Секретная грань

Размер шрифта: 13

Женщина-разведчик. Моя жизнь под прикрытием

Иллюстрации на переплете и во внутреннем оформлении Виталия Цоя

Краткое содержание предыдущих романов «Зашифрованное сердце» и «Параллельная жизнь»

Дарья Кокорина, молодая девушка из Иркутска, в середине 1990-х годов привлекает внимание сотрудников Службы внешней разведки, которые подбирают кандидатов на нелегальную работу. Внешность девушки хорошо подходит для легализации в одной из азиатских стран. После прохождения подготовки она получает псевдоним Долли и приступает к выполнению задания за рубежом под именем Стеллы Лэй.

В Гонконге Стелла работает в издательстве журнала для инвесторов. Она знакомится с Анри Мансуром, ливанцем французского происхождения. Между ними завязываются романтические отношения, но Стелла скрывает свою любовную связь от Центра. Анри приглашает девушку к родственникам в Ливан. Но там случается непредвиденное – Стелла похищена одной из ливанских вооруженных группировок и не выходит на связь в установленное время. Российская разведка ведет работу по поиску и освобождению нелегала, но Анри с помощью французского посольства в Бейруте опережает их. Выясняется, что Анри Мансур имеет отношение к французским спецслужбам и похищение девушки было инсценировано для жесткой проверки Стеллы на предмет связи с китайскими спецслужбами. Вернувшись в Гонконг, разведчица добывает для России сведения о создании американцами биологических лабораторий в граничащих с Россией странах. Анри приглашают на стажировку в Сан-Франциско. Учитывая это, Центр делает попытку привлечь его к работе по сбору секретной информации технического характера. Первая встреча с вербовщиком под прикрытием турецкого бизнесмена проходит успешно. Стелла на непродолжительный срок приезжает к любимому в Америку и вскоре узнает, что ждет от него ребенка.

Глава 1

Жизнь пробует и испытывает волю людей на разные лады: то сделает так, чтобы ничего не происходило вообще, то обрушит на тебя все сразу и одновременно.
Паоло Коэльо

Москва, Ясенево, штаб-квартира СВР, весна, 2006 год

Март обыкновенно не самое ласковое время для Москвы. В народе раньше говорили: «Наступил марток – надевай пять порток». И в этой старинной русской поговорке абсолютно нет преувеличения. Погодные качели в первый весенний месяц всегда предстают во всей красе. То, казалось бы, солнышко припекает, а то вдруг снегопад с январской стужей. В этом году было особенно контрастно. В первых числах действительно стояли приличные морозы – под минус двадцать по Цельсию по ночам. На Международный женский день восьмого марта холод ослаб вполовину, а ближе к середине месяца совсем уже распогодилось. Хоть и небольшой, но стабильный плюс установился с почти весенним солнышком. Конечно, гололедица поутру усложняла жизнь горожан, да и снега оставалось еще предостаточно. Только молочно-белого оставалось все меньше и меньше. Чистенький ютился теперь только на окраинах города и в парках под деревьями. А ближе к центру, особенно на обочинах дорог и тротуаров, снежный покров уже густо связался с крупяной коркой, темной, маслянистой от дорожной грязи, и дружно таять пока что упорно не желал. Апрель был уже не за горами. Еще неделя-другая, и дни станут все длиннее, солнце горячее, тепло дойдет до всех закоулков, и потекут, зажурчат ручьи. Талая вода дружно побежит по дворам и улицам, напитает стылую землю, пробуждая всю природу от зимней спячки. Дворовые коты заголосят в брачных битвах, воробьи горстями начнут весело трепыхаться в мелких теплых лужицах, настроение у людей поднимется, в общем, скоро наступит настоящая долгожданная весна.

Генерал Вершинин Иван Владимирович также не устоял перед изменчивой мартовской погодой. Банальная простуда не пощадила начальника нелегальной разведки. Отлежаться под теплым пледом дома, попить горячего чайку с малиновым вареньем, которое замечательно варила его жена Надежда, не получилось. Работа не может ждать. Хорошо хоть, обошлось без высокой температуры. А то от любимой супруги точно было бы не уйти. Она хоть ворчала и упрекала его за полное игнорирование собственного здоровья, но многие годы совместной жизни давно расставили все приоритеты. Сейчас легкое недомогание и заурядный наплыв текучки не украшали внешний вид генерала, обычно подтянутого, гладко выбритого и исключительно с иголочки одетого. Выглядел он довольно усталым, даже решил пропустить обед, аппетита совсем не было. Хотелось хоть немного расслабиться в рабочем кабинете в кресле с закрытыми глазами. Но не удалось. На пульте загорелась кнопка секретаря.

– Слушаю.

– Иван Владимирович, Холмогоров просит принять по срочному вопросу. Я понимаю, что не в расписании…

– А что за спешность, Ольга? Сергей Петрович не сказал?

– Нет. Но просится не один, с Юрием Красновым.

– Час от часу не легче. Зови тогда.

– А они уже здесь, в коридоре шепчутся.

– Пусть через пару минут заходят.

– Принято.

Кнопка селектора погасла. Вершинин несколько заволновался. Хотя волнение – не самая подходящая эмоция для профессионала такого уровня, но интуиция и опыт генерала подсказывали: произошло что-то неординарное. Именно неординарное. Ждать новостей осталось недолго. Темперамент у Сергея Петровича был стремительный. Впрочем, пары минут до прихода коллег было достаточно, чтобы откашляться и пересесть за небольшой переговорный столик на шесть персон, который плотно примыкал малым торцом к хозяйскому. Довольно распространенный штабной фэн-шуй. Кабинет в целом не поражал воображение ни размером, ни убранством. Простой обыватель точно удивился бы аскетизму интерьера рабочего помещения руководителя высшего звена, да еще к тому же внешней разведки. В превратном представлении «простого смертного», современная военная аристократия практически обязана пребывать на службе в помещениях дворцового типа. Конечно, дубовые полированные панели, которыми были отделаны стены, и в меру инкрустированный стол привносили некоторый особый антураж, но не более того. Впрочем, «не своих» у генерала практически не водилось, и производить впечатление дорогим декором особой нужды не было. Тем временем в коридоре у двери в приемную руководителя Холмогоров и Краснов тихо переговаривались, ожидая аудиенции.

– Юрий Александрович, у тебя есть соображения?

– Сергей Петрович, дорогой, здесь скорее нужно воображение, а не соображение, – ответил Краснов с плохо скрываемым сожалением.

– Любопытно. На тебя не похоже. Я к воображению отношусь слегка скептически. По мне, воображение – это домысел. А домысел, иными словами, предположение. Фантазия, одним словом…

Продолжить обмен мнениями не удалось. Секретарша открыла дверь в приемную и кивком дала понять, что генерал готов принять. Холмогоров с серьезным видом достал из кармана пиджака пухлый конверт чуть больше почтового и с полупоклоном вручил его Ольге, бессменной помощнице их руководителя.

– Оленька, душа наша, тут вам скромная взяточка полагается. Прошу прощения покорно, что при свидетелях приходится, – пробасил Холмогоров, скосив голову в сторону своего спутника. Краснов даже бровью не повел. Все в службе знали о слабости секретаря Вершинина к сладкому.

«Наверняка шоколадка», – подумал про себя Краснов, и в скором времени он убедится в верности своей догадки.

Женщина с улыбкой приняла конверт и открыла дверь кабинета начальника. Еще в дверях Вершинин вполголоса поздоровался с коллегами и, чтобы секретарша тоже услышала, предложил чаю. Холмогоров и Краснов, не сговариваясь, отрицательно покачали головой.

– Как хотите, а я не откажусь. В горле немного першит. Простужен. Ольга, с лимоном, сахар отдельно, и погорячей, пожалуйста.

– Поняла, – коротко ответила генералу секретарша и закрыла за собой дверь.

– Располагайтесь. Только не близко. Еще не совсем оправился от простуды.

Перед тем как рассесться, Краснов передал папку с документами Холмогорову, а тот положил ее перед Вершининым.

– Сергей Петрович, что там?

– Шифрограмма от Долли. Принята сегодня утром из Гонконга. В ней две важные новости.

– Хорошая и плохая? – несколько безучастно произнес генерал, постукивая ладонью по закрытой папке.

– Не уверен, что так хрестоматийно. Надеюсь, хорошая и очень хорошая.

После небольшой паузы, поправив слуховой аппарат, генерал обратился к Краснову:

– Юрий Александрович, давайте-ка на словах и самую суть. Долли же ваша подопечная. Да! И начните с очень хорошей новости.

Краснов стал докладывать чуть нудным казенным языком:

– Из шифрограммы, полученной от Долли несколько часов назад из Гонконга по обычному каналу связи, следует…

Вершинин мягко прервал:

– Юра, прошу не погружайся в штабной стиль. Время – деньги. Суть, пожалуйста.

Краснов утвердительно покачал головой, наморщил лоб и чуть эмоциональней, чем требовал момент, выпалил:

– Долли беременна!

Вершинин не успел проявить какой-либо реакции на услышанное – в кабинет тихо вошла секретарь с подносом. Аккуратно расставив перед шефом чашку, чайник, блюдце с лимоном и красивой импортной шоколадкой спросила:

– Наливать?

– Спасибо. Я сам. Пусть заварится покрепче.

Как только секретарь вышла и закрыла за собой дверь, Вершинин, улыбаясь одними глазами, бодро спросил:

– Ну и кто у нас этот счастливчик? Я наверняка его знаю.

Краснов почему-то смутился, даже немного порозовел и, все же взяв себя в руки, ответил:

– Так и есть. Это ее постоянный партнер, француз, псевдоним Морис. Я докладывал вам. Досье в папке под шифрограммой.

Вершинин не стал листать бумаги. Он прекрасно помнил тот эпизод, когда француз ливанского происхождения встречался с их человеком. Тем более что он лично курировал то мероприятие и непосредственно участвовал в подготовке опытного сотрудника Центра к контакту с ним под видом турка. Тогда все прошло благополучно. Будучи опытнейшим руководителем, генерал не торопился высказываться по полученной информации. Всегда необходимо отдавать инициативу людям, непосредственно работающим с агентом.

– Юрий Александрович, дайте ваш краткий анализ ситуации.

Краснов предполагал подобное развитие разговора, но полностью готов все же не был. На объективность влиял сугубо личный фактор. Трудно сказать, было ли это шлейфом почти безнадежного сильного чувства или простой персональной симпатией к Долли, но беспристрастностью в оценке данного события похвастаться было сложно. Его трепетное отношение к Даше Кокориной возникло давно, в самом начале их совместной работы, еще на этапе подготовки. По работе подобное было практически недопустимо, но изредка случалось. Реальная жизнь сложна и частенько не вписывается в правила и инструкции. Со временем тяга не прошла и не затихла. Скорее наоборот, укоренилась в его душе плотнее, проросла в самое сердце и не выходила из головы. В данный момент он не понимал, что сейчас его тревожит больше: дальнейшая судьба его подопечной или примитивная мужская ревность. Профессионализм неизбежно взял верх. Краснов собрался и начал говорить спокойным деловым тоном:

– Вариантов несколько. Итак, первый. Лично я считаю данную беременность случайной. Точнее сказать, незапланированной.

– Юрий Алексеевич, полагаете, что для «плановой» она бы точно запросила санкцию? – неожиданно вмешался Холмогоров.

Вершинин не дал Краснову ответить:

– Сергей Петрович, не корректируйте, пожалуйста. Дайте выслушать.

– Извините, – смутился Холмогоров и неподвижно застыл на стуле.

Краснов глубоко вздохнул и продолжил:

– Незапланированной. Мое умозаключение основано на особенностях западной культуры во взаимоотношениях между партнерами. Француз, который не обсуждает планы о совместном ребенке с женщиной – нонсенс. Безусловно, я убежден, что и Долли пользовалась женскими способами контрацепции. Вероятно, медикаментозными. Они в открытом и повсеместном доступе. Я консультировался с медиками. Те сказали, скорее всего, либо забыла принять таблетку, либо напутала со схемой приема. Там все довольно замысловато. Запросто можно напортачить, извиняюсь. Ну и замечание Сергея Петровича так же заслуживает внимания. Она сто один процент уведомила бы Центр о подобной перспективе. В этом сомневаться не приходится. Есть еще один сюжет, но он по степени вероятности слабее: француз намеренно совершил подобный акт.

– А зачем ему такое шоу? – Холмогоров снова не удержался.

Вершинин не стал опять делать ему замечание. Только укоризненно, по-отечески взглянул на проштрафившегося во второй раз за три минуты.

