Отчим. Эта малышка (не) для меня
Действие романа происходит в бандитской Альтернативной России*
Герои вымышлены, совпадения случайны.
Глава 1
– Она сбежала, Фома Дмитриевич, – виновато разводит руками охранник отчима Володя, и меня пронзает острой стрелой страха.
Как мама могла со мной так поступить? Бросила меня на произвол судьбы в доме мужчины, за которого планировала выйти замуж. Она обещала, что скоро всё изменится в лучшую сторону. Обещала…
Фома Белогорский – влиятельный и видный мужчина. Наша жизнь превратится в сказку, по ее словам. Но что-то пошло не так… Видимо этот «видный и влиятельный» показал своё истинное лицо, которое ей не понравилось. Вот и сбежала от него перед самой свадьбой.
Но как же я?
Что теперь будет со мной?
Исподтишка наблюдаю за отчимом, как он хмурится и всем своим видом показывает, что готов убить одного из своих головорезов за то, что его планы насчет женитьбы пошли прахом.
Мне его даже немного жаль. Ведь у моей мамы всегда были потрясающие мужчины – адвокат, депутат, судья. Все как на подбор статусные и авторитетные, но почему-то бросали её. А тут получается мама сама бросила Белогорского. Почему?
Моя мама красавица и стерва – всё, как они любят. Она умеет себя подать, очаровать, схитрить. Но в случае с Фомой всё неясно. Он такого ей точно не простит. А играть с таким мужчиной опасно.
– Найти ее и привести ко мне. Живой, – цедит сквозь зубы отчим.
Охранник спешно ретируется, а Фома выругивается и наливает себе выпить. Бросает взгляд в сторону и замечает меня, притаившуюся у занавески.
– Подойди сюда, Крис, – говорит повелительным тоном, и от его голоса у меня пересыхает во рту.
Я боюсь его. Всегда боялась и избегала общения с ним. Его внушительный облик навевает страх и желание стать незаметной. Бычья шея, накачанные предплечья рук и ледяной взгляд. Волосы у него по бокам серебристые. Возраст дает о себе знать.
Нехотя покидаю свой наблюдательный пост и подхожу к отчиму, вальяжно рассевшемуся в кресле.
Он рассматривает меня оценивающе, и я обнимаю себя за плечи руками. Вмиг становится холодно и неуютно. Впрочем, уютно в этом большом доме мне не было никогда.
Поднимаю на Фому Дмитриевича робкий взгляд, не в силах начать разговор первой.
– Твоя мать сбежала, – говорит он, наблюдая за моей реакцией. – Почему?
– Я не знаю, – выдыхаю.
– Она говорила тебе что-то о своих планах?
– Нет.
В последнее время мы мало общались с мамой. Она занята ублажением Фомы, а я учебой. Наши интересы никогда не пересекались. Я уже привыкла быть самой по себе, и ничего хорошего не ждать от этой жизни.
– Твой телефон пока побудет у меня, – говорит отчим. – На случай, если Розалия решит связаться с тобой. Сможешь прожить пару дней без своих парней?
– У меня нет парней.
– Мать говорила, что ты тихоня, – кивает, задерживая взгляд на моей груди. – Постоянно книжками шуршишь.
И всё ещё девственница в свои девятнадцать.
Этому есть причина. Мама.
Нет, она не запрещала мне заводить отношения с парнями. Иногда даже подстегивала найти себе кого-то, но я не хотела. Смотрела на нее годами и в итоге решила, что ни за что не стану ублажать мужиков.
В моем мозгу сложилась токсичная картина: что женщины должны из кожи вон лезть, обеспечивая мужчинам хорошее настроение и даря им удовольствие разными способами. В детстве я слышала каждый ее телефонный разговор с подругой и сделала свои выводы.
У мамы не было ни одного мужа или любовника, который бы любил ее любой – заплаканной, без макияжа, и по-настоящему заботился о ней. Ни одного.
Вот и Фома Дмитриевич такой же – требующий себя любить и давая взамен только материальные блага. Жесткий, возможно, он даже с криминалом завязан, и я боюсь об этом думать.
Мне вообще теперь кажется, что нормальных отношений не существует. По крайней мере, удачных примеров перед глазами у меня нет. И я не хочу жить, как она.
– Ты очень красивая, Крис, – отчим скользит по мне поплывшим взглядом. – Почему ты ни с кем не встречаешься?
– Я просто… не хочу, – ежусь от пристального внимания, к которому не привыкла. Тонкая майка на бретельках не позволяет чувствовать себя защищенной. Я словно голая стою перед ним. – Можно мне пойти в свою комнату?
– Оставь мне телефон и иди.
Ощущая, как Фома смотрит мне в спину, поднимаюсь по широкой лестнице. Хочется скрыться в своей комнате немедленно. Что это на него нашло? Никогда отчим не делал мне комплиментов.
Белогорский привык жить с размахом. Его столы ломятся от вкусной еды. Хоромы каждый день убирают специально обученные люди. Щелкни он пальцами – и тут очередь из красивых девчонок выстроится, 99,9% из которых согласятся стать его женой.
