Небесный щит
Примечание
В конце книги вы найдете полный технический глоссарий мира "Небесный щит", содержащий описания технологий, систем и терминов 2185 года.
ПРЕДИСЛОВИЕ
"Тот, кто контролирует прошлое, контролирует будущее"
В начале XXII века человечество уже начало терять надежду. Третья ресурсная война, разгоревшаяся в 2110 году между блоком Северо-Тихоокеанского альянса и Евразийской коалицией, изнуряла планету. По мере того как конфликт за последние оставшиеся нефтяные месторождения и пресную воду охватывал все новые регионы, корпорации, номинально поддерживающие противоборствующие стороны, продолжали наращивать свое влияние.
Именно в этот период компания "ЗАСЛОН" (Защитная Активная Система Локального Орбитального Наблюдения) под руководством гениального инженера Сергея Орлова достигла прорыва в технологиях восстановления экосистем. Разработанные ими атмосферные процессоры, биоадаптеры и орбитальная система "Щит" были призваны не только мониторить состояние окружающей среды, но и активно восстанавливать поврежденные экосистемы. Корпорация развернула глобальную сеть спутников и построила несколько ключевых объектов – от подземных лабораторий в Сибири до секретной лунной базы "Цитадель".
Но человечество не успело воспользоваться этими достижениями. 17 июля 2115 года началась цепная реакция событий, вошедших в историю как "Великий Инцидент". Конфликт достиг апогея с применением климатического оружия и тактических ядерных зарядов. Экологические системы планеты не выдержали. Радиационное заражение, разрушение озонового слоя, выброс миллионов тонн токсичных веществ – Земля, по всем данным, стала непригодна для жизни.
Началась массовая эвакуация в космические колонии. Орбитальные станции, изначально научные и военные, были спешно переоборудованы для долговременного проживания. Лунные базы, включая поселения Новый Армстронг и Селенград, приняли первую волну беженцев. Люди устремились и на Марс, где ускоренно развивались колонии Марсополис и Красная База.
В хаосе эвакуации контроль над ключевыми ресурсами и транспортными системами сконцентрировался в руках пяти мегакорпораций: Консорциум "Нова", "Арес Индастриз", "Биотех Альянс", "ТерраКорп" и "Орбитал Системс". Они сформировали Совет Директоров – верховный орган управления новой человеческой цивилизации.
Десятилетия спустя потомки эвакуированных живут в замкнутом мире космических станций и лунных куполов. ТЯР (Термоядерные Реакторы) обеспечивают энергией изолированные колонии, где каждый ресурс строго учитывается. Персональные Информационные Устройства (ПИУ) отслеживают все аспекты жизни граждан, от потребления воды до профессиональной эффективности. ВКК (Внешний Контур Контроля) – система орбитальных платформ – непрерывно мониторит "непригодную" Землю и предотвращает несанкционированные попытки вернуться на планету.
В 2185 году, спустя 70 лет после Инцидента, человечество практически смирилось с потерей родного дома. Новые поколения никогда не видели голубого неба без защитного купола, не ощущали ветра на открытом лице, не ходили по живой земле. Для них Земля – это легенда, далекий синий шар за иллюминатором, опасная радиоактивная пустыня, потерянный рай.
Но что если вся история о непригодности Земли – искусно сконструированная ложь? Что если планета восстанавливается, а корпорации намеренно скрывают эту информацию, чтобы удержать власть, основанную на контроле над ограниченными ресурсами? И что если пришло время для Протокола "Возрождение" – давно запланированного сигнала, который должен раскрыть правду?
Виктор Орлов, оператор внешнего контура на станции "Рубеж", никогда не задумывался о таких вещах. Для него работа с системами наблюдения – просто способ выжить в рационированном мире космических колоний. До тех пор, пока странный сигнал с Земли не перевернул его жизнь и не заставил узнать правду, скрытую за семьюдесятью годами официальных данных и корпоративной пропаганды…
Глава 1. Сигнал из пустоты
Виктор Орлов действовал по отработанной схеме: шаг, фиксация магнитных захватов, проверка страховочного троса, следующий шаг. За шестнадцать минут внешних работ тело привыкло к ритму, превратив каждое движение в механическую последовательность.
Виктор сделал еще один шаг по обшивке станции "Рубеж" и остановился перед блоком внешних датчиков ВКК. Массивный корпус блока, заключенный в титановый кожух с графеновым покрытием, выглядел нетронутым, но диагностика показывала сбои в третьем и седьмом сенсорах.
"Рубеж-Контроль, оператор 5-47 на позиции," – доложил он, касаясь пальцами виртуального интерфейса на запястье скафандра. – "Приступаю к замене сенсорного модуля S-37".
"Принято, 5-47. У вас двадцать три минуты до окончания разрешенного интервала," – голос диспетчера звучал с механической четкостью, как и положено при внешних работах. Никаких лишних слов, никакой фамильярности. Только информация.
Станция "Рубеж" медленно вращалась вокруг своей оси, поддерживая искусственную гравитацию в жилых секторах двойного тора. Виктор находился на внешней обшивке сервисного модуля, наиболее близкого к центральному стержню, где были сосредоточены гравитационные генераторы. Отсюда, с самой высокой точки станции, открывался вид, ради которого стоило хотя бы изредка менять операторское кресло на неудобный скафандр.
Земля висела в пустоте – огромный сине-серый шар, периодически прорезаемый белыми прожилками облаков. Теперь это была просто картинка, напоминание о прошлом. Виктор никогда не был там, внизу. Никто из ныне живущих не был. Семьдесят лет назад Великий Инцидент превратил колыбель человечества в ядовитую пустошь. Так, по крайней мере, гласила официальная история, вбитая в головы каждого жителя колоний, станций и лунных поселений.
Виктор отвел взгляд от планеты и сосредоточился на работе. Он извлек из набедренного контейнера калибровочный ключ и приступил к демонтажу внешнего корпуса датчика. Его движения были точными и выверенными – результат двенадцати лет работы оператором внешнего контура. Пальцы в громоздких перчатках скафандра двигались с неожиданной точностью, откручивая фиксирующие болты.
Внезапно на внутреннем дисплее шлема мелькнуло предупреждение – кратковременный скачок в показаниях одного из мониторов. Виктор моргнул, активируя увеличение. Земной сенсор S-12, направленный на северное полушарие, показал мгновенный всплеск активности в радиочастотном диапазоне, а затем вернулся к базовым значениям.
"Странно," – подумал Виктор. – "Сенсор исправен, но фиксирует радиосигнал с поверхности? Это невозможно".
Он сделал мысленную пометку проверить этот датчик после завершения основной задачи. Возможно, просто наводка от солнечной активности или сбой в системе калибровки.
