Волк и дикий цветок

1

Астер

Когда солнце ушло на покой, в таверну набилась целая толпа народу.

Гомон стал громче, даруя мне несколько драгоценных мгновений избавления от тревог. Я не отрывала взгляда от золотистой жидкости в моем стакане, погружаясь в горести и радости повседневной жизни, что меня окружала.

Пока тема не сменилась.

Уже не в первый раз за сегодня до моих ушей долетели разговоры о кровопролитии.

Шепотки и ликующие слухи о битве и мести доносились от соседних столов. Слишком легкомысленно. Подобная беспечность ясно показывала, что никто в этой таверне – во всем городе, а может, и во всем Вордане – понятия не имел, каково это – наблюдать, как сгорают все, кого ты любишь.

Когда ночь расцвела в полную силу и выпивка развязала больше языков, мои предположения подтвердились. Королевство, в котором я очутилась, предавало огню все вокруг.

С каждой минутой кровь в моих жилах стыла все сильней, но это казалось таким бессмысленным. Это же не мой город. Не мой дом.

Мысль о возвращении заставила меня долить себе вина. Графин со стуком приземлился на стол, и тут атмосфера вокруг переменилась. Свет немногочисленных свечей задрожал и вспыхнул ярче. Тихий, но все более отчетливый гул просочился в полутемную таверну за мгновение до того, как на пороге возник его источник.

Посетители подняли головы. В дверь втолкнули мужчину, смеясь, даже когда он развернулся и зарычал на двоих, вошедших следом.

Волки.

Их выдавал запах и алые знаки королевской армии на черных туниках и плащах. Говорили, что большая часть волков на этих землях служит в печально известных королевских легионах.

Страх и благоговение городских жителей смешались в пьянящую волну, разом и ледяную и теплую. Ведь звери, что скрывались под масками самых обычных мужчин-фейри, не имели с ними ничего общего. Можно многому научиться, просто наблюдая и слушая, и, прибыв сюда лишь утром, я собрала о королевстве Вордан удивительное количество сведений.

Эти волки – и спасители, и воплощение кошмаров, которым самими звездами уготовано уничтожать души и каждый клочок земли соседнего королевства Синшелл.

Я не понимала, чего король Вордана стремится достичь такой жестокостью. В глубине души мне страстно хотелось показать беззаботным фейри этого королевства, насколько ужасно кровопролитие, порожденное ненавистью.

Интерес к волкам быстро угас, внимание большинства существ вернулось к выпивке и товарищам. Две женщины, сидевшие за столом у двери, склонились друг к другу, их улыбки и пылающие щеки привлекли пристальный взгляд одного воина.

Тоскуя по волнению, по сладковатому изумлению, которое источали женщины в затхлом воздухе таверны, я тоже попыталась улыбнуться. Мои губы дрогнули; сейчас они годились лишь на то, чтобы прильнуть к поднесенному к ним стакану.

Осушив его, я зачерпнула горсть перченых орешков из стоящей передо мной миски. Седовласый хозяин таверны любезно принес ее вместе с графином вина к моему одинокому столу в углу, когда заметил, что я не спешу уходить. Жутковато, однако ожидаемо – орешки ничуть не отличались на вкус от наших. Я надеялась, что они будут другими, но тщетно.

Я могла бы сбежать. Пересечь океан, спрятаться среди незнакомцев, в отчаянии поверить, что краткий побег поможет. Облегчит боль, даже откроет новые горизонты. Но ничего не получилось. Пока что. А может, не выйдет никогда. Так что я продолжала есть и пить.

Ощутив на себе пристальный взгляд, я подняла голову и увидела, что на меня смотрит только один глаз.

Мужчина со стянутыми на затылке темными волосами до плеч уселся за стол рядом со златовласой женщиной. Его сомкнутое веко пересекал глубокий изогнутый шрам.

Женщины, кажется, не возражали. Всякий раз, когда мужчина бросал на них взгляд, они широко улыбались.

Я была готова поспорить, что увечье никого не отпугивало, каждая черточка его сурового лица так и манила. Густая темная щетина обрамляла линию подбородка. Высокие напряженные скулы, о которые явно разбивались многие костяшки. Единственный глаз цвета мха после дождя.

Мужчина был одновременно пугающим и красивым.

Две вещи, которыми я упивалась годами, чтобы теперь бежать прочь от разбитого сердца.

Да, он им понравится, подумала я и слегка улыбнулась, вновь поймав его взгляд. Этим женщинам и правда стоит им насладиться. Насладиться всем, что он из себя представляет, прежде чем искать кого-то понадежнее – кого-то более ручного.

Заставив себя перевести взгляд на темно-синий графин, я вновь наполнила стакан, подперла рукой подбородок и принялась наблюдать, как в противоположном конце затхлой таверны посетители заигрывают друг с другом.

Кругом одно и то же.

Неизбывный яд похоти и любви. Я и в самом деле могла бы сбежать так далеко, как пожелаю. Спрятаться в чужих краях, среди существ, настолько похожих на меня, что они, возможно, никогда не догадаются, кто я такая. Я могла бы потчевать себя всей ложью этого мира.

Но, как и существа, что окружали меня теперь, я всегда бы примчалась обратно.

Я почувствовала движение воздуха, и по коже пробежал холодок, за долю мгновения до того, как пустой стул рядом протестующе заскрипел под весом плюхнувшегося на него гиганта.

– Топишь печали?

Тот самый.

Голос был низким, глубоким, как самые темные морские бездны, он звучал хрипло и отчетливо. Немногие посмели бы пропустить такой мимо ушей.

Я наклонила голову, чтобы рассмотреть шрам. Широкий, безжалостный рубец.

– Да у тебя тут настоящий военный орден.

– Не из битвы. – Казалось, мужчина опешил от того, как я с порога заговорила о его шраме, и напрягся. – А теперь ответь на мой вопрос.

Я вскинула бровь, втайне взбудораженная его дерзостью. С другой стороны, он ведь понятия не имел, кто я такая. Это привело меня в еще больший восторг.

– Не припомню, чтобы я тебя о чем-то спрашивала.

Мужчина свел темные брови. Быстрым движением облизнул губы. Прекрасные губы. Полные, но не настолько, чтобы смягчить устрашающий облик. Облик, которым он, вероятно, добывал себе все, что пожелает, судя по тому, как теперь он уставился на меня, не понимая, что делать дальше.

Я прервала его мучения улыбкой и откинулась на спинку стула.

– Просто наслаждаюсь выпивкой.

– От тебя разит страданием.

Я застыла, не донеся стакан до рта.

– Так у нас здесь охотник?

Он медленно ухмыльнулся. Роковое подтверждение.

– Если это то, что тебе нужно.

Я не сумела остановить пронесшуюся по телу вспышку жара, согревающую те места, которые, как я предполагала, еще долго будут оставаться холодными.

Ноздри мужчины затрепетали за секунду до того, как его губы растянулись в убийственной ухмылке. Он все почуял. Настоящий хищник.

Волк.

Мне следовало бы стыдиться, что я так легко откликнулась – что откликнулась вообще. Но у меня возникло ощущение, что этот мужчина может говорить все, что угодно, пока его слова подкреплены правильными намерениями, большинство сочтет единственным выходом сдаться на его милость.

– С чего ты взял, будто мне что-то нужно?

Мужчина поджал губы и многозначительно на меня посмотрел. Не было нужды произносить это вслух.

Я все-таки подождала, улыбаясь в стакан.

– Ты же знаешь, что я чую твой запах.

Я кивнула, поболтав вино.

– И какой же запах ты чуешь?

Я вела опасную игру, но поймала себя на мысли, что слишком рада возможности отвлечься, чтобы беспокоиться. Несколько дней я мучилась, думая, что теперь обречена лишь страдать, что моим единственным спутником отныне будет лишь горе. Осознание, что это не так, вызывало слишком сильную благодарность.

– Моего следующего ужина, – с предельной серьезностью заявил мужчина. Блеск его глаза должен был послужить достаточным предупреждением.

Вино брызнула из моего носа. Я закашлялась, хохоча так сильно, что не могла дышать.

Незнакомец воспользовался возможностью придвинуться поближе, и его пальцы отодвинули завесу моих волос. Щекочущее, едва ощутимое прикосновение ласкающей волной прокатилось по всем моим чувствительным местечкам. Я снова закашлялась, пораженная его силой.

– Ты в порядке? – Губы мужчины дрогнули. – Тебе бы почаще выходить в народ, если такой мерзавец, как я, кажется тебе смешным.

– В полном, – прохрипела я, вытирая глаза, и кашлянула в последний раз.

Мужчина кивнул, продолжая кривить губы, но не отодвинулся.

– Ну-ну. – Он поймал мой взгляд и прищурился. – Кто ты?

– Большинство мужчин обычно спрашивает имя.

– А у тебя богатый опыт в поиске любовников, да?

Когда я покачала головой, он не изменился в лице, словно заранее знал ответ.

– Вынуждена признать, что я из тех, кто предпочитает серьезные отношения. – Я снова взяла стакан, чувствуя, как рука мужчины лежит на спинке моего стула, словно согретое у огня одеяло. Сделав глоток, я осторожно поставила вино обратно и добавила: – А ты, кажется, вовсе не такой.

Мужчина присвистнул.

– Красивая и предвзятая.

Я приоткрыла было рот, готовая проронить извинения, как вдруг мужчина нежно провел пальцами под моим подбородком и весело улыбнулся.

– И угадала совершенно верно.

Я снова рассмеялась, но умолкла, как только он продолжил:

– Назови свое имя.

Полуправда сорвалась с губ легко, безо всяких колебаний.

– Астер.

Мужчина склонил голову набок.

– Дикий цветочек, – промурлыкал он, расплываясь в ухмылке.

– Дражайший командир! – проорал его товарищ. – С сожалением сообщаем вам, что мы просто вынуждены удалиться!

Второй расхохотался.

– Вовсе не сожалеем.

Сидящий рядом со мной мужчина хмуро посмотрел на дверь.

Двое его товарищей вышли из таверны с женщинами, с которыми он сидел до того, как присоединился ко мне. Один, с волосами до плеч, ухмыльнулся и показал вульгарный жест, но волк рядом со мной не ощетинился из-за потери ночной добычи, а просто отзеркалил его движение и проводил их взглядом.

Я прочистила горло, зная, что мне следует воспользоваться возможностью и уйти – или, по крайней мере, отодвинуться, – и все же я этого не сделала. Будто его жар слился с моим, и расставание предвещало неминуемое возвращение зимы.

– Похоже, твой следующий ужин только что увели.

– Да брось. – Волк вновь повернулся ко мне, и его глаз недобро блеснул. – Мы оба понимаем, что раз уж я тебя заметил, то уже ни с кем другим отсюда не уйду.

Я с улыбкой опустила голову, не зная, что делать с этим настойчивым воином-фейри, но уверенная, что мне нечего стыдиться. Мужчина встал и бросил на стол несколько монет.

– Пойдем со мной.

Я подняла на него взгляд.

– В твою постель, полагаю?

Единственный глаз сверкнул, но волк лишь молча протянул руку.

Она повисла между нами. Огромная, мозолистая, напряженная, словно он не привык ни с кем так поступать.

– Не думала, что у тебя такие хорошие манеры.

И все же я вложила свою ладонь в его.

Она тут же утонула в мягкой, но твердой хватке. Волк потянул меня вверх, и я поднялась с места. Голова закружилась, и я вспомнила обо всем выпитом вине.

Еще один легкий рывок, и мне пришлось упереться рукой в твердую грудь волка и запрокинуть голову.

– У меня ужасные манеры, цветочек.

Наклонившись, мужчина коснулся носом моих волос. И застонал, от чего по моему телу пробежала волна мурашек.

– Ты пахнешь медом.

– Кажется, в прошлый раз ты унюхал кое-что другое, – съязвила я, но слова прозвучали почти шепотом.

– О, и этого тоже все еще немало.

Рассмеявшись, я вдруг поняла, что сжимаю его ладонь, а пальцами второй руки вцепилась в грубую ткань черной как ночь туники, словно без этого неожиданного спасителя провалилась бы в темную пустоту.

– Тогда лучше выведи меня на свежий воздух.

Волк сдержал слово: мы вышли на промозглые улицы Вордана.

Они были не так многолюдны, как когда я только прибыла. Запоздалые компании пили и хохотали, кто-то спешил на поздний ужин в харчевню, в витринах лавок все еще горел свет. После полуденного дождя все вокруг блестело: мостовая, сорняки, кусты и цветы, растущие из трещин.

Белые, желтые и голубые огни дрожали, покачивались.

Пальцы волка все так же обхватывали мою ладонь. Сердце по-прежнему разрывалось, но было полно решимости держаться на плаву. Чем больше он удовлетворял любопытство, которое я не могла обуздать, тем сильнее я ощущала, как постепенно забываю обо всем, кроме него.

Вспомнив слова его выходящего из таверны товарища, я нарушила теплое молчание.

– Командир, – произнесла я так, будто хоть что-то в этом понимала. – Впечатляет.

Пусть я и выяснила, что правитель Вордана был одержим желанием отомстить соседнему королевству, остальное оставалось для меня тайной.

У нас было слишком много собственных чудовищ, чтобы тревожиться о проблемах других.

Командир не стал распускать хвост, как павлин, хотя я сильно сомневалась, что он вообще на это способен. Однако он слегка сжал мою руку.

– Для остальных, возможно.

В голосе волка прозвучали нотки безразличия и чего-то еще. Возможно, ему стало неловко.

– Ты потерял многих своих собратьев в войне с Синшеллом?

– Больше, чем ожидалось, – ответил волк хрипло. – И, думаю, дальше будет только хуже.

Забеспокоившись, что сказал лишнего, он попытался сменить тему.

– Почему я не видел тебя раньше?

Но я еще не решила, какую ложь ему скормить, поэтому не позволила ему уйти от неприятного разговора.

– Любишь нападать на себе подобных?

Волк напрягся. Я ожидала, что он отпустит мою руку и, может, мрачно на меня воззрится. Но он лишь уставился вперед, на сверкающую в конце улицы реку.

– То есть, – быстро добавила я, – мне кажется, такое чрезвычайно трудно…

– Мы делаем то, для чего рождены, – уклонился он от ответа, тон его был резок и тверд. – Защищаем и служим. Мы обескровим их досуха за то, что они украли у нашего короля, и за будущее, что они отняли у нашего народа.

Я кивнула, поскольку давным-давно уже слышала эту байку от отца. То, как он говорил о здешнем королевстве, отчасти и подтолкнуло меня к решению тут спрятаться.

Сидя у костра, отец рассказывал мне историю о юном багровом короле, потерявшем родителей в битве, которой никогда не должно было случиться. О битве с солнечными – золотыми – фейри, что обитали по ту сторону ущелья, разделяющего континент Нодойя.

О страшной потере, которая изменила жизнь навсегда.

Как бы там ни было, я не верила, что это оправдывает крайности, к которым теперь так хищно стремился король. С другой стороны, я воочию убедилась, что любого рода война никогда ничего не решает.

«Самое мягкое сердце, – говорил Рорн, – покрытое толстым слоем непроницаемого золота».

«И все же ты быстро туда пробрался», – извечно напоминала я, и это был вернейший способ вызвать у него ослепительную улыбку.

Еще один легкий рывок за руку заставил меня очнуться от этих пока что запретных мыслей. Не сейчас, когда все чувства еще слишком свежи, когда их слишком сложно переварить. Сейчас я нуждалась в чем угодно, только бы не думать о нем.

– Куда ты провалилась?

Мы с командиром-волком остановились возле маленькой книжной лавки.

– Что ты имеешь в виду?

Я уставилась на потускневшую табличку над облупившейся коричневой дверью. На ней была выгравирована стопка книг. Дверь в чужом городе. Чужой мужчина рядом со мной.

Осознание, что же я творю, наконец потекло по венам, словно медленный яд, и в груди резко стало холодно.

Однако прежде, чем я успела отстраниться и придумать оправдание своему поведению – и повод уйти, – низкий голос воина вдруг остановил стремительную круговерть, в которую я угодила.

– У тебя сердце колотится. – Он приблизился на шаг, поймал мой взгляд и склонил голову набок, изучая меня. – Боишься маленькой мести, дикий цветочек?

Цветочек.

Именно тогда я поняла, что означает это прозвище, и почувствовала себя одновременно глупой и головокружительно счастливой. Мне это понравилось. А я не могла себе такого позволить.

Я разжала пальцы, чтобы высвободиться.

И вместо этого вдруг перевернула его руку. Обвела крошечные шрамы на огрубевшей коже, размышляя над каждым, как именно волк его получил. Мне стало интересно: не станет ли спустя много месяцев искалеченный, кровоточащий орган у меня в груди выглядеть точно так же?

Я не была уверена, какое будущее пугало меня больше – то, где я обрету исцеление и прощение, или где продолжу увядать.

– Вообще-то, – произнесла я, и сердце забилось чаще, – я начинаю думать, что месть таит в себе неожиданное…

Я задержалась на выпуклом шраме в форме креста.

– …искушение.

– Да ну? – прохрипел волк.

Я переплела наши пальцы и посмотрела на него снизу вверх, прикусив губу.

– Да.

Взгляд волка завораживал. С каждым новым вдохом изумруд его единственного глаза становился все темнее. Когда его ладонь коснулась моей щеки, я не отстранилась.

Закрыв глаза, я ждала, когда его губы вопьются в мои.

Ждала грубого, горячего, настойчивого – заявления о своих правах. А получила нежность трепетного шелка, мягко скользнувшего, когда волк втянул мой запах.

– Я хочу тебя познать. – Произнесенные шепотом слова воспламенили во мне все то, что в этом нуждалось. – Почему мне так этого хочется?

Я не могла ответить на его вопрос. Также как и не знала, почему я разгораюсь еще жарче при мысли о том, что этот живущий лишь войной волк хочет чего-то такого, чего, возможно, никогда не желал раньше, и это сбивает его с толку.

Я не могла ответить, но могла сделать то, чего все более отчаянно жаждала.

Поцеловать его в ответ.

Мои руки скользнули по груди волка. Я провела ладонями по его шее, обняла широкие плечи и прильнула к нему всем телом, впиваясь в губы.

В отличие от него, я не была нежной. Мне не хотелось плавиться.

Если уж я в это ввязывалась, то хотела сгореть.

Прикусывая почти до крови, я прижалась к его губам, раскрыла их, чтобы ощутить тепло и бархатистость его языка. Наши зубы столкнулись, дыхание слилось воедино, руки переплелись. Я запустила пальцы в его поразительно мягкие волосы, слегка царапая затылок ногтями.

