Задача повышенной сложности

Глава 1

Денис был увлечен повторением формул по алгебре, изученных на предыдущем уроке, когда его резко схватили за подбородок, развернули к себе и что было силы впились в его губы. Вокруг раздался гомерический хохот, и Денис густо покраснел. Не успел он в полной мере осознать, что произошло, как от него отцепились и на месте, которое обычно занимала его соседка Яна, Денис увидел свою одноклассницу Злату. Та сияла так, словно выиграла миллион в лотерею, и по-обыкновенному нагло смотрела ему в глаза. Кончик ее пальца медленно скользил туда-сюда вдоль контура ее губ, накрашенных ярко-красной помадой.

Хохот и улюлюканья одноклассников не прекращались, и Денис смутился еще больше. А Злата легко произнесла:

– Сорри, Рыжик. Таково было условие спора.

– Гринёва, ты опять забыла, где сидишь? – вдруг раздался сердитый голос Яны. Денис поблагодарил высшие силы за то, что его соседка по парте, пользующаяся в классе авторитетом, наконец пришла. Злата повернулась к ней и улыбнулась так же приторно, как улыбалась всем, кого терпеть не могла – то есть практически всем в их классе.

– Да, Крюкова, опять забыла! Старость не радость, знаешь ли. Но я уже ухожу. – Злата подняла руки так, словно сдаваясь, и поднялась, после чего снова бросила на Дениса хищный взгляд. Он же, в попытках скрыть смущение, снова уткнулся в раскрытый учебник. Казус вроде бы был исчерпан, но Яна внезапно снова кинула сухую ветку в очаг тлеющего конфликта.

– Ты, я смотрю, все никак от Дениса не отстанешь, Гринёва? Влюбилась в него, что ли?

– А ты? – с вызовом бросила Злата в ответ, и тут же раздался громкий изумленный возглас, похожий на тот, что издают болельщики, ставшие свидетелями какого-то неожиданного поступка со стороны игрока. Несколько парней начали шутливо скандировать требование баттла между девочками, но все призывы быстро сошли на нет, едва Яна окинула присутствующих суровым взглядом. Злата сделала то же самое и снова с хищным оскалом посмотрела на Яну.

– Ты так носишься всегда с Дениской, Крюкова, – медовым голосом произнесла она, и Денис мог поклясться, что прямо сейчас Злата смотрела на него – слишком уж отчетливо он ощущал взгляд ее темных блестящих глаз на себе.

Решив на мгновение поднять голову, чтобы убедиться в правильности своей догадки, Денис действительно наткнулся на насмешливые глаза Златы и поспешил вернуться к формулам. Злата же продолжила:

– Ходишь везде с ним, все время ищешь, как бы ему угодить. А с ложечки еще не кормишь его? Рюкзак его не носишь? Может, с учителями разговариваешь, если Динечка плохую оценку получает? Хотя…

– Завидуй молча, Гринёва, – холодно отреагировала Яна, и вновь поддавшись любопытству, Денис посмотрел на нее. Его соседка по парте и одновременно с этим главная школьная подруга стояла рядом со своим местом, скрестив руки на груди, а ее вздернутый кверху подбородок выдавал намерение Яны подавить соперницу. Правда, вскоре она оперлась одной рукой на парту и с едва заметным смешком в голосе напомнила:

– Ты вообще ни с кем в классе не дружишь.

– Вообще-то я с Селивановой дружу, – фыркнула Злата. – Если бы ты чаще обращала внимание на кого-то, кроме своего драгоценного Русакова, ты бы это заметила.

Денис снова поднял взгляд на Яну, чтобы увидеть ее реакцию, но та стояла с непроницаемым лицом. В последний раз окинув Дениса взглядом, Злата прошествовала к своей парте. Проводив одноклассницу неодобрительным взглядом, Яна наконец села на свое место и повернулась к Денису.

– Что она опять хотела от тебя?

Денис, лицо которого только вернулось было к привычному светлому оттенку кожи, снова покраснел. Яна тем временем изучающе разглядывала его.

– Господи… Посмотри на себя. – Поставив сумку на колени, Яна немного покопалась в ней, прежде чем вытащила и протянула Денису небольшое зеркальце в форме сердечка. – У тебя все лицо в помаде. Такой же, как у Гринёвой. Она что, целовала тебя? – с некоторой брезгливостью спросила она.

– Ага. – Взяв из рук Яны зеркало, Денис придирчиво рассмотрел себя в зеркале и увидел немного алой помады у себя на лице. – На спор.

Он принялся неистово оттирать ее, но яркая помада только еще больше размазывалась по его коже, придавая ей приятный розовый оттенок. Яна со вздохом снова принялась копаться в сумке. Спустя несколько секунд она протянула Денису под партой пачку влажных салфеток. Тот взял ее, достал одну салфетку и принялся протирать подбородок. Как Злата умудрилась оставить свою помаду там при том, что целовала его в губы, оставалось для него загадкой. Избавившись наконец от следов нежеланного поцелуя, Денис скомкал салфетку и кинул ее в рюкзак, после чего вернул пачку салфеток Яне.

Злата же с торжеством наблюдала за Денисом. Поцеловать скромного отличника взасос ей предложила ее соседка по парте Ника Селиванова, и Злата с удовольствием согласилась. Они с Денисом учились в одном классе в течение шести лет, и за все это время Злата не заметила рядом с ним ни одной девушки. За исключением Яночки Крюковой, конечно.

Впрочем, Злата была уверена, что даже если Денис очень нравится Яне, это точно не взаимно. Казалось, что в жизни Русакова есть место только учебе, а именно математике. Тем не менее Злате очень хотелось проверить, действительно ли Денис все это время был одинок или он встречался с девушками, просто те были не из их класса и, возможно, даже не из их школы. Лучшая подруга Ника утверждала, что у Дениса точно никогда не было девушки, аргументируя это тем, что он тощий рыжий занудный зубрила и никому не приглянется уже из-за первых двух пунктов. Злата же почему-то осмелилась предположить, что подруга не права, и затеяла спор.

Проверить правдивость своего предположения Злата решила с помощью поцелуя. Если Денис умеет целоваться и ответит на ее поцелуй, значит, у него точно кто-то уже был. Если нет, значит, он – прямой кандидат в инцелы. Где это видано, чтобы к девятому классу парень вообще не встречался с девушками? Ника со скепсисом отнеслась к методу проверки, который в шутку предложила назвать методом Гринёвой, но потом все же согласилась. Ей же и самой, наверное, было интересно увидеть, как отреагирует застенчивый тихоня на поцелуй от красивой девчонки, которая в течение многих лет получала удовольствие от того, что подшучивала над ним.

Сейчас же Злата была недовольна: спор она проиграла, и теперь Ника тыкала ее в плечо и злорадно шептала “а я говорила”. К завтрашнему дню надо найти пятьсот рублей, на которые они спорили, и принести Нике, которая всю дорогу убеждала ее в том, что единственная возлюбленная, которая может светить Денису, – это математика. Про себя Злата все же согласилась с подругой. Судя по тому, что Русаков сидел сиднем и не сообразил, что надо сделать, романтических отношений с девушками у него не было. Либо он их избегал.

В пятом классе, когда их новая классная руководительница Елена Васильевна попросила рассказать о себе, Денис имел неосторожность сказать, что мечтает поступить в Бауманку и выучиться на инженера. Их класс нельзя было назвать трудолюбивым и любящим учиться, поэтому слова Дениса о его мечте просто громогласно высмеяли.

Елена Васильевна, конечно, сразу призвала учеников к порядку, но еще долго одноклассники дразнили Дениса не только из-за его амбиций и любви к учебе, но и из-за его реакции: он едва ли не плакал, пока в него летели насмешки. Поводом для насмешек эмоциональность одноклассника стала еще в третьем классе, когда Денис только перешел в их школу. Когда же он озвучил свои планы на будущее, дразнилок и подшучиваний стало больше. Более того, они слышались даже от тех, кто вроде бы неплохо относился к Денису с самого начала его учебы тут.

Сейчас они учились уже в девятом классе, и некоторые из тех, кто подтрунивал над Денисом-амбициозным-плаксой-Русаковым, сами взялись за голову, чтобы хорошо сдать ОГЭ и пройти в десятый. Даже те, кто собирался уйти в колледж, начали вникать, потому что для поступления в хороший колледж требовался хороший аттестат. Поэтому они рискнули попытаться выполнить пятилетку за год и получить как можно больше хороших оценок в аттестат за девятый класс. Возможно, именно поэтому подтрунивания в сторону Дениса сошли на нет, и с некоторыми ребятами взаимоотношения у него даже наладились.

Злате же было все равно, с какими оценками она окончит школу – после выпуска она собиралась пройти курсы маникюра и сразу начать работать, пока остальные ее товарищи по несчастью должны были провести за партой в лучшем случае еще четыре года, в худшем – шесть лет.

Так как ей было все равно, Злата фактически забросила учебу. На уроки она ходила только ради Ники и… как бы это странно ни звучало, из-за Дениса. Чем-то он цеплял ее несмотря на то, что был до ужаса правильным, скромным, застенчивым, а учиться любил больше, чем гулять, дегустировать новый вкус айкоса и пить пиво в чьем-нибудь подъезде. Кроме того, он в целом был спокойным и в отличие от большинства мальчишек, носившихся по коридорам даже в девятом классе, предпочитал более спокойное времяпрепровождение.

Наверное, поэтому Злата и искала способ прицепиться к нему, расшевелить, получить от него эмоциональную реакцию. В младших классах она ограничивалась тем, что насмешливо-снисходительно называла его заучкой или зубрилой, когда Денис расстраивался из-за плохой оценки. Классная руководительница все время осаживала ее, но Злату это не останавливало.

Когда одноклассницы в своих непринужденных девичьих беседах недоумевали, почему Денис всегда так грустит из-за плохих оценок, ведь их можно исправить, а он совсем не глупый, Злата просто откидывала темную кудрявую косу за спину и фыркала:

– Ну он же зубрилка. Поэтому всегда хочет делать все правильно сразу.

Став старше, она подумала, что будет очень весело обращать всеобщее внимание на волосы Дениса – они были русыми с рыжеватым оттенком, – а чуть позже и на россыпи мелких веснушек, уютно расположившихся на его щеках.

– Что, Русаков, птичка на тебя накакала? – понимающе улыбалась Злата, когда их взгляды сталкивались. Денис краснел, его руки невольно сжимались в кулаки, губы начинали дрожать, а Златины подружки изо всех сил старались сделать вид, что пытаются скрыть хихиканье.

Придиралась Злата и к его худощавой фигуре, вытянувшейся за лето перед девятым классом.

– Что, Русаков, Слендер укусил? Жаль. Надо было, чтоб вампир. Тогда ты бы стал бессмертным. Хотя… Зачем тебе это? Все равно потратил бы вечность на сидение за математикой. Скукотища.

Денис как мог старался игнорировать выпады Златы и хихиканье ее прихвостней, но она всегда старалась сделать их неожиданными, чтобы он успел морально подготовиться к необходимости обороняться и подготовить адекватную реакцию, которая позволила бы ему это сделать. Поэтому замечая, как меняется его лицо при очередной ее реплике, Злата получала искреннее удовольствие и желание превзойти себя.

Денис же, и без того не слишком открытый миру и новому, за прошедшие годы замкнулся в себе еще больше. Он перестал искренне делиться своим мнением, предпочитая ограничиться “посмотрим”, “как хочешь” или “мне все равно”; он реже стал вызываться к доске и отказывался от возможности проявить себя в творческой жизни школы, хотя ему не раз предлагали. Страх, что своим искренним желанием сделать что-то он лишь даст очередной повод для насмешек над ним, блокировал Дениса и даже не давал допустить мысль, что это что-то у него может очень хорошо получиться и задать новый вектор его будущей учебе и профессиональной жизни.

Из класса практически никто, кроме Яны, открыто не поддерживал его, поэтому со временем Денис решил принять, что в его случае школа – исключительно место для учебы, и направить всю оставшуюся после нервного напряжения энергию в освоение программы. Мотивация учиться как можно лучше у него была сильная: несмотря на взошедшие семена сомнения в том, что у него получится, Денис хотел с десятого класса перевестись в школу с углубленным изучением точных наук, а после выпуска – поступить в Бауманку. Своими сомнениями и переживаниями о нескладывающихся отношениях с одноклассниками Денис осмеливался делиться лишь с тетрадью, которую использовал в качестве личного дневника. Но чуть позже сестра Ксюша, учившаяся в той же школе на класс старше, стала для него еще одной возможностью поделиться тем, что его беспокоит.

Ксюша узнала о том, что происходит, совершенно случайно – столкнулась на лестнице с Денисом, сбежавшим с урока и искавшим укромное место, где можно дать волю переполняющим его эмоциям. Узнав в несущемся на нее мальчишке своего брата, Ксюша вдруг схватила его за руку, чем вынудила остановиться и развернуться к ней.

Увидев на щеках Дениса дорожки слез, она ахнула:

– Деня! Что случилось?

Он замотал головой и хотел было пойти дальше, но Ксюша крепко обняла его. Обмякнув в ее руках, Денис заплакал еще больше. Ему было ужасно стыдно, что сестра, которая втайне была для него примером для подражания, увидела его уязвимость. Однако Ксюша не спешила выпускать его из объятий и требовательным тоном просить объясниться. Она продолжала стискивать его в руках и утешающе гладить по голове, пока он плакал уткнувшись ей в плечо. Немного успокоившись, Денис явственно почувствовал знакомые ноты парфюма сестры. Вдохнув их, он закрыл глаза.

– Денечка, мой хороший, что такое? – вдруг услышал он негромкий обеспокоенный голос Ксюши, а ее руки мягко отстранили его и принялись нежно смахивать слезы с его щек. – Что случилось? Ты получил плохую оценку?

Когда Денис помотал головой, Ксюша сделала новое предположение:

– Ты с кем-то поругался?

– Нет, – прошептал он и, выскользнув из ее рук, пошел в сторону общей раздевалки. Денис хотел забрать свои вещи и уйти куда угодно, лишь бы не оставаться в школе. Однако у него это не вышло: Ксюша догнала его и снова взяла за руку. Несмело подняв на нее голову, Денис увидел внимательный взгляд ее глаз, устремленных прямо на него. Несмотря на то, что их с сестрой взаимоотношения значительно улучшились в последнее время, он не хотел впутывать ее в свои проблемы.

– Пойдем со мной, – вдруг сказала Ксюша и, взяв его за руку, повела дальше.

– Куда?

– Сейчас узнаешь.

Ксюша привела его в столовую. Заботливо усадив Дениса за стол и снова вытерев ему слезы, она направилась к прилавку, чтобы вернуться со стаканом чая и пирожком с капустной начинкой. Разместив их на столе, Ксюша подвинула все к нему.

– На, поешь. Ты, наверное, уже проголодался.

– Ксюш, нам вообще-то на уроки надо, – напомнил Денис и начал было вставать, но сестра посмотрела на него так, что он предпочел снова сесть. Смерив его твердым взглядом, Ксюша ответила:

– Если тебе кто-то из учителей что-то скажет, вали все на меня. Это я заставила тебя прогулять.

Денис недоверчиво покосился на нее. Ни один учитель, который ведет уроки у их классов, в жизни не поверит, что Ксюша ни с того ни с сего решила начать прогуливать, да еще и подбивать на это брата. Тем не менее сестра выглядела абсолютно уверенной в своей безнаказанности, и каким-то странным образом это немного успокоило Дениса.

Взяв пирожок в руки, он неловко покрутил его и снова поднял глаза на Ксюшу:

– А ты не будешь?

– Нет. Ешь давай, а то чай стынет.

Слегка улыбнувшись строгости, сочившейся из голоса Ксюши, Денис развернул обертку и вдруг отломил половину пирожка. Вторую, в обертке, он протянул сестре. Ксюша покачала головой:

– Это все тебе. Я не хочу.

– Ну возьми, а? – умоляюще взглянул на нее Денис. – Я не могу спокойно есть, когда ты не ешь.

Поразмыслив немного, Ксюша улыбнулась и, поблагодарив, все же приняла угощение. Денис, у которого немного приподнялось настроение, наконец рассказал, что все эти годы некоторые его одноклассники дразнят его, высмеивают, придумывают обидные прозвища, а он пытается игнорировать, что получается, судя по всему, довольно плохо. А сегодня наступил тот день, когда он понял, что больше не в силах оставаться в классе и делать вид, что докапывания его не задевают.

Ксюша внимательно слушала его, а когда Денис закончил свой невеселый рассказ, предложила повторить его маме и попросить ее помочь.

Денис ответил категорическим отказом. Он был уверен, что если мама придет в школу разбираться, ситуация только ухудшится. Как бы Ксюша ни пыталась убедить его, что происходящее с ним – ненормально и требует вмешательства взрослых, Денис даже слышать не хотел о том, чтобы просить помощи у матери.

Он не хотел приносить ей неудобств, которых у нее и так было немало. С того момента, как их отец ушел из семьи, маме приходилось в одиночку воспитывать трех детей, вести быт и финансово обеспечивать семью. Алименты были, но очень маленькие – бывший супруг вовремя подсуетился и уволился с основной работы. Работал в черную, поэтому мама Дениса и Ксюши, Мария Сергеевна, чуть ли не бегала за ним с мольбой прислать хоть какую-то копеечку присылал собственным детям.

На Ксюшу, Дениса и их младшую сестру Ларису отец присылал восемь тысяч. Этих денег, по его мнению, должно было хватать на все нужды детей. Поэтому Мария Сергеевна, желающая дать своим потомкам как можно больше, с утра до ночи пропадала на работе.

Ксюша и Денис считали себя достаточно взрослыми, чтобы относиться с пониманием к сложившейся в их семье ситуации, а потому безропотно взяли на себя заботы о Ларисе. Ей было всего восемь лет и ее все еще нужно было провожать из школы до дома, помогать готовить обед и контролировать выполнение домашних заданий. Да и просто проводить с ней время тоже требовалось – Лариса очень тянулась к своим домочадцам. Особенно к матери. Однако Мария Сергеевна все время говорила, что занята или очень устала, что в целом было правдой. Поэтому предлагала младшей дочке попросить сестру или брата помочь с поделкой или поиграть вместе в куклы.

За прогул уроков Ксюшу с Денисом не наказали, но с Еленой Васильевной, классной руководительницей последнего, которая ближе к концу урока пришла в столовую, переговорить все-таки пришлось вопреки сердитому зырканью Дениса в сторону старшей сестры.

Елена Васильевна пообещала уделять больше внимания атмосфере в классе, но Денис с Ксюшей лишь переглянулись, понимая, что она говорит это просто чтобы их успокоить. Брат с сестрой понимали, что у учителей и так очень большая загруженность, потому времени на то, чтобы создать идеальную доброжелательную атмосферу хотя бы в своем классе, у них почти не оставалось. Да и зарплата тоже не мотивировала выполнять что-то, кроме четко прописанной обязанности обучать в соответствии со стандартами образования.

Впрочем, и Ксюша, и Денис понимали, что дальше так продолжаться не могло. Нужно было что-то делать, но что могло помочь – Денис даже предположить не мог. Ксюша же явно поняла, что он не собирался прикладывать усилий, чтобы решить проблему, поэтому решила действовать сама.

В один день, едва прозвенел звонок на перемену, она оказалась у его кабинета. Денис, в локоть которого Злата практически впилась длинными острыми ногтями, чувствовал себя неловко несмотря на то, что одноклассница улыбалась ему и о чем-то рассказывала, будто они были давними друзьями. Не нравилась Денису эта ее улыбка. Не искренней она была, а какой-то хитрой. Словно Злата опять задумала какой-то неприятный розыгрыш или затеяла очередной спор.

– Денис, привет.

Увидев сестру, Денис заметно расслабился и, выскользнув из цепкой хватки Златы, устремился к Ксюше. Та улыбалась ему, как и Злата, но в отличие от одноклассницы сестре Денис верил: Ксюша действительно была рада его видеть. Как и он ее.

– Привет. Все хорошо?

– Все отлично. – Ксюша перевела взгляд на Злату, выглядящую сбитой с толку, и вдруг спросила: – А ты Злата, да? Мне Денис о тебе рассказывал.

Денис еле сдержал улыбку при виде того, как Злата порозовела от смущения. Он точно знал, что с Ксюшей она не была лично знакома – лишь наблюдала за ее активным участием в жизни школы и социальными сетями. Денис не раз слышал, как Злата с другими одноклассницами обсуждали его сестру, но вопреки желанию закатать их длинные языки им в глотку, он этого не делал. Помнил про пословицу, что на чужой роток не накинешь платок. Да и девчонки обсуждали Ксюшу с хорошей стороны, поэтому Денис довольно быстро расслабился. Пусть сплетничают, перемывают ей кости – Ксюша дольше не будет иметь с ними проблем.

Обсуждать же было что: Ксюша была из тех, кого называли активистами, но не насмешливо, будто выскочку, которой больше всех надо, а с неподдельным восхищением. Она постоянно участвовала в различных викторинах, олимпиадах, конкурсах, вела праздничные концерты и вдобавок успевала хорошо учиться. В отличие от Дениса Ксюша была не отличницей, а твердой хорошисткой, которая потенциально могла бы перейти в ряды отличников, если бы того захотела. Однако это не мешало учителям, которые вели уроки у них обоих, приводить ее в пример как ее одноклассникам, так и ребятам помладше.

Класс Дениса не был исключением. Правда, Денис всегда смущался, когда рассказывали о его сестре, но все взгляды одноклассников были прикованы к нему. Наверное, его товарищи недоумевали, как в одной семье могли получиться настолько разные люди. Но Денис знал, что на самом деле у них с Ксюшей было гораздо больше общего, чем кто-то мог предположить.

– Он обо мне рассказывал? – Злата с интересом посмотрела на Дениса, медленно отходящего в сторону сестры. Ксюша снова улыбнулась:

– Рассказывал.

– А что?

Лицо Ксюши изменилось быстрее, чем погода в Санкт-Петербурге.

– Что ты его допекаешь. Вот что он мне рассказывал. – Ксюша подошла ближе к Злате, и Денис с удивлением заметил, что одноклассница сделала шаг назад. – Послушай, цыганское ты отродье, если ты еще хоть слово моему брату скажешь – тебе крышка. Я не Денис, меня не касается запрет на драку с девчонками. А драться, если что, я умею. Так что не подходи к нему больше. Иначе в первый раз от меня получишь, а в следующий – от моих друзей, которые однажды случайно встретят тебя на какой-нибудь плохо освещенной улице. Хорошо, если ты сможешь уйти оттуда на своих двоих.

