Дерзкий офицер штаба Владимиров. Написано внуком по воспоминаниям фронтовика

Редактор Ольга Шаляпина

Редактор Екатерина Долгова

Корректор Полина Бондарева

Автор схем Александр Владимиров

© Александр Владимиров, 2025

ISBN 978-5-0065-9339-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Карта

События, связанные с деятельностью Валентина в штабе фронта, начались 20 сентября 1943 года. Для него эта дата стала своеобразным рубежом, границей между обычной, привычной для большинства службой в армии, пусть даже и во время войны, и другой жизнью, личной катастрофой. Как будто лётчик, за провинность лишившийся офицерского звания и попавший в штрафбат в стрелковую часть, занимающийся рытьём окопов. Как красноармеец, внезапно оказавшийся в плену. Как тяжелораненый боец за минуту до того, как в него вонзился осколок, ещё наслаждавшийся жизнью. Даже призыв в армию и бои под Ржевом для Валентина не были неожиданностью. Шла война и вместе с ней мобилизация по всей стране.

20 сентября войска фронта вели бои по освобождению Полтавы в ста километрах от Днепра. В первой половине этого дня начальник штаба полка, непосредственный начальник Валентина, подполковник (фамилия, к сожалению, осталась забытой), вызвал для отчёта своего помощника, старшего лейтенанта Владимирова. Какие дела и документы обсуждали, сейчас это не имеет значения, кроме одной бумаги. Когда Валентин явился, подполковник разрабатывал схему передислокации и расположения полка на новом участке в районе реки Днепр, а также подготовку к переброске подразделений на тот берег. Ранее был получен приказ вышестоящего командования по достижении водной преграды переходить без задержек к её форсированию. Для полка это означало, что ситуация меняется и предстоит участие в боях.

Пока шёл доклад, Валентин стоял перед столом своего начальника и старался не обращать внимания на бумаги, которые там находились, тем более не его дело разглядывать чужие вещи. Чем дольше Валентин находился у стола подполковника, тем больше его внимание привлекала карта с обозначенной на ней рекой. Что-то знакомое было изображено на ней. И Валентин вспомнил изученную по книгам ещё с детских лет местность этого участка Днепра, очертания берегов и притоков.

Тут надо сказать, что карта представляла собой только изображение местности без каких-либо надписей. Ни названия населённых пунктов и рек, ни сторон горизонта и координат на ней не было. Это делалось для того, чтобы в случае попадания бумаги в руки противника оказалось затруднительным определить намерения того, кто ей пользовался, и распознать быстро местность или квадрат. Пока рядовые противника, в чьи руки попала карта, попробуют сами разобраться либо доложат офицеру и тот определит, что за территория на ней изображена, пройдёт время, за которое можно успеть принять меры для изменения планов. Пользователи карт наносили различные пометки и надписи на свой страх и риск. Чем меньше пометок, тем лучше. Военнослужащим предлагалось обходиться вообще без них, пользоваться информацией по памяти, но не все так могли. Чем ближе штаб или подразделение находились к первой линии обороны, тем жёстче оказывались ограничения по надписям. Штаб полка находился не на передовой, поэтому подполковник смело отмечал предстоящий маршрут подразделения на карте в районе выхода к Днепру, и он даже не ставил под сомнение свои решения.

К концу доклада от сомнений, возникших у Валентина по поводу действий начальника штаба полка, не осталось следа. Подполковник держал карту и пользовался ею неправильно, северной стороной к себе, южной по направлению к Валентину. Сложилось впечатление, что начальник штаба расположил карту специально для ознакомления того, кто окажется перед столом. Всё бы ничего, но пометки о расположении полка перед выходом к реке подполковник делал на территории, занятой противником, на юго-западном берегу (он же правый берег, если смотреть на карту как положено).