Я была довольно высокой женщиной, но волк был выше меня более чем на голову. Но это все перестало иметь значение, когда его руки, сжимавшие мои бедра, зарывавшиеся мне в волосы, вдруг опустились, подхватили меня под ягодицы и оторвали от земли. Повинуясь порыву, я обхватила его талию ногами.

– Можно тебя взять? – прошептал волк, щекоча мне щеку.

Нежные слова так не вязались с его непреклонной хваткой. Он держал меня так, словно не желал отпускать, его твердость вжималась в мое естество сквозь ткань юбок.

Я не раздумывала. Я не позволила сомнениям закрасться в душу. Ни когда он отстранился, чтобы на меня посмотреть. Ни потом, когда его отчаянный голодный взгляд забрал все мои мысли и желания, кроме одного.

– Да, пожалуйста.

– Хвала треклятым звездам, – выпалил волк, и слова его впечатались мне в губы, когда он не дал мне проронить ни слова.

Он без колебаний зашагал в гору, словно точно знал, куда идти. Мимо проскрипели колеса повозки, вокруг все еще бродили горожане, но всякий раз, когда я пыталась отстраниться, волк не позволял мне это сделать. Он надежно удерживал мою голову в ловушке своих рук. Я рассмеялась, с удивлением обнаружив, что мне нравится быть в его власти.

Мы поднялись по металлической винтовой лестнице, и волк наконец оторвался от моих губ – лишь для того, чтобы пинком распахнуть дверь в темное жилище. Меня окутал древесный аромат и запах старых книг. Пока волк запирал дверь, я уткнулась носом в его шею и поняла, что это был он.

Легкая нотка мяты… нет, хвои. Хвои и чего-то дымного, что я не могла определить.

Как дурман. Зелье, что ударило мне прямо в голову. Я успела мельком увидеть многочисленные книжные полки, но тут волк бросил меня на здоровенную кровать, пропитанную этим запахом, и голова закружилась еще сильнее. Он тут же оказался сверху и, глядя мне в глаза, провел вверх по моему бедру.

Юбки задрались. Мое дыхание сбилось, когда волк добрался до самой верхней точки между моих ног. Что-то острое задело кожу.

Я широко распахнула глаза. Это был коготь.

И тут я поняла, что ложусь в постель с незнакомцем.

С волком.

Теперь, когда он был так близко, когда полностью завладел всеми моими мыслями, я почувствовала, как впитываю в себя всю его суть, все, чем он был. Возможно, впервые в жизни я ощутила себя такой маленькой рядом с этой горой мышц. Мощь исходила от него подобно медленно разгорающемуся огню. Было невозможно не принять в расчет эту неземную энергию.

Волк растянул губы в жестокой понимающей ухмылке, а потом уперся второй рукой рядом с моей головой и жарко выдохнул:

– Не терплю белья.

И действительно, он разорвал его прямо на мне.

Коготь втянулся обратно, сменившись шершавой подушечкой пальца на моем бугорке. Не сводя с меня единственного глаза, он не спеша обвел проделанную дыру в ткани. Я вздрогнула. Волк сглотнул, раздвигая меня пальцами.

– Ох, звезды. Ты вся течешь.

Я вскинула бровь.

– Это плохо?

Мы оба знали, что вовсе нет.

Он усмехнулся и тут же застонал, когда его палец добрался до моего отверстия и скользнул внутрь.

– О да. – Волк откинулся назад, задрал юбки мне на живот и рявкнул: – А ну-ка раздвинь эти прелестные ножки!

Я повиновалась, и он с шипением выдохнул сквозь зубы:

– Шире. Да, чтоб тебя, – с очередным стоном волк начал лениво трахать меня пальцем.

Когда он вытащил его и поднес ко рту, у меня перед глазами вспыхнули искры. Не отводя взгляда, он слизал с пальца все мои соки до последней капли. Меня накрыло еще более мощной волной дрожи.

– Кажется, я только что… – прошептала я, сглотнув, конечности покалывало. – Чуточку…

Волк склонился надо мной.

– …кончила?

Он нахмурил брови и зловеще усмехнулся. Кожа на моих обнаженных бедрах покрылась мурашками.

– Никак нельзя оставить тебя в сомнениях, цветочек.

Снова это прозвище, ласковые прикосновения, опять скользнувший внутрь палец – все это наполнило меня безумным желанием.

– Ты мне нужен, – прохрипела я. – Внутри.

– Нет, пока не увижу, как эти ножки дрожат.

Легкое отчаяние в его голосе заставило меня почти позавидовать такому самообладанию. Закусив губу, я оттянула вырез платья и обнажила грудь.

Волк выругался, но не остановился. Он мучил меня все сильнее, надавливая ладонью и сгибая палец, пока я сжимала свою грудь.

Возбуждение, пламя, которого я никогда прежде не испытывала, разлилось по телу и сосредоточилось внизу живота, придало смелости. Должно быть, вот оно, размышляла я. Свобода быть тем, кем захочешь, полностью отпустить себя. Наверное, именно поэтому людям нравится спать с незнакомцами.

Так Рорн меня и уничтожил.

Хриплый голос командира заставил мои руки обмякнуть.

– Ты сводишь меня с ума даже полуодетая. Боюсь представить, что случится, когда я сорву с тебя платье.

– Не испорти его! – выдохнула я; одна только мысль об этом вызывала панику. – Другого у меня нет.

Преисполнившись любопытства, волк сощурил единственный глаз. Но я ахнула, выгибаясь навстречу медленным толчкам, стремясь достичь пика наслаждения, которое он все оттягивал.

– Ладно, – отрезал волк, притягивая меня поближе.

Я захныкала, дрожащими руками цепляясь за постель, и вскинула бедра. Тихие стоны быстро перешли в приглушенный вскрик, когда горячий рот припал ко мне там, и язык скользнул к самому входу, слизывая все, чему волк был виной.

Мои бедра сжали его голову. Тело изогнулось, ощущения стали невыносимо яркими.

Волк широко раздвинул мои колени и принялся сводить меня с ума. Ошеломленной и безвольной, мне оставалось лишь извиваться.

– И на вкус как мед, – произнес волк, заставив себя оторваться несколько минут спустя, хотя казалось, будто прошли часы. А может, так оно и было. Я понятия не имела.

Я знала лишь одно: когда его рот наконец перестал познавать меня, я вновь была готова, вновь полна жажды, и поэтому протянула слабые руки и обхватила щеки волка ладонями.

– Покажи, – произнесла я, и наши взгляды встретились. – Какова я на вкус. Какие мы оба на вкус.

Волк выругался и впился в мои губы.

Нижнее белье исчезло с концами.

Платье разорвалось под грубыми руками волка и моими, нетерпеливыми. Мы перекатывались по кровати, срывая друг с друга остатки одежды, не в силах расстаться дольше, чем на мгновение.

Волк перевернул меня на спину и, закинув мою ногу себе на бедро, навис надо мной. Зверь внутри мужчины воззрился его единственным глазом, источая сквозь гладкую кожу феромоны. Мои пальцы потерянно скользили, блуждали по его крепким бедрам и бокам, по подергивающимся в напряжении мышцам рук.

Он прижался лбом к моему лицу:

– Сейчас я тебя трахну.

Мой голос прозвучал чужим, хриплым:

– Пожалуйста.

– Не жди нежностей, – волк резко выдохнул, – и в следующий раз их тоже не будет.

Я обвела резкие очертания его квадратной челюсти, увидела, как затрепетали его черные ресницы.

– Любишь трахаться несколько раз за ночь?

– Да, – прохрипел волк и провел членом по моей влажной промежности. – Но с тобой перерывов не будет. Сомневаюсь, что смогу оставить тебя хоть на одну, звезды ее раздери, секунду.

Заметив, как я потрясена услышанным, он поцеловал меня в нос. От неожиданной ласки потеплело в груди.

– Согласна?

– Более чем, – едва успела проронить я, и тут способности говорить меня покинула.

Одним плавным, отточенным движением его тело слилось с моим.

С протяжным хриплым ругательством он вошел до самого основания.

Я уже видела его размер и длину.

Но вот что стало для меня сюрпризом – так это странные ощущения, которые вызывала наша связь.

Уверенность, что все, что происходит сейчас, – правильно. Идеально. Мелодия отдавалась в груди, поднятая ей волна эйфории заставляла напрочь позабыть, что причиной этого блаженства был тот, кого я даже не знала.

Удовольствие разлилось по венам, и я прерывисто выдохнула, покрываясь мурашками.

Воин вышел из меня, затем снова толкнулся внутрь и принялся ритмично двигать бедрами. Я застонала и прижалась к нему еще сильней. Я расцветала под ним так, как никогда. Даже когда из горла волка вырвалось рычание, и он сделал ровно то, что обещал…

Сокрушил меня всеми самыми неожиданными способами.

Его зубы впились в мою губу, и язык сразу же слизнул выступившую капельку крови. Волк сглотнул, и я почувствовала, как его довольный рокот разносится по всему моему пылающему телу. Большая ладонь накрыла мою грудь и сжала, затем потянулась стиснуть изголовье, и кровать ударилась о стену.

Книги загремели на полках, что-то с грохотом посыпалось с прикроватного столика на пол.

Через несколько мгновений я уже балансировала на грани, дрожа и царапая спину волка. Оторвавшись от моих губ, он уткнулся лицом мне между плечом и шеей. Зубы впились в кожу, грозно, но не глубоко. Он прикусывал меня, вторя своему мощному животному ритму.

Беззвучный крик содрал мне горло. Ноги сжались вокруг бедер волка, когда ощущений стало через край – и волк зарычал, довольный тем, как сильно мое тело откликается на его движения.

Рык стал глубже. Кровожаднее. Он вырвался из груди волка, и тот застыл, задрожал надо мной. Оторвав руку от изголовья, он обхватил мою щеку.

Прерывисто дыша, поднял лицо и впился в мои губы.

У меня в голове все смешалось. Сердце бешено колотилось. Ногти медленно соскользнули с его кожи. Я настолько растворилась в своих ощущениях, что могла лишь бессильно лежать, пока он меня целовал. Суровый и, очевидно, все еще голодный, он приоткрыл мне губы и лизнул язык.

Когда волк отстранился, меня обожгло таким ужасающим холодом, что я, сама того не осознавая, потянулась следом.

– Встань на колени.

Я не спорила. И не колебалась. Даже не бросила на волка томного взгляда, прежде чем сделала в точности, как он велел. То, что я даже не пыталась бунтовать, что я сама желала доставить ему удовольствие, что я так изнывала от жажды снова ощутить его внутри, должно было не просто меня обеспокоить. Это должно было вызывать у меня отвращение.

Однако ничего подобного не произошло.

Звук шлепка эхом разнесся по комнате. Ягодицу словно опалило огнем, и сразу же следом по этому месту влажно прошелся его язык. Волк довольно хмыкнул, отстраняясь и потирая след удара. Затем обе его руки стиснули мою задницу и потянули назад, к нему.

– Садись, – приказал он хриплым от желания голосом, приставляя к моему лону свое копье.

Я подчинилась, и как только головка оказалась внутри, волк отпустил член и положил обе ладони мне на бедра, чтобы помочь медленно его поглотить.

– Хорошо. Как же хорошо. – Волк перекинул мои волосы через плечо и шепнул в самое ухо: – Ты всегда такая послушная, цветочек?

Не зная, что на это ответить, я сумела лишь мотнуть головой.

Он, довольно хмыкнув, прижался к моей коже губами.

– Никогда мне не было так хорошо, как с тобой.

Я сжала руку, обнимающую мою талию, пылая и радуясь этому как никогда раньше. Я чувствовала, как под прикосновениям бугрятся мышцы и вены; губы и язык волка скользнули по моему плечу.

– Скажи, если будет чересчур.

– Уже чересчур, – брякнула я, не задумываясь, а затем быстро добавила: – Но не смей выставлять меня вон.

Кажется, волк понял, что я имела в виду, и замер. Его вторая рука скользнула по моей груди к подбородку, заставила меня повернуть голову. Я уставилась на губы волка, желая, чтобы они поскорее прижались к моим.

– Покажи мне эти серые глаза.

Я приподнялась, а затем вновь насадилась на его член, вскидывая ресницы.

Ладонь волка двинулась вниз, мимо моей, по-прежнему сжимающей его предплечье, и он дотронулся до меня там. Прикосновение было таким нежным и точным, что мой судорожный вздох, сорвавшись, разбился о его губы. Волк пристально прищурился и хрипло спросил:

– Откуда, во имя звезд, ты такая взялась?

Я лишь улыбнулась, обхватила ладонью его покрытую щетиной щеку, а затем заткнула его любопытство поцелуем.

2

Астер

Гнев куда сильнее вины.

И все же последняя не отпускала. Вонзалась мне под кожу, как тупое лезвие, не способное пробить преграду.

Поэтому я цеплялась за гнев. Я позволила ему смешаться с пьянящим трепетом, который вырвался из моей груди и стал сеять хаос во всем теле, когда я отвернулась от окна рядом с кроватью и прижалась к держащему меня в объятиях воину.

Его рука сжалась крепче, и я приготовилась. Пусть мне еще не доводилось оказываться в подобных ситуациях, я слышала, что утро после ночи с незнакомцем зачастую бывает неловким.

Однако волк ничуть не напрягся. Даже не застыл, вспоминая, кого обнимает и чем мы тут занимались.

Мой нос впечатался ему в грудь, одна его рука схватила меня за задницу, другая запуталась в волосах. Я замерла, а волк пробормотал:

– Три, два, один…

Тогда-то я и услышала грохочущие шаги на лестнице.

– Тесак, ты сдурел?! – В дверь еще и забарабанили. – Серрин снова приседает Дейду на уши из-за твоего поведения. Вставай, чтоб тебя, и марш в казарму!..

После внезапной паузы раздался лающий смешок.

– Кто это у тебя там? Крайне лакомый, небось, кусочек, если ты до сих пор не выставил вон.

Я попыталась отстраниться от гладкой кожи, волоски на его груди защекотали мне нос, но волк прижал меня обратно.

– Твой легион тебя ждет, – прошептала я, касаясь губами крепких мышц.

– Поздно метаться, – пророкотал волк. – И не то чтобы мне не было плевать.

И действительно, несмотря на задернутые шторы, в комнату просачивалось достаточно света, а значит, время близилось к полудню.

Раздался еще один глухой удар.

– Пошел ты, недоносок! – Теперь топот удалялся вниз по лестнице. – На этот раз я не буду разгребать твой срач.

– Тесак, – произнесла я ему в грудь, не задавая вопроса, но пробуя слово на вкус. – Вряд ли тебе дали это имя при рождении.

– Нет, – ответил волк достаточно резко, чтобы я поняла, что не стоит расспрашивать дальше.

Меня это вполне устраивало. Пусть хранит свою тайну, ведь я тоже была вынуждена хранить свои.

Он сжал мою задницу. Я хихикнула, затем скользнула ладонью по его широкой спине.

Волк почти замурлыкал, ероша мне дыханием волосы на макушке, и прижал к себе еще сильней.

– Мне очень нравится тебя обнимать.

Такие простые слова. Слишком простые, чтобы оправдать безудержный пожар, который они вызвали в моем сердце. Бурный поток, что устремился по венам, когда волк пробормотал:

– И как ты ко мне прижимаешься.

Я закрыла глаза, желая просочиться ему под кожу и начать все заново. Другая жизнь. Другой мужчина. Другие воспоминания.

Другое, полное открытых дорог будущее.

Не в силах ответить, я водила пальцами по спине волка: по изгибам мышц, по ложбинке позвоночника, по широкому рубцу.

Я сдвинула бедро, позволяя ему почуять то, чего я желала – в чем нуждалась.

То, что он, сам того не подозревая, столь умело мне дарил. Возможность забыться.

Я почувствовала щекой, как его сердце забилось быстрее. Волк приподнял мою ногу еще, чтобы дотянуться рукой. Прикоснуться. Ощутить, до чего он меня доводит.

– Чтоб тебя, Астер. – Тесак лениво провел по мне пальцем. – Не натерло еще?

Я вздрогнула от того, как сонно и оттого низко звучал его голос. От того, как одно слово хрипло перетекало в другое.

– Недостаточно.

Раздалось грудное рычание. Палец погрузился в мое лоно.

– Мокрая. Я заставил тебя желать?

Двигаясь медленно, безумно медленно, он поглаживал меня с дразнящей точностью, выскальзывал и возвращался вновь.

– Ждать, – выдавила я, судорожно глотая воздух.

Тесак растянул губы в улыбке.

– Приношу самые искренние извинения.

– Держу пари, ты никогда ни за что не извиняешься, волк.

Он хохотнул, низко и сыто.

– И ты не ошиблась. Перевернись.

Но мне так нравилось крепко прижиматься к нему, погружаться в темноту, тепло, сладость, безопасность. В иллюзию. В завесу, которая прятала меня от того, что ждало снаружи.

Палец выскользнул, и я распахнула глаза. Волк обхватил мое лицо, пропустил меж пальцев пряди волос и провел носом по щеке.

– Удобно тебе, цветочек?

Биение моего сердца сменили искры. Я оторвалась от волка ровно настолько, чтобы перекатиться на другой бок, чем вызывала еще один смешок. Мой взгляд устремился на потрепанное клетчатое кресло у окна, затем на книги, аккуратной стопкой сложенные на прикроватном столике. Мало что здесь рассказывало о характере владельца, но фрагментов было достаточно, чтобы мне захотелось сложить их воедино.

Пустые мысли, которых у меня даже не должно было возникнуть, улетучились, едва волк приподнял мою ногу и прижался грудью к моей спине.

– Ох, звезды, как же мне этого не хватало, – пророкотал Тесак у меня над плечом и вошел в мое тело, которое принимало его всю прошедшую ночь.

Замерев на томительное мгновение, он дал мне привыкнуть и заскользил загрубевшими пальцами по моей руке и вниз по ребрам.

– Прошло, наверное, всего-то часов пять.

– Пять часов – слишком долго. – Пальцы щекотно прошлись по животу к груди, сжали ее.

– Идеальный размер.

У меня была не слишком большая грудь, но мне нравилось считать этот размер изящной пригоршней. Что волк и подтвердил.

– Ложатся в ладони, как для них и созданы.

«Узы ничего не значат, когда ты создана для меня».

Воспоминание об одном из многих пылких заверений Рорна пронзило разум, сердце, саму душу с такой яростью, что я взвизгнула.

Волк внутри меня, к счастью, принял это за звук удовольствия и начал двигаться.

Теперь Тесак не торопился, искушая меня толкнуться ему навстречу – вжать его в постель, заставить отвлечь меня более основательно. И вновь он меня поразил, каким-то чудом поняв, что мне нужно, хотя и не знал обо мне почти ничего.

