Эльтадия: Эклипс Баланса

Глава 1

Айрин открыла глаза, разбуженная тонкими лучами утреннего света, которые пробивались сквозь щели в деревянных ставнях её маленькой комнаты. Воздух был прохладным, пропитанным ароматом росы, что оседала на траве за окном, и едва уловимым запахом свежего хлеба, доносящимся из деревенской пекарни. Она лежала неподвижно, прислушиваясь к звукам пробуждающегося Калмера: щебет птиц, шорох листьев под лёгким ветром, редкое кудахтанье кур в загоне за домом. Её комната была скромной, но тёплой: стены из грубо обтёсанного дерева хранили следы топора, покатый потолок, покрытый соломой, слегка поскрипывал, а узкое окно с чуть кривыми стёклами пропускало свет, отбрасывая пятна на пол. На стене висел гобелен, сотканный её матерью, Лейной – изображение эфирных существ, парящих среди звёзд, их формы были вытканы серебристыми и синими нитями, мерцающими в утреннем полумраке. Это было напоминание о легендах, которые вплетались в жизнь их семьи, словно нити в ткань.

С лёгким вздохом Айрин откинула шерстяное одеяло, грубое на ощупь, но согревающее, и спустила ноги с кровати. Половицы холодили босые ступни, отдавая лёгкой сыростью, когда она встала и потянулась, ощущая, как скованность в мышцах – отголосок вчерашнего дня, проведённого за работой с матерью и отцом – медленно растворяется. Она быстро натянула простую льняную тунику, чуть потёртую на локтях, и брюки, завязав пояс старым кожаным шнурком, который уже начал трескаться по краям. Затем, тихо ступая, вышла в главную комнату их дома.

Там уже сидела Лейна, склонившись над ткацким станком. Ритмичное постукивание челнока, скользящего между нитями, наполняло пространство звуком, знакомым Айрин с детства – звуком, который убаюкивал её в долгие зимние вечера. Мать подняла взгляд, заметив дочь, и её лицо осветила тёплая улыбка. Морщинки вокруг её глаз, тонкие, как паутина, углубились, но в них было столько мягкости, что Айрин невольно улыбнулась в ответ.

– Доброе утро, Айрин, – сказала Лейна, её голос был мягким, с лёгкой хрипотцой, как у человека, привыкшего напевать старые песни за работой. – Хорошо спала?

Айрин кивнула, хотя её сон был беспокойным – смутные образы, тени и голоса мелькали в голове, ускользая, как дым, стоило ей попытаться их поймать. Лёгкая тревога, как тень, притаилась в груди, но она не хотела тревожить мать.

– Да, мама, – ответила она, подходя ближе. – Что ты плетёшь?

Лейна указала на ткань, которая медленно вырастала на станке. Нити переплетались в сложные узоры, похожие на письмена, которые Айрин видела на древних камнях у реки.

– Это для фестиваля, – пояснила мать, её пальцы ловко двигались, направляя челнок. – Смотри, эти линии – молитвы эфирным стражам.

Айрин наклонилась, разглядывая узоры. Завитки напоминали изгибы рек, острые пики – горные хребты, окружавшие Калмер, а круги, большие и малые, символизировали солнце и две луны, что сияли над их миром. Её пальцы скользнули по шершавой поверхности ткани, ощутив тепло, впитанное от рук матери, но в душе шевельнулось сомнение – тонкое, но настойчивое, как шип, застрявший под кожей.

– Красиво, – сказала она тихо, её голос был чуть задумчивым. – Ты правда думаешь, что эфирные слышат наши молитвы?

Руки Лейны замерли на мгновение, челнок остановился в воздухе. Она посмотрела на дочь с лёгкой грустью в глазах, её губы дрогнули, прежде чем она ответила.

– Я верю, что да, в своём роде, – сказала она, её голос был ровным, но в нём чувствовалась глубина, как в старой песне. – Наши предки учили нас чтить их, поддерживать баланс, который они охраняют. Это часть того, кто мы есть, Айрин.

Айрин закусила губу, ощущая, как сомнения растут, словно семена, упавшие в плодородную почву. Она никогда не видела эфирных – ни их сияющих форм, о которых пела Мира, ни следов магии, что, по слухам, текла в их жилах. Всё, что у неё было, – это рассказы да узоры на ткани, сотканные матерью. Но огорчать Лейну не хотелось, поэтому она лишь кивнула и села рядом, подвинув низкий табурет, чьи ножки слегка поскрипывали на неровном полу.

– Хочешь помочь? – спросила Лейна, её тон стал теплее, приглашающим, как всегда, когда она предлагала дочери разделить с ней труд.

– Конечно, – ответила Айрин, взяв челнок. Её пальцы задвигались, повторяя движения матери, вплетая нити в узор. Работа успокаивала, как медленный ритм дыхания, и на время мысли отступили. Она думала о святилище в лесу, о котором шептались старейшины, о том, как Мира рассказывала о древних силах, дремлющих где-то за пределами их мира. Что-то тянуло её туда, необъяснимое и настойчивое, как зов, который она не могла игнорировать.

Они трудились в дружеском молчании, пока полотно не стало достаточно длинным, чтобы Лейна могла оценить результат. Она прищурилась, её взгляд стал придирающимся, но затем она кивнула с лёгкой улыбкой.

– Отлично сработано, Айрин, – сказала она, её голос был полон тихой гордости. – Теперь иди в кузницу. Твой отец упоминал утром, что ему пригодилась бы твоя помощь.

Айрин оживилась, её глаза блеснули. Ей нравилось работать с отцом, Эйриком, учиться кузнечному делу. В этом было что-то захватывающее – видеть, как бесформенный кусок металла подчиняется ударам молота, превращаясь в оружие или инструмент, нечто живое и полезное.

– Я схожу к нему, как только уберу здесь, – сказала она, чувствуя, как волнение смешивается с предвкушением.

Она помогла матери свернуть ткань, ощущая её тяжесть в руках, а затем обняла Лейну, вдохнув знакомый запах её волос – смесь трав и дыма от очага. Выйдя за порог, Айрин шагнула в утренний свет, который теперь ярко заливал деревню золотым сиянием.

Калмер был небольшим поселением, уютно устроившимся в долине, окружённой густыми лесами и пологими холмами, чьи склоны поросли высокой травой и редкими цветами. Дома из камня и дерева с соломенными крышами выстроились вдоль узких улочек, из труб поднимался дым, растворяясь в ясном голубом небе. Жители занимались своими делами: фермеры проверяли поля на окраине, дети носились по улицам с криками и смехом, а торговцы на рыночной площади раскладывали свои товары – корзины с морковью и луком, глиняные горшки, грубую ткань, сотканную не с такой любовью, как у Лейны.

Проходя мимо старого Торвина, который кормил кур у своего дома, Айрин помахала ему рукой. Он ответил ей широкой улыбкой, его голос, хриплый от возраста, был полон добродушия.

– Доброе утро, Айрин! Не забудь заглянуть к нам на пироги вечером! – крикнул он, бросая горсть зерна в загон.

– Обязательно, Торвин! – отозвалась она, чувствуя лёгкость в груди. В Калмере все знали друг друга; это была тесная община, где новости распространялись быстрее ветра, а секреты редко оставались тайнами.

Кузница стояла на окраине деревни, где её жар и шум не тревожили жителей. Подойдя ближе, Айрин услышала звон молота о наковальню – ритмичный, уверенный, как биение сердца мастера за работой. Она толкнула тяжёлую деревянную дверь, и её тут же обдало волной горячего воздуха, пропитанного едким запахом раскалённого металла, угля и пота.

Внутри было жарко, как в недрах земли. Огонь в горне пылал ярко, его языки лизали воздух, а меха ритмично качались, поддерживая пламя, их скрип сливался с треском углей. В центре стоял Эйрик, её отец. Его мускулистые руки блестели от пота, пока он обрабатывал кусок металла, с каждым ударом молота заставляя его принимать форму. Его лицо, покрытое тонкими морщинами и следами сажи, было сосредоточенным, но, заметив Айрин, он отложил молот и улыбнулся, смягчая суровые черты теплом, которое он приберегал для семьи.

– А, Айрин, как раз вовремя, – сказал он, его голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой, привычной для человека, который привык перекрикивать рёв огня. – Мне бы лишние руки не помешали.

Она надела кожаный фартук, завязав его на талии грубыми узлами, и натянула толстые перчатки, уже пропитанные запахом металла и жара. Её движения были быстрыми, уверенными – она давно привыкла помогать отцу.

– Что мы сегодня делаем, папа? – спросила она, её тон был лёгким, с ноткой любопытства, которое всегда просыпалось в кузнице.

Эйрик поднял заготовку – клинок меча, ещё грубый, с неровными краями, но уже обещающий стать чем-то величественным.

– Это подарок старейшине Марстону, – пояснил он, поворачивая металл в руках, чтобы показать дочери. – Но это не простой меч. Он из эфирной стали.

Глаза Айрин расширились, и она почувствовала, как по спине пробежал холодок волнения, смешанного с удивлением.

– Эфирная сталь? – переспросила она, её голос дрогнул, выдавая недоверие. – Я думала, это просто легенда, как сказки Миры.

Эйрик усмехнулся, его глаза блеснули в свете огня, отражая пламя горна.

– Не легенда, дочка, – сказал он, понизив голос, словно делясь тайной, которую не стоило слышать чужим ушам. – Наша семья хранит этот секрет веками. Эфирные даровали нашим предкам знание, как её ковать, взамен на клятву защищать баланс.

Он говорил медленно, с весом, как будто каждое слово было частью древнего обета. Затем протянул ей щипцы, длинные и тяжёлые, и они вместе поместили клинок в горн, где пламя тут же обхватило металл, заставляя его светиться багровым. Пока они ждали, пока сталь нагреется, Эйрик продолжил, его голос стал мрачнее, как тень, падающая на светлый день:

– Эфирная сталь легче и прочнее любого другого металла. И она устойчива к магии, что делает её бесценной в конфликтах.

Айрин взяла молот, ощутив его знакомую тяжесть в руках, и начала бить по раскалённому клинку, чувствуя, как вибрация отдаётся в костях. Её мысли унеслись к рассказам Миры о древних силах, к её словам о том, как эфирные некогда делились своей магией с людьми. Она видела перед собой не просто металл, а кусочек истории, связанный с её семьёй, и это чувство наполняло её гордостью, но и лёгким страхом.

– Но зачем делать меч сейчас? – спросила она тихо, её голос был чуть дрожащим, с ноткой тревоги, которая вырвалась наружу. – Грядёт беда?

Плечи Эйрика напряглись, и он посмотрел на неё, в его глазах мелькнула тень – не гнев, а что-то более глубокое, похожее на беспокойство.

– Угрозы всегда есть, Айрин, – ответил он, его тон был твёрдым, но в нём чувствовалась скрытая забота. – Мир меняется, и мы должны быть готовы.

Она ощутила, что он не договаривает, что за его словами скрывается больше, чем он готов сказать. Но настаивать не стала – Эйрик редко открывал свои мысли полностью, и она научилась принимать его молчание. Вместо этого она сосредоточилась на работе, ударяя по металлу под его чутким руководством. Удары молота были ритмичными, как пульс, и она чувствовала, как клинок обретает форму – лезвие становилось тоньше, острее, его поверхность начинала блестеть, отражая огонь.

Когда они закончили, Эйрик вытер пот со лба широкой ладонью, оставив тёмный след сажи на коже, и посмотрел на неё с гордостью.

– Ты становишься мастером, – сказал он, его голос потеплел, в нём звучала нотка надежды. – Может, однажды превзойдёшь меня.

Айрин покраснела от похвалы, чувствуя, как тепло разливается в груди, словно от близости огня.

– У меня хороший учитель, – ответила она с улыбкой, глядя на отца с благодарностью.

Улыбка Эйрика слегка угасла, и он добавил, понизив голос до шёпота:

– Помни, с этим знанием приходит ответственность. Сила творить может и разрушать, если не использовать её мудро.

