Телохранитель для Евы

Пролог

– Ева…

Сквозь сон тихий хрипловатый голос Александра звучит необычайно чувственно. Глубже зарываюсь в тёплую постель. Она не очень мягкая, но от этого не менее уютная, приятно пахнущая мужским одеколоном.

– Ева подвинься, – уже более настойчиво раздаётся над ухом.

– Ммм, – недовольно мычу.

Не хочу двигаться. И просыпаться тоже не хочу. Мне так хорошо, так сладко. Так спокойно. Эта кровать словно безопасный островок посередине бушующего океана.

– Ты должна подвинуться!

– Ещё чуть-чуть… – бормочу в полусне.

Утро не может наступить так быстро. Я же едва коснулась подушки головой. Едва закрыла глаза. После всего, что произошло накануне, нужно поспать. Долго-долго. Чтобы забыть, чтобы…

– Ева…

Сильные руки хватают меня за плечи. В испуге распахиваю ресницы. Наталкиваюсь на тёмный взгляд Родионова. Не сразу понимаю, что происходит. Каким-то образом я оказалась на его стороне кровати. Вернее, на широкой мужской груди. Вот почему постель показалась жёсткой.

От крепкого мускулистого тела Александра исходит жар, как от печки. Ощущаю его даже через ткань пижамы.

Открываю рот, но не успеваю ничего сказать. Родионов касается моих губ своими губами. В то же мгновение меня затапливает расплавленным мёдом. По коже рассыпаются раскалённые золотистые угольки.

Александр целует нежно, но требовательно. Его язык проникает ко мне в рот и неторопливо исследует его. Заигрывает с моим языком. Наслаждение от неожиданной ласки настолько сильное, что не сразу реагирую на неё. Я так долго мечтала о поцелуе Родионова… И теперь, когда, наконец, это случилось, пребываю в блаженной прострации.

Большие ладони проходятся по моему телу собственническим жестом, повторяя изгибы. Обвиваю Алекса за шею руками. Скольжу пальцами по его коротко стриженым волосам на затылке. Целую в ответ со всем желанием, что томилось во мне с самой первой встречи с этим суровым и невозможно притягательным мужчиной.

Вкус поцелуя Александра терпкий, как дорогое вино. Он пьянит и наполняет меня совершенно волшебными ощущениями. Раньше я никогда не испытывала чего-то подобного.

Определение этому «чему-то» подобрать сложно. Солнечное сплетение сладко сжимается, и в то же время нервные окончания, будто невесомым пёрышком щекотят. В груди становится тесно. Тело охватывает слабость. Томное марево наполняет вены. Оно стремительно перерастает в жар. В самом низу живота поднимается будоражащая волна.

Ловким движением Алекс укладывает меня на спину. Нависает, упираясь одной рукой в матрас, а второй ведёт по моей голове. Кончиками пальцев дотрагивается до щеки. В полумраке комнаты Родионов кажется ещё более мощным. Однако это не пугает. Наоборот, дарит восхитительное чувство защищённости от всего мира.

Прерывисто дышу и дрожу всем телом, переживая новые сумасшедшие эмоции. Лихорадочно вглядываюсь в графитовые глаза Александра. Там бушует настоящее цунами. Впервые вижу, как обычно невозмутимый мужчина с каждой секундой неумолимо теряет над собой контроль.

Родионов снова накрывает мой рот поцелуем. По-взрослому глубоким и властным. Колючая щетина царапает кожу, обостряя удовольствие. Ладонь Алекса ложится на мою грудь. Нежно сминает её. Волны внизу живота тут же превращаются в жидкое пламя. Утопая в жаркой пучине, не могу сдержать стон наслаждения.

Глажу каменные мужские плечи, рельефные руки. Мне этого мало. Хочется большего. Почувствовать полностью твёрдое тело Родионова. Ныряю ладонями под край его футболки.

Едва касаюсь обнажённой кожи, Алекс дёргается, как если бы его ударило током. Издаёт низкий рык. С жадностью принимается целовать шею. От этого голова натурально идёт кругом. Когда Родионов прикусывает ключицу, сумасшедшие мурашки разбегаются от макушки до самых пяток.

Думала, круче ощущений быть уже не может. Но стоит Александру обнажить мои груди и втянуть в рот затвердевшую вершинку, на меня обрушивается ошеломляющий чувственный восторг.

– Алекс! – из горла вырывается громкий эйфорический всхлип.

Родионов застывает на долю секунды, а потом резко отстраняется.

Он садится на край кровати. Нервным жестом проводит по лицу рукой. А потом и вовсе закрывает его ладонями. В тишине спальни отчётливо слышится тяжёлое мужское дыхание.