Его губы нежно обжигали мне плечо, бедра двигались с исступленной точностью.

Вскоре я тяжело задышала, все внутри горело и содрогалась, и я сорвалась в пучину удовольствия. Я вся растворилась в объятиях этого незнакомца, исполненная скорее не вины, а благодарности, причем большей, чем он мог бы себе представить.

Он удержал меня и кончил следом, и пока наши тела оставались единым целым, пока его рука блуждала по моим груди и животу, я быстро погрузилась в сон.

Когда я проснулась одна, завернутая в бело-серую простыню, сквозь щель в изодранных шторах сочился звездный свет.

Я перекатилась на спину, затем села, почувствовав, что я одна в комнате.

Рядом с кроватью, в которой меня оставили, обнаружился прямоугольный обеденный стол. Он напоминал верстак, потертый, с металлическими проржавевшими ножками. По краям стояли два красных деревянных стула, довольно обшарпанных. За арочным дверным проемом виднелась небольшая кухня. Пастельно-голубая и кремовая краска на шкафчиках тоже местами слезала пятнами. На столешнице была только плита и небольшая коллекция разномастных стеклянных баночек.

Я подползла к краю огромной кровати. Руки и ноги сразу же заныли.

Размяв их, я уставилась на смятые простыни, на несколько перьев, что выпали из подушек. Прикусила губу, вспомнив, как совсем недавно лежала на животе и впивалась в одну из них зубами, пока в меня безжалостно вбивались сзади.

Опытный и требовательный любовник, безусловно. Волк ясно дал это понять больше раз, чем я осмеливалась сосчитать. И все же в нем ощущалась некая нежность, неожиданная преданность, и при мысли, что он отдает всего себя кому-то еще, у меня сжималось сердце.

Я отругала себя и подняла с выцветшего алого ковра свое платье. Нужно было его зашить. А еще – помыться перед уходом, избавиться от запаха мужчины, чье имя так подходило пересекающему его глаз шраму.

Тесак.

Но мысль о возвращении домой после всего, что я натворила, и после всего, что натворил Рорн, отдавалась болью в груди. Яд медленно просачивался внутрь, заполняя так жестоко оставленную во мне пустоту.

Я встала, не желая ему поддаваться. Еще рано. Но от воспоминаний о том, от чего я бежала, обо всем, что должно было быть вечным, но разрушилось, у меня задрожали колени.

«Ты все испортил. Погубил меня. Погубил все».

«Ты смотришь на это слишком узко. Нет ничего непоправимого, цветик».

«Есть. Это наши отношения, Рорн, и тебе некого больше винить, кроме себя. Я больше не хочу быть вместе. Только не так».

Страх в его глазах сменился яростью.

«Думаешь все бросить? Бросить меня? – Рорн усмехнулся. – Мы оба знаем, что это невозможно. Я дам тебе столько времени, сколько нужно, но тебе точно так же никуда не деться от своих клятв, как и от меня».

Прежде чем я успела ужалить его по поводу нарушенных им обещаний, Рорн ушел.

Слова бесполезны, думала я, теряясь в воспоминаниях о том, как Рорн уходит от меня прочь. Словно бы он владел всем, кто я есть и что мне дозволено.

Ведь пусть я и сбежала, он был прав. Сколько бы я ни говорила, что мы больше не вместе и что я, пока остаюсь в своем уме, ни за что его не прощу, все это ровным счетом ничего не значило.

Я все еще принадлежала ему – и всегда буду принадлежать.

Завернувшись в простыню, я расстелила платье на коленях и изо всех сил постаралась привести в порядок плечо и лиф. Не то чтобы я обладала обширным опытом, но была преисполнена решимости хотя бы прикоснуться к этому дару, идущему по материнской линии. Долгими одинокими зимами, пока я росла, я все-таки кое-чему научилась.

Едва ощутимое тепло скопилось на кончиках пальцев, и, повинуясь моим мягким касаниям, обтрепанные края дыр начали сползаться и снова становиться единым целым.

Я собиралась помыться, одеться и заставить себя уйти до возвращения Тесака, но эти планы пошли прахом: воздух в комнате вдруг затрещал. Тени у стола сгустились и превратились в высокого, невероятно мускулистого мужчину в облегающей черной тунике и кожаном жилете.

Волк умел перемещаться.

Я подумала, что в жилах Тесака, вероятно, течет благородная кровь, и от этой мысли сердце забилось чаще.

Ну разумеется. Мало того что он способен убивать одним взмахом когтей. Звезды сочли необходимым сделать его еще смертоносней. Я мысленно закатила глаза.

Жилет скрипнул. Багровая прострочка на тунике натянулась, угрожая лопнуть, когда волк поднял серебряный поднос с едой и указал на стол. Пристальный взгляд скользнул по мне, словно проверяя, целиком ли я здесь.

Затем Тесак моргнул почти смущенно и хрипло произнес:

– Подумал, что тебе, вероятно, нужно поесть.

Он снял крышку, и под ней оказалась исходящая паром курица с жареными овощами.

– Где ты это взял?

– В Цитадели, – ответил Тесак и, прежде чем я успела спросить что-нибудь еще, подошел и взял меня за подбородок. – Здравствуй, цветочек.

Моя голова тут же запрокинулась, а губы приоткрылись, едва волк прикоснулся к ним большим пальцем. Трепет вернулся с удвоенной силой.

– Здравствуй, волк.

Тесак ухмыльнулся, затем опустил руку, чтобы схватить мою ладонь. Он потянул меня вверх, заставив подняться на ноги, и я прижала к груди простыню, хотя и не знала зачем. Он и так все видел – каждую мою часть, которую раньше я дарила лишь одному существу.

Поцелуй, едва ощутимое нежное прикосновение к щеке, – все это никогда раньше не казалось таким угрожающим.

– Сядь, – приказал волк. – Ешь.

С бешено колотящимся сердцем я сглотнула, поблагодарила его и опустилась на любезно отодвинутый стул.

Тесак оставил меня наедине со смятением, вкуснейшей едой и внезапным пониманием, что я не так уж и голодна. Тяжелые ботинки протопали по деревянному полу в сторону маленькой купальни рядом с кухней. Я услышала, как в ванну полилась вода, как шаги двинулись в обратном направлении, и на глаза вдруг навернулись слезы.

Я опустила голову, схватила с подноса вилку и заставила себя есть, чтобы скрыть раздирающие меня противоречивые чувства.

Сырный соус был совсем не похож на те, что я пробовала дома. Густой и сливочный, он при этом не перебивал вкус курицы с травами. Голод вернулся с такой силой, что в животе заурчало.

Посмеиваясь, Тесак налил мне стакан воды.

– Когда ты в последний раз ела?

Если не считать фруктов и хлеба с городского рынка прошлым утром и перченых орешков в таверне, я не ела ничего. Хотя знала, что, если скажу об этом, волк будет недоволен.

– Вчера, – просто произнесла я. Тесак опустился на скрипнувший под его весом стул, и я указала на его часть стола. – А ты не присоединишься?

– Поел в Цитадели, – ответил волк, придвигая ко мне стакан с водой.

Значит, дом короля Вордана зовется Цитаделью. Я благодарно улыбнулась и сделала глоток, обнаружив, что не способна выдержать его пристальный взгляд.

– Разгреб свой срач?

Тесак фыркнул.

– Драматизм – фамилия Клыка.

Я поставила стакан.

– А твоя какая?

Когда ответа не последовало, я подняла взгляд и увидела, что волк сцепил руки на столе. Зелень его единственного глаза этим вечером сияла еще ярче, как витражи на окнах моего дома.

– У меня ее нет.

– Я тебе не верю.

Однако я не стала развивать тему и продолжила есть, гадая, как быть. Просто поблагодарить за ужин и уйти? Или следует дождаться, пока волк в очередной раз исчезнет, чтобы избежать неловкости?

Прежде чем я решилась сказать, что мне пора домой, Тесак поднялся и неспешно побрел в купальню.

– Я набрал тебе ванну.

Вилка с очередным кусочком, дрогнув в руке, проехалась по зубам. Я быстро сунула ее в рот и принялась медленно жевать, слушая, как волк открывает шкафчик и что-то отвинчивает.

Ох, звезды.

Проглотив, я потянулась за стаканом и допила воду.

– Это не обязательно, правда, – произнесла я, гордясь прозвучавшей в голосе вежливой силой. – Я ценю твою доброту, но в этом нет необходимости.

Поднявшись, я промокнула губы салфеткой.

– Не нужно беспокоиться или хлопотать. Я понимаю, что мне уже давным-давно пора на выход.

Тесак прислонился к выщербленному деревянному косяку купальни, с маленьким полотенцем в больших ладонях. Он посмотрел на меня и усмехнулся.

– Ты никогда раньше подобным не занималась.

То, что он не задал вопрос, а просто констатировал факт, немного коробило. Я расправила плечи и уже открыла было рот, чтобы ответить, но тут его ухмылка изменилась, потеплела, и все заготовленные слова выпорхнули из головы.

– Если бы я хотел, чтобы ты ушла, ты бы это поняла и убралась еще ночью. – Тесак пожал плечами. – Или ранним утром.

Я удивленно заморгала, потом нахмурилась.

– И часто ты так обращаешься с женщинами?

– Большинству плевать, – рассеянно отозвался волк. – Я для них – веселое времяпровождение, дикая авантюра, неукротимый зверь. – Он почти закатил единственный глаз. – Я не поощряю ничего сверх, так что… – Он снова пожал плечами. – Схема прекрасно работает. Что бы там ни говорил Клык, они просто… – Волк поскреб заросшую щетиной щеку. – Ну, они сами найдут выход.

Я вспыхнула от гнева, запертая между стулом и столом.

Почему – ума не приложу. Волк не был мне даже близким знакомым. Но зато он был тем, кого я снова жаждала всей собой. Это желание вызывало стыд, хотя и недостаточный, чтобы взять себя в руки и уйти.

– Но ты, – продолжил Тесак, пока я силилась наскрести в себе достаточно решимости. – Ты другая.

Волк вдруг оказался рядом. Отбросил полотенце на стол, склонился к моему лицу.

– Я уже подозреваю, что в этой истории приручать придется мне.

– Тесак, – шепнула я, и мои веки затрепетали, когда его руки как влитые легли на изгиб моих бедер. – Мне правда пора.

– Почему? – Он провел губами по моей скуле и принюхался. – Ты боишься.

Тесак замешкался на мгновение, ведь даже обостренные чувства, к счастью, не позволяли ему читать мысли.

– Чего?

– Тебя, – ответила я и не солгала.

Тесак усмехнулся, когда я позволила себе взглянуть на него снизу вверх и положить ладони на его талию. Я твердила себе, что сделала это исключительно для того, чтобы удержаться на разом ослабевших ногах. Я уже знала, что наговорю себе множество опасных вещей, лишь бы прикоснуться к этому своеобразному и дурманящему воину.

Сумею убедить себя, что имею на это право, что никогда не оказалась бы здесь, если бы не предательство Рорна. Что я могу взять все, что пожелаю, если так мне станет проще вынести свое новое – загубленное – будущее.

Внушу себе, что заслуживаю почувствовать себя лучше, почувствовать себя живой после долгих дней, полных лишь страданий.

Тесак дернулся от мягкого прикосновения моих пальцев к его пояснице. Он взял меня за подбородок и заставил запрокинуть голову.

Еще один поцелуй, нежнее, чем все предыдущие, мгновенно согрел каждую мою ледяную часть. Волк вдохнул мой запах, прижался ближе и провел шелковистыми губами по моим. Мы столкнулись носами, и он так ласково погладил меня пальцем под подбородком, что по телу прокатилась волна жара и достигла прямиком моего естества.

Почуяв, что он со мной сделал, Тесак улыбнулся мне прямо в губы.

– Останься. Всего на одну ночь.

Я ответила поцелуем и прикусила его нижнюю губу – слишком уж манила ее легкая полнота.

– Всего на одну?

– Было бы идеально на вечность, но к этому мы еще придем.

– Я…

Сердце замерло, а потом бешено заколотилось, и я вырвалась из объятий волка прежде, чем он успел понять, что натворил. Я прочистила горло, сбросила простыню на пол и схватила со стола полотенце.

– Обдумаю, пока моюсь.

– Как тебе угодно, цветочек. – Взгляд Тесака обжигал мою спину, в его глубоком голосе звучали нотки смеха.

Купальная оказалась крошечной и напоминала ту, что была в доме, в котором я выросла. Ванна, в отличие от огромной кровати, вполне могла вместить мужчину, но уж точно не зверя. В углу располагался нужник, а между ним и ванной на треснувшей фарфоровой подставке стоял маленький умывальник.

Вместо того чтобы содрогнуться при виде заплесневелой и расколотой плитки на стене, ужаснуться тесноте, в которой я надеялась больше никогда не очутиться, во мне с улыбкой пробудилась любительница старья. И я полезла в ванну.

Пальцы скользнули по ржавому краю к потрескавшейся кремовой плитке, оставляя влажный след. Роскошь – чудесная штука, тут никаких сомнений, но среди этой безумной жизни можно было найти прелесть и в более скромных вещах.

Когда я вернулась, Тесак сидел на краю кровати, а мое платье лежало у него на коленях. Погруженный в свои мысли, он поглаживал завязки цвета слоновой кости на розовато-лиловом бархатном лифе.

– Не видел здесь платьев подобных этому. Простое, практичное, – проговорил волк себе под нос, – но в то же время изящное и красивое.

– Рада, что ты одобрил, но давай-ка ты мне его вернешь, – произнесла я с улыбкой.

Хотя на самом деле я была бы всецело счастлива оставаться в грубом полотенце, пропитанном его запахом.

Губы Тесака изогнулись, когда он поднял голову.

– Даже не знаю. – Он неспешно и с упоением разглядывал все мое тело, начиная от поджатых пальцев ног и поднимаясь все выше и выше, к глазам. – Думаю, мы должны позаботиться, чтобы оно осталось в целости и сохранности.

Я закусила губу, чтобы не рассмеяться.

– Вижу, ты его починила. – В хриплых словах сквозило любопытство. Волк прошел по алому ковру к столу и аккуратно повесил платье на спинку стула. – Хотя и не очень хорошо.

Это было скорее честное замечание, чем оскорбление.

– Сойдет. – При виде того, как он осторожно расправил ткань, чтобы она не помялась еще больше, у меня затрепетало сердце. – Тесак…

Я не была уверена, почему мне так трудно произнести нужные слова, раньше у меня никогда не возникало сложностей с тем, чтобы сказать, что я чувствую. Может, все дело в том, что сейчас мне нужно было соврать. Я ведь совсем не хотела уходить.

– Я должна…

Тесак переместился в мгновение ока – возник у меня за спиной, положил руки мне на бедра, согрел теплым дыханием плечо. Запечатлел на коже долгий поцелуй, а затем снова исчез, с шипением и тихим смехом, бросив меня обнаженной посреди комнаты.

Волк стащил полотенце, не оставив мне иного выбора, кроме как надеть платье.

Плеснула вода, и мысль о том, как он водит по телу мылом, стирая мои следы, заставила меня замереть перед столом.

– Тронешь платье – и я раздеру его когтями так, что оно упадет с тебя клочьями.

Я изумленно обернулась в сторону купальной. Самого Тесака я, разумеется, разглядеть не могла, но была свято уверена, что на его лице расплывается самодовольная ухмылка.

– Мне больше нечего надеть, чудовище. Белье ты порвал, а потом оно куда-то благополучно подевалось.

– Тогда лучше полезай в постель, – раздался довольный голос волка.

– Ты что, возбуждаешься, когда командуешь?

Впрочем, то, что он командир одного из королевских легионов, само по себе должно было на это намекнуть.

В ответ на вопрос донесся громкий, пусть и, к сожалению, слишком короткий смех. Однако от этого звука у меня потеплело в груди.

– Просто напоминаю, что ты сама этого хочешь, раз уж тебе все еще нужна небольшая помощь, чтобы решиться.

Волк был прав. И это одновременно приводило меня в бешенство и казалось нелепым. И все же, когда я протянула руку к платью, зная, что могу схватить его и переместиться в укромную часть леса возле башен, чтобы там одеться, я замешкалась.

Я колебалась достаточно долго, чтобы все внутри меня заледенело, и когда мои веки сомкнулись, то, что меня ждало, просочилось в мысли.

Цветик, нам нужно поговорить.

Я знала.

Уже много дней я знала: что-то не так. Рорн, сопровождавший переброску большого количества солдат, вернулся еще более встревоженным, чем обычно. Мне сообщили, что путешествие прошло успешно, практически без стычек, если не считать стаи диких гончих.

Но эта недельная история с перемещением отрядов для защиты от очередной волны прорывающихся через границу смертных обернулась трагедией.

Я была уверена, что не переживу, если узнаю, что именно произошло, и поэтому избегала разговоров. Я сторонилась Рорна изо дня в день с тех пор, как, увидев, что я встречаю его на другом берегу реки, он вдруг напрягся. Скованные льдом голубые глаза не улыбались, не смотрели на меня с привычным облегчением, которого я так ждала, когда он возвращался домой.

В них не было ничего, в чем я нуждалась и что я обожала. Лишь то, чего я не желала знать.

Попытки избежать разговора ни к чему не привели. В конце концов вина стала для Рорна слишком тяжелой ношей. Ему нужно было от нее избавиться, и он загнал меня в угол.

Решил уничтожить, чтобы облегчить душу.

И вот я стояла там, принимая каждое его слово как удар в грудь, коими они для меня и являлись. Рорн не понимал, как стремительно я истекаю кровью, как мучительно заставляю себя дышать. Нет… он был слишком занят, извергая извинения, обещания, непростительные истины, и едва замечал, что со мной происходит.

Так продолжалось до тех пор, пока, в стремлении очистить собственную душу, он не переложил на меня собственную вину. Пока не использовал против меня то, что казалось мне нашим общим решением. Вот тогда я отмерла.

«Постоянные разговоры о детях, вечные разочарования, которые мы вынуждены терпеть… мне нужен наследник, цветик. Он нужен Вистензии. Мы любой ценой должны продолжить род».

Эти слова превратились в ножи, которые я так и не смогла выдернуть из сердца.

Но я не ушла сразу. Прежде чем Рорн медленно распахнул глаза шире, я просто растворилась в воздухе.

Я вернулась с наступлением темноты и обнаружила, что он сидит на краю нашей кровати. Под его глазами залегли тени.

«Цветик», – произнес Рорн, мгновенно поднявшись.

Тогда-то я и сказала ему, что мы больше не вместе.

Рорн тут же сбросил маску беспокойства, сменив ее холодным гневом – дабы напомнить мне обо всем, чего я прежде так отчаянно желала. Дабы убедиться, что я прекрасно понимаю, что мне никогда от него не сбежать.

