Пряник и Пшёнка

Глава 1. Ольга

Злая сосака?

Он, блин, издевается?!

Я пришла к нему на свидание, сижу благоухаю, источаю красоту и изящество, а он лишь смерил меня равнодушным взглядом серых глаз и продолжил есть свой бургер, как ни в чем не бывало.

Да кем он себя возомнил?

Телефон рядом с его локтем снова рассыпал вибрацию по поверхности стола. И снова ему звонила «Злая сосака».

– Бывшая, – произнес парень ровным несколько скучающим голосом, заметив моё любопытство, и продолжил жевать, запивая бургер водой из бутылки.

– Понятно, – сказала я, всеми силами пытаясь унять волну раздражения. Пробежалась взглядом по залу, желая снова поймать равновесие, и обратилась к парню, чтобы разгрузить тяжелое молчание. Даже хватило сил на легкую улыбку. – Может, расскажешь что-нибудь о себе? Раз уж мы встретились…

Мой голос вновь напомнил парню о том, что за столиком он не один. По переписке он казался совсем другим: общительным, обаятельным, даже скромным. Сейчас же передо мной сидел абсолютный хам, показывающий всем своим поведением, что я ему совершенно неинтересна, и бургер в его руках заслуживает куда больше уважения и внимания, чем я. Хотя, должна признаться, в жизни он выглядит гораздо интереснее, чем на фото.

На моё предложение что-нибудь рассказать о себе, парень слегка раздраженно свел густые брови над переносицей. Серые холодные глаза буквально послали меня куда подальше.

– Слушай, – отёр он губы салфеткой и, скомкав её, оставил на углу подноса. Откинулся на спинку кожаного дивана, строго и даже будто бы брезгливо посмотрел на меня. – Если хочешь хавать, так и скажи. Я куплю тебе всё, что захочешь. Но на объедки с моего подноса не надейся – эта порция как раз для меня. Ни больше, ни меньше. Как раз. Ясно?

– Что… ты сказал? – в одно мгновение по моей безупречной укладке, словно помои потекли. – Объедки? Ты думаешь, я попрошайка?

– Ну, а нахрена ты села рядом со мной и смотришь в рот голодными глазами? Хочешь есть – скажи что, и я тебе это куплю. Без проблем. Даже сосать не придется. Но это разовая акция.

– Ты… – моему возмущению не было предела. Я пришла на свидание с ним в одном из лучших своих платьев, в одном из лучших своих образов, с лучшей прической, а он вместо того, чтобы восхититься, принял меня за попрошайку. – Ты для этого позвал меня на свидание? Чтобы унизить?

– Какое свидание? – нахмурился парень и, кажется, по-настоящему растерялся. Пригляделся ко мне, словно пытаясь узнать кого-то в моем лице, но, похоже, попытка не увенчалась успехом. – Точно я тебе назначал свидание?

– Ты… – сжав губы в тонкую нитку, я нырнула в сумочку и достала из нее телефон, открыла нашу с ним переписку и показала экран парню. – Вот, Лёша. Наша переписка. Ты сам вчера пригласил меня в это место за шестой столик, – слегка сощурившись, парень пригляделся к дисплею моего телефона и хохотнул. – По-твоему, это смешно? Тебе весело?

– Весело, – кивнул парень, продолжая сверкать ровным рядом белых зубов. Подался вперед и оперся локтями о стол. В серых глазам плясали искорки веселья. – Только я Артём, и ты села за девятый столик.

Я уже было готовила речь, в которой этот парень чётко понял бы, кого он сейчас потеряет, но внезапно подавилась всеми подготовленными словами.

– В смысле?!… – растерявшись, я повернула телефон дисплеем к себе и перечитала последние сообщения в переписке с Лёшей. Шестой столик. Шестой! – Чёрт! – прикрыв глаза я сокрушенно выдохнула и обмякла на диванчике, мечтая скатиться под стол и там же затеряться.

Виновато посмотрела на всё еще веселящегося парня напротив и отыскала взглядом шестой столик, за которым, как раз, сидел Лёша. По крайней мере, профиль его лица был схож с тем, который значился на его аватарке.

– Дура, блин! – выругалась я снова и накрыла лицо руками. – Дура! Дура! Дура!

Быстро взяв себя в руки, я выпрямила спину и, желая стать невидимкой. Прихватив свой плащ, вышла из-за столика и направилась к выходу из кафе. Будто бы ничего не произошло и я не потерпела фиаско.

– Эй, а Лёха? – крикнул мне вслед парень по имени Артём. Этому придурку всё ещё было весело. А вот мне уже нет. Настроение было испорчено вдвойне. Мало того, что я ошиблась столиком и парнем, так он еще дал мне понять, что мой лучший образ подходит только для того, чтобы клянчить со столиков объедки и расплачиваться за них натурой. Это платье требует незамедлительного сожжения.

Сделав вид, что ничего не вижу и не слышу, я с ровной спиной вышла из кафе, мечтая как можно скорее добраться обратно до общаги и пересидеть эту весну под одеялом.

Месяц назад я рассталась с парнем. Чтобы вытащить меня из депрессии, подруга предложила терапию из пяти свиданий. И первое же моё свидание закончилось сегодня абсолютным провалом и, похоже, новым витком депрессии.

Глава 2. Артём

– С днём рождения! – моё спящее сознание порвало на части как воздушный шарик. Если бы я не помнил, что сплю дома у бати, то уже, наверное, рефлекторно бы кому-нибудь втащил. – С днём рождения!

Счастливый крик повторился. Открыв глаза, я увидел нависающую надо мной Марусю и своих двух сестёр шести и трёх лет. Все трое были в ярких колпаках на головах и едва могли сдержать себя от очередного писка.

– С днём ваненья! – торжественно взвизгнула самая мелкая, Сонька, и протянула мне маленький кексик с горящей на нем голубой свечой. То же самое повторила и Варя, вручив во другую мою руку еще один кекс со свечей розового цвета.

– Спасибо, – пришлось прочистить горло, чтобы мой голос не звучал, как у зловещего мертвеца. Судя по внешнему виду девчонок и запаху выпечки, они старались с самого раннего утра.

Сев в постели с кексами в руках, я с трудом ногами скинул с себя одеяло и оказался завален обратно в постель, когда обе малые кинулись мне на шею, чтобы обнять и поцеловать в щеки. Походу, Маруся отрепетировала с ними каждый шаг этого дня.

– Ну, всё, девочки, – улыбалась она мелким, поочередно стаскивая их с меня. – Идём к столу, позавтракаем и еще раз поздравим братика с днём рождения.

– А торт? – вопросила Варя, которая привычно ждала любого дня рождения только ради торта. И любой день рождения был только её днём рождения.

– А торт будет вечером, зайки. Сейчас у нас состоится праздничный завтрак без торта, а вечером будет настоящий праздничный ужин с тортом.

– Ну, ладно, – снисходительно согласилась Варька и повернулась ко мне. Указав в мою сторону мелким указательным пальцем, пафосно произнесла. – Кто последний – тот лох.

Научил, блин, на свою голову.

– С днём рождения, Тём, – Маруся расставила широко руки, вопросительно с робкой улыбкой посмотрела мне в глаза. И мне пришлось встать, чтобы она мягко приобняла меня за плечи и потрепала по волосам. – Спускайся, там твой любимый бекон и помидоры с луком уже пожарены.

Маруся с девчонками вышли, а я так и остался стоять посреди комнаты с кексиками и горящими на них свечами.

– У тебя особые планы на эти свечи или, может, уже задуешь, да пожрём пойдём?

Резко поднял взгляд на дверной проем, где стоял батя. В домашних штанах и с атким же колпаком на голове, что и у девчонок. Было слишком очевидно, что его заставили надеть эту штуку на голову.

– Пожрём, – ответил я с улыбкой и задул обе свечи на кексах с простой мыслью о том, чтобы всё у всех было хорошо.

Сомневаюсь, что эта хрень работает, но загадывать же что-то нужно.

– С днём рождения, пиздюк, – сказал батя и протянул мне руку для пожатия.

– Спасибо, – улыбнулся я криво и, переложив оба кекса в одну руку, пожал батину ладонь.

– Лобзаться будем или ты так в курсе про люблю, му-хрю?

– Миша! – укоризненный шепоток Маруси с нижних ступенек вынудил батю закатить глаза и обреченно вздохнуть.

Это сложная хрень. Одно дело – проявление чувств с визгами и прочим между девочками и совсем другое – между мужиками. Я в курсе, что мы отец и сын, и батя тоже в курсе, но, всё-таки, мы уже взрослые парни, и эта хрень с ути-пути выглядит и чувствуется пиздец как странно. Неловко обоим.

Первым сдаёт позиции батя, и, положив свою ладонь на мой затылок, впечатывает меня лбом в своё плечо.

– Давай быстро закончим с этой хренью и пойдём пожрём, – прошептал он мне на ухо. – Мне уже полтора часа дают только хуйца нюхнуть и то в отдельной комнате, чтобы не мешал.

– Пошли, – хохотнул я и собрался спуститься вниз за девчонками, но батя меня остановил.

– Стоять. Думаешь, тебе эта штука не полагается? – сказав это, батя надел на мою голову колпак и специально щёлкнул резинкой по подбородку.

– А без этого никак?

– А ты хочешь поспорить с бабским батальоном? Даже Кай в колпаке.

Спустившись на первый этаж, понял, что батя про то, что в колпаках обязаны быть все, не шутил. Кай, наша овчарка, был в колпаке, который ему, по-любому, надели кто-то из мелких.

– Все за стол! – позвала всех мелкая Соня, раскладывая у каждой тарелки по вилке.

Варя подносила и ставила на стол посуду, которую ей подавала Маруся, а батя и Кай терпеливо ждали, когда им перепадёт кусочек хоть чего-то.

За последние три года я несколько отвык от этой простой домашней суеты. После появления младшей Соньки батя с Марусей переехали в загородный дом. Квартиру продавать не стали, решив ее сдавать и иметь пассивный доход. Я быстро понял, что жить загородом, учась в универе и имея подработку, мне неудобно. Поговорив с отцом, решили, что я остаюсь жить в квартире. Предложение от меня, чтобы я платил за квартиру, как обычный квартиросъёмщик, было воспринято отцом как личное оскорбление. С полканом полиции сильно не поспоришь. Единственное, что я смог отстоять и повесить на свой кошелек – это счета за коммуналку.

Но иногда я остаюсь с ночевкой у бати и Маруси. Например, в такие дни, как сегодняшний. Потому что я точно знал, что Маруся захочет сделать с утра что-нибудь эдакое для меня. И, если бы я не приехал сам, то, скорее всего, она подняла бы батю еще раньше и заставила бы его приехать ко мне в город с, малыми, сюрпризами и колпаками.

– Миш, – Маруся практически не глядя дала бате банку с огурцами, которую тот открыл, совершенно не напрягаясь, и вернул своей жене. – Садитесь-садитесь, – поторопила нас Маруся и последней поставила на стол бутылку с кетчупом.

– Может, чё покрепче? – подтрунил батя.

– Семь утра, Миш!

– А что ты мне подаришь на свой день рождения? – прижалась щекой к моему плечу Варька и даже попыталась состроить милые глазки, в которых будто бы совсем не читалась корысть.

– То же, что и ты мне.

– Рисунок? – разочаровано нахмурилась малая. – А шоколадку?

– Ладно. И шоколадку, – согласился я.

Мелкая Сонька уже приступила к завтраку. Аккуратно выщипала из хлебного куска весь мякиш, а корку положила мне на тарелку, сверху нахлобучила кружок огурца.

– На здоловье, – выронила она деловито и продолжила есть.

Обе малые, как мне кажется, характером пошли в батю. Разве что в мелкой Соньке было огромное желание опекать и любить всех, так же, как и Маруся.