Злата краснела и бледнела одновременно, а ее глаза расширялись, пока Ксюша негромким уверенным голосом озвучивала свои угрозы. Хотя в коридоре царил оглушительный гвалт, слова Ксюши явно достигли сознания Златы и не на шутку испугали ее. Денис с удивлением наблюдал за метаморфозами в однокласснице, а внутри него слабо шевельнулось удовлетворение при виде испуганного взгляда Златы.

– Ты… Ты блефуешь, – практически шепотом ответила та и кинула на Дениса взгляд, в котором явно читалась мольба. Денис же проигнорировал его, а Ксюша спокойно возразила:

– Не блефую. У меня много знакомых. В том числе и тех, у которых нет тормоза при виде девчонки. Так что если не хочешь случайно с ними познакомиться, не лезь к Денису.

Неожиданно Злата рассердилась:

– Да кто ты такая, чтобы мне угрожать?!

– Мне надоело, что ты издеваешься над моим братом, – холодно ответила Ксюша, а Денис сжал ее плечо, давая понять, что лучше прекратить усугублять конфликт. – И, наверное, не только над ним. Просто Денис добрый, сдачи не даст. Ты ведь поэтому к нему лезешь?

– Да не лезу я к нему! – выпалила Злата и перевела злой взгляд на Дениса. – Мы просто шутим – над всеми, – а он все время обижается. Шуток не понимает.

– Мой брат как раз-таки отлично понимает разницу между шуткой и попыткой обидеть. То, что Денис не может ответить тебе той же монетой, не значит, что его можно обижать. Ты поняла меня? – Злата смерила взглядом Ксюшу, которая была примерно одного с ней роста, но Денис с удивлением заметил, что Злата смотрит на его сестру так, будто та была выше. Когда Злата вяло кивнула, Ксюша таким же ровным и негромким голосом добавила:

– Еще раз я узнаю, что ты задираешь Дениса – можешь попрощаться со своей горбинкой на носу. Потому что весь твой нос и станет этой самой горбинкой.

Повернувшись к Денису, который все это время смотрел на нее огромными глазами, Ксюша мягко улыбнулась и коснулась его локтя:

– Пойдем, Денис. Она больше не тронет тебя.

Глава 2

Когда уроки закончились, Денис начал молча убирать вещи в рюкзак. Злата, которая носила в школу только тетрадки, собралась быстрее всех и направилась к выходу из кабинета. Поравнявшись с Денисом, она посмотрела на него томным взглядом и мило улыбнулась, после чего вышла наконец из кабинета. Созерцающая эту картину Яна подала голос:

– Она точно на тебя запала.

– Не неси ерунды, – буркнул Денис, затолкал последний учебник в рюкзак и резко застегнул молнию. – Гринёва просто любит докапываться до всех. Гопница обыкновенная.

– Не то слово, – поддакнула Яна и, надев сумку на плечо, задвинула стул. – Ты куда сейчас, домой?

– Да, но сначала надо Лариску забрать.

– Можно пойти с вами?

Денис смерил ее ничего не выражающим взглядом и пожал плечами:

– Как хочешь.

Пока они спускались на второй этаж, где занимались начальные классы, Яна аккуратно спросила:

– Гринёва опять тебе настроение испортила? – Денис мрачно кивнул и тяжко вздохнул. – Вот ей неймется… Точно влюбилась!

– Она влюбилась? – невесело усмехнулся Денис. – Да еще и в меня? Не смеши меня.

– А что такого? Парень ты симпатичный, умный, добрый, – принялась перечислять Яна и чуть не упала, пропустив ступеньку. Денис придержал ее за плечо и немного притянул к себе, благодаря чему Яне удалось сохранить равновесие. Быстро бросив на него благодарный взгляд, она продолжила:

– Ты к девчонкам хорошо всегда относился, за косички не дергал, не обзывал. Списывать давал – даже тем, кто тебя дразнил рыжим-конопатым… Почему бы и не влюбиться?

– Не думаю, что Злата оценит все то, что ты сказала, – покачал головой Денис. – И я не симпатичный. Гринёва сама мне об этом не раз говорила. А она всегда смотрит только на внешность.

– И что, ты ей веришь? – печально удивилась Яна. – Глупо. Очень глупо.

Пожав плечами, Денис направился к кабинету, в котором проходили уроки его младшей сестры и, вежливо постучав, приоткрыл дверь. Что-то негромко сказав, он захлопнул ее и прижался спиной к стене, выступающей между дверей двух кабинетов. Яна встала напротив и, когда их взгляды пересеклись, легко улыбнулась ему. Денис слегка улыбнулся в ответ и выдохнул.

Наконец-то еще один учебный день закончился.

Вскоре одна из дверей открылась, и из нее выскользнула Лариска.

– Привет, Яна, – сказала она с лучезарной улыбкой, и Яна слегка помахала ей рукой в знак приветствия. Денис с притворным недовольством сложил руки на груди:

– А со мной поздороваться, крыска Лариска?

– Так я же с тобой уже здоровалась, – похлопала ресницами девочка и возвела глаза к потолку, будто что-то считая. – Целых… три раза за сегодня. А нет, четыре. Или пять… Подожди… Первый раз был утром, второй – на перемене после третьего урока, когда мы ходили в столовую, третий – когда ты заходил ко мне повидаться, а четвертый…

– Денис, ты что, укусил ее и передал свою дотошность? – улыбнулась Яна и рассмеялась, когда он поднял на нее недовольный взгляд.

– Не кусал я ее. – Денис снова украдкой посмотрел на сестренку, которая теперь во все глаза смотрела на него. – Лариска маленькая и костлявая. Невкусная. Зачем мне ее кусать?

– Это ты костлявый! – воскликнула сердито Лариса и попыталась было шлепнуть его по руке, но Денис ловким движением перехватил ее руку и мягко опустил вниз.

– Ну все, все, не кричи. И не ругайся. Я же просто по-доброму подшучиваю над тобой. Как у тебя дела?

Спустя несколько мгновений надутые губы Ларисы снова вытянулись в улыбку, и девочка крепко обняла Дениса. Тот погладил ее по голове и смущенно взглянул на Яну, умиленно наблюдающую за ними.

Дениса всегда смущали столь яркие проявления нежности на людях, но он считал себя не вправе отказывать Ларисе в этом. Она всегда была тактильным любвеобильным ребенком, открытым миру, но из-за того, что маме приходилось с утра до ночи находиться на работе, Ларисе нечасто удавалось провести время с ней вдвоем, без старших сестры и брата. Денис уже заметил, что сестренка стала чуть более отстраненной, чем раньше, но не мог понять, связано это с недоступностью близких ей людей или с тем, что она просто взрослеет.

Если еще и он откажется уделять ей внимание, Лариса может окончательно утратить всякое доверие к ним. В перспективе это может вылиться в далеко не самые приятные последствия. Например, она не сможет никому из семьи рассказать о том, что ее травят в школе или что она попала в неприятности.

Денис не хотел, чтобы Лариса чувствовала себя одной против всего мира, как это было у него, поэтому старался давать ей хотя бы немного внимания. Тем более они учились в одной школе, и им несказанно повезло, что они находились в одном корпусе. Почему бы этим не воспользоваться?

– Все нормально, – наконец протянула Лариска и, отстранившись от него, задрала голову вверх, чтобы посмотреть ему в глаза. – Меня Ольга Игоревна похвалила за красивую букву “Ж”, которую я написала в прописи.

– Я очень рад за тебя, – искренне ответил Денис. – Пойдем?

– А еще у нас сегодня проверяли скорость чтения, – добавила Лариска, оказавшись чуть впереди и обернувшись к нему и Яне. – И у меня лучший результат – девяносто два слова в минуту!

– Умница. – Денис как можно незаметнее переглянулся с подругой. – Видишь, а говоришь, читать не нужно. Если бы Ксюха не заставляла тебя читать по несколько страниц в день, ты бы не смогла читать так быстро.

– Она говорила, что я буду получать сто рублей за каждую книгу, которую прочитаю. Вот я и читаю, – откликнулась Лариса и вприпрыжку поскакала дальше, в то время как Денис с округлившимися глазами вдруг остановился как вкопанный. Не знал он, что старшая сестра мотивирует младшую читать материальными способами. Он почему-то считал, что Ксюше удалось каким-то волшебным образом объяснить ценность чтения с точки зрения находки новых классных историй. А она прибегла к самому простому способу мотивации – денежному вознаграждению.

Впрочем, Денис не мог ее осуждать. Он наверняка бы рано или поздно поступил бы так же. Лариска иногда могла всю душу из него вытащить своим упрямством, и он порой жалел о своем решении проводить с ней как можно больше времени.

Однако когда сестренка приходила провести время именно с ним, а не с Ксюшей, это приятно тешило самолюбие Дениса. Он никому и никогда не смог бы в этом признаться, но ему очень хотелось быть самым любимым Ларискиным сиблингом. Тем, кому она больше всего доверяет и о ком вспоминает в самую первую очередь.

Когда они вышли за порог школы, Лариса тут же устремилась к воротам, и Денис едва успел крикнуть ей, чтобы она не уходила слишком далеко. Его удивляло, откуда у первоклашки столько энергии бегать с ранцем, вес которого мало уступал весу его рюкзака.

– Слушай, Денис, у меня тут появилась идея, как можно проучить Гринёву, – вдруг выдала Яна, и Денис с интересом посмотрел на нее.

– Как?

– Она у тебя уже просила написать за нее рассказ по английскому про любимый фильм? – спросила Яна, и Денис нахмурил брови.

– Нет. А у тебя что, просила?

– Ну… Пока нет. Но я слышала, как она других просит, может, и до нас дойдет. В общем, – Денису очень не понравился лихорадочный блеск глаз подруги, – предлагаю написать ей про какой-нибудь отвратительный фильм типа… Что у нас из отвратительного есть?

– “Кот в шляпе”? – несмело предположил Денис. Яна нахмурилась и помотала головой:

– Не пойдет. Он снят по детской книжке, насколько я знаю.

– А ты его смотрела вообще? Он же реально отвратительный! Меня в шесть лет он нехило так травмировал, – признался Денис и смущенно уставился в тротуар, чтобы спрятаться от любопытного взгляда Яны. Она улыбнулась:

– Ладно. Тогда… “Груз двести”? Тоже вроде отвратительный. Пойдет?

– Его ты тоже не смотрела? – полувопросительно-полуутвердительно спросил Денис и, когда Яна стыдливо помотала головой, добавил:

– Я тоже не смотрел, но комменты в Интернете видел, что он отвратительный. Но… не знаю. Вряд ли Злата даже потенциально могла бы посмотреть такой фильм.

– Может, “Сербский фильм” тогда возьмем? – предложила Яна, и Денис снова поморщился. – Что? У тебя есть другие предложения?

– Да давай просто возьмем что-нибудь подростковое и модное, – вдруг заявил он. – Что-то, что все смотрят или смотрели. И Гринёва тоже. Типа «Голодных игр» или «Сумерек»…

– А может, «Пятьдесят оттенков серого» возьмем? – предложила Яна, и в ее глазах снова вспыхнул коварный огонек. Денис сначала кивнул, но потом испуганно вытаращил на нее глаза:

– Что?

– А что, фильм очень даже в духе того, что могло бы понравиться Гринёвой, – хихикнула Яна, с улыбкой глядя на него. – И даже извращать сюжет не нужно – там и так этого хватает.

Денис ощутил, как кровь отлила от его лица. А Яна воодушевленно продолжила:

– В общем, если Гринёва тебе напишет с просьбой о помощи, соглашайся. А потом пиши мне. Будем вместе сочинять рассказ о том, что нашей Златочке понравилось в «Пятидесяти оттенках серого».

Денис ничего не ответил – лишь продолжал свой путь, стараясь не выпускать Лариску из поля зрения. Он знал, что сестренке очень хотелось скорее получить возможность ходить везде одной, поэтому решил создать иллюзию этого, чтобы Лариса не подслушивала их с Яной разговор, совершенно точно не предназначенный для ее ушей.

Яна же, видимо, ждала от него какой-то реакции, потому что неожиданно пихнула его в ребра, чем заставила Дениса поморщиться.

– Денис, чего молчишь? Скажи что-нибудь! Ты рад, что мы придумали то, что наверняка отшибет у Гринёвой всякое желание до тебя докапываться?

– Ну… не знаю, Ян, – как можно аккуратнее произнес Денис, сминая одной рукой пальцы другой. – Это как-то… неправильно. Некрасиво.

– А то, что она домогается к тебе, – это красиво? – возмутилась Яна и, крепко схватив Дениса за локоть, притянула к себе поближе. – Дениска, ты слишком много думаешь о чужих чувствах. А еще ты до отвратительного правильный. Избавляйся от этого, а? Чтобы тебе стало легче жить.

Раздраженно вырвав руку из цепких пальцев Яны, Денис ответил:

– Домогается не ко мне, а меня – это первое. А второе – раньше тебя моя правильность устраивала. Почему сейчас она тебе вдруг не нравится? Потому что я не хочу позорить другого человека перед всем классом?

– Потому что я не хочу, чтобы она продолжала тебе досаждать! – воскликнула Яна. – Денис, ну хватит уже святошей быть! Или ты решил жить по завету Льва Николаича Толстого?!

– Какому еще завету?

– Который “тебя ударят по щеке, а ты подставь другую”. Нет уж, – решительно отрезала Яна, не дав Денису возможности ответить, – пока мы дружим, я не позволю тебе молча глотать хреновое отношение.

– Яна! – застонал было от досады Денис, но та демонстративно уставилась в другую сторону. – Ян, да ладно тебе. Ну называет она меня Рыжиком вместо имени, дразнит, что я убил дедушку лопатой – ну и что? Это повод отвечать ей ее же грязными приемами? Я не хочу пачкать руки и свою репутацию. Меня и так уже больше знают как плаксу, чем как отличника.

– Денис. – Яна резко остановилась и схватила его за руку. Когда Денис повернулся к ней, она прижалась к его плечу и взволнованно заговорила:

– Дениска, миленький, ты мой самый лучший друг. Мне всегда очень тяжело видеть, как ты грустишь из-за слов этой тупицы. Ведь ты совсем не такой, как она про тебя говорит! – Яна с нежностью сжала его плечо и бросила на него проникновенный взгляд, а Денис стушевался и уставился себе под ноги. – Денис, она тебя не знает совсем, а ты очень расстраиваешься из-за глупостей, которые она про тебя говорит. А я так хочу, чтобы ты был счастлив! Поэтому и предлагаю тебе немножко разыграть нашу зарвавшуюся Златочку Гринёву, чтобы она наконец поняла, что связываться с тобой ей дороже. Но ты как будто не хочешь ничего делать, чтобы побороться за свое место под солнцем. Хотя моя идея – это очень даже элегантный способ немного утихомирить Гринёву. Ты не опустишься на ее уровень. Ты же ничем не оскорбишь ее. Ты просто напишешь рассказ. Или… хочешь, я напишу?

Снова подняв глаза, Денис кивнул. Яна погладила его по плечу:

– Точно? Или сам справишься?

– Напиши лучше ты, – негромко ответил Денис. – Я… я не смотрел этот фильм.

Яна хихикнула и на мгновение приобняла его за талию, и Денис невольно улыбнулся.

– Решено, – заявила Яна, когда они снова продолжили путь. – Если Гринёва напишет мне, я соглашусь и все сделаю сама. Но если она напишет тебе – соглашайся, а потом сразу же пиши мне. Я за вечер все сделаю, а ты перепишешь. А перед уроками отдашь готовый текст Злате. И потом нам останется лишь дождаться английского. – На ее губах расцвела коварная улыбка. – Вот увидишь, она отвалит от тебя. И ты сможешь жить спокойно.

Денис кивнул, но все же не был уверен, что это сработает как надо. Да и в том, что это в принципе сработает, он тоже сомневался.

Сидя вечером за своим письменным столом и переписывая сочиненный Яной текст, Денис тяжело вздохнул. Не надо было ему соглашаться на пришедшую в восемь вечера просьбу Златы написать ей рассказ о любимом фильме. Даже с учетом того, что они с Яной уже договорились о розыгрыше. Денису казалось, что он поступает некрасиво, и из-за этого ему было противно из-за самого себя.

Однако дело уже было практически сделано, да и маленькая его часть все-таки жаждала увидеть, как обидчица получит минуту славы, о которой явно мечтала. Поэтому, закончив наконец переписывать, Денис выпрямился, размял плечи и посмотрел по сторонам, давая отдых глазам после получаса монотонной работы. Снова устремив глаза в текст, он перечитал его на предмет ошибок: Яна вполне могла случайно поменять буквы местами – она постоянно жаловалась на “дебилизм английской орфографии”. Да и сам Денис от усталости и невольного скатывания в собственные мысли мог вместо одного слова написать другое, похожее по написанию или произношению.

Убедившись, что с текстом все в порядке, Денис удовлетворенно улыбнулся и положил его в учебник, чтобы лист с работой дожил до урока английского в подобающем состоянии. Потянувшись и поднявшись со стула, Денис уже собрался было готовиться ко сну, но почему-то его сердце забилось быстрее. Охвативший его мандраж напоминал тот, который появлялся перед чем-то важным вроде контрольных или защиты презентаций у доски, но Денис достаточно успешно с ним справлялся. Потому надеялся, что и в этот раз все пройдет хорошо.

А еще он очень надеялся, что их с Яной план сработает и Злата действительно оставит его наконец в покое.

На следующее утро Денис как обычно не увидел Злату на ее месте. Она часто опаздывала, но сегодня у него внутри шевельнулась надежда, что она внезапно заболела и ее не будет, а значит, он не спровоцирует ее позор и не навлечет на себя ее возможный гнев. Несмотря на то, что второе не слишком волновало Дениса – Злата несколько лет не упускала возможности уколоть его, вставить шпильку, отпустить в его адрес замечание, коннотацию которого Денис понимал не сразу и которое потом можно было оправдать шуткой, – ему все же хотелось бы по возможности его избежать, чтобы спокойно доучиться эти полгода.

– Рыжик!

Звонкий голос раздался прямо у него в ухе, и от неожиданности Денис подпрыгнул. Злата, стоящая рядом, заливисто захохотала, обращая на них внимание других одноклассников, и Денис, который снова ощутил приливший к лицу жар, еле сдержался, чтобы не скорчить в ответ дурацкую гримасу. Закончив наконец потешаться над ним, Злата посмотрела сияющими хитрыми темными глазами:

– Че такой дерганый, Русаков? В детстве часто пугали?

Денис смерил ее взглядом и хотел было открыть рот, чтобы выдать какой-нибудь ироничный ответ – за этот учебный год они с Яной неоднократно практиковались в их генерации, – однако Злата успела спросить:

– Ты принес?

Сердце снова забилось быстрее. Дрожащими руками Денис снял с себя рюкзак, расстегнул молнию и, приоткрыв учебник английского, выудил свою работу. Изо всех сил молясь всем старым и новым богам, чтобы Злата не начала перечитывать прямо сейчас, он протянул ей исписанный листок. Злата тотчас же схватила его и поспешила убрать в сумку. При этом она постоянно оглядывалась, а когда молния на ее сумке вжикнула, скрывая содержимое от окружающего мира, на лице Златы появилась довольная улыбка.

– Спасибо, Динечка.

– Не называй меня так, – пробурчал в ответ Денис и, разместившись на своем месте, принялся повторять параграф по географии. Злата вскоре тоже прошествовала к своему месту, не забыв как обычно взлохматить волосы Дениса, когда поравнялась с ним. С недовольным цыканьем он пригладил их и бросил недовольный взгляд на Злату, которая с озорной улыбкой взглянула на него, после чего уткнулась в телефон и принялась быстро что-то печатать.

Внезапно Денис ощутил что-то новое внутри. Хоть он уже и отвернулся от Златы, на сетчатке его глаз так и было запечатлено ее изображение, где она лукаво взглянула на него, словно почувствовала, как он пытается прожечь ее взглядом, и расплылась в широкой улыбке. Которую Денис, к своему ужасу, счел очень даже очаровательной.

Перед уроком английского мандраж снова захватил его. В попытках скрыть легкую дрожь в руках от окружающих, Денис принялся растирать ладони между собой. Заметив это движение, приблизившаяся к нему Злата с мнимым сочувствием поинтересовалась:

– Что, Русаков, Паркинсон уже начался?

– Гринёва, отстань от меня, – попросил Денис, не глядя на нее и продолжая растирать руки. – Лучше… текст свой перечитай. И постарайся выучить. Чтобы потом у доски не запинаться и не смотреть все время в листок.

– Пока ты будешь отвечать, я прочитаю, – отмахнулась Злата. – А вообще… ты вроде понятно пишешь, поэтому я не запнусь.

– Поразительная самоуверенность, – пробормотал Денис, засунув руки в карманы брюк. К счастью, совсем рядом откликнулся голос Яны:

– Не говори. Почему-то именно те, кому больше всего грозит двойка, не считают нужным лишний раз пробежаться по тексту.

– Крюкова, – с утомленным вздохом закатила глаза Злата, а Яна с Денисом переглянулись, – ты не за меня беспокойся, а за себя. Тебе же нужно медальку получить. А мне и так сойдет. Двойкой больше, двойкой меньше – какая разница?

– Если двоек больше, тебе банально придется больше исправлять, – назидательно произнесла Яна и снова взглянула на Дениса, который не мигая смотрел на нее. – Почему бы сразу не позаботиться о том, чтобы вместо двойки была хотя бы тройка?

– Да потому что мне на хрен не сдалась ваша учеба, – фыркнула Злата и наконец поцокала своими каблуками в сторону Ники Селивановой, своей единственной и самой лучшей школьной подруги. Проводив ее взглядом, Денис заговорил:

– Я че-т волнуюсь немного.

– Успокойся, Денис. – Яна ободряюще похлопала его по плечу. – Мы с тобой обеспечили нашим дорогим одноклассникам интереснейшее шоу. Неужели тебе самому неинтересно увидеть, как Злата обделается? В метафорическом смысле, но все же…

Он пожал плечами.

– Я никогда раньше не подставлял человека.

