Хроники теней и штормов

Глава I. Владыка глубин

Полдень. Солнечные лучи пробивались сквозь редкие облака, но даже в этот час в воздухе крепко держался запах соли и сырости. Город жил своей жизнью – рыбаки распутывали сети, торговцы зазывали покупателей, а вдалеке доносился звон молотов с верфи.

Однако в одном из переулков трое незнакомцев остановились перед домом их общего знакомого, контрабандиста по имени Эрвин. Они внимательно осмотрели друг друга, будто пытаясь понять, можно ли доверять этим случайным спутникам.

– Закрыто? – первой нарушила тишину девушка-тифлинг по имени Рут.

Она обладала необычной, почти гипнотической красотой. Серебристо-фиолетовые волосы, слегка завитые, мягко спадали на её плечи. На миловидном лице виднелись свежие ссадины и порезы – напоминания о том, насколько жестоким может быть этот мир к тем, кто выглядит иначе. Люди сторонились тифлингов, а некоторые – особенно глупые и завистливые – стремились ударить, толкнуть, сделать хоть что-то, лишь бы стереть с лица этой "демоницы" её неестественное очарование. Ведь что может быть обиднее, чем осознание того, что дьявол красивее тебя?

Ответа не последовало, и Рут решила осмотреться. Подняв взгляд, она заметила разбитое окно. Подойдя ближе, девушка увидела, что внутри дома всё перевёрнуто, а на полу остались явные следы борьбы. Однако её лицо не отразило тревоги – лишь спокойствие, с которым она повернулась к своим спутникам и бесстрастно произнесла:

– Надо ломать дверь.

Единственный мужчина в компании, Авель, приподнял бровь. Он был храбрым воином, выросшим среди людей в одном из самых суровых районов города. Привыкнув к жёсткому укладу жизни, он не был готов к тому, что кто-то, да ещё и демонического происхождения, отдаёт ему приказы.

Авель хоть и был молод, но его взгляд и осанка выдавали человека, пережившего немало. Коротко подстриженные волосы подчёркивали силуэт его лица, а подбородок украшала пышная борода. Но больше всего в его облике выделялся шрам на правой щеке – глубокий, пересекающий кожу крест-накрест.

– Чего? – недовольно пробормотал он.

– Надо ломать дверь, – с тем же спокойствием повторила Рут.

Авель фыркнул и скрестил руки на груди.

– Может, тебе ещё молочка с трубочкой и овсяную печеньку?

– Не время ругаться, – раздался новый голос.

В разговор вмешалась третья гостья Эрвина – эльфийка-дроу по имени Мэриэль. Полукровка, дитя двух миров: её мать была эльфийкой, а отец – драконорождённым. От матери ей достались благородные черты, шелковистые серебристые волосы, гладкая светлая кожа и пронзительные серо-голубые глаза. От отца – нечто более редкое: мелкая чешуя, покрывавшая лицо и руки лёгким узором, словно драгоценная инкрустация.

Однако именно эта особенность делала её изгоем. Люди не любили то, чего не понимали. Их пальцы так и чесались дотронуться, проверить, настоящая ли это чешуя. А некоторые, ведомые злобой и завистью, даже мечтали пустить по ней нож, надеясь стереть с её лица эту странную красоту. Но стоило кому-то лишь подумать о подобном – и в следующий миг клинок Мэриэль уже оказывался у его горла. И тогда даже самые храбрые из задир начинали молить о пощаде.

Авель кивнул, тяжело вздохнул и пробормотал:

– Не лучший день я выбрал, чтобы бросить курить…

Он затянулся из своей трубки, словно пытаясь отложить неизбежное, а затем с силой выбил дверь.

Дом был перевёрнут вверх дном – шкафы опрокинуты, бумаги разбросаны, словно кто-то отчаянно искал нечто важное. От разбитого окна тянулись грязные следы сапог, и было очевидно, что это не Эрвин просто забыл ключ в баре и решил войти окольными путями.

Глаза Авеля тут же заметались в поисках одной особенно важной детали – его новой пары сапог, за которые он заранее внёс аванс Эрвину.

Рут сосредоточенно осматривала стол, а Мэриэль вышла на улицу, надеясь найти следы незваных гостей.

На столе, среди хаотично разбросанных предметов, Рут обнаружила ключ. Девушка провела по нему пальцем, рассматривая, а затем, приподняв бровь, прошептала:

– Он от погреба.

