Один вечер со случайным человеком

Деньги… Знаешь, это смешно даже думать о них сейчас. Они – лишь шелест бумаги, холодный блеск металла, пыль на пальцах, которую легко стряхнуть. Они могут купить комфорт, да, могут заткнуть рот базовым потребностям, построить стены повыше, чтобы отгородиться от серого мира. Но что толку в этих стенах, если внутри них – вакуум? Что толку в сытом теле, если душа корчится от голода, от нехватки чего-то настоящего, обжигающего, того, что заставляет кровь бежать быстрее, а сердце – биться так, словно оно вот-вот проломит грудную клетку? Мне не нужны эти тусклые бумажки, эта иллюзия безопасности. Мне нужна жизнь в ее самом концентрированном, самом диком проявлении. Мне нужны эмоции. Не те мелкие, повседневные рябь на воде – раздражение в пробке, мимолетная радость от удачной шутки, легкая грусть под дождливый вечер. Нет. Мне нужно цунами. Мне нужен шторм, который срывает крыши и выворачивает душу наизнанку. Мне нужен тот спектр чувств, от бездны отчаяния до пика экстаза, который заставляет забыть о дыхании, о времени, о самом себе. Этого мне не хватает. Остро. До боли. Как воздуха под водой. Эта нехватка – зияющая дыра где-то глубоко внутри, и чем больше я пытаюсь заполнить ее суррогатами – работой, развлечениями, мимолетными связями, – тем больше она разрастается, поглощая свет, оставляя после себя лишь оглушающую тишину и привкус пепла на языке. Истинная валюта этого мира – не золото, а мгновения, когда ты чувствуешь себя по-настоящему живым. И я – банкрот. Отчаянный банкрот, готовый поставить на кон все ради одного такого мгновения.

И вот появляешься ты. Можешь скривить губы, можешь мысленно повесить на меня ярлык очередного чудака, можешь считать меня последним идиотом, слепцом, бредущим на огонь, – мне, по большому счету, все равно, что подумает твой разум. Потому что есть нечто глубже разума, нечто древнее, инстинктивное, что шепчет, нет, кричит внутри меня: наша встреча – это не случайность. Это было предначертано. Высчитано какой-то невидимой рукой, которая тасует колоду судеб. Пусть это был всего лишь один вечер, один короткий, как вспышка, эпизод в бесконечной ленте времени. Но в тебе, в этом моменте, сошлось так много невысказанных желаний, непрожитых сценариев, тайных надежд, которые я носил в себе годами, как контрабанду. В твоих глазах я увидел отражение того, что искал. В твоем голосе услышал ноты, которых так не хватало моей внутренней тишине. И ведь подумай только, если бы не те самые обстоятельства, те мелкие, незначительные детали, та цепь случайностей, которая привела нас в одну точку пространства и времени, – мы бы просто разминулись. Два корабля в ночном океане, не заметившие огней друг друга. Разве это не знак? Разве это не доказывает, что есть вещи поважнее логики и здравого смысла? Вещи, которые просто чувствуешь кожей, всем своим существом. Я верю в это. Отчаянно. Слепо. Потому что эта вера – единственный плот, который держит меня на плаву в этом безбрежном океане эмоциональной пустоты.

