Эксперименты

Пролог

Мне было всего два, когда случился Разлом. Человечество тогда совершенно с катушек слетело, прямо у нас под носом все известные законы физики сломались. Огромный, чуть меньше Юпитера разлом пространства-времени, который жить по привычным для нас законам отказывался. Тогда никто не знал и не понимал, что это такое и откуда появилось. Да и сейчас, спустя двадцать с лишним лет, тоже никто так и не понял. есть разве что теории, которые нуждаются в подтверждении. Но как можно объяснить и подтвердить то, чего не может быть?

Мне было семь, когда я пошел в не самую плохую профильную школу. Глупость, если подумать, разве может знать ребёнок, чего хочет от жизни? Но это было и не важно, государство всё уже решило и готовило местечко новому человеку в обществе. Готовило настолько заранее. Но я и не был против, пока у меня было хорошее детство, друзья и способность мечтать. Меня готовили стать судостроительным инженером, и я не особо противился, меня в детстве безумно привлекало море, а уж возможность выйти в океан на круизном лайнере, который был построен с моих проектов, вовсе сводила с ума.

Мне было десять, когда человечество впервые достигло Разлома. Первый космический аппарат, конечно же, потерпел неудачу и был просто потерян в Разломе. Люди довольно долго собирали миссию, пытались собрать хоть какую-то информацию, но всё безуспешно. На тот момент было ясно только то, что Разлом находится совершенно за гранью известной нам физики. Люди боялись. Всё человечество на много лет застыло в страхе перед неизведанным.

Мы думали, что наконец-то добились хоть каких-то вершин. После серии очень тяжелых для человечества войн и катастроф случилось то, что трижды предотвращалось: мировая война закончилась в пользу нападавших. Человек, стремившийся к мировому господству, медленно, долго и кровопролитно шёл к цели. И пришел. Но мировое зло, каким все его видели и каким его выставляла пропаганда, оказалось не таким уж и злом. Да, это был жестокий режим правления, где неугодные убирались быстро и эффективно, где труд умственный и физический был необходимым, принудительным. Всё человечество жило одинаково. Случилось то, во что никто не верил. И уж тем более люди удивлялись, когда спустя много лет человечество стало процветать и достигло невероятных вершин в технологическом развитии. Увидев результаты, которых достигло человечество под главенством того, кого все должны были считать жестоким тираном, и, в некотором смысле, так и было, человечество тем не менее считалось с эффективностью и результатами созданного.

Технологии совершили огромный скачок, медицина достигла почти безупречного уровня, человечество наконец объединилось не смотря на все разногласия. А всё лишь из-за амбиций человека, который хотел покорить космос.

И космос стали покорять. Спустя всего лишь пятнадцать лет после окончания Объединительной войны, на Луну стали ходить рейсовые космолёты, а через двадцать семь лет люди научились разгонять объекты до скорости равной семидесяти процентов от скорости света. Правда, на тот момент еще не было способов применить эту технологию на крупных объектах и уж тем более сохранить человеку жизнь на таких скоростях, но позднее люди дошли и до этого. Солнечная система превратилась в огромный кратер с ресурсами, который позволял человеку готовиться для дальнейшей экспансии в глубины космоса.

Но всё это было задолго до моего рождения. Я же успел застать только первую экспедицию человека за пределы Солнечной системы. И то в настолько малом возрасте, что кроме новостных статей, которые можно найти в базах Всемирной библиотеки, я даже и не помню ничего.

И вот, когда человечество достигло невероятных и ранее невозможных вершин развития, когда уже неоднократно сменялся авторитарный лидер, а люди стали забывать, что когда-то существовали, пусть и принудительно уничтоженные, но разногласия, случается нечто физически необъяснимое и невозможное. Случился Разлом. И человечество, жадное до информации и исследований, рвануло его познавать. Но никто не мог даже представить, что скрыто за ширмой неизвестности. Как можно познать то, что не подчиняется никаким известным законам?

Люди были вынуждены заново познавать физику. Познавать иное пространство и время. И, на самом деле, будет не совсем верным считать, что там всё было настолько другим, что не поддавалось изучению.

Мне было семнадцать, когда первый человек смог пройти за грань разлома и вернуться. На тот момент жертвами разлома уже стали девять человек, восемь из которых не смогли даже пройти за Границу. Девятый же просто потерялся. И лишь с десятым человеком получилось хоть что-то. Тогда же стали появляться теории о том, что Разлом не пропускает любого человека, а лишь определенных. Позже эти теории подтвердятся, и окажется, что лишь некоторые люди, которые попали под влияние разлома, в то время нам еще неизвестное, способны перейти Границу и попасть в Небытие. Но мне всё это в тот момент было совершенно неинтересно, я один за другим сдавал на отлично экзамены по физике, математике и в целом все остальные. Меня даже пригласили на собеседование на предприятие, и сказали, что могут забрать меня на испытательный срок досрочно, даже до окончания университета. Один из моих преподавателей, как оказалось, рекомендовал меня. Я был безмерно рад тогда.

Мне было двадцать, когда мой отец попал в аварию и погиб. Даже с тем уровнем медицины, который существовал, не от всего могли лечить. Вылечить смерть невозможно. К счастью, правосудие работало хорошо, не так, как каких-то сто с небольшим лет назад, когда суд можно было “купить”. И человек, вчера служивший правительству, искренне отдавая себя этому делу, сегодня садится за руль пьяным, разбивает свой достаточно дорогой автомобиль, заработанный трудом, а не хитростью и коррупцией, и забирает у человека жизнь, при этом сам получает достаточно серьезные травмы. А завтра он окажется за решеткой, где ему самое место.

Нам с матерью очень тяжело было пережить это событие. Мы оба были в отчаянии, у меня не было сил закончить своё обучение. Заканчивал я его экстерном и с очень хорошими успехами. А тут хотел всё бросить. Но за день до последнего экзамена, мне пришел подарок от отца, который он видимо отправил мне по случаю завершения моего обучения. Он был в командировке и решил поздравить меня вот так. А экзамен сместился на пару дней, и он пришел раньше, чем нужно. Мой отец верил в меня и ни на секунду не сомневался. И я, проглатывая слёзы и безграничную тоску, пошел и сделал то, во что верил мой отец.

А пока в моей жизни разворачивалась столь тяжелая драма, люди не оставляли попыток понять Разлом. Но пока безуспешно, даже не смотря на то что первый человек смог пройти за Границу и встретиться лицом к лицу с Небытием. За шесть минут, которые он там был, он сошел с ума. Следующие полгода он не мог говорить, а если и говорил, то лишь одну фразу: “Мне нужны эти цветы.” Скоро всему миру предстоит узнать, что же это значит.

Но это еще случится. Сейчас люди готовят новую экспедицию в Разлом. Первые методы противодействия его влиянию появились довольно скоро. Всего через пару лет люди уже поняли как засылать внутрь объекты и возвращать их, но неясна была по-прежнему сама природа этого явления, неясно было что же это такое. Пока что мы знали лишь, что мощное излучение определенной частоты способно противодействовать разрушительному влиянию. Не убирать его полностью, но сводить его к минимуму. Также стало известно, что время там идет иначе, как правило, в десяток раз медленнее. Как правило. Иногда оно могло и ускоряться до неестественных значений, когда дни сокращались до секунд. Но лишь иногда и при определенных условиях. Кто бы мог подумать, что радиоволны будут возрождены из мертвых как технология по столь невероятной причине.

Но это история не обо мне, хоть и будет рассказана мной и от моего лица. История эта о том, что было с первой и последней экспедицией за Разлом. В которую мне не повезло попасть. Но выбора мне не давали. Я должен был это сделать, такова была моя судьба. Что ж, я принял её. Принял так же, как и две с половиной сотни людей вместе со мной.

Первая человеческая экспедиция состоялась, когда мне было уже почти двадцать восемь лет. В двадцать шесть, когда я уже было думал, что вот такой будет моя жизнь, какая она есть, всё меняется. Они пришли за мной на работу и прямо посреди рабочего дня, ничего не объясняя, просто уволокли меня. Никто и пискнуть не смел в сторону законников. Комитет безопасности имеет очень широкие полномочия и не подчиняется никому, кроме верховного командующего и мелких внутренних начальников. Поэтому когда прямо во время совещания из кабинета директора забрали заместителя главного инженера предприятия, никто не смел ничего сказать. Только молча посмотрели на оставленный на столе ордер. Даже тронуть не смели, все и так было понятно.

Так я и оказался в отборочной команде. Две с небольшим тысячи человек, которые подходили под никому не известные параметры отбора, тоже были собраны здесь же. Огромный тренировочный комплекс. К чему они будут нас готовить?

Две тысячи человек, из которых со временем осталось около двух с половиной сотен, разделенные позже на две группы. Я был в первой. Мы прошли множество обследований и тестов. Порой очень странных, но что можно считать странным, когда тебя отправляют в космос исследовать инородное пространство, которое рушит привычные нам законы физики?

А готовили нас именно к этому. Мы долго даже не знали об этом, просто делали то что нужно. Нам мало что объясняли, на любые вопросы заводилась шарманка про “очень секретное правительственное задание, все очень секретно, но если справитесь вас не обделят деньгами и славой”. И мы верили. Потому что ничего другого нам не оставалось, да и это было похоже на правду. Наше правительство, пусть и довольно жестокое, местами даже тираничное, но слов на ветер не бросает, этого не отнять. Поэтому мы верили. И были готовы.

Полтора года нас готовили. Физические и моральные тренировки, изнуряющие, но необходимые. Параллельно с этим велись разработки и исследования, за разлом даже успели отправить собак. Вот ведь ирония, первыми оттуда вернулись в целости две собаки.

За полтора года многое случилось и многое изменилось. Мне было строго запрещено контактировать с внешним миром и покидать комплекс. Как и всем остальным. Нам было суждено стать первопроходцами чего-то страшного и неизвестного. О том, что это страшное, мы начали узнавать довольно поздно. Разлом менялся. Четверть века он не проявлял активности, а тут начало происходить что-то странное. Разлом начал поглощать мелкие частицы, космическую пыль и даже небольшие астероиды, не больше пяти сантиметров в диаметре. Казалось бы, ничего значительного. Но это пока. Что может случиться дальше? Никто не знает.

Также Разлом начал светиться. Этого не было видно невооруженным глазом, но телескопы разных спектров показывали это очень отчетливо. Свечение было преимущественно инфракрасным. Но это ничего не значило. А даже если и значило, понять это нам было сейчас не дано.

Тот первый человек, которого так опрометчиво закинули за Разлом, недавно скончался. Около года назад. Но мир не знал об этом, а мы знали. Он находился под пристальным наблюдением ученых и врачей, и даже не смотря на то, что рассудка он давно лишился, тем не менее, информации получили они от него довольно много. Он умер от истощения. В какой-то момент он перестал есть и пить, а то, что в него запихивали насильно, организм принимать отказывался. Случилось это примерно в одно время с тем, как Разлом начал светиться. Наверняка в этом есть какая-то связь, но опять же, нам это узнать не суждено, по крайней мере пока. Слишком много непонятных тайн принесло нам это событие.

Нас учили обращаться с оружием. Очень странным оружием. Как нам сказали, это пистолет разработки ученых Софьева и Новикова, названный "Игла". Первый создал невероятно мощный аккумулятор, которого должно хватать на несколько тысяч выстрелов в нашем случае. Или же, для аналогии, он может пять лет питать домашний холодильник без единой подзарядки. Второй же, взяв принцип электромагнитной пушки и сильно его усовершенствовав, создал крайне убойное и легкое оружие, которое, к тому же, помещается в кобуру. "Иглой" его назвали неспроста, ведь он способен прошить почти что угодно так же легко, как швейная игла прошивает ткань. Очень серьезным минусом оружия была крайне сильная отдача, которая делала невозможным два точных выстрела подряд. Очень серьезным плюсом было то, что одного точного выстрела было более чем достаточно. Максимальная мощность выстрела гарантированно отправляла спать навсегда любое живое существо на планете. Но, на самом деле, как пистолет он использовался редко, чаще как карабин, с прикладом, потому что так было намного удобнее. Но лишь на тренировках, на практике же использовали мы его как пистолет на минимальной мощности. А на максимальной мощности использовать его причины не было. Мы не знали, зачем нам оружие, но также и не знали, что нас там, за Разломом, ждет.

Слышен звук открытия двери

– Брось пистолет! У тебя тоже крышу сорвало? Успокойся!

– Вы все обманщики… предатели… ненавижу!

Два выстрела.

Говоривший садится на стул перед диктофоном.

Вот тебе и оружие. Еще один. Я не знаю, сколько людей я успел убить с тех пор, как попал сюда. Не хочу знать. Да и что-то я заговорился, эта история не обо мне совсем. Это история о том, что здесь произошло. Хотел бы я рассказать, что такое Разлом и чем он опасен, но этого мы, к сожалению, до конца так и не поняли. Поэтому расскажу то, что знаю. Но потом. Надо посмотреть, что там творится. Вдруг на кого-то еще этот псих напасть успел.

Глава 1

«Данные записи были получены с борта первой экспедиции. Человечество потеряло связь с первой экспедицией через месяц после того, как они туда отправились. Вторая экспедиция была экстренно отменена. Записи были найдены спустя год в архивах, хотя, по утверждению их автора, они провели за Разломом несколько лет. Далее содержится полное содержание находящейся в записи информации в двух видах: дословное и сокращенное. ВНИМАНИЕ! Часть информации засекречена. Подтвердите право доступа, чтобы получить допуск к полному содержанию.»

Время далеко за полночь, я устало протираю глаза, которые начали болеть от длительного пребывания за служебным терминалом базы данных Библиотеки. Хотя они и были сделаны так, чтобы глаза уставали минимально, и за ними можно было проводить много времени, я всё равно устал. Устали глаза, устали руки и ноги, устал мозг. Я давно не спал, но позволить себе такую роскошь я пока что не могу. Слишком многое стоит на кону. И мне нужны были хоть какие-то зацепки, хоть какие-то подсказки. От этого зависело слишком многое. Поэтому я снова начал вглядываться усталыми глазами в монитор, после того как поднес ключ доступа к порту терминала.

"Разлом представлял из себя не больше и не меньше, чем ворота в иное пространство. Оно существовало по своим законам, и даже как будто бы могло их диктовать. Либо кто-то мог делать это. На словах всё просто, но дырка в небытие размером с довольно большую планету, которая появилась непонятно как, откуда и зачем, ломающая все законы физики, это явно не просто.

Мы находились на весьма странном корабле. Это было больше похоже на классический корабль, чем на космический. На такой, каких уже несколько веков не существует. Хотя нет, пожалуй, несправедливо будет говорить так. Это было что-то среднее между кораблем морским и древним, и космическим, футуристичным. Огромная деревянная махина, обшитая десятисантиметровым слоем свинца и напичканная кучей самых разных приборов и вообще всем, чем только можно.

На этой штуковине нас с помощью ракеты-носителя запустили в Разлом. По сути, нас просто зашвырнули туда, как закидывает кот мячик под диван. Должно быть, потрясающее было зрелище со стороны: нечто, по форме напоминающее кусок мыла, закидывают в переливающийся всеми известными цветами разрыв в пространстве, и оно исчезает там. Едва ли это видел кто-то, кто мог бы оценить красоту и абсурдность этого зрелища. Но если вдруг какому-то везунчику довелось запечатлеть это событие в телескоп, он, наверняка, был весьма впечатлен. А телескопы сейчас стояли чуть ли не у каждого. По крайней мере, у каждого, кто мог себе его позволить.

Наш корабль, Ковчег, напичкан электроникой, датчиками, устройствами связи и анализа, а работало это все на тех же аккумуляторах, которые мы привыкли видеть в пистолетах. Только, естественно, размер этих аккумуляторов не шел ни в какое сравнение. Наши помещались на ладони, а корабельные занимали всё пространство под ногами по всей площади корабля, пусть и не сильно большой толщиной, около тридцати сантиметров. Это позволило обеспечить раздельное питание каждой системы и каждого помещения. Также был резервный ядерный генератор, которого, как и основного аккумулятора, должно было хватить на пять лет. На десять лет нас никто отправлять не планировал. Но десять лет мы там и не были. Да и, как оказалось, расхода энергии в этом измерении не существует. Почти. Мы могли есть раз в неделю, и нас это нисколько не тревожило. А за всё то время, что мы здесь провели, аккумулятор не израсходовал и трех процентов ресурса. Я был главным корабельным инженером, и мне было положено знать что и как устроено, следить за процессами и их исправностью. Вот ведь ирония, так и остался корабельным инженером. Разве что фронт работ поменялся.

Я был вторым, после капитана, по важности человеком на Ковчеге. И с первого дня за Разломом мне казалось, что однажды я займу его место. Так и получилось позже. Но об этом не сейчас.

Время за Разломом идёт иначе. Мы вели стандартный отсчет, который был необходимой согласно регламенту процедурой. Сегодня юбилейный день. Полторы тысячи суток. Четыре с лишним года. И сотня отправленных за борт, в Небытие, трупов. Умирали мои друзья и соратники. Кто-то даже от моей руки. Даже в каком-то смысле жаль, что мне выпала участь сильнейших. Я даже не помню, сколько нас было, когда все началось. Больше сотни. А остались единицы.

Небытие очень странно звучит. Само пространство колеблется на слышимых частотах. Иногда это слышно даже через обшивку. Это безумно странно, но очень сильно завораживает. И очень сильно напоминает мне о чем-то, но я всё никак не пойму, что именно. Это всегда ускользает от меня, но никак не отпускает и заставляет вслушиваться и задумываться. Иногда мысли улетают так далеко, что приходится совершать огромное усилие лишь для того, чтобы снова вернуться к реальности. Звук этот может вгонять в такой глубокий транс, что теряется связь с реальностью. Наверняка, кто-то лишился рассудка именно так. Как минимум один человек точно.

Звук предупреждающего сигнала.

Внимание!

Опять. Что на этот раз?"

Конец записи.

Снова ничего интересного, а времени всё меньше. Мы до сих пор не понимаем, зачем они на нас напали, почему они стремятся нас уничтожить, и почему мы до сих пор не стерты в пыль. Может, мы переоцениваем их силы? Пусть так. Лучше ведь переоценить противника, чем недооценивать. Раз мы способны давать отпор, достаточно мощный, чтобы они затаились после первой атаки, значит затишье нужно использовать, чтобы готовиться к новому нападению. Они думали, что без усилий сомнут нас, и мы думали точно так же. Но сдаваться без боя не планировал никто. Ни один человек на планете не допустил даже мысли о том, чтобы сдаться без боя. Но не было ни тактики, ни плана обороны. Таких боев человечество ещё не видело, никто не знал как действовать. И тем удивительнее, что мы выстояли. Противник нас недооценил. Поэтому дикая стая, не готовая отдавать себя в руки хищника, накинулась на него, и начала – неожиданно – рвать его в клочья. Несомненно, этой победе поспособствовали мои настояния по переброске "неоправданно большого", как мне тогда сказали, количества вооружения и солдат. Возмущались, но согласились. Сейчас они все поняли, что я был прав. Хотя я и сам не знаю, что меня заставило принять такое решение.

Я не знаю, что я ищу. Но уверен, что найду, обязательно найду, во что бы то ни стало.

Хронология записей нарушена.

Требуется ручное восстановление.

Красным пятном высветилось предупреждение операционной системы терминала. Нарушена, ну и пускай. Не всё ли равно, в каком порядке, если мне предстоит изучить все записи?

Настойчиво стучался рассвет в закрытые плотные шторы, говоря, что пора спать. Сутки здесь длятся почти сорок часов, и я вижу уже второй рассвет. Первый я, как и вся планета, встречал в бою. Удивительно, что я до сих пор на ногах. Хоть и тяжело назвать это жизнедеятельностью, сил на функционирование остаётся всё меньше с каждой минутой.

Из потока бессвязных мыслей меня выдернул звон посуды прямо под моим носом.

Я не услышал, как она вошла.

– Дурак ты, Васька. Толку от того, что ты себя так терзаешь. Поспал бы хоть часов шесть. И поешь, я вот принесла. Суп твой любимый, сегодня он особенно хорошо получился.

И правда, на столе стоял поднос с полноценным обедом, от которого желудок в трубочку скрутился, так сильно хочется есть. Тарелка рассольника, жареная картошка с грибами и зеленью, котлета и два кусочка ржаного хлеба. Я на несколько секунд потерял самообладание, но быстро пришёл в себя:

– Во-первых, товарищ лейтенант, не "Васька", а товарищ генерал, а во-вторых, нельзя так незаметно и бесцеремонно врываться в пространство человека, который, к тому же, не спит уже невесть сколько, еще и после сложного боя.

– В следующем бою толку от тебя будет мало, если ты не поспишь и не поешь. Нужно отдыхать иногда. Даже командующему Объединенных сил.

На самом деле, она права. И я сам это осознаю, но меня это не останавливало. А сейчас приходится сдаться. Во всей вселенной лишь она одна могла заставить меня капитулировать.

Маша состоит медиком в моем личном взводе. Двадцать самых лучших солдат, которых только можно было найти. И она, само собой, была лучшим медиком. За всё время существования взвода никто не погиб в бою. Во многом благодаря ей. И её напарнику Андрею, которого она сама себе выбрала в помощники. Он всё еще был моим солдатом, но дополнительно помощником лучшего полевого врача планеты. Они были такие разные, но идеально сработались. Вечно неспокойная и задорная Маша, которая не перестает удивлять своей смекалкой, и Андрей, прямолинейный и спокойный, непоколебимо уверенный человек, который сделает всё что скажут, но сделает так, как будто нет в этом мире ничего невозможного, и ничего, что бы он не умел.

Я принялся за еду. Маша едва заметно улыбалась себе под нос. Мои глаза продолжали бегать по экрану терминала, но я уже и правда потерял любые силы хотя бы что-то понимать. Даже странно, что я не отрубился прямо здесь, перед монитором.

– Твоя взяла, сейчас пойду спать. Разбуди меня часов через восемь, ну, или если что-то случится. Сама всё знаешь, что я рассказываю.

– Да знаю, знаю, не переживай.

И мне снился огонь. Снились разрушения, снилась холодная сталь в моих руках и горячая кровь, падавшая на землю вместе с дождем. Снились пейзажи совершенно невероятные, и столь же невероятные битвы и сюжеты кружились в моей голове. И, кажется, даже к лучшему, что на утро они не осели в моей памяти и растворились в ночи, хотя и ночь у меня началась сильно позже рассвета, а утро пришлось на середину дня.

Сверкавшая в моих руках сталь клинка сменилась бликами стоявшего почти в зените солнца, которое пыталось пробиться в плотно закрытые окна, но, не имея такой возможности, робко танцевали на полу, пробиваясь в щели между штор. Где-то на горизонте собиралась гроза. Грозы здесь были невероятно сильные из-за насыщенной атмосферы, или может какие-то другие причины тому были, да какая разница. В любом случае, это всегда красивое и величественное зрелище.

Ночь прошла без приключений. Как и половина дня. Вся планета сейчас на взводе и в полной готовности, и расслабиться и поспать было тяжело не мне одному. Никто не знает, почему на нас напали, никто не знает, почему они ушли. Никто даже не знает, сколько их, откуда они взялись. Не знаем, кто это. Ничего не знаем.

Судя по всему, проспал я намного больше, чем восемь часов, и, похоже, гроза не собиралась на горизонте, а уже прошла через нас. Это было понятно лишь по тому, что я обнаружил рядом с собой Машу, которая никому, кроме меня, не могла признаться, что боится грозы, а столь мощные и величественные грозы и вовсе вгоняли её в панику. Это, наверное, единственное, чего она боялась. Вот такая забавная вещь. Видимо, она уже несколько часов спит здесь, и будить меня в её планы не входило. Ну что ж, возможно, это и к лучшему. По крайней мере, теперь у меня есть силы действовать дальше, а работы предстоит много.

Пора возвращаться за дела.

"Сегодня триста девяносто второй день. Я, бортовой инженер, беру на себя роль командира корабля в связи с гибелью предыдущего, и буду периодически вести бортовой журнал в голосовом формате, не предусмотренный регламентом экспедиции. Конец записи.

–Ты в порядке?"

Текстовая заметка к записи

Кто-то зашел ко мне, решил меня проверить. Капитан был не первым, и явно не последним. Удивительно, что его так быстро сломало. Мое предчувствие, что мне придётся занять его место, оправдалось. Но почему-то я думал, что это случится не столь скоро.

–Да, всё хорошо. Просто немного устал, и не знаю с чего начать, чтобы принять обязанности.

–Понятно. Собирайся с мыслями, мы ждем распоряжений. Люди согласны передать командование тебе. Но тебе стоит с ними поговорить."

И снова ничего. Но чем же они там жили, что у них там творилось? Явно ничего хорошего.

"Оно лезет под кожу. Я чувствую, как оно лезет под кожу. Я чувствую, как оно вгрызается в кости. Оно пробралось в голову. Оно пытается меня поглотить. Силы сопротивляться еще есть, но надолго ли? Оно поглотит всех, никого не оставит в покое. Никто не справится. Лишь вопрос времени. Я и еще несколько человек держимся, но долго ли? Я чувствую, что сдаю потихоньку. Я не хочу. Оно поглотит всех. Оно под кожей.

Даже в безумие можно влюбиться. Но безумие никого и никогда не полюбит, оно способно лишь разрушать. И так ужасно, когда ему это нравится. Некуда от него спрятаться, безумие витает в воздухе сладковатым запахом.

Я тоже сдамся однажды, не выдержу. Не хотелось бы такого исхода, но, кажется, не сбежать от него. Надеюсь, что те крохи информации, которые мы нашли, хоть чем-то кому-то помогут. Я постараюсь сохранить максимум информации, пока не стало слишком… нет… опять… только не снова, прошу…"

После нескольких секунд тяжелых и явно болезненных стонов, запись обрывается. Значит, какую-то информацию они всё же собрали, нужно искать. Нужны еще зацепки.

Пять месяцев назад

– Разлом совсем разбушевался, нехорошо это.

– И что это по-твоему может значить?

– Что угодно. Но это явно не к добру.

– Ну, на то мы и научные сотрудники, чтобы понимать то, что нельзя понять. Не хвастаюсь, но мы лучшие умы человечества. Сам знаешь. Мы на грани великих открытий.

– Ага. Или смерти.

– А ты у нас пессимист?

– Просто смотрю правде в глаза. Мы ведь не уверены, что это нас не уничтожит.

– Ладно тебе, прекращай. Обед закончился, пойдём лучше за работу. Может сегодня что-то дельное получится, или вдруг информация новая появилась.

У меня был полный доступ к проекту "Разлом". Разве что подготовку к его запуску я пропустил. Не знаю, зачем мне его дали, но допуском я иногда пользовался. Эта космическая штуковина вполне могла быть угрозой, и я, как командующий Объединенных сил, не мог воспринимать Разлом иначе. Возможно, это невероятная космическая аномалия, которая несёт в себе информацию, потенциал для открытий или даже катаклизмы космических масштабов, это всё не моя забота. Пусть ученые голову ломают. У меня другие задачи.

Когда Разлом стал проявлять подозрительную активность, человечество ускорило подготовку к колонизации экзопланет и экспансии за пределы Солнечной системы. Теперь желание постепенно начало сходиться с необходимостью. Над Землёй зависла гильотина, которую мы не видели, но чувствовали. Дружно, всем человечеством ощущали близость опасности, пытались что-то сделать с этим. Так два проекта срослись в один, и не зря. Пусть не особо большие, но заметные и важные успехи это объединение принесло. Были созданы или модифицированы многие необходимые вещи. Устройства сверхдальней связи, например, сравнялись по простоте и эффективности с мобильниками середины 21г-о века. Также, на основе полученных из Разлома данных, был разработан генератор антигравитационного поля. Совершенно не поддающееся физике устройство, которое позволяло разгонять до огромных скоростей объекты больших размеров и масс без урона для них. Первые испытательные корабли будут запущены в космос довольно скоро, наземные испытания уже подходят к концу, а полноценный запуск состоится с отправкой колонизационных бортов. На одном из них буду я.

Неизвестная опасность уже взяла в руки меч и занесла его для удара. И невидимая сталь только и ждет момента, чтобы разорвать плоть привычной нам реальности. Она уже это делает. Нечто смогло ранить и разорвать само небо, сам космос. Может, сама вселенная, а может…

– О чем думаешь, Вась?

Поток моих размышлений был прерван, но я был этому рад. Не хотелось погружаться глубже в тревоги и страшные тайны нашего мира.

– Да ни о чем и обо всем сразу. Все одно и то же, сам знаешь. Вы изучаете то, что есть, а мне нужно предугадать то, что будет, и чутье мое с ума сходит.

Коля Софьев стал участником проекта после того, как его разработку признали необходимой. Он имел полный доступ к любым данным исследований, но сам не делился ни с кем своими наработками. Из-за этого по комплексу ходили странные слухи, особенно после того, как производство аккумуляторов полностью засекретили. Этот человек мог повернуть ход истории, изменить мир, это гений, скрывающий в себе безграничные тайны и невероятную гениальность. Но для меня он был скорее другом, нежели гениальным ученым или коллегой. Мы как-то очень просто сошлись характерами, и спустя некоторое время, я понял, что он стал для меня одним из немногих, кому я могу доверять. Доверять так же, как он доверяет мне.

– Да, понимаю. А мне вот противопоказано такое. Работа…

– Тяжелыми вещами вы тут занимаетесь.

– Да знаешь, – он наконец-то сел напротив и с наслаждением хлебнул свой чай, – мне кажется, что все эти ученые, которых так громко зовут лучшими умами человечества, дураки на самом деле, и занимаются не тем. Просто не понимают, чем на самом деле нужно заниматься.

– А ты знаешь?

Коля умен. Безумно умен. Он действительно лучший, и действительно превосходит на голову всех остальных "лучших". Но однозначного ответа на свой вопрос я не получил. Он загадочно улыбнулся, посмотрел по сторонам и пригнулся поближе. Я, вторя ему, тоже придвинулся. И он заговорил полушепотом.

– Я пока не уверен, не всё и не до конца понял, но я на пороге чего-то великого, невероятного. Если всё получится… мы покорим Небытие. Мы преодолеем грань этой реальности, выйдем на новые пути развития и откроем ранее невообразимые горизонты… Надеюсь, всё получится.

Я понятия не имел, о чем он, и что задумал, но это явно будет нечто великое. Никогда не видел у него таких горящих глаз, никогда не слышал, чтобы он говорил о великих ступенях развития. Похоже, грядёт что-то поистине невероятное.

Запищал коммуникатор Коли.

"Товарищ Софьев, пройдите в Б6."

Его как от тока передернуло после этих слов.

– Оп-па, что-то серьезное, – протяжно сказал он. – В Б6 я уже давно не был, неужели что-то еще им приглянулось?

– Что за Б6?

– Неудивительно, что ты не знаешь. Б6 это зал испытаний. В зону Б есть допуск только у научных сотрудников, которые имеют тесный контакт с разработками и их результатом. Всякие технологии, создание и развитие которых невозможно больше нигде, кроме как в этом комплексе. Системы связи и защиты для экспедиции в Разлом создавали тут. Ну и еще много всего, что к разлому не относится или относится косвенно, ну впрочем неважно. Если без подробностей, то зона Б это испытательный полигон для технологий.

Тишина.

– Опять уходишь от прямого ответа.

– Да, есть немного. Б6 это строго секретная часть полигона. Для моих технологий.

– Даже так? Ты не перестаешь удивлять. Надеюсь, ты принесешь пользу миру тем, что там испытывают.

– Вне всяких сомнений. Ладно, мне пора.

– И мне, наверное. Удачных испытаний.

– Спасибо, но учёные не имеют права верить в удачу, только в успех.

– Это я уже слышал. Когда-нибудь обязательно запомню.

– Обнадеживает. Ну, до встречи.

Я вышел из столовой и пошел куда глаза глядят. Сегодня дела не клеились, а мысли плавали где-то в невесомости. Никак не получается собраться. Но сегодня это не критическая вещь, можно себе позволить. Неделя выдалась продуктивной, хоть и тяжёлой. Мы с моим взводом вовсю готовились к отправке на планету Е4, и проводили боевое слаживание в экстремальных условиях. Высокие и низкие температуры, высокое и низкое давление, высокая и низкая гравитация, и так далее. Последние две недели были очень выматывающими из-за этого. Не то чтобы это было крайне необходимо, но элита Объединенных сил должна оставаться элитой, и быть готовой ко всему.

Теперь и мой коммуникатор запищал.

"Товарищ Исаев, зайдите на «Целину». Рыжов ожидает вас."

Вот оно как. А это уже интересно. Похоже, отправка на Е4 всё ближе. «Целину» я видел лишь дважды. Первый раз был, когда это ответвление проекта только стартовало и находилось в зачаточном состоянии, большая часть планов была лишь на бумаге. И второй, когда почти всё, что было на бумаге, воплотилось в жизнь. Меня позвали, чтобы внести правки, как будущего капитана корабля и командующего колониального флота. Я мало что понимаю в космических аппаратах, и тем более в кораблях такого масштаба, но «Целина» это великолепный корабль, которому нет равных. Лучший корабль для лучших пилотов, лучших бойцов и лучших ученых.

Зачем меня позвали на этот раз?

– Здравствуйте, Василий! Сколько лет не виделись, сколько зим вы справляетесь с любой задачей!

– Очень странное у нас начало беседы. Давайте без лишних любезностей, сразу к делу.

Я не ожидал увидеть здесь руководителя проекта. Александр Рыжов, кажется, я никак не могу запомнить его фамилию. Хороший и грамотный руководитель, хоть и многих процессов не понимал, физически не мог понимать. Это слишком много для одного человека, и я его не виню. Главное, что в его руках проект давал результаты, много хороших и качественных результатов.

– А вы деловой человек. Как и всегда не тянете. Это в вас мне очень нравится.

– Давайте без любезностей. Я же понимаю, что я здесь не для этого. Не сочтите за грубость, но если есть дела, тогда давайте действовать.

Он мне не нравился. Хотя и человек хороший. Просто подходы у нас разные. Он говорит много, хорошо и правильно, и тем самым достигает результата, помогает достигать результата другим людям. Я же действую. Часто изобретая решения на ходу, а не выстраивая долгосрочные тактики. Что ж, каждому своё.

Его лицо вдруг стало серьёзным, а взгляд твёрдым как сталь. Дело явно серьёзное и непростое, я впервые вижу его таким. Не то чтобы мы часто виделись, но в таком настроении точно никогда. Он снял очки и потер переносицу, и мне показалось, что этот жест окончательно утвердил тяжесть разговора и сложность всего, что будет после.

– Ох… Вась, ты же знаешь, что «Целина» это последний из пяти кораблей, и он почти готов. Со дня на день буквально будет готовиться запуск. Так что и ты, и твои люди должны быть готовы. Грядут сложные времена. Мы узнали много всего ранее неизведанного, и много всего полезного. Но и много неприятного… неприятно – слишком мягко сказано. В руках вашей экспедиции, возможно, будет будущее человечества, и я хочу, чтобы ты осознавал, какой тяжёлый груз на твоих плечах. Я не могу рассказать тебе все, что мы знаем, хотя и хочется, кажется необходимым, но верю, что вы успеете и осилите всё то, что на вас возложено. Будь готов сам и готовь своих людей. Ты свободен.

Сегодня

Меня давно преследует чувство неизвестного, словно что-то неизведанное, непонятное, стоит на пороге и хочет войти, лишь ждет подходящего момента. Тогда, полгода назад, это ощущение поселилось в моем сознании, и сейчас оно всё ещё преследует меня. Снова близится что-то неизвестное. Но и это я смогу преодолеть. Мы сможем. Вероятно, справятся не все, но я сохраню столько людей, сколько возможно. Не знаю, почему я так упорно ищу ответов в записях с Ковчега, не знаю, зачем, не знаю, почему я так уверен, что найду. Ведь не впервой делать невозможное. И даже если я ничего не найду, то смогу преодолеть те ситуации, которые свалились на голову нашей экспедиции.

Я наконец-то пришел в себя и собрался с силами. После завтрака я прервал прослушивание записей и решил поразмыслить над информацией, которую получил, и над всем, что происходило в последние два дня.

Я успел узнать, что команда Ковчега, состоявшая из ста с небольшим человек, погибла полностью. По разным причинам. То безумие, которое постепенно поглощало людей, сталкивало их друг с другом, словно зверей, которые боролись за выживание. Выживает сильнейший. Но там выжить было никому не суждено. У всех одна судьба и участь. Разница была лишь в том, что сильные держались дольше.

"Два дня подряд люди падают жертвой безумия. Мы начинаем сходить с ума. Небытие страшное, жестокое, непредсказуемое. Мы не знаем что это такое и почему оно здесь. Первым человеком, который стал жертвой сумасшествия, стал один из ученых, которые собирали опытные данные. В какой-то момент он пропал. Пропажа обнаружилась почти сразу, но мы не понимали, куда он делся и что стало причиной. А потом мы нашли его и поняли.

Он решил изучить материальные сдвиги пространства, и собирал информацию. Выпускал в Небытие металлические шарики диаметром в один сантиметр каждый. Из его наблюдения выходит, что они могли произвольно менять размер, скорость, плотность, форму и в редких случаях даже массу. Искривление пространства могло быть точечным или массовым, и имело периодический характер. Закономерность проявлялась при изменении направленного в точку пространства излучения. Так, например, электромагнитный импульс сжимал пространство и увеличивал его плотность. Небытие очень сильно гасит подобные импульсы, поэтому в паре метров от корабля влияние его уже незначительно, даже при условии, что излучатель, использованный в эксперименте, довольно силен. Свет видимого спектра не оказывает влияния на физические свойства пространства, если не считать легкое кратковременное свечение последнего. Высокочастотные импульсы, такие как радиоволны, гасили изменения пространства и деструктивное влияние Небытия, но при длительном воздействии приводили к появлению мощных аномалий в пространстве и времени. Сильных проявлений мы пока ещё не встречали, но пространство вокруг Ковчега явно начинает вести себя иначе. Скоро будут последствия. Даже странно, что их нет до сих пор.

Нужно собрать людей и выслушать их идеи, возражения и мысли. Люди озлоблены, люди на взводе. Всех нас потихоньку охватывает безумие. Кого-то сильнее и быстрее, кого-то медленнее. Незавидная это участь, быть из числа сильнейших. Приходится брать контроль и ответственность над теми, кто сам их теряет.

Пора устроить собрание. Конец записи. "

Становится всё интереснее. Что ж, будем разбираться дальше.

– У нас ЧП! Командир, вам надо посмотреть! Мы уже собрали отряд из четырех человек, вы пятый. Ждём указаний.

В комнату базы данных ворвались три человека из моего отряда, с ними был Коля. Ворвались так неожиданно, что я вскочил с места как подстреленный и даже не остановил воспроизведение записей.

– Что произошло? Опять напали?

– Никак нет. Это нужно видеть, по пути объясним.

– Хорошо, будь по-вашему. Видимо, дело срочное.

– Не терпящее отлагательств, командир.

– Ну так чего ждем? В путь!

А терминал все крутил и крутил записи, ведя свой рассказ для никого.

“Безумие начало массово поглощать людей. Одного за другим, как по щелчку. Люди теряют человеческий облик. Медленно, но верно. И это очень страшно.

Сегодня я впервые убил человека. Сегодня впервые один член команды погиб от рук другого. Ужасно тошно и мерзко от этого события, от своего поступка. Но иначе было нельзя. Ситуация диктовала свою волю.

Человек отказался признавать меня капитаном. Но слова и мысли его диктовали безумие, не здравый смысл. Схватившись за пистолет, он не учел, что я быстрее. Что я точнее и увереннее. Полсекунды решили его судьбу. И судьбу многих членов экипажа.

Само Небытие помогает мне, диктует свою волю. Оно уготовило мне особенную участь, навязывает предназначение, от которого не получится отказаться. Я в его власти. И я принимаю ту силу, которую получил. Я должен защищать людей от обезумевших, это теперь основной приоритет.

Я столько времени не вспоминал дом. Как будто все, что находится по ту сторону Разлома, не существует. Все забылось и потеряло смысл. Мне бы выжить…

А ведь там люди ждут меня. Те, кого я любил и ценил. Быть может, я увижу их снова, но верится слабо. Это так тоскливо. Невыносимо. Они там наверняка безумно ждут меня и надеются увидеться вновь. Но я в это не верю, как бы мне этого не хотелось.

Почему-то больно осознавать, что где-то там меня ждет человек, с которым мне встретиться не суждено. Единственный, кто давал мне смысл жить, когда я думал, что всё потеряно. А может, меня и вовсе не ждёт никто. Может, все, кто был мне близок, давно смирились с тем, что меня уже нет. Что вообще было истинно, по-настоящему? Нужен ли я был тем, кем я дорожил? Любили ли меня те, кого любил я? Раньше все было понятно, а теперь я не знаю. Да и значения это теперь не имеет.

Ладно, это всё неважно. Сегодня ничего серьёзного не произошло. Но тьма сгущается. Кажется, скоро снова начнётся буря. Они стали настигать нас всё чаще.

Небытие не принимает нас, всячески пытается уничтожить. И у него получается, хоть и постепенно, но неумолимо нас становится меньше. Такими темпами нас не останется рано или поздно. Это лишь вопрос времени. И что-то мне подсказывает, что вытащить нас отсюда не успеют. Не успеют к моменту, когда вытаскивать будет некого.

Бури и аномалии появляются всё чаще. Но пока не так часто, чтобы разорвать нас в клочья. Хотя и это, скорее всего, тоже лишь вопрос времени. За два года они явно стали появляться чаще, и стали заметно сильнее. Первая буря настигла нас спустя полгода, кажется. Это было страшно. Само пространство расходилось волнами, и всё покрылось тьмой. Внутри вечно яркого Небытия это было особенно страшно. Погасло всё. Даже внутри корабля стало темно. Пусть и не кромешная, непроглядная темнота, как за кораблем, но все же темнота. Потемнело само пространство, воцарился полумрак. Сейчас же даже на корабле царит тьма во время бури. И нечем с этим бороться. Просто лежать и ждать, когда она кончится. Хорошо, что сильные бури не длятся долго, полная темнота царит максимум три-четыре часа. Иначе все мы были бы уже мертвы.

Нам очень повезло, что мы сразу, в первую же бурю узнали, что спать во время бури нельзя. Один человек спал, когда она нас настигла. Невероятно повезло, что всего один. И невероятно повезло, что он спал. Своей жертвой он спас много жизней. Кажется, он спал после длительного пребывания в лаборатории и работал над чем-то невероятно важным, не вылезал оттуда почти сутки. А может, он просто сошел с ума раньше, чем началась буря, и поэтому занимался там своими делами, лишь ему одному известными. Хотя, это маловероятно. Результатов его работы я не видел, но слышал, что они были весьма полезными для понимания структуры Небытия.

Я не знаю, что с ним стало, но это было страшно. Человек теряет здравомыслие, связь с реальностью, теряет самого себя. В какой-то момент, вскочив после пары часов сна, он начал со страшными воплями метаться от стены к стене, биться в них, пытаясь избавиться от страха, боли и криков, звучавших в его голове, пытаясь прекратить начавшийся в его сознании ужас. Невыносимо.

"Мы привыкли к тому, что самый холодный час всегда наступает перед рассветом. Даже не помню, кто мне сказал эту фразу. Простая по своей сути, но несущая за собой удивительный подтекст, который не поддается объяснению, который вынесен за скобки и нередко исключается из внимания. Предвестником лучших времен наверняка будет холод и мрак. Так мы жили до того, как оказались на Ковчеге. Здесь всё потеряло свои границы и ориентиры. Существует лишь груда дерева и металла, блуждающая в просторах физически неправильного… хотя, скорее, непривычного, Небытия, и мы, сто с небольшим человек, отправленных готовыми настолько, насколько возможно, но, как оказалось, отправлялись мы на произвол судьбы.

Я не мог подумать два года назад, что стану капитаном экспедиции в никуда. Я не мог подумать пять лет назад, что я стану, в плохом смысле этого слова, избранным для покорения невозможных пространств. Я не мог подумать полгода назад, что убью человека, чтобы сохранить свою жизнь. Да и кажется, что это был не я. Кто-то, или что-то, управляя моим телом сознанием и схватив пистолет раньше, выстрелив быстрее и точнее, сделало это. И заберет жизнь любого, кто будет покушаться на мою.

Нас было ровно сто двадцать человек, кажется. Я даже и вспомнить не могу. Но в памяти сохранилась именно это число. Быть может, я даже и ошибаюсь. На сегодняшний день мы потеряли уже троих, и это только начало. Всем тяжело. Я чувствую, как некоторые люди уже не выдерживают.

Бури настигают нас всё чаще. Пока что не так сильно и не так протяжно, чтобы можно было всерьёз бить тревогу, но мы уже начинаем готовиться к тому, что будет хуже. Сегодня мы начали делать изолированные комнаты. Тот ученый, первая и пока что единственная жертва бури, оставил нам много полезной информации. Инженеры переброшены на создание локальных изополей для некоторых комнат. Если продолжительность бурь будет и дальше расти, то мы не сможем не спать вечно. Боюсь, что дальше может быть намного хуже, и случится что-то такое, по сравнению с чем буря покажется нам легким ветерком перед настоящим ураганом."

Я закончил очередную запись в видеожурнал. Интересно, зачем капитану Ковчега поставили всё оборудование для этого, если регламент экспедиции не предусматривал подобной процедуры? Бессмысленно сейчас гадать, в любом случае, мне гораздо спокойнее на душе, когда есть способ выложить свои мысли и чувства куда-то.

Я не могу доверять этим людям, особенно после того, как безумие проникло к нам на корабль. Особенно после того, как мне вчера пришлось убить человека, который на меня напал. Те, кому я могу доверять, те, кого я любил и кем дорожил, остались на Земле, и они сейчас наверняка в порядке. Я почему-то думаю о них в прошедшем времени, хотя, вернее будет сказать, что я думаю так о себе. Меня больше нет. Меня закинули в какое-то проклятое пространство, где размывается сама структура мироздания. Отсюда есть способ выбраться, хоть и не всем, но нас никто не заберет. Мы здесь заперты. Наша участь это медленно сходить с ума и грызть глотки тем, кто сойдет с ума раньше, чтобы сохранить жизнь себе и тем, кто еще не лишился рассудка.

Вчера на этом чертовом Ковчеге впервые погиб один человек от руки другого. И убийцей был я. Выбора у меня не было, человек возомнил, что он должен быть капитаном, что занять место капитана можно лишь устранив меня. Мне пришлось это сделать, чтобы защитить себя, я был вынужден. Но меня это нисколько не оправдывает, я совершил убийство. Боюсь, это сильно повлияет на то, что будет твориться на этом корабле дальше.

Кто-то постучал в рубку.

– Есть хочешь?

Ковчег был набит приличным рационом довольно хорошей еды. И невероятных технологий. Гравитационные накопители были очень новой технологией, и они лишь гасили перегрузки, а при создании Ковчега она сильно продвинулась. Теперь они могли искусственно генерировать гравитацию. Принцип работы мне точно неизвестен, да и это меня не особо заботит. Главное, что работает, и что я знаю как поддерживать их рабочее состояние. К сожалению, пока что технология работает только в "Нулевом пространстве", как его обзывали ученые в комплексе, а у нас всё-таки больше прижилось название Небытие. В любом случае, хорошо, что не просчитались люди, которые готовили эту экспедицию вникуда. Благодаря этому мы можем питаться нормальной человеческой едой, а не гадостью из тюбиков. На корабле хватало и того, и другого. Вот только есть совершенно не хотелось. Как механизмы, так и организмы, почти не расходовали энергию в Небытие. Странная штука.

– Нет, что-то не хочется. Но не откажусь от чая. Есть такая роскошь у нас?

– Для капитана найдется. Надеюсь, он будет милосерден и разрешит повару присоединиться к чаепитию.

– Конечно, жду тебя с чаем здесь через пятнадцать минут. Но если задержишься, ничего страшного.

– Будет сделано!

