Общество мертвых бойфрендов

Размер шрифта: 13

Данное издание является художественным произведением и не пропагандирует совершение противоправных и антиобщественных действий, употребление алкогольных напитков. Алкоголь вредит вашему здоровью. Описания и/или изображения противоправных и антиобщественных действий обусловлены жанром и/или сюжетом, художественным, образным и творческим замыслом и не являются призывом к действию.

Пролог

Пальцы зависли над экраном и, дрогнув, нажали на ссылку. Вкрадчивый голос полился в наушники:

«Они были разными. Захар выглядел угрожающе и немного смешно, как маленький Кинг-Конг. Костя походил на скелет с разноцветными афрокосичками – вечный заложник Хеллоуина. А Юра напоминал британского принца: безупречная осанка, оксфордский стиль и рыжие кудри.

Не только внешность, но и характеры, семьи, увлечения, даже слабости у них были разными. И все-таки кое-что их объединяло – они встречались с Варварой Астровой, героиней нашего подкаста, а потом умерли.

Варя, ты слышишь? Все твои бойфренды мертвы».

Варя слышала.

Глава 1

Когда самолет выехал на взлетную полосу, у Вари завибрировал телефон. Она взглянула на экран, и на сердце легла тень размером с боинг. Не открывая сообщение, Варя перевела мобильный в авиарежим.

– Ответила бы пареньку, милая, – сказала пожилая женщина, сидящая в середине. – Еще ж не взлетели.

Нос соседки был таким длинным, что Варя сразу заподозрила в ней любопытную особу. Оказалось, к внушительному носу прилагались еще и зоркие глаза, выхватившие имя в окошке мессенджера.

– Юр-ра, – смакуя, пророкотала женщина. – Так мужа моего звали, земля ему пухом. – Грудь колыхнулась от вздоха. – Небось, любит тебя, а? Сейчас на таких тощеньких да бледненьких спрос. А вот в мое время…

Варя натянула улыбку, вставила наушники и откинулась на спинку кресла. Музыка не играла – просто хотелось отгородиться. Эйрподс были действенным, пусть и не самым вежливым способом уйти от разговора. Недовольно повозившись в кресле и пару раз ударив Варю локтем, соседка переключила внимание на сенсорный экран.

Самолет мягко оторвался от земли и набрал высоту. Только тогда Варя поняла, что по-прежнему сжимает в руке телефон. Крепко, до боли. Пальцы разжались, и мобильный отправился в карман с журналами. В голове назойливым хорьком крутился вопрос соседки: «Небось, любит тебя, а?»

Нет, Юра не любил Варю. Ни раньше, когда встречались. Ни тем более теперь. Однако это не помешало ему предложить возобновить отношения.

* * *

Это случилось пару недель назад в круглосуточной кофейне, в любимое Варино время – час ночи, когда бариста за стойкой клевал носом, фонари с особой внимательностью заглядывали в витринные окна, а скидка на круассаны достигла максимальной отметки.

– Да ты подумай, – произнес Юра.

Услышав от Вари «нет», он поддернул выглаженные манжеты и подался вперед.

– У меня все плохо, у тебя еще хуже, мы просто созданы друг для друга. – Непонятно было: иронизирует или говорит всерьез? – Давай, Варя. Отомстишь этому твоему. – Юра никогда не называл Андрея по имени.

Она отстранила чашку от губ.

– Зачем мне ему мстить?

– Ну как? – Юрины глаза блеснули. – Он же бросил тебя, как последнюю…

– Не бросал.

Рыжие брови взметнулись, и за столиком повисла тишина. Юре понадобилось несколько секунд, чтобы переварить новую информацию. Он был убежден, что расставание произошло не по Вариной инициативе. В следующий миг Юрино лицо озарилось улыбкой.

– Он тебе надоел, да? Физик, или химик, или кто он там. – Уголки губ чуть сменили направление, и улыбка превратилась в усмешку. – И поговорить-то с ним, наверное, не о чем: такие, как он, считают, что Агамемнон – это какая-нибудь болезнь. Давай, Варя. Ну же. – Рука проползла по столу и застыла ладонью вверх, совсем рядом, словно Юра протягивал зерно птице. – Нам же было хорошо вместе, нескучно. Да и быстрее забудешь этого твоего.

Варя одним глотком допила остывший раф, представив, что в чашке плещется что-то покрепче. Разговор свернул не туда. В компании Юры такое случалось часто: он умел направлять беседу, куда ему нужно. А ведь собирались обсудить институт и общих знакомых с потока.

– Ты не понимаешь. – Она опустила чашку на стол и быстро убрала руки, чтобы случайно не коснуться Юриной ладони. – Его не получится забыть… Нет, даже не так. Я не хочу его забывать. – Признание далось легко, и Варя накинула сверху: – Если попробуем, ничего не получится. Я буду постоянно думать о нем, представлять его вместо тебя. Когда возьмешь меня за руку, обнимешь, поцелуешь. Оно тебе надо?

Юра закатил глаза – мол, что за чушь? А потом пригляделся к Варе, и между аккуратными, подровненными бровями прорезалась складка. Понял, что не врет.

– А ты изменилась.

Побарабанив ногтями, тоже аккуратными и подровненными, по чашке с пуэром, Юра небрежным жестом смахнул ее со стола. Варя вздрогнула еще до того, как услышала звон, а затем тяжелым взглядом уставилась на осколки.

Проснувшись, бариста пробормотал:

– Четыреста рэ.

– Ну я поехал. – Ножки стула проскрипели по кафелю, создав отличный саундтрек к моменту. – Сама за все заплатишь, ты же у нас богатая девочка. Хотя ничего для этого не сделала.

Варя стиснула зубы. К Юриным подколкам по поводу отцовских денег она давно привыкла, а вот битье посуды было чем-то новым и непонятным.

Он застыл на пороге, держа стеклянную дверь распахнутой, обернулся и добавил:

– Пожалеешь, Варь. Точно говорю, пожалеешь. Такие предложения не делают дважды. Я ведь знаю тебя. Понимаю тебя. Даже знаком с твоей… – он сделал нарочную паузу, – тварью.

Слово, давно непроизносимое вслух, отозвалось внутри фантомной болью. Варя инстинктивно сжалась, и в сознании промелькнуло привычное: «Спи, спи, тварь, не просыпайся». Окинув ее взглядом, Юра ухмыльнулся и шагнул под свет фонаря. Рыжие волосы вспыхнули медью. Дверь кофейни беззвучно закрылась за его спиной.

* * *

– Что вам предложить: курицу или рыбу? – спросили по-английски.

Варя подняла взгляд. Стюардесса улыбалась ей, как лучшей подруге. Аппетита не было, но отказываться от еды показалось глупостью. Путь неблизкий: впереди тысячи километров и еще одна пересадка – пока доберешься до этого Бостона, сама станешь как вареная треска. Варя попросила рыбу, но так и не притронулась к ней, лишь поковыряла вилкой белесую массу. Затем она посчитала пульс и на всякий случай съела казенный кекс, прихваченную из дома шоколадку и выпила кофе с тремя ложками сахара.

– Да ты сладкоежка, деточка, – снова заговорила соседка. – Никогда бы не подумала! А вот я…

Пришлось срочно включить кино. На экране замелькали красивые лица, замаячила на фоне Эйфелева башня, но за сюжетом Варя почти не следила. В голову навязчиво лез Юра. Заметив, что женщина задремала, Варя поставила фильм на паузу и прикрыла глаза.

Самолет тряхнуло. Потом еще раз – да так, что сладкий кофе вязко колыхнулся в желудке. Сзади кто-то закричал тоненьким голоском:

– А-а-а, падаем!

Варя распахнула глаза и подумала, что не может погибнуть в авиакатастрофе – хотя бы по двум причинам. Во-первых, у сестры завтра день рождения, в рюкзаке лежит подарок, и он точно понравится Саре. А во-вторых, Варя давно знала, от чего умрет. Самолет, словно подтрунивая над ее доводами, нырнул носом. Ремень безопасности впился в бедра, и зубы больно цапнули за язык.

– Мама, мы падаем! Падаем! – надрывался все тот же голосок.

– Заткни свою личинку, дур-ра! – рявкнул другой.

– Сам заткнись! – прилетело в ответ.

– Мы все умрем! – Ребенок испытывал то ли ужас, то ли восторг.

– У-у, сучонок! Выкинуть бы тебя в иллюминатор.

По всему салону разом завыли младенцы, будто приняли угрозу мужчины на свой счет. Пассажир, сидевший через проход, резко позеленел от подбородка до лысины, выхватил бумажный пакет и забулькал в него. Турбулентность и не думала заканчиваться, Варя впервые столкнулась с такой сильной и продолжительной тряской.

– Милая, хочешь мятную конфетку?

Варя повернулась к соседке. Ее лицо выражало глубокое спокойствие. Почувствовав к женщине прилив симпатии, Варя поблагодарила и взяла леденец. Укушенному языку он пришелся как раз кстати: ментол приятно охладил рот.

– Вы совсем не волнуетесь?

Похоже, дареная конфета не только остудила, но и развязала язык. Варя удивилась себе. Она редко заводила разговоры с незнакомцами. Друг Пашка шутил по этому поводу: «Варварка не сближается с людьми, потому что не хочет шумные похороны», и он был не так уж далек от правды.

– А чего волноваться, деточка? – улыбнулась женщина. – Трепать себе нервы стоит лишь в тех случаях, когда от тебя что-то зависит. Когда ты можешь что-то изменить, но не делаешь. А за штурвалом сейчас сижу не я, как видишь. – Она тоже отправила в рот леденец и подмигнула. – Но если б меня пустили за руль, будь уверена, мы бы тут не прыгали по воздушным ямам. Я кое-что понимаю в управлении большими машинами. У меня минивэн, – с гордостью заключила женщина.

Когда тряска закончилась, в туалеты с обеих сторон выстроились длинные очереди. Варя встала, чтобы выпустить соседей по ряду, – она всегда покупала место с краю, подальше от иллюминатора. Потоптавшись, Варя вспомнила, что не завернула подарок для Сары – лишь кинула в рюкзак отрез черной блестящей бумаги и такие же стикеры. Заниматься упаковкой на самолетном столике было не с руки, но вдруг не получится на пересадке в Нью-Йорке? Там нужно бегать, суетиться. Варя усмехнулась: «Ну кого ты обманываешь?» Ей просто хотелось еще раз полистать Сарин подарок, насладиться тем, как он сделан, и представить реакцию сестры. Услышать ее дикий восторженный визг, долетающий из недалекого будущего.

Вынув из рюкзака книгу с витиеватой литерой «В» на обложке, Варя села и открыла ее. Корешок тихо хрустнул в руках, пальцы коснулись алого шелкового ляссе, раздвоенного на конце, как язык змеи. На черном форзаце обнажились клыки, блестящие от крови. Дальше шло вступительное слово, написанное Варей, – оно начиналось с признания: «Я не разделяю твоих вкусов и, если честно, хотела бы, чтобы ты увлекалась чем-то другим. Ты знаешь, на это у меня есть причины. Может, еще не поздно переметнуться в клан Барби, сестричка? Но все-таки самое главное для меня, чтобы ты была счастлива. Поэтому вот – наслаждайся своими кровопийцами». Сейчас Варя немного жалела, что не ограничилась пожеланиями.

Она протерла рукавом откидной столик и положила на него книгу. От страниц шел свежий запах типографской краски, вызывающий мурашки. Хотелось уткнуться носом прямо в лицо нарисованного Тома Хиддлстона в образе вампира Адама и глубоко вдохнуть, но Варя сдержалась. Если у Сары была страсть к вампирам, то у нее – к хорошей полиграфии. В книге, заказанной для сестры, было все, от чего трепетало Варино сердце: тканевая обложка с блинтовым тиснением и фольгой, мелованная бумага, цветные иллюстрации, выборочный лак. Не перебор – ровно столько, чтобы издание выглядело по-настоящему презентабельно.

Раньше, покупая дорогущие арт-книги и журналы, Варя оправдывала себя тем, что они как-нибудь пригодятся для учебы. А когда бросила журфак, не продержавшись и года, прикрываться стало нечем. Тогда Варя призналась себе: ну любит она печатные издания. И шорох страниц, и запах краски, и металлизированный блеск, и верстку. Читать тоже любит, но, если честно, листать, нюхать и держать на полке – намного больше.

…Когда Андрей впервые оказался у Вари в гостях, он окинул взглядом книжный стеллаж в гостиной и присвистнул.

– Ничего себе! Как много.

– Ты еще не видел шкаф в спальне. – Щеки залились румянцем, когда она поняла, что фраза прозвучала двусмысленно.

Спрятав улыбку, Андрей повернулся к полке. Его дровосековская рубашка с яркими широкими клетками была будто соткана из красных, зеленых и черных обложек, и Варя подумала: как же он вписывается. Оставить бы его тут.

– Только не говори, что ты все это читала. – Андрей глянул через плечо. – Иначе мне придется сгореть от стыда. А убирать пепел с ковра – так себе занятие.

– Дай-ка посчитать. Так-так. – С серьезным видом осмотрев набитые ряды, Варя ответила: – Из этих я читала, хм-м, семь.

– Так у тебя цундоку, – заявил Андрей.

– Ты хотел сказать – судоку?

– Да нет, первая «ц». Это такая штука, когда люди скупают книги, но не читают их. Не думай, кстати, что это плохо. Талеб в «Черном лебеде»… вон он у тебя, на третьей полке, в углу… так вот, Талеб пишет, что чем шире кругозор человека, тем больше у него непрочитанных книг. Цундоку – это совершенно нормально.

– А я думала, это редкость. Ну вот, получается, я не представляю научного интереса.

Варя хотела пошутить, но вышло как-то неудачно. Собственные слова царапнули по сердцу, и в голове прозвучал голос из прошлого: «Был бы рекорд. Представляете, рекорд!»

– Научного – вряд ли. Но мне… – Андрей запустил руку в тучу черных волос, где посверкивали молнии ранней седины, – мне ты очень интересна. Не как будущему ученому». – Он улыбнулся, и ее боль убежала далеко-далеко, как волна во время отлива…

Прикрыв глаза, чтобы лучше вглядеться в воспоминание, Варя откинулась на спинку кресла, но тотчас одумалась: отогнала и образ Андрея, и связанные с ним эмоции. Быстро, пока не вернулись соседи, запаковала подарок. Вышло вкривь и вкось, но Варя знала: Сара аккуратничать тоже не станет – разорвет бумагу одним рывком, скомкает и отбросит.

Где-то через час самолет начал снижение, с механическим жужжанием выпустил шасси, подпрыгнул при посадке и покатился по полосе. Полет был долгим, но самым томительным почему-то всегда казалось ожидание после приземления: когда вспыхнет свет и откроют дверь, когда выйдет бизнес-класс и первые ряды эконома. Кивнув соседке на прощание, Варя вытащила с полки рюкзак и шляпу. Осталось пройти паспортный контроль, приехать на специальном поезде к другому терминалу, сесть на рейс до Бостона и провести в небе еще около часа. Внутри, кроме нетерпения, поселилось странное чувство тревоги – Варя объяснила его тем, что вокруг слишком много людей. Хотелось поскорее вырваться из толпы незнакомцев и, покончив с формальностями, обнять Сару.

Варя на ходу вынула телефон и кликнула на значок с самолетом. Сестра наверняка прислала несколько гифок из «Реальных упырей» – единственного фильма о вампирах, который нравился Варе. А еще надо все-таки посмотреть, что написал Юра. Она тяжело вздохнула.

Мобильный зажужжал, и на экран градом посыпались уведомления. Замелькали имена бывших однокурсниц. Что происходит? Варя наморщила лоб, ткнула пальцем во всплывшее сообщение и увидела рыдающий эмодзи, а следом текст: «Ужас. Ты уже знаешь?» В другом было: «Не могу поверить!» Наконец, в глаза бросилось самое страшное: «Соболезную:(». И нигде, нигде не встретилось хоть какой-то конкретики.

С каждой секундой тревога нарастала, а в голове вертелось: только не Сара, только не Пашка, только не отец. Только не Андрей. Хотя однокурсницы вообще не знали всех этих людей, следовательно, не могли писать о них.

Варя споткнулась на ровном месте, отошла к стене и привалилась к ней, стукнувшись лопатками. Ну конечно, Юра. Не только бывший парень, но и бывший однокурсник. Любимец всех девочек с журфака, заслуживший прозвище Принц. Обворожительный рыжий отличник, почему-то обративший внимание на Варю.

Она дрожащими пальцами отлистала до сообщения, не открытого в самолете.

Оно было не от Юры, хоть и пришло с его номера.

«Ребята, я решила написать всем контактам из Юрочкиного телефона. Случилось страшное горе. Не знаю, насколько вам это важно и нужно, простите меня, если что. Юрочки больше нет с нами. Буду благодарна всем, кто придет с ним проститься. Пока непонятно, когда будут похороны, но я напишу дату и время каждому, кто откликнется на сообщение. Мне ничего не нужно, просто приходите. Просто помните моего сына. Мама Юры».

Несколько часов назад Варя почувствовала на сердце тень размером с боинг. Теперь она вернулась, но словно обрела вес. Надавила – так, что захотелось скрючиться.

Кое-как пройдя все проверки, Варя доехала до нужного терминала и рухнула на сиденье у выхода на посадку. Положив рядом рюкзак, бессмысленным взглядом уставилась в мобильный. Она ни на секунду не выпускала его из рук, все надеясь, что вот-вот придет опровержение. Юра не умер. Это ошибка. Тупой пранк. Все что угодно.

Телефон молчал.

Нужно было всем ответить. Присоединить свой голос к хору скорбящих. Написать хотя бы Юриной маме.

Рука не поднималась.

