Пушистый дестант

Глава 1. Тапки не врут

Я не могу сказать, что смерть соседа Валерия Степановича вызвала во мне какую-то особую скорбь. Ну умер и умер. Его ненавидела вся парадная: он кидался картошкой с балкона, вызывал участкового, если у кого-то слишком громко урчал пылесос, и однажды написал на моей входной двери «СТЕРВА». Причём красной помадой. Моей. Он стащил её с сушилки, гад.

Но на следующий день после его кончины я проснулась от дьявольского шороха. Это был мой кот Пломбир – рыжий клоун с мордой, как у министра культуры в отставке. Он выл. Не мяукал, не пищал – именно выл. Как будто зачитывал завещание.

А когда я вышла на кухню, чтобы разобраться, что за утренний кошмар, то увидела их.

Тапки.

Тапки Валерия Степановича. Вонючие, с заплатками, и с какой-то облупившейся надписью типа “Only the brave”.

– Это не смешно, Пломбир, – пробормотала я, уставившись на них, как на ядерную боеголовку. – Он умер. Его тапки должны быть в раю для тапок. Или хотя бы на помойке.

Пломбир фыркнул, подполз к тапкам, понюхал – и… зарычал. Да так, что я поперхнулась кофе.

– Ты что, видишь в них призрака?! Или это запах смерти?!

Я подняла один тапок, ожидая, что из него выпадет либо призрачная куриная кость, либо квитанция из Ада. Но внутри было… что-то мягкое. Я достала это «что-то» двумя пальцами. Это оказался вязаный ёжик. Маленький. С пуговками вместо глаз. И… кровавым пятном на пузе.

– Ты что, издеваешься?! – рявкнула я на потолок. – Это уже не детектив, это чёртова Игрушечная резня на улице Весёлой!

Когда-то, пару месяцев назад, я заикнулась, что неплохо бы в доме установить домофон. Валерий Степанович подпер свою дверь стулом, выглянул, как Гэндальф на пенсии, и заорал:

– Домофон – это американский заговор! Через него мозги жарят! Мне микроволновка два года подло звенит – я знаю, как они действуют!

И вот после этой фразы в коридоре раздался пронзительный голос:

– Мочить всех! Мочить ВСЕХ!

Это был его попугай. Жорик. Большой, нахальный и, по слухам, когда-то принадлежавший одному отставному майору.

С тех пор, когда я слышу «мочить всех», у меня случается нервный тик и отскакивает глаз от туши.

А Пломбир влюбился. В Жорика. С первого визга.

Он караулил под дверью Степановича, пытался пролезть в вентиляцию, однажды даже притащил из помойки цветок в горшке. Видимо, романтический жест. Попугай же, в ответ, орал:

– Фиг тебе, лохматый!

Но, судя по мимике кота, это только подогревало страсть.

Теперь вот тапки. Ёж с кровью.

И что самое странное – тапки были абсолютно сухие. Чистые, как будто кто-то постирал их, накрахмалил и положил аккурат на мой коврик у двери.

А я их не замечала, пока Пломбир не закатил утренний концерт.

Я позвонила участковому. На что он буркнул:

– Девушка, у вас реально только тапки? Это не дело. Вот если бы у вас, к примеру, был поддельный паспорт…

И тут мне стукнуло в голову. А что если был?

Степанович же вечно что-то тащил домой. Коробки, мешки, однажды даже шкаф без дверцы. А ещё у него была коллекция этих дебильных ежей – штук сто, если не больше.

Я видела, как он их пылесосил. В прямом смысле. Надевал насадку-щётку и шептал им:

– Вы мои малыши. Тсс, не бойтесь, сейчас будет щекотно.

На этом фоне поддельный паспорт уже не казался мне бредом.

И тут меня осенило. Если тапки у меня… Если ёж с кровью… А кот явно что-то нюхал… ТО МОЖЕТ ЭТО БЫЛО УБИЙСТВО?!

Я вскочила. Пломбир подпрыгнул, как сайгак.

Я кинулась в ванную, вытащила старую бейсболку и нацепила её.

