Золотая нить богини

Размер шрифта: 13

* * *

Всем, кто в меня верил и продолжает это делать.
Без вас ни одно слово не имело бы никакого смысла.

Глава 1
6067 год эры Двух Великих

Первый несмелый рассветный луч робко поцеловал цветное стекло витража и скользнул на портрет королевской семьи. Бониций Иолантий Освальд Третий был изображен на нем счастливым большеглазым румяным малышом.

Теона сидела на полу, прижимаясь спиной к деревянным панелям, которыми была обита часть стен зала с витражами королевы Белании. Как и десятки ночей до этой, она не смогла проспать больше трех часов и, устав крутиться между пуховых подушек и заставлять себя вернуться назад в грезы, принялась бродить по замку, пока не дошла до места, где бег ее мыслей неизбежно останавливался. Она знала здесь каждый витраж, каждый кусочек цветного стекла, и если бы умела рисовать, то точно смогла бы по памяти воспроизвести каждую историю, рассказанную бывшей королевой Риата.

Мама Бона была поистине талантливой художницей и невероятно смелой женщиной. Ведь она решилась стать частью королевской семьи, женой наследника престола, но при этом не потеряла себя и отстояла возможность творить. И Эдуард это принял – он не пытался что-то изменить в ней, не просил стать спутницей жизни, которая будет лишь грациозно порхать на балах и сопровождать его в дипломатических визитах, играя роль красивой куколки. Вместо этого король пристроил целый корпус к замку, чтобы сказочные витражи, созданные его женой в Стеклянном подвале, заняли наилучшее место и чтобы ими могли любоваться все жители и гости Хрустального замка.

Белания не боялась грязной работы и сама смешивала песок и цветные порошки для плавки стекла. Она часто опаздывала на ужин и нередко являлась к столу далеко не в том каноническом, тщательно продуманном и строгом образе, в котором привыкли видеть королев. Но и тут она получала лишь поддержу и любовь. Возможно, потому, что всегда оставалась собой и никогда не пыталась прикидываться той, кем не являлась.

– Где же мне взять столько смелости, сколько было у тебя? – почти неслышно спросила Теона у давно почившей матери своего жениха и уронила голову в ладони.

Когда солнце наберет мощи, мысли, кажущиеся такими реальными и пугающими, наверняка вновь обернутся бредом, но сейчас, в предрассветной тишине, они имели гораздо больше власти над ней, чем сухие факты.

Легкая рука легла на ее макушку и погладила по непричесанным волосам. Теона вздрогнула. В запахнутом длинном бархатном халате рядом с ней стояла Вероника.

– Можно посидеть с тобой рядом?

Теона инстинктивно подвинулась, как будто места в огромном зале было недостаточно. Вероника грациозно опустилась вниз и стала расправлять полы халата так, чтобы на них не осталось ни единой лишней складочки. Истинная Хрустальная Леди.

– Какое любопытное место ты выбрала, – улыбнулась Видящая, – мы от кого-то прячемся?

– Единственный человек, от которого я бы хотела спрятаться, постоянно идет за мной след в след, – опустив глаза, сказала девушка.

– Куда бы ты ни шла, тебе приходится брать с собой себя? – уточнила наставница.

– Именно, – сокрушенно подтвердила Теона.

– Девочка, мы все рядом. Тебе больше нечего бояться, никто тебя не обидит.

– А я и не боюсь, что меня кто-то обидит, – удивленно ответила Теона.

– А почему тогда ты не спишь ночами и призраком бродишь по замку? А днем выглядишь как испуганный котенок, которого лишили молока за провинности?

– Ты знаешь, что я не сплю?

– Все знают… Он тоже знает. И тоже ничего не понимает и страшно боится сказать что-нибудь не то… Мы все боимся.

– Опять я доставляю одни неудобства, – захлюпала носом Теона.

– Эй, – не дала ей утонуть в страданиях Вероника, крепко сжав плечи подопечной и заставив поднять голову, – ты спасла мир, ты спасла всех нас и сделала больше для остальных, чем кто-либо другой. Я запрещаю тебе говорить о себе так! Мы – твоя семья, мы любим тебя, и все, чего хотим, чтобы ты была счастлива. И если ты нам хотя бы немножечко поможешь и подскажешь, что для этого нужно сделать, мы это обязательно сделаем!

От ободряющих слов Вероники бесконечный бег страданий Теоны на секунду замедлился. Солнечные лучи вдруг стаей прорезали пространство, раскрашивая воздух и замершие в нем пылинки разноцветными мазками. Теона воспользовалась тем, что Видящая на секунду залюбовалась творящейся вокруг мистерией, чтобы сменить тему.

– Я почти не вижу Бона, он погружен в дела Риата, но сколько я ни спрашиваю, он отшучивается и ничего не рассказывает. Я понимаю, Вероника, что в прошлый раз ты сделала то, что считала правильным, пытаясь меня защитить. У меня было время подумать, и я простила тебя, хотя ты о том и не просила. Но тогда я была маленьким ребенком, а сейчас я выросла и точно не хочу, чтобы от меня что-то скрывали. Прошу, расскажи мне всю правду.

Хрустальная Леди надолго задумалась. Она молча смотрела на Теону, и в ее глазах читалось сожаление о том, что было сделано, и нерешительность снова нарушить ход вещей.

– Я… – начала она. – Пока ты находилась без сознания, я день за днем приходила поговорить с тобой и попросить прощения. За это время у меня накопилась сотня вариантов этого разговора, но сейчас ни один из них не кажется подходящим…

– Возможно, эти слова долетали до меня… я вспоминала о тебе едва ли реже, чем о Боне, и поняла: что бы ты ни сделала, ты все равно останешься для меня самым близким и родным человеком. Я выросла такой, какая я есть, только потому, что ты заменила мне родителей и заботилась обо мне, как о своей дочери.

Видящая обхватила рукой голову Теоны и прижала ее к себе.

– Ты и была и остаешься мне дочерью, девочка.

– Пожалуйста, расскажи про Бона.

– Когда мы вернулись с того луга, Боницию было тяжелее, чем любому из нас. Он в один вечер окончательно потерял семью, узнал, что его дядя – убийца, но сильнее всего в омут отчаяния его утягивала мысль, что ты не вернешься. И если остальные могли позволить себе горевать и оплакивать потерю, то Бону пришлось задвинуть чувства подальше и взять на себя управление страной. К нему бесконечной чередой ломились священники, управляющие храмами Сестер Ночи, требуя, чтобы все вернулось на круги своя, Ткачихи, которые не понимали, что им теперь делать, в каком статусе они теперь будут находиться и на что будут жить. Громче всех вопила Эмма. Помнишь, та несносная девица, которая выпускалась незадолго до тебя? Кричала на Бона точно безумная и обзывала его лгуном.

Теона попыталась спрятать улыбку. В кои-то веки Эмме на самом деле было на что обижаться, ведь Бон с Теоной, чтобы выведать сведения о Леониде, действительно ее обманули, представив Бона заносчивой Ткачихе Брандмундом – сыном герцога Герберта.

– Ко всей этой возмущенной публике добавились и беспардонные вельможи, ежечасно требующие королевской аудиенции, чтобы напомнить о том, как они преданы престолу. Нам даже пришлось придумать легенду, что Орден завершил существование, потому что на то была воля Великих. Хорошо, что я все детство провела среди свитков и научилась их подделывать. Ничего лучше, чем липовые предсказания, мы придумать не смогли. В копилку вранья добавилась ложь о том, что Эдуард, который оказался Генрихом, бесследно пропал.

– Я даже не подумала, к чему это все приведет, – неморгающими глазами смотрела на Веронику Теона. – Я полагала, что делаю добро.

Вероника, до этого говорящая ласково, с заботой в голосе, возмутилась:

– А что, кроме добра, ты сделала?! Теона, ты хоть понимаешь, скольких девушек ты освободила от несправедливого рабства перед станком, скольким дала шанс обрести счастье, любовь, прожить наполненную яркую жизнь?

– Но священники, Ткачихи, Бон… столько всего придется менять… не всем понравится лишиться избранности.

– Священники достаточно заработали на страхе людей перед Сестрами, Ткачихи со временем успокоятся, а у Бона появился шанс, которого он так ждал: показать всем вокруг, из чего он сделан и чего он стоит как король. Я помню, что была против ваших отношений, но хочу тебе признаться, девочка, тут я тоже оказалась не права. Наследник престола своей стойкостью удивил даже меня.

– Я бы так хотела ему помочь… – задумалась Теона.

– Если ты правда хочешь ему помочь, то найди и верни свое место в этом мире. Все, что он делал, конечно, было во благо страны, но мы все понимали, что на самом деле он старался это для того, чтобы тебе было куда вернуться.

– Но и я… я сделала все, чтобы… – Теона уткнулась в плечо наставницы. – Я сделала все, чтобы вновь оказаться здесь, а теперь я правда не знаю, не понимаю, кто я…

Видящая обняла Ткачиху и крепко прижала ее к себе.

– Ты – та самая девочка, которая стала мне роднее всех на свете. Ты племянница самой смелой воительницы, которую я знаю, и сестра ее бравого сына. Ты любимая девушка короля, ради которой он был готов пожертвовать жизнью, и ты та, что смогла переткать нить судьбы мира. Мне жаль, девочка, но у тебя уже вряд ли когда-нибудь снова получится стать той скромной малышкой, замирающей при любой опасности. В тебе кровь древнего бога, ты своей рукой вносила записи в священную Книгу Времени. Ты пропала на полгода и вернулась, не сказав ни слова о том, что с тобой было на той стороне.

– Я…

– Я не тороплю тебя, девочка, я знаю, каково там и что оттуда не получается вернуться полностью.

– Знаешь? Ты была в Доме-без-границ? – опешила Теона.

– А он тебе не рассказывал?

– Белый?

– Да, Валентин…

– Я знаю только, что он чем-то очень тебя обидел. И стоило мне лишь упомянуть твое имя, как он вздрагивал и оглядывался, будто боялся, ну, или надеялся, что ты покажешься.

На лице Хрустальной Леди вначале появилась едва заметная самодовольная улыбка, а потом Вероника расхохоталась. Она смеялась как никогда прежде, так свободно, чисто, заливисто, что не верилось, что это был ее настоящий смех.

Строгая, своенравная, смелая, напористая – такой была Вероника, но хохотушкой – никогда. Теона невольно подхватила настроение наставницы и тоже захихикала, вспомнив, как специально несколько раз упоминала Видящую в разговорах, чтобы посмотреть на эту странную реакцию Великого Белого. Думала ли она когда-нибудь, что сможет запросто смеяться над Великими? Да уж, за последние два с половиной года, которые она прожила у них в гостях, многое из того, что раньше было покрыто ореолом тайны и божественных начал, перестало быть для нее таковым.

– А он все еще трет ухо, когда пытается соврать? – сквозь смех спросила Вероника.

– Ой, да. Мне, правда, потребовался почти год, чтобы понять эту его особенность. – Теона рассмеялась еще громче и закрыла ладонями глаза, вспоминая этот неосознанный жест Валентина, но, когда убрала руки, поняла, что на лице Вероники не осталось и следа от прежней веселости.

– Год? Но тебя же не было всего шесть месяцев…

Теона ойкнула, поняв, что проговорилась. Ее сердце забилось в груди точно мышь, загнанная в клетку. Но, может, так даже лучше, пускай все закончится, пускай все узнают… Она зажмурила глаза и глубоко вдохнула, набираясь смелости, чтобы начать рассказ, но в замершей тишине давно начавшегося утра послышались приближающиеся шаги.

Теона и Вероника заговорщически переглянулись. Они поднялись с пола и на цыпочках стали красться вдоль стены. Конечно, трагедии бы не случилось, если бы кто-то из слуг застал их посреди дворца в торчащих из-под халатов ночных рубашках, но почему было не сыграть в прятки? В последнее время Теона была такой серьезной и столько думала о прошлом и будущем, что иногда становилась сама себе противной. Ей хотелось вернуть легкость и веселье, которые, несмотря на тоску по Бону, в какой-то момент стали ее спутниками в Доме-без-границ, но куда-то исчезли после возвращения. Как будто она по привычке выстроила вокруг себя стену. Только теперь эта стена загораживала ее не от принца, а от радости.

Вероника шла первой и оборачивалась на Теону, прикладывая палец к губам, если подопечная начинала топать слишком громко. Теона, хихикая, спешила за ней. Но чужие шаги становились все громче, и тогда девушки, уже не особо стараясь остаться незамеченными, побежали к главной лестнице, которая вела на второй этаж.

Они успели преодолеть половину ступенек, когда услышали:

– И что, позвольте спросить, две такие очаровательные леди делают здесь в столь ранний час?

Теона и Вероника резко обернулись: у подножия лестницы стоял Бон, скрестив руки на груди в притворно серьезном жесте, пытаясь не рассмеяться. Он старательно хмурил брови, разыгрывая искреннее недоумение.

– Ваше величество, – подыграла ему Вероника, – мы решили испробовать новое модное у двора увлечение – омовение утренним светом – и уже отправляемся собираться к завтраку.

Теона прыснула от смеха. Бону потребовалась вся сдержанность, чтобы не последовать ее примеру.

– И как прошли омовения? – спросил он, поднимаясь к ним.

– Обещали, что мы станем выглядеть еще моложе и прекраснее. Пребываем в ожидании результата.

Бон остановился на ступеньке ниже той, где стояли Теона с Вероникой, и с легкой улыбкой произнес:

– Думаю, что для вас практически невозможно найти подходящую процедуру. Потому что вы и так красавицы.

Он протянул им две раскрытые ладони, и девушки вложили в них свои.

Бон коротко поцеловал руку Вероники, а потом пристально посмотрел на Теону снизу вверх и задержал поцелуй на ее запястье гораздо дольше. Теона зарделась. Это, конечно, был не самый откровенный из их поцелуев, но после ее возвращения их встречи стали столь редкими, а она носила внутри себя столько тайн, что уже и забыла, каково это – просто расслабиться от прикосновения любимого человека.

Бон поднял голову и нехотя отпустил руку Теоны.

– Если не возражаете, я бы с удовольствием проводил вас до ваших покоев.

Вероника мельком глянула на воспитанницу и с хитрой улыбкой нашла повод ретироваться:

– Я хорошо помню дорогу, мое величество, а вот юную особу, конечно, лучше проводить, чтобы она не заблудилась с непривычки.

Не дожидаясь ответа, Вероника, слегка кивнув на прощание, вновь надела маску Хрустальной Леди и с идеально прямой спиной выверенными спокойными шагами удалилась.

Бон без лишних слов взял Теону за руку и нежно сжал ее, даже немного зажмурившись.

– О́ни, я так соскучился.

– Я тоже, Бон, – не стала лукавить она.

– Я знаю, что должен уделять тебе больше времени, я стараюсь…

– Бон, Бон! Прекрати!

Теона спустилась на ступень вниз и встала напротив короля.

– Прости, что я пока… такая… как будто сама не своя… и тебе приходится возиться со мной, как с ребенком.

Бон притянул ее к себе и поцеловал в макушку.

– Мы все тут давно сами не свои. Но уж если я не свой, то точно твой, О́ни.

Теона улыбнулась, сильнее прижимаясь к теплой груди. Под тонкой белой рубахой торопливо билось его доброе сердце.

– Мне кажется, нам не помешает проветриться и выйти из дворца, – сказал Бон, немного отстраняясь, чтобы посмотреть ей в глаза, – поэтому я подготовил одно небольшое путешествие. Как раньше, только ты и я, что скажешь?

Теона растерялась и немного запаниковала. Времена, когда они проводили все свободное время вдвоем, были ее лучшими воспоминаниями, но это было так давно. Смогут ли они снова чувствовать себя беззаботными, несмотря на новый и как будто не до конца всем понятный статус своих отношений?

– Я поеду при одном условии, – хитро ответила Теона.

– Проси что угодно, – ответил Бон.

– По дороге ты мне расскажешь, когда вы с Хрустальной Леди успели так спеться.

– Не понимаю, о чем ты, – широко улыбнулся король.

– Шуточки… «мое величество»… не знаю, как ты это сделал, но это просто великолепно! Я столько лет пыталась вас подружить, а вы в итоге прекрасно справились без меня.

– Общее горе сближает, – посерьезнев, ответил Бон.

Безжалостное отражение демонстрировало печальные последствия бессонных ночей. Теона крутилась юлой, заправляя рубашку в узкие брюки, время от времени поднимая глаза к зеркалу и ужасаясь, насколько бледным было ее лицо. Она подошла поближе, чтобы найти в радужках глаз те звездные искорки, которые начала замечать у себя в Доме-без-границ. Ничего не получалось – ее карие глаза казались совершенно обычными.

В дверь постучались – в слегка приоткрытую щель робко протиснулась служанка. Теона никак не могла привыкнуть к этой суете дворцовой жизни и количеству людей, которые старались сделать ее существование легче и проще, но подчас лишь утомляли своей заботой.

– Его величество просил предупредить, что будет ждать вас на конюшне через четверть часа. Если вы готовы, – протараторила девушка. Увидев на Теоне мужскую одежду, она тут же стыдливо потупила взгляд, как будто Ткачиха стояла перед ней голой.

– Я уже иду, – не стала даже пытаться что-то объяснять Теона, накидывая поверх светлой рубахи синий бархатный сюртук и закалывая высокий хвост на макушке.

Служанка открыла дверь, чтобы юркнуть в коридор, но ей пришлось посторониться, чтобы пропустить еще одного посетителя.

– Привет, сестренка! – как всегда жизнерадостно пропел Вик, заходя в комнату и подмигивая служанке. – Чудесный денек!

С момента возвращения Теоны Виктор был единственным, кто не лез с расспросами, не пытался ее развеселить или чем-то помочь. Лишь с ним она не чувствовала себя хрупкой вазой, которую поставили на полочку, чтобы ненароком не разбить.

– Виктор! – обрадовалась Ткачиха. – И Кронки! – Белка, сидящая на плече у хозяина, оживилась, услышав свое имя.

Теона подошла ближе и протянула руку к рыжему комочку. Проворная Кронки перебралась на ее ладонь.

– Мне даже нечем тебя угостить, – извинилась девушка, проводя пальцем между торчащих ушек с кисточками, – но в следующий раз я подготовлюсь! – мурлыкнула Теона белке.

– Она уже и так избаловалась в этом вашем дворце. Все ее постоянно норовят накормить, – отшутился Вик.

Кронки недовольно посмотрела на него. Даже не умея говорить, эта белка выражала свои эмоции куда лучше некоторых людей.

– Я слышал, вы с Боном сегодня уезжаете.

– Да, как раз собираюсь к нему. Он не сказал, куда мы едем, но обещал развлечения. Чувствую себя ребенком, которого надо занимать. У него же столько дел…

– Не говори ерунды, Боницию тоже пора отвлечься. Мне кажется, он не спит и не ест с момента возвращения, все разговоры только о делах, новых законах, новых механизмах…

Теона посмотрела на брата, поняв, что он пришел не с праздным визитом.

– Ты что-то хочешь мне сказать? – не стала юлить с вопросом она.