Варя взглянула на часы: восемь вечера. Вот и нашлось оправдание: в Москве все спят. Неуместно беспокоить людей в такое время. Она напишет им позже.

Сгорбившись, Варя уткнулась лбом в колени. Волосы темными шторками закрыли лицо. От них успокаивающе пахло имбирем и гранатом, от коленок – новыми джинсами. В голову залезла мысль: «Если бы я согласилась встречаться с ним, может…» Это было нелогично: отношения еще никого не спасали от могилы. А все-таки, все-таки. Получалось, «сойтись с бывшей» было одним из последних желаний Юры. Может быть, самым последним.

Когда объявили посадку, Варя рывком выпрямилась и потянулась к рюкзаку. Но на соседнем сиденье было пусто. На полу тоже. Украли?

По коже побежал холодный пот, в руках и ногах закололо, а живот скрутило. В рюкзаке, кроме подарка, лежали паспорт, кошелек, аптечка – вся жизнь в миниатюре.

Варя вскочила, посмотрела влево, вправо. Взгляд скользил по чужой ручной клади, цепляясь за все черное. Не то, все не то. Может, кто-то видел вора? Редкие пассажиры не отрывали глаз от смартфонов. Вряд ли хоть один человек заметил кражу, произошедшую прямо у него перед носом.

Варя в растерянности сжала мобильный – надо звонить в полицию. Хотя нет, все проще. Тут наверняка дежурят копы, это аэропорт Нью-Йорка, как же без них! Нужно просто найти человека в форме. И снова нет, еще проще. Достаточно подойти к любому работнику аэропорта. Да хоть к парню, проверяющему билеты перед посадкой. Точно! Варя было направилась к нему, но не успела сделать и трех шагов, как кто-то набросился на нее сзади.

Глава 2

Варя вскрикнула и обернулась.

Хохоча, на нее с объятиями и поцелуями обрушилась Сара. Сестра походила на теплое золотое облако, несущее сладкий аромат ягод и цветов. Варя едва не растворилась в нем, но тут заметила свой рюкзак, что болтался у Сары на сгибе локтя.

Облегчение сменилось раздражением. Опять дурацкие приколы в духе младшей сестрички! Варя вырвала рюкзак и отступила на полшага, смерив Сару строгим взглядом. Та сразу скорчила невинно-проказливую рожицу: наморщила носик, похлопала синими глазищами и надула губы. Раньше это всегда работало – Варя таяла и прощала любые проделки. Но не сейчас. Не в этот паршивый день.

– Тебе сколько лет? Шесть? – Собственный голос показался Варе чересчур взвинченным, но она не собиралась сбавлять обороты. – Пора взрослеть, Сара.

– Ой, ну забавно же получилось! – У сестры подпрыгнули кудряшки. – Ты бы видела свою мосю, Ва. Вылитая очумелая сова. – Она выпучила глаза и завертела головой, изображая Варю.

– Это глупо и не смешно.

– Повторюсь: ты просто не видела свою мосю!

– Сара! – Варя повысила голос.

Улыбка слетела с кукольного лица сестры. Коснувшись Вариного предплечья, она заискивающе поглядела снизу вверх.

– Ва, ну не сердись. Прости. – Сара потянула ее к стойке. – А вообще нам надо шевелиться. Глупо опоздать на самолет, когда стоишь в паре футов от него.

Сестры отсканировали штрихкоды и вошли в «рукав». Ни впереди, ни позади никого не было – все пассажиры уже разместились в самолете.

Сара взяла Варю под руку, прильнула к плечу и проворковала:

– Я так соскучилась.

– Я тоже, – выдохнула Варя и чмокнула сестру в макушку. Долго сердиться на Сару не получалось.

– Ты как тут оказалась? – спросила Варя, когда они заняли места и пристегнули ремни. Повезло: третье сиденье в ряду осталось пустым. – Думала, мы встретимся в Логане[1].

– Ну ты ж меня знаешь! Не могу жить без сюрпризов. – Сара хихикнула и пихнула Варю плечом. – А ты сегодня какая-то странная. Даже на гифку не ответила, а там ведь Дикон танцует. Это ж просто огонь! – Сара засмеялась, но тут же осеклась. – У тебя что, опять Андрей-головного-мозга?

– Нет. – В горле пересохло. – Я думаю о Юре.

– А я говорила: не общайся с бывшими. Дай угадаю: донимает тебя, умоляет снова сойтись, а когда ты отказываешь – обзывает последними словами?

– Нет. То есть да, так и было. Но теперь… – Варя поморщилась.

– Надо его везде кинуть в че-эс, а то так и продолжит.

– Не продолжит.

Подбородок задрожал, а следом и губы. Глаза заволокло слезами: Варя смотрела на Сару как сквозь огромный аквариум.

– Эй, Ва, ты чего? – всполошилась сестра. – Тварь вернулась?

Варя покачала головой и молча протянула Саре смартфон. Пробежав глазами по строчкам, сестра выругалась по-английски.

– Ну и ну. – Она отложила мобильный и сжала Варину руку. – Как это произошло?

– Не знаю.

– Думаю, авария, – предположила Сара. – Из моей школы уже двое так погибли. Одного сбили, когда на велосе ехал, а второй любил полихачить. Хотя не, – она задумалась на секунду, – не двое. Трое. Еще Оливия. Уснула за рулем. Она училась со мной в элементари-скул. Помнишь Оливию? Темнокожая, с брекетами. Слышала, она тоже собиралась поступать в Гарвард. Ну что, вспомнила?

Варя коротко кивнула. Она никогда не забывала Оливию, но сейчас было не до старых переживаний – хватало и новых. Продолжая болтать, сестра покопалась в сумочке, достала шоколадку и бумажный платок. Варя с благодарностью взяла и то и другое. Промокнула глаза, высморкалась и зашуршала упаковкой. У всех, кого знала Варя, в трудные минуты пропадал аппетит. Но она относилась к другой категории людей. Ее организм давно привык ассоциировать сладости с лекарством.

– Везет тебе, Ва, – вдруг сказала сестра.

– Ты о чем?

– Если бы я сейчас расплакалась, была бы как панда-клоун. С огромными черными кругами под глазами и краснющим носом. А ты, как всегда, красотка.

Варя отмахнулась.

– Тебе пора научиться принимать комплименты. – Сара строго взглянула из-под бровей. – Это просто необходимо человеку, чей единственный изъян – слишком длинные от природы ресницы.

– Они иногда загибаются вовнутрь и колют глаза. А насчет единственного изъяна – кажется, ты кое-что забыла.

– Тварь? Ой, ну она же не влияет на внешность.

Варя чуть не подавилась шоколадкой, и Сара быстро добавила:

– Если соблюдать правила и держаться подальше от солнца. О, кстати! Я тут такое кинцо посмотрела, польское, называется «Колыбельная». Прикольный вампирский трэшачок. Короче, там…

Она, видимо, поставила перед собой цель: всю дорогу отвлекать Варю от грустных мыслей. С фильмов Сара перешла на школу: «Сегодня резали лягушку, но в целом там ужасная скукотища, скорее бы в универ», а с учебы – на отца и мачеху: «С папочкой-то все ясно, одни биткоины на уме, а вот китаеза стала какой-то странной, ходит такая вся в своих мыслях – может, любовника завела?» Варя не перебивала, лишь изредка поддакивала и задавала наводящие вопросы. Окутанная Сариной болтовней, сладким запахом ее духов и теплыми прикосновениями, Варя чувствовала себя в уютном коконе. Она почти не заметила, как кабина самолета сменилась салоном такси: Варя видела и слышала только сестру, все отчетливее понимая с каждой секундой, как же сильно скучала.

Поздоровавшись, таксист отметил, что девушки выбрали правильное время для путешествия: Бостон особенно хорош в Хеллоуин.

Сара не стала уточнять, что живет здесь с одиннадцати лет, и шепнула Варе:

– Будь этот мекс поумнее, сообразил бы, что мы не на отдыхе. Где он видел туристок без уродских чемоданов на колесиках?

Зажужжал телефон. Варя вздрогнула и судорожно достала его из кармана, ожидая увидеть новое сообщение от Юриной мамы или кого-то из однокурсниц, но на экране высветилось: «Отец».

«Привет. Встретились с Сарой?»

«Да».

«Как долетели?»

«Нормально».

«Ок. Увидимся».

За последние две недели это был самый длинный их диалог.

Машина крутанулась на развязке и нырнула в тоннель, залитый желтым светом. Варя положила голову сестре на плечо и тихо выдохнула. Как хорошо. Только с Сарой она чувствовала себя как дома, где бы они ни находились.

«Пора перебираться», – в очередной раз подумала Варя. После расставания с Андреем мысль о переезде посещала все чаще. Конечно, будет сложновато без Пашки, но, кроме единственного друга, в Москве ее ничего не держало.

Проехав мимо пожарной части, ниссан взобрался на возвышенность, скатился вниз и остановился. Варя точно помнила: от аэропорта до дома отца ехать не менее получаса, а сейчас они провели в пути каких-то десять минут. Да и местность вокруг ничем не напоминала Джамайку Плейн, где жили отец, Чжан и Сара. Никаких деревянных коттеджей и небольших лужаек. Если тот район походил на декорации из средненького ситкома, то этот отлично вписался бы в детективное шоу. Город здесь был одет в темно-красный кирпич – и дома, и тротуары. Здания, довольно высокие, стояли впритык. Незнакомая улица тонула в бледном свете газовых фонарей.

– Где мы? – Варя с недоумением посмотрела на сестру. – Это не Джамайка Плейн.

– Ага, это гораздо круче. – Сара усмехнулась и выскочила из машины.

Варе ничего не оставалось, как последовать за ней. Под ногами противно хрустнуло, потом чавкнуло. Варя бросила взгляд под ноги: с тротуара на дорогу сползал набитый черный пакет, такой большой, что внутри мог бы поместиться человек.

– Что это? – удивилась она.

– А, очередной трупешник, – отмахнулась сестра. – Ты разве не знаешь, что Бостон – столица ирландской мафии? Порешили кого-то, сунули в мешок и выкинули на улицу. Обычное дело. – Она пренебрежительно пнула пакет и, толкнув алую дверь одного из домов, сделала приглашающий жест.

– Вэлком!

– Ты серьезно? О мафии и трупе.

– Ва, ну ты даешь! – Сара захихикала. – Нет, конечно. Вернее, о мафии – да, а о трупе – нет. Это всего лишь мусор. Оглянись, его тут полно.

Действительно, улица была завалена пакетами разных форм и оттенков. Варя заметила, как из одного в другой перебежала крыса. Кое-где виднелись останки мебели: стул без ножки, обломки тумбы. К дому, на пороге которого стояла Сара, льнул замызганный матрас.

– Это очередной прикол? – спросила Варя. – Ты притащила меня в какое-то гетто?

– Гетто на юге, в Дорчестере, а мы сейчас на севере, в Бикон-Хилле, между прочим, самом престижном районе Бостона, – заявила сестра. – Просто эта часть города очень старая. Тут нет ни контейнеров, ни тем более мусоропроводов. Все как во времена салемских ведьм: помои выплескивают прямо у порога. Не обращай внимания. Утром мусор вывезут, и тебе тут понравится. Пошли.

Подъезд не убедил Варю в престижности района, а лишь укрепил подозрения. Под ногами – разбитая плитка. На стенах – облупившаяся краска. Не хватало только запаха кошек, однако вместо него в воздухе висел аромат свежевыстиранного белья.

– Сара, серьезно, что это за место? – настойчиво спросила Варя.

– Тут жила Чжан, – сдалась сестра. – Пока не захомутала папочку.

– И что мы тут делаем?

Сара вызвала лифт, и подъезд наполнился гулким металлическим звуком. Можно было представить, что железный дровосек пытается проглотить пилюлю, но у него не получается.

– Это будет наше логово! – с восторгом заявила сестра. – Целую неделю!

Когда лифт приехал, Варя увидела, что у него две двери: одна тяжелая, напоминающая плиту, а другая в виде решетки, как в старых отелях из фильмов ужасов. Обе невыносимо скрипели.

– В общем, – сестра вдавила кнопку «5», и кабина медленно поползла вверх, – Чжан решила, что тебе лучше поселиться в центре. Тут интереснее и все такое. А я сказала, что поживу с тобой.

– Странно, раньше она такого не предлагала, – заметила Варя. – А что отец?

– Папочке, как всегда, все по фигу. – Сара отмахнулась. – Вчера я привезла сюда наши пижамы. Ну и так, всякие вещички по мелочи. – Ее губ коснулась хитрая улыбка.

– Не знала, что у Чжан есть своя квартира.

– Ага, я тоже. Причем она ее даже не сдает. Может, это запасной аэродром? На случай, если папочка променяет ее на кого-нибудь помоложе.

В квартире висел сладковатый древесный запах – скорее всего, он шел от старого паркета. Стоило переступить порог, как дощечки на разные лады застонали под ногами. В лицо полезла паутина. Даже в полумраке было видно, как ее много. Слишком много. Сара включила свет, и Варя отшатнулась.

С потолка густо свисали белые лохмотья, углы покрывали паутинные кружева, и всюду сидели черные мохнатые тарантулы. Самый крупный расположился на люстре и смотрел оттуда красными кристаллическими глазками.

Наплести столько паутины мог только рой пауков. Или одна Сара, совершившая набег на магазин с украшениями для Хеллоуина.

Сестра захихикала.

– Как мило. – Варя кинула на нее ироничный взгляд. – Обычно к приезду гостей убираются, а ты сделала наоборот.

– Пауки – это цветочки. Ты еще не видела клоуна-маньяка! – заявила Сара. – От него и поседеть можно.

– Ну показывай. – Варя скинула рюкзак и потянулась к шнуркам, собираясь разуться, но сестра остановила ее.

– Во-первых, что значит «показывай»? Ты должна на него случайно наткнуться, иначе пропадет эффект неожиданности. А во-вторых, я думала, мы немножко погуляем перед сном. Там полнолуние. У реки красиво и можно увидеть кроликов.

– А разве кролики – ночные животные?

– Я тоже считала, что ночью тусуются только хищники. Но оставалась здесь пару дней назад, так что знаю, о чем говорю. Давай, Ва, соглашайся! Только не начинай, что устала и хочешь спать. Ты же у нас ноктюрнал энимал!

– Ноктюрнал, – подтвердила Варя, – но с джетлагом.

– Пф!

Варя прислушалась к себе. Будь она в Москве, то как раз сейчас, в шесть или семь утра, отправилась бы в постель. Тело было не прочь растянуться на мягком матрасе, но отказать сестре Варя не могла.

– А в этом «престижном районе» есть круглосуточный магазин? – уточнила она. – Нужны углеводы.

– Ага, тут рядом аптека.

– Предлагаешь перекусить аспирином? – Она фыркнула, но ее тут же осенило. – А, ну да. Это же американская аптека. Место, где можно купить торт, швабру, магнитик и двустволку.

– Не, в нашем Си-ви-эс оружие не продают. Мы же не в Техасе.

Закупившись мармеладом, карамельным попкорном и конфетами с арахисовым маслом, сестры направились в парк у реки. Темная вода волновалась, билась о прибрежные валуны, и рябь дробила лунную дорожку. Качался, постанывая, деревянный причал. На нем дремали, спрятав клювы под крылья, канадские гуси.

Пока Сара высматривала в кустах ночных кроликов, Варя мысленно вернулась к Юре. Что с ним случилось? Авария, как предположила сестра? Вряд ли. Это здесь, в Штатах, у каждого студента есть права – у Юры не было ни их, ни желания водить. Впрочем, в ДТП можно попасть и на общественном транспорте. На ум пришла Фрида Кало, книжку о которой Варя купила пару недель назад, не устояв перед лакированными цветами на обложке и красным срезом. Как там говорила художница? «В моей жизни было две аварии: одна – когда автобус врезался в трамвай, другая – это Диего».

– Что-то попрятались все, – недовольно пробурчала Сара. – Ну ладно. Тут есть одно прикольное место. Пошли, покажу.

Она повела Варю по эспланаде, вдоль реки Чарльз, пока путь не преградило дерево. Мощный корявый ствол почти лежал на земле, и несколько ветвей, вросших в почву, поддерживали его. Дерево напоминало гигантское животное, застывшее на вытянутых лапах. От него веяло столетиями.

– Ну, на штурм! – Сара деловито поплевала на ладони. – Помнишь, как в детстве?

Варя усмехнулась. В родном тушинском дворе, где сестры жили до разлуки, не осталось ни одного не покоренного ими дерева. Варя коснулась коры, и руки загудели от предвкушения. Она помнила, как перелезала с ветки на ветку, поднимаясь все выше, и дух захватывало от восторга. Варя была муравьем, индейцем, гепардом, исследователем джунглей, ящерицей и просто собой – она могла быть кем угодно, пока карабкалась ввысь. Никогда больше Варя не чувствовала себя настолько свободной, как в те минуты. И сильной – тоже.

А маленькая Сара, стоя внизу, подпитывала ее силу своей слабостью. Вытягивая руки-стебельки, сестра канючила: «Не бросай меня, помоги, я не могу!» Варя останавливалась, не добравшись до макушки, и спускалась за Сарой. Вернуться за ней всегда было важнее, чем достичь вершины.

Теперь сестре не нужна была помощь. С ловкостью дикой кошки она забралась на самую высокую ветку, напоминающую посох злой колдуньи. Варя же кое-как заползла следом, дрожащими пальцами цепляясь за каждый выступ. Мышцы забыли, каково это – напрягаться. Руки, колени – все казалось развинченным и хрупким. Устроившись, Варя украдкой смахнула пот, выступивший над верхней губой.