Оставь Валентин ситуацию как есть, и это привело бы к лишней трате времени в лучшем случае. Возможно, могло получиться, как у командиров маршевых рот, которые ошибались на местности, и это оборачивалось лишними многокилометровыми пешими переходами. Или что-нибудь ещё хуже. Полк мог не выполнить боевую задачу, подвести другие подразделения. За этим последовало бы наказание прежде всего командира полка, а затем и остальных, включая начальника штаба. Во время войны наказывали строго: понижали в звании или в должности, отправляли в штрафной батальон и даже расстреливали.

Кто-то же должен указать начальнику штаба на его ошибку. Если нет, то на совещании у командира полка схему на этой карте перерисуют командиры батальонов, потом уже командиры рот и взводов. При подходе к Днепру, пользуясь такой картой, никто не сможет найти нужного места для расположения. Пока разберутся, в чём дело, что-нибудь да случится нехорошее.

Доклад подошёл к концу, но насчёт карты начальник штаба ничего Валентину не сказал. Это значит, что предположения о том, что подполковник действует неверно, подтвердились. На карте был изображён участок реки Днепр в районе впадения в него реки Ворскла. Днепр в том месте течёт без больших изменений направления. Если перевернуть карту на сто восемьдесят градусов, как это сделал начальник штаба, то можно и не заметить ошибки. Река Ворскла гораздо меньше по размерам и теряется на фоне Днепра. Перепутать север-юг на карте можно легко для человека, не имеющего опыта обращения с такими бумагами, но для штабного работника это недопустимо. На практике, к сожалению, дела обстояли гораздо хуже. Тут сказывалось то, что указанные события происходили во время войны. Люди находились в систематическом стрессе, что не позволяло хорошо сконцентрироваться над поставленной задачей. Карты выглядели гораздо сложнее современных, поэтому допускали ошибки многие.

Также на деятельность штабов влияло плохое образование. Офицеров и генералов с высшим военным образованием насчитывалось в Красной армии на тот момент мало, и качество его оставляло желать лучшего. В связи с Октябрьской революцией 1917 года и Гражданской войной очень много кадровых офицеров Российской императорской армии либо эмигрировали за границу, либо погибли. К 1941 году оставшиеся прибавили к возрасту двадцать четыре года. Из-за сокращений по возрасту и состоянию здоровья кадровых офицеров, получивших образование до 1917 года, к началу Великой Отечественной войны в рядах Красной армии осталось немного. Также большинство преподавательского состава военных академий уехало за границу. Произошло сокращение образовательных учреждений, а в тех, что остались, качество резко ухудшилось.

Как правило, получение опыта и обучение основывались на событиях Гражданской войны, а не Первой мировой, которые очень отличались между собой. В Первую мировую применялась артиллерия, пулемёты, авиация, использовалось много взрывчатки и боеприпасов. Большинство этого Советская Россия лишилась по условиям Брестского мира в 1918 году. В Гражданскую воевали тем, что осталось, а осталась в основном кавалерия. Винтовок применялось ограниченное количество, патронов к ним – ещё более ограниченное. Пулемётов осталось мало. Артиллерия и авиация присутствовали в единичных экземплярах. Зато в достатке было холодное оружие для кавалеристов. Ограниченность в вооружении не мешала сторонам конфликта участвовать в боевых действиях. Все находились в равных условиях. Западные страны занимались своими проблемами и большого влияния на Гражданскую войну в России не оказывали. Так и воевали «стенка на стенку». У кого сабель больше и моральный дух выше, те и побеждали. Пулемёт против кавалерии являлся редким сюрпризом. Для всех, кто получил опыт Гражданской войны и военное образование 30-х годов, оказалось трудно или даже невозможно перестроиться к ведению боевых действий в условиях огромного количества и разнообразия новых видов вооружений Второй мировой войны.

– Товарищ подполковник, разрешите обратиться? – спросил Валентин после того, как доклад был закончен.

– Обращайтесь, – хмуро сказал начальник штаба. Судя по внешнему виду, настроение у него было не очень хорошее.

