Зеркало над его кроватью

Пролог

Меня колотило. Каждая клеточка тела ходила ходуном от животного ужаса. Мой взгляд был прикован к задвижке этого сраного толчка. Как долго я смогу оставаться незамеченным? Я успел скрыться здесь, когда заварушка только начиналась, но очень хорошо понимал, что попал в западню. От безоружных людей эта дверь, возможно, и защитила бы, но «оно» не человек! Я – труп.

В ту ночь я понял, что мужики слишком увлеклись. Обдолбанный Борюся совсем спятил. Шлюхи должны страдать? Блядь, но теперь страдаем мы. МЫ!

Я говорил им, чтоб они отпустили ту жалкую «индюшку» живой, но им было мало… Суки, можно было просто пустить по кругу и отпустить! Я им говорил! Говорил!!! Твари, всё из-за ваших ублюдских фантазий!

– Серый! Друг! Пожалуйста! Пожалуйста! – униженный, дрожащий от страха голосок моего давнего кореша Борьки бил по нервам, – Открой. Ну, пожалуйста…

Сука, Боря, нет! Уходи отсюда, долбоёб! Уходи, не пали!

Борюся – мой школьный друг, хозяин этого загородного дома, лидер нашего тайного порочного Ордена.

Нет. У меня нет друзей. Больше нет друзей! Нет!

– А-а-а! – нечеловеческий визг Борьки ударил по моим барабанным перепонкам и тут же смолк. Остался только звон в голове.

Кажется, в ту минуту я обосрался. Я, говно и тишина. Я понял, что остался один. Последний из тех, кого «оно» пришло убивать.

Но почему? Почему? Почему я? Я просто пару раз ей вставил и ушёл спать.

Меня не просто трясло, меня било в ебических судорогах.

В чём моя вина? Мы купили ту дешёвую шлюху, и она должна была понимать, на что идёт. Чего она хотела от пятерых разгорячённых мужиков? Любви? Уважения? Я не смог бы их остановить, даже если б захотел. Их было четверо, а я один. Я говорил им, что это плохая идея…

Почему «оно» не ломится ко мне? Безмолвие по ту сторону двери рождало в душе напрасную надежду. Худшая из самых изощрённых пыток – пытка надеждой. «Оно» знает толк в жестокости.

Мы тоже давали ей фору. Десять минут. Она могла бы убежать.

Нет, не могла. Босиком по битому стеклу далеко не убежишь.

Я лгу сам себе. Я всегда лгу. Мне нравилось их мучить, нравилось ощущение всемогущества, нравилось чувствовать свою власть и безнаказанность.

Ничего не происходило.

Потерявший рассудок, обезумевший в ожидании справедливого возмездия… я заржал.

Это был даже не смех, это была громкая, болезненная икота, которую я никак не мог контролировать. Я понимал, что произвожу слишком много шума. СЛИШКОМ. МНОГО. ШУМА. Но тело больше мне не подчинялось.

Дверь сорвало с петель воздушной волной нечеловеческой силы. Будто никакой двери и не было. Шутовской смех перестал меня терзать, и даже дрожь прекратилась.

«Оно», вернее ОНА, стояло напротив меня, лаская томным, обманчиво кокетливым взглядом. Идеальное, обнажённое женское тело ослепляло совершенством пропорций, бархатной нежностью кожи, манящей беззащитностью.

Протягивай руку и пользуйся.

Но всё не так просто.

Любой, кто видел её после нашей маленькой оргии, изуродованную, изрезанную, поломанную, сразу заподозрил бы неладное. Та неосторожная шлюшка не могла выжить, не должна была выжить, мы сделали всё возможное, чтобы скрыть следы своей кровожадной похоти. Но ОНА не просто жива, она чудовищно прекрасна и абсолютно здорова, и это могло означать только одно: я – труп.

Я медленно опустился перед ней на колени, словно перед божеством.

