Отчим. Эта девочка только моя

Глава 1

Время перевалило за семь вечера, когда я, наконец, переступила порог дома. Уставшая, голодная, после долгих лекций и последующей тренировки по теннису, я мечтала только об одном – поскорее оказаться в спальне, упасть лицом в подушку и забыться глубоким сном до самого утра. Но по факту успела лишь до лестницы дойти, когда за спиной голосом матери послышалось громкое и елейное:

– Эльнарочка, ну наконец-то ты пришла домой, дочка!

Я аж чуть на первой же ступени не споткнулась от услышанного. И дело не столько в непривычном ко мне обращении, сколько в излишне милом тоне, которым мама со мной никогда прежде не разговаривала. Я даже сначала решила, что мне это лишь послышалось от усталости, но, обернувшись, и правда столкнулась взглядом с улыбчивой мамой. И улыбалась она настолько нежно и ласково мне, что волосы по всему телу дыбом встали.

Ещё бы им не встать!

Несмотря на ангельскую внешность в виде светлых волос и серо-голубых глаз Елизавета Каминская тридцати шести лет от роду имела жёсткий и непримиримый характер. Это отражалось в вечно поджатых губах и строгом крое одежды тёмных оттенков. А ещё ей было плевать на двух своих дочерей, поэтому она всячески избегала общения со мной и Эльвирой. Наверное, неудивительно, ведь родила она меня, как старшую, ещё в свои пятнадцать, а сестру шесть лет спустя, и далеко не от любимого человека – от семидесятилетнего старикана, как она обычно выражалась в адрес отца, за которого её насильно выдали родители, и любви просто-напросто неоткуда было при таком раскладе взяться. Собственно, лично я уже давно к этому привыкла, так что не особо переживала, но вот то, что эта женщина вдруг решила вспомнить о моём существовании столь внезапно, напрягло в тот же миг.

Не к добру это. Не к добру.

Так и оказалось. Не успела я опомниться, как она ухватила меня под руку и потащила за собой в сторону гостиной. Просторная комната в стиле модерн, выполненная в чёрно-белых тонах, включала в себя два кресла и три длинных белоснежных дивана, каждые из которых были заняты незнакомыми мне мужчинами и женщинами с восточной внешностью. Я успела насчитать только семь человек, прежде чем мама остановилась, выставив меня перед собой.

– Знакомьтесь, гости дорогие, моя старшая дочь Эльнара.

И я ощутила себя выставленным на витрине магазина товаром, по которому оценивающе прошлись сразу десяток пар глаз, остро пожалев, что надела сегодня юбку, купившись на тёплую майскую погоду, а не выбрала джинсы, как обычно. Не пялились бы теперь на мои ноги с десяток незнакомых людей. Так пристально и неприлично долго, что захотелось съязвить про косоглазие, но я смолчала. Хотя нет, ошиблась. Не все на них смотрели. Были и те, кто пялился исключительно на мои волосы, которые, после косы, струились вдоль всей моей спины мягкими волнами. Это была моя отдельная гордость. Густые и от рождения светлые, они выглядели так, будто бы их только что покрасили в жемчужный блонд, и спадали до самой поясницы, всегда привлекая к себе больше внимания, чем я вся сама, поэтому обычно я их заплетала в хвост-косу, изредка оставляя распущенными, да и то только дома. И сейчас очень жалела о том, что поддалась усталости и не стала их собирать после душа по окончанию тренировки.

Что вообще происходит?

Спросила бы, но при всех задавать столь провокационные вопросы казалось неприличным, поэтому мне только и оставалось, что нервно улыбаться и ждать продолжения. Может тут деловой ужин какой, и маме надо создать имидж дружной семьи? Тогда тем более лучше не влезать ни во что, дождаться, когда моя персона станет всем безразлична, и по-тихому уйти к себе в комнату.

Но время шло, а молчание затягивалось, отчего я всё больше начинала нервничать. Особенно, когда поймала на себе взгляд самого старшего из всех находящихся, годившегося по возрасту мне в деды.

На его широкой шее был повязан шёлковый шейный платок, искусно оттеняющий строгость костюма-тройки стального цвета, а на руках красовались массивные перстни, но то, что я видела, ничуть не добавляло понимания к тому, кто он такой, и что тут происходит. А рассматривал он меня так пристально и придирчиво, словно я тут специально для него выставлена напоказ. Под этим цепким взглядом хотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть, но крепко вцепившаяся в меня мама едва ли оставила мне возможность к отступлению.

– Думаю, мы бы выпили кофе, – произнёс он, наконец.

В его голосе слышался акцент, и у меня от грубости его звучания волоски на всём теле дыбом встали. Он и так выглядел пугающе, а теперь и вовсе…

– Конечно-конечно, – тут же сахарно-приторно закивала рядом с моим плечом мама. – Эльнарочка сейчас всё сделает.

Я всё-таки не выдержала, обернулась к ней, больше не скрывая шока и атакующих сознание вопросов в собственном взгляде.

Эльнарочка… что сделает?!

Какой ещё, нафиг, кофе?!

Вместо ответа, мама опять ухватила меня за локоть и потащила на выход из комнаты. На этот раз в сторону кухни. И я даже позволила ей спокойно довести меня до пункта назначения, а уже там поинтересовалась:

– Что это только что было? Кто эти люди? С чего вдруг я должна делать им кофе? Где вся прислуга?

– Тише говори, – тут же грубо оборвала меня родительница и сама тоже на два тона снизила свой голос. – А ещё лучше, заткнись и делай, что велено, – подтолкнула меня в сторону плиты. – Взяла бы трубку вовремя, не пришлось бы сейчас удивляться, – продолжила ворчливо, замолчала, но ненадолго. – Классический турецкий кофе. С пенкой. Варится в турке. Подаётся с водой. Если не знаешь, как это сделать, поищи рецепт в интернете. И живее, живее, чего застыла, как идиотка? – ещё раз подтолкнула меня.

Ещё б мне не застыть, когда вокруг черти что творилось, а объяснять что-то конкретное никто не спешил.

Что всё-таки происходит? Кто эти люди, и почему мама так с ними носится?

– Кофе тебе сварить придётся. Такова традиция. Иначе стала бы я так возиться? – продолжила убеждать мама. – А если кого-то так хочется винить в том, как сильно тебе всё это не нравится, вини своего драгоценного покойного папашу, Караджа – его давние партнёры, все существующие и до сих пор действующие договорённости с ними создал он, и сегодня здесь они тоже только из-за него. Я тут не причём, – скривилась презрительно.

А я…

– Караджа? – переспросила я у неё недоверчиво, вмиг позабыв обо всей своей злости.

Те самые Караджа? У которых во владениях несколько портов со всеми их судами? И которые по слухам перевозят на них далеко не всегда легальные товары? Эти люди пришли к нам?

– Зачем?

– Ты глухая? – окончательно вспылила мама. – Толпу турков в нашей гостиной не видела? Самый старший – Йылмаз Караджа, он твоему папаше в своё время очень помог с бизнесом. За это старикан ему кое-что пообещал. Вот, оказывается, как раз сегодня им приспичило это получить, – усмехнулась криво. – Свалились, как снег на голову. А до тебя не дозвониться. Из всей семьи в доме я одна. Некрасиво. Твою безалаберную сестру тоже до сих пор где-то носит. И я теперь ещё и крайняя, да? Ты трубку почему не брала, кстати? – прищурилась подозрительно. – Где шлялась так долго? Я тебе телефон купила для того, чтобы ты фоточки в социальные сети постила и со своими безмозглыми однокурсницами переписывалась по ночам, или чтоб трубку брала, когда я тебе звоню?

– У меня сегодня тренировка была. А телефон ещё в обед разрядился, я забыла его в ночь зарядить, – пробормотала негромко я, всё ещё переваривая случившееся открытие.

Мама тихонько выругалась и страдальчески закатила глаза, после чего запустила руку в карман своих брюк и достала свой телефон, швырнув его мне в руки.

– Моим воспользуйся тогда. И поживее, Эльнара, поживее. Эти люди не из тех, кто потерпит неуважение. Не только тебе или мне, всем нам не поздоровится, тем более, что Касьяна до сих пор нет, в случае чего за нас даже заступиться некому, – подтвердила все мои ранние опасения она. – Ищи рецепт и вари грёбанный кофе, а я пока пойду, отвлеку их. Пятнадцать порций.

И прежде чем я успела хоть что-то на это ответить, развернулась и быстрым шагом направилась прочь из кухни, оставляя меня в ней одну. И мне ничего не оставалось, как лезть в интернет за рецептом. Правда или нет всё то, о чём шепчутся по углам другие семьи, но таких гостей лучше и правда уважить. От греха подальше. И что за договор у них с папой там такой, интересно?

О том и размышляла, пока изучала этапы приготовления кофе в турке, а затем пыталась их воспроизвести на деле. Вышло далеко не с первого раза. И даже тогда я не была уверена, что сделала всё правильно. Всё же раньше мне в принципе не доводилось готовить данный напиток. Но да ладно, что уж теперь. Тем более, следом у меня возникла забота посложнее. Как собрать пятнадцать чашек и столько же стаканов с водой на один поднос? А никак. Пришлось доставать второй. Но дальше случилась новая заминка. Как взять в руки оба подноса и донести до гостиной, не уронив, да ещё если руки до сих пор дрожат после долгого махания ракеткой? В итоге, на стаканы с водой я забила, решив, что вполне могу принести их и после того, как подам кофе. В конце концов, у меня не десять рук, и я будущий архитектор, а не официант.

– Сперва самому старшему, – тихонько шепнула мне мама подсказкой, когда я вернулась в гостиную.

Старик за это время даже позы не сменил. Как сидел, с величественным видом и прямой осанкой, сложив руки на трости с золотым набалдашником, так и продолжил. И лишь когда я к нему подошла, соизволил перевести внимание на меня. И так он опять посмотрел, что у меня руки невольно дрогнули, отчего кофейная гуща в чашках слегка всколыхнулась. Поставив поднос на столик по центру, я взялась за первую порцию, которую и протянула ему.

Тот чашку взял. Но пристально смотреть на меня своими карими глазами так и не перестал. Словно ждал чего-то ещё. Сидящая рядом с ним зеленоглазая брюнетка в дорогом бежевом костюме тоже покосилась на меня со скепсисом и тихонько добавила:

– Прошу вас.

– О чём? – озадачилась я на подобные слова.

Заодно отметила про себя, что в отличие от сидящего рядом в её словах не слышалось никакого акцента.

– Ты должна была это сказать. И не забыть про воду, – послышалось от ещё одной гостьи, что сидела на соседнем диване.

На её лице тоже царило высокомерное выражение, а карие глаза смотрели на меня со скукой. Рукой она медленно поглаживала свой внушительный животик, будто намеренно привлекала внимание всех к своему положению. И я едва не скривилась на такое видимое проявление самолюбия.

– Простите, исправлюсь. А про воду я не забыла, просто побоялась уронить оба подноса. Чуть позже обязательно всё принесу, – протянула я и ей порцию напитка, задвигая вглубь сознания рвущиеся на волю ответные замечания.

Та брезгливо кривиться не перестала. Как и остальные. Их снисходительные взгляды раздражающей щекоткой прошлись по моему позвоночнику, отчего я едва сдержала желание выпрямиться и уйти. Пусть скажут спасибо, что я вообще им что-то подала и ничего не пролила ни на кого.

– Глава вашей семьи, смотрю, тоже задерживается, – послышалось от, наконец, потерявшего ко мне интерес старшего из Караджа.

– Он прибудет с минуты на минуту, – заверила мама.

Ответом ей стали недовольно поджатые губы и презрение в глазах старика. А я опять вспомнила все слухи, что гуляли вокруг этой семьи. Почему-то в этот самый момент мне показалось, что этот человек и впрямь способен совершить нечто злодейское и противозаконное. Вот и постаралась больше на него не смотреть, продолжив раздавать горький напиток другим членам их семьи под новое гробовое молчание.

На подносе осталось всего три чашки, а на диване – один мужчина, к которому я ещё не подходила, когда за спиной вдруг послышалось мрачное и грубое:

– Что здесь происходит?

Так неожиданно и громко, что только взятая в руки чашка едва не выпала из моих рук. Перехватила её лишь в последний момент. Крепко сжала в своих пальцах, да так и замерла, глядя в тёмно-карие глаза того, кому предстояло её отдать. Он, кстати, был очень даже хорош собой. Тёмную внешность и смуглую кожу оттеняла белая рубашка, заправленная в светло-серые брюки, пиджак на нём отсутствовал, позволяя в полной мере оценить ширину крепких плеч. А ещё у него единственного на губах царила одобрительная усмешка в мой адрес. Она же отражалась в чёрных, как ночь, глазах. Но едва ли я обратила на это должное внимание, чувствуя, как меня с головой накрывает паникой.

Нет, я не боялась Касьяна Брониславовича, своего отчима, как можно было подумать. Я вообще с ним особо не общалась. Но однажды я неудачно застукала его за не самым невинным занятием, и с тех пор никак не могла перебороть в себе смущение. Стоило нам столкнуться где-то и память тут же воспроизводила момент, как его, стоя на коленях, ублажает какая-то блондинка в красном мини, и оба не думают скрываться от свидетелей этого разврата. Какое уж тут нормальное общение, после такого?

Вот и сейчас, вместо того, чтобы сосредоточиться на происходящем, в котором гости принялись здороваться со вторым мужем матери, перед глазами вновь встала та сцена, где он с голым торсом и расстёгнутыми штанами толкался в рот той женщине, глядя при этом исключительно в мои глаза. Мне иногда даже казалось, что это не он, а я извращенка, раз до сих пор вспоминала эту мерзость и никак не могла забыть, прокручивая её в своей памяти снова и снова, на манер заезженной пластинки. Потому и не сразу разобрала, что мама мне что-то говорит.

– Что? – обернулась я к ней.

– Кофе. Касьяну, – процедила она едва слышно с фальшивой улыбкой, стараясь не шевелить губами.

Наравне со словами и чашку с напитком сунула в руки. А я чуть не села от такой просьбы прямо на пол. Мне ж к нему, получалось, подойти надо, да? Ещё и из рук в руки напиток передать. Возможно, дотронуться. А можно не надо?!

Но когда моим мнением в этой семье хоть кто-то интересовался? Никогда. И сейчас мама этого делать не стала, незаметно подтолкнув в сторону того, о ком говорила.

Касьян, кстати, к этому времени успел сесть в одно из свободных кресел, положив на свои колени снятый ранее пиджак, и теперь медленно обводил пристальным тяжёлым взором поочерёдно всех гостей. Судя по кивкам некоторых мужчин, они были неплохо знакомы между собой. И можно было бы предположить, что Касьян приложил руку к этой встрече, но тогда бы не задавал свой недавний вопрос. То есть он тоже не в курсе, зачем семейство Караджа нас посетило…

– Неси, – прошипела уже с отчётливой злостью мне мама, снова толкая меня в сторону своего неверного мужа.

И я, ведомая её рукой, всё-таки сделала к нему целых два шага. Возможно, сделала бы и больше, но именно в этот момент, Касьян, как назло, коснулся своим мрачным взором меня. Да так и замер. В уголках его глаз проявилась едва заметная циничная усмешка. Другие ничего не заметили, но я слишком хорошо изучила его за эти два года, что он был женат на моей маме, чтобы не сомневаться. И снова в голове зазвучал его хриплый голос.

«Глубже. Возьми его глубже…»

И всё это исключительно, глядя в мои глаза. Будто не кому-то там говорил, а мне.

Рука с кофе дрогнула, а ноги как приморозило к месту.

Я не могла к нему подойти. Просто не могла. Не тогда, когда в голове творилось такое! И казалось, будто я ему не кофе несу, а на колени перед ним вставать как раз иду.

«Давай, Белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это», – продолжали звучать в разуме сказанные им тогда слова.

Мой взгляд против воли скользнул ниже уже не только в памяти, но и в настоящем. Вдоль крепкой шеи с наглухо застёгнутым воротником белой рубашки, что была надета на нём, по полосатому серо-синему галстуку, конец которого прятался под чёрной жилеткой с двумя пуговицами, к ремню с тяжёлой металлической прямоугольной пряжкой на поясе брюк. На бляшке я и заставила себя остановиться.

«Что ты творишь, Эльнара? Совсем свихнулась?» – отругала саму себя.

И, наверное, я бы всё-таки сбежала. Но тут он, как назло, обратился ко мне:

– Это мне? – кивком указал на кофе в мои руках.

И я зачем-то согласно кивнула.

Продолжением мне стала вопросительно выгнутая в ожидании бровь. И мне ничего не оставалось, как всё-таки закончить свой путь. Буквально заставила себя сдвинуть ноги и подойти к нему, очень стараясь не смотреть ему в глаза. Чашку протягивала уже откровенно трясущимися руками, которые он вдруг обхватил своими. Будто не к живой плоти прикоснулась, а к раскалённому железу, так сильно запекло кожу. И не удерживай Касьян мои пальцы, я бы точно уронила чашку, когда резко шарахнулась от него прочь.

– Спасибо, – послышалось от него сухой безразличной благодарностью.

И я, кивнув, всё же поспешила сбежать из гостиной, сославшись на то, что нужно донести воду. И лишь на кухне, прикрыв дверь за собой и прислонившись к ней спиной, я позволила себе выдохнуть.

Чёртов Касьян!

Вот зачем мама вышла именно за него? Не могла выбрать для сохранения отцовского бизнеса кого-нибудь менее распутного и более скромного? Глядишь, не попала бы я в такую идиотскую ситуацию и не приходилось теперь так страдать из-за неё. Я даже не знала, почему так страдаю. Вроде бы, ну что такого, увидела и увидела, но образ полуобнажённого мужчины со стоящей перед ним на коленях блондинкой никак не желал отпускать мои мысли. С каждым днём всё только хуже становилось.

А ведь до того случая я вполне нормально существовала рядом с ним. Даже не думала помышлять о чём-то таком в его сторону. Теперь же чуть ли не каждую ночь во снах его видела, а иногда и себя на месте той распутной девицы, готовая исполнить любой его каприз.

Дожила!

Нет, так не пойдёт! Нужно срочно брать себя в руки, а то так и до психушки недалеко.

Вдох-выдох, Эльнара, глубокий вдох и резкий выдох…

Не сразу, но помогло. Руки тоже больше не дрожали от волнения, разве что совсем немного, но это не страшно. Поэтому, вдохнув и выдохнув ещё раз, я подхватила поднос со стаканами воды и вернулась обратно в гостиную.

За время моего отсутствия мужчины уже завязали разговор, и я постаралась вести себя как можно тише и незаметнее, пока шла к столику, чтобы поставить на него свою ношу.

– Пожалуй, нет смысла и дальше тянуть. Все мы и так достаточно долго ждали, – в снисходительно-великодушной манере говорил между тем старший Караджа. – Многие знают, я человек старой закалки. Моя семья уважает традиции, вверенные нам от наших отцов и прадедов, тому же я научил своих сыновей, а они будут учить своих сыновей, иначе кто мы, если не помним родную землю и не чтим своих предков? Тридцать лет назад, когда Ильнур Каминский предложил идти одной дорогой с Караджа со всем уважением к нашим традициям, он дал мне слово. Пусть сегодня его с нами уже нет, но я знаю, что его слово всё равно живо и не будет нарушено, – упомянул моего родного отца. – Поэтому, с позволения Всевышнего, я хочу воспользоваться этим словом. Пусть будет во благо всем нам, – замолчал, выдержав паузу, за которую моё сердце ухнуло вниз в нехорошем предчувствии, слишком уж однозначно звучала его речь. – Мы пришли, чтобы вы отдали для моего младшего сына Дженгиза свою Эльнару. Сыграем свадьбу в ближайшее время и окончательно скрепим существующие узы между нашими семьями раз и навсегда.

Каюсь, до меня не сразу дошло, что именно он имел в виду. И что имя Эльнара – это моё имя. Как и слово «свадьба» тоже относилось ко мне. А когда дошло… Поднос с водой, который я как раз собралась поставить на столик, я всё-таки не удержала. Он выпал у меня из рук. Прямо на господина Йылмаза Караджа.

Глава 2

Где-то там, за пеленой моего шока, слышались сдержанные мужские ругательства на незнакомом мне языке и громкие женские причитания, мама, схватив меня за руку, сыпала витиеватые извинения за свою криворукую дочь, а я… смотрела на них и думала, что я, кажется, перетрудилась сегодня на теннисном корте, раз мне мерещилось теперь такое! Не могло же это всё по-настоящему происходить? Чтобы я, да замуж за непонятно кого должна была выйти… Что за бред? Перевела беспомощный взгляд на Касьяна, но тот хмуро взирал на самого старшего из наших гостей, отчего я ещё больше начала паниковать.

То есть правда?

Да ну нафиг!

– Ни за что! – закончила вслух.

Воцарившуюся после моих слов тишину можно было резать ножом. Но я стойко выдержала тяжёлый взгляд старшего Караджа. А вот мама такой стойкостью почему-то не обладала, несмотря на весь свой стальной характер.

– Ни за что… на свете она бы не сделала это намеренно. Просим извинить нас за эту нелепую случайность, – поправила она меня, закрывая собой. – Вот что она хотела сказать!