Нацепила куртку с надписью «ТСЖ «Орхидея»», которую я однажды купила на барахолке, чтобы получить скидку на курсы по управлению недвижимостью (долго объяснять).

Перекинула через плечо сумку, засовывая туда блокнот и шоколадку.

– Пломбир, мы идем в разведку. Если я не вернусь – ты знаешь, что делать.

Он зевнул, а потом толкнул мне в ногу своего плюшевого мыша.

– Нет, не его спасай! Меня. Меня спасай, понял?!

Ёжики, паспорта и попугай-пророк

Подъезд дышал затхлостью, старым линолеумом и чужими судьбами. Типичная многоэтажка, где пахнет одновременно пирожками, тоской и строительной пылью с 1984 года.

Я поднималась на четвёртый этаж, пыхтя как ежиха на беговой дорожке, и репетировала в голове фразы:

– «Проверка счётчиков!»

– «Плановое обследование вентиляционных шахт!»

– «Мы вас не предупреждали? Странно. У нас всё записано. А у вас?»

У двери покойного Валерия Степановича я глубоко вдохнула, прикинулась уверенной и позвонила.

Через десять секунд послышались шаги. И тут дверь распахнулась.

Передо мной стояла… баба Дуся. Из квартиры напротив. В бигудях, с сигаретой и ёжиком. Не плюшевым. Настоящим. Но… вязаным.

– Ты кто, мать? – она прищурилась, сделала затяжку и добавила, – Опять с показаниями? Я уже всё показала. Даже родинку.

– Эм, из ТСЖ я, – на автомате выпалила я. – Проверка… эээ… систем безопасности от взрыва и тараканов.

– Ну раз так… проходи.

Она отступила в сторону, сжав ёжика как амулет.

Я проскользнула в квартиру Валерия Степановича, будто в музей абсурда.

Там было всё.

Сотни фигурок ежей – на полках, под потолком, в ванной, на плите, в унитазе (!), и даже один торчал из сахарницы.

– Он их вязал сам, представляешь? – прошептала баба Дуся, – Говорил, что ежи – это его армия. «Мои воины», так называл. Я-то думала – шутит. А он, вон, умер с одним в тапке.

Я напряглась.

– А вы знаете, как он умер? – старалась звучать между «просто так спросила» и «я не следователь, но всё записываю».

– Говорят – сердце. А я думаю, его Жорик того… проклял.

Из глубины квартиры раздалось:

– Мочить всех! Мочить ЛЮБОВЬЮ!

– Это он?

– Ага. Всё время перефразирует. Сегодня вот – любовь мочит. Это уже романтика.

И тут я увидела её. Маленькую металлическую шкатулку под столом, с приоткрытой крышкой. На ней лежала пуговка в виде ежика.

Я присела, сделала вид, что чешу ногу (ха, актриса года!), и аккуратно заглянула внутрь.

Паспорт.

Не его.

На имя Павел Сергеевич Заварзин. Фото – тот же Валерий Степанович, только без усов и с другой причёской.

Выглядел как человек, который поёт романсы в караоке и одновременно пишет доносы в налоговую.

Я вздохнула.

– Вы его давно знали? – спросила я Дусю, не вставая.

– Семь лет, как в аду. А до этого он жил в Балашихе, кажется. Или в Египте. Он путался в показаниях. Говорил, что был разведчиком, потом массажистом, а потом преподавал фэншуй по тюремной переписке.

– А в гости кто-нибудь ходил к нему?

– Только курьер. Один. Такой подозрительный, в тёмных очках. Я-то сразу поняла: доставка зла.

И тут попугай снова подал голос.

– Паспорт! Паспорт подложный! Он врал! Убил! Кому в тюрьму – тому и тапки!

Я оцепенела. Дуся уронила сигарету. Ёж в её руках как будто побелел.

Тишина.

– Он это говорит часто?

– Нет. Он обычно про пельмени и водку. А тут вот… что-то новенькое.

Глава 2. Подозреваемые, пельмени и ревнивый кот

Я неслась вниз по лестнице, как супергерой без плаща и со скидочным блокнотом из "Фикс Прайса". В голове уже вертелись заголовки:

"Сосед-инкогнито: маски сброшены!"