– Все бывает в первый раз, – успокоила его Яна и улыбнулась, когда их взгляды встретились. – Ну Денис! Мы больше не будем так делать, честное слово! Думаю, что ни у кого после сегодняшнего и не возникнет соблазна снова попросить кого-то из нас сделать что-то за них. Ты освободишься на оставшиеся два с половиной года!

– На полгода, скорее, – мрачно поправил Денис. – Если я все-таки уйду в ту школу, в которую хочу, там придется заново выставлять границы.

– Зато ты уже будешь знать, как это можно сделать, – заверила Яна и, когда к ним подошло несколько одноклассников, услышавших их беседу, ответила:

– Щас урок начнется и все сами увидите.

После звонка, когда Елена Васильевна, учительница английского и по совместительству классная руководительница, уже была в классе и отмечала присутствующих, Денис ощутил непреодолимое желание во всем сознаться и не допустить, чтобы Злата потерпела насмешки. Чувственная его часть кричала, что если он это сделает, он может забыть о спокойном времени в школе, а рациональная спокойно говорила, что так будет лучше не только для Златы, но и для него.

Денис сам не понимал, откуда в нем желание защитить противную одноклассницу от позора, но был твердо намерен это сделать. Однако Яна вдруг приблизилась к его уху:

– Ты чего?

– Надо сказать.

Яна посмотрела на него как на идиота, и Денис стушевался.

– Ты совсем, что ли? Мы же почти у цели!

– Ян, Елена Васильна знает мой почерк, – зашептал Денис одними губами, чтобы учительница не услышала. – Она как увидит работу, сразу поймет, что я это написал. Блин! – Зарывшись ладонями в волосы, он закрыл глаза. – Почему я на это согласился… Ты и сама могла бы все написать.

– Гринёва попросила именно тебя, – прошипела Яна змеей, и Денис почувствовал, что и без того взмокшей спине стало еще жарче. – А мой почерк она тоже знает, поэтому как я могла подсунуть тебе работу, которую я написала? Гринёва сразу же раскусила бы нас!

– Яна, если ты так хочешь поговорить, можешь первой выйти к доске и рассказать нам о своем любимом фильме, – обратилась к ним Елена Васильевна, и Денис покраснел. Впрочем, как и Яна: она тут же замолчала и потупила взгляд. Но Елена Васильевна добавила, что это было не предложение с правом выбора, поэтому Яна покорно встала, взяла свой листок и медленно, словно на эшафот, подошла к учительскому столу.

Чтобы унять волнение по поводу их с Яной аферы, Денис решил отвечать следующим. Пока он повторял написанное, пока рассказывал, пока смущался под удивленные возгласы одноклассников – многих почему-то очень удивило, что он назвал фильм “Социальная сеть” своим любимым, – пока шло время, занятое действием, дрожь в теле и ком в горле стали слабее. Но когда Денис вернулся на свое место, и Елена Васильевна с удивлением посмотрела на заднюю парту, после чего пригласила Злату к доске, дискомфорт в теле вернулся. От обуревающего его стресса Денис едва не вернулся к изгнанной несколько лет назад привычке обкусывать ногти.

“Нельзя завести пятьсот миллионов друзей, не нажив ни одного врага” – именно так звучал слоган, который так нравился Денису, и именно с этих слов он и начал несколько минут назад свой рассказ о фильме, успев метнуть краткий взгляд на Злату. На удивление, ее лицо выражало некоторую степень заинтересованности. Ближе к концу его рассказа Злата даже не пялилась в телефон в отличие от своей подруги Ники. Слоган фильма снова прокрутился у Дениса в мыслях, пока он шел на свое место, а Злата направлялась к доске.

Что ж, кажется, совсем скоро у него будет один уже настоящий враг.

А может, даже и не один.

– Ну, Злата, рассказывай, – предоставила слово Елена Васильевна и посмотрела на Злату с искренним интересом. Денис всегда ценил то, с каким вниманием классная руководительница относилась к каждому ученику независимо от того, был он хулиганом или паинькой. Как и все классные руководители, Елена Васильевна могла выразить беспокойство оценками своих подопечных, отругать тех за неподобающее поведение, в редких случаях – накричать на них, но чтобы переходить на личности и унижать ученика за то, какой он человек, как он выглядит или из какой семьи он происходит, – до такого она никогда не опускалась.

Вот и сейчас, несмотря на то, что Злата с пятого класса выпила у нее немало крови, Елена Васильевна с доброжелательной улыбкой смотрела на нее. Злата же с торжествующей улыбкой оглядела класс, тряхнула темными кудрями и принялась бойко читать.

– У меня много любимых фильмов, – с жутким акцентом, даже не стараясь правильно произносить слова, начала Злата по-английски. – Я вообще очень люблю кино. Но есть у меня и фильм, который я люблю больше всего, потому что он нашел отклик в моем сердце. Этот фильм называется “Пятьдесят оттенков серого”…

Злата продолжала чтение, не обратив внимания на просьбу Елены Васильевны рассказывать, а не читать. Зато когда в классе начали раздаваться смешки, Злата тут же вскинула глаза и принялась пристально вглядываться в товарищей. Денис сделал вид, что читает что-то в учебнике, а зажавшая себе рот ладонями Яна толкнула его в плечо. Повернувшись к ней, он увидел, что ее глаза не просто улыбаются или смеются – они ржут. Именно ржут. Если бы это было возможно, то ржали бы в голос.

– Злата, продолжай, пожалуйста, – как ни в чем не бывало попросила Елена Васильевна, хотя Денис заметил, что ей тоже хотелось улыбнуться. – Только не читай, а говори своими словами. И дай мне, пожалуйста, свою работу. Хочу посмотреть, как ты написала.

Учительница потянулась было за листком, но Злата сделала большой шаг в сторону и крепче вцепилась в бумажку. Денис на мгновение оторвал взгляд от учебника и тут же вернул его в текст, когда увидел, как Злата жадно вчитывается в написанное его рукой несколько часов назад.

– Злата? – В тоне Елены Васильевны прорезался намек на нетерпеливость. – Ты явно не все рассказала. Скажи честно: готова или нет?

– Я… – Очевидно, Злата все еще силилась понять, что Денис ей написал. – Я… Щас, секундочку… Щас-щас…

Она несмело возобновила чтение, и спустя несколько секунд хохот всего класса заглушил блеянье Златы. Яна уже не сдерживалась, а Денис все еще пытался не смеяться слишком сильно. С нотами отчаяния в голосе Злата снова попыталась продолжить чтение, но новый взрыв хохота не дал ей этого сделать. Однако ей удалось воспользоваться им, чтобы до конца дочитать текст про себя.

Когда Денис в следующий раз поднял глаза, Злата испепеляла его взглядом. Ему стало неуютно и он посмотрел на Яну, которая улыбнулась ему, положила свою ладонь на его предплечье и успокаивающе провела по нему. Несмотря на то, что Денис все еще чувствовал смущение от осознания того, что Злата все поняла, его душа ликовала: наконец-то все смеются не вместе с ней над ним, а над ней вместе с ним.

– Так, все, девятый “А”! – зычным голосом, подхваченным у учителей физкультуры, призвала Елена Васильевна класс к порядку. – Посмеялись и хватит.

Ее взгляд лениво скользнул по Денису и Яне, которая все еще слегка сжимала его предплечье, после чего вернулся к Злате, пальцы которой словно хотели скомкать злосчастную работу и выкинуть. Ну или затолкать Денису в глотку.

– Вот именно поэтому, Злата, – заговорила Елена Васильевна, все-таки забрав из рук ученицы работу и быстро пробежавшись по ней глазами, – я и настаиваю на самостоятельном выполнении домашних заданий. Чтобы не возникало таких… гм… казусов. Садись.

Раскрасневшаяся не то от смущения, не то от негодования, Злата задрала подбородок и нетвердым шагом направилась на свое место. А Денису вскоре пришло сообщение.

“Гондон ты, Русаков. Я тебя по-человечески попросила, как порядочного человека, а ты так со мной поступил”

На мгновение он ощутил укол совести. Обернувшись, Денис встретился глазами со Златой. Та смотрела на него по-прежнему зло, но теперь к этому добавилось нечто похожее на печаль. Снова отвернувшись, Денис набрал ответ:

“А ты со мной очень часто по-человечески поступаешь? Можешь не отвечать. Это риторический вопрос, а он не требует ответа”

До конца урока он старался не думать о том, что ему могла ответить Злата. А когда прозвенел звонок и все начали собираться, Елена Васильевна попросила их с Яной остаться. Переглянувшись с соседкой по парте, Денис пожал плечами, хотя внутри него в то время уже поднималась буря.

Глава 3

– Нет, Ларис, тебе давно пора спать. Одиннадцатый час уже.

– Ну Денис! – Сестренка схватила его за руку и принялась интенсивно трясти ее. – Давай еще немного поиграем! Пожалуйста! Ну пожалуйста-пожалуйста! А потом я пойду спать, обещаю!

Денис помотал головой. Когда Лариса, отвернувшись, вдруг захныкала, он тут же ощутил, как уверенность в собственной правоте покидает его. Видимо, Ксюха уже просветила малую, что мужчины не выносят женских слез, вот Лариска и начала плакать в надежде его разжалобить. Освоила самую старую манипуляцию и теперь с удовольствием ею пользуется.

Собрав остатки решительности, Денис закинул сестру на плечо и понес в ее комнату.

– Нечестно! – кричала сквозь слезы Лариса, довольно ощутимо стуча кулачком по его спине. – Почему я всегда должна ложиться спать раньше, чем ты и Ксюша?! Это несправедливо! Правила должны быть для всех!

Морщась от дискомфорта, причиняемого ему сестрой, и пытаясь избавиться от чувства вины за то, что она плачет из-за его отказа, Денис пытался выполнить упражнение под названием “одиночество в толпе” – о нем ему рассказала Яна, которая уже несколько лет занималась актерским мастерством. Заключалось упражнение в том, что нужно выбрать любое монотонное движение – например, мытье пола – и имитировать его выполнение, не отвлекаясь на внешние раздражители в виде голосов своих товарищей, которые могли улюлюкать, рассказывать анекдоты или просто кривляться.

Денис много раз пытался погрузиться в себя и иметь возможность побыть одному даже среди людей, но у него все еще плохо получалось. Особенно если дело касалось членов семьи: он не привык быть глухим к их просьбам.

Посадив плачущую Ларису на ее кровать, Денис загрустил. Если бы ему было все равно, он бы не стал настаивать на раннем отходе ко сну. Однако все равно Денису не было – несколько раз он был свидетелем тому, как из-за сбитого режима Лариска не могла проснуться по будильнику и опаздывала в школу. И они с Ксюшей – вместе с ней.

Поэтому Денис как можно мягче говорил с ней, стараясь убедить в необходимости ложиться прямо сейчас, если она хочет выспаться и вовремя встать. Лариска продолжала жаловаться на неравное отношение мамы к ней и старшим брату и сестре и делиться подозрениями, что ее любят меньше, а Денис убеждал ее в обратном и вытирал слезы с ее лица. Он считал, что разрешение позже ложиться спать – не такая уж и привилегия, но ему было важно успокоить Ларису, чтобы она засыпала не в слезах, а в приподнятом настроении, поэтому соглашался с тем, что мама действительно относилась к ним не совсем одинаково, но в то же время напоминал, что любила она всех точно в равной степени.

Обняв сестренку и легонько похлопав ее по спине, чтобы она быстрее успокоилась, Денис бросил взволнованный взгляд за окно. Ксюша уже давно должна была вернуться с волейбола, однако ее по-прежнему не было дома. Несмотря на приближение весны, темнело по-прежнему достаточно рано и в голову Денису лезли только самые тревожные причины такой сильной задержки сестры. Он подумал, что ему стоит сейчас уложить Ларису и бежать навстречу Ксюше, но младшая сестра не торопилась успокаиваться. Плакать, вырываться и бить его по рукам Лариса наконец перестала, но теперь ей хотелось, чтобы Денис посидел с ней, пока она не уснет.

– Мне страшно одной, – пожаловалась Лариса, глядя на него несчастными глазами и не подозревая, как болезненно ноет сердце Дениса при виде ее грустного лица. – На стуле все время монстр появляется.

– Никакой это не монстр, это всего лишь одежда, которую ты повесила на стул, – уверял Денис, гладя сестренку по плечу. – Вот завтра уберешь и не будет никаких монстров. А сегодня я могу ночник включить. Хочешь?

– Нет, я хочу, чтобы ты со мной посидел, пока я не усну, – капризно заявила Лариса и снова жалобно заглянула ему в глаза. – Ну, Денис, пожалуйста! Ты же меня любишь?

“Манипуляторша мелкая”, – подумал Денис и с тяжким вздохом сел на ее кровать. Не успел он прислониться спиной к изголовью и вытянуть ноги, как Лариса устроилась у него под боком.

Мягко погладив ее по голове, Денис снова бросил взгляд за окно. Казалось, стало еще темнее. Схватившись за телефон, он увидел, что никаких новых звонков и сообщений ему не поступало. Включив звук, Денис отложил телефон, но спустя несколько секунд снова схватил его. Зайдя во все социальные сети и мессенджеры, он нашел тот профиль, в котором Ксюша побывала онлайн относительно недавно, и написал ей сообщение с вопросом, где она.

Прождав пять, десять, двадцать минут, Денис позвонил сестре, но трубку никто не взял. Решив, что Ксюша могла быть еще в метро, где бывают перебои с мобильной связью, он решил сделать перерыв и отложил телефон на стоявшую рядом тумбочку. Лариса успела уснуть без вопросов, когда Ксюша вернется, и Денис был очень этому рад. Он сам не знал когда, а потому и не хотел судорожно размышлять, что ответить Ларисе.

Звонок раздался неожиданно и был довольно громким. Денис сам испугался, но еще больше он встревожился, что Лариса может проснуться. Но ему повезло: сестренка все так же мирно сопела, прижавшись к его телу. Денис поспешил схватить телефон и с облегчением выдохнул.

– Ксюш, ну ты…

– Здравствуйте, – вдруг раздался в трубке мужской голос, и сердце Дениса ушло в пятки. – Капитан Станкевич. Вы, я так понимаю, родственник потерпевшей?

– Ч-что? – вырвалось у Дениса. – В смысле… откуда вы…

– Ваш номер у нее на быстром наборе, – торопливо объяснил капитан Станкевич. – Я пытался дозвониться матери – ее контакт тоже на быстром наборе, – но она не берет трубку. Скажите, когда она сможет приехать?

– Куда? – просипел Денис. – Подождите, что происходит? Где Ксюша? С ней все в порядке? Откуда у вас телефон моей сестры?

Трубка тяжко вздохнула.

– Гражданин… Извините, как ваша фамилия?

– Русаков, – упавшим голосом выдавил Денис. Капитан Станкевич же бодро, но в то же время аккуратно продолжил:

– Гражданин Русаков, ваша сестра погибла. Ее сбила машина, пока она переходила дорогу. Телефон, видимо, выпал из кармана и упал на проезжую часть. Мы пока место аварии осматривали, не обратили внимания. Только когда вы позвонили, наш эксперт нашел телефон. Простите, как вас зовут?

– Д… Денис, – сдавленно ответил Денис, не сразу обратив внимание на то, что сжимает трубку крепче обычного. Капитан снова вздохнул:

– Денис, мои соболезнования. Сколько вам лет?

– Мне? – удивился Денис. – Пятнадцать…

– Пятнадцать… – задумчиво повторил капитан. – Значит, вашей маме нужно будет приехать на опознание. Запишите мой номер, пожалуйста. Когда ваша мама будет дома, попросите ее позвонить мне, хорошо?

Капитан Станкевич говорил что-то еще, но Денис уже не слышал его. Рука с телефоном медленно опустилась, и он только сейчас понял, что его сердце колотится как ненормальное. Бросив взгляд на спящую Ларису, Денис погладил ее по спине и как можно тише вышел из комнаты.

Мария Сергеевна вернулась домой только рано утром, когда небо из иссиня-черного превратилось в синее с розовым и солнце начало застенчиво выглядывать из-за облаков. Не спавший почти всю ночь Денис тут же проснулся, когда услышал ключ, который отрывисто поворачивался в замочной скважине.

Выйдя в коридор, Денис еле удержался от возгласа ужаса. Его мама выглядела очень плохо: под ее глазами обозначились сизые полукружия, лицо было бледным, губы – опухшими, а на щеках были заметны серые дорожки.

Сердце Дениса сжалось. Он сразу же понял, что она плакала и, скорее всего, несколько часов.

– Мам, – несмело окликнул ее Денис. Мария Сергеевна быстро подняла глаза на него, словно только сейчас заметила его присутствие. Денис внезапно почувствовал, как его глаза наполнились слезами, и поспешил опустить голову. Вскоре он ощутил рядом с собой тепло матери. Мария Сергеевна аккуратно обняла его, и Денис положил голову ей на плечо. Мамина рука ласково погладила его по голове.

– Ты уже знаешь, да? – Мама старалась говорить спокойно, но Денис представлял, чего ей это стоило. Более глубокий вздох, чем раньше, перед этим простым вопросом вместе с едва заметной дрожью голоса выдал ее с потрохами.

– Да. – Денис не смог сдержать громкого вздоха, и объятия матери стали крепче. – Мам… что случилось? Что случилось с… с Ксюшей?

Мария Сергеевна снова глубоко вздохнула, будто пыталась удержать рвущиеся наружу слезы, и ответила:

– В аварии виновата не Ксюша, а водитель, который наехал на нее. Он видел, что для машин загорелся красный, а для пешеходов – зеленый. Видел, что Ксюша начала переходить дорогу. Но тем не менее, – ее голос дрогнул, – он поехал. На красный. И убил нашу Ксюшу.

Издав громкий судорожный вздох, Мария Сергеевна внезапно сорвалась на плач, и Денис крепче обнял ее. Уткнувшись ему в плечо, мама плакала навзрыд, пытаясь подавить рыдания – чтобы не разбудить Ларису. Прижавшись к плечу матери и положив руку ей на затылок, Денис закрыл глаза и ощутил, что по лицу потекли теплые капли.

В последнее время они с Ксюшей стали гораздо ближе, чем были всю их недлинную жизнь. А теперь ее больше нет. Некому больше поддержать его, заступиться перед ним, подбодрить в плохие дни. Денис тут же пожалел, что и сам практически не делал ей комплиментов: по его мнению, Ксюша всегда хорошо выглядела и все отлично делала, поэтому лишний раз акцентировать на этом внимание не хотелось. Ксюша же и так, наверное, знала, на что способна и как здорово выглядит, незачем было повторяться.

А сейчас Денис вдруг подумал о том, что его сестра, которая умела найти теплые слова в его адрес, наверняка тоже нуждалась в комплименте и ободрении. Денис по себе знал, как доброе слово может поднять самооценку и улучшить настроение на целый день.

К сожалению, больше у него не будет возможности сделать Ксюше комплимент так, чтобы она его услышала, улыбнулась в ответ или попыталась задушить в объятиях. Равно как больше он не сможет наблюдать за тем, как сестра готовится к очередному школьному концерту, рисует новую картину или перебрасывает мяч через сетку во время соревнований по волейболу. Он не сможет поздравить Ксюшу с поступлением в вуз мечты, не увидит ее влюбленной, не произнесет тост на ее свадьбе, не станет дядей для ее детей, не будет встречаться с ней и ее семьей на семейных сборищах… Так же, как и ее не будет с ним, чтобы разделить эти значимые моменты.

При мыслях об этом слезы из его глаз ускорились, и Денис еще крепче сжал маму в объятиях. Ему было очень жаль их всех. Скоро и Лариска проснется, выйдет и начнет спрашивать, что случилось. Денис уже хотел было придумать какую-нибудь ложь про то, что Ксюша сбежала из дома и решила начать новую жизнь вольного художника, но понимал, что это гиблое дело.

Лариса маленькая, но не глупая. Она знает, что Ксюша никогда бы так не поступила, так как она очень обязательная и ответственная. Тем более она не собиралась становиться художником – ее мечтой был переводческий факультет с японским языком. Лариса об этом знала, потому что аниме они смотрели вместе с Ксюшей.

– Денис. – Мама вдруг отстранилась от него и, погладив по лицу, положила руки ему на плечи. – Денис, мой хороший, нам нужно придумать, что сказать Ларисе, когда она проснется.

– Правду, – прошептал Денис, снова опустив голову и глотая рвущиеся из горла переживания. – Мы должны сказать правду.

– Не думаю, что это хорошая идея. – Мария Сергеевна аккуратно приподняла его лицо за подбородок, и Денис закрыл глаза, позволяя слезам свободно скатываться по его щекам. Мама же снова провела пальцами по его лицу, прежде чем добавила:

– Лариса маленькая еще, она не поймет.

– Поймет, – возразил Денис и открыл блестящие от слез глаза. – Когда мне было семь и умер дедушка Коля, я сразу все понял. Хоть ты и сказала, что он просто уехал по работе.

Мария Сергеевна вспыхнула и потупила взгляд. Она не подозревала, что сын распознал ее ложь, будучи таким юным. Посмотрев на Дениса еще раз, Мария Сергеевна аккуратно вытерла слезы, струившиеся по его лицу, и нежно потрепала его по волосам.

– Ты почти не спал, наверное. Иди сейчас поспи. В школу сегодня не пойдете, я учителей предупрежу.

– Не хочу спать.

– Ну хотя бы просто полежи, – с мольбой взглянула Мария Сергеевна ему в глаза, и Денис угрюмо кивнул. Снова крепко обняв мать, он пошел в свою комнату, лег на кровать и уставился в потолок. Спустя некоторое время прожигания потолка взглядом Денис ощутил, что глаза начали слипаться. Он поддался желанию их закрыть, и постепенно его начало уносить в сон.

Однако он внезапно услышал за дверью голос Ларисы:

– Мама, а почему ты плачешь?

Но что ответила мама, Денис уже не услышал.

Глава 4

Как обычно зайдя в класс с пятиминутным опозданием и пробормотав неискренние извинения, Злата остановилась как вкопанная. За второй партой среднего ряда сегодня сидела почему-то только одна Яна.

Злата тут же задалась вопросом, почему одноклассник, который крайне редко пропускал школу, сегодня вдруг отсутствовал. Неужели наконец-то случилось что-то, что заставило Дениса перестать бояться пропустить хотя бы один учебный день?

