Мнимая единица. Первый прыжок. Книга 3

Глава первая

Первый прыжок

Что-то не сходилось. Впрочем, ничего серьезного не было, ведь он давно зарекся связываться с неизвестно откуда взявшимися благообразными незнакомцами, которые за работу платят сверх меры. Пять лет назад он чуть не поплатился за свое легкомыслие. Вот только подробностей того случая он не помнил. Вот и сейчас нечто зыбкое затянуло туманом всплывшие перед ним образы, и они растаяли.

Филипп сидел на кровати в номере старой Московской гостиницы в ожидании своего звездного часа. Дурацкий сон, снившийся ему с детства, опять растревожил его. Впервые он видел его в шесть лет. Огромная буква "i" застряла в его груди и не давала подняться с постели. Он словно проглотил лом. Это пугало. Мучило. Сковывало. Он долго лежал в кровати, не имея возможности пошевелиться. А потом проснулся с ощущением, что кто-то заглядывал ему в душу. В общем, сон неприятный.

Филипп пошарил в темноте рукой, нажал на выключатель. Неяркий свет очертил круг на полу. Старая лампа замигала, угрожая погаснуть, и он привычно подкрутил ее патрон. Потом взглянул на часы. Тусклые цифры под треснувшим стеклом высвечивали три сорок пять.

– Опять менять стекло! Надеюсь мнимая единица знает, как и когда оно треснуло… – он рассмеялся и уставился на причудливые тени, отбрасываемые видавшим виды плафоном лампы. На котором была такая же, как на часах, трещина, только увеличенная раз в 10. Занятное совпадение…

Филипп встал, и мягкой кошачьей походкой прошелся по номеру. Постоял у окна, глядя на черное усыпанное звездами небо. Полюбовался ночными очертаниями города. И скомандовал себе:

– Спать! Для доклада требуется свежая голова.

Он лег в кровать, долго ворочался, но, отчаявшись, снова отшвырнул от себя одеяло. Вернулся к окну, постоял, глядя на спящих на карнизе голубей. Позавидовав им, вздохнул и взял с подоконника папку с бумагами, чтобы еще раз пробежать глазами текст доклада. Открытие, которым он собирался сегодня удивить своих коллег, было неожиданным и для него самого. Однажды, будучи без пяти минут магистром, он написал очередную программу для компьютера, и попробовал ее запустить. А через пару минут прямо на глазах растаяла его авторучка. Это отдавало чертовщиной! И Филипп решил, что ему померещилось.

Вернувшись после командировки домой, он нашел беглянку на рабочем столе матери.

– Вот где она! Это мой талисман! Но на этот раз я как-то обошелся без него… – заметил он.

Мать подняла на него глаза.

– Отнюдь. Я собственными руками сунула твой талисман в твою дорожную сумку. А на днях обнаружила у себя на столе. Еще до твоего приезда! – она рассмеялась. – Мистика!

Филипп хмыкнул. Никаких галлюцинаций и чудес! Авторучка действительно лежала рядом с его системным блоком, обслуживающим новый прибор, а затем переместилась к матери. Невероятная случайность, что эту путешественницу забросило именно на ее стол, а не в любое другое место бесконечной Вселенной, заставила молодого физика увидеть истинную суть своих экспериментов.

Рассвело. Филипп освежился под душем, наскоро позавтракал, надел свой лучший костюм и покинул гостиницу. Улица приняла его в шумные объятия. Машины с ревом проносились мимо, исчезая в общем потоке. Филипп постоял в нерешительности, посмотрел на небо. Надо же, ни облачка! Решил не брать такси, и, не спеша, зашагал в конференц-зал. Его выступление было назначено на вторую половину дня, а пока было любопытно послушать других докладчиков.

Назначенная на утро для обсуждения тема касалась увеличения радиоактивного фона на территории большинства мегаполисов. Исследования показали, что это связано с новым, обладающим фантастической прочностью, пластиком. Этот материал применялся в строительстве около десяти лет. И его излучение постепенно становилось все интенсивнее. Зал гудел. Достоверных прогнозов на будущее никто не давал. Алексей Журавлев, коллега и друг Филиппа Ветрова, стоя на сцене, надрывал голос в попытке перекричать зал.

– Пока не найдено решение, как с этим справиться, нам следует запретить продажу отходов, из которого изготавливается пластик! Степень радиации уже перешагнула за границу фоновой. И наносит непоправимый вред! – взывал он к залу.

Ему возражали, что с помощью вырученных денег от продаж начнут решаться задачи, связанные с экологией. Главная из которых – создание специального покрытия, которое нейтрализует излучение пластика, а также преобразует его в энергию для внутренних помещений.

Небо снова заволокло тучами, хлынул дождь.

Ветров, наслаждаясь шумом дождя, думал, что идея неплохая, если рассматривать ее в целом. Избавиться от всех построенных зданий, которые уже фонят, ой как непросто. Нейтрализовать воздействие пластика было бы разумнее, с какой стороны не посмотри. И крыша над головой, и энергия… Только кто поручится, что защита не окажется такой же нестабильной, как сам пластик? Ведь проворонили тот факт, что этот новый строительный материал со временем проявит губительные свойства. Что станет с людьми через пять поколений, если ничего не менять? Насколько увеличится частота мутаций в человеческой популяции?

