Уродина. Книга четвёртая. Шахиншаху шах

Глава 1
Никаким количеством экспериментов нельзя доказать теорию, но достаточно одного эксперимента, чтобы ее опровергнуть.
Альберт Эйнштейн
Евгеника – это такая наука специфическая. Самое в ней интересное, что из-за одного бесноватого фюрера она стала как бы под запретом. При этом улучшать брюкву можно, свиней с лошадьми тоже, а людей нельзя. Плутарх ещё навредил. Рассказал, что в Спарте ущербных детей сбрасывали со скалы. Уже в наше время в окрестностях этого места в Греции обследовали все пропасти и ничего не нашли. В смысле, множества детских косточек не найдено было. Наврал Плутарх. Потом ещё Томмазо Кампанелла предлагал толстых скрещивать с тонкими, чтобы все одинаковые были в его городе «Солнца». В общем – вражеская лженаука, как и кибернетика с генетикой.
Иван Яковлевич Брехт последователем, наверное, тоже не был. Не потому, что в бога верил и знал, что браки совершаются на небесах. Отнюдь. А ну да, бог-то точно есть, раз он лично знаком с архангелом Иегудиилом. А вот про браки на небесах??? Случай. Хотя… Ну неважно. В общем, решил герцог Бирон всех гвардейцев, что на первое сентября достигли возраста сорока одного года, то есть, отслужили двадцать лет, отправить в отставку. Дал команду подполковникам подготовить список, и когда получил и оказалось, что таких сто восемьдесят человек всего, то велел их собрать на плацу перед царским теремом в Риге. Хотел лично поблагодарить за службу и порадовать людей, что при желании они могут взять сто рублей и паспорт мещанина и отправляться на все четыре стороны или заключить контракт и пойди на службу на пять лет преподавателями в открывающиеся по всей стране кадетские училища. Вышел к людям и…
А чего хотел? Это же гвардейцы, туда ниже метра восьмидесяти не брали крепостных. И понятно, что дурни в первую очередь погибают, а при Петре такая куча сражений была. Выходит, сейчас перед ним стоит сто восемьдесят человек с приличным интеллектом и ростом под два метра. Вот тут про Евгенику и вспомнил. А чего, нужно же Юзовку строить. Уголь нужен стране. Даже не столько уголь, как кокс, и даже не сам по себе кокс, хотя очень нужен, гораздо важнее сейчас серная кислота. Нужно же производить азотную. Нужны всякие динамиты. И не для войны в основном, хотя подорвать турецкие крепости и не сильно плохо бы было, а для горного дела. А ещё там выделяется фенол при коксовании. Очень полезная вещь.
Вот Бирону и пришла мысль отправить всех этих великанов в будущий Донецк и жен им по стати подобрать подходящих. И передумал, пока строй обходил. Нет. Не в Донецк. Там чуть рано. Вот в следующем году побьют они турку и там почти безопасные места будут, а сейчас рано. Жалко лучший генофонд страны спалить. Нападут крымчаки, и погибнут великаны ни за грош. На Бахмут чуть не каждый год нападают. А где сейчас безопасно? И земли полно. Они же крестьяне все бывшие. Пусть этим и занимаются. Саратов? Царицын?
А что Царицын – это хорошо. Он как раз по планам хотел развивать этот городок. Там в тридцати километрах от Волги на другом берегу озеро Баскунчак. Там лучшая соль страны. При этом никаких шахт и прочих премудростей с выпариванием, как в прочих местах. И отличная логистика. Волга под боком, которая даёт доступ к половине России, а если добавить пару переволоков, то и вообще ко всей европейской России, и Дон рядом и на север есть водная система. Вот туда всех гвардейцев и нужно отправить и жён подыскать. Не соль добывать. Там пусть каторжники работают, а обеспечивать эту стройку века продуктами. Нужен колхоз имени Бирона. Шутка. Нужна казачья станица. Всех этих товарищей нужно в казаки переверстать, земли там десятин по двадцать выделить, по паре лошадей из трофейных выделить, дома помочь построить. Потом всякими курями с коровами снабдить. И пусть размножаются и богатеют. Из минусов только один. Это топливо. Чем топить дома зимой? Да, там тепло летом, и не такая и длинная зима, не Урал, но это степь и там потому и не нет почти сейчас поселений, что нет лесов, которые дают строительный материал и топливо.
Пока нет массовой добычи угля и железных дорог топливо – это главный бич любого прогресса. Почему в Европе нечасто мылись? А как? Чтобы вскипятить воду на ценную ванну, нужно много дров, да даже ведро кипятка – это куча килокалорий. А ведь все помнят немецкие и всякие прочие сказки, как хворост дети собирали? Зачем? а затем что леса либо вырублены, либо в частной собственности, и никто так просто их рубить не даст. Хворост – это нижние сучья, засохшие на деревьях. Вот и всё топливо. Только чтобы не замёрзнуть и суп луковый сварить. Нужно целый день ходить по лесу и собирать упавшие веточки. Не до бань.
Заодно вспомнился Ивану Яковлевичу и план Сталина по преобразованию природы. Нужно сажать лесополосы, нужно каждую речку окружить деревьями. Но план планом, а что делать с великанами и Евгеникой. Ну, денег, что привезли из Речи Посполитой на двести семей, хватит. Сплавят по Волге до Царицына брёвен для двух сотен срубов и сараев с коровниками и конюшнями и следом каждый год будут сплавлять берёзу на дрова. Пока… Пока Донбасс не станет безопасным и там не начнут добывать уголь. Дальше проще, по Северскому Донцу до Дона, там чуть вверх и вот он Калач-на-Дону и переволок в Волгу.
– Гвардейцы, хочу вас поздравить с окончанием службы. И хочу предложить одну заманчивую вещь, – Брехт оглядел сосредоточенные лица великанов, а что Евгеника, так Евгеника.
Самое лучшее – все проверять экспериментальным путем: тогда действительно можно приобрести знания, в то время как строя догадки и делая умозаключения, никогда не станешь по настоящему образованным человеком.
Марк Твен
Шахматы – это спорт. Берёшь огромного норовистого коня вороного и тащишь вперед под уздцы. А этот дестриэ в холке под метр восемьдесят упирается всеми четырьмя лапами. Не опечатка – это у коней ноги, а у этого чудовища мохноногого именно лапы, все заросли волосом и не видно копыт. Почему бы там когтям не быть. Или сажаешь на закорки воина в полной броне и волочёшь на себе по болтам и прочим неудобьям. А слона? Спорт, одним словом. В Риге герцог Бирон построил несколько площадок на открытом воздухе с огромными шахматными… полями и большими фигурами. Нашли приличных резчиков по дереву, и они вырезали фигуры. Оказалось, что гигантомания до добра не доводит. Фигуры получились тяжёлые. Так, что пришлось рядом построить поменьше доски и фигуры сделать поменьше, а на больших этих шахматных досках в парках резвится детвора. Дворянская, понятно.
А, так про шахматы. Когда сам с собой играешь в шахматы, то всегда у себя выигрываешь. И не передумал при этом соперника, как себя передумаешь? а ошибку у самого себя вовремя заметил. Когда же играешь с настоящим живым соперником, то вот тут уже можно и передумать, ловушек наставить или оказаться просто на голову сильнее. Но вот предсказать, что сделает соперник уже сложно, у него голова своя.
А если соперник равный по силам? Вот тут уже нужно со всей силы голову включать, и выматываешься, словно марафон пробежал. Брехт сыграл партию с Августом третьем Саксонцем в шахматы. Предложил размен: Белоруссия или ещё пока Великое княжество Литовское и Украина, тоже пока – Правобережье и земли бывшего Русского королевства в обмен на королевскую корону. Наследуемую. Вся Польша достаётся Саксонцу и входит в состав его Саксонии. Бонус – договор о помощи в случае нападения любого государства или союза государств на Саксонию, помощь до победы. И это в договоре оговорено особо. То есть, пойти на сепаратные переговоры Август не сможет. При этом обратной помощи от Саксонии Бирон не требовал, и в договоре это тоже было прописано. Саксония не приходит на помощь России в случае нападения на неё любого государства или союза государств и только обязуется соблюдать нейтралитет и не пропускать через свои земли вражеские войска.
Вроде всё Брехт в этой шахматной партии предусмотрел. Даже то, что соседи не рыпнутся. Австрии не до поляков с украинцами, они сейчас воюют с кучей стран, каждая из которых как минимум им по силам равна. И Франция захотела кусок урвать, и Испания, и даже Королевство Обоих Сицилий. Естественно, Карл, шестой этого имени, запросил помощи. К нему Карл Левенвольде и поехал, не сам поехал – герцог Бирон послал. Пообещать помощь отправился в обмен на признание новых границ России. При этом в сторону Кракова двинулся корпус Ласси и там остался корпус Карла Бирона. Плюсом Брехт от гвардии отделил кавалергардов и передал им всю артиллерию. Получилась целая армия в тридцать три тысячи человек. Теперь умирающему Карлу шестому не из чего выбирать, подпишет договор о признание границ и получит армию, которая снесёт французов, как пешку с шахматной доски при игре в чапаевцы, а не подпишет, то Словакия и Чехия, как «братские» славянские народы могут оказаться разменной фигурой в этой игре. А ведь Прешбург всего в сотне вёрст от Вены.
Иван Яковлевич был на сто процентов уверен, что Австрия захочет иметь армию на своей стороне, может потом Мария Терезия и будет подлости устраивать и по-всякому Россию подставлять при первом удобном случае. Так, что в этом нового – именно позиция Австрии и сделала кровопролитную войну с Турцией и крымчаками в Реальной истории бессмысленной. Всех доходов – разрушенный Азов.
Ничего нового. Вредить открыто тоже поопасается, хоть она и Терезия, тем более, напрямую в войну ввязаться, а зная наперёд, как себя этот союзник будет вести, можно ошибок, что понаделали в Реальной истории избежать. Так что за эту шахматную партию был Брехт спокоен. Впрочем, до самого последнего момента был уверен и в другой победе на клетках чёрно белых. Пруссия очень хочет Курляндию, очень хочет Данциг, и ещё больше часть польской Пруссии на севере. И тут такой облом. Но ведь сама решила в нейтралитет поиграть, купившись на посулы и копейки, предложенные кардиналом де Флери.
Должны были полаять, но в схватку не броситься. Собака, которая лает – не кусает. Уж слишком силы не равны. В Берлин был послан второй Левенвольде. И на всех парах вскоре примчался назад в Ригу с известием, что Пруссия идёт захватывать Данциг.
Не просчитал выходит Иван Яковлевич этого игрока. Да, всей армией, что есть у России в европейской части, раздавить Пруссию с её тридцатитысячной, давно не участвовавшей в войнах армией, раз плюнуть, уж больно неудобно границы у этого молодого хищника расположены. Кенигсберг с прилегающими землями очень уязвим. Это анклав. Он от Берлина на огромном расстоянии, и между ними как раз Данциг. Вот только Фридрих Вильгельм I тоже очевидно в шахматы поигрывающий, решил, что те отборные войска, что сосредоточены в Кракове, назад на север не пойдут. А здесь у России войск гораздо меньше. А официально Данциг пока не российский. Ничей. Получается, что Брехт недооценил этого соперника и играть предстоит чёрными, Пруссия свой ход уже сделала.
Никто (в мире) не знает как оно надо «на самом деле». Мы все время экспериментируем, при этом стараемся не забывать, что есть главное.
Аркадий Волож
Граф Фридрих Казимир фон Лёвенвольде – бывший посол в Речи Посполитой, был ещё в самом начале войнушки за Польское наследство герцогом Бироном в Берлин посланником отправлен. Нужно было предупредить короля Фридриха Вильгельма I, чтобы не вздумал чинить препятствия проходящему через отросток Пруссии под Кёнигсбергом корпусу генерал-аншефа Ласси. Мол, проведи, Ваше Величество, смотр под Берлином. Не заметь прошедшие войска. А позже можешь злую ноту протеста в Ригу прислать. Анна Иоанновна Ласси поругает и перед тобой извинится. Орденом Андрея Первозванного.
Так всё и получилось, находящийся в Кёнигсберге король срочно собрался и укатил вместе с Левенвольде в Берлин. Только не парад проводить. Переиграл тут Брехта. Укатил собирать армию, даже мобилизацию частичную провёл и из тридцатитысячной регулярной армии сделал тридцатисемитысячную. Даже с крепостных стен всех Бранденбургских крепостей снял тяжёлую крупнокалиберную артиллерию и быстренько на лафеты поставил.
Брехт, как заяц, скачущий по Польше, донесений от Фридриха Казимира фон Лёвенвольде не получил, и о готовящейся армии нейтральной Пруссии не знал. Вернулся после коронации с гвардейскими полками в Ригу, и даже всякие награждения и раздачу слонов провёл, а тут сам посол появляется, весь в пыли и репьях. Так прямо и вломился в терем к Анне Иоанновне.
– Ваше Императорское Величество! Король Пруссии Фридрих Вильгельм во главе армии выступил к Данцигу, хочет присоединить его к Пруссии. – Нет, не свалился от усталости, но не в карете ехал, а на коне, всего с тремя слугами-охранниками, устал. Пошатывало.
