Тень на волнах

Глава 1.

Туман пожирал очертания «Мглы» – гниющего деревянного корыта, чей корпус напоминал скелет, обтянутый смолой и ракушками. Воздух пах смолой, ржавчиной и кровью.

Варнер стоял у штурвала. Ростом под два метра, с широкими плечами и руками, способными свернуть шею быку, он выглядел как человек, который привык ломать, а не уговаривать. Серые глаза, холодные и неподвижные, как камни на дне, смотрели вперёд – туда, где на горизонте маячили очертания порта.

– Шевелитесь, падаль! – рявкнул он, и его голос, низкий и резкий, как скрип ржавой цепи, прорезал туман. – Кто уснёт на вахте – проснётся без языка.

Матросы, оборванцы с лицами, изъеденными цингой, засуетились. Они знали: Варнер не шутит. Тот, кто вчера опоздал с дозором, сейчас болтался на мачте, привязанный за ноги. Чайки, кружившие над кораблём, уже выклевали ему глаза.

«Мгла» медленно шла к берегу. Порт выползал из тумана.

– Швартуйся к седьмому пирсу, – бросил он юнге, не глядя. – Если спросит кто – везём табак.

Паренёк кивнул, но пальцы его дрожали на канате. В трюме не было табака, только ящики с ржавыми пистолетами да бочонки пороха.

– Порох – оружейнику Барнсу, – бросил Варнер, спускаясь по сходням. – За солониной и ромом – на рынок. Кто украдет хоть грош – повешу на мачте.

Он шёл по причалу, и толпа расступалась. Его боялись. Не за силу – за то, что он видел в людях дно и не брезговал его касаться.

Закончив к рассвету с продажей оружия и погрузив провизию в трюм, команда «Мглы» ждала капитана. Он ввалился на корабль, пропахший ромом и потом, с лицом, искажённым гримасой, которая могла быть и смехом, и гримасой боли. Плащ его волочился по доскам, размазывая грязь с причала.

– Выгружай десятую долю провизии! – рявкнул он, едва удерживаясь на ногах, но голос прозвучал как удар колокола.

– Тащите эту гниль в трущобы. И если хоть один из вас вздумает жрать по дороге – брошу в канаву вместо объедков.

Матросы, спины которых горбились под тяжестью мешков, шли молча. Даже пьяный, Варнер видел каждое движение, каждую попытку стянуть кусок хлеба.

– Выгружайте!

Матросы швырнули мешки в грязь. Толпа набросилась, будто крысы на падаль. Среди них копошился мальчишка с лицом, бледным как поганка. Его руки, дрожащие от голода, вцепились в краюху.

– Капитан Варнер! – завизжала старуха, вырываясь вперёд. Её глаза горели, как угли в пепле.

– Алые паруса… Они забрали мою внучку! В порт Покаяния везут!

Варнер повернулся. Его кулак врезался в лицо старухи – зубы брызнули в грязь.

– Врешь, сука! – прошипел он. – Алые паруса не торгуют рабами. Они…

– Капитан! – закричал мальчишка, вцепившись в его сапог. – Это правда! Они тащили Марену… Мою сестру…

Толпа взорвалась хриплыми голосами:

– Да! Они приходили ночью…

– С красными флагами …

– Отбирали нас, как скот!

Варнер замер. Его пальцы сжали рукоять ножа. Алые паруса. Те, кто вешал работорговцев на рее. Те, кто кричал: «Свобода или смерть!»

– Лжёте… – прошептал он, но голос сорвался, как канат под тяжестью якоря.

Из таверны выполз пьяный матрос с татуировкой алого паруса на шее. Он ухмыльнулся, глядя на Варнера:

– Ищешь правду, капитан? Спроси у моря. Оно любит шептать…

Варнер вытащил нож. Но толпа вдруг сомкнулась вокруг него – не чтобы напасть, а чтобы защитить. Сотни глаз, полных страха и ненависти, смотрели на него.

Порт Покаяния – порт на севере, где рынки рабов прячутся в пещерах, а над волнами висят клетки с непокорными.

Глава 2.

«Мгла» резала волны, словно тень, рождённая штормом. Её корпус, изъеденный червями, скрипел, но скорость не уступала даже новым судам – Варнер знал каждый её изгиб, каждую щель, через которую можно выжать лишний узел. Алые паруса на горизонте дразнили его, будто кровь на снегу.

– Давай, сука! – рычал он, чувствуя, как ветер хлещет по лицу. – Покажи, кто ты.

«Красный Ветер» – корабль Алых парусов – скользил по волнам, его борта были чёрными от смолы. Только паруса выдавали принадлежность к Алым – те самые, за которые Варнер когда-то готов был умереть.

– Они не могут быть работорговцами… – пробормотал юнга, вцепившись в канат. – Совет бы не позволил…

– Совет? – Варнер сплюнул за борт. – Совет – это кучка воров, которые кричат о равенстве, пока жрут вино. Но не все… Не все.

«Мгла» сокращала расстояние.