Ветров сосредоточился на носке правого ботинка, по которому тоже прошла трещина. Одно к одному…

«А ведь пора отвлечь спорщиков! Они перестали слышать друг друга. Только вот получится ли у меня это провернуть? Мой доклад не ко времени… Кому сейчас интересны вопросы освоения космоса? Хотя… если погубим природу Земли, а человечество пока занимается именно этим, придется перебираться в другие миры. – Он улыбнулся. – Люди еще не выбрались за пределы Солнечной системы, а я планирую поиск подходящих планет в нашей Галактике…»

Его тронули за плечо. Он очнулся от дум, и суматоха зала его оглушила. Его будто зашвырнули в бушующем море через эфемерные изгибы пространства. Ветров поморщился, уж очень странные образы посещали его сегодня. Будто после бессонной ночи, в нем все еще сидела «единица».

– Мы в тупике… – проговорил хриплым голосом научный руководитель Ветрова, Владимир Андреевич Трастов. Он был простужен, как и многие в зале. Потому что дождь уже вторую неделю с небольшими перерывами лил, как из ведра. – Филипп… – громко высморкавшись в обширный платок, прогнусил Трастов. – Пока мы не обессилили от споров, хочу объявить твое выступление. Как раз управимся до перерыва.

Он склонился над Ветровым, как всегда, раскачиваясь на носках.

– Я не против, Владимир Андреевич! – ответил Филипп, отмечая про себя, что их мысли снова идут в одном направлении.

– Добро, – кивнул ему учитель.

Худая, высокая фигура Трастова в сером, цвета мыши, костюме, оборотившись к залу, стояла на сцене рядом с деревянной кафедрой, давно отслужившей свой век. Кафедра была шаткой, краска на ней облупилась, но избавиться от нее ни у кого не хватало духу. Что поделать – традиция… Трастов осторожно оперся на старушку рукой, а другую высоко поднял над головой, призывая к тишине. Зал подчинился. И Трастов предложил перейти к докладу одного из молодых физиков. Снова поднялся шум. Но наставник Ветрова продолжал стоять, как глыба, и крики плавно перешли в еле слышный ропот неодобрения. Тогда была оглашена тема и фамилия докладчика.

Повисла тишина. Исчезновение масс? Что это значит?

Все головы повернулись к Филиппу, который внутренне готовился к докладу. Он сидел с закрытыми глазами и наслаждался тишиной. Его час пробил. Он встал, и пошел вдоль рядов своей кошачьей походкой к возвышению, на котором стояла старая кафедра. Зал опять загудел, потихоньку возвращаясь к вопросу о пластике.

Поднявшись на сцену, Ветров не стал поднимать руки, как делал до него Трастов, а просто заговорил:

– Дамы и господа! Демонстрации опытов во время доклада я не планирую. Я лишь коснусь теоретических принципов. Но уверяю вас, что масса исчезает… естественно с точки зрения наблюдателя.

Бас Филиппа Ветрова был прекрасным инструментом для оратора. В зале воцарилась тишина.

«Даже дождь перестал стучать в окно! – заметил Ветров. – Эффектное начало!»

Он оглядел аудиторию. Реакция слушателей не могла похвастаться однообразием. Кто-то смотрел недоумевая, кто-то скептически, а иные заранее готовились выплеснуть накопившуюся с утра желчь. Но были и те, кто просто ждал предстоящего шоу. Объявленная тема отдавала мистикой и не могла претендовать на научную. По крайней мере с их точки зрения.

– На вопросы отвечу после доклада! – твердо сказал Филипп, снова перекрывая басом гул голосов, который волной прокатился по задним рядам, где сидели молодые ученые. – Говорю об этом, потому что зал возбужден.

Шум снова усилился. Но Филипп начал быстро писать на доске и говорить. Созданная молодым физиком теория нулевого поля оказалась не фикцией, не заблуждением. За окном опять барабанил дождь, по залу тянуло сквозняком, но на это не обращали внимания. Все следили за мелом на доске. Наконец, Филипп поставил последний символ в своих выкладках, и чуть помедлив, обернулся, чтобы жадно вглядеться в лица. Первым очнулся Трастов. С теорией нулевого поля Филипп его не знакомил (так они договорились). Полный самых невероятных мыслей учитель мягко улыбнулся и обыденно произнес:

– Вопросы к докладчику?

– Хотелось бы увидеть демонстрацию! – произнес кто-то из первого ряда.

– В каких пределах вы перебрасывали массу? – голос кандидата наук Алексея Журавлева с трудом прорвался сквозь ученый гвалт.

– На шестьсот километров, – ответил Ветров громовым басом.

Зал затих. Потом взорвался овациями.

– В моем распоряжении небольшие мощности! – пояснил Филипп, улыбаясь. – Но я считаю, что пора перейти к испытаниям в пределах астрономических расстояний. Поэтому желательно участие американцев, с их системой космических станций на орбите Юпитера. – Филипп поглядел на старую кафедру, погладил ее рукой, и тихо, как бы стесняясь, добавил: – Сначала будем пробовать с материей, потом – с живым материалом.

– Предлагаем, не откладывая, создать спецгруппу! – прозвучал из заднего ряда молодой бойкий голос, в котором слышались азарт и неподдельная заинтересованность.

– Согласен! – перебил Филипп крикуна, чтобы не выпустить инициативу из рук. – Человечество на пороге нового рывка вперед. Открытие сулит положительные перемены не только в освоении космоса, но и в жизни планеты. Придет время, и проблемы, связанные с транспортировкой грузов, останутся в прошлом. – Филипп откашлялся в кулак: – Специалистов для группы я подберу сам. У меня есть достойные кандидаты.

. . .

