Анна и поцелуи под луной

Размер шрифта: 13

Jennifer Adams

ANNA – MITTERNACHTSKÜSSE FÜR EINE LADY

(EINE SAISON ZUM VERLIEBEN 2)

* * *

1

Dearest Anna,
К моему большому сожалению, мой отъезд из Каира откладывается примерно на десять дней. Я прекрасно понимаю, что ты, должно быть, не обрадуешься, услышав эту новость. Однако мне выпадет прекрасная возможность встретиться с одним очень респектабельным джентльменом, который будет участвовать в обустройстве недавно построенного Британского музея. Он приедет в Египет через три-четыре дня и пробудет здесь не менее шести месяцев. В обозримом будущем это мой единственный шанс обсудить с ним мои личные небольшие археологические находки и получить профессиональный опыт.
Я надеюсь, my dear, ты не слишком разочарована. Но так или иначе, мы уже перенесли дату нашей свадьбы на август, так как сложно было определить, сколько времени мне понадобится, чтобы вернуться к тебе в Баден-Баден. Поэтому эта крошечная задержка не должна повлиять на наши планы. Разумеется, я буду сообщать тебе о своих остановках по пути домой.
Совсем скоро мы вновь увидимся, и я буду счастлив поведать тебе обо всем, что мне довелось лицезреть во время путешествия по Италии, Греции и Египту, дабы ты сумела разделить со мной пережитые впечатления. Я привезу несколько рисунков, которые приобрел, странствуя. Они непременно дадут тебе прекрасное представление о художественных сокровищах этих стран.
Я с нетерпением жду возможности снова увидеть твою прекрасную улыбку и прогуляться с тобой по Лихтенталер-Аллее под теплым баденским солнцем.
Передай мои самые теплые пожелания твоим родителям.
С любовью,
Твой Хенри

Анна фон Креберн опустила письмо. Сколько бы раз она ни перечитывала его, слова жениха не могли развязать узел разочарования, сдавливающий ей сердце с тех пор, как Хенри впервые перенес дату свадьбы. Да, конечно, ему, графу Дэллингему, было важно воспользоваться всеми возможностями для научного обмена, пока он находился в Средиземноморье, но она надеялась, что хотя бы в этом письме жених скажет, что наконец-то возвращается домой.

Что он с нетерпением ждет возможности жениться на ней и забрать ее к себе на родину.

Или, по крайней мере, как тоскует по ней, как он писал в своих первых письмах после отъезда из Баден-Бадена.

Анна глубоко вздохнула. С момента помолвки прошлым летом прошло так много времени, что она даже стала забывать, как выглядит Хенри. К счастью, он оставил ей свою портретную миниатюру, чтобы она могла время от времени на него смотреть.

Она аккуратно сложила письмо и убрала в корзинку для рукоделия, которую поставила на скамейку в небольшом садовом павильоне. Некоторое время Анна вязала крючком. Она ждала, пока ее компаньонка, фройляйн Нахтхайм, отдохнет и восстановит силы в послеобеденные часы. Старушка уже давно не могла угнаться за энергичной Анной. На самом деле все думали, что Анна выйдет замуж в начале лета, и тогда фройляйн сможет оставить свою службу в семье. Однако дату свадьбы перенесли на август. И судя по всему, Хенри собирался вернуться в Баден-Баден только к самому торжеству…

Если бы только Элиза уже прибыла в летний дворец фон Фрайбергов, что располагался по соседству! Но ее подруга была теперь не графиней фон Фрайберг, а баронессой фон Хоэрнхорн и не хотела оставаться одна без любимого мужа. Они вдвоем смогут приехать в Баден только позже летом, потому что Филипп был поглощен своими адвокатскими делами.

«Но мы обязательно прибудем к твоей свадьбе», – писала Элиза.

Но до нее было еще так далеко…

Анна достала начатую шаль из корзины, взяла вязальный крючок и обернула тонкую фиолетовую пряжу вокруг указательного пальца левой руки. Выбранный ею узор оказался непростым, и ей пришлось сосредоточиться, чтобы не допустить ошибки. Рукоделие хоть немного отвлекало ее от тоски.

– Баронесса?

Анна с облегчением обернулась.

– Фройляйн Нахтхайм. Вы отдохнули?

Бывшая гувернантка Анны, которая в прошлом году взяла на себя роль компаньонки, утвердительно кивнула.

– Замечательно, – Анна сложила вязание. – Тогда пойдемте к питьевому фонтанчику. Я прочитала в газете «Баденблатт», что вчера прибыли Биндхаймы. Мне бы очень хотелось еще раз встретиться с Фридой фон Биндхайм.

Фройляйн Нахтхайм понимающе улыбнулась.

– Поскольку ни ваших старших братьев, ни сестер, ни семьи фон Фрайберг сейчас нет, вам наверняка будет приятно снова увидеть подругу. Молодым людям нужна компания.

Анна вежливо согласилась и положила вязание в корзинку. Хоть она и не назвала бы Фриду фон Биндхайм подругой, но прошлым летом они провели вместе довольно много времени. Фрида была тихой молодой девушкой и ни в коем случае не могла заменить Элизу, с которой Анна практически выросла. Как бы сказали англичане? Beggars can’t be choosers. В нужде всякий хлеб вкусен.

Первым, кого Анна встретила в галерее Тринкхалле за католической церковью, оказался Луи де Шарвиль.

– Ma chère[1], Анна! – воскликнул он, бросившись к ней, взяв за руки и одарив двумя французскими приветственными поцелуями в щеки. – Я только прибыл и уже могу наслаждаться твоей радующей душу красотой!

Краем глаза Анна увидела, как фройляйн Нахтхайм подняла брови и невольно подошла к ней немного поближе. Но поскольку ее воспитанница уже была помолвлена, фройляйн, к счастью, не почувствовала необходимости вмешиваться.

– Луи, ты снова здесь? – спросила Анна, констатируя очевидное.

– Где еще можно провести лето, как не в Бадене? Где еще можно найти такие чудесные балы и настолько хорошеньких дам?

Его взгляд на мгновение скользнул к незнакомке, чей чепец был украшен поразительно высокими белыми перьями.

– Как верно, – сухо отметила Анна, вспоминая довольно деревянные танцевальные па Луи де Шарвиля. Прошлым летом она иногда отвлекала его внимание от Элизы, которой он восторгался. И не всегда это было приятно.

– Могу ли я рассчитывать на танец с тобой на балу в следующую субботу? – спросил Луи. – Или дорогой Хенри уже вернулся и никому тебя не отдаст?

– Нет, он немного задерживается, ведь из Египта домой путь неблизкий.

– Из Египта! – удивленно воскликнул Луи. – Я думал, он уехал в Италию прошлой осенью.

– Это была только первая остановка у него на пути, но… ох, я вижу, что идет моя дорогая подруга Фрида. Мне обязательно нужно ее поприветствовать. Она приехала только вчера, и у нас еще не было возможности побеседовать.

Анна старалась не показывать своего облегчения, когда удалось сбежать от Луи. Ей больше не хотелось объясняться из-за отсутствия Хенри. Казалось, это была единственная тема для разговора, которая волновала собеседников. А главное, у нее абсолютно не было желания танцевать на следующем балу с этим мужчиной, у которого, казалось, обе ноги были левые. Как дама, она не имела права отказать в такой просьбе. Но если кавалер забывал, кого он пригласил на танец, и оставлял даму стоять, такой поступок в обществе не осуждался. К сожалению, у Луи была отличная память.

Дружеским кивком Анна попрощалась с собеседником и просто оставила Луи де Шарвиля и фройляйн Нахтхайм.

Фрида фон Биндхайм не спеша потягивала воду из приплюснутого стакана и наблюдала за окружающими, которые оживленно беседовали. Ужасно неприятно, что ее мать, разговаривая с пожилым, овдовевшим бароном из Крефельда, в очередной раз расхваливала Фриду. Но после того как в прошлом сезоне госпоже фон Биндхайм не удалось обручить свою дочь ни с одним из молодых людей, на сей раз она, похоже, включила в свои планы более зрелые возрастные группы. Ведь брак – это прежде всего дело, которое должно соответствовать статусу.

Фрида подавила вздох и сделала еще один глоток целебной горячей воды, когда заметила внезапное движение в галерее. Девушка в светло-зеленом платье, казалось, целенаправленно шла к ней. Она слегка прищурилась, чтобы лучше увидеть. Разве это не Анна фон Креберн?

– Фрида, дорогая моя, наконец-то! – Анна воскликнула так громко, что некоторые из гостей оглянулись.

Фрида покраснела. Столь чрезвычайно теплый прием был неожиданным и даже немного смущающим. Но Анна восхищенно улыбнулась, так что Фриде просто пришлось улыбнуться в ответ. Анна коротко обняла ее, расцеловала в обе щеки и потянула в сторону.

– Прошу прощения, это было излишне…

– Нет, нет, – быстро сказала Фрида. – Я очень рада видеть тебя, Анна.

– Я тоже. Мне даже пришлось избавиться от дорогого господина де Шарвиля. Он мечтает танцевать со мной на следующем балу. – Анна подняла брови и поджала губы, а Фрида едва сдержала смех.

– Прекрасно тебя понимаю.

Каким бы милым и красивым ни был молодой француз, он не был ни хорошим танцором, ни интересным собеседником. Большинство мужчин и так не могли сказать ничего достойного. Они просто чередовали банальности и более или менее вежливые комплименты. Заметным исключением – наряду с другим джентльменом, который тайно заставил сердце Фриды биться чаще, – был английский лорд, который обручился с Анной фон Креберн в конце прошлого сезона. Фрида не могла не почувствовать легкую зависть.

– Может, пройдемся немного? – спросила Анна, указывая на другую сторону длинной галереи, освещенной полуденным солнцем и потому значительно более пустой.

– С удовольствием. Я только скажу матери.

Фрида подошла так близко к фрау фон Биндхайм, что та не могла ее не заметить и прервала разговор.

– Maman, я прогуляюсь немного с Анной фон Креберн до фонтана и по галерее, если можно, – сказала Фрида, опустив глаза.

– Конечно, дитя мое, – сказала фрау притворно сладким голосом. – Иди с баронессой. Я вижу, у нее еще нет воды.

Фрида с облегчением присела в книксене и поспешила убежать от матери и барона.

– Твоя семья тоже здесь? – спросила она, когда Анна наполнила свой стакан.

Та покачала головой.

– Я здесь со своей компаньонкой. Вероятно, она сейчас сидит где-нибудь и отдыхает после крутого подъема к фонтану. У моего отца сегодня деловые переговоры, а maman страдает. Вероятно, потому, что мой брат Отто с женой отложили приезд. И моя сестра Мина тоже не приедет к нам в этом году.

Она наклонилась немного ближе к Фриде и прошептала:

– Она в деликатном положении.

Фрида распахнула глаза в удивлении. Никто об этом не знал!

– Конечно, сейчас ужасно скучно, – продолжала Анна, – и я очень обрадовалась, когда обнаружила в газете твое имя среди вновь прибывших. Возможно, мы найдем вместе несколько новых друзей, с которыми сможем отправляться в поездки и на прогулки, как в прошлом году.

– Это было бы замечательно.

– Правда же? У нас уже есть один джентльмен: Луи де Шарвиль. Ожидается, что вскоре прибудут Франц и Юлиус фон Фрайберги.

– А твой жених, лорд Дэллингем?

– Он все еще в Египте, – тень грусти, казалось, мелькнула на лице Анны, но затем ее улыбка вернулась. – Мне повезет, если Хенри сумеет добраться до Бадена к нашей свадьбе.

2

Только с наступлением сумерек карета доехала до Баден-Бадена, который стоял на реке Ос, и Франц вздохнул с облегчением. Он рассчитывал прибыть в летний дворец своей семьи несколько часов назад, но сломанная ось и сложный ремонт помешали его планам.

Франц улыбнулся. Пришло время выходить. Он постучал по потолку кареты, и, издав громкое «бррр», лошади остановились.

– Я навещу друга, а потом пройдусь пешком, – сказал Франц кучеру. – Меня не жди. Поезжай вперед и передай багаж слугам, чтобы они его распаковали.

Франц действительно хотел освежиться перед визитом к Эмми, но она всегда так быстро утомлялась после работы. Он не желал нарушить ее заслуженный отдых, хотя и не мог больше ждать. Слишком сильно томила его тоска по ее мягкому, изящному телу, округлой груди и ее страстному желанию, когда он…

Уже при мысли о предстоящем блаженстве он почувствовал знакомое возбуждение. Слишком долгим было ожидание!

Такой унылой зимы, как минувшая, не выдавалось у него уже много лет. После скандала, произошедшего в начале лета прошлого года в Гейдельберге, где Франц получил юридическое образование, он не осмелился на новую интрижку. А хорошенькая кухарка Софи, которая иногда с удовольствием оказывала определенного рода услуги своему молодому господину во время его пребывания в замке фон Фрайбергов, ушла. Ее заменила вечно сердитая девушка, которая имела привычку перебирать четки, когда у нее не было дел.