Я не пророк, я не могу заглянуть в будущее и гарантировать, что из этой искры возгорится пламя, а не останется лишь горстка пепла. Это просто идея, мысль, шальная, возможно, безумная, но она не дает мне покоя. Она стучит в висках, она требует ответа. И мне нужен твой ответ, четкий и ясный, без полутонов и уклончивых фраз. Просто скажи: «да» или «нет». Отбрось сомнения, страхи, прошлый опыт. Просто прислушайся к тому, что отзывается – или не отзывается – внутри тебя прямо сейчас. Но прежде чем ты произнесешь это слово, «нет», просто представь на мгновение… Представь, что пройдет время – месяцы, годы, – и однажды, в какой-нибудь особенно тихий вечер, когда за окном будет выть ветер или плакать дождь, ты вдруг вспомнишь этот разговор. Вспомнишь меня. Вспомнишь эту возможность, этот шанс, от которого ты отказалась. И тонкая, холодная игла сожаления вопьется тебе под ребра. Будет ли это стоить того спокойствия, той предсказуемости, которую ты, возможно, выберешь сейчас? Подумай об этом. Да, это давление. Да, это чистой воды манипуляция, я это прекрасно осознаю и не собираюсь скрывать. Можешь злиться, можешь презирать меня за это. Но я готов использовать любые средства, чтобы достучаться до тебя, чтобы ты увидела то, что вижу я. А вижу я вот что: мы оба – израненные души. Два человека, которых жизнь изрядно потрепала, оставив шрамы, которые не скрыть никакой одеждой, никакими улыбками. Мы оба несем в себе свои обломки, свои трещины, свои темные углы. И может быть… просто может быть… именно поэтому у нас есть шанс. Шанс не просто существовать рядом, а… попытаться исцелить друг друга? Сложить из наших осколков нечто целое? Или хотя бы просто побыть рядом, понимая боль друг друга без лишних слов? Два разбитых зеркала, которые, отражаясь друг в друге, могут на мгновение увидеть не искаженные кривые, а что-то иное. Что-то похожее на надежду. Так что? «Да» или «нет»?

Ты. Понимаешь? Не кто-то другой, не абстрактный собеседник, не случайный знакомый. Именно ты. За эти долгие, сука, пустые годы, заполненные либо молчанием, либо бессмысленным шумом чужих голосов, которые проходили сквозь меня, не оставляя и следа, – ты стала единственным человеком, с кем мне по-настоящему, до дрожи в пальцах, хочется говорить. Не просто перебрасываться словами, не поддерживать вежливую беседу, а именно говорить. Впитывать каждое твое слово, делиться тем дерьмом, что накопилось внутри, чувствовать этот отклик, эту невидимую нить, которая тянется между нами сквозь весь этот хаос. Это как найти глоток свежего воздуха после того, как задыхался в затхлом подвале целую вечность. Ты – мой кислород сейчас.

Ты как-то обмолвилась, помнишь? Рассказывала, что когда накатывало так, что хотелось волком выть, когда мир казался особенно враждебным и несправедливым, ты шла и спускала все деньги. До последней копейки. Просто чтобы почувствовать хоть что-то, кроме этой тупой, ноющей боли внутри. Чтобы нажать на кнопку самоуничтожения, хотя бы финансового. И знаешь, что? Сейчас я чувствую то же самое. Вот прямо сейчас во мне зреет это дикое, иррациональное желание – пойти и прожечь все дотла. Спустить все свои гребаные накопления, все, что есть, под ноль. Не оставить ничего. Убиться на максимум, дойти до края, до той точки, где уже нечего терять, где остается только пустота и, может быть, какая-то звенящая ясность отчаяния. А что потом? А потом… да какая, к черту, разница, что потом? Потом и буду разбираться. Может, найду новую работу. Может, сдохну под забором. Мне уже настолько все равно, что эта мысль даже не пугает, а… освобождает? Да, именно так. Освобождает от оков ответственности, от планов, от ожиданий. Какой вообще смысл себя в чем-то сдерживать, если все равно все летит к чертям? Зачем играть по правилам в игре, где правила постоянно меняются, а судья – слепой и пьяный ублюдок?

