Дань для Хана

Глава 1

POV Хан

Сидя на краю постели, где тихо похныкивала шлюшка-любовница Юсупа, недавно пущенная по кругу, я холодно озвучил вопрос, который меня волновал с момента, как отдал приказ взять семью Юсупова прямо в их особняке:

– Почему ты не сбежал? – со злым спокойствием смотрел на разбитое в кровь лицо главы семейства и моего врага Юсупа, стоящего передо мной на коленях. Светлая рубаха в багровых пятнах, по обнажённой груди дорожки крови…

Мы эту тщедушную тварь поймали в тайной комнате, куда он забился со своей семьёй: любовницей и двумя дочерями. Юсуп пистолетом тряс, но даже не отстреливался…

Это было отчаянно глупо, если учесть, что ему доложили, что я шёл, а он не сбежал. Странно, что сразу, ещё ночью не попытался, ведь бегая по миру, ему бы было легче от меня скрываться. Но Юсуп остался в городе, и что удивительно, даже семью не отправил прочь.

Глава южной группировки не был кретином, да и просто бы не удержался на том месте, где сейчас сидел.

И его поступок сбивал с толку.

Почему Он Тут?

Узнав, что вместо меня уничтожил мою семью, он был должен меня с большим усердием попытаться убить, но Юсупов… спал дома…

Нелепо было думать, что ему не доложили о вчерашнем подрыве моей машины. Это нелогично, ведь его банды рук дело и это было ясно как день. Мы с ним как раз поругались за неделю до – он меня уже тогда взбесил. Я никогда не лез на чужую территорию, а он своими пустыми претензиями меня оскорбил. Мы поругались… Ультиматум прозвучал, но угроза была только одна. Будет война, если я не прекращу нападки на его территорию.

Я этих плевков не оставлял без внимания. Мои парни шерстили улицы и трясли стукачей. И все наводки вели к банде Юсупова.

Потом ровно перед взрывом случился звонок от его верного пса. Бориса Шустрого.

Знак на стене, который всегда оставляли его люди, признавая, что это они сделали, а значит, он был в курсе, что убил не меня, а мою любовницу, дочь и сестру…

– Я этого не делал, – несмотря на разбитые губы и нос, на то, что его девку пользовали мои парни у него на глазах, Юсуп не растерял достоинства. Глядел прямо на меня. В глаза!

Было странным вот так лицом к лицу видеть врага, которого я собирался собственными руками порвать… но не трогать, хотя до сумасшествия хотелось, и кровь в башке грохотала лишь один набат «убить!», а слушать… и верить.

«Я этого не делал» – простая фраза. Я её слышал часто. Так часто, что она бы уже и не должна затрагивать каких-либо струн души, но ответ этого человека, интонация и краткость толкали на мысль, что он не лгал.

Как бы жажда мщения не затмевала рассудок, я хорошо различал ложь, и с ней наравне видел правду. Юсупов – не причастен… А если причастен, только косвенно. Улики могли быть и подложными, уж я о том знал, как никто.

Но вчера я лишился части себя! И спускать такое на тормозах не мог!

Я Хан! Я никому не позволю плевать в меня, топтать моё древо, ступать на мои земли, истреблять мой род!

За смерть родных мой враг обязан понести наказание!

И меня не остановит, что этим врагом стал Юсуп, которого всегда уважал. Пусть не по собственной воле, но нас сталкивали лбами. Уже не первый раз, и это точно не мои люди. Не люди Монгола…

Крыса в стане Юсупова. Значит, ему и разбираться.

– Не ты, но кто-то инициативный. Из твоих! – мрачно отрезал я, и покосился на дочерей Кирилла. Обе молодые, около двадцати, но одна чуть постарше, другая помладше. Сидели на полу у стены. Блондинка и шатенка. Старшая – ревела и тряслась, как осиновый лист, в ужасе таращась на мачеху, а шлюха белобрысая даже подняться не пыталась – так и лежала на постели.

А вторая девчонка – дикий зверёк. Ни слезинки не проронила, испепеляла меня ненавистью серых раскосых глаз и пухлые губы поджимала, словно глотала ругательства, которыми бы меня с большим чувством покрыла.

Строптивая, глупая малолетка!

– У нас времени много, а материала, – кивнул на девок, и старшая тотчас от страха затылком в стенку врезалась, – вроде в избытке.

– Убей меня, если тебе от этого будет лучше, но дочерей не тронь, – процедил Юсуп.

Я даже хмыкнул:

– Убью, не сомневайся. Убил бы уже, но я месть предпочитаю на десерт. И растягивать люблю… чтобы другим неповадно было повторять ошибки глупцов.

– Тогда, что тебе нужно?

– В твоём стане Шакал завёлся. Если ты сразу не смог его отыскать, я тебе в этом помогу.

– Ты знаешь кто?

– Нет, и поверь, если я займусь копанием, никого из вас не останется… Долго разбираться не буду, и закопаю всех. Но я умею стимулировать. В данный момент твоих молодых сучек от насилия уберегает только моё слово. И оно прозвучит, если ты не найдёшь и не приведёшь мне настоящих зачинщиков. Мне нужен Шакал, который отдал приказ ликвидировать, и тот, который его исполнил. Они… и их семьи!

– Землю переверну, чтобы это выяснить! – продолжает удивлять выдержкой Юсупов. – Дочерей отпусти, и мы решим…

– Не ты мне условия диктуешь, Юсуп! – рыкнул я, начиная свирепеть. – Девки хорошие, возраст как раз для потехи.

– Они ещё дети, – кровью поперхнулся Юсупов. Младшая к нему дёрнулась, словно хотела облегчить боль, но, схлестнувшись со мной взглядами, опять сделала надменное лицо и спиной прижалась к стене.

– У меня тоже были… и дочь в том числе, – с горечью обронил я. – А теперь остался только сын.

– Сроку – неделя! Не выяснишь кто, первую отдам Кариму. Я не тварь, как ты и твои Шакалы. Детей не убиваю, но она станет ему подстилкой.

– Пап, – всхлипнула блондинка.

Юсуп метнул на неё виноватый взгляд, а сестра осуждающий и даже за руку схватила, требуя умолкнуть.

– А вторую, отдам ему в жёны. Он научит её послушанию, уважению к мужчинам нашего рода. И родит ему сына и дочь. Это будет твоя дань мне! Кровь за кровь, дочь за дочь…

– Они не виноваты… – прохрипел Юсуп.

– В наших войнах не бывает не виновных. И эту не я развязал. Девчонки будут твоей платой за ненужную войну, которой я не хотел. И если не найдёшь тех, кто виновен… Молись, иначе я передумаю и просто пущу их по кругу, – опять сцепился с взглядом серых глаз младшей дочери врага.

Было странно столкнуться с молодой девицей, которая без страха и уважения на меня смотрела. А эта дрянь не боялась – люто ненавидела.

Её губы презрительно искривились, в следующий миг дрянь в меня плюнула. Не попала, но я несколько секунд смотрел на плевок на полу, не веря, что она это сделала и раздумывая, как поступить. Можно бы сразу отдать парням на расправу… но нет! Это для неё будет слишком быстрая казнь.

Вскинул глаза на сучку и понял, даже если Юсуп успеет к сроку, эту дрянь жизни учить буду я!

 Глава 2

POV Даниила/ Дань

На глазах отца нас с сестрой пленили верёвками по рукам. Он не проронил ни слова, но его любовь я прочитала во взгляде.

Нас быстро прогнали по дому и этажам, где словно ураган пронёсся, а полы были усеяны сколом и кровавыми пятнами, на которые бурной истерикой реагировала сестра.

Нас, не церемонясь, запихали в чёрный тонированный Лексус.

– Одну к Кариму, другую на дачу! – велел хлёстко Хан, прежде чем мы тронулись. Я скрипнула от досады зубами, ведь надеялась до последнего, что нас будут держать вместе, но нет – разделили.

Я не показывала, как напугана, а сестра… она паниковала и молила её отпустить. Давилась слезами и вздрагивала, не в силах остановить истерику.

Я не винила её за слабость и не презирала за страх перед врагами, но… проводила молчанием. Теперь у каждого из нас была своя дорога. Мы обязаны её пройти с достоинством.

Так всегда повторял папа.

Он не скрывал, кем был и в каком мире мы жили. Объяснял, что за всё и всегда приходится платить. Что не бывает всегда хорошо, легко и счастливо, что случаются разные ситуации – и мы обязаны быть к ним готовы.

Я никогда не стыдилась своей семьи. Принимала как должное и настаивалась на непростую, возможно страшную судьбу. Во мне больше сорванца, пацана и задиры, а вот сестра росла женственной, воздушной и нежной.

Наверное, поэтому я и была любимицей отца.

Регина – принцесса, которую баловал и ни в чём не отказывал, а я была его сердцем и душой.

Я об этом знала. Знала и Регина.

Она не ревновала… никогда. В ней не было этой завистливой черты. Она всегда была лишена злобы и ненависти. Сестра для нашего мира – как не от мира сего. Добрая, спокойная… аморфная какая-то. И сдачу никогда не могла дать. А вот я могла! И давала. А ещё я умела ждать, терпеть, мстить.

– С этой особенно глаз не сводить, – услышала повелительный голос Хана, а следом хлопнула дверца машины. Приказ прозвучал ровно, по почему-то каждое слово вколачивалось в моё сознание, будто гвоздь в стену.

Что ж… не сводите с меня глаз! И это правильно!

Потому что я улучу возможность и отомщу за моего отца! За унижение, которое Хан ему нанёс.

***

Меня привезли за город. Двухэтажный кирпичный дом с пристройкой под гараж. Ограждён высокими стенами, венчанными колючей спиралевидной проволокой, если правильно поняла, под напряжением. При желании можно попробовать найти рубильник и отключить, а вот сторожевые собаки, бегающие по территории, могли стать крупной неприятностью.

Усыпить? Отравить… Потому что на “познакомиться и втереться в доверие” времени просто нет. Но и медикаментов у меня нет!

Больше рассмотреть ничего не успела – меня толчками в спину впихали в дом. Внутри было чуть богаче, чем снаружи. Дорогая мебель, камин, столовая\кухня, пару дверей в кабинет и уборную первого этажа. Под лестницей на второй этаж кладовка…

Просторно, но темно. Все окна занавешены тяжёлыми шторами.

– Что стоишь? Дуй наверх, – меня дальше отправили на второй этаж по лестнице.

Хан самолично проводил. За плечо дёрнул\остановил, когда по узкому коридору дальше идти собиралась, а он стопорнул возле одной из первых дверей.

Открыл и, не церемонясь, меня туда чуть ли не пинком послал:

– Твоё жилище… На неделю, – шлёпнул ладонью по включателю. – Молись, чтобы меньше, и твой отец решил вопрос быстрее.

– Да пошёл ты, – буркнула, упав на постель и уставившись в светлый потолок, по которому упорядочено разбросаны круглые лампочки.

– У тебя длинный язык, – процедил Хан.

Это мой конёк! Я знала “как” и умело играла на нервах. Других…

Отец часто меня одёргивал, но я это делала не на зло, и не потому что этим жила. Просто, плохими эмоциями проще человека вывести из себя, и тогда он показывался во всей истинной красоте.

Так что да, игру на нервах я изучила на «отлично»!

– Очень длинный, – на локтях приподнялась и чуть раздвинула ноги, – наглым взглядом опустилась с лица бандита до его паха, – и очень-очень умелый… – ещё и облизнула губы, провоцируя и следя за реакцией Хана.

Позлить монстра – может и не умная идея, но она мне могла дать ответ, чего ждать от этого подонка. Я правда хотела увидеть его настоящее лицо, потому что слышала о нём предостаточно, как и созерцала последствия его разборок, мести.

Правда показательный спектакль насилия над мачехой, валяющейся бревном, на меня особо не произвёл впечатления. Марго – шалава ещё та. И это не уничижающе – как есть! Обычная девка по вызову, которой подфартило в нужное время попасть отцу на глаза. Я это знала давно, но отец её не выгонял, хотя ни разу не видела, и не слышала, чтобы у них было что-то близкое и интимное… Но Марго считалась его женщиной, не мне судить, достойна она его или нет. Главное он не навязывал мне любовь и уважение к этой персоне, а остальное…

Так что ни тепла, ни уважения к ней не испытывала, поэтому и насилие над ней для меня не стало чем-то чудовищным. Да и не били её! Не держали и не драли, как шалаву на расправе. Она су*й безропотной лежала, а её тупо трахали. Не захотела бы – побрыкалась, а так… что готова была принять – то и приняла!

Может это жестоко, но в мире, в котором мы жили – это не было чем-то из ряда вон выходящим. Парней убивали каждый день. Разборки были постоянно. А за красивую жизнь, к которой Маргарита привыкла, – драгоценности, наряды, поездки по миру, машины, спа-центры, – рано или поздно нужно платить.

Её оплата телом. И не только её… любая женщина и девочка к этому должна быть готова. Так издревле повелось: мужики – воюют, бабы – оказываются под сильными, берущими их в пылу войны. Не со зла, не от ненависти, а просто спустить пар…

Это было в порядке вещей.

Так что сочувствия Марго не вызывала.

Но она была ещё та шлюха, а я в отличие от неё – девственница. Хотя это ни в коей мере не уменьшало моих познаний в обольщении и провокации… Да, провоцировать ребят на эмоции – любимое моё занятие. До этого времени моими жертвами были только парни. Мужчин, особенно такого, плана как Хан, не встречалось!

И это чуть тормозило, ведь парни – сыкуны. Если член и стоял, меня поиметь боялись. Знали, кто мой отец и что он с ними сделает, осмелься они на такой поступок. А вот Хан… Извращенец ещё тот, по крайней мере, по слухам, которые о нём ходят. Но слышать – одно, а столкнуться и узнать, так ли на самом деле – другое. Так что мне хотелось узнать, есть ли у него тараканы, но испытать их на себе – я бы не рискнула.

– Тебя явно не воспитывали должным образом, – не сводил с меня чёрных глаз Хан. Он меня пугал, настораживал… ребята просты в своих желаниях и стремлениях, а этот был пока для меня закрыт.

Не бросился насиловать – значит, умел себя контролировать. Это и хорошо, – вывести его на бурю, крайне сложно, – и плохо, – стало быть, и просчитать тяжело.

– Хочешь это исправить? – я нагло усмехнулась и лениво повернулась к нему задницей. Приподнялась на карачки и чуть повела бёдрами:

– Так лучше? – Думаю, это было эффектно, ведь меня заловили в ночном костюмчике: топик и коротенькие шортики. Интересно, он оценил? Господи, всё бы отдала, чтобы увидеть его лицо на мою вульгарщину.

Чёрт, нет ни одного зеркала или стеклянной поверхности…

Повисшая тишина ударила по нервам. Даже в душе похолодело, сердце удары пропускало. Впервые мне было реально страшно, что я доигралась, и он меня отымеет. И так же впервые в жизни ощутила, что меня это… возбуждает.