Краснов уже вошел в рабочий ритм и невозмутимо продолжил:

– Допустим, француз влюблен по-настоящему и желает связать с ней свою судьбу, а Долли колеблется и не углубляет отношения. В такой архитектуре мужчина может вообразить себе любые фантазии, лишь бы добиться своего. Очень даже возможно, он думает, что беременность поставит ее в совершенно другое положение и подтолкнет поскорее принять предложение пожениться официально. Третий вариант мне нравится меньше всего. И мне лично, как куратору, он неприятен. В общем, у Долли могла возникнуть труднопреодолимая психологическая дилемма. С одной стороны – долг, присяга, Родина, мы, в конце концов. А с другой – любовь, дети, счастливая семейная жизнь. Что выбрать молодой красивой женщине? Испытать радость материнства, тем более что забеременела от любимого человека? Или, если это случайность, избавиться от ребенка и жить с этим грузом всю жизнь?

– Любимого? Вы уверены? – несколько удрученно переспросил Вершинин.

– Да, – твердо подтвердил Краснов. – Уверен. Отношения сохраняются уже довольно длительное время. Долли не позволила бы себе это без чувств. Более того, без взаимных. Или я ничего не понимаю в людях.

Вершинин в общем понимал, что скажет куратор. Да и заместитель, скорее всего, его не удивит. Но ему самому было нужно время, чтобы правильно оценить сложившуюся ситуацию. Информации от Краснова было вполне достаточно для этого. Просто надо немного поразмыслить. Поэтому он незаметно провел рукой около уха, уменьшил громкость на слуховом аппарате и кивнул в сторону Холмогорова:

– Хорошо. Что вы думаете, Сергей Петрович?

– Иван Владимирович, во-первых, я поддерживаю все сказанное Юрием Александровичем и остановлюсь на сугубо профессиональных аспектах. Единственное, что хотелось бы уточнить перед этим, так это когда все-таки у Долли возникла, если действительно возникла, «труднопреодолимая психологическая дилемма», – Холмогоров, четко разделяя слова, дословно повторил цитату Краснова, – до беременности или после?

Вершинин, сразу уловив довольно взрывоопасную суть заданного вопроса и, во избежание возможной, мягко говоря, дискуссии между Красновым и Холмогоровым, взял инициативу на себя.

– Сергей Петрович, разумеется, в работе наших людей сахару не много. Напряжение предельное. И полностью исключать возможные срывы, особенно у женщин, ни в коем случае нельзя. Однако в данной конкретной ситуации эту гипотезу предлагаю исключить. Не могла Долли закрутить такую дикую по своей сути интригу, чтоб выйти из игры. Она уже сложившийся профессионал, преданный делу сотрудник и порядочный человек. Согласны?

Холмогоров шумно выдохнул носом и с извинением посмотрел на Краснова. Тот с пониманием кивнул в ответ.

– Вот и лады. Продолжайте, – предложил генерал и положил кусочек сахару в чашку с чаем.

– Тогда, пожалуй, остается обсудить наши возможные действия в контексте сложившейся оперативной обстановки. Мы можем отреагировать на произошедшее двумя, можно сказать, полярными решениями. Но они в любом случае с высокой вероятностью приведут нас к утрате крайне перспективного и значимого сотрудника. Минимум к длительной, возможно, необратимой, потере работоспособности. Поясню. Наиболее доступное и не требующее глубокой проработки решение – аборт и прекращение отношений с французом. За этим обязательно последует глубокая депрессия, возможен психологический срыв в любом варианте со всеми негативными последствиями. Намного человечнее: рожай, выходи замуж и расти ребенка. Как будешь готова, вернешься к работе. Про отзыв на большую землю: родить ребенка здесь, а потом… Даже фантазировать не хочу. Все остальные проекции не реальны. Еще один сюжет. Промежуточный, так сказать. Долли выходит замуж, рожает ребеночка и продолжает трудиться на благо Родины. Это выглядит нарядно и компромиссно. Но есть одно «но». Муж-то не будет в курсе, чем занимается жена! И как прикажете эффективно работать? Связь с Центром, радиосеансы, шифровки, неожиданные выезды на разведзадания, контакты. Как? – Холмогоров своим риторическим вопросом скорее обращался к самому себе, чем к коллегам. Возникло некоторое напряжение. Ситуация не выглядела совершенно безвыходной, но помрачнеть и задуматься заставила. Вершинин не стал затягивать паузу до театральной и решил подвести некий итог:

– Давайте-ка, коллеги, вот на чем остановимся. Первое. Долли не инструмент, а реальный человек, больше того, женщина. А сейчас уже с заглавной буквы. Кто из нас отважится взять на себя смелость лишить мать права на свое дитя? А? Откровенно вынужден сказать, я не могу. А раз я не смогу, то и другим не одобрю. Посему пусть сама решает, как поступить. Юрий Александрович, ты чего заулыбался? Все очень серьезно. – От генерала не ускользнула легкая тень облегчения, мелькнувшая по лицу Краснова. – Думаешь, ребенок может заставить Долли закончить работу под прикрытием? Она вернется домой и станет образцовой домохозяйкой? И не надейтесь. Не такой она человек. Или мне пора на пенсию. Итак, приняли. Дадим ей возможность решать самой. Так, переходим ко второй новости.

– Да. Чуть не забыли, – отозвался Краснов.

– На то у вас я пока есть. Докладывайте, Юрий Александрович.

– Иван Владимирович, разрешите папку. Там название одного учреждения в шифровке. Чтоб с названием не ошибиться.

Вершинин укоризненно покачал головой, открыл папку, вытащил нужный листок и передал Краснову.

– Итак, дополнительно Долли сообщает, что ее устойчивый контакт, некая Айна, принята на работу в азиатское подразделение инвестиционного банка «Голдман Сакс» секретарем к одному из руководителей, – название банка он аккуратно подсмотрел из листка.

– Теперь понятно, почему не отложилось. Какой-то банк, какой-то сакс, – Вершинин не иронизировал. Конечно, название было на слуху, но не более того.

Краснов согласно кивнул и продолжил:

– Считаю целесообразным попросить наших спецов из американского отдела оценить значимость данного направления…

Вершинин неожиданно вмешался в доклад:

– Попробуйте шоколадку. Вкусная наверняка. Да и секретарю поможете. А то она точно не устоит. Потом расстраиваться будет.

Холмогоров и Краснов дружно хихикнули. Все знали, что Ольга, обладательница очень аппетитных форм, постоянно пыталась бороться с излишним весом. Традиционно безуспешно. Впрочем, ее это нисколько не портило. Скорее наоборот, добавляло уютного дамского шарма и теплоты. Тем временем Вершинин продолжил:

– «Американцев» подключим обязательно. Это понятно. А новость-то хорошая. Даже отличная, можно сказать. Не понимаете, коллеги?

Коллеги несколько смущенно переглянулись.

– Не доходит, по глазам вижу, – утвердительно отметил генерал. – Хорошо, что не с нее начали. Драматизма было бы куда меньше.

Собеседники продолжили уже явно недоумевать, не понимая, куда клонит начальство. Иван Владимирович не стал долго держать в неведении своих подчиненных и раскрыл свою мысль:

– Все наши малообоснованные опасения на счет выхода из игры Долли можно обнулять окончательно и без оговорок. Если бы она решилась на такой шаг, то вряд ли стала уведомлять нас об этом, как его там…

– Голдман Саксе, – радостно подсказал Краснов.

– Молодец, Юра! Выучил, слава богу. А перебивать можно только мне, – по-отечески погрозил пальцем Вершинин.

– Прошу прощения, виноват-с! – бодро отозвался Юра и провел пальцами вдоль губ, как бы застегивая рот на молнию.

– Итак, сообщение «про банк» интересно только на перспективу. И Долли это прекрасно понимает. Понимаете? На перспективу! Значит, работать она хочет. Без вариантов. Больше того, она очень боится, что мы ее отзовем. Так что новость, повторюсь с удовольствием, очень хорошая! Юрий Александрович, шифровку подготовьте. В мягкой форме желательно. Поддержите нашу девочку, ей сейчас непросто. По Айне указание дадим позже. Пусть пока самостоятельно развивает отношения. На этом все.

Уже в коридоре Холмогоров взял Краснова под локоть и почти шепотом произнес:

– Юр, ты не обижайся, что я там не совсем корректно завернул насчет Долли. В общем, и мыслей не было. Вырвалось просто как-то само собой. Извини.

Краснов снисходительно покачал головой:

– Петрович, что я тебя не знаю, что ли? Все нормально. Не бери в голову.

– Добро. В общем, погорячился. Может, пойдем в столовую, перекусим? Я угощаю. – Холмогоров картинно приложил правую руку к сердцу.

– Спасибо, Сереж. В другой раз, пожалуй. К себе пойду. Шифровку оформлю по горячим следам.

Коллеги попрощались и разошлись по своим делам. Краснов действительно решил, что шифровку он составит сейчас, пока все свежо. До следующего сеанса радиосвязи еще пять дней. Что тоже неплохо. Есть время дополнить или изменить что-либо в тексте.

«Центр благодарит за известие и поздравляет. Решение о продолжении или прерывании беременности остается за вами. Морис может быть поставлен в известность о том, что вы ждете ребенка. Настоятельно рекомендуем соблюдать все меры безопасности, как и прежде и сообщить о ваших конкретных планах по беременности. Контакт с Айной развивайте. Центр заинтересован в вашем проживании в Гонконге минимум до рождения ребенка».

Глава 2

Сан-Франциско, США

Сан-Франциско так и не смог за многие месяцы проживания в нем произвести должного впечатления на Анри. Возможно, он просто еще толком и не смог его рассмотреть? Или европейские критерии достопримечательностей слегка диссонировали с американскими? Джеффри Росс, его приятель по стажировке, через день предлагал вечерком «прошвырнуться по барам». Джефф родом из города Виктория, Техас. Этот городишко – самая настоящая глушь – расположен в юго-восточной части штата Одинокой Звезды. Удаленность от цивилизации пошла Джеффу на пользу. Как это часто бывает с деревенскими парнями, он был рослый, светловолосый, мощного телосложения и не только совершенно не стеснялся своего сельского происхождения, а даже наоборот – гордился. Частенько ходил в галстуке-боло – так называют ковбойский шнурок с наконечниками, – стетсоновской шляпе как у киношного шерифа и в отсутствии жевательного табака постоянно заполнял рот обычной жвачкой. Короче, патентованный ковбой, а они по-другому не гуляют. Может, Анри и желал денек-другой пошататься по городу, заглянуть с Джеффом в аутентичное калифорнийское питейное заведение, протестировать пару модных коктейлей, почувствовать особую местную атмосферу, так сказать. Но в последнюю неделю американские партнеры взяли его в такой интенсивный оборот, что, кроме мечты отоспаться после бесконечного рабочего дня, ни на что не оставалось сил. Впрочем, еще одна навязчивая мысль не оставляла его ни днем, ни ночью. Он страшно скучал по своей возлюбленной. Пронзительное, практически перманентное чувство разлуки было довольно необычным по своим признакам. Оно не вызывало тревоги, в смысле ревности или что Стелле не комфортно без его мужского плеча. Он был в ней абсолютно уверен. Девушка она самостоятельная, воспитанная и однозначно порядочная. Здесь другое. Щемящая нежность разливалась по всему сердцу только от одной мысли о Стелле. Именно в разлуке, пусть пока и не очень длинной, случившейся не по плану, но все же необходимой по работе, он ощутил всю глубину своих чувств. Непереносимо тянуло обнять, крепко прижать к себе, почувствовать, как бьется ее сердечко, поцеловать… Иногда его так накрывало, что Стелла начинала мерещиться чуть ли не в каждой девушке, которые попадались на глаза. Вот и сейчас, подходя к парковке, он увидел женщину, которая садилась в автомобиль. Довольно далеко, метров сто от него. Видно было только силуэт, но этого оказалось достаточно, чтобы тоска нахлынула с новой силой. Так захотелось услышать хотя бы ее голос. Они тяжело расстались. Поссорились почти без причины. Да, наверное, надо было бы согласиться с доводами Стеллы и не давить на нее, чтобы она осталась с ним в Сан-Франциско до конца его стажировки. Если уж быть до конца честным, то и он сам, скорее всего, поступил бы так же на ее месте. Рисковать остаться без работы в этом непростом мире недопустимо в принципе. Без денег, в полной зависимости от другого человека счастливо жить могут немногие. Но эгоизм тоже сильный фактор. А уж мужской и подавно. И он с ним на тот момент справиться не сумел. Поссорились из-за его бескомпромиссной позиции. Уперся как баран! Оскорбился непонятно за что. Форменный идиот! Так случается с близкими людьми. Но надуманная обида давно уже растворилась, смылась из сердца, как будто ее и не было вовсе. Пора извиниться. «Простит ли?» – подумал Анри и взглянул на часы. Почти половина девятого вечера. Он на секунду задумался, вычисляя в уме, сколько времени сейчас в Гонконге. Прибавив пятнадцать часов, выходило, одиннадцать тридцать. Вполне приемлемо.