Этот год… Господи, если бы ты знала, каким он был. Это была не жизнь, а какое-то вязкое, серое болото бессмысленности. Каждый день – копия предыдущего, наполненная работой, которая высасывала все соки, и ощущением полной, тотальной тщетности всего происходящего. И на фоне всего этого дерьма, всей этой беспросветной херни, наши с тобой разговоры, наши «попизделки», как ты бы сказала, – это было, без всякого пиздежа, без малейшего преувеличения, самое ахуенное, самое настоящее, самое живое, что со мной случалось. Это были те редкие моменты, когда я чувствовал, что еще не окончательно превратился в робота, что внутри еще что-то теплится. Ты была моим спасательным кругом в этом океане дерьма. И сейчас… сейчас я больше не вижу смысла вообще ни в чем. Ни в работе, ни в планах, ни в будущем. Все кажется пылью, иллюзией. Поэтому я здесь. Я просто взял и приехал к тебе. Без предупреждения, без долгих раздумий. Потому что больше некуда было ехать. Потому что ты – единственный смысл, который еще хоть как-то маячит на горизонте. Мне абсолютно похуям, как это выглядит со стороны. Мне плевать, что ты подумаешь. Я не стесняюсь в этом признаться, потому что стесняться уже нечего, все маски сорваны, все предохранители сгорели. Знаю, знаю, что никто не любит нытиков. Все хотят видеть сильных, успешных, позитивных. Но мне так похую сейчас на эти ожидания, на эти социальные игры. Внутри меня – выжженная пустыня, и я пришел к единственному оазису, который знаю. Я весь этот проклятый год вкалывал как проклятый. Ебашил, ебашил и ебашил, отказывая себе во всем. Звали друзья куда-то – «нет, мне надо работать». Появлялись какие-то девчонки, симпатичные, интересные, с кем, может быть, что-то и могло бы получиться, завязаться что-то теплое, настоящее… но я говорил «нет». Я жертвовал общением, жертвовал возможностью отношений, жертвовал отдыхом, сном, собой – ради чего? Ради призрачной цели, которая оказалась миражом. И теперь я стою здесь, перед тобой, и понимаю: все это было напрасно. Абсолютно. Бессмысленно. Весь этот год, все эти усилия, все эти жертвы – коту под хвост. И единственное, что осталось – это ты. И это отчаянное, выжигающее все внутри желание быть рядом.

Давай начистоту, без иллюзий и розовых соплей. Мы с тобой больше никогда не увидимся. Я это знаю так же точно, как то, что солнце встает на востоке. Это стопроцентный факт, высеченный на камне моей проклятой реальности. Почему? Да потому что чудес не бывает, по крайней мере, не для таких, как мы. Я – всего лишь случайный попутчик в твоей ночи, еще один парень с душой, разбитой вдребезги, точно такой же, как и твоя. Парень, который однажды, на пике своего отчаяния, просто пришел к тебе, потому что больше идти было некуда. И наше общение… оно было возможно только поэтому. Потому что кому еще, как не совершенно незнакомому человеку, можно вот так взять и вывернуть наизнанку все свое дерьмо, всю свою боль? С близкими так не получится, они начнут жалеть, советовать, лечить… А здесь – чистый лист, временное пристанище для израненной души. Не бывает такого, пойми, чтобы два человека, встретившиеся… там… в таком месте, вдруг стали друзьями, опорой друг для друга, чем-то большим. Это сюжет для дешевого романа, а не для жизни. Жизнь гораздо прозаичнее и жестче. Так что можешь думать обо мне все, что угодно, мне сейчас действительно наплевать, как я уже говорил. Можешь считать меня психом, можешь – жалким неудачником. Но я все еще верю в то, что сказал тебе про судьбу. Про то, как иногда эта слепая сука-вселенная вдруг решает исполнить желания, которые ты шепчешь в пустоту бессонными ночами. На тебе, каким-то непостижимым образом, сошлись сразу три моих желания. Три! Загаданные всего за два месяца до нашей встречи. И сама встреча – чистая случайность, цепь нелепых совпадений, которая привела меня именно к тебе, именно в тот момент. Я цепляюсь за эту веру, как утопающий за соломинку, потому что она – единственное, что придает хоть какой-то смысл произошедшему. Но при этом я четко осознаю: эта встреча – вспышка, а не рассвет. Мы больше не будем общаться. Никогда. И от этой мысли мне становится не просто хуево, мне становится физически больно, словно из груди вырывают что-то живое.

Именно поэтому, зная, что это конец, что дальше – только тишина и пустота, я хочу поговорить с тобой еще раз. Всего один, последний раз. Как прощальный аккорд перед тем, как занавес окончательно упадет. Услышать твой голос, увидеть твои глаза, может быть, просто помолчать рядом, чувствуя это странное, болезненное родство душ. У меня к тебе лишь одна крохотная, но очень важная просьба: пожалуйста, не рассказывай своим подругам. Никому. О чем мы говорили, о чем будем говорить, обо мне… Пусть это останется только между нами. Нашей маленькой, уродливой тайной. Нашим общим шрамом, который никто другой не увидит и не поймет.