Не мелочась, сестры разом разорвали все упаковки со сладостями. Попкорн захрустел на зубах, пальцы и губы испачкались шоколадом. Ноги болтались в воздухе, языки несли чушь, и это было прекрасно. Варя давно заметила: оставаясь вдвоем, они с Сарой словно отматывали время назад. Им будто снова становилось тринадцать и одиннадцать.

– Так ты, значит, сорвалась в Нью-Йорк только для того, чтобы встретить меня? – спросила Варя. – Даже никуда не сходила?

– Ну, не совсем. – Сара замялась. – Хотела приберечь новость до завтра, но раз ты спросила… – Она глубоко вздохнула, а затем выпалила: – У меня появился бойфренд.

– Ого. – У Вари екнуло сердце, но она заставила себя улыбнуться. – Значит, вы вместе ездили в Нью-Йорк? А куда ты дела парня на обратном пути? В сумочку он бы не поместился.

– Эдди там живет. Мы познакомились, когда Чжан возила нас с папой в оперу. Помнишь, я тогда чуть не уснула? Потом Эдди пару раз приезжал в Бостон, у него друзья учатся в Эм-ай-ти. Ну, так и закрутилось.

– И часто ты к нему ездишь?

– Это был первый раз.

– Отец в курсе?

Сестра окинула Варю скептическим взглядом.

– Ва, чего ты вечно о нем спрашиваешь? Ему все по фигу, ты что, не знаешь? Не заметил бы, даже если б я умотала на Северный полюс.

– Да, но… Слушай, не хочу выглядеть занудой, но тебе скоро поступать, и не куда-нибудь, а в Гарвард. А тут – отношения, да еще на расстоянии. Это будет непросто. Тебе надо…

– Ва, – прервала Сара, – прости, но ты не в теме. Знаешь, бывают такие люди: у них пять разводов, а они называют это опытом и учат других строить любовь.

– Что? – нахмурилась Варя. – Вот такой ты меня видишь?

– Нет. Просто не хочу случайно повторить твой сценарий. Какой-либо из сценариев: мальчик-взрывчатка, мальчик-изменщик, мальчик-абьюзер, – Сара загибала темные от шоколада пальцы, – и мальчик-любовь-всей-жизни, которого ты сама почему-то прогнала. Не круто.

– Мальчик-взрывчатка? – переспросила Варя, проглотив обиду.

– Ну да, Захар. Кинг-Конг. Ты что, забыла его? В общем, Ва, не сердись, но я во всем разберусь сама.

Глядя на огни соседнего берега, Варя прислушалась к себе. Горько? Больно? Врать не имело смысла. Сарины слова ударили по сердцу, но не настолько сильно, чтобы отрицать: сестра права. Вся история Вариных отношений – крах на крахе. Не ей раздавать советы.

Хмыкнув и покачав головой, Варя пробурчала:

– Совсем взрослая стала, куда деваться.

– Да. И старше еще на один год. Минуту назад. – Сара постучала по наручным часам.

– Ого, уже полночь. С днем рождения, сестричка! – Обида провалилась еще глубже. Варя потрепала Сару по волосам и подняла мармеладного мишку. – Чокнемся?

– О да, мы с тобой обязательно чокнемся! – засмеялась сестра.

Малиновый медведь на мгновение прижался к лимонному.

– Ну и с первыми отношениями тебя заодно, – добавила Варя. – Расскажи хоть, какой он, Эдди? Знакомить не собираешься?

– Еще рано. – Сара отмахнулась и, закинув в рот мармелад, посмотрела Варе прямо в глаза. – Но, раз уж мы заговорили об отношениях, почему ты все-таки бросила Андрея? Ну скажи, а? В отличие от других твоих парней, он вроде был нормальный. Или нет?

Варя почувствовала, как каменеет лицо.

– Он лучше, чем нормальный, но мы с тобой…

– По-прежнему не обсуждаем эту тему?

– Вот именно.

Повисла пауза. Варя заерзала, устраиваясь поудобнее и придумывая нейтральные темы для разговора. Пальцы коснулись какого-то углубления в коре. Подняв руку, она увидела, что на ветке выцарапано: TOM GOAT.

– Что это? – Она указала на надпись. – Козел Том. Герой какого-то мультика?

Лицо Сары приобрело загадочно-мрачное выражение, и луна, точно подражая ей, затянулась темной вуалью туч.

– Ты знаешь, чем знаменит Бостон и Массачусетс в целом?

– Я и о Москве-то не могу сказать, чем она знаменита, хотя живу там.

– Тогда устрою тебе минутку просвещения. – Губы сестры тронула ухмылка. – В семнадцатом веке Бостон был столицей охоты на ведьм. Многие знают Салем, городок по соседству, но здесь дела обстояли не лучше. А может, и хуже. Людей сжигали, вешали и пытали до смерти. Одну женщину казнили за то, что она купалась в реке обнаженной. Сосед, видишь ли, решил составить ей компанию, а она его послала. Ну он и нажаловался: сказал, будто она ходила по воде и пыталась его, добропорядочного семьянина, соблазнить своими аппетитными формами. А еще произошел такой случай: одна девушка заявила, что мать заставляет ее глотать иголки и ножи. Было неясно, кто прав, кто виноват, поэтому суд на всякий случай обвинил в колдовстве обеих. Ну а самым знаменитым стало дело мужчины по имени Том. – Сара постучала пальцем по вырезанной надписи. – Этот самый Том, согласно преданию, умел превращаться в козла. Под личиной животного он творил всякие непотребства: насиловал женщин и летал по воздуху – не знаю, что из этого больше поразило бостонцев. В итоге Тома-Козла схватили и повесили. Догадайся где. – Сара расплылась в лукавой улыбке.

– На этом дереве?

Сестра кивнула с важностью учителя, вытянувшего из школьника нужный ответ, и продолжила:

– Тогда-то, говорят, оно и согнулось до земли – под тяжестью грехов Тома. И никому до сих пор не известно, где он похоронен. Скорее всего, прямо тут, между корнями. – Она посмотрела вниз, а потом на Варю – долгим, пронизывающим взглядом. – Знаешь, Ва, если бы ты жила здесь в то время, тебя бы тоже повесили. Или сожгли.

Варя то ли поморщилась, то ли усмехнулась в ответ – сама не поняла.

– Да нет, что ты, – выдавила она. – Мне бы вбили осиновый кол в сердце.

Сестры притихли. Снизу раздался шорох, и из пучка прибрежных трав выскочила мелкая, плотная тень – словно река выплюнула комок водорослей. Варя боковым зрением уловила движение, а когда повернулась – на одну тень рухнула другая. Раздался отчаянный визг, похожий на детский, а следом почти беззвучно хлопнули крылья. Ночная птица, схватив жертву с земли, скрылась за деревьями.

– Вот мы и увидели кролика, – сказала Сара.

Глава 3

Они вернулись в квартиру, когда небо из темно-синего стало пепельно-серым. Сара рухнула на кровать и растянулась звездой. С тумбы, задетой локтем, свалились и рассы́пались по полу черепушки, раскрашенные в стиле мексиканского Дня мертвых.

– Эй. – Варя ласково потрепала Сару по плечу. – Не хочешь переодеться в пижаму?

– Ме та намана, – пробормотала она.

Варя укрыла ее пледом и прислушалась к себе. После прогулки на свежем воздухе ей совершенно не хотелось спать. А вот кофе хотелось – очень.

В кухне нашлась капельная кофеварка и полупустой пакет с молотыми зернами. Пришлось гуглить, как готовить американо. Машинка громко шумела, но Варя не боялась разбудить сестру – она всегда спала как убитая.

Потягивая кофе, Варя оглядывала кухню. Сара и тут постаралась. Со всех сторон пустыми глазницами пялились хеллоуинские тыквы. Под холодильником виднелась наклейка, изображающая лужу крови. А прямо из паркета торчала серая надгробная плита с надписью RIP. В другой раз декорации повеселили бы Варю, но сейчас вызывали унылое раздражение. Ей предстояло сделать кое-что важное и непростое, от чего внутри словно скребли вилкой по тарелке.

Вдохнув горький кофейный аромат, Варя взяла телефон. Если она не ответит на сообщения о смерти Юры, все подумают, что ей все равно. Палец, занесенный над смартфоном, дрогнул, а губы скривились. Сам Юра не оценил бы такую мотивацию: мало ли кто и что подумает. Однажды в споре он заявил, что Варя слишком печется о чужом мнении, хотя тварь должна была научить ее плевать на всех с высокой колокольни. Варя тогда свела разговор к шутке, хотя самой себе призналась – Юра прав. Но тварь научила ее совершенно другому: по возможности не доставлять неудобств. «Быть хорошей девочкой для всех», как пела принцесса Эльза в известном мультике.

Варя механически набрала несколько сообщений бывшим одногруппницам: старосте Наде, активистке Вике и эмпатичной Лане. Мысленно удивилась, что не нашла сообщение от Жени Селющенко – та с первого дня учебы пожирала Юру глазами и всегда держалась поблизости, на случай, если Варя ему надоест. Почему он так и не предложил Жене встречаться, а решил снова сойтись с бывшей, теперь уже не узнать.

Стоило, конечно, начать с Юриной мамы, но нужные слова не подворачивались. Все соболезнования, что лезли в голову, казались пустыми и пошлыми, точно открытки в ватсапе. А еще Варю обуревало желание узнать, что именно случилось с Юрой, как он умер, но спрашивать об этом было бестактно.

Пока она сжимала мобильный, придумывая подходящие фразы, в стертой переписке с Андреем появились два слова:

«Как ты?»

Сердце забилось сильнее и громче. Обвинить бы в этом кофе, а не собственную глупость, но Варя старалась не увлекаться самообманом. Она слишком долго собиралась с мыслями, чтобы ответить, и Андрей продолжил:

«Слышал о Юре. Мне очень жаль».

«Как быстро разносятся новости».

«Только плохие. Хорошие ползут, как улитки, и не всегда добираются».

«Есть такое».

«А теперь ответишь, как ты?»

«Мне грустно, но несильно. Наверное, должно быть по-другому».

«Почему? Каждый переживает как может. Нет хорошей или плохой грусти».

«Плохой, может, и нет. Есть неполноценная».

В памяти мелькнуло недавнее: они с Сарой сидят на дереве висельника, уплетают карамельный попкорн и смеются. Разве так ведут себя люди, потерявшие кого-то? Не чужого, не постороннего.

«Черт, Варя, – обратилась она к себе – он был первым, с кем ты занималась сексом, первым, с кем просыпалась в одной постели, и первым, кому доверила свою тайну. Все это имело какое-то значение, почему же тебе недостаточно грустно? Как ни оправдывайся, что прогнала печаль ради сестры, не сработает. Сама-то знаешь: стакан твоего горя наполовину пуст».

Варя растерялась, не понимая, какие эмоции испытывает. Узнав о Юриной смерти, она почувствовала и печаль, и жалость, и даже вину, но было там что-то еще. Но что?

Новое сообщение вернуло Варю к реальности:

«Я позвоню?»

Она не слышала голос Андрея два долгих, почти бесконечных месяца. Тот, что звучал во снах или воспоминаниях, был грубой подделкой. А настоящий, Варя точно знала, проберет до нутра и заставит волоски на коже встать дыбом.

Ей захотелось почувствовать это.

«Звони».

В горле вмиг пересохло. Варя схватилась за кружку с кофе – пусто. Тогда она повернула кран над мойкой, глотнула холодной воды. Скулы горели. Сунуть бы лицо под струю, но некогда заниматься ерундой – поступил входящий. На экране она увидела фото Андрея: затемненное лицо, охваченное лучами закатного солнца, острый угол плеча и два белых проводка с узелками – случайный, чуть смазанный снимок, сделанный на ходу.

Они тогда гуляли по Тверскому бульвару, от Пушкина до Тимирязева, туда и обратно, и слушали музыку. Ниточки наушников, перепутываясь, тянулись вниз по груди Андрея в разветвитель, а из него вверх ползли другие – Варины. В обоих играла одна и та же песня: «Моя любовь кромешна, моя любовь кромешна». Ее отголосок прозвучал у Вари в ушах, а следом – обрывок разговора:

«Слушай, а почему ты не купишь беспроводные?»

«Ну, как тебе сказать? Статус: бедный студент».

«Давай подарю». Опыт прошлых отношений подсказывал Варе: парни не отказываются от подарков, а иногда сами их просят.

«Спасибо, конечно, но… – Андрей смутился, – знаешь, мне нравятся эти. Нравятся провода. Смотри, как прикольно перепутались. Из-за этого кажется, что мы с тобой в одной связке. Не каждый по отдельности, а вместе. Такая себе квантовая запутанность».

Только потом Варя загуглила и узнала, что запутанностью в квантовой физике называют способность частиц образовывать связанные пары: когда у одной меняется состояние, это мгновенно отражается на второй, и даже расстояние между ними не играет роли.

Интересно, волнуется ли сейчас Андрей? Так же, как она?

Варя не знала, чего ждать от разговора. В отличие от Юры, с которым она худо-бедно общалась после расставания, Андрей не стал ей условным приятелем. И никогда не станет – в этом Варя не сомневалась.

Он начал с вопроса:

– Ну, сознавайся, сколько сладостей ты сегодня съела?

Волнение и предвкушение сменились растерянностью, но приятная дрожь все же прокатилась по телу. Со дня знакомства голос Андрея действовал на Варю, как на некоторых людей – ASMR[2].

– Не знаю, не считала, – ответила она.

– А может, сбилась со счету? – В голосе пряталась улыбка. – Ставлю на два килограмма конфет и семь пончиков.

– Вообще-то я больше люблю круассаны. – Варя невольно перехватила ироничный тон Андрея.

– Знаю. Меня всегда поражала эта твоя способность: есть столько сладкого и выпадать из джинсов. А бедный Пашка из-за тебя все растет и растет вширь.

– Из-за меня? – Варя притворно возмутилась. – Я ему еду в рот не заталкиваю.

– Ну да. Просто покупаешь гору вкуснятины, вываливаешь на стол и приглашаешь друже в гости.

Варя хмыкнула и почувствовала, как тревога отпускает – будто само спокойствие погладило теплой ладонью. Из телефона не капало ядом. Не слышалось затаенной обиды или злости. Андрей говорил как прежде – до того дня, когда Варя заявила, что они не могут быть вместе.

Она помнила эту сцену, будто расставание случилось вчера: несколько секунд Андрей молча смотрел на нее, точно на какое-то сложное уравнение, и все больше мрачнел, понимая, что не в силах решить его. «Объясни», – наконец произнес он. Варя попыталась, но Андрей ничего не понял. Да она и сама знала, что несет невразумительную чушь. Сцена закончилась хлопком двери и двухмесячным молчанием. А теперь, похоже, все прошло.

Стоило вспомнить тот день, как легкость внезапно пропала и на ее место пришло что-то непонятное, душное и липкое. Чувство, похожее на сожаление. Будто Варе на самом деле хотелось, чтобы Андрей устроил скандал, а не разговаривал с ней в своей обычной шутливо-серьезной манере.

Ей хотелось, чтобы ничего не проходило.

– Знаешь, есть люди, которые запрещают себе злиться или влюбляться. – Он сделал легкий акцент на последнем слове, и Варя подумала: не намек ли? – А мы с тобой, получается, запрещаем себе грустить. Я рассказывал, как в детстве не пошел на похороны дедушки и вместо этого весь день гонял в «Нинтендо»? Даже не заплакал ни разу. Хотя вообще-то дед был моим лучшим другом.

– Не рассказывал. Только то, что он учил тебя делать модели кораблей.

– Хм, ты помнишь? – Повисла пауза. – Жаль, из этого ничего не вышло. Ну, кроме одной жалкой попытки.

– Ты все-таки построил корабль? Как хотел?

– Оу… – он замялся, – нет. Дедушка сам делал детали, собирал инструменты всю жизнь, а я – так. Склеил кое-какую поделку, но… выкинул. Дед, если бы увидел, ввернул бы что-нибудь в своем духе: «Кто рангоут сам не вытачивал, тот время зря растрачивал».

– Твой дедушка был моряком?

– Нет. Работал на заводе, море видел один раз в жизни, но на обед звал исключительно криком «Свистать всех наверх».

– Звучит весело.

Варя перешла в гостиную, расположенную в эркере, и пять окон уставились на нее со всех сторон. Она надеялась обнаружить кресло или диван, но увидела лишь несколько коробок у дальней стены. В отличие от других комнат, здесь не было ни пауков, ни черепушек – ни одной бутафорской пугалки. Вряд ли у Сары кончились карманные деньги или фантазия. Скорее всего, сестра просто не успела навести здесь «порядок».

Пустоту заливал прохладный свет, какой бывает лишь ранним утром. День еще не определился, каким станет, когда вырастет, – пасмурным или солнечным. Варя на всякий случай опустила жалюзи на всех окнах и уселась на пол, скрестив ноги.

Андрей рассказывал о дедушке – о его гараже без машины, и запахе дерева от судовых деталей, и как мелкая стружка забивалась в кроссовки. Варя улыбалась, и липкое чувство потихоньку рассасывалось.

Взгляд скользнул по приоткрытой двери стенного шкафа. Из темноты что-то сверкнуло. Варя присмотрелась. Золотистое и… живое? Брови двинулись к переносице: что за ерунда лезет в голову с недосыпа? Наверняка обыкновенная пуговица. Странно, что Чжан хранит в пустой квартире одежду, но почему бы и нет. А может, это Сара захватила с собой кофточку или платье по случаю дня рождения.

Варе хотелось слушать Андрея, но из головы никак не выходило странное нечто в шкафу. Чем дольше она глядела в щель между створками, тем навязчивее становилось ощущение, что за ней наблюдают. Непонятная блестяшка слишком напоминала человеческую радужку, хоть и кошачьего оттенка.

Ну не Бугимен же там, в конце концов. Пуговица, просто пуговица. Плюс игра воображения.