Вот такое положение! Такая наглость! И это щекочущее нервы ожидание МУЖЧИНЫ – не парня, а властного мужчины за моей спиной.

Если бы он меня трахнул – я бы знала, что, бл* такая, это заслужила, но я шла ва-банк, чтобы окончательно убедиться, что у этого мужика стальные нервы.

– Думаю, парни не ту шалаву трахнули, – раздалось ровное за спиной, окатив меня сначала холодом, а потом жаром. – Ничего, через неделю исправим недоразумение.

Сердце припадочно ёкнуло аккурат с грубым ударом захлопывающейся двери. А когда в скважине щёлкнул замок, я вздрогнула.

Запер!

Гад!

Улыбка, застывшая на губах, тотчас сошла. Я только сейчас осознала, как от неё болело лицо. Удушливо хватануло воздуха, справляясь с нервами, а они у меня расшалились не на шутку, ведь я никогда не была настолько наглой! Это граничило с самоубийством.

Сглотнула пересохшим горлом и быстро с постели спрыгнула.

Метнулась к окну. Занавеску дёрнула и обомлела. Нет окна!

Сердце загрохотало неистовей.

Заколочено полностью!

– Су*и! – процедила сквозь зубы, и ладонью ударила по стене возле оконной рамы. Секунду думала, как быть и конечно принялась метаться по комнате, выискивая, что бы смогла использовать для побега…

Глава 3

POV Хан

Вернувшись домой, спать не лёг – хотя до этого день был на ногах, потом был Адский вечер с подрывом, сломавший моё убеждение, что людские смерти меня уже не волновали, и не менее кровавая и буйная ночь.

Устал до невозможности, но сон не шёл. Перед глазами так и стояли обгорелые тела дочери и сестры. Любовница тоже оказалась под ударом, но она всего лишь одна из… несмотря на мою симпатию к ней, а другие – они моя кровь!

Моя маленькая Эсманур-хатун. Моя дочь… я никогда не плакал, но сидя в кресле и глядя в никуда, в темноту кабинета, впервые ощутил жжение в глазах. Я не имел права показывать другим, что боль от потери меня выжигала.

Я Хан, и сантименты не для меня. Не для таких как я, но наедине с собой, с горем, я глотал её, давился и, не позволяя себе звучать, так зубы сжимал, что они хрустели.

Моя хатун…

Моя сестра… Разула. Так любила племянницу, что не позволяла нанимать няню, хотя самой всего только двадцать минуло. И Эсманур обжала тётку. Они проводили всё время… и по моей вине погибли тоже вместе!

Эта боль меня никогда не оставит!

Это умрёт со мной…

И за мою кровь ответят Юсуповы! Я сделаю их жизнь сущим Адом. Лично ли замешаны, подставили ли их – не суть. Юсупов допустил в своём стане гниль! Не упредил нападение, хотя звонок был ещё неделю назад. Он был слеп к тому, что нас столкнули – теперь поздно говорить о невиновности.

Цена этой ошибки слишком высока.

Теперь решит дело только кровь…

Кровь за кровь!

Очнулся от жалобного скрипа стакана в ладони. Рука дрогнула и, наполненный коньяком сниффер, качнулся, не удержав несколько капель. Они шмякнулись на пол. Даже во мраке кабинета, скудно освещённого светом улицы, чётко увидел мокрое пятно. Смотрел на него… пока перед глазами плевок малолетки не померещился, а следом её лицо. Дерзкое, наглое, с ненавистью во взгляде и презрением на губах.

Удивительная стервозность в столь юном, хрупком существе.

Я знал, что девки у Юсупова – красивы, но ни разу их не видел. Не было нужды, да и он ими не особо светил. И теперь понятно почему. Возраст у них как раз горячий, от женихов отбоя, наверное, нет. А в наше время сыскать достойную партию для сына\дочери и не угодить в сети приживалок\охотников крайне сложно.

И ему есть за что волноваться. Одна – как ангел, другая – дочь Шайната – не меньше. Такие разные и такие… Юсуповы!

Мои губы цинично дрогнули. Зубы сжал так, что скрежет послышался. Ничего! Я ему упрощу задачу… В несколько глотков осушил сниффер, со стуком поставил на журнальный столик, взял со стола телефон:

– Да? – после нескольких гудков раздался сонный недовольный голос Карима.

– Как дела? – Мой – звучал глухо и шероховато, прорезая тишину окутанного мраком кабинета.

– Чёрт, Хан, я сплю…

– Ещё? – подивился сонливости сына. – Ну, – кивнул мысль, – он у тебя хотя бы есть…

– Не начинай, – ворчливо перебил сын.

– Смерть сестры и тётки тебя не тронули?

– Не смей упрекать меня в бесчувственности, – буркнул недовольно Карим. На миг умолк, раздалось копошение. – Спасибо, что разбудил, прости, мне вставать пора, – монотонно пробубнил. – Если нужно поговорить – не телефон! – напомнил, что нам не стоит светиться в эфире.

– Как подарок? – решил уточнил на прощание.

– Какой? – озадачился Карим.

– Ты его не видел? – теперь и я подивился.

– Пап, я вернулся домой пару часов назад. Ничерта не видел. Я устал как чёрт. Лёг спать…

– Скоро буду, – отрезал я и сбросил вызов.

– Привет, – с недовольным лицом встретил меня Карим у себя дома немного погодя. Уже переодетый к работе: в белоснежной рубашке, чёрных брюках. Почти бодрый… и небритый, хотя в отличие от меня предпочитал чистоту линий лица.

– Доброе, – кивнул я, входя в зал. Мои ребята вошли следом и заняли привычные места, даже не спрашивая, можно ли.

– Бать, ненадолго, – застёгивая пуговицы на рукавах, проворчал Карим, – сам знаешь, у меня дел столько… – неопределённо качнул головой.

– У тебя никогда нет на отца времени, – упрекнул без злобы.

– Так я твоими делами занимаюсь, – хмуро парировал сын. – И пока ты в войнушки играешь, я разгребаю дела. В морге, кручусь по банкам, с ментами и судьями. И живу, мать твою…

– Не поминай мою мать, а твою бабку всуе, – процедил я, ничуть не сомневаясь, что сын на чувствах брякнул.

– Да-да, – закивал устало Карим. – Но я уже зашиваюсь, – уместил руки на талии, и на меня укоряюще воззрился. Как наяву представил своего сына, окопавшегося в документах, расчётах и цифрах, а тут ещё и возня с телами родственников…

– И да… – с едким неудовольствием кивнул на второй этаж Карим, – что это за девица у меня заперта в комнате?

– Исмаил был должен сказать! – сухо обронил я.

– Он что-то вчера пытался сказать, но я устал и не слушал, – признался Карим, почесав затылок. – А сегодня его уже тут не было… Стой, – покривился, – это и есть подарок? – выпучил глаза.

– Не благодари. Тебе ходить по девкам некогда, поэтому она теперь у тебя будет дома. Ждать.

– У меня есть любовница, – напомнил сын. И я нахмурился:

– Назвать ту девицу постоянной любовницей даже у меня бы язык не повернулся. Она – профессионалка. Плати – сделает, что желаешь, или делай с ней, что пожелаешь. А эта – твоя домашняя игрушка.

– Хан, – развёл руками сын, – мне не нужна ни домработница, ни наложница, и даже просто гостья. Мне некогда приглядывать за девицей. У меня на это нет времени! – чеканил недовольно. – Погоди, а кто она? – упавшим голосом и секундой погодя.

– Отгадай, – хмыкнул я, размазавшись спиной по спинке дивана и,  водрузив на неё руки по разные стороны.

– Юсупова? – вытаращился Карим, и тотчас категорический жест сделал:

– Стоп! Нет! Не говори, – пальцем в меня ткнул упрекающе и осуждающе. – Я не должен этого слышать! Я её и видеть не должен! Нет и нет!

Мда у меня не типичный сын авторитета. Карим шибко умный, чтобы прожигать жизнь, но слишком ответственный и правильный, чтобы уметь отдыхать.

Он не мажор, как многие дети знакомых – ни вечеринок, ни гонок, ни наркоты, не беспорядочного секса. Всё строго и по расписанию. Не походил на меня ни фигурой, ни лицом, ни характером, но я гордился им, хоть и понимал: Карим – сильный финансист, это огромный плюс нашему делу, подкованный юрист, – что в наше время и при нашей деятельности – на вес золота.

Но…

Но встать на моё место он и не захочет, и не сможет – не потянет! Тут другие принципы нужны, и стержень лидера. Стальной характер, несгибаемый. И цинизм… Ещё нужно не бояться замараться, а сын… готов помогать, но вмешиваться в разборки – не желал.

До сего момента я ему позволял быть в стороне, но теперь… задета честь семьи, пролита НАША кровь! Так что, как бы его не любил и не уважал, ему придётся не только заниматься нашим состоянием, решать дела с банками, государством, партнёрами, конкурентами и разными инстанциями, но и руки замарать местью…

– Ты не понял, – я поднялся в рост, не сводя глаз с сына. – Это тебе подарок от Юсуповых. Он не возвращается, не отпускается и не передаривается, только сдаётся в утиль.

Мы несколько секунд пилили друг друга взглядами. Карим сдался:

– Ты её… взял? – пропустил нарочито слово Карим. Он вообще избегал слов, которые могли его дискредитировать. Словно оброни хоть одно, станет грязным настолько, что не отмоется.

– Смотря ты о чём, – продолжал я холодно. – Её никто не трогал, если ты о насилии.

– А я обо всём, – кивнул сын торопливо. – И что мне с ней делать?

– Она – развлечения ради. Откуп за тётку.

– Мне некогда развлекаться, – опять поморщился сын.

– Искать не нужно. Она рядом, под рукой… Пользуй. Или, – я выдержал нарочито показательную паузу, – в утиль – отдай её парням. Им её мачеха по вкусу пришлась.

– Бл*! – тяжко вздохнул Карим, и его лицо перекосилось от внутренней борьбы.

– Решать тебе! – хлопнул по плечу сына. – Игрушка твоя, но сразу скажу, это не весь подарок.

– Да ты что? – Карим и не скрывал, что уже сыт по горло недобрыми вестями. – Только не говори, что и жену мне нашёл… – даже хмыкнул едко. А меня это повеселило, хотя я не был уверен, что после случившегося этого возможно:

– Вообще-то да.

– Что? – ахнул Карим, затравленно глянув то на Салмана, то на Амира, моих верных парней. – Бать, – крик души и отчаянье в глазах, – сейчас не до невест!

– Вторая дочь Юсупова будет тебе женой. Дань за сестру. И если первая – Лань смиренная. Вторая – истинная дочь Шайтана и куда ретивей будет!

Глава 4

POV Хан

С сыном распрощался, только услышал обещание не забывать об игрушке. На время его отсутствия дома – оставил за старшей Юсуповой присматривать несколько человек и пару с Каримом отправил в качестве охраны. В свете последних разборок, за ним был необходим усиленный контроль, на тот случай, если Юсуп решит сглупить – броситься не Шакалов искать, а дочерей вызволять, да меня опять побольнее ударить.

Утро промотался по делам и встречам, не желая себе признаваться, что избегал поездки в морг. Спасибо Кариму, заключение уже получено. Сын с медэкспертов и патологоанатомов не слезал всю ночь, требуя работать сверх нормы.

Потому себя только толкнул в «похоронное» заехать, присмотреть кому и что… А потом отправить распоряжение сыну, чтобы он с этим дальше разбирался: завершил оформление, оплатил и о доставке договорился.

Затем пришлось разруливать дела в полиции, ведь подрыв, стрельба… – о похищении заявлено не было, – такие громкие разборки остаться незамеченными не могли. Благо времени много не заняло. У меня полно своих людей в разных инстанциях и органах, они уже грамотно придумали, как всё представить.

Меня это устроило, и я дальше погнал.

С кладбищем тоже начальное решил: выбрал места, сдерживая ярость и желание вернуться в дом Юсупова, и завершить дело, как и с его сучками! Но, переведя дух, подышав свежим воздухом, наслушавшись тишины, успокоился.

Я сроку неделю давал! А своих слов не нарушаю!

Неделю жду, а дальше…

Рингтон телефона вырвал из болота рассуждений:

– Да? – в трубку, ещё глазами скользя по могилам и надгробиям.

– Хан, эта Юсупова… – звонил Гавр и, судя по голосу, его колотило от злости. – Эта су*а малолетняя… – плевался в мобильный, – нас уже довела. Ты знаешь, что мы с Тернистым парни терпеливые, но, бл*, – его переполняло гневом. – Девка – Шайтан в юбке!!!

– Шортах, – задумчиво поправил незначительную деталь, да и не пойми на кой.

– Похер в чём, она дом разносит! – прорычал Гавр. – Можно я её грохну? – Я не любитель чинить суд над детьми, но в этом случае понимал парня как никто. У меня тоже желание убить младшую Юсупову не остыло. И я от всей души кивнул:

– Скоро буду, – уже чеканил шаг в направлении машины.

Пока ехал, телефон разрывался от звонков, в основном лживо соболезновали об утрате дочери и сестры, бередя и без того не заживающую рану, а уже на подъезде к дому, Юсупов позвонил.

Пару слов по нашему делу. Уточнил, всё ли в порядке с девчонками, и в особенности с Даниилой. Я грешным делом подумал, что он о старшей волнуется, но водными вопросами вывел на ответ «младшая». На миг озадачился, но сердце дробно пробило – любимица его, стало быть…

– Можно ли поговорить с ними?

– Дай мне хоть одно нужное «тело», будет и связь, – отрезал я ровно. – И Юсуп, – чуть было, не прервав звонок, одёрнул врага, – привыкай к мысли, они теперь мои!

На том разговор и завершили.

Поблажек не дал. Пусть сначала пошевелится с толком, тогда и я сделаю жест.

Уже выходя из машины, понял, о чём Гавр истерил.

Мелкая стерва что-то в комнате разносила, аж стены вздрагивали, да псы сторожевые подвывали её крикам и звукам грохота. Если бы не безлюдное место – думаю, соседи бы уже вызвали полицию. А так, я специально её сослал подальше от города. Одинокий дом близ небольшого озера… живописное место. Природа, свежий воздух… бешеная малолетняя стерва… Адский Рай, куда ещё добраться нужно!

– Хан, – Гавр чуть дверь не вышибая, ко мне поспешил. – Бл*, такой оторвы я никогда не видал. Она – неуправляемая! – тараторил запально, пока шагали к крыльцу.

В дом я вошёл стремительно.

Тернистый на диване сидел перед журнальным столиком, где пистолеты разложены были и нервно покачивался, смоля сигарету. Он знал, что я ненавидел запах сигарет и всегда воздерживался близ меня курить, но видимо, дело близилось к нервному срыву, поэтому я ничего не сказал по этому поводу, а он, меня увидав, махнул:

– Хан, как бога жду! – пророкотал громила, порывисто окурок затушил о пепельницу. – Она там, – пальцем наверх, будто девка концы отдала и воспарила, но я его понял.