Она подошла к деревянному люку в полу, вставила ключ в замок, и с приглушённым скрипом открыла тяжёлую крышку погреба.

Внизу, в полумраке, неподвижно сидела странная фигура. Существо, сделанное из металла и магии.

Кованый.

На его теле не было ничего, кроме тёмной накидки, которая помогала ему сливаться с местностью и теплокровными существами. Но стоило глазам привыкнуть к темноте, как под тканью проявились гладкие, вылитые из стали мышцы. Его ноги напоминали ноги закалённого легкоатлета, бегущего по сорок километров в день. Всё его существо излучало мощь – он был создан для патрулирования границ и уничтожения неприятеля.

Медленно, почти лениво, он поднял голову и посмотрел на незваных гостей. Однако в его взгляде не было ни страха, ни удивления – лишь холодное спокойствие.

– Полагаю, я теперь свободен? – ровно произнёс он.

Выбравшись из погреба, Кованый объяснил, что у него с Эрвином был общий бизнес, но на расспросы о деталях лишь промолчал. Однако, осматривая помещение, он быстро заметил записку, небрежно прижатую к столу опрокинутой чернильницей.

– Здесь говорится, что Эрвин должен был встретиться с неким Стеклянным Глазом в таверне «Солёный Ветер», – произнёс он, держа бумагу в металлических пальцах.

В этот момент с улицы вернулась Мэриэль.

– Слишком много следов, – сообщила она, отряхивая руки. – Эрвин живёт в людном районе, значит тут большой поток людей… А вы хоть что-нибудь нашли?

Она осеклась, взглянув на Кованого, и вскинула бровь.

– Воу, а это ещё что за железное чудо?

Кованый повернул голову к эльфийке и холодно произнёс металлическим голосом:

– Нда, я смотрю, в современных школах историю теперь особо не учат.

Авель ухмыльнулся.

– Ха, да ты что! – Обратился он к Мэриэль – Это же живая легенда – Кованый.

Он хмыкнул, покосившись на Мэриэль.

– Мой отец рассказывал мне про них. Когда война против драконорожденных подходила к концу, люди объединились с гномами-кузнецами и алхимиками. Вместе они начали клепать себе железных воинов. Говорят, гномы изобрели особый сплав, который, после отливки и закалки, не мог расплавить даже драконий огонь.

Авель постучал костяшками пальцев по нагрудной пластине Кованого.

– Именно они и уничтожили взрослых драконов. А потом… потом что-то с ними случилось. Они ударились в какую-то свою роборелигию, начали задаваться вопросом, есть ли у них душа…

Он пожал плечами.

– В итоге люди просто оставили их в покое. Дали им свободу и забыли о них.

Кованый молчал, лишь его механические глаза мерцали в полутьме.

– Думаю, нам стоит заглянуть в эту таверну, – сказал Кованый, указывая на записку в своей руке. – Возможно, там мы что-то узнаем.

– Как раз я слегка проголодался, да и горло промочить не помешает, – усмехнулся Авель, отряхнул ладони и первым направился к выходу.

Порт Семи Флагов был для него домом. Он знал его улицы, переулки и площади, словно линии на своей ладони. По пути к таверне спутники шагали по мостовым, которые были свидетелями многих событий в жизни Авеля. Вот тот самый угол, где он впервые поцеловал девочку, подарив ей лунный цветок – редкий бутон, который он выпросил у отца, когда тот собирался в долгую командировку в дальние земли. А вот место, где его впервые избили – за то, что он вмешался, когда двое парней из его школы решили ограбить торговца фруктами.

И вот, наконец, перед ними появилась таверна. Над входом синими красками было нарисовано название: «Солёный ветер». Под ним были искусно нарисованы волны, словно обещавшие путникам тепло, пищу и укрытие от любых бурь.

Этим заведением заправлял старый друг Авеля – Грегори, статный орк и бывший контрабандист. Они провернули вместе немало сделок: Грег поставлял снаряжение, а Авель выполнял заказы. Всё шло гладко… Но долго так продолжаться не могло

Последний контракт сулил хорошую сумму: нужно было сопроводить караван с оружием. Работа казалась лёгкой – ведь королевские грузы грабить не осмеливались. По крайней мере, так думал Авель. Но когда их отряд выдвинулся в путь после привала, из зарослей внезапно вылетели разбойники. Всё произошло слишком быстро: его товарищи обратились в бегство, а сам он получил точный удар по голове и погрузился в темноту. Очнувшись, Авель не обнаружил ни каравана, ни спутников, ни золота в своих карманах.