Но теперь Франц вернулся в чудесный летний Баден-Баден. Он окончил университет и теперь собирался восполнить все упущенные удовольствия: азартные игры, балы, концерты и ночи с возлюбленной.

Он быстрым шагом прошел по узкой улочке старого города и свернул во двор, где Эмми обычно пускала его через заднюю дверь дома. Черно-белая кошка сидела на поленнице около стены и внимательно разглядывала его.

– Bonjour, Madame[2], – Франц дерзко ухмыльнулся. – А красавица Эмми дома?

Кошка сидела неподвижно, даже не моргая.

С безудержным воодушевлением Франц повернулся к закрытым ставням, за которыми, как ему было известно, находилась спальня Эмми, и тихо постучал. Ему не пришлось долго ждать, поскольку дверь вскоре отворилась, и он смог пройти мимо все так же невозмутимо взиравшей на него кошки в дом.

– Эмми! – Он заключил ее в объятия и прильнул к ней. Его губы ласкали полные, желанные губы возлюбленной.

Но в отличие от прежних встреч, когда Франц навещал ее, сегодня на Эмми было платье с корсетом, а не мягкая ночная рубашка, которая почти не сопротивлялась его рукам и быстро спадала.

– Разве ты не получила мое письмо? – спросил Франц между двумя поцелуями, а затем начал развязывать шнуровку корсета, чтобы было легче дотянуться до теплой кожи возлюбленной.

Эмми прислонилась к стене коридора и, казалось, собиралась что-то сказать, как вдруг схватила Франца за шею и притянула его голову к себе. Теперь поцелуи Эмми стали несдержанными и требовательными. Именно такой он и помнил ее. Затем он почувствовал ее руку на своем паху. Пока она освобождала его член, ставший твердым от предвкушения, Франц задрал ее юбки.

Эмми подняла одну ногу, чтобы открыться ему, и обхватила Франца. Какой прием! Его ждала теплая влажность, в которую он с наслаждением погрузился. К сожалению, все закончилось слишком быстро.

Эмми тихо рассмеялась.

– Я так скучал по тебе, – прошептал Франц, покусывая мочку ее уха, когда Эмми вывернулась из его объятий и разгладила юбки.

Она подождала, пока он застегнет штаны.

– Пойдем со мной, – позвала Эмми. Вместо того чтобы, как обычно, пойти в спальню, она привела Франца в гостиную и предложила ему сесть.

Он удивился, но присел на софу и наблюдал, как Эмми достала из шкафа два винных бокала, поставила их на столик и вышла. Ее шаги отдалились, и в доме внезапно стало ужасно тихо.

Франц прислушался. Крик, фырканье – неужели это та самая кошка, которую он видел? Нет, это были громкие мужские голоса, один из которых запел:

– Туда, туда на веселую охоту. В зеленый луг.

– Да правильнее на зеленую пустошь! – закричал другой и вызвал многоголосый хохот.

Франц посмотрел на дверь, из которой появилась Эмми с кувшином вина. Должно быть, она взяла его из подвала, где, как он знал, стояла небольшая бочка, принадлежавшая ее дяде, владевшему виноградниками неподалеку. Эмми вошла в комнату и налила им обоим выпить.

– Присядь ко мне, – предложил Франц, похлопывая ладонью по софе рядом с собой.

Эмми улыбнулась, но покачала головой. Она взяла стул и села поодаль от Франца. Затем подняла бокал, кивнула и подождала, пока Франц тоже возьмет бокал. Они чокнулись.

– Можешь меня поздравить, – сказала Эмми. – Я выхожу замуж.

Франц опустил бокал, даже не пригубив вина. Ему точно послышалось! Не обращая внимания на его замешательство, Эмми сделала глоток, удовлетворенно кивнула и посмотрела Францу в глаза:

– Я хотела сказать тебе это лично, а не писать в письме.

– Да, но, но… ты всегда говорила, что больше не хочешь выходить замуж. Что ты счастлива быть вдовой и позволять себе маленькие вольности.

Эмми пожала плечами. Франц наклонился к ней.

– И что теперь будет с нами? Я не смогу…

– Ты все правильно понял, – перебила она и серьезно продолжила: – Это было прощание. Очевидно, ты больше не сможешь приходить ко мне.

– Эмми, но мои чувства к тебе искренны и…

– Не обманывай себя, Франц. Совершенно неважно, какие чувства мы испытываем друг к другу. Мы провели вместе два чудесных лета, но они закончились. Я выхожу замуж за Якоба, честного и трудолюбивого плотника. Он любит меня и будет хорошо ко мне относиться. А ты…

Она помедлила и снова отпила вино.

– Рано или поздно ты найдешь девушку, соответствующую твоему статусу, женишься на ней и станешь отцом следующего маленького графа.

– Но…

– Пей свое вино, дорогой Франц. Или оно тебе не нравится?

«Нет, – хотелось кричать Францу. – Нет, оно мне не нравится. Точно так же, как мне не нравится, что ты хочешь выйти замуж за какого-то плотника по имени Якоб!»

Разумеется, Эмми говорила разумные вещи. Но было больно, что она так неожиданно разорвала их чудесную любовную связь. На самом деле Франц всегда думал, что однажды именно он скажет ей, что все кончено.

Его взгляд остановился на груди Эмми, которую он только что ласкал. Так близко и в то же время так далеко находилась она под клетчатой хлопковой тканью.

– Понимаешь, – тихо сказала Эмми. – Я не могу жить в ожидании месяцами, пока ты, наконец, снова не навестишь меня. Меня это не устраивает. И я бы очень хотела иметь детей. Ты ведь понимаешь, да?

Франц кивнул. Он действительно все понимал. Но было больно, неожиданно больно!

Он осушил бокал одним глотком и потянулся за кувшином, чтобы налить еще. Эмми протянула ему свой, Франц наполнил и его. Они сидели молча, пока кувшин не опустел, тогда Франц наконец встал. Эмми молча проводила его до задней двери и открыла ее.

– Эмми, я… – Он посмотрел ей в глаза. Она улыбнулась.

– Иди, мой дорогой Франц. Все хорошо.

Франц молча кивнул и, не оглядываясь, покинул двор Эмми.

3

Яркая луна освещала землю, когда Анна вышла из дома. В полнолуние ей всегда было сложно уснуть. Вот и в этот раз сон не шел к ней. Иногда в такие ночи ей помогала небольшая прогулка в саду. Спокойствие, царящее там, всегда действовало на нее расслабляюще. Ей нравилось слушать ночное пение сыча или наблюдать за светлячками, которые, если повезет, появлялись в темноте. Еще она наслаждалась ароматами цветов, которые в ночные часы казались еще более сладкими, чем днем.

Анна быстро надела простое темное платье поверх ночной рубашки и укуталась в одну из своих шерстяных шалей, чтобы защититься от прохлады. На ней были только чулки и туфли – она не стала надевать нижние юбки, ведь в саду она будет совершенно одна.

Глубоко вздохнув, Анна двинулась вперед. Она старалась не думать о Хенри, который, согласно первоначальным планам, должен был приехать на днях. Его последнее письмо из Каира пришло относительно быстро. Быть может, он уже был на пути к ней? К сожалению, грустью делу не поможешь.

Первоначальная радость от помолвки с течением недель немного угасла, и ожидание писем Хенри, в которых он делился с ней своими переживаниями и мыслями, уже не было таким захватывающим, как в первое время после его отъезда. А с тех пор как Анна с родителями приехала в Баден, она чувствовала себя все более одинокой и даже покинутой, тем более что содержание писем Хенри теперь оставляло желать лучшего. Любил ли он ее хоть когда-нибудь? Почему прочие дела всегда были важнее его возвращения к ней?

Анна прошла мимо смотрового павильона, который ее отец в этом сезоне на две трети обшил деревянными панелями, чтобы защитить от ветра. Теперь там можно было спокойно сидеть и любоваться долиной и руинами замка Хоэнбаден. Правда, ночью в горах Шварцвальда все скрывала темнота.

По тропинке, ведущей в заднюю часть сада, прошмыгнуло какое-то животное. Кошка? Или лиса?

Анна остановилась и прислушалась. Что это был за звук?

Лягушки в декоративном пруду фон Фрайбергов заквакали так неожиданно, что Анна вздрогнула. Она бросила взгляд в сторону дома. Maman ненавидела это кваканье. «Надеюсь, она не проснулась и не собирается выглянуть в окно», – подумала Анна. Надо было поскорее уйти в тень кустов, которые росли на границе с соседним участком, чтобы не быть обнаруженной.

Рука Анны скользила по ветвям живой изгороди. А вот и она, та лазейка, через которую они с Элизой годами тайно навещали друг друга. Снова выросли тонкие побеги, которые на первый взгляд скрывали проход, но их можно было легко раздвинуть в стороны. К счастью, садовники были немного невнимательны и не исправляли изъяна в живой изгороди. Элизе и Анне приходилось только каждый год в конце лета перед отъездом слегка подстригать ветки в одном и том же месте, чтобы те не становились толще и крепче.

Ах, Элиза, я так скучаю по тебе!

Все же приехала Фрида, и завтра они вместе во время променада будут выбирать новые зонтики. Мастер Йозеф Мезюр из Раштатта опубликовал в газете «Баденблатт» объявление о том, что его новая коллекция будет выставлена в павильоне № 16. Это звучало весьма интригующе.

Облака заслонили луну, и стало заметно темнее. Анна уже привыкла к темноте, но лягушки, видимо, восприняли исчезновение луны как какой-то знак и замолкли.

А этот странный звук. Что-то вроде фырканья? Казалось, он исходил из сада фон Фрайбергов. Что это могло быть за животное?

Анна плотнее укуталась в шаль и решила проверить. Здесь не водились волки или другие опасные животные, так чего ей было бояться? В конце концов, она находилась всего в нескольких шагах от одного из домов.

Анна боком протиснулась через живую изгородь и остановилась, чтобы прислушаться.

Фырканье стихло. Вместо него послышался тихий звон. Как будто горлышко бутылки стукнулось о бокал. Но ведь фон Фрайберги еще не прибыли! Кто посмел вторгнуться в их сад? Ей было необходимо выяснить это и поставить в известность дядю Теодора и тетушку Фридерику, как только они приедут. Или сообщить управляющему, который присматривал за поместьем в отсутствие семьи.

Анна на цыпочках прокралась по траве к краю гравийной дорожки и заметила какое-то движение. Кто-то сидел на скамейке под старым каштаном!

Еще до того, как луна снова показалась из-за облака, Анна узнала фигуру в рубашке с закатанными рукавами. Ее сердце забилось быстрее.

Франц!

Из своего укрытия в тени кустов она могла незаметно наблюдать за ним. Он сидел там в расслабленной позе, с бокалом вина. Однако, присмотревшись внимательнее, Анна заметила его опущенные плечи и склоненную голову. А затем вновь раздался фыркающий звук. Смесь вздохов и рыданий? Неужели Франц плакал? Получается, она совсем не знала старшего брата своей лучшей подруги, который всегда был таким веселым. С тринадцати лет Анна любила его всем пылом своего юного, только начавшего пробуждаться к чувствам девичьего сердца!

Случилось ли что-то, о чем она еще не знала? Что-то ужасное, что привело Франца в такое состояние?

Анна сглотнула, сделала глубокий вдох и вышла из темноты. Франц, должно быть, заметил краем глаза это движение, потому что повернулся в ее сторону.

– Анна? – нерешительно спросил он. В его голосе слышалось удивление.

– Рада, что ты все еще узнаешь меня, Франц.

Непринужденный тон давался ей нелегко, но она уже давно знала Франца – он бы все равно ничего не рассказал, даже если бы и знал, что его подслушивают.

Когда она подошла ближе, он сел прямо.

– Я всегда узнаю свою кузиночку!

Анна невольно хмыкнула и закатила глаза. Хоть они и состояли в дальнем родстве – их прабабушки были сестрами, – Франц каждый раз упоминал об этом надменным тоном, чем сильно раздражал.

– Однако мне интересно, что ты здесь делаешь посреди ночи, – добавил он.

– Гуляю. Никак не могу уснуть в полнолуние.

Анна дошла до скамейки, подобрала платье и села рядом с Францем. Он попытался вежливо приподняться, чтобы поздороваться, но сохранить равновесие ему не удалось. Вино немного расплескалось, и Анна поморщилась.

– Оставь эти церемонии. Нас ведь никто не видит. И я бы не хотела, чтобы ты рухнул к моим ногам.

– Анна, что ты такое говоришь!

– Я думаю, что эта бутылка… – она указала на пустую винную бутылку, которая лежала рядом со скамейкой, – не первая за этот вечер.

Франц провел свободной рукой по волосам.

«Он действительно выглядит не очень хорошо, хотя так хорошо выглядит», – подумала Анна, прежде чем осознала абсурдность фразы и усмехнулась про себя. К счастью, Франц сейчас смотрел вниз, на свои ботинки. Вряд ли он ожидал, что она будет над ним смеяться.