Маруся хоть и не была мне матерью, но в самые сложные и тяжелые моменты была рядом со мной, хоть я этого не всегда хотел. Она была со мной на всех экзаменах, терпеливо ожидая у двери кабинета, а затем, стоило мне выйти, сразу набрасывалась с вопросами о моем самочувствии и не сложно ли мне было. Во время поступления в универ она тоже была рядом – стояла за забором и припрыгивала на месте, пока я сдавал физуху на вступительных.

Мне было четырнадцать, когда батя и Маруся начали жить вместе. Тогда меня это бесило, меня злила ее опека, которой она вдруг решила окружить меня со всех сторон, но батя быстро мне объяснил, где я был не прав. Зато теперь, спустя почти девять лет, я отлично понимаю, что Маруся заботилась обо мне не для того, чтобы мне понравится, а просто она такая – немного чудная, слегка наивная, но зато настоящая.

И понял я это только тогда, когда она перестала надо мной трястись – когда родила Варьку. Ей тогда было очень сложно уделять привычное внимание всем и сразу.

Помню, она однажды не спала всю ночь. Варька ревела каждые пять минут ни то из-за колик, ни то из-за еще чего-то детского. Батя тогда, как назло, был на дежурстве, а я как ссыкун, вместо того, чтобы предложить Марусе свою помощь, всю ночь проторчал в своей комнате, хотя особо и не спал (семнадцатилетнее ссыкло). А утром, когда пришло время завтрака, и малая, наконец, затихла и уснула, я вышел из своей комнаты, чтобы пожрать и свалить на учебу, надеясь выспаться хотя бы там за задней партой. Но завтрака не было. Маруся сожгла его на хрен и плакала над сковородкой, тихо сотрясая плечами. Увидев меня, она быстро утёрла слёзы и натянула улыбку, сказав, что сейчас всё приготовит. Наверное, так стыдно перед ней, как в тот день, мне не было еще никогда. Но именно с того дня мы, наконец, смогли выстроить нормальные ровные отношения.

– Какие планы на вечер? – сев напротив, Маруся машинально поправила очки на переносице и вопросительно посмотрела на меня. – Уже придумал, где будешь отмечать с друзьями? Или, может, с девушкой?

– Не пытай пацана, Марусь. Пусть хоть прожует. Главное, чтобы я вечером шашлычка поел, – поворчал батя и незаметно повернул кружку для Маруси с горячим кофе так, чтобы ей было удобнее ее брать. А затем, накрыл угол стола ладонью, когда Маруся резко потянулась к мелкой, чтобы стереть с ее щеки кетчуп – простые и известные мне ритуалы, которые я наблюдаю уже несколько лет.

– С пацанами в клубе посидим. Ничего особенного, – ответил я, нанизав на вилку бекон.

– А девушки? – с очень жирным намёком протянула Маруся.

– А их они снимут в процессе, – знающе ответил батя, на что я одобряюще кивнул. Примерно так оно всё и происходит обычно.

– Ну, это я просто к тому, что, если у тебя есть девушка, Тём, то ты мог бы пригласить ее на семейный ужин к нам, а потом вы могли бы пойти и праздновать твой день рождения в клубе своей компанией, – улыбалась Маруся.

– У меня нет девушки. То есть постоянной нет.

– Ладно, – торопливо ответила Маруся и сдалась. В ее системе ценностей любовь должна быть первой, единственной и на всю жизнь. Мой ветреный образ жизни она не разделяла, хотя и пыталась понять.

Я не бабник, просто я не привязываюсь к одной девушке.

После завтрака мне пришлось заплетать мелких. Из-за того, что я редкий гость в их доме, когда я появлялся, они решали, что только я достоин того, чтобы их обслуживать.

Пока батя и Маруся неприлично долго застёгивали наверху платье, я собрал девчонок, прихватил с собой Кая и вышел со всеми ними на улицу к гаражу. Усадил девчонок в детские кресла, передал их бате и, попрощавшись, отчалил до вечера.

Первым по программе был универ, затем цветочный магазин, а за ними кладбище.

Влажной салфеткой привычно смахнул с памятника пыль и паутину, заменил старые цветы на новый букет белых роз и сел напротив на скамейку. Молчаливое созерцание маминой фотографии – как ритуал подведения итогов еще одного прожитого года.

– Это было интересно. Не всегда правильно, но интересно, – сказал я тихо. Неловко улыбнулся в ответ на мамину улыбку на мраморе и, подавшись вперед, вынул руки из карманов кожаной куртки. Оперся локтями о колени и покрутил тонкое кольцо на мизинце, на котором сосредоточил внимание. – В этом году заканчиваю Академию… Ну, ты знаешь… Стану лейтенантом… Мечта детства как-то незаметно сбылась. А никто ведь всерьёз не верил. Даже я. У папы всё хорошо. Варька научилась выговаривать букву «р», и теперь все просто обязаны знать её полное имя. Вар-р-рвара, – улыбнулся я чуть шире, снова вспомнив, с какой гордостью мелкая мне показала свой новый навык. Снова посмотрел маме в глаза и понял, что сказать больше нечего, да и не всегда понятно, о чем можно рассказать, а о чем лучше промолчать. Хотя, наверное, она и без слов всё знает и видит. Если, конечно, «там» что-нибудь есть. – В общем, всё по-старому. Ладно, мне пора домой. Там что-то вроде праздничного ужина в мою честь, да и Кай в машине… – встав со скамьи, я коснулся ладонью холодного мрамора и мысленно попрощался с мамой до следующего раза в мой следующий день рождения.

Заглянув в магазин за продуктами, которые попросил купить батя, а его, наверняка, Маруся, я вернулся домой, выгрузил пакеты с продуктами и был ненавязчиво послан куда подальше от готовки. Пришлось пойти с Каем к речному причалу, чтобы он мог там побегать, а я ответить в это время на смс от пацанов, заодно позвать их сегодня вечером в клуб.

Кая рядом не было, расслабившись, я развалился на дощатом причале и закинул руку за голову. Солнце припекало – кайф. Если не опускать взгляд от неба, то весна просто идеальна, а если опустить, то можно увидеть грязный снег, лужи и мусор, который теперь стало видно.

Громкий женский крик где-то неподалеку заставил меня содрогнуться и резко сесть.

– Собака! – повторился женский визг, и я понял, что дело дрянь – Кая рядом со мной видно не было.

Глава 3. Ольга

– Я думала, после того случая в кафешке ты сольёшься, – хмыкнула подруга, заглянув ко мне в телефон, где я вела переписку с парнем.

– Была такая мысль. И до сих пор есть, – призналась я честно. Убрала телефон под подушку и легла на нее головой. – А потом я остыла и подумала, что теоретически у твоей идеи с пятью свиданиями есть здравое зерно.

– В смысле? – Геля захлопнула палетку с тенями, закончив, наконец, рисоваться забубенные цветные стрелочки над своими глазами.

– Ну, смотри, ты сказала, что пять свиданий – это отличный способ развеяться и показать бывшему большой и жирный фак. А я тут подумала, что это еще и отличный способ поднять самооценку. Сама подумай: любой человек при первом знакомстве хочет показать себя с лучшей стороны, создать первое хорошее впечатление о себе…

– Ага, как тот придурок из кафешки, – прыснула Геля, снова мне напомнив о том сероглазом индюке с бургером. Надеюсь, он им подавился, и котлета до сих торчит поперек его горла.

– Тот придурок – исключение и моя большая ошибка. Я сама виновата, что невнимательно прочитала или не так запомнила сообщение Лёши, из-за чего села не за тот столик.

– А что с ним, кстати? Слился?

– Угу, – поджала я разочаровано губы. – Сказал, что я поступила неуважительно.

– А-то он, капец, как тебя уважил, пригласив в вонючую бургерную, – закатила Геля глаза.

– Какая теперь разница? – отмахнулась я. – Так вот, о самооценке. Все хотят произвести первое хорошее впечатление и, наверняка, будут сыпать комплиментами. Представляешь? Пять парней и пять вечеров, полных комплиментов.

– Уже минус один. Первый парень получился комом.

– Четыре вечера. В любом случае, ходить на свидания гораздо веселее, чем палить с левой страницы аккаунт бывшего.

– Ты уже создала левую страницу? – округлила Геля глаза.

– Угу, – отвела я стыдливо взгляд в сторону. – Самой стрёмно, но идиотское любопытство сильнее меня.

– Да ладно, – хохотнула Геля. – Я тоже так делаю, чтобы за бывшими последить.

– Бывшими? Множественное число? Боги…

– А ты, кстати, подумала о том, что тех, уже четверых, нужно будет после первого свидания как-то слить? Или ты со всеми ними будешь встречаться?

– Скажу, что по гороскопу не подходим друг другу или ещё какой-нибудь бред придумаю. Пусть решат, что я дура, и отстанут сами.

– Ну, да. Ты ж блондинка.

– Именно! – щелкнула я пальцами. – А теперь мне пора собираться на свидание.

Приняв душ, я открыла узкий шкаф в нашей с Гелей комнате и взглядом пробежалась по своим платьям.

– Надень то же черное. Ты в нём классно выглядишь, – посоветовала подруга.

– Нет. это чёрное платье теперь моё самое нелюбимое. Меня в нём за попрошайку приняли. Кстати, не хочешь его себе забрать?

– Что значит «кстати»? – нарочито возмутилась Геля, чем рассмешила обеих.

Коснувшись каждой вешалки, я пришла к решению, что для свидания в ресторане на берегу реки отлично подойдёт белое платье. Такое же легкое как морская волна. А как красиво его подол раздевает ветер. Поверх платья я решила надеть бежевый тренч. Я покупаю всегда обычные базовые вещи, ибо со стипендией студента и мизерной зарплатой на подработке сильно не разгуляешься, а базовые вещи можно без труда сочетать друг с другом и выглядеть при этом ухожено и красиво.

– Ты будто сразу замуж за него собралась, – придирчиво оглядела подруга мой образ. – Как его зовут?

– Вадим. Я тебе скину геолокацию места, где мы встречаемся. Если не вернусь до полуночи или не позвоню сама, то можешь начать паниковать.

– Ты, конечно, отбитая, – покачала Геля осуждающе головой. – Я бы дальше кафешки на районе фиг согласилась с кем встречаться.

– Там река и красиво. Да и парень приятный. Может, после него мне не понадобиться третье, четвертое и даже пятое свидание.

Проверив макияж и причёску, я напоследок улыбнулась своему отражению и выдвинулась к автобусной остановке.

Ресторан, в который меня пригласил Вадим, находился почти загородом. Вернее, между городом и коттеджным посёлком. Я там еще ни разу не бывала, но всегда хотела попасть, так как фотографии того места были волшебными. Нельзя просто так взять и не захотеть ощутить на себе атмосферу речной мощи и вместе с тем спокойствия. Белоснежные столики на открытой террасе, белые шторы, которые колышет ветер и морские узла на толсто грубой веревке… Клянусь, если там есть хотя бы искусственный маяк даже с меня ростом, то я останусь жить на том берегу.

По приезду в коттеджный посёлок началось самое интересное – куда идти? Карта в телефоне показывала, что мне нужно выйти за пределы посёлка в сторону города и немного пройти вдоль берега.

Маршрут достаточно прост, но уже на выходе из посёлка я поняла, что зря надела такой высокий каблук. Красота красотой, но о практичности тоже не мешало бы подумать. Теперь, скорее всего, придется терпеть потертости от новых туфель.

Если внутри посёлка дорога была идеальной, то за его чертой по берегу реки дороги практически не было. В основном, ямы и выбоины от проезжающих здесь машин.

Весна вышла теплой, на деревьях уже распустились первые листочно сочного зеленого цвета. Яркие острова одуванчиков привлекали бабочек-капустниц и других насекомых. И только я была вынуждена лавировать между лужами и мусором, который оставил после себя снег и человеческое свинство.

