Психолога вызывали?
Глава 1
Меня ударили по щеке!
Потом еще.
И еще…
Кто-то, рванув меня за волосы, хлестал по щекам с такой силой, что казалось, голова не выдержит и оторвется. Что за черт?
– Хва-тит! – вырвалось из моего осипшего горла.
Я с трудом разлепила глаза и увидела чье-то расплывающееся лицо.– Очнитесь же! – Женский голос доносился до меня как будто издалека.
Щеки горели. Еще и дикая боль в желудке.
Меня вывернуло чем-то белым на красное бархатное платье.
Стоп. В мгновение между приступами мелькнула мысль: «Какое на фиг, красное бархатное платье?»
Следующий виток адской боли опять заставил меня согнуться в три погибели, и я рухнула на белый с черными прожилками мраморный пол.
Откуда, мать твою, взялся мраморный пол?
Меня снова вырвало.
Упершись руками в белые скользкие плиты, и не в силах ни на чем сосредоточиться, я подняла голову и увидела в метрах двух от себя стоящую на четвереньках совсем молодую, толстую девушку. Красное средневековое платье, сальные неухоженными волосы. Она смотрела на меня ошалевшими глазами. Трясущейся рукой я убрала с лица прядь волос. Девушка в точности повторила мой жест. С ужасом я поняла, что смотрюсь в зеркало. В огромное старинное зеркало, от пола до потолка, в искусно вырезанной раме из черного дерева.
В следующий момент дикая судорога боли, снова заставила меня выгнуться дугой. Когда через несколько секунд наступило просветление, я уставилась на толстые руки, упирающиеся в мраморный пол. Несколько вычурных колец врезались в пухлые, как сосиски, пальцы, с обгрызенными под мясо ногтями.
Нет! Это были не мои руки! Это было не мое лицо! Это была не я-яяя!
И когда резкая боль снова скрутила все тело, я провалилась в спасительное забытье.
За полчаса до…
Семьдесят пятый этаж, башня Меркурий, Москва-Сити.
Я стояла на балконе и смотрела на расстилающуюся передо мной Москву. Сверкающая тысячами огней столица готовилась к встрече Нового года.
Чашка кофе приятно согревала руки. Кто-то уже отдыхает. Тридцать первое декабря, однако, но только не я. Хороший психолог, как караул у Мавзолея, всегда на боевом посту.
Я сняла эти апартаменты, по сути, только из-за этого балкона, единственного во всем здании. Усмехнулась, вспомнив, в какую сумму мне обходилась аренда. Ну и что? Я уже большая девочка и могу себе это позволить, да и после развода у меня много чего осталось.
До прихода нового клиента еще оставалось время.
Я вернулась в комнату. Закрывать или не закрывать балкон? Но в воздухе все еще витал приторный аромат духов предыдущей клиентки. Чуть не задохнулась на сессии, и, главное, не встать – окошко не открыть, этика, блин, не позволяет. Сидела как стойкий оловянный солдатик все полтора часа. Поэтому решила – пусть проветрится.
Повесила в шкаф дизайнерскую шубку за такую сумму, что самой страшно вспоминать, и пошла на кухню сполоснуть чашку. Дребезжащий звонок в дверь заставил взглянуть на часы. Кого принесло? Клиент явился раньше назначенного времени?
Интересно.
Я распахнула входную дверь.
– Вероника? Вы же не против, что я чуть раньше?
Родной мой, даже если бы я была против, что бы это изменило? И с широкой дежурной улыбкой в тридцать три винировых зуба я предложила ему пройти в кабинет и располагаться, сама же замерла в проеме, внимательно наблюдая.
Высокий, широкоплечий мужчина, не побоюсь этого слова – секси. Светловолосый, по-нордически красивый, он внимательно смотрел на меня, улыбаясь. Только голубые глазки у тебя как у рыбы из морозилки. Сколько ему? От силы лет сорок. Мой любимый возраст! Пиджак, натянувшись, подчеркнул тугие мускулы. Боже, он ещё и по спортзалам ходит!
Прежде чем войти, он так внимательно всмотрелся в мое лицо, что я, не удержавшись, спросила:
– Мы знакомы?
Мало ли где мы с подружками праздновали периодически и с ним пересеклись?
Он тряхнул головой :
– Нет, но вы очень похожи на одну мою старую знакомую.
Вот именно после этой фразы у меня почему-то похолодело внутри. Попа почуяла – запахло жареным. А мужчина, как ни в чем не бывало, осмотрелся и, увидев приоткрытый балкон, спросил:
– Можно глянуть?
Я, сглотнув, кивнула. Тот выглянул и вернувшись, развалился по-хозяйски на диване, заняв собой практически все место.
В комнате стояло два кресла, стул и диван, и по тому, как человек выбрал, где сесть и как, о нем многое можно было сказать. Первое впечатление – самое сильное и верное. И у меня оно было сейчас двояким: с одной стороны – брутальный мужик, а с другой – уверенный в себе хищный зверь.
– Расскажите свою историю, – присела я в кресло напротив, включив профессионала.
Мужчина начал рассказывать с того, что отец бросил их с матерью ради красивой любовницы…Старо как мир, вот только когда он говорил, я невольно поежилась – как-то очень не комфортно стало от его пристального взгляда. Мое тело прямо вопило об исходящей от этого мужчины опасности. Хоть полицию вызывай! Я рефлекторно потерла грудь. В ней что-то защемило от напряжения. Когда он замолчал, я озвучила вопрос, задаваемый всеми психологами:
– Чем я могу быть вам полезна?
И в следующий момент какая-то жуткая гримаса исказила его лицо:
–Тварь! С помощью таких, как ты, я мщу!
–Простите, что? – не поверила я своим ушам. Мать честная! Неужели я на маньяка напоролась?
Клиент мой психанутый подскочил, как в попу ужаленный. Бросившись ко мне с визгом, схватил мою тушку в охапку. В два прыжка преодолел путь на балкон и швырнул меня вниз, крича:
– Вы все с той стервой на одно лицооо!
У меня было несколько секунд, пока я, как лебедь белая, вошедшая в штопор, пролетала мимо стеклянных стен, за которыми стояли украшенные игрушками елки. Я даже выругаться не могла – ветер залетал в рот и раздувал щеки. В этот момент я могла только мысленно молиться:
– Господи, не хочу! Ну дай мне еще шанс! Крохотный! Ну, пожаалуйста!
И, ударившись о чье-то окно, я даже успела увидеть изумленное мужское лицо. Интересно, я хоть не сильно страшно в этот момент выглядела?
Другой мир.
В следующий момент меня хлестали по щекам.
Когда я снова смогла приоткрыть глаза, мне показалось, что к векам прицепили десятикилограммовые гири. Сквозь маленькую щелку я увидела малиновый балдахин с расплывающимися по нему золотыми узорами.
– Откуда в больнице малиновый балдахин? Или я где-то еще? – зависла в голове тягучая мысль, и в следующую секунду я вспомнила и красное бархатное платье.
–Что происходит? Где я?
– Я притянула тебя из другого мира. Я – душа этого тела. Я не справилась. Я не могу, я хочу уйти. Я устала, а у тебя получится. – Раздался в голове грустный девичий голосок.
–Эй, подожди! Стоп. Послушай, я же здесь ничего не знаю!
– Прости. У тебя останется часть моих воспоминаний.
И девочка исчезла, ушла.
А меня накрыло обрывками воспоминаний семнадцатилетней Никафондоры О’ Лог. Вот, мать честная, дал же Бог имечко! Настолько кратких флэшбэков, что они были больше похожи на сводку боев: «Родился, переехал, сражался, убежал, плакал».
Это что получается? Я попала в чужое тело в другой мир? А мое? И сама ответила: а моё разбилось в лепёшку там, в другой жизни, после того как меня скинул с балкона тот псих. Похоже, у кого-то на небесах на меня оказались другие планы.
Я снова открыла глаза. Теперь у меня это получилось лучше, и я долго пробовала сфокусировать взгляд на золотой вязи балдахина. Когда это удалось, скосила глаза в сторону и, чуть повернув голову, увидела дремавшую на стуле служанку – молодую деваху лет двадцати трех, крепко сбитую темноволосую девушку в сером платье. Крупные черты лица не портили ее, а наоборот, приковывали внимание. Как там, бишь, ее зовут-то?
– Кира, – из моего горла вырвалось сдавленное шипение.
Все болело: и горло, и грудь, и живот. Память милостиво подсказала, что эта малолетняя дурында, бывшая владелица тела, нажралась крысиного яда, и если бы меня не стало так полоскать, второго шанса выжить мне не грозило.
Служанка подскочила и ,по-дурацки хлопая со сна круглыми глазами, уставилась на меня, видимо соображая, не послышалось ли ей.
– Пить, – прохрипела я.
– Ох ты ж! Госпожа очнулась, а я уж думала, всё – отправится Кира обратно в деревню детишек братовьев нянчить. Уже и вещички стала собирать в узелок,– суетливо забормотала девушка, подскакивая с чашкой воды. Придержала голову и помогла выпить глоток.
Живительная влага холодком проскользнула в горло и опустилась в ноющий от боли желудок. Я откинулась на подушку, прислушиваясь к ощущениям. Полегчало. Сделала еще глоток.
– Помоги приподняться.
Кира потянула меня за плечи и подложила под спину пуховую подушку.
Кровать была огромная, два на два точно, с высокой мягкой периной, обтекающей мои бока. Я чувствовала себя утонувшей в этом скопище не особо свежих сероватых простыней и тяжелом одеяле в кружевном пододеяльнике, грубо заштопанном на самом видном месте.
Я принюхалась.
Мама родная, как же от меня воняло! Потом, застарелой рвотой и мочой. Судя по всему, в моем желудке было пусто, иначе бы меня опять затошнило. Даже глаза резало от такого запаха.
Мне нужно помыться, срочно, но сил нет, даже руку приподнять от постели. Пухлую руку с пальчиками-сосисками. Дайте тогда затычки для носа!
– Кира, принеси мне зеркало,– вместо этого потребовала я.
– Что? – служанка оторопела и уставилась на меня во все глаза.
– Кира, я попросила тебя принести мне зеркало.
Я же должна понять, в какое тело меня занесло.
Та даже на стул плюхнулась с размаху.
