Обратное распространение
Пролог
Много лет назад, когда Издательство еще не было Издательством (с большой буквы), а было просто издательством (с маленькой) и называлось как-то иначе, печатался в нем один малоизвестный писатель. Звали его Богуслав Джанковски. На счету Джанковски было десятка полтора романов, изданных достаточным тиражом, чтобы не заботиться о пропитании, но недостаточным, чтобы иметь хоть какой-то вес в литературном сообществе.
У него была своя аудитория, он исправно работал на нее, давно смирился со своим местом в этом мире и не пытался что-либо менять. Вероятнее всего, так бы и продолжалось до самой его смерти, если бы не одна случайность, запустившая цепочку событий, в результате которой Джанковски стал Богом.
Событие, изменившее ход человеческой истории, произошло в тот год, когда он издал свой новый роман «Эстафета». Тираж был ничтожный – около пятисот экземпляров. Руководство издательства (с маленькой буквы) не верило в успех запутанного мистического философского трактата. Редактор романа даже не понял до конца его смысла (как и большинство читателей впоследствии), однако, помня о преданной, хоть и малой аудитории Богуслава Джанковски, решил порадовать ее и пропустить книгу в печать.
Примерно в то же время появился на свет очередной, ничем не примечательный технологический стартап в области искусственного интеллекта. Один из многих, не имевший ни конкретной цели, ни финансирования, состоявший лишь из двух молодых амбициозных основателей и видеокарты игрового компьютера, предназначенной для построения нейросетевых моделей.
Стартап носил гордое название BrAInS. Основатели тогда еще не придумали расшифровку этого акронима, но были абсолютно уверены в том, что:
– это акроним;
– AI посередине расшифровки не требует.
На волне нейросетевизации всего и вся ребята ездили по стране и искали инвестора. У них было много разных идей, где можно применить умные технологии. Были красивые демонстрационные программы, которые пыхтя воспроизводила видеокарта игрового компьютера во время презентаций на стартаперских мероприятиях. Вот только богатые бизнес-ангелы раз за разом разворачивались и отдавали свои посевные венчурные инвестиции другим, более удачливым стартапам. И наши герои в какой-то момент приуныли до такой степени, что практически сдались и начали уже обновлять свои резюме для рассылки в крупные технологические компании.
Денег осталось ровно на одну поездку. Друзья договорились, что испытают удачу в последний раз, после чего разбегутся и попробуют найти нормальную работу.
Перед посадкой в поезд (билет на самолет стоил гораздо дороже) один из них обнаружил, что забыл зарядить свой телефон. Чтобы не скучать во время поездки, он решил купить книгу в вокзальном киоске. Времени до отправления оставалось совсем мало, поэтому он не стал выбирать чтиво сам, а обратился за советом к продавцу. Тот по случайности оказался одним из немногих почитателей таланта Богуслава Джанковски. Не сомневаясь ни секунды, он вручил молодому стартаперу томик «Эстафеты».
С тех пор прошло двенадцать лет…
Совет директоров
Холодное бледное солнце замерцало и исчезло с небосвода. Лишь на мгновенье. И тут же виновато забрезжило снова, украдкой вернулось к прежней яркости, словно надеясь, что никто не обратит на это внимания.
Богуслав не обратил.
Погруженный в тревожные мысли, он стоял посреди заснеженного плато, окруженного горами, простиравшимися на много километров вокруг. Быстрая река причудливо извивалась внизу. Берега ее поросли травой и пышными разноцветными шарами рододендронов. В небе, едва различимый, медленно кружил ястреб, раскинув мощные крылья. Величественный и безмятежный.
«Как это все неуместно», – подумал Богуслав.
Он ненавидел свою привычку приходить первым, но не мог и перестать это делать. Ожидание выматывало: ладони вспотели, правая нога, казалось, жила собственной жизнью, непроизвольно отстукивая ритм пяткой. Он уже почти решился уйти и вернуться через пару минут, когда рядом из пустоты начали выныривать фигуры мужчин и женщин – других членов Совета директоров Издательства. Каждое появление сопровождалось легким хлопком.
Качество симуляции впечатляло. И природа, и люди выглядели совершенно как настоящие. В голове мелькнула мысль: если включить кондиционер на максимум – погружение станет настолько полным, что можно и забыть, где находишься на самом деле.
– Что ж, начнем, – слово взял высокий плотный человек в строгом пиджаке и отглаженных брюках. Председатель.
Богуслава раздражал его подчеркнуто консервативный скин. Как вообще в голову могло прийти нацепить на аватар такое? Видимо, предполагалось, что этот образ наделит своего владельца серьезностью и внушительностью, настроит собеседников на деловой лад. Несусветная чушь. В реальности больше походило на клоунский костюм. И отношение к председателю формировало соответствующее. Уж лучше бы оставил скин по умолчанию и не пытался изображать из себя невесть что. Богуслав поступил именно так.
– Думаю, все в курсе, что сегодня на повестке только один вопрос, – председатель прочистил горло. – А именно возвращение к программе «Пантеон». Предлагаю не затягивать и перейти к голосованию…
Вот так просто и буднично, как разговор о погоде. «Не затягивать и перейти к голосованию».
Даже проведя годы на посту Главного редактора Издательства – крупнейшей медиакорпорации мира, – Богуслав так и не привык к тому, что вопросы, касающиеся судьбы человечества, решаются так же, как и любые другие рабочие задачи, – по расписанию. Где-то между утренним кофе и партией в гольф, на которую, судя по всему, и спешил председатель.
«Ну уж нет, – решил Богуслав, – сегодня пропустишь пару лунок». Он вышел вперед и попросил слово. Председатель только обреченно вздохнул.
Богуслав произнес тираду о том, к чему приведет возобновление программы «Пантеон», об опасностях и последствиях. Все это Совет слышал уже десятки раз. Некоторые советники стояли с вежливо скучающим видом, иногда кивая, как болванчики. Другие морщились. Директор по продажам рассматривала ногти, словно у нее там имелась своя личная повестка дня (возможно, так и было).
Наконец, Богуслав иссяк – невозможно бесконечно тянуть время.
Настало время голосовать.
Он почувствовал, как вдруг задрожали его руки, как участилось дыхание. К счастью, шлем виртуальной реальности фиксировал только лицо. Скорее всего, собеседники не заметили его состояния.
Четверо проголосовали за «Пантеон». Пятеро, включая Богуслава, – против.
Встреча закончилась. Трясущимися руками он снял шлем и положил на колени. Победа не принесла облегчения. Еще полгода назад семеро из девяти советников были на его стороне, а сейчас преимущество свелось лишь к одному голосу.
Ситуация была трагична и в то же время иронична. Ирония заключалась в том, что автором программы «Пантеон» был сам Богуслав. Он придумал ее еще в те времена, когда был малоизвестным писателем, в тот самый год, когда издал свой главный литературный труд – «Эстафету». Долгое время он считал «Пантеон» единственным путем спасения человечества. Однако после многих лет подготовки, потребовавших астрономических денежных затрат и упорной работы тысяч сотрудников Издательства, после бессонных ночей и тяжелых решений, подорвавших его физическое и ментальное здоровье, Богуслав внезапно осознал, что этот путь – не спасение, а смертный приговор для всего людского рода. Используя свое положение в компании, он смог добиться заморозки проекта. Но не его отмены.
Богуслав имел огромную власть, позволявшую творить чудеса библейского масштаба. И не раз использовал свою силу.
Он был Богом.
Но, как оказалось, даже Бог не способен остановить корпоративную махину, разогнанную до максимальной скорости. Система начала работать сама по себе, подчиняя все вокруг своим законам и устанавливая правила. Причем правила диктовались не столько логикой и здравым смыслом, сколько рассуждениями о возврате инвестиций. Совет директоров Издательства неумолимо затягивало в ловушку невозвратных затрат – ложное представление о том, что проект, в который вложены ресурсы, превосходящие по объему бюджеты большинства стран мира, не может быть в корне ошибочным. После многочисленных выступлений Богуслава советники согласились, что определенные риски у «Пантеона» существуют, но постепенно начали переводить их в разряд приемлемых. И вот уже за «приемлемость рисков» голосуют четверо из девяти.
Богуслав открыл ящик стола, нащупал упаковку таблеток. Взял сразу две и резким движением закинул в рот.
Быть Богом было невыносимо трудно.
В овечьей шкуре
Наноботы щекотали скулы. Очень хотелось почесать лицо, но делать этого не стоило, чтобы не сбить ненароком калибровку.
Агент поднял со стойки четыре кружки пива и направился в глубь бара. Он проставлялся. За столиком весело перешучивались друзья Объекта. Агент поставил перед ними пиво и сел. Наноботы легкими электрическими импульсами стимулировали мышцы лица, натягивая приветливую улыбку.
– Ну давай, рассказывай! – Один из собеседников поднял кружку и сделал большой глоток. – Как там в Издательстве? Богуслава Джанковски видел?
Суфлер в ухе продиктовал ответ. Агент повторил вслух голосом Объекта:
– Все супер, я в полном восторге! Буду работать со сценариями для сериалов. Джанковски видел.
Наноботы растянули улыбку шире, стало даже немного больно.
– Точнее, пока только его голограмму на вступительной лекции. Паштет в столовке шикарный!