У одной из луж мне пришлось резко остановиться и начать паниковать – на меня бежала здоровенная овчарка. Без намордника, без поводка и без хозяина. Она не рычала, не проявляла агрессию, но я очень сильно сомневаюсь в том, что она спешит со мной подружиться.

– Собака, ты кусака? – спросила я, натянув улыбку, будто надеясь на то, что, заметив моё хорошее настроение и доброе расположение, собака пробежит мимо.

Очень глупо с моей стороны. Собака как бежала прямой наводкой на меня, так и продолжала бежать. Убежать от нее я все равно не сумею. Будь я даже в кроссовках, шансов спастись от собаки бегством у меня все равно не было бы. Пришлось перехватить поудобнее сумочки, которой я планировала отмахиваться от нападения шерстяной махины.

– Нет, нет, нет… – приговаривала я тихо и не удержалась от крика и хаотичного размахивания рук, когда собака пробежалась по касательной у моих ног, практически столкнув меня в лужу.

От холодной грязной воды перехватило дыхание. Рефлекторно выставив руки, чтобы не упасть в лужу лицом, я оцарапала ладонь. Болью пронзило и колено. Бежавшая на всех парах собака, развернулась и побежала обратно ко мне, и в этот момент я решила, что в грязной луже находится моё спасение, так как псина старалась на касаться воды, а ходила по ее краю туда-обратно. Но в какой-то момент, она решила, что в луже у нее тоже есть дела и пошла ровно на меня. Зубами зацепила подол платья и потянула в сторону суши.

– Помогите! – прохрипела я севшим голосом, а затем собрала последние силы и крикнула. – Собака!

Паника захлестнула меня с головой. Я уже не думала о том, что нахожусь в грязной холодной луже за чертой города у каких-то кустов. Сейчас я во всех красках представила, что только через несколько дней меня найдут у этой лужи с обглоданным собакой лицом, которое уже загадят мухи, а, возможно, даже эта же собака.

Псина продолжала тянуть платье на себя, пока я пыталась уползти в противоположную от нее сторону.

– Кай, назад! – из ниоткуда возник строгий мужской голос. Собака перестала стягивать с меня платье, а я ощутила на себе чьи-то руки, что подхватили меня и вынесли из лужи.

Я с трудом смогла совладать с эмоциями и остановить зарождающуюся внутри истерику. Мужчина поднес меня к дереву и аккуратно поставил рядом с ним, чтобы я могла о него опереться.

– Спасибо вам, – всхлипывала я, трясясь от холода и страха. Пёс снова очутился рядом, а я вцепилась в мужскую куртку, разразившись новой истерикой. – Уберите её! Уберите! Пожалуйста!

– Кай, домой! – рыкнул мужчина, и тут-то мне стало понятно, что это его пёс.

Резко отпрянув от него, я вжалась спиной в дерево и едва не потеряла дар речи и сознание, когда поняла, что из лужи меня спас никакой не мужчина, а тот парень – хам из кафе, который счёл меня за попрошайку.

– Ты?! – прохрипела я, готовясь вцепиться ему в глотку. – Опять?! Ты издеваешься?

Серые глаза из-под нахмуренных бровей непонимающе на меня посмотрели. Несколько секунд и в них прочиталось узнавание:

– А, это ты, декольте до клитора, – разочаровано вздохнул парень.

Декольте до… чего?!

Я буквально задохнулась возмущением.

Теперь даже бомжи на районе в моем городе на фоне этого парня казались самыми настоящими джентльменами с изысканными манерами.

Этот придурок даже бровью не повел, отвесив мне очередное оскорбление. Будто так и надо. Будто я действительно кусок дерьма, попрошайка, а теперь, как выяснилась, была еще и одета, как проститутка.

Козёл!

Резко толкнув парня в грудь, я пошла в сторону коттеджного посёлка с намерением добраться до остановки и вернуться в общагу. Очередное свидание провалено и снова из-за этого урода, который, похоже, не умеет показывать никаких эмоций кроме пренебрежения.

Сделала шаг на тропинку и снова застыла как вкопанная, когда ко мне подбежал пёс с моей сумочкой в зубах. Он смотрел в мои глаза так, будто действительно чувствовал себя виноватым. Не дождавшись моей реакции, аккуратно положил сумочку к моим ногам, сделал несколько шагов назад и сел.

Хороший, блин, мальчик.

– Я не буду к ней наклоняться, – проговорила через стиснутые зубы.

Вдруг это обманный собачий ход: я сейчас наклонюсь, а он вцепиться мне в глотку.

– Принцесса, блядь, – недовольно буркнул себе под нос появившийся рядом парень и наклонился к моей сумочке, сам ее подняв. Выпрямился и посмотрел на меня, словно спрашивая, за что ему такое наказание. А это я должна задаваться таким вопросом, а не он! – Пошли, – сказал парень и, кивнув головой в сторону дороги, пошёл куда-то первым. Пёс следом.

– Я никуда с тобой не пойду, – произнесла я уверено в его спину. – И верни мне мою сумку. В ней телефон и деньги. Мне в город нужно.

– Кто тебя такую до города подвезет? – смерил он меня брезгливым взглядом. – Пойдём ко мне. Помоешься, постираешь шмотки и поедешь.

– Я никуда с тобой не пойду, – повторила я как робот.

Ярость и злость куда-то ушли. Мне ужасно хотелось плакать от чувства собственной ничтожности. Я чувствовала, что воняю. Чувствовала, как платье грязной тряпкой липнет к коже, которая покрылась мурашками из-за ветра, что теперь совсем не казался мне теплым. И я бы расплакалась, если бы рядом не было парня, который испортил мне уже второе свидание. Такое удовольствие я ему не доставлю. Он не увидит моих слёз, даже если очень сильно попросит.

На скулах парня заиграли желваки. И это ОН злится?!

Покрутив в руках мою сумочку, парень вновь подошёл ко мне, всучил в руки мою вещь и холодно посмотрел в глаза.

– От тебя воняет, ты мокрая, и я вижу, какого цвета на тебе трусы, – проговорил он едва слышно в самое лицо.

Резко втянув носом воздух, я запахнула тренч и посмотрела прямо перед собой сквозь парня, который всё еще стоял напротив и сверлил меня недовольным взглядом.

– Сама ты до города не доберешься. Максимум – до канавы в виде изнасилованной расчлененки, – продолжал парень. – Я предлагаю тебе чистую сухую одежду, пока твоя будет в стирке. Идёшь или нет?

Я продолжала смотреть прямо перед собой. Гордо смахнула с щеки прилипшую прядь волос и сокрушенно выдохнула:

– Ладно. Только стирка и сушка. И мы больше никогда не попадаемся друг другу на пути.

– Было бы отлично, – согласно кивнул парень и повернулся в сторону коттеджей, уходя прочь.

Хромая, я поплелась за ним и прижимала руки с сумочкой к груди, вздрагивая в те моменты, когда его пёс обращал на меня внимание и пытался заигрывать. Теперь я понимала, что он не агрессивный, а, скорее, игривый, но меньше я его бояться не стала.

– Ты идёшь, нет? – обернулся парень, поняв, что я сильно от него отстала. Снова глянув на меня, он, почему-то, закатил глаза и подошёл ко мне. – Пластырь, бинт или вата есть с собой? Прокладка?

– Нет, – поморщилась я, находясь в шоке от его бестактности. Не припомню, чтобы в моей жизни был хоть один парень, который мог бы так совершенно бесстрастно сказать слово «прокладка». Даже мои старшие братья, если им доводилось произносить это слово, всегда делали это так, будто их сейчас стошнит.

– Ясно, – выдохнул он шумно. Снял с себя кожаную куртку и протянул мне. – Подержи.

Машинально сделала то, что он сказал.

Похоже, вообще не сомневаясь в принятых решениях, парень снял с себя еще и футболку, явив моему взору отличный торс. Не утрированный качок, но и не дрищ. Видно, что спортом он занимается регулярно.

Момент, и он разорвал свою футболку надвое. Присел на корточки рядом с моими ногами и одним из кусков – теперь уже тряпки – начал отирать мне ногу.

– Эй! – взбрыкнула я возмущенно, но, опустив взгляд, была готова разреветься.

По ноге от колена текла кровь и уже, похоже, заполнила мне туфлю.

– Не дёргайся, – вполголоса произнес парень. Откинул в сторону окровавленный клочок ткани и повязал на раненное колено тот, что был чистым.

– Это всё из-за твоей собаки, – всхлипнула я.

– Лично я видел, как ты пыталась утопиться в луже, а Кай тебя из нее вытаскивал.

– Ну, конечно! – всплеснула я руками нарочито восхищенно. – Теперь вы герои. Спасли девушку из беды! А ничего, что это твой пёс столкнул меня в лужу, а потом мне в этой же луже пришлось от него спасаться?

– Ничего, – невозмутимо тряхнул парень головой. Выпрямился, возвысившись надо мной, забрал у меня свою куртку и начал надевать на голое тело. – Блондинкам глупость простительна.

– Ненавижу! – процедила через зубы. – Стереотипный козёл!

– Руку правую подними повыше и не опускай до моего дома, – сказал парень буднично. Повернула правую руку ладонью к себе и теперь уже не выдержала и разревелась по-настоящему. Я порезала не только колено, но еще и ладонь. – Сама дойдёшь или помочь?

– Дойду, – бросила я нервно и первой зашагала, не зная куда.

Мы прошли, наверное, еще две улицы, прежде чем оказались у деревянного коттеджа. Парень остановился у калитки и повернулся ко мне, идущей с поднятой рукой, как вечная отличница.

– Сейчас ненадолго прикинься моей девушкой, чтобы не было лишних вопрос и паники. У меня, кстати, сегодня день рождения.

– Поздравляю, – вы плюнула я нервно и состроила нарочито счастливую рожицу. – Только девушкой твоей я прикидываться не буду.

– Хочешь, чтобы я привел тебя в дом к своей семье и представил, как хрен знает кого? Тогда жди меня здесь. Принесу шмотки и аптечку. Свои голубые трусы посушишь на ветке куста у обочины.

От желания выбить ему пару зубов и глаз зудели руки.

– Хорошо, – выдавила я едва слышно, смиряясь с неизбежностью. – Я прикинусь твоей девушкой, но ненадолго.

– Спасибо, – теперь настала его очередь строить мне дурацкую рожицу.

– Напомни хоть, как тебя зовут?

– Артём.

– Ясно. А моё имя ты спросить не хочешь?

– Зачем, милая? Мне совершенно ни к чему твоё имя, солнышко. Достаточно того, что ты рядом, любимая…

– Я поняла. Заткнись, – остановила я его поток, во время которого он слишком очевидно веселился, снова явив мне ряд белых зубов, как тогда в кафе.

– Заходи, – сказал Артём вполголоса и пропустил меня первой на территорию дома.

Чистый, ухоженный двор. Видно, что летом цветов внутри него будет очень много, а пока не сезон, поэтому видны лишь чистые клумбы и даже не из покрышек в виде лебедей. Значит, к внутреннему убранству руку приложила женщина. Это несколько успокаивает перед неизвестностью того, что будет внутри дома.

В углу двора имелась гриль-зона, в которой в облаке дыма с сигаретой в уголке губ стоял какой-то мужчина. Услышав хлопок металлической калитки, он повернулся к нам, а я испуганно сглотнула, замерев на месте.

– Здравствуйте, – проговорила я сдавленно и как дурочка махнула поднятой рукой.

Серые глаза из-под нахмуренных от дыма бровей, как лезвия, впились в моё лицо и совершенно равнодушно осмотрели с ног до головы.

– Что случилось? – спросил мужчина, пока в моей голове крепла мысль о том, что я попала в логово головорезов. И тот, что смотрел на меня сейчас, был главарём.

– Торопилась ко мне и шлёпнулась в лужу, – коротко отчитался Артём. И я только сейчас заметила, что он стоял очень близко к моей спине, буквально прижимаясь. Или это уже я прижималась к нему, желая оказаться как можно дальше от мужчины напротив?

