Расскажи, снедурочка…
Снег начал падать без двух минут пять. Сперва это была пыль, затем мелкий порошок, а уже сейчас декабрьский снег валил как из ведра.
– С вами радиостанция «Рахит FM». Свежие новости в прямом эфире только у нас! – шипел противный голос из динамика с полуживой двери машины. Старая, гнилая, с колёсами от разных машин Газель двигалась (а точнее ползла) по проспекту Сталина, то и дело задевая припаркованные тачки и снося им боковые зеркала. На тентованном кузове Газели выгорала реклама компании по доставке навоза "Свежесть". Тент был довольно древний и изношенный, поэтому от названия осталось только слово "жесть". За рулём небезопасного транспорта восседал мужчина неопрятной внешности и с не красивым, но добрым лицом. Его плешивая борода свисала до второго подбородка, а уши не давали шапке-петушку сесть на голову нормально. Перед добрым лицом, то и дело болталась вонючка с ароматом ванили, но её аромат был не в силах перебороть запах в салоне. Водитель вставил в магнитолу кассету, тем самым перебив радио-подкаст какого-то Шалавьёва. На всю кабину заиграл «Сектор газа» и водитель даже чуток подтанцовывал своими валенками. При выезде на шоссе Газель подрезала залётная Жигули-шестёрка с бурятскими номерами, из-под которой выкатилось переднее колесо и повалил дым с искрами. Недовольному водителю пришлось тормозить. Тормоза были неисправны, поэтому хромая шестёрка оказалась кстати. Из задних дверей полумёртвой машины выполз парень в больничной пижаме и, отбросив костыли, похромал к Газели. Его лицо было, то ли в крови, то ли в чём-то. Бедняга протягивал руку и о чём-то молил на своём травмированном. Водитель недолго думая достал из-под сиденья топор с тремя крестами, выцарапанными на рукоятке и, выпрыгнув из кабины, замахнулся на «автоподставщика». Тот, увидев оружие, да ещё и с крестами, прокричал «убивают!» и уполз в лес по сугробам.
– Только так вас и учить, аферистов, – героически плюнул водитель и заглянул в салон легковушки: за рулём сидел элегантный дед в чёрных очках и смотрел перед собой, на соседней седушке лежала трость.
– Тарзан, ты? – спросил дед не поворачиваясь. – Что произошло?
– Попались? Подельник ваш скрылся. Поэтому ждём полицию и не рыпаемся.
– Какой подельник? Тарзан? Он мой поводырь.
– Это как?
– Дорогу мне указывает. Без него мне не уехать.
На этих словах дед захныкал, пуская сопли. На заднем сидении валялся свёрнутый матрас и всякие вещи. Особенно водителя Газели удивила женская голова манекена с вырезанным ртом. Ему показалось это жутким.
– Мужики, а вы куда ехали-то?
– В дом для инвалидов, куда.
– Эх, неловко вышло… Ну ладно – я пошёл. Давайте повнимательнее.
Бородатый запрыгнул к себе и выехал из помятых жигулей. Дед истошно звал Тарзана, но из леса так никто и не выглянул, кроме лисы. Через некоторое время на пересечении с улицей Геббельса шофёр снова врубил по тормозам, что есть мочи, увидев лежащее посреди дороги присыпанное снегом тело.
– Кажись собака… – подумал вслух он.
Тормоза, как обычно не сработали, поэтому Газель проехала ещё десять метров и, свернув вправо, врезалась в рекламный щит с предвыборной агитацией "Российской России". Водитель выскочил из машины и тревожно направился к телу собаки. Какие-то машины аккуратно объезжали животное, а кто-то и подбрасывал к телу пустые бутылки из-под бутирата. Помимо этого мусора, недалеко от собаки были раскиданы мандарины и разбитая бутылка красного. Водитель запереживал. Подойдя ближе, он разобрал, что тело принадлежало какому-то мужчине с длинными волосами. На плотном туловище блестела махровая шуба.
– Вставай, браток! – пнул шофёр заснеженное тело.
В ответ что-то пискнуло и туловище начало шевелиться.
– Алкаши, мать вашу! – кричал из проезжающего УАЗика мужик патриотичной внешности. – Вас стрелять пора, уродов!
Водитель Газели махнул в ответ пацифичной рукой и заставил патриота замолчать. Тот нецензурно покачал головой и, рыгнув, уехал. Любитель собак и братков поднял потерпевшего и оттащил к Газели. Мандарины он тоже забрал с собой. Спустя некоторое время шофёр с неопознанной жертвой уже направлялись в сторону больницы. Владелец тела очнулся и высоким голосом спросил:
– Прошу прощения, а мы куда?
