Развод. Никому тебя не отдам
Глава 1. Игорь
– Какую причину развода указать, господин Соколов?
Адвокат смотрит на меня поверх стильных очков, на губах играет легкая улыбка. Красивый, импозантный, одетый дорого и со вкусом. Сразу видно, что берет большие деньги за свои услуги. Даже черная табличка над дверью подписана золотом:
«Бессонов Александр Александрович. Адвокат по семейному праву».
«Он сейчас смеется надо мной?» – я пристально разглядываю его, а в груди невольно вспыхивает раздражение.
Я с трудом решился на такой шаг. Поход в адвокатскую контору – результат долгих размышлений и сегодняшней нервной ночи. Вчерашний вечер стал последней каплей моего долготерпения.
Вот теперь сижу и смотрю на адвоката. Еще один хлыщ, который смеет усмехаться мне прямо в лицо.
Я откидываюсь на спинку стула, забрасываю ногу на ногу и придаю себе вид этакого мажора на расслабоне.
– А какую самую частую причину указывают другие? – спрашиваю намеренно холодно и высокомерно, покачивая на пальце ключи от спортивного Бентли.
Адвокат мгновенно сканирует мои действия, и улыбка сползает с его лица.
«Так тебе, приспособленец хренов!» – удовлетворенно думаю я, но в душе все же бушует огонь.
– Обычно пишут, что не сошлись характерами.
– Вот и мне такую же причину укажите.
Бессонов несколько минут стучит по клавиатуре, потом его пальцы замирают. Он опять смотрит на меня, на этот раз совершенно серьезно.
– Игорь Николаевич, может быть, вы еще раз все обдумаете?
– Я жду соглашение.
– Но… вы не требуете раздела имущества.
– Это ее деньги, ее компания, пусть все забирает.
– Часть есть и ваша, все же в браке вы были три года.
– Александр Александрович, – смотрю на циферблат швейцарских часов и хмурюсь. – Я тороплюсь.
– Ваше желание выглядит поспешным и действия похожи…
Бессонов замолкает, подбирая слова.
– На побег? – заканчиваю за него. – Так и есть.
– Но… можно же пожить временно отдельно, прийти в себя, разобраться, поговорить наконец.
– С семьей моей жены так не получится.
Я сразу вспоминаю недавнюю беседу с тестем.
Мы сидели в его кабинете, Виктор Степанович, генерал в отставке, рассказывал о своем друге, который попытался в молодости соблазнить его жену.
– И где он сейчас? – небрежно спросил я, не слишком вникая в тему беседы.
Мы в очередной раз поссорились с Эвой. Мысленно я был все еще внутри конфликта, подбирал слова, которые сказал бы, если бы жена дала мне такую возможность. Но Эва захлопнула дверь нашей спальни перед моим носом и оставила меня на пороге.
– С предателями у меня разговор короткий: руки за голову и к стенке, – не колеблясь ответил тесть.
Я вздрогнул от неожиданности, пролил на себя виски. Таким холодом повеяло от его слов, что мне стало страшно. Мгновенно вылетели из головы и ссора, и вообще все мысли. Потом я навел справке об этом друге тестя и узнал, что он умер молодым от пулевого ранения. Получается, слова Виктора Викторовича не пустой звук?
Вот тогда впервые и возникла идея побега, и самым лучшим способом был бы развод, подписанный добровольно с обеих сторон.
– Странно, у вас такая прекрасная жена! – пожимает плечами адвокат.
Напрягаюсь: какое его дело, какая у меня жена?
Да, Эвелина – известная бизнес-леди. Ее портреты не сходят со страниц лакшери журналов, с экранов телевизоров. Она не только управляет огромным торговым центром, но и сумела организовать целую сеть электронных магазинов с самым выгодным на сегодняшний день процентом продаж.
Кто я против нее? Обычный диктор новостей крохотного кабельного канала.
Мы и познакомились, когда Эва пришла на ток-шоу к известному ведущему. Она ворвалась в офис канала, как вихрь, и свела с ума всех мужчин. Ослепительно красивая блондинка с потрясающими синим взглядом и харизмой, бьющей через край. Разве я знал тогда, что за этой милой внешностью скрывается характер железной леди? Влюбился в улыбку, в обаяние, потерял голову.
А теперь твердой рукой Эва управляет огромным штатом сотрудников и… мной.
Но я больше не хочу такого счастья! Достало все!
– Вас с ней познакомить? – спрашиваю в лоб адвоката.
Смотрю пристально, не отвожу взгляда. И он сдается первым.
– Нет! Вы меня неправильно поняли.
– Отчего же неправильно? Все, кто со мной общается, хотят извлечь из знакомства выгоду и просят представить их моей жене.
Бессонов вздрагивает, выпрямляется и жмет на кнопку печати. Молча мы наблюдаем, как лист соглашения со скрипом выплывает из принтера. Адвокат расписывается, шлепает печать, протягивает документ мне. Я хватаю ручку и не дрогнувшей ни на секунду рукой ставлю размашистую подпись.
– Теперь дело за вашей женой, – говорит Бессонов. – У вас детей нет, достаточно ее согласия, чтобы вы получили развод.
– Спасибо.
Я иду к выходу из кабинета, спиной чувствую сверлящий взгляд. И сомнение закрадывается в голову: а вдруг этот щегол позвонит Эве и испортит тщательно продуманный план?
Я оборачиваюсь.
– Александр Александрович, надеюсь вы помните о тайне клиента?
– Обижаете, Игорь Николаевич! Конечно! Я весь только к вашим услугам.
Слово «только» он намеренно выделяет голосом, но мне все равно неспокойно. Из конторы я почти выбегаю. Колени подгибаются, наступает разрядка. Сам не верю, что решился на такой серьезный шаг, но и отступать уже поздно.
Сейчас еду к Эве в офис, кладу документ ей на стол…
Мотор Бентли успокаивающе урчит.
– Придется с тобой расстаться, дружок, – ласково провожу пальцами по кожаному чехлу руля, – но жизнь, приятель, дороже. Прости!
Я выезжаю на проспект, вливаюсь в поток машин. Руки и ноги работают на автомате, не мешают думать.
«Правильно ли я поступаю? Ну, потерпел бы до того времени, пока Эва сама не захотела бы расстаться», – нашептывает внутренний голос и расшатывает мою решимость.
Включаю смартфон, и его рингтон мгновенно выдергивает из раздумий. Кошусь взглядом на экран: секретарша жены.
Черт возьми! Что ей от меня надо?
Несколько секунд сомневаюсь, ответить или нет. Лениво просматриваю журнал звонков и глаза лезут на лоб: родственники жены будто наперегонки бегали, звонили, чередуясь, с интервалом в минуту.
Телефон замолкает, но начинает верещать вновь.
– Да! – рявкаю в трубку так, чтобы у девицы всякое желание отпало связываться со мной.
– Игорь Николаевич… Игорь Николаевич…
Секретарша всхлипывает в трубку, в груди тут же рождаются колокола тревоги и начинают перезвон от малого к большому.
– Да что случилось, говори!
Сердцебиение учащается, адреналин мощной волной поступает в кровь, разносится по сосудам. Я паркуюсь у обочины.
– Эвелину Викторовну похитили…
Секунду я прихожу в себя. Новость такая, что сбивает на миг с толку. Вытираю о брюки мгновенно вспотевшие ладони, нажимаю на громкую связь.
– Как похитили? Что ты мелешь, Люда?
Стараюсь говорить спокойно, но голос подрагивает, кровь шумит в ушах, сердце бешено колотится. Хочется куда-то бежать, что-то делать. Еле удерживаю себя на месте, сижу, вцепившись в руль пальцами.
– Не знаю… – секретарша уже ревет в голос белугой.
– Погоди, я сейчас.
Я отключаюсь, а сам набираю номер жены.
– Абонент временно не доступен, – отвечает равнодушный голос телефонного бота.