– Ты грустишь. Что-то случилось? – тихо спросила Анна.

– Ты не поймешь.

– Ну куда уж мне.

Он посмотрел на нее.

– Это тема не для молоденьких девушек.

Удивительно, но говорил он вполне трезво.

– Я не молоденькая девушка.

– Правда? И кто же ты тогда, маленькая Анна?

– Я не виновата, что я маленькая. Моя maman совсем не старая, и тебе это доподлинно известно. Однако я уже женщина. Я даже помолвлена, если ты забыл!

На мгновение Франца удивил ее резкий тон.

– Да, конечно, я совсем забыл о Хенри, – успокоил он. – Уже известно, когда он вернется?

– «Невозможно точно оценить продолжительность обратного пути», – процитировала Анна письмо Хенри.

– Бедная Анна. Совсем одна в Баден-Бадене. Тебе, должно быть, ужасно скучно. Не хочешь?

Дрожащей рукой Франц протянул ей бокал с вином. Анна потянулась и быстро забрала его. Было бы лучше, если бы он больше не пил.

– Не смотреть, а пить! – Франц усмехнулся. – Я не люблю пить в одиночестве, а Юлиус приедет только послезавтра вместе с остальными.

Анна послушно сделала глоток. Вино было хорошим, в нем чувствовались солнце и легкая сладость теплой осени.

Франц откинулся на спинку скамейки и шумно вздохнул. Анне показалось, что это был не просто вздох, а скорее вздох облегчения. Франц теперь выглядел значительно менее подавленным.

Молча они сидели бок о бок под тихо шелестящими листьями каштана. Время от времени Анна потягивала вино, но в остальном наслаждалась близостью Франца и интимностью момента, царившей в темноте.

– Эмми бросила меня, – невозмутимо сказал Франц.

4

Франц и сам не понимал, зачем признался. Особенно Анне. Размышления об этой ситуации долгое время не отпускали Франца. Однако сделанного не воротишь. Анна вздрогнула.

– Прости, я не хотел… – торопливо сказал он. – Просто… Это так…

– Вот почему ты грустишь, – сделала вывод Анна.

– Эм, да, хотя… Я ни в коем случае не хочу, чтобы ты…

– Тебе следует выговориться. – Голос Анны прозвучал неожиданно спокойно. – Иначе ты не сможешь уснуть.

– Но это не то, о чем…

– Франц, не притворяйся. Думаешь, я не знаю, что у тебя здесь, в городе, роман? Это же она? Или Эмми – девушка из Гейдельберга?

Франц моргнул. Откуда маленькая Анна могла знать о таких вещах? Впервые в жизни он присмотрелся к ней. На Анне было темное платье с высоким воротником и теплая шаль, которая покрывала ее плечи и грудь, а длинные волосы были заплетены не как обычно, а в косу, из которой выбились несколько прядей. Взгляд ее был серьезным и требовательным, и внезапно она перестала напоминать ту девочку, которую Франц знал с детства.

«Анна стала уже взрослой женщиной, – осознал он. – Она была помолвлена! – И, возможно, она уже не была такой невинной. Хенри, должно быть, уже поцеловал ее. Или вообще…» – Франц быстро отбросил эту мысль.

– Эмми бросила меня, – повторил он.

Анна кивнула.

– Ты уже это говорил.

– У нас с Эмми был ром… Да, у нас был роман здесь, в Бадене…

– Понимаю. И ты хотел возобновить летний роман, а она нет.

– Она выходит замуж. За плотника по имени Якоб.

– Она имеет право.

– Она хочет детей… Но у нас же…

Анна покачала головой и коснулась его руки.

– Ты действительно думал, что ваши отношения продлятся долго? Признайся, ты не женился бы на ней и не подарил бы ей детей.

– Нет, конечно, нет. Это было бы…

– Вот именно.

Франц замолчал.

– Ты любишь ее? – спросила Анна и снова тронула его руку. Франц колебался.

– Отчасти да, – сказал он наконец.

– А этого не всегда достаточно.

– Какие мудрые изречения для такой юной леди!

– Ты просто насмехаешься надо мной. Ты всегда меня недооценивал!

Возможно, в этом Анна была права. Он никогда не видел в ней кого-то большего, чем просто подругу младшей сестры, в конце концов дальнюю родственницу, которая едва повзрослела. Но когда она села рядом и абсолютно невозмутимо заговорила с ним об Эмми и об окончании его романа, он с трудом мог узнать ее.

– А ты любишь Хенри? – вырвалось у Франца.

Ему показалось, что ее «Конечно!» прозвучало с секундной задержкой.

– Очень сильно или только отчасти? – допытывался Франц.

– Это не твое дело, – отрезала Анна. – Между нами определенно нет никакого социального неравенства, и мы будем очень счастливы вместе.

Порыв ветра отбросил со лба Анны выбившуюся прядь, заставив Франца оцепенеть.

– Тебе не следует сидеть здесь в одной рубашке. Ночной воздух прохладен, – сказала Анна, поднимаясь. Она сняла с плеч шерстяную шаль и накинула ему на плечи.

– Я пойду в постель. Спокойной ночи, Франц. И не теряйся в жалости к себе. Тебе это не подходит.

Прежде чем Франц смог сформулировать ответ, Анна исчезла где-то в темноте среди кустов.

Глубоко вздохнув, Франц поднял бутылку, но она оказалась пуста. Он осторожно встал. Он мог вынести многое и на самом деле еще не достиг состояния полного опьянения, к которому стремился весь вечер. Однако острая боль в груди, казалось, утихла.

«Эмми бросила меня», – неуверенным шепотом Франц еще раз подвел ужасный итог этой ночи и прислушался к себе. На самом деле мысли об их разрыве уже давно перестали причинять боль. Возможно, теперь ему удастся поспать.

Он закутался в шаль Анны и, слегка покачиваясь, направился в сторону дома. Удивительно, сколько всего сейчас знают эти юные невинные девушки.

Франц тихо вошел в свою спальню. Внезапно на него навалилась дикая усталость. С большим трудом ему удалось стянуть с себя сапоги. Измученный, он опустился на кровать, даже не откинув одеяла. На то, чтобы продолжать раздеваться, у него не хватило сил.

Он стянул с плеч шерстяную шаль Анны, смял ее и сунул под голову. От нее исходил нежный аромат солнца и лета, цветов и смеха. Франц заснул с улыбкой на губах.

5

Фройляйн Нахтхайм с облегчением узнала, что Фрида фон Биндхайм и ее компаньонка мисс Вудман приедут за Анной в карете. Однако сама Анна недовольно фыркнула, потому что предпочла бы прогуляться по городу пешком. С другой стороны, ей не обязательно было выходить за пределы слышимости компаньонки при встрече с Фридой, потому что такие секреты, какими она делилась с Элизой, она ни в коем случае не могла доверить Фриде. Хорошая девочка покрылась бы румянцем, услышав их.

Анна надела новую розовую шляпку на аккуратную прическу, разделенную пробором посередине, с ниспадающими локонами по бокам. Поля шляпки были немного шире, чем позволяла мода в прошлом сезоне, и на их внутренней стороне красовался шелковый цветок более глубокого розового оттенка с миниатюрными шелковыми зелеными лепестками. Аналогичное украшение было и на внешней стороне шляпки, а широкие шелковые ленты обвивали тулью и ниспадали по плечам Анны. Пока не было ветра, она не завязывала их, чтобы не нарушить прекрасный ансамбль с белым платьем.

Горничная доложила о прибытии кареты, и Анна поспешила по лестнице вниз. Только на пороге она остановилась, спокойно вздохнула и затем размеренным шагом вышла из дома. Фрида была очень рада встрече, попросила поскорее сесть в карету и с восхищением посмотрела на ее шляпку.

– Это мисс Вудман. Она приехала из Англии, – наконец представила Фрида свою компаньонку, когда лошади тронулись. – Она в городе совсем недавно и, к счастью, говорит по-немецки! А это баронесса фон Креберн.

– Баронесса, – произнесла мисс Вудман с заметным акцентом. Она попыталась сделать книксен, что в карете было немного неуместно. Явно старше тридцати, она своим узким лицом, длинным носом и маленькими глазками напоминала мышку.

– Мисс Вудман, how do you do?[3] – вежливо спросила Анна.

– How do you do? – невольно повторила англичанка. – Вы говорите на моем языке?

– Полагаю, мне следует практиковаться, – Анна улыбнулась и продолжила по-английски: – Мой жених – граф Дэллингем. Мы поженимся в августе, а затем переедем в Англию.

– Как чудесно, – сказала мисс Вудман. – Это великолепная страна, сами убедитесь.

– Я надеюсь, что к тому времени мои языковые навыки будут достаточно хорошими. Всю зиму меня учила английскому языку преподаватель, которую нанял для меня Хенри – лорд Дэллингем. Сейчас мне приходится полагаться лишь на книги, чтобы продолжать обучение. Иногда я даже не знаю, как правильно произносить слова.

– Я буду рада помочь вам, баронесса. – Мисс Вудман приветливо кивнула.

– Все это звучит очень интересно, – сказала Фрида, прежде чем Анна смогла продолжить. – Только я не поняла ни слова!

– Тебе тоже стоит воспользоваться возможностью поучить английский язык, Фрида, – посоветовала ей Анна и подмигнула. – Кто знает, не проведет ли лето в нашем прекрасном Бадене и в этом году какой-нибудь молодой лорд.

Фрида слегка покраснела, потом посмотрела вперед и указала на торговые павильоны, к которым они направлялись.

– Видите, мы уже приехали. О, как мне хочется узнать, что может предложить мсье Мезюр. В прошлом году я надеялась купить складной зонтик, но к тому времени, когда окончательно решилась, все они уже были распроданы.

– Какая хорошая идея – такой зонтик наверняка создаст тень даже при низко стоящем солнце.

Девушки вышли из кареты, ведя непринужденную беседу. За ними последовала мисс Вудман. Павильон № 16 находился справа, и Анна и Фрида были не первыми дамами, которые увидели только что прибывший товар. Торговец рекламировал изысканные зонтики, произнося отрепетированные фразы, призванные подчеркнуть долговечность и качество зонтиков.

Глаза Фриды засияли.

– Как ты думаешь, Анна, подходит ли мне этот желтый цвет? Он выглядит таким восхитительно солнечным.

– Да, этот цвет тебе к лицу, но это же не складной зонтик, ведь так?

– Хм, боюсь, что не он.

В нерешительности Фрида вернула зонтик на место.

– Вы ищете кникер[4]? – спросил мсье Месюр Бефиссен. – Тогда смотрите сюда. У меня есть еще одна очень красивая модель в желтом цвете. Или, быть может, вам понравится персиковый?

Пока Фрида и мисс Вудман рассматривали зонтики, Анна бросила взгляд в сторону. В городе пока было не так много гостей, однако вскоре, с прибытием семьи Великого Герцога в их летнюю резиденцию, ситуация кардинально изменится. Начнется череда балов и концертов, а Лихтенталлер-Аллея окажется настолько оживленной, что пройти мимо друг друга станет практически невозможно. О, как Анна предвкушала эту суету!

Был ли сезон в Лондоне таким же захватывающим? Но там она была бы чужой и не знала бы никого, кроме Хенри…

Взгляд Анны остановился на молодом человеке, которого она слишком хорошо знала. Франц стоял по диагонали от одного из павильонов и в тот момент рассчитывался. Затем он развернулся, намереваясь уйти. Однако замедлил шаг, ощутив на себе пристальный взгляд Анны. Мгновение он колебался, но затем направился к ней.

– Ma chère cousine[5], – поприветствовал Франц, подойдя к ней, и поклонился, когда Анна сделала реверанс. – Я рад снова видеть тебя здесь в этом году.

– Франц! Я тоже рада этому. Когда ты приехал? – притворно спросила Анна. – Я думала, твоя семья прибудет только завтра. Ты даже не поприветствовал нас. Maman будет разочарована.

– О, вчера поздно вечером. У меня случилась небольшая неприятность с каретой.

Анна хмыкнула и не смогла сдержать улыбки.

– А моя семья действительно приедет только завтра. Пока что я совсем один, – добавил Франц. – Но сегодня я непременно засвидетельствую свое почтение твоим родителям.

– Какое совпадение, что мы встретились здесь. Мы с Фридой как раз ищем новый зонтик для следующих променадов. Ты ведь присоединишься к нам? Помнишь Фриду фон Биндхайм?

Фрида повернулась к ним и сделала книксен, щеки ее порозовели.

– Разумеется, помню. Как я мог забыть.

Франц поклонился.

– Мы так часто виделись прошлым летом.

Он продолжил вести легкую беседу с Фридой и лишь изредка бросал на Анну испытующий взгляд.

Неужели он думал, что она случайно выдаст его? Нет, конечно, об их ночной встрече в темном саду никто не должен был узнать.

И хотя Франц никак не мог этого подозревать, но Анна очень хорошо умела хранить секреты. Свои собственные и Элизы. А теперь и его тоже.

