ЗОЛОТО АРИЯ

(автор использовал в работе над сюжетом книгу Эдуарда Абрамяна

«Армянский легион вермахта»)

1 июля 1942, Радом

Глава 1

Гюнтер Винклер вышел из здания вокзала и с наслаждением вдохнул чистый воздух, показавшийся даром богов после смрада платформ с немытыми вагонами, немытыми уставшими гражданскими и немытыми хмурыми военными.

Он оглянулся, пытаясь вспомнить объяснения как пройти от вокзала к комендатуре, брошенные на ходу секретарём начальника ускоренных военных курсов при вручении ему направления для прохождения военной службы. Его вместе с другими старшекурсниками факультета восточных языков призвали на службу в армию, рейху требовались переводчики и в Африке, и на Кавказе. Гюнтер специализировался на арабском языке, а в качестве второго восточного языка им был освоен турецкий. Именно то, что требовалось.

Проходя привокзальную площадь, он вдруг увидел старую цыганку. Цыганка, стоящая посередине площади на всеобщем обозрении – это было невероятно! Гюнтеру даже показалось, что ему померещилось. Он подошёл ближе, никаких сомнений, настоящая живая цыганка. Из-под цветастой косынки выбивались седые пряди волос, традиционная длинная юбка из ткани с яркими цветами касалась земли, но глазу вроде чего-то не хватало, наверное, больших серёг в ушах и бус на цветастой блузе. Только в отличие от былых времён, она не зазывала погадать, увязываясь иногда за потенциальным клиентом. Она стояла, будто окаменев. Сам не понимая каким образом, Гюнтер оказался перед ней. Женщина посмотрела на него и сказала:

– Я готова, герр офицер.

Гюнтер смутился и, потеряв чувство реальности от фразы, исходившей будто от самого ангела смерти, протянул ей руку ладонью вверх. Для гадания. Ему всегда хотелось услышать предсказание от цыганки. Однако, родители были последователями строгих христианских принципов, и ему с детства прививалось отрицание не только образа жизни цыган, но и гаданий вообще, разгульных застолий с песнями и плясками в ресторанах и варьете. Но в этот момент из подсознания вылезло это желание, возможно, из-за того, что больше такого шанса жизнь не предоставит. Цыганка взглянула на него выцветшими глазами, из которых исходил только холод другого мира, – ни удивления, ни желания выторговать какие-то условия оплаты у клиента.

Она взяла руку Гюнтера, он вздрогнул от её ледяного прикосновения. Его пронзило оцепенение, странный паралич, он, заворожённый смотрел на неё и услышал:

– Гюнтеру повезёт. Он останется в живых в этой войне. И получит золото ария.

Молодой человек продолжал стоять, не в силах осмыслить происходящее, пока подобно грому не раздалось над ним:

– Ваши документы, лейтенант!

Гюнтер вздрогнул и, сразу вернувшись в реальность, увидел трёх человек в форме СС. Он отдёрнул свою руку у цыганки, оценивающе посмотрел на знаки отличия отдавшего команду и протянул свои документы, которые через минуту были ему возвращены.

– Вы закончили свои дела с цыганкой, лейтенант, или нам подождать? – серьёзность тона только подчёркивала сарказм.

Гюнтер вытянулся, поднёс правую руку к виску в воинском приветствии и, полностью придя в себя, чётко сказал:

– Я должен прибыть в комендатуру. Могу я идти?

– Разумеется, лейтенант. Постарайтесь не отвлекаться по пути. Со своей стороны гарантирую, что цыган вы больше не встретите. По техническим причинам, старухе пришлось дожидаться следующей машины для транспортировки. Заждалась, наверное?

– Я готова, герр офицер, – произнесла женщина, и спокойно пошла в направлении к подъехавшему, как показалось бы на первый взгляд, крытому грузовику.

Гюнтер повернулся под выжидательными взглядами эсэсовцев и зашагал подальше от этого жуткого места, догадываясь, что на самом деле происходит и что представляет собой крытый грузовик. Отойдя на достаточное расстояние, он обернулся, нашёл взглядом «душегубку» и смотрел, пока она не скрылась из виду.