Через четырнадцать минут новый сенсорный модуль был установлен, протестирован и интегрирован в систему ВКК. Виктор закрепил внешний корпус и отстегнул инструментальный пояс, готовясь к возвращению.
"Рубеж-Контроль, работа завершена. Возвращаюсь на станцию," – доложил он, отсоединяя страховочный трос от внешнего крепления.
"Принято, 5-47. Рекомендуемый маршрут загружен в ваш ПИУ."
Перед глазами Виктора возникла голографическая линия, указывающая путь к ближайшему шлюзу. Он двинулся вдоль нее, перемещаясь короткими прыжками от одного фиксатора к другому.
Станция "Рубеж" была одной из крупнейших орбитальных конструкций человечества – восемь тысяч жителей в металлическом оазисе на границе между Землей и Луной. Пространственные расчеты и орбитальная механика, выполненные еще до рождения Виктора, удерживали станцию в точке Лагранжа L1, где гравитационные силы Земли и Луны уравновешивали друг друга.
Станция выполняла две основные функции: координировала работу Кольца "Страж" – системы из двенадцати станций на низкой околоземной орбите, и служила главной исследовательской базой для изучения Земли. Точнее, для мониторинга ее состояния, поскольку о настоящих исследованиях речи не шло уже десятилетиями. Периодические экспедиции в защитных костюмах опускались на поверхность для проверки показаний приборов и сбора образцов, но официальные отчеты всегда заканчивались одинаково: "Планета остается непригодной для реколонизации. Текущий прогноз восстановления – не ранее 2550 года".
Виктор достиг шлюза и ввел код доступа на панели возле массивной металлической двери. Створки медленно разошлись в стороны, открывая прямоугольный проем. Он шагнул внутрь шлюзовой камеры, и двери за его спиной с лязгом сомкнулись.
"Начинаю процедуру шлюзования," – сообщил бесстрастный голос БКС. – "Пожалуйста, убедитесь в герметичности скафандра".
Виктор выполнил стандартную процедуру проверки систем. На внутреннем дисплее появилась зеленая надпись: "Скафандр исправен. Начинаю выравнивание давления".
Пока шлюз наполнялся воздухом, Виктор еще раз проверил данные с замененного датчика. Все показатели в норме. Затем он вызвал информацию по сенсору S-12, зафиксировавшему аномальный сигнал. Диагностика не показывала никаких сбоев – модуль работал в штатном режиме. Возможно, просто случайная флуктуация.
"Процедура шлюзования завершена. Добро пожаловать на станцию "Рубеж", оператор 5-47," – произнес голос системы, и внутренние двери шлюза открылись.
С ощущением легкого разочарования Виктор шагнул внутрь станции. Маленькая тайна растворилась в рутине, как и множество других за долгие годы службы. Он снова был всего лишь оператором 5-47, винтиком в огромном механизме, поддерживающем существование последних осколков человечества на орбите умирающей планеты.
И все же, уже направляясь в санитарный отсек для снятия скафандра, Виктор не мог отделаться от ощущения, что мимолетный сигнал с Земли значил больше, чем случайный сбой датчика. Это чувство, похожее на инженерную интуицию, преследовало его, как назойливая ошибка в отлаженном коде.
Дезинфекционная камера встретила Виктора резким запахом озона и химикатов. Операторы внешнего контура проходили стандартную процедуру обеззараживания после каждого выхода. Никакого личного выбора – таков протокол.
Виктор встал на отмеченную платформу и поднял руки, давая системе доступ ко всем частям скафандра. Волна ультрафиолета прошлась по поверхности, нейтрализуя гипотетические инопланетные микроорганизмы. Виктор усмехнулся этой мысли. За все семьдесят лет после Инцидента ни одна экспедиция не обнаружила даже следов жизни в космосе, но процедуры, созданные в период паранойи после катастрофы, никто не отменял.
Индикатор над дверью сменил цвет с красного на зеленый, и система голосом, который Виктор мысленно называл "заботливой надзирательницей", объявила:
"Дезинфекция завершена. Разрешено снятие скафандра."
Пальцы автоматически нашли нужные застежки. Сначала шлем – поворот, щелчок, шипение выравнивания давления. Затем перчатки, верхняя секция, нижняя секция. Движения настолько отработанные, что их можно было выполнять с закрытыми глазами. Через три минуты Виктор уже складывал компоненты скафандра в специальную нишу для технического обслуживания.
Выйдя из санитарного отсека, он ощутил знакомый дискомфорт перехода. После бескрайнего космоса коридоры "Рубежа" всегда казались теснее, чем были на самом деле. Стандартное сечение коридора – два на два метра, светло-серые стены с навигационными указателями, периодические выступы систем жизнеобеспечения, утопленные в стены контрольные панели. Все рационально, все функционально, ничего лишнего.
– Орлов! Живой вернулся?
Техник Лозин появился из бокового коридора, толкая перед собой платформу с запакованными контейнерами. Круглое лицо с постоянным выражением легкого беспокойства, которое никогда не исчезало даже при улыбке.
– Если ты видишь призрака, это твои проблемы, – отозвался Виктор.
– А я слышал, Муромов из третьего сектора три дня назад чуть трос не оборвал. Представляешь, стабилизатор заклинило, и его понесло прямо к гравитационному генератору. Еще бы метр – и…
– И что, система безопасности отключилась? – перебил Виктор, зная по опыту, что Лозин может говорить о происшествиях без остановки.
– Нет, конечно. Автоматика сработала. Но все равно испугаться успел, – Лозин понизил голос. – Слушай, говорят, завтра "Страж" прибывает. Военные, проверка. Ты не знаешь, в чем дело?
Виктор покачал головой.
– Первый раз слышу.
– Странно, обычно они предупреждают за неделю, а тут экстренно. Ладно, потом расскажешь, если что узнаешь.
Лозин толкнул платформу дальше, напевая под нос популярный мотив. Виктор посмотрел ему вслед. Информация о прибытии военного корабля заслуживала внимания, но сейчас его больше интересовал странный сигнал, зафиксированный во время работы.
Три уровня вниз, поворот направо, секция С, жилой блок 47. Виктор приложил запястье к сканеру, и дверь отъехала в сторону, открывая его персональное пространство – пятнадцать квадратных метров, расчерченных на функциональные зоны.
Жилая ячейка выглядела точно как на схемах в руководстве станции. Слева от входа – санитарный модуль с душевой кабиной размером чуть больше Виктора в полный рост. У дальней стены – кровать-трансформер, сейчас сложенная до состояния узкой полки. Справа – рабочий стол с встроенным терминалом и кухонный блок, объединенные в одну конструкцию. Все пространство заполнено складными контейнерами, выдвижными панелями и многофункциональной мебелью.