– И вовсе я не… – собралась возразить, но тут её пальцы на моём запястье сжались до боли, намекая на то, что мне пора заткнуться.

А я не собиралась молчать, раз на кону стояла моя жизнь, но именно в этот момент мне на плечо легла ладонь непонятно когда подошедшего Касьяна, заставив меня подавиться всеми возражениями. Я не то что замолчала, я дышать забыла как, чувствуя, как от его прикосновения начинает печь кожу даже через плотную ткань пиджака. Страшно представить, как оно бы чувствовалось, не будь его на мне.

И, боже, о чём я вообще?! Меня тут замуж за непонятно кого выдать собираются, а я думаю о прикосновениях мужа матери ко мне! Кажется, шок разжижил мои мозги.

– Здесь сейчас же всё уберут, ещё раз простите, нам очень жаль, Эля просто немного перенервничала, всё так неожиданно вышло, – продолжала выговаривать мама тем временем. – Да, дочь? – уставилась на меня требовательным взглядом.

Соглашаться не хотелось, но дар речи ко мне так и не вернулся, поэтому я вынужденно кивнула. Тем более, горячее тело за спиной, кажется, стало только ближе. Так что я была даже рада, когда мама, воспользовавшись моей покладистостью, потащила меня на выход.

– Дрянная девчонка, ты что творишь? – принялась выговаривать она мне уже будучи в коридоре тихим гневным шипением. – Ты душевнобольная? Или самоубийца?

Кажется, да. Душевнобольная. Потому что вместо того, чтобы полноценно задуматься о её словах, я продолжала размышлять о том, как горячо ощущалась близость её супруга за моей спиной. На плече, которого касалась его ладонь, и вовсе будто ожог остался. И мне пришлось призвать всё своё самообладание, чтобы отсечь от себя ненужные эмоции и сосредоточиться на более важных вещах.

– Я не пойду за него замуж, – произнесла тихо с отчётливым упрямством.

За того, кого знать не знаю и только потому, что это кем-то было решено когда-то для всеобщего процветания.

– Да, давай вернёмся, и ты ещё раз им об этом скажешь, пусть они просто выкрадут свою новую невестку, как обычно то у них бывает по традициям, он же не зря про них упоминал, – огрызнулась мама, усилив свою хватку на моём запястье, заодно ускорив шаг.

– Ну так пусть и найдут себе невестку, которая будет жить по их традициям, я здесь причём? – возмутилась я с тихим шипением от того, как крепко теперь ощущались её пальцы на мне.

И тут же вскрикнула, когда лицо обожгло острой болью. Пощёчину. Мама зарядила мне пощёчину. Впервые в жизни ударила. И из-за чего? Кого… Замуж за Караджа расхотелось ещё больше.

– В самом деле? – желчно усмехнулась мама, остановившись и полностью развернувшись ко мне лицом. – Мне сейчас послышалось, или ты только что попыталась выразить своё мнение? Тебя кто-то спрашивал? С чего ты взяла, что хоть кому-то интересно, о чём там мыслит твой скудный мозг?

Щёку продолжало печь от боли, но я стойко её игнорировала. Труднее обстояло дело с мамиными словами. Особенно после того как мы дошли до её кабинета, куда она с силой толкнула меня.

– Хватит. Приди в себя. Прекрати позорить нас перед людьми, – припечатала, захлопывая дверь изнутри. – Ты хоть представляешь, на кого ты все эти стаканы опрокинула, бестолочь? Чего ты достигла в этой жизни, чтобы показывать себя перед всеми? Забыла, для чего родилась, в каком мире мы живём, и кто ты такая? – отчитала меня. – Молись, чтобы Касьян всё уладил, а старик Караджа не настолько злопамятным оказался, и нам потом эта вся твоя неуклюжесть не аукнулась в будущем. Или у тебя память короткая, и ты уже забыла, о чём ещё Йылмаз Караджа говорил там, в гостиной, прежде чем назвал твоё имя? Или, может, забыла, что у тебя есть младшая сестра? Может, ты у нас и с претензией быть самой умной, но что будет, если, пока ты тут выпендриваешься и цену себе набиваешь, вместо тебя они заберут Эльвиру, раз твой папаша дал им слово? В шестнадцать по залёту только в добрый путь регистрируются браки даже в нашей стране, а до её дня рождения не так уж и долго осталось, как раз успеют с зачатием справиться.

И я подавилась всеми готовыми сорваться с языка новыми возражениями, уставившись на неё с ужасом.

– Ты же не серьёзно? Она же совсем ребёнок!

– Если забыла, мне и того меньше было, когда твой отец потребовал отдать ему меня. Лучше радуйся, что твой муж хотя бы молод и красив, а не как со мной было…

Её слова звучали до того правдиво и логично, что мне вдвойне стало страшно. А вдруг и правда мой отказ станет приговором для Эльвиры?

– Что, теперь включился твой мозг? – криво усмехнулась мама, заметив случившиеся во мне изменения. – Или, думаешь, если бы я смогла помешать, я бы не помешала? – упрекнула меня следом. – Таким, как Караджа, не отказывают, Эльнара. Никогда. И мы не откажем.

Её слова прозвучали похуже любого смертного приговора.

– Неужели это всё нельзя решить иным путём, без таких радикальных мер? – переспросила уже в откровенном отчаянье. – Что там за договорённость вообще такая, что надо объединять наши семьи?

Не готова я идти замуж. И точно не за первого встречного, пусть он сто раз молод и красив. Может мне вообще другой нравится? То есть, никакого другого нет, но а если бы был? Почему я вообще должна расплачиваться за чужое данное слово, о котором даже не знала?

Мама на это только тяжко вздохнула.

– Всем нам приходится чем-то жертвовать, – заявила неожиданно сочувствующим тоном. – Твоя жертва не такая уж и большая, если так подумать. Выйдешь замуж, родишь ему двоих, потом простерилизуешься, чтоб больше не служить инкубатором. Всего-то лет пять потерпеть. Женщины из века в век с древних времён через это проходят и ничего, живут же как-то? И, заметь, не всегда столь красиво и сытно, как живётся тебе, – крепче сжала моё плечо, придвинувшись ближе. – Не глупи. Будь умнее. Вместо того, чтобы воротить нос и быть жертвой, сделай так, чтобы твой муж любил тебя и ценил, чтобы приходил к тебе не только для того, чтобы засунуть в тебя нового наследника на вынашивание. Тогда и жизнь станет гораздо лучше. Пока ты тут стоишь и жалеешь себя, мир не меняется, Эля.

Сухость её тона и циничность слов привели в ужас, с которым я и уставилась на неё в очередной раз. Хотя в одном она была всё-таки права. Жалеть себя – не выход. Если я хочу изменить свою жизнь, я должна взять себя в руки и что-то сделать для этого. Никто мне не поможет, кроме меня самой.

– Ладно. Я попробую.

Немного не так, как она сказала, но попробую развернуть ситуацию себе на пользу.

– Вот и умница. Моя дочка, – приободрительно улыбнулась мама, хотя и смотрела на меня с некоторой долей подозрения, не купившись на моё быстрое согласие.

И в целом была права, но просвещать на этот счёт я её не стала. Хватит разговоров, всё равно они не помогают. Поэтому, прикрыв глаза, я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула, после чего вновь взглянула на неё, но уже с улыбкой.

– Ладно, пошли обратно, буду нормально извиняться, раз уж так вышло, – предложила, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более воодушевлённо, засунув в глубины разума всё своё неприятие к текущей ситуации.

– Только пока извиняться будешь, ещё чего-нибудь не натвори похуже, а то я тебя знаю, – ворчливо покачала мама головой, но и в самом деле направилась на выход из кабинета.

К моменту нашего возвращения в гостиную служащие успели убрать устроенный мной беспорядок и принести новую воду взамен пролитой, а Касьян и Йылмаз Караджа покинули гостиную, так что извиняться мне пришлось перед той, кому тоже немного досталось из-за моей выходки, как сидящей рядом.

– Я прошу прощения за свою неуклюжесть. Тренировка по теннису вышла на редкость сложная, я, видимо, устала сильнее, чем мне казалось, вот и не удержала поднос. Мне очень жаль, что по моей вине вы с господином Йылмазом пострадали.

Даже смогла заставить себя выдавить виноватую улыбку.

Я ведь после смерти отца реально поверила в то, что мне не придётся выходить замуж за кого попало, что я сама могу теперь распоряжаться своей судьбой, а выходило, что нет. И осознание этого било по мне сейчас невидимой плетью. Было очень обидно осознавать, что вся моя жизнь по-прежнему расписана другими людьми, которым абсолютно плевать на мои желания.

Убедилась в этом, когда от одной из женщин – той, что сидела рядом с ушедшим стариком, – послышалось:

– Хорошо, что семья Караджа, хоть и придерживается традиций своих родных краёв, но не настолько, чтобы отказаться от новой невестки, как случилось бы ещё те же лет тридцать назад, – отозвалась на мои слова женщина.

Если я не ошиблась с её возрастом и статусом, она являлась женой старшего Караджа.

– Я, кстати, Елена, жена Йылмаза, – представилась она следом, подтвердив мои догадки.

– Эльнара, – ответила я ей той же вежливостью, пусть ей и без того было известно моё имя.

– Стоит беречь себя, Эльнара, – продолжила мягко выговаривать мне женщина. – Для того, чтобы родить нам здорового крепкого внука, нужно хорошо следить за собой, не переутомляться.

Сбежать из их общества захотелось вдвойне. Какие ещё внуки? Да ни за что! Я университет не окончила и на работу не устроилась, никакого фундамента под ногами, чтобы детей рожать. Да ну нафиг! Тем более, судя по тому, что каждая из пришедших женщин находилась как раз в положении, кто-то в раннем, кто-то в позднем, проблем в их семье с этим не возникало. Одна из них и задала следующий вопрос:

– Ты ведь на архитектурном учишься, верно? Совсем не женская профессия, – недовольно прицокнула языком.

– Архитектурное проектирование, – поправила я её суше, чем планировала. – На самом деле профессия очень творческая, и у нас на курсе больше половины как раз девушек, кстати.

Та мой намёк если и уловила, то ответить всё равно не успела.

– Но спорту явно стоит уделять больше времени, чем этому творчеству, а то если отныне в нашем доме каждый день подносы падать будут, то придётся заранее затребовать приданое побольше, – рассмеялась Елена.

На этот раз моя улыбка для неё вышла довольно нервной. Хорошо, что продолжать этот разговор никто не стал. Женщина развернулась к сидящим от неё на диване справа трём мужчинам и одной женщине и сдержанно произнесла:

– Дженгиз, думаю, тебе тоже стоит познакомиться со своей будущей женой немного ближе. Почему бы вам не прогуляться вместе в том же саду? Погода чудесная.

Тот, кто единственный из всех улыбнулся мне, когда я подала ему кофе, коротко кивнул и поднялся на ноги.

Значит это и есть мой жених…

– Буду очень рад познакомиться поближе с тобой Эльнара, – улыбнулся он мне и в этот раз.

Ничего я ему не сказала, только тоже кивнула с натянутой улыбкой и первая направилась к ведущим из гостиной в сад раздвижным окнам-дверям. Сейчас те были закрыты, так что пришлось сперва снимать фиксатор, а затем и сдвигать створку в сторону. На мужчину я так и не обернулась, когда перешагнула пределы комнаты.

В лицо тут же ударил несильный порыв ветра, принеся с собой аромат цветущих яблонь, что росли в нашем саду. Вдохнув в себя его поглубже, я выбрала тропинку, уходящую вглубь сада, подальше от прочих глаз. Стоило полнее узнать, зачем их семье брак с моей, а там может и договориться об его отмене получится.

Каменная дорожка петляла, уводя всё дальше от гостиной и посторонних глаз и ушей, а я так и не придумала, с чего начать наш разговор на эту тему, чтобы не сильно в лоб вышло, поэтому по итогу решила начать с малого. Не успела. Дженгиз опередил, видимо, устав ждать, когда я заговорю первой.

– Так, значит, ты увлекаешься спортом? Всегда теннис? Или что-нибудь ещё? – поинтересовался он, догнав меня уже через пару метров, легко подстраиваясь под мой неспешный шаг.

– Не только теннис. Летом с друзьями играем ещё в волейбол на пляже, а зимой часто ходим на каток. А ты? Так понимаю, ты уже не учишься нигде, да? Работаешь?

По виду ему было лет двадцать пять, не больше. А ещё он был выше меня на целую голову, я едва макушкой ему до подбородка доходила. Светлая одежда удачно оттеняла его тёмную внешность, делая её более выразительной.

– Последние несколько лет я жил в Америке. Закончил Принстон. Теперь вот перенимаю дела в вашем регионе от брата. Работа в порту никогда не заканчивается. Отец тут редко бывает, в основном он предпочитает Карадениз. А у Исмаила скоро будет первенец, к родам они с женой хотят вернутся в Трабзон.

Незнакомые названия городов резанули слух, но я не стала переспрашивать и уточнять, где они находятся. Всё пыталась сообразить, как бы перейти к своей беде, а то и так затянула.

– Значит вернулся из Америки и сразу решил жениться?

На первой встречной.

Ответом мне стал долгий пристальный взгляд сверху-вниз с оттенком насмешки.

– Отец считает, так мне будет проще вести здесь дела. Сфера влияния двух наших семейств вместе практически не имеет конкуренции, благодаря этому браку будет нерушима, и всё такое, – пояснил, хоть и не сразу.

– Понятно, – протянула я задумчиво.

О чём-то таком я и сама догадывалась, если уж на то пошло. А ещё задумалась о том, что все дела после отца перенял Касьян. Собственно для этого мама и вышла за него замуж, чтобы соединить капитал Каминских и Царских, а затем приумножить его, с чем мужчина, кстати, прекрасно справлялся, и это устраивало не только маму, но и меня. Я единственный раз участвовала в этом всём, когда подписывала доверенность на его имя, чтобы он мог распоряжаться моей долей в бизнесе, не привлекая меня к нему, позволяя спокойно учиться дальше. Ежемесячных начислений мне тоже хватало с лихвой, чтобы мы с ним никак не пересекались по этому поводу. И вот интересно, что будут делать Караджа, если я так и не отзову свою доверенность, и дела им придётся вести не самим, а с Касьяном? Вряд ли они будут этому рады. Но сообщать о таком, естественно, я Дженгизу не стала. Оставлю это на тот случай, если по-хорошему договориться не получится. И вообще надо это всё полнее с самим Касьяном обсудить сперва. Мало ли, как там на самом деле. Так что вслух поинтересовалась я совсем о другом.

– А если мы с тобой не сойдёмся характерами?

– Вряд ли это имеет значение, – пожал плечами Дженгиз. – К тому же мне нравится эта твоя непосредственность. Ты забавная.

А вот это плохо. Мне совсем не хотелось нравиться ему. Не хватало ещё, чтоб он не из-за папиного приказа хотел на мне жениться, а сам по себе. Тогда точно договориться не получится.

– Если честно, я даже не надеялся, что мне настолько повезет. Ты гораздо лучше, чем я представлял, – продолжил добивать меня Дженгиз. – Красивая. Прямолинейная. Немного наивная. Чего мне ещё хотеть от жены? – притормозил, одарив меня внимательным взглядом, от которого стало совсем не по себе.

В итоге о том, что, помимо всего им перечисленного, было бы неплохо, чтобы жена тоже хотела мужа, я смолчала. Вместо этого сделала то, что он во мне оценил, прямолинейно спросила:

– А если я не хочу и не соглашусь на этот брак? Ты, конечно, красивый и всё такое, и наш союз наверняка, как ты и сказал, принесёт много выгоды обеим семьям, но, если честно, брак – это последнее в списке всех моих планов, которые я хочу воплотить в жизнь.

И уж точно не с его участием…

Нет, с виду парень был неплохим. Высокий, статный, симпатичный, при деньгах опять же, пусть и не сам их заработал, но… не ёкало. Я смотрела в его карие глаза, но видела в них лишь обречённость для себя. Ему было всё равно на ком жениться, он это делал лишь потому, что ему так велели. И что это за жизнь тогда будет? Как у моей мамы? Нет. Не хочу. Не буду. Ни за что. Лучше уйти из семьи, отказаться от всех благ, чем так.

На губах Дженгиза мелькнула улыбка с непонятной мне эмоцией. Тёмной. Опасной. Хищной. Прошла ещё всего секунда, а мы остановились. И если Дженгиз, потому что он так решил, то я – потому что он перехватил мои плечи и прижал меня спиной к ближайшей яблоне, скрыв нас обоих в тени её цветущей кроны.

– Ты меня поэтому привела в этот укромный уголок, да, крошка Эля? Чтоб я тебя переубедил? – склонился так близко, что я ощутила его дыхание на своём виске.

Его действия вышли настолько внезапными для меня, что я в своей растерянности и не подумала так сразу сопротивляться. А потом стало поздно. Он вжал меня собой в ствол, лишая возможности даже просто оттолкнуть его руками.

– Ты что делаешь? Отпусти меня!

На мужских губах расплылась ядовитая усмешка.

– Урок первый, крошка Эля, – произнёс Дженгиз, сильнее вжимая меня в ствол. – У тебя есть право голоса лишь в одном случае… – на моё бедро легли его пальцы. – …если ты умоляешь, чтобы я вставил в тебя свой член, – пальцы медленно заскользили по обнажённой коже вверх. – Хочешь, чтобы я выебал тебя прямо здесь и сейчас?

Его словам и действиям вторил грохот моего бьющегося в ускоренном темпе сердца.

Что он несёт? И творит!

– Ты с ума сошёл! – выдохнула я едва слышно, упираясь ладонями в его широкие плечи. – Прекрати!

И очень постаралась не поддаваться атакующей разум панике. Я ведь и впрямь ничего не смогу противопоставить ему, если он решит продолжать.

– С чего бы мне прекращать? – будто бы удивился Дженгиз. – Это ведь теперь всё равно всё моё.

В доказательство сказанному его ладонь резко закончила своё движение вверх и до боли сжала мою ягодицу. Вот когда стало по-настоящему страшно.

– Дженгиз, хватит, отпусти меня, не трогай.

Я попыталась отбиться и заставить его убрать от меня свои руки, но в моём положении вышло, что лишь слегка мазнула кончиками пальцев по его запястью. Да и Дженгиз на этом не остановился. Его рука, ещё раз приласкав ягодицу, двинулась дальше к развилке бёдер.

– Мне обещали девственницу… ты ведь девственница, Эльнара? – хриплым от эмоций голосом поинтересовался он.

Пальцы накрыли мою плоть. Пока ещё поверх трусов, но меня как подбросило. Это же наверняка ненадолго. От мыслей о том, что он может сделать со мной, к горлу подступила тошнота, а разум окончательно захватила в свой плен паника. Я забилась в мужских руках сильнее.

– Нет, не надо, отпусти меня! Пусти! Я буду кричать!

Так себе угроза, учитывая, что вряд ли меня здесь кто-то услышит. Все же дома остались, за закрытыми дверями, да и мы отошли от дома на приличное расстояние. Вот и Дженгиз не проникся. Я только и успела, что хлебнуть немного воздуха, как моя челюсть оказалась крепко сжата другой его рукой, лишив возможности свободно говорить что-то снова.

– Нет? – переспросил Дженгиз. – Ты сказала нет?

Даже если бы очень хотела ему ответить, в любом случае не смогла бы. Да и не пришлось.

– Именно так она и сказала, – донеслось из-за спины Дженгиза мрачным голосом Касьяна.

Ещё через секунду его от меня отшвырнуло с такой силой, что тот долетел до другого дерева, врезавшись в него. Сперва так, затем и вовсе к земле приложило. Вернее, отчим его приложил, врезав с размаха. Дженгиз захрипел и согнулся. Попытался что-то произнести, но внятно не вышло, к тому же собеседник его опередил:

– Ещё раз выкинешь что-то неподобающее в моём доме, я тебя выкину из этого края.

И тут же потерял к нему всяческий интерес, загородив мне обзор на него собой. А я… Я до сих пор не верила, что такое могло случиться, да ещё в моём собственном доме. Стояла, смотрела на Касьяна, не в силах произнести ни слова. Он и не ждал. Окинув суровым взглядом, поймал мою руку и повёл прочь. И я даже не подумала сопротивляться, всё ещё пребывая в шоке от произошедшего.

Дженгиз… Зачем он это сделал?

На коже до сих пор ощущались его жуткие болезненные прикосновения. Не удивлюсь, если на их месте потом появятся синяки. Моей светлой коже много не надо. И от этого я чувствовала себя ещё более грязно, мерзко и паршиво. Почти задыхалась от растущего в груди тошнотворного кома.

Я ведь просто хотела поговорить. Просто обсудить сложившуюся ситуацию и, по возможности, прийти к какому-нибудь деловому соглашению. А он…

Правда бы выебал, как сказал, прям у того дерева? Почему? Что я сделала или сказала такого, что Караджа вдруг так сорвался? Сколько бы ни прокручивала ситуацию, так и не поняла. Только ещё хуже стала себя чувствовать. Даже ощущение горячей руки Касьяна на моём запястье не спасало. Наоборот, его хмурый, молчаливый и мрачный вид заставлял чувствовать себя ко всему прочему ещё и виноватой.

– У нас теперь будут проблемы из-за этого, да?

