Башни Койфара. Хроники Паэтты. Книга VIII

Пролог. Посеявший ветер

– Его величество в безопасности?

– Да, мессир. Мы нашли его в одной из комнат Розового крыла и доставили сюда, как вы и велели.

– Где он? – сухопарый старик с абсолютно лысым черепом и хищно, страшно блистающими сейчас глазами, только что не бросился к дверям.

– В соседней комнате, – выдержки гвардейца едва хватило, чтобы не отпрянуть. – Под надёжной охраной.

Старик резким шагом направился к двери и распахнул её, казалось, даже не коснувшись руками. Тяжёлая дверь грохнула о каменную стену и, наверное, лишь чудом не сорвалась с петель.

В этот миг старик был величественен и страшен. В его руках был меч, и хотя он был нужен скорее для представительности, нежели для дела – маг лишь единожды или дважды ударил им кого-то, кто заступил ему дорогу – но сейчас, в этот миг, он действительно походил на Асса, явившегося, чтобы карать и сеять смерть.

Насмерть испуганный подросток, едва достигший пятнадцати лет, прятался за спинами нескольких воинов и пары чернокнижников, которых прислал Паллант. Прямо сейчас в нём не было ничего царственного. Император Малилла словно всё ещё не верил, что он в безопасности. Впрочем, он никогда прежде не видел этого страшного старика, а потому, возможно, принял его за новую угрозу.

Надо сказать, что подобное появление шокировало не только императора. Пятеро или шестеро гвардейцев синхронно двинулись в сторону внезапно распахнувшейся двери, выставив вперёд мечи. Дворцовая стража обычно бывала вооружена пиками, но сейчас, разумеется, мечи были сподручней.

Оба чернокнижника также вскинули руки, явно готовые пустить в возможного врага огнешар, а то и ещё что похуже. Маг точно знал, что мятежники-некроманты сейчас активно использовали зомби и даже демонов, которым обычный огнешар не мог бы причинить особенного вреда. Он поспешил создать сферу отторжения на случай, если у защитников императора не вовремя сдадут нервы.

– Ваше величество! – произнёс он, останавливаясь в дверном проёме не только из почтительности, но и из осторожности. – Я рад видеть вас целым и невредимым!

– Мессир Каладиус! – с нервным облегчением воскликнул один из чернокнижников, узнавая мага. – Зачем было врываться с таким шумом? Я едва не испепелил вас!

– Простите, что напугал вас невольно, – уголок тонкого рта старика приподнялся в чуть язвительной усмешке при последней угрозе. – Это всё нервы. Мне сообщали, что люди Паториуса взяли Дворец всех императоров под полный контроль, и я опасался худшего. Рад, что слухи оказались сильно преувеличены. Ваше величество, вы готовы?

– К чему? – смуглое обычно лицо юноши сейчас казалось белее мраморной стены, к которой он прислонился, не вполне доверяя ослабевшим от страха ногам.

– Вы – император Саррассы, ваше величество, – властно произнёс великий маг. – Сейчас без преувеличения решается судьба вашей империи. В такие минуты правитель государства не может стоять в стороне. Увы, неожиданно много людей последовали за предателем-Паториусом. Многие колеблются. Их вера в вас пошатнулась, ваше величество. И потому вы должны показать им, что лишь вы – истинный властелин этих земель! Вы долго были в тени своего придворного мага, но теперь всё должно измениться раз и навсегда! Прошла пора прятаться, ваше величество. Пришла пора царствовать!

– Я не прятался, мессир! – Малилла весьма хорошо говорил на имперском. Достаточно, чтобы его речь передавала малейшие оттенки его чувств.

Да, этот мальчик может стать великим правителем! Эта гордость, которая, словно доброе саррассанское вино, бродила в малолетнем императоре, не закисла даже после пережитого им в последние дни! Похоже, последние слова Каладиуса сильно задели его. Он вытерпел немало унижений в последнее время, но они не сломили его, а, быть может, наоборот – закалили характер. Да, наверное он будет жесток в будущем, быть может, паранойя и подозрительность овладеют им. Но то, что император Малилла впредь никому больше не позволит править от своего имени, было бесспорным для великого мага.

– Простите, ваше величество, – серьёзно поклонился старый волшебник. – Я неверно подобрал слова. Мои нервы на взводе, и я позволил себе забыться. Я хотел лишь сказать вам, что ваши люди нуждаются в своём императоре. Они должны знать, что планы Паториуса провалились, и что ваше величество по-прежнему – властелин Саррассы.

– Любой, кто сомневается в этом, будет горько сожалеть о своей глупости! – сверкнул глазами юноша. – Они будут сожалеть о каждом жалком дне, что им ещё остался!

– Всё это хорошо, ваше величество, – Каладиус действительно видел, как страх покидает взгляд императора. – Но о мести мы станем думать позже, когда победим. Увы, Сады Императора охвачены битвой. Даже здесь, во многовековой обители ваших царственных предков, мне несколько раз пришлось вступать в схватку, пока я сумел добраться до вас.

– Я видел это своими глазами, – вновь помрачнел Малилла. – Мы потеряли троих человек, прежде чем сумели добраться сюда. Мой собственный дворец кишит изменниками!

– Их меньше, чем вам кажется, ваше величество, – мягко возразил Каладиус. – Но всё же достаточно, чтобы мы сейчас не чувствовали себя в спокойствии и безопасности.

– Поверьте, мессир, – криво усмехнулся император. – Это то, что я чувствую сейчас меньше всего. Дайте мне меч, – обратился он к одному из гвардейцев.

– Вы неверно поняли меня, ваше величество! – спохватившись, воскликнул великий маг. – Я не хочу, чтобы вы отправились в бой! Хвала богам, на это у вас есть достаточно верноподданных! От вас требуется сейчас быть знаменем, символом. Быть императором.

– Это всё слова, – поморщился Малилла. – Но что они значат?

– Во-первых, необходимо немедленно послать кого-то к магистру Палланту, – Каладиус взглянул на сопровождавших императора гвардейцев. – Чернокнижники сейчас сражаются у Медвяного дворца и башни Кантакалла. Там особенно жарко сейчас, ваше величество. Некроманты используют всё своё искусство. Так вот, магистр Паллант должен знать, что вы – в безопасности. Он должен знать, что вы находитесь здесь, под моей защитой, и что они более могут не сдерживать себя в ярости своего возмездия. Увы, боюсь, после нынешней ночи Сады Императора уже не будут прежними.

– Пусть они сотрут в пыль каждый камешек на вершине Койфара, – злобно оскалился Малилла. – Пусть они испепелят даже весь Золотой Шатёр. Пусть чернокнижники делают всё, что нужно. Но пусть они попытаются захватить этого червя Паториуса живым. Он нужен мне живым, мессир!

– Уверен, магистр Паллант сделает всё возможное для этого, – склонился Каладиус. – А пока велите принести бумагу и начертайте своей рукой хотя бы пару строк. И пусть кто-то отнесёт её Палланту. Кроме того, подобные бумаги нужно разослать всем – маршалу Коэнту, маршалу Савилле, капитану дворцовой стражи… Всем, кто сейчас бьётся за ваше величество.

– Бумагу и чернила! – бросил Малилла, не обращаясь ни к кому конкретно, но несколько находящихся поблизости слуг тут же бросились исполнять приказ.

– Скоро будет темнеть, нужно спешить, – предупредил Каладиус тех самых гвардейцев, как-то походя назначая их гонцами. – Самое главное сейчас – добраться до башни Кантакалла. Надеюсь, вы сумеете застать магистра Палланта там. Передайте, пусть начинают штурм Медвяного дворца.

Было видно, что рука императора Малиллы не слишком искусна в письме, и он с трудом накарябал несколько строк, скрепив их, однако, достаточно витиеватой подписью. Увы, практически на протяжении всего своего недолгого царствования он только и делал, что подписывал бумаги, что подсовывал ему коварный придворный маг Паториус.

Каладиус хорошо понимал происходящее. Когда-то и он сам был таким же – властным, амбициозным, вертящим в своих тонких пальцах бесконечно презираемых им королей. Многие столетия великий маг Каладиус был первым министром и верховным магом Латиона. Да, он мог делать с королями что угодно, однако же, в отличие от Паториуса, он никогда не переступил той последней черты, что отделяет всемогущего кукловода от мятежника. Паториус же не сумел пройти это испытание. И в эти самые минуты тысячи людей расплачивались своими жизнями за его дерзость.

Впрочем, сейчас Каладиусу было некогда размышлять о бренности бытия других людей. Признаться, несмотря на самоуверенный вид, который он на себя напустил, в глубине души великий маг не мог не ощущать беспокойства. Мятеж Паториуса поразил его своим размахом. Слишком многие поддались на лесть этого умного и влиятельного человека, в какой-то момент ставшего едва ли не фактическим правителем империи.

По большому счёту, авантюра властолюбивого некроманта вполне могла бы увенчаться успехом, если бы не магистр ордена чернокнижников Паллант. Именно то, что он сразу и безоговорочно принял сторону малолетнего и слабого пока ещё императора, стало тем камнем, о который споткнулся Паториус. Чернокнижники (не все, ибо среди них тоже хватало предателей) стали тем ядром, вокруг которого стало формироваться сопротивление.

Своим нахождением здесь, в Шатре, Каладиус также был обязан Палланту. Магистр отправил голубя пустынному отшельнику, едва лишь стало ясно, что ситуация в столице Саррассы уже не способна разрешиться иначе, чем кровавым противостоянием. Каладиус слегка опоздал – он прибыл в государство, уже охваченное гражданской войной, чей номинальный правитель находился в плену у правителя фактического. Это многократно усложняло задачу великого мага, но Каладиус не боялся трудностей.

Говоря откровенно, несмотря ни на что он в глубине души наслаждался ситуацией. После десятилетий затворничества так приятно было вновь почувствовать себя живым! Он в очередной раз готовился повлиять на судьбу не только Саррассанской империи, но и всей Паэтты.

Конечно, в немалой степени свою роль сыграла та дружба, что связывала его с Паллантом. В течение долгого времени не имея вообще никаких друзей, пустынник, как оказалось, весьма дорожил этими внезапно завязавшимися отношениями. Каладиус отчётливо понимал, что, не попроси магистр его о помощи, он не пошевелил бы и пальцем. Долгое время бывший первый министр Латиона считал, что ему больше нет дела до всего, что находится за пределами его оазиса в пустыне Туум.

Тем временем Малилла закончил писать. При нём не было его императорской печати, да здесь не было и сургуча, но Каладиус надеялся, что те, кому адресованы эти письма, достаточно хорошо знают августейшую подпись и не поставят под сомнение прочитанное.

– Поспешите, господа, – великий маг собственноручно принял письма из рук императора и передал их тем гвардейцам, что находились здесь. – Но во имя всех богов – будьте осторожны! Критически важно, чтобы все адресаты получили письма его величества! Возьмите себе в помощь по нескольку человек и не стесняйтесь принести их в жертву. Судьба империи сейчас без преувеличения находится в ваших руках!

Гвардейцы склонились одновременно и перед Каладиусом, и перед своим государем в признательном поклоне. Великий маг знал, что они – лучшие из лучших. Те, кого выбирал лично глава тайной службы Иниборра, и выбирал для сложнейшего и ответственнейшего задания – выкрасть из-под фактического ареста императора Малиллу. Поэтому старый волшебник понимал, что на них можно положиться в этом ответственном деле.

– Идите, дети мои, – напустив на себя максимально важный вид, напутствовал гвардейцев и Малилла, видимо, не слишком-то довольный, что в его присутствии кто-то столь вольно распоряжается его людьми. – Я рассчитываю на вас!

– Служу моему императору! – гаркнули гвардейцы, с металлическим лязгом опускаясь на одно колено.

Затем они без лишних слов поднялись и покинули комнату.

– Прошу, господа, оставьте нас с мессиром Каладиусом наедине, – обратился Малилла к чернокнижникам, всё ещё находившимся здесь.

Те, поклонившись, поспешно вышли, а следом за ними вышли и слуги, к которым император даже не счёл нужным обратиться отдельно.

– Простите мне то, что я скажу, мессир, – твёрдо проговорил император Малилла, который к этому времени, похоже, сумел вернуть себе почти абсолютную уверенность. – Я понимаю, сколь много вы делаете для меня. Я знаю о вас от магистра Палланта и из тех немногих уроков истории, которые мне не удалось прогулять. Я осознаю, сколь вы легендарны и могущественны. Но я всё же хотел бы просить вас в дальнейшем не забывать, что я – император Саррассы. Здесь, в этом дворце, в этом городе, в этой стране никто не может отдавать приказов в моём присутствии. Я слишком долго был в тени этого прокажённого пса, о чём вы сами не преминули меня упрекнуть. Так вот, так больше быть не должно, и больше так не будет.

Удивительно, но этому юноше, едва ли не подростку, хватило силы духа, чтобы произнести подобную речь прямо в лицо человеку, которого на его родине одно время почитали воплощением самого Асса. Месяцы мягкого шёлкового плена, последние дни плена настоящего, весь пережитый ужас последних часов, когда Малилла, рискуя жизнью, пробирался из Медвяного дворца сюда, во Дворец всех императоров, не сломили гордого духа, что передавался правителям империи с семенем отца и молоком матери. Да, Паллант был прав, когда говорил, что из этого мальчика выйдет настоящий император!

– Вы совершенно правы, ваше величество, – несмотря на возраст, Каладиус легко и даже изящно опустился на одно колено перед молодым человеком, и сделал это безо всякой иронии. – Спасибо, что сказали мне это. Поверьте, больше такого не повторится. С этого дня вы – единственный властитель этого государства!

– Благодарю, мессир, – Малилла в приливе благодарности даже сделал шаг к волшебнику и помог ему вновь подняться на ноги. – Простите, если мои слова были чересчур резкими.

– Запомните, ваше величество, – с несколько строгой улыбкой ответил Каладиус. – Льву не должно извиняться за то, что его рык пугает прочее зверьё.

– Я запомню это, мессир, – благодарно кивнул Малилла.

– Вы голодны, ваше величество? – осведомился маг, только сейчас сообразив, что этот мальчик, должно быть, не ел уже много часов.

– Не знаю, мессир, – юноша даже замер на мгновение, словно прислушиваясь к собственным ощущениям. – Я не ел уже очень давно, но, кажется, от волнения совсем потерял аппетит.

– Это никуда не годится, ваше величество, – тепло усмехнулся Каладиус. – В вашем возрасте надо есть много. Я велю принести вам ужин.

И сам великий маг Каладиус, которого некоторые саррассанцы, должно быть, и по сей день величали Асшиани, словно слуга, направился к дверям, чтобы позвать прислугу.

– Скажите, мессир, – окликнул его Малилла.

Каладиус обернулся. В лучах заходящего солнца он разглядел, как тщательно скрываемое волнение и даже страх всё равно проступают на надменном лице мальчика, как морщины проступают через румяна старухи. Император Саррассы храбрился изо всех сил, но сил этих покамест ещё не доставало, чтобы победить неуверенность.

– Да, ваше величество?

– Мы ведь победим? – Малилла и сам поморщился от тона, каким он произнёс свой вопрос, но тут же вновь постарался принять спокойный и гордый вид.

– Вы сказали недавно, что уже слышали обо мне прежде, – улыбнулся Каладиус. – Скажите, хотя бы раз при этом вам говорили, что великий маг Каладиус потерпел поражение?

– Никогда, мессир, – вот теперь лицо императора действительно сделалось спокойным и уверенным.

– Вот вам и ответ, – с улыбкой пожал плечами маг и направился к двери, которую он каких-нибудь четверть часа назад едва не снёс с петель.

Глава 1. Пайтор

– Отец, это я, – тихонько позвал молодой человек, робко касаясь иссохшей, больше похожей на воронью лапу, руки.

В комнате стояла почти кромешная тьма из-за опущенных плотных штор, но это не имело никакого значения для лежащего в кровати старца, поскольку тот всё равно был слеп. Он ослеп ещё прошлой зимой. Или позапрошлой?.. Признаться, юноша не мог вспомнить этого наверняка. Он больше четырёх лет не был в отчем доме, и его жизнь была наполнена куда более важными вещами, чтобы удерживать в памяти события, не имеющие прямого отношения к его делам.

А ещё в комнате стоял смрад. Нет, отец не лежал в собственных экскрементах, и было видно, что за ним ухаживали, но явно недостаточно. Прислуга порядком распустилась при единственном немощном хозяине, и явно пренебрегала своими прямыми обязанностями. А сам старик, никогда не покидавший этих сумрачных стен, наверняка настолько притерпелся к запаху, что и не замечал его.

Молодой человек сделал себе мысленную пометку устроить хорошую выволочку дворне. Может быть, даже выпороть одного-двух, или продать в рабство какому-нибудь фермеру. Глядишь, мотыжить виноградники у них получится лучше, чем блюсти чистоту господского дома!

Но сейчас у него были дела поважнее. Он едва угадывал в темноте кажущуюся такой крошечной фигурку отца, укрытую тонким покрывалом. Как упругая сочная виноградина на солнце превращается в сморщенный изюм, так и его отец – некогда крепкий красивый мужчина и один из самых представительных окрестных дворян – теперь превратился в мумию или какого-то грутта1.

Снаружи был яркий солнечный день (впрочем, в этих краях других почти и не бывает), но юноша не спешил отдёрнуть шторы даже для того, чтобы распахнуть окно и впустить в комнату пусть жаркий и сухой, но всё же более свежий воздух. Уезжая, он покидал отца хотя уже и больным, но внешне – совершенно обычным человеком. Таким, каким он помнил его сызмальства. И сейчас ему было страшно увидеть то, во что тот превратился. Темнота была милосердна к вернувшемуся после долгого отсутствия сыну.

Похоже, старик спал. Его слабые хрипы не слишком походили на дыхание спящего, но всё же он никак не отреагировал ни на появление в комнате человека, ни на прикосновение, ни на тихий голос сына. Он был слеп, но не глух, и наверняка услыхал бы шаги юноши, если бы бодрствовал.

Впрочем, сон больного старика более робок, чем самая целомудренная из скромниц. Хриплое дыхание его сбилось при очередном прикосновении юноши.

– Кто здесь? – прозвучавший голос был более безжизненным, чем пустыня Туум, и сердце молодого человека свело горькой судорогой.

– Это я, отец, – поглаживая сухую, словно слежавшийся песок, кожу, проговорил он.

– Пайтор? – по счастью, немощь старика не затронула его разум, и рассудок его был ясен. – Ты вернулся?

Удивительно. Они не виделись с отцом почти пять лет, но тот сразу же узнал сына по голосу, почти шёпоту. Впрочем, Пайтор был единственным ребёнком в семье после того, как две его сестры умерли ещё в раннем детстве, и потому кроме него некому больше было назвать больного старика отцом.

– Да, отец, – пожимая иссушённую, почти окостеневшую кисть со скрюченными, негнущимися пальцами, отвечал юноша, не уточняя, что вернулся он всего на несколько дней.

– Как это славно!.. – проговорил старик таким тоном, словно собирался заплакать. – Поглядеть бы на тебя, сынок… Поди, совсем взрослый стал!

Пайтор уехал из имения в возрасте двадцати двух лет, так что он и тогда уже был совершенно взрослым человеком, но, кажется, воспоминания отца несколько замутнились. Впрочем, быть может, так он выражал обычную родительскую любовь, и для него сын всегда оставался обожаемым ребёнком.

– У меня теперь борода, – чуть смущённо усмехнулся юноша, поглаживая недлинную аккуратную бороду.

– Ты, наверное, настоящий красавец!

– Слуги наперебой твердили мне по приезде, что я – твоя точная копия.

Пайтор соврал. Никто не говорил ему ничего подобного. Слуги вообще словно одичали за последнее время, привыкнув к своему бесхозяйскому существованию, и потому встретили юного барина довольно настороженно. Но молодой человек и сам замечал, что очень похож на своего родителя. Разве что дородности в нём было поменьше. Хотя теперь, конечно, ни о какой дородности отца не было и речи – юноша, глядя на руку, лежащую поверх одеяла, понимал, что свободно мог бы обхватить её ладонью, словно ветку.

– Переполошились, поди, вороны?.. – удовлетворённо хмыкнул отец. – Поняли, что хозяин приехал… А то совсем распустились в последнее время!..

– Что же Жильронд не спустит с них шкуру? – нахмурился юноша. Он действительно не понимал – почему управляющий имением не наведёт порядок с прислугой.

– Жильронд теперь служит сеньору Дехорхи, – вздохнул старик. – Ещё с весны.

– Старый прохиндей! – сжал кулаки Пайтор. – Ни капли верности и благодарности!

– Он – свободный человек, сынок, – то ли оправдывая управляющего, то ли оправдываясь сам, проговорил отец. – Его воля – выбирать место получше. А наше имение сейчас в упадке.

Увы, Пайтор обратил на это внимание ещё при подъезде. Местные почвы были не слишком уж плодородны и требовали большого ухода, а когда такового не было – виноградные лозы быстро хирели. Когда-то вина имения Дегальда славились по всей округе. Отец, раздуваясь от гордости, припоминал случай двадцатилетней давности, когда большую партию вин у его отца, деда Пайтора, якобы закупили аж для императорского дворца. Теперь же всё было иначе. Виноградники выглядели неухоженными, умирающими. Как и их хозяин.

Род Дегальда был одним из старейших и родовитейших здесь, в Сирбении – сатрапии империи, протянувшейся вдоль Анурского хребта. Когда-то, ещё в детстве Пайтора, их дом был многолюдным и радушным. Была жива его матушка, сёстры, дед по отцовской линии, а также двое дядьёв по материнской, «доставшиеся по наследству» его отцу, как тот сам говаривал в шутку. Впрочем, жили они дружно, и оба дяди были отменными помощниками своему зятю.

Увы, как это часто бывает в этих краях, синивица унесла в одночасье почти всю семью, пощадив лишь сеньора Дегальда и его сына. И с тех пор поместье медленно, но верно увядало, подобно срезанному цветку.

Пайтор Дегальда был необычным ребёнком, и это понимали все с самого его младенчества. Ещё когда мальчик не умел даже толком говорить, его кормилица уверяла мать и отца, что их сын станет великим человеком. А со временем, когда Пайтор дозрел до юношеского возраста, стало ясно, что он обладает особыми способностями.

К тому времени они с отцом уже осиротели, и какое-то время сеньор Дегальда слышать ничего не хотел об учёбе сына. Перенесённая болезнь и горе заметно подкосили его, и он хотел, чтобы юноша оставался в поместье, постепенно перенимая на себя все дела. Он чувствовал, что вскоре будет просто не в состоянии держать всё это хозяйство на плаву. Теперь, когда оба шурина умерли, он осознал, сколь много они делали для благополучия всего семейства, и с горечью чувствовал, что сам он не может похвастать тем же.

Однако вскоре стало ясно, что у Пайтора буквально всё валится из рук, и вовсе не потому, что он – такой растяпа или же разгильдяй. Просто мысли парня были вовсе не здесь, посреди этих пыльных виноградников и бурых долин. Он мечтал сделаться магом, и весь вопрос был лишь в том, как скоро он дойдёт до той точки, когда решит просто сбежать из родительского дома на поиски подходящего учителя.

Пайтор, лишённый доступа даже к самым базовым книгам по прикладной магии, пытался до всего доходить своим разумением и талантом. И надо сказать, что кое-что у него получалось. Юноша продвигался в своём самообучении, но очень уж тяжело и медленно. Он напоминал человека, который тащит на себе тяжёлый каменный жёрнов, вместо того, чтобы просто катить его.

И сеньор Дегальда в конце концов смирился. Он понял, что у сына может быть лишь одна судьба, и что надо творить её прямо сейчас, пока у них остались ещё кой-какие средства от тучных времён. Он не только отпустил парня на все четыре стороны, но и, используя остатки своих былых связей, отыскал ему весьма неплохого учителя.

И так Пайтор наконец покинул опостылевшее поместье в погоне за своей мечтой. Надо сказать, что он отработал каждую корону2, что вложил отец в его образование. Никогда ещё у мессира Сурнара не было ученика прилежней и талантливее. На протяжении четырёх с небольшим лет молодой человек впитывал каждую частицу знаний и опыта своего наставника, пока наконец не случилось неизбежное – ученик перерос учителя.

Мессир Сурнар был весьма хорошим магом, не затерявшимся бы и в залах и коридорах башни Кантакалла. Но при этом в нём не было болезненного честолюбия, или скорее себялюбия. Он, не смущаясь, признал, что больше не может дать ничего своему талантливому воспитаннику.

– Вам всенепременно нужно подвизаться на поприще магии, – старик-Сурнар всегда словно нарочно выражался витиевато и старомодно, но Пайтор давно привык к этому и даже не замечал всех этих смешных оборотов, а иной раз и сам невольно начинал говорить так же. – Я огранил бриллиант вашего таланта в меру своих сил, но всё же этой огранки недостаточно. Я вижу, что ваша мощь и ваша тяга к знаниям столь велики, что вам потребуется доступ к иным источникам, из которых вы сможете черпать полной горстью.

– Вы говорите об Ордене, учитель? – Пайтор спросил об этом без ложной скромности и робости.

– Лишь там вы удовлетворите свою жажду знаний, – чуть сухо кивнул Сурнар, который, как было известно Пайтору, недолюбливал чернокнижников. – Такова горькая правда жизни. Человеку ваших талантов возможно будет реализовать себя лишь в двух местах – или в Латионе, или же в Шатре3. Но знания классической школы я передал вам в значительном объёме, тогда как мастерство чернокнижников – обширная и неизведанная для вас территория.

– Однако же вы неоднократно давали понять, что их искусство зачастую преступает границы морали.

– Да, и потому меня гложет эта дилемма. Знания чернокнижников – яд, но мы ведь используем яды и для врачевания. Один и тот же нож режет хлеб и отнимает жизнь. Я не столько страшусь того, что вы прикоснётесь к тем знаниям, ибо они – лишь инструмент, сколько опасаюсь, что вы поддадитесь тлетворному влиянию Ордена. Увы, они давно уж служат не науке, но себе и императору. А когда магия идёт в услужение властям или страстям – жди беды.

Пайтор смиренно внимал этим нравоучениям. Он понимал, что ещё слишком юн, чтобы иметь собственное мнение по данному вопросу, и потому воспринимал суждения мессира Сурнара как должное. Хотя, говоря откровенно, если бы тот удосужился узнать мнение своего ученика, юноша вынужден был бы признать, что ему очень хочется попробовать на вкус это новое запретное знание. Оно дразнило его тем сильнее, чем больше наставник пытался предостеречь от него своего подопечного.

– Впрочем, хвала богам, вы ещё слишком юны, чтобы Орден охотно принял вас в свои ряды, – продолжал меж тем маг. – Несмотря даже на ваши таланты, эти напыщенные лизоблюды всего вернее вас выставят вон из башни Кантакалла. И это, пожалуй, будет даже к лучшему. Полагаю, ваш дар не останется незамеченным, и какой-нибудь чернокнижник с радостью возьмёт вас в ученики. Так вы сможете постигать основы их наук, и при этом не становиться частью Ордена. По крайней мере до тех пор, покуда вы достаточно не окрепнете умом и сердцем, чтобы уметь обуздывать свои желания.

На том и было решено. Уже на следующий день молодой Пайтор Дегальда оставил аскетичный дом своего учителя и отправился в Золотой Шатёр. Но прежде, хотя для этого и нужно было сделать порядочный крюк, он решил заглянуть в родное имение и навестить отца, с которым, как он знал из весьма редких писем, не всё было хорошо.

И вот теперь он сидел у постели отца и понимал, что всё, судя по всему, гораздо хуже, чем он себе представлял. Жестокая болезнь и старость изглодали старика почти до костей, и было ясно, что ему вряд ли дотянуть и до зимы. Ужасней всего было то, что этот великий человек, которым Пайтор всегда гордился, умирал теперь вот так – в полном одиночестве, брошенный не только единственным сыном, но даже и собственным управляющим. Один, в вонючей тёмной комнате постепенно ветшающего особняка…

Будь отец уже мёртв, Пайтор, не задумываясь, выставил бы имение на торги и продал бы его за любую цену, какую ему предложили. Он понимал, что его жизнь и его судьба не связаны с этим местом, этим домом и даже старыми могилами, где покоились все его родные. Здесь ничто не держало его, и даже более – здесь всё было ему отвратительно.

Но теперь, похоже, его планы кардинально менялись. Молодой человек понимал, что не сможет уехать, оставив здесь всё так. Отец заслужил умереть достойно, как подобает представителю рода Дегальда. А затем уж пусть это место даже обратится в прах – неважно!

– Тебе, должно быть, темно, сынок, – меж тем проговорил отец. – Слуги держат окна и шторы закрытыми. Говорят, чтоб не налетела пыль. Но ты распахни шторы, да открой окна. Я хочу почувствовать солнце на своей коже и вдохнуть немного свежего ветра.

Пайтор, подавив вздох, поднялся на ноги и направился к окну. В целом, он уже подготовил себя к тому зрелищу, что ожидало его при ярком солнечном свете. Он уже не раз замечал, что обладает удивительным даром – его сознание умело словно перестраиваться под новые реалии, принимая их и включая в общую картину мира уже как данность.

Так было и в детстве, когда почти все, кого он любил, умерли от синивицы. Мальчик поубивался об этом буквально день или два, а затем в его мозгу будто бы что-то провернулось, словно гномье зубчатое колесо, и он вдруг принял настоящее таким, каким оно теперь было.

Так бывало с ним и впоследствии, когда на него выпадали те или иные испытания. Вот и теперь – повернувшись спиной к слепящему свету, он уже без содрогания поглядел на тщедушное тельце, беспомощно и неподвижно лежавшее в постели. Образ отца, каким он помнил его с детства, был помещён в отдельный уголок памяти так, чтобы он больше не мешал воспринимать настоящее таким, каким оно было теперь.

Пайтор вновь присел в кресло, стоявшее у кровати, и они проговорили с отцом, наверное, больше часа, покуда старик вновь не стал то и дело впадать в дрёму. И лишь тогда юноша вышел, оставив окно в комнате распахнутым настежь.

Глава 2. Встреча

Несмотря на слепоту, сеньор Дегальда, похоже, мог видеть душу сына насквозь. Не прошло и двух дней с его приезда, как он впервые заговорил о том, что Пайтору пора собираться в дорогу. Он уже знал, что сын твёрдо намерен и дальше двигаться в выбранном направлении. Юноша проводил много времени с больным стариком, и подробно рассказал всё, что случилось с ним за годы отсутствия, хотя, говоря откровенно, вряд ли в этом было много интересного для несчастного слепца. Впрочем, ему, похоже, было вполне довольно просто слушать голос сына.