Вик замялся:

– Только то, что Бон очень переживал за тебя…

– Про это я знаю.

– Он сидел рядом с твоей кроватью каждую свободную минуту, умоляя Двух Великих тебя вернуть.

– Ох, – только и смогла ответить Теона, прижимая белку к груди.

– Текс, ты смелая и сильная, мы все убедились в этом не раз, и я знаю, что тебе уже надоело лишнее внимание, но позволь ему позаботиться о тебе. Эти месяцы он пережил хуже всех и винит себя в том, что произошло. Бон уверен, что если бы не сорвал с тебя кулон, то Генрих не смог бы тебя убить.

– Но он же ни в чем не виноват, – удивилась такому повороту беседы Теона.

– Не виноват, и дай ему возможность отпустить эти мысли, иначе они его сожрут.

Теона задумчиво опустила глаза.

– Я поняла, – ответила она, – я попробую.

Вик подошел ближе и приобнял ее за плечи.

– Не старайся делать что-то особенное. Он очень любит тебя. Просто будь собой прежней, и со временем все само наладится.

– Быть собой прежней… это, пожалуй, самое сложное…

Теона спустилась на конюшню. На уличной коновязи уже были оседланы и привязаны Рысь и Стоик. Рыжая кобылица радостно заржала, увидев хозяйку после долгой разлуки. Теона взяла два яблока из большого ящика и протянула их лошадям. Стоик, как всегда, держался спокойно и сдержанно, а Рысь, захрустев яблоком, начала тереться мордой о руку Теоны.

– Они тоже соскучились, – послышался знакомый и такой родной голос за спиной.

Теона медленно обернулась и удивилась представшей перед ней картине. Бон стоял в скромной дорожной одежде с накинутым поверх плащом, но вместо золотистых кудрей его голову украшала копна волос цвета вороньего крыла.

Девушка ахнула. Бон заметил ее реакцию и, проведя рукой по волосам, заулыбался.

– Это Кори придумал. Сказал, что в статусе Короля мне небезопасно расхаживать по городу одному, а брать кого-то из охраны с собой я не хотел. Тебе не нравится? – смущенно спросил он, подходя ближе.

– Очень необычно, – призналась Теона. Она подняла руку, чтобы прикоснуться к волосам короля, но в последний момент замерла в сантиметре от темных локонов. – Можно? – спросила она.

– Тебе ли о таком спрашивать, – ответил Бон, перехватив ее ладонь и прижав к губам.

Теона зажмурилась от удовольствия и нежности. Бон выпустил ее руку, и она уже смелее запустила пальцы в мягкие темные волны. Океаны его серо-голубых глаз засветились изнутри. Он смотрел так пристально, не отводя взгляда, будто пытался восполнить все то время, когда не мог этого делать.

– Я так сильно люблю тебя, – тихо проговорил он.

– А я тебя, – не задумываясь ни на секунду, ответила она.

– У меня для тебя подарок, – продолжая смотреть ей в глаза, сказал король.

– Еще подарок? Ты же уже и так подарил мне этот день.

– Я король, могу себе позволить дарить подарки любимой девушке хоть каждый час.

– И что же это? – вспомнив совет Вика, не стала отказываться Теона.

Бон достал из кармана плаща небольшую заколку. На металлической ножке красовался усыпанный сотней прозрачных, переливающихся на солнце камешков цветок жасмина. Бон покрутил заколку между пальцев – по его лицу побежала стайка солнечных зайчиков, раскрашивая нос и щеки милыми веснушками.

– Как красиво, – замерла в восхищении Теона.

– И опасно, – с лукавой улыбкой добавил Бон.

– Опасно?

Король повернул ножку заколки и оголил тонкое острое лезвие, спрятанное внутри.

– Я подумал, что всегда носить оружие при себе ты не захочешь, но мне будет спокойнее, если у тебя будет хотя бы это.

Он протянул подарок Теоне. Она аккуратно взяла его в руки, приставляя острый кончик к подушечке пальца.

– Аккуратно, – заволновался Бон.

Он забрал подарок обратно, возвращая острие в миниатюрные ножны.

– Ты позволишь? – спросил Бон, взглядом указывая на ее макушку. – В первую очередь это украшение.

– О, конечно, – ответила она, чуть наклонив голову.

Бон осторожно вставил шпильку в основание хвоста Теоны.

– Тебе очень идет, – довольно, заключил он.

– Спасибо, – улыбнулась Теона и поцеловала короля в щеку.

Бон спрятал смущение за решительностью.

– Ну что же, нас ждет увлекательное путешествие! – громко провозгласил он. – По коням!

Король положил руки на талию Теоны, чтобы подсадить на лошадь. Его прикосновение было таким привычным и одновременно волнующим. Когда он сжал пальцы и глубоко вдохнул, чуть прикрыв глаза, Теона как никогда за эти дни почувствовала, насколько сильно он соскучился. Со времени ее возвращения они не провели вместе и половины дня: Бон бережно отнесся к тому, что ей нужно время, чтобы восстановить силы, и, хотя в его глазах она видела невысказанные вопросы и тревогу, не торопил события. В этом был весь Бон – думал в первую очередь о ней и отодвигал свои желания на второй план. И как могла она забыть, какой он? Как могла хоть что-то от него скрыть? Ведь именно ради того, чтобы быть рядом с ним, она с таким трудом вернулась. Но как же было эгоистично утонуть в своих мелких переживаниях, совсем не думая о том, что он страдает не меньше! Бон приподнял ее, чтобы помочь взобраться в седло, но она резко вывернулась и прижалась что было сил к новому королю Риата. Уткнувшись лицом в грудь Бона, чтобы он не видел ее пылающие щеки, Теона пробормотала:

– Во всех существующих мирах для меня нет никого дороже тебя.

Бон крепко прижал девушку к себе и пробормотал:

– Уверен, что во всех существующих мирах никто и никогда не пах жасмином так одурманивающе.

Это был ее Бон. Хоть и король, но рядом с ней – все тот же беспечный принц.

Теона, осмелев, подняла голову: его серо-голубые озера встретились с ее карими омутами.

– Привет, – сказал Бон вполголоса.

– Привет, – ответила Теона. – Никогда не думала, что в моей картотеке идеальных воспоминаний появится открытка, на которой я обнимаюсь с брюнетом.

Бон рассмеялся:

– Мне остается только надеяться, что других обнимающих тебя брюнетов в этой картотеке не появится никогда.

Теперь уже захихикала Теона и, подарив ему лукавый взгляд, ловко запрыгнула на спину Рыси. Бон следом оседлал Стоика и направил его в сторону ворот замка.

Глава 2
6067 год эры Двух Великих

Бон совсем отключился от дороги, гипнотически наблюдая, как кудрявый хвост Теоны, который украшал его подарок, слегка подпрыгивает в такт шагам рыжей лошади. Святые Великие, главное, что она снова рядом. Чего он только не пережил за время, пока Теона недвижимо лежала в кровати, не подавая ни вздохом, ни малейшим шевелением признаков жизни. И вот теперь, когда ее улыбка вернулась в его мир, когда он снова мог прикоснуться к ней, поговорить, когда он точно знал, что она в безопасности и цела, он наконец снова мог думать о будущем, строить планы и мечтать.

Полгода агонии, принятия новой реальности, обязанностей и груза государственных дел казались одновременно и мигом, и целой жизнью. Но что стоили эти усилия без той, ради которой они совершались?

Когда Теона наконец очнулась, его счастье было таким всеобъемлющим, что легко могло затопить весь Риат. Но эйфория быстро сменилась ощущением недосказанности: уже через несколько дней ему начало казаться, что что-то в этой истории не сходится. Теона как будто мыслями была одновременно рядом и где-то очень далеко. От невозможности понять до конца, что с ней происходит, у короля подчас опускались руки. Оставалось лишь надеяться, что время все расставит на свои места.

Теона остановилась на развилке и развернула Рысь в его сторону.

– Бон, а куда нам дальше: направо в Рейн или налево в Келс? – спросила девушка, возвращая его в реальность.

Бон посмотрел по сторонам, чтобы достроить маршрут.

– Направо, – скомандовал он, – нам недалеко. – Когда их лошади поравнялись, король добавил: – Боюсь, в Келсе меня может поджидать наша старая знакомая, Эмма. Я уже и так получил от нее нагоняй; не знаю, как ты, а я пару лет в Келс ни ногой, – широко улыбнулся Бон, – зато в Рейне сегодня поросячьи бега.

– Серьезно? – прыснула от смеха Теона. – Поросячьи бега – это и есть наше приключение?

– Я подумал, чем нелепее будет развлечение, тем лучше – в последнее время все стало как-то слишком сложно.

– Ох, Бон! Только ты мог придумать такое, – продолжала светиться улыбкой девушка.

Она повернула кобылицу вправо и, чуть прижав ее золотистые бока, перешла на галоп, будто и правда не хотела пропустить ни одной гонки обладателей витых хвостиков.

Въехав на городскую улицу Рейна, Бон накинул на голову капюшон.

– Боишься быть узнанным? – спросила Теона.

– Не хочу тебя компрометировать, если меня кто-то узнает. Не думаю, что тебе сейчас хочется оказаться в центре внимания целой толпы.

– Кори знатно потрудился над твоими волосами, думаю, моя репутация не пострадает. Только прошу, постарайся тоже расслабиться и отдохнуть.

– Конечно, мы же здесь именно за этим. И кстати, вдобавок к моему новому образу я придумал и новое имя. Можешь звать меня Брикс Весельчак!

Теона зажмурилась:

– Когда мы в прошлый раз играли в эту игру, Тико Бесстрашная чуть не совершила ужасную ошибку.

– Но Тико не ведала, что творила, к тому же прилично злилась, а Брикс совсем не такой, он балагур и даже немного маг. Так что держи с ним ухо востро, чтобы не пропустить момент, когда из рукава вылетит синичка.

– Ну ладно, Брикс, умеешь ты удивить девушку, – сияла Теона.

– И это я еще даже не старался, миледи… еще не старался…

Рейн можно было назвать городом с большой натяжкой. Долгие годы он славился своими обширными фермами и плодородными лугами и являлся главным поставщиком зерна и скота для столицы. И в какой-то момент новый амбициозный староста, желающий называться бургомистром, выторговал для него звание города, хотя по сути Рейн был самой настоящей деревней. Каменные непритязательные домишки, кое-как уложенные кривоватой брусчаткой дороги, грязь на улицах, даже в сухую погоду, каждый уголок новоиспеченного города демонстрировал, что люди здесь живут непритязательные, занятые своими делами и заботами.

– Если бы я знала, что мы едем в Рейн, то оделась бы попроще, – полушепотом сказала Теона.

– Не переживай, к гонкам приурочили и карнавал. Они тут не любят тратить время попусту, так что все гости будут разряжены почище твоего.

– Если так, то я, получается, буду в костюме мальчика?

– Который тебе очень идет, О́ни.

– Бон, я хотела спросить… – вдруг замялась Теона. – А из-за того, что я… ну, такая… у тебя не будет сложностей…

Бон не сразу понял, о чем она говорит.

– Ну, во-первых, Брикс, а не Бон, милочка, а во-вторых, о чем бы ни шла речь, ни одна ваша черта не может обеспечить мне и толику проблем, – ответил он, специально повышая голос и кривляясь.

– Ты же понимаешь, о чем я… Ткачиха, из простой семьи, еще и брюки эти… – Теона запнулась. – Я совсем не подумала… стоило надеть платье, как носят все остальные.

Бон резко остановил Стоика и спешился. Затем быстрым шагом подошел к Рыси и схватил ее под уздцы. Он посмотрел на Теону снизу вверх, желая показать ей, как много она значит для него и порой даже кажется недосягаемой.

– О́ни, ты прекрасна такая, какая ты есть. Если у мира будут к тебе вопросы, я изменю мир, но не позволю ему менять тебя. Хочешь носить брюки, носи, можешь стать первой королевой, отменившей юбки, – Риат такую давно ждал, а если захочешь платья, расшитые изумрудами, – они у тебя будут в ту же минуту. Ты свободна в своем выборе и своих решениях, все, что я прошу, – перестань переживать о других. Если моим придворным и подданным что-то не нравится – это их проблемы, а моя главная задача теперь – сделать так, чтобы ты сегодня весь день смеялась. – На последних словах он резко протянул руки к девушке и стянул ее с лошади, а затем перекинул через плечо и принялся крутиться вокруг себя.

– Бо-о-он, прекрати, у меня сейчас закружится голова-а-а! – смеясь, кричала Теона.

– Не остановлюсь, пока не попросишь правильно, – шутливо ответил Бон.

– Ох, Брикс, дорогой Брикс, остановите эту карусель, пожа-а-алуйста.

– Так-то лучше. – Бон ухмыльнулся и поставил шатающуюся Теону на землю. Она приложила ладони к лицу, закрывая глаза и практически падая к Бону в объятия. Он придержал ее за плечи, давая время, чтобы прийти в себя, а после повел в сторону окраины города, куда уже стягивались участники и зрители поросячьих бегов.

– Хозяин победившего поросенка получит в награду… – доносилось с высокого, наскоро сколоченного помоста.

Бон привязал лошадей у местной гостиницы и дал монетку мальчугану, дежурившему у коновязи, чтобы тот присмотрел за скакунами и накормил их. Теону уже захватило представление: она становилась на носочки и тянула шею, стараясь рассмотреть поверх толпы то, что происходило на сцене.

– У меня для тебя еще один сюрприз, – сказал Бон, подходя к девушке со спины. – Видишь в списке поросят Оникса?

Он указал на огромную табличку, на которой неровными меловыми буквами были написаны клички конкурсантов.

– Это твой!

– Что-о-о? – удивленно заулыбалась девушка, поворачиваясь к Бону.

– Я подумал, что гонка станет азартнее, если у нас в ней будет свой интерес.

Теона радостно запрыгала:

– Ой, а можно его увидеть?

– Конечно!

Бон повел ее мимо толпы вдоль домов. Когда они обошли гудящую площадь, то увидели небольшие загоны, в которых отдельно друг от друга лежали, ели и хрюкали два десятка милейших поросят.

– И какой из них наш? – перегибаясь через заборчик, залюбовалась «гонщиками» Теона.

Бон потратил минуту на поиски и невесело заключил:

– Боюсь, что вот этот. – Он показал на поросенка с большим белым пятном на спине, меланхолично лежавшего в луже и не выражавшего ни грамма соревновательного духа. Его ноздри были погружены в мутную жижу, так что при каждом выдохе надувался небольшой пузырь. Поросенок безучастно смотрел, как тот лопается, и принимался надувать новый. – Мне сказали, что выберут кого-то особенного… – начал оправдываться Бон. – Я подумал, что пятно станет его талисманом… Но, кажется, у нас нет шансов.

– Уважаемый Брикс, как давно вы стали таким серьезным? – улыбнулась Теона. – Может, этот милейший экземпляр просто экономит силы.

– И то верно! – согласился с ней Бон. – А если что, то стать первыми с конца – тоже почетно!

– Именно!

Неожиданно раздался громкий свист, к загонам потянулись хозяева участников забега. Толкаясь и ворча друг на друга, они начали вынимать своих поросят и уносить к месту старта. Бон отодвинул Теону за спину, чтобы никто не толкнул ее, но, когда в загончиках остался только Оникс, ему пришлось насторожиться.

– А как же наш? – раздосадованно спросила Теона.

– Его должен был забрать фермер, у которого я его купил. Сейчас все выясню.

Бон побежал за удаляющимися хозяевами поросят, на ходу пытаясь задать вопрос:

– Уважаемый, – обратился он к одному из фермеров, нежно прижимающего к груди розовое чудо, – а вы не видели хозяина Оникса?

– Кого? – грубо ответил мужчина.

– Ну того поросенка с белым пятном, который остался в хлеву.

– А-а-а… Это хряк Колина, а он по дороге сломал ногу. Ну, или помогли сломать, – рассмеялся своей нелепой злой шутке фермер. – Так что Оникс ваш выпадает. Минус один.

Довольный свиновладелец надменно посмотрел на Бона и зашагал дальше.

Бон вернулся к Теоне.

– Похоже, с хозяином поросенка заминка… – сказал он, стараясь придумать новый план развлечений, но, увидев погрустневшее лицо девушки, заявил уже более жизнерадостным тоном, присущим Бриксу: – Но так как мы хозяева поросенка, значит, нам и нести его на гонку!

– Это как? – удивилась Теона, вернув себе улыбку.

– А вот так!

Бон перекинул свой плащ со спины на грудь, как передник, утопая подбородком в капюшоне. Затем закатал рукава кафтана и полез в загон, рассчитывая ухватить поросенка, как это сделали остальные. Но флегматичный Оникс вдруг оживился и начал метаться с диким визгом по своей клетушке, совершенно не собираясь прыгать королю в руки. С трудом поймав поросенка, Бон, еле удерживая вибрирующее и вопящее существо, прижал его к себе.

– Бежим, О́ни, я долго его не удержу! – крикнул он девушке, устремляясь в сторону старта.

В это время раздался еще один свисток.

– Мне кажется, мы опоздали, – проговорила на бегу Теона.

– Ну уж нет, наш поросенок будет чемпионом, вот увидишь! – окончательно потеряв связь с реальностью, развеселился Бон.

– Как скажете, ваше величество, – подыграла его веселью Ткачиха.

Когда они, запыхавшись, добежали до стартовой линии, Бон наспех опустил поросенка в загон, где перед началом забега толпились хвостатые участники с пятачками, и обратился к ведущему:

– Наш поросенок, Оникс, должен быть зарегистрирован. Проверьте, пожалуйста!

– Эй, парень, давай потише, ты же видишь, тут и так все на нервах, сейчас все проверим! Та-ак… Оникс, Оникс… – рассматривал свои мятые записи ведущий. – Его должен был привести Колин. Ты Колин?

– Нет… то есть да, – не сразу нашелся Бон.

– Так, Колин, то есть не Колин, поросенка берем, если выиграет – разберемся, если нет, то с ним разберутся на кухне без сопливых. Отходи в сторонку, задерживаешь старт!

– Никакой кухни! – хотел было возразить Бон, но его уже никто не слушал.

– Дамы и господа! – прогремел над толпой голос ведущего. – До начала первых и в будущем ежегодных поросячьих бегов остаются считаные секунды, делайте свои ставки и болейте во все горло за наших участников! Ита-а-ак… три… два… один…

Над толпой послышался визг свистка, и перед поросятами открыли дверцы загона.

Теона не ожидала, что такое странное действо может быть столь увлекательным и смешным. Она с азартом прыгала рядом с ограждением у беговой трассы и кричала:

– Давай, Оникс! Вперед, малыш!

Поросята упорно бежали вперед, то перепрыгивая препятствия, то преодолевая глубокие, вырытые специально для них лужи, то поднимаясь на горки. Надежда на то, что Оникс выиграет, была невелика – некоторые поросята были как будто созданы для этого соревнования. Наклонив пятачки, они шли напролом, не обращая внимания на соперников. Теона закусывала пальцы и сжимала кулаки, всем сердцем болея за своего участника.