Вовка как всегда был исключительно жизнерадостным. Как бы тяжело ни было, стереть улыбку с его лица было почти невозможно. Из-за этого я даже немного проникся к нему симпатией. Жизнерадостность в такой тяжелой обстановке необходима и помогает справляться с тяготами. Хоть и не всегда.

Слишком многое случилось за последние дни. Сначала очередная буря, потом капитан… передал свои обязанности, потом первая дуэль на корабле. Но даже в дуэли были свои плюсы. Будучи важным человеком на корабле, я добавил к этому неоспоримый авторитет, показав, что будет с тем, кто будет покушаться на меня. Власть может продержаться без страха, но без силы, без неоспоримой и твердой силы – никогда.

Вовка принёс чай, и мы болтали о чем-то непринуждённом минут пятнадцать. Слегка сладковатый черный чай был именно тем, чего мне хотелось сейчас. И это меня успокоило. За последние дни многое случилось, и сейчас неожиданно настало затишье. Мне хочется о многом подумать, но в то же время не хочется забивать свою голову мыслями. Пока есть хоть немного спокойствия, нужно им наслаждаться и ловить каждый момент. Но спокойствие царило вокруг, а не в душе. На душе у меня было очень неспокойно, какое-то неясное и неприятное предчувствие поселилось где-то под сердцем и неприятно подергивалось с каждым его ударом. Казалось, я к этому уже привык, потому что чувство это давно преследует меня, но сейчас вдруг оно проснулось с новой силой.

Вовка часто приносил мне новости, которые многие не знали и не замечали. Его проницательность и эмпатия не знают границ. Вот и сейчас он рассказывал, что один из инженеров стал выглядеть хуже и есть меньше, советовал с ним поговорить и, если возможно, что-то предпринять. Затем допил чай и замолчал, словно рассказал все, что считал нужным

Я спросил:

–Ты не боишься меня?

Он посмотрел на меня с удивлением.

– С чего бы мне тебя бояться, капитан? Бояться нужно тем, кто осмелился назваться твоим врагом. Мы не враги. И быть твоим врагом я не хочу.

– И он тоже вряд ли хотел. Думаю, просто поддался безумию и…

Наступила пауза. Мы оба уткнулись глазами в стол, и тишина сказала все за нас.

– Я, пожалуй, пойду. А к инженерам зайди, может чего-то и придумаешь.

– Хорошо. Спасибо что зашел.

– Да что уж там! Было бы за что благодарить.

– Ну, сам ведь знаешь, что есть за что. Как минимум за чай и за новости.

– Всегда пожалуйста. Ну, до встречи.

– Заглядывай.

С легким щелчком закрылась дверь рубки, и я снова остался наедине со своими мыслями. Сегодня же зайду к инженерам и посмотрю на этого уставшего человека. С ним нужно поговорить и что-то предпринять. Вдруг ему еще можно помочь…

Дальнейшая рутина была весьма банальной и привычной. Ко всему человек привыкает, даже к такой вот жизни где-то за гранью реальности. Привык и я. Как обычно, я заглянул в научный блок, не то чтобы я понимал, чем они заняты, просто интересно наблюдать за их работой, видеть процесс. Оборудование работает исправно, никаких внештатных событий не случилось. Также я узнал, что наблюдается небольшое отклонение по аномальному фону, но пока не критично. Противодействие пока прорабатывается, но медленно и тяжело, да и вряд ли оно будет эффективно против мощных аномалий. Не самая приятная новость. Я поблагодарил руководителя блока и отправился дальше. Дошел до дежурной комнаты инженеров, они ушли на обед. Прошелся до их жилого блока, где я и увидел того самого, про которого рассказывал Вовка. Действительно уставший человек. Если кто-то в ближайшее время потеряет рассудок, то вот он. Я выяснил, что он плохо спит из-за кошмаров, из-за общего истощения видимо и аппетит пропал. Нехорошо. Ему недолго среди нас осталось, кажется. Единственное, что я могу сделать, это направить его к медикам, вдруг чем-то помогут.

Я могу понять его. В Небытие часто снятся сны, непривычно часто. И порой случаются кошмары. Особенно в те моменты, когда чувствуешь себя откровенно плохо, очень хочется отдохнуть, и не меньше хочется иметь возможность спать в спокойствии. Мне часто снится один кошмар. Не то чтобы они часто мне снятся, но этот определенно посещает меня с завидной регулярностью. В нем я стою где-то в центре поля, по грудь в какой-то мягкой и весьма приятной на ощупь траве, над моей головой только тьма, только ночь, и звезды, тысячи тысяч звезд, совершенно не земных, расположенных непривычно, и столь же непривычно ярких. Вдруг в траве начинает шевелиться неясно что или кто. Что-то очень тощее и высокое блуждает где-то вдалеке. И они наверняка боятся света… но сейчас глубокая ночь, а фонарика у меня нет. Они видят меня. Они знают, как пахнет мой страх. И они рванут сюда сразу же, как только будут готовы напасть. Остается только бежать. Нестись со всех ног куда-то вперед, к единственному огоньку где-то впереди. Я оборачиваюсь… и каждый раз просыпаюсь. Я не знаю, почему это вгоняет меня в ужас но это так. Я даже не знаю, кто или что у меня за спиной. Я лишь бегу, бегу от теней, которых даже не вижу, бегу к свету, который должен спасти меня… Странный сон.

Тяжелой пеленой на меня начал наваливаться сон. Аномальный фон заметно снизился, и это не могло не радовать. Это сильно успокоило и меня, и весь экипаж. Можно хоть ненадолго расслабиться. Я безумно устал от этого всего. От вечного скрипа дерева под ногами, который придает всему происходящему странный оттенок прошлого. Мы бороздим неизведанные пространства в поисках новых открытий, точно так же, как люди пересекали океаны несколько веков назад. Вот бы и эти просторы нам подчинились, было бы здорово.

Я устал от вечной работы приборов, которыми Ковчег напичкан до предела. Постоянно что-то меняется и происходит, и за всем нужно следить. Хорошо, что мне приходится следить не за всем, а лишь за основными узлами корабля и проверять основные события во время ежедневного обхода. Такова капитанская рутина.

Я устал сегодня стоять на ногах. Хочется спать. Просто поспать…

День 8хх

Я не заметил, как уснул, и проснулся так же незаметно и неожиданно. Сегодня ожидается буря, и она, наверняка, заберет кого-то с собой. Уже не сосчитать, сколько погибло здесь. Я теряю счет. Потерял бы и счет времени, если бы не нужно было отмечать каждый пережитый день. И с каждым пережитым днём выдержать следующий становится сложнее. Небытие хочет нас убить. Либо нашей смерти хочет тот, кто использует его, как инструмент, как оружие.

Мне кажется, что Ковчег мог бы давно на куски рассыпаться, если бы целью ставилась смерть экипажа. Почему же мы тогда сходим с ума, почему грызем друг друга и самих себя насмерть?

За эти без малого три года здесь, на Ковчеге, появилась Нулевая физика. Вот бы доставить все эти труды на Землю… Вряд ли это возможно, к сожалению. Здесь ученые и инженеры уже отдали свой максимум в изучении. Ковчег потерял научный потенциал вместе с учеными, которые контактировали с Небытием чаще и ближе остальных. Мы доживаем свои последние дни.

Мне страшно. То безумие, которое царит здесь, это страшно. Смерть меня не пугает, но лишиться рассудка так же, как и остальные, кажется мне сущим кошмаром.

Ковчег превратился в колизей, теперь мы стали зверями, которые грызут друг друга чтобы выжить, на потеху незримым наблюдателям, которые издеваются над нами, которым нравится наша смерть, которые делают всё, лишь бы мы перегрызли друг друга.

А может быть, мы сами себе всё это придумали. Может, мы сами породили безумие и поддались ему. Уже непонятно, что истина, а что нет. Понятно лишь то, что все мы сдохнем, как свора бешеных псов, которые грызут друг друга насмерть.

Может, ничего этого вообще не происходит? Иногда появляется ощущение, что все происходящее лишь выдумка, все ненастоящее, какая-то глупая и жестокая игра, которую кто-то затеял. Может это сделали мы сами. И непонятно, как все закончится и как довести все до финала. Но неизменно в груди теплится надежда на что-то хорошее. Несмотря на все те кошмары, которые мы сами себе и устраиваем.

Забываясь среди мрака и тьмы, люди не понимают, что сделать, чтобы вылезти к свету. И чем дальше погружаешься во тьму, тем сложнее зацепиться за лучики света, которые мы так отчаянно ищем во что бы то ни стало. И не всем хватает сил удержаться, ухватиться за надежду, и уж тем более не всем хватит сил самостоятельно разжечь свет. И человек либо учится жить во мраке, либо теряет рассудок, теряет себя, теряет любые ориентиры. И чем глубже в это погружаешься, тем сложнее выбраться, вернуться к свету.

И я привык к этому мраку. Я научился тут жить просто потому, что выбора не было. Привычными стали звуки Небытия, и свечение пространства, такое красивое и необычное, но искусственное, холодное, злобно кричащее об опасности и жестокости царящего вокруг безумия. Только не видом своим, но самой сутью своей, чем-то неведомым, необъяснимым, лишь на уровне ощущений понятным уколом в сердце откликается весь ужас, который буквально витает в воздухе.

Все это останется в истории. Кроме нас. Великие люди творят историю и остаются в ней, но мало кто об этом знает. Людям зачастую просто не интересно, что произошло для того чтобы все было так, как есть, и кто привел мир к тому, каким он стал. И уж тем более люди не могут знать достоверно, что случилось на самом деле.

– Капитан, вас ждут в научном блоке. Что-то срочное.

– Хорошо, скоро буду.

Я закончил очередную запись и пошел узнать, что же случилось, намеренно не обращая внимания на мониторы с показаниями, потому что хотел хоть на пару минут отсрочить неприятные новости. Я точно знал, что новости неприятные, хотя и не могу объяснить, откуда это знание взялось.

По всему кораблю царила человеческая тишина. Именно человеческая, потому что лишь экипаж не издавал звуков. Ковчег же был наполнен жизнью, вечно не замолкающий гул Небытия, хоть и тихий и почти не заметный, но он был. Звуки приборов, внутренних систем, тихий шелест вентиляции, Ковчег никогда не молчал. Лишь люди не издавали звуков. Разве что в комнате отдыха двое инженеров с удивительным умением и энтузиазмом играли в настольный теннис.

По пути я встретил руководителя отдела наблюдений, который, по всей видимости, тоже шел за мной. Мы поравнялись, и он сказал, что ничего срочного, но дело всё-таки важное. Дальше мы шли молча.

Тихо открывшаяся дверь наблюдательного пункта высыпала на меня находившуюся прямо за ней кучу звуков и событий, о которых я, пожалуй, даже и не хотел знать.

– Здравствуй, капитан. Как себя чувствуешь?

Увидеть Вовку здесь я не ожидал. Он принес сюда еды, и в целом он был моими запасными глазами, которые видели многое, происходящее за пределами моего взгляда. Не просто так он приглядывает за этими людьми, наверняка не просто так.

– Сносно, спасибо. А ты чего здесь?

– А где же мне быть? Люди трудятся, устают, нужно хорошо питаться. То, что тут нет такой сильной нужды в еде, не значит, что ее нет вовсе.

– Ясно. С тобой не поспоришь. Нужно людей своих кормить, – сказал я, обращаясь уже к руководителю.

– Нужно, капитан, так им никто и не запрещал. Сами не хотят, да и событие такое важное, люди с головой в работу ушли.

– А это плохо. На твою ответственность, людям надо отдыхать. Даже если не хотят. Не хотят – принуждай. Понял?

– Будет исполнено, капитан.

– Что же у вас тут стряслось?

– Мы тут не одни, – сказал он, кинув едва заметный взгляд на мониторы. Что было в этом взгляде, неужели страх?

– В комнате мы явно не одни, и я думаю речь точно не об этом. Давайте подробности.

Договорив, я сел на стул и повернулся полубоком к мониторам, но всё ещё не смотрел на них. Крайне странное чувство. Мы тут не одни. Они наблюдают, они не знают, кто он вообще? Мне это не нравится. Распространение слухов точно допустить нельзя, об этом нужно объявить публично всему экипажу.

– В общем… как уже известно, это пространство далеко от привычного вакуума космоса, и мы засекли слабые звуковые и тепловые волны…

Он запнулся. Он выглядел запутанным и озадаченным.

– Успокойся, Родион. Говори.

– Да, да. Просто… не верится. Я предполагал, но всё же.

Мы мало что успели разобрать, но одна из камер засекла его. У нас есть изображение корабля. Корабля! Невероятно. Кхм, прошу прощения. Естественно, опознать его мы не можем, слишком он был далеко. Выведи изображение, – кинул он одному из двух человек, сидевших за приборами.

Какая-то смазанная картинка. Естественно, не земной корабль. Формой больше похожий на вполне земной истребитель, но со странным, непривычным формой крыльев и расположением двигателей. И огромный. Размах крыльев, судя по приблизительным меркам, был больше 25 метров. Странным было также изображение теплового спектра. Он был… холодным. Даже двигатели. Температура обшивки незначительно превышала температуру остальной среды. Кроме нескольких точек рядом с тем, что было определено как двигатели. Ничего не понятно. Может, просто сбой датчика? Или же совершенно иная технология? Самая большая температура, отображенная на датчиках, составляла 312 градусов по Цельсию.

– Всё разглядели? Теперь самое удивительное. Покажите запись.

Они технически превосходят нас на сотни, если не тысячи лет. Если нам удастся установить контакт, поделиться с ними ресурсами взамен на знания, то это станет новым витком развития прогресса. Не имея никаких двигателей, сжигающих топливо, они преодолели наше поле зрения быстрее, чем кто-то из находящихся в помещении успел отреагировать на поступивший сигнал оповещения.

– Впечатляет, да? Всего у нас 6 кадров каждого из записываемых спектров. Со всех установленных внешних камер. По нашим подсчетам, скорость была больше двухсот шестидесяти тысяч километров в секунду. Невероятно. Особенно если учесть, что подобных технологий мы не видели. Неизвестно, до каких скоростей он разгоняется на самом деле, возможно, до таких, какие нам не снились.

– Нам и такие скорости только снятся до сих пор. А если учесть, что мы не знаем, по каким законам существует это пространство… возможно, этот корабль способен преодолевать световые года за считанные часы.

– Это уже что-то из разряда фантастики, капитан.

– Кто знает. Что ж, продолжайте свои дела, зовите если будет нужно. Держите в курсе если будет что-то ещё интересное.

– Обязательно.

– Как думаете, стоит ли объявить об этом экипажу? – спросил я больше у себя, чем у остальных, уходя.

– Решение ваше, капитан. Я думаю, что стоит. Всё равно информация разойдется.

– Пожалуй. Пусть расползается. Не будем объявлять об этом официально, но и скрывать не будем. Пусть ваши люди разносят информацию. Самый уставший, – я окинул помещение взглядом, и увидел человека, который уставился в мониторы так, словно, оторвавшись от них, лишится жизни, – вот ты, пойдем со мной. Родион, он на сегодня освобожден от обязанностей.

Но тот, к кому я обращался, почти не реагировал на нас. Руководитель положил ему руку на плечо.

– Артём. Артём! Ты в порядке?

Он дёрнулся, словно его разбудили. Его глаза, секунду назад бывшие пустыми, наполнились усталостью.

– Да, да. В порядке, думаю.

– Пойдешь с капитаном, ты на сегодня свободен.

– Но…

– Никаких но. Пойдем, – оборвал его я.

Здесь остались лишь сильнейшие. Я больше не хочу терять людей. Нас осталось всего восемьдесят человек. А сколько было в начале? Я уже даже не помню. Сто? Двести? Я забыл. Я даже не помню многие имена. Большинство покончили с собой, не выдержав давящего безумия, Безумия с большой буквы. Это не то, к чему мы привыкли на земле. Не нарушения психики, не расстройства. Это физическое явление с непреодолимой силой, устоять перед которой практически невозможно. Небытие станет нашей братской могилой. Но сдаваться в мои планы не входит, и я буду держаться столько, сколько возможно, и буду держать остальных, сколько смогу.

Пока я размышлял о разном мы с Артёмом дошли до столовой. Шли мы в случайном направлении, и оказались здесь. Он выглядел сильно потерянным.

– Хочешь чай с лимоном? Мне отлично помогает взбодриться.

Наша небольшая прогулка пошла ему на пользу. Теперь он выглядел просто потерянным и уставшим.

– А? Да, да, спасибо…

– Садись. Ты в порядке?

– Не знаю. Я как будто… был не здесь. Это было похоже на транс. Меня почти затянуло. И было ощущение, что если бы затянуло, то я бы уже не вернулся.

– Небытие затягивало тебя?

– Да, кажется. Сознание как будто было уже не здесь. Я не знаю, как объяснить, это всё было очень странно…

– Не утруждайся. Главное, что не затянуло, остальное ерунда.

– Да. И то верно. Спасибо.

Лимонов у нас, конечно же, не было, зато был консервированный лимонный сок. Всё же лучше, чем ничего. Я поставил на стол чай, и дальше мы сидели молча. У меня в голове было пусто, а вот у него в мыслях, должно быть, сейчас буря. Если бы мы не успели, позволили его сознанию затянуться в пучину, что было бы тогда? Очередной погибший? Или несколько? Уже неважно, главное, что успели.

– Капитан… а что мы будем делать, если окажется, что они нам враги? Ведь они явно более продвинутые технически.

– Не знаю. Ничего, наверное. Что мы можем?

Этот вопрос застал меня врасплох. Я об этом даже не задумывался.

– Вот и я так же думаю.

– Почему ты вообще об этом задумался?

– Нужно обдумывать шансы. Мы же не знаем, что происходит вокруг нас, не знаем где мы, вообще ничего не знаем.

– Я думаю, что пока что с врагами мы не встречались. Если бы хотели, нас бы уже на клочки разнесло. Мы им, видимо, просто безразличны, вот и всё.

– И то верно. Тогда переживать пока не о чем.

– Я тоже так думаю. Надеюсь на это.

А мы ведь действительно не знаем, что вокруг нас творится. Мы вообще почти ничего не знаем. Но всё равно стремимся познать, понять, по возможности использовать в своих интересах. Только вот получается далеко не всегда. Есть вещи за пределом нашего понимания и возможностей. Впрочем, пятьсот лет назад автомобиль был вымыслом фантастом, а всего двести лет люди только мечтали о регулярных рейсах к поселениям на Луне. Сейчас же… сейчас творится история, начинается новая эра. Мы начинаем новую эру. Хотя, кто знает, может это не начало, а наоборот, конец жизни на Земле.

Этот день мне не забыть до самой смерти, я уверен. Мы сидели и пили чай, только что закончив наш разговор. И вдруг насторожились. Что-то было не так. Было тихо. Абсолютно тихо. Не было ни едва заметных шорохов работающих механизмов, ни слабого, почти неуловимого жужжания аккумуляторов и трансформаторов, даже пространство, которое обычно тихонько звенело и переливалось высокими частотами на границе человеческого слуха, смолкло. И было в этой тишине что-то завораживающее. И неправильное, пугающее. Не должно быть так. Куда могли подеваться звуки? Неужели у нас их украли? Что происходит?

Но нет, звуки у нас не отобрали, и воздух с Ковчега тоже никто не выкачал. Просто настала тишина. И в этой тишине голос Артёма показался мне крайне громким, хотя он и говорил полушёпотом. Он сказал лишь одну фразу:"Что происходит?"

Вопрос этот не был адресован мне, не был адресован никому. Но он был вполне логичным, и в моей голове тоже занял почётное место в первом ряду. Хоть вопрос и был риторическим, я всё же решил ответить:

– Не имею ни малейшего понятия. Пойдем к твоим, может они…

Но я не договорил. К нам шел походкой человека, которого сбила машина с такой силой, что он должен был умереть на месте, но отделался синяками, шёл один из инженеров. Белый, как холст, как стена, которую только что оштукатурили. Держась за стену, еле переставляя путающиеся ноги, он смотрел куда-то в пространство и вряд ли вообще понимал, где он находится.

– Витя? -окликнул я его. – Виктор?

Он поднял на меня стеклянные глаза и пробормотал что-то. Я не сразу услышал, и тем более не сразу понял, что он сказал. И ещё позже осознал.

– Капитан, все шлюзы… все до единого открыты…

Не было страха. Не было волнения. Что его так напугало?

– Ну открыты и открыты, что с того? Мы же не в открытом космосе.

Глаза у Вити округлились ещё больше, хотя, казалось бы, куда уж больше.

– Как же, не в космосе? Где же нам ещё быть?

– На планете мы, Виктор. На пла…

Я осёкся. Откуда это знание? Почему я так уверен? Откуда это спокойствие? Что-то всё ещё не в порядке, не так. Нужно срочно приказать всем оставаться внутри. Никому нельзя наружу, кроме меня. А мне – необходимо. Меня там уже ждут… откуда эта мысль? Она точно моя?

Добравшись легким бегом до ближайшего пункта оповещения, я объявил о том, чтобы никто не смел даже думать о том, чтобы приближаться к шлюзам, и что любой, кто выйдет наружу, погибнет. Это даже не было ложью, я действительно знал, что так и будет. Но… откуда я могу это знать?

Я опоздал. Один человек успел сделать первый шаг на поверхность. А там свежий воздух, поля неизвестных нам цветов, которые цвели и благоухали так далеко, насколько хватало взгляда. Я рванул к шлюзу с такой скоростью, с которой позволяло двигаться моё тело. Обувь стучала по доскам, отмеряя секунды, которые сыпались как песок, падая мне на макушку и превращаясь в мысли о том, что еще не поздно, я его спасу. Шаг, еще и еще один. И вдруг… цветы. Мягкая трава… нет, не сейчас. Я хватаю его за плечо, разворачиваю к себе и вижу, что у него текут слезы. Но он улыбался.

– Капитан, мне пора. Это всё не настоящее. Догоняйте, – сказал он, улыбаясь.

И спустил курок.

В ушах звенело. На лицо осела красные брызги. Облачко крови окропило цветы и землю. Тело обмякло и выскользнуло из моей руки куда-то вниз.

Смерть – это не красиво.

Но почему тогда я стою здесь, где стоял он, и со мной ничего не происходит?

– Ты любопытный.

Голос шёл отовсюду. Я обернулся на людей, робко попрятавшихся подальше от внешнего люка шлюза. Видимо, они этого не слышали.

– Кто ты? Что тебе нужно?

– Ты перспективный.

– Я не понимаю. Зачем было убивать моего человека? Ради чего?

– Ты поймёшь всё сам.

– Что я должен понять?

– Со временем.

– Где мы?

– Мы не ошиблись с выбором.

– Объясните хоть что-нибудь!

Но ответа уже не было. Наступила тишина. Я смотрел на небо пару минут, а затем бессильно упал на колени и едва слышно попросил:

– Хоть дайте похоронить нашего друга.

По щеке покатилась слеза. Но даже не от того, что прямо передо мной пять минут назад человек завершил свою жизнь своей же рукой, а от чего-то другого. Наверное, из-за ощущения того ужаса, в котором мы оказались. Из-за осознания, что мы отсюда не выберемся. Из-за осознания, что я тоже умру здесь, и, вполне возможно, случится это точно так же, но когда все остальные, кто есть в моём экипаже, уже давно последуют его примеру и отправятся в вечный сон. Сколько из них падёт от моей руки?

– Оставайтесь. Когда соберётесь уходить, вручную закройте все шлюзы. Ты заслужил.

Последняя фраза была сказана вполне человеческим голосом, вовсе не бесплотным и холодным звуком, идущим отовсюду.

А хочу ли я тут остаться? И где это "тут"?

Я поднял голову, и на секунду, на краткое мгновение, промелькнул в моём взгляде какой-то едва заметный силуэт, который от моего взгляда дернулся, словно мои глаза его обожгли. Неужели заметил мой взгляд? И неужели я не должен был заметить его?

Но, может, мне это только показалось? Это уже неважно. Я поднялся, и ко мне начало приходить осознание того, что сейчас происходит. Мы на планете. Только что мы были в бескрайних просторах ранее неизведанного нигде, в Небытие, а теперь мы на планете. И даже если это иллюзия, обман, даже если это предсмертный бред, всё это ощущается слишком настоящим и живым, чтобы найти в себе силы отрицать место, в котором мы оказались. Да и не хотелось. Вокруг, в какую сторону ни посмотри, от горизонта до горизонта протянулись усеянные цветами холмы, совсем без деревьев, лишь только где-то вдалеке по левую руку колыхались верхушки леса, качаясь под лёгкими порывами ветра. Мягкий тёплый воздух, так сильно навевающий ощущение весны в то время, когда снег еще не до конца растаял, и воздух жадно впитывает в себя влагу, с каждым дуновением ветра бросая в лицо мягкий бриз. Наверняка, где-то совсем рядом есть какой-то водоём. А позади и чуть справа, на вершине холма, росли ромашки, или что-то очень на них похожее. Да так много, что почти стелились ковром. Уж не об этих ли полях говорил нулевой? Откуда-то в душу закралось ощущение, что, вполне возможно, именно о них. Может, не конкретно об этом поле, но где-то на планете есть именно то поле.

На планете. Мы на планете. Безумие.

Из оцепенения меня вывел донесшийся откуда-то из-за спины голос. Я не смог разобрать, что именно я услышал. Из шлюза мне кричал кто-то из инженеров.

– Капитан, вы в порядке?

Я перестал запоминать имена. Кажется, Небытие стирает их из моей памяти. С некоторыми людьми из экипажа я пересекаюсь не так уж часто, с инженерами, например. И их имена успевают стираться из памяти, стоит мне только не увидеть кого-то на протяжении пары дней. Интересно, а сколько здесь длятся сутки?

Почему я вообще об этом думаю?

Этот вопрос, заданный самому себе, наконец вывел меня из оцепенения окончательно.

– Да, я в порядке. Наверное. Выходите.

– Но вы сказали…

– Я помню. Нам разрешили.

– Те, с кем вы разговаривали?

Они их не слышали и тем более не видели. Понятно. Может, это и к лучшему.

– Да. Но не особо то много мне рассказали. Вообще ничего. Зато дали нам передышку. У нас есть время побыть здесь, но нам придётся уйти. Мы не можем остаться.

– Не особо хотелось, хоть тут и красиво, – сказал уже другой человек, медик. Они все высунули головы из шлюза, не решаясь сделать ни шага за пределы корабля. Причина их неуверенности и недоверия была понятна и лежала без пульса в метре от меня.

– Да ладно вам, чего вы боитесь? Капитан сказал, что все в порядке, значит так и есть.

Через толпу протискивался Вовка. Я мысленно поблагодарил его за то, что он выказывает мне безоговорочное доверие и распространяет его в толпу. Я был уверен, что всё на самом деле в порядке, но почему-то волновался, когда он спускался с трапа на землю. На мягкую зелёную траву и желтые цветы. Он прошел несколько шагов, вдохнул полной грудью и рассмеялся.

– Ну вы только гляньте, какова красота! Ну давайте же, не бойтесь.

– Кому-то всё равно придётся выйти. Если никто не хочет, значит будем тянуть жребий. Или сами выйдете?

Вовка понимающе кивнул.

– Мы его похороним как положено. Хоть кого-то. В чужих краях, но это явно лучше, чем в пустоте болтаться в виде пепла.

Люди стали несмело выходить по очереди. Атмосфера и в самом деле успокаивала и была очень приятная. Не было ощущения тревоги или страха. Всё, что нас тревожило, на некоторое время отступило. Нам дали передышку. И заодно дали понять, что мы в чужой власти. Все мы.

Лопаты в нашей экспедиции не были предусмотрены. Как и то, что мы случайно окажемся на планете. Просто возьмем и окажемся непонятно где и непонятно как. Рукотворное чудо. Но чья же это была рука?

Мы нашли среди инструментов и расходников то, что можно было использовать в качестве лопат. Сам я не мог участвовать в почти что церемониальном погребении. Не хватило духу снова смотреть на человека, который разнёс в клочья своё сердце прямо передо мной. Но к людям, представлявшим угрозу экипажу или кораблю, я был совершенно равнодушен, как показала практика. Кажется, я перестаю понимать сам себя. Или, что еще хуже, перестаю быть собой.

Шесть человек вернулись с вершины холма, значит, что дело сделано. Пора собираться в путь.

Мы провели здесь, по ощущениям, пару часов. Солнце… местная звезда уже клонилась к горизонту, постепенно окрашивая небо, облака и цветы в розовый, почти красный цвет. Атмосфера здесь, судя по всему, была плотнее земной. На земле не бывает настолько ярко-алых и бордовых закатов. Точнее, бывают, но, скорее, как исключение, и то даже эти исключения не дотянут до такого цвета.

Я сидел на земле, любовался небом и теплым влажным воздухом. Синие цветы вокруг меня тоже любовались закатом, окрасившись в совершенно другой оттенок. Люди, похоже, были рады такой внезапной передышке. Люди просто сидели на траве вокруг Ковчега, разговаривали, радовались, смеялись, вели себя совершенно непринужденно. Как будто ничего с нами и не было, просто годик на орбите покружились и совершенно случайно приземлились где-то не в запланированном месте, а на юге средней полосы неподалеку от леса. Но это было лишь ощущение, и все это понимали. Все понимали, что нам нужно будет собрать образцы почвы и растений, образцы воды и воздуха мы вряд ли сможем прихватить. И уж если говорить начистоту, то нет у нас оборудования для подобного анализа. Не было в планах оказаться на поверхности планеты. Но почву и растения мы хотя бы теоретически можем взять и разобраться с ними позже. Когда вернемся. Если вернемся…

Что ж, пришло время уходить. Я поднялся на один из шлюзов и начал говорить.

– Наше время вышло, нам пора. Передышка, к сожалению, закончена. Пора отправляться. Отправляемся через двадцать минут.

Я поставил на часах таймер. Подумал еще, и решил дать людям, которые занимались делом, да еще и не самым приятным, чуть больше времени.

– Через тридцать пять минут. Но через двадцать минут все должны быть в Ковчеге и готовы к отправке. Кроме похоронной команды. Им разрешаю задержаться до самого отправления. Если есть возражения или предложения, то я готов выслушать.

Над поляной повисла тишина.

– Капитан, это место очень странное. Что-то с ним не так, – заявил Родион.

– Мы обсудим это позже, – сказал я, но мы все понимали, что он прав. Впрочем, думать об этом действительно будем потом.

– Нам нельзя уходить, капитан. Мы должны остаться. Я должен остаться.

Только этого мне не хватало. Всё-таки воспоминания про нулевого и тревога из-за них была не пустой.

– Почему?

– Хорошо здесь. А то что мы на этой штуковине в пустоте болтаемся? Тут есть вода, пригодная для нас атмосфера, и, наверняка даже жизнь.

Вот что меня тревожило. За всё это время я не увидел ни одного жучка, ни одну птицу, ничего.

Только цветы.

Но почему, и как это понимать?

– И цветы. Так много цветов. Прекрасные цветочные поля.

Мы не на планете.

– Столько цветов.

Нам всё это кажется.

– Красивых цветов.

Нужно просыпаться.

Просыпаться и надеяться, что никто на самом деле не умер.

– Молодец, догадался. А стоило всего-то чуточку подумать. Ты и правда занятный.

– В каком смысле?

Я и правда не совсем понял, хотя в голове уже всё встало на свои места. По спине пробежал холодок.

– Это все иллюзия, вымысел. Вы все в одном общем сне. Вы все сильнее чем мы думали. Только один поддался.

– Что это значит? Тот, который сразу застрелился?

– Нет, он нашел выход. Причем сразу, хоть и случайно. Для него прошло всего несколько минут, когда для вас несколько часов.

Мир вокруг меня начал тускнеть и рушиться. Небо пошло трещинами и стало желтым, цвета промокшей от потопа штукатурки, и потрескалось оно точно так же. Где-то пейзажи уже свисали лоскутами, оторвавшись от места, которому они принадлежат. Лес вдалеке стал скомканным, как детский рисунок, неумелый и геометрически неправильный, он покосился и стал валиться к горизонту, да и сам горизонт как будто пытался извиться, изогнуться как змея, сбежать, даже горизонту неуютно. Цветы начали чернеть и осыпаться. Но всё это видел только я один.

Интересно, что видели все остальные? Для них я тоже застрелился? Или просто бесследно исчез?

Всё это продолжалось до тех пор, пока вокруг не осталось ничего, кроме тьмы. Огромной, необъятной, тянущейся в бесконечность во всех направлениях тьмы. Ни капли света, ни атома материи, вообще ничего. Кроме, разве что, пола под ногами, который ощущался скорее как некая сила, эфемерная и неизвестная, но при этом твёрдая и явная. Интересно, а что будет, если…

Я оттолкнулся. И больше не было даже поверхности, я свободно плыл сквозь темноту. Сквозь ничего. Никогда не задумывался о том, что такое истинное ничего. Вот оно какое, оказывается. Даже приятное, пожалуй. Но что-то меня тревожило.

– Ну всё, хватит дурачиться, спускайся.

Уже знакомый голос, исходящий отовсюду, меня ничуть не удивил. Но и не обрадовал.

– А может лучше ты поднимешься? Или хотя бы покажешь себя? Объяснишь, наконец, что тебе от меня надо? Представишься?

На получение ответов я не особо надеялся, просто бросал их в пустоту. В пустоту, которая всё слышит и всё знает. Может, не всё, но ответы на мои вопросы точно.

– Я не могу тебе рассказать очень многое. Но я тебе не враг…

– И не друг, – резко оборвал его я.

– Тоже правда. Но всё же, пожалуйста, послушай меня, не перебивай, пожалуйста. Я многое не знаю…

– Нет, так не пойдет, – я отказал ему в просьбе. – Я буду перебивать столько, сколько, захочу, и тогда, когда захочу.

Он может легко запретить мне говорить. Он может сделать всё, что меня окружает, непригодным для жизни. Выкачать воздух из легких, заставить кровь закипеть, раздробить в муку все до единой кости в моём теле. Или… не может? Любопытная догадка.

– Ну что ж, хорошо. Но лучше всё же послушать. Я не заставляю и не принуждаю. Я прошу. Искренне. Впрочем… наше время уже вышло. Но это не важно, это мелочь. Моя цель была не рассказать. Только попытаться. Заодно поместить тебя в это пространство хотя бы ненадолго, что было даже более важно. Тебе уготована великая судьба. Прощай. Хотя нет, до встре…

Его голос повис звоном в ушах, который не проходил несколько минут. Я проснулся там же, где был за пару минут до того, как узнал, что все шлюзы открыты… до того, как мы попали в иллюзию. Остатки чая небрежно расплескались по столу, падая на пол с неприятной трелью. Все механизмы и аккумуляторы под полом изолированы от любых воздействий, кроме, разве что, моментов, когда механики открывают люки для обслуживания. Предусмотрели даже такую мелочь, как пролитый чай. Но, кажется, переживаю я немного не о том. Артем лежал передо мной на столе, словно резко потерял сознание. Наверное, я лежал точно так же, просто не обратил на это внимание, когда очнулся и, повинуясь какому-то порыву, резко вскочил на ноги, отбросив стул на полметра назад. На грохот стула немедленно последовал ответ. Из коридора кто-то что-то громко, но невнятно и неразборчиво крикнул, скорее всего, пытаясь понять, кто здесь. Или, возможно, это мой слух размылся, и поэтому мне показалось, что фраза была нечеткая и непонятная. Впрочем, неважно. Значит, кто-то еще проснулся. Не тот ли, кто застрелился? Как же его имя…

Из дверного проема сначала показалось дуло пистолета, а потом уже голова. Да это был именно он. Я инстинктивно схватился за рукоять своего пистолета, полностью машинально, не думая, но вытащил его из кобуры не полностью, а лишь немного, потом сразу вернул на место. Черт, а хорошо нас натренировали всё-таки!

– Это я, успокойся, убери пистолет.

– А, капитан… рад, что вы тоже вырвались.

– Как ты понял?

– Понял что? А, про то, что всё иллюзия? Не знаю… правда не знаю. Просто понял и все. Знание просто появилось в моей голове. Со мной пытались говорить…

– Голос отовсюду? Как будто безжизненный и без эмоций?

– С вами тоже? Понятно.

– Да, но я с ними пообщался, хотя и ничего не узнал.

– Как это, пообщался?

Недоумение в его голосе было искренним.

– Они что-то сделали с моей памятью, я перестал запоминать имена…

– Костя.

– Спасибо. Неприятное чувство, не помнить имён.

А как зовут меня?

– Ну так что, как вы там с ними поговорили?

– Подожди, как меня зовут?

– Кап… вот блин.

– Что ж, похоже, у меня больше нет имени, – усмехнулся я.

– Кажется, мы вас всё время капитаном звали. Ну, по крайней мере, с тех пор, как… как предыдущий покинул должность.

– Мне надоело обращение на "вы". Давай договоримся, что ты так больше делать не будешь. Остальным скажу, когда проснутся.

– А проснутся ли?

– Проснутся, обязательно.

– Вы… ты так уверен?

– Да. Прозвучит, наверное, странно, но, похоже, я начинаю обретать связь с Небытием. И с этими существами, кем бы они ни были. Меня это немного пугает пока что… А, ну да, о нашем разговоре. Интересного в общем-то ничего не было. Но было важное. Если задуматься о том, что мне сказали, выходит, они меня выбрали для чего-то. Знать бы еще для чего. И еще обещали, что мы встретимся вновь.

– Тоже сказали что-то вроде "ты нас заинтересовал"?

Костя уже не стоял в проеме, а сидел через стол от меня. Я стоял, облокотившись на кухонную столешницу. Включил старомодный чайник, достал с верхней полки пакет хорошего листового зелёного чая. Чайник, хоть и был старомодный, но все же справлялся со своей задачей.

– Да… подожди, что значит "тоже"?

– Именно то и значит. Со мной они тоже пытались поговорить.

– Похоже, отборочные испытания продолжаются.

– Знать бы еще, для чего этот отбор.

– Нужно как-то вытаскивать остальных.

Как раз в тот момент, когда я это сказал, откуда-то донесся крик. Страшный протяжный крик. Не человеческий. Это был звериный рык раненого зверя. Так может кричать разве что смертельно раненый человек.

Или тот, кто сошел с ума.

Громкие шаги, кто-то бежит сюда. Ко мне. Ему нужен я. Я это чувствую. Снова эти предчувствия. Он на полной скорости врезается в дверной проём плечом, чтобы остановиться максимально резко. Тот, кто не хотел уходить, тот, кто хотел остаться среди цветов.

– Капитан, верни меня к цветам! Я требую!

Он кричал.

– Я не могу. Не знаю как.

Мой голос дрожал, хоть я и был совершенно спокоен.

– Мне нужно туда! Они ждут! Они ждут нас всех! Я знаю, куда нам нужно!

– Успокойся и объяснись. Если твои доводы будут достаточно серьёзными, мы отправимся туда. Честно.

– У меня нет времени объяснять! Я стану капитаном!

– Не делай этого, прошу.

– По-другому не получится!

Моя рука уже сжимала рукоять пистолета. Он тянулся к своему. Торопясь, неаккуратно, словно забыв все свои навыки.

– Ты знаешь правила. Я принимаю вызов.

Но он уже не слышал. Рассудок покинул его. Глупо взывать к здравому смыслу, глупо говорить хоть что-то.

Всё произошло за какие-то секунды. Как только его пистолет покинул кобуру, раздался выстрел, отозвался гулом эха по всему кораблю и вернулся в мои уши едва заметным пищащим звоном. Он даже не успел выстрелить. Его пистолет глухо упал на пол, а сам он сложился пополам и упал, хватаясь за сердце, над которым уже начало разрастаться алое пятно.

Может, я и сам давно сошел с ума?

– Нужно его убрать отсюда, чем скорее, тем лучше. Кровавое пятно нам ни к чему.

Я все еще держал пистолет на полувытянутой руке. Костя подошел и положил свою руку мне на запястье, опуская пистолет поближе к кобуре.

– Я принесу всё для уборки. А ты пока приходи в себя.

Неужели ему было всё равно, что я только что убил человека? Нет, вряд ли. Ему было всё равно на то, что это сделал я. Но за потерю человека ему было тоскливо. Как и мне. Причем не из-за потери единицы экипажа, потери функционального рабочего, а из-за потери живого человека со своими идеями и чувствами. Паршивое чувство. Но мы оба понимали…

– Иначе было нельзя, капитан, – сказал он, остановившись в дверях.

– К сожалению.

Я вложил пистолет в кобуру и окончательно пришел в себя. Подошел к убитому и прикрыл рукой глаза.

– Прости, я не хотел… Но ты не оставил мне выбора.

За спиной кто-то зашевелился. А раз в помещении были только мы с бессознательным Артемом, логично было бы предположить, что он возвращается в сознание. Обернувшись, я в этом убедился. Он предпринял неловкую попытку встать, но сил у него хватило лишь на то, чтобы сесть.

– Все тело затекло… хотя бы глаза открываются. Что произошло?

– Мир разрушился и вы вернулись туда, где нас поместили в иллюзию.

– Похоже на то. И, похоже, иллюзия эта была нацелена на одного конкретного человека, так ведь, капитан?

– Да, думаю, ты прав.

– Но зачем? Почему вы?

– Ты. Давай будем обращаться на ты. У меня больше нет имени.

– Как это? Забыл собственное имя?

– А сам то ты помнишь, как меня зовут?

– Нет… у меня отобрали это воспоминание.

– У всех. И у меня тоже. Я больше не помню своего имени. И, наверное, никто не помнит.

Артем посмотрел через мое плечо, все так же сидя за столом и разминая затекшее тело.

– А тот, который хотел остаться там… это он?

– Да. Он хотел вернуться туда, говорил, что знает, где это место. Возможно, он даже не врал, но… он хотел отправиться туда. В роли капитана.

– Значит, сошел с ума и выбора не было. Досадно.

– Не то слово. Что-то долго Кости нет.

– Я легок на помине. Капитан, все проснулись. И, вроде, все в адекватном состоянии.

Он расположил инвентарь, и мы молча прибирали последствия перестрелки. Упаковали тело в мешок, оттерли еще не успевшую сильно расползтись лужу крови. Артем окончательно пришел в себя и вернул контроль над телом. Хотя сознание было замутнено, по крайней мере, у меня. Впрочем, это не удивительно, если я был целью этой атаки. Хотя и рано считать это объявлением войны, но, тем не менее, это первый случай прямого столкновения. Только… может, никакой войны и не будет? Может, они не желали нам зла? Ради чего было это всё, с какой целью? Так ли необходимо было принести человека в жертву, еще и моей рукой?

Люди действительно пришли в себя. К моменту, когда тело погибшего уже было передано огню, люди окончательно пришли в себя и вернулись в реальность. Только мое сознание осталось каким-то смазанным, нечетким. Видимо, мне и правда досталось больше всех, и весь спектакль действительно был нацелен на меня ради каких-то неизвестных мне целей. Истину еще предстоит узнать.

Когда мы закончили с условными похоронами и отмыли руки от крови (смогу ли я по-настоящему отмыться от всех этих убийств?), я объявил об общем собрании. Напряжение витало в воздухе, создавая необходимость поговорить с людьми. Ответить на все вопросы, которых, наверняка, родилось множество в головах людей после всего, что случилось. И в моей голове тоже. Но мне хотелось услышать мысли других людей, взгляд на произошедшее со стороны, взять на заметку то, что я сам упустил, и лишь потом перебирать свой собственный бардак в голове. Перед этим я хотел провести немного времени в тишине и одиночестве.

Придя в свою каюту и закрыв дверь, я упал в кресло и несколько минут сидел, задрав голову к потолку и закрыв глаза. Не могу понять, гудит у меня в ушах или само пространство пытается кричать, общаться со мной. Перед глазами проносятся картины того, что только что произошло. Эти несколько часов проматываются в моей голове, как заевшая запись. Ощущение полного бессилия навалилось на плечи и медленно сжимало голову в тиски, словно деталь, над которой сейчас будут работать напильником. Давно уже работают… Я совершенно бессилен, я могу лишь пытаться что-то изменить, но они, кем бы они ни были, полностью контролируют нас и всё происходящее, мы в их власти, а даже не знаем… вообще ничего не знаем.

Связано ли произошедшее с тем кораблем? Почему-то кажется, что это просто совпадение. Был ли вообще корабль? Что вообще реально? Может, я давно умер, а мое сознание держат взаперти, и всё это тоже иллюзия? А может даже и не умер, а все мы заперты? Может, всё это – ещё один слой иллюзии? Проверить есть только один шанс. Рука невольно легла на пистолет, и в голове тревожно зазвенела мысль, что это, скорее всего, ошибка.

– Ну и что вам от меня надо?

Вопрос был обращен куда-то в пространство. Я открыл глаза и уставился в потолок. Я не рассчитывал получить ответа или знака. Не рассчитывал, что на потолке светящимися буквами вырисуется план действий, который вытащит нас отсюда, не рассчитывал услышать в своей голове голос, который всё объяснит, ничего не ожидал. Мне просто захотелось высказаться в пространство. Но ведь пространство тоже слышит… так ведь?

В дверь кто-то постучал. Неужели уже прошло полчаса?

– Капитан, я зайду?

– Да, заходи.

Это был Вовка. Он принёс мне чая, что было очень кстати.

– С сахаром?

– Нет, но я прихватил сахара с собой, – радостно ответил он, – как чувствовал, что понадобится.

Он достал из кармана несколько пакетиков сахара и положил на стол. На этот раз он принес какой-то зелёный чай с травами. Я даже и не знал, что у нас такой есть. Может, у нас его и нет, и мы действительно в иллюзии… нет, нужно отбросить эту мысль.

– В дальних ящиках был зеленый чай всё это время, а мы и не знали.

– Новый ящик с провизией вскрыли?

– Да, предыдущий закончился. Решил посмотреть по складу, вдруг чего интересного найдется. Вот и нашлось.

Его улыбка как обычно меня успокоила. Радоваться мелочам несмотря ни на что. Вот чего я не умею. Моя голова сейчас перегружена, и кто бы мог подумать, что в царящем вокруг безумии самое нормальное и приятное событие – кружка зеленого чая. Впрочем, в кружке зеленого чая ничего удивительного нет. Удивительное заключается в том, что она сейчас стоит передо мной. Не понимаю, что меня удивляет. Наверное, тот факт, что зеленый чай существует. Хотя и звучит это как глупость. Но это крайне странное ощущение, забыть о существовании чего-то, а потом неожиданно обнаружить сам факт существования этой самой вещи.

– Спасибо тебе, Вовка.

– За что это? За чай? Да не за что.

– За чай тоже, – я рассмеялся, – а еще, за то, что доверяешь мне.

– Если уж кому-то можно доверять, так это тебе. Как же иначе можно? Когда все они с ума посходят, только ты один и останешься.

– Что ты сказал?

– Что ты сильнее их всех. Если кто-то и может пережить всё, что тут происходит, то это ты.

– Понятно… спасибо.

Тоскливо мигали огоньки и экраны, шептала разного рода аппаратура. Компьютеры пережевывали данные и прятали их в утробах жестких дисков. Где-то взрывались и гасли звезды, рождались и умирали планеты. А мы, такие маленькие, меньше песчинок, болтаемся в нелепой и жестокой пустоте, искажающей время и пространство, ломающей законы и ломающей нас. Небытие отталкивает нас, не хочет принимать. А мы все тянем и тянем к нему руки, прося не отбирать наши жизни, хотя сами во всём виноваты. Если бы мы всего лишь не трогали его, то никто бы и не погиб. А некоторым из нас предначертано было оказаться здесь. Мне, например. И, вероятно, еще парочке человек из этой сотни, которую заставили отправиться в неизвестность на поиски чудес.

Только чудеса оказались вовсе не добрыми.

Интересно, было ли спланировано абсолютно все произошедшее? Насколько глубоко было продумано ими все, что с нами было? Кто знает. Да и в общем-то, все равно. Какая разница теперь, раз мы все здесь. Наверное, если захотеть и постараться, то отсюда можно выбраться. Хотя мысль кажется безумной, ведь мы почти три года дрейфуем через великое ничто, самое великое, которое знает человечество. Но вдруг…

– Ладно, пойдем, там уже, наверное, все собрались.