– Аптечку найдёшь? – спросил мужчина и перевел всё своё внимание на мангал.

Откуда такое спокойствие? Он каждый день видит девушек с разбитыми коленями, которые только что искупались в луже?

– Найду. Малые что делают? – спросил Артём.

Малые? Какие малые?

– Вокруг Маруси хороводятся. Где им еще быть? – спокойно выронил мужчина и соизволил вынуть сигарету изо рта. Выпустил облако сизого дыма в воздух и снова обратил на меня своё внимание. – Как зовут-то?

Гаденькая улыбка расплылась по моим губам, когда я повернулась к Артёму и прочитала на его лице просьбу помочь ему.

– Как меня зовут, милый?

– Пойдём в дом, солнышко. Простынешь, – мягко толкнув меня в спину, парень помог мне подняться по ступенькам крыльца и впустил в дом. – Сразу на лестницу на второй этаж. Туфли снимай здесь.

– У меня нога в крови, я заляпаю здесь всё, – прошипела я, намекая на светлые коврики на полу. Артём тоже говорил тихо, отчего и мне инстинктивно хотелось делать то же самое.

– Стой на месте, – выдохнул он недовольно. Снял с себя куртку и внезапно подхватил меня на руки.

Рефлекторно вцепилась в его шею руками и прижалась к горячему торсу.

– Вообще-то, я и сама умею ходить.

– Сама ты только в луже тонуть умеешь, походу. Не дёргайся – выскользнешь.

Хотелось сказать еще много чего, – в основном, матерного – но пришлось захлопнуть варежку и стиснуть зубы, пока парень нёс меня наверх. Зашёл со мной в ванную комнату и усадил на крышку унитаза.

– Так, – собрался он, бегло меня оглядывая. – Я сейчас принесу что-нибудь из своих шмоток и аптечку. Примешь душ, переоденешься и закинешь свои тряпки в стирку, – указал он кивком головы на стиральную машинку. – Справишься?

– Может, ты мне на листочке подробно всё распишешь? Я, по-твоему, совсем дура?

В ответ парень лишь многозначительно хмыкнул и вышел из ванной комнаты.

Пока его не было я кое-как стянула с себя тренч, рукава которого, казалось, вросли в кожу моих рук. Осмотрела раненную ладонь и с облегчением поняла, что на самом деле это всего лишь царапина. А крови столько, вероятно, из-за выброса адреналина после «купания».

– Вот, – вошёл в ванную Артём и оттеснил меня к раковине. Положил на стиральную машинку свои вещи и полотенце, сдвинув в сторону мою сумочку. – Они мне маленькие, так что можешь не возвращать. Аптечка, – небольшой красный чемоданчик с мультяшными носорогом и зеброй лёг поверх вещей. – Помочь? – кивнул парень на моё колено.

– Сама справлюсь, – буркнула я и скрестила руки на груди. – Выйди.

Он не стал настаивать. Просто вышел и закрыл за собой дверь, а я закрыла ее на замок изнутри и на всякий случай проверила – не откроется ли.

Отражение в зеркале было тошнотворным и жалким: тушь, конечно же, оставила островки под глазами, волосы выглядели так, будто кто-то прилепил грязную невыжатую тряпку к моей голове.

Все свои вещи я закинула в стиральную машинку, кое-как разобравшись с тем, как она работает. Принимая душ, заметила, что на полках полно детских и женских уходов средств. Сидящий глубоко внутри страх быть изнасилованной постепенно угас, а вот злость на парня и его пса всё ещё клокотала внутри меня. Рану на колене пощипывало от температуры воды, поэтому долго мыться я не стала. Лучше обработать порез, как можно скорее. Похоже, на дне лужи я напоролось на осколок бутылки или ещё чего-то стеклянного. Будь это просто острый камень, то рана вышла бы с более грубыми краями.

– Ты живая там? – два стука в дверь заставили меня вздрогнуть.

– А ты добить пришёл? – выронила я нервно. Закинула окровавленную вату в мусорное ведро, наклеила пластырь и раскатала штанину широких мужских джинсов, скрыв рану.

Открыла Артёму дверь, после чего он, не спрашивая вошёл в ванную комнату.

– Точно помощь с ранами не нужна? – спросил он, подперев плечом дверной косяк.

– Ты вдруг вину свою почувствовал? Душу свою очистить хочешь? – фыркнула я и потянулась к своей сумочке за расческой. – Поздно. Я уже мысленно миллион раз тебя прокляла. Так что, если у тебя в один из дней отсохнет… хвостик, сообщи мне – я буду рада. Повяжу на него бантик и подарю тебе горшок, чтобы ты еще долго не забывал, как «хвост» входит и выходит.

– Мечтай, – равнодушно повел он плечом. – Да, и справедливости ради, с Каем мой косяк вышел. Так что забей.

– Забей? – вскинула я брови, продолжая расчесывать влажные волосы. – Обычно в таких ситуациях говорят «извини, что так вышло» или «прости меня, пожалуйста».

– Я уже извинился тем, что не бросил тебя в луже. Ты в моем доме, в моих шмотках и пахнешь моим гелем. А сейчас еще и к праздничному ужину спустишься. Так что мы в расчёте.

– Какой же ты грубиян, – закатила я глаза. – Безнадежный случай.

– А ты точно в луже из-за моего пса оказалась? Я смотрю, у тебя и шапочка для купания с собой. Может, тебя и спасать не нужно было? – сказал парень и взял силиконовую штучку, выпавшую из моей сумочки на стиральную машинку. Примерил к своей голове. – Или, может, ты бухая. Удобно, наверное, носить эту хрень с собой и незаметно набухиваться?

Артём примерил мою штучку к своим губам, показывая, как из неё можно «напиваться». Да он знаток!

– Вкусно тебе моей менструальной чашей по губам своим водить? – спросила я, не скрывая ехидной улыбочки.

Как прекрасен вкус возмездия.

Явно сдерживая рвотный позыв, Артём закинул чашу в сумочку и отёр руки о задние карманы джинсов. Гигиена – его второе имя, конечно.

– Для этого уже целые тарелки придумали? Обычные затычки уже не котируются?

– Это чаша, – уточнила я нервно. – Мало того, что тебе мои платья не нравятся, так у тебя еще и претензии к моим затычкам есть? А ты не охренел ли, парень? – воззрилась я на него озлобленно и подняла руку с расческой, приготовившись так причесать этого грубияна, чтобы на нем места живого не осталось.

– Пошли хавать, – кивнул он в сторону выхода из комнаты и сам пошёл первым.

Ох, уж эти знакомые нотки – «пошли хавать». Из уст моих старших братьев – это слова примирения. Что-то типа: не расстраивайся, лошара, мы всё равно тебя любим, в семье не без тебя.

Прихватила с собой телефон, закинула его в огромный задний карман джинсов и пошла следом за парнем.

Внизу слышались детские голоса. Там точно были дети и, похоже, их было двое. В доме, где есть дети, не может быть опасности. В момент, когда меня догнала эта мысль, я окончательно расслабилась и, кажется, забыла о надменном и нахальном парне, идущем передо мной. Пусть валит на все четыре стороны, а я теперь, в случае чего, смогу найти спасение у мамочки этих деток.

Стала с интересом разглядывать стены, на которых были многочисленные фотографии, похоже, проживающей здесь семьи. И только на фотографиях я заметила, насколько сильно Артём похож на того мужчину, которого мы видели во дворе у мангала. Похоже, это отец и сын. Ну, точно! У них даже взгляд одинаковый. В нём читается, что-то типа: «мля, опять ты…» или «идите нафиг, мы вас не звали.».

А еще здесь было очень много милых кактусов. Цветные небольшие пушистики буквально очаровали меня. Еще никогда до этого дня я не умилялась кактусам.

Проходя мимо большого зеркала у входной двери, я мельком на себя глянула и поняла, что в одежде Артёма, которая ему маленькая, а мне – мешок, напоминаю чувака, который вот-вот зачитает классный рэп, а потом его, скорее всего, застрелят. Стало смешно. Даже косынка, которая была привязана к моей сумочке, и которой я теперь подвязала джинсы, чтобы они с меня не спали, была в тему. Хотя, если бы джинсы спали, то я бы еще больше стала похожа на рэпера – у них ведь вечно пояс джинсов на уровне коленей.

– Над чем угораешь? – обернулся Артем.

– Над собой. Ты скучный, – ответила я незамедлительно и растерялась, когда из узкого коридорчика попала в просторную кухню-гостиную, где меня сразу приметили две пары серых глазок. Девочки! Само очарование! Правда, они смотрела на меня, как зомби смотрят на свою новую жертву.

– К нам в гости тётя пришла! – завопила вдруг та, что самая маленькая.

В этот момент от плиты отвернулась женщина и ловко поправила на носу круглые очки. Забавные медные кучеряшки на ее голове колыхнулись, когда она спешно отёрла руки и с широкой улыбкой вопросительно посмотрела на Артёма.

– Здравствуйте, – улыбнулась я ей в ответ.

– Здравствуйте, – бодро отреагировала женщина. Попеременно глядя, то на меня, то на Артёма. – Тём?

– Моя девушка, – ответил он тоном, в котором слышалось, что беспокоиться не о чем, всё под контролем.

– Ой, как славно! – обрадовалась женщина в простом, но красивом фисташковом платье, а я пыталась понять, во сколько лет она родила Артёма. Ей же явно не больше тридцати пяти, а Артёму точно за двадцать. В десять? – А я Марина Олеговна. Ну, Тёма тебе, наверное, уже всех представил и обо всех рассказал. А это Варя и Соня, – положила она ладони на головы девочек, прижимающихся к ее ногам и с опаской и любопытством на меня поглядывающих.

– Привет, – улыбнулась я им радушно, наклонилась и каждой пожала маленькую теплую ручку.

– А тебя как зовут? – спросила та, что постарше.

– А меня… – протянула я и подняла взгляд на Артёма, который ковырял салат и делал вид, что нас не слушает. Но я заметила, как он слегка притаился при вопросе о моем имени. – А я Оля.

– А я Соня, – персонально для меня представилась крошка. – Ты купалась? – спросила она, очевидно намекая на мои мокрые волосы.

– Да. Один дурачок уронил меня в воду, – произнесла я с нажимом, на что услышала тяжелый вздох от парня.

– Тём, слей, пожалуйста, воду с картошки. Она уже сварилась, – обратилась Марина Олеговна к парню.

– Может, я вам чем-нибудь помогу? – предложила я.

Раз уж я здесь и передо мной, похоже, вполне милая женщина, не желающая и не сделавшая мне ничего плохого, то почему бы не помочь ей с приготовлениями? Тем более, видно, как она запурхалась на кухне, успевая и готовить, и играть с девочками.

– Неудобно как-то, – смутилась Марина Олеговна. – Ты только пришла, и мы тебя сразу… – момент смущения длился мгновение. – А поиграй, пожалуйста, с девочками, хорошо? У меня уже почти всё готово, остались мелочи. Отвлеки пока девчонок от стола. А мы с Тёмой на стол накроем.

– Без проблем, – улыбнулась я.

Хотя, я бы с большим удовольствием порубила бы салат, чем отдала себя на растерзание двум девочкам, у которых, судя по их горящим предвкушением глазкам, на меня были большие планы.

Уведя меня в сторону солнечной гостиной, они усадили меня на пол на цветастый круглый коврик и начали рыться в своих самых розовых на свете сумочках.

– Маруся… – вошёл в дом мужчина, как я теперь поняла, глава семейства. – …Дай какую-нибудь посуду для мяса.

– Тём, – обратилась женщина к сыну. – Дай папе то белое блюдо.

Артём без лишних пояснений достал большое плоское блюда в виде пальмового листа и поставил перед отцом на стол.