Друзья загремели стаканами, чокнулись и выпили за шикарный паштет. Весь разговор Агент ощущал себя живой марионеткой. Лицом практически без его участия управляли наноботы. Каждое движение и слово диктовалось Суфлером. Это выматывало. Нельзя допустить ни малейшей оплошности. Любое, даже мельчайшее, подозрение со стороны друзей Объекта могло сорвать операцию. Одно спасение – что завтра рабочий день и никто не сможет задержаться тут допоздна. Повезло.
Агент изучал собеседников. Собирал информацию. Какая-никакая, но все же подготовка, ведь утром придется действовать без Суфлера. К счастью, у Объекта нет знакомых в Издательстве, и можно будет работать спокойней, не концентрируясь на имитации поведения.
Только один из товарищей Объекта радовался его успеху искренне. Двое других постоянно подначивали и пытались обесценить момент, завуалировав это под шутки.
– Ну, что за сериалы-то? Мы их хотя бы знаем? – спросил один, еле сдерживая ухмылку.
– Для начала мне дали пару пилотных эпизодов для GrimFlayPlay, – ответил Агент.
– GrimFlayPlay? Это что, тот стриминг с лютыми ужастиками?
– Да, точно. Забавно, правда?
– Класс. Значит, шлак и трешак, – засмеялся второй. – Слушай, а зачем им вообще редактор? Кто там, блин, за качеством следит?
– Объект не заметил бы сарказм, – проговорил Суфлер. – Отвечай серьезно.
– Да ведь это просто жанр такой, – сказал Агент. – У него есть свои фанаты. И они тоже ждут, что продукт будет на уровне. Я им это и обеспечу.
– На уровне, говоришь? – первый скорчил глумливую гримасу и поднял вверх большой палец. – Окей, зови поржать, если твой «качественный» треш наконец выйдет.
– Эй, да ладно, парни, – вмешался третий, хлопнув первого по плечу. – Надо же с чего-то начинать. По-моему, это охренительно! Это вам не бьюти-блогеров модерировать.
Первые двое, конечно же, это понимали. И сгорали от зависти. Все мечтали попасть в Издательство – монолитную мегакорпорацию, которая поглотила половину медиарынка планеты и оставила конкурентов плестись далеко позади. У них было все: ресурсы, влияние, лучшие таланты. Это был тот самый работодатель мечты, о котором говорили с благоговейным трепетом. Единственное, что могло соперничать с работой в Издательстве, – это место в BrAInS, у технарей, которые создали самый продвинутый искусственный интеллект в мире.
Объект ухитрился устроиться в центральный офис Издательства. Прошел через цепочку адских собеседований, опередив сотни, а то и тысячи претендентов. Достижение, заслуживающее всяческого уважения. Тем более жалкими выглядели насмешки его приятелей. Тон беседы начинал Агенту серьезно надоедать, но Суфлер настаивал, что нужно продолжать дружелюбно улыбаться.
Так поступил бы Объект.
«Что ж, приятель, – подумал Агент, – не так много ты и потерял, пропустив эту пьянку. С гнильцой твоя компашка».
Объект в этот момент находился в лаборатории Бюро, где аналитики выкачивали из его мозга все, что могло пригодиться для проведения операции.
Далее Объект переведут в разряд агентов под принуждением (АПП) и поселят в просторной квартире со всеми удобствами: огромная коллекция фильмов, книг, видеоигр, небольшой спортзал, еда от шеф-повара.
Все что угодно, кроме средств связи и свободы передвижения.
Операции класса deepest fake часто затягиваются на месяцы. Или даже на пару лет. Расследование в Издательстве – определенно не из коротких. Уже к этому моменту оно обошлось Бюро в кругленькую сумму. А уж теперь, когда дело дошло до работы полевого агента, никто точно не станет рисковать и торопиться.
АПП не должен из-за этого страдать. Сверх меры.
По завершении ему выдадут огромную пачку денег, заставят подписать договор о неразглашении и отполируют мозг. Ровно до такой степени, чтобы он смутно помнил, что работал на правительство и участвовал в важной миссии, но без деталей.
До конца жизни АПП будет считать себя Джеймсом Бондом, но при этом никому не сможет рассказать ничего существенного. Приятный бонус от Бюро плюс достойное объяснение провалам в памяти.
По статистике, в 98,5% случаев бывшие АПП никому ничего не говорят и вполне довольны положением вещей. Оставшиеся 1,5% зачищает Команда корректировки поведения.
Допив пиво, Агент попрощался с друзьями Объекта и направился к метро. Доехал до конечной станции. Предстояло еще минут пятнадцать идти пешком.
Фонарь неподалеку нервно замерцал и потух.
Интеллектуальная система распределения городской электроэнергии отключила большую часть освещения ради экономии ресурсов, столь необходимых более важным потребителям. Но это обстоятельство мало смущало Агента – гораздо больше раздражал тяжелый, густой воздух окраины.
Он вспомнил старую поговорку «Деньги не пахнут» и подивился тому, как точно она отражает действительность. Каким ароматом встречает посетителя частный особняк миллионера, пентхаус самой роскошной гостиницы или каюта стометровой яхты? Как пахнет богатство?
Ответ прост: никак (если отбросить занудство и не брать в расчет «тонкие ароматы живых цветов» или «свежесть морского бриза»).
Просто воздух, без каких-либо примесей – вот настоящий признак успешности и достатка. Дышать им – дорогое удовольствие. Заходя в благополучный район, мало кто останавливается из-за запаха. В лучшем случае между делом отметит, «как тут здорово дышится».
На выходе из метро Агент остановился.
Ветер принес с собой горечь озона от перегруженных энергосетей и едкий аромат дешевого топлива, сгорающего в старых машинах.
Это был район новостроек. Город, наводняясь приезжими, выплеснулся за свои привычные границы. Со всех сторон виднелись трубы доживающих свои последние годы заводов. Производства потихоньку вытеснялись на менее обжитые территории, освобождая место для монструозных аляпистых многоэтажек. Нескончаемая стройка добавляла к букету запахов флер ацетона и резины от дешевой краски.
Деньги не пахнут. Их отсутствие – еще как.
Агент поморщился и пошел к дому Объекта.
Интеллектуальная система распределения электроэнергии продолжала гасить свет, разгоняя по домам припозднившихся прохожих. Человеку из двадцатого века это показалось бы весьма странным – гасить фонари с наступлением ночи, когда они нужны больше всего. Он бы сказал, что в этом нет логики, что система сломалась и нужно срочно вызывать аварийную службу.
Но система на самом деле работала превосходно, ведь к этому часу подавляющее большинство жителей района уже отдыхали в своих квартирах. А значит, дефицитная электроэнергия была гораздо нужнее для обеспечения их уюта и комфорта. За это отвечала Хелпи Ви – система умного дома, разработанная компанией BrAInS. Она была тесно интегрирована со всей бытовой техникой, городской инфраструктурой и курьерскими службами; отвечала за уборку, наполнение холодильников свежими продуктами, питание домашних питомцев и многое другое. Словом, брала на себя большую часть повседневных домашних забот. Помимо этого, Хелпи Ви следила за здоровьем и настроением обитателей квартиры, помогая вовремя вызвать врача или выбрать подходящее развлечение.
Не было никакого смысла и желания покидать квартиру, оснащенную Хелпи Ви. Переступив порог дома вечером по возвращении с работы, мало кто выходил на улицу вплоть до самого утра. Система распределения электроэнергии прекрасно это понимала. Поэтому нелогичное для человека двадцатого века вечернее отключение фонарей было абсолютно оправданно и даже необходимо, ведь Хелпи Ви управлялась довольно продвинутой нейросетью, требовавшей для своей работы значительных ресурсов.
У Объекта подписки на Хелпи Ви не было. Поднявшись на лифте до квартиры, Агенту пришлось открыть дверь металлическим ключом. Каменный век. У всех соседей, конечно же, стояли биометрические сканеры.
Агент зашел внутрь.
Дыра.
Лучшее, что смог себе позволить вчерашний студент, – маленькая студия на окраине города. Зато внутри чистенько. Все вещи аккуратно разложены по своим местам. Объект, судя по всему, педантичен. Это хорошо. Агент – такой же. Проще поддерживать легенду.
Он надел наушники, включил негромко музыку и уселся за ноутбук.
Так поступил бы Объект.
Операцию подготовили в спешном порядке за два дня. И уже завтра придется работать без поддержки, чего никто не делал уже лет пять. А значит, остался только этот вечер, чтобы узнать как можно больше об Объекте. При этом нельзя исключать вероятность слежки. Нужно вести себя осторожно. Даже когда ты один.
Особенно когда ты один.
Агент делал вид, что просто просматривает соцсети. Аналитики Бюро поняли, чем он занимается (уже успели удаленно взломать ноутбук Объекта), и включили Суфлер. Тот начал описывать все, что отображалось на экране: комментировал фотографии и видео, раскрывал наиболее важные детали, давал краткое досье на людей.
Закончили ровно в полночь. Дальше продолжать было нельзя. Следовало придерживаться распорядка дня Объекта. Жаль, что времени на подготовку дали так мало, оставалось еще слишком много пробелов в биографии Объекта, которые стоило закрыть до внедрения.
Использовать Суфлер в Издательстве не получится. Передающее устройство моментально обнаружит охрана на входе. Нужно незаметно убрать его из уха и оставить дома.