Я встал и размял спину. Мой чай уже закончился, да и время пришло уже наконец поговорить со всеми.

– Пожалуй, пора.

Вовка двумя глотками допил свой чай и тоже встал.

– Ничего, если кружку тут оставлю пока что? Потом заберу.

– Хорошо.

Стены Ковчега гудели на едва слышимом человеческим ухом диапазоне громкости. Дрожало само пространство, сотрясая наш корабль, наш маленький островок мнимой безопасности.

На Ковчеге есть огромное помещение, в котором помещается весь экипаж. По сути и назначению, резервный отсек, в котором, в случае чего, можно эвакуироваться. Просто отделиться и лететь себе дальше. Здесь есть экстренный запас всего необходимого на срок до двух месяцев. Правда, что дальше, после этих двух месяцев, если мы находимся в бескрайнем небытие, не уточняется. Какой же всё таки Ковчег огромный. Каждый раз думаю об этом, заходя в помещение, в котором давно не был. Хотя, кажется, общее собрание было у нас не так давно, а все равно мысль проскочила. Ну и пусть себе скачет.

Весь экипаж действительно уже собрался. Кроме, разве что, людей, которые спят. На этом борту сон – святое, и нарушать сон можно только в случае чрезвычайной необходимости. Если есть возможность, значит нужно спать. Возможно, установив это правило, я сохранил несколько жизней. А может и нет. В любом случае, хочется думать, что это так.

Пора начинать.

– Итак, я собрал вас, чтобы просто поговорить. Я хочу выслушать вас и ваши вопросы. Только по одному, в порядке очереди. Правила знаете.

Я забрался на стул и окинул взглядом всех. Вопросы точно были у всех, даже если некоторые не решатся их задать. Но все были словно в недоумении. Никто не решался заговорить первым. Но вот, спустя короткий миг неловкой тишины, наконец потянулась первая рука.

– Что это вообще было?

Вопрос невольно вызвал усмешку.

– Я не знаю. Хотел бы знать, но не знаю.

– Мы все полностью под чьим-то контролем?

Скорее не вопрос, а утверждение. Люди начинают задавать вопросы, излагать мысли. Хорошо.

– Не думаю, что полностью, и не думаю, что все мы. Но в целом, скорее всего, так и есть.

– А кто не под контролем, вы, капитан?

Вопросы начали сыпаться с разных сторон и от разных людей. Хорошо, что по очереди.

– Нет, я тоже под контролем. Просто… из-под контроля можно вырваться.

– Как вырваться? Получилось только у двух человек, у вас и…

Люди стали оглядываться по сторонам, пытаясь найти в толпе Костю. Но его не было, он тоже отправился спать. Возможно, к лучшему.

– Да, получилось, но я думаю, что мне позволили это сделать. А Костя… видимо, они не ожидали, что ему хватит сил понять, что это все иллюзия. Их контроль был направлен на меня, поэтому он и смог. Но будь их контроль сильнее, то вряд ли бы ему удалось.

– Кто эти такие “они”?

– Подожди, твой вопрос будет следующим, когда опустится рука. Времени у нас много, хватит на всех.

– Нет, я закончил.

Предыдущий говоривший опустил руку, и тот, кто спросил, продолжил говорить.

– Так вот, кто – они?

– Я не знаю, кто они. Знаю, что они держат нас под контролем, и, возможно, создали Небытие. Или освоили его. Не знаю… какая-то могущественная цивилизация, возможно, или… правда не знаю.

– Мы будем пытаться выйти на контакт? Мы же точно знаем, что здесь есть другие… живые существа, другие корабли.

– А как нам это сделать? Пытаться может и будем, но, думаю, более вероятно, что на контакт выйдут они. Один из них пытался поговорить со мной… и мы даже обменялись парой фраз.

Руки стали подниматься одна за другой, когда я это сказал.

– А может нам не стоит этого делать? Общаться с… ними.

– Может, и не стоит. Но решать не нам. Если они захотят, то тогда мы поговорим. Если не захотят, то ничего не случится. Но наши желания вряд ли будут учитываться. Лично я, в общем-то, почти уверен, что мне придется с ними контактировать. Может не придется вам, но мне – точно.

– А можно ли их как-то найти? Ведь тут и корабли летают, один мы точно видели.

– Как-то точно можно, если только они не скрыты достаточно хорошо. Но в нашем случае, вряд ли это реально. У нас нет ресурсов для постоянного перемещения и нет способов навигации здесь.

– А можем ли мы как-то отсюда выбраться?

Я не знаю, как долго я отвечал на все вопросы. Очень, очень долго. Но это было необходимо всем, и мне, и экипажу. Так мы провели несколько часов, пока все мысли и вопросы не иссякли. Голова гудела от мыслей и информации, нужно будет время, чтобы всё это переварить. Но ничего. Это необходимость. Сейчас мне лучше загрузить свою голову мыслями, чтобы успокоиться, и уже потом, с холодным умом, разбираться во всём.

Сейчас мне нужно поспать…

И мне снился огонь. Гигантский незнакомый город, полностью охваченный пламенем. Рвутся снаряды, падают самолеты и космические линкоры, не выдерживая удары пушек и ракет. Падают люди, неаккуратно поймавшие выстрел неизвестного мне оружия. А в центре всего этого безумия стоит человек и просит остановиться, он кричит, и он тоже падает замертво. Наверное, он выглядел как безумец, но он единственный знал, что все должно быть иначе. К сожалению, все должно было быть иначе намного раньше. Сейчас уже поздно, сейчас нужно идти до конца. До победы. Через огонь и через кровь.

Мне снилась сталь. Сверкающая, с синеватым отблеском, холодная сталь в моей руке. Острая смертоносная сталь, которая снова и снова устремляется в чьё-то сердце, в чьё-то горло, но никак не может достать, снова и снова ударяясь в другую сталь, черную, злую, чужую. И сталь ударяется в сталь снова и снова, и сила удара превращается в энергию, от которой клинки разогреваются все больше и больше, и все больше зазубрин и сколов на моей стали, но моя сталь намного прочнее, и на чужой стали повреждений куда больше. Вот еще один удар, еще и еще, еще один, и вот наконец последний. Моя сталь проходит через чужую как сквозь масло, дотягивается куда-то, и голубоватый оттенок покрывается чем-то темно-бурым, горячим. Я так не хочу этого делать, но нужно, необходимо, иначе никак нельзя, значит придется дотянуться ещё раз…

Проснулся я как-то очень странно, непривычно. Просто открыл глаза, словно и не спал, словно и не было никаких снов. Или словно сном было все, что происходило в последние несколько лет. Я бы совсем не удивился, если бы открыл глаза и увидел потолок своей комнаты, свою кровать и свою коллекцию книг на полках. А вот шепот приборов, наоборот, словно бы был каким-то непривычным, чужеродным, неприятным слуху. Столько времени я привыкал к нему, и тут неожиданно слышу его впервые.

Легким движением я встал, и обнаружил, что впервые за долгое время чувствую себя бодрым и отдохнувшим. Но на душе почему-то неспокойно. С самого утра(если считать утром момент пробуждения) ощущение, что скоро будет что-то неприятное. Что ж, пусть будет. Придется преодолеть.

Но день шел спокойно. Встретился с Вовкой, перекусил, послушал новости, которые он собрал, пока я спал. Все на удивление спокойно. Похоже, нам дают передышку. Возможно, это даже хорошо. Спасибо им за это.

Оказалось, что спал я очень долго, двенадцать с лишним часов. Вот это уже странно. Мы привыкли спать По шесть часов максимум, больше просто не получалось, да и не хотелось. Утренняя тревога накатила новой волной.

Но, к счастью, пока я спал, не произошло ничего. Совершенно ничего. Жизнь шла привычным спокойным ритмом, хотя наблюдатели и пророчили нам мощную бурю в скором времени. Ну ничего, бурю мы вытерпим. Не в первый раз. Правда, порой бывали разы, уносившие жизни… Думать об этом сейчас не хочется.

Разменяв пару кружек чая и несколько дежурных фраз, я прогуливался по Ковчегу. Заглядывал в каждую открытую дверь, узнавал, кто и чем занят, как себя чувствует экипаж. Все было удивительно хорошо. Мы слишком привыкли к напряжению и неизвестности, и вот, наконец, мы можем отдохнуть хоть немного. По-настоящему отдохнуть, а не в плену иллюзий.

Но передышка была недолгой. На следующий день и правда пришла буря, как и ожидалось. Всё же нам удалось хоть немного изучить Небытие, даже в чем-то понять его. Наверное, если все эти данные окажутся в руках ученых на Земле, то привычный нам мир перевернется… наверное. Мы собрали много, очень много информации, но удастся ли её использовать? Например, эта сегодняшняя буря, что это такое? Психофизическое явление? Существует ли такое понятие? Не придумал ли я его только что? За пределами Ковчега это понятие точно не существует. По крайней мере, пока что и в такой форме.

Само пространство движется. Извивается, кричит, пытается подстроиться под одну цель: стереть нас, свести с ума. Мы так и не поняли, что начинает эти бури, и каким образом они влияют на сознание, можно лишь предполагать, что происходит. У меня есть гипотеза, что это происходит, если рядом с нами открывается проход. Но насколько рядом, и насколько это верно, не знаю. Лишь предполагаю. Тогда это должно означать, что Небытие это транспортная магистраль. Может, так оно и есть? Вполне вероятно.

А буря всё продолжается. Гудящая головная боль давит на виски, и, вторя ей, гудит пространство. Перебиваться случайными мыслями приходится, чтобы хоть немного облегчить состояние, но мне это даже нравится. Не самый приятный повод лишний раз обдумать всё то, что накопилось в мыслях, да и не то чтобы повод нужен, но, тем не менее, это повод, которым я пользуюсь.

А для кого-то буря это повод сходить с ума. Несколько человек сейчас мучаются в кают-компании, постепенно теряя рассудок. Не знаю, что они чувствуют, что с ними происходит, но точно ничего хорошего. Собственно, к ним я и направляюсь сейчас. За этими случайными мыслями я и не заметил, что уже сижу рядом с одной из кают, а именно рядом с той, которую мы использовали как медицинскую. Занимать медблок такими случаями было бы, наверное, глупо. Поэтому мы сошлись на таком решении. Все равно некоторые каюты пустуют…

Почему-то было ощущение, что мне необходимо навестить тех, кто переносит эту бурю тяжело. Всего четыре человека, не так уж и много. К счастью, трое из них спали. Четвертый сидел на углу кровати, глядя куда-то в пространство. Что-то не так, тревога зазвенела с новой силой, перекрывая головную боль. Я не помню, кто это. Не помню это лицо и этот голос. Что-то определённо не так. И этот голос, словно бы звенящий прямо в голове, будто исходящий даже не из его рта, а отовсюду, из пространства, и из ниоткуда сразу, возникая прямо в моей голове.

Я не помню это лицо не потому, что забыл его.

Его вообще никогда здесь не было.

– Не хватайся за пистолет. Нам нужно поговорить. Потом ты проснешься.

– Так это до сих пор сон? Иллюзия?

Я вернул пистолет в кобуру.

– Да. Нам пришлось, по другому никак. Не злись. Ты провел здесь пару дней, да? А прошло на самом деле всего пара часов. Там, в реальности.

– Ты ведь даже язык наш не знаешь.

Какая-то безумная догадка. Но от этой фразы стены и иллюминаторы пошли сеткой трещин, а пространство начало тускнеть.

– Мне это ни к чему. Я общаюсь на всех языках всех цивилизаций.

– Кто ты? Зачем я вам так нужен?

– Ты станешь Провидцем. Сильнейшим из всех, кто когда либо существовали. Вселенная выбрала тебя

– Что… это вообще должно значить? Вселенная? Выбрала? Провидцем? Я…

– Ты всё поймешь. Со временем. Но тебе придется многое преодолеть… и многое отбросить.

Мы уже были не в каюте и даже не в Ковчеге. Материя разрывалась, стены и потолок клочьями улетали в никуда, отваливаясь словно выгорающая бумага, пепел которой разносится по ветру. Мы стояли на небольшом островке пола, сохранившегося под ногами. Те трое, что спали, просто левитировали в пространстве, потому что даже кроватей уже не было.

Он медленно достал пистолет и приставил его к виску одного из трёх человек.

– Нет, стой!

Я рванулся бежать, но расстояние не слушалось, и я просто топтался на месте, не имея возможности хоть как-то ему помешать. Почему-то мне казалось, что, хоть это и иллюзия, он на самом деле умрет. Никак не могу разглядеть лицо…

– Почему я должен остановиться? Это необходимая жертва.

Выстрел. Брызги крови, сгорающие как бумага и разлетающиеся пеплом вместе с безжизненным телом.

Пространство всё так же тянется и ломается. Вокруг уже не было ничего, только тьма и пол под ногами, который предательски прокручивался как беговая дорожка.

– Не подумай, что мы жестокие и беспощадные убийцы, это не так. Просто по другому не получается. Правда не получается, прости.

Выстрел. На этот раз даже беззвучный, а тело моментально исчезло, словно только и ждало этого момента. Я уже никуда не бежал, лишь смотрел, как он исполняет задуманное. Я отказывался верить, что они на самом деле умерли, это всё неправда, часть иллюзии, не может всё быть так! Я в его власти. Я под их контролем. Моя судьба решена и мне не принадлежит. Наверное, я и правда сошел с ума, и все это не реально.

– Ты должен подчинить себе эту силу. Ты всё поймешь со временем и научишься тому, что людям даже не снилось. Да что уж там, ты превзойдешь всех нас. Неужели жизни миллиардов не стоят жизней ста человек?

Я давно не вспоминал о Земле. О доме, о тех местах, где проходила моя жизнь. Хотя, кажется уже и не моя это была жизнь. Все, что было, случилось не со мной, с кем-то другим. А моя жизнь здесь, среди ужасающего ничего болтаться и приносить в жертву своих товарищей ради призрачного спасения, ради будущего людей, которые не просили их спасать, но, возможно, и в самом деле нуждаются в спасении. И даже спасибо никто не скажет, некому будет говорить, да и едва ли узнают, что над их головой нависала опасность, от которой их кто-то уберег. Неужели я готов смириться и принять эту судьбу? Неужели я готов пойти на жертву?

Меня заставят, хочу я того или нет.

Но смогут ли заставить?

Над моей головой сверкала луна. Обычная земная луна. Но сияла так ярко, что тьма отступила, очертив несуществующий горизонт серебристым сиянием. Я стою здесь в полный рост, и буду стоять. Стоять за каждого человека, раз уж мне уготована судьба защищать людей. И с логикой необходимости жертв я не соглашусь. Невозможно спасти всех и каждого, но пытаться никто не запрещал. И я попытаюсь.

Он опустил оружие и завороженно смотрел на возникшую за моей спиной луну с легкой ухмылкой. Остались только мы вдвоем. Я начинаю чувствовать таившуюся внутри меня силу, даже кажется, что меня распирает, рвет на куски, не может обычный человек вместить так много. Но я ведь не обычный человек, как меня убеждают. Ну что ж, сейчас проверим.

– А мы и правда в тебе не ошиблись. Ты молодец, учишься быстрее, чем мы ожидали.

Он сел на возникший из ниоткуда стул, а пистолет исчез из его руки. Что это значит? Он… слышал мои мысли? Или я говорил вслух?

– Присядь, поговорим. Я расскажу тебе все. Ну или хотя бы то, что смогу.

Я огляделся. Сесть куда? Вокруг меня было пусто. Но может быть…

Я протянул руку вперед с мыслью, нет, с уверенностью, что сейчас под рукой появится стул, и твердая шероховатая поверхность деревянной спинки послушно появилась, словно бы тоже приглашая меня присесть.

– Ты это сам сделал, я не помогал. Молодец.

– Ну и что с того? Эта некая сила в том, чтобы создавать иллюзорные стулья?

– Почему иллюзорные? Этот стул вполне реален, так же реален, как я и ты. Корабль и люди были иллюзией, но, как видишь, все ненастоящее мы уже откинули. Почти, – он кинул быстрый взгляд на луну.

– Она пока побудет здесь. Я как-то вдруг заскучал по дому.

– Я и не против. Пусть будет. Красиво.

– Итак… кто ты?

Глава 2

Мы погрузились на вертолет, который был древней рухлядью в сравнении с нашими боевыми шаттлами, но для перемещения в пределах планеты на небольшие расстояния у него был ряд преимуществ, например, гораздо более быстрая предполетная подготовка, компактность и значительно меньший расход топлива. Мне эта машина нравилась, иногда доводилось летать на таких, и на этом вертолете в частности. Но сейчас за штурвалом пилота был Хаузер, и с машиной он управлялся прекрасно, что, впрочем, неудивительно, второй по мастерству пилот человечества. А первый сейчас на орбите, патрулирует планету на Целине. Когда знаешь, что такая огромная мощь витает где-то в паре сотен километров над головой, чувствуешь безопасность. Теперь-то они не застанут нас врасплох. Разве что они умеют появляться из воздуха…

На борту также были Маша, Андрей и Коля. Мне так и не объяснили, что происходит и куда мы направляемся. Обещали рассказать по пути, но раз мы летим на вертолете, на котором из оружия было лишь то, что мы взяли с собой, значит, боя не предвидится, и от этого было спокойнее. Хотя и было ощущение, что что-то не так.

– Куда мы летим? – спросил я в гарнитуру, когда мы уже оторвались от земли.

– Сто километров на запад, командир, – сказал Хаузер.

– И что там находится?

– Там появился Ковчег, – ответил уже Коля.

– Ковчег? Тот самый? Что значит появился?

– Да, тот самый. Просто взял и появился как будто из ниоткуда. Вот его не было, и вот он есть.

– И как его заметили?

– Данные с него пришли.

– Какие данные?

– Все. Все, которые на нем хранились.

– Дежурный связист почему-то не смог связаться с твоим коммуникатором, когда увидел это, и связался со мной, – на этот раз говорила Маша. – А я по пути схватила Андрея и Хаузера. А Николай уже сам к нам присоединился.

– Зачем же так формально, Мария? Можно просто Коля.

– Хорошо, договорились.

Эти двое не так часто общались, разве что по делу. Раньше я этого не замечал. Ну что ж, при вот таких интересных обстоятельствах, может, познакомятся поближе.

– А ты, Коля, как узнал?

– Мне тоже стали приходить данные. Видимо, экстренный протокол на корабле сработал. Наверное, приоритет для связи был на любую станцию связи, а во вторую очередь на научные станции. Уж не знаю, почему данные продублировались, стандартный протокол должен был остановиться, когда связь была установлена. Может, экипаж его перенастроил…

– Хорошо, а что значит появился? Взял и появился из воздуха?

– Конечно, не совсем так, все-таки он существовал всё это время. Скорее, он сюда переместился. Как и почему, не знаю, не спрашивай. Может, станет понятнее, когда я изучу данные. Но сейчас сказать ничего не могу.

– Понятно. Хотя, честно говоря, понятно лишь то, что ничего не понятно.

– Точнее и не скажешь, командир! – Хаузер рассмеялся.

В пути нам предстояло провести еще минут десять, и каждый был погружен в свои мысли. Рокот лопастей, разгоняющих воздух, навязчиво стучался в уши, к счастью, наушники почти сводили его на нет. Что-то совсем непонятное происходит. Сначала нападение, затем это… Первый контакт с внеземной цивилизацией был весьма неприятным. Все еще остается загадкой, почему они проявили такую серьезную агрессию к нам, и кто они вообще такие.

Анатомически они были больше похожи на медведей, чем на приматов. По земным меркам, конечно же. Слегка вытянутое вперед лицо и короткие когтистые пальцы, заметно больший рост, но, в целом, набор органов и общая анатомия была сильно похожа на нашу. Вот как природа распорядилась ресурсами эволюции.

Различия начинались на техническом прогрессе. Мысль давно не давала мне покоя, и начала обретать форму, я наконец-то понял, почему же мы не просто устояли, но и оказались сильнее в том сражении: разница в технологическом развитии казалась огромной, но их средства защиты оказались неэффективны против нашего оружия, зато мы могли устоять под их ударами. Победа досталась нам волей случая, и в следующий раз, которого, я надеюсь, не случится, нам придется невероятно тяжело, мы можем не устоять. К счастью, технологий мы получили огромное количество, разве что их корабли мы получить не смогли. Целыми, конечно, обломков у нас предостаточно. Нас ждет огромный технологический скачок.

Тем временем, мы уже прилетели. Среди леса была огромная, радиусом, наверное, около четырехсот метров, опушка, идеально круглая, явно не естественного происхождения, некоторые деревья были рассечены пополам, вся растительность исчезла, и земля больше походила на пепел, чем на привычный грунт. А в центре всего этого небрежно валялась огромная сияющая махина. Свинец поблескивал на солнце, некоторые из внешних приборов были побиты и нелепо торчали искореженными кусками металла. Что-то было в этом пейзаже завораживающее.

Все шлюзы были открыты. Все до единого, словно приглашая нас войти. Это мы заметили только при посадке, все три были с обратной от нас стороны Ковчега.

– А нам точно нужно внутрь? Что ценного там можно найти, если все данные и так у нас?

– Мне тоже не по себе, Маша, но нам туда точно нужно. Вдруг там кто-то живой остался.

Сам я в это слабо верил, но ведь всё возможно. Раз уж возможно такое, что эта махина просто взяла и появилась здесь, в невозможное можно и поверить. Не могло быть падение таким идеальным, поэтому я уверен, что он просто взял и перенесся сюда. Но как? Что-то мне подсказывает, что среди полученных данных ответа на это мы не найдем. Если данные действительно пришли из-за активации экстренного протокола, то запись явно уже была неактивна какое-то время. Только если данные не отправили нам вручную. Тогда и странность с дублированной отправкой становится логичной. А если так, то там точно должен быть хоть кто-то живой. Хоть кто-то.

Но что, если этот кто-то совсем не человек?

Посадка не подняла пыль. Земля была не просто словно выжжена, но еще и вдавлена, примята так сильно, что даже пыли не было. Мы шли как будто по бетону, небрежно и неровно залитому, но все же бетону. Вопросов становилось все больше.

– Стволы наголо. Коля, держись посередине.

– А мне не будет безопаснее остаться здесь?

– Точно нет. Три выхода, если там, внутри, кто-то враждебно настроен, то здесь мы тебя защитить не сможем. А автономных систем защиты у этого старичка нет.

– Убедительно.

– Потому что логично.

– Ты все время так сильно следишь за обстановкой?

– Нет, только когда это необходимо. Или при опасности. Работа у меня такая. А что?

– Да ничего, интересно просто было.

– Ну все, двигаемся. Андрей со мной в двойке, Маша, Хаузер, спина ваша.

Мы двинулись к ближайшему шлюзу. Он нелепо смотрел куда-то вверх, в небо, давая понять, что посадочные опоры здесь существуют, и шлюз рассчитан на то, что они тоже будут открыты. Поэтому трап уткнулся брюхом в землю и, не открывшись до конца, торчал вверх. Впрочем, залезть внутрь проблем не составляло, скорее, больше проблем составляло огромное количество коридоров и закрытых пространств. Если здесь действительно кто-то есть…

– Заходите, здесь нет никого, кто настроен к вам враждебно, – словно услышав мои слова, сказанные минуту назад, прозвучал голос из динамиков системы оповещения, когда мы поднялись в шлюз. – Я проведу вас, мне нужна ваша помощь.

– Послушаем его? Мы же не знаем даже с кем говорим, – резонно заметил Андрей.

– Двигаемся медленно и осторожно. Доклад о каждом подозрительном шорохе.

– Принято.

Мы вошли в помещение довольно внушительного масштаба. Один огромный зал, и несколько еще каких-то помещений, словно небольшой склад или подсобка. Как же зря я не изучал схемы Ковчега! Не мог даже представить, что когда-то увижу его, и уж тем более что мне пригодится знание его помещений и коридоров. А ведь схема была где-то, я её даже видел, но запоминать не стал за ненадобностью. Ну что ж, работаем с тем, что имеем.

Жестом указав на проход в глубь корабля, я стал разглядывать помещение. Куча стульев, большинство лежат на полу, перед ними, у стены, импровизированная трибуна: просто такой же стул, но на ящике. Коля уже разглядывал помещение, которое я обозначил как мини-склад, и не ошибся, за дверью была куча ящиков, один, с едой, был открыт и перевернут, и на полу разбросаны разные упаковки.

– Коля, осторожнее. Что если тут кто-то всё-таки есть?

– Да ладно вам, прекращайте играть в спецназ, нет тут никого. Я думаю, он не врал, кем бы он ни был.

– Почему ты так думаешь?

– Да не знаю, просто ощущение.

– Командир, кто-то идет.

Андрей, стоявший у прохода дальше в корабль вместе с Хаузером, окликнул меня. И правда, к нам приближались шаги.

– Смотрим в оба.

Время замерло. Мы все напряженно смотрели в направлении приближающихся шагов, подняв стволы в темноту прохода. Лампа предательски разбилась, или, может, давно перегорела, лишив нас света, который, к удивлению, по большей части вполне себе работал, по крайней мере, если судить по тому, что мы успели увидеть. А шаги все приближались, но его голос опередил его шаг.

– Опустите оружие, я же попросил. Здесь нет врагов.

– И мы должны верить тебе на слово?

– А каких доказательств вам надо? – он и не думал остановиться или замедлить шаг. Голос звучал уже совсем рядом.

– Кто ты?

– Я капитан.

– А твое имя?

– У меня его нет. Отобрали.

– Отобрали имя?

– Да. Заставили забыть его. И меня, и весь экипаж.

– А экипаж где?

– Я остался один.

– Что случилось? На вас нападали?

– Можно сказать и так. Они постепенно посходили с ума.

Никакого доверия этот человек у меня не вызывал. Остался один, а их ведь было больше сотни, кажется. Почему же он тогда не сошел с ума, почему именно он? Как он вообще оказался здесь? Тем более, еще и с Ковчегом вместе. Что-то явно не сходится, не нравится мне всё это…

Но оружие я всё же опустил. Остальные последовали моему примеру. Как минимум убить нас он не пытается. Интересно, скольких он успел убить? Приходилось ли ему убивать тех, кто пытался убить его? Я отбросил эту мысль. Какая разница сейчас? Не об этом мне стоило думать.

– И на Ковчеге больше никого нет?

– Кроме нас – никого. Ценного тоже ничего нет, разве что вам хочется растащить его на оборудование. Все данные я уже вам отправил.

Он прошел в проход, словно не замечая стоявших с оружием людей, готовых превратить его в решето, стоит ему только дернуться неправильно. Стволы в пол обманчивы, и секунды не пройдет, как в теле появятся новые дыры. Но, похоже, он это понимал.

Ничего необычного в нем не было, выглядел он как человек. И говорил тоже. Даже по-русски. Капитанская форма, серая с зелеными полосами, была ему слегка не по размеру, с немного короткими рукавами и явно мала в плечах. Крепкий светловолосый мужчина моего роста стоял передо мной совершенно спокойно, даже расслаблено. Проскочила мысль, что когда-то он мог бы присоединиться к моему отряду…

– В целом, я бы не прочь растащить оборудование. В научных целях, конечно, – робко сказал Коля.

– На здоровье. Мне этот корабль больше не нужен. Время, проведенное здесь, было отвратительным, поэтому скучать по нему я точно не буду.

– Хорошо, но корабль мы все же осмотрим. Андрей проводит до вертолета. Побудьте там. Не обсуждается.

Последнее слово я оставил за собой. Хотя и было ощущение, что контроль над ситуацией вовсе не в моих руках. Выходя из корабля, он бросил что-то непонятную фразу о том, что нам лучше не задерживаться, потому что они скоро вернутся, и нам лучше быть готовыми.

Не переживай, капитан, мы будем готовы. Обязательно будем.

В помещениях царила разруха, многие из них давно не видели людей. Хотя разруха тут, кажется, появилась совсем недавно. Возможно, Ковчег слегка тряхнуло при… посадке, если можно её так назвать. В некоторых местах на стенах были дыры от пуль и даже пятна засохшей крови. Неужели люди сходили с ума настолько, что безопаснее было убить, чем пытаться помочь? Я вздрогнул от мысли о том, через что пришлось пройти капитану, раз он остался последним и похоронил весь экипаж. Их натравили друг на друга, и они дрались, как гладиаторы несколько тысяч лет назад. Только победитель получает не свободу. А что тогда?..

Мы ходили около часа, и действительно не нашли ничего интересного или полезного. Разве что Коля был в восторге от того, как оборудован корабль. Похоже, он действительно вытащит отсюда очень и очень многое, и точно найдет этому применение. Нам же уже пора возвращаться. Нехорошее у меня предчувствие, может, он был прав насчет того, что они скоро вернутся. Хотя, откуда ему знать…

Стоп, откуда он знает, что они уже тут были, что уже нападали на нас? Колокольчик подозрительности снова зазвенел, поднимая во мне тревогу. Нужно вернуться в город. Вернуться как можно скорее.

Весь путь обратно мы провели молча, каждый думая о своем. Хотя, верным будет предположить, что все сейчас думали о том, что произошло, как это произошло и что это вообще значит. По крайней мере, мои мысли точно были об этом. Ну не может же быть так, что весьма немаленький космический объект, который отправили за пределы известного нам пространства, вдруг появляется неподалеку от нас, на поверхности планеты! Еще и с одним-единственным человеком на борту, а о судьбе остальных нам ничего не известно…

И тут я вдруг понял, что уже слышал его голос. Именно он делал записи, которые смогли пробиться к нам с теми обрывками данных, которые были у нас до сегодняшнего дня. Голос был тот же, но человек словно совсем другой. Впрочем, поздних записей я не слышал. Пройдя через такое, трудно остаться тем же человеком, и это заметно даже в голосе.

Мы уже были в штабе, когда над нашими головами вдруг возник вражеский крейсер. Тихо и незаметно, резко и неожиданно. Возник где-то высоко на орбите и стремительно снижался. За ним появилось два корабля поменьше и целый рой истребителей и бомбардировщиков. Все это я слушал через свой наручный коммуникатор, когда на связь вышла Целина, и я уже бегу за снаряжением. Тревога сработала и кричала повсюду. Но кто бы они ни были и чего бы от нас ни хотели, козырь мы припрятали. Выслушав доклад от Целины, я ответил лишь одной фразой: ”Молот в полную готовность!”

Даже суток не прошло, они уже вернулись, чтобы атаковать снова. Почему вообще уходили? И почему им нет никакого дела до курсирующих по орбите кораблей? Разве что им нужно то, что находится на поверхности… Неужели Ковчег их цель? Или… может их цель – капитан? Или им нужна планета целиком?

Это всё неважно. Сейчас важно то, что в небе уже ревет и разрывается сталь, что ракеты взмывают вверх, а бомбы падают вниз, встречаясь где-то посередине, и по крышам и улицам уже начал стучать металлический град из осколков и обломков. Будь их воля, они бы смели нас, сравняли с землей все постройки и разнесли всю технику, сожгли всех, кто сопротивляется. Хоть и не без потерь.

Всё горело. Я вышел на улицу и увидел, как уже падавший истребитель разрывает залпом из противовоздушной пушки на мелкие кусочки. А все же мощную мы создали оборону. Кажется, что противник недооценил нас в первый раз, но второй раз ошибки своей не повторит, и будет скидывать нам на головы все, что есть. Но у нас тоже есть козыри в рукаве.

Оставаться снаружи было слишком опасно, и я спустился в бункер, который был под штабом, и откуда управлялись все автономные и ручные орудия. Как же они ошиблись, отправив всего один крейсер! Скоро Молот зарядится, и моя довольная ухмылка будет оправдана.

Я начинаю понимать их тактики и оружие. Разглядывая мониторы, на которых происходил ад, я осознал, что сейчас идет гонка технологий. Их оружие превосходит наше, значительно превосходит, но мы сделали ставку на защиту. И ставка сыграла, мы почти безнаказанно разносили их в щепки. Скорострельные пушки дырявили обшивку неестественно ярких цветов, бомбы разрывались в небе, некоторые уже начали долетать до земли. Снаряды ведь заканчиваются, неужели это осада?

Так началась первая в истории человечества Межпланетная война.

Капитан тоже был здесь. Разглядывая мониторы, он стоял с явно недовольным лицом.

– А знаешь, почему вы побеждаете? – бросил он через плечо, не повернув голову в мою сторону, и, не дождавшись ответа, продолжил. – Им еще никто не оказывал сопротивления, тем более такого мощного. Поэтому технологии защиты у них так себе. Но они быстро наверстают отрыв, поэтому расслабляться нельзя.

– Мы и не планируем расслабляться. Говоришь, защита у них слабая? Сейчас проверим. Молот, прием. Заряжай кассету на бункеробой. Огонь по готовности, целиться в крейсер. Сожгите все к чертям!

– Мы готовы сейчас, командир. Есть залп, – невнятно пробормотал коммуникатор.

Настолько мощную пушку пришлось вынести на отдельный корабль. Полностью автоматизированная станция, которая, по сути, является отделяемым модулем для Целины, все это время невзрачно болталась в космосе, в отдалении от планеты и даже от орбиты. И сейчас, накопив заряд, Молот запустил полторы тонны металла и взрывчатки куда-то в направлении вражеского крейсера. Невозможно уклониться, невозможно сбить, невозможно сбежать. Максимальная скорость снаряда не оставляет шанса что-то понять тому, в кого он летит. Две с половиной тысячи километров в секунду – число внушительное!

Вспышку было видно невооруженным взглядом. Где-то на дальней орбите обшивку продавила огромная бомба, раскрылась как бутон и сразу же раскидала семена смерти повсюду. А потом – взрыв. Сотня взрывов прогремела одновременно и вывернула корабль изнутри. Тот, кто впустил этого вестника смерти, тот, кто позволил посеять семена, неизбежно увидит смерть. И огонь, гулявший по крейсеру как жнец, выжигал, рвал на куски, раскидывал в голодной пустоте осколки и обломки, тела, механизмы, снаряды, кровь, слезы. Бомбардировщики падали, лишившись управления, похоже, это были беспилотники, управляемые с крейсера. Падали на землю, пытались падать на дома, но разбивались о снаряды пушек как глупые птицы об стекло. Горело все, горело небо совсем рядом над нами, разогретое двигателями и залпами. Горело небо где-то высоко, в паре сотен километров над головой. А у меня в голове шумело. То был шум воздуха, сгорающего во взрыве и вырывающегося из разорванной обшивки. Где-то на границе сознания звучали слова “Орбита стабилизирована, Молот возвращен на позицию”, кто-то радовался, что мы снова выстояли, но чему радоваться? Бой мы выиграли, а что дальше?

– Зря вы так. Они этого не простят.

Снова где-то на границе сознания прозвучала фраза капитана, задержавшись в моей голове всего на несколько секунд. Но этих секунд было достаточно, чтобы вернуться в себя и сразу же из себя выйти. Во мне кипела злость.

– Да откуда ты знаешь, что зря а что нет? Ты тут самый умный? Много знаешь, а, капитанчик? Взялся из ниоткуда и раздает советы, что хорошо и что плохо! – кричал я, схватив его за воротник. – Ты не хуже меня знаешь, что такое терять людей, но говоришь, что мы защищаемся зря? Они начали это, они! Не мы, не я! Они приперлись сюда и начали по всем подряд палить! Или что же нам было делать, смотреть как нас убивают, а, умник? – я оттолкнул его и пошел к выходу из бункера.

– Нужно было…

– Заткнись.

Гробовая тишина осталась за гермозатвором бункера. Как хотелось, чтобы там была обычная старая дверь на петлях, которой я мог бы хлопнуть со всей силы! Это бы меня очень сильно успокоило. Но какой же это тогда был бы бункер? А злоба и сама потихоньку улетучивалась. Пейзаж разрушений был скорее грустным, чем злящим. Некоторые бомбы все же долетали, но, к счастью, никто не пострадал. По крайней мере, если судить по предварительным отчетам. Наверное, не стоило давать волю эмоциям…

Запас ресурсов у нас большой, но не бесконечный. Со дня на день прибудут еще два крейсера, Маршал Лимановский и Маяк, которые строились в рамках проекта Целина. Та самая Целина, которая на орбите, это самый мощный и большой корабль с кучей экспериментальных технологий. К примеру, тот же Молот, или гиперпространственный тоннель. Лишь бы продержаться эти несколько дней…

Очередной бой позади, но сколько у нас времени, прежде чем начнется следующий? День? Час? Может, они больше вообще сюда не сунутся? Или подмога уже на подходе?

Эти и куча других вопросов вертелись в моей голове, пока я шел к себе в комнату. Автомат небрежно болтался в руке, иногда цепляя ремнем пол. Я так крепко задумался, что даже забыл закинуть его на плечо. Коммуникатор на руке робко запищал, словно просил откликнуться на попытку капитана Целины выйти на связь. Интересно, что он хочет?

– Командир, два корабля, прибывшие с крейсером, остались на стабильной орбите без признаков агрессии. Движутся по орбите без корректировки курса. Держим на прицеле.

– Принято, Целина. Ведите их, будем брать штурмом. Конец связи.

Идея казалась безумной, авантюрной и в некоторой степени была самоубийственной. По собственной воле залезть на территорию врага, вести на этой территории бой против численно превосходящих противников… но мне хотелось рискнуть. Хотя, наверное, именно этого они и ждут. Не просто так они болтаются над нашими головами и мозолят глаза. Разнести бы их тоже! Но заполучить такой образец в свою коллекцию тоже хочется. К тому же, когда-нибудь они опередят нас в гонке технологий и начнут сминать нас неумолимо и неизбежно. Допустить этого нельзя. У меня есть надежда, что эти корабли – наш шанс.

Я отдал распоряжения на подготовку корабля и экипажа. Беру свой отряд. Пора бы моей гвардии размяться и прогреть стволы. Когда мы грузились, ко мне подошел капитан и начал разговор.

– Это ведь ловушка.

– Я понимаю.

– Ложь. Лишь предполагаешь, но надеешься, что это не так. А это так.

– Многовато ты знаешь, мне кажется.

– Я знаю все, что знает вселенная. И она знает, что эти корабли – капканы. Для тебя. Я предупредил.

– Мне бы хотелось рискнуть.

– Что ж. Удачи.

– Спасибо. Прости, что сорвался в бункере.

– Все в порядке. Ты во многом прав, поэтому мне не за что на тебя злиться. У меня есть кое-что для тебя, сейчас.

Он достал из внутреннего кармана маленький капитанский коммуникатор. Сувенир на память о Ковчеге он таки приберег. Хотя, может, просто забыл, что он был у него с собой… Здесь эта штука бесполезна. Размерами чуть больше самой большой монеты, но квадратный по форме, он служил лишь для того, чтобы в экстренной ситуации передавать сообщения и включать или выключать тревогу. Я с недоумением вертел его в руках, не понимая, зачем он мне.

– Сможешь связаться со мной в любое время, а я буду знать, куда вас занесло. Смогу помочь в случае чего.

– И что же, правда сработает?

– Не сомневайся.

Моему недоумению уже не было предела. Как это должно сработать, и чем он сможет нам помочь, я не знаю. Но поверю на слово. Спрятав подарок так же во внутренний карман, я попрощался и пошел к уже почти готовому шаттлу.

– Не берите много патронов! Лучше приучайтесь к оружию врага!

Капитан крикнул уже издалека, махнул рукой и стал уходить, словно показывая, что теперь точно попрощались. Что-то есть в этом человеке загадочное и необъяснимое. Знаешь все, что знает вселенная, значит? Интересно. Наверное, он все же сошел с ума там, на Ковчеге, так же как и остальные. Тем не менее, на нас и правда напали, как он и говорил.

Как-то многовато загадок в последнее время.

Мне не нравится система экстренного запуска. Ужасающее устройство, превращающее космический корабль в огромный управляемый снаряд. По сути, нами выстрелили в атмосферу, разогнав нас почти до двадцати километров в секунду. Планета эта, конечно, больше, чем Земля, но не так значительно, чтобы выстреливать нас с третьей космической, еще и с запасом. Спасибо, что на этот раз мы взлетали лишь на орбиту и вышвырнули нас не на максимальной мощности. При нахождении на поверхности разница гравитаций совершенно не ощущается. Разве что, может, поначалу было заметно, уже и не помню. Точно помню, что воздух сильно отличался. Но сейчас уже привычными стали и чистота местного воздуха, и насыщенность кислородом, и даже мощные грозы. Уже и забыл, сколько я здесь нахожусь. Чуть больше чем полгода, кажется…

Очень интересно было бы знать, на какой стадии эволюции находится эта планета. Наверняка ее изучали в подобном направлении, а я никогда не задумывался об этом. Деревьев здесь много, и много среди них огромных великанов, целые исполинские леса, в которых можно почувствовать себя муравьем, жалкой букашкой, которая жалко копошится где-то внизу и делает свои жалкие дела. И ведь наверняка где-то в многочисленных водоемах существует жизнь. Но вот мы, ничтожные букашки, взмываем в небеса с огромной скоростью на гигантском куске металла, которому придали правильную и необходимую для этого форму. А вам, вековые леса, о таком остается лишь мечтать! Смотреть на нас, завидовать и мечтать. Хотя едва ли деревья способны на это, но кто знает, вселенная полна удивительных чудес. Писатели-фантасты готовы были бы расстаться с жизнью ради того, чтобы всего лишь раз увидеть закаты на Разбитом пике! Я уверен, что это так. Стоит им только однажды узнать, как там красиво. Но это безжизненная красота. Коля когда-то рассказывал мне, как эта планета стала такой. Говорил что-то про энергию удара от столкновения камня и льда, из-за которой лед растаял и потом замерзал, взлетая волнами на километры ввысь. Совершенно непригодная для жизни планета, еще и потерявшая свою орбиту после этого удара, теперь кружится вокруг планеты-гиганта как спутник. Плотная атмосфера без кислорода и низкая температура, ужасающий ландшафт, поразительное чудо природы.

Об этом я думал, пока гравитационные накопители с трудом проглатывали перегрузки, и, не имея возможности погасить их полностью, оставляли нам справляться с тем, с чем они не смогли. Без них нас бы, скорее всего, расплющило и размазало по кораблю так, что непонятно было бы даже, кто из экипажа где находится. Может, пошло оно всё к черту? Не нужен нам этот корабль, который наверняка является ловушкой. Не нужен мне этот корабль, эта война, эти планеты и чужие цивилизации. Бросил бы все и вернулся домой, спрятался бы где-то на краю мира в маленькой лесной избушке на берегу озера. Хотя, на Земле меня, скорее всего, найдут… И если я снова им понадоблюсь, придется вернуться к делам. Тогда, может, чужие планеты мне все же нужны. Точнее, нужна всего лишь одна. Тоже где-то на краю мира, только в отдалении от всех не на сотни и даже не на тысячи километров, на на десятки световых лет. Взял бы с собой свой отряд, ну или по крайней мере тех, кто захочет, а остальным не сказал бы, куда мы направились. Вырвали бы с корнем все средства коммуникации, чтобы нас не нашли… Но все это потом. Сейчас я нужен Земле. Мы все нужны.

Купол неба над головой уже давно был темным, а звезды сверкали в холодной темноте все ярче. Под нами было больше ста километров неба, над нами – бескрайняя пустота космоса и несчетное количество неизвестных звезд. Интересно, как мы попадем на борт? Вряд ли получится произвести стыковку. Можно было бы, конечно, просто выбить в нем дыру, но я все же рассчитываю получить его целым и в идеале даже доставить вниз, на поверхность. Хотя бы один.

Придется выходить наружу. В открытом космосе я не был очень давно. Когда-то этот холод и темнота меня пугали, но правильно говорят, пугает как правило неизвестность, даже умирать страшно только в первый раз… Впрочем, умирать мне пока что не хочется. Страшно ли умирать, я не знаю, и, надеюсь, узнаю еще не скоро. И вообще, мне стоит сейчас думать о куда более приземленных вещах, например, как мы попадем внутрь, ничего не повредив. Но вопрос решился сам собой.

Мы уже поравнялись с чужим кораблем, когда увидели, что шлюзы открыты. Прямо как на Ковчеге, нас приглашают войти. Но теперь я был почти уверен, что это ловушка, и ничего хорошего из этого не выйдет. Только одно непонятно, кого в эту ловушку хотят поймать. Неужели и правда меня? Может, кого-то из моего отряда, или весь отряд целиком. Только непонятно зачем. Лишить базу управления таким образом не выйдет, хотя, вероятно, им это неизвестно. Мы заменимы. Я заменяем. Вместо меня останется кто-нибудь, опытных командиров предостаточно. На худой конец, капитан есть в резерве. Он много знает и многое пережил, с этим он бы тоже справился…

Так, пора перестать об этом думать! Почему-то такие мысли полезли в голову. Возможно, оценка вероятностей, а может я просто переживаю за судьбу людей. За судьбу Е4 и Земли. Внутри все кричит и отговаривает меня заходить в этот шлюз, пытаться влезть на корабль. Но это необходимость. Другого шанса заполучить корабль в целости может и не быть.

– В первой группе будет шесть человек, – сказал я в общую связь, когда все уже были в скафандрах и при оружии. Командир, три стрелка, пилот, медик. Андрей, ты командир второй группы. Выбирай людей на свое усмотрение. Два шлюза, значит, зайдем с двух сторон. Маша и Хаузер в моей группе, и мне нужны стрелки. Но я вас предупрежу, что это с огромным шансом ловушка, в которой все мы можем слечь. Я не хочу отправлять никого на смерть, поэтому спрошу прямо, кто готов рискнуть? Поднять руку.

Руку подняли все. Это серьезный повод для гордости. Тот факт, что каждый готов шагнуть за мной в неизвестность, радует меня.

– Не все сразу, товарищи. Опустить руку. На корабле должен остаться как минимум один пилот, а сейчас их здесь всего три.

– Со мной пойдет Тринадцатый, беру его, – отозвался Андрей.

– Принято. Выйти из строя на два шага вперед. В целом, каждый здесь – стрелок высшей пробы, поэтому я особо придираться не буду. Со мной пойдут раз, – я наугад показал пальцем в толпу, – два, три. Да, вы со мной. Готовность две минуты, сбор около шлюза через три. Проверяем снаряжение и выдвигаемся. Остальные, кроме оставшегося пилота и трех человек ему в помощь, в третьей группе. По моей команде двигаетесь на корабль. В мое отсутствие полномочия переходят капитану Целины, распоряжение уже отдано. Разойтись, время пошло.

На душе как-то совсем неспокойно. Наверное, переживаю из-за того, что подобных штурмов в моем опыте еще не было. Вернее, были, но лишь отдаленно похожие. Разве сравним штурм зданий с штурмом космического корабля? Вот так, чтобы вторгнуться на корабль, пройдя по открытому космосу, да еще и в корабль, который словно насмехается, приглашая нас войти, еще больше убеждая меня в том, что что-то явно не в порядке.

Приближаясь к шлюзу сквозь тьму, температура которой близка к абсолютному нулю, я слышал каждый свой вдох и выдох, чувствовал вес закрепленного к спине оружия. Болтаемся как мишени, беспомощные и беззащитные. Даже если захотим, стрелять не сможем – оружие может пережить нахождение в открытом космосе, но не вести бой. Мы все приближались и приближались, ничего не происходило. Совершенно ничего. Ни одно орудие не дрогнуло, не пошевелилось, не попыталось беззвучно изрешетить нас.

А затем был приказ войти внутрь шлюза, словно бы сказанный не мной и не моим голосом. Любезно захлопнувшись, выровняв температуру и давление, шлюзы пустили нас внутрь, словно ждали нас и принимают как гостей. Датчик в скафандре среагировал на появление воздуха и сказал, что дышать можно, хоть и состав воздуха не совсем привычный как для нас, так и для жителей земли. Но рисковать не хочется, вдруг корабль по необходимости превращается в газовую камеру? Хотя, если бы нас хотели убить, то разнесли бы наш корабль еще на подлете, или же пока мы перебирались сквозь космос. Тем не менее, ощущение подвоха не утихало. Капкан уже захлопнулся, так что терять уже нечего.