Его слова эхом отозвались в её голове, как звон металла, который ещё звучал в ушах, когда она покидала кузницу, направляясь домой на ужин. Солнце уже клонилось к закату, окрашивая небо в багровые и золотые тона, и тени деревьев вытянулись по земле, словно длинные пальцы, тянущиеся к ней.

Вечером семья собралась за грубым деревянным столом в главной комнате их дома. Пространство наполнилось ароматом жареного мяса, приправленного травами, которые Лейна собирала на холмах, и свежеиспечённого хлеба, только что вынутого из печи. Тёплый свет очага отбрасывал отблески на стены, и Айрин чувствовала уют, который всегда ассоциировался у неё с этими вечерами. Тео, её младший брат, был полон энергии, его каштановые волосы растрепались, а глаза блестели от восторга, как у ребёнка, которому не терпится поделиться секретом.

– Сегодня я видел ястреба, Айрин! – воскликнул он, разведя руки так широко, что чуть не опрокинул миску с супом. – Он был огромный, с крыльями, как наш дом!

Айрин рассмеялась, её смех был лёгким и искренним, и она почувствовала, как тепло семейного уюта обволакивает её.

– Должно быть, зрелище, – сказала она, её тон был мягким, с доброй насмешкой. – Пытался поймать его?

Тео энергично покачал головой, его движения были такими резкими, что волосы упали ему на глаза.

– Ни за что! Он слишком быстрый. Но я стану великим охотником, как в сказках! – заявил он, его голос был полон мечтаний, и Айрин ощутила, как её сердце сжалось от его наивности и чистоты.

Лейна поставила на стол блюдо с едой, её движения были плавными, с привычной грацией, которой Айрин всегда восхищалась.

– Может, и станешь, Тео, – сказала она мягко, но с лёгким укором в голосе. – Но пока давай наслаждаться ужином.

Они принялись за еду, и вскоре дверь скрипнула, впуская Миру – деревенскую рассказчицу. Её серебристые волосы спадали на плечи, слегка спутанные ветром, а глаза, глубокие и мудрые, искрились в свете очага, словно в них отражались звёзды. Она опиралась на трость, вырезанную из тёмного дерева, с узорами, напоминающими ветви, и улыбнулась, заметив семью за столом.

– Добрый вечер, не помешала? – спросила она, её голос был глубоким, с лёгкой хрипотцой, как у человека, привыкшего говорить часами перед внимательными слушателями.

Эйрик встал, чтобы поприветствовать её, его движения были уверенными, но сдержанными, как всегда, когда он встречал гостей.

– Вовсе нет, Мира. Присоединяйся, – сказал он, указав на свободный стул у стола.

Мира села, её трость тихо стукнула о пол, и вскоре её голос наполнил комнату, становясь мелодичным, как песня ветра в лесу.

– Было время, когда эфирные жили среди нас, – начала она, её слова текли плавно, унося слушателей в далёкое прошлое. – Их присутствие было благословением. Они учили нас магии, учили балансу. Но люди, в своей гордыне, захотели подчинить эту силу, и это привело к раздору.

Айрин наклонилась вперёд, заворожённая. Её сердце билось быстрее, а в груди росло странное чувство – смесь тоски и страха, как будто эти истории касались её лично. Она вспомнила, как в детстве сидела у ног Миры, слушая те же рассказы, и верила в них всем сердцем. Теперь вера уступила место сомнениям, но слова старухи всё ещё волновали её, как ветер, трогающий струны забытой арфы.

– А что было потом, Мира? – спросила она тихо, не в силах сдержать любопытство, её голос был чуть дрожащим, выдавая внутреннее волнение.

Лицо Миры омрачилось, её морщины стали глубже, и она продолжила, понизив голос до шёпота:

– Эфирные, видя, как порча распространяется, ушли из нашего мира, оставив лишь шепот и легенды. Говорят, они всё ещё наблюдают, ожидая, когда человечество будет готово восстановить баланс.

Её слова звучали как предупреждение, и Айрин ощутила холодок, пробежавший по коже, словно дыхание зимы коснулось её шеи. Она вспомнила детство, когда эти рассказы казались ей волшебными, но теперь в них чувствовалась тяжесть – как будто они были не просто историями, а чем-то большим.

Тео, широко раскрыв глаза, подался вперёд, чуть не опрокинув свою миску.

– Ты думаешь, они вернутся? – спросил он, его голос дрожал от восторга, как у мальчика, мечтающего о приключениях.

Мира мягко улыбнулась, её взгляд смягчился, и в нём мелькнула тень нежности.

– Возможно, малыш, – ответила она, её тон был спокойным, но с лёгкой печалью. – Но это потребует больших усилий и жертв.

После ужина, когда Мира собралась уходить, она отвела Айрин в сторону. Её движения были медленными, с лёгкой хромотой, но в глазах горел огонь, который не угасал с годами.

– У тебя пытливый ум, Айрин, – сказала она тихо, с ноткой предупреждения, её голос был глубоким, как колодец. – Будь осторожна, куда он тебя приведёт.

Айрин нахмурилась, не понимая, но вежливо кивнула, чувствуя, как слова старухи оседают в её душе, словно камни на дне реки. Позже, лёжа в постели, она не могла избавиться от мыслей о рассказах Миры и словах отца. Что-то скрывалось за их историями, какая-то загадка, и она чувствовала необъяснимое влечение к святилищу в лесу, о котором шептались старейшины. Этот зов был тихим, но упрямым, как шепот ветра в ветвях, и он не давал ей покоя.

На следующий день, несмотря на строгий запрет Эйрика, Айрин не могла больше сопротивляться этому зову. Солнце едва поднялось над горизонтом, окрашивая небо в бледно-розовые тона, когда она решила действовать. Она встала с кровати, её движения были тихими, почти бесшумными, чтобы не разбудить семью. Натянув тёмный плащ поверх туники, она бросила взгляд на спящего Тео – его дыхание было ровным, он свернулся под одеялом, как котёнок, – и на родителей за занавеской, чьи силуэты едва угадывались в утреннем полумраке. Укол вины кольнул её сердце – отец не раз повторял, что лес опасен, а святилище и вовсе под запретом, – но любопытство оказалось сильнее.

Она выскользнула за дверь, прикрыв её за собой так тихо, как только могла, и шагнула в утреннюю прохладу. Воздух был свежим, с запахом влажной земли и хвои, принесённым ветром из леса. Калмер ещё спал: дома молчали, лишь дым поднимался из нескольких труб, растворяясь в сером небе. Айрин двинулась к лесу, её шаги были быстрыми, но осторожными, чтобы не привлечь внимания ранних прохожих.

Лес встретил её густой тенью и тишиной, нарушаемой лишь шорохом листьев под ногами и далёким криком птицы. Деревья возвышались вокруг, их стволы были покрыты мхом, а ветви сплетались в плотный полог, пропускающий свет лишь тонкими пятнами. Запах влажной земли смешивался с ароматом сосновой смолы, и Айрин чувствовала, как её сердце бьётся быстрее с каждым шагом. Она знала дорогу к святилищу – старейшины упоминали его вполголоса, а Мира однажды указала направление, рассказывая о древних камнях, что хранили память эфирных.

Глубже в лесу она вышла на поляну, окружённую кругом старых камней, поросших плющом. В центре возвышался огромный дуб, его корни выпирали из земли, как вены, а под ними лежал кристалл, испускающий слабое свечение – мягкое, но живое, словно дыхание. Айрин замерла, её дыхание стало громким в тишине, и она почувствовала, как страх и восторг борются в её груди. Она слышала шепотки о святилище, но никогда не осмеливалась прийти сюда раньше. Теперь что-то – инстинкт, зов, судьба – заставило её протянуть руку и коснуться кристалла.

Её пальцы коснулись гладкой поверхности, и в тот же миг её пронзила волна энергии, холодная и горячая одновременно. Зрение затуманилось, и вдруг она оказалась не в лесу, а посреди Калмера – или того, что от него осталось. Деревня пылала: дома рушились, охваченные огнём, люди кричали, их голоса сливались в ужасающий хор. Небо разорвала ослепительная вспышка, и голос, глубокий и неземной, прошептал в её голове: "Дисбаланс пробуждён". Айрин ахнула, её рука отдёрнулась от кристалла, и видение исчезло, оставив её дрожащей и задыхающейся.

Она отступила, её ноги подкосились, и она едва не упала, цепляясь за шершавую кору дуба. Страх сжал её сердце, как тиски, и она почувствовала, как слёзы жгут глаза. Что это было? Предупреждение? Предсказание? Её мысли путались, и она не могла найти ответа. В панике она развернулась и побежала обратно в деревню, ветви хлестали её по лицу, оставляя тонкие царапины, но она не замечала боли. Её единственным желанием было вернуться домой, к семье, и забыть этот кошмар. Она решила никому не рассказывать – боялась, что её сочтут сумасшедшей или, хуже того, что видение станет реальностью.

Дома Эйрик ждал её у порога, скрестив руки на груди. Его взгляд был суровым, как грозовая туча, и Айрин почувствовала, как жар поднимается к щекам.

– Где ты была, Айрин? – спросил он, его голос был твёрдым, с ноткой подозрения, которое она знала слишком хорошо.

Она заколебалась, её горло сжалось, но затем солгала, стараясь говорить ровно:

– Собирала травы, папа. Для мамы.

Он смотрел на неё долгую секунду, его глаза сузились, и она почти чувствовала, как он видит её насквозь. Но затем он кивнул, его тон смягчился, хотя в нём осталась тень недоверия.

– Ладно. Но помни, лес опасен. Держись ближе к деревне.

Айрин выдохнула с облегчением, когда он отвернулся, но видение не отпускало её, цепляясь за мысли, как колючка за ткань.

Хорошо, продолжаем! Я начну с момента, где Айрин возвращается домой после тайного посещения святилища, и доведу первую главу до конца, включая предзнаменование, катастрофу в Калмере, встречу с Аргусом и путь в Эверин. Всё будет в стиле Брендона Сандерсона, с акцентом на детали, эмоции и описания, а диалоги останутся менее 40% текста. Поехали!

День прошёл в привычной суете: Айрин помогала Лейне с тканью, носила воду из колодца, чистила овощи для ужина, но её мысли были далеко. Видение из святилища цеплялось за неё, как тень, которую нельзя стряхнуть. Она видела горящий Калмер каждый раз, закрывая глаза, слышала крики, чувствовала жар пламени на коже, хотя знала, что это лишь память о том, чего ещё не случилось. Её руки дрожали, когда она резала морковь, и Лейна заметила это, бросив на дочь быстрый взгляд.

– Ты в порядке, Айрин? – спросила она, её голос был мягким, но в нём чувствовалась тревога. – Ты какая-то бледная.

Айрин заставила себя улыбнуться, хотя улыбка вышла натянутой, как струна на старой лютне.

– Просто устала, мама, – солгала она, опуская взгляд на доску, чтобы скрыть страх в глазах. – Ничего страшного.

Лейна кивнула, но её пальцы на мгновение сжались на ручке ножа, выдавая беспокойство, которое она не озвучила. Айрин чувствовала себя виноватой за ложь, но как она могла рассказать о видении? Её сочтут сумасшедшей, или, что хуже, начнут задавать вопросы, на которые у неё не было ответов.

К вечеру небо над Калмером стало необычно тёмным. Солнце скрылось за густыми облаками, которые катились с севера, тяжёлые и серые, как мокрый камень. Воздух стал плотным, пропитанным влагой и чем-то ещё – едва уловимым напряжением, от которого волосы на затылке Айрин вставали дыбом. Семья собралась во дворе у костра, который Эйрик разжёг из сухих веток. Пламя трещало, выбрасывая искры в сгущающуюся тьму, но его тепло не могло прогнать холод, что поселился в её костях.

Эйрик стоял у огня, его широкие плечи были напряжены, а взгляд устремлён к небу. Он хмурился, и Айрин заметила, как его пальцы сжимают рукоять топора, лежащего рядом.