Так почему же мама сбежала от него перед бракосочетанием?
Почему отказалась от роскоши, о которой мечтала и дорвалась?
Сам Фома Белогорский согласился взять ее замуж! Это не любовница, это совершенно новый уважаемый статус, о котором она грезила годами. ЖЕ-НА богатого человека. Нет, что-то тут не так.
А вдруг ее похитили или даже убили?
Мне страшно. Очень страшно. И я полночи молюсь о том, чтобы мамулечка позвонила мне, и чтобы вернулась домой целой и невредимой. Если Фома ее как-то обидел, то мы могли бы уехать из города. Далеко-далеко, куда угодно, только вместе. Без нее я чувствую себя сиротой.
***
Утро не принесло хороших вестей. Мама все еще не нашлась, и мы завтракаем вдвоём с хмурым отчимом. Несмотря на то, что в свои годы он выглядит отлично, сегодня его вид на редкость паршивый. Не спал, что ли, всю ночь и пил коньяк?
Неужели он все-таки любит ее? Или это играет его уязвлённое самолюбие?
Мне хочется спросить, что будет со мной, но не решаюсь. Перед переездом к Белогорскому мама продала свою квартиру, а деньги вложила в золото и драгоценности. Мне попросту некуда идти, и сейчас моя судьба полностью находится в руках Фомы Дмитриевича.
– Почему ты не ешь, Кристина? – спрашивает отчим, и я вздрагиваю от того, что он со мной неожиданно заговорил.
Буквально вчера мама весело щебетала за завтраком, подливая из кофейника своему будущему мужу кофе. На ее лице сияла улыбка. А сегодня в столовой царит гнетущая тишина.
– Нет аппетита.
– Поешь, девочка. Тебе понадобятся силы.
– Я хочу, чтобы мама нашлась. Она не могла сбежать сама, понимаете? – поднимаю на него полный надежды взгляд.
– Ты плохо знаешь свою мать, – отвечает он хмуро. – Уж поверь, я знаю, на что способна или не способна Розалия. Он сбежала, прихватив золото и драгоценности и еще кое-что из моего имущества. Твоя стерва-мать сейчас где-нибудь в Монако загорает на яхте под солнцем задницей кверху и смеется над тем, что обвела вокруг пальца Фому Белогорского, – отчим зло отбрасывает нож, которым резал омлет.
– Я не верю, – отвечаю тихо. – Она не могла.
– Хватит заступаться за нее. Неужели ты еще ничего не поняла, Крис?
– Что я должна понять? – моргаю ресницами. В носу щиплет, я едва сдерживаю слезы.
– Твоя мать оставила тебя мне на откуп, девочка. Она продала тебя.
Его слова бьют меня по щекам, словно пощечины. Что он такое говорит? Я не в силах в это поверить.
– Мама любит меня!
– Розалия любит только себя, – криво усмехается отчим.
– Я не верю! Не верю вам! – кричу, и по моим щекам струятся горячие слезы. – Вы лжец!
– Успокойся и прими ситуацию, как есть.
В моей голове возникают страшные картины, что теперь мне придется заселиться в спальню Фомы и ублажать его по ночам. Мама не любила секс, она считала его инструментом манипулирования мужчинами. Вот и мне передалась ее отвращение к постельным утехам.
Не может быть и речи, чтобы я заняла место матери рядом с этим пугающим мужчиной. Я лучше умру.
– Нет! Никогда! – срываюсь с места, но Фома хватает меня за руку и властно дергает на себя.
Прижимает к своему могучему телу и цедит мне в лицо:
– Не зли меня, Крис. Просто покорись, и я не трону Розалию. Закрою глаза на то, что она сбежала с любовником, прихватив ценности и нарушив наш договор. Покорись мне, малышка, и я не сделаю тебе ничего плохого.
Глава 2
Не сделает он ничего, как же. Не верю ни единому его слову! Моя мать находится в опасности, а он с легкостью обвинил ее в измене и переключился на меня. Заменил одну женщину другой, справился, молодец.
Только вот его ждет жесточайший облом, я не собираюсь ему покоряться. Меня не интересует секс в обмен на материальные блага, я лучше сбегу. Буду бродить по улицам. Найду работу. Выживу как-нибудь.
Только вот теперь за мной по пятам ходит Володя. Мою мать он уже упустил, и не повторит своей ошибки дважды. Я хорошо это понимаю, поэтому занимаю выжидающую позицию.
Каждый день, каждый час дается мне с трудом. Мне всё время кажется, что вот прямо сейчас Фома позовет меня в свою спальню, и мне придется, о ужас, лечь под него и терпеть унизительные пытки.
Я чутко прислушиваюсь к шагам в коридоре. Что если он ворвется в мою спальню и потребует его ублажить?
Но пока Фома меня не трогал, словно дал время смириться со своей судьбой, которую мне уготовил. Мои слезы тут не помогут. Если он что-то решил, то решил.
Что же мне делать?
Все время вспоминаю мамины разговоры с подругой о мужчинах. Когда мы жили в тесной однушке, она думала, что я сплю, и в красках рассказывала подружке о своих похождениях.
