Катастрофа в Академии темной магии

Глава 1

– Ааа! Уберите от меня это чудовище! – истошно взвопил орк, профессор Орот Петрович, уважаемый преподаватель Академии Тёмной Боевой Магии по зельеварению, едва я переступила порог кабинета ректора.

А между прочим, предупреждала я всех. И не раз. Спорить со мной – дело не только бессмысленное, но и опасное. Я же не просто адептка, я – лучшая ученица третьего курса боевых магов. Да и про характер свой говорила честно и открыто. Остальные преподаватели уже давно усвоили этот урок и предпочитали меня не провоцировать. Но вот Орот Петрович, видно, решил пойти своим путём – и этим самым довёл себя до нервного срыва.

Всё началось на последнем уроке зельеварения, буквально час назад. Профессор, размахивая руками и кипя от научного энтузиазма, пытался доказать мне и всей группе, что смешение яда обыкновенной кобры с эссенцией из третьей головы гидры не вызовет никакой реакции. В частности – взрыва. Я же, как прошедшая обучение в летнем лагере при Ведьминской школе, точно знала: будет не просто реакция, будет настоящее пиро-шоу. Но профессор отмахнулся от моих слов. И когда он всё-таки добавил каплю кобриного яда к эссенции, я, предчувствуя беду, машинально воздвигла щит над колбой. Только мощь взрыва явно недооценила.

Если опустить визг, панику и ловкость парней с первого ряда, можно сказать одно: все остались целы. Все – кроме профессора, который принял на себя всю ударную волну. Адепты уцелели, преподаватель – почернел. Отличный результат!

Профессор Орот никогда не походил на типичного орка. Низкий рост, кожа почти человеческая, мускулатуры – с гулькин нос. Зато массивная челюсть с выдающимися клыками и чуть заострённые уши не оставляли сомнений в его происхождении. Теперь же перед нами стоял – вернее, трясся от ярости – почерневший от копоти, с рваными обрывками мантии, с глазами, налитыми кровью. Парням это показалось забавным. Мне, как единственной девушке в группе, – совсем наоборот. Я закричала так, что даже проректор, оставив тренировку, примчался проверить, не началась ли в Академии война.

Профессор сорвался. Швырнулся на меня с флаконом, в котором плескался яд гидры. Поступок, мягко говоря, неосмотрительный. Но возраст, шок и хронически расшатанные нервы сделали своё дело. Защитить меня не решился никто – ни ребята, ни сам проректор. Все знали, что если я уже вошла в режим боевой готовности, лучше не вставать под руку.

Я перехватила его запястье, ловко нанесла удар в живот, перекинула через плечо и прижала лицом к полу. Взрыв аплодисментов, правда, прозвучал недолго – проректор Дикран Вель быстро взял ситуацию под контроль. Меня оттащили от профессора, отвели в лазарет, а затем строго велели явиться в кабинет ректора. Причины не объяснили. Но теперь, стоя у порога этого мрачного зала, я догадывалась.

Кабинет главы Академии – само воплощение Тьмы. Даже кафедра темнологии показалась бы уютнее. Окна завешаны тяжёлыми шторами, стены увешаны гобеленами с древними символами, воздух – густой, как в подземелье. В центре – массивный стол, словно вырезанный из чёрного обсидиана. Рядом стоял профессор Орот – теперь уже отмытый, причёсанный и вновь в целой мантии, но с лицом человека, которому в ближайшее время светит увольнение.

– Проходите, адепт Аллен, – холодно произнёс ректор Академии, Дамир Юрдан.

Видела я его нечасто – настолько редко, что иной раз и лицо вспоминалось с трудом. Высокий, сдержанный, в одежде исключительно чёрного цвета. Чёрные волосы до плеч отливали на солнце зеленью, глаза – серые, почти серебряные, с вертикальными зрачками. Пара чешуек на скуле намекала на его хладнокровную природу. Какой он расы – не знала, да и не особенно стремилась выяснить. Главное – он был главой Академии и внушал благоговейный ужас.

– Итак, Мира, расскажите, что произошло, – произнёс он ровным, спокойным голосом.

Я встала у стены, приняв позу почти покаянную, и начала рассказ. Говорила уверенно, хотя внутри немного колотилось. Вдруг профессор снова попытается что-нибудь сотворить?

Когда я закончила, Дамир слегка усмехнулся и, словно только сейчас заметив профессора, повернулся к нему:

– Вы напали на адептку. С ядом?

– Она кричала! – вскричал Орот. – У меня нежный слух!

– Ваш слух – не повод травить учеников, – голос ректора стал холоднее льда. – А если бы кричала леди Эйра? Вы бы и её облить ядом попытались?

– Причём ядом, который разъедает кожу, – добавила я, скрестив руки. Голос мой звенел от сарказма.

– Яд кобры не разъедает кожу! – фыркнул профессор.

– Но в руках у вас был яд гидры! – возмутилась я, закатав рукав. На моей коже красовался ещё не до конца заживший ожог. – Если бы парни не отнесли меня к лекарям вовремя – меня бы тут не стояло!

