Охота на ведьм

Конец

Александр сидел на пороге своего домика и вырезал ложку из куска полена. Получалось на удивление симпатично. На конце черенка он пытался изобразить медвежонка, обхватившего лапами ствол дерева.

За этим занятием его и застала Рая.

– Уф! – вздохнула она, усевшись рядом и слегка сдвинув его. – Слава Богу, все разъехались, в доме прибрала, можно и передохнуть. А ты чего делаешь?

Александр показал ей работу.

– Ого! – удивилась Рая. – Долго учился?

– Да вообще не учился, – пожал плечами Александр. – Когда к празднику кораблики делали, почувствовал, что нравится мне это, вот и решил сделать что‑нибудь посерьёзнее.

– Так у тебя талант! – восхитилась Рая.

– А как же! – согласился Александр. – Конечно, талант. Я же нашёл цветок папоротника.

Рая несколько секунд молчала, переваривая услышанное и размышляя, то ли это шутка, то ли метафора.

– В каком смысле «нашёл»? – спросила она наконец.

– В прямом, – кивнул Александр. – Настоящий цветок, с лепестками и тычинками, и горит голубым огнём.

– Ну ты сказочник! – засмеялась Рая, толкнув его локтем.

Александр пожал плечами:

– Да я и не рассчитывал, что ты поверишь. Сам до сих пор в шоке.

– Что, правда? Вот прямо настоящий цветок, и горел, как в сказке?

– Именно! И даже обжигал.

– Так может, подстроил кто?

Александр вздохнул, опустил нож и будущую ложку.

– Это единственное объяснение, – согласился он. – Вот только осталось понять, кто и как это сделал.

– Так… Давай поразмышляем! – оживилась Рая. – Где ты его видел?

– Поразмышляем… – усмехнулся Александр. – Поразмышлять не сложно. Но зачем? Ведь, если я пойму, кто и как, чудо‑то исчезнет. Понимаешь? – и он снова принялся скоблить ножом кусок дерева.

– Понимаю. Ещё как понимаю, – Рая вздохнула.

– А ты‑то чего вздыхаешь? – усмехнулся Александр.

– Да… – махнула она рукой. – Вспомнила это состояние, когда разум борется с неистовым желанием поверить в чудо. Представляешь, в одном маленьком городе, в старой церкви, замироточил образ Богородицы на старинной иконе.

– Замироточил? – переспросил Александр.

– Ну, да. Это когда икона как бы плакать начинает. Из нарисованных глаз льются настоящие слёзы! Представляешь?

– Настоящие?

– Ну, не совсем настоящие, конечно. Миро льётся – масло такое ароматное, которым в церквях людям лбы мажут. Ещё выражение есть: «одним миром мазаны».

– И что?

– Так вот. Я как услышала об этом, сразу собралась и поехала в этот городок. Приехала, а там очередь чуть не от самой электрички стоит, чтобы чудесным миром помазаться.

Александр беззвучно рассмеялся:

– И сколько времени ты там стояла?

– Да ты что! – всплеснула руками Рая. – Там народ палатки на газонах разбил, своей очереди дожидаясь. Я села на ближайшую электричку и домой уехала.

– А сразу‑то предположить не могла, что там столпотворение будет?

– Думала, я одна такая, – усмехнулась Рая. – Очень уж хотелось к чуду прикоснуться.

– Ты что, вправду веришь, что там на самом деле без всякого человеческого вмешательства на иконе масло появлялось?

– Да ты что! – возмутилась Рая. – Там, прежде чем объявить о чуде, целый консилиум епископов собирался, чтобы всё проверить.

– И что? – засмеялся Александр. – Может, они сами и подстроили.

Рая махнула рукой:

– Фома неверующий!

– Ну и Фома, – согласился Александр. – А эти епископы, которые там собирались, чтобы убедиться, что миро само течёт… чем их действия отличались от действий Фомы?

– Нууу… – Рая задумалась.

– И почему им положено проверять, а нам просто верить?

Рая вздохнула:

– Ладно! Давай уже рассказывай, где цветок‑то видел!

– В лесу. Где же ещё? В самой чаще, в тёмную купальскую ночь, как и положено.

– А как ты там оказался?

– Оксанка завела, – Александр закусил губу, сдерживая смущённую улыбку.

– Оксанка? – В голосе Раи зазвучали нотки ревности. – Эта полуобморочная девица, что ли?

– Судя по твоей интонации, она тебе не понравилась.

– Ну… что значит, не понравилась? – пожала плечами Рая. – Девушка как девушка. Но чтобы вот так вот хватать парня и тащить его в лес… хм. Сразу ясно, что она и подстроила всё.

– Ясно, да не ясно, – пробормотал Александр. – Ты сама посуди: ночь, луны нет. В лесу тьма, хоть глаз выколи. Как, по‑твоему, она смогла бы найти место, где всё подготовила? Во‑вторых, как она цветок подожгла, если всё время находилась рядом со мной? А он вспыхнул в нескольких метрах от нас. И в‑третьих, цветы не горят. Я пробовал. Так что, мне легче поверить в чудо, чем понять, как это можно было подстроить.

– Наивный! – усмехнулась Рая. – Хочешь, я тебе всё очень просто объясню?

– Не хочу. Но всё равно объясни.

– Зачем же, если не хочешь? – удивилась Рая.

– Затем… Раз у тебя есть объяснение, это всё равно уже не чудо.

– Ну, вот! Ещё один ребёнок по моей вине перестал верить в Деда Мороза.

– В цветок папоротника.

– Ну, это почти одно и то же.

– Ты от темы не уходи!

– Ладно… – Рая виновато посмотрела на Александра. – Тебе мама в детстве банки ставила от кашля?

– Бывало, – кивнул Александр.

– Помнишь, она на вилку наматывала вату, мочила её спиртом и поджигала.

– Не помню таких тонкостей.

– А я помню, потому что сама неоднократно это делала. Так вот: пока весь спирт не сгорит, вата остаётся белёхонькой и может гореть несколько минут. Если намочить в спирту тряпичный цветок, каких у Галины в мастерской пруд пруди…

– М‑м‑м! – застонал Александр и, закрыв глаза, упёрся затылком в стену дома.

– …думаю, он как раз несколько секунд будет гореть, пока не начнёт обугливаться, – закончила свою разоблачительную речь Рая. – Если хочешь, можем провести эксперимент.

– Ну, а как она нашла в темноте поляну?

– Ещё проще. Берёшь верёвочку, привязываешь к дереву и протягиваешь её к выходу из леса. Потом одной рукой за верёвочку держишься…

– А как подожгла?

– Вот тут… не знаю. Без помощника не обойтись. Скорее всего, Галина в засаде сидела.

– Не сходится. Галина вместе со всем своим семейством хороводы водила, когда мы с поляны уходили.

– Да мало ли кто мог там сидеть… – пожала плечами Рая. – Но ты не расстраивайся! Само по себе то, что они такое организовали, уже чудо. Я бы ни за что не придумала такой розыгрыш.

– Вот именно. Было чудо, остался розыгрыш, – вздохнул Александр. – Спасибо, Раечка, развеяла мои детские иллюзии. Пора взрослеть.

– Кстати, по поводу «взрослеть», – Рая немного замялась. – Разговор у меня к тебе есть серьёзный.

Александр с опаской покосился на соседку:

– Что за разговор?

– Я, конечно, понимаю, двадцать первый век и всё такое, но пришла я к тебе по старинной русской традиции дочку свою сватать, – и она замерла, ожидая реакции.

Несколько длинных секунд Александр удивлённо хлопал своими чёрными загнутыми ресницами. Потом спросил:

– Рай, ты не перепутала? По традиции, вроде, женихи сватов к невестам посылали.

– Так я ж и говорю! – развела руками Рая. – На дворе двадцать первый век! Пора менять традиции. А если серьёзно: Сань! Ну, неужели ты не замечаешь, что девчонка уже извелась вся? Она тебе и так намекнёт, и этак… Что ты за истукан такой? Чем она тебе не хороша?

– Да ты что, Раечка! Красавица у тебя Анютка! – опешил Александр. – Но я ж её лет на пятнадцать старше!

– Ну, скажем, не на пятнадцать, а всего‑то на каких‑то двенадцать. Подумаешь! – Рая встала. – Раз уж ты намёков не понимаешь, скажу открытым текстом: нравишься ты ей очень, и я ничего не имею против, чтобы ты за ней поухаживал. Понятно?

Александр почесал затылок и тоже встал:

– Рай, ты извини, но… я с Оксанкой уже… как бы это сказать…

– Что, переспал?!

– Да нет! Ну, ты скажешь! – возмутился Александр.

– А что тогда?

– Ну, обручился, что ли? – Александр пожал плечами. – Как это называется, когда люди договариваются, что будут вместе?

– Надо же! – Рая возмущённо всплеснула руками. – Надо же, какая быстрая! Вот ведь хитрая, а! Хлоп в обморок и на тебе, пожалуйста. А потом хватает парня и в лес! Ну, почему так, а? – Она села обратно на ступеньку, продолжая возмущаться. – Скромная девушка потихоньку действует, намёками, аккуратненько. А тут приезжает красотка из города и уводит парня из под носа!

Александр присел перед расстроенной Раей на корточки:

– Ну что ты! Какая она красотка?

– Так и я говорю, что Нюрка моя красивее. Что ты нашёл в этой бледной выскочке?

Александр пожал плечами. Как объяснить, что он нашёл в Оксане?

– Рай, не обижайся! – улыбнулся он. – Ну не пара я твоей Анечке.

– Не пара, так не пара, – вздохнула Рая. – Насильно мил не будешь. Только и Оксанка твоя тоже тебе не пара.

– Так я знаю…

– Что знаешь? – удивилась Рая. – Что она тебе не пара?

Александр кивнул.

– Что‑то я не поняла. А если знаешь, то как же вы обручились?

– Как‑то так.

– Может, ещё можно отменить?

– Да, можно, конечно! – усмехнулся Александр и встал. – Только не хочется. По крайней мере мне.