Из-за меня…

Касьян промолчал, только покосился как-то странно. И в дом идти передумал, свернув на ближайшей развилке в самую дальнюю и закрытую часть сада. Там находилась беседка. В неё он меня и завёл. Поставил перед собой, придирчиво оглядывая с ног до головы, дольше всего задержавшись на бедре в том районе, где ещё недавно касалась чужая рука, а теперь наверняка наливался синяк. Заметила, как сжался мужской кулак, а уголки губ дрогнули от неприязни, и мои собственные губы задрожали от едва сдерживаемых слёз.

– Простите. Я не хотела, чтобы так вышло, – прошептала я едва слышно.

С губ всё-таки сорвался всхлип. За ним ещё один. И ещё. Пока я окончательно не разревелась. Кажется, только теперь до меня в полной мере дошло, что чуть не произошло. И я стояла, захлёбывалась своей истерикой, не в силах с ней совладать. Было обидно, страшно и просто неприятно от случившегося. Чувство уязвимости буквально поглотило. Я ведь даже не мыслила ни о чём таком. Тогда почему Дженгиз посчитал, что может себе позволить такое поведение? Я не понимала. Вот и стояла, смотрела на Касьяна с той самой беспомощностью, что одолевала мой разум с того самого мгновения, как старший Караджа сообщил всем новость о моей скорой свадьбе, от которой, похоже, так просто не отвертеться.

А Касьян…

Касьян неожиданно притянул меня к себе, и… обнял.

Обнял!

Жест вышел настолько неожиданным, что я невольно замерла, впитывая в себя эту нехитрую ласку, призванную успокоить. Совсем не ждала от него ничего подобного. У меня даже слёзы прекратились, настолько я растерялась от случившегося. Ещё через миг позабыла не только обо всех своих слезах, но и как дышать, когда он неспешно провёл ладонью по моим волосам, а затем уткнулся в них носом и с шумом втянул в себя их запах.

Мамочка моя, что происходит?..

Никогда бы не подумала, что этот мрачный мужчина будет вот так меня обнимать. Что он способен на такое. Ещё больше не ожидала, что смогу расслабиться в этих объятиях. Я же ещё недавно даже смотреть на него боялась, а теперь стояла и растворялась в жаре его тела, чувствуя себя невероятно защищённой. Как никогда раньше. Следом и вовсе…

Макушки коснулись его губы.

Касьян. Меня. Поцеловал.

То есть не прям поцеловал, но всё же!

С ума сойти!

И, похоже, я и впрямь сошла, раз позволила такому произойти. Не остановила. Даже когда мужская рука зарылась в мои волосы и потянула за них, заставляя запрокинуть голову назад и посмотреть в тёмный взор.

– Если действительно не хочешь, чтоб так выходило, – немного запоздало, но всё же произнёс Касьян на мои слова, – то в следующий раз не виляй своим полуголым задом перед голодным мужиком и не провоцируй его.

Его горячее дыхание обожгло мои губы, из-за чего я далеко не сразу поняла, что именно он сказал, на мгновение забывшись в этом неправильном моменте. А когда до меня дошло… Всё очарование момента разбилось вдребезги, с одной этой фразой, насквозь пропитанной цинизмом. После он и вовсе сухо добавил:

– А теперь иди к себе, белоснежка.

И я и впрямь отшатнулась от него, как если бы мне опять пощёчину зарядили. Ведь он же сказал «белоснежка».

Белоснежка…

Мне!

Сердце билось, как заполошное, пока я бежала прочь из сада, затем взлетала по лестнице вверх, и так до самой комнаты, где, закрывшись изнутри на замок, прижималась к двери ещё очень и очень долго. В голове, как на повторе, звучало хриплое: «Белоснежка». Как в прошлый раз. Когда я застукала его с одной из многочисленных любовниц в самый ответственный момент.

Белоснежка…

Я думала, это он так к той блондинке обратился, а получалось… ко мне?

Или это я на эмоциях придумала себе то, чего нет? Может он так вообще ко всем женщинами обращается? Нравится ему. Навроде того, как другие называют всех малышками, крошками, детками и прочими идиотскими ласкательными прозвищами. Да, наверняка именно так. По крайней мере, в это поверить куда проще, чем в то, что Касьян Царский вдруг решил выделить меня в веренице своих бесконечных женщин.

Б-р-р, нет уж! Я против!

Хватит с меня Дженгиза. С ним бы как-нибудь разобраться. Так что, тряхнув головой, я направилась сперва в душ, а затем спать. Завтра. Я обо всём подумаю завтра. Хватит с меня на сегодня всего этого.

Глава 3

– Подойди ко мне, – доносится до меня как из-под толщи воды знакомым мужским голосом.

Он пробирает до самых мурашек, отдаётся щекочущим ощущением внизу живота, заставляя моё сердце биться всё чаще с каждым новым шагом, что я делаю по направлению к массивным офисным дверям.

– Ближе, – слышится снова, и я невольно прибавляю в скорости. – Подойди ещё ближе, Белоснежка.

Сердце уже не просто бьётся. Оно захлёбывается в собственной крови, отсчитывая свои последние удары вместе с тем, как всё меньше остаётся расстояния до мужчины, чей один только голос зарождает во всём моём теле дикий голод.

– На колени, – добавляет он заметно хрипло, и я сама не замечаю, как и правда оказываюсь перед ним стоящей на них.

Взор карих глаз тут же врезается в меня с такой жадной алчностью, будто это самое лучшее, что он видел в своей жизни. Голова начинает кружиться лишь от того, как ярко ощущается на мне этот взгляд. Словно Касьян не просто смотрит, а прикасается. Медленно ведёт пальцами по моим скулам, царапает мозолистыми пальцами пересохшее горло, обводит ими глубокий вырез бесстыже-алого наряда, спускается ниже по моему вмиг напрягшемуся животику к самой развилке между бёдер. Да там и остаётся.

– Задери подол, – велит властно.

И я, не смея ослушаться, дрожащими пальцами берусь за край платья, медленно приподнимая его до самой талии.

– Хватит.

Замираю. И почти не дышу, сгорая от стыда и смущения, когда его взор сосредотачивается на том, что он не должен был никогда увидеть. На мне нет трусиков. Возникает желание прикрыться, но я не смею, покорно ожидания нового приказа. И тот не заставляет себя ждать.

– Раздвинь ноги шире. Приласкай себя.

И я, едва сдерживая тайную дрожь удовольствия, вновь беспрекословно исполняю мужское веление. Мне одновременно страшно и приятно от мысли, что Касьян смотрит на меня в этот момент. Это так порочно и неправильно и вместе с тем до невыносимого возбуждающе, что я не могу сопротивляться этому греховному соблазну. Более того, я жажду испить этот грех до дна, как ни что другое на этом свете.

Пальцы ложатся на уже влажную плоть и принимаются скользить по ней в самом медленном из всех темпе. Просто потому, что я точно знаю, именно так нравится ему. Когда я схожу с ума от желания и мучаюсь от невозможности получить разрядку. Тяжело дыша, я хватаю ртом воздух, в попытке хотя бы так компенсировать недостаток всех ощущений, продолжая неспешно водить пальцами по уже откровенно мокрым лепесткам.

– Касьян… – зову его, тихо всхлипнув.

– Молчи и продолжай, – грубо перебивает он меня.

И я продолжаю. Кружу вокруг клитора снова и снова, низ живота уже сводит от ощущения ноющей пустоты, которую Касьян не спешит заполнять. Стоит там же, где был, сунув руки в карманы, и пристально следит за моими действиями. Можно подумать, скучает, но я-то вижу по глазам, что ему всё нравится. И даже очень. Недаром меньше чем через минуту с его стороны слышится шелест сброшенной с плеч одежды и звук расстёгиваемого ремня. Бляшка звякает, за ней следом вжикает молния на брюках, и моим глазам предстаёт налитая мужская плоть с крупной розовой головкой.

– Хочешь его? – замечает он мой жадный интерес.

– Да, – не скрываю я.

– Сильно?

– Очень.

– Тогда ползи ко мне, Белоснежка.

Новый хлёсткий приказ заставляет вздрогнуть, но я и здесь не смею ослушаться, ставлю ладони на пол и медленно ползу к нему. Замираю у самых ног, продолжая стоять на четвереньках, запрокидываю голову, чтобы видеть его лицо и знать, что он доволен мной.

– Хорошая девочка, – хвалит мужчина.

Следом хватает пальцами свободной руки меня за подбородок, вынуждая запрокинуть голову выше. Сжимает так, что я вынуждена разжать челюсть, а губы сложить трубочкой. Медленно ведёт большим пальцем по ним слева направо, размазывая за пределы алую помаду.

– Маленькая шлюшка, – произносит довольно.

Его собственные губы кривятся в презрительной усмешке, но мне всё равно. Мне нравится эта его грубость. Потому что я знаю, что это всё напускное, а на деле его сжирает тот же огонь, что и меня.

– Раскрой свой ротик пошире, – требует вновь.

И вновь я беспрекословно подчиняюсь ему. Большой палец сменяет набухшая головка, которой он с точностью проделывает то же, что и им до этого. Не выдерживаю и лижу его кончиком языка, слыша над головой шумный выдох.

– Дерзкая.

Да. Здесь и сейчас я именно такая. Сумасшедше-дерзкая, откровенная и не менее порочная, чем он сам. И мне это нравится. Нравится то, что Касьян делает со мной. Раскрывает. Хочется больше понять, на что ещё я способна рядом с ним. И он даёт мне такую возможность.

– Ну давай, покажи мне, как сильно ты его хочешь, – отпускает подбородок, но только чтобы ухватить мои волосы на затылке. – Возьми его.

О, да! Наконец-то! С довольным стоном смыкаю губы вокруг его толстого члена. Вбираю в себя сразу так глубоко, насколько позволяет глубина рта. Головка упирается в самые гланды, да там и остаётся, ведомая сильной хваткой на затылке.

– Блядь, да! – слышится от Касьяна.

Он слегка отстраняется, но только чтобы следом ещё раз толкнуться в мой рот.

– Да… – тянет на повторе.

Его возглас отдаётся новым ноющим ощущением между ног. Даже без всяких дополнительных стимулов. Прикрыв глаза я представляю, как, пока я отсасываю ему, он резко входит в меня сзади. Из груди рвётся стон, и я не думаю его сдерживать.

Господи, да! Как хорошо!

– Глубже. Возьми его глубже. Давай, белоснежка, я знаю, ты можешь. Сделай это…

Не знаю, насколько хорошо у меня получается исполнить его желание, но я стараюсь. Вожу языком по выпуклым венам снова и снова, крепче обхватываю бархатистый ствол губами. Он уже с лёгкостью скользит туда-обратно, смоченный обильно стекающими по моему подбородку слюнями. Но мне мало. Между ног уже не просто ноет, а пульсирует в недостатке внимания и желания. А он жестоко игнорирует эту мою потребность. Стоит мне направить руку к заветному местечку, и вовсе отстраняется. Я едва не плачу от несправедливости. Тянусь к нему обратно. Но он снова ускользает.

Нет-нет-нет…

Только не сейчас, пожалуйста.

– Эльнара! – вдруг ворвался в разум звонкий голос сестры.

Горло сдавила удушающая паника, стоило только представить, в какой неприглядной позе она меня застала. С кем! Боже! Наверное, я ещё никогда так быстро не бегала, как в это мгновение. С кувырками и падением, закончившимся болезненно-ноющим ощущением в районе затылка и плеча.

– Эльнара, ты как? Не стукнулась? – опять послышался обеспокоенный голос сестры.

И я с трудом, но всё же сфокусировала на ней свой взгляд. И тут же резко выдохнула, поняв, что ни в какой неприглядной ситуации Эльвира меня не застала. Я находилась на полу своей комнаты, по всей видимости упав с кровати, когда шарахнулась прочь, заслышав её голос. Это был сон. Всего лишь сон. Один из тех, после просмотра которых хотелось, как минимум, утопиться в душе.

Чтоб этого Царского с его «Белоснежкой»!

Вот зачем он меня так назвал? Любовниц ему что ли мало для этого?

Гадство!

Ещё и Эльвира явилась в такой момент…

– Какого чёрта ты забыла в моей спальне, мелочь? – сорвалось с губ не особо вежливое в её адрес.

Не стоило с ней так говорить. Но иначе не получалось. Сознание продолжали атаковать пошлые картинки сна, сердце стучало как в последний раз, между ног всё было влажно и ныло так, что впору самой начинать в голос выть. А сестра…

– Сама ты мелочь, – обиженно нахохлилась она, не менее обиженно глядя на меня голубыми глазами.

Отодвинулась от края кровати, с которого свисала до этого и уселась ровнее, заводя за уши упавшие ей на лицо тёмные прядки. В отличие от меня, она полностью унаследовала восточную внешность отца: смуглую кожу, тёмные волосы, пухлые губы и карие глаза. Мне от него достались только глаза, в остальном я была копией нашей русской мамы.

Впрочем, не долго длилась эта её мнимая обида. Моё сердце успело ударить всего дважды, когда Эльвира вновь лукаво улыбнулась, а затем спросила то, от чего в груди совсем стучать перестало:

– Что тебе снилось? Ты так стонала… Мужчина?

Надеюсь, я не слишком заметно вздрогнула, и испуг в глазах успела скрыть за опущенными веками. Вот же… догадливая какая!

– А что, плохой сон не рассматривается? – съязвила в досаде, усаживаясь на полу, куда свалилась в попытке сбежать от неё, поглаживая ладонью ушибленную часть тела.

Тем более, сон и правда вышел ужасный. Хотя бы потому, что в реальной жизни я бы никогда не позволила себе подобного бесстыжего поведения. Это же так унизительно! Мало того, что стоять перед мужиком на коленях, так потом ещё и ползти к нему на четвереньках, умолять, чтобы он дал свой член облизать. Фу! Никогда в жизни! Гадость сплошная!

Это всё долбанный Касьян! Из-за него всё. Чтоб ему пусто было. Запри он тогда дверь, не стала бы я свидетельницей устроенных им с его любовницей непотребств, не страдала бы теперь от этих нелепых снов.

С чего вообще мой мозг постоянно ставил меня на место той девицы? Идиотизм какой-то. Может к психологу записаться? Пусть выдворит его из моей головы.

– Вряд ли от страха так протяжно стонут и просят не бросать, – лукаво улыбнулась Эльвира. – Что, жених снился, да? Я видела его фотку, он и правда хорош собой, – покивала со знающим видом.

На этот раз брезгливой гримасы я не сдержала и не успела спрятать. Уж слишком ярко всплыл в памяти вчерашний вечер и его окончание в саду. Если Дженгиз мне когда-нибудь и понравится, то только если откажется жениться на мне. О том сестре и сообщила, хоть и в иной форме:

– Ага, я умоляла его не жениться на мне, а он, как заведённый, всё повторял «давай поженимся, давай поженимся». Короче, дурь сплошная, – отмахнулась от её домыслов, с кряхтением поднимаясь на ноги. – И вообще, мелкая, какие женихи? Ты об учёбе должна думать, а не о том, кто и насколько хорош. Тем более что не так уж он и хорош собой. Неплох, возможно, но я видела и получше.

Например, второго мужа нашей матери…

Да тьфу ты! Опять грешник Касьян в мои мысли пролез! А ещё сестре что-то выговаривала. Когда сама тут только и делала, что о чужом мужике думала постоянно.

– Ой, да божечки, что ж ты такая скучная-то? – закатила Эльвира глаза в недовольстве, и уселась на кровати, сложив ноги в позе лотоса. – Вот правда, зачем вообще нужна эта учёба? – продолжила возмущаться. – Я ж не идиотка, прекрасно понимаю, что меня, как и тебя, потом также выдадут замуж за подходящего партнёра по бизнесу, так что работать будет не обязательно. Рожу ему парочку наследников и смогу дальше жить в своё удовольствие, как нормальная женщина.

Меня аж передёрнуло от той циничности, с которой она выразила свои мысли по поводу собственного будущего. С той же самой, что мама вчера мне выговаривала.

– Ну вот и выходи тогда сама за этого Дженгиза, – огрызнулась я невольно, разминая шею.

Конечно, тут же пожалела о сказанном, но поздно, слова сказаны. А сестра на них и вовсе грустно вздохнула.

– Да если б я могла, но он же уже тебя выбрал, – окончательно впала в печаль.

Я невольно улыбнулась, столько искреннего расстройства отразилось на её симпатичном личике. Всё-таки маленькая она ещё, хоть и старалась мыслить и вести себя по-взрослому.

– Уверена, ты найдёшь себе кого-нибудь получше. Да и зачем тебе зависеть от кого-то, если способна достичь всего сама?

– Да вот ещё, напрягаться! – фыркнула недовольно Эльвира, задирая нос. – Делать мне больше нечего! Как будто ты не знаешь, какие акулы обитают в наших террариумах! Зачем вообще тогда мужик нужен?

И с этим у меня тоже поспорить не получилось. Действительно, зачем? Лично мне как раз поэтому и не нужен был. Не хочу ни от кого зависеть. Лучше быть самой себе хозяйкой, чем полагаться на того, кто ни во что тебя не ставит и видит в тебе лишь тело для определённого дела, ничего больше.

– Ладно, деловушка, иди, собирайся в школу, я тебя ждать не буду, если опоздаешь, – решала закруглить наш нелепый разговор, заодно уже начать тоже собираться.

– Да и фиг с ней, – отозвалась сестра в безразличии, но с кровати послушно слезла. – И вообще, это ты у нас тут проспала, а не я, – бросила уже на ходу. – Видимо, Дженгиз Караджа и впрямь хорош. Интересно, а у них нет ещё одного сына, помладше? – задумалась.

Пришла моя очередь глаза закатывать.

– Иди уже, мечтательница, – рассмеялась.

Но как только дверь за ней закрылась, улыбка сползла с моего лица, а сама я уныло вздохнула.

Вот за что мне это всё?!

Не было печали, да жениха прислали. Никому ненужного. Будто у меня проблем мало. Зачёты с экзаменами на носу, от снов эротических никак не избавлюсь, сестра вступила в такой возраст, когда страшно слово лишнее сказать, чтобы не обидеть и не спровоцировать её на никому ненужные последствия. А теперь ещё и Дженгиз нарисовался, не сотрёшь.

Да и к чёрту! Буду решать проблемы по мере их поступления. И для начала стоило разобраться с тем, чтобы принять душ, одеться и позавтракать.

С первым и последним никаких проблем не возникло. Я быстро ополоснулась, стараясь не намочить собранные в пучок волосы, после чего оделась в любимое бордовое платье с длинным рукавом, накинула на плечи кожанку, а на ноги обула высокие сапоги. Пучок сменила привычная коса в хвосте. Нюдовый повседневный макияж завершил образ. Подхватив учебную сумку, я направилась вниз, завтракать. И вот это оказалось ошибочным пунктом в плане. Потому что в столовой к нам с Эльвирой за завтраком неожиданно присоединилась мама, которая прежде никогда не вставала раньше десяти.

Конечно же, только появившийся аппетит во мне резко угас, а последующий разговор окончательно его уничтожил.

– Я сегодня встречаюсь с Еленой по поводу подготовки к свадьбе. Если есть какие-то пожелания, скажи сразу, чтобы мы их учли в планировании, иначе потом придётся довольствоваться тем, что мы сами выберем, – сообщила мама с самым беспечным видом, неспешно цедя крепкий кофе.

Ей явно тяжело далась столь ранняя побудка. Лучше бы дальше спала. Какая вообще разница, в каком стиле будет представлена эта свадьба, если я вообще не желала в этом участвовать? О том и сообщила.

– Мне всё равно.

Но если мама согласно кивнула, то вот Эльвира оказалась совершенно не согласна с моей точкой зрения.

– Как это всё равно? – возмутилась она. – Это же твоя свадьба! Первое самое большое событие в жизни! А если они тебе стрёмный наряд выберут? Свадьбу же всё-таки будут освещать в журналах. Нужно показать себя.

Сказала бы я, что действительно нужно сделать с этой свадьбой, но промолчала, естественно.

– Уверена, мама выберет мне самый красивый и элегантный наряд, в котором будет не стыдно и президенту страны показаться, – улыбнулась я сестре, натянув на лицо доброжелательную улыбку, только чтобы не расстраивать её лишний раз.

Вон как воодушевилась происходящим, зачем портить ей настроение своей кислой физиономией? Потом, как всё решу с этой навязанной чужими людьми свадьбой, мы поговорим с ней обо всём этом более серьёзно и обстоятельно. Пока же пусть себе радуется.

Она и радовалась. Не только весь остаток завтрака, но и всю дорогу до школы. Даже в щёку меня поцеловала на прощание, чего уже давно не делала, считая себя слишком взрослой для подобного проявления чувств, да ещё на людях. Сердце кольнуло сожалением, что вскоре придётся её разочаровать. Но такова жизнь. Не всё в ней происходит так, как мы хотим, что уж теперь.

Сама я смогла расслабиться только в универе, слушая и записывая лекции. Хотя рядом сидящая сокурсница Ульяна всё равно заметила, что со мной что-то не так.

– Ты сегодня какая-то особенно тихая. Что-то случилось? – поинтересовалась она, когда мы после второй пары привычно отправились с ней в столовую.

– Ничего серьёзного, так, мелкие семейные неурядицы, пройдёт, – качнула я головой, растянув губы в вежливой улыбке.