Анри достал из кармана мобильный телефон, набрал номер Стеллы и с гулко колотящимся сердцем поднес трубку к уху в тревожном ожидании. «А вдруг не ответит? Проигнорирует? Все кончено!» Дурные мысли не успели достичь стадии паники. Через короткое время он услышал ее родной, спокойный, как ни в чем не бывало, голос:

– Привет, принц Анри! Как чудесно, что ты наконец позвонил! Рассказывай, как ты там без меня? Нашел себе голливудскую красотку? Или все еще мечтаешь обо мне?

Шутливый тон Стеллы оказался крайне неожиданным и очень порадовал Анри. Хотя звучала девушка несколько натужно. Он это почувствовал:

– Любимая, привет! У тебя все в порядке?

– Теперь да. Твой ангельский голос снимает даже головную боль. Заждалась уже, сил нет. Я скучаю по тебе просто…

После этих слов Стеллы у Анри по-настоящему отлегло от сердца. Оно все же защемило с новой силой, но уже не от тревоги, а от нежности:

– Принцесса моя, хочу извиниться за свою тупую невыдержанность. Прости меня, пожалуйста. Вел себя как последний кретин! Я очень, очень, очень скучаю. Нет, не скучаю. Я почти умираю без тебя.

После короткой паузы Стелла совершенно искренне и с неподдельным испугом ответила:

– Пожалуйста, не умирай! Нашему ребенку без отца расти нельзя!

Тут уже Анри замер чуть не на минуту, пытаясь осмыслить услышанное.

– Стелла, дорогая, ты говоришь про будущее?

– Конечно, дорогой. Про совсем недалекое. Надеюсь, месяцев через семь с хвостиком сбудется мое пророчество.

Вот теперь Анри все осознал и явственно ощутил, как не может ни говорить, ни дышать. Разом потерял дар речи. Приступ неудержимой радости и нежности сжал его горло, пошла кругом голова, сердце бешено колотилось. Он расстегнул ворот рубашки и оперся обеими руками на капот ближайшего автомобиля, чтоб не упасть. Ярко красный «порше» не оценил его фамильярности и залился противной трелью мерзкой сигнализации.

– Что там у тебя, Анри? Уже вызвал полицию? Совсем не обязательно, дорогой. Беременность даже в Америке не считается преступлением.

Шутка Стеллы вернула Анри в реальность.

– Милая! Дорогая! Любимая! Я абсолютно счастлив! Совсем нет слов. Люблю тебя! Люблю-ю-ю-ю… – протяжно выдохнул Анри.

– И я тоже. Скоро тебе придется делить свою любовь надвое. – Стелла чуть успокоилась и продолжила мило подтрунивать над Анри.

– Нет, солнце мое, любовь не надо делить. Лучше умножу ее вдвое, втрое, в бесконечное количество раз! Когда ты узнала? Почему сразу не сказала? Не знаешь, кто у нас? Мальчик или девочка?

– Анри, столько вопросов, что я запомнила только последний. Рано еще делать правильные прогнозы. Точно не знаю, но интуитивно чувствую, что мальчик. А девочка тебе не сгодится?

– Нет-нет-нет! Мне сгодятся… все трое наших детишек. Девочки… мальчишки… всех буду любить. Главное, чтоб были здоровы. – Анри говорил урывками, чуть взахлеб и с придыханием – нахлынувшая радость не отпускала и продолжала душить, обволакивать каждую частичку тела и души.

– Вот ты мне программку наметил! Не дави! Надо первого спокойно родить, а там уж видно будет. Может, намаешься без сна с подгузниками да и остынешь. Ну ладно. В любом случае чрезвычайно приятно, что хоть в обморок не упал. Короче, когда увидимся?

– Дорогая, надеюсь, что уже скоро. Неделя, может, чуть раньше. Послезавтра к вечеру буду знать точнее. Шеф пока здесь, договорюсь. У нас будет промежуточное совещание. По итогу определюсь конкретнее.

Стелла на секундочку задумалась, перебирая числа и дни недели в уме. Голова совершенно не работала:

– Поняла. В общем, как узнаешь, что к чему, сразу звони. Я начну готовиться к встрече.

Анри мечтательно произнес:

– О! Готовиться? Шампанское, свечи…

Стелла оборвала его на самом интересном:

– Не без этого, конечно. Думаешь, ты один соскучился? Так что поторопись. А то шампанское выдохнется.

– Милая, не задержусь и минуты. Не скучай! Привезу тебе очень редкий подарочек. Что у тебя сегодня?

– Да вот хочу с Айной встретиться. Приглашу ее в заведение на ужин. Покормлю, напою. Она столько хорошего делает! Хочу хоть чем-то отплатить. Прекрасный она человек. Правильный. Кстати, еще одна новость. Айна уволилась из нашей редакции и уже устроилась на новое место. Как будто хорошее. Страсть как хочется посплетничать.

– Отлично. Посплетничать для девочек – это как мальчикам на футбол сходить. А в какой ресторан? Если не выбрала, могу порекомендовать.

Стелла залилась звонким смехом.

– Ты? Ха-ха-ха! Порекомендовать! Без году неделя в Гонконге. В «Гейлорд» пойдем. Дай еще спрошу по главной теме. На перспективу, так сказать. Ты-то сам как решил, в общем? Остаешься в Америке или нет?

– Любовь моя, теперь и не знаю. Думал, уговорю тебя перебраться сюда, в Сан-Франциско. Нормальное, в принципе, местечко. Здесь и по твоей части работы непочатый край. Да и по моей, сама понимаешь, точка номер один в мире. Мощный проект янки затеяли. Глобальный, как мне показалось. Я, похоже, им нужен. Хотя, откровенно говоря, Франция мне милее в сто раз. Знаешь, здесь все какое-то, – он взял паузу, подбирая слово, – пластмассовое. Немного безжизненное. Чувствую себя почти роботом. Попробую убедить шефа, что проект можно обеспечивать и из Европы, а в США выезжать могу в командировки по мере необходимости. Надеюсь, что не откажет. У меня ведь вон какой крутой аргумент намечается! У него самого четверо детей. А ты как думаешь?

– Дорогой, теперь тебе от меня… от нас не отвертеться. А по твоей перспективе подумаем. Понятно, ко всему можно привыкнуть. Франция хороша, оптимальна с многих точек зрения. Она же, как это ты очень точно подметил, «не пластмассовая». Но без языка мне там будет трудно. Согласен?

– Понимаю. Тогда будем искать Францию в Америке. Я уже приметил несколько мест с вполне духоподъемной едой. Даже любимое кафе имеется. С правильными круассанами и довольно приличным кофе.

– Годится. Ладно, хватит болтать. Хочу еще немного поработать и помчусь объедаться всякими вкусностями. А ты иди спокойно спать и не завидуй.

На счет вкусностей Стелла лукавила. Очень хотелось поесть вволю. Однако природа давала о себе знать все отчетливее. Ее уже немного, время от времени, мутило. Пока не сильно, но обычные повседневные запахи еды стали не привлекать, как раньше, а скорее настораживать.

– Понял. Извини меня еще раз, пожалуйста. Люблю тебя, Стелла!!!

– И я тебя, пока.

Анри дал отбой, но еще долго не убирал телефон. Держал в руке. Ему явственно казалось, что от трубки идет тепло теперь вдвойне любимой Стеллы. Как хорошо все обошлось! Помирились! Да и еще по такому невероятному поводу! Счастье-то какое! Ура! Ура!!! «Я скоро буду отцом!» – пела во весь голос его душа. Наконец Анри немного успокоился, убрал телефон и стал озираться по сторонам. Совершенно вылетело из головы, где он оставил свой новейший «понтиак»-кабриолет неонового цвета. Последняя модель! Честно говоря, это было совсем не его авто. Его американский друг, Ник Орлофф, был фактическим счастливым владельцем этой роскоши. Тот самый, с которым он взаимодействовал еще в Париже. Между прочим, он заказывал машину почти год назад и по-дружески дал ему на время попользоваться. В Америке без собственного транспорта невозможно прожить и дня. Да, и у них это запросто. Хотя в данном конкретном случае несколько необычно. Слишком дорогая игрушка. Может, это такое поощрение? Или сигнал, что они во мне заинтересованы реально? Однако Анри вскоре после первого тест-драйва совсем перестал задумываться об этом. Слишком уж хорош оказался «железный друг». Буквально через пару дней пользования авто он буквально сроднился с «понтиаком» и ощущал его своим на веки вечные. Через пару минут «скакун» нашелся. Анри с блаженной улыбкой уселся за руль, запустил мотор, насладился некоторое время уже практически привычным утробным урчанием и резко нажал на акселератор. Именно резко. Только при таком сценарии можно было ощутить всю сладостную мощь такого эксклюзивного суперкара. На выезде с парковки у Анри вдруг снова слегка защемило сердце. Стало как-то тревожно и немного холодно, как от нехорошего предчувствия. Он сразу отбросил дурные мысли.

«Это от нежданного счастья, наверное», – подумал Анри и помчался отдыхать от такого трудного, насыщенного, но безумно счастливого дня.

Тем временем на четвертом этаже офисного здания у окна, выходящего на парковку, стояли двое мужчин и беседовали. Один из них, Ник Орлофф, тот самый владелец модного «понтиака». Рослый подкаченный блондин тридцати плюс минус лет, белоснежная улыбка, джинсы, рубашка в серо-голубую клетку навыпуск поверх белой футболки. Хрестоматийный молодой янки с эталонным экстерьером современной голливудской массовки. Другой постарше. Лет шестидесяти, может, чуть больше. Плотного телосложения, коротко стриженный, явно с армейской выправкой. Консервативный костюм в колониальном стиле резко контрастировал с духом свободы, которым буквально лоснилось его широко улыбающееся лицо. Белые свободные брюки из плотного качественного сатина, светло-серая льняная куртка-пиджак с четырьмя накладными карманами, два на груди и два по бокам, однотонная синяя рубашка с воротником на пуговках и цветастый шейный платок. Для полной картины англосаксонского колонизатора начала прошлого века недоставало только пробкового шлема. Вместо этого обязательного атрибута покорителя дикарей у его ног стоял не менее внушительный аксессуар из того славного времени – кожаный саквояж яркого апельсинового цвета. Очень красивый, между прочим. При всей театральности комплекта мужчина отнюдь не выглядел забавным. Наоборот, от него просто веяло какой-то первобытной мощью, уверенностью и равнодушной безжалостностью. Если бы не одна деталь – очень заметное отсутствие пары зубов посредине верхней челюсти, – то его можно было уверенно описать одним словом: джентльмен. Помимо всего прочего на шее висел шнурок с картонным бейджиком. В верхней половине разового пропуска с типографским заголовком «ГОСТЬ», а ниже было вписано от руки – Клэйтон Бойл. Именно он коротко кивнул в сторону парковки и обратился к молодому янки:

– Ник, сынок, ну и как тебе этот Мустанг на выданье? Пройдет предпродажную подготовку?

– Вне всяких сомнений, мистер Бойл. У него множество позитивных пороков, хотя некоторые из них не совсем развиты, как считают наши мозгоправы. Откровенно говоря, я так не считаю. Их немного, но наш главный фаворит на все времена – гордыня – точно вышел из пеленок. Например, лично я убежден, его глубоко укоренившаяся французская заносчивость не позволит отказаться от перспективы даже призрачного триумфа. Он хоть и не урожденный, но уже вполне сформировавшийся французский петушок. Посмотрите на его широко расправленные плечи, когда он подходит к «понтиаку». Атлант! А ведь мы дали авто всего лишь на время. Он через пять минут посчитал его своим. Понимаете, сэр? Прекрасной, кстати, оказалась ваша идея, протестировать кандидата на тягу к внешним эффектам. С профессиональной точки зрения он совсем не бойскаут. Наши специалисты дали ему очень высокую оценку. Все тесты прошел близко к максимуму. Достойно подготовлен, хорошо обучен, работоспособен, амбициозен и к тому же очень креативный персонаж с хорошим чувством юмора. Мыслит нестандартно и все еще наивен, как олененок Бэмби. Право, меня просто умиляет наблюдать за его реакцией на внешние раздражители. Все на лице написано. Не зря же французская разведка им в свое время заинтересовалась и сумела подготовить неплохого технического специалиста.

– А вы его дополнительно проверили? Нашими методами? Вдруг? – выразительно прищурился Бойл.

– Разумеется, сэр. Сразу по приезду на месяц подвесили ему на шею звонкий колокольчик. Работает, кстати, ваш «червяк» очень эффективно. Слышим, контролируем локацию, читаем сообщения. В общем, все, что нужно, пока этот Джеймс при нем.

– Джеймс? – Бойл удивленно вскинул брови.

– Электронный Джеймс Бонд. Это я так про себя вашу программу называю.