"Тайна вязаных ежей: убийство или маркетинговая кампания?"

"Попугай-очевидец даёт показания!"

На улице меня встретил холодный ветер и чувство, что я только что узнала слишком много для человека в тапках и халате.

Да, я была в тапках. Не его – своих. Но после этой всей истории любой тапок вызывает у меня лёгкую нервную дрожь.

Я ввалилась в квартиру, где Пломбир, раскинувшись на диване, жевал свой мышиный игрушечный хвост. Он только лениво приподнял ухо и, когда я с порога выпалила:

– Он был Заварзиным! Понял, Пломбир? ЗА-ВАР-ЗИНЫМ!

Он показал язык. В смысле – просто зевнул.

– Ты в курсе, что попугай выдал всё?! Он прямо сказал: “паспорт подложный, он врал, кому в тюрьму – тому и тапки”!

– “Мрр”, – сказал кот, обиженно и очень в духе “а мне ты что сказала, пока я нюхал твою квартиру на предмет пришельцев?”

Я плюхнулась на диван и уставилась в потолок.

Что я знаю?

Сосед – не тот, за кого себя выдавал.

У него были поддельные документы.

Попугай знает больше, чем любой сосед.

Кто-то подложил тапки в мою квартиру.

Один ёж – в крови.

А я уже второй день без шоколада, и это тревожнее, чем всё остальное.

И тут мне в голову пришла мысль, страшная и возбуждающая, как просроченный тирамису.

А что, если он был не просто Заварзин… а Заварзин, скрывающийся от кого-то? Или от чего-то? Может, он что-то знал. Что-то опасное.

Но кто тогда убил его? И зачем подложил мне тапки? Зачем этот ёж с пятном?

Я посмотрела на Пломбира. Он вдруг резко вскочил, подбежал к окну и зарычал.

Я подбежала – и увидела Жорика. Того самого. В окне напротив.

Он сидел у стекла, клювом выбивая ритм по подоконнику.

– Он что-то хочет сказать, Пломбир!

Пломбир коротко мяукнул. Но это было не "мяу", это было:

– МРРААА!!!

То есть:

– Жорика трогать не дам!

Мой кот начал кататься по полу, как шаман, с криками, прыжками и демонстрацией живота. Типичный ритуал ревности.

– Ты с ума сошёл?! Он попугай! Он даже не твой вид!

– “Урррх”, – ответил Пломбир и спрятался под стол.

Откуда через пять секунд вынес мой блокнот.

– Ты… хочешь участвовать в расследовании?!

Он положил блокнот мне в руки.

– Хорошо. Тогда вот тебе задание. Узнай, кто такой Павел Заварзин. Я займусь бабой Дусей. А потом – к попугаю. Но будь осторожен: он может клевать. Не только клювом, но и словами.

Форум лысеющих, бабка с ежами и кот-псих

Я решила начать с самого логичного – интернета. Вбила в поиск:

«Павел Заварзин + лысина + поддельный паспорт + ёжики»

Гугл выдал мне либо сайты по депиляции, либо форум, который назывался… «Брутальные и блестящие. Сообщество сильных и лысых».

Не буду врать – сначала я подумала, что это секта. Потом – что клуб по интересам. Но когда я увидела тему:

«ПавЗав89: аптекари травят нас!!!», я поняла – всё сходится.

Я кликнула. И вот она, цитата века:

«…не покупайте лосьон «Волосатин Плюс»! В нём чип! Я проверял на ежах – один облысел! Понимаете? ЕЖ ОБЛЫСЕЛ! Я засунул его в морозилку, но чип продолжал работать. Это заговор. Я, Павел Заварзин, спасу человечество, или умру в тапках!»

Я залипла. Во-первых, потому что «умру в тапках» теперь имело… буквальный смысл. Во-вторых, потому что он реально проверял что-то на ежах. В-третьих, мне вдруг стало интересно: а если это не паранойя, а реальный заговор? Или он что-то знал – и его убрали?