Орк побледнел. Ректор молча вскочил, подошёл ко мне, легко провёл пальцами по ожогу – и боль ушла, как не бывало. След исчез. Я моргнула: лекари утверждали, что шрам останется на всю жизнь. Ну, вот тебе и ректор – не просто глава, а настоящий маг высшего порядка.

– Как же вас угораздило, Мира, – покачал он головой. – О происшествии родителям сообщить?

– Не стоит, – отрезала я. – Отец вспыльчив. Нам ни к чему дипломатический конфликт с разрушением половины Академии.

– Понимаю, – кивнул Дамир. – Но, может, вашему жениху стоит сообщить?

– Ни в коем случае! – выдохнула я, едва не вскрикнув.

Он прищурился, заинтересованно разглядывая меня.

– Он… он против моей учёбы, – призналась я, потупив взгляд. – Узнает – добьётся отчисления и сразу поведёт под венец.

– Замуж не хочется? – усмехнулся Орот, наконец оживившись.

– До тошноты, – буркнула я. – Лучше сто тренировок с переломами, чем свадебная церемония.

– Что за девушки пошли нынче, – вздохнул ректор. – Раньше в Академию шли, чтобы мужа найти. А теперь – чтобы от женихов сбежать.

– Можно я пойду? – тихо спросила я. Эта тема всегда больно отзывалась внутри. Как наследнице рода Аллен, мне не дано выбирать. Отец давно решил всё за меня. Мой суженый – Влас Эгава, наследник не менее древнего рода, но с характером похуже болотной мантикоры. С нашей первой встречи, когда мне было десять, всё пошло наперекосяк: пришлось сломать ему руку – иначе бы он не отстал. Родители, конечно, помолвку не разорвали. Просто решили, что встречаться нам лучше как можно реже. Вот уже два года и четыре месяца – и ни слуху, ни духу. Слава Тьме!

– Ступайте, Мира, – наконец кивнул ректор. – Только руку не мочите.

– Конечно, – ответила я и, не оборачиваясь, покинула кабинет.

Глава 2

У ректорского корпуса меня уже поджидала вся наша славная – а точнее, шумная – группа, с проректором Дикраном Вель во главе. По совместительству он был ещё и нашим куратором, что добавляло ему в глазах группы не только веса, но и капельку страха.

Передо мной стояла толпа из тридцати трёх разномастных боевых адептов – могущественных, грозных… и абсолютно неуправляемых. И все они, как один, смотрели на меня с живым интересом. Оборотень впереди, зоопарк позади – прямо хоррор-ансамбль на утренней перекличке.

Смотрят, как будто я только что с поля боя вернулась, обмотанная лавровым венком и трёхметровой змеёй. А ведь я просто вышла из кабинета. Из кабинета, в котором, между прочим, чуть не объявили войну.

Дикран возвышался над всеми не только ростом, но и впечатляющей лохматостью. Парни-то у нас выбриты до блеска, а вот проректор гордо носил густую щетину и аккуратно уложенные назад каштановые волосы. Его глаза, тёмно-зелёные и пронзительные, словно могли насквозь видеть душу… если бы, конечно, он не закатывал их от наших регулярных выходок.

Мои же одногруппники… Ха! Разброс во внешности у нас такой, что ни один проректор с утра с похмелья всех не различит: от черных глаз до ослепительно-белых, от платиновых волос до ярко-фиолетовых, от острых клыков до элегантных копыт. Бойцы, чародеи, монстры и полубоги – всё в одной группе. Академия явно решила испытать мою нервную систему.

– Ну, как всё прошло? – с тревогой спросил Дикран.

– Цела, невредима и, что главное, всё ещё при академическом статусе, – ответила я, закатывая рукава. Ожог на правой руке исчез – спасибо ректору. А на левой всё ещё красовалась татуировка с гербом Академии – гордо и немного вызывающе.

И кто сказал, что визит к ректору обязательно заканчивается слезами и отчислением? Вот вам доказательство обратного – я, вся в боевом виде и даже без единой царапины. Ну почти.

– Слава Тьме! – с облегчением выдохнул Норт, наш староста и потрошитель. Высокий, кудрявый, с глазами, в которых горит что-то слишком опасное, чтобы туда долго смотреть.

– А что с Оротом Петровичем? – спросил Борька, наш зомби. Он, как всегда, выглядел так, будто сбежал из модного склепа. Глаза белоснежные, лицо серое, волосы… возможно, тёмные. Возможно, и нет.

Как-то даже неловко – я, живая, столько шуму подняла, а Борька тут стоит себе спокойно, и ничего, норм. Мёртв – не мёртв, а стабильность – признак мастерства.

– Кажется, уволен, – пожала плечами я. – Так ему и надо! Нечего со мной спорить.

– А семье сообщат? – осторожно поинтересовался проректор.

– Ни семье, ни жениху. Государство спасено, – усмехнулась я.

Если отец узнает, что меня чуть не облили ядом – хороните Академию. Вместе с ректором. И замком. А если жених узнает… ой, ну его совсем. У него же рефлекс: узнал – схватил – потащил к алтарю. Без промежутка.