Виктор активировал голосовое управление:
– Жилой режим, уровень освещения 70 процентов.
Общее освещение приглушилось, а над рабочей зоной и кроватью появились направленные лучи. Стандартная конфигурация, которую использовали девять из десяти жителей станции. Ничего индивидуального – кроме одной детали, скрытой от сканеров системы наблюдения.
Виктор подошел к стене у кровати и нажал на определенную точку. Секция панели бесшумно выдвинулась, открывая неглубокую нишу. Внутри лежал старый бумажный альбом – настоящая редкость во времена цифровых хранилищ.
Он раскрыл альбом на случайной странице. Горы, покрытые лесом. Озеро с кристально чистой водой, отражающей облака. Водопад, низвергающийся каскадом с высокого утеса. Странные, невероятные картины мира, существовавшего до Инцидента. Мира, в существование которого многие уже перестали верить.
Коллекционирование изображений Земли не входило в категорию серьезных нарушений, но определенно не поощрялось системой. "Нездоровая фиксация на прошлом", как это официально называлось, снижала эффективность работника и отвлекала от "построения нового будущего в космосе".
Виктор провел пальцем по фотографии озера. Двенадцать лет назад он прикрепил к своей рабочей станции маленькую голограмму с видом земного пейзажа. На следующий день его вызвали к психологу станции и провели шестичасовую "корректирующую беседу". С тех пор он держал свою коллекцию в тайне.
Вернув альбом в тайник, Виктор коснулся запястья, активируя ПИУ. Голографический интерфейс развернулся перед ним, показывая время, график работы, уровень персональных кредитов и текущий социальный рейтинг.
Кредитов хватало на стандартный ужин с дополнительной порцией белка – небольшая привилегия для операторов внешнего контура. Виктор выбрал в меню "Синтезированное мясо с овощной пастой" и подтвердил заказ. Где-то в глубине станции автоматизированная система начала собирать его ужин для доставки через центральную трубу распределения пищи.
Ожидая доставки, Виктор просмотрел последние новости. Система уведомлений мигнула красным: "Напоминание: ваш показатель эффективного использования свободного времени снизился на 3% за последний отчетный период. Рекомендуется увеличить участие в общественных мероприятиях и образовательных программах".
Виктор закрыл уведомление движением пальца. За двенадцать лет службы его социальный рейтинг опускался до "удовлетворительного" дважды, но никогда не падал до "проблемного". Он знал границы системы и умел балансировать между подчинением и сохранением внутренней свободы.
Раздался мелодичный сигнал, и в стене открылся небольшой люк доставки. Виктор извлек запечатанный контейнер с ужином. Содержимое выглядело аппетитно, но он знал, что настоящий вкус пищи давно забыт. Синтезированные продукты обеспечивали необходимыми питательными веществами, но неизменно имели легкий металлический привкус – особенность технологии.
Развернув многофункциональный стол в обеденную конфигурацию, Виктор приступил к еде. Его мысли вернулись к странному сигналу, зафиксированному сенсором. Гипотез было несколько: солнечная активность, сбой в системе регистрации, наводка от другого оборудования станции. Но что, если сигнал действительно шел с поверхности Земли?
Официально вся инфраструктура связи на планете была уничтожена в результате Инцидента. Но что, если часть систем уцелела? Что, если состояние Земли не соответствует официальным отчетам?
Виктор отогнал эти мысли. Подобные идеи уже стоили карьеры и свободы многим "неблагонадежным элементам". Последний случай был всего три месяца назад, когда старший навигатор Круглов начал открыто сомневаться в официальных данных о радиационном фоне Земли. Его перевели на станцию "Орион" Кольца "Страж" – фактически понизили до наблюдателя второго ранга.
И все же… Тот мимолетный сигнал не давал покоя. Если только найти способ проверить данные независимо от системы…
Виктор отодвинул пустой контейнер и вернул стол в рабочее положение. Завтра утром ему предстояло дежурство в центре мониторинга – идеальное место для более тщательного анализа работы орбитальных сенсоров. Возможно, это просто профессиональное любопытство, но Виктор чувствовал, что стоит на пороге чего-то важного. Чего-то, что может изменить не только его жизнь, но и будущее всего человечества.
А пока он вернул кровать в развернутое положение и лег, глядя на изображение звездного неба, проецируемое на потолок. Еще одна привилегия операторов внешнего контура – возможность засыпать под видом космоса, которым они управляют.
Центр мониторинга станции "Рубеж" располагался в северном сегменте тора, максимально приближенном к Земле. Три концентрических круга рабочих станций, разделенных по уровням доступа и специализации. Внешний круг занимали операторы стандартных систем – жизнеобеспечение, энергоснабжение, коммуникации. Средний круг – аналитики и специалисты по отдельным направлениям мониторинга. Внутренний – операторы Внешнего Контура Контроля, элита станции "Рубеж", глаза и уши человечества, направленные на умирающую планету.
Виктор занял свое место в секторе С внутреннего круга. Его рабочая станция представляла собой полукруг из сенсорных панелей, окружающих эргономичное кресло. Над головой – полусфера из голографических проекторов, позволяющая оператору видеть объемные модели контролируемой зоны.
– БКС, идентификация, Орлов В.С., оператор ВКК 5-47, – произнес Виктор, касаясь консоли.
– Идентификация подтверждена, – отозвалась система. – Доброе утро, оператор 5-47. Загружаю текущий статус вашего сектора наблюдения.
Перед Виктором развернулась голограмма его участка ответственности – сегмент земной поверхности, включающий большую часть того, что когда-то называлось Европой и Западной Азией. Сейчас это были просто географические термины без политического наполнения. Цифры и графики демонстрировали уровни радиации, состав атмосферы, температурные колебания и десятки других параметров, непрерывно считываемых сетью орбитальных сенсоров.
– Странно, – пробормотал Виктор, анализируя данные. Показания радиационного фона в северном квадрате его сектора были стабильными, без обычных суточных колебаний. Слишком стабильными, как будто…
– Приглашенный медицинский специалист для стандартного осмотра, – раздался женский голос из-за спины.
Виктор обернулся. Доктор Елена Морозова, облаченная в светло-голубую медицинскую форму, смотрела на него с профессиональной полуулыбкой. Сорок пять лет, короткие седеющие волосы, умные глаза за тонкими линзами оптических импланатов.
– Доброе утро, доктор Морозова, – Виктор кивнул. – Разве осмотр не через три дня?
– Согласно протоколу, любой оператор, совершивший внешние работы, должен пройти полную медицинскую проверку в течение 24 часов, – ответила Елена официальным тоном, но глаза ее говорили другое. – Пройдемте в медицинский отсек.