Полк, в котором происходили события, являлся гвардейским, так как входил в состав 7-й гвардейской армии. Каждый раз при обращении друг к другу военнослужащим требовалось прибавлять к званию слово «гвардии», но на деле его никто не произносил. Ни рядовые, ни генералы не хотели усложнять себе жизнь лишними словами. В данном случае военнослужащие всех званий были единодушны.

– Товарищ подполковник, вы держите карту наоборот.

Подполковник сначала не понял, о чём идёт речь, но взгляд его стал более суровым.

– Что? – переспросил начальник штаба, и Валентин уже пожалел, что ввязался в это дело. Может быть, стоило сначала сказать заместителю начальника штаба? Но что сделано, то сделано. Пришлось говорить дальше.

– Вы держите карту вверх ногами, – не нашёл ничего другого сказать Валентин. После этого лицо подполковника исказилось, и он начал кричать:

– Что?! Да как ты смеешь? Грибов тухлых объелся? Ты у меня под трибунал пойдешь!

Начальник штаба даже не мог предположить, что это замечание справедливое. Ему показалось, что старший лейтенант или пошутил так, или поиздевался, а может, не понравился тон, с которым подчинённый высказал замечание. Валентину оставалось только стоять, слушать крики подполковника и ждать, что произойдёт дальше.

– Караульный! – позвал подполковник, немного успокоившись. ― Взять под арест старшего лейтенанта.

И уже обращаясь к Валентину:

– Старший лейтенант Владимиров, сдать оружие.

После чего Валентин отдал свой табельный пистолет и в сопровождении караульного прошёл в небольшое помещение в соседнем здании для арестованных.

Дверь закрыли, и Валентин оказался внутри плохо освещённой комнаты без окон и без мебели. Ни сесть, ни тем более лечь никуда не представлялось возможным. Свет проникал через щель под потолком. В помещении для арестованных находилось ещё два человека, но стрессовое состояние не позволяло общаться с другими людьми. Он немного постоял, потом сделал несколько шагов, присел на корточки, прислонился к стене спиной и закрыл голову руками.

Как всё внезапно изменилось! Только что старший лейтенант являлся штабным офицером, а минуту спустя оказался арестованным.

Предположить такой исход разговора с начальником штаба Валентин не мог. Он рассчитывал, что подполковник отнесётся к замечанию по-деловому. В крайнем случае пришлось бы объяснить, почему нужно перевернуть карту на сто восемьдесят градусов.

Потом ещё неизвестно, станут ли его вообще слушать. Возможно, дело продолжится трибуналом. Время будет упущено, кто-нибудь что-то натворит из-за неправильно составленной схемы, и тогда уже от него постараются поскорее избавиться. Кто знает, насколько далеко подполковник может зайти в стремлении наказать старшего лейтенанта, пока ещё старшего лейтенанта. Как бы всё не закончилось отправкой в штрафбат. Интересно, дадут ли с женой попрощаться? Скорее всего, нет. Снимут погоны и отправят на передовую, где очень легко погибнуть. Зачем, спрашивается, он получал образование в техникуме, курсы подготовки офицеров проходил? Чтобы так бесполезно закончить свою жизнь? Гораздо больше пользы можно принести служа в штабе или хотя бы командуя стрелковым взводом, как это Валентин делал, неоднократно рискуя жизнью, на Калининском фронте. А ведь только недавно ему исполнилось двадцать четыре года, пожить толком не успел.

И всё из-за чего? Из-за того, что он указал на ошибку, правда, какими-то простыми словами, и встретил полное непонимание старшего по званию. Стоило учесть плохое настроение начальника к моменту начала доклада, но сделанного не вернуть.