На корабле было подозрительно тихо. Тихо, естественно, по меркам работающего космического корабля. Шум различных механизмов и приборов отчетливо угадывался повсюду. Множество помещений, назначение которых было интуитивно понятным, множество неизведанных технологий. Даже дух захватывает! Хотя наше техническое отставание все же было сильно преувеличено в моем сознании, назначение и принцип устройства многих вещей был понятен, хоть и ощущалась заметная разница. Впрочем, сейчас более важно убедиться, что на нас не нападут и доставить корабль вниз, а уж потом разбирать его на составляющие.

Но на корабле никого не было.

Мы лишь немного прогулялись, разглядывая стены и коридоры, как вдруг свет загорелся красным, недвусмысленно намекая, что нам нужно идти по указателям. Начало трясти. Сначала едва заметно, но с каждой минутой все сильнее. Что-то неладное происходит.

Наверное, стоит довериться кораблю. Это предупреждение здесь не просто так.

Быстро продвигаясь по коридорам боевым порядком, мы так никого и не встретили. Указатели вели нас куда-то в носовую часть корабля. Минуя столовую и каюты, мы вышли в помещение с большим количеством кресел. Вот что от нас требуют, чтобы мы сами себя сковали. Обозначения хоть и не были привычными, но интуитивно понятными. Прямо за нами ворвался отряд Андрея, который тоже был удивлен происходящим. Но медлить нельзя, нужно действовать!

Была – не была!

Ловушка уже захлопнулась и обратного пути нет, значит вперед до конца. Я запрыгнул в кресло и пристегнул ремень. Он нежно затянулся так, чтобы плотно прижимать к креслу, но не давить чересчур. Удобно, нет смысла спорить. Хотя оценить удобство в полной мере в подобной ситуации не получится, да и не хочется.

Все последовали моему примеру. А тряска становилась всё сильнее. Связи у нас не было с тех самых пор, как за нами захлопнулся шлюз. Наверное, сейчас все встревожены, пытаются выйти на связь и не понимают, что происходит. Мы и сами не понимаем. Еще и сковали по рукам и ногам. Ремни зафиксировали руки и ноги так, что кроме головы и не пошевелить ни одной частью тела.

–Мы разгоняемся, командир. Нас украли. Это все же была ловушка, черти б ее побрали!

– Ничего, Хаузер. Выберемся. Бывали в передрягах и похуже, правда ведь?

– Это точно, командир!

Разгонялись мы поначалу очень плавно, я даже и не сразу заметил, все-таки опыт пилота у Хаузера куда больше моего. Набрав некоторую скорость, корабль словно выстрелил собой в пространство, почти мгновенно достигнув каких-то немыслимых скоростей. Так продолжалось несколько минут, пока скорость не выровнялась, а тряска не утихла. Вместе с этим открылись металлические заслоны на иллюминаторах. И то, что мы увидели, выходило за всякие привычные рамки.

– Но мы только что были около планеты…

Я не обратил внимание на сказанную в общую связь фразу. Где мы вообще находимся, непонятно, но точно уже очень далеко от Е4, Целины, и, вероятно, уже очень далеко от той части космоса, где мы находились. Где бы мы ни были, здесь пространство было вовсе не пустым. Оно светилось, переливалось, полыхало разными красками. Нельзя сказать, что оно было полностью переполнено, но по сравнению с привычным нам космосом изменения были крайне явными. Если представить космос как воздух, то здесь был воздух, в котором непрерывно выстреливают конфетти. Разве что настроение какое-то совсем уж не праздничное. Смутная догадка неприятно зазвенела в голове.

Так они перемещаются на большие расстояния, значит. Так они неожиданно появлялись у нас над головой словно из ниоткуда. Интересно, сколько же еще загадок таит в себе вселенная. Коля бы с ума сошел от восторга, если бы это увидел. Интересно, насколько наши технологии похожи. Но это мы вряд ли узнаем. По крайней мере, не сейчас. Сейчас узнать бы, как отсюда выбраться, куда мы направляемся. Да уж, глупо. Капитан был прав. Снова. Да и мне казалось, что делаем мы глупость. Но сейчас о сделанном жалеть бессмысленно.

– Итак, товарищи, я все же загнал нас в капкан. Предположения, куда мы направляемся?

– У меня есть два. Либо нас хотят взять в качестве пленников, либо мы будем странствовать в этом искореженном пространстве пока эта посудина не сгорит!

– Да, Хаузер, разумное замечание. У кого еще есть идеи? Нет? Тогда мой вариант, корабль находился в экстренном режиме после потери связи с крейсером, поэтому не стал проверять, кто вернулся на борт, и сейчас он возвращается по экстренным протоколам на базу. Мы летим в самое логово врага. Но не факт, что мы правы и хоть одна версия верна. Думаю, скоро мы узнаем.

– Командир, есть план? – спросил кто-то. По голосу не понял, кто именно это был.

– Думаю, будем действовать по обстановке, и сейчас обстановка не очень. Пока что ждем. Все равно нам даже не пошевелиться.

– Из такой передряги мы еще не вылезали, а, командир? – рассмеялся Андрей.

– А в тебе жизнерадостности хоть отбавляй! Так уверен, что вылезем?

– Конечно, а как иначе? Пока что нам все было по плечу, любые горизонты. Как будто раньше с нами ничего не случалось впервые! Ты глянь вокруг, тут лучшие стрелки, лучшие пилоты, лучшие врачи и лучший командир!

В наушниках фон заполнился возгласами поддержки. Впрочем, Андрей ведь прав, много разных передряг мы повидали. Выберемся и из этой!

– Ладно, я понял, проверку боевого духа вы прошли. Молодцы, что не унываете, и спасибо, что верите в меня. Будем выбираться, прорываться несмотря ни на что!

– А как не верить, командир!

И снова одобрительные возгласы. Отлично, что никто не унывает и все верят в лучшее, а главное, верят в меня. Это придает сил.

– Что-то начинается, кажется, мы тормозим.

Настолько тонко ощущать корабль – огромный талант, который дается единицам. Хаузер заметил изменение скорости, которое большинство людей даже при всем желании не смогли бы ощутить. Но он был прав, что-то происходит. Корабль снова начал мелко подрагивать и едва заметно вибрировать, звук двигателей едва уловимо изменился, и слегка корректировался курс. Напоминает то, как самолеты заходят на посадку. наверняка, именно это сейчас и происходит. Пространство вдруг смазалось, словно свежие краски на холсте облили водой, и мы рывком вернулись обратно в привычную вселенную.

Перед нами предстала планета, которую раньше едва ли кто-то из нас видел. По крайней мере, было такое ощущение. Интересно, насколько мы далеко? Насколько большие расстояния можно покрыть за те неполные двадцать минут, что мы летели? Огромные, если знать как. И мы этого не знаем, зато знает корабль, и знанием этим он воспользовался.

Планета выглядела не слишком живой. Полюс был заметен снегом, лишь где-то на полпути к экватору появлялась растительность. Но в подробностях поразглядывать планету времени не было. Мы двигались по орбите, постепенно снижаясь, и, скорее всего, куда-то к границе между снегом и зеленью, мы снижались, плавно заходя в плотные слои атмосферы. Наконец-то отстегнулись руки и ноги, щиты на лобовых иллюминаторах снова поползли вниз, перекрывая обзор. Начало трясти, температура увеличилась на несколько градусов, но пока терморегуляция корабля справлялась, работая в тандеме с терморегуляцией скафандра.

Немного размяв затекшие конечности, я вздохнул с облегчением, наконец-то можно переходить к действиям! Плана у меня по-прежнему не было, а значит, что начинается моя любимая импровизация.

– Андрей, пулемет под рукой?

– Само собой, командир! Есть идея?

– Да, на полную мощность и поджарь панель управления, в решето ее!

– Думаете, корабль сойдет с курса?

– Надеюсь.

– Тогда лучше разнести двигатель или системы корректировки курса, командир, – вмешался Хаузер, – панель управления это всего лишь набор кнопочек и тумблеров.

– Но до них нам не добраться, значит нужно попробовать хоть что-то.

– Почему не добраться? Можно же попробовать поискать.

Ну конечно! Если застежки на руках и ногах отстегнулись, значит можно попробовать снять основной ремень! А если не получится, перерезать его!

Застежка неохотно поддалась, выпуская меня из объятий кресла, ремни втянулись в кресло. Все тоже стали выбираться, а Андрей, вскочив сразу вслед за мной, все же изрешетил панель управления. Несмотря на то, что она вряд ли делалась с расчетом на то, что примет в себя очередь из пятидесяти пуль, сделана она была очень добротно, не выпустив ни одной пули, бронебойной, летящей с начальной скоростью почти две тысячи метров в секунду, с обратной стороны. Нам же лучше, не было нежелательных рикошетов.

– Ну а что? Попробовать все же стоило, – сказал Андрей, закидывая пулемет на плечо. Хаузер лишь посмеялся.

– Соберитесь, парни, времени мало! Эта посудина нам больше не нужна, разносим все что захочется, выполнять!

По моей команде люди разбежались кто куда, начали слышаться выстрелы. Остались только мы вдвоем с Машей. Я упал назад в кресло, ощущая накатывающую тяжесть. В тяжелую и неприятную передрягу мы влипли, однако! Но вместе с тем появился и азарт познания и преодоления новых горизонтов. Как-нибудь выберемся, обязательно.

– Мне страшно, – сказала Маша, открыв выделенный канал связи.

– Честно говоря, мне тоже. Немного. Но мы выберемся.

– Точно?

– Точно. Как-нибудь, обязательно.

– Надеюсь… Знаешь, я устала. Мне уже тяжело дается такой образ жизни. Кажется, это все не для меня. Я на грани…

– Когда это все закончится, схватим шаттл помощнее и сбежим, хочешь?

Она недоуменно посмотрела на меня. Возможно, слишком неожиданное предложение. Я бы, наверное, тоже удивился.

– Ты серьёзно?

– Да… да. Я сам думал об этом буквально полчаса назад.

– О том, чтобы сбежать от всего?

– Об этом тоже. Но скорее о том, что тоже устал и хочу спокойствия. Можем даже официально в отставку подать, мне не откажут. Надеюсь. Но даже если откажут, сбежать не так уж проблемно.

– Ладно, убедил. Но сначала надо как-то выбраться.

Корабль тряхнуло. Что-то важное поломали. Мы стали падать заметно быстрее и накренились в сторону. В общем канале Хаузер прогремел неестественным басом “Всем пристегнуться, господа, посадочка будет жесткой!” и расхохотался. Ему явно доставило удовольствие разрушение критической инфраструктуры корабля. Это уж точно нарушит планы тех, кто нас похитил, даже если похитителем был экстренный протокол корабля.

Крен становился все больше, и температура в кабине тоже. Те, кто возвращались последними в свои кресла, шли уже под значительным углом и придерживаясь за стены. И мы затихли, не имея никакого обзора и ожидая удара.

Томительные секунды превращались в минуты, а мы все падали. И вот легкий удар – начали цеплять верхушки деревьев. Потом еще и еще, похоже, мы тараним лес. Затем сильный удар, но корабль выдержал, а ремни и кресла погасили импульс, сохранив кости целыми. Или, может быть, спас костюм. Главное, что мы целы.

Нас еще немного протащило по инерции, затем что-то смягчило торможение, резко задрав нос вверх и куда более плавно опустив его. Только после этого мы наконец остановились.

– В воду ударились, наверное. Ну, выметаемся отсюда, вдруг тонуть начнем! Да и вряд ли наша посадочка осталась незамеченной.

Очередное дельное замечание от Хаузера.

– Ну, все слышали, на выход! Руки в ноги, шевелимся!

– Капитан, а шлюзы…

– Вынесем. Я прихватил с собой сюрприз.

Свет на корабле погас, и, скорее всего, теперь это просто жестянка, лишенная любых признаков работоспособности. Но благодаря фонарикам в костюме, идти на ощупь нам не пришлось. Шлюзы и правда были закрыты. Ну ничего. Сейчас повеселимся. И правда какое-то приключение получается, я даже начинаю получать удовольствие от абсурда и неожиданности происходящего.

Сюрприз – название взрывного устройства, которое предназначено для разноса того, на что его крепят. Надеюсь, мощности хватит. Так, центральный заряд, восемь точек крепления с зарядами поменьше, таймер на десять секунд… Вроде готово.

Распластавшись на двери шлюза, взрывоопасный паучок размером чуть меньше метра ждал свою добычу. Пуск таймера и убежать…

В ушах слегка пищало, костюм не смог погасить звук взрыва полностью. Дыма было много, да и тряхнуло знатно. Но хватило ли?

Через дым пробивался солнечный свет. Получилось! Когда дым немного рассеялся, мы увидели, что Сюрприз сработал как надо, и от стены оторвало значительный кусок, открывая нам проход наружу. Второй люк шлюза, похоже, вырвало в момент падения, когда нас завалило набок, и значительный удар пришелся именно в правый борт. По пути нахватавшись веток и земли, корабль наконец решил отпустить нас из своих объятий, открывая нам путь к свободе. К счастью, пока мы пробивали путь К свободе, некоторые люди догадались похватать в охапку все, что может нам хоть как-то помочь: несколько винтовок, ящики с пока что неизвестным содержанием, моток веревки и даже топор! Представить не могу, где они это откопали, с чего бы этому всему быть здесь, если это было подстроено как ловушка? Что-то не сходится. Опять.

Почти все уже были снаружи. Я не мог унять свою тревогу и решил открыть один из ящиков.

Пусто.

Второй и третий тоже были пустыми. Каковы шансы, что в ящики вмонтирован датчик местоположения? Думаю, лучше не выяснять. Да и зачем нам пустые ящики? Винтовки тоже пришлось побросать: патронов к ним мы не нашли.

– Все живо в лес, бежим как можно дальше, пока ноги отваливаться не начнут! Выполнять!

Собственный голос казался мне каким-то неестественным, словно охрипшим и озлобленным. Хотя злости во мне не было. Пока что. Но лучше бы к нам не приближаться, сдаваться мы не планируем. У нас есть хотя бы базовое походное снаряжение, которое является комплектом костюма: фонари, ножи, компас. Конечно, это очень мало, но точно лучше, чем ничего. Костюмы могут автономно работать пять дней без перерыва, еще и есть возможность дозарядки с помощью солнечной батареи. Очень сложное в техническом смысле устройство, которое без особого случая мы не использовали никогда. Но сейчас самый особенный из всех случаев.

Мы действительно врезались в воду. Впрочем, перед этим мы пропахали солидный след в земле. Метров двадцать, может, чуть больше, от всего корабля были в воде. Костюм снова показывал допустимость дыхания без шлема. Теперь мне очень хотелось его убрать, и я незамедлительно это сделал. После того, как я отстегнул гермозащелки, металлическая задняя часть втянулась внутрь, проекция датчиков отключилась, и стекло уползло за спину, тоже надежно прячась внутри костюма. Огромная масса компенсировалась гидравлическими усилителями, иначе мы бы даже на ногах стоять не могли.

Но мы и не стояли. Мы бежали, продираясь через редкие кустарники и лавируя между деревьев. Шлем пришлось вернуть, чтобы ветки не хлестали по лицу, хоть их было не так много, но пролезать сквозь кусты было довольно неприятно. Деревья сильно напоминали наши сосны, разве что стволы у них были куда толще и выше, а веток заметно больше и начинались они ниже. Но все же бежали мы среди голых стволов, разве что кусты зеленели внизу. Под ногами хрустели ветки, проминалась земля, иногда предательски проскальзывая.

И мы все бежали. Секунды растягивались в вечность. Далеко, уже очень далеко позади послышался рокот двигателя транспорта тех, кто прибыл на наши поиски. Звук разбивался о стволы и тонул в лесу, но явно не маленький четырехместный автомобиль отправили за нами. К счастью, рокот двигателя все отдалялся, а вскоре и вовсе затих. Но мы не останавливались.

Мы бежали. Массивный ковер весьма своеобразной хвои стелился под нашими ногами, дружелюбно смягчая шаги и пряча следы. Впрочем, следы мы все равно оставляли, хоть это были не следы от ботинок, а разные мелочи: место, где кто-то подскользнулся, сломанные ветки, примятые кусты. Как далеко мы успеем уйти, прежде чем за нами кинутся в погоню? Может, за нами уже гонятся? Не имеет значения, бежать. Бежать!

Я не знаю, сколько времени мы уже бежим. Каждый шаг отдавался гулом в голове, пот заливал глаза, каждый вдох обжигал легкие. Рокот двигателей уже давно остался где-то далеко позади, а погони не было слышно или видно. Уже почти стемнело. Возможно, прошло уже несколько часов. Костюм усиливал наши физические способности, но у человеческого организма все же есть предел. Суставы гудели, словно готовы прямо сейчас повыскакивать с привычных мест. Дальше так продолжаться не может. Мы же не загнанные звери, бегущие от лесного пожара, мы – лучшие солдаты человеческого рода!

Но здравый смысл все же нужно вспоминать и вносить в свои размышления. Мы на чужой планете против неизвестного количества противника. Патроны у нас закончатся куда раньше, чем подкрепления у врага. К тому же, надо как-то выживать. Нам нужна еда и вода, нужен сон.

Я стал замедлять шаг. Так больше продолжаться не может. Нужно отдохнуть и составить план. Прислонившись спиной к стволу дерева, я тяжело дышал и разглядывал звезды. Такие чужие и непривычные звезды… Ночи здесь, должно быть, достаточно холодные, а зимы – суровые и снежные. Но раз тут есть жизнь, значит, не так уж и критично, жить вполне возможно. Возможно, Земля тоже могла быть такой же, будь у нее слегка другая орбита, будь она чуть дальше от Солнца и расположись материки чуть иначе… или, может, это бы загубило возможность появления жизни. Природа – удивительная штука.

Небольшой импровизированный привал явно был необходим всем. Я снял костюм полностью, к счастью, делалось это крайне легко: он полностью открывался спереди, и из него можно было легко выйти, просто сделав шаг вперед. И я сделал этот шаг, полностью укутавшись в ночную прохладу. Не так уж и холодно, хотя бы пока что. Впрочем, самый холодный час перед рассветом. До рассвета еще далеко, а вот в моей жизни, похоже, настал именно тот самый холодный час. В жизни каждого из нас.

На груди что-то запищало и едва заметно замигала лампочка, свет которой почти не пробивался через ткань. Что это… передатчик капитана? Но как? Как такое может быть?

Первым порывом было выхватить его из кармана и расколотить о ствол дерева, или выкинуть куда подальше. Но любопытство взяло верх. Аккуратно достав его из кармана, я нелепо держал его в раскрытой ладони и чего-то ждал. Но то, что произошло дальше, было крайне неожиданным и непонятным.

Из маленького передатчика, почти лишенного каких-то функций, а за пределом корабля так и вовсе бесполезного, со мной говорил капитан.

–Ну что, командир, как вы? Набегались?

– Как… Как?

– Я же говорил, что сработает. Как – неважно.

– Но… неважно? Мы у черта на куличиках, неизвестно, сколько между нами световых лет, и мы говорим через… дурацкий пультик? И ты говоришь неважно как?!

Люди с любопытством и непониманием стали смотреть на меня, когда я перешел на повышенный тон. Кто-то даже бросил “командир, услышат же”. Возможно, и правда стоит немного успокоиться. Но как тут успокоишься, когда после всего случившегося сегодня еще и случается то, чего быть не может?

Опять.

– Не услышат, нет здесь никого. Они сбились со следа.

Я начинаю ему верить. Как он сказал? Все, что знает вселенная, кажется…

– Но… откуда?

– Я пока что не могу тебе рассказать, прости. Тебе придется довериться мне. Я не требую, лишь прошу, понимаю, что верить на слово… ладно, у нас мало времени. На востоке… да, на востоке начинаются горные хребты, там есть сеть пещер. Можете спрятаться там. Солнце встает на юго-западе, спутников нет, много пресной воды, довольно чистая кстати, так… что еще важно? В вашем регионе много хищников, ядовитых животных не водится, в горах то же самое… Все, больше не могу говорить, до связи, коман…

Удивление. Неподдельное удивление. Других эмоций просто не было. А этот капитан полон сюрпризов. Интересно, что же еще интересного он умеет и, что более важно, что из этого он покажет? Прозвище еще это странное, капитан… Нужно будет вернуть ему имя, раз уж отобрали.

Динамик на передатчике затих и больше не подавал признаков жизни, просто тишина. А есть ли в нем вообще динамик? Микрофон точно есть… а динамик? Он же не должен воспроизводить звук. Что же это такое было тогда?

Но информация была и правда ценная. Повернувшись к своей явно не меньше моего удивленной команде, я пересказал им то, что только что узнал, и все единогласно согласились перебраться в горы и спрятаться там до поры до времени. Но вопросы все же были. Впрочем, задавать их никто не стал, несмотря на явное недоумение, витавшее в воздухе.

И мы пошли куда-то в направлении, указанном капитаном. Жаль только, он не сказал, сколько же нам идти. Ну ничего, не страшно. Хочется верить, что меньше, чем мы бежали.

Уже глубокая ночь повисла над нами, когда деревья стали редеть, а под ногами стали появляться камни. Хочется есть. По пути мы встречали кусты ягод, грибы, но незнакомые растения потреблять в пищу не рискнули. А ведь воду кипятить нам тоже не в чем… долго мы так не протянем. Но сейчас нужно просто дойти, просто поспать.

Остановившись на окраине леса, где почва уже почти полностью сменилась на камни, мы наконец увидели горы. По левую руку виднелось озеро, прикрытое лесом. Справа же горы упирались в горизонт, сходясь с лесом в одной точке где-то очень далеко. Совсем рядом, в паре сотен метров, виднелось ущелье. Отличное местечко ты нам подобрал, капитан. Спасибо. Осталось только немного обжиться и ждать помощи. Раз капитан точно знает, где мы, то наши шансы выбраться значительно выросли.

А придет ли помощь? И если придет, то когда? Ведь по ту сторону сейчас война. Смогут ли нас вытащить, остается загадкой. Так же как загадкой остаются цели этих нападений. Не может же быть, что все это было ради того, чтобы мы оказались здесь, на этой планете. Конечно, все может быть, но верится в это слабо.

Так много вопросов, так мало ответов. Какая-то неясная буря нависла над целой вселенной, а в центре этой бури – я. И все, что я могу, это лишь бессильно смотреть, как потоки, падающие на все сущее, несут перемены в каждый уголок, до которого дотягиваются.

В жизни порой случаются моменты, когда заходишь в тупик, не знаешь, что делать, не понимаешь причин, не понимаешь ничего. Моменты, когда взгляд опускается в землю, но на самом деле смотришь вовсе не вниз, а пытаешься заглянуть внутрь себя самого. Разглядываешь, ковыряешься в этом клубке из непонятных чувств и событий, но распутать его не получается, да и лучше тоже не становится. А перестать – никак. Может, нужно всего-то снова взглянуть вверх, на небо, почувствовать что-то доброе, хорошее… почувствовать надежду, хоть малейшую надежду на то, что все будет в порядке, обязательно будет, нужно лишь не сдаваться. Но небо совершенно серое и унылое, лишенное красок и привычного обаяния. И серым оно будет даже не смотря на то, что на небе нет ни облачка. Просто замылился взгляд, все не то и не так.

У каждого человека есть предел, после которого он ломается. И мне кажется, что я к своему пределу никогда не был настолько близок. Я остановился, взглянул на небо, на холодное чужое небо, вдохнул воздух полной грудью и пошел дальше. Пошел дальше, не обращая внимания на то, что ни легче, ни спокойнее не стало.

Серые громады гор приняли нас в свои объятия. Немного прогулявшись по ущелью, которое мы нашли, обнаружили несколько весьма подходящих мест. Здесь и правда была сеть пещер, местами настолько исполинских, что даже становилось страшно. А уж на сколько они разрослись в глубину, даже и думать не хочется. Впрочем, и не придется. Пока что.

Ужасно хочется спать и есть, но сейчас такой роскоши нам явно не видать. К счастью, уже не в первый раз мне приходится бороться с дикой природой. Помню, как-то раз заблудились мы на одной похожей планете… разве что разумной жизни там не было, а ресурсов было значительно больше.

А все-таки подумать мне нужно, и о многом. Просто погонять в голове различные мысли, перебрать в голове различные идеи и размышления. Подумать ни о чем и немного успокоиться. Только и всего.

Кругом кипела работа: люди обживались в нашем временном убежище, таскали ветки чтобы соорудить лежанки, кто-то пытался сделать из камней подобие посуды, причем не безуспешно. Может, не только я чувствую себя не на своем месте. Вот сидит человек и обычным ножом превращает камни в тарелки! Ему бы скульптором быть. Конечно, нож не совсем обычный, да и камни порой крошились и трескались от неаккуратных ударов, но все же получалось, пусть не идеально. Хаузер смастерил несколько простеньких удочек из веревки и веток. Кажется, я один стоял без дела. Но на мне лежит ответственность, я должен дать им всем план. Я должен дать им надежду.

– Андрей за главного, мне нужно немного подумать, – сказал я едва слышно в общий канал связи и отключил коммуникатор.

Нужно прогуляться.

Незамысловатый проход, парочка поворотов и я снаружи. Ночь снова ударила в лицо свежестью и темнотой. После освещенной пещеры мрак ночи казался непроглядным. Почти наощупь я сел рядом с входом в пещеру и подождал, пока глаза привыкнут. Не хотелось включать фонарик, хотя ночи здесь и очень темные: все же отсутствие спутника у планеты было заметно. Но природа, обделившая эту планету спутником, подарила мне хорошее зрение и хорошую светочувствительность, так что даже в темноте было хоть что-то, да все же видно.

Интересно, а какое здесь сейчас время года? Должны же они здесь, наверное, меняться. Впрочем, какая разница? Я надеюсь свалить отсюда куда раньше, чем это станет важно. Только нужно придумать как. Идей пока что нет. Но, может, капитан в силах нам помочь… Не совсем я ему доверяю, конечно, что-то меня смущает в нем, но другой надежды я пока что не вижу.

Камни гулко стучали под ногами. Где-то вдалеке, на самой окраине леса, слышалось перекрикивание ночных птиц, которое едва слышно доносилось до гор. На плечо давил ремень винтовки. Звенящая тишина, нарушаемая лишь моими шагами и птицами, перекликалась с звездами, мерцавшими где-то в холодных далях космоса. Забравшись повыше, я снова уселся на камни и стал разглядывать открывшийся передо мной пейзаж. Впрочем, ничего нового я не увидел, все тот же лес, все те же каменистые горы, все то же озеро.

Непонятно, что сейчас творится на Е4, вдруг на них снова нападают, вдруг небо там снова в огне? И ведь даже никак не узнать. Надеюсь, капитан еще выйдет на связь. Хоть я и не особо ему доверяю, но других шансов у нас пока что нет. Только надеяться на то, что капитан сможет уговорить всех отправить за нами крейсер. Но настолько ли я, мы все, важны, чтобы это случилось?

Нет, к черту, мозг уже совсем в отключке, почти не соображаю. Нужно отдохнуть, поспать хорошенько. В последнее время с этим есть некоторые проблемы. К черту все, мне нужно просто отдохнуть.

Меня не было недолго, максимум полчаса, но за это время пещера сильно преобразилась: появились места для сна, хотя это и были просто куча веток, собранных так, чтобы хоть немного смягчить пребывание на камнях. Ну ничего, с остальным вполне справится костюм… Хотя и спать в нем – весьма сомнительное удовольствие, но все же это куда комфортнее и теплее, чем просто на камнях. Некоторые уже улеглись, и это сомнительное удовольствие далеко не комфортного сна было все же куда лучше, чем бодрствование, поэтому и мне стоит последовать их примеру.

Мне, конечно же, любезно подготовили место для сна. Спасибо вам, ребята. Расположившись, я почти мгновенно провалился в сон. Но то, что случилось дальше, удивило меня куда больше, чем заработавший коммуникатор.

Я оказался в каком-то странном месте. Почему-то было ощущение, что это вовсе не сон. То, что я вижу, слышу, чувствую – все это вполне реально. Такой же реальной оказалась и усталость, которая никуда не пропала. Вокруг была тьма. Только тьма, беспроглядная тьма, и что-то твердое под ногами. Я попробовал пройтись немного, но, ожидаемо, не было даже звуков.

Но это все было только поначалу. Затем появилась Луна – обычная земная Луна! – которая освещала некий круг в пространстве. Появились силуэты деревьев, почва под ногами обретала текстуру, хотя и не получила никакого цвета до сих пор. А затем… дверь дома, который тоже постепенно появился, открылась и из нее вышел капитан.

Ну конечно же. Кто же еще.

– Я долго тебя жду. Проходи, садись, тут безопасно.

Под ногами тьма сменилась мягкой почвой, которая поросла короткой травой и цветами. Одуванчики, вечно желтые, которые никогда не распустятся, ромашки, а рядом с крыльцом рос очень ухоженный куст розы. Сам домик выглядел весьма уютно: крыльцо с верандой, на котором стоит кресло-качалка и висит несколько горшков с цветами. Дом выглядит слегка потрепанным, словно от времени, краска местами потрескалась, доски высохли… это место и правда настоящее?

– А где мы?

Я подошел к столу и стульям, которые вырисовались в паре метров от меня, и сел. Капитан сел напротив, словно из воздуха достав пару стаканов и кувшин воды со льдом.

– Это сложно объяснить. Это место… оно не совсем настоящее. Физически оно не существует. Это, скорее, не место, а… время. Краткий момент, когда время остановилось, и эта пустота осталась пустой навсегда. Это весьма необычная переговорная. Была. Пока я не присвоил это место себе.

– И все же, где мы?

– В Небытие. На секунду раньше рождения Вселенной. Здесь время всегда минус одна секунда от зарождения вселенной.

– То есть… мы можем быть здесь сколько угодно?

– Да, хорошо соображаешь. И это абсолютно безопасно.

– А мы разве были в опасности?

– Что ж… мне нужно многое тебе рассказать. Может, хочешь поспать? Тело твое отдохнет в реальном мире, а вот сознанию здесь будет тяжело, особенно при условии, что мы тут надолго.

– Да, черт… ты прав. Нужно отдохнуть головой, прежде чем попытаюсь что-то понять.

А сейчас я не понимаю вообще ничего. Долгая предстоит ночь. Самая долгая в моей жизни.

Я проснулся в какой-то незнакомой кровати. Не было привычного гула приборов и шепота Небытия. Не было корабля. К этому придется привыкать, сколько я был там? Не помню уже, четыре, пять лет? Время, которое существует по отдельной логике, считать трудно. Да и незачем. В голову услужливо закрался точный ответ с количеством проведенных на Ковчеге земных суток, но мне уже было все равно.

В окна ласково стучатся первые лучи рассвета. Окно открыто, и ветер играется с легкой шторой, создавая причудливый танец ткани и света. Лето подходит к концу, скоро будет осень. Интересно, знают ли люди, что зимы здесь очень холодные, заметно холоднее земных? Впрочем, не настолько, чтобы это было критично. К тому же, меня здесь зимой точно не будет…

Сев на краю кровати, я все же вспомнил, где нахожусь. Просто это место было… непривычным. Мне дали маленькую комнатку, в которой почти ничего нет, только самое необходимое: кровать, тумбочка, светильник и небольшой шкаф, который выглядит как насмешка, вещей-то у меня нет. Сегодня дадут пару комплектов одежды, которые мне, честно признаться, нужны. Капитанский костюм многое пережил и уже заметно износился, хотя и не настолько, чтобы об этом беспокоиться.

Приняв душ и окончательно отойдя от сна, я захотел есть. Все же некоторые вещи неизменны и, как ни крути, у меня все еще обычный человеческий организм. Хотя, и не совсем обычный, если честно… но в плане физических потребностей – вполне.

Возможно, я делаю многое неправильно, и стоило бы поступить иначе, но я не могу. Я уже все выбрал, все решил. Даже если это неверный выбор и ошибочный путь, это мой выбор. Я буду следовать ему до конца, пока не исполню задуманное. Хоть я и задумал ужасные вещи.

Пожертвовать сотнями, чтобы спасти миллионы, да? Что ж, я запомнил. Я вовсе не держу на вас зла, но ведь именно вы заставили меня делать выбор. А я выбрал свой вариант, свой путь. И вам придется ответить за то, что вы сделали. Вселенная послала вам расплату за все ваши деяния. Вселенная послала меня.

Но сейчас мне нужен план действий. И поесть. Еда здесь куда приятнее чем на Ковчеге, а сейчас, с прибытием еще двух крейсеров, некоторое время будут свежие продукты, а не проклятые консервы! Хорошенько поесть перед тем как стать вестником смерти, карающей дланью самого бытия, самой Вселенной – отличная идея.

Аромат в столовой стоял такой, что с ума сойти можно. Жареное мясо с рисом и овощами, фантастика. И это при том, что планета в состоянии войны. Номинально. На деле же никаких нападок сейчас нет и не ожидается в ближайшее время. Хотя об этом знаю только я, а командиры мне вряд ли поверят. Нужно поскорее вытащить Васю…

Поев, я взял две кружки чая и отправился в прогулку по коридорам. Сейчас можно и нужно отдыхать, набираться сил перед тем, как исполнить предназначение. Я определенно точно знаю, для чего вселенная позвала меня, для чего дала мне могущество, какое никому раньше не давала.

Вот ведь как интересно получается. Мне готовили предназначение люди, а пошел я за зовом вселенной, и сделала она все, чтобы я на этот путь встал. Неужели все предопределено и в самом деле? Нет, ничто не решается заранее, все решается каждую секунду, с каждым решением каждого человека формируются события, которые влияют на будущее. Многовато мы навлияли, теперь исправлять…

Неспешно потягивая все еще горячий чай, я пришел к Коле в тот редкий миг, когда можно было застать его в своей комнате. Мне определённо нужно поговорить с ним, определенно пригодится его помощь и навыки. Как ни крути, а он ведь один из умнейших людей, которые когда-либо жили. Если не считать Провидение, конечно, хотя они те еще дураки… даже с теми знаниями, которые подарила им вселенная. Хотя это настолько ничтожно мало в сравнении с тем, что получил я.

Неловко постучав в дверь, я вошел. Коля сидел за мониторами и разглядывал гору данных с Ковчега, местами явно впечатляясь. Именно в такой момент очередного впечатления я его и застал. Он даже не обратил внимание на то, что я постучался и вошел, и заметил меня только тогда, когда я поставил перед ним стакан с чаем. Не менее удивленно он посмотрел сначала на меня, потом на чай. Взгляд у него был такой же, как у ребенка, которому родители неожиданно подарили новую игрушку.

– Так что же такое Небытие?

Вопрос звучал так, словно он был уверен, что я знаю ответ. Впрочем, я ведь действительно знал.

– А ты и правда не знаешь, или хочешь подтвердить свои догадки?

– Не знаю… наверное, все сразу.

– Я, честно говоря, точно и сам не знаю. Вернее, знаю, но объяснить вряд ли смогу. Но если говорить очень просто и не совсем точно, то это растянутое по четвертой координате пространство. Настолько растянутое, что остальные три сильно сжимаются. Настолько сильно, насколько возможно. Даже время там сжато, потому что мы всего лишь прикоснулись к трехмерной тени, которая сжата.

– То есть… и гипертуннельные двигатели…

– Да. Просто создают точку входа и выхода на трехмерной площади четырехмерного пространства.

– А сто шесть тысяч…

– Четыреста восемьдесят три. Да. Максимально допустимое сжатие. Это константа. Удивительно, что человечество почти моментально достигло таких мощностей.

– И мы ошиблись, когда думали, что физика там по-другому работает, просто работает в других координатах… Это невероятно! Но как же так получается, я не очень понимаю.

– Так… дай фонарик, есть где-то под рукой?

– Да, где-то на столе валялся, сейчас…

В царящем хаосе он действительно нашел фонарик, и сделал это весьма быстро. Это не был бардак, а именно хаос, но хаос понятный и даже в некотором смысле упорядоченный, насколько хаос можно считать упорядоченным. Рабочая обстановка, выглядящая как горы бумаги и прочего необходимого, от ручек до небольших приборов, некоторые из которых, наверняка, были собраны вручную, но с большой аккуратностью и любовью к делу. И все лежит на своем месте, хоть и кажется на первый взгляд, что работать в таких условиях невозможно.

– Вот смотри, – я включил фонарик и взял попавшийся под руку карандаш. – Трехмерный карандаш отбрасывает двухмерную тень, так?

– Так… кажется, я уже начинаю понимать. Небытие это…

– Трехмерная тень четырехмерного пространства. Да.

– Которая меньше его по размеру, потому что источник света далеко! Ну конечно!

– Да. Верно. И создавая тоннель, вы создаете еще один источник света поменьше.

– А не значит ли это, что человек, который этот двигатель придумал, должен был это понимать?

– Не знаю. Наверное. Впрочем, человек, впервые добывший огонь, вряд ли понимал всю его природу. Знал только, как его получить и использовать.

– Значит, те, кто открыл разлом, знали куда больше… так?

– Да. И умеют они тоже очень многое.

– Ох… голова кругом. Я думал, что это может быть правдой, но не думал, что и в самом деле будет.

– Я тоже пару лет назад многое себе даже представить не мог. Но все меняется. Точнее… открывается. Границы становятся шире, а мы умнее. Людям еще есть куда стремиться. Такие люди, как ты, это главная надежда на будущее.

– Я? А что, я какой-то особенный?

– Да. Один из умнейших людей. За всю историю человечества. Поэтому… поэтому я пришел просить помощи. Некоторые вещи сделать в одиночку тяжело.

Я отхлебнул уже начавший остывать чай и немного помолчал, давая информации повиснуть в воздухе и в голове Коли. Коля тоже отхлебнул чай и задумался, глядя куда-то в пространство.

– И что… что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Многое, очень многое. Но сначала ты должен довериться мне. В первую очередь нужно Васю вытаскивать и всех остальных. Они пока в безопасности, но надолго ли, не знаю.

– Ты с ними разговаривал? Смог связаться?

– Можно и так сказать. Но об этом потом, скажи лучше, насколько сложные устройства можно создать с оборудованием, которое есть здесь?

– Ну… не слишком многое, но работать есть с чем, – он кинул быстрый взгляд на лежащие на столе приборы. Значит, сам собирал все-таки.

– Отлично. К вечеру чертежи будут. И помни, тебе нужно довериться мне. Я искренне тебя об этом прошу. Сейчас я многое не могу рассказать. Ты все увидишь сам, когда придет время. Скажи, ты доверишься мне?

– Раз нужно, то придется. Надо спасать лучших воинов человечества и своих друзей, а я не знаю как. Если ты знаешь, то давай попробуем.

Коля тяжело вздохнул и замолчал. Я залпом допил чай и встал, собираясь уходить и оставляя Колю наедине с мыслями, которые я ему принес.

Несмотря на те задачи, которые на меня возложены, жизнь моя сильно упростилась просто потому, что мне не нужно ничего решать. Мне нужно просто сделать то, что от меня требуется. У меня есть цель, задача. Лишь об одном я не думал: а что будет после того, как все закончится? Наверное, об этом думать сейчас рано и бессмысленно. Но тем не менее, мысль уже зародилась и заняла свое место где-то в уголке моего сознания, и, хоть и не давала о себе знать явно, но и уходить тоже. Что ж, пусть лучше там, в уголке, и остается, хотя бы до поры до времени.

Один человек не должен решать судьбу Вселенной, но может нести ее волю. И мне придется это сделать. Придется создать это маленькое устройство, которое может, наверное, слишком много, но иначе мне не справиться. Сегодня никто не будет раскрывать карт, а завтра… завтрашний день решит все. Завтра я верну всех украденных людей сюда. Кроме Васи.

Мы с ним обсудили план, но ответов он требовал гораздо больше. Но далеко не все ответы я мог ему дать. Да и план продержаться сутки любой ценой вряд ли достаточно ясный и понятный. Но ведь мне тоже многое не объяснили…

В моем распоряжении ответ на любой вопрос. И огромное могущество, которое хотели заполучить не самые подходящие для этого руки. И теперь моя задача – избавиться от них. Неужели это мое предназначение в жизни?

Все это неважно. Завтра все начнется.

Схема устройства, которое мне было нужно, инновацией не было. Люди его уже придумали и используют. Только в сильно упрощенной версии. И куда более громоздкой. Я изобрел заново тоннельный гипердвигатель, который стоит, например, на Целине. Только теперь он помещается в карман и предназначен для одного, максимум двух человек, направлен в конкретную точку и запитывается батареей от пистолета. Времени на чертежи я потратил гораздо меньше, чем думал, а на расчеты… нисколько. Если бы вся информация хранилась в моей голове, да даже если бы всего один процент, я бы давно сошел с ума.

День прошел словно в тумане. Но туман этот принес человечеству десятилетия технического прогресса. К сожалению, двигателем прогресса на протяжении всей человеческой истории была вовсе не лень, как говорится в старой устоявшейся фразе, а война. Стремление человека покорить новые территории, пусть даже пуская кровь тех, кто не хочет ее отдавать. И даже после объединения человечества, после покорения космоса и тех людей, кто не был с этим объединением согласен, война все еще двигает прогресс. А раз война раскинулась на почти что галактический масштаб, то и прогресс должен быть астрономический.

Завтра кто-то из Провидения впервые погибнет не естественной смертью. С этой мыслью я засыпал, долго и тяжело, почти болезненно, ворочаясь в постели. Просыпался я так же тяжело, словно тело противилось тому, что я собираюсь делать. Верхушка командования все еще относится ко мне скептически, не доверяет, хоть я и подарил им парочку интересных технологий. Это их лишь больше насторожило, откуда бы у меня быть таким знаниям? Впрочем, замечание справедливое с их точки зрения, тут ничего не поделать.

Участь сильнейших – преодолевать такие границы, которые многие даже увидеть не могут. Преодолевать в одиночестве, полагаясь лишь на свои силы, знания и интуицию. Сильные люди, оказывается, не всегда могут или умеют быть лидерами. Мне все равно, кто пойдет или не пойдет со мной. Возможно, это безразличие – вынужденная мера, и есть стойкое ощущение, чтобы кто-то все же шел со мной по этому пути. Стойкое желание не быть одному. Даже несмотря на то, что, в сущности, не так уж сильно я нуждаюсь в спутниках. А все же хочется хотя бы разделить с кем-то идеи и стремления, побыть если не друзьями, то союзниками. К счастью, союзники у меня есть.

Раннее утро зазвенело каплями росы, встретило туманом, окутавшим окна и все остальное, до чего мог дотянуться взгляд, и теперь взгляд лишь упирался в сплошную стену холодного мокрого воздуха, ограничивающего дальность обзора до примерно тридцати метров. Сквозь плотную пелену робко пробивался рассвет, и первые лучи его рассыпались по моей комнате, пытаясь разбудить меня. Но попытки были тщетны хотя бы потому, что я уже не спал. Хотелось бы поспать чуть дольше, но мой разум и тело отдохнули, а значит этого достаточно. И мне уже пора. Я оделся в одежду, которую мне любезно подарили, взял рюкзак, закрыл глаза, открыл разлом и рывком шагнул в него.

В таком способе перемещения мало приятного, но никаких последствий для здоровья, к счастью, нет. Только остается на некоторое время металлический привкус во рту и иногда закладывает уши. Но это совсем незначительная цена за столь быстрое перемещение на любые расстояния, притом мгновенное. Секунду назад я был в своей комнате на Е4, и вот я уже в двухстах метрах от Васи и его отряда. С легким, едва заметным хлопком теплый воздух, который я случайно прихватил с собой, смешался с холодным здешним воздухом. Здесь, в противовес, солнце клонилось к закату, да и сутки здесь значительно короче. Но значения сейчас это не имеет. Надо встретиться с Васей. И я уже иду к нему, ноги несмело влачатся по камням навстречу людям. Навстречу судьбе. До нее осталось всего каких-то сто с небольшим метров, но почему-то кажется, что это будут самые длинные сто метров в моей жизни.

Глава 3

Спать на камнях – удовольствие не из приятных. Но случаются в жизни ситуации, когда другого выбора нет. Иногда приходится делать то, что не нравится, потому что это необходимость. И я, приготовившись к весьма неприятному пробуждению, к своему удивлению обнаружил, что лежу в кровати. В мягкой, теплой, удобной кровати. А затем вспомнил, что проснулся я совсем не в реальном мире. Значит, неприятное пробуждение мне еще только предстоит. Что ж, хотя бы недолго порадуюсь приятному.

За окном все так же светила луна, но в этот раз куда более ярко, разливая свой холодный серебристый свет по комнате, в которой я нахожусь. Дом представлял собой полноценное чудо, ведь выглядел он в точности как старые деревенские дома на фотографиях двухсотлетней давности. Или, может, даже больше?

На шкафу висели часы, которые можно считались бы антиквариатом даже среди редчайших антиквариатов. Странное расположение для часов… нет, они не висят, они стоят на полу! И это вовсе не шкаф, а их механизм, это все целиком и есть часы! Древний самовар, который я видел только в музее, и то на фотографиях. Я буквально оказался в месте ожившей старины, нет, древности, большинство из предметов, которые есть здесь, уже не существуют. Почему ты выбрал такую обстановку, капитан?

Выбравшись из кровати, я подошел к окну. Капитан уже сидел снаружи, видимо, проснулся раньше меня, и пил что-то похожее на апельсиновый сок. Когда я оперся руками на оконную раму, он повернулся и приветственно махнул мне рукой, желая доброго утра, или, скорее, приглашая за стол. Я уснул в одежде, хотя никакой нужды в этом не было. Обычно, спать в одежде весьма неприятно, по крайней мере, большинству людей, но здесь, в этом… времени, это было не так критично. И неприятное пробуждение все еще ждет меня впереди.

Я вышел на веранду. Слишком уж нереальным кажется мне все вокруг, и эта огромная луна, которая своим светом создает вокруг этого маленького кусочка земли светящийся голубоватый ореол где-то вдалеке, но кажется, что если захотеть, то до него более чем реально дойти, и почти стерильный воздух, в котором словно нет ни температуры, ни влажности, ни ветра, а может, и никакого воздуха тут совсем и нет. Впрочем, это место и в самом деле не совсем реально, так что удивляться тут нечему. Но не удивляться пока что не получается.

– Присядь, поговорим. Поговорить нужно о многом.

– Да ладно, подожди немного, дай видами полюбуюсь. Сам же говорил, что время у нас не ограничено.

– Да, ты прав. Просто… дело серьезное, я уже не могу нести эту информацию на себе, тяжело. Хочется поделиться. Я не требую от тебя помощи, но прошу. Она мне пригодится. Не все можно сделать самому, как бы ты ни был силен.

– Как скажешь, давай поговорим.

Я спустился с веранды и сел рядом. Трава под ногами искусственно шелестела и приминалась. Капитан налил сока и мне тоже. В стакан, которого только что не было на столе, естественно.

– А стакан по твоей воле появился, потому что ты так захотел, – словно прочитав то, о чем я подумал, сказал капитан.

– Ну как скажешь. Но я просто думал, что тоже с радостью выпил бы того, что ты тут потягиваешь.

– И этого хватило, как видишь.

– Ясно. Ну… и что это значит?

– Я пока и сам не знаю. Но, думаю, время покажет.

Над нами ненадолго повисла тишина. Тишина такая, какой не найти нигде. Ну, разве что в вакууме космоса, который однако, составляет огромную часть принадлежащей нам вселенной… точнее, той Вселенной, которой принадлежим мы. Я отхлебнул того, что принял за апельсиновый сок, и не ошибся, это и правда был он. Пусть и несуществующий, ненастоящий, главное что настоящий вкус. Вроде не особо важная мелочь, а все же приятно ощутить хотя бы вкус свежих продуктов… На Е4 с этим тяжело, особенно после долгого нахождения там. Ну да ничего страшного.

– Так о чем ты хотел поговорить?

– О многом, Вась… мне нужна твоя помощь.