Бон с Теоной, позабыв о безопасности, пытались протиснуться через толпу, чтобы понять, каким придет их счастливый хвостик. Задор соревнования захватывал, но людей было так много, что только по восторженным и разочарованным возгласам стало ясно, что все закончилось. Ликовавшие хозяева розовобоких победителей и те, кто на них поставил, обнимались и прыгали от счастья, а проигравшие, недовольно ворча, отходили в сторону. В чуть поредевшей толпе Теона смогла пробраться к финишной черте и увидеть, что Оникс, который всю дорогу бежал где-то в серединке, стоит в клетке под вторым номером.

– Бон!!! Бон! Наш поросенок! Он второй! – что есть сил завопила девушка, позабыв об их плане оставаться инкогнито.

Когда она наконец нашла глазами Бона, то, к своему удивлению, не увидела у него такого же восторга. Король округлил глаза и всем своим видом показывал, что ей надо немедленно замолчать. Теона не сразу поняла его реакцию, но тут в толпе вдруг послышался голос:

– Теона, это ты?

Девушка обернулась и увидела Анну – Ткачиху, выпустившуюся с ней в один год.

– Это Ткачиха из Риата! – крикнула Анна так, чтобы все ее услышали, вдобавок показывая на Теону пальцем. – Она точно знает, что произошло на самом деле. Она ведь из королевского замка!

– Эй, Ткачиха, что случилось с твоим Орденом? – бесцеремонно закричал кто-то.

Толпа, и без того возбужденная гонками, переключила свое внимание на девушку. Теона опешила, не понимая, куда бежать, но Бон, недолго думая, схватил ее за руку и потащил за собой.

Им в спину неслось:

– Эй, держите их! Постой-ка, Ткачиха, объясни нам все!

– За дураков нас держишь? Где наши белые пледы от Великого?

Но Бон уже несся по полупустым улицам, петляя между домами к коновязи, где они оставили лошадей.

Все случилось так быстро: только что она праздновала почти победу своего поросенка, а теперь убегает с поджатым хвостом от толпы.

– Скорее, О́ни, – торопил ее Бон, поминутно оглядываясь и прибавляя шаг.

Когда они почти добрались до Рыси и Стоика, Бон крикнул мальчишке-охраннику:

– Отвязывай!

Подлетев к лошадям, он буквально закинул Теону на кобылу и сам стрелой взметнулся на Стоика.

– Пошел! – без церемоний прокричал король своему коню, и тот резво тронулся с места. Рысь поскакала следом.

Когда город остался позади и Бона с Теоной скрыла лесная чаща, король наконец остановился и, осматриваясь по сторонам, выдохнул:

– Прости, я подумал о своей маскировке, но не предположил, что узнать могут тебя, – с сожалением сказал он.

– А почему мы убежали? Я же не сделала ничего плохого.

– Не все люди это понимают. Привычный им порядок изменился, и каждый стремится найти в том виновного. Я до сих пор отбиваюсь от нападок и точно не хочу, чтобы их объектом стала ты. Я такой глупец, прости, О́ни!

– Ты шутишь?! Даже если наше приключение и оказалось слегка рискованным, это все равно стоило того веселья! – успокоила короля Теона. – За несколько часов я побывала в роли владелицы поросенка, который получил призовое место, – объяснила она Бону, видя по взгляду, что он не понимает, чему она радуется, – а потом бежала от толпы за руку с самым близким другом, точно зная, что, что бы ни случилось, он меня защитит.

Ей казалось, что ее слова должны были успокоить Бона, но тот стал еще мрачнее.

– Однажды я уже не смог защитить тебя, – тихо проговорил он.

Теона направила Рысь к Стоику и положила руку Бону на плечо.

– Тот выбор я сделала сама и сделала бы его снова. В том, что мир полон опасностей, злых людей и вероломных богов, нет и не было твоей вины. Все, что нам остается, – идти на свет, стараясь никому не причинять зла, и ты один из тех немногих, в ком этого света очень много. За это я тебя и полюбила.

Бон, услышав последнюю фразу Теоны, заметно приободрился. И хотя его темные маскировочные кудри создавали странный эффект присутствия рядом чужого человека, светящиеся теплом серо-голубые глаза точно принадлежали королю ее сердца.

– О́ни, я не хочу на тебя давить, и, видят Великие, я пытался как мог, но я схожу с ума от неведения и сомнений, не представляя, что тебя гложет, а из-за этого не понимая, как тебе помочь.

Теона вдруг поняла, насколько жестоко поступала с Боном с момента своего возвращения. Ей казалось, что чем меньше она покажет своих переживаний, тем ему будет лучше. Но своим молчанием она только добавляла ему проблем – нет ничего хуже, чем знать, что с близким человеком что-то происходит, но не понимать, что именно. Ткачиха почувствовала, как в животе образовался крепкий узел страха. Сказать обо всем вслух – значит это признать и уже не иметь шансов от этого спрятаться.

– Технически я теперь старше тебя, – зачем-то начала она с самого нелепого факта из всех, что могла рассказать.

– Что? – удивленно посмотрел на нее Бон, явно ожидая услышать что-то иное.

Теона глубоко вдохнула, чтобы набраться смелости, и сказала на выдохе:

– Я пробыла в Доме-без-границ два с половиной года – тридцать лунных циклов. В пять раз дольше, чем успело пройти тут, в Риате.

Теона замолчала и ждала реакции. Но Бон лишь вскинул брови, ожидая продолжения.

– Но все это время я мечтала вернуться к тебе.

Бон спешился, лицо его было мрачным, полным сомнений и переживаний. Он протянул руку Теоне, предлагая последовать его примеру. Когда девушка опустилась на землю, он сжал ее в объятиях.

– Что с тобой там делали? И кто? Тебя обижали? – робко спросил он. В его словах был страх услышать ответ, который может его сломить.

– Нет, – поспешила успокоить его Теона, – меня никто не обижал, пожалуйста, не беспокойся об этом. Поначалу у нас были некоторые недопонимания, но потом мы обо всем договорились.

– С кем? С кем вы договорились? – Король, чуть отпрянув, схватил девушку за плечи. – О́ни, прошу, не мучай меня больше, расскажи, что случилось, и, если тебе что-то еще угрожает или ты кому-то должна, мы все это решим!

– Я расскажу, – она накрыла его руки своими, – но тебе и вправду не стоит так волноваться – ничего страшного со мной не случилось, никто меня не обижал, и я никому ничего не должна.

– Ты правда все расскажешь?

– Да, но давай не в лесу, поехали в мой старый дом? Я там так давно не была, наверное, все мои цветы завяли.

– Сделаем так, как ты скажешь, – смиренно согласился Бон.

Сумерки нежными волнами накрыли покинутый дом с катушкой ниток на флюгере. Зыбкое ощущение прозрачности материи, которое было таким естественным для Дома-без-границ, здесь, в прежнем жилище Ткачихи, ощущалось чем-то чужеродным. В Риате все было настоящим, крепким, фундаментальным – в этом мире не было легкости звездного мерцания и трепетного колебания воздуха, но в этот момент как будто граница между двумя мирами треснула: вид ее старого дома, объятого вечерним туманом, заставил Теону на секунду поверить, что она снова там, где прожила последние годы. Синяя дверь манила протянуть руку и открыть ее. Теона молча поднялась на крыльцо. От порыва ветра тихо скрипнули висящие на цепях качели. Она достала ключ, спрятанный под кашпо у входа, повернула его в замке и, прежде чем толкнуть дверь, на секунду замерла. Привычное, но такое забытое действие. Она тихо прошла на кухню. Через стеклянную стену на небе виднелась полная луна. Над столом слегка покачивалась пустая жердочка Этина. После возвращения она видела его всего несколько раз на воронятне замка. Теперь там уже не могли отказаться от белоснежного ворона, ссылаясь на его уродство, ее пернатый друг был героем. А кем же все-таки была она?

– Если ты не против, не будем зажигать свечи? – обратилась Теона к вошедшему за ней Бону.

– Хорошо, – спокойно, но чуть тревожно ответил он.

В доме было прохладно – никто давно тут ничего не готовил, не разжигал камина и не запускал дневное тепло в открытые окна. Теона чуть поежилась, плотнее закутываясь в плащ. Она остановилась перед окном спиной к Бону и посмотрела вдаль. Впервые за долгое время она вновь почувствовала на себе отличительные знаки, которые носили все выпускницы Ордена Дочерей Ночи – клеймо Луны и Солнца на плечах, – наказание за причастность к роду Тасмин, которое больше никому не грозит.

Первые месяцы после того, как она своей рукой внесла запись в Книгу Времени, ей не верилось, что татуировок больше нет. Она постоянно смотрелась в зеркало, чтобы проверить, что кожа на ее плечах по-прежнему девственно чиста. Со временем это ощущение, будто чего-то не хватает, ушло, забылось, и вот теперь, оказавшись в своем прежнем доме, вместо ощущения силы о себе напомнила ее давняя слабость, ее старая тюрьма. Но ей не хотелось больше бежать – все, что с ней случилось, было ее историей. Оставалось лишь надеяться, что однажды она сможет перелистнуть страницу и начать жить с чистого листа, не открещиваясь от прошлого, но и не живя лишь им.

Теона резко развернулась и схватилась за спинку стула, как будто отгораживая себя от чего-то:

– Когда вы поставили подпись-свидетельство своей кровью, – без лишних вступлений начала она, – я понимала, что силы во мне остается очень мало, и потратила ее на то, чтобы вернуть вас домой. Я надеялась перенестись в замок вместе с вами, но, к сожалению, меня потянуло совсем в другую сторону. Сила, уносящая меня, была настолько мощной, что даже остатки крови Зрячего не помогали преодолеть это притяжение. Было ощущение, что два неистовых ветра пытаются разорвать меня на части. Эта агония длилась бесконечно. Все, о чем я молила, – чтобы это закончилось и я скорее предстала перед Великим Черным, который возьмет за руку и проведет меня через Лунные Врата. Боль, которую я испытала в подвале и на поляне, показалась укусом комара по сравнению с тем, что творилось тогда. А потом я очутилась в Доме-без-границ. Точнее, тогда я не поняла, где очутилась, – все вокруг было странным, враждебным, зыбким. Вокруг никого – лишь гулкая ночная тишина и эхо моих шагов. Я блуждала по коридорам, пытаясь понять, куда попала, но в итоге ходила кругами, стуча в двери, которые исчезали у меня перед глазами. Я не знала, получилось ли у меня отправить вас домой, не знала, где я и что мне делать, – это было мое первое наказание за самовольность. Не должны смертные вмешиваться в игры богов.

Вновь пережитый страх, одиночество и безысходность той первой ночи заставили голос Теоны звучать более драматично, чем ей бы того хотелось.

– О́ни… – Даже не видя лица Бона в полумраке, она могла предсказать его состояние, но, чтобы рассказать все, ей придется пройти и через неприятную часть этой истории. И ему тоже.

– Дом-без-границ – это часть потустороннего мира, в него можно попасть двумя путями – умереть и отправиться к Лунным Вратам либо если хозяева тебя пригласят. Однако для меня открылся третий путь: его хозяева сами меня туда затащили, что мало походило на приглашение, но и умереть до конца я не успела – кровь Зрячего, смешавшаяся с моей кровью, потомка сильной ведьмы, вновь дала мне шанс. Я тогда еще не знала, что этот Дом как живой организм, – уже с большим воодушевлением продолжила рассказывать она, – он перестраивается по своему желанию и желанию своих жильцов. Меняется в зависимости от того, день на небе или ночь, – некоторые двери он открывает в момент, когда именно они тебе нужны, а в другие не пускает никого, кроме хозяина. Иногда он может быть спесив, но даже это делает его прекрасным.

– И кто живет в этом странном Доме? И что его обитатели с тобой сделали? – все еще не разделяя ее восторга, допытывался Бон.

– Два Великих… – сказала Теона, опустив глаза, как будто ей было чего стыдиться. – Но Бон! – Теона кометой перелетела к нему, огибая разделяющий их стол. – Они хорошо со мной обращались!

– Хорошо? Если я ничего не перепутал, они держали тебя взаперти больше двух лет, а до этого пугали, оставив одну в коридорах дикого дома? И, как мы помним, это те самые Великие, которые ради прихоти заставили Сестер обучать Ткачих и порушили судьбы тысяч девушек! Скажи еще, что после всего этого они милейшие ду́шки!

– Они сложные… – не стала оправдывать Великих Теона. – Но тебе ли не знать, что чтобы судить кого-то, нужно хотя бы раз пройтись в его ботинках.

Теона подошла к Бону еще ближе, положила ладони ему на грудь и заглянула в глаза. Вечерняя тьма легла на его лицо. Бон недовольно фыркнул, не принимая то, что она пыталась ему объяснить.

– Ты говоришь так, будто вы теперь закадычные друзья…

– Я не… – Теона не успела закончить фразу, как Бон схватил ее за плечи и заслонил собой, отгораживая от окна. – Бон? Что происходит?

– Во дворе кто-то есть, – тихо ответил король, вглядываясь в темноту сада.

Теона с опаской выглянула из-за его плеча и увидела фигуру в длинном плаще посреди лужайки, окруженной кустами жасмина.

– Оставайся в доме, – тоном, не терпящим возражений, сказал Бон. Он вынул из ножен короткий клинок и кинулся к выходу.

Теона не успела даже пикнуть и понять, что произошло, как король уже показался за окном, что-то выкрикивая и направляя оружие на чужака. Чужак в свою очередь вел себя очень спокойно. Он медленно снял с головы капюшон и вытянул вперед пустые руки, показывая, что оружия у него нет. Его шоколадная кожа переливалась сотней мерцающих золотом веснушек, а черные волосы были заплетены в пухлые косы и заколоты на затылке. Едва взглянув на нежданного гостя, Теона выбежала на улицу и встала между Боном и чужаком.

– О́ни, я просил тебя остаться в доме! – возмутился Бон, хватая ее за руку и пытаясь снова спрятать за собой.

Теона повернулась к нему и мягко, но решительно сказала:

– Все хорошо, верь мне, пожалуйста!

– Когда ты говорила так в последний раз, это ничем хорошим не закончилось! – рассердился король.

– Белочка, что-то он у тебя какой-то нервный очень… или это новый? Тот же вроде был блондином? – спросил чужак, посмеиваясь.

– Отстань, Тин! – через плечо огрызнулась Теона.

– О́ни? Ты его знаешь? – С каждой секундой удивление Бона только росло.

Видя, что девушка не боится ночного гостя, Бон отпустил ее руку. Теона встала рядом с королем и бросила на непривычно высокого по людским меркам мужчину вопросительный взгляд. Чужак откинул полы плаща за спину и подбоченился. Под его плащом сияло рассветное солнце, как будто он спрятал там часть самого красивого утреннего неба.

Бон не мог оторвать глаз от представшего перед ними зрелища.

– Бон, знакомься, это Валентин, он же Великий Белый, – совершенно будничным голосом сказала Теона, смиряясь с безысходностью своего положения. – Валентин, знакомься, король Риата – Бониций Иолантий Освальд Третий.

Великий Белый скривился в ухмылке и картинно поклонился.

Глава 3
6066 год эры Двух Великих

– Здесь кто-то есть? – Теона успела осипнуть от крика, теряя надежду услышать ответ на свой вопрос. Она бесконечно бродила между исчезающими дверями по коридорам, которые больше походили на лабиринт. Темные стены устремлялись вверх настолько высоко, что потолок было невозможно рассмотреть.

Силы давно покинули ее, но после всего, что произошло, после всего, что она только что пережила и сделала, умереть, забившись в угол, было бы преступлением.

Она пыталась ставить отметки на стенах своей кровью, но, когда снова натыкалась на них, ощущение безысходности становилось еще более давящим. Рваное бархатное платье, пропитанное кровью, мешало идти и напоминало тяжелые оковы. Оно как будто было и последним отголоском того, от чего она смогла избавиться, и напоминанием, что свободной и счастливой жизни, за которую она боролась, ей уже не получить.

Сколько прошло времени? Час? День? Месяц? Может, это испытание перед тем, как войти в Лунные Врата, и их нужно вначале отыскать?

Усталые, почти негнущиеся ноги шаркали по полу, одной рукой она опиралась на стену, чтобы не упасть. Ей то и дело мерещились какие-то голоса, и она ускоряла шаг, ведомая ими, но голоса смолкали, и на смену им вновь приходила звенящая тишина, нарушаемая только звуком ее дыхания.

– Святые Великие, как долго это будет тянуться? – шептала она самой себе, чтобы не заснуть. Только мысли о Боне, ее семье и призрачной возможности встречи с ними не давали ей впасть в отчаяние.

Однако в какой-то момент Ткачиха оперлась спиной о стену, чтобы передохнуть, и сползла по ней на пол. Теону бил озноб, она свернулась калачиком, укрыв босые ноги жалкими ошметками когда-то пышной юбки, и обняла себя за плечи. Неужели так закончится ее история?

Первая горячая слеза скатилась по щеке и, пощекотав ухо, нашла себе место на полу, за ней последовала вторая и следом третья, а потом пролился настоящий водопад, который невозможно было остановить. Теплые потоки несли в себе всю горечь ее потерь и побед, оплакивали ее смерть от меча лжекороля и новый шанс на жизнь. Рассказывали историю девушки, которая думала, что потеряла семью еще в детстве, но вместо родителей, которым она не была нужна, нашла новую – настоящую, любящую и заботливую. Семью, которая рисковала жизнью, чтобы спасти ее.

Теона оплакивала их толком не начавшуюся историю любви с Боном, но в то же время она была благодарна богам за то, что в ее странной и путаной короткой жизни нашлось место столь яркому и взаимному чувству. Теону трясло. Силы по капле покидали ее через благословенные слезы, и вскоре стены вокруг начали таять и мир поплыл, растворяя в себе бывшую Ткачиху и ее прошлое.

Грохот, похожий на громовые раскаты, прозвучал совсем рядом, заставив Теону очнуться и вскрикнуть от неожиданности. Она подскочила с жесткой скамьи, на которой каким-то чудом оказалась, и сквозь заплаканные глаза попыталась понять, что происходит и куда она попала.

– Посмотрите, кто проснулся, – раздался раскатистый низкий голос откуда-то сверху.

Теона терла лицо, вглядываясь в потолок, устланный облаками, из-за которых доносился голос. Перед ее глазами показалась убегающая вверх лестница. Теона невольно сделала несколько шагов в сторону первой ступени.

– Стой где стоишь, – приказал второй голос, более высокий, но не менее громкий.

Теона послушно замерла на месте, стараясь унять учащенное сердцебиение.

– Кто вы? – робко спросила она в облачную пустоту, которой заканчивалась лестница.

– Угадай! – сказал с вызовом первый голос.

Двойник короля, культ, Зрячий, Сестры Ночи – казалось, что ее уже сложно было чем-то удивить, но мир за стенами ее дома раз за разом доказывал, что он гораздо загадочнее, чем ей представлялось.

– Великий Черный и Великий Белый? – наугад сказала девушка. Других вариантов на ум все равно не приходило.