Я абсолютно дезориентирована таким поворотом. В голове тысяча молоточков отбивает единственную мысль: «Хочу продолжения!»

Пожалуй, первый раз в жизни ясно понимаю, что значит безудержное физиологическое влечение. Острая необходимость интимной близости. В настоящий момент она не просто нужна мне, а требуется, как воздух. Кажется, умру, если Родионов не закончит начатое.

– Алекс, – трогаю его за плечо.

Он вздрагивает, словно забыл, что находится в комнате не один. Обнимаю его со спины обеими руками и утыкаюсь носом в шею. С упоением вдыхаю пряный аромат разгорячённой кожи, смешавшийся с тонким древесным запахом дорогого парфюма.

– Ева, это было неправильно, – севшим голосом произносит Родионов.

– Почему?

– Сама подумай. Ты же умная девочка.

Да, аргументов против действительно не мало. Александр старше меня почти в два раза. Он работает моим телохранителем. К тому же, друг моего отца. Но сейчас ни один из этих доводов не кажется достаточно убедительным.

– Я хочу тебя, Алекс, – выдаю как на духу.

С детства мне внушали, что честность – лучше всего. Что бы ни произошло, признавайся, как есть. Не увиливай и ничего не скрывай. Особенно, если речь идёт о дорогом тебе человеке. А Родионов однозначно относится к числу таких людей.

Он убирает руки от своего лица. Медленно поворачивает голову и смотрит на меня через плечо.

Несмотря на взбудораженное состояние и смятение, чётко осознаю: даже если эта ночь будет у нас первой и последней, я готова рискнуть.

Глава 1

Александр

– Здравствуй, Саш! Давно не виделись, – ко мне в кабинет заходит Георгий Купцов.

– Привет! Какими судьбами? – встаю из кресла и пожимаю руку некогда близкому другу.

Наши пути разошлись много лет назад. За это время Купцов стал очень крупным бизнесменом. Однако периодически напоминал о себе. Поздравлял с праздниками, приглашал в гости, но я неизменно отказывался. Поэтому его появление в моём офисе несколько удивляет.

– Помощь твоя нужна. Не буду ходить вокруг да около. У меня серьёзные проблемы, связанные с бизнесом. За дочку опасаюсь. Нужен надёжный человек, который мог бы сопровождать её везде. Охранять и защищать, если понадобится. Цена вопроса значения не имеет.

Методы, благодаря которым Георгий заработал свои миллионы, изначально были достаточно туманные, далёкие от морали и этики. Сейчас об этом вспоминать не принято. Респектабельный сорокапятилетний предприниматель давно вышел из тени. Превратился в уважаемого человека, делающего пожертвования детским домам и прочим муниципальным организациям.

Но, видимо, всё равно что-то пошло у Купцова не так, раз он появился с такой просьбой. Возможно, прошлое напомнило о себе, либо в настоящем встал кому-то поперёк горла.

Георгий никогда не был паникёром или перестраховщиком. Скорее наоборот, он любил рисковать. И уж если испугался за жизнь своей дочери, значит, дела действительно обстоят хреново.

– Хорошо. Я подберу самых лучших из своих людей. Отправлю тебе кандидатуры.

– Спасибо, но я бы хотел, чтобы ты лично взялся за охрану Евы, – Купцов пристально смотрит мне в глаза.

– Я не работаю телохранителем, – отвечаю спокойно.

После ухода из спецназа я организовал агентство, предоставляющее услуги личной охраны. Проще говоря, ребята, состоящие у меня на службе, – телохранители. Однако сам я охраной клиентов не занимаюсь. Как говорится: «Не по чину».

– Саш, речь идёт о моей дочери, – Георгий подаётся вперёд всем корпусом, как бы намекая на исключительную важность вопроса.

– Я понимаю, поэтому и сказал, что предоставлю тебе выборку из самых крутых спецов, – немигающий взгляд Купцова и каменное выражение лица властного человека, не привыкшего к отказам, абсолютно не трогают меня. За долгие годы в спецназе я такого насмотрелся, что любое давление на гражданке кажется детской забавой.

– Мне не нужны самые крутые. Мне нужен ты, – настаивает Георгий.

– Это невозможно, – отрицательно качаю головой.

– Сколько? Назови любую сумму, – он откидывается на спинку кресла, принимая вальяжное положение хозяина жизни.

Снисходительно улыбаюсь. Купить меня пыталось немало людей. Пока это ещё никому не удавалось. И уж кому, как ни бывшему другу знать, что на деньги я не введусь. Финансовая мотивация – последнее, что может привлечь моё внимание в личном плане.