Как её звали? Кто спрашивает ИХ имена? Она была нашей пятой. Очередная плечевая с трассы, глупенькая, юная, в дешёвом платье на голое тело.

Шлюха, которых никто не считает.

Поначалу это был предельно жёсткий секс, потом Борюся предложил добавить огня и пороха. Хозяин этого шлюшьего дома был охотником, и ему всегда хотелось поохотиться на проститутку. Он говорил, что лоси умнее шлюх, и предложил выяснить это путём эксперимента.

Это было вызывающе смело, вызывающе опасно. Но безбашенный Борька убедил нас, что выстрелы в тайге – дело обыденное, и раздал нам ружья.

– Здесь медведи. Без ружья никак, – усмехнулся он, почёсывая задницу, – Да даже без медведей. Я – царь. Я – Бог. Тут не то, что егеря, весь город подо мной ходит. Скажу дышать – дышат, скажу не дышать – сдохнут! Стреляй, Серый! Завали шлюху!

Я в неё не стрелял. Разве что вяло прицелился… и пошёл спать.

Охотиться на еле бредущую бабу было неинтересно. Она даже спрятаться не могла и постоянно падала. Меня тошнило от запаха её крови.

Я выстрелил всего один раз, не попал… и пошёл спать. Я устал. Мы же часа три нещадно драли её без перекура и перерыва на поссать.

Раздосадованный, что промазал, я прицелился во второй раз… пуля прошла по касательной: задела бедро.

Но на ней и так не было живого места! Дыркой больше, дыркой меньше – она не жилец!

А теперь она стояла передо мной живая и прекрасная.

– Прости меня, прости меня… мышка-малышка, – прозвучало пошло. В отчаянье я принялся кататься у её обнажённых ног, обливая их своими горькими слезами, – Прости меня… пожалуйста, прости. Я им говорил, говорил! Пожалуйста! Я ни в чём не виноват. Это не я!

– Не бойся, тебе будет хорошо, – произнесла она завораживающим голосом, – Раздевайся, ты получишь незабываемые впечатления. Я научу тебя самым изысканным ласкам.

Она говорила моими фразами, и моё очко в панике сжалось. Изысканные ласки? Только не это!

– Не надо, мышка-малышка, пожалуйста, не надо…

Но руки больше меня не слушались – они покорно стаскивали обосранные штаны с моего взмокшего тела. Меня настигала чья-то магическая кара.

Глава 1

Отчим уже минут десять таскал меня по квартире за волосы, требуя денег на очередную дозу.

– Грязная шаболда, жрёшь мои харчи, срёшь в мой унитаз, сидишь на моей шее. Убью! – орал он, мечась от стены к стене, – Ты всё скурила, дрянь?

– Успокойся, Вить, ты мне и так синяков наставил! Я работать не смогу, Вить! Я принесу тебе деньги, хорошие деньги, честно, только отпусти! – умоляла я, кое-как пытаясь амортизировать удары.

Вообще-то дядя Витя не буйный. Был не буйный. Но его новое увлечение ебически дорогой хренью пробуждало в нём зверя. Я точно знала, что дело не в скуренной дури, а в тех волшебных маленьких ампулах, которые он гоняет по вене.

Я такое никогда не понимала. Не было у меня потребности. Лучше пива выпью или шампанского, но не это.

Мать, конечно, свинтила ещё с утра. Почувствовала неладное и смылась к подруге, оставив меня наедине со своим жалким нариком.

Именно из-за его пристрастий я стала активно приторговывать телом. Поначалу было противно, но потом я втянулась. В наших суровых краях было много голодных мужиков, готовых щедро оплачивать услуги подобного рода.

Официально я работала помощником повара в столовой, но денег не хватало: вся моя месячная зарплата уходила на содержание семьи. Отчим перебивался сезонными заработками, мать была зашуганной уборщицей, а я твёрдо решила, что разбогатею и обязательно съеду от них на большую землю.