Уж не знаю, насколько достоверно вышло, но Ульяна настаивать на продолжении разговора не стала, легко переведя тему на учёбу, за что я ей была очень благодарна. Тем более мы не сказать, что подруги, скорее хорошие знакомые. У сокурсницы вообще не было друзей в университете, уж не знаю, как за его пределами. Её парень, Мстислав, слишком вспыльчивый и жадный собственник, чтобы такое стало возможным. Вечно смотрел на всех так, что захочешь подойти к ней, познакомиться, сразу передумаешь. Да и в принципе, не дай боже навлечь на себя гнев этого черноглазого красавца-боксёра, костей потом не соберёшь. Причём в прямом смысле этого слова. Говорят, он из-за Ульяны лучшего друга отправил в реанимацию на долгие месяцы, и тот теперь даже не смотрит в её сторону при встрече, исключительно себе под ноги. Какая уж тут близкая дружба может быть? Странно, что меня ещё не изгнал из-за парты. Наверное, какие-то зачатки совести у этого парня всё же имелись.

Честно говоря, я не представляла, как Яна это терпела, хотя тут скорее всего дело было в том, что её и саму устраивало такое положение вещей. Но я бы так точно не смогла. Впрочем у этой парочки в принципе всё странно. Начиная отсутствием близкого круга общения, заканчивая тем, что они являлись сводными братом и сестрой. Общественность в своё время, помнится, из-за этого изрядно штормило, когда правда всплыла наружу. Я же отнеслась к этому философски. Меня это никак не касалось, а за дверями своей спальни народ волен делать то, что сам считает нужным. Тем более, сводные – не кровные. Да и на людях эта парочка вела себя всегда вполне себе сдержанно.

Такую бы выдержку моему навязанному жениху…

Жениху, который припёрся к нам в университет, подкараулив меня у машины на стоянке. Весь в чёрном, начиная с зачёсанных назад волос и заканчивая начищенными до блеска ботинками. На этом фоне пышные ярко-алые розы в его руках выглядели особенно эффектно. Так и манили забрать и наподдать ими по его наглой роже.

Как он вообще посмел явиться сюда, после вчерашнего?!

Кто бы знал, чего мне стоило молча пройти мимо и сделать вид, что его здесь не существовало…

Но я смогла!

– Эля, – прилетело мне тут же вслед.

Сперва словесно, а через пару секунд, когда я не отреагировала, и физически. Цепкие пальцы поймали за правое запястье, резко дёрнули назад и стремительно развернули обратно лицом к Дженгизу.

– Я к кому обращаюсь, по-твоему? – мрачно прищурился брюнет. – Или ты оглохла?

Не менее мрачно посмотрела на него я сама.

– Во-первых, Эльнара, – отозвалась холодно. – Во-вторых, нет, Дженгиз, я не оглохла, просто даю таким образом тебе понять, что не желаю с тобой больше общаться. Так что, будь добр, отпусти мою руку и больше никогда ко мне не прикасайся.

В подтверждение сказанному ещё и рукой дёрнула в намёке.

Тщетно. Только хуже сделала.

Рывок, букет роз полетел на асфальт, а я оказалась впечатана в нагретое на солнце железо чужой машины.

– Что, блядь? – процедил сквозь зубы Караджа. – Повтори! Что ты только что сказала?

Его хватка стала не только сильнее. Начала причинять ощутимую боль. Да и место удара с автомобилем при столкновении тоже неприятно ныло. Но я заставила себя не обращать на это внимания. И даже улыбнулась ему.

– Повторяю. Я не желаю тебя видеть рядом с собой, Дженгиз Караджа. Ни сегодня, ни завтра, никогда. Свадьбы не будет.

Я ещё не придумала, как я это проверну, но сделаю обязательно. Ни за что не стану женой такого мудака, как он!

Мудака, который только ещё больше разозлился.

– А ведь я извиниться хотел. Поэтому пришёл. Цветы даже принёс. Но ты, смотрю, продолжаешь набивать себе цену. Перед родителями молчала, как невинная овечка, а мне тут показываешь себя, – прижался ко мне ещё плотнее, угрожающе нависнув сверху. – Ты настолько тупая? Настолько дура? Или тебе просто нравится выводить меня из себя? Любишь острые ощущения, крошка? А может у тебя биполярка? – усмехнулся, так и не ослабив хватку на моём запястье, зато другой рукой решил вдруг проявить извращённую нежность, погладив сгибом пальцев по щеке.

И это тогда, когда совсем скоро устроит мне или перелом, или вывих. Выдохнув сквозь зубы, я оттолкнула его ладонь от лица, ещё и голову отодвинула подальше.

– Ага, она самая, – подтвердила вслух его последнюю нелепую мысль. – Так что ты бы поосторожнее, а то мало ли, как меня накроет в следующий раз, какое альтер-эго проснётся во мне. Сегодня невинная овечка, а завтра хладнокровная убийца.

– Ничего, я из тебя всю эту дурь быстро выбью, – продолжил злорадно скалиться Караджа.

– Если только из тебя её раньше не выбьют, – прошипела я не менее зло, ударив его ногой в голень, заодно напомнила о том, чем закончилась его вчерашняя подобная выходка.

Громкое, конечно, заявление, с учётом, что Касьяна в этот раз рядом нет, чтобы помочь. Вот и Дженгиз не повёлся.

– Да? В самом деле? Например, кто? – усмехнулся он. – Сегодня твой драгоценный отчим не придёт к тебе на помощь, кроме нас с тобой тут нет никого больше, – перехватил единственно свободную руку, которой я от него отбивалась.

Но больше не сделал ничего, потому что за его спиной послышалось то, что вынудило его замереть:

– Ну, вообще-то есть.

Дженгиз оборачивался медленно. А тот, кто вмешался, тоже ничуть не спешил. Стоял, чуть расставив ноги, сложив руки на груди, и со скучающим видом просто смотрел на нас, больше ничего не говоря. В такой позе надетая на широкие плечи белая футболка облепила их как вторая кожа, подчеркнув всю силу стальных жгутов мышц своего обладателя, а также чёрный пронзительный взгляд, темнее чем у Караджа. Насколько красивый, настолько же и опасный. И тот, кого я уж точно не ждала здесь увидеть.

– Ты ещё кто? – нахмурился Дженгиз.

– Климов. Мстислав. Так, мимо проходил, – отозвался парень моей сокурсницы, которую я не сразу, но тоже заметила, сидящую в машине на другой стороне парковки. – Ты? Ну, помимо того, что козёл, пристающий к девушкам посреди белого дня.

Дженгизу услышанное ожидаемо не понравилось, зато мои руки наконец стали свободны. Он отпустил и отвернулся от меня, шагнул к оскорбившему его парню, явно собираясь продолжить диалог уже не на словах, но Мстислав, на удивление, и дальше отличился исключительным хладнокровием. Впрочем, причина тому вскоре стала понятна.

– Тут камеры везде понатыканы, а я обещал своей любимой, что в этом месяце больше к ментам за драку на попаду, так что, если тебе есть, что мне сказать в ответ, давай-ка сперва отойдём отсюда, – невозмутимо проговорил Климов.

Мне аж резко поплохело, стоило только представить, чем это всё может закончиться. Больше, чем от мысли стать женой такому козлу, как Дженгиз. Если Мстислав отправит сейчас этого придурка в реанимацию, то страшно подумать, что станет потом с ним самим. Даже наличие Павлова, не последнего человека нашего города, за его спиной, за которого во второй раз вышла замуж его мать, не станет для Караджа большим препятствием. Хотя бы потому, что их больше, а склонность к кровной мести у них на уровне ДНК. И Ульяна, как назло, находилась слишком далеко, чтобы расслышать беседу этих двоих.

– Так, стоп, – втиснулась я между ними, – никто никуда отсюда не уйдёт. По крайней мере, точно не вы, и точно не вместе. Не хватало ещё, чтобы наши фамилии потом полоскали по всему интернету. Родителям это точно не понравится.

А как моя мать отреагирует на такое и вовсе страшно представить…

Да и с Касьяном объясняться совсем не хотелось. Вообще встречаться с ним.

Хорошо, на мои слова Дженгиз на удивление отреагировал адекватно. А может просто решил, что здесь, под камерами, и впрямь не стоит устраивать никакие разборки. Что бы там ни было, вернул внимание от Мстислава ко мне. Несколько секунд ещё просто смотрел, а затем в очередной раз ухмыльнулся, достал из кармана солнечные очки, которыми прикрыл глаза, прежде чем направиться к дверце машины с водительской стороны.

– Помолвка, кстати, в эти выходные. Надеюсь, к этому времени ты одумаешься, – сказал, дёрнув дверцу своего «гелендвагена». – Увидимся.

Розы остались лежать на асфальте смятой лепёшкой, когда их со свитом от быстрого резкого старта переехали шины внедорожника. И только когда он скрылся за ближайшим поворотом, я позволила себе облегчённо выдохнуть. Пронесло. Провела дрожащей рукой по лицу и тут же поморщилась от поразившей запястье боли.

– Вот дерьмо, – не сдержала ругательства, принявшись с брезгливостью осматривать оставленные на нём следы.

Те уже сейчас бросались в глаза, а к вечеру, уверена, всё станет намного ярче и заметнее.

Ублюдок!

– Плохо выглядит, – хмуро прокомментировал Мстислав. – Сгибать можешь?

Последовала его словам и тут же зашипела от боли, которая пронзила острыми жгучими осколками до самого локтя. Климов стал мрачнее прежнего.

– Да чтоб этого Караджа КАМАЗом переехало, – не сдержала ругательства в сторону теперь уже точно ненавистного женишка.

– Нужно сделать рентген. Поехали в травму. Заодно зафиксируют письменно.

Будто это поможет…

Но спорить не стала. Тем более, боль никуда не уходила, только нарастала. Покосилась на видневшуюся впереди неподалёку свою красную «мазду», представила, как «красиво» с такой травмой буду лавировать среди густого потока других автомобилей и опять поморщилась. Оставлять любимицу не хотелось, но куда деваться?

– Спасибо, – поблагодарила я Мстислава, разворачиваясь в сторону его «камаро».

Не только за последнее предложение, но и за то, что вмешался.

– Да я бы и не лез со своим мнением, но кое-кто мне потом весь мозг съест чайной ложечкой, – проворчал на это парень себе под нос, первым направившись к своей машине.

Улыбнувшись, я последовала за ним. А стоило нам оказаться внутри салона, как запертая там прежде Ульяна завалила меня кучей вопросов.

– Ты как? Всё хорошо? Он тебя не успел сильно обидеть? Что с рукой? Вот же козёл! Мстислав, нам надо в травму!

– Уже, – хмыкнул на это брюнет, заводя двигатель. – Иначе почему она, по-твоему, здесь?

– Ты самый-самый лучший, – чмокнула его девушка в щёку. – Правда же? – обратилась уже ко мне с улыбкой, взлохматив волосы на мужском затылке.

– Настоящий супергерой. Мне б такого, – поддержала я её такой же улыбкой, стараясь не шевелить лишний раз травмированной конечностью.

В травмпункте мне диагностировали сильный ушиб, прописали мази и наложили фиксирующую повязку, выдав освобождение от физических нагрузок. Последнее удручало особенно сильно, так как теннис – единственное, что приносило мне настоящую радость, а теперь я как минимум неделю на корте должна буду на скамье сидеть. Ведь Дженгиз не какую-то руку повредил, а правую. Левой я тоже могла работать, но не так активно. Так что на голову Караджа после услышанного обрушилась ещё парочка-другая десятков оскорблений и проклятий.

– Вот козлина! – поддержала меня и Ульяна, когда услышала вердикт врача.

После чего упросила Мстислава отвезти нас в парк. Сам парень с нами не остался, высадил у входа и, после того как Ульяна клятвенно заверила его, что не выйдет никуда за пределы нашего места отдыха, поехал дальше по своим делам. Тогда же сокурсница вернулась ко всем своим расспросам по поводу произошедшего. Пришлось сдавать все свои явки и пароли.

– М-да, попадос, – вынесла девушка печальный вердикт, когда я закончила с рассказом нашего эпичного с Дженгизом знакомства. – И что, совсем ничего нельзя сделать?

– А что тут сделаешь? Договорённость есть договорённость. Простым «не хочу, не буду» тут не отделаешься, нужно что-то очень и очень весомое.

– Ну да, – тоже призадумалась Ульяна.

Некоторое время мы просто молча шли дальше по петляющей среди деревьев дорожке, пока не вышли к краю обрыва, обнесённого красивой чугунной изгородью. Остановились вдали от остальных гуляющих и несколько минут обе любовались на красивый вид реки с длинным мостом. Волосы трепал тихий по-летнему тёплый ветерок, и я на короткое время позволила себе забыть обо всём плохом, наслаждаясь этим затишьем.

– Знаешь, – заговорила Ульяна по ощущениям вечность спустя, заставляя вернуться к настоящему и его проблемам, – Регина, мать Мстислава, тоже собиралась женить его на одной швабре мармеладной, и Мстислав, чтобы этого избежать, отказался от наследства в мою пользу. Может тебе тоже попробовать нечто такое? Стать для них менее значимой, – предложила.

– Да если б дело только в деньгах было, – вздохнула я уныло, переводя взгляд с реки на неё. – Власть, чтоб её. В ней всё дело. Объединение наших семейных ресурсов поставит Караджа выше других в этих краях.

Девушка на мои слова заметно поморщилась и ответила далеко не сразу.

– Слушай, а твоя мать разве не замужем за Царским? В том смысле, все ваши активы не в его руках теперь?

– Не совсем так. Он ими распоряжается по доверенности, и каждая из нас может всегда их вывести из оборота его дел при желании. Но будь иначе, вряд ли бы мне это чем-то помогло. Если так подумать, Царскому это объединение тоже на руку. Он же относительно, но породнится с Караджа. Так что ему нет смысла мне помогать.

– М-да, – вздохнула Ульяна, снова призадумавшись, после чего на её кукольном личике отразилось возмущение. – Вот никогда я не пойму эту вашу привычку жениться на ком-то ради выгоды!

– Сказала дочка Климова, – подколола я её.

– Вот поэтому и не пойму, – гордо парировала она. – Папа бы никогда так со мной не поступил!

– Это потому что ты и так связала себя с самым подходящим партнёром, – качнула я головой в несогласии.

– Пф! Я тебя умоляю! Во-первых, папа у меня и правда мировой, для него деньги вторичны, а во-вторых… попробовал бы меня кто-то заставить! Я б ему ух! – погрозила кулаком сокурсница, чем изрядно повеселила.

И я вновь поразилась тому, насколько её поведение отличается от того, что все видят изо дня в день в университете. А может она всегда такой была, просто я не замечала, сосредоточенная на учёбе. Мы же с ней раньше никогда и не общались так близко, хоть и сидели за одной партой. Каждую перемену приходил Мстислав и забирал её куда-то с собой. А, оказалась, с Ульяной Климовой очень даже приятно проводить время.

– Ладно, не грусти, придумаем что-нибудь, – толкнула она меня плечом, задорно улыбаясь. – У меня есть друг-юрист, поговорю с ним, может он что посоветует. Хотя он больше по уголовному праву, но да ладно. И папу расспрошу про Караджа, кто такие и чего стоит от них ждать в случае чего. Может и он что подскажет.

– Спасибо, но ты не обязана. Это моя проблема, и…

– И я не собираюсь её решать за тебя, успокойся. Это просто сбор информации. Тебе ведь не помешает.

Не помешает. Тут она права. Так что мне оставалось только снова её поблагодарить. Больше мы о проблемах не вспоминали. Купив кофе в ларьке, вернулись на лавочку, да так и просидели на ней до самого появления Мстислава, болтая ни о чём. Он же и предложил, когда довёз меня до дома:

– Попроси у родителей охрану для себя, если не хочешь повтора сегодняшнего. Я не всегда могу оказаться рядом, чтобы помочь, а твой жених явно не из тех, кто умеет прощать и забывать, – покосился на мою руку.

Я тоже посмотрела на него. Запястье уже почти не болело, лишь слегка ныло, когда я, забывшись, пыталась активничать этой рукой. Но парень прав. Дженгиз слишком несдержанный, и в следующий раз рядом и правда может не оказаться никого рядом, чтобы спасти меня от него. Но попросить помощи у Касьяна, который только вчера обвинил меня в том, что это исключительно моя вина, я сама напросилась? Это даже в мыслях звучало нелепо, чтобы ещё и вслух повторять. Нет уж! Ни за что!

Глава 4

Время давно перевалило за полночь, за окном воцарилась темень, разбавленная ярким светом полной луны и многочисленных звёзд. Ветер слегка покачивал зеленеющие кроны деревьев в саду, в соседних дворах лаяли псы. Я сидела на подоконнике, смотрела на улицу и размышляла о словах Мстислава.

Гордость – мой самый большой порок. Я всегда это знала. Мне сложно просить помощи у других. Сложно доверять людям. Я всегда справлялась со всем сама, в одиночку, и не любила перекладывать ответственность на других, делиться ею. Я боялась казаться слабой в глазах остальных. Поэтому все свои проблемы встречала с высоко поднятой головой и улыбкой на лице. Ещё больше я не любила, когда в мои планы вмешивались. Особенно мужчины. Именно поэтому я в свои двадцать один даже ещё не целовалась ни разу ни с кем, хотя желающих было предостаточно. Но я не хотела закончить, как мама. Я не хотела, чтобы один из них меня использовал, как её, лишив возможности быть счастливой. Вот только, кажется, именно так скоро и произойдёт, если я продолжу цепляться за свою независимость.

Мстислав прав. Прав…

Жаль, понимание этого, нисколько не помогало мне решиться пойти на поклон к Царскому. И не только потому, что он обвинил меня вчера в произошедшем с Дженгизом. Всё это его злосчастное «белоснежка». До сих пор в мозгах отражалось на бесконечном повторе. Вот как с ним какие-то разговоры вести после такого? Но и сидеть, ожидая у моря погоды, тоже не вариант. Поэтому, помаявшись ещё немного на подоконнике, я соскочила с него и, пока не передумала, пошла искать своего жестокого мучителя. То, что он не спал до сих пор, я знала точно. Наши спальни находились напротив, и мужчина туда ещё не входил, иначе бы я непременно услышала. Так что я смело направилась вниз.

Хотя «смело» – это громко сказано. Едва ли мои тихие и осторожные шаги по коридору можно было назвать таковыми. Кусая губы, я медленно кралась по нему к лестнице, а затем, спустившись, в сторону нужного мне кабинета. Тусклое нижнее освещение помогало нигде не споткнуться, но рождало причудливые тени, из-за которых мне то и дело казалось, что за мной кто-то следит из темноты. Глупость, конечно, мама наверняка уже наглоталась снотворного, да и дела ей нет, чем каждый из нас занимается по ночам, особенно, Царский. Её не трогает, и ладно. Не зря ж у них с ним спальни раздельные.

Сестре тоже не до моих перемещений. Она, если не спит, так валяется на кровати в наушниках. Дверь в ванную я закрыла со своей стороны, так что о моей тайной вылазке ей никак не узнать. И хорошо! Не представляю, как бы объяснялась с ней в ином случае. Пусть я ничего плохого делать не собиралась, всего лишь поговорить, но это же Эльвира, она даже в самом невинном действии способна углядеть романтическую составляющую. Попробуй потом докажи обратное. Будет хуже, чем с утренним пробуждением. Так что, да, я шла и тщательно прислушивалась к тишине дома, чтобы не наткнуться ни на кого лишнего, в том числе служащих.

Именно благодаря этой осторожности, я смогла расслышать тихие глухие удары из приоткрытой двери в спортзал. Он находился чуть дальше по коридору от нужного мне кабинета, сейчас закрытого, так что я, недолго думая, направилась к нему.

Всё так же ступая как можно тише, прокралась к двери и заглянула внутрь. Наверное, со стороны, я выглядела до ужасного смешно и глупо, но ничего не могла с собой поделать, встречаться вновь с Касьяном Брониславовичем было очень страшно. Я его не видела, а сердце уже билось как заполошное. В ночной тишине и вовсе казалось невероятно громким. А стоило мне войти внутрь зала, почти оглушило своим стуком. Хотя не только в нём дело.

Удары. Быстрые. Чёткие. Выверенные. Они градом сыпались на подвешенную к потолку массивную грушу один за другим.

Бом, бом-бом, бом-бом-бом!.. – отражалось от стен то и дело.

И мой пульс принялся грохотать вместе с ними.

Бом-бом, бом!.. – врезались мужские кулаки в набитый песком кожаный мешок.

В свете лунного сияния это выглядело особенно эффектно. Обнаженный торс блестел от выступившего пота. Литые мышцы перекатывались под смуглой кожей, приковав к себе мой взор. Мокрые от долгой и интенсивной тренировки тёмные волосы растеряли свою аккуратность и торчали в разные стороны, будто по ним несколько раз провели ладонью туда-сюда. Перемотанные бинтами кулаки мелькали поочередно, быстро сменяя друг друга для нового удара. И с каждым разом всё резче и сильнее. Пугающе-красиво. Завораживающе настолько, что я сама не поняла, как подошла к мужчине ближе. Это и стало моей ошибкой. Не заметила, как он развернулся, как схватил за руку и притянул к себе. Всего лишь вздох, а я уже стояла, прижатая спиной к тяжелому снаряду, а Касьян нависал надо мной, сверля недобрым взглядом своих жгуче-чёрных глаз.