– В больничку тебя везу, браток, – ответил шофёр и тщеславно улыбнулся.
– Какую ещё, на хрен, больницу! – ещё более высоко возмутился найдёныш.
– Да ты успокойся, браток. Доставим в лучшем виде. И мандарины свои заберёшь.
– Мандарины?
– Да. Вон, под ногами на полу которые.
– Охрененно просто.
Водитель расстроился. Этот парень ещё и не доволен, что его спасли. Хм…
– Что со мной произошло? – спросил длинноволосый фрик, явно походивший на маломущего наркомана.
– Эх, браток… ты лежал средь дороги, без сознания. Словно подбитый птенец, словно ангел упавший с небес, словно…
– Да прекратите! Я поняла. Не тупая, между прочим!
Водила ошарашенно осмотрел собеседника:
– Так ты не браток… что ли?
– Какая я вам браток! Мужлан…
Тут до водителя дошло, что рядом с ним сидит не мужчина, а самая настоящая женщина. Правда тоже не красивая.
– Прошу прощения. Я думал вы… Вот же балалайка!
– Остановите!
– Нет уж. Вам нужно в больницу. А там вас без меня отправят куда надо.
Женщину такой расклад не устраивал. Она брыкалась, брыкалась, но в итоге успокоилась, осознав, что с ней что-то не так и больничка действительно пойдёт на пользу. Она принялась загребать мандарины в карман шубы, такого же цвета, как и волосы.
– А вообще-то, – подметила незнакомка, – у приличных людей мандарины на полу не валяются.
– Да ну, бросьте. Они у меня дома вообще в мешке с картошкой лежат.
– Ну вы же не дома.
– Это мой второй дом. Я здесь даже иногда сплю.
– Я и поняла. По запаху…
Водитель недовольно приопустил стекло. После несколькоминутной паузы он не сдержался.
– А меня Тарас зовут, – представился он.
– Кто? – не поняла дама.
– Что кто? – ещё больше не понял Тарас.
– Ну вы меня проинформировали, что вас кто-то зовёт менять матрас.
– Простите. Вам послышалось.
– Нет, я отчётливо слышала. Вы меня заинтриговали. Мне теперь ужасно интересно: кто вас позвал поменять матрас.
Водитель угрюмо задумался. Матрасом его никогда не дразнили. Называли куда более в рифму, но матрас это слишком…
– Друг позвал, балалайка конская, – отчаянно произнёс Тарас. – А как ваше имя?
– Я не помню, – растерялась женщина. – Как же так?! Я ведь действительно не помню, что со мной было.
Женщина нащупала грудь или её подобие и облегчённо выдохнула.
– А паспорт у вас с собой?
Она порыскала по карманам шубы, но ничего не нашла, кроме открытки.
– Дарагой снигурачке от калектива. С новым годам! – прочитала вслух она текст внутри открытки. Затем скинула шубу к оставшимся мандаринам и оказалась в синем полушубке снегурочки.
– Ого. Здравствуйте, снегурочка, – удивился Тарас и по-деревенски захохотал. – Приятно под вечер встретить такого персонажа.
– Почему на мне это? – затряслась попутчица. – Я, что, проститутка?
– Что, совсем ничего не помните?
Мысль о том, что попутчица является представительницей древней профессии инстинктивно взбодрила Тараса.
– Совсем.
– А можно я вас тогда буду звать, ну например, Вероникой?
– Давайте лучше Снежаной. Раз уж такие дела.
Тарас остановил машину, врезавшись в стоящий на остановке автобус. И сделал это крайне неаккуратно.
Женщина пришла в себя, когда Тарас приложил к её шишке на лбу ледышку с улицы.
– Что произошло? – спросила она, корчась от боли.
– Да ничего страшного, – улыбнулся Тарас, прикрывая ладонью бланш под глазом, так сказать, подаренный водителем автобуса. – Вы мне стекло разбили головой. Так я ж его все равно менять собирался, а то эта конская наклейка «Российской России», никак не смывается. Так что не переживайте.
Тарас смахнул квадратные осколки с голубого одеяния женщины, пока она разглядывала дыру в лобовом стекле, размером с баскетбольный мяч. Автобуса уже не было. Впереди светилась нарядная ёлка на какой-то площади, а возле неё мелькал народ.
– Где мы? – спросила жертва мини-дтп.