Через три года космический корабль вместе с человеческим экипажем был переброшен к границе Солнечной системы. И послав оттуда победный сигнал, вернулся назад. Вдохновленная успехом команда Ветрова приступила к подготовке прыжка к Центру Галактики. Первое перемещение целесообразнее было произвести в два этапа. Сначала к периферии ядра Галактики. Потом, оценив обстановку предстояло, выбрать конечную цель полета, и вынырнуть где-нибудь в плотном скоплении звезд. Пока корабль мог вместить в себя топлива только на три прыжка. Это значило, что третий переход предназначался для возвращения на родную планету. Задача была наисложнейшей, и требовала навигатора с особым складом ума. Такой человек у Ветрова был.

Вечером того же дня, когда Ветров пережил свой триумф, к нему в гостиницу заглянул его лучший друг Валентин Быстров. Это был весьма примечательный человек, в котором недюжинный ум уживался с эксцентричным характером, а неряшливая шевелюра с утонченностью стиля в одежде. В своих манерах он был нетороплив, но, действовал рисково и быстро. Талантливый музыкант и математик, прекрасный спортсмен и ученый.

Филипп его приходу обрадовался. И, напоив чаем, выложил все, что знал о «нуле». Быстров помолчал, переваривая сказанное, устремил глаза к потолку и сказал:

– Опасная затея! Без меня тебе не обойтись! При возвращении в привычный мир можно оказаться в плотной материи, упасть в звезду, да мало ли что еще…

Для Ветрова это было то, что доктор прописал!

К группе нулевиков, как окрестил ее Быстров, присоединились еще два лицейских товарища Ветрова. Всеволод Игнатьев – замечательный биолог, веселый легкий человек, и Сергей Кравцов, гениальный программист, среди друзей слывший отшельником. Еще в лицее он получил прозвище маньяка-программиста, и все еще дорожил им.

Однажды во время одной из тяжелых физических тренировок Ветров познакомился с девушкой Машей, присоединившейся к группе по рекомендации Игнатьева после прыжка к границе Солнечной системы. Девушка была очень хрупкой, но при этом упрямой до жути. Она ввязывалась в бесконечные споры по любому поводу. От нее доставалось даже Филиппу. Неуживчивость девушки ему не понравилась. Он даже думал ее уволить. Но время шло, к спорам с девушкой он привык, а потом пристрастился. И так был очарован, что за полгода до прыжка к Центру Галактики женился.

В ночь перед стартом Ветров увидел свой старый сон. Правда сценарий, по которому развивались события, изменился. Мнимая единица заговорила с ним. Но он некстати проснулся, так и не разобрав сказанного. Филипп с досадой сорвал с себя одеяло.

Мария подскочила, ее длинные волосы рассыпались по плечам.

– О, прости! Я разбудил тебя! – нежно сказал Филипп, откидывая прядку волос с ее лица. – Просто сон один снится все время!

– Какой? – Маша откинулась на подушки и натянула на себя одеяло.

– Потом расскажу… – пробормотал Филипп, глядя в ее сонные глаза. – Спи! Еще есть время.

Смутное предчувствие, возникшее у него в момент пробуждения, не предвещало хорошего. Чтобы не обнаруживать сомнений перед супругой, он закрылся в ванной, и, глядя на свое отражение в зеркале, отругал себя за суеверие.

. . .

Преодолев притяжение Земли, нуль-корабль, готовясь к первому прыжку взял курс на расчетную точку. Все, шло штатно. И все же предчувствие Ветрова не обмануло. Буквально перед самым прыжком Мария, шепнула ему, что он станет отцом. Филипп так и застыл в своем кресле. Затем выпрыгнул из него, схватил жену за руку, и оттащил подальше от остальных, насколько это было возможно в тесном помещении.

– Как тебе удалось обмануть медицинскую комиссию? – это все что он смог сказать.

– Я меняла файлы свежих медицинских проверок на старые. – Мария скромно опустила ресницы. – Я подсмотрела, как ты вводил код, запомнила его, проникла в базу данных, а дальше все происходило уже без меня…

У Ветрова открылся рот.

– Обвела вокруг пальцев медиков, подсматривала, когда я вводил личный код. А ты не подумала, что твое преступление бросает тень также и на меня?

Из глаз жены брызнули слезы.

– Какой ты еще ребенок Мария! Надеюсь это все? – уточнил муж.

– Этот полет – дело всей моей жизни! Как и для тебя, понимаешь? – всхлипнула Маша. – Я хочу быть рядом с тобой!

Филипп вздохнул и обнял жену. Ощущение было пронзительным: беззащитность женщины и будущего ребенка перед бесконечностью холодного космоса.

– Моя сумасшедшая жена! – с болью произнес он. – Я не могу и не хочу отменять полета. Но не рассчитывай на послабление женщина! Я сердит на тебя!

– Что теперь будет? – робко спросила Мария.

– Первый прыжок к центру Галактики! Надеюсь, малыш выдержит нуль, раз вы тренировались вместе. Или ты сделала свое признание, надеясь на другое?

Филипп вернулся в командирское кресло и отдал команду:

– Все по местам! – он не удержался, и еще раз взглянул на Марию, потом дождался, когда экипаж приготовится, и скупым движением активировал систему перемещения.

Нуль-корабль завибрировал. Появилось знакомое ощущение зависания. И вдруг необычайно тягучий звук заставил пережить пронзительную тоску весь экипаж.

. . .

Слабая вспышка озарила экраны мониторов, когда корабль погрузился в «нуль».

– Странно… – Трастов покачался на носках. – Раньше такого эффекта не было.

– Думаете, что-то не так? – спросил у Трастова главный конструктор.

– Не знаю. Корабль впервые прыгнул так глубоко в космос. Может след на экране от этого.