– Какого хера ты здесь забыла, Белоснежка? В такое время…

Мужской взор сместился ниже, да там и остался.

– И в таком виде…

А я только тогда поняла, что, поддавшись эмоциям, отправилась к нему в пижамных штанах и короткой майке, позабыв о том, что без белья. Зато вот Царский заметил. Да и трудно не заметить этого, когда четвёртый размер и соски торчат.

Мать моя – стыд!

Прикрылась бы, но он же за плечи почти у самых локтей удерживал, и я только и смогла, что поднять руки, а вот накрыть грудь ладонями нормально уже не получалось.

– Я разве не говорил тебе, избегать таких ситуаций? Не предупреждал, чтобы ты больше не вертела своей полуголой задницей перед голодным мужиком? А ты решила если не задницей, то грудью, да, Белоснежка?

В голосе слышалось столько затаённого гнева, что мне стало не по себе. Будто я и впрямь виновата в чём-то.

– А вы не смотрите! – потребовала, постаравшись всё же хотя бы пальцами закрыться от мужского взгляда. – Я… я поговорить пришла! Это вы… схватили, зажали, и… я вам никакая не Белоснежка, понятно? Любовниц своих так называйте, если им нравится, а меня не смейте!

Царский на эту мою гневную тираду сперва выгнул бровь в удивлении, не ожидая от меня такого напора, а затем весело ухмыльнулся. И, наконец, перестал пялиться на грудь!

– У меня нет любовниц, – заявил следом. – Ни одна из тех, с кем я время от времени снимаю напряжение, пока не дотянула до этого статуса. Белоснежка, – закончил издевательски тихо, склонившись ниже надо мной.

Да что он творит?!

– О-отойдите, – пихнула я его от себя.

Пришлось убрать руки от своей груди и упереться ими в его живот, но да ладно. Пусть уже отойдет от меня, а то аж дышать нечем в его присутствии. Не то чтоб Царский плохо пах после тренировки, вовсе нет, но сама его близость и неприкрытый мужской интерес в жгуче-чёрных глазах – это жутко пугало. До дрожи в коленях. Он был слишком близко ко мне. И это его обращение… Белоснежка. Брр! Тоже мне охотник нашёлся!

– Отойти? – будто бы удивился мужчина. – А разве это не ты пришла ко мне? Под покровом ночи. А? Белоснежка.

Точно издевается!

– Хватит меня так называть! И прижиматься ко мне тоже так не надо! Что вообще на вас нашло?

Касьян ответил не сразу. Сперва опять нагло ухмыльнулся, а может лишь показалось, потому что через миг его лицо приобрело привычное выражение полной отстранённости. Ещё через пару ударов сердца он отступил от меня на шаг. Но едва ли это помогло мне свободно вздохнуть. Несмотря на расстояние, близкое присутствие мужчины ощущалось каждой частичкой тела, словно он продолжал меня касаться.

– Зачем пришла?

– Хотела поговорить, но вижу вы не в настроении. Забудьте.

Собралась уйти, но и шага ступить не смогла, как оказалась перехвачена за запястье. То самое, которое повредил Дженгиз, и которое я после душа забыла обратно забинтовать. Боль немного улеглась, а потому я и не вспомнила о том. Зато сейчас, когда Касьян крепко обхватил его пальцами, догнала такая, что я невольно ойкнула и зашипела, не сдержавшись. И конечно, Царский быстро осознал причину произошедшего.

– Что с рукой?

Пальцы на запястье ослабили хватку и сместились чуть выше, продолжая удерживать мою руку и меня возле их хозяина.

– Ничего серьёзного. Простой ушиб. Сказали, быстро заживёт, если не тревожить.

Хотела забрать руку, но Касьян не отпустил. Притянул меня к себе вплотную.

– И как же ты его заработала? – поинтересовался вкрадчиво с затаёнными нотками ярости.

Будто ему действительно не всё равно. И так мне вдруг захотелось и впрямь ему нажаловаться… Чего я, конечно же, делать не стала.

– Неправильно отбила подачу, – соврала.

А вот в глаза ему и дальше смотреть не смогла. Опустила взгляд вниз на наши сцепленные руки. Его длинные смуглые пальцы на моей светлой коже смотрелись странно и несколько чужеродно, но приятно согревали.

– И кто подавал? – продолжил мужчина расспрашивать о случившемся.

– Да есть один придурок, – отозвалась я тихонько, стараясь не только не смотреть на него, но и дышать как можно тише.

А ещё не очень заметно пялиться на обнажённый торс с густой порослью тёмных волос, что дорожкой уходила за пояс спортивных штанов. И не думать о том, что они скрывали.

– Придурок есть. Тренировки нет. Как и твоей машины в гараже. Интересно, – со злой насмешкой отозвался мужчина.

Мне тоже стало интересно, откуда ему известно всё это. Точнее, с чего бы Касьяну Царскому интересоваться подобным. Я даже отвлеклась от воспоминаний его анатомических особенностей, подняв взгляд к лицу.

– Кто это был, Эльнара? – вкрадчиво уточнил он, мазнув большим пальцем по коже предплечья.

Как током шибануло. Вздрогнув, я попыталась уйти от прикосновения, но мужские пальцы крепко держали меня за предплечье, не позволяя и шага прочь ступить. А ещё создалось ощущение, что Царский и так уже знал ответ на данный вопрос, но почему-то ему было важно услышать его от меня. Но я же упрямая. И гордая. И вообще не его это дело. А лучшая защита – это нападение.

– А вам зачем знать? Или собираетесь пойти и наказать моего обидчика? – полюбопытствовала с максимальным безразличием в голосе.

– А ты бы этого хотела? – поинтересовался Касьян.

– Возможно, – не стала я отрицать.

Вот уж когда его глаза стали воистину тёмными. Касьян склонился надо мной ниже.

– В таком случае назови мне его имя, Белоснежка.

– И что, правда пойдёте и заступитесь за мою честь? Ну ту самую, которую я, по вашему мнению, не берегу, сама провоцируя мужчин на подобные последствия?

Сперва ляпнула, потом уже поняла, что именно…

– Я… Я не это хотела сказать. Простите, – поспешила оправдать свою грубость.

То есть не то, чтоб я считала себя не правой, но выражать вслух подобное точно не стоило. Особенно, если сама же пришла просить о помощи. Но это всё он со своими укорами. Обидно так-то, когда тебя незаслуженно обвиняют в чём-то столь низком. Я ведь никогда и повода не давала усомниться в своей порядочности. Никогда позже девяти вечера домой не возвращалась, с ночёвкой ни у кого не оставалась, а одежда… Что в ней не так? Да, не надела лифчик, тут я виновата, он прав, не подумала. Но это же всё равно не повод думать обо мне настолько плохо? Тогда почему он уже во второй раз обвиняет меня в распутстве? Когда сам ведёт себя и того хуже. И, между прочим, из нас двоих по-настоящему полуголый тут он! А в доме вообще-то есть несовершеннолетняя девушка, которая тоже вполне себе могла прийти сюда потренироваться в это время! Но Касьяну Царскому приличия не писаны, видимо, и остальных потому награждает такими же метками распутства. Чтоб совесть и стыд не жгли разум.

– И что же тогда ты собиралась сказать? – прищурился мужчина.

Хороший вопрос. Я знала, что надо сказать, а вот как объяснить эту свою просьбу, не вдаваясь в подробности…

С другой стороны, что я теряю? Откажет, так откажет. Зато в будущем, если что, я буду знать, что сделала всё для того, чтобы обезопасить себя.

– Не сказать. Попросить. Охрану для себя.

И замерла, глядя на него исподлобья. Согласится, нет?

– Охрану? – выгнул он бровь. – Так понимаю, если спрошу, от кого же тебя нужно охранять, то ответ совпадёт с именем того самого придурка, которое ты мне не желаешь называть?

На это я неопределённо пожала плечами.

– Но вы же и так уже догадались, кто он, к чему озвучивать очевидное? – вздохнула, покосившись на руку, помолчала и добавила: – Пообещал выбить из меня всю дурь, если не одумаюсь к выходным.

Воцарившаяся следом тишина ощущалась такой густой, хоть ножом режь. На Касьяна я так и не рискнула больше взглянуть. Зато заметила, как напряглась удерживающая меня ладонь, на ней даже вены проступили отчётливей, хотя по ощущениям никакого дискомфорта мне это не принесло. Царский, в отличие от Дженгиза, отлично контролировал все свои действия.

Возникло желание коснуться его. Провести пальцами по выступающим косточкам. Чтобы перестал уже так напрягаться. И меня заодно. Но ничего такого я, конечно, не сделала. Вообще непонятно с чего у меня такое родилось в голове. Дурость сплошная. Но чем больше времени проходило, тем сильнее зудело во мне это стремление, уже едва получалось себя сдерживать.

Наконец, Касьян отмер и отпустил меня, шагнул в сторону и, больше не глядя в мою сторону, принялся избавляться от бинтов на своих руках.

– Допустим, я выделю тебе охрану, – заговорил в процессе. – Допустим, эта охрана станет обязательным пунктом в вашем брачном контракте, чтоб она была с тобой и после того, как ты переедешь из этого дома. Но мы ведь оба знаем, что настоящую проблему это не решит. Какой смысл оттягивать то, что рано или поздно, но всё равно случится, как только ты выйдешь замуж, Эльнара? Или мне найти того, кто будет охранять не только тебя, но и твою кровать?

Полоски ткани оказались сняты и отложены им на ближайший спортивный инвентарь, после чего он соизволил посмотреть на меня снова. А я…

– Неужели совсем ничего нельзя сделать? – спросила в отчаянье.

Хоть что-то же должно быть? Что-то, что позволит мне не выходить замуж за Дженгиза Караджа.

– Предлагаешь мне поставить на кон весь мой бизнес, а также благополучие твоей матери и младшей сестры?

Не слова – плеть, которой он ударил меня наотмашь. Потому что – нет, на такой риск я не пойду. И это знали мы оба. Вот и промолчала, лишь качнула головой из стороны в сторону, чувствуя, как глаза снова начинает печь от непролитых слёз обиды и злости.

– Нет. Вы правы. Глупо было просить вас мне с этим помочь. Простите. Я… пойду.

Развернувшись, я быстрым шагом направилась прочь из зала. В глубине души надеялась, что он окликнет меня, посоветует что-нибудь, скажет хоть что-то, чтобы разрастающаяся во мне дыра обречённости затормозила свой рост. Но Касьян промолчал. И это его молчание стало для меня хуже любой грубости. Самым настоящим приговором. Я как никогда ощутила себя одинокой и никому ненужной.

Неужели это всё? Вот так бездарно закончится моя борьба за свою жизнь, не успев даже начаться? Если уж Царский со всеми своими возможностями отказался мне помогать, то о других и думать не стоило.

Спасибо тебе, папа, век не забуду твоей меркантильности!

А ведь я с его смертью поверила, что теперь меня, наконец, избежит участь брака по расчёту, я смогу жить своим умом, выйти замуж за того, кого сама выберу на эту роль, ан нет, отец был бы не собой, не позаботься об этом заранее. Но почему именно Караджа? Неужели не нашлось кого-то более достойного? Хотя, кто ж знал, что мой жених окажется таким козлом? Может стоит сходить к Йылмазу и попросить выделить мне в мужья другого его сына, раз уж брака с их семьёй не избежать? Как я объясню, чем меня не устроил Дженгиз? Не сошлись характерами и всё такое. И это самая нелепая отмазка, какую только можно было придумать! Старший Караджа на такое точно не купится. Я даже не уверена, что он станет слушать мои речи, не говоря о том, чтобы прислушаться к ним. По-любому пообещает поговорить с Дженгизом, а мне посоветует быть терпимей. Я же, блин, женщина, обязана выносить мужские заскоки, это в моей природе, чтоб их сексистов!

– Ещё немного и ты взорвёшься, – послышался весёлый голос сестры откуда-то сбоку.

Вздрогнув, я обернулась в сторону звука и только тогда поняла, что за своими думами успела не только подняться наверх, но и войти в спальню к сестре. Зачем я к ней пришла? И сама не знала. Ноги сами привели.

– Что-то случилось? – поинтересовалась Эльвира уже обеспокоенно, заметив моё состояние.

– Жизнь не получилась, – пробурчала я ответно и тяжело вздохнула.

Сестра на мои слова широко улыбнулась и уселась на постели удобнее, отложив учебник по литературе в сторону.

– Рассказывай, – предложила, похлопав по месту рядом с собой.

И я, чуть подумав, приняла её предложение. Она мне, конечно, ничем не поможет, но хоть выговорюсь.

– Разговаривала с Касьяном Брониславовичем. Хотела узнать, можно ли как-то избежать навязанной свадьбы, – сообщила, усевшись рядом.

– Отказался помогать? – растеряла всю свою смешливость Эльвира, перейдя на деловитый тон.

– Дал понять, к чему могут привести мои попытки этого избежать.

– И к чему?

– Ни к чему хорошему, – повторно вздохнула я.

На это сестра ответила не сразу. С минуту смотрела на меня пристальным взглядом, и только потом спросила:

– Неужели, тебе совсем-совсем не нравится этот Дженгиз?

И вот что ей сказать? Правду? Такой себе рассказ выйдет, не для её нежных ушек. Пришлось выражаться как можно абстрактней.

– Мы с ним слишком разные. Для него женщина – это красивая и во всём послушная кукла. Ему не важны её чувства и желания, только его собственные. Да что уж там, его сёстры и мать в первую же встречу осудили мой выбор профессии. Почти уверена, что как только в моём паспорте появится штамп о регистрации брака, мне запретят учиться дальше, а это…

– Настоящая трагедия, – закончила за меня с долей ехидства Эльвира, упёрлась локтями в свои колени и положила подбородок на сцепленные руки. – И что намерена делать дальше в таком случае?

– Не знаю, – призналась я. – Я не знаю. Может попробовать за другого выйти?

– И где ты такого смертника найдёшь?

То-то и оно, что нет таких…

Пожав плечами, я промолчала. Вообще не знаю, зачем пришла к ней. Едва ли старшей сестре положено плакаться в жилетку младшей. Вообще я всегда старалась быть для Эльвиры примером. Именно я заботилась о ней, растила и воспитывала. Мне не хотелось, чтобы она росла, как я, ненужная никому, в обществе безразличных нянь. Хотелось, чтобы у неё было лучшее детство, полное тепла и заботы. А теперь сама же выливала на неё свои проблемы, заставляя переживать за меня.

– Прости, я не должна была на тебя это вываливать.

– А на кого ещё? К тому же, сколько раз говорить, я уже не маленькая, хватит надо мной трястись. Мне уже шестнадцать, и я способна понять твои проблемы.

И так она это произнесла, с долей важности и гордости, что я не смогла сдержать улыбки. Мой лучик света в тёмном царстве.

– Надеюсь, у тебя таких проблем не будет, – провела я ладонью по её волосам.

Эльвира смешно наморщила нос.

– Хочешь, давай попросим этих Караджа заменить тебя мной? Я готова, правда. Ты же знаешь, учёба – это не моё. Из нас двоих мозги достались тебе одной, а у меня так, бутафория. Я даже одно чёртово стихотворение не могу выучить уже несколько часов, а в нём всего пять четверостиший, – с ненавистью покосилась на отложенный учебник литературы.

И снова я улыбалась. Эльвира какая угодно, но точно не глупая, скорее слегка ленивая. И избалованная, что уж там. Я так старалась заменить ей мать и отца, что зачастую излишне во многом потакала. Но мне нравилась эта беззаботность в ней. Что она наслаждается жизнью здесь и сейчас, а не, как я, думает вперёд на много лет. И я как могла старалась сохранить в ней это чувство. Повзрослеть всегда успеет.

– Ерунда, – поспешила я её успокоить и сейчас. – Давай вместе, – потянулась к книге. – Я буду читать, а ты за мной повторять. Как раньше.

– Давай, – радостно согласилась сестра, и я, отринув все заботы и проблемы, взялась за чтение.

Вместе нам хватило всего одного часа, чтобы выучить двадцать строчек, после чего сестра отправилась в душ, а я спать. Говорят, утро вечера мудренее, вот и проверим.

Глава 5

Это утро началось для меня лучше вчерашнего. Во-первых, я не проспала, а во-вторых, этой ночью мне, наконец, не снилось никакого бесстыдства с участием Царского. Так что на учёбу я собиралась в самом лучшем расположении духа. Даже позволила Эльвире выбрать для меня наряд. Правда когда взглянула на себя в зеркало, подумала о том, что зря я так поступила. Нет, выглядела я отлично, да и цветовая гамма чёрное с белым всегда беспроигрышный вариант. Но вот юбка… не моя. Эльвира мне выделила свою, а она оказалась куда короче тех, что носила я. Даже то, что я подобрала к ней удлинённый пиджак оверсайз не спасало ситуацию.

Что там Касьян говорил про провокации? Сейчас я ею и была. Одной сплошной провокацией. Но сама же позволила сестре меня одеть, пришлось смириться. Тем более, она была так довольна собой, что у меня язык не повернулся сказать что-то против.

– Ладно, идём завтракать, – подхватив сумку, я поспешила уйти из спальни, пока не передумала и не переоделась.

Эльвира тоже задерживаться не стала, и уже вскоре мы обе сидели за накрытым столом и завтракали. Я – овсянкой, сестра – яичницей. Мамы сегодня не было, а Касьян всегда рано уезжал на работу, так что мы спокойно поели, после чего я заказала нам такси, и мы отправились во двор, ждать его.

Погода сегодня, что говорится, шептала, и я, выйдя на крыльцо, позволила себе немного насладиться моментом. Зажмурившись, я с улыбкой впитывала в себя согревающие лучи яркого солнышка. Именно поэтому не сразу поняла, что что-то не так, почему мои щёки буквально печёт. Лишь когда открыла глаза и столкнулась с пристальным взглядом Царского, который стоял, облокотившись о капот своего автомобиля, и смотрел на меня так, что опять захотелось провалиться сквозь землю, лишь бы подальше от него.

– Доброе утро! – радостно поприветствовала его Эльвира. – Вы сегодня поздно. Проспали?

Лично я сомневалась в этом. Мне иногда казалось, что этот трудоголик вообще не знаком с таким понятием, как сон. Но в целом, мне тоже интересно, что он забыл дома так поздно.

– Нет. Жду двух не особо расторопных девиц. И уже начинаю опаздывать, – с раздражением отозвался Царский, даже не удосужившись перевести внимание на ту, к кому обращался.

Как прикипел ко мне взглядом. Я едва сдержала порыв развернуться и вернуться обратно в дом. Вот зачем так смотреть? Да ещё с таким убийственным видом, будто я преступление какое-то совершила. Ещё бы знать какое…

– А зачем вы нас ждёте? – тут же кокетливо уточнила Эльвира, легко сбегая по широким двум ступеням вниз.

Я же по ним ступала, как если бы на эшафот поднималась. Может не ходить сегодня никуда, дома остаться?

– Сделаешь ставку? – усмехнулся мужчина в ответ.

– Мы все вместе едем куда-то отдыхать? – тут же уцепилась сестра за его предложение, подбегая к нему ближе. – Скажите, что да! Безумно не хочется в эту дурацкую школу, – состроила жалостливое личико.

Ещё и ладошки вместе сложила в мольбе. Впрочем через миг мне тоже захотелось помолиться, как только я услышала:

– Среда. Начало восьмого утра. Откуда в тебе взялось столько оптимизма? – отозвался на слова сестры Царский, выдержал паузу, насладившись вмиг ставшим кислым выражением лица Эльвиры, а затем добавил безжалостно: – Забирайся в машину, отвезу на учёбу.

– А всё так красиво начиналось, – пробурчала расстроенно Эльвира, но в машину послушно полезла.

– Подожди, – остановила я её. – Я такси заказала, – пояснила уже для мужчины.

С чего он вообще вдруг решил проявить подобного рода заботу?

– Отмени.

Дожидаться ответа не стал, поспешил присоединиться к Эльвире, которая после его слов, радостно забралась в салон «Дефендера», удобно устроившись на заднем сидении. И мне ничего не оставалось, как и правда отменить заказ и сделать, как велено.

– Спасибо, – поблагодарила я его уже будучи в машине рядом с сестрой.

Касьян ничего не ответил, лишь одарил очередным мрачным взглядом через зеркало, после чего начал нашу поездку. И зачем тогда решил помочь, если не рад этому? Мы бы вполне себе и на такси нормально добрались. Я – так точно. Зато Эльвиру всё очень даже устраивало. Она всю дорогу беспечно болтала обо всём на свете, а по окончанию пути и вовсе задала вопрос, от которого я напряглась больше прежнего:

– А можно вы нас теперь всегда будете возить на учёбу?

Я попыталась её приструнить, но куда там. Сестра загорелась таким энтузиазмом, что мне уже за мужчину страшно стало.

– Ну а что? Девчонки обзавидуются!

– Чему? Тому, что теперь тебе придется вставать не в шесть, а в пять утра, чтоб я больше не опаздывал на свои совещания? – усмехнулся Царский.