– Электронный шпион? Отлично сказано. Похоже, как его там, Анри и впрямь не тупица. Тепличный пока, но с хорошим потенциалом, думается. Поверь моему слову, через год-другой таких подобных ему парней на улице днем с огнем не сыщешь. Все кинутся искать спецов по подглядыванию в электронные замочные скважины. Их будут расторговывать, как звезд бейсбола, точно говорю! Больше того, они по своему нутру неисправимые бунтари. Им любой контроль, как заноза в пятке. Лучшие из них легко отвалят на вольные хлеба. Уйдут в тень, собьются в стаи и будут шантажировать всех, до кого смогут дотянуться. Это недурно, в общем. Нам святоши тоже ни к чему. Конечно, надежнее было бы своих, доморощенных привлекать…

– Безусловно, мистер Бойл. Со временем мы сформируем свою личную гвардию. Нанимать людей со стороны сейчас – вынужденная мера. Время не ждет. Кругом неприятности, мягко говоря. Не мне вам рассказывать. Даже Север Африки для нас становится токсичной территорией. Марокко, Судан, Алжир, Ливия и далее по списку. Уж очень нас там не любят. А надо опередить или хотя бы притормозить русских. Их активность растет в геометрической прогрессии. Уже на франкофонный Сахель ногу задирают. К нашему прискорбию, русские с арабами исторически под ручку ходили. Помогали им безвозмездно, строили всякую чушь типа школы и больницы, молодежь у себя в университетах обучали…

Бойл резко перебил:

– Чушь, говорите?! Школы, больницы?! Это, мой юный друг, ни разу не чушь! Зарубите себе на носу, мистер Орлофф, если б мы не занимались примитивным развратом их элит, выгребая при этом подчистую их закрома, а хотя бы оставляли гарантированную миску бобовой похлебки их подданным, поверьте, у нас сейчас было бы куда меньше проблем в Африке. Да и не только там. Ну да ладно. Что сделано, то сделано. Само собой, силенки у нас еще имеются. Выкрутить руки североафриканским хабиби мы бы могли в два счета, но нынче это не самый оптимальный вариант. Как показывает практика, эффект под дулом пистолета, конечно, будет быстрым и крайне сомнительным. Наверное, правильнее всего присыпать их обильно деньжатами. Однако тут еще одна проблемка всплывает. Наши поощрительные гонорары их царькам и диктаторам на счетах в наших же банках теряют актуальность. Причем дело уже не в суммах. Мы б нарисовали сколько угодно. Само доверие к нашему божеству – доллару галопом валится к чертям. Спасибо, в кавычках, туповатым политикам. А вот франкоговорящий араб, пожалуй, оптимальный кандидат таскать для нас каштаны из огня, пока что-то новенькое не придумаем. Африка, Франция, Швейцария будут его направлениями. Уловили мою мысль?

– Кажется, да, мистер Клэйтон, – немного неуверенно отозвался Орлофф, – Не сомневайтесь. Сделаем из него своего голубка.

– Годится. И еще одно. Когда мы не на людях, называй меня просто Клэй, без мистера. Мы же друзья? Ок?

– Да, Клэйтон, конечно. А вы меня Ник.

– Не волнуйся. Тебе, кстати, это имя к лицу. Николас Орлофф. Шикарно звучит! Как мировая звезда оперы или балета. Осталось бороду отпустить до пупа, и ни дать ни взять обернешься стопроцентным Шаляпиным или как там его? – сказал Клэйтон снисходительным тоном. Очевидно, хотел немного сгладить свой невынужденный наезд на молодого подчиненного. Ник и вправду немного обиделся. Насупился, надул губы и в этот момент походил на подростка, которого отец неожиданно застукал с банкой пива в гараже.

– Позволю вам возразить. Мне это имя не по душе, несмотря на то, что оно мне по наследству досталось. Я на самом деле этих русских не перевариваю.

– Интересно за что? – как можно мягче спросил Клэйтон.

– Да за все! – Ник чуть вскипел. – Упрямые, непредсказуемые, хитрые…

– О дорогой мой! Так ты их боишься, выходит? И правильно делаешь. Я тоже. Крутые они перцы. Знаешь, почему я хожу без зубов?

Ник пожал плечами.

– Вот то-то и оно. Расскажу тебе одну личную историю. Прибыл я как-то в очередной раз во Вьетнам. Так, по мелочи, ничего особенного. Надо было пленных на фоне нашего флажка сфотографировать. Для прессы. Решили не просто запечатлеть радостных заморышей перед звездно-полосатым, а с усилением. Дескать, признают искренне нашу демократию. Поначалу шло как по маслу. Вьетконговцы без особого побуждения весь угол полотнища расцеловали. Кривились маленько, но не артачились особо. Их перед мероприятием три дня одной водой кормили. Почти не соображали, что делают. Человек десять прошло. Тут сержант выводит странного… даже и человеком назвать трудно. Вроде не старый. Худой, побитый, босиком, щетина в три дюйма, в лохмотьях, обе руки на перевязи из лианы. Лицо европейское, глаза голубые. Сразу догадался. «Русский?» – спрашиваю. Сержант ржет: «Он самый!» Ну и сюрприз, думаю. Вот пофартило! Достаю разговорник и на их ломаном объясняю. Так, мол, и так, чмокнешь флажок – получишь сигаретку. А он мне на английском! Причем на четком, без акцента. Да еще складно, что профессор словесности из Гарварда. Я, говорит, не могу принять ваше заманчивое предложение в связи с тем, что не имею дурной привычки курить что попало. И лыбится глазами. Дерзко, с прищуром. Тут мне совсем интересно стало. Смотрю вопросительно на сержанта. Тот мухой реагирует. Дескать, как зовут его, не знает, но он учитель. Взяли прям у школьной доски. Бахнули напалмом по деревне. Когда зашли, он рядом с партами и доской школьной лежал, в руке мелок. Контуженный. Дети рядом обгорелые, листочки, карандаши… Короче, он один выжил. Я сержанту, как это наши бравые морпехи не смогли с ним хорошенько познакомиться? А он в ответ грустно, отрешенно, как-то даже с уважением:

– Мы с ним поработали от души. Чарли так увлекся, что обе руки ему перебил прикладом. Все нипочем. Жилистый, чертяга!

Что ж, думаю, пришло время показать мастер-класс солдафонам. Пусть, думаю, глянут на преимущество мозгов перед бицепсами. Подваливаю к пациенту. Молодой, уверенный, в новенькой форме с именной вышивкой на кармане. Достаю из нагрудного сигару заветную – «Коиба Робустос», между прочим, чистая контрабанда – и говорю голубоглазому: «А вот от кубинской тоже откажешься?» Подарок от вашего Фиделя, говорю. К ней еще бонус полагается – помыться, два бургера, виски «Джек Дениелс» и сутки поспать. Он выдохнул шумно и кивнул. Ну слава богу, пошло дело! Такой снимок можно будет и в «Таймс» сосватать! Уважил, сунул ему в рот сигару, лихо запалил зажигалку о штанину и только поднес огонь к его морде, как тут же оказался без зубов. Он головой меня приладил. Неожиданно, резко, от души. Искры из глаз! Нокдаун! Тощий, что твоя веревка, а силища… Короче, как оклемался, вижу, моего зубодера солдатня уже с пылью ровняет. А он, гаденыш, лежит не шевелиться, мешок мешком, руки перебитые под себя загнул и глазами голубыми сверкает. Зло так, озорно. Мне реально больно, кровь по губам хлещет, а сам глазам своим не верю. Улыбается ведь, сволочь! Молча лыбится, страшно. В общем, с той поры для памяти, кто такие русские, у меня крепкий узелок имеется. Понятно, амбразуру мне поправили, мост зубной смастерили. Только вот привыкнуть так и не смог. На официальные встречи надеваю. Есть и положительный момент в этой невеселой истории. С тех пор не курю. Бросил. Такие, брат, дела.

– Расправились с ним? – со злобной надеждой спросил Ник.

Клэй ответил не сразу. Задумчиво почесал рукой подбородок и только после этого ответил:

– Знаешь, нет. Что-то подсказало, нельзя его обнулять. До сих пор не очень понимаю, почему. Я с ним после полночи болтал о том о сем… Скажу тебе, людоедства в нем было куда как меньше, чем нам говорили. Он, придурок, за мир во всем мире топил. Убеждал, что договариваться надо. Про баланс сил. Чушь всякую. Точно, особенный. Парням объяснил, что товар он ценный. Лучше обменяем. Знаешь, сколько у них в плену наших пилотов было?

– Обменяли?

– Не знаю, Ник, ох, не знаю. Надеюсь, что да.

Ник Орлофф не рискнул продолжать дышать ядом на русских и сменил тему:

– Вы будете на совещании послезавтра?

– Это с французским шефом твоего мустангера?

– Точно так.

– Нет. Не буду. Я с нашим новым членом планирую переговорить попозже. С глазу на глаз. По-серьезному. Подпишу его официально. А пока без меня справитесь. Их контору мы уже купили с потрохами. Финито! Все решено, ставки сделаны. Я подключусь позже. Есть поважней заботы. Надо согласовать продолжение нашего взаимодействия с Пентагоном. Хочу в ночь вылететь в Арлингтон. До обеда пробегусь по нужным кабинетам. К среде планирую обратно.

– Не тяжело будет, Клэй?

– Ник, если б ты знал, что такое тяжело. Нормально. Пули же над головой не летают? В самолете отосплюсь.

– Понятно, – сказал Ник и протянул руку для прощания. Клэйтон Бойл не стал ее пожимать, сжал в кулак ладонь правой руки и глазами дал понять: надо повторить его трюк. Ник повторил. Они слегка стукнулись кулаками, и на его некоторое недоумение Клэйтон, усмехнувшись, заговорщически произнес:

– Привыкай потихоньку, дружище. Сдается мне, что еще при моей жизни мы можем разучиться пожимать друг другу руки. Но это совсем другая история.

У самой двери Клэйтон остановился, повернулся вполоборота к Нику и, подмигнув одним глазом, добавил:

– Чуть не упустил. Тебе сегодня доставят толстую папку. Ознакомься подробнейшим образом и подумай, как нам покруче включиться в эту историю. Ты в таких делах мастак. Бюджет на данную работу запредельный и неподотчетный. Улавливаешь?

Ник понимающе кивнул.

– А что там, Клэй?

– На папке будет надпись «Панама». Больше вслух ничего не скажу. И не обсуждать ни с кем, работать карандашом и бумагой исключительно в кабинете, держать в сейфе. Уловил?! Материал сверхособенный.

– Есть, сэр! Изучу и попробую подготовить предложения. Недельку дадите?

Бойл глухо рассмеялся.

– Нет, дорогой друг. Такой роскоши мы не можем себе позволить. Максимум двое суток. Крайний срок к моему приезду. Если в выходные аннулируешь стриптиз-клуб, поимеешь еще сорок восемь бонусных часов для работы. Я не шучу! И еще одно. В папке вместо гербария подсыхает синий конверт. В нем пятьдесят сотен. Не пугайся. Это компенсация за сверхурочные. От меня лично. Расписываться не надо. И еще одна малость. Пусть мой саквояж у тебя пока побудет. Таскать с собой неохота. Не возражаешь?

– Никаких проблем, Клэй. Ставьте куда хотите. А что в нем? – по инерции спросил Ник и осекся, почувствовав некоторую бестактность в своем вопросе. Клэйтон без лишних слов поставил саквояж на стул, привычно раскрыл и вытащил древний кассетный магнитофон «Панасоник» с намотанным вокруг плоского корпуса электрическим шнуром с вилкой.

– Питание где?

– Что? – Ник сразу не понял, о чем это Клэйтон.

– Розетка электрическая!

Орлофф кивком указал на стену напротив своего стола. Там имелось сразу три электророзетки разного формата на все случаи жизни – американский стандарт, британский и европейский. Клэй деловито размотал шнур, пихнул его в розетку, нажал кнопку воспроизведения и замер, прислушиваясь с нескрываемым удовольствием к словам какой-то незнакомой песенки в стиле ирландского кантри.

Помнишь милую Бэтси в этих горах,
С любовником Айком.
Не рожа, а страх!
Повозка с кобылой,
Большой рыжий пес,
Шанхайский петух
И огромный рой ос, —

заунывно полилось из винтажного аппарата. Пел мужчина гнусавым стариковским голосом. Соло. Без аккомпанемента. Клэйтон нажал кнопку «Стоп».

– Вот это место мое любимое. Знаешь, Ник, пожалуй, поясню тебе кое-что. Видишь, над кнопкой «Пауза» лампочка неприметная? Зелененьким горела, если обратил внимание. Так вот, в момент воспроизведения, если она вдруг покраснеет, ну загорится красным цветом, то 99 % где-то рядом чей-то микрофон. До десяти футов в радиусе. Уразумел? Попользуйся пока. Надежная штука, надо сказать, хоть и из прошлой жизни. Ни разу пока не подвела. Звук, кстати, ни на что не влияет. Можешь громкость в ноль выкрутить. Если батарейки найдешь, то и без розетки можно пользовать. А портфель я на подоконник поставлю. Нормально?