Но так или иначе, а сеньор Дегальда знал, что Пайтор вообще-то изначально не планировал надолго оставаться в отчем доме, собираясь вскоре отбыть в Шатёр. И хотя родительское сердце сжималось при мысли об этой разлуке (тем более что оба понимали, что если юноша уедет, то в этом мире им уже больше не свидеться), сеньор Дегальда всё более настойчиво стал подталкивать сына к отъезду.

– Твоё присутствие, сын, уже ничем мне не поможет, – стараясь вздыхать не так часто и не так тяжело, увещевал старик. – Не хочу, чтобы ты глядел, как я валяюсь тут будто бревно, медленно превращаясь в труху. Ты много раз говорил мне, что твоё будущее – не здесь, не в этом имении. Я всю жизнь радовался и гордился тем, что мои виноградники дают доброе вино. У тебя другие интересы, сын, которые мне непонятны, но… Я хочу, чтобы ты тоже жил, гордясь тем, что делаешь. Тогда и я, и твоя матушка, и твои несчастные сёстры будем счастливы, глядя на тебя.

Можно сказать, что Пайтор разрывался сейчас на части, но, говоря откровенно, эти части были неравнозначны. Да, его сердце сжималось от жалости к отцу, но, с другой стороны, он понимал и признавал верность всего сказанного. И, надо сказать, эта часть заметно превалировала над первой. Отец сам отпускал, едва ли не прогонял его. Так нужно ли противиться его воле?

И вновь та самая черта характера, которую мы упоминали выше, очень пригодилась молодому волшебнику. Едва он сумел всё разъяснить самому себе, как груз моральной дилеммы тут же упал с его души. Великодушно он решил задержаться дома на целую неделю, чтобы окончательно исполнить долг перед отцом, и добросовестно, со всем тщанием любящего сына, он исполнил это решение день в день.

И когда он удалялся от унылого имения по пыльной дороге, сидя на своей немолодой, но всё ещё выносливой и покладистой кобыле, то на сердце у него было почти покойно.

***

В Золотой Шатёр Пайтор въехал на почтовых. Та самая кобылка, что служила ему верой и правдой последние два или три года, внезапно околела на одном из постоялых дворов, из тех что во множестве льнут к обеим сторонам Великой имперской дороги. Пайтор попробовал было поскандалить с трактирщиком, пытаясь убедить его в том, что бедное животное умерло из-за плохой пищи, но, признаться, из этого ничего не вышло.

Трактирщик, прожжённый малый с лицом ветерана гвардии и фигурой кузнеца, не стал вступать в перепалку, видя, что перед ним хотя и небогатый, но очевидно знатный человек. Вместо этого он просто отвёл юношу на конюшню, где показал с десяток отличных лошадей, которые явно не страдали от недостатка ухода. Не успокоившись на этом, хозяин продолжил экскурсию, препроводив Пайтора в сенник, где стоял густой душистый запах и было так сухо, что становилось ясно, что здесь не отыскать и клочка гнилого сена.

Но дальше случилось самое странное. Трактирщик повёл гостя в амбар, полный великолепного отборнейшего овса, и даже, немало изумив юношу, захватил добрую горсть зерна и тут же забросил себе в рот, больше похожий на ящик для ножей. Более того, далее он совершенно спокойно принялся перемалывать овёс своими крепкими зубами, испытующе глядя на скандального постояльца.

Впечатлённый увиденным и сражённый столь наглядной логикой, Пайтор даже извинился, чем растопил сердце сурового хозяина. Увы, денег, чтобы купить новую лошадь, у юноши не было. Отец, похоже, вытряхнул в тощий кошель сына почти всё, что ещё оставалось в его жалком имении, но этого всё равно было недостаточно, тем более, что молодого человека ожидала жизнь в одном из блистательнейших и дорогих городов мира.

Поэтому дальше, как мы уже упоминали, юноша двинулся в путь на почтовых. Более того, ему удалось изрядно сэкономить, разделив экипаж с каким-то курьером, направлявшимся в Шатёр кажется из Сеала. По сути, он даже скорее воспользовался гостеприимством последнего. Курьер как раз обедал на том самом постоялом дворе, и потому был свидетелем всего описанного выше. Он сжалился над молодым человеком и пригласил его отправиться дальше вместе за весьма символическую плату, на что Пайтор с удовольствием согласился.

Таким образом, юноша въехал в столицу великой империи с севера. Золотой Шатёр представлял собой громадный город, бо́льшую часть которого составляли, правда, неприглядные трущобы. Чтобы объехать Шатёр полностью кругом, потребовался бы не один час на доброй лошади.

Город был похож на расплывшуюся по столу догоревшую свечу. В центре его возвышался знаменитый Койфар – довольно высокий холм, кажущийся ещё более высоким из-за настроенных на его вершине зданий, а особенно – своих башен, известных во всём цивилизованном мире. Одной из них была та самая башня Кантакалла, куда в скором будущем надеялся попасть Пайтор.

Но подобно воску свечи, пригороды и городские окраины были размазаны на много миль от центра. Если бы кто-то мог взглянуть на Золотой Шатёр сверху, то он увидел бы что-то вроде огромной уродливой кляксы, одним боком прильнувшей к Калуйскому океану, но неряшливо и безобразно расплескавшейся во все другие стороны.

В отличие от многих других городов Паэтты, крепостная стена в Золотом Шатре проходила не по его краю, а гораздо глубже, опоясывая Койфар и защищая его обитателей от необходимости созерцания неприглядного нутра Нижнего города. Тем же, кому не так повезло в жизни, приходилось как-то выживать на этих грязных, вонючих, прогнивших от сифилиса улицах древнейшего из ныне существующих городов.

Венчали Койфар так называемые Сады императора – беспрецедентный в своих масштабах и роскоши дворцовый комплекс. Властителям Саррассы было мало одного дворца. Им было мало даже двух или трёх. Только в Садах императора насчитывалось семь крупных императорских дворцов, не говоря уж о том, что и прочие постройки на вершине этого холма не величались дворцами лишь из подобострастия перед правителями. Почти любой из так называемых домов высшей знати, что располагались в Садах императора, своими размерами и богатством посрамил бы резиденцию любого из правителей Паэтты, будь то латионский король, дюк Кидуи или даже богатейшая и могущественная Палата Гильдий Палатия.

Именно это стало вдруг препятствием для Пайтора – тем более неожиданным, что возникнуть оно могло лишь в единственном городе на земле. Благодаря удачному знакомству, юноша пересёк мерзкие кварталы пригородов в закрытом экипаже. Самый настоящий провинциал, он с огромным любопытством разглядывал проносящиеся мимо пейзажи через небольшое окошко в дверце кареты, хотя увиденное, надо признаться, скорее озадачивало его, нежели восхищало.

Но вот экипаж остановился у массивных ворот перед стеной, казавшейся белоснежной после мрака кареты. Курьер, улыбнувшись попутчику, выбрался наружу, а Пайтор слегка замешкался, не понимая, что делать дальше. Он услыхал, как курьер что-то говорит вознице, видимо, расплачиваясь за проезд, но всё ещё продолжал сидеть неподвижно, не зная, как поступить.

– Всё в порядке, сударь? – встревоженно заглянул в открытую дверцу курьер. – Вам дурно?

– Вовсе нет, – чуть смущённо и удивлённо ответил Пайтор. – Почему вы так решили?

– Но вы не выходите из кареты.

Во время путешествия они почти не разговаривали. Пайтор был погружён в свои мысли, а курьер, понимая свою незначительность рядом с молодым дворянином, да ещё и, как выяснилось из их краткого знакомства – начинающим волшебником, не досаждал ему беседами, которые юный мессир наверняка счёл бы скучными и глупыми. Пайтор знал, что курьер направляется в Сады императора, и ему этого было достаточно, поскольку сам он направлялся туда же. И о подобном препятствии речь как-то не заходила. Курьер считал это само собой разумеющимся и, очевидно полагал, что любому подданному империи хорошо известна эта столичная особенность.

– Разве мы уже прибыли? – с удивлением оглядывая вполне приличные, но никак не шикарные особняки вдоль улицы, спросил юноша.

– Разумеется, – озадаченно ответил курьер. – Почтовый экипаж не может въехать внутрь без особого распоряжения. Мне нужно отпустить возницу, поэтому вам следует выйти.

– Хорошо, – растерянно ответил Пайтор, но безропотно выбрался из экипажа и вытащил свои пожитки.

Ему пришлось посторониться и едва не прижаться к стене одного из домов, поскольку на не слишком-то широкой улице развернуть экипаж было не так просто. Он заворожённо следил за умелыми манипуляциями возницы, и потому совершенно упустил из виду, что курьер, по-видимому, уже вошёл в ворота через небольшую дверцу. Когда карета задорно помчалась вниз к подножию холма, Пайтор заметил, что на улице перед воротами нет никого кроме двух неприветливых стражей, каждый из которых габаритами вполне мог бы соперничать со створками самих этих ворот.

– Позвольте мне войти, – сделав несколько шагов по направлению к стражникам, проговорил Пайтор.

Вообще он никогда не считал себя робким человеком, да и не был таковым, но сейчас он робел. Его давила нависающая стена, густо скученные, словно выводок цыплят, окружающие улицу дома, и эти два гвардейца, словно две башни, преградившие ему путь.

– У вас есть пропуск? – лениво поинтересовался один из них.

Стражи Садов императора повидали много важных персон на своём веку, и потому без особого пиетета относились к людям вроде Пайтора. Они, разумеется, не преступали границ приличий, но всё же, разглядев в пришедшем не шибко богатого и благородного провинциала, вели себя высокомерно ровно настолько, чтобы это нельзя было бы счесть грубостью.

– Я собираюсь искать место в Ордене чернокнижников, – пояснил Пайтор, словно и впрямь надеясь, что это вмиг откроет перед ним все двери. – Мне не назначено, но я направляюсь в башню Кантакалла.

– У вас должен быть пропуск, сударь, – услыхав, что имеет дело с магом, стражник всё же чуть убавил спеси в голосе. – Без пропуска никто не сможет пройти за стену.

– Но я прибыл без приглашения… – окончательно смешался Пайтор. – У меня нет такого пропуска, и я до этого момента даже не знал, что он может потребоваться.

– Правила для всех едины, сударь, – с явно ложным сочувствием ответил страж. – Вам нужен пропуск.

– Но как же мне получить его? – от накрывшего юношу чувства безысходности внезапно захотелось заплакать.

– Напишите письмо в секретариат чернокнижников, – посоветовал великан. – Если они будут заинтересованы, то пришлют пропуск на ваше имя.

– Благодарю вас, сударь! – воспрял духом Пайтор. – Вы очень любезны! Погодите, пожалуйста, я сейчас напишу письмо!

– Можете не спешить! – несколько меланхолично усмехнулся страж. – Я тут до самого вечера.

Пайтор суетливо принялся копошиться в своём мешке, сам не зная – зачем. Он знал наверняка, что у него нет при себе ни бумаги, ни пера, ни чернил. Будь у него хотя бы грифель – он, пожалуй, не пожалел бы вырвать лист одной из своих драгоценных тетрадей с записями. Но даже грифеля у юноши не было.

– Прошу прощения, любезнейший, – собравшись с духом, он вновь обратился к стражнику. – Не найдётся ли у вас бумаги и чернил?

– Мы стражи, а не писари, сударь, – осклабились оба гвардейца. – Вон там есть трактир. Видите, на углу стоит голубой дом? Поверните там и пройдите немного вдоль улицы – вы не пропустите его. Полагаю, там вы получите всё необходимое.

Пайтор побрёл в указанном направлении, костеря себя на чём свет стоит. Он осознавал, насколько жалким выглядит сейчас, и в красках представлял те издевательские выражения, что, должно быть, в этот миг красовались на физиономиях стражников. Его первое знакомство с Золотым Шатром оказалось совсем не таким, как он ожидал, и порядком сбило гонор с самоуверенного обычно юноши.

Он действительно без труда нашёл упомянутый трактир, и там действительно нашлись и бумага, и писчие принадлежности, хотя и то и другое было весьма скверного качества. Особенно перо – оно было заточено, наверное, ещё во времена Древнейшей империи, и Пайтор намучился, пока нацарапал письмо, удовлетворившее его. Перед этим он с досадой разорвал два или три листа, поскольку ему казалось, что тон их получается каким-то чересчур заискивающим и просительным.

В общем, всё это заняло довольно много времени, и обратно к воротам он вернулся спустя почти два часа. Как и обещал здоровяк-стражник, оба они всё ещё были тут. Насколько позволял устав, они старались прильнуть к створкам ворот, чтобы хоть как-то укрыться от палящего солнца.

На сей раз кроме них рядом с воротами стоял ещё какой-то молодой человек, годами близкий к Пайтору, и был он явно не в духе. Судя по всему, у него тоже не было заветного пропуска, и его также не впускали внутрь.

– Ещё раз повторяю вам, сударь, что пропуск на ваше имя всё ещё не поступал, – удручённые жарой, оба стражника были порядком раздражены и едва сдерживались, чтобы не нагрубить молодому человеку. – Может быть и вовсе никакого пропуска не будет. Мы – простые стражники, к нам-то какие претензии?

– Бьюсь об заклад, моё рекомендательное письмо так и пылится где-то в вашей караулке! – потный от жары и гнева юноша был также не в духе, и лишь необъятные габариты и наличие оружия у гвардейцев ещё заставляли его придерживать язык. – Не может того быть, чтобы на моё письмо не ответили!

– Я вижу вас впервые, сударь, – всё больше теряя терпение, проговорил всё тот же стражник, что до того разговаривал и с Пайтором. – Я понятия не имею – что у вас было за письмо, и кому вы его передавали. Я знаю лишь одно – никаких выписанных пропусков у нас сейчас нет. Ни на чьё имя.

– Вы же понимаете, что однажды я окажусь по ту сторону стены, и вы станете кланяться мне, едва завидев вдали? – сверкая глазами, воскликнул юноша. – Молитесь о том, чтобы я не узнал вас тогда!

– Спасибо за предупреждение, сударь, – с искусно завуалированной усмешкой ответил стражник, который, стоя здесь, у этих ворот, являющихся местом притяжения сотен, если не тысяч людей, наверняка навидался и наслушался уже всякого. – Я непременно учту это. А, вы вернулись, сударь! – завидев подходящего Пайтора, он демонстративно перевёл всё внимание на него. – Разыскали трактир?

– Да, – Пайтор невольно косился на разгневанного молодого человека, но постарался принять самый независимый и гордый вид. – Вот письмо, любезнейший. Пожалуйста, передайте его в секретариат чернокнижников.

– Я обещаю лишь передать его своему сержанту, сударь, – лукаво поглядывая на второго собеседника, ответил страж. – Дальнейшая судьба этого письма не в моей власти. Но я уверен, что оно дойдёт по назначению! – прибавил он, видя, как вытянулось лицо Пайтора.

– Как же! – раздражённо фыркнул слышавший этот диалог молодой человек. – Поверьте моему опыту, сударь, ваше письмо сгинет в их вонючей караулке так же, как и моё!

– Вы так полагаете? – обеспокоенно спросил Пайтор.

– Ещё бы! – вскинул голову его собеседник. – Четыре дня назад я точно так же передал рекомендательное письмо, адресованное мессиру Тербьену, одному из весьма влиятельных членов Ордена. И что же теперь? Я каждый день прихожу сюда, но пропуска по-прежнему нет! И тому есть лишь одно объяснение – эти олухи либо потеряли его, либо просто в силу своей лени и тупости не удосужились доставить его адресату!

– Я могу взять вас под арест за подобные оскорбления, сударь! – потемнел лицом стражник. – Мы – гвардейцы его величества императора, а не какие-то там «олухи»! Вам лучше удалиться сейчас, пока солнце окончательно не напекло вам голову и не отняло последние остатки благоразумия! А вы, сударь, давайте своё письмо и тоже покамест удалитесь. Нечего создавать суматоху у императорских ворот! Придите завтра, быть может, пропуск уже будет готов.

Пайтор, видя, что дела принимают не слишком-то благоприятный оборот, послушно сунул конверт в громадную ладонь и, чтобы как-то сгладить неловкость, обратился к незнакомому молодому человеку:

– Пойдёмте, сударь, нечего искать себе неприятности! Представьте себе, какое совпадение – я тоже являюсь соискателем для вступления в Орден, можете поверить? Мне кажется, сама судьба свела нас здесь сегодня! Пойдёмте, если вы не против – познакомимся и пообедаем. Признаться, в последний раз я ел ещё рано поутру, в одном из трактиров на Великой дороге.

Незадачливый юноша, которого явно напугала угроза стражника, с благодарностью ухватился за эту возможность выйти из назревающих неприятностей, не потеряв лица.

– Благодарю вас, сударь, – учтиво поклонился он и промакнул потный лоб платком. – Вы правы – это удивительное стечение обстоятельств! Вы уже нравитесь мне, а впоследствии, когда мы узнаем друг друга получше, то бьюсь об заклад – мы станем хорошими друзьями! И уж во всяком случае, ваше общество мне гораздо приятнее компании этих… господ… – он всё же позволил себе последний укол в адрес гвардейцев, но при этом сумел удачнее подобрать слова.

– Ну вот и славно! – искренне обрадовался Пайтор, которому сейчас действительно не помешал бы друг в этом враждебном городе. – Пойдёмте, здесь поблизости есть трактир. Пока я писал письмо, я обратил внимание на ароматы, царившие там. Полагаю, там весьма неплохой стол!

– Могу подтвердить это собственнолично, поскольку снимаю в нём один из номеров, – улыбнулся незнакомец. – Как я понимаю, вы только что прибыли в Шатёр. Если вам негде остановиться – предлагаю остановиться там же! Номера вполне приличные, и главное – недалеко отсюда. Я надеюсь, что в самые ближайшие дни я окажусь по ту сторону стены, если, конечно, дождусь пропуск!

– С удовольствием принимаю ваше предложение! Позвольте представиться. Меня зовут Пайтор Дегальда, и я – к вашим услугам!

– Как интересно всё сходится! – всплеснул руками юноша. – Определённо, мы связаны общей судьбой, господин Пайтор! Меня зовут Паллант Свенант, и я также к вашим услугам4!

Молодые люди с искренней радостью и симпатией пожали друг другу руки. Они действительно сразу же почувствовали взаимное расположение, которое, судя по всему, было обречено превратиться в крепкую дружбу.

Глава 3. Стена

Уже после беглого разговора за столом в том самом трактире стало понятно, сколь много общего между двумя недавними знакомцами. Кажется, что даже встреться они при иных обстоятельствах, то всё равно были бы обречены на дальнейшую дружбу.

Почти одногодки – Паллант лишь на пару лет старше – они выросли в очень похожих условиях. Отец Палланта также был помещиком-виноделом, хотя его имение располагалась на противоположном краю Саррассанской империи, у самого побережья Загадочного океана, всего в каких-нибудь полусотне миль от знаменитой на весь мир долины Бирри – жемчужины виноделия на юге Кидуи. Так что хотя вино из имения Свенант не было известно так же, как драгоценный напиток северного соседа, оно зрело на том же солнце и тех же почвах.

Паллант, правда, в отличие от своего нового товарища, куда больше интересовался земледелием вообще и виноделием в частности, и был, кажется, искренне удивлён брезгливому равнодушию Пайтора. Впрочем, он объяснил это для себя весьма просто – поскольку имение Дегальда, в отличие от его собственного, находилось в запустении, то было бы затруднительно ожидать от приятеля особой любви к нему.

Однако же, несмотря на то, что отец Палланта не бедствовал, он, похоже, был порядочным скрягой. Пайтор вскоре понял по горьким полунамёкам и кислым полуусмешкам собеседника, что тот также не может похвастаться тугим кошельком. Более того, Паллант, вынужденный снимать комнату в далеко не самой дешёвой гостинице, явно переживал на сей счёт и потому сам предложил разделить с ним номер.

– Каналья-хозяин взял с меня плату сразу на неделю вперёд, так что если мой злосчастный пропуск всё же придёт в ближайшее время, эти деньги просто пропадут, – пояснил он. – Комната большая, в неё можно перетащить какую-нибудь кушетку, и мы отлично устроимся там вместе! А ежели моё ожидание по какой-то причине задержится – будем платить за неё сообща!

– Это – отличная идея! – с радостью одобрил Пайтор, который уже по стоимости обеда примерно понимал, во сколько обойдётся ему номер в этом трактире. – Если я не стесню тебя своим присутствием.

– Я уже одичал тут без приличного общества! – чуть надменно возразил Паллант. – Здесь всё, в основном, дельцы всех мастей. Они часами готовы говорить о деньгах, но ни на что большее уже не способны. Мне давно не хватало собеседника вроде тебя, чтобы говорить о магии и науках!

– Тогда решено! – успокоившись насчёт судьбы своего тощего кошелька, Пайтор принялся за жаркое с удвоенным аппетитом. – Велим хозяину поставить кушетку.

Надо сказать, что трактирщик был не то чтобы очень уж доволен решением молодых господ. Ему не нравилось, что один из них будет жить здесь фактически задаром. Но поделать с этим он ничего не мог – поссорившись с постояльцами он, чего доброго, мог лишиться сразу обоих. Он попытался было отвертеться, заверяя, что в его заведении не найдётся никакой кушетки, но Пайтор решил проблему довольно оригинальным способом, предложив принести два больших кресла из гостиной, уверяя, что составленные вместе, они станут отличной постелью для него.

Поняв, что молодых людей не переубедить, хозяин разыскал-таки для них жёсткую и старую кушетку, выторговав всё же дополнительных три медных короны к цене комнаты за неделю.

Плотно пообедав, оба приятеля поднялись в теперь уже их общую комнату. Снаружи было жуткое пекло, которое и привычный к жаркому солнцу Пайтор переносил не так хорошо, поскольку даже иссушающая жара Прианурья была приятнее раскалённых улиц Золотого Шатра. Что уж говорить о Палланте, привыкшему к куда более мягкому прибрежному климату! Так что они решили переждать самое жаркое время в помещении, хотя и там было нестерпимо душно.

Они говорили часами. Складывалось впечатление, будто они знали друг друга уже много лет. Оба были умны, имели общие интересы, похожее чувство юмора. Оба связывали все свои устремления с магией, и здесь у них было бесчисленное множество тем для разговора.

– Я учился сам, – разглагольствовал Паллант, лёжа на кровати, тогда как Пайтор, разумеется, взял себе кушетку. – Поначалу отец нанял мне учителя, но тот, к несчастью, куда больше интересовался нашими винными погребами и молодыми служанками. В общем, через несколько месяцев отец выставил его за порог, и дальше уже мне пришлось постигать все эти премудрости самостоятельно.

– Я тоже учился сам, – непонятно почему ляпнул в ответ Пайтор. Видимо, ему хотелось ни в чём не уступать другу. – Отец добыл мне кой-какие книги, и так я приобщался к магии.

– Ого! – уважительно закивал Паллант. – Да ты талант! И как далеко ты продвинулся?

– Насколько смог, – неопределённо пожал плечами Пайтор, но тут же со стыдом понял, что своей нелепой ложью загнал себя в неудобное положение, принуждаясь теперь всегда думать, прежде чем говорить, чтобы ненароком не попасть впросак. – Прости, не знаю, зачем я это сказал. Нет, у меня был учитель, и он обучал меня четыре с лишним года.

– Ну я тоже приврал, – вдруг рассмеялся Паллант. – Моего мессира отец прогнал лишь тогда, когда тот в приливе пьяной откровенности признался, что ему больше нечему меня научить. Тогда-то папаша и припомнил мессиру Вагану все его грешки. Тот был блудлив, словно кот, и почти никогда не бывал трезв. Он даже не пикнул, когда его попросили за дверь. Хотя, говоря откровенно, он был бы отличным магом и прекрасным наставником, кабы не вино. А так, конечно, он не шибко-то отрабатывал жалование, что платил ему отец. Ну а когда вопрос касается денег, мой старик становится до жути серьёзен.

Оба расхохотались. То, как они пытались приукрасить свои биографии, а главное то, что в итоге признались друг другу в обмане, говорило не только о схожести их характеров, но и о том уважении, которое оба, похоже, испытывали друг к другу.

– Ты изучал науку чернокнижников? – отсмеявшись, поинтересовался Пайтор.

– Нет, – пожал плечами Паллант. – Мессир Ваган, мне кажется, не принадлежал ни к одной школе, или же принадлежал сразу ко всем. После двух-трёх бокалов нашего лучшего вина он скакал с темы на тему, словно кузнечик. Признаться, я даже толком и не знаю – в парадигме какого направления я обучался.

– Мой наставник исповедовал классическую науку, – проговорил Пайтор. – Вообще-то он за что-то очень недолюбливает чернокнижников. Впрочем, как я понял, он примерно такого же мнения и о латионских академиках. Он – человек идейный, для него занятия магией не следует смешивать с политикой. Искусство ради искусства, так сказать.

– Но разве это правильно? – тут же откликнулся Паллант. – Разве магия не призвана служить людям? Если бы волшебники, подобно древним колдунам, сидели по лесам и пещерам – какой в них был бы прок?

– Да нет же, мессир Сурнар вовсе не считал, что маги должны быть отшельниками! – возразил Пайтор. – Он лишь говорил, что служба сильным мира сего не должна быть целью настоящего мага.

– Но она может быть средством! – тут же парировал Паллант. – Сколь больше возможностей получает талантливый волшебник, примыкая к могущественной организации вроде Ордена! А могущество это проистекает из покровительства императора. Мне кажется довольно глупым добровольно отказываться от таких возможностей!

– С другой стороны, если эти возможности ты тратишь для удовлетворения чьих-то прихотей – какой в них прок?

– Умный человек всегда найдёт возможность совместить чьи-то прихоти со своими собственными, – несколько нравоучительно ответил Паллант. – Но ведь ты, как я понял, не внял всё же советам своего наставника, коль уж ты здесь и ищешь способ попасть в башню Кантакалла?

– Вообще-то это был его совет, – усмехнулся Пайтор. – В общих чертах, он в итоге сказал мне примерно то же, что и ты сейчас.

– Что ж, тогда он, пожалуй, умнее, чем я сперва о нём подумал.

Признаться, Пайтора задели и эти слова, и особенно – тот тон, каким они были сказаны. Но он решил, что подобные споры не очень-то подойдут для первого дня знакомства, а потому смолчал.

Собственно, Паллант тоже сообразил, что, пожалуй, перегнул палку, и потому поспешил увести разговор от этой темы. Они принялись обсуждать сугубо магические дела, делясь опытом и историями. Этот разговор быстро захватил обоих – молодые люди действительно были фанатично преданы науке, и разговор приносил одинаковое удовольствие обоим.

Послушав совета нового друга, который имел больше печального опыта в данном вопросе, Пайтор решил сегодня уже не наведываться к воротам. Ему ужасно не хотелось испытать то разочарование, какое, по-видимому, ожидало его. А потому приятели провели остаток дня за беседами, спустившись вниз, когда солнце уже почти исчезло за горизонтом, только для того, чтобы отужинать.

Кушетка, на которой расположился Пайтор, была не так уж плоха, хотя и протяжно скрипела при каждом движении. Однако уставшего с дороги и от пережитых впечатлений юношу это нисколько не смущало, и он уснул быстро и глубоко, на время позабыв о своих тревогах.

***

Наутро Паллант предложил сходить к воротам «по холодку».

– Эти невежи обычно более обходительны с утра, пока ещё не прожарились на солнце, – проворчал он.

Пайтор, который, в общем-то, не считал стражников невежами, тем не менее, был вполне согласен с другом. Несмотря ни на что, в нём жила надежда на то, что его ходатайство всё же будет удовлетворено и он получит заветный пропуск в новую жизнь. Справедливости ради нужно отметить, что он также желал успехов и своему товарищу, который, увы, всё никак не мог дождаться ответа от своего покровителя в Ордене.

Пайтор уже знал, что мессир Тербьен, к которому было адресовано рекомендательное письмо Палланта, приходился каким-то дальним родственником семейству Свенантов. Точнее из туманных и несколько неохотных объяснений Палланта понять было невозможно, но в любом случае выходило, что он – какая-то седьмая вода на киселе, и вполне возможно до этих пор и слыхом не слыхивал о своих далёких родичах. Впрочем, Паллант, по крайней мере на словах нисколько не сомневался, что он непременно поможет, ибо так заверял его отец.

Однако, что-то подсказывало юношам (хотя один из них ни за что не желал признавать этого), что если бы мессир Тербьен действительно желал помочь, то давно уже мог сделать это. И это весьма тревожило Пайтора, у которого не было при себе даже такого, плохонького письмеца.

И тем не менее, обоим товарищам была свойства та юношеская самоуверенность, которая выбивается из головы только путём набивания большого числа шишек, именуемых жизненным опытом. Пока же жизненный опыт юных мессиров был крайне недостаточен, чтобы они всерьёз осознали бесперспективность своих попыток.

В общем, они, даже не позавтракав, отправились к воротам, которые из простого инженерно-фортификационного сооружения внезапно превратились в роковое препятствие на их жизненном пути. Там дежурила уже другая пара гвардейцев, но своими габаритами они ничем не уступали вчерашним. Императоры Саррассы, видимо, желали произвести должное впечатление на любого, кто ещё только готовился взойти на вершину Койфара.

Манеры двух новых стражников тоже мало чем отличались от вчерашних знакомых Пайтора. Как и в прошлый раз, труд объясняться с посетителями взял на себя лишь один из пары, тогда как другой молча стоял и буравил их настороженным взглядом профессионального привратника. И так же, как и вчера, Паллант довольно быстро стал раздражаться, едва лишь услыхал, что о его пропуске здесь и слыхом не слыхивали, а потому стражник предпочёл общаться с его более уравновешенным спутником.

Впрочем, никакого особого общения не вышло. Ответа на письмо Пайтора также не было, чего он, признаться, вполне ожидал в глубине души. А потому, не давая возможности вспылившему приятелю наговорить лишнего и нарваться на неприятности, он, ухватив Палланта за рукав, почти потащил его обратно в гостиницу.

Пайтор понимал происходящее с другом. Видимо, сеньор Свенант всучил сыну это письмо вместо лишних нескольких корон, заверив, что то откроет перед ним все двери. И Паллант, похоже, искренне верил в покровительство неведомого мессира Тербьена, а теперь вот его уязвлённая гордость восставала против мысли о том, что все обещания отца, как и само письмо, оказались всего лишь пустышкой. А потому он продолжал вымещать обиду и злость на ни в чём не повинных стражниках, обвиняя их в разгильдяйстве, пусть даже и за глаза.

Впрочем, и сам Пайтор был порядком озадачен. Он много думал о том, как бы ему произвести впечатление на заносчивых некромантов. Мессир Сурнар сказал, что вряд ли его сразу примут в Орден, и потому он и не питал особых надежд. Но всё же он верил, что сумеет обратить чьё-то внимание на столь талантливого и перспективного молодого мага, и сумеет поступить в ученики пусть и не слишком именитому, но всё же члену Ордена.