6

– Не пойти ли нам в «Дракона» или в «Лисицу»? – добродушно спросил Юлиус и сильно хлопнул брата по плечу.

– Признаюсь, Франц, я действительно скучал по нашим походам в трактир.

– Если бы ты остался в Гейдельберге, а не переехал в Берлин, то смог бы всю зиму так проводить, – проворчал Франц. – Не понимаю, что побудило тебя отправиться именно в Пруссию.

– Да ведь только на время. Там есть замечательный профессор философии, лекции которого я хочу послушать. – Юлиус пожал плечами. – Но теперь мне в любом случае не нужно торопиться возвращаться в Гейдельберг, потому что ты наконец закончил учебу и наверняка двинешься дальше. Уже решил, чем именно в области юриспруденции будешь заниматься?

Франц покачал головой.

– К счастью, у меня есть все лето, чтобы подумать над этим. Отец просто счастлив, что мне удалось окончить университет. Не думаю, что он был сильно уверен в том, что его наследник когда-либо получит ученую степень.

Два юноши надели шляпы, и Франц потянулся за своей тростью.

– Ты уверен, что хочешь взять ее с собой? – спросил Юлиус. – Ты опять забудешь ее где-нибудь. Я же тебя знаю. Итак, выбирай: «Дракон» или «Лисица»?

– Драконами с недавних пор называют бани и гостиницы в Париже, – разъяснил Франц брату, вернув трость в подставку. – И, как говорят, все обставлено совершенно по-новому.

– Это место уже не кажется таким уютным, – скривился Юлиус. – Тогда нам лучше пойти в «Лисицу».

– Почему это ты решаешь? В конце концов, кто из нас двоих старший брат?

– Ты, но старший брат сегодня такой нерешительный. Что с тобой случилось?

Франц подождал с ответом, пока они не вышли из дома и не оказались на улице.

– С Эмми все кончено.

Юлиус присвистнул.

– Это та молодая вдова, которая живет здесь, в городе?

Франц кивнул.

– Она выходит замуж, а я, конечно, не хочу…

– Понимаю. Она бросила тебя. Сожалею, но рано или поздно это должно было произойти.

Почему всем казалось очевидным, что их отношения с Эмми не могут продолжаться вечно? Сам Франц, по-видимому, был единственным, кто никогда не задумывался об этом. Их отношения были такими простыми и удобными. Наслаждаться страстью Эмми и утолять свои желания с ее помощью доставляло ему бесконечное удовольствие.

– Может быть, тебе стоит наконец подыскать себе невесту? – предложил Юлиус. – Жена вряд ли сможет уйти от тебя к другому.

Франц недовольно застонал.

– Пожалуйста, позволь мне сначала пережить расставание с Эмми. А потом скажи, у какой молодой особы из нашего круга есть…

Юлиус рассмеялся.

– Прошу, только не говори, что ты веришь, будто у благородных дам нет того же, что и у остальных? Поверь моему опыту, ты заблуждаешься. Притом очень сильно.

Франц удивленно взглянул на брата.

– Юлиус! Мой дорогой брат! И отец все еще считает тебя самым серьезным, разумным и послушным?

– Маленький тебе совет, старший брат: будь осторожен. Слышал ли ты о скрытности? Могу заверить, с ней ты далеко пойдешь.

Язык у Юлиуса был подвешен. А у Франца же со скрытностью все не складывалось. Неважно, поймали ли его за поцелуем дочери Педеля (после чего едва не выгнали из университета), или видели его с одной из актрис на пустынной лесной тропинке. Даже любовь Франца к овдовевшей Каролине фон Хойзерн в начале учебы была предметом сплетен. Ни один человек не поверил ему, что вдова была всего лишь его покровительницей. Конечно, позже он узнал, что Каролина каждый год подыскивала себе молодого студента, которому она благоволила и которого склоняла к близости на своей широкой кровати с балдахином.

Даже с Эмми у Франца не получалось должным образом скрываться. Элиза знала о ней и, по-видимому, Анна тоже. Но это было неудивительно, скорее всего, его сестра тотчас рассказала обо всем своей лучшей подруге. Хорошо, что теперь эти двое больше не проводили все время вместе и не смеялись над ним.

– Ты такой молчаливый, – сказал Юлиус, когда они наконец вошли в «Лисицу».

– Давай сегодня плачу я, тогда у тебя будет на одну заботу меньше.

Он направился к свободному столику у дальней стены и кивнул хозяину за стойкой.

– Я согласен. Но будь готов отдать много денег. В конце концов, мы должны отпраздновать, что наконец-то снова проведем лето вместе.

Юлиус рассмеялся.

– Таким ты мне нравишься больше. Забудь об Эмми. У других дам тоже есть прекрасные дочери!

Было уже поздно, когда братья, стараясь ступать бесшумно, вернулись к себе. Дом был погружен в темноту, родители, вероятно, крепко спали, как и Амели, и Йозефина – их младшие сестры.

Прежде чем войти в свою комнату, Франц взглянул на закрытую соседнюю дверь, за которой находилась теперь уже пустующая комната Элизы.

«Прошу, только не говори, что ты веришь, будто у благородных дам нет того же, что и у остальных?» – в памяти всплыли удивленные слова Юлиуса.

Он выругался. Элиза определенно искала физического удовольствия и, чему он стал свидетелем, нашла его в объятиях Филиппа, его друга. Франц в этой истории снискал себе славу. Но Элиза и Филипп поженились и даже были счастливы, как они неоднократно подчеркивали. Однако Франц знал достаточно других примеров, когда брак не доставлял удовольствия ни мужчине, ни женщине.

Предложение Юлиуса было нелепым. Жениться Франц мог и позже, когда-нибудь в более зрелом возрасте, ведь ему было всего двадцать пять. Через пять или десять лет он начнет искать подходящую девушку. Тогда-то он выполнит свой долг и в то же время получит свободу.

И если его невинная невеста проявит желание учиться искусству любви, тем лучше. Но не каждая девственница в его кругу была похожа на Элизу или Анну.

Франц задержал дыхание. Анна? Почему он подумал сейчас о ней? И почему он даже не хотел представлять себе, как она, преисполненная страсти, лежит в объятиях жениха?

7

Анна с улыбкой наблюдала, как ее мать и тетушка Фридерика тепло приветствовали друг друга. Они были подругами с самого детства, к тому же состояли в дальнем родстве. Это придавало особое очарование связям между семьями фон Фрайберг и фон Креберн.

Дядя Теодор нравился Анне значительно меньше, чем его добросердечная жена. Он был строгим человеком, который часто критиковал своих детей, особенно наследника Франца. Бедняге редко удавалось угодить отцу, и Анна не раз слышала, что граф предпочел бы видеть Юлиуса в роли старшего сына.

Юлиус, однако, был занудой. Слишком много времени он посвящал учебе. Даже сейчас, летом, когда он проводил свободное от лекций время со своей семьей и должен был получать удовольствие от общения с родными, все равно привез с собой в Баден-Баден стопку книг. По крайней мере, так рассказывали Анне младшие сестры Элизы, закатывая при этом глаза.

– Пойдем же, Анна. Ты ведь любишь пикники, да? – Йозефина вдруг появилась рядом с ней, переминаясь с ноги на ногу. – Мы с Амели расспросили Элизу, как твой лорд устроил это в прошлом году, и передали все кухарке.

– Пикник?

Йозефина кивнула.

– Maman и papa разрешили нам – «молодым людям», как они выразились, – отобедать на свежем воздухе на английский манер.

– Какая прекрасная идея! Я скоро приду, Йози, мне нужно только поприветствовать твоих родителей.

– Поторопись!

Подобрав юбки, Йозефина выскочила в сад.

– Анна, как ты прелестно выглядишь, не правда ли, Теодор?

Нежный цветочный аромат тетушки Фридерики окутал Анну, когда она обняла ее.

– Да, очень прелестно, – пробормотал граф. – Уверен, что ты захочешь немедля присоединиться к Амели и Йозефине. Они обе с нетерпением ждут встречи с тобой. Так что иди.

Анна сделала книксен и направилась в сад. Дядя Теодор всегда приравнивал ее к своим младшим дочерям. Как бы Анне ни нравились Йозефина и Амели, но им было всего шестнадцать и семнадцать лет, и они еще даже не были представлены обществу. Анне же в конце года исполнялось двадцать. К тому же она была еще и помолвлена!

Однако при виде двух больших одеял на лужайке и низкого столика, на котором были расставлены всевозможные яства и напитки, ее глаза засияли. Но не только поэтому: в саду кроме двух юных девушек расположились Юлиус с Францем.

– Вот и Анна наконец-то пришла! – крикнула Йозефина. – Теперь мы можем начинать!

– Обжора! – Амели покачала головой. – Подожди хотя бы, пока Анна сядет.

– Но ей все равно придется встать, чтобы взять еду.

Йозефина надулась.

– Разве Элиза не говорила, что молодые люди должны следить за тем, чтобы у нас на тарелках всегда лежало все самое вкусное? Анна, подтверди. Ты же была в прошлом году на пикнике у лорда Дэлл… у своего жениха, – обратилась к Анне Амели.

– Я тоже там был, не забывай! – вмешался Франц и состроил гримасу Анне. – Я сразу догадаюсь, если Анна будет водить за нос или сказки рассказывать.

– Зачем мне сказки рассказывать? – спросила Анна. – Я олицетворение чести.

Франц наклонил голову и приподнял уголок губ.

– Просто, когда сомневаюсь, я молчу, – быстро добавила она.

Франц усмехнулся. По его взгляду Анна поняла, что он тоже думает об их ночной встрече три дня назад.

– Не делайте из мухи слона! – твердо сказал Юлиус. – В конце концов, мы здесь en famille[6], и нам не нужно руководствоваться английскими или какими-либо другими правилами. Будь рада, Амели, что можешь угощаться всем, чем пожелаешь, вместо того чтобы вежливо есть грибы, которые я тебе предложу.

Амели с отвращением скривилась, в то время как остальные рассмеялись. Все знали, как сильно она ненавидела грибы.

– Расскажи, Анна, как обстоят дела с приготовлениями к свадьбе? Что ты наденешь? Платье уже готово? – принялась расспрашивать Йозефина. – Ах, как бы и мне тоже хотелось быть помолвленной.

Она глубоко вздохнула.

– С кем? – сухо спросил Юлиус.

Йозефина пожала плечами.

– Время покажет. Я еще не думала об этом.

Анна хихикнула: серьезное лицо Йозефины, на котором были написаны ее детские фантазии, казалось слишком милым.

– Ты подходишь к делу в неправильном порядке, – объяснил Франц.

– Ты не можешь обручиться без мужчины, – добавила Анна в ту же секунду.

Их взгляды встретились, оба рассмеялись.

Пикник удался на славу. Среди угощений были холодное мясо, свежеиспеченный хлеб, всевозможные пряные и сладкие маленькие лакомства и пирожные, которые пятеро молодых людей с удовольствием ели под оживленную беседу. В то время как Амели и Йозефина пили только лимонад и немного разбавленного водой вина, Франц, Юлиус и Анна разделили бутылку шампанского, которое несомненно их расслабило.

– Как прекрасно, что снова наступило лето! – Анна внезапно вскочила и начала кружиться. – Лето, лето, лето в Бадене!

– Она выпила слишком много шампанского, – констатировал Юлиус.

– Глупости! – Франц тоже вскочил и схватил Анну за руки. – Ее пьянит летнее счастье!

Смеясь, он кружился вместе с ней. Его теплые пальцы крепко и уверенно держали ее, и Анну охватило неописуемое чувство восторга.

Внезапно она споткнулась и чуть не упала, но Франц подхватил ее на лету. На мгновение Анна прислонилась к нему, пока не восстановила равновесие.

– Я вижу, тебе уже лучше, – прошептала она.

– Да, кузиночка, мне лучше.

Кузиночка.

Как же она ненавидела, когда он так ее называл!

8

После пикника Франц наконец-то почувствовал, как к нему возвращается хорошее настроение. Отказ Эмми все еще немного раздражал его, однако теперь ему уже не требовалось непрестанно думать о нем.

Если Юлиус все-таки оказался прав, то Франц вполне мог подыскать достойную замену Эмми даже среди представительниц высшего общества. При этом следовало соблюдать осмотрительность, поскольку некоторые мужчины женились гораздо раньше, чем планировали, а для Франца такой вариант был неприемлем. Важно отметить, что за последние годы он научился разделять свое внимание максимально равномерно между несколькими женщинами, чтобы ни одна из них не чувствовала себя особенной и не ожидала от него каких-либо обязательств.

Настало время переключить свое внимание на других дам. Именно с этого он и собирался начать сегодняшний вечер на балу.

Франц даже успел немного подготовиться. Поздним утром в Тринхалле он встретил Анну и Фриду фон Биндхайм и сразу же пригласил обеих молодых дам на танец.