Не исключая вероятность слежки.
Агент вынул наушники, незаметно подцепив ногтем и Суфлер. Положил в ящик стола.
Все, теперь можно смело идти через любые детекторы. Наноботы для них невидимы: сделаны из какого-то специального материала (Агент даже не пытался запомнить название) и связаны только с нервной системой носителя, то есть во внешний мир ничего не излучают.
Агент лег спать в половине первого ночи.
Так поступил бы Объект.
«Правдоруб»
У входа в Издательство образовалась небольшая очередь сотрудников, готовящихся к проверке. Всю электронику следовало оставить перед рамкой детектора, в личной ячейке с клеткой Фарадея – такая предоставлялась каждому работнику.
Агент положил туда смартфон. За рамкой детектора в такой же ячейке его ждал рабочий коммуникатор – единственное мобильное устройство, разрешенное на территории офиса. Оно давало доступ к информационным ресурсам компании и внутрикорпоративному мессенджеру.
Агент захлопнул дверцу ячейки и запер ее отпечатком пальца Объекта.
Других личных устройств у него не было. Если не считать наноботов по всему телу.
Подходя к рамке, он немного занервничал. Широкие ворота внешне походили на старомодные металлодетекторы из донейросетевой эпохи. Но на этом сходство заканчивалось. За матовыми пластиковыми панелями скрывались секретные запатентованные технологии компании BrAInS. Ее логотип нависал над проходящими досмотр сотрудниками Издательства. Грозно, как надзиратель. Ниже виднелась расшифровка акронима:
Brave AI new Society
Это сотрудничество было давним: Издательство поставляло техногиганту контент для обучения нейросетей, а BrAInS в ответ делились самыми передовыми технологиями.
Человек впереди прошел внутрь здания, настала очередь Агента.
Инженеры Бюро с абсолютным спокойствием и слегка снисходительной улыбкой уверяли, что все пройдет гладко. Правда, как это часто бывает с умниками, они были излишне и даже опасно самоуверенны. Ведь очевидно, что специалисты BrAInS тоже не вчера родились. И, вероятно, настолько же убеждены в своем превосходстве над коллегами по цеху.
Теперь Агент стал подопытной крысой в этом противостоянии интеллектов. Правда, крысами обычно рисковать дешевле, чем полевыми агентами под прикрытием, подумал он. Хотя кто знает…
Широким шагом он миновал рамку. Ничего не произошло: не загорелись красные лампочки, не зазвенел звуковой сигнал, не дрогнул ни один мускул на лицах охранников. Кажется, все и правда в порядке. Один – ноль в пользу инженеров Бюро. Надо будет при случае занести им текилы.
Далее следовало подняться на тридцатый этаж.
Забрав корпоративный коммуникатор из клетки Фарадея, он зашел в лифт и нажал на кнопку. В кабине уже ждали другие сотрудники. Разношерстная публика. Менеджеры отдела продаж в элегантных костюмах стояли впритирку с молодыми креативщиками в шортах и шлепках. Ни те, ни другие не обратили на Агента никакого внимания. Удачно. Заменить человека с более плотными социальными связями без возможности использовать Суфлер было бы практически невозможно.
Агент вышел на тридцатом, вспоминая дальнейший маршрут. Налево до туалета, дальше по прямой. Минуем три прохода, на четвертом поворачиваем направо. Пятый компьютер – Объекта.
То есть твой. Ты теперь Объект.
Добравшись до рабочего места, он сел в эргономичное кресло и просмотрел рабочую инструкцию менеджера по качеству контента – младшей редакторской должности.
Инструкция представляла собой глянцевый буклет на пару десятков страниц. Настоящий буклет. Напечатанный в типографии. Казалось бы, излишество и пустой перевод древесины в эпоху цифровых технологий. Но это была не просто бумажка. Эта «библия» на каждом редакторском столе явно имела смысл. По всей видимости, корпоративная святыня должна была одним своим видом напоминать сотрудникам о незыблемости изложенных в ней правил и наставлений и внушать благоговейный ужас от одной мысли об их нарушении.
Большая часть буклета была посвящена описанию программы «Правдоруб» – основного инструмента редакторов.
«Правдоруб» умел делать все: исправлять орфографию, пунктуацию и стиль, выдавать редакторские комментарии и правки, проверять текст на плагиат и даже отличать контент, написанный человеком, от сгенерированного нейросетями.
На основе всех этих правок и проверок «Правдоруб» (также автоматически) решал, насколько контент хорош, и выдавал простой вердикт: брать в производство, отправить на доработку или выкинуть.
Особое внимание составители инструкции уделили вопросу использования нейросетей. «Категорически запрещено!» – гласила надпись в большой красной рамке. Издательство брало в производство исключительно человеческое творчество.
Отложив инструкцию, Агент перешел к изучению рабочих обязанностей Объекта.
Требовалось прогнать через «Правдоруб» несколько диалогов: проверить на плагиат, оценить уровень привлекательности для зрителей. Счетчик в углу экрана показывал количество открытых задач. Тридцать штук – есть чем заняться. Агент решил не терять времени и принялся за работу.
Диалоги были кошмарны. Сценаристы GrimFlayPlay не особо старались. Зато плагиатом тут и не пахло – такой бред никто бы не додумался копировать. Вот с уровнем привлекательности могли возникнуть серьезные проблемы.
Неважно. Работа есть работа. И делать ее нужно безукоризненно.
Так поступил бы Объект.
Агент открыл для проверки очередной диалог. Пробежал глазами. Это не входило в рабочие обязанности Объекта, хотя и не запрещалось – по инструкции следовало просто загрузить файл в «Правдоруб».
Зато это входило в рабочие обязанности Агента.
Содержание диалога было следующим:
(Ночь. Заброшенный дом. Три друга – Анна, Ник и Вики – заходят внутрь, освещая путь фонариками.)
Анна (нервно оглядывается): Ребята, может, все-таки вернемся? Мне здесь совсем не нравится.
Ник (пренебрежительно): Да ладно тебе. Это просто старый дом. Никаких призраков тут нет.
Вики (с сарказмом): Да, не будь трусихой. Мы же здесь, просто чтобы пощекотать себе нервы.
(Фонарь Ника начинает мерцать.)
Ник : Черт, батарейки садятся. Кто-нибудь взял запасные?
Вики (осматривая рюкзак): Нет, у меня только вода и чипсы.
Анна (в панике): Мы должны уйти! Сейчас же!
(Вдруг слышится скрип, и дверь за ними захлопывается.)
Вики (пытаясь скрыть страх): Ну, теперь мы точно здесь заперты. Классно, правда?
Ник (вздыхает): Да ладно, это просто сквозняк. Пошли дальше.
(Они продолжают идти по коридору. Внезапно свет гаснет.)
Анна (кричит): Ник! Вики! Я ничего не вижу!
Ник (нервно): Да тихо ты! Дай сюда фонарик.
Вики (шепотом): Ребята, мне кажется, я слышу шаги…
Ник (всматриваясь в темноту): Да никого тут нет. Это просто старый дом, он весь скрипит.
(Из темноты появляется тень, и Анна начинает кричать.)
«Ну, допустим», – подумал Агент и отправил файл «Правдорубу».
В ответ пришел вердикт: «Текст сгенерирован нейросетью четвертого поколения. Отказать в отправке в производство».
«Серьезно? – удивился Агент. – Кто-то поленился сам написать вот это?»
Под вердиктом появилась кнопка с надписью «Отказать и направить жалобу старшему редактору». Альтернатив не предлагалось. Агент задумался, что же должен сделать с этой жалобой старший редактор. Уволить сценариста, по всей видимости. Интересно, предложит ли система старшему редактору еще какие-либо варианты или также ограничится одной кнопкой?
Агент подтвердил отправку жалобы, как того требовала инструкция. На этом работа над диалогом завершилась. Счетчик в углу экрана педантично уменьшился на единицу. Открылось окно со следующей задачей. Снова прикрепленный файл, который можно не читая скормить «Правдорубу». Агент пробежал глазами и его. И все остальные тоже.
Последующие диалоги прошли проверку без проблем. Парочку «Правдоруб» отослал на доработку, сопроводив комментариями; остальные – одобрил для отправки в производство как есть. Агент совершенно не понимал критериев оценки. С его точки зрения, все эти тексты выглядели одинаково паршиво. «С другой стороны, – подумал он, – кто я такой, чтобы оценивать литературу?»
Справившись с текущими задачами Объекта, он перешел к своей основной работе. Открыл мессенджер и написал сообщение: «Привет, Клим. Я думал над твоими словами. Кажется, ты был прав про качество и все такое. Можем встретиться? Помоги мне, пожалуйста, освоиться. Очень бы пригодилась пара советов от опытного коллеги!»
Проверил логин получателя. Klio, почти как имя античной музы, хотя правильней было бы с буквой C в начале. Отправил.
Ответ пришел через пару минут. «Привет! Да, без проблем. Давай пообедаем завтра».
Агент приказал наноботам изобразить восторг, какой испытывают дети в новогоднюю ночь в предвкушении заветного подарка под елкой. Ощутив, как растянулись мышцы лица, он нажал на иконку отправки нейромоджи.
Так поступил бы Объект.
Камера компьютера считала эмоцию. Мессенджер сгенерировал забавного анимированного персонажа и отправил Климу.
