Постельная слава

Лаура оказалась талантливой писательницей. Ее книги о любви и приключениях стали бестселлерами в Италии. Благодаря книгам жены, Томоя тоже обрел известность. Его стали узнавать на улицах как мужа прославившейся писательницы. Хотя сам Томоя никогда не мечтал о славе так яро, теперь его имя знали миллионы читателей по всему миру. Томою также стали приглашать на телевидение и на различные ток-шоу. Так как Лаура писала романы, насыщенные множеством реалистичных историй с уклоном в эротику, то телеканалы и ведущие шоу были заинтересованы приглашать их обоих. Они расспрашивали Томою о том, насколько правдиво Лаура подходит к описанию японского менталитета в своих книгах.

Хотя изначально парень избегал публичности, со временем он привык к вниманию телекамер и охотно стал давать совместные интервью вместе с женой. Его личность вызывала большой интерес у зрителей и читателей, потому как они догадывались, кто же стоял за прототипом чувственного и романтичного Джина, которому была посвящена целая серия книг. В своем роде, впервые за всю историю тиражировались книги, где главный герой мужского пола искушает и искушается сам. Особенно женщинам нравилось читать подобные истории.

– Вместо того, чтобы сексуализировать набоковских девчушек, лучше уж сексуализируйте мужчин. Они достойны этого, – делился Сакураги в очередном интервью.

Ведущая, что сидела напротив него, демонстрировала свой ряд белоснежных зубов и крайне заинтересованно наблюдала за расслабленным в кресле Томоей. Сегодня он давал свое интервью один. Лаура никогда не пропускала мероприятий, связанных с поклонниками, да и Томоя убедил ее, что ей полезно бывать порознь от него, потому как пресса уже начинает подшучивать над их «единым организмом».

– Если бы книги решили адаптировать под видеоформат, хотели бы сняться в роли Джина?

– Джин? – вопросительно изогнул бровь Томоя. – Я не думаю, что справился бы с такой ролью. Мы слишком разные. Джин – несмотря на то, что ему двадцать, в моих глазах еще мальчик. Мальчик с тонкой душевной организацией. Он слишком беззащитный и нежный.

– Как ваш младший брат?

Очередной вопрос, отозвавшийся тупой болью в душе. Где-то в самых ее недрах, где было похоронено множество воспоминаний вкупе с жизнью, которую Томоя оставил за своими плечами. Съемочная группа, заметив замешательство на лице гостя программы, тут же объявила, что пора сделать перерыв. Да и эфирное время подходило к концу. Все ушли на перекур. Томоя обычно держался в стороне, курил в одиночестве. Ему не было дела до этих сплетников. Он довольно быстро понял, что к чему, как только ему удалось еще только одной лишь ногой шагнуть в мир шоу-бизнеса. Это такой же грязный бизнес, как и работа на складе. Все друг друга обсуждают. Что-то вечно двигают, суетятся, чешут языками. Люди не меняются. Меняется лишь обстановка.

Между делом, Томоя успел краем уха уловить о том, что на самом деле, не так уж много реальных шансов на то, что книги его супруги экранизируют. Нужно было поджечь интерес публики. Но вот судя по болтовне, не так уж много людей реально были бы готовы взять на себя смелость, чтобы внедрить на большие экраны эротические приключения о юноше из Страны восходящего солнца.

– Я думаю, что это было бы откровенно глупо, – усмехнулся ассистент оператора, выпуская очередной едкий клуб сигаретного дыма. – Эта писательница, конечно, хороша. Но кому интересно смотреть, если на экране не щеголяет час от киношного времени сисястая блондинка?

– Я вообще не люблю Японию. С чего бы нам в Голливуде продвигать их вообще? У нас что, застой по-вашему? Вот завтра буду пить в компании Томми Ли и его женки. Ох, Памела! С замиранием сердца и стоячим членом жду очередную серию Спасателей Малибу!

Чем больше он узнавал этих людей, тем больше ему хотелось блевать. Никто не верил в успех его дорогой Лауры. Она достойна большего. Нужно срочно думать что-то…

– Оу, как я устала! Как же болят мои ноги! – жаловалась женщина, поочередно снимая туфли.

– Говорил же я тебе, чтобы ты не покупала турецкие, – хмыкнул японец, наблюдая за измотанной, но довольной супругой. – Как прошло мероприятие?

– Как и всегда все было на высоте. Я столько женщин встретила там. Такие разные. У всех свои проблемы. Не поверишь, но даже одна из теневых любовниц Вуди Аллена пришла! Ты давно дома, кстати?

– Да вот минут десять назад перед тобой вернулся. Еще даже не успел автоответчик проверить.