И вот тогда я исчезла окончательно.

Никто из нас прежде не пересекал Ночное море, чтобы попасть в Нодойю.

Место, куда я отправилась, я обнаружила за несколько недель до предательства Рорна, из чистого любопытства листая в библиотеке старинный том об известных городах фейри по всему миру. Вспомнив историю первой войны с Нодойей, которую рассказывал мне отец, я унесла книгу с собой.

Нарисованные моей рукой изображения обрамленного рекой алмазного города и земель, что вздымаются к небу, словно сундук с поднятыми со дна драгоценностями, прятались в стопке других картин.

Так что, если Рорн их не обнаружит и не догадается, он никогда не узнает, где я.

Он меня не найдет.

Я глубоко, прерывисто вздохнула и закрыла глаза. Когда я открыла их вновь, меня развернули к влажной груди.

Тесак мягко приподнял мой подбородок, всмотрелся в лицо почти до смешного пристально.

– Астер, если ты действительно хочешь уйти, я доставлю тебя, куда бы тебе, звезды раздери, ни понадобилось. Доставлю прямиком домой. – Он прикусил нижнюю губу. – Я не имел в виду…

– Дело не в тебе, – поспешно выпалила я. – Дело не в этом. Клянусь.

Волк свел брови, его грудь вздымалась и опускалась уже спокойнее. Он обхватил мою щеку ладонью, смахнул непрошеную слезу большим пальцем.

– Тогда что за дерьмо сейчас творится?

Я накрыла его руку своей, прижалась к крепкому телу.

– Воспоминания.

Тесак нахмурился снова, будто догадываясь, что я скажу дальше.

– Все в порядке, – взяв его за руку, я поцеловала ладонь.

Взгляд волка чуточку смягчился. И тут стала очевидна наша нагота: его ноздри раздулись, и я пискнула от неожиданности, когда он подхватил меня на руки и отнес на кровать. Улегшись посредине, Тесак прижал меня к себе и коснулся губами моего лба.

– От чего, ради всех звезд, ты бежишь, цветочек?

– От всего, – призналась я, укладываясь на его твердый, как камень, бицепс.

– Звучит многообещающе, – проворчал волк, очевидно, раздраженный тем, что я не поделилась подробностями.

Рассмеявшись, я запрокинула голову, чтобы на него посмотреть, и морщинки меж бровей тут же разгладились под подушечками моих ищущих пальцев. Я провела по его лбу, по переносице и небольшой горбинке, по мягким губам. Тесак казался одновременно диким и утонченным, и это противоречие не должно было так сводить с ума. Но как же сводило.

– Ты красивый.

– Так обо мне еще не отзывались, но спасибо. – Волк фыркнул. – Наверное.

– Я серьезно, – настаивала я, уже представляя, как повторю все его черты на пергаменте. Впрочем, я понимала, что воссоздать его целиком невозможно. Когда я дошла до шрама на его веке, Тесак замер. – Даже здесь.

– Лгунья, – прошипел он и, взяв мою ладонь, прикусил кончик пальца.

Я отдернула руку и снова коснулась его лица. Волк беззвучно рассмеялся. Я не стала прикасаться к шраму, но не смогла удержаться и не тронуть уголок сомкнутых век. То, что выглядело сейчас так поразительно, было порождено агонией. Мучительной.

Чем дольше и пристальнее я всматривалась, тем отчетливей понимала: глаз кто-то вырвал.

– Кто это с тобой сделал?

Это ведь не простое ранение. Кто-то совершил его с такой жестокостью, будто хотел убить.

– Не отголоски ли гнева я слышу, цветочек?

– Ты не ответишь. Я уже знаю, что не ответишь.

– Подробности туманны, и даже если бы я захотел, нет смысла ими делиться.

Тесак вздохнул, переплетая пальцы, удерживая руки между наших тел.

– Мне нравится жажда крови в твоих глазах. – Он прикусил губу. – Редкая, грозовая голубизна рассвета, но не растрачивай ее на меня.

Я прижалась сильней, и его единственный глаз загорелся.

– А ты гораздо милее, чем кажешься, волк.

– Настолько далек от милоты, насколько возможно, – лающе хохотнул Тесак, и его улыбка стала по-волчьи хищной.

Он поцеловал костяшки моих пальцев, затем отпустил, чтобы убрать прядь волос с моего лица.

– Это случилось давным-давно. Я был юн, так что справился.

– Просто справился? – переспросила я с легким недоверием, которое не сумела скрыть.

– Не волнуйся, цветочек. – Поглаживая меня по щеке, Тесак признался: – Не то чтобы я когда-нибудь сильно по нему скучал. Если бы можно было выбирать, я предпочел бы вернуть не глаз, а множество других вещей. Но это невозможно, поэтому я научился жить без всего, что имел в прошлом, зато с яростью, которая помогает мне лучше защищать то, что у меня еще осталось.

Я прижалась к волку, желая узнать больше, но зная, что не стоит его принуждать.

– Ты потерял близких.

Он кивнул, но промолчал. Его палец и взгляд скользнули по моей нижней губе, голос зазвучал низким рокотом:

– Остальные чувства обострились – много сильней, чем у тех, кто рос и обучался бок о бок со мной. Чутье никогда меня не подводило, и не думаю, что достиг бы своего положения, если бы не оказался вынужден биться в два раза яростней, чем братья.

Истинный воин.

– А теперь, – произнес волк, и его рука прошлась по моим изгибам, сжала ягодицу. – Расскажи, что привело тебя в ту таверну.

Я не могла. Поэтому решила солгать, гадая, является ли это все еще ложью?

Я поцеловала волка и прошептала:

– Искала тебя.

3

Астер

Проснувшись одна следующим утром, я много часов бродила туда-сюда по жилищу Тесака, будто пленница клетки, в которую сама же себя и заперла.

Осознание, что я хочу узнать об этом волке как можно больше, что я не могу выносить боль одиночества – а еще мысли о возвращении в дом, который больше не был моим, – все это сбивалось в один запутанный клубок. Как и мои длинные, до пояса волосы.

Я провела по ним пальцами, пытаясь распутать узелки, оставшиеся после прошлой ночи, но быстро сдалась. Я одевалась, раздевалась и снова одевалась, и пусть крапива прорастала в груди, а глаза жгло, будто уксусом, я почти уже начала перемещаться домой.

Но замерла, прежде чем тени времени успели меня окутать, и безвольно опустилась на край незаправленной кровати.

Я сидела и смотрела в никуда, пытаясь обо всем забыть.

Сквозь щель в мутном стекле кухонного окна доносилось пение птиц. Я принялась рассматривать вещи, что заполняли дом незнакомца. Книги и скудные пожитки, разбросанные по полкам.

Я задумалась: можно ли вообще называть его незнакомцем теперь, после того, как наши тела столькими способами познали друг друга?

Глядя на толстые корешки с филигранью и выцветшими буквами, на разорванные обложки, я гадала, почему мне казалось, что этот мужчина никогда на самом деле не был для меня чужим.

Тесак вернулся к полудню, со слипшимися от пота волосами. Когда он увидел, как я с книгой в руках сижу за его столом и грызу печенье, он расплылся в такой торжествующей улыбке, что его единственный глаз вспыхнул, а у меня защемило сердце.

Я ожидала, что в его огромной коллекции будут труды, касающиеся в основном битв или даже политики. Но это оказалось истиной лишь наполовину. Выбранная мной наугад книга по счастливой случайности оказалась романом о вымышленных событиях, и он всецело меня захватил.

– Не припомню, почему прекратила читать днем, – произнесла я вместо приветствия. – Процесс приносит куда больше удовольствия, когда знаешь, что впереди еще много свободного времени.

Скорее всего, это увлечение сошло на нет, когда ему на смену пришло рисование. Более подходящее моему статусу времяпровождение.

Тесак протяжно хмыкнул. Спустя мгновение тишины, в которой он так пристально меня изучал, что кожа вспыхнула пятнами, волк бросил короткое:

– Нравится.

Я не удостоила реакцией ни это, ни ту часть себя, которой все происходящее тоже очень нравилось. И заговорила о другом:

– У тебя нет еды. Только орехи, вяленое мясо и… – Я подняла склянку с остатками печенья. – Это.

– Обычно я ем в Цитадели. – Волк выхватил книгу и вскинул брови, прочитав название. – Одна из моих любимых.

– Возможно, я выбрала ее потому, что она мне на это намекнула.

– У тебя неплохой нюх для той, кто не умеет обращаться. – Вернув книгу мне в руки, Тесак присел на корточки и хрипло приказал: – Поцелуй меня.

Я повиновалась, и у меня сразу перехватило дыхание. Пусть волк был мягок, даже нежен, он все равно опьянял. Бросив меня ошеломленной, Тесак сорвал себя кожаный тренировочный доспех и направился в купальную.

– Дай-ка сперва вымоюсь. Хочу тебя кое-куда сводить.

Предполагая, что это «кое-куда» связано с едой, я осталась нетерпеливо ерзать на кровати. Но мне предстояло обнаружить, что мои надежды разбиты вдребезги, а на смену им пришло нечто неожиданное.

Нечто, немного похожее на любовь.

Вдоль реки, ведущей на север, к Цитадели, тянулся густой лес. А в глубине леса, почти в миле от ведущей к городу прибрежной тропы, нас встретил маленький домик.

Среди деревьев поблескивала на солнце его каменная труба.

Мою грудь наполнило радостное тепло, щемящая тоска по тому, что осталось в прошлой жизни. Я не стала ждать. Я подошла ближе, чтобы полюбоваться им целиком. Плющ оплетал дымоход и водосточные трубы, по сводчатым окнам вилась виноградная лоза.

Выкрашенная в красный дверь потускнела. Сад зарос и нуждался в прополке. Мощеная дорожка, что начиналась между двумя чахлыми деревьями, потрескалась и была скользкой от мха.

И все это оказалось лучшим лекарством, хотя я бы никогда не подумала, что могу нуждаться в чем-то подобном.

Несколько пташек пили воду из забытой в саду и заросшей водорослями купальни для птиц.

Тесак приблизился так тихо, что я ничего не услышала, но все же почувствовала, что он стоит у меня за спиной.

– Это…

– Заходи, – мягко подтолкнул он, когда я не сумела подобрать слов, стискивая в пальцах ткань юбки.

Внутри меж трех сводчатых окон обнаружилась большая круглая комната, наполовину занятая книжными полками, сделанными из веток и неровных кусков древесины. Стекла украшали алые розы с изумрудными листьями. У двери ютился кухонный уголок, с фартуком и столешницей, его покрывала узорчатая плитка нежно-лавандового и голубого цветов.

В деревянной миске на круглом покосившемся обеденном столе поблескивали свежие фрукты. Тесак уже заходил сюда чуть раньше. Подтверждение тому – наполовину накрытый стол и сковорода на плите. Чем бы ни было это волшебное место, принадлежало оно волку. Его запах густо обволакивал все вокруг, словно въевшись в трещины каждого камня.

Я оглянулась на полки и воскликнула:

– Еще книги!

– Все не перечитал.

– Откуда б ты взял время, постоянно в разъездах по приказу своего короля…

Я уставилась на книги – и сердце вдруг защемило, когда я вспомнила имена, нацарапанные на титульных страницах и здесь, и в другом жилище волка.

– Они не твои.

Ответом на мое замечание, а может, даже обвинение, была тишина. А когда Тесак наконец заговорил, его тон звучал ровно, буднично:

– Во время набегов некоторые мои собратья ищут каменья и прочие ценности. Я предпочитаю брать книги и выпивку.

Он прошел к раковине с непринужденной легкостью – будто ему было совершенно наплевать на содеянное.

На разбитые сердца. На уничтоженные дома. На бесценные вещи и жизни…

В ушах зазвенели крики, боль тех, кого я оставила позади.

Тяжкий груз тошнотворной вины никогда не отпустит меня, сколько бы я ни напоминала себе, что не способна ничего изменить. Я не представляла и отказывалась понимать, как он мог убивать, лишать всего во имя мести.

Я сглотнула и тихо произнесла, безуспешно пытаясь скрыть отвращение:

– Не могу сказать, что мне нравится, как ты ими завладел, но сочетание все же отличное.

Напоминание, кем он был, что творил с беспомощными душами, пробрало меня до самых костей.

Тесак посмотрел на меня так, словно все понял, но благоразумно промолчал. Он остался неподвижен, с непроницаемым, волчьим выражением лица ожидая моего следующего шага.

Я заставила себя отвести взгляд. Этот мужчина с пронзительным взглядом даже не стремился скрыть, кто он на самом деле.

Хищник, наблюдающий за добычей.

Пытаясь избавиться от неприятного холода и успокоить колотящееся сердце, я принялась бродить по дому. Несколько мгновений спустя, когда мой разум все еще был переполнен ужасом беспомощных и умирающих, волк милосердно разжег плиту, и вскоре до меня донесся запах жарящегося мяса.

Когда боевые действия в нашем королевстве перешли от отдельных покушений к откровенной расправе, отец сказал, что на войне ни одна из сторон не может быть безупречной.

Из всех генералов отец был наиболее приближен к королю, поэтому ему приходилось брать меня с собой на приемы, вместо того чтобы мирно оставлять одну в нашем лесном доме. В те пугающие годы, годы моего взросления, я нашла себе принца.

И согласилась выйти за него замуж за несколько месяцев до отцовской смерти.

Мне оставалось лишь гадать, что бы подумал отец обо всем происходящем сейчас и не предвидел ли такой исход. Кажется, моя помолвка совсем его не радовала. Он выражал облегчение, что обо мне позаботятся, что я буду в безопасности, но не более. С другой стороны, грозный генерал никогда особенно не восторгался ничем, кроме свежей оленины, которую сам добыл на охоте.

Сжатые губы сами собой растянулись в улыбке.

Может, именно поэтому меня так тянуло к волку, носившему странное имя Тесак. Он напоминал мне отца, и не только тем, что тоже был оборотнем, но и искренней верой в то, что нет ничего правильного или неправильного.

Есть лишь долг. Животная преданность, заставляющая делать то, что должно быть сделано.

Никакой лжи, никаких игр.

Рядом с кухней, между окнами, расположились два кожаных кресла. Чайным столиком служил пень, заваленный книгами. На большом овальном ковре под шатким обеденным столом стояла пара здоровенных армейских сапог, только-только начищенных. Стула было всего два, очевидно, воин нечасто принимал гостей.

Я представила, как суровый мужчина угощает оных чаем и пирожными, и эта мысль заставила меня хохотнуть.

Голос Тесака выдернул меня из задумчивости:

– Нашла что-то забавное?

– Что-то определенно нашла, – пробормотала я с невидимой волку улыбкой. – И, похоже, он малость противоречив.

Тесак фыркнул.

– Выпивка остается нетронутой.

– Ты не пьешь?

Порывшись в затуманенном сознании, я и правда не сумела вспомнить, пил ли он что-нибудь в таверне.

– Нет. Сядь.

Не представляю, как он догадался, что я не знала, куда себя девать. Возможно, это было как-то связано с его обостренными чувствами. Так что я сделала как велено, радуясь, что мне вообще есть чем заняться. Волк повернулся с тарелкой в руке – фарфоровая посудина среднего размера казалась в его лапище совсем крошечной.

Я устремила взгляд на стол, на котором меня уже ожидали приборы и стакан с водой.

– Так почему бы от нее не избавиться? – мягко пожурила я его, не в силах сдержаться. – Или, может, вообще не брать.

Тесак скривил губы, поставив передо мной огромный кусок говядины.

– Считаю, что мне полезно держать искушение на расстоянии вытянутой руки.

Я сглотнула, хотя еще ничего не ела, и заморгала, уставившись на широкую спину волка. Насилу оторвав взгляд от его плавных движений, я вонзила нож и вилку в еще кровящее мясо. Стало почти страшно от мысли, что я с удовольствием бы потратила большую часть своей вечной жизни, просто наблюдая за этим мужчиной.

– Так у тебя здесь что-то вроде зимнего убежища?

– Это мой дом. – Тесак шлепнул на сковороду еще кусок мяса, а тарелку из-под него поставил в раковину, уже наполненную мыльной водой. – В городе – тоже, но то место я использую в основном для…

Он умолк и кашлянул в очаровательном смущении.

– Для того, чтобы кого-нибудь туда привести… – Я с ухмылкой поправилась: – Или даже нескольких?

– Для случаев, когда мне нужно остаться в городе.

– Город отсюда не так уж и далеко, – без нужды кольнула я.

– Далеко, если ты ранен или вымотан, и да, – снизошел волк, скрестив руки на груди и прислонившись к раковине, – если просто хочется потрахаться.

Эти мощные руки, мускулы, от которых вот-вот лопнет багровая прострочка туники, чуть не отвлекли меня от его слов. И жаль, что все-таки не отвлекли. Я поморщилась от одной мысли, что то место, ту постель я делила с кем-то еще, пусть даже только с воспоминаниями.

Лицемерка, мысленно обругала я себя. До преступного абсурдное поведение.

– Вот почему я и подумал, что пора привести тебя сюда. – Тесак заговорил более мягким тоном, в котором слышна была уязвимость. Еще до того, как волк сказал об этом вслух, я поняла, что он никогда и ни с кем не делился этим местом. – Немногие знают, что я живу здесь, и пусть оно так и остается.

И все же со мной он захотел поделиться.

Сердце екнуло и затрепетало.

Я принялась за еду, чтобы не задавать лишних вопросов, которые навлекли бы на меня еще больше неприятностей. И так уже вляпалась по уши. Впрочем, я не была уверена, стоит ли мне быть благодарной или беспокоиться.

Я ведь сама поощряла происходящее. Притягивала его к себе с жадностью. Как бы то ни было, я решила ничего не выбирать…

Я поглощала мясо с неудержимой скоростью и с трудом удержалась от того, чтобы облизать тарелку. Но прежде чем я успела это сделать, ее выхватили у меня из-под носа. Я нахмурилась, но заставила себя сказать спасибо.

Мгновение спустя тарелка вернулась со вторым куском. Я уставилась на него, затем на Тесака, для чего пришлось запрокинуть голову так, что шея заныла.

– Мне уже хватит.

– Ешь, Астер, – лишь проворчал он и развернулся к двери.

Чтобы протиснуться в проем, ему пришлось пригнуться, и это отчего-то показалось мне таким забавным, что я едва сдержала смех.

Решив проявить немного запоздалую признательность, я вымыла тарелку, стакан и даже сковороду, которую волк оставил отмокать в воде. Когда я разложила их на столешнице сушиться, снаружи донесся громкий треск. Сдвинув пыльную кружевную занавеску мокрыми пальцами, я увидела лишь лозу и заросшую сорняками тропинку, что вела в лес.