На другом конце лестницы вновь воцарилась тишина, а потом послышались гулкие шаги. Кто-то спускался к ней навстречу. Теона отступала, пока не уперлась в скамью. Шаги становились все отчетливее и стремительнее, голоса спорили между собой.

– Я же говорил, что она догадается. С тебя желание, – издевательским тоном сказал первый.

– А я говорил, что надо просто зашвырнуть ее в Лунные Врата за все, что она сделала! – совершенно серьезно ответил второй.

Из тумана показались две пары сапог – одни кожаные, темные и гладкие, а вторые – светлые с серебряными щитками. Следом за сапогами выплыли оба бога целиком.

Обладатель темных сапог был запахнут в длинный плащ, из-под которого виднелись лишь лицо и руки. Теона никогда не видела прежде такого цвета кожи – она была похожа на горький шоколад со светящимися золотом веснушками, хаотично рассыпанными по ней, точно искры от костра. Его волосы были собраны в странные спутанные косички и убраны назад, а глаза сияли желто-оранжевым светом. Теона физически чувствовала прикосновение его взгляда, эти глаза-солнца буквально прожигали кожу насквозь. Сконфуженная, она перевела взгляд на второго мужчину. Его светлые волосы длинными прямыми прядями струились по блестящему нагруднику с эмблемой луны, а начищенные щитки прикрывали икры и руки. Он сощурился, перехватив взгляд Теоны, и, казалось, будто смотрел вглубь нее, в спрятанные от чужих глаз мысли и чувства. Так же пристально совсем недавно на нее смотрел Зрячий, принимая решение, стоит ли ей доверять. Встреть она богов в обычной жизни, никогда бы даже не предположила, что они не то что братья, но даже дальние родственники.

Теона уставилась в пол и присела в реверансе.

– Святые Великие, для меня честь стоять перед вами, – сказала она чуть дрожащим голосом, не поднимая головы.

– Я же тебе говорил, что эта малышка не так плоха, – сказал тот, который был завернут в плащ.

– Валентин! – Бог в серебряных доспехах всем своим видом выражал крайнее недовольство – не только Теоной, но и своим братом.

– Ну хорошо, – не выдержав его напора, ответил первый, – Теона Фольтридж, ты нарушила все, что только можно было нарушить, и за это приговариваешься… – Он внезапно замолчал, задумался и посмотрел на брата: – Орси, а мы решили, к чему ее приговорим?

Голубоглазый бог закатил глаза и воздел руки с притворным отчаянием.

– Да ты неисправим, Вал, – обратился он к брату, но тут же переключил внимание на Теону, шагнув к ней настолько близко, что едва не наступил на ее босые ступни. Он грубо схватил девушку за рваный лиф и, наклонившись, прошипел: – Ты разрушила то, что создали мы. Ты своими человеческими ручками переписала божественный закон, кто дал тебе на это право?! – Он приподнял ее над землей, Теона повисла в воздухе, едва касаясь кончиками пальцев пола. – Отвечай! – прогремел его голос, отразившийся эхом от невидимых стен.

Теона вздрогнула и, смотря на бога перепуганными глазами, полными слез, никак не могла найти в себе смелость, чтобы заговорить.

– Творить такое у нее были силы, а ответить за свой поступок смелости не хватает? – прокричал Орсон ей в лицо. – Кто ты такая, чтобы перечить решению богов? А я отвечу – никто! – Он с силой отшвырнул от себя девушку, и она приземлилась на стоявшую позади скамью. – Сотни лет все шло как мы задумали, и вот появилась ты, – продолжал бог свой громогласный монолог, чеканя шаги рядом со скамьей, на которой сидела перепуганная девушка, поджав от ужаса коленки к груди, – и что нам теперь с тобой делать? Наказать?! Убить?! Ты хоть знаешь, что я испытал, когда увидел отца на пороге Лунных Врат, глупая разрушительница заклятий?

– Орси, я прошу тебя, успокойся, ты ее совсем запугал, – подскочил к брату второй бог. – Если тебе станет легче, можешь, конечно, продолжать орать на бедную девчонку, но у меня есть предположение, что это уже ничего не изменит…

Он посмотрел на Теону с извиняющимся видом и незаметно для Орсона слегка подмигнул ей.

Теона сильнее подобралась на жесткой скамье. Этот несусветный бред совершенно точно не мог быть реальным. Два властителя их мира стояли перед ней и ругались из-за того, какой участи достойна та, что сумела отменить их заклинание. А виновница склоки тем временем сидела босая, в разорванном платье, покрытом запекшейся кровью, и ждала вердикта. Эта сцена стоила того, чтобы оказаться на одном из витражей королевы Белании.

Великий Белый и Великий Черный отошли в сторону и начали переговариваться между собой. Теоне нужно было сделать или сказать хоть что-то. Она принялась судорожно перебирать варианты, но все было не то. И даже когда боги вернулись, в ее голове все еще было предательски пусто.

Обладатель золотистых веснушек и темной кожи выступил первым:

– Для начала позволь представиться, Валентин, Великий Белый, владыка светового дня и повелитель благословений.

Его брат вновь надменно закатил глаза.

– А это Орсон, – продолжил Великий Белый, указывая на брата. – Как легко можно догадаться, Орсон у нас Великий Черный – бессменный хранитель Лунных Врат и хозяин ночи.

– Те… Теона, – тихо ответила девушка, не моргая смотря на богов, стоящих перед ней.

– Это мы знаем, – сказал Великий Белый и жестом показал, что хотел бы присесть рядом с ней.

Теона подвинулась, уступая место. Под весом его божественного тела ножки скамьи чуть слышно скрипнули.

– А скажи-ка мне, Теона, о чем ты думала, когда отменяла заклятие, которое мы наложили на сестричек? Может быть, у тебя были какие-то мотивы… – начал подсказывать ей Валентин, крутя ладонью перед собой.

– Да ни о чем эта тупица не думала! – закричал Великий Черный, оставшись на своем месте. – На минуту получила силу и решила увековечить свое имя, – с ненавистью добавил он.

Возмущение от сказанных им слов перевесило страх, и Теона наконец нашла что сказать. Она посмотрела на Великого Белого с благодарностью, что тот не стал запугивать ее и орать, как его брат, и обратилась к тому, кто считал ее безответственной самозванкой.

– Вы можете обвинить меня в том, что я отменила наказание, которое вы придумали для рода Тасмин. Вы можете обвинить меня в том, что я не уберегла кровь Зрячего. Вы можете обвинить меня в том, что я распустила Орден, который работал сотни лет, но говорить, что это было сделано ради того, чтобы потешить свое тщеславие, я не позволю.

Великий Черный с интересом воззрился на нее.

– Я, – продолжила она, – была одной из тех, кто попал под действие вашего заклятия, и если Сестры Ночи и правда были ужасны, то такие, как я, в ком осталось лишь полкапли крови Тасмин, были ни в чем не виноваты. Но мы сидели за станками, стирая в кровь руки, нам неведомы были семейные радости и счастье любви, мы расплачивались за то, чего не совершали. Если хотите наказать меня, потому что я освободила тех, кто страдал незаслуженно, то наказывайте, но ждать от меня раскаяния не стоит. Если за мое преступление мне грозит смерть, то я безропотно пройду через Лунные Врата и уйду к покинувшим мир. Но не ждите, что я извинюсь.

Теона вдруг почувствовала какую-то необъяснимую силу, которая никак не могла ей принадлежать, но сейчас эта сила бежала по ее венам и делала кровь горячей, точно лава.

Великий Черный смотрел на нее, не отводя холодных голубых глаз.

– Так, друзья мои, – вдруг громко хлопнул в ладоши Великий Белый, заставляя Теону и Черного обратить на себя внимание, – я предлагаю всем успокоиться и поговорить без криков. Истерики еще не решили ни одного спора. А то, чего доброго, скоро между вами полетят искры, спалим Дом-без-границ к пекловой бабушке.

– Дом-без-границ? – спросила Теона, искренне не понимая, о чем он говорит.

– То место, где ты сейчас находишься, – пояснил Великий Белый, – наш с Орсом дом – на границе зари и сумрака, укрываемый туманом и звездами, спрятанный четырьмя ветрами и не подчиняющийся почти никому. Дом-без-границ, – почти пропел он.

Теона оглянулась по сторонам. С момента ее пробуждения все происходило так быстро, что не находилось и лишней секунды, чтобы как следует рассмотреть место, в котором она оказалась.

Синий пол, разрисованный огромными созвездиями, убегал в темноту. Кроме лестницы и скамьи здесь не было никакой мебели.

– Это не самая уютная комната, – проследив за ее взглядом, сказал Белый, – но нам нужно было тебя проверить. Да и гостей тут не бывает, так что не обессудь – мы не привыкли к посетителям. – Он задумался. – Но если подумать, то, кроме твоих покойников, тут никого и не было, правда, Орс? – засмеялся он своей же шутке.

Великий Черный снова посмотрел на брата как на умалишенного:

– Мы пока не станем тебя убивать, но ты точно будешь наказана, и не надейся вернуться в Риат. Вал, выдели ей каморку с наружным замком, чтобы не смела путаться под ногами, пока мы думаем, что с ней делать. – Он небрежно махнул в сторону Теоны и отвернулся.

– Как скажешь, брат, – смиренно, но с широкой улыбкой сказал Великий Белый. – Пойдем, Теона.

Он остановился и осмотрел ее с ног до головы.

– Придется что-нибудь придумать с ванной и новой одеждой – вид у тебя, мягко скажем, как у мокрой белки, – пробормотал он.

– Не смей ее баловать, – буркнул им в спины, Великий Черный. Теона плелась вслед за Валентином, готовая на все, лишь бы ее оставили в покое.

– Ну что ты, брат, я выдам ей мешок вместо платья и закрою в чулане, можешь не сомневаться! – крикнул через плечо, даже не обернувшись, Великий Белый.

– Посиди тут и хорошенько подумай о своем поведении! – громко и строго сказал Валентин, стоя на пороге огромной комнаты, в которую привел Теону. Он хитро улыбнулся и прищурил правый глаз, а потом добавил шепотом: – Орс вредный, но отходчивый. Дай ему время. Я приду за тобой перед ужином, а сейчас не пугайся, пожалуйста. – С этими словами он со всей силы хлопнул дверью так, что стеклянные бутыльки, стоявшие возле ванны, затряслись и попадали набок. – Какая негодяйка! – послышалось за дверью очередное фальшивое проклятие, а потом Белый вновь заглянул в комнату и добавил, прищуривая глаз: – Запирать я тебя не буду, но не сбегай, ладно?

– Куда же я сбегу? – растерявшись, ответила Теона.

– Ну, знаешь… ключей от жизни нет, но и замки никто не вешал, так что все может быть.

Он снова загадочно улыбнулся ей и исчез.

Теона наконец-то осталась одна. Как в тумане, она села на краешек кровати с высоким белым балдахином и закрыла лицо руками. Что она могла предпринять, сидя взаперти странного дома? Что решат боги и увидит ли она свою семью и Бона снова? Ей хотелось плакать. Что еще оставалось делать в такой ситуации? Но та странная сила внутри, которую она почувствовала, стоя перед Великими, не давала расклеиться, убеждая, что все будет хорошо, что она со всем справится и сможет решить эту новую, подкинутую судьбой головоломку.

– Ну ладно, – сказала Теона себе и своим новым ощущениям, – делаем то, что можем, там, где оказались.

Она огляделась по сторонам. В ее распоряжении была целая ванна горячей воды, которая появилась из ниоткуда – очевидно, за это ей надо было благодарить Валентина. На стуле рядом с ванной лежало чистое платье. Но главное, ей великодушно дали возможность побыть одной и перестали кричать и требовать от нее ответов. Теона взяла ножницы со столика и начала разрезать на себе рваные лохмотья наряда Ткачихи. Лоскуты синего бархата падали на пол как последние символы оставленного позади пути.

В стене напротив кровати Теона увидела камин, в котором пылал странный белый огонь. Ей на миг показалось, что в нем искрятся и сгорают звезды, но она отмахнулась от этих мыслей – от камина шло приятное тепло, а она так измучилась, что сейчас ей были безразличны чудеса Дома-без-границ, хотелось лишь согреться и смыть с себя остатки страшной ночи.

Девушка собрала в охапку разрезанное на части платье и поднесла к камину. Глубоко вздохнув, она решилась и закинула расшитый серебром бархат в топку. Ткань засверкала и начала таять у нее на глазах. Теона постояла рядом, смотря, как ее прошлое превращается в пепел, прошла к ванне и с удовольствием погрузилась в обжигающе-горячую воду.

Глава 4
6067 год эры Двух Великих

– О́ни, я ничего не понимаю, – честно признался Бон, все еще не сводя глаз с Великого Белого, стоящего напротив.

– А я предупреждал, что надо ему все рассказать, – ехидно заметил Валентин.

– А я предупреждала, что это мои дела, – вновь огрызнулась на Белого Теона и повернулась к Бону: – Я не успела тебе все объяснить. Давайте зайдем в дом и поговорим?

– Белочка, у нас тут нарисовались проблемы. Расклад такой: мы сейчас быстренько идем домой, а когда вернешься, все-все расскажешь своему другу королю.

– Ее дом здесь! – не дожидаясь ответа Теоны, закричал Бон, снова хватая девушку за руку. – И она никуда не пойдет!

– Ну, скажем так, это не тебе решать, малыш, – спокойно ответил Белый.

– И уж точно не тебе! – еще больше разгорячился Бон.

– А ну прекратите оба! – не выдержала Теона, рассерженно топая ногой. – Ведете себя как дети, которые не могут поделить игрушку! Бон, если Он здесь, то значит, дело важное, – обратилась она к королю, не снижая напряжения в голосе. – Тин, веди себя, пожалуйста, нормально, зачем ты его провоцируешь?!

Пристыженный Белый выставил вперед ладони, показывая, что сдается. Бон чуть потупил взгляд, но извиняться не стал.

– Дорогая Теона, я прибыл с официальным визитом, как представитель… – начал уже в другом тоне Белый и запнулся. – Представитель… себя же. Чтобы просить твоей помощи с одним важным делом. В мире, похоже, намечается какой-то кавардак. Книга Времени, которая, как мы знаем и одновременно не знаем почему, слушается только тебя, а сейчас и вовсе слушаться перестала… Фонтан ведет себя как попало, а Орсон уверен, что часы начали идти быстрее, но это, впрочем, может оказаться просто его паранойей. Поэтому, о моя любительница отменять чужие заклинания, оба Великих, одним из которых, как мы помним, являюсь я, нижайше просят тебя вернуться домой, угомонить Книгу и обуздать странный ветер, который теперь рвется из нее и разносит нам игровую, – закончил он с серьезной миной, но потом не выдержал и добавил, вновь выдав фирменную ухмылку: – Так лучше?

Теона закатила глаза. Валентин, в отличие от брата, вообще не умел быть строгим. Одной из самых больших загадок для нее оставалось, как такой лоботряс умудрился очаровать саму Хрустальную Леди.

– Да, Тин, так намного лучше, спасибо, – отвесила ему Теона шуточный поклон. – Так что случилось?

– Если бы я знал, то не стоял бы тут, пугая твоего жениха… Я думаю, все это как-то связано с папулей Зрячим, но доказательств нет.

– Так пусть Орсон сходит к нему, – парировала Теона.

– Он ходил, я ходил, потом снова ходил он, а потом мы оба… Но ты же знаешь старину Зрячего… Лежит на коленочках у своей Тасмин и смотрит вдаль немигающими глазами. – Белый дернул плечами и слегка тряхнул головой. – Аж жуть берет.

Теона повернулась к Бону:

– Я ненадолго, ты даже не заметишь моего отсутствия, обещаю.

– Я больше не расстанусь с тобой, тем более не отпущу тебя одну с этим… – Бон косо посмотрел на Валентина. Учтивые речи бога явно не произвели на короля впечатления. – Мы идем вместе.

– Если бы ты не был ее выбором, то я бы, конечно, за «этого» тебя наказал, но Белка, очевидно, к тебе привязана, поэтому у тебя временный иммунитет, – серьезно сказал Валентин, – но пойти с нами ты все равно не сможешь – в Дом можно попасть только с разрешения обоих Великих. А Черный как раз сейчас проводит новенькие души через Лунные Врата, один же я тебя пропустить не смогу.

– Значит, дождемся рассвета! – не сдавался Бон.

– Бон, пожалуйста, а если что-то грозит Риату и всем вам?! Я клянусь, что буду осторожна!

– А если что-то грозит тебе?

– Ну, во-первых, у нее есть мы, – ответил за девушку Белый, – а во-вторых, как-никак мы боги, понимаешь, Бониций?

– Бон, я вернусь и все расскажу, обещаю.

Теоне стыдно было признаться, но ею уже вновь овладевало то чувство неподдельного интереса к полной чудес и древней магии жизни, к которому она привыкла в Доме и которое потеряла, вернувшись в Риат. Она любила страну, в которой родилась, но так же сильно, а может, даже чуть больше она успела полюбить то место, куда попала случайно, по воле судьбы.

Теона подошла к Бону и нежно его поцеловала, вкладывая в поцелуй всю свою искренность и любовь. Как бы ее ни манила возможность остаться частью Дома-без-границ навсегда, но быть с королем она хотела несоизмеримо больше.

Бон притянул ее к себе, крепко сжимая в объятиях, и прошептал на ухо:

– Если кто-то из них хоть пальцем тебя тронет, я не оставлю от этого звездного дома и кирпича.

– Ты можешь не бояться, Тин не соврал, Дом-без-границ и правда безопасен. Я обещаю, что скоро вернусь.

Теона высвободилась из объятий Бона и повернулась к Белому:

– Надеюсь, это не твой очередной дурацкий розыгрыш, Тин…

– Если это будет он, то нам всем сказочно повезет, Белочка.

Она встала рядом с Валентином, бог резко дернул полу плаща, накрывая их обоих. Сквозь туман Теона в последний раз посмотрела в глаза Бону, одиноко стоявшему в растерянности на поляне перед ее домом.

Бон оставил Рысь на привязи у дома со стеклянной стеной и гнал Стоика в замок галопом. Ночь опустилась на его страну и, казалось, заполонила его разум. Как он мог ее отпустить? Что она еще скрывала? Почему один из тех богов, кому все привыкли поклоняться, вел себя так расслабленно и фамильярно? Но еще удивительнее, почему так же себя вела с ним Теона… Дерзко, смело, будто говорила со старым другом детства, с которым лазила через заборы и дразнила гусей. Вот только у нее не было озорного детства и не было таких приятелей. Когда она говорила о Доме-без-границ, ее глаза вспыхивали радостью. Бон сжал поводья еще крепче, пытаясь не дать разгореться ревности.

Чтобы не привлекать внимания, король направил Стоика по дальним улицам и пробрался в замок через ворота для слуг. Не помня себя, он бежал по коридорам и лишь остановившись у нужной двери, на секунду задумался, что в столь поздний час очень рискованно тревожить Видящую. Но никакие рамки приличия не могли усмирить его тревогу и желание разобраться в этой истории.