Обедало царское семейство. Брехт и Остермана пригласил, хотел после обеда обсудить ситуацию на Кавказе, а тут такой сюрприз. Опять не до Кавказа. У Данцига общих границ с Курляндией нет. Между ними как раз эта Пруссия и расположена, потому, разевая рот на этот кусок, Иван Яковлевич понимал, что разозлит воинственного пруссака – короля-солдата. А с другой стороны, прекрасно понимал, что нельзя дать Пруссии из двух кусков стать одним целым государством, да ещё и усилившись серьёзно с захватом такой мощной крепости на Балтике. И что самое важное – этот город стоит в устье Вислы, и соответственно контролирует половину польской торговли. Потому Брехт и решил вопреки нехорошему предчувствию город и прилегающие земли с крепостями отхапать. Пусть и чисто географически. Пообещал городскому совету вольностей не трогать и даже год налогов не брать, богатейте и восстанавливайте обороноспособность.
– Ваня! – императрица уже посетовала при возвращении Бирону, что больно он размахнулся, как бы в большую войну это не вылилось, но Брехт тогда рукой махнул, мол, не решится Фридрих Вильгельм без союзников один на один на Россию рыпнуться.
– Не переживай, Анхен, нельзя было иначе. Попытаемся малой кровью замириться.
– Ты же говорил три дня назад, что не посмеет сей солдафон на нас гавкать! – Анна развела руки и головой покачала, будь на месте Бирона, кто другой, так и кулаком по столу бы шваркнула. Ну, Иван Яковлевич её понимал, влезть в войну на два фронта, не имея здесь войск, так себе радость. От Кёнигсберга до Риги за несколько дней армия дойдёт. Тоже ведь Бирон виноват, он уговаривал её целый год переехать не в Санкт-Петербург, а в Ригу. А и она и весь Госсовет говорил ему, что иметь столицу рядом с границей не лучшая затея.
– Я же называл тебе причины, радость моя. Чего вы панику начинаете? Это не Рига рядом с Калининградом, тьфу с Кёнигсбергом, а он рядом с Ригой. Тут ведь у нас флот стоит, тот самый флот, что объяснил кардиналу де Флери, что в чужие дела лучше нос не совать. Объяснил Людовику, объяснит и Фридриху, и Вильгельму.
– И что делать будем? – не сильно успокоилась Анна Иоанновна.
– Покинем мы вас с графом Левенвольде, пошушукаемся, вечером я расскажу, что надумал.
Графа Иван Яковлевич сразу в оборот не взял, отправил ванную принять и выпить чашечку кофе. Сам отправил адъютанта к адмиралу Сиверсу. Наверное, с суши Кёнигсберг и непреступная крепость, а вот с моря. И захватывать его не надо, и даже разрушать не надо, надо просто показать мощь нового российского флота. Подойти на недосягаемое для короткоствольных пушек крепости со стороны моря и уничтожить береговые батареи и стоящие в гавани прусские корабли, а потом оставить пару мелких корабликов бдить, и двинуться всем флотом на запад к Данцигу. Как раз к тому времени и армия батяньки Фридриха Великого туда подойдёт. Может, среди штаба этого короля-солдата и сынок будет. Неплохо бы было уничтожить всю семейку. Пусть Пруссия на куски развалится. Берлин будет свободен!
– Знаешь, что, Фридрих, ты мне про огромное войско не рассказывай. – Брехт лично плеснул в фужер посла немного медовухи. – Я примерно себе представляю, что там за войско из Берлина вышло. Ты мне про самого Фридриха Вильгельма расскажи. Не мог он при таком вздорном характере себе врагов снаружи и внутри Пруссии не нажить. Можешь с самого детства начинать. Если там, что интересное есть.
Глава 2
В детстве мы обижались на тех, кто с нами не играл… Теперь обижаемся на тех, кто играет с нами.
– А знаете герцог, там на самом деле в детстве прусского короля есть интересная вещица. От него лично слышал. Почти не пьёт Фридрих Вильгельм, но было у него тезоименитство и немного выпил, ну и чуть развязался язычок, решил при мне про детство своё вспомнить. – Левенвольде пригубил из бокала чуть мутноватую жидкость, покатал её во рту и проглотил, улыбнулся. – Да, Ваше Высочество, эта ваша идея пить древние русские напитки вместо виноградных вин, хороша. Мне, по крайней мере нравится, – граф сделал ещё глоток, Брехт закипать начал. – В детстве, король Пруссии жил в Потсдаме с большим количеством своих кузенов, там огромная семья была, эти Гогенцоллерны ужасно плодовиты. И среди его сверстников и родственников был один кузен, которого звали Георг. Со слов короля, он его часто побивал, бывало и до крови из носа. Говорит, что росту был небольшого, но широкоплечий и сильный, а Георг этот был худым и длинным. Целая вражда у них получилась. Сейчас же этот худой и рыжий, как и все Гогенцоллерны, мальчик, стал Георгом II – королём Англии.
– Вот как? – Брехт долил Фридриху остатки из кувшина с медовухой в фужер, себе тоже на донышке плеснув. Нужно свежую голову иметь. Недооценивать пруссаков нельзя. Армию создал король-солдат хоть и не очень большую, но хорошо вооружённую и обученную.
– Это по внешним недоброжелателям, – Левенвольде почесал кончик носа. – Всё, наверное, про врагов за границей Пруссии больше ничего не знаю. Соседи его точно не любят, но что ему до мелких княжеств и герцогств, он их и за людей не считает. А внутри страны у него всё, как у Петра Алексеевича нашего. Сплошные реформы, и он тоже сам во все производства вникает. А ещё бездельников не любит. При дворе про него шушукаются, истории разные весёлые рассказывают. Одна мне понравилась. Фридрих Вильгельм любит гулять пешком по Берлину и смотреть, как люди живут, и вот как-то идёт он по улице, а навстречу три дамочки идут смеются.
– Чего веселитесь, почему не сидите дома и не вышиваете? – начал он на них кричать, а после велел отправить их на плац перед дворцом и выдать мётлы. – Чтобы ни одной пылинки не было. – И стоял смотрел, как барышни неумело метут и даже сам им показывал, как правильно мести.
– Мысль интересная.
– Если же во время таких прогулок ему мужчины праздношатающиеся попадаются, или, если подвыпивших видит на улице, то прямо сам начинает избивать их тростью и отправляет заняться делом. Ещё такую историю рассказывают: как-то он, рано утром прогуливаясь по Потсдаму, стал свидетелем того, как приехавший в дилижансе курьер с ночной почтой из Гамбурга стучался в дверь потсдамского почтмейстера и ждал его появления на улице, а тот все не открывал. Пассажиры дилижанса начали шуметь, что пора ехать, устали все и торопятся. Тогда король сам выбил дверь и избил тростью спавшего почтмейстера, а затем извинился за него перед пассажирами дилижанса. И вообще, он прямо мгновенно в гнев впадает, чуть слова не понравилось и сразу в крик и ну тростью своей махать, как-то при мне на приёме избил тростью жену и девочке маленькой – дочери досталось. При этом лицо его кровью наливается, и кожа лопается, кровь проступает. Всё лицо у Фридриха Вильгельма в шрамах.
А ведь точно, Брехт об этом читал. Нынешний король Пруссии болеет одним интересным генетическим недугом, передающимся по наследству. Болезнь королей, как и Гемофилия, и всё, скорее всего, из-за близкородственных связей. Болезнь у Фридриха Вильгельма называется “порфирия”. Симптомами которой являются упадок сил, побледнение кожи и светобоязнь. Затем кожа истончается и начинает гнить, покрываться язвами и рубцами, слизистая десен и внутренней части губ лопается, начинает кровоточить и обнажает корни зубов. Многие века больных этой болезнью принимали за вампиров и оборотней, пытали и казнили. А ещё при этой болезни человек становится крайне раздражителен. И лекарства нет. Сейчас-то точно нет. Генетическое же заболевание, каждая клеточка тела болеет. Что-то там про травы было, некоторые чуть смягчают течение болезни. Ага, точно, нужен активированный уголь, чтобы чистить организм и меньше есть продуктов с высоким содержанием железа, тех же яблок. Иван Яковлевич зажмурился, пытаясь вспомнить про травы, точно же читал. Необычное что-то было? Во!!! Куркума! А ещё мёд с клюквой. Куркума? А что, можно, имея эти знания, уже и поторговаться. Револьвер и доброе слово. В данном случае пушки и рецепты снадобий. А куркуму нужно срочно закупить, смешать с чем-нибудь безвредным, да тем же активированным углём, и послать немного королю прусскому, если поможет, то будет, о чём торговаться. Своя жизнь и здоровье для человека важней чужого Данцига.
– Фридрих, отдохни денёк и собирайся в обратную дорогу. Я дам тебе с собой лекарство от болезни короля. Ничего не требуй и не предлагай, просто отдай и скажи, что это подарок от герцога Бирона. И намекни, что герцог собирается посольство в Англию отправить помощи просить.
– А он меня тростью…
– Сравни, твои бока, которые заживут или гибель и ранения тысяч солдат и офицеров.
– Ну, мне мои бока дороже.
– Стоп. Вот этот разговор наш с тобой тоже нашему брату дословно поведай. Свои бока дороже. Это подчеркни.
Мир избежал бы многих войн, если бы люди тратили столько же времени на секс, сколько тратят на завоевания других стран.
Ридиан Брук
Иван Яковлевич, отправив графа Левенвольде навстречу армии Фридриха Вильгельма, сразу вызвал к себе всех адмиралов. И обломался. Успели разбрестись по стране морские начальники. Кто в Санкт-Петербурге на верфях, кто в Либаве, а вице-адмирал Томас Гордон так и совсем далеко отправился – в Архангельск тоже с ревизией верфи. В наличие оказались двое всего. Наум Синявин и президент Адмиралтейств-коллегии Пётр Иванович Сиверс, коему Анна Иоанновна успела присвоить чин генерал-адмирала за взятие Данцига и победу над французским флотом и наградить орденом Андрея Первозванного.
– Наум Акимыч, Пётр Иванович, присаживайтесь и на карту посмотрите, – не стал всякие прелюдии разводить Брехт, – скажите, что вы со своим флотом можете сделать, чтобы отбить охоту у пруссаков на Россию тявкать.
Карта была замечательная. Это уже было не современное убожество с китами и прочими нарвалами, только мешающими воспринимать действительно нужную информацию, но ещё и все лишние надписи отсутствовали, зато были в разные цвета государства разукрашены и границы чётко нанесены пунктиром. Карта была не глобальной. Нанесены были только Северное и Балтийское море с небольшими кусками берега. Не для войны готовили по приказу герцога Бирона, а для торговли. На карте были изображены мели и показаны преобладающие ветра и течения. Вроде и моря внутренние почти и не глубокие, но судоходства в них было опасное, то и дело Ивану Яковлевичу догладывали об очередном исчезнувшем судне торговом в Балтийском или Северном море. Вот и решил такую карту сделать, чтобы хоть немного облегчить жизнь торговцам. А тут Пруссия решила зубы показать. Пригодился шедевр.
– Так надо все корабли брать и идти к Данцигу! – ткнул толстенькой колбаской в этот город Синявин. – Там король прусский застрянет, можем всю гвардию перевезти, а если там будет несколько прусских фрегатов или прочей мелочёвки, то перетомим, хотя, лучше – захватим. Нам же для Охотска нужны корабли.
– Корабли нужны, война не нужна. – Брехт уже получил с Кавказа несколько донесений о прибывающих к Решту войсках Надира. Пора было заниматься Кавказом, а война на два фронта, а если Францию считать, то на три, сейчас России явно не по средствам и возможностям. Удар по Ирану должен быть такой силы, чтобы лет на сто охоту соваться на Кавказ у шахов отбить.
– Можем ещё и в Кольберге десант высадить, – подключился Сиверс.
– Это и есть война, – Брехт махнул рукой, ничего хорошего и не могли подсказать эти товарищи. Для них победить врага – это захватить их территорию, а лучше и столицу.
– Что же сидеть и обороняться? – чуть не хором возопили адмиралы.
– Нет. Нужно принудить Фридриха Вильгельма к миру. Нужно сделать так, чтобы он сам срочно мира запросил, потому что не выгодно ему станет воевать. И при этом солдат никуда не посылая. Вот, смотрите, – Брехт своими пальцами не полез в карту тыкать, взял указку. – Вы всеми силами… Всеми двадцатью новыми кораблями подплываете к Мемелю и обстреливаете его береговую оборону с предельных дистанций из Единорогов картечными гранатами. Пока не подавите полностью, потом подходите поближе и обстреливаете, стараясь не сильно городу навредить остальные батареи на стенах. Вот чертёж крепости с указанием расположения их батарей и возможностями стоящих там пушек по дальности, в саженях. Отлично наши разведчики поработали. После этого заходите в порт и смотрите, что там стоит. Все прусские корабли и военные, и купеческие захватываете и под конвоем отправляете в Либаву или Ригу. Иностранные суда не трогайте, если сопротивление не будут оказывать. Просто досмотрите, и если на них военный груз, то выкупите. Сера, порох, селитра, медь, железо. Ну и пушки с ружьями. Только не грабьте. Выкупите по той цене, по которой они хотели продать. С Польши много золота привезли, не обеднеем. А ссориться со всей Европой не нужно. Особенно аккуратно с английскими купцами… Стоп. А вот французских купцов если будут, тоже вежливо сопроводите под конвоем в Ригу. Они вроде как на нас напали. Пока непонятно, война у нас с Францией или они пардону попросят. Но без жестокости.