– Ждите здесь, – велел своим и по лестнице почти вбежал, приближаясь к эпицентру сражения.

А потом началось моё сражение… С дверью!

Замок, как назло, не срабатывал и только с энной попытки понял, что дрянь малолетняя его чем-то заблокировала. Вернее, испортила, в скважину что-то засунув.

Скрипнул зубами и, недолго думая, с двух ударов ноги вышиб дверь. Она распахнулась с громким стуком об стену, а я от открывшегося вида так и застыл на пороге. Разруха полная и капитальная. Ничего целого: мебель – в хлам, ткань – на куски… даже обои гирляндами свисали со стен. В жизни бы не поверил, что одна хрупкая девочка способная на такое…

Чертовка стояла ко мне боком, крепко удерживая в руках обломок каркаса постели. Им совсем недавно лупила по раскуроченному матрацу, пружины которого торчали в разные стороны. И по подушкам… Потому в комнате ещё в воздухе вился снегопад из перьев и ватных шариков, коими обильно был усеян пол.

– О, привет, – широко улыбнулась, будто и впрямь рада меня видеть. Взлохмаченная, с горящими глазами, щеками, блаженной улыбкой на полных губах. – Давно не виделись, – сдула перо с носа и длинные пряди на спину откинула.

– Хан? – меня окрикнул Гавр. Он и Салман, чуть ли не круша ступени, ко мне мчались.

– Нормально всё, – дал отмашку, только охрана в коридоре оказалась, и шагнул в комнату. Судя по топоту – парни в сомнении были, но ушли.

А мы с Даниилой продолжали таранить друг друга взглядами. Словно сражались за право быть Альфой. Никогда и никто мне не отвечал так дерзко и бесстрашно, но с каждой секундой её взгляд менялся, пока не стал привычно злым и презрительным. Теперь она мне змею напомнила. И её глаза обещали смерть. Мучительную!

Никогда бы не признался, что это может… возбуждать!

– Я тут ремонт затеяла, – и так, суч*а малолетняя, лучисто улыбнулась, что я её придушить возжелал, чтобы, наконец, угасло это адское светило.

Глава 5

POV Хан

– Дело твоё, – выдал, как можно спокойней. – Тебе здесь жить неделю!

– Неа! Шесть дней, – поправила знающе. – Того глядишь меньше, дёрнула плечом. – Папа не оставит меня у такого извращенца, как ты. Он знает, что я привыкла к другой жизни…

– В свинарнике? – уточнил, окинув взглядом погром.

– Ха-ха-ха, – желчно поржала, уперев палку в пол. – Хан знает о свинарнике? Недавно оттуда? – Взгляд младшей Юсуповой налился цинизмом, губы дрогнули кривой ухмылкой. – И тебя это возбуждает?

Стерва зрила в корень, это было настолько удивительным, что почти шокировало. Лишь умение себя держать в руках, выдрессированное с юности, уберегало суч*у от немедленной расправы. Кости хрустнули от того, как я сжал кулаки, уже мысленно примеряя пальцы на глотке девки. А ещё бы язык выдрать… или рот промыть, чтобы грязью не плевалась больше.

– Твои детские, я бы сказал, недоразвитые колючки меня не беспокоят, – лукавил отчасти. – Ты, малолетняя идиотка, не всасываешь, как шатко твоё положение, – не пугал, не угрожал. Я уже сомневался, что у этой особы вообще есть мозги. Любая другая на её месте, забилась бы в угол, сидела тише травы и молилась, чтобы о ней забыли, а эта… нарывалась, дерзила и провоцировала, будто желала…

На этой мысли остановился, потому что умной девку считать было бы абсурдом.

– Ты меня проверяешь? – всё же озвучил.

– Ага, – задорно кивнула, ни капли не высказывая страха, хотя я стоял уже напротив неё. Почти впритык, нависая горой, и глядел сверху-вниз. Юсупова мелкая была. Клоп для меня… Бл*, дюймовочка, с разницей, что та норовом короткая, а эта с бешеным темпераментом и замашками бывалой шлюхи.

– На вменяемость/возбуждаемость, – хохотнула, продолжая взглядом бросать вызов.

– Пока из нас двоих невменяемой кажешься только ты. И возбуждена как-то, – нарочито ровно парировал. – Вон, – коротко кивнул, – соски торчат, грудь напряжена и дыхание участилось… Уверен, течёшь, как сука, – не сводил глаз от серых брызг Юсуповой. – Что, расфантазировалась, как взрослый дядя тебя на члене крутить будет? – Она яростно задышала, но боя не уступала. Сильная девка, ничего не скажешь. Сломать её могу быстро, но я её не для себя взял, не мне объезжать! – Нет, – чуть качнул головой, – я малолетними прошмандовками не интересуюсь. Я опытных и зрелых предпочитаю…

– Но прошмандовок? – уточнила обманчиво невинно.

– Женщин.

– А, – протянула девчонка, – банальненько. Губы, сиськи, вместительная вагина… Умные, стало быть, не для тебя? Боишься на их фоне потеряться?

– Мозг, в наше время, ценная штука, и редко идёт вкупе с… симпатичными губами, сиськам и вместительной вагиной, но его наличие не возбраняется, как впрочем, и хорошие манеры, – дал понять, что всё ещё держал себя в руках, и выходку её раскусил.

– А, – понятливо закивала Юсупова, – а я типа, тупая, блядоватая и неадекватная? – фыркнула, словно другое и не задело. Я был уверен, что она сейчас взорвётся, и опять крушить всё будет, даже готовился к урагану, но она опять удивила:

– А какая нормальная девчонка будет адекватной, если её похитили из отчего дома и заточили, не зная где?! – позволив упасть обломку, развела руками. – А перед этим на глазах насиловали… "почти" мамочку и избили любимого папочку? – как-то уж больно театрально это прозвучало. Ни на миг не поверил негодованию. Если за отца она и могла на меня злиться, всё остальное – пустозвон.

– Я же молодая, – продолжала театр одного актёра Юсупова младшая. – У меня чувствительная психика. Очень хрупкая, – хреново играла, не вышибая из меня ни капли жалости и понимания. Не знаю, что прочитала на моём лице, но гримасу горечи сменила на улыбку:

– Мне срочно нужно лечение, – опять светилась солнцем пустыни, вызывая чесоточное желание стереть с её лица эту мерзкую, неестественную улыбку!

– У меня есть ремень. – Капли в стакан терпения уже помещались едва ли. – Он лучшее лекарство, – пояснил свою мысль.

– Всё же молодой плоти захотелось? – театрально подивилась, хлопая ресничками. – Или нравится процесс?

У неё словесный понос…

– Не прокатит, – наморщила нос девчонка. – Со мной будет скучно, на мне ведь даже трусов нет! Никакого удовольствия раздевания…

Я на миг опешил. А малолетка продолжала трещать:

– Вы же меня почти голой из дому выволокли! Ни щетки зубной, ни пасты, ни расчески, ни косметики! Ни шампуня, ни геля, ни белья! Нижнего, – значимо, – ни одежды приличней…

Вот теперь мысль, что стерва умнее, чем пытается показаться, укрепилась. Юсупова прикидывалась гнилой и пустоголовой сук*й специально, чтобы я сорвался и её либо грохнул, либо… вернул отцу, потому что я никогда намеренно не убивал детей. А от такой оторвы, для успокоения мозга, проще отказаться!

– Я не могу вот так жить ещё шесть дней, – обвела глазами комнатку. – Помимо одежды есть много разных мелочей…

– Единственный предмет гардероба, который у меня для тебя есть на данный момент – это наручники… Могу подыскать кляп.

– О-о-о, – опять губы зазмеились. – У тебя смотрю сексуальная фантазия заработала на полную, – нагло тыкала, специально показывая неуважение. – Обнажённая малолетка, прикованная наручниками, – нарочито протягивала слова, не сводя с меня серых глаз.

Даже стоя у врат Ада не признался бы, что картинка, которую эта стерва нарисовала, заставила член налиться кровью. Он и без того уже беспокоил озабоченностью к этой особе, а после столь откровенного заявления, аж дёрнулся, требуя немедленно свободы и последующего пленения тесной, влажной …

– Мур, – поиграла крутыми дугами красивых бровей Юсупова, – какой нехороший мальчик-Ханчик.

Перед глазами помутнело от слепой злобы. Руки зачесались заткнуть Юсуповское недоразумение. Немедля! Кажется, я только что познал, что значило «разозлиться до белого каления».

Смерть дочери и сестры меня оглушила, но не отупила, а сейчас я был на грани сорваться и проучить малолетнюю суч*у, не понимающую, что хлебало пора закрыть – и без того позволили много!

– Нет, и ты даже не представляешь, – цедил сквозь зубы, но старательно скрывал ярость, – какие у меня фантазии на твой счёт, – не лгал, она и впрямь думала плоско. – Тебе простительно, это в силу молодости… неопытности. Но намекну, самая приятная для меня – я тебя больше не слышу и не вижу!

– Неужто уже отпустить хочешь? – победно улыбнулась.

– Нет, – нарочито медленно качнул головой, на деле шею рассматривая и прикидывая, сколько займёт секунд её свернуть.

– Если нет, тогда тебе проще выколоть себе глаза и перепонки повредить. Ты ведь не передумал меня выдать за своего сыночка? Если стану невесткой, обещаю, – звучало не скрываемой желчной угрозой, – видеться будем каждый день!..

– Или я заткну тебя кляпом и закопаю! – в тон парировал, только сейчас понимая, что с такими перебранками, показываю себя не умнее её.

А девка на меня смотрела не то с насмешкой, не то с уважением, осмысливая насколько реален такой исход событий, а потом легкомысленно кивнула:

– Если я при этом буду одёта во что-то более стильное, – демонстративно майку вниз потянула, порочно сверкнув голыми полушариями крепкой, молодой груди на грани показать их вплоть до сосков.

– Какой размер? – мало на голос походило, скорее на скрип зубов.

– Второй, если ты о груди, – змея ресничками захлопала. – И заметь, свой, без силикона…

– Так тебя только отсутствие лифчика смущает? – деланно проигнорировал очередную провокацию. – Куплю его и будешь счастлива умирать в нём?

В комнате повисло минутное затишье. Юсупова закусив губу, хмурила брови.

– Ты прав, – качнула головой, но вид был самый что ни есть язвительный. – Не стоит твои развратные глаза радовать молодой, девственной плотью…

На этом меня немного коротнуло, но я промолчал, рассудив, что дискуссировать по поводу слова было бы глупым, да и плевать мне на её озвученную невинность. Причём, такую сомнительную.

– Мне нужно что-то более существенное, – кивнула в заключении.

– Скафандр?

– Ох, господин Хан, ваши фантазии поражают своей топорностью.

– Бл*, – вот теперь я скрипнул зубами громко. – Какой? Размер? – вторил, еле сдерживаясь от крика. Кипел от злости, всё… я вот-вот был готов взорваться!

– И кто мне будет покупать? ТЫ? – окинула меня негодующим взглядом, граничащим с отчаяньем. – Прости, чувак, ты одеваешься стрёмно!

– Я тебя не выпущу, – поспешил на выход, потому что находиться в комнате с этим чудовищем больше не мог. Убью ведь! Правда грохну…

– Мне тут плохо, – не знаю, что меня заставило замереть: интонация голоса Юсуповой или секундное дежавю фразы, которую когда-то обронила моя сестра, единожды пожаловавшись на своего мужа. Как потом оказалось, он её жестоко бил. Даже бурлящая злость на девку сошла на нет.

Впервые с момента нашей встречи с Даниилой, кажется, услышал голос настоящей Юсуповой младшей.

– Мне тесно. Клаустрофобия развивается, – добавила тихо.

Я даже с сомнением покосился – не улыбалась ли.

НЕТ! Девчонка стояла без гримасы ненависти и вызова. Без лютой злобы или желания провоцировать.

– Мне тебя пожалеть? – недопонял, к чему клонила. – Окей, когда буду закапывать, коробку пошире закажу, – смилостивился.

– А если я поклянусь, что буду хорошей девочкой? – проигнорировала мою колючесть. – В магазине? – добавила ровно. Смотрела очень честно и с ожиданием… Вполне искренним.

Не собирался сдаваться. Меня такими жалобными речами не сломать!

– Тебе лучше смириться! – глаза в глаза, утверждая свою власть в нашей стае. Я Альфа! – И выкинуть даже мысль, что от меня можно сбежать!

И она кивнула.

– Любая попытка окончится в лучшем случае – трёпкой, – разъяснил на тот случай, если девчонка надеется на какие-то поблажки. – В худшем – убью собственными руками, и скажу, что так и было.

– Клянусь! – подняла руку, но продолжила таранить прямым взглядом.

– И твоя клятва чего-то стоит?

– А что нужно для подтверждения? – нахмурилась, теперь затравленно зыркнув.

– Полчаса на уборку в комнате и приведи себя… – запнулся, задумчиво оценив девчонку, уже не строившую из себя исчадие Ада, – хоть в какой-то божеский вид.

Глава 6

POV Дань

Он ушел… Дверь так и осталась открытой. Может и стоило бы броситься проверить, следят ли за мной, но прикинула: масштаб разрухи и время, которое на уборку выделено, свои возможности для побега из дома, последствия в провальном случае… И принялась убираться.

Пока сваливала груды мусора, в комнату заглянул один из псов, кто меня охранял. Рулон пакетов принёс, веник, тряпки, совок. С равнодушным лицом у двери бросил.

– А помочь? – уже в спину кинула, уходящему мужику.

– Иди в п*ду! – через плечо и совершенно неуважительно.

– Я девок не люблю, – огрызнулась преисполненная обидой. Не за то, что послал, а за отказ.

– Тогда на х*й! – и знак показал.

– Я бы с радостью, да среди вас мужиков нет! – этого мАлого злить и бесить не собиралась, брякнула по привычке, а болван чуть было не повёлся на мою провокацию. Раздражённо всхрапнул, окатил яростью глаз, но бестолковую ругань не продолжил – просто ушёл.

Бл*, вот на х*я с ними перепираться взялась? Мне на него начхать!

Ещё раз крепко чертыхнулась и продолжила убирать то, что натворила от души, уже проклинала идиотскую идею достать Хана через погром. Хотя, главнее результат, а я, вроде, добилась желаемого.

Проверила, можно ли договориться с врагом.

Отец был прав, когда, растормошив ночью, за несколько минут до взятия нашего особняка, признался, что никому не будет легко, но если делать все верно, Хан не убьёт сразу – даст шанс и выслушает! Папа не ошибся – Ханское чудовище умело слушать!

Может и глупа, но ровно на столько, чтобы играть ва-банк на чужой территории. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. И если ещё день назад я знать не знала Хана, то теперь очертания этого зверя стали прорисовываться – ещё не полностью, но уже яснее стало, что он из себя представлял. Осталось выдержать свою роль, а там – либо грохнет, либо сбегу. И моя попытка привела к тому, что Хан был готов к уступкам. Значит, я выбрала пусть рисковую, провокационно опасную, но удачную тактику.