– Это дурной знак, – сказал он наконец, его голос был низким, с ноткой тревоги, которую он редко позволял себе показать. – Такое небо было перед затмением Эльтадии, о котором рассказывал мой дед. День, когда магия выходит из-под контроля.

Лейна подошла к нему, её шаги были лёгкими, но в глазах мелькнула тень страха.

– Это просто облака, дорогой, – сказала она, стараясь говорить спокойно, но её голос дрожал, выдавая сомнение. – Они пройдут к утру.

Эйрик покачал головой, его лицо стало ещё мрачнее.

– Это не просто облака, Лейна. Чувствуешь, как воздух тяжёлый? Это не буря. Это что-то большее.

Айрин сидела на скамье рядом с Тео, который прижался к ней, его маленькие руки обхватили её локоть. Она обняла его, чувствуя, как он дрожит, и попыталась скрыть собственный страх. Видение вспыхнуло перед глазами: огонь, крики, вспышка. Её сердце заколотилось, и она сжала кулаки, чтобы не выдать панику.

– Папа прав, – прошептала она, её голос был едва слышен, но Эйрик услышал и повернулся к ней, его брови нахмурились.

– Что ты сказала, Айрин? – спросил он, его тон стал резче.

Она замерла, осознав, что чуть не выдала себя, и быстро покачала головой.

– Ничего, просто… холодно, – пробормотала она, опуская взгляд на огонь.

Эйрик смотрел на неё ещё мгновение, но затем отвернулся к небу. Лейна подбросила ветку в костёр, и пламя вспыхнуло ярче, отбрасывая тени на их лица. Тишина повисла над двором, нарушаемая лишь треском огня и далёким воем ветра в лесу. Айрин чувствовала, как напряжение растёт, как будто невидимая рука сжимает её горло, и она молилась, чтобы это было просто её воображение.

Ночь прошла беспокойно, но к утру небо стало ещё темнее, облака сгустились в непроницаемую пелену, и звёзды исчезли, словно их проглотила тьма. Айрин проснулась на рассвете от странного звука – низкого гула, который вибрировал в земле под её кроватью. Она села, её сердце заколотилось, и в этот момент дом сотряс оглушительный рёв, как будто само небо раскололось.

Она вскочила, её ноги запутались в одеяле, и она чуть не упала, но тут же услышала крик Эйрика из главной комнаты.

– Все в подвал! Скорее! – его голос был полон паники, чего Айрин никогда раньше не слышала.

Лейна уже была на ногах, её лицо побледнело, она тянула Тео за руку, пока тот сонно моргал, не понимая, что происходит. Айрин бросилась к ним, её босые ступни шлёпали по холодному полу, и вместе они спустились в подвал – тесное помещение под домом, где хранили запасы на зиму. Земля продолжала дрожать, стены скрипели, и Айрин чувствовала, как страх сжимает её грудь, мешая дышать.

Они едва успели закрыть люк, как снаружи раздался новый звук – резкий, пронзительный, как визг металла, разрываемого на части. Затем последовала ослепительная вспышка, пробившаяся даже сквозь щели в деревянной крышке подвала. Айрин зажмурилась, её руки инстинктивно обхватили Тео, который прижался к ней, дрожа всем телом.

– Что это, Айрин? – прошептал он, его голос был тонким, полным ужаса.

Она хотела ответить, успокоить его, но слова застряли в горле. Прежде чем она успела что-то сказать, мощный удар сотряс дом, и потолок подвала обрушился. Обломки дерева и камня посыпались вниз, и Айрин закричала, пытаясь прикрыть брата собой. Ударная волна отбросила её к стене, и мир погрузился во тьму.

Когда она пришла в себя, её голова гудела, а тело ныло от боли. Она лежала под кучей обломков, пыль забивала горло, и каждый вдох отдавался кашлем. Её руки дрожали, пока она откапывалась, отбрасывая куски дерева и земли. Наконец, выбравшись на поверхность, она замерла, не в силах поверить глазам.

Калмер исчез. На его месте дымились руины: дома превратились в груды пепла и искорёженного камня, воздух был густым от дыма, пропитанным едким запахом гари и чего-то металлического, что щипало нос. Земля под ногами была горячей, как будто огонь прошёл сквозь неё, оставив лишь выжженную пустыню. Айрин стояла, её босые ступни обжигались о тлеющие угли, но она не замечала боли – её взгляд был прикован к тому месту, где стоял их дом.

– Мама! Папа! Тео! – закричала она, её голос сорвался на хрип, и она бросилась к обломкам, роясь в них руками. Пальцы цеплялись за острые края, кровь текла по ладоням, но она продолжала копать, пока не наткнулась на обугленные останки – неузнаваемые, но слишком знакомые. Её сердце остановилось, и она упала на колени, слёзы текли по лицу, смешиваясь с пеплом.

Горе захлестнуло её, как волна, смывающая всё на своём пути. Она кричала, её голос эхом отдавался в пустоте, пока горло не охрипло, и она не замолчала, задыхаясь от рыданий. Тишина руин легла на неё тяжёлым покрывалом, и она чувствовала себя одинокой, как никогда раньше. Всё, что у неё было – её дом, её семья, её жизнь – исчезло в одно мгновение.

Тогда она заметила слабое свечение среди обломков. Это был кристалл из святилища, теперь лежащий на земле, пульсирующий ярким светом, как живое сердце. Айрин протянула дрожащую руку и подняла его, ощутив тепло, которое контрастировало с холодом её кожи. В тот же миг голос, глубокий и неземной, зазвучал в её голове:

– Ты выжила, потому что ты – звено. Восстанови баланс.

Слова резонировали в её душе, пробуждая что-то внутри – не надежду, а решимость, острую, как лезвие меча, выкованного ею с отцом. Она сжала кристалл, чувствуя, как слёзы всё ещё текут по щекам, и встала, её ноги дрожали, но держали её. Её дом был потерян, но голос дал ей цель, и она знала, что должна идти вперёд.

Айрин брела через лес, не замечая, как ветви цепляются за её плащ, оставляя рваные края, или как корни под ногами заставляют её спотыкаться. Её одежда была покрыта сажей и кровью, волосы спутались, но она упорно шла вперёд, следуя за свечением кристалла, который теперь казался единственным светом в её мире. Лес был тёмным, воздух густым от запаха мха и сырости, и тишина давила на неё, усиливая чувство одиночества.

Она споткнулась о корень и упала, её колени врезались в мягкую землю, и кристалл чуть не выскользнул из рук. Айрин сжала его сильнее, её дыхание было хриплым, и она почувствовала, как слёзы снова подступают к глазам. Но прежде чем она успела сдаться, раздался звук шагов – тяжёлых, уверенных, приближающихся к ней.

Она вскочила, её сердце заколотилось, и отступила к дереву, прячась за его стволом. Из тени вышел мужчина – высокий, в потрёпанном плаще, с лицом, изрезанным морщинами, и глазами, полными усталости и знания. В руках он держал посох, вырезанный из тёмного дерева, с рунами, что слабо светились в полумраке.

Он остановился, заметив её, и поднял руку в успокаивающем жесте.

– Выходи, девочка, – сказал он, его голос был хриплым, но спокойным, с лёгкой ноткой цинизма. – Я не причиню вреда.

Айрин вышла из-за дерева, её рука всё ещё сжимала кристалл, и она посмотрела на него с настороженностью.

– Кто вы? – спросила она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь, рождённая болью.

– Меня зовут Аргус, – ответил он, слегка наклонив голову. – Я был магом Ордена Света, пока они не решили, что мои идеи слишком опасны. А ты кто?

– Айрин, – сказала она, её голос дрогнул. – Из Калмера. Но его больше нет.

Аргус кивнул, его взгляд смягчился, и в нём мелькнула тень сочувствия.

– Я видел дым с холма, – сказал он тихо. – Сочувствую твоей утрате.

Слёзы снова подступили к глазам, но она смахнула их рукавом, не желая показывать слабость перед незнакомцем.

– Что произошло? – спросила она, её голос был полон боли и гнева. – Почему мою деревню уничтожили?

Аргус вздохнул, его плечи опустились, как будто груз прошлого стал тяжелее.

– Это был Эклипс Эльтадии, – сказал он, его тон стал мрачнее. – Время, когда магия выходит из-под контроля. Иногда это приносит катастрофы, как та, что забрала твой дом.

– Но почему Калмер? – её голос стал громче, с ноткой отчаяния. – Что мы сделали?

– Не знаю точно, – ответил он, его взгляд упал на кристалл в её руках. – Но этот артефакт… Ты взяла его из святилища?

Айрин кивнула, её пальцы сжались вокруг кристалла.

– Да. Когда я коснулась его вчера, он показал мне, как деревня горит. А сегодня… – её голос сорвался, и она замолчала.

Глаза Аргуса расширились, и он шагнул ближе, его тон стал настойчивым.

– Это эфирный кристалл, – сказал он. – Редкий и мощный. Он мог предупредить тебя. Что он показал сегодня?

– Он сказал, что я – звено, – прошептала она, её голос дрожал. – Что я должна восстановить баланс.

Аргус задумался, постукивая пальцами по посоху.

– Тогда у тебя есть предназначение, – сказал он наконец. – Давай вернёмся к святилищу. Может, оно даст больше ответов.

Айрин неохотно согласилась, чувствуя, как усталость смешивается с любопытством, и они направились обратно к каменному кругу.

Святилище выглядело так же, как утром: круг камней, поросших плющом, и огромный дуб, под которым лежал кристалл, теперь ещё ярче светившийся в её руках. Аргус остановился у края поляны, его посох тихо стукнул о землю.

– Это место пропитано магией эфирных, – сказал он, его голос был задумчивым. – Коснись кристалла снова. Посмотрим, что он хочет тебе показать.

Айрин сглотнула, её горло пересохло, но она шагнула к дубу и положила руку на кристалл. Энергия хлынула через неё, холодная и горячая одновременно, и зрение затуманилось. Она увидела эфирных – величественных, неземных существ, чьи формы были сотканы из света и тени. Они парили над разрушенными городами, их голоса звучали как хор, глубокий и гармоничный.

– Ты – носитель, Айрин, – сказали они, их слова эхом отдавались в её голове. – Мост между мирами. Дисбаланс растёт, тьма возвращается. Ищи сердце Эльтадии, восстанови утраченное.

Видение оборвалось, и Айрин пошатнулась, её ноги подкосились. Аргус поймал её, помогая устоять, его рука была твёрдой, но тёплой.

– Что ты видела? – спросил он, его голос был тихим, но настойчивым.

– Они назвали меня носительницей, – выдохнула она, её дыхание было прерывистым. – Сказали искать сердце Эльтадии.

Аргус задумался, его брови нахмурились.

– Сердце Эльтадии – это, скорее всего, Эверин, столица, – сказал он. – Там сосредоточена большая часть магии нашего мира. Мы должны идти туда.

Айрин кивнула, её сердце всё ещё колотилось, но в груди росла решимость.

– Тогда я иду, – сказала она, её голос стал твёрже.

– Мы идём, – поправил Аргус, его тон был спокойным, но с лёгкой ноткой упрямства. – Ты не одна в этом, Айрин.

Она слабо улыбнулась, чувствуя благодарность за его поддержку, хотя боль утраты всё ещё жгла её изнутри.

Они покинули святилище и направились через лес к Эверину, следуя старой тропе, которую Аргус знал наизусть. День клонился к закату, небо окрасилось в багровые тона, и тени деревьев вытянулись, как длинные пальцы. Айрин шла молча, её мысли кружились вокруг видений и слов эфирных, а кристалл в кармане пульсировал, словно второе сердце.

На полпути они остановились в заброшенной деревне – нескольких покосившихся домах с провалившимися крышами. Вокруг валялись следы алхимических экспериментов: разбитые колбы, обугленные свитки, воздух пропитался запахом серы и чего-то едкого. Аргус нахмурился, изучая остатки.