Виктор понял сигнал. Елена была одним из немногих людей, которым он доверял. Чуть больше, чем положено по протоколу.
Они прошли через зал мониторинга к небольшой комнате с медицинским сканером у дальней стены. Елена закрыла дверь и активировала красный индикатор "Медицинская процедура – не беспокоить".
– Всегда найдется протокол, чтобы обезопасить разговор, – тихо произнесла она, включая сканер. – Встаньте сюда, это займет не больше минуты. А пока – что вы нашли?
Виктор не стал делать вид, что не понимает.
– Странный радиосигнал с поверхности. Кратковременный, но определенно с Земли. Сектор Северной Европы.
– Сигнал? – Елена нахмурилась, проверяя показания сканера. – Естественного происхождения?
– Нет, на стандартной частоте, используемой… – Виктор замолчал, внезапно осознав. – Используемой старыми космическими аппаратами "ЗАСЛОНа".
– Довоенной системы? – Елена выглядела озадаченной. – Они должны были выйти из строя десятилетия назад.
– Должны были, – согласился Виктор. – Но один из них, похоже, активировался. Или был активирован.
– Вы доложили?
– Нет.
Повисла пауза. Оба понимали значение этого решения. Утаивание информации, особенно связанной с Землей, было серьезным нарушением.
– Разумно, – наконец произнесла Елена. – Ваш гемоглобин чуть снижен, рекомендую увеличить потребление белка. И будьте осторожны с радиосигналами, они могут вызывать головные боли и… потерю ориентации.
Еще один сигнал. Елена что-то знала или подозревала.
– Я учту ваши рекомендации, доктор, – ответил Виктор. – Любопытно, что мой участок показывает аномально стабильный радиационный фон. Как будто кто-то заблокировал естественные колебания.
– Технические сбои… случаются, – Елена выключила сканер. – Обычно они сопровождаются другими… признаками.
Прежде чем Виктор успел уточнить, о каких признаках идет речь, дверь медицинского отсека открылась. На пороге стоял молодой парень в технической форме с эмблемой связи.
– О, извините, не заметил индикатор, – пробормотал он, уже собираясь отступить.
– Все в порядке, Павел, мы закончили, – сказала Елена. – Оператор Орлов полностью здоров и готов к дальнейшей службе.
Техник Павел Зотов, двадцать четыре года, один из самых молодых специалистов на станции, нервно переступил с ноги на ногу.
– Вообще-то, я искал именно оператора Орлова, – он понизил голос. – Поступили инструкции о проверке вашего оборудования. Приказ сверху.
– Моего конкретно? – Виктор напрягся.
– Нет-нет, всего внутреннего круга. Но других операторов я найти не смог, все словно… избегают быть найденными сегодня.
Виктор переглянулся с Еленой. Что-то происходило на станции, и это было как-то связано с его вчерашним выходом.
– А что за проверка? – спросил Виктор.
– Полная калибровка сенсоров, обновление защитных протоколов и… – Павел замялся, – установка новых фильтров данных. Для "защиты от дезинформации", так сказали.
– Кто отдал приказ?
– Командование. Связано с прибытием "Стража", – Павел нервно оглянулся на коридор. – Они уже пристыковались, знаете? Четыре часа назад. Военные, люди майора Хольта.
Имя Хольта было хорошо известно на орбитальных станциях. Глава специального подразделения по контролю орбитальных объектов, известный своей беспощадностью к "нарушителям информационной гигиены" – эвфемизм для тех, кто сомневался в официальной истории.
– Понятно, – Виктор кивнул. – Когда планируется начать проверку?
– Уже началась в секторах А и В. До вас доберутся примерно через час, – Павел замолчал, затем добавил тише: – Я слышал, у них есть список подозрительных сотрудников. Но это просто слухи.
– Спасибо за информацию, Павел, – сказала Елена, мягко направляя молодого человека к выходу. – Лучше не опаздывать, когда речь идет о военных проверках.
Павел кивнул и быстро скрылся за дверью. Как только он ушел, Елена повернулась к Виктору:
– У вас есть час. Что собираетесь делать?
Виктор обдумывал ситуацию. Прибытие "Стража", проверка именно после его выхода в космос, установка "фильтров данных"… Картина складывалась неприятная.
– Нужно выяснить больше об этом сигнале. Если "ЗАСЛОН-17" действительно активен, должен быть способ получить к нему доступ.
– Рискованно, – Елена покачала головой. – Вы знаете, чем это может закончиться.
Виктор знал. В лучшем случае – понижение в должности и перевод на дальнюю станцию. В худшем – обвинение в измене и "реабилитационная программа" на Фобосе, специальном объекте для "идеологически нестабильных элементов".
Дверь снова открылась, на этот раз без предупреждения. В проеме стоял высокий мужчина с военной выправкой, в темно-синей форме администрации.
– Оператор Орлов, доктор Морозова, – сухо произнес командир станции Игорь Васильев. – Не ожидал встретить вас здесь, Орлов. По расписанию вы должны быть на посту.
– Стандартный медосмотр после внешних работ, – ответила Елена прежде, чем Виктор успел открыть рот. – Протокол 6-12, раздел медицинского обеспечения.
Васильев смерил их обоих внимательным взглядом. В свои пятьдесят лет он сохранял физическую форму и острый ум – необходимые качества для того, кто балансировал между выполнением приказов сверху и поддержанием работоспособности станции.
– Разумеется, – наконец произнес он. – Оператор Орлов, как только вы закончите, немедленно вернитесь на пост. Сегодня особый день – проверка систем безопасности. Вы же понимаете важность…
– Конечно, командир, – кивнул Виктор.
– И еще, – Васильев понизил голос, – майор Хольт запросил доступ к журналам внешних работ за последние три недели. Особенно его интересуют аномалии и сбои в системах наблюдения. Если вы что-то заметили во время вчерашнего выхода…
– Никаких аномалий, командир, – твердо ответил Виктор. – Стандартная замена сенсора, все по протоколу.
Васильев едва заметно наклонил голову – минимальное движение, выражающее согласие по военному протоколу:
– Хорошо. Тогда не буду вас задерживать. Доктор Морозова, вас ждут в медицинском центре. Прибывшим сотрудникам требуется стандартное обследование.
Когда дверь за командиром закрылась, Елена тихо произнесла:
– Они что-то ищут. И это как-то связано с вашим сигналом. Будьте осторожны, Виктор.
– Всегда, – ответил он. – Но вы знаете, иногда осторожность означает действие, а не бездействие.
Елена покачала головой, мышцы лица на мгновение расслабились – характерная реакция, которую Виктор научился распознавать как сигнал профессиональной солидарности.
– У вас меньше часа до проверки вашего сектора. Используйте это время с умом.