– Сомневаюсь.

– Мне нужна твоя помощь в том, чтобы сохранить человечность. Чтобы не сойти с ума окончательно. Сам я с этим могу не справиться.

– А ты собрался терять рассудок?

– Такое не планируют, это просто случается и все. Но я собираюсь сделать то, что в разы повышает мои риски. Вернее, я должен это сделать. Только лишь поэтому я не остался на Ковчеге гнить.

– Вот как. Ну хорошо, давай, выкладывай.

– Для начала, вот, держи.

Он достал из воздуха нож с ножнами. Я начинаю к этому привыкать. Огромный, тяжелый, не самый удобный, скорее похожий на нож для выживания, чем военного назначения. Да и уж если говорить начистоту, похож он был скорее на очень короткий меч, нежели на нож: широкое лезвие, которое сходится острием на конце, большая рукоятка с гардой, разве что режущая кромка только с одной стороны, с другой же находятся зазубрины, которые при желании можно было бы использовать в качестве небольшой пилы, что и делает его похожим на нож для выживания. Распилить небольшие ветки или… или разорвать в клочья плоть того, в кого он вонзится…

На острие же заточка с двух сторон. Нож все же боевой, хоть и весьма странный, непривычный. Но это все детали, это не так интересно. Куда больше меня привлекает навершие, которое выглядит так, словно оно открывается и внутри что-то есть.

Капитан молча наблюдал за тем, как я кручу нож в руках и приглядываюсь к мелочам, продолжая пить сок, который он подливал себе из кувшина, который, ожидаемо, не заканчивался. Почему бы не сделать стакан бесконечным, я не понимаю. Но раз уж ты так хочешь, капитан, мне ли тебя осуждать.

– Занятная вещичка, – сказал я, убирая нож обратно в ножны и кладя его на стол, – только лезвие великовато, здесь сколько, сантиметров тридцать? И рукоятка в половину длины ножа.

– Но тебе ведь нравится.

– Наверное. Но какой-то он странный. К тому же не настоящий, не смогу же я его отсюда унести.

– Не сможешь, ты прав. Но я принесу тебе абсолютно такой же нож с утра, когда ты проснешься.

– Что значит принесешь?

Вот сейчас я снова запутался.

– Приду и вытащу вас. Всех, кроме тебя, верну на Е4, а с тобой мы пойдем вершить вселенский баланс.

– То есть ты знаешь, где мы, и можешь как-то тут оказаться с такой краткий срок?

– Да, могу. Ты думаешь, Ковчег сам по себе взял и перенесся на Е4?

– То есть это твоих рук дело? Но… как?

– Не совсем моих, конечно, но, по сути, так и есть.

– И ты сможешь перетащить сюда людей и корабли, которые нас вытащат?

– Нет, не смогу. Они мне не доверяют. Да и ты не совсем доверяешь мне, но мне не в чем их винить, да и тебя тоже. По этому поводу не заморачивайся. А вот перенести всех обратно на Е4 – запросто.

– Безумие… Ты осознаешь, что это безумие? Самое настоящее!

– Осознаю. Именно поэтому мне нужна твоя помощь в том, чтобы не сойти с ума, понимаешь теперь? Это ведь будет только начало.

– Ну что ж, я понимаю, почему тебе не верят, я бы тоже не поверил, если бы лично тебя с Ковчега не вытащил и не оказался здесь… Или вернее будет сказать сейчас?

– Да без разницы, говори как нравится. Главное чтобы ты верил мне. Не обязательно доверял, хотя бы верил.

– Я верю тебе. Правда. Возможно, потому что выбора у меня нет… но верю. Только я все еще ни слова не услышал о том, что ты задумал и что ты… что мы собираемся делать.

– Хорошо, слушай… хотя нет, погоди, еще кое-что забыл показать и рассказать. Ты не зря присматривался к рукоятке ножа, потому что это не просто нож. Это еще и высокотехнологичное устройство, хоть и пока прототип. Но прототип вполне надежный и рабочий. Сейчас покажу, смотри.

Он взял нож со стола и открутил навершие каким-то весьма замысловатым образом, было даже похоже, что он ввел комбинацию на кодовом замке. Крышка отпружинила и повисла на петле, а из рукояти показался какой-то металлический контейнер, который явно содержал в себе некое устройство. Из всей конструкции знаком мне был всего один элемент: аккумулятор, которыми снаряжаются пистолеты. Небольшое окошко около двух сантиметров в длину и всего несколько миллиметров в ширину светилось серым светом с едва голубоватым оттенком… совсем как здешняя луна, разве что чуть больше голубизны.

– С виду небольшой металлический цилиндр, в котором устройство непонятного назначения. Все, что я могу сказать. Разъем на рукоятке для быстрой смены аккумулятора – отличная идея. Предполагаю, что использовать это можно даже когда оно внутри ножа. Вернее, именно так и задумано. Светящееся окошко – индикатор заряда?

– Да. Схватываешь на лету. Это устройство позволяет совершать владельцу пространственный сдвиг. Но только владельцу. И владелец – ты. Это превосходное оружие, и оно должно быть в руках превосходного бойца. На самом деле, к ножу прилагается перчатка, без которой это просто обычный нож. А перчатка без ножа просто набор пассивных сенсоров. Но вместе они представляют собой систему, которая поднимет твои способности в бою до уровня, с которым не сравнится больше никто. Во всей вселенной. Я позаботился о том, чтобы технология осталась между мной и Колей, и мне немного неудобно, что ему придется ради этого работать почти без перерывов тридцать с лишним часов… но дело срочное, выбора не было.

– Погоди, придется? Тридцать часов? Что это значит? Ты же сказал, что придешь с утра с этим ножом.

– Да, сказал, прости… голова кругом. Но в целом, это даже и не было ложью. Я запутался немного, ошибся. Я приду завтра вечером, вам придется как-то продержаться. Да, прости еще раз, все перепутал… на Е4 к этому моменту действительно будет раннее утро. Но есть и хорошие новости, эти два дня должны быть спокойными, пока что все идет как задумано, так что переживать не о чем.

– И ты об этом конечно же позаботился.

– Я отправил их по ложному следу далеко на юг. Они думают, что я тоже с вами, и что я тоже был на корабле, который вы разбили. Так что вы в безопасности, но расслабляться не стоит.

– Да мы и не собирались… нальешь мне еще сока?

– Конечно.

Мы некоторое время посидели в тишине, попивая несуществующий сок из несуществующих стаканов в несуществующем месте.

– Так. А теперь тебе нужно научиться пользоваться ножом. Надевай.

Он протянул мне перчатку, и она пришлась мне идеально по руке. Это точно было сделано для меня.

– А что учиться-то? Как будто я ножом пользоваться не смогу… Пусть он и немного необычный, но все же это просто нож.

– А вот тут ты ошибаешься, это не просто нож. Я уже говорил тебе, что он умеет.

– Да, сдвиги в пространстве или что-то такое, взаимодействие с датчиками в перчатке…

– Верно. Встань и попробуй переместиться на веранду.

Я встал и начал идти, но капитан остановил меня.

– Да нет же, не дойти, переместиться. Оказаться там.

– Ну так ходьба тоже перемещение.

Капитан рассмеялся.

– Твоя логика абсолютно верна и неоспорима. Но тем не менее, я же не просто так создавал этот нож. Давай, возьми его в руку и подумай о том, что ты перемещаешься на веранду. Можешь закрыть глаза, если тебе так будет проще.

Я пожал плечами и решил попробовать. В конце концов, почему бы и нет? Почему бы не поверить, что это сработает? Я закрыл глаза и поверил.

Ничего не изменилось, и те несколько секунд, что я стоял с закрытыми глазами, показались мне мучительно долгими. Но голос капитана, когда он начал говорить, был уже не в паре метров от меня, а метрах в десяти-пятнадцати.

– Ну вот видишь, не сложно ведь.

Я открыл глаза и правда оказался на веранде. Значит, сработало? Назначение того контейнера внутри рукоятки становилось мне понятным.

– И что, там, в реальности, тоже работает?

– Вот и проверишь. Только береги заряд, здесь он не ограничен, потому что это все же копия ножа. Идеальная, но копия, ненастоящая, существующая только здесь. А в реальности одного аккумулятора хватит максимум на тридцать использований, но если на большие расстояния перемещаться, то и того меньше.

– А максимальное расстояние какое?

– Километра полтора, может. Вряд ли больше. Ну и, естественно, аккумулятор разрядишь полностью. Но не все так плохо. Коля соорудит еще кое-что интересное, чтобы ты мог в любой момент вернуться на Е4. Естественно тоже ценой полного заряда аккумулятора, но это не такая большая цена.

– Я даже спрашивать не хочу как это работает. Вернее, хочу, но не буду. Главное, чтобы работало.

– И оно будет работать.

Я убрал нож в ножны и хотел вернуться за стол, но спустившись на пару ступеней, я поймал на себе испытывающий взгляд. В голову закралась идея, которую я посчитал необходимым исполнить. Я взялся за рукоять, даже не вынимая нож из ножен, подумал, представил, захотел… и в следующий момент я уже стоял рядом со столом. Просто поменял свое положение в пространстве, тихо, резко и даже как-то естественно, как будто нет в этом ничего необычного.

– А это вообще не опасно?

– Нет, не опасно. Только во рту иногда металлический привкус и голова кружится… но это если расстояние большое, тебе это, скорее всего, не грозит.

– Мне точно это все не снится?

– Точно нет. Хоть ты и спишь и происходящее вполне можно считать сном… но все же это не так. Ладно… пора обсудить самое важное. Присядь.

Я не стал противиться. Раз уж это было не самое важное и только начало, значит, намечается что-то и правда грандиозное. Наверное.

– Итак. Я не знаю, по чьей воле я отправился в Небытие, но это точно было не случайно. Меня искали, выбирали. Кто-то или что-то, я не знаю. А я мало что не знаю… вернее, я знаю не больше, чем раньше, но при необходимости могу получить абсолютно любое знание, существующее во вселенной. И, как ты уже, наверное, догадался, умею кое-что такое, что не подвластно ни одному живому существу во вселенной. Я могу управлять пространством как мне захочется. Абсолютная власть над материей. Разве что время мне неподвластно. Но мне это и не нужно.

И, как ты тоже уже заметил, кое-какие фокусы с сознанием я тоже умею. Ты же ведь не находишься сейчас здесь, здесь только твое сознание, твоя личность, твои воспоминания, в общем, все то, почему ты это ты. Да и физически здесь находиться невозможно, потому что физически это место не существует… не совсем существует. Да и не место это, я уже говорил, но повторюсь.

Мне дали цель, миссию, которую я обязан выполнить. Это будет зачистка, истребление. Мне придется сильно испачкаться в крови…

– Нам, – я прервал его. – Не тебе. Нам.

– Что ж, приятно слышать, что ты на моей стороне. Ну так вот. Я такой не один. Существует еще множество людей, которые обладают некоторыми способностями немного неестественного характера. Не знаю точно, сколько их, что-то около ста пятидесяти. Они когда-то давно объединились в альянс, их тогда было всего человек пятьдесят от силы, и…

– А точно ты не знаешь?

– Нет, не знаю. Некоторые из них имеют незначительные способности, поэтому не знаю, стоит ли вообще брать их в расчет, а некоторые умело скрываются. Но я… мы найдём их и обратим в прах. Всех до единого.

– Но ты же можешь их просто стереть, разве нет? Полная власть над материей и все такое…

– Нет, не могу. Нужно найти их всех до единого. Это не истребление, не казнь. Это расплата. Они должны умереть с ужасом в глазах и, в идеале, с раскаянием в душе. Они должны знать, почему и за что умирают.

– Понятно. А за что, собственно?

– А, ну да. Так вот, они создали альянс с целью покорить себе вселенную, ну или хотя бы столько, сколько смогут. Те, кто напал на вас – искусственно созданная ими раса. Им создали язык, культуру, общество… религию. И они почитают своих создателей как богов. Что, впрочем, неудивительно.

Зовут они себя… хм, на русский лад будет, наверное, кризолы, что в переводе с их языка означает что-то вроде воины, победители. Хотя, на самом деле, они не особо воины. Они присваивают себе необитаемые планеты, пригодные для жизни и используют их для расселения по вселенной, для добычи ресурсов и все подобное. В этом ничего криминального нет. Если не считать, что цель всего этого – поглотить под себя максимально большой кусок вселенной. Криминал начинается в тот момент, когда на планете, которую они выбрали целью, вдруг обнаруживается разумная жизнь. Они уничтожили уже четыре разумных цивилизации. А ты наверняка знаешь, что разумная жизнь во вселенной редкость.

– Знаю.

– Вот и подумай, сколько планет они успели взять в свою собственность, раз успели найти целых четыре разумных цивилизации.

– И уничтожить.

– Да, и уничтожить. Но они были на слишком раннем уровне развития, чтобы хотя бы оказать сопротивление. Хоть какое-то, даже малейшее. А сотрудничество и сожительство им никто не предлагал. Они хотят единолично владеть вселенной. И по секрету скажу, вы им как кость в горле, как занозы под ногтями после такого мощного разгрома на Е4. Это великое событие, не просто первое поражение, а первый раз, когда им оказали сопротивление! Еще и равные по силе!

Но если уж говорить честно, немного грустно от количества жертв, которых можно было бы избежать. А раз уж из живых существ сделали инструмент, то ничего и не остается больше, кроме как пойти на эти жертвы. Нет смысла злиться на пистолет за то, что он делает выстрел. Виноват тот, кто спустил курок. И вот наша цель как раз схватить того, кто спустил курок, понимаешь?

– Понимаю. Но не до конца.

– И что же ты не понимаешь? Спрашивай.

– Даже не знаю. Вроде понимаю, что и почему нужно сделать, понимаю причины, цели и мотивы, а где-то в душе все равно ощущение непонимания. Просто ощущение, которое логикой и мыслями не особо не подкреплено. Не знаю. Как будто мы что-то упускаем, не знаем. Ты точно уверен в той информации, которая у тебя есть? Вдруг кто-то закачал в тебя все эти мысли и планы, а? Вдруг кто-то хочет, чтобы мы их остановили и уничтожили? Вдруг он стравил нас, а на самом деле никаких уничтоженных цивилизаций не было?

– Если так, то нужно выяснить, так ли это. Да и раз уж нас стравили, нужно защитить людей и пойти на мировую. Как ни крути, а найти Провидение нужно. Хотя бы поговорить.

– Провидение?

– Да, забыл сказать, так они себя называют.

– Те, кто вселенную себе забирают и для этого расу создали? Да, позеры. Название они себе выбрали погромче. Тоже мне, боги на полставки.

– Лучше и не скажешь.

– Сам то ты, раз говоришь, что силенок у тебя поболее, богом себя не мнишь? На их место не метишь?

– Нет, конечно нет. А что, боишься?

– Честно говоря, да. Если ты станешь угрозой, то всем, кто не подчинится твоей воле, настанет конец.

– Надеюсь, до этого не дойдет, Вась…

– Я тоже. Ну так что, какой у нас план, с чего начнем? Надо поработать, а с нюансами разберёмся в процессе.

Контуры мира вдруг начали бледнеть и расползаться, все становится нечетким и смазанным.

– План прост до безобразия. Мы зайдем в парадную дверь.

– И что дальше?

– Поговорим. Если разговор не задастся, всех на фарш. Никого не жалеть.

– И мы пойдем всего вдвоем?

– А больше и не нужно, нас двоих хватит.

Уже не было ни дома, ни цветов, ни луны. Мир ускользает от меня. Уже не осталось даже стола, графина с соком, ножа, только мы болтаемся на стульях в пустоте. Кажется, пора просыпаться.

– Ты в этом так сильно уверен?

– Абсолютно.

– Хорошо. Договорились. Тогда приходи, ждем тебя.

– Скоро, уже совсем скоро.

И в этот самый момент я все-таки проснулся. В этот раз по-настоящему и действительно на камнях. Импровизированная лежанка из веток и листвы помогала, но не сильно, все тело ноет и болит. Видимо, проспал я достаточно долго, как минимум, дольше всех остальных. Люди в основном были ничем не заняты, да и в целом, заняться сейчас нам особо нечем. Андрей разводил костер чуть глубже в пещере, и у меня есть желание кому-то выговориться.

С трудом встав и разминая затекшие конечности, я подошел к нему.

– Доброе утро, командир. Долго спишь.

– Пришлось.

– Главное, что отдохнул. Остальное мелочи.

– Да, ты прав… скоро отдыхать будет некогда.

– Я нашел местечко для костра прекрасное, здесь ветер гуляет в пещерах, и дым утягивает туда.

– Умно, одобряю.

– А что значит, отдыхать будет некогда?

– Я опять с капитаном разговаривал.

– Когда, ночью?

– Да.

– А не приснилось?

– Вечером узнаем.

– В каком смысле? Узнаем приснилось или нет?

– Да. Он придет сюда.

– Как это?

– Понятия не имею как, но придет. Один. И вы отправитесь на Е4, а мы с ним сходим по делам. Возможно, надолго. Ты останешься за главного. И давай без лишних вопросов. Я сам мало что понимаю пока что, да и не проснулся толком. Информация в голове уляжется, тогда и на вопросы отвечу, хорошо?

– Как угодно, командир. Договорились. Но вопросов много.

– Хорошо, я постараюсь ответить. Пойду до озера прогуляюсь, заодно разомнусь немного.

– Хорошо, там как раз Хаузер рыбачит, добывает нам поесть.

– Отлично.

Оставив Андрея недоумевать, я вытащил свой костюм повыше на гору, оставил на солнце и развернул батарею, чтобы немного его подзарядить. Здесь уже стояли несколько костюмов, но, в отличие от меня, им подзарядка особо не нужна. Солнце было еще не высоко, но от рассвета прошло явно не меньше нескольких часов.

Можно ли называть солнцем чужую звезду? Почему бы и нет. Когда начинаешь часто менять планеты, слово солнце становится нарицательным. Для меня именно так и случилось. Ведь люди, как ни крути, привыкли жить под солнцем, под тем самым Солнцем, которое дало нам жизнь и дает нам свет и тепло уже миллионы лет. И даже чужое тепло чужой звезды это все еще приятно. Даже если это тепло далекой звезды на холодной планете.

Солнце было уже довольно высоко, а воздух все равно прохладный, по ощущениям, что-то около плюс двенадцати. Но свежесть была приятной. Интересно, какое же все-таки время года здесь сейчас? Надо было спросить у капитана, он точно знает… ну что ж, спрошу при встрече, если не забуду.

Несмотря на прохладу, я снял куртку и оставил ее в пещере. В планах устроить небольшую пробежку, чтобы немного размяться. После вчерашней беготни по лесу во всем теле была неприятная тяжесть, да и поесть хочется, невыносимо хочется… Но слегка размяться все равно надо. Необходимо.

Легкой трусцой я спустился по ущелью и продолжил бег по подножию хребта. Горы здесь невысокие, но где-то вдали виднелись заснеженные вершины, которые, должно быть, не видели плюсовых температур с тех пор, как планета остыла после формирования, а горы образовались. От местного воздуха голова была тяжелая, то ли кислорода слишком мало, то ли, наоборот, слишком много. Но, в целом, приемлемо, хорошо, что не нужно иметь при себе запас воздуха, а ты мы бы давно задохнулись. Бесславный был бы конец.

Озеро уже было совсем рядом. Его окружала пелена легкого, едва заметного тумана. Приятный пейзаж, от которого на душе было заметно спокойнее. В озеро стекал небольшой ручей, и его журчание дополняло картину спокойствия, хоть и нарушало тишину.

Хаузер уже успел наловить рыбы, и сейчас уже, судя по всему, вытаскивал из воды последнюю. В импровизированной корзинке из веток уже барахтались семь или восемь рыб, крупных и не очень, но главное, что голодными мы сегодня не останемся.

– Смотрю, улов неплохой, – я остановился рядом с корзинкой, переводя дыхание.

– Да, командир, весьма. Всяко лучше, чем ничего. Но я уже закончил, проснулся рано, чуть ли не раньше всех, решил вот делом заняться. Но я уже закончил, вечерком еще разок приду, потому что здесь на разок поесть всего. А все голодные. Можно было бы поискать зверье, только с нашими винтовками разве что на крупную дичь охотиться, а ее я не видел. Можно попробовать по лесу побродить.

– Ну да, мелких зверят мы просто на куски разнесем. А крупный зверь нам ни к чему, только зря прибьем зверушку.

– Почему это, ни к чему?

– Мясо хранить во-первых негде, а во-вторых незачем. Главное до вечера протянуть, а потом мы свалим отсюда.

Несколько секунд Хаузер молча смотрел на меня, обрабатывая информацию. Потом недоуменно спросил:

– Что значит свалим? Как? Командир, ты что-то придумал?

– Не я. Капитан. Мы с ним снова побеседовали. Он придет за вами вечером и заберет на Е4.

– То есть он все же уговорил отправить за нами крейсер?

– Нет, он придет один. Без крейсера и вообще без корабля. Ножками придет.

– Командир, а ты с ума не сошел случайно? Звучит бредово.

– Нет, не сошел. Хотя, наверное, было бы проще и лучше, если бы это был плод моего сумасшествия, но нет. Сам увидишь вечером. Он сказал, что придет сегодня к вечеру. И я думаю, что он не врал.

– Ну он же не может просто взять и появиться здесь.

– Вот и узнаем. Пойдем уже готовить, там Андрей костер соорудил. Есть хочется страшно, и не только мне.

– Да, пора бы. Пойдем.

До нашего убежища мы дошли молча. Рыбу решили распотрошить там же, на берегу озера, и даже от вида сырой рыбы текли слюнки. Есть хочется безумно, и никто не мог подумать, что нам с собой пригодятся припасы во время вылазки на корабль. Ну ничего, еще несколько часов мы точно продержимся, а остальное неважно.

Через полтора часа рыба была готова. Большую часть этого времени все сидели в ожидании. Заняться, по большому счету, было нечем, поэтому мы все сидели и ждали. Рыба по вкусу очень похожа на карася, но это было неважно. Важно то, что мы даже из такой передряги вырвались! Все целы и здоровы.

В разные уголки и ситуации меня заносила жизнь, а все же это что-то новое. Новое такое, что тяжело переплюнуть по абсурдности. Но пусть так.

Улов наш был, конечно, не огромный, всего восемь рыб, еще и три из них были мелкими, но если оставшиеся пять крупных разделить пополам, а мелкие отдавать кому-то целиком, то хватит всем. Ни о чем другом, кроме еды, думать не получалось, да и не хотелось. Хотя подумать было о чем. И мне даже уже не хочется понять, что происходит, лишь бы знать, что делать дальше, как поступить лучше.

Казалось бы, войну начали не мы, но устраивать геноцид выглядит как крайняя мера. Впрочем, может время крайних мер уже настало, а я просто пока этого не понял? Да и можно ли назвать геноцидом уничтожение полутора сотен человек?

Хотел бы я понять, что из себя представляет это Провидение, но будет ли у меня на это время, я не знаю. Попытаться стоит. С другой стороны, откуда во мне столько милосердия? Когда на Е4 падали бомбы, снаряды и корабли, я желал врагу лишь одного: смерти. Здесь и сейчас. Наверное, потому что был уверен, что они действительно виноваты в своих действиях, ведь все происходило на моих глазах. А оказалось, что те, кто на нас напал, лишь послушные куклы, которыми управляют, и теперь я в их вине усомнился… Но вдруг Провидение – тоже куклы? Как бы то ни было, их ряды понесут огромные потери. А эти… кризолы, наверное, тоже. Но может и нет. В любом случае, много крови прольется.

Странно только то, что во мне откуда-то взялось столько милосердия и добродушия. Не хочется бессмысленных смертей. Неужели капитан заразил? В бою я точно никого не пощажу. Только смущает меня то, что капитан решил преподнести мне в подарок нож. Одно дело сделать выстрел и увидеть как цель падает замертво, и совсем другое проткнуть кого-то ножом, почувствовать, как его плоть и органы рвутся под лезвием, почувствовать запах крови, которая остается на руках… в буквальном и переносном смысле.

День безделья, спокойствия и раздумий меня хорошо успокоил. И всех остальных, видимо тоже. Нужно со всеми поговорить.

– Так, общий сбор. Вроде все на месте? Да сидите где сидели, просто поболтаем. Расскажу кое-что. Итак, сейчас не перебивайте, все вопросы потом. Просто слушайте. То, что я сейчас скажу, покажется странным и даже в значительной степени безумным. Ночью я разговаривал с капитаном. Опять. Он скоро придет, обещал быть здесь до заката. И вы вернетесь на Е4. А у нас здесь еще есть кое-какие дела. Поэтому вам придется какое-то время побыть под руководством Андрея. В мое отсутствие ты за главного, как обычно. Большим дядям, если они уже прибыли, скажите не дергаться и не предпринимать никаких действий. Крейсеры скоро прибудут, если уже не прибыли. Пусть сидят и не высовываются, прямой приказ главнокомандующего. Будут возникать, мягко намекните им, что полномочий на Е4 у них нет на то, чтобы мне перечить. Вопросы?

И вопросы посыпались. Со всех сторон.

– Мы вернемся на Е4 без командира и без корабля?

– Верно.

– Но как?

– Точно так же, как сюда придет капитан. Сами увидите.

– Командир, а ты с ума не сошел случайно? Не напридумывал?

– Если капитан не врал, то нет. Через пару часов увидим.

– То есть стопроцентной уверенности нет?

– Уверенность, на удивление, есть, но она ничем не подкреплена. Просто слепая уверенность, только и всего. Опять же, скоро увидим.

– А куда вы отправитесь, почему нас с собой не берете?

– Вам незачем с нами идти. Даже мне идти незачем, но капитан попросил ему помочь.

– Помочь в чем?

– Помочь не сойти с ума.

– Он собирается сходить с ума?

– Вот именно такие вопросы и я ему задавал. Нет, не собирается, и именно поэтому попросил помочь.

– Все равно ничего не понятно.

– Я и сам многое не знаю и не понимаю. Расскажу, когда вернусь. Все всем расскажу в подробностях, где был и что делал, договорились?

– Так точно, командир.

– Вот и отлично.

– А отказаться ты не можешь? – спросила Маша, которая молча слушала все это время, опустив взгляд в пол.

– Наверное, нет. В теории, могу, но на практике, такой возможности у меня нет.

– Ясно.

– Если вопросов больше нет, то у меня все. Остальное когда вернусь.

– А когда ты вернешься?

–Хотел бы я сам знать.

Тишина прерывалась лишь треском догорающих углей. В горле пересохло, а на душе тревога. Но в голове пусто. Все, что случилось, уже не изменить, а все, что должно случиться, обязательно произойдет. И единственное, что мне остается, это принять свою судьбу и отдать себя в ее руки, надеясь, что прорвусь через все тернии, если не к звездам, то хотя бы к спокойствию.

Единственное, чего мне хочется сейчас, это выйти повыше на склон, куда-нибудь к костюмам поближе, например, и сидеть на камнях под солнцем в ожидании заката. Именно так я и решил поступить. Солнце и ветер действительно дарят небольшое спокойствие. Не знаю, в какой момент началась череда событий, которые привели меня сюда, может, с самого первого дня, с рождения, ничего не могло получиться иначе? Да и разве я хочу, чтобы все было иначе? Кажется, нет. Даже через эту передрягу прорвемся, хотя все кажется каким-то непривычным, странным. Все случается так, как, кажется, не должно. Но при этом иначе быть не может. Странные противоречия терзают меня, и единственное, что в моих силах, это с ними смириться, пережить, перебороть. Значит, так и сделаю.

Солнце клонится к закату, но делает это тягуче медленно. Размышления о разном и всяком слабо помогают скоротать время. Но, раз уж заняться больше нечем, приходится довольствоваться тем, что есть. Сутки здесь заметно короче, чем на Е4, а закат все равно кажется таким далеким и недостижимым.

Но почему я его так сильно жду? Ведь чем ближе закат, тем ближе я к отправлению в неизвестность. Может, просто хочу, чтобы дорогие моему сердцу люди были в безопасности? Наверное так. Или может хочу в эту самую неизвестность отправиться. Может, мне хочется пережить отчаянное приключение, возможно, самое отчаянное в моей жизни. И, возможно, последнее.

Я так много повидал и так много пережил за свою жизнь. Может, мне уже пора на покой. Хотя бы на время. Мне определенно нужен опыт. Я прожил всю жизнь солдатом, посвятил этому всего себя. И, хоть я и преуспел, а в последнее время я все чаще понимаю, что устал от такой жизни. Но какую тогда мне жить жизнь, если все это не мое предназначение, не смысл моей жизни, я не знаю. Возможно, уже поздно что-то менять, почти заканчивается четвертый десяток.

Вдруг за спиной послышались шаги. Я уже точно знал, кого я там увижу, даже оборачиваться не стал. Капитан подошел, поставил на на камни рюкзак и сел рядом.

– Привет, Вась.

– Пришел пораньше? Я ждал к закату.

– Да, чуть раньше, чем думал. Я принес тебе подарок, как и обещал.

В его руках были уже знакомые ножны и перчатка. Значит, я все же не сошел с ума. Перчатку я решил натянуть сразу же, чтобы начать к ней привыкать.

– Спасибо. Ну что, когда мы отправимся по делам?

– Как только твой отряд на Е4 вернем, сразу начинаем.

– Хорошо. Пойду скажу им собираться. Ты со мной, или тут посидишь?

– Посижу. Минуты спокойствия в последнее время почти что роскошь, поэтому воспользуюсь моментом. Через пять минут приду.

– Как скажешь.

Костюм особо и не нуждался в подзарядке, я решил сделать это на всякий случай, и сейчас батарея была на максимуме. Костюм плавно закрылся, запуская все системы.

– А теперь попробуй отключить. Только без кнопки.

– А как тогда? Силой мысли?

– Да. Представь, что костюм отключается. Как с ножом перемещался, помнишь?

И это сработало.

– Коля гений. Где вы его только откопали? Его идея была, ну и, как видишь, реализация успешная.

– То есть полная синхронизация с костюмом? Класс. Не знаю, нужно ли было это делать и пригодится ли хоть раз, но раз уж есть, пусть будет. А старый нож куда девать? Отдам кому-нибудь, пусть где-то поваляется на Е4. Ну, я пошел.

По пути я отстегнул свой прошлый нож и повесил на его место новый. Крепления, естественно, одинаковые. Ну а как иначе. Заодно опробовал новый способ управления: переключал режимы, пару раз поднял и убрал шлем, и все работает как часы. Удобно, пусть и не обязательно.

Но самое главное, что капитан пришел, и все не было сном. Только я до сих пор не знаю, к лучшему ли это.

Я зашел в пещеру и встал у входа. Ну вот и все. То, что я сейчас скажу, станет последними словами для них на ближайшие дни или даже недели.

– Итак, общий сбор. Вещи в кучу и отправляетесь. Все аккумуляторы для пистолета оставляете мне. Остальное с собой. Вопросы?

Все смотрели на меня с недоумением и молча. Томительные секунды тишины камнем давили на плечи, даже не камнем, а словно на меня взвалили небосвод.

– Капитан и правда пришел?

Голос казался чужим и незнакомым, и вопрос Андрея стал еще одним камнем на моих плечах. Но отвечать не пришлось.

– Это он тебе ножик подарил? Интересный какой-то, необычный.

– Да. Он скоро придет. Так что не затягивайте, там наверху еще костюмов три штуки, забирайте.

– Не обязательно. Я сам заберу, – донесся голос из-за спины. -Давайте, не затягивайте. Долгие прощания это плохо. К тому же, не насовсем прощаетесь, верну я вам вашего командира.

Глазам никто не верил. А я уже не удивляюсь. Нет ни сил, ни желания удивляться.

– Ну давайте, аккумуляторы оставляем и уходим, не слышали командира? Выполнять!

Первым из оцепенения вышла Маша, и решила привести всех в чувство и поторопить. А сама осталась стоять неподвижно и смотреть мне в глаза, доставая аккумуляторы на ощупь. Я тоже смотрел ей в глаза, и одними губами прошептал: спасибо. В ответ, так же беззвучно она попросила меня вернуться. Все так же глядя ей в глаза, я подошел и взял два аккумулятора из ее рук, ненадолго задержав ее ладони в своих руках, кивнул, и пусть тихо, но уверенно сказал:

– Обязательно.

Вернусь. Обязательно.

– Мы готовы, командир.

– Хорошо, Андрей. Еще увидимся.

Я посмотрел на капитана, обернувшись через плечо, а в следующее мгновение мы остались вдвоем. И если бы не горстка аккумуляторов, два в руках, и остатки быта, то словно бы и не было здесь никого. Чудеса.

– Вот и все. Теперь пути назад нет.

– А разве он был?

– Да. Если бы ты отказался в любой момент раньше этой секунды, я бы с ним согласился. Но теперь уже поздно. Даже если ты думал отказаться, теперь уже придется идти до конца.

– Я думал насчет того, чтобы отказаться, но понял, что не хочу. До конца так до конца.

– Я в тебе не сомневался. Давай сначала поедим, я не позавтракал, ты, наверное, сильно голодный.

– Честно говоря, да. Мы рыбы наловили, успели немного поесть, но все равно лишним не будет.

– Я принес немного консервов, воды, мяса, хлеба. Не очень много, но на несколько дней точно хватит, да и если что пополнить запасы дело нехитрое. Правда, не знаю, будет ли на это время.

– Умираю от жажды.

– Бери все, что нравится. Я мяса много брать не стал, просто сейчас нам с тобой поесть, а то испортится.

Капитан поставил рюкзак на землю. Я выбрался из костюма, снял перчатку и стал разглядывать припасы, которые он принес. Сверху и правда лежали несколько кусочков вареной курицы и немного хлеба. Но меня больше тянуло к двухлитровой бутылке с водой. Достав ее и жадно выпив половину, я почувствовал себя куда лучше. Да, жажда давила куда сильнее, чем голод.

Припасы и правда были нехитрые, но главное, что все необходимое было. Разве что воды стоило бы взять побольше, пожалуй. Но, в целом, жить можно. Мы принялись за еду, и ужин из вареной курицы и нескольких кусочков хлеба еще никогда не казался мне таким вкусным. Есть ощущение, что мы оба пытаемся оттянуть как можно дольше то, что задумано. Может, неосознанно. Но факт остается фактом.

– Допивай воду, я принесу еще. Потом запасы пополнять может не быть времени, ну, я уже говорил.

Я последовал совету капитана, потому что совет был абсолютно уместный и справедливый. Пока я вливал, уже почти насильно, в себя оставшийся литр воды, капитан уже успел вернуться с новой бутылкой. Тишина до сих пор звенела в воздухе, а небо уже окрасилось в ярко-красные цвета, оповещающие о приближающейся ночи. Через пару часов будет уже совсем темно, но, кажется, об этом можно не переживать.

Я сполоснул руки небольшими остатками воды, которая в меня не влезла и осталась на дне бутылки, и снова надел перчатку, запустил костюм, давая понять, что готов, что уже пора. Дольше откладывать нет смысла. Только один вопрос не давал мне покоя.

– Напомни, а что мы вообще делаем?

– Вторгаемся в их крепость, не оставляя им шанса на сопротивление. Если диалог не сложится, придется немного помахать сталью. Мы зайдем через парадный вход и они ничего не смогут сделать нам за это. Такой план.

– А точно ли они ничего нам сделать не смогут? Если некоторые из них могут скрываться от тебя, то, может, им есть, что противопоставить?

– Заодно и выясним. Проверим, на что я годен.

– Звучит как не самый надежный план, но, думаю, может сработать. В любом случае, мне остается только довериться тебе.

– Тогда вперед. Закрой глаза.

И в следующую секунду уже не было ни пещеры, ни заката, ни гор. Была равнина, и, видимо, переместились мы на несколько сотен, а то и тысяч километров. Здесь была уже глубокая ночь. Над головой сверкали в холодной тишине звезды, а слабый, но холодный ветер так и пытался залезть за шиворот и пробежаться мурашками по спине. Перед нами предстало огромное здание, обнесенное бетонным забором, и мы стояли у самых ворот. Действительно крепость. Что там, за забором, непонятно, было видно лишь то, что там есть искусственный свет. Но какие могут быть преграды для человека, имеющего неограниченную власть над материей? Само собой, никаких. Поэтому створка ворот просто грустно развалилась и кусками упала внутрь, на территорию за забором. Остальное же происходило как во сне, все казалось нереальным, невозможным. Наверное, из-за того, что подобного я еще никогда не видел. Ни один человек не видел. Непонятно, насколько мощной властью на самом деле обладает капитан, но остановить его невозможно. Он, как и планировал, просто зашел в парадную дверь без стука и приглашения, и пошел прогулочным шагом куда-то в глубь территории. Сирена тревоги несмело завыла на пару секунд, но сразу же ее вой рассыпался и немного позвенел в воздухе, словно звук передумал звучать. Капитан обернулся ко мне и шутливо сказал, что не любит громкие звуки. Из всех углов на нас выбегали толпы уже знакомых существ, но никто из них не мог сделать совершенно ничего. Это уже походило на спектакль. Кто-то нелепо спотыкался о воздух и неловко падал на землю, иногда цепляя с собой еще и товарищей, у кого-то оружие рассыпалось на детали в руках, стоило ему попытаться выстрелить. Внезапно распахнувшаяся дверь ангара в десяти метрах от нас, который, вероятно, был чем-то наподобие казармы, сразу же захлопнулась обратно, и открываться больше не планировала. Кто-то решил выбить окно тумбочкой, просто выкинув ее наружу, и цели своей добился: окно разлетелось по земле, звонко стуча осколками, да только тумбочка так и повисла в оконном проеме, перегораживая путь. Не знаю, были ли еще попытки бороться с окнами, но успехом они точно не увенчались. С верхних этажей застрочил и сразу замолк пулемет. Не знаю, что произошло там, но пока что не было никаких жертв. Страшно подумать, что было бы, не желай капитан сохранить их в живых. Может, вырвал бы с куском земли весь этот форт и закинул бы в космос болтаться, или куда-нибудь к звезде, где они сгорели бы, не успев понять, что случилось.

И мы просто шли, не встречая на пути никаких преград. По крайней мере, преград таких, которые могли нас хотя бы замедлить. Просто вошли в парадную дверь, как и планировали. Интересно, а может ли вообще хоть что-то или кто-то стать для капитана преградой? Если он говорил, что некоторым из Провидения удается скрываться от него, значит, кто-то, возможно, может быть и угрозой, но может ли? Все двери открыты, а там, где дверей нет, есть возможность вырвать кусок земли, бетона, любой материи и материала.

Теперь я понимаю, почему он отправил мою винтовку назад вместе с остальными, оставив мне только нож и пистолет. Винтовка мне здесь ни к чему, только балласт, не больше. Сам я тоже ощущаю себя ненужным балластом, и единственная моя задача это волочить на своей спине рюкзак с припасами и держать руку на кобуре пистолета, хоть и нужды в этом совершенно нет, просто на всякий случай.

– Нам нужно на третий подземный уровень, в самый глубокий бункер. Где-то там прячется мелкая сошка из Провидцев. Он не то чтобы нам нужен, вряд ли у него есть какая-то ценная информация, просто хочу дать понять, что я начал действовать и отвечаю на их провокацию, – сказал капитан, с корнем вырывая огромные бронированные ворота главного, судя по всему, здания. Вероятно, штаб или место обитания высоких чинов, на обычную казарму не похоже. Но план ясен до предела.

– Думаешь, нападение на Е4 было просто провокацией, призывом ответить?

– Я в этом уверен.

– А вдруг эти провокации повторятся?

– Не беспокойся. На Е4 сейчас три крейсера, там еще никогда не было так безопасно. К тому же, мы сейчас мягко намекнем им, что стоит им сунуться на Е4, без жертв уже не обойдется. Крови будет много. Сейчас нам удается обходиться без жертв, но так будет не всегда. Целые города и космические флоты будут обращаться в пыль, другого пути нет. Точнее, есть, но его выбирать не нам.

– А кто его выбирает, эти провидцы?

– Да. Именно они. и если уж они решили встать на путь войны и разрушения, то ответ должен быть жестким и бескомпромиссным.

– Значит, так тому и быть. Во мне не сомневайся, если надо будет бить, то бить я буду сильно и по возможности первым.

Мы стояли у двери, которая, судя по всему, была дверью лифта. Уже никто не пытался нас атаковать. Не знаю, заслуга ли это капитана или такой им дали приказ, но это неважно. Нам позволят спуститься в бункер. На это также намекнула та самая дверь лифта, неспешно уехавшая в сторону и пуская нас внутрь. После фокуса с кораблем этот лифт кажется ловушкой, но даже если это так, вряд ли это сможет остановить нас.

– Он знает, что я пришел. Он меня чувствует, понял, что я рядом. И он не так уж и прост, этот мелкий начальник.

– Лифт это ловушка? Очередной грязный приемчик?

– Возможно, но это уже неважно. Мы все равно доберемся до него. Это будет последняя ловушка в его жизни.

– Значит, никаких разговоров? Просто убьем?

– Я обещал тебе, что мы с ним поговорим, и обещание сдержу. Но это не значит, что после этого разговора он останется в живых. Никто не имеет права владеть вселенной.

– А я начинаю в этом сомневаться. Может, они заслужили этого, раз они достаточно сильны.

– И право истреблять цивилизации они тоже заслужили?

– Да успокойся, шучу. Что-то мне подсказывает, что ты был прав во всем, что ничего, кроме смерти, их не остановит. Правда, я все еще не все понимаю. Почему они этим занимаются, кто они такие, какая у них цель. Просто интересно.

Лифт дополз до нижнего уровня и остановился. Мы оказались в широком коридоре. Не очень длинный, метров десять, но широкий, он заканчивался входом в бункер, и два были по разным сторонам от него. Тусклый свет висевших под потолком ламп едва освещал темно-зеленые стены, и после яркого и светлого лифта коридор казался еще более темным, чем он есть на самом деле. Все три бункера были закрыты, а сам коридор был пустой. У одной из дверей на контрольной панели светился небольшой мониторчик, и, судя по всему, именно туда нам и надо.

– Не очень-то гостеприимно. Пригласили спуститься, а двери открыть не хотят. Ладно, пойдем, Вась, поболтаем с ним.

– Наверняка выйти отсюда нам уже не дадут. Поставят кучу солдат на выходе, или вообще шахту взорвут.

– Я не особо хочу выходить через лифт.

Ну конечно, нам это и не обязательно. Все еще привыкаю к тому, что расстояния для нас больше не существует. А может, я до сих пор сплю? Может, я все еще там, в пещере на камнях, или нас всех поймали сразу после нашей жесткой посадки и накачивают мозг иллюзиями? Или, может, мы до сих пор не сели, а болтаемся где-то в Небытие, и все это плод моего свихнувшегося воображения? Как же тяжело жить, не зная, насколько реально то, что в твоей жизни происходит. А все то, что происходит сейчас, реальным мне не кажется.

– Не переживай, Вась, все это абсолютно реально. В этом я могу тебя заверить.

– А ты и мысли читать умеешь?

– Не то чтобы прямо мысли и прямо читать, просто у тебя очень сильный эмоциональный фон, вот это легко читается.

– Но ты же как-то понял, о чем я думаю.

– Да, это странно, честно говоря. Возможно, побочный эффект того, что мы оба провели ночь в переговорной.

– Ладно, неважно, проехали. Ну так что там насчет приглашения в гости?

Мы уже стояли около единственного светящегося экрана, но ничего интересного на нем не было. Какие-то неизвестные символы, некий интерфейс, неясно для чего предназначенный. Пока что было ясно лишь то, что внутрь нас пускать не хотят. И, судя по такому приему, лифт действительно был ловушкой.

– Он хотел похоронить нас в лифте. Как только мы зашли, тросы должны были отстегнуться,       экстренные тормоза отключиться, и мы бы полетели вниз на тридцать метров. А как запасной план, он налепил на дно шахты взрывчатки, да побольше. Как видишь, ничего не сработало.

– Вот оно что… если бы ты не сказал, я бы и не узнал об этом.

– Пожалуй, я просто вырву дверь. Опять. Тогда и поговорим. Отойди подальше.

Я сделал несколько шагов назад. В следующую секунду многотонная металлическая дверь, сорвавшись с крепежей и механизмов, со свистом влетела в стену напротив, обрушив часть потолка над ней и подняв облако пыли. Из глубины помещения на нас посыпались выстрелы. Три или четыре стрелка решетили облако пыли, стены, все подряд, надеясь достать нас. Но вскоре все затихло, даже и минуты не прошло. Когда пыль немного осела, мы услышали голос:

– Убирайтесь!

Переговоры останутся за капитаном.

– Успокойся, мы пришли поболтать. Пока что живи. Но не советую пытаться убить нас, так ты приблизишь свою участь.

– Ты же все равно меня убьешь! Какие еще переговоры, с дуба рухнул?

Он говорит он со странным акцентом. Не знаю, был ли он у него всегда, или заработал он этот акцент, общаясь с этими существами на их языке.

– Да, это правда. Но есть шанс, что за тобой я приду попозже, если вообще приду. Это зависит от тебя.

– И чего тебе от меня надо?

– Сказал же, поговорить.

– А если я не хочу разговаривать?

–Т вое право. Тогда ты знаешь свою участь.

– И что ты хочешь услышать?

– Объясни мне, зачем вы это делаете? Зачем это все именно тебе? Может, пора уже остановиться и прекратить сеять смерть по всей вселенной?

– Я всего лишь мелкая сошка, начальник малого звена, я вообще ничего не решаю. Но мне и не надо, все решения уже приняты, наша цель проста: мы хотим стать хозяевами вселенной, первой супер-расой, которой будут поклоняться все остальные. Потому что мы сильнее. Мы сильнее всех остальных, понимаешь? Нам было подарено право быть сильными, подарено самой вселенной, разве можем мы от этого отказаться?

– Но ведь необязательно истреблять ни в чем не повинных существ! Кто будет вам повиноваться, если вы истребите всех, кто мог бы это делать?

– Я в этом не участвовал, только…

– Ложь! Ты был там, на Кластере, ты отдавал приказ!

– От тебя ничего не скроешь. Да, я там был, это правда. И я отдавал приказ. Но эта планета была слишком ценна, чтобы делить ее с кем-то.

– А три остальные тоже? Так можно сказать про любую планету, которая попадется вам на пути, этим вы оправдываете геноцид? Тем, что вы сильнее? Что вам это нужнее, чем им? Четыре цивилизации, четыре! Полностью стерты и уничтожены безвозвратно только потому что вы сильнее и так решили? Я появился, потому что дальше так продолжаться не может. Ты сказал все, что я хотел услышать. Отсрочить свое наказание ты не смог, ты умрешь здесь и сейчас. Помолись, если тебе это нужно. Через пять минут я войду в помещение и казню тебя, глядя тебе прямо в глаза. Тебе все ясно?

Ответа не последовало. Последние несколько фраз в голосе капитана был только холод и сталь, никаких эмоций. только холодный расчет. Даже мне стало не по себе, а тот, кто сидит там, сейчас, должно быть, трясется в ужасе перед неминуемой участью. Я услышал все, что хотел услышать.

Из помещения бункера донесся звон падающего на пол металла. Оружие в руках стрелков начало рассыпаться на части. Капитан, стоявший неподвижно, прислонившись к стене с закрытыми глазами, готовится войти. В следующие несколько секунд он не проронил ни слова. Но внутри тоже была тишина.

Когда звон падающих на пол железяк прекратился, резко, неожиданно, капитан открыл глаза и сделал несколько твердых и уверенных шагов. Я все так же стоял и молчал. Но стоило капитану оказаться в проеме, огромный нож, чуть меньше моего, со свистом разрезал воздух и с хрустом разорвал одежду, плоть и кости капитана. Неужели не успел среагировать? Огромной силы удар отбросил его обратно в коридор, повалив на спину. На груди, под рукояткой, начало расплываться красное пятно. Капитан беспечно смотрел в потолок и улыбался, затем посмотрел на меня, подмигнул и выдохнул в последний раз.