Довести… и чуть уступить, пусть думает, что сломал. Мне не сложно, я умела быть разной. Хамелеон! Умела затаиваться, ждать и менять «цвет».

Душ приняла, чуть ли не на последних минутах отведённого времени. Пришлось в пижаму опять влезть, а уже на выходе из комнаты, обнаружила, что за мной не следили.

Хм, странно.

Хан себя вёл так, словно знал, что не сбегу… из этого особняка. Не собиралась пока ломать его убеждения. Я вообще себе дала пару дней на изучение стана врага и принятие решения, чуть поостыв от первого шока. Это делать, сидя взаперти, было крайне сложно. Зато теперь, как поняла, мой демонстративный глас был услышан, значит, дом будет в моём распоряжении, но по умолчанию для меня – больше ничего не ломать!

Я вообще очень понятливая, особенно когда мне что-то нужно.

Огляделась. Никого, но из четырёх дверей на этаже помимо моей, была приоткрыта дальняя с противоположной стороны. Покосилась в сторону лестницы, опять на ту дверь. Не знаю, что меня туда тянуло, но пошла. Толкнула… и застыла на пороге.

Склонив голову и утопая в раздумьях, на краю постели сидел Хан – ноги чуть расставлены, локти на коленях, ладони замком сцеплены между.

На моё появление нехотя среагировал, не шевелясь:

– Это тебе, – даже тыкать было не нужно, я тотчас уставилась на аккуратную стопку чёрных вещей возле него.

– Шутишь? – скривилась. – Когда успел купить?

– Давно, – обронил так, словно он вообще себя заставлял звучать, а потом на меня покосился.

– Не новые? – скептически нахмурилась. – Я не буду надевать чужие шмотки! – опять отыграла избалованную папину дочку, ещё и руки на груди сложив.

– Не хочешь, ходи в том, что есть! – ровно припечатал Хан, и встал.

Это моего желания добиться желаемого не охладило.

– Ты обманул! – наехала, спешно раздумывая какой погром за это учинить опять.

– Я не обещал поездки в магазин, – хладнокровно рассудил Хан. – Я согласился, что вещи нужны. И пока есть вот это… – кивнул на стопку.

Чёрт! Разложил-то верно и словами играл умело. Впредь буду умнее и прозорливей, тоже следить за точностью фраз.

– Твоей дочери? – с сомнением уточнила, но немного смилостивилась.

– Нет, – Хан как-то странно скрежетнул зубами и ещё рыкнул что-то… чёрт его поймёт, что.

Рассудив, что он в прав, подошла к шмоткам, верхнюю пальчикам приподняла. Чёрные джинсы… потом футболка, джемпер:

– Какое-то депрессивное, – только сейчас осознала, что звучу только я.

Обернулась к Хану, и глазами тотчас наткнулась на фотку в рамке, которую он держал. Я вообще не привыкла к распечатанным фотографиям, рамочкам, а тут в комнате, как по старинке. Пусть не на стенках, но на письменном столе, возле которого и стоял Хан, ряд рамок красовался.

Я неспешно прошлась по комнате, только теперь в ней улавливая девичьи оттенки и элементы: резинки, заколки, духи, немного косметики, и запах тут был нежнее, тона декора мягче и пастельней.

Остановилась рядом с Ханом, глядя на фотки. На всех были двое… Девушка, примерно моего возраста или моей сестры, и маленькая девочка. То на руках, то в объятиях, и они всегда, всегда с искренне лучезарными улыбками. Парочка излучала любовь и свет.

У меня даже сердечко как-то странно ёкнуло. Не знаю почему. Я вообще не сентиментальная особа, но они мне душевными и милыми показались.

– Это кто? – ткнула на ту, кто постарше. Она была темноволосой и кареглазой. Я бы даже сказала, черноглазой. Худенькая, изящная, женственная и с очень необычной внешностью, которую бы я отнесла к восточной красоте.

– Сестра, – секундой погодя и глухо отозвался Хан.

– Сколько ей?

– Двадцать…

– Ого, и у неё уже дочка такая взрослая? – опешила, глянув на мелкую и прикидывая, во сколько сестра Хана её родила. Пятнадцать? Если вообще не тринадцать!

– Это Эсманур – моя дочь. А Разула – её тётка, – таким тоном будто я оскорбила его до глубины души.

– Ну прости, что ошиблась, – шикнула, не понимая с чего он такой рычащий. Ну да, влезла и что с того?! Захотел – ответил, а нет – ну и… я бы не обиделась!

– А сыну сколько?

– Двадцать три, – процедил, буравя меня тяжёлым взглядом. Я не удержалась, даже присвистнула:

– Поздравляю, ты по ходу детей штампуешь по неосторожности и не заморачиваясь разницей в возрасте, – поставила фотку, которую успела взять, чтобы поближе рассмотреть парочку, и к вещам на постели вернулась.

– Её стало быть? – проворчала, ещё раздумывая, как показать своё недовольство его коварством. Обещать – и исказить данное слово. – Нет, Хан, не надену шмотки твоей сестры. Лучше голой, – решила покапризничать, – пусть она сама их носит. – Хан как-то яростно всхрапнул. Видимо, я всё же его достала со своим мерзким избалованным характером. Поэтому решила дожать – трёпку устроит, значит так, потом слаще буду мстить:

– Или если у вас это так принято, пусть твоя дочь за ней и донашивает, а я…

Не договорила, аж взвизгнула от боли, когда меня Хан за гриву схватил, сильно дёрнул, прочь из комнаты выволакивая. Ничего не понимала из его утробного рыка на непонятном языке, но меня волной ледяного ужаса окатило. Руками в его руку, которой меня удерживал за волосы, вцепилась, и попискивала/поскуливала от боли, пока он меня за собой тащил. Слёзы глаза жгли, я даже ругаться не могла, как было больно и страшно. А Хан меня быстро волок: по коридору, ступеням… на первый, где мужики его, нас увидав, повскакивали с мест:

– Быстро, машину! – рыкнул громоподобно Хан, и его псы засуетились, на нас бросая настороженные взгляды.

Глава 7

POV Даниила/Дань

Даже не остановился, меня вот такую потрёпанную, зарёванную, разлохмаченную, почти голую и босоногую из дому прочь потащил.

– Кладбище! – скомандовал, затолкнув меня в машину.

Тачка сорвалась, только дверца с нашей стороны захлопнулась.

Моё сердце испуганно трепыхнулось, холодный пот по позвоночнику сполз. Я сидела и боялась дышать. Слёзы катились без дозволения, и это они были отнюдь не из-за страха. Злые слёзы ненависти, а я всей душой ненавидела это чудовище, посмевшее на меня руку поднять. И плевать, что не ударил – он меня… за волосы и как суч*у подзаборную…

Отец такого никогда не позволял!

Каким бы авторитетом не был – нас с сестрой не обижал!

Ехали в глухом молчании. Только сердце ударным темпом выколачивало волнение. Даже мелькнула мысль попробовать на ходу выпрыгнуть, но позади нас катила ещё одна машина Хана. Такая попытка сразу будет провальной…

– Выходи, – без деликатности пихнул меня с заднего сидения. Да так, что чуть не упала, не успевая ногами переступить по холодной земле. Он следом выбрался с моей стороны.

Крепко держа за локоть, и вообще руку круто выворачивая, потому что не поспевала за быстрым шагом чудовища, протащил по кладбищу мимо могил и остановился несколькими минутами погодя, толчком отправив к свежим ямам.

– Видишь, – ткнул на дырки в земле. Меня от холода передёрнуло. А может от страха, сдавившего глотку. Не желая показывать, что меня уже трясло от ужаса, переступила с ноги на ногу:

– И что? – а глаза оторвать от ям не могла. Тут две рядом, а одна чуть выше, над ними. – Это нам с сестрой и батей? – от страха не то икнула, не то хохотнула. – Оперативно, – вот теперь с выдохом хмыкнула, хотя истерика нешуточная накатывала и жилы тряслись, сердце лихорадочно колотилось.

Хан ведь не собирался убивать нас с сестрой. Сам говорил. Шлюхами сыночку сделает, но не убьёт. Чёрт, неужели так допекла, что он…

– Ты, бл*, реально не всасываешь? Тупая по жизни или правда не в курсе, что происходит? – прошипел, чуть ли слюной не брызжа.

– В курсе чего? – почти подвыла. – Что ты – трусливый Шакал и вломился к нам в дом? В нашу жизнь? НОЧЬЮ! Когда мы спали??? Схватил беззащитных, безоружных девушек… Избил отца… Всё перевернул, требуя возмездия, не пойми за что… – я тоже почти плевалась своей болью и непониманием. – Если у вас тёрки с отцом, то причём тут я и сестра? Или у вас у брутальных мужиков это крутым считается, напугать, изнасиловать слабый пол, дабы весь мир ужаснулся, какие бесчинства творите? – я умела разить и всегда находила поточнее и погадостней слова. – Это так… по-игиловски, крушить святое и беззащитное, в том числе женщин и детей…

– Он вам не сказал, в чём дело? – с удивительным терпением выслушал мои претензии Хан.

– А у него было время? – пальнула негодованием я. – Ему позвонили за несколько минут до вашего появления! – процедила зло. – Или ты не заметил, что мы сонные были? – отчасти лгала, но лишь немного. Папа нас и правда ночью разбудил. И рассказать ничего толком не успел....

Он любил нас с сестрой. Не спасал документы, бабло… Он хотел спасти нас. Времени объяснять, что случилось, не было. Поэтому он нам давал выбор. И мы его сделали. Это был единственный раз, когда я загордилась сестрой, проявившей наконец Юсуповский характер – не бросать своих, чтобы не случилось, даже если трусы мочишь от ужаса!

За то короткое время, пока мы метались по дому, чтобы добраться до дальней комнатки, папа давал последние инструкции по выживанию:

– Вы уже взрослые, чтобы понимать реалию жизни и сделать собственный выбор. К нам идёт Хан. Он идёт нас убивать. И, скорее всего, убьёт, потому что в ярости! Я не могу спасти вас всех, но в доме есть тайник. Место только на одного.

Я покосилась на сестру. Она на меня. Обе на отца:

– ТЫ…

Он в недоумении на нас.

– Они же за тобой, – чуть ли не хором с сестрой.

– А мы, – я сглотнула сухим горлом. – Если не убьёт сразу… насилие, – слово далось тяжко, – переживём, а потом отомстим!..

– Я никогда не был трусом! – горячился папа. – И не собираюсь скрываться, потому что не виновен в случившемся! Если попытаюсь удрать, Хан воспримет как признание вины, и тогда резать будет всю семью до последнего колена, а так… у вас будет шанс спастись. Хан может быть очень жестоким, но я надеюсь, что очевидное увидит. Я сдамся без боя. Убьёт – значит так, потому что его горе не передать словами, и он жаждет крови. Моей! И вашей… Мне не страшно умирать – я только за вас боюсь, поэтому…

– Нет, – мотнула головой сестра. Так категорически, что я опешила. Моя нежная сестрёнка, боящаяся и грозы, и молнии, не причинившая боли по злому умыслу ни единому существу, сейчас была истинной Юсуповой. Решительной и твёрдой, несгибаемой, несмотря на вероятный кровавый исход для всех нас.

А дом уже разносили, слышался грохот, выстрелы, крики, визг любовницы отца. Приближающийся топот…

– Пусть Данька, – кивнула Регина на меня.

– НЕТ! – вот теперь и я взбрыкнула.

– Дань!.. – почти с мольбой и болью взвыл отец, даже глаза засверкали, словно вот-вот слёзы пустит. – Хоть ты…

– НИКОГДА! – почти поперхнувшись негодованием. – Юсуповы никогда не оставляют своих! – отчеканила яростно. – И не предают! – добавила, а голос дрогнул, как бы я не страшилась показать, как боюсь. И чтобы скрыть накатывающий ужас, вжалась в отца, распахнувшего для нас объятия. И следом сестрёнка нырнула.

Я редко позволяла литься слезам, но эти запомнила… и думаю, навсегда! А потом наши уютные объятия были нарушены грохотом ломаемой двери…

Пленение/избиение отца/насилие над мачехой – которые смутно помнила, потому что готовиться к Аду и в нём оказаться – разные вещи. Я даже не понимала бросаемые Ханом в нашу сторону претензии и угрозы. Для меня он по-прежнему оставался ЛЮТЫМ монстром, посмевшим вторгнуться в чужую жизнь и сломать судьбы!

Потому и смотрела на него именно такими глазами. Осуждающими, презирающими, полными ненависти!

Хан меня больно за плечо дёрнул на выход с кладбища, а охранники его топали за нами и все как один мрачнее тучи.

Раньше они у меня были все на одно мерзкое лицо деградантов-насильников, у кого пороху хватает лишь на того, чтобы баб беззащитных трахать кучкой, а теперь… я стала их различать. Пока не понимала, чем именно отличались, но облик каждого немного прояснялся.

Хан меня толкал к машине, не так болезненно, как до этого за волосы, но когда у морга остановились, меня крупной дрожью перетрясло. И зубы предательски проклацали:

– Не пойду!

Глава 8

POV Даниила/Дань

Мотнула упрямо головой, вернее судорожно и нервно: «НЕТ!» Я вообще чуть слабину не дала, взмолившись меня не трогать.

Морг?! Ни за что!

Уже себе место там красочно представила. И тело своё… безжизненное и белое на металлическом выдвижном столе.

Но, схлестнувшись с тяжёлым взглядом карих глаз Хана, поняла, что моя истерика бессмысленна. Она не тронет и частички выезженной души этого монстра.

Под конвоем псов Хана и его самого, босыми непослушными ногами шлёпала по холодному полу пустынного, мрачного коридора. Чтобы не рыпалась, Хан меня за затылок держал так крепко, что в спину, будто тысячи игл воткнулись, и любое движение в сторону отдавалось жуткой болью и прострелом молний по телу. Я и пискнуть не могла – боялась, что забудется и сдавит сильнее, а у меня и без того от его пальцев синяки будут на коже.

Редкие встречные по стеночкам шарахались, и никто слова против нашего появления не говорил. Хан будто к себе домой заявился. А может, оно так и было! Морг – самое место для такого монстра, как Хан!

Все двери открыты, и даже холодильное отделение морга… как оказалось. Меня ноги туда не несли совсем. Я точно на невидимую стену наткнулась, и если бы не грубоватый хват и рык Хана: «А ну пошла!» – аккурат с толчком, я бы осталась на месте. А так… в дубильник чуть ли не влетела, едва лбом двери не распахнув, но вовремя успела руки выставить, и смягчить встречу со створками. Они послушно меня пропустили… в большое помещение с металлическими дверцами-ячейками во всю противоположную стену. Кафельный пол со стоком, патологоанатомический стол, мойка и разные приспособления для вскрытия. Но самое жуткое тут было – запах. Сладкий, тошнотворный, смешанный с ядрёной порцией медикаментов.