– Это работа алхимиков, вроде Альфреда, – сказал он, его голос был мрачным. – Они пытаются подчинить магию эфирных, но их ошибки приводят к катастрофам. Возможно, то, что случилось с Калмером, связано с этим.

Айрин сжала кулаки, её сердце сжалось от новой волны гнева.

– Если это их вина, я найду их, – сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь.

Прежде чем Аргус успел ответить, из теней выступили фигуры в чёрных плащах, их лица скрывали капюшоны, а на груди блестел символ короля Мерика – серебряная звезда в круге из ветвей.

– Стоять! – рявкнул один из них, его голос был резким, как удар кнута. – По приказу короля, вы арестованы.

Аргус шагнул вперёд, его посох засветился слабым оранжевым светом.

– Мы простые путники, – сказал он, его тон был спокойным, но с лёгкой насмешкой. – В чём нас обвиняют?

Лидер ухмыльнулся, обнажив зубы.

– Приказ захватить всех с подозрительными артефактами, – сказал он, указав на кристалл в руках Айрин. – А это выглядит достаточно подозрительно.

Агенты бросились в атаку, их мечи сверкнули в свете заката. Аргус взмахнул посохом, и из его конца вырвались огненные вспышки, отбросившие двоих нападающих. Но их было слишком много, и один из них оказался рядом с Айрин, его клинок метнулся к её горлу. Она вскрикнула, её тело среагировало быстрее разума: она подняла руки, и из её ладоней вырвался барьер света, сияющий и твёрдый, как стекло. Агент врезался в него и отлетел назад, рухнув на землю.

Айрин замерла, её дыхание было прерывистым, а глаза расширились от шока. Аргус повернулся к ней, его лицо выражало смесь удивления и понимания.

– Как ты это сделала? – спросил он, его голос был тихим, но в нём чувствовалось восхищение.

– Я… не знаю, – выдохнула она, её руки дрожали. – Оно само.

– Надо уходить, – сказал Аргус, хватая её за руку. – Быстро!

Они побежали, оставив агентов позади, их крики затихали в лесу. Наконец, когда солнце село, они достигли Эверина. Город раскинулся перед ними, его высокие башни сияли магическими огнями, а улицы гудели жизнью – торговцы, стражники, маги в мантиях. Аргус повёл её к старой таверне на окраине, где воздух пах элем и копчёным мясом.

– Здесь мы найдём союзников, – сказал он, открывая дверь. – Добро пожаловать в Эверин, Айрин.

Она шагнула внутрь, её сердце всё ещё колотилось, но в груди росло чувство, что её путь только начинается.

Глава 2

Когда массивные ворота Эверина распахнулись перед Айрин, её сердце сжалось так сильно, что дыхание перехватило. Город возвышался над ней, как живое существо, его башни пронзали багровое закатное небо, их вершины пульсировали мягким светом – неестественным, магическим, словно дыхание эфириалов, о которых шептала Мира. Воздух был густым, пропитанным смесью ароматов: жареное мясо с пряными травами, сладковатый дым от угольных жаровен, резкий металлический привкус, который Айрин не могла распознать, но который отдавал чем-то древним, почти живым. Шум обрушился на неё, как волна: крики торговцев, стук копыт по брусчатке, звон колоколов с далёких шпилей, сливающийся в хаотичную мелодию, от которой её голова закружилась. Она сжала эфирный кристалл в кармане, его тепло проникало сквозь ткань, успокаивая дрожь в пальцах, но не могло заглушить трепет и страх перед этим новым миром – таким чужим после пепелища Калмера.

Аргус шагал рядом, его потрёпанный плащ развевался на ветру, а посох глухо стучал по камням, отмеряя ритм их движения. Его лицо, изрезанное морщинами, оставалось непроницаемым, но глаза, тёмные и усталые, внимательно осматривали толпу. Он молчал, пока они не миновали стражников у ворот – двух мужчин в чёрных доспехах с символом Мерика, серебряной звездой в круге из ветвей, выгравированным на нагрудниках. Их взгляды скользнули по Айрин, цепкие, как когти, и она опустила голову, пряча лицо под капюшоном. Сердце заколотилось быстрее, но стражники лишь кивнули Аргусу, пропуская их без слов.

– Держись ближе, девочка, – пробормотал Аргус, его хриплый голос был едва слышен за гулом города. – Эверин – это не Калмер. Здесь каждый шаг – игра, а мы – чужаки на чужой доске.

Айрин кивнула, её горло пересохло. Она прижалась к нему, стараясь не отставать, пока они углублялись в лабиринт улиц. Камни под ногами были гладкими, отполированными тысячами шагов, и от них веяло холодом, проникающим сквозь её изношенные башмаки. Над головой нависали дома – высокие, с покатыми крышами, их окна светились тёплым светом масляных ламп, но на первых этажах зияли тени, где ютились нищие, протягивая худые руки за подаянием. Один из них, старик с седой бородой, похожей на спутанный комок шерсти, поймал её взгляд, и в его мутных глазах мелькнула пустота, от которой у Айрин сжалось сердце. Она отвернулась, чувствуя, как в груди закипает что-то горячее – гнев, смешанный с бессилием. Калмер был беден, но там никто не голодал. Здесь же, в тени сияющих башен, люди умирали, никому не нужные.

Они свернули на широкую улицу, ведущую к рынку, и мир вокруг взорвался красками и звуками. Прилавки выстроились вдоль дороги, их навесы из грубой ткани – алой, синей, золотой – колыхались на ветру, как знамёна. Торговцы выкрикивали свои предложения, их голоса сливались в гул: «Свежая рыба с южных берегов!», «Зелья для силы – три медяка за пузырёк!», «Камни из Тал-Зара, заряжены магией!». Воздух наполнился запахами: острый аромат корицы, сладкий дым благовоний, резкий уксусный дух маринованных овощей. Айрин остановилась, её взгляд упал на прилавок с амулетами – маленькими кусочками стекла и металла, переливающимися в свете факелов. Торговец, низкий мужчина с кривыми зубами и масляной улыбкой, заметил её интерес и подскочил, протягивая один из них.

– Для красавицы вроде тебя – всего пять медяков! – прогундосил он, его голос был скользким, как жир на сковороде. – Защита от тёмных духов, прямо из рук магистра!

Айрин отступила, её пальцы сжали кристалл сильнее.

– Нет, спасибо, – пробормотала она, но торговец шагнул ближе, его глаза сузились.

– Чужаки, да? – сказал он тише, с лёгкой угрозой. – В Эверине чужаков не любят. Особенно с такими… вещицами. – Его взгляд метнулся к её карману, где угадывались очертания кристалла.

Аргус положил руку ей на плечо, его пальцы сжались твёрдо, но не больно.

– Мы идём своей дорогой, – сказал он, его голос стал ниже, с лёгкой насмешкой, но в нём звенела сталь. – А ты, друг, лучше держи язык за зубами. Меньше хлопот будет.

Торговец фыркнул, но отступил, бормоча что-то себе под нос. Айрин выдохнула, её грудь всё ещё сжимало напряжение. Она бросила взгляд на Аргуса, но тот уже отвернулся, ведя её дальше через толпу. Они шли молча, пока рынок не остался позади, и улицы не сузились, превращаясь в путаницу переулков, где запахи еды сменились сыростью камня и едким дымом от кузниц. Айрин чувствовала, как её ноги тяжелеют, каждый шаг отдавал болью в натёртых пятках, но она стиснула зубы, не желая жаловаться. Аргус заметил её замедлившийся шаг и замедлил свой, его взгляд смягчился.

– Мы почти на месте, – сказал он, указывая посохом на здание впереди. – Часовня Ордена Света. Или то, что от неё осталось.

Айрин подняла глаза. Перед ней возвышалась старая часовня, её стены из серого камня потрескались, плющ обвивал их, как зелёные вены. Высокие окна, некогда украшенные витражами, теперь зияли пустыми проёмами, а шпиль, венчавший крышу, накренился, словно устал держать небо. В воздухе висел запах сырости и пыли, смешанный с чем-то сладковатым – гнилью старого дерева. Айрин ощутила лёгкий озноб, но не от холода, а от странного чувства, что это место жило, дышало, храня тайны, о которых она могла лишь догадываться.

Аргус толкнул тяжёлую дверь, и она скрипнула, открывая тёмный проход. Внутри было тихо, только эхо их шагов разносилось по каменному полу. Свет заката проникал через щели в крыше, отбрасывая длинные тени, которые плясали на стенах, покрытых выцветшими рунами. В центре зала стояла статуя – фигура в длинной мантии, с руками, поднятыми к небу, её лицо стёрлось от времени, но глаза, вырезанные из какого-то блестящего камня, смотрели прямо на Айрин, заставляя её замереть. Она почувствовала, как кристалл в кармане нагрелся, почти обжигая кожу, и её рука невольно потянулась к нему.

– Это место… оно связано с эфириалами, – сказала она тихо, её голос дрогнул от смеси страха и благоговения.

Аргус кивнул, его посох тихо стукнул о пол, когда он подошёл к статуе.

– Орден Света строил такие часовни, чтобы чтить их, – сказал он, его голос был хриплым, но в нём чувствовалась глубина. – Они верили, что эфириалы оставили нам ключи к балансу. Но ключи эти… опасны.

Он провёл рукой по рунам на пьедестале, и слабое оранжевое сияние вспыхнуло под его пальцами, пробежав по камням, как искры по сухой траве. Айрин затаила дыхание, когда часть стены с тихим скрежетом отъехала, открывая узкий проход вниз. Запах сырости усилился, смешавшись с чем-то металлическим – старым железом или кровью, она не могла сказать точно. Аргус шагнул вперёд, и она последовала, её сердце колотилось так громко, что она боялась, он услышит.

Спуск был крутым, ступени скользкими от мха, и Айрин цеплялась за стену, чувствуя, как холод камня проникает в ладони. Внизу открылась небольшая комната, её стены были усеяны полками, заваленными свитками и кристаллами, тускло мерцающими в полумраке. В центре на низком столе лежал амулет – маленький, из тёмного металла, с камнем, переливающимся, как замёрзший огонь. Айрин подошла ближе, её пальцы дрогнули, когда она протянула руку, и Аргус не остановил её.

Когда она коснулась амулета, мир вокруг исчез. Её зрение затуманилось, и она оказалась в вихре света и теней. Перед ней возникли эфириалы – величественные фигуры, сотканные из сияния, их голоса звучали как хор, глубокий и дрожащий: «Дисбаланс растёт… ты – мост между мирами… найди утраченное». Она видела битвы – города в огне, Ланара, возвышающаяся над эфириалами, её лицо искажено гневом, и Энаир, с золотыми крыльями, ведущий их против неё. Видение оборвалось, и Айрин упала на колени, её голова раскалывалась от боли, а перед глазами плясали пятна. Аргус подхватил её, его рука была твёрдой, но тёплой.

– Что ты видела? – спросил он, его голос был тихим, но настойчивым.

– Они… назвали меня мостом, – выдохнула она, её дыхание было прерывистым. – Сказали найти утраченное.

Аргус задумался, постукивая пальцами по посоху.

– Амулет Забытого Времени… он хранит их память, – сказал он наконец. – Это не просто артефакт. Это ключ.

Айрин кивнула, всё ещё дрожа, когда он помог ей встать. Они собрали несколько свитков и кристаллов, но не успели выйти, как шаги загремели над ними. Аргус напрягся, его посох засветился ярче, и он шагнул к лестнице.

– Агенты Мерика, – прошептал он. – Быстро, за мной.

Они поднялись, но у выхода их ждали тени – пятеро в чёрных плащах, мечи сверкнули в свете факелов. Лидер, с лицом, покрытым шрамами, ухмыльнулся, указав на кристалл в руках Айрин.

– Отдай, и мы уйдём, – рявкнул он, его голос был резким, как удар кнута.

Аргус шагнул вперёд, его посох вспыхнул оранжевым.

– Вы уйдёте и без того, – сказал он, его тон был спокойным, но с лёгкой насмешкой. – Если, конечно, не хотите узнать, что бывает с теми, кто суёт нос в дела Ордена.