Снова звоню Людмиле.
– Рассказывай, – слышу всхлипывания. – Прекрати истерику! Говори членораздельно!
– Да, я ничего не знаю! Эвелина Викторовна собиралась на встречу с партнером, вышла из офиса и пропала.
– Партнеру звонили?
– Да, он с ней не встретился.
– По камерам посмотрели?
– Да. На записи видно, как она миновала входную вертушку, кому-то помахала рукой, села в машину.
– В какую машину? Номер! Торговый центр находится на оживленной улице, над входом каждого бутика есть камера.
– Охранники уже все проверили, – Люда всхлипывает, но после моего окрика отвечает четко и точно. – Автомобиль находился в слепой зоне. Каждая камера захватывала то крыло, то бампер, но ни лобовое стекло, ни номер в кадр не попали.
– А откуда паника? Почему решили, что Эву похитили?
– Так, позвонили же.
– Кто?
Спрашиваю, сцепив челюсти: так и хочется треснуть секретаршу по глуповатой голове за информацию, которую она выдавала по каплям.
– Похитители позвонили в особняк родителям. С той минуты все и завертелось.
– Твою ж мать!
Завожу мотор и жму на педаль газа. Мой серебристый Бентли бросается вперед, как барс. Опускаю стекло: вечер свищет в лицо, остужает горящую огнем кожу. Я нетерпеливо поглядываю на дорогу, лавирую между полосами асфальта и машинами. Лишь вырвавшись на объездную, набираю нормальную скорость.
Со звонка секретарши мой телефон не замолкает. Сначала звонит тесть.
– Игорь, полиция уже едет, поторопись!
Как всегда, он принимает решения быстро и с размахом.
– Но что конкретно случилось, Виктор Степанович?
– Не знаю. Преступники позвонили на мой мобильник, сказали, что Эва у них, и бросили трубку.
«Но почему позвонили отцу, не мне? – вспыхивает в голове вопрос. – Логичнее обратиться к мужу, а не к родителям. Ни одна живая душа не знает, что я запланировал развод».
Сомнения и вопросы разъедают душу.
– Игорь, как ты мог! – вопит через минуту теща.
– Вы о чем?
У Маргариты Сергеевны всегда ко мне претензий много, а главная – я ее зять. Как посмел мужик из обычной семьи жениться на принцессе?
– Ты обещал беречь и лелеять мою дочь, а ее похитили! Может, это ты решил семью растрясти на деньги?
– Вы о чем сейчас?
В растерянности дергаю руль, Бентли виляет в сторону, от визга шин по асфальту и воплей клаксонов закладывает уши. Я сворачиваю к обочине.
– Где ты вчера ночевал? У какой шлюхи? Это с ней ты задумал похищение?
Обвинения сыплются как из рога изобилия: едва успеваю их осмысливать.
– Маргарита Сергеевна, в ваших словах нет логики. Если бы я ночевал у шлюхи, то уж точно не стал бы похитителем Эвы.
– Мерзавец! Чтоб тебе пусто было! – беснуется теща на другом конце.
Я сворачиваю к обочине, не могу вести машину под такой психологической атакой. Голова раскалывается от самых разных мыслей и предположений. И у меня закрадывается подозрение.
У Эвы нет сильных врагов, у которых бы хватило способностей и возможностей устроить похищение. Она, конечно, богатая дама, но обычная, не злостный губитель всех и вся. Может, жена таким образом решила заманить меня в особняк? Не дозвонилась вчера, не устроила мне кузькину мать, вот и нашла способ разобраться по-семейному?
«Точно! Это ловушка! Кому нужна Эва, кроме своей семьи? Она не президент страны, не организует похитителям самолет, чтобы они могли скрыться с деньгами, не откроет им границы», – думаю я и облегченно выдыхаю.
Завожу мотор, доезжаю до кольца и разворачиваюсь обратно в столицу. Успеваю проехать пару километров, как телефон звонит снова. Кошусь на экран: тесть.
– Игорь, я понимаю, мать погорячилась, прости ее, она сама не своя. Но ты сейчас нужен дома.
«Точно! Это разыгрывается спектакль для меня, – теперь сомнения становятся твердым убеждением. Никакого похищения нет, а жена ловко руководит представлением».
– Виктор Степанович, я приеду, как смогу, – отвечаю спокойно. – Занят.
– Занят? Витя, сделай что-нибудь!
Я слышу голос тещи, слышу, как она захлебывается словами. Видимо, тесть поставил наш разговор на громкую связь. И уверенность снова распадается на молекулы. Ну, не может Эва поступать так жестоко с родными. Теперь слезы тещи не кажутся искусственными.
– Игорь, поторопись. Полиция уже приехала, но ей нужен ты.
– Этот говнюк заявляет, что он занят! – на заднем фоне беснуется теща. – Я не могу… больше не выдержу… бедная моя дочь! Бедная!
В трубке раздаются громкие рыдания, шелест, что-то падает, потом слышу шумное дыхание и крик:
– Игорь, ты спятил? – визжит в трубке младшая сестра жены Вероника. – Мама в обмороке из-за тебя. Сволочь! Какая же ты сволочь!
Опять возня, шумное дыхание, стоны.
– Игорь, – говорит стальным голосом тесть. – Я оценил твою шутку, честно. Но не время сейчас, сынок. Все очень серьезно. Похитители будут звонить через час.
– Чего требуют преступники? – буквально выдавливаю из себя вопрос.
Притворюсь, что поверил. Если это представление – ловушка для меня, тогда документы на развод придутся кстати. Буду извлекать пользу из любой ситуации.
– Не знаю? Эти сволочи бросили трубку! Сказали только, что будут договариваться с тобой.
Я сворачиваю на дорогу к коттеджному поселку. Периферийно цепляю взглядом папку с соглашением о разводе, сую ее в бардачок. Не до него сейчас, хотя…
Шальная мысль закрадывается в голову. А что, если и развод не понадобится? После очередного унижения, что мне вчера устроила эта семейка, ни грамма жалости не осталось ни к жене, ни к ее родственникам.
Глава 2
Вчера я, как ни торопился закончить побыстрее дела, а опоздал на семейный ужин.
– Как это понимать? – выразительно посмотрел на часы тесть.
Отставной генерал, он привык к власти и полному подчинению. Ненавидит нарушение заведенного им же порядка и ценит пунктуальность, а я вечно опаздываю.
– Простите, Виктор Степанович, отбирал новости для вечернего эфира.
Отвечаю и чувствую, что оправдываюсь. Медленно выдыхаю через нос, подавляю желание встать и уйти в свою комнату. После свадьбы Эва настояла на совместном проживании с родителями. Мне кажется, это и стало причиной разрушения нашей близости.
– Да кому твои новости нужны? – фыркает теща и поднимает руку, давая сигнал прислуге накрывать на стол. – Твой крохотный канал никто и не смотрит.
– Точно! – поддакивает отцу Вероника, избалованная и капризная девчонка, и тут же насмешливо стреляет в меня взглядом. – Мама предлагала тебе перейти на центральный канал, почему отказался?
Хороший вопрос!
Я и сам не знаю, почему не принял выгодное предложение. Хотелось оставить хотя бы чуточку свободного пространства для себя.
– Папа, не ругай Игоря. Это я виновата, поздно сообщила о времени ужина, – заступается за меня Эва.
Но я не испытываю к жене благодарности, это всего лишь ее попытка установить мир в семье.
– А зачем ему сообщать? – не соглашается теща. – Он прекрасно знает время.
Они разговаривают между собой так, словно меня нет. А я и есть пустое место для этой семьи. Жиголо, альфонс, который женился на их любимой доченьке ради престижа и богатства. В любовь, факелом вспыхнувшую между нами с первого взгляда, никто не верил раньше, не верит и сейчас.
Союз девятки и шестерки, как говорил доктор Хаус – персонаж культового сериала – обречен на провал. Этот постулат я проверил на себе.