– Так вы это, госпожа, вы же ненавидели зеркала, даже это, – мотнула она головой на дверь в соседнее помещение – просили занавесить как-нибудь. А как же я его занавешу, когда оно огромадное такое? Может, вы того? Головой повредились? Я вас так сильно била по щекам? А что делать-то было— вы как побелели, да на стол рухнули…
Тебе, детка, руками ковры выбивать, а не в чувство приводить. Я вздохнула и молча, но требовательно взглянула на говорунью.
– Ну ладно, – обиженно протянула она, – пойду поищу.
Не прошло и десяти минут, как она притащила зеркало. Я даже вздремнуть успела. Небольшое зеркало формата А1 в причудливой рамке, то ли из бронзы, то ли ещё из чего-то. Плохо я разбиралась в металлах. Но тяжелое, зараза, еле сил хватало удерживать. В итоге я его чуть не уронила, когда из зазеркалья на меня взглянуло распухшее лицо с ужасной прыщавой кожей, заплывшими глазками и губами-варениками. Таким губам позавидовали бы все мои няшные клиентки, тратящие баснословные деньги на косметологов.
Потрогала, наверное, месяц не мытые волосы, кряхтя, отложила зеркало и откинула одеяло.
Блин. В грязно-белой ночнушке, больше похожей на парашют, был упакован натуральный окорок.
Я застонала. Память девушки услужливо приоткрылась, показала мне стол, заставленный блюдами с едой, и то, как быстро вся эта еда исчезала у нее во рту. У Никафондоры было явное РПП, расстройство пищевого поведения.
Откуда оно взялось? И я закрыла глаза, переворачивая в уме страницы памяти улетевшей души.
Как медицинскую карту пролистала. Вот оно. У бедной девочки в семь лет мама умерла. И она застыла в своем горе. Все говорили:
–Успокойся, все будет хорошо. Все умирают.
И она не плакала и смотрела сухими глазами на гроб. Отец года через два женился снова и уже не обращал на неё внимания. Только бабушка по маме любила её, писала длинные письма и перед смертью завещала небольшую предгорную деревушку, правда, почти не приносящую дохода. И еще, самое главное, бабуля зачем-то договорилась, что в семнадцать лет её заберут фрейлиной к императорскому двору. Где я в данный момент и находилась.
Ладно, с этим разберёмся, у моей-то души РПП нет, но с растянутым желудком поработать придётся. Он, как будто услышав мои мысли, заныл. Ох.
Я свернулась калачиком, чтобы как-нибудь нивелировать боль. Боюсь, этот крысиный яд мне ещё долго будет аукаться. Обиженная на весь белый свет девочка стащила его в конюшне и решила свести счёты с жизнью. Не любил её никто, а сама? Сама-то ты себя любила?
Боль утихла, и захотелось в туалет. Так, стоп, только не в золотой горшок! Покопавшись в памяти, выдохнула. Туалетно-ванная комната в этом мире присутствовала.
– Кира, помоги мне дойти до туалета.
А в ответ тишина. Эта зараза куда-то свинтила, видимо, обрадованная, что ей не придется возвращаться в деревню. Кстати, а почему она не замужем? Потом поинтересуюсь, сейчас бы до туалета добраться. Я попробовала перекатиться, но, запутавшись в одеяле, застряла на животе. Да что ж за беда такая!
– Кира! – я чуть не выругалась.
– Ой, да здесь я, здесь. На минутку отлучилась, и уже шум подняли. Как-то вы, госпожа, сама не своя после болезни. Чем вы так отравились-то? Я все попробовала перед обедом и, видите, жива здорова.
Мне хотелось взвыть !
– Кира, я хочу в туалет. Помоги мне быстро.
–В купальню, что ли?
Служанка начала меня разматывать.
– Ну вы прямо как гусеница, собравшаяся окуклиться, в одеяло замотались.
Спустя минут пять, когда я уже готовилась опозориться, меня освободили из кружевного плена и на трясущихся ногах отвели в ванную комнату .
Размерами она даже превосходила мою московскую. Тут и унитаз имелся, смешной – в виде кресла, раковина огромная, похожая на желоб, и то, что меня порадовало,– маленький бассейн, видимо, та самая купальня. На противоположной стороне огромное окно. Я надеюсь, мы не на первом этаже живем.
Фух!
– Кира, готовь ванну.
В дверь заглянула оторопевшая служанка:
– Что готовить?
– Ванну. Или, как там, купальню.
Она уже ничего не говорила, только когда наполняла мини-бассейн, постоянно оглядывалась и всматривалась в мое лицо, видимо, решала, могла ли я сойти с ума после её пощечин.
Конечно, вечно молчащая Никафондора с куском булки в одной руке и книгой в другой, не смотревшая в зеркало и не любившая мыться, чтоб не видеть своё расплывшееся тело, разительно отличалась от новой меня.
А я, оглядев купальню, отделанную белым мрамором, мрачно размышляла, как мне смыть с себя вековую грязь.
На полочках выстроились батареей разноцветные баночки с косметикой. Отвинтила крышку одной из них, понюхала – ну очень даже ничего. Ливанула в воду. Она запузырилась, и мыльные пузыри заполнили помещение, сверкая радужными оболочками. Решила, отмокну вначале в пене, а потом спущу воду и уже начну мыться по-человечески.
– Как, кстати, воду тут спускают?
Кира так ошалело посмотрела на меня, что похоже служанка скоро начнет креститься с криком: «Изыди!».
Кстати, а что здесь с религией?
– А ничего. Магия есть, религии нет. Удивительно. Недоразвитые они здесь какие-то. Так что никто меня на костре не сожжет.
– Иии? – повторила я вопрос.
– Что и, госпожа?
– Кира, не тупи. Воду как спускают?
– Вот. Ткните её и она спустится. – Кира нажала на кнопку. Налившуюся воду с рёвом всосало в открывшееся отверстие.
Я уставилась в опустевшую ванну. То есть купальню.
– Ой, простите. Вы такая странная стали после болезни, а я, наверное, от вас заразилась. Может, это не я вас всё-таки, а проклял кто.
– Воду налей, пожалуйста. Быстро! – от запаха собственного тела мне хотелось выкинуться в окно. Благо, вот оно, огромное в черной раме, со слюдянистым стеклом, слегка искривляющим реальность.
Интересно, а мы все-таки на каком этаже? Я по стеночке подошла к окну и выглянула. Второй.
Солнце закрыла огромная тень. Туча налетела? И я посмотрела наверх. Над дворцом в пронзительно синем небе кружили огромные черные драконы.
– Мать моя женщина, – я сглотнула комок в горле, а память подхалимски подсказала: «Драконы, настоящие, императорские, две штуки».
Господи, в какой мир меня занесло?
– Готово, – буркнула Кира, – извольте мыться.
Она помогла мне раздеться, и, оглядев свои необъятные телеса, я с облегчением отметила упругую кожу. Ну не должно с таким тургором сильно все обвиснуть, когда худеть начну, а вот физкультура мне светит в больших количествах.
Кира помогла спуститься по ступеням и лечь в горячую, полную пеной воду.
Есть на земле счастье!
– Иди, Кира. Если мне что-то понадобится, я тебя позову. И да, – крикнула я практически в спину, – будь добра, замени постельное белье. И не забудь как следует постирать и его, и рубашку, и то красное платье. Плохо постираешь, —ласково добавила я, мило улыбаясь, – отправлю выпороть на конюшню.
Служанка покрылась красными пятнами, подхватила лежащую на полу рубашку и молча покинула ванную комнату. Эта расслабившаяся зараза месяцами не стирала ничего Никафондоре, и девочка, каждый день появляющаяся в дворцовых покоях императрицы-матери, естественно, вызывала насмешки и обидные замечания. А что ты хочешь – когда от тебя несет как от бомжа.
Но самую большую боль, как оказалось, причинил ей принц-дракон!
Я закрыла глаза, погрузившись в воспоминания того рокового дня. Бедная девочка начиталась “Золушки”, и где-то в глубине ее большого тела зародилась надежда, что прекрасный вьюноша разглядит за необъятными розовыми щечками ее золотое сердце. Кстати, внешность прынца память мне не показала, это было что-то светящееся, ослепительное, как солнце, высокого роста с длинными черными волосами.
И этому сияющему принцу, на Новогоднем балу представили, среди нескольких фрейлин, и Никафондору. А он, высокомерный гад, оглядел ее, одетую в самое лучшее малиновое платье, правда немного потертое от времени, и громко фыркнул, что, естественно, было замечено всем двором.
Убивала бы таких типов. Ну как можно одним фырканьем размазать самооценку девочки, так что ей жить больше не захотелось. Не нравится – не смотри. Стрекозел!
Ладно, насчет принца я подумаю завтра. Первый шаг на этом пути – моё тело.
И, набрав полные легкие воздуха, я нырнула под воду. Не забыть бы только вынырнуть.
Глава 2
Кира помогла мне вытереться, и я, отскобленная, оттертая, с замотанными в полотенце волосами, практически повиснув всем телом на служанке, кое-как смогла доползти до кровати. Чудо-то какое – с поменянным чистым бельем. Розовым айсбергом рухнула я в это белоснежное кружевное море и отключилась. Как говорят в нашей среде:
– В любой непонятной ситуации дыши, медитируй или спи. Я остановилась на последнем.
Когда я проснулась, в комнате было уже темно.
– Кира, раздобудь мне, пожалуйста, бульон с сухим хлебом.
Желудок болел, но уже не только от яда, но и от голода. Девушка сбегала на кухню и притащила трехлитровую кастрюлю с караваем. Аппетиты были, однако, у Никафондоры. Ну, я тоже в прошлой жизни не была тощей воблой, но жить полной жизнью телеса мне совсем не мешали.
– Один черпак супа и кусочек хлеба.
– А хватит ли, госпожа? – она глянула на меня искоса с недоверием, но все-таки послушно налила, сколько я просила.
– Сама- то ела?
– Что. госпожа? Во всех непонятных для неё случаях служанка начинала хлопать ресницами, навевая на меня ветер.
Я, закутанная в ветхий халат, кое-как смогла дойти до стола. Меня качало, да, но не штормило.
– Кира, я тебя спросила, ты сама ела?
– Да, сбегала- покушала, пока вы спали.
– Прекрасно. Расскажи, приходил ли кто интересоваться моей персоной? Может, соскучились, и им кусок хлеба в горло не лез без меня?
