Моя жизнь – это комедия

Глава 1: Большой концерт

Гримерка была просторной, с яркими лампами по периметру зеркала и тёплым, немного затхлым воздухом – как будто она слишком долго хранила в себе чужие переживания. Кто-то когда-то здесь плакал. Кто-то ржал до слёз. Кто-то, возможно, выдыхал последнее, а потом шёл делать своё лучшее шоу. Всё это пропиталось в стены и, кажется, в кресло, на котором сейчас сидел Алекс.

Он откинулся назад и прикрыл глаза. Не спал прошлой ночью – ничего нового. В таких случаях тело само находит короткие окна отдыха: десять минут в машине, пятнадцать – на заднем сиденье такси, тридцать – где-то в зале ожидания между рейсами. Его сонный режим давно жил по какому-то особому графику, независимому от календаря и здравого смысла.

На столике лежал сценарий – с пометками, стрелками, зачёркнутыми кусками. Где-то по краям – крошки от батончика и кофейное пятно. Чисто, по-домашнему. Только дом тут был чужой.

«…и тут я понял, что это не Tinder, это квест: найди совпадение и не сойди с ума».Он взял ручку и машинально поставил точку после фразы:

Смысловой нагрузки точка не имела. Просто хотелось поставить хоть какую-то.

– Алекс, пятнадцать минут, – донёсся голос откуда-то из-за двери.

Он не ответил. Только посмотрел в зеркало. Оттуда на него смотрел человек с лёгкой небритостью, в тёмной рубашке, которую он надевал на «важные выходы». Лицо было знакомое, но будто из другой жизни – как актёр, который давно сыграл свою роль и ждёт, когда его отпустят со съёмочной площадки.

Он встал, потянулся. Суставы привычно хрустнули. Чуть качнулся на пятках, будто проверяя, не рассыпается ли он от напряжения.

«Макс: Удачи! Надеюсь, после шоу вырвемся.»Сзади мигнул экран телефона.

Он прочитал сообщение, но не стал отвечать. Телефон лёг обратно на стол, точно на то же место. Рядом – затычки от наушников, два чека из кофеен и старый талисман: крошечная пластиковая фигурка с гнутой головой, которую когда-то подарили в закулисье дети – он сам не помнил, кто. Но выкидывать не хотелось.

Из динамиков за стеной пробежал низкий гул публики. Кто-то смеялся, кто-то зевал. Шорохи, шаги, чужая энергия.

Он сел обратно и посмотрел в зеркало. Снова. Вглядывался. Не потому что не узнал себя – просто искал подтверждение, что он здесь, а не в каком-то номере отеля с пластиковыми стаканами и видом на стройку.

Рука машинально проверила микрофон. Работает.

Где-то в коридоре хлопнула дверь. Потом – стук в его.

– Пять минут, – голос ассистентки, уже без интонации.

Алекс встал. Медленно, не торопясь. Вздохнул. Потянулся к ручке двери – и остановился.

На секунду.

Он провёл пальцем по зеркалу. Нарисовал что-то вроде кривой улыбки. Стер.

Открыл дверь.

Коридор встретил его светом, голосами и запахом сцены – чуть пыльный, горячий, знакомый до боли.

Алекс не мешал – он просто шёл мимо. Почти как призрак, только с микрофоном.Коридор встретил его обжигающим светом и короткими, быстрыми фразами людей, которые знали, что делают. У всех здесь были задачи: кто-то проверял свет, кто-то бегал с гарнитурой, кто-то жевал что-то на ходу и пытался попасть в шаг со смыслом.

Это был Санька, звукарь, лет сорока, с видом уставшего фаната тяжёлого рока и вечно облупленным термосом в руке.– О! – окликнул кто-то с боку. – Ну что, ты готов?

– Как никогда.Алекс кивнул.

– Ага. Ты это лицо в гримёрке видел? – Санька ухмыльнулся. – Не вздумай там умереть в середине монолога.

– Сдохну только после финального панча. Обещаю.Он усмехнулся. По-настоящему.

– Договорились, – Санька хлопнул его по плечу и ушёл, не дожидаясь продолжения.