«Завтра точно пойду к адвокату. Все, хватит!» – думаю я, но сажусь на свой стул.
Прислуга приносит блюда, тесть первым берет приборы в руку. Это сигнал, все приступают к трапезе.
– И что за новости ты выбрал? – спрашивает генерал.
Я откладываю нож в сторону: задержка с ответом не простится.
– На Ближнем Востоке опять война.
– А, ничего нового, – взмахивает вилкой теща. – Вы, папарацци, питаетесь чужим горем.
– Ма-ма!
Теща поднимает голову.
– Не повышай на меня голос, Эва! Разве я не права?
– Наш канал не желтая пресса, – тихо отвечаю я. – Новости излагаем проверенные и правдивые.
– Ой! А ты сам видел эту войну? – вскидывается и сестренка. Я отрицательно качаю головой. – Вот и помалкивай!
Эва резко опускает чашку на блюдце, все вздрагивают, косятся на нее, но она в семье авторитет. Теперь родственники открывают рты лишь для того, чтобы положить в них аппетитный кусочек лосося или отбивной. Какое-то время раздается только стук приборов по тарелкам.
– Мам, а ты читала таблоиды? – начинает снова Вероника.
– Что там?
– Они пишут, что наша Эва и Игорь разбежались.
– Чт-о-о-о? Как это понимать? – хмурится тесть, но смотрит при этом не на дочь, а на меня. – Ты изменяешь Эве?
– Нет, что вы!
Я не раз представлял в красках, как изменил жене, а меня тут же четвертовали. Б-р-р-р!
– Тогда ты изменяешь мужу? – теперь суровый взгляд нацелен на дочь.
– Пап, не говори ерунды!
– Они все время ссорятся, – подливает масла в огонь Вероника. – Вот папарацци и заметили.
– Вы! – отец бьет кулаком по столу, посуда испуганно звякает. – Еще раз я о подобном услышу!
– Пап, – железная Эва не боится отца. – Это наше семейное дело. Если вас мы раздражаем, мы уедем жить в свою квартиру.
– Витя, ты совсем запугал детей, – тут же идет на попятную теща и поворачивается ко мне. – Игорь, помоги Веронике.
Я напрягаюсь. Кажется, мамочка с младшей доченькой спелись. Не просто так Вероника завела разговор о наших с Эвой ссорах. Наверняка это была подготовка к чему-то более важному.
Я ищу поддержки у жены, но Эва сидит с каменным лицом и смотрит в тарелку.
– В чем помочь?
– Зятек, сделай золовке одолжение, – Вероника посылает мне призывный взгляд через стол. – На моем ютуб канале скоро выйдет ролик о последнем фэшн показе. Ты мог бы прорекламировать его в новостях.
– Простите, не могу. У меня своя область ответственности.
– Господи! Просто сделай, и все! – злится теща. – Чего строишь из себя важную птицу?
«Вот стерва!» – взрывается от возмущения мозг, но отвечаю тихо и спокойно.
– Эфирное время расписано по секундам.
– Ну, Игорек, ну миленький! – канючит Ника. – Подвинь кого-нибудь.
Я выпрямляюсь, кладу приборы. Для меня ужин закончен.
– Это не мой личный канал. Обратись к директору, а я с удовольствием вставлю твою рекламу в свои новости.
– Ты и обратись. Позвони ему сейчас.
– Не могу.
– Как ты смеешь дерзить, нахал! – бросает вилку теща.
– Еще раз простите меня.
Я наклоняю голову и иду к выходу. Все, терпение лопнуло. Больше ни дня не останусь в этом доме! Читаю вечерние новости, ночую в отеле, не отвечаю на звонки жены, а теперь узнаю, что ее похитили.
Да провались ты все пропадом!
Я жму на клаксон, ворота медленно разъезжаются. Проклятая судьба снова возвращает меня в этот дом.
Яркие огни полицейских мигалок на миг ослепляют. Подъездная аллея и площадь перед особняком заполнены чужими машинами и людьми.
Я просто останавливаю Бентли на свободном месте и бегу к дому. В душе творится что-то невообразимое. С одной стороны, я тревожусь за Эву. Волнуюсь по-настоящему, совершенно не хочется, чтобы ее кто-то обидел. Пусть живет и здравствует, но уже без меня.
А с другой…
Черт возьми! Я чувствую ликование. Примитивное, злое, не достойное мужчины, но ликование.
Наконец-то встряхнется это идеальное семейство, до тошноты правильное и мерзкое. Наконец-то! Иначе родственники смотрят с высоты на всех людей и посмеиваются. Как же, хозяева жизни, мать ети! Им все можно! Они лучше всех.
Слюной наполняется рот, смотрю, куда бы сплюнуть и проглатываю. Нет, лучше не думать о плохом, лучше не думать!
Я взлетаю по ступенькам крыльца и морально настраиваюсь выдержать испытание, уготованное судьбой. Если таков путь к моей свободе, что ж, приму его.
– Где ты ходишь? – сразу набрасывается на меня теща.
Сейчас ее ухоженное лицо опухло от слез, под глазами растекаются темные круги от поплывшей туши, губы дрожат.
Я осматриваю гостиную. В ней суетятся какие-то люди, устанавливая аппаратуру для прослушивания. Громоздкие ящики раскиданы по всей комнате, перетянутой проводами. На столе один из мужчин настраивает ноутбук, проверяет микрофоны. Пахнет кожей и лекарствами. Тут же цепляю взглядом аптечку, разложенную на столе.
Чувство вины царапает изнутри. Кажется, все серьезно и по-настоящему, а я-то думал!
– Что случилось? – спрашиваю я и глубоко вдыхаю.
– Игорь, ты пришел! – тесть поднимает руку. Он сидит на диване, в гостиной. – Слава богу! Иди сюда.
Генерал стучит ладонью по сиденью дивана рядом с собой. Я не реагирую, сажусь в кресло напротив, оглядываю присутствующих людей.
– Как вы узнали, что Эву похитили?
– На домашний номер позвонил неизвестный и заявил, что Эва у него, – отвечает Виктор Степанович. Он держится лучше жены, но тоже волнуется: вижу: как он сплетает пальцы в замок, хрустит ими и расплетает снова. – Я сначала не поверил, связался с торговым центром. Секретарша ответила, что Эва вышла из кабинета, чтобы поехать на встречу.
– Вы позвонили дочери?
– Да, много раз, но она была недоступна.
– Есть же камеры!
– Сразу проверили, – ко мне подходит худощавый высокий мужчина с короткой стрижкой и протягивает руку. – Позвольте представиться, майор Виноградов.
– Игорь… Соколов, – отвечаю ему. – И что?
– На записи хорошо видно, как Эва Викторовна проходит через вертушку дверей, а дальше ее след теряется.
– Подруге Эвы звонили?
– Анжелике Смирновой?
– Да.
– Сразу же. Она тоже едет сюда.
– Зачем?
– Вчера ваша жена и Анжелика весело проводили время в баре.
– Даже так?
Эта новость отчего-то задевает меня. Получается, кот – за дверь, а мышки – в пляс. Неприятно. Не ожидал такого от домашней Эвы. Это она точно назло мне сделала.
– Да. Будем разбираться.
– Может, Эва с кем-нибудь поссорилась в баре?
– Выясняем. Наши люди отправились в клуб.
– Игорь, дай детективам делать свою работу! – с досадой выкрикивает теща. – Они, наверное, лучше знают, как вести расследование.
– Тогда зачем вы меня вызвали? – злюсь и я.
Сколько можно терпеть постоянные упреки в свой адрес?
– Игорь Николаевич, похититель хочет разговаривать только с вами, – тихо отвечает Виноградов и смотрит на часы.
– Со мной?
Теперь тревога в груди разрастается пышным цветом. Я перебираю в памяти различные моменты жизни и не представляю даже, кому мы с Эвой перешли дорогу.