– Прекрасно, – кивнул Дикран. – Объяснений не потребовали?

– Про семью ректор понял, а вот про жениха пришлось говорить прямо, – вздохнула я, почесав затылок.

– Орот при этом присутствовал? – нахмурился куратор.

– Конечно. Стоял, как проклятый. Даже слова не вставил. Только уши шевелились. Прости, Вуль, не в обиду.

– Да ничего, – пожал плечами Вуль, наш болотный черт.

Если бы не его очаровательные синие волосы, то в темноте вообще не разобрать, кто перед тобой: одногруппник или кошмар из учебника по демонологии.

– Вот это уже проблема, – хмуро сказал Крис, грифон. Красавец, спору нет, но взгляд такой, что у любой змеи совесть проснётся.

– Если Орот всё слышал, он может проболтаться и попытаться отыграться, – продолжил он.

– Я с ним поговорю, – сказал проректор, – но не жду от него особой чести. Он из полунных. А у них понятие «честь» – как у слизняка понятие «мораль».

То есть совсем никакое. Вот сейчас бы мне и пригодилось проклятье «Немота» – желательно постоянное и конкретно на Орота.

– Будьте начеку, особенно за Мирой приглядывайте!

– Есть! – дружно отозвались парни.

Проректор кивнул и удалился, а мы сразу же, как по сигналу, сомкнулись в боевой круг.

– Ну, Мира, выкладывай. Жаждем плана мести, – хищно оскалился Норт.

– Всё просто, – начала я. – Ороту осталось совсем чуть-чуть: я видела у леди Эйры на столе расчётный лист. Деньги выплатят, час на сборы – и гуляй, профессор. У нас в запасе времени – с гулькин нос. Действуем быстро. Четыре группы. Первая – связь и разведка. Вторая – перехват. Третья – прикрытие. Четвёртая – суд над орком и его пожитками. И нужен кооператив иллюзионистов – хотя бы двое, но мощных.

Сейчас мы из Орота не кашу сварим, но вывод сделаем – академический, чёткий и с моралью.

– То есть веселье я с Калебом снова пропускаю? – кисло усмехнулся Арус.

– Вы у нас единственные, кто может держать иллюзии часами. Да и резерв у вас свободен – форму не надо поддерживать.

– В разведку – крылатые, – подал голос Крис.

– В точку, – подтвердила я.

– На ловушки – мы, – сказал Норт, пересчитывая бойцов.

– Верно, – кивнула я. – Используйте всё, даже глюко-газ.

Академия выживет. Почти наверняка. Главное – чтобы ректорат нас не застукал. Опять.

– В четвёртую группу – я, Норт, Дэм, Гират, Монро, Ник, Димон, Игорь и Кай. Остальные – на стреме. Работаем чётко, без выкрутасов. Ошибка – и попадём под раздачу. Все.

– Поняли, шеф! – рявкнули парни и, точно стрелы из колчана, разлетелись по своим позициям.

А ведь кто-то утром просто хотел дожить до обеда. А тут… операция «Орк». Группа «Правосудие». И я – Мира, единственная девочка на тридцать три головы мужского безумия. Ну, понеслась.

Глава 3

– Что-то они задержались, – пробормотал Норт, в который раз переворошив скромные пожитки бывшего профессора, словно надеялся отыскать в них хоть каплю порядочности. Или моральный компас.

Четвёртая группа, гордо именуемая «отрядом мщения», давно заняла позиции и была готова к действию. Но объект мщения всё не появлялся.

Комната Орота Петровича, несмотря на статус её обитателя, выглядела откровенно бедно – стены в выцветших голубых тонах, парочка унылых пейзажей, изображающих то ли поля, то ли тоску. И всё это пропитано таким отсутствием вкуса, что даже занавески хотелось поджечь из сострадания. Мы не стали отказывать себе в удовольствии: кое-что подожгли, кое-что подмочили – месть, как говорится, должна быть со вкусом.

Я устроилась в кресле и прикрыла глаза, изображая безмятежную дрему. Пускай думают, что я отдыхаю. На самом деле я просто слушала. Парни, как и следовало ожидать, об утончённости не слышали и обсуждали месть так, будто хотели, чтобы их услышали не только в учительском корпусе, но и в соседнем измерении.

Только бы ректор случайно не услышал. Хотя… если бы услышал, может, ещё бы и поблагодарил.

– Все хотят Лысику отомстить, – хмыкнул Димон, наш некромант и главный шутник. Бледный, как положено его ремеслу, черноволосый, с темными глазами, вспыхивающими зеленью в порывах магии. Шутил он мрачно, но метко.

– Он должен был пройти здесь десять минут назад, – ворчал Ник, наш лис. В истинной форме – огонь в человеческом обличии: алые волосы, зелёные глаза, и язвительная ухмылка, с которой он, кажется, и родился.

– Да они там забавляются, – отмахнулся Дэм, демон со вкусом к книгам. Его черные, бездонные глаза заставляли забыть, где заканчивается зрачок и начинается страх.

