Золотая посуда

Ленинград 1949

Ося стоял «на часах». Мама зашла в «Булочную» и оставила его сторожить коляску. В коляске спала его младшая сестричка Раечка. Раечка родилась всего четыре месяца назад. Для Оси это была неожиданная радость. Ося сразу же почувствовал себя старшим братом и понял, что он теперь всегда должен будет оберегать это маленькое и такое родное существо.

Папа у Оси был кадровым офицером. Когда Ося родился, была война и Папа был на фронте. 9 мая 1945 года война закончилась, но не для Папы. Папу направили на Дальний Восток на второй фронт – на войну с Японией. К счастью, война с Японией продлилась недолго.

И тогда Мама со своей мамой Дорой и Осей, жившие в эвакуации в Челябинске, поехали к Папе. Так Папа впервые увидел своего сына, которому уже было 1,5 года. С тех пор они больше не расставались.

Через несколько лет Папу направили на учебу в Ленинград, в Академию тыла и транспорта. В Ленинграде жила Мамина тетя Роза – младшая сестра бабушки Доры. Она помогла им снять небольшую комнатку рядом с домом, в котором жила сама.

«Булочная» была рядом с домом, и Мама, бывало, гуляя с детьми, оставляла Осю с коляской и заходила в магазин.

Ося, живя с Папой в военных гарнизонах, уже понимал, что такое часовой, и сейчас, будучи «часовым», старался полностью оправдать оказанное ему доверие.

Папу с Мамой, с одной стороны, радовало отношение Оси к этим новым для него обязанностям, с другой стороны, его серьезность их немного смешила. Один раз они решили подшутить над Осей. Папа попросил своего знакомого подойти и дотронуться до коляски, когда Мама оставит детей и зайдет в магазин. Реакция Оси была немедленной: «Не трогайте. Это наше».

Ося был небольшого роста и худенького телосложения. Может быть, поэтому его кипучая внутренняя энергия не помещалась в этом маленьком тельце и постоянно стремилась выплеснуться наружу, что доставляло много хлопот Папе и Маме, а с другой стороны поражала их своей неординарностью.

Двор, в котором была их комната, был типичным ленинградским двором-колодцем. В него часто заходили разные люди, предлагая свои услуги. Ося всегда старался выбежать из дому посмотреть, как точильщик ножей делает свою работу. Его поражал сноп искр, вылетающих из-под точила.

Продавец керосина, приходя во двор, вынимал свою дудку и очень громко дудел в нее, созывая всех жителей, одновременно крича: «Бензин – керосин!» Осю звук этой дудки страшно пугал, и он немедленно убегал домой.

Ося совершил для себя еще одно открытие. Когда Раечку купали и пеленали, Ося обнаружил, что она устроена немножко не так, как он – мальчик. Увиденное его поразило, и он задумал поделиться этой новостью с Даниилом, или Данькой, как он его звал.

Киев

В начале лета Папа закончил учебу в академии. Прежде чем возвращаться на новое место службы опять же на Дальний Восток, Папа получил длительный отпуск и вся семья поехала в Киев к Папиным родным. У Папы в Киеве жили его родители, брат и две сестры.

Данька был Осиным двоюродным братом. Он жил в Киеве в центре города, на улице Красноармейской, вместе со своими родителями и с дедушкой Соломоном и бабушкой Леей.

Дедушка Оси и Дани был сапожником. Он шил обувь по заказам. Дома у него было много различных красивых вырезок из твердого картона. Они висели в углу комнаты на специальных крючках. Данька знал, что это были очень важные картонки, так как с их помощью дедушка шил ботинки. Данька все это показал Осе и предупредил, что они не должны здесь ничего трогать.

Ося был на один год старше Даньки, уже побывал во многих городах, и Данька признавал в нем старшего. Ося с Данькой не могли сделать ни одного шага друг без друга. Всюду были вместе.

Данькина киевская квартира была коммунальной. У них были три комнаты и прихожая. Правда, раньше это была одна комната, которую поделили на четыре части. Были еще три комнаты, в которых жили три другие семьи. До кухни можно было добраться, только пройдя по длинному темному коридору. Посреди его был еще более темный туалет с очень ржавым сливным бачком. Он был расположен так высоко, что Ося даже побаивался, не упадет ли он.

Вообще-то до революции все это была одна квартира, и принадлежала она дедушке.

Конечно, ни Данька, ни Ося не ходили в этот страшный туалет, а пользовались горшками. Как-то раз произошел случай, который немного поколебал веру Даньки в старшего брата.

Ося сидел на горшке и требовал от Даньки принести бумагу. Данька приносил, а как же, ведь старший брат просит. Ося, проверив ее на твердость, говорил: «Не годится – мягкая». Данька приносил еще, а Ося бросал ее на пол: «Мягкая».

Весь пол был усыпан кусками бумаги. Тут Данька понял, что дедушкин картон – это то, что надо. Он и попросил его у дедушки.

– Зачем тебе? – спросил дедушка.

– Это для Оси, – показал Данька на Осю.

Дедушка позвал Маму. Мама Осина все делала очень быстро. Левой рукой она подняла Осю, а правой, взяв первый попавшийся под руку кусок бумаги, мгновенно сделала свое дело.

– Вынеси быстро, – приказала она Осе.

Ося все время помнил о своем открытии, и ему не терпелось скорее рассказать это Даньке. Выбрав момент, когда Раечка спала в своей кроватке, а родителей рядом не было, он позвал Даньку.

– Знаешь Данька, она не такая, как мы.

– Как это? – не понял Данька.