– А если отбиваться начнут, те же французы? – Снявин склонился над картой. Седой полностью, старенький… но воинственный. Петровская гвардия.
– Против двадцати линейных кораблей? Наум Акимыч? Ну, стрельните по парусам шрапнелью аккуратно. Да, не будет такого. Французы они, конечно, малохольные, один их «дартаньян» чего стоит…
– Кто? – оторвался от карты Сиверс.
– Не важно. Говорю, они, конечно, резкие все, как понос, но не до такой же степени. Против двадцати линейных кораблей с тысячей орудий даже д’Артаньян не сунется. Ладно. Давайте дальше. После Мемеля плывёте к Рюгенвальду и повторяете то же самое, что и в Мемеле. Укрепления обстрелять. По замку постреляйте картечью и шрапнелью, потом всё из порта прусское и французское в Ригу гоните, а остальных купцов досматриваете и военные грузы выкупаете. И расписки обязательно берите, что уплачено, а то прибудут к себе какие англичане и жаловаться в Адмиралтейство начнут, что их русские ограбили. С англичанами повторю особенно бережно поступайте, они как союзники нам могут в этой войне пригодиться.
– Эти могут…
– Потом обсудим наглов, Пётр Иванович. Дальше следуете к Кольбергу. Действия те же. Потом заходите в Одер и уничтожайте всё, как и в предыдущих портах в Штетине. Только там аккуратно. Если мелко или места мало, то не лезьте под огонь береговых батарей. Вот карта укреплений Штетина. Тоже разведка постаралась. Как чувствовал туда их отправляя, что пруссаки могут дёрнуться, воспользовавшись моментом.
Брехт осмотрел лица адмиралов, всё же старенькие, пора молодых растить, ещё пять лет и ни одного адмирала не останется. Нужно сразу после этой компании создавать Академию генерального штаба и для моряков. А всех этих старичков туда преподавателями.
– И последний бросок. Подходите к Данцигу и по возможности картечными и шрапнельными гранатами обстреливаете осадившие город войска Фридриха Вильгельма. Пока не уйдут. Или пока гранаты с порохом не закончатся.
– А если не уйдёт король? – оторвался от карт Сиверс.
– А вы отправьте к нему парламентёра с описанием ваших действий.
– Как это? – опять хором.
– Ну, пусть подробно опишет, как вы уничтожили все укрепления четырёх городов.
– А он?
– Я бы домой пошёл, – Брехт развёл руками, мол чужая душа потёмки, но не полный же кретин король Пруссии.
В армии главное – это наличие силы духа! Потому что, если духов нет, дедушке все приходится делать самому.
Барону Ивану Ивановичу Остерману генерала для своей армии искать не пришлось. С побывки домой и лечения в Саксонии возвращался в Ригу генерал-майор Российской армии Иоганн Карл Шпигель. Решил по дороге заехать к своему доброму знакомому по Москве и Петербургу бывшему воспитателю и учителю царевен, а потом министр-резиденту (посолу) Мекленбургского герцогства в Санкт-Петербурге Иоганну Остерману (Johann Christoph Dietrich Ostermann). Заехал и ходил по городу целый день с открытым ртом. Он был здесь лет пять назад и теперь ничего не узнавал. Был маленький захолустный городишко с одной замощённой кое-как булыжником кривой улочкой, бедный и грязный. А сейчас город вырос в разы и весь центр города был замощен и улицы, не смотря на летнюю вездесущую пыль были чисты. Жизнь в Козеле кипела. Десятка магазинов и лавочек, столбы дыма на окраинах, которые говорили о том, что там стоят и работают фабрики.
– Иоганн! – генерал нашёл Остермана в ратуше, тот подписывал какие-то бумаги и кричал на смеси русского и немецкого на здорового рыжего детину в странном мундире.
– Иван Карлыч, рад тебя видеть! Подожди минутку, сейчас этого раздолбая выгоню и поговорим, – без парика Остерман смотрелся старше, залысина большая на лбу, короткая стрижка, и усталые какие-то глаза. Да, он был в таком же странном мундире. Короткий кафтан зелёного цвета без всяких украшений и белых воротников с цветными манжетами и отворотами, только орден Александра Невского на груди, вот и все украшения. Штаны были на манер крестьянских из той же зелёной материи, заправленные в короткие сапожки со шнуровкой на боку голенища. И толстый кожаный ремень с ножнами для кортика, как у моряков. – Ежи, я просил найти генерала, чтобы войско вести на Шверин. Завтра выходить! А ты мне полковника привёл. Зачем?
– Война же везде, господин барон, нет генералов… Да вот же у вас есть генерал! – мужик ткнул пальцем в Шпигеля.
Остерман мотнул головой и открыл было рот, собираясь наорать на рыжего Ежи, но потом закрыл его, и чуть склонив голову набок, задумчиво эдак оглядел генерал-майора.
– Иван Карлыч, а ты тут какими судьбами? Герцог Бирон прислал нашей армией командовать?
– Армией? – А ведь действительно Шпигель видел, что по городу и небольшими подразделениями и по одиночке двигаются люди вот в такой странной форме.
– Для нашего маленького герцогства армия и есть. Если же на ваши ранжиры переходить, то бригада. Семь тысяч человек. Из них тысяча кавалеристы. Командующего только нет. Тебя не герцог Бирон командовать прислал?
– Нет. Я больше года, да почти два, в отпуске был после болезни. Домой в Саксонию к родне ездил. Женился там. Вот сейчас еду в Ригу с женой. Решил чуть свернуть и к тебе заехать, всяких чудесных историй наслушался про Козел и тебя дома. Теперь вижу, что не всё придумали и правда на сказку похоже.
– В отпуске? Всё, решено. Я Ивану Яковлевичу письмо напишу и брату тоже, что рекрутировал тебя. А то он мне указ прислал захватить Мекленбургское герцогство и утвердить там на престоле Анну Леопольдовну, дочь Катень… Екатерины Иоанновны. Войско у нас семь тысяч. Правда в основном ополченцы. Но многие на войне бывали. Есть рота преображенцев и есть рота национальной гвардии – это мы так милицию переименовали для солидности, но их уже больше года преображенцы изводят муштрой и тренировками. И артиллерия есть. Наскребли десяток орудий. Калибр небольшой, но зато их на телегах можно перевозить.
– Да, ты шутишь Иоганн, идти с ополчением воевать за сотни лье?
– Может и не придётся воевать. Там все прямые претенденты на престол мужского пола кончились. Мор напал на герцогов. А Анна Леопольдовна среди женщин, как дочь старшего брата имеет все преимущества. Придём и уговорим ландтаг и совет рыцарей утвердить герцогиней Анну Леопольдовну. У меня в письме от брата инструкция есть. Ну, и опыт по руководству этим герцогством есть. Плюс деньги герцог Бирон обещал. Блага опять всякие. Может и не придётся воевать! Опять, с кем воевать-то?
– Адольф Фридрих III – герцог Мекленбург-Стрелица, насколько я знаю, жив здоров. Не он ли является наследником. Объединит два герцогства в одно, как это было раньше. – О тяжёлой судьбе в Шверине Екатерины Иоанновны друзья не раз говорили, и генерал более или менее знал о герцогстве немало.
– Он из боковой ветви. Сам на довольно птичьих правах. Если рыцарство захочет, то его и турнуть может.
– Авантюра какая-то? – генерал Шпигель развёл руками.
– Всё, закончили прения, Иван Карлыч. Принимай войско. Завтра выходим в поход на Шверин, – Остерман повернулся к рыжему. – Вот тебе генерал. Устроить в моём доме во флигеле жену и домочадцев. Выдать лучшего коня и сто талеров подъемных.
– А… – открыл рот от такого напора Шпигель.
– Иван Карлыч, по дороге наговоримся. Иди жену устраиваем. Завтра выступаем, – и не узнать доброго толстячка Иоганна. И не толстячок, да и не добрый.
Глава 3
Молодость кончается вместе с эгоизмом, старость начинается с жизни для других.
Не так всё плохо. Время есть. Иван Яковлевич из доклада Ласси представлял себе возможности крепости… даже комплекса крепостей и вынесенных укреплений, собранных в одну мощную систему вокруг Данцига. Да и двадцать тысяч местного войска сразу сдаваться Фридриху мать его Вильгельму не будут. Герцог Бирон нарисовал руководству города светлое будущее, и за него они поборются. Чем им грозит вторжение армии короля Пруссии народ вполне себе представлял, как и то, что русские не успокоятся и Данциг попытаются отбить. Судьба Риги, двумя такими штурма превращенная чуть ли не в безжизненную пустыню, жителям Данцига известна, не так давно это было. Так, что будут держаться. Время есть.
Брехт срочно восстанавливал боеспособность гвардейских полков. Убыль была приличная. Во-первых, всю артиллерию, до самой последней пушечки, он отдал Ласси и Карлу Бирону, ушедшим на помощь австриякам. И не просто пушки отдал, а с подготовленными и очень хорошо обученными расчётами. Даже повоевавшими и вирус победителя поймавших. Это дорогого стоит. Учиться можно долго и прилежно на пятёрки, а как пули над головой засвистят, так и закончится вся выучка, голову под мышку и бежать. Вот эти артиллеристы были не такими, поучаствовали в нескольких сражениях и во всех победили. К выучке добавился опыт и лихость. Тяжело придётся французам, если в этот раз в отличие от Реальной истории придётся с ними корпусу Ласси воевать.
Артиллерия не единственная потеря, вместе с ним генерал-аншеф получил и полк кавалергардов. Тут причина другая. Это знатные дворяне и лучше их от трона держать подальше. В идеале гвардия вообще должна отсутствовать в Столице. Понятно, что нельзя. Тоже может в бунт вылиться, но сейчас идёт война. А на войне гвардия должна воевать. Вот и пусть воюет. Лотарингия будет свободной.
Ну и санитарные с боевыми потери. Летняя компания 1733 года показала, что нужно делать полевые кухни. Даже при всей дороговизне железа. Люди пили воду из рек и озер и подхватывали всякую заразу. Хорошо хоть до холеры не дошло. Так это в Европе, где её пока нет. А на Кавказе эта гадость есть и в Крыму. Нужно пить кипячёную воду и питаться нормальными кашами с мясом, приготовленными не как придётся, а как положено. Раненые и убитые тоже были. В результате больных и раненых набралось больше пятисот человек и больше сотни убитыми. Плюс двести без малого человек пенсионеров, которых Брехт отправил в Царицын.
От всей шестнадцатитысячной гвардии осталось чуть больше девяти тысяч. И ни одной пушки. Такими силами идти воевать с Фридрихом Вильгельмом невозможно. А везти обычные полки Иван Яковлевич не хотел. Проигрывать даже в одном сражении нельзя. Весь мир должен знать, что русская армия непобедима.
Но, время есть. Герцог Бирон вытащил на время из Сената и Госсовета единственного генерал-фельдмаршала, имеющегося на данный момент в Российской империи, и поручил ему доукомплектовать гвардию. Если честно, то фельдмаршал из этого товарища тот ещё. Не как из говна пуля, но близко к этому. Боевого опыта у товарища ноль.
Князь Иван Юрьевич Трубецкой высокий человек лет шестидесяти, может чуть больше, почти единственный в России, кто парик не выбросил на помойку. Продолжал носить. Строго запрета не было. В армии запрещалось, но сейчас фельдмаршал был сенатором и к армии непосредственного отношения не имел. Брехт через агентуру узнал, чего это князь так держится за огромный белый парик. Оказалось, что Иван Юрьевич лыс, как бильярдный шар. Стесняется. И бог с ним. А вот биография у человека была интересная. Это тот товарищ, который был среди двадцати первых человек, что вступил в Преображенский полк, и через год в 1694 году стал уже подполковником. Пётр поручил ему охранять царевну Софью, и он еле отбился от стрельцов, решивших её освободить, чудом оставшись в живых. За что был Петром произведён генерал-майоры и в новгородские наместники. В Северной войне, начавшейся неудачным для русской армии сражением под Нарвой, князь командовал дивизией и попал в плен. Вот с этого момента и начинается интересная часть его биографии. Князь Трубецкой пробыл в плену в Швеции восемнадцать лет. Не в камере сидел и не на лесоповале. Свободно перемещался по Стокгольму, выписал к себе жену и даже на балы, устраиваемые шведской аристократией, ходил. Страдал, в общем, не по-детски. В 1718 году царь обменял Ивана Юрьевича на пленного шведского фельдмаршала Реншильда. Едва вернувшись на родину, князь удостоился звания генерал-лейтенанта в первый день и был назначен командующим всеми кавалерийскими полками на Украине. 28 января 1722 года, когда праздновалось заключение Ништадтского мира со Швецией, князь получил чин генерал-аншефа и стал членом Военной коллегии. А при вступлении Анны на престол Трубецкой рявкнул на Верховников и за это был пожалован в сенаторы и награждён орденами святого Андрея Первозванного и святого Александра Невского. А не всё ещё, Пётр второй тоже непонятно за что при вступлении на престол присвоил ему чин генерал-фельдмаршала. Итого: провоевав один день и, попав в плен, человек стал фельдмаршалом.