Так что я пошла на звук через сад и обогнула дом. На небольшой поляне в окружении секвой голый по пояс Тесак занес топор и обрушил его на поставленное на пенек полено.

Я попыталась предупредить его о своем присутствии, но во рту так пересохло, что язык прилип к небу.

Впрочем, в этом не было необходимости. Волк понял, что я рядом, и повернулся, вытирая губы.

Пристальный взгляд прошелся по моему телу, остановился на лице.

– Наелась досыта?

Я кивнула, медленно переводя дыхание, и направилась к нагромождению камней, которые окружали место, похожее на бывшее кострище. Тесак проследил, как я села и уперлась руками о гладкий камень, затем начал собирать нарубленные дрова.

Солнце пригревало достаточно, чтобы он вспотел, но отчего-то его кожа оставалась сухой. Волк с легкостью переносил дрова поближе к коттеджу и укладывал в поленницу. Я попыталась поймать это желание узнать его еще лучше, но оно выскользнуло наружу неуверенным порывом:

– А ты наелся?

– Поел в Цитадели, пока ты храпела.

– Я не храплю! – с ужасом воскликнула я на весь лес.

Тесак фыркнул.

– Ладно.

– Не храплю.

Рорн никогда не говорил, что я храплю. А я спрашивала миллион раз, когда просыпалась и видела, что он ухмыляется, будто бы я во сне исполнила ужасную балладу. С другой стороны, если Рорн в чем-то и преуспел, так это в двуличии.

Я могла бы счесть милой попытку спасти меня от позора, но вместо этого почувствовала, как внутри поднимается новая волна гнева.

Тесак выдернул топор из пня, будто нож из теплого масла, и я невольно задумалась, может ли хоть что-то ускользнуть от его внимания, когда он начал с плохо скрываемым весельем:

– Не все так плохо, цве…

– Не надо, – предупредила я, не успев себя одернуть, и сцепила руки в замок на коленях.

Волк повернулся ко мне лицом и склонил голову набок, держа топор в повисшей руке.

– Не надо что?

– Врать.

Он не сводил с меня взгляда три долгих вдоха, которые я так и не сумела вдохнуть полной грудью. Затем кивнул и с кривой ухмылкой прокрутил топор.

– Храпишь, как пьяный шмель.

Я поджала губы, чтобы не улыбнуться в ответ, но удержаться все равно не получилось.

– Полагаю, звучит не так уж страшно.

– По сравнению со стаей волков?

– Чистый мед для ушей, цветочек, – хрипло произнес Тесак, широко усмехнувшись. Он крутанул топором и снова набрал поленьев.

Я знала, что не следует потакать себе еще больше, но возможность понаблюдать за ним приносила слишком большое удовольствие, и я ей воспользовалась. Хотя вскоре стало очевидно, что меня привлекли не только перекатывающиеся под кожей мускулы или завитки темных волос, выбивающиеся из-под кожаного шнурка на затылке и касающиеся припорошенного щетиной подбородка.

Меня привлекал он сам.

Что-то в этом грубом, жестоком, немногословном воине успокаивало меня и с головой наполняло странным жаром, который не имел ничего общего с желанием переспать. Хотя я и не могла отрицать, что с удовольствием не вылезала бы из его постели, пока звезды не перестанут светить на небе, и почти не жалела, что уже столько раз делила с ним ложе.

Упаси меня звезды. Какой позор, что мне не было ни капли стыдно.

– Итак, – произнес Тесак, немного меня напугав, – готова рассказать, почему оказалась в Вордане?

– С чего ты взял, что я не местная? – ошеломленно выпалила я.

Волк не ответил, и страх мягко кольнул сердце.

Он знал – и был уверен в своем знании. Я почувствовала себя совсем глупой. С чего я вообще взяла что он примет меня за свою, багровую, кровавую фейри?

– Поэтому ты позволяешь мне остаться? – нерешительно спросила я. – Хочешь выяснить, что я здесь делаю?

Тесак молчал так долго, что я засомневалась, заговорит ли он вообще.

– Ты прекрасно знаешь, что не поэтому.

Я хмуро свела брови, внутри все сжалось. Раздался треск – полено, расколовшись, упало на траву.

– Но скажи-ка мне кое-что.

– Что ты хочешь знать? – спросила я, чуточку перегнув с игривым тоном.

Тесак глубоко вонзил топор в пень, затем подошел ко мне.

– Все, но ограничусь вот чем: будешь ли ты в безопасности, если решишь сбежать домой?

Слово «сбежать» резануло слух, но я не смогла удержать его в голове, когда мой взгляд заскользил туда-сюда по рельефным мышцами его живота и широкой груди. Я почувствовала жгучее желание прильнуть к волку. Пересчитать каждый темный волосок и шрам. Я ответила на его насмешливый взгляд и беззастенчиво улыбнулась, хотя следовало бы целиком и полностью устыдиться.

Веселье Тесака угасало, пока я медлила, глядя, как опускаются уголки его губ, и удивлялась, что ему, похоже, действительно не наплевать.

– Я буду в безопасности, волк.

Рорн никогда не причинил бы мне вреда – физического. И никому другому бы этого не позволил. Когда-то я думала, что это делает его просто волшебным.

А потом узнала, что есть еще много способов истечь кровью.

Тесак наблюдал за мной с минуту, и я подумала, что он мне не поверил. Вскоре, испугавшись, что он видит меня насквозь, я опустила взгляд на камень и провела по небольшой трещинке рядом с бедром.

– Я этого не хочу, но мне правда нужно уйти.

Волк молча обжигал меня пристальным взглядом. Затем направился обратно к дому; ветки и сухая трава захрустели под его ботинками.

– Ты здесь явно по важной причине, так что не буду рушить твои планы, если тебе нужно остаться подольше. Мне и так по горло дерьма разгребать с Дейдом и легионом.

Дейд. То, как он называл своего короля, меня встревожило. Подобная фамильярность намекала на дружбу, и я запоздало сообразила, что они и правда должны быть весьма близки. Как братья-волки.

Я последовала за Тесаком в дом, где он вымыл руки и набрал еще стакан воды.

– Опять убивать и увечить?

Это казалось невозможным – поверить, что он способен на такие зверства. Особенно теперь, после того, как я провела с ним несколько ночей. Какая же я дура. Очень забывчивая, когда нужно. Ведь я много лет, особенно в последнее время, наблюдала, как якобы хорошие создания совершают ужасные поступки.

Или же «хорошие» на самом деле – лишь змеи, сменяющие множество ярких шкур, а «плохие» заслуживают большего доверия.

Тесак закрыл кран и, не глядя на меня, произнес:

– Наверное, тебе лучше не спрашивать.

– Да и нет нужды, верно? – Я закрыла дверь и прошла в глубь дома. – Когда я и так знаю.

Волк напрягся.

– Ты расстроена.

– Просто не понимаю.

– Здесь нечего понимать, цветочек. Это война.

– Жажда мести, – пробормотала я, проводя пальцами по корешкам украденных книг. Молчание волка стало знаком согласия. – Но когда все это закончится?

– Когда он скажет.

Он – его король-тиран. Дейд.

– И что ты тогда будешь делать?

Тесак ответил не сразу, и я, воспользовавшись паузой, обернулась. Он наблюдал за мной, скрестив руки на этой своей впечатляющей груди. Его лицо ничего не выражало, если только он не желал иного. И в самом деле – дрессированный зверь.

– Если все еще буду дышать, продолжу служить своему королю и командовать легионом.

– Все еще будешь дышать? – переспросила я, охваченная внезапным тошнотворным ужасом. – Зачем все это?

Сама не зная почему, я чувствовала необходимость понять:

– Тебе ведь все это не нравится.

– Служить Дейду и защищать свой народ?

– Нет. – Я не спеша пересекла комнату. – Охотиться и причинять вред себе подобным.

Лицо волка оставалось бесстрастным.

– Они – солнечные фейри.

Слово «солнечные» он выплюнул так, словно оно было проклятием.

– Они все равно фейри.

– Тебе неуютно в доме охотника, цветочек?

Я заморгала, остановившись, когда Тесак приблизился, и его единственный глаз недобро сверкнул.

– Потому что я тебя ни к чему не принуждаю.

Потрясенная, я замерла в болезненном напряжении.

– Теперь ты хочешь, чтобы я ушла?

– Нет. – Его маска дала трещину, челюсти сжались. – Ты знаешь, что я этого не хочу.

– Значит, чтобы я просто перестала задавать вопросы, которые тебе не нравятся?

– Можешь спрашивать о чем угодно, – серьезным тоном объявил волк, наморщив лоб.

– Тогда объясни, что значит «неуютно», – сказала я, и мои губы сами собой растянулись в улыбке, когда он остановился прямо передо мной.

– У тебя колотится сердце, – почти неслышно прохрипел Тесак. – Всякий раз, когда я подхожу слишком близко.

– Правда? – прошептала я, хотя мы оба понимали, что я прекрасно об этом осведомлена.

Волк протяжно хмыкнул, переплел свои пальцы с моими, притянул меня к груди.

– Оно несется вскачь… – Теплое дыхание обожгло висок. – Или замирает.

– И что же оно делает прямо сейчас? – спросила я, чувствуя, как сердце замерло.

Тесак отпустил мои пальцы, провел по боку ладонью. Я вздрогнула.

– Оно ждет, что же я с тобой сделаю. – Губы волка скользнули к моей щеке, и он горячо прошептал с улыбкой в голосе: – Дыши, дикий цветочек.

И когда я таки выдохнула, у меня вырвался тихий стон и задрожали колени.

Тесак растворился в воздухе, оставив после себя негромкий смешок, и завитки тьмы смешались с моим прерывистым дыханием.

Волк вернулся глубоко за полночь.

Он осторожно забрался в постель, но потом понял, что я не сплю.

Он не задавал вопросов. Просто притянул меня к себе и стал гладить по спине, по волосам. Последнее, что я запомнила, это как мое дыхание, щекотавшее грудь волка, наконец выровнялось, а слезы высохли на щеках.

Когда я проснулась поздним утром, Тесака уже не было, и я попыталась провести день за чтением и приведением мыслей в порядок. Но ничего не вышло. Тревога змеями сворачивалась внутри, обрывала каждый вдох. Поэтому я занялась уборкой. Шкафы, окна, столешницы. Ничто из этого не было особенно грязным. Просто я пока не могла взглянуть правде в глаза.

Не могла заставить себя уйти и не могла расслабиться, зная, что не имею права оставаться.

Волк вернулся, когда я стерла пыль уже с половины книжных полок. С тряпкой в руке я резко обернулась на звук женского голоса за дверью, но та не открылась.

– … не спорю. Просто не могу понять, зачем нужна такая секретность.

– Просто нужна.

– Хочешь, чтобы народ и дальше выдумывал небылицы? Это жестоко, Тесак, даже для тебя.

– Нет, не… – зарычал он, потом выругался. – Слушай, просто сшей несколько треклятых платьев. И все. Ничего больше. Я не прошу тебя тайком провести ее в Цитадель.

– И что скажет Дейд, когда узнает твой секрет? А рано или поздно он узнает.

Мои пальцы сжались сами собой, ногти впились в ладонь.

– Не его дело. Это никого не касается, кроме меня, – отрывисто бросил Тесак и умолк. – Она ждет.

Секундой спустя дверь наконец отворилась, и я улыбнулась, будто не слышала ни слова, хотя и понимала, что этим выдала себя с головой.

– Э-э, здравствуй.

В дом, держа в руках небольшую сумку, шагнула изящная женщина с длинными каштановыми кудрями. Склонив голову набок, она ответила мне красивой широкой улыбкой.

– Ну здравствуй.

Оглянувшись на Тесака, чье хмурое лицо явно намекало, что ей стоит заткнуться, женщина фыркнула и прошла к обеденному столу.

Волк прочистил горло.

– Это Оливиана, личная швея короля. Я попросил ее сшить для тебя пару платьев.

– Вообще-то он заказал пять.

Тесак стиснул зубы, мрачно уставился на женщину и провел пятерней по волосам, совсем позабыв, что они стянуты в хвост. Несколько густых прядей рассыпались вокруг его лица.

Королевская швея?

О нет. О звезды, нет.

Я затрясла головой. Паника и нечто, похожее на грусть, сдавили мне грудь, будто тиски.

– Мне ничего не нужно, – сбивчиво пробормотала я. – Очень любезно с вашей стороны, но, честно, все в порядке.

Не может быть, чтобы Тесак затеял подобное ради меня. Это нечестно и совершенно излишне.

Волк оценивающе прищурился.

– Она уже здесь и оставила свое дитя под присмотром, так что лучше не тратить ее время впустую.

– Тесак прав. – Золотисто-карие глаза Оливианы внимательно изучали платье, которое я носила уже много дней. – Все это было так неожиданно, что пришлось оставить его в пекарне рядом с моей лавкой. Если я не потороплюсь, он всю ночь промучается от боли в животике. Пилма обожает баловать его лакомствами, к которым крошечный желудочек еще не готов.

Постукивая пальцем по подбородку, Оливиана поинтересовалась:

– Где ты купила это платье?

Не зная, что сказать, я промолчала.

– Бархат и хлопок. – Швея моргнула. – Гениально, однако непременно обречено, если продолжишь его носить.

Она со стуком опустила маленькую, но тяжелую сумку на стол. Тот, недовольный подобным обращением, накренился еще сильнее.

– Какой твой любимый цвет, Астер? Только не говори, что кремово-лиловый, я отказываюсь в это верить.

Тесак, должно быть, сообщил ей мое имя раньше, в разговоре, который я, увы, не слышала.

Я уставилась на платье, гадая, что не так с его цветом, и все еще пытаясь осознать происходящее.

– Ну? – напомнила о себе Оливиана.

Волк покусывал ноготь большого пальца, что было настолько на него не похоже, что я так и не обрела дар речи. Ответ не пришел мне на ум, даже когда я все-таки заставила себя выдавить:

– Не знаю.

Великолепные коричнево-медные юбки швеи заструились, словно послушный ее воле водопад. Она повернулась с мерной лентой в руке и высоко вскинула темные брови.

– Не знаешь?

Тесак продолжал настороженно на меня смотреть. Я осмелилась пересечься с ним взглядом. В поисках помощи, наверное. Я и сама не знала, зачем. Но, уставившись на него, я вдруг выпалила:

– Зеленый. Изумрудно зеленый.

Взгляд Оливианы метнулся от меня к волку и обратно.

– Ну разумеется, – буркнула она себе под нос, прекрасно понимая, что мы оба услышим.

У меня вспыхнули щеки. Взгляд Тесака прожигал во мне дыру, но я упрямо не желала снова смотреть в его сторону. Вместо этого я провела пальцами по волосам, гадая, не найдется ли в маленькой кожаной сумке швеи расчески.

Не прошло и секунды, как я сдалась и отложила тряпку, чтобы Оливиана сняла с меня мерки. Волк вышел, закрыв дверь.

Оливиана кашлянула.

– Он хорошо с тобой обращается? – едва слышно спросила она.

– Да, – ответила я мгновенно. – Очень.

Швея протянула «хм-м», обвила мои бедра мерной лентой и улыбнулась.

– Просто уточнила.

– Зачем? – спросила я как бы между делом, словно мне просто любопытно.

– У многих волков мерзкий, эгоистичный характер или просто такая репутация, – негромко произнесла Оливиана, и я понадеялась, что ее голос звучит достаточно тихо, чтобы Тесак ничего не услышал. – А такие, как наш свирепый командир, совмещают оба этих свойства.

– Оба?

Я моргнула от неожиданности, когда нос швеи вдруг вплотную приблизился к моему, и она, не глядя, принялась измерять мой бюст.

– Демоны, – прошипела Оливиана. – У него за спиной множество теней.

Я покосилась на дверь.

– Его глаз?

– Никто не знает наверняка, но что бы ни случилось, следов осталось много больше, чем видно на его лице.

Вернувшись к столу, Оливиана обмакнула перо в переносной пузырек чернил и записала мои мерки на кусочке пергамента.

– Такие бедра и грудь… – Она улыбнулась через плечо. – Сразу видно, почему он всеми силами пытается тебя удержать.

Я нахмурилась, чувствуя, как шею и щеки заливает жар.

– О, ничего подобного…

Обернувшись, Оливиана приложила палец к губам и бросила взгляд на окно. За стеклом мелькнули волосы цвета воронова крыла, и я невольно улыбнулась. Что этот волк, во имя звезд, там делает?

Удивление тут же сменилось страхом, когда Оливиана задала следующий вопрос:

– Откуда ты? Не местная, иначе я бы такое платье уже приметила.

Поджав губы, она постучала кончиком пера по щеке и окинула меня пытливым взглядом.

– Фермерский край? Но речь у тебя правильная, гладкая. – Швея сощурилась, посмотрев на мои плечи. – И осанка. Почти королевская.

Кровь мгновенно застыла в жилах, жар прокатился с головы до самых пят, мне показалось, что я покачнулась, хотя на самом деле мое тело даже не шелохнулось.

– Я…

Я не находила слов. Легкие сдавило, в горле встал ком.

Я не должна здесь находиться.

Что я творю? Зачем остаюсь в этом доме, в этом королевстве, впускаю этого воина в свое тело и позволяю покупать мне платья, которых я не заслуживаю и в которых не нуждаюсь…

Дверь отворилась.

– Закончили?

Голова шла кругом от страха и облегчения, и как только Оливиана вернулась к своим вещам, я вцепилась в спинку кресла, чтобы не упасть.

– Думаю, мне достаточно. А тебе? – многозначительно спросила швея, складывая все в сумку и глядя на Тесака.

Тот ответил безмолвным мрачным взглядом, и Оливиана слабо рассмеялась. С непонятным мне выражением лица она подмигнула мне через плечо.

– Приятно познакомиться, Астер, дорогая. К следующей неделе уже соображу что-нибудь на примерку.

К следующей неделе?

Лед, от которого кровь застыла в жилах, не спешил таять, и слова Оливианы так меня потрясли, что я не сумела ни поблагодарить ее, ни попрощаться.

Дверь со стуком захлопнулась, и этот звук вызвал у меня новый виток паники. Тесак платил швее, и довольно щедро, если вспомнить, на кого она работала и что сказала ему в шутку. Он покупал дорогие вещи, которые я, скорее всего, никогда не надену.

Что я, звезды меня дери, творю?

Да, я не могла вынести того, что сделал Рорн, но это вовсе меня не оправдывало. Мне не следовало оставаться здесь и пользоваться этим загадочным мужчиной, который настойчиво…

В мой подбородок впились пальцы. Рука сжала талию.

– Дыши.

Не получалось.