– В центре. Здесь скоро все дороги перекроют. Сегодня на площади Бюрократизма будет выступать сам Миша Ша. Помните такого? Говновоз, говновоз, говновоз… Говночист – заклинатель говна, там. Ну поняли, да?
– Не понимаю о чем вы. Я из современных знаю только Алсу.
Тарас пожал плечами и замолчал.
– Как же мы теперь поедем, да ещё и с дырой? – испугалась Вероника.
– Сейчас всё сделаем, – усмехнулся Тарас, достав из-под ног шапку-ушанку. Он надел головной убор даме, плотно связав её и обтянул всё это дело шарфом.
– Что это? – брезгливо указала женщина на наполненный презерватив прилипший к шапке.
– Ой, простите, – покраснел Тарас и выкинул гандон в окно. – Сын иногда машину берёт. На работу.
Женщина покачала головой, но этого было не видно.
– Вот и очки ещё, – шофёр надел барышне солнечные окуляры родом из восьмидесятых. – Теперь не так дуть будет.
Женщина стала похожа на некрасивую помесь снеговика и матрёшки. Огромная родинка на носу тоже играла свою роль.
– Я хочу домой! – заныла она.
– Эх, знать бы ещё где он… Балалайка конская…
– Да что вы пристали со своей балалайкой! Что ещё за балалайка такая?
Тарас никак не ответил, а лишь свёл брови.
Пока машина мчала до медучреждения голова Вероники покрылась инеем. И где-то местами появились сосульки. Снег летел прямо ей в лицо. Тарас притормозил в сугроб и помог женщине выйти из кабины. В лечебнице свет не горел, а двери были заперты.
«Закрыто. В праздничные дни не работаем. Выходные. Больница откроется 9.01.18»
Тарас и женщина вздохнули и синхронно пожали плечами. Сквозь одну из дверей было видно охранницу в фойе. Она сидела у гардероба с мишурой на шее вместо шарфа и курила.
– Откройте! – Тарас постучал ногой. – Барышня, ради бога!
Пожилая охранница невнятно матернулась и пригрозила кулаком гостям.
– Я тебе щас постучу, сука! – подошла она ближе. – Я тебе постучу! Какого хера надо?
Её залысины в области всего полубокса смущали Тараса. Он подсознательно не переваривал лысеющих людей. Эта фишка к нему перешла по наследству от отчима.
– Женщине необходима мед.помощь, – заикаясь утвердил Тарас, скрывая неприязнь.
– Я че, на врача похожа? А? Нажрётесь всякого говна, а потом лечи вас? А ну пошли отсюда на большой и толстый!
Глаза охранницы были злобные и косые, как и её ноги.
– В принципе, – обратилась женщина к Тарасу. – Я себя нормально чувствую. Может ну её, эту больницу? Лучше выясним, кто я такая?
Тарас одобрительно кивнул и его прыщ между глаз стал заметнее.
– Поехали в милицию, – предложила снегурочка, а мужчина вздрогнул и стал похож на сорванца, которого засекли с сигаретой.
– Нельзя мне, – опустил голову он.
– А что случилось? – нахмурилась снегурка.
– Ну нельзя…
– А ну, говорите. Тёща, что ли, там работает?
– Нет. Я лучше вам потом всё расскажу.
– Потом уже не будет.
– Будет.
Снегурочка обалдела от такого хамства.
– Значит у вас сын есть? – спросила она уже в пути.
– Так точно. И дочь есть, – гордо ответил Тарас. – А вы чем богаты?
– Вы издеваетесь, да?
– Простите ради бога. Совсем забыл.
Снегурочка съела один мандарин и раздобрела. Запах цитруса наполнил кабину, но вперемешку с предыдущим запахом получилось не лучше запаха заброшенной собачьей конуры.
– У вас значит и жена есть?
– Была, – Тарас натянуто улыбнулся на такой вопрос. – Мы в разводе.
– И почему же?
– Раньше я был раздолбаем. Нигде не работал. Только пил. Проводил слишком много времени с друзьями, а про жену забывал. И про детей тоже забывал. Вот помню: прихожу как-то домой под утро, смотрю какой-то мужик сидит на диване в моих тапках и телевизор смотрит. А это сын. Хорошо, что я ментов не вызвал. По месту разобрались.
– М-м-м, – промычала женщина, так как её лицо было всё в снегу.
– Потом она поставила меня перед выбором: либо друзья, либо развод. Ну я выбрал развод. И стал чаще видеться с друзьями. Она водила их к себе, а я с ними выпивал.