– Иван Юрьевич, – усадил перед собой в кресло «заслуженного» вояку Брехт, – проедься сам лично по полкам, что здесь на северо-западе расквартированы. Нужны хорошие артиллеристы, при этом не отдельные люди, а готовые расчёты. Некогда учить. Фридрих Вильгельм на нас войной пошёл. Забирать вместе с орудиями. Орудия не меньше шестнадцатифунтовых. Если в полках есть новые Единороги, то их забирать в первую очередь.
– А что моложе нет никого? – сенатор недовольно глянул на выскочку.
– Ваша Светлость, война же! Нужен ваш авторитет, чтобы командиры полков резины не тянули…
– Кого тянули? – ещё больше насупился князь.
– Время не тянули. Срочно пушки с пушкарями нужны. Может недели две у нас есть. Выезжайте сегодня же. А потом Фридрих этот возьмёт Данциг и фиг его из-за этих стен выцарапаешь.
– Стар я в поездки такие пускаться… Ладно, готовь указ. Вечно за вас молодёжь всё доделывать надо. Неумёхи сопливые.
– Надеюсь на вас, Ваше Высокопревосходительство.
Есть только два способа прожить жизнь. Первый – будто чудес не существует. Второй – будто кругом одни чудеса.
Альберт Эйнштейн.
Первого сентября 1733 года в Юрмале открылась Магическая академия.
Открылась торжественно. Даже парад гвардейских полков перед зданием прошёл. Первая же на планете Земля. Ближайшая в Тау Кита. Почти шутка. Блюментрост Лаврентий Лаврентьевич Медицинскую академию в Москве открыл ещё в 1731 году. Здание строили, аптекарский огород новый городили, преподавателей со всей Европы собирали. Потом учеников искали, тоже половину перевели из других университетов старушки Европы. Где своих выпускников средней школы в таком количестве возьмёшь, тем более и школ-то таких нет?
Но сейчас уже оба факультета учениками укомплектованы. Первый обычный для всех университетов Старого Света – медицинский. Почти в трети университетов Европы есть. Второй первый в мире – Ветеринарный. Сейчас коновалы всякие – это обычные самоучки. И это удивительно при огромном количестве лошадей и роли лошадей в экономике. Пока обучение двухлетнее на этом факультете, просто больше знаний нет. А вот три кафедры этого факультеты эти знания сейчас и добывают. Одна кафедра по птицам, понятия птичий грипп ещё нет, но болезнь ведь есть. Да и других хватает. Вторая кафедра занимается коровами, овцами, свиньями и козами. Тоже знаний пока не лишку, выскребают их по сусекам у народных травниц. Третья кафедра занимается только лошадьми, и она самая большая, так как там кроме лечения занимаются ещё и селекцией. Курируют конезаводы по выведению нужных для армии и экономики пород.
Третий новый факультет Брехт решил открыть отдельно от самой академии. Всё же магия. Нужны они под боком и не в Москве. Брехт помнил, что в ближайшие несколько лет Москва выгорит полностью, даже круче, чем при Наполеоне, вообще почти ни одного дома не останется. Год точно не знал, но и не так важно. Людей такой редкой профессии, как волшебник, оставлять в Москве, чтобы они все погибли при пожаре, не стоит. Да, принял всякие разные меры, и черепичных заводов понастроил, и кирпичных, и по-всякому простимулировал строительство кирпичных домов, и пожарники не добровольные сейчас, а профессионалы на городском бюджете, но всё одно, если в Реале выгорело две трети Москвы, то стоит надеяться разве, что будет только половина.
На самом деле факультет назывался «Народной медицины». И в него со всей страны, как и на два первых факультета народ преподавателями собирали. Тут пока обошлись без иностранцев. Сто процентов, несмотря на разгул в прошлом веке борьбы с ведьмами и пусть менее активную, но продолжающуюся борьбу сейчас, в Европе есть всякие бабки знахарки и прочие травницы. Так травницами сейчас кого удивишь, сейчас все лекарства – это травы. За редким исключением, где с болезнями борются всякими кардинальными методами, типа препаратов на основе ртути и мышьяка.
Брехт на этот факультет собирал не совсем травниц. Собирал именно людей с экстрасенсорными способностями. Все же знают, что некоторые бабки или дедки могут зубную боль заговаривать. Некоторые наложением рук лечат. Вот таких специалисток и специалистов по всей стране два года и собирали. При этом три четверти оказались мошенниками, если они при этом были травниками, то, дав плетей и пригрозив проверить через год, чем занимаются, отправляли домой, а если просто мошенники и даже в травах не разбираются, то отправляли в Кяхту дорогу строить или, если престарелые, то просто вешали. Не потому, что Брехт злобный дядька, просто именно в этом деле мошенники приносят самый большой урон. Вера людей, вот главное лекарство. А они у людей веру отнимают. За два года удалось набрать около тридцати волшебников и волшебниц. Разделили их по возрасту на учителей и учеников, и вот открыли торжественно новый факультет.
Собирали людей не палками и не ротами солдат. Происходило это в два этапа. Сначала всем генерал-губернаторам предписывалось снарядить экспедиции в своих губерниях с целью выявления целителей, которые необычными способами лечат людей, а потом к ним уже герцог Бирон отправлял людей с приглашением поехать в новую столицу – Ригу учить своему ремеслу людей. Почти все отказались. Тогда Брехт уже отправлял всяких чиновников в золочёных кафтанах, чтобы они всякие большие блага обещали и свободу для всей семьи, если из крепостных, и наделы земли для семей и обучение детей или внуков в университетах. И даже вернуть из армии родственников, если те в рекруты записаны. Ещё треть согласилась. Ну, а последних и в самом деле пришлось уже угрозами загонять.
Брехт не конченый дурак и понимал, что обучить человека лечить наложением рук можно только если и у ученика есть дар. И это будет второй этап создания магического факультета, следующей весной все преподаватели поедут в командировки по стране искать этих одарённых. Уж сами-то народные целители определят сразу мошенник перед ними или и в самом деле у человека дар. Ну, а дальше Иван Яковлевич надеялся на ту саму Евгенику. Если дивчина с даром выйдет замуж за своего сокурсника, то может и сын или дочь у них родятся с волшебным даром. Говорят же о потомственных целителях.
И не стоит путать «Битву Экстрасенсов», которая просто шоу, с Магической академией. Брехт своими глазами на примере Матрёны и Василисы Приблудной видел, что сказки про ведьм – это не сказки. На самом деле, что-то такое есть. Вот теперь власти столько, что можно и проверить. Хуже ведь точно не будет. А лучше? А подождём.
Когда человеку кажется, что все идет наперекосяк, в его жизнь пытается войти нечто чудесное.
Далай-лама
Сан-Жуан-Батишта-де-Ажуда (Fortaleza de São João Baptista de Ajudá – «крепость Помощи святого Иоанна Крестителя») в Дагомее это огромный белокаменный город с широкими проспектами и высотками, по мощёным большим плитам улицам ездят в фешенебельные рестораны и магазины в роскошных подрессоренных каретах прекрасные сеньоры и сеньориты. Чтобы сбить африканскую жару весь город просто покрыт фонтанами, а широченные улицы превращены в парки, по сути, так как любое свободное место занято высокими фруктовыми деревьями. От джунглей за городом крепость Помощи этого самого Крестителя ограждена высоченной в десяток метров стеной такой ширины, что по ней квадрига спокойно проедет. Да, чего там две квадриги разминутся.
Ну, да. Не, не так всё. На самом деле, это дыра с парой десятков зданий одноэтажных и стеночкой чуть выше человеческого роста, толщиной не более метра, и это не монолиты всякие, а необожжённый кирпич сырец и просто земля между двумя рядами этих кирпичей. А за стеной небольшой местный посёлок вообще с тростниковыми хижинами. Там весь базар – это десяток торговцев, торгующих мухами. Не описка. Рыбу или мясо так плотно эти твари облепляют, что и не видно мясо этого под ними. Они разные. Мухи. Есть огромные сине-зелёные, есть жёлтые, есть не менее огромные чёрные. И среди них есть, должно быть, и те самые мухи Цеце. Да вон она с жёлтым брюшком и хоботком, как у комара, легко отличить от таких же жёлтых навозниц, крылья на спине не в стороны торчат, а перекрывают друг друга. Сонную болезнь распространяет.
Если кукурузу создали инопланетяне, то муха Цеце тоже из их лабораторий вышла. Именно она спасла Африку от белых господ и уничтожения лесов миллионными стадами животных. Это как волки – санитары леса. Дай волю зайцам и косулям, и они уничтожат леса. Так и в Африке. Дай волю слонам всяким и буйволам и нет лесов – одни прерии, которые потом в пустыню превратятся.
Адмирал Вильстер, предупреждённый герцогом Бироном об этой страшной мухе, перед тем как сойти на берег надел на голову накомарник и на руки кожаные белые перчатки. В принципе, особо делать ему в небольшой вымирающей крепости было нечего. Разве визит вежливости нанести коменданту и передать ему пакет от короля португальского Жуана V Великодушного, в котором предписывалась полковнику Бернарду Антонио Филиппе Нери де Тавора оказать русским кораблям посильную помощь, если она потребуется, и помочь в закупке продовольствия и пополнении запасов пресной воды. Опять пить придётся. В Мазагане тестюшка предупредил Юрия Даниловича, что де Тавора не просыхает.
Корабли добрались до Дагомеи вполне благополучно, разве, что приходилось идти довольно далеко от берега, так как ветер был с Запада и всё время относил корабли к прибрежным скалам и мелям. Комендант встречал русские корабли в порту и сразу офицеров к себе в гости зазвал, старичок и правда был навеселе и от него портвейном попахивало. И что самое удивительное, он уже знал, что русские побили мавров и даже самого султана отправили к Аллаху.
– А у вас как с местными? Не досаждают? – пригубив ароматный напиток, поинтересовался Вильстер.
– Дикари? Воры и разбойники все. Воры больше, попробуй, оставь, что без присмотра сразу уволокут. А ещё пьяницы все, особенно вожди их. За бутылку рома мать родную в рабство продадут. Адмирал, а вам рабов не надо? Есть свежая партия. Готовим для отправки в Бразилию. Но вам, как победителю мавров, уступлю подешевле. Есть молоденькие черножопые. Девственницы.
– Мы на север плывём, они там вымерзнут. – отмахнулся адмирал, но отделаться от радушного хозяина так просто не получилось. В результате Юрий Данилович и сам не заметил, как оказался хозяином десяти рабынь. В принципе цена и правда была не велика. Пять серебряных рублей за девицу.
Утром, вспоминая об этом Вильстер плевался. Споил его комендант. Всё же на такой жаре пить нужно уметь. И чего теперь с этими рабынями делать? Самое плохое не в том, что женщина на борту к несчастью. У него полно женщин на борту, всё же переселенцев везёт в Охотск. Плохо, то, что команда теперь будет всеми правдами и неправдами пытаться провести эксперимент по межрасовому скрещиванию. А им плыть год. Только родов на корабле ему и не хватает, почему-то не сомневался Юрий Данилович, что эксперимент закончится с положительным результатом. Хоть пояса верности местным кузнецам заказывай.
Решил адмирал вернуть их пьяному коменданту, но в результате на следующий день утром проснувшись у себя в каюте и напрягая раскалывающуюся с похмелья голову узнал от принёсшего целебного отвара ординарца Смирнова, что он купил вчера ещё пятерых негров и тысячу фунтов слоновой кости.
– А что с водой? – нет, нельзя пить на жаре.
– Погрузку закончили, все бочки полные, – ну, хоть тут радостное известие.
– А овощи и фрукты с мясом.
– Всё закуплено, уплывать надо, Ваше Превосходительство. Команда ропщет, на берег хочет, как бы бунт не подняли.
– Позови капитана, Василий, на самом деле лучше отсюда убраться, пока живы.
Глава 4
Логистика включает в себя средства и мероприятия, которые разрабатывают планы стратегии и тактики. Стратегия решает, где действовать; логистика доводит войска до этой точки.
Антуан-Анри Жомини
Четыре гвардейских полка, усиленные набранной со всей России артиллерией, получилось восемь полноценных рот, пятнадцатого сентября 1733 года вышли в поход. На этот раз Преображенскому, Семёновскому, Измайловскому и Георгиевскому полку идти в такую даль не надо. Брехт вступать в настоящую войну с Фридрихом Вильгельмом не собирался, сейчас бы переварить присоединение Украины и Белоруссии. Одно Великое княжество Литовское – это огромная головная боль. Там та самая шляхта, которой никакие законы не писаны. И часть из магнатов и простых шляхтичей сильно недовольна тем, что произошло. Вполне себе не дураки и понимают, что гайки им начнут заворачивать. Не будет вольностей в Российской империи. Мало ли, что там Императрица подписала, кондиции сначала тоже подписала.