Воздуха не хватало. До тех самых пор, пока Тесак не подхватил меня на руки, чтобы усадить в кресло. Но я вцепилась в его тунику, неспособная разжать хватку, и он сел сам, устроив меня у себя на коленях.

Мне было плевать. Все это не имело никакого значения.

Я уже зашла слишком далеко. Дальше, чем могла когда-либо вообразить. Становилось до боли ясно: что бы я ни делала, последствий избежать не удастся. Все сплелось в слишком плотный клубок и сдавливало меня, куда бы я ни пыталась двинуться. Словно бы я запуталась в колючей проволоке и теперь была обречена просто-напросто истечь кровью.

Но я была не одна.

Может, я и не обязана быть одна? Может, именно так чувствовал себя Рорн, истерзанный настолько, что позабыл, где хорошо, а где плохо?

От попытки проявить к нему сочувствие, понять, почему он причинил мне такую непоправимую боль, глаза наполнились слезами. Я крепче вцепилась в Тесака, и он тоже крепче прижал меня к себе. Я силилась сосредоточиться и дышать ровно, а волк все поглаживал меня по спине.

Он молчал. И просто меня обнимал.

Меня. Странную женщину, что прокралась в его город и в его жизнь. И все же, утопая в его объятиях, я почему-то совсем не чувствовала себя безумной.

4

Астер

Рыться в вещах Тесака было неправильно, поэтому я решила назвать это действо исследованием.

Дальше по короткому коридору в задней части дома располагалась купальная, ненамного больше, чем в его городском жилище, и единственная спальня. Сперва она показалась мне невероятно крошечной. Но потом я оценила габариты кровати, которая с лихвой уделывала городскую. Она занимала почти все пространство комнаты, и в ней могли бы уместиться, наверное, четверо крупных мужчин.

Или волк-фейри.

По обе стороны кровати стояли тумбочки, позади тянулось к потолку высокое арочное окно, а в углу напротив двери ютился комод.

Дверь дома отворилась.

– Цветочек.

Я быстро вернула изумруд туда, где нашла. Вернее, нащупала в верхнем ящике комода, с которого вытирала пыль.

– Да?

– А я уж было подумал, что ты образумилась и сбежала, – произнес Тесак.

Он шутил, но мы оба прекрасно понимали, что все это бессмысленно. Мы знали, что питаемся друг другом. Иногда нам даже казалось, будто мы способны прожить так целую вечность.

Но мы оба чувствовали, что нет, не способны.

– Я утратила всякий разум несколько дней назад, – напомнила я волку с застенчивой улыбкой.

Он усмехнулся и перевел взгляд на ящики у меня за спиной. А потом протянул руку.

– Пойдем. Пора тебя покормить.

Я вложила в его ладонь свою и рассмеялась, когда он притянул меня к груди.

– Как же тебе нравится это делать.

– Ничто еще не приносило мне столько счастья, – Тесак приподнял мой подбородок, – как наполнять твою щелку собой, а твой желудок едой.

Я поежилась. Какой бы непристойной и старомодной ни была его фраза, мне все равно понравилось.

Загрубевшая подушечка его пальца погладила меня под подбородком, взгляд запорхал в танце с моим. За мгновение до того, как наши губы соприкоснулись, волк сдвинулся к моей щеке и вдохнул мой запах.

– Меня не было слишком долго, – быстро прошептал он, будто боясь произнести эти слова в голос.

– Тебя не было несколько часов, – заметила я с легкой улыбкой.

Когда я наконец успокоилась, Тесак оставил меня у себя на коленях и прочитал мне вслух главу из книги. Затем он набрал мне ванну и объяснил, что его уже давно ждут в Цитадели.

И все же в дверях Тесак задержался.

Я думала, он просто хотел увидеть, как я раздеваюсь, пока не обратила внимание на его сжатые губы и челюсти, напряжение в пальцах и широких плечах.

Тогда я пообещала волку, что со мной все будет в порядке. Судя по его пристальному взгляду, он не поверил. Кажется, наблюдая за мной и сдерживая все те вопросы, которые поднимались в нем высокой волной, он почувствовал себя еще хуже.

Тесак скривился, оторвался от косяка, а потом вдруг переместился.

Он тихо заворчал, когда его пальцы скользнули по моему горлу, а губы прижались к моему уху.

Меня вдруг осенило, и я обхватила Тесака за талию, чтобы не упасть, но не сумела сдержать выдох:

– Ты раньше скучал по кому-нибудь, волк?

Я знала ответ еще до того, как сорвался вопрос, но все равно эгоистично жаждала его услышать.

– Нет.

Закрыв глаза, я жадно впитывала признание с каждым новым вдохом.

– Твои тапочки у двери, – и волк оставил меня в ванной.

А я улыбнулась, несмотря на дурные предчувствия, что застыли под кожей слоем льда.

Не прошло и десяти минут, как мы вышли из леса и направились вниз по пологому холму к сердцу ромбовидного города.

Я прекрасно понимала, что Тесак хотел меня отвлечь, развеселить после срыва, ведь мы еще ни разу не выходили в свет вдвоем. Я не просила об ином и не обижалась, потому что чувствовала, что, скрывая меня, волк печется не о собственных интересах, а обо мне.

Я держала руки сложенными перед собой, а он – опущенными, разве что время от времени указывал на какие-нибудь лавки и пояснял, что там продается.

Многие торговцы и прохожие кивали ему в знак уважения, но столь же многие спешили опустить взгляд. Как мне показалось, они его боялись. Тесак же не обращал внимания ни на тех, ни на других.

Такое высокомерие было мне не по душе. Взглянув на волка, чтобы сообщить ему об этом, я обнаружила, что он смотрит лишь на меня.

Он тут же перевел взгляд на дорогу и не дал мне вступить в кучу конского навоза.

Народ собирался небольшими группами перед пекарнями и тавернами. Сквозь толпу осторожно пробирались тележки, груженные товарами. Легкий ветерок разносил ароматы теста, фруктов, корицы и цветов. Когда в конце улицы мы свернули в переулок, чтобы перейти на другую, в нос вдруг ударил запах свежих даров моря, сыра и вина.

– Рыба? – спросил волк, заметив, что я с любопытством рассматриваю рынок через дорогу у реки. – Джейрон готовит бесподобный рыбный пирог. Говорят, это потому, что его дед сам был наполовину рыбой.

– Русал?

Я никогда их не встречала, но в детстве отец часто развлекал меня историями о тех, кто жил в наших реках за долгие десятилетия до моего рождения.

Тесак пожал плечами.

– Если спросить, он не ответит, но я думаю, слухи ему по душе. Они привлекают посетителей.

– Умно. – Я поджала губы, соблазненная ароматом. – Но я, кажется, в настроении для чего-нибудь сладенького.

– Может быть, после того, как съешь что-то нормальное, – сказал волк так серьезно, что я еле сдержала смешок. Он заметил и нахмурился. – Что тебя позабавило?

Мы остановились в конце небольшой очереди у прилавка, и я, забывшись, прижалась к Тесаку.

– Ты очень напорист, и пусть мне и не следует, но я все же нахожу это очаровательным.

– Очаровательным? – произнес волк так, будто я обозвала его мокрой портянкой.

Я все-таки рассмеялась, хватаясь за его крепкое плечо и привлекая внимание двух женщин перед нами. Я выпрямилась, намереваясь отстраниться, но Тесак взял меня за руку.

Мой желудок взбунтовался по причинам, не имеющим ничего общего с голодом, когда его мозолистые пальцы медленным и уверенным движением скользнули по моим и переплелись. Я не удержалась и взглянула на волка снизу вверх. Но он лишь наклонил подбородок, здороваясь с торговцем, и сжал мою руку.

На самом деле Тесак ничуть не беспокоился, что его увидят со мной. Он просто позволил мне самой решать, когда я буду к этому готова и сделаю первый шаг. Чтобы мне было спокойно.

Чтобы мне не захотелось убежать.

Мои плечи расслабились, а следом за ними и почти все мое тело. Тесак купил нам еду, и мы ели, прогуливаясь по набережной.

– Не думала, что волки любят рыбу.

Тесак облизнул палец, и от этого зрелища напряжение вернулось – правда, иного рода.

– Кто-то придерживается старомодных вкусов, а кто-то пользуется мозгами.

– Например, ты, – ухмыльнулась я.

Он уставился на мои губы, приоткрыв рот.

– Например, я, – наконец согласился волк. – Если что-то хорошо на вкус, это нужно съесть.

И Тесак усмехнулся, когда мои губы тоже невольно приоткрылись.

Я насилу оторвала от него взгляд и уставилась на воду. Мне отчаянно нужно было успокоиться. Чем дольше я потакала чувствам, тем сильнее разум окутывался туманом, тем сильнее дикий жар, что зарождался внутри, растекался по телу. Даже кончики пальцев налились теплом и онемели, почти зачесались.

Вода подарила мне краткую передышку. До этого момента ничто не заставляло меня тосковать по дому, и даже сейчас я ощутила лишь едва уловимую тягу к знакомому, волшебному уюту. К хрустальной реке, что тянулась на многие мили у подножья гор, петляла среди лесов и впадала в море.

Река перед нами была ярко-синего цвета. Солнечный свет искрами переливался по ее безмятежной поверхности.

На одном из маленьких причалов, пытаясь рыбачить, сидели подростки. Я улыбнулась, замедляя шаг, – мостовая здесь уступала место траве и папоротникам.

– Они что, ловят на абрикосы?

Тесак, уже доевший, слизнул крошки с пальцев и покосился на молодняк. Фыркнул, и я сразу же позабыла, как дышать.

– В последний раз, когда я их видел, у них были кусочки сахара.

– Кто-то веселится от души, – заметила я с хриплым смешком. – Дурит им голову.

– Хочешь ребенка?

Я застыла как вкопанная, сраженная этим внезапным вопросом.

Тесак тоже остановился и сощурился, будто бы обеспокоенный, что брякнул лишнего.

Скребущееся внутри желание, что уже граничило с болью, ускользнуло, и холод пробрал меня до костей. Может, я слишком старательно пыталась закрывать глаза на иного рода тоску, от которого все же никак не могла избавиться.

– Хочу, – призналась я, и веселье как рукой сняло. – Хотя не уверена, что это уготовано мне звездами.

Мы оба понимали, что в моих словах сквозил намек на попытки зачать – и на последовавшие неудачи, но, к счастью, волк не стал заострять на этом внимание и тихо прочистил горло.

– Не только звезды решают, что у тебя будет, Астер.

Влага застлала мне глаза, но Тесак невозмутимо взял меня за руку, словно это уже успело стать нашей давней привычкой, и мы продолжили путь к редким деревьям в конце набережной. Там начинался лес, более густой, чем тот, где прятался дом волка. Деревья тянулись насколько хватало глаз, окружая город, словно древние стражи.

Не заходя в лес, мы свернули налево. На углу улицы я увидела тележку с цветами, и Тесак терпеливо ждал, пока я их изучала и нюхала. Торговка улыбнулась, когда я похвалила их редкую расцветку, но застыла, когда на цветы упала тень волка.

– Эти, светло-коричневые, – произнес он и бросил на прилавок несколько монет.

Женщина собрала букет, стянула его веревочкой и протянула в дрожащей руке. Я расплылась в довольной улыбке, поднесла их к носу и вдохнула аромат.

– Никогда еще не видела фиалок такого цвета.

– Как твои волосы, – буркнул Тесак так быстро, что я с трудом разобрала слова.

Поглаживая лепестки, я пыталась угомонить трепещущее сердце. Мы обошли тележку и вошли в очередной переулок, направляясь к сердцу города.

– Все еще хочешь сладкого?

– Нет, все хорошо, – ответила я, но на самом деле это было совсем не так.

Все нутро перекручивалось в таком хаосе, какого я еще не знала. Я даже не могла вычленить в этом клубке то или иное чувство и просто плыла по течению. Словно бы мне удалось сбежать из моей жизни в сон, который, увы, скоро закончится.

– Просто я сладкоежка.

– В детстве не подпускали к сладкому?

Я усмехнулась, глядя на цветы.

– У отца были свои правила.

– Ешь что хочешь, – произнес Тесак с ухмылкой, когда я на него посмотрела. – Ты уже далеко не дитя.

– Это правда. Знаешь, мне даже интересно, не старше ли я тебя.

Я предполагала, что и на здешнем континенте разница в возрасте мало волновала тех, в ком течет кровь фейри: большинство из нас способны прожить и тысячу лет. Но я намеренно поддевала волка, желая проверить, не вспыхнет ли он. Мне нужно было, чтобы он дал мне повод сбежать из этого места, за которое я так отчаянно цеплялась.

Но, похоже, мои иглы знатно притупились.

– На прошлой неделе тридцать стукнуло, – сказал Тесак. – Достаточно опытен для тебя?

Он схватил меня за локоть и провел мимо лужи густой грязи и прокисшего молока. А потом притянул к себе и прошептал:

– Мы оба знаем, что да.

Я покраснела, не в силах вспомнить, когда в последний раз у меня так часто горели щеки. Слишком часто, если учесть, что я была на пять лет старше волка. Это вызвало у меня шальную улыбку, а потом и вовсе заставило рассмеяться, когда Тесак затащил меня в нишу, где из запотевшего окна позади нас поднимался пар.

Волк прижал меня к стене, и рука с букетом безвольно повисла, когда он приказал:

– Открой рот.

Мне на язык легло нечто твердое и сладкое, и во взгляде Тесака вспыхнуло пламя. Он обхватил мое лицо ладонями. Накрыл мои губы своими. Невыносимо неподвижный, он с низким стоном-рокотом вдохнул мой запах. А потом резко выдохнул, приоткрыл мне рот языком и забрал леденец себе.

Прежде чем я успела вплавиться в камень, волк потянул меня обратно к выходу из переулка.

Я никак не могла прийти в себя, мой разум был переполнен туманом, как те окна, что остались позади.

Словно догадываясь о происходящем в моей голове, волк решил этим воспользоваться.

– Расскажи мне, откуда ты, – выпалил он так внезапно, что стало ясно: незнание его мучило.

– Вистензия.

Раскрытие тайны почему-то показалось мне предательством, пусть я и ощутила некоторое облегчение, наконец-то признавшись.

Тесак резко застыл в конце переулка и повернулся ко мне, в единственном глазу читалась сотня вопросов.

– Из-за Ночного моря.

Я кивнула.

Он склонил голову набок.

– Зачем ты сюда прибыла?

– Думаю, можно сказать, что передышки ради.

Я не солгала, и, к счастью, волк это явно почувствовал. Широкие плечи слегка опустились. Но во взгляде тем не менее мелькала настороженность.

– Я знаю, что это далеко не все.

Я опустила глаза, провела рукой по волосам. Зверь наблюдал за мной, и чем дольше тянулось мое молчание, тем быстрей его любопытство перерастало в подозрение.

– Астер, ты приплыла сюда на корабле?

Я качнула головой, и Тесак нахмурился.

– Ты переместилась. – Когда я так и не сумела придумать, что ответить, он продолжил сам. – Ты знатной крови.

Значить это могло все что угодно. И волк это прекрасно осознавал.

Те, в ком была хоть капля благородной крови, иногда появлялись на свет со способностями, недоступными большинству фейри.

– Тогда, полагаю, и ты тоже, – парировала я. Ведь и Тесак был способен управлять разломами энергии, чтобы перенестись из одного места в другое.

Едва фраза сорвалась с губ, как волк разомкнул яростно сжатые зубы, и я оказалась прижата к грубой каменной стене. Он приблизился еще немного и склонил голову набок.

Движение настоящего хищника.

Я ощутила себя такой крошечной, такой беспомощной добычей, когда он оперся руками о ту же стену, поймав меня в ловушку.

– Ладно.

Тесак поддел мой подбородок носом, провел им по линии челюсти.

– Храни свои тайны, – прошептал он хрипло. – Пока что.

Его губы почти касались моих.

– Открой свой прекрасный ротик.

Я подчинилась, инстинктивно, мгновенно. И язык волка втолкнул мне в рот еще один леденец, на этот раз со сливочным вкусом.

Я даже не заметила, откуда Тесак их брал. Я была слишком поглощена своими чувствами, которые не могла себе позволить, и размышлениями о неизбежных последствиях. Его губы идеально подходили к моим, мягкие, но требовательные в каждой скользящей ласке, и это сводило меня с ума.

– Еще одну ночь, – прохрипел волк, и требование прозвучало мольбой.

Уже задыхаясь, я полетела навстречу гибели.

– Еще одну.

– Курица или говядина?

– И то и другое, – ответила я, не понимая, к чему вопрос, и уставилась на свои голые ноги.

Провела пальцами по тунике, в которую переоделась. До этого она сушилась на спинке стула, ткань была тяжелой, но достаточно удобной.

Мы вернулись в домик всего несколько минут назад. Всю дорогу вверх по склону Тесак бросал на меня голодные взгляды и крепко держал за руку. Я почти ожидала, что в дверь мы так и не войдем. Что меня прижмут к ней и задерут мои юбки по крайней мере до талии.

Но с подлой ухмылкой, от которой подкашивались колени, волк отпустил меня, полез достать из буфета бутылку вина и поставил ее на стол, буркнув: «Эта – не краденая».

Я улыбнулась, радуясь, что волк этого не видит: он наливал мне бокал вина и разжигал камин. Такая мелочь, брошенные вскользь слова, но это значило, что ему не все равно.

Тесак молчал, и я отвлеклась от фиалок, которые сунула в молочник на столе, взяла бокал и спросила:

– А ты?

– И то и другое, – проворчал он.

– Опять голодный? – ухмыльнулась я.

– Бесконечно, видимо, – пробормотал Тесак так тихо, что я едва расслышала. – Золото или серебро?

Я поколебалась, гадая: какой вред способны нанести несколько пустяковых вопросов? После всего, что мы уже натворили.

– Серебро. – И я решила закинуть удочку: – Синий или зеленый?

Я не услышала ничего, кроме звука собственного глотка. Поднеся к губам бокал вина, я повернулась к короткому коридору, что вел в купальную.

Я была уверена, что Тесак не ответит, но тут он наконец подал голос:

– Ни то ни другое. Голышом или в одежде?

Я рассмеялась, от души, и наконец поняла смысл игры.

– Умно.

– Это не ответ.

– А для чего камень? – спросила я, в основном для того, чтобы не пялиться на его идеальный зад и мускулистые бедра, когда он вышел из спальни и направился в купальную. – Тот, что в комоде.

– Что это мы, повсюду шныряли? – Однако в голосе волка не было недовольства. Скорее, веселье. Плеснула вода и воцарилась тишина. А потом: – Иди сюда.

Я провела пальцем по надколотому ободку бокала.

– Это не ответ.

