Луна фараона

Глава 1. Луна

Она бежала по тропинке густого леса, сверкая голыми пятками. Светлое льняное платье билось в ногах. На бегу лента сползла с косы, но переплетать было некогда, и светло-русые пряди рассыпались по плечам и спине до самого пояса.

Не к добру показываться на улице с распущенными волосами, мелькнула у неё мысль. Ведь в них заключена женская сила, без которой она не сможет жить, в лучшем случае, её жизнь будет жалка. А в мире полно злых духов, которые могу позавидовать, отнять её силу или использовать против самой Луны.

Но там, впереди, на их опушке её ждёт Ратик. Конечно, показываться мужчине, а тем более, холостому парню простоволосой ещё хуже – просто неприлично! Но ведь завтра он станет её мужем и всё равно их увидит. Так что ничего страшного – убеждала она себя. В глубине души она давно хотела, чтобы он увидел её главное украшение – будет больше любить. Хотя сам он утверждает, что больше любить просто невозможно.

Так она бежала, углубившись в свои девичьи мысли с развевающимися волосами, на которых играли солнечные зайчики, проникая сквозь зеленую листву. И вдруг она уткнулась прямо в грудь внезапно выступившего из-за огромного, в два охвата, дуба мужчины и вскрикнула. Он же подхватил её за талию и закружил.

– Какая же ты у меня красавица, милая мой! – поставив её на землю, восхищённо произнес он, – тебе бы быть заморской королевишной – и то равных бы тебе не нашлось.

– Ой, напугал, не могу отдышаться, – сказала Луна, – как так можно, Ратимир? А если бы я умерла от страха?

– Ну нет, Лунька, я никому тебя не отдам, даже смерти. Я бы тебя поцеловал и воскресил, как в сказке, помнишь? Вот так, – и, крепко обняв, он показал ей, как бы он это сделал.

Она ответила на его поцелуй, запустив руки в его русые кудри. Ладони Ратимира поползли по её спине вниз. Одной рукой сильнее прижав Луну к низу своего живота, второй он захватил её ягодицу.

– Чувствуешь, как я хочу тебя? – Спросил он, тяжело дыша, целуя её шею, – подари мне себя сейчас. Я не могу больше терпеть, милая моя.

Ладошки покрасневшей Луны уперлись в его грудь.

– Нет, не надо… Ратик, давай до завтра… ну что тут осталось… один денёк…

– Вот именно, – не собираясь так просто сдаваться, продолжал ласкать её парень, – один денёк. Ну что он значит? Не убегу же я от тебя после этого. Завтра это всё равно произойдёт. Так зачем тебе мучить меня лишний день? Не будь жестокой, как русалка. Хочу тебя… неужели ты сама не хочешь?

Щёки Луны пылали, но привитая воспитанием девичья стыдливость перевешивала.

– Ратик, ну подожди. Что тебе стоит? Завтра я стану твоей и буду чувствовать себя увереннее. Я боюсь… Отпусти меня… – проговорила она, опустив глаза и продолжая отпихивать его кулачками.

Ратимир нехотя разжал объятия.

– Злючка ты, Лунька, – улыбнулся он, – ну да ладно. Я не хочу, чтобы моя девочка меня боялась. Завтра точно не будешь бояться? Я осторожненько, обещаю.

– Не знаю, – смущённо ответила Луна, – может совсем чуть.

– Ладно, я буду очень стараться, – он взял её за руку, – пойдём назад?

– Нет, я же ещё хотела к гадалке зайти, к колдунье. Помнишь? Перед свадьбой обязательно надо погадать на будущую жизнь.

Ратимир поглядел на небо и нахмурился.

– Похоже, дождь собирается. Глянь, тучи прям чёрные. Ты б не ходила уже к ней, а? Ну её к лешему вместе с её предсказаниями. Сами разберемся в своей жизни.

– Ну что ты, Ратик! – Укоризненно посмотрела на него Луна, – все так делают и, говорят, сбывается. Она советы даёт, предупреждения.

– Тогда я с тобой пойду. Сейчас Перун как накроет лес сплошной чернотой – как ты одна идти будешь? Страшно будет, милая.

– Ратик, ты как будто вчера родился. Знаешь ведь, что девушка одна должна идти. Без матери, подруг, жениха. Я, конечно, боюсь немножко, но, в конце концов, другие же ходили и с ними ничего страшного не случилось. А если гроза начнётся, я просто у колдуньи пересижу.

