ВСЯ ЖИЗНЬ

ВСЯ ЖИЗНЬ

Кохаб-IV,

Фортини

Убедительно прошу выделить корабль для поиска и оказания возможной помощи исследовательской группы «Лотос» на Дубхе-II. Связь с группой потеряна по невыясненным причинам.

Линд,

Солана, 10 октября

***

Солана,

Линдту

К сожалению, выполнить просьбу о посылке корабля в район Дубхе не представляется возможным ввиду отсутствия в настоящий момент свободных транспортных средств. Предлагаю вам оказать помощь «Лотосу» собственными силами.

Фортини,

Кохад-IV, 10 октября

***

Земля,

Тимашову

Прошу немедленно выделить корабль для спасения исследовательской группы «Лотос» в составе трёх человек, базирующейся на Дубхе-II. Все имеющиеся в наличии средства, предоставленные Министерством и Кохабской Разведбазой задействованы и использовать их для вышеуказанной цели не представляется возможным.

Линд,

Солана, 11 октября

***

Кохаб-IV,

Фортини

Срочно вышлите корабль на Дубхе-II для эвакуации группы «Лотос».

Тимашов,

Земля, 11 октября

***

Земля,

Тимашову

Весь имеющийся в наличии флот разведбазы согласно Вашему приказу направлен для эвакуации населения территорий Второго сектора. Эвакуация проходит нормально и в полном соответствии с утверждённым графиком. Спасательный катер командного состава, посланный в систему Дубхе, пропавшую группу на второй планете не обнаружил.

Фортини,

Кохаб-IV, 14 октября

***

Командиру спасательного катера

«Полярная звезда» Ольтесу

Поиски «Лотоса» прекратить и немедленно возвращаться на базу.

Фортини,

Кохаб-IV, 15 октября

***

… а на второй планете звёздной системы Дубхе их не было.

Ещё давно, ещё два месяца назад, когда и не обсуждался даже вопрос о прекращении полётов с ними случилась беда. Но никто об этом не знал.

Исследовательской группе «Лотос» было поручено уточнить и всесторонне дополнить информацию о двух наиболее перспективных для заселения планетах Дубхе – второй и третьей, – полученную ещё год назад разведывательным кораблём. Как и обычно в таких случаях, в задачу группы входило наблюдение за флорой и фауной, изучение метеорологических условий, а также трудоёмкие и продолжительные картографические съёмки. Поэтому и длительность экспедиции определялась ориентировочно не менее, чем в полгода.

Работы на второй планете они завершили через три месяца после начала экспедиции – это было ещё в начале августа – и теперь на очереди стояла третья, более, как всем казалось, многообещающая планета.

Вообще-то, «Лотосу» предписывалось поддерживать постоянную связь с Соланой, но сеансы проводились, как и было оговорено, раз в неделю. В сущности, это и подвело их.

Закончив работы на второй планете, но не уведомив об этом Солану – время выхода на связь ещё не подошло – они успешно стартовали и на малой скорости за два дня добрались до следующего объекта. Тогда-то всё и случилось.

При посадке неожиданно отказала основная система энергоснабжения корабля, но Волчек – он обычно исполнял обязанности пилота – не растерялся и вовремя подключил аварийные генераторы. Казалось, всё должно обойтись, но почему-то – они так и не узнали почему – двигатели не набрали предусмотренной мощности и работали с перебоями, а под конец, уже в нескольких десятках метров от поверхности, вообще отказали.

Спасло их, наверное, только то, что местом посадки по счастливой случайности они выбрали просторный пойменный луг, и почва там оказалась достаточно мягкой, чтобы самортизировать в нужной степени. Это спасло их, но не спасло корабль. Они остались живы и, можно сказать, практически невредимы. А корабль разбился.

Когда они выбрались наружу и отошли на безопасное расстояние, опасаясь взрыва, их взорам открылась мрачная картина. Корпус корабля на добрую четверть ушёл в грунт, и можно было только догадываться, какие непоправимые разрушения произошли в двигательных отсеках. Выше же, до самых люков грузовых трюмов, сморщенный и оплавленный металл обшивки рассекла вертикальная конусообразная трещина, в основании которой свободно мог бы протиснуться человек. Это означало конец.