Его замутило. Война вдруг повернулась к нему непарадной стороной, о которой он не то, чтобы не знал. Но как-то за военной подготовкой, обсуждением положения на фронтах, пролетали мимо речи о недочеловеках, без вникания, каким именно образом его страна решает «проблему». Гюнтер быстрым шагом направился к деревьям, обнял ствол дерева, и его вывернуло наизнанку. На глазах выступили слёзы, то ли от физической боли, то ли от душевной. «Хорошо, что никто не видит, могли бы усомниться, что я истинный ариец», – мелькнула мысль. И вдруг в память молнией врезались прозвучавшие несколько минут назад слова предсказания.

Что ж, даже две хорошие новости – он выживет на войне и получит золото. «Золото ария» – в памяти всплыла точная фраза. Так и будет, раз цыганка назвала его имя, судя по всему, находясь в прострации, позволившей ей считать информацию. Так что есть смысл взять себя в руки и продолжить участие в кровавом спектакле Жизни до конца. Не он принял решение начать войну, участвовасть в ней. Что от него зависит – это выжить. Парень вытащил флягу из вещмешка и отпил воды.

«Мне надо идти», – приказал он себе, поправил форму, фуражку, встал и пошёл.

Глава 2

– Вам доверена очень важная миссия, лейтенант. Это можно понять даже по тому обстоятельству, что вам присвоено офицерское звание без испытательного срока в качестве ефрейтора, унтер-офицера сразу после окончания курсов. Вам надлежит служить в легионе, сформированным из пленных красноармейцев-армян, и сделать из них солдат, отвечающих всем требованиям вермахта. Вот ваш пакет, здесь все документы. Вы что-нибудь знаете об армянах?

– Немного, герр оберст. Мой дядя принимал участие в военных действиях в Анатолии в 1915 году, и после того как в 1921 оправдали в Берлине Согомона Тейлеряна, мстителя за массовые убийства армян, – демонстративно отмечает его день рождения как свой личный праздник.

Полковник внимательно посмотрел на Гюнтера:

– Он вам рассказывал о своей службе в то время?

– Никогда, герр оберст. Нашими соседями были армяне, и у них висел портрет этого человека, они мне пару раз всего рассказывали о нём, и о своей потерянной родине.

– Вот как. Значит, можно вас считать достаточно подготовленным.

– Разрешите задать вопрос, герр оберст?

– Слушаю вас, лейтентант.

– Не был бы я более полезен в туркестанском легионе с моим знанием турецкого языка?

– Нет, лейтенант. Благодаря нашим турецким союзникам, эти легионы полностью укомплектованы. И с личным составом не ожидается никаких проблем, так как тюркоязычные народы только под действием силы подчинялись Москве. А с армянами предстоит тяжёлая работа, несмотря на то, что многие пострадали от большевиков. Армянам присуща преданность русским чуть ли не на генетическом уровне. И мы даже среди эмигрантов с трудом находим сотрудников. Вам предстоит тяжёлая работа по превращению солдат армянского легиона в преданных солдат рейха. Имейте в виду, что многие вступали в легион, спасая свои жизни, и надеются сбежать в удобный момент. Они, как и мы, арийского происхождения и довольно сообразительны. Самый трудный контингент. Но важный – они должны стать нашей опорой не только на Кавказе, но и в арабском мире, в Америке, где у них большие диаспоры. Кстати, рассматривается отправка армянского легиона в Африку, так что ваши знания пригодятся. Вы поступаете в распоряжение командира батальона майора Штейдле. Можете идти, лейтенант.

– Слушаюсь, герр оберст, – Гюнтер отдал честь, развернулся и вышел из кабинета.

Глава 3

Майор Штейдле оказался подтянутым молодым мужчиной, бесстрастное лицо которого сразу говорило о том, что никакие шаги влево-вправо от устава и поползновения к неформальному общению не возможны.