– Пожалуйста. Он мне только интерьер украсит. Все лучше, чем цветочки. Их поливать надо. А тут великолепная вещь!

– Не шутишь? Правда нравится? В Лондоне наши типа дружки из Ми-шесть презентовали. Портфель министерский «Вестминстер» называется. Короче, если глянулся, то забирай. Дарю! Мне он, как слепому телевизор, – и, не дожидаясь благодарности Ника, вышел из кабинета, оставив дверь нараспашку.

– Окей! – сказал Орлофф в пустоту. Закрывая дверь кабинета, подумал: «Серьезные дела закручиваются, похоже. На этом круизе точно стоит задержаться, и не в каюте третьего класса. Надо держать ухо востро, а то, не ровен час, спишут на берег. Или, того хуже, улетишь за борт. И откуда он узнал про стриптиз-клуб? Очевидно, „колокольчики“ от мистера Бойла – не такая уж редкая штука».

Закончив обдумывать ситуацию, Ник подошел к подоконнику и открыл саквояж. Он оказался не совсем пустым. На самом дне лежала сигара среднего размера, неплотно завернутая в прозрачный целлофановый пакетик. На вид неопрятная, очень темная, старая и довольно взлохмаченная. Присмотревшись, прочел еле заметную надпись на выцветшем сигарном банте – «Коиба Робустос».

– Да уж… огромный рой ос, – произнес негромко Ник и положил сигару обратно.

Между тем после телефонного разговора с Анри Стелла продолжала думать о ее нынешнем положении. Даже такой приятный исход в отношении Анри совсем не успокоил ее. Разумеется, она все равно тревожилась. Причем все сильнее и сильнее. О том, что беременна, начала подозревать за пару недель до теста. Поначалу просто стало как-то не по себе, стали сниться странные сны, что прежде за собой не замечала. Обыкновенно она спала крепко, практически без сновидений. А тут, через ночь, то какие-то красивые курицы с петухом хороводы водят, то дельфины с человечьими глазами весело подмигивают. Все цветное, яркое, как в кино. Потом, конечно, до странности непредсказуемые слезы. Вдруг ей становилось всех безумно жалко. Бродячая кошечка замухрышка, старушка с палочкой на улице, даже сломанный цветочек на клумбе вызывал в ней острую жалость и неудержимо пробивал на слезу. Вскоре неизбежно проявились классические физиологические признаки. Было любопытно: «А что это со мной происходит?» Стелла быстро разобралась, что к чему. Стремительное расследование привело к следующим результатам: оказалось, что в калифорнийском доме Анри она просто перепутала блистеры с предохраняющими таблетками. Купив свежие, положила их в тумбочку возле кровати, чтоб под рукой были. А старые, с истекшим сроком, не выкинула из шкафчика в ванной. С кем не бывает. Про тумбочку сразу забыла, так как до этого привыкла к шкафчику над умывальником. Ну и автоматом продолжила принимать негодные. Воистину говорят, лучшее – враг хорошего. Так что тест на беременность фактически стал простой формальностью. А вот дальше начались самые реальные страхи, волнения и переживания. Что решат в Центре? Как отнесется Анри? И еще множество сложных вопросов, которые наслаивались один на другой, как снежный ком. Затем последовала шифровка в Центр. Она не планировала что-либо говорить Анри про беременность до ответа с Большой земли, но, как говорится, как вышло – так вышло. Слишком неожиданным, хотя и очень желанным, оказался звонок от Анри. Стелла интуитивно чувствовала: при любом раскладе будущий ребенок будет ее приоритетом. Уверенность, что руководство примет здравое решение, немного успокаивало. Да и ко встрече со своей близкой подругой и устойчивым контактом Айной надо готовиться. Стелла всегда тщательно готовилась к любому разговору. Так ее учили, и так она чувствовала себя гораздо уверенней, точнее фокусировалась. Импровизация – не лучший жанр в разведке. Еще на обучении в части взаимодействия с агентурными источниками ей четко объяснили, что главный секрет успеха лежит в плоскости психологии. Никогда нельзя считать своего агента просто инструментом. Прежде всего, агент – не простой поставщик информации, а человек во всем его многообразии. С ним надо дружить. Его надо оберегать даже тогда, когда его ценность утрачена. Наверное, иногда, следуя заветам Никколо Макиавелли, цель оправдывает средства. При определенных обстоятельствах от агента можно отойти, чтобы сосредоточиться на другом, более ценном. Но в данном случае Айна была интересна и уже довольно давно перешла в статус приятельницы, учитывая их длительную совместную работу в редакции журнала. Практически они стали подружками. Нгуен Тхи Ай – а так звали по документам Айну – родилась в Ханое, тогдашней столице Демократической Республики Вьетнам в 1974 году в семье инженера и переводчицы, но по национальности была скорее китаянка, чем вьетнамка. Она принадлежала к не самой распространенной во Вьетнаме народности хоа. А хоа относятся к китайской этнической группе и говорят на кантонском диалекте – языке юэ. За два года до ее рождения случился переломный момент в затяжной Вьетнамской войне, где на стороне южан выступали США, а северянам оказывал всестороннюю военную помощь СССР. В декабре 1972 года в Ханое начался ад наяву, который продолжался двенадцать дней. ВВС США провели массированную ковровую бомбардировку столицы Северного Вьетнама. Бомбили круглосуточно. За это время на Ханой, Хайфон, Тхайнгуен и некоторые другие районы было сброшено около тридцати шести тысяч тонн бомб, что в эквиваленте намного больше, чем атомная бомба Хиросимы. В этот самый момент в Париже подходили к завершающей стадии четырехлетние переговоры о прекращении войны и восстановлении мира во Вьетнаме. И почти согласованное итоговое соглашение совсем не устраивало США. Так что главной целью этого варварского акта под кодовым названием «Лайнбэкер-2» было склонить ход переговоров исключительно в свою пользу. Обычная практика янки. Потери северянам были нанесены чудовищные. Однако военно-воздушные силы Вьетнама, в основном организованные Советским Союзом, сбили под сотню американских самолетов всех видов, в том числе ни много ни мало более тридцати стратегических бомбардировщиков и десяток военных самолетов. Уничтожив и захватив живыми множество американских летчиков, которые сумели покинуть подбитые машины. Этот факт не остался незамеченным, как в военно-политическом руководстве США, так и в американском народе, который уже настолько устал от этой бесперспективной бойни, что антивоенные акции в Штатах приобретали все более и более массовый характер. Заместитель главкома Стратегического авиационного командования военно-воздушных сил США Джордж Эттер в заглавной статье ведущего военного журнала очень эмоционально для офицера такого ранга отметил: «Потери стратегических самолетов и членов их экипажей были крайне тяжелыми, послужив ошеломляющим ударом для планировщиков Пентагона». В общем, далее американцы включили свой классический сценарий предательства и вероломства по отношению к своим сателлитам, когда надобность в них отпадает. Они просто самоустранились от поддержки Сайгона, который в конце апреля 1975 года пал под ударами северян, и долгое противостояние закончилось объединением двух сторон в единое государство. Начался сложный послевоенный период восстановления полуразрушенного двадцатилетней войной объединенного Вьетнама. Родители Айны были востребованы. Папа нашел работу в нарождающейся нефтегазовой отрасли в одной из государственных геологоразведочных контор. А мама через некоторое время присоединилась к нему в бюро переводов этой же конторы. Три языка – вьетнамский, английский и китайский – оказались отличным аргументом для любого работодателя, который смотрит в будущее. Несмотря на стабильность и вполне сносный для того нелегкого времени достаток, родители Айны, напуганные долгой войной, поддержали ее желание попытать счастье в другой стране, а именно в Гонконге. Тем более сын, родной брат Айны, должен был остаться с ними. С мальчиками почти всегда проще. Так в восемнадцать лет Айна оказалась сначала в ближайшем китайском портовом городском округе Фанчэнган, где жили их дальние родственники, а еще через пару месяцев в Гонконге. В Китае оставаться было не с руки. Давнишняя взаимная неприязнь да еще не до конца остывшая в сердцах китайско-вьетнамская война 1979 года, унесшая много жизней с обеих сторон, не позволяли вьетнамке рассчитывать на что-то значительное. Так что в 1992 году молоденькая девушка Айна оказалась в лагере беженцев, которые гонконгские власти острова организовали под эгидой Организации Объединенных Наций. В транзитном лагере можно было находиться до трех месяцев в ожидании переезда в США, Францию, Германию или Австралию. Но к тому времени эти страны сократили квоты практически до ноля. Так что многих беженцев из Вьетнама ожидала репатриация обратно. Айне несказанно повезло. На девушку с тремя языками и миловидной внешностью, спасибо родной мамочке, обратила внимание одна пожилая женщина из руководства администрации лагеря и сделала ее своей помощницей. Айна прекрасно справилась с возложенными на нее обязанностями. За очень короткое время она стала практически незаменимым сотрудником. Симпатичная, молодая, хорошо воспитанная девушка занималась не только делами, связанными с функционалом ее благодетельницы. Многие бытовые и личные вопросы ее матроны также стали решаться не без ее участия. Когда пришло время репатриироваться, начальница нажала на «нужные кнопки» и продлила пребывание Айны в Гонконге на неопределенное время. Как случайно выяснилось позже, ее сын был каким-то большим боссом в Гонконгской Федерации профсоюзов. А это одна из самых влиятельных политических структур острова. Сказала, до пенсии, то есть еще восемнадцать месяцев, ей придется терпеть ее скверный характер. И вправду, характер у тетушки был не сахар. Все в лагере боялись ее как огня. И персонал, и мигранты слушались ее беспрекословно. Даже местная мафия уважала госпожу Сонг за виртуозное владение ненормативной лексикой ят мунь ын кит – кантонским матом. Настоящая старая мегера. По-другому в этом полукриминальном серпентарии никак нельзя. Порядки в лагере царили буквально лагерные. Но к Айне она относилась совершенно по-доброму. Можно сказать, с материнской любовью. За полтора года две такие разные женщины, молодая и пожилая, настолько привыкли друг к другу, что стали почти родственниками. Девушка обращалась к ней не иначе как «мама». По выходу на заслуженный отдых «мама» в благодарность сделала ей просто королевский подарок – вид на жительство в Гонконге! Получить паспорт гражданина Гонконга иностранцу было практически невозможно. Даже если ты китаец, сложностей хватает, а уж вьетнамцу вообще нереально. Впрочем, «мегера» шепнула Айне, что ее статус только для начала. И что она обязательно похлопочет за нее где надо. Как уж это произошло, Айна не рассказывала, но свой двадцатый день рождения она отмечала в «Гейлорде» в обществе своей гонконгской мамы, ее сына и с паспортом гражданина Гонконга в сумочке!