– Надо проверить. Вдруг маманя оставила нам послание. Будет потом ворчать на полчаса в трубку.

– Я предлагал ей полететь с нами. Но она отказалась.

– А что волноваться? Теперь за ней ухаживает Дайго. Я думаю, что уж ему можно доверять. Он тоскует по маме, а ей так не хватает сына.

– И только? – решил подстебнуть он свою жену.

– Ой, у тебя только одно на уме, Томоя. Иди включай этот автоответчик уже, – засмеялась женщина, уходя босиком в сторону ванной.

– Интересно, доктор Анджело уже проверила наши анализы? Как думаешь? В этот раз может получиться?

Но ответа не последовало. Лаура была уже слишком далеко. А когда послышался звук журчащей воды, Томоя понял, что бессмысленно ждать, что супруга отзовется. Тяжело выдохнув, парень уселся на край постели и включил автоответчик на воспроизведение.

«Здравствуйте. Вы одиноки? Ощущаете пустоту на душе? Ваше начальство не проявляет к вам должного внимания? Тогда спешим уведомить вас, что с тридцатого июля по седьмое августа в Лореаль Париж будет скидка пятьдесят процентов на самые вызывающие ароматы. Спешите обрести! Возможно, именно вам ваше начальство назначит свидание за чашечкой кофе с продолжением! Приятным бонусом будет…»

Закатив глаза, Сакураги потянулся к аппарату и переключил на следующее сообщение.

«А вы уже слышали, что мы открылись? Нет? Тогда слушайте внимательно!»

– Да чтоб тебя, – выругался парень, прокручивая очередную рекламу.

Ему уже думалось, что этому потоку рекламного бреда не будет конца и хотелось просто бросить это дело. Но вот знакомый акцент, заставил его буквально онеметь. Палец не смог прожать кнопку на аппарате.

«Здравствуйте. Меня зовут Морита. Я из Ти Би Эс. Сакураги Томоя-сан, верно? Я очень долго пытался выйти на вас, но, признаться, и отследить вас довольно трудно. Я потратил очень много времени, чтобы разузнать ваш точный адрес. Знаю, что вы жили во Франции, в Испании, в Тайланде, на Сейшелах, в Италии. Ваша жизнь очень насыщенная и интересная. Я связывался с вашими родителями. Им о вас ничего неизвестно с тех пор, как вы покинули дом. Они отказываются давать какое-либо интервью. Ничего не комментировали наотрез. В последний раз, когда я наведался с очередной попыткой разговорить их, то заметил, что дом выставлен на продажу. Кажется, что там уже как год никто не живет. Я хотел бы снять интервью о вас. Из соотечественников, вы один из немногих, кто выбился в люди и добился больших успехов заграницей. Свяжитесь со мной, пожалуйста. Вот мои контакты…»

Лаура зашла очень тихо, повязывая пояс на халате. Она услышала нетипичный акцент, но сразу же определила, что принадлежит он японцу. Томоя даже спустя столько лет иногда выдавал что-то похожее. Например, очень часто проскальзывало четкое «Раура». Она заметила, что ее муж не в порядке. Он весь съежился и дрожал. Бывшая Палермо поспешила уложить свою ладонь ему на спину, чтобы ободряюще помассировать.

– Что за Ти Би Эс?

Ее голос послужил будто щелчком, что позволил ему протрезветь и тут же стереть запись с автоответчика. Произошло это молниеносно. Лаура даже вздрогнула.

– Ничего важного. Это не имеет значения. Ложись спать, Лаура.

Так холодно и встревоженно одновременно Томоя никогда не звучал. И от ласки отказался. Убрав от себя руку жены, он встал с постели и вышел в гостиную, направляясь в сторону кухни. Лауре оставалось только проводить его взглядом. О сне и речи быть не может, пока ее супруг в таком состоянии. Они кость от кости и плоть от плоти. Через многое вместе прошли. И пока Томоя пытался заглушить боль от душевной раны, которую добротно так вскопнули, запивая ее бренди, Лаура могла только ждать. Приставать к нему с расспросами было бы лишним. Она знала, что ему нужно дать время успокоиться и он сам все расскажет. Времени просто потребовалось чуть больше обычного. Они ссорились, как и все нормальные пары. Томоя не выговаривал ей все в сердцах, а дозированно, каждое слово взвешивал, после чего затаивал обиду и уходил спать в другую комнату, переживая бурю негодования в одиночестве, чтобы не сказать чего-то лишнего. Но надолго его не хватало. Как правило, под утро он всегда возвращался к ней. Ложился и прижимался носом к ее спине, обнимал сзади. Нередко такие примирения заканчивались ленивым утренним сексом, а потом они снова досыпали то время, потраченное на интимные активности.