Меня замутило, даже рвотный рефлекс по горлу прокатился, и я торопливо рукой рот зажала. Оглядывалась в ужасе, а Хан чуть прошёл вдоль металлических дверец с чёрными ручками и потянул на себя одну из них. Помещение наполнил скрежет – выкатился столик с трупом, который плотно скрывала белая простынь. По очертаниям там был…

Хан её сдернул и я всхлипнула от отвращения. Шарахнулась было, но он в два шага ко мне приблизился и, за запястье так злобно дёрнул, направляя к обгорелому трупу кого-то очень мелкого и тощего.

– Смотри, – рыкнул на меня, схватив за волосы, потому что отворачивалась, не желая этого видеть. Чуть потряхивал, требуя моего полного внимания:

– Смотри!!! Это Моя Сестра!..

Я проскулила что-то нечленораздельно соболезнующее, кусая губы и сильно зажмуриваясь.

– А это! – с большей порывистостью, ещё один труп из соседней ячейки выкатил:

– Моя дочь, – со словами дёрнул покрывало… и меня вырвало. Слёзы глаза выжигали, меня безудержно рвало, а голос надо мной жужжал:

– Они бы носили любые грёбаные шмотки, какие бы я им дал, но ВАША семья их убила! – каждое слово вонзалось в сознание. Пронизывало его, ставя жирный крест на какой-либо возможности примириться нашим кланам.

Это было не просто страшно… Как, оказалось, случилось непоправимое. То, что обращало прахом надежды, что Хан простит нашу семью и будет к нам с сестрой снисходителен.

Только теперь я поняла весь смысл обрывочных фраз: «Больше нет… была… кровь за кровь…». Я глупая! Да! ДА! ДА!!! Сразу не поняла масштаб катастрофы. Вот почему отец так хотел спасти хоть кого-то из нас!

– Мне жаль, – утёрла рот ладошкой и подняла зарёванные глаза на Хана. – Правда, жаль… – не лгала. Не скажу, что он для меня обрёл человеческий лик, но его поступки… они стали понятней. Даже отклик в душе нашли.

– Своё прости, – сквозь зубы процедил, – закапай с ними в могилу. И впредь, – опять к себе дёрнул за шкварник – аж ткань жалобно треснула. – Если я говорю: «Сидеть!» – сидишь. Скажу: «Бежать» – помчишься. И даже сосать и лизать будешь, если мне это взбредёт в голову и кому скажу… Потому что ты и твоя сестра даже не шлюхи. Вы для меня вещи… И ты… даже имени не имеешь, ибо не заслужила. И молись, малолетняя шалава, чтобы Юсуп нашёл тех, кто, по его мнению, замешан в убийстве моей семьи!

Больше ни слова не проронил. Меня ослабевшую, зарёванную и до сих пор не отошедшую от увиденного, обратно за локоть вывел. Наплевав, запинаюсь я или нет, успеваю ли, и то, что мне хреново, протащил к выходу. Его верные псы были по-прежнему рядом. Держались в стороне и на меня почти не смотрели – понимали, что случилось.

А потом меня, в этом же виде в магазин привезли.

– Выходи! – я ещё под впечатлением сидела и не сразу сообразила, где мы стопорнули. Глазами непонимающе повела. Названия вроде знакомые, но рассудок как-то пока плавал во мраке, в который меня безжалостно топили последние несколько часов.

Мне помогли выйти – неделикатно за руку потянув.

– Хоть шаг к побегу – я с тебя живьём шкуру спускать собственноручно буду, – пригрозил Хан, даже на меня не глянув. Он вперёд смотрел, но явно в никуда – в свои тягучие, полные мести и боли мысли.

Я его услышала. Предельно ясно.

Мужики за мной в магазин зашли.

А я рассеянно взглядом по помещению скользнула. Продавщицы, меня увидев, побледнели, в лице изменились. Вроде знакомые… я дорогие магазины хорошо знала, как и персонал, потому что с подругами часто гуляла и все новые коллекции на себя примеряла. Не шмотница, но развлечения ради…

А сегодня ничего не видела и плохо различала слова продавщиц-консультанток. Шла по рядам и просто снимала какие-то вешалки, не особо задумываясь, что брала. Ни цвет, ни фасон, ни модель, ни размер – мне плевать было.

– Может, подсказать всё же? – когда очередную вешалку сняла и на согнутую в локте руку повесила, хотя там уже места не было.

– А? – я заторможено вырывалась из паутины пережитого ужаса. – Вот это пробейте, – не в себе пробормотала, дойдя до кассы и свалив кучу перед кассиром. Девушка в сомнении на груду покосилась, на меня, на мужиков, стоящих у выхода в магазин.

– Вы уверены, что вам всё это нужно? – робко уточнила кассирша с виноватым лицом.

– Всё? – вторила я и уставилась на гору тряпок.

– Вещей пять важных пусть возьмёт, остальное лишка! – раздался голос одного из мужиков. Он телефон от уха убрал и, выключив, спрятал в карман лёгкой куртки. – Слышь, малая? – меня презрительным взглядом окатил. – Бегом отоваривайся. Хан сказал: «Пять вещей!», – грубовато повторил для меня тупенькой.

– Тогда, – кивнула я. – Трусы, лифчик, носки… – запнулась и на этом повернулась к охраннику, – это за два предмета считать или один?

– Не умничай, коза, лучше поторопиться, иначе, в чём есть, в том и будешь ходить!

– Футболку, джинсы, – продолжила список для ушей продавщицы. – Кеды, куртку… – запнулась на далёкой мысли, что мне ещё жить и мстить, а стало быть, выкручиваться нужно. – Платье… – чуть в мозгах просветлело. – Мне нужно жениха покорить в самое паховое сердце! – отчеканила голосом, в который возвращалась жизнь.

Одеваться отказалась. Я облёванная, зарёванная чухондра с грязными ногами… Лучше свиньёй похожу, может совесть взыграет у Хана.

Охрана ни слова на это не сказала. Безлико за нами наблюдала, пакеты загребла, расплатилась и к машине меня сопроводила.

– Что-то ещё? – уже дома уточнил Хан, когда вошли в зал на первом этаже, а пакеты с покупками рядом со мной сгрузили.

Меня аж зло взяло.

Он потерял свою семью… а теперь топтал чужую, при том, что понимал, что нас, скорее всего, подставили. Разве это справедливо? Его горе – оно не передать словами, какое страшное! Боль – да, она, конечно, отупляла, ослепляла, оглушала, но как добиться протрезвления у живого мертвеца, потерявшего вкус к жизни и уже нежелающего слышать других???

Как???

Я жить хочу!

И я хочу доораться до этого монстра.

Я НЕ ВИНОВНА! И МНЕ ОЧЕНЬ… ОЧЕНЬ ЖАЛЬ!!!

– Телефон и симка с инетом, – не ёрничала, да и вопрос я восприняла серьёзно. Хан на меня так странно посмотрел, будто я его удивила.

Зато потом удивилась я, когда меня в ту самую комнату поместили, где фотки стояли… В спальню его сестры, сообщив, что можно брать всё, – а там и гардеробная оказалась вместительная, – кроме фоток!

И конечно шоком стало, когда выйдя из душа, на постели нашла телефон… стационарный, доисторический… детский с крутящимся циферблатом. А рядом конверт с новой симкой… и, бл*, такой бестолковой без нормального аппарата!

Шутник… Он, мать его, шутить изволил?

Во мне опять проснулась стерва!

Что ж, пошутим, Хан! Ох, пошутим…

Глава 9

POV Хан

Дом покидал с Адским жжением в груди и желанием закопать идиотку в могилу с дочерью, потому что слушать яд Юсуповой становилось всё невыносимей. И домой меня не тянуло – он теперь был пустым и безжизненным. Поэтому нагрянул к сыну, но, к удивлению, мне открыла Юсупова старшая. Девка меня увидала, прочь шарахнулась в арку столовой/кухни.

Мы с парнями прошли в зал. Я упорно делал вид, что меня ничто не колыхнуло, но на деле – разрывало от бешенства.

Юсупова не показывалась, мы сидели долго, и когда я не выдержал, набрал сына:

– Я у тебя, – бросил ровно.

– Что-то опять случилось? – сын явно куда-то шёл, голос был запыхавшимся.

– Да, – короткая пауза, – мне дверь открыла Юсупова, – пояснил мысль нарочито спокойно.

– Бл*, – досадливо буркнул Карим. – Хан, не начинай выносить мозг, – тотчас огрызнулся, в который раз подтверждая, что при всей кажущейся мягкости характера, он не боялся ни бога, ни… меня. Хотя в том был виновен я, мне было всего ничего, когда Карим родился. Воспитывать сына мне было некогда. Всё наше общение сводилось к редким «привет, как дела» и было скорее, как у братьев, чем, как у отца с сыном. Поэтому Карим и говорил со мной порой не как со строгим батей, а как со старшим, вечно придирающимся к нему, братом.

– Я скоро буду, – отчеканил, упреждая любое желание с ним поругаться по телефону. – Мы поговорим!

Я так и сидел на диване. Всё всплывающие вопросы решал по мобильному. Юсупова на глаза не показывалась, но мышью по кухне шныряла. Оттуда тянулся приятный запах.

Мои ребята зашевелились. Да и я сам запоздало вспомнил, что не обедал, не ужинал.

– Вы опять скопом?.. – сын вошёл домой со своей парой охранников. Его это явно тяготило, но мне плевать – переживёт, вернее, для того чтобы пережил, они за ним и ходили. – Могли бы хоть обувь снять, – недовольно обронил Карим. Это у нас вместо семейного приветствия: я молча жду его ворчливых упрёков, а потом начинается спор…

В этот раз спор начал чуть погодя, уже в столовой, где нас ждал сервированный стол.

Я внимательно следил за тем, как поглядывали друг на друга Юсупова и сын. Как её щёки краснели, глаза блестели. И Карим был на удивление улыбчив. Давненько его таким не видел. Он сиять начинал…

Ох, не нравилось мне это.

Я сидел во главе стола, где даже для ребят нашлось место, хотя по обычаю, они отдельно ели. Не потому что я заставлял, а потому что им так было удобней, да и ржать любили, чего я за столом не приемлел.

А сегодня молчаливо расселись, глазами пожирая довольно хорошо заставленный блюдами стол. И за всё это безобразие мы должны были благодарить Юсупову с Валентиной Георгиевной, кухаркой Карима. Она ещё мне готовила по молодости, а потом, когда я дом отдал сыну, осталась с ним. Он же, вообще, не заботился о своём пропитании. Если бы ему не подсовывали пищу – забывал бы о ней напрочь. А Валентина знала Карима с детства, и конечно была в курсе, всех его пищевых пристрастий, но сегодня был непривычный стол. Я задумчиво мазнул глазами по огромному блюду с пловом… в душе шевельнулся червь сомнения насчёт правильности подарка сыну.

С дозволения хозяина дома трапеза началась, хотя Юсупова думала сбежать, Карим коротко обронил:

– С нами сядь, – и она послушно осталась.

Вот тогда и я взял вилку. Еда была очень вкусной, но, посматривая на парочку, сидящую рядом, всё больше укреплялся в догадках. Девка покладистая, для сына это хорошо, вот только мне не нравилось, что она не выглядела униженной, использованной – подстилкой, рабой, вещью! Не тянула ни на одну из этих ролей, а вот на скромную, робкую хозяйку…

На этой мысли отложил вилку:

– Хочу понять, что происходит, – прозвучало вкрадчиво и внушительно, если учесть общее тягучее молчание за столом, накалённую тишину, которую нарушало только побрякивание вилок о тарелки и задумчивое жевание/сопение.

Все замерли, устремляя взгляды на Карима. Юсупова голову в плечи вжала и, судя по красивому личику, вот-вот была готова разреветься.

– То, что она – моя! – кивнул Карим. – Я делаю с ней, что хочу. Разве нет? – сын знал, что я не уважаю блеянья и невнятностей. Поэтому для меня прозвучало предельно точно: «Не твоего ума дело!» Нет, сын имел право меня послать. Он один из немногих кому это прощалось, потому ЭТОГО ни разу не случалось, а вот теперь… Я не опешил, терпеливо ждал пояснения этому феномену.

– Мы с ней пришли к консенсусу, – прожевал очередную порцию плова Карим. – Она не делает глупостей, занимается домом, при моём желании… мной…

– Ещё женись на ней, – кивнул я, не выдерживая соплей-рассуждений сына.

Карим задумчиво покосился на Юсупову, девушка побледнела, голубые глаза совсем запрудились слезами. Я от неудовольствия покривился.

Этого ещё не хватало – видеть слёзы второй суч*ки рода Юсуповых. И если первая зло ревела и ненавидела, эта… жалкая картина. Как раз для нежной души моего сына. Он почему-то у меня с бабами мягкотел. С подросткового возраста.

Да, не был высок, смазлив, как они любили – худощавый, лысоватый, поэтому натянул на себя комплексов и довольствовался тем, что падало под ноги, а это никогда не бывало достойным, и, увы, когда он это понимал, оказывалось поздно для его душевного равновесия.

Последняя его невеста была красотка ещё та. Милая, улыбчивая поскакушка… поскакала… на другом, а Карим это увидел. Не её возненавидел, а принялся себя корить, в себе искал недостатки и проблемы: мол, на работе весь день, а она бедная разнесчастная. Мне так и не удалось ему в башку вбить, что телка у него – шлюха – вот и вся правда!

Он её чуть было не простил… жениться собирался. Я это по-тихому решил. Её под другого подложил, и она сама с горизонта сына ушла.

Мда. Я много в жизни грешил, но ни одна баба так и не тронула моего сердца. Были удобные, были затянутые, случайные и разовые отношения, но жениться?! Нет, это не для меня. Как началась свистопляска по жизни, так и закрутилось. Дела, дела, дела… Не до женитьбы, не до серьёзных отношений тем более. С моими-то врагами и жизнью этим днём?! Нет!

Хотя детей признавал всех, если не сомневался в вероятном отцовстве. У меня бывали неосторожные связи, чего греха таить. И если я об этом знал, значит не имел права отрицать и возможность залёта партнёрши. Даже тестов не делала ДНК. За хера?

Карим, Эсманур… их принял сразу. С матерями расплатился, а детьми занимались профессионалы: няня, педагоги, репетиторы… По крайней мере, с Каримом. С дочерью так было, пока сестру не выдернул из лап мужа.

Я опять скрежетнул зубами:

– Значит ничего личного? – глухо бормотал. – И если я её трахну или кто-то из парней, ты не будешь против? – не думал этого делать, но язык первее мысли сработал.

Карим перестал жевать, Юсупова уронила вилку, ужас в глазах забился.

– Нет, – странно качнул головой сын, словно жест из себя выдавливал. – Конечно же… я буду против, – наконец решительней кивнул. – Она моя и… – замялся, на девку глянув. – Моей и останется…

– Но женишься ты на другой, – напомнил ему мрачно.

Глава 10

POV Хан

– Это которую ты сегодня по моргу таскал и в трупы тыкал? – посмотрел на меня пронзительно Карим, словно укорял.