Король громко и нервно постучал. За дверью послышались шорохи и, как показалось Бону, проклятия. Вероника открыла дверь, собирая длинные белые волосы в свободную косу, перекинутую через плечо на грудь.

– Если это не дело государственной важности, я скормлю вас собакам, – пробурчала она в первые секунды, не узнавая того, кто перед ней стоит. Но когда неверный свет мерцающих в коридоре свечей осветил обрамленное темными волосами лицо короля, Вероника изменила тон.

– Бон? Что случилось? – спросила она с нотками страха в голосе. – Что-то с Теоной?

– Я пока сам не понимаю, – честно признался король.

– Заходи. – Вероника отступила в глубь комнаты, пропуская Бона.

Пружинящим, нервным шагом Бон вошел в покои Хрустальной Леди.

– Что ты знаешь про Великого Белого? – не стал он тянуть с вопросом.

– А он тут при чем? – растерялась Вероника.

– У тебя же с ним что-то было? Расскажи, расскажи мне все, что знаешь! – почти прокричал король. Видящая смотрела на него остекленевшими глазами, очевидно совершенно не понимая, что он хочет узнать и почему они вообще ведут этот странный разговор посреди ночи. – Он появился возле ее дома и забрал ее! Понимаешь, взял и забрал! Снова! И она пошла с ним!

– Кто? Валентин?

– Да, этот твой Валентин!

– Начнем с того, что он не мой! – возбужденно начала Видящая. – И ты можешь объяснить нормально? Куда он ее забрал и почему?

– Откуда мне знать?! – уже почти орал Бон.

Внутри него начал извергаться вулкан, заливающий обжигающей лавой мысли и чувства, трансформируя их, заменяя все хорошее на страхи, сомнения и боль.

Вероника подошла к королю и взяла за плечи.

– Мальчик, сядь, пожалуйста, и успокойся. Пока я не пойму, что случилось, я не смогу тебе помочь.

Она подтолкнула Бона к креслу и силой усадила туда короля.

– Выдохни, вдохни… Ты хочешь, чтобы я позвала остальных?

– Нет, пока не стоит, – чуть более спокойно сказал Бон.

– Тогда расскажи все по порядку, пожалуйста.

– Мы были в старом доме Теоны, когда вдруг появился он, – начал пересказывать Бон, опуская подробности, чтобы не тратить время зря, – сказал, что Теоне срочно нужно отправиться с ним в Дом, бормотал что-то там про Книгу Времени… и она согласилась. Вероника, с ним она была совсем другой, как будто ее подменили, я ее не узнавал…

– Другой? Почему?

– После возвращения она выглядела такой потерянной, такой отстраненной, но рядом с ним все улетучилось в один миг…

Вероника опустила глаза. Ей определенно было что сказать, но она колебалась, не желая ранить короля. Наконец она решилась:

– Возможно, я понимаю, что она чувствовала, я живу с этим уже много лет.

– О чем ты? – приподнялся с кресла Бон.

– Как бы ни был прекрасен наш мир, когда ты коснулся той его грани, где каждую минуту происходят чудеса и нет пределов красоте и глубине, ты всегда будешь хотеть вернуться туда.

– Ты тоже была в этом их Доме? – ошарашенно спросил Бон.

Вероника не ответила, ее глаза застилала пелена воспоминаний и сожалений. Она начала часто моргать, но стеклянные блики, заплясавшие в зеркалах ее души, сказали больше, чем ей бы хотелось.

– Если Валентин забрал ее, то точно не даст в обиду, за это ты можешь не переживать. Если Теона сказала, что вернется, а скорее всего, она так и сказала, это значит, совсем скоро мы узнаем, что случилось, – очень тихо, стараясь сохранить самообладание, сказала Видящая.

– И что мне прикажешь делать? Просто сидеть и ждать?

– Когда в деле замешаны боги, к сожалению, люди оказываются бессильны.

Вероника отвернулась к окну.

– Бон, – еще тише сказала она, – ты все еще любишь девушку, которая умерла там, на поляне. Есть только два пути – принять это и отпустить ее либо попытаться полюбить ту, которой она теперь стала.

Эти слова, пусть даже сказанные спокойно и тихо, пронзили Бона, словно сотня острых кинжалов. Ему было горько признавать, что Вероника права, но держать свои догадки и подозрения внутри больше было невозможно. Бон надеялся, что это всего лишь его иллюзорные страхи, рожденные тревогой за Теону, но если это понимали и видели все остальные…

Короля мелко трясло. Он нервно тер пальцами ладони и стучал кулаками по подлокотникам кресла, не зная, что сказать. Не выдержав, он встал и начал ходить по периметру круглого ковра. Вероника продолжала статуей стоять у окна.

Напряжение в комнате достигло пика, и вдруг размеренный стук в дверь заставил Бона подскочить от неожиданности. Вероника обреченно обернулась и пошла открывать.

– Видимо, у меня сегодня приемный день или, точнее, приемная ночь, – пробурчала она на ходу.

Хрустальная Леди отворила высокую тяжелую дверь. Чтобы не компрометировать ее, Бон отступил в тень. Тихий, ровный голос произнес:

– Доброй ночи, Видящая.

– Доброй ночи, Орсон, – мгновенно вернув себе хладнокровие, поприветствовала гостя Вероника.

– Я прошу вас с королем пойти со мной.

– Ты, вероятно, совсем одичал в своем Доме. У нас у всех здесь есть имена, – не сдвинулась с места и не изменила ледяного тона Вероника.

– Как пожелаешь, – так же невозмутимо ответил ночной гость. – Бониций и… ты, последуйте, пожалуйста, со мной. Теона полагает, что вы можете быть полезны.

– Что значит «полагает»? – не выдержав, спросил Бон, выходя на свет.

– Мир на грани катастрофы. Мы все пытаемся понять, что происходит. Насколько я знаю, она обещала королю вернуться, но пока у нее нет такой возможности. Поэтому она просит привезти вас в Дом. Однако если ты не хочешь, – обратился он к Веронике, – одной проблемой меньше.

Он сделал шаг назад, собираясь уйти, но Вероника резко протянула к нему руку.

– Стой! – крикнула она.

Великий Черный повиновался. В его серебряных доспехах отражались блики свечей, а длинные снежно-белые волосы, собранные в косу за спиной, были потрясающе схожи с волосами самой Вероники. Тон их разговора сразу показался Бону слишком напряженным, но сейчас он почти физически чувствовал реку ненависти, разделяющую их.

– Мы идем. Дай время собраться, – нехотя попросила Вероника.

– Я буду ждать у витражей, много о них наслышан, хочу взглянуть, – сказал Черный и исчез.

– Встречаемся через десять минут внизу. Он такой упертый, что и правда может уйти, а Теоне сказать, что это мы не захотели идти. – Строгость в ее голосе сменилась паникой. Она без лишних стеснений скинула халат, оставшись лишь в ночной сорочке, и убежала в гардеробную.

Бону не нужно было повторять дважды.

Существо, которое Вероника ненавидела больше всего на свете, стояло посередине темного зала, делая вид, что рассматривает витражи королевы Белании. Видящая спустилась вниз раньше короля, рассчитывая задержать Великого Черного, если Бон будет опаздывать. Меньше всего на свете ей хотелось снова видеть его, но еще сложнее было заставить себя с ним разговаривать. Вероника остановилась в нескольких шагах от бога, даже не повернувшего голову в ее сторону. Она начала поправлять подол и без того идеально сидящего платья, самого красивого, которое только смогла найти в неразберихе этой ночи. Снова очутиться в Доме-без-границ и не чувствовать себя королевой – этого она себе позволить не могла. Когда Валентин ее увидит, она должна быть еще прекраснее, чем в момент, когда он ее оставил. Пусть это будет началом его наказания.

Силуэт Орсона будил в ней немилосердные мысли о том, как она сворачивает ему голову с этими роскошными белыми волосами, которые когда-то были объектом ее жгучей зависти. Так долго она гасила в себе эти эмоции, стараясь принять, что произошло между ними, но та несправедливость, с которой Великий-гори-в-демоновом-пекле-Черный поступил с ней, в один момент вспыхнула ярким пламенем. К своему стыду, все, о чем она могла думать, это не о том, что происходит с Теоной, а о том, как бы причинить Орсону хоть каплю той же боли, что когда-то досталась ей.

– Еще раз доброй ночи, Вероника, – не меняя позы, сказал Орсон.

– Лучше бы ты исчез, – почти неслышно пробурчала она себе под нос, а вслух сказала: – И тебе.

За спиной Видящей послышались торопливые шаги, спасающие ее от продолжения диалога.

– Я готов! – прокричал на ходу Бон.

Он все еще был в пыльной дорожной одежде, поверх которой лишь добавилась перевязь с мечом.

Великий Черный наконец обернулся, за его спиной появился плащ, который заструился звездными переливами, вбирая в себя темноту окружающего сумрака.

– Подойдите ближе, – скомандовал он.

Когда они окружили его, Орсон, крепко взявшись за полу плаща, широко махнул рукой, оборачивая всех полупрозрачной мерцающей тканью. Вероника закрыла глаза, вспоминая потрясающее чувство, рождающееся при переходе, – будто тебя разделяют на мельчайшие крупинки, ты сливаешься с потоком вечности, а потом тебя собирают вновь уже в другом мире. В мире, который на протяжении многих лет снился ей каждую ночь.

Глава 5
6067 год эры Двух Великих

Вероника жадно вдохнула небесно-чистый воздух Дома-без-границ. Стены как будто узнали ее. Ей даже показалось, что коридор стал чуточку у́же, будто Дом на радостях пытался ее приобнять. Она прикрыла глаза, мысленно послав Дому приветствие, и в ответ почувствовала под ступнями легкий толчок. Сколько бы ни прошло лет, а это место все еще было самым удивительным из всех, где она побывала.

Орсон, не обратив внимания на ее сентиментальный порыв и не сказав ни слова, устремился в глубь Дома. Бон быстро шел рядом с богом, удивленно озираясь по сторонам. Вероника на ходу невольно вспоминала свое первое появление в Доме и тот шквал переполняющих душу эмоций, которые ее тогда захватили. Но король, даже оказавшись в столь необычном месте, не выглядел ни радостным, ни восхищенным – он был напряжен и осторожен, будто в каждую секунду ожидал нового подвоха.

Великий Черный резко свернул вправо, в тупик, где перед ними появилась и сама открылась дверь такого же глубокого синего цвета, каким были выкрашены стены. Не оборачиваясь, он зашел внутрь. Бон, пропустив Веронику, чуть замешкался, но, когда вдалеке увидел Теону, резко сорвался с места.

Девушка сидела на невысокой лестнице, точно вырезанной изо льда, тянувшейся вдоль стены. Рядом стоял пустой постамент – в ее руках была Книга Времени. Теона, уткнувшись носом в один из ее разворотов, даже не заметила гостей – она сосредоточенно водила пальцем по странице. Орсон загородил спиной Теону и жестом остановил Бона и Веронику, готовых уже бежать к ней навстречу.

– Не отвлекайте ее, Книга только недавно присмирела. Надо ловить момент.

Бон даже чуть припрыгнул на месте, не желая его слушать.

Огромный зал игровой множился коридорами отражений зеркал друг в друге. На полу сгрудились большие стеклянные шахматы, точная копия которых, но в десять раз меньше, стояла рядом с Теоной на ступенях. На круглом прозрачном столе около девушки зеркальными рубашками вверх лежала рассыпанная колода карт, а чуть в стороне виднелись льдинки-кубики. Этот зал подарил Веронике много теплых и радостных воспоминаний, но именно здесь когда-то для нее все и закончилось.

– Белочка, – спокойно обратился Черный к Теоне, выждав немного времени, – твои друзья здесь, как ты и просила.

Теона, не отрываясь от чтения, подняла указательный палец, показывая, что занята. Лишь спустя несколько минут она оторвалась от Книги и наконец посмотрела на прибывших.

– Я не понимаю, Орс, – обратилась она к Черному, почти никак не отреагировав на появление Бона и Вероники, – тут есть запись Двуликой Мэв о первых богах, есть летопись старого мира, но нет никакой подсказки о том, что может происходить сейчас.

– А что сейчас происходит? – не выдержав, спросил Бон, подходя ближе к ней.

– Это мы и пытаемся понять, – ответил за нее Черный.

Лицо Бона на секунду исказила злость.

– Я задал вопрос Теоне, и, надеюсь, мы можем говорить без посредников, – не думая о последствиях, зло сказал король. Не спрашивая разрешения, он сел рядом с девушкой и пристально посмотрел на нее. – С тобой все нормально?

– Конечно, – ответила она и как-то странно ему улыбнулась – «другой», гораздо более искренней улыбкой, чем те, что они видели в последнее время.

Вероника поймала себя на мысли, которая ей не понравилась: в окружении этих стен Теона смотрелась гораздо более органично, чем в Хрустальном замке. Она тоже приблизилась к подопечной и заглянула в Книгу.

В Замке Теней стеклянный колпак с Книги снимали лишь раз в году – в день посвящения Ткачих. Открыть Книгу позволялось только Сестрам Ночи, а уж прочитать не мог никто. Лишь в тот момент на поляне, когда им всем пришлось поставить подпись кровью, Вероника смогла увидеть, как выглядят страницы великой Книги, и дотронуться до них. А сейчас ее воспитанница беспечно переворачивала листы слегка желтоватой бумаги, исписанные словами на древнем языке, будто читала роман из библиотеки.

– Книга ведет себя странно, – пояснила Теона для них с Боном, – ее страницы как будто перелистывает ветер, от нее исходит какая-то непонятная мне энергия, что-то на языке хаоса и разрушения. Я не знаю, каким образом я связала себя с ней, но будущее меняется, время меняется, и я чувствую то, чего чувствовать не должна…

– И часы сошли с ума, – добавил Орсон.

– Да, и часы… – Теона показала рукой на два огромных циферблата, висящих в воздухе в глубине комнаты. – Те, что справа, показывают время в нашем мире, слева – время в Доме-без-границ. Раньше они шли по-разному, одна минута в Риате примерно равна пяти минутам тут. А теперь часы Дома начали идти быстрее. Я не понимаю… – снова повторила она.

Вероника внимательно посмотрела на часы: если раньше бег стрелок было практически невозможно заметить, сейчас же они и правда начали отбивать четкий и видимый взгляду ритм. Видящая еще раз огляделась, делая вид, что пытается понять, что происходит, но на самом деле она искала глазами того, чье отсутствие настораживало больше, чем новости, рассказанные Теоной.

– Попробуй использовать то, чему ты научилась. Поищи скрытое своей силой, – предложил Черный, продолжая игнорировать Веронику.

– Своей силой? – удивленно спросил Бон.

Теона немного пристыженно опустила глаза.

– Это совсем несложный навык, – зачем-то начала оправдываться она, – баловство скорее, и получается не всегда…

– Все у тебя получается, – снова занервничал Орсон, – если они тебя отвлекают, то я быстренько верну их назад, у нас нет времени на светские беседы.

– А если Книге не понравится мое вмешательство?

– Судя по всему, она и так не сильно довольна. Не думаю, что можно сделать хуже.

Теона недовольно скривила губы, затем занесла ладонь над открытой Книгой и закрыла глаза. Несколько минут ничего не происходило, а потом старинная бумага как магнитом притянулась к ее руке и снова вернулась в прежнее положение. Теона перевернула кисть ладонью вверх, и со страницы ей в руку потянулись буквы, превращаясь в жидкие чернила белого и черного цветов, а когда страница опустела, Книга шевельнулась снова, на этот раз выпуская из себя красные чернила, которые не были видны ранее. Теона принялась вращать вязкую жидкость на ладони, перемешивая цвета между собой. Она слегка шевелила пальцами, стараясь не потерять ни капли, а потом наклонила руку, чтобы вернуть чернила в Книгу.

На странице вновь появился старый текст, но поверх него выступили красные строки. Все четверо, едва не ударяясь макушками, наклонились, чтобы увидеть, что там написано.

– Это на языке первородных, – гордо заметил Бон, – но так мелко…

– «Закрывая замок и запечатывая его кровью двоих, из первых мы навсегда запираем темницу…» – начала читать Теона.

– Когда ты выучила их язык? – с удивлением поднял на нее глаза Бон.

Теона вздохнула и поджала губы.

– Белка, твой жених задает слишком много вопросов, – с уже нескрываемой злостью сказал Черный, – дай мне прочитать!

Он в сердцах схватил старый фолиант в серебряном переплете двумя руками, но Книга вспыхнула, откидывая Орсона на пол и возвращаясь на колени Теоны.

– Демоново пекло, – выругался он, – забыл…

– Книга не дается в руки никому, кроме меня, – пояснила она остальным, – не советую вам ее трогать.

Вероника мысленно добавила в список удивительных событий этой ночи отношения Теоны и древнейшего магического фолианта. Может, все-таки и стоило настоять на рассказе о том, что скрывала девочка? Однако видеть Орсона в глупом виде, отвергнутым Книгой, оказалось восхитительным удовольствием, поэтому Вероника решила закрыть на эту недомолвку глаза.

– «Закрывая замок и запечатывая его кровью двоих из первых, мы навсегда запираем темницу…» – повторила Теона и продолжила: – «За свои деяния Мортел, а также все его слуги навеки приговорены к заточению. Я, Двуликая Мэв, отрекаюсь от своего брата за то, что тот, ведомый гордынею и жаждой власти, разрушал города, настраивал людей друг против друга и действовал против воли других богов. Замо́к его темницы держит сила крови. Навеки и без права отмены». Тут две подписи – Мэв и Зрячего.

Теона закончила читать и посмотрела на Орсона:

– Ты что-то знаешь об этом?

– К сожалению, да, – задумчиво произнес он. – Мэв отдала свою жизнь, чтобы остановить его. Отец сказал, что наша мать героиня, которая пожертвовала собой ради блага всех живущих.

– Но в старых летописях писали, что сам Зрячий ее и убил, – удивленно возразила Вероника.

Великий Черный криво усмехнулся и, сложив руки на груди, надменно посмотрел на Видящую.

– Ты еще не поняла, что в книгах далеко не всегда написана правда? Но если учесть, что он разрешил ей умереть, то в какой-то степени получается, что да, убил.

Вероника, выросшая среди монахов, посвятивших свою жизнь изучению и переписыванию древних текстов, никогда не допускала подобной мысли. И сейчас она не могла и не хотела в это поверить.

– И где же тогда истина? – не сдавалась она. – Если даже летописи врут?

– Летописи – это всегда чей-то взгляд на происходящее… Если ты хочешь верить людям, которых никогда не видела и честность которых не доказана, – твое право, Льдинка, но я бы посоветовал верить только себе.

– Но тогда откуда нам знать, что все, что написано в этой Книге, правда? – задал законный вопрос Бон, поднимаясь со ступеней.

– Эта Книга – не пересказ, – заступилась за фолиант Теона, – с момента ее создания только кровь богов могла стать для нее чернилами, и только подписи свидетелей могли оставить эту запись, сделав ее истинной. Если чему-то и можно верить, то только Книге.

– Но боги и сами не без греха, – прокомментировал Бон.

