Наоборотный мир

© Гульшат Абдеева, текст, 2025

© Даниэла Рябичева, иллюстрации, 2025

© Оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2025

Посвящаю эту книгу всем, кто любит сказки, своей семье и девочкам, которые первыми прочли историю Наоборотного мира

Глава I

Ночная прогулка

Ступенька предательски скрипнула. Густа замерла на тёмной лестнице, прислушалась: всё было тихо. Родители, наконец, уснули. Папу вечерами мучил тяжёлый кашель, а мама пыталась его лечить. Что делать, если врачи уже два месяца не могут поставить диагноз? После первого обморока папы привычная жизнь семьи кончилась. Густа больше не гуляла с ним вокруг их городка Синие Топи по полям, по бесконечным дорогам с мостиками через болотца, перестала ездить в кино и торговые центры. Скоро в школу, а все воспоминания о летних каникулах – больницы, таблетки и пропитавший дом запах корвалола.

Густа крадучись спустилась к входной двери, сжимая в левой руке новую книгу. Вздрогнула, увидев боковым зрением силуэт в зеркале. Привычно перечислила про себя недостатки: слишком круглое лицо, слишком много веснушек, не помешало бы похудеть, а ещё – давно пора отрезать косу. Густе в себе нравились только каре-зелёные глаза, в папу, и цвет волос, каштановый с золотистым отливом. Она нервно почесала плечо, бугорок от прививки в последнее время зудел беспрестанно.

Поскорее бы вдохнуть свежего воздуха, без этого Густе не уснуть, сколько ни старайся. Конец августа выдался душным, жарким, а на крыльце не страшно даже по ночам: Синие Топи – городок тихий, скучный. Здесь рассказывали всего одну страшилку – про сгинувшего на пустыре мальчика. Да и ту придумали, чтобы дети не ходили туда одни. Каждый учебный год заканчивается выступлением завуча на эту тему, как будто дети с одного раза не могут уяснить, где самое опасное место в городе.

Дверной замок щёлкнул, и Густа вынырнула в приятную тёмную прохладу. Прислушалась к звукам на пустыре за забором. Ей всё лето чудился доносившийся оттуда грохот, иногда голоса. Разок она сказала об этом маме, но та отмахнулась. Купила дочери витамины от нервов. Сейчас вот показалось, что на заднем дворе кто-то шуршит… Нет, лучше не думать об этом. Густа села поудобнее, включила фонарик на телефоне и положила на колени новую часть любимого фэнтези-цикла. Погладила обложку, не выдержала, раскрыла книгу на случайной странице и жадно вдохнула запах типографской краски. Лучший аромат на свете! Но его быстро развеял ночной воздух, пахнувший сыростью, тиной и немножко настурциями. Над улицей, как обычно, клубился туман, двух-трёхэтажные кирпичные домики жались друг к другу, убегали кривыми рядами в сторону центра. Редкие уличные фонари освещали лишь небольшие участки дороги. Вдоль стен тянулись сиреневые электрические гирлянды – фирменный знак Синих Топей.

«ТУ-ТУ-У!»

Что это такое?! Густа пригнулась, звук оглушил её. Это что, на пустыре? Бежать домой и будить родителей? Но они только-только заснули после очередного тяжёлого дня. Или пройти до пожарного проезда и выглянуть за ворота? Да-да, так начинаются все ужастики, но ведь тут всего двадцать метров! Густа закрыла книгу, отложила её в сторону и встала.

Снова голоса, а на фоне плеск воды, громче, громче. Густа почувствовала, что сходит с ума. Пустырь за домом – это просто пустырь. Чаще всего там хозяйничает Джим, пёс соседки Риммы Валерьевны: носится, распугивая грызунов и лая на бабочек. Заросли дягиля там соседствуют с болотистыми лужами. К концу лета пустырь захватывают ряды иван-чая и островки пижмы, а осенью отовсюду торчат сухие стручки полынника.

Двадцать метров.

Густа пробежала их, пока не испугалась окончательно (ей почудилось, что за ней кто-то идёт). Осторожно выглянула за ворота. Вместо цепочки привычных луж на пустыре под блёклым лунным светом, едва пробивающимся сквозь тучи, откуда-то возникла река. Широкая, полноводная, она походила на отрез чёрного, поблёскивающего бархата и текла на север, где высился арочный мост весь из переплетения балок и решёток. Вдоль берега горели молочным светом огни, вычерчивая в тумане силуэты людей – они что-то делали, суетились. До реки было не меньше пятидесяти метров, и Густа едва слышала короткие весёлые фразы:

– Поднажмём!

– А ну, дружно!

– И ещё разок!

А потом разглядела в руках рабочих инструменты с длинными рукоятками и огромными гайками на концах. Рабочие захватывали ими гайки моста и сдвигали их, ухали и пыхтели, подгоняли друг друга шуточками. Ветерок донёс до Густы запах железа.

Она оглянулась. За спиной по-прежнему были родные Синие Топи. А впереди… Она что, сошла с ума?

– Ай! – воскликнула Густа, когда что-то большое и мокрое ткнулось ей в руку. – Джим! Ты меня до смерти напугал! Нет, стой! Остановись, зараза!

Джим хитро посмотрел на девушку, припал на передние лапы и оглушительно залаял. Из пасти у него выпал плоский, тёмный предмет, пёс тут же снова подхватил его и помчался вперёд. Лучи фонариков забегали по траве, готовые вот-вот выхватить Густу из плотных сумерек, но Джим отвлёк внимание рабочих.

– Привет, Джим! С меня, как обычно, котлета, – услышала со стороны реки Густа.

Голос был молодой, почти мальчишеский. На фоне вереницы огней на берегу она разглядела худой высокий силуэт. Он забрал у пса из пасти ношу, а взамен достал свёрток, развернул, и Джим, вот пройдоха, взял угощение из рук незнакомца! Сколько Римма Валерьевна учила его не делать этого, просила Густу приглядывать за ним! В руках рабочего появился длинный широкий пояс, и Густа онемела. Кажется, он собирался обвязать его вокруг шеи собаки!

– Ну уж нет! – крикнула она, как только сумела глубоко вдохнуть и прогнать страх.

Левой рукой Густа всё ещё держалась за забор – кусочек привычного мира. Услышав её голос, рабочий что угощал Джима, стремительно поднял с земли инструмент с большой гайкой на конце. От страха Густе показалось, что Луша в кармане затрепетала.

Рабочие замерли, их силуэты были похожи на театр теней. Но через мгновение они задвигались, зашептались.

– Нилай, твоя очередь, – услышала Густа.

– У меня в руках телефон! Я веду эфир! Сейчас вызову полицию! – объявила девушка. – Немедленно отпустите мою собаку! Вы не имеете права здесь находиться! Джим, ко мне!

Но Джим и не думал слушаться соседку. Он преданно махал хвостом и крутился вокруг незнакомого парня. Тот не делал попыток приблизиться к Густе, и тогда девушка пошла вперёд. Туман рассеивался ближе к реке, и участники странного действа стали легко различимы. Но внимание Густы было приковано к Джиму и незнакомцу рядом с ним.

– Вы меня слышите?! – возмущённо крикнула она.

– Я не держу его, – наконец ответил парень, – я бы и не смог. Я просто угостил его.

Густа разозлилась, подошла вплотную. Схватила Джима за ошейник.

– А ну, домой!

Пёс взвизгнул, вырвался и спрятался за Нилая. Густа разглядела его и отвернулась. Она не умела разговаривать с красивыми парнями. А тот, не смущаясь, изучал её, смешно хмуря тёмные, вразлёт брови. В свете ближайшего фонаря стал виден глухой чёрный комбинезон и длинный ярко-оранжевый шарф, который Густа приняла за пояс. Она съёжилась внутри, когда представила, как выглядит со стороны: в пижаме с сердечками и с растрёпанными волосами… Молодой человек пригладил каштановые кудри и глубоко вдохнул, словно готовясь к чему-то.

– Меня зовут Нилай.

– Я Густа. Вообще-то Августа, но так меня никто не зовёт.

Густа спрятала руки в карманы пижамы, нащупала Лушу – любимую с раннего детства игрушку, которая не раз приносила удачу хозяйке, пока не переехала на чердак пару лет назад. Но когда папа заболел, Густа отыскала её. Стала носить с собой: внутри маленькой тряпичной свинки будто бился пульс и своим биением помогал папе. Некстати вспомнилось, что Густа часто обещала папе не ходить за ворота в одиночестве, хотя она уже не ребёнок… В такие моменты она мысленно проговаривала папину считалку, та будто спасала Густу от последствий непослушания. И сейчас строчки запрыгали в голове: «Между небом и землёй путешествуем с тобой…»

Во взгляде Нилая мелькнул неприятный, потусторонний отблеск. Густа бормотала строчки без пауз, и скоро заметила растерянность в глазах парня. Вот это да.