Вот такие грустные мысли одолели Валентина. Он вспомнил свою жену, родителей, родных и друзей, оставшихся дома. Вспомнил детство и книжки, которые брал читать у пожилого соседа. В 20—30-е годы книг было мало, да и грамотными являлись далеко не все граждане. У жившей неподалёку семьи в доме обнаружилась целая библиотека, доставшаяся от прежних обеспеченных хозяев. Но те, кто владел раньше домом и книгами, уехали в неизвестном направлении. Дом поделили между несколькими семьями. Таких случаев после революции насчитывалось предостаточно. Новые обладатели библиотеки не владели грамотой в полном объёме, но относились к книгам бережно, хотя те и занимали много места. Пожилые мужчина и женщина понимали, насколько ценным является наследие прошлых хозяев.

Будучи двенадцатилетним подростком, Валентин как-то раз оказался у них дома. Он зашёл что-то отдать по просьбе матери, а увидев библиотеку, долго стоял и смотрел на неё, не произнося ни слова. Такого количества книг, собранных вместе, ему не доводилось видеть ни в школе, ни где-нибудь ещё. Огромные стеллажи почти до потолка. Там были многие жанры: техническая литература, художественная, историческая.

Новый владелец библиотеки понял, что Валентин заинтересовался, и попросил его прочитать сначала заголовок, а затем немного текста книги, которая понравилась по обложке. Сам он читал очень плохо и по слогам, а учиться не позволяла занятость по хозяйству, и возраст затруднял быстро воспринимать учёбу. Зато имелся интерес узнать, что написано в книгах. И вот пожилой мужчина нашёл выход из ситуации. Он предложил Валентину брать книги у него читать, а потом пересказывать их содержание. Валентин обрадовался такому предложению и долгое время ходил к ним в гости и брал книги. Только хозяин библиотеки оказался человеком строгим, не понимал, что книгу быстро не прочитать, и обязывал мальчика вернуть её через два-три дня. Потом слушал пересказ, иногда задавал вопросы и даже заставлял Валентина прочитать ту же книгу ещё раз, чтобы услышать ответ. Приходилось соглашаться и чтению уделять много времени. Но такие беседы нравились им обоим. Мальчик называл хозяина библиотеки дедушкой. За три года они настолько подружились, что стали почти родными людьми. В то время Валентин с родителями общался меньше, чем с соседями. Вот что значит найти единомышленника!

Временами разгорались жаркие споры. Мужчина возражал, если не соглашался с услышанным от Валентина. В ответ мальчик утверждал, что прочитал это в книге, да ещё не на одной странице. Тогда хозяин библиотеки приводил примеры из своей жизни, наблюдения и рассказы других людей, которым он безусловно доверял. Получалось, что выводы умудрённого опытом человека походили на правду больше, чем написанное в книге. Собеседники не ставили себе задачу разобраться в том, что специально или по ошибке авторы текстов искажали действительность, им просто нравилось разговаривать на разные темы. Главное, это научило Валентина вдумчиво подходить к изучению литературы.

Иногда мальчик отдыхал и делал перерывы, занимался другими делами. За три года прочитал и пересказал огромное количество книг разных жанров. Это оказалась его вторая и более интересная школа. Без такого развития и влияния хозяина библиотеки Валентин вырос бы совсем другим человеком.

Находясь в помещении для арестованных, Валентин особенно вспоминал книгу о Полтавской битве 1709 года, названия и автора которой уже не помнил. В том числе из-за содержания этой книги он находился под арестом. Точнее, из-за схемы пленения шведской армии русскими войсками под предводительством Александра Меншикова в районе населённого пункта Переволочна и впадения реки Ворскла в реку Днепр. Именно карта этого участка местности лежала на столе начальника штаба при разговоре со старшим лейтенантом. Ошибиться Валентин не мог, так как помнил очертания берегов рек, то, что Ворскла текла со стороны левого берега Днепра, на котором в том районе находились два острова. На Днепре существовали ещё острова, но на этих двух, судя по карте, рос лес, в отличие от других. Вот так совпадение, что форсировать водную преграду их полку предстояло именно в том самом историческом месте!