– Она задавала много вопросов, и гулять хотела, – не оправдывался, я был в своей тарелке, и такие разговоры меня не волновали. – Вот мы и совместили приятное с полезным. А ты как? – перекинул взгляд на Юсупову. Она совсем побледнела, затряслась, как лист на ветру. – Ты болтливая? Любопытная? Тоже не в курсе, что случилось?

Девчонка невнятно замотала головой.

– Отвечай! – тихо пророкотал, потому что ненавидел трусливых особей.

– Всё, что знаю: вы захватили наш особняк. Разрушили мой мир и держите против воли, – запинаясь, пробормотала старшая дочка Юсупа.

– Всё так, – спокойно кивнул я. – Мы твари, захватчики, насильники, убийцы… у нас нет принципов… – голос начинал вибрировал.

– Вместо нападок, тебе бы её выслушать, – вклинился Карим с замечанием. Это в нём юрист говорил. Иногда мне его убить хотелось. Именно юриста в сыне, готового слышать и слушать. И порой показывать иную сторону дела, которая мне ну совсем не нравилась.

– Зачем?

– Чтобы разобраться в случившемся, – рассудил сын.

– Я думал, ты в дела не лезешь, пока суд не маякнет.

– Нет, но прояснить в нашем случае кое-какие моменты хотелось бы. И в отличие от тебя я не слеп и не глух. Мне больно, но я готов…

– Твоя боль быстро забылась милой мордашкой и юной дыркой?

– Это не так! – посуровел сын. – К Регине это совсем не относится.

– О, – скрипнул я вновь зубами. – Ты её уже по имени называешь?

– Да, потому что она – человек, как бы ты не пытался из неё тряпку сделать. И как бы ты не желал меня заставить её ненавидеть, я не могу, потому что девушка не виновата в том, что случилось. А возможно, и её отец…

– И ты ей поверил? – стол аж подпрыгнул вместе с посудой и блюдами, когда я ладони с грохотом опустил на него.

– Да, – с бараньим упрямством кивнул Карим. – Она была вполне искренняя и… нелепа в оправдании.

Я ничерта не понял из его слов, потому ждал.

– Я встречаю разных лжецов и правдоискателей, – сын локти уместил на стол и сцепил кисти замком. – И с точностью заверяю, что её версия звучит натурально, – немного помолчал. – Такое не придумать. Это сложно, потому что, – пауза, – версия НИКАКАЯ. Нет в ней ничего приукрашенного, обеливающего отца. Нет попытки оправдаться. Нет клятв и заверений. Самое интересное, что она искренне считает тебя хладнокровным убийцей и чудовищем, хотя в данной ситуации… – вот теперь сын многозначительно умолк. Я только сейчас заметил, что ребята тоже не ели – в упор глядели на Юсупову.

– Почему не сбежали? – озвучил то, что меня столько времени беспокоило.

– Не было времени, – заикаясь, отозвалась Юсупова и то, с дозволения Карима.

Эту фразу уже слышал от младшей Юсуповой в отличие от сына. И если тогда она меня заставила охладить пыл, то теперь червь сомнения закрутился рьяней. Обычно одинаковые показания давали те, кто их успел обсудить.

– Взрыв был в девять… – решил расставить по полочкам, как вижу ситуацию и зайти с другой стороны.

– Какой взрыв? – девчонка метнула на Карима полный непонимания взгляд. И я на него посмотрел.

– Я же говорил, – для меня цыкнул сын. – Я ей не сказал. Она не в курсе…

– Машину с моей семьёй взорвали в девять! – пояснил суть дела. Юсупова покрылась красными пятнами. Голубые глаза наполнились безумным сожалением, но мне было на это плевать. – Ваш дом мы взяли в двенадцать, – продолжил, пиля девку тяжёлым взглядом. – Неужто не было времени? Вас не предупредили?

– О-отцу позвонили за н-несколько минут до… – опять дежавю, с прищурился уже готовый уличать в сговоре. – Он только нас успел поднять и сказать, что вы идёте нас убивать. А ещё сказал, что не будет сопротивляться…

Что-то новенькое. Хотя я это и предполагал, когда чуть было не убил Юсупова, вколачивая в его морду свою ярость… Потому и не добил, меня многое смущало в деле и ситуации, а я не привык идти на поводу слепых чувств!

– И потому он вас так просто отдал мне?

Старшая Юсупова опять побледнела, губу изжевала, пряча глаза.

– Он трус?.. – рыкнул я, кулаком по столу, желая пробудить девку от спячки.

– Нет! – выдохнула, еле сдерживая слёзы. – Мы с сестрой ему это позволили.

Даже смешно стало.

– Вы с сестрой? – я отвалился на спинку стула, рассматривая блондинку и спешно в голове перебирая момент, когда бы они могли стать такими храбрыми, чтобы мне в руки отдаться?

– Мы знали, что нас ждёт! – подняла на меня глаза девчонка, на миг вышибив почву из-под ног.

– И ты, и сестра? – ещё раз уточнил. Даже уважение заколыхалось.

Девчонка кивнула.

– Хорошо, отсрочку он себе ВАМИ отвоевал, – выделил значимое слово, чтобы Юсупова поняла, что я вижу ситуацию чуть по-другому, – но почему он сейчас не пытается вас спасти?

– Он обещал вам сделать всё, чтобы найти тех, кто его предал. А отец всегда держит слово! – подивила гордость дочери за свою семью.

– Но ради своих отпрысков разве не грех его нарушить? – мне что-то не давало покоя, но я пока не знал, что. – Любящий папа, такой авторитетный…

– Он не сделает ничего, что может нам навредить, а попытка воевать – самый безрассудный из способов! – огорошила рассудительностью.

Я было рот открыл, желая кое-что уточнить, но ожил мой телефон. Лёгок чёрт на помине! «Юсупов».

– Да? – в трубку, не сводя глаза с его дочери.

– Для тебя есть часть дани, – бросил Юсуп, и назвал адрес, где меня ждал. Недалеко, в окраине города, в районе заброшенного завода.

Моё сердце громыхнуло волнительным ударом. Для меня… часть дани. Я покосился на Карима:

– Завтра к ужину будь в загородном доме, – вставал из-за стола. – С невестой знакомиться будешь! – специально для ушей старшей Юсуповой и для мозгов сына, чтобы не думал, что я дам слабину.

– Если ты такой размазня, пусть тебя обе развлекают и верёвки вьют.

Карим не посмел бы мне сейчас перечить. Особенно в этом вопросе. Он у меня остался один. Единственный наследник, и у нас многоженство разрешено!

– Со мной прокатиться не желаешь? – нарочито въедливо изучал сына. Карим мотнул головой:

– Я не буду марать руки, – он явно догадался, что у меня намечался жаркий и кровавый вечер.

– Разговор не окончен, – уже несколькими шагами за пределами стола, я ткнул пальцем в притихшую девчонку. – У меня есть вопросы, и ты дашь ответы!

Глава 11

POV Хан

На точку приехал ко времени, естественно не один. По дороге к нам присоединились ещё несколько тяжёлых машин, забитых по завязку парнями.

Если началась война, тут не до дешёвых пантов и дело не только в Шакалах Юсупова. Если бы хотели устранить только его, меня бы и мою семью не тронули, но раз пошли на такой шаг, значит рыли могилу нам с Юсуповым обоим. И я не смерти боялся, а оказаться вне игры перед тем, как найду тех тварей, кто осмелился на подобную наглость. А, стало быть, теперь за выживание особенно думал.

Не доставлю такой радости – сдохнуть первее их!

Мы прошли за двумя парнями, встретившими нас перед первыми строениями заброшенного завода. Они нас молча проводили к основному блоку – огромному полуразрушенному зданию с цехами. Стены в дырах, окна побитые, скол усеивал пол, бетонные полы раскурочены, оставшееся оборудование разбито в хлам.

– Это Назар, – вместо приветствия кивнул на висящего мужика Юсуп. На руках наручники, они в свою очередь на крюке. Полуобнажён, в кровище как лицо так и тело, но в глазах нет страха. Они наполнены ненавистью и презрением.

Он мне показался знакомым. Не уверен, что это точно, лицо… Может где пересекались, но если бы он был значимой фигурой, я бы запомнил, а он если и попадался мне на глаза то, как мелкая сошка.

– Кто? – мой вопрос хоть и был размыт, но предельно ясен.

Шакал хмыкнул, перекошённой оттёком харей и чуть оскалился окровавленными зубами.

Я покосился на Юсупа, он чуть глаза опустил и покачал головой. Значит, пока пытали, ничего не смогли выбить.

Молчун. Шакал…

– Ты знал, что в машине не я? – это был последний вопрос, который меня волновал.

Оскал стал шире и теперь во взгляде триумф полыхал.

Это стало ударом. Я готовился к оправданиям, заверениям, что вышло нечаянно и прочая хрень, но вот такого откровенного признания – почти насмешливого плевка…

Меня от злости начинало колотить. Жилы трещали оттого, как я кулаки сжал.

– Яр, – чуть повысил голос, вибрирующий от гнева. Бросил через плечо одному из своих и руку в ожидании поднял. Через пару секунд, и несколькими хрустящими сколом шагами за спиной, в мою кисть вложили рукоять ножа. Ярослав был, как всегда, понятлив. Да он единственный, кто в моей группировке любил работать ножами.

Я не собирался кого-то ругать, плеваться угрозами, вырезать правду. Если бы Шакал был готов заговорить, он бы уже всё рассказал – а он не показывал страха, и потому, точно горец принимал участь, когда я неспешно оставлял глубокие надрезы по его телу. Лишь дёргался и стонал сквозь зубы. Я методично располосовывал вены и наносил опасные раны на животе, следя за тем, как бодро вытекает кровь. Я не получал удовольствия, но в его крови видел смерть своих.

– Связать и закопать! Живьём! Максат и Шамиль останьтесь у могилы и прождите ночь, чтобы убедиться в его смерти.

Напоследок перерезал жилы на ногах:

– Его семью мне! – бросил Юсупу, ещё рассматривая дело своих рук.

– У него никого… – Кирилл было заговорил, но тут меня осенило. Я опять Шакалу в глаза посмотрел:

– Я тебя помню. На свадьбе сестры ты был в числе гостей… со стороны жениха, – памятливо добавил я.

Если Шакал что-то и хотел сказать, то из горла лишь сип сорвался.

Зато у меня мысль пошла ворочаться быстрее. Вопросы посыпались один за другим, жаль ответов не находилось. Дело становилось всё более запутанным. И связь с группировкой Монгола не радовала совсем, потому что подводила к новой войне.

– Он не из моих, – заверил Юсуп, когда покинули здание и вышли на улицу. – Наёмник, чистильщик. В свободном полёте, но платили ему мои… – спокойно отчеканил, и даже на последнем не запнулся. Шевельнулось уважение к стальным нервам врага.

– Кто? – повторил я вопрос.

– Пока не знаю, – качнул головой Кирилл. – Крыса глубоко сидит и сейчас затаилась.

– У тебя осталось четыре дня, – я не собирался уступать ни дня.

– Я помню, – кивнул Юсупов. – Только думаю тут дело серьёзней банальных разборок и недопонимания.

– Об этом я тебе ещё говорил в первую нашу встречу пару недель назад, когда ты на меня наехал с обвинением.

– Всё так! – Юсуп с достоинством принял мой горький упрёк. – Я знаю, что ты до сих пор зол и жаждешь мести. И что мои дочери теперь твои, но… я бы просил для них…

– У тебя нет права просить, что-либо, – отрезал я.

– Да, просто, если со мной что-то случится, ты разберёшься в ситуации, не дай им умереть.

Я нехотя кивнул:

– Обещаю, и ровно с тем клянусь, – я не мог смолчать, – если это ты, а девки мне станут обузой – грохну с особым извращением!

– Согласен! А теперь я бы хотел поговорить с Региной…

– Старшая? – задумчиво уточнил я.

– Да, – Кирилл смотрел на меня с надеждой. – Убедиться, что жива.

– Ты мне не доверяешь?

– Ты казал, что позволишь поговорить, – ушёл от прямого ответа Юсуп.

– Я держу своё слово, – но пока набирал сына, поинтересовался:

– А с младшей не желаешь общаться?

– Так уже, – непонимающе сморгнул Юсуп. – Сказала, что в порядке. Стоп! – заткнулся, дыхание затаив. – Она… без твоего разрешения?

– Значит уже, – глубокомысленно кивнул я, уже прикидывая кому из парней настучу.

– Чёрт, Хан, – сглотнул Кирилл, – она бывает очень несносная, но…

– Проехали, сам разберусь, что к чему. Свою девку дай к трубке, – бросил, когда на проводе голос сына раздался и я всучил телефон Юсупу.

Кирилл на мою реплику нахмурился, но сглотнул. С дочерью обмолвился парой слов, а на прощанье мягко обронил:

– Ты же знаешь, что я тебя люблю и желаю лучшего? Терпи…

Я бы никогда не сказал такого дочери в плену, отданную в подстилки врагу. Но это я, а это другой!

– Гавр, – уже сидя в машине, набрал одного из своих, кто за младшей Юсуповой присматривал, – приготовь мне комнату. Скоро приеду. Еды привезу. Завтра Карим в гости заглянет.

Перед приездом домой, пришлось ещё с Монголом увидеться на нейтральной территории.

Закинул удочку о родственнике и казнённом убийце. Можно было бы и по телефону, но меня волновала реакция на мои вопросы. Я сомневался в личной причастности Монгола к случившемуся, но он знал что-то и не договаривал. И когда я спрашивал за брата. И когда перебирал варианты связи подрыва/подставы/киллера.

Если и не знал всей правды, то свои мысли были, а он их не озвучил, зная масштаб моего горя и того, что могло грянуть следом.

Значит ему доверия быть не может, как бы не отнекивался, что ему ничего не нужно с этой войны.

С этим мыслями и приехал загород… В дом, куда меня нещадно тянуло последнее время, и откуда я был готов бежать сломя голову.

Глава 12

POV Хан

Приехал в загородный дом. Пока парни на стол накрывали, девчонка из комнаты ни разу не показалась.

– Даже кушать отказывается, – буркнул Гавр с набитым ртом.

– Ну на хер ещё с ней возиться. Не хочет – её дело, – мрачно отрезал Тернистый, неторопливо кусок мяса прожевав.

Я их понимал, но в дверь спальни, где девчонку разместили по моему наставлению, стукнул:

– Ужинать спускайся.

Ответом мне было молчание.

Стукну ещё раз, ушёл.

Стол и без неё был занят. Шесть парней сидело и ужинало. Мы с ними обсудили дальнейшее. Гавр и Тернистый порычали, что ещё несколько дней возиться с Юсуповой. Мои охранники над ними тихо поржали, а я отрезал:

– Не помрёте! – и встал из-за стола. – Завтра сын приедет знакомиться. А там о свадьбе поговорим, и может куда-то поближе разместим, но не с сестрой. Не стоит их сильнее делать. По отдельности и проблем меньше!