– Это он виноват, – вопит вдруг теща. – Он вчера ушел из дома и неизвестно где шатался. Из-за него Эва была сама не своя!
Маргарита Сергеевна вскакивает и бросается на меня. Она колотит по плечам сухими и острыми кулаками, стараясь непременно достать лицо, я лишь уворачиваюсь от напора обезумевшей женщины. Полицейские оттаскивают разбушевавшуюся тещу, горничная тут же несется к ней с пузырьком лекарств. Миг, и по гостиной разливается густой запах валерьянки.
– Маргарита Сергеевна, успокойтесь. Я ночевал в отеле. Вот.
Бросаю ключ от электронного замка номера на стол.
– С кем?
– Совершенно один. Что за нелепые предположения? – я чувствую, что оправдываюсь, злюсь на себя, но все же продолжаю говорить. – У меня был девятичасовой эфир. Он затянулся, ехать за город уже поздно, вот и решил остаться в отеле. Принял душ и лег спать.
– И все? – тесть смотрит на меня с подозрением.
– Все! А вы о чем подумали?
О том, что я намеренно не вернулся в особняк, просто не хотел, я благоразумно молчу: лучше не давать полиции пищу для размышлений.
– А кто-то видел, что вы спали в номере?
– Никто. Проверьте. По записям с камер можно отследить каждый мой шаг. Я у вас под подозрением?
Действительно, у меня нет твердого алиби, но это же смешно. Какое похищение? Да и когда бы я успел все организовать? У меня нет такой возможности. Мысли в голове начинают крутиться в усиленном режиме.
– Нет, что вы, Игорь Николаевич. Просто вы разнервничались.
– А как бы вы реагировали на моем месте, если бы на вас было такое давление? Я сам похитил жену и сам же себе буду звонить. И вообще! Причем тут ночь? Эву увезли днем.
Я оскорбленно хмыкаю. Обычно держу себя в руках, но не сейчас. Даже мой нордический характер не выдерживает многолюдной атаки.
– Простите. Осталось пять минут до звонка. Вы готовы?
Виноградов протягивает мне трубку, я беру ее дрожащими пальцами. Нервы натянуты, как струна, только тронь и лопнут.
– Д-да.
– Постарайтесь растянуть разговор, чтобы мы успели зафиксировать место. Поняли?
– Ой, да что он понимает? – взвизгивает теща. – Сидит, как ледяной истукан, оправдывается, а моя доченька… ааа…
– Ника, – ревет во весь голос тесть. – Уведи о сюда мать! Иначе… я не ручаюсь за себя!
От телефонной трели мы все подпрыгиваем, я медленно свапаю по экрану.
Глава 3
Эва
С трудом отрываю голову от подушки, луч солнца бьет прямо в глаза, зажмуриваюсь и падаю обратно в постель. Так не хочется вставать, а будильник надрывается, требует внимания.
– Будь бы проклят, сволочь! – швыряю в него подушку.
Он на миг замолкает, но заходится трелью вновь, только теперь приглушенно. Будильник не виноват, я сама установила таймер так, чтобы он не отключался, пока я сама не свайпну по экрану.
Голова гудит, во рту – помойка. Вчера перебрали с Ликой в баре. Я не люблю алкоголь, не пью даже на корпоративах, но после вечерней выходки Игоря хотелось убивать. Вот именно так: убивать, настолько муж вывел из себя.
Что же вчера случилось? Кто привез меня домой?
Память со скрипом выдает отдельные фрагменты, которые выстраиваются в полную картину.
Началось все за ужином. Моя семейка, как обычно, перестаралась с нападками на Игоря. Он терпел, терпел, а потом просто ушел. Ушел и с концами. Закончились вечерние новости, пробили часы десять часов, потом одиннадцать, а мужа все не возвращался. Это было на него так не похоже, что бесило меня безмерно.
Несколько раз я набирала его номер, но всегда выслушивала:
– Абонент временно недоступен.
– Тряпка! Подкаблучник! – злилась я, измеряя шагами комнату. – Один раз прижал бы всех к ногтю, шелковыми бы мгновенно стали!
Меня до скрипа зубов, до дрожи бесило излишнее спокойствие Игоря. Он интеллигент до мозга костей. Всегда аккуратен и вежлив, ни разу не слышала от него простого ругательства. Вот его бесхребетность и привела к тому, что им управляли все, кому не лень. Директор канала заменял им все вакансии, родители помыкали, даже Ника могла безнаказанно сказать гадость.
Хотя, когда мы познакомились, эта черта характера и привлекла мое внимание. Мне безумно понравилось, что Игорь старался ни с кем не ссориться, не наживал врагов. Позже это начало раздражать, а сейчас кажется отвратительным до тошноты.
Я на цыпочках выхожу из спальни, прокрадываюсь в кабинет мужа, заглядываю – пусто. В последнее время он все чаще ночует здесь. Вон и свежее белье постельное сложено в уголке дивана, горничная принесла.
Я беру в руку наволочку, втягиваю носом запах стирального геля. Он мне сразу напоминает о муже, и сердце заходится тоской.
Ну, где он? Куда ушел?
Понимаю, что веду себя как истеричная клуша, но звоню его приятелю.
– Вань, Игорь у тебя?
– Нет, – сонно отвечает тот. – Я вообще в Питере в командировке.
Вот это номер!
Впервые Игорь не вернулся домой и впервые не ответил на мои звонки. Тревога сжимает костлявой лапой сердце, бегаю по спальне от окна к двери и обратно.
Да плевать! Не хочет возвращаться домой, пусть!
Но тут же набираю номер директора канала «Путь в будущее».
– Глеб Валентинович, извините за ночной звонок, что-то случилось? Почему Игорь задержался на работе?
– Простите, Эвелина Викторовна, но Игорь Николаевич давно ушел.
Ушел? Как ушел? Куда?
От волнения хочется метаться, звонить в полицию, в больницы. Едва сдерживаю себя, чтобы не начать обзванивать больницы и морги, не броситься в комнаты родителей и не поднять на уши весь дом.
Наконец примерно на двадцатый звонок слышу щелчок в ухе, и Игорь спрашивает сонным голосом.
– Чего тебе?
– Как чего? – на секунду теряюсь я. – Где ты шляешься, паразит?
– Я уже сплю, и тебе советую.
Игорь отключается, а я растерянно смотрю на смартфон. Что это сейчас было? Он спит? Где? С кем?
Я набираю номер снова и слышу:
– Абонент временно не доступен.
И в этот момент телефон звонит снова.
– Игорь, – кричу в трубку, – немедленно…
– Эвка, что делаешь? – спрашивает подруга Лика. – Что с Игорем?
У этой что день, что ночь – все едино. По ее голосу чувствую, что она уже навеселе.
– Мужа жду.
– А чего его ждать? Приезжай в клуб «Атлантик», будем ждать вместе.
– Ты что несешь, красотка? Ноги в руки и марш домой!
– Хочу и несу. Ну, Эвк-а-а-а…
– Мне завтра на работу.
– Да насрать! Ты директор, а начальство не опаздывает, а задерживается.
Я еще раз набираю номер мужа, выслушиваю сообщение от телефонного бота и хватаю сумочку.
Гори все синим пламенем!
Лика встречает меня объятиями. Я даже тронута: хотя бы один человек в этом мире меня любит и ничего не требует взамен.
Мы заказываем шоты, садимся на мягкие диваны в темном уголке, подальше от танцпола, чтобы никто не помешал. Здесь из настенных светильников льется приглушенный свет, музыка не так сильно грохочет, и нет этих навязчивых мелькающих огней, от которых все лица кажутся масками чудовищ.
– Вздрогнем! – я опрокидываю первую рюмку.
За ней следом летит вторая и третья.
– Эй, подружка, притормози, – хохочет Лика.
– Ненавижу! – вырывается невольно у меня.