– Поэтому Книга не даст внести в себя что-то не соответствующее действительности. Только что нам теперь делать со всем этим?

– Я снова попробую поговорить с отцом, – заключил Орсон, – если это связано с ним, значит, он обязан сказать нам больше.

– Но Зрячий же погиб, – недоуменно сказала Вероника.

– И именно я провел его после этого через Лунные Врата. Ты забыла, кто я такой? – снисходительно заметил Орсон.

– О таком сложно забыть, – съязвила Видящая, но Орсон сделал вид, что не заметил яда, пропитавшего ее слова.

– На этот раз он должен послушаться. Оставайтесь здесь, я вернусь до рассвета.

Великий Черный решительно зашагал в сторону пустой стены, на которой снова появилась и сама собой отворилась высокая узкая дверь. В проеме ярким белым переливом что-то мелькнуло. Вероника вытянула шею, чтобы рассмотреть вспышку получше, но как только Орсон переступил через порог, дверь закрылась за ним с громким хлопком.

Теона совсем запуталась. Энергия Книги Времени, которая до этого была ровной и дарила ей ощущение безопасности, сейчас выворачивала ее наизнанку и забирала последние силы. Голова болела почти до тошноты, мысли путались и разбегались. Она чувствовала, что должна поговорить с Боном, все ему объяснить, но просто не могла этого сделать. Сил не оставалось даже на слова. Ей нужен был перерыв.

Слегка трясущимися руками Теона сняла Книгу с колен, опустила ее на ледяную ступень рядом с собой и подняла глаза на Бона с Вероникой.

– Что же нам делать? – задала она вопрос, заранее зная, что ответа на него у них нет.

Вероника осмотрела Теону с ног до головы.

– Судя по твоему виду, для начала тебе нужно отдохнуть, – безапелляционно заявила она.

– Я согласен с Вероникой, – подтвердил Бон.

Бон говорил тихо, но настойчиво и выглядел растерянным. Теона снова почувствовала укол вины. Зачем она только попросила Орсона привести его? Чтобы он увидел ее в Доме и начал переживать еще больше? Нет, ей нужно было взять себя в руки, нужно было быть сильной ради него, ради них…

Теона решительно встала с лестницы, но тело ее не слушалось: неожиданно ноги подкосились, и если бы Бон ее не подхватил, то она бы рухнула на пол. Побледневший король испуганно спросил:

– О́ни! Скажи, как тебе помочь.

– Давайте уйдем отсюда, мне нужно отдохнуть от Книги… – полушепотом ответила девушка.

– Куда тебя отвести?

– В мою комнату, – ответила Ткачиха, но тут же поняла, что он не знает, как ее найти, и добавила: – Подойди к стене.

Бон легко поднял ее на руки и последовал указаниям.

– Дверь, пожалуйста, – попросила она у Дома. В стене появился портал, ведущий в коридор со множеством дверей. Бон обернулся и вопросительно взглянул на Веронику, но Видящая оставалась на месте.

– Я дождусь Орсона с новостями, возвращайтесь, когда Теона отдохнет, – сказала она, чуть замявшись. Теоне показалось, что наставница что-то недоговаривает, но Бон, не споря, шагнул в портал.

– Веди меня, – попросил он Теону.

– Я могу идти сама, – сказала она.

Бон нехотя поставил ее на пол, но на всякий случай все еще придерживал за талию. Теона оперлась на руку короля и медленно двинулась вперед по коридору.

– Как вы здесь вообще ориентируетесь? – бубнил Бон, когда они в третий раз повернули в лабиринте одинаковых синих стен.

Чем дальше они уходили, тем легче становилось Теоне: головная боль понемногу отступала и дыхание восстанавливалось.

– Когда Дом принимает тебя, он сам ведет туда, куда нужно, – пояснила Теона, беря Бона за руку. – Мне кажется, даже Великие не смогут начертить планировку Дома и не знают всех ходов и выходов из него.

– Все это так странно… – честно признался Бон.

Теона повернулась к нему и улыбнулась:

– Странно, но прекрасно!

Девушка рассчитывала, что Бон наконец разделит ее восторг, но на лице короля не отразилось и толики энтузиазма.

– Ты здесь другая… – сказал он.

Эта ее новая часть, новая для него сила, новые знания о мире как будто снова пытались отгородить их друг от друга. Но если раньше она строила преграды осознанно, чтобы не ранить его и не раниться самой, то теперь она не готова была рисковать и позволить даже малейшему недопониманию стать помехой на пути к их счастью… Конечно, если этого не захочет сам Бон.

– Мне остается только надеяться, что в этой другой Теоне ты все еще видишь меня прежнюю, – с надеждой сказала она.

Бон не ответил. Молчание всегда лучше, чем ложь. Ему нужно было время, и она готова была его дать.

– Мы пришли. – Теона резко остановилась у одной из десятков дверей, которая на вид ничем не отличалась от остальных. – Дом решил пустить нас в особенное место. Каждый раз, попадая сюда, я думала о тебе и мечтала тебе его показать.

Теона положила ладонь на медную ручку, собираясь открыть дверь, но Бон ее остановил.

– Но ты же хотела отдохнуть? Может, экскурсия подождет? Я уже успел увидеть достаточно необычного для одной ночи.

– Во-первых, это лучшее место для отдыха в обоих мирах, а во-вторых, такого ты точно еще нигде не видел, – улыбнулась ему девушка и толкнула дверь.

– Это комната, где закат встречается с рассветом, – сказала Теона, сияя.

Бон переступил порог распахнутой двери и инстинктивно напрягся, не обнаружив пола под ногами. Они стояли в центре бесконечного облачного полотна. Теона так смело прошла вперед, разрезая сапогами ластящиеся, словно котята, облачные кудри, что ему даже стало неловко за свой мимолетный страх.

Бон смотрел себе под ноги и не понимал, как это все может быть правдой. Под ступнями, которые утопали в бело-розовой воздушной пене, ощущалось что-то мягкое, но достаточно упругое, чтобы не падать и не спотыкаться.

Теона смотрела на Бона и радостно улыбалась. Он уже давно не видел ее такой счастливой и беззаботной. Может, воздух в комнате обладал какой-то особой силой, но король вдруг тоже почувствовал себя легко и свободно, как будто вся шелуха лишних мыслей отпала и осталась за порогом, – все вдруг показалось ему по плечу и по силам, а то, что ранее так сильно тревожило, обернулось мелким и незначительным.

– Здесь чудесно, правда? – спросила Теона, заранее зная ответ.

Она развела руки в стороны и начала кружиться. Звездный свет делал ее кожу мерцающей, а глаза сверкающими.

– В детстве я представляла, как танцую на лунной поляне с принцем. – Теона остановилась и протянула Бону руку, приглашая присоединиться к веселью. – Но потанцевать на облаке с королем, которого я так сильно люблю, – этого не было даже в самых смелых девчачьих мечтах…

Бон положил ладонь ей на талию и притянул к себе, отведя в сторону их переплетенные руки.

– Неужели где-то поблизости тоже течет Гейзер Правды? – широко улыбаясь, хитро спросил он.

– Почему? – не поняла его вопроса Ткачиха.

– Ты не боишься выражать свои эмоции, ты такая смелая и открытая…

Теона остановилась, смотря на короля своими чудесными ореховыми глазами. Она оторвала руку от его плеча и коснулась его щеки, пропустив волосы на затылке сквозь пальцы.

– Стук твоего сердца как путеводная нить, которая ведет меня вперед. Если бы не любовь к тебе, я бы сдалась еще там, в Стеклянном подвале, я бы не стала сопротивляться, мне просто незачем было бы это делать. Ты верно заметил, время, проведенное в Доме-без-границ, изменило меня, но есть то, что не изменится никогда: я люблю тебя, Бониций Иолантий, так сильно, как в этом мире еще не любили.

– Не думаю, что это правда, – тихо, почти касаясь ее губ, ответил он. Теона замерла. – Потому что я уверен, что люблю тебя еще сильнее, – добавил король и поцеловал ее.

Вероника стояла у двери, торгуясь сама с собой. Она уже десяток раз заносила кулак, чтобы постучать, и столько же раз опускала руку вниз. Простила ли она его за то, как он обошелся с ней, за то, что не поверил? Совершенно точно нет. Но прошло столько лет, теперь в этом всем была замешана еще и Теона…

Веронике просто хотелось понять, чего от него можно было ожидать, и очертить хотя бы какие-то границы: или поцеловать его, или перерезать ему горло. Хрустальная Леди впервые за много лет не знала, зачем она что-то делает. Но не делать не могла. Не могла не прийти, не встать перед этой дверью и не гадать, что будет, когда он ее откроет.

Ей стоило остаться в игровой и ждать Орсона, как она сначала и собиралась поступить, но неконтролируемый порыв заставил ее выйти из комнаты и позволил телу самому вспомнить дорогу. Она шла длинными коридорами с убегающими прямо в грозовое небо стенами, слегка касалась ручек дверей, за которыми были другие комнаты, не те, в которые она хотела попасть, вдыхала сладостный аромат летней ночи, всегда наполнявший эту часть Дома. На секунду ей показалось, что она вновь стала беззаботной и юной девушкой в сандалиях с завязками и простом хлопковом платье – дочь охранника монастыря. Звонкая, яркая, смешная, счастливая… Девушкой, которая накручивает свои золотистые кудрявые волосы на палец и удивляется каждому мгновению, проведенному в невероятном Доме.

Но нет, сейчас в коридорах звучало эхо шагов совсем другого человека – женщины, затянутой в длинное бордовое платье с узкими рукавами, подчеркивающими изящные запястья, и тугим кожаным корсетом, который очерчивал плавные изгибы все еще молодого тела. Белые прямые волосы собраны в высокий хвост, украшенный золотой заколкой. Она уже не была той наивной дурочкой, которая отказалась от всего ради любви, но все еще оставалась той, которая не могла забыть свой первый в жизни поцелуй.

– Как думаешь, он дома? – послышался знакомый голос за спиной.

Вероника на секунду замерла, а затем медленно обернулась, пытаясь понять, как ей действовать, чтобы не выдать бурлящих внутри эмоций.

Валентин стоял в расслабленной позе, прислонившись к стене плечом и скрестив ноги. Но как только их взгляды встретились, он вдруг выпрямился и стал нервными движениями поправлять одежду, на которой и до этого не было ни одной лишней складки.

– Привет, Вал, – как можно спокойнее сказала Вероника. В свете теплого мерцающего звездного света, льющегося с небесного потолка, его темная кожа отливала золотом. Сейчас Веронике больше всего на свете хотелось протянуть руку и прикоснуться к нему. – Я подумала, что нам стоит встретиться наедине.

– Не поверишь, но я думал ровно о том же, Никс.

Никс… В ее разуме тут же закружились запахи рассветного моря, трав и цветов на песчаных склонах и их первой ночи вместе. Вероника на секунду почувствовала себя Теоной, которая собирает открытки-воспоминания. Видящая никогда не делала этого специально, но некоторые моменты без спроса оставались в ее памяти, будто сохраняя сами себя во всех мельчайших подробностях. Больше всего этих моментов было связано с Теоной и Валентином – теми, кто с первого своего появления в ее жизни заставил ее себя полюбить.

Хрустальная Леди молчала. Великий Белый тоже не торопился прервать повисшую паузу. Все существующие слова в мире вдруг перестали быть подходящими.

Вероника притворно закашлялась и наконец выдала:

– Это была не лучшая идея. Попробуем в другой раз.

– Согласен, – с облегчением отвел взгляд в сторону Валентин.

Она резко развернулась и сделала несколько уверенных шагов дальше по коридору.

– Никс, – послышалось за спиной, – подожди!

Бесшумно и легко, не касаясь пола, Валентин подлетел к ней сзади и крепко прижал к себе.

– Я очень скучал, – сказал он, стискивая ее руками так, будто хотел раздавить, – прошу, не уходи, давай все-таки поговорим.

Вероника сжала кулаки. Даже могучие боги прошлого не знали, как сильно она сейчас боролась с собой, чтобы не повернуться и не обнять его в ответ, но это была бы слабость, которой она никогда бы себе не простила.

– Отпусти меня, пожалуйста, – процедила она, – я не уйду. – Валентин медленно и неуверенно разжал руки. – Я пришла поговорить о Теоне, – продолжила она, поворачиваясь к Белому лицом и вкладывая в свой голос всю оставшуюся силу воли. Улыбка Валентина погасла. – Почему вы не оставите ее в покое? – продолжала Вероника. – Она и так сделала больше, чем должна была, и, не успев вернуться, должна снова спешить на помощь самим Великим.

Валентин отступил на пару шагов. Он явно ожидал другого разговора.

– Ну, во-первых, я предполагаю, что то, что сейчас происходит, частично следствие ее прошлых действий. Во-вторых, мы с Орсом не можем прикоснуться к Книге, она слушается только Теону, а в-третьих, ее никто не заставлял…

– Не заставлял, но явно надавил на жалость и неумение отказывать в помощи, – пробурчала Вероника.

Белый положил руку Веронике на плечо.

– Никс, ты ее недооцениваешь. В этой девочке огромный потенциал. Мы больше двух лет наблюдали за ее борьбой с договором на крови.

Глаза Вероники расширились от удивления и сверкнули синим огнем. Валентин отдернул ладонь, точно обжегся.

– Ско-о-олько?! Что еще за договор? – тут же потребовала ответов она.

Видящей показалось, что темная кожа Белого заметно посветлела от смущения.

– М-м-м… ну-у… – начал мямлить он, – это пусть она тебе рассказывает…

Вероника подошла к Валентину так близко, что ему пришлось вжаться в стену. Она вложила во взгляд весь тот лед, слава о котором и подарила ей прозвище Хрустальной Леди.

– Нет уж, Вал, мне все расскажешь ты, и сделаешь это прямо сейчас!

Если бы у нее был нож, то она бы без раздумий приставила его к шее Белого – для большей убедительности.

– Ники, ты же понимаешь, что не можешь мне навредить, правда? – заблеял Валентин.

– Я понимаю, что у тебя передо мной должок, и ты частично вернешь его, когда скажешь правду!

– Ну хорошо, хорошо, – поднял руки Белый, а потом в задумчивости почесал правое ухо.

Вероника сделала пару шагов назад.

– Только попробуй мне соврать – я сразу это пойму!

– Я и не собирался… Я расскажу, Никси, тебе расскажу. Белочка попала к нам, после того как едва не умерла на поляне. Это был тот редкий день, когда мы не могли вмешиваться в мирские дела. Ты же помнишь, что время в мире людей для нас ограничено, а тогда даже войти в него не могли – редкое положение планет иногда закрывает ваш мир на замок. Поэтому мы с Орсом просто пили звездный нектар и горланили песни, отдыхали от своих вечных обязанностей, рассчитывая, что уж один день люди отлично справятся и без нас, как это уже бывало. Но на рассвете, когда Книга Времени, которую мы не видели сотню лет, появилась в главном зале, раскрытая на странице с новой записью и твоей, между прочим, подписью… – он осуждающе поднял палец и помахал им перед лицом Вероники, – мы поняли, что в этот раз многое упустили. Душа Теоны летела к Лунным Вратам. Орсон тогда просто озверел, он не соглашался просто так дать уйти той, кто сломал систему, отлаженную веками. Мы выхватили ее душу из потока и заперли в Доме, чтобы присмотреться… Теона немного тут поблуждала, а мы за ней наблюдали и чуть-чуть ее, признаюсь, попугали…

Вероника покраснела от злости. Белый прикрыл лицо руками, защищаясь от ударов, которые она уже готова была на него обрушить.

– Но потом… нам стало интересно. Новый жилец, живая… ну, почти живая игрушка, еще и такая дерзкая.

– Игрушка? Дерзкая? Теона?

– Я же говорю, вы ее как будто совсем не знаете… Бониций этот носится со своей опекой, ты всю жизнь ей врала. Ну, ладно-ладно, – добавил он, видя ее реакцию, – а у Белочки большой потенциал…

– Вы! Демоновы придурки! – закричала Вероника, забыв о приличиях. – Вы запугали бедную девочку, которую до этого чуть не убили ради оживления вашего папаши ваши же сестры!

На лице Белого были написаны извинения и стыд.

– Признаю, ты, как, собственно, и всегда, права, Льдинка.

– Не льдинкай мне! Что было дальше?! – кипела Вероника.

– Ну если коротко, то мы поговорили, и она сама же и предложила сделку. Выиграет у нас сто партий в шахматы, получит возможность вернуть душу в свое тело.

В глазах Вероники сверкнула неподдельная ярость.

– А я был против, если хочешь знать! – продолжил оправдываться Белый. – Но ты же знаешь, какой Орсон азартный. Они тут же ударили по рукам и скрепили договор кровью, не успел я запустить очередной рассвет… После этого даже если бы мы хотели, то не смогли бы ее отпустить раньше.

– Врешь ты все! Это был ты! Ты заставил ее заключить это пари! Я тебя знаю, – наседала Вероника, подходя ближе к Валентину.

– За эти годы мы с ней подружились. Никто ее не обижал. Никс, детали уже не столь важны. Это было так давно… – Белый отвел глаза. – Главное, что она справилась. Она обыграла меня! Если ты помнишь, это совсем не просто.

– Помню, – уже не так агрессивно ответила Вероника.

Он знал, на что может надавить, чтобы ее дезориентировать, – на их счастливые общие воспоминания. Именно Белый когда-то научил ее играть, подарил ей первые шахматы и заставил полюбить эту игру на всю жизнь.

– Но раз Теона свободна, то что вам нужно от нее теперь? Оставьте ее в покое.

– Я бы и рад, но видишь, как все переплелось… давай мы сейчас вместе во всем разберемся, а потом все разойдемся по разным сторонам. Я готов пообещать не тревожить Белку, если она сама того не захочет.

– А почему ты вообще ее так называешь? – решила прояснить Вероника.

Валентин потупил взгляд.

– Ну, это мы любя. Для вас она Теона, Ткачиха, что там еще, а для нас она стала той, кто изменил жизнь в Доме. Первым, ну, не считая тебя, человеком, который сюда попал.

– Она вам что, питомец?

– Может быть, сначала мы так думали, но потом все изменилось, а прозвище осталось. – Он замолчал, надеясь, что вопросы у Вероники закончились. – Никс, я правда очень скучал. – Белый вновь начал игру в гляделки. – Ты, как всегда, великолепно выглядишь, и я очень рад, что ты снова здесь.

– Я не хочу говорить про это. Много лет назад ты сделал выбор, даже богам приходится отвечать за свои поступки.

Валентин продолжил смотреть на Веронику не моргая, осторожно приближаясь к ней медленными маленькими шагами.

– Я столько раз придумывал, что скажу тебе, если мы снова встретимся… – продолжал он ее гипнотизировать.

Видящая не могла заставить себя пошевелиться. В ее голове эта встреча тоже была проиграна бессчетное количество раз. Мягкие теплые пальцы Белого робко коснулись бледной кожи Вероники. Она уже могла чувствовать его легкое дыхание на своих губах.