В общем и целом, Айна была уже довольно глубоко изучена Стеллой со всех сторон и аспектов. Так что составить разговор было делом техники. Стелла мысленно наметила главную тему, исходя из того, что две недели назад Айна перешла на работу в азиатское отделение крупного инвестиционного банка «Голдман Сакс». Ознакомившись с информацией из открытых источников, Стелла пришла к выводу, что это американское финансовое учреждение достаточно любопытно для более основательного изучения. Например, в прессе профессиональное сообщество однозначно характеризовало «Голдман Сакс груп» как один из самых значимых инвестиционных банков в мире. В кругу финансистов его уважительно называют «Фирма». Основан в 1869 году Маркусом Голдманом, школьным учителем, эмигрировавшим в Штаты из Баварии. То есть фирме почти сто сорок лет! За это время небольшая конторка, занимающаяся спекуляциями векселей, закладных на землю и прочее, превратилась в глобальный, системно значимый инвестиционный банк мира. Конечно, как и большинство учреждений такого уровня, в джунглях капитализма «Голдман Сакс» отнюдь не был белым ангелом, решительно не выделялся пуританством, а наоборот, вел себя как классический банкстер, не гнушающийся аморальной наживой. Как метко говорил Томас Даннинг, популярный британский публицист девятнадцатого века, о сути капитализма, при прибыли в триста процентов нет такого преступления, на которое капиталист не рискнул бы пойти даже под страхом виселицы. Чего стоит не такой уж давний скандал из самого начала 2000-х. Тогда, после знаменитого краха пирамиды доткомов, группа американских топ-банков, в числе которых, естественно, присутствовал и «Голдман Сакс», жестко обвинялась в обмане инвесторов. Банкстеры, по обыкновению, вступили в тайный сговор и официально завышали котировки акций компаний-клиентов их инвестиционных подразделений. Общий объем ущерба был эпического уровня, кое-кто из руководителей запросто мог надолго попасть в тюрьму. Но это не про «Фирму». По итогам длительных непубличных консультаций между государственными и коммерческими дельцами генеральный прокурор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер вместе с Комиссией по ценным бумагам и биржам США пошли на крутую, в кавычках, сделку с банкирами. В результате чего грандиозный масштаб финансовых злоупотреблений скукожился до вопиюще скромного штрафа в сумме около полутора миллиардов долларов на всех, а также честного благородного слова аферистов профинансировать создание независимых аналитических контор и доступных образовательных курсов для частных инвесторов. Вот это воистину соломоново решение! Вот это космическая щедрость! Все шито-крыто, как всегда, и титаны Уолл-стрит по-прежнему лихо спекулируют на заемные средства малограмотных инвесторов со всего мира, убаюкивая сладкими брокерскими сказками про эксклюзивные предложения по их супернадежным и невероятно новаторским финансовым инструментам. И вот именно в этой фирме Айна стала ассистентом руководителя азиатского подразделения. Что же Стелле хотелось выяснить для начала? Во-первых, расспросить о новом месте работы, нравится, не нравится, довольна жалованием, может быть, о ее шефе… Стелла совершенно четко понимала: такая организация точно может быть потенциально интересной с точки зрения внутренней информации. Если они расширяются, а иначе зачем нанимают дополнительный персонал, то для чего? Инвестиции в Азиатский регион? Финансовый плацдарм американцев в Китае? Еще что-то? Это наверняка заинтересует нашу разведку. Больше того, интуиция подсказывала, что здесь можно поискать возможность приблизиться к гонконгскому политику Дональду Ланге – непосредственному объекту ее крайнего задания из Центра. В общем, со всех ракурсов это правильное направление. Айна попала в интересную фирму, и тесные отношения с такой подружкой обязательно нужно поддерживать. Пока размышляла над планом разговора, вспомнила, что не забронировала «Гейлорд», который Айна любила особенно. Этот старейший индийский ресторан Гонконга был очень популярен. Попасть туда так запросто, с улицы, без брони было проблематично. Может просто не оказаться мест. Рисковать Стелла не желала.

«Нечего тянуть время. Надо звонить», – решила Стелла и набрала номер, который был заранее в ее записной книжке. Повезло. Места были. Столик на половину седьмого внутри. На веранде Стелла решила не бронировать, немного портилась погода. Осталось отправить сообщение Айне, что она и сделала, указав в нем время встречи семь часов. Надо прийти пораньше, осмотреться, что к чему. Это базовое правило разведчика. Айна откликнулась почти сразу: «Ура! Буду обязательно. Если немного задержусь, то дам знать. До встречи, подруга!»

«Прекрасное начало. Точно обрадовалась. Это видно не только по содержанию ответа, но и по объему, если так можно выразиться. Обычно Айна крайне немногословна в сообщениях», – отметила про себя Стелла и задумалась, куда ей девать почти шесть часов времени до встречи. Поразмыслив, решила, что все же отправится домой, поработает, не спеша соберется и поедет в ресторан.

Глава 3

«Индийский ресторан „Гейлорд“ – это тайный рай, расположенный в самом сердце Цим Ша Цуй. Рекомендованный гидом „Мишлен“ и по праву признанный за традиционные индийские блюда, он продолжает покорять сердца и вкусовые рецепторы местных и зарубежных посетителей. Аутентичные интерьеры и элегантная атмосфера добавляют экзотического очарования этому заведению, делая его идеальным местом для знакомства с настоящей Индией в Гонконге».

Стелла захлопнула рекламный буклет и положила его на край стола. Она уже минут пятнадцать как пришла в заведение и успела осмотреться. Айна не звонила и не присылала никаких оговорок, значит, должна скоро появиться. Стелла здесь не первый раз и пусть не наизусть, но своими словами могла легко пересказать не только информацию из буклета, но и почти все меню. Людей, как ни странно, было не густо. Примерно половина зала. Наверное, для ужина еще рановато. Основное пространство заведения составляли небольшие квадратные столики на двоих. Примерно три десятка. От нечего делать захотелось посчитать точно, но Стелла не решилась блуждать взглядом вдоль и поперек, чтоб не привлекать к себе излишнее внимание. Были еще диваны и круглые столы. Они располагались вдоль стен. В общем, довольно толковая планировка. Такой свободный конструктор. Если приходила большая компания, то квадратики запросто и быстро группировались в необходимый размер. Стелла неоднократно лично наблюдала, как персонал ловко справлялся с комфортной посадкой любого количества пришедших вместе персон. Она выбрала место противоположное и самое дальнее от художественного панно-ширмы, которое отделяло пространство главного зала от прохода на кухню. Картинка была, как сказано в проспекте, аутентичная и довольно симпатичная. Обычно процессия группы нарядных индийских девушек сопровождала торжественный выезд национальных деликатесов. Вдруг со стороны кухни донесся довольно резкий запах карри и других ярких специй. Видимо, повар начал готовить очередной шедевр. Раньше такой аромат вызвал бы только обильное слюноотделение в предвкушении вкуснейшего ужина. Но в ее новом положении гастрономический букет сыграл прямо-таки противоположную роль. Стеллу резко начало чуточку мутить. Она посмотрела на часы. Без двух минут семь вечера. В туалет бежать уже поздно. Айна вот-вот придет, и объяснять ей свой кислый вид не хотелось. Так что Стелла попила водички, пару раз глубоко вздохнула, выдохнула и постаралась дышать вполсилы. Вроде отпустило.

– Привет, подруга! Я, кажется, не опоздала!

Стелла, несколько погруженная в свои новые заботы, отвлеклась и не заметила, как Айна вошла в зал.

– Рада тебя видеть!

Подружки обнялись, чуть касаясь щеками друг друга.

– Айна, ты какая-то мокрая?!

– Дождь полил как из ведра. Я пока из машины добежала… Ерунда. Пять минут, и все просохнет. Ну рассказывай.

Стелла передала ей бумажную салфетку:

– Вот молодец! Я – «рассказывай»? Это я, что ли, устроилась на новую работу? Давай закажем что-нибудь, а потом пошушукаемся. Страсть как интересно! Ты как хочешь: помощней или полегче?

– Голодная мышь готова и кошку съесть! – отозвалась двусмысленной поговоркой Айна и после того, как промокнула лицо, продолжила:

– Хочу все! И баранину, и курицу, и десерт…

Стелла шутливым жестом остановила ее.

– Стоп, стоп, стоп! Меню наизусть перечислять не надо. Это моя прерогатива. Давай я предложу, а ты утвердишь. Годится?

– Ок. – Айна вытянулась в струнку и покорно сложила руки перед собой на столе.

– Итак, имеется шикарный повод, и я угощаю. Так что предлагаю не ограничивать своих желаний, предаться пороку чревоугодничества и попробовать максимум предложений. Но по щадящей схеме. Фигуры надо беречь. Берем максимум блюд по одной порции и уполовиним их на двоих. Как тебе?

– Отличный вариант! Я согласна. Все попробуем, а если не осилим, то возьмем с собой.

– Решено, – серьезно сказала Стелла, поправила воображаемые очки и продолжила, глядя на свои ладошки, открытые, как книжечка меню:

– Держись, подруга! Курица тандури, маринованная в йогурте с пряностями и шафраном, – это раз, сочные креветки в кориандрово-сливочном соусе с перцем – два, и три, как без нее, баранина, приготовленная с пастой из орехов кешью. Полагаю, усиливать пока не будем. Ты же знаешь, все это дополняется закусками в стиле уличной еды. В общем, вместе со всем этим заявленным ранее будем дополнительно давиться шариками из шпината и чечевицы, а также хрустящей самсой с пряными овощами. Да! Чуть не упустила. Свежеиспеченный хлеб наан из местного тандыра уверенно дополнит предложенный скудный ассортимент, – на слове «скудный» Стелла изобразила двух зайчиков на руках. – Как считаешь, выдержим такие мучения?

Айна шумно сглотнула слюну и делано низким голосом тихо прорычала:

– Такую пытку я готова терпеть вечно. Чем будем запивать?

– Здесь уже я тебе не помощница. Я, скорее всего, всякий разный чай. Алкоголя совсем не хочется. А ты что хочешь.

– Поняла. Пожалуй, выпью пару бокалов белого, – ответила Айна и рукой поманила официанта. Вышколенный мужчина средних лет в наглаженной униформе мгновенно оказался рядом, очень корректно поприветствовал девушек и слово в слово повторил их предполагаемый заказ.

– Вы что, подслушивали нас? – с мультяшным негодованием возмутилась Айна. Официант оказался не только с роскошными ухоженными усами на выбритом до зеркального блеска лице, но и с достойным чувством юмора:

– Простите, дамы, но не только я. Вы довольно ярко обсуждали свои предпочтения. За это отдельное спасибо. Уверен, некоторые наши гости, которые слышали то же, что и я, обязательно захотят протестировать что-то из вашего заказа. Он, по моему скромному мнению, безукоризненный. Разрешите предложить белое вино на усмотрение нашего сомелье? Не сомневайтесь в его компетенциях. Он мастер своего дела.

Девушки восхищенно переглянулись и тихонько захлопали в ладоши. Зал почти сразу к ним присоединился. Частное признание высокой квалификации служителя культа чревоугодия неожиданно превратилось в общественное. Оваций, конечно, официант не сорвал, но настроение у всех присутствующих поднялось намного выше исходного.

«Браво! – произнесла про себя Стелла. – Как повезло. Нет нужды терять время на создание непринужденной атмосферы».

Айна тем временем угнездилась поудобней и всем видом показывала, что решительно готова рассказать все секреты, которые ей известны. Стелла это почувствовала, но решила зайти издалека:

– Дорогая, а ты в курсе, что твое имя персидское?

– Да? – удивленно отреагировала Айна. – Не знала. Вообще-то родители назвали меня Ай, что значит «любовь». У меня есть брат. Он заикался немного и произносил мое имя с трудом. Никак не мог остановиться на двух буквах. Ай-йй-на, ай-ннн-а. Как-то так. Короче, со временем от заикания брат избавился, а переиначенное им имя закрепилось за мной. А что на персидском значит Айна?

– Знаешь, я совершенно случайно, от нечего делать, решила посмотреть в интернете что-нибудь о происхождении своего имени. Ну и твое заодно глянула. Короче, существует несколько историй. Мне понравилась персидская. Она еще и самая древняя. Айна – это значит «чистая, как зеркало». Представляешь, как прекрасно?

– Да. Действительно очень красиво. А что там еще написали?

– Айна, дорогая, сама посмотришь, когда будет время. А сейчас пришла пора насладиться едой! Уже несут.

Действительно, не прошло и пяти минут, как их столик начали насыщать шедеврами индийской кухни. В восточных ресторанах, в отличие от Запада, не любят томить долгим ожиданием, заставляя страждущих глушить голод хлебом с маслом, чтоб потом не роптать от маленьких и дорогих порций. Далее на полчаса наступило объяснимое молчание. Все оказалось реально аутентичным, сбалансированным, невзирая на обилие специй, и необыкновенно вкусным. Поначалу Стелла участвовала в пиршестве наравне с подругой и с удовольствием. Они ловко делились принесенным, что еще более усиливало и без того уютную обстановку, и ели, ели, ели… Все было отлично, но, когда принесли баранину, Стеллу неожиданно накрыл острый приступ тошноты. Лоб покрылся липким потом, лицо побледнело, она глубоко задышала носом. Айна сразу обратила внимание на ее резко изменившееся состояние.

– Эй, подруга! Что с тобой? Тебе плохо?

Стелла с трудом сдерживая позывы, натянуто улыбнулась.

– Все нормально. Так, чуть голова закружилась. Душно, наверное. Сейчас пройдет.

– Чего там пройдет! У тебя губы синие, как не знаю у кого. Сердце не болит? – уже с неподдельной тревогой спросила Айна.

Стелла поняла, что если она еще хоть пару минут продолжит дискуссию, то ее вырвет прямо здесь. Она поднялась со своего места.

– Дорогая, я в туалет. Мутит немного. Не переживай. Через пять минут вернусь.

Действительно, после того как Стелла вынужденно избавилась от съеденного, ей стало гораздо легче. Она тщательно привела себя в порядок, поправила волосы, еще раз осмотрелась в зеркале и вернулась обратно за стол. Тревожное выражение на лице Айны не прошло, даже усилилось.

– Стелла! Я уже хотела за тобой бежать! Хочешь, поедем домой?

Стелла посмотрела на часы:

– Нормально. Меня не было всего пять минут. Мне уже намного лучше. Еще пару минут, и я буду совсем в порядке. Поверь, все нормально!

Тут Айну по-женски осенило:

– Красотка! А ты не беременна часом?!

Стелла отчетливо поняла, что такое шило ни в одном мешке не утаить. Она инстинктивно покраснела до кончиков волос и тихо, одними губами, произнесла всего одно слово:

– Да.