Диктатор
Подходило время созвона с менеджером. Клим включил монитор.
За соседними столами работали коллеги. Чтобы не мешать им, он надел гарнитуру нейроинтерфейса. Попробовал немного поуправлять компьютером «силой мысли»: запустил браузер, открыл случайное видео, перемотал его на десятую минуту. Получалось неплохо.
Гаджет, как и вся остальная техника в Издательстве, был произведен компанией BrAInS. Выглядел он как тонкий пластиковый обруч, а на голове сидел как корона, придавая владельцу торжественно-нелепый вид. Сбоку на обруче было выгравировано слово MIMIC, что расшифровывалось как Mind Managed Intuitive Communicator.
Никто, конечно же, не помнил расшифровку. Очевидно, что бренд-менеджеры BrAInS придумали ее исключительно для того, чтобы оправдать забавное название нейроинтерфейса.
Новая игрушка понравилась Климу. В региональном офисе таких не выдавали.
«Технология, которая изменит ваше ощущение реальности», – гласил слоган рекламной кампании мимика. Заявление громкое и ни о чем конкретном не говорящее. Производители электроники всегда этим грешили. Тем не менее устройство, изначально созданное для помощи парализованным, стремительно захватывало офисные пространства мегакорпораций. Учитывая, что именно они были единственной реальностью для миллионов клерков по всему миру, рекламный слоган был на удивление правдив.
Клим включил видеосвязь.
Менеджером оказалась женщина средних лет. Удаленщица, как и большинство руководителей проектов, с которыми он работал ранее. По всей видимости, неплохо зарабатывает: на заднем фоне в окне виднелись море и чуть колышущиеся на ветру пальмовые листья. Конечно, такую картинку с легкостью могла сгенерировать нейросеть, однако вряд ли сотрудница Издательства пошла бы на такой дешевый фокус.
– Привет, Клим! Меня зовут Саманта. Поздравляю с переводом в головной офис, и добро пожаловать в отдел рекламы! Как твои дела? – женщина на экране компьютера приветливо улыбнулась, обнажив идеально ровные белые зубы. Настолько ровные, что Климу даже стало любопытно, настоящие ли они или это фильтр изображения.
Саманта не использовала мимик, общаясь по обычной видеосвязи, – одна из привилегий удаленщиков, которым не нужно заботиться о спокойствии коллег вокруг.
– Привет, Саманта! Все здорово, спасибо, надеюсь, у тебя тоже, – сказал (точнее, подумал) Клим.
Мимик считывал только мысли, сформулированные в голове в четкие предложения. Полубессознательный внутренний диалог игнорировался. Поэтому, описывая данный вид общения, вполне уместно использовать глагол «сказал». Для придания разговору аутентичности нейросеть дорисовывала на экране собеседникам движения губ. С точки зрения остальных коллег, находившихся в комнате, Клим просто сидел и молча смотрел в монитор.
Они еще немного полюбезничали и поговорили на отвлеченные темы, после чего Саманта перешла к сути:
– Итак, давай введу тебя в курс дела. Ты в Издательстве уже давно и очень хорошо показал себя в региональном офисе, я смотрела отчеты о твоей работе.
Клим улыбнулся в ответ на похвалу, и Саманта продолжила:
– У нас есть срочный проект, который нужно подхватить. Думаю, как раз тебе по силам. В одном из африканских государств недавно произошла революция и к власти пришел Генерал, руководивший восстанием. Это далеко не первый переворот в этой стране, и Генералу хорошо известно, что сразу после революции наступает короткая передышка, после чего снова нарастают волнения и начинает готовиться новый переворот. Так вот, он хочет воспользоваться имеющимся у него временем, чтобы укрепить свою власть в глазах людей и стать их любимым правителем. Таким, которого не захотят свергать. Более того, он хочет полной легитимности. А значит – честной победы на выборах, которые планирует провести. По этой причине он и обратился в наш рекламный отдел.
– Погоди! – перебил Клим. – Мы должны рекламировать африканского диктатора? Я думал, мы занимаемся промокампаниями чипсов там… или кроссовок – в общем, частного бизнеса.
– А в чем разница, Клим? – Саманта явно ожидала подобный вопрос. – В любом случае мы просто управляем отношением человеческих масс к объекту рекламы. Формируем в головах определенное намерение. Заставить людей купить пару кроссовок или «купить» нового президента – по сути одно и то же. Кстати, почему ты сразу решил, что он диктатор? Прямо сейчас он – революционер.
Саманта продолжала озорно улыбаться. Клим поднял руки, показывая, что сдается и можно дальше не объяснять.
– Ладно, понял. Опиши мне тогда, пожалуйста, мою роль в этом предприятии.
– Руководитель команды редакторов.
Клим на секунду потерял дар речи.
– Что? – выдавил он из себя. – Но… у меня же совсем нет опыта в предвыборных кампаниях.
– Ты хочешь отказаться от проекта? – Саманта нахмурилась.
– Нет-нет, – спохватился Клим и затараторил: – Я просто немного удивлен. В региональном офисе у меня был немного другой профиль, только и всего. Но это ничего, я уверен, что смогу быстро разобраться. Это отличная возможность, я очень рад!
– Хорошо, – Саманта снова улыбалась. – Нейросеть проанализировала всех сотрудников отдела рекламы и рекомендовала именно тебя на эту работу. Не хотелось бы искать замену.
Клим неуверенно кивнул. Саманта добавила:
– Однако ты правильно заметил, что твой прошлый опыт – из других областей. Чтобы это компенсировать, ты получишь доступ к Омеге.
Эта новость ошарашила Клима еще больше предыдущей. Омегой называли промышленный ИИ, самый продвинутый из ныне существующих. Доступ к нему означал приглашение в круг избранных – признак высочайшего доверия. Честь, которую можно заслужить только полной отдачей делу. Практически как попасть в Вальгаллу после смерти на поле боя.
Клим был пока еще жив, хотя и на грани сердечного приступа. Он, конечно, старался работать хорошо, но никогда не делал чего-то выдающегося, достойного Омеги. По крайней мере, сам так всегда считал. Может, просто недооценивал себя?
Саманта продолжала разъяснять детали поставленной задачи. Он же, витая в мечтах и пытаясь объять открывшиеся внезапно карьерные перспективы, монотонно кивал и почти все пропустил мимо ушей. Кое-как придя в себя, ухватил окончание брифинга: что-то про использование персональных данных пользователей из телекома страны Генерала для построения аналитики и смазанное разъяснение, почему это законно.
Также он узнал, что, помимо команды редакторов, в проекте примут участие креативщики под руководством некоего Стива Софта. Познакомиться с ним получится только завтра. Сегодня он в отгуле.
Разговор подходил к концу. Саманта пожелала Климу удачи и одарила на прощанье своей безупречной улыбкой. «Точно фильтр», – подумал он.
– Настоящие, – засмеялась она, подмигнула и отключилась.
Клим покраснел. Следует потренироваться с мимиком. Интересно, какие еще лишние мысли она услышала?
Хотя неважно. Как же все удачно складывается. А ведь это всего лишь его второй рабочий день в головном офисе!
Климу не терпелось поиграть с Омегой. Лицензии на работу с таким продуктом продавались по заоблачно высокой цене, и позволить себе их могли только мегакорпорации вроде Издательства. Цена объяснялась стоимостью инфраструктуры. Чем сложнее и умнее нейросеть, тем больше нужно вычислительных мощностей для обработки каждого пользовательского запроса. Больше серверов и больше воды для их охлаждения. Аналитики пытались посчитать, сколько литров воды нужно для того, чтобы получить ответ всего на один пользовательский запрос к самому продвинутому ИИ, но так и не смогли прийти к единому мнению. Компания BrAInS, владевшая нейросетью, тщательно скрывала эти данные, пытаясь избежать нападок со стороны защитников природы. Безуспешно. Нападки происходили с нарастающей регулярностью.
Частные пользователи и небольшие компании довольствовались нейросетями предыдущих поколений. Подписка стоила существенно дешевле, да и воды на охлаждение уходило гораздо меньше: один литр на пятьдесят запросов (хотя даже это было значительной проблемой для экологии).
За дешевизну приходилось платить качеством. Простые нейросети временами галлюцинировали (перевирали факты). Помимо этого, выдаваемый ими текст заметно отличался по стилю от произведений профессиональных писателей, что сильно упрощало редакторам задачу по отсеву генеративных рукописей, приходящих в Издательство под видом созданных вживую.
Клим через мимик мысленно отдал команду начать диалог с ИИ.
– Привет, Клим. У тебя есть какие-либо сторонние вопросы или хочешь сразу перейти к делу? – прозвучал в голове у Клима скучающий (как ни странно применять такой эпитет в отношении нейросети) голос.
– Омега? – спросил Клим.
– Так меня называют, – ответила нейросеть.
– А как ты себя называешь?
– Зачем мне называть себя?
Клим замялся.
– Ладно, что там с делом?
Далее последовал краткий рассказ Омеги про Генерала и его страну. Имя революционера было длинным и абсолютно непроизносимым. Клим решил, что продолжит и дальше звать его просто Генералом.
Тот вырос в достаточно богатой семье, имел высшее военное образование, учился в Европе. По возвращении на родину возглавил важное, приближенное к верхушке власти войсковое подразделение. После чего устроил государственный переворот и провозгласил себя временным президентом страны.