Теперь же неожиданно выяснялось, что ему, возможно, окажется не по силам и кажущаяся куда более простой задача – просто переступить эти злосчастные ворота, охраняющие Сады императора от непрошенных гостей. Это внезапное препятствие столь обескураживало, что сейчас у юноши буквально опускались руки.

В самом деле – ну не стоять же ему у этих ворот, подобно попрошайке, в ожидании какого-нибудь мага, которому зачем-то понадобится покинуть Койфар и спуститься в отвратительный Нижний город! А даже если он и дождётся такового – не станет же он, в самом деле, бросаться на этого мага словно грабитель, с мольбами принять к себе в обучение!

Что уж говорить о Палланте, который пятый день подряд безрезультатно таскался от трактира к воротам и обратно! Он настолько скис, что, казалось, вот-вот расплачется…

В тот день ближе к закату они ещё раз сходили на разведку, и снова вернулись ни с чем. Уже вечером Паллант завёл разговор о продлении оплаты за постой, спросив, не лучше ли будет в случае чего переселиться в нормальный двухместный номер. Однако Пайтор, который до последнего медяка знал небогатое содержимое своего кошелька, заверил, что ему отлично спится на скрипучей кушетке, которая ходила ходуном, когда он поворачивался с боку на бок. Увы, гостиницы в Золотом Шатре стоили немало, а особенно здесь, в кварталах, что уже считались привилегированными.

Возможно, если в ближайшее время судьба обоих друзей не определится, им придётся съехать и искать себе жилище гораздо ниже, у подножия Койфара, где будет куда больше клопов, шума и грязи, но цены не так сильно будут бить по тощим карманам.

В общем-то, следующие несколько дней были в достаточной степени похожими друг на друга, разве что каждый последующий становился всё более разочаровывающим. С одной стороны, дружба между двумя молодыми магами крепла с каждым днём, и они уже в своих разговорах о планах на будущее исходили из того, что их судьбы так или иначе окажутся сплетёнными воедино. С другой стороны, эти самые планы выглядели всё более неясными и смутными.

В какой-то момент даже упрямый Паллант был вынужден признать, что в башне Кантакалла их никто не ждёт.

– Похоже, нам нужен новый план, – сердито проворчал он, в очередной раз вернувшись ни с чем в опостылевший уже номер. – Я много размышлял о том, как добиться членства в Ордене, но раздери меня джинны, если я мог даже представить, что главным препятствием для меня станет пара остолопов у ворот!

– Боюсь, дружище, это препятствие первое, но не главное, – уныло покачал головой Пайтор. – И если нам оно окажется не по зубам – нечего и мечтать о дальнейшем! Проще сразу вернуться домой и выращивать виноград!

– Да, но здесь мы заперты в каком-то про́клятом колесе! – Паллант с досадой бахнул кулаком по столу. – Чтобы попасть за стену, нам нужно быть достаточно известными и успешными магами, но чтобы стать таковыми – нужно как-то перебраться через эту чёртову стену! Я уже всерьёз задумываюсь о том, чтобы просто перелезть через неё!

– Ну это лучший способ, если, конечно, ты хочешь попасть в императорскую тюрьму, а после – на дыбу! – усмехнулся Пайтор. – Ты прав в одном – если мы хотим попасть в Сады императора, нам нужно быть известными. Раз уж боги не наделили нас родовитыми и богатыми предками – придётся пробиваться самим.

– Легко сказать! – Паллант был в скверном расположении духа, и потому его раздражало это видимое спокойствие друга. – И что прикажешь делать? Показывать фокусы этим грубиянам-стражникам? Отправиться в армию?

– Может и в армию, – кивнул Пайтор, который действительно сейчас думал именно об этом.

– Мой мессир Ваган, будь он трезв или пьян, всегда как мантру твердил одно и то же: не стоит связываться с императорской армией. Он говорил, что это – крысиное болото. Не знаю почему, но именно так – крысиное болото. Он говаривал, что отслужил в одном из полков почти шесть лет. И это был элитный полк – всегда уточнял он. И ничего кроме желудочных колик он, якобы, там не заработал. В общем, он сотню раз твердил мне, чтоб я не вздумал записаться в армию, если не хочу закончить свои дни так же, как и он.

– Ну я не думаю, что стоит всерьёз воспринимать слова каждого пьяницы! – возразил Пайтор.

– Не скажи! Мессир Ваган при всех его недостатках – вполне умный и толковый маг, и я бы не стал отмахиваться от его советов.

– Тогда, может, подадимся в Латион? – предложил Пайтор. – Сомневаюсь, что Латионская академия обнесена такой же стеной! Полагаю, там у нас будет больше шансов!

– И отказаться от возможности однажды войти в Деканат5? – вскричал Паллант. – Выпускников Академии неохотно принимают даже в Орден, а уж в Деканат – тут и думать забудь!

– А ты уже нацелился попасть в Деканат? – рассмеялся Пайтор.

– Надо всегда замахиваться на большее, – Палланта явно задел этот смех. – Я не утверждаю, что сумею сделать это, но если не ставить подобных целей – тогда уж точно ничего не выйдет!

– Меня учили иначе, – примиряюще проговорил Пайтор. – Все эти звания и тёплые места не имеют значения для учёного, а зачастую даже и мешают ему. Так говорил мессир Сурнар.

– Никому не известный маг из захолустья? – презрительно скривился Паллант. – А ты не думаешь, что сам он в юности, как и мы, пытался вступить в Орден, но получил отказ и разобиделся на весь свет? Да и потом – сильно ли он продвинулся в научных изысканиях? Помогла ли ему его безвестность?

– Ну то есть ты не рассматриваешь вариант с Латионом? – Пайтор решил пропустить мимо ушей эти довольно обидные слова, понимая, что приятель сейчас заведён настолько, что у них есть все шансы впервые серьёзно поссориться, чего ему совсем не хотелось.

– Ни при каком раскладе! – безапелляционно объявил Паллант. – Ну разве что пройдёт много лет, а я всё ещё не сумею вступить в Орден, и надежды на это совсем не останется. Но я не верю в такое развитие событий. Мы обязательно что-нибудь придумаем, мессир Пайтор, вот увидишь! В башне Кантакалла ещё узнают о нас, и очень скоро! А пока пойдём, перекусим чего-нибудь, пока у меня от тоски не сделалась изжога!

Пайтор тоже почувствовал, что у него разыгрался аппетит. Молодой организм требовал своё, и даже переживания и волнения не могли заставить его надолго позабыть о еде. В конце концов, он теперь не один, а это – уже несомненный плюс. Вдвоём они наверняка что-то придумают!

И он отправился вниз по лестнице вслед за приятелем, стараясь не думать о всё скудеющем день ото дня кошельке.

Глава 4. Поиски

Теперь друзья снимали убогую комнатушку, расположенную в верхнем этаже одного из множества домов, окружающих Койфар. Их квартал был одним из тех, что принято было считать благополучными – на улице здесь было относительно чисто (в понятии жителей Шатра это означало, что нечистоты не текли прямо по ней, предпочитая имеющуюся сточную канаву), а также можно было выйти вечером из дому, имея вполне приличные шансы вернуться обратно живым и здоровым.

Тут не было вездесущих притонов, где курили дурную траву, хотя сладковатый запах дыма и здесь преследовал повсюду. Но главное – здешние обитатели не выглядели вырвавшимися на свободу демонами Хаоса – их лица, быть может, и не были обременены излишним интеллектом, но всё же были лишены сифилисных пятен и тех признаков деградации, что обычно присущи жителям трущоб.

Комната была небольшая и едва вмещала пару лежанок, которые хозяин гордо именовал кроватями. Мелкое окошко почти не впускало воздух с улицы, что, говоря откровенно, возможно было и к лучшему. Над их комнаткой имелся небольшой чердак, но он нисколько не спасал от жара раскалённой на солнце крыши, так что здесь была извечная духота и днём, и ночью. В том же доме вполне можно было снять комнату и в первом этаже, но стоила она вдвое дороже. А здесь, по крайней мере, молодые люди были избавлены от того, что какой-нибудь прохожий может просто заглянуть в их комнатушку через окно.

Прошло больше трёх недель с момента их встречи у ворот Садов, и до сих пор они продолжали оставаться по эту сторону стены. Ни тот, ни другой так и не получили вожделенных пропусков. Тот самый мессир Тербьен, покровитель Палланта, так и не соизволил, видимо, замолвить словечко за далёкого и неведомого провинциального родственника. А письмо, написанное в день приезда Пайтором, похоже, не особенно впечатлило какого-то клерка из секретариата Ордена.

По новому обиталищу молодых людей нетрудно было догадаться, сколь быстро таяли в этом жадном до денег городе их скромные накопления. Паллант уже успел написать отцу жалобное письмо, пронизанное, однако, надеждами на светлое будущее. Там он, разумеется, просил ещё немного денег. Впрочем, поскольку он не мог позволить себе отправить письмо нарочным, доверившись императорской почте, можно было не сомневаться, что адресат получит депешу уже тогда, когда его отпрыск будет вовсю бедствовать в нищете.

Пайтор же прекрасно осознавал, что ему писать отцу не имеет ровным счётом никакого смысла. Несчастный старик и так, похоже, отдал сыну последнее, и сам теперь жил неизвестно на что. Так что оставалось лишь потуже затянуть пояса, что выражалось в первую очередь в том, что они съехали из памятного читателю трактира гораздо ниже, к самому подножию Койфара, где и сняли небольшую комнатушку на двоих.

Сам Пайтор считал, что это даже и к лучшему. Угроза скорого полного безденежья должна была подстегнуть обоих начинающих волшебников поскорее найти себе занятие, которое не только откроет перед ними врата к вершине, но и материально обеспечит их в достаточной степени, чтобы иметь возможность найти себе жилище получше, а соседей – поприличнее.

Сам он активно работал в этом направлении. Тайком от приятеля он продолжал рассматривать военную службу как один из перспективных вариантов. Да, теперь, в отсутствие войн, нечего было и думать о том, чтобы снискать себе скорую и громкую славу на этом поприще, но всё же место в армии давало не только доход, но ещё и казённое жильё, что позволяло двигаться в направлении намеченной цели даже и в более спокойном темпе.

Пайтор даже пару раз наведывался в пункты вербовки, однако у него начинало сводить скулы уже от одного вида этих служак, словно вырубленных из одного и того же куска дерева. Он понимал, что стоит ему поставить свою подпись на одном из этих листов, и они с Паллантом окажутся запертыми вместе с этими солдафонами где-нибудь на границах с Латионом на долгие годы.

Едва лишь осознавая это, молодой маг тут же уходил прочь, провожаемый равнодушными взглядами скучающих солдат. После второго раза он окончательно понял, что не хочет себе такой судьбы, и решил пытать удачу где-нибудь ещё.

Всегда была возможность предложить свои услуги какой-нибудь конторе или даже частному лицу. Некоторые держали при себе личного мага из соображений безопасности, но большинство – как символ собственной значимости. Среди богачей Шатра было модно иметь в качестве помощника или телохранителя волшебника – так же, как среди великосветских дам не так давно в моду вошли маленькие белые собачки, которым по дурному примеру одной «светской львицы» стали красить в голубой или пурпурный цвета спинку и хвост.

Именно поэтому ни Паллант, ни Пайтор не заговаривали об этой возможности, хотя, казалось бы, это был самый простой путь на вершину Койфара. Быть может спустя какое-то время, отощав достаточно, чтобы избавиться от лишних запасов гордости и предрассудков, они и испробуют этот путь, но пока что даже думать об этом молодым людям было тошно.

Что касается Палланта, то его растерянность и уныние затем сменились кипучей деятельностью. Он то и дело загорался какими-то прожектами, идеями. Он бывал в десятках разных мест, иногда даже встречаясь с какими-то личностями, не внушающими приятелю особого доверия. Хвала богам, положение обоих друзей покамест было не столь отчаянным, чтобы хвататься за столь сомнительные шансы и участвовать в предлагаемых авантюрах.

Тем удивительней, что идею, захватившую обоих, нашёл всё-таки не он, а Пайтор, который, казалось, делал вдесятеро меньше друга, встречаясь с вдесятеро меньшим количеством людей и бывая во вдесятеро меньшем количестве мест. Хотя можно сказать и иначе – эта идея словно бы сама нашла юношу, когда тот меньше всего этого ждал.

В тот день он всего лишь отправился на местный рынок за рыбой – жена хозяина комнаты соглашалась готовить для них за небольшую дополнительную плату, но продукты «мальчики», как ласково называла их эта немолодая полная женщина, должны были приносить ей сами.

Выбирая среди обилия рыбы ту, что была бы достаточно хороша, свежа и жирна, но при этом не сильно била по карману, он невольно стал свидетелем разговора двух женщин, встретившихся возле тех же прилавков.

– Ты ли это, Суанна? – воскликнула одна из них, подслеповато вглядываясь в довольно молодую, а главное, достаточно прилично одетую женщину. – Ничего себе! Выглядишь как одна из наложниц императора! Где ты раздобыла такой наряд?

В голосе женщины восторг густо перемешивался с завистью, но она даже не пыталась это скрыть. Да и та, которую назвали Суанной, похоже, была как раз польщена этими нотками зависти даже больше, нежели вполне искренними восторгами.

– Боги одарили меня работой, Брули! – самодовольно отвечала она, намеренно повышая голос так, перекрыть гул, стоящий на рынке. Ей явно хотелось, чтобы это слышали все. – Я теперь – кухарка у одного волшебника! Управляюсь на кухне, хожу за продуктами, прибираю посуду за ним.

– Видно он платит тебе по пяти корон в день, этот твой волшебник, что ты позволила себе такую роскошь! – вскричала Брули, проводя пальцем по ткани платья, явно купленной не в самой бедной платяной лавке.

– Ну это уж не твоё дело, соседка! – торжествующе рассмеялась Суанна, наслаждаясь тем, что привлекла столько внимания. Собственно, она очевидно на это и рассчитывала, потому что никакой иной причины одеваться так для похода на рыбный рынок, разумеется, не было. – Но скажу, что платит он мне прилично!

– Он что – богач?

– И ещё какой! – подтвердила Суанна с такой гордостью, словно говорила, самое меньшее, о собственном муже. – Он недавно вернулся с Эллора, так деньги из него так и летят во все стороны!

– А, ну тогда понятно! – не только завистница-Брули, но и остальные зеваки понимающе закивали головами. – Повезло тебе, соседка! А он как – молод ещё? – и она состроила такое скабрёзное лицо, что суть вопроса стала ясна даже Пайтору.

– Да уж не стар! – ухмылка Суанны вышла столь же скабрёзной и хищной, что вызвало одобрительный хохот в толпе.

Глядя в это довольно тупое и не слишком красивое лицо расфуфыренной молодки, Пайтор очень сомневался, что образованный, вероятно достаточно успешный, да ещё и богатый маг мог бы прельститься на это примитивное существо, не знающее наверняка ни единого сигила, но, в общем-то, ему было всё равно.

Он услышал главное. Эллорские колонии империи существовали там с одной единственной целью – добычей драгоценного мангила, металла, что был многократно дороже золота. Пайтор плохо представлял себе, как именно это происходит, но совершенно очевидно, что для поисков были нужны маги.

Эллор – таинственный западный материк – представлялся юноше мистическим, загадочным местом. Кто не слыхал историй об эллорских драконах и чудовищах, что обитают в глубинах Загадочного океана? Чья кровь не стыла в жилах от мрачных рассказов об ужасном императоре чёрных магов Гурре и его Двенадцати герцогах, об ордах нежити, населяющих бесплодные каменистые пустоши Тондрона?

Но при этом Эллор манил молодого человека своей мрачной романтикой. Пайтору представлялось, что там всё должно быть совсем иным, не таким как здесь, на Паэтте. Иная атмосфера, иной привкус возмущения, иная жизнь. Он вдруг осознал, что безудержно хочет увидеть этот удивительный край. В конце концов, несмотря на все описываемые ужасы, на Эллоре постоянно жили люди и даже лирры, гораздо более чувствительные к малейшим нюансам в поле возмущения. Они жили там, несмотря на близость Тондрона, несмотря на драконов. И Пайтор понял, что хочет быть одним из этих людей.

Возвращаясь домой с рынка едва ли не бегом (в волнении он даже позабыл купить рыбу, за которой пришёл), юноша уже всё для себя решил. Даже если Паллант вдруг не захочет ехать – он отправится один. Хотя бы на один мореходный сезон – наверное, и этого уже будет довольно, чтобы разбогатеть. Ну а когда они вернутся с карманами, набитыми золотом – перед ними почти не останется преград в этом тщеславном городе!

Друга не оказалось дома, и Пайтор едва не извёлся, пока дождался его возвращения. Сбивчиво, даже слегка заикаясь от возбуждения, он изложил приятелю свою идею, и уже по выражению его лица понял, что Паллант как минимум не против, и не спешит отметать авантюрную затею прямо с ходу.

– Вот это мысль! – воскликнул тот, едва Пайтор закончил. – Оригинально и амбициозно! Это уже не твои бредовые мыслишки об армейских гарнизонах! Эллор – место особое для любого, кто мечтает стать чернокнижником! Слыхал ли ты когда-нибудь историю Ордена от своего наставника?

– Мы не говорили об этом, – покачал головой Пайтор, учитель которого, как мы помним, недолюбливал чернокнижников.

– Считается, что основателем Ордена был маг по имени Ворониус, – тут же заговорил Паллант, вдохновлённый тем, что может показать в чём-то своё превосходство над другом, который (и это было уже очевидно обоим) был наделён куда бо́льшими магическими способностями, если не сказать – талантами. – Однажды он отправился в экспедицию на Эллор – возможно, вроде той, в какую отправляемся и мы. И там он встретил Бараканда – сущность, что господствует над всем материком. И Бараканд обучил его многим вещам, о которых и не слыхивали маги здесь, на Паэтте. А когда Ворониус вернулся, то обзавёлся учениками, которые и стали основой будущего Ордена чернокнижников.

– Мессир Сурнар всегда называл Бараканда демоном, – невольно побледнел Пайтор. – Неужели чернокнижники получили знания от него?

– Так сказано в анналах, – важно кивнул Паллант. – И тебе не худо было бы ознакомиться с ними, коль уж ты хочешь стать членом Ордена! Что же касается Бараканда – конечно, эта сущность явно недобрая и враждебная нам, коль уж он вскормил Гурра и его отродья. Но меч, выхваченный из рук врага ничем не хуже любого другого. Чернокнижники воспользовались этими знаниями во благо всех, так что теперь уж неважно – откуда они.

Пайтор, который, похоже, до сих пор так и не сумел полностью отринуть то предубеждение к Ордену, что взрастил в нём его наставник, дал себе обещание в ближайшее же время изучить всё, что сумеет раздобыть, относительно истории и философии чернокнижников. Он сам ещё не знал – хочет ли стать частью этой организации, но та сила, та аура, что окружала Орден, определённо привлекала его. И ведь Паллант был прав – неважно, где и как ты приобрёл знания. Куда важнее – как и для чего ты их станешь применять.

– Так значит ты не против? – с радостью спросил он, поскольку, признаться, изначально ждал от своего честолюбивого и прагматичного друга иной реакции.

– Против ли я? – вскричал тот. – Да я счастлив убраться хотя бы на время из этой вонючей комнаты, из этого вонючего города! Если маги в колониях действительно сказочно богатеют – то это вдвойне хорошо! Шевуны6 сегодня отправили тебя на этот рынок, мессир Пайтор, не иначе!

– Ну тогда нам нужно поскорее разобраться с этой задачей! – просиял Пайтор. – Нужно узнать, как можно попасть в колонии, да поскорее, потому что время уходит, и через месяц или два корабли уже не будут ходить на Эллор.

– Нет ничего проще! – Паллант вновь напустил на себя тот вид всезнайки, который, признаться, временами раздражал Пайтора. – Уверен, что для этого достаточно отправиться в порт! Сейчас перекусим – и туда!

– Тут такое дело… – смутился Пайтор. – Рыбу-то я так и не купил…

– Растяпа! – беззлобно рассмеялся Паллант. – Ну да и ладно! Признаться, я сейчас так взбудоражен, что даже потерял аппетит! Пойдём тогда. Если что – перехватим что-нибудь по дороге!

Пайтора не нужно было просить дважды. Он тоже совершенно не чувствовал сейчас голода и даже дрожал от предвкушения грядущих событий. Подхватив широкополую шляпу, без которой появляться на дневном солнцепёке было попросту опасно, он бросился вслед за другом.

***

Офис Западной торговой компании выгодно отличался от большинства окрестных строений, хотя район порта, в отличие от трущоб, и без того не изобиловал сбитыми наспех хибарами. Но это здание привлекало к себе внимание с первого же взгляда, возвышаясь над окрестными строениями, словно Койфар, вздымающийся над городом.

Западная торговая являлась главным поставщиком мангила на континент, привозя его больше, чем все остальные добытчики вместе взятые, а потому была сказочно, баснословно богата. Конечно, богатства эти были распределены отнюдь не равномерно, и работяги, что дробили кайлом эллорские камни в поисках мангиловых самородков, получали лишь жалкие крохи от того золотого водопада, что обрушивался на Компанию. Но даже эти крохи выглядели весьма внушительно на фоне доходов простых жителей Шатра.

Что же касается магов, то они, конечно, получали значительно больше, так что у нашей знакомой парочки были все основания надеяться на неплохие барыши, а клерк-вербовщик, разумеется, делал всё возможное, чтобы ещё больше распалить эти мечты.

Разумеется, для разговоров с такими важными работниками не подходила комната, где сидели, ломая шапки в руках, нищеброды из трущоб, полными надежды глазами глядя на мелких клерков, кажущихся им небожителями. От этих писарей зависели судьбы целых семейств, потому что работа на Компанию могла стать пропуском в лучший мир, подобно тем бумагам, что открывали врата в Сады императора.

Но увы – лишь единицы из тех, что входили сюда, выходили обратно осчастливленными. Большинство же покидали этот офис с тоскливой безнадёгой в глазах, возвращаясь на пропахшие дурной травой улицы, чтобы раньше или позже умереть там то ли от сифилиса, то ли удара по голове, то ли от серой бессмысленной старости.

Конечно же, маги – дело иное. Молодых людей усадили в удобные кресла, предложив по бокалу освежающего вина. Несмотря на то, что работая на Компанию можно было прилично заработать, далеко не каждый волшебник стремился отправиться за Загадочный океан, чтобы заниматься пусть и не самым сложным, но всё же физическим трудом. А потому маги здесь были нужны почти всегда.

Наши же герои были просто в восторге, узнав, что у них есть возможность отплыть на Эллор буквально через два или три дня. Судно отправлялось в колонию под названием Трибаррис, и маги могли отправиться туда же. Клерк убеждал, что это – одна из лучших колоний империи, и что условия жизни там будут стократ лучше, чем здесь, в Шатре. Назвал он и примерный порядок суммы, которую, если верить его словам, вполне могут заработать молодые люди буквально за один сезон, и она привела обоих в полнейший восторг.

Более того, лишь только оба мессира подписали все необходимые бумаги, им тут же был вручён ошеломительный задаток в шесть золотых корон каждому, и это едва не вскружило юношам голову.

В тот же день они перебрались в замечательную гостиницу прямо рядом с портом, сняв два приличных номера, каждый из которых стоил в день дороже, чем недельное содержание их прежней комнаты в том самом трактире, что ещё недавно казался чрезмерно дорогим. Но это не волновало друзей ни в малейшей степени. Они уже воображали себя миллионерами и предвкушали те богатства, что вскоре окажутся в их руках.

А потому они не только вселились в дорогую гостиницу, но и полностью обновили свой гардероб, прикупив одежды и обуви также и впрок, ведь неизвестно – будет ли у них такая возможность там, в Трибаррисе.

В общем, в оставшиеся два дня они полностью компенсировали себе те недели лишений, которые вынуждены были пережить. Впрочем, оба были в достаточной степени серьёзными молодыми людьми, чтобы избежать крайностей, так что рассказывать тут особенно и не о чем. А спустя два дня они погрузились на довольно большой корабль под флагами империи и Западной торговой компании, который вскоре поднял якоря и полетел по водам Загадочного океана на запад, к берегам Эллора.

Глава 5. Эллор

Ещё будучи в Шатре, Пайтор потратил некоторую часть своего времени на то, чтобы отыскать кое-какие из общедоступных трудов, рассказывающих об Ордене чернокнижников. Он планировал скоротать долгое плавание через океан, усердно занимаясь. Он охотно приобрёл бы и магические книги по данному направлению, если бы они продавались. Но чернокнижники ревностно охраняли свои секреты, и потому поиски его оказались тщетны.

И вот теперь юноша много времени проводил на палубе, жадно вчитываясь в купленные фолианты. После душного, раскалённого добела, вонючего города нахождение посреди открытого океана представлялось истинным блаженством. Здесь было совсем не так жарко, а лёгкие наполнял свежий, горьковатый на вкус ветер, от которого поначалу даже кружилась голова.

Увы, Паллант испытывал совсем другие ощущения. Оказалось, что бедняга страдает от морской болезни, так что первые пару дней он лежал с зелёным лицом у фальшборта, кривясь от спазмов в животе. Потом ему немного полегчало, но выражение лица страдальца так и осталось кислым и несчастным. И сейчас ему уж точно было не до книг или научных разговоров с другом.

К сожалению, интересная и образованная публика нечасто путешествовала на подобных судах, так что кроме двоих молодых магов здесь не было никого их круга общения. На палубе изредка появлялись сутулые изнурённые тени, больше походившие на аонов7. То были счастливчики, на которых пал выбор вербовщиков. Они направлялись в далёкую неведомую страну, чтобы работать там за гроши, надеясь со временем разбогатеть.

Впрочем, откровенности ради стоит заметить, что такой шанс у них действительно был. Западная торговая не слишком-то обижала рудокопов, и те получали вполне приличные по имперским меркам деньги. Только вот чаще всего они оставляли их там же, в колониях – в игорных домах, борделях, кабаках, и зачастую, по истечении контракта, возвращались обратно к своим семьям такими же нищими и потрёпанными, как при отъезде на Эллор.

Так или иначе, но эти бедолаги явно были не чета двум молодым волшебникам, равно как и матросы команды. Так что оба, к сожалению, были обречены на скучное одиночество, и боролись они с ним каждый по-своему. Пайтор, как мы уже писали выше, читал купленные в Шатре книги, а Паллант, которого всё ещё мутило, уныло лежал, уткнувшись взглядом в какое-нибудь проплывавшее над головой облако, чтобы не так сильно ощущать качку.

Пайтору хватало времени и на то, чтобы наблюдать за океаном. Наслушавшись моряцких баек, он то и дело вглядывался в морскую даль, надеясь увидеть лоснящуюся спину громадного морского чудовища. Даже здесь, на судне, у каждого матроса была в запасе история, а то и не одна, о подобных встречах. Во многом они все были похожи одна на другую, и у всех была одна общая черта – все утверждали, что видели громадного змея, или гигантского кракена в отдалении от корабля. Большинство начинало свой рассказ со слов: «Дежурил я в вороньем гнезде…», или «Нёс я ночную вахту…».

В общем-то, юноша не был так уж наивен, а потому осознавал, что большинство этих рассказов, а может и все они – не более чем выдумки. Но он был учёным, а потому понимал, что даже если все эти истории – лишь плод воображения, это ни коим образом не опровергает возможность существования загадочных морских существ. А потому он надеялся, что, быть может, именно ему улыбнётся удача. Отчего-то он даже не беспокоился из-за того, что подобная вот «удачная» встреча вполне может оказаться для них последней.

Но Загадочный океан был пустынен во все стороны от шхуны, так что бо́льшую часть времени Пайтор посвящал всё же книгам. Надо сказать, что по мере того, как он узнавал об истории Ордена, его отношение к этой организации всё больше менялось. Разумеется, это в решающей степени зависело от выбранной точки зрения, и ясно, что авторы этих книг, которые наверняка сами были чернокнижниками, представляли всё в выгодном для себя свете, но однако же нельзя было не отметить, сколь велики были заслуги Ордена перед человечеством.

Пайтору импонировало перманентное желание чернокнижников узнавать всё больше и всё глубже те тайны, что веками оставались укрытыми покровами человеческого невежества. Он тоже чувствовал ценность Знания, проникаясь мыслью, что нет, быть может, во всём мире ничего более значимого.

Чернокнижники, разумеется, не полностью отказывались от всевозможных границ и условностей морали, но всё же были в этом плане куда смелее и дерзновенней, нежели представители иных направлений магии. Там, где классическая магия останавливалась на пороге, не решаясь сделать ещё шаг, чернокнижники смело ступали в таинственную темноту, находя в ней не только ответы на свои вопросы, но и новые практики, расширяющие возможности человечества.

Ознакомился он, разумеется, и со знаменитым «Манифестом о чистоте методов» – главным сводом правил чернокнижников. Именно здесь, в этом относительно небольшом документе, были очерчены границы допустимого для членов Ордена. В большинстве своём запреты эти сводились к недопустимости мучительства разумных существ для проведения экспериментов, а также – неприемлемости некромантии, попыток оживления мёртвой плоти.

Надо сказать, что в купленных Пайтором книгах, разумеется, не было ни слова о некромантии, и он довольно слабо представлял себе – что это такое, но вполне осознавал, что ничего хорошего подобные практики в себе не несут, а потому целиком и полностью одобрял эти положения «Манифеста». Собственно, то же самое касалось и ритуального мучительства. Юноша был от души рад, что некроманты наложили запрет на него.

Между тем, долгое путешествие продолжалось. Наконец судно достигло островка под названием Эликар – последней обитаемой стоянки на пути в Эллор. Собственно, это была не просто последняя обитаемая стоянка, а последняя стоянка вообще – Загадочный океан не изобиловал островами, особенно в своей западной части. Конечно, значительная часть его до сих пор была неизведанна, и где-то, быть может, своих открывателей ещё ждали большие куски суши, но в таком случае это было, наверное, слишком далеко от нахоженных путей.

Эликар был важнейшим пунктом во всём сообщении между двумя континентами. Не будь здесь этого острова с его источниками пресной воды – мало кто отваживался бы пересекать Загадочный океан. Сейчас Эликар был заселён – на нём было относительно большое прибрежное поселение, а также несколько мелких поселений в глубине острова, чьи обитатели занимались сельским хозяйством и, кажется, были вполне счастливы.

Действительно, климат здесь был просто идеальный. Мягкая, животворная жара, дожди, почти каждый день проливающиеся на остров – короткие, освежающие, несущие жизнь. Удивительно, но здесь совсем не было кровососущих насекомых! В общем, если и было где-то на Паэтте место, способное дать хоть какое-то представление о мифических владениях Арионна – это был остров Эликар.

К сожалению, шхуна, на которой плыли наши герои, предназначалась не для путешествий, и потому не слишком-то задержалась здесь. Они пристали к берегу ночью, а уже к закату следующего дня отплыли дальше на запад, заполнив все ёмкости для хранения воды, а также запасшись зерном и некоторым количеством свежих овощей и фруктов.