– А ты давно не виделась с бабушкой? – поинтересовался Андрей. – Мы с Пашкой вчера встретили ее в «Пятерочке».

Не сводя взгляда с золотой искры, Варя встала и подошла к шкафу. Показалось, что пуговица чуть сдвинулась – будто глаз среагировал на движение. В груди екнуло.

– Варь?

– Что? А. Да, давно.

– Задумалась о чем-то?

– Нет, просто тут…

Она дернула ручку двери, и навстречу выскочил кто-то всклокоченный и цветастый. Над головой взметнулось лезвие, словно из арсенала мясника. Закричав, Варя отпрыгнула в сторону. Телефон, вывернувшись из пальцев, грохнулся на паркет.

Механический клоун в разноцветном парике, махнув тесаком, проскрежетал:

– You are next!

Мозг сразу понял, в чем дело, но телу потребовалось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Варя провела ладонью по влажному лбу. Сердце с галопа перешло на рысь, потом на шаг.

Резиновая кукла в арлекинских тряпках смотрела сквозь Варю желтыми сверкающими глазами. Пластмассовый тесак накренился, создавая иллюзию, что клоун воткнул лезвие в собственную голову.

– Варя! Варь, что случилось? – неслось из телефона.

Она подцепила мобильный и, окончательно успокоившись, ответила:

– Ничего.

– Не верю, – отрезал Андрей. – Кто-то сказал: «Ты следующий». Что это значит? Почему ты кричала? Ты вообще дома?

– Я в Бостоне, у Сары.

Легка на помине, сестра заглянула в комнату. Лицо было заспанным, с розовым следом от подушки, но в глазах прыгали и хихикали чертики. Варя показала ей кулак.

– А-а, значит, это Сара прикалывается, – понял Андрей. – Ну ладно, передавай привет. Рад был слышать тебя. – Тут голос его подвел: потянуло холодом, как из трещины в стене, и Андрей отключился.

– Думала, ты меня любишь, сестричка. А оказывается, хочешь, чтобы меня хватил инфаркт. Или еще что похуже. – Нахмурившись, Варя кивнула на клоуна. – В нем что, датчик движения?

– Ага. Круто, правда? – Сара расплылась в довольной улыбке. – Кто звонил?

– Андрей.

– Ого! – Она округлила глаза. – Что, назад просится? Как Юрка?

– Что значит – просится? Он не пес, которого выгнали во двор.

– Ну, знаешь, глаза у него реально как у собаки. Темные, преданные…

– А раньше ты говорила – как у молодого Тайки Вайтити.

– Я так и сыплю метафорами, да, Ва? – Сара потянулась, позвонки тихо хрустнули. – Слушай, мне надо в школу. Я бы прогуляла, но ты же знаешь: у нас с этим строго. Не скучай. Ключи на крючке в прихожей. Вечером приеду – и будем отмечать днюху.

Проводив сестру, Варя залезла в постель, включила книжный подкаст и незаметно задремала под размеренный говорок ведущего. Разбудила ее вибрация телефона: отец предложил встретиться в центре, чтобы вместе пообедать. Проверив погоду, Варя с облегчением выдохнула: облачно, возможен дождь. Лицо и руки все равно придется намазать толстым слоем солнцезащитного крема, но хотя бы можно не надевать перчатки и шляпу.

Проложив маршрут от квартиры до ресторана, Варя решила не придерживаться направляющих точек на карте. Когда знаешь примерный путь и у тебя полно времени, можно и поплутать немного.

Ночью Варя ничего толком не разглядела, кроме газовых фонарей, кирпичной кладки и мусора, а теперь с интересом крутила головой, подмечая детали. Как и обещала Сара, черные пакеты и сломанная мебель исчезли с улиц – и район превратился в яркую открытку.

Красные, синие и зеленые двери украшали молоточки в виде китовых хвостов и львиных морд, соседствуя с современными видеодомофонами. Окисленные эркеры цвета лишайника придавали домам аристократичный вид, а пожарные лестницы, черные до блеска, напоминали легкие штрихи туши. Из продолговатых цветочных горшков, что висели под окнами, лились потоки вьющихся растений и выглядывали маленькие кривые тыковки.

Тыкв вообще было много, куда же без них в канун Дня Всех Святых. На ступенях домов тут и там стояли большие оранжевые шары с вырезанными глазами и ртами. Одни щурились и скалились, другие выглядели удивленными.

Похоже, все здесь разделяли Сарину любовь к Хеллоуину: район был щедро и пестро наряжен. Из окон торчали надувные призраки. У дверей поджидали мумии и монстры Франкенштейна. На фоне бордовых кирпичей белели скелеты: люди, собаки, кошки, вороны и даже один дракон. Варя улыбнулась, заметив ноги в полосатых чулках и остроносых туфлях, торчащие из стога сена. Рядом валялись метла и шляпа. Можно было подумать, что тут неудачно приземлилась ведьма.

Улицы то поднимались, то опускались – неспроста Бостон прозвали городом на холме, – и Варя быстро запыхалась. Ориентируясь на здание с белой башенкой, похожее на ратушу, она вышла на просторную и прямую Чарльз-стрит. Из маленького ресторана на углу пахнуло подгорелой пиццей. Над головой скрипнула вывеска в виде деревянного башмака, висящая тут, похоже, с самого основания Штатов. Мимо пробежал выгульщик собак с толпой разномастных подопечных, и шоколадный лабрадор украдкой лизнул Варину руку. Впереди, за дорогой, клубилось золотисто-багряное облако парка.

Под раскидистой ивой старая хиппи кормила белок. Женщина клала орех то себе на коленку, то на плечо, то на макушку, и зверьки лазили по ней, как по дереву. Зажав угощение передними лапами, они быстро сгрызали его и суетливо рыскали в поисках добавки. Варя засмотрелась, но, когда женщина улыбнулась ей и призывно махнула рукой, поспешила уйти.

Отец уже ждал в ресторане. Синий пиджак, джинсы, на голове бейсболка с вышитой красной «B». Приподнявшись, он коснулся губами Вариной щеки и слегка поморщился – кожа, вероятно, была липкой из-за крема.

– У меня есть час, – объявил отец.

В его терминологии это означало: «Я освободил для тебя о-очень много времени, так что давай не тратить его понапрасну».

Еще не начав разговор, отец отвлекся на телефонный звонок:

– Да-да. Прогнозы хорошие. Скоро станем единорогом. Недавно завершили раунд серии Б…

«Что-то на криптовалютском», – подумала Варя, скучающе перелистывая меню.

– Как дела, нормально? – Отложив мобильный, отец выжидающе уставился на нее синими, как у Сары, глазами.

Вот он удивится, если сказать: да, пап, жизнь – просто сказка. Могу целыми днями не выходить на улицу, пялясь в экран ноутбука или смартфона. Засыпаю и просыпаюсь, не замечая, как идет время. Хочу все изменить, но не знаю как и ничего не делаю. Чувствую, что все чаще тошнит от самой себя. А еще у меня умер бывший.

– Нормально, – ответила Варя.

Подошел официант, и отец с ходу заказал:

– Два лобстера. – Варя попыталась возразить, но он поднял руку. – Не отказывайся. Это чуть ли не единственное удовольствие в Бостоне. После игр «Рэд Сокс» и «Брюинз».

Варя отметила, что отец на удивление разговорчив. Обычно в обществе дочерей он вел себя отстраненно, и долг поддерживать вежливо-бессмысленную беседу ложился на Чжан. Она, кстати, неплохо справлялась – и Варя еще раз удивилась, что мачеха не захотела принять ее в своем доме.

– С каких пор ты стал болельщиком? – поинтересовалась она.

– Это все жена, перенимаю ее привычки. Надо будет, кстати, сходить на матч в твой следующий приезд.

– Я бы лучше съездила к океану. Ну, когда будет пасмурно.

– Да, хорошая мысль. Сколько мы не были на море? Наверно, с самого Палермо. – Отец взял стакан воды со льдом и сделал пару шумных глотков. – Слушай, хочу кое-что сказать. Важное.

Первое, о чем подумала Варя: у отца финансовые проблемы. Кончились деньги – то есть ресурс, который долгие годы служил заменителем заботы. Саре придется уйти из частной школы, Варе – найти работу. Можно устроиться в любимую кофейню. За ночные смены вроде больше платят. Или все-таки попробовать поработать в типографии, как хотела когда-то… Мысли пролетели за долю секунды и отозвались приятным волнением. Неужели наконец настанет эра независимости?

Хотя нет, что-то тут не клеится. Отец только что говорил о хороших прогнозах. А еще о единорогах. Варя не знала, что это значит на сленге, но вряд ли что-то плохое.

– Только, пожалуйста, – отец поставил стакан на стол и тронул маленький шрам на запястье: след детских зубов, – ничего не говори Саре. Я ей позже скажу. Когда невозможно будет скрывать.

Варя нахмурилась. Нет, речь точно не о деньгах. О здоровье? Внутри нервно натянулась струна.

– Что случилось?

Отец глубоко вздохнул:

– У тебя будет брат или сестра. Чжан беременна.

– А, ну… – Варя замялась, – поздравляю.

– Спасибо.

Хорошо, что отец не болен. А как относиться к тому, что у него и Чжан будет общий ребенок, Варя не знала. С Сарой-то все ясно: она недолюбливает мачеху и точно взбесится, когда узнает. А Варя ничего особо не чувствовала, как если бы ту же новость сообщил троюродный дядя. На свет появится еще один человек с такой же фамилией и похожим набором генов. Ну и ладно.

А может, и нет. Варя сдвинула брови.

Официант принес заказ, и она уставилась на красную тушку, немного похожую на лицехвата из «Чужого». Глубины космоса или океана – какая, в сущности, разница? Правда в том, что чудовище может жить даже внутри тебя самого.

Отец надел специальный нагрудник, открутил у лобстера клешню и взялся за щипцы.

– Поэтому вы поселили меня в квартире? – спросила Варя. – Твоя жена думает, что я могу повлиять на ребенка? Навредить ему.

– Нет, – медленно произнес отец. – Она так не думает, но…

– Боится.

– Да, – признался он. – Немного. У Чжан есть кое-какие… мм… суеверия. Поэтому для всех будет лучше, если ты поживешь отдельно. Ты же нормально устроилась?

Варя кивнула. Не то чтобы она стремилась жить на Джамайке Плейн и терпеть неловкие посиделки за общим столом, но ощущать себя изгнанной – так себе удовольствие. Будто ее тело покрыто бубонами и нет другого выхода, кроме ссылки на чумной остров. К горлу подступил горький ком. Чтобы избавиться от гадкого привкуса, пришлось глотать ледяную воду.

Отец помрачнел – догадался, что Варя расстроилась. Утешать и извиняться он не умел, только игнорировать или сердиться.

Выбрав второе, он приказным тоном произнес:

– Ешь. Для кого заказывал?

– Нет аппетита. – Варя глянула на лобстера, потом на отца. – Я заберу с собой. Только пусть сами разделают, если можно.

Отказавшись от предложения подвезти ее, Варя до вечера бродила по городу. Накрапывал дождь, из наушников лился инди-рок. Голову попеременно занимали то Юра, то Андрей.

Сара, выражая свое отношение к школе, заваливала мессенджер зевающими и злыми смайликами, а Варя отвечала мемами о дне рождения.

«Дома тебя ждет сюрприз, Ва», – написала сестра перед тем, как выйти из Сети. От нее это звучало как предостережение.

Сумерки и тучи, выступив единым фронтом, превратили небо в темное покрывало. Сверившись с картой, Варя направилась в квартиру Чжан. Путь пролегал мимо каменной часовни, помнившей, должно быть, суды над ведьмами. Под ее стенами расположилось небольшое кладбище: серые вертикальные плитки походили на хеллоуинские украшения, но только на первый взгляд. Главное отличие лежало не на поверхности, а в земле: надгробья были настоящими – под ними действительно покоились люди. Столетние, двухсотлетние, трехсотлетние, совсем истлевшие, всеми забытые, со стертыми именами, но реальные. Варя застыла у ограды.

Она привыкла думать о своей смерти, но чужая была загадкой. Если не считать мамы – а это было так давно, что казалось забытым сном, – Варя до недавних пор не сталкивалась с гибелью близких людей. Юра, как ни крути, был ей близок. Клал свою руку на ее плечо, приглашал людей к ней в квартиру – словно к себе домой, рассказывал истории и по-королевски улыбался, замечая, как она разглядывает его на парах или в постели. Он не был чужим. А теперь – его просто не было.

Приведя мысли в порядок, Варя пошла дальше. Отыскав по пути лавку со сладостями, она купила себе канноли с фисташковой посыпкой, а Саре кремовый торт – традиционное бостонское угощение, которое порекомендовал пожилой итальянец за прилавком.

Предвкушая, как встретит сестру и подарит ей торт с горящими свечами, Варя вошла в квартиру. Дверь в спальню была настежь, и вся комната просматривалась из прихожей. Варя бросила взгляд на окно, вздрогнула, и коробка с десертом чуть не рухнула на пол. Крик застрял в горле, а внутри будто переключили кран: кровь секунду назад была горячей и бойко бегала по венам, а теперь стала холодной и застыла.

Сквозь щелки неплотно закрытых жалюзи вырисовывался силуэт человека. Варя почувствовала, как на лбу выступил пот. Если незваный гость не имел крыльев, объяснить его появление на пятом этаже было практически невозможно.

Глаза, не мигая, смотрели на силуэт, а мозг пытался решить, что делать: бежать, звать на помощь, звонить Саре? Тут Варя вспомнила сообщение: «Дома тебя ждет сюрприз», и все встало на свои места. Незнакомец за окном – всего лишь очередная проделка сестры. Варя усмехнулась и покачала головой. Ну конечно – там, снаружи, пожарная лестница. Сара просто поставила на ступени манекен или вторую куклу, реагирующую на движения. Может, еще камеру прилепила, чтобы заснять Варину «мосю». Гость, насколько позволяли рассмотреть щелки, совсем не двигался. Кукла, точно кукла.

Оставив торт в прихожей, Варя отмахнулась от паутины, прошла в спальню и рывком подняла шторку.

В окно заглядывал парень. Худой, высокий и, без сомнения, живой.

Варя вскрикнула и отшатнулась.

Глава 4

На голове у незнакомца был капюшон. Парень натянул его поглубже, чтобы прикрыть лицо, громко выругался и побежал вниз. Под ботинками загрохотали железные ступени.

Колени задрожали, Варя опустилась на кровать и вытерла ладонью влажный лоб. Что незнакомец делал на лестнице? Любовался вечерним городом или планировал ограбить квартиру? Плохо, если второе, но брать в полупустом жилье было нечего, а нападать на Варю он вроде не собирался. Иначе не убежал бы.

Когда от Сары пришло сообщение – она писала, что подъезжает к дому, – Варя заставила себя подняться с постели.

Сердце почти угомонилось, и ноги больше не подгибались. Проверив задвижку на окне, она достала из рюкзака подарок и коробку со свечами. На всякий случай Варя купила их в Москве и привезла с собой, вдруг времени в Бостоне не будет. Восемнадцать крупных красных столбиков – чтобы выглядело как на плакате «Сабрины». Сестре нравился первый сезон.

Сара обрадовалась торту, как ребенок. Запрыгала на месте и захлопала в ладоши. Загадав желание, сестра хитро посмотрела на Варю и задула все свечки до единой. А следом набросилась на подарок. Бумага полетела клочками, точно конфетти.

– Ва-а! – Полистав книгу, Сара кинулась Варе на шею. – Это супер! Просто анриал!

Отстранившись, она снова взялась за книгу: это было лучшим доказательством, что подарок действительно понравился.

– Какая красивая Эли! – Взгляд сестры остановился на развороте, посвященном «Впусти меня».

Варя улыбнулась. Конечно красивая. Еще бы! За этой иллюстрацией стояли полгода ожидания и кругленькая сумма для художницы-шведки, известной мистическими работами. Впрочем, другие арты в книге были не хуже. Самой Варе больше всего нравилась Люси Вестенра из «Дракулы» – иллюстратору из Румынии невероятным образом удалось объединить черты хищника и жертвы.

– Ну а теперь время для моего сюрприза. – Сара задвигала бровями вверх-вниз. – О, погоди секунду…

Сестре кто-то написал, и она уткнулась в телефон. Губ коснулась довольная улыбка, пальцы быстро забегали по экрану.

Варя, отведя взгляд, поинтересовалась:

– Эдди?

– Он самый. – Сара кивнула и, спрятав мобильный, поманила сестру в гостиную. – Ну что, Ва, готова?

– Конечно. Уже выпила коктейль из валерьянки и пустырника.

Когда Сара подошла к распахнутому шкафу, клоун снова махнул тесаком и проорал грозное предупреждение. Скорчив кукле рожицу, сестра сунула пальцы под парик. Раздался щелчок, и желтые глаза погасли.

Привстав на цыпочки, Сара достала с верхней полки большую черную коробку странной формы – вытянутую и чуть расширенную с одной стороны. На крышке сиял лакированный крест, оплетенный терновником.

«Да это же гроб, – догадалась Варя. – Только картонный».

– Вуаля! – Откинув крышку, сестра вытянула из коробки длинное платье.

Одного взгляда хватило, чтобы понять: это не дешевый карнавальный костюм с «Алиэкспресса». Никаких корсетных шнуровок, комично-высоких воротников и глубокого декольте. По бархату винного цвета вилась изящная вышивка. На груди, будто капли свежей крови, лихорадочно сверкали красные кристаллы. Приподнятые плечи и узкие манжеты придавали платью горделивый вид.

Идеальный наряд для вампирши.

– Сара, я это не надену, – холодно произнесла Варя.