Что с этим делать уже несколько десятков раз на Госсовете говаривали, в Синоде и Сенате обсуждали. Есть множество путей, как с вольницей шляхетской покончить, от тотального террора, с отъёмом всех их дурацких привилегий, а после бунта, лишения имений и отправкой в Сибирь, что всё одно придётся делать, до раздачи денег и всяких привилегий, как сделали в Реальной истории Екатерина, а потом Александр. Брехт точно знал, что это ничего не даст, всё одно бунтом и террором закончится. Но не скажешь же такое на Госсовете. Там и русские магнаты – князья не поймут. И Анна хоть и слушается герцога Бирона, но нет – нет, да и выкинет какую хрень исподтишка. Не хотелось бы, чтобы это случилось именно во время войны. На Кавказе война, в Крыму война, в Молдавии война, все войска делом заняты, а тут бунт в княжестве Литовском. Пока Брехт предложил сделать ход конём. Он уговорил Анну Иоанновну создать пятый гвардейский полк. Так и назвать – Литовский. И укомплектовать его на сто процентов из дворян Великого княжества Литовского. Если его сделать таким же четырёхбатальонным, как Преображенский полк, то туда чуть не половина дворян (шляхты Литовской) призывного возраста угодит. А затем, как начнётся война с Турцией, двинуть их на Крым. Пусть их проредят степняки. Чем больше убьют, тем проще будет потом в Белоруссии порядок наводить.
– А если этот полк взбунтуется? – ну, а чего правильный вопрос Анхен задала.
– Не сразу же. А если в Крыму начнут бузить, так и бог с ними, мало кто без провизии и фуража назад вернётся. Зато будет повод, пройтись по шляхте. Сами начали.
– А другого пути нет, может их купить можно? – влез Андрей Иванович Остерман.
– Нет, только сильнее станут. А вот земли дать – это можно. Земли в России полно. От Нижнего Новгорода до Астрахани толком нет сёл и городов. Дать земли и пусть вывозят крестьян. Особенно из земель в районе Вильно. Там местные племена чухонские всякие, желательно их в Поволжье переселить. Ещё можно на юг Тюменской губернии и у Челябинска, там степи, леса, и лето довольно тёплое, земли, как грязи. Пусть осваивают. Много земли давать, сколько сами попросят, и даже, чёрт с ним, выделять деньги на переселенцев. Кредиты обязать банки под низкий процент давать на десять, скажем, лет, и ещё и от государства подъёмные, плюс указ, что десять лет налогов не платить и сто лет в армию не брать, только по желанию.
Потихоньку стал Остерман эти решения Госсовета в жизнь воплощать, а герцог Бирон, как министр Обороны, объявил о создании лейб-гвардии Литовского полка. Пока без него на войну ушли, хотя чуть не тысяча желающих мелкопоместной шляхты уже в Юрмалу, где им строят казармы, прибыла.
От Риги, откуда вышли гвардейские полки, до ближайшего прусского города Мемеля – куда они направились, около трёхсот километров. Да, время для похода выбрано не самое подходящее, уже началась осень, по ночам довольно прохладно и время от времени с неба начинают сыпать холодные и нудные осенние дожди. Так не они войну начинали. Пруссакам приспичило. Балтийский флот уже по Мемелю отработал. Брехт специально выждал, пока это известие не пришло и только тогда двинул гвардию в поход. Береговая оборона полностью уничтожена, а батареи и форты со стороны Польши, откуда подойдут русские полки обстреляны шрапнелью по возможности. В порту захвачены все прусские суда и корабли, даже небольшие рыбацкие баркасы, а весь порт, все портовые сооружения, перемешаны с землёй. Препровожден в Ригу и один французский купеческий двухмачтовый кораблик. Турнули шведов, в том числе и два военных корабля.
Постреляли, ограбили и ушли, не предъявив никаких ультиматумов. Вот поди бургомистр репу под париком белокурым чешет. Что это было, дескать? Пусть чешет. Шли, хоть и по грязи, споро и три сотни вёрст Брехт надеялся за неделю преодолеть. Через неделю получит пруссак ответ на свой вопрос.
Это Фридрих Вильгельм думает, что Данциг, находясь между двумя кусками Пруссии, в невыгодном положении. На самом деле всё наоборот – это Мемель и Кёнигсберг находятся очень близко от Риги и Митавы. От Митавы и Либавы, так совсем рукой подать. А с Берлина гнать припасы и пехоту до Мемеля – это настоящий квест, да ещё в распутицу. Про артиллерию, особенно тяжёлую, где нужны здоровущие кони, и говорить нечего. Все войны выигрывают не генералы и даже не школьные учителя (Фраза неверно приписывается Бисмарку, на самом деле профессор Оскар Пешель), их выигрывают снабженцы. Логистика – бог войны. Кстати, нужно в виде репараций потребовать с короля-солдата тяжеловозов.
Тактика… нет, любители обсуждают тактику… Профессиональные солдаты изучают логистику.
Том Клэнси
Дикая дивизия Ивана Остермана двигалась пешим строем. У преображенцев только были все офицеры на лошадях, а так если все семь тысяч в пропорциях с преображенской ротой сравнить, то совсем не радостная картина получалась. И обоз для семи тысяч человек получился куцый. Всего сорок телег. На каждой примерно по пятьсот кило груза итого двадцать тонн. Пару дней и нет того продовольствия. Всё, встала армия и поход толком не начавшись закончится.
На самом деле всё не так плохо. Герцог Бирон через посольство в Праге передал Ивану Ивановичу Остерману инструкцию, которую тот и постарался скрупулёзно выполнить. Весь маршрут от Козела до Шверина был разбит на кусочки длинной примерно в тридцать – сорок вёрст. И в каждый конечный пункт такого отрезка пути барон Остерман отправил каптенармусов и квартирмейстеров. Не по одному – два человека, а целых два десятка. Тут Бирон, надо отдать ему должное, не полным кретином оказался, если в несколько десятков этих привалов сразу отправить по двадцать человек, то вся армия козельская кончится. Министр придумал умнее. Этих снабженцев посадили на лучших лошадей. Всего их получилось пять плутонгов. И они работали по очереди. Приходит армия в Прагу, а там уже оборудован лагерь близ города и варится каша и фураж для лошадей заготовлен и продукты на день припасены. Рано утром этот плутонг каптенармусов снимается и мчит, минуя следующие четыре выбранные места для ночёвки, в Дрезден. И там опять оборудует лагерь, дожидаясь подхода Дикой дивизии. Маршрут намечен вдоль Эльбы, в которую вскоре после Праги впадает Влтава. Следующим пунктом остановки каптенармусов этого плутонга намечен Виттенберг, потом Магдебург, самый короткий переход всего около ста вёрст. Здесь козельская армия должна встать на двухдневную остановку для приведения себя в порядок, закупку обуви или другого пришедшего в негодность обмундирования и отсюда отправят домой вверх по Эльбе заболевших. Но в Магдебург, тоже заранее, генерал Шпигель отправил несколько офицеров, чтобы те попробовали нанять наёмников. Много не надо, с сотню, чтобы восполнить убыль от болезней и дезертирства. Иван Карлович отлично понимал, что многие добровольцы, столкнувшись с суровыми буднями длительного пешего перехода, разбегутся. Энтузиазм весь проходящая.
Так и оказалось. К Магдебургу из семи тысяч восьмидесяти девяти человек, вышедших из Козела, через десять дней добралось только шесть тысяч семьсот с хвостиком человек, белее трёх сотен отсеялось, при этом больными всего пять десятков. В окрестностях Магдебурга на берегу Эльбы лагерь простоял не два дня, как запланировали, а три. При этом даже повоевать пришлось. Из Потсдама нагрянула рота пруссаков во главе с полковником фон Штольцем, и они захотели «Дикую дивизию» рекрутировать и отправить в Польшу, отбивать у русских Данциг.
Получилось весело. Командир роты преображенцев майор князь Петр Иванович Бабичев, дал команду своим пруссаков разоружить. А те почему-то решили сопротивляться. Преображенцам на помощь пришли «дуболомы» и сила солому сломила. Человек двадцать пруссаков вместе с визжащим больше других полковником убита, ещё полсотни покалечены или ранены. И больше сотни пленных. Пока Шпигель прибыл к месту разборок всё уже было сделано и ничего не воротишь. Князь Бабичев на созванном срочно совете предложил прогуляться до Потсдама и навести там порядок, чтобы тараканы своё место знали.
– Тут всего сотня вёрст, и они нас точно не ждут, а сколько там всего интересного можно реквизировать для нашего войска! – подкручивая роскошные усы майор ткнул в карту пальцем и оглядел воинственно собравшихся.
Еле-еле Ивану Карловичу и Остерману удалось успокоить этих вояк.
– В Потсдаме может несколько полков оказаться и точно есть артиллерия. Да и не было приказа с Пруссией воевать. Вы забыли господа, мы идем в Шверин, восстанавливать справедливость.
В результате пленных передали представителям городского совета Магдебурга в обмен на два десятка лошадей. Передали в костюме Адама, всё, что у пруссаков было из формы, оружия и припасов реквизировали в пользу «подвергшихся необоснованному нападению», в том числе козельцам досталось и два десятка лошадей.
Следующий кусок пути был последним вдоль Эльбы. В Виттенберге река поворачивала на запад в сторону Гамбурга, а им нужно на север. Отсюда до Шверина по хорошей дороге осталось всего вёрст сто, даже меньше немного, но её также разбили на пять участков. Во-первых, нужно прийти в город в приличном виде, потому последний кусочек пути был всего в десять вёрст, а во вторых нужно было выслать разведку в столицу герцогства и узнать, что там происходит. В герцогстве очень сильно рыцарство, по существу герцоги там власти не имеют. Именно по этому отец Анны Леопольдовны и был изгнан из своих земель. Хотел стать настоящим правителем, а не куклой в руках рыцарства. Набрал долгов, истратил деньги, заложил соседям кучу земель и ничего не добился кроме сопротивления всех сословий.
Остерман рассказал генералу Шпигелю план, который прислал ему брат. Не силой на трон принцессу усадить, а договориться с ландтагом и советом рыцарства и путем предоставления временных льгот сначала просто занять пустующий трон, а потом идти по пути Козеля и Курляндии. Расцвет экономики позволит власть упрочить, а потом и прибрать рыцарство к рукам. Деньги всех и всегда делают менее воинственными. Тем более, если поманить их морковкой в виде Висмара и Штетина, да и Рюгена. Этот анклав Швеции на материке через море защищать шведам будет очень не просто. Русский флот уже гораздо сильнее шведского, а завоевать земли, с немецким населением не сильно любящие шведов, когда те оторваны от снабжения, не так и тяжело. К тому же воевать шведам придётся на два фронта, при малейшем неверном шаге Финляндия будет оккупирована.
Впредь будут воевать не армии, а учебники химии и лаборатории, а армии будут нужны только для того, чтобы было кого убивать по законам химии снарядами лаборатории.
Любители говорят о стратегии. Профессионалы говорят о логистике.
Омар Н. Брэдли
Иван Яковлевич Брехт в Клайпеде был. Давным-давно. Году то ли в 1983, то ли 1984. Ничего не предвещало развала Советского союза. Тишь да благодать. Мир, дружба, жвачка. В городе было преимущественно русское население, а литовцы, хоть и с прикольным акцентом, на русском разговаривали. Был в санатории. И там в субботу предложили записаться на экскурсию. Чего в корпусе средней паршивости с маленьким телевизором в холле и ужасным видом из окна на внутренний дворик с помойкой делать. Тем более, что в соседнем корпусе шёл ремонт и прямо под окнами орал компрессор и долбились отбойные молотки. Записался и не пожалел. Словно в Европу попал. Клайпеда, до 1918 года бывшая Мемелем, походила, особенно в центре, на обычный европейский, даже всё же немецкий город. Кирпичные здания с черепичными крышами, высокие шпили лютеранских соборов и прочих кирх.
А ещё гид выдала интереснейшую историю, которую в школьных учебниках не найдёшь. Насколько это правда, черт его знает. Историю всегда пишут победители. Но история интересная.
После победы Антанты, Мемель был отодран от побеждённой Германии, объявлен вольным городом под протекторатом Антанты и земли, и городки ещё вокруг тоже собрали, и целый край получился ничейный. Франция, как одна из стран Антанты победившей, ввела туда войска, целых двести человек морских пехотинцев. Ну, и жили себе не тужили. Понятно, что в это время, чтобы ущемить Россию с большевиками, страны Антанты усиленно создавали на обломках Российской империи новые государства. Польшу, Латвию, Литву, Эстонию, Финляндию. Бог с ними с остальными, там у каждой своя интересная история есть. Про Клайпеду рассказывала тетенька с серьёзным акцентом и внешностью Мери Поппинс (Андрейченко). Там, сейчас уже не вспомнить точно когда, но Литва захотела Клайпеду к себе присоединить. Там даже несколько тысяч человек литовцев в Мемеле жило. Но они себя литовцами не считали. Ну, это, как русские и украинцы, язык в целом похож. Считали они себя мемельлендерами. Литовцы собрали со всей страны триста полицейских, обозвав из восставшим народом и отправили их двумя колоннами с севера и с запада захватывать Мемель. Двести французов несколько дней вели уличные бои с «повстанцами» потеряли убитыми пару десятков человек и отступили в порт. И тут англичане с французами подогнали к городу несколько кораблей и высадили большой десант. Но чего-то у них не заладилось. Понесли потери, а из города переодетых полицейских выбить не смогли. И тогда выдвинули Литве ультиматум. Дальше странно. Не потребовали убраться, а то, мол, расчихвостим вас нафиг, а признайте автономию края и разрешите свободный транзит в Польшу. И чёрт с вами – владейте. Ну, так себе ультиматум. «Перепуганные» литовцы приняли ультиматум, и Мемельский край вошёл в состав Литвы. Дальше не сильно интересно. Тогда в 1983 или 84 году у Ивана Брехта даже гордость за литовцев организовалась. Урвали у проклятой Антанты для СССР земли. И три сотни полицейских, как триста спартанцев держали город против орд англо-французских. Знай наших! Тогда все нашими были.