Но даже эта остановка здорово освежила беднягу Палланта. Весь день они с Пайтором гуляли по острову, не боясь заблудиться, поскольку здесь было совсем немного дремучих лесов, да и сам Эликар был относительно невелик, так что за день они исходили значительную его часть.

Оба так прониклись спокойной, ласковой красотой этого места, что в шутку то и дело фантазировали о том, чтобы остаться здесь, просто не явившись вовремя на судно.

– Шутки шутками, но это – идеальное место, чтобы встретить старость, – проговорил Пайтор, срывая с дерева, стоящего прямо у дороги, какой-то жёлтый плод размером с кулак.

Плод этот был покрыт жёсткой ароматной кожицей, которая, однако, оказалась терпкой и горькой на вкус. Зато мякоть была просто восхитительна! Оба мессира тут же набили ими свои карманы.

– Представляешь, всё это здесь просто растёт само – нужно лишь протянуть руку! – утирая стекающий по подбородку сок, восхищённо промычал Паллант. – И это – в то самое время, когда земледельцы Саррассы вынуждены целыми днями горбатиться в полях, чтобы получить хоть что-то!

– Да, – философски кивнул Пайтор. – Глядя на подобное, поневоле начнёшь сомневаться в разумности и умелости богов. Кажется, им не очень-то удался мир, который они создали.

– Да неужели! – воскликнул в ответ Паллант. – А ты взгляни-ка на тот водопад за деревьями! Разве он не прекрасен? Посмотри, как искрится вода, будто бисер на юной красавице!

– Да, но если в одном месте бегут такие водопады, а в другом земля трескается от многомесячной засухи – значит, с этим миром явно что-то не так!

– Как раз наоборот! Он просто логичен и не так романтичен, как ты! Если что-то есть в одном месте – его уже не может быть в другом. Это – закон.

– Но можно же было распределить все эти богатства более-менее равномерно! – не сдавался Пайтор.

– Мессир Ваган, когда не бывал пьян, иногда мнил себя художником, – очищая очередной плод небольшим перочинным ножичком, заговорил Паллант. – Правда, рисовал он, в основном, полуголых служанок, но дело не в этом. У него были краски, кисти, и… такая штука, типа подноса, для смешивания красок. Я как-то попробовал из интереса что-то нарисовать. И знаешь, что я заметил? Если взять несколько чистых красок и смешать их вместе – почему-то всегда получается какая-то невнятная бурда самого унылого на свете цвета. Серость, дружище, она плоха во всём. Пусть уж лучше будет так, как есть. Где-то – что-то жёлтое, – и он подбросил фрукт в ладони. – Где-то зелёное, синее… Где-то должно быть и чёрное, коричневое… Так мир будет выглядеть интереснее, уж ты мне поверь.

– Сомневаюсь, что твоя аналогия здесь уместна, – буркнул Пайтор.

– Это всё потому, что ты – не художник! – рассмеялся в ответ Паллант.

Вот за такими философскими разговорами друзья и коротали день. Радовало уже то, что Паллант вернулся к жизни. Впервые за несколько недель он как следует пообедал, хотя и приговаривая, что вскоре наверняка будет жестоко сожалеть об этом. Но чистый благовонный воздух, улыбчивые островитяне, пешая прогулка и вкусная еда – всё это весьма способствовало аппетиту.

Ближе к вечеру они с явной грустью вернулись на пристань, где их уже поджидала шлюпка, чтобы доставить обратно на борт. Оба понимали, что впереди – ещё минимум четыре-пять недель бесконечного моря, качки и скуки. Особенно, конечно, скис Паллант. На него жалко было глядеть. Пайтор пытался, как мог, подбадривать друга, но тот лишь кривил губы в ответ. Оставалось надеяться лишь, что Эллор окажется хотя бы чем-то похож на Эликар. И, по возможности, совсем не похож на Саррассу.

***

И Пайтор, и Паллант достаточно точно определили момент, когда они пересекли Великий Барьер. Точнее, это, разумеется, был не момент, а несколько довольно тяжёлых для обоих часов. Моряки говорили, что в этих местах ночами иногда можно было видеть свечение воды где-то в глубинах океана. В этот раз ничего подобного они не наблюдали, но и по ощущениям было ясно, что это – те самые места.

Возмущение вокруг них изменилось. Это невозможно описать для того, кто не является магом. Это ощущение не похоже на то, как входишь из тепла в холод, или заходишь в комнату с душным, спёртым, вонючим воздухом. Это не имело ничего общего ни со вкусами, ни с запахами, ни с обонянием или осязанием. И одновременно это было похоже на всё это, и также нечто большее, что делало влияние на чувствительных к возмущению людей ещё более тяжёлым.

Палланта, который и так с трудом переносил плаванье, стошнило прямо на палубу – он не успел даже добежать до фальшборта. Пайтор держался лучше, но тоже был бледен и сидел сейчас рядом с товарищем, беспомощно припав спиной к обшивке корабля.

– С мессирами оно всегда так, – полусочувственно, полунасмешливо проговорил капитан, видя страдания обоих магов. – Особенно когда в первый раз. Тут вроде как граница между доброй магией и чёрной. Посидите немного, ваши превосходительства, обычно это довольно быстро проходит. Скоро приноровитесь.

Однако «скоро» это пришло лишь на другой день. Организм магов, похоже, адаптировался наконец к чуждому возмущению, как со временем люди перестают замечать даже самые мерзкие запахи. Ещё через несколько дней пути тот же Пайтор и вовсе вернул былое состояние здоровья и духа. Он вновь ел с аппетитом, нормально спал и вновь мог сосредоточиться на чтении. Да и Паллант снова страдал больше от привычных уже резей в животе, чем от непривычных ощущений, вызванных чуждой аурой Эллора.

Впрочем, впереди были ещё недели пути. Хвала богам, океан был достаточно спокоен в это время года, и штормы не тревожили одинокое судно, пробирающееся на запад. Наоборот – гораздо больше тревог принёс обитателям корабля внезапный штиль, в который они попали дней через десять-двенадцать после пересечения Великого Барьера.

Больше суток шхуна не двигалась с места, а паруса бессильно висели, словно дряблые высохшие груди старухи. Каждый день такой задержки мог стать роковым – вода и провизия понемногу заканчивались, и если штиль продлится несколько дней, это может вызвать серьёзные проблемы. Все на корабле стали более нервными. Каждый то и дело невольно поднимал глаза, в надежде увидеть набухающие ветром паруса, но всё было напрасно.

Пайтор, опёршись на фальшборт, меланхолично глядел на океанскую поверхность. Небольшие волны даже в отсутствие ветра продолжали бежать куда-то, и отсюда создавалась иллюзия движения корабля, которая то и дело обманывала готового обмануться юношу. Но всякий раз, обернувшись, он видел всё тот же обвисший, помертвевший такелаж.

Он с трудом уснул в эту ночь уже под утро, обуреваемый предчувствиями. Он переживал, что в случае затянувшегося штиля неизбежно наступит нехватка воды, и что работяги, томящиеся в трюме и получающие самый маленький паёк, чего доброго, могут взбунтоваться. Казалось бы, магам нечего опасаться черни, но это было не так. И Пайтор, и Паллант имели слишком мало практического опыта, так что были мало на что способны в реальной заварухе. Да, любой из них мог запустить огнешар или что-то в этом роде, но все их действия, скорее всего, будут малоэффективны.

Наутро Пайтор проснулся, надеясь услыхать привычное хлопанье рвущихся на свободу парусов, ощутить мелкую дрожь судна, пробирающегося сквозь волны. Но ничего этого не было. На море по-прежнему царил мёртвый штиль.

Капитан пытался успокаивать и команду, и пассажиров. Действительно, в это время года и в этих местах штили были явлением довольно непривычным, а потому он заверял, что долго это не продлится. Пайтор изо всех сил старался поверить этим уверенным интонациям старого морского волка, но всё же не мог полностью избавиться от тревоги.

Хвала богам, когда солнце уже перевалило зенит, ветер всё же проснулся. Сперва он был робким, и лишь слабо и неуверенно касался парусов, будто неопытный любовник. Но постепенно он осмелел, запуская свои струи в складки парусины и наполняя их. Вздрогнув, словно от сладостной истомы, шхуна медленно двинулась вперёд. Пайтору, стоящему на корме, захотелось кричать от радости, вновь видя небольшие пенные буруны, расходящиеся от корабля.

Остатки путешествия оказались лишены подобного драматизма. Уже ближе к Эллору на небе часто стали появляться тучи, проливавшие на палубу тёплый дождь. По приказу капитана, матросы собирали эту воду, расстилая повсюду большие отрезы ткани и затем выжимая их в вёдра. Пайтору хотелось надеяться, что эта вода окажется всё же не в его кружке. Хотя, говоря по правде, и запасённая на Эликаре вода сейчас была уже неприятной на вкус и плохо пахла. Да и пища с каждым днём становилась всё скуднее, а вкусной её могли бы назвать разве что изголодавшие в трюме работяги.

Наконец из вороньего гнезда раздался долгожданный крик – впереди показалась земля. Через пару часов её стало видно и с палубы. Пайтор и Паллант, стоя у самого бушприта, жадно вглядывались вперёд. Перед ними лежал таинственный Эллор – земля древней, чуждой магии, владения мистического демона Бараканда, вотчина императора чёрных магов Гурра… Место, куда они направлялись.

Глава 6. Трибаррис

По мере того, как перед ними вырастали очертания берега, возрастало и волнение. Было ощущение, что какая-то струнка в их душе сейчас натянулась, напряглась так, что звенела сама по себе от этого натяжения, грозясь вот-вот лопнуть. Эти вибрации передавались и на физический уровень, так что Пайтора знобило, несмотря на весьма тёплую погоду.

Внешне берег не выглядел таким уж необычным и мистическим. В отличие от столь привычных холмистых обводов южного побережья Саррассы, дальше к северо-западу переходящих в скалистую гряду, берег Эллора был плоским и равнинным, уходя вдаль безо всяких изломов и возвышенностей. Стояла чудесная погода – было очень тепло, но уж точно не жарко, на почти безоблачном небе светило солнце, не угрожая испепелить всё живое. Даже деревья, в изобилии росшие вдоль побережья, казалось, приветливо махали своими ветвями прибывающему кораблю.

В общем, первое впечатление от таинственного континента у обоих юношей было самым приятным. По крайней мере, в небе не было видно ни единого дракона – лишь чайки с пронзительными криками кружили над мачтами. Да и полчищ Гурра, ведомых ужасными Герцогами, было не видать. Что же касается незнакомого привкуса возмущения, то за минувшие недели волшебники к нему вполне привыкли.

Нарушало эту идиллию лишь одно – поселение, раскинувшееся неподалёку от океана. Издали оно неприятно напоминало нижние районы Золотого Шатра – те же приземистые, довольно неказистые домишки; дощатые причалы, чёрными змеями тянущиеся над лазурными волнами; столбы дыма, вздымавшиеся к прозрачным небесам. Не хватало лишь Койфара, нависающего над всем этим «великолепием». Складывалось ощущение, что имперцы притащили с собой в новый мир обломки прежнего, и те стали понемногу отравлять гармонию Эллора своим уродством.

Совершенно очевидно, что это нагромождение хибар и было тем самым Трибаррисом, куда они направлялись. А окрестные земли, объявленные саррассанцами их колонией, получали то же название, что и основное поселение. Всего на побережье Эллора у империи было одиннадцать таких колоний – больше, чем у любого другого государства Паэтты.

Впрочем, когда Пайтор и Паллант сошли с причала на улицы поселения, оказалось, что их мрачные ожидания всё же были несколько преувеличены. Трибаррис был похож на трущобы Шатра лишь своей унылой архитектурой. Однако же улицы здесь были шире и чище, не было и той характерной вони, по которой любой путешественник, неоднократно бывавшей в столице Саррассы, неизменно узнал бы её из десятка других городов даже с закрытыми глазами.

Был разгар дня, так что людей на улицах было немного. Вероятно, большинство здешних жителей сейчас трудились в шахтах, добывая столь нужный для империи мангил. Однако же, среди встреченных волшебниками колонистов почти не было тех, кто был изувечен сифилисом – этим бичом Золотого Шатра. Собственно, эти люди выглядели вполне нормально – так, как выглядела беднота других городов империи и мира. Они не вызывали отвращения и страха.

Ещё на пристани к обоим волшебникам подошёл предупредительный человек. Капитан сразу после того, как судно пришвартовалось, отправил на берег матроса с какими-то бумагами, где, очевидно, значились и пассажиры, так что о наличии на борту магов здесь уже было известно. В то время, как измождённые путешествием работяги выстраивались в какое-то подобие колонны, счастливые от возможности видеть солнце и предвкушения прибыльной работы, Пайтор и Паллант двинулись вслед за встретившим их чиновником. Следом за ними двое матросов несли их багаж.

– Хорошо ли вы перенесли путешествие, господа? – вёл радушную беседу чиновник.

– Да, всё хорошо, – не вдаваясь в подробности, ответил Паллант.

– Рад это слышать, – заулыбался клерк. – Западная торговая компания заботится не только о своей репутации, но и о благополучии её работников, а особенно людей вроде вас. Вы ведь впервые в колониях?

– Да, – снова несколько сухо ответил Паллант.

Пайтор, признаться, недоумевал из-за такого поведения друга и не очень-то одобрял его. Кажется, Паллант сразу же решил обозначить свой особый статус. Однако, поскольку этот статус существовал пока что лишь в воображении заносчивого юноши, Пайтор опасался, что подобный гонор может сыграть им плохую службу. Однако, он молчал, решив предоставить общение приятелю, раз уж тот посчитал необходимым выбрать именно такой тон.

Впрочем, чиновник, кажется, был не слишком-то задет подобным общением. Надо полагать, он навидался здесь уже немало таких вот голодных и безродных, но весьма амбициозных мессиров, рассчитывающих в скором будущем сделать головокружительную карьеру. А потому он просто делал свою работу, и делал её на совесть.

– Очень надеюсь, что вам понравится здесь, – не моргнув глазом, продолжал он. – Вы не смотрите на эти грязные улицы. Здесь у нас живёт разное отребье. Они родились и выросли в грязи, а потому уже и не представляют себе иной жизни. Долгое время руководство Компании пыталось наводить здесь порядок, а затем махнуло рукой. Пусть себе живут как хотят! Но благородные люди вроде вас живут у нас дальше. Вы скоро сами увидите – у нас тут есть весьма приличные квартиры, не хуже тех, к которым вы привыкли.

Пайтор, вспомнив их съёмную комнатушку, с лёгкой усмешкой подумал про себя, что это, пожалуй, будет совсем не трудно – отыскать жилище получше. Паллант же важно кивнул в ответ, как взыскательный клиент, которого вроде бы удовлетворило предложение торговца.

И действительно, вскоре они подошли то ли к небольшому рву, то ли к большой канаве, через которую был перекинут мосток. И там, на той стороне, дома выглядели гораздо лучше. Жители Трибарриса, похоже, вольно или невольно скопировали эту отвратительную модель Золотого Шатра. Даже здесь, в мире, где, казалось, найдётся своё место для каждого, они разделили поселение на условные трущобы и этакое подобие Койфара. Пайтор, вновь смолчав, тем не менее не удержался от пренебрежительной усмешки.

Впрочем, его человеколюбие не простиралось столь далеко, чтобы отвергнуть блага, предоставляемые Компанией. Перейдя мост, он не мог не почувствовать радость от того, что хотя бы здесь никто не заставил его мыкаться по ту сторону рва. Определённо, это уже был шаг вперёд в его жизни.

– Вон там расположено ваше будущее жилище, господа, – сопровождающих их человек указал рукой вдоль улицы. – Посмотрите, это своеобразная гостиница с очень хорошими комнатами, которые оплачивает Компания. Каждому из вас будет предоставлен одноместный номер, или же вы получите двухместный, ежели пожелаете. Стол вы будете оплачивать сами, в зависимости от ваших предпочтений. У нас отличные повара и превосходный винный погреб, так что даже наши гости с весьма взыскательными вкусами не бывают разочарованы.

Удивительно, но улица, по которой они шли, была замощена, и даже весьма прилично, походя больше на Великую имперскую дорогу, нежели на улицы Золотого Шатра, большая часть которых в Нижнем городе была либо вовсе немощёной, либо мостовая была столь скверной, что лучше было бы и вовсе обойтись без неё. Вокруг располагались весьма добротные здания, разительно отличавшиеся от тех, что встретили их при выходе из порта.

– Посмотрите, здесь есть всё, что нужно молодым людям вроде вас, – понимающе улыбаясь, продолжал чиновник. – Вот здесь у нас весьма приличный игорный дом. Вы можете быть уверены, что здесь с вами не сядет за один стол мошенник или отчаянный игрок. А если вам станет скучно, то по одной просьбе вам предоставят прелестных компаньонок.

Он сально усмехнулся, но видя, что оба мессира скорчили серьёзные мины, тут же переключился.

– Вот это, прошу обратить внимание, дом офицеров. Среди них много молодых интересных дворян, любящих охоту, спортивные состязания и прочее веселье. Если вам захочется разнообразить круг общения, провести время так, как того иной раз требует юность – здесь вы найдёте отличную компанию! Впрочем, – вновь не получив желаемого результата, без паузы продолжил он. – Если вы желаете посвятить время наукам – у нас здесь есть весьма приличная библиотека вон там, при местной ратуше. Там вы сможете отыскать книги на самые разные темы.

Признаться, болтовня этого человека уже начала утомлять. Его объяснения почему-то казались очень уж навязчивыми, прилипчивыми. Этот чиновник был похож на мушиный рой – словно опасаясь наскучить, он болтал без умолку, и оттого становился почти невыносимым. Хвала богам, размеры Трибарриса вообще, и его элитной части в частности были не настолько велики, чтобы оба мага успели сойти с ума от этой трескотни. Они подошли к зданию, действительно больше похожему на хороший дорогой трактир, и клерк, очевидно, счёл свою работу исполненной.

– Вот мы и пришли, господа, – останавливаясь у порога, провозгласил он. – Проходите, внутри вас встретит человек, который определить комнаты для вас и поможет устроиться. Сегодня вы, пожалуй, отдыхайте после путешествия, а завтра уж, пожалуйста, явитесь в управление Компании, чтобы уладить оставшиеся формальности. Управление находится прямо в здании ратуши, так что вы без труда сыщите его.

Довольно сухо поблагодарив своего провожатого (теперь даже Пайтор в значительной степени перенял эту манеру друга), юноши поспешили внутрь, молясь всем богам, чтобы хозяин гостиницы оказался не столь назойливым и болтливым.

По счастью, любой трактирщик, даже если он владел этакой вот странной гостиницей для наёмных магов, всегда в первую очередь был хорошим психологом. Словно почувствовав состояние своих новых постояльцев, он ограничился лишь необходимыми фразами, и тут же отправил слугу указать мессирам их комнату. К слову, оба, не сговариваясь, предпочли вариант одного номера на двоих.

Комната действительно была отличной и не шла ни в какое сравнение с той дырой, в которой они жили в Шатре. Она была намного лучше даже нежели их первоначальная комната в трактире. Несмотря на то, что она считалась двухместным номером, по сути это были две просторные уютные комнаты, объединённые неким подобием гостиной, так что при желании любой из друзей мог уединиться, но в любой момент они могли вновь встретиться. Для этого им довольно было лишь выйти в общую гостиную.

Да, Западная торговая компания действительно делала всё, чтобы нанятые ею волшебники не чувствовали себя ущемлёнными. Вряд ли бараки для рудокопов были хотя бы примерно похожи на эти номера, но, говоря откровенно, об этом сейчас молодые люди сокрушались меньше всего. Они быстро договорились о том, где будет чья спальня, и с наслаждением растянулись на достаточно просторных и удобных кроватях, чего им так долго не хватало во время морского путешествия.

– А тут совсем даже неплохо! – повышая голос так, чтобы его было слышно в спальне Палланта, произнёс Пайтор. – Уж во всяком случае получше, чем в Шатре!

– Да, – раздался в ответ голос друга. – Я тоже так думаю. Надеюсь, работёнка наша будет не слишком пыльной. А так мне здесь нравится. Правда, я бы ещё хотел оценить местную кухню.

– Я тоже, но чуть позже. Сейчас мне хочется просто лежать бревном на этой чудесной постели. Это совсем не то, что наши нары на корабле!

– Мне ли не знать! – воскликнул в соседней комнате Паллант. – Ты даже не представляешь, какое это блаженство – не чувствовать больше этой проклятой качки! Надеюсь, что через пару недель мои кишки наконец вновь соберутся в положенном им месте, потому что сейчас у меня складывается ощущение, будто они разбросаны внутри меня как попало.

И они действительно больше часа просто пролежали в кроватях. Судя по редким всхрапываниям, Паллант даже задремал, преисполнившись радостью окружающего комфорта. Что характерно, за это время их никто не потревожил. Пайтор несколько раз слышал шаги и голоса за дверью их номера, но всё это, по-видимому, были другие постояльцы, живущие своей жизнью. С ними юные маги ещё успеют познакомиться позже. А вот слуги не тревожили вновь прибывших, давая им время отдохнуть и привести себя в порядок.

Наконец Паллант проснулся, заворочавшись. Оказавшись на земной тверди, его желудок, судя по всему, наконец вспомнил о своих прямых обязанностях, потому что вскоре молодой человек появился на пороге спальни Пайтора, потирая глаза:

– А что, дружище, не пора ли нам разузнать, что здесь подают на ужин? Заодно поглядим, кто ещё живёт тут с нами. Я слышу голоса внизу – уверен, что там уже ужинают.

– А меня давно дразнят запахи, что доносятся даже сюда, – рассмеялся, вскакивая Пайтор. – Но мне не хотелось тебя будить.

– Я и не спал! – проворчал Паллант, но тут же рассмеялся в ответ, понимая, что пытается оспаривать очевидное. – Ладно, пошли!

Они спустились вниз, и встретившийся слуга указал им на дверь в большую комнату, из-за которой слышался гомон. Когда они вошли, то увидели около десятка человек, сидевших за одним общим столом, уставленном тарелками и бутылками. При их появлении шум стих, и все с любопытством принялись разглядывать вошедших.

Паллант и Пайтор, войдя, с достоинством поклонились. При свете свечей и в тусклых лучах заходящего солнца, проникающего сквозь слегка закопчённые окна, они увидели, что большинство сидящих за столом – люди примерно их возраста. Лишь трое или четверо выглядели явно старше других, но всё же и их нельзя было бы назвать пожилыми. Это было и понятно – сюда, в колонии, обычно и ехали те, кто ещё не нашёл местечка поспокойней и поприбыльнее.

– Доброго вечера, господа, – вежливо поздоровался Паллант, вновь беря на себя ведущую роль. – Надеюсь, мы не помешаем вам?

– Мы уже слыхали, что в наших рядах пополнение! – радушно воскликнул молодой человек с весёлым приятным лицом, поднимаясь с лавки. – Мы ждали вас, господа, и очень рады, что вы присоединились к нашей дружной компании! В этой глуши каждый приличный человек наперечёт, так что мы счастливы знакомству!

Довольно быстро друзья перезнакомились с компанией магов. Пайтор обладал хорошей памятью, но, к своему стыду, уже через несколько минут не мог вспомнить и половины имён. Впрочем, на новичков никто и не напирал, давая возможность спокойно влиться в новый коллектив.

– Хвала богам, к нам подоспели помощники! – между тем провозгласил под общий смех всё тот же весельчак, которого звали мессиром Сайпором. Он был немногим старше наших героев, но явно здесь, в этой компании, пользовался большим уважением если и не как хороший волшебник, то как хороший собутыльник. – А то мы уж, было отчаялись!

– Какая же помощь вам потребовалась? – Паллант по характеру был более общительным и открытым, и потому охотно включился в беседу.

– Да вот извольте видеть, – Сайпор указал на большое блюдо, на котором лежала почти целая тушка изжаренного то ли ягнёнка, то ли козлёнка. – Повар сегодня решил испытать наши желудки, и приготовил, кроме прочего, ещё и этого великолепного дикого козлёнка. И всё бы ничего, кабы он удосужился сообщить нам об этом заранее. А так мы уже набили животы, и вот теперь скорбим о том, что это нежное создание погибло напрасно, так и не исполнив своего главного предназначения.

– Мы не допустим этого, господа! – рассмеялся в ответ Паллант, берясь за большой нож. – Мы с мессиром Пайтором очень голодны, так что смею вас заверить, что жертва этого прекрасного козлёнка будет не напрасной!

Пайтору нравилась атмосфера, царившая за столом. Присутствующие здесь держались запросто, без снобизма. Они выказывали расположение к вновь прибывшим и, похоже, уже признали их за своих. Юноше было вполне комфортно здесь, и потому он, также смеясь, притянул к себе тарелку с большим ломтем мяса, который отрезал для него Паллант.

– Попробуйте вот этот соус, дружище! – посоветовал ему молодой человек, сидевший по левую руку. – Клянусь Ассом, с ним можно есть даже глину с рудников! Только осторожней, он довольно острый на вкус!

Пайтор не заставил упрашивать себя и, взяв соусник, полил мясо густой ароматной жидкостью. И соус действительно оказался выше всяких похвал, ещё больше обогатив вкус и без того отлично приготовленного козлёнка. Признаться, никогда прежде он не ел так вкусно! Положительно, ему всё больше нравилось здесь, на Эллоре! Не пробыв среди этих людей и четверти часа, он уже ощущал себя здесь как дома.

Беседа же вскорости приняла непринуждённый (и даже слишком непринуждённый) характер. Всё тот же балагур Сайпор, явно бывший душой всей компании, описывая местные достопримечательности, довольно быстро перешёл на достоинства местных барышень из близлежащего игорного дома, бывшего, очевидно, ещё и фешенебельным борделем для тех, кто мог себе это позволить. И Пайтор понял, что все присутствующие здесь являются его постоянными клиентами.

Признаться, в этот момент что-то вроде неприязни промелькнуло в его душе. Он смотрел на этих явно неглупых людей, которым боги послали бесценный магический дар, но которые, похоже, были вполне довольны своей участью добытчиков мангила. За всё время, что он был здесь, ни одного хоть сколько-нибудь научного разговора не зародилось в этой хохочущей, сквернословящей и глумящейся среде. Любая новая тема неизбежно была продолжением прежней и касалась всё того же – вин, женщин и карточных игр.

Однако же, несмотря на это легкомысленное фанфаронство, присутствующие здесь люди вызывали у него невольную приязнь, и его, словно мотылька, тянуло к этому разнузданному огню бессмысленных удовольствий. А выпив бокал вина и почувствовав приятное головокружение, он и вовсе перестал хмуриться, и вскоре уже легко и искренне хохотал над скабрёзными шутками Сайпора.

В общем, вечер прошёл довольно шумно, и оба волшебника быстро стали здесь своими. Пару раз кто-то из собутыльников начинал призывать всех вместе отправиться «к барышням», но большинство лишь отмахивались, утверждая, что вечер и без того хорош. В конце концов, к облегчению слегка обеспокоенного этим Пайтора, любвеобильный подвыпивший гуляка, разобидевшись на товарищей, ушёл из-за стола, прихватив с собой лишь ещё одного волшебника из числа не самых молодых, который, несмотря на возраст, сейчас был явно не против женских ласк.

Впрочем, посиделки оказались не слишком уж долгими. Всё же собравшиеся здесь люди вставали достаточно рано и отправлялись пусть и не на тяжкую, но всё же работу. А потому в какой-то момент компания сама собой начала рассасываться. Здесь никто никого не неволил – каждый уходил когда ему заблагорассудится, лишь кивнув приятелям на прощание. Особенно удивило Пайтора то, что Сайпор ушёл одним из первых. После этого в комнате стало заметно тише, и это словно послужило сигналом для остальных.

Когда Пайтор и Паллант вышли из-за стола (из вежливости они оставались здесь до самого конца), их пошатывало так, словно они всё ещё находились на борту корабля, пробирающегося через Загадочный океан. Им обоим нужно было как следует выспаться, поскольку завтра они официально поступали на службу в Западную торговую компанию.

Глава 7. Первый день

– Я прошу прощения, господа, но вынужден ещё раз повторить, – сидящий перед двумя волшебниками лысый мужчина кашлянул, но как-то неискренне, словно он лишь пытался имитировать смущение. – Больше всего Компания не приемлет нечестности по отношению к ней. Да, я понимаю, что передо мной – благородные молодые люди, представители лучших родов империи. Увы, но за то время, что я управляю делами Компании в Трибаррисе, я не раз и не два сталкивался с… нечистоплотностью со стороны работников. И ладно, когда речь идёт о городской голытьбе – их можно понять. Но не далее как два года назад мы столкнулись с весьма прискорбным случаем воровства со стороны одного из магов. И увы, этот случай – не единственный. Так что прошу простить меня ещё раз, господа.

– Не стоит извиняться, сударь, – Паллант постарался кивнуть настолько величественно, насколько это было возможно. – Мы всё прекрасно понимаем и заверяем вас, что с нами у вас не возникнет подобных проблем. И я, и мессир Пайтор – честнейшие люди.

– Не говоря уж о том, что Компания щедро оплачивает ваш труд, – кивнул управляющий, вынудив Палланта досадливо поморщиться. – О, простите, я не хотел задеть ваши чувства! – тут же воскликнул он. – Мы, финансисты, привыкли всё сводить к деньгам, но дело, разумеется, совершенно не в этом! Что ж, господа, надеюсь, вы останетесь довольны нашим сотрудничеством. Работа будет занимать у вас не более восьми или, в крайнем случае, десяти часов в день. Мы пытаемся создать максимально комфортные условия в наших шахтах, но вы сами понимаете – в этом мы не всесильны. Сейчас вы пройдёте к главному управляющему разведчиков, и он уже даст дальнейшие разъяснения.

Он позвонил в колокольчик, и явился слуга.

– Отведите этих господ к мессиру Кейнару, – распорядился управляющий.

На этом бюрократическая часть была окончена. Пайтор и Паллант подписали контракт пока что сроком на один сезон, хотя управляющий намекал, что более долгие контракты сулят бо́льшие барыши. Но, как мы помним, эта работа была не целью, а лишь средством для честолюбивых молодых людей, и потому они сочли, что за год сумеют заработать вполне достаточно, чтобы получить заветный доступ на вершину Койфара. Впрочем, в случае чего контракт всегда можно было продлить.

Их отвели в другое помещение, где они увидели мага – того самого мессира Кейнара. Он был не знаком юношам – его не было вчера среди их сотрапезников. Оно и понятно – мессир Кейнар был главным управляющим магической разведки, и все остальные маги были под его началом. И жил он не вместе с другими волшебниками, а имел собственный особняк.