Я уже хотела распечатать скриншоты и приписать к ним «Документ 001. Секретно», но в этот момент в дверь позвонили.

Я подошла и приоткрыла.

На пороге стояла баба Дуся. С тремя новыми вязанными ежами в пакете из «Пятёрочки».

И выражением лица, как у человека, который только что пережил откровение, но не уверен, что это не был приступ давления.

– Можно к тебе? Мне… это… показалось странным.

Она вошла, плюхнулась на мой диван и вывалила из пакета своих новых зверей.

– Они сами вылезли из вентиляции. Один мне в кастрюлю упал. А второй сидел на балконе. ТРЕТИЙ… в сортире. На бачке. Смотрел на меня. Как живой.

Я осторожно взяла одного из ежей.

– Подождите… а это не тот, который был у него в сахарнице?!

– В точку, детка. Но теперь он с БЛИНАМИ. Я тебе клянусь, на пузе – блин!

И правда. Маленькая вышивка в виде блинчика с маслом.

– Это знак. Это что-то значит. Или мне таблетки менять?

Прежде чем я успела ответить, из-под кровати вылетел Пломбир.

Он заметил бабку, ёжей, потом метнулся к окну и начал царапать стекло.

На окне напротив – Жорик.

Он смотрел прямо на нас. Серьёзно. Как будто следил.

И вдруг, с той стороны раздалось:

– Файлы! Файлы в печке! Мочить факты! Мочить!

Я уронила ежа. Дуся перекрестилась не туда. Пломбир завыл.

И тогда я поняла: нам надо в квартиру покойного. Снова. Срочно. Пока там всё не сожгли.

Глава 3. Печка, флешка и кот в неизвестности

Утро началось с того, что баба Дуся заявила:

– Я с тобой не пойду. Вдруг он там? Ну, знаешь… призрак. В трусах. Или в тапках. Или ещё хуже – без тапок, но с претензиями.

Я кивнула. Логика железобетонная. Вдруг привидение действительно предъявит мне за подделку удостоверения ТСЖ. Хотя я, по факту, не виновата. Оно и не поддельное. Оно… самодельное. Что, согласитесь, гораздо честнее.

Я напялила перчатки, маску, очки и халат – и выглядела как то ли санитарка из прошлого, то ли персонаж из дешёвого сериала «Эпидемия в Балашихе».

На табличке, которую я нашла в коробке с игрушками, было написано «СЭС». Что расшифровывалось, вероятно, как «Смелая и Энергичная Сыщица». Мне нравилось.

Дверь в квартиру Валерия Степановича всё ещё не была опечатана. Видимо, полиция решила: раз тапки исчезли, то дело закрыто.

Я проскользнула внутрь. Квартира встретила меня запахом нафталина, мокрых носков и… блинов?

Что, простите?

На кухне я чуть не выронила лупу (подарок бывшего, пусть подавится).

Духовка была включена. Внутри – обугленные остатки блина. И флешка.

– Ты что, жарил блины с данными, мужик?!

Я схватила флешку щипцами и вытащила её.

На ней была надпись шариковой ручкой: “Волосатин. Секрет. Не жрать.”

Я сунула флешку в карман и уже собиралась уходить, как услышала хруст.

Обернулась – на полу лежала коробка от препарата "Волосатин Плюс", внутри – вырезанная прослойка, где раньше, судя по всему, пряталась та самая флешка.

Он что, рассылал документы в упаковке от шампуня для облысевших?! Гений или псих? Хотя, скорее, оба.

Вернулась домой я торжественно. Открыла ноутбук, вставила флешку и – вуаля! – папка с именем "ФактЫ (очень важно!!!)"

(Да-да, с заглавной "Ы".)

Внутри:

– PDF с надписью «КТО ИМ ПЛАТИТ?»

– JPEG с логотипом аптеки, перечёркнутым ежом

– И аудиофайл под названием “Если ты это слушаешь…”

Я нажала "плей".

– Если ты это слушаешь, значит, они уже близко. Я знал, что они придут. У меня были доказательства. Попугай всё видел. Он знает, кто приходил ко мне. Найди Жорика. И… будь осторожна. Они забирают даже тапки.