– Дождись, пока луна выйдет, – добродушно сказал мужчина в таком же комбинезоне и забрал у него из рук инструмент, – давай-ка многозадачный тул, я сам закончу.

– Тул? – совершенно не к месту спросила Густа.

Нилай кивнул:

– Многозадачный. Нам без него никак.

– А нам – это кому?

Парень выставил вперёд плечо с нашивкой: серебристая спираль, перечёркнутая навылет стрелой. По краям незнакомые буквы.

– Дорожная Служба Междумирья.

– Хорошо, – согласилась девушка, – но что это за фокусы? Откуда здесь река и мост? И главное, зачем? Это вас я слышу с начала лета?

Под ногами зашуршал Джим. Он всё пытался выудить из свёртка остатки котлеты.

– Не стой, парень, можем не успеть, – пробасил высокий широкоплечий мужчина.

Густа вздрогнула от неожиданности.

– Поможешь? – Нилай протянул ей фонарь.

Повинуясь этой загадочной ночи, Густа кивнула.

Резко зашуршал летний дождь, забарабанил по упругим листьям лопуха, скатился за шиворот Густе, и она поёжилась. Нилай достал из-за пазухи чёрный зонт и распахнул его над девушкой как купол. Шагать под ним было уютно.

– И всё-таки как вы это делаете? – спросила Густа, когда они подошли к мосту.

Нилай непонимающе посмотрел на неё.

– Все эти фокусы с рекой. И мост. Тут никогда моста не было, я здесь с рождения живу. Так ведь не бывает.

– Смотря где, – серьёзно ответил Нилай и отдал зонт. – Посвети-ка вот сюда.

Он присел на корточки, нажал на металлический полукруг на краю моста, и тот с громким щелчком отошёл. Нилай принялся нажимать на открывшиеся рычажки, от влаги они плохо слушались:

– Сыро у вас тут. В который раз замечаю.

– Так ты сюда часто приходишь?

Нилай с досадой сжал губы, потом справился с собой и с улыбкой посмотрел снизу вверх на новую знакомую.

– Бывает.

– Нет, так не пойдёт. – Густа дерзко направила луч фонарика в лицо парню. – Или ты рассказываешь, или я прямо сейчас вызываю полицию.

Девушка не успела договорить – почувствовала под ногами упругий толчок. Один, второй. Нилай сгрёб Густу в охапку, оттолкнул в сторону и прыгнул следом.

За их спинами с громким скрежетом отошла верхняя створка моста.

– Никак не привыкну, – виновато сказал Нилай, – я ведь новенький.

– Опять проболтался, – усмехнулась Густа и отвернулась, чтобы скрыть чувства. Она никак не могла прийти в себя от внезапных объятий.

Клиц-клац-кла-а-а-к! – конструкция начала раскладываться, как большая механическая шкатулка, уровень за уровнем. Две чёрные створки распахнулись на фоне тёмно-синего ночного неба. Каждая высотой метров двадцать.

– А зачем вы это делаете?

– Последнюю пару месяцев по субботам здесь проходит пароход Почтовой Службы Междумирья. Слои так наложились, и развёрстку менять не стали. Обычно наши пути проходят подальше от поселений.

– Пора, Нилай, – похлопал парня по плечу невесть откуда взявшийся великан в чёрном комбинезоне.

Луна осветила Густу и Нилая, глядящих на мост, и отлетевший в сторону большой чёрный зонт. Дождь затих так же внезапно, как начался, и теперь трава блестела каплями, а лунный диск казался умытым и начищенным.

– Что пора? – подозрительно спросила Густа.

– Придётся стереть тебе память, – честно ответил Нилай. – Мне ужасно жаль, потому что приятно было с тобой познакомиться. Но таковы правила.

«Так вот почему он так пялился на меня! – ахнула про себя Густа. – Значит, он гипнотизёр и это масштабное шоу? Для кого? В чём его смысл?»

Она поймала себя на том, что заворожённо глядит в глаза Нилаю, не может оторваться. Ну уж нет, Густа, думай, думай, думай!

И, снова нащупав в кармане Лушу, она наполовину интуитивно, наполовину уже догадываясь, быстро забормотала папину считалку:

Считалка и вправду была оберегом, защитой. Поразительно, как такие детские штуки порой работают? В глазах Нилая снова появилась растерянность. Сзади к нему подошёл невысокий мужчина с сединой на висках. Густа запоздало испугалась. Стоило, наверное, притвориться, что она поддалась гипнозу, но было поздно.

– Чёрт знает что, – раздражённо сказал мужчина, – я с таким не сталкивался.

Громкое «Ту-ту-у-у-у!» заставило всех обернуться.

– Опять опережают график? – возмутился Нилай, глядя на часы на запястье. – Ведь ещё не время, я точно знаю! На занятиях по расчётам у меня было «отлично».

Густа неотрывно глядела за угол дома Риммы Валерьевны, из-за которого вытекала неизвестно откуда взявшаяся река. Девушка воспользовалась заминкой работников непонятной Дорожной Службы Междумирья и отступила на несколько шагов. Сидевший неподалёку в зарослях иван-чая Джим вопросительно склонил голову набок.

Густа снова ощутила под ногами вибрацию, как будто в толще земли полз гигантский червь. Следом раздался плеск воды, зашумели турбины, и через мгновение появился белый пароход. Наверное, он был небольшим по меркам судоходства, но Густе показался огромным лайнером. Раскрыв рот, она следила за наплывающей на неё громадиной. Гирлянда овальных окошек горела ярким огнём, на носу сияла звезда разноцветного фонаря. На палубу высыпали юноши и девушки в таких же, как у Нилая, комбинезонах правда, тёмно-синего цвета, что легко было заметить в ярком свете прожекторов. Они махали стоящим на берегу, что-то весело кричали, но за гудением пароходной трубы разобрать их слова не получалось. Густа с изумлением посмотрела в сторону Синих Топей: как ещё весь город не переполошился от такого шума?

А неплохо бы сейчас улизнуть домой. Как бы эту псину непослушную забрать? Но Густа не успела сделать и шага, Нилай навис над ней, схватил за локоть:

– Отпусти немедленно! – зашипела Густа.

Не убежать и не спрятаться… Стена дома, родные окна так близко, но как до них добраться? Густа выдернула локоть, начала пятиться, Нилай – за ней. Но через несколько шагов он споткнулся и странно замер.

– Ты что, не можешь пройти дальше? – изумилась Густа.

– Не могу, – схватился за голову Нилай, – теперь меня не возьмут на работу… Ну почему именно со мной вечно что-то происходит! Междумирники на службе не могут пройти на слой дальше, чем предполагает текущая задача. Если их не пригласит кто-то из местных.

– А если… – Голос у Густы стал сиплым, страх и надежда ощущались сейчас одинаково холодно, удушающе.

Нилай встрепенулся, посмотрел с надеждой.

– У меня есть вопрос, и, если ты согласишься помочь, я приглашу тебя.

– А потом позволишь стереть память? – Нилай сощурился, прикидывая эту мысль.

– Кроме того, что мне нужно будет знать. Тогда всё будет в порядке. Для всех.

Нилай кивнул, недоверчиво улыбнулся. Осторожно протянул руку и упёрся ею в невидимую стену.

– Я тебя… приглашаю? – неуверенно сказала Густа, и рука Нилая провалилась в воздух.

Несколько рабочих остановились неподалёку, внимательно глядя на разговаривающих.

– Стой тихо, – прошептал Нилай, – а потом разворачивайся и шагай с прямой спиной, как лунатик. Так все делают, когда им память стирают.

Луна бледнела, и река таяла вместе с ней, оставляя после себя утреннюю росу. Откуда-то издалека донёсся протяжный гудок парохода.

– Иди! – цыкнул на неё Нилай. – Я приду через пятнадцать минут.

Девушка повиновалась, и на этот раз Джим не стал создавать проблем, послушно затрусил следом. Оборачиваться было нельзя, да и боязно. Что, если там никого и ничего нет и это был сон наяву? Густе так этого не хотелось! Ведь если в мире существуют такие чудеса, значит, можно найти одно чудо и для папы.

Дойдя до забора, Густа не выдержала, оглянулась. На пустыре никого не было. Ни души, ни звука, ни шороха. От разочарования Густа чуть не расплакалась.

И тут из-за высоких стеблей иван-чая показалась худая фигура. Густа смотрела на каштановые кудри, чёрный комбинезон, совершенно неуместный рыжий шарф и ликовала.