Этот разговор вышел короче предыдущего. Кейнар выглядел так, будто сидел на острой каменной крошке, и каждое движение причиняло ему боль. С прямой спиной и вытянутым лицом, он походил на статую. Даже разговаривая, он едва шевелил губами и при этом был почти абсолютно неподвижен. Сухо он выразил своё удовольствие от знакомства, заверил в том, что его двери всегда открыты в случае возникновения проблем. Затем он также пару раз упомянул о недопустимости воровства, как будто вовсе не замечая краски, бросившейся в лицо Палланту, после чего предложил немного обождать.

В отличие от управляющего, мессир Кейнар не нуждался в колокольчике для вызова подчинённых. Вскоре в дверь вошёл ещё один маг. Он уже был знаком молодым людям по вчерашнему вечеру. Пайтор припомнил, что его, кажется, звали Байрадом. Он как раз был одним из более возрастных волшебников за вчерашним столом. Все трое приветливо поздоровались друг с другом, и затем мессир Байрад пригласил новичков за собой.

– Ну что ж, друзья мои, – выйдя из кабинета Кейнара, они обменялись рукопожатиями. – Увы, но теперь пришло время говорить о делах. Позвольте вам всё рассказать и показать. Это не займёт слишком много времени, и вы получше познакомитесь с тем, чем же занимаются разведчики.

Они вышли из ратуши и отправились куда-то на окраину поселения, в довольно небольшой особнячок. Именно здесь начинался каждый рабочий день магов-разведчиков. Ближайшие из рудников располагались в нескольких сотнях ярдов от окраины Трибарриса, хотя большинство из них уже были заброшены, поскольку считались выработанными.

– Есть ли шанс, что мы с Пайтором будем работать вместе? – поинтересовался Паллант.

– Это исключено! – махнул рукой Байрад. – Во-первых, наша работа довольно специфичная, и не требует совместных усилий. А во-вторых, в последнее время разведчиков и так не хватает – одна шахта вообще не работает больше года.

– Нас отправят туда?

– Вдвоём? – рассмеялся Байрад. – Нет, чтобы запустить шахту, не хватит двух разведчиков. Вы отправитесь туда, где сейчас не хватает людей. Вот мы и пришли. Здесь мы экипируемся для работы.

Охрана в здании была весьма серьёзной – трое здоровых неприветливых мужчин хмуро кивнули вошедшим волшебникам, узнав Байрада. Почему-то Пайтор ни на секунду не засомневался, что в случае чего в здании тут же сыщутся и другие подобные дуболомы, а может и боевые маги. Они стерегли здесь почти несметные богатства – больше мангила хранилось разве что в главном хранилище Компании, куда поступали добытые самородки. Здесь же были артефакты – кольца и ожерелья, причём из чистейшего мангила без капли примесей.

– Работа наша довольно проста, – начал свой инструктаж Байрад. – Мангил встречается в природе только в виде самородков обычно довольно небольшого размера, не больше воробьиного яйца. Конечно, встречаются и громадные – говорят, здесь, в Трибаррисе, когда-то нашли самородок размером с человеческую голову. Но я не видал даже таких, – маг раздвинул пальцы меньше чем на дюйм8. – К счастью для нас, самородки обычно располагаются небольшими гнёздами. В одном таком гнезде может быть их от полудюжины до двух десятков. Сами понимаете, рудокопы, даже перелопатив квартеры9 породы, не сумеют их разыскать. Вот для этого и нужны мы.

Байрад взял пару мангиловых колец и надел их на пальцы, причём одно он надел на левую руку, а другое – на правую.

– Эти артефакты созданы с целью разыскивать самородки, – продолжил он. – Это немного похоже на поиск чего-либо по запаху. Мангил, как вы знаете, слегка искривляет поле возмущения вокруг себя. Разумеется, это влияние слишком мало, и потому мы не можем ощутить его без специальных средств. Два кольца, надетые таким вот образом, в сотни, а то и тысячи раз усиливают нашу природную способность чувствовать это искривление. Попробуйте, это весьма необычные ощущения, к которым нужно привыкнуть и научиться их понимать.

Оба волшебника, заинтригованные, взяли по паре колец и надели их на себя. И действительно, они тут же ощутили странные вибрации, исходящие от мангиловых артефактов. Отчасти, наверное, это было похоже на зуд от поглаживания по коже лёгкого пёрышка, но всё же было бы неправильно описать это чувство подобным образом. Оно было не наружным, а возникло где-то внутри. Нельзя сказать, что кожа под кольцами ощущала что-то кроме холода металла, но при этом какие-то ощущения, понятные лишь тем, кто умеет чувствовать возмущение, были настолько явными, что на мгновение у обоих магов перехватило дыхание.

Эти ощущения имели явный привкус магии Эллора – чуждой, даже как будто нездоровой. Мангил вообще был порождением этого континента, не найденный более где бы то ни было ещё. Никто не знал – как возник этот металл, но все связывали его появление с Баракандом. За неимением внятных теорий, была общепринята скорее поэтическая, нежели научная легенда о том, что гигантский орёл, возможно, время от времени линяет, и тогда его перья, упав на землю, со временем превращаются в мангил.

Конечно же, это было не более чем мифом. Бараканд, по преданиям, жил за сотни лиг10 от побережья и вряд ли мог расшвырять свои перья так далеко. Несомненным оставалось одно – именно влияние этого демона так исказило потоки возмущения на Эллоре, что сделало возможным и появление мангила.

Так или иначе, но и Пайтор, и Паллант сразу же поняли, о чём говорил им Байрад. Они ощущали этот зов мангила, и это действительно можно было грубо описать как ощущение далёкого запаха, или неясные отзвуки далёкого крика где-то в горах. Видя мангиловые украшения перед собой, они довольно ясно могли интерпретировать исходящее от них искажение, но будь они сейчас запрятаны где-то – и задача сделалась бы уже гораздо сложней. Так хозяйка иной раз долго не может отыскать трупик сдохшей мыши, отравляющий зловонием всю комнату.

– Вы видите, что, даже чувствуя что-то, весьма сложно определить – где именно находится источник, – проговорил Байрад. – Именно потому была придумана методика двух колец. Раздвигая и сдвигая руки вот так, можно попытаться примерно понять направление.

И маг продемонстрировал сказанное, разведя и сведя руки. Оба юноши повторили за ним и после двух-трёх манипуляций начали понимать, о чём он говорил. Действительно, кольца будто бы вступали в определённый резонанс друг с другом, который либо усиливался, либо ослаблялся в зависимости от того, насколько близко обе они располагались относительно направления на источник.

– Как видите, с одной стороны всё предельно просто, – резюмировал Байрад, подметив некую растерянность в лицах новичков. – Но с другой, вам придётся потратить много времени, чтобы научиться правильно интерпретировать то, что вы чувствуете. Тут многое будет зависеть от ваших личных качеств. У каждого разведчика тут свои секреты и свои методики, и то, что хорошо работает для одного, совершенно необязательно сработает для другого.

– То есть, бо́льшую часть времени мы будем мыкаться почти вслепую? – чуть недовольно, как показалось Пайтору, спросил Паллант.

– В общем, да, – усмехнувшись, кивнул Байрад. – Каждый разведчик работает с собственной командой рудокопов. Ваша задача – максимально точно определить направление до ближайшего гнезда, а также – расстояние до него. Ну а дальше – корректировать это направление по мере необходимости.

– А может быть так, что мы вообще не будем ничего ощущать? – спросил Пайтор.

– Постоянно, – рассмеялся Байрад. – Проклятый мангил залегает как ему вздумается, и здесь не бывает обычных для серебра или золота богатых металлом жил. Иной раз мы по нескольку дней мыкаемся, как вы изволили выразиться, по шахтам, заставляя несчастных рудокопов рыть то в одну, то в другую сторону. Тут уж приходится полагаться на помощь шевунов, если они, разумеется, снизойдут до помощи. В том числе потому этот капризный металл так безумно дорог.

– И наш доход напрямую зависит от количества найденного мангила? – с лёгким беспокойством спросил Паллант.

– Да, но не волнуйтесь! – успокоил их Байрад. – Несмотря ни на что, тут в окрестностях ещё полно самородков, так что без добычи вы уж точно не останетесь! Могу вас заверить, что здесь можно весьма неплохо заработать. Первое время вы будете работать вместе с наставниками, пока не освоитесь.

– И кто же будет нашими наставниками?

– В общем-то, выбирайте любого, – улыбнулся Байрад. – В том числе и я к вашим услугам. Советую также обратиться к мессиру Деррану – он слывёт у нас отличным ментором.

Покопавшись в памяти, Пайтор решил, что этот самый Дерран – похоже, тот самый маг, что вчера так настойчиво звал всех в бордель, а потому почувствовал какую-то инстинктивную неприязнь к нему.

– Если вы не против, то я попрошу вас быть моим наставником, – переглянувшись с другом, попросил он Байрада.

– С превеликим удовольствием, – тот улыбнулся ещё шире в ответ. – Тогда, если вы, мессир Паллант не против, я попрошу Деррана взять вас под своё крыло. Он уже в шахте, я провожу вас.

Они сразу же отправились в шахту. Паллант поинтересовался ещё – не нужна ли им специальная одежда.

– В шахтах не слишком пыльно, – пожал плечами разведчик. – Здешний грунт – это, в основном, глина. Специальной одежды для магов не предусмотрено. Компания считает, что платит нам достаточно, чтобы мы подумали об этом сами. Одно лишь скажу: там, под землёй, бывает довольно жарко и душно, так что надевайте что-то полегче.

Впрочем, оба волшебника и так были одеты достаточно легко. Погода стояла почти такая же чудесная, как тогда, на Эликаре – этакая приятная, расслабляющая жара, ничуть не изнуряющая, как это бывало в Саррассе бо́льшую часть года. Они шли по хорошо утоптанной дороге, и вид был вполне живописным.

Вокруг было довольно много деревьев. Это, наверное, нельзя было ещё назвать лесом, но всё же для Пайтора пейзаж был необычным и впечатляющим. Паллант, проживший жизнь в, пожалуй, самом плодородном и благословенном уголке империи, был, разумеется, более привычен к такому обилию зелени. Оба юноши были плохими знатоками ботаники, но даже они видели, что здешняя флора заметно отличается от растительности Паэтты. Да и фауна в виде мелких пичужек, сновавших туда-сюда, была им незнакома.

В общем, оба они получали удовольствие от прогулки, любуясь окрестностями, насколько это позволяли довольно густо растущие деревья, а также прислушиваясь к необычным ощущениям внутри. Именно сейчас, находясь не в человеческом поселении, не в гостинице, похожей на все прочие гостиницы империи, они впервые наиболее остро осознавали, что находятся на Эллоре.

Мангиловые шахты были видны издалека. Они походили на язвы прокажённого, уродуя значительное пространство вокруг себя. Деревья здесь, разумеется, были вырублены, а зелень травы – вытоптана, и повсюду были разбросаны кучи отработанной породы, какие-то обломки досок и прочий мусор. Увы, люди, кажется, не слишком-то церемонились с миром, в который они пришли, чувствуя себя здесь полноправными хозяевами. И, к сожалению, прийдя в этот дикий необитаемый край, они привычно изгадили его так же, как и свою родную Паэтту.

Они прошли мимо одной такой шахты, и оба юноши не могли не обратить внимание на весьма странный вид рабочих. Двое рудокопов как раз вывезли из жерла шахты тележку с грунтом, и Пайтор невольно остановился, взглянув на них.

Рабочие были почти абсолютно наги, если не считать отреза ткани, очень плотно обмотанного вокруг таза. Кроме того, их лица почти до самых глаз также были закрыты тканевой повязкой. Было видно, что она прилегает весьма плотно, отчего бедняги едва ли не задыхались. Ткань пропиталась потом и грязью, и дышать через неё было, наверное, сущим мучением.

– Почему они так выглядят? – изумлённо спросил Пайтор своего провожатого. – Неужели внутри шахт так жарко и пыльно?

– Ни то и ни другое, – равнодушно покачал головой Байрад. – На самом деле – это меры по предотвращению кражи мангила. Вы же понимаете, сколь велик соблазн припрятать несколько крошечных самородков, даже просто проглотив их. По возвращении их можно будет продать, и этих денег бедолагам хватит на несколько лет. И потому каждое утро им надевают такие вот маски, чтобы даже не вводить их в соблазн.

– И потому на них нет одежды? – догадался Паллант.

– Именно поэтому. А поскольку боги наделили нас ещё одним укромным местечком в теле, то им хорошенько обматывают и чресла.

– И с нами поступят так же? – с ужасом и отвращением воскликнул Пайтор.

– Упаси боги, конечно нет! – заверил их Байрад. – Компания исходит из того, что мы – честные и благородные люди. Правда, если всё же разведчика уличат в воровстве (а такие случаи бывали), то ему не поздоровится.

– Да, нам несколько раз сообщил об этом сперва господин управляющий, а затем и мессир Кейнар, – насупился Паллант. – И это, как выяснилось, прописано в наших договорах. Оказывается, нас могут даже повесить…

– Ну до этого дело, как я понимаю, не дойдёт! – шутливым тоном поспешил успокоить их Байрад. – Я не слыхал, чтобы кого-то из волшебников когда-то повесили. Чаще лишают всего жалования и первым же кораблём отправляют обратно. Рассказывают об одном разведчике, которого разжаловали до рудокопа, что, кстати, тоже прописано в договоре. Но я, признаться, не очень-то верю в подобное. Мне кажется, эти байки распускает Лайтло, наш трактирщик, по указанию Компании, чтоб застращать нас посильнее.

– Благородных людей не нужно стращать, – презрительно поморщился Пайтор. – Нам с мессиром Паллантом и в голову не придёт украсть самородок, даже если он будет валяться на дороге! На самом деле, то, как поступает Компания с этими бедолагами – просто отвратительно. Поглядите, они едва могут дышать через эту грязную, мокрую тряпку! Должно быть, рудокопы тут мрут постоянно…

– Да, случается, – подтвердил Байрад. – Хотя вербовщики пытаются отбраковывать слабых здоровьем ещё в Шатре. Но я согласен, трудно представить себе, каково это – весь день вкалывать, не имея возможности даже отдышаться как следует. Однако же их предупреждают об условиях работы заранее, и, прошу заметить, вербовщики никого не неволят. Каждый из этих доходяг добровольно пришёл и добровольно заключил контракт.

– И всё же это бесчеловечно, – неодобрительно помотал головой Пайтор.

– За кражу даже самого маленького кусочка мангила этих людей ждёт смерть, – возразил разведчик. – А при их уровне жадности, бедности и тупости они просто не смогут устоять перед искушением. На мой взгляд, бесчеловечным было бы как раз дать им такую возможность. А Компания таким образом заботится о них, спасает их от верёвки. Я вижу, вы хмуритесь, мессир Пайтор, но поверьте: для них это – великое благо.

– Мой друг – большой филантроп и романтик, – рассмеялся Паллант. – А я вполне понимаю то, что вы хотите сказать. Возможность выбора – слишком тяжкое бремя для слабых духом, и там где мессир Пайтор видит издевательство, я вижу милосердие.

– Истинная правда! – похвалил его Байрад. – Увы, боюсь, что познакомившись с этим сбродом поближе, мессир Пайтор исцелится от своих иллюзий. Это – отвратительнейшие существа в массе своей. Нет, и среди них, разумеется, встречаются люди мыслящие, но… Их здесь куда меньше, чем мангиловых самородков в отработанной шахте.

– Нам пришлось какое-то время жить в Нижнем городе, – закивал Паллант. – Так что я прекрасно понимаю, о чём вы говорите.

– И всё же… – продолжал стоять на своём Пайтор. – Даже животные не заслуживают такой участи.

– Животные достойны большей жалости, чем эти люди, мессир, – с брезгливым пренебрежением скривил губы Байрад. – Они, как минимум, не лезли в ярмо добровольно…

Разговор сделался тяжёл и неприятен, так что все были рады тому, что они достигли наконец нужной шахты. Впервые Пайтор и Паллант шагнули в эти рукотворные пещеры. Здесь было темно и приходилось идти очень осторожно, чтобы не сломать себе ногу. На земле были настелены доски, по которым бедолаги-рудокопы из последних сил толкали тележки, полные глины. Проход был довольно узок, и дважды магам приходилось буквально вжиматься в стену, чтобы пропустить очередную такую тележку.

Чем дальше они шли, тем больше ответвлений становилось, превращая шахту в самый настоящий лабиринт. Юноши невольно жались поближе к Байраду. Им казалось, что если они отстанут хотя бы на несколько шагов, то неизбежно заблудятся здесь.

– Как можно не потеряться среди этих тоннелей? – наклоняя голову, чтобы не удариться об очередную деревянную подпорку, проворчал Паллант.

– Со временем вы освоитесь и начнёте различать эти проходы, – заверил Байрад. – Не беспокойтесь, уж чего-чего, а случаев, чтобы кто-то заблудился и умер в шахте, я не припомню.

Вокруг становилось всё больше людей. Кое-где на стенах висели слабые масляные лампы, освещая путь. Тоннели были нешироки и невысоки. Пайтор и Паллант, оба довольно долговязые, невольно втягивали голову в плечи, опасаясь удариться обо что-то. Через каждые несколько шагов своды шахт были укреплены деревянными балками с подпорками, и, зазевавшись, очень легко было набить себе пару шишек.

Вскоре они заметили мессира Деррана, сидевшего на перевёрнутой вверх дном тележке, с которой была снята ось с колёсами. Неподалёку копошились с десяток рудокопов – одни кайлом отбивали куски слежавшейся глины, другие тут же сгребали её в тележку. Судя по всему, сейчас как раз шёл процесс пробития очередного тоннеля в направлении, указанном разведчиком.

– Какой приятный сюрприз! – завидев гостей, Дерран чуть тяжеловато поднялся со своего места.

– Он станет ещё приятнее, когда ты узнаешь, что мессир Паллант выбрал тебя в качестве наставника.

– Рад это слышать! – Дерран несколько церемонно склонился. – Уверен, мы хорошо поладим! Вы прибыли в самое удачное время, мессир Паллант. Бьюсь об заклад, сегодня мы отыщем наконец это треклятое гнездо, которое я разыскиваю уже пару дней.

– Ты говорил то же самое вчера, – рассмеялся Байдар. – Но, может, боги действительно сегодня решат явить тебе свою благосклонность. Ладно, мессир Пайтор, оставим их здесь. Нас тоже ждёт работа. Удачных поисков, друзья!

Пайтору показалось, что Паллант как-то растерянно, а то и испуганно взглянул на него, но тут же улыбнулся и помахал рукой. Кивнув в ответ, юноша направился вслед за своим наставником.

Глава 8. Первый самородок

Шахта, в которой предстояло работать Пайтору, ничем не отличалась от той, где остался Паллант. Те же узкие и низкие, разбегающиеся во все стороны тоннели, похожие на норы каких-то гигантских животных, те же доски, норовящие сломать ногу тому, кто неудачно оступится, и те же балки под низким потолком, познакомившиеся уже не с одной бедовой головой. И также здесь сновали полуголые, покрытые грязным потом рудокопы, тяжело дышащие через облепившие лицо маски.

– Ну что, мессир Пайтор, – делая приглашающий жест, проговорил Байрад. – Пробуйте, ищите. Эти парни ждут вашей команды.

На самом деле, когда они пришли, рудокопы уже трудились, роя намеченные прежде тоннели. Разведчики, как следовало из их названия, отвечали лишь за поиск гнёзд. Для обеспечения работы рудокопов здесь были два надсмотрщика Компании, и они не позволили бы работягам бездельничать даже в отсутствие волшебников.

Пайтор надел оба кольца и снова ощутил то же, что почувствовал там, в хранилище артефактов. Да, где-то здесь явно был мангил, но располагался он, кажется, достаточно далеко отсюда. Причём было совершенно непонятно – где именно. В какой стороне и как далеко отсюда – этого Пайтор понять не мог.

– Вчера мы начали рыть вон туда, – Байрад приступил к своей роли наставника. – Там явно есть неплохое гнёздышко. Сведите руки вот так вот. Чувствуете?

Пайтор свёл руки так, как показал разведчик, и действительно ощутил, что резонанс колец заметно усилился.

– Да, – с радостным возбуждением ответил он. – Чувствую.

– Отлично. А теперь попробуйте угадать более чёткое направление.

Пайтор стоял больше минуты, то сдвигая руки, то чуть раздвигая их, направляя их то левее, то правее, то выше, то ниже. Наверное, со стороны это выглядело довольно забавно и даже нелепо, но все присутствующие здесь, разумеется, давно привыкли к подобным зрелищам и воспринимали их как само собой разумеющееся.

– Там, – наконец решил Пайтор.

– Великолепно! – широко улыбнулся Байрад. – Полностью с вами согласен. Дружочек, возьми-ка чуток левей, – обратился он к рудокопу с кайлом. – Попытайтесь запомнить это ощущение, его амплитуду. Направление определить бывает значительно проще, чем расстояние. По моему опыту нам осталось рыть не больше восьми-девяти футов11. Продолжайте время от времени наблюдать и прислушивайтесь к ощущениям. Навык определения расстояний придёт только с опытом.

Белесая плотная глина слежалась здесь почти до состояния камня. И всё же она не была камнем, и это представляло определённую сложность для рудокопов – кайло иногда просто вязло в ней. Если удавалось ударить удачно – мог отвалиться целый пласт размером с доброе блюдо для мяса, но чаще дело шло медленнее, и работники, методично махая киркой, отковыривали до обидного малые куски.

В общем, те самые восемь-девять футов они проходили несколько долгих мучительных часов. Пайтор видел, как содрогались измождённые грудные клетки рудокопов, с хрипом пытаясь втянуть в себя хотя бы немного воздуха сквозь мокрую, испачканную глиной ткань. Он понимал, что будь эти несчастные без масок – дело бы шло в разы быстрее. А так, сделав десять-двадцать взмахов кайлом, бедняга в изнеможении опускал руки и припадал к стене, чтобы не упасть, а его место занимал другой.

Кроме того что в шахте было довольно душно и жарко, здесь было также и темно. Чем дольше находился здесь Пайтор, тем больше охватывало его ощущение какой-то безнадёжности и страха. Временами ему начинало казаться, что стены вот-вот схлопнутся, словно гигантская пасть, и просто сожрут его.

– Нам нужно больше света! – схватив Байдара за рукав, проговорил он. – Здесь слишком темно!

– Спокойней, мессир Пайтор, – разведчик сразу понял, в каком состоянии находится его подопечный. – Это – обычное дело. Подземная болезнь. Она настигает всех. И со мной такое было. Если бы не мой наставник, я тогда на четвереньках выполз бы наружу. Это пройдёт, поверьте. Постарайтесь успокоиться.

– Нужно больше света! – настойчиво повторял Пайтор, почти не слыша, что ему говорят.

– Мы не можем жечь слишком много ламп, – Байдар говорил с ним, будто с ребёнком. – Здесь и так не слишком много воздуха. Лампы выжгут его ещё больше. Рудокопы просто задохнутся.

Пайтор и сам чувствовал, что задыхается. Подступала паника, и он действительно боролся с искушением просто распластаться на полу, чтобы низкий свод тоннеля не раздавил его, и выползать наружу, где много света, воздуха, а над головой – лишь бездонное небо.

Байрад, оценив ситуацию, понял, что нужно предпринять какие-то меры. Он пошевелил пальцами, и в воздухе возник небольшой сгусток яркого белого света – магический светляк, достаточно яркий, чтобы осветить пространство на десять футов в окружности, и при этом холодный.

С одной стороны, в этом белом мертвенном свете нутро шахты казалось ещё более зловещим, а рудокопы стали походить на призраков. Но всё же это был свет, и Пайтор ощутил, как костяные пальцы паники понемногу разжимаются на его гортани.

– Простите, мессир, – слегка отдышавшись, юноша почти сумел вернуть контроль над собой.

– Не просите прощения! – воскликнул Байрад, не гася светляка. – Через это проходит почти каждый разведчик. Даже многие рудокопы испытывают нечто подобное, хотя большинство, конечно, слишком толстокожие и недалёкие, чтобы задумываться о подобном. Вся их жизнь проходит в похожих условиях, так что в большинстве своём они об этом даже не переживают.

– Так это пройдёт? – несмотря на уверения наставника, молодому человеку было сейчас мучительно стыдно, тем более, что при магическом освещении все присутствующие, казалось, глядели только на него.

– Вы довольно долго пробыли под землёй, прежде чем случился приступ, – кивнул в ответ Байрад. – А это значит, что у вас нет патологической боязни таких вот ограниченных пространств. Будьте уверены, через несколько дней вы перестанете обращать внимание на подобные мелочи. Я буду держать светляка сколько сумею. Думаю, мне достанет сил на два-три часа.

– Я могу держать светляка часами, – воспрял духом Пайтор. – Для меня это не составляет никакой сложности. Бывало, я не гасил его всю ночь, когда мне становилось лень менять лучины.

– Вы невероятно сильны! – с восхищённым уважением покачал головой Байрад. – Жаль, что вам приходится растрачивать себя на этих рудниках! Ну ничего – подзаработаете, вернётесь в столицу, и, уверен, ваши таланты там оценят по достоинству… При таких-то деньгах… – с усмешкой прибавил он. – Будь я годен хоть на что-то ещё кроме поисков мангила – давно бы уже уехал отсюда!

Возможно Байрад и прибеднялся по поводу своих возможностей, но в его словах была доля истины. Здесь редко надолго задерживались маги, чьи способности позволяли продвинуться в метрополии. Если же волшебник проводил в шахтах несколько лет, то он либо слишком уж любил деньги, либо понимал, что его скромные способности не позволят сделать карьеру на магическом поприще. Хотя, быть может, кто-то действительно проникался этой непритязательной романтикой тёмных тоннелей, разбитного застольного братства и оплаченной любви местных куртизанок.

Пайтор зажёг собственный светляк, отметив, что он получился более ярким и будто бы даже не таким мертвенным, как магический свет Байрада. Это прибавило сил и уверенности – юноша вспомнил, что является весьма перспективным, хотя и неопытным магом, и что для него не могут стать угрозой какие-то там подземелья.

– На самом деле, я мог бы и крушить породу, – воспрянув духом, предложил он. – Уверен, что смогу быть быстрее этих несчастных с их затупившимися кирками.

– Может это и так, – усмехнулся Байрад. – Но уверяю вас, не стоит этого делать!

– Но почему? Мне совсем несложно!

– Хватаясь за всё сразу, вы так и останетесь дилетантом. Вы будете неплохим разведчиком, неплохим рудокопом, и боги знает кем ещё. Но вы не достигнете вершин ни в одном из этих дел. Мой вам совет, сосредоточьтесь полностью на своих обязанностях, а остальное оставьте тем, кого это касается.

– Но…

– Не говоря уж о том, – перебил его Байрад. – Что если вы действительно добьётесь успеха, то тем самым невольно ухудшите жизнь всем нам. Представьте, если Компания решит, что это – отличная идея, уволит всех рудокопов и тогда мы, мессир Пайтор, просто не вылезем из этих треклятых шахт.

– Я понял, – смущённо кивнул юноша, поняв, что его неуместный порыв мог быть воспринят Байрадом как некое чванство или желание выслужиться перед Компанией. – Да, я, пожалуй, сосредоточусь на разведке. Мне ещё многое предстоит познать здесь.

Ещё через несколько минут он подошёл к новому тоннелю и вновь стал пытаться почувствовать гнездо самородков. Оно явно было гораздо ближе, но юному магу не хватало опыта, чтобы определить расстояние.

– Как далеко, по-вашему, гнездо? – спросил он.

– Вряд ли больше двух футов.

– Вот здесь? – Пайтор пальцем указал точку на глиняной стене.

– Абсолютно верно! – похвалил Байрад.

– Мне кажется, это – не единственное гнездо поблизости, – чуть неуверенно проговорил Пайтор, водя руками.

– Отлично! Вы это почувствовали! Да, где-то неподалёку есть ещё мангил. Сегодня у нас удачный день!

Паника проходила по мере того, как её место занимал азарт. Пайтор то и дело «ощупывал пространство», как он окрестил про себя свои манипуляции, прислушиваясь к резонансу, создаваемому кольцами. Что ж, кажется, он понемногу осваивался в своей новой профессии, и это придавало уверенности.

Наконец последние дюймы породы, отделявшие искателей от мангиловых самородков, были преодолены. Пайтор вдруг ощутил, что самородки резко изменили своё местоположение в пространстве, словно скакнув вниз. Это могло означать лишь одно – они выпали вместе с очередным куском отвалившейся глины.

– Стоп! – одновременно с Байдаром воскликнул он.

Рудокопам не нужно было объяснять, что это значит. Бросив кирку, тяжело дышавший рабочий опустился на одно колено и принялся грязными заскорузлыми пальцами разминать породу.

– Здесь, родимые! – вскоре возвестил он, доставая крошечный кусочек едва ли в четверть дюйма в диаметре.

Пайтор почувствовал, как восторг охотника едва не разорвал ему грудь. Он во все глаза глядел на небольшой самородок, который рудокоп тут же передал надсмотрщику. Вскоре на широкую грубую ладонь легли ещё четыре таких же зёрнышка.

– Там осталось что-то ещё, – указав на стену, проговорил Байдар.

Вскоре к найденным пяти самородкам прибавилось ещё три, один из которых был почти вдвое крупнее прочих. Байдар подошёл к надсмотрщику и взял этот самый большой кусочек. Он передал его Пайтору.

– Ваша первая добыча, мессир! – с улыбкой произнёс он.

Пайтор осторожно потёр грязный металлический обломок и вскоре увидел тот знакомый фиолетовый отлив.

– Отличный кусок! – покивал надсмотрщик, не решаясь забрать самородок из рук волшебника, но, очевидно, очень желая сделать это. – Нам очень повезло, ваши светлости!

Подметив беспокойство надсмотрщика, Пайтор вернул ему добычу.

– Знаете ли вы, друг мой, что, согласно правилам Компании, разведчик имеет право на первый и последний найденные им самородки? Такой вот весьма приятный довесок. Когда вы вернётесь на сушу12, у вас, кроме денег, будет ещё и два куска мангила. Неплохо, не так ли? Так вот, любезный мой друг, – обратился он уже к надсмотрщику. – Не кажется ли вам, что именно этот самородок мессир Пайтор нашёл первым?

– Разумеется, мессир, – улыбнулся тот в ответ. – Так оно и было. Поверьте, я укажу это в отчёте.

– Вы просто чудо, Крайли! С вами всегда приятно иметь дело. Что ж, мой юный друг, поздравляю вас с неплохим приобретением. Из этакого куска выйдет вполне приличное кольцо или кулон. А если всё же вздумаете его продать – выручите немалую сумму.

– Я не стану его продавать, мессир, – радостно ответил Пайтор. – Такой дар пригодится любому магу! Может быть, однажды я научусь зачаровывать артефакты, и тогда этот самородок ещё сослужит мне добрую службу!

– Истинная правда! – кивнул Байрад. – Уверен, вы найдёте ему достойное применение!