При мысли об этом Злата было улыбнулась, но в следующий момент уже подумала о том, почему ее вообще волнует отсутствие Русакова. Он не был ее другом, более того – она терпеть его не могла с того дня, когда он на пару с Яночкой Крюковой выставил ее на посмешище. И, кажется, совершенно не жалел о том, что сделал.

Конечно, Злата практически сразу догадалась, кто из этой сладкой парочки додумался до такого подлого способа опозорить ее. Яна выдала себя пристальным взглядом маленьких смешливых глазок, с которыми Злата столкнулась, едва начала читать. Русаков же старательно делал вид, что читает что-то в учебнике, вот только между попытками разобрать, что он ей написал, Злата увидела, что один и тот же разворот он читал минут десять, тогда как обычно ему требовалось не более пяти.

Когда же и он не удержался от смеха, Злата вдруг ощутила обиду. Хорошо Русакову издеваться над ней! Ему-то учеба всегда давалась без особых усилий, а отличные оценки ему зачастую ставили не столько из-за того, что он так много знал, сколько из-за того, что он каким-то образом умел нравиться учителям. Чем именно, Злата не могла понять и оттого сердилась. Себя она считала гораздо более достойной хорошего отношения, чем этого зануду, который строил из себя пай-мальчика, чтобы обаять престарелых училок.

К досаде Златы, у Русакова это хорошо получалось и даже так называемый розыгрыш на уроке английского сошел им с Крюковой с рук. После того, как все вышли из кабинета и там остались только Русаков с Крюковой, Злата подслушала их разговор с Еленой Васильевной. Та лишь поинтересовалась, что произошло и почему, и метафорично погрозила им пальчиком через просьбу больше не поступать так с одноклассниками. А когда Яна вышла и направилась к женскому туалету, Злата подкараулила ее там, чтобы выяснить отношения.

Бегло окинув взглядом угрюмо сидящую Крюкову, Злата с удовлетворением улыбнулась. Несколько небольших царапин на щеке Яны были ее работой и, несмотря на нанесенный поверх тональный крем, их можно было достаточно легко заметить даже издалека. Такая плата за публичный позор Злату не очень устраивала, но все же была лучше, чем ничего. Она хотела было при всем классе затолкать Денису в глотку скомканный листок с ее работой, но из-за отсутствия Русакова была вынуждена повременить с ответом.

Естественно, Злату это злило. Из-за Русакова и Крюковой Елена Васильевна влепила ей очередную двойку и сказала, что нужно будет пересдать эту работу, иначе аттестации не будет. Злата категорически не хотела тратить на английский даже пять минут, поэтому решила все же упросить Нику написать ей новый рассказ про фильм. Правда, чем задобрить подругу, чтобы та все-таки согласилась, Злата пока не знала.

Повернув в проход между средним рядом и тем, что у окна, она смерила Яну насмешливым взглядом:

– Куда Русаков подевался, Крюкова? Ты его съела, что ли?

– А может, ты? – зло выплюнула Яна и гневно уставилась на противницу. – Кость широкая здесь явно не у меня.

– За языком следи, Крюкова, – осадила ее Ника Селиванова, а Злата невинно похлопала ресницами и как ни в чем не бывало продолжила путь к своему месту. Громко опустив сумку на парту, Злата невозмутимо ответила:

– Лучше быть с широкой костью, чем с нарастающими бочка́ми, как ты. Смотри, Яночка, к тридцати годам разнесет тебя.

– Да ее раньше разнесет, – злорадно усмехнулась Ника, и перед тем, как Яна отвернулась, Злата с удовлетворением заметила, что она одновременно покраснела и слегка побледнела. – Вот родит сразу после выпускного – точно разнесет.

Снова повернувшись к Нике и Злате, Яна напряженным голосом ответила:

– Мы еще посмотрим, кто родит раньше и кого разнесет.

– Такие отличницы, как ты, обычно раньше всех и познают счастье материнства, – насмешливо отреагировала Ника, а Злата улыбнулась одними уголками губ. – В школьные годы их мамочка у юбки держит, как бы в подоле не принесли, а когда из-под маминого крылышка вырываются – сразу начинают скакать по х…

– Селиванова, завали уже хлебало, – мрачно перебил ее Олег Вавилов, который сидел за четвертой партой среднего ряда и потому находился меж двух огней. – Ниче умного сказать не можешь, зато больше всех лялякаешь.

Ника коварно оскалилась:

– А что так, Олежек? Ты не согласен со мной? Или, может… тебе нравится Крюкова?

Злата визгливо захохотала, а Олег лениво окинул ее равнодушным взглядом светлых глаз с длинными темными ресницами. Продолжив списывать упражнение по русскому у своей соседки Евы, которая в это время болтала с подружками на первых партах ряда у стены, он пробурчал:

– Не нравится. И высеры твои бессмысленные – тоже. Помолчи, бога ради!

– А ты кто такой, чтобы ее затыкать? – набычилась Злата и начала угрожающе подниматься, но Ника дернула ее за рукав и заставила снова сесть. Повернувшись к ним, Олег вновь одарил Злату и Нику ничего не выражающим взглядом.

– Одноклассник, которому ваши тупые сплетни мешают.

– Ой-ой-ой! Раньше не мешали, а сейчас вдруг начали, – высоким и громким голосом произнесла Злата, и Ника потупила взгляд. Злата же распалялась:

– Почему-то когда ты и твои дружки басами своими во время урока говорите, это никому не мешает. А когда я с подружкой на перемене хочу что-то обсудить, так сразу проблемы… Двойные стандарты это, Вавилов.

– Пусть так. – Олег продолжал как ни в чем не бывало переписывать домашку. А Саша Голобородько, один из его друзей, вдруг материализовался между ними и успокаивающе заговорил:

– Девчонки, Олег, хватит вам уже. Во-первых, уже начался урок, а вы шумите. Хотите привлечь внимание учителей? Или чтобы Клевцовой из-за нас досталось? А во-вторых, Олег, все вокруг болтают, если ты не заметил, но почему-то их болтовня тебе не мешает.

– Сань, отвянь, пэжэ, – поморщился Олег. А Злата смерила Сашу жестким взглядом:

– Не верю, что говорю это, но я согласна с Вавиловым. Угомонись уже, миротворец. Сами разберемся. Лучше бы, – она расплылась в коварной улыбке, – бороду отрастил наконец. А то не только свою фамилию оправдываешь, но и выглядишь как пятиклашка. Несолидно.

Ника зажевала губу, чтобы не рассмеяться, но Саша не обиделся, а провел указательным и большим пальцем вдоль линий челюсти и пожал плечами:

– Ну, может, позже начнет расти…

Услышав ритмичный звук каблуков, быстро зашедших в кабинет, Саша тут же ретировался к своему месту.

– Голобородько, почему бродим по классу? – строго поинтересовалась Елизавета Сергеевна, молодая, но очень строгая учительница русского и литературы в девятом “А”. – Звонок уже давно прозвенел! И вообще, девятый “А”, вас слышно из учительской, а она, на минуточку, на два этажа ниже!..

Когда Елизавета Сергеевна начала свою обычную тираду, обращаясь одновременно ко всем и ни к кому, Олег как можно незаметнее толкнул тетрадь Евы в ее сторону. Кивнув в знак благодарности, Ева открыла ее и записала число.

Ника тоже открыла тетрадь и теперь смотрела на учительницу большими доверчивыми глазами, делая вид, что внимает ей и сочувствует, что она вынуждена повторять одно и то же сотый раз. Злата же уткнулась в мобильник сразу же после колкости в адрес Саши, и очередной монолог русички ее как обычно не особо интересовал. Что у нее вдруг вызвало сильный интерес, так это причина отсутствия Дениса на уроках. Поймав себя на этом, Злата попыталась было отложить телефон, но желание проверить, как давно одноклассник был в Сети, перевесило.

Открыв приложение социальной сети, Злата зашла в чат их класса и нашла в списке участников страницу Дениса. В последний раз он заходил в профиль в пять минут седьмого утра. Злата хмыкнула и удивленно подняла брови. Она не ожидала, что человек, который никогда раньше не опаздывал в школу и не пропускал уроки без причины, сидел в интернете так рано утром. Внезапно Злате пришло в голову, что Денису могло стать плохо рано утром, соответственно, в интернет он зашел, чтобы предупредить кого-нибудь из одноклассников – Крюкову, конечно же – о своем отсутствии.

Словно в ответ на ее мысли раздалось сосредоточенное бормотание Елизаветы Сергеевны:

– …Павлова – здесь, Русакова нет…

– А что с ним, кстати? – подала голос Злата и насмешливо покосилась на Яну Крюкову, тут же обернувшуюся к ней с недовольным выражением лица. – Заболел? Дэзэ не сделал? Умер от переработок?

– Думай что говоришь, – укоризненно отреагировала Яна. А Елизавета Сергеевна вопросительно подняла брови:

– С чего вдруг такой интерес к Русакову, Злата?

– Да прост, – пожала плечами Злата, а у самой вдруг быстрее заколотилось сердце и охладели вспотевшие ладони. – Он всегда в школе, поэтому странно, что сейчас его нет.

Краем глаза она посмотрела на Нику и не смогла сдержать приступ хихиканья. Во взгляде Елизаветы Сергеевны появились нотки осуждения.

– Если он захочет, сам расскажет, когда придет. – Она снова опустила глаза на список девятого “А”. – Так, Сергиенко отсутствует…

Злата же вернулась к изучению страницы Дениса в соцсети. На фотографии, выбранной для аватарки, он сидел на каком-то поручне и счастливо улыбался. Неожиданно для себя Злата слегка улыбнулась в ответ. “А он, оказывается, симпатичный, – вдруг подумала она. – Особенно когда улыбается. Зубы у него не слишком ровные, но это как-то… даже мило. И даже то, что он рыжий, его не портит”.

Она перевела взгляд на задний план. На горизонте было море, перед ним – умеренно занятый отдыхающими пляж, а из-за яркого солнца Денис выглядел более рыжим, чем при искусственном освещении в школьных кабинетах. Злата поняла, что продолжает улыбаться, лишь когда Ника ткнула ее локтем.

– Ты чего залипла? – Заглянув в телефон, Ника прыснула со смеху. – Ты серьезно?

– Что? – Злата тут же убрала мобильник в карман, стараясь не показывать, что подруга застала ее врасплох. – Я просто хотела узнать, че его нет.

Ника хитро сузила глаза:

– Да ты что? Правда, что ли? А мне кажется…

– А на этот вопрос нам ответит Вероника Селиванова, – раздался голос Елизаветы Сергеевны, и Злата выдохнула с облегчением.

Ей не придется изобретать для подруги объяснение тому, что она смотрела на фото того, кого старательно высмеивала, целых десять минут.

Пока не придется.

***

Закрыв за собой дверь, Злата крикнула:

– Мам, я дома!

Никто не ответил. Злата удивленно наклонила голову вбок, после чего направилась в гостиную. Заглянув в кухню и спальню, она озадаченно остановилась в коридоре. Несмотря на время, матери дома не было. Это было бы неудивительно, если бы не тот факт, что она была домохозяйкой и из дома выходила разве что по магазинам. Правда, обычно она делала это по утрам, чтобы купить свежего хлеба. А сейчас было уже начало пятого.

Пожав плечами, Злата пошла в свою комнату. Бросив сумку и выудив оттуда пачку сигарет, она собралась было снова выйти из квартиры, но вернулась в комнату за телефоном. Снова проверив уведомления, Злата с досадой выдохнула: Русаков так и не прочитал ее сообщение. Проверив, когда он был в Сети, она все же успокоилась: с пяти минут седьмого утра вчерашнего дня Денис в соцсети не появлялся.

Это обнадежило – если одноклассник заболел, возможно, ему настолько плохо, что он целыми днями только спит. Злата помнила, как в седьмом классе болела двухсторонней пневмонией и всю первую неделю болезни провела во сне, просыпаясь только чтобы выпить куриный суп или чашку чая. Тем не менее ей было сложно представить, что никогда не болеющий Денис Русаков вдруг свалился с какой-нибудь хворью.

С другой стороны, мама не раз говорила, что многие люди, которые редко болеют, могут в один момент сильно заболеть и выпасть из жизни на несколько недель. При мысли об этом Злата обрадовалась за себя и то, что ее организм может позволить себе поболеть недельку легкой простудой.

Неожиданно Злате на ум пришло сходить к Русакову домой и лично поинтересоваться, что с ним случилось. Однако сразу же возникла загвоздка: она не знала, где он живет. Да и вряд ли он ей откроет. Поэтому Злата решила набраться терпения и подождать. Ее интерес и так уже вызвал подозрение со стороны русички и порцию подтруниваний от Ники.

Хотя что такого в том, что ей любопытна причина отсутствия всегда присутствующего одноклассника? Наверняка всем это тоже интересно, просто они не осмелились спросить. А она, Злата, спросила. Правда, Елизавета Сергеевна почему-то не стала отвечать на ее вопрос. Сказала, Русаков расскажет сам, если захочет.

Ключевое – “если захочет”. Злата догадывалась, что ей он точно не захочет ничего рассказать. Русаков вообще все время старался ее избегать. И она не понимала почему. Из-за того, что она просто прикалывалась над ним? Ну так это же по-доброму, по-дружески! Видимо, у него такая низкая самооценка и в то же время такое завышенное самомнение, что шутки над ним могут уничтожить его. Ну или у него просто нет чувства юмора.

Злату внезапно осенило: а что, если Денис страдает аутизмом? Тогда его замкнутость, необщительность, неумение над собой посмеяться вкупе с отличными оценками по всем предметам объяснимы.

Встретившись с Никой, Злата поделилась с ней своими подозрениями. Селиванова вдруг посмотрела на нее как на дуру, и Злата вскинула брови:

– Что?

– Злат, ты правда не понимаешь? – спросила подруга, протягивая зажигалку Злате. Та, приняв ее, зажгла свою сигарету, вернула зажигалку Нике, которая уже распространяла запах мятной жвачки, и в течение нескольких мгновений подумала, после чего задала встречный вопрос:

– Нет. Ты о чем?

Ника закатила глаза:

– Я имею в виду, ты правда не понимаешь, почему Русаков не хочет с нами общаться?

– Нет.

– Из-за твоих шуточек, – уставшим голосом пояснила Селиванова. – Русаков всегда был очень ранимым. Помнишь, как в пятом классе мы читали “Муму” и он рыдал так, что Саяне Марковне пришлось вывести его в коридор и там успокаивать? А как он сжимается каждый раз, когда ты заговариваешь с ним, видела? И смотрит еще так, как будто ты его в угол загнала. Бедняга, – улыбнулась Ника и снова затянулась. – Мне его даже немного жаль, если честно. Но блин, эта его реакция на твои подколки такая милая. Он явно вырос в тепличной атмосфере, вот и ранится обо все подряд.

– Думаешь? – не поверила Злата, вытащив сигарету изо рта и держа ее между пальцами. – В смысле, ты реально считаешь, что его обижают наши шутки?

– Не наши, а твои, – деликатно поправила Ника, закидывая в рот еще одну жвачку. – Да, я так думаю. Ну просто он шуток не понимает и вообще все очень близко к сердцу воспринимает. Русаков же ранимый, я говорю тебе. И даже на твои безобидные подколки он обижается. – Ника снова улыбнулась и сделала круговое движение глазными яблоками. – Он так мило дуется! Кексик такой. Даже не пытайся отрицать, что он тебе нравится.

– Он? Мне? Нравится? – Злата громко захохотала, стараясь не обращать внимание на бросившийся в лицо жар. Отсмеявшись, она сделала новую затяжку и весело взглянула на Нику. Та снисходительно посмотрела на нее в ответ:

– Конечно. Почему тогда ты все время называешь его Рыжиком, как котенка? Почему все время шутишь именно над ним, а не над той же Крюковой? Почему ты спросила у Клевцовой, где он?

– Просто интересно, почему он решил вдруг школу пропустить, – развела руками Злата, искренне надеясь, что ее внешний вид никак не выдает ее волнение из-за темы их разговора. – Почему Рыжик? Ну так он рыжий, как его еще называть? А шутить над ним прикольно, потому что он таким растерянным сразу становится. Из отличника, который все знает, тут же превращается в лопуха, который не знает, как ответить. Жалкое зрелище.

– А ты разве не этого добиваешься? – подозрительно сощурилась Ника и выплюнула жвачки в ближайший сугроб. – Тебе же нравится видеть, как твои шутки задевают его?

– Да не задевают они его, – как можно беспечнее отмахнулась Злата и, вытащив сигарету, затушила, после чего от души втоптала в асфальт. – Он просто смущается каждый раз, когда на него обращают внимание. Особенно девушки. Потому и краснеет…

– Очень мило причем, – подмигнула Ника и рассмеялась, когда Злата посмотрела на нее уничтожающим взглядом. – Златка, я ж тебя насквозь вижу. Нравится тебе Русаков. И то, как он краснеет, тоже.

– Ник, фигню несешь, – добродушно отозвалась Злата, ощущая желание улыбнуться во весь рот и в то же время как следует стукнуть Селиванову по лбу. – Это ты на меня проецируешь свои чувства к Вавилону.

На щеках Ники образовался нежный румянец, который можно было бы принять за морозный, если не знать, что подруга своим замечанием попала ей прямо в сердце. Забросив в рот два новых шарика жвачки, Ника потупила взгляд:

– Неправда.

– Правда, Ничка, правда, – настаивала Злата, с торжеством наблюдая, как Селиванова со стремительно краснеющим лицом работает челюстями активнее прежнего. – Думаешь, я не вижу, как ты на него все время пялишься? Еще и жвачку так жуешь, будто тренируешься удовлетворять его орально.

– Гринёва, черт тебя дери! – возмущенно воскликнула Ника, едва не подавившись жвачкой. – Ты вообще хоть о чем-то другом думаешь когда-нибудь?!

Злата засмеялась, чтобы легально проигнорировать неудобный вопрос. А когда приступ смеха сошел на нет – спросила:

– А че ты, кстати, не куришь сегодня? В школке просто стоишь в курилке с сигаретой в руке, не зажигаешь, а щас вообще…

– Бросить хочу, – буркнула Ника. Злата хитро сузила глаза:

– Из-за Олежки, да?

– Из-за здоровья! – вспылила Селиванова. Злата же снова расхохоталась:

– Что, предки все-таки поймали за курением?

И без того красные от мороза и смущения щеки Ники стали еще более пунцовыми. Потупив взгляд, она принялась ковырять асфальт носком ботинка:

– Ну да.

– Лохушечка ты моя, – умилительно произнесла Злата и потрепала подругу по голове в светлой шапке, казавшейся довольно тонкой для мороза минус десять. – Как же ты так?

– Они сказали, что давно подозревали, – обиженно проворчала Ника. – А еще сказали, что до прошлого года не замечали у меня пристрастия к жвачке. Особенно к такой ядерно-мятной.

Злата сочувственно кивнула:

– Что, били?

– Да нет, – пожала плечами Ника. – Подзатыльников только надавали, устроили обыск в моей комнате, забрали все сиги и уже запланировали прием у нарколога.

– Даже электронку забрали?

– Даже ее. – Ника грустно улыбнулась. – А я как раз думала, не отдать ли ее тебе на хранение. Не успела…

Злата пожала плечами:

– Да, обидно.

Помолчав какое-то время, она добавила:

– Возвращаясь к Олежке: можешь не брехать – он точно тебе нравится. Хоть и сказал сегодня, чтобы ты хлебало завалила.

– Ну, может, я правда слишком много болтаю… – робко предположила Ника. В глазах Златы загорелся азартный огонь:

– Ну вот, вот! Признак влюбленности номер один: ты допускаешь, что объект твоей любви прав насчет тебя. Всегда прав. Слушай, – хитро прищурилась она, – а может, тебе и Русаков тоже нравится? Чего ты вдруг обращаешь внимание на его чувства?

– Да пошла ты в жопу, – беззлобно отозвалась Ника и, не поднимая головы, принялась ковырять тротуар носком ботинка. – Никто мне не нравится. Тем более твой Русаков. Просто признай, что ты втюрилась в него и хочешь утянуть меня в это болото. За компанию.

– Любовь – это развлечение для бедных, – гнусаво процитировала Злата какого-то блогера, имя которого давно забыла. – То есть для тебя.

Ника вскинула голову, и Злата увидела, что подруга искренне возмущена.

– Сама ты бедная!

– Мой папка зарабатывает столько, сколько оба твоих предка за всю жизнь не заработают.

Ника снова покраснела, и на этот раз – явно не только от смущения, но и от злости:

– Скажи спасибо, что мои родители выбрали стать врачами. Иначе кто бы твою пневмонию вылечил? Твой папочка-банкир?

– Мой папочка-банкир может позволить себе иностранных врачей в случае чего, – приторно улыбнулась Злата, наслаждаясь тем, как Ника сердится еще больше. – Что, Ничка, нечего больше ответить?

– Да пошла ты в задницу, – отчеканила Ника и пошла прочь. Злата лишь рассмеялась ей вслед и, достав из пачки новую сигарету, сунула себе в рот. И только тогда до нее дошло, что свою зажигалку она оставила дома.

– Ника!

Селиванова продолжала удаляться, и Злата снова окликнула ее:

– Ника! Селиванова!

– Иди в жопу! – крикнула наконец та, но не обернулась. Тем не менее Злата не сдавалась:

– Дай зажигалку!

– В задницу иди!

– Ну хотя бы жвачкой поделись! – не унималась Злата, а Ника вдруг остановилась и резко развернулась к ней лицом.

– Отвали, Гринёва! Я уже жалею, что связалась с тобой!

Когда Ника продолжила свой путь и повернула за угол дома, который разграничивал два двора, Злата хмыкнула. Кажется, из их разговора про ранимость Русакова эта самая ранимость передалась и Нике. Потому что обычная Селиванова просто бы в шутку послала ее в ответ на констатацию ее бедности, и они продолжили бы общаться как ни в чем не бывало.

Глава 5

На четвертый день после гибели сестры Денис решил вернуться на учебу. Ксюша в своем новом платье теперь лежала под несколькими метрами земли, все слезы по ней были выплаканы, и ему показалось, что он немного принял факт ее гибели. На похоронах присутствовала только их семья и отец со своей новой женой и сыном – Марии Сергеевне показалось правильным сообщить своему бывшему супругу о смерти его дочери и о времени похорон, хоть она и не ожидала, что он придет.