– Твою мать! В маринаде всю рубаху устряпал, – буркнул мужчина себе под нос и стянул толстую клетчатую рубашку, под которой, неожиданно для меня, ничего не оказалось.

Клянусь, если у моего будущего мужа после сорока лет не будет столь же совершенного торса, то я отказываюсь выходить замуж вообще!

Глава 4. Ольга

– Не больно? – в миллионный раз уточнила Варя, для чего практически легла мне на голову животом.

Слегка приподняв взгляд, за завесой своих волос я смогла разглядеть серьёзные глазки шестилетки, которой было важно знать, что я ничего не почувствовала, когда из моей головы вырвали очередной клок волос.

– Всё хорошо, – улыбнулась я ей, и девочка со спокойной совестью продолжила выдирать мне волосы, которых на коврике рядом со мной накопилось уже предостаточно.

– Заклой гвазки, – милейшая крошка Соня приготовилась нанести мне боевой окрас, а вместе с тем, скорее всего, и выковырять глаза. Потому что закрыть их она попросила только после того, как ткнула в левый кисточкой.

– Я буду самая красивая? – спросила я у девочки и расставила ноги на полу шире. Уперла локти в колени и слегка приобняла девочку, которая так усиленно пыхтела, рисуя что-то на моём лице. Настолько серьёзного детского личика я в своей жизни еще не видела. Еще чуть с нижней губы точно капнет слюнка.

– Самая красивая буду я, – деловито поставила меня Варя на место. – А ты будешь просто есть. Только торт не ешь. И свечки мои не дуй.

– Гостеприимство на все пять звёзд, – хохотнула я и состроила рожицу сосредоточенной Соне.

Я точно знала, что мой левый глаз накрашен вкруг зелеными детскими тенями, а вот правый, похоже, будет розовым.

Может, с таким макияжем мне и на свидания стоит ходить? Если какой-то парень сможет меня полюбить такой, то и нормальной меня увидеть будет достоин.

– Смотри, как они окружили Олю, – умилилась Марина Олеговна тому, как ее девочки сделали меня своей игрушкой.

– Конечно, – фыркнул Артём, оторвав взгляд от телефона, который практически не выпускал из рук. – Им Барби в полный рост дали. Да и где они еще белобрысых таких увидят?

– Сам ты белобрысый, – огрызнулась я. Ненавижу это слово. Меня им в детстве братья иногда специально выводили из себя. – А у меня волосы не белые, а пшеничные. Знаешь, что такое пшеница? Поле пшеничное…

– Понял я, пшёнка, не шелести, – нервно выронил парень, отложил телефон и, наконец, соизволил натянуть футболку на свой обнаженный торс. – И не дёргайся, а-то оставшиеся три колоска вырвут.

– Только не говори, что я сейчас похожа на Масяню, – взмолилась я.

– Не говорю, – спокойно ответил парень и не очень сильно постарался скрыть лукавую улыбочку при взгляде на меня.

– Папа, смотри какая Оля принцесса, – позвали его девочки.

Со второго этажа, оправляя край голубого поло, спустился глава семейства и слегка опешил, увидев мой потрясающий макияж.

– Ох, ёпт! – поморщился мужчина с некоторой долей жалости и частичкой отвращения. По-моему, даже перекреститься хотел. – Это они тебя побили или накрасили?

– Сначала первое, чтобы сделать второе, – хохотнула я, вспоминая, как настойчиво меня усадили на пол и начали повелевать, куда мне нужно повернуться, наклониться или посмотреть.

– Давайте за стол, Камазики. Уже всё готово, – позвала всех Марина Олеговна.

Камазики? Прикольно. Надо запомнить и своим братьям тоже дать какое-нибудь прозвище.

По большому счёту, я могла бы отказаться от ужина и просто забрать свои уже, наверняка, выстиранные вещи, и уехать в общагу. Но для этого мне следовало бы спрятаться в одной из комнат этого дома и не показывать носа. Хотя, сомневаюсь, что меня не нашли бы два глазастых шпиона, которые сейчас вели меня «красивую» к столу, держа за руки.

Последний раз сегодня я обедала. Перед свиданием хотела тоже поесть, но из-за волнения и предвкушения скорой встречи с довольно-таки приятным парнем я не смогла съесть даже печеньку, а затем успокоила себя тем, что на свидании тоже можно есть. Тем более, мы в ресторан собирались.

Собиралась! Пока я не угодила в лужу и не была вынуждена написать парню отложить свидание на следующий раз.

Сейчас же мой желудок сводило от голода из-за аппетитных запахов, которые кружили по дому уже более часа. А уж когда Михаил Захарович внёс в дом шашлык на идеально красивом блюде, я была готова захлебнуться слюной и, отбросив все приличия, накинуться на мясо.

Варя и Соня несколько минут делили, с кем я буду сидеть. В итоге победил Артём, прижопившийся на стул рядом со мной, а девочки окружили своего отца, который привлек их комплиментами. Типичные женщины.

– Тём, налей своей даме вино, – произнесла Марина Олеговна, раскладывая по тарелкам дочерей всё, на что указывали их маленькие пальчики.

– Спасибо, но я не буду, – накрыла я стоящий рядом бокал ладонью. В фильмах видела такой жест. – Мне завтра на работу.

– Ты работаешь? – восхищенно вскинула женщина брови. – Это здорово! Я, кстати, сейчас вообще не представляю, как я раньше умудрялась совмещать учёбу и работу.

– Со слезами на глазах, – смешок у меня вышел нервным, но зато смысл сказанного стал яснее и заодно смешнее.

– И после этого у тебя нет желания напиться в сопли? – иронично выгнул бровь Михаил Захарович.

Ежедневно!

– Один бокал, – согласилась я.

Красное вино заполнило пузатый бокал.

Михаил Захарович ловко открыл две бутылки пива и протянул одну Артёму.

– Миша, – возмутилась Марина Олеговна. – Ему же еще за руль сегодня.

– Поэтому у него детское пиво – «нулёвка». Не компот же ему с малыми дудонить? И кто на сухую шашлык ест?

Девочки в это время уже допивали по стакану компота и алчно поглядывали на полный графин с ним. Похоже, цель на сегодняшний вечер они себе наметили.

– А где колпаки? – опомнилась вдруг Варя и поочередно посмотрела на головы всех присутствующих.

– Блин, – вздохнул Артём сокрушенно и шёпотом добавил. – Я надеялся, что они забудут. На окне, – дернул он головой в сторону окна в гостиной.

Через минуту все собравшиеся за столом сидели в колпаках и не имели права возразить главным аниматорам сегодняшнего вечера.

По общей обстановке было понятно, что праздник, в целом, был устроен для девочек, которые радовались колпакам, надутым шарикам, бумажным гирляндам и предвкушали торт. Для взрослых же это был больше обычный ужин в приятном семейном кругу.

То, что этот круг приятный, – мне было очевидно.

Одно то, с какой любовью родители Артёма смотрели друг на друга и своих детей, лично у меня вызывало приступ умиления каждую секунду. А уж когда Михаил Захарович о чем-то рассказывал, отвалившись на спинку своего стула, и ненавязчиво перебирал пальцами волосы жены или поглаживал ее руку, когда она его касалась, над чем-то смеясь, я поняла, что помимо идеального торса мой муж после сорока просто обязан делать так же. Отныне, если в моей семье не будет так же тепло и уютно каждый день, то я не вижу смысла в замужестве.

– Что-то мы всё про нас и про нас рассказываем, – подалась вперед Марина Олеговна. – Расскажи нам что-нибудь о себе, Оль. А-то Тёмка у нас парень загадочный последнее время. Много слов из него не вытянешь.

– Ну, что рассказать?… – задумалась я и прочесала большим пальцем бровь. В принципе, рассказать можно всё, что угодно. Вряд ли, мы когда-нибудь встретимся вновь такой же компанией. Но и врать сильно не хотелось. Люди-то за столом приятные (не считая одного индюка, сидящего рядом), ужин вкусный, колпак не жмёт. Поэтому можно просто бегло пробежаться по своей биографии. – Мне девятнадцать лет, учусь на педиатра, работаю в магазине бытовой и электронной техники, могу рассказать вам всё про микроволновку или фен, если хотите, – улыбнулась я и получила теплую улыбку от Марины Олеговны в ответ.

– А где твои мама и папа? – спросила деловито Варя, будто я проходила собеседование на должность их няни.

– Варюш, – ненавязчиво остудила мать ее любопытство.

– А я уже взрослая и живу одна, – подмигнула я девчонке, которая сразу потеряла к этой теме интерес. А для Марины Олеговны, в глазах которой горел вопрос, который она вряд ли мне когда-либо задаст в силу, наверняка, хорошего воспитания, я пояснила. – Когда мне было девять лет, старший брат взял опеку надо мной и другим моим братом. В общем, как-то так, – поджала я губы в легкой улыбке и пригубила бокал вина.

Михаил Захарович и Марина Олеговна молча посмотрели на сына и в глаза друг друга, а затем куда-то в стол и пространство. Всем стало неловко. Я чувствовала, как мой висок прожигал пристальный взгляд Артёма.

Вот так всегда: я сначала расскажу что-то, а потом думаю – нафига я это рассказала?

Поняв, что создала сложную ситуацию одной из страниц своей биографии, я решила её разрулить:

– А почему, кстати, Камазики? – обратилась я к женщине. И, кстати, чем больше я на нее смотрела, те меньше у меня поворачивался язык называть ее женщиной. Она будто бы чуть старше меня, буквально вчерашняя студентка. – Просто вы приглашали всех к столу, назвав Камазиками.

– У нас просто у папы прозвище Камаз, – коснулась Марина Олеговна плеча мужа. Обстановка мгновенно вернулась в прежнее непринужденное русло. – Ну, и деток я иногда называю Камазиками. По отцу, так сказать, – хохотнула она.

– Забавно, – улыбнулась я. – А почему не пряниками? Ну, знаете, как говорят «перевернется и на моей улице камаз с пряниками», – пояснила я, когда стало ясно, что меня недопоняли.

– Точно! – округлились глаза Марины Олеговны.

– Маруся, нет, – обреченно качнул Михаил Захарович головой. – Маруся, даже не думай.

– Пряники мои! – радовалась мать семейства, обнимая своих деток. – Самый большой пряник, – потрепала она волосы Артёма.

– Твою мать, – вздохнул Артём. – Это теперь навсегда.

– Не благодари, – подмигнула я и злорадно добавила специально для него почти в самое ухо. – Пряня.

– Пшёнка, – буркнул он.

Осталось только языки друг другу показать.

Глава 5. Ольга

Вечер плавно перетек в ту стадию, когда все еще ужинали, общались, но вместе с тем занимались своими делами.

Артём периодически залипал в телефоне, его родители начали всё больше времени уделять друг другу и своим разговорам, Варя ушла в гостиную заниматься обустройством кукольного домика, а Соня крепко занялась мной. Взобравшись ко мне на колени и приказав держать ее крепче, она водрузила на меня еще и свой маленький чемоданчик с косметикой. Похоже, от активного жевания у меня сполз макияж, раз мой стилист решил не медлить и поправить его незамедлительно.

И снова прямо передо мной находилось маленькое сосредоточенное личико с пухлыми щёчками, которые так и хотелось зацеловать. Но так как я для этой семьи человек посторонний, то приходилось всеми силами сдерживать свои ути-пути и лишь разок поправить маленькой принцессе волосы, которые выбились из хвостиков за вечер.

– Я снова красивая? – спросила я, когда Соня закончила и теперь с милой улыбкой разглядывала свои труды на моем лице.

Артём слегка подался вперед, чтобы заглянуть в моё лицо.

По слегка приподнявшейся брови стало понятно, что я «божественно прекрасна». Ну, и ладно. Это всего лишь детская косметика, которую можно легко стереть влажной салфеткой.