На этом моменте Тарас протёр лицо женщины рукавом от снега и наледи.
– Спасибо. То есть вы алкаш?
– Нет, что вы. Я давно не пью. У меня цирроз. Хронический.
– Кто вам такое сказал?
– Мужик знакомый. Он экстрасенс. Даже пробовался на Битву Шарлатанов. Но его не взяли, потому что он все конкурсы провалил. Но я ему доверяю.
– Мне кажется ваш этот мужик полный идиот.
– За Серёгу обидно, – Тарас сурово сжал руль, что аж обшивка затрещала. – Он мне предсказал смерть Ефима, а вы как смеете…
– Какого Ефима?
– Пса моего. Породы татарский бульдог. Ефим последнее время ничего не ел, похудал ужасно, ходил только под себя. Серёга говорит, что собака скоро умрёт, я говорю: понятно, а какая собака-то? А он, мол: так твоя. Я говорю: не каркай, ему всего четырнадцать лет, молодой ещё, подросток. И вот: через месяц умер, конская балалайка…
– Теперь уж и не знаю Серёга ваш идиот или…
– Все у вас идиоты. Одна вы умная.
Вероника покачала головой:
– Уж поверьте.
Газель весьма трудно пробиралась сквозь заснеженную проезжую часть и, казалось, теряла некоторые детали. Тарас весь исплевался и чуть было не высказался бранно о ситуации.
– А как вы относитесь к матерному языку? – спросил он у женщины, когда остыл.
– Не могу вам сказать. А что?
– Да у вас лицо такое, будто вы материться любите. Ха-ха.
Снегурочка надулась и ничего не ответила.
– Разрешите – мусор выкину, – гаркнул Тарас, аккуратно влетев в помойку.
– Можете и себя там оставить. Лицо ему моё не нравится…
Он вылез из кабины и забросил в контейнер несколько черных мешков из кузова. Из контейнера показалась голова, увенчанная, то ли плесенью, то ли седыми кудрями. Глаза были и как виски – косые.
– Ну чего безобразничаете! Я между прочим преподаватель высшей математики.
Тарас отпрыгнул на пару метров назад от испуга и извинился перед незнакомцем. Тот извинения принял, но продолжил наблюдать за Тарасом более предвзято. Вероника тоже внимательно наблюдала за Тарасом, как он героически таскает тару, перекатывает контейнеры и роется в строительном мусоре. Его лицо было мужественное, но потерянное.
– Рыбой воняет, но ладно, – поморщился Тарас и закинул в кузов какую-то табуретку.
– Может и люблю! Вам-то что? – следом донеслось от пассажирки.
Тарас в этот момент почему-то решил, что Вероника любит запах тухлой рыбы, так как сейчас он думал об этой пресловутой табуретке, которая ему не давала покоя.
«У всех свои бзики» – пожал плечами Тарас и вернулся в машину.
– Может я и люблю материться. Что в этом такого?
– Да ничего, – Тарасович выдохнул – значит адекватная. Значит не про рыбу.
Вероника всю последующую дорогу чувствовала себя более комфортней и располагала себя Тарасу. Он, заметив это, втянул живот и старался почаще проветривать салон. Женщина, будучи в приподнятом настроении, напевала какие-то известные песни, но опознать их было сложно из-за некрасивого голоса. На словах «ах мой милый, милый, милый Августин» дорогу путникам перекрыл автомобиль ДПС. Тарас нажал на тормоз, но в очередной раз это было бессмысленно. Женщина показала Тарасу куда лучше врезаться. Они припарковались в чей-то, покрытый снегом, запорожец у «Пятерочки». Инспектора на шестёрке сделали тоже самое, но с чьим-то мопедом.
– Вечер добрый. Сержант Кабачков. Ваши документы, – представился один из гаишников, когда подошёл к Газели. Он явно принёс запах пива с собой.
Тарас протянул пачку своих документов, завёрнутых в молочный пакет.
– Паспорт, свидельство о рождении, военный билет, справка от проктолога, какие-то квитанции…
– Справка не моя, – покраснел Тарас и, повернувшись к Веронике, добавил: – Друга.
– Да хоть мужа. А где водительское удостоверение, уважаемый, Однако Тарас Тарасович? – спросил с недоумением Кабачков.
– А-а-а, – смекнул Тарас и протянул права. – Конская балалайка. Так и говорите, а то документы… Вот.
– Хм… – нахмурился хмурый сержант, покрутив карточку. – А что у вас с ними? На фото будто не вы, а какой-то крокодил Гена.