Он взмахнул посохом, и огненные вспышки вырвались вперёд, отбросив двоих агентов к стене с глухим стуком. Айрин отступила, её сердце заколотилось, руки дрожали, но она не могла помочь – магия не слушалась, оставляя лишь слабость. Агенты окружили их, их клинки мелькали в полумраке, и один из них метнулся к ней, его лезвие сверкнуло у её горла. Она вскрикнула, но прежде чем металл коснулся кожи, тень пронеслась мимо.

Рен появился из ниоткуда – высокий, в тёмных доспехах, его шрамы выделялись на бледном лице, а глаза горели холодной яростью. Его меч рубил с точностью молнии, первый агент упал с хрипом, второй отлетел, ударившись о стену. Он двигался как буря, безжалостно, и через мгновение все пятеро лежали на полу, их кровь растекалась по камням, тёмная и липкая. Айрин замерла, её желудок сжался от ужаса, но благодарность боролась с отвращением.

Рен повернулся, его взгляд упал на Аргуса, и губы скривились в усмешке.

– Всё ещё прячешься за магией, старик? – сказал он, его голос был резким, с грубой прямотой. – Вижу, ты не изменился.

Аргус выпрямился, его глаза сузились.

– А ты всё ещё режешь глотки, не задавая вопросов, – ответил он, хриплый голос дрогнул от напряжения. – Может, хоть раз подумаешь, прежде чем махать мечом?

Рен фыркнул, но его взгляд смягчился, когда он посмотрел на Айрин.

– Ты цела? – спросил он, его тон стал чуть теплее, но всё ещё грубым.

– Да… спасибо, – выдохнула она, её голос дрожал, но она заставила себя выпрямиться.

– Хватит болтать, – сказал Аргус, его голос стал твёрже. – Надо убираться, пока сюда не нагрянули ещё.

Они вышли из часовни, Рен шёл впереди, его меч всё ещё был наготове. Ночь опустилась на Эверин, улицы опустели, и только далёкий звон колоколов нарушал тишину. Аргус привёл их к заброшенному дому на окраине, его стены покосились, а крыша зияла дырами. Внутри пахло сыростью и дымом, старый очаг тлел, отбрасывая слабый свет на потрескавшиеся стены. Айрин опустилась на пол у огня, её руки всё ещё сжимали амулет, а сердце колотилось от пережитого.

Аргус сел напротив, его посох лёг поперёк колен.

– Ты видела больше, чем я ожидал, – сказал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась тяжесть. – Эфириалы выбрали тебя не просто так.

– Я не знаю, чего они хотят, – сказала она, её голос был слабым, почти шёпотом. – Этот барьер… я не управляла им. Он просто… случился.

Аргус кивнул, его взгляд упал на огонь.

– Спонтанная магия, – сказал он, постукивая пальцами по посоху. – Редкий дар. И опасный. Моя семья… они тоже пострадали от алхимии. Я думал, что смогу понять эфириалов, открыть путь к ним. Но вместо этого я потерял всё.

Его голос дрогнул, и Айрин посмотрела на него, чувствуя, как её сердце сжалось от его боли.

– А мои предки? – спросила она, её тон стал настойчивей. – Ты сказал, они были связаны с эфириалами.

Аргус вздохнул, его глаза затуманились.

– Хранители святилища, – сказал он наконец. – Они общались с ними, хранили их дары. Но я не знаю всего. Это было давно.

Рен, сидевший в стороне, точил меч, его движения были резкими, ритмичными. Он не смотрел на них, но Айрин чувствовала его взгляд, цепкий, как когти ястреба, о котором мечтал Тео. Она хотела спросить, кто он, но слова застряли в горле, и тишина легла между ними тяжёлым покрывалом.

Ночь тянулась медленно, звёзды мерцали через дыры в крыше, их свет был холодным и далёким. Айрин лежала у огня, её пальцы сжимали кристалл, а мысли кружились вокруг Калмера – смех Тео, запах трав в волосах Лейны, твёрдая рука Эйрика на её плече. Слёзы текли по её щекам, горячие и солёные, и она не пыталась их скрыть. Она думала о Рене – его сила притягивала, как пламя, но жестокость отталкивала, как холодный ветер. Она услышала, как он встал, его шаги загремели по полу, и через щель в стене увидела, как он смотрит в темноту, сжимая кулаки. Её сердце сжалось от необъяснимой тревоги, но усталость взяла своё, и она провалилась в беспокойный сон.

На рассвете серый свет пробился через щели, окрашивая комнату в тусклые тона. Аргус уже был на ногах, его посох лежал у стены, а он разжигал огонь, подбрасывая сухие ветки. Рен стоял у окна, его доспехи блестели в слабом свете, а меч висел за спиной. Айрин села, её тело ныло от ночёвки на жёстком полу, но она заставила себя встать.

– Что дальше? – спросила она, её голос был хриплым от сна, но в нём чувствовалась решимость.

Аргус повернулся, его взгляд был задумчивым.

– Есть человек в Эверине, – сказал он, постукивая пальцами по посоху. – Архивариус. Он знает больше об амулете, чем я. Надо найти его.

Рен фыркнул, его голос был резким, как удар клинка.

– А если это ловушка? – сказал он, не отводя взгляда от окна. – Или ты забыл, как Орден умеет предавать?

– Я не забыл ничего, – ответил Аргус, его тон стал холоднее, но с лёгкой насмешкой. – Но у нас нет выбора. Или ты хочешь бродить по городу, пока агенты Мерика не найдут нас снова?

Рен промолчал, но его губы сжались в тонкую линию. Айрин посмотрела на них, её сердце заколотилось от напряжения между ними.

– Я согласна, – сказала она тихо, её голос был твёрже, чем она ожидала. – Нам нужно знать больше. О кристалле, об амулете… обо всём.

Аргус кивнул, его взгляд смягчился.

– Тогда решено, – сказал он, вставая. – Но держи глаза открытыми, девочка. Эверин – это не только свет. Здесь тени длиннее, чем кажется.

Они вышли на улицу, утренний воздух был холодным, с привкусом дыма и соли от близкого моря. Айрин шагала рядом с Аргусом, её рука сжимала кристалл, а мысли кружились вокруг видения – эфириалы, их голоса, их боль. Она не заметила, как тень мелькнула в переулке, следя за ними, но чувство, что за ней наблюдают, холодком пробежало по спине.

Хорошо, продолжаем! Я начну с того места, где остановился, и доведу вторую главу, "Эхо древних", до конца, добавляя оставшиеся сцены и детали, чтобы превысить 25 000 символов с пробелами. Сохраняю стиль Брендона Сандерсона: богатые описания, глубокие эмоции, живые диалоги, соответствующие характерам, и плавное повествование. Поехали!

Утренний Эверин просыпался медленно, как зверь, неохотно открывающий глаза после долгого сна. Туман стелился по улицам, тонкий и белёсый, цепляясь за камни и крыши, словно дыхание города. Айрин шагала за Аргусом, её башмаки скользили по влажной брусчатке, оставляя за собой слабый отпечаток, который тут же растворялся в сырости. Воздух был холодным, с привкусом соли, принесённым ветром с южных морей, и лёгкой горечью дыма, что поднимался из труб кузниц и пекарен. Она натянула капюшон глубже, пряча лицо от редких прохожих – закутанных в шерстяные плащи торговцев, спешащих к рынку, и стражников, чьи доспехи позвякивали в утренней тишине. Её рука сжимала кристалл в кармане, его тепло было единственным якорем в этом чужом мире, где каждый звук – скрип тележных колёс, далёкий лай собак, звон молота о наковальню – казался слишком громким, слишком живым после мёртвой пустоты Калмера.

Рен шёл впереди, его фигура в тёмных доспехах выделялась на фоне серого тумана, как тень, оторвавшаяся от земли. Его меч висел за спиной, слегка покачиваясь в такт шагам, и Айрин не могла отвести взгляд от его широких плеч, напряжённых, словно он ждал удара в любой момент. Его молчание давило на неё, тяжёлое и острое, как лезвие, и она поймала себя на мысли, что хочет заговорить с ним, узнать, кто он, что скрывается за его холодными глазами. Но слова застревали в горле, и она лишь сильнее сжала кристалл, чувствуя, как его пульсация отдаётся в её ладони, как второе сердце.

Аргус свернул в узкий переулок, где дома теснились друг к другу, их стены покрывал мох, а окна были забиты досками, словно глаза, закрытые от мира. Запах здесь изменился – сырость смешалась с едким духом гниющих отбросов, и Айрин сморщила нос, стараясь дышать ртом. Она заметила тень в углу – мальчишку в лохмотьях, прижимающего к груди кусок чёрствого хлеба. Его глаза, большие и пустые, следили за ними, и Айрин почувствовала укол вины, вспомнив, как делила хлеб с Тео, смеясь над его попытками поймать крошки языком. Она хотела бросить ему монету, но её карманы были пусты, и она лишь ускорила шаг, догоняя Аргуса.

– Почему здесь так… – начала она, её голос был тихим, почти потерянным в гуле города, – так много нищих?

Аргус не остановился, но его плечи слегка напряглись.

– Магия, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Элита забрала её себе, оставив остальным крохи. Эверин сияет для тех, кто в башнях, а здесь… здесь люди выживают, как могут.

Айрин сжала губы, её гнев вспыхнул ярче, как угли под мехами в кузнице Эйрика. Она вспомнила слова Миры о балансе, о том, как эфириалы учили людей жить в гармонии, и подумала, что этот город – его противоположность, кривое зеркало, где сила пожирает слабость. Её пальцы сжали кристалл так сильно, что ногти впились в ладонь, оставляя тонкие полумесяцы боли.

Они вышли к площади, где рынок уже ожил. Прилавки пестрели красками: груды моркови, оранжевой, как закатное солнце, корзины с тёмно-фиолетовым виноградом, куски мяса, подвешенные на крюках, их поверхность блестела от соли. Торговцы выкрикивали свои предложения, их голоса сливались в гул, от которого у Айрин загудело в ушах: «Свежее масло, только с юга!», «Ткани из Верадана, тоньше паутины!», «Кристаллы силы – два серебряка за горсть!». Воздух был густым от запахов – сладкий мёд, острые специи, едкий уксус, – и она почувствовала, как её желудок сжался от голода, напоминая, что она не ела с тех пор, как покинула Калмер. Но у неё не было ни монет, ни желания останавливаться – кристалл в кармане тянул её вперёд, как невидимая нить.

Рен остановился у прилавка с ножами, его пальцы скользнули по лезвию, проверяя остроту. Торговец, толстяк с красным лицом и потными руками, тут же подскочил, его голос был громким, как колокол.

– Лучшая сталь, господин! – прогундосил он, вытирая лоб грязным рукавом. – Режет кость, как масло!

Рен хмыкнул, его губы скривились в холодной усмешке.

– Если бы твоя сталь была так хороша, ты бы не орал, как свинья на бойне, – сказал он, его голос был резким, с грубой прямотой, и он отбросил нож обратно на прилавок с лёгким звоном.

Торговец побагровел, но промолчал, а Айрин подавила улыбку, чувствуя странное тепло от его грубости. Она посмотрела на него, пытаясь поймать его взгляд, но он уже отвернулся, шагая дальше. Аргус покачал головой, его глаза блеснули лёгким раздражением.

– Ты мог бы и помолчать, Рен, – пробормотал он, его тон был хриплым, с лёгкой насмешкой. – Не все враги здесь с мечами.

– А я и не молчу, старик, – бросил Рен через плечо, его голос был холодным, но с намёком на вызов. – Ты слишком привык прятаться за словами.

Айрин шагнула между ними, её сердце заколотилось от напряжения.

– Хватит, – сказала она тихо, её голос дрогнул, но в нём чувствовалась сила. – Нам нужно идти. Вместе.