Служанка икнула:
–Распорядитель слугу присылал узнать, почему вас не было на приеме с обедом. Ну, я и сказала: так и так —заболела госпожа. Не знаю, говорю, сколько еще пролежит.
Черпая маленькими ложками суп, я все не могла припомнить, за какие грехи меня сослали к этому двору. Из памяти Никафондоры я могла выяснить, что это бабушка устроила. Вопрос – зачем? Что она такое сделала? Сидела себе девочка в деревне- книжки читала, а тут нате вам… Да если бы еще наряды выгуливать , но тех у нее было с гулькин нос. Я покопалась у себя в закоулках мозга- три, о нет, пять платьев. Офигеть! Так все-таки, зачем её? Стоп. Зачем меня сюда отправили?
–Кира, дружочек,– ласково обратилась я к служанке. Та вздрогнула от моего вкрадчивого тона. В глазах явно читалось стремление сбежать сейчас же, хоть в ту же деревню.
– Понимаешь,– облизнула я ложку и хрустнула сухариком,– ты в самом деле меня так жёстко била, что,. знаешь, кажется, я даже память потеряла. Вот тут помню, а тут не помню. Девушка побледнела, её руки стали нервно теребить фартук.
– Нну, я же не специально, я же боялась, что с вами что-то случилось,– Кира была готова расплакаться.
– Да я не виню тебя. Просто давай ты мне будешь разъяснять кое-какие вопросы. Согласна? И мы забудем это маленькое недоразумение.
Девушка шмыгнула носом и кивнула.
– Напомни мне, радость моя, вообще, для чего сюда присылают молодых девиц?
– А вы и это забыли?
– Кир, ещё раз повторяю: кто-то слишком жёстко меня бил, приняв аристократку за деревенскую бабу. Ты отвечать будешь? Или мне пожаловаться на тебя?
Кира замотала головой, опять подняв ветер.
– В общем, смотрите, девиц сюда присылают, чтобы они замуж вышли, ну например за принца или за придворных каких.
– Ха-ха, все разом за принца? – Ему плохо не станет от такого количества невест?
– Так у императоров гаремы – растерянно захлопала глазами Кира,– хоть на пятерых может жениться. У нашего вообще 10 жён. Правда, только одна сына родила, поэтому и императрицей стала, и главной женой считается. Бабушка ваша тоже всё мечтала, чтоб вы за принца вышли.
Я чуть не подавилась сухариком и, кашляя, замахала на Киру рукой с ложкой.
– Свят, свят.
В своей московской жизни мне уже посчастливилось попасть в гарем, правда, женой была единственной законной среди трёх гражданских. Я, как только меня тогда просветили о нашей большой семье, сразу на развод подала. Половинку совсем не маленького имущества я, конечно, отсудила, но осадочек остался. Не, не – идите вы, господа драконы, лесом.
Кира посмотрела на мои взмахи и покрасневшее лицо и обиженно проговорила :
– Ой, ну не хотите за принца – за кого другого пристроят. Ну конечно, хотелось бы, чтоб вас отдали за молодого, красивого, богатого, а не за старика какого-нибудь в глуши .
С этим я была полностью согласна.
Только о каких кавалерах можно мечтать, когда платьев только три штуки, а подбородков десять? Было б хотя бы наоборот.
За разговором супчик был подъеден, как и сухарики. У меня было ощущение, что жалкая мисочка упала в десятилитровое ведро и жалобно плещется на донышке. Есть хотелось до умопомрачения. Да, мне бы сейчас гипнопрактика очень не помешала. Даю установку: жру мало, насыщаюсь быстро. Меня же не прокормить. И спорт, спорт обязательно. Женихов же догонять надо, а я еле с кровати сползти смогла.
Когда боли окончательно пройдут, надо будет еще техникой сжатия желудка заняться.
– Кира, помоги одеться. Гулять пойдём.
Бедная служанка оторопела:
– Куда пойдём гулять?
–Куда-куда, где здесь гуляют, туда вместе и пойдём. А то, – я запела всю ту же песню – после твоих ударов ещё еле на ногах стою.
–Чего это после моих ударов, – ворчала служанка- ну два раза шлёпнула по щекам, а тут прям все Кира и Кира.
Хоть за окном уже стемнело, но во дворце жизнь кипела. Мы шли по широкому коридору, где с двух сторон находились покои многочисленных придворных, которые хихикали и перешептывались при моем приближении.
Я честно старалась идти как королева, гордо неся свою тушу в темно-зеленом платье и не обращая ни на кого внимания. Опираясь на руку Киры, мы вышли из дворца. Горели фонари. Парочки прохаживались по выложенным камнем дорожкам. Белые беседки скрывались за искусно подстриженными кустами.
Мимо нас по своим делам с озабоченным видом прошел чей-то слуга – рослый красивый парень в синей ливрее. Поравнявшись, он скосил глаза на Киру, но та, окаменев, смотрела только вперед и ускорила шаг.
– Да куда ж ты меня тащишь!
Дорожка вильнула, и я, набравшая скорость, по инерции врезалась в грудь, идущего навстречу мужчине. Запыхавшись, я подняла глаза и увидела перед собой красавца с длинными черными волосами, миндалевидными глазами, чем-то неуловимо похожего на гордых индейцев из вестернов. Еще перо тебе в голову – и вылитый Чингачгук – Большой Змей. Я поплыла.
Я любовалась его орлиным негодующем взором, красиво очерченными ноздрями, которые раздувались от гнева, тонкими губами, что-то шипящими. Что кстати?
– С ноги сойди, толстуха!
Блин, я наступила ему со всего своего немалого веса на ногу. Бедненький! Я сделала шаг назад.
– Упс.
Со всех сторон раздались смешки. Мой Чингачгук, быстроногий олень, хромая, обошел меня и двинулся дальше. Я ему ногу что ли повредила?
–Кира, какого черта ты меня так быстро потащила? Вон, видишь – мужчине ногу оттоптала из-за тебя.
– Принцу, – едва слышно прошептала позеленевшая служанка.
Я обернулась:
–Да ладно? Вот этот доходяга с хрупкими костями – принц-дракон? Слабак.
И я гордо поплыла вперед, как фрегат по волнам, вцепившись в руку служанки.
– А расскажи- ка мне, почему ты так окаменела, когда слугу того симпатичного встретила? Он тебе нравится?
Кира сжалась и жалобно сказала:
– Нет. Мне никто не нравится.
–Ты же не замужем?
– Нет. И не судьба, наверное. Меня и к бабкам водили – бесполезно. Я, как женихов видела, в статую превращалась. Девушка вжала голову в плечи и опять прибавила скорость.
Нет, так дело не пойдет, стоило мне завести разговор про мужчин – служанка, как зашоренная лошадь, мчится вперед. Я сейчас всем встречным мужикам ноги оттопчу. Слягут болезные с больничным, а из кого мужа выбирать-то бедной девушке?
– Пойдем в беседку, отдохнём.
– Нет, там пауки. Я боюсь их! Пожалуйста,– взвизгнула Кира.
Я остановилась и внимательно вгляделась в перепуганное лицо служанки. Да, с девочкой работать и работать.
– Хорошо, пойдем на скамейке посидим. И расскажи мне про свою семью. Мужчины в ней есть?
– Нет, госпожа, – она сникла,– только дядя. В гости приезжал.
Дядя, говоришь.
Я мыском туфли разровняла слой пыли:
– Возьми палочку и нарисуй мне ребенка-паучка.
Кира взглянула на меня удивленно, но послушалась. Она рисовала паучка-мальчика, паучка-девочку, паучиху, а потом как то незаметно и самого паука. Мы опять пошли гулять, и я, заметив свисающую с веток паутину, отвлекла пустым вопросом внимание служанки и подвела прямо под неё. Когда Кира уже хотела испугаться и заорать, вдруг какое-то осмысление появилось в ее глазах, она заворожено подняла руку и дотронулась до паутины. Паучок на длинной ниточке закачался и улетел, подхваченный ветром.
– Кира, – спросила я её – что происходило, когда приезжал дядя?
Она повернулась ко мне, её губы искривились:
– Он меня щупал, – выдавила Кира из себя, – и никто не знал.
У служанки градом полились слезы, и она вываливала на меня ворох грязного белья. Как все похоже и в нашем мире, и в этом: все наши детские травмы приводят к проблемам во взрослом возрасте. Сейчас занырнём поглубже и начнем с техники «Горячего стула». Вначале выжжем лишние эмоции, а дальше посмотрим. Главное – убрать чувство вины.
.А на следующее утро ни свет ни заря меня разбудил радостный крик :
– Госпожа Никафондора у вас получилось! Вы настоящей магичкой стали!
– В каком смысле? спросила я, продирая глаза. – Что получилось?
– Я перестала бояться мужчин, представляете? Я даже смогла с ним поговорить… Ну, с тем парнем, который мне глазки все время строил
– Очень рада за тебя, а теперь дай мне поспать, пожалуйста. И не вздумай кому рассказывать про магию.
Может, меня за это в темный подвал посадят. Лучше помолчим.
– Ой, конечно, госпожа. Я же для вас теперь на всё готова. Я же теперь могу и замуж, я же теперь их не боюсь. Спасибо вам большое, госпожа, вы с меня, наверное, проклятие сняли.
С того памятного вечера мою служанку как подменили. Вечно пререкающаяся, ленивая деваха, недовольная жизнью, превратилась в преданную хранительницу моего тела.
Я стала для неё небожительницей, на непонятные действия которой и странные словечки стали смотреть снисходительно. У магов свои причуды.
Когда через несколько часов после выплеска эмоций она заглянула ко мне в спальню, то на её лице не дрогнул ни один мускул – госпожа Никафондора теперь вне порицаний и осуждений.
А госпожа Никафондора, пыхтя как паровоз, лежа в кровати, задирала ноги. Их тренировать надо всегда: убежать можно, догнать кого надо и пинка дать если нужно. Незаменимая часть туловища. Лучше только попа, откуда они растут.
– Раз, два, три, четыре!
Кто прекрасней всех в этом мире.
– Кира!
– Я здесь, госпожа.
– На кровать прыгай и садись мне на ноги.
Служанка беспрекословно вскочила и села мне на ноги.
И я, помогая себе руками, десять несчастных раз приподняла торс.
На лбу выступила испарина.