«Не сон, – думала она, – я не сошла с ума».

Спрятались на заднем дворике дома Густы, куда выходила глухая стена. Девушка нарвала слив с маминого дерева, уселась на скамеечку рядом с новым другом. И не смогла спросить о главном, вдруг Нилай не сможет помочь… Вместо этого:

– Кто плыл на пароходе? Куда? Зачем?

– Почтовая Служба Междумирья. Она соединяет между собой миры, её работники развозят разное…

– Миры? И сколько же их?

– Ну, формально один. И много-много слоёв, как у луковицы. Основных семь, но там всякое бывает, где-то тоньше, где-то толще. У каждого своё название. Этот, например, Беркат. И слои наползают друг на друга, и тогда приходится подключаться нам, чтобы не было аварий и свидетелей.

– Почему вас никто, кроме меня, не слышал? Вы же такие шумные!

Нилай пожал плечами.

– А твои тебя не потеряли? – спросила Густа.

– Да кто же за мной следить будет, всё равно уже возвращались домой.

– Давно ты работаешь в этой службе? И почему разговариваешь на русском? У вас что, своего языка нет?

– Язык у нас свой. Вот. – Нилай показал на цепочку непонятных букв на шевроне. – Он устроен так, что на каждом слое его слышат как местный и понимают. А стажируюсь я второй месяц. Только что школу окончил. А ты ходишь в школу?

Густа усмехнулась, чуть не подавившись сливой.

– Конечно. Хотя, может, лучше бы её не было. Тогда я бы читала сколько захочу. Обожаю детективы! А из дома выходить не очень. Особенно сейчас. А впереди восьмой класс и новые предметы…

Нилай сделал вид, что увлечён сливой. Густа подставила лицо свежему утреннему ветерку, справилась с собой и делано бодро пояснила:

– Папа болеет. Непонятно чем. И ничего не помогает. Об этом я и хотела спросить. Вдруг у вас там волшебники есть… маги?

Нилай смотрел серьёзно:

– Мы живём в одном мире. Реальном. Правда, есть инайи.

– Кто? – дрогнувшим голосом спросила Густа.

– Инайи, ведуньи из поднебесного пещерного города.

– Поднебесного пещерного? – нахмурилась Густа. – А, неважно. Они что, могут вылечить всё?

– Конечно. Они служат Руху, собирают для него информацию обо всём, что творится в мире, в кристаллы и относят в Наоборотный мир. Ну, это самая сердцевина нашего мира… где Рух. Инайя проходит все слои, а накопив кристаллы, отправляется в Етекат, так тоже называют Наоборотный мир. И благодаря этому Рух словно часовщик чинит мир, возвращает ему баланс. Проверяет пружинки, стрелки, чтобы всё шло как нужно.

Внутри у Густы что-то ухнуло, перевернулось и встало на место. Вся эта сказка, все эти чудеса могли служить одной цели. И не надо ей волшебных палочек или плащей-невидимок. Лишь бы снова ходить с папой в походы, и чтобы он не задыхался от кашля. И приключений не надо, про них только читать интересно.

Густа помотала головой: слишком много новой информации после бессонной ночи. Главное – инайи. Это, наверное, добрые феи.

– А ты сможешь пригласить сюда одну?

Нилай не успел ответить – улица наполнилась диким воем. Парень вскочил, испуганно озираясь. Густа тоже была напугана, но не звуком, а его источником: возле их дома с визгом затормозила машина скорой помощи.

В суматохе никто не обратил на Нилая внимания. Мама бегала по комнатам, бросая в сумку то зубную щётку, то пижаму, то зарядное устройство от ноутбука.

– Дочка, милая, где ты была? Вышла подышать? Я так и думала. Густа, папе плохо, мы едем в больницу. Я позвоню оттуда Римме Валерьевне, она поживёт у нас вместе с Джимом. Я? Мне нужно будет остаться с папой. Слишком далеко больница, не наездишься.

Густа стояла в углу совершенно белая и только кивала. Нилай напряжённо глядел на неё. Он ни за что не смог бы признаться, что искал любой возможности напроситься в гости к жителю другого слоя.

Глава II

Контора

С диким грохотом в комнате Густы взорвался фейерверк. Она вскочила, озираясь. Поняла, что всё в порядке, и села обратно на кровать. Потом хлопнула себя по лбу – Нилай! И, спотыкаясь о тапочки, скользя по ступеням, полетела вниз.

Накануне она проводила маму и – на носилках – бледного, без сознания папу до машины скорой помощи. Почувствовала на плечах бетонную тяжесть усталости, голова отказывалась понимать что-либо, пришлось просить Нилая отложить разговор до утра. Густа забрала с крыльца забытую книгу, заперла дверь. Почти на автомате принесла Нилаю одеяло в гостиную, показала, где чайник, и завалилась спать.

Подъём в два часа дня и постанывающий в углу кухни молодой человек – отличное начало самостоятельной жизни. Нилай был весь в ожогах, рядом развороченная кофемашина и полупустая бутылка воды.

– Капец! Ты что, налил туда газировки?!

– Я не знал, где ещё взять воду! А теперь мои руки и шея… посмотри!

Кожа Нилая пылала, как будто его отхлестали крапивой.

– Ну ты даёшь! Ты кофемашину никогда не видел?

– Нет. И больше в жизни не подойду к этой адской штуковине.

– А прочитать инструкцию?

– Ну вот тут картинки… вроде понятно.

– Вроде… Сейчас, потерпи, достану аптечку.

Через полчаса Густа и Нилай, оба в жирных ошмётках противоожоговой мази, пили чай.

– Если ты вздумал стесняться, – сказала Густа, – останешься голодным. У меня нет сил тебя заставлять. Ешь, пожалуйста.

Нилай вздохнул и взялся за пятый бутерброд с сыром и огурцом. После четвёртого он было засмущался. Для такого худого человека он поразительно много ел. И, прожевав кусок, чуть не подавился, потому что начал интересоваться, как дела у отца Густы.

– Мама прислала сообщение: у папы стабильно тяжёлое состояние. Уверяет, что очень стабильное и дальше будет только лучше. Всё ещё разговаривает со мной как с ребёнком. Думает, если приукрасить правду, станет легче. Всё равно что намотать бинт на гирю, которая проломит тебе голову. Или сердце.

– Или сердце, – задумчиво повторил Нилай. – Надо сказать бабушке, где я. На работе искать не будут, у меня выходной начался.

– А…

– Родителей нет. У меня только бабушка.

– Прости, пожалуйста.

Нилай улыбнулся.

– Есть телефон?

Густа протянула мобильник.

– Нет, нужен такой, настоящий. Как у нас.

Нилай задвигал руками в воздухе, изображая что-то размером с кокос. Девушка фыркнула.

– У папы в ящиках я видела старинный. Такой, что ли? Но он давно не работает.

– Не работает, – снова повторил Нилай. – Неси!

Густа спорить не стала. Попросила его дёрнуть шнурок под потолком второго этажа, после чего парня чуть не прибила раскладная лестница. По скрипучим ступеням забралась на чердак. Гость последовал за ней.

– Как же ты знаешь, что такое телефон, а про кофемашину и автомобили нет? – спросила Густа, разгребая хлам.

– У нас их нет. В Чикташе некуда ездить на авто-мо-биле. И кофе у нас не пьют. Но мне про него рассказывали на работе. Хотелось попробовать.

– У вас где? Ой! – Густа отдёрнула руку. – Вечно мама начнёт вязать и бросит спицы где попало…

– Чикташ – это мой город.

– А он на каком слое мира? На нашем?

– Нигде и везде одновременно. Чикташ – это маковка мира. Лучший город, и там не бывает зимы. Я в Дорожной Службе Междумирья только узнал, что такое зима, у-у-у!

– О, нашла! – Густа села на старый скрипящий стул и вытащила из-под груды папок шнур-пружину древнего, по её меркам, телефонного аппарата. А затем и сам телефон.

– Ты правда заставишь его звонить?

Нилай кивнул и взял телефон.

Рукавом стёр с корпуса пыль и прижал к уху трубку. Густа с интересом следила за ним, время от времени бросая взгляд на болтающийся кончик телефонного провода.

Нилай на секунду прикрыл глаза, пробормотал что-то, вспоминая, и стал уверенно крутить диск.

Би-и-и-им! – эхом разнёсся по чердаку гудок.

Густа вздрогнула. Снова посмотрела на лежащий на полу провод, присоединённый только к корпусу телефона. В глазах Нилая заплясали чёртики. Густа попыталась прикинуть: сошла она с ума или нет? Как эта технология может работать?

– Да? – глубокий, грудной голос будто обнял Густу пуховым одеялом.