– Пф! – нисколько не прониклась сестра его словами. – Вы же начальник, зачем ходить на работу так рано? Могли бы устроить себе рабочий день с девяти утра. Между прочим, учёными доказано, что именно в это время мозг человека просыпается и начинает свою активную деятельность. А не, как вы, в пять утра.

– Да? В таком случае сегодня по литературе ты должна точно получить пятёрку за выученный стих. Она как раз у вас вторым уроком, насколько я помню, – вставила и я свои пять копеек.

Эльвира тут же обиженно запыхтела.

– Да кому вообще нужна эта литература? Скукотища…

Так и продолжила ворчать, пока выбиралась на улицу.

– До свидания, – донеслось от неё под конец наравне с захлопнувшейся дверцей.

Теперь уже я усмехалась, глядя ей вслед. Впрочем, Эльвира бы не была собой, не забудь о своей обиде меньше чем через минуту, как только встретилась с дожидающимися её у крыльца подружками. И только когда автомобиль снова начал своё движение поняла, что осталась с Царским наедине. На целых сорок минут…

Наверное, надо было что-то сказать, но слова не подбирались. Может поблагодарить? Опять. Нет, это тупо. С другой стороны, разве обязательно о чём-то говорить? Вот да, лучше буду молчать. Хотя всё же интересно, с чего вдруг Касьян Брониславович решил проявить такую любезность. Мог просто выделить машину с водителем, как было заведено для мамы, а не дожидаться нас с сестрой самому. Всё-таки временами он и правда странный…

Не менее странно и неожиданно прозвучал его вопрос:

– Как твоя рука?

Невольно покосилась на своё повреждённое запястье. Оно ещё немного болело, когда я активно шевелила кистью, но в целом всё было хорошо. Разве что синяки стали ярче, чем вчера, но их успешно скрывали рукава пиджака.

– Нормально, – ответила, поправляя один из них. – Проходит понемногу.

Заметила, как мужчина бросил в зеркало очередной взгляд на меня, но продолжать разговор больше не стал. Да и я по-прежнему не знала, что сказать. Да и надо ли? Наша вчерашняя беседа в принципе из ряда вон. Раньше мы больше чем «здравствуйте», «до свидания» и «всего хорошего», и не говорили друг другу. И, пожалуй, лучше и дальше пусть так остаётся. Ещё бы любопытство не распирало так сильно. Всё-таки жутко интересно, почему он вдруг решил нас с Эльвирой сегодня подвезти. Самостоятельно! Вряд ли для того, чтобы узнать, как дела с моей рукой.

Не выдержала я, в общем.

– Зачем вы это делаете?

– Делаю что именно?

– Подвозите нас. Мы с сестрой вполне могли добраться и сами. Тогда бы вам не пришлось опаздывать на совещание. Вы не подумайте, я вам очень благодарна, просто не понимаю, зачем вам это?

Касьян на мои слова ухмыльнулся. Не менее насмешливо уточнил:

– По-твоему обязательно должен быть какой-то повод к тому, что я делаю? И если ты и правда благодарна, могла бы ограничиться чем-то вроде «Спасибо, Касьян», без всяких дополнительных комментариев.

Вроде ничего такого не сказал, а я непонятно с чего почувствовала себя виноватой. В конце концов, он всё-таки женат на нашей маме, а значит косвенно, но тоже несёт ответственность если не за меня, как совершеннолетнюю, то за сестру. А я и правда придираюсь, выискивая второе дно. Вот и решила последовать совету и поблагодарить его. Без лишних комментариев о том, что он совсем не тянет на человека, который делает что-то просто так.

– Спасибо, Касьян Брониславович.

На это мужчина в очередной раз усмехнулся, и только. Сперва. Через несколько секунд обоюдного молчания всё же сказал:

– Из твоих уст звучит так, словно из меня песок скоро посыплется.

Не сразу я сообразила, к чему это. Лишь спустя несколько мгновений, после чего моё лицо вспыхнуло смущением.

– Я вовсе не это имела в виду, – поспешила оправдаться. – Не потому, что вы старый. То есть вы не старый, конечно же. Наоборот. Ещё очень даже молодой. Но всё же вы старше меня, и… – заметила ироничный взгляд в зеркале и запнулась. – Простите. Я опять глупости говорю, – опустила глаза на свои руки.

Чёрт! Это какое-то издевательство. Ну почему каждый наш разговор всегда заканчивается тем, что я говорю какую-нибудь глупость? Может меня проклял кто?

Ага, он сам. Вместе со своей любовницей, с которой я его застала тогда.

И, спрашивается, зачем я опять об этом вспомнила?

– Почему же? Вовсе нет. Продолжай. Ты довольно забавная, когда нервничаешь, – выдал Касьян мне милостиво.

Мне забавно не было. От щёк уже, по-моему, спички поджигать можно было, так сильно они пылали от смущения.

В общем, как и думала, лучше бы мне помолчать.

– Почему, кстати? – продолжил Царский, когда понял, что ответа от меня не дождётся. – Чем я тебя так нервирую?

И вот что ответить? Что при каждой встрече я вспоминаю, как застукала его с той девицей? Или то, что он мне теперь снится почти каждую ночь в непотребном виде? Такая себе это правда. Точно сочтёт меня ненормальной.

– Да и про то, что я намного старше тебя, ты тоже преувеличила, – как бы невзначай добавил Царский. – У меня бывали девушки и помладше, чем ты. И ни одна ещё не жаловалась на мой возраст.

Вот теперь я точно вся пылала с головы до пят, уставившись на него в настоящем шоке. Что он несёт? Зачем вообще это было говорить? Господи, он точно решил свести меня с ума. Если не делами, так словами.

– Не думаю, что меня касается, кто у вас там был, – поспешила замять тему со всем равнодушием, на которое только была способна в данную минуту.

Потому что никакого безразличия во мне и в помине не было. Перед глазами десяток разных девиц на коленях пронеслись меньше чем за секунду. Да за что ж мне это!

– Тут ты права, – легко согласился Касьян со мной, помолчал немного, а затем заметил: – Хотя я вовсе не для этого привёл тебе пример о разнице в возрасте. Но, как говорится, кому что ближе, да?

Да чтоб его! Вот почему на этот раз чушь говорит он, а краснею опять всё равно я?!

– Я на ваш возраст тоже не жаловалась, – пробурчала негромко и отвернулась к окну, сильнее кутаясь в пиджак.

Будто бы он мог спасти меня от атакующих мозг непотребных картин. Теперь уже из сна, где не кто-то там, а я перед ним на коленях. Кажется, не так уж он и неправ. А мне точно пора к психологу!

Что хуже всего, моё состояние не осталось незамеченным.

– Да ладно тебе. Расслабься, стеснительными зажатыми девственницами не интересуюсь, я реально не к этому сказал, – прокомментировал Царский.

Теперь я ещё и зажатая…

Мило.

Одарила его злым взглядом и до конца пути и правда больше не произнесла ни одного слова. Лишь выйдя, громче положенного хлопнула автомобильной дверцей. Не удержалась, каюсь. Но он сам виноват! Сказанное им прозвучало так, будто я вовсе никакая и не могу такая никому понравиться. Да я!.. Да он!.. Да сам он никакой!

Помладше у него бывали…

Тоже мне повод для гордости нашёл. Извращенец!

За парту к Ульяне не уселась, а упала, кипя от злости и всё того же смущения. Вместе со мной на пол и сумка повалилась, когда я несдержанно швырнула её перед собой.

– Да чтоб тебя! – выругалась и полезла доставать её обратно.

– И тебе привет, – прокомментировала моё поведение сокурсница. – Смотрю, день не задался с самого утра.

– Не спрашивай, – попросила я её, усаживаясь обратно на стул.

Иначе точно не сдержусь и сотворю какую-нибудь глупость.

Вроде той, где я нахожу этого болтливого извращенца и доказываю ему обратное!

А то зажатая я, видите ли…

Да лучше быть такой зажатой, как я, чем таким доступным, как он!

Тем более что и не зажатая я вовсе. Просто не люблю повышенного внимания и выставлять себя напоказ. Но разве это так уж плохо? Раньше я считала, что нет. А теперь…

А что теперь? Разве мне есть дело до того, что думает обо мне какой-то там левый мужик? У которого как раз нет никакого вкуса на женщин. Был бы, давно нашёл себе хорошую девушку, а не растрачивал время со всякими третьесортными девицами в красном мини.

Тоже мне пример для подражания!

Но всё равно зачем-то спросила у Ульяны:

– Ульян, скажи честно, я зажатая?

Господи, зачем я это сказала?!

Вот и сокурсница уставилась на меня в удивлении.

– В каком смысле зажатая? – переспросила, глядя на меня растерянным взором своих синих глаз.

– Ну… Меня можно такой назвать? – переспросила я неуверенно.

– Эм… Да вроде нет. А что?

– Ничего, – качнула я головой. – Просто спросила.

И лучше мне продолжить готовиться к лекции. Или семинару? Что вообще у нас сейчас? Ни черта не помнила, чтоб этого Царского!

Вот зачем я к нему вчера попёрлась? Зачем попросила о помощи? Молчать надо было в тряпочку, как и хотела. Но нет, решила в кое-то веке послушаться других, и вот что из этого вышло. Ничего хорошего!

– Это тебя Дженгиз так назвал? – осторожно уточнила Ульяна.

Да если бы! Я б так не переживала. Вообще непонятно с чего сейчас это делала.

– Не он? А кто тогда? – продолжила интересоваться девушка уже с куда большим энтузиазмом.

– Да есть один…

Хотела сказать «придурок», но воспитание не позволило так выразиться в адрес того, кто старше меня на десяток лет, да ещё и является мужем моей матери.

– В общем есть, – закончила я нейтрально.

– Что, хуже, чем Караджа?

– Намного. Он хуже всех, – сказала, как есть. – В последнее время только и делает, что нервы мои на прочность испытывает.

– Продолжай. Я уже почти хочу с ним познакомиться, – хмыкнула Ульяна.

Одарила её угрюмым взглядом.

– Что? – еще шире заулыбалась сокурсница. – Никогда раньше не видела, чтобы ты из-за кого-то так бесилась. Чтобы вообще бесилась. Честно говоря, мне казалось, что тебя вообще нереально вывести на сильные эмоции. Так что мне и правда интересно посмотреть на этого мистера-хуже-всех. Ты для него сегодня оделась так сексуально? – покосилась на мою излишне короткую юбку.

Похоже, меня сегодня все решили шокировать и довести до ручки. Сперва Касьян, теперь Ульяна. Как вообще можно было до такого додуматься?!

– Это муж моей матери, ты о чём вообще? – возмутилась я вслух на эту нелепицу.

– Ну, прости, пожалуйста, ты не называла имён и его статуса, вот я и подумала…

– Неверно ты подумала, – перебила я её.

– Да я уже поняла, ладно, не бесись. Что он сделал-то, что ты так разозлилась на него? Неужели отказал в помощи?

Хорошо, когда люди додумывают всё за тебя, и тебе не приходится придумывать нелепые оправдания в качестве ответа.

– Дал понять, что не готов рисковать своим бизнесом ради меня.

– А охрану? Ты просила?

– Да. Сказал, что глупо бежать от неизбежного. Всё равно придётся выйти замуж и переспать с Дженгизом. Неделей раньше, неделей позже…

Только-только начавшая затихать злость вновь расправила свои крылья.

– Оу… – протянула растерянно девушка. – И что будешь делать?

– А что я могу? Пока на ум приходит лишь одно: пойти на досуге в какой-нибудь клуб и переспать с первым встречным, а потом рассказать об этом Дженгизу, может тогда отстанет.

Ульяна на мой ответ аж поперхнулась воздухом.

– Не думаю, что это хорошая мысль, учитывая его вспыльчивый характер, – заметила она, откашлявшись. – Папа, кстати, тоже сказал, что тебе лучше смириться. Или найти того, кто сможет потягаться властью с Караджа. Только в нашем городе таких почти нет. Павлов разве что, и Царский. Но к первому я в принципе не советую обращаться, а второй тебе уже отказал. Так что… Прости.

– Не извиняйся. Я ведь сразу сказала, что это бесполезно всё. Но в любом случае спасибо. За поддержку и вообще. Я твоя должница.

– Да ерунда, – отмахнулась от меня Ульяна. – Было бы за что. Тем более что и не за что. Я ничем не помогла. Совсем, – вздохнула хмуро.

А вот я улыбнулась. В этот момент она мне сестру напомнила. Та тоже вчера вот так же вздыхала, выслушивая меня.

– Ты помогла. Ты поддержала, а это уже многое, поверь. У меня в окружении не так много подобных людей. А мои друзья с тенниса… они из простых семей, и моя жизнь им кажется неимоверно здоровской, выражаясь их словами. Уверена, расскажи я им о своих проблемах, и они пальцем у виска покрутят и скажут, что я с жиру бешусь, не ведаю своего счастья.

– Им просто невдомёк, что за красивую жизнь нужно некрасиво платить, – посмурнела сидящая рядом. – И ты была права вчера. Мне просто повезло. Повезло столкнуться с Мстиславом ещё до того, как я узнала, что он мой брат. И что он оказался жутко упёртым в получении меня, даже когда правда вскрылась. Не случись этого, и кто знает, как бы для меня всё сложилось по итогу. Хотя я всё ещё уверена, что папа специально никогда бы не отдал меня замуж не по моей воле. Он суровый, но понимающий, уважающий чужое мнение. Ну, насколько это возможно, – закончила с весельем.

Я тоже рассмеялась. Хотя слышать о подобных отношениях было несколько странно, даже зная, что они лишь сводные брат и сестра, а не кровные родственники. Попыталась представить себя на её месте, например, если б у Касьяна тоже уже был взрослый сын, и… не смогла. Причём я банально вообще не смогла вообразить этого мужчину отцом. Если только маленького ребёнка. Вот тут воображение меня не подвело, отлично нарисовало малыша с тёмным пушком волос и такими же жгуче-чёрными глазами, смотрящими в самые глубины души.

Мне точно пора лечиться!

Но, как факт, наша с Ульяной беседа отвлекла и помогла успокоиться. Но ровно до момента, как мы, закончив отсиживать положенные четыре пары, не отправились по домам. Точнее, Ульяна побежала к своему брату-мужу на тренировку, а я – на университетскую стоянку за машиной. Запястье по-прежнему ныло, но и оставлять свою любимку здесь на ещё одну ночь я не собиралась. Вот только все мои планы разрушило появление высокого светловолосого мужчины.

Он мягко и плавно шагнул мне наперерез откуда-то сбоку, так неожиданно вырос на моём пути, что я едва успела затормозить, чтобы не врезаться в него. Замерла в считанных сантиметрах от него. Такого высокого и широкоплечего, что я при своих ста семидесяти сантиметрах, едва ли макушкой ему до плеча доставала.

Шкаф, а не мужчина.

И он явно явился по мою душу…

Одетый в чёрный костюм с белой рубашкой, чуть старше меня по виду, незнакомец просканировал меня своими голубыми глазами с головы до ног и обратно, после чего хмуро поинтересовался:

– Эльнара Ильнуровна? – вроде спросил, но ответа дожидаться не стал, продолжив: – Я Демид. Ваш новый водитель.

Если он думал, что своей фразой успокоил меня, то ошибся. Его статус заставил напрячься больше прежнего.

Водитель… от кого?!

Только не говорите, что его Дженгиз прислал, дабы блюсти мои честь и моральное поведение! С него станется.

Вообще первой мыслью было, что это Касьян Брониславович прислушался ко мне, но он бы явно сообщил мне о чём-то подобном ещё утром, когда подвозил до универа, а раз не сообщил, то…

Этот Демид точно от Караджа!

– Спасибо, не нуждаюсь, – отказалась я от его услуг смотрителя.

Следом попыталась обойти, но ничего не вышло. Демид шагнул в сторону вместе со мной.

– Минуту, – попросил, потянувшись к внутреннему карману пиджака.

У меня в голове при этом пронеслось всё самое плохое, виденное в криминальных хрониках. Не успокаивало и то, что мы находились под перекрёстным внимания камер наблюдения и многочисленных студентов. Потому что… ну что они сделают, если мужчина решит мне как-то навредить? Ничего. Уверена, даже в полицию не позвонят. Никому не нужны такие проблемы. Так что рассчитывать стоило лишь на себя.

Незнакомец тем временем достал из кармана телефон. Здесь мне, наверное, стоило облегчённо выдохнуть, но по факту не вышло. Кто знает, кому именно он звонил. Хотя то, что это всего лишь мобильный, а не пистолет, уже хорошо. На дворе, конечно, давно не лютые девяностые, но и в наше время всякое возможно, особенно в мире денег и власти. По большей части в СМИ просто многого не освещают, потому и неизвестно никому ничего лишнего.

В общем, расслабляться я не спешила. Подумывала, как бы так извернуться, чтобы без лишних хлопот сбежать обратно в универ. Там позвоню той же Ульяне, а лучше сразу Касьяну, пусть разберётся с этим Демидом по-своему.

Не пришлось. В смысле не успела. Послышались гудки. Абонент принял вызов ровно через два.

– Вы забыли уточнить, что девушка пугливая, – произнес Демид в трубку без всяких приветствий.

Не знаю, что ему ответили, но ещё через несколько секунд телефон оказался подсунут мне под нос, а из динамика донеслось раздраженное:

– Эльнара?

Голосом Касьяна.

Кто бы знал, какое облегчение я испытала в этот момент. Не Караджа. Слава богу!

– Да, это я, – отозвалась негромко.

Добавила бы больше, но собеседник перебил нетерпеливым:

– Что у тебя там за проблема опять случилась?

И так он это сказал, будто я и правда опять в чём-то виновата. Аж сбросить вызов захотелось.

– Видимо, уже никакой, – проворчала в итоге, хмуро взирая на своего нового водителя.

– Если бы никакой проблемы у тебя действительно не было, мы бы с тобой сейчас не разговаривали, – не менее ворчливо отозвался мужчина.

– Я не просила вам звонить. Этот ваш Демид мог просто сразу сказать, что от вас, и всё, – послала немой укор в сторону того, о ком упомянула.

Так и быть, о том, что, если бы кое-кто утром предупредил меня о появлении этого шкафчика, такого бы не произошло, умолчим.

– И ты бы на слово поверила первому встречному мужику, который тебя в свою машину затащить собирается? – ядовито прокомментировал Касьян.

– Естественно, нет, – отзеркалила я его тон.

Мало ли, кто и что говорит. Если всем на слово верить, замучаешься ножи из спины вынимать в будущем.

– Ну, раз теперь все всё выяснили, езжай уже, куда тебе там необходимо, Белоснежка, и не отвлекай меня больше от дел глупыми звонками.

Не дожидаясь моего ответа, Царский сбросил вызов.

Вот же… Грубиян!

– И не пугливая, а недоверчивая, – поправила я раннее высказывание Демида, возвращая ему телефон.

Тот забрал и убрал его во внутренний карман пиджака, после чего посторонился, пропуская меня вперёд.

– Я припарковался у входа на территорию университета, – донеслось уже в спину, и я послушно свернула в нужную сторону.

Но надо же…

Всё-таки помог. Удивительно. Не ожидала, после его вчерашних слов о том, что мне лучше было бы просто смириться и сдаться Дженгизу. И подвозил, получалось, тоже поэтому? Не потому, что я неспособна пока машину водить. А потому, что прислушался к моим жалобам.

На губах улыбка расплылась. Она же сохранилась и в дальнейшем, когда я, заехав на корт, отдала тренеру справку с освобождением от занятий, а потом отправилась домой.

Помог…

Почему-то эта простая мысль невероятно согрела. Настолько, что, поддавшись этому несуразному чувству благодарности, я попросила Демида остановиться у простого цветочного ларька. Мне понадобилось всего пять минут, чтобы исполнить своё спонтанное желание.

В конце концов, может для Царского в происходящем и не было ничего особенного, но я действительно была очень ему благодарна за помощь. Но при этом я не забыла его утренние слова про зажатую девственницу. Вот и выбрала ему в качестве благодарности… кактус! Небольшой. Настольный. В маленьком горшочке. С острыми ярко-малиновыми иголками.

Царский и сам напоминал мне кактус. Вроде колется больно и неприятно, но в целом всё равно милый. Приписала в карточке «Спасибо» и отправила ему этот презент прямо в офис. Без пояснения, от кого он. Но, думаю, Касьяну Брониславовичу оно и не нужно. Вряд ли кто-то ещё из его окружения решился бы вручить ему такого рода подарок. Что сказать… От зажатых девственниц и не такое нужно ожидать. Особенно, если эта зажатая девственница я.

Глава 6

Не знаю, как Царский отрегировал на мой презент, я так и не решилась подойти к нему и лично поблагодарить за помощь. Мы вообще с ним больше не виделись с того утра. Касьян Брониславович больше нас с Эльвирой не ждал, вместо него теперь рядом со мной везде был Демид, что не оставлял меня одну даже внутри университета, дожидаясь меня с пар в коридоре. О том, как на нас с ним смотрели при этом все остальные, я старалась не думать. Хотя женскую половину нашей альма-матер будоражило не столько само его присутствие в ней, сколько симпатичное личико и большие габариты. Чего мужик только не наслушался за прошедшие дни… Мне его в какой-то момент даже жалко стало. Но моё предложение, дожидаться меня в машине или в ближайшей кофейне, Демид сразу отверг.

– Мне даны чёткие указания не оставлять вас нигде одну, – пояснил следом.