– Ой, Саня! – Рая тоже встала и пошла к калитке. – Вляпался ты опять в историю. Ну да ладно. Посмотрим, чем всё это кончится. Но, – она развернулась и погрозила Александру пальцем, – наш разговор должен остаться между нами. Анюта о моей затее ничего не знает, поэтому продолжай вести себя как раньше. Хорошо?

– Конечно, Раечка. Но ты уж постарайся её как‑то отвлечь от меня. Извини, что так получилось. Я не хотел.

– Ничего! – улыбнулась Рая. – В этом возрасте без несчастной любви не бывает. Переживёт.

Проводив соседку, Александр замер возле калитки, глядя то ли куда‑то вдаль, то ли вглубь себя.

Деревня мирно дремала, лёжа между огромным полем и неторопливой рекой. Пчёлы собирали нектар, дачницы – ягоды. Это рай для уставшей души. Здесь ничего не хочется менять.

Александр вспомнил образ Оксаны, и сердце его сжалось. Она не вписывалась в пейзаж, она была здесь инородным телом. Её следы, оставленные в дорожной пыли, вызывали у пространства аллергию. Деревня просыпалась и начинала чесаться, пытаясь избавиться от раздражающей гостьи.

Александр встряхнул головой. Представится же такое!

Он вздохнул и достал из кармана связку ключей. Сегодня они с Оксаной собирались вместе сходить и посмотреть дом, который, как оказалось, тоже достался Александру в наследство от деда. Но все планы поломал Алексей, внезапно заявившись утром в деревню.

Он разбудил Оксану, рассказал ей о каких‑то проблемах, после чего она быстро собралась и, даже не позавтракав, попрощалась с гостеприимными хозяевами.

– Я приеду в пятницу вечером, – пообещала она, забираясь в салон «мерседеса».

Александр кивнул и улыбнулся.

Всё это напоминало конец фильма: уходящая вдаль дорога, отъезжающий автомобиль и клубы пыли из‑под колёс. Сейчас должны пойти титры: автор сценария, режиссёр, роли исполняли…

Александр попытался отогнать печальные предчувствия и направился к заброшенному дому.

Возвращение

Вцепившись в подлокотник, Оксана нервно следила за дорогой. Она не любила скорость, но приходилось терпеть – спешили на важную встречу.

Несмотря на то что по документам Алексей был теперь директором фирмы, не все деловые партнеры приняли его. В бизнесе многое держится на доверии и личных связях. Кое‑кто принял в штыки бывшего шофёра, отчего некоторые дела застопорились.

То ли от усталости, то ли от мелькающих за окном деревьев у Оксаны закружилась голова, стало трудно дышать. Она нажала кнопку, и стекло опустилось, впустив в салон шумный поток воздуха.

– Что, жарко? – прокричал Алексей. – Сказала бы, я бы кондиционер включил.

Оксана помотала головой и, откинувшись на подголовник, устремила взгляд в неподвижное небо. В своём естественном обличии оно было светло‑голубым, а не ярко‑синим. Все цвета побледнели: зелёное перестало быть изумрудным, красное – рубиновым.

«Странно», – подумала Оксана и закрыла окно. Мир снова обрёл необычную красочность. Казалось бы, должно быть наоборот.

Задумавшись, она нашла логичное объяснение: тонированное стекло отражает большую часть света. Поэтому и получается, что цвета более контрастные, а от этого кажутся более яркими. Всё просто.

Вот и в эмоциональной жизни так же. С детства всех обучают, «что такое хорошо и что такое плохо», а полутонам не придают никакого значения. Но стоит внимательно приглядеться к любому состоянию, сняв свои светозащитные очки, начинаешь понимать, что в каждом «плохо» есть множество оттенков «хорошо» и наоборот.

Сейчас Оксана испытывала богатейшую палитру чувств, вызванных внезапным отъездом. Сожаление от необходимости покинуть деревню смешалось с радостью от скорого возвращения в привычный городской комфорт. Приятное ощущение собственной незаменимости подёрнуто пеленой скуки и усталости от надоевших дел.

Но все эти эмоции выцветают, когда мысли возвращаются к Александру. Воспоминания о смущённых взглядах и робких прикосновениях растекаются тёплыми волнами между рёбер и переходят в саднящую боль от предчувствия, что это может закончиться так же внезапно, как началось.

Оксана встряхнула головой, отгоняя назойливую пессимистическую мыслишку: «Ну, в самом деле! Почему это вдруг должно закончиться?»

«А почему это заканчивалось во всех предыдущих случаях?» – Оксана покосилась на Алексея. Всё‑таки она так и не простила его за то, что он увлёкся Танькой из параллельного класса.

А в случае с Александром всё ещё сложнее. Они живут в очень разных мирах. Александр не желает возвращаться в город. И правильно! Чем он будет там заниматься? Станет «экстрасенсом» и растворится в толпе шарлатанов, рекламирующих себя в бесплатных газетах? Или наймётся охранником в какой‑нибудь ювелирный магазин, чтобы целыми днями тупо сидеть и сторожить безделушки? Или займется «бизнесом»? Оксана поморщилась. Городской Александр представился ей срезанным цветком, медленно увядающим в хрустальной вазе.

Нет. Как бы он ей ни нравился, она даже не подумает предложить ему вернуться в город. Но и сама жить в деревне она не хочет, даже если построить очень комфортабельный дом. Пожалуй, она с удовольствием приезжала бы туда, как на дачу, но жить…

Оксана представила себя в резиновых сапогах, фуфайке и с лопатой в руках. Её аж передёрнуло. А в туфлях‑лодочках ходить по деревенским дорогам, аккуратно, чтобы не наступить в коровью лепёшку… да и куда ходить? По соседкам, обсудить свежую сплетню?

И что может быть между ними при таком раскладе? Жена на выходные? Или подруга по переписке?

Оксана грустно усмехнулась, вспомнив, какими глазами смотрели на Александра молодые дачницы. Особенно Анюта, дочь Раи. Эта девушка просто создана для деревни. А то, что в Александра она по уши влюблена, видно даже невооруженным глазом.

Оксана вздохнула.

– Что ты там вздыхаешь? – возмутился Алексей. – Рассказывай уже!

– Что рассказывать? – повернулась к нему Оксана.

– Ну… – Алексей пожал плечами. – Как отдохнула?

Оксана задумалась. Каждое событие прошедшей недели было настолько значимым для неё, что она жадно, как ребёнок новые игрушки, оберегает их от посягательств любопытных глаз. И вроде хочется похвастаться, но страшно: а вдруг отберут, сломают, или, что ещё хуже, раскритикуют и опошлят.

Совсем не хотелось ничего рассказывать, не видя глаз собеседника.

– Давай сегодня вечером, – предложила Оксана, – сходим куда‑нибудь поужинать и поговорим.

Алексей кивнул.

Оксана закрыла глаза и притворилась, что спит.

Паучья сеть

Этот дом построил один из богатых пациентов деда Ефима. Когда он вылечился и уехал из деревни, то подарил дом знахарю. А вскоре разбился в автокатастрофе. Но старику не нужен был этот подарок. С тех пор дом так и стоит, постепенно разрушаясь.

Участок обнесён высоким кирпичным забором. Прочные железные ворота хмуро встретили Александра огромным навесным замком. Он улыбнулся, удивляясь их наивности: любой деревенский пацан, при желании, легко перемахнёт через эту крепостную стену.

Немного повозившись с заржавевшим железом, Александр вошёл во двор. Несмотря на солнечное летнее утро, во дворе царил какой‑то сумрак. Александр осмотрелся, пытаясь понять, что создает этот удручающий эффект.

Площадка перед домом выложена мрамором, но многие плитки вывернуты кустами чертополоха. Сквозь стыки и трещины лезет крапива. Огород зарос огромными зонтами борщевика и прочей колючей зеленью.

Высокое крыльцо тоже не выглядит слишком приветливым: между колоннами растянулась огромная паутина, в которой безжизненно висят останки мотыльков и мух. Один пёстрый слепень ещё трепыхается, пытаясь вырваться, но к нему уже неторопливо приближается коричневый крестоносец.

С детства Александр испытывал мистический ужас перед этими тварями. Конечно, он не визжал как девчонка от одного их вида, понимая, что для человека они безвредны, но всё равно при виде пауков тело напрягалось, как при встрече с врагом, зубы сжимались, и по коже бежали неприятные мурашки.

Он быстро отвёл взгляд от крыльца в поисках какой‑нибудь палки. Подобрав с земли сухую ветку, Александр уже занёс было её над препятствием, но неожиданно сердце бешено заколотилось, а рука безвольно опустилась вниз.

Казалось бы, что может быть проще, чем разрушить паутину? Но что‑то же сработало в глубине подсознания, приказав мышцам отменить необдуманное действие! Что это? Александр подошёл и, превозмогая брезгливость, заставил себя посмотреть на членистоногое. Паук замер, словно почувствовав взгляд.

Сконцентрировав внимание на своих ощущениях, Александр пришёл к выводу, что его остановил обычный страх. Ему показалось, что, разрушив паучью сеть, он обязательно навлечёт на себя месть её владельца.

«Что за ерунда? – засмеялся про себя Александр. – Как паучок может отомстить человеку?»

И вдруг вспомнился голос Оксаны:

– …Я просто не подвергала критике те образы, которые сами собой всплывали из памяти. Я их не сортировала на то, что помню, и то, что придумываю. Я как бы приняла за аксиому: всё, что приходит в голову в момент пребывания в состоянии погружения в проблему, так или иначе имеет к ней отношение.

Александр ещё раз сконцентрировался на своём страхе. И вдруг жуткая картинка из детства всплыла в памяти.

Однажды, когда они с ребятами ходили за грибами, он не заметил растянутую между деревьями паутину и вляпался в липкую трескучую западню. Это было ужасно! До самого вечера он отряхивал с лица щекочущие лоскуты. И ещё несколько дней потом казалось, что по голове ползает оставшийся бездомным паук. До сих пор это воспоминание вызывает у него брезгливую дрожь.