– Бабушка, это я. Я у Матиуша, буду поздно. Как ты?

– Переоделся бы хоть. Кушал?

– Да, баушк. Ты в порядке?

– Ещё в каком. Собираюсь на рынок за зеленью, буду сбивать цену этой противной Лоре, – рассмеялась пожилая женщина на том конце провода и многозначительно добавила: – Матиушу привет.

Нилай положил трубку и усмехнулся:

– Ни слову не поверила.

– А почему ничего не спросила? – удивилась Густа.

– Вообще-то я взрослый, мне семнадцать – улыбнулся Нилай.

– Пф! А мне четырнадцать, тоже не ребёнок. Пошли вниз, надоело пылью дышать.

Нилай притормозил у старых санок:

– Здесь должна быть перекидная ручка.

– Ага. Я её во втором классе сломала. Космолёт строила. Пойдём! Тут столько хлама, начнёшь перебирать – не закончишь.

Густа сходила в душ, переоделась и отправила в ванную Нилая, вручив ему папины футболку и штаны. Он поморщился:

– Я в них утону.

– Потерпишь, пока я эту твою хламиду в стирку брошу. Без стиралки мы пятна мази с неё не ототрём.

Нилай хмуро принялся доставать из карманов комбинезона разнообразные предметы, среди которых странно выделялся мобильник. Густа прищурилась, модель та же, что у неё.

– Так у вас есть мобильная связь?

Нилай не понял её, проследил за направлением взгляда:

– Эту штуку вчера Джим нашёл. Кто-то из ваших потерял.

Густа кивнула:

– Проверим позже, я в местную группу напишу.

Дела по хозяйству заняли добрых два часа. Густа сновала мимо сидевшего у телевизора Нилая, время от времени отвечая на его неожиданные вопросы: «Зачем девушки рисуют ненастоящие брови? Что за столбы всюду понатыканы? А что такое биржа?»

Всё это время Нилай ждал. И когда наверху затрезвонил телефон, резво вскочил и побежал на чердак. Спустился минут через пять взбудораженный. Аппарат притащил с собой и поставил на журнальный столик в гостиной. Торчащий провод смотал, положил рядом.

– Это Матиуш, мой друг. Умный, зараза. Значит, видел бабушку. Меня не выдал. Но ведь высчитал, где я, хитрюга. Этому учат в школе Междумирья, – ответил он на немой вопрос Густы, – работа с пространством и расчёт местонахождения объектов – один из основных предметов. Но главное не это. Матиуш узнал, что инайя на твоём слое, Густа. Она где-то рядом. Значит, Наоборотный мир снова откроется в этом году. Мы встретим её у двери, – объявил Нилай новой подруге, когда они сели в гостиной пить чай и готовить план.

– У двери? – Густа уже привыкла переспрашивать.

– Смотри, – Нилай начал чертить на листе принтерной бумаги схему, похожую на луковицу, – это наш мир. Вот его слои: один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Вот тут, на самой маковке, Чикташ. Мы сейчас здесь. – Нилай ткнул ручкой на внешний край луковицы: – Ваш слой самый молодой. У вас местами такое встречается, что ой-ой-ой, как Командор говорит.

– Кто говорит? – Густа взялась довязать за мамой носок, это её успокаивало.

– Начальник ДСМ, потом расскажу. Так вот, между слоями есть проходы – двери. Их открывают специальные ключи, а, чтобы контролировать эти ключи, на каждом слое существует контора Дорожной и Почтовой Службы Междумирья. Двери и ключи – это, конечно, условность. Способ восприятия энергетических тонкостей человеком. Но выглядят они как обычные двери и ключи, так что неважно. Инайи тоже с их помощью переходят из слоя в слой, только им отмычки, как простым смертным, не нужны. По крайней мере там, где живут люди. Есть ещё миф о восьмом радужном ключе, который ко всему подходит, но мы сейчас не о сказках говорим.

– Интересно. И много народу между слоями шастает?

– Наши сотрудники. Странники и проводники. У них кровь семицветная. У меня, кстати, тоже. Это редко бывает, нечто вроде дара легко шастать, как ты выразилась, по слоям. До двух-трёх лет кровь обычная, а потом нет. Таких, как я, называют ильгизарами, но в ДСМ это особых преимуществ не даёт. Если ты на службе, всё как у всех: без приглашения далеко не пройти и обязанности те же.

– Да ты гонишь! – не удержалась Густа. – Какая кровь?

– Кого гоню? – не понял Нилай. – Ну, не зелёная, не оранжевая, не красная, как на других слоях мира. Семицветная. Один ребёнок на сто тысяч с такой рождается. – Нилай проследил за взглядом Густы, которая уставилась на ножичек для бумаги: – Э-э, даже не думай. Мы должны найти контору, взять ключ, без него дверь не найти, и встретить инайю раньше, чем она покинет ваш слой. Шансы найти её в другом почти нулевые.

– А инайи вообще кому-нибудь помогали?

– Конечно, – серьёзно кивнул Нилай, – хоть и добрыми их не назовёшь. Они такие… никакие. Без эмоций и даже без голоса. В первый раз это пугает. Да и немногим везёт с ними встретиться, честно говоря.

Густа спрятала нос в вязание, чтобы скрыть подступившие слёзы. Нилай сделал вид, что ничего не заметил.

– Если всё получится, к ночи будешь дома.

– Откуда ты знаешь?

– Инайи никогда не проводят на слоях много времени, их место в поднебесном пещерном городе. Там гора у них такая, верхушкой уходит за пределы мира, отсюда и название. Наша задача – не опоздать. Ждать вряд ли придётся.

Густа радостно кивнула.

– Но рюкзак всё равно собери. А лучше два. Нас так учили в школе ДСМ: выдвигаясь на службу, бери с собой всё, даже зонтик. Еду, воду, фонарики… У вас же наверняка есть фонарики. И я многозадачный тул возьму.

Густа с сомнением посмотрела на прислонённую к стене штуковину на длинной ручке. Поднять её она не смогла, зато Нилай вертел как пушинку. Дело в магии, решила девушка, глядя на его тощие руки.

– Чтобы встретить инайю, нужна дверь. Чтобы найти дверь – ключ. А его можно получить только в конторе ДСМ. Они всегда на новом месте. Место можно рассчитать, я займусь этим, а ты собирайся.

Густа побежала наверх, достала с антресолей походные рюкзаки. Они назывались походные, но на самом деле были ненамного больше её школьной сумки. Зато у них имелась куча полезных кармашков и креплений. Девушка погладила мизинцем папину перчатку, выпавшую из шкафа, потом решительно закинула её обратно и критически оглядела вещи вокруг.

– Две пенки, тёплые носки, смена белья, – бормотала Густа, – фонарик, батарейки, зарядка для телефона, деньги на всякий случай, пачка влажных салфеток, мыло.

Спустившись с отяжелевшими рюкзаками вниз, она направилась на кухню мимо погружённого в работу Нилая: он что-то чертил на листе бумаги, бормоча под нос непонятные термины.

Соль, бумажные салфетки, вода, бутерброды, пастилки, упаковка орехов были отправлены в недра рюкзаков, после чего Густа принесла из сушилки одежду Нилая. Сама она решила облачиться в джинсовый костюм с капюшоном и старые, но крепкие кеды. Они приносили ей удачу.

Когда Нилай наконец поднял голову от чертежей, на кухне раздался противный требовательный писк.

– Что это? – поморщился парень.

– Микроволновка. Разогрела обед из супермаркета. Идти долго, надо подкрепиться.

– Да. – Нилай потёр чернильными пальцами переносицу. – Хорошо, что ближайший вход в контору вообще здесь. В вашей местности. Но пешком туда далековато.

Густа засела в онлайн-картах и вынесла вердикт:

– Поедем на электричке деньги у меня есть, билеты сейчас куплю в приложении. Только вот на тебя в твоей хламиде будут таращиться.

– Пусть. Это самая удобная одежда. Тем более в ней можно хранить вещи.

Нилай переоделся в ванной, вернулся к Густе и опустил многозадачный тул в боковой карман штанов, где инструмент исчез, как в бездне. Густа молча показала большой палец. Нилай подумал и положил найденный на пустыре мобильник рядом с многозадачным тулом.

Всё складывалось неплохо, и настроение у ребят было бодрое. Пока они не столкнулись на пороге с Риммой Валерьевной. Джим радостно бросился к старому знакомому. Нилай смущённо потрепал пса по загривку, притворяясь, что впервые видит его. Джим возмущённо фыркнул и лизнул парня в щёку.

– Да ты сегодня разошёлся! – удивилась Римма Валерьевна. – Так себя вести с незнакомыми людьми!