На мачте красного корабля взметнулся фонарь – три вспышки.

– «Мы несём свободу». Ложь, – прошипел Варнер.

Два корабля сблизились, будто раненые звери, ищущие утешения. На палубе красного судна стояли трое: мужчина с седой бородой, здоровяк с лицом, изрезанным шрамами, и юнец, едва старше мальчишки, которого Варнер вытащил из рабства год назад. Никакого капитана – только матросы. Совет.

– Ты пришёл с вопросами, брат? – Седой шагнул вперёд, его голос звучал мягко, как ветер перед бурей.

– С вопросами? – Варнер сплюнул за борт. – В порту видели, как вы брали рабов. Те, кто в трюме… Они добровольцы?

Совет переглянулся.

– Покажите трюм.

– Не доверяешь? – Седой нахмурился. – Они больны! Мы везём их в карантин!

– Больны? – Варнер усмехнулся. – Тогда почему вы держите путь в сторону Покаяния?

Седой побледнел. Его рука дёрнулась, но Варнер уже шагнул к борту:

– Говори. Или я спущу вас на дно.

Варнер выхватил саблю.

– Абордаж!

Крюки впились в борт «Красного ветра». Ржавое железо рвало дерево, будто плоть. «Мгла» дрожала, соприкасаясь с вражеским судном, её корпус скрипел, как кости старухи.

Варнер перепрыгнул через фальшборт первым – его сапоги вжались в палубу, размазывая мозги юнги, убитого ударом кувалды. Взревели красные матросы, и их кличи слились в единый рёв, от которого задрожали паруса. Сталь засверкала. Это был не бой – бойня.

– Убейте их всех! – взревел Варнер, но голос утонул в хрипе собственной крови: лезвие снесло ему полщеки, обнажив зубы в гримасе, которая теперь была неотличима от оскала мертвеца.

На палубе кипела мясорубка. Алые действовали слаженно, будто стая волков, загнавших оленя. Седой из совета вонзил гарпун в грудь боцмана «Мглы», пригвоздив его к мачте.

Варнер видел, как падают его люди. Юнга, тот самый мальчишка, которого Варнер вырвал из рабства год назад, визжал, размахивая ржавой саблей. Его ударили кувалдой по коленям – кости хрустнули, как сухие ветки. Он упал, и толпа красных растоптала его, превратив лицо в кровавое месиво.

Удар сзади. Варнер пошатнулся, чувствуя, как лезвие вспарывает бок. Кровь хлынула на доски, смешиваясь с морской водой.

Его швырнули за борт. Волны сомкнулись, но не приняли – выбросили обратно. Варнер видел, как «Мглу» охватывает пламя. Красные подожгли паруса, превращая корабль в погребальный костёр. Его команда… то, что от неё осталось… болталась на реях, как тряпичные чучела. Варнер плыл. Холодно море, сжимало его тело, а волны били по лицу, словно пытаясь выбить из него последние остатки ярости. Алые паруса исчезли в темноте, оставив за собой лишь пену на воде. Он выжил. Выжил, чтобы увидеть, как его корабль – «Мгла» – разлетелся на щепки под залпами пушек.

Глава 3.

Волны выплюнули Варнера на песок. Его тело, изрезанное лезвиями и истерзанное солью, дрожало в такт прибою. Холодный песок впивался в раны, будто море, не удовлетворившись тем, что его не приняло, решило растерзать его даже здесь. Соль жгла кожу, превращая каждую царапину в огненную борозду. Он попытался встать, но ноги, облепленные водорослями и кровью, подкосились. Руки, сжатые в кулаки, царапали гальку, оставляя борозды, похожие на те, что оставляли крысы в трюме «Мглы».

Он сел, прислонившись спиной к чёрному валуну, и уставился на горизонт. Волны, окрашенные в ржавый цвет его кровью, шипели, будто смеялись. Где-то там, за туманом, горел его корабль. Его «Мгла», его плоть, его проклятие. Он вспомнил, как впервые ступил на её палубу: шестнадцать лет, сбежавший от отцовского гнева, с ножом за поясом и яростью в горле. Тогда море пело ему, обещая свободу. Теперь оно рычало, требуя расплаты.

Он закрыл глаза и на него нахлынули воспоминания:

Густой туман, облеплял борта «Мглы» – обшарпанного деревянного корыта, чьи паруса напоминали лохмотья, снятые с покойников. Варнер стоял у штурвала, вжав плечи в воротник потрёпанного плаща. Его пальцы, шершавые, как кора дуба, сжимали дерево, изрезанное зарубками: каждая – труп, оставленный за бортом.

– Рулевой! – проскрипел капитан, выползая из каюты. Его бледное лицо, блестело от пота.

– Ветер с запада… Пахнет дерьмом и порохом.

Варнер хмыкнул. Запах пороха он чуял даже во сне. А вот дерьмо… Оно воняло отовсюду: от гниющих канатов, от трюма, где тридцать рабов корчились в своей же моче, от самого капитана.