Как такое может быть? Я не верю. Вот так просто? Может, это тоже был какой-то особенный нож, и брошен он был явно с огромной, нечеловеческой силой. Я стою и не верю в то, что вот так просто погибает существо, способное практически на все. Как же так? Он действительно был прав во всем, не обманул меня, он пожертвовал жизнью ради того, чтобы доказать мне, что все эти люди, называющие себя Провидением, заслужили смерти. Не смерти, а даже казни.

Во мне закипает злость. Даже не злость, жгучая ярость, которая вот-вот вырвется наружу. Рука машинально легла на пистолет, я даже не заметил, как он оказался у меня в руке. Я переложил его в левую руку, а правой выхватил нож. Пора опробовать его в бою. Я в выигрышной ситуации, внутри несколько стрелков без оружия и один идиот, который думает, что я просто человек, который ему не угроза. Он что-то кричит, злобно смеется, издевается над капитаном, пытается вывести меня из себя, но не знает, что ему это уже удалось.

Я до тебя доберусь. между нами всего несколько метров, и зря ты меня недооцениваешь. Я до тебя доберусь и всажу тебе нож так глубоко, насколько позволит его длина. Осталось лишь добраться… но стоило мне об этом подумать, я оказался у него за спиной. Ну конечно, нож! Я держал его в руке, и он сработал именно так, как должен был. Тот, кто говорил с капитаном, стоял за столом и начал недоуменно оборачиваться на меня. Но мой клинок был беспощаден. В следующую секунду он уже попробовал на вкус плоть и кровь убийцы, требуя еще. Первый удар пришелся куда-то в нижнюю часть спины, вероятно, разорвав ему почку и часть кишечника. Второй – снизу вверх под ребра, и благодаря длинному клинку, достал до сердца. Тело обмякло и начало истекать кровью, падая на пол. Осталось разобраться со стрелками, но в ту секунду, когда я уже навел пистолет на одного из них время замерло. Пару секунд я не мог пошевелиться и не понимал. что происходит. И вдруг капитан встал, как ни в чем не бывало. В его груди все еще торчал нож, а пятно из ярко-красного стало багровым и заметно разрослось, но ему, видимо это не мешало.

Меня вдруг отпустило, и я снова смог пошевелиться. Солдаты замерли, безоружные, беззащитные и неподвижные, они нелепо стояли, пока капитан шел мимо них к столу. Валяющееся под моими ногами тело судорожно захрипело, отхаркивая кровь. Ему больно, и больно по-настоящему, но он не умрет. Пока что.

– Как видишь, моя смерть мало что изменит. У меня уже есть союзники, которые уже подключились к охоте. И они сильны. Возможно, даже сильнее вас. Вы так сильно верили в свою неуязвимость, что в тот единственный раз, когда вам дали равноценный отпор, ваша иллюзия силы и непобедимости рассыпалась как карточный домик на ветру. В тот единственный раз, когда кто-то решил атаковать вашу якобы неприступную крепость, он просто взял и зашел в парадную дверь. И даже если бы меня не было здесь, ничто не помешало бы ему точно так же оказаться у тебя за спиной в любой момент и всадить нож в самое сердце. Ты мог быть где угодно, у себя дома за завтраком или в душе, у себя в кабинете с бумажками и планами, даже этот бункер не был бы безопасным местом. Вы больше не в безопасности, слышишь? Вам не спрятаться и не сбежать. Даже самые дальние и темные уголки вселенной могут лишь отсрочить вашу участь. И ваша участь будет такая же, как у тебя сейчас: валяться на полу с дыркой в сердце и захлебываться в собственной крови. Ты все услышал? Все запомнил? А теперь ты умрешь. Волей Вселенной, волей моей и рукой моей, ты умрешь.

Капитан грозно возвышался над столом, опершись на него обеими руками. Торчащий в самом центре грудной клетки нож добавлял этой картине ужаса. Тело хрипящее под столом, перевернулось на спину.

– Не умру. Это все просто иллюзия.

– Умрешь, как только я ее развею. – с улыбкой сказал капитан, глядя на него. Затем он обратился ко мне. –Да, Вась, это всего лишь иллюзия, хоть и правдоподобная. Мы сейчас в переговорной, хоть и переговоров, как видишь, не получилось.

– Мог бы и предупредить.

– Мог, но мне нужно было, чтобы ты поверил в то, что я умер.

– У тебя получилось, потрясающий спектакль.

– Да не злись ты, действительно здорово получилось ведь.

– Я и не злюсь, получилось действительно здорово и правдоподобно. А с какого момента все это стало иллюзией?

– С того момента, когда я вышел в проход и в меня полетел нож. Он сейчас в метре от меня застыл в воздухе. И дальше не полетит. А сильно ты его бросил. Когда ты понял, что все это иллюзия? – спросил капитан, обращаясь уже явно не ко мне.

– Когда перевернулся на спину. Но ты уже и не скрывал к этому моменту.

Я и не заметил, как комната окрасилась в уже знакомые серебристо-голубые оттенки. За моей спиной было огромное окно, через которое светила огромная луна. Окно в бункере на глубине тридцати метров.

– Ты ведь знаешь, что будет дальше, правда? Догадался уже?

– Да, не так уж трудно додуматься. Но знаешь, ты в целом прав. Я заслужил это наказание. Умирая, пусть и не по-настоящему, я это понял.

– Раскаяние это хорошо. Но тебя это не спасет.

– Я знаю. Давай закончим это все.

Пространство начало расплываться и исчезать, и даже исчезло и потускнело бы полностью, если бы я не обнаружил себя там, где стоял пару минут назад, а именно рядом с дверным проемом. В проеме стоял капитан, уже без ножа в груди. Как будто нас откатило назад во времени. Он сделал два шага вперед, и в следующее мгновение что-то в комнате упало. Наверное, это было бездыханное тело того, кого я минуту назад убил понарошку. Но теперь все по-настоящему.

– Пойдем отсюда. Здесь мы закончили. Нам не обязательно уходить так же, как мы пришли, но я бы сделал именно так. Уйдем с молчаливым победным парадом, пусть все знают, что победа за нами. Без единого выстрела и с одним единственным убитым.

– Складывается ощущение, что нам вообще не обязательно убивать. Разве что только тех, кого надо, – сказал я, неопределенно кивнув головой в сторону дверного проема.

– Не забывай, что не я разнес в щепки вражеский крейсер, и не я отдал приказ это сделать.

– Так ведь…

– Я тебя ни в чем не обвиняю, сами виноваты, что напали на тех, кто был сильнее. К тому же, хоть никто из них решения не принимал, они тоже шли сеять смерть. Получили по заслугам. Этого можно было избежать, но какая теперь разница, сделанного не отменить.

Лифт неохотно потащил нас вверх, словно сопротивляясь. Вполне возможно, что сразу же после того, как мы спустились, все механизмы были выведены из строя, а тросы обрезаны. Есть ли вообще у этого лифта тросы? Вдруг он работает по тому же принципу, что и лифты на наших крейсерах, стоят два мотора сверху и снизу кабины, перемещая его по рельсам? И почему я вообще думаю об этом сейчас? Странноватые мысли, не совсем подходящие под момент, когда два человека, хоть один из нас и не совсем человек, меняют эпоху и разрушают одну из самых значимых сил вселенной. Хотя, кто знает, может, где-то очень далеко, так далеко, что никто из людей не захочет туда добираться, уже существуют другие межпланетные цивилизации. И, вполне возможно, что у них там тоже есть свои союзы и войны, свои уничтоженные и созданные разумные виды, да и, кто знает, даже свой дуэт, который восстанавливает справедливость. Но у нас есть свои дела, которые нам еще предстоит сделать.

Под ногами звенели детали рассыпавшегося повсюду оружия. Хотелось бы заполучить себе хоть одну винтовку в коллекцию, больше из интереса, чем для использования. Посмотреть, как они работают и устроены, может даже взять что-то интересное на заметку. Наше оружие на протяжении многих веков менялось слабо. Менялись формы и принципы работы, а суть оставалась прежней: запустить маленький кусочек металла как можно сильнее и точнее. Не так давно порох сменился на электрический разряд, до сих пор много существует огнестрельных образцов. Но они с каждым годом все больше становятся лишь частью истории, экспонатами для музеев и предметом гордости для коллекционеров. Только в электроразрядном оружии суть все та же, кусочек металла, разгоняемый до огромных скоростей.

Огромных по человеческим меркам, конечно же. В масштабах вселенной даже самые быстрые корабли, способные преодолевать целые световые года иногда быстрее, чем междугородняя электричка преодолеет свой недолгий маршрут, все еще остаются всего лишь черепахой, пересекающей пустыню. Медленно, неуместно и бесполезно. Так же и мы. Не сиделось нам на нашем камешке, мы решили посмотреть другие. И куда-то поползли. До сих пор ползаем, и я все еще не уверен, что мы тут делаем, а главное, зачем. Может, ради того, чтобы смотреть на то, как где-то высоко в небе, в чужом небе чужой планеты, звенят звезды, вторя рассыпанным по земле деталям оружия, которые порой попадались нам под ноги.

Капитан не проронил ни слова с тех пор, как мы вышли из лифта. Лишь молча смотрел по сторонам, и от его взгляда прятались все, кто ловил его на себе. А смотрели на нас все, у кого была такая возможность. И это неудивительно, мы свергли одного из тех, кого они, должно быть, почитают как богов, которые умнее, сильнее, которые знают, что нужно делать и почему. Жестокие у вас боги, ребята, очень жестокие.

Выйдя за ворота крепости, мы оказались в чистом поле. Холодный ночной ветер завывал, путаясь в ветках редких кустарников и пытаясь залезть за воротник. Легкий холод слегка бодрил, хотя бодрости и так хватает, спать не хочется совсем, хоть и есть ощущение, что организму это нужно. Интересно, как долго продлятся наши похождения, как мы будем есть и отдыхать. Капитан не просто так сказал, что времени у нас будет мало, что же мы будем делать дальше? Он все еще молчит, вглядываясь куда-то вдаль. И там, вдалеке, виднеется свет. Где-то очень далеко, почти на горизонте. Наверняка на планете есть и мирные поселения, которые просто живут своей жизнью, есть те, кто добывает ресурсы, строит дома, ведь не вся же раса целиком воины. Вполне возможно, что все они воины, но не все занимаются войной.

– Здесь, на планете, есть еще парочка людей, которых нам нужно навестить. И есть один, который пытается сбежать на корабле. В нулевое пространство уходить боится, и не зря. Я бы наведался к нему на корабль, пока он не слишком далеко, а то переход для тебя тяжеловато пройдет.

Капитан наконец заговорил. И, судя по его словам, цели своей он добился, узнал, где искать следующих приговоренных.

– Интересная задумка, звучит так, как будто ты хочешь вселить им ужас и страх. Не спрятаться, не сбежать. Отказаться я не могу, ты сам говорил. Значит действуем. Решение за тобой, выбирай, куда отправимся.

– Значит, решено. На корабль. Готов? Закрой глаза.

Две секунды темноты, и холод ночи пропал. Во рту появился металлический привкус и на пару секунд закружилась голова, то ли от перехода, то ли от резкой смены положения в пространстве, как будто искусственная гравитация подействовала не сразу или неправильно, но отпустило раньше, чем я смог точно понять. Следующие же несколько секунд ощущались как вечность. Когда капитан говорил, что хочет наведаться, я не думал, что этому слову придавалось такое значение: мы оказались прямо посреди помещения, которое, судя по всему, являлось капитанским мостиком. Едва заметного хлопка, который был вызван нашим появлением, было вполне достаточно, чтобы оповестить всех о нашем внезапном прибытии. Мостик был не особо большой, и было здесь человек шесть, если не считать, а судить по беглому взгляду. Вернее, человек здесь был всего лишь один. И время почти замерло в моих глазах в ожидании схватки… и ее не случилось. Мы стояли прямо за спинкой капитанского кресла, и все, кто находится здесь, было подорвались и схватились за оружие, но капитан одернул их. Спокойно и даже тихо сказанное слово, одно единственное слово “сидеть” словно звучало отовсюду, прямо в ушах, даже нет, прямо в голове. И все, как послушные дрессированные псы, вернулись на свои места, видимо, потеряв желание даже думать о том, чтобы выкинуть что-то такое, что может сделать хуже. Но никто не смел отвернуться и отвести взгляд. Не знаю, намеренно это или нет, но ужас капитан начинает внушать. Даже у меня чуть было ноги не подкосились, хотя он вряд ли хотел меня зацепить, наверняка это вышло случайно.

Капитан тем временем подошел к капитанскому креслу, облокотился на спинку и начал говорить.

– Ну что ж, здравствуй. Нет-нет, не поворачивайся, смотри ровно перед собой. Как же сильно ты испугался, что решил потеряться в открытом космосе, надеясь, что я тебя тут не достану. Но ты же прекрасно знал, что это не сработает. Почему же тогда бежал?

В ответ была только тишина.

– Отвечай, когда тебя спрашивают. Или у нас тут монолог, а?

В его голосе явно слышалась издевка. Это снова походит на спектакль. Может, мы снова в иллюзии? Проверять не хочу, да и не знаю как.

– Я… я…

– Ну смелее. Ты…

– Я надеялся, что… что ты пойдешь не за мной, или хотя бы не в первую очередь… -запинаясь, сказал таинственный незнакомец все с тем же странным акцентом. Кажется, все-таки акцент этот будет часто мне встречаться.

– Ах да, точно. Но вот незадача, ты попытался бежать и привлек к себе внимание, поэтому я и решил пойти именно за тобой. Забавно, правда?

– Н-наверное…

– А по-моему забавно. То, от чего мы бежим, чего боимся, то и случается. А тебе есть чего бояться? Наверняка есть, раз ты решил дать деру… еще раз повторяю, сидеть.

На этот раз меня не зацепило. Действительно промахнулся в прошлый раз. Один из команды двинулся и пытался нажать кнопку на панели управления. Но рука его безвольно упала на нее, словно лишившись подвижности. Подобрав неподвижную руку с помощью рабочей, он вернулся в прежнее положение.

– Вась, пригляди за ними, пожалуйста, не хочу, чтобы наш диалог прерывался. Дернутся – бей по пальцам посильнее. Можно ножом, можно даже лезвием ножа.

– Хорошо, без проблем.

– Спасибо.

Я подошел к одному из членов экипажа и присел на панель управления. Здесь действительно было шесть человек… хотя, опять же, человек был тут лишь один. Три, если считать меня и капитана. И пятеро кризолов, которые сидят полукругом спиной к капитану, поэтому я видел их всех с моего места. Тот, который сидит рядом со мной, робко потупил глаза куда-то вниз, увидев в моей руке огромный нож. Лучше бы им и в самом деле не выкидывать никаких фокусов.

С этого ракурса я наконец увидел человека, сидевшего в кресле. Не очень высокий, худой мужчина, на вид лет сорока. В голосе его был страх, но в глазах нет даже намека на то, что он боится. Такие фокусы тут не сработают.

Разговор тем временем продолжился.

– Не сомневайся, когда я закончу здесь, вернусь на планету, и там тоже поболтаю с твоими друзьями, соратниками, коллегами, зови как хочешь. Но сначала надо закончить.

– Ты всех нас убьешь, да?

– До единого, не сомневайся. Не успокоюсь, пока хоть кто-то из вас дышит.

– Мы тебя остановим… ты не сможешь!

– Ой, правда? И как вы меня остановите? Чтобы у вас появился хоть маленький шанс хотя бы навредить мне, вам нужно собраться всем вместе, толпой, и действовать сообща, а вы разбегаетесь по углам, как тараканы. И ты раньше всех решил свалить, а теперь остановить меня хочешь? Попробуй, почему нет. Давай.

Я не успел заметить его движения. Он оказался за спиной у капитана и ударил с такой силой, что одно из креплений кресла оторвало. Попытавшись воспользоваться суматохой, один из кризолов попытался что-то предпринять, потянулся к панели управления, а через секунду его мизинец очертил дугу в воздухе, падая на пол. Он вскрикнул, зажимая руку, из которой ручьем струилась кровь, а в следующую секунду я уже вернулся на прежнее место. Здоровская штука все-таки, этот нож! Светящееся окошко, показывающее ресурс батареи, оповестило о том, что заряда стало чуточку меньше. В прошлый раз в переговорной зарядка не тратилась, а если иллюзия создается с ее помощью, значит, все это реальность. По крайней мере, так я предполагаю.

А схватка тем временем прекратилась, потому что капитан исчез, и противник его недоуменно озирался по сторонам. Заметив меня, он встал в странную стойку, словно готовясь к рывку, и прыгнул в мою сторону с абсолютно нечеловеческой силой и скоростью. Я даже не шелохнулся, стоит мне только подумать, и я окажусь у него за спиной. Но мне и не пришлось, да и я бы не успел: между нами было метров семь, не больше, и он преодолел их за считанные доли секунды буквально двумя шагами. Когда между нами оставалось чуть больше метра и он уже начал замахиваться для удара, перед моим лицом так же молниеносно пронеслась рука капитана, и со словами “Не так быстро!” он схватил его за шею и поднял словно игрушку, мгновенно остановив его. Запоздало среагировав, я переместился туда, куда и планировал, а именно ему за спину, да подальше, чтобы в случае чего среагировать на повторный рывок. План был хорош, но за его нечеловеческой скоростью мне было не успеть. Если бы капитан не пришел на помощь, то меня бы пришлось бы со стены соскребать. Но виду я не подал, и как ни в чем не бывало сел на то же место, но с противоположной стороны полукруга.

Но наш противник сдаваться без боя точно не планировал. Болтая ногами в воздухе, он замахнулся и ударил, хотя и в этот раз заметно медленнее. Капитан пропустил его правую руку под своей левой, схватил за предплечье и сдавил, да так, что оно согнулось там, где не должно. По комнате прокатился небольшой вскрик, который сопровождал звук падающих на пол капель. Капель крови.

– Не понимаю, вы что, правда больше ничего не умеете? Второй подряд просто сильный, и это все? Исчезать, телепортироваться, предметами кидаться, вообще больше ничего не умеете? Ладно, пора заканчивать этот цирк. Надоело. Волей Вселенной, волей моей и рукой моей, ты умрешь.

Противник уже и не пытался атаковать, только нелепо болтался, не имея ни единого шанса вырваться из стальной хватки, в которую он угодил, словно в капкан. Какое-то время он хрипел и задыхался, пытаясь вдохнуть, но хватило его ненадолго. Когда он потерял сознание, капитан опустил его на пол. Обмякшие ноги подкосились, и он бы упал, если бы капитан не продолжал держать его за горло. отпустив его руку, с которой кровь сочилась уже несколькими тонкими струйками, а не просто каплями, он взял его левой рукой за плечо рядом с шеей, а правой, все так же держась за горло, вывернул голову под неестественным углом. Снова послышался хруст костей, тело дернулось в последний раз и застыло окончательно. Навсегда.

– На этом все, уходим. Нам пора.

Что-то пробормотав на неизвестном мне языке, он посмотрел на меня и спросил “Готов?”, на что я молча кивнул. И снова металлический привкус во рту, снова прохладный ветер. На этом чертовом корабле, оказывается, было ужасно душно.

Оказались мы где-то в лесу, и здесь было заметно прохладнее, чем рядом с крепостью. Хотя, может, мне так только кажется из-за того, что мы были в тепле секунду назад. Происходящее до сих пор кажется мне странным сном, который все никак не закончится. Но, может, моя жизнь должна сложиться именно так, и ничего я не мог изменить и выбрать? Может, мне с самого рождения суждено было участвовать в интригах вселенских масштабов, и никакого выбора у меня никогда и не было? Да и даже если бы был, я бы, наверное, не поступил иначе, и не прожил жизнь по-другому.

– Ну что, двинули дальше? Сейчас немного прогуляемся, здесь на планете еще как минимум двое. Сначала закончим здесь, а потом двинемся в дальние дали путешествовать.

– Хорошо, давай, действуем. Но знаешь… капитаном тебя звать все же неудобно, имя тебе нужно.

– У меня есть имя, и я его себе верну. А до тех пор я просто капитан. Это ведь они отобрали у меня имя, я еще не рассказывал, хочешь узнать?

– Отобрали? Ну давай, рассказывай.

– Пойдем, по пути расскажу. Идти недалеко, но и история не длинная.

И мы пошли в глубь леса. Капитан, судя по всему, неплохо видел в темноте, а я помогал себе фонариком. Заряда костюма должно хватить еще как минимум на пару дней, но вот хватит ли на пару дней меня, если мы будем жить в таком ритме, вопрос хороший.

– Меня и весь экипаж как-то раз затащили в переговорную, убедив нас, что мы неожиданно на планете оказались. Точнее, меня затащили и убедили, а остальных так, за компанию. Нас тогда еще много было, чуть меньше сотни, если память не изменяет. Хотя, если учесть, что к этому моменту четверть, а то и треть экипажа уже остались в небытие навсегда… не так уж это и много. Один человек сразу себе башку разнес, как только мы на поверхность вышли… нет, вру, в сердце он себе стрелял. Я еще тогда подумал, странно, обычно ведь вроде в висок, а он вон как сделал. Но только вместо того, чтобы умереть, он проснулся. Неважно, суть вот в чем: тогда я поговорил с ними в первый раз, и тогда же корни свои в переговорную пустил. Наверное, именно в этот момент и появились впервые все эти фокусы, – сухая ветка поднялась с земли и повисла в воздухе рядом с его вытянутой рукой, а через пару секунд снова упала, – только тогда я еще об этом не знал. Ну да ладно, все это нюансы, суть в том, что после того как нас отпустили, никто не мог вспомнить мое имя, даже я сам! С того самого дня меня просто капитаном и звали. До сих пор зовут. Вот такая вот история.

– Интересно, однако. Я думал, что такое разве что в кино бывает.

– Да ты только задумайся обо всем, что происходило за последние три дня! Разве можно в это поверить?

– Только об этом и думаю, мозг не соглашается признать, что это не сон.

– А оно вот происходит! Взяло и начало происходить. Причем начало очень давно. Все происходящее это просто цепочка событий, вызванная Разломом. Но нам с тобой надо ее закончиить и вернуться к жизни более спокойной и реальной.

– Чем скорее, тем лучше.

– Да, это точно. Кстати, мы почти пришли, осталось минут пять. В этот раз так легко не будет, они знают, что мы идем. Потому что идем мы не к кому-то, а к тому самому, у кого я отнял переговорную. Думаю, он очень хочет со мной поквитаться. И он силен. Я сильнее, но у него больше опыта. Он был в рядах первых провидцев, он – элита, поэтому, думаю, будет тяжело.

– Но тяжело еще не значит, что невозможно.

– Мне нравится твой ход мысли. Но ты все же будь осторожнее, ладно?

– Договорились.

Мы вышли к участку леса, который от деревьев освободился явно не естественным путем. Местами до сих пор торчали пни, в основном огромных деревьев, диаметр которых на глаз достигал нескольких метров. Видимо, посчитали, что необходимости вырывать их из земли нет. Да и это не так уж просто, вырвать корни настолько исполинских деревьев. Метрах в двухстах от кромки леса виднелись уже знакомые стены, только вокруг была тишина, и ни одного источника света за стенами не было. Тишина была неестественная, неправильная, словно даже ветер затаил дыхание, ненадолго перестал гнать по небу редкие облака и наблюдает за тем, что же случится дальше, а облака, застывшие где-то высоко, тоже подглядывают, не упуская такой возможности.

Напряжение и тревога начинали нарастать, нервы натянулись как струна, тонко звеня в установившейся тишине. Ничего, кроме хруста веток под нашими ногами, не нарушало ее. Мы молча шли к воротам, шли твердым шагом, не скрываясь, раз всем и так известно, что мы идем. До ворот оставалось метров тридцать, когда они внезапно открылись. Что-то не так… очень сильно не так.

– Назад. Быстро.

Капитан словно потребовал, чтобы я убирался отсюда. Из-за ворот показались дула пулеметов, и мы были тут как на ладони. Едва ли лес вырубали лишь для того, чтобы встретить нас на открытом пространстве, да и крепость стоит явно не первый день. Одной рукой я схватил капитана, а второй – рукоять ножа, и выкинул нас куда-то назад, в лес. Немного неаккуратно, из-за чего мы оказались в полуметре над землей и кубарем повалились между стволов деревьев. Место, где мы только что стояли, накрывает сплошными пулеметными очередями, и еще мгновение, нас бы изрешетило.

– А ловко ты меня вытащил, я даже и не думал, что так сработает.

– Я тоже, но решил попытаться. Правда, ты мог и сам нас вытащить куда угодно, многовато зарядки на это ушло, – сказал я, меняя аккумулятор.

– В том-то и дело, что не мог. Ближайшие четыре часа в радиусе нескольких километров отсюда я такой же обычный человек, как и ты. Но есть и хорошая новость, он тоже.

– Это ты имел ввиду, говоря, что у него больше опыта?

– Выходит, что так. Не знал, что такое может быть.

– Он просто взял и создал зону, где не работают твои способности?

Пулеметы стихли. Послышалась уже привычная незнакомая речь, и, похоже, на поиски наших трупов отправили патруль. Хорошо подготовились, сволочи. Чуть нас не прикончили. Говорить мы начали едва слышным шепотом.

– Наверное. Я пока не знаю, и не узнаю, пока мы не свалим отсюда или пока действие этого поля не закончится. Наверное, оно подавляет влияние Нулевой физики и Небытия на нашу вселенную.

– Но нож работает.

– Потому что работает он здесь, на нашем уровне. Хоть и использует некоторые принципы из Нулевой физики.

– И как мы поступим?

– Решай ты. Боевого опыта больше у тебя. Не забывай, цель у нас только одна.

– У них огромное численное преимущество. Надо подумать.

– Я буду сидеть тут и не высовываться, мне нечем тебе помочь. Сейчас я совершенно обычный человек.

– Сидеть и не высовываться – отличная идея. А теперь тихо.

По опушке уже рассыпалась группа солдат. Нас ищут. Они ожидали увидеть мертвое тело, превратившееся в решето, и не нашли ничего, кроме дыр от выстрелов, которые цепляли землю. Хлопнув капитана по плечу, я махнул рукой в направлении леса, намекая, что ему нужно убираться как можно дальше и как можно скорее. Не пройдет и двух минут, когда они начнут прочесывать лес. Нас отделяет несколько метров деревьев, и есть хороший шанс, что сразу капитана не увидят. Но точно услышат. Как только прозвучит первый выстрел…

Капитан уже отполз на еще несколько метров назад, вдруг вскочил на ноги и бросился бежать, раскидывая за собой листву и ломая ветки. С трех разных сторон в нашу сторону полетели очереди, пронизывая деревья, освещая ночной воздух вспышками попаданий. Но я наблюдал за всем этим с другой стороны. Переместившись на противоположную сторону опушки, я оказался в метре от пулеметчика, который был от нас дальше всех, прямо за его спиной. Стреляли всего трое, а еще двое, нет, трое, контролировали участок леса рядом с тем, куда велась стрельба. Я коротко, но сильно ударил его ножом куда-то в спину чуть ниже шеи, но костюм уже перешел в боевой режим, и удар, хоть и был короткий, но быстрый и сильный. Послышался хруст костей, и, коротко вскрикнув, пулеметчик упал на землю. В его сторону полетели выстрелы с двух сторон, со стороны ворот и от ближайшего к нему пулеметчика, но меня там уже не было. Даже не выдергивая нож из тела, я сразу же переместился за угол стены, и выстрелы бесполезно свистели в пустоте, не найдя своей цели. Началась суматоха, и пулеметные очереди прекратились. Солдаты стали стягиваться обратно к воротам. Глаза уже привыкли к темноте, и я осторожно выглянул из-за угла, наблюдая за паникой, которая началась. В голове родилась еще одна безумная идея. Рискованная, и риск вряд ли оправданный, но что, если…

Я взял кобуру и осторожно, как можно тише, перевесил ее на левую сторону. Пожалуй, стоило сделать это раньше. Нож действительно становится для меня основным оружием. Достав из кобуры пистолет, я решился на отчаянный шаг, и оказался прямо на ступенях главного здания за линией обороны. Может быть, за моей спиной сейчас открыта дверь, и мне в спину смотрит дюжина стволов, готовые выпустить жужжащий рой, который порвет меня в клочья, но… ничего не случилось. Я постоял так несколько секунд, осматривая укрепления и солдат, и увидел его. Человека. В окружении восьми солдат в придачу к тем пятерым пулеметчикам, которые уже почти вернулись с опушки. Нарочито громко я вытащил из кобуры пистолет и сделал два выстрела, один из которых только ранил солдата, а второй повалил другого на землю, и, скорее всего, окончательно.

– Не двигаться. Прикажи не стрелять.

Он смотрел на меня и на направленный на него пистолет. Не отрывая взгляда, он сказал что-то на незнакомом мне языке, и все действительно опустили оружие.

– А дальше что? Все равно ведь меня убьешь. Вы же тут для этого.

– Тогда почему ты приказал опустить оружие, если так боишься за свою жизнь? Ведь шанс пристрелить меня у тебя был.

– Ты отсюда живым вряд ли выберешься, это не последний шанс чтобы тебя пристрелить, поверь. Эффект неожиданности второй раз не работает. Но если бы я сказал стрелять сейчас, тогда лишился бы возможности поболтать. Только без фокусов, просто поболтать, правда. Только подожди секунду.

Он что-то сказал в рацию, и дверь за моей спиной открылась. Я услышал холодный звон металла, когда что-то, наверняка, ствол оружия, уткнулся в спину и стукнул об мой костюм.

– Ситуация патовая. Так что, повторюсь, давай без фокусов.

– Хорошо. Но мой пистолет будет смотреть тебе в грудь до тех пор, пока я не уйду.

–Или до тех пор, пока ты не выстрелишь. До тех пор, пока ты жив.

– И до тех пор, пока жив ты. Говори, чего хотел.

– Ради чего ты это делаешь? Это ведь не твоя война и не твоя забота. Разве в твоих интересах то, что ты делаешь? Увязался за этим капитаном, который решил, что должен кого-то защищать, спасать вселенную, а на деле просто убийца, который возомнил себя полубогом и…

– Возомнил? Он и есть полубог. И ты его боишься.

Он был явно недоволен, то ли тем, что я сказал, то ли тем, что я его перебил.

– Только вот незадача, он почему-то не здесь, почему-то не может мне противостоять. Что же получается, я сильнее полубога?

– Ты попрятался за нелепыми уловками и спинами своих солдат. Спинами тех, кто выжигает планеты по вашей указке. Сильнее? Ты не достоин быть даже дорожной пылью под подошвой его обуви. Ничтожество.

– А ты за словом в карман не лезешь. Умирать тебе не страшно.

Но внимания на его реплику я не обратил, и продолжил:

– И вообще, с чего ты решил, что я не капитан? Выгляжу по-другому? Говорю по-другому? Что-то делаю по-другому? Если ты так решил, то ты идиот. Что если я перевоплотился и просто притворяюсь не собой, а? Я же полубог, идиот. И я пришел, чтобы принести тебе заслуженную кару. Ты прекрасно знаешь за что. Все причастные будут казнены. Каждый, кто не был этому противником и согласился с тем, чем вы занимаетесь. Те, кто был против вас, либо сбежал, либо был расстрелян, не так ли? Такие ведь были, да? Я прав? Отвечай!

Но он просто смотрел на меня, не проронив ни единого звука, и смотрел ствол моего пистолета со злобой, которая нарастала с каждой секундой.

– Все, поговорили? Сказать больше нечего?

– Думаю, да. Пожалуй, наш разговор подходит к концу. Скажешь что-нибудь на прощание?

– Да, у меня есть кое-что тебе сказать.

Очередная ловушка, уловка. Думай, соображай, скорее! Нужна очередная безумная идея. И она у меня есть. Сдавив нож в руке посильнее, я оказался прямо перед его лицом, и прежде, чем кто-то успел хоть что-то понять, не выпуская из левой руки пистолет, этой же рукой обхватил его и притянул к себе. Лишь бы сработало!

В следующее мгновение мы уже были в лесу, снова над землей, но в этот раз еще выше. Мы летели куда-то, я почувствовал, как правым плечом влетел в дерево, разжал левую руку и мы посыпались на землю, как спелые яблоки. Мы лежали в метре друг от друга, но недолго. Пистолет из руки я так и не выпустил, спасибо костюму. Но, вскочив, я предпочел спрятать его в кобуру, и сразу же следом почувствовал удар в корпус, который я пропустил. Следующий летел справа мне прямо в челюсть, но на него я успел среагировать. Закинуло нас далеко, и где-то вдали прокатился раскат очереди пулемета, но почти сразу все затихло. Остановив удар, я со всей возможной силой пнул его в колено по дуге. Он слегка споткнулся, но не упал. Удар был такой силы, что посыпались искры. У него тоже какой-то костюм! Интересная будет потасовка.

Небольшой заминки хватило, чтобы отпрыгнуть на пару метров и приготовиться к бою. Нож почти разрядился, и его хватит разве что на пару-тройку коротких прыжков.. но мне этого хватит.

Мой противник слегка присел и распрямился как пружина, устремляясь в мою сторону. Тяжелый и быстрый удар снизу был так же нацелен мне в голову. Посмотрим, насколько хорош ты и твой костюм в кулачном бою.

Если бы удар достиг цели, мой череп разлетелся бы на кусочки и повис на ветках. Но уклониться от него не составило труда, и из уклонения я сразу ответил ударом левой в корпус, пока он был открыт. Думать времени не хватит, нужно действовать. Я сделал шаг назад, и, оперевшись на правую ногу, со всей силы замахнулся левой ему в грудь. Он принял удар правым плечом, слегка присев и пошатнувшись, но снова распрямился как пружина и кинулся в мою сторону, в этот раз не показывая свой замах до последнего. Я последовал его примеру и кинулся бежать. И не знаю, слабее у него костюм или работает не на полную, но отставать он начал сразу. Он что-то крикнул мне в спину, но я не смог разобрать. Пора!

Все еще сжимая в руке нож, я оказался у него прямо за спиной, и, тяжело замахнувшись, со всей силы ударил его в левую щиколотку, когда она была на земле. Момент словно сам себя подгадал, очень удачное попадание повалило его на землю, и он кубарем прокатился несколько метров и остановился, влетев спиной в дерево. Мощный удар вдогонку прошелся по руке вскользь, все же он успел прислониться к стволу спиной и заблокировать удар. Удар помял его броню, даже соскочив в дерево, и оторвал от этого самого дерева значительные куски коры и древесины. Только сейчас до меня дошло, что с собой у него нет никакого оружия, даже ножа. Как самонадеянно! Слишком сильно ты поверил в свой план.

Моя правая рука прошла сквозь дерево как сквозь масло, и уже не я кинулся бежать. Выигрывает время? Неважно. Догнать. Закончить дело. Далеко он не убежал, остановился и встал в стойку.

– Ну давай, я еще стою! Что же ты, пришел меня убить, так давай!

Он стал быстрее. Видимо, и правда костюм работал не на полную мощность. Но теперь мы наравне, а так даже интересней. Во мне начал разгораться азарт боя, хоть этот бой и насмерть. Мы обменивались ударами и блоками несколько минут, я оставил ему пару вмятин на броне где-то на уровне нижних ребер, сам же пропустил очень неприятный удар в левое бедро и чуть не упал, но догоняющий удар по диагонали все же заблокировал. И тут он ошибся. Очень неосторожный прямой удар с правой я пропустил над головой, пригнувшись, и обеими руками вогнал ему нож в низ живота. Точнее, попытался, он все-таки успел защититься рукой, еще и засадил мне в грудь коленом, но хоть не по лицу. Удар такой силы было не остановить. На эти две секунды я выжал все допустимые пределы работы механизмов костюма. Гидравлические усилители продавили его броню, словно фура с отказавшими на шоссе тормозами. И длина клинка была выбрана не просто так: рука была пробита насквозь вместе с броней, с тремя слоями брони, выйдя с обратной стороны руки, я еще и пробил ему низ живота. Может, даже до кожи не дотянулся, но броня пробита точно. Он отшатнулся и попытался вытащить нож, но он зацепился зубьями за металл, не давая ему этого сделать, и рука оказалась намертво прибита к животу словно гвоздями.

– Это конец. Ты проиграл.

– Тебе придется меня добить, и нож теперь у меня.

– Но ты теперь с одной рукой. Все еще на что-то надеешься?

–И что же мне, сдаться? Я же все равно умру. Хотя бы умру в достойном поединке.

– Он и так был достойный. Ты силен.

– И я еще не проиграл.

С криком он все же выдернул из руки нож. Кровь потекла ручьем. Он снова кинулся на меня с боевым кличем и широко замахнулся ножом сверху по дуге. Мне уже не составило труда поймать его правую руку своей левой, правой же я снова отработал по корпусу в то место, куда попал нож. Его вторая рука беспомощно болталась, истекая кровью, и он даже не попытался защититься ей. Из-под брони прямо мне на кулак брызнула кровь. Значит, нож все-таки достал. Он коротко вскрикнул, хватаясь за живот целой рукой, попятился и упал на спину. Теперь все точно кончено. Я подошел и придавил его ногой к земле, он попытался сдвинуть ее с себя, но впустую.

– Выбирай, куда тебе вогнать нож напоследок: в сердце или в глотку. Ты достойно сражался, поэтому я позволяю тебе выбрать.

– Я проиграл. Ты оказался сильнее. Но за тобой придут, не сомневайся. Тебе стоит быть…

– Волей Вселенной, волей моей и рукой моей, ты умрешь.

В его глазах остался только страх. Нож уже смотрел ему в грудь. Сев на колени, я придавил одной ногой его руку, а второй грудь около шеи. Он что-то пытался сказать, но лезвие уже опускалось на него. Опускалось с такой скоростью, что капли крови, еще остававшиеся на нем, слетали с него и разбивались о гарду, о броню моего костюма, повисали в воздухе, и очередной короткий вскрик оборвал еще одну жизнь.

Пойдут ли солдаты искать своего командира, вопрос риторический. Нужно поскорее убираться. Но где бы мне найти капитана теперь?.. Но, похоже, искать не придется, за спиной раздался голос:

– Ловко ты его. Достойный бой.

– А ты тут откуда?

– Это я тебе должен этот вопрос задать. Что там произошло после того, как ты отправил меня в лес?

– Давай уберемся подальше отсюда и потом поговорим. Здесь сейчас не особо безопасно.

– Хорошая мысль. Прогуляемся?

– Видимо, придется пару километров пройтись, ты же все еще человек?

– Пока что да.

– Значит, прогуляемся. Так есть хочется…

– Ну ничего, скоро поедим. Кстати, рюкзак все это время был у тебя на спине.

– Совсем забыл про него. Если бы не эти дополнительные килограммы, то он бы мне ни одного удара не нанес, наверное. Не так уж он и силен.

Я в последний раз заглянул в уже почти остекленевшие глаза, и мы двинулись в путь.

Ночная тишина, спокойствие и прохлада успокаивают и тело, и душу. Но почему-то на душе осела тревога, словно масляная пленка на поверхности океана. Такая же неестественная, неуместная и вредная. Мы вышли из леса и поднимались на холм, с которого открывался вид на море. Легкий соленый бриз долетал до нас вместе с ветром, прогоняя редкие облака куда-то далеко за горизонт. Вместе с бризом сюда долетал даже шепот редких волн, разбивающихся о песчаный берег. Звезды словно насторожились и смотрели на нас с опаской. Кажется, протяни руку и схвати любую, которая понравится! Этой ночью кажется, что нет ничего невозможного или такого, что будет не по плечу. Даже схватить звезду с неба и спрятать в карман. Спрятать, чтобы никто не знал, чтобы никому не досталась. Никому, кроме меня.

Внезапно на плечи свалилась усталость, вынуждая высвободиться из объятий костюма и остаться в обычной одежде, впитывая каждый порыв ветра и ночную прохладу. Незамысловатый и весьма поздний ужин, состоявший из пары кусочков хлеба и консервированного тушеного мяса с овощами, разогретыми на костре, пришелся очень кстати, и усталость неохотно отступила, освобождая место спокойствию. Безмятежному спокойствию от ощущения свободы, внезапно нахлынувшему на меня. Мы сидели у костра, на скорую руку собранному из веток, найденных в лесу, и смотрели на звезды. Греться было незачем, не настолько это холодная ночь, и костер, целью которого было лишь подогреть нам еду, печально потрескивал редкими угольками, оставшимися от веток покрупнее. Ветер уносил золу куда-то вдаль, быть может, надеясь смешать ее со звездной пылью, когда заберет ее как можно выше, выше облаков и атмосферы, выше звезд, выше наших смыслов и целей в жизни…

Спать не хотелось, хотя и есть небольшое ощущение, что стоило бы. Но оставаться здесь на ночь точно не лучшая идея: у нас нет ни палатки, ни спальных мешков, да и в целом тут мы оказались, можно сказать, по воле случая. Порой жизнь заносит в неожиданные места и втягивает в невероятные истории. Но даже посреди дел вселенского масштаба найдется минутка спокойствия и отдыха. Кажется, что снять обувь и просто пробежаться по мокрому песку, цепляя ногами холодные волны, это то, что мне сейчас нужно. Но мне это только кажется. Может, и правда стоит ненадолго забыть все и отдаться на пару минут спонтанному желанию… но точно не здесь и не сейчас.

Часов у меня с собой нет, и я понятия не имею, сколько мы так просидели. Даже не знаю, сколько времени прошло от заката. Но это и не так важно. Важно лишь то, что этот неопределенной длительности отрывок ночи подарил мне спокойствие, которого мне не хватало.

– Через несколько часов начнет светать. Нам нужно кое-куда успеть до рассвета. Давай собираться потихоньку, – сказал капитан, затаптывая уже и без того почти остывшие угольки.

– Раз уже пора, то пойдем, – ответил я, влезая обратно в костюм.

– И все же ты меня впечатлил, боевого опыта у тебя и правда много. Ты много сражался?

– Да, доводилось. Я долго был боевым офицером средней руки когда-то давно, служил в специальных отрядах, бывал в большинстве горячих точек и участвовал во множестве конфликтов задолго до того, как стать главнокомандующим Объединенных сил. Информация частично засекречена, но какой смысл скрывать от тебя, ты и так узнаешь, если захочешь.

– Конфликты? Я думал, на земле уже лет пятьдесят не было никаких вооруженных столкновений.

– Большинство из них куда удобнее держать в секрете. Мой спецотряд в основном занимался тем, чтобы угомонить несколько десятков вооруженных людей, когда серьезные дяди с деньгами и влиянием не могли что-то поделить и переходили на крайности. Как правило, происходило это в бедных регионах, на которые власти не обращали внимания до последнего. Вот так, представляешь? Уже без малого сто лет прошло с конца Объединительной войны, а окончательный порядок установился совсем недавно, лет десять назад. Столько десятилетий подчищали наследие старых устоев. И сколько было противников нового порядка, многие из которых предпочли расстаться с жизнью, но не со своими взглядами.

– Может, они в чем-то были правы.

– В чем-то несомненно. Как минимум в верности своему делу. Это точно достойно уважения.

– А ты как думаешь, за правое дело ты сражался тогда, и сражаешься сейчас?

– Да, думаю, что да. Тогда сомневался, а сейчас уже давно нет сомнений.

– А почему сомневался?

– Думал, что, быть может, есть другой путь. Но сейчас, спустя года, осознаю, что такова была цена прогресса. Сотни, тысячи, миллионы жизней, которые были отняты за то, что люди хотели идти другим путем и не верили в то, что делает человечество.

– И как думаешь, это было правильно?

– И да, и нет. Правильного пути не существует. И путь человечества был определен теми, кто имел власть выбрать. Правильно это или нет, вопрос неправильный. У человечества есть свой определенный путь, пусть и выбран он был за него и насильно. Но путь этот разве плох? Посмотри, мы с тобой у черта на рогах восстанавливаем справедливость во вселенной! Разве это плохо, или неправильно? Разве могло это стать реальностью, если бы человечество пошло другим путем? Поэтому я считаю, что неправильного пути нет, есть лишь тот путь, который мы выбрали. Даже если его в некотором смысле выбирают за нас, главное пройти этот путь достойно.

– Красивые слова. И правильные. Я это запомню.

– Обращайся. Ну так что, пора в путь? Дела не ждут, да?

– Это точно!

– Далеко нам? Не то, чтобы расстояние имеет смысл, интересно просто.

– Да, далековато. Почти на другую сторону планеты.

– И правда далековато. А мне вот что интересно, откуда они знают, что ты идешь? Ведь тебя ждали, ловушку подготовили. Какая-то ментальная связь? Могу понять, откуда ты знаешь, где каждая наша цель, а они-то как узнают?

– Они ведь все тоже получили от вселенной некий дар, а я стал огромным вместилищем силы, самым огромным из возможных, наверное. Это сравнимо с тем, как растения тянутся к свету. Наверное. Сравнения лучше придумать не получается. Они надеялись, что я встану на их сторону. Но вот только солнечный свет может дарить не только жизнь и тепло, но и сжигать дотла. Они всегда знают, когда я рядом. Но это неважно, нам это не помешает.

– Пока что еще ни разу не помешало, по крайней мере.

– Пока что. Но среди них есть действительно сильные ребята, которые получили дар посильнее. Особенно Первый. К нему я пойду один, тебя он в клочья порвет. Но это будет потом, там и будем решать, когда время придет. А сейчас нам надо закончить одно дело, пока остальные не приперлись всей толпой.

– В каком смысле?

– Большинство из них вообще не на этой планете. Но скоро будут. Они собирают войско. Их сейчас осталось сто тридцать два человека, сто десять из которых придут по наши души. У нас есть часов пять до момента, когда все они прибудут на Форт-2 и во всеоружии пойдут на нас.

– Что еще за форт два?

– Это их корабль. Самый большой и самый мощный. Фортами они называют флагманы своего флота и занятые планеты. Например, эту планету они зовут Форт-1. А при нападении на Е4 вы разнесли их Форт-5, который стал вторым флагманом их флота, уже после того, как они взяли под контроль две планеты. Как же давно это было… Быть может, сложись все немного иначе, они бы так и забирали себе незаселенные камешки и не истребляли цивилизации.

– Быть может. Но сделанного не вернуть. И за сделанное нужно отвечать.

– Да, ты прав. Простая истина, которую не стоит забывать. А знаешь, что еще интересно?

– Рассказывай.

– Первый называет себя Форт-ноль. И в некотором смысле даже заслуженно.

– Думаю, что пора заканчивать с разговорам. Давай уже закончим поскорее и пару часов просто отдохнем от вечной беготни. Может, вздремнем даже. Как тебе такой план?

– Прекрасный. Закрой глаза.

И я закрыл. А через секунду услышал щебетание птиц, через веки пробивается яркий свет, а под ногам шелестят полевые цветы, источающие целую охапку запахов, знакомых и новых, все это смешивается в единый порыв игривым теплым ветерком, и даже привкус металла во рту уже не кажется таким отчетливым и назойливым. И непонятно, то ли уже начинаю привыкать, то ли ароматы поздней весны перебивают его. Не знаю, действительно ли сейчас поздняя весна, но, по крайней мере, ощущение именно такое.

Вдалеке, за холмами, виднелся лес. У подножья холма на траве лежал человек и смотрел в небо, вертя перед собой цветок. Видимо, именно за ним мы пришли сюда. Но он не проявлял никакой агрессии, и, кажется, даже внимания не обратил на то, что мы тут появились. Он определенно ждал этого. И даже несмотря на лежавшие неподалеку от него два пистолета, враждебности от него не ощущалось. Может, очередная подлая уловка, однако, нутром чую, что задумал он вовсе не подлость. Но то, что он что-то задумал, и так ясно как день. Как этот самый солнечный и пахнущий полевыми цветами день, в котором мы вдруг оказались, резко перепрыгнув остаток ночи.

– Я знаю, кто это. И знаю это место. Я тут уже был.

Капитан словно был в недоумении. Но чем оно вызвано, я пока не понимаю.

– И меня ты, конечно же, помнишь. Как может быть иначе? – все так же не отрывая взгляда от цветка в руках, словно это самое интересное, что есть сейчас во вселенной, сказал лежавший на траве человек.