Вскоре после этого он столкнулся с Вальтером фон Штайнхаймом, с которым познакомился прошлым летом. Герр был не только в компании своей супруги Хильдегард, но и вместе с сестрой Дороти и кузиной Эддой фон Штайнхайм. Две светловолосые девушки мило покраснели от комплиментов Франца, и он пообещал расписаться в их танцевальных карточках вечером на балу.

Безусловно, найдутся и другие дамы. Франц улыбнулся сам себе. Быть может, среди гостей окажется и какая-нибудь приятная вдова, и ему не придется ограничиваться лишь светской беседой и танцами? Но на этот раз, конечно, он будет вести себя совершенно незаметно. Служанка, работающая в гостинице, многообещающе улыбнулась ему. Но нет, она слишком напоминала Францу Эмми. Вздохнув, он собрался с мыслями и начал готовиться к предстоящему вечеру.

Бальный зал в Курхаусе был ярко освещен сотнями свечей в сверкающих хрустальных люстрах и украшен пестрыми цветочными композициями. Это было первое крупное событие в этом сезоне, и, соответственно, появились все, кто имел статус в обществе. Франц поздоровался с фон Штайнхаймами и представил им своего брата. Пока они обменивались любезностями, его взгляд то и дело скользил по прибывающим гостям: Франц высматривал дам.

В зале появилась Анна в сопровождении родителей. На ней было сиреневое платье, в черных волосах красовалось страусиное перо. Тетя София вошла с обеспокоенным выражением лица, которое часто бывало таким в последнее время. Дядя Эрнст же, напротив, шагал, гордо выпрямившись, словно его не беспокоила преследовавшая весь год подагра.

Франц улыбнулся Анне, которая коротко ответила на его приветствие, прежде чем отойти к окну. Как хорошо, что она пришла. Даже если все планы рухнут, он все равно сможет станцевать с ней и не один раз. Танцевала она превосходно, легко как перышко. И теперь, когда она была помолвлена, можно было не беспокоиться, что слишком много поклонников проявят к Анне интерес.

Франц поймал на себе взгляд привлекательной рыжеволосой дамы, платье которой было украшено рюшами. Она подняла веер и прикрыла нижнюю половину лица, не опуская глаз. Он поклонился ей и отвернулся.

– Лучше позволить дамам найти предлог подойти к нам, чем наоборот, – советовал ему Юлиус.

Хоть Франц и сомневался, что у его младшего брата был такой же большой опыт общения с женским полом, как и у него, Юлиус, вероятно, в чем-то был прав. Вспомнить хотя бы его слова про скрытность. Отец никогда не отчитывал Юлиуса.

И действительно, пресловутая рыжеволосая дама довольно скоро нашла этот самый предлог. Когда Франц кружился в вальсе с Дороти фон Штайнхайм, дама неожиданно столкнулась с ним и вскрикнула. Конечно, не только ее партнер по танцу, седовласый господин в военной форме, остановился, чтобы помочь ей, в случае если она травмировалась, но и Франц и его партнерша. Вскоре все удостоверились, что ничего серьезного не произошло.

– Боюсь, это была моя ошибка, мадемуазель, – извинился Франц. – Я сделал поворот слишком быстро и не учел, что зал переполнен.

– Мадам, – пояснила незнакомка, – я мадам де Ружвиль, и все это просто мелкое недоразумение.

Она улыбнулась сомкнутыми губами, но в ее глазах промелькнула хитрая искра. Была ли это та вдова, на которую он так надеялся?

– Вы можете принести извинения, пригласив меня на следующий вальс, – предложила дама.

Франц поклонился.

– К сожалению, следующий танец я уже обещал другой даме, но, может быть, мне можно записаться на другой?

– Другой меня устроит.

Мадам де Ружвиль вручила ему свою танцевальную карточку и маленький карандаш, которым он записал свое имя, прежде чем проводить Дороти фон Штайнхайм обратно к ее брату.

– Следующий танец – мой! Галоп!

Откуда так внезапно появилась Анна? Как бы то ни было, ее сияющее лицо заставило Франца мгновенно забыть о мадам де Ружвиль и ее многообещающих взглядах. Танцевать с Анной всегда было очень весело.

– Галоп? Что ж, тогда посмотрим, сможешь ли ты держаться на ногах так же резво, как моя новая кобыла!

– У тебя новая лошадь? Ты уже успел объездить ее, чтобы сравнивать со мной?

Франц рассмеялся.

– Скоро мы это увидим.

Анна кивнула.

– Я рада, что ты остался цел, – сказала она, крепче воткнув страусиное перо в волосы.

Франц посмотрел вопросительно.

– Все-таки эта рыжеволосая дама толкнула тебя. Я бы сказала, слишком вызывающе.

– Не уверен, что это твое дело.

Анна усмехнулась.

– Нет, конечно, нет. Прости!

Пары выстроились на галоп; на паркете были только юноши и девушки, потому что быстрые, сменяющие друг друга шаги, которыми череда танцующих пересекала зал, у старшего поколения были непопулярны.

Заиграл оркестр, и бодрый танец унес Франца и Анну прочь.

Как же это было восхитительно – просто сосредоточиться на музыке и движении ног. Не искать тему для разговора, не пытаться поддерживать разговор, не маскировать скуку любезностями.

При смене направления Анна коротко, радостно взвизгнула, и Франц рассмеялся. Он давно так не веселился.

Галоп с Анной остался самым замечательным танцем вечера. Франц с удовольствием пригласил бы ее еще раз, но танцевальная карточка Анны уже давно была заполнена. Вне сомнений, будучи помолвленной, она стала еще сильнее привлекать внимание холостяков. Может быть, они были уверены, что баронесса не хочет выходить замуж?

Мадам де Ружвиль, похоже, не стремилась к новому браку. Франц видел, как она в течение вечера оживленно любезничала с несколькими мужчинами и обменивалась с ними многообещающими взглядами. Когда, наконец, пришло время обещанного им вальса, первоначальный энтузиазм Франца по поводу приключений с ней заметно поутих.

– Мадам. – Франц предложил ей руку и повел на паркет.

– Наконец-то, – выдохнула баронесса, за-ставив грудь в глубоком декольте колыхнуться.

Если подобная косвенная просьба всегда приводила Франца в состояние некоего возбуждения, то сейчас он не чувствовал ничего.

– Вы одна в городе, мадам? – тем не менее вежливо поинтересовался он, когда повел даму на первый круг. – Могу я спросить, довольны ли вы тем местом, где проживаете?

– Я остановилась со своей камеристкой в отеле Hôtel à la Croix d’Or – Отель Кройц en allemand, n’est-ce pas?[7]

Она старалась вести себя на немецко-французский манер, но, к сожалению, это не придавало ей легкости.

– Вы знаете этот hôtel?

– К сожалению, нет. Мы останавливаемся здесь каждый год в нашем летнем дворце, так что мои знания о местных отелях, к сожалению, ограничены.

– Ах, мне очень нравится место, где мы остановились. Оно чистое и тихое, а кровати très confortables[8].

Приглашение не могло быть более очевидным.

Франц попытался провести даму мимо Анны и прыщавого юноши, который, очевидно, был в восторге от нее, но это оказалось непросто. Мало того что мадам де Ружвиль было нелегко вести в танце, так еще и от озорного взгляда Анны, который та бросила на Франца, у него выступила испарина.

– К сожалению, супруг не смог сопровождать меня на процедуры, к тому же он уже не так молод, vous comprenez?[9]

Да, Франц понимал. Мадам де Ружвиль была не вдовой, а скучающей женой старика, искавшей здесь иных развлечений, кроме лечебных ванн и горячей воды в красивом стакане из источника Фридриха. И она вела себя при этом не особо сдержанно.

С некоторым облегчением оттого, что вовремя избежал очередного скандала, Франц закончил танец, поклонился, попрощался и направился к напиткам.

– Она назвала тебе номер своей комнаты? – вдруг прошептал голос рядом с ним.

– Анна!

Анна улыбнулась Францу, держа в руке полный бокал вина.

– Вон тому господину… – Анна незаметно указала подбородком на лысого мужчину с большими усами, – …она назвала. Хочешь узнать? Я случайно подслушала.

Франц закатил глаза.

– Нет. Пожалуйста, не вмешивайся в мои дела. Я и сам способен отделаться от таких дам.

– Значит, она не в твоем вкусе?

– Анна!

Она отпила вина и зажмурилась от удовольствия.

– Хорошо? – невольно поинтересовался Франц.

– Очень хорошо. Особенно после танцев. Мне кажется, я натерла пальцы ног.

– Ты не пропустила ни одного танца. Интересно, что бы сказал на это Хенри.

По лицу Анны скользнула тень печали.

– Ему пришлось задержаться в Египте. Но в противном случае он бы наверняка с удовольствием станцевал со мной. Он хорошо танцует. Почти так же хорошо, как ты.

К ним подошел Эрнст фон Креберн.

– Анна, ты готова? Твоя мать хотела бы уйти немного раньше, чтобы избежать толчеи.

– И никакого последнего танца? – спросил Франц.

– И никакого последнего танца, – подтвердила Анна. – Никогда себе этого не прощу, но я ведь знаю maman.

Она сунула в руку Францу свой бокал с вином, улыбнулась ему и последовала за отцом.

Жаль. Он бы с удовольствием станцевал этот последний вальс с Анной.

9

Было уже далеко за полночь, но Анна все еще не могла уснуть. Как прекрасен был бал! Роскошные платья, праздничное общество под сверкающими хрустальными люстрами бального зала. Ее танцевальная карточка в красивом футляре была заполнена в одно мгновение, и от такого количества танцев теперь у нее болели ноги. К сожалению, весь вечер Анна думала о Хенри и о том, что ему следовало быть рядом с ней. Она не знала, расстраиваться ли ей из-за того, что он несколько раз откладывал возвращение, или радоваться, что она еще немного может побыть юной, беззаботной девушкой.

Наверное, все было бы намного проще, окажись здесь Элиза, с которой они могли бы поговорить и посмеяться. Но ее подруга теперь была замужем, и иногда Анна задавалась вопросом, смогут ли они оставаться такими же близкими подругами, как прежде.

Проворочалась она, казалось, целую вечность, но в конце концов сдалась. Анна откинула одеяло и спустила ноги с кровати. Затем нащупала коробочку с трутом и зажгла свечу на прикроватной тумбочке. Что теперь?

Почитать? Повязать крючком?

Нет. Читать ей совсем не хотелось, а для рукоделия было слишком темно. Конечно, она могла бы зажечь больше свечей, но тогда яркий свет прогнал бы последний сон. Так что лучше всего было немного прогуляться в саду.

Анна накинула старый красный халат поверх ночной рубашки и осторожно попробовала пройтись в матерчатых тапочках, чтобы проверить будет ли ей больно. Из-за стертых пальцев в туфлях Анна не могла сделать ни шагу.

Она тихо вышла из дома через боковую дверь, перебежала через тропинку и открытую лужайку между кустами и огляделась. Вокруг все оставалось неподвижным. Стоит ли ей немного посидеть в садовом павильоне и посмотреть на теперь уже по-настоящему черный Шварцвальд? Или прислушаться к аромату роз в беседке? Или…

Ноги сами привели Анну к потайной лазейке в живой изгороди, и в мгновение ока она протиснулась через нее. Анна тихо двигалась между кустами по направлению к дворцу.

В комнате Франца было темно, как и во всех остальных. Спал ли он – или все-таки принял предложение рыжеволосой дамы в рюшах и теперь пребывал с ней?

У мужчин есть особые потребности. Анна знала это от своей сестры Каролины, супруг которой, как она часто рассказывала матери, любил погулять на стороне. Конечно, ни Каролина, ни maman не догадывались, каким хорошим слухом обладала Анна.

Элиза рассказала ей, какими, по ее мнению, являются эти потребности. Однако слова подруги звучали гораздо более приемлемо, чем нытье Каролины. Тем не менее она не могла себе представить, что руки Хенри касаются ее обнаженного тела и что его особая мужская часть тела…

– Попалась! – вдруг прошептал голос позади нее, и Анна вздрогнула. От ужаса у нее зазвенело в ушах, она пошатнулась, но руки Франца обхватили ее и не дали упасть.

– Что ты здесь делаешь? – прошипела Анна и вырвалась из его хватки.

– Ты такая забавная. Это мой сад. Что ты здесь делаешь?

Анна отступила на шаг. Неужели Францу нужно было появиться именно сейчас, когда она даже не была одета должным образом? Она поспешно запахнула халат, чтобы скрыть ночную рубашку.

Анна вздернула подбородок.

– Если бы я ходила во сне, будить меня было бы опасно.

Франц издал тихий смешок.

– Почему? Ты тогда что-нибудь сделала бы со мной? Какое у тебя сегодня оправдание, что ты слоняешься здесь без дела? Полнолуние закончилось.

Он указал на небо, на котором виднелись редкие звезды.

– Я просто не смогла уснуть, – объяснила Анна. – А ты? Ты только что вернулся?

– Я знаю, о чем ты думаешь. Нет, я не ходил к ней, ma petite.