– Теперь они не досягаемы, и мы… – конструктор замолчал.

– Не досягаемы… – медленно повторил за ним Трастов.

Глава вторая

Ловушка

Извиваясь, пространство плясало вокруг корабля.

– Что за карусель? Ветров… что… происходит… – Игнатьев смолк, столкнувшись с безумием, бесконечно сменяющих друг друга невероятно сложных форм.

– Ничего не вижу! – голос Валентин с трудом прорвался сквозь натужный рев двигателей.

«Это счастье, что ты ничего не видишь!», – помыслил Ветров.

– Мы падаем… – негромко проговорил он.

– Куда? – голос Валентина срывался. – Вокруг пустота…

Ветров постарался перекричать грохот громовым басом:

– На звезду, которой не существует…

Но он не услышал своего голоса. Страх затопил сознание Филиппа. И в следующее мгновение безумный рев двигателей сменился абсолютным беззвучием, как будто воздух отказался передавать звук.

Затерявшийся в бездне космоса корабль продолжал падать. Бортовой компьютер молчал, будто и он переживал смятение, лишившись способности выполнять возложенные на него функции. Все пошло в разнос, как только они вынырнули из нульпространства. Сознание Ветрова угасало медленнее, чем у его подчиненных. Последняя мысль, что промелькнула в его голове, прозвучала на какой-то тарабарщине, но он уловил ее смысл: их затягивало само безвременье…

Филипп очнулся. Попробовал шевельнуть рукой, или ему показалось, что попробовал. Чувствуя себя сгустком материи, растекшимся на плоскости, он подумал, что должно быть по нему проехал бетоноукладчик. Неуверенным взглядом он зацепился за мигающие лампы какой-то частью своего существа, а вокруг продолжала царствовать жуткая черная бездна. Его глаза буквально пили робкое мерцание света.

С большим трудом он поднес руку к глазам, но не увидел ее. Тогда он опустил ее на лицо. Немного выждал, провел рукой ото лба к заросшему бородой подбородку, и с отвращением отдернул руку. Он не узнал себя. Под рукой было что-то чужое.

Ветров позвал навигатора:

– Валентин? – но не услышал своего голоса. – Погубил экипаж… – прошелестел он в пустоту.

Сколько длится этот кошмар, он не знал! Время будто превратилось в желе. И он застыл вместе с ним в вечном ощущении своей вины.

Было уже не так тихо. Где-то стрекотало, скулило, пищало… Филипп снова решился заговорить.

– Есть кто живой? Эй! – долетел до него собственный голос.

И в следующее мгновение он, наконец, ощутил свое тело. До этого у него был только одна рука. После неуклюжей возни, Ветров отстегнул ремни, передохнул, потом сел. Пошарив перед собой, узнал пульт управления. Нажал на кнопку аварийного освещения, и ему показалось, что она хихикнула под его пальцами.

– Командир? – позвал его еле узнаваемый голос.

Филипп рефлекторно прижал руки к ушам, голос Валентина прогремел прямо в его голове. Звук, и расстояние до его источника мозгом интерпретировались шиворот навыворот.

Но он, превозмогая боль в ушах, ответил:

– Я здесь!

Мерцающее безобразное тело Быстрова дернулось.

А в голове Ветрова будто щелкнул переключатель, к нему вернулась способность целенаправленно мыслить.

– Потерпи! Ты скоро придешь в норму… – Ветров замолчал, давая другу передохнуть, считая, что его голос должен звучать еще ужаснее, ведь у него бас.

– Ты похож на черта, но я уверен, что это ты – Филипп! – пролаял Быстров, дико уставясь на друга.

Однако вскоре его взгляд прояснился, и он попросил, почти беззвучно шевеля губами:

– Активируй обзорный экран! Мне не дотянуться. Давай осмотримся!

Кнопки снова захихикали под пальцами Филиппа, но аппаратура подчинилась его команде, экран замерцал.

Они жадно уставились на него. Вокруг корабля беспорядочно роились разнокалиберные обломки. Что-то из этой массы они никогда не видели, а что-то было вполне человеческим. Мимо проплыла даже кукла.

– Где мы? – машинально спросил Быстров.

– В местной лавке, торгующей подержанным товаром. Можно выбрать сувенир перед прыжком к Земле.

– Филипп, убавь звук!

Ветров кивнул. Окунувшись в тишину, Валентин с наслаждением откинулся на спинку кресла, в котором в отличие от большинства сумел удержаться. Он закрыл глаза, давая себе передышку.

Через несколько минут остальные члены экипажа один за другим начали подавать признаки жизни, болезненно переживая первые моменты полной дезориентации. Казалось, прошла целая пропасть времени, пока они, наконец, не усвоили команду командира: оставаться на местах до полной адаптации.

– Вот это вынырнули, так вынырнули… – изрек пораженный Игнатьев. – Какое счастье видеть привычный облик друзей! А почему, прыгая по Солнечной системе, мы ни разу не испытали такого стресса?

– У нас есть вопрос поважнее! Нам неизвестно, где мы! – заметил Ветров.

– То есть? – не понял Игнатьев.

Командир корабля перевел взгляд на Быстрова.

– Интересно, что думает по этому поводу наш навигатор?

– Он думает, что после падения в это «жуткое сюда» мозг, чтобы избавить нас от шока, как-то сумел приспособиться, чтобы вернуть нас к привычному видению мира! – ответил Валентин, с любопытством наблюдая за реакцией Всеволода.

Биолог с любопытством на него посмотрел, потом подумал, кивнул и изрек:

– Возможно, мой мозг сейчас и лжет, но меня больше устраивает привычная картина мира, чем эти безумные шарады!