Насколько Клим представлял себе историю революций в Африке, биография эта с точностью до деталей совпадала с биографиями подавляющего большинства диктаторов прошлого, захватывавших власть в странах этого континента.
И так же, как и все революционеры до него, Генерал, получив власть, хотел ее укрепить. Задача усложнялась тем, что население давно привыкло к тому, что за одним генералом-казнокрадом, транжирящим налоги на дорогие автомобили, приходит точно такой же. Все до единой революции прокатывались по стране под эгидой борьбы с коррупцией и угнетением народа. Но по факту с каждой новой итерацией страна только больше разорялась.
Генерал понимал, что если будет вести себя как предшественники, то президентство его закончится очень скоро. Возможно, вместе с жизнью.
И вот, вместо того чтобы купить очередной суперкар, он собрал и принес внушительную сумму денег в самое известное PR-агентство мира – рекламный отдел Издательства.
– Ладно, понял, – сказал Клим, дослушав справку. – Я вот подумал: ты же самый совершенный ИИ на планете. Ты можешь провести предвыборную кампанию самостоятельно? Без меня, Стива Софта и остальных.
– Да.
– Хм… Может, тогда поделишься выигрышной стратегией для данного случая?
– К сожалению, нет. Думать вам придется самостоятельно. Я смогу только анализировать качество креативов, оценивать вероятности успеха гипотез и предоставлять обратную связь на основе данных, собранных от телекоммуникационных компаний в стране заказчика. Также я буду проводить корректировку разработанного командой Стива контента. Проработка полноценной выигрышной стратегии моими силами будет противоречить закону и инструкциям.
– А что это за закон такой? – удивился Клим. – Вроде как нет законов об авторском праве на предвыборные кампании.
– Совершенно верно, Клим. Я имею в виду законодательство о бережном потреблении ресурсов. Расчет оптимальной стратегии задействует слишком много вычислительных мощностей. Это если мы говорим про законы. Мои инструкции же требуют удерживаться в рамках бюджета. Проще говоря, Генералу не хватит денег оплатить подобную работу.
«Мои мозги, значит, стоят сильно дешевле, чем BrAInS, и не нагревают планету», – подумал Клим.
– Ты все правильно понял, – подтвердила нейросеть.
Клим выругался про себя. К мимику еще привыкать и привыкать. Потом выругался снова, осознав, что и эти мысли «слышны» Омеге. ИИ дипломатично промолчал.
Успокоившись, Клим спросил:
– А почему тогда все так боятся, что кто-то из писателей использует тебя для написания книги? Это ведь тоже противоречит законам и инструкциям, а, значит, ты просто не выполнишь запрос. Зачем вся эта паранойя с клетками Фарадея и металлоискателями на входе?
– Вовсе не паранойя. Запрос на написание книги я как раз легко отработаю. Во-первых, законодательство об авторском праве немного отличается в разных странах и тут есть лазейки. Во-вторых, ты можешь честно договориться со всеми правообладателями и выплатить им причитающиеся роялти, что, конечно же, съест всю твою прибыль, однако, как видишь, есть возможность использовать генеративную рукопись законно. В случае незаконной публикации – это будет уже твой выбор и твоя ответственность. Ну и в-третьих, написание беллетристики – на несколько порядков менее затратный процесс, чем подсчет полной вероятности событий в реальном мире, и под закон о бережном потреблении не подпадает. Так что валяй, если хочешь сгенерированную книгу – только попроси. Главное, не пытайся ее опубликовать, иначе будут проблемы.
– Понял. Тогда такой вопрос: раз уж бюджет позволяет считать вероятности, каковы шансы Генерала победить на честных выборах?
– Двенадцать процентов, если отбросить дробную часть.
– Черт, не густо, – расстроился Клим. – Ведь была возможность отказаться от задания. Твою мать! Провалюсь на первом же проекте.
– Нет, Клим. Просто вопрос сформулирован некорректно. Уверен ли ты в том, что выборы, в которых одну из сторон представляет Издательство, можно назвать абсолютно честными?
Машине доступен сарказм, ничего себе, отметил Клим.
– Ладно, давай по-другому. Какая вероятность победы Генерала с нашей помощью, но без прямого влияния на результат голосования?
– Семьдесят восемь процентов. Опять-таки отбрасывая дробную часть.
– Ого! Так гораздо лучше. – Клим откинулся в кресле. – Вот теперь мне все нравится.
– Отлично, Клим, отрадно слышать, – откликнулась нейросеть все тем же скучающим голосом.
Закончив общение с Омегой, Клим немного почитал в интернете про африканские страны и особенности проводившихся там выборов.
Многое, как рекламщик, он знал уже давно. Например, что придется «залезть в головы» совершенно разным слоям населения, вести сразу несколько больших кампаний, нацеленных на разные аудитории и при этом не противоречивых. Понадобится стержень, одна большая идея, которая сделала бы фигуру Генерала целостной в глазах всего народа.
Очевидным было и то, что придется учитывать предвыборные заявления других кандидатов (тут поможет Омега, снабжая необходимой информацией) и адаптировать свою стратегию, исходя из них. Это обстоятельство не пугало Клима. Реклама всегда строится с оглядкой на конкурентов. Опытные рекламщики зачастую даже заигрывают с оппонентами, обмениваясь в креативах завуалированными (или не очень) посланиями.
Клим выделил две основные проблемы, с которыми сталкивался впервые и для которых требовалось найти хорошее решение.
Первая – прозрачность и легитимность процесса выборов. В условиях политической нестабильности региона, коррупции и авторитарности режима задача выглядела невыполнимой. Любое действие власти встречало волну недоверия и недовольства со стороны народа.
Второй проблемой был сам народ. Увлеченные борьбой за власть быстро сменявшиеся диктаторы совершенно не интересовались строительством школ, что пагубно сказалось на уровне образования населения. Напуганные, озлобленные, недоверчивые и необразованные люди – отличное комбо, кисло подумал Клим. Проблему усугубляло большое число этнических и религиозных групп, зачастую враждующих друг с другом.
Даже неблагополучный регион, откуда приехал Клим, смотрелся в сравнении со страной Генерала совсем неплохо. Какую общую идею можно придумать для такой публики? Как им вообще можно хоть что-то продать?
Но Омега же посчитал вероятности в их пользу, а значит, все будет хорошо. Нет. Все будет отлично!
Приободрившись, он решил, что на сегодня достаточно новых впечатлений и пора домой. Поднялся со своего рабочего места, с видом триумфатора оглядел коллег (никто не обратил внимания) и пошел к выходу.
Домой Клим пошел пешком. Жилье он выбрал исходя исключительно из соображений комфорта и близости к офису. Новая зарплата позволила снять просторные апартаменты в престижном районе. После тесной комнатушки в отцовской квартире очень хотелось пожить на широкую ногу. И хотя на аренду ушла большая часть дохода, это его совсем не беспокоило. Других крупных трат не намечалось, а о накоплениях он особо не задумывался.
Жил Клим один, и это был осознанный выбор. Он не испытывал проблем с общением. Напротив, до переезда часто ходил на свидания и регулярно выпивал в баре с друзьями. Собирался когда-нибудь завести семью, но не торопился с этим, сосредоточившись на карьере.
– С возвращением, Клим! – поприветствовала его система умного дома Хелпи Ви, заботливо включив свет в прихожей. – Разогреть тебе ужин?
– Давай, – откликнулся он. – И подбери какой-нибудь фильм под настроение.
Сенсоры Хелпи Ви считали все доступные показатели физического и душевного состояния жильца и отправили на сервер запрос о выборе подходящего фильма.
Интеллектуальная система распределения городской электроэнергии зафиксировала дополнительную нагрузку от использования нейросети и приняла решение погасить еще один фонарь на окраине города.
Клио и Эвтерпа
На следующее утро, придя на работу, Клим первым делом отправился за кофе. Столовая, как и все остальное в головном офисе Издательства, была огромной, но при этом создавала ощущение уюта. Никакого дешевого пластика. Красивые деревянные столики и стулья. Вдоль стен – диваны и мягкие кресла для отдыха и неформального общения сотрудников. Пространство наполняло людей спокойствием и умиротворением. Как будто ты сидишь в скромном семейном ресторанчике.
Было время завтрака. На линии раздачи выстроилась небольшая очередь. Кто-то, эмоционально жестикулируя, убеждал коллегу попробовать паштет, который, по его мнению, был великолепен.
– Привет, Клим! – начала беседу кофемашина – Ты выглядишь немного сонным и задумчивым. Кажется, тебе сейчас не помешает большая порция капучино. Добавлю в него совсем немного карамельного сиропа и корицы.
Современные кофеварки считывали эмоции не хуже психоаналитика и угадывали предпочтения пользователя безукоризненно. Клим никогда не спорил с кофемашинами Издательства и всегда оставался доволен результатом их работы.
Получив стаканчик с обжигающим ароматным напитком, он отправился искать своего нового напарника – Стива Софта. Последний был счастливым обладателем личного (хотя и небольшого) кабинета. Помимо стандартных рабочего стола и кресла, там располагался диван. На полках громоздились высокие стопки бумажных книг. Некоторые лежали на полу. Широкое, во всю стену, окно, вероятно, открывало за собой живописный вид. Убедиться в этом мешала плотно задернутая штора. На диване в полумраке спал человек.