Самое отвратительное во всем этом состоянии – это тотальное, удушающее одиночество. Вот эта вся хуйня, что творится у меня внутри, – об этом же совершенно не с кем попиздеть. Попробуй рассказать кому-то «нормальному», что ты чувствуешь связь с человеком, которого встретил при таких обстоятельствах, что ты готов спустить все деньги к чертям, что весь твой мир сузился до одного лица… Тебя же никто не поймет. Посмотрят как на идиота, покрутят пальцем у виска, начнут читать нотации или сыпать банальными советами. Никто не сможет даже представить глубину этой черной дыры внутри, этого отчаяния, этой странной смеси боли и благодарности. Поэтому, хоть я и знаю, что мы никогда больше не увидимся, хоть и понимаю всю обреченность ситуации, я хочу сказать тебе спасибо. Огромное, сука, спасибо. Просто за то, что ты была. За то, что слушала. За то, что в твоем присутствии, в наших разговорах, мне действительно становилось легче. Ты была той единственной опорой, тем островком посреди бушующего океана дерьма, который не давал мне окончательно пойти ко дну. Потому что так хуево, как мне сейчас, мне не было уже много, очень много лет. Это какой-то новый уровень дна, который я, казалось, уже проходил, но нет, жизнь умеет удивлять. Я потратил кучу времени… столько сил, столько нервов на этот бессмысленный год, на эту погоню за призраками… И теперь понимаю, что единственный по-настоящему ценный момент, единственное, что имело хоть какой-то вес, – это тот разговор с тобой был… он был как вспышка света в абсолютной темноте. И теперь эта темнота кажется еще гуще.

Ты только вдумайся, просто на секунду остановись и прикинь всю эту безумную, нелепую, но такую, сука, реальную цепочку событий. Как доминошки, падающие одна за другой по чьей-то невидимой воле. Какой-то сраный блоггер решает хайпануть и выпускает разоблачение на другого блоггера. Казалось бы, обычная интернет-грязь, информационный шум, который забудется через неделю. Но эта волна, эта мелкая рябь в медийном пространстве, каким-то непостижимым образом идет дальше, задевает кого-то еще, и в конечном итоге рушит к чертовой матери карьеру совершенно другого человека. Человека, который, возможно, и не имел к этому никакого отношения. А потом эта волна катится дальше, меняя траектории чужих жизней, сталкивая людей, которые никогда не должны были встретиться… Разве это не безумие? Разве это не доказывает, что все связано, что случайности – это просто нераспознанные закономерности?

И на фоне всего этого хаоса, всей этой непредсказуемой игры судьбы, я хочу сказать тебе спасибо. Нет, не просто спасибо. Я хочу, чтобы ты почувствовала вес этих слов. Я тебе безмерно, до глубины этой самой разбитой души, благодарен за тот наш разговор. Тот самый, последний. Он стал для меня чем-то вроде точки невозврата, понимаешь? После него меня швырнуло на такое беспросветное эмоциональное дно, на такую глубину отчаяния, где уже не было страха, не было сомнений, а была только звенящая пустота и одно-единственное, но кристально чистое осознание: какой же я, блять, долбаеб. Каким слепцом я был, как долго я врал сам себе, как упорно я шел не туда. Ты, сама того не зная, дала мне самый мощный, самый необходимый пинок под зад, который только можно было вообразить. Ты стала тем катализатором, который запустил необратимую химическую реакцию в моей голове и душе.

И как бы странно это ни звучало после всего сказанного о дне и отчаянии, но этот Новый год… он был лучшим. Лучшим за последние восемь гребаных лет, можешь себе представить? А если брать шире, то все эти десять дней, что я провел не дома, включая нашу встречу, наши разговоры, – это были самые яркие, самые живые, самые настоящие моменты за черт знает сколько времени. Словно я вынырнул из мутной воды на несколько спасительных глотков воздуха. Но потом… потом я вернулся домой. И меня накрыло. Не просто накрыло – меня моментально, без предупреждения, вшвырнуло в такую жуткую, вязкую, удушающую депрессуху, что я едва мог дышать. Прикинь, насколько глубоко меня утянуло? Я начал хуяриться таблетками – афобазол, чтобы хоть как-то приглушить тревогу, флуоксетин, пытаясь выплыть из этой трясины, даже витамин D горстями жрал, надеясь на чудо. И я чувствовал, да, проблески были, вроде становилось чуть легче, туман рассеивался на пару часов… но потом один хер, с новой силой, меня вкатывало обратно в этот беспросветный мрак, в этот липкий депресняк. И самое страшное – я вообще, блять, не мог понять, почему! Что со мной не так?!