– Прошу прощения, что прерываю ученую дискуссию! Но давайте решать, что делать дальше, – вмешался Кравцов.

Ветров привычным движением огладил бороду, торчащую не как-нибудь, а широко раскрытым веером, потом сказал:

– Сначала проверим исправность работы систем корабля, потом предпримем вылазки наружу, – он пожевал губами. – Похоже мы на космической свалке!

– Да ладно! Космическая свалка… – навигатор даже присвистнул. – В каком-то смысле это даже символично. Правда не знаю в каком…

Послышался нестройный смех, который тут же увял. Быстров взглянул на приунывших товарищей.

– Интересно, запись параметров полета у нас есть?

– Тебе тоже интересно? Приятное совпадение! – жестко ответил Ветров. Экипаж в изумлении уставился на командира, таких интонаций раньше Ветров себе не позволял. – Ну и? Где мы находимся?

Быстров уткнулся в экран, и начал считывать ползущие по нему цифры.

– Нет! – вдруг отважно вмешалась Юлия.

Ветров уставился на нее таким взглядом, что она дрогнула, но не уступила.

– Все испытали шок! И как врач, я настаиваю, чтобы каждый из нас принял витаминный коктейль.

– Она права, – согласился Филипп, хотя ему и было жаль тратить время на витамины. Его интуиция буквально кричала ему, что времени у них в обрез. Однако он подал пример команде, и проковылял к контейнеру с припасами, что хранились в рубке для несущих вахту. За командиром двинулся Быстров, движением руки, приглашая остальных. Команда столпилась у контейнера. Они невольно жались друг к другу. Вроде бы их органы чувств теперь работали в привычном режиме. Только сетчатка глаз стабилизировалась не вполне. Зрение людей плохо реагировало на изменение интенсивности света. Будто здесь вечно царили сумерки, несмотря на хороший накал в лампах.

Выполнив предписание врача, экипаж занялся проверкой исправности систем корабля. Дела обстояли не так плохо. Обнаружились небольшие неполадки в одном из двигателей, которое можно было устранить прямо в космосе, и механики-электронщики Борис и Михаил, братья Штерки, облачившись в скафандры, ушли в прилегающий к двигателям отсек.

Кравцов забылся, глядя в экран своего монитора. Его решили не трогать, надеясь, что он сумеет проявить свою гениальность. Что-то было не то с пространственно-временными характеристиками этого уголка Вселенной. Людям было здесь страшно. Ветров, как и другие, чувствовал, что, если не разгадать эту загадку, их Нуль-корабль может навечно здесь застрять. И поэтому экипаж был готов ходить вокруг Кравцова на цыпочках.

– Валентин, что у тебя? – в голосе Филиппа все еще слышалось плохо скрываемое раздражение. Навигатор метнул в его сторону быстрый взгляд, и командир, взяв себя в руки, спокойно повторил: – Что у тебя, Валя?

– Записи – были прерваны, – ответил Валентин. – Местоположение корабля неизвестно. – (Ветров молча ожидал продолжения.) – Мы не можем воссоздать траекторию полета от выхода из нуля до этого злополучного места. Здесь даже звезд не видно, судя по редким обрывкам съемки.

– Мы попали! – вырвалось у Всеволода.

– И скорее всего, в преисподнюю! – басом произнес командир.

Фантазия у людей разыгралась не на шутку. В их глазах стыл страх. Только Быстров выбивался из общего настроения. Он вдруг скорчился от смеха.

– Теперь проверим, что там снаружи. Валентин! – позвал Ветров.

Всхлипывая от смеха, навигатор сосредоточился на кудрявой бороде начальства.

– Пойдете с Всеволодом.

Быстров сразу посерьезнел, кивнул. Ветров, уверенный, что Валентин в порядке, оглянулся на Игнатьева.

– Можешь идти вовне?

– Конечно! – Игнатьев торопливо выбрался из кресла.

И они отправились надевать скафандры.

Взгляд Ветрова упал на Марию. Он ласково улыбнулся ей.

– Как ты? Извини, что не спросил раньше.

– Мы выберемся? – голос Марии дрогнул.

Он не ответил. И внимательно вгляделся в нее, это место было настолько враждебно человеку, что в какой-то степени разрушало личность. И за жену он особенно беспокоился из-за ее положения.

Юлия наблюдая за Марией, обратила внимание, что ее адаптация идет медленнее, чем у других. Она шепнула об этом Филиппу.

– Об этом после. Сейчас главное – поднять корабль… – Он повернул голову к экрану. – Так! Они уже вовне. Валентин вышел на связь!

На экране видеосканера появилось улыбчивое лицо Валентина.

– Ты, как всегда, прав. Это свалка. Мы на вершине колонны из космических кораблей. Она выглядит бесконечной! А вокруг беспорядочно двигаются обломки всякой всячины…

– Здесь, как и на корабле ощущается гравитация! – раздался голос Игнатьева, он был где-то ниже, и поэтому не виден. – Меньше земной, конечно, почти вдвое, наверное.

– Что-то еще?

– Ну что бы сказать еще… – Быстров подмигнул с экрана, – это весьма оживленный перекресток Галактики! С таким интенсивным движением я не сталкивался даже в Пекине.

– Корабли, что в самом низу, возможно раздавлены! – заметил Филипп. – Мы здесь не первые, и значит не последние. Если задержаться, на нас что-нибудь свалится…

– Надо срочно делать ноги! – пробурчал Кравцов, не отрываясь от экрана.

На экране появилось лицо Игнатьева.