– Это мой двоюродный брат Женя, он приехал, чтобы пожить здесь, пока мама не вернётся. – Густа ляпнула первое, что пришло в голову.

Пока девушка лихорадочно соображала, как скоро мама узнает о нелепом обмане и примчится домой, Римма Валерьевна её обнадежила:

– Мой сотовый снова забарахлил, и я сдала его в ремонт. Обещали скоро починить. Но пока что с твоей мамой нам придётся держать связь через тебя. Вы куда-то собрались?

– Я покажу Ни… Жене город. К вечеру вернёмся.

– Хорошо, милая, жду вас на ужин. А там решим, где лучше ночевать, у меня или у вас. Правда, дополнительной спальни в моём доме нет.

Руководитель театрального кружка из школы Густы, безусловно, устроил бы овации девушке, заверившей старушку, что она ничуть не боится без мамы, тем более в компании Жени. Жени, сына тёти Дианы, помните, она к нам приезжала, и мы будем видеться каждый день и на ужин обязательно придём, я всё передам маме, спасибо вам за заботу огромное!

– А ты молодец, не растерялась! Только к ужину мы никак не успеем. – восхитился Нилай, когда они шли на вокзал пятью минутами позже. – Сколько нам добираться до места, которое я тебе показал?

Густа прикинула маршрут, вспомнила, как ездила туда со школьной экскурсией:

– Если успеем на электричку, то час максимум.

Двадцать минут спустя нужный пригородный поезд встретил их шипением раздвигающихся дверей. Нилай то и дело сверялся со своими заметками, потом отвлекался на виды из окна и засыпал Густу вопросами, потом начинал что-то чертить на коленке и так по кругу. В конце концов девушка не выдержала, открыла Нилаю поисковик в браузере и велела читать самому.

– Буквы чужие! Дай лучше алфавит выучу. Нет, я не профессор, у нас своя система в ДСМ. Как у разведчиков.

Друзья сошли на станции в тихой сельской местности в сумерках.

– Отлично, – почему-то прошептал Нилай, – в контору попасть можно только после заката. Идём, нам на север.

Густа думала, что они направятся в лес, но вместо этого Нилай повёл её к старым домам на краю небольшой деревушки. У последнего здания, окна которого были забраны решётками (за ними виднелся серый от пыли тюль), Нилай свернул к крыльцу.

– Это же частная собственность, – одёрнула его Густа.

– Он заброшен.

И действительно, об этом говорило всё: запущенный палисадник, ступеньки с проросшими сквозь щели стрелками одуванчиков, пыльная дверная ручка. Густу прошил страх. Ей показалось, что изнутри за ней кто-то наблюдает.

– Мы должны туда войти? – поёжилась она.

– Сейчас там ничего нет, одна рухлядь. Идём! Садись, я научу тебя.

Густа с интересом села рядом с Нилаем на покосившуюся скамейку. Неужели её будут учить магии?

– Первым делом тебе нужно проснуться.

– Эм…

– Ну, отключить автомат. Закрой глаза и скажи, какого цвета крыша у этого дома и сколько ступенек у крыльца. Ну?

– Так нечестно, – заспорила Густа, – я не запомнила.

– Вот именно. А теперь открой глаза и проснись. Увидь, что происходит.

Странное чувство пробрало Густу, как будто её резко выдернули из одного кадра киноленты и поместили в другой. С виду всё осталось прежним, но ощущения изменились. С глаз словно упала пелена. Кусты и трава даже в сумерках показались зеленее, воздух чище и яснее, звуки громче. Где-то вдалеке стучал непонятный прибор: шуркх-шуркх-шуркх.

– Молодец. Когда это делаешь, начинаешь чувствовать слои мира, как страницы книги, и можно перешагнуть туда, куда нужно. А теперь давай руку и пошли.

Нилай повёл её к двери. С мягким щелчком круглая ручка повернулась в нескольких сантиметрах от его пальцев. Постояв на крыльце пару секунд, друзья вошли внутрь.

Густа оглохла и ослепла на добрых полминуты: шум, хохот и гам конторы Дорожной Службы Междумирья обрушились на неё со всех сторон. Одноэтажным коттедж был только внешне, внутри же вниз и вверх убегали лестницы и переходы. По круглому, отделанному мрамором холлу, в котором оказались Густа и Нилай, сновали сотрудники и визитёры. Увидев одного из них, девушка покрепче вцепилась в руку друга: мимо важно прошла, пружинисто переступая на плавниках, огромная щука в цилиндре и пенсне. Следом проскакала стайка крохотных одноногих мальчишек.

– Чем могу вам помочь? – Густа и Нилай не сразу заметили девушку за узкой конторкой.

Густа изо всех сил старалась не смотреть на мощный рыбий хвост, торчащий вместо ног из-под строгой офисной юбки.

– Я Нилай, из транспортного отдела. Мне нужна Карла.

Дежурная с трудом скрыла любопытство и приветливо улыбнулась молодому человеку. Густа фыркнула.

– Карла – моя старая подруга, телефонистка ДСМ, – шепнул Нилай Густе, когда они шли по длинному извилистому коридору.

Девушка вертела головой, но Нилай настойчиво увлекал её вперёд, пока не завёл в нужный кабинет.

– Привет, Карла!

– Ой, – невежливо открыла рот Густа, когда они вошли внутрь.

Нилай забыл предупредить её, что Карла – это гигантская жаба с густо напомаженными губами и в блузке с рюшами. Продолжая с бешеной скоростью набирать текст на печатной машинке – шуркх-шуркх-шуркх, – Карла рассмеялась приятным грудным смехом.

– Новенькая?

– Подруга. Нам нужен ключ. Дело важное.

Пока Нилай и Карла шептались в уголке, Густа с интересом рассматривала пристанище телефонистки. На стене висела карта мира в форме луковицы, на узком подоконнике покачивал листьями чахлый цветок. Рядом с печатной машинкой тускло поблёскивал большой телефонный аппарат.

– Подними, послушай, милочка, – дружески бросила жаба.

Густа подняла тяжёлую трубку и приложила к уху. В тот же миг комната словно раздвинулась вширь, вверх и вниз. На девушку дохнуло космической пустотой, и она спешно бухнула трубку на место. Нилай и Карла рассмеялись. Густа дерзко показала им язык, скорчив гримасу.

А потом Карла налила гостям чаю (чтобы получить ключ, нужно было дождаться, когда солнце скроется за горизонтом), и он оказался таким крепким, что Густа только из вежливости макала в него ложечку. Старые друзья болтали, она слушала.

– Ну вот она мне и рассказывает про бывшего, говорит, его жена – такая жаба! – хохотала Карла.

– А она знает, что ты… тоже? – давился от смеха Нилай.

– Она думает, что я из Сиэтла! Нам приходится работать с местными службами, – объяснила Карла девушке и вдруг резко изменилась в лице и рявкнула: – А ну стоять!

Густа выпрямилась в струнку, но оказалось, обращались не к ней. Мимо на цыпочках, рассыпая корешками землю, крался цветок с подоконника.

– Говорили мне, не заводи бегунию, сбежит, – вздохнула Карла, – но жалко было малыша, его у мусорных баков оставили в Чикташе.

Водрузив растение на место, Карла вытряхнула грунт из перепонок и приняла серьёзный вид.

– Ключи у меня. Ну как у меня… Коробки от них тут стоят. Всё равно ключ сам решает, явиться просящему или нет. Кто их магию разберёт, если она древнее поднебесного пещерного города? Вот вам талон, – жаба скрипнула рычажками небольшого аппарата на стене, – берегитесь белых кошек. Они хранят ключи и возвращают их на место. Вы получите свой по закону, но всё-таки будьте настороже, белые кошки никому не подчиняются. Точнее, кое-кому напрямую.

В углу кабинета притаилась незаметная дверь, за которой тянулись стеллажи с папками, рулонами и свёртками. Пыльная серая коробочка упала с полки прямо Густе в руки. Дрожащими пальцами она взялась за крышку, но та долго не поддавалась. Нилай и Карла нависли с двух сторон, Густа пыхтела, и, наконец, их взору открылся ярко-оранжевый каменный ключ на бархатной подложке. Он будто полыхал изнутри. Густа осторожно погладила ручку, и ключ неожиданно взорвался громким стрёкотом. Девушка быстро спрятала его в карман, к Луше.

Карла выпучила и без того огромные глаза.

– Дверь близко, ключ её чувствует. Торопитесь. Удачи тебе, милая! – Жаба погладила Густу по спине и скрылась в кабинете.

– Сюда! – Нилай шагнул в тёмный угол за полками, к узкой чёрной дверце.