Кто‑то из друзей тогда и научил его ходить по лесу с палкой и проверять безопасность пути. Сбив две‑три паутины, Саня почувствовал угрызения совести. Сначала с ними можно было мириться, но с каждой «победой над природой» они усиливались и вскоре превзошли даже тот ужас, который он испытал, попавшись в белёсую сеть. Остановившись перед очередной «растяжкой», он долго рассматривал хитросплетение блестящих нитей, восхищаясь ювелирной работой. Но кажется, дело было даже не в красоте произведения. Ему было стыдно, что ради своего секундного удобства он уничтожает результат многодневного труда, который для паука является и смыслом жизни, и средством к существованию.

Было стыдно… но перед кем? Все мальчишки, не задумываясь, сметали на своём пути эти невидимые препятствия. И только ему было нестерпимо жаль ткачей‑тружеников, несмотря на то что они вызывали у него брезгливый страх.

Тогда он так и не успел разобраться с этим противоречивым чувством. Сзади подошёл кто‑то из ребят и вывел его из задумчивости, с треском собрав на палку лучистую спираль паутины.

– Ты чего тут уснул? – возмутился он. – Мы тебя потеряли! Кричим, кричим, а ты тут паука гипнотизируешь! Или он тебя? – насмешливо предположил «спаситель».

Саня не рискнул поделиться с товарищем своими душевными метаниями, более того, испугался, что его заподозрят в сочувствии к восьминогим тварям. И, маскируя свою «душевную слабость», больше от самого себя, чем от товарищей, он взял палку и с удвоенным рвением начал разорять крестоносцев, стараясь игнорировать боль, которой отзывался в душе беспомощный треск рвущихся лесных нервов.

Эта боль оживила ещё одно воспоминание, от которого сдавило горло и выступили слёзы. Александр закрыл глаза, и колени его подкосились. Он вспомнил, как подорвался на мине его боевой товарищ. И некогда было даже оправиться от того кошмара, что внезапно предстал перед взором. Он взвалил на плечо оторванную ногу, чтобы хоть что‑то отправить на родину. Остальное пришлось оставить на съедение стервятникам.

«Как ты мог её не заметить? Ну, как ты мог?» – повторял он, обращаясь к погибшему другу.

Боль в груди усилилась. Александр знал, что усыпить эти страшные воспоминания можно только водкой. Но неужели нет другого способа? Утерев слёзы, он поднял глаза вверх, где посреди сверкающей паутины шевелился её хозяин.

– Теперь ты понял, как я могу отомстить? – спросил паук.

И внезапное осознание пронзило душу. Александр не успел ничего ответить, снова оказавшись в детстве, рядом с дрожащей паутиной. Подошедший сзади мальчишка уже занёс над ней свою палку, но Санька успел ловким движением остановить этот «карающий меч».

– Ты чего? – удивился Юрка (кажется, так его звали).

– Не рви, – спокойно и уверенно сказал Саня.

– Не понял! – возмутился Юрка.

– Я тоже раньше не понимал.

– Что? – Юрка уже готов был начать издеваться и хихикать, но увидев, что это не внесёт в душу товарища ни малейшего смятения, сменил тон. – И что ты понял? – спросил он уже серьёзно.

– Всё в жизни взаимосвязано. И эта связь в тебе. Никакое действие не проходит бесследно, всё имеет свои последствия.

– Ты чего? – криво улыбнулся Юрка и повертел пальцем у виска.

– Ну, как тебе объяснить? – занервничал Саня. – Вот, например, паутина.

– Ну, паутина! – кивнул Юрик. – Здесь таких миллион. И что?

– Смотри: в какую бы её часть ни попала муха, паук чувствует её дрожь, где бы ни находился. Паутина – это нервная система вот этого маленького паука. Понимаешь?

– Нет.

– Вселенная – это огромная паутина, и ты в ней паучок. Каждая бессмысленно разорванная нить – это разрушение своей паутины, своей нервной системы. Понимаешь?

– Нет! – Юрка начал злиться.

– Хорошо, я скажу проще. Если ты сейчас не научишься замечать паутины и обходить их, то в будущем ты можешь не заметить более серьёзную опасность, например минную растяжку, или сеть какой‑нибудь финансовой пирамиды, или… да мало ли может быть всяких «паутин» в жизни?!

– А‑а‑а! – Юрка осмысленно захлопал глазами. – Что ж ты сразу‑то не сказал? Вселенную какую‑то выдумал…

– Я не выдумал, я понял.

– А мне с растяжкой понятнее, – серьёзно кивнул Юрка. – Не буду больше паутины рушить, – и он бросил палку. – Пойдём, другим парням расскажем…

Вспышка.

Ослепительная вспышка перенесла Александра из детства в военные годы. Но на этот раз это был не взрыв, это было палящее солнце. Они возвращались с задания вдвоём с товарищем. Глаза автоматически находили растяжки, а руки спокойно, умелыми движениями обезвреживали их. На плече у Александра уже не было той чудовищной ноши, которую он, как оказалось, до сих пор нёс на себе.

– Но как? Ведь это же было! – Александр вскинул удивлённый взор на блестящую седину мудрой паутины.

– Было? – улыбнулся паук. – А что такое «было»?

Дом с привидениями

Через перила, чтобы не мешать пауку, Александр забрался на крыльцо и повернул ключ в замке. Со скрипом открылась тяжёлая дверь, и из дома пахнуло мраком.

Александр вошёл внутрь и осмотрелся. Пыльные стёкла пропускали достаточно света, чтобы увидеть, насколько безнадёжно это строение. По стенам разбегаются мелкие трещины, а одна крупная просвечивает насквозь. Плинтуса покрыты плесенью, паркетный пол стонет под ногами, как больное привидение.

Комнаты поразили нелепым дизайном. Вспомнились слова Галины: «Манифестация бестолковой роскоши». Ощущалось, что дом строился наспех, без размышлений о гармонии, уюте, вечности. Здесь применялись самые новые и самые дорогие технологии, но от этого вопиющая безвкусица интерьера только усиливалась.

Александр нашёл множество оставленных дорогих вещей: одежда в шкафу, музыкальный центр, телевизор, стиральная машина. Возникшая было мысль забрать что‑нибудь полезное, например электрический чайник, была заглушена протестом души. Показалось, что это будет подобием расхищения гробницы.

Вошёл в ванную комнату, повертел бесполезные краны, ещё раз поразился бессмысленности капиталовложений. Один зеркальный шкаф стоит, наверное больше, чем весь его домик.

Дед говорил, что у каждого зеркала есть своё Зазеркалье, где живут все, кто когда‑либо в нём отражался. Поэтому нельзя смотреться в чужие зеркала, если не уверен, что их хозяин точно не желает тебе зла. А иначе останешься вместе с ним в его Зазеркалье.

– А если я уже смотрелся в сотню зеркал, когда был в гостях у друзей? – спросил Саня. – А потом я с ними поссорился, что же мне теперь делать? Как забрать своё отражение из их Зазеркалий?

– А никак! – ответил дед. – Теперь один выход – помириться с ними.

Тогда Санька отнёсся к этим словам, как к одной из дедовых сказок про домовых да леших, но сейчас он отчётливо ощутил рядом с собой тень бывшего хозяина дома. Захотелось выскочить и бежать отсюда.

Но Александр приказал мышцам расслабиться. Бегство не входило в его планы, тем более что в Зазеркалье он всё равно уже оставил часть себя, и, если верить деду, с этим уже ничего нельзя сделать. Придётся как‑то существовать вместе, значит, надо хотя бы познакомиться.

Александр вышел из ванной и сел посреди холла на горячий солнечный квадрат. Прямо на пол. Под яркими лучами он почувствовал себя в безопасности. Кристалл (или трёхмерный крест, как его назвала Оксана) выстроился автоматически. Осталось лишь проконтролировать ровность лучей и зажечь. Через пару минут он успокоился и восстановил в памяти образ того, кого увидел в «Зазеркалье».

– Привет, – улыбнулся он неприветливому хозяину.

В ответ почувствовал взгляд попавшего в капкан волка. Он отчаянно молит о помощи и в то же время рычит, не подпускает к себе и ненавидит. Александр машинально огляделся, пытаясь найти источник этого «взгляда». В одном из углов под потолком он заметил «глаз» видеокамеры.

Александр встал и подошёл поближе к зрачку охранного устройства. Конечно, система видеонаблюдения давно не работала, но оптика камер, расставленных по всему дому, продолжала фиксировать своими зеркальными линзами всё происходящее в доме.

– Что ты так злобно смотришь на меня? – спросил Александр, глядя в пристальное око. – Разве я в чём‑то перед тобой виноват?

Задав вопрос, Александр замолчал, прислушиваясь. Подождав немного, он усмехнулся и покачал головой, удивляясь тому, что всерьёз ожидал ответа от пустого дома. Но ощущение злобного взгляда пропало.

– Ты сам завещал этот дом моему деду. Я пришёл, чтобы принять твой подарок, – голос Александра прозвучал торжественно, отражаясь от стен гулким эхом.

Показалось, что хозяин скупо улыбнулся.

Александр пошёл в сторону двери. Вдруг он остановился, ощутив на спине ещё один робкий взгляд. Александр знал, что оглянувшись, никого не увидит, поэтому вышел из дома, закрыл за собой дверь и, спрыгнув с крыльца через перила, отправился к себе.

Уже сидя под своей яблоней, он начал расшифровывать «след», оставленный в душе тем вторым взглядом. Ему представилась невысокая полноватая женщина, которая боязливо выглядывает из комнаты. Её бесцветные волосы неряшливо заплетены в косу, уложенную вокруг головы.

– Ты кто? – осторожно спросил Александр.

Но она, увидев, что замечена, испуганно скрылась за дверью.

Что реально?

Чтобы закончить все дела и ответить на вопросы Алексея, Оксане снова пришлось погрузиться в суетную реальность бизнеса. После размеренного деревенского ритма, жизнь города представлялась ей гонкой, когда жизнь зависит от скорости реакции и исправности рулевого механизма. Здесь некогда размышлять, куда и зачем ты едешь, осознавать цель пути и выбирать направление движения. Здесь надо только вовремя вписываться в повороты уже накатанной дороги.