– А каков ваш первый самородок? – не удержавшись, полюбопытствовал Пайтор. – Если этот вопрос не кажется вам нескромным, разумеется.

– Ну он поменьше вашего, – усмехнулся разведчик. – Но я-то, скорее всего, просто обращу его в деньги, когда вернусь. И если вернусь…

– А вы думаете, что можете остаться здесь навсегда? – вскричал изумлённый Пайтор.

– Знаете, друг мой, это место обладает своеобразным шармом, и в некотором смысле тут живётся куда лучше и привольнее, чем на суше. И… Самое ужасное, что с вами может случиться – то, что вы однажды можете осознать это… А потому мой вам совет – не гонитесь за деньгами. По своему опыту знаю, что если вы сочтёте, будто недостаточно заработали за один сезон, то уже никогда не остановитесь. Будущим летом уезжайте отсюда, что бы вам ни сулили. У вас, судя по всему, есть дар, и глупо будет растратить его на ковыряние в этой грязи!

– Мы так и планировали, мессир, – кивнул польщённый Пайтор. – Для нас Эллор – лишь первая ступенька.

– Может быть, однажды, спустя много лет, я ещё услышу о вас, пропивая свой заработок в таверне у Лайтло. И тогда я подниму тост в вашу честь и расскажу, что когда-то был вашим наставником.

Пайтор, так и не распознавший – говорил ли Байрад серьёзно, или же это был лишь сарказм, лишь поклонился в ответ на эти слова. И поскольку момент получился довольно неловким, он вновь принялся за «ощупывание пространства», чтобы отыскать гнездо, которое, как он точно теперь знал, находилось где-то неподалёку.

Глава 9. Добыча мангила

Паллант так и не признался – случился ли с ним приступ, сходный с тем, что испытал Пайтор. В ответ на рассказ друга он лишь сочувственно покивал и сказал что-то вроде «Не переживай, с кем не бывает», но при прямом вопросе Пайтора отрицательно помотал головой. Тот и не стал настаивать – он знал, что самолюбие приятеля иногда бывает чрезмерным.

Во всяком случае, Паллант довольно болезненно, как показалось Пайтору, отреагировал на новость о двух найденных гнёздах и о личном самородке, который теперь хранился где-то в закромах Компании, ожидая, когда его новый хозяин завершит контракт и отправится обратно в Саррассу.

Как уже наверняка понял читатель, в тот день Палланту и его наставнику Деррану не повезло. Они наткнулись на то, что сами разведчики называли «поляной» – когда мелкие самородки не образовывали гнёзд, а были разбросаны по достаточно большой площади. Это была крайне неприятная ситуация – слабые вибрации искажений тогда исходили сразу из нескольких мест, совершенно сбивая с толку магов. На таких «полянах» можно было завязнуть на целые недели, изнуряя рудокопов и находя в лучшем случае небольшие кусочки металла размером меньше яблочного зёрнышка. Бывали случаи, когда маг-разведчик просто принимал решение оставить этот участок рудника и двигаться дальше.

Понимая состояние товарища, Пайтор поумерил свои восторги и не слишком-то распространялся о том, каких успехов сумел достичь за один только сегодняшний день. А успехи были – мессир Байрад не скупился на похвалы своему юному подопечному. Когда уже к концу дня было отыскано второе гнездо, юноша почувствовал отзвуки ещё одного источника мангила, причём сделал это даже прежде наставника. Лишь «прощупав» напряжённо то направление, которое указал Пайтор, разведчик согласно кивнул и объявил тому самому покладистому надсмотрщику Крайли, что завтра следует продолжать рыть в этом направлении, хотя до гнезда, возможно, будут все двадцать, а то и тридцать футов.

В общем, вечером на всеобщем сборе за столом, Пайтор невольно стал центром всеобщего внимания. Байрад взахлёб хвалил способности и хватку своего подопечного, уверяя, что тот вскоре переплюнет всех. Разумеется, это сильно портило настроение Палланта, которому похвастаться было особенно нечем. Надо сказать, что он давно и безоговорочно принял тот факт, что его друг значительно более одарён и силой, и способностями, но это не мешало Палланту быть достаточно высокого мнения и о себе самом, а потому его самолюбие сейчас было задето.

Наверное, в том числе и поэтому они довольно быстро ушли обратно в свой номер, как следует отужинав и немного задержавшись для разговоров. Впрочем, была и другая причина – оба довольно сильно измотались за свой первый рабочий день. Казалось бы, их работа была предельно проста – стой, да маши руками в разные стороны. Но оба юноши, привычные больше к умственному труду, очень устали, причём даже не столько физически, сколько душевно.

Впрочем, уже перед сном Паллант, вроде бы, перестал хандрить, чему, возможно, способствовали пара кружек вина, выпитых за столом. Они немного поговорили о своём будущем. Пайтор рассказал о том странном разговоре с Байрадом, который заклинал юношу как можно скорее убраться отсюда обратно.

– Так мы и сделаем, – заверил его Паллант. – Подзаработаем денег, и тут же уберёмся отсюда. Признаться, пока что мне тут не слишком нравится. Эти мрачные шахты нагоняют на меня тоску… Знаешь, я тоже сегодня запаниковал, находясь там. Такое ощущение, как будто тебя бросили в казематы… Но потом прошло, как и у тебя. Всё будет хорошо, мессир Пайтор! Скоро нам дадут собственные участки рудников, и тогда начнём зарабатывать!

– Жаль, что мы не будем работать вместе… – пробурчал уже осоловевший от подступающего сна Пайтор.

– Ничего страшного! Так даже лучше! Больше найдём мангила – больше заработаем. Хочешь пари? Кто больше добудет мангила до конца контракта? А?

– На что?

– Да хоть на наши самородки! Кто побеждает – получает самородки побеждённого!

– Это, пожалуй, слишком… – подумав, возразил Пайтор, хотя, признаться, у него не было сомнений в том, что он выиграет это пари. – Слишком высокая ставка.

– На что же тогда? – как будто бы даже облегчение послышалось в голосе Палланта, словно он, предложив, тут же успел и пожалеть об этом.

– Не знаю… – сонно проговорил Пайтор. – Давай проигравший потащит победителя на закорках отсюда до самого трапа корабля!

– Начинай готовиться, мессир Пайтор! – расхохотался Паллант. – Если мы будем ужинать так каждый день – через год я порядком растолстею!

***

Прошло всего несколько дней, и оба новичка уже работали самостоятельно. Их рудники имели общую штольню, которая затем начинала ветвиться подобно молнии в разные стороны – в зависимости от того, куда направляли усилия рудокопов разведчики-маги.

За десятилетия эти шахты превратились в настоящие подземные города, с десятками разбегающихся тоннелей. Вообще Компания не слишком-то поощряла такое разрастание, ведь это усложняло работу, в том числе и вывоз пустой породы. Но специфика добычи была такова, что новые тоннели возникали, когда волшебники ощущали призывный зов мангиловых самородков. Разумеется, что в данной ситуации вырыть ещё один тоннель было проще и логичнее, чем начинать рыть новую шахту с поверхности.

Увы, капризный магический металл дорого доставался людям. Ни добыча серебра в анурских рудниках, ни даже добыча золота в калуянских реках не стоили таких затрат сил. Серебряные самородки залегали довольно компактно в определённых районах Анурских гор, а золотой песок и мелкие самородки в буквальном смысле сами текли в руки искателей с водами многочисленных речек, бегущих от горных хребтов Калуи.

Работа здесь, на Эллоре, была тяжёлой даже для разведчиков, которым не приходилось ни махать киркой, не толкать тяжёлые вагонетки, ни тягать тяжёлые деревянные брусы, которыми подпирались своды шахт. Несмотря на то, что лицо Пайтора не обхватывала намокшая от пота ткань, дышать тут, под землёй, было довольно затруднительно, и чем дальше они отходили от выхода на поверхность, тем застойнее и словно бы жиже становился воздух.

Рудокопы же и вовсе выбивались из сил. Их сиплое, надрывное дыхание напоминало скрип деревянных колёс какой-то гигантской мельницы, что перемалывала тысячи стоунов13 глины ради крупиц фиолетового металла. Раз в день им приносили обед прямо в шахту, тогда как завтракали и ужинали они в своих бараках. Еда эта была непритязательна – холодная похлёбка из разваренных овощей и мяса. Однако бедолаги были рады и этому, тем более, что для них это была возможность хоть ненадолго освободиться от своих масок.

О, как унизительно было в этот момент для Пайтора проверять – не умыкнул ли один из них мелкий самородок, хотя он точно знал, что это не так. Юноша вообще недоумевал – зачем мучить людей этими масками, когда разведчик действительно мог бы просто обследовать выходящих из шахты рудокопов. Однако он понимал, что этот порядок складывался даже не десятилетиями, а столетиями, и понимал, что он ничего не сможет тут изменить.

Хотя нет, кое-что изменить он всё же был в силах. Так, например, он взял за правило зажигать магический светляк. Конечно, это помогало далеко не всем работникам – кто-то трудился в боковых тоннелях, куда не достигал свет, а кто-то вывозил тележки с глиной на поверхность, также пробираясь в почти кромешной тьме, иногда разрываемой тусклыми огоньками масляных ламп. Но всё равно, конечно, его светляк был большим подспорьем для всех, и в первую очередь – для него самого.

На это ни его бывший наставник, ни руководство Компании возразить ничего не могли. Если маг настолько силён или же настолько безрассуден, что может тратить силы таким вот образом – это его право. Возможно, и многие другие разведчики могли бы перенять эту идею, но всё же на приисках работали в большинстве своём достаточно слабые маги, неспособные на подобное.

Было и другое приятное нововведение со стороны Пайтора. Захваченный идеей пари с Паллантом, он, разумеется, размышлял над тем, чтобы повысить производительность труда. Конечно же, молодой волшебник понимал, что невозможно требовать от этих уставших людей слишком уж многого, но всё же подозревал, что они работают не с полной отдачей, потому что их жалование в гораздо меньшей степени зависело от количество найденного мангила.

Пару дней он размышлял над этим, а затем, придя утром в шахту, чуть смущаясь, объявил рабочим:

– Друзья, я заключил пари с моим другом, что мы сумеем раздобыть больше мангила, чем его артель. Я очень надеюсь на вашу помощь в этом. И чтобы отблагодарить вас, я обещаю, что за каждое найденное гнездо я из своего кармана буду платить вам по половине медной короны!

Даже под масками было заметно, как оживились лица людей. Нельзя сказать, что они здешние работяги были обижены жалованием, но всё же половина короны за гнездо сулили заметный привесок, который затем с лёгким сердцем можно было бы спустить на шлюх и вино, не терзаясь угрызениями совести из-за того, что тем самым ты обездоливаешь своих домочадцев, ожидающих за океаном.

– Каждому, или тому, чьё кайло? – поинтересовался один из них.

– Каждому, – поразмыслив немного, ответил Пайтор. – А тому, чьё кайло – четверть короны за каждый самородок сверху!

У рудокопов не было разделения на тех, кто работал киркой, кто сгребал породу и кто вывозил её вон. Они сами менялись по мере того, как уставали одни и отдыхали другие. Как ни странно, но вывоз глины у них считался лёгким делом, потому что не только давал возможность вдохнуть свежего воздуха, но и побыть вдали от надсмотрщиков, а значит – где-то остановиться, где-то сбавить темп. А тяжелее всего считалось сгребать глину специальной широкой лопатой и закидывать в тележку.

Так что предложение Пайтора было вполне справедливым – оно давало шанс каждому. Сегодня счастливый удар, вскрывший гнездо, мог нанести один, а в следующий раз – уже другой. По одобрительному гулу юный маг понял, что его идея пришлась по сердцу.

– Мы вас не подведём, ваша милость! – загомонили они. – Будем работать на совесть! Вы нам только показывайте – куда рыть, а мы уж и самого Гурра выроем, ежели надо будет!

– Гурра не нужно, – засмеялся Пайтор. – Довольно будет и мангила.

В отличие от Палланта, Пайтор ещё ни разу не попадал на «поляну». Он всегда чувствовал минимум одно гнездо, и это тоже очень воодушевляло рудокопов, которым не приходилось впустую мотыжить неподатливую глину. Чаще всего за рабочий день они добирались хотя бы до одного гнезда. Самородки попадались некрупные, но и совсем уж мелкими их назвать было нельзя. Компания (по крайней мере открыто) не вела какие-то отчёты по каждой рабочей артели, но, если таковые всё же имелись, то Пайтор и его люди были там далеко не на последних местах.

Большая магическая сила, а главное – недюжинные природные способности к магии очень помогали и здесь. Ещё работая с Байрадом юноша заметил, что чувствует мангил гораздо острее и дальше, как хороший охотничий пёс. Да, ему пока не хватало опыта, и он часто ошибался с расстояниями (ему всегда казалось, что гнездо находится ближе, чем оно было на самом деле), но никогда – с направлением.

Пайтор частенько встречал старые тоннели, вихляющие так, словно их прорубил пьяный рудокоп. Разумеется, рабочие были не при чём – они рыли в том направлении, куда им указывал неумёха-разведчик. У Пайтора же все тоннели были прямы, словно вырубленные по нитке, и это тоже не могло не радовать работяг.

В общем, молодой волшебник довольно быстро втянулся в работу, и хотя он так и не свыкся полностью с душной темнотой шахт, но понял, что без особых проблем переживёт этот год. Паллант вроде бы тоже не бедствовал – теперь, когда у него был собственный участок шахты, он тоже почти каждый день хвалился найденным гнездом.

У друзей было гораздо меньше времени теперь на беседы. Возвращаясь, они немного отдыхали, а затем шли в общую залу, чтобы поужинать. Ну а затем, как правило, они отправлялись обратно в комнату и валились спать, чтобы восстановить силы к следующему дню.

Их дни всё больше превращались в рутину, сливались в один общий поток, из которого было довольно трудно вычленить что-то ценное. Даже совместные ужины, которые поначалу казались развлечением, быстро приелись и даже стали слегка раздражать своей пустотой, бессмысленной шумностью, скабрёзностью.

Довольно быстро оба мага познакомились и с более злачной жизнью Трибарриса. Поскольку Компания давала своим работникам дни отдыха, новые товарищи настояли на необходимости посетить знаменитый на всю округу игорный дом, по совместительству являвшийся и борделем.

Признаться, Пайтору не понравилось ни то, ни другое. Игра сбивала его с толку своей случайностью, непросчитываемостью, какой-то глупостью, ведь как иначе можно назвать необходимость рисковать деньгами, доверяясь лишь слепой удаче? Что же касается куртизанок, то довольно быстро выяснилось, что его не прельщают купленные затасканные женщины с тупым цинизмом в дурно накрашенных глазах. Это была даже не брезгливость – скорее равнодушие. Он просто не мог воспринимать их как объект желаний.

Таким образом, обычно он старался избегать незамысловатых развлечений его товарищей, составляя им компанию лишь тогда, когда они начинали пенять на его пренебрежение их обществом. Паллант, кстати, в этом плане отличался от своего товарища. Ещё живя в имении отца, он не гнушался ни вин, ни прелестей служанок, так что здешняя жизнь определённо была ему по душе. Впрочем, и он уставал во время работы достаточно, чтобы не злоупотреблять незамысловатыми развлечениями Трибарриса сверх меры.

Так проходили дни. Как-то незаметно юные друзья перешли ту черту, когда всё происходящее сделалось для них обыденностью, чем-то привычным и естественным. Они настолько вжились в роль разведчиков мангила, что это даже начинало немного пугать. Пайтор невольно то и дело припоминал слова Байрада, сказанные в первый день. Если тогда они показались ему странными и имеющими мало общего с реальностью, то теперь он не мог не чувствовать, как засасывает его эта рутина.

Теперь он каждый день почти заставлял себя думать о будущем. О том, как покинет Эллор, как вернётся в Шатёр и займёт подобающее ему место в башне Кантакалла. Он понимал, что теперь, лишённый занятий, он неизбежно потеряет часть своих навыков, а потому всё больше размышлял о том, чтобы возобновить учёбу. Он знал, что здесь есть приличная библиотека, в которой можно будет отыскать немало книг по магии и иным наукам. Вот бы найти ещё и мага, который смог бы обучать его! Но пока что на это надежды было немного. Во всяком случае, если в колониях и были сильные опытные маги, то они не прозябали на приисках.

Вот такие разнообразные и несколько тревожные мысли крутились в голове Пайтора, когда он сидел на каком-то ящике, задумчиво глядя на лоснящуюся от пота спину рудокопа, вонзающего кирку в породу. Рядом скрёб лопатой другой работник, не давая глине собираться в большие кучи. Ещё несколько человек занимались другими своими делами. Каждый знал свою работу и, подбадриваемый вознаграждениями молодого разведчика, которые тот выплачивал неукоснительно, делал своё дело хорошо.

Рабочий день уже близился к завершению, и работники гадали – удастся ли им сегодня добраться до гнезда, или оно достанется им только завтра. Пайтор, как мы уже сказали, задумался и почти не обращал внимание на то, что здесь происходило.

Громкий грохот вывел его из задумчивости. И не только грохот – земля под ногами содрогнулась, словно шахта громко кашлянула, подавившись чем-то. Пайтор непонимающе взглянул на своего надсмотрщика, и в бледном свете магического светляка увидел, каким ужасом исказилось его лицо.

– Обвал, мать его! – изменившимся от страха голосом просипел он.

Глава 10. Обвал

Поначалу смысл этого простого короткого слова не доходил до Пайтора. Он решил, что где-то обвалилась земля в одном из тоннелей, так что, пожалуй, будет несколько проблематично выйти из шахты. Обвалы, разумеется, случались на рудниках Эллора, но всё же не были таким уж частым явлением. Здешние грунты ниже толстого слоя плодородной почвы представляли собой очень плотную и при этом достаточно вязкую глину. Уже одно это в значительной степени предохраняло рудокопов от обрушений тоннелей, но при этом своды шахт обязательно укреплялись балками и досками.

Почему-то о возможности обвала не обмолвились не только представители Компании, с которыми неоднократно общались молодые волшебники, но даже и их собутыльники-разведчики. Возможно потому, что это действительно было редкостью, и потому ни одна из подобных историй просто не всплыла в разговоре и не пришлась к случаю.

И вот теперь Пайтор отупело глядел на заметавшихся вдруг рабочих, не понимая, чем вызван такой ажиотаж. И лишь через какое-то время до него стало доходить, что дело, по-видимому, куда серьёзнее, чем он сперва решил.

К тому времени несколько человек уже бросились в темноту коридора, ведущего к главной штольне, и вот теперь они возвращались, и сами фигуры их выражали полнейшее отчаяние.

– Выход полностью завален! – кричали они. – Обрушился весь тоннель! Мы в ловушке!

– Что случилось? – мозг Пайтора старался игнорировать эти панические крики, и он подошёл к Григу, надсмотрщику, которого посчитал наиболее опытным и сведущим.

– Нас завалило! – почти не скрывая своего глубокого страха, вскричал тот. – Обрушился тоннель, и мы не можем выбраться.

– Но разве мы не можем раскопать завал? – недоумевал юный маг. – Ведь ваши инструменты при вас.

– Всё не так просто! – с нотками отчаяния в голосе возразил Григ. – Обвалившуюся породу уже не получится пробивать кайлом – она будет слишком рыхлая. Здесь потребуется много лопат, но при этом ведь нужно куда-то девать землю! Нет, мессир, если нас отсюда не вызволят снаружи – нам конец!..

Эти слова, возможно, и не убедили бы Пайтора – слишком уж невероятным казалось ему происходящее. Но то, что он увидел дальше, действительно повергло его в шок, став беспощадно наглядной иллюстрацией серьёзности их положения. Рудокопы один за другим принялись стягивать с лиц тряпичные маски, а надсмотрщик, который по долгу службы обязан был пресечь подобное поведение, лишь беспомощно озирался по сторонам, словно надеялся увидеть какой-то незамеченный прежде ход, ведущий к свободе.

То, что рудокопы нарушили, наверное, одно из самых жёстких и наглядных правил Компании, как нельзя лучше подчёркивало, что они оказались в ситуации, в которой уже нечего терять. И теперь, глядя в эти впервые открывшиеся ему лица, Пайтор не только не смог узнать людей, с которыми работал уже несколько недель – он по-настоящему испугался.

То самое чувство, что накрыло его в первый день работы, вновь навалилось, словно массив обрушившейся породы. От неожиданности он вновь сел – даже не сел, а скорее осел обратно на ящик, поскольку ноги перестали держать.

Кто-то заплакал, кто-то богохульствовал, кто-то вновь и вновь бросался в перекрытый где-то дальше тоннель, словно надеясь, что эта невообразимая масса земли просто исчезнет. У Пайтора не было сил ни на что из этого – он просто сидел, парализованный страхом. Внешне он, наверное, казался даже спокойным, но внутри его каждая клеточка корчилась в судорогах ужаса. В прошлый раз у него оставались силы на то, чтобы молить, совершать какие-то движения. Теперь же из него будто вышла вся жизнь.

Однако же окружающие, по-видимому, истолковали его недвижимость как признак твёрдости характера. Поскольку паника начала распространяться среди людей, грозя непредсказуемыми последствиями, те, кто ещё сохранял голову на плечах, поняли, что им нужен лидер. Тот, кто охранит их от безумия.

Кроме того, даже находясь в этом отрешённом состоянии, Пайтор продолжал машинально удерживать магический светляк, словно цепляясь за него как за последнюю ниточку надежды. И, словно бабочки к огню лампы, к этому светляку потянулись отчаявшиеся люди. Семь или восемь почти обнажённых рудокопов, сейчас казавшихся абсолютно голыми из-за отсутствия масок на лицах, а также Григ.

– Мессир, что нам делать? – обратился последний к волшебнику. – Вы можете чем-то помочь нам?

Пайтор словно бы не слышал, что к нему обратились. Он продолжал расширившимся глазами глядеть в одну точку – не шевелясь, и даже как будто бы не дыша.

– Мессир! – громче позвал надсмотрщик, и в голосе его слышались истерические нотки.

Однако юноша опять никак не отреагировал на это.

– Что с ним? – едва сдерживаясь от крика, воскликнул один из рабочих. – Помер что ли?..

– Он в трансе, – задумавшись ненадолго, заявил Григ.

Вместе с этими словами с ним произошла удивительная метаморфоза. Едва контролируемый ужас вдруг стал угасать в его глазах, лицо из маски отчаяния вновь превращалось в его обычную суровую физиономию. Он быстро взял себя в руки и обернулся к рудокопам.

– Мессир в трансе, – повторил он. – Маги делают так, чтобы сотворить какую-нибудь очень уж сложную волшбу. Обычные вещи они способны делать и так, а уж коли впадают в транс – значит, готовят что-то этакое. Говорят, наш мессир – очень сильный волшебник! Глядишь, он всё исправит.

Эти слова возымели своё действие. Плач и стоны прекратились, на чумазых лицах рабочих засветилась надежда. Все эти мужчины видели сейчас в Пайторе своего спасителя, и потому старались ничем не помешать его медитации. С одной стороны, они были привычны к волшебникам, видя их каждый день. С другой же – их представления о магии были самыми что ни на есть примитивными. Скажи им Григ, что мессир способен разверзнуть земляной свод над ними, или превратить глину в мясо, или самому стать бесплотным духом, чтобы выбраться наружу – они с одинаковой охотой поверили бы всему вышесказанному.

В шахте наступила почти мёртвая тишина – рабочие даже старались не дышать громко, что теперь было не так уж сложно из-за отсутствия ткани на их лицах. Они боялись спугнуть «транс» волшебника, но на самом деле именно это неожиданное безмолвие и привлекло внимание Пайтора. Его разум, находящийся в каком-то сомнамбулическом состоянии, ухватился за эту тишину и постепенно сумел выбраться из бездны.

– Что случилось? – вновь спросил он, растерянно глядя на столпившихся перед ним людей.

– Эти олухи помешали вам? – зарычал Григ, с угрозой оглядываясь на рабочих.

– Помешали чему? – Пайтор всё ещё плохо соображал и решительно не мог поймать нить разговора.

– Вашей волшбе.

– Но я ничего не делал… – растерянно проговорил юноша.

– Однако вы ведь собирались что-то сделать? – надсмотрщику решительно не нравился рассеянный, затравленный взгляд мага, но он старался не замечать этого.

– Я не знаю, что нужно делать… – пролепетал Пайтор.

– Но вы же волшебник… – с мольбой обратился к нему Григ. – И говорят – толковый волшебник. Должны же вы знать, как пробиться наружу!

– Я был ещё только учеником мага, – юноша провёл трясущейся ладонью по лицу. – И даже не закончил обучения. Я не знаю ничего, что могло бы нас спасти…

Обманутые робкой надеждой, что подал Григ, загалдели землекопы. Беспомощность от сложившейся ситуации всколыхнула в них гнев. Вполголоса, но они довольно зло обвиняли Пайтора в никчёмности.

– Тихо вы! – рявкнул на них Григ. – Что вы развизжались, как ошпаренные собаки? Как будто это мессир виноват, что обрушился тоннель! Это же кто-то из вас, криворуких, плохо укрепил своды!

Удивительно, но поиск виноватого, кажется, давал этим бедолагам силы. Они тут же принялись кричать, обвиняя друг друга. Тоннель, в котором случился обвал, был прорыт дней десять назад, и, по большому счёту, любой из здесь присутствующих мог оказаться тем, кто ставил подпорки и балки. Тут же нашли двух потенциальных виновников – возможно, просто потому, что те были достаточно безответными, или же попросту не нравились другим присутствующим.

Бедняги пытались увещевать своих товарищей, божась, что именно в том тоннеле они ну никак не могли ставить опоры, но доводы сейчас уже никого не трогали. Похоже, что назревал самосуд – лица рудокопов горели такой яростью, что, не ровен час, тем двум несчастным могли просто раскроить головы кирками.

– А ну разойдись! – гаркнул Григ, замахиваясь рукой.

Несмотря на то, что надсмотрщики вроде как должны были следить за порядком в шахте и управлять деятельностью рудокопов, им не полагалось никакого оружия – даже простой дубинки. Здесь, на Эллоре, идти против Компании было бессмысленно. С одной стороны был безбрежный океан, с другой – необъятная каменная пустошь и зловещая империя Тондрон. И узкой полоской на побережье были колонии, принадлежащие Западной торговой компании. Вздумай кто-то из работников совершить что-то противоправное – ему просто некуда было бы деться, и это понимали все. А потому и не требовалось каких-то особенных мер принуждения к рабочим – с этим прекрасно справлялось то самое ощущение безальтернативности их существования.

– А ты кто такой, чтобы нам указывать? – тут же ощерились рудокопы. – Ты теперь такой же как и мы! Гляди-ка, я вот тоже теперь хожу без маски, и ты ничего мне не сделаешь! Помалкивай-ка лучше, а то и тебе будет худо!

Нельзя сказать, что рудокопы ненавидели Грига. Тот был вполне неплохим надсмотрщиком, иной раз закрывавшим глаза на мелкие огрехи, дававший минутку передохнуть, если видел, что кому-то уже больше невмочь. Но всё же для них он был сейчас, пожалуй, главным олицетворением Компании. Даже маги-разведчики что-то делали – они искали гнёзда, и значит были не совсем уж дармоедами. Надсмотрщики же не делали даже этого. Они лишь драли глотки, если думали, что кто-то плохо выполняет свою работу, да следили за тем, чтобы все найденные самородки оказались в хранилищах Западной компании.

Григ явно растерялся. А главное – он прекрасно понимал, что ничего не сможет сделать против восьмерых человек, вооружённых кирками и лопатами. Если сейчас начнётся побоище – ему несдобровать одним из первых. А потому он стушевался и под злобно-насмешливыми взглядами рудокопов отступил на пару шагов.

Те же вернулись к своим жертвам. Один из рудокопов с киркой в руках резко подошёл к обоим, и те сжались, всерьёз ожидая удара.

– Ну-ка взяли по кайлу, и живо проход расчищать! – рыкнул шахтёр.

Оба обвиняемых, радуясь, что легко отделались, схватили кирки.

– И маски наденьте! – под одобрительное ворчание остальных добавил он. – Да как следует! Григ, ты у нас мастер по завязыванию масок – давай-ка, пособи!

Надсмотрщик не стал возражать. Явно униженный, он, тем не менее, подобрал с земли два лоскута и направился к обречённой двоице.

– Для чего вы это делаете? – вдруг спросил Пайтор, в голосе которого слышалось скорее удивление, чем осуждение.

– А вы бы тоже помалкивали, вашмилсть, – осадил его всё тот же рудокоп, взявший на себя, похоже, обязанности главаря. – Раз не можете помочь, так и не суйтесь куда не просят!

– Но не лучше ли вам всем пойти и начать копать? – словно не замечая угрозы, не унимался Пайтор. – Когда нас будут откапывать с той стороны, ваша помощь им пригодится.

– Да уж, будут откапывать… – с жёлчным отчаянием бросил кто-то. – Пока они откопают – мы уж подохнем тут все! Почитай ни воды, ни еды, да ещё и воздух кончится!

– Может быть, не всё так плохо! – возразил юноша. – Почему бы вам не проверить? Может быть, мы и сами сумеем выбраться!

– Вы почувствовали, как тряхнуло-то? – злобно парировал кто-то. – Да там, поди весь тоннель рухнул! За месяц не откопать!

– Но вы даже не проверили!..

– Сходи и проверь сам! – гаркнул кто-то, теряя последние крохи почтения к волшебнику. – Вон кайло лежит! Бери и иди, долбай хоть до смерти! А нам ты больше никто! К груттам твои приказы!

– Я не приказываю, а прошу, – Пайтор не сдавался, поскольку остро чувствовал, что на кону сейчас стоит его жизнь. Обессиливающая паника отступила перед этой неожиданной угрозой, и он чувствовал, что должен что-то делать, но не знал – что именно.

Его изумила та странная, тупая покорность, с какой эти взрослые мужчины приняли произошедшее. Их ярость скорее походила на истерику и не давала им новых сил, а скорее наоборот – лишала последних. Может быть им действительно особо нечего было терять? Может быть, их жалкие жизни ничего не стоили даже в их собственных глазах?..

Но он-то хотел жить! Его жизнь ещё только начиналась и обещала в будущем широкие перспективы. И он был уверен, что Компания приложит все силы, чтобы спасти оказавшихся в беде людей, а потому нужно сделать всё, чтобы приблизить миг освобождения. Если завал велик – это ведь не повод опустить руки!

Словно в подтверждение его слов, один из рудокопов демонстративно опустился на землю. Ткань, которой были туго обмотаны его таз и бёдра, сильно мешала сидеть вот так вот, и он без малейшего стыда стал сдирать её, вскоре оказавшись совершенно голым.

– Всё равно помирать! – проворчал он. – Так хоть отдохну как следует! Пошло оно всё к дьяволам!