Я обычно держу эмоции в узде, никому не позволяю увидеть свою слабость, но сегодня на взводе.
– Кого? Меня? – опешивает Лика и икает. – Ик…
Я непонимающе смотрю на подругу. Она хлопает коровьими ресницами, украшающими круглые глаза, раскрывает пухлый ротик буквой «О», и кажется, что из него сейчас вылетит колечко дыма, хотя Лика не курит.
– Причем тут ты?
– Ну, ты сказала: «Ненавижу». Так зло, будто, и правда, кого-то терпеть не можешь.
– Это я об Игоре.
– А-а-а… А чего так? У вас же любовь-морковь до гроба была.
– Была и сплыла. Пух! – я складываю пальцы пистолетом и делаю вид, что сдуваю дымок с дула.
– Ух! – Лика тянется ко мне с рюмкой. – Как же так? Вы такая красивая пара. Все девчонки завидовали.
– Кто?
– Что «кто»?
– Кто завидовал? Список, пожалуйста.
Я встаю, меня немного ведет в сторону, но голова ясная. Я этих… сучек с ручками… загребущими, всех порву, как Тузик грелку. Что мое, то мое! Никому не отдам!
– Э-э-э…
– Чего блеешь как коза? – яростно налетаю на Лику. – Список по алфавиту в студию!
– Сядь ты! На нас уже смотрят.
Лика дергает меня за руку, я плюхаюсь на диван. Хочется плакать. Чувствую, как глаза наполняются влагой, а уголки рта едут вниз, но ее слова буквально подбрасывают меня.
– Кто смотрит? Где?
«Игорь! – простреливает мысль, а следом радость охватывает тело жаром. – Он пришел за мной!»
Я лихорадочно обшариваю взглядом зал. Мелькающие огни сливаются в одну пеструю полосу, которая сворачивается в круг и начинает ускоряться. Все быстрее и быстрее, а с ней кружится голова, и мир летит в черную дыру.
Вдруг из этой полосы вываливается пятерня. Я отшатываюсь, но чьи-то пальцы успевают подхватить меня и крепко сжать.
Я оказываюсь на груди у невысокого незнакомца, упираюсь в нее руками.
– А ты горячая куколка, – выдыхает он, обдавая меня жаром дыхания. – И сладенькая.
Он вдруг наклоняется и захватывает зубами кожу на моей шее. Адреналин бьет в кровь. Где-то на заднем плане визжит Лика. Периферийно вижу, как через зал бегут охранники, вокруг собирается народ.
Но я сегодня зла.
Очень зла!
Хватаю бутылку, разбиваю ее о край стола и приставляю к заду мужика.
– Отвали! Или яйца шариками покатятся.
Толкаю его в грудь, но тут же вскрикиваю: этот щегол выкручивает мою руку и шипит прямо в ухо.
– Лучше не беси меня, утка! Я тебя на пику натяну и крякать заставлю!
– Ты? Меня? Обломись! Руки коротки!
Я замахиваюсь согнутым коленом…
– Левч-и-и-к…
Бьет по ушам пронзительный крик, и мерзавец вдруг исчезает. Только что маячила его потная физиономия перед глазами, и нет ее, будто корова языком слизала.
– Твою ж…
И это так неожиданно, что я растерянно оглядываюсь. Приятели тащат нахала в сторону.
– Ха-ха! – теперь меня пробивает на смех, я показываю на несостоявшегося любовника пальцем. – Смотрите на него!
– Эвка, что с тобой? – хнычет Лика. – Прекрати! Я сейчас твоим предкам позвоню!
Но я не могу остановиться, держусь за живот от хохота.
– Левчик! Лика слышь, этот фуфел стремный еще и Левчик!
Я сажусь к столу, подзываю официанта.
– Ну ты даешь? – перепуганная Лика едва дышит. – Уходим. Эти гады так просто нас не отпустят.
– Ша, подруга! Сиди и не рыпайся! Еще не нашелся тот козел, который мною управлять будет!
– Но… страшно же, Эвка. Ну их, этих мужиков!
– Вздрогнем! – я поднимаю пустую стопку. – А где бухло?
– Ты разбила бутылку.
– Вот же ж!
Официант мгновенно реагирует на поднятую руку и подлетает с новым подносом, уставленным маленькими стопочками.
– Как тебя, однако, Игорь достал! – всплескивает руками Лика.
– Я ему тоже… яйца… пусть только покажется…
– Мне его уже заранее жалко.
– А ты не жалей! Все они козлы такие! Обиделся, видите ли он!
Меня несет по бездорожью, не остановить, я вышла на тропу войны.
– Разводись тогда.
Я вздрагиваю, выплескиваю на себя коктейль.
– Что? А вот это видела? – я сую ей под нос кукиш. – Ни за что!
– Но зачем мучиться всю жизнь самой и мучить Игоря? Ты мазохистка?
– Не твое дело! – я поднимаю руку. – Официант, повторить!
– Ты спятила? – ахает Лика. – Ничего себе! А можно я твоего краша себе заберу?
– Что?
Смотрю остановившимся взглядом на подругу. Это она о чем сейчас толкует? Хочет Игоря захомутать? Да ни за что!
– Ну, раз он тебе уже не нужен…
– Только посмей на него взгляд бросить! – я грохаю кулаком по столу и вскакиваю. Официанты за барной стойкой подпрыгивают, один тянется к телефону.
– Ой, сейчас охрану вызовут, – пишит Лика.
– Пусть только попробуют!
– Эвка, не будь стервой! – пугается Лика и закрывается руками. – То нужен, то не нужен. Ты уж определись сама.
– То, что мое, моим навсегда и останется! Уясни навсегда это, коза!
– Да ладно! Уже и пошутить нельзя! Давай лучше выпьем.
Но я отрицательно качаю головой. Что-то не то творится с моим организмом. Мозги будто размякают, превращаются в скользкую кашу, а тело отказывается подчиняться командам.
– Лика, мне плохо, – едва выдавливаю из себя.
– Ой, и мне…
Все!
Это были последние воспоминания. Что случилось потом, начисто стерлось из памяти. Мир воспринимала фрагментами: черный глянцевый бок машины, запах салона, скрип шин по асфальту, ветер в лицо. Потом крики, звуки драки, и новые запахи, мелькающие лица, чужие руки.
А сейчас я дома в своей спальне, голова гудит колоколом и тошнит.
С трудом вырываюсь из сна, свайпаю по экрану будильника и звоню мужу:
– Абонент временно недоступен…
– Твою ж мать!
Телефон летит в стену, а за ним отправляется и подушка. В дверь заглядывает испуганная горничная, я проглатываю маты, готовые сорваться с губ, с трудом беру себя в руки.
– Извини… будильник достал.
– Ой, а я уже испугалась, – улыбается Маша.
– Маш, а кто меня домой привез?
Я сажусь и кручу головой, прогоняя туман, в душе еще теплится надежда, что меня разыскал муж.
Глава 4
Горничная молчит, прячет от меня глаза, и по ее поведению понимаю: зря спросила. Надежда сворачивается змейкой и уползает под кровать.
– Наши охранники, – выдыхает тихо Маша.
Я молчу, горничная пятится к выходу.
– Хм… а как они узнали, где я?
– Ой, я не спрашивала, – торопится ответить горничная, но по бегающему взгляду понимаю: все она знает и отлично, слуги в доме – первые сплетники. – Эвелина Викторовна, вам кофе в спальню принести, или спуститесь к завтраку?
– А…
– Игорь Николаевич не ночевал дома.
Не ночевал дома? Даже так! Не поинтересовался, как я себя чувствую, что делаю. Ярость заполняет душу.
– Ничего не надо! – рявкаю на нее, и Маша торопливо скрывается за дверью.
Черт!
Вдох-выдох, вдох-выдох! Даже прислуга уже в курсе наших проблем!