Виктор направился обратно в центр мониторинга, чувствуя, как адреналин ускоряет кровоток. Военные на станции, проверки, вопросы об аномалиях в системах наблюдения… Слишком много совпадений для одного дня. И все началось с того странного сигнала, который он зафиксировал во время внешних работ.
Вернувшись на пост, Виктор активировал свою консоль и максимально незаметно переключил часть сенсоров на автономный режим диагностики – стандартная процедура, но временно отключающая их от центральной системы. Затем он вызвал детальную карту орбитальной группировки и начал поиск "ЗАСЛОН-17" в архивных записях.
БКС выдала скупую информацию: "Спутник ЗАСЛОН-17, система мониторинга экологической обстановки, запущен 2115 год, деактивирован 2121 год после Великого Инцидента. Текущий статус: нерабочий, орбита деградирует".
Недостаточно. Виктор нырнул глубже, используя свой уровень доступа для входа в технические архивы. Нужно было найти частоту, на которой работали системы "ЗАСЛОНа", чтобы настроить на нее приемник. Но времени оставалось все меньше.
Время сжималось, как атмосфера в разгерметизированном модуле. Виктор работал методично, разделив процесс на параллельные потоки: левая рука исследовала архивы "ЗАСЛОНа", правая поддерживала видимость нормальной работы с текущими данными мониторинга. Двенадцать лет опыта позволяли ему сохранять внешнее спокойствие, когда внутри разворачивалась настоящая буря.
Архивные записи о компании "ЗАСЛОН" оказались удивительно скудными для организации, создавшей целую сеть орбитальных систем. Скупые технические характеристики, перечни запусков, даты деактивации. Никаких подробностей о назначении системы, кроме общей формулировки "мониторинг экологической обстановки".
"Засекреченные данные или целенаправленно стертая история?" – подумал Виктор.
Запрос по частотам коммуникации дал неожиданно детальный ответ: три диапазона для командной связи, два для телеметрии и один резервный, экранированный от внешних помех. Виктор настроил свой терминал на прием по всем указанным частотам одновременно, замаскировав операцию под стандартную проверку чувствительности приемников.
Центр мониторинга наполнялся людьми. Смена А уступала место смене В. Технический персонал завершал утренние проверки. В секторах А и В уже работали специалисты в черной форме СБК – устанавливали новые блоки фильтрации данных.
Не поднимая головы от консоли, Виктор заметил появление незнакомой фигуры в дверях центра. Высокий мужчина с военной выправкой, черная форма с красными знаками различия. Майор Хольт собственной персоной – редкий визит для рядовой проверки.
Как только Виктор идентифицировал офицера, его приемник уловил сигнал. Слабый, почти на пороге чувствительности оборудования, но определенно искусственного происхождения. Сигнал, точно соответствующий одной из частот "ЗАСЛОНа".
Виктор мгновенно запустил программу дешифровки, скрыв её за стандартными процессами анализа солнечной активности. Сигнал был кодированным, но использовал устаревший протокол шифрования. Через семь секунд система выдала результат.
Координаты и идентификатор: "ЗАСЛОН-17, орбита геостационарная, синхронизация выполнена, активация согласно Протоколу Возрождения, время до полной передачи данных: 73 часа".
Протокол Возрождения? Ничего похожего не было в архивных записях. И полная передача данных – каких данных?
Виктор быстро свернул окно с дешифровкой, как только заметил, что майор Хольт направляется в его сторону. Военный двигался размеренным шагом, изучая каждую рабочую станцию внутреннего круга.
– Оператор 5-47? – голос майора прозвучал как скрежет металла по стеклу.
– Да, сэр, – Виктор повернулся, сохраняя нейтральное выражение лица.
Майор Хольт остановился в двух шагах от консоли. Лицо с резкими чертами, глаза холодные, расчетливые, косой шрам через левую щеку – боевое ранение или намеренно не устраненный дефект для усиления эффекта.
– Вчера вы выполняли внешние работы в секторе, где была зафиксирована аномальная активность, – не вопрос, а утверждение.
– Стандартная замена сенсора, сэр, – ответил Виктор. – Об аномальной активности не докладывалось.
Майор изучал его лицо, словно техник, анализирующий показания неисправного датчика.
– Возможно, вы не заметили, – произнес он. – Некоторые… сигналы бывают ниже порога осознанного восприятия.
Мышцы спины Виктора непроизвольно напряглись. Майор явно знал о сигнале. Но откуда? Система ВКК была автономной, замыкалась только на станции "Рубеж".
– Мы обнаружили попытки несанкционированного доступа к старым системам "ЗАСЛОНа", – продолжил Хольт, делая паузы между словами, как будто выстраивая тактическую последовательность. – Вредоносная группа пытается использовать древнее оборудование для распространения ложной информации о Земле.
Виктор заставил себя функционировать с бесстрастностью автоматического анализатора.
– Ложной информации, сэр?
– Фальсифицированных данных о пригодности планеты для жизни, – Хольт произнес это с интонацией человека, сообщающего о невозможной глупости. – Классическая дезинформация от группы "Возвращенцев". Их идеология проста: создать панику, спровоцировать массовые высадки на зараженную поверхность, наблюдать за гибелью тысяч. Крайне неэффективная трата человеческих ресурсов.
Виктор поддерживал ровное дыхание, хотя пульс участился. Мог ли кто-то еще заметить сигнал? Или это просто совпадение, профилактическая проверка?
– Я не встречал подобных данных, сэр, – ответил он. – Мои показания стабильно подтверждают непригодность Земли для жизни.
Хольт сделал жест рукой, словно отметая несущественное.
– Разумеется. Но мы устанавливаем дополнительные фильтры. Некоторые старые системы могли быть… скомпрометированы. Протоколы безопасности требуют немедленного доклада о любых аномалиях, особенно от оборудования довоенного периода.
Майор отступил на шаг и окинул взглядом весь центр мониторинга.
– Удивительно, как все еще функционирует, – произнес он достаточно громко для окружающих операторов, но не адресуя слова конкретно Виктору. – Последние представители исчезающего вида – люди, родившиеся на станциях, никогда не видевшие настоящей планеты. Прикованные к орбите, как древние каторжники к веслам. Довольно… неэффективное существование.
Это звучало почти как сочувствие, если бы не холодные интонации. Виктор понял, что майор сканирует его реакцию на провокационные слова.
– Мы выполняем свою функцию, сэр, – ответил он сдержанно. – Мониторинг – критический элемент выживания человечества.
– Верно, – в голосе Хольта появилась нота удовлетворения, будто он получил ожидаемый результат. – Продолжайте работу, оператор 5-47. Технический персонал скоро доберется до вашего сектора.