– Ну ладно, – снова неохотно отпустил её руку Ратимир, – тогда до завтра, строптивая русалочка моя! Сегодня всю ночь не буду спать, о тебе думать. Зато завтра ты не будешь всю ночь спать – уж я постараюсь! Поэтому сегодня пораньше ложись, Лунька!

Он подмигнул ей, ещё раз поцеловал и отпустил. Она посмотрела в его серые глаза, погладила по щеке и пошла вперед по тропинке. Сделав несколько шагов, Луна обернулась. Ратимир в этот самый момент тоже остановился и посмотрел в её сторону. Они помахали друг другу и разошлись в разные стороны.

Если бы они только знали, что это был их последний поцелуй и последняя встреча!

Луна продолжала бежать по тропинке, опасливо посматривая на небо, всё быстрее и быстрее затягивающееся тучами. В душе просачивалось какое-то непонятное чувство. Это был даже не страх – а ощущение какой-то неотвратимости. Почему-то в эти последние минуты перед бурей ей показалось, что колдунья ей уже не нужна – не стоит и идти к ней. Неким глубоким инстинктивным чувством она вдруг ясно осознала – не будет завтра никакой свадьбы. Более того – её самой уже нет в этом мире.

От этих необычных ощущений она резко остановилась буквально в десяти шагах от избушки колдуньи и положила руку на сердце. Её охватил безотчетный ужас. Луне хотелось бежать – бежать куда угодно, хоть до дома, хоть до колдуньи, лишь бы увидеть человеческое лицо. Но её ноги налились тяжестью, она не могла двинуться с места.

И в этот момент всё небо взорвалось первой слепящей молнией, и сразу вслед за нею ударил жуткий оглушающий грохот грома.

Это вывело Луну из ступора, и она бросилась к избушке. Луна уже схватилась за перила крыльца, когда прямо в дом колдуньи ударила вторая молния, а следом – третья. Девушку отбросило от крыльца на землю, и, при виде охватившего брёвна огня, в раскатах последовавшего грома в её угасающем сознании непонятно с чего вдруг всплыли слова:

«…быть тебе заморской королевишной», – и наступила полная тьма.

Первым ощущением была боль. Она состояла из сплошной боли. А ещё слабость. Тело не повиновалось ей. Даже веки – она не могла их открыть. И вообще, кто – «она»? Она этого не знала.

Неизвестно, сколько она так пролежала. Наконец, стали всплывать мысли. Они мешались друг другу, были назойливыми и причиняли ещё большую боль.

«Луна».

«Молния… горит… огонь…».

«Не будет… ничего не будет… меня не будет…».

«Но я есть».

«Где я есть?» – наконец осветил рассудок логичный вопрос, и, чтобы ответить на него она пошевелила пальцами.

Под её руками было что-то сыпучее.

«Песок», – снова всплыло слово.

Она немного поёрзала телом, вызвав новый прилив боли. Она явно лежала на песке, но тут вдруг её кожа ощутила ужасную жару, как будто волной огня захлестнуло.

«Я горю», – со страхом подумала она, – «это молния. Она подожгла избушку колдуньи и меня!»

Она стала изо всех сил извиваться, пытаясь отползти от поглощающего жара, и в панике открыла слипшиеся глаза.

Она лежала на спине, а взгляд упёрся в невероятно синее небо. Огня нигде не было. Синева просто поглощала, растворяла в себе. Она никогда не видела небо таким. И, хотя тело продолжало полыхать, она почувствовала расслабленность, утопив взгляд в удивительной и непостижимой синеве.

Она лежала так долгое время, наслаждаясь покоем, не желая больше отгадывать никакие загадки. Но внезапно совсем рядом послышался странный шорох, сразу испугавший её. Ведь она так и не узнала, где находится. Мало ли, кто это мог быть?

Собрав все силы, Луна поднялась на локтях. Окинув окрестности беглым взором, она обнаружила, что лежит в зарослях тростника. До неё доносился запах воды. Но это ещё не всё. Прямо перед собой она увидела огромного диковинного зверя. Он был несколько похож на кошку, только не пушистый и размером больше в несколько раз – если бы он стоял рядом с лошадью, то его холка была бы как раз на уровне её брюха.

Луна в ужасе уставилась в жёлтые глаза животного. Она попыталась отползти, но у неё это не получилось, а ему очень не понравилось, так как он, рыкнув, пошёл по направлению к ней.