– Лейтенант Винклер, вы возьмёте под командование роту, которую нужно хорошо подготовить к принятию присяге Рейху. День присяги пока не назначен, но планируется на начало августа в присутствии нескольких высокопоставленных генералов. Бойцы уже прошли карантин, с ними до вас проводились занятия как по физической, так и по идеологической подготовке и немецкому языку. Присмотритесь к своим солдатам, и через неделю определите достойную кандидатуру для поездки в Берлин. Запланирована поездка группы солдат, которые особо хорошо проявили себя, на две недели в Берлин. В роте есть пара человек, которые очень хорошо говорят по-немецки, так что языковых проблем не будет. Мой помощник даст вам списки солдат, введёт в курс дела. Все вопросы решайте с ним. Приступайте.

Гюнтер вдруг понял, что мимикрирует под бесстрастное лицо майора. Да-да, именно такое лицо надо «надеть» и не снимать его даже ночью, чёрт возьми, говорил он себе, направляясь в расположение своей части. Для выпускника университета, арабиста и турколога, свободно владеющим также французским и английским языками, не нашлось другого применения, как муштровать солдат для того, чтобы произвести хорошее впечатление на высокопоставленных генералов. С этим бы справился любой солдафон, кстати, намного лучше него. А сейчас ему, Гюнтеру, нужно, просто «солдафонить» и делать примитивную военную работу. Военную работу? Новоиспечённого лейтенанта сразу прошиб холодный пот. Блиц-крига на Восточном фронте не получилось, под Москвой в декабре 1941 года  Красная армия остановила немецкие войска и  перешла в контрнаступление по всему фронту, проведя при этом ряд успешных фронтовых наступательных операций. И несмотря на отступление Красной Армии в начале войны, захват большей части юга, Кавказа, Ростова в январе 1941, Красная Армия совершенно не выглядит сломленной и оказывает ожесточённое сопротивление везде. А что если Фатерлянд пошлёт его выполнять долг прямо в окоп под шквальный огонь несгибаемого противника? Муштра солдат на полигоне покажется счастьем.

Гюнтер резко дёрнул головой, стряхивая страшное предвидение. Всё, бесстрастная маска на лицо, ему же предсказано было, что он выживет и получит золото. Пусть всё идёт своим путём. Дай Бог, чтобы в самом деле отправили в Африку. Только не на Восточный фронт.

Глава 4

Гюнтер Винклер уже провёл перекличку выстроившихся на плацу солдат своей роты. И обратился к ним с вопросом:

– Кто из вас хорошо говорит по-немецки, повторяю, хорошо, поднимите руку вверх.

Взметнулись три руки.

– Выйти из строя и подойти ко мне. Остальные шагом марш в учебную часть на занятия.

Трое человек чётким военным шагом подошли к офицеру и остановились в двух метрах от него.

Гюнтер немного поговорил с каждым, приятно удивил его только один, Тигран Мартикян. Удивил не только свободным владением немецкого, но и светло-каштановыми волосами и большими голубыми глазами. Отправив отбракованных двоих догонять своих товарищей, Гюнтер обратился к Тиграну:

– Расскажите о себе подробно.

– Я родился в деревне рядом с городом Эчмиадзин в 1922 году. Это особенный город, потому что там находится Престол Католикоса всех армян. Моя семья – самая обычная семья, нас пятеро детей, родители простые крестьяне. Я закончил школу на отлично и поступил на романо-германский факультет университета. У нас в школе в качестве иностранного был немецкий язык, и у меня была тяга к иностранным языкам. Я поступил, проучился два года, сдал экзамены за второй курс, и меня призвали в армию год назад. Наша часть воевала в Керчи, там мы попали в плен. Некоторым, в том числе и мне, повезло, нас выбрали в Армянский легион.

– Романо-германский факультет… Значит, мы с вами коллеги-лингвисты. Я закончил восточный факультет, арабист и турколог. Вы сказали, родители – обычные крестьяне, значит им близки коммунистические идеи.

– Никак нет, мой лейтенант. Они – верующие люди, и не согласны с преследованием церкви.

– А вы тоже верущий?

– Даже если бы не верил, – поверил бы в Бога за то, что остался живым после ада в Керчи. За то, что выбрали меня для учёбы и дальнейшей службы в лучшей армии мира. С нами Бог!