– Ты, Игореша, решил взбесить меня окончательно? – бормочу сквозь зубы, стоя под холодным душем. – Ну, Соколов, держись! Лучше не показывайся мне на глаза, сволота!
Мне действительно обидно. Если родственники его достали, мог бы сердиться на них, а не вымещать зло на мне.
Недовольство мужем выливается в глухое раздражение, которое не удается подавить до завтрака.
– Эва, что ты вчера устроила? – рявкает отец, только появившись в дверях столовой. – Студенческую жизнь вспомнила? Девчонка!
– Пап, не кричи, голова болит.
– Позорище! Полюбуйся на себя!
Отец сует мне под нос планшет, где в разделе светских новостей я главная персона. Я лишь пожимаю плечами: все это уже видела и отдала распоряжение юридическому отделу почистить грязные посты и удалить фото.
– Зря ты замуж за Игоря вышла, – резюмирует мама. – Я как знала…
– Ой, что ты знала? – срываюсь я. – Чем вам Игорь не угодил? Чем?
– Эва, прекрати! Ты из-за мужа сама не своя! Хочешь, чтобы я у тебя бизнес забрал? – не успокаивается отец.
У родителя вообще проблема с контролем гнева: если заведется, трудно остановиться. Я лишь вздыхаю, ковыряя в тарелке омлет.
– Ой, папочка, забери у нее торгушник и отдай рекламу мне, отдай! – тут же распускает перышки Вероника. – Эвка меня не пускает.
– У нас есть свои модели, – привычно отвечаю сестре.
– Да насрать на них! Я хочу!
– Сначала похудей! Тебе только рабочие спецовки рекламировать.
Вероника, конечно, не пышка, но и модельной ее фигуру назвать нельзя. Крепко сбитая сестренка обожает вкусно поесть и долго поспать. А еще она не слишком любит работать. Иметь такого сотрудника на постоянной основе – сплошная головная боль.
– Па-па, Эвка ненавидит меня!
Громкий рев в стиле Ники оглашает огромный дом.
– Эва! Как ты можешь! – вступается за младшую дочь мама. – Ты за своим мужем следи. Вот где Игорь сейчас?
Я швыряю салфетку на стол. Жить вместе с родителями – самая большая моя ошибка. Но после свадьбы казалось, что так здорово, когда мы все вместе за одним столом, все дружно…
Черт возьми!
Когда все стало таким сложным? Может, после того случая? Нет, о нем лучше не думать. Не думать!
Я растираю пальцами виски. Водитель везет меня на работу.
– Сань, что охрана говорит? Кто ее вызвал в ресторан?
– Не знаю, – уклончиво отвечает он, у ворот тормозит, смотрит в зеркало. – Что делать будем, Эвелина Викторовна?
– Пересаживайся, Сань!
Мы меняемся местами. Мне сейчас нельзя за руль, но выхода нет, лучше так, чем выдать папарацци, которые караулят на подъездной дороге, что я еду на работу одна. Мы с Игорем, не желая сплетен, выезжали утром из дома вместе, демонстрируя всем, какая мы идеальная пара.
А сегодня после таблоидов этих шакалов будет в разы больше.
Водитель садится сзади, берет в руки планшет, поднимает его на уровень лица. Проскакиваем удачно, я выдыхаю. На трассе снова меняемся. Водитель не задает лишних вопросов, лишь сочувственно поглядывает на меня.
Ненавижу сочувствие! Не нуждаюсь в нем!
Черт!
Опускаю стекло, закрываю глаза, подставляю лицо свежему весеннему ветру. Как мы с Игорем дошли до жизни такой?
Когда я три года назад вошла в студию ток-шоу маленького новостного канала, поразилась, насколько красивый и элегантный мужик меня встретил. Он вежливо поздоровался, проводил в гримерку.
– Разрешите, я вам помогу, – незнакомец сияюще улыбнулся и показал на крохотный микрофон в своих руках.
«Ничего себе подсобные работнички!» – ахнула про себя я, не в силах оторвать взгляда от волевого подбородка, покрытого модной трехдневной щетиной.
– П-прошу, – заикнулась я от растерянности.
И даже струхнула, когда мужчина наклонился ко мне, чтобы прикрепить микрофон к лацкану жакета, а от запаха чуть не закружилась голова, настолько красавчик пах умопомрачительно. Причем каким-то неизвестным брендом духов. Преобладали древесные ароматы, но я уловила и нотку свежести в компании с бергамотом и еще с чем-то настолько сладеньким, что буквально захотелось лизнуть кожу парня и попробовать на вкус.
Это наваждение длилось всего несколько секунд, но настолько поразило меня, что я невольно проследила взглядом за мужчиной, когда он выходил из гримерки. Отметила его широкие плечи, обтянутые костюмом известного бренда, тонкую талию, прекрасные ягодицы, упругие, как крепкие кокосы, длинные сильные ноги.
И только когда захлопнулась дверь, я вынырнула из фантазии.
«Твою ж мать! Что это было? Гипноз? – один за другим пронеслись в голове вопросы, и тут же вздрогнула от озарения: – Костюм! Идиотка! Это не подсобный работник. А кто?»
– Эвелина Викторовна, позвольте я вас провожу в студию, – я повернулась на голос: в проеме стояла девчонка в джинсах и свитере, а красавчика и след простыл.
– Хорошо.
Я встала, последовала за девушкой, вошла в павильон студии и замерла: в кресле сидел мой красавчик и перебирал листы бумаги. У меня в горле все пересохло.
– Внимание, три, два, один, ноль… – этих слов оператора я даже не расслышала, вздрогнула лишь, когда он громче сказал: – Камера!
Я сфокусировала зрение и впервые посмотрела на ведущего открытым взглядом. Он улыбался, приветствуя зрителей, а я пропала…
Как Игорь представлял меня, какие вопросы задавал, что я отвечала – ничего не помню. Я будто получила удар молнией и отключила сознание: все вокруг было в плотном молоке тумана. Ведущий загипнотизировал меня харизмой и обаянием, от него исходило радужное сияние.
«Этот горячий перчик будет моим!» – решила я тогда и преследовала Игоря два месяца.
Именно преследовала.
Караулила его, сидя в машине, когда он выходил из здания канала, провожала до дома, стояла неподалеку, любуясь точеным профилем, подсвеченным уличным фонарем, когда он открывал дверь подъезда.
Игорь выносил мусор в домашних тапочках и обычных трениках, здоровался с соседями, бегал по утрам в мокрой от пота футболке, а мне казался самым сексуальным мужчиной на свете.
Это были волшебные дни. Правда, позже, когда я вышла из тени, Игорь признался, что видел сталкера, преследующего его, но не стал ничего делать.
– Я ждал, пока ты сама подойдешь ко мне, – просто сказал он, когда я наконец попалась.
А потом были полгода сумасшедшей любви, пышная свадьба. Ни ворчание родителей, ни стройный хор знакомых, утверждавших, что пару нужно выбирать в своем кругу в соответствии со статусом и положением, не остановили меня. Я мечтала об этот мужчине, желала только его, сходила с ума от ревности, стоило кому-то из женщин бросить на Игоря взгляд.
А что случилось теперь? Почему наша жизнь стала настолько унылой и безнадежной, что мы спим в разных спальнях, практически перестали разговаривать друг с другом, а сегодня Игорь даже не ночевал дома.
Ответ на поверхности: мой выкидыш. Я отворачиваюсь к окну, слезы наплывают на глаза. Именно после него мы отдалились друга от друга.
И виновата только я… я…
– Мы приехали, – Санек вырывает меня из грустных мыслей.
– Что? – я оглядываюсь, потом смотрю в зеркало.
Лицо как лицо, немного отекшие веки, но после такой ночи это неудивительно.
«Интересно, как все же охрана узнала, где я? Надо позвонить Лике», – мелькает мысль, но тут же исчезает.
– Мы приехали.
