Пряжа Жизни: Узор Судьбы

Глава 1. Тень усталости.

Анна вбежала в подъезд, задыхаясь, словно после марафонского забега. В руках – пакет с лекарствами и килограмм апельсинов, любимое лакомство капризной бабушки. На губах – привычная, почти автоматическая улыбка, адресованная полной соседке, выносившей мусор.

«Добрый вечер, Ирина Александровна!» – пропела она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучало ни капли усталости. Но стоило тяжелой, обитой кожей двери захлопнуться за спиной, отрезая её от внешнего мира, как маска безмятежности сползла, обнажив глубокие морщинки усталости у глаз, залегли темными тенями. Сорок один… цифра, словно приговор, эхом отдалась в голове. А впереди – лишь нескончаемый день сурка. Подъем в пять утра, чтобы сварить бабушке овсянку и приготовить компрессы, затем – бегом на работу, в бухгалтерию загибающегося завода. После работы – снова дом, заботы, капризы. А ночи… ночи – это отдельная пытка. Бесконечные походы в туалет, смена белья, уговоры, успокоения. Она поднялась по лестнице, ощущая, как ноют натруженные ноги. Квартира встретила её запахом лекарств и затхлости.

В комнате царила полутьма, из-за прикрытой двери доносилось ворчание бабушки. – Анна! Где тебя носит? Я тут умираю от жажды! – проскрипел старческий голос. Анна вздохнула и вошла в комнату. Бабушка лежала в огромной, старомодной кровати, окруженная подушками. Ее лицо, испещренное морщинами, казалось совсем крошечным на фоне белоснежной наволочки.

– Бабуль, я же только что ушла, – мягко сказала Анна, ставя пакет на тумбочку. – Вот, купила тебе апельсины.

– Апельсины мне твои не нужны! Воды дай! И чтобы не холодная, а теплая! Анна, стараясь не выдать раздражения, налила бабушке воды в стакан. Та жадно выпила несколько глотков и отвернулась к стене.

– Опять накрасилась? Думаешь, помолодеешь? – буркнула она. Анна промолчала. Ей действительно хотелось выглядеть хорошо, хоть немного отвлечься от серых будней. Но бабушкины слова, словно ледяной душ, обрушили на неё волну разочарования.

Она вышла из комнаты и прошла на кухню. Там, склонившись над плитой, хлопотала мама. Её лицо, такое же усталое, как и у Анны, выражало бесконечную печаль.

– Мам, как ты? – спросила Анна, обнимая её за плечи.

– Да ничего, держусь, – ответила мама, стараясь улыбнуться. – Ты бы отдохнула, дочка. На себя совсем не похожа.

– Какой тут отдых, мам… Ты же знаешь, без нас с тобой она пропадет. Анна подошла к окну и посмотрела на темнеющий город. В окнах домов горели теплые огоньки, кто-то смеялся, кто-то ужинал в кругу семьи.

А она… она снова одна. В груди поднялась тоска, острая и жгучая. Ей хотелось тепла, любви, заботы. Хотелось быть любимой и желанной, а не просто сиделкой и рабочей лошадкой. Хотелось, чтобы кто-то обнял её, прижал к себе и сказал, что всё будет хорошо. Но рядом никого не было. Только бабушка, мама и бесконечные заботы. Вдруг зазвонил телефон. Анна вздрогнула и подняла трубку.

– Анна Ивановна? Это из отдела кадров… У нас тут… ну, в общем, сокращение штата. Завтра ждем вас на разговор с директором.

Мир вокруг Анны поплыл. Сокращение… это последнее, что ей сейчас нужно. Без работы они просто не выживут. Она медленно опустилась на стул, чувствуя, как к горлу подступает комок. Слезы обожгли глаза. Ей было страшно. Страшно от одиночества, от неопределенности, от безысходности.

– Что, дочка, случилось? – спросила мама, испуганно глядя на неё. Анна не ответила. Она просто уткнулась лицом в ладони и заплакала. Заплакала от боли, от отчаяния, от осознания того, что её жизнь, такая тяжелая и беспросветная, катится в пропасть. Но сквозь слезы, сквозь пелену отчаяния, в глубине души, словно маленький огонек, теплилась надежда. Надежда на то, что однажды всё изменится. Надежда на любовь, на счастье, на новую жизнь. Ведь даже после самой темной ночи всегда наступает рассвет.

Анна подняла голову и посмотрела в окно. На небе зажигались первые звезды. Она глубоко вздохнула и вытерла слезы. Она должна быть сильной. Ради себя, ради мамы, ради будущего, которое обязательно должно стать лучше. Она должна бороться за своё счастье. В эту ночь Анне почти не удалось уснуть. В голове крутились мысли о работе, о бабушке, о будущем. Но, засыпая под утро, она всё же смогла увидеть во сне яркое солнце, теплое море и счастливые лица. Сон был коротким, но он дал ей силы, чтобы пережить еще один день. День, который мог стать началом новой жизни. Или началом конца.

Глава 2. Зеркало прошлого.

Кухня опустела, мама ушла в свою комнату, и Анна, покончив с посудой, вернулась к окну. За окном сгущались сумерки, город зажигал свои огни, словно напоминая о той жизни, что кипела где-то далеко, за пределами этой квартиры. Здесь, в этом замкнутом пространстве, время словно замерло, отсчитывая лишь часы, посвященные заботам и болезням.

Она оперлась лбом о холодное стекло, закрыла глаза и позволила воспоминаниям захватить ее. В голове, словно старые фотографии, начали всплывать картины прошлого.

Юность… Какая она была яркая, полная надежд и мечтаний! Вот она, восемнадцатилетняя, стоит на выпускном балу в своем любимом платье небесно-голубого цвета. Она кружится в танце с Сергеем, своим первым возлюбленным, и ей кажется, что весь мир принадлежит ей.

В этот вечер Анна будто парила над землей. Всё вокруг дышало волшебством – школьный двор, до боли знакомый за все эти годы, преобразился: мягко мерцали гирлянды на старых липах, на траве стояли столы с легкими угощениями, а в воздухе смешивались запахи пиона и сирени с чем-то по-настоящему электрическим, щемящим, – ожиданием чуда.

Сегодня была не просто развязка долгой истории – Москва готовилась отпустить своих детей во взрослую жизнь. И среди сотен огней на этом балу она искала только его – Сергея.

Он появился внезапно – словно герой романа, каким всегда был в её мечтах. Высокий, чуть сутулый – оттого казавшийся скромнее, чем был на самом деле. Волосы – тёмные, густые, с постоянно спадающей чёлкой. В глазах – синие, прозрачные, как полуночное небо, – отражалась вся смертельная серьёзность этого момента и одновременно бесшабашность юности.

Анна в роскошном нежно‑розовом платье с открытыми плечами так нервничала, что пальцы сами собой теребили оборку на юбке, а сердце стучало в груди где-то в районе горла. Она смотрела, как он уверенно идет к ней сквозь толпу, и едва не позабыла дышать.