Ещё гид рассказал, что во время семилетней войны, город Россией был захвачен и пять, кажется, лет был в составе Российской империи, а горожане принесли клятву там какую-то Елизавете. А потом Пётр третий подарил город, как и ещё кучу городов Фридриху (побитому) Великому. Тут такого не будет. Пётр сейчас воспитывается в семействе герцога Бирона и потихоньку в русского мальчика превращается. И любви к Фридриху у него не возникнет точно. Пацанёнку всего пять лет. Что с ним делать дальше Брехт пока не решил. Он поставил на Анну Леопольдовну. И, как и в Реале, хотел выдать её замуж за своего старшего сына Петра, который будет императором – консортом. В Реале так себе воспитал Бирон парня. Не годился в императоры, да ещё позволил выбирать Анне Иоанновне, и она за придурка Антона Ульриха – герцога Брауншвейг-Люнебургского вышла замуж, да ещё спуталась с посланником Морицем Линаром. Может и Иван шестой Антонович от него. Так что Елизавета правильно сделала, что его к трону не допустила. Сейчас и Анну Леопольдовну герцог Бирон по-другому воспитывает и Петра своего тоже. И выбирать какого-то нищеброда Брауншвейгского он точно никому не позволит. Даже если, что маловероятно, Анхен взбрыкнёт, то этот Антоша просто не доедет до Риги. В дороге апоплексический удар его хватит.
К Мемелю лейб-гвардия подошла с севера. Шли через Либаву, заодно отметившись в очередном городе Курляндии. Брехт весь его облазил, чтобы определиться, чего тут можно развивать, как поднять экономику. Выходило так себе. Маленький портовый городок еле-еле сводящий концы с концами. Есть небольшая верфь, которая ни шатко ни валко строит рыбацкие корыта и есть небольшой заводик (фабрика братьев Штоль) по производству кирпича и черепицы, его ужу по приказу Брехта выкупили у немцев и расширили немного, новые корпуса построили, чтобы продавать продукцию по всей Курляндии.
В 1698 году в городе произошёл разрушительный пожар, который практически уничтожил и город, и порт. Прошло тридцать пять лет, но толком городок никто не восстанавливал. Даже сейчас ещё среди новых домов торчат остовы сгоревших.
– У вас есть план, мистер Фикс? – спросил сам себя, покидая городок, Иван Яковлевич.
– Нет, у меня нет плана, мистер Фикс. – Хотя. Порт есть. Хоть морское училище, что ли, организовать. И рядом школу гардемаринов. Это не сильно подстегнёт экономику города. Ну, хоть что-то. Стоп. А что, если шпроты начать выпускать? Жестяные банки – непозволительная роскошь, хоть сделать и возможно, а вот в стеклянных банках вполне возможно выпускать. Нужна резина на прокладки, ну ничего страшно. Столько одуванчиков можно вырастить, а потом и наладить транзит из Южной Америки. Как-никак, а Португалия, а, значит, и Бразилия сейчас дружеская страна. Будет проблема со стойкостью резины против масла. Но как-то же в мире позже эту проблему решили. У него собраны и продолжают собираться со всей Европы химики. Должны решить эту проблему.
А начинать нужно со стекольного завода.
Мемель встречал армию дымом пожарищ, адмирал Сиверс перестарался.
Глава 5
- А мы бросаем скуке вызов
- Потому-что потому
- Жить на свете бес сюрпризов ни возможно никому
Брехт не знал, было ли это в Реальной истории. Скорее всего – было, так как в той стороне он начудить ещё не успел, а его прогресорство в Европе не могло повлиять на ту часть мира. Там об этом ещё и не знает никто. Плюс время необходимое, чтобы туда-сюда скататься. Одним словом, за три дня до выхода в поход по принуждению Фридриха Вильгельма к миру в Ригу привезли двух человек. Беринг прислал посылку и первую весточку. Из сопроводительного письма выходило, что Вторая Камчатская экспедиция почти провалилась. Из двух отправленных судов с припасами и переселенцами добрался только один. При этом в таком плачевном состоянии, что проще на дрова пустить, чем отремонтировать. Второй фрегат потерялся где-то в районе Индии. В Макао, по договорённости моряки подождали своего менее везучего собрата две недели, но никто не появился и не дал о себе знать. Тогда фрегат тронулся вдоль побережья на север, но вскоре береговая линия круто повернула на юго-восток. Не имея точной карты, моряки под командованием капитан-командора Фридриха Ниссена – очередного датчанина на российском флоте обогнули Корею, как выяснилось потом, и пройдя мимо каких-то островов в вечном тумане попали в Охотское море, где и нашли свою гибель… почти. В разыгравшемся шторме фрегат «Святой Пётр» выбросило на рифы, и он получил серьёзные повреждения по левому борту ниже ватерлинии, при этом погибло больше двадцати человек, смытых за борт или захлебнувшихся в трюме. Спас отлив. Вода ушла, а вскоре и буря утихла. До прилива кое-как заделали две пробоины и откачали из трюма воду. Почти все продукты, что везли с собой в Охотск были испорчены морской водой. А ведь за них в Макао было настоящим серебром заплачено. С рифов при приливе удалось сняться, но одна из заплат при этом повредилась, и в неё в трюм снова стала заливаться вода. Так, непрерывно откачивая воду, и пытаясь идти галсами против практически встречного ветра, «Святой Пётр» почти месяц добирался до Охотска. И снова не повезло, уже виден был берег и небольшая верфь, как снова налетел сильный ветер и началась буря, не в одно мгновение, погода портилась уже второй день, но, чтобы так резко от сильного ветра и вдруг буря, капитан-командор Ниссен не ожидал. Паруса убрать не успели, и грот-мачта, повреждённая в тот злополучный шторм, не выдержала и сломалась, при падении, переломив фок-мачту, которая тоже уже была с трещиной и кое-как подремонтирована. В результате капитан принял решение выбрасываться на берег. В этот шторм ещё тринадцать моряков погибли, смытые за борт и семеро было покалечено при падении с мачт на палубу, когда те сломались. А в трюме потонули все свиньи, купленные в Макао и десяток переселенцев.
Брехт чего-то подобного и ожидал. Помнил из Реальной истории, что освоение Дальнего востока давалось России не просто. И корабли так себе, и команды не опытные, и капитаны в тех местах никогда не бывали. А главная – погоды в Охотском море не располагали к увеселительным походам. Дальний восток собирал обильную дань человеческими жизнями за открытие своих тайн. Линии на создаваемых с нуля картах рисовались кровью моряков.
О самой экспедиции Витуса Беринга кратко сообщалось, что строились три малых и два больших корабля. Три малых почти готовы, и капитан Мартын Петрович Шпанберг готовится к выходу в море. Путь его лежал в Японию загадочную, через призрачную Землю Жуана да Гамы. Иван Яковлевич, отправляя Вторую Камчатскую экспедицию выслушал столько просьб академиков, особенно Жозеф де Лиль приставал, обследовать землю новую просил. Он же настоял, чтобы Беринг взял с собой и другие карты. Это виды Земли Иезо, какой она должна открыться с моря. Тут же были написаны названия разных местностей Земли Иезо, указаны якорные стоянки, заливы и даже исчислены морские глубины. Брехт точно знал, что ни той ни другой земли там нет. Не понятна ему была цель, что себе академик поставил. Просто ввести русских в заблуждение, что осложнить им открытие Японии? Или это такой ход конём, типа нарисовать всякую хрень и если там вдруг что-то найдётся возопить на весь мир: «Я же говорил»! Был правда и ещё один вариант, просто свою значимость показать герцогу выскочке. Тем не менее карты с указанием этих земель Брехт передал Берингу и Шпанбергу, пусть поищут и докажут всему миру, что русские моряки, ну, ладно – российские, не хуже остальных и могут, как наносить земли на карты, так и стирать их оттуда.
Брехт двух доставленных азиатов осмотрел и опросил. Вообще, Беринг – молодец, он приставил в сопровождении к этим двоим одного камчадала, постоянно проживающего в Охотске, и дал тому задание на пути в Москву обучать неизвестных рыбаков русскому языку. За год с лихвой пути из Охотска в Москву, а потом в Ригу, Пётр, как обозвали аборигена, если не сделал из попутчиков полиглотов, то старался точно. Японцы, а это из расспросов вынес Иван Яковлевич, страшно коверкая слова, говорили по-русски, а Пётр этот уверял, что язык коряков они ещё лучше теперь знают. Сам же он освоил их язык, и теперь может служить переводчиком. Японцы были как из фильма про семь самураев, маленькие, косматые, страшные. И всё время кланялись. Карт рыбаки не знали и географии тоже. Из наводящих вопросов Иван Яковлевич сумел только понять, что они с юга острова Хоккайдо и снабжают гарнизон, расположенной в небольшой крепости, рыбой. Брехт на самодельной карте примерно нарисовал их путь. Так-то несколько смущала его протяжённость этого маршрута. Чтобы из Саппоро, скажем, доплыть до Охотска – это нужно несколько недель на рыбацкой лодочке, а то и пару месяцев. И при этом обогнуть с востока весь Сахалин необходимо. Да ещё пройти проливом Лаперуза не поняв этого. Верилось с трудом. Больше это на разведку походило. Но взглянешь на этих «разведчиков» нестриженых, и эта версия тоже становится маловероятной. На всякий случай, разведчики они там или в самом деле рыбаки, Брехт решил оставить их жить в Риге. Слишком много знаний они за эти полтора года накопили. Товарищам Иван Яковлевич сам лично купил на рынке двух девок в жёны. Выбирал повыше для прикола. Обе дивчины были местными с Риги. Курши. Куршавки? Латышки, пусть будет.
Герцог Бирон велел флотским построить им дома и выдать по хорошей рыбацкой лодке.
– Живите, размножайтесь и учите русский, через год пообщаемся.
Не до японцев было. Тут шведы засуетились, немцы Данциг осадили. Подождёт Япония. Там, насколько помнил историю Брехт, сейчас период самоизоляции, и в ближайшее время ничего интересного не произойдёт. Хоккайдо? Да, скорее всего, чтобы в будущем Российская империя не имела проблем с этим «Азиатским тигром», остров нужно забирать. Но сейчас ни сил, ни средств для этого не было. Вот придут шесть кораблей второй экспедиции в Охотск, и начнётся освоение Америки, потом можно будет и о Хоккайдо подумать.
Сейчас в Риге начали ремонтировать шесть линейных кораблей, захваченных у французов. И Иван Яковлевич дал команду готовить третью экспедицию. Опять куча денег. Хорошо бы не на ветер, пока статистика так себе. Из двух посланных кораблей дошёл один и с половиной переселенцев и команды, а сама экспедиция Беринга, первоначально имеющая численность в шесть сотен человек, за время пути почти уполовинилась. Из-за чего так медленно и строят кораблики в Охотске.
И самое плохое, что вместе с пропавшим кораблём пропали и паруса, и канаты и якоря для оснащения строящихся кораблей. Да, оба фрегата были снаряжены одинаково, на обоих были и якоря, и парусина, и канаты, но прибыл-то один, и, значит, всего попало в Охотск в два раза меньше, и сам корабль не годен больше для исследований. Разве пойдёт на запчасти и тем самым хоть чуть ускорит строительство кораблей для исследования Америки.
Прятаться в укрепление от пушек я считаю недостойным воина. Меч – вот оружие мужчины.
Исмаил I – шахиншах Азербайджана и Ирана
Немцы – они чокнутые на всю голову. Когда лейб-гвардия подошла к Мемелю, то гарнизон почему-то решил, что они бессметные терминаторы из ртути сделанные. Открыли ворота и стали выходить в чисто поле. Единственно оправдание их действием могло быть только то, что русский флот уничтожил все артиллерийские батареи на стенах, как со стороны моря, так и со стороны Курляндии с Польшей. Отсидеться на стенах не удастся, гвардия подошла с орудиями и перебьёт их издали. А так (решили их командиры) они построятся в стройные шеренги и начнут убийственную прусскую штыковую атаку, которую не смогут сиволапые русские крестьяне сдержать.