Они стояли, тяжело дыша, не замечая ничего вокруг, и с каким-то отрешённым любопытством ждали взрыва. Но взрыв так и не прозвучал. Корабль медленно, но с каждой минутой всё более заметно кренился вбок, а потом вдруг как-то сразу осел тяжело и, казалось, земля глухо и облегчённо вздохнула.

Шок, вызванный катастрофой, скоро прошёл, и они принялись выяснять истинные размеры постигшего их несчастья. Волчек и Даниэла начали детальный осмотр внутренних отсеков, а Милош сразу же поднялся в радиорубку. Впрочем, поднялся – не то слова: корабль ведь лежал на боку, и полом поэтому теперь являлись стены, а колодцы лифтов превратились в туннели. Всё это, может быть, показалось забавным, ели бы не трагичность ситуации.

А радиостанция не работала, и Милош сразу понял, что нет даже малейшей надежды, что её когда-нибудь удастся отремонтировать. А ведь на Солане не знали, что они улетели со второй планеты и искать их надо не там, а уже здесь, причём, искать практически наугад, вслепую.

– Ничего, – утирая со лба пот рукавом, сказал Волчек, когда Милош рассказал им всё. – Найдут. А подождать мы сумеем: запасы воды и продовольствия, кажется, не пострадали.

– Не надо было тянуть до очередного сеанса, – зло бросила Даниэла. – Не понимаю, почему нельзя было сообщить им, что мы улетаем?

Ей не ответили. И Волчек, и Милош, да и сама Даниэла прекрасно сознавали, что упущенного не вернёшь и главное теперь – думать о будущем. Только не знали они, что поиски «Лотоса» будут недолгими и безуспешными, и мир, сотрясаемый непредвиденными и сокрушающими всё переменами, скоро забудет о них.

Началось долгое, пронизанное мучительным непониманием происходящего ожидание…

Им ещё повезло, что планета оказалась классического земного типа и поэтому не было необходимости пользоваться скафандрами и даже антисептическими масками. Сначала они рассчитывали, что прилетят за ними недели через две-три, никак не позднее, и не очень заботились о благоустройстве своего существования. Но спустя два месяца, в течение которых надежда сначала сменилась всё возрастающей уверенностью в скором спасении, а потом – удивлением, недоумением, смешанным с изрядной порцией страха, и наконец спокойным осознанием неподвластности происходящего, спустя два этих самых трудных в жизни месяца они поняли, что настала пора устраиваться основательно и, может быть, надолго.

Помощь запаздывала, и пока оставалось полагаться только на свои скудные силы.

Как-то вечером, по обыкновению, они разожгли костёр всего в нескольких метрах от корабля, а вечера здесь были хоть и на удивление тихие, но прохладные, а поэтому они близко придвинулись к огню, и в глазах у них порою мелькали причудливые отблески пламени.

– Я думаю, нам придётся построить себе дом, – сказал Милош. – Продолжать и дальше жить на корабле – это никуда не годится.

– Ты прав, – поддержала его Даниэла. – В конце концов, мы люди и, следовательно, имеем полное право на человеческое существование.

Волчек промолчал.

– Ты не согласен? – удивилась Даниэла. – Настоящий дом нам просто необходим, разве не так?

– Это ещё как посмотреть, – буркнул Волчек. – Если вы собираетесь жить здесь – то да. А если улетать, так тогда надо думать только о том, как поскорее можно сделать это.

– Но ведь ни корабль, ни даже радиостанцию мы починить не в состоянии! А как же иначе мы сможем ускорить своё спасение? – удивлённо сказал Милош.

– И потом, – добавила Даниэла, – постройка дома отвлечёт нас, потребует много времени и сил, и тем самым облегчит ожидание. Что толку сидеть сложа руки и пялиться в небо?

Волчек не ответил и даже не опустил голову, хотя Даниэла явно имела ввиду его. Но на следующее утро они принялись за постройку дома. Втроём.

Место для него они выбрали на опушке ближайшего леса, в полутора километрах от корабля, и место это было просто замечательное. С трёх сторон его окружал лес, но высокие и стройные деревья с раскидистыми кронами всё же росли в достаточном отдалении, большую часть дня открывая уютную лужайку горячим лучам солнца. И рядом совсем протекала спокойная и удивительно чистая речка, в излучине которой они и предполагали построить дом.