Оксана физически ощущала, как дрожат, перестраиваясь в городскую тональность, струны её нервов, и с сожалением созерцала, как исчезает в тумане памяти её деревенский роман. Скоро она начнёт воспринимать его как сон, как что‑то нереальное, как интересную книгу, которая, к сожалению закончилась.

В голос вернулись командирские тона, движения стали по‑прежнему чёткими, а взгляд холодным. Она снова начала чувствовать забытый запах предполагаемой прибыли и вкус делового азарта. И понимала, что не сможет вырваться из цепких лап бизнеса.

И только в минуты недолгих перерывов, стоя возле окна, она ощущала щемящее чувство разлуки. Она знала, что Александр ждёт её. Ждёт, зная, что она уже не вернётся. Она сожалела о своём предательстве, но оправдывала себя тем, что обстоятельства сильнее неё. И чтобы отогнать навязчивую совесть, она резко встряхнула головой и… проснулась.

– Приехали, – весело сказал Алексей.

– Ты чего так резко тормозишь? – возмутилась Оксана, протирая глаза.

– Почему резко? Я всегда так торможу, – пожал плечами Алексей. – Просто ты никогда не спишь в машине. Ксюха, я тебя не узнаю!

Оксана сама удивилась, что уснула. Видимо, сказались ночные гуляния. Обычно она не могла расслабиться ни на секунду, потому что боялась ездить и была вынуждена постоянно контролировать действия шофёра.

Вечером, закончив дела, они с Алексеем поехали ужинать и разговаривать в маленький уютный ресторанчик, где все официанты и повара знали Оксану и умели вкусно готовить еду, на которую у неё не было аллергии. Там Оксана рассказала о своём удивительном открытии, которое она сделала в деревне.

– Представляешь! Оказывается, вернувшись в прошлое и перевспоминав его, можно изменить настоящее! Я пока не поняла до конца, как это объяснить, но уже точно знаю, что оно реально работает.

Алексей слушал со скептической улыбкой, но когда Оксана начала рассказывать, как она почти вплотную рассматривала проявление отцовских чувств кота к своему котёнку, удивлённо воскликнул:

– Хочешь сказать, никакого удушья и никаких ингаляторов при контакте с кошками?!

– Вот именно! – кивнула Оксана. – И при контакте с собаками, и при контакте с козами, и коровами, и даже лошадью.

– Не верю! – помотал головой Алексей.

– Я сама не верю! – шёпотом воскликнула Оксана и засмеялась. – Завтра с утра еду сдавать анализы. Заодно и Алёну с мамой проведаю.

Вдруг Оксана задумалась о чём‑то, а потом спросила:

– Лёх, а помнишь нашу Сову?

Алексей нахмурил лоб, не понимая, о чём речь.

– Какую Сову?

– Ну, нашу математичку.

– Раису Сергеевну?

– Да.

– Помню. А при чём здесь сова?

– Так у неё кличка была – «Сова».

– Да? – удивился Алексей. – Кличку не помню.

– А что ты про неё помнишь?

Алексей пожал плечами:

– Обычная учительница.

– А за что мы её всем классом травили?

– А мы её травили?! Что‑то я такого тоже не помню.

– Ну, как же! – Оксана взмахнула руками. – Помнишь, замок ей сломали в классе?

Алексей помотал головой:

– Я, может, прогуливал в этот день?

– Да ты же сам помогал мне его ломать!

– Серьёзно? – Алексей засмеялся. – Правда, не помню. Столько лет прошло.

Оксана откинулась на высокую спинку стула и восхищённо покачала головой.

– Значит, память изменилась не только у меня!

– В смысле? – Алексей с недоумением улыбнулся.

Короче: там в деревне была одна ситуация. Не суть какая, но чтобы решить небольшую проблемку, пришлось снова занырнуть в свои воспоминания и кое‑что изменить в нашем школьном детстве. Я устранила причину, из‑за которой бессознательно ненавидела учителей. Поэтому мне не пришло в голову отыгрываться на милой и слегка мягкотелой математичке. Понимаешь? В результате… ну ты же сам видишь, даже кличка её стёрлась из нашей общей памяти.

– А почему же ты тогда помнишь, что мы её травили? Ведь если прошлое изменилось, то ты тоже должна была забыть старый вариант.

– А я и забыла! – закивала Оксана. – Я помню только, что раньше я помнила иначе. Точнее, сейчас в памяти у меня как бы два варианта прошлого, но старый стал каким‑то бесцветным.

– Ерунда какая‑то! – пожал плечами Алексей. – При всём уважении к твоим словам, я всё‑таки помню, что на самом деле мы с математичкой нормально ладили. И я не знаю, с чего ты взяла, что мы её травили.

– Так и я говорю: чудо!

– Да ну… Не чудо, а фантазии твои. Ты же знаешь, что мне вся эта твоя мистика недоступна и непонятна. Я предпочитаю жить в обычном мире! Ты пойми, что если я сейчас тебе хоть чуточку поверю и хоть чуточку обо всём этом всерьёз задумаюсь, то вся моя система жизненных установок рухнет. И кто будет вытаскивать меня из‑под этих завалов?

– Ну и слава богу, что ты именно такой, – улыбнулась Оксана. – Благодаря тебе и таким, как ты, существующая реальность стабильна. И поэтому мне и таким, как я, можно безбоязненно путешествовать в лабиринтах времени и «ремонтировать» прошлое.

– Только ты не застрянь там где‑нибудь, – засмеялся он.

Закат

В пустой квартире на Оксану накатила необъяснимая тоска. Чтобы разогнать мрак в душе, она попыталась вспомнить что‑нибудь весёлое из событий последней недели. «Рыжий котёнок, козлята, жеребёнок… они такие забавные». Нет, веселее не стало. Она встала, подошла к окну и сдвинула шторы. Сев обратно в кресло и поджав ноги, она ещё раз попыталась мысленно вернуться в деревню. Вспомнился момент, когда они с Александром только приехали. Навесной мостик скрипел и качался. Они шли в метре друг от друга, даже не помышляя взяться за руки. Было тоскливо, солнце садилось…

Оксана открыла глаза.

«Надо же! – удивилась она. – Я бессознательно задёрнула занавески, как только в воздухе появились первые закатные тона. Почему же я так его боюсь?»

Она снова встала, подошла к окну и отодвинула плотную ткань. Красное солнце отражалось в стёклах соседнего дома. Сжав зубы, Оксана посмотрела в глаза заката. Мурашки побежали по спине, дыхание остановилось.

«Вспоминай, Оксана, вспоминай! Почему? Кто из твоих предков? Что произошло?»

Она уткнулась лбом в стекло и закрыла глаза, погружаясь в память. Вспомнился сон, который часто снится. Она стоит и смотрит на закат. Красное солнце и облака, похожие на дым. Дым! Это не облака, это самый настоящий дым! Что‑то горит. Но что? В этот момент Оксана всегда разворачивалась и начинала убегать.

На этот раз Оксана решила остаться. Она мысленно вернулась в тот сон и ощутила, что стоит в толпе народа. Судя по тому, что взгляд скользит над головами людей, она смотрит глазами какого‑то высокого человека. Рядом стоит худощавая пожилая женщина. Её тонкие губы сжаты и растянуты в злую улыбку. В прищуренных глазах сверкает мстительность.

– Смотри, смотри! Чего же ты отворачиваешься? И запоминай, как карает божья десница поганых язычников!

Оксана почувствовала, как дрожат губы, и закрыла ладонью рот. Рука нащупала жесткие волосы на подбородке. Борода? Значит, это мужчина. Его всего трясёт, в горле стоит ком. Усилием воли Оксана заставила себя, вернее его, поднять глаза и взглянуть.

Горит дом. Огонь гудит, взвиваясь над крышей. Деревья, растущие рядом, превратились в обугленные коряги, а те, что растут поодаль, тлеют, источая живыми ветками сизый дым.

«Почему никто не пытается тушить?» – удивилась Оксана, но почувствовала, что тот, чьими глазами она сейчас смотрит, не ощущает по этому поводу ни малейшего удивления. В его душе сейчас кипит горчайшая смесь других эмоций: ужас от потери любимой, смертельная тоска от нахлынувшего вселенского одиночества. Но самым страшным было то, что это из‑за его трусости она сгорела заживо. Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что не смог пойти наперекор безумной толпе. Для них это зрелище – демонстрация гнева Божьего, хотя в руках у зачинщиков ещё дымятся смоляные факелы.

Оксана открыла глаза. Кто этот мужчина? Что произошло? А главное – как изменить эту ситуацию? Ответов не было. Она хотела ещё раз взглянуть на закат, чтобы вновь погрузиться в то состояние, но солнце село, и окна соседнего дома почернели. В душе остались только пустота, как на пепелище, и вопросы.

«Вопросы были заданы, поэтому ответы на них обязательно придут», – успокоила себя Оксана и отправилась спать.

На следующий день она пришла в офис после обеда. Алексей сидел за столом и читал какой‑то журнал явно не делового содержания.

– Чем это ты в рабочее время занимаешься? – как бы в шутку спросила Оксана, но по интонации было заметно, что такое поведение своего преемника ей не по вкусу.

Алексей пожал плечами и закрыл журнал.

– Когда ты в рабочее время составляла гороскопы, тебя никто не упрекал, – тоже, как бы в шутку, сказал он.

В комнате возникли вибрации раздражения и взаимного недовольства друг другом.

– Да ладно, всё нормально! – разрядил обстановку Алексей. – У меня обеденный перерыв, решил немного отвлечься. Ну, рассказывай, как там Елена Сергеевна? Как Алёнка? Что врачи говорят? Анализы сдала?

Оксана села, грустно подперев голову рукой.

– Анализы сдала, маме лучше, у Алёнки никаких видимых изменений. Лежит, смотрит в потолок, молчит. Врачи, правда, говорят, что состояние стабилизировалось…

– А что ты тогда такая?

– Какая?

– Сама знаешь какая. Что случилось? Чего психуешь?

– Я? Психую? Хм…

– Ксюха! Видно же, что ты не в духе. Я, конечно, не психолог, но тут не надо специального образования, чтобы понять.

– А мама в больнице, этого не достаточно для отсутствия душевного равновесия?

Алексей захлопал глазами, понимая, что крыть нечем.