Я онемела.

Жорик – ключ. Жорик всё видел.

Я повернулась к дивану, чтобы поделиться этим открытием с Пломбиром. Но… Пломбир исчез.

Я обыскала всю квартиру:

– Под кроватью – нет

– В шкафу – только мои зимние комплексы

– В ванне – один вонючий носок и подозрительная тень от уточки

– На балконе – ничего, кроме старого кактуса и духовной пустоты

Его нигде не было. На подоконнике осталась только шерсть. И… Перьевая нога. Жорика.

– Нет… ТЫ УШЁЛ К НЕМУ?!

Меня обдало волной ревности, тревоги и какого-то ужасного предчувствия. Кот ушёл. К попугаю. Или… его увели.

Попугай на допросе и след лапы в никуда

Я летела по лестнице, как будто за мной гнались все сотрудники СЭС, полиция нравов и налоговая одновременно.

Моего кота увели. Или он сам ушёл к этому пернатому хлыщу.

Жорик. Этот… сквадратённый болтун на перьях.

Если он тронул моего Пломбира, я… я… я выключу ему лампу над клеткой! НАВСЕГДА!

Квартира Валерия Степановича – то есть теперь официально квартира Жорика – была на четвертом этаже. Дверь открыта. Широко. Как будто туда врывались. Или… уходили в спешке.

Я осторожно вошла.

Квартира была той же: ежи, пыль, фоторамка с непонятной надписью «Ты – мой игольчатый рай», и… тишина.

– Жорик? – позвала я, будто надеялась, что он с радостью крикнет: «Входите, барышня, вас ждали!»

Но он молчал. Клетка была на месте. Пустая.

Потом сверху раздался удар. Я вздрогнула. Повернулась – и увидела Жорика, сидящего на карнизе за шторой. Он дышал часто, будто марафон пробежал, а перья на голове торчали, как после драки с пылесосом.

– Где он? Где Пломбир?!

– Лапы! След! Найди! – выдал он.

Я замерла. Подошла ближе – Жорик спрыгнул в клетку, клюнул что-то в углу и выдернул… газетку. Точнее, обрывок газеты. Он был изорван и исцарапан, но на нём чернела надпись:

«…лаборатория “БИО-ШАРЖ”. Испытания на животных…»

Я не успела дочитать, потому что на стене, рядом с клеткой, я увидела отпечаток. Лапа. Кошачья. Чёткая, как на стекле. Только вместо пыли – мел. Белый мел.

– Что это?! – шепнула я.

Жорик посмотрел на меня, потом на лапу. И сказал:

– Пломбир знал. Его взяли. Он след оставил.

Я прижалась к стене. Это уже не шутка. Не тапки. Не вязаные ёжики с блинами. Моего кота увели. Он что-то узнал. И оставил мне след, как герой последнего боевика о разведчиках.

Я достала блокнот. Нарисовала лапу. Сфоткала. А потом в газете увидела адрес:

ул. Гравийная, 12 – испытательный центр "БИО-ШАРЖ".

И подпись ручкой: "он был там. и я тоже буду."

Почерк… моего кота?!! Нет. Стоп. Это почерк из моего блокнота.

ПЛОМБИР ПИСАЛ В МОЁМ БЛОКНОТЕ?!

Или кто-то, кто знает, как он держит ручку лапой? Я вздохнула.

– Хорошо. Гравийная, жди меня.

Жорик посмотрел на меня и кивнул.

– Тапки не врут. Он жив. Ещё. Но не надолго.

Глава 4. Эксперимент №9: Кот в клетке и правда в комке шерсти

Улица Гравийная встретила меня тем, чем и должна была: серой стеной, ржавым забором и охранником с лицом, как будто он ел лимоны вперемешку с гвоздями.

На мне была куртка-курьерка с надписью «КОТFOOD Delivery» и сумка, в которой лежал:

– мешок корма с надписью «Для умных. Но не слишком»,

– две банки с тунцом,

– и флешка (вдруг пригодится, мало ли, предложат Wi-Fi).