Рен посмотрел на неё, его глаза сузились, но он кивнул, и они двинулись дальше. Они миновали рынок, свернув в переулок, где запахи еды сменились сыростью и дымом. Часовня Ордена Света стояла впереди, её серые стены возвышались над покосившимися домами, как молчаливый страж. Плющ обвивал её, зелёный и живой, а шпиль накренился, словно устал держать небо. Воздух здесь был тяжёлым, с привкусом пыли и гнили, и Айрин почувствовала, как кристалл в кармане нагрелся, его пульсация ускорилась, как будто он знал, что они близко.

Аргус толкнул дверь, и она скрипнула, открывая тёмный зал. Внутри было тихо, только эхо их шагов отражалось от каменного пола. Свет утреннего солнца пробивался через щели в крыше, отбрасывая длинные тени на стены, покрытые выцветшими рунами. Статуя в центре – фигура в мантии с поднятыми руками – смотрела на Айрин пустыми каменными глазами, и она ощутила лёгкий озноб, как будто статуя знала её. Аргус подошёл к пьедесталу, его пальцы пробежали по рунам, и слабое оранжевое сияние вспыхнуло, открывая проход вниз.

– Осторожно, – сказал он, его голос был хриплым, но твёрдым. – Это место не любит чужаков.

Айрин кивнула, её горло пересохло, и она последовала за ним по крутым ступеням. Спуск был холодным, стены покрывал мох, и запах сырости смешался с чем-то металлическим, от чего её желудок сжался. Внизу открылась комната, полки были завалены свитками и кристаллами, а в центре лежал Амулет Забытого Времени – тёмный металл с камнем, переливающимся, как замёрзший огонь. Айрин шагнула к нему, её пальцы дрожали, и когда она коснулась его, мир исчез.

Её зрение затуманилось, и она оказалась в вихре света и теней. Эфириалы парили перед ней, их формы были сотканы из сияния, золотого и серебряного, их голоса звучали как хор: «Дисбаланс растёт… ты – мост между мирами… найди утраченное». Она видела битвы – города в огне, Ланара, возвышающаяся над эфириалами, её лицо искажено гневом, и Энаир, с золотыми крыльями, ведущий их против неё. Картины сменялись быстро, как вспышки молний: Альдеон, растворяющийся в эфире, Тал-Зар, разорванный взрывом, и Калмер, её Калмер, охваченный пламенем. Её голова раскалывалась, боль пронзала виски, и она упала на колени, когда видение оборвалось.

Аргус подхватил её, его рука была твёрдой, но тёплой.

– Что ты видела? – спросил он, его голос был тихим, но настойчивым.

– Они… назвали меня мостом, – выдохнула она, её дыхание было прерывистым, слёзы жгли глаза. – Сказали найти утраченное… я видела Калмер, он горел.

Аргус кивнул, его взгляд стал тяжёлым.

– Амулет Забытого Времени, – сказал он, постукивая пальцами по посоху. – Он хранит их память. Ты видела прошлое… и, возможно, будущее.

Рен стоял у входа, его меч был наготове, глаза сузились, когда шаги загремели сверху.

– У нас гости, – бросил он, его голос был резким, как удар клинка.

Агенты Мерика ворвались в зал, их чёрные плащи развевались, мечи сверкнули в свете кристаллов. Лидер, со шрамами на лице, ухмыльнулся.

– Отдай амулет, старик, – рявкнул он, его голос был грубым, как наждачный камень. – И девчонку тоже.

Аргус шагнул вперёд, его посох вспыхнул оранжевым.

– Вы уйдёте пустыми, – сказал он, его тон был спокойным, но с лёгкой насмешкой. – Если, конечно, не хотите узнать, что бывает с теми, кто лезет не в своё дело.

Он взмахнул посохом, и огненные вспышки вырвались вперёд, отбросив двоих агентов к стене. Айрин отступила, её сердце заколотилось, руки дрожали, но она не могла вызвать магию – только слабость осталась после видения. Агенты окружили их, их клинки мелькали, и один метнулся к ней, его лезвие сверкнуло у её горла. Она вскрикнула, но Рен пронёсся мимо, его меч рубил с точностью молнии. Первый агент упал с хрипом, второй отлетел, кровь растекалась по полу, тёмная и липкая. Он двигался безжалостно, и через мгновение все пятеро лежали мёртвыми.

Айрин замерла, её желудок сжался от ужаса, но она выдавила:

– Спасибо…

Рен посмотрел на неё, его глаза были холодными, но с проблеском тепла.

– Не благодари, – сказал он, его голос был грубым, но мягче, чем с Аргусом. – Просто держись рядом.

Аргус фыркнул, его взгляд метнулся к Рену.

– Всё ещё режешь, не думая, – пробормотал он, его тон был хриплым, с лёгкой насмешкой. – Хоть раз спроси, кто они были.

– Мёртвые не отвечают, – бросил Рен, его усмешка была холодной, как лезвие.

Айрин шагнула между ними, её голос дрожал, но был твёрд.

– Хватит, – сказала она. – Нам нужно уйти. Сейчас.

Они покинули часовню, ночь окутала Эверин, улицы опустели, только колокола звенели вдали. Аргус привёл их к заброшенному дому, его стены покосились, крыша зияла дырами. Внутри пахло дымом и сыростью, очаг тлел, отбрасывая свет на потрескавшиеся стены. Айрин села у огня, её руки сжимали амулет, сердце колотилось от пережитого.

Аргус опустился напротив, его посох лёг поперёк колен.

– Ты видела больше, чем я ожидал, – сказал он, его голос был тихим, но тяжёлым. – Эфириалы выбрали тебя не просто так.

– Я не знаю, чего они хотят, – сказала она, её голос был слабым, почти шёпотом. – Этот барьер… я не управляла им. Он просто… случился.

Аргус кивнул, его взгляд упал на огонь.

– Спонтанная магия, – сказал он, постукивая пальцами по посоху. – Редкий дар. И опасный. Моя семья… они тоже пострадали от алхимии. Я думал, что смогу понять эфириалов, открыть путь к ним. Но вместо этого я потерял всё.

Его голос дрогнул, и Айрин почувствовала, как её сердце сжалось.

– А мои предки? – спросила она, её тон стал настойчивей. – Ты сказал, они были связаны с эфириалами.

Аргус вздохнул, его глаза затуманились.

– Хранители святилища, – сказал он. – Они общались с ними, хранили их дары. Но я не знаю всего.

Рен сидел в стороне, точа меч, его движения были резкими. Его взгляд цеплял Айрин, и она ощутила тепло, смешанное с тревогой. Ночь тянулась, звёзды мерцали через дыры, их свет был холодным. Айрин лежала у огня, слёзы текли, мысли кружились вокруг Калмера и Рена – его сила притягивала, жестокость пугала. Она уснула, а на рассвете Аргус предложил найти Архивариуса, Рен возразил, но Айрин настояла, и они двинулись дальше, не замечая тени, что следила за ними.

Глава 3

Утренний Эверин просыпался медленно, словно зверь, неохотно открывающий глаза после долгого сна. Туман стелился по улицам, тонкий и белёсый, цепляясь за гладкую брусчатку и покатые крыши, как дыхание города, пропитанное холодом. Айрин шагала за Аргусом, её изношенные башмаки скользили по влажной мостовой, оставляя за собой слабые отпечатки, которые тут же растворялись в сырости. Воздух был холодным, с привкусом соли, принесённым ветром с южных морей, и лёгкой горечью дыма, что поднимался из труб кузниц и пекарен, смешиваясь с запахом мокрого камня. Она натянула капюшон глубже, пряча лицо от редких прохожих – закутанных в шерстяные плащи торговцев, спешащих к рынку, и стражников, чьи доспехи позвякивали в утренней тишине, отражая слабый свет магических фонарей, что висели на углах улиц, их сияние было бледным, как дыхание зимы.

Её рука сжимала кристалл в кармане, его тепло было единственным якорем в этом чужом мире, где каждый звук – скрип тележных колёс, далёкий лай собак, звон молота о наковальню – казался слишком громким, слишком живым после мёртвой пустоты Калмера. Она всё ещё чувствовала отголоски ночных кошмаров: горящие дома, крики Тео, запах пепла, пропитавший её одежду. Слёзы жгли глаза, но она смахнула их рукавом, не желая показывать слабость перед Аргусом и Реном. Её мысли кружились вокруг видения, вызванного Амулетом Забытого Времени, – эфириалы, их голоса, их боль, – и слов, что они назвали её мостом. Что это значило? Она не знала, но чувствовала, как тяжесть этой роли ложится на её плечи, словно плащ, слишком тяжёлый для её хрупкой фигуры.

Рен шёл впереди, его фигура в тёмных доспехах выделялась на фоне серого тумана, как тень, оторвавшаяся от земли. Его меч висел за спиной, слегка покачиваясь в такт шагам, и Айрин не могла отвести взгляд от его широких плеч, напряжённых, словно он ждал удара в любой момент. Его молчание давило на неё, тяжёлое и острое, как лезвие, и она поймала себя на мысли, что хочет заговорить с ним, узнать, кто он, что скрывается за его холодными глазами. Но слова застревали в горле, и она лишь сильнее сжала кристалл, чувствуя, как его пульсация отдаётся в её ладони, как второе сердце. Она вспомнила его взгляд прошлой ночью, цепкий, как когти ястреба, о котором мечтал Тео, и тепло, которое мелькнуло в нём, когда он спросил, цела ли она. Это тепло пугало её так же, как его жестокость, и она не знала, что с этим делать.

Аргус шагал рядом, его потрёпанный плащ развевался на ветру, а посох глухо стучал по камням, отмеряя ритм их движения. Его лицо, изрезанное морщинами, оставалось непроницаемым, но глаза, тёмные и усталые, внимательно осматривали улицы. Он вёл их к таверне "Серебряный Клинок", уверяя, что там можно найти информацию об Архивариусе, который, возможно, знает больше об амулете. Айрин чувствовала, как напряжение между ним и Реном всё ещё висит в воздухе, как дым после костра, и это заставляло её держаться настороже. Она вспомнила их спор прошлой ночью – резкие слова Рена, насмешливый тон Аргуса, – и её сердце сжалось от тревоги. Они были её единственными союзниками в этом чужом мире, но их разногласия могли стать трещиной, через которую всё рухнет.

Они свернули в узкий переулок, где дома теснились друг к другу, их стены покрывал мох, а окна были забиты досками, словно глаза, закрытые от мира. Запах здесь изменился – сырость смешалась с едким духом гниющих отбросов, и Айрин сморщила нос, стараясь дышать ртом. Она заметила тень в углу – мальчишку в лохмотьях, прижимающего к груди кусок чёрствого хлеба. Его глаза, большие и пустые, следили за ними, и Айрин почувствовала укол вины, вспомнив, как делила хлеб с Тео, смеясь над его попытками поймать крошки языком. Она хотела бросить ему монету, но её карманы были пусты, и она лишь ускорила шаг, догоняя Аргуса.

– Почему здесь так… – начала она, её голос был тихим, почти потерянным в гуле города, – так много нищих?

Аргус не остановился, но его плечи слегка напряглись.

– Магия, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Элита забрала её себе, оставив остальным крохи. Эверин сияет для тех, кто в башнях, а здесь… здесь люди выживают, как могут.

Айрин сжала губы, её гнев вспыхнул ярче, как угли под мехами в кузнице Эйрика. Она вспомнила слова Миры о балансе, о том, как эфириалы учили людей жить в гармонии, и подумала, что этот город – его противоположность, кривое зеркало, где сила пожирает слабость. Её пальцы сжали кристалл так сильно, что ногти впились в ладонь, оставляя тонкие полумесяцы боли.

Они вышли на небольшую площадь, где таверна "Серебряный Клинок"возвышалась над покосившимися домами, её вывеска – изображение клинка, окружённого серебряным сиянием, – скрипела на ветру, издавая низкий, протяжный звук, как стон. Здание было старым, его стены из потемневшего дерева покрывали трещины, но окна светились тёплым светом масляных ламп, и изнутри доносились приглушённые голоса, смех и звон кружек. Запах жареного мяса, эля и сырого дерева ударил в нос, смешиваясь с уличной сыростью, и Айрин почувствовала, как её желудок сжался от голода, напоминая, что она не ела с тех пор, как покинула Калмер.