Но отец пришел. Правда, вопреки своей уверенности в том, что их разногласия – давно пройденный этап, после погребения они все-таки поругались. Александру Владимировичу хватило наглости обвинить бывшую жену в гибели Ксюши. Денис хотел предоставить родителям возможность самостоятельно разобраться с конфликтом, но когда отцу начали поддакивать его новая супруга и маленький сын, не смог не вмешаться.

Тот холодный взгляд, которым смерил его отец, Денис вряд ли сможет когда-нибудь забыть. Так смотрят близкие пострадавших на того, кто совершил чудовищное преступление и получил очень незначительный срок. Когда же отец бросил недобрый взгляд на Ларису и заявил, что через суд добьется полной опеки над ней, раз уж его лишили первой дочери, Мария Сергеевна снова не смогла сдержать слез. А Денис не смог остаться в стороне и не поддержать единственного человека, который готов сделать ради него абсолютно все.

– Ты сначала докажи, что Ларисе будет лучше с тобой, а не с теми, кто ее действительно любит, – процедил он и болезненно сморщился, когда отец крепко схватил его за локоть. – У тебя нет шансов, пап.

– Вы посмотрите, кто заговорил, – ядовито усмехнулся отец и сжал его локоть еще сильнее, из-за чего Денис шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. – Брат, который не посчитал нужным встретить сестру после девяти вечера, что-то там говорит про то, что он больше любит Ларису, чем ее законный отец. Ты одну сестру свою не уберег, как тебе можно доверить вторую?

Слова отца толстыми иглами впились в сердце Дениса. Несмотря на мороз, его лицо пылало от негодования, а глаза наполнялись слезами. В глубине души Денис действительно считал себя виноватым в том, что три дня назад Ксюша не дошла до дома, но он не ожидал, что отец выдаст такие едкие замечания и ударит по больному прямо на похоронах.

Масла в огонь подлила и его новая жена – она наклонилась к своему сыну и назидательно произнесла:

– Маркуша, вот тебе хороший пример, как ты не должен делать. Девочек обязательно надо встречать и доводить до дома поздно вечером. Иначе получится как с твоей сестрой…

– Она не его сестра! – в ярости прокричал Денис и резко вырвал руку из отцовской хватки. Мама подошла к нему ближе и попыталась было успокоить, но Денис устремил гневный взгляд на отца и продолжал:

– Вместо того, чтобы обвинять меня в том, что я не уберег Ксюху, сам бы пошел и проводил ее тогда до дома! А, нет, у тебя же другие дела. – Он зло посмотрел на стоящую рядом с отцом женщину и маленького мальчика, который испуганно выглядывал из-за ее спины. – Тебе Ксюха была нужна только чтобы вырастить из нее математического гения и хвастаться ей перед друзьями. Смотрите, какой я классный папа!

Слезы все-таки выкатились из его глаз, но Денис не считал нужным остановиться. Упрямо вытерев лицо, низким от слез голосом он добавил:

– А на самом деле тебе было плевать на нее. Ты даже не знал, что Ксюша переводчиком хотела стать, а не сраным математиком!

– Денис, милый, тише, – попросила мама, ласково гладя его по плечу. – Успокойся, мой хороший. Никто не виноват. Ни ты, ни папа. Никто. Это могло случиться с каждым…

– Нет, Маша, вы виноваты в этом, – настаивал отец, подойдя ближе к Марии Сергеевне и нагло уставившись ей в глаза. – Придумали тоже – разрешать девчонке шестнадцатилетней в половину девятого вечера одной по Москве шляться! Ладно у тебя мозгов нет, – небрежно бросил Александр Владимирович в сторону Марии Сергеевны. – Сама много лет шатаешься поздно по метро, потому что права свои ты тупо купила. Но ты-то, Денис, чем думал? Или тебе мозг по наследству от матери достался?

Заметив, как побледнело лицо мамы при злых словах, Денис бросился на отца. Тот ловко схватил его и заломил ему руки. Вскрикнув от боли, Денис услышал испуганный возглас матери, и его сердце болезненно трепыхнулось при виде ее взволнованного лица. Хотелось подойти к ней, успокоить и увести из этого места, пропитавшегося нехорошей энергетикой, но Денис знал, что мама не скоро отойдет от того, что увидела. Боль, бессильная злость и беспомощность четко отражались на ее лице.

Когда мама как можно более твердо попросила отца отпустить его, тот сделал это лишь спустя несколько мгновений раздумий. Денис сразу же поспешил отойти от него подальше. С ненавистью оглянувшись на папу, который был таковым чисто номинально, он устремил взгляд куда-то в одну точку, на чужую могилу. Мама подошла к нему и осторожно провела пальцами по его безучастному лицу. Чувствуя ласковые прикосновения и думая о том, что он хотел бы обнять ее, Денис тем не менее был не в силах заставить себя вернуться в реальность. Ему хотелось остаться внутри себя, где точно никто не обидит ни его, ни дорогих ему людей.

В конце концов выйдя из раздумий, Денис мельком взглянул на мать, потом – еще раз на отца и направился прочь. Через несколько метров, закрыв лицо руками, он плюхнулся прямо в сугроб и дал волю обжигающим глаза слезам.

Услышав, что родители снова принялись за выяснение отношений, Денис расплакался еще сильнее. Его мать и отец вроде давно уже были взрослыми людьми, но сейчас вели себя как мерзкие подростки, едва вошедшие в пубертат: передразнивали друг друга кривляясь, разговаривали на повышенных тонах, кричали, обменивались взаимными оскорблениями. Пока взрослые громогласно выясняли отношения, к Денису подбежала Лариса, о которой в пылу разборок все забыли.

По шуршащему звуку одежды он понял, что сестренка опустилась рядом с ним в сугроб, а еще спустя мгновение его обняли. Поддавшись новому приступу слез, Денис крепко стиснул Ларису в ответных объятиях.

– Денис, не слушай папу, – жалобно попросила она, гладя его по голове. – Ты не виноват, что Ксюша умерла. Это случайно получилось. Она всегда возвращалась раньше, поэтому ты и не встречал ее. Потому что знал, что она вернется.

– Может, папа все-таки прав? – практически прошептал Денис и отстранил от себя Ларису, чтобы посмотреть ей в глаза. – Я никогда не думал о том, что Ксюше может угрожать опасность. За последнее время столько фонарей поставили, столько светофоров, камер… Да и полиции везде полно. А оно… вон как получилось… Я всегда говорил Ксюхе, что если она хочет – я ее встречу. Мне несложно было. А я должен был ее встречать. Ей бы было веселее. И, конечно… Я бы не допустил, чтобы она вышла на дорогу под машину… Я никудышный брат. Я должен был заботиться о вас обеих, защищать, а я…

– Папа не прав, – уверенно возразила Лариса, а Денис опустил глаза. – Ты очень хороший брат, Денис. Ты все время готовил нам с Ксюшей обед и ужин. А когда она вернулась из больницы после операции на коленке, ты приносил ей поесть прямо в кровать, помогал ей делать упражнения и поддерживал, когда она пыталась начать ходить. А когда Ксюша в бассейн пошла, ты носил ее вещи, чтобы ей было не тяжело.

Слушая сестру, Денис кивал. Он прекрасно помнил тот непростой период, когда у Ксюши прямо на очередных соревнованиях по волейболу случился разрыв мениска, который требовал операционного вмешательства. Их маму тогда загрузили работой настолько, что она приходила домой только чтобы поспать. Поэтому Денис, хоть и не слишком хотел это делать, навещал старшую сестру в больнице, когда мама не могла отпроситься пораньше, а потом ухаживал за ней практически весь послеоперационный период.

Ксюша тогда непривычно много капризничала и на этой почве они часто ругались, но потом Денис понял, что вела она себя так не потому что решила, что восстановление после операции – идеальное время, чтобы побесить брата, а потому что банально плохо себя чувствовала, ей было больно и завидно, что товарищи по команде могли продолжать играть, бегать и даже просто ходить, пока она большую часть дня лежала в кровати. Поэтому Денис решил делать несколько небольших вещей, которые могли бы хоть немного помочь улучшить состояние сестры.

Пока Ксюша спала, он тихо проносил бутерброды ей в комнату и ставил на прикроватную тумбочку, куда также клал одну из книжек, стоявших на стеллаже. Прочитанную, которую сестра клала на пол рядом с кроватью, он возвращал на место.

Чтобы у Ксюши был доступ к любимому ею горячему чаю в течение всей первой половины дня, пока никого не было дома, Денис с утра наполнял душистым напитком большой термос, который Ксюша никогда не заканчивала к его возвращению домой.

Когда Денис приходил домой после уроков, то приносил Ксюше в комнату обед и новую чашку свежеприготовленного чая. Приносил он в ее комнату и свою порцию, чтобы они могли вместе есть и обмениваться новостями.

С самых первых дней после возвращения домой Ксюшу рвались навестить не только ее школьные подружки, но и вся волейбольная команда, включая запасных, поэтому пришлось постараться, чтобы найти время для визита, подходящее всем. В том числе Денису, который должен был быть дома, чтобы открыть дверь.

– Тяжело было, – признался он Ларисе, которая внимательно смотрела на него. – Но мы справились. Как думаешь, Ксюша могла быстро восстановиться именно благодаря моей помощи?

– Конечно, – уверенно кивнула Лариска. – Мама так и сказала, помнишь? Что если бы не ты, Ксюша бы долго еще валялась в кровати.

Денис смутился, а Лариска продолжила:

– А меня ты часто забираешь из школы сразу после уроков, когда я прошу, хотя мама оплачивает продленку. И ты слушаешь про Даню и Диму, хотя я слышала, как вы с Ксюшей говорили, что я достала говорить об одном и том же. А еще ты играешь со мной в куклы, хотя не любишь этого делать! – хихикнула Лариска, и Денис с улыбкой провел рукой по голове сестренки. – Так что папа не прав: ты самый лучший брат на свете! А вот у некоторых моих подружек братья никогда не пытаются сделать что-то хорошее для них, только обзываются и дерутся с ними. Это мои подруги должны помогать своим братьям, а не наоборот. Поэтому Ксюша мне все время говорила, что нам повезло, что ты у нас есть, и нам надо тебя ценить. Я не хочу к папе! – вдруг с волнением посмотрела она на него. – Не отдавайте меня ему! Я хочу жить с тобой и с мамой! А с папой не хочу!

Снова прижав Ларису к себе, Денис торопливо погладил ее по спине и глубоко вздохнул. После разговора с сестренкой, напомнившей ему о том, что он действительно любящий и заботливый и это ценится, стало немного легче. Однако не намного: злые слова отца в его адрес и в адрес мамы тяжелым камнем продолжали лежать на сердце. Угроза отца отобрать Ларису звучала уверенно, и как бы Денису ни хотелось надеяться, что отец блефует, он опасался, что тот может все-таки претворить слова в жизнь.

Вдруг перед глазами Дениса встал образ матери. Бледнолицая, с грустными голубыми глазами, а с недавнего времени – еще и заметно похудевшая, она казалась ему очень хрупкой и уязвимой. Денису хотелось защитить ее, позаботиться, сделать так, чтобы мама ни в чем не нуждалась. Она о них и так все время заботилась, часто забывая о себе и своем состоянии. Теперь наступила его очередь. Но Денис знал, что мама не позволит ему это сделать. Скажет, чтобы он спокойно учился и готовился к экзаменам, а со взрослыми проблемами она сама разберется.

Сама, сама, сама… Денис все время слышал это от мамы. Она смеялась в трубку приятельнице, явно советовавшей ей снова попытать счастья в личной жизни, и в шутку говорила, что одного мужчины в доме в лице сына ей пока более чем достаточно. Завтрак она тоже говорила, что приготовит “сама”, “сама” сходит в магазин, “сама” отведет Лариску на танцы, “сама” разберется с потекшим краном или вырубившимся Интернетом.

Денис был уверен, что если бы в учебных заведениях преподавали предмет вроде “наука жить” или “организация быта”, его мама была бы по нему твердой отличницей – она многое умела делать самостоятельно. Однако несмотря на его восхищение независимостью и самодостаточностью матери, Денису было немного ее жаль: он нередко думал о том, что его мама, должно быть, чувствовала себя очень одиноко. Поэтому когда у них выдавалась возможность вместе провести время, он ею пользовался. Это получалось нечасто, но Денис радовался, когда у них с мамой появлялись новые совместные воспоминания.

Сейчас же он был уверен: если он только заикнется о страхе лишиться контакта с Ларисой из-за того, что ее заберет отец, мама твердо заявит, что тогда они будут бороться за нее, отстаивать свои права на общение с ней. При этой мысли Денис внезапно ощутил, что у него начали проклевываться крылья.

– Ты останешься с нами, Ларис, – уверенно произнес он и крепче сжал Лариску в руках. – Мы с мамой очень тебя любим и сделаем все, чтобы ты осталась с нами. Все будет хорошо.

Лариса угукнула и прижалась головой к его шее.

– Они так орут, – пожаловалась она. – Страшно.

Денис тут же, ни минуты не колеблясь, крикнул:

– Слушайте, может, хватит уже орать? Вы ребенка пугаете! – Он взглядом показал на Ларису. Встретившись с Денисом взглядом, Мария Сергеевна вдруг отошла от бывшего мужа и его пассии. Подойдя к Денису и Ларисе, она провела руками по их головам и снова посмотрела на бывшего супруга и его новую жену.

– Не смей делать Ларису разменной монетой, Русаков, – жестко произнесла Мария Сергеевна. – И от Дениса отцепись наконец. Если у тебя претензии ко мне – мне их и предъявляй. А детей в наши отношения не впутывай.

– А ты, значит, можешь их впутывать в наши отношения? – прошипел отец и подошел ближе. От него веяло неподдельной угрозой, которую Лариса явно ощутила, потому что вскоре Денис почувствовал, как сестренка крепче вцепилась в него. Он мягко погладил ее по спине, чтобы успокоить, а мама частично загородила их от отца и твердо ответила:

– Я никого никуда не впутываю. Если ты опять начнешь говорить, что я настраиваю их против тебя, сразу скажу: я тут не при чем. Ты сам сделал все, чтобы Денис и Лариса не хотели с тобой общаться. Пойдемте, мои хорошие, – сказала она им уже более мягким голосом. Кое-как поднявшись вместе с Ларисой в руках, Денис напоследок бросил в отца презрительный взгляд.

Если раньше он еще надеялся на улучшение взаимоотношений между ними, то теперь разговор точно окончен. Если придирки в свой адрес Денис мог бы еще стерпеть, то обвинения в гибели одной сестры и угрозы отобрать вторую – нет.

Несмотря на разрешение мамы не ходить в школу столько, сколько ему нужно, он решил как можно скорее вернуться на учебу. Возможно, это поможет ему быстрее справиться с горем. К тому же рано или поздно все равно придется выйти из дома и столкнуться с реальностью, в которой жизнь продолжалась. Так лучше сделать это сейчас и таким образом содрать пластырь скорби одним резким движением. На мгновение станет больно, зато потом будет гораздо легче.

По дороге в школу Денис с тоской оглядывал окружающие его предметы. В памяти то и дело всплывали моменты, когда они с Ксюшей и Ларисой шли вместе в школу – за редким исключением, у всех них уроки начинались в восемь-тридцать утра. Ксюша постоянно скрашивала время пути забавными историями, которые происходили в их классе, слушала жалобы Ларисы на доставучего мальчишку и помогала придумать прозвища-дразнилки для него. Денис же чаще всего просто слушал разговоры сестер. Сам он что-то рассказывал крайне редко.

Подойдя к перекрестку, Денис вдруг вспомнил, как Ксюша настолько увлеклась рассказом очередной байки, что оказалась спиной к появившейся проезжей части. Если бы не молниеносная реакция Дениса, который схватил ее за руку и дернул на себя, Ксюши бы не стало еще три года назад. В его памяти вдруг всплыли ошарашенные голубые глаза Ксюши, доставшиеся ей от матери, и ее тихое “спасибо, День”, и Денис горько улыбнулся.

Странно было идти в школу совершенно одному. Может, с Лариской было бы хотя бы немного повеселее, но она решила подольше посидеть дома. Если бы она решила вернуться в школу вместе с ним, то наверняка завела бы разговор о гибели старшей сестры. Денис не был уверен, что выдержал бы его без слез. В первую очередь, без своих.

Неожиданно в его мысли проникла Злата. Словно вор-домушник, она прорвалась сквозь скорбь, тоску и образовавшуюся внутри пустоту, и теперь выжидающе смотрела прямо в душу. Денису показалось, что на улице стало холоднее.

Очень хотелось надеяться, что Злата пришла в его мысли просто потому что до этого она очень часто становилась причиной его сильных негативных эмоций. С того дня, как они с Яной подсунули ей рассказ про совсем другой фильм, Гринёва поумерила свой пыл и даже вроде как переключилась на другого одноклассника, но Денис понимал, что не стоит ее недооценивать. Возможно, это то самое затишье перед бурей. Может, Злата уже приготовила им с Яной блюдо мести и просто ждет, пока оно остынет.

В школе все было как обычно, что вызвало у Дениса чувство дереализации. Почему все ведут себя так, словно ничего не случилось? Почему никто не замечает, что он сегодня пришел один, без сестер? Почему никто не мчится к нему с соболезнованиями и не говорит, что им тоже будет не хватать Ксюши? Как оказалось, ему просто стоило подождать: он еще не дошел до кабинета биологии, как его догнал Олег Вавилов и молча похлопал по плечу.

– Я слышал, что у вас случилось, – негромко произнес он. – Мои соболезнования.

Денис кивнул, и Олег, обогнав его, зашел в кабинет первым. Там уже сидело несколько ребят, к которым Вавилов тут же направился. Денис окликнул его, и Олег повернулся к нему.

– Не надо, – попросил Денис, и одноклассник нахмурился:

– Ты уверен?

Денис кивнул, и Олег, пожав плечами, разместился на своем месте. А одноклассники, которые все же подошли к Олегу и едва слышно поинтересовались, что он хотел им рассказать, потом подошли к Денису и тоже выразили соболезнования. Они заботливо трепали его по голове, по спине, хлопали по плечу, а он лишь кивал, как китайский болванчик.

Его снова унесло в воспоминания о старшей сестре.

Урок проходил как в тумане. Денис изо всех сил старался не отвлекаться, но это было сложно, ведь спустя каждые несколько реплик учительницы, ставших ее своеобразной фишкой, в уме всплывали Ксюшины пародии на них. Однако в середине урока их биологичку вызвала другая учительница – четверо учеников из класса, чьим классным руководителем была Галина Семёновна, подрались прямо во время урока истории.

Делать было нечего: Галине Семёновне пришлось оставить девятый “А” и бежать разбираться со своим классом. Дав задание, она вышла из кабинета, но к заданию, естественно, не приступил никто, за исключением Дениса, Яны и еще парочки тех, кому была нужна хорошая оценка по биологии.

Через пять минут дверь в кабинет снова открылась. Все резко затихли, думая, что это вернулась Галина Семёновна, но это всего лишь были Злата и Ника. Когда девчонки получили ответ на вопрос о местонахождении учительницы биологии, Ника сразу прошла на свое место, а Злата как обычно задержалась у парты Дениса.

– Как дела, Рыжик? – сладко улыбнулась она ему и растрепала ему волосы. Денис тут же принялся лихорадочно решать, как поступить. Проигнорировать, обратившись к Яне? Просто промолчать?

– Нормально, – все-таки ответил Денис, стараясь сохранять спокойствие и в очередной раз питая надежду, что Злата удовлетворится этим ответом и уйдет. Но как это обычно бывало, она не отстала от него.

– Че тебя не было три дня?

– Болел.

– Чем это?

– Пропоносило, наверно, – захихикала Ника, и часть класса засмеялась вместе с ней. Денис покраснел, ощутил, как все его тело пробил пот, и постарался абстрагироваться, но Злата продолжила допрос:

– Правда, что ли?

– Кривда, – презрительно выплюнула в ее сторону Яна, но Злата проигнорировала ее, продолжая пристально глядеть на Дениса. “Господи, вот же пиявка!” – с досадой подумал он, но снова поднял голову, внимательно посмотрел Злате в глаза и ответил:

– Нет. Неправда.

– А что тогда? – Денис промолчал и снова уткнулся в учебник, изо всех сил стараясь сконцентрироваться на тексте параграфа. – А чего ты такой грустный?

– Просто.

– Ну правда, Русаков, – заныла Злата, – чего такой кислый? Смари, какая погода классная за окном: снег, мороз, темно еще. Красиво же, ну! Красиво же, Русаков?

– Красиво, – нехотя согласился Денис, а Яна ткнула его в бок, мол, не разговаривай с ней. Он вопросительно посмотрел на нее, словно отвечая: “Она впервые сказала что-то нормальное, почему бы не поговорить?”. А Злата продолжала:

– Ну вот! А ты сидишь с таким визажем, как будто кто-то умер.

В классе резко стало тихо. Яна, Олег и несколько других ребят посмотрели на Злату с нескрываемым осуждением. Она удивленно посмотрела на них в ответ и обвела взглядом весь кабинет. Кто-то выглядел так же озадаченно, как и Злата. Кто-то сидел, зажав рот рукой. А кто-то все еще улыбался и оглядывал одноклассников, но чем дальше, тем больше тускнела его улыбка.

Денису же показалось, что он перестал дышать. Это чувство продлилось примерно мгновение, после чего в груди появилось подозрительное тепло, которое быстро увеличивалось, словно воздух в воздушном шарике, быстро надуваемом кем-то из учеников, спешащим украсить актовый зал к какому-нибудь празднику или концерту. От напряжения, волнами проходящего по всему телу, у Дениса заболела голова – в частности в области лба, дыхание стало поверхностным, а тепло, наконец разросшееся внутри его грудной клетки – шарик надули достаточно, чтобы перевязать его бечевкой, – это тепло превратилось в ощущение, что он, Денис, – переполненный жидкость сосуд, из которого эта жидкость с минуты на минуту прольется.

Денис боролся с собой. Сжал руки в замок. Поджал губы. Изо всех сил старался не моргать чаще, чем обычно, хоть его глаза того и требовали. Он не мог поддаться нахлынувшим на него эмоциям. Не сейчас, когда над ним стоит эта язва Гринёва, во все свои огромные и крашеные глаза смотрит на него и явно придумывает новый способ задеть его. Очевидно, тело считало, что лучше знает, что сейчас нужно его обладателю, поэтому Денис издал еще несколько коротких, отрывистых вздохов и из его груди вырвался первый всхлип, вслед за которым из глаза покатилась слеза.