Подхожу.

– Здравствуйте. Я из доставки. У вас тут кто-то… очень пушистый.

Охранник глянул, как на новую форму жизни, но, к счастью, кивнул.

– База данных не работает, но проходите. Только быстро.

Вот за что я люблю свою страну. Даже в секретную лабораторию можно пройти, если сказать, что принёс еду.

Я шла по коридору с чувством, будто вот-вот найду не кота, а… шок. И я его нашла. На двери – табличка: "ЭКСПЕРИМЕНТ №9. Только персоналу."

Подождала. Слева – никого. Справа – никого. Я вошла.

Внутри была стерильная комната, пахнущая спиртом и влажной тряпкой.

В углу – монитор, а рядом – клетка. Пустая.

Я подбежала. Внутри – только комок рыжей шерсти и мятая бумага.

Я подняла бумагу – там было что-то, написанное каракулями, будто лапой.

«Я НЕ ТУТ. НЕ ОНИ. НО ОНИ БЛИЗКО.»

Я кинулась к монитору. Включила. Появилось видео.

Пломбир. Мой кот. В клетке. Глаза, как у агента ЦРУ, морда – спокойная, но в ней… разум. На видео он подходит к кормушке, смотрит прямо в камеру.

И говорит. Он. Говорит!

– «Ты читаешь это? Значит, ты нашла меня. Но меня здесь уже нет. Я знал, что они придут. Я знал, что они наблюдают. Всё началось с Волосатина. Всё – оттуда. Прости, что не рассказал сразу. Ты не была готова. Но теперь… найди “Голого Ежа”. Он знает. Всё.»

Моя челюсть отвалилась. Кот. Говорит. По-настоящему. Я сплю? У меня шизофрения случайно развилась и я не заметила? Или… мой кот реально говорит? Кто он, блин такой? Искусственный интеллект в рыжей шубе кота? Всё это время он… играл роль? Притворялся котом?!

Он не просто Пломбир. Он – эксперимент. Разум. Тайна. А теперь – в бегах. Я отключила видео, схватила бумагу, шерсть и вышла.

Охранник спросил:

– Увидели его?

Я посмотрела ему в глаза и сказала:

– Нет. Там только… тень.

– Так и знала, – пробурчал он. – Этот кот – не кот. Он демон. Я с ним один раз взглядом встретился – и икал три дня.

Позже дома. Я сидела на диване с блокнотом. На нём – пушинка. Рыжая. Тёплая. Пломбир где-то рядом. Он сбежал. Он жив. А ещё где-то есть “Голый Ёж”. Кто бы это ни был. Я посмотрела в окно. И на стекле увидела:

царапину в виде стрелки. Вниз. На улицу.

И на ней – прицепленный листок. Я открыла окно. Лист дрожал. На нём – записка. «Ищи меня там, где начинается шорох. Подвальное бюро. Ёж скажет пароль. – П.»

Подвальное бюро и Еж, который не совсем ёж

На записке была ещё маленькая приписка: “вход через будку ТСЖ. Скажи: «Я против Волосатина».”

Я стояла у старой будки возле мусорных баков, стараясь не думать о том, что меня вот-вот либо похитят, либо засмеют, либо… покроют пеной для мытья машин.

Выглядела будка так, будто её собрали из остатков бани и старого дачного туалета. Но дверь была. И кнопка звонка. Я нажала.

Через секунду – щелчок. Щёлкается задвижка. Дверь приоткрывается.

– Пароль, мать.

– Я… против Волосатина.

Пауза. Потом тихий голос:

– Кто тебя послал?

– Кот. В тапках. Пушистый. Он говорил.

Опять пауза.

– Проходи. Только не кричи. У нас аллергик на громкий звук.

Я спустилась по деревянной лестнице, скрипящей, как мои колени после зумбы. Внизу – подвал, но не просто подвал. Центр управления лысой революцией. На стенах – плакаты:

●  «Не верь шампуню!»

●  «Ёжики тоже люди!»

●  «Наш выбор – гладкость, но с умом!»