– Как хочешь, – пожал он плечами. – Но сама ты знаешь, что причина не в маме и не в Алёнке.

Оксана сжала губы и покачала головой.

– Я с удовольствием поделилась бы с тобой причиной, но…

– Конечно! Где уж мне понять?

– Да, ты тут ни при чём, просто у любого состояния всегда множество причин, понимаешь?

– Увы, нет…

– Каждая причина сама по себе не достаточна, чтобы повергнуть человека в депрессию. А вот множество мелких… – Оксана вздохнула. – Болезнь мамы – это самая серьёзная причина, – продолжила она свои размышления, – но на самом деле, ты прав: состояние тоски создаёт вовсе не она. А то, что реально гложет, если это озвучить, покажется абсолютным бредом, и даже более того – жутким эгоизмом. Любой нормальный человек, услышав правду, скажет, что у меня нет никакой совести. Переживать о такой ерунде, когда у меня мама в больнице…

– И что это за ерунда, если не секрет? – Алексей был неузнаваемо серьёзен.

– Да… вчерашний закат душу растравил.

– Закат? – Алексей вытаращил глаза, удивившись абсурдности сказанного, но постепенно его лицо приняло задумчивое выражение, и он замер в каком‑то размышлении. Потом очнулся и, взяв лежащий перед ним журнал, открыл на той странице, которую рассматривал, когда Оксана вошла.

Это была реклама духов. Красивая полуобнажённая девушка держала на ладони флакон. А на заднем плане пылало красное закатное небо.

Алексей подал журнал Оксане и сказал:

– Вот сижу я, смотрю на картинку с этой красавицей и никак не могу понять, каким образом она напоминает мне войну. И тоже что‑то такая тоска навалилась. Расскажи кому – засмеют.

Оксана взглянула на фотографию.

– А какой конкретно момент тебе это напомнило? – спросила она.

– В смысле? – не понял Алексей.

– Ну война для тебя была как минимум год… или сколько ты там в Чечне прослужил? Ты же не можешь одновременно вспомнить весь этот год. Верно? Всегда вспоминается какой‑то конкретный эпизод.

Алексей задумался.

– Дом горит в одном ауле. Была информация, что там боевики засели, мы его и жахнули из базуки, а потом стояли, смотрели, как он догорает.

– А боевики там и вправду были?

– А кто ж их знает? Дело было ночью, из окон никто не выскакивал.

– Тогда при чём здесь девушка с духами? – спросила Оксана.

– Понятия не имею. Только дело, кажется, не в девушке, как я сначала подумал, а в закате.

– Ты ж сказал, ночь была, а не вечер.

– Так я и говорю, что нет никакой связи! А почему‑то вспомнилось.

– И что? Совесть мучает?

– А при чём здесь совесть? Был приказ. Да и не мирных жителей палили…

– А отчего тогда тоска?

– Спроси что‑нибудь полегче! – возмутился Алексей. – Чего ты привязалась? Я скорую психологическую помощь не вызывал.

– Вообще‑то это ты первый начал выяснять причины моей депрессии, – напомнила Оксана.

– А ты, значит, на меня стрелки перевела, да?

– Просто я вчера подобную картину видела…

– Где?

– Ну не в журнале же! У меня вчера опять было погружение… как тогда в бабушкино детство. Только на этот раз я, кажется, вселилась в какого‑то своего пра‑пра‑прадеда. Не знаю, сколько раз «пра»… В общем, там тоже горел дом. И люди вокруг стояли и смотрели. Ия… то есть он стоял и смотрел.

Алексей почесал в затылке, потом потёр ладонями глаза и встал.

– Ладно, хорош фантазировать. Поехали по делам.

– Неужели тебе не интересно?! – возмутилась Оксана. – Неужели ты думаешь, что это просто совпадение?!

– Хорошо! Допустим, это не совпадение! И что?! Как это поможет нам решить наши сегодняшние проблемы? У нас встреча назначена с человеком на три часа. Пора ехать.

В автомобиле Оксана продолжала размышлять вслух:

– Слушай, а может, у нас с тобой есть какой‑то общий предок? И тогда мы с тобой какие‑нибудь десятиюродные брат с сестрой. А ведь это легко можно проверить с помощью генетического анализа. Надо будет как‑нибудь сделать. Слушай, а как ты вообще относишься к закатам?

Алексей пожал плечами.

– Не знаю. Как‑то не обращал на это внимания никогда. Но, честно говоря, под вечер обычно тоскливо становится, особенно летом.

– А сны тебе не снятся про пожары или что‑нибудь в этом роде?

– Я вообще снов не вижу. А если и вижу, то очень редко, и не запоминаю их.

– Ах да. Я и забыла…

Захват

Александр сидел и стругал стамеской кусок полена. Рядом со скамейкой валялась приличная гора стружки. Ничего толкового у него не получалось, да он и не старался. Мысли витали где‑то, да и мыслями назвать это было сложно. Так, обрывки воспоминаний. Периодически он пытался сосредоточиться и придумать смысл дальнейшего существования, но каждая попытка ввергала его в водоворот сплошных «не хочу». Не хочу на рыбалку, не хочу за ягодами‑грибами, не хочу к Кузнецовым, хотя надо… обещал Владимиру помочь по хозяйству. Может, в город? Прислушался. Вроде бы хочу, но… Тут же налетело множество разных «но», и мысль уехать в город была с позором изгнана из головы.

Может, сходить к камню? Зачем?

Александр тяжело вздохнул, бросил недоструганное полено и пошёл помогать Владимиру.

Кузнецовых он нашёл в гостиной с озабоченными, если не сказать напуганными лицами. Здесь же были Рая и дед Матвей. Галина, Владимир и их гости сидели за столом и о чём‑то разговаривали.

– Что за сходка? – удивился Александр и пошутил: – А меня почему не позвали?

Владимир кивнул и указал Александру на пустой стул.

– Кажется, у нас проблемы, но ты в них не участвуешь.

– Даже обидно, – ухмыльнулся Александр, но по выражению лиц понял, что всем не до шуток.

– У тебя нет паёв на колхозную землю, – объяснила Галина, – дед Ефим в колхозе не состоял, поэтому ему не выделили.

– И что? Ваши паи кушать просят? – опять улыбнулся Александр.

– Да нет. Нас просят их продать.

– И в чём проблема? – не понял Александр. – Не хотите продавать, не продавайте!

– Так ведь не одних нас просят, – пояснил Владимир и показал Александру письмо, которое пришло на городской адрес Раи. – Всем пайщикам такие письма пришли.

Александр взял листок и пробежал по нему глазами.

– И что? – не понял он. – Не плохие деньги предлагают. В чём проблема‑то?

– Саш! – удивилась Рая. – Ты что, вправду не понимаешь? Ведь если все свои паи продадут, то вот это поле, – Рая повела рукой в одну сторону, – вон то, и то дальнее, всё это будет принадлежать кому‑то одному, понимаешь? А мы ведь не знаем кому! Ладно, если он пожелает здесь земледелие возродить, а если… – Она махнула рукой и замолчала.

Александр перевёл взгляд на Владимира.

– Что «если»? Для чего ещё эти поля могут сгодиться? Для игры в гольф, что ли?

– Ходят слухи, что здесь планируют какое‑то строительство.

– Строительство? В нашей‑то глуши? Вы чего, ребята?

– А ты слышал, что китайцам уже жить негде?

– А при чём здесь китайцы? – не понял Александр.

– А при том, что они сейчас активно скупают недвижимость в России. А ведь это наша земля! Помнишь, что стало с нашими заводами, когда люди свои ваучеры продали? Каждый, наверное, думал: «А зачем мне этот маленький кусочек, толку от него никакого, дивиденды – мизер, а волокиты – море», а потом глянули и прослезились: наши заводы, которые весь народ строил, в руках у частных лиц. На моих глазах величайший завод, на котором мои родители работали, разорялся и уничтожался каким‑то иноземцем…

– А сейчас народу предлагается ещё и землю продать, – грустно добавила Галина.

До Александра постепенно начала доходить суть происходящего.

– Так надо же что‑то делать! – возмутился он.

– Вот мы и собрались, – пояснила Рая, – чтобы подумать, что делать.

Тут в разговор вмешался дед Матвей:

– В письме сказано, что будет общее собрание. Вот, я думаю, надо там выступить и народу объяснить, чтобы не продавали землю.

– Вы думаете, на это собрание кто‑то приедет? – грустно усмехнулся Владимир. – Будет‑то оно в рабочий день и в рабочее время.

– А может, всем письма послать? – робко предложила Рая.

– А адреса ты знаешь?

– Нет. Но эти ж узнали как‑то…

– Точно! – Владимир встал. – Надо узнать адреса пайщиков в земельном комитете.

Он взглянул на часы и быстро вышел из комнаты. Галина принесла бумагу, и они с Раей сели сочинять текст письма. Александр пошёл к себе.

Остаток дня он провёл под яблоней, стараясь с помощью дедовых упражнений привести в норму свои растрёпанные нервы. Достичь желаемого спокойствия удавалось лишь усиленной концентрацией на внутреннем свете, но стоило открыть глаза и отвлечься, как душу заполняли тревога и злость.

Александр ничего не имел против дружественного китайского народа, но китайские пагоды вокруг дедовой деревни в его представлении сильно портили русский пейзаж.

Вечером Александр собрался было идти к Кузнецовым, чтобы узнать новости, но увидел Владимира, торопливо шагающего к нему. Лицо его было каким‑то перепуганным, каким Александр видел его только в детстве, когда Вовка был ещё мелким застенчивым заикой и в каждом мальчишке видел потенциального обидчика.

– Что случилось? – спросил Александр, когда Владимир вошёл в калитку и сел на скамейку.

– Знаешь, кого я там встретил? – Владимир не заикался, но голос его дрожал.

– Ну?

– Рихарда этого, ну, помнишь, который кредит мне предлагал под залог имущества.

– Ого! И что он там делал?

– Это он наши земли скупает.

– Зачем?

– Вот и я спросил зачем. Он ответил, что земля зря пропадает, хозяина, мол, ждёт. Что надо с умом использовать земельные ресурсы, ну и всё в этом роде. Ничего конкретного.