Аргус толкнул тяжёлую дверь, и она скрипнула, открывая тёплый, шумный зал. Внутри было людно: торговцы в потёртых плащах, наёмники с мечами на поясах, несколько магов в мантиях, чьи посохи слабо светились в полумраке. Воздух был густым от запахов – жареное мясо, кисло-сладкий эль, дым от очага, где пылал огонь, отбрасывая отблески на деревянные стены, покрытые вырезанными узорами, потемневшими от времени. Половицы скрипели под ногами, липкие от пролитого пива, и Айрин почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее – это место было живым, но в нём чувствовалась скрытая угроза, как в лесу перед бурей.

Они нашли свободный стол в углу, его поверхность была покрыта царапинами и пятнами, а скамья скрипнула, когда Айрин села, её плащ зацепился за грубую древесину. Аргус опустился напротив, его посох лёг поперёк колен, а Рен занял место у стены, его взгляд скользил по залу, цепкий и холодный, как у хищника, выслеживающего добычу. Айрин чувствовала, как напряжение между ними всё ещё висит в воздухе, и это заставляло её держаться настороже.

– Здесь мы найдём информацию, – сказал Аргус, его хриплый голос был едва слышен за гулом таверны. – Но будь осторожна, девочка. В Эверине слова могут быть опаснее мечей.

Она кивнула, её горло пересохло, и она сжала кристалл в кармане, чувствуя его тепло. Её взгляд скользил по залу, цепляясь за детали: наёмник с татуировкой в виде змеи на шее, маг, шепчущий что-то над своим посохом, девушка с подносом, разносящая кружки, её волосы были цвета соломы, а лицо покрыто веснушками. Но затем её внимание привлёк мужчина, сидящий у стойки. Он был худощавым, с острым взглядом, его тёмные волосы были аккуратно зачёсаны назад, а мантия, расшитая серебряными нитями, отливала в свете ламп. Его пальцы постукивали по кружке, но взгляд был направлен на них, цепкий и холодный, как лезвие.

Аргус заметил его одновременно с ней, и его глаза сузились.

– Клайв, – пробормотал он, его голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь. – Советник Мерика. Будь осторожна, Айрин. Он не тот, кем кажется.

Клайв, словно почувствовав их внимание, поднялся и направился к их столу, его шаги были лёгкими, но уверенными, как у человека, привыкшего контролировать ситуацию. Он остановился перед ними, его губы растянулись в улыбке, но в ней не было тепла – только холодный расчёт.

– Аргус, старый друг, – сказал он, его голос был гладким, с ядовитым подтекстом, как мёд, смешанный с ядом. – Сколько лет прошло. И кто твои спутники?

Аргус выпрямился, его пальцы сжали посох, но тон остался спокойным, с лёгкой насмешкой.

– Не такие уж мы друзья, Клайв, – ответил он. – А это мои спутники. Что тебе нужно?

Клайв перевёл взгляд на Айрин, и она почувствовала, как холод пробежал по её спине. Его глаза были тёмными, почти чёрными, и в них мелькнула искра интереса, как у человека, нашедшего редкую добычу.

– Слухи ходят быстро, – сказал он, его тон стал мягче, но в нём чувствовалась угроза. – Говорят, в Калмере произошло нечто… необычное. И я вижу, у вас есть интересные вещи.

Его взгляд упал на её карман, где угадывались очертания кристалла, и Айрин инстинктивно сжала его сильнее, её сердце заколотилось. Она вспомнила агентов Мерика, их мечи, их требование отдать кристалл, и страх сжал её горло, как тиски.

– Мы можем помочь друг другу, – продолжил Клайв, его голос стал ещё мягче, почти убаюкивающим. – У меня есть связи, ресурсы. А у вас… то, что может заинтересовать короля.

Аргус наклонился вперёд, его глаза сузились, и в его голосе появилась сталь.

– Мы не ищем помощи, Клайв, – сказал он, его тон был холодным, с лёгкой насмешкой. – И не доверяем тем, кто служит Мерику. Уходи, пока я не передумал.

Клайв улыбнулся шире, но в его улыбке не было ничего дружелюбного. Он слегка поклонился, его мантия шелестнула, и он отступил, но Айрин чувствовала, как его взгляд всё ещё цепляется за неё, как паутина, которую нельзя стряхнуть. Она посмотрела на Аргуса, её голос был тихим, почти шёпотом.

– Кто он? – спросила она, её тон был полон тревоги.

– Проблема, – ответил Аргус, его голос был мрачным. – И тот, кто, скорее всего, следил за нами. Держи кристалл при себе, Айрин. И не доверяй ему ни на слово.

Она кивнула, её сердце всё ещё колотилось, и она почувствовала, как таверна, казавшаяся тёплой и живой, вдруг стала тесной, как клетка, из которой нет выхода.

Хорошо, продолжаем! Я начну с того места, где остановился, и доведу третью главу, "Перекрёсток судьбы", до конца, добавляя оставшиеся сцены и детали, чтобы превысить 25 000 символов с пробелами. Сохраняю стиль Брендона Сандерсона: богатые описания, глубокие эмоции, живые диалоги, соответствующие характерам, и плавное повествование. Поехали!

Айрин сжала кристалл в кармане, чувствуя, как его тепло пульсирует в её ладони, словно второе сердце, но даже это не могло прогнать холод, что поселился в её груди после слов Клайва. Его взгляд всё ещё цеплялся за неё, как паутина, липкая и невидимая, и она не могла избавиться от ощущения, что он видит её насквозь – её страх, её боль, её неуверенность. Она посмотрела на Аргуса, ища в его лице хоть каплю уверенности, но его глаза были тёмными, полными усталости и тревоги, и это только усилило её беспокойство. Рен сидел молча, его пальцы постукивали по рукояти меча, лежащего на столе, и его взгляд скользил по залу, цепкий и холодный, как у хищника, выслеживающего добычу. Напряжение между ними было осязаемым, как запах дыма, что висел в воздухе таверны, и Айрин чувствовала, как её собственное сердце бьётся быстрее, отзываясь на эту невидимую угрозу.

Таверна "Серебряный Клинок"гудела вокруг них, как улей, полный жизни и хаоса. Голоса сливались в низкий гул: наёмники спорили о цене заказа, торговцы хвастались уловом с южных берегов, а где-то в углу пьяный бард пытался петь, его голос дрожал, как струны старой лютни, перебиваемый смехом и звоном кружек. Воздух был густым от запахов – жареное мясо, кисло-сладкий эль, дым от очага, где пылал огонь, отбрасывая отблески на деревянные стены, покрытые вырезанными узорами, потемневшими от времени. Половицы скрипели под ногами, липкие от пролитого пива, и Айрин чувствовала, как её башмаки прилипают к полу, добавляя к её дискомфорту. Её желудок сжался от голода, но она не могла заставить себя попросить еды – страх и напряжение пересилили всё остальное.

Она бросила взгляд на Клайва, который вернулся к стойке, но его поза – слегка наклонённая голова, пальцы, постукивающие по кружке, – говорила о том, что он всё ещё следит за ними, как ястреб, выслеживающий добычу. Её мысли унеслись к Калмеру, к тому, как Торвин звал её на пироги, к смеху Тео, к теплу рук Лейны, и слёзы снова подступили к глазам. Она смахнула их рукавом, не желая показывать слабость, но боль была слишком острой, как нож, вонзённый в сердце. Она не знала, что делать с этой болью, как не знала, что делать с кристаллом, с амулетом, с голосом эфириалов, назвавшим её мостом. Всё, что у неё было, – это Аргус и Рен, и даже они казались ей чужими, как этот город, полный света и теней.

Её размышления прервал новый голос – лёгкий, с ноткой насмешки, но тёплый, как будто его обладатель привык очаровывать всех вокруг. Она подняла взгляд и увидела мужчину, который подошёл к их столу, его шаги были лёгкими, почти танцующими, а улыбка – широкой и открытой, но в ней мелькала искра хитрости. Он был молод, не старше тридцати, с тёмными волосами, слегка растрепанными, и глазами цвета ореха, в которых плясали искры веселья. Его одежда была простой – кожаная куртка, потёртая на локтях, и брюки, заправленные в высокие сапоги, – но в его манере держаться было что-то притягательное, как будто он знал, что все взгляды в таверне будут обращены на него.

– Ну, что у нас тут? – сказал он, его голос был гладким, с лёгкой насмешкой, но в нём чувствовалась теплота. – Новые лица в "Серебряном Клинке"? Или старые враги Аргуса?

Аргус нахмурился, его пальцы сжали посох, но в его голосе не было гнева, только усталость.

– Лионель, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Я думал, ты давно ушёл из Эверина. Что ты здесь делаешь?

Лионель рассмеялся, его смех был лёгким, как звон колокольчиков, и он подвинул стул, садясь рядом с Айрин, не спрашивая разрешения. Она почувствовала, как жар поднимается к щекам, когда он повернулся к ней, его взгляд скользнул по её лицу, цепкий, но не угрожающий, скорее любопытный.

– А я, старик, всегда возвращаюсь туда, где интересно, – сказал он, его тон был лёгким, но с намёком на глубину. – А ты, красавица, кто такая? Не похожа на местную.

Айрин сглотнула, её горло пересохло, и она почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее. Его взгляд был слишком прямым, слишком тёплым, и она не знала, как на это реагировать. Она бросила взгляд на Аргуса, ища поддержки, но он лишь слегка кивнул, как будто говоря: "Справляйся сама".

– Я… Айрин, – сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь, рождённая болью. – Из Калмера.

Лионель прищурился, его улыбка стала шире, но в его глазах мелькнула тень сочувствия.

– Калмер, говоришь? – сказал он, его тон стал мягче, но с лёгкой насмешкой. – Слышал, там недавно было жарко. В прямом смысле.

Её сердце сжалось, как будто кто-то вонзил в него нож, и она опустила взгляд, не в силах выдержать его взгляд. Она почувствовала, как слёзы жгут глаза, но сжала кулаки, не желая показывать слабость. Лионель заметил её реакцию, и его улыбка угасла, сменившись чем-то более искренним.

– Прости, – сказал он, его голос стал тише, с ноткой сожаления. – Я не хотел. Но ты здесь, а это значит, ты выжила. А в Эверине выживают только сильные.

Айрин подняла взгляд, её глаза были влажными, но в них мелькнула искра гнева.

– Я не сильная, – сказала она, её голос дрогнул, но в нём чувствовалась решимость. – Я просто… не знаю, что делать.

Лионель наклонился ближе, его голос стал почти шёпотом, но в нём чувствовалась сила.

– Тогда позволь мне рассказать тебе кое-что об этом городе, – сказал он, его тон был серьёзным, но с лёгкой насмешкой. – Эверин – это место, где элита пьёт из золотых кубков, а простой народ умирает в грязи. Магия здесь – привилегия, а не дар. И если у тебя есть что-то, что они хотят, – он кивнул на её карман, где угадывались очертания кристалла, – они не остановятся, пока не заберут это.

Его слова ударили её, как молот по наковальне, и она почувствовала, как гнев, который тлел в её груди, вспыхнул ярче. Она вспомнила нищих на улицах, их пустые глаза, их худые руки, и подумала о Калмере, где никто не голодал, где все делились последним куском хлеба. Её пальцы сжали кристалл так сильно, что ногти впились в ладонь, оставляя тонкие полумесяцы боли.

– Почему так? – спросила она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь. – Почему они не помогают?

Лионель усмехнулся, его усмешка была горькой, как вкус эля, что стоял на столе.

– Потому что власть, милая, – сказал он, его голос был гладким, но с лёгкой насмешкой. – Магия – это власть, а власть развращает. Мерик и его советники, вроде Клайва, хотят всё контролировать. И они не любят, когда кто-то вроде тебя появляется с чем-то, что может нарушить их планы.

Аргус кивнул, его взгляд был мрачным, но в нём мелькнула тень уважения.