– Товарищ полковник, а давайте сделаем семейное фото, – елейным тоном подкатила к своему мужу Марина Олеговна.

Муж, естественно, оказался не в восторге. Артём тоже. Похоже, всем мужчинам не нравится фотографироваться, а вот девочки от этой идеи оказались в восторге и уже занимали места на коврике в гостиной.

Одна только я думала, что нам с этой семьей точно не по пути, ибо здесь есть полицейский, а мой старший брат заработал всё, что у него есть – и, наверняка, до сих пор зарабатывает – не самым честным образом.

– Я хочу с Олей! – требовала меня Варя.

– Я тоже хочу с Олей! – не отставала Соня.

Чтобы девочки из-за меня не подрались мне пришлось сесть между ними на пол. Марина Олеговна устанавливала стойку и крепила к ней свой телефон.

– Итак, у нас есть три секунды, – забежала женщина за меня и встала между Артёмом и Михаилом Захаровичем. – Все говорим «птички».

Девочки громко и чётко сказали «птички», а вот от мужской половины я услышала «титьки», да так радостно и громко, что самой захотелось повторить.

– И ещё раз! – потребовала Марина Олеговна.

И снова «птички-титьки».

– Тёма, а сфотографируй нас ты, – попросила Варя.

– Да, ребята, – поддержала её идею мама. – Сфотографируйтесь все вместе, а мы пока с папой… – после этого последовали неясные жесты ее рук. Что именно она хотела этим сказать, было неясно, но зато было понятно, что наша с Артёмом задача на ближайшие минуты – отвлечь девочек от действий родителей.

Недолго думая, Артём сел рядом с нами на пол. Пришлось отвалиться затылком на его плечо, чтобы попасть в кадр.

– О, боже! – рассмеялась я, увидев, насколько я «красивая» была весь этот вечер. Меня будто на бездорожье красили. Помада убегала за контур губ, цветные тени зеленого, розового, голубого и даже фиолетового цвета были не только на верхних веках, но еще и на нижних, и немного на щеках.

– Мне еще неделю кошмары будут сниться, – произнес Артём вполголоса, на что я мягко толкнула его плечом.

Соня сразу повисла на моей шее, а Варя переметнулась к Артёму.

– Я тебя очень сильно люблю, – сказала она своему братишке и чмокнула в щеку, крепко обняв.

Парень мило улыбнулся в ответ – зрелище невероятное. Не потому, что я начала млеть от его улыбки, а потому что уже свыклась с тем, что этот парень так мило улыбнуться никогда не сможет.

– А я тебя люблю, – пролепетала маленькая Сонька в моих руках и крепко-крепок обняла меня за шею.

– Ты ж моё солнце, – обняла я ее в ответ и мягко прижала к себе. Прелесть, что за детеныш.

– Говорим «птички» – скомандовала Варя, и я снова отвалилась на широкое плечо парня, заглянула в кадр. Четыре улыбки застыли на фото, а затем Артём сделал еще несколько фотографий, чтобы девочки могли еще немного попозировать и не мешать родителям делать то, что они там делают.

В кухонной зоне погас свет. Солнце за окном еще только опускалось к горизонту, так что темно в доме не стало, но зато образовался приятный полумрак, в котором было отчетливо видно, как горят свечи на торте.

– Торт! – взвизгнули девочки и побежали к столу. Я так быстро встать не смогла бы, поэтому с грацией объевшейся черепашки с задницы перекатилась на руки и оттуда уже встала на ноги, гордо проигнорировав руку парня.

Пусть не прикидывается хорошеньким. Даже на сытый желудок я помню, какой он говнюк.

Естественно, никто возражать не стал, и свечи на торте задули девочки. Они же сцарапали с торта весь декор, а недоеденные ими куски основного торта достались их родителям. Сами же девочки, съев всё, что для них было самым вкусным и интересным, вновь вернулись в гостиную и продолжили свои игры.

К счастью, даже без декора торт оказался просто бомбическим. Если бы мне позволяли приличия, я бы запросила ещё кусок, а то и два.

– Слушай, Оль, а приезжай в следующие выходные к нам. Приедет моя подруга Лена со своей семьей. Устроим барбекю, как раз новую беседку опробуем, а-то мы в ней еще не собирались…

– Я подумаю, – ответила я уклончиво.

– Тём, – требовательно обратился Михаил Захарович к сыну.

– Посмотрим, бать. Учёба, работа…

– Так мы вечером соберемся. Там буквально пару часов, – продолжала уговаривать Марина Олеговна. – Посидим приятной компанией. Да, и вообще, приезжайте к нам почаще. Мы всегда рады.

Мы с Артёмом молча переглянулись, прекрасно понимая, что меня здесь больше не будет. Но ничего конкретного отвечать не стали.

Ближе к девяти часам вечера, когда я поняла, что нахожусь в этом доме почти четыре часа, Варя и Соня начали зевать и тереть глазки.

– Мои прянички спать захотели? – погладила их Марина Олеговна по головам.

– Мои камазики, – деловито заявил Михаил Захарович и подхватил обеих девочек на руки. – В ванну и отбой, малявки?

– И сказку!

– Конечно, – согласился глава семейства.

– Только нормальную, Миш, – внушительно произнесла Марина Олеговна. Словно припоминая мужу что-то.

– Спокойной ночи, девочки! – помахала я им рукой, пока папа нёс их на второй этаж.

– Спокойной ночи! – бодро отреагировала Варя.

– Поси носи, – более сонливо ответила Соня, обмякнув на отцовском плече, по которому комично растеклась ее пухлая щечка.

Пока Михаил Захарович и Тёма купали девочек, я помогла Марине Олеговне убрать со стола и помыть посуду. Она сопротивлялась, но я была непреклонна. К тому же, это единственное, чем я могла бы ей отплатить за прекрасный ужин.

Наверное, не стоило надеяться на то, что я могу уйти из этого дома с пустыми руками. Едва мои ноги вновь попали в туфли, которые я, к счастью, догадалась отмыть от крови еще в ванной, как Марина Олеговна вышла ко мне из кухни с пирамидой пищевых контейнеров с цветными крышками.

– Маруся, у нас всё есть, – вздохнул Артём.

– А это не тебе, Тём. Девочка в общаге живет, а я помню, какого это. Так что это всё Оле. Держи.

Меня не спрашивали, хочу я или не хочу, мне просто всунули в руки контейнеры и повесили пакет с чем-то на оттопыренный палец.

За ворота нас провожали родители Артёма. Ещё раз обняв и поздравив сына, они неожиданно для меня, которая уже практически уселась в машину парня, обняли и меня тоже.

– Обязательно приезжай к нам, когда захочешь, – улыбалась Марина Олеговна.

– До скорого, – кивнул мне Михаил Захарович. Такой же скупой на эмоции человек, как и его сын. Хотя нет, мужчина повеселее будет.

– До свидания, – махнула я им рукой и села в машину, где, нервно постукивая пальцами по рулю, меня уже ждал Артём. – Пока! – махнула я еще раз его родителям, пока мы выезжали на дорогу.

Михаил Захарович приобнял жену за плечи и, похоже, просто ждал, когда мы отчалим, и они смогут нормально отдохнуть и расслабиться.

Улыбка с моих губ не сползала до самого выезда из посёлка. Я не помню, чтобы хоть один праздничный ужин, в котором я принимала участие, был таким же уютным и по-семейному тёплым. Я будто уже сто лет знакома со всеми этими людьми. Да, у нас с братьями тоже бывали семейные посиделки, но в основном они проходили на приколе или за обсуждением проблем, а сегодня я почувствовала, что такое ужин в полноценной счастливой семье.

Только хмурый хрен, сидящий рядом со мной за столом, а теперь за рулём, выбивался из общей атмосферы.

– Пристегнись, – выронил Артём небрежно, для чего ему пришлось отвлечься от дороги, чтобы бросить на меня раздраженный взгляд.

– Как скажете, мой белый господин.

Покорно пристегнулась и сложила ручки на коленях. Мало ли, какие еще могут быть настроения у сына полицейского. Вдруг он шмальнёт в меня.

– А ты, вообще, улыбаться умеешь? Ну, знаешь, так чтобы искренне, не злорадно и не только своим сестрёнкам, – повернулась я к парню и специально стала на него пялиться. Даже голову чуть набок склонила, чтобы удобнее было его раздражать. – Просто все твои такие милые, улыбчивые. Даже твой папа оказался улыбакой. А ты… тебя будто подкинули в счастливую семью.

Артём ничего не ответил. Ноздри его слегка раздулись, не по-доброму заиграли желваки.

Я что-то не так сказала? Шутка не удалась?

Дабы избежать возможного конфликта, и, так и не дождавшись никакого ответа, я отвернулась к окну, чтобы молча смотреть в закат.

– Кстати, а почему «Маруся»? – не выдержала я уже через несколько минут. – Это как у «Фиксиков» папус и мася вместо папы и мамы?

– А как я её должен называть?

– Ну, не знаю. Мамой, например. Вроде, так называют женщину, которая тебя родила…

– По-твоему, во сколько она меня родила? В десять? – посмотрел на меня, как на идиотку.

– Полшестого, – буркнула я раздраженно и снова отвернулась к окну.

Согласна. Сглупила. Но и Артём тоже хорош. Из душки за семейным столом снова превратился в душнилу.

– «Фиксики», – злобный смешок покинул его легкие. Парень явно хотел сказать мне пару резких и очень матерных слов, но вместо этого смотрел перед собой и нервно разминал шею. – Моя мама умерла, когда мне было семь. Маруся – это новая батина семья.

После короткого, но весьма доходчиво пояснения, всё стало ясно.

И тот факт, что Артём рассказал мне это, скорее всего, был обусловлен тем, что за столом мой язык не очень крепко держался за зубами, когда я рассказывала о себе и о том, что я находилась и до сих пор нахожусь под опекой самого старшего брата.

– Слушай… прости, – произнесла я тихо и взглянула на профиль парня. Артём отвлекся от дороги и непонимающе посмотрел на меня. – Ну, за то, что назвала тебя подкидышем. Наверное, – да не «наверное», а точно – тебе это было неприятно. Беру свои слова обратно в рот.

– В рот надо брать кое-что другое, если действительно хочешь извиниться, – в уголке губ этого засранца притаилась улыбка. Айсберг на меня не злится.

– Пошёл ты! – с легкой улыбкой аккуратно ударила его кулаком по плечу. – У тебя влажные салфетки есть? Хочу стереть этот макияж, а-то меня в общагу не пустят с таким лицом.

– В пакете на заднем твои выстиранные тряпки. Наверное, еще мокрые. Возьми их, – бросил он пренебрежительно.

– А ты только со мной такой говнюк или ты, в принципе, женоненавистник?

– С чего ты взяла, что я женоненавистник?

– С первого взгляда. Ты же еще, не зная меня, уже с первой секунды начал питать ко мне неподдельное отвращение. В чем дело? У тебя какие-то проблемы с противоположным полом?

– Никаких, – самоуверенно ответил парень. – Просто на дух не переношу малолеток, подобных тебе.

– Это каких таких «подобных мне»? Можно поподробнее? – чтобы лучше его слышать и видеть, я вся подобралась на сиденье и развернулась к нему. – Рассказывай. Что заткнулся? За слова отвечать ссыкатно?

– А у тебя есть, чем мне пригрозить? – глянул Артем на меня скептически и с насмешкой.

– А ты сомневаешься? – не осталась я в долгу.

Разговариваю, блин, как мои братья. С кем поведешься…

– Как бы тебе помягче… – сказал парень и сделал вид, будто и правда собирается что-то для меня смягчать. – Ты и подобные тебе – тупые куклы, – смягчил так смягчил! – В чём ты пришла на то свидание в кафешку?

– Как ты уже сказал, в декольте до клитора.