– Что сказал маньяк? – уточнил он.

– Что пора делать отсюда ноги! – ответил Ветров. – Как выглядят корабли чужаков?

– Под нами корабль сферической формы. Он пустой, и, похоже, давно. Что ниже не знаем. Очертания колонны становятся размытыми уже через десять метров.

– Может, спуститься по колонне? Вдруг кто-то живой… – глаза Валентина вопросительно смотрели с экрана.

– Попробуйте. Только не отходите слишком далеко, и не лезьте внутрь.

Мужчины исчезли из обзора видеосканера. Ветров посмотрел на Сергея. Пальцы программиста летали по клавиатуре. Он удовлетворенно кивнул и переключился на механиков-электронщиков.

В отсеке, прилегающем к двигателям, помощь была не нужна.

А снаружи странностей хватало. Гравитация, примерно в половину меньше земной, принуждала двигаться под неудобным креном. Прижимаясь к поверхности, они обогнули первый звездолет, на котором лежал их корабль, и ахнули. Следующий был похож на юлу, раздутую в размерах, у которой было несколько тусклых полосок, разбегающихся по корпусу к вершинам. Звездолет был наглухо закрыт, и они предположили, что внутри кто-то может быть. Два разведчика затопали ногами по разноцветному корпусу. Никто, естественно, не отозвался. Ловушка всасывала корабли, как пылесос всасывает мусор, поэтому не стоило надеяться на компетентную помощь: опытные космические путешественники не угодили бы сюда. На всякий случай они легли на «юлу», и прижались к корпусу шлемом. Тихо. Намека на возможность проникнуть внутрь тоже не было. Тогда Быстров сообщил Филиппу, что корабль-сосед недоступен. И командир отдал приказ вернутся, чтобы вооружиться пространственным сканером, с помощью которого можно получить вполне достоверную картину внутренних помещений чужих кораблей. Только что это даст?

Когда Валентин с Всеволодом предстали пред очи начальства, неполадки в двигателях корабля были устранены. Братья Штерки вернулись в рубку. Кравцов тоже закончил тестирование систем.

– Есть идея? – Ветров с надеждой посмотрел на программиста. – Ты можешь объяснить, что случилось при выходе?

Сергей только развел руками.

Ветров повернулся к Юлии, и они негромко переговорили между собой.

– Опасность угрожает в равной мере всем нам. Какие могут быть секреты от экипажа? – сказал Всеволод, снимая шлем.

– Это – личное, касается только меня и Марии, – ответил Филипп.

– Ах, вот о чем речь! То есть, ты не знал? Хотя, о чем я спрашиваю? Конечно, не знал. Иначе Мария не полетела бы с нами.

Ветров кивнул. Легкая тень пробежала по его лицу. Игнатьев догадывался и ничего ему не сказал. А экипаж ждал, что он скажет. Нехорошо ждал. Нервно.

– Обсуждать поступок моей жены не имеет смысла. Поэтому перейдем к вопросам нашего выживания. Наша жизнь зависит от выдержки и умений каждого члена экипажа! – сказал он, взвешивая каждое слово. – Здесь свет ведет себя так странно, что невольно приходит на ум, что нас затянуло на границу с неким параллельным миром, где физические законы отличаются от привычных нам. Конечно, это может быть лишь фантазией, догадкой. Однако ничего другого предложить не могу. Поэтому пока примем это за гипотезу.

Глаза маньяка-программиста оживились.

– О чем ты подумал?

– Промелькнула идея, но не уловил… – развел руками Сергей.

Ветров задумчиво оглядел экипаж. Все выглядели белесыми, почти бесцветными. Как будто с них смыли краску. Но по здоровому блеску глаз можно было уверенно сказать, что экипаж дееспособен.

– Даю три часа на отдых, – распорядился Ветров. – Для дежурства оставляю двоих. Ты и ты. Остальных жду через три часа пятнадцать минут. Выспавшимися. Будем поднимать корабль со свалки.

Глава третья

Гости

Ветрова разбудил сигнал. Он с трудом разлепил глаза и взглянул на часы.

«Мало поспал! Но видно что-то случилось.»

На вспыхнувшем экране подслеповато щурилось неестественно бледное лицо Олега Мятежного.

Ветров включил свет.

– Слушаю!

– У нас гости, командир.

– Гости? – не понял Ветров, еще не совсем отойдя от сна.

– Я бы уточнил: банда гостей! – ответил Мятежный. – Стучат по корпусу нашего корабля.

– Ах, вот оно что! Ты их видел?

– Мельком. На первый взгляд похожи на нас. Но очень маленькие! Естественно в скафандрах. В руках что-то наподобие молотка.

– Кто знает, что у них в руках на самом деле! – заметил Ветров и неожиданно расхохотался. – А манеры и правда бандитские. Впрочем, наши вчера занимались тем же.

Он посмотрел на Мятежного.

– Нас еще не придавило сверху?

– Пока нет.

Командир корабля почесал затылок:

– Вам лучше выйти к ним. Только полегче там!

– Есть полегче! Мы будем их увещевать… деликатно… – пообещал Мятежный, подражая интонации навигатора.

Ветров, уловив в голосе Мятежного манеру Быстрова, решил разбудить друга, как самого выносливого из экипажа. Через пять минут оба вошли в командный отсек. Их сил хватило только на то, чтобы плюхнуться в кресло, и застыть, уставясь в экран. Наконец, на его мерцающей поверхности показались лица, прикрытые прозрачным пластиком скафандра.

– При виде нас гостей чуть удар не хватил, командир! Их двое.