Мама говорила, что мужчин интересует только глубокая глотка и тугая промежность. Она даже ушила себе влагалище, потому что после родов оно стало не таким, как раньше.
Да много чего она говорила… И вот теперь все некстати всплывает в памяти и пугает меня еще больше.
Вечером Фома приезжает домой в приподнятом настроении. Я сижу на диване в гостиной с телефоном в руке, который мне только что вернули, и чатюсь со своей единственной подругой. При появлении Белогорского я вскакиваю с места, чтобы сбежать.
– Останься, Кристин, – велит он. – Есть разговор.
– Вы нашли маму? – смотрю на него из-под хмурых бровей. На нем черная рубашка и черные же брюки. Словно он вдовец, проносится в воспаленному мозгу.
– Нет. Речь пойдет не о ней, – Фома садится рядом и кладет руку на спинку дивана в миллиметре от моей спины, – у меня для тебя есть подарок.
Протягивает мне коробку, обитую синим бархатом, и говорит:
– Открой.
– Мне не нужно ничего, – качаю головой. – Лишь бы мама нашлась.
Фома сам открывает коробку и моим глазам предстает переливающийся разными цветами комплект из серег, цепочки и кольца. Глаза слепит от такой роскошной красоты, и я поспешно отворачиваюсь:
– Я не приму. Простите.
Пытается меня подкупить в обмен на благосклонность. Так поступали мамины любовники перед тем, как сделать ей больно. Иногда и после.
– Послушай. Раз уж твоя мать посмела сбежать от меня перед свадьбой, то я женюсь на тебе, Крис, – хрипло говорит Фома Дмитриевич и принудительно застегивает на моей шее цепочку.
Его пальцы обжигающе скользят по моей шее, приподнимают мои длинные темные волосы и мажут по груди, поправляя камень-кулон. Я сижу словно окаменевшая и боюсь дышать.
– Ч-что?
– Мне нужна жена и любовница в одном лице. Я уже стар для того, чтобы и дальше перебирать баб. Остепениться хочу. А ты подходишь мне даже больше, чем твоя мамашка. Ты юная и красивая. Мне все будут завидовать.
Не верю своим ушам. Белогорский собирается тащить меня в ЗАГС?! А с чего он решил, что я хочу идти за него замуж? Он же мне в отцы годится! Или мое согласие не требуется?
– Я вас не люблю, – отвечаю убитым голосом. – Я не пойду за вас замуж.
– И не надо меня любить. Достаточно уважения и послушания, – он поглаживает мое плечо пальцами и смотрит на меня плотоядно. – Твоя мать о тебе позаботилась, малышка. Поэтому не противься.
– Отпустите меня.
– Я тебе противен? – вроде бы удивляется.
– Просто не трогайте меня.
– А ты мне нравишься. Девочка с характером.
– Вы хотели жениться на моей маме! Я думала, что вы любите ее! А вы… – всхлипываю рвано.
– Не смеши. Такие, как Розалия, созданы для другого. Ты пока еще маленькая, но скоро все сама поймешь.
Его горячая рука опускается на мою спину, и я вздрагиваю.
Мне хочется сорвать с шеи дорогую цепочку, но я боюсь разозлить отчима своим поступком.
А он, между тем, приближается к моему лицу. Его глаза потемнели, а дыхание изменилось, стало тяжелее и жарче.
Фома притягивает меня к себе и прикасается губами к моим губам.
Я в полном шоке, и подумать не могла, когда здесь селилась, что скоро буду целоваться с этим человеком. Была бы мама рядом, она бы этого не допустила. Вцепилась бы Белогорскому в глаза и выцарапала их. За меня, за свою единственную дочку.
– Сладкая, – шепчет мне в губы и прижимает к себе, отсекая мою попытку сбежать. – Я не сделаю тебе ничего плохого. Ты ни в чем не будешь нуждаться.
– И не просите.
Его губы перемещаются на мою шею, горячий язык скользит за ушком. Низ живота скручивает тугим узлом. Моя собственная реакция пугает меня больше поползновений Белогорского. Я рвано дышу и дрожу всем телом.
– Неопытная малышка. Тебе будет со мной хорошо. Я умею обращаться с такими, как ты.
– Пожалуйста, прекратите.
Фома затыкает мне рот глубоким поцелуем и проводит ладонью по моей налитой груди. Отвердевшие соски царапают его кожу, и он с восторгом сжимает одну из моих малышек.
– Отзывчивая. Я тебя уже хочу.
– Пожалуйста… Прошу вас. Не надо. Я…
Его пальцы накрывают мой лобок через домашние шорты, и я сгораю от стыда, не понимая, как далеко он намерен зайти.
Я всегда ношу максимально закрытую одежду, потому что немного стесняюсь своего тела. Так что меня нельзя обвинить в намеренном соблазнении отчима. Он сам на меня набросился. Решил, что я должна принадлежать ему.
Его штаны топорщатся в паху, ясно давая понять, что мужчина чересчур возбужден.
Никто меня не спасет. Никто.