– Глюко-газом они там играются, – послышалось со стороны окна. Я распахнула глаза и увидела снегиря, сидевшего на подоконнике. Вернее, Жору – метаморфа, страстного поклонника пернатых образов.

– Жорка! – улыбнулась я. – Что там?

– Орот валяется в кустах и что-то бормочет про «Орден Чистых», – щебетал он весело.

Ну конечно. Какой же «злой преподаватель» без тайного ордена. Классика жанра.

– Чистокровка, значит, – присвистнул Димон. – Монро, у тебя личный повод отправить его на тот свет.

– Убивать не буду, – ответил Монро, полукровка-саламандр. Рыжеволосый, веснушчатый, зелёные глаза вспыхнули, а по щекам заплясали алые чешуйки – верный признак его гнева. – Но доложить – обязан.

– Запахло расизмом, – бросила я с язвицей.

– Теперь становится ясно, почему он так к нам цеплялся, – произнёс Игорь, наш богатырь. Светловолосый, широкоплечий, с вечно прищуренным взглядом добродушного великана.

– Теперь мы просто обязаны расписать ему лицо в новые цвета, – вставил Герат, благородный вампир. Бледный, клыкастый, но чертовски воспитанный – даже в мести он оставался джентльменом.

– Тише, – окликнул всех Ник, насторожённый. – Не всё так просто с этим Оротом. Я нутром чую: он не просто бывший преподаватель с комплексом божества. Тут дело посерьёзней.

Слишком много совпадений… орден, опыт на полукровках, злоба ко всем «смешанным». Слишком пахнет гнилью.

– В его вещах полно книг по мутациям крови, – нахмурился Кай, оборотень-северянин. Его белоснежные волосы, бледно-голубые глаза и шрам поперек щеки делали его похожим на ожившую легенду.

– И о том, как разрушать клетки через внутреннюю активацию, – добавил Дэм, не поднимая глаз от дневника. – Это не теории. Это описания. Конкретные. Кровавые.

– На ком же он ставил опыты? – спросил кто-то из ребят, и в комнате повисло напряжённое молчание.

– Полукровки… – протянул Норт. – Их никто не ищет. Их никто не защищает.

– В окрестных деревнях дети пропадают уже не первый год, – напомнил Жора, снова обернувшийся в птицу.

– Там никто не задаёт вопросы о родословных, – выдавила я. – А значит, для опытов подходили идеально.

– Все жертвы – дети до десяти лет… – хрипло произнёс Дэм, медленно перелистывая страницы. Его голос дрожал.

Я подошла ближе, заглянула в книгу… и сердце ушло в пятки.

«Подопытный не выжил». Записи. Страшные, подробные, бесчеловечные. Про электрические разряды, кровь, крики. Словно сам Аид диктовал. А рядом, после каждого пункта, одно и то же жуткое:

«Подопытный не выжил». Это дети… Дети! Как… как он мог? Как это не заметили? Где были преподаватели? Где были мы?

Перед глазами поплыли тени, комната зашаталась, ноги подкосились, голос Дэма эхом отдавался в ушах, будто из-под воды.

– Воды! – рявкнул Игорь, подхватывая меня. – Мире плохо!

Глава 4

Голова болела невыносимо. Боль пульсировала в висках, точно кто-то настойчиво колотил изнутри, требуя внимания. Мышцы ныли, словно меня кто-то долго и крепко сжимал – то ли в объятиях, то ли в удушающем захвате. Как будто само тело не могло определиться – то ли я жертва, то ли спасённая.

С усилием открыла глаза. Надо мной раскинулся белоснежный потолок лазарета – такой яркий, что в первые секунды я едва не решила, будто попала на тот свет. Только трещины, давно знакомые и по-своему уютные, напомнили – я всё ещё здесь. В живых. Уцелела. Опять.

Я попыталась приподняться на локтях – осмотреться, понять, что происходит, где я и когда. Но стоило только пошевелиться, как меня тут же накрыли чьи-то тёплые, крепкие объятия.

– Мирочка! – взволнованный голос прозвучал почти как песня. – Очнулась, голубушка моя!

Димон. Конечно, он. Кто ещё мог бы так радоваться моему возвращению, словно я не просто пришла в себя, а лично спасла мир?

И зачем ему каждый раз устраивать такие обнимашки? Меня бы хоть кто предупредил – я бы морально подготовилась… или хотя бы шею размяла.

– А куда я денусь? – пробормотала я, не пытаясь вырваться. Пускай обнимает. Всё равно бороться с Димоном – как пытаться спорить с ураганом.

Он осторожно опустился на край кровати, всё так же не сводя с меня глаз.

– Голова не болит? Пить хочешь?

– Болит, – хмыкнула я. – А пить… разве что ягодную настойку.

Настойка, кстати, была бы весьма кстати. Или хотя бы кубок чего-нибудь согревающего и сильного, чтобы память вернулась… или, наоборот, окончательно забыла, что со мной случилось.

– Вот как выпишут – так и напьёшься, – с улыбкой ответил он. – А пока – терпи. Что последнее помнишь?

Я нахмурилась, пытаясь выудить из своей затуманенной головы хоть что-то связное.