– Именно, – кивнул Артём. – Вы же все, малолетки, выглядите так, будто выпали из мамкиного шкафа. Эта косметика, платья, туфли… Выставляете все, как на витрине, а в башке пусто. Я уж молчу о том, какая хуйня просыпается поутру без косметики. Вы какого-то хрена решили, что нам достаточно смазливой картинки, и клали на то, что башка не только для прически, а рот не только для помады. Ты можешь быть тупой, но выгляди хотя бы на свой возраст.

Чё?!

– У тебя какая-то психологическая травма, связанная с малолеткой, которая утром тебя напугала, проснувшись без косметики? И платье у меня, кстати, было приличное. Я, вообще, люблю платья и туфли. Ясно? Вот поживешь с двумя братьями, подонашиваешь за ними шмотки, и я посмотрю, как ты запоёшь. И, вообще, что это за предвзятое отношение к девушкам моложе двадцати? Ты сам-то принц, что ли? Платье и макияж ему не понравились… – скрестив руки на груди, я отвернулась к окну. – Просто скажи, что в твоём вкусе милфы, и иди в задницу.

– Твою мать… – шумно выдохнул Артём. – Ну, вот пришла ты на свидание, села напротив меня, а дальше что? А дальше – сигнал потерян. Перекати-поле. Сверчки… Ты села и смотрела мне в рот тупыми глазами, ожидая, когда разговаривать и задавать темы начну я. Когда холоп начнёт развлекать принцессу.

– Тебя когда-нибудь душили пальцами ног? – поинтересовалась я. – Просто, у меня одна рука болит. Ногами удобнее будет. И, к тому же, ты принял меня за попрошайку и проститутку. Как выяснилось…

– За плохую проститутку.

– Что?!

– Нет, что ли? – усмехнулся парень, мельком глянув на меня. – Ты, получается, даже на бургер не смогла передернуть. И уже определись, чем ты недовольна: тем, что я принял тебя за проститутку, или тем, что за плохую проститутку?

– Господи, – вздохнула я и, прикрыв глаза, уткнулась лбом в прохладное стекло. – А кому-то сейчас достается прекрасный Серкан Болат.

Я не стала скромничать. Потому что… пошёл он в задницу!

Будь он приятным парнем, я бы сделала бы вид, что мне совсем несложно дотащить пакеты и контейнеры от какой-нибудь остановки до общаги. Да я бы даже наплевала на то, что я на каблуках и с раненной рукой и ногой. Вплыла бы в общагу аки прекрасный лебедь, чтобы он смотрел мне вслед и слюни пускал.

Но конкретно взятый черствый Пряник заслуживал того, чтобы его вздрочнули. Поэтому я сказала ему подвезти меня до самой общаги. Фиг с ними, с этими контейнерами. По лестнице на свой этаж я с ними как-нибудь поднимусь.

– И пакет с моими шмотками, – щёлкнула я пальцами, вспомнив, что Артём сказал, что мои вещи на заднем пассажирском.

С каменной мордой, парень потянулся за пакетом и передал его мне.

Составив на капоте его машины башню из контейнеров, я наклонилась к опущенному стеклу пассажирской двери и почти даже мило улыбнулась парню.

– Спасибо, что подвёз.

– Не за что, – его лицо не выражало никаких эмоций. Только густая бровь слегка дёрнулась.

– И еще раз с днем рождения тебя, – продолжала я симулировать улыбку. – Кстати, у меня для тебя есть подарок. Сейчас. Где же он? – пока Артём хмурил брови, пытаясь понять, что я ему приготовила, я шарила в заднем кармане его, кстати, джинсов. – О! Нашла! Вот. Это тебе, – мой средний палец был оттопырен в его сторону, и теперь моя улыбка была самой настоящей. – С днём рождения, говнюк.

Уголки его губ слегка приподнялись, в серых глазах блеснула загадинка.

Подавив тяжелый вздох, я оттолкнулась от машины и, взяв с ее капота пищевые контейнеры с вкусняшками, пошла ко входу в общагу.

Чтобы открыть дверь, мне пришлось удерживать контейнеры одной рукой и подбородком, а второй рукой с двумя пакетами в ней тянуть за дверную ручку.

– Хоть бы помог, осёл, – бурчала я себе под нос.

Поверх моей руки легла теплая широкая ладонь и открыла дверь шире. Взглядом проследила, откуда эта ладонь растёт. Из-за того, что я удерживала подбородком башню из контейнеров, смотреть на высокую колокольню приходилось исподлобья.

– Шагай, Пшёнка, – кивнул Артём в сторону открытой специально для меня двери.

– Какое благородство, Пряня, – закатила я глаза и гордой лебедью вплыла в здание. Даже волосами умудрилась тряхнуть, чтобы они волнами колыхались в такт цоканью каблуков.

– С женихами нельзя, Гордеева, – шутливо остановила меня Альбина Марковна.

– Это не жених. Это курьер, который приносит только плохое настроение. Ни в коем случае не впускайте его.

– Красивый стервец! – расплылась женщина в кокетливой улыбке, дарованной парню.

Но большим шоком для меня оказалось то, что Артём улыбался ей ничуть не меньше.

Ну, теперь понятно, почему ему не нравятся сверстницы – настоявшееся вино вкуснее. Но не настолько же настоявшееся, как Альбина Марковна! Женщине под семьдесят! Она и так с трудом ходит. Пощади, ирод!

С силой зажмурила глаза, чтобы это развидеть. Входная дверь в общагу, наконец, закрылась, а Пряник исчез с поля моего зрения.

Дальше я смогла себе позволить идти сгорбленной и пыхтящей верблюдью.

В комнату я ввалилась едва дыша. Контейнеры сразу поставила на наш небольшой обеденный столик. Пакеты оставила рядом с туфлями, которые сняла у порога.

Под обалделый взгляд Гели я молча прошла к своей кровати и завалилась на неё лицом в подушку.

– Охренеть! – «разморозилась» Геля, вернув себе дар речи. – Чтобы я так на свидания ходила! – быстрые шаги по полу дали мне понять, что она подбежала к столу. – Ты на свиданку с бабкой какой-то бегала? Откуда столько хавки?

– Поверь, на такое свидание ты ни за что не захочешь, – перекатившись на спину, я закинула руки за голову и одобрительно кивнула подруге, которая со взглядом голодного щенка смотрела то на меня, то на контейнеры. – Ешь, конечно.

– Правда, Оль, откуда столько всего? И скажи сразу, у этого парня есть брат?

– У него есть две младшие сестры трёх и шести лет.

– Чёрт! Он неидеален. Я разочарована.

– И знаешь, что это за парень?

– Мне всё равно, кто он. Но за этот салат я готова расцеловать его руки, – Геля зачерпнула вилкой салат с фунчозой из контейнера и напихала себе полный рот. – Божественно! Я в раю!

– Я, всё-таки, скажу, что это за парень. А это тот самый парень, хам из кафе.

– Подожди, – нахмурилась подругу и, пожав ногу под себя, села на стул. – Ты же, вроде, к другому на свиданку шла.

– В том-то и дело, что я даже до него не дошла. Из-за собаки этого хама я оказалась в луже, а потом у него дома и попала на его день рождения. Представляешь?

– Так это его шмотки?

– Ну, не мои же. Или ты думаешь, что я из тех гопарей на районе, которые туфли с трениками сочетают?

– Не знаю. Но эти толстовка и джинсы тебе точно идут. Прикольно выглядишь.

– Угу. Будто кошелек у тебя в подворотне отжать хочу, – повернувшись на бок, я блаженно прикрыла глаза. – Спать хочу.

– Эй! В смысле «спать»?! Ты сегодня обещала в клуб со мной сходить. Забыла?

– Гель, какой, нафиг, клуб? Я сегодня искупалась в луже, у меня разбита коленка и содрана ладонь. А еще я только что внизу заработала непоправимую психологическую травму. Единственное, что я сейчас хочу – это надеть свои трусы и лечь спать.

– Ты без трусов, что ли?

– Угу.

– А говоришь, что свиданка плохо прошла.

– Извращенка, – швырнула я в нее плюшевого медвежонка и тихо хохотнула. – Тебе вот прям обязательно сегодня тащиться в клуб? Может, отложим на завтра?

– Я сегодня хочу. Ты обещала, что мы вместе пойдём. И ты, кстати, уже и так два раза переносила. Я ведь и обидеться могу.

Ох, уж это тонкое психологическое давление детскими обидками.

– Ладно. Но я иду в джинсах, не крашусь, и мы просто танцуем пару часов.

– Обычно после таких слов начинается грандиозная пьянка, – подметила Оля.

– Мне завтра на работу. Ничего грандиозного я делать не буду.

– А после таких слов начинается пьянка, о которой будут слагать легенды.

Глава 6. Артём

– Здорова, спасатель!

– Наконец-то, мля.

– Ты носик пудрил? Заебал.

– Пошёл ты, – улыбнувшись парням, пожал им поочередно руки и похлопал по спинам. Сняв куртку, упал на свободное место на кожаном диванчике. – Давно ждёте?

– Да, минут тридцать. Грош уже тёлку склеил, – кивнул в его сторону Айк и пригубил бутылку пива.

– Ну, уже отодрал, вообще-то. Прошу не умалять мои донжуанские заслуги, – привычно пафосно изрёк Грош и протянул мне бутылку холодного пивка. – Кто задержал? Та с бидонами? – пантомима в виде сисек пятого размера.

– У бати был.

Открыв бутылку, швырнул крышку на стол и сделал два больших глотка холодной шипучей жидкости. Приятный оттенок горечи пощекотал вкусовые рецепторы, и я, наконец, смог позволить себе расслабиться и выкинуть из башки мысли о работе, учебе, предстоящей службы в армии и других бытовых заморочках.

– С днём рожденья, Артём! С днём рожденья, Артём!.... – из ниоткуда появились две знойные красотки с тортом в руках. Свечи на нём достаточно ярко освещали едва заправленные в лифчики сиськи.

Пацаны сразу встали и начали хлопать в ладоши, гудеть и ржать. Вытянули с дивана и меня.

– С днём рождения, Кам! – по спине застучали ладони. Если бы не успел проглотить пиво, то уже захлебнулся.

– Спасибо, – кивнул я им благодарно. Эти придурки знают, как я не люблю шумиху вокруг себя, но, походу, отказать себе в этот раз не смогли. Или дело в одной сисястой, которая держала торт и подмигивала Грошу.

Кривая улыбка на одну сторону и, глядя в сиськи, я задул свечи. Без желания. Традиционно. Не пять мне лет, чтобы верить в чудеса и единорогов.

– Торт, кстати, не сладкий. Сверху белое – это творожный сыр, а внутри мясо барбекю, маринованные огурчики, бекончик… Короче, лютая закуска к пивасику, – Генка в красках расписал состав торта. Стало ясно, что с ним заморачивался именно он. Ну, или его жена. Всё-таки, пацан в двадцать лет женился по залёту. На вопрос о том, жалеет ли он, он обычно отвечал, что ему нельзя жалеть, ибо на кухонном полу холодно спать.

– Спасибо, Ген. Жене привет, – подмигнул я многозначительно и салютовал ему бутылкой.

Пацаны за столом заулюлюкали. Все они, какого-то хрена, когда-то решили, что Генкина жена ко мне неровно дышит и теряется в моем присутствии. Но лично я за Леськой ничего подобного не замечал. Как и её саму, в общем-то. Уж сильно тихая и блёклая девчонка, о наличии которой я узнал только тогда, когда Генка сказал, что она от него залетела. Да и дружбу с Генкой я ценю больше, чем с кем-либо. Из всей нашей компании он самый понятный и надежный.

Айк – вечно где-то в проёбе, хрен его найдёшь, когда надо.

Грош – всегда под чьей-то юбкой или в поиске оной.

А Генка хоть и сделал в своей жизни глупость, не надев «резинку», но зато он в очередной раз доказал, что за последствия содеянного всегда готов ответить лично.