– Ты был прошлым хозяином переговорной. Не первым, но лучшим. У тебя было больше всего власти над ней… пока не появился я. И иллюзии ты строишь лучше, чем кто-либо другой. Голову морочить ты умеешь. Перемещаться на неплохие расстояния тоже можешь. Ты любопытный. Я знаю, кто ты, Сергей.

– Как мило, даже по имени ко мне решил обратиться, – сказал тот, кого капитан назвал Сергеем, наконец перестав лежать на траве и сев, – А своего имени у тебя и нет. Интересно, чья же это заслуга?

– Самолюбованием решил заняться? Да, трюк был ловкий, только какой с него толк по итогу?

– Твое имя умрет со мной. Может и правда никакого толка в этом нет, но мне-то какая разница, мне от этого ни холодно, ни жарко. Просто факт.

– Да. Пусть умрет с тобой. А ты умрешь очень скоро. Это твой конец, и, будь добр, встреть его достойно.

Он наконец встал. Наклонился и взял с земли пистолеты. Я потянулся к своему пистолету и к ножу, но капитан жестом остановил меня. Ситуация в его руках, и мне вмешиваться не стоит. Пусть будет так.

– Ты ведь знаешь, зачем я притащил пистолеты? Я бы предпочел бой на мечах, просто в качестве интересного поединка, но нам ведь сейчас не до этого, так ведь?

– Нет. Ты сейчас умрешь. Волей вселенной и рукой моей, ты умрешь.

И я, и так называемый Сергей, заметили изменение фразы, но никто из нас вида не подал. Но фраза, видимо, уже разлетелась в их рядах.

Не его волей? Не хочет его смерти? Не так важно. Итог все равно уже ясен.

– Только без глупых уловок. Ты же понимаешь, что только хуже будет.

– Я уже смирился с тем, что это конец, и что ты идешь за мной, – он подошел к капитану и протянул один из пистолетов, – по своему желанию или чужой воле, уже неважно. Так что давай сделаем все, как положено. И быстро. Лучше уж от твоей руки.

– Договорились.

Они встали друг к другу спиной и начали отмерять шаги. Каждый шаг словно звенел в воздухе барабанной дробью. Гулкие, неестественно сотрясающие воздух шаги, словно они шли по металлическим бочкам, а вовсе не по цветочной поляне, отмеряли секунды. Восемь, девять, десять… выстрел. Один. Капитан был холоден и точен. А Сергей так и не выстрелил, и мне показалось, что на мгновение, которое даже уловить было почти невозможно, он заколебался. Может, показалось. Но, как ни крути, справа на груди у него уже начало расплываться красное пятно, и он повалился на одно колено. Будь на то воля капитана, он мог бы попасть куда угодно, в сердце, в голову. В пистолет. Почему-то мне думается, что это так. Но попадание и без того достаточно смертельное, а он улыбается, хотя жить ему остается максимум несколько минут. Улыбается, и вдруг начинает хрипло и болезненно кашлять, выплевывая брызги крови и вытирая ее с уголков губ, которые с каждой секундной опускаются все ниже. И пока смерть не стерла улыбку с его лица, он произносит лишь одну фразу:

– До встречи, друг…

И падает на землю окончательно, продолжая тяжело втягивать воздух еще оставшимися ему вдохами, которых ему отведено еще несколько штук. Лишь когда прекратился кашель, капитан наконец опустил свой пистолет и ответил:

– Увидимся во снах.

– Кто это был?

– Он был мне… не другом, конечно, но и не врагом. Он был первым из провидения, с кем я встретился. Именно он затащил всю мою команду в иллюзию. В это самое место. Оно, оказывается, и в самом деле существует. А ведь тогда я человека убил, потому что он убеждал нас, что знает, где это место искать, и собирался поубивать всех, кто помешает ему сюда добраться. А правда вот какая оказалась. Может, он и правда знал. А этот человек… научил меня многому. Именно с ним я впервые попал в переговорную и разговаривал чаще всего. Вернее, он был единственным, с кем я вообще разговаривал из Провидения. Он убеждал меня присоединиться к ним, но когда я отказался окончательно и наотрез, когда я отказался, узнав, что они творят, он принял мой отказ. Он единственный принял его. Видимо, тогда же он принял и свою грядущую смерть. Но умереть он решил на своих правилах. Вернее, на созданных мной правилах дуэли… Решил напоследок зацепить меня побольнее. Без всяких сверхъестественных способностей и даже проиграв.

– Что еще за дуэли?

– На Ковчеге проводились дуэли за выживание. Те, кто сходил с ума, имели право решить, с кем они выйдут на бой. И это каким-то образом сработало, помогло избежать лишних жертв. Чем дольше мы там находились, тем сильнее я убеждался в том, что нас там заперли умирать. Вряд ли специально, конечно, и вряд ли руководство Земли хотело такого, но… получилось, как получилось. И вместо того, чтобы кинуться убивать всех подряд, лишившийся рассудка человек, как правило, хватал первого встречного и предлагал ему дуэль. Это только потом я понял, что на всех них я повлиял тогда еще неизвестной мне силой. А выиграть в дуэли обезумевший не мог. И даже если выигрывал, один или два раза такое было всего, от жажды смерти ему сразу сносило крышу. И стоило ему направить пистолет на любого, кто не был участником дуэли, он ловил пулю. Хоть и не всегда человек шел сразу искать дуэли, но количество жертв точно стало ниже. Вот как-то так.

– У вас там творилось прямо форменное безумие.

– Да, особенно когда нас осталось меньше пятидесяти. Провидение как раз к тому моменту уже обозлилось на меня, и они решили, что если уж они не могут владеть такой великой силой, значит и никто не может. Решили меня в могилу свести. Но, как видишь, я до сих пор дышу.

– И что же там такое было, расскажешь?

– Как-нибудь потом. Или… хочешь покажу? В переговорной ведь время не идет, там можно побыть немного. Или много. Перенесу нас как раз во времена, когда нас осталось совсем немного, покажу свои воспоминания.

– А ты даже такое умеешь? Давай попробуем.

– Ну что ж. Поехали.

И мир, реальный мир, начал терять четкие границы и краски, леса и поля сменились деревянными коридорами, хоть и просторными, но словно давящими своими стенами, и словно само пространство, сама материя шепчет неизвестные слова на непонятном языке.

Глава 4

День 15хх

Ковчег

Мне снился очень странный сон. Сон, который словно пытался напомнить мне что-то такое, что я на самом деле никогда не забывал, потому что и не знал. Словно эпизод, которого никогда не было, или просто не из моей жизни. Иногда бывают такие сны. Но крайне редко они запоминаются и остаются в памяти, растворяясь после пробуждения, лишь оставляют после себя какое-то странное чувство, которое даже и описать тяжело. Наверняка для этого есть подходящее слово или описание, но я никак не могу его найти, хотя само чувство, да и сны такие стали привычными. Хоть и случается такое нечасто, но все же случается. Вот и сейчас случилось.

А пробуждение было далеко не приятным. Проснулся я, проспав неизвестно сколько часов, еле открыл глаза и обдал лицо холодной водой, чтобы хоть как-то взбодриться. Несколько дней подряд бушевала буря, прекратившись лишь на пятые сутки. Спать было нельзя, а все, кто нарушали запрет на сон, уже давно отправились за борт. Но сейчас стало легче, как бы цинично это ни звучало. Три дня назад, когда буря только началась, один из механиков, оставшись на дежурстве, вдруг почему-то решил, что нужно принести жертву пустоте космоса, и отправил несколько ящиков с едой прямиком в пустоту. Точнее, сами ящики остались, но теперь они стоят пустые без дела. Но без дела они простоят недолго, мы уже нашли им применение: один бедолага не выдержал, и на второй день бури, когда все мы не спали уже двое суток, решил залезть в один из пустых ящиков и поспать там в надежде, что там с ним ничего не случится. И каково же было наше удивление, когда с ним и правда ничего не случилось. Уж не знаю, из чего эти ящики, тяжелые и металлические, но стен Ковчега и стенок ящиков хватило, чтобы защититься от влияния бури. И таким образом, у нас есть четыре ящика, в которых, пусть и не с очень большим комфортом, но можно спать и даже вытянуться почти в полный рост. Мы перетащили их в одну из пустующих кают, и теперь во время бури можем спать, хотя бы понемногу. Если бы мы обнаружили это раньше, то нескольких потерь нам удалось бы избежать… Но что скорбеть о том, что не было сделано когда-то, сделанного не вернуть, а не сделанное так и остается не сделанным. Но в нашей ситуации действительно лучше поздно, чем никогда.

Научная работа уже не ведется, эту идею мы оставили. Данных мы собрали много, но наблюдатели и ученые оказались самыми уязвимыми. Наверное, потому что лезут туда, куда не стоит. Нам достаточно ясно дали это понять, когда из всей наблюдательной группы остался только их руководитель, Родион. Оборудование, которое уже не используется, мы отключаем, и некоторые помещения перестали видеть людей, или видят их крайне редко. Жизнь стала больше похожа на борьбу за нее саму, за то, чтобы уцелеть, только надежда на то, что хоть кто-то из нас выберется отсюда, с каждым днем гаснет все больше. Нас остается все меньше, сейчас нас всего сорок человек. И мы просто проживаем оставшиеся нам дни, ведем свой бесцельный быт, потеряв всякое стремление и надежду. Некоторые люди не выдерживают и своей рукой обрывают это жалкое и болезненное существование. И я их даже не виню. Больше четырех лет в безымянном нигде без малейшего шанса выбраться. Иногда я думаю, может, на самом деле сон не там, когда я засыпаю, а здесь, в этой странной и непонятной реальности, может, жизнь на самом деле там, и поэтому после нее остается такое странное ощущение, когда я обнаруживаю себя здесь? Я уже и сам перестаю понимать, что реально, а что нет. Может тогда, сотни дней назад, я так и не выбрался из иллюзии, и все это ее продолжение? А может я и вовсе никогда не покидал землю? Не знаю.

Тот человек до сих пор иногда навещает меня. Тот, с кем я разговаривал, когда нас всех впервые затянуло в иллюзию. То странное место, где мы разговаривали, которое он называет переговорной, начало обретать новые черты. Моя серебристо-голубая луна, которую я там повесил, так и висит в черном нигде, и я даже иногда могу случайно оказаться там самостоятельно, но я так и не понял, как у меня это получается. Просто засыпаю иногда и обнаруживаю себя там. Меня до сих пор каждый раз это пугает, хотя я был там уже десятки раз. Но меня приглашают туда не просто так. Тот человек, который представился мне Сергеем, хотел пригласить меня в ту же организацию, в которой состоит он сам, которая называет себя Провидение. Говорит, что их цель такая же, как и у людей, а именно покорение вселенной. Но что-то долго не давало мне покоя, и с момента нашей первой встречи прошло много времени, прежде чем я узнал, что они истребляют те цивилизации, которые находятся на тех планетах, которые они присмотрели себе. Сам он тоже не особо этому рад, но выбора ему особо не оставили. Это или смерть. Его буквально похитили и поставили ультиматум. Не знаю, насколько эта история правдива, но почему-то мне хочется верить ему.

Быть может, тебе стоило выбрать смерть, друг. Но всему свое время.

Одевшись и наконец окончательно проснувшись, я было сел за терминал, чтобы посмотреть, вдруг автоматические датчики что-то засекли, но ничего. Может, они уже давно вышли из строя. А проверять и тем более чинить бесполезно, незачем. Я редко проверяю хоть какие-то показания приборов, а сегодня что-то вдруг потянуло, еще и с утра пораньше. Но, как обычно, тишина. Сегодня, наверное, нужно будет сделать запись в свой дневник, который с каждым днем все больше походит на записки сумасшедшего, но каким-то образом именно это позволяет мне не сойти с ума. Или мне так просто кажется. В любом случае, мне от этого немного легче.

Выйдя из своей каюты, я направился в столовую. Сейчас это единственное место, где хоть что-то происходит. Из того, что было под рукой, люди соорудили шашки и шахматы, вырезав поля прямо на столах. Развлечений нам особо не предоставили, поэтому мы выдумали их сами. Какая-то миссия, поиски, научные исследования… Брехня это все. Нас обманули и просто отправили умирать.

В этот раз здесь было довольно тихо, только два человека печально играли в самодельные шахматы. Остальные, должно быть, спят, или еще чем занимаются, кто знает. Здесь мы как в тюрьме, в которой нет надзирателей. Предоставлены сами себе в этой чертовой посудине. И все мы приговорены к смерти. Вот и коротаем дни в ожидании исполнения приговора.

Припасов остается все меньше, но и людей тоже. Наверное, цинично, но только поэтому мы все еще живы. Будь нас все так же сто с лишним человек, вода бы у нас закончилась через месяц. А так, кто знает, протянем еще месяца три-четыре. Еды навалом, даже после недавней потери, а вот воды маловато уже. Но мы ее не экономим, какой в этом смысл? Тянуть еще дольше? Люди знают, что в скором времени закончится вода, и тогда все будет кончено. Наверняка те, кто еще выживет к тому моменту, будут заканчивать жизнь весьма неприятным образом. Уж не для этого ли нам на самом деле дали оружие?

Поев что-то, что первое попалось под руку и даже толком не поняв вкуса еды, я вернулся в каюту. Хочется все же оставить какую-то заметку. Сегодняшний день, начавшийся со странного ощущения, почему-то толкает меня вспоминать то, что уже давно прошло. Прекрасное настроение, чтобы повспоминать о давно прошедшем и забытом. Может, когда-то кто-то даже и найдет все эти записи, узнает то, что удалось выяснить нам и что здесь вообще происходило. С каждым днем тревога нарастает, бури становятся сильнее, и каждый день может стать последним.

И я сел перед терминалом, рассуждая о том, кем я был и как вообще попал сюда, словно напоминал сам себе обо всем, пытаясь не потерять себя. Но вдруг дверь моей каюты открылась, и за ней стоял Родион. С пистолетом в руках и совершенно обезумевшими глазами. Я вскочил со стула и попытался с ним поговорить. Даже зная, что это бесполезно.

– Брось пистолет! У тебя тоже крышу сорвало? Успокойся!

– Вы все обманщики… предатели… ненавижу!

Он кричал, и голос его был такой же безумный, как и глаза. Рука моя сама легла на пистолет, и в любой момент мне придется совершить выстрел. Придется…

Не помню, когда это началось, но я стал приобретать какие-то не совсем свойственные человеку способности. Мгновенная реакция, огромная сила и точность в каждом движении. Сны еще эти, и переговорная, рассказы о том, что я приобрел огромную силу, но пока не знаю о ней и тем более не могу ей пользоваться… вдруг это правда?

Вот и сейчас то же самое. Мгновенная реакция на происходящее, мне не приходится обдумывать свои решения, тело словно делает все само. Можно подумать, что это закономерный результат тех тренировок, через которые нас всех прогнали в времена подготовки… только почему же я не проиграл ни одну из дуэлей, пусть и немногочисленных, я все же не понимаю.

Стоило ему лишь слегка приподнять пистолет от пояса, как мой уже смотрел ему в грудь, прямо в сердце. Дважды выстрелив и убедившись, что он уже не встанет, я сел обратно за терминал. Мог бы ведь и не убивать, в руку выстрелить или в пистолет. А впрочем, так можно было сказать каждый раз. Только есть ли разница в причине, если мы все закончим одинаково.

Закончив запись словами о том, что стоит пойти проверить, не натворил ли он еще каких дел, именно этим я и решил заняться. Но в коридоре меня уже поджидал Вовка.

– О, капитан, доброго утречка! Долго же ты спишь. Нормально все?

– Нормально. Относительно. Со мной нормально…

– Я увидел, как он с пушкой наголо по коридору шел, чуть ли не бежал, решил посмотреть, что задумал. Но когда увидел, что он в капитанскую направляется, решил не лезть.

– Был настолько уверен, что у него нет шансов?

– Можно и так сказать. Ну что, пора прибраться.

– Да. Тридцать девять.

–Тридцать девять? Чего это значит? Человек что ли?

– Да.

– Эх, судьба наша, судьбинушка… Да не поделать ничего тут. Все поляжем скоро, а раз уж решено все, чего отчаиваться? Надо порадоваться, что хоть протянули так долго.

– А ты как всегда оптимистичен.

– По-другому жить не умею, капитан. Остаюсь себе верен до конца.

– Это достойно, правда. Ну ладно, давай порядок наводить.

С каждым днем все отчетливее становится ясно, что конец близится. Но какой он будет? И конец чего? Я точно знаю, что моя жизнь пойдет дальше, не закончится здесь, хоть и не понимаю, откуда в моей голове такое знание. Череда одинаковых дней прервется, принося что-то новое с каждым вздохом, с каждой прожитой секундой, и я лишь надеюсь, что случится это скоро. Но я не знал, что так скоро. Не прошло и часа, как мы прибрали последствия перестрелки. Экран моего терминала панически замерцал, оповещая об опасности. Значит, внешние датчики все еще работают и что-то засекли. К нам приближается корабль. И предчувствие от этого вовсе не хорошее. Шум Небытия с его приближением становится громче, словно намекая, что встреча эта не несет ничего хорошего. Но нам уже все равно.

Камеры тоже работали, по крайней мере, некоторые из них. И я видел, что корабль вдруг застыл в нескольких сотнях метров от нас. Несколько минут ничего не происходило… а потом вдруг по кораблю начали прокатываться выстрелы и крики. Неизвестное ранее чувство, незнакомая мне сила, они наполняли мое тело и разум. Та сила, которая давно таилась где-то рядом, наконец окончательно приняла меня как хозяина. А я принял ее. И кажется, что вселенная остановилась. Я долго ждал этого момента, сам того не зная. А потом настало спокойствие. Тишина. Само пространство наконец замолчало, словно подчинившись. Я уже знал, что происходит, знания словно появлялись прямо в голове, стоило лишь захотеть.

Тридцать семь… тридцать два… О чем этот человек говорил с Артемом? Он согласился примкнуть к ним, к Провидению. Но я ему этого не позволю. Я уже шел по коридору, и они знали, что я иду. Что им стоит бежать, бежать как можно дальше, если жизнь дорога. Этот человек, кем бы он ни был, предложил Артему принести в жертву остатки экипажа, как когда-то предложили мне. И он согласился. Уже давно согласился. И вот пришло время действовать, да? Что ж, это последняя ошибка, которую вы совершите в жизни.

– Имя мне Форт-ноль, и я забираю себе этого человека.

Он перегородил мне дорогу. Высокий и крепкий мужчина, почти на голову выше меня, слегка за пятьдесят, в плаще чуть ниже пояса. Он силен и опасен, но мне наплевать. Я его как муху прихлопну.

– Брысь. Мне нужно поговорить с членом моего экипажа.

– Да как ты смеешь! Прекло…

– Сгинь.

Он отшатнулся. Во мне кипела ярость. И если она выльется через край, то от него мокрого места не останется. Силен, но ничтожен в сравнении с той силой, что ведет сейчас меня. Он принес на корабль безумие и смерть.

Сегодняшний день станет для ковчега последним.

Артем уже убил половину людей, когда я пришел к нему. Остальные уже стояли в резервном отсеке. Стулья были нелепо свалены в кучу, а люди, совершенно обезумевшие, потерявшие хоть какие-то человеческие черты, стояли полукругом и ждали своей участи. Он подходил к каждому и что-то шептал на ухо, прежде чем выстрелить в сердце. А дальше тело сделало все само. Не поняв как. я оказался у него за спиной, и за секунду до того, как он сделал очередной выстрел, вывернул за спину его руку, в которой был уже порядком испачканный в крови пистолет. Повалив его лицом в пол, я выкрутил его руку настолько, что еще пара сантиметров, и плечевой сустав вылетит с привычного места, а сухожилия начнут рваться. Пистолет звонко грохнулся на пол.

– Кто разрешил тебе устроить расстрел?

– Капитан, я не мог поступить по-другому. Мне предложили мою жизнь в обмен на них… Ай!

Второй рукой я схватил его за шею и поднял, словно игрушку, и со всей силы швырнул его в ближайшую стену. Пролетев метров семь и ударившись о стену, он снова вскрикнул, но до пола так и не долетел. Я снова схватил его правую руку и, подняв ее над головой, размашисто ударил его в живот. Может, мне показалось, но, кажется, я сломал ему ребро.

– Спрашиваю еще раз. Кто разрешил?

– Никто! Никто не разрешал!

– Кто главный на этом корабле?

– Ты… Вы, капитан…

– Отдавал ли я приказ беречь каждого члена экипажа?

– Да, так точно…

– Почему ты ослушался?

– Мне дали выбор: жизнь остальных или моя жизнь…

– И ты свой выбор сделал. Ты решил, что твоя жизнь стоит дороже, чем жизни остальных. Так?

– Они уже все равно сошли с ума, посмотрите на них, капитан! Для них все решено! Кончено!

Больше не могли наши стены сдержать влияние Небытия. Двадцать два еще живых человека даже с места не двинулись, лишь безумно, злобно и кровожадно смотрели за нашей схваткой, словно упиваясь зрелищем жестокости.

– Это тебя не оправдывает. Ты согласился на эту сделку. Ты разрешил ему лишить их всех рассудка. Это твоя вина, и только твоя. Ты мог отказаться, как отказался я. Но ты свой выбор сделал. Это твоя вина. И за это ты умрешь. Волей моей, волей Вселенной и рукой моей, ты умрешь.

В его глазах был страх. За все поступки приходится платить. И ты, тот, кто назвался мне как Форт-ноль, тоже поплатишься за все жизни, которые ты отнял.

Я отпустил руку Артема, и он нелепо повалился на землю, болезненно постанывая.

– Ты знаешь правила. Знаешь, что бывает с теми, кто ослушивается приказа без весомой причины. Я не признаю твои причины весомыми. Возьми пистолет. А ты, – я посмотрел в проход, из которого выглядывал человек в плаще. Выглядывал и боялся, несмотря на все свое могущество, – ты будешь нашим секундантом, а потом уйдешь туда, откуда пришел, если хочешь сохранить свою жизнь. За тобой я приду позже. Решай.

– Я буду вашим секундантом и принимаю свою судьбу.

– Решено. Ты правила тоже знаешь, не так ли? – почему-то я был в этом уверен.

– Знаю. Каждый делает по десять шагов, затем разворачивается и стреляет. Победителем становится тот, кто останется стоять на ногах. Всё ясно? Приступаем.

Но на самом деле ничего не ясно. Почему это так происходит? А если я не хочу стрелять? Это нечестно, я ведь не могу проиграть. Не могу промахнуться, а если попадут в меня, то я это выдержу. Но не хочу стрелять. Я просто должен. И принимаю свой долг.

Уже четыре года я здесь, в странствии сквозь Небытие. А нас ведь предупредили, что нас ждёт. И все мы шли на это, скандируя гордые лозунги и бравады, готовые ко всему со своей горячей кровью. Но, оказалось, готовы мы не были. Реальность быстро опустошила наши мечтательные умы и заставила умирать. Буквально. А те, кто выжил, становились сильнее. И лишь сильнейшие имели право вернуться. Но судьба сильнейших отнюдь не радостная, слишком много приходится принести в жертву.

"А я почему-то всё вспоминаю тот летний вечер в лесу, который как-то неожиданно превратился в утро. Тогда весь мир перестал существовать, помнишь? Были только ты и те два человека, с которыми ты делил этот момент. И быть одним из этих двух людей оказалось огромным счастьем. Жаль, что я понимаю это так поздно."

Лишь эхо. Лишь отголоски чужих эмоций. Своего уже почти не осталось. Слишком много злобы и боли было, и так мало добра и тепла, что вовсе не хочется ничего отдавать. Точнее, хочется, но некому. Кругом такие же поломанные, такие же измученные и больные ублюдки. Но ты самый больной, самый сломанный. Ты это знаешь, и некоторые из них это подтвердили, иногда ломая тебя ещё больше.

Мгновение замерло, и часы притаились, словно ждали чего-то. Двадцать две пары глаз смотрели из всех углов с кровожадным интересом, но сами боялись сунуться. Никто из них не рискнул бы, потому что знают, кто я и на что способен. А когда-то людей здесь было больше сотни. Даже не верится.

И вот, преодолев вязкую аномалию длительного мгновения на пути сквозь Небытие, секундная стрелка наконец с усилием щёлкает и поворачивается. Двадцать две пары глаз кровожадно ждут моего хода. А я впервые не хочу спускать курок. Никто из нас не хочет. И мы стоим спиной друг к другу, не желая делать десятый шаг.

И вдруг в этой гнетущей тишине звучит голос. Злой, незнакомый голос, выкрикивающий “Десять!” И мы оба, подчинившись зову, делаем этот шаг. Звучит выстрел, но кажется, словно это не я спустил курок, словно не мой палец это сделал и не мои уши это слышат. Но Артем, еще даже не успевший поднять пистолет, падает на пол и хватается за грудь, жадно и болезненно втягивая воздух несколько последних раз, прежде чем выдохнуть и больше не вдохнуть. Если бы я помедлил и не выстрелил, если бы позволил ему оборвать мою жизнь, то наконец обрел бы покой, которого так долго хочу. Смерть – это жестоко.

За моей спиной в проходе уже было пусто. Он исчез так же, как и появился. Только двадцать два человека, смотрящие на меня, напоминали о его визите, и расплывающаяся под телом лужа крови на полу. Все двадцать два человека синхронно достали пистолеты и выстрелили. Только не в меня, а себе в сердце. Ты все предусмотрел. Мне их было не спасти. Но ты за это ответишь.

Предав тела пустоте, как это повелось, я решил, что пора выбираться. Вы все-таки заставили меня принести в жертву весь мой экипаж, добились своего. Но скоро я покажу вам, что это того не стоило. Очень скоро вы ответите за все, что натворили. Я заберу с собой Ковчег, и он будет памятником вашей жестокости. Напоминанием о том, что за зло нужно расплачиваться. Если жизни людей для вас ничего не стоят, значит и ваша жизнь – просто разменная монета. И нам придется разменяться.

Внешнее оборудование сильно повредилось при перемещении. Голова кружилась, а во рту был вкус металла. Я открыл все шлюзы, и по кораблю прогулялся ветерок. Свежий приятный ветер наполнил мои легкие, и от непривычной свежести и насыщенности кислородом закружилась голова. Где-то уже совсем недалеко за лесом стучали по воздуху лопасти вертолета…

Но все это было расплывчато, словно и не реально. Собственно говоря, это и не было реально. Это было лишь воспоминание, притом воспоминание даже не мое. Мир снова стал возвращаться к четким контурам и полноценному цвету, и я обнаружил, что мы сидим за тем же столом, что и прошлой ночью, с все тем же апельсиновым соком и все той же странной луной на небе. Капитан смотрит куда-то в пустоту, потягивая сок, а я даже и не знаю, что об этом думать. В голове крутится куча разных мыслей и вопросов, а с чего начать, даже и не знаю.

– Так вот как ты выбрался… А почему именно это ты решил мне рассказать?

– Не знаю. Правда не знаю. Почему-то мне показалось, что это важно. Или, может, просто хотелось поделиться. Не знаю.

– Очень жаль, что так все случилось с твоим экипажем.

– Да, очень жаль. А ведь это даже не мой экипаж. Вернее, должен был быть не моим. Когда тот, кто должен был быть капитаном…

– Припоминаю такое в записях.

– Так ты видел мои записи?

– Не все, но частично видел. Когда они начали вдруг приходить, мне показалось, что там должно быть что-то важное. Еще это нападение… подумал, вдруг эти события связаны и там есть какие-то ответы. А оказалось, вот какая между всем этим связь. И подумать не мог.

– Да, некоторые вещи находятся за гранью нашего понимания. Даже я не могу понять все, – сказал он, мечтательно откинувшись на спинку стула.

– Что, например? Что ты не можешь понять? Я-то думал, ты знаешь все.

– Так и есть. Но одно дело знать, а другое понять. Вот например природу человеческую я не совсем понимаю. Или совсем не понимаю. Не знаю даже, как будет правильно. Впрочем, возможно, я перестаю ее понимать из-за того, что я не совсем человек. Раньше, несколько лет назад, все вполне понятным казалось, а сейчас… сейчас выяснилось, что только казалось. Вот скажи, как ты думаешь, почему люди такие злые?

– В этом как раз ничего непонятного нет. Мы на протяжении всей истории злые. Воюем, ненавидим, кидаемся друг на друга, как дикие звери. А в душе мы ведь и есть звери дикие, как мне кажется. Вылезли из пещер, построили цивилизацию, в космос залезли, а толку-то? Даже на таком уровне развития друг с другом грыземся, убиваем, обманываем. Тут еще что-то вообще ненаучное примешалось, все твои твои фокусы, и фокусы этих. Может, конечно, просто не в те руки попали возможности, превосходящие все мыслимые границы. Я не про тебя, если что. Хотя с тобой тоже история странная. Неужто сама вселенная, или какие-то высшие силы, или жители пространств высшего порядка, да неважно кто, без разницы, хоть все они вместе взятые, решили раздать людям неестественные для людей возможности, а потом за всеми этими людьми посылают палача? Глупость какая-то. Хотя, с другой стороны, если результаты этой раздачи оказались неудовлетворительными, то решение прикрыть эксперимент кажется логичным.

– Эксперимент? Что же, мы, по-твоему, крысы подопытные?

– Я такого не говорил. Но если задуматься, то, может, ты и прав.

– Ты меня в ступор вгоняешь своими размышлениями.

– Это еще почему?

– Да потому что странно это все. Я просто делаю то, что, как мне кажется, как я чувствую, кажется правильным. Необходимым. Делаю то, ради чего получил огромную власть и возможности. По зову сердца, так сказать. А ты тут такие рассуждения мне преподносишь. Но, если задуматься, то что-то в этом есть логичное.

– Вот именно, если задуматься! А ты за зовом сердца гонишься. Но вот остановись ненадолго и подумай, а почему ты вообще должен именно убить всех, кого приказано? Почему не союзниками сделать, не запереть их в клетке лет эдак на двадцать, связать, чтобы они кроме как есть через трубочку не могли ничего, и пусть бы одумались, что так нельзя делать, а уж если не поймут, там и избавиться от них можно было бы, чтобы не случился рецидив. Что-то не сходится, какой-то маленькой детальки не хватает, чтобы пазл сложился. Не могу я поверить, что такова воля вселенной, что некая высшая сила так решила и хочет, чтобы все было именно так, а не по-другому. Не верится мне в это.

– Теория у тебя, конечно, интересная, и ты даже наверняка в чем-то прав. Ну а что если твоя теория останется лишь теорией, а? Хотя бы пока что. Давай примем как факт то, что именно так все и есть, что сама вселенная решила вершить наши судьбы и наделить людей силой. К тому же, это может быть на самом деле так, откуда тебе знать. Этого наверняка даже я не знаю. Поэтому, даже если и есть какая-то тайна или загадка, сейчас это не так важно. А знаешь, что важно? Что по ту сторону без малого сто человек, которые могут заменить половину войск всего человечества, собираются грузиться на огромный корабль и отправляться на Е4, чтобы разнести ее на куски.

– А вот это и правда важно.

– Более чем. Потому что планету разнести они собираются вполне буквально.

– Целиком?

– Да. Целиком.

– Не им, а значит никому. Так что ли?

– Ну, выходит, что так.

– А есть у них даже такая возможность?

– Пока что есть, – сказал капитан и двумя глотками допил свой стакан, – но скоро мы с тобой ее у них отберем.

– Ты задумал что-то недоброе.

– Нет, вообще-то, мы с тобой вселенную защищаем, забыл? Впрочем, благими намерениями…

– Вот именно. Но мне уже давно в аду местечко подготовили, так что я особо и не переживаю. Рассказывай, что придумал.

– Все просто до безобразия: мы залезем к ним на корабль и разнесем его в клочья. Перед этим я с ними немного поболтаю, устрою им небольшой спектакль.

– Это звучит так, как будто ты собираешься устроить геноцид. Если я тебя правильно понял, то мы вторгнемся на корабль, где находится несколько тысяч экипажа, и убьем их всех ради смерти сотни?

– Нам придется это сделать, Вась. Нам нужно остановить их раньше, чем они доберутся до Е4. И даже если мы оставим корабль без командования, приказ у них уже есть, и они его выполнят. Они же просто покорные зверушки.

– Да, с огромным послушанием и жаждой убивать.

– Вот именно! Нам придется это сделать. К тому же, даже после этого я все равно останусь меньшим злом. По крайней мере, мне хочется в это верить. Да и отказываться уже поздно. Мне точно, а ты… поступай как знаешь. Если считаешь, что это перебор, то винить тебя я не стану.

– Я уже пообещал пойти до конца. Так что отказаться я не вправе, ты сам говорил. Впрочем, я и не собирался отказываться. Хоть мне все это и немного не по нраву… Даже не твой план и методы, просто ведь ты сам говорил, что это не просто убийство и истребление. Странно это все, ты словно сам себе противоречишь.

– Обстоятельства изменились, что сказать. На кону стоит очередная планета, придется действовать решительно. И в значительной степени жестоко. Я ведь предупреждал и о том, что прольется много крови.

– Да, точно. Значит, пора действовать.

– Но сначала мы ненадолго заглянем в гости к еще одному человеку.

– А, тот последний, который остался на Е4?

– Он самый.

– А его бы вместе с планетой разнесли?

– Скорее всего.

– Весело. Ладно, давай избавим его от этой участи. И планету тоже.

– Вперед!

И перед глазами постепенно обрела контуры цветочная поляна, с которой мы на самом деле никуда и не уходили. А вот мысли, наоборот, словно начали терять ясность. В голове каша из обрывков воспоминаний и размышлений, и даже кажется, словно далеко не все они принадлежат мне. Звенящий шум заполнил мою голову, не давая прийти в себя. И словно земля начинает уходить из-под ног, а в глазах темнеет. Отдаленно чувствую, как падаю, даже нет, падает мое тело, а сам я, мое сознание, словно потеряло с ним контакт и смотрит на это со стороны. Смотрит на то, как капитан подходит ко мне и дергает за плечо, что-то говорит, а я не слышу ничего, кроме нарастающего шума, не чувствую ничего, кроме давящей на виски боли в голове. С одной стороны, это плохо, а с другой, если задуматься, я все еще чувствую, что у меня есть голова, раз она может болеть, и это хорошо. Но долго ли у меня будет моя голова, может, я умираю? Может, у меня резко решило остановиться сердце, отказавшись жить такую жизнь, или все эти сто человек, объединив усилия, заставили его перестать биться. Не хотелось бы, чтобы все закончилось вот так. Постепенно затихает шум в ушах и проходит головная боль, да и рук капитана на своих плечах я уже не чувствую. Время словно растянулось, я не знаю, сколько это длится. Почему-то кажется, что всего несколько секунд, которые растянулись в долгие дни или даже недели.

Неужели такова смерть?

Но вдруг все закончилось. Я снова сделал глубокий вдох и закашлялся. Мир постепенно начал возвращаться, и головная боль усилилась. Силы постепенно возвращались, а сердце начало бешено стучать, разгоняя кровь по слегка онемевшим конечностям. Все системы отслеживания жизнедеятельности в костюме кричали. Слегка побаливает в груди. Но я уже прихожу в себя.

Немного отдышавшись, я встал. Капитана рядом не было. Зато была огромная дыра диаметром метров шесть в одном из холмов, которые окружали поляну. Все было усыпано землей. Похоже, я что-то пропустил, пока со мной происходило что-то непонятное. Но объяснения не заставили себя долго ждать. Капитан появился прямо передо мной, резко и беззвучно, словно и не пропадал никуда. Выдохнув с облегчением, он спросил:

– Ну как, отпустило? Ты в порядке? Я еле успел.

В ушах по-прежнему гудит. А капитан выглядит запыхавшимся и весь усеян землей.

– Успел куда? Что это только что было?

Еще раз тяжело выдохнув, он начал объяснять:

– Помнишь, я говорил тебе о тех, кто может скрываться от меня? Так вот, эта дуэль все же была ловушкой. И в ста метрах отсюда был еще один человек, который ждал, видимо, пока мы потеряем бдительность. Ждал момента. И мы дали ему возможность, когда ушли в переговорную. Он заставил твое сердце остановиться. Тело и сознание разделились, и мозг больше не мог контролировать тело. Он почти убил тебя, Вась. Почти достал. А меня не тронул даже. Потому что не смог бы. Но этой авантюрой он себя выдал, а дальше дело техники.

– И где он сейчас? Судя по этой дыре в земле, мы его больше не увидим, верно?

– Абсолютно.

– Ну и отлично. Спасибо. Я тебе теперь жизнью обязан. Но с каждой минутой что-то новое и удивительное, я бы даже и подумать не мог, что кто-то способен остановить чье-то сердце на расстоянии.

– Нечему тут удивляться, у оружия ведь точно такая же задача: заставить чье-то сердце перестать биться. Это то же самое, просто методы другие.

– Спорить не стану. Хотя методы, однако, интересные.

– Ладно, забыли. Двигаемся дальше? У нас есть еще минут сорок свободных. Можем прогуляться по одному интересному местечку, пока ждем подходящего момента для атаки.

– Прогуляться до последнего оставшегося на планете друга? Его навестим?

– Нет необходимости. Он только что застрелился.

– Ну надо же. Не захотел отдаться в твои руки. Ты все-таки внушаешь ужас.

– И не особо этому рад.

– Тогда и не зацикливайся. Пойдем прогуляемся, покажешь мне какое-нибудь интересное место.

– Да, пойдем. Твой костюм ведь выдержит нахождение на планете без атмосферы?

– Выдержит.

– Превосходно! Значит, отправимся в одно очень красивое место очень далеко отсюда. Закрой глаза.

Уже привычная просьба, после которой достаточно чуть дольше обычного моргнуть, чтобы обнаружить себя в совершенно незнакомом месте. Переведя костюм в герметичный режим, я на пару секунд погрузился в темноту. Интересно, что будет, если я не закрою глаза? Проверять не хочется, но интересно до жути.

Мы оказались на песчаном пляже, и песок был везде, куда ни глянь. Почти идеально ровная линия берега уходит в обе стороны за горизонт. За спиной пустыня, а прямо перед нами то ли море, то ли просто большое озеро, а может и вовсе широкая река. Понять сложно, потому что вода целиком покрыта льдом. А над головой висит маленькая и холодная звезда, красный карлик, и все вокруг окрашено в закатные цвета. Гравитация здесь заметно ниже привычных норм, значит, и планета не великан. А ведь здесь, наверное, могла бы быть жизнь, или даже была, но удача этой планете не улыбнулась. Впрочем, может, где-то под толщей льда и сейчас копошатся бактерии или простейшие организмы, кто знает.

Капитан знает, но говорить сейчас мы не можем. Ему, видимо, отсутствие атмосферы не особо мешает. Хотя, судя по тому, что датчики периодически пищат о наличии кислорода, он просто прихватил немного с собой. Мог, наверняка, прихватить и для меня, но, видимо, решил посидеть в тишине. Но я его не обвиняю, самому мне это тоже нужно. Так мы и сидели молча, любуясь пейзажами планеты, на которой всегда закат.

Но пора идти. Снова. Как бы ни было тяжело и неприятно, что бы ни происходило, всю жизнь я делаю только одно – еще один шаг. Шаг навстречу будущему, навстречу горизонту. Что же изменилось сейчас? Почему вдруг силы и стремление вперед куда-то улетучились? Не понимаю, не знаю, почему так тяжело дается мне каждый новый шаг. Накатывающая усталость давит, мешает, тормозит. Только, кажется, устал я совсем не телом. Все эти годы делал только то, что нужно, что правильно, и уже даже не понимаю, чего я сам хочу. Гонюсь за какими-то глупыми целями и идеалами, которые люди сами себе и придумали, и это вовсе не то, чего мне хочется.

Закончу с этим и пропаду. А вселенная пусть там как-нибудь сама без меня разберется. Плевать.

Капитан хлопнул меня по плечу, и я закрыл глаза. Уже ставший привычным ритуал отправил нас в новое место. В незнакомый, узкий и душный коридор. Гравитация ощущалась как-то неестественно, впрочем, естественной она и не была: судя по всему, мы мчимся сквозь Небытие на том самом корабле, про который говорил капитан. Значит, уже действуем. Скрываться смысла нет, все уже знают, что он здесь. Перед нами распахнулась дверь, и из коридора мы попали прямиком на сцену. Понятно теперь, какой спектакль ты хотел устроить. Видимо, это зал для общих собраний высшего руководства, и они все здесь.

– Не дергайтесь, хуже будет. Я пришел поболтать.

Зал был двинулся, люди начали подниматься с кресел, но, видимо, передумали. Слова капитана их действительно образумили.

– Мудрое решение. Итак, дамы и господа, я…

Человек, который уже стоял у трибуны, когда мы вошли, все же дернулся. Да к тому же с такой скоростью, что человеческий глаз едва поспевает за его движениями. Через мгновение он уже был меньше чем в метре от капитана и замахивался для удара, а еще через мгновение влетел в стену за нашими спинами. Зал словно качнулся и люди снова начали вставать, но такие проступки прощать нельзя. Повернувшись к залу, он сказал лишь одно слово:

– Сидеть.

И словно послушные псы, люди снова успокоились. Хотя вряд ли то была их воля, ледяной холодок мурашками прошелся по моей спине, а некоторые люди хватались за головы и кричали. Им больно, им страшно. Прозвучал выстрел. Кто-то не выдержал.

– Разберусь с нарушителем, после вернемся к беседе. Повторяю, никому не двигаться.

Повернувшись к тому, кто пытался напасть и был все это время придавлен к стене в горизонтальном положении, капитан подошел к нему и ударил куда-то чуть выше ступни. Треснула и захрустела кость, рассыпавшись на куски настолько, что нога ниже места удара повисла и, словно привязанная на веревке, нелепо болталась, покачиваясь в стороны. А он даже виду не подал, словно ему и не больно.

– Не чувствуешь боли, да? Ну и ладно, все равно ходить больше не сможешь так же свободно, как раньше. И драться тоже.

Захрустело правое предплечье и кисть, пальцы вывернулись под совершенно неестественными углами. В нескольких местах осколки костей прорезали кожу, и на пол начала капать кровь. Поразительно жестоко. Но эффективно. А нам только и нужно действовать наверняка.

– Итак, теперь можно и поговорить. Прежде всего, среди вас много тех, кто может переместиться отсюда, и даже есть те кто может перемещаться на большие расстояния, но я не советую этого делать. Ваше перемещение ограничено четырьмя километрами. Ни больше, ни меньше. Хотите в открытый космос – на здоровье. Я предупредил. Думаю, все присутствующие уже догадались о том, что жить вам остается совсем недолго. Вы, а также этот корабль, до пункта назначения не доберетесь. Надеюсь, о причинах говорить не нужно. Взорвать ваш корабль я мог бы без личного присутствия, но решил с вами немного пообщаться напоследок. Я бы дал вам возможность, шанс, вариант на выживание, но это только отсрочит вашу участь и усложнит мою задачу. Поэтому предлагаю напоследок поговорить. Просто посидеть и поболтать, как в былые времена я подобным образом собирался со своим экипажем. Их кровь на ваших руках, и те, кто причастен к этому, прекрасно знают, о чем речь. А причастных много, правда ведь? Ну что вы, не прячьте глаза, не делайте виноватый вид, знали же, на что идете. Хотя, если хотите, виноватый вид можете делать, потому что вы виноваты. И давайте уже поговорим наконец, не молчите, ну же, смелее.

Но все молчали. Многие так и остались сидеть с опущенными в пол глазами и, наверное, обострившимся чувством вины. Может, просто боятся, или готовятся принять свою смерть. Где-то в зале вновь раздался выстрел, и на пол упало еще одно тело. Да, похоже, и правда боятся. С последнего ряда неожиданно поднялся человек в плаще. Кажется, я его где-то уже видел… да, точно, в воспоминаниях капитана! Неужели это он? Но его ведь не должно быть здесь. Кроме того, кажется, его и не было минуту назад. Похоже, дела резко пошли не по плану.

– Раз все молчат, я спрошу. Что ты тут устроил? Нападаешь на тех, кто слабее тебя, ничего не может тебе противопоставить, и рад этому, а? Оправдываешься тем, что защищаешь людей, и готов убить всех, чтобы планета уцелела. Только разве это справедливо? Разве твои оправдания чего-то стоят, раз это всего лишь оправдания? Я могу прийти и лично истребить каждого человека, который нам мешает. Который мешает мне. Так останови меня, давай! Ты просто палач, мальчик на побегушках, исполняющий некую незримую волю, слепо следующий ей, вот и все. Ты ничтожен и слаб, ты даже не знаешь, зачем это делаешь. Вся данная тебе сила имеет лишь одну цель – убивать, и ты слепо следуешь этой цели, не думая о том, чего хочешь сам…

– Верно. Это именно то, что я делаю. И ты только что сказал, что именно для этого мне была дана сила, поэтому за этот дар я должен отплатить вселенной сполна. Я исполню ее волю. Даже нет, я сделаю ее своей. Да, так все должно быть. Только одно должно быть иначе: тебя здесь быть не должно. Убирайся.

– Воля вселенной? Ты и правда сумасшедший. Сам-то в это веришь? Все это ложь, и я докажу, покажу пра…

– Убирайся! С тобой у нас будет отдельный разговор. Позже. Я еще приду. А сейчас прошу тебя уйти. Пока что по-хорошему прошу.

– Я уйду, а ты запомни: за наши поступки нам послали расплату в виде тебя, но тебе за свои тоже придется расплатиться. До встречи, капитан.

И он исчез так же неожиданно, как и появился. А капитан, хоть и внешне остался совершенно спокоен, но что-то незримо дрогнуло в нем на несколько секунд. Дрогнуло и сразу утихло. Ненависть, злость, неожиданность этого вмешательства, все перемешалось и на несколько секунд в его глазах разбушевалась буря. Но это скорее было ощутимо, чем заметно внешне. Да и это уже не так важно, раз он согласился тихо и мирно уйти туда, откуда появился. Если бы у них здесь завязался бой, то корабль бы его все равно не перенес, так что и смысла в нем не было. Наверное. МОже, смысл был, но такой, который мне неизвестен.

А люди все так же молчали, не решаясь задать ни одного вопроса, не желая проронить ни одной фразы. Я не уверен, но, кажется, людей стало на пару человек меньше. Хотя мне это просто кажется, почти наверняка. Впрочем, даже если несколько человек отсюда исчезли, то исчезли они либо в открытый космос, либо с этим типом. В любом случае, это не проблема. Наконец, хотя бы один человек решил подняться и задать вопрос:

– Есть ли у нас… хоть у кого-то из нас хотя бы шанс выжить?

– Сейчас или вообще? Хотя, какая разница, ответ все равно будет отрицательный. Все присутствующие здесь сейчас умрут.

– Но почему?

– Ваше время истекло. Слишком долго молчали. Хватит с меня этого цирка. Располагайтесь поудобнее, можете помолиться, если хотите, оставлю вам пять минут времени. Через пять минут все реакторы, двигатели, да и вообще все, что может на этом корабле взорваться, именно это и сделает. Парочку человек я заберу с собой и казню на планете. А теперь, прощайте. Волей моей, волей Вселенной и рукой моей, вы умрете.

Капитан повернулся ко мне, и у него устало-скучающий вид. Но в глубине души его что-то тревожит. Беспокойство блестит в глазах странной искрой, от которой может разгореться целый пожар. Не знаю, разгорится ли, но может точно.

– Пойдем отсюда. Здесь небезопасно. Он не должен был здесь объявиться. Это нехорошо, могут быть серьезные последствия. Но могут и не быть, и я надеюсь, что не будут.

– Так сильно встревожило тебя его появление?

– Да, есть немного. А что, заметно?

– Разве что самую малость стало заметно сейчас, когда ты немного рассла…

Кресло, намертво вкрученное в пол, вдруг неожиданно научилось летать и прилетело в стену между нами. Расстояния между нами для этого не хватило бы, если бы капитан вдруг не сделал рывок на метр вправо, а меня не оттолкнул влево. Нагло и безрассудно, но тот, кто это сделал, явно не слабак. Терять этим людям нечего, решили развлечься напоследок. Больше, чем развлечением, это не будет, игра будет в одни ворота. Как обычно.