Богатеть я решила в тот день, когда недавно откинувшийся с зоны приятель отчима зажал меня за нашим домом. В тот день я жутко испугалась, но сделала всё, о чём истосковавшийся по женскому телу бедолага попросил, и получила за это нехитрое дело такую сумму денег, что безбедно жила на них весь месяц. Работа была несложной и временами приятной, но огласки я не хотела, поэтому регулярно выезжала в другой город, притворяясь, что гощу у вымышленной подружки.

Клиенты никогда меня не обижали, и до сегодняшнего дня я работала без сутенёра. Некоторые думали, что я просто попала в беду и жалели, однако от порева это всё равно не спасало. Наверное, работать в одиночку было опасно, но я искренне верила, что очень скоро с блядством завяжу. Возможно, я была наивной.

Мать в подробности моей личной жизни не вникала, а отчим всячески мои вылазки поощрял, зная, что я обязательно привезу ему денег на дурь.

Только вот эта самая дурь обходилась мне всё дороже, и надежда на счастливую жизнь с каждым днём становилась всё более зыбкой. Последнее время я уже подумывала о том, чтобы из родительского дома сбежать.

– Сука, убью!

– Вить, аккуратнее! Я не смогу работать!

Отчим резко меня отпустил, отчего я больно ударилась головой об угол стола. Шишка и головная боль обеспечены. Придурок!

– Пошла вон, нахлебница. Без бабла не возвращайся!

Нахлебница? Когда-то дядя Витя нас с мамой содержал. Он был добрым и щедрым, но со временем всё изменилось. Подзатыльники, пинки и упрёки стали моей новой реальностью. Я ненавидела дядю Витю.

Я наскоро собралась, покидала в сумку косметику, документы, свои нехитрые, максимально откровенные наряды и выскочила из дома с твёрдым решением не возвращаться.

А потом вспомнила о маме.

Решила, что заработаю денег, вернусь и заберу её с собой. Жить с наркозависимым, периодически превращавшегося в неуправляемого монстра дядей Витей было невозможно.

Обычно я снимала комнату у одной скромной и молчаливой женщины. Хозяйка наверняка догадывалась о том, чем я занимаюсь, но предпочитала помалкивать. Платила я ей хорошо, а в квартире почти не появлялась. Нас обеих всё устраивало.

Я быстро с ней созвонилась, и уже через пару часов села в междугородний автобус.

По паспорту меня звали Мариной, а там, куда я отправилась, я называла себя Марианной. Там я преображалась до неузнаваемости. Я была не просто спутницей на вечер, я была мудрым собеседником, тонким психологом, целительницей бесприютных душ и тел.

Но в тот раз… я дала большого маху.

Я оставила вещи на съёмной квартире, ярко накрасилась и почти сразу вышла на работу.

И выбрала не ту точку.

Я просто стояла на обочине, когда ко мне подошла разукрашенная возрастная мадам самого красноречивого вида.

– Шабашишь? – подмигнула она шальным взглядом, и меня обдало запахом её тошнотворно приторных духов.

– Нет-нет. Я в город еду. Вот, голосую, – я испуганно поёжилась. Не хватало нарваться на местных тружениц. За индивидуальную предпринимательскую деятельность такого рода можно и кислотой в рожу получить, если не перо под ребро.

– У тебя платье просвечивается, бритую манду видать и соски. Ты кого наебать хочешь, сиповка? –в голосе незнакомки угрозы не слышалось, лишь снисходительная насмешка, и я решилась.

– Я первый раз, не знаю, к кому подойти, как покровителя найти, – произнесла я и поспешно запахнула куртку, запоздало скрывая под ней свои тощие прелести.

– Покровителя, говоришь? Будет тебе покровитель. Александра Ивановна, – она протянула мне сухую ладонь, которую я тут же с опасением пожала. – Тут богатенькие хмырики подружку на ночь ищут. Обслужишь их с почётом и вливайся в наш дружный коллектив. Только смотри, работай хорошо, чтоб похвалили тебя. Нам лентяек не надо.

– Богатенькие? – я облизнулась.