– Слезай. Госпожа вставать будет.
А теперь приседания. Ой, ну этих пять хватит – итак ноги задрожали мелкой дрожью. Тело сопротивлялось, не хотело тренироваться и просилось в постельку. Так, ещё наклончики вперед, правда то, что я демонстрировала, наклончиками трудно было назвать. И вбок – здесь мы будем делать талию.
Через полчаса мучений, мокрая, на дрожащих нога, я отправилась в купальню.
Встала в пустой бассейн, набралась духом и нажала на синюю кнопку. УУУУУУ! – на меня полилась ледяная вода. Теперь красную – ААААА!
Кира с ужасом слушала мои музыкальные завывания, но не бросалась остановить это самоистязание. Минут через десять, когда я приняла душ уже нормальной температуры и, закутавшись в простыню с тюрбаном на голове, села за стол – меня там что только не ожидало!
Я тяжело вздохнула, подпёрла пухлую щёчку рукой и сказала Кире:
– С этого дня на завтрак хочу чай, один, слышишь, Кира, один бутерброд с сыром, фрукт и маленькую тарелку с творогом.
Служанка молча, без тени недовольства, собрала все лишнее и унесла из комнаты.
А я принялась вкушать маленькими кусочками, делая промежутки я медленно поглощала завтрак, хотя держать себя в узде было не легко. Хотелось вскочить и запихнуть в рот всё, находящееся на столе.
Вернулась Кира, и я долго боролась с желанием отправить ее за добавкой, но, взглянув в зеркало, быстро передумала. Как говорила Раневская: “Хочешь похудеть – ешь голая перед зеркалом”. Помогает на сто процентов.
Заценила свою тушку в простыне. Надо что-то придумать вроде тренировочного костюма. Пеньюар – штука для спорта ну очень неудобная. Посчитала свои подбородки, вроде на один уменьшился.
– Госпожа, по дворцовому этикету через час надо явиться с остальными фрейлинами к императрице и поздороваться.
Надо так надо. Времени вагон. Тогда займемся гардеробом.
– Кира, показывай, что у меня там с платьями.
– Ох, мать моя женщина, – с тоской оглядела я наряды. Красное знакомо. В принципе, более- менее.
Малиновое – выходное парадное, в декольте пупок можно увидеть, но потертое местами – хоть заплатки пришивай.
Белое в рюшах – тоже парадное. Н-да. Я представила, как белым облаком вплываю в зал.
– Поверти его, – скомандовала Кире.– Ооо. Оно еще и со шлейфом.
Зеленое – простенькое, на каждый день. Ну, в принципе , почему нет? Вау, к нему еще и плащик из такой же ткани полагается. Чудесно. Мы сделаем из него платье с завышенной талией, а подол нарастим. Надо бы еще пояс придумать. Кожаный, широкий. Где взять кожу – это другой вопрос. С этим решили.
– Следующее давай.
Красивое, насыщенного синего цвета платье было сплошь обшито белыми кружевами. Я бы такого дизайнера удавила. Поднялась и внимательно осмотрела с изнанки.
– Хмм. Кира, ищи ножницы. Сейчас красоту творить будем.
Девушка метнулась к шкатулке, и через несколько минут я уже бодро отпарывала белые кружева. Через полчаса, вытащив лишние нитки, я облачилась в измененное платье, и взглянула в зеркало. Кира восхищенно-удивлённо не сводила с меня глаз:
– Госпожа, как вам это удалось? Вы прям постройнели в нём.
– То ли ещё будет, Кира. Помоги мне косу заплести, да вокруг головы оберни.
Вот что – что, а волосы у Никафондоры были очень даже ничего. Светлые, густые, вьющиеся, длиной до попы, они волной окутывали плечи. Пусть пока убраны будут в прическе. Таким козырем мы зайдём потом, через годик, если правда дракон не съест.
– Ну что, мой верный Санчо, указывай мне путь к императрице.
– А кто такой Санчо? – поинтересовалась Кира.
– Оруженосец такой был в давние времена. Мы же сейчас с тобой как на войне. Так что и жить будем по законам военного времени. Только пленных будем брать, точнее одного, чтоб потом женить под дулом волшебной палочки.
Пока шла, я искала в памяти дворцовый этикет.
Ага, понятно.
– Никуда не уходи – жди меня здесь, а то еще ненароком заблужусь.
– Госпожа,– уверила меня служанка, – с места не сдвинусь.
– Ну, поехали!
И слуги с поклоном открыли мне дверь в комнату матери императрицы.
– Баронесса О’ Лог, – объявил лакей, и я вплыла в комнату. Народу здесь и без меня уже было достаточно. Матерь обступили со всех сторон такие же фрейлины, как и я. В разноцветных платьях они, что-то щебеча, развлекали императрицу. Я пристроилась к этой кучке и украдкой стала осматриваться.
До Эрмитажа, конечно, далеко, но миленько. Стены были обтянуты шелком приятного бежевого оттенка, с мелкими темно-синими цветочками и птичками. Диванчики по стенкам небесно-голубого цвета с муаровым эффектом гармонировали с бирюзовым позументом и кистями тяжелых штор. Вот в упор не помню, что значило “муаровый” и “позумент”, но подруга-дизайнер так это красиво говорила, с придыханием, что я решила заучить выражение и использовать при случае и без. А там что? Неприметная дверь в стене вела, скорее всего, в кабинет.
– Баронесса,– раздался властный женский голос.
Все затихли и расступились. В кресле-троне сидела маленькая женщина. Черноволосая, с немного восточным типом лица, на коленях которой вольготно расположилась мелкая псина.
– Слуги сообщили мне о вашей болезни.
– Благодарю за заботу,– присела я в поклоне,– сейчас уже все хорошо.
– Вы похудели, – констатировала она.
– Мне это совсем не повредит, Ваше Величество.
Императрица уже потеряла ко мне интерес и о чем-то спросила стоявшую рядом грудастую брюнетку, как собачонка породы типа чихуахуа спрыгнула с колен и на тоненьких косолапых лапках зацокала ко мне. С детства не любила таких уродцев, с тех самых пор как меня, маленькую, укусила питомица соседки.
– Люси, ты куда?– растерялась императрица.
Фрейлины хотели подхватить сбежавшую тваринку, но она злобно, огрызаясь и цапая мелкими зубками особо рукастых, двигалась ко мне.
– Что тебе надо, тварь из дикого леса?– спросила я мысленно, сама приподняла одну бровь и вопросительно посмотрела на собачонку. Та долго обнюхивала мое платье. Вот только пометь меня прилюдно – удавлю. Но псинка встала на задние лапки и стала проситься ко мне на руки.
Да ни за что. Я демонстративно убрала их за спину. Люси стала требовательно тявкать.
– Удивительно,– медленно проговорила императрица. – Это второй человек, к которому Люси захотела на руки, кроме меня, конечно.
– Его Высочество принц Джарлетт.
Широким шагом в залу вошел Чингачгук.
– Как я рад, матушка, ви…– споткнулся он об меня взглядом и недоуменно взглянул на собачонку .
– Что здесь происходит?
– Представляешь, Джарлетт, Люси вдруг полюбила Никафондору. Кстати, дорогой, леди Клара, – кивнула она на грудастую, – уверяла меня, что ты собираешься улететь охотиться на границу. А как же прием?
– Леди Клара, я же вас правильно поняла?
Брюнетка стала оправдываться, что-то лопоча, а я воспользовавшись тем, что на меня никто не смотрит, отпихнула приставучую тварюшку ногой. Сбоку раздался мужской смешок. Все- таки на меня смотрели. Я сделала каменное выражение и скосила глаза, только когда сбоку донеслось:
– Пошла вон, Люси. Мама, скажите ей, чтобы она ко мне не лезла. Иди вон к толстухе своей.
Услышав это, я боком-боком зашла в толпу фрейлин и скорчила ему козью морду. Да, это было по-детски, но как он меня достал своим выпендрежом. Толстые девочки ему не нравятся. Вот пусть с собачонкой сам и мучается. А я рядом посмотрю.
Глава 3
– Мама, я вообще по делу. Уделишь мне время?– расслабленно спросил принц, не забывая пробежаться масляным взглядом по девушкам. Меня просто перелистнули.
– Конечно.
Императрица поднялась с трона, забрала наконец на руки свою крыску и с принцем удалилась в кабинет. Мелкая, она до плеча ему даже не доставала, но чувствовалась в ней такая сила, и я была уверена, что такая женщина твердо держит в своих цепких ручках и гарем, и двор, и мужа. Ну, удачи вам, Ваше Величество.
Стоило двери в кабинете захлопнуться, как оранжерея превратилась в серпентарий. Резко сменив ангельский взгляд на презрительный, ко мне двинулась брюнеточка. Дамочки отскочили от меня, как от прокаженной, и я оказалась в середине круга. Брюнетка медленно обошла меня и спросила:
– Платьице новое прикупила? С каких грошей? На паперти постояла? Только такой свинке вряд ли бы кто подал, – она победно оглянулась. Группа поддержки дружно захихикала.
Я стояла молча, спокойно рассматривая главную обидчицу Никафондоры. Эта стервь – здесь дирижер. Человек пять подпевал, остальным просто наплевать, судя по равнодушным лицам, но есть и те, кто её боится.
Дверь в кабинет императрицы резко открылась, и оттуда выскочил раздраженный принц, шепча что-то себе под нос.
– Ваше сиятельство, – захлопала глазками у него на пути брюнетка, – так вы не уедете сегодня и будете присутствовать на приеме?
Тот злобно на неё посмотрел:
– Учитесь, леди, язык за зубами держать.
Та опешила от такой отповеди и решила идти ва-банк:
– А правда, вы скоро будете участвовать в скачках? Тогда я поставлю на вас своё сердце.
Принц заглянул туда, где оно может находиться. Настроение, судя по сальной ухмылочке, у него резко поползло вверх. Кобель он, а не дракон! Что-то шепнул ей на ухо и быстрым шагом вышел из покоев.
А Клара эта, зарумянившаяся, смотрю, главная претендентка на его драконий хвост. Вперед с песней! Забирай Повелителя себе. Вот кем-кем, а Хюррем становиться не хочу – не мое это.
Но бесправной баронессой оставаться не собираюсь. Мне нужна информация. А кто ее может предоставить? Кира,– единственный человек, со вчерашнего дня преданный мне до мозга костей.