После ухода майора Виктор позволил себе короткий, контролируемый выдох. Разговор оставил ощущение допроса без прямых обвинений. Времени осталось критически мало. Если техники СБК установят новые фильтры, он потеряет доступ к сигналу "ЗАСЛОНа".
Виктор принял решение. Зайдя в систему управления шаттлами, он оформил заявку на плановое обслуживание внешних датчиков – стандартная процедура после замены сенсорного модуля. Шаттл "Ласточка" был назначен на задание автоматически, без необходимости дополнительных согласований.
Одновременно с этим Виктор загрузил в свой ПИУ все данные о "ЗАСЛОНе", которые успел собрать, и координаты источника сигнала. Рискованно хранить такую информацию на личном устройстве, но других вариантов не было.
– Оператор 5-47, – раздался голос сзади. Это был Павел, бледный и встревоженный. – Они уже здесь, начинают с вашего сектора.
Виктор быстро финализировал заявку на шаттл.
– Спасибо, Павел. Все в порядке, просто плановая проверка.
Молодой техник наклонился ближе, голос снизился до шепота:
– Это не просто проверка. Они перезагружают всю систему. Устанавливают новые протоколы фильтрации. После обновления любые сигналы, не соответствующие официальным параметрам, будут автоматически блокироваться.
Виктор сохранил нейтральное выражение лица, хотя информация подтверждала его худшие опасения.
– Все системы требуют периодического обновления.
– Не это, – настаивал Павел. – Я слышал, как один из техников СБК говорил о "массовом всплеске активности устаревших систем". Они что-то нашли, Виктор. Что-то, связанное с Землей.
Значит, сигнал не был единичным. Что-то происходило в гораздо большем масштабе.
– Павел, – Виктор сделал паузу, оценивая риски, – ты когда-нибудь слышал о Протоколе Возрождения?
Лицевые мышцы молодого техника отреагировали с характерным паттерном неподдельного удивления.
– Нет. Что это?
– Я тоже не знаю. Но, возможно, это связано с тем, что происходит.
В центр вошла группа техников СБК в черной форме. Они методично двигались от станции к станции, устанавливая новые блоки и перепрограммируя системы.
– Мне пора, – Павел выпрямился. – Будьте осторожны, Виктор.
Виктор повернулся к консоли, делая вид, что полностью сосредоточен на работе. Но его разум просчитывал возможности. Шаттл "Ласточка" будет готов через сорок минут. Если техники не успеют добраться до его станции до этого момента, у него будет шанс.
Шанс на что? Виктор сам не мог точно сформулировать. Добраться до "ЗАСЛОН-17"? Получить его данные напрямую? Это было бы прямым нарушением десятка протоколов, граничащим с изменой.
Но если данные спутника действительно отличаются от официальной информации о Земле, если планета восстанавливается быстрее, чем утверждают власти… Что тогда? Все колонии поддерживались в состоянии выживания, ограниченные ресурсы распределялись по строгим нормам, с жесткой социальной стратификацией и контролем. А что, если в этом уже нет необходимости?
Голографическое изображение Земли висело над центральной консолью – синевато-серый шар, чужой и недоступный. Виктор смотрел на него, чувствуя странное притяжение. Он никогда не был на Земле, как и все его поколение. Но что-то внутри, какое-то не до конца стертое генетическое наследие, заставляло его тянуться к этому миру.
Когда техники СБК начали работу с его консолью, Виктор уже принял решение. Журнал регистрировал стандартную проверку оборудования, заявка на шаттл была одобрена, маршрут для планового обслуживания внешних датчиков проложен. Через тридцать минут он будет на полпути к "ЗАСЛОН-17", и это навсегда изменит его жизнь.
Техник в черной форме отключил его станцию для установки новых фильтров. Виктор поднялся, оформил временный перерыв и направился к выходу из центра. Маршрут к шлюзу, где была пристыкована "Ласточка", занимал ровно семь минут при стандартной скорости перемещения по станции.
У самого выхода из центра мониторинга Виктор обернулся, бросив последний взгляд на голографическую проекцию Земли. В этот момент изображение дрогнуло – обычный графический сбой при обновлении системы. Но на долю секунды Виктору показалось, что цвет планеты изменился с мертвенно-серого на глубокий синий, с проблесками зелени на континентах.
Иллюзия? Сбой восприятия? Или предвестник открытия, которое ждало его у "ЗАСЛОН-17"? Виктор шагнул в коридор, чувствуя себя подобно древним мореплавателям, отправлявшимся к неизведанным берегам. Но в отличие от них, он отправлялся к истокам, к планете, которая могла оказаться не потерянной навсегда, а всего лишь временно забытой.
И раньше, чем система безопасности станции "Рубеж" поймет, что он делает, Виктор Орлов будет уже на пути к истине, которая могла изменить судьбу всего человечества.
Глава 2. Путь к спутнику
Шаттл "Ласточка" ждал в стыковочном отсеке – старый, но надежный рабочий челнок класса НИК, предназначенный для обслуживания внешних систем станции. Виктор быстро провел внешний осмотр, проверяя силовые контуры и микрометеоритные щиты. Корпус был покрыт мелкими потертостями от космической пыли, но держался достойно для модели, которой уже исполнилось восемь лет – немалый срок для техники, работающей в открытом космосе.
Активировав входной люк, Виктор шагнул внутрь. Кабина "Ласточки" напоминала пересечение инженерной лаборатории с аскетичной монашеской кельей: минимум личного пространства, максимум функциональности. Два кресла пилота, развернутые к приборной панели. Слева – блок управления двигателями, системами жизнеобеспечения и связи. Справа – навигационная консоль и терминал для работы с внешним оборудованием. Между креслами – узкий проход к техническому отсеку и крошечному санблоку.
– БКС "Ласточки", активация, – скомандовал Виктор, опускаясь в кресло пилота. – Орлов В.С., оператор ВКК 5-47, код доступа 11-Зенит-34-Калипсо.
– Идентификация подтверждена, – отозвалась бортовая компьютерная система голосом, похожим на тот, что использовался на станции, но с более выраженными механическими интонациями. – Добро пожаловать, оператор 5-47. Системы в режиме предстартовой подготовки.
Виктор запустил стандартную диагностику. Данные начали появляться на главном экране: запас топлива – 82%, рассчитано на 36 часов активной работы двигателей; ЗРК функционирует в штатном режиме, обеспечивая 72 часа автономного существования; навигационная система синхронизирована с маяками "Рубежа".
– Журнал полетов, – запросил Виктор, чтобы убедиться, что система зафиксировала его планы правильно.
"Плановое обслуживание внешних датчиков ВКК, одобрено диспетчерской службой станции "Рубеж". Маршрут: стыковочный отсек C-7 → внешний периметр → квадрат G-15 → возвращение через 4 часа 30 минут."