Густа и Нилай вышли и оказались в незнакомом лесу. Контора с её шумом будто растворилась воздухе. Кругом были непонятные сумерки и Густа вспомнила, что читала где-то о белых ночах.

Ключ стрекотал и вибрировал то громче, то тише, пока друзья меняли направление движения. Кеды промокли, рюкзак тяжелел с каждой минутой. Только Густа хотела сказать, что больше не может идти, как Нилай застыл.

Они стояли на небольшой поляне. А перед ними висела в воздухе резная деревянная дверь. Края её чуть вихрились, в замочную скважину пробивался луч солнца. Не отводя от неё взгляда, Нилай сел по-турецки прямо на траву.

– Успели, – выдохнул он, и вся усталость Густы растворилась в мятной прохладе тёплой южной ночи.

Прошло полчаса. Густа всё так же нервно озиралась в ожидании инайи. Нилай же безмятежно улыбался, глядя на дверь. Странный синий отблеск на его лице заставил девушку повернуть голову. К ним плыло большое голубовато-белое пятно, лучи его плясали на дрожащих листьях и на траве.

Густа почувствовала, как страх вонзился в правую лопатку и пополз к горлу. Сердце стучало где-то у ключиц.

В облаке света угадывался женский силуэт, вокруг которого мельтешили белые тени. Скоро они заполнили поляну, и Густа поняла, что это кошки. Белоснежные кошки с умными, почти человеческими глазами. Они смотрели в упор и мурлыкали без пауз, на одной ноте, отчего воздух вокруг вибрировал.

Нилай вскочил. Ведунья не удивилась встрече и остановилась напротив. Свет вокруг инайи угас, а ноги опустились в траву. У неё были седые волосы, а глаза, один голубой, другой зелёный, остановились на Густе, та шумно втянула воздух ртом. Застыла и не могла пошевелиться.

Голос Нилая дрожал, когда он сказал на незнакомом языке:

– Аг зык мазря карак, ыхата алу.

Инайя, которую теперь можно было принять за обычного человека, жестом отстранила парня и взяла Густу за руку. Девушке показалось, что ладонь её овевает тёплый ветерок.

«Смотри мне в глаза», – услышала голос в голове Густа. И не смогла ослушаться. Не меньше минуты инайя изучала что-то видимое ей одной и мягко улыбалась.

Вдруг уголки её губ опустились, взор стал стальным.

«Нарушен! Закон!»

Инайя резко выпустила руку Густы, отлетела назад и повисла в воздухе, зло глядя на девушку. Её лицо исказилось от гнева.

«Он не должен жить там, где живёт! Наказание ждёт! Наказание одно. Одно!»

– Кто? – едва шевелила языком Густа. – Папа? Но он ничего плохого не делал, клянусь вам! – Подбородок её задрожал. – Нет-нет-нет, он не должен умереть! Он ничего плохого не сделал!

«Он изменил свой слой. Таков закон».

Инайя обернулась к Нилаю, пристально посмотрела на него, потом сдулась, как шарик, и сразу оказалась около двери. Только сейчас Густа разглядела на её шее цепочку кристаллов. Инайя скользнула в дверь и исчезла.

– Ну! Уж! Нет! – с внезапно проснувшейся злобой, захлёбываясь слезами, Густа рванула к закрывшейся двери.

Её контуры таяли в воздухе, но девушка успела дрожащими пальцами достать из кармана ключ и вставить в скважину.

Не раздумывая, Густа прыгнула на другую сторону и впервые покинула слой мира, на котором родилась.

Глава III

Светящиеся жуки

Густа скатилась в траву и едва не подвернула ногу. За спиной приземлился Нилай. Охнул, схватился за колено. Его рыжий шарф развязался и зацепился за куст, увешанный крупными белыми каплями. Инайя исчезла, белые кошки тоже.

Низкое серое небо было затянуто тучами. Кругом простиралась бесцветная степь. Кое-где торчали кривые чахлые деревца. В один миг полотно туч разорвалось в двух местах, и оттуда выглянули робкие бледные лучи солнца. Они двоились. Густа села, заморгала. Два солнца или показалось? Куст с огромными, каплеобразными ягодами?

Что-то крепко схватило сердце девушки, сжало так, что не вдохнуть. Густа никогда не покидала Синие Топи надолго, но в любом путешествии ты знаешь: стоит сесть в автомобиль, самолёт или поезд, и вернёшься обратно. В крайнем случае можно идти, идти и идти.

Теперь идти некуда. Дом далеко, а мама и папа ещё дальше. Остался только Нилай.

– Нилай!

– Всё нормально, – простонал он, – неудачно упал. Скоро пройдёт.

Морщась от боли, он поднялся, отряхнул рюкзак от сухих травинок и закинул его за плечи. Аккуратно намотал на шею шарф.

– Правду говорит Матиуш, от девчонок никогда не знаешь, чего ждать. Густа, ну зачем ты сиганула за дверь?

Несмотря на усталость и ужас в голосе Нилая, Густа расслышала нотки восхищения.

– Не такая страшная эта инайя. Ну, страшная, конечно. Но я так разозлилась! Она как сумасшедшая – талдычит и талдычит. Кому мой папа мог сделать что-то плохое? Какие ещё слои?!

– Густа, она имела в виду, что твой папа не из вашего слоя, – глядя в сторону, сказал Нилай, – не очень хорошо, что она про это узнала…

– Бред! – резко ответила Густа. – Он бы рассказал. Он давным-давно живёт в Синих Топях.

– Точно?

– Мама с рождения, и папа… но бабушку и дедушку с его стороны я не знаю. Мама сказала, что они не одобрили его выбор. Я об этом как-то не думала…

– На чужом слое можно прожить какое-то время. Но постепенно здоровье не выдерживает. Человеку кажется, что всё нормально, а организм изнашивается.

– Как от радиации? – потерянно спросила Густа.

– Наверное. – Нилай был глубоко в своих мыслях. – А уж если о тебе узнала инайя, да на пути к Руху… Он балансирует наш мир, расставляет всё по местам. И законы его наказывают тех, кто создаёт путаницу…

– Неужели его не спасти? – Голос Густы стал хриплым, в горле резко запершило.

– Спастись можно. Если вернуться навсегда домой. Видимо, твой папа не захотел уходить без вас. Или не смог. А бывает так, что человек не знает, откуда он. И тогда шансов… Есть легенда, что слой можно сменить, если какой-то человек добровольно придёт на твоё место. Оттуда, куда перешёл ты. Но это сказки, все мечтают о полной свободе… Кстати!

Глаза Нилая загорелись:

– Какого цвета его кровь? Это же упрощает дело! Просто увезём его туда, откуда он родом!

У Густы даже голова закружилась. Но очень быстро надежда угасла, потому что девушка не смогла вспомнить ни одного случая, где видела бы, как папа порезался на её глазах:

– Красная, наверное! Какая ещё. Может, связаться с мамой как-то…

Густа опустила голову, делая вид, что закрепляет пряжку на лямке рюкзака. Она надеялась спасти папу, но теперь, выходит, ему невозможно помочь?

– А если узнать у мамы? Это странный вопрос про цвет крови? А если узнаем, то как перевезём папу? Мы не сможем выкрасть его из реанимации, мама сказала, что он на каких-то аппаратах и без них не сможет дышать.

– Мы разберёмся, – утешил её Нилай, – но сначала надо найти контору. Я не так часто бываю на этом слое и не могу сразу сказать, когда и где проходят пути Дорожной Службы. Пойдём.

Девушка проследила за взглядом Нилая и поняла: то, что она приняла за гряду холмов на горизонте, было очертаниями города.

Пока друзья шли по выжженной степи, закрапал дождик. Густа потуже затянула капюшон и искоса посмотрела на Нилая. Тот шагал бодро, но явно прихрамывал. «А ведь это я его втянула в неприятности», – подумала Густа.

– Ну и лес! – поёжилась она, глядя на голые стволы впереди.

– Не то что Урман, – отозвался Нилай.

– Какой Урман?

– Это наш лес, в моём городе. Ну такой, что туда никто особо не ходит. Боятся. Говорят, там чего только нет… и кого только. Одна птица-сосна чего стоит. Карагай. Я не видел, но у неё шишки и хвоя вместо перьев, представляешь?

– Откуда ты знаешь, если не видел? – съехидничала Густа.

Идти пришлось долго, по пути сделали привал. Съели пару бутербродов и запили холодным чаем.

– Нилай, что за белые кошки были рядом с инайей?

– Хранители ключей. Они служат главной инайе, следят за порядком, и всё такое.

– У меня от них мурашки, глаза почти человеческие у них. – Густа подумала, что ещё не раз увидит эти глаза в кошмарах.