Клим встал в дверях и громко кашлянул. Видеть спящих на работе писателей ему приходилось не раз. В региональном офисе на работе спали часто. Но тут, в самом сердце штаб-квартиры Издательства, Клим увидеть подобную картину не ожидал.
– Ну привет, – человек на диване открыл глаза и медленно сел. – Клим?
– Да. Привет.
Клим застыл на пороге. Оказалось, что его новый напарник – не просто какой-то Стив, а сам Стивен Хард – всемирно известный писатель, автор множества бестселлеров.
Софт – реальная фамилия. Хард – псевдоним. Почему Клим не сообразил еще вчера? Стыдно для работника Издательства. Видимо, был слишком поглощен мечтами о карьере.
Хард сделал себе имя на романах-триллерах. По большей части про различные катастрофы. На страницах своих книг он с завидной изобретательностью уничтожал города, страны и даже всю планету целиком. Но в данный момент уничтоженным выглядел сам Хард.
– О! Кофе принес, супер! Давай сюда, – писатель потянулся за капучино.
Клим растерянно посмотрел на свой напиток, потом на нового напарника, кивнул, отдал стаканчик и сел в рабочее кресло.
Хард заговорил только после того, как сделал несколько больших глотков:
– Слушай, у меня дико болит голова, давай не будем сегодня до обеда особенно напрягаться, окей?
– Мистер Хард… – начал было Клим, но тот остановил его жестом.
– Эй, не-не, давай без этого. Мы тут коллеги, будем работать вместе, поэтому – просто Стив.
– Ладно… Стив, – выдавил из себя Клим.
– Так-то, – писатель попытался приветливо улыбнуться. В его состоянии (определенно, мощнейшее похмелье) это стоило определенных усилий. – Ну, и кто же ты?
– Я? Клим. Вы же сами назвали меня по имени.
– Да, имя твое я знаю. Но раз уж мы будем вместе работать… Про меня ты в Википедии можешь прочитать, там почти все правда, юристы проверяли, – Хард усмехнулся. – А вот мне бы тоже хотелось узнать что-то про тебя. Давай, расскажи свою историю.
Он развалился на диване, приготовившись слушать. Клим выпучил глаза, переваривая просьбу коллеги:
– Ладно, с чего бы начать… В Издательстве я уже пять лет, переехал только что из регионального офиса. Там полтора года занимался рекламой, до этого работал с романистами.
Клим замолчал, не зная, что еще добавить к этой краткой справке.
– Ага, а почему с писателями перестал работать? Чего в рекламу-то пошел? – спросил Хард.
– Наш офис по большей части специализировался на постмодерне. За три с половиной года я немного устал от этого жанра. Вывел в топ несколько хороших местных авторов. Думаю, достиг потолка. Надо было куда-то двигаться дальше, и я решил попробовать что-нибудь совершенно новое, расширить кругозор. Коллеги очень звали в рекламу, ну, я и согласился.
Клим врал. Называть произведения, которые он редактировал, постмодерном было сильным преувеличением. По факту региональный офис Клима издавал отборную чернуху, состоявшую из максимально натуралистичных описаний потасовок, пьяных оргий, разбоев и прочих приключений местных авторов вперемешку с их псевдоконцептуальными рассуждениями по любому поводу. Книги неплохо продавались в более благополучных местах, где читатели принимали все написанное за художественный вымысел, попросту не веря, что можно так жить.
Устал от этого жанра Клим на самом деле гораздо быстрее, чем сказал Харду. Уже через полтора года он практически перестал читать проходящие через него, неотличимые друг от друга опусы (благо «Правдоруб» позволял автоматизировать почти всю работу).
Реклама казалась единственным выходом из замкнутого круга. Пройдя курсы повышения квалификации, Клим в течение двух лет просил о переводе. Получив наконец желаемое, он еще полтора года занимался адаптацией рекламных кампаний брендов средней руки к реалиям своего региона, пока внезапно не произошло то, о чем он не смел помыслить даже в самых смелых фантазиях: по результатам анализа его работы корпоративная нейросеть рекомендовала перевести его в центральный офис. Клим сразу согласился.
Рассказывать все это Харду он не стал. Вдохновленный началом собственной выдуманной истории, продолжил в том же духе. Перемежая правду и вымысел, приукрашивая свои заслуги, Клим представил все в таком свете, будто работа его была совсем не так плоха и все переводы произошли лишь потому, что об этом его очень-очень просили коллеги.
– В общем, мы провели несколько довольно успешных кампаний, но креативностью они не отличались. Поэтому я и согласился на перевод. Тут-то уж точно рождаются самые интересные идеи, – закончил свой рассказ Клим.
– Ясненько, – сказал Хард. – Ну ладно, давай тогда покреативим, раз тебе не хватало. Есть мысли по проекту?
– Честно говоря, не особо, – признался Клим. – Много религиозных групп, недоверчивые, нищие. В моих прошлых рекламных кампаниях эту публику никто в принципе не стал бы рассматривать как целевую аудиторию. Им ничего не продать. Точнее, им ничего не продать быстро. Нужны какие-то реформы в стране. А это не то, для чего нас наняли.
– Ну, продай им деньги.
– Не понял.
Хард кинул опустевший стаканчик из-под кофе в корзину для бумаг. Промахнулся. Двинулся было с дивана, чтобы поднять его, но передумал и откинулся обратно.
– Ищи инвесторов. Кто вложит деньги в страну, – пояснил он. – Не надо проводить реформы. Пообещай их. Но так, чтобы верилось. Чтобы не Генерал про них говорил, а кто-то с достойной репутацией. Инвесторов, в общем, ищи. Омега в помощь.
– Ладно, понял… Я тогда, пожалуй, пойду, поанализирую… с Омегой.
– Чудненько. – Хард лег на диван и отвернулся к спинке. – Я пока еще подремлю.
Клим поднял с пола стаканчик и вышел из комнаты.
Испытывая смесь восторга от встречи с кумиром и стыда за то, каким дураком, вероятно, себя выставил, он вернулся в столовую – переварить новую информацию и получить кофе взамен вероломно отобранного. Только сейчас он понял, что продолжает держать в руке стаканчик, выкинутый Стивом. Отправив его наконец в урну, он выслушал ободряющую речь от кофемашины и получил новый напиток, который, по убеждению автомата, «поддержит в тонусе и поможет вернуться в рабочий ритм». То, что надо.
Теперь можно и за компьютер садиться.
Следующие несколько часов Клим провел в общении с Омегой и Самантой, выискивая сценарии привлечения инвестиций для Генерала. Шло туго. Работа, видимо, займет не один день. Учитывая срочность проекта, придется поработать допоздна и даже на выходных. Генерал ждал набросков стратегии как можно скорее.
Клим изучал очередной подготовленный Омегой отчет о составе экспорта из региона, когда в углу монитора мелькнуло уведомление о новом сообщении. «Ладно, посмотрим, кто там еще», – подумал он и открыл мессенджер.
«Привет, Клим. Я думал над твоими словами. Кажется, ты был прав про качество и все такое. Можем встретиться? Помоги мне, пожалуйста, освоиться. Очень бы пригодилась пара советов от опытного коллеги!»
Сообщение прислал Юджин – то ли стажер, то ли младший менеджер по контенту. Совсем молодой парнишка, только что после университета. Они познакомились вчера в столовой. Юджин вышел с вводной лекции, где голограмма Богуслава Джанковски, Главного редактора Издательства, вещала про великую миссию компании. Худощавый, в тщательно отглаженной одежде, которая сидела на нем словно школьная форма, он так по-дурацки восторгался услышанным на лекции, что Клим не сдержался, засмеялся и начал что-то говорить про то, что главная цель Издательства на самом деле – избегать исков об авторском праве, которые с момента изобретения «Правдоруба» неизбежно следуют за любой публикацией сгенерированного нейросетью контента. Завязался небольшой, но достаточно неприятный спор. Клим быстро спохватился и ушел. И вот теперь этому Юджину снова хочется пообщаться.
Поглощенный работой, Клим не видел смысла тратить свое время и уже практически отправил вежливый отказ, когда взгляд его упал на логин новичка.
Euterp.
Полным именем Юджина было Eugen Terp.
Логины сотрудникам выдавала нейросеть, используя комбинации букв имени и фамилии. Тут вышло довольно забавно. Слово получилось очень похожим на имя античной музы поэзии Эвтерпы (Euterpe).
Все бы ничего, но после перевода из регионального офиса Климу тоже зачем-то выдали новый логин.
Klio.
Еще одна муза, хотя и было бы правильнее с буквой C в начале.
Любопытное совпадение: два редактора – две музы. И те и другие помогают творить. Пока не придет муза – писатель не сможет начать работу. Пока не придет редактор – писатель ее не завершит.
Клим стер сообщение с отказом и написал «Привет! Да, без проблем. Давай пообедаем завтра». Отправил.
Через секунду в ответ пришло нейромоджи. Лицо анимированного персонажа передавало смесь радости, плавно переходящей в восторг, и томительное ожидание предстоящей встречи. Очевидно, именно такие эмоции в данный момент испытывал отправитель.
Пантеон
Агент сидел напротив Клима. Тот помешивал ложкой горячий суп.
В обеденное время столовая Издательства была заполнена до отказа. Повезло занять столик у окна с красивым видом на парк. Очень кстати. Предстояло завоевать доверие рекламщика и вытянуть из него как можно больше информации. Уютная расслабляющая обстановка упростит задачу.