– Никс… – на выдохе еле слышно прошептал он, – я…

Великий Белый слегка наклонил голову, чтобы поцеловать ее. Вероника ненавидела себя за слабость, но все, чего ей хотелось сейчас, – это вновь коснуться его губ. Белый не торопился, как будто в этот раз сам боялся быть отвергнутым.

– Орсон вернулся, – неожиданно сказал он и отпрянул.

Застигнутая врасплох, Вероника не поняла смысла слов, но, получив возможность закрыть глаза и вернуть себе самообладание, отскочила от Белого, часто моргая, чтобы вновь начать видеть что-то кроме его солнечных глаз.

– Что ты сказал? – наконец спросила она.

– Иди сюда. – Он схватил ее за руку и притянул к себе, накрывая плащом.

Бон сидел в окружении облаков, доходивших ему до груди, и не отрываясь смотрел на небо над головой, которое из ночного и звездного медленно окрашивалось в розовые и оранжевые оттенки – наступала пора рассвета.

Теона завороженно смотрела на спокойное лицо короля, боясь пошевелиться, чтобы не спугнуть этот чудесный момент. Вот бы можно было остаться здесь навеки… На секунду родившийся страх, что это могут быть снова лишь ее фантазии, которые каждый раз оживали, когда она блуждала по этой комнате, заставил ее протянуть руку, чтобы почувствовать, что на этот раз Бон реален.

Король боковым зрением заметил ее порыв. Рука Теоны замерла в воздухе, так и не достигнув цели.

– Я хочу быть частью всех твоих миров, – сказал Бон, – если ты захочешь меня в них пригласить, – добавил он чуть более робко.

Теперь одного лишь прикосновения ей было недостаточно. Приподнявшись, она перекинула ногу через его бедра и села ему на колени. Смотря Бону прямо в глаза, Теона ответила:

– Ни один мир не будет для меня целым, если в нем не будет тебя.

Бон с жадностью вдохнул ее запах, завел свою руку между ее лопаток и притянул к себе. Все, о чем она мечтала, о чем грезила, что снилось ей в снах, все начинало сбываться. И пусть мир снова дрожал и менялся, пусть она сама уже не была той запутанной в паутине лжи пташкой, пусть им предстояло пройти еще много дорог и выдержать много испытаний, все, что ей было нужно, чтобы верить, что все закончится хорошо, – это ласковые серо-голубые глаза напротив.

– Я безумно скучала по тебе, Бон, – призналась она, уперев свой лоб в его плечо.

Это место дарило столько свободы и смелости, что она была готова запереть замок изнутри, чтобы остаться в этом идеальном мире навсегда.

– Детишки, вы тут еще не наигрались? – послышался знакомый голос из неожиданно появившейся приоткрытой двери, которая давно пропала из виду.

Теона нехотя подняла голову с плеча Бона. В проеме стоял Валентин, а за ним маячила Вероника. Интересно, наступит ли время, когда их поцелуям и нежности никто не сможет помешать?

– Заканчиваем парить в облаках. Орсон вернулся, пора узнать, что нас всех ждет…

Теона нехотя поднялась и отошла от Бона на несколько шагов.

– Умеешь ты вовремя появиться, Тин, – сказала она, обращаясь к Великому Белому.

– А я уже сто раз просил тебя не засиживаться в этой комнате, Белочка, – так же недовольно ответил он. – Ты же знаешь, как она на тебя действует. Подарили на свою голову. Но сейчас не время отлетать на неделю из реальности.

Теона ничего не ответила. Она взяла Бона за руку и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Рассвет погас – их всех снова окружила синева лабиринта из стен.

– Ты в порядке? – спросила Вероника, догнав девушку в коридоре.

– Я-то да, а вот на тебе лица нет, – заволновалась Теона. – Это из-за Тина? Он опять что-то натворил?

– Со мной все хорошо, не беспокойся, – определенно соврала Видящая.

Глава 6
6047 год эры Двух Великих

Вероника бежала вниз по ступеням винтовой лестницы северной башни монастыря. Босые ноги приятно холодил камень, а новое, подаренное отцом ситцевое платье разлеталось парусом, стоило лишь перепрыгнуть через несколько ступеней сразу. Какой чудесный день! Вчера ей исполнилось пятнадцать, а это значило, что сегодня она наконец попадет в библиотеку, где монахи днями и ночами переписывали, собирали, складывали и перекладывали самые ценные рукописи и свитки страны.

Она уже давно смирилась с участью одинокой жизни в башне, вырезанной в теле горы. На сотни километров не было никого, с кем можно было бы переброситься парой слов. Компанию ей могли составить разве что горные козлы, не отличающиеся желанием играть в человеческие игры, или, если повезет, ламы, разрешающие себя погладить в обмен на яблоко или корку хлеба.

Преодолевая десятый виток лестницы, Вероника на ходу пыталась собрать в хвост непослушные пшеничные кудри, доставшиеся ей, как говорил отец, от матери. Спустившись вниз и найдя отца у монастырских ворот, она расплылась в довольной улыбке ожидания. Но отец лишь строго посмотрел на дочь и сказал вовсе не то, что она жаждала услышать:

– Ты опять босая?!

– Нет, – не теряя оптимизма, ответила девочка, – у меня все с собой. – Она сняла с шеи сандалии на шнурках и принялась развязывать затянувшиеся узелки. – Я готова к великому дню! – закончив, торжественно произнесла она, вытянувшись во весь рост. – Ведите меня к магистру, господин Оридж!

Отец задумчиво почесал подбородок, как будто подбирая слова.

– Матильда… – начал он.

Ой, нет, вторым именем он называл ее только в двух случаях: либо когда хотел отругать, либо когда сообщал какую-то дурную весть.

Плечи сами поползли вниз.

– Но они обещали! – Вероника была готова расплакаться.

– Магистр Родмунд сказал, что ты слишком… слишком… активная, – наконец выдал он, – монахи боятся за сохранность библиотеки.

– Активная?!

– Ну, он выразился несколько иначе, но суть ясна: ты не умеешь сидеть на месте, манеры твои тоже оставляют желать лучшего… Вдруг ты что-то порвешь или сломаешь… а каждая книга в монастыре бесценна.

Вероника была готова запрыгать на месте от злости или кинуться прямо на пыльный пол и забиться в истерике, но ей было уже пятнадцать, и она умела держать себя в руках, пусть так и не считал магистр-тонкие-ножки-Родмунд.

– Па-а-ап, ну я ничего не сломаю, ничего не испорчу, я обещаю и даже клянусь! Ну я очень хочу учиться, как можно не разрешить ребенку учиться?! Ну па-а-ап!!!

– Мне жаль, я сделал все, что мог, – развел руками отец. – Родмунд сказал, что если за год ты покажешь себя с лучшей стороны, то они подумают и, может быть, через год допустят тебя к книгам.

– Допустят?! Я что, преступник какой-то?! Они то же самое говорили год назад! – сжала кулаки от досады Вероника.

– Ты сама виновата, Матильда, – снова назвал ее ненавистным именем отец, – ты бегаешь с утра до вечера как мальчишка, чумазая и шумная, пугаешь монахов, прячась за углами. На прошлой неделе ты подсыпала им соль в утреннюю кашу. Мне продолжать?

– Па-а-ап, – снова затянула она, – но мне тут та-ак скучно… Что я еще могу делать, если читать что-то серьезнее сказок мне не дают?

Отец грустно вздохнул и слегка приобнял девочку за плечо.

– Постарайся пугать их пореже и клади в еду хотя бы сахар, может, через год что и выйдет.

Вероника молча развернулась, скользя кожаной подошвой сандалий по каменному полу, пинком открыла дверь на улицу и вышла в залитый светом день. Из глаз брызнули горячие слезы осознания, что этот бой ей не выиграть.

Только одно место могло ее сейчас утешить – большой плоский камень на вершине горы, куда никогда не добирался никто из монахов-затворников и про который не знал отец. Ее собственный штаб, где можно было спрятаться от мира и играть часами, и даже крики повара, собирающего всех к обеду, не долетали до этого святого для Вероники места.

Она карабкалась на вершину по едва заметной тропе, с каждым шагом злясь еще больше. Еще немного – и из ее ноздрей вместо воздуха мог бы начать вылетать огонь, настолько разозлило ее несправедливое решение Тонконожки. Но этот день, видимо, решил стать самым худшим в ее жизни по всем пунктам, даже по тем, которых никто не написал в списке ужасностей: на ее заветном камне одиночества сидел и смотрел вдаль чужак.

Вероника остановилась чуть поодаль, пытаясь рассмотреть мужчину. Его тело скрывал длинный плащ с капюшоном, наброшенным на голову, лишь высокие кожаные сапоги виднелись из-под шерстяных складок.

Даже издалека он казался больше и внушительнее всех, кого Вероника когда-либо встречала. В сравнении с ним даже ее отец – единственный охранник горного монастыря, который всегда казался ей сильным и крепким, – выглядел бы как зеленый юнец.

Но злость и разбитые мечты, которые она лелеяла целый год, не позволяли страху подчинить ее. Если в этом мире и было что-то, что находилось в ее власти, так это место, и она выгонит любого, кто посмеет на него претендовать.

Вероника собрала всю свою волю в кулак и смело направилась на вершину, отвоевывать свой штаб. Заметив ее, чужак повернул голову, но даже не подумал пошевелиться.

– Это мой камень! – выпалила Вероника, останавливаясь в нескольких шагах от незнакомца. Чужак пристально разглядывал ее из-под капюшона. Она уставилась на него в ответ. В тени, которую создавал капюшон, как будто мерцали золотые звездочки, а глаза чужака были удивительного оранжевого цвета. – Я требую, чтобы вы покинули территорию, принадлежащую мне, – продолжила настаивать девочка.

– Но разве горы не общие? – послышался приятный спокойный голос.

– Горы общие, камень – мой!

Незнакомец скинул капюшон. На его лице сияла улыбка. Веронике показалось, что она очутилась во сне. Таких людей ей не приходилось видеть никогда. Тщедушные, полупрозрачные от недостатка солнца монахи, здоровяк-отец и редкие гонцы, которые никогда не общались с Вероникой, – вот и весь скудный набор. Но этот человек был совсем другим. Он будто светился изнутри чем-то радостным и чистым и казался девочке настолько красивым, что все принцы из сказок, которые она читала, вдруг ожили и стали похожи на него.

– Юная леди, хозяйка камня, нижайше прошу прощения за то, что, по незнанию, вступил в ваши владения. Поверьте, у меня не было злого умысла или желания вас расстроить. Я немедленно удалюсь.

Он поднялся с камня, но Веронике вдруг отчаянно захотелось, чтобы он остался. Как будто с ним могла уйти новая, еще не прочитанная история.

– Господин странник, – вспомнила она, как в таких случаях надо обращаться к незнакомцам, – так уж и быть, можете еще немного посидеть.

Чужак улыбнулся еще шире:

– Я наслышан, что хозяйка этих мест не только красива, но и невероятно добра, и рад убедиться в этом сам.

Вероника покраснела от подбородка до волос на затылке. Чужак это заметил.

– Не соблаговолите ли присесть рядом со мной? – Он снова опустился на камень и ладонью похлопал по пустому месту. Вероника на секунду задумалась, а потом сделала пару шагов и села рядом. Она старалась держать спину прямо, а непослушные руки сложила на коленях. – Удивительные здесь места, – задумчиво сказал чужак, вновь вернувшись к созерцанию горных пиков и залитых зеленой травой и цветами лугов, – как можно было создать такую красоту…

– Это все Два Великих, – сказала Вероника, – это они все создали, вы разве не знаете?

Чужак почему-то прыснул от смеха:

– Действительно они? И как же они это сделали?

– Если бы мне разрешили заходить в библиотеку монастыря, то я бы это обязательно узнала. У Тонконожки точно есть книги про то, как Великий Черный и Великий Белый создали наш мир.

– У Тонконожки? – заинтересовался чужак.

– Да, это главный хранитель библиотеки, магистр Родмунд. Его ряса такая старая, что вся истерлась по подолу и из-под нее торчат его то-о-о-оненькие ножки. Но никто не смеет ему сказать об этом.

Чужак улыбнулся еще шире:

– И почему этот Родмунд не пускает тебя в библиотеку?

– Говорит, что я все там разрушу, – со вздохом ответила Вероника.

– А ты любишь все разрушать?

– Ну, не то чтобы люблю… просто тут так скучно, совсем нечем заняться, вот я иногда и придумываю себе развлечения, которые не нравятся монахам.

– А можно поинтересоваться, как вас зовут, юная леди-разрушительница?

– Вероника Матильда Оридж, – ответила девочка, представившись полным именем, раз уж чудак называл ее «леди». – А вас?

– Ты можешь звать меня Валентин.

– Просто Валентин?

– Да, или если мы подружимся, то Вал. И давай на «ты».

– Подружимся? Так ты живешь где-то рядом? – возбужденно затараторила Вероника, не веря своему счастью. – Я думала, тут нет ни одного жилища ближе дворца, который строится в Озерном Крае.

– Нет, я не живу в горах, но я могу иногда тебя навещать, – ответил Валентин, – мне тоже бывает скучно, а вид отсюда, с твоего камня, мне очень понравился.

Веронику обуяла гордость, как будто камень действительно был ее собственностью и красота гор – тоже.

– Разрешаю тебе приходить и смотреть вокруг когда угодно, – сказала она.

– Какое благородство для такой юной леди, – ответил чужак.

– Я не такая уж и юная, мне уже пятнадцать! – поправила его Вероника.

Чужак снова рассмеялся.

– А почему у тебя такая странная кожа? Ты обгорел на солнце? – бесхитростно поинтересовалась Вероника, которая даже в самое жаркое лето не загорала до такого оттенка.

– Солнце – мой друг, – ответил Валентин, – а в мире оттенков кожи гораздо больше, чем ты можешь представить.

– Правда?! Расскажи, пожалуйста! Пожалуйста, расскажи! – потребовала девочка.

Но чужак вдруг прикрыл свои необычные золотистые глаза, как будто у него закружилась голова.

– Леди Вероника, позвольте мне на сегодня откланяться, но, если судьба сведет нас снова на этом камне, я буду очень рад рассказать вам все, что знаю.

Без лишних прощаний он резко встал и направился к возвышающемуся неподалеку высокому острому каменному выступу.

Вероника не успела сообразить, что произошло. Все случилось слишком быстро. Опомнившись, она побежала за ним с криком:

– А когда? Когда мы снова встретимся?

Но когда девочка зашла за камень, незнакомца там уже не было.

Глава 7
6067 год эры Двух Великих

Орсон мерил шагами расстояние от одного края Лунных Врат до другого. Его ужасно раздражало, что оно равнялось пятнадцати с половиной его широких шагов. Эта половинка сбивала с ритма, и то, что ему приходилось поворачивать назад на половине шага, сегодня как никогда выводило его из себя. Попутно его раздражали фонтан, шумевший как-то слишком громко, нерадивый брат, который опять куда-то пропал, и Теона, по которой он успел соскучиться, хотя никогда бы в этом сам себе не признался. Ко всему прочему, Орсон психовал из-за Зрячего и бесполезной встречи с ним, непонимания происходящего, отсутствия контроля, изменений в мире, с которыми им надо было как-то совладать. А появившаяся впервые за долгие годы необходимость снова видеть в Доме Веронику и вовсе доводила его до белого каления.

– Где вы шляетесь? – зло прокричал он, когда в зале Лунных Врат появился Валентин со всей новоприбывшей компанией.

– Льдинка заблудилась, а голубки немного выпали из реальности в «подарочной» комнате, – как ни в чем не бывало ответил Белый.

Орсон с трудом держал себя в руках. Как брат мог быть таким спокойным и безрассудным? Очевидно, при рождении мозги достались только одному из них, и это явно был не Валентин.

– Не называй меня так, – шикнула на Белого Вероника, как будто то, как он ее называет, хоть кого-то волновало.

– Прости, Никс, увидел тебя, и воспоминания нахлынули, – начал оправдываться перед Видящей его безмозглый брат.

– А может, мы обсудим то, что сейчас действительно важно?! – уже почти зарычал Орсон.

– Орси, так чего ты ждешь? Вещай… что там сказал папаша?

– Ничего не сказал, Вал, ничего! – закричал на брата Черный. – А ты, вместо того чтобы прохлаждаться, мог бы сделать что-нибудь полезное!

– А я что, по-твоему, делал, пока ты за Льдинкой с королем ходил? – перешел в наступление Валентин.

– И что?! Что ты сделал? – не сбавлял повышенного тона Орсон.

– Да вот, порылся в библиотеке, – Белый вынул из-за пазухи сложенную в несколько раз мятую пачку рваных листков, – нашел детские записки мамы про нашего дядю… Она пишет, что он был ласковым и заботливым, а потом с ним что-то внезапно происходило и он превращался в демона, который мучил все живое. Вот, например, – он облизнул палец и, перебирая листки, начал искать глазами какую-то запись, – мама несколько лет растила колонию жуков, наблюдая за тем, как они размножаются и умнеют. Мортел помогал ей с этим, но в один из дней просто их всех перебил… И еще…

– Ты сейчас серьезно?! – взревел Орсон, подходя ближе и вырывая из рук брата стопку бумаги. – Мир трясет, а мы будем обсуждать жуков?!

– Ты спросил, что я нашел, я ответил. Хватит строить из себя великого защитника, Орс. О чем ты договорился с отцом?

– Зрячий будет говорить только с ней. – Черный недовольно вскинул руку, показывая на Теону. – Меня он послал к демонам…

– Со мной? – искренне удивилась Белка.

– Представь себе, – чуть более раздраженно, чем хотел, бросил ей Орсон.

– Но как… как мне с ним поговорить? – совсем растерялась Теона.

– А ты много вариантов видишь? Проведу тебя через Врата, отведу куда надо, и будем надеяться, он не свернет тебе шею…

– О́ни, ты не пойдешь туда! – решил за всех король Риата.

– Ну конечно, у нас же так много возможностей… Бониций, давай ты просто будешь всем говорить, что надо делать? – снова не сдержал эмоций Черный.

– А давайте двое Великих перестанут все валить на смертную девушку и разберутся сами? – дерзко ответил Бон.

Орсону хотелось собрать всех присутствующих в охапку и утопить в фонтане или закинуть по ту сторону Лунных Врат, и гори этот мир в демоновом огне. Валентин, крепко взяв его за плечо, отвел брата в сторону.

– Орси, что с тобой происходит?

Орсон и сам не знал. Им управляла какая-то слепая ярость, не позволяющая адекватно воспринимать реальность. Ему хотелось, как маленькому ребенку, кричать и топать ногами.

– Я не знаю, Вал, – нехотя признался он брату.

– Мы тут все на одной стороне, если ты забыл.

– Я помню.

– Выдыхай, красавчик, Белка и ее друг не виноваты.

– Я не хочу ее туда вести, мы такое не пробовали… вдруг с ней что-то случится?

– Давай снова схожу я?

– Бесполезно, – покачал головой Орсон, – он уперся. «Приведи маленькую Ткачиху», «приведи маленькую Ткачиху»…

– Ну, значит, выбора у нас нет.