Ma petite. Моя малышка. Лучше, чем «кузиночка», он не придумал. И этот уверенный тон – почему он просто не оставит ее в покое?

– Я тоже не смог уснуть, – вдруг признался Франц, и его голос звучал подавленно.

– Хочешь поговорить? – с сочувствием спросила она.

– Не совсем. Пойдем, я провожу тебя домой.

– Разве мы не можем еще немного посидеть?

– А если кто-нибудь нас увидит?

– Скамейку под каштаном не видно из ваших спален, – уточнила Анна.

– Откуда ты знаешь?

– Я много времени проводила в комнате Элизы.

Молча они подошли к скамейке и сели на приличном расстоянии друг от друга.

– Ах, – Франц уставился в темноту. – Я просто признаюсь тебе. Я не знаю, что мне теперь делать. Не представляю свое будущее. Я исполнил пожелание отца – окончил университет. Но я не чувствую необходимости становиться адвокатом, политиком или…

– Больше всего на свете ты хочешь, чтобы все оставалось неизменным.

Анна слишком хорошо знала это чувство.

– Да.

– Я тоже.

Она не решалась рассказать Францу, к какому умозаключению пришла за последние несколько недель. Но теперь набралась смелости. В конце концов, она разговаривала с Францем, а не с каким-то незнакомцем.

– Знаешь, это невозможно. Я не могу вечно оставаться девушкой, которая живет под защитой своей семьи, ходит на балы, обсуждает с подругой молодых людей и…

– Ты обсуждала с Элизой молодых людей?

– Естественно. Но не перебивай меня. Мне кажется, я только что поняла, почему мы оба не можем уснуть. Мы боимся столкнуться со взрослой жизнью.

– И разочаровать других.

Анна кивнула.

– Ты своего отца.

– А ты – Хенри?

– Ах, Франц. Я не знаю, смогу ли быть ему хорошей женой и буду ли счастлива в Англии. Прошлым летом все казалось намного проще.

– Хенри не следовало оставлять тебя одну так надолго.

Анна глубоко вздохнула.

– Элиза в Мангейме, Хенри в Египте. Мне ужасно одиноко!

Вот так. Она высказала то, что тяготило ее уже несколько дней. Она стерла пальцем слезинку со щеки.

– Нет, Анна, не говори так.

Франц придвинулся к ней ближе и осторожно приобнял. Она прислонилась к нему, наслаждаясь его теплом.

– У тебя есть я, – прошептал он. – И ты всегда можешь прийти ко мне, когда тебе грустно. Будь то день или ночь!

– Спасибо. И ты ко мне.

Он на мгновение прижал ее еще ближе к себе, а затем, к большому сожалению Анны, убрал руку.

– Мы друзья, – сказал он. – А теперь иди спать!

– Ты тоже!

– Спокойной ночи.

Анна встала.

– Спокойной ночи!

Она наклонилась к Францу и поцеловала в щеку.

А затем бросилась прочь с громко стучащим сердцем.

10

Как же давно он не наслаждался верховой ездой в компании Юлиуса. Сегодняшний день выдался особенно приятным, потому что новая кобыла оправдала свой породистый экстерьер, покорно подчиняясь каждой команде и излучая неистовую энергию. Франц хотел сорваться в галоп, но выбранная ими каменистая тропа петляла по склону горы настолько круто, что он мог с легкостью упасть.

К сожалению, сегодня Францу не удалось убедиться, действительно ли животное держалось на ногах так же бойко, как Анна. Он невольно усмехнулся при мысли о совместном танце.

– А ты снова выглядишь весьма счастливым, – заметил Юлиус, бросив взгляд в его сторону. – Уже пережил расставание с Эмми?

Хотя упоминание этого имени все еще немного задевало Франца, он кивнул.

– Я бы сказал, что эта ситуация стала скорее неожиданностью, которая вывела меня из равновесия, чем концом самой любви. Но теперь расскажи ты. Как у тебя обстоят дела с любовью? Ждет ли тебя кто-нибудь в далеком Берлине?

– Франц! Ну право же! Я ведь тебе объяснял значение слова «скрытность».

– Ты совершенно ничего не хочешь рассказать своему старшему брату? Я этого не одобряю.

– Должен ли я быть честным?

– Сделай милость.

Франц с нетерпением повернулся к брату.

– Рассказывать не о чем – я учусь, и это отнимает у меня все силы и время.

Юлиус действительно выглядел так, что в его словах трудно было усомниться!

– Не притворяйся, будто учеба не оставляет времени для развлечений, Юлиус.

– Ты-то знаешь не понаслышке. Однако я бы предпочел не проводить столько времени в университете, сколько ты, а как можно скорее начать полноценную жизнь. И именно тогда, когда я наконец обрету независимость, я с радостью займусь поиском подходящей супруги.

Франц покачал головой.

– Ты ведь понимаешь, что это звучит ужасно скучно?

– Кому как.

Юлиус пожал плечами.

– Я считаю разумным посвятить себя важным вещам и не быть обремененным никакими чувствами. Но это, конечно, не исключает какого-нибудь маленького приключения.

Он подмигнул.

– Это звучит уже лучше.

– Но вовсе не означает, что я готов рассказать тебе об этом.

Тропинка становилась все уже, и Юлиус позволил Францу ехать впереди. Путь продолжили молча.

Это было уютное молчание. Когда вы без слов чувствуете связь друг с другом. Когда можете услышать пение птиц, жужжание насекомых, вдохнуть свежий аромат хвойных деревьев и почувствовать прикосновение солнца к волосам. Как приятно было находиться в лесу без обязательных для выхода в свет шляпы и перчаток!

Через некоторое время они доехали до смотровой площадки, с которой открывался вид на долину. Франц и Юлиус спрыгнули с лошадей и решили вдоволь насладиться красотой природы.

– Сейчас я бы не отказался от глотка пива, – наконец сказал Юлиус.

– Тогда давай вернемся. В Бойерне наверняка найдется какая-нибудь гостиница.

Искать долго не пришлось. Они остановились в саду небольшой таверны недалеко от монастыря Лихтенталь, настоятельница которого почти тридцать лет назад владела всей долиной. Здесь им не только подали изысканное пиво, но и угостили свежим хлебом и копченым беконом. Затем они снова сели на лошадей, чтобы отправиться домой.

– Предлагаю вечером сходить в казино, – сказал Юлиус. – Или на сегодня запланирован выход в свет?

– Я не уверен. Тебе нужно спросить у Йози. Она может цитировать «Баденблатт» наизусть!

– Как хорошо, что она еще слишком маленькая, чтобы посещать все мероприятия. Представь, что нам пришлось бы присматривать за ней!

Юлиус преувеличенно застонал, а Франц рассмеялся.

Они добрались до Лихтенталер-Аллее, по которой прогуливались дамы и господа. Вокруг прыгали дети, один мальчик крутил обруч и в считаное мгновение ловко уклонился от наездника.

– С каждым годом здесь становится все многолюднее, – отметил Франц.

– И такого количества иностранных голосов, как этим летом, я еще не слышал, – добавил Юлиус.

– Ты прав. Наш городок, кажется, становится все более популярным.

Юлиус вытянул шею.

– Скажи, а та девушка в розовой шляпке, случайно не Анна? И рядом с ней не фройляйн фон Биндхайм?

Франц недовольно застонал:

– И ее мать!

– А что не так с ее матерью?

Юлиус направил лошадь немного в сторону, чтобы объехать прохожих и добраться до дам.

– Она из кожи вон лезет, лишь бы выдать Фриду замуж.

– А какая мать не хочет?

Юлиус пожал плечами.

– Наша. И тетя София.

Юлиус коротко рассмеялся.

– Плохие примеры. Элиза недавно вышла замуж, а Амели и Йозефина просто еще не достигли подходящего возраста. И тетя София уже успокоилась, потому что ее младшая дочь – Анна – нашла себе жениха. Неужели еще неизвестно, когда лорд соизволит засвидетельствовать свое почтение?

– Не то чтобы я знал наверняка. Но, по крайней мере, к самой свадьбе в августе он, вероятно, прибудет.

Теперь Франц и Юлиус подъехали к дамам и вежливо поздоровались, не спешившись.

– Франц! Юлиус! Откуда вы приехали? – Анна сияла так, как умела лишь она, и у Франца сразу стало очень тепло на душе.

Беседа шла оживленно, господа медленно ехали рядом с дамами, и вскоре фрау фон Биндхайм великодушно согласилась, чтобы молодые люди совершили прогулку в карете на следующей неделе, хотя эту идею никто, кроме нее самой, не высказывал.

– В компании мисс Вудман мы определенно не будем нуждаться, потому что двое ваших кузенов будут сопровождать вас и мою дорогую Фриду, баронесса, – прощебетала фрау фон Биндхайм, а Франц напрягся.

С другой стороны, Анна будет с ним – он наверняка смог бы договориться с ней о том, чтобы она спасла его, а лучше еще и Юлиуса, от брачных интриг. Он с облегчением посмотрел на Анну.

Ему показалось или она прихрамывала? Ей больно? На балу она говорила, что натерла пальцы. А позапрошлой ночью в саду он заметил, что у нее на ногах матерчатые тапочки.

Франц без промедления посадил бы ее на свою лошадь, чтобы отвезти домой. Однако, разумеется, это было невозможно, и ему пришлось продолжать наблюдать ее страдания.

Анна взглянула на Франца снизу вверх, и он попытался вложить сочувствие в свой взгляд. Едва заметная улыбка тронула ее губы, и она кивнула. Она все поняла!

Еще долгое время после того, как Юлиус и Франц оставили дам позади, последний ощущал тепло крошечного огонька в сердце.

11

В последующие дни Фрида и Анна проводили много времени вместе, начав с совместной прогулки в карете. Анне поездка доставила невероятное удовольствие: ее стертые пальцы получили отдых, а Франц с Юлиусом, сопровождавшие девушек, занимали их приятными беседами.

К сожалению, молодые люди снова куда-то пропали. Фрида и Анна одни посетили не только Тринкхалле, но и Археологический музей на Рыночной площади. В зале, возведенном в стиле античного храма с четырьмя высокими колоннами у входа, были представлены римские находки, обнаруженные на территории Баден-Бадена. Это место было одним из самых любимых в городе для Хенри, поэтому он несколько раз водил Анну по музею, рассказывая о значении представленных экспонатов. Он объяснил ей латинскую надпись на стене антикварного магазина, однако теперь, глядя на нее, девушка могла распознать лишь отдельные слова: Mercurio, Badensibus, Musaeo, Carolus Fridericus и конечно же Anno MDCCCIV.

– Что там написано? – немного благоговейно спросила Фрида.

– Там говорится о том, что курфюрст Карл Фридрих распорядился разместить в этом музее памятники Римской империи и бога Меркурия, найденные здесь, в Бадене, в 1804 году.

– Ты умеешь читать на латыни?

– Нет, – призналась Анна. – Но Хенри умеет. Он прочитал мне надпись и перевел ее.

Ее жених всегда восхищался этим музеем, с нетерпением ожидая увидеть новые археологические находки и различные древности из Италии. Сердце Анны сжималось от одной мысли об этом. О, почему его не было так долго? Он наслаждался поездкой, в то время как Анна ничего не могла делать, кроме как ждать его возвращения? Во время одного из визитов в Археологический музей у Анны почти вырвался вопрос, не может ли она сопровождать Хенри в его поездке. Однако, к сожалению, решимость оставила ее. Все было так хорошо спланировано: он отправится в свое грандиозное путешествие, а она с родителями будет готовиться к свадьбе, которая должна была состояться в начале лета.

Однако Хенри отправился не только в Италию и Грецию, но дальше – в Египет. Он дважды откладывал свое возвращение и, как следствие, дату свадьбы. А она сидела в Бадене и ждала.

Анна, несмотря ни на что, старалась извлечь из этого ожидания максимум пользы. Она продолжала встречаться с Фридой, и обе девушки иногда посещали послеобеденные концерты или заглядывали в торговые павильоны на набережной в поисках красивых безделушек, например таких, как декоративные китайские коробочки герра Мориса, в которые можно было упаковать маленькие подарки. Они заходили в магазин модных нарядов мадемуазель Дарси из Страсбурга, которая остановилась у переплетчика книг Эссенвайна, недалеко от замка Великого герцога. И, согласно ее объявлению в «Баденблатт», привезла с собой массу парижских товаров по последнему писку моды.

Конечно, Анна и Фрида встречались и с другими молодыми дамами, но ни одна из этих встреч не стала чем-то большим, чем мимолетное знакомство.

Анна обнаружила, что Фрида оказалась приятным человеком. Она всегда была дружелюбна и готова помочь в случае чего, но в то же время с ней было немного скучно. И почти всегда ее сопровождала ее компаньонка – мисс Вудман. Поэтому Анне приходилось сдерживать себя во время их разговоров. Но самое главное, она не могла говорить с Фридой о тех вещах, которые действительно волновали ее и о которых она не осмеливалась писать даже Элизе.