– Так! Ну, а на самом деле зачем?

– А сам‑то ты как думаешь?

Александр вспомнил лисью физиономию Рихарда, корыстный прищур глаз и вкрадчивый льстивый голос.

– Ой, не верю я что‑то в его добрые намерения. А адреса пайщиков ты узнал?

– А мне их не дали.

– Почему?

– А, сказали, что не имеют права всем раздавать.

– А ему, значит, имеют право?!

– Ты что, не знаешь, кто у нас права имеет? У кого деньги, у того и права!

– И что теперь делать?

– Не знаю, – почти шёпотом ответил Владимир. – Вот пришёл к тебе сначала.

Александр чувствовал полное бессилие.

– Но наши‑то дома ему всё равно не продадут, – попытался он успокоить друга.

– Дома не продадут, а поля, лес, река – всё будет частная собственность.

– И что? На рыбалку нельзя будет сходить?

– Ну почему? Покупай лицензию и рыбачь, покупай лицензию и иди за грибами, плати за выпас коз и паси своё стадо.

– Да нет! Быть такого не может! Ну не может такого быть!

– Индейцы в Америке, наверное, так же думали.

– Так! Хватит киснуть! Надо что‑то делать! У тебя есть идеи?

– Нет, – Владимир помотал головой. – А у тебя?

– Разве что морду набить этому рыжему.

– Сомневаюсь, что это поможет.

– Тогда остаётся один способ – убедить людей не продавать свои паи.

– Как?! – в отчаянии воскликнул Владимир. – Где мы возьмем их адреса? Меня как пацана из кабинета выставили! Чиновникам, что ли, морду бить?

– А что? – усмехнулся Александр. – У меня уже есть опыт. Но ты прав, это не метод. А что, если обойти все дворы и узнать у дачников, у кого они дома купили? Наверняка ж адреса сохранились. Хотя бы половину найдём – и то хорошо.

– Ты представляешь, сколько времени потребуется? А большинство здесь только по выходным. К тому же какое дело тем, кто продал свой дом, до земли вокруг этой деревни? Они с удовольствием ещё и бумажки бесполезные продадут.

После недолгого молчания Александр сказал:

– Ладно. Утро вечера мудренее. Ты мне лучше вот что скажи: что за женщина жила у нашего диабетика?

– Какого диабетика?

– Которого дед Ефим лечил. Ну, чей дом…

– А, этого… Не помню никакой женщины. Один он жил. Были охранники, прислуга была какая‑то. Да и кто к нему туда за забор заглядывал? Может, и жила какая‑нибудь пассия.

Александр описал внешность женщины, след которой он увидел в брошенном доме. На пассию богача, даже больного, она никак не тянула.

Владимир пожал плечами.

– Может, это твои фантазии?

– Может быть, – согласился Александр. – Но тогда почему они именно такие? Откуда взялся этот образ?

– Зачем тебе это? Как это поможет нам решить нашу проблему?

– Да никак. Просто интересно.

Легенда

Александр долго не мог уснуть. И с чего ему вдруг вспомнился образ этой растрёпанной толстушки, которая пригрезилась ему в заброшенном доме? Казалось бы, есть более важная тема для размышлений, чем личная жизнь давно погибшего человека. Но как только Александр разворачивал свои мысли в сторону земельных проблем, сразу перед ним вставала высокая стена, биться в которую было бессмысленно. Александр пригляделся: красный ровный кирпич, зацепиться не за что, не обойти, не перелезть.

А сзади его сверлил робкий, но настойчивый взгляд. Александр оглянулся. Нескладная, похожая на подбитого из рогатки воробья, она печально смотрела на него. Её глаза ни о чём не просили, но в них было что‑то… Наверное, так же бездомная собака смотрит на каждого проходящего мимо человека.

Александр медленно, чтобы не напугать, подошёл к ней.

– Ты кто? – спросил он. – Как тебя зовут?

– Надя, – почти шёпотом ответила женщина.

– Чего ты хочешь? Я могу чем‑то помочь?

Надя пожала плечами, и в глазах её блеснула надежда.

– Я не знаю.

Александр оглянулся. Сзади по‑прежнему стояла стена.

– Пойдём, – сказал он Надежде. – Здесь мне всё равно пока делать нечего. Показывай, что у тебя за проблемы.

Женщина развернулась и пошла, оглядываясь, чтобы убедиться, что Александр следует за ней. Сначала они шли через поле. Под ногами шуршало: то ли сухая трава, то ли песок. Дул холодный ветер. Горизонта не было видно во тьме. Потом стали появляться редкие чахлые деревья, земля начала пружинить, как на болоте.

– Куда мы идём? – спросил он свою спутницу.

Она что‑то ответила, но резкий порыв ветра заглушил слова, и Александр услышал только интонацию её голоса. В нём звучала уверенность, что идти надо именно туда. Александр хотел переспросить и ускорил шаг, чтобы догнать её, но расстояние между ними не сокращалось, видимо, она тоже набирала скорость. Вдруг девушка остановилась и Александр, не успев затормозить, врезался ей в спину. Она обернулась и поднесла указательный палец к губам, давая понять, что сейчас ничего говорить не надо. Александр с удивлением отметил, что Надежда значительно подросла за время их прогулки и постройнела. Блестящие тёмные волосы обрамляли молодое красивое лицо; немного необычный разрез глаз, чётко очерченные полные губы… да она просто красавица! Девушка показала рукой во тьму леса и растворилась.

Александр посмотрел туда, куда она указала, но ничего не увидел, кроме странного толстого дерева, растущего на небольшом холме. Он направился прямо к нему. Подойдя вплотную, он услышал приглушенный голос, который, казалось, шёл из‑под земли. Приглядевшись, он понял, что дерево – это не что иное, как человеческое жилище.

Александр обошёл неестественно толстый ствол и заметил еле видимый вход. Пригнувшись, отодвинул шкуру, заменяющую дверь, и пролез внутрь. Слабый свет пасмурного осеннего утра проникал сюда через небольшие отверстия в сводчатом потолке. Эти же отверстия служили вытяжкой для дыма, который тонкой струйкой тянулся вверх от небольшого каменного очага. На подстилке из шкур сидел человек богатырского роста. На первый взгляд ему было около пятидесяти лет, но волосы белые как снег и сеть глубоких морщин вокруг глаз выдавали в нём более пожилого человека. Он ворошил палкой угли и что‑то напевал себе под нос. Гостя, казалось, он не замечал.

Пользуясь своей невидимостью, Александр сел рядом с хозяином и начал изучать обстановку. Стены и крышу образовывали несколько живых деревьев. Когда‑то очень давно, когда они были ещё молодыми гибкими деревцами, их пригнули к центру и связали. Они переплелись ветвями, продолжая расти вверх. А стволы со временем утолщались, срастались между собой и, в конце концов, создали почти цельные стены. Очаг был сделан из больших плоских камней, два из которых стояли вертикально и были вкопаны в землю под углом друг к другу, а третий лежал на них как крыша.

Оглядевшись, Александр уже собрался было отвлечь хозяина от размышлений и спросить, зачем его привели сюда, но тот сам вдруг внезапно прервал свою песню и прислушался. Александр тоже напряг слух, но ничего не услышал. Мужчина тем временем взял небольшое полено и острым каменным топориком разбил его на несколько частей, одну из которых затем расщепил на лучины. Одну из лучин он поджёг от углей в очаге и, подняв над головой, осветил вход. В ту же секунду шкура‑занавес отдёрнулась и в комнату один за другим вошли гости.

В дрожащем свете пламени Александр увидел троих мужчин. Все они были невысокого роста, по сравнению с хозяином дома.

– Здравствуй, Отец трёх великих родов, – обратился к старцу один из мужчин. – Извини, что потревожили тебя, но Надэ сказала, что ты позволил нам прийти.

Старец кивнул и жестом предложил гостям сесть возле очага.

– Надэ сказала, – продолжил тот же мужчина, – что последнее время ты мёрзнешь, когда выходишь из дома, поэтому в дар от клана охотников мы принесли тебе эту тёплую накидку из меха козлов.

Старец принял подарок и тут же закутался в неё.

– Благодарю вас, дети великих родов. Это и впрямь очень вовремя.

– А ещё мы принесли тебе вот это, – сказал другой мужчина, судя по голосу ещё совсем молодой. – Мы нашли их, когда добывали камни для очагов. Надэ сказала, что этот подарок может порадовать тебя.

Юноша высыпал горсть зелёных полупрозрачных кристаллов на ладонь старца. Тот улыбнулся, залюбовавшись изумрудным блеском.

– Благодарю вас, дети мои, эти самоцветы помогут мне пережить долгую осень, когда хвоя потемнела, а снежной белизны ещё нет. Ведь большую часть жизненной силы я получаю через глаза.

Насмотревшись на камни, старец сказал:

– Кажется мне, что ты слишком молод для старейшины клана.

– Отец послал меня вместо себя. Сам он уже не может преодолеть такой длинный путь, – ответил юноша.

Старец кивнул и обратил свой взор на третьего гостя.

– Надэ сказала, что больше тебе ничего не нужно, – сказал тот, по виду самый старший, – но наш клан не мог отправить к тебе посланника без даров, поэтому я принёс вот это, – и он протянул скульптуру, сделанную из корня дерева. В витиеватых переплетениях, отполированных до блеска корней, угадывались фигуры обнявшихся влюблённых.

Хозяин дома взял её и, внимательно осмотрев, спросил:

– Кто же создал такую красоту?

– Мой внук, – с гордостью ответил посланник. – Он удивительным образом видит в природе подобные картины. Вот только жаль, времени у него немного, чтобы заниматься этой «ерундой»… как считают некоторые, – и он с обидой глянул на одного из своих спутников.

– Я хочу увидеть твоего внука, – сказал старец. – Передай, что я приглашаю его. И пусть принесёт ещё что‑нибудь из своих творений.

После этого гости сели на пол вокруг очага.

– Что привело вас ко мне? – спросил старец. – Надэ рассказала коротко суть, но я хочу услышать от вас, что за проблема возникла, если даже старейшины кланов не могут прийти к согласию.

