Гаврила Снеговоз

Ранняя весна в Москве. Светлое чувство обновления на фоне темных недотаявших сугробов. Водитель грузовика Гаврила приехал за новым заказом на улицу Голубинская, что протекает в районе Ясенево на юго-западе Москвы. Вылезая из кабины в распахнутой куртке цвета хаки, Гаврила не глядя спрыгнул со ступеньки своего Камаза прямо в лужу. Потом символически отряхнул пару раз штанину и размеренным шагом направился к будке диспетчера.

– Мытищи, – прозвенел строгий, немного протяжный голос женщины из окошка. Послышался щелчок печати, и через несколько секунд на подоконнике лежала накладная.

Гаврила подавил в себе желание высказать недовольство по поводу заказа на другой конец города, взял бумажку и сунул ее во внутренний карман куртки.

– С наступающим, – только и сказал он напоследок.

Погода была солнечная, но минус два градуса выдавали в природе начало марта. Асфальт утопал в соляных лужах, а по бокам дорог еще лежал снег. К слову, его за зиму выпало столько, что даже обновился какой-то там рекорд по осадкам. Поэтому к началу весны его еще было предостаточно. Этот снег Гаврила и возил на переплавку. Точнее не этот, а уже собранный с улиц трудолюбивыми работниками в оранжевых комбинезонах.

В ожидании загрузки машины, Гаврила не спеша побрел в коморку, где томились между заказами другие водители. Внутри пахло резиной, выхлопами и дешевым кофе. Он высыпал в термос два пакетика Нескафе три-в-одном и залил это дело кипятком из кулера. Гавриле правда нравился химозный вкус растворимого кофе.

За столом сидели трое – Витёк, с вечно красным носом, Артур, бывший моряк, и Димон. Просто Димон из Бирюлёво.

Гаврила подсел.

– На север? – спросил Витёк, откусывая бутерброд.

– Мытищи.

– Да ты счастливчик, – хмыкнул Артур. – Там, вон, Иванов уехал с утра и до сих пор не вернулся.

– Я вообще не понимаю, почему мы возим снег на другой конец города, – возмутился Гаврила.

– Говорят, – начал Витёк, – что плавилка в Черёмушках вышла из строя из-за непрерывной работы. Ещё несколько перегружены. Да и какая тебе разница? Всё равно же платят за смену.

– Это-то да, – вынужден был согласиться Гаврила, – просто хотел понять логику.

– Если заказы выдают туда, значит какая-то логика у них есть. – задумчиво произнес Димон, обнимая двумя руками кружку с чаем.

– Не будут же они нас просто так по Москве гонять, – весело добавил Артур.

В этот момент с улицы донеслись короткие гудки погрузчика.

– Пойду, а то грузят, – сказал Гаврила, вставая и выпрямляя спину. – Ни гвоздя.

– Ни гайки, – отозвались все трое с задержкой.

Выходя из коморки, Гаврила слышал становившиеся всё тише голоса мужиков, которые начали оживленно обсуждать предстоящее восьмое марта и подарки для жён. Он вздохнул. Сам он в этом году ничего дарить не собирался – некому. Жена ушла два года назад. Сначала вроде как к подруге на пару недель. Потом вернулась, забрала вещи и ушла насовсем. Без криков, без скандалов. Просто сказала: "Устала". Как будто он был чем-то тяжёлым, давящим. Ну, может, и был. Только сам не заметил.

Направляясь с термосом к своему грузовику, под завязку набитому тоннами снега, Гаврила думал о том, каким путём его поведет навигатор. С одной стороны, ближе было ехать через центр, но имелся риск надолго встрять в предпраздничной вечерней пробке. Другой вариант – по МКАДу. Получалось хоть и длиннее по километражу, но была возможность серьезно сократить время. Если, конечно, сам МКАД не стоял. Мысленно сделав ставку на путь через центр, он увидел в навигаторе, что угадал, и настроение его немного улучшилось.

Он уселся в кабину, поставил термос в держатель для напитков и повернул ключ. Камаз вздрогнул, словно проснувшийся после спячки медведь. На панели моргнул дисплей магнитолы и включились Вести ФМ. Там снова что-то бубнили про цены, санкции и глобальные вызовы. Гаврила послушал пару минут и с раздражением переключил на Авторадио. Играла «Лошадка» Найка Борзова. Та самая. Где про маленькую лошадку, большую повозку и непростую судьбу.

Гаврила усмехнулся. Узнал в этой лошадке себя. Разве что лошадка, в отличие от него, «стоила очень много денег». Гаврила стоил шестьдесят тысяч в месяц. Без премий. Сначала ему даже стало немного обидно, но в итоге он успокоил себя тем, что разница скорее всего в ценности самого груза.

Пристегнувшись уже на ходу, он достал из кармана куртки пачку Золотой Явы и, как хищник, вынул оттуда сигарету зубами. Наконец закурив, он взглянул на навигатор. Не столько чтобы понять, куда поворачивать – район Ясенево Гаврила знал хорошо, сколько чтобы увидеть, что общее время в пути показывает час двадцать.

Приемлемо, – подумал он. Но, зная, как быстро может меняться ситуация на дорогах, понимал, что это время еще увеличится.

В районе метро Теплый Стан Гаврила вырулил на Профсоюзную улицу – длинную транспортную артерию города, по которой предстояло проехать почти до самого центра. Совсем скоро справа, за деревьями, показалось обтекаемое здание из красного кирпича. В нем не было окон, и издалека оно походило на восстановленную из руин крепость. Это был московский палеонтологический музей.

Гаврила вспомнил, как мама в детстве водила его туда смотреть на скелеты динозавров. Но никаких динозавров он не запомнил. В памяти у него сохранился только магический аппарат, превращающий простые монетки в овальные значки с символикой музея.

Камаз двигался неспешно, от светофора к светофору, пропуская перед собой юрких таксистов, пользующихся медлительностью тяжеловесного грузовика.

Голос диктора приятным тембром передавал, что Москву в скором времени ожидает долгожданная оттепель и температура, наконец, выйдет в стабильный плюс. Вот и еще один сезон подходит к концу, – подумал Гаврила. Четыре времени года, как это принято у всех, у Гаврилы сводились всего к двум: когда возишь снег и когда возишь траву с листьями. Сейчас заканчивался первый.

Работу свою Гаврила не то чтобы не любил. Скорее мирился с ней, считая, что за такие деньги ничего лучше для себя не найдёт. Крути себе баранку, слушай радио, иногда стой в пробках. В его возрасте – Гавриле было уже под сорок – выбирать особо не приходилось. Могло быть и хуже.

Была возможность пойти работать в такси, но перспектива постоянного взаимодействия с людьми его пугала. Не просто с людьми, а с клиентами. Это особый вид людей. Они могут быть тысячи раз неправы, но при этом все равно остаться в выигрыше только из-за своей клиентской неприкосновенности. С ними и музыку громко не послушаешь, и не покуришь в салоне. Гаврила ценил свою уютную свободу размером в кабину грузовика.

Отличным вариантом для Гаврилы могла стать работа дальнобойщиком. Иногда, в моменты тишины, он даже представлял, как катит фуру по ночной трассе, совсем один, а вокруг спит необъятная страна. И только приятная музыка нарушает покой, одновременно не давая заснуть.

Но и тут имелись обстоятельства, перечеркивающие всё. Гаврила не мог надолго оставить старенькую мать, которой был необходим постоянный уход. Пока он работал в городе, у него получалось навещать ее несколько раз в неделю, привозить продукты, помогать по дому. Да и просто разговаривать с пожилым человеком, у которого из собеседников оставался один только телевизор.