Императрица вышла тоже недовольная на весь мир, и когда Клара, хлопая карими глазками, подкатила к ней с вопросами:
– Ваше величество, что омрачило вас?
Матерь дракона зыркнула на нее и процедила:
– Не надо лезть не в свои дела, милочка. И вообще, девушки, вы можете меня покинуть. Я буду рада видеть вас после обеда в парке.
Выдохнув, я первая понеслась к дверям, расталкивая попадавшихся на пути хлипких фрейлин. Что-то есть в этом лишнем весе. Никто не встанет на твоем пути. Это как у носорога, при его весе плохое зрение не его проблема.
Верная Кира болтала о чем-то с другой служанкой.
– Кира, – свистнула я и показала глазами на место рядом с собой.
– Смотри, дорогуша. Мне понадобится вся информация об этих девушках, – кивнула я на брюнетку Клару и её свиту. – Всё, что узнаешь. Да и вообще, все сплетни собери, будем искать среди них золотые вкрапления.
Кира, сощурив глаза, проводила взглядом вереницу девушек.
– Справишься?
Кира, казалось, вытянулась в струнку, жадно пожирая меня глазами:
– В лепёшку расшибусь, но сделаю.
– Вольно, —милостиво улыбнулась я. —Пойдём. Пора десять тысяч шагов нам добирать.
– А чего это “вольно”? Вы, госпожа, так путано иногда говорите, что ничего не понятно мне, —пожаловалась служанка.
– Расслабься, говорю. Мы с тобой, Кира, на самый верх этой пищевой цепочки, конечно, не попадём, но неплохо всё равно устроимся. Это тебе я, госпожа Никафондора, говорю. А теперь пойдем по парку погуляем. Погода чудесная.
Я начала получать удовольствие от этого мира. Есть, правда, хотелось, но этот момент мы переборем. Желудок болеть перестал, солнышко светило, птички пели, ну что ещё надо для полного счастья? —Лишние килограммы скинуть для свободы движений и …Денег.
– Кира, а кто занимается моим поместьем.
– Ну как, кто? Управляющий.
– И как он тебе? – взглянула я на девушку.
– Вот если как на духу – дурак, думаю. Он вам постоянно письма жалостливые пишет, что фейхоа не продается, коровы не телятся – в общем, денег нет. А вы, бедненькая, второй год в одних и тех же платьях гуляете – все смеются.
Я сорвала веточку и стала помахивать ею как хлыстиком.
– Письма сохранились?
– Ну да. В шкатулочке, ленточкой розовенькой перевязаны.
– Придем, покажешь. А это что за помещение? – показала я веточкой.
– Конюшня королевская.
– Да ты что!
Коней я любила. Очень. Ходила и на ипподромы, когда в другие страны выбиралась, и в конюшни покататься. Да и держалась в седле прилично. Что может быть прекраснее, чем скакать на коне, волосы развиваются! Ну, это я слукавила, конечно. Стрижка в Москве у меня была – каре. Нечему там было развеваться.
С седлом в руках вышел рослый черноглазый парень лет двадцати пяти, поздоровался с Кирой, и вопросительно приподняв брови, показал на меня глазами. Та замялась.
– Кира, ничего не хочешь мне сказать?
– Ну, в общем, так, – начала Кира от сотворения вселенной, – моя хорошая знакомая рассказала про родного брата. А он и красивый, и видный, влюбился в здешнюю девушку и страдает себе, дальше поцелуев не складывается. А про меня она знала, что я парней боюсь, а тут увидела меня с одним – удивилась.
– И? —я склонила голову.
– Ну, сказала я ей, что вы магичить чуток после болезни стали и сняли с меня сглаз. Так она в ноги бросилась, просила поговорить с вами – брата излечить, то ли от проклятия, то ли от сглаза.
– Этот, что ли, проклятый?
– Он… – вздохнула девушка.
Я оглядела молодца, и в самом деле видного.
– Есть здесь место в парке, где народ не ходит? Беседка какая? Мне с ним поговорить надо будет один на один. Ты же понимаешь, что в комнату нам его не стоит приглашать.
Кира задумалась, её нежный лоб морщился, не находя решения.
– Может, проклятый ведает о таком укромном уголочке?
Кира подошла к парню, они пошушукались, и, вернувшись, она объявила:
– Есть такая, в дальнем уголке, за кустами. О ней даже мало кто знает.
– Чудесно. Мы через час туда придем. Пусть ожидает. А ты на шухере постоишь.
– Где я постою? – растерялась Кира.
Да, надо мне с иномирными словечками завязывать.
– На страже постоишь, а то невесть что подумают, застав меня с конюхом.
– Ааа, да, конечно, постою и на страже, и на шухере этом.
Когда мы вдоволь нагулялись по парку, накрутив желанных шесть километров, и подошли к спрятанной в кустах миленькой беленькой беседке, конюх вовсю наворачивал вокруг неё круги. Припекло, видать, сердешного сильно.
– Кира, ты здесь, – оставила я служанку перед кустами.
– Как зовут тебя, сглаженный ты мой?
– Витир, госпожа магиня.
Магиня, так магиня. Мы прошли в беседку. Я с удовольствием вытянула ноги, конечно, лучше было бы их вообще задрать, да полежать чуть, но не сейчас, неправильно поймут.
– С чем пришёл Витир?
– Госпожа Никафондора, тут такое дело… у меня… —замялся парень.
– Ты же знаешь, что я магиня – поэтому не ври, когда спрашивать буду. Что у тебя с девушкой?
– Люблю её – выдохнул парень, – целовались уже, а дальше… – он потупил глаза, – она не против, а у меня как ступор. Выдумывать начинаю, что дела какие, и убегаю.
– Понятно. А раньше у тебя «дальше» с девушками вообще было?
Парень сник и стал нервно тереть руку о руку.
– Чо? Прям все рассказывать? Вы же девушка!
– Я прежде всего магиня! Не стесняйся. Все сказанное тобой уйдет со мной в могилу.
Парень уважительно взглянул на меня и начал:
–Была у меня зазноба в деревне. Любофф у нас была. Тоже целовались. Потом это…, в первый раз на сеновал пошли полюбовничать, ну уж и юбку ей задрал, и с себя штаны стянул, а тут папаша ейный в сарай зашел на минутку, козам сена бросить. Так я так испугался, что он сейчас к нам залезет, что он, – показал глазами на пах, – маленьким опять стал, и никак больше не рос.
– А второй раз?
Парень чуть не плакал:
– А второй раз, ну все хорошо поначалу было, пообнимались, покрутились, и тут соломинка в заду застряла, хоть чо делай, чешется. И он опять маленький стал и никак.
– А зазноба?
Парень прямо сдулся:
– Бросила меня, нашла себе другого, еще и с подружками своими посмеиваться стали. Я даже из деревни сюды переехал. А здесь влюбился, а дальше поцелуев ничего не могу.
– Понятно, все с тобой, жертва сеновала. Ложись на скамейку.
Парень испугался, даже вскочил, оглядывая мои телеса:
– Зачем это, госпожа?
Я вздохнула, сдерживая смех.
– Не бойся, приставать не буду. Ложись, говорю, проклятье снимать буду.
Тот, подозрительно на меня посматривая, все-таки послушался и лег на скамейку.
Я, кряхтя, поднялась. Как же у меня все мышцы заболели. Ой, не могу. Поприседать что ли? Скажу, что колдую так. Не, – не при конюхе.
Подошла к нему и стала снимать с себя цепочку с подвеской. Кстати, за украшения я пока только эту безделицу наблюдала. Не забыть у Киры поинтересоваться, что у меня из лучших друзей девушек имеется.
– Ну, приступим. – Я стала раскачивать над лицом подвеску и замогильным голосом вещать: – Ты идешь по лесу. Птички поют, колокольчики звенят. Ты в безопасности, и тут тебе на встречу выскакивает табун лошадей. Ты в безопасности. Вдруг самый крутой конь, вожак, подходит к тебе и смотрит тебе в глаза. Его глаза – это твои глаза. Его тело – твое тело. Его писюн – твой писюн. Огромный такой и, прикинь, – твой! И стоит как железный! Вставай! Эй, проклятый! Заснул что ли?
Тот резко открыл глаза.
– Вставай, говорю. Иди к своей кобылице. Тот поднялся и зигзагом пошел по дорожке.
Подошла Кира и задумчиво проводила его взглядом:
– Что это он так странно идет? Как будто ему что-то мешает в штанах.
Я хмыкнула. Судя по походке – помогло сглаженному нашему.
Вдалеке раздались два удара колокола.
– Кира, бегом! Мне ж на работу надо, – и затрусила по дорожке, приподняв юбку. Бедные мои мышцы. Бедные мои ноги.
– Какая работа, госпожа? – пристроилась Кира к бегущей мне.
– Императрицу-мать выгуливать. Прогуливать такие мероприятия нам нельзя, иначе за старого козла выдадут.
– Ой, такое нам не надо. Витиру-то помогли?
– А это ты завтра узнаешь у него с утреца, – и я подмигнула ей заговорщицки.– Новости не забудь собрать. Да и про принца тоже. Кто владеет информацией – правит миром.
Кира хохотнула. Мы успели. Правда, я думала, что сейчас рухну прямо здесь же. Такие физические нагрузки мне явно пока противопоказаны. За женихами пока рано на охоту выходить.
Засунув готовое выскочить из груди сердце обратно, как и почти выскочившие от забега объемные сиси в платье, я склонилась в поклоне.
Матерь только сошла с крыльца. Ее крыска радостно металась между юбок, принюхиваясь то к одной, то к другой. Народа прибавилось. Кавалеры разных мастей крутились тут же. Правда, принцу они были не соперники, со своей брутальной индейской красотой Чингачгук был на сто шагов впереди. Но и ничего себе тоже встречались.
У Никафондоры пухленькая губа была не дура, когда она глаз на принца положила. Но сегодня пока не до отбора. Я плелась тихо за толпой, думая, может, как-то затеряться среди кустиков и дома покопаться в шкатулке с письмами. Стоило мне об этом только подумать, как ко мне подбежала виляющая задом Люси. О, нет, только не это.
Императрица, заметив исчезновение питомицы, замедлила шаг и стала оглядываться. Посмотрела на подползающую ко мне в пылу любви собачонку, подняла на меня ревниво прищуренные глаза.