Этот зверь, к которому я слишком уж привязалась, и правда хранил в почти пустых шкафчиках пугающее количество спиртного. Я не настаивала, чтобы он рассказал мне больше о своей коллекции, но и не возразила, когда Тесак налил мне вина.

Я напомнила себе, что его демоны, пристрастия и жизнь ничуть меня не касаются.

И все-таки желание узнать еще, узнать как можно больше, не давало мне покоя. Меня будто тянуло по дороге, по которой я не имела права идти, и я безуспешно пыталась удержаться на распутье. Эдакая битва со стремлением вволю побаловать себя, прежде чем вернуться к тому, от чего мне никогда не сбежать.

И битву эту я проигрывала.

– Иди сюда, и я отвечу.

Я нахмурилась. Из полутемной купальной доносился плеск воды. Вот же командир.

Пахнущие кедром и овсом пузырьки бурлили у краев ванны, поднимались к потрескавшемуся потолку. Свет свечей мерцал в углах.

С бокалом в руке я прислонилась плечом к дверному косяку. Тесак скривил губы в улыбке, не открывая единственного глаза.

– Уютно устроился.

– Камень – единственное, что осталось у меня от матери.

– Сентиментальный, значит, – заключила я и глотнула вина.

Я не видела иных сокровищ или портретов, поэтому не сомневалась, что сделала верный вывод.

Волк застонал и попытался погрузить верхнюю часть туловища поглубже в ванну. При этом его огромные ноги наполовину высунулись из-под воды.

– Называй, как хочешь. Так что же, у тебя привычка такая, перемещаться, куда заблагорассудится? – спросил он. – Или это случилось впервые?

Что-то мне подсказывало, что Тесак уже знал: это далеко не первый раз, когда я взяла и исчезла.

– Иногда мне просто… – Я постучала ногтем по стеклу. – Нужно посетить другое место.

– Устроить передышку, – произнес волк и открыл глаз. – На другом континенте. Как?

Чтобы переместиться, нужно хорошо представлять себе место, куда стремишься попасть. Невозможно безопасно оказаться там, где никогда не бывал.

– На самом деле я мало куда путешествовала, но много читаю. Если в книге нет картинок, я умею рисовать. Обычно подробных изображений достаточно.

– Какая хитрая уловка, не говоря уже о том, что опасная. – При этом Тесак по-волчьи ухмылялся и был явно заинтригован. Затем ухмылка померкла, и он нахмурил брови. – Что заставляет тебя желать раствориться в воздухе, дикий цветочек?

Не зная, что сказать, но желая дать ему хоть какой-то ответ, я призналась:

– Выживание.

Взгляд волка потемнел, и я улыбнулась, прежде чем он успел выплеснуть беспокойство и ярость, исходящие от него горячими волнами.

– Ничего такого.

Тесак подождал, пока я подберу нужные слова.

– Когда я чувствую, что больше так не могу, смена обстановки может помочь.

Волк долго молчал.

– Резонно.

То, как он произнес это слово, мягко и согласно, заставило меня задуматься, не стоит ли за всеми ужасными вещами, которые он творит во имя своего короля, нечто большее, чем просто верность.

– Иди сюда, – повторил Тесак.

Я спрятала ухмылку за глотком вина.

– Но я наслаждаюсь видом.

Несмотря на мой игривый тон, волк отозвался совершенно серьезно:

– Зачем смотреть, если можно трогать?

Я фыркнула, слегка закашлявшись.

– А еще я наслаждаюсь вином.

Зеленый глаз волка ярко вспыхнул при свечах, и у меня по коже пробежали мурашки.

– Хорошо смотришься в тунике. – Его взгляд лениво скользнул по моему телу, задержался на голых ногах. – Особенно в моей.

Я решила не проверять, не обнажил ли слишком широкий ворот мою грудь. Если это и случилось, мне было наплевать.

В купальне стало жарче, каждый следующий вдох обжигал все сильнее. Тесак провел рукой по лицу, запустил пальцы в темные волосы. Густые пряди, зачесанные назад, открывали взгляду каждую его грозную черту. Капли воды стекали по лбу, по скулам, будто бы высеченным из камня, замирали на приоткрытых губах.

Я не осмеливалась задумываться о том, почему с каждым долгим взглядом на волка моя грудь вздымалась все тяжелее и тяжелее. Он уже брал меня, и слишком много раз. И все же, когда Тесак смотрел вот так, меня захлестывало предвкушение, такое же пьянящее, как и в самый первый раз. Оно угрожало одновременно сжечь меня и утопить.

– Я… – Я сглотнула и отвернулась. – Пожалуй, допью вино.

Плеск воды. Плавное движение у меня за спиной. И внезапно мне в шею впились зубы.

– Не так быстро.

Я взвизгнула, наполовину оказавшись под водой. Тесак забрался обратно в ванну и утащил меня с собой. Я сползла по его груди.

– Звезды милостивые, ты с ума сошел?!

– Видимо, – пророкотал он, прижав меня еще сильней.

– Я не шучу. – Уловив, что волк имеет в виду, я откинулась назад. Ткань туники набрала воды и потяжелела. – Держу пари, ты никогда не был с кем-то так долго.

Тесак молча окинул взглядом мою грудь и пальцы, которые я обмакнула в остатки вина, и я почувствовала себя очень глупо.

Я вынула пальцы из бокала и повела ими по бицепсу волка, по впадинкам и выпуклостям, запоминая ощущение его гладкой кожи.

Я бесцельно продолжала набирать и размазывать вино по всему его телу, везде, где не мешала вода. Темные волоски на его груди щекотали подушечки моих пальцев, медленный ритмичный стук его сердца успокаивал мои смятенные мысли.

Голос Тесака стал хриплым.

– Не оценила вино?

– Оценила так яро, что хочу соединить его с чем-нибудь еще, что я тоже успела оценить. – Взмахнув ресницами, я тихо добавила: – И довольно высоко.

Его улыбка ослепляла и обрекала на гибель.

Я заставила себя отвести взгляд, хотя прикасаться к волку было столь же опасно. Несмотря на голод, который не желал покидать нас ни на мгновение, Тесак спокойно наблюдал, как я рисую по его коже ледяным ванильным вином. Он оставался совершенно неподвижным и с каждым мгновением как будто бы расслаблялся все сильнее.

Мне это нравилось – существовать без постоянной болтовни о планах, заботах, заверениях.

Я безуспешно пыталась вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так беззаботно. Мне было трудно понять, как такое вообще возможно: мы с этим воином-волком всего лишь дышали одним воздухом, но с каждым мгновением желание во мне разгоралось все сильней. При этом он был всем тем, что я не имела права оставить в своей жизни.

Он был одновременно и утешением и воплощением хаоса. Угрозой всему, чем я себя считала.

Тем, кого мне никогда не завоевать.

Он потребовал, чтобы я сдалась на его милость, – не имея ни малейшего представления, будет это хорошо или плохо.

Круговорот моих мыслей успокаивался с каждым его тихим вдохом, с каждым поцелуем, которыми я покрывала его кожу. Я смотрела на мурашки, что оставались после касаний моих нетерпеливых пальцев.

– Кто ранил твою душу, цветочек? – вышиб меня из неожиданного умиротворения хриплый вопрос, и ладони Тесака легли на мои бедра. – Назови имя, и я сотру его из самой истории.

Я улыбнулась, но не осмелилась встретиться с ним взглядом, размышляя, что же ответить.

– Наверное, мои собственные глупые ожидания.

Волк долго молчал. Он как будто почувствовал, что я не хочу об этом говорить и мягко сжал мои бедра.

– Я никогда ни в чем не причиню тебе вреда. – От этих слов, сказанных так неожиданно мягко, у меня защипало в глазах.

– Тесак, – я замерла, чувствуя одновременно и жар и холод.

Но он лишь отмахнулся и произнес:

– Ты художница.

– Забавно, – сухо парировала я.

Затем подняла взгляд и увидела, что на лице волка нет ни следа веселья. Он говорил искренне. Я прикусила губу и заставила себя сдержаться и не поерзать на выпуклости, упирающейся в мое естество.

– Чем же я себя выдала?

Тесак моргнул.

– Тем, как расслабились твои черты.

Волк не остановился на этом. Плеснула вода, он потянулся к моей ладони, которая утонула в его, огромной, и поднес мои пальцы к губам. Я невесомо обвела их мягкость.

– Тем, как движутся твои пальцы и запястье, – пробормотал Тесак. – Тем, как замедляется биение твоего сердца.

Упомянутые пальцы и сердце замерли.

– Откуда ты знаешь о таких тонкостях?

– От Марианы, – ответил волк, и это имя резануло мне слух. – Она любит рисовать.

Я вскинула бровь. В груди непрошеным гостем расцвела ревность. Однако прежде чем она успела растечься по венам, сковать все тело, Тесак ухмыльнулся.

– Она мне в некотором роде как мать, цветочек.

Обрадованная, я улыбнулась.

– Еще, – шепнула я, испуганная и отчаянно нуждающаяся в его прикосновениях.

Словно ощутив это, волк поцеловал кончик каждого пальца, затем вернул их к бокалу с вином.

– Мариана – мать Клыка, – пояснил Тесак, когда я продолжила украшать его кожу.

– Волка, который тем утром стучался в дверь?

Тесак утвердительно угукнул.

– Этот паразит мне как брат во всех смыслах слова. Мариана и ее муж, Берк, меня вырастили.

Он умолк. Наверное, размышлял, стоит ли продолжать. Я задумалась, почему он колеблется.

– Они взяли меня к себе, когда я был совсем маленьким.

Глядя на его отсутствующий глаз, я склонила голову набок и увидела, как волк сжал челюсти. Вряд ли он много кому рассказывал эту историю, особенно если она была связана со шрамами.

Его молчание ясно дало понять, что безусловно связана.

Схватив мои пальцы, Тесак снова поднес их к губам и потерся.

– Давай я отнесу тебя в постель и почитаю тебе.

Я улыбнулась, хотя его слова вызвали у меня некую печаль, и поставила вино на плитку рядом с ванной.

– Позже. Сперва… – Я высвободила пальцы и вздрогнула, когда волк мягко их прикусил. – Я должна тебя вымыть.

Я опустила голову к его торсу, принимаясь слизывать все вино до последней капли, и Тесак выругался.

Мой язык блуждал по восхитительным изгибам его груди. Когда я дошла до живота, дыхание волка превратилось в рокот, пробирающий до самого естества. Прежде чем я успела обхватить пальцами член, Тесак снова выругался и приказал:

– Подними руки.

Неохотно выпрямившись, я подчинилась.

Он стянул с меня мокрую тунику, и она шлепнулась на пол. За те несколько секунд, что разделили два обжигающих выдоха, волк прикусил губу и скользнул взглядом единственного глаза по моей груди.

Когда широкая ладонь поднялась к ней с бедра, я не шелохнулась. Мозолистый палец щекотал, поглаживал едва ощутимо, отчего соски тут же встали, алчущие его внимания.

– Не знаю, за что меня благословили таким счастьем, – пробормотал Тесак и провел пальцем от груди к подбородку.

Я подняла взгляд. Волк смотрел на меня.

– Но я определенно не собираюсь показывать им, что они облажались.

Мне так хотелось улыбнуться, но когда он коснулся моей щеки, я поняла, что не могу. Его пальцы невесомо прошлись по изгибу скулы, и мои веки, затрепетав, сомкнулись. А когда я открыла глаза, волк нахмурил брови.

– Прекрасная, – прохрипел он.

Я думала, что знала, каково это, когда тебя обожают. Даже больше: я знала, каково это, когда тебя осыпают громкими словами, и не подозревала, что значение имеет вовсе не их велеречивость.

До этого самого момента.

До момента, пока Тесак не прижал меня к себе так, словно ему нужно было не только утолить плотский голод, но и рассказать мне обо всем, что он чувствует, без слов.

Будто бы слов недостаточно, чтобы это описать.

Мои руки обвились вокруг его шеи, его губы прильнули к моим, и он вынес меня из купальной. Однако направились мы не в спальню. Волк опустился перед камином, который разжег после возвращения в дом.

– Твой прелестный зад замерзнет, – предупредила я, вдыхая запах его ключиц. Его руки прошлись вниз по моим бокам и вверх по спине, заставив меня вздрогнуть.

Я стиснула его талию ногами, и член вжался мне в живот.

Волк поцеловал меня в плечо.

– Он быстро согреется.

Я рассмеялась.

– Да ладно?

Тесак хмыкнул, крепче прижал меня к себе и несколько минут просто обнимал. Нежное благоговение его пальцев одновременно разжигало и сгущало мою кровь. Я таяла, но в то же время во мне разгоралось нетерпение.

– Так ты меня трахнешь или как? – пробормотала я.

– Скоро, – проворчал волк.

Подняв голову, я хмуро на него уставилась. В ответ на мой прищур он ухмыльнулся.

– Проголодалась, дикий цветочек?

Я смахнула с его лица густую прядь волос и, проведя пальцем по острой скуле, убрала за ухо.

– Кажется, я совсем перестала понимать, кто я.

Замерев совершенно неподвижно, Тесак пристально наблюдал, как мои глаза и пальцы исследуют его суровую красоту. Спустя минуту он расслабился подо мной.

– Это плохо? – запоздало спросил он.

Я задержалась у его рта, провела по нижней губе и улыбнулась.

– Мне так не кажется. – Прижавшись лбом ко лбу волка, я провела губами по его щеке. – Возможно, это единственное, что вообще имеет значение.

Тесак выдохнул, хрипло и прерывисто. Я потерлась о его нос своим, затем приподнялась, положив руки ему на плечи, и его пальцы на моей спине дрогнули.

Он просунул ладонь между нами, чтобы направить член в мое тело. Я опустилась на него, прикусив губу, чувствуя, как он медленно растягивает меня, полностью наполняя собой. Взявшись за мой подбородок, Тесак заставил меня разжать зубы и простонал:

– Мне никогда еще не было так, мать его, хорошо.

Я согласно кивнула и снова обвила руками его шею.

Он схватил меня за бедра и завладел ртом. Я открылась навстречу его языку и встретила его своим. Осторожными касаниями, в такт моим медленным покачиваниям, они боролись и танцевали, пока я пыталась принять в себя волка до самого основания.

Тесак выругался, отстранился и, схватив меня за затылок, прошелся цепочкой поцелуев по моей челюсти. Его рука, крепко обхватив мою поясницу, заставила меня насадиться плотнее.

Пламя, вспыхнув, заполнило каждую жилку. Я запустила пальцы в волосы Тесака, выгибая спину. Раздалось низкое рычание, а затем он наклонил меня назад, вбиваясь в все сильнее. Голодный жар его языка и губ был повсюду – на моей груди, ключицах, шее.

Поддерживая меня под поясницу, волк направлял мои движения. Когда он вжался бедрами и замер глубоко внутри, пламя стало нестерпимым.

Я потянула его за густые волосы, желая большего, и Тесак оторвался от моей шеи, но его член остался внутри. Он уложил меня, поддерживая под затылок широкой ладонью. Навис, упираясь в нагретый огнем камень рядом с моей головой.

Ноздри волка затрепетали, когда я скрестила ноги на его заднице, и с каждым движением его мощных бедер мои пятки прижимались к нему все сильнее. Я хотела, чтобы Тесак поцеловал меня, но еще больше хотела видеть его, пока он сокрушает меня, наконец начиная двигаться в медленном ритме.

Отсветы огня очерчивали его мускулы и напряженную челюсть, горящий взгляд был прикован к моему лицу. Я скользнула ладонями по бугрящимся мышцам его рук, и он вздрогнул. Затем я добралась до верхней части спины и, замерев, выругалась.

Тесак хмыкнул, низко и гортанно, толкаясь в меня все сильнее.

Я застонала, чувствуя, как начинают дрожать бедра.

Он провел носом по моей щеке.

– Хорошо?

Я сглотнула и выдохнула:

– Да.

Его толчки снова стали мягче.

– Тесак, мне нужно…

– Рано, – отрезал он, а затем повернулся так, чтобы я опять оказалась у него на коленях.

Я задышала часто, прерывисто, горячо. Волк обхватил мою щеку ладонью, запутался в волосах крепкими пальцами и поцеловал меня в нос.

– Дыши, цветочек.

Я глубоко вдохнула и выдохнула. Каждая клеточка моего тела пробудилась, отчаянно пульсируя.

– Вот так, – хрипло промурлыкал Тесак, поглаживая мою скулу большим пальцем. – А теперь поцелуй меня.

Я тут же вжалась губами в его губы, грудью в его грудь. Волк погладил меня по спине и поддержал под затылок, продолжая обнимать за талию второй рукой. Куснув мою верхнюю губу, он приказал:

– А теперь трахни меня.

Я принялась двигаться, и облегчение захлестнуло меня головокружительной волной, когда я взвилась на гребне волны наслаждения, которого волк меня так долго лишал. Блаженство было таким сильным, что причиняло сладчайшую боль.

Я вскрикнула, прижимаясь к губам Тесака.

Он лукаво усмехнулся, поглаживая меня по волосам, по спине, и его удовольствие вырвалось из груди довольным рокотом.

Прежде чем я успела полностью прийти в себя, меня снова повалили на пол.

В тишине, которую нарушали только рычащий зверюга на мне и звуки наслаждения, которые он из меня извлекал, меня тщательно познавали и трахали. Наконец он излился сам и дал мне передышку.

Глядя на него снизу вверх, затаив дыхание, я совсем не была уверена, что эта передышка мне нужна.

Позже, когда луна поднялась так высоко, что больше не заглядывала в окно за кроватью, я пыталась понять, что же это за всепоглощающая привязанность.

Голова Тесака лежала у меня на коленях, чтобы моим пальцам было удобнее перебирать его густые волосы – и чтобы он, останавливаясь на каждой главе, целовал мой живот и вдыхал мой запах.

Волк читал тихо, но уверенно. Интонации его низкого голоса совершенно меня заворожили. Настолько, что я упустила нить повествования и потерялась в его звучании, в движении губ, произносивших слово за словом.

Я и представить себе не могла, что захочу такого, как он, и все же теперь каждое его проявление сводило меня с ума.

Это больше не было просто похотью или развлечением. Когда я провела пальцем по крошечному шраму вдоль линии роста его волос, я поняла, что и местью это больше не назовешь.

Это была одержимость.

5

Астер

Большую часть следующего дня Тесаку пришлось заниматься делами своего легиона, и он снова оставил меня наедине с моими мыслями.

На этот раз мне не пришлось бороться с приступами паники, однако вспышки страха, которые я испытывала в его отсутствие, продолжали меня одолевать. Нужно было понять, как от них отвлечься. Я попыталась читать, но ничего не вышло, и я решила, что лучше отложу эту книгу для наших с Тесаком совместных вечеров. Затем я решила прибраться в купальной.