– Кариму бы с одной совладать! – подал голос Рустем. И парни согласно закивали. Я и сам это понимал, но уж больно хороши девки, да и есть шанс кровь нашу разбавить и пополнить.

– Уж ты ему угодил, – хмыкнул Тернистый, на спинку стула откинувшись.

– Ничего, объездит… – кивнул я.

Мужики переглянулись, похмыкав своим мыслям, но которые явно сходились и уже были не раз обсуждены.

– Или она его? – вставил пять копеек Гавр. – С такой кобылой ему не справиться.

Мужик был прозорливый и смышлёный, потому в паре с Тернистым, более покойным, но недалёким и ходил – уравновешивали друг друга.

– Ты, прости, Хан, – качнул головой Тамиль, – но Карим, парень не для таких, как эта бешеная. Твою мысль мы поняли, но не совладать ему с ней.

– Завтра посмотрю, – не нравился мне общий настрой, – а нет… найду под кого положить.

– Давно пора! И заткнуть, а то язык у неё… – буркнул Тернистый, ещё кусок мяса в рот забросив.

– Зато в постели она, наверное, огонь, – хохотнул Гавр, и мне эта простая фраза до жути мерзкой показалась. Я даже пальцы размял, запоздало поняв, что сжимал кулаки так сильно, что кости захрустели.

– Всё, закончили базар, – отрезал я, не нравилось мне, как обсуждали девчонку. Вроде ничего такого, а бл*, злость накатила. – Гавр, Тернистый, лучше мобильники проверьте. У всех на месте? – памятливо уточнил, уже ногой к лестнице на второй этаж.

Парни лениво по карманам шарить принялись.

– Мой тут, – Гавр телефоном над головой тряхнул, и я в ожидании на Тернистого уставился. Мужик нахмурился, уже не по первому разу обыскав себя. Даже привстал, задние карманы джинсов прохлопывая.

– Бл*! – чертыхнулся, мрачнее тучи, и теперь глазами по залу и предметам мебели блуждая.

– Можешь не искать! – отмахнулся я, уже зная, чьим телефоном воспользовалась Юсупова.

– Не люблю повторять! – стукнул в дверь комнаты девчонки. Юсупова продолжала отмалчиваться.

– Нарвёшься, я тебя в зале посажу перед глазами парней, чтобы никто не переживал, на месте ли ты, или пора собак спускать.

– Я не голодна, – чуть погодя раздался шёпот девчонки.

Нет, нихрена не шелохнулось в душе, но как отец у кого была дочь… сестра.

Дверь не закрывал, впрочем, она и не была заперта. Так и парням велел – интересно было, попробует ли сбежать?

Если да – тогда она непроходимо тупа, и я ошибся на её счёт, а если нет…

Больше не стучал: не ожидая приглашения, вошёл в комнату. В конце концов, это мой дом. Покосился на постель, где поперёк лежала девчонка на животе и задумчиво смотрела в телевизор близ окна, закреплённого решётками. На экране фильм шёл, но судя по скучающему лицу девчонки, не шибко интересный.

– Умереть с голоду не лучший выход из ситуации.

Что-то доказывать Юсуповой или уговаривать поесть не сбирался. Просто для облегчения души принёс еды, поставил на столик поднос, а дальше пусть сама решает, что нужно, а что нет.

Она упрямо молчала. Даже не знаю, что взбесило больше, что теперь она в молчанку играла, или то, что её молчание звучало особенно остро и осуждающе.

– Дело твоё, – не особо рвался в этом разбираться. Просто хотел убедиться, что она пришла в себя и до сих пор ненавидит!

– Не скучай, – с подноса взял журнал глянцевый, пока продуктов набирал, со стойки газетной прихватил. Девочки вроде любят полистать модные журнальчики. Бросил рядом с Юсуповой. Она мимолётно покосилась и вроде… скривилась.

Опять злость накатила. Не то, чтобы ждал благодарности, но, су*ка, не такого же равнодушия?!

– Телефон! – коротко бросил, проходя мимо на выход.

Девчонка даже не пыталась отнекиваться и косить под дуру. Из-под подушки достала мобильный и бросила на край постели.

– Кому ещё звонила? – забрал аппарат и быстро включил, проверяя на входящие, исходящие.

– Никому, – брякнула лениво, на меня по-прежнему не обращая внимания.

– Ещё раз без моего ведома, выпорю! – пригрозил спокойно и покинул комнату, зная наверняка, что девчонка не ответит, но запомнит и примет к сведению.

Сон не шёл, и даже коньяк не помогал. Я слушал тишину комнаты, шелест дождя на улице и перебирал варианты дальнейшего. Я даже вроде стал нащупывать связь в случившемся, находить смысл во всех бестолковых передвижениях, как из задумчивости меня выдернул приглушённый девичий крик.

Я не сразу подскочил – замер на постели со стаканом коньяка в ожидании повторного звука. И когда он случился, ноги меня несли первее мысли и даже не сразу сообразил что к чему – просто вышиб плечом дверь в комнату сестры.

В полумраке спальни на постели различил мечущийся силуэт, аккурат когда тишину прорезал её невнятный стон. Хотел голос повысить, да девчонка была в липких лапах сна, и я первым делом среагировал на топот бегущих парней. Они уже неслись со стволами наголо.

Меня завидев, замерли.

– Отбой! – Коротким жестом отправил их прочь и вошёл в комнату.

– Эй, – ступил ближе, всё лучше и лучше видя в темноте. Девчонка не отозвалась. Я постоял маньяком рядом с постелью, на которой разметалась Юсупова, сверкая обнажённой плотью, едва прикрытой кружевом белья и, как назло, на одну сторону скомкав одеяло…

И с отвращением к себе же признал, что мне категорически не нравилось видеть девчонку в таком виде. Хрупкая нимфа, невероятным образом сводящая меня с ума. Я не пацан, да и обстоятельства не те, чтобы расползаться в желе из-за бабы, тем более дочери врага, но я реагировал на неё. Остро и однобоко. И когда она вот такая, полуголая на постели, сонная, беззащитная, открытая и в путах кошмара…

Сердце дробно пробило странный удар, не то тревоги, не то волнения за девчонку. А она тем временем опять заметалась по постели.

Себя не помня, очнулся уже на краю и голос свой чужим показался:

– Эй, что с тобой? – поймал за плечи и потряс. Юсупова холодная оказалась, в бисеринах пота. Дрожащая. Распахнула глаза, зубами отколотив:

– Здесь… они… мёртвые… – сбивчивым бредом.

Нет, я хотел дрянь проучить. Мне это было важно знать, что она неспокойна и напугана! Что продолжала меня ненавидеть! Потому что её симпатия мне по хрену! Как и её жалость! Как и её извинения.

Я хотел, чтобы боялась и ненавидела! Потому и разместил её в этой спальне сразу после морга и кладбища. Теперь, когда она знала, чья это комнате, видя лица моей сестры и дочери на фотках, я хотел, чтобы они её преследовали.

Но не думал, что она будет сходить с ума… и меня это тоже сводило с ума. Даже зло взяло! Но больше на себя и неуместной жалости к Юсуповой младшей. Пусть бы помучилась и кошмар не нарушать – ей полезно. Того глядишь – молчаливей будет. Но видимо я рядом с ней тупел и себя терял. Разнеживался как баба, потому и подался ближе. И лишь, когда над девчонкой склонился, понял, что нарушаю свои же правила…

Глава 13

POV Хан

– Эй, – грубовато тряхнул, потому что меня распирало от нежности к этому мелкому, тощему существу, которому не желал сострадать. – Да проснись же ты, – ещё раз с чувством, чуть в матрац не вдавив от бессилия и растерянности, как поступать в подобных случаях, и Юсупова глаза распахнула. Огромные, раскосые, блестящие от слёз. Вытаращилась на меня, словно я её главный кошмар.

А потом дикарку включила:

– Пусти! – задёргалась неистово. Крутилась, прогибалась, визжала. Психопатка! Орала и брыкалась, будто несчастная жертва под озабоченным маньяком.

И я, не будь идиотом, заткнул её, только перед этим распластав по постели: руки над головой зафиксировал, собой придавил, да ладонью рот припечатал.

– Заткнись, психичка! – грубо отчеканил, уже на грани убить.

Юсупова ещё немного подёргалась, а когда поняла, что я не сую в неё член, и вообще просто жду прекращения бабской истерики, замерла, жадно дыша и продолжая на меня смотреть широко открытыми глазами, в которых испуг плескался наравне с ненавистью.

– Всё? – мрачно шикнул, требуя ответа. – Успокоилась?

Девчонка кивнула, но не сразу.

– Ещё раз заголосишь, я тебе кляп воткну, поняла? – осведомился без желания хоть как-то мягче поговорить. И без того себя не в своей тарелке ощущал. И член неугомонный уж очень хотел дальше ринуться, благо я в спортивных штанах был, а так бы… хрен его знает, справился бы или нет с плотью, налитой кровью.

Юсупова опять кивнула. Я сомневался несколько секунд, а потом медленно убрал руку.

– У тебя кошмар был, – тихо, вкрадчиво, желая без лишних слов донести случившееся.

– И поэтому на меня залез? – проклацала зубами, но вызов взглядом продолжала бросать.

– Я пытался разбудить…

«Хрен хоть раз ещё такое сделаю, лучше ори и рыдай, в путах кошмара!» – но это про себя.

– Поэтому до сих пор в меня членом тычешься? – мелкая зажато не то кивнула, не то мотнула головой. – Хороший способ… – ядом облила.

Су*ка она всё же отменная. Аж сморгнул накатившую злость и желание выпороть стерву.

– Я бы так не сказал, – прорычал, подумывая, а не переместить ли пальцы на тощую глотку? – Не знал, что такие взрослые девочки трусливы и плаксивы…

– Я не такая! – огрызнулась тотчас Юсупова, не сообразив, что я провоцировал.

– Тогда заканчивай реветь и кричать, словно недорезанный поросёнок.

– Ненавижу тебя! – процедила сквозь зубы, но зачем-то качнула бёдрами. А если учесть, что я на ней лежал, и движение по нраву пришлось озабоченному телу, мою плоть сдавило от нового спазма кончить.

– Ты реально нихера не боишься или тупая настолько, что не всасываешь насколько уже черту перешла?

– Так не я на тебя залезла, – напомнила язвительно. – Отвали от меня, и я дальше спать буду…

Я только сейчас понял, что Юсупова права, и ситуация донельзя неправильная. Девка подо мной. Молодая, раздетая, обещанная сыну, а что гаже – член продолжал колом стоять и в неё упираться.

Я хотел её, как бы аморально это не было. И она это прекрасно понимала.

– Значит полегчало? – решил переиграть момент и бросил с насмешкой, скрывая свою озабоченность. Кровь гулко в башке грохотала, сердце от дикости заходилось и дышал я шумного и голодно.

– Да! – почти выплюнула.

– Ну раз лучше, – торопливо скатился на ближайший к выходу край, желая сбежать из комнаты, и радуясь, что хоть и глох от желания трахнуть девчонку, но ещё в руках себя держал.

Порывисто одеялом её накрыл:

– И не ори больше! – совсем без мягкости, даже скорее с презрением и отвращением.

– Не оставляй меня… одну, – повисшую тишину нарушил шелест Юсуповой. Тихий, но искренний, хотя реплика громом посреди ясного неба прозвучала, опять меня аж до души пронизав.

Я не оборачивался, так и застыл у порога, рукой в косяк уперевшись.

Она не смела этого просить! Она вообще не имела права звучать! Особенно так!

– Я темноты боюсь… – опять прошелестел её голос. – И одиночества.

– Мне для тебя нянькой стать? – недопонял прикола.

Девчонка ничего не ответила, но судя по резкому выдоху приняла мой ответ… злыми, гордыми слезами.

– Ну и на хер, – шикнул, ступив в коридор, но уже секундой погодя, вернулся, так и не врубаясь, как у неё выходило мной манипулировать.

Проклиная свою слабость, опустился на постель – она приятно подо мной спружинила.

– Только открой рот не по делу или попробуй спровоцировать, – пригрозил нешутливо.

Уже знал, что это было необдуманно и вопиюще неправильно. И тело говорило о том. И мозг! Да какое там говорило – просто орало!!! Орало: всё, что я делаю – глупость!

Но не сдвинулся с места – лежал бревном и напряжённо слушал тишину. Мирное дыхание Юсуповой. Тепло, идущее от неё. И её запах, отравляющий собой весь мой мир, в который упорно никого до этого не впускал.

– Спасибо, – почти беззвучно отозвалась минутами погодя девчонка.

Я упорно держал дистанцию, а Юсупова немного придвинулась, видимо, желая согреться. Поёрзала рядом, умещаясь:

– Ты ведь меня не тронешь? – опять шероховатой голос нарушил наше молчание и прозвучал почти с мольбой.

– Ты мне нахер не сдалась, – теперь я зло шикнул, с горечью признавая, что ему-то она очень даже «сдалась». – А ну спи, не то уйду.

– Молчу, – торопливо заверила девчонка и даже нотки благодарности послышались. – Только не уходи… Мне… страшно… тут… одной… – обронила, почти в меня впечатавшись задом.

Я даже дышать забыл. Хоть и лежал поверх одеяла, а она под… но сердце исступлённо грохотало. Причём везде. Я, как юнец, впервые возлёгший с девушкой, не мог собрать мысли в кучу и унять разнузданное либидо.

И про себя молился, чтобы дрянь нарушила своё слово и учудила что-нибудь. Как обычно! Гадость какую-нибудь сказала, пошлость, ведь тогда я с чувством выполненного долга смогу уйти…

Но она была на удивление молчалива и спокойна.

Сколько таращился в потолок, не знаю, но когда покосился на девчонку, с облегчением выдохнул – она мирно спала…

Так и лежал, мечтая забыться сном, как и она, но лишь глубже погружался в неутешительные мысли о том, что Юсупова младшая меня неправильно волновала. Не думал, что дожив до сорока, открою в себе тягу к молодому.

Я это категорически осуждал. Всегда! И потому никто из моих парней никогда не сунет члена в неокрепшее тело! По крайней мере, о своих такого не слышал, а узнай – наказал бы по всей суровости. И тут на тебе – оказался сам с замашками педофила.

Юсупова, как назло, задом о моё бедро тёрлась. Не специально, это почти невинно получалось – она во сне опять металась. Перевернулась набок, выворачиваясь из одеяла и в меня грудью упругой и сочной в чёрном бюстике втесалась. Прямо в руку! А у меня член болезненно дёрнулся.

Я уж и не знал, как его угомонить без рукоприкладства и без растления спящей. А секс был нужен! И немедля!

Покосился на девчонку. Взглядом по полуобнажённому телу скользнул, в который раз отмечая, что она мне нравилась до безобразия. И это плохо! Она, вроде как, невеста сына, так с какого хера мне с ней секса нездорово хотелось? И срочно!

Дотошней по изгибам глазами прогулялся, а в башке яростней мысль долбилась, спустить по-быстрому пар… Она давно напрашивалась. Да и девчонка, словно нарочно, об меня потёрлась, а потом руку и ногу закинув, что-то нечленораздельное простонала.