Луна подтянула к себе колени и снова вызвала гнев зверя, проявившийся в том, что он махнул лапой, протянув её к ноге девушки, и оставил глубокие царапины на ее голени. Она вскрикнула.

Животное продолжало угрожающе смотреть на свою жертву, впрочем, вполне ощущая своё превосходство и от того нисколько не торопясь. Но тут снова послышался треск тростника и неподалёку от места происходящего выскочил человек, при виде которого Луна испугалась ещё больше.

Дело в том, что его кожа была настолько темной, что таких людей она ещё никогда не видела. Кроме того, мужчина был почти голым, если не считать короткой белой юбки вокруг бёдер, невиданных украшений и платка на голове.

Он удивленно посмотрел на представшую перед ним сцену и, обернувшись, что-то насмешливо крикнул на непонятном языке. Тут выскочил еще один мужчина, с такой же темной кожей, но гораздо выше и могучее первого. На нём была такая же юбка, но платок был не белый, а в сине-желтую полоску и свисал двумя концами на плечи. Закреплял головной убор золотой обруч в виде кобры, поднявшейся в боевую стойку.

Этот человек бросил на неё взгляд, и было видно, насколько он поражён. В следующую секунду он, не задумываясь, бросился на спину зверя, крепко охватив его шею мощным плечом, и брюхо бёдрами, потянувшись другой рукой за кинжалом.

Глава 2. Фараон Джосер

Фараон возлежал на своём ложе, на разноцветных подушках, и задумчиво смотрел с верхней террасы дворца на раскинувшийся перед ним белостенный Мемфис – столицу Великого Египта, каким его сделали его предки, объединив в результате бесконечных войн Верхний и Нижний Египет. Ряды прямоугольных домиков из кирпича-сырца* с плоскими крышами утопали в зелени садов. Возле них копошились люди: мужчины в белых шендитах*, женщины в легких калазирисах* и совершенно голые дети.

По обе стороны царского ложа стояли служанки и овевали своего господина опахалами из страусиных и павлиньих перьев. До фараона долетал запах их благовоний. Время от времени он отпивал вино из золотого кубка.

Тем временем к входу в его покои скользящей кошачьей походкой приблизилась, шурша ярко-синим, под цвет глаз, нарядом, роскошной красоты девушка. Широкие бедра, округлая грудь были умело подчеркнуты облегающим одеянием. Густейшие волны черных волос ниспадали из-под короны. Но главное её очарование было в глазах – в них загадка переплелась с искрами страсти и ночной тьмой.

Подойдя к шестерым стражникам, она спросила властным голосом, не смотря ни на кого из них:

– Его Величество у себя?

– Да, царица, – низко поклонившись, ответил начальник стражи, – он один.

Пройдя через стражу в следующей комнате уже молча, она остановилась перед третьей стражей. Начальник также почтительно склонился перед ней, вошёл в покои фараона и доложил:

– Царица Мерти!

Джосер, не оборачиваясь, ответил:

– Пусть войдёт.

Стражники подняли копья, и стоявшая с величием статуи девушка с гордо поднятой головой двинулась к ложу.

Приблизившись, она повела себя совсем иначе: встала перед ним на колени, положив руку фараону на грудь, и снизу посмотрела в его глаза мерцающим взглядом.

– Мой господин больше не любит меня? – Спросила она низким, проникающим голосом.

– С чего ты это берёшь, кошечка моя? – Лениво ответил он.

– Ты уже два дня не приходил к своей несчастной жене… – продолжала ворковать она, начав гладить его грудь и живот, – заставил меня сгорать от желания в одинокой, холодной постели… пришлось самой ласкать себя… представляя твои руки, твои губы, твой… – она, сделав вид, будто смутилась, положила руку на его член и стала поглаживать его, – Я еле дождалась утра и бегом побежала к тебе… господин мой, снизойди до своей недостойной служанки!

– Мерти, – улыбнулся Джосер, гладя пальцами её шею, – мы сейчас идём на охоту. С минуты на минуту придёт Рахаф.

– Но пока он идёт, позволь хотя бы поцеловать тебя там, царь мой, – мурлыкнула она, – и обещай подарить эту ночь мне.

Фараон махнул служанкам рукой и они разом исчезли с терассы. Мерти склонилась над ним и вобрала в себя его мужской орган. Медленно начав, её губы и рука всё ускорялись, язычок помогал им изнутри, она постанывала, и вскоре Джосер застонал тоже, а Мерти сделала глотательное движение.