И в центре всего этого – он. Голый Ёж.

Это был… мужик. Маленький, круглый, абсолютно лысый и в свитере с узором в виде колючек. На шее – кулон с изображением Пломбира.

Он ел творожок и смотрел в потолок, как будто ждал инопланетян. Или просветления.

– Ты – Лиля. Кот твой – один из лучших. Ушёл. Спасаться. Тебя ввёл в курс. Значит – ты в деле.

– Подождите, подождите, стоп. Кто вы вообще? Почему вы называете себя Голым Ежом?!

– Я был лысым с рождения. Меня не принимали. Даже в саду обзывали “заплесневелым теннисным мячом”. А потом я понял – это дар. Я чувствую, где ложь. Где заговор. Где волосы не растут от правды.

Он повернулся. Его глаза светились. Нет, серьёзно. Светились. Или это был эффект от дешёвой подсветки с AliExpress.

– Пломбир знал. Мы внедрили его. Он один из “Пушистых”. Нас трое. Остальные погибли или ушли на пенсию в семью к бабушке. Сейчас он на связи с центральным архивом. В зоне риска. Он пытался передать данные. Ты принесла их?

Я достала флешку. Ёж вцепился в неё, как кот в валерьянку.

– Это то. Здесь всё. Вся схема: Волосатин, лаборатория, “ежи-в-сахарнице”. У тебя есть шанс добраться до их лидера. Только тебе они поверят. Потому что ты – обычная. Без выдающихся волос. Без клана. Без подозрений. Ты – идеальна.

– Обычная?! – я обиделась. – Я вообще-то… между прочим… да ладно, пусть будет обычная. А что мне делать?

Ёж резко встал. И заявил:

– Отправляешься в клинику. Частную. "Орхидея Хаир". Там центр их операций. Клиника для богатых, где делают "волосяное улучшение личности". Туда ходят не лечиться – а… активироваться. Понимаешь?

– Нет.

– И не надо. Просто иди. Пломбир будет рядом. Мы поможем.

Я вышла на улицу. Мир казался прежним. Но теперь я знала: где-то в центре города есть клиника, где волосы решают судьбы. Где разумные коты спасают мир. Где ёж – это не просто игрушка.

И я – в этом всём. В тапках. С блокнотом. И с чётким ощущением: теперь всё серьёзно.

Глава 5. Клиника «Орхидея Хаир» и шевелюра с секретом

На ресепшене клиники «Орхидея Хаир» сидела женщина, которая выглядела так, будто родилась прямо в кресле косметолога. Ни одной морщины, губы как у уточки в шоке, и брови… ну, скажем так, они держались бодро.

Форма у неё была, кстати, фиолетовая. На бейдже: "Клеопатра. Старший администратор по волосатому счастью."

– Здравствуйте. Вы по записи?

– Да, конечно. Мне сказали, что тут можно… улучшить личность через волосы? Ну, вы поняли. Шевелюра + судьба. Я готова.

Клеопатра улыбнулась. Улыбка была натянута, как стринги на бегуне.

– Конечно, у нас уникальные методы. Индивидуальный подход, биокодирование луковиц, нейро-прошивка прядей… Вам по программе “Восход”, “Турбо-шарм” или “Альфа-Самка Плюс”?

– Я думаю… “Турбо-шарм”. Мне срочно нужно стать неотразимой. Ну и, так, побочный эффект – узнать, кто я на самом деле.

Она кивнула.

– Проходите в зал ожидания. Ожидайте счастья.

Зал был белым. До болезненности. На стенах – мотивационные цитаты:

●  «Ты – то, что в твоём проборе.»

●  «Будь волосом перемен!»

●  «Жирный блеск – жирный успех!»

Я села. Рядом – женщина в леопардовом халате.

– Вы давно лечитесь? – спросила я.

– Да, четвёртая программа. У меня раньше была завивка, а теперь завихрение в жизни. Муж ушёл, но волосы остались. Удовольствие – 98%.

– А что на 2%?

– Паранойя. Иногда кажется, что за мной следят. Ну, может и правда следят, я ж теперь блондинка!