– Идем, покажу, – и Ося повел Даньку к Раечке.

Распеленав Раечку, Ося показал Даньке отличие, которое заставило их обоих задуматься.

Через несколько дней все переехали на дачу в Пущу-Водицу, на 14-ю линию.

Там было прекрасно. Замечательный большой пруд с очень чистой и теплой водой, с одной стороны которого был сухой сосновый лес. Мягкий желтый песок на берегу доставлял такое удовольствие, что от пруда не хотелось никуда уходить.

Поселок, где они жили, представлял собой очень уютную украинскую деревеньку, полную фруктовых деревьев. На улицах было полно кур, уток и гусей. Гуси своим страшным шипением пугали Осю, если он подходил к ним близко. Каждый день рано утром пастух забирал коров у хозяев дома, а вечером доставлял их обратно. Поэтому на дороге было много коровьих лепешек. Поселок начинался с дома, в котором жили Ося и Даня, а дом располагался у самого пруда. В 300 метрах от дома были базар, магазины и конечная остановка трамвая, которая обеспечивала им постоянную связь с большим городом.

Лето было сухое и теплое. Ося любил бегать по песчаной улице, выкручивая правой рукой круги, представляя, что это пропеллер, который тянет его вперед все быстрее и быстрее. За это его стали называть «самолет».

Как-то раз Ося с Данькой гуляли на краю леса. Тут Даньке захотелось… Но ведь в лесу уборных не бывает. Ося, который тоже был не прочь, как старший брат взял на себя руководство операцией. Даньку он посадил под дерево, а сам залез на это же дерево метра на два вверх, и они оба усердно постарались, кто с высоты, а кто на земле.

Однако все хорошее быстро кончается. Заканчивался Папин отпуск, и нужно было уезжать на Дальний Восток.

Москва

Папа и Мама готовились к дальней поездке. Оси, конечно, это мало касалось, но тревожное чувство, что нынешняя благодать скоро кончится, не давало ему покоя. Он не представлял себе, как же он уедет от Даньки.

Вся семья пришла на вокзал их провожать. Конечно, и Данька был здесь. Ося был озабочен серьезностью мероприятия. Он хотел показать Даньке, что он «бывалый», много раз ездил на поездах и все здесь знает. Отправление поезда было не скоро, и Ося взял Даньку в вагон, чтобы показать, как они будут ехать. Данька, который пока еще никогда так далеко не ездил, смотрел на Осю с большим уважением и пребывал в полной уверенности, что без помощи Оси Папе и Маме было бы нелегко.

Раздался долгий и пронзительный гудок паровоза, вагон сильно дернуло, и поезд тронулся. Все прильнули к окнам вагона, стараясь подольше насмотреться на родных, которых они оставляли на долгое время. Папа, когда волновался, часто курил. И сейчас он молча взял папиросу и вышел в тамбур.

Папа ехал к новому месту службы далеко-далеко в Приморский край, на самый восток страны, почти что к Тихому океану. Хотя они с Мамой были уже девять лет женаты, но жили вместе всего-то три года. Ох, как Мама не хотела ехать в такую даль! Но еще больше она не хотела оставлять Папу и готова была ехать с ним хоть на край света, куда, кстати, если посмотреть на карту СССР, им и предстоял путь.

Поезд шел все быстрее и быстрее. Уже проехали мост через Днепр. Последний раз мелькнули на солнце купола Лавры Киево-Печерского монастыря – этого символа Киева, расположенного на кручах Днепра, и всё… Началась вагонная жизнь.

В их распоряжении было четыре места в купе плацкартного вагона. Ося считал, что он как мужчина должен спать наверху, что, кстати, ему очень нравилось. Вторая полка была Папина. Внизу была женская зона, где расположились Мама с маленькой Раечкой и бабушка Дора.

Путь на Восток шел через Москву, куда надо было ехать сутки. Ося знал, что настоящая дорога начнется после и будет длиться очень долго. Папа сказал, что пройдет больше девяти дней, прежде чем они приедут на место его службы. Поэтому Ося, конечно, ждал Москву, но больше всего его интересовала эта длинная и долгая дорога.

Москва появилась утром. По радио звучала песня «Солнце красит нежным светом стены древнего Кремля», и у всех было приподнятое настроение.

Мамина тетя Рахиль жила в самом центре города, рядом с Сандуновскими банями. Дом на улице Неглинной был небольшой, всего три этажа. Рядом, в таком же доме, была булочная, из которой всегда доносился приятный запах свежего хлеба. По центру улицы шел небольшой бульвар, деревья которого заглушали городской шум. Все это создавало впечатление тихого уютного местечка, случайно оказавшегося посреди огромного города.

Перед тем как покинуть Москву, Папа с Мамой взяли с собой Осю и они вместе пошли в город. Осе нравилось ходить с Папой и Мамой по городу. Немного отойдя от дома, они очутились у Большого театра. Чуть дальше была станция метро. Ося очень хорошо запомнил эту станцию. От нее исходил какой-то особый и приятный запах, свойственный только метро. Станция была неглубокой, отполированные деревянные боковины эскалаторов так и хотелось гладить руками, а ступеньки постепенно уменьшались в размере, складывались и уходили в пол между его металлическими зубьями. Ося представлял себе, как будто это зубья дракона, которые могут схватить его туфельки, и поэтому он очень внимательно готовился к выходу с эскалатора.

В Москве они пробыли три дня. Впереди у них был длинный путь туда, откуда они уехали более полутора лет назад и где их ждала новая и пока еще неясная для них жизнь.