Что тут началось, даже передать словами трудно. Айна вскочила со стула, подпрыгнула сзади, обняла ее двумя руками и громким шепотом начала жарко пыхтеть прямо в ухо:

– Стелла! Девочка моя! Я так рада за тебя! Поздравляю! Это такое счастье!

Стелла непроизвольно заулыбалась. Скорей не от слов, а потому что стало жутко щекотно от щеки Айны, которая терлась об ее ухо.

– Ну все, все. Отпусти. А то задушишь меня при свидетелях. Потом не открутишься.

Айна подняла глаза и увидела, что половина посетителей ресторана смотрит в их сторону и вот-вот догадаются о причине ее ликования. Она разжала объятия, звонко поцеловала Стеллу в темечко и вернулась на место:

– Теперь, рассказывай! Кто, когда…

Стелла оборвала ее на полуслове:

– А то ты не догадываешься. Давай-ка лучше ты про себя. Мне надо чуть-чуть отвлечься. Потом обо мне поболтаем.

– Поняла, – кивнула Айна, – а что рассказать-то?

Стелла сделала удивление на лице.

– Ты забыла, чего мы собрались? Или уже успела уволиться?

Айна благодушно засмеялась.

– Хорошая шутка. Нет, еще не уволилась. В общем, контора «Голдман Сакс» – крутейший банк. Может, слышала?

Стелла ожидала этого вопроса и была к нему готова. В принципе любой ответ особо не влиял ни на что, но если бы она проявила хоть какую осведомленность, то это наверняка несколько снизило бы интерес Айны подробно рассказывать что-либо. Какой смысл распространяться, если ей и так много чего известно.

– Название на слуху. Но сама знаешь, я слово «банк» пишу с двумя ошибками.

– Честно говоря, и я тоже. Короче, это вообще-то не совсем банк. Это такая финансовая группа, куда входят все профильные конторы. Ну там инвестиционные, страховые и…

– Все, что про денежки? Да? – Стелла умело помогала держать правильный курс.

– Да! Точно! Они реальные перцы! Судя по офису и по тому, сколько они нанимают народу, «Голдман Сакс» в этот регион забегает не на пять минут.

Стелла, почувствовав, что Айна совсем не банкир и начинает потихоньку замедляться, резко сменила направление.

– Погоди. Про банк понятно. А ты-то что там будешь делать?

– Да все как обычно. Моя привычная работа. Секретарь, референт, помощница, стенографистка, офис-менеджер, переводчик, чай, кофе… Вот.

– Понятно. И кто у нас начальник? – Стелла убедилась, что Айне по душе ее несколько саркастический стиль, и старалась по возможности его придерживаться.

– Вот это самое интересное. Средних лет. До сорока, как мне показалось. Довольно рослый парень для азиата. Зовут Дуглас. Судя по произношению, чистый американо. Он заместитель руководителя азиатского отделения этого банка. Что в его ведении, я пока до конца не выучила. Со стороны кажется, что все. Чистенький такой. Рубашка, пиджак в клеточку, одеколон, ногти полированные. Женат, не женат, с ходу не поняла, но дети есть. У него фото на столе. Мальчик лет пяти, не больше. Эта часть истории с продолжением. Расскажу, упадешь в обморок! Ой, прости. Я не буквально…

Стелла уже была удовлетворена, что на самом старте она получает самую важную первичную информацию о потенциальном объекте – его персональный профиль. Надо двигаться дальше.

– Ладно, ладно, не усугубляй. Я ж не хрустальная ваза. Так что здесь интересного, подруга?

– Потерпи. Сейчас поймешь. Лучше начну с самого начала. Я чисто случайно через своих давнишних знакомых узнала, что туда набирают персонал на очень приличную зарплату. Кинула резюме, мне позвонили и пригласили на собеседование. Причем сразу к непосредственному начальнику, а не к менеджеру по кадрам. Пришла. Обалдела от офиса. Первый раз такое видела. Помещение страннее некуда. Квадрат метров сто пятьдесят, фронтальная стена – сплошное окно до пола, натяжной потолок белого цвета весь в лампочках, десяток стульев, на них девять молодых девиц всех мастей, на каблуках, в мини – одна другой краше. Кабинет начальника отделен от зала стеклянной перегородкой, и все. Там два мужика. Один за столом что-то записывает. Азиат. А другой рядом стоит. Здоровенный такой качок. Рукава пиджака от бицепсов лопаются. Рыжий, коротко стриженный. Да! И фифа напротив. Юбка ультрамини, нога на ногу. Собеседуется, не иначе. Огляделась еще разок и думаю: не туда я пришла. По сравнению с другими претендентками, так сказать, у меня шансов было ноль. Понятно, уродиной я себя не считаю, но соревноваться с присутствующими девушками не собиралась. Еще пара минут – и все, удалилась бы, не прощаясь, по-английски. И тут первая странность приключилась. Азиат голову от стола поднял и на меня через стекло уставился. Наверное, я одна на ногах была, поэтому и заметил. Однако ж нет! Здоровяк вывел фифу из кабинета и жестом пригласил меня! Удивительно! Я позже всех пришла, а пошла второй! Ты представить не можешь, что тут началось! – Айна уже допивала второй бокал прекрасного немецкого рислинга, и это начало положительно влиять на громкость ее голоса. Стелла тут же включила режим коррекции.

– Дорогая, чуть потише, пожалуйста. Боюсь, еще пару децибел вверх, и весь зал точно присоединится к нам посплетничать.

Айна, прикрыв рот ладошками, залилась беззвучным смехом. Отсмеявшись, придвинулась через стол как можно ближе к Стелле и продолжила без восклицательных знаков заговорщическим тоном:

– Если коротко, то на мне чудом не загорелась одежда от их испепеляющих взглядов. В общем, захожу красиво, чуть от бедра. А что, не имею права? Здороваюсь. Ответа нет. Уперся в стол, пишет что-то. Скромно стою, жду, когда предложат сесть. Через полминутки дождалась. Азиат поднял глаза, привстал и предложил садиться напротив, а амбалу одними глазами приказал выйти. «Большая шишка», – подумала и не ошиблась. Говорили, кстати, не очень долго. Может, четверть часа, не больше. О чем? Честно сказать, ни о чем. Так, по мелочи, как мне показалось. Я даже толком и не запомнила. Это нормально. В резюме на трех страницах все мои компетенции и заслуги отмечены. Чего зря то же самое от меня слушать. Да! Чуть не упустила. Он в процессе разговора как-то странно начал принюхиваться. Не сильно заметно. Одними ноздрями. Я даже напряглась слегка. Не курю, зубы вычистила, жвачку перед дверью в сумку запихнула. И тут он мне посреди моей какой-то фразы: «Лаванда?» Тут меня торкнуло, что он ноздрями шевелил. Я ему с ходу порцию лести на всякий случай. Дескать, в моем любимом парфюме есть лаванда, но совсем немного. Какое, говорю, у вас, мистер, тонкое обоняние! А он без иронии на полном серьезе: «Как у собаки. Хорошего человека чувствую за милю. Дуглас. Меня зовут Дуглас Ян». Я поняла, что разговор закончен. Встала, попрощалась, глазки в пол и пошла себе. Амбал у дверей ждал, проводил до лифта. Я не стала с ним кокетничать. Мне и вовсе показалось, что он глухонемой. Выхожу из здания, стою и прикидываю, а какого черта я сюда притащилась!? Только разозлилась. Да наплевать. Пойду, думаю, жвачку из сумки в урну отправлю, и хватит с меня на сегодня. И тут второе чудо! Приготовься, ты сейчас точно упадешь в обморок!

Стелла немного поморщилась.

– Не хотелось бы.

– Ой, извини. Вот я дуреха! Уже второй раз ерунду сморозила. Извини, пожалуйста. Больше не буду. Короче, стою я у урны справа от главного входа, копаюсь в сумке и… Вдруг открываются раздвижные двери, а из них, отгадай, кто!

– Айна, ума не приложу. Может, живого слона вывели? Хотя нет, судя по твоему воодушевлению и размеру глаз, огнедышащего дракона, не меньше.

– Все иронизируешь? А вот сейчас поймешь, даже дракон так не удивил, что дальше было. Появляется мой амбал, а за ним весь табун красоток семенит. Те, что оставались в приемной. Представляешь! Пяти минут не прошло, а он их всех оптом отослал. Тут я четко поняла, новая работа у меня в кармане. Причем с непредсказуемо интересной перспективой. Что скажешь?

Стелла взяла стакан с водой, подняла его, приглашая Айну чокнуться.

– За твою новую жизнь!

Подруги чокнулись. Айна изрядно пригубила вина и повторила свой вопрос:

– Так что ты думаешь, Стелла?

– Знаешь, тут особо думать нечего. Ты ему просто понравилась. Как женщина, конечно. На твоих профессиональных навыках вообще не стоит заострять. Ты очень компетентный работник. С твоим резюме он точно ознакомился. Это еще один нежданный бонус в его пользу. Сколько ты уже на него работаешь?

– В следующий понедельник пойдет третья неделя.

– Немало. Полмесяца почти. И как?

– Стелла, радость моя, не могу похвастаться, что работенка – саго микс (традиционный и популярный десерт в Гонконге). Забот выше крыши, но обстановка в целом классная. Сижу в общем зале. Там, где фифы сидели. Его расчертили полутораметровыми перегородками на сорок рабочих мест. На американский манер. Уже почти все ячейки забиты персоналом. Дуглас остался за перегородкой, даже жалюзи не повесил. Я напротив в первом ряду. У меня, правда, отсек побогаче. Стенки двухметровые, и хоть как-то отгорожен от общей массы. Из базовых предметов есть кофеварка и пепельница для гостей – Дуглас не курит, – маленький холодильник, там прохладительные напитки. Из привилегий есть напольный кондиционер. Я его практически не включаю, хоть и жарковато обычно. Он шумит, как самолет на взлете. Шеф отвечает за много чего. Все еще до конца не изучила. Было несколько совещаний, я их стенографировала, но толком ничего не поняла. Много специфики. Дуглас не душит, сказал, со временем вникну. Вот пока так.

– Подожди. А лично-то он как? В смысле, знаки внимания не оказывает? А то моя теория любви с первого взгляда потихоньку начинает трещать по швам.

Айна потупила глаза и совершенно искренне, без кокетства, тихо сказала:

– Не оказывает. Робеет очень. Как школьник прям. Захожу к нему, а он пятнами покрывается. И сердце, через рубашку видно, колотится. Ты ж понимаешь, мне ему на шею с порога кидаться не с руки. Да и не умею я. Не мое это, – в голосе звучало некоторое сожаление.

– Думаю, он, конечно, влюблен. Но что-то его останавливает. Жена, наверное?

– О! Самое интересное чуть не забыла. Стелла, дорогая, я тоже так подумала. Ан нет! С женой они разбежались уж лет десять назад. Она два года назад снова вышла замуж…

– Погоди, погоди, а мальчик тогда? Сын? Он же маленький, как тебе показалось. Выходит, они вне брака снова сходились? – спросила Стелла и сразу пожалела об этом. Как бы не показаться слишком внимательной. Впрочем, обошлось. Айна никак не отреагировала на это и продолжила с усиливающимся воодушевлением:

– То-то и оно, я тоже так подумала. А по правде было совсем иначе. Родила его бывшая не от него! Случился у нее после развода романчик. Может, и не один даже. Отец ребенка растворился в закате. Обычное дело. Она, как я поняла, женщина религиозная. Короче, избавляться от дитя не стала. Уважаю. А Дуглас оказался вообще почти святым. Он ей помогал во всем, и ребенок его чуть ли не папой считает. Со временем Кони – ее Корнелией зовут – остепенилась, стала доброй католичкой и в конце концов устроила свою личную жизнь. Она сейчас с новым мужем и сыном в Канаде. Мне кажется, что Дуглас скучает по мальчишке. Такие дела.

– Ничего себе, робеет! Он что, исповедовался тебе? Откуда ты все знаешь?

– Случайно все вышло. Меня его Кинг-Конг – а он оказался замом по безопасности – попросил перевести несколько резюме вновь нанятых сотрудников с китайского на английский. Понятно, у них был и английский вариант, но он их личным переводам не доверял. Дал пароль в базу персонала, ну и, сама понимаешь… Там на каждого, реально, подробнейшее досье. Шпионы какие-то.

– Отважная девочка. Страшно было? И что, прям и про бывших жен?

– Да! Еще как страшно! Говорю же, чисто шпионы. Хотя, наверное, во многих фирмах так, где большие деньги гуляют. Мне было так жутко любопытно, что я не удержалась. Я гадкая? Да?

Стелла догадалась, что у Айны началась вторая стадия опьянения – самоуничижение. Пришлось срочно спасать.