– С нами Бог! – стараясь скрыть некоторую обескураженность, отреагировал лейтенант Винклер, вдруг поймавший себя на мысли, что это был диалог равных, – вы свободны, рядовой. Можете идти на занятия.

– Слушаюсь, мой лейтенант.

Тигран отдал честь и быстро зашагал к учебному корпусу. Гюнтер смотрел вслед за его стройной подтянутой фигурой и подумал: «А ведь и в самом деле, у парня арийские гены. Кажется, лучшей кандидатуры для поездки в Берлин не найти».

Глава 5

Тигран Мартикян с нетерпением ожидал окончание официальной лекции в редакции еженедельной берлинской газеты «Армяне», после которой планировался обед и экскурсия по городу. Его взгляд задержался на карте Армении, которая висела на стене. Сначала он не заметил ничего необычного, ну карта большой исторической Армении поверх границ современных государств. Однако, присмотревшись, он увидел отмеченные красным карандашом линии там, где была по его мнению, территория Турции. Он дождался вопроса «Есть ли у кого-то вопросы?» и поднял руку.

– Слушаю вас, – с улыбкой посмотрел на него редактор газеты.

– Я увидел на карте красные линии, что это за территории? – Тигран немного осмелел от гражданской обстановки вокруг и тёплого приёма соотечественников.

– Это границы французского мандата, – заметив неподдельное удивление всех присутствующих, продолжил. – Вряд ли вам были доступны новости относительно этого события, я расскажу сейчас о них. Французский мандат –это  результат решений французско-британской Конференции в Сан-Ремо в 1920 году, которые были утверждены Лигой Наций 29 сентября 1923 года. Великобритания получила Британский мандат в Междуречье на территории сегодняшних Ирака и Палестины, южную часть османской провинции Сирия – Сирия, Палестина и Иордания. Франция получила оставшуюся часть османской Сирии – Сирию, Ливан и Хатай. К сожалению, в 1939 Турция сумела вернуть Хатай себе. Но вот вся эта территория, – редактор подошёл к карте и показал рукой на очерченную красным карандащом, – сейчас Сирия, под французским мандатом. Это очень хорошо сказалoсь на выжившем после Геноцида 1915 года армянском населении. Они все покинули свои укрытия, которые сумели найти, – кто в пустыне, кто будучи пастухами у курдов, – и, начиная с 1939 года, собрались вместе сначала в Эль-Камышлы, потом постепенно переселились в Алеппо. Им были созданы хорошие условия, содействие в постройке домов, дети сейчас учатся в армянских школах, ведётся торговля, открываются различные мастерские.

Казалось, эта информация была интересна только Тиграну. Все остальные прослушали её с безучастными лицами. Редактору даже показалось, что от армян из СССР последует вопрос «Какой Геноцид?».

– Вы что, не в курсе, что произошло в Османской Турции в 1915 году? Да, вы молоды и родились намного позже, но ведь очень много беженцев из Вана, Эрзерума, даже Карса, который был подарен большевиками Турции в 1920 году, прибыли в Ереван. Вы что, никого из таких людей не встречали вообще? – Редактор старался держать себя в руках. – Я сам родом из Диарбекира, меня призвали в армию, и я спасся только потому, что мой командир, получив приказ расстрелять служивших у него армян, устроил нам побег. Он был потомком настоящих османов, а не гиеной-младотурком. Потом я узнал, что никто из моей семьи не выжил.

Голос редактора дрогнул, он начал кашлять. Тигран подошёл к нему и обнял.

– Конечно, мы все об этом знаем, но немного. Мы жили с беженцами оттуда бок о бок. Однако они сами не любили рассказывать об этих событиях, слишком страшные они были даже для ванцев, которые близко находились от Восточной Армении и успели убежать. Никакой информации о том, что происходило в глубине Турции не было ни у них, ни у нас. Газеты об этом не писали даже до Советской власти, ну а СССР вообще объявил Турцию своим другом и получил союзника Рейха. Значит, Эль-Камышлы сейчас французская территория? – Тигран хотел сменить тему и убрать образовавшуюся неловкость.