– Видишь? – сжимает пальцами холмик между ног. – Я тебе не противен, Крис. Ты уже влажная. Вся в мамочку пошла.
Сравнение с матерью действует на меня как освежающий душ. Я отталкиваю Фому в грудь и поправляю футболку, которую он успел задрать.
Затем хватаю со стола стакан с лимонной водой и выплёскиваю ему в лицо.
Ахаю, испугавшись своих действий, и накрываю рот ладонью, чтобы не закричать.
Я только что унизила Белогорского.
Что теперь будет?!
Он меня убьёт, да?
– Ты выйдешь за меня, Крис, – говорит Фома невозмутимым тоном, вытираясь рукавом рубашки. – Но для начала тебе нужно кое-чему научиться. Вот, возьми, это тебе еще один предсвадебный подарок от меня.
Бросаю холодный взгляд на кусок картона, который он мне протягивает, и меня обдает кипятком. Отчим решил отправить меня на курсы глубокого горла.
Вот же сволочь!
Всё, что говорила мать своей подруге оказалось истинной правдой. Извращенцам только это и нужно. Какие же они все… животные!
Демонстративно разрываю сертификат и испепеляю отчима ненавидящим взглядом.
Никогда.
Ни за что.
Этот озабоченный гад меня не получит! Я буду сопротивляться до последнего.
Глава 3
Фома
Выбесила меня малышка, выплеснула мне холодную воду в лицо. А с виду такая тихоня, надо же, не убоялась. Я бы, конечно, не ударил её, но мог бы и наказать как-то для профилактики. Но решил, что девчонка и так наказана поступком матери. Я бегать за ней не собираюсь, сказал, что будет женой вместо Розалии, значит, будет.
И что же ее так разозлило? Сравнение с матерью? Так Розалия та еще шлюха. Что тут скрывать?
Мне была нужна жена для имиджа, и я не придумал ничего лучше договориться с элитной шалавой о браке. Розалия до неба прыгала, когда я предложил перевести ее из статуса любовницы в жены. Такой минет замутила, что у меня звезды перед глазами взрывались.
Я тогда еще не знал, что у нее есть взрослая красавица дочка.
Первое время даже не замечал Кристину. Тихая мышка, живет себе в моем доме, никому не мешает.
Так было до тех пор, пока ее мать не сбежала, оставив её у меня в заложниках.
Сертификат, разумеется, предназначался не Кристине, а одной знакомой девчонке из клуба Валюшке. Стриптизерша Валюшка мечтала освоить глубокое горло, и я купил ей подарок, да так и не отдал. Вот он и болтался у меня в кармане несколько дней. Стало как-то не до клуба после исчезновения Розалии. Крупные проблемы нарисовались.
Крис видит надпись на «подарке» и густо краснеет. 1:1 красавица. Никто безнаказанно не может унизить Фому Белогорского. Пусть теперь думает, что я от нее хочу глубокий минет.
Я и хочу, конечно. Но всему свое время.
Кристина разрывает картонку на мелкие клочки и сердито раздувает ноздри.
Кажется, она только прикидывалась тихоней, а сама та еще дьяволица. Гены Розалии унаследовала стопроцентно. Мамаша ее та еще стерва.
– Как вы смеете дарить мне такое? – мечет в меня молнии.
– А ты как думала? У меня высокие запросы в постели.
– Я не буду это делать, и уж тем более этому учиться!
– Не этому, а минету. Называй вещи своими именами, крошка, – играю с ней, смущая до пунцовости.
– Заберите свой подарок! – вкладывает мне в руку снятую с шеи цепочку. – Мне ничего от вас не нужно.
– Ладно. Куплю что-то подороже. Бриллианты любишь?
Сдается мне, эта девочка видела бриллианты только на картинке.
– Я не продаюсь, ясно вам?! – ее глазки пылают гневом.
Интересная у нее внешность, я таких девок раньше не встречал: глаза голубые, а волосы черные. Не поймешь то ли волосы перекрасила, то ли линзы надела.
– Продаются все, зайка, только цена у всех разная, сечешь?
– Я не хочу продолжать с вами разговор.
Крис принимает попытку сбежать, но я преграждаю ей путь.
Кладу руку на её тонкую шею и слегка сжимаю, чтобы перестала рыпаться. Я люблю послушных, а она больно дерзкая. Я привык получать то, чего хочу без лишней возни. По-другому и быть не может, когда тебя окружает куча красивых баб, готовых на всё. Не я ими себя окружил, они сами вьется вокруг меня, соблазняя.
– А ты точно девственница?
– Я не буду отвечать.
– Будешь.
Залипаю на этой маленькой ведьмочке. Хочу ее так, что вся кровь в паху собралась. Трудно, очень трудно держать себя в руках рядом с ней. Но миндальничать с Крис я не стану, потому что ее мать совершила серьёзный косяк. Дети не виноваты и прочее бла-бла меня не интересует. Я не добрый Санта, уж простите, и не делаю скидок целкам. Для меня все равны.