– Нет, ты не наденешь это. – Сестра достала из кармана футляр, открыла его и продемонстрировала накладную челюсть с острыми клыками. – А платье не имеет к вампирам никакого отношения. Это просто красивый шмот.

– Который ты достала из гроба.

– А коробка тут ни при чем, мы говорим о платье. Оно же тебе нравится, я вижу!

– Ты прекрасно знаешь, как я отношусь к вампирской теме.

– Ну Ва-а-а, – застонала сестра.

– Я и прозвище это терплю только потому, что оно похоже на укороченное «Варя». И неважно, что ты подразумеваешь другое. В общем, Сара, – Варя постаралась сделать строгий вид, – надеюсь, ты сохранила чек и сможешь вернуть деньги.

– Ой, ну это ж папочкино бабло. Тыщу туда, тыщу сюда, это мелочи.

– Нет, не мелочи. Знаю, я плохой пример…

– Вот именно. Ты плохой пример, потому что заморачиваешься из-за пустяков.

– В любом случае я не надену платье.

– Ладно, поняла. Значит, ничего не остается, кроме… – Сестра потупилась, а затем подняла мокрые глаза. – Варечка, ну пожалуйста! У меня же день рождения! Хотя бы примерь!

Варя цокнула языком. Ну актриса! По Сариным щекам стекали слезы, а брови стояли домиком. Варя понимала, что сестра всего лишь играет роль, но все равно не могла отказать.

В памяти возник эпизод из детства: солнечная суббота семь лет назад – день расставания. Сара тогда тоже умоляла и плакала – со двора на шестой этаж долетало: «Варя! Варечка!» Когда отец потащил ее к машине, сестра вдруг перестала рыдать и впилась зубами ему в запястье. Варя была недалеко, но и неблизко – наблюдала из окна бабушкиной квартиры. Ей хотелось оттолкнуть вытянутую фигуру, стоящую за спиной, и броситься к Саре. Пусть кожа пузырится, расползается и зудит от недавних ожогов. Пусть бабушка строго-настрого запретила выходить на улицу: там солнце и соседи. Пусть отец разозлится. Надо бежать! Однако Варя продолжала стоять у окна, пока машина не скрылась за поворотом.

По рукам пробежали мурашки. Примерить платье – в сущности, какой пустяк. Варя кивнула и несколько минут наблюдала за дикарским танцем сестры, празднующей победу.

Бархат, ласковый и прохладный, обнял тело. Даже не смотрясь в зеркало, Варя знала, что платье подошло. Не просто село по фигуре, а будто соединилось с внутренним содержанием.

– Какая ты красивая. – Сара ахнула, прижав ладони к груди. – А теперь – гулять! Вот увидишь, все бостонские парни попадают к твоим ногам.

– Нет уж, спасибо. С таким подолом через них будет неудобно перешагивать. А где твое платье? – Варя вскинула брови, заметив, что сестра нарядилась в кигуруми барашка.

– Ты чего, Ва? – Сара посмотрела из-под рогатого капюшона. – Мне нельзя носить обтягивающее. Фигура не позволяет.

– Во-первых, это чушь, с фигурой у тебя все в порядке. А во-вторых, наши костюмы не сочетаются.

– Все сочетается, если придумать легенду. Я – маленькая безобидная овечка, которая пасется возле замка графини Дракулессы…

Закатив глаза, Варя пригрозила:

– Ничто не помешает мне снять платье и завернуться в одеяло, перевоплотившись в буррито.

– Такой костюм привлечет еще больше внимания, – хихикнула Сара. – Особенно если под одеялом ты будешь голая.

– А кто сказал, что я куда-то пойду? Завернусь и останусь тут.

Сара лукаво улыбнулась – «ага, останешься, как же» – и потянула Варю за руку.

– Так, куртки брать не будем, там тепло. Кидай мобильник ко мне в карман и пошли орать: «Trick or treat!»

– Мы что, будем просить сладости?

– Нет, это нас будут просить, чтобы мы их взяли. Вот увидишь!

Сара оказалась права. Местные с энтузиазмом махали руками, завидев «графиню Дракулессу» и ее «маленькую овечку». Стоило подойти, как их сразу одаривали пачками драже, мини-сникерсами и конфетами с арахисовым маслом. Сара, сверкая улыбкой, заталкивала сладости в карманы.

Район изменился: всюду зажглись гирлянды в виде крохотных тыкв и свечи внутри Джеков-фонарей. Жители домов расселись на ступенях, пристроив рядом тазы с угощениями. По улицам бродили компании, наряженные кто во что горазд. Чаще всех, что удивило Варю, встречались супергерои. На втором месте были ведьмы. А уж дальше – вампиры, зомби, оборотни и прочая нечисть. Больше всего Варе понравилась семья охотников за привидениями с корги-лизуном на поводке.

Периодически накрапывал теплый, совсем летний дождь. Платье чуть подмокло, но Варя не ощущала холода. Было уютно, и казалось, что люди вокруг – добрые соседи, неспособные причинять друг другу вред. Похожее чувство Варя испытывала рядом с Андреем. С ним мир переставал выглядеть враждебным местом и превращался во что-то вроде карнавала. Повернешь направо – попадешь на грибной фестиваль и будешь, наряженная в кожаный фартук, варить мыло из лиственничной губки. Пойдешь налево – окажешься на дворовом концерте арт-сквота, который собираются расселять. Все это не существовало в Варином мире, но было привычным для Андрея. Если бы он сейчас оказался в Бостоне, то прекрасно вписался бы в окружающую среду.

Варя почувствовала, как к сердцу на мягких лапах крадется грусть, но усилием воли остановила ее. Не хватало еще испортить Саре праздник.

Сестры свернули на улицу, мощенную булыжником, и улыбчивая старушка вручила им по леденцу на палочке. Сара наговорила ей кучу комплиментов, и бабуля расцвела пуще прежнего. Сестра вообще болтала без умолку, охотно ввязываясь в смол-токи, и Варя подумала: почему у Сары, такой живой, веселой и умной, нет друзей? А если есть, почему сейчас они не рядом?

– Тут здорово, несмотря на толпу. Атмосферно, – осторожно начала Варя, когда они остановились возле трубача в костюме заключенного, наигрывающего легкий джаз. – Может, позвать кого-то из твоих одноклассников?

– Зачем? – удивилась Сара. – Ты же приехала. Между ними и тобой я всегда выберу тебя.

– А зачем выбирать, если можно объединиться?

– Пф-ф, рассуждаешь, как маленькая. – Сестра лизнула лоллипоп. – В компании, где больше двух, всегда есть конкуренция. Первый тянется ко второму, второй к третьему. Или первый и третий дружат, а второй остается на обочине. И так далее.

– Не согласна. Ты, я и Пашка отлично проводим время, когда собираемся вместе. И никто ни с кем не конкурирует.

– Тебе так только кажется. – Сара изогнула бровь. – И вообще, чего ты опять начала? Я же вижу, куда ты клонишь. Друзья, друзья, нужны друзья. Не замечаешь противоречия? У тебя-то их нет, и все норм.

– У меня есть Пашка.

– Ну да, ну да-а, – протянула сестра. – Ты-то, конечно, воспринимаешь его как би-эф-эф[3]. А он точно хочет чего-то большего. – Она хихикнула и поправила рогатый капюшон. – О! Слышишь музыку?

– Конечно, вот же трубач. Рядом стоит. А про Пашку ты ошиба…

– Да нет, другую музыку, – нетерпеливо перебила Сара. – Жуткую такую. Бежим посмотрим! – Сестра потянула Варю за руку.

Через минуту они оказались на прямоугольной площади с огороженным садиком посредине. Слева и справа выстроились ряды однотипных домов, но последний ярко выделялся на общем фоне.

Верх здания задрапировали тканью, создав сходство с золотисто-красным шатром, первый этаж обклеили кривыми зеркалами, а окна второго превратили в экраны, на которых транслировались записи цирковых выступлений. Доносилась музыка, одновременно мрачная и чарующая, – такая обычно сопровождает неспешный бег старой карусели.

Главной изюминкой дома был вход в виде зубастой пасти клоуна. Между клыками стояла девушка с пышным пером в волосах. Она периодически запускала руку в полосатый мешок и бросала в толпу горсть конфет. Зеваки прыгали, ловили угощение и требовали добавки.

«Прямо как белки в парке», – подумала Варя.

– Сюда бы нашего маньячеллу с тесаком! – воскликнула Сара. – Так, попробую что-нибудь поймать.

Она рванула в толпу, помелькала среди темных спин и пропала. Варя встала на цыпочки, затем на бордюр, но так и не смогла разглядеть Сару. С сомнением покосившись на оградку сада, увенчанную пиками, Варя решила взобраться на нее, но узкий подол платья не позволил закинуть ногу на перекладину.

Карусельная музыка и людской гомон навязчиво лезли в голову. Раздав все сладости, хозяйка цирка исчезла в пасти клоуна. Народ понемногу рассеивался, оставляя после себя фантики и растоптанные конфеты. Варя смотрела по сторонам, ища сестру, но тщетно. Тогда она, поборов чувство неловкости, громко позвала:

– Сара! Сара!

– Укуси меня, красотка! – крикнули из толпы.

Тревога, уже навещавшая Варю в аэропорту, вернулась. Тогда у нее при себе хотя бы был телефон. А теперь он пропал вместе с Сарой.

Да где же она?

Мимо прошел парень в окровавленной хоккейной маске, и в душе у Вари все перевернулось. Почему бы настоящему маньяку не затесаться среди ряженых? Людей постоянно похищают, продают в рабство, держат в заложниках. Убивают. Исчезнуть навсегда – так просто. Юра уже исчез, и это может произойти с каждым. Сара не исключение.

Варя заметила, что стискивает правой рукой левое запястье – так сильно, будто хочет нацедить крови. Расцепив пальцы, она встряхнулась. Нужно срочно что-то предпринимать, а не стоять столбом.

Решительно вздохнув, Варя подошла к компании оборотней и рассказала, что потеряла сестру. Блондинку в кигуруми никто не видел, но девушка-леопард протянула айфон и сказала: «Можешь позвонить с моего». Варя схватила телефон, подстегнутая чувством надежды, и тупо уставилась на цифры. Она не могла вспомнить ни номер сестры, ни свой собственный. В голове крутилась лишь начальная единица, будто мозг издевался: «Кол тебе за внимательность».

– Тут безопасно, не волнуйся, – утешил парень-волк. – Хочешь, пошли с нами в паб, охранник там пускает без ай-ди.

– Нет, спасибо. Я поспрашиваю еще людей.

Варя металась от одной компании к другой, но опросы не приносили ничего, кроме разочарования. Наконец мужчина в обычной, не карнавальной одежде указал большим пальцем себе за спину и сказал:

– Девчонка в овечьей пижаме? Кажется, я видел ее у Стейт-хауса. Такое большое здание с золотым куполом.

Варя поспешила в указанном направлении, ощущая себя мышью в лабиринте. Улица уперлась в желтый дом с колоннами. Купола видно не было, но, судя по шлагбауму и будке охраны, Варя вышла куда надо. Количество людей сократилось до минимума, и, что самое паршивое, никто из них тоже не видел блондинку в кигуруми.

Варя почувствовала, как накатывает паника. Нельзя, нельзя поддаваться ей. Ладонь скользнула по бедру, интуитивно ища карман с припасенным сладким лекарством, но все конфеты остались у Сары. Да и карманов на платье не было.

Вскоре Варя поняла, что торчать у Стейт-хауса не имеет смысла, и повернула в обратную сторону. Периферийное зрение уловило, как человек в костюме скелета нырнул в переулок. Торопливое, неловкое движение. Варя замедлила шаг и обернулась. Пусто. Она видела скелет всего мгновение, но кое-какая деталь бросилась в глаза и теперь не давала покоя.

Черное худи, белые кости – вроде ничего необычного. Варя уже видела такие костюмы сегодня, но у всех встреченных ею скелетов тело от пяток до макушки скрывалось под тканью. А у этого, нырнувшего в темноту, голова оставалась открытой. Хватило и мига, чтобы увидеть длинные разноцветные афрокосички.

Совсем как у Костика Котова. Ее первого бойфренда, что был до Юры.

С Костиком они учились в одной школе, в параллели, и встречались всего ничего: с января одиннадцатого класса до последнего звонка. Во время него Котов и поставил крест на отношениях, поцеловав другую. Банальная история, по прошествии стольких лет потерявшая всякую остроту. А тогда казалось, что сердце разбито и его не склеить.

Перед глазами возник смутный образ. Красивые неживые веревочки, ниспадающие на плечи. Барабаны-бонго между острыми коленками. А еще…

По коже пробежал холодок, когда Варя вспомнила: Костик фанател от сериала «Тьма» и часто носил толстовку с костлявым принтом, как у одного из героев. Он надевал ее прямо под школьный пиджак, и директриса всякий раз раздувала ноздри: «Котов, сними уже свою флюорографию». Костик лишь нагло ухмылялся в ответ.

Если ты улетела за океан, каковы шансы, что бывший парень окажется в той же стране, в том же городе и на той же улице, что и ты? Варя не сомневалась – нулевые.

Конечно, это не Костик. И вообще: думать надо не о скелетах с косичками, а о поиске Сары. Варя кивнула себе и решила вернуться к цирку. Если сестры там не будет, она попросит кого-нибудь набрать девять один один. Лучше уж привлечь копов, чем сесть на бордюр, подпереть щеку и ждать, когда Сара прибежит сама.

За спиной раздались шаги. Варя не оглянулась, даже не бросила взгляд через плечо, приказав себе не впадать в паранойю. И тут до нее долетела тихая мелодия. Варя сразу узнала ее – это был опенинг к любимому сериалу Костика. Внутри сработал стоп-кран, и она медленно повернулась.

Скелет стоял у фонаря с телефоном в руке. На белой глянцевой маске, скрывающей лицо, играли блики газового света. Незнакомец прибавил звук, и Варя четко расслышала длинное, сквозящее: «Goodbye».

Первый порыв – бежать. Быстро, без оглядки, задрав длинный подол, чтобы не мешался. Второй – броситься к скелету и сорвать маску. Если под ней окажется Костя, он захохочет и скажет что-то вроде: «Привет, Астрова, круто я тебя подловил?» А если нет?

Горькая тошнота подступила к горлу. Варя словно оказалась в чужом сне и не знала, как выбраться. Дурное предчувствие сдавило грудь.

«Это не Костик. Или не совсем Костик», – клубилось в голове.

Варя сжала кулаки и шагнула к скелету.

Глава 5

– Костя?

Имя само вырвалось изо рта. Музыка стихла, но на улице было шумно: дети увлеченно обсуждали, у кого сколько конфет. Скелет наклонил голову набок и внимательно посмотрел на Варю.

Жаль, через прорези в маске было не разобрать, какой у него цвет глаз. У Кости – серый. Сглотнув, Варя потянулась к белому пластику, закрывающему лицо скелета, но тот увернулся.

– Кто ты?

Варя задала вопрос по-русски и сразу повторила по-английски. Скелет и не думал отвечать. Он сунул руки в карманы и безмолвно ждал, что будет дальше.

В висках у Вари стучало, тело потряхивало. Мозг отказывался давать подсказки, правильно ли она поступает. Стоит ли вообще лезть к подозрительному скелету в хеллоуинскую ночь? Раньше Варя никогда бы не решилась на такое, но сейчас чувство нереальности захлестывало ее. Очутившись во сне или фантасмагории, волей-неволей начинаешь вести себя странно. Играть по правилам.

– Сними маску. – Горло перехватило, и в голосе прозвучала угрожающая нота.

Скелет, похоже, понял Варю, но не подчинился. Наоборот – попятился. Она подалась вперед и снова попыталась сдернуть с его лица кусок белого пластика. Костлявая рука взметнулась вверх – резко, словно собиралась ударить. Варя отпрянула, врезавшись плечом в фонарный столб. Скелет отсалютовал, развернулся и побежал прочь. Ни о чем не думая, Варя пустилась следом.

Это были странные кошки-мышки. Сперва он преследовал ее, теперь она гналась за ним. Правда, игра продолжалась недолго. Скелет прибавил скорость и скрылся за углом. Добежав до поворота, Варя застыла в нерешительности. Узкий проход между домами освещал единственный фонарь, да и тот покосившийся. То ли переулок, то ли тупик – не разобрать. Со всех сторон мрачные кирпичные стены, в редких окнах ни проблеска света. Варя вгляделась в полутьму. Ни движения, ни звука. Она чувствовала, что, если сейчас кто-то выскочит, сердце лопнет, как передутый воздушный шарик.

Скелет, скорее всего, забежал в один из домов. Или растаял, как мираж.

Тяжело дыша, Варя вернулась на перекресток и привалилась к стене, увитой плющом. Она чувствовала, как напряжено тело, а от бессилия и непонимания хотелось плакать. Хоть на тротуар ложись. Зато мозг вдруг очнулся и выдал более-менее правдоподобную версию событий.

За их семьей следили киднепперы[4]. Вились поблизости, собирали информацию, планировали похищение и вот наконец решили действовать.

Отец не кичился деньгами, жил почти как среднестатистический американец, но в современном мире не так уж сложно узнать, какой у человека счет в банке. К тому же из-за пары успешных блокчейн-проектов имя отца мелькало в медиа. Так что похитители вполне могли заинтересоваться русским бизнесменом и его семьей. В особенности дочерью-подростком. Уличив момент, они забрали Сару, а скелета подослали, чтобы отвлечь Варю от поисков и не дать вовремя вызвать полицию. Вот почему его загримировали под Костю. Афрокосички, музыка, костлявый принт – это не могло быть случайностью. Киднепперы нашли старый Варин аккаунт в тиктоке, заведенный по Костиной инициативе, посмотрели видео с ним и сделали выводы.