И чуть из собственной кожи не выпрыгнула, когда убрала чистящие средства в шкафчик под кухонной раковиной.

– Певичка из тебя – полное дерьмо.

Покраснев от щек до кончиков пальцев, я медленно выпрямилась и хихикнула:

– Знаю.

Тесак оторвался от двери, прислонившись к которой он звезды знают сколько за мной наблюдал, и подошел ближе. Провел пальцами по моим пылающим щекам и ухмыльнулся.

– Поцелуй меня.

Приподнявшись на цыпочки, я прижалась к его губам своими. Волк вдохнул мой запах, приоткрыв рот, но больше ничего не сделал. Отстранившись, он скользнул поцелуем по моей щеке и прошептал:

– Я все равно хочу это слышать.

– Мое пение? – спросила я в замешательстве.

– Всякий звук, что ты издаешь, все, что ты делаешь… – Тесак стянул ботинки у двери и направился в купальную. – Мне нужно все.

Волк оставил меня стоять в одиночестве, с гулким стуком собственного сердца в ушах и влажной губкой в руке. Я посмотрела на нее, затем вновь на коридор, не понимая, как всего несколько слов – таких простых фраз – способны запасть глубже, чем годы проникновенных заверений.

Зная, что Тесак тут ни при чем, но все же раздраженная, я выжала из губки всю воду до последней капли так, будто это сердце того, другого мужчины. Лишь когда пальцы свело судорогой, я заставила себя глубоко вздохнуть.

Я оставила губку на подоконнике и вымыла руки, затем схватила с кресла книгу и взяла ее с собой в спальню.

Несколько минут спустя Тесак возник на пороге, голый и мокрый.

– Что тебя встревожило?

Да откуда он вообще узнал?.. Я покачала головой.

– Ничего.

Сдержав вздох, я перевернула страницу, хотя не прочла ни слова. Я ждала. Ждала, томилась, лезла вон из собственной кожи, в которой мне было так неуютно.

Тесак фыркнул и бросил кинжал на прикроватный столик. Осторожно вытащил книгу у меня из рук и забрался в постель с такой грацией, которой существо его размеров просто не могло обладать. Затем похлопал себя по коленям, и я опять покачала головой.

Когда я легла рядом, волк вскинул бровь, но не стал спорить.

Открыв там, где мы остановились в прошлый раз, Тесак долго смотрел на страницу, а потом спросил:

– Это из-за моих слов?

Я непонимающе нахмурилась, и он поскреб отрастающую щетину на подбородке.

– Про твое пение.

– Нет, – мгновенно ответила я.

Тесак хмуро уставился на меня сверху вниз в очаровательной неуверенности.

– Я знаю, что должен быть осторожнее, но не хотел…

– Осторожнее?

Тяжко вздохнув, он взмахнул рукой.

– Я не должен вести себя как засранец и использовать честность как оправдание.

Не в силах сдержаться, я рассмеялась и села. Забрав книгу, положила ее на кровать, затем откинула одеяло и раздвинула волку ноги, чтобы устроиться между ними.

– Ты не засранец.

Тесак ухмыльнулся.

– Не лги, цветочек.

– Ты не такой, – не сдалась я, проползая вперед, чтобы ткнуться в его нос своим. – Во всяком случае, не со мной. Я не обиделась. Я не умею петь, но мне нравится это делать, так что главное, чтобы тебе нравилось слушать.

Волк пожевал губу, всматриваясь мне в глаза.

– Уверена?

Я его поцеловала.

– Честное слово.

– Тогда что тебя тревожит?

Я понимала, что мне придется в чем-нибудь признаться, иначе Тесак не поверит, что расстроил меня вовсе не он.

– Ты не очень-то романтик, – заявила я и рассмеялась, когда волк нахмурился. – Однако я начинаю опасаться, что романтика – вовсе не то, что мне нужно, и быть может…

Я нежно его поцеловала.

– Мне нужно нечто совсем другое.

Он молча взирал на меня несколько томительных секунд, а затем поцеловал в ответ. Я отстранилась, сползла ниже, устраиваясь у него между ног. Тесак зашипел сквозь зубы, когда мои пальцы обхватили его член.

– Скажи мне, что тебя пугает, волк.

– Ничего.

Я выгнула бровь и коснулась губами основания члена. Тесак выругался, напрягшись. Не сводя глаз с его застывшего маской лица, я провела языком вверх по стволу и остановилась у набухшей головки.

– Совсем-совсем ничего?

Разжав кулаки, волк потянулся убрать прядь волос с моего лица.

– Но это, видать, изменилось, когда я впервые увидел тебя.

– Я тебя пугаю? – удивилась я, сбитая с толку.

– До усрачки, цветочек.

Я заморгала, переваривая услышанное и продолжая поглаживать и облизывать его член.

Даже если не принимать во внимание это признание, я никогда не чувствовала себя более могущественной, чем сейчас, когда склонялась между колен этого громадного существа, этого великана, что позволял мне играть с ним, дразнить его, как мне заблагорассудится.

И когда я пропустила его в горло настолько, насколько смогла, задыхаясь, но не желая сдаваться, пока он стонал и содрогался подо мной, я поняла абсурдность этого чувства, сравнив его со всем, чем обладала и кем была в королевстве, откуда сбежала.

Тесак запустил пальцы мне в волосы, потянул за пряди. Он направлял мою голову, пока я не впитала в себя все его удовольствие до последней капли. Сглотнув, я села, и он тоже.

Тесак перекинул мои спутанные волосы назад, затем схватил меня за подбородок. Большим пальцем стер вытекшее изо рта семя. Размазал его по моим губам, не сводя с них взгляда, и хрипло приказал:

– Оближи.

Я медленно провела языком сперва по одной губе, затем по другой, и ощутила, как член волка вновь каменеет, упираясь мне в живот.

Не дожидаясь указаний, я встала на четвереньки и выгнула спину. Тесак, усмехнувшись, протянул руку и провел по мне пальцем.

– Чего-то хочешь, цветочек?

– Я могу и сама, если ты слишком устал, волк.

Он взвился за один удар сердца, и я усмехнулась в постель. А потом ахнула, когда он шлепнул меня по заднице и глубоко вставил палец.

– Никак нельзя такого допустить, когда ты так возбуждена.

– Нельзя, – согласилась я.

– Рот или член?

– Член.

Тесак застонал.

– Повтори.

– Вставь в меня свой член…

Приказ превратился в сдавленный выдох. Волк прекратил мои мучения и милостиво меня наполнил.

– Полегчало? – поинтересовался он, и в награду за свое невнятное мычание я получила еще один смешок.

Быстрыми и глубокими толчками Тесак стремительно довел меня до полного изнеможения, однако остановился, не позволяя достигнуть высшей точки. Едва я собралась возмутиться, как он отклонился и отвел мои волосы в сторону.

– Хочу тебя обнимать, когда ты сорвешься, – пробормотал Тесак мне в плечо, и его рука действительно обхватила мой живот.

Я схватилась за нее, когда волк толкнулся в меня и поцеловал изгиб плеча. Его зубы впились в кожу, губы и язык сразу же превращали боль в удовольствие.

– Пой для меня, дикий цветочек.

Его выбор слов меня рассмешил, но смех тут же сменился стоном: Тесак опустил руку, скользнул пальцем по клитору, и это стало последней каплей. Волк прижал меня к себе, целуя шею и плечо, пока я дрожала, а под моими зажмуренными веками вспыхивали звезды.

– Это ненормально, да? – прохрипела я, сглотнув.

Вместо ответа Тесак задумчиво хмыкнул и обхватил мою грудь ладонью.

– А ты хочешь чего-то нормального?

Не сумев сдержаться, я улыбнулась.

– Вообще-то да.

Волк замер, но лишь на мгновение. Взяв меня за подбородок, он притянул меня поближе к своим губам и заправил прядь волос за ухо.

– А естественность тебя устроит? – неуверенно и тихо спросил Тесак.

Я нахмурилась, всматриваясь в единственный волчий глаз, в суровые черты лица.

– Что?

Улыбка Тесака освободила и разрушила во мне то, о чем я даже не подозревала.

– Ничто никогда не казалось настолько правильным, и мы оба это чувствуем.

Он глубоко поцеловал меня, заявляя свое право, и это вызвало волну благодарности.

Я не знала, что ответить, потому что его слова невозможно было опровергнуть.

Волк принялся двигать бедрами с неторопливой грацией, и мое тело сразу же откликнулось. Я прижалась к Тесаку, чувствуя покалывание щетины, пока он все продолжал обнимать меня, пробовать на вкус, и ждала, когда сердце наконец уймется.

Но оно так и не унялось.

Как будто бы в этом новом мире, куда я сбежала, время перестало существовать. Или, возможно, мы оба осознавали, что пусть нам и суждено прожить многие сотни лет, оно все равно слишком скоротечно.

Спустя несколько часов, после того как волк меня накормил и напоил, когда мы уже давно должны были спать, он положил книгу, которую читал, на прикроватный столик и посмотрел на меня сверху вниз.

– Что для тебя значит «нормальность»?

Усталость навалилась, но еще не овладела мной всецело, и потому я выдала первое, что всплыло среди тумана в голове:

– Курицы.

– Курицы?

Я откинулась назад в кольце рук Тесака, чтобы получше его видеть.

– Не любишь куриц, волк?

Он скорчил гримасу.

– Есть люблю.

Я рассмеялась.

– Что ж. А я хочу их держать. – И я продолжила фантазировать вслух: – Хочу, чтобы они бродили вокруг, несли яйца, которые я буду собирать…

Я провела пальцами по нахмуренному лбу волка.

– …а ты, разумеется, готовить.

Тесак фыркнул, и выражение его лица смягчилось.

– Разумеется. – Он поцеловал мою руку. – Что еще?

– Может, огород.

Тесак провел костяшками моих пальцев по губам.

– Это уже есть.

– Думаю, он не в лучшем состоянии.

– Я разберусь.

У меня сжалось сердце. Я перевернулась на живот, наполовину растянувшись на волке.

– Правда?

Он провел пальцем по моей переносице.

– Да.

Это единственное слово стоило дороже, чем сотни других.

Пытаясь сдержать поток пугающих чувств, я зажмурилась, а затем снова открыла глаза и спросила:

– А что входит в твою нормальность? Охота и убийства во имя короля до конца твоих дней?

Наверное, это было несправедливо с мой стороны, так припечатать все, что волк мне раскрыл, напомнить, кто он такой – что он творил и продолжит творить, – но мне нужно было хотя бы попытаться.

Тесак облизнул клыки и погладил меня по щеке, ничуть не смущенный.

– Знаю, что тебе это не нравится, но даже будь у меня иной выбор, я все равно бы командовал и защищал. Я волк. Это у меня в крови.

Я взяла его руку, поцеловала огрубевшую в битвах кожу.

– Дело совсем не в том, что ты командуешь и защищаешь. – Перевернув руку, я поцеловала ладонь. – Но ладно, в своем идеальном мире ты все равно будешь служить своему королю.

– Это не идеальный мир для меня, Астер.

Я нахмурилась, глядя на него снизу вверх.

– Но…

Тесак подтянул меня повыше.

– Он станет таким тогда, когда я буду уверен, что, просыпаясь каждое утро, буду видеть тебя.

Слезы навернулись мне на глаза.

Если волк и заметил, то ничего не сказал. Он поцеловал меня, и я ему позволила. Я жадно брала все, что он давал, ибо этим мне предстояло заполнить те части себя, которые он безжалостно отнял.

Тесака вызвали к королю еще до рассвета.

Он вернулся лишь следующим вечером, мокрый, в чистой тунике и штанах. Будто хотел оградить меня от всяких следов битвы или иной жестокости.

«Мило», – подумала я с ухмылкой, хотя память о произошедшем все же окутывала его медным дымом.

– Думаешь, я бы с воплями от тебя сбежала, волк?

– Я бы тебя выследил.

Пусть слова и прозвучали легко, в них таилось неумолимое предупреждение.

Я подавила дрожь, решив, что разумнее не развивать эту тему.

– У тебя ботинки до сих пор в грязи и чьих-то кишках.

Тесак выругался и поспешил их сбросить.

– Мы должны были…

– Снова тиранить солнечных фейри?

Молчание и застывшее маской лицо волка в достаточной мере подтверждали мою догадку.

Я перекатилась по кровати и добавила в свой сладкий голос капельку яда.

– Напомни-ка мне, мой жестокий воин, чем именно тебе насолили эти бедные создания? Не твоему королю, – уточнила я, когда волк открыл рот, – а лично тебе?

Тесак стиснул зубы, не находя ответа, а может, не желая признаваться даже самому себе, что он не совсем согласен с причиной бойни, какой бы та ни была.

– Предпочел бы не обсуждать с тобой такое вещи. – Он попытался уйти от темы и почти преуспел, когда, блеснув единственным глазом, пророкотал: – Все еще носишь мое.

Мне и правда слишком уж понравилась его туника. Я улыбнулась.

– Когда всматриваешься в такие темные уголки, избавиться от чувства вины труднее, верно?

– Не понимаю, о чем ты. – Волк бросил на прикроватный столик свой кинжал и несколько монет. – Мы с виной стараемся держаться друг от друга подальше. Кроме того, сегодня мало кто погиб. Нескольких мы даже забрали с собой.

– Чтобы допросить?

Тесак фыркнул.

– Они сдались. Теперь им предоставят жилье здесь, в Вордане.

Я не сумела скрыть удивления.

– В чем смысл мести Синшеллу, если вы их всех не убиваете?

– Мы все у них отнимаем, цветочек. Все, что им дорого, – проговорил волк, холодно и просто. – Так же, как они поступили с нами.

Эти слова. Я невольно задалась вопросом, не сводится ли в итоге все к одному – кровожадности правителя.

Я села и, склонив голову набок, окинула Тесака взглядом.

Он приподнял бровь, с бесконечным терпением ожидая, когда я сообщу, что задумала.

Я поманила его пальцем.

Волк прищурился, но выражение его лица постепенно смягчилось, пока он стягивал тунику и штаны. Закаленный, крепкий, такой, что от одного вида текли слюнки, он встал перед кроватью обнаженный.

– Что тебе нужно?

Он совершенно не ожидал подобного, и потому у меня перехватило дыхание от предвкушения:

– Чтобы ты перекинулся.

Тесак нахмурился.

– Обратился? – Когда я кивнула, в его взгляде мелькнуло удивление. – Ты никогда не видела фейри в зверином обличье?

– Видела. – Причем множество раз. – Но тебя – нет.

Волк моргнул.

– Уверена?

Я снова кивнула.

– Хочу тебя увидеть. – Я подползла к краю кровати, и он шумно выдохнул. – Тебе не напугать меня, волк.

Тесак ухмыльнулся.

Мгновение спустя он преобразился прямо у меня на глазах. Мужчина, который несколько ночей назад нашел меня в полутемной таверне, исчез в завитках теней и рваных, изломанных движениях. А на его месте возник огромный черный волк, что заслонял собой дверной проем и доставал носом до моей макушки.

Шрам на месте отсутствующего глаза, яркая зелень другого, частый стук его сердца – вот и все, что осталось неизменным.

Волк сел на задние лапы, и я восхищенно выдохнула. Длинный хвост-метелка дернулся из стороны в сторону. Мелькнул розовый язык – и огромные, острые, как кинжалы, белые клыки.

– Ох, звезды, – выдохнула я. – Никогда еще такого не видела.

Чистая правда. Я встречала множество фейри-волков, даже выросла рядом с оборотнем, но ни один из них и близко не был похож на того, кто сейчас наблюдал за мной с напряженным вниманием.

Он оказался много крупнее любого фейри в зверином обличье, и почти вдвое больше обычного волка. Сила, что исходила от него, напоминала потрескивающий грозный огонь и почти любого заставила бы развернуться и дать деру.

Но меня лишь манила подойти поближе.

Я коснулась бархата его ушей, запустила пальцы в густой мягкий мех за ними.

– Грива, – прошептала я. – Меховая корона.

Когда я уже убирала руку, волк ткнулся в мои пальцы носом, и я рассмеялась, изумленно касаясь огромной морды.

Из его ноздрей вырвался теплый воздух, следом раздалось довольное, рокочущее рычание.

Меня охватило страстное желание поцеловать эту морду, хотя она и была раза в два больше моей головы, а длиной почти что с мое предплечье. Едва мои губы коснулись шерсти над влажным носом, сердце в груди замерло.

А волк растаял под моими руками.

Не успев даже понять, что произошло, я уже лежала спиной на кровати. Тесак навис надо мной и сдернул с меня тунику. Пуговицы брызнули в стороны, ткань с треском разошлась.

Под туникой ничего не было, и пусть волк об этом наверняка догадывался, он все равно застонал, провел ладонями по моим ногам и широко их раздвинул. Его большие пальцы прошлись по внутренней стороне бедер, поднялись к моему естеству и раскрыли его.

С голодным блеском во взгляде Тесак наклонился и обдал горячим дыханием мою сочащуюся влагой плоть.

Я подавилась вдохом, и волк провел ладонями по моему животу к грудям. Сжал их, затем опустился на локоть и обвел большим пальцем сосок, не сводя с меня пристального взгляда.

– Ты ведь знаешь, что не стоит целовать волка.

– В последнее время я совершила много поступков, которые даже не пришли бы мне в голову раньше, – брякнула я, не подумав.

Тесак сощурился.

– Да ну?

Он понаблюдал, как трепещут мои ресницы, пока его пальцы скользят по моему животу, кружат и щекочут, спускаясь ниже, туда, где я так в нем нуждалась. Усмехнулся, когда я вскинула бедра навстречу его пальцу у самого входа.

– Вроде меня?

Волк продолжил играть со мной, дразнить, а я силилась придумать ответ, но в итоге просто застонала. Тогда волк сдался и вогнал в меня палец, прорычав:

– О, звезды, я одержим этой идеальной щелкой. Поцелуй меня.

Обхватив ладонью его затылок, я послушно прижалась к его губам своими. Двигая бедрами навстречу его пальцу, что поглаживал и извивался внутри, я желала много большего и одновременно не хотела, чтобы он останавливался.

Словно прочитав мои мысли, волк высвободил палец и наши бедра наконец встретились. Мы не переставали целоваться. Тесак на ощупь нашел мою руку и крепко переплел пальцы у меня над головой, медленно, мучительно медленно проникая в мое тело.

– Еще? – прохрипел волк, но в ответ я сумела лишь задрожать, разомкнув губы.

Он хищно ухмыльнулся.

– Как же ты похотливо течешь, цветочек. У меня весь член пропитан твоим чистым, обжигающим кровь золотом.