Мужчины переглянулись, как бы решая, кто будет говорить первым.

– Несколько лет назад, – начал охотник, – на нашу землю пришли новые люди и стали селиться по берегам рек. Сначала их было немного, но с каждым годом становится всё больше и больше. Для строительства и обогрева своих жилищ они вырубают самые лучшие деревья. Они охотятся на зверей и птиц, невзирая на время года. Они могут убить не только козла, но и козу, и даже козлёнка.

Старец молча слушал, слегка покачивая головой. Его лицо не выражало ни удивления, ни гнева. Услышав, что рассказчик замолчал, он спросил:

– Как твоё имя, старейшина клана охотников?

– Я взял себе имя Волк, и люди зовут меня так же.

– И что, Волк, ты предлагаешь?

– Я предлагаю гнать их с нашей земли, пока они не уничтожили весь лес, всех зверей и нас.

– Ты думаешь, они настолько опасны?

– Я в этом уверен! – твёрдо ответил Волк. – Мало им того, что они вырубают лес, так они ещё начали его выжигать.

– Наверное, это произошло случайно, – предположил Отец.

– Нет! Они делают это, чтобы освобождать место для своих нежных посевов, которым, видите ли, трудно расти среди травы в тени деревьев!

Вдруг в доме потемнело. Старец зажёг новую лучину и перевёл взгляд на юношу.

– Как зовут тебя, сын старейшины клана?

– Я взял себе имя Лис, и другого прозвища мне пока не дали.

– Красивый и умный зверь, – одобрил старик. – И что, Лис, ты думаешь об этих пришельцах?

– Моё мнение не совпадает с мнением большинства, Отец. Мне многое в них нравится.

– Особенно женщины, – ехидно встрял Волк.

Лис покраснел и опустил глаза.

Старец покачал головой и перевёл взгляд на третьего гостя.

– А что ты скажешь по этому поводу, Белый Медведь?

Тот, кого назвали Белым Медведем, встрепенулся и с удивлением посмотрел на хозяина дома.

– Отец! Ты помнишь имя, которое я себе взял? Но ведь я говорил его тебе, когда был ещё таким же молодым, как сейчас Лис! Я и сам уже забыл его. Люди зовут меня Камень.

– И за что тебе дали это имя? – улыбнулся старец.

– За твёрдость, наверное, – пожал плечами Камень.

Волк, услышав этот ответ, снова ехидно ухмыльнулся.

Заметив это, Камень продолжил:

– Только эта твёрдость не всем по вкусу. Кое‑кто считает, что заветы, оставленные нашему народу древними предками, устарели или вообще никогда не имели смысла, что они не более чем сказки и легенды.

Старец снова улыбнулся и покачал головой. Потом он напомнил свой вопрос:

– Так что ты думаешь, Белый Медведь, о пришельцах?

Камень расправил плечи, вытянулся, как прилежный ученик на уроке, и ответил:

– Великие предки предупреждали нас об их появлении. В сказаниях говорится о белом дереве, которое однажды появится на нашей земле. И сказано, что, увидев его, мы должны собираться и уходить на север. Иначе мы исчезнем, растворимся в пришедших белых людях и забудем себя. В сказаниях не говорится, что мы должны воевать с пришельцами…

– Значит, мнения народа разделились? Одни считают, что надо воевать, другие, что надо уходить на север, я правильно понял?

Волк и Белый медведь переглянулись, едва скрывая вражду.

– Есть ещё третье мнение, – робко вставил своё слово молодой Лис.

При этих словах оба его спутника сжали зубы. Проявлять эмоции в присутствии Отца родов было не принято, но они не смогли скрыть своей реакции. Волк излучал вибрацию ярости, а Медведь – досады.

– Каково же это третье мнение? – спросил старец.

– Я считаю, что можно мирно жить рядом. Земли на всех хватит. Мы не мешаем друг другу, а могли бы быть ещё и взаимно полезны. К тому же никаких белых деревьев, о которых говорится в легенде, мы не видели, так зачем же уходить?

– В легендах не всё говорится открыто, – возразил Камень. – Понятно же, что белых деревьев в природе не бывает. Здесь предки имели в виду людей со светлой кожей и волосами.

– Ты в угоду себе трактуешь легенду, Камень, – в свою очередь возразил ему Волк. – В легенде сказано:

И покуда на этой земле не увидите белого древа,

Быть вам владыками этой земли благодатной.

Разве это не означает, что земля эта дана нам навечно и мы здесь полные хозяева? А раз так, то мы должны защищать то, что подарили нам предки.

– Да, но на этом легенда не заканчивается. Если ты помнишь, далее говорится:

Белое дерево путь вам укажет на север,

Земли богов вашего ждут возвращенья.

Идите, покуда не встретите белых медведей,

Что охраняют врата белоснежного рая.

– Да, но это означает, что после смерти каждый из нас уйдет к богам. И на границе миров мы увидим белое древо, так же как и мифических белых медведей.

– А что тогда, по‑твоему, означают слова:

Тот, кто уйти не захочет, в белом народе растает,

Исчезнет и предан забвенью будет родными богами,

Тот же, кто руку поднимет на белого брата,

Погибнет, проклятье богов на род свой накликав.

Волк замолчал. Ответить было нечего, но его глаза выражали непримиримую решимость бороться с пришельцами и не отдавать им своей земли.

Наступила тишина. Её нарушил голос старца:

– Так какой вопрос привёл вас ко мне?

– Отец, мы хотели узнать твоё мнение насчёт этой легенды. Что хотели сказать нам предки?

– А что не понятно? Каждое слово легенды вы без искажений передаёте от отца к сыну.

– Но как мы должны поступить? Воевать с пришельцами, защищая свою землю, или уйти?

– В легенде можно найти ответ, но каждый из вас трактует её по‑своему. А это значит, что будут и те, кто пожелает остаться и раствориться в белом народе, будут и те, кто пожелает вести войну, считая себя хозяином этой земли. Разве от того, что я скажу «уходите», ты, Волк, послушно пойдёшь вместе с Белым Медведем на север? Или, если скажу «защищайтесь», то ты, Белый Медведь, разве пойдёшь воевать с белым народом?

– Если скажешь, пойду, – ответили Волк и Медведь в один голос.

– Что же ты промолчал? – спросил старец у юного Лиса.

– Я не пойду, – тихо ответил Лис. – Я останусь. Забвенье богов – не проклятье.

Утром Александр долго сидел на постели, боясь шевельнуться и расплескать образы сна. Он знал: чтобы сон не забылся, надо как можно точнее вспомнить его, пока до конца не проснулся, потом ещё раз вспомнить, уже проснувшись, и тогда он закрепится в сознании. Александр не сомневался, что это сон‑подсказка, и что касается она ситуации с землёй, о которой он думал вчера весь день.

Есть три варианта решения, которые символизировали три вождя. Первый – бороться, второй – смириться и третий – уйти. Жаль, что старец так ничего и не ответил. Хотя… он ответил, но как‑то неопределённо, вроде как каждый прав по‑своему и должен делать то, что считает нужным. Так как же поступить? Александр прислушался к своему сердцу и понял, что оно зовёт его на повторную экскурсию в разрушенный дом. Наскоро умывшись ещё не успевшей высохнуть росой, он пошёл на соседнюю улицу.

Дом встретил его так же безрадостно, как и в первый раз, но уже не агрессивно. Паутина на крыльце оборвалась, то ли от ветра, то ли ещё как‑то, но путь на лестницу оказался свободен. Как измученный зубной болью человек смиряется перед бормашиной, так призрак хозяина дома смирился с присутствием гостя.

Первым делом Александр открыл дверь, за которой, как ему показалось, в прошлый раз скрылась Надя. Комната казалась необитаемой. Здесь не было никакой одежды, никаких других предметов, говорящих что‑либо о жильце. Пустые вешалки в шкафу, голый матрац на кровати, зеркало. Вдруг рядом с зеркалом Александр заметил чёрную железную шпильку. Точно такими же его мама прикалывала шиньон к волосам. Их вполне могла использовать и Надя. Получив вещественное доказательство того, что в комнате жила женщина, Александр отправился обратно к себе на участок, так и не поняв, какое это всё имеет отношение к их сегодняшним проблемам.

Девятка мечей

Идти после работы домой Оксане не хотелось, и ноги сами понесли её в эзотерический клуб. Там было безлюдно, только продавщица книг и сувениров скучающе раскладывала карты Таро. Увидев Оксану, она обрадовалась:

– Здравствуйте! Давно вас не видела!

Оксана улыбнулась и начала рассматривать книжные прилавки.

– Ищете что‑нибудь конкретное? – поинтересовалась продавщица. – Или просто смотрите?

– Скорее второе, – ответила Оксана. – Есть что‑нибудь новенькое по астрологии?

– По астрологии? – девушка задумалась. – Нет, по астрологии вы уже всё перечитали.

– Я всё купила, – уточнила Оксана, улыбнувшись, – но прочитала ещё далеко не всё.

– Тогда зачем вам ещё что‑то?

– Не знаю, – пожала плечами Оксана. – Душа требует какого‑то ответа, а вопрос сформулировать не могу.

– Для таких случаев существуют карты Таро. Хотите, погадаю? – предложила девушка.

– Что‑то я не очень верю в эти картинки.

– В астрологию, значит, верите, а в Таро нет? – удивилась девушка.

– Ну… – Оксана задумалась в поисках аргументов. – В астрологии всё‑таки звёзды, планеты, энергии… А что в гадании? Чистая случайность.

– Я могла бы с вами поспорить насчёт случайности, – улыбнулась девушка и вытащила из колоды карту.

– Давайте поспорим, – Оксана пожала плечами. – Случайность, она и есть случа… С луча?

Гадалка улыбнулась и взглядом указала Оксане на стул, предлагая сесть.

– Ну, что? Перевернем случайную карту? – спросила она.

– Подождите! – остановила её Оксана. – Скажите, а можно ли изменить будущее, если узнаешь его по картам?

– Изменить?! – девушка округлила глаза. – Вряд ли. Рано или поздно нагаданное сбывается.