Странно, что они так заморочились, но, с другой стороны, разве не могут преступники получать удовольствие, устраивая жестокие игры со своими жертвами?

Варе оставалось лишь набрать полную грудь воздуха и заорать на всю улицу: «Вызовите кто-нибудь полицию!»

– Выз…

– Ты где была?

Варя обернулась, и глаза защипало от слез. Сара, живая и невредимая, легкой походкой спускалась с верхней улицы.

– А ты где была?! – Варя рванула навстречу и прижала сестру к себе. В карманах кигуруми зашуршали фантики.

– Во рту у клоуна, – ответила Сара. – Я звала тебя, но ты не слышала. Девчонка, которая кидала конфеты, пускала в дом по несколько человек. Ну, чтобы могли заценить, как внутри все украшено. Я немножко задержалась, мы с ней поболтали о том о сем, а потом я ушла. Выхожу такая, смотрю, а тебя нигде нет. Ты на фига свалила?

– Я испугалась, что тебя похитили. – Варя почувствовала, как по щекам бегут слезы.

– Ну ты даешь! – Сара присвистнула.

Версия с киднепперами рассыпалась, а вместе с ней и слабое объяснение, откуда взялся скелет, так похожий на Костика. Впрочем, Варя не думала об этом. Не могла. Тело затрясло, а из горла вырвались всхлипы.

– Ва-а, ну ты чего, не плачь! – Сара схватила ее за руку. – Ого, да ты ледяная. Пошли скорее. – «Овечка» крепко прижалась к «Дракулессе», словно хотела отдать ей все свое тепло.

– Никогда больше не пропадай. – Варя уткнулась в мягкий рог на капюшоне сестры. – Лучше вообще никуда не ходи. Сиди дома. Чтобы с тобой ничего не случилось и я всегда знала, где ты. – Собственный голос казался ей гнусавым и жалким, но она ничего не могла с этим поделать.

– Скоро так и будет, – хмыкнула Сара и пояснила: – Мне же поступать. Придется много сидеть над учебниками.

В квартире она заварила чай и выскребла из карманов дареные сладости. Сестры расположились на полу в гостиной, привалившись к коробкам Чжан. Варя не знала, как сказать Саре о скелете. Да и нужно ли? Внутри зародилось нечто среднее между спокойствием и апатией. Главное, что с сестрой все в порядке, а остальное не так уж и важно.

Хотя, с другой стороны, не приведет ли замалчивание к плохим последствиям? Одна часть Вари стремилась поскорее забыть о скелете, но другая настаивала: надо все рассказать сестре. Доводы второй перевесили, но тут же Варя напомнила себе: «Ну-ка, что там в конце твоего любимого списка, выученного наизусть? Депрессивные и истерические компоненты, спутанность сознания и дезориентация, зрительные и слуховые галлюцинации. Не был ли скелет подарочком от твари?»

Варя открыла рот, но вместо заготовленных слов оттуда выскочило:

– Ай!

Что-то кольнуло в спину. Или укусило?

Варя отодвинулась от коробки и увидела торчащий желто-белесый уголок, достаточно острый и твердый, чтобы пробить картон. Заинтригованная, Сара подползла ближе и тронула острие подушечкой пальца.

– Не уколись! – спохватилась Варя.

– Похоже на коралл. Или клык. – У сестры зажглись глаза. – Давай вскроем и посмотрим!

– Ну нет, нельзя рыться в чужих вещах.

– Ой-ой-ой, ты что, назвала нашу любимую мачеху «чужой»? – ухмыльнулась Сара.

– Смотри, сколько тут скотча. Чжан явно не хотела, чтобы коробку открывали.

Варя сразу пожалела, что озвучила свое наблюдение. Искорки в глазах сестры разгорелись пуще прежнего, а руки принялись ощупывать картонные углы. Сара сейчас походила на безумного уфолога, которому сообщили: в коробке сидит пришелец.

– Точно, другие коробки только сверху заклеены, а тут она прямо постаралась. Я за ножом! – Сара вскочила, чтобы побежать в кухню.

– Нет. – Варя бросила строгий взгляд на сестру, и та остановилась. – Ты не будешь копаться в вещах Чжан. Понятно? Ни сейчас, ни когда я уеду. Это некрасиво, Сара.

Несколько секунд они буравили друг друга взглядами. В комнате повисла напряженная тишина.

– Ханжа, – сдавшись, буркнула Сара.

– Давай почистим зубы и завалимся спать, а то сил нет. – Варя обняла сестру за плечи и повела в ванную.

Нет, Саре не надо знать о скелете. Для нее это станет поводом ввязаться в авантюру. Она разведет бурную деятельность и, чего доброго, напишет настоящему Костику. Варе этого не хотелось.

Впрочем, почему бы самой не проверить Костины соцсети? Никаких сообщений не слать, просто полистать фотки. Вдруг окажется, что он в Штатах.

Они с Костей ни разу не разговаривали после его измены. Просто перестали общаться, будто их ничего не связывало. Даже на выпускном не пересеклись – потому что Варя на него не пошла.

Положив мобильный рядом с кроватью, она нырнула под одеяло и решила дождаться, когда Сара уснет. Сестра подтянула Варю к себе, закинула на нее ногу и уткнулась носом в шею. Дыхание согревало кожу. Пахло ментолом, шоколадом и Сариными духами. Варя закрыла глаза и провалилась в сон.

Очнувшись, она обнаружила себя на самом краю постели. Сестра больше не прижималась к боку, одеяло свалилось на пол, и по телу разливалась приятная прохлада. Рука потянулась к телефону. На экране зажглось: 06:01.

По крыше и окнам громко стучал дождь, а с другой стороны кровати не доносилось ни звука. Уверенная, что сестру не разбудит свет мобильного, Варя зашла в соцсети. Найти Костин аккаунт не составило труда, и она немного рассердилась на себя за то, что до сих пор помнит его ник.

С фотографии смотрело почти незнакомое лицо. Афрокосички исчезли, зато появился пирсинг в носу и две татуировки: косточка под левым глазом и след кошачьей лапы под правым. На щеках темнела щетина. Серые глаза смотрели не в кадр, а немного в сторону, будто Костя заглядывал Варе за плечо.

Под снимком стояла лаконичная подпись: «После концерта», но Варин взгляд зацепился не за слова, а за дату. Декабрь прошлого года. Давненько Костик ничего не выкладывал. Открыв несколько других постов, Варя поняла, что новые фотографии обычно появлялись три-четыре раза в неделю. Почему теперь аккаунт молчит? Она ощутила беспокойство, почти незаметное, словно змея в траве. Вернувшись к первому снимку, Варя зашла в комментарии, и ядовитые зубы впились в нутро.

«Светлая память».

«Соболезную близким!»

«Как несправедливо, такой молодой, талантливый, красивый!!!»

Плачущий смайлик.

Плачущий смайлик и увядшая роза.

Три плачущих смайлика в ряд.

Из горла вырвался сдавленный крик, а в памяти всплыли теплые нечеткие воспоминания, будто кто-то включил старый проектор. Вот Котов сочиняет новую песню, сидя в Варином закутке за книжным шкафом. А вот, положив голову ей на колени, рассказывает, что Курт Кобейн своровал свой знаменитый рифф у группы «Бостон». В носу защипало, и тут пришло осознание – сегодняшний скелет никак не мог быть Костиком. Если только он не восстал из могилы в День Всех Святых.

Ни одной версии, ни одного рационального объяснения не приходило на ум. Варя несколько раз глубоко вдохнула и прислушалась к перестуку дождя. Чуть успокоившись, она подумала: в мире иногда происходят необъяснимые вещи. Если ты столкнулся с одной из них и при этом ничего себе не сломал, в частности мозг, лучше просто пройти мимо. Не пытаться осмыслить. Не стараться разгадать. Пусть тот скелет, решила Варя, навсегда останется тайной.

Глаза вновь заскользили по комментариям. Варя пыталась выяснить, от чего умер Костя. Пару раз под фото всплывал такой же вопрос, но никто не давал ответа. Ей нужно было узнать, что случилось с человеком, которого она когда-то любила. Узнать, что он не страдал перед смертью. Не испытывал длительной, изнуряющей боли. Варя сама не могла понять, почему для нее это так важно. Оставалось надеяться, что дело не в простом любопытстве.

Читая соболезнования и думая о причине Костиной смерти, Варя ощутила дежавю. Все это было вчера. С другим парнем. Она уже прокручивала в голове все эти мысли, когда пыталась написать сообщение Юриной маме, да так и не смогла подобрать слова.

Сначала Юра. Теперь Костя.

Вернее, наоборот.

В прошлом году – Костя. Несколько дней назад – Юра.

Варя пустым взглядом уставилась на закрытые жалюзи. За последние сутки она узнала о смерти двух бывших. Мозг попытался все разложить по полочкам. Вот Костя: школа, цветные косички, музыкальные инструменты, измена. Вот Юра: институт, рыжие вихры, отглаженные рубашки, непростой характер. Никто и ничто не связывало парней между собой, кроме двух обстоятельств: оба встречались с Варей и оба умерли, едва дожив до двадцати. Бывают ли такие совпадения? Наверняка. Но что-то подсказывало Варе, что здесь поработал не слепой случай, а зрячая закономерность. В сознании мелькнуло нелогичное, глупое: «Я причина их смерти». От пугающей мысли перехватило дыхание. Сердце зашлось. Лоб покрылся испариной, ноги и руки ослабели. Варя попыталась встать, и тут желудок пронзила боль.

Долгий перелет, сообщение от Юриной мамы, волнение за Сару, разговор с Андреем, дурацкий клоун, незнакомец на лестнице, скелет с афрокосичками – за эти бесконечные полтора дня произошло слишком много. И Варя не выдержала. Она почувствовала себя веревкой, которую завязывают в тугой узел. Невидимые руки все тянули и тянули за концы. Крепче, еще крепче. Так, чтобы не развязать. А внутри узла пульсировала боль. Варя знала, что это значит.

Тварь проснулась.

Через стиснутые зубы прорвались стон и имя сестры, но Сара не отозвалась. Тогда Варя с трудом откинулась на спинку кровати и увидела, что вторая половина пуста. Позвала снова, но ответа не последовало. Будто Сару на самом деле похитили, а посиделки в гостиной, спор о коробке Чжан и теплые объятия оказались сном.

Варя заставила себя подняться. Внутренности продолжало затягивать в узел. Скорчившись и обхватив живот, она побрела в гостиную.

Сара сидела на полу, спиной к двери, и раскачивалась из стороны в сторону. Дождь задавал шаманский ритм. Вокруг сестры лежали тусклые желтоватые предметы. Несмотря на боль, затмевающую разум, Варя сразу поняла, что это. Кости, и достаточно крупные. Возможно, человеческие.

– Сара.

Оклик прозвучал тихо и вымученно, но сестра услышала. Или почувствовала.

Она рывком обернулась. В руке блестел нож.

Глава 6

У Вари подогнулись ноги. Она осела на пол и скорчилась, подтянув колени к подбородку.

– Ва!

Нож полетел в сторону, а за ним – вынутые наушники. Сара скользнула к Варе, тронула за плечо, а в следующую секунду уже заталкивала ей в рот конфеты.

– Жуй, а я принесу глюкозу!

– В рюкзаке, – выдавила Варя.

– У меня тоже есть. – Сара выбежала из комнаты.

В кухне загромыхала посуда и зашумела вода. Варя не сомневалась: сестра все сделает правильно. Она знала повадки твари и умела загонять ее обратно, в тот темный генетический разлом, из которого та вылезала.

Вскоре сестра принесла большую кастрюлю, поставила ее на паркет и зачерпнула кружкой мутноватую жидкость – движения быстрые, но не суетливые. Приподняв Варю, Сара помогла ей выпить раствор. Первые глотки показались безвкусными, но потом рецепторы очнулись, и тошнотворная сладость заволокла рот. Осушив кружку, Варя в очередной раз подумала, какая же тварь странная.

Она засыпала от углеводов, поэтому Варе приходилось есть много сладкого. Впадала в ярость из-за солнца, поэтому Варя предпочитала ночной образ жизни. И крепла от стресса, поэтому Варя боялась жить по-настоящему: все же знают, что за светлой полосой обязательно последует темная, а если хочешь сохранить покой, твоя зебра должна быть серой.

А еще тварь носила мрачно-романтическое название – порфирия, или «болезнь вампира», но мрачного в ней было куда больше, чем романтического. Все, что она дала Варе, – это боль, непринятие себя и страх. Никакого бессмертия или невероятной привлекательности. Скорее наоборот.

Читая о случаях, когда «болезнь вампира» приводила к параличу, удушью или сумасшествию, Варя невольно представляла, что внутри нее тикает часовая бомба. А что хуже всего, очень редкая бомба даже в ряду других. Штучный экземпляр. По стечению обстоятельств и генов Варе достался самый нераспространенный вид порфирии: всего два-три случая на сто тысяч человек. Если одни люди с тем же диагнозом страдали от солнечных ожогов, а другие – от резкой боли в животе, то Варе достались все симптомы разом. В странной игре, где победой являлась смерть, ей выпали чертовски хорошие карты.

– Развела пятьсот грамм на два литра. Надеюсь, хватит, – сказала Сара. – Сильный приступ?

Варя прислушалась к себе. Тварь отступала, но оставляла после себя выжженные земли. Атаки всегда заканчивалась одинаково – полным изнеможением. Варя снова свернулась на полу, чувствуя себя ежиком-мутантом, иголки которого растут не наружу, а внутрь.

– Да так. – Она решила поберечь Сарины нервы. – Немножко пощекотало.

– Не ври. – У сестры дрогнул подбородок. – Я видела твое лицо. Мне чуть самой больно не стало.

– Средний, – призналась Варя. – Это был средний приступ. Случались и посильнее. Просто я отвыкла.

– Почему тварь вернулась?

– Не знаю. Может, из-за стресса.

– А он откуда взялся? – Сара подняла бровь.

Варя с недоумением посмотрела на сестру, а затем прокашлялась. Во рту по-прежнему ощущался приторный вкус.

– У меня вообще-то бывший умер. Юра. Ты что, забыла?

– Помню. – Сара закатила глаза. – Просто это странно. Ну честно, Ва, Юра был… В смысле вы были не так уж близки.

– Ты права, – помолчав, призналась Варя. – Приступ случился не из-за него. Не только из-за него. Я испугалась, когда потеряла тебя в толпе. Накрутила себя. А еще…

Она приподнялась на локте и глубоко вдохнула, по-прежнему сомневаясь, открывать ли Саре правду: Юра – не единственный бывший, чья жизнь внезапно оборвалась.

Варин взгляд зацепился за бело-желтые предметы, аккуратно разложенные на полу. Пока она боролась с тварью, останки никуда не исчезли. Значит, все это ей не привиделось. Можно было подумать, что в квартире проводились археологические раскопки – для полноты картины не хватало лишь лопаты и кисточки. В голове вспыхнуло свежее воспоминание: сестра сидит в окружении костей, сжимает нож в кулаке и раскачивается влево-вправо, будто в трансе.

«Опять кости, – с каким-то неопределенным, щемящим чувством подумала Варя. – Костлявый костюм. Костик».

– Что это? – Она кивнула на останки. – Еще один сюрприз, как клоун-убийца из шкафа?

– Нет. – Сара медленно покачала головой. – Я нашла их в коробке Чжан.

Варя глянула в угол, где лежали вещи мачехи, и нахмурилась. Похоже, сестра не врала. Одна из коробок – тот самый запретный плод, тщательно замотанный скотчем, – развесила по сторонам четыре картонных уха. Рядом валялся ком клейкой ленты.

– Мои слова для тебя ничего не значат? – Варя ощутила прилив гнева. – Я запретила тебе копаться в вещах Чжан. А ты что сделала?

– Ва, ну не сердись! – Сара сложила ладони в молитвенном жесте. – Мне опять приснился этот дурацкий сон, ну ты знаешь, будто я иду в туалет, и все так реалистично, просто жесть. Я проснулась и еле успела добежать. Зря выпила столько чая на ночь. – Сестра тараторила, не давая Варе начать читать нотации. – В общем, потом я зашла в кухню, увидела нож и вспомнила о коробке. Мне ужасно захотелось ее вскрыть и заглянуть внутрь! Я даже оправдание придумала. Ты запретила копаться в вещах Чжан, но не уточнила, что запрет действует постоянно. Ты сказала: «Ни сейчас, ни когда я уеду». Но то «сейчас» прошло, а ты еще не уехала. Понимаешь? Это логическая лазейка.

Варя подняла руку, призывая Сару остановиться:

– У меня голова кругом от твоей болтовни. Я не буду ругаться, просто пообещай, что это не повторится. Никогда.

– Клянусь! – Сара прижала ладонь к сердцу.

– Ну и… – Варя обвела «раскопки» взглядом, – что это значит? Зачем Чжан кости? И чьи они?

– Самой интересно! – В сестре бушевал азарт. – Ладно бы наша китаеза была врачом или ученым, но ведь нет, простая училка музыки.

Варя поморщилась:

– Опять китаеза? Серьезно, Сара, когда ты перестанешь так ее называть?

Сестра невинно улыбнулась.

– Никогда. И вообще, может, я впитала нетолерантность с молоком матери? Помнишь, она вечно смотрела всякое совковое старье? Ну типа «Варвары-красы». А иностранное кино не любила, особенно азиатское. Говорила, что не понимает его, а всякие китайцы-корейцы для нее на одно лицо. Вот у меня – то же самое.

Варя помнила о «совковом старье», но только со слов отца, и не сомневалась: у Сары тоже не было собственных воспоминаний о маме. Много ли может сохранить мозг четырехлетки? Вот Варина память, пожалуй, могла зафиксировать что-то ценное, но не потрудилась. У сестер было лишь то, что дал им отец. Жалкие крупицы, которых не хватало, чтобы утолить голод.