– Записи Орота. Те, что Дэм нашёл. Я их взяла… и всё. Дальше – белый туман. Память капитулировала. Я всё испортила, да?

– Да ты что! – воскликнул Димон. – Всё сделала как надо, Мир.

Я приподняла бровь, прищурившись. Слишком уж уверенно он это сказал.

Что-то здесь не так. Знаю я эту его улыбку: сначала "всё хорошо", а потом выясняется, что за тобой уже пришли дознаватели Империи с повесткой и вопросами.

– Ну, слушай, как всё было, – вдохновенно начал он. – Тебе стало плохо, мы тебя посадили в кресло… а через секунду – бац! Дверь вылетается к Тьме!

– Что?! – Я чуть не подскочила. – Орот выбил дверь? Наш Орот? Тот самый, что боится мух?

– Да нет же, – хохотнул он. – Дверь выбили им! Хвостом. Василиским!

…чего?!

Он уже продолжал, не замечая моего ошеломления:

– Когда ты вышла от ректора, Дамир взял Лысика на разговор. Артефакт Веры показал, что тот лжёт. Красный цвет – враньё. Ректор уже хотел применять силу, как тут Дикран появляется. Лысик дёргается, за картиной в его комнате – амулет телепортации. Всё было подготовлено!

– Но не успел?

– Наши его глюкогазом! – торжественно заявил Димон. – И дальше Вель лично гнал его до корпуса. А там – сам ректор в истинной ипостаси. И да, он василиск. Представляешь?! Хвостом как хрястнул – дверь в щепки, Орот – в обморок.

Я потрясённо замолчала.

Василиск. Ректор – василиск. Я, конечно, подозревала, что он непростой, но чтоб вот так! Хвостом – и дверь нет. Интересно, а диплом он тоже так выдает?

– Никого не покалечили? – осторожно спросила я, вспоминая наше вечное невезение.

– Пронесло. Только Жора пострадал – вниз камнем рухнул от испуга.

– В какой палате?! – моментально сорвалась я.

– Его поймали. Дежурили под окнами. Всё нормально.

Жора… Жора у нас как воробей – сильный, но хрупкий. И ведь всегда подставляется под удар, как нарочно. Только бы с ним всё было хорошо…

– А дальше? Дикран орал?

– Поворчал. Но когда увидел дневники Орота – обещал нам поляну накрыть. Ректор – тоже. Только сначала тебя сам в лазарет притащил.

– Он?! – я почти задохнулась. – Сам?!

Вот и всё. Приехали. Ректор-василиск лично меня в лапках тащил. Скорее всего, именно мне и достанется за всё. Остальные – так, статисты.

– Да. И хвостом нас отгонял. Он подумал, будто мы… ну… тебя…

Я вытаращила на него глаза.

– Вы?! Меня?! Вы с ума сошли? Я ж вас всех лично тренирую! Кто ко мне хоть пальцем…

– Ну, ты без сознания, нас восемь, метаморф за окном… картина неоднозначная, – пожал плечами Димон.

– Ну да, конечно. Прямо сюжет для запрещённого романа, – я закатила глаза. – Что с Оротом?

– Передали страже. Его ждёт аудиенция у императора, суд, ну и…

– Казнь. – Сказала я твёрдо. – Заслужил.

Димон кивнул, хотя в глазах мелькнуло лёгкое сочувствие.

– Ты вот скажи мне, – вдруг серьёзно спросил он, – что ты такого ректору сделала, что он с тобой сидел, пока мы пары отрабатывали?

Я пожала плечами.

Да я бы и сама хотела это узнать.

– Когда ушёл?

– Минут десять назад. Остальные – в питомнике. Клетки чистят.

– Добровольно?

– Муртир их туда пригнал. За массовый прогул.

– А ты чего не с ними?

– Я с тобой. По личному указанию ректора. Чтобы… доглядел. Ну и весточку передал, если что.

– А чего ж ты не передаёшь? Где крики радости, салют, фанфары?

– Так ты меня заболтала, – ухмыльнулся он. – Сейчас всё устрою.

– Только не ори!

– Как это не орать?! – возмутился он и выбежал из палаты. – Мира очнулась!

Из коридора донеслось возмущённое шипение лекарей, а голос Димона звучал снова и снова. Через минуту та же фраза донеслась с улицы.

Я с трудом поднялась и подошла к окну. Внизу – моя группа. Бегут к лазарету, словно кто-то объявил праздник. Димон их встретил, обрадовал и повёл ко входу. Но на пути им уже стояла она – Магина Верери, лазаретная королева с взглядом, способным остановить даже дракона на взлёте.

Что ж… начинается продолжение спектакля. Надеюсь, в этой части мне дадут хотя бы пять минут покоя.

– Не пущу! – закричала женщина, её голос был настолько громким, что я услышала его даже с самого второго этажа. – Часы посещений закончились! Навестите свою Миру завтра!

– Ну, Магина Верери! – хором возмутились парни.

– Мы обязаны её проверить! – добавил Норт, не скрывая своего беспокойства.