Ну что мне оставалось делать? Тень старого козла нависла надо мной как дамоклов меч. Со слащавой улыбкой, кряхтя, я кое-как нагнулась и подхватила крыску на руки. Что тут началось! Она, встав передними лапами на мои груди, стала лизать мне щеки и губы. Меня сейчас вытошнит. “Люська, фу.”– прошептала я, тихонько хлопнув ей по заднице. Та тут же прекратила и, устроившись у меня на руках, заснула, свесив язык набок.
Я молча попробовала протянуть собачонку императрице, но та качнула головой, и мне пришлось таскать ее всю нашу прогулку. Один раз Клара, сюсюкая, хотела ее забрать, но как только протянула свои руки, Люси, открыв один глаз, оскалилась и зарычала. Вопрос был закрыт.
Когда наша прогулка закончилась и матушка взяла Люську на руки, собака с такой грустью посмотрела на мои мягкие руки и живот, что мне показалось – одинокая слеза скользнула из ее глаза и исчезла в собачьей шерсти. Я не поняла, она меня как ходячую перину выбрала?
Кира уже ждала меня неподалеку. Судя по кислому выражению лица —,не особо- то много и узнала. Мы дошли с ней до комнаты.
Одинокая миска с бульоном и кусочек хлеба жалобно смотрели на меня с огромного пустого стола. Я взяла маленькую ложку, оторвала крошку хлеба и скомандовала:
– Вещай, Алконост.
– Кто это? – напряглась Кира.
– Птичка такая, счастье приносит.
– А, ну ладно. Фрейлина Клара – вредина, замуж за принца хочет. Шансы, в отличие от вас, у неё большие. Всё- таки графиня и богатая к тому же.
– Это я и без тебя знаю. Дальше.
– Принц брюнеток любит, скачки и охоту. Сегодня хотел улететь, но его заставили на приёме быть. Вам, кстати, тоже надо там присутствовать. Ещё девушку нашли мёртвую, говорят, из окна скинули. Вторую уже.
Я вздрогнула. Ёлки зелёные – не поняла! Маньяк в магическом мире? Да, ладно!
– Ещё у графини Терник муж помер от старости, так она хоть и на приёмы ходит, а сидит как кукла, даже не моргает. Опасаются, что того – разумом помутилась.
– А что за приём? Я ничего не слышала.
– Так императрица утром у себя объявила, а вы опоздали. Поэтому и не знаете.
Я подумала:
– Ну да, и ни одна из девиц мне ничего не сказала. Ладно – не страшно. Я отодвинула пустую тарелку.
– Кира, тащи письма управляющего. И ещё, а что у меня с драгоценностями?
Кира развела руками:
– А вот всё что на вас.
Я задумчиво погладила два колечка на пухлых пальцах и потеребила цепочку. Не густо, но дело наживное. Заработаю.
Управляющий писал длинные письма, целые романы. Видимо, совсем туго было в той местности с развлечениями, что он занялся писательством. Не удивилась бы, что перед отправкой он деревенским их зачитывает длинными зимними вечерами.
Что в итоге я имею? Деревенька в какой-то тьму таракани около гор. По крайней мере они в письмах фигурируют.
– Кира, здесь библиотека есть? – оторвалась я от перечитывания отчётов. – Карту глянуть, где моя собственность находится.
– Ну да. Только я дорогу туда не знаю. Говорят, в другом крыле находится. Поспрашиваю. Пойду пока на кухню сбегаю – посуду отнесу.
– Угу, – погрузилась я снова в чтение.
Деревня небольшая, со смешным названием Фейхуовка. Понятно почему. Пять домов со своим хозяйством. Есть господский дом, закрытый, а в пристройке рядом живет мой писатель. Так, а там море, оказывается, рядом. Может, курорт организовать? Так что там с фейхоа? Ага. Прапрадед притащил саженцы откуда-то из-за моря и посадил. Крестьяне мои их собирают и везут в соседний городишко с пристанью на продажу. Что-то, конечно, покупают редко заплывающие туда купцы. И это что-то идет только на поддержку штанов из простого сукна и моих панталон до колен с кружевами, а остальное сгнивает в бочках.
Я тяжело вздохнула и постучала начавшими отрастать ногтями по столу. Да будь я хоть семи пядей во лбу – ну не реально одной эту деревню вытянуть, без вложений или без помощи. Может, папеньку потрясти? Полазила по воспоминаниям Никафондоры – не, глухой номер. Ладно – я подумаю об этом завтра.
Влетела Кира и со сверкающими глазами боком-боком подошла к столу, нагнулась ко мне и прошептала:
– Получилось.
Я ей в ответ тоже шепнула:
– А что получилось? И почему ты так тихо говоришь?
– Ну это, у Витира получилось. И он довольный ходит – весь светится, и девушка его.
– Ааа, ну рада за них.
– Сестрица велела передать, что по гроб жизни благодарна, а то парень руки на себя хотел наложить. Даже в деревню к отцу матери не съездить было – смеялись над ним.
Я улыбнулась. Все говорят, что получаешь плюсик в карму, когда хорошее дело делаешь – неважно, платят тебе за это или нет. А у меня на душе расцветал цветочек. Вот и сейчас нежный василек распустился и добавился к цветущей полянке.
Вот только с тем психом мне не повезло. Вспомнила я свой незабываемый полет. Ну что сказать, и на старуху бывает проруха.
– Госпожа Никафондора, вам на прием пора собираться начинать. Какое платье будете надевать? Да и прическу бы сделать.
В синем с утра была.
–Ну, давай малиновое, потертое.
А что делать? Будем в нем блистать.
–Кира, что на приеме будет?
Моя служанка быстро вошла в роль моего пресс-секретаря и уже бойко отвечала на мои вопросы.
–Вначале ходят, разговаривают, потом ужин. Длинный стол такой ставят с яствами разными. Только это, – запнулась она, – вас всегда в самый край сажали, чуть ли не со слугами. Вы так не любили ходить на них. Плакали потом.
– Ладно. Будем разбираться с вопросами по мере их возникновения.
Я поднялась из-за стола:
– Готовь мой малиновый парашют.
– Чего?
– Платье малиновое.
–Ааа.
– А прическу ту же сделаешь – косу вокруг головы.
Приоделась, причесалась, встала перед зеркалом.
– Принцесса! Нет, не принцесса – королевишна!
Глава 4
Огромное помещение с занавешенными тяжелыми портьерами окнами было уже подзаполнено людьми. Ни матери, ни сына пока не наблюдалось. Я, честно говоря, еще не понимала, как здесь всё устроено. И подойти поспрашивать кого-то, кроме Киры, естественно, мне не светило. Тыкалась, как слепой котенок.
А народ все прибывал, хотя вечеринка позиционировалась только для своих. На меня никто особо не обращал внимания – так, пара смешков и шушуканий. Но я большая девочка, чтобы обращать на такое тявканье внимание.
Пробравшись в уголок, уселась на диванчик рядом с матронами. Те посмотрели на меня в лорнеты и отвернулись, продолжая разговаривать:
– Непонятная история. Кто говорит, что сама с крыши скинулась, а кто говорит, сбросили. Высота-то больше двадцати метров, да еще на каменную мостовую – конечно, разбилась.
– Бедная баронесса, – поохали они, а потом принялись обсуждать какую-то графиню. У той, у которой муж умер.
А потом вполголоса стали шушукаться о принце. Я, делая вид, что мне не интересно, навострила уши.
– Отец и мать настаивают, что пора остепениться – первую жену взять. А Джарлетт отказывается.
– А я слышала, что со Львиным королевством мирный договор подписывать будут, и их принцессу пришлют , чтоб браком закрепить.
–Это с кем? Оборотницы у них такие страшные – конопатые, худые, еще и вместо волос рыжий ёжик – ужас. Я бы отказалась. Вон, пусть из наших выбирает.
– Выбирает он! По девкам бегает, а жениться не хочет. Морочит всем голову про истинную любовь, типа ищет.
Ну и дальше пошло обыкновенное перемывание костей. Чем же ему невесты местные не зашли? А? Вон какие красивые, как птички порхают, а некоторые особо блестящие, зигзагом ползают. Кстати, об оперенье.
Надо присмотреться, во что тут девочки одеваются. Длинное – понятно, штаны здесь не носят. А вот фасоны меня порадовали. Кто во что горазд. Вон дамочка в платье-тортике курсирует, а рядом греческая богиня в тоге. И цвета – весь спектр. Прямо шоу модельеров.
Профессиональной швеёй я не была, но шить умела, точнее, перешивать. Главное, чтобы было из чего. Я задумчиво осмотрела портьеры. Ткань вроде хорошая, и цвет ничего. Платье, конечно, сложного фасона сшить сама я не потяну, но юбку – почему нет? Интересно, у них во дворце шторы одного цвета? А ещё же я пояс кожаный хотела. Я ощупала обивку дивана, эта не пойдёт– тканька в рубчик.
Неужели во всем дворце нет ничего из в кожи? Есть, – вспомнила я – драконья кожа, прекрасной выделки. Интересно, а можно, когда принц в другом обличье, подойти и потрогать его, а покататься? А интересно, какой у дракона член? Глянуть бы одним глазком. Фух, от таких мыслей прямо в жар бросило. Я обмахнулась рукой, чтобы остыть. Попить бы…
По залу курсировали слуги в зеленых длинных камзолах и белых колготках. Какая прелесть – их бы ещё на пуанты поставить. Я хмыкнула, представив, как они порхают с подносами под танец маленьких лебедей. Что там, кстати, у них на подносах? Аперитивчик гостям предлагают?
Я уже подумывала, а не продегустировать ли мне местный образчик спиртного, как случайно увидела, что главная стервь Клара сунула в руку балеруну блеснувшую в свете люстр монетку и стрельнула в меня глазками.
Моя попа заволновалась. После моего полёта я поняла одно – попа плохого не подскажет, а тут она даже не подсказывала, она вопила, что мне грозит какая-то пакость от этой парочки. Могут в бокал что-то подсыпать? Легко. Значит, тут пить – здоровью вредить.
Я встала и прошлась. Люди кучковались, что-то обсуждали, здоровались. Только Никафондора, как призрак в опере бродила, меж них невидимая. “Может, спеть? – Точно тогда заметят. И вытолкают, – вот что-что, а петь я с детства не умела. Медведь на ухо наступил. Стоп, это мне в Москве наступили, а у Никафондоры все может и наоборот, но рисковать пока не буду”.