Когда Анне начали сниться странные сны, она не знала, что и думать. На самом деле они были безобидны: теплое чувство разливалось по телу, окутывало ее, ласкало кожу. А прошлой ночью она почувствовала чье-то присутствие в своих ночных грезах. Это был мужчина. От него не исходила угроза, но, когда Анна проснулась, ее сердце билось поразительно громко.

Вчера пришло еще одно письмо от Хенри. Жених написал и отправил несколько строк за день до отъезда из Каира и на этот раз даже приложил два рисунка с размашистой подписью: «Э. Брэйсли». На одном были изображены пирамиды Гизы, на другом – место раскопок.

Стало ли это письмо и рисунки причиной ее нового сна, который оставил внутри неведомое ей ранее волнение?

Анна сидела одна в гостиной у своей корзинки для рукоделия. Она была слишком взволнованна, чтобы заниматься вязанием. Мысль о снах просто не отпускала ее.

Сегодня фрау фон Биндхайм хотела обсудить с Фридой свои планы, о чем та со скептическим выражением лица призналась Анне. Вероятно, какой-нибудь состоятельный господин сыграл в этом не последнюю роль.

Бедная Фрида.

Анне в этом отношении повезло. Хенри ей очень нравился. Он был именно таким, каким она представляла себе мужа после того, как преодолела первую детскую влюбленность. Они с Хенри подходили друг другу, Анна в значительной степени разделяла его интерес к древним культурам, он, в свою очередь, уважал Анну и относился к ней хорошо. Что касалось финансовой стороны отношений, Хенри и отец Анны, к всеобщей радости, быстро пришли к соглашению. В конце концов, брак – это в первую очередь договор.

На улице было прохладно, заметила Анна, выглянув в окно, но смотровой павильон был защищен от ветра. Возможно, на свежем воздухе у нее появится больше желания заниматься рукоделием? И если она возьмет с собой шерстяную шаль, то не замерзнет слишком быстро. И солнце, может, снова скоро выглянет?

Ее шаль! Конечно, у Анны было несколько накидок и шалей, но ее любимой не оказалось на месте. Она отдала ее Францу в ту ночь полнолуния, когда он был сильно расстроен. Он до сих пор не вернул ее. Анне обязательно нужно напомнить Францу об этом при случае. Но в такую погоду для смотрового павильона в саду шерстяная кремового цвета шаль подходила как нельзя лучше.

К счастью, было не так холодно, как опасалась поначалу Анна, и она быстро поняла правильное чередование столбиков с накидом и без накида и воздушных петель, которые составляли сложный кружевной узор. Но ее внутреннее волнение осталось.

Через некоторое время она отложила вязание и вытащила миниатюрный портрет Хенри и его письмо из корзинки для рукоделия, куда она спрятала их после последнего прочтения. Сначала она посмотрела на маленькую картину, которую он подарил ей, чтобы она не забывала его лицо. Затем положила ее перед собой на стол и начала перечитывать слова Хенри, кажется, уже в сотый раз.

Dearest Anna,
я уже сижу в порту Каира. Пока пакуют мои вещи, я допиваю свою последную чашку египетского кофе. Это письмо будет кратким. Оно прибудет к тебе раньше меня, потому что скоро отплывет корабль, который заберет его.
Сам я отправлюсь в путь завтра. В путь к тебе, а когда станешь моей женой, обратно на родину.
Самое долгое время твоего ожидания подошло к концу, и я с нетерпением жду возможности рассказать тебе обо всем, что я видел и пережил за эти несколько недель.
Вместе с письмом посылаю тебе два рисунка: один – с места раскопок, где я недавно провел некоторое время, другой – знаменитые пирамиды, к которым мы действительно подъезжали на верблюдах. Ты не представляешь, как на этих животных укачивает!
Пожалуйста, передай от меня сердечный привет твоей семье, my dear.
Твой Хенри

Анна вздохнула. На самом деле это были хорошие новости – Хенри уже направлялся к ней, – но почему он не написал, что тоскует по ней, что с нетерпением ждет встречи, что наконец-то хочет сделать ее своей женой? И даже «my dear» не было чем-то особенным.

Да, она знала, что ее жених – сдержанный английский лорд. Выставлять чувства напоказ не было свойственно англичанам, о чем ее учительница английского языка неоднократно говорила на уроках. Но разве писать о любви к своей невесте в частных письмах считалось слишком откровенным? Вот письмо незнакомки, которое они с Элизой нашли в прошлом году…

Сейчас Анне еще сложнее было представить, как проходит брачная ночь. Все, что Элиза рассказывала ей об отношениях мужа и жены, – а Анна была уверена, что Элиза многое от нее скрывала, – казалось ей чрезвычайно странным и довольно неприятным.

Ее охватил ужас. Неужели она была бесчувственной? Ее сестра Мина однажды сказала что-то подобное о покойной первой жене своего супруга. Есть женщины, которые не могут испытывать физические ощущения, способные удержать мужчину.

Анна закрыла глаза, пытаясь вспомнить поцелуи Хенри. Они были крайне приятны. Не опьяняющими. Но, может быть, этого было достаточно? Его губы были…

– Разве тебе не пора ложиться спать?

Голос Франца внезапно вырвал Анну из воспоминаний. Она открыла глаза.

– Могу я присесть? – спросил Франц, стоя у входа в павильон и указывая на скамейку, которая тянулась вдоль стен и вокруг столика, расположенного в центре. – Скоро будет готов чай и выпечка.

Анна недовольно посмотрела на Франца. Но в то же время она была рада его видеть. Он отвлек ее от размышлений своим игривым тоном…

– Не надо так морщить лоб, тебе это не идет, да и, вероятно, ему не понравится.

Франц указал на портрет Хенри, который лежал на столе перед Анной вместе с письмом.

– Смотри, он уже совсем помрачнел!

Анна покачала головой.

– Ты говоришь ерунду.

– Конечно, я говорю глупости. Чего ты еще могла от меня ожидать?

– Чай и выпечку?

Франц поднял руки в защитном жесте.

– Лучше я оставлю это вашей прислуге! И твоей матери, которая приказала принести тебе горячий напиток, пока я был с ней.

– Чай? Не кофе?

– Как английская леди, ты, конечно, должна пить чай!

Анна закатила глаза.

– Я не английская леди.

– Пока нет, но скоро станешь!

– Что ты вообще здесь делаешь? – спросила Анна.

– Я навещал тетю Софию.

– Просто так?

– Почему бы и нет. На самом деле я хотел узнать, хочешь ли ты все еще съездить на руины Старого замка. Юлиус и несколько наших знакомых планируют поездку на завтра, и тут я вспомнил, что ты собиралась туда в прошлом году. Кстати, твои родители согласны.

– Ты подумал обо мне? Да! Я всю жизнь мечтала там побывать. – Анна посмотрела на горы на другом берегу реки Ос, где руины довольно хорошо просматривались.

По садовой дорожке шла пожилая служанка с подносом и накинутой на руку белой скатертью. Анна быстро взяла письмо и миниатюрный портрет и убрала их в корзинку для рукоделия.

Горничная поставила поднос на скамейку, сделала книксен и начала накрывать на стол. Затем снова сделала книксен, подхватила поднос и удалилась.

– Ты, как хозяйка дома, должна разливать чай, если я правильно помню.

Франц пододвинул чайник поближе к Анне.

– Хозяйка дома?

Франц указал вверх и в стороны.

– Крыша. Стены. Получается дом.

Анна рассмеялась и потянулась за чайником.

12

Так было намного лучше. Анна снова смеялась.

Франц был немного напуган, когда увидел ее с закрытыми глазами. Ему показалось, что Анну мучили мрачные мысли.

Вероятно, из-за письма Хенри. Насколько Франц успел заметить, оно было кратким.

– Что же написал Хенри? – как бы между прочим спросил он, пока Анна разливала чай. – Он скоро приедет?

– Сообщение о том, что он уже выехал из Каира, я получила еще вчера. Однако доставка письма занимает много времени. Так что Хенри должен скоро прибыть сам.

– Получается, нам просто необходимо воспользоваться возможностью показать тебе Старый замок, прежде чем Хенри увезет тебя.

Анна энергично закивала.

– Определенно! Я всегда мечтала об этом, но papa все время говорит, что там слишком опасно.

Франц покачал головой.

– Во-первых, уже давно построена дорога от Нового замка до Старого, а во-вторых, у тебя есть я. А если ты вдруг придешь в такое восхищение от здешних видов, что начнешь падать, то я тебя поймаю.

– Это успокаивает, – сказала Анна с невероятно серьезным выражением лица, после чего они оба разразились смехом.

– Ты рада, что скоро выйдешь замуж? – спросил Франц, прежде чем откусить кусочек печенья.

Анна глубоко вздохнула.

– Ну да. Это станет большим шагом.

Она тоже потянулась за сладким.

– Звучит не слишком восторженно. Скажи, что тебя гнетет?

Анна посмотрела на печенье в своей руке.

– Слишком много всего с этим связано. Английское общество должно сильно отличаться от здешнего. И потом все время этот чай.

Она откусила маленький кусочек.

– «Леди Дэллингем просит чаю!» – уверен, ты справишься со всем прекрасно.

Анна кивнула, закусила губу и призналась:

– А этот язык!

– Твой английский уже на хорошем уровне, так сказал твой отец. У тебя талант.

– На самом деле мне доставляет огромное удовольствие изучать новый иностранный язык. И в последние месяцы у меня был хороший учитель. Жаль, что она не поехала со мной в Баден-Баден, ее компания немного отвлекла бы меня от ожидания. У меня осталась только стопка английских книг, но нет никого, кто помог бы с произношением.

Анна состроила гримасу.

– Откуда нам было знать, что приезд Хенри отложится так надолго.

Анна схватила чашку, отпила из нее, поморщилась и поставила чашку на место.

– На вкус он еще хуже предыдущего, – сказала она и снова надкусила печенье.

Франц проигнорировал ее комментарий.

– Ты могла бы разместить объявление в «Баденблатт». В городе наверняка найдется кто-то, с кем ты могла бы поговорить по-английски.

Анна округлила глаза.

– Это замечательная идея! Как же я сама не додумалась! Мисс Вудман, компаньонка Фриды, предложила мне свою помощь, но я, наверное, не решусь просить ее со мной позаниматься. У фрау фон Биндхайм очень много дел.

– Рад помочь. В конце концов, я не могу допустить, чтобы ты была несчастна только потому, что твой жених задерживается, а свадьба все время откладывается.

Анна нахмурилась.

Франц вопросительно посмотрел на нее.

– Что? Что такое? Каждый раз, когда я упоминаю о твоей свадьбе, ты делаешь такое странное лицо.

– Какое лицо? – осторожно спросила Анна.

– Такое – позволь подумать – испуганное?

Анна яростно покачала головой.

– Тебе кажется, Франц. Почему свадьба должна меня пугать? В конце концов, я добровольно приняла предложение Хенри, и я знаю, что меня ждет.

Расслабленной и счастливой она все еще не выглядела, несмотря на звучащие уверенно слова. И что она имела в виду, говоря про ожидание?

– Ты знаешь, что тебя ждет?

Франц наклонил голову и слегка прищурил глаза, разглядывая ее.

– Я правильно тебя понимаю? Разве Элиза не рассказывала тебе, что?..

Анна покраснела и промолчала.

Он так и знал. Франц сделал глубокий вдох. На самом деле это была тема не для разговора с дамой…

– И ты не в восторге от новых знаний? – тихо спросил он.

Анна посмотрела на него большими темными глазами. Он никогда раньше не замечал, какие у нее длинные ресницы.

– Я не знаю, уместно ли говорить об этом с тобой, – медленно произнесла она.

Франц отмахнулся.

– Ну а с кем же еще? В конце концов, я не чужой. И кроме нас с тобой, здесь сейчас никого нет.

Анна тяжело вздохнула.

– Мне так не хватает Элизы, – призналась она.

– Ты говоришь так, будто скучаешь по ней больше, чем по дорогому Хенри. Я бы подумал, что такая девушка, как ты…

– Такая девушка, как я, что? О чем ты?

Франц пожал плечами.

– Я помню, что ты всегда с радостью и даже отвагой стремилась к новым впечатлениям. Например, когда ты очень хотела научиться ездить верхом на жеребце своего отца.

– Это совсем другое.

– Как скажешь. Но… – Франц понизил голос, – …разве ты не хочешь наконец познать то, что в тебе, несомненно, пробудили поцелуи Хенри? По моему опыту, женщинам, безусловно, нравится…

Он резко замолчал.

Что он творил? Ему ни в коем случае не следовало говорить с невинной девушкой о каких-либо физических удовольствиях.

Просто… когда он так смотрел на Анну, она вдруг переставала быть маленькой, немного надоедливой подружкой его сестры. С ее темными глазами, черными волосами и пухлыми губами она становилась желанной молодой женщиной. И несмотря на то, что она была такой миниатюрной и, казалось, могла закружиться, словно перышко, во время их недавнего танца, ее декольте подчеркивало весьма привлекательные формы.