– Пошли на хуй, долбоёбы, – нарочито нервно всплеснул руками Гена. Он уже привык к тому, что мы с пацанами регулярно, хоть и шутливо, катим яйца к его жене. Прикол такой. Разве можно себе позволить обойти стороной единственного женатого пацана в компании?

– А девчонок не будет, что ли? – разочаровано скучающе протянул Грош. – Что за веселье без женского смеха? Они же звенят, как колокольчики, а я был бы не прочь оросить пару лепестков.

– Фу, бля! – поморщился Айк, запивая отвращение большим глотком пива. – Вали на танцпол и орошай там, что хочешь. На столик только наш не попади.

Я сделал еще один глоток пива, ленивым взглядом прошёлся по толпе танцующих в такт плавной мелодии. Но внимание моё остановилось на барной стойке, за которой сидела брюнетка в черном платье с открытой спиной. Атласная ткань держалась на тонких шнурках, обвивающих ее обнаженную спину. Длинные ноги, сложенные одна на другую, продолжались переплетением узких ремешков на щиколотках. Острая шпилька, должно быть, уже проткнула предостаточно яиц, что к ней подкатывали.

Девушка скучающе болтала трубочкой в коктейле и не замечала происходящее вокруг, погруженная в свои мысли. Но вот, к ней подошёл парень, сказал пару слов. Брюнетка подняла голову, водопад длинных волос огладил прямую спину, и мне стал виден ее профиль. Красивая. Она выслушала парня, и, отрицательно помотав головой, что-то сказала ему в ответ. Малой быстро свалил, поджав хвост. А девушка повернулась к танцполу, бесцельно пробежалась взглядам по головам и «запнулась» об меня.

За это я и люблю столик у бара – ближе находится не только алкоголь, но и такие скучающие красотки.

Её тонкие черные бровки чуть нахмурились, а затем в уголках алых губ мелькнула лёгкая улыбка. Расслабленно подмигнул ей, понимая, что дело осталось за малым – мне нужно только подойти и начать разговор. А дальше дело техники, обычно заканчивающееся сексом в припаркованной на заднем дворе клуба машине. Но сначала нужно помариновать красотку, чтобы она сама желала, чтобы я к ней подошёл.

Гляделки продолжились. Я общался с парнями, иногда поглядывал на нее, и она, словно чувствуя мой взгляд, поворачивала голову и смотрела в ответ. Улыбнулся ей уголком губ, и девушка смутилась. Тонкие пальцы огладили длинную шею, запутались в волосах – приятный, мягкий флирт, говорящий о том, что она готова продолжить общение не только глазами.

Сделав еще глоток пива, я поставил опустевшую бутылку на стол. Снова поднял взгляд на бар и едва не закашлялся, когда брюнетку заслонила танцующая танец маленьких утят Пшёнка в джинсах, кедах и короткой бесформенной футболке.

– Твою мать… – выдохнул я обреченно и мучительно прикрыл глаза, надеясь, что, когда их открою, Пшёнка исчезнет. Но нет. Она продолжала отплясывать как на детском утреннике и искренно с этого веселилась.

Глава 7. Ольга

– Оль, хватит, блин! – шикнула на меня Геля и нервно одернула подол своей микро юбки.

– А ты не могла еще короче юбку надеть, чтобы из-под неё мочки ушей торчали? Я хоть как-то пытаюсь прикрыть твой срам.

– Ты трёшься об меня в танце! – выпучилась на меня возмущенно подруга. – Я из-за тебя так, вообще, фиг с кем познакомлюсь.

– Мы же, вроде, просто потанцевать пришли, а не знакомства себе искать? Если ты опять ищешь парня, то я сливаюсь. Всё, – развела я руками, отошла в сторону и пустилась в танец маленьких утят. Как раз музыка чем-то отдаленно напоминала отголосок детства. – Меня здесь нет. Я в танцах.

Махнув собранным на макушке хвостиком, я прикрыла глаза, подняла руки и просто продолжила танцевать. Сегодня мне не нужны были ни знакомства, ни приключения, ни даже разговоры. Только бесконечный танец под непрекращающуюся музыку, в которой было приятно растворяться снова и снова.

В молчаливом единении с толпой я прыгала и улыбалась, подпевая незнакомой мне песне на иностранном языке, слова к которой я подбирала интуитивно. И так сойдёт, как говорится.

Хорошо быть чуть-чуть дурочкой – поводов для улыбки всегда вагон.

В один из моментов пришлось слегка попятиться назад, так как какой-то идиот, желая охмурить девчонку, начал отплясывать так, что размашистыми движениями своих рук мог бы отсечь мне голову.

Отступая, я на кого-то наткнулась. Привычная к таким случаям, я развернулась с намерением извиниться и с легкой улыбкой разойтись. Но стоило мне повернуться на сто восемьдесят градусов и поднять взгляд, как улыбка на моих губах погибла в зародыше.

– Нет, – покачала я головой и жалобно поморщилась. – Ну, нет, пожалуйста! Только не ты! За что? – подняла я руки и уставилась в темный потолок, которого и видно-то не было. – Где я так нагрешила, Боженька?

– Расслабься, – хмуро бросил мне Артём и посмотрел в сторону бара. – Я не к тебе. И волосами поменьше маши, чуть глаз мне не выстегнула.

– Какие мы нежные, – выронила я иронично и проследила взглядом за тем, к какой из трёх женщин за барной стойкой он подойдёт.

А там сидели именно женщины. Не знаю, кто как, а я пока не научилась называть женщин за тридцать лет девушками. Еще я их иногда называю тётками. Возможно, когда сама приближусь к тридцати годам, то буду до последнего патрона отбиваться от тех, кто посмеет назвать меня женщиной. Пока же, те, кому за тридцать лет, мне казались очень взрослыми. Как и мужчины, в общем-то.

Артём без лишних прелюдий подошёл к брюнетке, ноги которой казались длиннее всей барной стойки вдоль и поперек. Еще мгновение назад брюнетка скучающе бултыхала трубочкой в своем стакане, а теперь, когда к ней подошёл явно заинтересованный в ней Артём и начал что-то говорить, она выпрямила спину, пропустила между пальцами свои длинные черные волосы и изломили краснющие губы в обольстительно-хищной улыбке.

Артём, опираясь локтем о стойку, подарил ей кривую ухмылочку и настолько осмелел, что теперь уже сам пропускал ее волосы между указательным и средним пальцами, говоря при этом так близко к ее лицу, что еще немного, и самую важную информацию он нашлёпает ей языком по носу.

От этой картины меня передёрнуло. Фу, он улыбается. Мерзость какая.

– Привет! – сильные руки резко оторвали меня от пола и крутанули на месте. От неожиданности и испуга я взвизгнула и едва не захлебнулась воздухом. На затылке волосы встали дыбом. – Лёлька-балаболка!

Это прозвище заставило меня забыть о страхе, извернуться в крепких мужских объятиях и теперь уже самой повиснуть на знакомой шее.

– Родька! – висла я на парне, цепляясь за него уже не только руками, но еще и ногами. – Офигеть! Откуда ты здесь?

– А я смотрю – ты, не ты? Гномьи танцы-то, вроде, знакомые, – смеялся мой старый друг, возвращая меня на твердый пол.

Глядя на парня снизу вверх, я не могла перестать улыбаться как по голове ушибленная. Положила руки на его широкие плечи и от души помяла.

– Какой ты здоровый стал!

– А ты что-то, вообще, не растёшь. Говорил тебе, не кури с малолетки, – нарочито поучающе потряс Родион указательным палец перед моим носом и по нему же мягко щелкнул.

– Вообще-то, это ты меня и научил курить!

– А потом на гаражах от твоего брата прятался и еще месяц после этого из дома не выходил.

– Точно, – рассмеялась. – Я не из пугливых, я – из ссыкливых.

Страшно вспомнить, сколько глупостей мы натворили с Родькой и Лёвой. Оба эти парня были друзьями моего брата, а так как он был вынужден везде таскать с собой меня, то и моими тоже.

– Пойдём к нашему столику, – показал Родя за плечо. – Лёва тоже там.

– Лёва?! Офигеть! У меня день рождения, что ли?

Вприпрыжку я пошла за Родионом, который держал меня за руку и пробивал нам дорогу через танцующих. Едва мы приблизились к столику, как я буквально прыгнула на встающего, чтобы меня поприветствовать, Лёву и завалила его на диванчик.

– Лёлька! – стиснул меня в объятиях Лёва. Хорошо, что он пухлый и мягкий, иначе я бы точно себе что-нибудь повредила в прыжке.

– Два года вас не видела. А вы какими судьбами здесь?

– Проездом, – ответил Родион и отвалился рядом со мной на диванчик. Таким образом я оказалась между старыми друзьями, а напротив нас на соседнем диванчике сидел еще какой-то парень, которого я не знала. – У Михана тут хата есть. Решили перекантоваться немного, да дальше ехать, Север покорять.

– Миша, – представился парень напротив, для чего привстал и протянул мне руку для мягкого пожатия.

Ух, ты! Какой приятный…

– Ольга, но эти двое вряд ли помнят моё полное имя, – намекнула я на Лёву и Родьку.

– А ты одна тут, что ли? – чуть хмуро спросил Родя. Иногда он вживался в роль моих братьев и всегда это раздражало.

– Одна. Гордая и независимая, прекрасная покорительница танцпола и тахикардии.

– А если я Максу позвоню?

– А если я тебе зуб выбью? – не осталась я в долгу.

– Точно не растёшь. Даже угрозы не меняются, – Родька положил свою ручищу на мою шею и притянул к своему боку. – Не, серьёзно, Лёль. Реально одна здесь?

– Нет, конечно. С подругой. Она-а-а… – протянула я и стала взглядом искать, куда могла деться Геля. Вроде, только что была перед глазами. Но вместо нее на глаза попался Пряник и его порнотанец с брюнеткой. Кошмар! У людей прелюдия не такая горячая, как у этих двоих танец. Он же ей буквально под платье рукой лезет и задерживается пальцами в «бермудском треугольнике» настолько долго, что я начинаю подозревать, что трусов на ней ровно ноль. Они не целуются, но рты их регулярно находятся настолько близко, что можно гонять туда-сюда жвачку. – Вот она! – нашла я, наконец, Гелю, рядом с которой крутился какой-то тип и что-то пытался нашептать ей на ухо.

– Та? – поморщился Лёва. – У которой из-под юбки кариес видно? Ты серьёзно здесь с ней?

– Эй! Не смей шутить над моей подругой такие классные шутки, – делано возмутилась я. – Я про кариес сама потом пошучу.

– Лучше бы с пацанами, как обычно, дружила, – продолжал выражать свою брезгливость Лёва к несколько легкомысленному наряду Гели. – Кстати, как пацаны? Макс? Лёха?

– Тоже уехали из области. Крутятся. Как обычно, в общем, – всем всегда интересны передвижения моих братьев, особенного – старшего. Поэтому я давно научилась отвечать максимально расплывчато на эти вопросы. «они где-то, делают что-то, меня не посвящают». Никакой конкретики, но зато понятно, что я не в курсе всего, что у них происходит. В общем-то, так оно и есть.

– Ты голодная? Пить хочешь? – спросил участливо Лёва.

– Пить хочу, но давайте сначала потанцуем. Пожалуйста! Песня такая классная. Родь, позажигаем? – поиграла я бровками для друга.

– Не, малявка, я столько еще не выпил.

– Ну, хоть чуть-чуть. Не пойду же я теперь одна танцевать. Пойдёмте, пацаны. Миша, давай тоже с нами. Лёва, тебе, вообще, нельзя переставать двигаться. Вон какой спасательный круг уже отрастил, – похлопала я его по круглому животу.

– Это ты еще не видела, какой под этим кругом буй, – заржал Лёва.

– Идём. Буем потрясешь, может, шлюпка какая клюнет.