Глаза остановились на сидящей среди подруг женщине с пустыми глазами. Ей что-то рассказывали, но она никак не реагировала. Похоже, та самая, у которой муж умер. И не подойти к ней с бухты-барахты.
Сколько времени-то уже? В самом углу зала было огромное занавешенное окно, я подошла к нему и заглянула за портьеру. На улице стемнело, а Германа все нет. Скоро и кушать захочется, однако.
Да, ткань у штор приятная. Смех смехом, но платья новые нужны, а денег нет, и знакомцев тоже. Вертись, как хочешь, Никафондора. Надо либо замуж пристраиваться, либо зарабатывать начинать. Магиней обозваться и психологом работать? Ну, не знаю.
Кстати, про магов толком мне Кира так и не рассказала. Столько вопросов в голове и без ответов. Когда же движуха здесь начнется? И тут небо услышало мои молитвы, и церемониймейстер объявил о прибытии матери дракона. Счастье-то какое.
Центральные двери распахнулись, и императрица вошла неспешным шагом, оглядела всех и улыбнулась.
Все склонились в поклоне. Краем глаза я увидела, что сбоку в стене открылась неприметная дверь, и чья-то тень проскользнула в залу. Ну, захотел человек прийти незаметно – его дело, я пожала про себя плечами.
И тут раздалось повизгивание. Да, ладно. Матерь собаку что ли с собой притащила на прием? И я в ужасе увидела, что у меня не слуховой глюк. Императрица уселась на трон, а на ее коленях, вовсю принюхиваясь, стояла Люська. И ее черный нос повернулся в мою сторону. Опять ее таскать на руках? Да у меня и так чуть руки не отсохли. Я задом стала пятиться за портьеру и уперлась во что-то мягкое. Там уже кто-то стоял.
– Прекратите толкаться. Я здесь первый встал, – зашипел молодой мужской голос.
– А я дама, поэтому двигайтесь. Я это место давно заприметила, ведите себя в конце концов по-мужски, – шепнула я и толкнула боком нежданного конкурента за место за портьерой.
Тут луна выглянула из-за туч, и я опознала Чингачгука.
– Опять ты, – взвыл принц. – Ты следишь за мной?
– Нет, это вы меня преследуете! Маскируетесь брюнетками, а на самом деле по толстым блондинкам вздыхаете.
Тот даже ответить мне ничего не смог – видимо, в зобу дыханье сперло от осознания этой истины.
Тут внизу послышалось повизгивание. За портьеру, виляя своим шнурком-хвостом, заглядывала Люси.
– Все из-за тебя – одновременно зашипели мы друг на друга.
Люська радостно стала тявкать. Нет, только не это!
– Тихо, ты – я схватила собачонку и сунула её принцу.
– С ума сошла! – возмутился тот – Себе оставь это сокровище. – и толкнул мне обратно Люську.
– Я её и так часа два по парку таскала, теперь ваша очередь, – впихнула её обратно.
– Два часа! Ха-ха. Эта гадина, как здесь появилась, уже лет пять меня преследует.
– Умная собачка чувствует кобеля.
– Что??
Портьера распахнулась. С невозмутимым видом слуга, поддерживающий ее, смотрел куда-то мимо нас с принцем. Зато императрица, заинтересовавшаяся, куда это рванула любимая собачонка, изволила подойти и с удивлением рассматривала нашу парочку. Она вопросительно приподняла бровь.
Мой индеец оказался в сложном положении. Судя по всему, он хотел за портьерой переждать и явиться конкретно к ужину, убеждая мамашу, что весь вечер выполнял роль гостеприимного хозяина. А тут я и Люська.
Вот что меня за портьеру понесло? Видимо, гормоны бушевали и напрочь блокировали разум. А может, Никафондора здесь пряталась постоянно, и меня потащило по старой памяти да по знакомому маршруту.
Принц шагнул вперед, попробовав закрыть меня от любопытных глаз гостей. Но это было бы тоже самое, как если бы я пряталась за тонкой березкой.
За защиту я поставила в уме плюсик Чингачгуку, но через минуту уже забрала его обратно.
– Матушка, собачка ваша в портьере запуталась, хотел ее вытащить, а вот эта – кивнул он на меня – помочь хотела, но больше помешала.
Все захихикали.
– Да? —недоверчиво взглянула на меня матерь.
– Мама, ты же не думаешь, что я с этой девицей для другого здесь стоял. У меня противоположные, – он окинул меня взглядом – утонченные вкусы. – и пошёл флиртовать с первой попавшейся брюнеткой. И, судя по нахмурившемуся рядом мужику – с замужней дамочкой.
Козел, мог бы и промолчать.
В отместку я невинно пожала плечами:
– Ну, наверное, все так, как Его Сиятельство сказал. – и глазками похлопала, и губки свои толстенькие бантиком сложила.
Причем «наверное» было сказано таким тоном, что все ненароком задумались – а не врет ли его индейское Сиятельство. Сиятельный, судя по напрягшейся спине, услышал намек.
А я, расплывшись в улыбке, подошла к императрице и сунула ей Люську. Та настороженно осмотрела её, но ничего не сказала и пошла гулять по залу. А на меня стали посматривать и перешептываться.
Ребят, да не – у меня другая ориентация, я драконами не интересуюсь, как и они, впрочем, мной. Но замуж, наверное, надо выйти, только за кого? И я, отбросив в сторону раздражение на Чингачгука, с интересом окинула взглядом стоящего рядом с компанией мужчину, приятного такого, который как раз меня в данный момент рассматривал.
Мужик вздрогнул всем телом и маленькими шажками стал отступать за друзей. Да куда ж ты, милый? Хотя… Преследовать я его не стала, а вдруг он не при деньгах – мучайся потом с ним.
У кого поинтересоваться про женихов-то? Кире дам команду – пусть по слугам пробежится, список мне составит неженатых, богатых, молодых. И именно в этом порядке. Интересы их запишет. Места дислокации. И затем – хорошей охоты, Никафондора!
– Прошу всех пройти на ужин, – объявил церемониймейстер.
– Ура, – мой желудок радостно всхлипнул.
Все вошли в соседнюю залу. Столы были расположены буквой Т с длиннющей ножкой, теряющейся где-то вдали. Чем-то мне этот прием напоминал деревенскую свадьбу из старых фильмов.
Все рассаживались, видимо, согласно купленным билетам. На шляпке в середине императрица с недовольным сыном. Видно было, как ему, бедному, этот банкет, с сидящей у него на коленях Люси, поперёк горла встал. А мне куда? Ко мне подбежал слуга, тот самый, что шептался с Кларой, держа что-то за спиной
– Пройдемте, госпожа Никафондора, к своему месту. Я вас провожу.
Я в самом деле не знала, где за мной числилось место, и, как телёнок на заклание, последовала за ним.
Вот оно что. Гавнюк держал за спиной огромную миску в виде корыта. Видимо, для меня. Послышались смешки. Эта окраина стола привыкла к таким шуткам. Я шла, закипая и говоря про себя:
– Сучонок, я тебе это корыто сейчас на голову надену, и плевать, что меня сошлют в эту Фейхуевку.
Мне оставалось пройти несколько шагов до моего места, и я готовилась, как кобра, раздувала капюшон, когда помощь пришла как будто из ниоткуда. Служанка с очень знакомым лицом якобы случайно врезалась в моего обидчика, тот не удержал корыто, оно выскользнуло и, ударившись о мраморный пол, разлетелось на осколки.
– Растяпа, – громко сказала женщина, потом повернулась ко мне: – Госпожа, разрешите я вас провожу. И, усаживая меня, шепнула:
– Спасибо за брата.
Так это сестра конюха.
Жизнь заиграла новыми красками – у меня появился еще один союзник.
На нашем конце все разочарованно зашушукались, но продолжали посматривать на меня. Видимо, действо еще не закончилось.
Выскочили еще слуги с различными блюдами и стали выставлять на стол. Странно. А раньше никак было нельзя сделать? Ну, не будем лезть со своими правилами в эту конюшню.
Когда опять на сцене появился гаденыш в своей длинной ливрее, все затаили дыхание. Клара, сидящая где-то в середине, аж на стол легла, чтобы все увидеть.
Слуга показательно пыхтел, таща кастрюлю с каким-то варевом. Типа мне накладывать будет. Я ощупала глазами предметы на столе. Нож – слишком радикально. А вот это подойдет – прекрасный образчик острой серебряной вилки лежал передо мной.
“Иди ко мне, милая, станешь орудием устрашения”
Схватив ее, я опустила руку и ждала.
Служонок подошел ко мне и только собирался вываливать содержимое мне в тарелку, когда замер, выпучив глаза. Не выпучи тут, если острая вилка уперлась тебе зубьями в самое дорогое для мужчин место.
Я улыбнулась и ласково так прошептала:
– Что тебе дороже? Яйца или деньги той стервы?
Тот сглотнул. Кадык заходил туда-сюда. Понятно все без слов.
–Еще раз попробуешь что-то подобное сотворить, спрашивать уже не буду – пойдешь евнухом в гарем работать. Кивни, если понял.
Тот дернул головой.
– А два раза кивнешь?
Тот послушно кивнул два раза.
– Молодец! Понятливый, значит. Свободен.
Слугу как ветром сдуло. А я глянула на вилку – не, такой есть побрезгую. Кинула ее на стол. Оторвала веточку винограда и, отрывая по ягодке, осмотрела сидевшую недвижно соседнюю братию, не отрывавшую от меня круглых глаз. А я, закинув виноградинку в рот, спросила:
– Вы есть-то будете или как?
Все как по команде схватились за приборы и стали молча поглощать пищу.
Пришлось мне обойтись на этом ужине только виноградом. Вилку так и не заменили – безобразие. Никакой дисциплины в этом драконьем царстве.
Я поймала злющий взгляд Клары и улыбнулась обворожительной улыбкой. Чувствуется, с этой брюнеточкой ухо надо держать востро.
Наконец-то ужин закончился. Правда, напоследок императрица-матерь порадовала, что через неделю всем светит бал. Я зеркально повторила скисшую физиономию принца. А танцевать-то моя милость умеет, хотя какая разница? Пока кандидата на свою руку не выбрала – в уголке постою, присмотрюсь. Но с одеждой у меня беда. Не белый же халат надевать!