– Фактически, да, – редактор взял себя в руки и продолжил холодным тоном, – кстати, я был там недавно. Как таковой, физической границы из стены и проволоки нет, но очень чётко линия границы соблюдается. Так, у нас сейчас по распорядку обед, а потом экскурсия. Прошу всех пройти в наш пресс-зал.

Парни буквально вскочили со своих мест, и по одному стали выходить из двери. Тигран остался стоять у карты. Редактор подошёл к нему.

– Все уже ушли. Если вас так заинтересовала карта, я могу дать её настольную версию.

– Спасибо, – вежливо и спокойно сказал Тигран. И словно, отметая наводящие вопросы, добавил, – я с детства люблю рассматривать карты. Когда читал «Дети капитана Гранта», прокладывал маршрут «Дункана» по карте в классе.

Редактор подошёл к шкафу, вытащил оттуда карту и протянул Тиграну.

– Пишите мне, мы будем публиковать ваши репортажи, может, станете профессиональным журналистом и путешественником.

Тигран взял карту и вышел из комнаты. Заметив, что никого рядом нет, он спрятал её под гимнастёркой. Не надо, чтобы кто-то это увидел.

Глава 6

Редактор берлинской газеты «Армяне», разбирая почту, увидел солдатский конверт и сразу же вскрыл его. Это письмо было от Тиграна Мартикяна и было написано на армянском языке.

«Уважаемая редакция, я хочу рассказать о важном событии в жизни каждого солдата Армянского легиона. Мы приняли присягу на верность нашей новой родине. В присутствии нескольких немецких высших чинов, специально прибывших на эту церемонию, мы после команды «Смирно» подняли указательный и средний палец правой руки до уровня бровей и в таком положении стояли в течение всего времени, пока зачитывали текст присяги, сначала на немецком, а затем на армянском языках. Текст был следующим: «Я клянусь перед Богом и Адольфом Гитлером быть преданным немецкому государству и Армянской Земле и до последней капли крови бороться за дело национал-социализма против большевиков и империалистов». На флагштоке было поднято боевое знамя Германии, а рядом с ним – национальный армянский флаг, который подарил легиону сам фюрер.  Сейчас мы проходим интенсивную, фактически ежедневную, за исключением воскресений, боевую подготовку. Основной упор делается на строевую подготовку, тактику и изучение материальной части оружия. Наша подготовка подошла к концу, и после итоговых двухдневных учений с выездом в поле в полном боевом порядке и боевой стрельбой мы будем готовы исполнить свой воинский долг».

Редактор положил лист на стол и перед его глазами возник облик автора письма: мужская красота в сочетании с харизмой и внутренней непринуждённостью внушали симпатию. Придёт ли ещё письмо от него? Жаль, но есть предчувствие, что нет. Там, на Кавказском фронте, куда их скоро отправят по его информации, вряд ли найдёт он время и желание писать.

Глава 7

Гюнтер Винклер, стоя в строю батальона, готовящегося к погрузке в эшелоны, разглядывал железнодорожный вокзал, на который прибыл почти два месяца назад. Их отправляют в Таганрог через Брест-Литовск, Гомель, Киев, Харьков. Офицер ловил игру взглядов своих солдат и чувствовал, что в воздухе назревает заговор, пока в зародышевом состоянии. «Самый тяжёлый контингент», – вспомнил Винклер слова полковника. После прибытия в Таганрог надо будет усилить бдительность, ну а пока можно не волноваться.

Когда батальон прибыл в Таганрог, Винклер сразу почувствовал перемену в солдатах, они стали улыбаться и шутить, и как-то быстро убирать взгляд в сторону, когда он смотрел на них. Только Тигран Мартикян не отводил взгляда и как-будто думал о чём-то тревожном. Винклер с удивлением слышал короткие диалоги между местным населением и своими солдатами во время пешего марша до Кавказской станции, и вдруг осознал, что совершенно невозможное общение местных жителей и солдат там, в Польше, очень возможно здесь, на оккупированной советской земле. На этой станции батальон снова погрузился в эшелоны и доехал через Армавир до станции Невинномысская. Здесь, воспользовавшись суетой и неразберихой, трое солдат Винклера сбежали. На инцидент отреагировал сам командир батальона.