– Выпей водички со льдом. Надо паузу с вином сделать. Я тебе вот что скажу. Никакая ты не гадкая. Я бы тоже не устояла. Да и вообще мало кто устоял бы. Ведь когда человек нравится, то все законы побоку. Или он тебе безразличен?

– Стелла, не знаю, что и сказать. Меня тянет к нему. Он хороший. И ему сейчас трудно очень. Один на новом месте. Его сын, прости, сын его бывшей далеко. А он привязался к нему. Успел. Мне его очень жалко бывает, иногда даже сердце сжимается. Что это такое?

– Это любовь, подруга. Самая обычная любовь!

Айна вдруг напряглась вся, сжалась в комок и застыла, как манекен.

– Что с тобой? Ты как приведение увидела.

Айна процедила сквозь зубы:

– Хуже, Стелла. Это он. Он!

– Кто?

– Дуглас Ян! У нас за спиной, правее через два столика. Только что вошел. Кошмар! – громкость шепота Айны начала превышать допустимые нормы конспирации.

– Вот это новость. Один? Хотя не отвечай, уверена, что один. Ты говорила ему, что идешь в «Гейлорд»?

– Нет. Точно не говорила. Хотя постой! Совсем вылетело из головы. Меня же амбал подвозил. Сам вызвался.

– Так, дорогая моя! Все понятно. Момент истины. Я сейчас аккуратно покину арену – мне здесь уже не место, но перед этим ты быстренько поймаешь его взгляд и пригла… – Стелла не успела изложить до конца свой гениальный план, как за ее спиной прозвучал приятный мужской голос:

– Добрый вечер, девушки. Мистер Свенсон доложил мне, что подвозил вас, Айна, в ресторан «Гейлорд». Я в этом городе недавно и совершенно не освоился. Если коротко, то после шести вечера, когда офис заканчивает работу, я даже не понимаю, где поужинать. Надоело питаться на улице. Итак, пользуясь служебным положением, поручаю вам, Айна, и, конечно, вашей спутнице оказать мне честь поужинать со мной. Разумеется, за счет фирмы. Я не очень назойлив? Да, и представьте меня наконец вашей прекрасной подруге.

Айна сидела ни жива ни мертва. Ловила воздух полуоткрытым ртом, как рыба, выброшенная на берег, очевидно, утратив временно дар речи. Стелла была совершенно удовлетворена сегодняшней удачей, о которой и мечтать было нельзя.

– На сегодня уже более чем достаточно, – почти вслух произнесла она и снова взяла инициативу в свои руки. – Меня зовут Стелла Лэй. Я лучшая подруга Айны. Вам представляться не обязательно. Вы – Дуглас Ян, прямой руководитель Айны. Она, кстати, очень высокого мнения о вас. Простите, если это заявление было несколько неуместным. Но я хорошо знаю свою подругу, ее объективность и порядочность. Просто так она никого не хвалит, поверьте. Что касается совместного ужина, то мы будем только рады. Правда, дорогая?

Айна с трудом выдавила что-то и совсем невпопад:

– Да! Это чудесно…

Стелла продолжила держать быка за рога.

– Вот и славно. К моему глубокому сожалению, мне не удастся присоединиться к вам. Есть неотложное дело, которое я не могу игнорировать. Так что пересаживайтесь на мое место, Дуглас, а я поеду по делам. Окей?

Айна уже осознала происходящее и почти пришла в себя. На ее лице сверкала белозубая улыбка частично умалишенного и почти абсолютно счастливого человека. Она нашлась сказать только следующее:

– Стелла, давай запакуем тебе что-нибудь с собой! Кто все это есть то будет!?

– Дорогая, не волнуйся за меня, пожалуйста. Я же на диете. Ты что, забыла? – Стелла аккуратно постучала по своему пока плоскому животику.

Айна молча встала, с искренней нежностью обняла подругу и тихо-тихо шепнула:

– Спасибо, подруга.

Дуглас галантно предложил вызвать служебную машину. Стелла, может, и не отказалась бы от предложения. На улице дождь, да и такси в Гонконге отнюдь не дешевы. Однако наверняка приедет его безопасник. Мистер Свенсон. Он, похоже, профессионал. Поэтому знакомиться с ним близко – себе дороже. Она вежливо отказалась, сказав, что ей не так далеко и на такси получится быстрее. Дуглас все же остался джентльменом до конца, проводил ее к выходу, сам попросил метрдотеля вызвать такси и помог сесть на заднее сиденье авто. На все про все ушло не более двух минут, так как у популярного ресторана постоянно дежурило несколько таксомоторов. Дуглас все равно успел незаметно всучить водителю пару купюр с запасом, кивнул Стелле головой и нерасчетливо громко захлопнул дверцу.

«Как бы было прекрасно, если у них все сложится. Я буду так рада за Айну», – подумала она и назвала таксисту адрес. Ехать было недалеко, но ливень усилился, шел стеной и вносил свои коррективы в городской трафик. Видимость почти нулевая, пробки, все сигналят, норовят проскочить побыстрее. В общем, рядовая ситуация для любого мегаполиса в пиковые часы, а для Азии это почти повседневная норма. Стелла не переживала, ей было чем заняться. Она попыталась пристегнуться, но ремень безопасности плохо влезал в гнездо. Точнее, не фиксировался толком и выскакивал при малейшей нагрузке.

«Ну и бог с ним», – решила Стелла после пятой неудачной попытки закрепить ремень, поудобней устроилась на сиденье, прикрыла глаза и задумалась. Во-первых, и вправду выдался очень хороший день. Вышла в люди, наболталась всласть с подругой. Что планировала на сегодня, с лихвой сделала. Пока все складывается просто прекрасно. Хотя, если копнуть поглубже, радуга начинала слегка блекнуть. Вдруг первые взаимные симпатии Дугласа и Айны эволюционируют во что-то гораздо большее, чем примитивный «служебный роман»? Тогда использовать подругу в понятных целях будет крайне опасно с человеческой точки зрения. Вдруг что-то пойдет не так? В другой архитектуре максимальная проблема – это увольнение Айны. Дуглас явно влюблен. Это видно невооруженным глазом. А может, дойдет до предложения руки и сердца? Айне давно пора об этом задуматься. Не девочка уже, тридцать третий год на горизонте. Что в этом случае будет, если она вольно или невольно подставится? Вся жизнь может вывернуться наизнанку. Плюс она будет «своего» Дугласа оберегать как зеницу ока, блюсти денно и нощно. Это чисто по-женски неизбежно. Свою территорию женщины охраняют лучше любой сторожевой собаки. Тоже нюанс не шуточный. Во-вторых…

Стелла не успела продолжить свои размышления. Автомобиль вдруг резко завалился на левую сторону, как будто внезапно оступился и, развернувшись на девяносто градусов, с противным скрежетом встал как вкопанный, жестко ударившись о невидимое препятствие. Стеллу сначала подбросило вверх, потом резко мотнуло влево к пассажирской двери. После первого тычка головой о крышу что-то хрустнуло в шее, а довольно сильный удар плечом в дверь она уже не почувствовала, так как потеряла сознание.

Глава 4

Даша сразу узнала это место. Да и как его было не узнать! Скала Шаманка. Одна из самых главных достопримечательностей величественного озера Байкал. Находится она на западной стороне острова Ольхон, неподалеку от Хужира. Невысокая, примерно сорок метров, с двумя разновеликими вершинами, она издавна считалась у местных жителей сакральным местом. А скрытая в ней двенадцатиметровая сквозная пещера служила тайным святилищем для проведения древних шаманских ритуалов. Даша бывала здесь несколько раз. И наяву и во сне. Однажды даже на водной прогулке наблюдала скалу с противоположной стороны. Включив небольшую толику воображения, с этого ракурса на Шаманке явственно просматривается темный силуэт дракона. Сейчас она была здесь не одна. Пятеро мальчишек, совсем еще дети, малые и постарше, лет по шесть-восемь, может быть, десять, стояли друг напротив друга, по очереди поднимая вверх пальцы и громко выкрикивая короткие фразы на немного странном и незнакомом языке. Но Даша почему-то их понимала. Большой палец: «Хулха кея – Совершим воровство!» Указательный: «Мал авч ирхм – Пойдем скот воровать!» Средний: «Хаакас авч ирхм – Когда начнем?» Безымянный: «Эзн кархла – Когда хозяин выйдет!» Мизинец: «Андкар тявя кария – Только перед выходом произнесем клятву».

– Играют в скотокрадов. Еще не забыли свой язык. Мы их нашли недавно, в месяц Хожи – июль. А сейчас только Уольжин – август. Ну ничего, через две зимы будут на нашем говорить.

Голос Даша слышала как-то странно, будто бы он не звучал извне, а возникал сразу в голове. Язык другой, но снова понятный. И голос тихий и глубокий. Пожилой мужской, такой до боли знакомый, но она точно никогда не слышала его раньше. Попыталась обернуться, увидеть, кто говорил. Тело не слушалось ее.

– Не нужно меня искать, Даша. Я не потерялся. Я везде и нигде. Я дух твоего прапрадеда, – тон стал благосклонным, почти ласковым.

Даше было совсем не страшно. Скорее наоборот, уютно, спокойно и любопытно,

– А я могу обратиться к вам?

– Да. Только подумай крепко сначала, – голос стал совсем низким, – можешь задать три вопроса.

– Хорошо. Как я здесь оказалась?

– Плохой вопрос. Прощаю на первый раз. Подумай хорошенько, как надо это спросить?

Даша глубоко вздохнула несколько раз. Воздух был прохладный, чистый и густой. Казалось, что не дышишь, а пьешь его. Мысли прояснились, стало совершенно легко и радостно.

– Зачем я здесь?

– Молодец, – голос стал звонче, – это правильный вопрос. Посмотри вокруг, это место всех твоих и моих предков, Шаман-скала, одна из девяти святынь Азии. Ты и я из одного древнего рода Кайгалов. Чтобы верно понять мой ответ, зачем ты здесь, надо рассказать, что такое кайгалы. Много странного ты услышишь сейчас. Если поймешь, то хорошо. Нет – тоже хорошо. Здесь, на Священном озере «Байгал далай», испокон веков жили два разных рода кайгалов. У нас, бурятов, и у тувинцев. Мы единоверцы, но говорим на разных языках. Издревле молодые тувинские парни, обыкновенно до женитьбы, крали скот у всей округи. Их называли кайгалами, то есть смельчаками. Это было почетное занятие в их народе. Угоняли они чужое на свой страх и риск, не ставя в известность ни глав кланов, ни старейшин, ни шаманов. Их налеты совершались на соседние народы, на другие недружественные тувинские племена, и даже на соплеменников, выделившихся от всех достатком и богатством. Надо обязательно взять в толк: тогдашние разбойничьи набеги тувинских кайгалов – это не заурядное воровство, оорлаашкын, или кража-возмездие, туткууш. Главным их устремлением и целью было усиление личного авторитета. По этой причине они обыкновенно раздавали почти весь добытый скот нуждающимся соплеменникам. Вот только зло во благо все равно останется злом и обязательно пожрет благие намерения. Так и вышло. Со временем поменялась цель походов. Они стали совершаться для обогащения. Благородные скотокрады постепенно превратились в настоящих бандитов и ради наживы начали прибегать к открытой агрессии с человеческими жертвами. Часто не оставляя в живых даже женщин и подростков после своих нашествий. Не щадили даже своих соплеменников! Мы, буряты, если вдруг находили кого-то живыми, то забирали к себе. Обычно это были совсем малые дети. Вон те калмыцкие пацаны рядом с деревом, видишь? Они играют в разбойников. Ну ничего, скоро приживутся в новой семье и будут играть в «Шагай наадан» – «баранью лодыжку». В общем, смиряться со злом вечно нельзя. Людям надоело терпеть их. Чуть больше ста лет назад Верховный правитель Тувы амбын-нойон Олзей-Очур разгромил банду главных воров, а тех, кого взял в плен, обезглавил. Нехорошая молва долго еще шла в народах про кайгалов. И наш род через вот таких спасенных детей вернул кайгалам славное имя. Поняла, зачем ты здесь, Даша?

Короткий рассказ давнего предка поразил своей простотой и в то же время невероятной глубиной мысли. Она не понимала, откуда ей пришло просветление, но четко знала, что есть правильный ответ.

– Дети. Вот зачем я здесь. Если род желает быть вечно, то для него нет своих или чужих детей.

– Верный ответ, Даша. Скоро ты ощутишь это не только в мыслях, но и душой, когда прижмешь к груди своего первого сына! Остальные вопросы оставим на потом. Тебе уже пора возвращаться. Мы еще встретимся. За мной осталось два ответа, а за тобой два вопроса. Не переживай… – Голос уходил куда-то, становился тише и тише, пока не пропал вовсе. Через мгновение вернулся. Нарастал, становясь все отчетливей и громче. Но это был уже не голос ее древнего предка, и теперь Стелла его точно узнала.

Продолжить чтение