– Спасибо. Саша, пока ты свободен. После обеда отправимся на встречу.
– Понял. Не вопрос.
По торговому центру я иду в сопровождении целой свиты. Я привыкла обходить атриумы до начала открытия магазина.
– Это что? – показываю на маленький бутик с невыразительной витриной, притулившийся в уголке.
– Магазин нижнего белья, Эвелина Викторовна, – тут же забегает вперед секретарша Людочка.
Я смотрю на ее кудрявую голову, на тонкие дугой брови, на очки без оправы и чувствую глухое раздражение. Эту девицу приставил ко мне отец. Она шустрая, активная, работу знает и всегда полна новостей. По сути ценный работник, если бы не одно «но»: девушка стучит на меня отцу и в подробностях, нисколько не смущаясь.
Я иду дальше и опять натыкаюсь на крохотный бутик.
– А это, что?
– Все для рыбалки, – угодливо поясняет Людмила, показывая на надпись.
– Я не слепая, вижу. Что это недоразумение делает в элитном торговом центре?
Во внезапно наступившей тишине эти слова звучат зловеще громко. Моя свита переглядывается, из бутика выбегает хозяин. Он одет в военную форму, вытягивается по стойке смирно и кивает.
Но я не отвечаю. Бесят! Как меня все бесят!
И где Игорь?
Хочется плюнуть на все и поехать в студию канала. Едва держу себя в руках. Едва… даже дышать трудно, камень лежит на груди и давит… давит…
– Да, бутик маленький, но у него контракт с фирмой на аренду торгового места.
– Контракт? – я поворачиваюсь к экономисту, который семенит сзади. – Семен Иванович, сколько прибыли приносит нам этот магазин?
Тот свайпает пальцем по экрану планшета, находит нужный документ.
– Не приносит, Эвелина Викторовна.
Я сверлю его взглядом. Видимо, мои глаза излучают столько злости, что экономист, приземистый, лысый мужичок за сорок сжимается и становится еще меньше.
– Моя компания не занимается благотворительностью. Раз бренд не приносит дохода, расторгайте договор.
– Но там… неустойка, – шепчет экономист и оглядывается на хозяина бутика.
– Плевать! Выплати!
Я прибавляю шагу, свита уже почти бежит за мной. Я сжимаю в руке мобильник.
«Позвонить сейчас или в кабинете?» – сверлит виски мысль.
– Есть и еще проблема, – не успокаивается Семен Иванович.
– Какая?
– Хозяин бутика – давний друг вашего отца.
– Да что б вас всех!
О боже! Как хочется выругаться, сил нет! Но так хочется! С вечера ссора с мужем, потом попойка с Ликой, с утра наставления отца. А теперь еще и это!
Я шагаю прямой наводкой в свой офис. Свита торопится за мной. Спиной чувствую молчаливое неодобрение и колкие взгляды сотрудников, но я уже дошла до крайней точки кипения.
– Эвелина Викторовна, у вас через десять минут совещание с менеджерами.
– Хорошо.
– Кофе вам сейчас принести или после совещания?
– Сейчас.
– Вам американо…
– Люда, уйди! – я с трудом отрываю глаза от экрана смартфона. – Не буди во мне зверя. Зачем спрашиваешь?
Секретарша мгновенно исчезает. Она прекрасно знает мои вкусы. Подозреваю, что уточняет лишь потому, что так прощупывает градус моего раздражения. А сейчас он самый высокий, что ни есть.
Менеджеры заходят в кабинет с опаской: Людочка успела всех предупредить, что мегера на взводе.
– Сколько площадей занимают у нас мелкие бутики? – сразу спрашиваю я.
– Двадцать процентов, – мгновенно отвечает менеджер по договорам.
– Очистите все помещения.
Глава 5
Поднимаю тяжелый взгляд, движение глазных яблок болью отзывается в висках. Понимаю, что сейчас обо мне думают подчиненные, представляю, как Людочка после совещания, захлебываясь слюной, рассказывает обо всем отцу, но я уже перешла ту черту, за которой хоть потоп, хоть землетрясение – все едино.
Смотрю на менеджеров, а в кабинете звенит тишина. Именно звенит, тоненько так, противно, и этот звон отдается в голове комариным писком, а из желудка поднимается тошнота.
Я глубоко вдыхаю, пытаюсь подавить это состояние. Смартфон лежит на столе и манит, манит, паразит, черным экраном, так и хочется свайпнуть по нему, проверить, вдруг муж позвонил, а я не заметила.
Переворачиваю мобильник чехлом вверх.
Еще хуже.
Этот чехол с изображением Эйфелевой башни купил мне Игорь, когда мы были в Париже.
Где же он? А вдруг с ним что-то случилось? Надо обзвонить больницы.
Хотя… стоп! О чем это я? Какие больницы? Они сами оповещают родственников.
А если муж попал в аварию и лежит без сознания в коме?
Рука тянется к мобильнику, усилием воли сдерживаю себя. Если бы с Игорем что-то случилось, директор его канала тоже разыскивал бы его.
Тогда надо обзвонить все отели. Где-то же муж ночевал, раз его друг в командировке.
Отели? Их в столице огромное количество, я и за день не справлюсь.
Надо позвать Лику.
Точно!
Позвоню ей.
– Как очистить?
Я чуть не подпрыгиваю от неожиданности, фокусирую зрение: менеджер по договорам испуганно смотрит на меня.
Черт! У меня же совещание. Соберись, идиотка! О чем это менеджер спрашивает?
Наконец переключаюсь.
– Вас научить?
– Н-нет. Мы посоветовались с нашими юристами, они сказали, что нельзя выгнать фирму, если не завершен контракт.
Я стискиваю челюсти, прикрываю веки, не могу смотреть на яркий свет, не хочу видеть этих людей, которые смеют возражать хозяйке.
Но разум берет верх над эмоциями.
– Пригласите на совещание Юрия Андреевича.
В ожидании, пока придет главный юрист, секретарша разносит кофе. Меня дико раздражает его запах, тошнота опять поднимается к горлу. Выхожу в комнату отдыха, присоединенную к моему кабинету, ополаскиваю лицо, ложусь на диван.
«Успокойся, Эва, успокойся! – уговариваю себя. – Это бизнес, не нужно разваливать компанию из-за ссоры с мужем. Черт! Почему же мне так плохо?»
Стук в дверь даже не слышу.
– Эвелина Викторовна, юрист пришел, – заглядывает в комнату Людочка.
Я встаю, одергиваю юбку, выхожу в кабинет. Здесь еще стоит стойкий запах кофе, но я стараюсь игнорировать его.
– Почему нельзя выгнать бренды, которые не приносят прибыли? – спрашиваю напрямую юриста. – И про контракты мне ничего не говорите!
– Многие хозяева бутиков инвестировали деньги в оборудование торгового центра. Мы не можем их выставить.
– Так выгоните их по суду, в чем проблема?
– Мы вряд ли суды выиграем. Закон на стороне малого бизнеса, чтобы крупные компании не злоупотребляли властью.
Его слова бьют по больной голове, как тяжеленный молот по наковальне. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить, буквально впиваюсь ногтями в ручки кресла. Зато юрист спокоен, он привык держать удары судьбы и срывы начальства. Это и бесит еще больше.
– Вы хотите сказать, что я упиваюсь властью, Юрий Андреевич?
Спрашиваю тихо, голос отказывается повиноваться. Мало мне мужа, еще и этот хлыщ воспитывать будет.
– Я не это имел в виду, – мгновенно тушуется он.
– У нас тут что, богадельня? – повышаю голос я.
– Нет, но… эти бутики мы исключили из акций, которые проводит центр, у них нет рекламы, нет другого продвижения. Естественно, что и доход у них тоже маленький. Если мы примем решение помочь малым брендам, они сразу начнут приносить прибыль.