– Приезжие, из столицы. Повезло тебе, даже завидую немного, – Александра Ивановна усмехнулась, – Пьянка, рыбалка, природа, только женской ласки парням не хватает.

– А чё сами не хотите клиентов взять? – ляпнула я, не подумав, и тут же запнулась, опасаясь, что мадам разозлится. К моему счастью, та не обиделась.

– Они всех моих девок уже попробовали. Скучно им одних и тех же жарить, – объяснила она спокойно, – Хочется разнообразия.

– А сколько их? – групповушку я не любила. Чем больше мужиков, тем больше извращений и возможного травматизма. Мне бы лучше классику – это комфортнее и безопаснее.

– Двое. Да вон и они. Познакомлю сейчас.

На горизонте показался тёмный внедорожник.

– За ночь ***, –Александра Ивановна назвала цифру, от которой у меня чуть не случился припадок щенячьей радости, – Треть мне за доброту.

Двое? Двое не семеро. За такие деньги можно и двоих потерпеть.

– Треть? А чё так много? – не смогла я промолчать. За сводничество? Голимый же грабёж, ну.

– Скажи спасибо, что я тебе череп не расчесала за враньё, – мадам сердито насупилась.

– Спасибо.

Вот, сука. Они так и так ко мне бы подъехали.

Автомобиль притормозил и остановился напротив нас, как будто тут и был. Не машина, а космический корабль. Бешеных бабок такая крутая тачила стоит! Я смущённо сглотнула. Стекло с пассажирской стороны мягко опустилось.

– Привет, мышки-малышки, – улыбнулся нам приятный молодой мужчина с ровными белыми зубами. Не соврала Александра Ивановна: сразу видно, что мужики при деньгах, – Кого дашь, мать порока?

– Эта поедет, – подтолкнула меня к машине Александра Ивановна, – Она «индюшка», не наша, можно всё.

– Что значит «индюшка»? – что-то в голосе мадам неприятно резануло меня по ушам и инстинктивно я от машины отпрянула. Открылась задняя дверь и чьи-то сильные руки буквально втащили меня в салон. В нос ударил запах роскоши и… крови.

***

– Зачем ты её подставила? – длинная и прямая, как жердь, девица посмотрела на Александру Ивановну с испугом и удивлением. Уродливый красный шрам, красовавшийся на лице любопытствующей, следы от ожогов на шее и руках выдавали в ней повидавшую жизнь женщину, а вызывающе короткая юбка, едва прикрывавшая резинки от чулок, не оставляла сомнений в роде её деятельности.

– Она и так им попалась бы. Чё, хотела сама своих любовничков ублажить? – мадам брезгливо причмокнула ярко накрашенными пухлыми губами, – Не хватило прошлого раза?

– Шур, они отморозки, садисты… Они меня от паха до колена порвали. Я б их…

– Рот закрой. Починили тебя, ушили так, что хоть на выставке твою героическую пизду демонстрируй. Как работала, так и работаешь. Даже спрос на тебя выше стал. Кто виноват, что ты по глупости к ним в машину села? Я вас, дур, от беспредела защитила. Она не наша. Будет знать, как на нашей дороге шабашить. Мне по любому кого-то нужно было дать. Боря доброту помнит, и меня не трогает. Пусть ублажает своих гостей, а мы ещё один год без бед и долгов проживём.

– Сука ты. Прошлогоднюю твою жертву до сих пор не нашли… Ни ногтей, не зубов… Они же… убийцы, Шур!

– Рот закрой, не твоего ума дело. Борис Андреевич – прокурор области. Какой он убийца? Он наш защитник, наш покровитель. Побойся Бога, дура! Большие люди пар спустят, и простому человеку жить легче. Она жадная, недалёкая шлюшка, у неё судьба такая.

– Молоденькая совсем.

– Закрой, Люба, рот! Закрой, дорогая, и помалкивай. Твоё дело сосать, а не об увлечениях больших людей рассуждать.

Г