– Бл*! Да иди на хер! – скрипнул зубами, проклиная свою дурость и Юсупову младшую, ставшую мне не данью, а наказанием!

Грех мой! Она, мать её, мой грех! Хотел наказать кровно, а получается себя проклял: на грех и порок.

Как так?!

И ища спасения, глянул в окно, где уже зарождался рассвет.

– Да! Быстрее бы… – будто подгонял солнце.

Ещё чуть помучился от желания, и когда больше не было сил это терпеть, аккуратно выбрался из постели, да тихо к себе вернулся.

Сон меня накрыл быстро – едва голова коснулась прохладной подушки на широкой и пустой постели.

Глава 14

POV Даниила/Дань

Проснулась со странным, смешанным чувством тревоги и сладости одновременно, но приятное быстро смазалось, когда назойливо зажужжала мысль, что ночью мне бессовестно не давали спать. То ли сны были кошмаром от и до – и я измоталась, то ли не были кошмаром, и тогда…

На этом в душе шевельнулось нечто неприятное и мерзкое.

Хан и его голос, пронизывающий меня до печёнки… они что, были на самом деле?

Сердце застучало в диком, неистовом ритме волнения.

Мне отчаянно захотелось…

Я отлепилась от своей подушки и испуганно покосилась на другой край постели.

Пусто! Но смятость одеяла и соседней подушки…

Мне удушливо дурно стало – теперь сомнение укрепилось, и я с опаской переползла на ту сторону, а потом, не будь дурой, носом уткнулась в подушку.

Пахла ХАНОМ!!! Тут, вообще, всё пахло этим несносным типом!!!

Нет-нет-нет!

В ужасе отшатнулась: точно дикий зверёк вскочила с постели. Обхватила себя руками за плечи и затравленно обшарила комнату взглядом. Неужели это был не сон? Этот грёбанный извращенец реально был у меня? Со мной? Мы… спали??? Я что реально была в постели с врагом? Рядом! Дышала им, мы соприкасались…

Бл*! Чуть не завыла от чувств, когда на смену гневу и рассеянность, пришло осознание, что ЭТО Я ЕГО просила остаться!!!

Я, бл*, совсем чокнулась что ли?

Хотя, как меня винить? Я была не в себе! Я… я бредила! Меня кошмар накрыл. И вообще, была сомнамбул! Потому что в здравом уме – ни за что бы не попросила…

Голова заболела от неутешительных мыслей, я чуть не заскулила от расстройства – так гадко стало за себя и свою слабость. За малодушие, трусость, за свой язык…

Стоп, а почему я так волнуюсь? Ну брякнула в смятении и дрёме, что спросонья не сделаешь?! Ну проспала рядом, так ведь Хан меня не осквернил собой. Да, что-то шептал/угрожал, касался…

Стоп! Это я… к нему прижималась! Мне было жутко холодно, а он… от него веяло теплом, силой и уверенностью. Потому я и потянулась. Мне с ним было хорошо и спокойно – как за каменной стеной!

Чёрт!

Меня тотчас затопила волна удушливого и волнительного жара.

Я не могла опуститься так низко и молить врага быть со мной!

СОН! Это был сон и лучше так думать!

Опять уставилась на постель и теперь меня накрыло едким стыдом.

И всё же я это сделала! Я, бл*, это допустила!!!

Отрежьте мне язык!

Было повернулась уйти, но взглядом на фотки сестры Хана и его дочери наткнулась. Мурашки на коже высыпали от того, как пронизывали взгляды парочки. Прям до кишок пробирало. Если вначале казалось, что они счастливые, радостные, любящие весь мир, то теперь – укором и обвинением тянуло. И их жертвой была Я! Да, остро ощущала вину, пусть не прямую, но косвенную, ведь я дочь того, кто как-то связан с их убийством.

Как бы то ни было, чужие грехи на себя брать не собиралась, как впрочем, за них и расплачиваться!

Я жить хочу! Я люблю жить!

Торопливо все рамки перевернула карточками вниз – именно образы этой парочки мне не давали выспаться и преследовали в кошмарах. Мне искренне жаль, что жизни девушки и девочки оборвались, но я никому не позволю загубить мою.

– Так лучше! – буркнула, опрокинув последнюю фотку, а потом спряталась в душевой.

Мылась остервенело, пытаясь с себя смыть запах Хана. Тёрла мочалкой, будто от скверны себя очистить хотела, вот только… запах в меня въелся так глубоко, что уже не было спасения, да и мысли совсем недетские и не невинные голову забивали.

Я нечестива! Я порочна и грязна… И, чёрт возьми, озабочена и заражена Ханом.

Это нелепость какая-то. Я Хана-то знать не знаю, так почему же он мне везде мерещится и голову ведёт только от мысли, что он рядом и ненавидит меня?

С этим нужно что-то делать!

Поэтому мылась долго, драила тело, стирая следы Хана, с горечью понимая, что пропахла им насквозь, и вообще, он каким-то образом просочился куда-то глубже, откуда его выдрать будет крайне сложно, а выходя из уборной, опешила, когда наткнулась на Хана, меня ожидающего в комнате.

Как всегда аккуратно и стильно одет. В чёрные брюки, белоснежную рубашку, так удачно подчёркивающую смуглость его кожи.

Застыла в дверном проёме, обмотанная полотенцем и до икоты страшилась, что он сейчас мне всё припомнит. Как кричала, обвиняла, потом упрашивала, ну и затем бросится насиловать, раз ночью я вырубилась, хотя упорно до этого его провоцировала.

Мол, я терпелив, но ты меня довела – и к тому же ты готовая, доступная, влажная… Видать, я погрязла в разврате, хотя упорно отрицала, что вообще есть на свете мужик, способный во мне пробудить именно женское начало «Хотеть!».

А вот теперь, все мои даже самые невинные мысли, в конце концов, скатывались в низменную плоскость, хотя Хан на меня глянул едва ли, и вообще ни разу не подал знака, что я ему интересна как женщина.

Ночное лежание на мне не в счёт – в тот момент всё было неправильным и вышло из-под общего контроля!

Если бы он реально был во мне хоть как-то заинтересован, потом бы… попытался распустить руки. Разве нет? По крайней мере, парни ведут себя именно так. Полапать – сами не свои. А этот индюк напыщенный… смотрел как обычно свысока, надменно, да с презрением.

Как сейчас. Словно я мебель, предмет, вещь… ничто!!! Хотя я живая, гордая, голая, если не считать полотенца!..

Затаилась в ожидании и преисполненная испуга, а Хан прошёлся вдоль стола и все фотки, которые перевернула, опять установил, как они и стояли до этого:

– Я предупреждал – их не трогать! – строго, тихо, вкрадчиво.

– Я не хочу, чтобы они на меня смотрели! – отчеканила, радуясь, что голос не дрожал, и я не показала страха, хотя тряслась как напуганный заяц.

– Это не тебе решать! – пригвоздил мрачным взглядом, ни на миллиметр не опустив глаз с моего лица.

– Я буду их переворачивать, хоть убей, – упрямо заявила, уверенная на сто процентов, что так и будет. – Если не хочешь этого – пересели в другую комнату…

– Скоро! – коротко обронил с задумчивым кивком. – И дом сменишь, и постель, – с этими словами почему-то меня умыло холодным потом и накатило отчаянье, а Хан, как ни в чём не бывало, покинул спальню:

– Завтракать спускайся!

Я зло и досадливо сморгнула, не позволяя слезам пролиться, и глазами обшаривая помещение – нет ли никаких изменений, а только наткнулась на улыбающиеся лица сестры Хана и его дочери, упрямо положила все рамки снимками вниз.

Лучше пусть меня выпорет!

На завтрак не вышла, но чай, который мне жилистый Гавр принёс, выпила.

– Как ты мобильный успела стащить? – поднос на стол поставил и на меня посмотрел с ровным ожиданием. Этот мужик был опасней тернистого, тот долго терпел, а потом взрывался, а этот… сразу и на язык был куда острее, мозгами богаче.

– Секрет, – беспечно пожала плечами. – Если расскажу, потом не прокатит…

– А больше не прокатит, – посуровел голос мужика. И взгляд стальной морозец по коже прогнал:

– Ещё раз такое сделаешь, я не посмотрю, что ты дочь Юсупа и что под крылом Хана! Руки отобью, чтобы неповадно было, – на этом вышел из комнаты.

Урод!

К обеду начала дёргаться сильнее обычного, а к вечеру, уже готовясь встречать своего жениха, надела новое платье, которое в бутике купила.

Стоя перед зеркалом, оценивающе повернулась одним боком, другим:

– Прямо в пах! – заключила. Наряд был и правда дивный, хоть и откровенный. Короткое платье по силуэту на запахе. Без рукава, но и с глубоким декольте. Багровый цвет, почти прозрачно… А потом подосадовала, что обуви к этому безобразию нет. Плюнула и влезла в кеды. Вот так и вышла, представ во всей своей молодёжно-развратной красе перед…

Признаться, опешила, увидев невзрачного, невысокого, худощавого мужчину чуть старше Регины. С сомнением покосилась на Хана – такого крепкого телом, интересного внешне.

Он был не типичный культурист, но при внушительной груде мышц. Довольно высок, и была в нём не грузность, а именно стать. Величавый разворот плеч. Властный, тяжёлый взгляд невероятно умных глаз. Тёмных, глубоких, в которых затаилась боль… Она граничила с пустотой и безразличием. Уверена, многие путали эти разные стороны одной медали. Но как по мне – Хан… отчаянно одинок.

Ни в жизнь не признаюсь, этот враг мог у меня уважение вызвать. Потому что уважать врага было сравнимо с предательством, но Хан своей сдержанностью и откровенным равнодушием ко мне оставил в моей душе приятный осадок. В мужике был стержень… Сильное мужское начало, игнорировать которое ни одна разумная женщина не смогла бы.

А вот мужчина напротив – был гораздо моложе… и… невнятно-какой харизмы.

Мне показалось, что эта было жестокая шутка, какой-то неправильный розыгрыш, и вообще, грубая китайская подделка!

Хан с каменным лицом на меня посмотрел, а потом на сына:

– Карим, это… – опять на меня покосился, – младшая дочь Юсупа.

– Даниила, – нагло вставила, руку протянув, прекрасно помня, что Хан не желал меня по имени называть. Я ведь вещь!

ПОКА! Пока мы враги! Пока отец не искупил вину.

– Для вас просто, Дань! – сократила, как меня часто свои называли, да и в нынешних условиях так и было. Хан сам меня и сестру нарёк данью. Пусть теперь разгребает несметное сокровище, которое на него свалилось!

Глава 15

POV Даниила/Дань

– Очень приятно, – ответил пожатием Карим, слегка опешив от моего наряда, а может и красоты. Руку держал не крепко, по мне чуть растерянным взглядом скользнул и немного покраснел.

Ого, стеснительный. Что ж, в нём нет стального хребта, как у Хана.

Разочарование накатило, не передать словами какое. Не то, чтобы я мечтала о браке с отпрыском Хана, я вообще была настроена на громкие разрывы и провокации, но когда шла знакомиться, почему-то представляла себе… его копию. Молодую, но копию!

Что ж, мне он даже отдалённо не напоминал отца, оставалось проверить, насколько был сдержан и терпелив.

Мы расселись по местам, а стол был сервирован всего на три персоны. Во главе сел, естественно, Хан. Я по одну сторону от него, Карим по другую, а мы напротив друг друга.

Ужинали в тягучем молчании, жених на меня посматривал задумчиво, жевал неспешно, и я тоже – переваривая, как начать спектакль более плавно, чтобы сразу не огрести от будущего свёкра, а он уже оценил мой прикид и настрой.

Мне почему-то именно его реакция волновала. Но да, отвадить желала одного, а разозлить другого. Вывести на эмоции, и если ругаться начнём, опять врубить зайку, и просить дать мне кислорода, к которому привыкла – городскому.

Пусть вернёт меня в город! Поближе к моим… Потому что бежать из этого захолустья сложно! Куда? До города хрен знает сколько ногами… Я их по самое стопчу, пока буду искать путь домой. И волков насмешу умением ориентироваться в безлюдной местности. Так что это главная из причин, почему я до сих пор не сбежала. Вторая – отец просил.

– Вы, стало быть, умный? – вопрос родился спонтанно.

Карим перестал жевать, с недоумением глянул на отца, на меня. Чуть нахмурился:

– Просите?

– Вы некрасивы, – в лоб и без желания смягчить момент. – От вас не веет властностью и силой, как от отца. А значит ваша сила… в мозгах? – начала с размышления, а закончила вопросом. Заявление граничило с наглостью, но я на это шла намеренно.

– Юсупова! – прокашлялся Хан, хлоп руками по столу и он вместе с тарелками вздрогнул.

Карим задумчиво покрутил вилку в руках:

– Всё нормально, отец, – отрезал ровно. – Да, – теперь ко мне, – хотелось бы верить, что это так, – кивнул с лёгкой грустью.

– То есть, вы ещё и неуверенный в себе? – фыркнула и даже личико скривила. – Хан, ты уверен, что это твой сын? – с вызовом и насмешкой.

– Лучше тебе заткнуться, – процедил сквозь зубы уже порядком злющий мужчина.

– Иначе кляп? – вскинул брови. – А вы тоже предпочитаете решать вопросы посредством угроз и насилия? – Повернулась к Кариму с очаровательной улыбкой и ресничками похлопала.

– Метод кнута и пряника неспроста существует, – мужчина, глядя на меня в упор, отложил вилку и водрузил руки по обе стороны от своей тарелки.

Вот теперь я увидела стержень рода Хана. Глубокий, пробирающий до кишок взгляд тёмных глаз. Парень не слабак, как решила, но он из другого теста, и это тесто мне размесить под силу.

– Практикуете, значит?

– Если будет нужно, – парировал ровно. – А вы, как понимаю, красивы?

Вот же гад! Моим же оружием решил ударить.

– Ага, – улыбнулась желчно. – А ещё обожаю покупать разное барахло, только в магазин дай сходить. Тусовочки, клубики, путешествия, салоны красоты, подружки – ух, жизнь моя… А вы как на счёт погулять, повеселиться? – безмятежно улыбалась, хотя уже мышцы лица сводило от напряга. – Мне почему-то кажется, спорт не ваше, – категорично мотнула головой. – Вы скорее книжный червь, бумажный… – брезгливо скривилась, словно одна мысль об этом меня уже отвращала.

Рядом скрипнул зубами Хан, значит, я шла в верном направлении.

– Или менеджер среднего звена, – решила чуть ниже опустить предположение. – Вы с отцом работаете или на себя?

Карим мрачнел всё больше, но бл*, терпение у него завидное! Как и у Хана!

– С отцом, – кивнул чуть погодя мужчина. – Всё же семейный бизнес.

– О, – деланно разочаровалась я. – Значит, наши дети тоже будут убивать, насиловать, наркоту толкать, оружие и проститутками/стриптизёрами довольствоваться, мило…