Как отставник Иванов дом покупал

Город, в котором произошли события, указанные в данном рассказе, являются фантазией автора. Поэтому не ищите этот населенный пункт на карте, даже, если вам показалось, что вы-то узнали местность. Персонажи также вымышлены, и любые совпадения с реально живущими или когда-либо жившими людьми случайны.

Весы.

Белые, как снег на вершинах самых высочайших гор. Как крылья ангела. Одна чаша переполнена, другая – пуста.

Ему очень хотелось, чтобы было не так и чтобы другая чаша перевесила. Или установились бы вровень. Нет. Слишком много нагрешил. Над весами ангелы.

Те самые, которые вершат свой безмолвный суд. Не те ангелы, что воспевали славу Творцу на лазурных небесах, но ангелы правосудия, их лики скрыты под капюшонами из стали, а глаза пылают холодным, неземным огнем.

Перед ними, скорченные и дрожащие, представали души грешников, только что исторгнутые из мира живых. Их заглушенные рыдания смешивались с эхом цепей, которыми они были скованы, цепей, выкованных из вины и сожаления. Ангелы не задавали вопросов, не предлагали оправданий. Они просто смотрели.

В их взглядах, словно в зеркале, отражались самые темные уголки души каждого грешника: предательства, совершенные в тайне, ложь, произнесенная с улыбкой, гнев, сожравший изнутри. Ничто не могло укрыться от их всевидящего ока.

По мере того как ангелы рассматривали каждую душу, в зале возникали образы – искаженные отражения земной жизни грешника. Вот скупец, подсчитывающий свои сокровища, не замечая голодающих детей у порога. Вот лицемер, молящийся в церкви, но плетущий интриги за ее стенами. Вот убийца, чья рука обагрена невинной кровью.

Эти образы, словно живые картины, вырисовывались в воздухе, и каждый ангел видел их, чувствовал их, понимал их до мельчайших деталей. И по мере того, как они впитывали эту информацию, их лица становились все более суровыми, а решения – все более неотвратимыми.

Один из ангелов, возвышавшийся над остальными своим ростом и мрачной статью, делал знак рукой. И тотчас же, из тьмы выступали кошмарные существа – демоны, чьи тела были изуродованы грехами тех, кого они должны были забрать. Их когти были остры, как кинжалы, а их голоса – хриплы и злобны.

Демоны хватали грешников, вырывая их из цепей и увлекая в пучины Преисподней. Каждый грешник отправлялся в тот круг Ада, который соответствовал его земным прегрешениям, в ту муку, которая была заслужена его пороками.

Вот, завистник летит в болото Стикс, где его вечно будут терзать ревнивые мысли. Вот, чревоугодник падает в круг ненасытной голодной бури, где его вечно будут мучить жажда и голод. Вот, лжец низвергается в ледяное озеро Коцит, где его вечно будет сковывать холод предательства.

Ангелы, наблюдая за этим зрелищем, оставались невозмутимыми. Они исполняли свой долг, вершили правосудие, отмеряли наказание. В их сердцах не было места ни жалости, ни состраданию. Они были лишь инструментом в руках Творца, орудием возмездия, которое должно было покарать зло и восстановить справедливость.

И так, душа за душой, грешник за грешником, зал наполнялся криками отчаяния и злобным хохотом демонов. Ангелы продолжали свой безмолвный суд, определяя судьбу каждой души, отправляя их в вечные муки по кругам дантовского Ада. И в этом кошмарном зрелище, в этой мрачной симфонии боли и отчаяния, звучал тихий, но неумолимый голос правосудия. Голос, который никогда не смолкнет.

Ангел, прекрасный и ужасный, держал в руках особую учётную книгу, в которую заносились все поступки смертных:

– Суд рассмотрел твоё прошение. Не может быть для тебя прощения. Твои грехи пали не только на тебя, но и твоих потомков. Ответствуй! Сделал ли ты что-либо доброе в своей жизни?

– Да! Да! Я знал кое-что, что может помочь ныне живущим людям. Я смогу это знание найти!

– Почему твои потомки приняли твои поступки?

– Они не знали истины. Они доверяли мне. Они не виноваты и не должны нести наказание за мои деяния.

Он видел под собой мрачную глубину. Он видел стражей, которые с жадностью и злобой смотрели на него и его потомков, то вонзая в них огромные копья, то поджигая под ними огонь.

– Суд даёт тебе время, но оно не долгосрочно. Если не сможешь восстановить справедливость и помочь кому-то ныне существующему, твой род прервётся, тебя и потомков твоих ждёт суровое наказание.

Глава 1

Свежеиспеченный отставник капитан Всеволод Иванов не мог найти работу. Куда он не обращался, получал примерно одинаковый ответ, что командиры сейчас не нужны. Поэтому он жил в деревне у своих родителей и на их обеспечении.

Множественные тяжелые ранения давали знать о себе. Не то чтобы болело – но ныло как-то изнутри, предчувствием непоправимого. Словно кости, осколками перепаханные, помнили взрыв, жар пламени, ледяной ужас безысходности в воронке, полной чужой крови и своей собственной. И эта память жила отдельно от разума, просачиваясь в каждое движение, в каждое слово, в каждый вдох.

Тяжелые сны по ночам: он ходит в атаку, теряя друзей. Вот он бежит по вспаханному полю, комья земли бьют в лицо, а впереди – стена огня, и небо жужжит от коптеров и рвется от разрывов. Рядом падает Гришка, запрокинув голову, и вокруг него расплывается темное пятно. Он кричит, хочет помочь лежащему Гришке, но кто-то толкает его вперед, заставляя бежать дальше, в этот ад, где смерть – обыденность, а жизнь – случайность. И просыпаясь в холодном поту, он снова и снова переживает эту агонию, этот ужас, впечатанный в самую душу.

Он часто вспоминал лица. Лица погибших, лица врагов, озлобленные и опустошенные. В этих лицах – вся война, вся ее правда, вся ее мерзость.

Он помнил глаза Серёжки, маленького мальчишки из села по соседству с их расположением, глаза, полные страха, обреченности и упрёка, когда мальчонка лежал, придавленный обломками крыши и стен некогда уютного родного дома.

Он помнил крик медсестры Ольки, когда осколок мины перебил ей обе ноги.

Он помнил молчание полковника, когда тот узнал о гибели своего единственного сына.

– Что делать? – Вздыхала мать. – Кто же знал, что так получиться? Вот так и страна наша распалась. И все мы стали никому не нужны. И офицеры никому не нужны. Может сторожем в соседний коттеджный посёлок? Спокойно, никто нервы не мотает, свежий воздух. Молоко свежее всегда, – убеждала мать. – Отец с управляющим договорится.

Отец по-своему поддерживал. Вместе с сыном ходили на охоту, рыбалку или просто за ягодами или грибами. Отремонтировали деревенский дом. Переложили печь. Устроили хорошую баню. Эти простые занятия не позволяли оторваться от жизни.

Но Иванов не мог переступить через себя. Хотя понимал, что искалеченная левая рука, костыли, отсутствие части левой стопы, все эти факторы отпугивали работодателей.

В самый критический момент произошел счастливый случай: встретился с сослуживцем Львом Плотниковым. Тоже отставником, тоже по ранению. После тяжёлого многодневного боя Лёва потерял ногу. Но в жизни не потерялся. И вот неожиданная встреча! Иванов был приятно удивлён тем, что Лёва был подтянут, чисто выбрит и модно одет.