Варя догадывалась, почему ничего не помнит: злую шутку сыграла гибкая детская психика. Все воспоминания о маме отправились в папку «травма», а она – в самый дальний ящик подсознания. Варя читала, что подавленные воспоминания – отнюдь не редкость. В каком-то мудреном нонфике говорилось, что со временем они часто «выстреливают из-за угла»: одни люди начинают бояться микробов, другие занимаются саморазрушением, третьи душат котят в подворотнях. А у Вари проснулась тварь. Хотя порфирия – генетическая болезнь, она могла спать вечно и никак не проявляться, но что-то запустило часовой механизм бомбы.

– В общем, определились: нетолерантность у меня от мамы. А от папочки – острый ум. – Сара сунула телефон Варе под нос. – Вот, смотри, я уже кое-что нарыла.

– Ты сфоткала кости?

– Не просто сфоткала, а загрузила в Гугл и запустила поиск по картинке. По-моему, похоже, да? Судя по всему, вот эта продолговатая косточка – кусок челюсти оленя. Видишь, тут даже немножко зубов осталось.

Варя посмотрела на экран смартфона. Потом на пол, где лежала предполагаемая челюсть. Сходство и правда прослеживалось.

– Значит, это скелет оленя?

– Не целый. Тут девять костей. У него их больше.

– Может, охотничий трофей? – предположила Варя. – Чжан переехала из Техаса, а там вроде любят пострелять.

– Ага, и не только в зверей. – Сара изобразила выстрел. – Хорошая версия, но мне больше нравится такая: наша мачеха – чокнутая баба, которая без всякой причины хранит у себя косточки бедного животного. Брр, надеюсь, она не притащила к нам домой ничего подобного.

Переглянувшись, сестры одновременно передернули плечами. Кости выглядели безобидно и напоминали древесину, выбеленную морем, но все-таки их вид вселял тревогу.

– Ну ты как, Ва, получше? – Сара нежно провела по Вариному лбу, смахивая влажные пряди. – С тобой точно ничего не случилось? Может, Андрей чего-то наговорил?

– Нет, это не из-за него.

– А из-за чего?

– Ну, тут произошло кое-что, – неуверенно пробормотала Варя, – странное.

Лицо сестры приобрело настороженное выражение. Она заправила волосы за уши и кивнула, показывая готовность слушать.

– Помнишь Костика? – сдалась Варя.

– Котова?

– Да. В общем, он тоже умер. И это еще не все…

Варя медленно, чтобы не сбиться и не упустить ни одной детали, рассказала сестре о встрече со скелетом. О музыке из «Тьмы». О нелепой погоне. О том, как решила проверить, не мог ли Костя оказаться в Бостоне. Сара не перебивала.

Когда Варя закончила, сестра заглянула ей в глаза:

– Ты думаешь о том же, о чем и я?

– В том-то и дело, что у меня нет ни одного логического предположения, – выдохнула Варя.

Сара прикусила губу и пробормотала:

– Это был он.

– Не поняла.

– Это был Костя. Приходил к тебе. Ну, чтобы попрощаться.

– Ты знаешь мое отношение к мистике. – Хотя у Вари мелькала мысль о призраке, она не спешила сознаваться в этом ни сестре, ни себе. – Оно, мягко говоря, скептическое.

– А у меня скептическое отношение к твоему скептическому отношению, – с серьезным видом заявила Сара. – Так тебя, значит, из-за скелета накрыло?

– Нет. Не знаю. Просто я почувствовала… – Варя замялась и развела руками, – свою вину.

– И почему я не удивлена? – сестра тяжело вздохнула.

– Понимаешь, у них же не было ничего общего. Их ничего не связывало. Костю и Юру. Ничего, кроме меня и смерти. Я все не могу перестать об этом думать. Как будто они умерли из-за того, что оба со мной встречались. Знаю, это звучит глупо, но…

– Еще как глупо! Слушай, Ва, я поняла, отчего у тебя стресс. Оттого, что в башке – помойка. Выкинь на фиг все эти мысли! Тебе не в чем себя винить. Вообще. Не ты же их убила.

Варя отвела взгляд. Дождь прекратился, и плотные жалюзи не могли скрыть, как посветлело за окнами.

– Не ты же их убила? – повторила Сара, и на этот раз интонация была вопросительной.

– Нет. Конечно нет! – Варя встрепенулась.

– Ва, тебе надо успокоиться. – Сестра сжала ее руки. – Два мертвых бойфренда – это всего лишь одно большое совпадение. Даже не так. Крошечное совпадение. – Сара показала пальцами, насколько оно мало́. – Вот если бы умерли все, вообще все, с кем ты встречалась, тогда я бы еще поняла твои заморочки. Но это не так. Вспомни Захара. Да, вам было всего по тринадцать, но вы же типа встречались. Уверена, с ним все норм.

Варя еле сдержалась, чтобы не ударить себя по лбу. Как она могла забыть о Захаре? Почему не подумала, что нужно проверить всех бывших?

Из глубин памяти всплыло суровое мальчишеское лицо, почти затертое, оставленное в детстве, вместе с лазаньем по деревьям, разноцветными пластырями на исцарапанных коленках и возможностью каждый день видеться с сестрой. Эра до переезда. Эпоха до твари. Мифическое время.

Варя привыкла считать Костика бойфрендом номер один, если смотреть в хронологическом порядке, но первый поцелуй у нее случился с другим. С соседским мальчишкой, вечно носившим футболку с Кинг-Конгом.

Облупившийся принт был не единственной причиной, почему к Захару прилепилась кличка Конг. Коренастое мускулистое тело, приплюснутый нос и взрывной характер придавали мальчишке сходство со знаменитым кайдзю. Прозвище не бесило Захара – наоборот, он носил его с гордостью.

Конг ставил Варе подножки и бросал в нее грязные снежки, но не успел оглянуться, как стал держать за руку и неловко тыкаться губами в губы. Перемена произошла внезапно, в один день, в один миг.

Тогда, украв Сарин велосипед, Захар рассекал на нем по двору. Кривилось и петляло переднее колесо, ржали конговские дружки. Оставив хнычущую Сару на ветке под покровом листвы, Варя спрыгнула на асфальт, подобрала длинный прут и подбежала к Захару.

Столкнув Конга с велика, она хлестнула его по спине. Второй раз, третий. Варя прыгала из стороны в сторону, нанося удары, и Захар – крепкий, но неповоротливый – никак не мог ее поймать. А когда изловчился, заломил Варе руку, наклонился и рявкнул в лицо: «Ты из шисят пятой? Зайду за тобой в семь!» Освободил, отстранился. А вечером, действительно, позвонил в дверь – минута в минуту.

С тех пор Захар называл Варю «моя» и, хвастая мальчишескими бицепсами, обещал навалять любому, кто к ней полезет. Варя гордилась первыми отношениями, Сара супилась, отец ничего не замечал. А бабушка, в очередной раз приехав в Тушино из своего Алексеевского, заявила: «Тюрьма по нему, поганцу, плачет». Она сделала такой вывод не только по внешности Конга, но и после разговора с соседками. Все старухи района знали, что Захар пару раз разбивал мячом окна и подворовывал в магазинах. Вспыхнув, Варя заступилась: «Он футболист, скоро будет в молодежном составе». Взяли его или нет, она так и не узнала.

Варя попыталась вспомнить фамилию Захара – со скрипом, но получилось. В девяностой квартире жила семья Ивненко.

– Возьму? – Рука потянулась к мобильнику Сары: собственный лежал в спальне, и у Вари не хватило бы сил, чтобы добраться до него.

Она сомневалась, может ли назвать Захара бывшим парнем, но хождение за ручки и неловкие поцелуи все-таки что-то значили. Варя помнила, как потели ладони и трепетало сердце. Почему бы не убедиться, что Захар жив и здоров? Варя надеялась: если с ним все в порядке, непонятное чувство вины отступит.

Запросы в соцсетях не принесли результата: ни в одной из них не было Захара Ивненко. Пальцы, порхая над смартфоном, дрожали все сильнее. Сара сбегала в спальню, принесла Варин мобильный и тоже присоединилась к поискам.

– О нет.

Сестра округлила глаза и резко наклонила телефон, пряча экран. Импульсивный, необдуманный жест. Варя молча протянула ладонь, и Сара, немного помявшись, отдала мобильный. Руки у обеих тряслись, как от холода.

– Только не нервничай! – просила сестра. – Тебе нельзя.

Первое, что бросилось в глаза: видео сделано очень, очень плохо. Выезжали из углов байки и вылетали футболисты, явно нарисованные нейросеткой, а следом появилось море – затопило экран, вместе с ракушками, акулами и морскими звездами. Из воды вырос огромный кулак с трезубцем. Сверкнули молнии. Варя хотела спросить, зачем ей смотреть на это визуальное недоразумение, но тут появились кроваво-красные буквы: «Я знаю, любимый, ты в лучшем мире и круто отрываешься с Нептуном. Посвящается Захару Ивненко». Дальше шли две даты: рождения и смерти.

– Ва. – Сара забрала телефон и вгляделась в Варино лицо. – Пожалуйста, не волнуйся. Это вообще ничего не значит. Там нет ни одной фотки. Может, клип о другом Захаре.

– Нет, о нем.

Внутри разрасталось горькое и острое чувство. Будто Варя могла помешать чему-то плохому, стать преградой на пути зла, но не сделала этого. Она топталась на месте, когда нужно было ускорить шаг и вмешаться в судьбы людей. Написать. Позвонить. Спросить, как дела. Почему-то Варе казалось: если бы она больше общалась с Захаром, Костей и Юрой – с ними ничего бы не произошло. Они остались бы живы.

– Просто какое-то общество мертвых бойфрендов. – Сара нервно хихикнула. – Прости. Я глупая. Это глупо. Не слушай меня. – Она замахала руками.

– Они все умерли, Сар. – Варя покачнулась. – На самом деле. Все, с кем я встречалась.

– Ну не все! Андрей-то жив. Ты с ним сегодня болтала.

– Вчера, – обронила Варя.

Сердце рухнуло, будто спелое яблоко с дерева. Варя знала – не в глубине души, а на самой ее поверхности, – почему не подумала об Андрее. Осознанно или нет, она не причисляла его к бывшим. К Захару, Косте и Юре Варя испытывала чувства раньше, а к Андрею – прямо сейчас. Она еще не научилась думать об их отношениях в прошедшем времени.

Варя сама не заметила, как схватила телефон и нажала на вызов. Гудки, гудки, гудки… Она лихорадочно набрала сообщение, не придумав ничего лучше, чем спросить: «Ты где?» Мессенджер показал: доставлено, не прочитано. Пальцы все крепче сжимали телефон, глаза все внимательнее вглядывались в экран. Ответа не было.

«Общество мертвых бойфрендов», – эхом прозвучало в голове.

Глава 7

Восемь неотвеченных звонков и шестнадцать непрочитанных сообщений – так прошли самые длинные сорок минут в Вариной жизни. Хотелось вскочить и со всех ног помчаться к Андрею, но это не имело смысла: между Бостоном и Москвой распластался Атлантический океан. Впрочем, если бы Андрей находился в соседнем доме, Варя вряд ли нашла бы силы, чтобы добежать до него. Вот доползти – может быть. После приступа она ощущала себя ватной куклой, которую прокрутили в стиралке.

Сара обнимала ее, гладила по голове и все повторяла:

– Нельзя нервничать, тебе нельзя нервничать.

В конце концов Варя не выдержала и отстранилась. Она понимала, что надо с благодарностью принимать заботу, но внутри нарастало раздражение. Если тебя сто раз попросят не волноваться, на сто первый это выведет из себя. Чтобы не вспылить, Варя сказала, что ей нужно умыться, кое-как поднялась и ушла в ванную. Не хватало еще сорваться на сестру.

Экран телефона оставался черным – никаких уведомлений. Корпус так нагрелся в руке, что, казалось, в воздухе вот-вот запахнет плавящимся металлом. Варя положила мобильный на бортик ванной и включила воду. В доме отца был обычный душ, с подвижным шлангом, а в квартире Чжан лейка торчала из стены и прицельно хлестала в лицо. Не сдвинуть, не убавить напор. Варя опустилась на колени, подставив воде спину, и закрыла глаза. Под веками прыгали светлые точки, в голове крутились глупые надежды. Если продолжать пялиться в экран – ничего не произойдет, а если отвлечься – Андрей обязательно ответит. Так ведь всегда и бывает, по закону подлости: ждешь звонка от парня – тишина, а забудешь – вот и он.

Зажмурившись плотно-плотно, Варя начала считать до десяти. На пятой секунде она услышала странные звуки, будто радио поймало белый шум, но стоило распахнуть глаза, как все исчезло. Варя глянула на телефон, и в этот миг экран вспыхнул. Сработало! Она схватила мобильный мокрыми дрожащими пальцами. Выронила – не в воду, на кафель. И, перегнувшись через край ванны, уставилась на уведомление.

Пашка. Всего лишь друг Пашка, написавший: «Хей, Варварка, как делища?» Чертов Пашка, чтоб его!

Во рту стало горько от разочарования, следом накатила злость и растворилась в новой волне надежды. В голове крутилось: «Паша, Пашенька, вот кто мне поможет». Варя крутанула вентиль, вытерла пальцы о футболку, лежавшую на полу, и быстро нажала на вызов, но случайно попала на иконку видеозвонка. Хотела сбросить, чтобы перезвонить по аудио, но на экране уже появилось Пашино лицо. Румяные щеки в обрамлении соломенных волос придавали ему сходство со Страшилой из «Изумрудного города».

– Здоро́во, Варварка. Ты че, под дождь попала?

– Паш, ты дома?

– А ты в ванне, что ли? – Густые желтые брови взметнулись вверх. – Голая? Опусти камеру пониже, плохо видно.

– Паша! – одернула Варя. – Слушай и не перебивай. Ты должен сходить к Андрею. Прямо сейчас. У вас ночь?

– Вообще-то день. Суббота. Первое ноября. Две тысячи двадцать…

– Паша! – Варя повысила голос. – Пожалуйста, сходи к Андрею. Тебе же близко, через двор. Очень надо!

– И что я ему скажу? «Привет, Андрей»? – хохотнув, пропел Пашка.

– Неважно. Просто сходи. Прошу!

– Ох, ну лады-нормалды. – Друг нехотя встал. – Опять у вас какие-то мутки. То письмо передай, то не передавай. – Камера повернулась к вешалке в коридоре, на которой болталась одинокая ветровка. Было слышно, как Паша, сопя, натягивает кроссовки. – То коробку отнеси – нет, не неси. Я кто вам, голубь почтовый?

– Какую коробку? – Варя вытерла лицо свободной рукой.

О письме она помнила. Еще бы не помнить. Накорябала в конце сентября, в одну из дождливых ночей, и попросила Пашку передать. Три желтых линованных листа, неразборчиво, истерично исписанные с обеих сторон. Пришлось, правда, оторвать пару уголков – на них Варя, сама того не заметив, неумело набросала схематичные портреты. На одном Андрей обнимал ладонями ее лицо, на другом целовал в нос.

Как только письмо оказалось у Пашки, Варя перехотела, чтобы Андрей читал его. Пришлось сказать другу, чтобы порвал и выбросил листы. Он поворчал, но согласился.

А вот о коробке Варя слышала впервые. Она не просила Пашу передавать никаких посылок. После разрыва, конечно, мелькала мысль: собрать и вернуть Андрею его подарки и забытые мелочи, но до дела руки так и не дошли.

– Паш, о чем ты? Что за коробка?

– Забей. – В кадр снова вплыло лицо друга. – Ну так чего у вас с Андрюхой? Почему я счас к нему прусь? Верней, я знаю почему. Потому что я полудурок. А вот зачем – не знаю. Объяснишь?

– Он не отвечает на звонки. А мне надо… – Варя запнулась, не зная, как донести до Пашки, что «надо» означает «мое сердце взорвется, если этого не произойдет», – мне очень надо знать, что с ним все в порядке.

– А че ты, новости какие-то слышала? – Друг насторожился. – Ну типа в районе утечка газа или террорист?

– Нет, ничего такого. Я потом объясню.

– Захожу в лифт. Счас связь пропа…

Друг отключился, и Варя отложила телефон. Она медленно вылезла из ванны, завернулась в полотенце и опустилась на бортик. Взгляд упал на зеркало, висящее напротив. Мокрые волосы облепили шею и плечи, как черные щупальца. Варя напоминала себе измотанную, ослабевшую жертву, которую неведомый монстр вот-вот утянет на глубину.

В ванную заглянула Сара.

– Хорошая идея – попросить Пашку. – Робкое выражение лица придавало сестре еще больше детскости. – Оставить тебя одну?

– Нет. Только давай помолчим.

Сара села рядом, и начались бесконечные минуты ожидания. Наверное, разговор ускорил бы время, но Варя не могла болтать о пустяках. Обсуждать мертвых бойфрендов – тем более. К моменту, когда перезвонил Пашка, она готова была биться головой о стену. Недоброе предчувствие словно выжигало дыру в груди.

– Варварка… О, малая, привет. – Друг заметил Сару. – В общем, Андрюхи нет дома. Дяди Феди тоже, но он вроде на вахте. Счас стою у них под дверью. Звякнул Андрюхе на мобилу – как ты и говорила, не отвечает. Может, объясните, че случилось?