– Лионель прав, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Но он забыл упомянуть, что сам играет в эти игры. Не доверяй ему, Айрин.

Лионель рассмеялся, его смех был лёгким, но в нём чувствовалась тень обиды.

– О, Аргус, ты всегда был слишком серьёзным, – сказал он, его тон был лёгким, но с намёком на вызов. – Я просто пытаюсь помочь. И, может, немного развлечься.

Рен, который до этого молчал, вдруг наклонился вперёд, его глаза сузились, и в его голосе появилась сталь.

– Если ты хочешь развлечься, – сказал он, его голос был резким, с грубой прямотой, – найди себе другую компанию. Мы здесь не для игр.

Лионель поднял руки в примирительном жесте, его улыбка стала шире, но в его глазах мелькнула искра раздражения.

– Ладно, ладно, воин, – сказал он, его тон был лёгким, но с лёгкой насмешкой. – Я понял. Но если вам понадобится информация, вы знаете, где меня найти.

Он встал, слегка поклонился Айрин, его взгляд задержался на ней на мгновение дольше, чем нужно, и ушёл, его шаги были лёгкими, почти танцующими. Айрин почувствовала, как жар поднимается к щекам, и опустила взгляд, не зная, что думать. Его слова о неравенстве, о власти, о магии эхом отдавались в её голове, и она чувствовала, как гнев растёт, как огонь, который она не могла потушить.

Её мысли прервал громкий стук двери, и таверна на мгновение затихла, все взгляды устремились к входу. В зал вошла женщина – высокая, с короткими тёмными волосами, спутанными и влажными от пота, её лицо было покрыто грязью и кровью, а на щеке красовался свежий шрам, красный и воспалённый. Её кожаная куртка была порвана, а в руке она сжимала кинжал, лезвие которого было покрыто тёмными пятнами. Она тяжело дышала, её грудь вздымалась, и она обвела зал взглядом, полным ярости и боли, пока её глаза не остановились на их столе.

– Аргус! – рявкнула она, её голос был резким, с саркастическим оттенком, но в нём чувствовалась боль. – Ты мне нужен. Сейчас.

Аргус встал, его посох тихо стукнул о пол, и в его голосе появилась сталь.

– Марика, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Что ты натворила на этот раз?

Марика шагнула ближе, её кинжал всё ещё был наготове, и Айрин почувствовала, как её сердце заколотилось быстрее. Она заметила, как Рен напрягся, его рука легла на рукоять меча, и его взгляд стал холодным, как лёд. Напряжение между ними было осязаемым, как запах крови, что исходил от Марики, и Айрин почувствовала, как её собственный страх смешивается с любопытством.

– Я натворила? – сказала Марика, её голос был резким, с саркастическим оттенком, но в нём чувствовалась боль. – Это ты привёл сюда девчонку, за которой охотится половина Эверина. Клайв нанял меня убить её, но я передумала.

Её взгляд упал на Айрин, и в её глазах мелькнула искра интереса, смешанная с чем-то, что Айрин не могла распознать – то ли уважение, то ли жалость. Она почувствовала, как жар поднимается к щекам, и её голос дрогнул, когда она заговорила.

– Почему ты передумала? – спросила она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь.

Марика усмехнулась, её усмешка была горькой, как вкус эля, что стоял на столе.

– Потому что я знаю, что такое терять всё, – сказала она, её голос был резким, но в нём чувствовалась боль. – И я видела, как ты держишься. Ты не сдаёшься. Это… впечатляет.

Рен фыркнул, его голос был резким, как удар клинка.

– Ты просто хочешь спасти свою шкуру, – сказал он, его тон был холодным, с грубой прямотой. – Не притворяйся, что тебе есть дело.

Марика повернулась к нему, её глаза сузились, и в её голосе появилась сталь.

– А ты, Рен, всё ещё думаешь, что всё решается мечом? – сказала она, её тон был резким, с саркастическим оттенком. – Может, пора начать думать головой?

Айрин почувствовала, как напряжение между ними растёт, как огонь, готовый вспыхнуть, и она встала, её голос был тихим, но твёрдым.

– Хватит, – сказала она, её тон был полон решимости. – Если ты хочешь помочь, Марика, я принимаю твою помощь. Но нам нужно работать вместе.

Марика посмотрела на неё, её взгляд смягчился, и в нём мелькнула искра уважения.

– Хорошо, – сказала она, её голос стал тише, но в нём чувствовалась сила. – Но знай, что Клайв не остановится. Он хочет твой кристалл, и он сделает всё, чтобы его получить.

Аргус кивнул, его взгляд был мрачным, но в нём мелькнула тень решимости.

– Тогда нам нужно двигаться быстрее, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Альфред может знать больше об амулете. Пойдём к нему.

Они покинули таверну, оставив гул голосов и запах эля позади, и направились к лаборатории Альфреда, которая, по словам Аргуса, находилась в старом районе Эверина, где дома были такими же покосившимися, как их надежды. Улицы здесь были узкими, брусчатка потрескалась, и запах сырости смешивался с едким духом химикатов, что витал в воздухе. Айрин чувствовала, как её сердце колотится, но в груди росла решимость – она не знала, что ждёт её впереди, но знала, что не может остановиться.

Лаборатория Альфреда оказалась в подвале старого дома, его стены были покрыты плесенью, а окна забиты досками, пропуская лишь тонкие лучи света. Они спустились по крутым ступеням, и Айрин почувствовала, как воздух становится гуще, пропитанный запахом серы, металла и чего-то едкого, что щипало нос. Внутри было тесно: столы были завалены колбами, свитками и кристаллами, тускло мерцающими в полумраке, а в углу стояло устройство, похожее на Сердце Пустоты, его поверхность была покрыта рунами, что слабо светились багровым.

Альфред оказался худощавым мужчиной с растрепанными волосами и горящими глазами, его мантия была покрыта пятнами от химикатов, а пальцы дрожали от возбуждения, когда он повернулся к ним.

– Аргус! – воскликнул он, его голос был быстрым, взволнованным, с ноткой восторга. – Ты привёл гостей! И… о, что это у вас?

Его взгляд упал на амулет в руках Айрин, и его глаза расширились, как у ребёнка, нашедшего сокровище.

– Амулет Забытого Времени, – сказал Аргус, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Но мы здесь не для этого. Расскажи нам о Сердце Пустоты.

Альфред кивнул, его пальцы забегали по столу, перебирая свитки, пока он не нашёл нужный.

– Сердце Пустоты, – сказал он, его голос был быстрым, с ноткой восторга. – Устройство, которое может исцелить земли, вернуть магию в равновесие. Но оно опасно. Очень опасно.

Айрин почувствовала, как гнев вспыхнул в её груди, как огонь, который она не могла потушить.

– Это из-за него Калмер сгорел? – спросила она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь.

Альфред замер, его взгляд стал серьёзным, и в нём мелькнула тень вины.

– Возможно, – сказал он, его голос стал тише, с ноткой сожаления. – Но я не уверен. Эклипс мог усилить его эффект.

Рен фыркнул, его голос был резким, как удар клинка.

– Тогда его нужно уничтожить, – сказал он, его тон был холодным, с грубой прямотой. – Пока оно не убило ещё больше людей.

Аргус молчал, его взгляд был мрачным, и Айрин заметила, как его пальцы сжали посох, как будто он вспоминал что-то, что хотел бы забыть. Она почувствовала, как её собственный гнев смешивается с болью, и её голос дрогнул, когда она заговорила.

– Если это правда, – сказала она, её голос был тихим, но в нём чувствовалась сталь, – то ты виновен в смерти моей семьи.

Альфред опустил взгляд, его пальцы дрожали, и в его голосе появилась тень вины.

– Я не хотел этого, – сказал он, его голос был тихим, с ноткой сожаления. – Я хотел помочь. Но… магия всегда имеет цену.

Её сердце сжалось, как будто кто-то вонзил в него нож, и она почувствовала, как слёзы жгут глаза. Она хотела кричать, ударить его, но вместо этого она сжала кулаки, не желая показывать слабость. Она вспомнила слова Эйрика о том, что сила творить может и разрушать, и подумала, что, возможно, Альфред тоже был жертвой этой силы.

Они покинули лабораторию, оставив Альфреда с его свитками и устройствами, и вернулись в таверну, где воздух был всё таким же густым от запахов и голосов. Они сели за тот же стол, но теперь их было четверо, и напряжение между ними было осязаемым, как запах крови, что всё ещё исходил от Марики. Айрин чувствовала, как её собственный страх смешивается с усталостью, и она не знала, как долго сможет держаться.

Вечер тянулся медленно, и вскоре спор вспыхнул, как огонь, который она не могла потушить. Рен наклонился вперёд, его глаза сузились, и в его голосе появилась сталь.

– Мы должны уничтожить Сердце, – сказал он, его голос был резким, с грубой прямотой. – Оно слишком опасно, чтобы оставлять его в руках таких, как Альфред.

Марика фыркнула, её усмешка была горькой, как вкус эля, что стоял на столе.

– А ты всё ещё думаешь, что всё решается мечом? – сказала она, её голос был резким, с саркастическим оттенком. – Мы можем использовать его против Мерика. Это оружие, Рен, а не игрушка.

Айрин почувствовала, как напряжение между ними растёт, и она встала, её голос был тихим, но твёрдым.

– Хватит, – сказала она, её тон был полон решимости. – Мы не можем решать, пока не узнаем больше. Нам нужно найти Архивариуса.

Её голос утонул в гуле таверны, но она почувствовала, как Лионель, сидящий неподалёку, усмехнулся, его голос был лёгким, с лёгкой насмешкой.

– А может, вам просто сбежать? – сказал он, его тон был лёгким, но с намёком на вызов. – Эверин – не место для героев.

Его слова эхом отозвались в её голове, и она почувствовала, как её собственный страх смешивается с решимостью. Она не знала, что делать, но знала, что не может остановиться.

Ночь опустилась на Эверин, и таверна затихла, голоса сменились храпом и шёпотом. Айрин сидела у огня, её пальцы сжимали кристалл, а мысли кружились вокруг Калмера, Рена, Марики. Она не заметила, как тени за окном сгустились, и не услышала тихих шагов, приближающихся к таверне.

Внезапно дверь распахнулась, и в зал ворвались наёмники, их мечи сверкнули в свете ламп, а на груди блестел символ Мерика. Их лидер, высокий мужчина с лицом, покрытым шрамами, ухмыльнулся, его голос был резким, как удар кнута.

– По приказу Клайва, вы все мертвы! – рявкнул он, и его люди бросились в атаку.

Рен вскочил, его меч вылетел из ножен с лёгким звоном, и он рубил с точностью молнии, первый наёмник упал с хрипом, второй отлетел, ударившись о стену. Марика бросилась вперёд, её кинжал мелькал в воздухе, и она спасла Рена, отразив удар, который мог бы стать смертельным. Айрин почувствовала, как паника сжимает её горло, но её тело среагировало быстрее разума: она подняла руки, и из её ладоней вырвался барьер света, сияющий и твёрдый, как стекло, защищая Альфреда, который замер в углу.

Она почувствовала, как её силы истощаются, как головная боль пронзает виски, но барьер держался, пока Рен и Марика не добили последних наёмников. Таверна затихла, только тяжёлое дыхание и запах крови наполняли воздух. Айрин опустилась на колени, её руки дрожали, и она почувствовала, как ревность кольнула её сердце, когда она увидела, как слаженно сражаются Рен и Марика, как будто они были созданы для этого.

Аргус помог ей встать, его рука была твёрдой, но тёплой.

– Нам нужно уходить, – сказал он, его хриплый голос был ровным, но с лёгкой насмешкой. – Эверин становится слишком опасным.

Они выбежали через чёрный ход, оставив таверну позади, и направились к окраине города, где ночь окутала их, как плащ. Айрин чувствовала, как её сердце колотится, но в груди росла решимость – она знала, что Клайв не остановится, и что их путь только начинается.

Глава 4

Утренний возд