Взгляд Франца переместился с прелестных округлостей на лицо Анны. Лицо, на котором читалось непонимание.

– Он уже целовал тебя, верно? – осторожно уточнил Франц.

Анна кивнула.

– Конечно.

– И ты ничего при этом не почувствовала?

– Это было приятно.

Она опустила взгляд.

– Приятно? Приятно, говоришь? Значит, он сделал что-то не так. Ты уверена, что он поцеловал тебя правильно?

Анна колебалась.

– Может быть, я просто бесчувственна?

Ее голос был таким тихим, что Франц едва мог его расслышать.

Франц покачал головой.

– Я не могу в это поверить! Ты всегда такая жизнерадостная, тебя переполняют чувства. Вспомни ту маленькую раненую птичку, которую ты вылечила.

– Это сейчас не имеет значения.

Она отвернулась и с презрением осушила чашку, затем поспешно откусила кусочек от печенья, как бы желая поскорее избавиться от привкуса нелюбимого напитка.

– Нет, Анна, это имеет значение.

Взгляд Франца был прикован к ее губам, которые двигались очень красиво, когда она жевала.

– Но, может быть, это просто было слишком давно, и поэтому ты не можешь вспомнить должным образом. Могу я предложить тебе эксперимент? Дружескую услугу? Я сейчас тебя поцелую, и ты скажешь мне, что ты при этом чувствуешь. Посмотрим, действительно ли ты холодна и бесчувственна.

Он усмехнулся, уверенный, что неуместное предложение рассмешит ее.

Анна уставилась на него с изумлением. Она сглотнула. Ее рука потянулась к губам, потом она снова опустила ее.

Напугал ли он ее? Или даже обидел?

Его попытка высмеять необоснованные страхи и тем самым развлечь ее, вероятно, потерпела неудачу…

– Это была просто шутка, – быстро продолжил Франц. – Глупая идея, просто чтобы тебя успокоить.

Но она кивнула и посмотрела ему в глаза, и от удивления его сердце слегка подпрыгнуло. Неужели она действительно согласилась на его безумное предложение?

– Знаешь … – начал он, но Анна его перебила:

– Если я и бесчувственна, то должна об этом знать. Эта неуверенность убивает меня.

Франц колебался. Должен ли он действительно?.. Но Анна так смотрела на него, что отступить он уже не мог. И должен ли это быть простой поцелуй?

– Ты готова? – наконец спросил Франц, придвигаясь к ней совсем близко.

Она кивнула и закрыла глаза.

Франц улыбнулся и положил ладонь на ее щеку. А затем медленно прильнул к ее губам.

Франц даже не мог представить, что прикосновение к губам Анны пробудит в нем определенные чувства. Он ощутил в брюках внезапное, сильное движение, которое он никак не ожидал ощутить. Черт возьми, как такое могло случиться?

У него просто слишком долго не было женщины!

Рот Анны был нежным, мягким и сладким от выпечки. Губы ее охотно поддавались явно незнакомым ласкам, а затем сначала робко, но вскоре смелее, они начали ему отвечать.

Целовать эту девушку оказалось неожиданным удовольствием!

Франц осторожно прикусил ее нижнюю губу, немного пососал, а затем скользнул по ней языком.

Дыхание Анны участилось.

Если бы губы Франца сейчас не были заняты, он бы обязательно улыбнулся.

Да какая тут бесчувственность!

13

Все мысли вылетели у Анны из головы. Она была во власти чувств, ощущений и наслаждения. Так вот что испытываешь, когда тебя целуют?

Хенри определенно делал что-то не так! Его поцелуи были короткими, мимолетное прикосновение губ, а не эта нежная, но требовательная ласка, которая заставляла все ее тело вибрировать, а ноги дрожать.

Руки Франца скользнули по ее талии, и ничего естественней на свете, чем ответить на объятие и прижаться к Францу, для Анны в этот момент не существовало.

Франц.

Франц ее поцеловал!

Это было то, о чем она мечтала тем далеким летом, втайне представляя, каково это, когда его губы прикасаются к ее губам. Франц со своей заразительной улыбкой в изящной студенческой шляпе с легкостью покорил сердце Анны. Это было безумное увлечение – что тринадцатилетняя девочка вообще могла знать о жизни, любви и браке? – и, конечно, совершенно безнадежное. К концу лета она с болью осознала, что никогда не станет для него чем-то большим, чем маленькой подружкой его сестры, просто дальней родственницей. Никогда еще не было пролито втайне столько слез, как в последующую зиму.

Годы стерли воспоминания о том времени, но в этот момент все чувства мигом вернулись. Учащенное сердцебиение, страстное желание. Она чувствовала руки Франца на спине, чувствовала ткань его пиджака под своими пальцами. И его губы…

Тихий вздох вырвался у нее. Франц ответил ей звуком, который напоминал сдерживаемый смешок.

Она сделала что-то неправильно?

Даже если это и так, казалось, его ничего не беспокоило, потому что он еще крепче прижал Анну к себе. Его губы были твердыми и в то же время мягкими, а язык… Боже мой, его язык снова скользнул между ее приоткрытыми губами, только на этот раз не остановился, а проник между зубами и нежно коснулся кончика ее языка. В груди Анны полыхнуло пламя, и она затаила дыхание.

Медленно Франц оторвался от нее.

Все было кончено. Анна открыла глаза и резко выдохнула.

– Хм, – хмыкнул Франц. – По-моему, никакая ты не бесчувственная. Тебе было приятно?

Озорная усмешка появилась на его губах. Он все еще продолжал держать Анну в своих объятиях.

Анна боролась сама с собой.

– Да, это было очень приятно, – наконец смогла вымолвить она.

– Врунишка!

– Я не вру.

– Но «приятно» не совсем подходящее слово, да? Признайся!

– Не совсем, – призналась Анна.

Франц удовлетворенно усмехнулся и медленно отпустил ее.

– С Хенри все было по-другому? – предположил он.

Анна кивнула, убрала руки с его плеч и отодвинулась немного назад. Лучше было снова установить дистанцию между ними. Возможно, тогда ее сердце перестало бы так часто биться и головокружение прекратилось бы.

Франц лениво откинулся на спинку скамейки, как будто за последние секунды – минуты? – вообще ничего не произошло.

– Это подтверждает теорию о том, что англичане зажатые и не самые лучшие любовники, – заявил он с серьезным видом.

– А кто тогда лучшие любовники? – вырвалось у Анны.

Уголок рта Франца дернулся вверх.

– Французы. По крайней мере, так говорят…

Анна сделала глубокий вдох и резко выдохнула. К счастью, теперь дышать было намного проще, чем пару мгновений назад.

– Конечно, было бы интересно, – сказала она, когда ее душевное равновесие медленно пришло в норму, – проверить это. Но ты не француз.

Франц запнулся, но потом громко рассмеялся.

– Тем не менее «Франц» звучит похоже на «француза»…

– Ты совсем не тщеславен, – заметила Анна. Наконец-то она вернулась к своему прежнему дразнящему тону. – Но я благодарю тебя за этот опыт. Думаю, как только мы с Хенри поженимся, он тоже немного… ну, я… Пока что мы просто помолвлены, и он относится ко мне с должным уважением.

– Как скажешь.

– Хочешь еще чашку чая? – вежливо поинтересовалась Анна и потянулась за чайником. Несомненно, такой будничный жест помог бы успокоить ее душевное смятение. Странно, но осознание того, что она не бесчувственна, похоже, не принесло Анне облегчения, а лишь еще больше взволновало ее.

– С удовольствием.

Чай оставался еще чуть теплым. И когда они оба сделали по глотку, их губы скривились от отвращения. Франц и Анна разразились смехом.

– Не так я представлял себе чаепитие с тобой в саду, – признался Франц.

– Думаешь, я так себе его представляла?

– И все же рад, что смог тебе помочь. Теперь ты выглядишь гораздо веселее.

– То есть ты не жалеешь, что…

Она коснулась указательным пальцем своих губ.

– Нет.

Франц улыбнулся.

– Для меня это было удовольствием.

Удовольствие. Это слово не выходило у Анны из головы весь остаток дня. Однако то, что она чувствовала, было гораздо сильнее простого удовольствия. Даже когда она перед сном заплетала волосы в косу, ее мысли все еще были заняты случившимся между ней и Францем.

Каким восхитительным был этот поцелуй! Он пробудил в ней такие странные чувства. Нет, она не была холодной. Она станет хорошей женой для Хенри.

Анна выскользнула из-под одеяла и задула свечу. Ее окружала тьма, но мысли были светлыми и легкими.

Франц ее поцеловал.

Она видела его карие глаза, которые внимательно смотрели на нее, его прямой нос, улыбающиеся губы, которые приближались к ее губам, касались их, ласкали.

Так легко она не засыпала уже очень давно.

14

Франц продолжал чувствовать себя в приподнятом настроении даже после ужина.

– Любезный брат, не заглянуть ли нам ненадолго в казино? Я чувствую, что сегодня мне улыбнется удача!

Юлиус недоверчиво посмотрел на Франца.

– Почему это? Ты был с женщиной?

– Ты только об этом и думаешь! Я тоже могу быть просто веселым! Итак, что ты думаешь? «Фараон» или «Красное и черное»?

– Ни то ни другое. Сегодня я намерен провести тихий вечер дома за книгой.

Франц фыркнул.

– Ты находишься в самом потрясающем городе Европы и хочешь почитать? Пойдем со мной хотя бы на часок.

– Только если ты расскажешь мне, что стало причиной твоего хорошего настроения.

– Согласен. Но по дороге.

Юлиус закатил глаза, но позволил себе широко улыбнуться, и вскоре оба молодых человека в вечерних костюмах покинули дворец.

– Так, теперь рассказывай! Что стряслось сегодня днем? – потребовал Юлиус.

Франц размахивал тростью.

– Ах, что я вижу? Новая трость. Ты где-то оставил старую? – тут же спросил Юлиус.

Франц покачал головой.

– Я пил чай с Анной, а потом купил эту красивую трость, потому что молодому человеку полагается иметь больше одной трости. А эта вот…

– С Анной? У тебя не нашлось занятий получше?

Замечание Юлиуса слегка задело Франца.

– Так получилось. Мы мило провели время за чрезвычайно оживленной беседой.

Франц предпочел не рассказывать Юлиусу о поцелуе.

– А я решил, что тебе подмигнула прекрасная великая русская княгиня, которая прибыла вчера.

Франц поднял брови, довольный тем, что разговор повернул в другую сторону.

– Прекрасная великая княгиня? Нет, я еще не имел такого удовольствия.

– Говорят, она ищет мужа.

Франц недовольно застонал.

– Кто-нибудь вообще приезжает в Баден, чтобы поправить здоровье? Или все здесь исключительно ради удовольствий или вступления в брак?

– Тетушка Берта свято верит в целебные свойства здешней воды. Говорит, что помогает как внутренне, так и внешне, – усмехнулся Юлиус. – Она утверждает, что эта вода ее молодит.

– Тогда почему она все еще в Вене?

– Maman полагает, из-за испанского вельможи, которого она там встретила.

– Это она тебе так сказала?

– Нет, Йозефина случайно услышала, когда maman говорила об этом со своей горничной.

– Не верю я Йози.

Франц, смеясь, покачал головой.

– Не могу даже представить, ведь тетушке Берте уже за шестьдесят! – размышлял Юлиус.

– Да и на нее совсем не похоже. Что ж, она обязательно прибудет сюда к свадьбе Анны, и тогда мы узнаем подробности.

– Ты имеешь в виду, что ее испанский вельможа приедет сюда?

– Откуда мне знать? Давай поговорим о чем-нибудь другом. Как тебе моя новая трость?

Франц снова взмахнул ей.

– Трость как трость. Очень красивая.

– Красивая? – возмутился Франц. – Это не простая трость, мой дорогой.

Он остановился, привел в действие небольшой механизм, и внезапно в его руке оказался клинок.

– В таком случае нам никакая опасность не грозит!

– Пожалуй, восхищения недостаточно. И зависти.

Юлиус рассмеялся:

– Мне не свойственна зависть.

Франц спрятал клинок в специальное углубление в трости, разочарованный отсутствием восторга у брата. Он собирался показать эту меч-трость Анне на следующий день. И, без сомнений, ее глаза должны были засиять от восторга.

Анна. Теплое чувство разлилось в его груди. Братья продолжали идти к Курхаусу. Все казалось простым, когда он был с ней. Они знали друг друга так долго, что ему не нужно было притворяться. А ее поцелуй…

1 Моя дорогая (фр.).

2 Добрый вечер, мадам (фр.).

3 Как ваши дела? (англ.).

4 Кникер – зонтик от солнца с поворотным куполом.

5 Моя дорогая кузина (фр.).

6 Семья (фр.).

7 По-немецки звучит так, правильно? (фр.).

8 Очень удобные (фр.).

9 Вы понимаете? (фр.).

Продолжить чтение