Стандартное задание, ничем не отличающееся от сотен других, которые он выполнял за годы службы. Никто не должен заподозрить необычное до момента, когда он отклонится от курса. К тому времени он надеялся быть достаточно далеко от станции.
– БКС, проверка запаса расходных материалов, – скомандовал Виктор, пока система завершала основную диагностику.
– Пищевой паек рассчитан на 96 часов, – ответила система. – Запас воды – 80 литров, медикаменты доступны в стандартной комплектации, включая МедСкан и автоинъектор.
Достаточно для короткой экспедиции, но в обрез, если что-то пойдет не по плану. Виктор заставил себя не думать об этом. Сейчас главной задачей был отлет со станции без лишних вопросов.
– БКС, активировать канал связи с диспетчерской.
Из динамика раздался сухой женский голос:
– Диспетчерская "Рубежа" на связи. Шаттл "Ласточка", подтвердите готовность к отстыковке.
– "Ласточка" готова, – ответил Виктор, стараясь, чтобы голос звучал как обычно. – Запрашиваю разрешение на отстыковку для выполнения плановых работ.
– Одну минуту, проверяю разрешение, – последовала пауза.
Виктор почувствовал, как напряглись мышцы спины. Если новые протоколы безопасности уже задействованы, его план может провалиться прямо сейчас. Но сил повернуть назад уже не было.
– "Ласточка", разрешение получено. Отстыковка разрешена через шлюз С-7, следуйте утвержденному маршруту. Удачной работы, оператор 5-47.
Виктор выдохнул. Система еще не подняла тревогу. У него есть время.
– Принято, диспетчерская. Начинаю отстыковку.
Он активировал магнитные фиксаторы, удерживающие шаттл в доке. Металлический лязг и легкая вибрация подтвердили разъединение замков. "Ласточка" теперь держалась только за счет внутренних захватов.
– БКС, активация маневровых двигателей, режим "тонкая работа".
Короткие импульсы маневровых двигателей начали медленно отводить шаттл от станции. Виктор наблюдал за процессом через боковые мониторы, отслеживая расстояние до обшивки.
Станция "Рубеж" медленно уменьшалась в иллюминаторе – сначала заполняя весь обзор своей массивной конструкцией, затем превращаясь в отчетливый двойной тор, а позже – в сияющую точку среди звезд. Виктор не сводил глаз с навигационного дисплея, где мерцала зеленая линия утвержденного маршрута.
Двенадцать минут, – рассчитал Виктор. – Столько у него было до первой точки коррекции курса, когда он должен будет развернуться и направиться к внешним датчикам для обслуживания. Двенадцать минут, чтобы преодолеть черту, отделяющую его прежнюю жизнь от неизвестности.
Он вспомнил детали досье майора Хольта, которое когда-то просматривал в архивах. Специалист по нейтрализации "информационных угроз", известный своей беспощадностью. Три операции по перехвату частных кораблей, пытавшихся приблизиться к Земле, закончились без выживших. "Необходимые меры для защиты общего блага" – так обычно звучали официальные пояснения.
Он нарушал как минимум пять протоколов безопасности класса "А". Несанкционированное отклонение от маршрута. Неразрешенный доступ к системам довоенного периода. Сокрытие информации от командования. Любое из этих нарушений могло привести к лишению всех привилегий и понижению в должности. А вместе… Виктор знал, что обратного пути не будет.
Семь минут до точки коррекции. Он развернул на вспомогательном экране карту космического пространства между станцией "Рубеж" и текущей позицией "ЗАСЛОН-17".
В шлюзе за спиной находился ещё один скафандр для внешних работ – более старая, но надежная модель, способная поддерживать жизнеобеспечение до восьми часов. Он не знал, понадобится ли физический доступ к внутренним системам спутника, но предпочитал быть готовым.
Четыре минуты. Виктор ввел координаты спутника в навигационную систему и рассчитал оптимальный маршрут. Вместо стандартного разворота и возврата к станции для работы с внешними датчиками, он собирался продолжить движение по касательной, затем выполнить коррекцию курса на противоположной от станции стороне, чтобы использовать саму станцию как экран для радаров.
– БКС, переход на ручное управление.
– Ручное управление активировано, – отозвалась система. – Напоминание: через 1 минуту 47 секунд требуется коррекция курса для соответствия утвержденному маршруту.
– Принято.
Время сжималось, как атмосфера в разгерметизированном модуле. Виктор ощущал, как пульс участился, но руки оставались спокойными. Годы работы в экстремальных условиях научили его разделять физические реакции на стресс и моторные навыки.
– БКС, подготовить каналы связи к отключению по моей команде.
– Предупреждение: отключение каналов связи противоречит протоколу безопасности 17-В для полетов в пределах орбитальной зоны станции.
– Код доступа: Орлов-5-47-Омега-Овертайм. Возможность кибератаки на системы связи. Необходимо временное отключение для проверки защитных протоколов.
Это был один из резервных кодов, который редко использовался, но давал оператору внешнего контура временную автономию для проверки систем на уязвимости.
– Код принят. Каналы связи готовы к отключению по вашей команде.
Тридцать секунд до точки коррекции. Виктор положил руку на рычаг управления.
– БКС, активировать двигатели, режим "средний импульс".
Ускорение вдавило его в кресло. Вместо стандартного разворота, "Ласточка" продолжила движение прямо, постепенно увеличивая скорость.
В этот момент в системе связи раздался голос диспетчера:
– "Ласточка", вы отклоняетесь от курса. Подтвердите корректировку маршрута.
Виктор глубоко вдохнул. Мост сжигался.
– БКС, отключить все каналы связи.
– Выполняю. Каналы связи отключены. Предупреждение: автоматический сигнал бедствия активируется через 10 минут при отсутствии связи.
– Блокировать активацию сигнала бедствия. Режим "технические испытания".
Проверка оборудования была единственным легитимным основанием для таких действий, но даже эта лазейка давала ему не более часа до того, как система безопасности станции классифицирует ситуацию как чрезвычайную.
"Ласточка" продолжала удаляться от станции, набирая скорость. Виктор активировал дополнительные экраны и вызвал телеметрию станции. Как он и предполагал, через несколько минут произошла активация резервного канала связи – попытка связаться с ним в обход стандартных протоколов.
– БКС, блокировать все входящие сигналы, кроме аварийного маяка.
– Блокировка активирована. Предупреждение: такие действия квалифицируются как—
– Прекратить анализ протоколов. Полная концентрация на навигации.
Система подчинилась, переключив ресурсы на управление шаттлом. Виктор проверил курс. "Ласточка" двигалась точно по рассчитанной траектории к "ЗАСЛОН-17". При текущей скорости и с учетом возможных маневров для ухода от обнаружения путь займет примерно четыре часа.