Розалия точно свалила с любовником, она попала на одну из городских камер, где четко видно, как они в спешке покидают город с чемоданом. Лица скрывают темные очки. Но нет сомнений – это Розалия.
Что ж, шлюха, твоей дочери придется отвечать за твой проступок, и ты не могла этого не понимать. У меня назревает солидный контракт с арабами, но они не имеют дел с мужчинами, у которых нет семьи, не доверяют таким людям. Вот и пришлось в спешке «жениться» на Розалии.
Для арабов нормальна большая разница в возрасте с женой. Думаю, когда я представлю им на ужине Крис, контракт будет у меня в кармане. Надо купить девчонке пару закрытых платьев. А то и в хиджаб упакую, если потребуется. Всё для выгодного партнерства.
Так что мамашка Крис подставила меня на такую крупную сумму, что даже в самом страшном сне не увидит. Так почему я должен быть добрым и сдержанным? Я зол, очень зол. И всегда сокрушаю тех, кто попадается мне под руку в таком состоянии.
Опускаю руку на ягодицу Кристины и сжимаю ее:
– Девственница? Отвечай.
– Да, – признается вынужденно. – Пустите же!
Разворачиваю ее к себе задом и впечатываюсь в сладкие булочки твердым пахом. Пусть почувствует, насколько я заведен и готов к большему, чем безобидные поцелуи и поглаживания. Будет милой и нежной – возможно, мое сердце дрогнет, и я пощажу ее. Лить мне воду в лицо это была плохая идея. Очень плохая…
Запускаю руку вперед и потираю через одежду клитор.
Хочу, чтобы Крис почувствовала дикое возбуждение. Ведь во время поцелуя она поплыла. Кисочка стала такой влажной, что намокла ластовица трусиков, и влага просочилась в шортики.
– Что вы делаете? Пустите, – сдавленно просит Крис. – Не трогайте… Я же ответила.
Хочу ощутить пальцами нежные складки и ныряю под шорты. Меня встречают нежные, влажные и подрагивающие лепестки.
Ка-а-айф.
Прислугу я отпустил, мы одни в доме, так что я могу ласкать ее в любом месте, где захочу.
Указательным пальцем обвожу тугой вход, а большим надавливаю на клитор. Ноги Кристины подкашиваются, и она хватается за стену.
Хочу, чтобы она кончила для меня и поняла, что ее сопротивление – детская глупость. И со мной ей будет очень хорошо. Надо сдаваться…
Много ей не потребовалось, спустя пару минут умелых ласк, Крис вскрикивает, закатывает глаза и буквально падает мне в руки.
Подхватываю ее и несу в спальню. Хватит на сегодня. Пусть пока поспит и подумает обо всем, что случилось.
Я же не зверь, должна понимать.
Был бы им, трахнул ее жестко еще бы в день исчезновения Розалии. Но мне нужна красивая и счастливая жена, а не сломанная кукла.
Глава 4
Крис
Просыпаюсь и четко понимаю: это был не сон.
Фома Дмитриевич реально залез ко мне в трусы и… О, боги! Что он сделал? Со мной такого никогда не случалось.
Помню, как он нес меня в полуобмороке по лестнице, а потом положил в мою постель. Накрыл одеялом, поцеловал в волосы, пожелал спокойной ночи и ушел.
Я еще думала, что он останется со мной, и, о ужас какой, кажется, была не против продолжения. И ладно, если бы я что-то пила из его рук, я бы подумала, что он меня чем-то опоил, но нет… Я была в ясном сознании. И это пугает.
Ведь он запретный! Мамин муж. Она вернется, и свадьба обязательно состоится. Все вернется на круги своя. И я должна сопротивляться, а не позволять ему делать со мной всякие такие вещи. Белогорский пересек красную черту, и нужно его остановить, пока не поздно.
Но что я могу сделать против такого здоровенного мужика? Что?
Мое тело отзывалось на его интимные прикосновения, значит ли это, что Фома мне небезразличен? Я уже ничего не понимаю, мне сложно принять ситуацию, в которую угодила. Мама находится в неизвестности, а отчим пытается уложить меня в постель.
Дурдом.
Я специально встала поздним утром, чтобы не встречаться с ним. На кухне сторожевой пес Володя попивает кофе в компании одной из домработниц – Лилии. При виде меня они перестают флиртовать и начинают нехотя заниматься своими делами.
На столе стоит роскошный букет бело-розовых пионов. Еще рано для них, поэтому залипаю на цветах. Аромат на всю столовую распространился.
– Фома Дмитриевич с утра распорядился, они для вас, – заговорщическим тоном сообщает мне Лиля.
Отхожу от цветов, сжав губы в нитку. Что ему опять нужно? Сначала подарки, теперь цветы. Чего он добивается? Не пойду я на курсы минета, пусть даже не мечтает. А будет продолжать в том же духе – куплю ему сертификат на массаж простаты!
– Вам чай или кофе сделать? – спрашивает Лиля.
– Спасибо, я сама.
Домработница пожимает плечами и уходит с тряпкой в руках, наводить чистоту. Володя, думая, что я их не вижу, шлепает ее по попе, и я закатываю глаза.