– Но она же смертная…

– Но она единственная смертная, которая уже умирала и при этом стоит себе живая. Кому, как не ей, идти через Лунные Врата?

– Возможно, ты и прав, – нехотя признал Великий Черный, постепенно успокаиваясь.

Проблемы, про которые Бон с Теоной забыли в облачной комнате, ударом под дых напомнили королю о своем существовании. Легкость, появившаяся в удивительном рассветно-закатном пространстве, подарила хрупкую надежду, что Великие возьмут на себя насущные заботы и поход Черного к Зрячему расставит все на свои места. Он наивно начал рассчитывать, что им с Теоной можно будет вернуться назад к своей жизни и продолжить выстраивать ее заново. Но, похоже, его мнение и желания здесь мало кого интересовали.

– Я так понимаю, права выбора у тебя нет, – беря Теону за руку, сказал он, когда Великие отошли в сторону, чтобы посовещаться.

Она промолчала. На ее лице читались страх и растерянность.

– Девочка, – подключилась к их разговору Вероника, которая выглядела так, будто сама сходила на встречу с призраком, – ты уже бывала там? – Теона перевела взгляд на наставницу и отрицательно покачала головой. – Мне кажется, пора вызывать Леониду и Виктора, – задумчиво сказала Видящая.

– Возможно, – ответила Теона, думая о чем-то своем.

– Нам надо все обсудить.

– Кажется, время на обсуждение закончилось, – заключил Бон, видя, что двое Великих после недолгих переговоров возвращались обратно. Даже на их божественных лицах читалось беспокойство.

– Ну что, детишки, – как всегда задорно, начал Белый, – раз у нас нет других вариантов, придется Белочке сходить к нашему с Орсом родителю…

– Я пойду с ней, – не дожидаясь окончания фразы, заявил Бон.

– Нет, юный король, – тоном, не терпящим возражений, отрезал Орсон.

– Она не может идти туда одна, – начал всерьез заводиться Бон, понимая уровень опасности.

– Лунные Врата для тех, чье сердце перестало биться, а твое стучит так громко, что я даже издалека слышу этот барабан.

– Но и Теона жива, вы же не собираетесь ради этого ее убивать? – совсем запутался Бон.

– Конечно нет, – фыркнул на него Валентин, а потом повернулся к брату. – Мы же не собираемся, Орси? – спросил он уже не так уверенно.

– Не собираемся, – закатил глаза Черный. – Теона уже умирала однажды, я предполагаю, что у нее иммунитет…

– Предполагаешь? – взбеленилась Вероника. – Мы должны рискнуть ее жизнью, имея на руках лишь твои предположения?

– А что нам остается? – огрызнулся на нее Орсон. – Давай, слушаю твои предложения, Видящая! – с вызовом добавил он.

– Хватит, – неожиданно громко и строго сказала Теона, – хватит решать за меня! Хочу ли я всего этого? – она повернулась к Бону с Вероникой. – Нет, не хочу! Но вы оба как будто не понимаете, что стоит на кону!

– Но О́ни…

– Да, Бон, тебе приходится принимать решения и управлять королевством, а мне приходится отвечать за свои слова и действия. Зрячий, вероятно, хочет видеть именно меня, потому что я стала причиной его смерти. Я пойду к нему, и пойду одна, если только так можно что-то узнать, – отчеканила Теона.

– Молодец, Белочка, – снова развеселился Валентин, – я почти уверен, что все будет хорошо…

– Почти… как вдохновляюще, – пробубнила Вероника.

– Мы можем пойти прямо сейчас? – спросила Теона у Черного.

– Можем, если ты готова, – ответил он.

– Тогда давайте скорее, пока я не растеряла свою смелость. – Она подошла к Бону и сказала на прощание: – Оставайся моей путеводной нитью, пожалуйста, и я всегда найду дорогу назад, к тебе. – Она не поцеловала его, не обняла, лишь приложила руку к его сердцу, едва не выпрыгивающему из груди. Мгновение спустя Теона сжала кулаки и обратилась к Черному. – Идем, пора вновь посмотреть Зрячему в глаза, – сказала она уже без страха в голосе.

Ожидание в зале Лунных Врат тянулось, сводя с ума. Бон успел рассмотреть в мельчайших подробностях все, что его окружало. Огромный фонтан, вместо воды в котором переливался из высокой чаши, будто разделенный на тончайшие нити, магический свет. На его каменном низком бортике застыли в ожидании Леонида и Виктор – их тоже доставили в Дом-без-границ и рассказали о событиях минувшей ночи. Виктор медленно вращал в руках клинок, острое лезвие которого упиралось в пол, разрисованный созвездиями, и так же, как Бон, с любопытством рассматривал зал. Леонида точила небольшие клинки, исподлобья поглядывая на то, что творится вокруг. Едва она заканчивала с одним, как возвращала его в перевязь на груди и доставала следующий. Наемница в ней никогда не спала, сколько бы шоколада она ни сварила.

Великий Белый ходил вдоль Лунных Врат – сверкающих, точно их усыпали бриллиантами, ведя увлекательную беседу сам с собой. Бон наблюдал за ним, сидя на ступенях рядом с высоким троном, на котором спокойно могли бы уместиться оба Великих брата, и пытался всматриваться в белесый туман, который клубился по периметру зала. Он силился понять, что чувствовала Теона к этому неуютному дому, где не было ни стен, ни потолка, лишь этот вечный туман и небосвод, который успел стать голубым, раскинув над ними редкие облака, создавая иллюзию, что они и не в помещении вовсе.

«Странно распределились цвета у Великих, – думал про себя Бон, – Великий Черный – весь белый, начиная от светящихся жемчужных волос и заканчивая серебряными накладками – доспехами на кожаной одежде, а Великий Белый – весь темный с головы до ног: и волосами, и кожей, и даже своим плащом. Трудно сказать, что они близнецы, слишком разные, – продолжал рассуждать Бон, не зная, чем еще ему заняться. – Один улыбчивый шутник, второй чересчур грозный, строгий, вредный. Как такое могло получиться? И уж тем более никто из них и близко не похож на Зрячего… Надо бы почитать побольше про их мать – Двуликую Мэв, – поставил себе мысленно галочку Бон, – интересно, как она выг…» Мысли короля прервала яркая и стремительная молния, озарившая зал и ударившая прямо в центр фонтана. Бон вскочил на ноги и выхватил меч из ножен, пытаясь понять, что произошло.

Слепящий луч бил с неба, заставляя воду в фонтане клубиться. Вик и Леонида, оказавшиеся в эпицентре событий, мощной взрывной волной были отброшены на пол и теперь недоуменно смотрели на происходящее. Великий Белый тут же пронесся по залу, загородив собой Веронику. Бон подбежал к Леониде, проверяя, все ли с ней в порядке. Никто из них не мог оторвать взгляда от танца молний в фонтане, который начинал потихоньку угасать.

– Что это? – раздался испуганный голос Вероники.

Искры затухали, и вскоре бурлящая вода перестала переливаться за бортики фонтана. Когда последние огоньки погасли, в свете последних искр показалась обнаженная девушка. Она обнимала свои колени, низко склонив голову. Длинные светло-голубые волосы каскадом падали вниз, рассыпаясь по поверхности воды. Девушка дрожала, но не поднимала лица.

Бон осторожно подошел ближе, чтобы рассмотреть внезапную гостью.

Он обменивался взглядами с остальными, пытаясь выяснить, известно ли кому-либо хоть что-то о ней. Однако на лицах присутствующих читалось, что она стала для всех настоящим сюрпризом.

– Ей холодно, – первым опомнился Вик.

Он стянул с себя рубашку и готов был шагнуть прямо в фонтан, когда со всех сторон раздались голоса:

– Подожди! – Это кричали Леонида и Великий Белый.

Вик замер на мгновение, затем обернулся и неодобрительно посмотрел на них.

– Нельзя оставлять девушку в беде, даже если она свалилась нам на голову, – немного ворчливо сказал он и все же опустил ногу в воду. Вик расправлял рубашку, чтобы накинуть на плечи незваной гостье, как вдруг новая набежавшая волна выбросила его на гладкий пол зала, заставив остальных отшатнуться.

– Мы же говорили, не торопись, рыцарь, – со смешком протягивая ему руку, сказал Белый, – эта юная особа точно не на чай к нам пожаловала.

Вик, насупившись, промолчал.

Девушка как будто услышала, что разговор зашел о ней: она слегка повернула голову и подняла лицо от колен. Увидев ее глаза, все ахнули. Огромные, светящиеся голубые океаны, в которых играли непослушные блики и прятались невыплаканные слезы. На лбу девушки красовалась яркая звезда, испускавшая мягкий свет. Сперва Бон подумал, что это украшение, но, присмотревшись, увидел, что звезда была ее частью, а может, и сама гостья была звездой, упавшей к ним с неба?

Девушка робко выпрямила спину и встала. Длинные волосы прикрыли ее наготу, кончиками утонув в воде. Такая хрупкая, нежная, точно капля, – казалось, она могла в любой момент испариться. Но при этом в ее взгляде читались боль и недоверие затравленного зверя, а с шеи свисала длинная блестящая цепь, точно оборванный ошейник. Гостья рассматривала присутствующих в зале, и ее взгляд чуть дольше задержался на Валентине.

– Кто ты, милое дитя? – заметив это, ласково пропел Белый, протягивая к ней руку. Продолжая хранить молчание, девушка лишь наклонила голову, еще пристальнее всматриваясь в бога. – У кого-то есть догадки, кто она такая? – не разрывая зрительного контакта, спросил Валентин у остальных.

– Никаких, – ответила Вероника.

– Это и есть та опасность, которую вы хотели предотвратить? – спросила Леонида.

– Надеюсь, что нет, – отозвался Белый, – иначе ее присутствие может означать только одно: у нас ничего не получилось. – Девушка тем временем продолжала играть в гляделки. – У меня так скоро нерв защемит, – пошутил он, скрывая напряжение, – что будем делать, друзья?

Валентин двинулся навстречу гостье, решительно перешагнув через бортик фонтана. Девушка, подобно хищному зверьку, резко выставила маленькую ручку и распахнула ладонь. На каждом ее пальце было надето по тонкому серебряному колечку, которые соединялись между собой цепочкой.

Бог остановился и повторил ее жест, показывая, что не пойдет дальше, пока она не позволит.

– Мы не враги, – сказал он, хотя была ли в этих словах правда, можно бы было понять, только узнав, кто стоит перед ними. Девушка вздрогнула и втянула плечи. – Мы хотим помочь, – продолжил Белый, не двигаясь с места, – если ты скажешь, кто ты, то нам будет проще это сделать.

Девушка приложила к губам вторую руку, на которой красовались такие же кольца, как будто боялась заговорить.

– Ты Муна? – неожиданно послышался голос Теоны.

Все резко обернулись. Теона стояла на пороге Лунных Врат, бледная, точно призраки, в обители которых она только что побывала. За ее спиной, балансируя между мирами, виднелся Великий Черный. На его лице читалось то же удивление, какое совсем недавно испытали остальные.

– Ты Муна? – еще раз повторила Теона, не сводя взгляд с водной нимфы.

Девушка в воде опустила руку и серебристым колокольчиковым голосом повторила за Теоной:

– Му-на.

– Тебе нечего бояться, я позабочусь о тебе. – Теона подошла к фонтану и, оставаясь на суше, протянула руку, пытаясь заставить Муну ступить на землю.

Голубоволосая девушка заскользила по поверхности воды, будто подгоняемая ветром. Она с готовностью протянула Теоне свою руку. Когда их пальцы соприкоснулись, Бон придержал за плечи Ткачиху, чтобы ее не постигла участь Вика, но никакой волны не последовало. Муна приблизилась и упала в объятия Теоны.

Глава 8
6067 год эры Двух Великих

– О́ни, ты в порядке? – Теплая рука Бона легла между лопаток Теоны.

Он приобнял девушку, помогая удержаться на ногах под весом повисшей на ней Муны. Спутанные голубые волосы гостьи лежали у их ног огромным клубком.

Теона обернулась через плечо и улыбнулась Бону – настолько, насколько могла улыбаться после всего, что она узнала. Она чувствовала слабость, но ей на смену тут же пришли беспокойство и желание скорее начать действовать.

– Помогите мне отнести Муну в мою комнату, – попросила Теона остальных.

Вик с готовностью предложил помощь и уже протянул руки к Муне, но вдруг замер.

– Но она же голая… – подбирая слова, сконфуженно прошептал он.

– Когда тебя это останавливало, – с усмешкой сказала Леонида.

– Ма-а-ам, – протянул он, краснея.

– Я отнесу, – решительно сказал Валентин и, не дожидаясь разрешения, подхватил гостью.

Вероника, стоявшая напротив, округлила глаза. Теона, заметив это, чуть слышно фыркнула и поспешила помочь Валентину – она наклонилась и аккуратно подобрала с пола волосы девушки, свисающие вниз, точно шлейф бального платья.

– Я скоро вернусь, – сказала она Бону и двинулась за Белым.

– Я с вами, – донесся голос Вероники, отошедшей от шока. Ее каблуки застучали по полу, догоняя необычную процессию.

– Положи ее на кровать и иди, – приказным тоном сказала Теона Валентину, открывая перед ним дверь.

– Слушаюсь. – Белый закатил глаза, но сделал то, о чем она попросила. Перед тем как выйти, он робко обернулся на стоящую возле кровати Веронику, но промолчал.

Когда он ушел, Теона аккуратно разложила волосы девушки на подушки, стараясь не запутать их еще больше, и накрыла ее мягким пледом.

– Муна, мы одни, ты можешь больше не притворяться, – без осуждения сказала Теона, – ты в безопасности.

Муна слегка поджала губы, недовольная тем, что ее раскусили, и открыла глаза. Звезда у нее во лбу загорелась чуть ярче.

– Меня зовут Теона, – девушка приложила руку к груди, – а это Вероника, – она указала на наставницу.

В удивительной глубины глазах гостьи, словно отражая все ее переживания и эмоции, стояли слезы.

– Тебе нечего бояться. Здесь тебя никто не обидит, – поспешила добавить Теона, чтобы предотвратить потоп.

– Как ты сюда попала, Муна? – спросила Вероника тихим, вкрадчивым голосом.

Девушка резко дернула головой, взглянув на нее.

– Му-на, – ответила она. Продолжения не последовало.

– Ты голодна? У тебя что-то болит?

Муна опустила плед пониже и, робко посмотрев на Теону, прикоснулась своими тонкими пальчиками, украшенными колечками, к ошейнику, плотно обхватывающему шею. Вниз от него тянулась тяжелая цепь.

– Он делает тебе больно? – снова спросила Теона, дотрагиваясь до пугающего украшения. Муна слегка кивнула. – Мне его снять? – Гостья кивнула еще раз. Она села на кровати, перекинула волосы через плечо и повернулась к Теоне спиной, показывая, что замок находится сзади.

Вероника подошла ближе, рассматривая хитрую защелку. На ней не было ни окошка для ключа, ни кнопок, лишь изображение змеи и пса.

Теона чуть потянула на себя ошейник, Муна застонала. Ткачиха отдернула руку, чтобы не причинить еще больше вреда.

– Я пока не понимаю, как его снять, но я обещаю, что мы придумаем, как это сделать, – заверила она гостью. – Давай я найду тебе одежду, мы приведем в порядок твои волосы и все-таки попробуем поговорить?

– Му-на… – только и сказала девушка, не оборачиваясь.

Бона снова сводило с ума ненавистное ожидание. Время в этих стенах будто возненавидело его, заставляя постоянно оказываться в положении, где ему доставалась участь заложника неведения и переживаний, но больше всего его мучила невозможность что-то предпринять. Вместо роли того, от кого зависят шаги и действия, он чувствовал себя пешкой в этой божественной шахматной партии, которую, похоже, пытались убрать с доски первой.

– Братишка, ты в порядке? – спросил Бона Виктор, присаживаясь рядом.

Бон молча повернул голову в его сторону, не желая произносить вслух то, чего никто слышать не хотел. Он был не в порядке. Виктор все понял без слов – он положил свою большую ладонь на плечо короля и слегка сжал его в знак поддержки.

Из тумана, заменявшего стены в зале Лунных Врат, послышались шаги. Парни нервно вскочили на ноги, пытаясь понять, с какой стороны ждать гостей. К радости Бона, из белой дымки вышли Вероника и Теона – последняя вела за руку девушку из фонтана. Голубые волосы незнакомки были заплетены в объемную косу, которая почти касалась пола, а прежнюю наготу прикрывало белое кружевное платье, из-под которого виднелись ее босые ноги.

– Давайте начнем заново, как принято, – сказала Теона торжественно. – Знакомьтесь, это Муна, именно она создала Лунные Врата.

Глаза Великих округлились. Бон, заметив это, не смог сдержать улыбки. Не такие уж они и всеведущие, раз даже не знают, откуда взялись Врата, через которые Орсон каждый день водит души.

Муна, заметив на себе удивленные и пристальные взгляды, смущенно опустила глаза, будто сделала что-то плохое.

– Муна, это все, – продолжила знакомство Теона, – Бониций, Леонида, Виктор, Орсон и Валентин, – перечислила она стоявших в зале.

– Очень приятно, Муна, – тут же включился Валентин.

– Это она тебе сказала, что сотворила Врата? – настойчиво спросил Великий Черный, подходя ближе к девушкам и не удостоив гостью приветствия.

– Не пугай ее, – предупредила Теона бога. – Нет, мне это сказал Зрячий. Муна пока немногословна. Но, возможно, это изменится, если мы ей поможем.

– Поможем? – спросил Орсон.

– Муна, ты разрешишь ему посмотреть? – спросила она девушку вместо объяснения. – На ней ошейник, но мы не смогли его снять, думаю, здесь не обошлось без магического замка.

– Я тоже хочу посмотреть, – включился Валентин.

– Только, Тин, прошу, осторожно, ошейник причиняет ей боль.

– Ты же знаешь, я сама осторожность, – уже потирал руки Великий Белый.

– Стул, пожалуйста, – сказала Теона, и прямо из воздуха рядом с ней возник резной деревянный стул с парчовой золотой обивкой. – Присядь, дорогая, мы попробуем тебе помочь, – обратилась она к девушке.

Муна послушно села спиной к остальным. Оба Великих склонились над гостьей, рассматривая металлическую печать, венчающую ошейник.

– Осторожно! – вскрикнула Теона, заметив, как боги потянулись к замку. – Я же просила не торопиться!

Великие послушно убрали руки.

– Ну и паникерша ты, Белка. Лупу, пожалуйста, – проговорил Черный и вытянул вперед раскрытую ладонь.

В воздухе повисла большая круглая лупа с ручкой из цветного стекла. Орсон взял ее и поднес к замку.

Продолжить чтение

Золотая нить богини

Глава 16067 год эры Двух Великих

Глава 26067 год эры Двух Великих

Глава 36066 год эры Двух Великих

Глава 46067 год эры Двух Великих

Глава 56067 год эры Двух Великих

Глава 66047 год эры Двух Великих

Глава 76067 год эры Двух Великих

Глава 86067 год эры Двух Великих