Станция "Рубеж" теперь была едва заметной точкой среди звезд. Виктор включил задние камеры, чтобы отслеживать возможное преследование. Пока космос оставался пуст.
Он перевел взгляд на изображение Земли на боковом мониторе.
– Посмотрим, что ты скрываешь, – прошептал Виктор, настраивая курс для перехода на следующий этап полета.
Он краем глаза заметил на дальнем радаре смещение. Станция "Рубеж" активировала системы преследования. Вопрос был лишь в том, как быстро они поймут, куда именно он направляется, и какой корабль отправят в погоню.
Виктор увеличил мощность двигателей. Каждая минута форы сейчас была на вес золота. Или на вес правды – что в данном случае могло оказаться гораздо ценнее.
Открытый космос между точкой Лагранжа L1 и геостационарной орбитой Земли был не пустыней, а оживленной магистралью. Здесь проходили основные транспортные маршруты, петляли автоматические грузовые корабли, работали ремонтные дроны. Виктор выбрал траекторию, позволяющую максимально использовать естественные гравитационные потоки для экономии топлива и обхода наиболее контролируемых секторов.
– БКС, рассчитать оптимальную траекторию к координатам "ЗАСЛОН-17" с минимальным энергопотреблением, – скомандовал он, изучая показания навигационной системы.
– Расчет завершен, – отозвалась бортовая система через двенадцать секунд. – Рекомендуемый маршрут использует гравитационный колодец Земли для дополнительного ускорения. Расход топлива сокращается на 17%, время в пути увеличивается на 48 минут.
– Принято, – Виктор активировал предложенный маршрут.
"Ласточка" изменила курс, плавно войдя в длинную дугу, которая должна была подвести шаттл ближе к Земле, использовать её гравитацию для дополнительного импульса, а затем вывести на траекторию перехвата "ЗАСЛОН-17". Такой манёвр имел дополнительное преимущество – радарные системы Земли и станций обычно настроены на отслеживание объектов, приближающихся к планете или удаляющихся от неё по прямой. Движение по сложной спиральной траектории могло запутать алгоритмы обнаружения.
Виктор перевел шаттл в полуавтоматический режим. Теперь у него было примерно сорок минут относительного покоя перед необходимостью следующей коррекции. Он активировал внешние оптические системы "Ласточки", направив их на Землю.
На центральном экране появилось изображение планеты. Виктор пристально всматривался в него, пытаясь обнаружить признаки несоответствия с официальными данными. Стандартная картинка со станции "Рубеж" всегда показывала Землю в серо-синих тонах, безжизненную и безнадежную. Сейчас же… он не мог быть уверен, но ему казалось, что через облачный покров проступают иные оттенки.
– БКС, усилить контрастность изображения, квадрат Е-7, – скомандовал Виктор, указывая на участок, который когда-то был Северной Европой.
Изображение изменилось, но четкость оставалась недостаточной. Могли ли темно-изумрудные пятна, проступающие сквозь разрывы в облаках, быть растительностью, или это просто игра света и тени?
– БКС, активировать протокол пассивного сканирования. Анализ атмосферных показателей в доступном диапазоне.
Система запустила имеющиеся датчики. Через несколько минут на экране появились первые результаты, но с большими погрешностями измерений.
"Анализ затруднен. Расстояние превышает рабочий диапазон сенсоров. Погрешность измерений: 35-48%."
Виктор нахмурился. Сервисный шаттл был оснащен лишь базовым набором диагностического оборудования, непригодным для планетарного анализа с такой дистанции. И все же некоторые показатели вызывали вопросы. Уровень отражения в определенных спектрах не соответствовал профилю полностью радиоактивной пустыни. Было ли это ошибкой измерения или первым признаком того, что официальные данные могли быть искажены?
Для достоверного ответа потребуется доступ к специализированным системам "ЗАСЛОНа".
Внезапно сканеры дальнего обнаружения зафиксировали движение. Виктор переключил экран на тактическую карту. В пятидесяти тысячах километров от его позиции система зафиксировала сигнатуру военного корабля, движущегося на высокой скорости.
– БКС, идентификация объекта.
– Объект идентифицирован как военный корабль "Страж". Класс: перехватчик. Вооружение: СКП, лучевые системы класса "Циклоп". Экипаж: до 15 человек.
Именно этого Виктор и опасался. Станция отправила за ним не автоматический дрон, а боевой корабль с полным экипажем. Он проверил расчетные траектории. "Страж" двигался быстрее и мог перехватить "Ласточку" до достижения цели.
– Расчет маневра уклонения, – приказал Виктор. – Приоритет: скрытность и экономия топлива.
– Предупреждение, – отозвалась БКС. – Корабль "Страж" имеет сенсоры, превосходящие возможности шаттла класса "Ласточка". Вероятность успешного уклонения при сохранении текущего курса: 27%.
Виктор изучил трехмерную схему. Прямо по курсу, примерно в восьмидесяти тысячах километров, система отобразила облако микрометеоритов – следствие недавнего столкновения астероидов. Обычно такие зоны тщательно избегались, но сейчас это могло стать преимуществом.
– Новый курс. Пройти через периферию метеоритного облака, скорость снизить до минимальной, активировать протокол "Призрак".
– Предупреждение: протокол "Призрак" значительно снижает эффективность систем навигации и увеличивает риск столкновения.
– Выполнять.
"Ласточка" изменила курс, направляясь к краю опасной зоны. Протокол "Призрак" был аварийной мерой для ситуаций, когда техники внешнего контура оказывались под угрозой столкновения с неизвестными объектами. Система отключала все активные излучатели, включая маяки и основные навигационные приборы, оставляя лишь пассивные сенсоры. Шаттл становился практически невидимым для стандартных радаров, но ценой значительного снижения собственных навигационных возможностей.
По мере приближения к облаку микрометеоритов Виктор перешел на ручное управление. Опытный глаз различал едва заметные вспышки – отражения солнечного света от частиц космического мусора. Он вел шаттл медленно, короткими импульсами маневровых двигателей, стараясь минимизировать тепловой след.
Осколок размером с кулак мелькнул в считанных метрах от кабины. Виктор инстинктивно дернулся в сторону, хотя рационально понимал, что уклониться от такого столкновения ручным маневром невозможно. Повезло.
Удар пришелся в левый борт – резкий металлический звук и легкая вибрация корпуса. Что-то столкнулось с шаттлом, но системы не зафиксировали критических повреждений.
– БКС, отчет о состоянии.
– Зафиксировано столкновение с объектом класса D. Повреждение внешнего корпуса: минимальное. Датчик атмосферного анализа B-3 не функционирует. Герметичность корпуса сохранена.