Достали. Сумасшедший дом сексуально озабоченных.
Иду заниматься информатикой, чтобы отвлечься от горестных мыслей. Учебу в универе ведь никто не отменял. Хотя моя лучшая подруга Света, она же староста группы, предупредила декана, что меня не будет несколько дней.
К обеду курьер привозит коробки с платьями и туфлями. Я думаю, что это мамины заказы и велю отнести всё в её спальню. Я по-прежнему не теряю надежды на ее возвращение.
– Это для вас, Кристина, – говорит Володя, еле сдерживая улыбку.
Весело тебе, гад? Позволил моей маме исчезнуть и теперь наслаждаешься «новой хозяйкой»? Устроила бы я тебе веселенькую жизнь! Да настроения нету.
– Я ничего не заказывала.
– Это от хозяина.
– У меня нет хозяина, – отвечаю дерзко.
– От Фомы Дмитрича, – поясняет туповатый амбал.
Меня даже не одолевает любопытство, что за тряпки он мне послал и главное зачем. Стараниями мамы мой шкаф под завязку набит хорошими вещами, большая часть из которых еще не ношена. Пусть катится со своими коробками… в лес!
– Ничего не приму, уноси, – машу пальцами.
– Вынужден сообщить об этом боссу, – с прискорбием сообщает Володя.
– Да хоть в небесную канцелярию пиши, что я ничего не приму от отчима, – закатываю глаза.
– Фома Дмитриевич не из тех людей, кому можно отказывать.
– А можно я как-нибудь сама разберусь, кому мне говорить да, а кого слать лесом?
– Эта еще хуже, чем Роза, – буркает охранник тихо, но я все равно слышу.
Похоже в этом доме мою мамочку никто не любит, кроме меня. Да, у нее сложный характер, но это потому, что у нее жизнь не мед.
Фома намекал, что моя мать – женщина легкого поведения, так вот это не так! Если она встречалась с несколькими мужчинами (в разное время!), то это не значит, что ей надо лепить на лоб клеймо шлюхи. Она старалась ради меня! Хотела, чтобы у меня всё было.
Чтобы я поступила в нормальный институт, прилично одевалась, и мы наконец съехали из маленький квартирки в старом доме, где постоянно прорывало трубы. Разве я могу винить ее или в чем-то упрекать? Нет! Не имеет на это право и Фома!
Ведь он так же ею пользовался. Чем он лучше того же судьи, к которому мама бегала на свидания целый год? Да, Белогорский замуж её позвал, но я уверена, что ему зачем-то нужен этот брак.
Есть какая-то веская причина, по которой закоренелый холостяк вдруг стал подыскивать себе женушку. Надеюсь, не для того, чтобы родить наследника! Если это так, то мне надо срочно бежать отсюда, сверкая пятками.
Вечером Фома Дмитриевич возвращается раздраженным. Он зовет меня через прислугу, и мне приходится спуститься вниз. Пока я живу в его доме, я вынуждена исполнять его приказы.
– Что за история со шмотками? – спрашивает отчим, сминая в руках толстую кубинскую сигару. Он не курит, только мнет, нюхает и кладет на место.
– У меня уже есть куча вещей. Можете зайти в мою комнату, открыть шкаф и посмотреть, – стараюсь не смотреть ему в глаза.
Стыдно после вчерашнего. Растеклась ручьем, самой теперь от себя противно. Надо было врезать ему между ног и валить. Но чертов страх сковал тело и лишил воли.
Боюсь Фому. Боюсь за мать. За себя тоже боюсь. От отчима исходит такая бешеная энергетика, что меня знобит. Не могу оставаться спокойной в его присутствии. Так и жду, что он снова что-нибудь выкинет. Только на этот раз Белогорский точно получит коленом в пах!
– Завтра мы с тобой идем на ужин. Я представлю тебя партнерам своей женой, Крис.
– И не стыдно будет врать?
– Мне нужен этот контракт. И ты будешь сущим ангелом в этот вечер. Ясно?
– А если не буду?
– Накажу, – отвечает, не дрогнув голосом.
Даже знать не хочу как, просто верю, что наказание не заставит себя долго ждать, если буду плохо себя вести. Когда в деле замешаны большие деньги, мужчинам на все плевать.
Вылазка в город – это мой шанс свалить от Фомы. Улучить момент и сбежать из ресторана. Какой смысл и дальше оставаться в его доме? Смиренно ждать, когда он трахнет меня? Всё решено. Если переживу эту ночь, то завтра смоюсь…
Глава 5
Крис
И вот я стою в вечернем платье и раздумываю над тем, какую выбрать губную помаду. Рука сама тянется к красному – любимому маминому цвету. Провокационно, да. Разрушит мой ангельский образ и взбесит Фому Дмитриевича? Да. А нечего было меня унижать сертификатом.
Решено.
Выхожу к отчиму, и у него глаза на лоб лезут от моей неземной красоты. Это, если что, сарказм. Красавицей я себя не считаю. Но он всё равно удивлен.