К внешней страже подошел молодой человек в белом шендите и в белом же платке, поверх которого был надет золотой обруч. На шее было ожерелье из золотых с зеленоватым оттенком, фаянсовых и медных бусин, которое закрывало почти всю грудь. Запястья украшали золотые браслеты.

– У себя? – Развязно спросил он у начальника стражи.

Тот глубоко поклонился ему.

– Его величество принимает царицу Мерти, господин.

– Ох, что б её, эту Мерти, – выругался парень, – ну что же, придётся подождать.

Через некоторое время царица выплыла из покоев и снисходительно кивнула ему:

– Привет, Рахаф.

– И я тебя приветствую, госпожа моя! Надеюсь, ты постаралась и оставила нашего повелителя в хорошем настроении, – нахально ответил тот.

– Не хами! – Высокомерно сказала царица, – со своими наложницами так будешь разговаривать.

– Да ладно, я же со всей любовью и почтением. Ты знаешь, как я к тебе отношусь, прекрасная царица, и только то уважение и трепет, которые я испытываю к твоему богоравному супругу, а моему лучшему другу, не позволяют мне даже глаз поднять на твою нереальную красоту, – с притворным смирением улыбнулся Рахаф.

Царица чуть приметно двинула уголками губ вверх и, не удостоив его больше ни словом, прошествовала дальше.

Стражники стояли с неподвижными лицами, смотря невидящими взглядами прямо перед собой, и Рахаф шагнул в покои фараона.

Охотники остановились в недоумении.

– Где же она? – Спросил Рахаф, оглядываясь по сторонам.

– Анхурет* её знает, – выругался Джосер, – но какая шкура у неё, видал? Я раньше таких львиц не встречал. Почти белая.

– Давайте разбредемся цепью. Она должна быть где-то здесь.

Пробираясь в густых зарослях тростника, Рахаф услышав чей-то крик. Побежав в его сторону, он увидел нечто невероятное и сразу закричал:

– Эй, царь, иди-ка, посмотри, на какого живца мы свою добычу ловим.

Джосер выскочил следом за другом и на мгновение остолбенел. На земле сидела девушка с белоснежной кожей, но главное – её волосы были не чёрными, а тоже белыми, как и её кожа!

В следующую секунду сработали инстинкты, и он понял, в какой опасности она оказалась. Недолго думая, Джосер прыгнул на спину львицы, охватив её шею левым плечом, а брюхо – бёдрами, потянувшись другой рукой за кинжалом.

Львица попробовала достать обидчика лапой. У неё это получилось – по плечу фараона потекли ручейки крови из глубоких царапин – но ощутимого результата не принесло. Зверя обуяли безумие и паника – она свалилась на землю и стала кататься, в надежде сбросить с себя напавшего.

Подбежавшие охотники натянули луки, но Рахаф закричал:

– Не стрелять! – И сделал шаг к сражавшимся, чтобы помочь в случае чего.

Джосеру тем временем всё-таки удалось вынуть кинжал и всадить его в правое лёгкое львицы. Она издала вопль и, перестав бешено извиваться в пыли, вскочила на лапы и стремглав побежала подальше от людей. Тогда фараон отпустил её шею, сел верхом, сжимая её по бокам сильными бёдрами, и перекинул кинжал в левую руку. Слегка склонившись, он прицелился и воткнул его прямо в сердце зверю.

Львица пробежала ещё несколько шагов и упала. Джосер покатился по земле.

Рахаф, видя это, приказал паре лучников оставаться возле девушки, а сам вместе с остальными охотниками побежал к царю.

– Ты с ума сошёл, Твоё Величество! – заорал он, – во имя Осириса*, тебе жить надоело? Неужели нельзя было приказать лучникам просто пристрелить её?

– Я – воплощение бога Гора* на земле, – промолвил тот, вставая, – неужели ты думаешь, что какая-то львица может противостоять мне? Девушка где?

– Не беспокойся, под охраной, – стирая пот со лба, ответил Рахаф.

Под предводительством Джосера они пошли назад. Львицу забрали охотники.

Царь присел перед удивительной девушкой, которая продолжала сидеть и с ужасом смотреть на него.

– Скажи мне, неужели ты – богиня, спустившаяся ко мне на землю, – спросил он благоговейно, – и чем я заслужил такую честь?

Она продолжала молчать, со страхом хлопая на него широко раскрытыми голубыми глазами.