– Жива она и здорова! – ответила магиана, сдерживая раздражение в голосе. – Ничего с ней не случится! Брысь отсюда, хулиганье! Вас слишком много!

– Но, Магина Верери! – вновь выскочили возмущённые голоса парней.

– Да как она с вами со всеми справляется?! – её терпение иссякло. – Брысь, кому говорю! Разошлись! Пока я вашего куратора не позову!

Парни, тихо матерясь, уже собирались возвращаться в общагу, но тут заметили меня, смеющуюся в окне. Жорка, не раздумывая, тут же трансформировался в снегиря и ринулся ко мне. Верхай, наш гаргул, не отстал – выпустив крылья, он подлетел к окну, в глазах весёлое озорство.

– Мирка, – едва успел вымолвить Верхай, как с улицы раздался громкий голос Магины:

– Кыш оттуда, хулиганье крылатое! Ишь, чего удумали – к девушке в окно лезете! Кому сказала – брысь!

Она швырнула в них веником, как метким снарядом. Жора тут же спрятался за Верхаем, который изящно уклонился, ловко укрываясь от удара.

– Ну, госпожа Верери! – завыл гаргул. – Мы же не через парадный вход!

– А какая разница?! – не унималась она. – Нечего мне подоконники пачкать! Кыш, кыш, кому говорю?!

– Идите уже в общагу! – вмешалась я, понимая, что парни не отстанут. – Завтра меня уже выпишут, так что идите, летите и не буяньте без меня!

Верхай, с улыбкой и лёгким поклоном, взял Жору, который пытался скрытно в окно залететь, и полетел за остальными. Пока они уходили, каждый обернулся, помахал мне рукой. Я дождалась, пока они скроются из виду, закрыла окно и вернулась на койку.

На тумбочке рядом с кроватью лежали яблоки, мандаринки, зелья для восстановления и конспекты.

Хорошие у меня ребята в группе. Никогда бы не променяла их ни на кого, даже если бы отец умолял меня перейти в Имперскую Академию. Я останусь здесь, с ними, в нашем хорошем коллективе, где могу быть и весёлой, и умной, и сильной, и коварной. «Один за всех, и все с ним в одну авантюру!» – наш главный девиз.

Но вот эта ситуация… Даже она не могла бы нас остановить. Мы всё равно будем бороться. В жизни всегда есть место для борьбы, особенно когда она касается моих друзей. О, как я люблю их! Порой мне кажется, что если бы не они, я бы заскучала до потери интереса ко всему. Только с ними можно быть собой, и только с ними я чувствую, что не одна в этом мире.

На первом курсе было тяжело – я никого не знала, да и парни друг друга сторонились из-за различий рас. Но я всех сдружила. С каждым спорила – и всегда выигрывала, каждому помогала, и получала помощь взамен, была добра – и получала от них теплоту и доброту.

Я всегда была упрямой и не очень-то любила уступать. Может, именно это и спасло меня. Я умею быть лидером, когда нужно. Но я никогда не забуду, как, оказавшись в группе, почувствовала себя нужной.

Уже на втором курсе, когда началась практика, мы распределили, кто что умеет, чтобы создать идеальные команды и работать сообща. Команды получились отличные, и даже Вель хотел нас выдвигать против пятого курса на играх Тьмы. Но пятый курс потребовал нашей дисквалификации из-за того, что я была в основной команде. Нас не допустили, но в этом году мы точно будем участвовать в межакадемических играх! А если победим там, то на Имперские игры стихий можно и попасть!

Они думают, что нас можно остановить, но это не так. Мы сильные и непобедимые, и никакие препятствия не смогут нас сломить.

Нас может остановить только одно – наше неудачное везение. То кто-то на тренировке пострадает, то в последний момент лишние препятствия появятся. Да и если дело с Оротом затянется, меня не допустят, а парни без меня не пойдут. Я – главарь нашей шайки. Многие профессора думают, что это Норт, Крис или Димон, но на самом деле, темным боссом являюсь я, из-за излишне мстительного характера.

Я знаю, что некоторые меня боятся. Вроде бы я и не злюсь по-настоящему, но если кому-то вздумается задеть моих людей, я могу быть опасной. И эта сила в душе – она частично помогает мне оставаться на пьедестале.

Я задумалась о предстоящих академических играх, о том, какие скрытые козыри можно будет применить, кого в состав взять. Размышления были увлекательными, когда скрипнула дверь. Я резко дернулась, увидев ректора в дверях. Хотела встать, но Дамир одним взглядом дал понять, что мне лучше остаться на месте.

Вот и он. Дамир Юрдан. Как всегда, с холодным, нечитабельным лицом. Но я знаю, что он проницателен, и если у него что-то на уме, не избежать мне вопросов.

Он молча взял стул из угла, поставил его рядом с моей койкой и сел, скрестив руки на груди.

– Как твое самочувствие, Мира? – спросил он, хитро улыбаясь.

– Я здорова, спасибо, – ответила я, сдерживая улыбку. – Прошу прощения за шум, устроенный Димой. Он слишком импульсивен.

– Тебе не стоит извиняться. С адептом Сумеречным я поговорю позже. А вот сейчас мне хотелось бы услышать твою версию произошедшего в комнате бывшего профессора Орота.