У Валентина книга о Полтавской битве была одной из любимых. Он брал читать это произведение не один раз. Ему нравился образ победоносной русской армии, разгромившей противника за три дня.

Полтавская битва – это генеральное сражение в ходе Северной войны между войсками Швеции, возглавляемыми королем Карлом XII, и русскими войсками под предводительством царя Петра I. Несмотря на то что в данном военном конфликте решался спор за земли в районе Балтийского моря, шведская армия зашла далеко на юго-восток, отклонившись даже от маршрута на Москву, где и сразилась с русской армией. Валентина всегда интересовал вопрос, почему шведы организовали поход не на столицу, которая находилась в то время либо в Санкт-Петербурге, либо в Москве, а ушли на Украину. Но в положении арестованного ему было не до исторических рассуждений.

Из книги можно было узнать, что бой делился на две части.

Первая часть произошла 27 июня (8 июля) 1709 года в окрестностях города Полтавы. Там принимало участие самое большое количество воинов с обеих сторон. Около Полтавы находились оборонительные сооружения, на которые и начали наступать шведы. Использовалась артиллерия, произошли непосредственные боестолкновения с применением ружей и рукопашные схватки. В результате этого дня шведам не удалось своими атаками разгромить русскую армию и, понеся потери, им пришлось отступить. Причём решили идти на большое расстояние, сразу за Днепр.

Сначала шведов никто не преследовал, и только вечером того же дня Петр I отправил первый конный отряд. Второй конный отряд вышел на следующее утро. Общее командование поручили А. Д. Меншикову. Шведская армия добралась до Днепра в районе Переволочны и столкнулась с нехваткой материалов для строительства подручных средств, чтобы переправиться на другой берег. Лодок в окрестностях оказалось немного, так же как леса, пригодного для строительства надёжных плотов. Ранее на этой территории тоже проходили боевые действия, и многие дома сгорели. Рассчитывать на то, что может хватить разобранных строений для переправы, шведам не приходилось. Они явно не готовились к такому развитию событий, не собирались отступать и переправляться через Днепр. В противном случае могли бы подготовить плавательные средства заранее. Настолько Карл XII был до этого уверен в победе над русской армией.

Отступающие войска разбирали повозки, следовавшие в обозе, ящики из-под боеприпасов, оставшиеся дома поблизости. Но этого всё равно не хватало. Наступала деморализация и паника. Некоторые, отчаявшись, решались переплыть реку шириной около восьмисот метров с волнами и тонули на глазах у остального войска, отбивая всякое желание такое повторять. Мало кому удалось перебраться вплавь.

Немного выше по течению от Переволочны находились два острова. Река в том месте более быстрая и глубокая, но стоило только переплыть пролив до первого острова, как те, кто переправлялся, скрывались от глаз, наблюдавших с левого берега Днепра, затем плоты или лодки перетаскивали посуху и пересекали очередной пролив. На острове можно было передохнуть от работы на веслах. Этот путь был предпочтительнее, чем преодоление реки в пределах полной видимости. Переправилось на другой берег Днепра всего лишь около трёх тысяч человек, включая Карла XII и украинского гетмана Мазепу со своими свитами. Оставшиеся силы шведской армии возглавил генерал Левенгаупт.

Положение шведов оказалось незавидное. Они находились на низком и болотистом берегу Днепра. Тогда как уже подошедшие отряды Меншикова заняли небольшую возвышенность неподалёку от реки. В случае применения артиллерии у русских возникло бы преимущество. Но артиллерия осталась около Полтавы. На её доставку требовалось потратить ещё время. Общее число шведов около Переволочны превышало в два раза отряд под командованием Меньшикова. Предприми шведы атаку, и тогда бой мог решиться не в пользу русских. Существовали также у них планы двинуться вдоль Днепра на юго-восток в Крым. Но это очень рискованное занятие – отступать, зная, что противник идёт следом и может напасть в любой момент. Но тем не менее шансы имелись не только вырваться из ловушки, но и разгромить отряды Меншикова.