Он вздохнул, ещё раз взглянул на знакомую вывеску, затем тряхнул головой, отбросив ненужные мысли, и, улыбнувшись, шагнул внутрь.

Его спутники последовали за ним. Все внимательно осматривали таверну, но Мэриэль так и не сводила глаз с Кованого – с самого выхода из дома Эрвина она следила за ним, будто пыталась разгадать его тайну.

***

В таверне было полно народу – моряки заполняли помещение, шумно переговариваясь за едой и выпивкой. Рут выбрала столик в углу, подальше от своих спутников. Доверие приносило ей слишком много боли, и она не хотела повторять старых ошибок. Но, к её удивлению, никто не бросил на неё косого взгляда – здесь её присутствие никого не беспокоило.

Мэриэль, хоть и не доверяла Авелю и Кованому, не стала отделяться, оставаясь за одним столом с ними. Компанию вскоре обслужили – заказ приняли, но еду ещё не принесли.

Авель, не терпевший неловкой тишины, ухмыльнулся и обратился к Кованому:

– Душа, значит? Ты серьёзно думаешь, что у тебя есть душа? Это же бред, ты же просто машина.

Кованый медленно поднял голову, и в его искусственных глазах вспыхнул слабый отсвет свечей. Он произнёс ровным, но каким-то отстранённым голосом:

– Эта мысль тревожит меня с самого конца войны. Когда моя изначальная цель исчерпала себя, я задумался: а есть ли у меня предназначение? Я мог бы просто отключиться… но вместо этого я продолжаю идти. Разве может существо без души задуматься о чём-то подобном?

Авель хмыкнул и хлопнул по столу.

– Да ты бредишь, друг! Может, тебя на последнем задании перегрели в пасти у дракона, и у тебя что-то замкнуло?

Он рассмеялся, но Кованый не ответил. Он лишь задумчиво смотрел в пространство, словно пытаясь услышать ответ на вопрос, мучивший его долгие годы

Даже когда на столе уже стояли тарелки с дымящейся едой, спор между Авелем и Кованым не утихал. Они то и дело перебивали друг друга, бросались доводами, а порой просто переходили на взаимные подколки.

Рут, заметив, что Мэриэль тоже удивлена отсутствием косых взглядов в их сторону, решила пересесть к ней. Разговор завязался сам собой – сперва осторожно, с недоверием, но постепенно стал более непринуждённым. Они проговорили весь обед, и к тому времени, когда таверна начала пустеть, а большинство моряков разошлись по своим делам, между ними уже чувствовалось лёгкое, хоть и хрупкое, понимание.

Но один из оставшихся в таверне моряков, угрюмоватый мужчина с солёными разводами на рукавах, всё же не удержался и решил встрять в ожесточённый спор. Он поднялся из-за своего стола, покачиваясь то ли от выпитого, то ли от долгих дней в море, и, почесав подбородок, хрипло заметил:

– А ведь говорят, в сердечники Кованых вплавляют драгоценные камни, а в них – души живых людей…

Говорил он неуклюже, словно запинался, растягивал слова и порой глотал окончания, выдавая деревенское происхождение.

Авель усмехнулся и, откинувшись на спинку стула, ухмыльнулся:

– Ну да, а у моего отца в огороде есть коза, что какает золотом.

Он рассмеялся, довольный своей шуткой, но моряк сузил глаза и шагнул ближе.

– Да ты гляжу, шут местный, – процедил он с явным раздражением. – У нас в порту люди тонут каждую ночь, а ты тут о козах своих байки травишь?

– Какие еще люди, и что не обычного в том, что у моря находят утонувших людей? – Авель лениво поднял бровь, не скрывая скептицизма.

Моряк фыркнул и покачал головой, словно удивляясь, как можно не знать таких вещей. Он наклонился ближе, понизив голос:

– Да каждое утро утопленников из воды вытаскивают. Люди всё чаще жалуются на кошмары. Моряки боятся выходить в море, говорят, что оно зовёт их… и явно не для того, чтобы чаем напоить.

Он осмотрелся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и добавил шёпотом:

– Болтают, что это проделки культа Тихой Воды. Говорят, они топят людей… неясно зачем, но вроде как хотят успокоить море.

Авель ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.