– Денис! – негромко воскликнула Яна и погладила его по спине. Искушение дать подруге пожалеть его было велико, но плакать перед всем классом Денис категорически не хотел. Поэтому он резко поднялся и зло уставился на Злату. Ту явно испугала такая резкая перемена в нем, потому что Гринёва молча сделала шаг назад, все так же продолжая глазеть на него – на этот раз удивленно. Олег Вавилов, флегматично наблюдавший за происходящим, вдруг произнес:

– Это уже перебор, Гринёва.

– Че? – не поняла Злата. А Лёва Акиньшин, один из друзей Олега, с вытаращенными глазами зло выпалил:

– У него сестра умерла, дура!

– Ксюша?.. – прошептала ошарашенно Злата и посмотрела на Дениса, который уже направился к выходу. Класс снова погрузился в тишину, прерываемую лишь его тихими всхлипами. Никто не пытался остановить его, даже Яна. Вдруг Ника Селиванова подала голос:

– Пипец. Злат, это реально перебор.

– Да замолчи ты! – громко рявкнула Злата на подругу. Денис же, практически ничего не видя из-за слез, вышел из кабинета и побрел куда глаза глядят. Яна догнала его, но Денис прошипел, чтобы она оставила его в покое. Продолжив путь, он снова услышал еще одну пару ног и обернулся, чтобы повторить требование оставить его одного, как увидел Злату. От неожиданности Денис остановился как вкопанный, а Злата заговорила нормальным тоном:

– Русаков, я не знала. Мне очень жаль. Как…

– Отвали от меня! – вдруг заорал он, совсем забыв, что идет урок. – Что ты ко мне прицепилась?! Я ненавижу тебя! Из-за тебя я ненавижу эту чертову школу! Потому что ты каждый день, каждый год лезешь ко мне с придирками и оскорбляешь меня! – Он снова всхлипнул и сквозь слезы посмотрел в глаза Злате, выглядящей обескураженной. – За что ты так со мной? Что я тебе сделал? Я тебе хоть раз что-то плохое сказал? Я тебя хоть раз обидел?

– Нет, – помотала головой Злата и подошла было к нему, но Денис снова всхлипнул и отступил на шаг назад.

– Тогда почему ты все время пытаешься меня унизить? – негромко спросил он, не делая ни малейшего усилия, чтобы стереть катившиеся по лицу слезы. – Чтобы я был несчастен? Я уже. Можешь больше не стараться, Гринёва. И если ты так хочешь, чтобы я ушел из этой школы, – радуйся: я уйду в ближайшее время. Можешь считать, что ты победила.

Денис направился к лестничному пролету, но не успел он уйти с этажа, как его догнали Олег, Саша и Лёва. За их широкими спинами маячила Яна.

– Денис… – начал было Олег, но Денис помотал головой и продолжил свой путь. Олег и компания последовали за ним. С одной стороны, Дениса тронуло, что они пошли за ним, чтобы узнать, как он, но с другой… очень не вовремя. Страдать он предпочитал в одиночестве.

На лестнице Денису показалось, что ему резко перекрыли кислород. Испугавшись, что сейчас умрет, он начал хватать ртом воздух, а потом схватился за галстук и дрожащими пальцами начал пытаться его развязать. Ничего не вышло. Сзади кто-то схватил его за плечи, а Яна – Денис узнал ее по легкому цитрусовому аромату парфюмерной воды, которой его подруга не изменяла с самого начала средней школы, – стиснула его ладонь.

Продолжая задыхаться, Денис тем не менее спускался к лестничному пролету, где было окно, через которое можно было впустить в душные каменные школьные стены немного свежего воздуха. Кто-то продолжал придерживать его за плечи и довольно крепко – Денис несколько раз дернулся, но видимо, слишком слабо, чтобы вырваться из чужой хватки, мешающей ему скатиться кубарем с лестницы.

Наконец добравшись до окна, Денис подергал ручку в попытках распахнуть створку, но она ни в одну сторону не поворачивалась. Когда он ощутил, что из какой-то маленькой, не заметной глазу щелки дует, Денис принялся ощупывать обшивку. Отыскав щель, он припал к ней лицом и, выпустив долгий выдох, прикрыл глаза.

Дыхание все еще было тяжелым, и пальцы снова потянулись к галстуку, чтобы все-таки развязать его и выкинуть к чертовой матери. Зачем вообще эти удавки нужны? Лицо было влажным от пота и слез, и мокрый кончик падающей на лоб челки щекотал его.

Денис быстро провел рукой по волосам, чтобы убрать их назад, и вдруг его развернули спиной к окну. Увидев Олега, сжимавшего его плечи и обеспокоенно глядевшего ему в глаза, Денис лишь слабо удивился. Сил на то, чтобы рассердиться из-за того, что его отказ не был услышан, у него не было.

Олег продолжал внимательно смотреть на него своими холодными глазами, но когда он заговорил неожиданно теплым голосом, из груди Дениса снова вырвались всхлипы, которые он тут же попытался подавить. Олег лишь продолжал успокаивающе похлопывать его по плечам и говорить с ним. Денис не разбирал, что ему говорит одноклассник, но тем не менее слушал его негромкий низкий голос и кивал. Слезы продолжали катиться по его щекам, спускаясь к подбородку и щекотно соскальзывая по шее.

Яна тем временем умудрилась пролезть ближе к Денису из-за плеча Олега, нежно вытерла несколько слез с его лица большим пальцем и быстро развязала его галстук. Освободившись от него, Денис расстегнул несколько верхних пуговиц рубашки, сделал несколько вдохов и выдохов и почувствовал, как душащая его паника постепенно отступает, а воздуха становится больше.

– Вот так, молодец, – спокойно говорил Олег, продолжая внимательно смотреть ему в глаза. – Дыши спокойно, не торопись. Все хорошо. Все в порядке. Тебе лучше?

Денис кивнул и посмотрел в глаза каждому из ребят, кто последовал за ним, пока он был оглушен горем.

– Лучше, – прохрипел он. – Спасибо, ребят.

Молчавший все это время Лёва так же молча хлопнул его по лопаткам. Яна протянула Денису упаковку бумажных платков, которую тот с благодарностью принял. Достав один платок, он высморкался, но тяжесть в груди все еще не уходила. Слезы продолжали литься из его глаз, и Денис опустил голову.

– Не гноби себя из-за этого, – посоветовал голос Олега, после чего на затылок Дениса опустилась тяжелая ладонь. – У тебя горе. Плакать сейчас необходимо, чтобы стало легче потом.

Денис молча кивнул. Снова отвернувшись к окну, он на мгновение зажмурился от яркого дневного света, но в то же время подумал о том, какой сегодня приятный зимний день: в меру морозный, солнечный и в то же время – пахнущий весной. Лёва тем временем снова молча хлопнул его по спине, Яна положила голову Денису на плечо, а Олег мягко потрепал его по волосам, как будто младшего брата.

Теперь вместе с грустью и тоской по ушедшему родному человеку Денис ощущал бесконечную благодарность в адрес тех, кто не высмеял его бурное проявление чувств, а помог и поддержал.

Глава 6

Заметив приближение Елены Васильевны, которая явно уже была в курсе случившегося и теперь спешно спускалась к ним, Яна тут же выпрямилась и дружелюбно улыбнулась:

– Елена Васильевна!

– Здравствуй, Яна. – Елена Васильевна внимательно оглядела присутствующих. – Ребята мне рассказали, что случилось. Денис, могу я с тобой поговорить с глазу на глаз?

До этого момента отрешенно глядевший куда-то в одну точку на лестнице, ведущей на третий этаж, Денис вдруг поднял голову и посмотрел на Елену Васильевну. Она выглядела добродушной и спокойной, но он все же заметил в ее глазах некоторую тревогу и тут же ощутил неловкость. Ему совсем не хотелось заставлять Елену Васильевну, которая всегда хорошо относилась к нему, лишний раз переживать за него. Тем не менее Денис пожал плечами и отошел от подоконника:

– Хорошо.

Он последовал за классной руководительницей, напоследок бросив через плечо взгляд на одноклассников и выдавив подобие улыбки. Яна улыбнулась ему в ответ, а Олег с Лёвой сдержанно кивнули.

Когда они дошли до кабинета, закрепленного за их классом, Денис разместился было на своем привычном месте, но Елена Васильевна с улыбкой предложила ему сесть поближе.

– Все равно никого нет, – напомнила она и прошла в глубь кабинета.

Неловко кивнув, Денис сел за первую парту среднего ряда, а из крана в это же время полилась вода. Ее журчание, мерный аккуратный стук каблуков учительницы, шумный процесс кипячения, шуршание пакета, а также запах линолеума, уложенного в их классе несколько дней назад, отчего-то вызвали у Дениса спокойствие. Все это было родное, привычное, родом из детства.

– Денис, ты какой чай предпочитаешь – черный или зеленый? – вдруг поинтересовалась Елена Васильевна, кладя перед ним салфетку и ставя на нее чашку. Денис приподнял голову, чтобы посмотреть классной руководительнице в глаза, и слегка улыбнулся:

– Черный.

– Я тоже, – просияла Елена Васильевна, и Денис ощутимо повеселел. – С лесными ягодами подойдет?

– Да, конечно. – Спустя несколько секунд молчания Денис уточнил:

– Вам помочь, Елена Васильевна?

– Да, можешь взять вот пакетики и налить кипятку в кружки.

Приняв из рук Елены Васильевны два чайных пакетика, от которых исходил сладкий аромат, Денис положил их в чашки. После этого учительница вручила ему чайник, предупредив, чтобы он был осторожен. Денис со всей присущей ему аккуратностью налил кипяток в каждую кружку. Вернув чайник на место, он сел на свое место, и Елена Васильевна протянула ему горсть конфет. Денис вновь улыбнулся против воли: наверняка остатки с новогодних праздников.

– Спасибо. – Развернув “Красную шапочку”, Денис отправил ее в рот и принялся меланхолично жевать. Елена Васильевна поставила стул напротив и села. Немного понаблюдав за Денисом, она в конце концов заговорила:

– Денис, прими мои соболезнования. Я вела у Ксюши английский, пока Татьяна Леонидовна не забрала у меня их класс. Твоя сестра была не только прилежной ученицей, но и замечательным человеком. Тебе очень повезло, что она у тебя была. И у нас всех тоже.

Денис тут же помрачнел и кивнул, но тем не менее глаз так и не поднял. Не хотел сталкиваться с сочувствующим взглядом учительницы, хоть и знал, что ее сочувствие – настоящее, искреннее.

Елена Васильевна подождала немного на случай, если он захочет отреагировать как-то еще, а потом продолжила:

– Ты имеешь полное право горевать столько, сколько тебе нужно. Даже если для этого тебе нужно будет плакать. В слезах нет ничего плохого, Денис, – добавила она, заметив, как Денис провел пальцами по щеке. – Это всего лишь еще один способ выражения эмоций. Как крик, смех, топанье ногами или битье подушки. Если тебе хочется плакать – плачь на здоровье, не сдерживайся. Знаешь, почему многие мужчины умирают относительно молодыми? Именно потому что их всю жизнь учат сдерживать эмоции. Зачем – черт его знает. А потом у них в тридцать инфаркт, в сорок – еще один, в пятьдесят – инсульт, ну и… Ты понимаешь. В общем, не надо держать все в себе, хорошо?

Денис угрюмо кивнул. Елена Васильевна негромко вздохнула:

– Но я хотела бы поговорить с тобой не только об этом. Некоторые наши ребята уже рассказывали мне, что у тебя не складываются отношения со Златой Гринёвой. Что она тебя задирает, смеется над тобой. Обижает, в общем. Честно говоря, я была очень удивлена, когда узнала об этом. Мне казалось, что к девятому классу вы все выросли и у тебя установились хорошие отношения со всеми одноклассниками. И не только, потому что ты отлично учишься, но и потому что ты добрый и отзывчивый мальчик, который никого просто так не обидит. Денис, – Елена Васильевна склонилась немного ближе, чтобы ее глаза были на одном уровне с его, – расскажи мне, пожалуйста, конкретнее, что происходит.

Денис наконец поднял грустный взгляд и встретился с глазами Елены Васильевны, смотревшими на него с пониманием. Все их учителя были профессионалами своего дела и человечными людьми, но именно своей классной руководительнице Денис доверял больше всего – о чем, правда, никогда не говорил. Поэтому рассказать подробности того, как Злата с ним обращалась в течение долгого времени, было бы логично именно ей. Возможно, Елена Васильевна не совсем понимает, как многолетнее гнобление и насмешки – пусть даже и кажущиеся безобидными – влияют на психологическое состояние.

К тому же, насколько Денис знал, у Елены Васильевны был сын его возраста, так что она наверняка воспринимала весь их класс как своих детей, а его, Дениса, – как еще одного своего ребенка, которому нужно помочь в решении возникших трудностей. Но что-то все-таки не давало ему полностью довериться ей и попросить помочь разрешить непростую ситуацию, в которой он оказался.

– Вы маме не расскажете? – вдруг сорвалось с его языка. Елена Васильевна удивленно взглянула на Дениса, но потом ответила:

– Я могу не говорить твоей маме только при одном условии: если все ограничивается словесными оскорблениями и насмешками. Если это еще и физическое насилие, обязательно нужно сказать. – Денис снова опустил голову. – Почему ты не хочешь, чтобы твоя мама знала о том, что ты плохо чувствуешь себя в классе?

– Потому что у нее и так проблем хватает, – прошептал Денис, чувствуя, как в его глазах снова закипают слезы. – Я не хочу быть еще одной.

– Почему ты считаешь, что станешь проблемой?

– Потому что… моя мама должна одна содержать нас с сестрой, воспитывать, а еще… – Он шумно вздохнул, ощутив, как горло начало саднить. – Она только что похоронила своего ребенка. Я должен ей помогать, а не заставлять переживать из-за того, что я не умею общаться.

– Прошу, не наговаривай на себя, – попросила Елена Васильевна и положила руку ему на плечо. – У тебя же есть в классе люди, с кем ты с удовольствием общаешься?

– Ну… допустим.

– Яна, да? Крюкова.

– Яна, – согласился Денис. А Елена Васильевна подсказала:

– Олег Вавилов?

– Он тоже.

– И с Сашей Голобородько общаешься? Я вроде видела несколько раз, как вы на перемене о чем-то разговаривали.

Денис задумался, затем пожал плечами:

– Иногда. Мы не прям дружим, но неплохо общаемся в школе.

– И с Лёвой Акиньшиным тоже?

– Вообще не общались, но Лёва как-то объяснил мне тему по истории, которую я пропустил из-за олимпиады по математике. И я все понял. А потом как-то само собой получилось… Ну и мы стали чаще общаться.

Елена Васильевна торжествующе просияла:

– Видишь! Уже четыре человека. И я уверена, что есть кто-то еще.

Денис пожал плечами:

– Да я вроде с большинством более или менее общаюсь нормально, но нельзя сказать, что мы близки.

– Ну хотя бы четыре человека есть и то хорошо, – улыбнулась Елена Васильевна. – На самом деле друзей не может быть много, Денис. А уж если мы говорим о близких друзьях – тем более. Если вдруг тебе интересно мое мнение, все, с кем ты ближе всего общаешься, – очень хорошие ребята. Неплохо учатся, чем-то помимо школы занимаются, будущее планируют. Так что, Денис, поздравляю – общаться ты умеешь. Просто ты немного застенчив, возможно, замкнут, но это не значит, что ты плохой, – добавила она. – Застенчивость совсем не портит человека, даже юношу. А еще, возможно, ты предпочитаешь тратить энергию только на тех, с кем интересно. И это тоже абсолютно нормально.

– Но как же… Дружный класс? – погрустнел Денис. – Разве можно считаться дружным классом, если не все друг с другом ладят? Я уж не говорю про дружбу…

– Можно, конечно. А ты и не обязан прям в десны со всеми лобызаться. Ты думаешь, я со всеми учителями дружу? – улыбнулась Елена Васильевна. – Конечно нет. Просто мы не показываем друг другу и нашим ученикам наше истинное отношение друг к другу. Это непрофессионально. У нас есть общая цель – выучить и воспитать новое поколение. И мы объединяемся, чтобы этой цели достичь. А уж общаться вне школы или нет – дело сугубо личное.

Денис улыбнулся:

– А с кем вы не ладите, Елена Васильевна? Если не секрет.

– Секрет, – пожала плечами учительница и, хитро улыбнувшись в ответ, отпила из своей чашки. Денис с мольбой уставился на нее:

– Ну Елена Васильевна! Я никому не скажу! Правда! Честное русаковское!

Елена Васильевна рассмеялась:

– Дениска, если я раскрою тебе этот секрет, это будет очень непрофессионально. Я хорошо к тебе отношусь, очень хорошо, но не могу посвящать тебя в мои отношения с другими учителями.

– Но почему?

– Потому что не хочу, чтобы мои лучшие и самые любимые ученики начали относиться предвзято к отличным педагогам, с которыми я просто не сошлась характерами. Не хочу, чтобы вы переносили их неприязнь ко мне на себя. Денис, – остановила его Елена Васильевна, заметив, что Денис хочет возразить что-то еще, – все. Закрыли тему.

– Так нечестно, – пробурчал Денис, разворачивая и закидывая в рот еще одну конфету. – Тогда почему вы можете быть в курсе того, с кем у нас хорошие отношения, а с кем – плохие?

– Денис, ну это одна из моих обязанностей. Я не могу от нее отлынивать, – объяснила Елена Васильевна. – Вы еще только учитесь строить взаимоотношения, и даже в пятнадцать лет вам нужна помощь в этом.

Отставив чашку в сторону, Елена Васильевна провела ладонью по юбке, убирая невидимые складки, и пристально посмотрела на Дениса.

– Денис, – вздохнула она, – я знаю, что Гринёва никогда не была примерной девочкой. И мне очень жаль, что она продолжает доставать тебя. У меня есть сильное подозрение, что ты ей нравишься.

Денис недоверчиво фыркнул, едва не выплюнув чай на парту. Злата Гринёва испытывает к нему симпатию? Уже не ново – Яна первой предположила такой вариант, – но по-прежнему смешно.

– Сомневаюсь, – возразил Денис, тоже отставляя свою чашку подальше. – Елена Васильевна, она меня просто ненавидит. Потому что… да ей только повод дай. И зубы у меня неровные, и тело слишком худое, и волосы у меня рыжие – вообще-то русые с рыжим оттенком, но откуда ей это знать… Веснушки мои ей тоже не нравятся – она сравнивает их с птичьим го… с птичьим пометом! – поспешил он исправиться, едва тяжелый взгляд Елены Васильевны остановился на нем. – Влюбленный человек вряд ли будет так себя вести.

– Да нет, нередко мальчики и девочки, которым нравится их одноклассник или одноклассница, ведут себя именно так, – тяжело вздохнула Елена Васильевна. – Это может выглядеть странно, но это так и работает. Они хотят привлечь внимание, но боятся, что позитивные способы сделать это не сработают или сразу же выдадут их. Поэтому… Поэтому выбирают причинять боль.

Задумчиво поджав губы, Денис кивнул. А Елена Васильевна продолжала:

– Такое поведение может идти и из семьи: в семье принято общаться оскорблениями, сарказмом и язвительными шутками – вот эти дети и несут это в общество. Я с тобой согласна, некрасиво так себя вести, – заверила учительница, и Денис облегченно выдохнул. – Проявить симпатию можно и другим способом. Тем более когда вам уже не пять лет, а пятнадцать. Я обязательно поговорю со Златой о ее поведении. В очередной раз, – не удержалась она от легкого закатывания глаз. – Казалось бы, взрослая девушка уже, а ведет себя как маленькая…

– Я не хочу, чтобы вы с ней говорили, – сказал Денис и отпил из своей кружки. Елена Васильевна удивилась:

– Почему?

– Потому что тогда меня переименуют из “амбициозного плаксы” и “рыжика” в “рыжего плаксивого ябеду”. А мне еще учиться тут три месяца.

– Денис, если все в классе видят, что Гринёва тебя обижает, вряд ли они будут придумывать тебе обидные прозвища, – заверила Елена Васильевна, но Денис стоял на своем:

– Будут.

– Даже те, с кем ты хорошо общаешься?

– Даже… да. Даже они.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что, – его голос дрогнул, – они никогда не вставали на мою сторону, когда она нападала на меня.

Денис вновь схватился за чашку и поспешил сделать очередной глоток, из-за чего обжег язык. На мгновение физическая боль перекрыла моральную. Отставив кружку, он бросил на Елену Васильевну взгляд, полный гнева:

– Если они правда хорошо ко мне относятся, тогда почему никто из них не поддержал меня, когда Гринёва опять говорила гадости обо мне?

– Психология, – развела руками Елена Васильевна и откинулась на спинку стула. – Будучи в группе, люди чаще всего чувствуют себя увереннее, чем если бы были одиночками. Подростков это особенно касается: они хотят быть услышанными, принятыми и нужными, а принадлежность к группе эти потребности закрывает. Тех, кто отрывается от большинства, часто называют нонконформистами. И мало кто из подростков хочет получить такой ярлык.

– Дураки, – выплюнул Денис и снова отпил из чашки. – Надо уметь думать своей головой.

Елена Васильевна улыбнулась немного печально:

– К сожалению, не все взрослые доходят до этого, что уж про подростков говорить. Это у тебя есть стержень, благодаря которому ты и можешь себе позволить оторваться от группы, а у многих этого стержня нет. Ни то, ни другое не плохо. Когда старше станете, кто-то из вас наверняка тоже обретет такой стержень. А ты, возможно, будешь снисходительнее относиться к тем, кому важно быть в составе группы. Или, может, сам станешь таким человеком.

Денис неопределенно дернул плечами, продолжая пить чай. Ему еще очень много хотелось сказать, но он не хотел срываться на Елену Васильевну, которая не виновата в том, что у него есть претензии к одноклассникам.

– Денис, – снова заговорила учительница, – Злата только словесно тебя обижала или физическое воздействие тоже было? Может, она тебя толкала, пинала, шлепала, щипала… Это все тоже физическое насилие.

Поджав губы, Денис сердито посмотрел в свою чашку, но в итоге тяжело вздохнул.