Ничего не оставалось, как заткнуться и идти на следующую пару.

Всё-таки Царский очень странный мужчина. Сперва велит смириться с неизбежным, а потом приставляет ко мне охрану, как у президента. Даром что она всего из одного человека.

Но я не жаловалась. Что угодно, если это поможет мне быть вдали от Караджа. С Демидом я вернулась к нормальной жизни. Мне не нужно было больше бояться и оборачиваться на чужие шаги, можно было расслабиться и как прежде наслаждаться жизнью, учёбой и спокойствием.

Всего три дня, но они того стоили. Я не смирилась, но приняла ситуацию. И да, всё ещё искала выход. Но к сожалению достойного так и не нашла. Чего только не перебрала в уме. Даже почти и впрямь решилась пойти и скомпрометировать себя в глазах Караджа. Остановило от этого опрометчивого шага понимание, что на моём месте тут же окажется Эльвира. Пусть сестра и говорила, что готова, но… Кто в шестнадцать лет полноценно может сказать, что знает, чего хочет? Да ей и шестнадцати ещё нет, только исполнится через несколько недель. И сегодня она может и хочет, а в будущем? Что будет потом? Сестра об этом в силу молодости просто не думала. Или скорее верила, что это не важно. Но это важно. Я не хочу, чтобы она однажды проснулась и поняла, что совершила ошибку. А Дженгиз Караджа – это огромная ошибка. Не верила я, что если ему дать невероятно послушную жену, он сразу же перестанет быть таким мудаком. Не перестанет. И кто знает, что будет, когда Эльвире надоест роль послушной жены, и она захочет выйти за пределы своей клетки. А ей надоест! Её гиперактивная натура не продержится долго в статусе покорной супруги. У неё же на уме сплошные подружки, киношки, кафешки, шмотки, косметика и прочая чушь. Какая, нафиг, семейная жизнь? А если ребёнок будет? Это же не игрушка, с которой побыл и забыл. Ему нужно очень много внимания. Или она планирует поступить, как мама: бросить его на нянечек и забыть об его существовании? Уверена, она ни о чём подобном тоже не думала, когда вносила то своё предложение. Нет. Пусть ещё подрастёт.

Обо всём этом я размышляла, стоя на кухне и вколачивая кулаки в небольшой кусок теста под нежную мелодию Поля де Сенневиля «Брак по любви». Рядом стоял наполовину полный бокал красного вина, и оно единственное, что не было в муке. В остальном на рабочей поверхности царил настоящий бедлам. Но самая беда была с тестом. Оно постоянно липло к рукам, и у меня никак не получалось это исправить. В инете советовали мочить руки водой или наоборот, высушить их той же мукой, но в итоге ничего не помогало.

Вообще мне эту успокаивающую терапию посоветовала Ульяна, но в моём случае она приобрела оттенок настоящей катастрофы, которая грозила в скором времени перерасти в буйство и пьянство. Вроде ничего сложного в рецепте не было, и я всё делала, как девушка расписала, но по факту где-то что-то пошло не так. И я не понимала, где и что именно.

Муку я просеяла, яйцо, воду с молоком, соль, сухие дрожжи, разрыхлитель добавила. Всё в нужных пропорциях. Тогда почему оно такое липкое? Где ошиблась? Или так и должно быть, а я зря переживала? Не понимала.

– Нужно больше муки, – вдруг раздался голос от входа на кухню.

Вздрогнув, я подняла взгляд и столкнулась с пристальным вниманием Касьяна. Он стоял на пороге и смотрел на меня с какой-то странной задумчивостью в жгуче-чёрных глазах. Как всегда одетый с иголочки в чёрный костюм с белой рубашкой, он выглядел шикарно и совершенно неуместно в данном помещении.

– Что? – переспросила, не особо поняв его реплику.

– Муки, говорю, нужно больше, – повторил мужчина, шагнув навстречу, – чтобы тесто к рукам так не прилипало.

– Да я уже… – отозвалась я, не особо разумно.

Просто он в этот момент вдруг зачем-то начал раздеваться. Скинул с себя пиджак, пристроив его на ближайшей чистой поверхности у входа. Затем взялся за запонки на манжетах рубашки.

– Вы что делаете? – опешила от такой непосредственности.

Вместо ответа Касьян лишь ухмыльнулся и продолжил раздеваться. Точнее, сняв запонки, он положил их прямо на пиджак, после чего направился ко мне, по пути закатывая рукава до самых локтей.

– Всего лишь собираюсь тебе помочь, – заявил, вставая позади меня.

Помочь? Мне? Он? Не надо!

Собралась отстраниться, но мужчина не позволил, прижавшись ко мне со спины и уложив руки на столешницу. И я снова вспыхнула как факел из-за него. Просто невозможно оставаться равнодушной ко всем его выходкам. А в последние два дня он будто специально испытывал мои нервы на прочность зачем-то. И я даже не желала задумываться, почему он так поступал. Пусть просто уйдёт и оставит меня в покое на этот вечер. И без того едва сдерживалась, чтобы не психануть из-за завтрашней помолвки.

– Вы не могли бы отойти? – попросила негромко я его.

– Мог бы, – легко согласился Царский, а после добавил совсем нагло: – Но так будет удобнее.

– Не сказала бы. И вы руки не помыли, – нашлась с первым пришедшим на ум, что помогло бы избавиться от столь близкого присутствия мужчины.

Новый смешок опалил мою шею, но руки Касьян Царский убрал, пошёл и правда мыть. Но едва ли я успела по-настоящему выдохнуть, а он уже вернулся обратно, снова встав позади меня.

– А это обязательно? – не выдержала я.

– Что именно, Белоснежка?

– Стоять вот так? И хватит называть меня этим идиотским прозвищем.

– А как мне тебя тогда называть?

– Ну я даже не знаю, как насчёт имени?

– Ну раз не знаешь, значит я и дальше буду называть тебя, как нравится мне. Белоснежка.

– Знаете, что?.. – обернулась я к нему, опять вся кипя от возмущения.

– Что? – как-то излишне заинтересованно спросил он с улыбкой.

И я сдулась. Вся злость куда-то испарилась. Я просто поняла, что, даже если я выскажу ему сейчас всю нелепость его поведения, это ничего не изменит, он так и продолжит делать и говорить, что хочет. А я слишком устала. И вообще у меня завтра помолвка. Жизнь, можно сказать, будет кончена. Так смысл переживать из-за таких пустяков? Вот и развернулась обратно к нему спиной.

К чёрту всё!

– Вы что-то про муку говорили, – напомнила, оставив при себе все свои эмоции.

Ответом мне стал новый смешок. А следом сдержанное:

– Верно, её нужно больше, – зачерпнул обозначенное ладонью и тут же всё это ссыпал мне на руки.

Белоснежная пыльца облепила мою светлую кожу подобно прозрачным шёлковым перчаткам, что стало особенно заметно, когда её накрыла мужская ладонь. Гораздо темнее моей, отчего я сама себе показалась чересчур бледной. И я впервые задумалась, почему Касьян Царский выбрал мне именно такое прозвище. Потому что моя кожа белее снега?

Как подумала, так и забыла, когда мужские пальцы легко пробежались по моим, пробудив странное щекочущее ощущение внизу живота. И возможно, я бы задумалась о том полнее, но следом мужчина опять потянулся, уже вместе со мной, к муке, и я отвлеклась на то, чтобы самостоятельно зачерпнуть её ещё немного. Сперва зачерпнуть, затем рассыпать по тесту. И так несколько раз, после чего, всё так же вместе со мной, он принялся вымешивать тесто заново. И с лёгкостью поймал другую мою ладонь своей второй при первой же моей попытке помешать этому безобразию.

– Ещё недостаточно, – произнёс, укладывая обе наши незанятые тестом руки на гладкую поверхность стола.

Мужская ладонь накрыла мою поверху надёжно и бескомпромиссно. Теперь, если б и захотела ещё сильнее, всё равно не сумела бы освободиться. Ну а то, о чём он сказал… почему-то уже не уверена, что речь шла по-прежнему о муке. По крайней мере у меня в голове уже точно ничего похожего не было. Там как на повторе крутились мысли о том, что он слишком близко ко мне, и то, с какой лёгкостью я могу прочувствовать, как поднимается и опускается его грудь в такт дыханию. Какой же он горячий. Как пламя. И такой же непокорный и бескомпромиссный, сжигающий всё на своём пути, что ему мешает. Как, например, моё недавнее сопротивление.

– Сильнее, Белоснежка.

Его дыхание опалило шею, мои пальцы глубже впились в тесто, сминая его, ведомые им. Касьян подался вперёд, плотнее вжимая меня в стол, и я, урывками хватая раскалившийся до предела воздух, старательно изображала послушание, заставляя себя не думать о том, насколько происходящее нелепо, неуместно и неправильно. Хорошо, на часах уже давно за полночь, и дома никого нет. Точнее, мама уже давно спит под своим снотворным, сестра на ночь уехала к подружке, а служащие ушли ещё в десять. Но менее неловко не становилось. Я будто грех какой-то совершала, а не пирог лепила. Хотя надо сказать, мужчина знал своё дело, как если бы не в первый раз занимался этим, тесто и впрямь перестало липнуть к рукам. И чем дольше мы его мяли, периодически посыпая мукой, тем больше я об этом задумывалась. И в итоге не выдержала, поинтересовалась:

– Откуда вы знаете, как надо?

– Когда я был маленький, мама часто пекла что-нибудь, а я сидел рядом и наблюдал. Тогда мне казалось это интересным.

Надо сказать, у меня неожиданно легко получилось представить Царского маленьким, сидящим на высокой табуретке и махающего ножками, с интересом следящего за действиями Екатерины Николаевны. Я даже улыбнулась такой милой картинке. Хотя раньше не представляла эту строгую женщину в подобном амплуа. Царские в принципе производили впечатление холодных и расчётливых людей. Да что уж там, до недавнего времени я и Касьяна видела таким же бездушным роботом, и лишь в последние дни начала подозревать, что это у него всего лишь такая защитная маска. Чтобы не доставали лишний раз.

– Наверное, это здорово, когда мама что-то готовит тебе, – призналась я негромко.

Нам с Эльвирой мама вот никогда ничего не готовила. Для этого у нас всегда были служащие. Даже воду и ту нам обычно заранее приносили в кувшинах в комнаты, чтобы мы не ходили на кухню сами. Отец считал ниже своего достоинства что-то делать самому, если это могли сделать другие. Маме тоже передалась эта привычка. Собственно, поэтому я и находилась здесь ночью, когда никого нет и никто не мог мне помешать. Или упрекнуть в том, что негоже такой, как я, заниматься подобным делом.

– Она готовила не мне, – ухмыльнулся Касьян. – Она так стресс снимает. Если её кто-то очень расстраивает или злит – десять яблочных пирогов, и самообладание Екатерины Царской вновь непробиваемо.

– Вот и мне посоветовали таким образом стресс унять, – призналась я. – Но пока я только ещё больше стрессую, – хмыкнула.

И уже даже не уверена, из-за чего больше: из-за готовки или из-за того, в насколько неправильном положении мы оба сейчас пребывали.

– Начала бы с чего-то попроще, – отозвался он. – Что это должно быть в итоге, кстати?

– Пирог с мясом и картошкой. Начинку я уже сделала. И даже не спрашивайте, как я училась чистить картошку. Скажу только, что для этого пришлось открыть бутылку вина. Без него всё было совсем плохо.

– Пальцы хоть целые остались? – усмехнулся мужчина и тут же перевернул мою ладонь, поднося ближе, чтобы тщательно рассмотреть на предмет возможных повреждений.

– Как видите, – смутилась отчего-то.

Просто он так смотрел… будто ему и впрямь не всё равно было.

– Да ты не настолько безнадёжна, оказывается, – выдал по итогу.

– Сама в шоке, – снова не сдержала я улыбки.

– А вино-то в распечатанной бутылке ещё осталось? – в его голосе тоже слышалась улыбка.

– Ну-у… половина, кажется, – призналась стыдливо.

Просто я первый бокал сразу залпом выпила, а уже потом цедить начала потихоньку. Но я как знала, самое слабое выбрала из запасов, а то бы сдулась ещё, наверное, в самом начале.

– Вторую половину, пожалуй, уничтожу сам, – решил Царский.

И… наконец отстранился. Вот только вопреки всему разумному вместе с облегчением я испытала и долю разочарования. За эти минуты я привыкла к его теплу и поддержке за спиной, и в одиночестве ощущала себя теперь несколько уязвимо.

Зато у самого Касьяна таких проблем не возникало. Как ни в чём ни бывало, уселся на ближайший стул и подтянул к себе ту самую бутылку. В отличие от меня, бокал ему был не нужен, пригубил прямо из горла. И было в этом что-то такое… что снова заставило меня улыбнуться ему. Такой он сейчас был развязный, и… домашний что ли? В брюках, с закатанными рукавами и бутылкой вина в руке. Как будто так и должно. Не в плане выпивки, а вообще.

– Мне вернуться? – полюбопытствовал Касьян, заметив мою реакцию.

И я поспешила покачать головой и отвернуться.

Чего и правда зависла? Ну, мужик, ну, красивый, так он всегда таким был. Я его если не каждый день, то всё равно часто видела. Но в том и дело, что видеть его, проходя мимо, это одно, а узнавать его, как он раскрывается при близком общении – совсем другое. Он ведь и правда будто другим сейчас был. Совершенно не похожим на себя. Ни грамма холодности и сдержанности, весь такой расслабленный, открытый и тепло улыбающийся. Мне улыбающийся! С ума сойти можно.

Пожалуй, недопитый бокал вина стоило тоже ему отдать…

Так, на всякий…

А то и без него мысли странные в голову вдруг полезли.

Свят-свят-свят!

Не придумала ничего лучше, как вернуться к пирогу.

Что у нас там по рецепту?

Ага, надо разделить тесто на две части и раскатать их в тонкие блины.

Ну-с, приступим!..

На самом деле под внимательным мужским взглядом готовить стало ещё нервнее, чем раньше. Постоянно казалось, что я всё делаю не так. Приходилось кусать губы то и дело, чтоб сдержать желание выгнать его с кухни, чтобы избавиться уже наконец от его пристального внимания.

Вот зачем так смотреть?

Я ж не его мама, пусть и тоже блондинка.

– А вы не хотите пойти переодеться? – не выдержала я всё-таки.

– Зачем? – искренне удивился он.

И, кажется, что-то начал подозревать, потому что следующий его глоток вина из горла вышел неспешным и тягучим, при этом мужчина так и не перестал пристально и немного насмешливо смотреть на меня.

Зараза!

– Ну, вы же с работы, устали, наверное, отдохнуть хотите, душ там принять, одежду на попроще сменить.

И, господи, заткните меня уже кто-нибудь! Опять я бред несу какой-то…

– Думаю, я вполне могу немного потерпеть это маленькое неудобство, зато так точно буду знать, что наш дом не сгорит по моему недосмотру, – заявил он встречно.

– До этого же не сгорел, пока я начинку делала, – пробурчала, чувствуя, как снова краснею от его намёка на мою кухонную несостоятельность.

Да, мне не приходилось до этого готовить. Но разве я виновата, что не нуждалась никогда раньше в подобном? Что родилась в семье, где за меня по дому всё делали другие? К тому же, разве он сам не в такой же семье вырос?

Как плюс, я так разозлилась, что раскатать тесто получилось быстро и как надо с первого раза. Дальше оставалось только смазать противень для выпечки маслом и постелить на него один из блинов, выложить начинку и накрыть вторым слоем теста. Про дырочки я тоже не забыла. Как и смазать верхний лист яйцом. Зачем нужно было последнее, я так и не поняла, но игнорировать этот пункт рецепта не стала. Выставила температуру и таймер на духовом шкафу, как было указано в найденной к нему в интернете инструкции и принялась ждать результата.

Получится, нет?

Наверное, я даже на экзаменах так никогда не волновалась, как сейчас. Экзамены вообще мне всегда казались простой ерундой. Пройти их не составляло труда. А вот готовка далась тяжело. Поэтому, чтобы занять себя ожиданием, я принялась убирать весь бардак, что устроила за эти часы. А пока занималась приведением в порядок рабочего места, Царский не только допил моё вино в бутылке, но и за новой сходил, и теперь сидел и потягивал из пузатого бокала креплёную мадеру, продолжая наблюдать за мной.

– Ты ведь в курсе, что тебе не обязательно этим заниматься? – прокомментировал он мой порыв наведения чистоты. – Утром и так кто-нибудь уберёт здесь.

– Во-первых, я виновата, значит мне и исправлять. Во-вторых, так проще пережить ожидание.

– А его надо переживать? – вдруг развеселился Царский.

– Я на этот пирог два часа убила! – возмутилась, хватаясь за свой бокал с остатками вина. – Если он ещё и не получится…

Не договорила, запивая остатки мыслей одним долгим глотком. Заодно появился повод отвлечься ещё немного. На то, чтобы бокал сполоснуть. Ручками, да. Как до этого всю посуду. Просто посудомойкой я тоже пользоваться не умела, да и такое это себе отвлечение, если просто закинуть и сидеть ждать. Хотя ждать всё равно пришлось.

– Тогда сделаем другой, – договорил за меня мужчина, беззаботно пожав плечами.

– Тогда я точно сопьюсь здесь с вами, – усмехнулась я, усаживаясь на соседний стул и подставляя ему чистый бокал.

– Звучит не так уж и плохо, – по-своему согласился он со мной, заботливо наполняя его из своей бутылки.

Я аж забыла, что выпить с ним собралась, уставившись на него в замешательстве.

– А разве вам не положено по статусу отговаривать меня от такой утопии?

– С чего бы? – вопросительно выгнул он бровь. – Я не твой отец и даже не опекун. И ты уже три года подряд как совершеннолетняя.

– Ну вы же типа муж моей матери и всё такое, а я её дочь.

– У всех свои недостатки, – неопределённо хмыкнул он, делая очередной глоток.

– И мой – это вы, я поняла, – фыркнула в бокал.

И тут же язык себе прикусила, когда он вкрадчиво переспросил:

– Я?

Вот же, блин…

Кажется, пора завязывать с алкоголем.

– Звучит… интересно, – добавил Касьян, чуть прищурившись, разглядывая меня по-новой.

Хорошо, что именно в этот момент раздался звук закончившего свой отсчёт таймера, и я тут же поспешила соскочить со стула и отвернуться от него, делая вид, что нашего разговора вовсе не случалось.

Боже, зачем я вообще ему это сказала?

Чёрт за язык дёрнул, не иначе.

Нет, нам с ним точно нельзя общаться. Каждый раз ерундой оборачивается. Причём любая беседа: серьёзная и нет. Как будто и вправду проклял кто.

Но справедливости ради, я его сюда и не звала. С чего вдруг вообще решил зайти на кухню? Не припомню, чтобы он её раньше посещал. Музыка привлекла? Значит музыку тоже пора переставать слушать так громко. Хотя я думала, что в холле её не было как раз слышно.

Ай, да какая разница, как он здесь оказался? Пусть уже уйдёт поскорее. Но он, как назло, не только оставался, но и опять помогать надумал с тем, чтобы достать противень из шкафа. Пришлось отступать и освобождать ему место.

Ещё через миг я позабыла обо всех своих смущении и возмущении, когда, отрезав кусочек, попробовала пирог на готовность. На языке отразился чуть островатый вкус запечённого картофеля с мясом, а тесто оказалось таким воздушным и мягким, что я не сдержала стона удовольствия.

Получилось! У меня получилось! Даже не верилось.

– Получилось, – выразила и вслух всю свою радость, с улыбкой обернувшись к Царскому. – У меня получилось! – повторила куда громче. – Ну-ка, попробуйте, как вам?

И новый кусочек сунула уже ему в рот. Чтобы тоже проникся и порадовался за меня. Ну и зря что ли помогал и сидел со мной здесь потом так долго? Заслужил!

– Ну как? Нравится?

На мужских губах мелькнула улыбка. Но вместо того, что подтвердить своё мнение вслух, он поймал мою ладонь с оставшейся частью куска пирога и отправил себе в рот полностью.

– Это значит да? – не сдавалась я.

Царский неопределённо хмыкнул, продолжая жевать, ещё и руками развёл, словно не понял и надо было ещё распробовать.

– Вы иногда такой бесячий, господин Царский, знаете это? – не сдержалась.

Реально, как Царь какой-то по поведению. Но новый кусок пирога я ему всё-таки отрезала. Он откусил от него с такой же самодовольной ухмылкой.

– Только иногда? – поинтересовался, прежде чем откусить снова.

На что я весело фыркнула.

– Наверное, плохо стараетесь, – поддержала я его по-своему, решив, что негоже отставать от этого наглеца, и отрезала следующий кусок пирога уже себе.

Правда, не учла, что кое-кто уже почти справился со своим вторым, поэтому и третий из моих рук тоже себе присвоил.

– Реально очень вкусно, – оправдался на мой возмущённый взгляд.

И я придержала при себе все напрашивающиеся на язык слова. Да и с работы же мужик, наверняка голодный. Вон, как заглатывал куски, почти не жуя.

– Сделаю вам кофе тогда, что ли, – проворчала, отворачиваясь в сторону кофемашины.