А вот и он, момент настал. Вопросы, на которые мне придётся отвечать. Как бы ни завертела я, всё равно не смогу избежать этого допроса. Но я ведь не дура, я справлюсь с ним!

– О чём вы? – сделала я самую невинную гримасу, округляя свои серо-зеленые глазки.

– Мира, не строй из себя дурочку. Расскажи, как ты оказалась в комнате Орота. Твоих товарищей я уже выслушал, но мне хотелось бы услышать версию главаря всей шайки.

Теперь мои глаза действительно округлились. Слишком быстро меня раскрыли, неужели Вель сдал?

Как же он догадался? Это слишком быстро! Но ничего, он хочет услышать правду – получит её. Не отступлю.

– Никто вас не сдавал, – словно прочитав мои мысли, ответил ректор. – Не строй такое лицо, а то мне трудно выглядеть серьёзным руководителем.

– Как вы догадались, что главная я? – осторожно поинтересовалась я, изучая его взгляд.

– Это было легко, – ответил он с лёгкой улыбкой. – Все твои одногруппники выгораживали именно тебя. Я видел, как вы собрались в круг, и именно ты, Мира, отдавала приказы.

– Хорошо, поймали, – сдалась я, чувствуя, как его глаза проникают в самую душу. – И что именно вы хотите узнать?

– Все! – ответил он резко.

– Ну хорошо, – коварно улыбнулась я, разводя руками. – Я родилась в столице темной августовской ночью…

– Мира! – рыкнул на меня ректор.

– А что? Вы же сами просили всё.

– Мира, ты умная девушка, – устало выдохнул Дамир. – Одна из лучших учениц Академии, а ведёшь себя как непослушная девчонка.

– Ну, я же блондика! – ответила я, с видом невинности перехватывая за спину свою длинную светлую косу.

– Я никогда, ещё раз повторюсь, не верил, что все блондинки – дуры. И ты не исключение из моих утверждений, – холодно, но с улыбкой сказал он.

Интересно, как долго он будет продолжать эту игру? Я ведь уже почти на грани того, чтобы сказать правду. Но пока я держу свои карты при себе…

Я задумалась. Хорошо, что сейчас не наделала ещё больше глупостей. Решив прекратить отпирания, я сказала ему правду, чтобы он не стал препятствовать мне в будущем:

– Да, это я подбила парней и всё спланировала. Если бы вы не вмешались, я бы сама у орка выбила всякие желания трепать лишнее.

– Ты видела дневники Орота?

– А по-вашему, от чего мне стало плохо? Я, кстати, хожу на дополнительные курсы по некромантии, так что насмотрелась на всякое, что меня теперь не удивить.

– Если бы я не вмешался, что бы ты сделала с Оротом после его поимки?

– Ну, сначала бы отыгралась за нервы, потраченные на его уроках. Потом позволила бы парням немного поиграть. После устроила бы допрос с пристрастием, чтобы узнать побольше о дневниках. А потом отправила бы их с запиской вам.

– А Орот?

– А Орота, если бы он выжил, я бы связала, а если нет, попросила бы Димона оживить его на время.

– Ты жестока, – сказал ректор, подмечая мою бескомпромиссность.

– Я справедлива! – возразила я. – То, что он делал с детьми, смерть – ещё слабая кара.

– Замечательно! – выдал глава Академии, широко улыбаясь. – Твоя мама тобой бы гордилась.

– Вы знали мою маму? – заинтересовалась я. Всё, что я знала о своей матери, – это лишь тени воспоминаний.

Она умерла при родах.

Я никогда не знала её. Лишь видела на портретах – величественная, добрая, светлая… и недосягаемая, как звезда. Не спрашивала о ней отца, хотя порой умирала от желания услышать о ней хоть что-то. Просто… знала, как ему тяжело. Он любил маму до безумия, почти до безрассудства. Поэтому и остался один. Никогда не женился снова. Порой, в редкие вечера, когда в доме было особенно тихо, отец говорил о ней. Не как о святом образе, а как о живом человеке, с причудами, шутками и блеском в глазах. Я слушала, затаив дыхание. В такие моменты я мечтала, чтобы она жила во мне – в моих поступках, в голосе, во взгляде. Хоть капля.

– Я знаю твоего отца. – Голос ректора был спокоен. – Он рассказывал о ней.

Я непроизвольно распахнула глаза.

– Вы… настолько старый? – вырвалось у меня, прежде чем я успела прикусить язык. В голове металась арифметика: папе скоро пятьдесят… неужели и ректору уже…?

– Я моложе твоего отца на двадцать лет, у нас с тобой разница восемь лет – укоризненно бросил он, будто слышал мои мысли. Пока я пыталась прикинуть его возраст, он добавил: – Я работал с ним в Министерстве.

– То есть… могу я считать ваши отношения с отцом дружескими? – осторожно выведала я, подозревая, что ответ будет не просто "да".

– Можешь. И даже должна, – усмехнулся василиск. Было в этой усмешке что-то тёплое и опасное одновременно.