Возможно… Наверное… Не так чтобы уж совсем… Брехт допускал, что при прочих равных, пару полков пруссаков и побьют пару полков обычной слабо подготовленной и хреново вооружённой российской армии. Стоит там полк где-то в Казани, и офицеры солдат, кроме красивого прохождения перед начальством, ничему не учат. А герцог Бирон ещё и пороха не даёт для тренировок, весь идёт на гвардейские полки и те, что около границ расквартированы. Вот, против пары казанских пехотных полков два полка, что вышли из Мемеля, были бы грозной силой. Только тут были не казанцы. И даже не Мариупольцы. Здесь стояли гвардейские полки, которые одну успешную компанию только что прошли, и полков было четыре, да ещё два из них четырёхбатальонного состава. Против трёх с половиной, примерно, тысяч пруссаков стояло чуть не четырнадцать тысяч. Против трех десятков полковых лёгких пушек, калибра в шестьдесят – сто миллиметров (трёхфунтовки – шестифунтовки) располагалось восемь полноценных бомбардирских рот, из них четыре были оснащены шестнадцатифунтовыми Единорогами, и даже одна рота новенькими с иголочки, точнее, только с завода ковровского, двухпудовыми Единорогами. А там калибр все же 245 мм. И к ним в достатке наделали и шрапнельных гранат, и картечных. Никто каменным дробом стрелять в пруссаков не собирался. Прошли те заповедные времена.
Немцы вышли как на парад, со штандартами, барабанами, гобоями и впереди батальонов с горсткой офицеры на конях. Точно фильм про второго терминатора им показали в клубе на днях. Бам в него из дробовика, а образовавшаяся дырка в половину груди зарастает сразу, и неистребимая прусская пехота прёт дальше.
Князь Багратион, который сейчас командовал выведенными в отдельную команду тремя десятками егерей с длинноствольными штуцерами и пулелейками под пулю Петерса, получил от Брехта команду, и не дожидаясь пока пехота рванётся в самоубийственный штыковой бой, посмотрев на Брехта и получив кивок, взмахнул рукой. Для этих штуцеров Иван Яковлевич и специальные сошки разработал – треногу такую, как у теодолита, что всякие строители в будущем применять будут. С неё гораздо лучше получается, устойчивей конструкция.
Бабах. Расстояние примерно пятьсот шагов между передними рядами противников, и мемельцы, увидев облачка дыма, даже улыбнуться успели, дескать русские Иваны опрудились от страха и бьют их пищалей от страха, ясно же, что пули не долетят. Долетели. И несколько офицеров, гарцующих перед своими батальонами на коняшках, попадали в грязь. Стреляли не для того, чтобы нанести непоправимый урон пруссакам. Стреляли, чтобы дать попрактиковаться снайперам. Поверить в свои силы бойцам надо. Опыта опять же набраться. Им скоро отправляться на Кавказ. Надир уже несколько раз присылал посланцев. Хочет, чтобы русские ушли за Куру без боя и за это он согласен с Портой вместе с гяурами повоевать. Наивный кызылбашский юноша. Чем всё это закончится Брехт отлично знал, и генерал-аншеф Василий Яковлевич Левашов, командующий русскими войсками на Кавказе, в том числе и Низовым корпусом, получил приказ тянуть время. Обещать, задабривать подарками и говорить, что из Риги должен приехать на переговоры сам герцог Бирон. Там, мол, в России все в принципе согласны, только боятся лицо потерять, вот и тянут немного время. Опять же войнушка там только закончилась победоносная, нужно захваченные земли освоить и к войне с турками подготовиться.
От своей затеи просто пристрелить Надира и восстановить в Иране законную слабую власть в лице Тахмаспа II Иван Яковлевич и не думал отказываться. Снайпера тренируются, винтовки делаются всё более длинноствольные, а Александр Багратион спит и видит, как своего мучителя угрохает.
Снайпера стащили с треноги штуцера и стали перезаряжать, а в это время рявкнули русские орудия. При этом стреляли шрапнелью не только двухпудовые Единороги, но и шестнадцатифунтовые. Для них тоже немного шрапнельных гранат изготовили. Понятно, что восемь килограмм и тридцать два – это разные по мощности гранаты, но раз нет других, не успели отлить новые, то быстрее немного гранат изготовить, чем ждать пока орудия отольют, обработают и отстреляют, мало ли где скрытая трещина замаскировалась.
Бабах. Вся русская армия окуталась дымом. Бабах. Через две минуты по орущим немцам прилетело снова. При такой плотности огня и плотности построившихся в каре пруссаков там ужас ужасный настал. Третий залп делали уже вслед бегущей толпе, которая даже ружья побросала. У ворот, через которые мемельцы только что выходили стройными рядами, началась давка и наводчики не преминули этим воспользоваться, четвёртый залп был направлен именно туда. Взрывающиеся на высоте около тридцати метров над землёй гранаты высвобождали двухсантиметровые свинцовые шарики, которые разлетаясь убивали и ранили пруссаков сонями. В воротах не просто пробка образовалась сразу, а настоящая баррикада из мертвых и раненых. А люди лезли на эту гору из человеческих тел и лезли.
Бабах. Теперь из малокалиберных полковых пушек ударили по тем, кто думал, что они умнее других и бросились на восток в предместья. Здесь обычные картечные гранаты. И калибр игрушечный. Чуть больше тех гранат, что гренадеры вручную кидают, но бежали сотни обезумевших людей плотной толпой и даже эти маленькие гранатки собирали обильную жатву.
Да! Мать её! На самом деле артиллерия – бог войны. Злой бог.
Я стреляю по цели, как будто вручную вбиваю пули.
Рене Фонк
– Отставить стрельбу! Отставить! Густав! Александр! Семён Андреевич! Отставить, сказал. Остановите этих упырей! – даже горло сорвал. И плюнув, отвернулся от всего этого.
Пока вестовые добрались до всех батарей, пока выяснили, что у некоторых уже заряжены орудия – не пропадать же добру. В общем, от того момента, как Иван Яковлевич решил прекратить избиение пруссаков, до того, как геноцид прекратился, чуть не четверть часа прошла. Рявкали огромные Единороги, бухали шестнадцатидюймовки и подтявкивали мелкие полковые орудия. А ещё и забыл он вовремя Багратиона остановить и пусть редко совсем, но отправляли пули Петерса в солдат и офицеров мемельского гарнизона снайпера сводной команды. Раз семь точно успели выстрелить, и если учесть, что на то они и снайпера, чтобы не сильно мазать, то человек сто – сто пятьдесят в Валхалу отправили. Вон над головами полоска опыта насколько удлинилась. Грустные шутки в голову лезут что-то в последнее время, должно быть устал воевать. Третью жизнь смерти сеет, десятками, сотнями и тысячами даже, вот как сейчас людей убивает. И ведь ничего эти солдатики ему не сделали. Вышли защищать свой город, семьи свои.
Рычание орудий прекратилось. Лучше не стало. Со стороны города несся гул. Всё же пятьсот шагов – это прилично, и отдельных голосов не слышно. Потому, стоны и крики раненых слились в общий надрывный какой-то гул.
– Их правнуки не придут на нашу землю, не выстроят кольцо блокады вокруг Ленинграда и не погибнет более миллиона мирных жителей. Соберись. Пруссаки – вечные и непримиримые враги. Чтобы сделать их не врагами, а друзьями есть только один способ. Нужно чтобы все немцы были в составе Российской империи. Все. И тогда даже англичанка против такой силы гадить не сможет. Опасно гадить против ветра. А уж против сильного ветра и вовсе не стоит. – Сам себя всегда уговоришь. Всегда правильные аргументы найдёшь.
– Князь. Твои бойцы по офицерам стреляли, знают, где они примерно находились. Разбей на пятёрки, пусть пройдутся по тем местам. Нужен живой офицер, чтобы допросить. Нужно же понять, кто там у них сейчас главный, с кем переговоры о сдаче города вести.
Глава 6
Успех – это способность переходить от одной неудачи к другой без потери энтузиазма.
Уинстон Черчилль.
Победа любит подготовку (старание, заботу).
Amat victoria curam.
Латинские пословицы и поговорки
Мемель комендант с городским советом сдали без боя. В смысле, не закрыли ворота, и не стали со стен штурмующие русские полки обстреливать и кипятком их поливать. Иван Яковлевич нашёл среди сдавшихся и раненых пару полковников – оберстов и, перевязав, отправил в город с предложением сдаться.
– Вы там объясните начальникам своим, что никто стены штурмовать не станет. Мы просто забросаем город из пушек гранатами, есть и зажигательные. Просто уничтожим всех жителей, и в плен брать не будем, пока последний не умрёт, будем стрелять. А после даже хоронить не будем. Будете все лежать и разлагаться, а вороны и чайки будут у вас глаза выклёвывать. Женщины, дети пострадают. Нужно это вам? Сейчас сдаётесь, выносите из города всё оружие, до последней пики и живёте дальше долго и счастливо. Войну с Россией начал ваш король. Как война закончится, и он запросит мира, так мы сразу и помиримся, так что помирать вам не стоит.
Полковники оба два глазами сверкали, но вполнакала. Они, если на победу и не рассчитывали, то дорого продать свои жизни и отстоять этим город от варваров, точно надеялись. А теперь что? От двух полков осталось пару рот, а если раненых добавить, то пара батальонов. Сколько, правда, из тех раненых выживет, ещё неизвестно. Их ещё откопать в этой мешанине надо и помощь оказать. Запас йода небольшой и спирта для обработки ран привёз с собой медицинский батальон вновь сформированный, но сильно расходовать их жалко, вдруг Фридрих Вильгельм не угомонится, и война эта ненужная сейчас затянется.
Офицеры ушли, пошатываясь, в город, и через пару часов вышли городские власти из северных ворот города с белым флагом и ключами от города.
Брехт не собирался воплощать на практике все угрозы. Уж полностью уничтожать жителей Мемеля точно. Только штурмовать стены и терять людей не собирался тем более. Попытался бы высадить ворота гранатами и обстрелять стены шрапнелью, и всё же принудить защитников к сдаче, но обошлось. Лейб-гвардия зашла в город и стала помогать извлекать раненых из груды тел, герцог Бирон велел бургомистру организовать доставку льняных тканей и хлебного вина. Санитары и доктора из медицинского батальона принялись за работу, преображенцы вошли в город и стали контролировать сдачу и вывозку из города оружия, а сам Брехт с егерями проехал в ратушу, по дороге заглянув в порт.
Что можно сказать? Адмиралы российского флота хлеб с маслом едят не зря. В порту находилось два остова обгоревших и несколько лодок. А так – пустота, вдоль причалов плавал всякий мусор и обгоревшие доски, и всё. Один из самых больших и богатых портов Балтики сдулся, и не скоро теперь восстановит своё доминирование. А может и вообще никогда. Перетекут контакты и контракты в Либаву и Ригу. Даже Санкт-Петербургу немного достанется. Потоки товаров перенаправятся, и вернуть их назад будет совсем не просто. И так-то в большинстве своём русскими товарами местные купцы торговали, а теперь зачем. Есть Рига и другие русские портовые города, пусть они развиваются.
Береговые укрепления разрушены полностью. В груды щебня всё превращено. И никто их восстанавливать не кинулся, даже стволы орудий валяются на земле.
В ратуше местные толстосумы и прочие власть предержащие задали правильный вопрос: «Что, теперь Мемель станет российским городом?».
А Иван Яковлевич ответа не знал. Присоединить Восточную Пруссию, скажем, к герцогству Курляндскому было бы заманчиво. Но тогда война станет настоящей. Нужно брать Берлин, иначе Мемель, и тем более Калининг… тьфу Кёнигсберг, Фридрих Вильгельм не отдаст. А война сейчас с Пруссией не нужна. У России ноне армия разбита на куски. Огромный Низовой корпус из тридцати пяти тысяч человек стоит на Кавказе, примерно такой же корпус генерал-аншефа Ласси ушёл в Австрию. Это семьдесят тысяч человек. И их нельзя снимать с мест. Они нужны там, где есть – все до последнего солдата. А с его гвардией захватить всю Пруссию просто невозможно. Опять же, аннексия этих земель вызовет реакцию и Англии, и Швеции, да и остальные страны бросят грызться между собой и объединятся против России. Тут даже сомневаться не приходиться. Русские для всех в Европе враги и конкуренты, и если сейчас Англия и Австрия, как бы союзники, то тут ключевое слово «как бы». Пока мы за них делаем грязную работу, они благосклонно кивают, а как только мы потянемся за их кусочком, то забудут все обиды и радостно пойдут всей Европой в крестовый поход против России, и Иран с Турцией подключат, вооружив их и подпитав деньгами.
Нельзя пока Мемель присоединять, а уж тем более Кёнигсберг.
– Ничего не будет с вашим Мемелем. Как был он прусским городом, так и останется. Даже выкуп с вас брать и прочих контрибуций не буду. Отправьте гонца по морю и по суше в окрестности Данцига к вашему королю с отчётом о том, что здесь произошло и о нашем разговоре – это и будет контрибуцией. Только отправьте несколько и разными дорогами, чтобы точно добрались. Да, и отправьте в Кёнигсберг гонца с известием, что русская армия идёт на них, и сотворит с их городом то же самое. Пусть лучше без боя сдаются.
Тут Иван Яковлевич лукавил. Идти к Кёнигсбергу пока не собирался. Большой хорошо укреплённый город, рано. Пусть созреют для принятия правильных решений. Цель Брехт себе наметил совсем другую. Можно сказать в противоположном направлении. Чуть выше по течению Немана находился небольшой город с громким названием – Тильзит.
Большинство новых открытий – это внезапно увиденные вещи, которые всегда были рядом.