– Сбежавшим далеко не уйти, – сказал Штейдле перед построенными солдатами уверенным голосом, в котором впервые со всего времени формирования батальона зазвенел металл. – Они будут пойманы военной полицией и преданы военному суду за дезертирство. Не испытывайте великодушие фюрера и рейха, которым вы присягнули на верность. Не вступайте в контакт с местными жителями, среди которых есть большевисткие провокаторы. Вы для них предатели и подлежите уничтожению. Сохраняйте спокойствие духа, достойное солдат вермахта.

Винклер почувствовал себя стоящим на табурете под виселицей с петлёй на шее. На утреннем совещании командир батальона рассказал, что на территории дерзко действуют партизаны. Ими стала не сумевшая выйти из окружения часть Красной Армии, которая, пользуясь поддержкой местных жителей, буквально растворилась в воздухе и стала неуловимой. Не удаётся прорваться к Туапсе и Чёрному морю. Не удалось также войти в горящий Сталинград через неделю после начала операции 22 августа. Зажатые в мешок в Сталинграде красноармейцы оказывают ожесточённое сопротивление, и Сталин не собирается сдавать город, а послал подкрепление. То есть отрезать Кавказ через Волгу не получается. Уже середина сентября, а Сталинград не завоёван.

Слава Богу, что их не отправят в Сталинград.

– Батальону поручено охранять штаб немецкой дивизии, ведущей боевые действия поблизости от города Туапсе, – объявил командир батальона на офицерском совещании.

Однако, после прибытия в Майкоп армянский батальон в полном составе был направлен в район боевых действий на рубеж Даховская – Темнолесская – Камено-Мостская (Кавказский хребет).

Винклер чувствовал что-то неладное в роте и решил поговорить с Тиграном Мартикяном, так чтобы не вызвать подозрения у солдат.

Глава 8

– Тигран, я чувствую, что у моих солдат изменилось настроение. Может, к вам плохо относятся?

– К нам прекрасно относятся в батальоне, мой лейтенант. Я не слышал никаких разговоров. Возможно, мне не доверяют, а возможно, никаких разговоров нет.

Винклер внимательно посмотрел на Тиграна. Тот чуть отвёл взгляд вбок.

– Я не прошу вас «стучать». Я прошу вас спасти себя и своих товарищей, если по недомыслию они могут клюнуть на лживые обещания большевистких провокаторов и связаться с партизанами. Вы для них предатели только потому, что оказались в плену. А тот факт, что вы добровольно согласились вступить в иностранный легион и дали присягу фюреру, вам никогда не простят на той стороне.

– Так точно, мой лейтенант.

– А с вами местные жители пробовали контактировать?

– Да. Один армянин, коренной житель, даже подружился со мной. Он недалеко отсюда живёт. Я бы мог зайти к нему домой и узнать побольше.

– Что ж, я отправлю вас в Майкоп со специальным поручением, как военного корреспондента для нашей газеты. Как раз сейчас курьер должен будет вернуться в город. Отправляйтесь с ним. Вернётесь завтра с ним же. Ночь проведёте в штабе. Жду вас с информацией. Я сейчас доложу командиру и постараюсь добиться разрешения. Идите.

– Слушаюсь.

Разрешение было получено как раз к моменту отъезда машины. Тиграна охватила дрожь. Вот шанс, о котором он думал как о теоретически возможном с однопроцентной вероятностью. Но пока он просто едет по поручению командира в штаб. Пока не стоит волноваться. Возможно, он и не встретится с Мисаком, местным армянином, с которым завязалось что-то вроде дружбы ещё в Майкопе, где они были около двух недель. К ним в расположение части часто подходили местные жители-армяне, которые узнали, что к ним приехал армянский батальон. Они угощали соотечественников куревом, хачапури, делая при этом намёки о том, что вокруг действуют партизаны, а Красную Армию победить уже не получится и они останутся с проигравшей стороной. Могут и в большевисткий плен попасть. Тигран знал, что в батальоне есть подпольная группа и готовится побег с пленением своих офицеров. Он не хотел быть марионеткой ни в чьих планах.