– Кто они? – не удержался от вопроса Быстров, но сразу понял, что задавать его смысла не было, он добавил тише: – Не забыли постучаться! Вежливые ребята…

Мятежный, улыбаясь, ответил:

– Они не успели представиться! Ждут, когда им дадут слово!

Ветров махнул рукой, призывая двух острословов к молчанию.

– Покажите их.

Николай с Олегом приподняли к видеосканеру двух извивающихся гуманоидов.

– Удрать пытаются! – рассмеялся навигатор. – Не доверяют!

– Очень проворные! Но и мы не лыком шиты! – заметил Олег.

– Куда их? На корабль? – уточнил Николай.

Все вопросительно посмотрели на командира. Ветров моргнул.

– Думаю не стоит… Опасно вот так сразу притащить неизвестную заразу на корабль!

– Согласен, командир. Заразы и есть! – поддержал его Мятежный.

– Однако отпускать их нельзя! – заметил Быстров. – Их надо допросить для начала.

Ветров согласно кивнул и сказал:

– Они пытались вскрыть наш корабль. Значит в этой захламленной дыре явный дефицит жизненно важных ресурсов. Отпустив эту гопкомпанию, мы рискуем дождаться ребят уже с подкреплением. Тащите зараз внутрь, в отсек, расположенный рядом с двигателями. Там вакуум. И подождите нас.

Экран опустел. Друзья помедлили, перед тем, как заставить себя подняться и облачиться в скафандры. Адское место вызывало физическую слабость у всего экипажа.

Четверо землян с любопытством разглядывали двух миниатюрных инопланетян, думая о том, как с этими «штуками» объясняться? Вопросов было много. Зачем понадобилось долбить по кораблю? Что это за место, на которое угораздило им свалиться, и есть ли способ отсюда выбраться? Оказавшись носом к носу с гуманоидами, обличьем напоминавших персонажей из комиксов, они не нашли ничего лучше, как заставить их подчиниться с помощью силы.

– Стоят по струнке. Даже языка жестов не используют! Почему? – вслух задался вопросом Филипп, глядя в глаза коротышек.

Двое гуманоидов, окруженных четырьмя великанами тоже разглядывали бородатого Ветрова, явно угадывая в нем старшего.

Ветров решил попробовать представиться, надеясь, что маленькие гости способны его услышать через коммуникатор, или что там есть у них вместо него:

– Филипп. Я – Филипп, – он указал пальцем в направлении своего сердца.

Гуманоиды переглянулись. Земляне уловили мимолетную улыбку на их землистых губах. Значит все-таки слышат людей!

– Я – Валентин, – последовал примеру Ветрова навигатор.

Гуманоиды перевели взгляд на тех двух великанов, что притащили их на корабль.

– Может быть наш способ общения им не подходит? Может они слышат как-то иначе? – засомневался в целесообразности начатого диалога Олег.

– Я – Николай, – между тем представился четвертый.

Гуманоиды кивнули каждому. Но с явным уважением и более глубоко поклонились Олегу.

Затем сами церемонно представились:

– Рассэ Тренд Сузал Навлаб Цепс Дуробо.

– Нассин Аремла Сузал Лкирп Рассел.

– Ого, – широко раскрыл глаза Валентин.

– Кажется, получается! – выдохнул Олег.

– Не уверен… – с сомнением протянул Ветров. – Лично – я, ни черта не понял. Но может среди нас есть телепаты или одаренные лингвисты?

– С этим у нас дефицит, – пробурчал Николай.

– Де-фи-цит, – повторил один из гуманоидов, отрывисто выговаривая слово.

Космонавты переглянулись, малыши оказались восприимчивыми к чужому языку. Впрочем, на это они и надеялись.

– Они оба сказали Сузал, – заметил Валя.

Гуманоиды развернулись к Валентину и отвесили церемонный поклон.

– Интересно, что я сказал?

– Вы сказали: «Сузал», – произнес один из гуманоидов.

Земляне чуть не подскочили на месте.

– Как такое возможно? – Валентин, округлив глаза, переглянулся с Ветровым.

А гуманоиды молчали, ждали, что люди скажут им что-то еще. Ростом, они были не больше метра, на их лицах тускло светились выразительные печальные глаза.

– Гости! – наконец, выговорил один из гуманоидов, прерывая затянувшееся молчание.

– Да, вы – наши гости! – у Ветрова появилась надежда, что они все сделали правильно.

– Филипп – гости, «слышат как-то иначе» – гости.

– А ведь они приглашают нас к себе! – догадался Олег.

– Да. Гости! Идемте. К нам.

Ветров сделал жест, выражающий согласие, и увидел, что гуманоиды его поняли и закивали.

– Ну что ж, их приглашение мы примем! – сказал Ветров, притрагиваясь перчаткой к выступающей части двигателя, заполнявшего собою почти весь отсек.

– А ведь это опасно, командир! – тихо заметил Валентин.

– Здесь все опасно, Валя! Чтобы мы не предприняли, – ответил Ветров. – Для подстраховки придется все время держать связь.

– И чем это нам поможет? – уточнил навигатор.

– Нам? С чего ты взял, что тоже пойдешь? Тебя не приглашали! Да я и сам не стану рисковать своим навигатором!

Быстров хотел возразить командиру, но Филипп перебил его:

– А отчего они так прикипели к Мятежному? – Филипп с любопытством оглядел Олега.

Вопрос командира остался без ответа.

– Нам лучше идти всем четверым! – снова начал настаивать Быстров.