Больше информации
Сюзанна Катерина Лангер
В начале лета 1732 года капитан Мартын Петрович Шпанберг вывел из Охотска три корабли и направился в сторону Курильских островов. Его отряд состоявший из бригантины «Святой Михаил», бота «Святой Гавриил», которым командовал мичман Шельтинг, и дубель-шлюпки «Надежда» под командованием лейтенанта Вальтона отправился на восток почти по прямой. Курильские острова русским мореходам были частично известны, несколько самых северных островов были описаны в том числе и во время первой экспедиции Беринга. Были и до того обследованы некоторые острова, но казаки и не имеющие точных инструментов моряки нанесли на карты острова только приблизительно. Так правительственная экспедиция под руководством Евреинова и Лужина обследовала Курильские острова в 1720–1721 годах в соответствии с указом Петра I от 1719 года. Тогда были приведены в российское подданство жители четырех Курильских островов, расположенных южнее острова Парамушир. А с двух первых островов казаки уже вовсю собирали ясак, в основном шкурами нерп.
Однако в этот поход Мартын Петрович высадиться на острова не смог, только существенно расшили знания о них, описав более полно данный район океана, и нанеся их на карту уже с более достоверными координатами. Высадке помещала погода. Корабли постоянно двигались в густом тумане и уже на четвёртый день бот «Святой Гавриил» пропал из виду. Ветер всё время был приличный и подойти к островам, минуя многочисленные рифы и мели, да ещё в плотном тумане, было проблематично. Кроме того, поспешный выход в море и волны, погубившие большую часть сухарей, заставили Шпанберга отправиться на зимовку в Большерецк на Камчатку. Мартын Петрович двигаясь вдоль Курильских остров удивлялся протяжённостью этой гряды, на картах, что имелось у него, он давно уже плыл по территории Японии. Горы и леса должны быть за бортом, а там только море с белыми барашками пены на высоких волнах. Пришлось поворачивать, команда начала роптать и продовольствие с пресной водой почти закончилось. (Потом окажется, что он почти добрался до Хоккайдо, повернули они, обогнув остров Уруп). Третьего Августа кораблики повернули назад в Большерецк на Камчатку. Там, понимая, что без плоскодонных судов не высадиться на острова, команда сразу начала строить шлюп. Нашлась в Большерецке и пропажа, заблудившись в тумане бот «Святой Гавриил», пройдя вслед за Шпанбергом половину Курильской гряды повернул в Большерецк чуть раньше.
Курильскими островами их пока никто не называл. Куру – это самоназвание народа Айны, которое эти острова населяют. Немцы – неметчина. Англы – английские острова, а куру раз, то – Курильские. Пока у каждого острова своё название. Даже не так, у открывшего их первыми в 1643 году голландца Мартина Гарритса де Фриза одни названия, у открывших их позднее казаков свои, у Шпанберга свои, а у айнов, тем более, свои. И даже Хоккайдо ещё никто Хоккайдо на называет. Японцы пока зовут его «Матмай». Шпанберг хоть и датчанин, а островам давал русские названия: “Дьякон”, “Илья”, “Красногорск”, “Нерпичий”, “Фигурный”.
При повороте домой командир «Надежды» лейтенант Вильям Вальтон предлагал идти дальше на юг, предчувствуя близость Японии, но Шпанберг разругался с ним. Люди уже начинали голодать и болеть. В результате «Надежда» «потерялась» в тумане. И лейтенант повёл её на юго-запад от Урупа. Вскоре они достигли Хоккайдо, но высадиться тоже не рискнули и отправились вслед за бригантиной в Большерецк.
За осень и зиму команде Шпанберга и жителям Большерецка удалось построить восемнадцативёсельный плоскодонный шлюп «Большерецк», командиром которого был назначен за неимением настоящих морских офицеров квартирмейстер Эрт.
22 мая 1733 года флотилия Шпанберга уже на четырёх судах вышла в море и направилась на поиски «Компанейской земли», открытой Жуаном де Гамой. Корабли миновали Курильскую гряду и пошли на юго-восток и вскоре уже плыли прямо над мифической землёй. Пройдясь ещё южнее и убедившись, что де Гама лжец, корабли повернули на юго-запад к Японии. Вальтон, помня, как в прошлом плавании Шпанберг не дойдя совсем чуть до Японии, повернул назад, решил плыть сам, и в середине июня ночью опять «потерялся», направив свой кораблик, на этот раз бот «Святой Гавриил», гораздо южнее.
А Шпанберг, проклиная самовольство англичанина, буквально через два дня увидел на западе ту саму Японию. Это был остров «Хонсю». Высадиться на землю Мартын Петрович не решился, так как навстречу его корабликам вышло более трёх десятков больших и малых лодок и галер с прямыми парусами. Капитан повёл свои кораблики к югу. При этом японские суда следовали за ним не отставая. Только через шесть дней Шпанберг отважился встать на якорь. Японские суда окружили его, а ночью на берегу зажглись десятки костров. Утром же русские моряки увидели на берегу большое поселение с тысячами туземцев, а прямо под бортом крутились огромные черепахи с бочку размером.
К «Архангелу Михаилу» с берега стали подплывать торговцы и предлагать, рис, табак, солёные огурцы и рыбу. Отдавали они свою продукцию за сукно и стеклянный бисер. А вот тонкую льняную ткань не брали, своей видимо хватало. Шёлка тоже не брали. Не брали и зеркал, как и ножей. В середине дня к бригантине пришвартовалась большая галера, с которой сошли видимо какие-то чиновники, они низко кланялись Мартыну Петровичу и согласились отведать вина, вот только не понимали ни по-русски, ни по-датски, в команде было полно иностранных моряков, но ни один из европейских языков японским чиновникам был неведом. А само собой японского из отряда Шпанберга никто не знал.
Разговаривали пальцами и гримасами. Тогда Шпанберг догадался показать японцам карту. И это не было диковиной для чиновников. Они показали Мартыну Петровичу Японию и Россию, и пальцами указали, чтобы он убирался к себе. Иностранцам запрещено посещать Японию. Только голландцам и только в порту Нагасаки разрешалось торговать. На предложение опять на пальцах Шпанберга отправиться и ему в Нагасаки чиновники энергично замотали головами и снова проложили пальцем на карте маршрут русским прочь от Японии. К этому времени три русских кораблика окружало уже почти сотня японских судов различных размеров, большинство было маленькими, но и уродливых японских галер хватало. Всего же на этих судёнышках было никак не меньше тысячи человек, и Мартын Петрович велел поднять якоря и направился назад в Большерецк. По сути, задание Адмиралтейства он выполнил. Развеян миф о земле де Гамы и найдена Япония.
Двигаясь на север вдоль берегов Японии, третьего июля он обнаружил множество больших и малых островов в районе сорок четвёртого градуса северной широты. И сразу же начались туманы, в которых понятно тут же исчез шлюп «Большерецк», на который возлагали основные надежды для обследования островов. Опять не на чем было подходить вплотную к островам. Первый крупный остров Мартын Петрович назвал своим именем – остров Шпанберга. (К сожалению, название не прижилось, сейчас это остров Шикотан). Пока длились поиски Большерецка Шпанберг обследовал все острова Малой Курильской гряды – Итуруп, Кунашир и прочие. Зато на острове Шпанберга нашли хорошую бухту и смогли запастись пресной водой. Там же в бухте нашли следы пребывания человека – костры и кости рыб и животных, но сами люди не показывались. Повезло на острове Зелёный (Кунашир) там они встретили заросших волосами людей с длинными чёрными бородами – айнов, которых сопровождали огромные чёрные собаки.
Шпанберг попытался расспросить айнов есть ли у них царь, но языковой барьер и здесь присутствовал. Единственное, что удалось узнать, так это то, что японцам они не подчиняются и, что на соседнем большом острове (Хоккайдо) так же живут без всякого царя айны и только не юго-западе острова есть несколько поселение японцев, с которыми они торгуют. Есть торговля и между почти всеми островами Курильской гряды. Шпанберг хотел привести их под руку Государыни Анны Иоанновны, но потом справедливо решил, что приводить в подданство нужно не жителей одного острова, а всю народность, включая и тех, кто живёт на Хоккайдо и сделать он это решил во время третьей более подготовленной экспедиции и имея священника в составе экспедиции.
Когда огибали Итуруп в густом тумане потерялась и Надежда, после тщетных попыток найти дубель-шлюпку Мартын Петрович решил возвращаться в Большерецк. Похоронив в пучине моря тринадцать человек из экипажа бригантины, в том числе и единственного лекаря в их экспедиции Шпанберг в начале августа прибыл на Камчатку. Здесь в Большерецке уже находился отставший «Святой Гавриил» и вскоре сюда же прибыла и «Надежда». Поругавшись с Вальтоном Шпанберг, узнал, что тот тоже побывал в Японии, только гораздо южнее в районе тридцать седьмого градуса северной широты. Дальше Вальтон спустился на юг ещё на пару градусов и бросил якорь у берегов Японии под тридцать пятым градусом северной широты. Вскоре к “Гавриилу” подошло небольшое японское судно, которое пригласило русских сойти на берег. Вальтон решил принять приглашение и отправил на берег вельт-бот с шестью матросами во главе со штурманом Казимировым. Моряки набрали на берегу свежей воды и купили за серебряные монеты немного овощей и риса. Когда вельт-бот вернулся с моряками на корабль, Вальтон решил идти дальше на юг. Однако вскоре к нему причалило судно, на котором находился офицер при шпаге и пистолете. Он приказал русским убираться. И Вальтон решил не вступать в конфликт с властями, он повернул на север и за два дня до появления там Шпанберга прибыл в Большерецк.
Мартын Петрович сразу же со всей флотилией отправился в Охотск и по дороге написал длиннющий отчёт о своём плавание и по прибытии в Охотск сразу отправил его в Адмиралтейство. И стал готовиться к возвращению в Москву за заслуженной наградой.
Глава 7
Я понял, почему в армии просыпаются в 6 утра: потому что единственное, что хочется делать в 6 утра – это убивать людей.
Руслан Белый
Быстро уйти из Мемеля не удалось. Два дня проторчали под стенами. В город зашёл только Преображенский полк. Нужно было вывезти из него всю артиллерию – медь и бронза нужны, а сами пушки ерунда полная. А многие орудия оказались закопанными под грудами камней и щебня, в которые флот превратил городские бастионы. Пришлось Семёну Андреевичу Салтыкову, временно назначенному комендантом города, организовывать с помощью Городского Совета «добровольцев», что рвались завалы разбирать и орудия тащить за ворота. Всего насобирали почти пять десятков орудий всяких разных калибров, из которых Брехт три отделил для создаваемого им музея. Не царь-пушки, но красивое литьё, ничем нашему не уступающее и приличный калибр. Есть на что посмотреть. Пусть в Риге своя «Кубинка» будет.
Оружия помимо пушек навезли к воротам массу, несколько тысяч пищалей и мушкетов, почти пять десятков штуцеров, в том числе и арабских. Брехт себе выбрал практически точную копию того карамультука, что у него был в прошлой жизни. Холодного оружия тоже хватало, в том числе и дорогих шпаг и сабель, с красивыми, украшенными каменьями самоцветными, гардами и ножнами. А в городской ратуше нашлись три комплекта полной рыцарской брони, даже для коня. Забрали, понятно, Исторический музей тоже в экспонатах нуждается.
Потом ещё день ждали пока подойдёт второй Ингерманландский полк с подводами, чтобы всё это доставить в Ригу. Дожидаться, пока те увезут добро трофейное, герцог Бирон не стал, двинулся к Тильзиту. Вероятность того, что остатки мемельского гарнизона нападут на ингерманладцев была нулевой. Город не грабили, женщин не насиловали, из домов ничего кроме оружия не забирали. Опять же без оружия нападать на полк, пусть и не очень хорошо подготовленный, теми силами, что у мемельцев остались – самоубийство.
Тильзит – это Советск Калининградской области. Ещё семьдесят с лишком лет до того, как Наполеон настучит тут по ушам пруссакам и руссакам. Пока небольшой городок на берегу Немана с предместьем, далеко высунувшимся за стены небольшой крепости.
Подошли к городу и встали в километре примерно от стен, Иван Яковлевич хотел выслать парламентёра, мол, товарищи, сдавайтесь, изымем всё оружие и оставим вас, как було, процветайте. Не получилось. Городишко в десяток тысяч жителей и двумя батальонами ополченцев и регуляров решил дать бой. Со стены прозвучало три выстрела и ядра плюхнулись в лагерь, который только начали разбивать. Одно из ядер, скорее всего от шестнадцатифунтового орудия, попало в фургон, что перевозил порох. Огромное счастье, что рядом кроме двух возниц никого не было. Бабахнуло знатно, палатки, которые успели установить поблизости, сдуло, людей в них находившихся покалечило многих. Брехт про золотые выстрелы слышал, да и сам за столько боёв успел их повидать, потому фургоны с боезапасом рядом не держали и в непосредственной близости к ним людей на привале не размещали. И сейчас это спасло кучу жизней. А если бы рядом было два фургона и какой из полков поблизости лагерь разбил. Сотнями бы потери считали. А так два возчика, все шесть лошадей, и десяток переломов и ушибов. Но миролюбивое настроение у Ивана Яковлевича вместе с дымом от взорвавшегося пороха улетучилось.