– Тогда зачем гадать?

– Не знаю. Наверное, чтобы быть готовым к предстоящим событиям, – предположила девушка.

– Нет, – твёрдо сказала Оксана, – меня это не устраивает. Однажды я уже думала, что готова. Не надо переворачивать! – Она встала, собираясь уходить. Напоследок взгляд скользнул по одинокой карте. Оксана остановилась и присмотрелась. На рубашке было изображено солнце, наполовину закатившееся за горизонт. Красный солнечный диск и лучи, запутавшиеся в синих кучевых облаках. Изображение было зеркальным, как обычно на картах, поэтому казалось, что солнце садится за море. Оксана снова опустилась на стул, вздохнула и сама перевернула карту.

– Девятка мечей! – шёпотом произнесла девушка и посмотрела на Оксану виновато и испуганно.

– Что это означает? – спокойно спросила Оксана.

– Это самая плохая карта в колоде. Она предрекает несчастье, болезнь, потерю денег или имущества, тюрьму и даже… иногда смерть.

– Ну, спасибо! – усмехнулась Оксана. – А смерть, случайно, не от пожара?

Девушка начала, было, вытягивать следующую карту, но Оксана остановила её:

– Достаточно! Да и какая разница, отчего…

«Какая ерунда! – думала она, сидя дома и пытаясь сосредоточиться на новостях. – Ничто не предвещает проблем. На работе всё хорошо, маме тоже уже лучше. На выходные поеду в деревню. При чём тут эта карта? И зачем понесло меня в этот клуб?»

Оксана выключила телевизор и подошла к окну. Небо затянуто серыми тучами, ни единого луча не пробивается сквозь свинцовую броню.

«Ну, надо же! – возмутилась Оксана. – То этот закат во все щели пытается проникнуть, чтобы достать меня, и даже с картинок из журналов пялится своим багровым оком. А когда он нужен… Хотя… Я же могу себе его представить!»

Она села обратно в кресло, закрыла глаза и представила закат. Вспомнилось, как стояла босиком на тёплой траве, спиной к уходящему солнцу и глядела на деревню, которую скоро должна покинуть навсегда.

– Ксенька! Иди в избу, пора собираться! – услышала она строгий старушечий голос.

– Да чего собираться‑то, бабуль? Всё ценное при себе, не забудем, – ответила она, поглаживая себя по плоскому животу.

– Уйди с глаз, не дразни людей, бесстыжая!

Ксенька вздохнула и вошла в избу, мельком глянув на золотой диск, сверкающий сквозь желтеющую крону старой корявой яблони.

Старуха сидела за столом и дрожащими пальцами перебирала какие‑то резные дощечки. Оксана села напротив, придумывая какой бы вопрос задать, чтобы понять, кто она и зачем она здесь.

– Что говорят твои руны? – неожиданно для самой себя услышала она свой голос.

Старуха сгребла дощечки в полотняный мешок, встряхнула его и снова высыпала содержимое на стол.

– Говорят, закрыта нам дорога по солнцу, что идти надо через закат, через огонь и через землю.

Вдруг Оксана услышала телефонный звонок. «Как некстати», – поморщилась она, открыла глаза и взяла трубку. Звонил Алексей.

– Ксюха, у нас кажется проблемы, – начал он без предисловий.

– Что такое? – как можно спокойнее спросила Оксана, но почувствовала, как заколотилось сердце.

– Не по телефону. Я сейчас буду, уже подъезжаю.

Войдя в квартиру, Алексей сразу сел за стол. Он был бледен. Оксана села напротив.

– Помнишь, год назад, когда ты была в своём санатории и мы с Сонькой одни работали…

– Ну?

– В общем… Бес попутал…

– Давай подробно. Как зовут беса и чем попутал, – попыталась пошутить Оксана.

– В общем, тип один попросил подписать кое‑какие накладные и печати поставить, якобы мы им товар отпустили.

– И?

– И денег предложил столько, что я не смог отказаться.

– И Соня подписала? – у Оксаны округлились глаза.

Алексей обречённо кивнул.

– Я её уговорил. Этот тип утверждал, что это абсолютно безопасно. Через нас таких накладных проходит сотни. Двумя больше, двумя меньше… А сейчас мне позвонили из прокуратуры…. В общем, тип этот под следствием, хищение в особо крупных…. И все его приходные накладные сейчас проверяются. Завтра с утра у нас будет встречная проверка из налоговой.

– Придурки! – Оксана встала и начала ходить по комнате. – Ты хоть представляешь, чего вы натворили?

Алексей сидел белый как полотно и ритмично качал головой.

Оксана сосредоточилась, чтобы оценить сложность ситуации. Графологическая экспертиза без труда определит, что подпись директора поддельная, а так же вычислит того, кто её сделал. Без сомнений, самой Оксане ничего не грозит, как и фирме. Но вот Соня…

– Ты хоть понимаешь, что ты Соньку подставил?

– Я всё возьму на себя.

– Ага! И вместе сядете. Ты не сможешь доказать, что сам подделал мою подпись.

– Оксана, сделай что‑нибудь…

– Что?!!! Что я сейчас могу сделать?! Ну почему вы мне раньше‑то этого не сказали?!

– Думали…

– Думали?! Да если бы вы думали…

Оксана села в кресло и попыталась успокоиться:

– Значит, времени у нас до утра. Я вижу только один выход: устроить в офисе пожар, чтобы все архивы сгорели. Нет бумаг, нет доказательств. Только всё это – «белыми нитками», понимаешь?

Алексей молча кивнул и тихо произнёс:

– Так ведь в налоговой суммы оборота зафиксированы в отчётах.

– А что, сумма была больше квартального оборота?

– Примерно два наших годовых, – сознался Алексей.

– Сколько?! Ё‑моё!!! – Оксана в ужасе вскочила. – Тогда пожар бесполезен. Сушите сухари. Думаю, много вам не дадут, а если повезёт, отделаетесь условным.

– Но мне позвонили ещё подельщики этого типа… – Алексей давился словами. – Сказали, что надо…

– Что надо?

– Надо деньги полученные отработать.

– А разве вы их ещё не отработали?

– Они сказали, что мы должны прикинуться, что ничего не знаем про эти накладные, что первый раз их видим. Сказали, что Соньке нужно всё отрицать, а графолога они купят.

– То есть, – Оксана не верила своим ушам, – тебе велели подставить меня? Значит, получается, что это я украла у государства кучу денег? Значит, это мне светит «в особо крупных размерах», да ещё с конфискацией? Лёш, неужели ты это сделаешь?

– Я всё… возьму… на себя…

Алексей закрыл лицо руками, и плечи его задрожали. Оксана отвернулась к окну, чтобы не видеть этого. Она понимала, что перед Алексеем сейчас стоит выбор: или она, или Соня.

– Лёш, надо сказать правду, какой бы она ни была.

– Нельзя. Они угрожают…

– Лёш, «они» под следствием, «их» посадят!

– Это не они под следствием, а тот тип. А он такой же лох, как и я. А они… ты хоть знаешь, кто эти «они»? Там такие деньги отмывались… Им не нужны виновники, им нужны козлы отпущения! Понимаешь?

– Хватит реветь! Что ты, как первоклашка? – Оксану начала бить нервная дрожь. – Сколько хоть получил‑то? Каков нынче курс серебряника?

Алексей замер, услышав эти слова, потом резко встал и выбежал из квартиры.

– Всё хорошо, прекрасная маркиза, – задумчиво сказала Оксана.

Несколько минут после ухода Алексея Оксана сидела в состоянии полного безмолвия разума, если не сказать «отупения». Потом постепенно начали возвращаться эмоции. Сначала появились досада и боль от разочарования в людях, которым она доверяла. Потом, как снежный ком, начали наворачиваться обида, злость, страх, бессилие, непонимание, одиночество, снова страх, Страх, СТРАХ… зашкалило. В глазах потемнело, показалось, что стены в комнате сдвинулись и сейчас раздавят её. Стало трудно дышать.

«Что делать?! – закричала она внутрь себя, туда, откуда иногда приходили мудрые советы. – Что делать? – стонала она, даже не надеясь, что кто‑то может подсказать что‑нибудь умное. – Что делать? – задавала она чисто риторический вопрос, даже не пытаясь слушать ответ. – Что делать?»

«ЧТО ДЕЛАТЬ, ЕСЛИ ВАС ВЗЯЛИ В ЗАЛОЖНИКИ» – вдруг увидела она заголовок статьи в газете, которая лежала перед ней на столе. Оксана пододвинула газету к себе и начала читать.

«Первое: Возьмите себя в руки, успокойтесь, не паникуйте. Разговаривайте спокойным голосом. Помните, что правоохранительные органы делают всё возможное для Вашего освобождения».

«Легко сказать «успокойтесь», – подумала Оксана, но при этом почувствовала, что в груди слегка отпустило. – А на самом деле, разве паника может помочь? – Дышать стало ещё легче. – Всё уже случилось, – продолжила размышления Оксана, – сейчас надо решать проблему, а не обижаться на её создателей». Стены раздвинулись, люстра на потолке начала светить в полную силу. Оксана улыбнулась и начала читать статью дальше.

«Второе: подготовьтесь физически и морально к возможному суровому испытанию».

«Полезный совет, – одобрила Оксана. – Итак, что самое страшное со мной может произойти?»

Она взяла калькулятор и приблизительно прикинула, какую сумму она «утаила» от уплаты налогов. Получилось внушительно, а если ещё вместе со штрафами, то… ого! Потом она приблизительно посчитала стоимость своего движимого и недвижимого имущества, и получилось, что если она всё продаст, то вполне сможет заплатить свой долг государству. И у неё даже ещё останется немного, чтобы купить маленькую однокомнатную квартирку.

Оксана вспомнила, как в детстве они жили с мамой и папой в однокомнатной квартире. И ничего, были вполне счастливы. Конечно, сейчас в одной комнате с больной мамой будет тесновато. А если… А если вместо квартирки в городе купить участок в деревне и построить хороший просторный дом? Эта идея обрадовала Оксану и предстоящее разорение перестало казаться кошмаром. Только бы от тюрьмы откреститься.