В голове опять зашумело, и Варя зажмурилась. Не сон ли все это? Не галлюцинация ли? Уж лучше бы так. Под прикрытыми веками, обгоняя друг друга, понеслись воспоминания об Андрее. Они теснились и наслаивались, как при мультиэкспозиции в кино. Первый поцелуй – полушутливый, неловкий. И сразу второй – долгий, растворяющий. Первый поход в кино на какую-то фестивальную драму в «Иллюзионе»: рука в руке, переглядывание из-под ресниц и головокружительный хохот. Они тогда настолько растворились друг в друге, что даже не смогли вспомнить, о чем был фильм. Первая ночь, когда каждое прикосновение казалось электрическим и весь мир схлопнулся до размеров комнаты, а потом исчезла и она – осталось только дыхание. И самое первое: момент знакомства – паршивый день, который сулил Варе неприятности, если бы не появился Андрей.

Нет, с ним не могло, не должно было произойти ничего плохого.

Комната закружилась, и Варя почувствовала, как сползает с ванны на кафель, но Сара вовремя подхватила ее.

– Мы перезвоним. – Выключив видео, она крепко прижала Варю к себе. – Паниковать рано. Была пятница, Хеллоуин, он мог где-то затусить…

– Андрей?

– Да, помню, он не фанат вечеринок, но люди меняются.

Втянув воздух сквозь зубы, Варя разблокировала смартфон и открыла вкладку с авиабилетами.

– Ва, ты чего делаешь? – насторожилась сестра.

– Переношу рейс. Мне надо в Москву.

– Тогда я с тобой! – выпалила Сара.

– Нет. Не хватало еще, чтобы из-за меня сорвалось твое поступление. Тебе надо учиться.

– А тебе – успокоиться. Ва, все это – просто дурацкие совпадения…

Варя резко повернулась к сестре, и брызги с мокрых волос попали ей на лицо.

– Ты действительно веришь в это? – Варин взгляд был пытливым, почти просящим. – Ну? Что молчишь?

Сара неопределенно повела плечами и опустила глаза.

– Черт, билеты есть только на вечер.

– А если Андрей объявится, ты перенесешь рейс снова? – вздохнув, поинтересовалась сестра.

Варя не нашлась что ответить. Для начала, если Андрей найдется, она поплачет от облегчения и радости, а уж потом решит: улететь или остаться.

В руке запиликал телефон.

– Так и знал, что ни фига вы не перезвоните. – Пашка хмурился; за его широкими плечами мелькали облетевшие деревья. – Выкладывайте, че там у вас.

– Вначале пообещай, что сделаешь кое-что.

– Ну ваще! К кому еще из твоих бывших наведаться? – Друг, сам того не зная, попал точно в рану.

– Ни к кому. – Варя помедлила. – Больше не к кому.

– Это как понимать?

Она с сомнением покосилась на Сару, спрашивая взглядом: «Рассказать или нет?» Пожалуй, чтобы заручиться Пашкиной поддержкой, придется выложить правду.

Пока Варя подбирала слова, сестра придвинулась к камере и решительно затараторила:

– Слушай, Паш, тут такое дело. В общем, все Варины бывшие – того. – Она провела пальцем по горлу. – Умерли.

– Че? – только и смог выдавить Пашка.

– Помнишь Юру, рыжего, из института? А еще Костика, с цветными косичками, из школы? И Захара… нет, Захара ты не знал. Короче, у Вари было три парня, и они умерли. Все. Теперь ясно?

– Вы там чем-то запрещенным балуетесь?

– Если бы! – Сара закатила глаза.

– Паш, все серьезно. Происходит что-то непонятное и плохое. Я не знаю, как это объяснить. Пожалуйста, помоги найти Андрея. Это все, о чем я прошу.

Друг подергал носом, будто принюхиваясь к словам – не пахнут ли розыгрышем или помутнением рассудка?

– Кинь пруфы, что ли. С чего ты вообще взяла, что пацаны откинулись?

– Ох, Паша! – Сара сердито зыркнула в телефон, но тотчас сменила гнев на милость. – Так и быть, пришлю тебе доказательства. Только обещай, что поможешь!

– Лады-нормалды, – пробормотал Пашка.

Сара сбросила и тотчас вытащила свой телефон. Забарабанила пальцами по экрану, находя нужные ссылки и подбирая формулировки. Варя не лезла. Она вытерлась досуха и ушла в гостиную.

На полу по-прежнему стояла кастрюля с глюкозой, от одного взгляда на которую накатила тошнота. Рядом валялись кости. Поколебавшись, Варя убрала их обратно в коробку. На ощупь останки были чуть шероховатыми и удивительно неискусственными – пальцы сразу определили: не пластик, не дерево, не металл. Живое. Вернее, то, что было живым. Зачем Чжан хранила их?

Заглянув в комнату, Сара предложила:

– Может, немножко прогуляемся? Ты как?

Варя прислушалась к себе, посчитала пульс: порядок. Спать не хотелось, хотя от недосыпа и переживаний тело казалось измотанным, а в голове стелился туман. Проветриться – не такая уж плохая идея. Тем более что до вылета больше десяти часов. Варя кивнула и пошла одеваться. Судя по золотистому свету, пробивающемуся сквозь жалюзи, без шляпы было не обойтись.

На улице стояла тишина. Ветер гонял фантики и красные пластиковые стаканы, оставшиеся после праздника. Пахло тлеющими дровами, и Сара, перехватив Варин взгляд, пояснила: кто-то решил с утра затопить камин. Единственный прохожий, парень с недотертым зомби-гримом, нес икеевскую сумку, набитую постиранным бельем. С края свешивался носок, болтался, болтался да и выпал. Сара брезгливо откинула его ногой в сторону.

– Как ты собираешься искать Андрея? – спросила она.

– Не знаю. Может, пойду в полицию. Или обращусь в поисковые отряды. – Варя задумалась: не заявить ли о пропаже прямо сейчас?

– Ты же понимаешь, как это глупо?

– В смысле? – Варя нахмурилась. – Ты о полиции или…

– О расставании с Андреем. Ва, я же вижу: ты его любишь. О нелюбимых так не волнуются. Зачем ты это сделала?

Сестра приподняла полу ее шляпы, присмотрелась и привычным жестом потерла щеку, чтобы размазать крем. Впитывался он плохо. Зато помогал. Варя всегда наносила санскрин густым слоем, зная, что без защиты ее тонкая кожа быстро покроется язвами. Болезненными, уродливыми. Она не раз проходила через это и не хотела повторений. Тем более каждый ожог – это потенциальный шрам. У Вари уже имелось несколько: чуть больше на теле, чуть меньше на лице. Тонкие засечки на скулах, ближе к вискам, было удобно прятать за волосами. А если солнце ткнет раскаленным пальцем в нос или губы? Варя предпочитала не думать об этом.

– Зачем, Ва? – повторила Сара.

Перед глазами тотчас возникло лицо Андрея – прямиком из того дня, когда Варя поставила точку в их отношениях: тонкие и резкие черты, круглые и добрые глаза. Пушистое облако волос, в которое так и хотелось запустить пальцы. Движение острого кадыка. Андрей сидел на диване, свесив руку с подголовника, и поглаживал Варино плечо. А она…

– Я просто смотрела на него, – сорвалось с губ.

– Смотрела? – Сестра впилась в нее взглядом.

– Да, – выдавила Варя и, поняв, что Сара теперь не отстанет, добавила: – Он был у меня. Рассказывал о квантовом бессмертии. И я решила, что нам надо расстаться.

– Так скучно было? – фыркнула Сара. – Молчу-молчу! А ты говори.

– В квантовой физике есть теория о том, что люди не умирают, а продолжают существовать в других вселенных. Это похоже на… – Варя на мгновение задумалась, – дерево с бесконечным количеством веток. Понимаешь? Умирая, мы просто перелезаем с одной на другую. И это связано не только со смертью. Каждое наше решение, важное решение, создает новую ветку. – Помолчав, она продолжила: – Пока Андрей рассказывал, я вдруг подумала, что хочу лучшей жизни для него – прямо тут, в этой Вселенной. А со мной так не получится. В других измерениях мы, может, останемся вместе. И он все узнает. В одном увидит, как я умираю от паралича дыхательных мышц. В другом – от пневмонии из-за слабого иммунитета. В третьем будет навещать меня в психушке. А в этой, в нашей, ничего такого не произойдет.

– Ох, Ва, – выдохнула Сара.

Варя ждала, что сестра обзовет ее дурой, но она сказала другое:

– С ним все будет в порядке. – Голос звучал так убедительно, словно Сара только что заглянула в будущее.

– Спасибо, – буркнула Варя.

– Знаешь, что написал Пашка, когда посмотрел ссылки? «Жуткое совпадение, но в жизни и не такое бывает». Может, он прав и над Андреем не висит этот… как его? Дамоклов меч.

Подозревая, что пожалеет об этом, Варя спросила:

– Но ты ведь думаешь иначе? Не так, как Пашка. Да?

Сара заговорила не сразу. Сестры вышли на мост с серыми башнями, похожими на шахматные ладьи. Внизу рябила темно-синяя река, неся красное каноэ с одиноким пассажиром. Доносился запах речной свежести. На мосту не было ни людей, ни машин, лишь справа грохотал поезд, мелькая пустыми окнами. В постхеллоуинское утро город решил поспать подольше.

– Ты же знаешь, Ва. Я верю во всякое. В магических существ, в другие миры. В то, что люди всего лишь песок и есть те, кто лепит из нас куличики. – Сара запахнула легкую джинсовку, словно озябнув от собственных слов. – Скелет, которого ты встретила. Разве его можно объяснить совпадением?

Варе совсем не хотелось вспоминать о событиях минувшей ночи. С этого чертова скелета все и началось. Если бы не он, она не полезла бы искать Костин аккаунт, не узнала бы о его смерти и не испытала бы приступ.

– Он странно вел себя для призрака. А еще у него был мобильник. Привидение со смартфоном? – Варя вопросительно уставилась на сестру.

– Звучит как название ироничного детектива. Помнишь, бабушка такие читала? «Жаба с маникюром», «Оборотень без погон» и все такое. – Сара хихикнула. – Вообще-то у призраков часто бывают какие-то атрибуты. Петля на шее висельника, кандалы на ногах заключенного. Почему бы современным привидениям не носить с собой айфоны?

Включив режим знатока, сестра принялась просвещать, какими бывают призраки и какие цели они преследуют. Она объяснила, что скелет вел себя вполне логично для своего положения: молчал, не позволял к себе притронуться и исчез, когда Варя попробовала его поймать. Затем Сара рассказала о случае Генри Брохема, жившего в восемнадцатом веке.

В детстве Брохем и его школьный друг заключили договор: тот, кто умрет первым, обязательно навестит другого в облике привидения. Мальчики скрепили соглашение кровью и продолжили жить, учиться, расти и заниматься своими делами. Много лет спустя Брохем путешествовал по Швеции и остановился в одной из гостиниц. В первую же ночь он увидел своего друга – не из окна и не в гостиничном холле, а прямо у себя в номере. Гость сидел на стуле и молча смотрел на Брохема. Тот, почувствовав ужас и оцепенение, потерял сознание, а когда очнулся – привидение исчезло. Вернувшись из путешествия, Брохем узнал, что его друг умер ровно в тот день и час, когда они виделись в гостинице.

– Мы с Костей не заключали кровавых сделок, – заметила Варя.

– Это понятно, но у вас была эмоциональная связь. И не забывай: призраки приходят к тем, с кем остались неразрешенные вопросы. Ваше расставание – как раз из таких. Вы же так и не поговорили. Не расставили все точки над и.

– Если бы в Гарвард сдавали экзамен по паранормальным явлениям, ты получила бы высший балл. – Варя натянула улыбку.

– Забавно, что ты об этом заговорила. Мы как раз идем туда. Покажу тебе место, где буду учиться.

– Мне нравится твоя уверенность. – Варя потрепала сестру по волосам.

– А что, думаешь, у меня не получится? – Сара прищурилась.

– Да что ты. Я на девяносто процентов состою из веры в тебя, а на десять… ну, из какого-то дерьма.

– У меня так же, только вместо веры – любовь. – Сестра чувственно прижала ладонь к груди.

Впереди замаячила башня – то ли терем, то ли Хогвартс. Разноцветная черепица на островерхой крыше складывалась в геометрический узор. Большое витражное окно придавало зданию сходство с церковью, как и высокая деревянная дверь. Казалось, за ней должно твориться нечто сакральное.

– Это столовка, – сказала Сара. – Внутрь пускают только студентов, но однажды я туда все-таки пробралась. Жаль, меня быстро вышвырнули. Даже сфоткать ничего не успела. Там шикарно: огромный зал, люстры – как в замке, а вдоль стен бюсты и портреты – не знаю чьи, наверно, всяких ученых. А вон там – Гарвардский двор. Туда всем можно, пошли.

Сестры миновали небольшую площадь со скамейками и фудтраками, пахнущими вовсе не едой, а выхлопными газами, и нырнули в ворота.

«Двор» походил на парк, заключенный среди невысоких кирпичных зданий. Старые вязы простирывали листву в потоках ветра. Блестели на солнце ботинки бронзового Джона Гарварда, натертые сотнями тысяч рук. По увядающим газонам, среди палых листьев и ярких металлических стульев, носились белки – их не смущали ни студенты, ни туристы. Варе в глаза бросилась часовня: белоснежная колокольня ярко выделялась на фоне синего неба.

– Только не трогай башмаки старины Джона, – предупредила Сара, – это для туриков. А студенты на них писают.

– Что?

– Такая традиция, уходящая в глубь веков. Вообще, это больше для парней, но я тоже обязательно попробую…

– Сара!

– Ханжа, – фыркнула сестра. – Кстати, о древних обычаях. Один из способов избавиться от призрака – замолить грехи. Любые, необязательно связанные с ним. – Сара ухватила Варю за рукав и потянула к церкви. – Давай зайдем. Я там еще не была.

– Ну мы же не католики, – возразила Варя.

– И что? Смотри на мир шире!

– Давай побудем на воздухе.

– Хм, вампиры не могут заходить в церкви, а я ни разу в жизни не видела тебя в Божьем храме. – Сестра лукаво улыбнулась. – Очередное совпадение?

Закатив глаза, Варя толкнула тяжелую дверь.

Снаружи часовня казалась совсем небольшой, но внутри выглядела как концертный зал. Кроваво-красная ковровая дорожка текла между белыми стенами, колоннами и пронумерованными рядами скамеек. Впереди темнел строгий алтарь, а за спиной, наверху, парил орган с золотыми трубами. Сара плюхнулась на бордовую сидушку, похлопала по соседней и сложила ладони в молитвенном жесте. Покачав головой, Варя указала на дверь. Замаливать грехи она не собиралась. Только доказать сестре, что запросто перешагнет порог церкви.

В глубокой тишине завибрировал телефон, и звук походил на раскат грома. Ожидая увидеть послание от Пашки или Андрея, Варя вытащила мобильный. В груди екнуло, брови поползли к переносице.

Сообщение пришло с Юриного номера. Опять.

Варя кликнула на уведомление и почувствовала, как пол проваливается под ногами. Никаких опор, лишь темная глубина, в которую ты летишь со скоростью света.

Глава 8

На экране высветились слова, вызывая жар в голове и груди. «Шлюха! Сука! Паскуда!» – и много, много других оскорблений. Варе казалось, что они звучат на весь церковный зал. Отражаются эхом от стен. Взлетают к потолку. Орут, визжат и бьют по ушам. Ей хотелось отшвырнуть телефон и закрыть лицо руками, но она не могла пошевелиться.

– Ого. – Сара подскочила и уставилась в смартфон. – Вначале к тебе приходит Костик, теперь пишет Юра.

– Это не он, – прохрипела Варя. – Это его мать.

– Ты уверена? По стилю похоже на твоего бывшего.

На глаза навернулись слезы, скрыв текст, но слова продолжали звучать в памяти. Еще никогда на Варю не выливали столько грязи. Юра, бывало, выходил из себя, но слова выбирал все-таки помягче. И даже неадекватный гопник, с которым Варя столкнулась однажды, не заходил так далеко. Она буквально ощущала, как словесная грязь липнет к душе – вонючая, вязкая, будто из лужи, где валялись свиньи. За что Юрина мать так с ней поступила? Неужели из-за того, что Варя не прислала соболезнования?

Перед глазами возник образ женщины, которую она видела всего пять или шесть раз. Маленькая, худая, с большими блестящими глазами – о таких обычно говорят «до старости щенок».

Об Ирине Викторовне тоже говорили бы, будь она повеселее. Увы, плотно сомкнутые губы, напряженная спина и чеканный шаг делали ее похожей на строгого завуча. Общаясь с Варей, Юрина мать всегда вытягивала шею и поглядывала по сторонам – будто выискивала нарушителей порядка.

Она неплохо смотрелась бы тут, читая проповедь. И никто бы не догадался, какие гнилые словечки вертятся у нее на языке.

– Печатает, – прошептала Сара. – Он пишет новое сообщение.

Варя не стала поправлять: не он – она. Руки сунули мобильный сестре, ноги понесли прочь из церкви. Вслед летело телефонное жужжание. Даже если там извинения, что вряд ли, Варя пока не готова их принять.

Она сбежала вниз по ступеням и опустилась на один из металлических стульев под желтоголовым деревом. Попыталась поглубже вдохнуть, но не получилось. Всю грудную клетку забило хламом: обида, тревога, дурное предчувствие. Внутри черепа опять поднялся белый шум, но теперь Варе чудились в нем сухие шелестящие смешки. Новый симптом в бесконечном списке? Она заткнула уши и хорошенько потрясла головой – как если бы хотела освободиться от натекшей воды.

1 Международный аэропорт имени генерала Логана в Бостоне.

2 ASMR (автономная сенсорная меридиональная реакция) – приятные ощущения, вызванные определенными звуками.

3 BFF (англ. best friend forever) – лучшие друзья навек.

4 Киднеппер (англ. kidnapper) – похититель людей (главным образом детей) с целью получения выкупа за их возвращение.

Продолжить чтение