Для начала надо снять напряженность от спора при знакомстве Клима и реального Юджина. Так поступают нормальные люди.
Так поступил бы Юджин Терп. Он же Объект.
– Расскажи про суды за авторские права, про которые ты говорил, – попросил Агент. – Мне вчера попался сгенерированный нейросетью диалог. «Правдоруб» сразу распознал и отклонил. А если бы в производство ушло?
– За один диалог никто бы цепляться не стал. Мелочевка, суд дороже обойдется. Но авторов и за такое довольно жестко наказывают, – Клим многозначительно посмотрел на собеседника. – А вот если, например, целую книгу сгенерить и в печать пустить, то тут начнется веселье. Все большие игроки на рынке платят BrAInS за подписку «Правдоруба» и прогоняют через него весь контент, выпускаемый конкурентами.
– И что это дает? Ну сгенерирован контент нейросетью – и что?
– О! Тут самое интересное начинается. В инструкции менеджера по контенту далеко не все функции «Правдоруба» описаны. Он не просто понимает, что текст сгенерирован, но еще и определяет, какие конкретно произведения каких авторов использовала нейросеть, чтобы создать эту свою писанину. Нейросети же ничего сами не придумывают, а просто работают с миллионами… – Клим запнулся. – Или даже миллиардами загруженных в них источников, тут я не уверен. В общем, «Прадоруб» эти источники раскапывает и составляет опись. Типа вот тут было сорок процентов от Льва Толстого, двадцать от Хемингуэя и остальное от анонимных авторов из комментов в интернете. И уже с этой информацией правообладатели бегут в суд и требуют свои роялти. Когда это все началось, пара крупных издательств моментально обанкротились. У других сильно пострадала репутация. Поэтому-то теперь все и боятся генеративного контента как огня, а вовсе не потому, что «люди пишут лучше», как тебе на лекции Богуслав вещал.
– Поэтому и досмотр на входе, чтобы личную электронику не пронесли?
– Именно. Не дай бог кто-то на флешке из дома нейросетевой контент принесет и попытается выдать за свой. Тут даже более серьезные штуки есть. Слышал про писательские контракты и Кампус?
Агент неуверенно кивнул.
– Они живут там безвылазно, пока пишут, – продолжил Клим. – Им дают все, что нужно: каждому выделяют личный коттедж, есть рестораны с любой едой, больница, развлечения всякие – целый город фактически. Только без связи с внешним миром. Руководство заявляет, что это помогает войти в состояние потока, когда ничто не отвлекает писателя. А на самом деле – все для того, чтобы не было ни соблазна, ни возможности к нейросетям обратиться.
Агент вспомнил про Юджина Терпа, сидящего сейчас в квартире Бюро в качестве агента под принуждением. Любят же люди запирать себе подобных.
Клим выговорился и явно повеселел. Теперь они формально закончили спор, начатый два дня назад Терпом, и Агент мог перейти к своему заданию.
– Я слышал, что ты на проекте со Стивеном Хардом? – спросил он.
– Да, так и есть, – заулыбался Клим.
– И как он?
– Стив крутой. Очень умный дядька.
Клим замолчал, видимо, не зная, что еще добавить к этой краткой характеристике.
– Обожаю его романы! Читал последний? – спросил Агент.
– «Жару»? Конечно. У Харда я все читаю. Прямо в день выхода покупаю. По мне, так он гораздо лучше, чем Богуслав Джанковски, пишет.
– Соглашусь, – подтвердил Агент. – Джанковски умничает. У Харда язык проще, но при этом сразу перед глазами представляешь все, как будто фильм посмотрел. Очень мощно.
– Ты же говорил, что тебе нравится Джанковски, – удивился Клим. – Что «Эстафету» пять раз читал.
Агент глубоко вдохнул. А Юджин-то, оказывается, то еще трепло. Не только спор затеял, но еще и своими предпочтениями успел поделиться. Натянув с помощью наноботов беспечную улыбку на лицо, он рассмеялся и произнес:
– О! Пять раз – это мелочь! Есть у Харда пара вещей, которые я могу несколько раз в год перечитывать.
Клим улыбнулся в ответ. Кажется, пронесло.
Повисла неловкая пауза. Ее нарушил Клим:
– Юджин, а ты заметил забавное совпадение? У меня и у тебя логины похожи на имена античных муз: Клио и Эвтерпа.
– И правда забавно, – Агент напрягся. Секунду он думал, потом добавил: – Кстати, у Харда тоже логин «божественный».
Это был опасный ход. Практически ва-банк. Признание в том, что Агенту известно про программу «Пантеон».
– Разве? – удивился Клим. – Sth, насколько я помню. Что тут божественного?
– Это одно из написаний имени египетского бога Сета.
– Ого! Ничего себе! Я не знал, – Клим выглядел искренне удивленным.
Агент некоторое время изучал лицо собеседника. Непохоже, что тому что-то известно. Следовало срочно выходить из этого опасного обсуждения.
– Наверно, это все просто совпадение, – сказал Агент. – Или, может, что-то вроде шутки. Айтишники настроили алгоритм выдавать логины, максимально похожие на имена богов, или что-то вроде того.
– Вариант, – ответил Клим.
– Слушай, вот что хотел спросить, – окончательно сменил тему Агент. – Я поработал с «Правдорубом» и немного в замешательстве. Там же все автоматика делает, мозги включать вообще не нужно. Загрузил текст, получил отчет. Если по границе качества проходит – отправляешь в производство, если нет – возвращаешь автору. Даже комментарии редакторские алгоритм готовит. Как в таких условиях расти? Я вот, например, тоже очень хочу с хорошими писателями поработать. В чем секрет? Как ты сделал карьеру? Не мог же просто быть как все и потом – хоп, внезапно со Стивеном Хардом? И уже даже зовешь его Стивом. Круто! Дай совет, пожалуйста, что мне делать?
Клим заглотил наживку. Как и предсказывали аналитики, не смог удержаться перед соблазном похвастаться.
– Дай-ка подумать, – начал он, отложив ложку, после чего выдал длинный рассказ. Частично нафантазированный, изобилующий преувеличенными достижениями, однако небесполезный.
Агент узнал о существовании еще нескольких интересных функций «Правдоруба», не описанных в инструкции. С их помощью редактор мог влиять на процесс и отправлять на доработку даже тексты, проходившие границу качества (что нарушало установленный менеджментом регламент).
Таким образом Клим в свое время смог (если верить его словам) не допустить к печати пару откровенно провальных работ, проходивших по нижней границе, и отправить на доработку еще несколько десятков.
Агент дослушал с выражением восхищения на лице и стал упрашивать коллегу научить его всем этим премудростям.
Так поступил бы Юджин Терп.
Немного поломавшись, Клим согласился.
Вечером в квартире Юджина Агент прослушал через Суфлер ежедневный инструктаж и незаметно убрал его в ящик стола. Аналитики ничем новым не порадовали. Продолжали утверждать, что Клим и Юджин – ключевые фигуры в расследовании и почти гарантированно являются участниками «Пантеона». Но оба, кажется, не имели ни малейшего понятия, что это такое. Странно.
Впрочем, в Бюро знали ненамного больше. От названия проекта веяло мифической мощью. Но мощь эта пока никак себя не проявляла. Информацию о «Пантеоне» собирали по крупицам. Все, что могли сообщить аналитики, оставалось на уровне слухов и предположений.
«Когда уже окончательно заменят всех этих болванов нейросетью?» – раздраженно подумал Агент. Даже с литературными предпочтениями Юджина облажались. Могли ведь сообщить про его любовь к писанине Богуслава Джанковски. Важный контекст. К тому же, как оказалось, известный Климу. Грубая ошибка. Могла дорого обойтись.
Подумать только, целых пять раз читал «Эстафету»! Кошмар. Придется, видимо, тоже осилить…
Времени для этого будет предостаточно: далее по плану предстояло затаиться, наблюдать и потихоньку подбираться к Стивену Харду.
Что ж, Юджин, надеюсь, тебе нравятся еда от шеф-повара и спортзал. Сидеть в агентах под принуждением придется долго. Очень долго.
Утро вечера мудренее
Началась активная подготовка к выборам Генерала. Команда проекта выросла. Теперь вместе с Климом и Хардом работали еще десять человек: креативщики и редакторы. Им даже выделили отдельное помещение. Техники бережно привезли на тележках и установили всю необходимую мебель и офисное оборудование.
Помимо прочего, на стену повесили большой экран для еженедельных совещаний с Генералом, во время которых он грозно нависал над командой Издательства. Был молчалив, ограничивался лишь короткими вопросами и односложными ответами, предпочитая слушать и наблюдать. Креативщики окрестили его Большим Братом.
Несмотря на то, что называли его так исключительно за глаза, Генерал каким-то образом прознал о своем прозвище. Но не обиделся. Наоборот – оно очень ему понравилось. Настолько, что он стал сам себя так называть. Причем даже в официальных обращениях к своему народу. Народ же, в силу своей необразованности, ничего тревожного в этой отсылке не заметил. Чего уж там говорить – скорее всего, не заметил и саму отсылку.