– Вы сооб… – я не успела договорить. Он перебил, словно читал мой вопрос ещё до того, как он сформировался.

– Да, я сообщил твоему отцу об инциденте. Только опустил некоторые… тревожные детали. Он горд тобой.

Я невольно опустила взгляд, губы дрогнули в грустной полуулыбке. Горд… – Но это не изменит его решения.

– Ты о помолвке? – голос Дамира стал почти бархатным.

– О ней самой.

– Так не нравится Влас? Или… есть тот, кто нравится больше?

Я вскинула на него взгляд, полный вызова:

– Магистр Юрдан, вы ведь знаете, зачем я поступила в Академию.

– Знаю, – кивнул он. – Ты пришла сюда, чтобы оттянуть момент свадьбы. Подальше от Имперской Академии, где учится твой… жених. И ты прекрасно знала, что условием твоего пребывания здесь будет идеальная учёба. Но вот что меня интересует: почему ты выбрала боевую магию? Ты могла стать лекарем, некромантом – у тебя сильный дар.

Я фыркнула:

– Я – наследница рода боевых магов. Выбор был не особо широк. Да и, скажу честно, я скорее пациента прикончу, чем вылечу. А если бы стала некроманткой… то точно прикончила бы жениха ещё до свадьбы.

О, как же мне осточертела вся эта игра в "прекрасную невесту". Влас может быть хоть сто раз золотым мальчиком, но я – не товар для политических браков.

Ректор задумчиво улыбнулся и вдруг, словно обронив:

– Решено. Давай заключим пари.

– Пари? – я приподняла бровь, насторожившись. Он с ума сошёл?

– Да. Пари. В течение этого семестра ты должна влюбиться. По-настоящему. Но при этом продолжить учиться безупречно. – Он наклонился чуть ближе. – Я уже расхвалил всех твоих одногруппников перед твоим отцом. Так что если намекну, что ты… неравнодушна к кому-то другому, он меня послушает.

Я вгляделась в его лицо, и впервые за всё время почувствовала искру надежды.

– И если я выиграю?

– Я поспособствую вашей помолвке. С тем, кого выберет твоё сердце. И помогу вам обоим закончить Академию экстерном.

Сердце ёкнуло. Вот она, мечта. Свобода.

– А если проиграю?

– Уже настраиваешься на поражение? – ухмыльнулся он хищно, и я сразу поняла – он наслаждается этим.

– Нет. Но я должна знать все стороны медали.

– Хорошо. В случае проигрыша ты тоже заканчиваешь Академию экстерном и… – он выдержал паузу. Длинную. Томительную. Я не выдержала.

– И?!

– …и выходишь за меня замуж.

…Что?

– За кого? – выдавила я хрипло, надеясь, что ослышалась.

– За меня, – повторил он спокойно, как будто это было самым логичным на свете.

– Можно ещё раз? На всякий случай. Я, возможно, оглохла…

– Ты всё правильно услышала. Если проиграешь – станешь моей женой.

– Зачем вам такая жена, как я?! Я же стихийное бедствие, не человек! Влипнуть в неприятности – моё хобби! Да вы же сами меня отчислить хотели пару раз! И вообще – разве вы не женаты? Ну здравствуй, безумие. Он тяжело вздохнул:

– Пытался завести отношения. И не раз. Первый – саламандра. Второй – василиска, как я. Последняя была огненной чародейкой. Все ушли. Сказали, что я… холоден.

Холоден? Вот это неожиданность. Василиск и холоден – кто бы мог подумать…

– Мне нужна грелка, – добавил он просто.

– Что, простите? – я чуть не поперхнулась.

– Я василиск. Хладнокровный. Мне нужен рядом человек, который будет меня согревать.

– Почему не найдёте кого-то из рода саламандр? Или хотя бы с теплокровным темпераментом, а не моим – взрывным?!

– Пробовал. Но… мне нужен кто-то, кто не боится льда. Кто не боится моего "я".

Он протянул мне руку.

– Так ты согласна?

Я смотрела на его ладонь и чувствовала, как внутри вскипает адреналин. Азарт. И вызов. И шанс. О, если я выиграю – я получу свободу. А если проиграю… ну, я не проиграю. Не планирую.

– А то! – ухмыльнулась я и вложила свою ладонь в его.

Он будто не ожидал моей реакции. Его глаза расширились на миг, но тут же сузились – с интересом. Поймал мой взгляд, заметил искру. Он понял: я не испугалась.

Он сжал мою руку… и, внезапно, притянул к себе, заключая в объятие. И… поцеловал.

У меня есть все шансы проиграть. Он холодный. Первое, что я ощутила – холод его губ. Но… холод этот был нежным. Таким, от которого не хочется отстраняться. Холод, который согревает изнутри. Второе – как жадно он целовал. Будто боялся, что я исчезну, если замешкается.

Третье – мне стало страшно. Я не знаю, как долго это длилось. Но, когда раздался стук в дверь – с ужином, как назло – он отстранился и вышел, что-то довольно насвистывая под нос.

Глава 5

В родной до скрипа комнате 666 на тр