– Почему ты молчишь, богиня? – Продолжал допытываться Джосер, окинув внимательным взглядом её пухлые губы, аккуратную грудь, широкие бёдра и длинные, стройные ноги, – как твоё имя? Хатхор*, угадал? Я тебя такой и представлял. Хотя нет, богиня, лгу тебе – такую красоту я и представить себе не мог в самых своих буйных фантазиях. Скажи мне, как я могу тебе служить?

Девушка продолжала молчать.

– Слушай, Джосер, – влез практичный Рахаф, – у этой богини, не знаю, Хатхор она или кто ещё, но у неё ранена нога. Львица, наверное, цапнула. Надо бы обработать рану. Не знаю, как у богинь, а у людей такие раны приводят к быстрому заражению. Да и у тебя, не забывай, на плече то же самое.

Фараон перевел взгляд с испуганных глаз девушки на её ногу и опомнился.

– О, Хатхор, какой же я дурак! – Он призывно махнул рукой в сторону охотников и один из них поднёс ему большой ящик. Джосер приказал принести воды. Он достал из ящика льняную салфетку, смочил её, подошел к девушке и протянул руку к её ране.

Она затрепыхалась, как птичка в силках, и попыталась отползти от него. Фараон предупредительно поднял руку.

– Не бойся, богиня! Я не сделаю ничего плохого, просто хочу помочь! – успокаивающим тоном произнес он, уже поняв, что по каким-то причинам она не понимает его языка и налегая на интонацию.

– Может, прикажешь её подержать? – Снова проявил инициативу Рахаф, но Джосер посмотрел на него таким взглядам, что тот сразу попытался загладить впечатление от своих слов, – всё-всё, понял! Прошу великодушно прощения, где уж мне, простому смертному, иметь дело с богинями и советовать царям.

Странно, но именно его насмешливый голос подействовал расслабляющее на девушку, и она, переводя взгляд с одного на другого, дала фараону промыть себе рану, обработать её мелким порошком из обеззараживающих трав и забинтовать ногу.

Потом Рахаф проделал всё то же самое для фараона.

Джосер протянул девушке руку, чтобы помочь встать. Она попыталась, но ничего не получалось. Он видел, что она испытывала сильную боль. Царь совершенно потерял надежду понять происходящее и решил, что лучше всего будет вернуться во дворец и посоветоваться со своим чати* – Имхотепом.

Джосер поднял свою богиню на руки и понёс её к повозке. Она старалась отвернуть от него лицо, и он чувствовал, что она дрожит мелкой дрожью. Ему хотелось успокоить её, сказать, что не причинит зла, что готов выполнять любые её желания. Но как это сделать, если она не понимает его слов?

От близости её тела, которое пахло не привычными для него благовониями, а женским теплом, у него стал мутиться рассудок и дрожать руки. Сейчас ему захотелось утешить её самым простым способом – нежно поцеловать, чтобы она поняла его благие намерения. Но что-то подсказало ему, что это ещё больше напугает девушку, которая и без того постоянно дико оглядывалась по сторонам. Он с сожалением просто положил её на своё ложе в повозку.

Она представляла собой квадратный шатёр на колёсах, с четырёх сторон укрытый полупрозрачной белой тканью с вплетёнными в неё золотыми нитями, которые сейчас, при дневном палящем солнце, сверкали, создавая эффект сияния. Крыша была сделана из обычного тростника, обмазана глиной и покрыта известью.

Джосер запрыгнул в повозку, дождался Рахафа, вместе с которым сел на его ложе и щёлкнул пальцами вознице. Тот ударил кнутом четвёрку белых быков.

Те повлекли их всех навстречу их судьбе – к худу или к добру – в то время это знали только боги. А смертным оставалось лишь надеяться, что её узоры сложатся благоприятно для них.

*кирпич-сырец – необожжённый кирпич из глины и соломы.

*шендит – традиционная мужская одежда в Египте, представляющая собой полосу ткани, обматываемую вокруг бёдер и закрепляемую поясом.

*калазарис – традиционная женская одежда в Египте, представляющая собой длинный узкий сарафан, сшитый из двух полотен, на широких бретелях.

*Анхурет – древнеегипетский бог охоты и войны.

*Осирис – древнеегипетский бог, считавшийся первым мифическим фараоном, считался покровителем земледельцев, впоследствии олицетворял умершего фараона.

*Гор – древнеегипетский бог небо и солнца, покровитель царского дома и фараона. Сам фараон считался живым воплощением Гора.

*Хатхор – древнеегипетская богиня любви, женственности и красоты.

*Чати – первый советник фараона.