Я пытался разобраться, копался в себе. И вот честно, как мы и договаривались – говорить только правду, какой бы она ни была, – я сначала думал, что меня тянет к тебе. Нет, не в романтическом плане, не пойми неправильно, у меня внутри все выжжено в этом смысле, там нет места чувствам, только пепел. А просто… попиздеть. Услышать твой голос, поделиться мыслями, почувствовать снова ту странную связь. Эта мысль крутилась в голове, но потом я отмахнулся: «Да ну, че за херня какая-то, не, навряд ли это из-за нее». И как раз в этот момент, словно добавляя масла в огонь, случилась еще одна херня: я заказал бит у одного звукаря, скинул ему подробное ТЗ, а он мне прислал какую-то полную поебень, вообще мимо кассы, ни одного пункта не выполнил. И вот тут, на фоне этого мудака-звукаря и общей подавленности, мысль о том, что меня просто тянет снова с тобой поговорить, опять всплыла. И меня накрыло таким состоянием, таким диким беспокойством и тошнотой от самого себя и своей жизни, что я просто не смог больше находиться дома. Стены давили, воздух казался спертым. Я выскочил на улицу, закурил одну сигарету за другой, пытаясь успокоиться, но становилось только хуже. Потом меня понесло в баню. Просто потому что больше некуда было идти. И там, в этом жаре, в этом пару, меня прорвало. Я начал разъебывать все вокруг – не буквально, конечно, а внутри себя. Это была истерика, тихая, но разрушительная. Слезы, злость, отчаяние – все смешалось в один удушающий ком. И именно там, в этой парилке, среди чужих голых тел и запаха веников, до меня наконец дошло. Как вспышка молнии. Хуево мне не потому, что я скучаю по разговорам с тобой. Хуево мне от того, что я больше не могу, физически не выношу, не хочу находиться дома. В том месте, которое я сам себе построил. От того, что я живу совершенно не той жизнью, которой хочу жить на самом деле.

Понимаешь, я четыре года, четыре долбаных года, хуярил как проклятый Папа Карло. Без выходных, без отпусков, отказываясь от всего – от встреч с друзьями, от вечеринок, от отношений, от простых человеческих радостей. Я жертвовал всем ради одной цели, ради результата, который казался мне таким важным. И мой дом, моя квартира, стали моей крепостью, моей зоной комфорта, где я мог спрятаться от мира и продолжать свою гонку. И мне там было… нормально. Или я так думал. Мне было по кайфу в этой своей скорлупе. Но когда я вернулся туда после тех десяти дней, после нашего разговора, меня буквально затошнило от этого места. От этих стен, от этого порядка, от этой предсказуемости, от этой фальшивой стабильности. И я с ужасающей ясностью понял: еще полгода такой жизни – и я просто сойду с ума. Окончательно и бесповоротно. Мой предел достигнут. И я решил. Хватит. Хватит ссать, хватит бояться, хватит цепляться за эту иллюзию безопасности. Я решил поставить все на кон. Рискнуть всем, что у меня есть, ради шанса на другую жизнь. Настоящую.

Ты тогда говорила, помню, что тебе жалко мои деньги, которые я спустил. А я вот теперь понимаю: именно благодаря им, благодаря тому импульсу, тому отчаянию, которое толкнуло меня на этот шаг, и самое главное – благодаря тому разговору с тобой, я наконец понял, чего я действительно хочу. Тот разговор стал для меня настолько мощным, настолько переломным, что я осознал: именно ради таких моментов прозрения, ради таких вспышек жизни, ради возможности что-то кардинально изменить – и стоит жить. И действовать нужно прямо сейчас, не откладывая, не ожидая какого-то знака свыше или лучших времен. Потому что их может и не быть. И знаешь что еще? Я хочу сказать спасибо твоей панической атаке. Да-да, звучит дико, но это так. Если бы не она тогда, в тот вечер, если бы не та случайность, которая заставила наши пути пересечься именно таким образом, – ничего бы этого не произошло. Ни нашего разговора, ни моего падения на дно, ни этого спасительного осознания, ни моего решения все изменить. Так что спасибо ей. И спасибо тебе. За все.