С ней я тоже за время готовки успела разобраться. Точнее, с ней я первым делом подружилась, когда только пришла на кухню. Это потом уже пришлось идти за бутылкой, когда поняла, что без ста грамм я этот подвиг не осилю.

К тому же мой щедрый жест Царский не оценил.

– Нет, у меня уже есть чем запить, – поймал меня за руку и вернул обратно. – Сядь. Ты собиралась тоже съесть кусок пирога.

И более того, сам же мне его отрезал. А я настолько растерялась, что и не подумала возражать.

– Спасибо, – произнесла негромко, забирая у него предложенное.

Некоторое время мы с ним просто ели. Без каких-либо разговоров. Нашу тишину разбавляла лишь спокойная мелодия из колонок, которые я так и не отключила, лишь убавила. Но это была уютная тишина. Мне она понравилась. Как и то, с каким аппетитом ел сидящий рядом со мной. Оказывается, это приятно, когда твой труд ценится не только на словах.

– Слушай, а почему ты не готовила раньше? – подвёл Касьян Брониславович нехитрый итог, когда от пирога остались лишь жалкие остатки.

Впрочем, как и мадеры в бутылке из тёмного стекла. Всё выпили. Лично у меня в голове уже заметно помутилось, а на язык так и рвались глупые вопросы, но я их из последних сил сдерживала. Наверное, потому и не стала молчать, когда он задал свой вопрос.

– Не знаю. Не думала о таком. Да и необходимости не было.

– Теперь появилась? Или это ты так к будущей семейной жизни решила подготовиться?

Я аж скривилась от такого замечания. Вот зачем напомнил? Так хорошо сидели… Лучше бы и дальше молчал. А он явно решил меня довести до дёргающегося глаза.

– Если так, то лучше не готовь ему. А то так и не сможешь избавиться от него никогда, – усмехнулся следом, поднимаясь на ноги, подхватывая оставленный ранее пиджак и запонки.

Я же говорила, как меня бесит его привычка в последнее время смущать меня на постоянной основе? Просто отвратительная! Потому что я опять, чтоб его, краснела. Вот сколько можно в самом деле? Но и не краснеть не получалось. Хотя в этот раз мне в кое-то веке были приятны его слова. Наверное, поэтому я опять честно ответила:

– Даже не думала о таком. Обойдётся! – а затем зачем-то добавила: – Буду готовить только вам. Вы умеете быть благодарным.

Он улыбнулся. И развернулся на выход из кухни, аккуратно развернув в ту же сторону и меня. Я едва успела прихватить со стола телефон.

– Идём. Завтра рано вставать. День будет долгим.

– Не хочу, чтобы завтра наступало, – пробурчала я недовольно, послушно ступая в указанном направлении.

Стоило нам выйти из кухни, как там тут же погас свет, погрузив нас с Касьяном в ночной мрак. Нижний свет освещал пол, позволяя ступать, не боясь споткнуться нигде, но он был до того скудным, что мужчина видимо решил перестраховаться, весь путь поддерживая меня за плечи, вплоть до самой моей спальни. И даже тогда не спешил отпускать. А я не думала сопротивляться. Его горячие ладони довольно уютно ощущались на неприкрытых коротким рукавом платья плечах.

– Знаете, даже жаль, что мы с вами стали так поздно общаться. Думаю, мы вполне могли бы подружиться. Вы, вроде, ничего, – призналась честно.

Но завтра я для всех стану невестой Дженгиза, а ещё через месяц – женой, и вряд ли вообще смогу с кем-либо общаться. Хотя может мне повезёт, и Дженгизу быстро надоест со мной воевать, и он переключится на своих любовниц, а меня оставит в покое? Было бы здорово.

– Ты заблуждаешься, – неожиданно сухо опроверг мои слова Касьян. – Подружиться со мной, тем более тебе – нереально, Белоснежка.

Мы как раз дошли до дверей спален, и он отпустил меня.

– Почему? – запрокинула голову, чтобы видеть его лицо.

– Всё очевидно. Если ты этого до сих пор не поняла… твои проблемы. Не мои, – безразлично отозвался Царский. – Спокойной ночи, Эльнара.

– И вам, – пробормотала растерянно уже ему в спину.

Хлопнула дверь, и я осталась в коридоре одна. Всё такая же растерянная и ничего не понимающая.

Он вообще о чём?..

Глава 7

Гости, гости, гости…

Они были всюду и везде в этом огромном зале снятого на столь важный случай ресторана. Мужчины в тёмных смокингах и женщины в изящных нарядах пастельных тонов. И лишь одна я в белом. С золотым кольцом на безымянном пальце.

А ведь это даже не свадьба!

Сущий кошмар какой-то. Наяву.

Приходилось прилагать усилия, чтобы не сломать ножку бокала с шампанским. Она стала для меня точкой равновесия. Я буквально заставляла себя на ней фокусироваться, чтобы не дай бог не сорваться и не сорвать мероприятие. Такого мне точно не простят. Вот ещё бы мой жених перестал распускать свои руки. А то при каждом удобном случае норовил то за руку взять, то за перетянутую тонким шёлком талию обнять. И всё это под перекрёстным огнём камер журналистов. И мне ничего не оставалось, как, сцепив зубы, терпеть эту наглость. Терпеть и улыбаться, делая для всех вид, будто я по-настоящему счастлива. Хотя этого чувства и близко во мне сейчас не существовало.

Кто бы знал, насколько сильно мне хотелось сбежать отсюда как можно дальше…

Впрочем, тому же Дженгизу это было точно известно. Наверное, ещё поэтому он никуда меня от себя не отпускал, позволяя лишь издалека любоваться всеми, не приближаясь ни к кому. Даже к сестре. Та в отличие от меня радостно порхала по всему залу от одной компании к другой в своём коротком и пышном нежно-персиковом наряде, светясь от счастья как лампочка.

Мне же ничего не оставалось, как… пить.

Дурной поступок, знаю. И до недавнего времени я всегда тщательно придерживалась правила одного бокала. Но тут случай особый. Его невозможно пережить на трезвую голову. Не рядом с Дженгизом. Хотя, как ни странно, сегодня, если не считать попытки постоянно приобнять меня, парень вёл себя на удивление благоразумно, и даже сам вручил мне в руки второй боал, когда я очень скоро расправилась с первым. Наверное, понадеялся, что пьяная я стану более сговорчивой. Это он зря. Тем более, в моих мыслях с ночи жил совсем другой мужчина. Тот, кто сейчас сдержанно улыбался одному из своих братьев, пока его якобы жена о чём-то весело переговаривалась в сторонке с семьёй Дженгиза.

Как всегда одетый с иголочки в чёрный костюм, на этот раз без жилета и галстука. Две верхние пуговицы были расстёгнуты, открывая вид на кусочек загорелой кожи груди. Очень смело и дерзко с его стороны, учитывая обстоятельства. Но мне, как ни странно, нравилось видеть его таким, без привычной строгости и хмурости. Ему очень шло.

Это заметила не я одна. На него бросали взгляды почти все присутствующие женщины. Даже замужние. Ну, ладно, тут я немного преувеличила. Не все. Но многие. И у меня внутри всё так и зудело, толкая подойти к нему и потребовать, чтоб застегнулся и перестал уже соблазнять всех заинтересованных в нём дам своим бесстыжим видом. И это они ещё не в курсе, насколько впечатляюще он выглядит без одежды! Точно бы тогда не смотрели на него издалека, и штамп в паспорте не остановил бы их. И он бы, наверное, с радостью с ними подружился. Это только со мной нельзя. Непонятно почему.

То есть, я не имела в виду, что со мной нужно прям так дружить, но всё же непонятно, почему мне невозможно подружиться с ним. Особенно мне! Что за бред? Сколько бы не перебирала в голове варианты, так и не смогла прийти к конкретному и хоть немного логичному выводу. А тот, что напрашивался… Я тщательно отсекала от себя. Глупость! Невозможно! Два года ничего не было, а тут вдруг появилось? Бред!

Но всё равно зачем-то об этом думала, не сводя с него глаз.

А вдруг?..

Да нет, точно бред! Если бы было правдой, то и вёл бы он себя совсем иначе. Если я что и уяснила для себя за два года нашего знакомства, так это то, что, когда Касьян Царский чего-то желает, он это получает. В любом случае. А в мою сторону он даже никогда прежде и не смотрел. Не случись всей этой ситуации с моим внезапным замужеством, мы бы и дальше с ним продолжали делать вид, что не существуем друг для друга. Так что здесь точно что-то иное. Но что? Непонятно. И чем больше я рассуждала на эту тему, тем больше путалась.

А-а! Чёртов Касьян! Вечно я из-за него по-идиотски себя чувствую!

Мозг мне взрывает каждый раз если не выходками, так словесно!

Да и шут с ним! Не хочет со мной дружить? Ну и пожалуйста. Не больно-то хотелось. Он мне тоже не особо нравится, если уж на то пошло. Старый, бесстыжий извращенец!

Как подумала, так и поперхнулась новым глотком, заметив, что за всеми мыслями не успела вовремя отвести от него своего взгляда. Что Царский конечно же заметил. И не только это. Все эмоции на моём лице, всё моё недовольство в свою сторону. Всё считал. Не зря бровь вопросительно выгнул. А вслед за ним на меня обратили внимание и его братья. Мы с ними ещё в начале вечера поздоровались, но они и сейчас слегка приподняли бокалы в приветствии. Пришлось вежливо кивать в ответ, стараясь не сильно краснеть под их пристальным вниманием.

Вот же я идиотка!

Нет, точно пора валить с этого праздника жизни, пока всё хуже не стало!

Но проще сказать, чем сделать. Дженгиз как держал за талию, так и не ослабил свою хватку, а стоило попытаться возвести между нами дистанцию, вдвойне усилил её.

– Может хватит? – не выдержала я.

– Что именно? – прищурился Дженгиз.

– Трогать меня. Мне неприятно.

Вместо ответа, парень склонился ко мне ниже.

– Я ведь уже говорил тебе, Эля, проси меня лучше. Глядишь, тогда и я прислушаюсь к тебе.

Намёк был более чем прозрачен, потому и взбесил. Но рвущиеся наружу язвительные замечания я оставила при себе, заткнув себя новым глотком шампанского. Чуть подумала и допила всё залпом. Чем, конечно же, только повеселила своего жениха.

– Ещё? – предложил он с ухмылкой.

– Да, пожалуйста, – кивнула я величественно в ответ.

Караджа сделал ненавязчивый знак проходящему мимо официанту, и тот поспешил к нам.

– Принесите моей невесте ещё шампанское.

Его веление исполнили в самые рекордные сроки. Но от третьего бокала я успела выпить едва ли половину, как вдруг лишилась его. Подняв возмущённый взор, я резко сдулась в своём возможном гневе, заметив рядом с собой Касьяна.

– Думаю, хватит.

И видимо, чтоб наверняка, допил остаток за меня. Тоже махом. Как я до этого. Заметила, как поморщился явно несогласный с таким мнением стоящий рядом Караджа, но спорить с Царским не решился. А тот ничего иного и не ждал, судя по циничной усмешке. Отставил пустой бокал на ближайший столик и вдруг предложил:

– Потанцуем?

Ещё и руку протянул в приглашении.

Он. Мне. Руку подал. Для танца. Да он даже на их с мамой свадьбе со мной не танцевал. Я тогда перетанцевала, кажется, со всеми его братьями. Но не с ним. А тут вдруг пригласил. С чего бы?

С другой стороны, какая разница? Это же шанс избавиться от общества Дженгиза хотя бы на пять минут! Конечно, я поспешила им воспользоваться. Хотя сам Караджа был явно против подобного. Но прежде, чем он успел что-либо сказать, я вложила свою ладонь в ладонь Касьяна.

– С удовольствием, – добавила вслух, приложив к словам улыбку, достойную Оскара в своей искренности.

Мой спаситель!

Пусть вообще не отходит больше от меня ни на шаг!

Словно в ответ на последнюю мысль, Касьян тут же аккуратно, но крепко обхватил мои пальцы и притянул к себе ближе. Всего мгновение глаза в глаза, но я успела заметить в них лукавые смешинки. Кажется, кое-кто решил намеренно позлить моего жениха. В любом случае…

– Спасибо вам, вы вовремя, а то я уже подумывала сбегать через окно в уборной, – поблагодарила я его от всей души, когда мы вышли в центр зала, где под живую музыку танцевали другие гости.

– Если действительно благодарна, могла бы улыбаться поласковее и подольше, – по-своему воспринял мою благодарность Царский, одним рывком прижимая к себе плотнее, совершая первый совместный шаг в нашем танце.

И я действительно ему улыбнулась. Собственно, почему нет? Мне не сложно, ему приятно. А может это во мне вино опять говорило. В любом случае, мою улыбку он заслужил!

– Так достаточно? – поинтересовалась я уже куда веселее у него.

– М-мм… не знал, что шампанское делает тебя настолько послушной, – оценил мужчина все мои старания. – Но больше не пей. На сегодня тебе достаточно.

Чем снова повеселил.

– Так вы поэтому меня на танец пригласили, чтобы я окончательно не напилась и не опозорила вас с мамой на глазах у столько народа, да? А я уж было подумала… – притворно расстроенно вздохнула я.

– Слишком хорошо думать обо мне точно не стоит, – усмехнулся Царский, склонившись ко мне ближе, а затем понизил голос, шепнув на ушко: – Разумеется, я всегда преследую исключительно свой меркантильный интерес, Белоснежка.

– Да? – одарила я его новым заинтересованным взглядом. – И в чём же он заключается сейчас?

В ответ Касьян лишь тонко улыбнулся. И промолчал. А как только я собралась задать новый вопрос, отшагнул от меня и заставил крутануться вокруг своей оси, после чего и вовсе вынудил отклониться спиной на его руку.

Всё произошло так быстро, что я и отреагировать не успела, как уже вновь стояла ровно в его объятиях, чувствуя, как от таких манёвров у меня заметно кружится голова. Пришлось покрепче ухватиться рукой за мужское плечо для равновесия, а то едва не споткнулась. Впрочем, ладонь на моей талии довольно уверенно справлялась с этой задачей и без меня. Ещё бы мужчина перестал прижимать меня к себе так крепко. И смотреть так пристально этим своим жгуче-чёрным взглядом. В нём будто все грехи мира притаились и теперь, захватив меня в свой плен, утягивали в свои глубины, откуда мне больше не было никакого спасения.

Мужская ладонь скользнула вверх по спине, висок опалил тихий выдох, когда Касьян прижал меня ближе к себе. Ничего особенного, но воздух будто раскалился до предела, почти невозможно стало дышать. Я урывками хватала его в себя, чувствуя, как тлеющий всё это время внутри меня пожар начинает прорываться наружу. Всё жарче и жарче. Мы больше не кружили, вообще почти не двигались, лишь слегка покачивались из стороны в сторону, и мои мысли становились такими же медленными, тягучими, неповоротливыми.

Где-то на задворках сознания промелькнула мысль, что что-то не так. Не должна я так реагировать на простой танец. Это же глупо, неправильно и до жути странно. Но хриплое «Белоснежка» разметало её в разные стороны. Исчезла, как рассветный туман вместе с приходом дня. И даже проснувшийся голод в жгуче-чёрных глазах не испугал. Даже когда мужские объятия стали напоминать стальной капкан. Даже когда губы Касьяна коснулись виска, породив кучу приятных мурашек, забегавших по всему телу. Я и тогда не опомнилась. Наоборот, это всё принесло небывалое удовольствие, и я сама прижалась к нему плотнее. Предвкушение чего-то большего захватило каждую клеточку моего организма и осело внизу живота, отразившись приятной пульсацией между ног. С губ сорвался несдержанный стон. Именно он и привёл в чувства.

В ужасе я отшатнулась от Касьяна в тот же миг. Заметила, как он нахмурился, но, как только попытался что-то сказать, я, качнув головой, тут же бросилась бежать прочь из зала.

Бежала до самой уборной. Выдохнула, лишь оказавшись внутри неё. Открыв вентиль с холодной водой, я принялась умываться. Снова и снова плескала себе в лицо ледяные капли, но это нисколько не помогало унять нарастающее внутри меня пламя. С каждым пройденным мгновением оно росло и ширилось во мне, становилось ярче. До нового несдержанного стона.

Вцепившись в край столешницы, я пыталась вернуть себе подобие стабильности, но выходило паршиво. В панике я смотрела на себя в зеркало, где отражался мой шальной взгляд с расширенными зрачками, пугая до самых чёртиков.

Да что за фигня?! Что происходит? Что со мной?

Я не знала. Единственное, что могла сказать, это то, что я раньше никогда не испытывала подобных ощущений. По крайней мере, не настолько ярких. Меня одолевало возбуждение, после дурацких снов с Касьяном, но не такое сильное. А тут… тело, как с ума сошло. И чем больше времени проходило, тем хуже мне становилось. Низ живота тянуло, между ног всё ныло и манило прикоснуться, чтобы хотя бы так избавиться от этого несуразного желания.

Какой-то кошмар наяву!

И я никак не могла понять, как докатилась до такого.

Ну не могла же я и впрямь так сильно возбудиться из-за одного недотанца с Царским? Когда даже не думала ни о чём таком в моменте! А значит… Что это значит?

Додумать не успела. Новая волна возбуждения прокатилась по телу, и я едва устояла на ногах. В этот же миг дверь в уборную открылась и на пороге показалась Эльвира.

О, нет! Только не она! Не сейчас! Когда я в таком состоянии, что едва соображать от возбуждения получается.

С губ всё-таки сорвался стон. Не сумела сдержать. И, конечно же, Эльвира его услышала.

– Эльнара? С тобой всё хорошо? – тут же поспешила она ко мне подойти.

Сестра ухватила меня за плечи и склонилась ниже, чтобы заглянуть в мои глаза. Я же поспешила их зажмурить. Она не должна ни о чём догадаться. Вот ещё бы меня перестало так ломать. Простые прикосновения на теле ощущались сейчас подобно пороху, брошенному в огонь. От новой волны, ударившей прямо в пах, меня аж пополам согнуло.

Господи…

Что это за экспресс-возбуждение такое, мать вашу?!

– Эльнара? – ещё сильнее забеспокоилась сестра.

– Всё… всё в порядке, – поспешила я её успокоить.

Точнее ни хрена не в порядке, но ей знать не стоило.

– Месячные, похоже, начинаются. Живот болит, – нашлась я с единственным подходящим оправданием.

– С каких пор? – удивилась Эльвира.

Хороший вопрос…

– Всегда болит. Я просто не говорю, – повторно соврала я ей наравне с новым стоном возбуждения.

Оно вгрызлось в меня с удвоенной силой. Аж ноги подкосились. Устояла только благодаря поддержке сестры.

Да что ж это такое!

– Блин, настолько плохо? – запереживала Эльвира. – Может тогда скорую вызвать? Или позвать кого? Маму? Дженгиза?

– Нет! – схватила я её за запястье.

А то знаю я её, сейчас на панике и правда начнёт звать сюда всех подряд. Нет уж, не надо мне такого счастья! И уж точно никакого Караджа!

– Не надо никого звать. Лучше закажи мне такси, я домой уеду.

Запрусь в своей спальне и не выйду оттуда, пока не отпустит.

Да, хороший вариант.

И даже осуществимый, как оказалось. Сестра не только послушалась и такси мне вызвала, но и согласилась проводить до него. Вот только мы и за порог ресторана ступить не успели, как я оказалась перехвачена своим навязанным женихом.

О, нет! Нет-нет-нет! Только не это. Не он…

Особенно, в свете того, что одного взгляда Караджа хватило, чтоб Эльвира оставила нас одних.

– Далеко собралась? – досталось уже мне, а меня притянуло к нему ближе.

Самое страшное, тело тут же отреагировало на его близость однозначно. По горлу прокатился металлический привкус, когда я, чтобы не выдать себя, прокусила губу до крови.

Помогите, хоть кто-нибудь…

Но все остались глухи к моим немым мольбам. Да и не было никого поблизости. Лишь Дженгиз продолжал находиться рядом. Немного погодя он и вовсе обнял моё лицо своей большой ладонью, вынуждая чуть запрокинуть голову и смотреть исключительно на него.

– Ты так и не ответила, – напомнил тихим полушёпотом, задевая своим горячим дыханием мои губы. – Хочешь уйти?

– Да…

Господи, скажите, что этот томный выдох не мне принадлежал!

В голове уже конкретно плыло. Я едва соображала, что происходит. Между ног пульсировало намного сильнее, чем раньше, затмевая остатки сохранившейся во мне разумности. Если так пойдёт и дальше, ничем хорошим это точно не обернётся. Нужно срочно придумать выход. Хоть какой-нибудь. Не может всё так закончиться. Просто невозможно.

– У нас же помолвка. Там в зале осталось полно гостей. Некрасиво получится, – усмехнулся он, выдержал паузу, за которую склонился ко мне ещё ближе, ласково погладив большим пальцем по щеке. – Но, если очень хочешь, давай и правда уйдём. Я согласен, красивая моя невеста.

А я – нет!

Но с губ вместо ответа сорвался новый стон. И уже я сама вцепилась в него обеими руками от того, как очередная волна желания подкосила ноги, почти ставя меня перед ним на колени.

Чёрт, надо было всё-таки идти к Касьяну, просить его о помощи, и плевать на всю унизительность моего положения. В нём я хотя бы уверена.