– Да не хочу я тобой рисковать, Валя! – повторил Филипп. – Вдруг придумаем, как отсюда убраться! Тогда, как без тебя? Но если смотреть правде в глаза, раз под нами такая огромная колонна из кораблей, выбраться отсюда шансов немного. Поэтому пусть местные подскажут нам, как здесь устроиться. Ведь как-то они приспособились сами!

– Но и они могли попасть сюда лишь несколько дней назад. Может загадочная юла – это их корабль! – заметил Олег.

Ветров медленно кивнул.

– Тогда попытаемся объединить наши усилия.

Гуманоиды переминались с ноги на ногу, пока земляне совещались.

– А если они не пришлые, а местные? – предположил навигатор. – И это не природная, а их собственная ловушка?

– То есть ты хочешь сказать, что они пополняют свои запасы, отлавливая из космоса корабли? Ну, это вряд ли. Но если они и вправду местные, то подскажут нам, как стать для них хорошими соседями. В общем, мы принимаем приглашение! Со мной пойдут э… Сева, думаю, он достаточно отдохнул, – Ветров улыбнулся навигатору. – Ладно тоже пойдешь! А те, кто останутся, будут следить за каждым нашим шагом.

– Меня тоже пригласили! – напомнил Олег. – Я не могу отказаться, будет невежливо!

Космонавты дружно рассмеялись.

Ветров хотел по привычке огладить свою бороду, но рука уперлась в шлем.

– Решено, идем вчетвером. Николай, побудь пока с нашими новыми друзьями, – слово «друзья» он произнес с подчеркнутой учтивостью, – а мы пойдем подготовиться к выходу вовне.

– Есть, командир, – без энтузиазма отвечал Николай. – Бабочку надеть не забудьте!

Ветров, разбудил остальных членов экипажа. Он не поскупился на краски, описывая попытки объясниться с представителями инопланетного разума. И его неожиданный артистизм вызвал веселое оживление у его подчиненных. Но когда командир сообщил, что собирается с небольшой группой нанести визит местным, команда притихла.

– Гуманоиды ведут себя непоследовательно. Сначала пытаются бежать, потом приглашают в гости! – заметил Борис Штерк.

– Мы же их напугали! Но ты прав! Доверия они не вызывают! – согласился Филипп. – Нам придется рискнуть. Иначе шансы на спасение сведутся к нулю. Как заметил наш навигатор, это очень бойкое место в Галактике. В любой момент корабль может придавить следующий. А мы до сих пор так и не поняли, где находимся. Вот и попробуем узнать у гуманоидов хоть что-то.

– А как на счет того, чтобы сначала попытаться поднять корабль? – спросил Кравцов.

– А если он сожрет топливо и только?

Возразить было нечем. Ветров окинул взглядом экипаж, и, чеканя каждое слово, проговорил:

– Так случилось, что вверенный мне люди оказались на краю… – он хотел смягчить то, что собирался сказать, но передумал, и закончил, как есть, – оказались на краю гибели. Риск, на который мы идем, необходим для нашего выживания.

Никто не возразил. В рубке повисла тишина.

– То-то… – сказал Ветров. – За командира остается Борис Штерк.

И Ветров в сопровождении Быстрого, Игнатьева, и Мятежного, вместе с гуманоидами покинули корабль.

Глава четвертая

Аборигены

Стараясь не делать резких движений, небольшой отряд, в авангарде которого шествовали два гуманоида, медленно продвигался по космической рухляди вдоль кажущейся бесконечною колонны. Большинство космических аппаратов были открыты и покорежены, но попадались, и не потерявшие целостности. Те, что до сих пор были заперты, невольно вызывали подозрение.

Прошло четверть часа. Маленький отряд остановился у конструкции, напоминающей легкий подвесной мостик. Гуманоиды жестом пригласили землян следовать за ними. Пришлось ступить на шаткое сооружение, которое чуть дальше от колонны изгибалось почти под прямым углом. И не имея видимой опоры, убегало куда-то во тьму. Люди с опаской переставляли ноги. Но конструкция оказался жесткой и не раскачивалась, как ожидали земляне. Хотя идти было жутковато. На сколько хватало глаз под мостом была пустота.

– Адское местечко… – зябко поежился Ветров.

– Неуютно, – согласился Игнатьев.

Они шли по мосту около часа, и чем дальше удалялись от колонны, тем становились уязвимее. Плотность беспорядочно роящейся в пространстве всякой всячины вдали от колонны стала поменьше, а вскоре мусора и вовсе не стало.

Гуманоиды резко остановились. И четверка людей испытала потрясение. Мост шел в «никуда», он просто обрывался.

– Это ловушка? – тихо спросил Олег.

Но гуманоиды, не обращая внимания на замешательство гостей, проделали какие-то манипуляции, и космонавты почувствовали, что их субъективные ощущения пространства исказились. На мгновение, они уловили что-то вроде упругих канатов, или переплетающихся линий. А потом группа оказалась у входа в комнату или пещеру, где с освещением было значительно лучше, чем на их корабле. Провожатые поманили землян за собой. Земляне вошли внутрь, и увидели самых разных представителей инопланетных рас. В центре этой разношерстной компании, видимо неплохо уживающейся друг с другом, на возвышении восседали существа, ничем не отличающиеся от землян. На вид это были старцы. Они пили что-то дымящееся, и тихо переговаривались между собой. Ни дать, ни взять представители жаркого Востока, вкушающих ароматный чай.

На землян напал смех.

– Все поначалу смеются! – на какой-то тарабарщине произнес сидящий в центре старец, но земляне его отлично поняли. – А потом начинают торопиться. Зря! Время в этом месте стремится к вечности.