После привала крыши чужого города начали приближаться быстрее.

– А! – сказал Нилай. – Это Мышенорино. Слой Икекат. Тут наши пути недалеко проходят.

Домики походили на раскиданные тут и там скорлупки, с трещинами вместо входов. Вокруг почти не было зелени, редкие цветы в горшках оказались выставлены заботливыми хозяйками под струи дождя. Площадки перед жилищами были усыпаны песком.

Когда из ближайшего домика выглянул его обитатель, Нилай шепнул Густе:

– Никогда не говори здесь про сыр, даже в шутку. Они его ненавидят.

– Что за…

Но дальше спрашивать не пришлось, девушка поняла, о чём речь. Жители Мышенорино поразительно напоминали людей, загримированных под мышей. Или наоборот. Волосы у всех были серые, глазки блестели чёрным, острые носы резко нюхали воздух, а уши были гораздо больше и круглее, чем привыкла видеть у людей Густа.

– Каскикан, куук ма? – спросила женщина в длинной серой юбке, кофте и клетчатой шали.

Нилай кивнул:

– Мисанда фуркх. – Повернулся к Густе: – Они приглашают нас в дом.

– А это безопасно? – спросила Густа.

– Здесь так принято. Гостеприимство у них в крови.

Сидя в уютном, но странном жилище, Густа никак не могла осознать, как далеко она от дома. Усталость одолевала её. Нилай прошептал что-то хозяйке, главе поселения, Сыске. Гладкие рыжие стены дома поплыли перед глазами Густы, она послушно улеглась на предложенный плед и, крепко вцепившись в рукав Нилая, прикрыла глаза.

– Я на пять минуточек, – пробормотала она.

И провалилась в сон. Ей снились папа в чёрном комбинезоне сотрудника ДСМ, Римма Валерьевна и Джим, уплетающий котлеты. Потом откуда-то появилась мама и сердито сказала: «Как ты могла выпрыгнуть в дверь, не предупредив, когда вернёшься?»

Где-то снаружи звякала посуда, кто-то шептал. Детский голосок серьёзно говорил:

– Ахунда имангу! Кер кайек! Кер кайек!

Мелкий колючий крючок тревоги зацепил Густу. Потащил наверх, как сквозь толщу воды, к пробуждению. Девушка разлепила веки и не меньше минуты ошалело таращилась вокруг. Вместо привычных стен – чужой дом, похожий на юрту, только из глины. Вдоль стен лежали тюки ткани, в очаге курился дымок.

В сторонке дремал в кресле-качалке старик. Усы у него были совершенно мышиные.

Густа проснулась окончательно. Нилай исчез.

Девушка вскочила, сбросив тёплую тяжесть плюшевого пледа.

– Нилай!

Старик в углу зашевелился, удивлённо посмотрел из-под густых седых бровей.

– Каргах, кук ук, – хрипло сказал он.

Густа сердито глянула на него и выбежала на улицу. На Мышенорино опустился вечер, дождь стих, кучевые облака плыли по темнеющему небу. Повсюду лежали длинные, двоящиеся и троящиеся тени от домов, между ними возилась малышня. Жители стояли группками, шептались, глядя на дом Сыски. Нилая среди них не было.

Ушёл ли он сам, или его заставили? Без Нилая Густа никогда не найдёт контору Дорожной Службы Междумирья и всю жизнь, до старости, проведёт в одной из этих скорлупок…

Обитатели Мышенорино виделись Густе совершенно одинаковыми, и Сыску или её детей она в толпе не различала.

– Лик ела! – услышала она за спиной.

Давешний старик, видимо, отец Сыски, поманил девушку к себе. В руках у него была отполированная годами узловатая трость, он чертил ею на песке у входа какие-то знаки. Густа подошла, вгляделась. Спираль и пронзающая её стрела, снова спираль и снова стрела. Что-то ужасно знакомое… да это же эмблема Дорожной Службы Междумирья!

– Вы знаете, откуда мы?! Где Нилай?! Он ушёл?

– Ни-и-л-а. Й. Алик сун, – был ответ.

От облегчения подкосились ноги, и Густа бухнулась на землю, села по-турецки, спрятав в ладони лицо.

– Эй, ты чего, молиться надумала? – Это был Нилай собственной персоной, довольный, сияющий. – Что с тобой? – тормошил он подругу.

Густа не отнимала рук от лица, потому что боялась расплакаться. Потому же и молчала.

– Ты испугалась, что ли? Меня не было всего полчаса! Ну ладно, час! Зато я своих встретил! Тут ветка рядом, мне малыш рассказал. Ему никто не верил, кроме дедушки, а он всё твердил про большую машину из воздуха. Наконец, я понял. И как повезло, что пути открыты именно сегодня! Там наши все, и даже Матиуш стажёром пошёл! Ну, Густа, ну, прости меня! Я не подумал. Мне некогда было.

Старик, всё это время наблюдавший за ними, хмыкнул и вернулся в дом.

– Смотри, что я тебе принёс, – сказал Нилай. На раскрытой ладони лежал тонкий кожаный ремешок с крупной металлической блямбой. – Это языковой браслет. Он старенький правда, у ДСМ новых нет. Все новые почтовики отхватили. Зато теперь ты сможешь всех понимать, а они тебя!

– Правда? – глянула сквозь пальцы Густа.

Нилай обрадовался:

– Да! Примерь.

– Надень сам. – Густа протянула руку.

Нилай наклонился и тут же попал под град ударов.

– Ты! Меня! Одну! В чужом мире! Да я! Чуть со страху! Не! Померла! – На каждый выкрик приходилось по тумаку.

– Ай! Ой! – Нилай не пытался сбежать и страшно веселил окружившую их малышню.

Мышиные глазки весело блестели. Пухлая девочка лет шести что-то одобрительно бормотала. Наконец Нилай не выдержал, не глядя бросил Густе браслет и отбежал подальше.

– Как он работает?

– От мальчишек всегда одни неприятности, – вместо ответа услышала Густа девичий голосок.

– Что? – от неожиданности переспросила она.

Пухлая девчонка, впервые услышав от гостьи слово на родном языке, смешалась, сделала шаг назад. Детвора загалдела, зашепталась.

– Прощён, – восхищённо сказала Густа, гладя браслет.

– Точно? Драться больше не будешь? – уточнил Нилай.

– Скорее всего, нет – хитро улыбнулась Густа.

До позднего вечера Нилай просидел у тлеющего очага в доме Сыски, разложив бумажки и линейки. Вид у него был хмурый и сосредоточенный. Он передал через Матиуша всё, что надо, в Чикташ, чтобы бабушка не волновалась, а на работе дали больничный. Теперь нужно было заново рассчитать место, где появится вход в контору и найти дверь раньше, чем инайя закончит дела на этом слое мира.

– Но как заставить инайю нам помочь? – подсела к Нилаю Густа.

Она протянула другу чашку травяного чая, от которого кровь побежала быстрее, а мысли прояснились.

– Есть один способ. Но он нелегальный. И очень опасный.

– Всё как я люблю, – вздохнула Густа.

Нилай кивнул, скомкал лежавший перед ним лист бумаги и бросил в огонь.

– Нужно позвать её по имени. По настоящему имени.

– Ты имеешь в виду… – удивилась Густа.

– Инайи не рождаются инайями. Это женщины, прошедшие посвящение. Говорят, это очень сложно: нужно дойти до Руха и выдержать испытание. Понятия не имею, зачем им это. Инайи беспристрастны, пока дело не доходит до законов, которым они служат. Но если позвать инайю по имени, которое она носила раньше, можно разбудить в ней человеческую сущность. Это все в Чикташе знают, но это официально запрещено. Так что действуем на свой страх и риск, так сказать.

– Почти как Рум-пель-штиль… тьфу, как его там… – усмехнулась Густа.

– Как кто? – отвлёкся от чертежей Нилай.

– Неважно, просто забавно. И как мы узнаем её имя?

– Оно записано на ожерелье памяти.

Густа вспомнила ряд кристаллов на шее инайи.

– Да это не просто опасно, это самоубийство. Сорвать бусы с шеи инайи, чтобы тут же отправиться к праотцам! Папа не оценит такой жертвы.

Нилай внимательно посмотрел на Густу. Она смутилась, но вида не подала.

– Мне не нравится, что всплывают новые подробности. Что я теперь не понимаю, как устроен мир. Сказка это или ужасы? И инайи: я представить не могу, зачем какой-то женщине всё бросать, чтобы превратиться в то, что мы видели.

– Я раньше думал об этом, – ответил Нилай, – смог бы я попрощаться с прошлым ради власти, безграничных возможностей? Не могу сказать. Но кому-то это интересно, иначе не было бы инай столько веков.