Разговор дается мне с трудом. Я сижу, покачивая ногой, но она начинает подергиваться, и туфля вдруг с грохотом падает на пол. Все вздрагивают. Не отводя пристального взгляда от юриста, я говорю сквозь зубы:
– Господин Данилов, мне не нужны ваши советы. Я прошу вас… нет, я приказываю вам выгнать эти фирмы. Если они не послушаются, подать иск и выиграть дело. Разве это не работа вашего отдела?
В кабинете наступает звенящая тишина. Я знаю, что Людочка доложит отцу, возможно, она включила диктофон и записывает каждое слово, но меня уже несет по бездорожью, и остановить это движение не в силах даже отец.
– Да, госпожа, – отвечает юрист.
– Вы свободны!
Данилов выходит в полной тишине: не скрипнет стул, не зазвонит телефон. На несколько минут все замерли. Напряжение в воздухе висит такое, что хоть ножом его режь, но мне все равно. Это моя компания и никому не позволю перечить.
Ни-ко-му!
Первым приходит в себя менеджер по договорам.
– И где мы найдем на эти места рентабельные магазины?
Я пронзаю взглядом секретаршу, она втягивает голову в плечи и начинает ерзать.
– Людмила Васильевна, кому мы недавно отказали в контракте?
Людочка листает станицы планшета, наконец выдает:
– Колесникову Олегу Владимировичу.
– Почему?
– Вам не понравилось, как он вел себя на встрече.
Я напрягаю мозги, и память выдает на экран картинку: наглый делец немного за тридцать сидит напротив меня, развалившись в кресле и сканирует взглядом. А потом небрежно спрашивает:
– Может, прокатимся на Мальдивы?
Я тогда вскакиваю, швыряю ему салфетку в лицо и убегаю, злясь на себя на несдержанность.
Нет, только не он!
Хотя… если подумать… А пусть Игорь позлится.
Я медленно выдыхаю через нос, пытаясь подавить ярость, бушующую в душе, и тошноту, которая опять волной поднимается из желудка. А еще ноющая боль стягивает обручем голову.
Что со мной?
Ну, Игорек, держись!
Я поворачиваюсь к Людочке: которая сидит за длинным столом справа от меня.
– Позвони Колесникову.
– Но…
– Ты хочешь, чтобы я тебя уволила за невыполнение приказа?
Я уже не говорю – шиплю, как змея, только что не переливаюсь чешуей. Секретарша вскакивает и, тряся кудряшками, несется к двери. Перевожу взгляд на менеджеров. Они старательно смотрят в ноутбуки и планшеты. Мы все в полной тишине слушаем стук каблуков по ламинату, приглушенный разговор Людочки. Наконец дверь снова открывается.
– Эвелина Викторовна, Колесников сейчас занят, но предлагает вам поужинать.
– Отлично! Назначай время, – я поворачиваюсь к остальным. – Есть еще один выход.
– Какой? – рискует спросить Данилов.
– Достаточно в каждом атриуме перераспределить помещения и освободить пространство. Фирме, что приносит хороший доход, выделить больше места за те же деньги.
– Но… – руку поднимает администратор третьего этажа, – доходность в каждом месяце разная. Как тогда быть?
– Никак! Компании будут стараться, зная, что их в любой момент могут подвинуть. И еще, – я поворачиваюсь к Юрию Андреевичу. – Включите этот новый пункт в договор, – я встаю. – Все свободны!
Ура! Совещание закончено, я наконец-то выдыхаю и открываю окно на проветривание. На улице идет дождь. Когда он начался, не представляю. Частые капли бойко стучат по стеклу, а мне они кажутся зубной дробью.
Я смотрю вниз, с высоты седьмого этажа люди выглядят букашками, спрятавшимися под разноцветными зонтиками. И ряды этих зонтиков, шеренги, целые колонны сливаются в один строй, как боевые солдаты на плацу.
Мое раздражение из-за Игоря накладывает отпечаток и на восприятие мира. Он мне тоже кажется мрачным, лживым и больным, как я, муж, моя семья.
«Господи, я идиотка! Ну, обиделся муж, что с того? Почему меня это так злит?» – задаю себе вопросы.
Холод пробирает до костей, но остужает голову. Я обнимаю себя за плечи. Что же делать с Игорем? Что его так задело? Муж всегда не обращал внимания на выходки Ники, грамотно отвечал отцу.
Что же случилось сейчас?
Надо с ним поговорить. А если предложить уехать от родителей? Это наладит наши отношения?
Я представляю, как мы кувыркаемся вдвоем на широкой кровати, смеемся, кричим, слушаем громкую музыку, и никто нас не одергивает. Увиденная картинка кажется такой соблазнительной, что рука невольно тянется к мобильнику.
Но я ее отдергиваю: и без того весь день гипнотизирую экран в ожидании звонка. Игорь, когда успокоится, позвонит сам.
А если не позвонит…
Еще раз набираю его номер, слушаю равнодушный голос бота, а потом звоню Лике. Она долго не отвечает. Я слушаю длинные гудки и растираю пальцем правый висок: теперь боль сконцентрировалась там и сверлит: сверлит, словно хочет располовинить мне мозги у чертовой матери.
– Д-да, – вздрагиваю от сонного голоса подруги. – Чего тебе?
– Лика, засранка! Уже полдня прошло, хватит дрыхнуть!
– Эвка, отстань! Из-за тебя всю ночь провела в кутузке.
– Что? – от шока я на миг забываю о своем раздражении, головной боли, тошноте и даже о муже. – Как?
– Каком кверху! Приехали охранники твоего отца с полицией, а та всех повязала, кто был в баре. И меня… а ты… еще подруга называется… Больше с тобой никуда… ни ногой…
С минуту я слушаю судорожные всхлипывания и завывания и молчу, перевариваю информацию, наконец выдаю нужный вопрос.
– А кто вызвал охрану?
– Ты и вызвала.
– Я?
– Ага. Как спятила. Сцепилась с теми мажорами, они наехали на нас, а ты им в нос полицию… хрясь… Дура! А-а-а…
– Не могла я так отключиться с пары сетов.
Я действительно не понимала, чего натворила. Всегда была благоразумной, в приключения не лезла, а уж пьяных разборок точно не устраивала. Зато теперь становится понятным всплеск интереса папарацци к моей жизни.
– Вот и я тебя не узнавала. Слушай, может, в тебя терминаторша из будущего вселилась?
– Господи, не неси чушь!
Я отключаюсь. Так, Лика не помощница, ей бы сейчас со своими делами разобраться.
Что ж, на этот случай есть вечерний выпуск новостей, который муж ни за что не пропустит.
Стоп! А зачем ждать вечера? Сейчас Игорь в монтажной монтирует вечерний выпуск. Самое лучшее место для разговора.
Я внезапно успокаиваюсь, настроение поднимается, поэтому нажимаю на кнопку вызова.
– Люда, журналисты уехали?
– Нет, парочка ждет вас в вестибюле.
– Что у меня дальше по плану?
– Обед с заместителем мэра в ресторане «Небеса».
– Отмени.
– Но… – голос секретарши потрясенно вибрирует. – Это же большая шишка!
– Ну, сошлись на то, что я заболела. И прикажи подать машину к черному выходу.
Больше не сомневаюсь, накидываю на плечи плащ, хватаю сумочку и зонтик и несусь вон. Стук каблуков отбивает такт:
«Надо поговорить с Игорем! Надо поговорить!»
Я вылетаю из офиса администрации в приподнятом настроении. Принятое решение наполняет меня боевым духом. У лифта толпится народ. Заметив меня, люди мгновенно рассасываются по кабинетам.
«Точно, меня обзывают мегерой», – невольно улыбаюсь я.
На втором этаже выхожу и сворачиваю к лестнице, быстро спускаюсь, выскакиваю на улицу. Черная машина припаркована прямо у выхода, не приходится даже зонтик раскрывать. Машу рукой водителю, двери салона гостеприимно распахиваются.