– А вот и я, – стараюсь быть доброй и милой, чтобы усыпить его бдительность. Пусть расслабится, подумает, что я смирилась со своим положением. Я его потом еще раз удивлю.
– Тебе идет черный, Кристина, – разглядывает меня, сунув руки в карманы своего стильного пиджака. Я смотрю, отчим тоже прибарахлился. Мама научила этого дуболома стилю. Ведь Фома Дмитриевич в молодые годы работал физруком в школе, и пол-жизни проходил в спортивном костюме и майке-борцовке.
Платье не просто черного цвета, оно глубокого черного, траурного. Словно мы на похороны собрались, а не в ресторан. И снова плохие мысли лезут в голову! А мне улыбаться велено.
– Губки секси, – отчим легонько оттягивает мою нижнюю губу пальцами, – в следующий раз измажешь ими мой член, но сейчас придется стереть.
Белогорский достает из кармана пиджака платок и аккуратно, стараясь не превратить меня в клоунессу, убирает со рта губную помаду.
Козлище.
На уме один секс!
– Поехали. Арабы не любят не ждать.
Фома сам садится за руль своего мерса, а его охрана следует за нами на большом джипе. Володя будет смотреть в оба, да и отчим ни на шаг меня не отпустит. Даже не знаю, каким образом мне удастся совершить побег. Но я что-нибудь придумаю. Напрошусь в гости к кому-нибудь из девчонок с универа на время или сниму номер в гостинице. Паспорт я прихватила с собой.
Глупости всё!
Он же меня везде найдет, если захочет. Найдет и накажет за непослушание. Страшно.
– Нужно приехать первыми в ресторан. Ты волнуешься? – Фома бросает на меня цепкий взгляд.
– С чего бы? – пожимаю плечами, а сама нервно тереблю клатч, выдавая свои эмоции.
– Сумку сейчас порвешь.
– Я просто боюсь этих восточных мужчин. Они дикари.
Как и Фома Дмитриевич. Тоже дикарь первостатейный, который на инстинктах живет.
– Со мной тебе нечего бояться, Крис, – отчим кладет ладонь мне на колено, и я резко дергаю ногой, больно ударившись коленом об панель. – Ты моя женщина.
Присвоил уже, только послушайте! Аж злость берет от того, как он быстро переключился с матери на дочь! Ему просто все равно, кого держать возле себя, кого выдавать арабам за свою женщину. Эгоистичный, о себе только думает. И, конечно же, больших деньгах.
– Нет, я не верю, что вместо поиска мамы, мы едем заключать какой-то контракт! – горько качаю головой.
– А что ты предлагаешь? Срочно вылетать в Монако и искать твою матушку по бескрайним берегам Лигурийского моря?
– Есть доказательства, что она туда вылетела? – впиваюсь взглядом в непроницаемое лицо отчима.
– Это самое любимое место на земле Розалии.
Мама любит путешествовать, и много раз брала в поездку меня. Это были мои лучшие дни. Сидеть на берегу моря или океана и читать книгу. Разглядывать через солнечные очки парочки и придумывать им истории любви.
– Это не доказательство, – машу головой.
– Мне уже плевать на Розалию. Она нарушила наш уговор, и больше мне не интересна.
В салоне приятно пахнет и играет тихая ненавязчивая музыка, погружающая в ощущение, что я еду на свидание с мужчиной. Но это далеко не так. Отчиму от меня нужен секс, а от арабов – контракт. Ни капли романтики в нашей вечерней поездки нет.
В ресторан мы приезжаем на пять минут раньше восточных гостей. Когда в помещение входят двое смуглых мужчин в дорогих костюмах, меня бросает в дрожь. А где же их женщины? Или у них не принято брать с жен на деловые встречи?
Мужчины здороваются за руку, отчим представляет меня:
– Это Кристина. Моя жена.
Случайно замечаю, как один черноглазый усмехается от этой фразы. Он что, не верит? И правильно делает, конечно, Белогорский безбожно врет. Просто… у меня плохое предчувствие.
Один помоложе, второй постарше. Тот, что помоложе почти не отводит от меня глаз. Что ему нужно?
Фома Дмитрич занят беседой со своим ровесником, они говорят на беглом английском. Я плохо воспринимаю инглиш на слух, поэтому понятия не имею, о чем идет речь.
Сижу за столом, прямая, как палка, и внутренне содрогаюсь от настойчивого арабского взгляда. Молодой мужчина нагло раздевает меня, раскладывает на столе и… делает со мной всё, чего я так боюсь.
Инстинктивно жмусь к отчиму, чтобы он меня защитил.
– Все в порядке, Крис? – вздергивает бровь Белогорский, и я вдруг отчетливо осознаю, что страх, который я испытывала перед отчимом и в сравнение не идет с тем, что я ощущаю от близости восточного дикаря с дорогими часами на волосатой руке.
– Да-да. Можно мне отойти в дамскую комнату?
Я уже и не мыслю о побеге. Нет уж! Я лучше буду держаться ближе к отчиму, пока черноглазый не вернется в свою жаркую страну.