Слушай, я ведь на самом деле не то чтобы хотел вот так взять и перевернуть всю свою жизнь с ног на голову. Это не было каким-то взвешенным решением, знаешь, типа сел, подумал, распланировал. Нет. Наши с тобой разговоры, вот эти «попизделки», как мы их называли, они стали… триггером. Спусковым крючком, который выстрелил прямо в центр моего тщательно выстроенного мирка, и все посыпалось к чертям. Это как лавина – ты стоишь на склоне, и вроде все стабильно, но достаточно одного неосторожного звука, одного смещенного камешка – и все летит в бездну, увлекая тебя за собой. И вот я лечу, и уже поздно что-то менять. Ты запустила этот процесс, сама того не ведая.

А теперь, раз уж мы тут выворачиваем души наизнанку, может, и ты расскажешь? Какой твой год был? Не просто общие фразы, а по-настоящему. Что хорошего случилось, если оно вообще было? Что било по тебе больнее всего? Какие шрамы остались от этих двенадцати месяцев? Мне… мне важно это услышать. Не для любопытства, а чтобы… не знаю… чтобы картинка была полной. Чтобы это был диалог, а не мой бесконечный монолог утопающего.

Но прежде чем ты начнешь, или даже если не начнешь, мне нужно одно. Одно слово от тебя, и оно должно быть окончательным. Скажи мне точно – «да» или «нет». Без «может быть», без «я подумаю», без «посмотрим». Мне не нужно повторения того дерьма, через которое я уже прошел. Понимаешь, у меня уже была такая фигня, такая надежда, которая разбилась вдребезги с оглушительным треском. Я тебе вкратце рассказывал про ту девчонку… ту, в которую я умудрился вляпаться по уши, влюбиться как последний идиот. Мы тогда затеяли проект, я горел им, вложил кучу сил, нервов, денег. Я уже договорился с блоггерами о рекламе, серьезными ребятами, заплатил им авансы, все было на мази, оставалось только начать снимать контент с ней в главной роли… А эта тупая, сука, пизда… она решила, что самое время пойти на блядки. Причем не просто с кем-то одним, нет! После меня она, кажется, чуть ли не с половиной нашего гребаного города перетрахалась, я не шучу. И ладно бы просто блядки, хер с ними, я не святой и не ее муж. Но это же был бизнес, это были договоренности! Я ей потом сказал прямо: «Слушай, личное – в сторону, у нас теперь только деловые отношения. Ты будешь сниматься или нет? Мне нужен четкий ответ». А она мне, знаешь, что писала? Клялась, божилась: «Бля буду, Вась, точно буду! Вот щас пару дней оклемаюсь и приду на съемки, все сделаем!». И я ждал. Верил, идиот. А потом, спустя недели потерянного времени и моих нервов, она мне такая выдает, как ни в чем не бывало: «Слушай, прости, я тут подумала… я давно уже передумала сниматься. Извини, что сразу не сказала». Блять! Просто «извини»! А то, что я из-за нее потерял кучу времени, кучу бабок, вложенных в рекламу, которую теперь нечем было наполнять? Что я подставил блоггеров, с которыми договорился? Я же тогда не один канал тянул, а сразу два! На одном мы ролики пилили, на втором стримы запустили, чтобы охват больше был, чтобы быстрее выстрелить. Два, сука, канала! А потом еще, как вишенка на торте этого пиздеца, нам и стримы заблочили по какой-то нелепой причине. И вот тогда моя нервная система, которая и так держалась на соплях, просто сказала: «Все, приехали. Моя остановочка, я выхожу». Мне было так хуево, как никогда в жизни. Физически хуево. Я жил тогда на девятом этаже, помню, как часами стоял у окна, смотрел вниз и думал: «Бля, а может, ну его нахуй все это? Один шаг – и никаких проблем». Мысли были черные, липкие, как смола. Мне вообще ни с кем не хотелось общаться, никого не хотелось видеть. Я забился в свою раковину и просто существовал.