Пайтор глядел на этого человека, сидевшего на земле бесстыдно расставив ноги, и его начинало тошнить. Все эти мужчины провели свою жизнь в нищете, и словно бы это помешало им сделаться настоящими людьми. Как будто их развитие остановилось лишь на физическом сходстве. Да, разденься сейчас юный маг наголо – и его, пожалуй, было бы не отличить от остальных. Но это было бы неправильное сравнение. Он был совсем другим – словно представитель иного вида. Может быть, лишь он один и был здесь человеком в истинном смысле этого слова, тогда как этим оскотинившимся тварям, пожалуй, больше подошли бы шерсть и копыта.

Юноша взглянул на Грига, но тот стоял, всем своим видом источая беспомощность. Надсмотрщик всё ещё комкал в руках маски, которые так и не надел на назначенных виновными бедолаг, как и те, в свою очередь, растерянно мялись, не понимая – остаться ли им или всё же идти и ковырять обвалившийся грунт от греха подальше. Григ понимал, что лишился своей власти в тот самый момент, как толща земли отгородила их от внешнего мира. А это значит, что здесь и сейчас лишь у Пайтора была настоящая сила, а следовательно – настоящая власть. Он один мог не допустить хаоса.

– Немедленно встань и прикройся, – проговорил он. – Никто здесь не хочет смотреть на твою срамоту.

– Так я и разбежался! – с вызовом бросил мятежник, хотя в его голосе и глазах читались страх и неуверенность. Всё же он понимал, с кем пререкается, и осознавал, что у подобной дерзости могут быть последствия. Однако же ударить в грязь лицом перед товарищами, по-видимому, было выше его сил.

– Спрячь свой орган, если не хочешь, чтобы я поджарил его, – отчеканил Пайтор, старательно следя, чтобы его голос сейчас не дрогнул.

Слабые маги не сумели бы сохранить магический светляк и при этом применить иное волшебство, но для Пайтора в этом не было ничего сложного. Другое дело, что он уже слишком давно практиковался в боевой магии, да и, говоря откровенно, никогда особенно не придавал ей большого внимания, а потому огнешар, который он пустил в противоположную стену, насмешил бы любого начинающего мага. Небольшой сгусточек пламени, размером не больше сливы, по кривой дуге шмякнулся о глину, расплескавшись почти без остатка.

Надо сказать, на присутствующих это всё же произвело действительно большое впечатление. Голый рудокоп подскочил так, будто под него подсунули раскалённую сковороду, и с не менее потрясающей скоростью намотал на себя отрез ткани, придерживая его рукой так, чтобы тот ненароком не сполз. И все как один с благоговением и страхом глядели на стоящего перед ними юнца.

– Мы не будем просто так сидеть и ждать смерти, – заговорил Пайтор, надеясь, что его голос звучит достаточно властно. – Мы не знаем, как много придётся рыть, но это не значит, что нам не следует и пробовать. Я уверен, что вскоре Компания организует наше спасение. Наверняка они сталкивались с таким прежде, и знают, что надо делать.

– С нами в ловушке оказался маг, – закрепляя успех Пайтора, встрял Григ, вновь почувствовав поддержку сильного и пытаясь восстановить статус кво. – И они точно сделают всё возможное, чтобы его вызволить. А мы со своей стороны поможем им.

– Слушайтесь Грига, – кивнул юноша, почувствовав немалое облегчение от того, что кто-то собирается снять с него лидерские полномочия. – Делайте всё, что он скажет. Если мы не сдадимся – обязательно выберемся наружу.

По счастью Пайтор ничего не знал о подобных инцидентах, время от времени случавшихся на рудниках. Как бы ни хорош в этом плане был глинистый грунт, но иногда и он давал слабину то ли под воздействием вод, то ли из-за вкраплений других пород, а иной раз и действительно по вине нерадивых рабочих, второпях поставивших подпорки. И если обвалы были серьёзными, то шансов откопать попавших в западню добытчиков действительно было немного.

Более того, Григ совсем не случайно отметил, что наличие среди них мага играет всем на руку. Работая не первый год на рудниках, он знал, что окажись они здесь одни, Компания не особенно и старалась бы в своих попытках. Он слыхал историю, как на одной из шахт рудокопы случайно пробили тоннель в старую штольню, заброшенную как раз из-за подобного обвала. И там они нашли почти истлевшие скелеты четверых человек, которые так и не дождались спасения.

Хвала богам, у них было два бурдюка с водой, каждый галлона14 по два. Правда, оба были наполнены чуть больше чем наполовину – лентяи-рабочие не любили наливать их полными, чтобы не тащить лишнюю тяжесть, ведь пополнить запасы можно было довольно легко. Но даже этих запасов могло хватить на какое-то время. Не будь у них воды – вряд ли они прожили бы и три дня.

Первым делом Григ оборудовал место для Пайтора. Ящик, на котором обычно сидел разведчик, рабочие перетащили ближе в проём прорубаемого тоннеля, чтобы юношу нельзя было обойти со всех сторон. Туда же, за ящик, Григ положил бурдюки с водой, понимая, что никто лучше мага не сумеет защитить их от жаждущих. Себе он взял одну из лопат, полагая, что в бою она может иметь преимущество против кирки хотя бы даже благодаря длине.

Рудокопы же, впечатлённые демонстрацией Пайтора, безропотно отправились расчищать завалы. Григ велел копать не просто вперёд, а ещё и вверх. Хотя шахты находились на глубине двадцати – двадцати пяти футов, но всё же если рухнул весь вышележащий свод, был шанс прорыть себе путь наверх.

Теперь оставалось молиться богам и призывать шевунов, чтобы хоть кто-то из них снизошёл бы до помощи смертным. Пайтор, от которого пока что больше ничего не зависело, почувствовал, как его вновь крупно затрясло. Опасаясь упасть, он опустился на ящик, внезапно сделавшийся для него своеобразным троном, и обхватил голову руками.

В двух шагах стоял Григ, не выпуская из рук лопату. Он оглянулся, но тут же вновь отвернулся, заметив, что мессир, кажется, опять скис. Оставалось надеяться, что он всё же возьмёт себя в руки. Кто знает, как поведут себя вскоре люди, доведённые до исступления жаждой и безнадёгой?..

Глава 11. Плен

Ночь прошла напряжённо. Разумеется, магический светляк не мог существовать совсем уж без контроля со стороны Пайтора, и потому его пришлось погасить, когда маг попытался поспать. Они оказались в кромешной тьме, и паника вновь охватила юношу. По счастью, теперь этого уже никто не мог увидеть.

Григ, взяв себе в помощники тех двух бедолаг, которых обвинили в обрушении тоннеля, организовал нечто вроде оборонного пункта. Прежде всего, он забрал у рудокопов кирки и лопаты, которыми они пробивали себе путь наверх. В небольшом ответвлении, где находился Пайтор, а также запасы воды, теперь были сложены и все орудия труда, которые легко могли бы превратиться в оружие. Сам Григ, вооружённый лопатой и киркой, сидел в двух шагах от мага, сделавшись его личным телохранителем. Двух же своих подручных он расположил в качестве своеобразных часовых, но, разумеется, не выдал им никакого оружия.

Главной проблемой сейчас была вода. Рабочие, больше двух часов пытающиеся пробить выход, конечно же очень хотели пить, но Григ был неумолим, и выдавал каждому лишь по нескольку глотков. Рудокопы складывали свои грязные ладони лодочкой, и надсмотрщик плескал им туда некоторое количество драгоценной жидкости. Поскольку всё это происходило под пристальным взглядом Пайтора, особо возмущаться никто не стал, но было понятно, что вскоре нехватка воды станет катастрофической.

Кроме воды беспокоило ещё и состояние воздуха. Пока ещё нельзя было сказать, что дышать стало тяжело, но в условиях отсутствия притока свежего воздуха вскоре и это неизбежно должно было превратиться в угрозу. Именно поэтому Григ не зажигал имеющуюся у него масляную лампадку, чтобы не сжигать драгоценный воздух напрасно.

Ночь казалась бесконечно долгой ещё и потому, что никто из подземных узников не имел возможности точно узнать время. Их ощущения говорили, что наверху уже наступила ночь, но, разумеется, никакого способа отсчитывать часы у них не было. Ясно было одно – отдых необходим, и потому нужно поспать.

Впрочем, сам Пайтор вряд ли уснул хотя бы на несколько минут. Поначалу он просто плакал, набив рот тканью своей рубашки, чтобы рыдания ненароком не прорвались наружу. Потом он лежал, постепенно погружаясь в то состояние отупения, что хорошо знакомо заключённым, томящимся в каменных мешках.

Да и вряд ли кто-то здесь вообще уснул этой ночью. Время от времени Пайтор слышал, как ворочаются, стонут, кашляют невидимые в темноте рабочие. Пару раз Григ прикрикивал, услыхав какую-то возню, которую счёл подозрительной. Впрочем, похоже, никто пока что не собирался нападать на него и волшебника. Люди ещё не были доведены до той степени отчаяния, когда пропадает всякое чувство самосохранения.

Наконец юный маг, на какое-то время опять вернувшись из той пустоты, в которой пребывал его разум, решил, что дальше так лежать просто невыносимо. Вряд ли подобный «отдых» мог действительно освежить кого-то, так стоило ли терять время? Прислушавшись к своим ощущениям, он понял, что дышать действительно стало как будто тяжелее. А ещё очень хотелось пить. Бурдюки с остатками воды были рядом, но он не решился взять их, понимая, что обострённый темнотой слух его товарищей по несчастью уловит каждый звук.

А потому Пайтор усилием воли зажёг магический светляк, с неприятным чувством отметив, что это далось ему не так легко, как обычно. Пространство осветилось зловещим мертвенным светом, и все присутствующие тут же принялись усаживаться, поскольку никто из них действительно не спал.

– Полагаю, мы достаточно отдохнули… – просипел юноша, поскольку горло его ссохлось, а шершавый язык словно прилип к нёбу. – Надо рыть дальше. Вода кончается, и воздух тоже.

– Дельная мысль, ваша милость, – подхватил Григ, вставая и опираясь на лопату, которую он, похоже, так и не выпускал из рук всё это время. – Хватит прохлаждаться, лодыри! Сейчас каждый получит свою порцию воды, а затем мы будем копать так, как никогда ещё не копали в своей жизни! Мессир прав. У нас остался в запасе день, максимум – два. После этого мы начнём помирать либо от жажды, либо от удушья.

Надсмотрщик, как и прежде, скупо расплескал воду в жадно протянутые ладони, да и сам выпил не особо больше, и тоже из пригоршни, чтобы остальные видели, что он не злоупотребляет своим доступом к бурдюкам. Лишь Пайтору он протянул бурдюк прямо так, предлагая отхлебнуть прямо из горлышка. Но тот, поборов искушение, мотнул головой и тоже подставил ладони. Юноша понимал, что, припав к воде, он ни за что не сумеет оторваться. А воду надо было беречь, да и не стоило злить остальных.

Затем он вновь уселся на тот же ящик, уставившись в темноту коридора, в котором исчезли рабочие.

***

Паллант узнал об обвале, едва вернувшись из шахты. Ему сообщил об этом Лайтло, их хозяин, поскольку больше в гостинице никого не было. Тут же юноша помчался к руднику Пайтора.

Первое, что он увидел там – множество людей, большинство которых составляли полуголые рудокопы, но среди них он заметил и многих разведчиков из числа тех, что уже узнали о происшествии. Все эти люди вроде бы беспорядочно копошились у свежего провала длиной футов в пятьдесят и глубиной в семь-восемь футов.

– Что случилось? – заприметив Деррана, Паллант подскочил к нему.

– Случился обвал, – Дерран пожал плечами, констатируя очевидную вещь. – Завалило один из тоннелей, и несколько человек, включая мессира Пайтора, оказались в ловушке.

– Как давно это случилось? – Паллант затравленно озирался по сторонам, пытаясь справиться с полученной информацией.

– Точно не знаю. Может, с час тому назад, или чуть меньше.

– Почему же до сих пор их никто не вызволяет? – с нотками подступающей истерики воскликнул молодой человек.

– Над этим работают, – Дерран, как бывший наставник, положил ему руку на плечо, пытаясь немного успокоить. – Посмотрите, всё начальство уже здесь.

И действительно, приглядевшись, Паллант заметил и мессира Кейнара, и управляющего аль’Тьерру, который общался с ними в первый день. Были, очевидно, и другие представители Компании, но все собравшиеся здесь люди, по мнению юноши, занимались совсем не тем, чем следовало бы.

– Но почему все они просто ходят туда-сюда, вместо того, чтобы копать? – он пытался взять себя в руки, но пока выходило плохо.

– Сейчас они пытаются определить местоположение каверны, в которой могут находиться выжившие, – терпеливо объяснил Дерран. – Вон, поглядите. Видите, они втыкают колья? По всем подсчётам каверна где-то там.

Кавернами здесь называли расширяющиеся пространства, от которых затем расходились тоннели. Такие каверны были нужны горнякам, так что их создавали время от времени. Иногда они получались естественным путём, например, на месте «полян», но и без этого создавать такие расширенные пространства было просто необходимо. Очевидно, что выручали они и в подобных случаях.

– Они там живы? – продолжал допытываться Паллант, сходивший с ума от беспокойства за друга.

– Мы этого не знаем наверняка, но нет причин считать, что они погибли. По рассказам рудокопов, которые оказались по эту сторону завала, от рухнувшего тоннеля до места разработки было довольно далеко. От той каверны расходится два или три новых коридора, в которых и находились рабочие. Сам же мессир Пайтор, вероятнее всего, был в каверне. Ну а поскольку мы не видим здесь ямы, то можно предположить, что они там живы.

– Их откопают?..

– Надеюсь, что да, – Дерран вновь взглянул на испуганного юношу и, видимо, решил аккуратнее выбирать выражения. – Пока не очень-то понятно, на какой глубине проходит шахта. Полагаю, что здесь будут все двадцать футов, а может и больше. Как только наши инженеры определят нужное место, рабочие начнут копать. Но скоро ночь, так что, скорее всего, основные работы начнутся лишь утром.

– Утром??? – не веря своим ушам, вскричал Паллант. – Вы будете ждать до утра, зная, что под землёй находятся люди?

– Не я здесь принимаю решения, мессир Паллант, – осадил парня Дерран, которому явно не понравилось, что на него вот так вот повышают голос. – Но прошу заметить, что рабочие устали после дня в рудниках, и они просто не смогут долго работать. Я слыхал, что на завтра работы во всех шахтах будут приостановлены, а рабочие с самого утра займутся вызволением нашего друга. Поверьте, даже если у них там нет воды, они вполне продержатся до завтрашнего дня.

– А что если не удастся откопать их за день? – в отчаянии простонал Паллант.

– Тогда они продержатся дольше, – стараясь говорить спокойно и уверенно, ответил Дерран. – В конце концов, у них просто нет другого выбора.

Он не стал озвучивать мысль, что спасательные работы вообще-то могут затянуться на много дней, и что это – не такой уж невероятный сценарий. Кроме того, инженеры могли неточно вычислить место для раскопок, грунт мог начать обваливаться и дальше… В общем, на самом деле у молодого мага было гораздо больше причин беспокоиться, чем те, о которых он знал. Но Дерран справедливо рассудил, что невротичному юноше, пожалуй, и не нужно этого знать.

– Поглядите-ка, – вместо этого воскликнул он. – А вот и начали копать! Пойдёмте, посмотрим.

Они направились к провалу, где действительно начались наконец какие-то работы. С десяток землекопов, орудуя лопатами, которые, правда, больше подходили не для копки, а для уборки отсыпанной земли, разрывали яму. В общем-то, несмотря на все долгие подготовки, начали копать там, где это изначально казалось логичным даже ничего не понимающему в инженерном деле Палланту – у края провала, который вёл к той самой каверне.

Уставшие за день рабочие довольно вяло работали неудобными лопатами. Появилось несколько человек с заступами, которые стали разрыхлять землю, но дело всё равно шло очень небыстро. Через короткое время одних рабочих сменяли другие, благо, что рабочих рук было в достатке. Но глядя на то, как медленно увеличивается раскоп, Паллант с отчаянием понимал, что спасение может занять много, критически много времени.

Стало вечереть и воздух наполнился звоном комаров. Они буквально пировали на обнажённых спинах несчастных рудокопов, но доставалось и прочим. Хвала богам, здесь были маги, некоторые из которых, очевидно, умели создать отпугивающее поле для кровососущих насекомых. Во всяком случае, комары исчезли ещё более внезапно, чем появились.

Стоя неподалёку от медленно увеличивающейся ямы, Пайтор изнывал от тревоги и собственного бездействия. Он страстно хотел бы сейчас владеть каким-то заклинанием, которое просто испарит эти бесчисленные массы земли, или же хотя бы позволит углублять яму быстрее. Но ни он, ни кто-то другой из разведчиков, находившихся здесь, ничего подобного, по-видимому, не умели…

Один из покрытых потом рабочих, пошатываясь, отошёл от края, держа в руках лопату. Он искал глазами того, кому мог бы передать её для дальнейшей копки. Не осознавая до конца, что он делает, Паллант шагнул навстречу землекопу и выхватил инструмент из его рук. Ему хотелось что-то делать, пусть даже и просто копать.

Рабочие невольно раздались в стороны, увидев столь неожиданного помощника. Паллант услыхал, как кто-то окликнул его, вероятно, пытаясь убедить отказаться от нелепых поступков, но никак не отреагировал на это. С силой он попытался вогнать лопату в грунт.

Юноша даже не предполагал, насколько это трудно. Привыкшие к труду рудокопы орудовали лопатами довольно ловко, и ему со стороны казалось, что в этом нет ничего сложного. Оказалось, что это совсем не так. Иззубренное тупое лезвие вошло в землю всего на несколько дюймов, а вся сила, приложенная Паллантом, пришлась на его ладони. Они скользнули по грязной, влажной от чужого пота рукояти, которая, к тому же, была какой-то узловатой, шероховатой на ощупь.

Юный маг почувствовал, как загорелись не знавшие прежде физического труда ладони. Он неловко откинул то смешное количество земли, что сумел подцепить, и сделал ещё одну попытку. Она вышла столь же неудачной.

– Ваша светлость, позвольте лучше я, – услыхал он голос из-за плеча.

Смущённый и раздосадованный, Паллант передал лопату рабочему и с неприятным изумлением взглянул на ладони. На них уже набухали красные пузыри. Не поработав и минуты, он умудрился заполучить кровавые мозоли.

– Пусть лучше работают те, кто к этому приспособлен, дорогой друг, – мягко похлопал его по плечу Дерран. – Так будет лучше для всех. Пойдёмте-ка обратно. Всё равно работы скоро остановят до утра. Ваше присутствие здесь не принесёт пользы мессиру Пайтору. Уверен, он бы не хотел, чтобы ещё и вы испытывали неудобства сегодня.

Паллант дал себя увести. В общем-то, он понимал, что его бывший наставник прав. Здесь ему действительно нечего было делать. Когда он уходил, то видел, что практически все разведчики также покинули место трагедии. Поскольку солнце уже садилось, становилось ясно, что и рабочие не задержатся здесь надолго. Оставалось надеяться, что Пайтор сумеет пережить не только эту ночь, но и те дни, что остались до его вызволения…

***

Дышать становилось всё труднее, а ещё очень хотелось пить. Пайтор, разумеется, уже давно потерял счёт времени и не мог сказать – как долго его измученные рабочие пытаются пробить путь наружу. Проклятый грунт осыпался, сводя иной раз на нет работу нескольких часов. Сил становилось всё меньше, а вожделенная свобода, кажется, не приближалась ни на дюйм.

Григ, меланхолично опёршись на лопату, стоял неподалёку. Он уже не давал никаких приказов рудокопам и вообще не лез в их дела. Его главной задачей теперь было распределение воды, которой с каждым разом становилось всё меньше. Первый бурдюк уже практически опустел, а это значило, что воды им хватит, быть может, ещё на день. Но всё более тяжёлый и спёртый воздух давал понять, что жажда может оказаться не главной проблемой запертых под землёй людей.

Даже думать, дыша таким воздухом, становилось тяжело. Мысли ползли медленно, словно нехотя. Пайтор уже дважды потерял концентрацию настолько, что его магический светляк исчезал. Раньше он думал, что способен удерживать это волшебство, вообще не думая о нём, но теперь оказалось, что какая-то часть его мозга продолжала контролировать процесс незаметно для него самого. И вот теперь этот потаённый уголочек, похоже, недополучал свежего воздуха.

В темноте коридора слышались звуки – измаявшиеся, голодные, страдающие от жажды и удушья рудокопы продолжали пытаться докопаться до поверхности. Иногда они выползали сюда, в это расширение, в котором находился Пайтор. Наверное, в узком коридоре воздух уже совсем был непригоден для дыхания…

Судя по мрачному виду Грига, дела у рабочих шли не очень хорошо. Юноша боялся спросить его прямо, точнее, боялся услышать его прямой ответ, но всё и так было понятно без слов. Учитывая, сколь мало земли выносилось из коридора, можно было понять, что особых успехов там явно не наблюдалось.

Впервые в своей недолгой жизни Пайтор всерьёз осознал, что он – смертен. И не просто смертен, а что умереть он может если не в ближайшие часы, то дни. Эта близость смерти, как ни странно, сейчас не оказывала на него то ужасающее, леденящее действие, которое, казалось, должна была бы. Вероятно, всё дело было в недостатке воздуха – его мозг уже не мог работать как прежде, приглушая амплитуду чувств.

И вот сейчас он сидел, отупело прислушиваясь к своим ощущениям. Он меланхолично гадал – как именно происходит смерть от удушья. Будет ли это мучительно, или он потеряет сознание ещё прежде, чем?.. Эта странная предсмертная апатия, должно быть, охватывала воинов перед битвой – когда от тебя уже больше ничего не зависит, и приходится просто двигаться навстречу року. Впрочем, если и так – грех жаловаться! Если нельзя избежать смерти, то избегнуть страха смерти – уже что-то.

Юноша так погрузился в этот поток бессвязных мыслей, граничащий с медитацией, что не заметил, как Григ вдруг встрепенулся и бросился в коридор. Он очнулся, лишь когда надсмотрщик принялся тормошить его за плечо:

– Мессир! Мессир! Мы слышали сигналы! Нас откапывают!

Глава 12. Спасение

Разумеется, едва лишь рассвело, Паллант был уже на ногах и вскоре в компании всё того же Деррана быстрым шагом направлялся к провалу. К счастью, когда они пришли, там уже были рабочие. Сегодня они были в одежде, и это выглядело даже как-то непривычно для глаза. На рудниках одежда была чем-то вроде символа кастовой принадлежности, и теперь видеть столько одетых людей с лопатами и заступами сразу было весьма странно.

Впрочем, задумываться об этом Паллант не собирался. Он видел, что со вчерашнего вечера яма несколько подросла, а работа шла как будто бы бодрее. Возможно, люди смогли поесть и отдохнуть ночью, а потому теперь были полны сил. А ещё он заметил, что у многих в руках уже другие лопаты – не те, с которыми они спускаются в шахту, и которые хороши для уборки породы, а более заточенные, острые, которые использовались как раз для того, чтобы раскапывать начало новых шахт с поверхности.

– Мессир Пайтор может гордиться, – усмехнулся Дерран. – Компания пошла на значительные убытки ради его спасения! Представьте себе, сколько мангила не будет собрано сегодня всеми этими людьми!

– Они же не выставят ему счёт? – побледнел Паллант, понимая, что в таком случае все их мечты о заработке разобьются в мелкую пыль.

– Помилуйте! – рассмеялся в ответ Дерран. – Вы уж чересчур демонизируете этих милейших господ. Они, конечно, любят и умеют считать деньги, но и у них есть свои представления о порядочности!

Тем временем спасательные работы продолжались, и вскоре Паллант обратил внимание на одну странность. В какой-то момент все вдруг прекратили копать и над раскопом повисла тишина – замолчали даже те, кто праздно стоял вокруг. Затем один из рабочих с силой вогнал в плотный грунт металлический заступ и зачем-то принялся колотить по нему киркой.

– Что он делает? – вполголоса недоумённо спросил Паллант.

– Это – обычное дело в таких случаях, – также вполголоса пояснил Дерран. – Эти удары хорошо передаются через плотно слежавшийся грунт, и слышны могут быть футов за десять, а иногда и того дальше. Все рудокопы знают этот способ. Если нас услышат там, внизу, то обязательно подадут ответный сигнал.

Все напряжённо замерли и ожидали – не раздастся ли из-под земли какой-то звук, но прошло около десяти минут, а никто ничего не услышал. Наконец, рабочие вновь взялись за инструмент и принялись рыть дальше.

– Это ничего не значит, – поспешил успокоить юношу Дерран, заметив, как тот бледен и встревожен. – Шахта может пролегать довольно глубоко под землёй, и они пока ещё просто не слышат наших сигналов. Не беспокойтесь, дорогой друг, вы видите, что Компания всерьёз намерена вытащить мессира Пайтора из-под земли, а она, как правило, всегда достигает желаемого.

Раскопки продолжались. Яма росла, хотя и чересчур медленно по мнению Палланта. Через определённые промежутки времени работы всё так же приостанавливались и все вновь вслушивались, в надежде услыхать ответные сигналы из-под земли.

В какой-то момент прямо сюда принесли еду для рабочих, и Паллант осознал, что прошло уже несколько часов с момента, как он пришёл. От волнения есть не хотелось совершенно, но теперь вид мясной похлёбки, что разливали рудокопам, пробудил аппетит.

Надо сказать, что Компания, будучи в определённых моментах излишне жёсткой к шахтёрам, кормила их вполне добротно. Так еда, что доставлялась в шахты, была не просто съедобной, но и достаточно вкусной, и разведчики с надзирателями почти всегда ели из того же котла, что и простые рабочие. Вот и сейчас Паллант с Дерраном подошли к людям, разливающим похлёбку из чанов, и получили свои щедрые порции. И если бы не тревога за друга, можно было бы только получить удовольствие от обеда на свежем воздухе вместо душных переходов шахты.

Обед был недолгим. Все понимали, что люди, томящиеся в земляной ловушке, не ели уже сутки, а главное – возможно были лишены воды. Кроме того, вокруг бродили разговорчики о том, что если каверна, в которой они оказались, была недостаточно велика, то, чего доброго, сейчас там уже вполне мог закончиться воздух. Паллант старался не прислушиваться к этим разговорам, чтобы не усугублять свою и без того немалую тревогу.

На небе появились тёмные облака, которые вскоре грозили сделаться самыми настоящими тучами. Если польёт один из тех ливней, что весьма характерны для Эллора – это может свести на нет все попытки спасения. Здесь, на побережье, дожди иной раз бывали просто чудовищной силы – даже в его родной Таретто15, которая многим походила на Эллор (разве что там было всё же чуть жарче), подобные сокрушительные ливни были редкостью. Такой ливень длился обычно не более четверти часа, или чуть более, но за это время яма, выкопанная рабочими, вполне могла бы заполниться водой.

Не только Паллант с тревогой поглядывал на небо. Рабочие тоже то и дело поднимали головы, хотя в целом большинство сходилось во мнении, что из этих облаков «не выдоить даже небольшой дождик», и даже радовались этим облакам за то, что те защищали их от довольно-таки жаркого солнца. Дерран тоже, глубокомысленно поглядев на небо, заявил, что сегодня дождя не будет, и юноше хотелось верить, что опытный разведчик, не первый сезон живущий на Эллоре, окажется прав.

Время шло. День продолжал оставаться пасмурным, но облака действительно так и не собрались в настоящие дождевые тучи. С обеда прошло уж точно никак не меньше двух часов, когда после очередной минуты тишины в яме поднялся радостный галдёж. Они сумели услыхать ответные звуки из недр.

***

Апатия исчезла так же стремительно, как исчезает капля воды на раскалённой сковороде. Пайтор, который только что безучастно сидел, одержимый мыслями о надвигающейся смерти, вскочил на ноги, не испытывая сейчас ни усталости, ни головокружения. Он рванулся к проходу, и светляк послушно поплыл за ним, освещая то место, где трудились рудокопы.

Он увидел, что один из них что есть мочи бьёт по мотыге, воткнутой в свод.

– Рабочие услыхали такой сигнал сверху, – пояснил вмиг вернувший себе уверенность Григ. – Рудокопы так переговариваются меж собой сквозь толщу земли. Такой звук далеко слышен.

– Так спасатели ещё далеко?.. – радость юноши слегка поникла.

– Футах в шести или восьми выше нас, – отозвался один из рабочих. – Потому что звук был вполне громкий, а здесь грунт довольно рыхлый теперь, а он не так хорошо передаёт звуки.

– Они услышали! – завопил другой. – Они нам ответили!

Пайтор, правда, не услыхал ничего такого, но он вполне доверял этим людям. Раз они услыхали ответный сигнал – значит, всё было в порядке.

– Надо поднажать ещё, парни! – распорядился Григ. – Дорога каждая минута, потому как воздуха всё меньше. Я сейчас раздам всю воду, что у нас осталась, а вы уж не подкачайте! Сократим им путь хоть ненамного!

Упрашивать, или тем более заставлять уже никого было не нужно. Эти люди, проведя вместе столь страшное время, словно сроднились сейчас, когда вызволение казалось уже таким близким. Никто не помнил взаимных претензий и обид. Рабочие даже задвигались быстрее, словно в шахту кто-то запустил свежего воздуха.

Григ честно разделил оставшуюся воду между всеми. Её было, конечно, недостаточно, чтобы хоть сколько-то утолить жажду, и всё же в сочетании с вспыхнувшей надеждой она придала людям сил. Они принялись копать, сменяя друг друга. Когда кто-то уже не мог бить киркой из-за недостатка сил и воздуха, он уступал место другому, сам выходя в каверну, где воздух пока что был всё же чуть побогаче. Сюда же прямо лопатами выбрасывали и обрушенную породу.

– Как скоро нас спасут? – спросил Пайтор у Грига.

– Порода тут сами видите какая, – почесав глаз, ответил тот. – Тяжёлая порода. Чем глубже их яма, тем сложнее. Ну, надеюсь, что через несколько часов.

Юноша был крайне разочарован ответом. Он надеялся, что услышит другое – что осталось потерпеть считанные минуты, ну или час-другой. «Несколько часов» уже само по себе звучало не слишком оптимистично, а дополненное словом «надеюсь» и вовсе приобретало в нынешних условиях довольно-таки мрачный оттенок. Дышать, казалось, становилось тяжелее с каждой минутой, и кто знает – сколько они ещё смогут продержаться?

– Думаю, нам следует прекратить, – спустя некоторое время произнёс Григ.

– Прекратить что?.. – не понял его Пайтор.

– Копать, – лаконично ответил тот. – Большого толку от нас всё равно не будет, а так мы сможем сэкономить воздух. Рабочие дышат гораздо чаще, когда трудятся.

Подумав мгновение, волшебник кивнул.

– Бросай работу, парни! – тут же крикнул Григ. – Все сюда!