Желудок, получивший только веточку винограда, тихо плакал в уголке живота.
– Родной, ну что я могла для тебя сделать без вилки?
Время было детское – часов десять вечера, и чтобы не поддаться соблазну отправить Киру за съестным на кухню, я потянула ее с собой гулять.
В парке горели круглые фонарики. Гуляли придворные, видимо, тоже худеющие. Дворцовый комплекс представлял собой большую букву П. Мы жили в левой ножке. Приемы, обеды, покои императрицы располагались в верхушке.
– А где прынц у нас проживает? – поинтересовалась я у Киры, чтобы ненароком опять на него не напороться и обходить эту заразу за три километра.
– Там же, где императрица, только на втором этаже.
–– А что там? – ткнула я сорванной веточкой в правую ножку П.
– Там, – задумалась Кира, – ну эта библиотека ваша, потом коридор с портретами, это на втором. Внизу кухня. Я туда бегаю за едой для вас.
Библиотека, говоришь? Завтра схожу. Зарядку сделаю, позавтракаю, к императрице тоже надо будет заскочить – себя показать, кикимор посмотреть, и вот потом наведаюсь в книжное царство.
Вдалеке до нас донеслись гневные голоса. Мы с Кирой переглянулись и, решив одним глазком глянуть, что там так орут, свернули на боковую дорожку. Она вилась между кустов, за которыми виднелось какое-то сооружение.
– Что там? – спросила я Киру шепотом.
– С другой стороны конюшни заходим. Сарай там с сеном.
Мы замедлили шаги и, прикрывшись кустами, осторожно выглянули.
В свете яркого фонаря нам открылось преинтересное зрелище. Две девицы таскали друг друга за волосы. Причем одна была в чем мать родила.
– Разлучница! Шлюха! – орала одетая.
– А ты ему никто еще! Чего ты взяла, что он на тебе жениться хочет! – отбрехивалась голая.
Чуть поодаль стоял виновник торжества. Полураздетый, с встрепанными волосами, Витир то порывался разнять дерущихся девок, то передумывал и влипал в стенку.
– И вообще, – вдруг завизжала голая, – что ты ко мне пристала. Я с ним так, для здоровья, а вот Круирка, как с ним с утра перепихнулась, так конкретно свой глаз на него положила.
– Чего? – остановилась, видимо, та самая любофф Витира, с которой он прежде только целовался. – Еще и с Круиркой?
– И не только, – мстительно сдала героя-любовника ратующая за здоровый образ жизни. – Он уже трех за день повалял на этом сеновале. Ну и мне ж тоже интересно стало. Приходят все и говорят, – она приняла томную позу и закатила глаза:
–Прям жеребец.
Любофф отпустила соперницу и медленно повернулась к Витиру. Тот вздрогнул, развернулся и побежал.
Мы с Кирой переглянулись и задом, – задом попятились за кусты, чтоб нас ненароком не заметили.
– Кира, знаешь, – я сорвала соломинку и задумчиво пожевала ее, – по-моему, я переборщила с его мужской силой. По кобылицам гад в самом деле пошел. Ты молчи про мое участие в этом деле и сестре его скажи, чтоб помалкивала.
Кира хмыкнула.
–Да я уже поняла. —Потом уважительно посмотрела на меня и добавила: – Ну, вы, госпожа, – сильны. Только простите, но жениха своего, если появится таковой, я к вам не поведу!
Глава 5
Я покрутилась около зеркала. Как там в какой-то старой песне пелось:
– Мои бока – моё богатство.
А они не скажу, что таяли, но подбирались. Сколько у меня веса было изначально? Килограмм сто двадцать. Десяточку я точно скинула. Диета, будь она не ладна, крысиный яд, спорт и нервы. Вот прежняя Никафондора заедала грусть- печаль, а у меня, когда я нервничала – кусок в горло не лез. Казалось, что он у меня там сейчас и застрянет, как спазм какой-то.
Приятно стала выделяться грудь, вот, ты родная, худеть не вздумай. Внимательно осмотрела лицо. Ха – кожа-то очистилась, ни тебе прыщика. Подбородка два испугались моих экстремальных методов и сбежали. Щечки, заплывшие, подуменьшились. Батюшки! Так у меня ж глазки есть, а не щёлки, как я раньше думала. И очень даже ничего глазки. Голубенькие.
После зарядки и водных процедур, поедая свой утренний паёк, завела с Кирой речь о женихах:
–Кира, пора нам список составлять претендентов на мою руку и на Фейхуовку.
– Да кому нужна ваша Фейхуовка! – демонстративно плюнула Кира, – три двора и никому ненужные ягоды. Гниют быстро, варенье делать – так и другого полным-полно.
– Про то, что с ними делать, я потом подумаю, – а ты досье на женихов мне подготовь.
– Что подготовить? – испугалась служанка.
– Досье, то бишь: имя, фамилия, достаток, возраст, внешность и наличие рядом мамы.
– А мама-то тут причем?
– А при том, солнце мое. Даю тебе совет: если мужик после тридцати живет с мамой, которая шпыняет им, как хочет – беги от него сломя голову.
– Почему? – Кира аж присела.
– Потому что ты ввяжешься с ней в войну за обладание этим сокровищем точно до самой смерти, и не исключено, что именно твоей. Поэтому маму учитываем. В общем, список с досье – это первое. Второе – скоро грянет бал, белым облаком туда плыть не очень хочется. Значит, нужно платье. Купить готовое или хотя бы ткань – деньги есть?
– Неа. – Кира мотнула головой.
– Вот то-то и оно. А в чем прикажешь мне сверкать на балу? Значит, надо, – я поднялась и стала расхаживать по комнате. И думается легче, и спорт. – где-нибудь раздобыть ткань и кожу, черную желательно.
–А кожа зачем? – удивилась мой верный оруженосец.
– Пояс сделаю, широкий – преимущество подчеркну, чуток оголю и на охоту выйду. – я выпятила вперед свою грудь.
– Госпожа, а где мы это добывать будем?
– А здесь нам понадобится сестра конюха. Как там её зовут?
– Мира. – Кира хохотнула. – Девки теперь за ней табунами бегают, просят с братом познакомить. Она теперь такая важная ходит. Все для нас сделает, что попросим.
– Позовешь её к нам, попросим экскурсию по дворцу сделать. Особенно по той части, где людей мало толчется. А пока давай одевать меня будем. Синее платье не трогай, у меня на него планы есть, и зеленое тоже. Тащи красное бархатное.
Ну, здравствуй, платьишко. Первое что я увидела в этом мире.
–Госпожа, а вы похудели, – обошла меня кругом Кира.
Платье на мне повисло. Опять упиралось все в пояс или шнуровку из кожи.
Интересно, а драконы шкуру, как змеи, не сбрасывают? Как та лягушонка в коробчонке из детской сказки: сбросил, и юношей обернулся, и лежит она бесхозная на пояс просится. Мне же небольшой кусок нужен.
– Кстати, слуга от императрицы не приходил? Что у нас сегодня по плану?
– Был. Сказал, что она отбыла в центральный дворец, и что до вечера все свободны. А там прием, но без ужина.
– А здесь еще центральный дворец имеется? – я подтянула к себе синее платье и осмотрела его.
–Ну да, император там проживает и гарем из прошлых жен.
– Не поняла. Что значит “прошлых”? – я достала ножницы и стала подпарывать горловину.
Кира охотно разъяснила:
–У драконов с детьми все плохо. Один дракон – один ребенок. Мы же не львы -оборотни из соседнего королевства, которые плодятся как кролики. Хотя у кроликов-оборотней в семьях детей немного.
Я застыла. Ну про Львиное царство я подслушала на приеме, а здесь еще и Кроличье имеется. Надо срочно в библиотеку.
–Так вот. Дракон женится – жена год не беременеет, вторую берет. Наша, которая императрицей стала, – десятая была. Но остальных же не выгнать ему, вот и живут с ним.
И мозг выносят, – мысленно закончила я. – Поэтому наш принц, наглядевшись на мучения папеньки и крутиться как дракон на сковородке, только бы отсрочить женитьбу. Там только начни, и потом не заметишь, как десять жен график ночных посещений составят. И сил на сторону сходить не получится, потом только два выхода останется – головной болью отнекиваться или войной.
– Часто воюем? – спросила я, чтобы подтвердить догадку.
– Да постоянно. То с Кроличьми за луг никому не нужный, то с Львиными ущелье делим, – Кира собрала посуду. – Пойду за Миркой сбегаю.
И открыла дверь:
–А ты что здесь делаешь? Госпожа, гляньте, кто к нам пришел.
Заинтригованная, я подошла к двери. На пороге сидела, прижав ушки и скорчив жалостливую гримаску, сидела собачонка императрицы Люси.
– Нет, – простонала я. – Как ты меня выследила?
Собачонка робко на пузе вползла в комнату.
–Ладно, я пошла, – кинула Кира.
– И что мне с тобой делать? – обратилась я к Люси.
– “Возьми на ручки” – говорили её глазки на выкате.
Когда Кира привела сестру нашего жеребца, у неё рот открылся от изумления. И не понятно, что больше её удивило – я с иголкой в руке или собака императрицы, спящая на моих коленях.
– Мира, – отложила я шитьё в сторону и без церемоний начала. – Мне нужна ткань на платье, раз. Второе – нужна кожа на пояс. Понимаю, что звучит дико, но подойдут и портьеры. Есть здесь во дворце комнаты, где исчезновение шторины никто не заметит?
Девушка она была умная, понятливая. И сразу выдала решение:
– Ученическая комната принца, куда уже лет пятнадцать никто не ходит. Тёмно- голубые там висят, в меленький рисунок. А насчёт кожи предлагаю посмотреть в гардеробе принца, у него столько вещей, что он вряд ли заметит. Он, кстати, с маменькой отбыл в центр.
Секонд-хенд от принца? Почему нет. Наверняка у него там много интересного есть.
С Люськой на руках мы отправились на дело. Для всех мы несли сбежавшую собачонку до дому. Всех было мало: когда из дворца отбывало высшее руководство, этот отсек становился для придворных мало интересен, и мы в одиночестве столпились у ученической. Мира вытащила связку ключей и стала по очереди пытаться открыть дверь.