В уборной поправляю макияж и просто туплю возле зеркала. Возвращаться за стол не хочется, но Фоме Дмитриевичу может не понравиться мое долгое отсутствие. Выдыхаю несколько раз, без надобности поправляю распущенные по плечам волосы и выхожу за дверь.
Возвращаюсь на своё место и чувствую на себе три пары мужских глаз. Что-то произошло, когда меня не было. Они точно говорили обо мне. Но что именно? Почему мое сердце так дико колотится?
На столе стоят тарелки с красиво уложенной на них едой. Молодой араб уже цивильно орудует вилкой и снова занимается своим любимым делом – поглядыванием на меня. Только теперь еще и старший косится в мою сторону, словно я задолжала им энную сумму денег.
Фома крепко сжимает салфетку в кулаке, и я понимаю, что он зол. Кажется: еще немного, и он швырнет в лицо несчастную ткань арабу в лицо. Переговоры пошли не по плану? Я в чем-то виновата? Но в чем? Сидела, молчала… Что меня теперь ждет?
– Кристина, Фазиль хочет попить с тобой кофе в соседнем зале, – не своим голосом говорит отчим.
Этот молодой с часами? Я не хочу с ним никуда идти.
Ловлю усмешку араба и бросаю беспомощный взгляд на Белогорского. Почему он просит меня об этом? Ведь я играю роль его жены! Нас рассекретили? Узнали, что я никакая ему не жена? Это действительно просто кофе или…? По ногам ползет липкий ужас, как будто я уже голая посреди ресторана стою.
– Пожалуйста, – просит Фома. – Сделай одолжение, иди. Я за тобой позже приду.
Фазиль указывает рукой направление, и я иду в ту сторону на негнущихся ногах. О побеге больше не думаю. Я оцепенела от ужаса и страшного осознания: отчим отдал меня волку на растерзание.
Да как он посмел? Неужели я вообще ничего для него не значу? У него на уме лишь прибыль, которую он получит от сотрудничества с наглыми арабами! Ему плевать на мои чувства, на мою невинность…
В соседнем зале никого нет. Пустота. Как и у меня в душе.
Все слова отчима о женитьбе и прочем были сказаны, чтобы запудрить мне мозги. Он назвал меня своей женщиной, а потом получил выгодное предложение и подарил меня этому страшному черноглазому человеку. Это настоящее предательство.
В глаза защипало от соленых слез. Я была лучшего о нем мнения. А он… просто мерзавец!
В зале ни кофе, ни официанта, кто бы принял заказ. Только полутьма и диван. Много диванов, но Фазиль указал мне на самый большой.
Сверля меня дикий голодным взглядом, он сказал на хорошем русском всего одно слово:
– Раздевайся.
Глава 6
Фома
На языке крутятся одни маты. Признаюсь, я недооценил этих людей. Решил, что они не станут копаться в моей личной жизни, и их интересуют прежде всего мои успехи в бизнесе.
Но оказалось, что прежде чем согласиться на нашу встречу, чертов шейх Ильхан выяснил всю мою подноготную. И самое неприятное: узнал, что Крис – моя падчерица, а не жена.
Уже на этом моменте можно было сматывать удочки, но Ильхан предложил мне сделку. Я отдаю Кристину Фазилю второй женой, и сделка состоится. Я заметил, как сукин сын глаз не сводил с нее и слюной капал на столешницу. Понравилась значит.
От глотка воды в горле как будто бы становится еще суше. Пальцы сами сжимают льняную салфетку.
Все мои планы забрать Крис себе сейчас потеряли всякий смысл. Она меня ненавидит. И, конечно, я не вправе распоряжаться ее судьбой.
А я ненавижу, когда меня загоняют в рамки и диктуют свою волю с позиции «я круче тебя». В России эти люди никто. У себя на родине может и обладают властью, но здесь хозяева – мы!
– Дорогой Ильхан, у нас принято спрашивать мнение женщин. Если Кристина захочет общения с твоим сыном, то я не против. Подчеркиваю: общения.
Если волосатый отморозок попытается залезть к ней в трусы, я отрублю ему нахрен руку, и буду прав.
– Дай молодым шанс, Фома. Фазиль богат, твоя дочь будет жить в роскоши и ни в чем себе не отказывать.
Меня передергивает при слове «дочь». Ведь я ее таковой не считаю. У меня нет детей, и вряд ли уже когда-то появятся. Стать отцом в таком почтенном возрасте просто стыдно и смешно.
– Пусть они попьют кофе в смежном зале. А мы пока обсудим условия очень выгодного для тебя контракта.
Я в этом ресторане впервые. Должно быть, в соседнем зале находится кофейня. Будь на моем месте Розалия она бы в спину вытолкала дочь пить кофе с молодым шейхом в надежде пристроить ее в богатую семью.
Красиво Ильхан стелет. На то он и араб. Они умеют стихи слагать и в уши их лить доверчивым гражданам России. Только вот я далеко не дурак. Был бы дурак, не сделал бы своего состояния. Так что сказанное Ильханом надо делить на два, а лучше на три. Значит Фазилёк запал на Кристинку. Черт, лучше бы я оставил ее дома! Идиот.