Когда усталые и удивлённые люди подошли к надсмотрщику, он продолжил:

– Довольно копать! Сейчас все ложимся на землю и лежим. Стараемся не шевелиться и не дышать! Одного оставим у завала, чтобы отвечал на сигналы и следил за обстановкой. Остальные – здесь. Иначе скоро мы останемся без воздуха…

Надо полагать, рудокопы были только рады подобному приказу. Они разве что не повалились на землю, и уж точно не планировали шевелиться, хотя дышали по-прежнему загнанно и тяжело.

Время, казалось, потянулось ещё медленнее. Несмотря на то, что Пайтору нечем было его измерить, но его собственные ощущения создавали впечатление, что время застыло на месте. Он лежал, прикрыв глаза, и когда его слух абстрагировался от хрипловатого дыхания лежавших неподалёку людей, ему начинало казаться, что он находится где-то посреди неподвижной пустоты, Великого Покоя, который, по мнению учёных и богословов, предшествовал возникновению Сферы. И в этом благословенном Покое так хотелось раствориться, ни единым движением не возмущать Его, чтобы ненароком не породить очередную Сферу, в которой возможны боль, страдание, смерть…

Похоже, в конце концов он всё же потерял сознание, потому что очнулся внезапно в полной темноте (светляк погас) от того, что кто-то (наверняка Григ) тормошил его с криками: «Мессир! Спасены!!!».

***

Сумерки спустились на землю, а спасательные работы всё продолжались. По краям ямы, которая уже была глубиной в три человеческих роста, воткнули несколько факелов, но это никак не помогало тем людям, что находились на дне.

Яма сужалась книзу, и здесь была неширока, так что одновременно в ней могли работать не более четырёх человек – трое рыли, а четвёртый грузил землю в бадьи, которые поднимали наверх с помощью специально установленного наверху блока. Каждые четверть часа люди менялись, чтобы не сбавлять темп. Было ясно, что они уже почти у цели, и что нужно спешить, поскольку те, кто был внизу, больше суток пребывали там без доступа воздуха.

Свет от факелов не проникал вниз, что, конечно, затрудняло работу землекопов. Маги стали создавать светляки, опуская их в яму чуть выше голов рабочих. Это, конечно, было значительно лучше, но всё же большая часть их света перекрывалась спинами людей, так что дна достигали лишь редкие танцующие сполохи, от которых у иных могло начаться головокружение.

Паллант тоже стоял у края ямы и тоже поддерживал свой магический светляк. Его уже трясло от усталости, от холода, а главное – от тревоги, которая уже превратилась в настоящий страх. Прошло слишком много времени, и была вероятность, что Пайтор мог умереть. Из глубин всё ещё раздавались ответные звуки, а значит, что как минимум кто-то ещё был жив, но Паллант понимал, что есть разница в живучести между этими мужланами из трущоб, с детства привыкшими выживать в нечеловеческих условиях, и благородным юношей, выросшим во вполне благоприятной среде.

Последние пара часов были самыми напряжёнными и наполненными ложными надеждами. Паллант, вопреки воле, едва ли не каждую минуту ждал крика, возвещающего о том, что проход найден. По его мнению, яма уже была чудовищно глубока. Однако же шли минуты, шли часы – а внизу продолжали всё так же мерно стучать заступы и скрести землю лопаты. И ничего больше не происходило.

Радостный вопль, раздавшийся снизу, вывел Палланта из мрачной задумчивости. Сердце его ёкнуло одновременно от радости и страха. Он сразу понял, что рудокопы наконец добрались до заваленного прохода, и теперь оставались считанные минуты до того, как он узнает – жив ли ещё его друг…

***

Едва перебирая ногами, Пайтор двигался, поддерживаемый Григом. У него было такое ощущение, будто он пережил тяжёлую хмельную ночь, а теперь его вдруг растолкали и заставляют куда-то идти. Голова болела и в ней стоял шум, вокруг всё плыло, а ноги так и норовили подвернуться.

Сознание его походило сейчас на пламя догоревшей свечки. Оно едва цеплялось за фитилёк, трепетало и отчаянно чадило, грозя в любой момент угаснуть навеки. Юноша сейчас вообще плохо осознавал происходящее. Ему казалось, что он движется по какому-то бесконечному чёрному тоннелю, уходящему прямиком в Хаос.

– Расступись, бестолочи! – рявкал Григ на толпящихся впереди рудокопов, которые, как и он сам, были не в пример бодрее волшебника и сейчас рвались навстречу свободе. – Пропустите мессира, штольные крысы! Вы видите, совсем худо человеку!

Сейчас он уже не боялся этих людей и без трепета угощал их тумаками и пинками. И те понимали, что вместе с дырой в своде к ним вновь вернулась власть надсмотрщика, а потому смиренно терпели всё это и действительно пытались разойтись в стороны, дав пройти сперва благородному господину.

Отверстие было диаметром немногим больше полутора футов, хотя кое-где продолжало обваливаться и осыпаться. Выбраться через него самостоятельно было нельзя, а потому сверху спустили верёвку с петлёй, в которую, разумеется, первым нужно было просунуть полубесчувственное туловище мага.

Привыкшим к кромешной темноте глазам спасённых казалось, что с небес на них льётся сноп яркого света, хотя на самом деле снаружи была уже почти ночь, а свет магических светляков затмевался спинами склонившихся к проходу людей. Поэтому они без труда схватили верёвку и с большой сноровкой аккуратно привязали Пайтора так, чтобы по возможности не причинить ему травм при подъёме.

– Тяните! – крикнул Григ, и тело юноши толчком поднялось над землёй.

Сам Пайтор лишь начинал понемногу приходить в себя, вдыхая наконец свежий воздух, струившийся сверху вперемешку со светом. Он почувствовал, как чьи-то руки перехватили его за подмышки и бережно потянули вверх, сквозь небольшую дыру в земле. Почему-то ему показалось, что это очень похоже на рождение ребёнка из лона матери, и этот момент, словно какое-то озарение, засел в его мозгу. В тот момент юноше показалось, что он открыл вдруг нечто важное, сакральное, и притом – донельзя тайное о сущности этого мира. Впрочем, позднее он, как ни пытался, не мог вспомнить – что же такое явилось ему в тот момент.

А тем временем он уже оказался на поверхности, но всё ещё на дне глубокой ямы. Безвольно запрокинув голову, он увидел бесконечно далеко вверху какие-то огни и чьи-то фигуры. Его продолжали поднимать туда при помощи верёвки, которая весьма больно впивалась в тело, однако сейчас Пайтор почти не ощущал этой боли.

И вот он оказался уже на уровне земли, и множество чьих-то рук тут же ухватили его – грязного, измазанного глиной. Его потянули к краю ямы – верёвка была перекинута через натянутый над ней блок. Наконец юноша оказался лежащим на земле. С него стащили верёвку, чтобы опустить её вниз для извлечения следующего, и чьи-то милосердные руки приложили к губам горлышко бурдюка.

Пайтор машинально начал пить – жадно, едва не захлёбываясь. Казалось, он никогда не сможет напиться, но те же руки, что сперва дали ему воду, теперь отняли её, вероятно решив, что для первого раза пока будет вполне достаточно. Кашляя и давясь остатками влаги в пересохшей как следует глотке, юноша наконец стал подавать признаки жизни и пытаться приподняться на руках.

– Дружище! Наконец-то! – услыхал он далёкий голос, и в поле его зрения возникло чуть размытое знакомое лицо Палланта.

Тот, буквально рухнув на колени рядом с другом, порывисто обнял его, не боясь испачкаться о покрытую грязью одежду.

– Всё это позже, мессир Паллант, – услыхал Пайтор голос из темноты. – У вас ещё будет время на это. А сейчас позвольте лекарю оглядеть нашего дорогого друга, а затем пусть его отнесут в гостиницу. Полагаю, ему нужны вода, еда и покой.

Ослабленный организм Пайтора не сумел справиться со столь внезапным приливом радостных чувств. Он почувствовал сильнейшее головокружение и вновь упал на землю, почти лишившись чувств.

Глава 13. Отпуск

Пайтор проснулся (или пришёл в себя) уже в своей постели. Судя по свету, льющемуся из окошка, был самый разгар дня. Он смутно помнил прошедшее, словно какой-то кошмар. Даже сутки, проведённые в шахте, сейчас казались чем-то далёким и нереальным.

Также он сохранил какие-то отрывочные воспоминания о том, как его на носилках внесли в ту самую комнату, где они обычно пировали вечерами; как какой-то человек осматривал его прямо на том столе и наконец разрешил Палланту дать ему напиться. Кажется, потом он даже что-то ел, а Лайтло угостил его каким-то вином, которое, судя по всему, припрятывал для особых случаев. Ну и потом он уже на своих ногах при поддержке Палланта добрался наверх, где тут же и уснул мертвецким сном. Вероятно, так организм пытался переварить выпавший на его долю стресс.

Полежав какое-то время, юноша понял, что ему, с одной стороны, ужасно хочется пить, а с другой – очень нужно в уборную. Кто-то, вероятно Паллант, заботливо оставили у кровати кувшин с водой, так что жажду он утолил сразу же, почувствовав особое наслаждение от того, что может пить свежую воду безо всяких ограничений в любое время. Затем, спрыснув лицо прямо остатками из кувшина, он поднялся и, наскоро одевшись, отправился справляться со своими другими надобностями.

Через некоторое время он спустился вниз. Разумеется, кроме Лайтло и слуг здесь больше никого не было. Наивно было полагать, что Компания потерпит ещё один день убытков исключительно во имя радости от спасения Пайтора и его рабочих.

Лайтло, как и все хозяева гостиниц, бывший отличным подхалимом, рассыпался в умильных восклицаниях по поводу того, что всё это так счастливо разрешилось. Однако же, понимая, что даже самыми сладкими словами насытиться не выйдет, он тут же велел подать обед, и с тем же многозначительным видом поставил перед юношей кружку своего раритетного вина.

Лайтло умел не только говорить, но и слушать. А Пайтору, как оказалось, было очень нужно выговориться. Подробно пересказывая случившееся, он странным образом не переживал это заново, а словно запечатлевал в виде уже случившейся истории – этакого полотна, которое затем можно было сложить и убрать в чулан.

Трактирщик много лет уже жил на Эллоре. Он прибыл в Трибаррис ещё будучи двадцати с чем-то лет отроду, и успел поработать не только за трактирной стойкой, но и на рудниках, да и много где ещё. И сейчас он, уже не особо стесняясь, рассказывал о разных случаях, произошедших на шахтах за те три десятка лет, что он находился здесь. И Пайтор понимал, что ему на самом деле очень даже повезло, и далеко не все подобные истории имели счастливый финал.

Лайтло поинтересовался, когда юный разведчик вновь планирует вернуться к работе, и этот вопрос поставил Пайтора в тупик. Мысль о том, чтобы вновь вернуться под землю, в эти тесные тёмные шахты с их ненадёжными сводами, приводила в ужас.

– Мой вам совет, – подливая юноше ещё немного вина, проговорил хозяин. – Сходите к господину аль’Тьерре и попросите отпуск на неделю или две. Уверен, он всё поймёт и не откажет. А вам надобно прийти в себя. Дело молодое – я думаю, что этого времени вам с лихвой хватит, чтобы восстановить душевное спокойствие после пережитого.

Пайтор решил, что это – отличный совет, и после прекрасного обеда в компании Лайтло почти сразу же направился в управление Компании. Аль’Тьерра, бывший на своём месте, сразу же узнал, разумеется, героя недавних событий и поспешил выразить свою радость по поводу его удачного спасения, не преминув несколько раз ввернуть в речь слова о том, как благородно поступила Компания, что она бросила все силы на спасение, не взирая на свои убытки, и что она всегда заботится о своих работниках.

Впрочем, всё вышесказанное действительно было правдой, и тут у Пайтора не могло быть ни малейших претензий к руководству, а потому он сердечно поблагодарил аль’Тьерру и заверил, что безмерно благодарен Западной торговой компании. И затем, смущаясь, попросил небольшой отпуск.

К некоторому удивлению, и тут всё прошло как нельзя лучше. Аль’Тьерра безо всяких возражений тут же дал ему десять дней на то, чтобы окончательно прийти в себя, хотя вновь не упустил случая отметить, что это, к сожалению, непременно скажется на благосостоянии Компании.

– Если вдруг вы решите, что готовы прервать свой отпуск раньше, – потирая лысину, проговорил на прощание управляющий. – То вам стоит только прийти ко мне!

Раскланявшись и ещё раз отблагодарив аль’Тьерру, Пайтор заверил, что ровно так он и поступит, после чего вновь направился в гостиницу, провести время в душевной компании Лайтло.

Трактирщик охотно оставил свои дела ради молодого человека, явно нуждающегося участии и заботе. Он понял, что юноша не хочет сейчас быть один, а остальные разведчики вернутся не раньше чем через пару часов, и потому он достал бутылочку крокканде – очень мягкого, сладкого и лёгкого вина из северных территорий Таретто, родины мессира Палланта. Это вино было очень приятно на вкус, но почти не пьянило, зато неплохо разгоняло хандру. Лайтло и сам с большим удовольствием налил себе бокальчик и потягивал его мелкими глоточками.

– А как вы думаете, что сталось с моими рабочими? – спустя некоторое время поинтересовался Пайтор.

– А что с ними станется?.. – равнодушно пожал плечами Лайтло. – Я не следил за их судьбой, но уверен, что они работают, как обычно.

– Уже сегодня? – потрясённо вскричал Пайтор. – Их заставили работать сегодня?

– Ну почему же заставили? Они приплыли сюда с суши, чтобы заработать денег. Если они не будут ходить в шахты – они не заработают себе даже на пропитание. Эти ребята жадные до работы. Если бы было возможно – они работали бы даже ночами. Как думаете, мессир, почему Компания, имея для этого все возможности, тем не менее почти не использует на рудниках рабов? Потому что давно уже стало ясно, что никто не работает так хорошо, как человек, который уверен, что трудится ради собственного благополучия. Эти бедолаги, вкалывая в нечеловеческих условиях, всё равно благословляют богов за это, ведь иначе их дети пухли бы с голоду на улицах Нижнего города! Они получают гроши в сравнении с теми же разведчиками, но они рады этим грошам, потому что для них это – несметные сокровища. И потому-то они по утрам идут под землю даже больными. Поверьте мне, мессир, я хорошо знаю, о чём говорю! Ведь я начинал здесь когда-то простым рудокопом.

И всё равно Пайтор был потрясён, а также внезапно – несколько сконфужен. То есть с ним тут все носились, как с писаной торбой – носили на руках, отпаивали вином, вели духоподъёмные разговоры, давали выспаться вдоволь и даже предоставили отпуск «чтобы восстановить силы»… А в это же самое время Григ и другие, похоже, просто отряхнулись от грязи, напились воды всласть, поспали до утра и вновь направились бурить эллорскую землю в поисках мангила…

– Они – люди совсем иной душевной организации, – словно прочитав его мысли, поспешил успокоить Лайтло. – Они – как ослы. Они готовы вкалывать весь день, их можно бить, почти не кормить, постоянно подгонять – и с ними ничего не случится. Они настолько примитивны внутри, что там просто нечему ломаться, – едко ухмыльнулся трактирщик. – Другое дело благородные господа вроде вас, особенно волшебники. У вас в голове, прошу прощения, всё устроено куда сложнее и тоньше. Они – кайло, которым можно смело бить по гранитным скалам, не боясь сломать. Вы же – как уникальный гномий механизм из колёсиков, что хрупче снежинок.

Пайтор невольно усмехнулся этим внезапным поэтическим сравнениям. Что ж, Лайтло наверняка был прав, и ему нечего корить себя за эту якобы «изнеженность». Разумеется, он понятия не имел – чем живут рудокопы, возвращаясь из копей в свои трущобы, но, с другой стороны, он успел наглядеться на существование черни, пока жил в Нижнем городе. И он был согласен с трактирщиком: подчас ему казалось, что он и эти существа – два совершенно разных вида. Он не мог понять их чаяний, забот и удовольствий, а они, наверное, с тем же непониманием глядели на них с Паллантом.

И всё же последний день что-то немного изменил в его представлении об этих людях. Он чуть ближе узнал Грига, и тот оказался не таким уж «говорящим ослом». Да и другие. Они словно бы стали как-то роднее юному магу, пройдя вместе с ним сквозь это страшное испытание. Даже те отвратительные сцены, что разыгрывались вначале, сейчас уже не казались столь уж отталкивающими.

И тем не менее, он охотно подставил свой бокал, чтобы Лайтло плеснул ему ещё немного крокканде, который отлично подходил для восстановления его «чудесного гномьего механизма».

***

И снова Пайтор стал главным героем вечернего застолья. Его то и дело заставляли повторять какие-то истории недавнего заточения, причём разведчики задавали вопросы таким образом, чтобы ещё сильнее оттенить «героическую сущность» молодого мага, отчего тому было страшно неловко.

Он рассказал всё, но вскоре заметил, что его собутыльникам не особенно интересно слушать о решительных действиях Грига, об отчаянной самоотверженности рудокопов. Они даже с некоторым изумлением воспринимали повествование Пайтора, словно тот действительно рассказывал о говорящих животных.

Никому из присутствующих здесь ещё не доводилось попадать в подобные завалы. Нет, разумеется, небольшие обвалы периодически случались, но всё это были незначительные повреждения тоннелей, которые легко было ликвидировать силами самих рудокопов. А потому все спрашивали – каковы ощущения человека, оказавшегося запертым на глубине двадцати пяти футов под землёй без пищи и воды, с постоянно истощающимися запасами воздуха.

Откровенно говоря, это было не совсем то, что хотелось бы сейчас вспоминать, но Пайтор, как мог, отвечал на сыпавшиеся на него вопросы. Однако же, не просидев и часа, он, сославшись на головную боль, покинул шумную компанию и направился к себе.

Вскоре появился и Паллант, и они наконец смогли поговорить наедине. Впрочем, говорить особенно было уже и не о чем. Пайтор несколько раз рассказал о том, что пережил он, а Паллант довольно скупо поведал о происходящем наверху. Он даже не показал мозоли на ладонях, да и вообще не упомянул о его неудачной попытке откопать друга, чувствуя себя донельзя нелепым и смешным.

– А ты не боялся сегодня спускаться в шахту? – наконец задал Пайтор давно мучивший его вопрос. – После того, что случилось…

– Ну я много думал об этом по дороге туда, – признал Паллант. – И поначалу было немного боязно. Но потом, когда началась привычная работа, всё прошло. Да и сейчас, я думаю, станет безопаснее. Рабочие будут более аккуратны при прорубке тоннелей и их укреплении. Я сам наблюдал сегодня, насколько тщательнее они подходили к работе.

– Ещё бы, – криво ухмыльнулся Пайтор. – Знаешь, что сказал мне вчера Григ? «Это хорошо, что вы, ваша светлость, тут с нами. Потому что иначе нас никто и искать бы не стал». Представляешь?

– Представляю, – отозвался Паллант. – А знаешь, что мне вчера сказал мессир Дерран? Что твоё спасение очень дорого обошлось Компании, ведь за тот день не было добыто ни унции16 мангила.

– Надеюсь, они не выставят счёт? – с беспокойством проворчал Пайтор.

– Нет, можешь не волноваться. Но я к тому, что этот твой Григ наверняка был прав. Окажись они там одни, без тебя – так и сгинули бы. Да и ладно, главное, что ты – жив-здоров…

– Угу… – думая о своём, пробормотал Пайтор. – Жив-здоров… Знаешь, дружище, я испытываю ужас от одной мысли, что опять вернусь в шахту. Вот прямо сейчас – лишь заговорил об этом, и бросило в пот…

– Это пройдёт, – заверил его приятель. – Ты пережил такое… Так что оно и понятно, что сейчас нервы у тебя расшатались. Знаешь, Лайтло вчера говорил, что за те тридцать с лишним лет, что он живёт здесь, на его памяти случилось не больше десятка таких вот крупных обвалов. Я посчитал – это выходит в среднем по одному обвалу за три года. Значит, в следующий раз нечто подобное произойдёт, когда нас с тобой тут уже не будет! Это – обыкновенная арифметика, мессир Пайтор, как говаривал мой наставник Ваган, а с ней не поспоришь! Так что всё будет хорошо!

Однако же вместе с темнотой как будто бы всё больше возвращалась тревога и тоска. Вскоре Пайтор стал совсем мрачен и почти перестал отвечать другу, когда тот пытался его растормошить. В конце концов, оба решили, что лучше всего будет просто лечь спать.

***

Десять дней, отпущенных руководством Компании, истекли. Признаться, Пайтор провёл их донельзя бездарно. Изначально он рассчитывал, что в это время сумеет наконец заняться самообразованием – отправится в библиотеку и возьмёт пару книг по прикладной магии. Разумеется, в свете последних событий его более всего интересовала стихийная магия земли. Ему казалось, что он обладает вполне достаточными силами и талантом, чтобы при знании соответствующих заклинаний смочь пробить проход в любой породе.

Однако же каждый день начинался одинаково. Он вставал на два-три часа позже, чем уходивший на работу Паллант, какое-то время просто валяясь в кровати. Только проснувшись, он обычно имел твёрдое намерение чуть ли не прямо сейчас направиться в библиотеку, однако мягкая удобная постель словно высасывала его волю. В конце концов, осознав, что он вновь провалялся в постели едва ли не целый час, Пайтор всё же вставал, но лишь для того, чтобы отправиться завтракать.

Впрочем, завтрак был не более чем предлогом, чтобы вновь посидеть в компании хозяина Лайтло. Тот, несмотря на то что вроде бы всегда находился в движении, всегда о чём-то хлопотал, но всё же, повинуясь какому-то неписаному кодексу всех добрых трактирщиков, неизменно находил для своего постояльца столько времени, сколько тому было нужно. А Пайтор оказался довольно требовательным на время клиентом.

Так и получалось, что значительную часть дня он проводил внизу, у стойки. В какой-то момент Лайтло начинал заниматься между делом какими-то мелкими хлопотами – перебирать запасы лука, протирать ещё раз тарелки, дробить широким лезвием ножа крупные кристаллы морской соли, а то и натирать специями тушку кролика или ягнёнка. Пайтору очень нравилось наблюдать за ловким танцем этих загорелых натруженных рук. Под эти завораживающие пассы беседа шла даже лучше.

И так незаметно завтрак перетекал в обед, а там в какой-то момент юноша с удивлением слышал шаги и смех возвращавшихся из рудников разведчиков, и с благоговейным изумлением вдруг осознавал, что за это время Лайтло (конечно, с помощью помощников) уже успел накрыть стол и выставить свои коронные блюда.

Лайтло никогда не проявлял даже малейших признаков раздражения. Если юный постоялец и досаждал ему, достойнейший трактирщик ни за что не выказал бы этого даже мимолётным жестом. Ну а Пайтор, истосковавшийся по такому собеседнику, который умел быть и превосходным слушателем и интересным рассказчиком, даже и помыслить не мог, что может как-то мешать хозяину.

И вот в последний вечер своего отпуска, стягивая одежду перед сном, Пайтор вздыхал так тяжко, словно на его грудь обрушился глиняный свод. Одна мысль о том, чтобы проснуться завтра раньше привычного и, наскоро перекусив, вновь направляться в эти ужасные шахты, вызывала у него глубочайшую хандру. Паллант, разумеется, прекрасно понимал его, но не спешил очень уж утешать. По его мнению, приятель чересчур разнежился за последние дни, и ему необходимо было встряхнуться.

К чести Палланта, он ни разу не попрекнул друга за то, что теперь является единственным добытчиком, ибо Пайтор, разумеется, не получал жалования за свои дни отдыха. И всё же он полагал, что приятелю уже пора бы вернуться к работе, коль уж они прибыли сюда зарабатывать.

Наутро Пайтор понуро побрёл к своей шахте. Он должен был работать в той же штольне, но в другом ответвлении. Обрушенный проход, разумеется, так и остался заваленным, а превратить дыру, через которую спасли шахтёров, в новый вход было сложно и нецелесообразно. Проще было начать рыть новые коридоры.

На самом деле, все недра Эллора в этих местах были изрыты ходами на многие и многие мили. Пайтор даже подумал как-то – что будет, если все они вдруг обвалятся? Тогда, пожалуй, вся поверхность Эллора здесь просто осядет футов на семь…

И вот он подошёл к хорошо знакомому ему входу. Здесь уже возилось несколько рудокопов в привычных тканевых масках, а также стоял, прислонившись к штабелю балок, один из разведчиков по имени Картор. Вероятно, он решил подышать свежим воздухом перед тем, как спуститься вниз. Заметив Пайтора, он радостно помахал ему рукой:

– Рад, что вы вернулись, друг мой! Подумайте, я будто нарочно вас тут ждал! Что ж, составьте мне ненадолго компанию! Наши участки теперь не так уж далеко друг от друга.

Пайтор едва слышал слова Картора. Он стоял, расширившимся от ужаса глазами глядя на разинутую пасть шахты. По всему телу струился мерзкий холодный пот, голова кружилась, а в ушах стоял шум, словно он оказался посреди мощного эллорского ливня. К горлу подкатывала тошнота, и не успев даже как следует подумать, юноша понял, что падает на колени.

Он выставил руки, но всё равно очень больно ударился коленями о натоптанный до состояния камня грунт. Его изогнуло дугой и обильно вырвало любовно приготовленным Лайтло завтраком. И лишь спустя какое-то время он ощутил, что кто-то тормошит его за плечо:

– Что с вами, мессир Пайтор? Вам плохо?

Подняв искажённое болью и страхом бледное лицо на склонившегося над ним Картора, юноша беспомощно и жалобно пролепетал:

– Я не могу… Я не могу туда войти…

Глава 14. Библиотекарь

– Простите, господин аль’Тьерра, но это моё решение твёрдо, – не смея поднять глаз, проговорил Пайтор. – И дело не в том, что я не хочу. Я просто не могу… Физически не могу заставить себя войти в шахту… Ещё раз простите…

– Да, это усложняет наше положение… – протянул управляющий, словно пытаясь давить на жалость. – Вы знаете, мессир Пайтор, у нас и так есть недостаток в разведчиках, и каждый – наперечёт. Только представьте, насколько больше мангила мы могли бы добывать, будь у нас ещё десяток-другой магов!..

– Я всё понимаю, сударь, но я ничего не могу с собой поделать. И я хочу быть честен с Компанией, которая приложила все силы, чтобы спасти меня из-под завалов. Если я не уволюсь, то буду лишь напрасно получать жалование, не принося взамен никакого дохода. Поверьте, господин аль’Тьерра, работник из меня теперь никакой. Я с прискорбием говорю это, ведь я прибыл сюда для того, чтобы заработать. Но я просто не считаю возможным обманывать Компанию.

– Это похвально, мессир, – кашлянув и потерев лысину, кивнул аль’Тьерра. – Но вы же понимаете, что вынуждены будете выплатить нам… гм… неустойку за преждевременно разорванный контракт? Боюсь, это прописано в вашем договоре. Не говоря уж о том, что в таком случае не может быть и речи о так называемом «последнем самородке». Мы не можем официально определить – какой именно самородок был найден вами последним, особенно учитывая обстоятельства вашего последнего рабочего дня.

– Я это понимаю, сударь, – печально ответил Пайтор. – Разумеется, я не собираюсь претендовать на свой последний самородок. Что же касается неустойки… Мне нужны будут те деньги, что я уже заработал, чтобы оплачивать пищу и жильё. Полагаю, я могу в качестве компенсации отдать мой первый самородок?

– Что ж, – вновь проведя ладонью по черепу, проговорил управляющий. – Полагаю, это примерно покроет нужную сумму. В крайнем случае, я думаю, мы закроем глаза на некоторую недостачу. Так вы собираетесь остаться здесь?

– Мессир Паллант продолжит работать, а я хотел бы остаться с ним, – с едва заметными просительными нотками в голосе ответил Пайтор.

– Да, разумеется, – кивнул аль’Тьерра. – Вы можете продолжить жить там же, где и теперь, но, разумеется, отныне вы сам будете оплачивать постой. Что ж, это даже к лучшему. Возможно, однажды вы передумаете, и тогда вновь сможете вернуться к работе.

– Но я хотел спросить… – собравшись с духом, Пайтор понял глаза и прямо взглянул на аль’Тьерру. – Быть может, мне найдётся здесь какая-то иная работа? Тех денег, что я заработал, надолго мне не хватит, а я не хотел бы стать обузой для мессира Палланта. Может быть, у вас есть какая-то должность для меня… на поверхности?..

– Хм… – было видно, что аль’Тьерра действительно задумался, а не просто делал вид из вежливости. – Знаете, это довольно сложный вопрос, учитывая вашу квалификацию. У нас здесь не так много работы для магов… Тем более, как мне говорили, для весьма перспективных и талантливых магов. И всё же, при всех ваших талантах, я не могу дать вам какую-то административную должность здесь, в управлении, ибо, будем откровенны, вы ещё слишком молоды и не обладаете достаточным опытом для подобной работы.

– Может быть, я мог бы помочь в библиотеке?

– Библиотека – не самое посещаемое место здесь, – усмехнулся аль’Тьерра. – После тяжёлого дня в шахтах молодых людей тянет на несколько иные развлечения. Я даже не знаю, что и сказать… У нас есть библиотекарь. Он… – управляющий вновь стал тереть лысину, что выдавало его волнение. – Довольно-таки специфический человек. Этакий, знаете, маленький король маленького королевства, – он коротко и чуть смущённо рассмеялся. – Что ж, я поговорю с мессиром Аградом… Может быть, он согласится взять вас в помощники… Говоря откровенно, я даже не очень-то знаю, чем он там обычно занимается. Мы видим его так редко, что обычно даже забываем о его существовании. Впрочем, вам, возможно, будет с ним о чём поговорить. Он – большой учёный. Что ж, вы правы, мессир Пайтор. Библиотека могла бы стать для вас отличным местом, хотя должен предупредить, что жалование помощника библиотекаря будет весьма скромным.

– Лишь бы его хватило на комнату и стол, – со сдержанной радостью ответил Пайтор. – Этого будет вполне достаточно!

***

Никто, разумеется, не осуждал Пайтора, однако же за столом царила какая-то натянутость, как будто бы всем было ужасно неловко. Он уже, разумеется, объявил о том, что покидает ряды разведчиков, с шутливостью, сквозь которую отчётливо проступала грусть, попросив не лишать его места за общим столом. И разумеется, все тут же заверили, что он всегда может рассчитывать на их дружбу.

Чтобы как-то спасти положение и избавиться от тягостной атмосферы, принялись обсуждать того самого библиотекаря, мессира Аграда. Откровенно говоря, разведчики до досадного мало знали об этом странном человеке, поскольку, как метко заметил недавно аль’Тьерра, обычно предпочитали библиотеке иные заведения. Однако, как понял Пайтор, репутация мессира Аграда здесь была не самой лучшей.