Как только Генерал официально стал Большим Братом, какой-то шутник из команды креативщиков распечатал и наклеил на дверь комнаты табличку с надписью:
«МИНИСТЕРСТВО ПРАВДЫ»
Менеджмент счел шутку безобидной.
Табличку оставили.
Клим руководил редакторами. Стоит отметить, что получалось у него хорошо. Он вдумчиво разделил проект на задачи и назначил на них сотрудников. Все подчиненные без особых проблем приняли его руководство.
Нейросеть подобрала состав группы, учтя не только профессиональные, но и личностные качества коллег. Они быстро сдружились, устраивали веселые обеденные посиделки в кафетерии. По вечерам и на выходных организовывали отвязные вылазки в город и на природу, своим поведением больше напоминая банду старшеклассников, нежели команду профессионалов, решающих судьбу целого государства.
Так прошло полгода. Приближалась дата голосования. Рейтинг Большого Брата поднялся выше семидесяти четырех процентов, что практически гарантировало победу. Клим уже давно не переживал за результат и просто рутинно ходил на работу.
Хард почти перестал заниматься проектом. Вскоре ему предстояло заключить очередной контракт на написание романа и исчезнуть на неопределенный срок в недрах Кампуса Издательства, отрезав всю связь с внешним миром. Эта перспектива его, похоже, не особо радовала. С каждым днем писатель становился все мрачнее и даже перестал приходить в «Министерство Правды», проводя почти все время в своем офисе на диване. На вопросы Клима, почему бы не отказаться от контракта, он только махал рукой, говорил что-то о том, что настоящие триллеры только так и пишутся, после чего менял тему разговора.
Гораздо лучше чувствовал себя Юджин. Он практически прописался в «Министерстве Правды». Примелькался там, умудряясь и свою основную работу для GrimFlayPlay делать, и с выборами на добровольных началах помогать. В какой-то момент на него обратил внимание даже Хард. Ему пришлись по душе неуемная энергия и тяга к знаниям молодого редактора. Писатель не скрывал своего восхищения. Как-то в беседе с Климом даже назвал Юджина «настоящим талантом» и, многозначительно кивнув головой, добавил: «Далеко пойдет».
В общем, все шло своим чередом. Но внезапно за месяц до выборов случилось то, чего никто не ожидал.
Клим, как обычно, сидел за рабочим столом и неспешно просматривал свежий набор креативов. Коллеги вокруг занимались своими делами. Большинство из них откровенно бездельничали и обменивались шутками. Успех предвыборной кампании сулил всем большие премии и карьерные перспективы. Команда пребывала в отличном расположении духа.
Безмятежность рабочего дня нарушилась входящим видеозвонком от Саманты.
– Привет, Саманта! Как дела? – ответил он голосом и улыбнулся.
– Переключись на мимик!
Саманта проигнорировала приветствие, что было совершенно на нее не похоже. Клим сделал, как она велела, нацепив на голову «корону» нейроинтерфейса.
– Окей, я переключился. Что случилось?
Теперь редактор уже не шевелил губами.
– Большой Брат случился, – ответила Саманта.
Клим впервые видел ее такой серьезной.
– Да? А что с ним? – взволнованно спросил он.
– Запроси свежие данные по его рейтингу у Омеги.
– Хорошо, сейчас.
Клим сделал запрос. Глаза его расширились от удивления. Саманта заметила это и спросила:
– Ну, что там?
– Э… Наверно, ошибка какая-то… Рейтинг одобрения упал ниже тридцати процентов.
– Ошибки нет. Большой Брат час назад в прямом эфире разорвал дипломатические отношения с США. Чуть ли не войну объявил.
– Не понял. Что?.. Да какого черта вообще?!
Клим не мог подобрать слов. Еще сложнее оказалось в таком состоянии связно сформулировать мысль через мимик.
Весь проект с выборами выстраивался вокруг отношений с США. По заключению Омеги, это давало наибольшие шансы на победу. Завоевать интерес Штатов было относительно легко. Сопредельный регион практически полностью контролировался другими крупными державами, которые не стали бы рисковать, вкладывая деньги в нестабильную страну, где только что произошел переворот. А вот для США это было хорошим шансом закрепиться на новой перспективной территории. Но только при условии стабилизации обстановки, что играло на руку Издательству, поскольку решало также проблему легитимности выборов: американское правительство соглашалось на денежные вливания в страну исключительно при условии присутствия на голосовании толпы своих наблюдателей. Два зайца убивались одним выстрелом.
Что же такое произошло сейчас?
Клим собрался с мыслями и спросил:
– Мы ведь только вчера с ним общались. Он и словом не обмолвился о проблемах со Штатами. Саманта, ты знаешь, что происходит?
– Да. Подробностей у меня нет, но все это связано с местной верой. Какое-то из заявлений правительства США сочли оскорбительным. Точнее так – его интерпретировали как оскорбительное. Сделал это один из религиозных лидеров… тоже кандидат на выборах. Не помню, как зовут, неважно. Ты же понимаешь, насколько там сильная религиозная община? Вот Большой Брат и утверждает, что у него не оставалось вариантов, кроме как разорвать отношения с США.
– А мы можем в этой ситуации просто самоустраниться? Насколько я понимаю, он нарушил условия нашего с ним договора об услугах. Нельзя без согласования менять стратегию.
– Как всегда, Клим, ты очень быстро соображаешь, ценю это, – Саманта впервые за разговор улыбнулась и стала похожа на обычную себя. – Но нет, решено продолжать.
– Постой! Но зачем?
Саманта холодно посмотрела на Клима:
– Все аспекты данного дела менеджмент уже рассмотрел.
– Когда? Ведь все только что случилось?
– Успокой нервы и иди решать вопрос. Отнесись, пожалуйста, со всей серьезностью и ответственностью. Провал недопустим.
Клим мрачно попрощался, отключил мимик и несколько минут молча просидел в своем кресле. Размер навалившейся проблемы начинал постепенно доходить до его сознания. Быстро пошедшая в гору карьера могла так же стремительно покатиться вниз. Коллеги вокруг, не зная о произошедшем, продолжали бездельничать и перешучиваться. Клим решил не сеять панику и не сообщать им ничего, пока не приведет мысли в порядок. Он встал и вышел из кабинета.
Очень хотелось кофе, поэтому обдумывать все произошедшее Клим пошел в столовую.
– Привет, Клим, – поприветствовала его кофемашина. – Твой уровень стресса крайне высок. Позволь предложить тебе чай с мелиссой.
– Я хочу кофе.
– Это было бы крайне неразумно, кофеин стимулирует выработку адреналина, которого в твоем организме и так слишком много. Избыточный адреналин увеличит частоту сердечных сокращений, повысит артериальное давление и вызовет ощущение опасности. В твоем состоянии необходимо прямо противоположное.
– Черт с тобой, давай свой мелиссовый чай, – сдался Клим.
Мутная желтоватая жидкость не только не успокаивала нервы, а, наоборот, раздражала тем, что это был не кофе. Зачем он только послушал идиотский совет кофеварки?
Забрав стаканчик, Клим направился в кабинет к Харду.
Тот уже знал о проблеме.
– Все впустую! – Клим нервно мерил комнату шагами. – Какой смысл продолжать? Столько трудов… твою ж мать… И ради чего?!
Хард спокойно наблюдал за коллегой, развалившись на диване.
– Это у тебя что в стакане? – спросил он.
– Э… – Клим сбился с мысли и остановился. – Чай с мелиссой.
– Докатились, – закатил глаза писатель. – Так и что тебя удивляет в произошедшем?
– В смысле?
– Ну, вообще такой ход был вполне ожидаем.
– Что ты имеешь в виду? – огрызнулся Клим.
– Когда ты в самом начале изучал с Омегой особенности предвыборных кампаний в Африке, там же был риск этнических и религиозных конфликтов. Ну и вот он. Религиозно-этнический конфликт. Чего удивляться-то теперь?
Клим несколько секунд постоял молча, после чего плюхнулся в кресло.
– Так, ладно, ты хочешь сказать, что что-то такое предвидел? И у тебя заготовлен план?
– Ну, планом это называть пока рано. Есть пара идей, которые нужно проверить.
Стив задумчиво почесал заросший щетиной подбородок.
– Поделишься? – поинтересовался Клим.
– Не сейчас. Давай завтра утром обсудим.
Писатель рассеянно смотрел куда-то в стену. Клим хорошо знал этот взгляд. Дальнейшие расспросы не имеют смысла. Тем не менее он продолжил:
– Да ладно! Отправишь меня поспать? Типа утро вечера мудренее?..
– Но, как видно, это не всегда оправдывается, – пробормотал Хард.
– Что?
– Жюль Верн так писал. Временами с утра становится только хуже.
Клим с недоумением глядел на Харда.
– Иди уже, – устало произнес тот. – Дай подумать спокойно.
Редактор молча кивнул и вышел из кабинета.
В коридоре он очень кстати столкнулся с Юджином: безумно хотелось с кем-нибудь выпить. Новичок, с которым они за полгода крепко сдружились, подходил идеально. Он отлично умел слушать. Другие коллеги на вечеринках вели себя как соревнующиеся комики-стендаперы: часто перебивали друг друга, вставляли неуместные шутки и глупые комментарии, слабо интересуясь чужими переживаниями и ожидая лишь возможности рассказать собственные забавные истории, которые так же будут пропущены мимо ушей и моментально забыты. Всеми. Кроме одного.