– Нет, она… она не трогала меня. Ну, волосы только лохматила, а так… ничего из того, что вы перечислили. – Сглотнув образовавшийся в горле ком, он сделал большой глоток. Не глядя на Елену Васильевну, Денис продолжил:

– А в началке она обзывала меня рыжим-конопатым и спрашивала, не убивал ли я своего дедушку. А я… – Он что было силы нахмурил брови, чтобы не расплакаться. – А мой дедушка Коля раком болел долго, прежде чем умереть. Мама рассказывала.

Чаще заморгав, Денис поднял глаза к потолку, но вскоре был вынужден опустить их. Елена Васильевна аккуратно коснулась его плеча и деликатно провела по нему, и этот жест растрогал Дениса.

– Еще Гринёва все время называет меня Рыжиком. Или Диней. У меня есть нормальное имя, которым я хочу, чтобы меня называли. Ненавижу эти клички и тупые сокращения. Но Злате пофигу. Бесчувственная… Я даже не знаю, как ее назвать. Язык не поворачивается.

Он снова всхлипнул, и Елена Васильевна протянула ему пачку бумажных платков. С благодарностью приняв ее, Денис вытащил один и наспех промокнул глаза. Сворачивая салфетку в несколько слоев, он прошептал:

– А недавно она… поцеловала меня. На спор. При всем классе. А я был против. Мне так стыдно! – снова всхлипнул Денис и почувствовал, что Елена Васильевна снова погладила его по плечу. – Я бы лучше… да я бы лучше жабу поцеловал сто раз, чем эту Гринёву! Она такая… мерзкая. Ненавижу ее. Ну почему она не оставит меня в покое?!

Из его глаз снова полились слезы. Закрыв лицо ладонями, Денис снова тихо заплакал. Тут же раздался стук каблуков, приглушенный линолеумом, и вскоре он ощутил парфюм Елены Васильевны рядом с собой. Ее рука ласково погладила его по волосам, а потом по спине. Денис затрясся в рыданиях, которые изо всех сил старался подавить. Учительница продолжала молча гладить его, и он был очень благодарен ей за это.

Немного успокоившись, Денис отнял руки от лица и воспаленными от слез глазами посмотрел на возвышающуюся над ним классную руководительницу:

– За что она так со мной, Елена Васильевна? Я никогда ничего плохого ей не делал. Я даже списывать ей давал, но ей все мало. Я так ненавижу ее, вы бы знали!

– Денис, – Елена Васильевна продолжала ласково гладить его по голове, – а почему ты веришь Гринёвой? Она ведь совсем не права. Ты замечательный мальчик. Воспитанный, добрый, отзывчивый и очень умный. У тебя очень добрые глаза и яркая улыбка. Зря ты так о себе: ты очень симпатичный. Стройный, высокий, бегаешь быстро…

– Я рыжий, я не могу быть симпатичным! – надулся Денис. Елена Васильевна снова улыбнулась ему, но в этот раз ее улыбка была грустной.

– Ну почему ты так считаешь? Только потому что Злата так сказала? Денис, ты же умный парень, почему ты не подвергаешь сомнению слова девчонки, которая с тобой даже не общалась толком никогда? Уверена, ты нравишься кому-то из наших девочек, просто они боятся тебе об этом сказать.

– Но… почему?

– По разным причинам. Кто-то стесняется, кто-то думает, что тебе нравится другая девочка или что ты уже занят. А насчет Златы – если человек все время только и делает, что вешает ярлыки на тех, с кем даже толком не разговаривал ни разу, – может, просто не общаться с ним?

– Да как мне с ней не общаться, когда она сама лезет? – Смахнув слезы с щек, Денис с тоской посмотрел на Елену Васильевну. – Елена Васильевна, я не приду завтра в школу. Не хочу больше ходить сюда.

– Денис, я обязательно поговорю с Гринёвой, обещаю. – Она стиснула его плечо. – Пожалуйста, не забрасывай учебу из-за нее. Ты нужен здесь. Ты нам важен. Я могу поговорить и с теми ребятами, с кем ты хорошо общаешься. Попрошу их поддержать тебя. Хорошо, Денис? Ты не один.

Денис опустил голову, чтобы Елена Васильевна не увидела, что ее слова его тронули и он снова плачет. Он хотел сказать, что этот разговор вряд ли повлияет на Злату, но не стал этого делать. В конце концов, Елена Васильевна хочет ему помочь. А вдруг в этот раз Злата прислушается к ее словам? Чудеса же случаются! Или нет?

– Спасибо вам за чай и разговор. – Денис попытался придать своему лицу как можно более умоляющее выражение. – Можно… мне пойти сейчас домой?

– Как же я тебя одного отпущу в таком состоянии? – покачала головой учительница. Денис слабо улыбнулся:

– Может, Яна меня проводит?

Поколебавшись, Елена Васильевна сдалась:

– Ладно. Хорошо. Дома у тебя есть кто-то?

– Лариса только. Моя младшая сестра.

– А мама?

– Мама на работе.

Елена Васильевна цокнула языком:

– Жаль. Хорошо было бы, если бы она могла с тобой побыть.

Денис развел руками, и она добавила:

– Хорошо. Попрошу Яну проводить тебя и побыть с тобой.

– Побыть – это уже лишнее…

Елена Васильевна бросила на него строгий взгляд, и Денис сдался. Попросив его посидеть в ее кабинете, учительница вышла, а Денис принялся разглядывать висевшие в кабинете плакаты с правилами грамматики английского языка. Когда Елена Васильевна вернулась, вслед за ней в класс… зашел Олег. С двумя рюкзаками в руках. Заметив удивленно вытаращенные глаза Дениса, Елена Васильевна с улыбкой объяснила:

– Они там чуть не подрались все за право проводить тебя до дома. Особенно Яна с Олегом. Но я разрешила Олегу, потому что Яна должна переписать самостоятельную и вроде бы даже не одну. А если Олег пропустит учебный день, на его успеваемости это не скажется. Верно, Олег?

Она посмотрела на него так, что у Олега не было иного выбора, кроме как ответить:

– Да, Елена Васильна.

Посмотрев в глаза Денису, он улыбнулся:

– Ты как?

– Пойдет, – махнул рукой Денис и поднялся. А Олег протянул ему один рюкзак:

– Вот. Я собрал твои вещи. Пойдем?

Приняв свое имущество, Денис кивнул и последовал за одноклассником.

Глава 7

Злата шла домой и пинала каждый сугроб, встреченный на пути. Селиванова, зараза такая, присоединилась к бойкоту, который устроили их одноклассники. А еще лучшая подруга!

– Извини, Злат, но я давно считаю, что ты перегибаешь палку, – с неожиданной серьезностью сказала Ника и подошла к Тоне Павловой и Еве Гусевой, смотревшим на Злату с явной враждебностью. Оказавшись между одноклассницами, Ника продолжила:

– Русаков тебе совершенно ничего плохого не сделал. За что ты его так ненавидишь? Тупо за то, что он рыжий?

– Ник, да ты чего? – захлопала глазами Злата и оглядела весь класс. – Да это же просто шутки были! Вы что, сами никогда не прикалывались ни над кем?

– Шутки должны быть смешные, а не обидные, – заявила Яна со скрещенными на груди руками. – А у тебя, Гринёва, так не получается.

– Гринёва, а смысл дразнить человека из-за того, что он изменить не может? – язвительно поинтересовался Данил Сергиенко, заняв место рядом с крепким Лёвой Акиньшиным, один взгляд которого сигнализировал: держись подальше. – Типа тебе было бы приятно, если бы Русаков тебя обзывал цыганкой из-за твоих кудрей?

– Или из-за того, что ты все время носишь кучу золотых украшений, хотя это признак дурного вкуса, – поддакнула Тоня, но когда Злата перевела на нее свой злобный взгляд, поспешила отвернуться. Еще один их одноклассник, Игорь Гладилин, презрительно фыркнул:

– Ты по уровню развития будто на уровне детсада остановилась, Гринёва.

– Кто бы говорил, – огрызнулась Злата. – Ты, Игорек, сам тоже смеялся, когда я придумывала прозвища Русакову. И даже помогал мне их придумывать.

– Когда это было, – отмахнулся Гладилин. – Я с того момента вырос уже. И с Денчиком, кстати, я теперь дружу. Он порядочный челик, с ним приятно иметь дело. Не то что с тобой.

– Да блин, ребят, я не знала, что у него сестра умерла! – воскликнула Злата, глядя в глаза каждому однокласснику. – Правда! Никто мне не сказал! Если б я знала, я бы не стала говорить то, что сказала.

– Поздно пить боржоми, – выступила вперед Ева Гусева. – Мы объявляем тебе бойкот, Гринёва. До тех пор, пока ты не пересмотришь свое поведение и не извинишься перед Денисом за все обидные шутки и прозвища.

– Чего? – прыснула со смеху Злата. – Бойкот? Серьезно? Мы что, в Советском Союзе?

– А я поддерживаю Еву, – вдруг произнес обычно молчаливый Лёва Акиньшин, и еще несколько мальчишек, включая Игоря и Данила, закивали в поддержку. – Если Гринёву не останавливает то, что Денис не хочет с ней общаться, то надо всем нам сделать то же самое, что и он.

Вслед за ним идею поддержала Яна Крюкова, вместе с ней – Тоня и их с Евой подружки. К всеобщему удивлению, выступил в поддержку бойкота и Саша Голобородько, который славился тем, что выступал медиатором при конфликтах в родном девятом “А”, а иногда и в более младших классах.

– Не надолго же тебя хватило, миротворец, – с горечью усмехнулась Злата, а Саша жестко посмотрел на нее:

– Баланс сил неравен. Если бы вы с Денчиком просто посрались, я бы помог тебе разрулить конфликт. Но так… Сорри, Злат. Здесь Русаков – явно пострадавшая сторона.

Злата уже кипела от обуревающего ее гнева. Те одноклассники, все еще раздумывающие над тем, поддержать идею Евы с бойкотом или не стоит, практически сразу единогласно поддержали тех, кто выступил за игнор Златы.

Ее гнев усилился в разы, когда последним из таких людей оказалась Ника Селиванова. Она грустными глазами посмотрела на Злату, а та одними губами прошептала:

– Предательница.

Ника было скуксилась, но быстро придала своему лицу бесстрастное выражение и спряталась за спинами более высоких парней и девушек. Оглядев одноклассников, смотрящих на нее с презрением, Злата со злости топнула ногой.

– Да пошли вы!

А затем вылетела в коридор и направилась к раздевалке.

Забрав свои вещи, Злата тут же помчалась домой. Оставаться в школе среди тех, кто был теперь настроен откровенно враждебно по отношению к ней, не хотелось. В голове лихорадочно крутились мысли о том, что же ей делать, как вернуть на свою сторону хотя бы ту же Селиванову, но как назло, ничего путного в голову не приходило.

Когда в сознание коварно закралась мысль пойти домой к Денису и извиниться перед ним за все случаи, когда она делала что-то обидное для него, Злата громко и заливисто расхохоталась. Птицы, распевающие свои серенады у нее над головой, испуганно разлетелись, а Злата продолжала хохотать до тех пор, пока смех не перешел во всхлипы. Опустившись прямо на сугроб, она заплакала. Оказывается, когда тебя исключают из группы – это безумно обидно.

Злата продолжала плакать, сидя в сугробе, пока какая-то сердобольная тетенька не приблизилась к ней и не велела подняться, аргументируя это тем, что сидя в снегу в одной юбке, Злата рискует получить проблемы как с деторождением, так и со здоровьем в целом.

– Цистит будет! – пригрозила тетенька и ушла, покачиваясь из стороны в сторону вместе с увесистыми пакетами. Не то чтобы Злата верила, что не сможет стать матерью, посидев один раз на снегу, но перспектива заполучить цистит ее напугала не на шутку. Судя по тому, что она слышала об этой болезни, пренеприятнейшая штука.

Поднявшись со снега, Злата отряхнулась и начала лихорадочно думать, что делать дальше. Пойти домой? Хорошая идея, но мать точно удивится из-за того, что она вернулась так рано. Потусить в каком-нибудь торговом центре? Классно, конечно, но без Ники не так весело. Найти дом Дениса и прийти к нему покаяться? Звучало неплохо, но она не знала, где он живет. К тому же, его отправили домой вместе с Олегом и тот наверняка еще был у Дениса дома. Злате не хотелось лишний раз пересекаться с Вавиловым, тем более дома у человека, который тоже наверняка терпеть ее не мог.

Решив подождать несколько часов, чтобы Олег точно ушел, Злата решила пойти к Лёшке Сафонову, знакомому со времен командных детских игр во дворе. Лёшка учился очно-заочно в колледже, значит, скорее всего, он сейчас дома. И она не ошиблась в своих догадках: Лёшка открыл дверь сразу же, как она вдавила кнопку дверного звонка. Как будто ждал, что она придет. Окинув Злату оценивающим взглядом, Лёшка облизнулся.

– Привет, Златка. – Когда он притянул ее к себе, Злата игриво захихикала. – Злато мое, над которым я щас как Кощей чахнуть буду!

Подняв ее на плечо, Лёшка захлопнул входную дверь и понес смеющуюся Злату в спальню. Уложив девушку на кровать, Лёшка принялся целовать ее, грубовато схватив за подбородок. Злата ответила на поцелуй, а когда Лёшкины губы перешли с ее рта на ее шею, она закрыла глаза.

Ловкие Лёшкины пальцы быстро оказались у нее под водолазкой и устремились к спине. Скользнув между лопаток, они аккуратно погладили ее там, и Злата с блаженным стоном прикрыла глаза. Как ни странно, Лёшка знал чувствительные области ее тела лучше, чем она сама. В каждую их встречу он находил какую-то новую точку, прикосновение к которой вызывало у Златы желание издавать томный и громкий “ах”.

Впрочем, и она была не пальцем деланная и тоже могла вызвать у своего друга приятные ощущения: шутка ли – знакомы едва ли не половину жизни! Конечно, Злата знала, какие прикосновения заставляли Лёшку мурлыкать, а какие – вызывали поток нецензурной брани и просьбу больше так не касаться его тела.

Пальцы Златы гладили Лёшку по голове и крепко сжимали пряди его волос. Такие же светлые и мягкие, как у него. Когда Лёшка сжал ее лицо обеими руками и снова поцеловал Злату в губы, она подалась вперед и представила, каким взволнованным взглядом смотрят его большие темно-синие глаза с пушистыми ресницами.

Представив, как она сейчас коснется его шелковистой белой щеки и поведет пальцем вниз по скуле, к россыпи мелких веснушек, Злата положила руку на Лёшкину щеку и едва ощутимо погладила ее. Ее пальцы скользнули к красивому прямому носу парня, а потом – вниз, к нежным розовым губам, которые уже переместились на ее шею…

Ощутив довольно болезненный укус, Злата жалобно вскрикнула:

– Денис!

Нежные губы, которые в тандеме с зубами пытали тонкую кожу на ее шее, тут же исчезли, и Злата несмело открыла один глаз. Лёшка выглядел сбитым с толку, смотрел на нее и озадаченно хлопал глазами. Светло-голубыми, практически прозрачными.

Спустя несколько мгновений растерянность на его лице сменилась злобой, и Злата с ужасом поняла, что она только что сделала. В надежде хоть как-то сгладить нарастающий скандал она испуганно прошептала:

– Прости…

– Что ты сказала? – переспросил Лёшка тоном, не предвещающим ничего хорошего. – Денис?

– Лёш, – запаниковала Злата. – Лёша… я…

– Кто такой Денис? – зарычал Лёшка и, схватив Злату за шею, прижал ее к кровати. – Ты что, еще с кем-то встречаешься? Признавайся!

Злата хватала ртом воздух и пыталась отцепить от своего горла жесткую руку, но Лёшка превосходил ее по силе, поэтому единственное, что получалось у Златы, – хрипеть, скулить и слабо дергать ногами в попытке отбиться. Когда у нее перед глазами потемнело, Лёшка наконец отпустил ее.

– Пошла вон. Знал бы, что поюзанная, – выгнал бы сразу.

– Лёша, – прошептала Злата, чувствуя, как слезы скапливаются в уголках ее глаз. Но Лёшку это не проняло:

– Вон пошла, я сказал! И не приходи больше!

Еле сдерживая слезы обиды, Злата оделась и как можно скорее вылетела из квартиры, пропитавшейся недоброй Лёшкиной энергетикой. Выскочив из подъезда и на ходу обматывая шарф вокруг горящей от страстных поцелуев шеи, Злата бросила тоскливый взгляд на окна Лёшкиной квартиры, в которых был виден теплый свет настенной лампы – несмотря на утро, на улице было пасмурно, а в помещении довольно сумрачно.

Поняв, что и здесь ее больше не ждут, Злата понуро побрела куда глаза глядят.

В торговом центре было немноголюдно – в одиннадцать утра буднего дня все нормальные люди были либо на учебе, либо на работе. Злата зашла на фудкорт и решила купить себе блинчики с форелью и чай. Дождавшись своего заказа, она разместилась за одним из столиков и принялась мрачно жевать свой блин.

Злата очень хотела надеяться, что объявление ей бойкота всем классом – это просто неудавшаяся первоапрельская шутка, но была загвоздка: сейчас был февраль и даже первого апреля ее одноклассники шутили друг над другом максимально безобидно. Это они с Никой, зная, насколько Тоня боится насекомых, могли пошутить, что ей на голову села пчела. Все остальные их одноклассники ограничивались знаменитым “у вас спина белая” или выдумывали какие-то похожие добрые приколы. Так что, скорее всего, бойкот был очень даже настоящий.

Мысли Златы внезапно снова вернулись к Денису. Перед глазами всплыло его отрешенное бледное лицо, которое после ее невинной реплики болезненно сморщилось; глаза, которые тут же чаще заморгали и подозрительно заблестели; слезы, покатившиеся по бледным щекам; трясущиеся плечи; тонкие длинные пальцы, торопливо смахивающие соленые капли.

В ушах тут же зазвенело рычание Акиньшина: “У него сестра умерла, дура!”, и Злата зажмурилась. Она правда не знала! Если бы она была в курсе, что Денис переживает такое горе, она бы уж постаралась как-то следить за языком. Она же не злодейка какая-то!

Однако извиняться Злата не собиралась. Тем более при всем классе. Унизительно как-то.

Просидев на одном месте два часа, Злата все же решила отправиться домой. Больше покупать ничего не хотелось, да и не было средств для этого – отец значительно снизил сумму карманных до тех пор, пока Злата не наведет порядок в своей успеваемости. Родители ожидали, что уменьшение суммы, выдаваемой на карманные расходы, замотивирует ее выйти с троек хотя бы на четверки, но Злата не собиралась прыгать выше головы. По предметам, которые ей больше нравятся, она сделает все, чтобы сохранить свои четверки, а по тем, которые уже пять лет оцениваются на тройки, она не будет ничего менять. Да даже если бы она хотела, вряд ли она бы успела…

Когда Анна Владимировна Гринёва открыла дверь и увидела на пороге Злату, ее глаза удивленно округлились.

– Злата?

– Привет, мам. – Злата прошла в квартиру, а Анна Владимировна, не спуская с нее глаз, закрыла дверь и задвинула щеколду. Наблюдая за тем, как Злата снимает с себя верхнюю одежду и обувь, она скрестила руки на груди.

– Ты чего так рано?

– А… – Злата махнула рукой, умоляя высшие силы помочь ей сделать так, чтобы мама поверила в ее ложь. – У меня голова заболела, и я у медсестры отпросилась.

– А сейчас болит? – подозрительно прищурилась Анна Владимировна. Злата помотала головой. – Дай-ка свой лоб. Температура, может быть?

– Да нет у меня температуры. – Тем не менее Злата покорно подставила лоб под теплую сухую ладонь матери. Анна Владимировна кивнула:

– И правда. Ну иди полежи. Поспи. Ты хотя бы какую-то из своих троек исправила?

– Работаю над этим, – уклончиво ответила Злата перед тем, как исчезнуть за дверью своей комнаты. Однако не успела она уютно разместиться в кровати, как вдруг расплакалась.

С Лёшкой они были знакомы давно, а последние года два по обоюдному согласию встречались ради удовлетворения низменных потребностей. Лёшка был ее старше на два года, потому всему научился раньше и быстрее, а позже научил и ее. За последний год он несколько раз сказал, что хочет видеть у себя как можно чаще, и Злата обрадовалась. Ее многолетняя симпатия была наконец-то замечена, да еще и оказалась взаимной. А тут она со своим “Денис” во время прелюдии с другим… Как можно было так облажаться! Русаков же даже ей не нравится!

Перевернувшись на спину, Злата схватила своего любимого мишку, подаренного Лёшкой на четырнадцатый день рождения, и вперила взгляд в потолок. Внезапно подумалось о том, чем сейчас занимается Денис.

Злата нецензурно выругалась, а мишка полетел в дверь и, глухо ударившись о нее, мягко упал на пол.

***

– Олег, а ты женишься на мне, когда мне исполнится восемнадцать? – вдруг спросила Лариска, и Олег едва не подавился своим бутербродом с вишневым вареньем. Еле сдерживая улыбку, Денис похлопал одноклассника по спине, и когда Олег наконец прекратил кашлять, то взглянул на Ларису и дружелюбно поинтересовался:

– Почему ты хочешь, чтобы я на тебе женился?

– Ну… Ты красивый, – немного смущенно ответила девочка, и теперь настал черед Олега краснеть. Он бросил взгляд на Дениса, явно не зная, что ответить на блестящий аргумент Ларисы, и Денис пожал плечами. Правда, потом сказал:

– Ларис, Олег пока не думает о женитьбе.

– А когда будет? – тут же поинтересовалась она. – Он же уже совсем большой!

Олег улыбнулся:

– Ну, когда вуз окончу – можно будет подумать.

– А сколько лет тебе будет? – снова задала вопрос Лариска. Склонив голову на бок, Олег сделал вид, что задумался.

– Дай подумать… Двадцать два или двадцать три.

– А мне?

– Ну а ты сама разве не можешь посчитать? – изобразил удивление Олег и, мельком взглянув на наблюдающего за ними Дениса, улыбнулся ему краешком губ. – Вас же должны в школе этому учить. Сколько тебе сейчас?

– Восемь, – с гордостью ответила Лариса. Олег немного подался к ней:

– Отлично. Мне пятнадцать. Если мы отнимем пятнадцать от двадцати двух, например, сколько получится?

– Семь, – торжественно объявила Лариска спустя несколько мгновений. Олег улыбнулся:

– Правильно. Вуз я окончу через семь лет примерно, если все пойдет по плану. А теперь прибавь семь к восьми – что получится?