– Вы так и будете смирно сидеть и примете свою участь? Вот так вы хотите закончить, народ? Очнитесь! Нас намного больше, неужели вы не хотите даже попытаться хотя бы навредить ему? Терять нам уже нечего, так давайте…

– А я хотел взять с собой пять человек, чтобы поиграться. Похоже, ты будешь шестым. Доволен?

Капитан уже стоял у него за спиной. Оборвал на полуслове его речь, которой он пытался воодушевить товарищей. Превосходит. Сильно превосходит их всех вместе взятых. Но загнанные в угол бойцы – опасный противник. Я вмешиваться точно не буду. Меня там раздавят.

– Доволен. Хочу задать тебе вопрос, просто не хватило времени и решимости, а сейчас уже без разницы. Скажи, как тебя убить?

– О, серьезный вопрос. Я впечатлен, молодец. Я на него даже отвечу, почему бы и нет, подарок тебе за храбрость и отчаянность. Меня очень легко убить, не сложнее, чем обычного человека. Ведь тело у меня по большей части вполне человеческое. Почти, за несколькими исключениями. Но есть одна загвоздка: никому из вас, даже всем вам вместе взятым не подобраться ко мне настолько, чтобы меня хотя бы коснуться без моего разрешения. Поэтому правильно будет ответить никак. Тебе никак меня не убить.

– А я все же… Попытаюсь!

Сидевший сзади вырванного кресла человек вдруг вскочил с места и с размаху ударил капитана раскрытой ладонью. Точнее, попытался. Рука вплоть до локтя собралась в гармошку, словно грузовик, влетевший в стену на огромной скорости. А тот отчаянный, который все это время говорил, попытался с разворота ударить локтем, но удар его летел уже в пустоту: капитан снова стоял рядом со мной.

– Достойно. Один решил меня запечатать, лишить сил, сделал маленькую, быструю, незаметную, потому что готовить большую не было времени, а второй отвлекал. Хвалю, достойная попытка. Жаль, что бесполезная.

– А с чего ты решил, что на большую не было времени? Попался!

Все тот же смельчак выхватил пистолет и прицелился, но пистолет в считанные секунды расплавился, начиная вытекать потоками жидкого металла прямо из его рук. Закричав от боли, он выпустил красно-желтый ручеек прямо на пол, но то была вовсе не кровь, а лужица металла, которая только что была оружием.

– А что такое, не получилось, да? Странно, как же так получилось? Неужели я заметил подготовку к нападению и помешал ей? А ведь тех, кто может поставить печать, здесь всего пятеро, да и в целом это редкость, не так ли? Решили общими силами по мне ударить, да только я поставил печать посильнее поверх вашей еще на этапе подготовки. Или четыре человека, раскиданные по залу, уже мертвы, а у пятого рука в фарш превратилась? Даже не знаю. Но попытка была и правда достойная, честно. А теперь, я прощаюсь. Теперь окончательно. И да, кстати, на советую покидать помещение, потому что вполне возможно, что печать действительно стоит, и, возможно, убивает каждого, кто захочет выйти. Кроме нас двоих, конечно. Бывайте, дураки. Пятерых заберу с собой. Хотел шестерых, но раз у тебя рука всмятку, ты мне неинтересен. Разделишь участь с товарищами.

Я как-то машинально закрыл глаза от ощущения, что сейчас будет переход, и не ошибся. Мы снова стоим на траве, в спину светит солнце, дует легкий ветерок. От постоянной смены времени суток и мест легко потеряться во времени и пространстве. Но я начинаю к этому привыкать. Только когда я открыл глаза, обнаружил, что стою я в стороне от всех. Капитан обещался забрать шесть человек, но здесь было пятеро. Уже кого-то убил? Разве что прямо там, на корабле. Может, как раз тот, кто пытался ударить в спину, и был один из шести? Ничего не понимаю, черт. Я как маленький ребенок в мире взрослых, где все знают обо всем, и только я один ничего не понимаю. С этой мыслью я побрел в сторону капитана, надеясь понять, что еще он придумал и зачем притащил сюда этих людей, и успел услышать лишь обрывки фраз.

– …и поэтому вы здесь. Ну что, повеселимся?

– А мне объяснишь, что за веселье ты решил устроить?

– Да, ты как раз кстати. Понимаешь, эти пять человек совместными усилиями могли в теории разорвать мою печать и свалить с корабля, я решил не оставлять им такой возможности. Кроме того, они могли кого-то еще спасти вместе с собой, а нам это ведь не нужно.

– Так что ты тут решил устроить? Все еще не понимаю.

– Я так сильно проникся словами их лидера, что решил проверить свои силы. Вдруг я и в самом деле слабак. Но, думаю, что это не так, и хочу это доказать. Не им, себе. Так что в радиусе четырех сотен метров и я, и они, мы обычные люди, ты уже видел этот трюк. К тому же, нужно иногда положиться на свое собственное тело и быть уверенным, что оно не подведет. Поэтому я их по земле размажу, зубы будете в траве искать.

– То есть старая добрая драка за звание сильнейшего? Один против пятерых?

– Нет, конечно, я же не самоубийца. Вообще, ты прав, один против пятерых, но мы договорились, что бой будет один на один, так ведь, господа?

– Не было никакого договора, ты сам установил правила.

– Но вы на них согласны, не так ли? Вась, можно попросить тебя об услуге? Если кто-то нарушит правила поединка – смерть. Касается и меня. Но я не буду нарушать. Если кто-то попытается сбежать – то же самое. Можешь стрелять на поражение. Или наоборот, ранить посильнее и оставить наедине с последствиями трусости и подлости. Хорошо?

– Как скажешь. Но прежде, чем вы начнете, хочу предложить тебе другой вариант. Как насчет нас двоих против всех пятерых сразу? Пистолет из кобуры обещаю не доставать, и нож из ножен тоже. Если ты не против, конечно. Тоже хочется немного размяться.

– Звучит неплохо, только не знаю, не будет ли это слишком нечестно?

– Не знаю, думаешь пятеро против нас двоих это слишком много?

– Наоборот, ты один двоих переломаешь, даже минуты не пройдет. А дальше уже дело техники.

На лице невольно появилась ухмылка, оказывается, он признает меня как сильного бойца. Я вышел из костюма и перевесил ножны и кобуру на пояс.

– Тогда будем надеяться, что ребята тоже не промах, и смогут дать нам отпор.

– Что ж, тогда давай. Только с одним условием, все тем же, как и раньше: если кто-то попытается сбежать – застрели. Идет?

– Идет.

– А нам хотя бы слово сказать дадут? С чего вы решили, что мы согласны драться?

– У вас нет выбора. Разве я давал вам право что-то решать? Вась, их мнения кто-то спрашивал?

– Не-а, не спрашивал.

– Вот видите, вы лишены права что-то решать.

– А ты высокомерный.

– Иногда, когда настроение соответствует. Раз уж ты так считаешь, то можешь сжать свой кулак и зарядить по моей высокомерной морде.

– Принимается.

Просто тянули время. Надеялись занять позицию повыгоднее, чтобы нанести первый удар и зажать нас. Они стоят вокруг нас полукольцом, и самый ближайший ко мне стоял слева всего в паре шагов. Именно он сделал первый выпад, кинув правую руку по дуге в мою челюсть. Но не попал. Рука пролетела над головой, и ответный удар пришелся ему точно в центр груди, сбивая дыхание и роняя его на землю. Немного замешкавшись, я было пропустил удар ногой, но перехватил его в воздухе и, распрямившись, швырнул ногу так высоко в воздух, как только смог, отправив еще одного немного полежать на траве. Капитан же пропускал удары, на него нападали сразу трое. Отстегнув ножны с пояса, я кинулся ему на помощь, но помочь ему мне не дали: первый уже отдышался и стоило мне только развернуться, он прыгнул в мою сторону и схватил меня за ногу, нелепо развалившись на земле, но и я от неожиданности потерял равновесие и упал, но быстро пришел в себя и с душой пнул его прямо в лицо, которое сразу залилось кровью. Скорее всего, сломал нос. Рывком вскочив в полуприсед, я выпрямился прямо в человека, который тоже уже встал, но снова оказался на земле: я распрямился как пружина и благодаря разнице в массе толкнул его как игрушечного. Он пролетел чуть меньше метра и снова упал, и, похоже, пытаясь смягчить падение, весьма неприятно вывихнул кисть. Теперь помочь капитану. Один держал его правую руку, второй пытался схватить со спины, а третий наносил удары в левый бок, методично пробивая защиту. Да, трое на одного некрасиво, но умно. Тот, который наносил удары, получил от меня весьма неприятный подарок: удар острием ножен прямо в печень. Возможно, сломал ему ребро, но не уверен. В любом случае, удар был весьма значительный, и если бы не ножны, то он бы уже корчился в предсмертных муках.

Двое других на пару секунд застыли, и тот, что держал капитана со спины, завопил:

– Ты обещал не использовать нож!

– Неправильно, мальчики, он обещал не доставать его из ножен, – сказал капитан, и, воспользовавшись замешательством, резко дернулся назад, словно пытаясь вырваться из захвата, на деле же просто размахивался, чтобы ударить с левой прямо в челюсть тому, кто держал его правую руку. И, видимо, попал. Он пошатнулся и упал, предпринял неловкую попытку встать, но так и остался сидеть на земле, приходя в сознание.

– Один выбыл! Продолжаем!

Кажется, ему даже весело. Впрочем, я и сам рад размяться. На меня уже бежали те двое, что нападали на меня изначально. Тот, со сломанным носом, очень жаждет поквитаться, но в глазах уже помутнело. Слишком медленно. Я отвел его удар в сторону и схватил за предплечье, уводя руку себе за спину, а ногой выбил у него точку опоры, не оставляя шанса удержаться. Он повалился на живот, переградив путь второму нападавшему, но меня это не остановило, и я прошелся прямо по нему, полноценно подключая нож к бою. Конечно же, не доставая из ножен. С тобой я закончу быстро. Противник растерян и стоит в защите. Вот ошибка, слишком далеко выставил ногу. Расплачивайся! Резко замахнувшись, я бью точно в колено, и тяжелый армейский ботинок делает свое дело: резкий вскрик от боли и человек уже стоит передо мной, упав на одно колено, забыв о всякой защите, хватаясь за колено, чувствуя адскую боль. Завершающий удар рукоятью ножа в горло выкидывает его из боя. Но это он переживет… наверное. Если трахея цела и он не захлебнется в собственной крови, то переживет.

А капитан тоже не промах! Техника хромает, но драться он умеет, и оценивать обстановку тоже. По-прежнему оставаясь схваченным со спины, он еще разок зарядил коленом в челюсть тому, кто уже без малого был без сознания, и этот удар вырубил его окончательно. Но его все еще держат и все еще не дают оклематься, осыпая ударами. Развернувшись, я с душой пнул того, со сломанным носом, когда он поднялся на четвереньки и попытался встать. Даже жалко его немного, только и делает, что по земле валяется.

– Бой насмерть? – громкий вопрос, больше похожий на боевой клич, вырвался из моего рта. На мгновение все замерли, и почти одновременно ответили со злобным утверждением.

Тогда не ждите пощады, мальчики.

Добивать упавших – скверный приемчик, но еще один удар ботинком в лицо лишним не будет. Потом рывок, защищаю капитана от очередного удара и сразу же бью в ответ. По широкой дуге мой кулак разгоняется противнику в челюсть, точно и неумолимо, но лишь проходит вскользь, я пропускаю удар в корпус, но это неважно, все именно так и задумано. Долетев до нижней точки своей дуги, мой кулак остановился и полетел в обратном направлении, но в этот раз нож смотрел ему в грудь. Всем телом вложившись в удар, я почувствовал, услышал: на этот раз ребра точно сломаны. Мой противник отшатнулся, теряя дыхание и равновесие, и я решил ему в этом помочь завершающим ударом ногой в то же место. Остался один, и он трусливо прячется за капитаном как за живым щитом, но смысла в этом не было: капитан, поймав точку опоры, дернулся в правую сторону, а я зашел ему с левого бока им за спину и пропустил ножны между его затылком и шеей противника, а затем резко дернул на себя, и только после этого захват наконец-то разжался. Встать уже никто не пытался, а я продолжал тащить ножны наверх, схватившись за ними двумя руками. А по моим рукам били другие руки, с каждым ударом становясь все слабее. Хватались, царапались, цеплялись чужие руки, не способные что-то изменить.

– Сда… юсь… – прохрипел едва живой голос, и я было ослабил хватку, но капитан покачал головой.

– Ну конечно сдаешься, недооценили, не были готовы, опять та же история. Никаких сдач, никаких пленных. Насмерть.

И руки, чужие руки, безвольно повисли на моих. Сознание он потерял еще через несколько секунд, но волю потерял точно раньше. А я, наверное, и не имел воли к тому, чтобы их всех убить. То была воля капитана, но я ведь обещал ей следовать.

Обмякшее тело рухнуло на землю, а я сел рядом с ним, чтобы отдышаться. Победа в неравном бою. Хотя вряд ли он был неравный в пользу противника.

– Справились… А ты неплох, Вась, хватку не теряешь.

– Ты тоже молодцом.

– Знаешь, надоело мне это все… Может, к черту, а? Их и так горстка осталась, корабль-то взорвался, пока мы тут ворочались. С этими закончим и отдохнем, хотя бы немного. Самому мне не нравится то, что мы делаем, хотя вроде за правое дело сражаемся. Давай наведаемся к Нулевому и возьмем перемирие на денек? Что скажешь?

– Отдохнуть нам точно не помешает, да и подлататься малость. Я-то жив-здоров, а тебя неплохо обработали.

– Дай нож, пожалуйста. Раз уж они проиграли и бой окончен, можно и без ножен.

– Добьешь?

– Придется.

– Держи, – я встал и протянул ему нож.

– А за меня можешь не переживать, – сказал он, переворачивая одни из тел на спину, – тело у меня может и человеческое, но не совсем обычное. Заживет все, пару часов даже без полной силы и я как новенький.

Один удар точно в сердце. Осторожно, точно, даже с капелькой изящества. Всех пятерых. Лежачих не бьют, но иногда добивают.

– И все равно не понимаю, с какой целью они все это делают? На нас напали, истребляют целые цивилизации и планеты. Неужели просто потому, что они сильнее?

– Ну, напомню тебе, что они казнили весь экипаж Ковчега, хоть и большинство чужими руками, – сказал он, садясь рядом.

– Может, они просто злые люди, и сила попала не в те руки.

– Возможно. Ты так жаждешь докопаться до истины?

– Наверное… Не то чтобы это важно, я в любом случае пойду до конца, просто знаешь… не уверен, что я прав. И вроде они напали на нас…

– Дважды.

– И разнесли бы планету, если бы мы их не остановили… Вроде и признались, что убили миллионы или даже миллиарды, а все же… ощущение какое-то странное. Как будто все это неправильно. Наверное, я просто устал.

– Но мы же всего пару дней назад начали.

– Да не сейчас устал, а глобально. От всего, от такой жизни. Накопилось за столько лет, хотя в последние несколько лет я и в боях-то не был. Да и боев, в целом, не было. Землю сделали мирным местом, хоть и принудительно. А мне не хочется больше жить такую жизнь, которую я живу, не хочется отправляться на непонятные планеты на экспериментальных кораблях по указке горстки правителей, не хочется вышибать дурь из людей, не согласных с тем, как устроена жизнь на Земле… Спокойствия я хочу, забыть это все и свалить подальше, куда-нибудь, где никто не найдет. Но сначала нужно довести дела до конца во что бы то ни стало.

– Давай разберемся с этим позже. Найду тебе планетку, где никто не достанет, возьмешь с собой кого хочешь и что хочешь, да живи себе. Но сначала, правильно ты сказал, нужно закончить дела.

– Ты это серьезно?

– А почему бы и нет. Спасем мир и уйдем на заслуженную пенсию.

– Звучит как план.

– И план весьма неплохой, скажи ведь?

– Мне нравится.

– Значит решено. А сейчас пойдем на мировую. На денек. Вернее, перемирие само к нам уже пришло.

Капитан замолчал и посмотрел куда-то в сторону. Из-за холма показалась фигура в плаще. Я напрягся и начал было вставать, но капитан положил мне руку на плечо:

– Сиди, все нормально. Он не с враждебными намерениями идет. Но если не так дернется – в пыль сотру. Хотя нет, вставай, прогуляемся.

Форт-ноль, Нулевой… Чего ему надо? Тоже захотел передышку? Он стоит на холме и машет рукой, подзывая к себе. А мы откликаемся на его призыв. Возможно, это глупость, но мы идем в его сторону. Я немного отстал, забирая свою броню, но, похоже, спешить и в самом деле некуда. Капитан остановился и подождал, пока я закончу. Затем мы поднялись на холм, и Нулевой заговорил:

– Доволен? Добился своего? Я сдаюсь. Твоя сила не имеет границ, с тобой бесполезно сражаться. Ты отобрал мой экипаж взамен на свой, мы квиты,остановись уже наконец. Неужели ты не видишь, что несешь только смерть и разрушения? Не знаю насчет тебя, а я так больше не могу. Я опускаю руки. Хочешь – убей, хоть здесь и сейчас, я больше не сопротивляюсь. Людей только не трогай, оставь хоть кого-то!

– Не могу, извини. Это война не до победы, а до конца. Не имею права остановиться, пока кто-то из вас дышит, и ты это прекрасно знаешь.

– Нас осталось всего двадцать три…, – он осекся.

– Иронично, да? Ты и еще двадцать два человека. Знакомо, не так ли? Может, им тоже прикажешь застрелиться, как тогда? Ты ведь можешь, я знаю. Я же все равно за ними приду, за каждым из них, а потом и за тобой. Но ты останешься последним. Впрочем, я предлагаю перемирие, отдохнем немного, и мы и вы. На сутки. Согласен?

– А как же идти до конца?

– Не издевайся, ты прекрасно знаешь, что мы с тобой люди, как ни крути, и тело у нас человеческое. Ты когда спал в последний раз? Хоть мы и способны выдержать куда больше простых людей, но все равно людьми остаемся, хоть и не совсем простыми. Давай отдохнем немного, а потом я наведаюсь к тебе в гости, договорились?

– Как будто у меня выбор есть.

– Буду считать, что это согласие. Только без фокусов, ладно?

– Хорошо, договорились. Следующая наша встреча, скорее всего, будет последней.

– Да, скорее всего, – сказал капитан с какой-то ноткой печали в голосе, я лишь молчаливо слушал их непринужденную беседу. Даже и не скажешь, что они враги.

– Надеюсь ты доволен, что все идет так, как ты задумал.

– Я и сам не знаю, но, кажется, доволен.

– Что ж, тогда до встречи.

Они обменялись рукопожатиями, совершенно не враждебно прощаясь друг с другом. Затем фигура в плаще расплылась в воздухе, оставив загадочно висеть многозначительную довольную ухмылку.

– И что же, на что потратим время, которое у нас появилось? Просто отдохнем, вернемся в ваше поселение, посмотрим, как у них дела? Поспим, в конце концов. Или можем рвануть куда-нибудь на неизведанные планеты, разглядывать то, что не видело ни одно живое существо во вселенной, что скажешь?

– Я бы отдохнул. Но куда-то рвануть тоже можно. На пару часов. Думаю, успеем. А потом закончим дела. Вернем тебе твое имя.

– Вот же прицепился ты к этому имени! Мне и так нормально! Впрочем, ты прав, вернем его.

Я ненадолго опустил взгляд в землю и спросил:

– Скажи, а каково это, быть самым сильным существом во вселенной?

– А с чего ты решил, что нет никого сильнее меня? Может быть и есть, просто я не знаю об этом. Но если задуматься, то плохо. Представь, что у тебя есть дорогущий спорткар, а ты стоишь на нем в пробке на работу и больше ни для чего не можешь его использовать, просто запрещено. Вот примерно так это ощущается, потому что пока мы все не закончим, я буду стоять в пробке на работу. Мне даже кажется, что никому нельзя обладать подобной силой. Я даже сам не знаю всех своих возможностей, и если окажусь на планете, где разум и общество только начинают развиваться, там я буду богом во плоти, понимаешь?

– Понимаю, о чем ты говоришь, но твои чувства понять не могу, извини. Ты такой во всем мире один. Во всей вселенной.

– Да! Именно! И это тоже в некотором роде плохо. Одиноко как будто. И ничего с этим не поделать.

– Насчет одиночества можешь не переживать. Я хоть и не полубог, но одного тебя не оставлю.

– Спасибо, это радует. Пойдем к твоим верным товарищам, они будут рады тебя видеть.

– Пойдем.

Я встал и снова, уже интуитивно чувствуя, что сейчас мы переместимся, привычно, закрыл глаза. Мы оказались на площади перед штабом. Следы атаки уже почти полностью прибрали, разве что табличка с именами погибших, которая появилась у главного входа в штаб, напоминала о том, что нападение вообще было. Имен, к счастью, было совсем немного, но смотреть на них я пока что не хотел. Почести будем раздавать потом, и скорбеть тоже.

Здесь уже был поздний вечер, и люди наверняка готовятся спать. Совсем со счета времени сбился… Мы столько раз перепрыгивали между разным временем суток, что я даже не знаю, сколько прошло с тех пор, как все началось. Не знаю даже, прошел ли хоть один день, может, это все тот же день, в котором мы были на чужой планете с крайне малыми шансами на спасение. Хотя, капитан говорил про пару дней. Но я не уверен, и ощущения мне ничего не подсказывают. Совсем ничего. Но это в целом и неважно. Хочется в душ и поспать, только и всего.

–Давай не будем шума поднимать, просто пойдем спать. Что-то я не подумал. А уже завтра встретишься со своими, поболтаешь. Представь, как они удивятся, когда ты выйдешь из своей комнаты как ни в чем не бывало? Потрясное шоу получится.

Капитан был удивительно веселым, и было в его словах что-то такое, что отказаться было невозможно. По моему лицу тоже прогулялась улыбка, и я согласился на его предложение. Мы договорились встретиться утром после завтрака, пожелали друг другу спокойной ночи, и я снова закрыл глаза, а когда открыл, я был уже в своей комнате. В своей одинокой комнате, в которой, как полагается старшему офицеру, было все: душ, плита, холодильник, шкаф, огромная кровать, еще один шкаф для хранения и подзарядки костюма, который я с удовольствием скинул с себя в этот самый шкаф, потом запер дверь и, взяв чистую одежду, вяло побрел в душ. Хочется спать, и усталость резко навалилась мне на плечи, но теплая вода немного смыла ее с меня. Шумоизоляция тут так себе, и кто-то может услышать душ, и тогда сюрприза не получится. Плевать, я просто сделаю вид, что меня тут нет.

Душевые кабины я не особо люблю. Хочется растянуться в горячей ванной с пеной хотя бы на полчаса… Но здесь, как ни крути, военная база, еще и в отдалении от привычной цивилизации, и такой роскоши тут пока что не найти. Поэтому иметь возможность принять душ это весьма неплохо, даже если хочется большего. Квартиры-студии я тоже не люблю, просто иногда приходится мириться с тем, что у тебя есть. И это, надо сказать, не так уж и плохо: даже среди всей этой функциональной компактности, мне разрешили поставить себе огромную удобную кровать и слегка расширить помещение на этапе планирования и строительства.

Удивительно, сколько всего тут построено за такой короткий срок, ведь мы на планете даже не год. Кажется… С другой стороны, год земной вполне возможно и прошел, здесь-то год длится заметно дольше, больше четырехсот суток, да и сами сутки без малого сорок часов. Или чуть больше сорока? Никак не могу вспомнить, может, из-за усталости, а может, я и не запоминал никогда. Впрочем, какое это имеет значение сейчас? Разве что до рассвета еще далеко, а значит впереди долгая ночь, полная спокойного сна. По крайней мере, хочется на это надеяться.

Вытеревшись полотенцем насухо, я вышел из душа, взял чистую одежду, а грязную кинул в корзину для белья. Основной свет я включать не стал, и единственное, что освещало комнату, это лампочка в ванной, свет которой вылезал из открытой двери. Темнота жуткая, все же сказывается отсутствие луны. То ли мне везет оказываться на планетах без спутников, то ли это во вселенной и правда редкость. Впрочем, свет мне сейчас и не нужен, единственное, что мне нужно, так это поспать. Сполна поспать, пока есть такая возможность…

Погасив свет и в ванной, я почти сразу провалился в сон. Он затягивал меня, тяжелой пеленой застилая сознание и давая столь желанное спокойствие. Но спал я очень неспокойно, снилось что-то тревожное, запутанное и как будто даже чересчур осмысленное для обычного сна. К счастью, на утро все это отступило и забылось без следа. Утро только еще собиралось наступить, и рассвет был едва заметен на горизонте, но спать уже не хотелось, и без того много времени провалялся. Хоть и ночи здесь вынуждают сильно перестраивать режим, а полностью приспособиться к нему не получается, сколько ни старайся. Все-таки миллионы лет эволюции это не шутки, и их отпечаток даже за целую жизнь едва ли стереть получится. И сейчас я разрывался между желанием проклинать этот отпечаток эволюции за то, что проснулся в такую рань, и благодарностью ему за то, что прекрасно отдохнул и проснулся еще затемно, не проспав чересчур много.

В условиях, сильно отличающихся от привычных, всегда тяжело организовать быт. Расписания, работающие на Земле, здесь прижиться не способны по очевидным причинам, и привычный для армии строгий порядок тут тоже не прижился, хотя попытки были. Но в итоге пришлось заново изобретать расписания дежурств и распорядок дня, а потом еще и привыкать к этому всему. Поначалу было тяжело, но со временем все постепенно разложилось по полочкам. Впрочем, кажется, по-другому быть и не могло.

Приведя себя в порядок и одевшись, я вышел в коридор и сразу же чуть не столкнулся лбами с Колей. Он выглядел так, словно всю ночь не спал и сидел за работой, а он такое любит. Недоуменно окинув меня взглядом, он протер глаза, словно подумал, что ему это мерещится, но я никуда не пропал и уж тем более не был глюком. Все еще недоумевая и пытаясь найти слова, он смог изречь только одно протяжное “Но…”

– Да, так получилось. Заглянули отдохнуть и пополнить запасы.

– Понятнее не стало. Наверное, я просто за работой уснул и мне это снится, – он попытался ущипнуть себя за руку и тихонько охнул, когда проснуться не получилось.

– Мы почти закончили дела, и капитан заключил перемирие на сутки. Всем людям надо отдыхать, хотя бы иногда. И тебе не помешает.

– Я как раз спать иду… И ему тоже отдыхать надо?

– Тело у него вполне человеческое, как он сам говорил, так что да, нужно.

– Ясно. Тут все переживали, думали, что тебя пару месяцев не будет, а то и больше.

– Признаться честно, я и сам так думал, но все оказалось проще. Хотя моей заслуги в этом нет.

– Ясно. Ты прости уж, но я информацию не могу ни обрабатывать, ни уж тем более выдавать. Так что тебе доброе утро, а мне – спокойных снов.

– Да, спокойных тебе снов, иди, трудяга.

И он побрел по коридору в сторону своей комнаты, обернувшись через несколько метров, чтобы еще раз убедиться, что ему это не показалось. А я пошел в другую сторону. Комната капитана этажом ниже, и я решил пойти сначала к нему, посоветоваться о том, что мы будем делать и что стоит рассказать, а что нет, но встретились с ним мы на лестнице, когда он поднимался ко мне. Прямо утро внезапных встреч какое-то!

– Уже проснулся? Ну что, будешь собрание проводить?

– Да, но попозже. Хотел для начала спросить у тебя, что мне вообще рассказать ребятам.

– Ну, ты серьезный дядя, сам можешь принимать решения и думать головой. Что хочешь, то и расскажи. Все произошедшее секретом не является.

– Это я так, на всякий случай. А то вдруг что-то рассказывать не стоит.

– Нет, все нормально, расскажешь то, что посчитаешь нужным. Пойдем завтракать. Да, кстати… насчет сбежать на край вселенной и выйти на пенсию я не шутил. С этой информацией тоже делай что хочешь.

– Хорошо. Спасибо.

– Не за что! Пойдем.

Люди, должно быть, удивились, когда на их коммуникаторы поступило сообщение о собрании через два часа. А те, кто не удивились, просто еще спят. Или уже спят. все-таки сложный и запутанный график дежурств… Я почему-то волнуюсь и совершенно не знаю, что сказать. Да и так ли важно что-то говорить? Мы же, по сути, просто отдохнуть пришли, скоро нам опять уходить. Для начала нужно позавтракать.

В столовой нам повезло, здесь было тихо и безлюдно. Что, впрочем, неудивительно, мы пришли сюда в такую рань и взяли еду у ночных нарядов, которые еще не сменились. К счастью, готовят в столовой с небольшим запасом, поэтому голодными мы никого не оставим, иначе меня бы совесть замучила. Завтрак незамысловатый, но приятный: гречка с парой кусочков тушеного мяса, серый хлеб, кусочек сыра и чай. Только вкуса еды я особо не заметил, так что было неважно, главное чтобы организм зарядился энергией. В голове крутилась только одна мысль: не пропадет ведь без меня планета, не настолько я важен. А все эти приключения со спасением мира невесть от чего явно не для меня. Капитан вот подошел бы для этой роли, хотя и он делает это все не то чтобы от большого желания или энтузиазма… В любом случае, сначала нужно все дела довести до конца.

Капитан мне что-то говорил, но я особо не слушал, разглядывая остатки гречки и допивая чай. Ему, видимо, собеседник был и не сильно нужен, он просто что-то рассказывал, восхищенно взмахивая руками, пару раз даже чуть не пролил свой чай. Но пора бы вернуться в реальность.

– … и там, представляешь, целых три системы колец, которые замыкаются в восьмерку! В бесконечность! Представляешь, и мы живем в одно время с этими планетами, а они ведь столкнутся со дня на день и, возможно, образуют новую систему колец! Это же потрясающе! Со дня на день, конечно, по меркам вселенной, может пройти не одно десятилетие, прежде чем это случится, и нас с тобой, вполне возможно, даже в живых не будет уже к этому моменту.

– Прости, я не слушал особо, пропустил многое из того, что ты сказал. Но такое удивительное вселенское чудо и правда впечатляет.

– А вселенная полна удивительных чудес! Всей жизни не хватит чтобы увидеть даже ничтожный один процент всей ее красоты и величия. Я бы очень хотел показать тебе кое-что.

– Что же?

– Как две звезды коллапсируют в черную дыру.

– Вот так новость! Ты меня очень сильно заинтересовал, на такое я бы и впрямь посмотрел.

– Только происходит это все реже, вселенная стареет, звезды сгорают и все такое прочее. Но примерно через полгода в одном достаточно дальнем уголке должен случиться коллапс! Надеюсь, что мы с тобой на это посмотрим.

– Я тоже надеюсь. А когда, если точно?

– Примерно через полгода это максимум, который мне известен. Я знаю все, что было, но не могу знать, что будет, только предполагать и строить расчеты.

– Мне кажется, с твоими знаниями можно рассчитать что угодно.

– Почти что угодно. Да и в масштабах вселенной погрешности огромны… Жизнь человека это ничтожное мгновение в сравнении с теми миллиардами лет, которые…

– Вась? А вы… Не понимаю.

Андрей перебил капитана посреди фразы, но его удивлению нетрудно найти объяснение. Видимо, освободился с дежурства, а может просто проснулся.

– Проходи, присаживайся, завтракать пришел? Мы уже поели, но можем посидеть с тобой, если хочешь. Ну и можешь спросить, если тебя что-то интересует или смущает. Мы перемирие заключили, решили отдохнуть немного, ну и пополнить припасы, поспать, в общем отдохнуть.

Андрей поставил разогреваться тарелку с гречкой, но глаз не отводил от нас, словно не верил, что мы правда настоящие. Его можно было понять, для него все законы логики и физики остались неприкосновенными, не сломанными на куски выходками капитана. А одного раза, когда они вдруг перенеслись на непонятно какое огромное расстояние, видимо не хватило, чтобы его убедить. Но насильно ни в чем его убеждать я не стану. Не верить он имеет полное право. Ведь мы и правда странно появились, сначала ушли непонятно насколько, а потом возникли непонятно откуда.

Впрочем, какое это все имеет значение?

Андрей поставил на стол поднос и начал молча есть. Да и мы не проронили ни слова с тех пор как он вошел, если не считать мое приветствие. Он сел напротив меня, рядом с капитаном, и поглядывал то в тарелку, то мне прямо в глаза.

– Что тут происходило в наше отсутствие? – первым начал я. Капитан было начал говорить и уже набрал воздуха в легкие, но я жестом остановил его.

– Да ничего интересного, командир. Дядьки с Земли приперлись, собираются строить город целый. Прям настоящий город, не базу военную! С домами, заводами, космопортом. Крейсеры пригнали новые, и еще два пригонят, когда построят. Они прям решили обживать эту планету. Самая дальняя планета, на которой живут люди, земляне.

– Самая дальняя из тех, что мы знаем, – снова жестом попросив капитана помолчать, сказал я, – И с людьми, о которых мы знаем.

У Андрея одна бровь поползла на лоб, а я продолжал:

– Видишь ли, мы воюем не с какими-то неведомыми существами, у нас война с людьми. С людьми, которые получили определенные способности и отправились на далекие планеты порабощать космос. Не покорять, а именно порабощать, стирая с лиц планет целые цивилизации. На сегодняшний день уничтожено четыре разумных вида, но больше мы такого не допустим. Все, кто виноват или участвовал в этом, умрут. Их осталось-то немного совсем. В скором времени все закончится. В общем-то, об этом я хотел рассказать на собрании, ты уже видел сообщение о сборе?

– Да, видел, подумал что глюк. Да и вы двое глюком мне кажетесь, если уж честно. Но вроде вы не глюки. Вроде.

– А мы ведь и правда на глюки похожи, или на призраков. Ушли в никуда, появились из ниоткуда, скоро опять уйдем в другое никуда, – на этот раз капитану говорить я не мешал, – только мы совсем не глюки, призраков так вообще не существует. Мы похожи на них, но все же мы люди, из плоти и крови, мы дышим, думаем и испытываем чувства, и…

– Вы так сильно меня убеждаете, что мне начинает еще сильнее казаться, что вы не настоящие.

Мы с капитаном переглянулись и засмеялись над чем-то, Андрей же недоуменно отхлебнул чая и смотрел на нас как на дураков. А мы и есть дураки. Ну разве станет живой и настоящий человек доказывать окружающим, что он существует? Отсмеявшись, я ответил:

– Не бери в голову, с ума сходим потихоньку, завертелись немного события. Как видишь, планы немного изменились, и все получается куда быстрее, чем могло бы быть.

– Но это однозначно к лучшему, – добавил капитан.

– Надеюсь. Что бы там ни было, большие дяди сильно засуетились, когда узнали, что мы с неизвестной цивилизацией в бою столкнулись. Даже два крейсера пригнали, и строят еще два, оказывается. Но, сдается мне, сюда они не полетят, потому что строиться им еще года два, это во-первых, а во-вторых, не только здесь ведь бывают проблемы, не только эту планету надо осваивать для людей. Избыток ресурсов, перенаселение… сам знаешь, что я рассказываю.

– А как же Весна? Так и торчит на марсе?

– Да, по-прежнему с этим красным камешком возятся. Хотя, говорят, успехи хорошие. Лет через пятьдесят, если повезет, там вполне можно будет жить не под герметичным куполом. А Целина наша дальше отправится, когда здесь война закончится, военное положение ведь ввели. Хоть и не совсем понятно, зачем, нападений-то больше и не было.

Мы с капитаном переглянулись. Он сказал:

– И больше, судя по всему, не будет.

– Вы уже об этом позаботились?

– Можно и так сказать. Наши товарищи по ту сторону баррикад решили эту планету разнести, мол, раз не наша, так вообще ничья.

Андрей подскочил как ужаленный и пролил на поднос остатки своего чая.

– И вы молчите! Надо предупредить, подготовиться!

– Да успокойся, мы их образумили. Нет у них больше возможности планеты взрывать. Пока что нет… но создать новое такое оружие они не успеют, через пару дней война закончится.

Снова недоумевая, Андрей сел обратно на свое место и грустно посмотрел на размокший в чае хлеб, взял лежавший на нем кусок сыра, который уцелел и отправил себе в рот без особого удовольствия.

– Ладно, еще увидимся. Я буду в комнате для брифингов через два часа, как и запланировал, – сказал я, вставая из-за стола. – Уже чуть меньше двух часов, но не столь важно. Дел особых у меня нет, вы тут неплохо справляетесь, уже все залатали и порядок держите хорошо.

– Да повреждений немного было, как будто атаковали нас не всерьез, не пытались будто по-настоящему навредить даже.

– Кто знает, кто знает… может, наш ответ для них был просто поводом планету разнести, и повод этот был им очень нужен? В любом случае, не так уж это и важно, главное что все хорошо.

– Почти все…

– Я видел мемориал. Да, жалко людей, тут не поспоришь…

На этой ноте мы и распрощались. Капитан предложил мне помочь ему собрать припасы в дорогу, раз уж дел у меня нет, и я охотно согласился. Хоть чем-то руки занять. Делать мне и правда было нечего, без меня и правда тут справляются. Это радует, хоть и нагоняет тоскливые мысли о том, что не особо я и важен, что я легко заменим. Так же легко, наверное, любой другой человек мог пойти помогать капитану, здесь достаточно умных и опытных солдат, многие из которых до сих пор помнят реальные боевые столкновения с реальным противником, а не учебные программы и тренировки. Как бы близко они не были к реальности, а все же реальностью, им никогда не стать. С другой стороны, какая разница, заменим я или нет? Ведь именно я живу эту жизнь и участвую в этих событиях, а раз уж все началось, то другому человеку на мое место уже не встать. Это моя жизнь и моя история. Я там, где должен быть, и делаю то, что должен делать. А остальное не так уж и важно.

В войнах часто берут пленных. Кто-то сам сдается, кого-то насильно скручивают, отбирают оружие и дают по морде тяжелым армейским сапогом, чтобы лежал носом в землю и не дергался пока не разрешат. Международные нормы гуманности и все такое. Но мы сейчас не подчиняемся никаким нормам, единственная наша цель – полное истребление противника. По крайней мере, так говорил капитан. Но он прав. Эти люди опасны, даже самый слабый из них стоит целого взвода солдат, а то и больше. И раз уж нельзя, чтобы эта сила оставалась в тех руках, в которых она есть, ее придется уничтожить. Вот только… уничтожить ли? В голову закралась одна мысль, внезапно и неприятно, что, может, капитан хочет получить себе всю силу, которая разделена между этой сотней человек, может, он способен как-то получать способности тех, кого он убил? Ведь до той схватки в лесу, когда его “запечатали”, сам он ставить печати не мог, не мог ограничивать чужие способности, а на корабле несколько часов назад он провернул именно такой трюк, да и на планете тоже. Хотя я даже не знаю, действительно ли провернул, может, убедил всех, что это сделал? Может, он способен влиять на психику людей, и даже на мою все это время влияет?

– О чем задумался, Вась?

Его вопрос вывел меня из оцепенения. Я и правда задумался, нелепо разглядывая банку тушенки вместо того, чтобы положить ее в рюкзак.

– Да так, странные вещи в голову лезут.

– И какие же?

– А ты точно нам не враг? Ты ведь скрываешь что-то. Может, и мозги мне промыл каким-то образом, я ведь не знаю, на что ты на самом деле способен. Даже говорил, что ты и сам до конца не знаешь.

Капитан слегка засмеялся, но было видно, что мои слова его… удивили, что ли.

– Знаю только, что она огромная, возможно, самая огромная во вселенной. И если так, то считаю, что это не справедливо. Человек не должен быть богом. А про остальное… мозги я тебе не промывал, и врагом твоим становиться я не собираюсь. По крайней мере, мне этого не хочется. Мне вообще не хочется быть чьим-то врагом, просто пока что приходится. Да и это тоже несправедливо, если задуматься. Ведь меня буквально невозможно остановить. Не должен человек владеть силой бога, не должен…

– Ты хотел бы от этого избавиться?

– Точно не раньше, чем все закончится, не раньше, чем Нулевой умрет, – ни секунды не думая, словно давно заготовленной фразой ответил капитан.

– Ясно. Значит, сегодняшний вечер все решит и закончит?

– Может не прямо все, но, в целом, так и есть. У нас сколько осталось до твоего собрания, минут пятнадцать?

– Что-то около того. Думаю, все собрали.

– Еды и воды на пару дней точно хватит, аккумуляторы заряжены, боевой настрой тоже на месте. Тоже думаю, что все готово.

– Тогда настала пора поговорить с людьми, пожалуй. А вечером в путь.

– Я думаю, что отправимся мы чуть заранее, ведь у нас перемирие на сутки, и можно прийти чуть пораньше, поболтать напоследок.

– Если тебе так хочется, я не против. Ты со мной на собрание пойдешь?

– Нет, поваляюсь немного в тишине и спокойствии, разгружу голову.

– Хорошо. Через пару часов увидимся.

Выйдя за дверь, я осознал, что по-прежнему осталось в моей душе ощущение, что капитан где-то темнит. Возможно, он и правда нисколько нам не враг, только чего-то он недоговаривает, скрывает… Невнятная тревога отказывается утихать, а я не могу понять ее причин. И чем больше пытаюсь, тем сильнее она становится. Может, нужно просто успокоиться и не думать об этом. Может, все это ерунда и подозрительность, воспитанная во мне опытом, это не больше чем пустой вымысел.

В зале уже было полно народу, и все были рады меня видеть. Как будто прошло не пару дней, а пару месяцев. Андрей и еще несколько человек, судя по выражению лиц, тоже не могли утихомирить свою подозрительность. Когда я это заметил, на душе совсем отлегло, когда я осознал, что тоже нахожусь на их месте. Всего лишь навязчивая идея. Думают, наверное, что на самом деле капитан это засланный шпион, а мне промыли мозги и перед ними сейчас совсем не их командир. От этой мысли стало почти смешно, я даже улыбнулся от такой нелепой теории, которая, если задуматься, выглядит правдоподобно. Но задумываться не хочется.

Я встал у стены так, чтобы меня видели все, и заговорил:

– Итак, попрошу тишины, – и она немедленно повисла в воздухе, – Мы столкнулись с ранее неизвестным, жестоким и высокоразвитым противником. Но противопоставить ему нечего, чтобы остановить ту силу, которая призвана, создана его уничтожить. Сила эта – капитан. Мы думали, что на пороге войны двух цивилизаций, первой межпланетной войны в истории человечества, но никакой войны даже и не будет. Он все уладит. Мы уладим. Почти вся верхушка руководства Провидения уже отправилась на тот свет. Честно говоря, я вообще капитану не нужен, – и, вспомнив рукопашный бой, добавил: – почти. Сегодня вечером мы уйдем, а когда вернемся, все уже будет кончено. Теперь вопросы. Только по очереди.

И вопросы посыпались со всех сторон. Я рассказал то, что знаю сам: кто такие Провидение и чем они занимаются, что происходило с тех пор, как мы разделились, в общем, все. И настало время рассказать самое главное.

– Прошу вашего внимания, мне нужно кое-что важное вам сказать, – и все уставились на меня, спрашивая своими взглядами, неужели остальное было неважно? – Я всю свою жизнь посвятил тому, что делал лишь то, что правильно, необходимо. Всю свою жизнь человечеству отдал, не просил ничего взамен, хотя и получил очень многое. Например, верных товарищей, честь и почет везде, куда бы я ни шел, доверие со стороны высшего руководства Земли… только все это меня утомило. Мне хочется спокойствия, мне хочется немного пожить. Мне хочется взять назад немного от той жизни, которую я отдал на благо человечества. Когда мы с капитаном закончим все дела, в которых я обещал ему помочь, я уйду в отставку. Неофициально, естественно, кто ж меня отпустит. Просто исчезну, убегу настолько далеко, насколько смогу. Желающие могут пойти со мной, остальных прошу даже не пытаться меня остановить или отговорить, я уже все обдумал и решил.

А в ответ лишь тишина. Я надеялся, что кто-то все же начнет меня отговаривать, или наоборот, поддержит эту идею и порадуется, думал, что кто-то будет против, а кто-то наоборот захочет присоединиться. Я ожидал чего угодно, любой реакции.

Только не тишины.

Прошло, наверное, несколько минут, или мне так только показалось, а никто так и не проронил ни слова. Я нелепо стою перед всеми и не решаюсь нарушить нависшую над нами тишину. Никто не решается. Люди словно бы и хотят что-то сказать, а не могут. И я не могу. Но вдруг тягостные минуты обрываются донесшимся откуда-то с задних рядов женским голосом.

– Я с тобой. И я тоже уже все решила.

– Хорошо. Но прошу все же не спешить с решением или желаниями. Какое-то время подумать у всех вас есть. Все свободны.

Я наконец выдохнул и тяжело повалился на стоявший за моей спиной стул. Камень с души! Ощущаю себя свободно, и больше нет никакой нужды для меня нести бремя этой службы, наконец-то я решился хоть немного пожить! Наверное, не все меня поймут, а уж тем более не все решатся пойти со мной, бросить все и сбежать. Возможно, это неправильно… только ведь невозможно всегда поступать правильно.

– Мы правда сделаем это? Соберем вещи, попрощаемся и уйдем?

Все уже ушли, остались только мы вдвоем. Я и Маша. Она точно так же сидела на заднем ряду и, похоже, именно этого момента и ждала. Момента, когда все уйдут.

– А почему бы и нет? Почему бы нам просто не взять и не сделать это? – сказал я, наклоняясь вперед. – Не знаю, как тебе, а мне надоело смотреть, как вершится судьба мира, и тем более, когда делается это моими руками. Здорово, конечно, осознавать, что много всего было сделано такого, что принесло пользу… но ведь и вреда я принес немало. Я ведь людей убивал.

– Плохих людей!

– Разве это обесценивает их жизнь? Да и кто сказал, что они были плохие? Просто взгляды и мнения у них были другие. Такие, которым нельзя позволить жить… Невыгодно, неудобно позволять. Забудь… Все это уже не важно. Важно лишь то, что будет дальше. А дальше я хочу найти себе планетку у черта на рогах, сколотить там себе домик где-нибудь рядом с озером и спокойно дожить то, что мне осталось. И плевал я на все это правильное и неправильное, на судьбы стран и планет. С меня хватит.

– Ладно, не злись, ты чего? Ты прав. Делай то, что считаешь нужным. А я пойду за тобой.

– Ты не обязана это делать.

– Знаю. Но я хочу. И пойду.

– Хорошо. Я этому очень рад, правда.

– Радоваться будем потом, а сейчас иди. Иди и сделай то, что задумано.

Я хотел было что-то ответить, но тут в дверь ворвался капитан, явно встревоженный и растрепанный, и посмотрел на меня каким-то странным взглядом, к которому я не могу найти подходящего описания, потому что то, что читалось в его взгляде, я вижу впервые в жизни, и не имею ни малейшего понятия, что это означает.

– Вась! Бегом! Планы поменялись, нам пора. Давайте, признавайтесь в любви или что вы тут делаете, и в путь!

Мы с Машей переглянулись и улыбнулись.

Иногда слова излишни.

– Пойдем. Дело срочное, говоришь? Что-то случилось?

– По пути объясню. Скорее!

Срочные дела и объяснения по пути. А ведь такое уже было, знакомая ситуация. Ну и пусть, разберемся. Что же его так встревожило?

– Выдвигаемся прямо сейчас, ты готов?

– Вроде да, только хотел бы костюм взять.

– Он тебе не понадобится, нож с собой?

– Да, но…

– Его тебе будет достаточно, поверь мне.

И снова приходится довериться. Почему-то возникло ощущение, что сейчас передо мной совершенно другой человек, совсем не тот, с которым мы сражались бок о бок буквально вчера… но я ему доверюсь. Еще раз. Возможно, в последний.