Густе хотелось найти повод поспорить, но вместо этого она запустила руку в нагрудный карман джинсовки и достала Лушу.

– Не думай смеяться, – предупредила Густа, – рука у меня тяжёлая, знаешь.

Нилай даже бровью не повёл, углубился в расчёты. Густа села подальше, отвернулась. Страх накатил снова, и она погладила любимую игрушку мизинцем и едва слышно забормотала:

– Я в детстве говорил – я хочу усатым стать, – улыбнулся Нилай.

– Но это из моего детства считалка, откуда ты её знаешь?

Нилай и Густа обменялись долгим серьёзным взглядом.

– Не-е-ет, – протянула девушка.

– Эта считалка из Чикташа, её там все дети знают. Похоже, мы с твоим отцом из одного города. А это кое-что объясняет…

– Что?

– Помнишь, ты удивлялась: почему из всех жителей Синих Топей только ты слышала шум? Никакие усилия ДСМ, направленные на то, чтобы скрыть нас от жителей твоего слоя, не сработали, потому что в тебе кровь жителя Чикташа.

До самой ночи Густа обдумывала этот разговор и не могла поверить, что её тихий папа хранил такую тайну.

Прощаться с Мышенорино было грустно. Немногословные добродушные жители ненавязчивым вниманием согрели уставших чужих детей. Рюкзаки Густы и Нилая оказались наполнены лёгким душистым хлебом, овощами и семечками. Уходя, Густа решилась обнять Сыску. Встретятся ли они когда-нибудь?

Жители Мышенорино проводили их до края степи, за которой начинался лес. Густа поглядывала на три луны, сияющие в ряд, одна меньше другой, и происходящее продолжало казаться странным сном.

У глухой чащобы, где кончалась зона призрачного свечения лун, пришлось включить фонарики. Стволы будто поглощали свет.

В лесу не было ни одного листочка. Деревья чернели ломаными линиями на фоне звёздного неба. Густа и Нилай светили под ноги, выхватывая из темноты кустики серебристой травы. Девушка старалась не думать о диких животных, которые населяют этот странный голый лес. Одно радовало: хищникам притаиться тут сложно.

– Долго нам идти? – спросила Густа.

Нилай выругался, споткнувшись о незаметную кочку, и только потом ответил:

– Здесь недалеко есть пещера.

– Бр-р-р, – поёжилась Густа, – в темноте ещё и в пещеру идти.

– Тут не такой уж большой выбор для контор ДСМ – вокруг одни пустоши.

Пока друзья шли сквозь чащу, луны на небосводе набирали силу и розовели. Когда каждая из них засияла, как начищенная монета, лес вокруг Нилая и Густы запестрел цветными пятнами. Брызгами краски они покрывали стволы, землю, траву и светились мистическим фосфорным светом. Скоро путешественники выключили фонарики.

– Да это жуки! – воскликнула Густа, когда поняла, что пятна перемещаются.

Со стороны казалось, что небесный свод отразился на земле, словно в зеркале. Тысячам созвездий наверху вторили жуки призрачного леса Мышенорино.

Идти стало легко, как днём, и ребята дошагали до пещеры за полчаса. Скала, неожиданно выросшая перед ними, походила на брошенный и засохший мешок цемента. В одной из широких щелей внизу виднелись ступени.

Густа прижалась к Нилаю. Из тёмного нутра пещеры шла едва ощутимая непонятная дрожь.

– Страшно, – честно призналась Густа, – там жучков нет.

– Да, там темно, – согласился Нилай, – но это если с ходу лезть. Будем светить фонариками, чтобы не споткнуться. Помнишь, что надо делать?

Девушка кивнула, зажмурилась и попыталась вытряхнуть из головы все мысли. И снова мир вокруг стал чётким и реальным. Густа будто впервые оглядела лес: графитовые стволы, словно причудливо застывшие в танце, мерцающая поросль под ногами и тысячи фосфорных жуков. Вход в пещеру оставался таким же тёмным, но теперь Густе почудился запах печенья. Нилай включил фонарик, и друзья начали осторожно спускаться. Ступени привели их к массивной дубовой двери. Нилай глубоко вдохнул и потянул её на себя.

Густа приготовилась к шуму, но их встретила уютная тишина, которую нарушал скрип пера. За высокой конторкой сидел человечек со всклокоченными седыми волосами и синюшной, почти фиолетовой кожей. На нём был потёртый бархатный пиджак и алые лаковые ботинки. При виде гостей он скорчил жуткую гримасу, и Густе понадобился весь её жизненный опыт, чтобы понять, что хозяин кабинета пытается улыбнуться.

– Чем могу помочь? – проскрипел он едва ли громче своего пера. – Я – Крючкус.

Нилай представил себя и Густу. Пока Крючкус, который оказался ростом Густе до плеча, суетился у камина, подкидывая дрова, девушка осматривалась. Пещера была гораздо уютнее, чем Густа ожидала. Тут и там висели пучки серебристой травы. В каменных нишах пристроились пейзажи и миниатюры. Дальний угол занимал большой диван, возле узкого камина громоздились полки, под ними стоял трёхногий столик.

Гости, видимо, бывали здесь редко, так что Крючкус радовался посетителям и болтал без умолку.

– Наши белые друзья, те, мохнатые, вы понимаете о ком речь, совсем разошлись. Мнят себя владельцами ключей. Инайи их надоумили, что ли? А ключи сами себе хозяева, это всем известно. Так что, если коробочка окажется пуста, не взыщите, так устроена их магия. А я вот вам мшистого чайку… Нет, не морщитесь, на вкус он гораздо лучше, чем на вид.

Густа приняла чашку с тёмно-зелёной жижей и примостилась в углу дивана. Стала следить за Крючкусом, который выхватил откуда-то большое кухонное полотенце и направился к медной крышке, полусферой закрывающей сосуд в очаге. Как только хозяин его открыл, Густа и Нилай застонали от удовольствия. Это был аромат лучшего в мире, свежайшего печенья, с нотками шоколада и мандарина, киви, воздушных сливок и бразильского ореха.

Друзья чуть не забыли о цели своего путешествия. А Крючкус наслаждался, глядя на них. Он сложил ручки на груди и блаженно улыбался. Густа подумала, что ему нечасто приходится кого-то угощать, а это сущее наказание для того, кто любит готовить.

– Ах да, – первым опомнился Нилай, – нам нужен междумирный звонок. Вы подключены к Сети?

Крючкус суетливо подскочил, закивал. Нажал на выступ в скале, за своей конторкой, и оттуда выпал пучок разноцветных проводов разной длины. Густа выудила из недр рюкзака севший ещё накануне смартфон, подошла к проводам. Первый, второй, третий… о, а вот и подходящий! Мертвенно-чёрный экран через несколько секунд ожил синим человечком, а после включения по нему поплыли белые буквы.

Телефон в руках у Густы разразился настойчивой трелью.

– Мама звонит! – побелевшими от страха губами прошептала она.

– Бери! Быстро! Пока связь не оборвалась! – зашипел Нилай.

Девушка сглотнула комок в горле.

– Да, мама?

– Августа, милая, ну что за вечная привычка не заряжать телефон вовремя?! Как твои дела? В общем, нас тут пока оставляют. Состояние такое же. Римма Валерьевна сказала, что ты ведёшь себя отлично. Умница, я и не сомневалась! Ответь на сообщения, тут не приветствуются долгие разговоры. Хорошо? Ты моя родная… скоро будем дома.

Густа знала этот мамин тон. Она говорила так, когда уверенности в благополучном исходе не было. Но почему Римма Валерьевна сказала, что Густа ведёт себя отлично?! Вообще отлично, не считая того, что её больше суток нет дома.

Пока Нилай ошарашенно переваривал эту информацию вместе с печеньем, Густа отстукивала сообщения маме.

– Фора у нас есть. Раз Римма Валерьевна молчит, мама домой не поедет.

Крючкус, про которого они забыли, виновато кашлянул:

– Связь вот-вот оборвётся.

Густа отключила телефон и сунула в карман. Если повезёт, скоро всё закончится. О других вариантах думать не хотелось.

Крючкус подошёл к своей конторке и вытащил из дальнего ящика деревянный сундучок. Крышку его украшала резьба, а сам он был заперт на медный замочек.

Густа, затаив дыхание, взялась за ларец, замок щёлкнул и с тихим звоном открылся.

– Снова! – с облегчением и заметным удивлением в голосе выдал Нилай.

На плюшевой подложке лежал ярко-жёлтый сверкающий ключ. Густа дрожащими пальцами взяла его. Крючкус восторженно зацокал языком.