А уже там, за речкой, раскинулся на много километров к горизонту тот самый луг, где они впервые ступили на землю этой планеты и где блестел теперь на солнце неоплавленными местами корпус ракеты.

Ночевали они по-прежнему в своих полуразрушенных и неуютных каютах, но с восходом солнца, наскоро перекусив, сразу же отправлялись на стройку, ещё по дороге начиная обдумывать в мельчайших деталях планы на день. Волчек обычно шёл позади и нередко оставался у реки, где он в одиночку неторопливо и основательно сооружал настоящий, высокий и крепкий мост, который в скором времени должен был заменить тот старый и непрочный, который они возвели на скорую руку, только принявшись за постройку дома. Да и к ракете так было гораздо ближе – иногда, замирая в задумчивости, Волчек подолгу не сводил с неё прищуренных глаз.

Дом стоял на левом, высоком берегу и, наверное, можно было не опасаться наводнения в случае разлива реки, но из предосторожности они всё же решили поставить его на двухметровых сваях. Кроме того, они не знали пока, не таит ли в себе какой-нибудь неведомой угрозы лес.

За месяц они возвели каркас своего нового двухэтажного жилища и даже соорудили крышу. Время летело незаметно и однообразно, и порою они даже забывали, что со дня на день к ним должен прилететь спасательный корабль и забрать их на Солану, сделав сразу ненужными и бессмысленными все эти кропотливые хлопоты с постройкой дома. Может быть, поэтому он получился у них в конце концов красивым, прочным и внутри – предусмотрительно разделённый на несколько больших и маленьких в зависимости от назначения комнат – очень уютным.

Первый раз они остались ночевать в нём в середине ноября, но здесь, на этой странной и чужой для них планете, казалось, царило вечное лето – такими же изнуряюще-жаркими были дни, мерно шумел за стеной таинственный лес, и лениво уползала к горизонту блестящая речка – только на душе у них стало спокойнее и светлее. Ожидание теперь сразу облегчилось и, как бы ни откладывалось спасение, с каждым прожитым днём оно становилось всё ближе и неотвратимее.

Поужинав захваченными с корабля холодными консервами, уставшие за день, они расположились отдохнуть перед сном на просторной, остро пахнущей свежеструганными досками веранде и долго молчали, глядя на полыхающий в полнеба закат. Солнце село недавно, было ещё светло, и Милош, сидевший чуть в стороне, поразился, скользнув случайным взглядом по лицам своих друзей. Поразился тому, как неузнаваемо изменились они за последние месяцы – он не присматривался к ним уже давно, привыкнув, не находя этому занятию ни времени, ни повода. А вот теперь…

Эта причудливая сеточка морщин в уголках глаз Волчека – их не было раньше, а сейчас он постоянно ходит прищурившись, словно от яркого света. А густые, пшеничного цвета усы почти что скрывают рот, и от этого назойливо кажется, будто за ним притаилась снисходительная усмешка. Да и Даниэла совсем уже не та, что прежде…

– Ты необыкновенно загорела, Дан! – сказал вдруг Милош и тут же смущённо отвёл взгляд, потому что впервые, может быть, за всё время их знакомства увидел в ней не товарища по работе, а просто женщину. Всегда она всё делала наравне с ними, без скидок или поблажек, и вдруг – такое! Ему стало стыдно, но Даниэла усмехнулась и, непринуждённым движением головы откинув за плечи длинные густые волосы, словно сказала: «Да, смотрите, какая. Смотрите и любуйтесь мной!»

– Дозагораемся мы тут! – буркнул Волчек.

И всё.

Больше они не проронили за вечер ни слова, но улеглись спать вместе, в одной большой комнате, натаскав на пол пышные охапки душистой травы с лужайки.

И впервые опять же за время пребывания на этой планете они почувствовали, что не одни здесь. Среди ночи Милош проснулся от неясного ощущения тревоги, но некоторое время лежал, не шевелясь, и напряжённо вслушивался в незнакомую тишину вокруг, нарушаемую только спокойным, размеренным дыханием спящих друзей. А потом там, за стеной, в чаще опять раздался разбудивший его треск.

Волчек и Даниэла тоже проснулись.

– Боже мой, что это? – прошептала Даниэла. – Там кто-то есть!