Подумав немного, Лариса ответила:

– Пятнадцать.

– Правильно, – похвалил ее Олег. – Тебе будет всего пятнадцать, когда мне будет двадцать два. Так что…

– …Ты будешь ждать, пока мне не исполнится восемнадцать? – догадалась Лариса, а Денис вдруг засмеялся, из-за чего расплескал немного кофе на скатерть. Олег бросил на него усталый взгляд и слегка улыбнулся. Денис улыбнулся ему в ответ:

– Что, Олег, выдохся объяснять? А я так каждый день.

– Он врет, – тут же ответила Лариска и кокетливо посмотрела на донельзя смущенного Олега. – Я сама домашку делаю. К Денису бесполезно обращаться. Он все время говорит, что уже забыл все, что делал в начальной школе.

Когда Денис бросил на сестру иронический взгляд и вопросительно приподнял брови, Лариска показала ему язык. Олег снова уткнулся в чашку чая, но потом снова посмотрел на Дениса, который уловил в его взгляде мольбу избавить его от общества до безобразия честной девчушки.

– Ларис, ты не могла бы оставить нас с Олегом наедине? – попросил Денис, и Лариса тут же надулась:

– Вы больше не хотите со мной общаться?

– Хотим, – поторопился заверить ее Денис, ощущая пристальный взгляд Олега на себе. – Просто я тут вспомнил… Нам нужно обсудить кое-что… мужское. Тебе будет неинтересно.

К удивлению Дениса, Лариса приняла аргумент, но перед тем, как уйти, крепко обняла его. Несмело обняв ее в ответ, Денис снова поднял глаза на Олега. К своему удивлению, он увидел, что одноклассник наблюдал за ними с нетипично растроганным видом. Когда Денис выпустил сестренку и она ушла из кухни, он плотно притворил дверь и снова сел за стол.

– Она так любит тебя, – как бы невзначай заметил Олег, снова прикрывшись кружкой, из которой пил чай. Денис посмотрел на него с улыбкой:

– Да. Иногда не знаешь, куда от ее любви деваться.

– Я бы все за это отдал, – вдруг признался Олег и в ответ на удивленный взгляд Дениса пояснил:

– У меня тоже была младшая сестра. Диана. Она, наверное, чуть постарше твоей Лары. Она… Она умерла три года назад, – прошептал он и уткнулся в чашку. Денис замер. Он понятия не имел, что в семье его приятеля случилось похожее горе. Они просидели в молчании не больше минуты, прежде чем Денис все-таки осмелился тихо спросить:

– Что с ней случилось?

– Рак, – нехотя ответил Олег, по-прежнему не глядя Денису в глаза. – Не знаю, как это вышло. Просто… Его обнаружили, когда Диане было пять. А в семь ее уже не стало. – Он глубоко вздохнул, прежде чем продолжить. – Я редко виделся с ней, пока она лежала в больнице. Не люблю больницы. Слишком много боли и страданий. Мне пару раз плохо становилось. В обморок даже падал. Один раз это случилось при Диане, и родители предложили мне в следующий раз остаться дома. И я… остался. – Олег закрыл лицо ладонями. – Если б я знал, что это последний раз, когда я вижу ее живой… Я бы пришел. Даже если бы снова упал в обморок, я бы хотел побыть с ней. Я до сих пор виню себя за то, что Диана умирала одна, пока я боялся увидеть кровь, уколы и больных…

– Не надо, – как можно мягче прервал его самокопание Денис и нерешительно похлопал его по плечу. – Ты не мог знать, когда Диана умрет. И ты уж точно не виноват в том, что вскоре после твоего отказа идти в больницу она умерла. Не вини себя в этом.

– Сейчас она могла бы в четвертом классе учиться, – обреченно произнес Олег, и Денис крепче стиснул его плечо. – Или даже в пятом. Но ей теперь всегда будет семь лет…

– Олег. – Придвинувшись ближе, Денис потрепал товарища по голове – так же, как Олег сделал это несколько часов назад с ним. – Вы с родителями сделали все, что могли. Уверен, Диана очень ценила время, которое вы с ней провели. И умирая, она ощутила облегчение, ведь она провела с вами много времени. Зато теперь ей не больно, Олег. Ты можешь быть спокоен и не бояться увидеть, что ей больно.

Олег резко поднял голову, и Денис на всякий случай отодвинулся подальше, хотя этого не требовалось: одноклассник не собирался грубо реагировать. На его лице была лишь огромная, бесконечная печаль.

– Ты прав, но блин, это сложно, – сказал наконец Олег, снова опустив глаза. – Мне было сложно даже это все тебе рассказать.

– Зачем рассказал тогда?

– Потому что хотел показать тебе, что ты не одинок в своем горе. Да, у тебя старшая сестра умерла, а у меня младшая, но какая разница, если обе – наши любимые девчонки, которые не заслужили такой участи?

Денис резко сглотнул, чтобы ком, вновь образовавшийся в его горле, не вырвался наружу в виде слез. А Олег вдруг тихо добавил:

– Я, наверное, не вовремя, но мне очень нравилась твоя сестра. Я просто стеснялся к ней подойти. Ксюша девчонка симпатичная, поклонников у нее всегда было много. Меня она вряд ли бы воспринимала как-то иначе, кроме как друга своего брата или надоедливого младшеклассника.

– Зря ты так, – с горечью откликнулся Денис. – Может, ты ей тоже нравился, просто она ждала первого шага от тебя. Ну, ее мама так воспитывала.

– Да я знаю, но… Можно посмотреть ее фотографии? – внезапно попросил Олег. – Хочу посмотреть на нее в последний раз.

Денис на мгновение замешкался, но потом кивнул и направился в комнату сестры. Дверь была закрыта, но не заперта. Открыв ее, Денис увидел, что все было в точности так же, как и несколько дней назад, когда Ксюша покидала свой творческий беспорядок после обеда – шла на волейбол то есть.

Одежда висела на кресле с колесиками. То было отодвинуто в сторону от письменного стола, на котором остался ноутбук с поднятым экраном и любимая Ксюшина чашка с Микки Маусом, привезенная из парижского Диснейленда много лет назад. На стене сбоку от письменного стола висела пробковая доска с прикрепленными к ней фотографиями. Ксюшины портреты и селфи там тоже были. Аккуратно сняв доску, Денис принес ее в кухню и протянул Олегу.

– Еще должен быть фотоальбом, но я не знаю, где Ксюша его хранила…

– Ничего страшного. – Подняв на него глаза, Олег улыбнулся уголками губ. – Спасибо, Денчик.

Денис скромно улыбнулся:

– Еще кофе?

– Ой, не, пасиб.

Олег продолжал жадно вглядываться в фото Ксюши – в ее темно-каштановое каре, глаза цвета незабудок, сияющие на бледном лице, и тонкие губы, изогнутые в легкой улыбке, – а Денис, готовящий себе очередную порцию напитка, наблюдал за ним. Было радостно осознавать, что его сестра нравилась такому серьезному и порядочному парню, как Олег. Если бы он только раньше об этом узнал, он бы наверняка придумал, как их свести. И, возможно, у Ксюши с Олегом что-то бы получилось.

Когда Денис наливал себе еще кофе, Олег вдруг спросил:

– Какая она была, Ден?

– Ксюха? Она была дипломатом. – Денис прикрыл глаза, вызывая из памяти образ сестры. – Ненавидела скандалы, хоть и была борцом за справедливость. В школе скандалы случались часто, и она очень расстраивалась. Иногда даже плакала. А я не знал, что мне сделать, что сказать, чтобы ее успокоить. Меня хватало только на то, чтобы посидеть рядом с ней.

– Иногда этого более чем достаточно, – пожал плечами Олег. Денис повторил его жест:

– Наверное. Ну и она меня обнимала иногда. И я, – он грустно улыбнулся, – тоже ее обнимал.

Олег с грустной улыбкой кивнул, и какое-то время они молчали. Затем Денис снова заговорил:

– Мне кажется, если бы Ксюха жила в семидесятых, она была бы хиппи. Но когда она заступилась за меня перед Гринёвой – я ее прямо не узнал. Ни разу до этого не слышал, чтобы она кому-то угрожала.

– Ксюша – угрожала? – округлил глаза Олег. Денис кивнул:

– Назвала Гринёву цыганским отродьем, а потом сказала, что если Злата еще раз пристанет ко мне, то она рискует лишиться возможности передвигаться.

– Серьезно? – изумился Олег. – Но как… Ксюша же такая… Феечка, что ли… Эльфийка.

– Да, она такая, – не стал отрицать Денис, ощущая тепло в груди. – При том, что рост у нее сто семьдесят, она всегда выглядела хрупкой. Наверное, потому что худая.

Олег улыбнулся и посмотрел на Дениса, так и стоявшего с кружкой кофе у кофеварки.

– Тебе повезло иметь такую сестру, как Ксюша, – искренне произнес Олег. – Я завидую.

– Да ладно, не надо, – отчего-то смутился Денис, но Олег продолжал:

– Нет, серьезно! Ксюша не побоялась конфронтации с Гринёвой, хотя Злата ее выше и крепче. Кроме того, она поддерживала тебя, а не дразнила. Она дружила с тобой, а не лупила тебя. Я знаю, что у многих старшие сестры плохо относятся к младшим братьям, но тебе повезло. Жаль, у меня не было достаточно яиц, чтобы познакомиться с ней лично.

Денис печально улыбнулся:

– Если хочешь, можем как-нибудь вместе на кладбище сгонять. К Ксюше. Хотя и к Диане тоже можем, если хочешь.

– Да не, не надо. А Диану мы в области похоронили – далековато ехать. – Аккуратно положив пробковую доску на стол, Олег поднялся. – Я пойду, наверное. Ты как? Лучше?

– Пойдет.

Проводив Олега, Денис вернул пробковую доску с фото в комнату Ксюши и снова осмотрел комнату сестры. Сразу в памяти всплыли воспоминания последних месяцев: как он заглядывал к Ксюше в комнату, а та отрывалась от мольберта и мчалась к нему, чтобы крепко обнять и узнать, как дела; как они перед сном смотрели “Тетрадь смерти”, Денис насмешливо интересовался, не боится ли Ксюша увидеть кошмарный сон после просмотра, а потом сам же пришел к ней в комнату, потому что не спалось – Денис так и не признался ей, что страшный сон приснился ему; как Ксюша слушала его рассказы о приставаниях Златы и гладила его по голове, а потом смахивала слезы с его лица и прижимала его к себе, повторяя, какой он хороший и как сильно она его любит.

Взяв с кровати Ксюши игрушечную панду, Денис крепко прижал ее к себе. Игрушка пахла любимым Ксюшиным парфюмом, который она получила в подарок от подруги и который, как и сама Ксюша, пах праздником.

Глава 8

Следующие несколько дней прошли напряженно. Злата теперь сидела одна: Ника переметнулась к другой однокласснице. Да и вообще стала больше общаться с Тоней, Евой и их подругами. Все девочки полностью игнорировали Злату, а она – их. Мальчики, впрочем, тоже. Злата старательно скалилась, когда натыкалась на выстроенную одноклассниками стену равнодушия, а на самом деле мысленно вопила: ну вы серьезно?!

Исключением был Денис, который узнал о бойкоте лишь когда пришел в школу на следующий день после срыва. Зайдя в класс, Злата встретилась с ним взглядом и практически сразу ощутила на себе уничтожающий взгляд Яны, которая тут же сжала руку Дениса, чем заставила его недоуменно повернуть к ней голову.

Яна наклонилась к его уху и начала что-то говорить, иногда бросая на Злату недружелюбные взгляды. “Наверное, про бойкот рассказывает”, – невесело подумала та и неторопливо направилась к месту. Пока Денис слушал соседку по парте, он тоже смотрел на Злату. Когда она дошла до своего места и села, он зачем-то повернулся к ней лицом на несколько мгновений, но по взгляду Дениса Злата не успела понять, как он теперь к ней относился.

Когда прозвенел звонок на перемену и Злата направилась на выход, Яна прошипела ей в спину:

– Еще раз ты к нему пристанешь – пожалеешь.

Злата моментально поняла, кого имела в виду Крюкова, и улыбнулась. Денис же как можно тише шикнул на подругу. Злата же повернулась к Яне, чтобы увидеть ее сердитые глаза и сжатые губы, и дернула плечом:

– Крюкова, признайся ты уже ему в любви наконец. Твои чувства так очевидны, что отрицать их глупо.

– Только после тебя, – выплюнула Яна, а Злата выдавила из себя привычную ядовитую улыбку при виде розовеющих щек противницы.

– Сама себе противоречишь, Яночка. Сначала говоришь, что я пожалею, если еще раз “пристану” к Рыжику, а потом предлагаешь признаться ему в чувствах. Как я могу о чем-то сказать Русакову, если ты как сторожевая псина его стережешь двадцать четыре часа в сутки?

Покрасневшая Яна на несколько мгновений замолчала в попытках придумать очередной колкий ответ, и Злата воспользовалась этим, чтобы как можно быстрее выйти из кабинета.

Дома тоже все было не слава богу. Отец Златы, Никита Николаевич, пришел в ярость, когда узнал, что Злата так и не исправила свои двойки и тройки. А когда в один не самый прекрасный день ему позвонила Елена Васильевна и рассказала о том, что в течение долгого времени его дочь своими шутками не дает покоя одному из своих одноклассников, Злату просто выпороли как маленькую. Ремнем по заднице. Закончив экзекуцию, Никита Николаевич принялся засовывать ремень обратно в брюки и заговорил:

– Ты перед этим парнем извинишься, Злата. А заодно попросишь помощи по математике. И по алгебре, и по геометрии. Пока ты не исправишь оценки и не наладишь отношения с одноклассником, карманных денег не получишь совсем. Поняла меня?

Измученная и заплаканная Злата, чья пятая точка по ощущениям горела огнем, закивала. Она была готова пообещать хоть на углях станцевать, лишь бы отец отпустил ее. В целом она и так понимала уже, что была не права, поэтому даже не злилась ни на Дениса, ни на Елену Васильевну. Однако гордость все равно не позволяла ей извиниться за свое поведение и пообещать исправиться.

Впрочем, когда отец заявил, что в случае провала на экзаменах отправит ее повторять девятый класс к своим родителям в Костромскую область, Злата все же решила наступить гордости на хвост. Бабушка и дедушка по папиной линии жили в селе и держали довольно большое хозяйство, поэтому она была более чем уверена, что ее запросто припахают выполнять какую-нибудь грязную работу.

Выросшую в Москве Злату такая перспектива совершенно не радовала. Она и так уже осталась не только без карманных денег, но и без единственной подруги. С этим надо было что-то делать.

И тогда Злата выбрала сдаться. Дождавшись окончания очередного учебного дня, она выскользнула из класса вслед за Денисом и как можно незаметнее последовала за ним. Яна Крюкова, которая ходила за Денисом хвостиком, в этот раз задержалась, чтобы Светлана Евгеньевна объяснила ей ошибки в самостоятельной по истории, чем Злата не преминула воспользоваться.

– Денис, – несмело окликнула она его, когда он уже натягивал куртку, и одноклассник резко поднял голову, будто змея, увидевшая добычу. На его лице было написано удивление и недоумение. Злата улыбнулась как можно доброжелательнее:

– Можно с тобой поговорить?

В его взгляде мелькнуло еще большее удивление, но Денис все равно постарался как можно более равнодушно пожать плечами:

– Говори.

– Здесь шумно, – с обычными капризными нотками в своем голосе протянула Злата. – Пойдем вместе домой? По дороге и поговорим.

Денис бросил на нее неопределенный взгляд. Он не был уверен в том, что Злата не выкинет очередной прикол в его адрес, но сейчас что-то в ней было иным. Не таким, как раньше.

Он на протяжении нескольких секунд таращился на Злату, лихорадочно размышляя, что ему предпринять, но в итоге решил просто отдаться на откуп судьбе. Как обычно.

– Ладно, – нехотя отозвался Денис. – Я так понимаю, Яну мы ждать не будем?

– Не-а, – беспечно откликнулась Злата.

Быстро натянув короткую шубку в светло-синем и белом цветах, она сменила туфли на каблуках на сапожки – тоже на каблуках. Денис же надел шапку, и они вместе вышли на крыльцо.

Пятые и шестые классы устроили во дворе школы настоящее Ледовое побоище. Снежки летели отовсюду, некоторые школьники устроили кучу малу – валялись в сугробах и прямо на земле. Пока Денис судорожно размышлял, как проскользнуть мимо младших соучеников и не попасть под обстрел, один снежок прилетел прямо Злате в волосы. Издав пронзительный визг, она свирепо оглядела испуганных пятиклашек и крикнула:

– Кто это сделал?!

– Злат, не надо, – попытался было утихомирить ее Денис, но Злата заорала еще громче:

– Кто это, черт возьми, сделал? Отвечайте, сосунки!

– Гринёва! – внезапно раздалось громко откуда-то сверху.

Все учащиеся, которые были на школьном дворе, синхронно подняли головы. Елена Васильевна выглядывала из окна своего кабинета и, с удивлением взглянув на Дениса, теперь неодобрительно смотрела на Злату.

– Следи за языком, пожалуйста!

Злата как ни в чем не бывало улыбнулась и помахала ей рукой:

– Извините, Елена Васильна. – Бросив взгляд на Дениса, стоявшего рядом, она показала на него большим пальцем и улыбнулась:

– Я тут просто хорошим влиянием от Русакова начала пропитываться, но пока не пропиталась. Поэтому… – Она развела руками. Елена Васильевна со скепсисом посмотрела на Злату, на Дениса, снова на Злату и, махнув рукой, закрыла окно. Еле подавив улыбку, Денис спросил:

– Тебе нужно хорошее влияние? От меня?

– Ну да, – дернула плечом Злата и, стряхнув с объемных волос остатки снега, пошла вперед. – Об этом я и хотела с тобой поговорить.

Лишь когда они вышли за ворота школы, пяти- и шестиклассники возобновили снежный бой. Злата же снова посмотрела на Дениса, и она показалась ему непривычно взволнованной. Он хотел было продолжить разговор, но молчал.

Как-то странно было идти сейчас бок о бок с девчонкой, которая изводила его своими насмешками почти всю его школьную жизнь. Но Злата выглядела так, словно ничего удивительного не происходило. Одернув вниз свою симпатичную шубку, она вдруг сказала:

– Если тебя правда обижали мои приколы… извини. Я просто… правда не понимаю, в чем смысл обижаться на то, что я говорю, что ты рыжий. Или что у тебя веснушки. Или… что ты зубрила. Ну ты же правда зубрила! Разве нет? – Злата снова посмотрела на Дениса, шедшего немного позади нее, и он не смог сдержать улыбку. – Что? Что ты так смотришь?

– Знаешь, ты вроде бы извиняешься, а вроде бы и нет, – заметил Денис, поравнявшись с ней. – Ты как бы признаешь, что твои шутки могли меня обидеть, но потом обвиняешь меня в моей реакции. Я так и не понял: тебе правда жаль и ты правда извиняешься или тебе просто кто-то из одноклассников сказал извиниться передо мной, чтобы они начали с тобой общаться?

Злата сделала глубокий вдох и выдохнула через стиснутые зубы.

– Русаков, ну почему ты такой зануда? Какая тебе разница, почему я извиняюсь?

Денис на мгновение приподнял брови и спокойно объяснил:

– Ну-у-у… если ты правда чувствуешь себя виноватой и поэтому извиняешься, это одно. А если просто хочешь снова общаться с Селивановой – это совсем другое.

– Господи, Русаков, я тебя щас тресну, – простонала от досады Злата и уставилась на него сердито. – Серьезно. Что для тебя лично изменится, если я извиняюсь исключительно чтобы Селиванова снова начала со мной разговаривать?

Взгляд Дениса стал жестче:

– Ну, как минимум, в этом случае ты не перестанешь меня преследовать со своими дурацкими шутками. А вот если ты вдруг искренне просишь прощения – значит, есть шанс, что ты хочешь улучшить наши… э-э-э… взаимоотношения.

Злата закатила глаза:

– Русаков! Хотя ладно. Да, я считаю себя виноватой в том, что пошутила по поводу твоего лица, когда у тебя… ну…

– Я понял.

– В общем, в тот раз я была неправа. И за это прошу прощения. Но я правда была не в курсе, что Ксюши больше нет! Мне никто не сказал…

Денис остановился и с иронией взглянул на Злату:

– Даже не знаю почему. Может, потому что все видели, что ты издеваешься надо мной?

– Смешно тебе, да? – обиделась Злата, и Денис снова не смог удержаться от улыбки. – А я вообще-то в первый раз за всю жизнь перед кем-то извиняюсь. Знаешь, как это непросто?

– Не поверишь, но знаю, – откликнулся Денис и тяжело вздохнул. – Ладно, Гринёва, я постараюсь простить тебя. Вряд ли я забуду, как ты надо мной смеялась или как поцеловала взасос при всем классе, но я постараюсь простить и отпустить.

– Поцелуй взасос – это Ника придумала, – тут же произнесла Злата, и Денис сжал губы:

– Неважно. Вы одного поля ягоды.

Злата заметно поникла, и следующие несколько метров они прошли молча. Несмотря на то, что был еще день, уже начинало смеркаться. Зажглись фонари, и автомобили, шурша шинами, проезжали мимо Златы и Дениса уже с включенными фарами. Пошел снег – небольшие хлопья медленно планировали на здания, деревья и людей. Приподняв немного левую руку, Злата увидела одну четкую снежинку и улыбнулась.

– Смотри, Русаков, какая красота.

Посмотрев на находку, Денис не удержался от легкой улыбки:

– Красиво. Узор прямо четкий.

– О! – Злата вдруг остановилась и уставилась куда-то выше его лица. – У тебя на шапке тоже есть!

Денис терпеливо стоял и ждал, пока Злата вдоволь насмотрится на снежинки, упавшие на его скрытую шапкой голову. Вскоре у него начали мерзнуть руки, и Денис предложил все-таки продолжить путь. Злата нехотя согласилась.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – снова спросил он. – Об этом только?

– Нет, я… Денис. – Он снова с удивлением повернулся на свое имя, хотя это был уже второй раз, когда Злата обратилась к нему именно так. – Мне это… в общем, папа сказал матешу подтянуть. И я решила обратиться к тебе. За помощью, – скривилась она на мгновение. – Поможешь?