Вторая часть Полтавской битвы произошла 30 июня (11 июля) 1709 года около Переволочны без боестолкновения, без кровопролития, но результат оказался более значимый, чем сражение тремя днями ранее. Шведы не воспользовались отсутствием артиллерии у русских отрядов и своим численным превосходством. После прибытия к Переволочне Меншиков не стал долго ждать и отправил посыльных к Левенгаупту с предложением о капитуляции с сохранением некоторых привилегий для офицеров и генералов. Сыграл эффект неожиданности, нарастающей паники в шведской армии и обещаний сохранить имущество высшего командования. После недолгих раздумий Левенгаупт подписал договор о разоружении и сдаче в плен шестнадцатитысячного войска.

Не решись Петр I на преследование отступающего противника, Полтавская битва не была бы выиграна русской армией. Шведы рано или поздно могли восстановить свои силы и продолжить войну с новой энергией, а освобождение или оставление какой-либо территории имело бы уже второстепенное значение.

Знаниями Валентин обладал, но что толку, если он находился под арестом.

Насидевшись на корточках, Валентин стал прохаживаться по комнате и разговаривать с остальными арестованными, находившимися там за драку или ещё за что-то. Один товарищ по несчастью находился в звании рядового, другой сержанта. Получалось, что офицера поместили вместе с рядовым составом, но в данном положении большого значения звание не имело. Обсудив ситуацию, арестованные сошлись во мнении, что ничего хорошего у них впереди не ожидается.

Спустя полдня со времени доклада подполковнику дверь открылась, появился караульный и вызвал старшего лейтенанта Владимирова на выход. Погода в последнее время стояла сухая, дождей не было, и на дворе привычно светило солнце. Валентин, уже отвыкший от яркого света, прищурил глаза. «Слишком быстро вызвали. К чему бы это?» ― подумал он.

Ситуация вскоре прояснилась. Караульный велел Валентину зайти в помещение штаба полка и остановиться возле той самой двери, где находился начальник штаба и откуда его вывели утром. Доложив по форме, караульный, еле сдерживая улыбку, сказал старшему лейтенанту проходить.

Подполковник находился на своём месте за тем же столом. Лицо его было покрасневшим, видимо, от переживаний. Он смотрел на лежащую перед ним такую же карту, как утром, только без пометок и уже расположенную, как и должно быть. Валентину сразу стало легче на душе от того, что он увидел. Значит, кто-то подтвердил, что замечание старшего лейтенанта верное. Стало понятно, что так развеселило караульного. Не часто приходилось видеть начальника штаба в таком подавленном состоянии, тем более после нагоняя, устроенного своему помощнику в первой половине дня. Начальник штаба, должно быть, осознал, какие последствия могли наступить для полка, если бы он продолжил пользоваться картой неправильно. Подполковник задумчиво посмотрел на вошедшего старшего лейтенанта и сказал:

– А! Прибыл? Проходи.

Затем открыл ящик стола, вытащил оттуда табельное оружие Валентина и положил его на стол.

– Забирай и продолжай заниматься своими делами, – продолжил без каких-либо объяснений, как будто ничего не произошло. Как говорится, ни здрасьте, ни до свидания. Потом подумал и спросил:

– Как ты догадался, что карта перевёрнута?

– Книгу читал ещё в детстве, – объяснил Валентин. – В ней была нарисована схема как раз той местности, что у вас на карте. Хорошо запомнил, товарищ подполковник.

Паршивое настроение от пережитого ареста мешало радоваться тому, что ситуация благополучно разрешилось. Но толку мало продолжать злиться на свою несдержанность, на подполковника. Начальник штаба оказался порядочным человеком и не стал всеми способами стараться наказать помощника. В противном случае он мог взять новую карту как положено, нарисовать схему и сказать, что так и было. Старшего лейтенанта отдал бы под трибунал за оскорбление старшего по званию. В общем, Валентин легко отделался.