Поворот – и он уже в закулисье. Ещё несколько метров, и будет сцена. На неё пока не смотрел – как на солнечное затмение: интуитивно страшно.

Он подошёл к узкому монитору с видом на зал. Публика входила, рассаживалась, шуршала одеждой, проверяла телефоны. Кто-то уже откровенно зевал, кто-то смеялся с шутки ведущего, который разогревал толпу перед его выходом.

Он поймал взгляд одного парня в первом ряду. Тот был с девушкой. Ей явно было скучно, но она смеялась над каждой шуткой. Парень держал её за руку, как будто боялся, что она исчезнет.

– Две минуты, – подошёл к нему молодой парень с гарнитурой. У него была идеально ровная причёска и абсолютно невыносимо добрый взгляд.

– Спасибо, – ответил Алекс.

Внутри всё было тихо. Как перед бурей. Он не волновался. Это странно. Раньше был мандраж – не такой, чтобы потели ладони, но адреналин делал своё. Сейчас – будто бы уже всё решено. Всё отрепетировано. Даже паузы.

Мимо пробежал молодой комик, который будет выступать завтра. Быстрый, улыбающийся. У него всё впереди. Он ещё верит, что сцена – это любовь. Что зритель тебя спасёт. Алекс тоже верил. Когда-то.Он отошёл от монитора, подошёл к тёмной шторе. Прислонился к стене.

Из динамиков донёсся финал шутки ведущего. Смех. Снова смех. И тишина.

– А теперь… – голос ведущего в микрофоне. – Человек, ради которого вы сегодня пришли… Встречайте – Алекс Орлов!

Зал взорвался. Кто-то свистел. Кто-то хлопал в ладони так, будто от этого зависела его зарплата.

Он просто сделал шаг вперёд.Алекс вздохнул. Разогнул плечи. Он не чувствовал страха. Ни эйфории. Перед самым шагом ему в голову внезапно влетела мысль: кажется, он не выключил утюг. Он даже хмыкнул – у него никогда не было утюга. Только рубашки из чемодана и запоздалое сожаление. Но мысль показалась такой упрямой, такой не к месту… что даже стала странно трогательной. Он на секунду подумал, не развернуться ли – не домой, а просто обратно. К себе. К тишине. Но потом – нет. Уже поздно. Уже на сцене. Уже здесь.

И вышел на свет.

Глава 2: Свет в окне

Это было в другом городе и другой жизни, на крошечной сцене, которая казалась Алексом гигантской. На ней едва умещался стул и стойка с микрофоном, а если шагнуть чуть дальше в сторону – можно было столкнуться со стеной, обклеенной постерами местных рок-групп.

Но тогда это его совсем не волновало. Он стоял у микрофона, рассказывал что-то простое и нелепое, а люди в маленьком зале смеялись – искренне, заразительно. Каждый их смешок он чувствовал будто кожей, впитывал его и превращал в энергию. Его энергия переливалась через край, отражалась в глазах и улыбках зрителей.

После выступления Алекс часто задерживался на улице возле клуба, пока ребята-грузчики не начинали сворачивать аппаратуру. Курил и пересказывал своей девушке, Вике, моменты, которые считал особенно удачными. Она слушала терпеливо, кутаясь в большой серый шарф, кивала, улыбалась. Иногда шутила сама, метко и тепло. Именно это он в ней любил – мягкость, тепло и тонкость, спрятанные за слегка насмешливым взглядом.

– Ты сегодня был прекрасен, – говорила она, прижимаясь к нему щекой. – Ты видел, как они смеялись?

– Видел. Сам удивился, – он улыбался и крепче сжимал её руку. – Кажется, я начинаю что-то понимать.

– Например? – спрашивала Вика, чуть приподнимая бровь.

– Например, что тебе крупно повезло, – он смеялся и получал за это легкий, почти не больный толчок локтем в бок.

Они возвращались домой пешком, медленно, будто нарочно растягивали эти моменты до утра. Их съемная квартира была маленькой, тесной, с окнами во двор, где никогда не гас фонарь, но для них это было чем-то вроде личного островка счастья.