– Саша, пожалуйста, – голос Купцова внезапно дрогнул. Образ самоуверенного мужика посыпался прямо на глазах. – Откровенно говоря, я оказался в очень хреновой ситуации. Никому не могу доверять. Только тебе.

Угу. Понятно. Деньги не прокатили, значит, в ход пошла старая добрая лесть.

– Спасибо, конечно. Однако…

– Саш, я прошу. Пожалуйста, – перебивает меня он. Второй раз за три минуты услышать от Купцова слово «пожалуйста» дорогого стоит. Сколько помню Георгия, он привык требовать, а вот просить совсем не в его манере. – Я не прощу себе, если с Евой что-то случится. А ты простишь?

Тяжело вздыхаю. Память рисует малышку со светло-русыми волосами и большими голубыми глазами. Славная пятилетка не слезала у меня с колен, когда я приехал в гости к другу после командировки в первую горячую точку. Потом их было несчётное количество. Но потрясает тебя именно первая. Она меняет. Ломает психологически. Делает из молодого парня, грезившего высокими идеалами, приземлённого, подчас безжалостного, мужика.

С Георгием мы познакомились в армии. Он был старше меня на семь лет и проходил срочную службу после университета. Я же, восемнадцатилетний салага, впервые уехал из родной деревни.

Ещё до призыва Купцов мутил бизнес. Перед дембелем Гоша, как я называл друга в те времена, предложил мне работать с ним. Мол, когда вернёшься на гражданку, присоединяйся. Не пожалеешь. Однако я остался в армии, решив, что служба по контракту – отличный способ пробиться в жизни.

По молодости всё воспринимается острее. Кажется, что дружба – навеки и ничто не сможет разрушить её.

Именно поэтому, осознав, что мир спецназа – это не боевик со счастливым концом, я приехал к Георгию.

Он не подкачал. Принял меня с распростёртыми объятиями, несмотря на то, что в те времена жил с женой и ребёнком в скромной двушке. Крепкие парни в отличной физической форме, умеющие обращаться с оружием, были очень востребованы в бизнесе Купцова.

Но, к сожалению или к счастью, мои моральные принципы не позволили мне заниматься тем, что для Гошана, как выяснилось, являлось нормой. Так я снова вернулся на военную службу.

Тем не менее, образ дочери друга – милой смышлёной девчушки, которая «варила» для меня суп в игрушечной посудке, надолго застрял в моей голове. Малышка была светлым пятном после ужаса и мрака, пережитых на войне.

Глядя на голубоглазого ангелочка, я понял, что ради таких вот чистых лучиков света, стоит рисковать жизнью. Даже не жалко отдать её за них. Отправляясь на очередное задание, я вспоминал радостную улыбку крохи, её невинный взгляд, и мечтал, что когда-нибудь у меня будет такая же дочка. Только судьба распорядилась иначе.

И вот теперь, спустя столько лет, этой девочке понадобилась моя защита. Наверняка, дочь Купцова сильно изменилась, превратилась в избалованную мажорку. С его-то бабками иначе и быть не может.

Я не знаю, что за проблемы возникли у Купцова и с кем. Да и знать не хочу. Вникать в чужие разборки – не моя тема. Но я точно знаю, что не прощу себе, если с ребёнком Георгия случится беда. Особенно после того, как он попросил у меня помощи. Поэтому принимаю нехарактерное для себя решение:

– Ладно. Но предупреждаю сразу: если твоя дочь будет пренебрегать протоколами безопасности, возиться с ней не стану. Ни уговаривать, ни объяснять. Просто передам охранять её кому-то из своих ребят.

– За это не беспокойся, – заверяет Купцов. – Ева очень спокойная, адекватная девочка. Она не станет капризничать и выкидывать фортели.

– Очень надеюсь, иначе не обессудь.

– Обеспечение, жильё и прочие расходы за мой счёт, разумеется.

– Разумеется, – хмыкаю. Георгий и его дочь, живут не в Москве, а это значит, что мне придётся переехать в их город, пока ситуация не разрешится и опасность не минует.

– Завтра сможешь приступить? – он поднимается из кресла.

– Да.

– Отлично! Тогда договорились! – Купцов протягивает мне руку, чтобы скрепить наше соглашение.

Глава 2

Ева

Тёплые солнечные лучи наполняют спальню искрящимся светом. Открываю глаза и потягиваюсь на постели, как кошка. Последние дни лета радуют прекрасной погодой. До начала учебного года осталось меньше недели. С нетерпением жду занятий. Мне всегда нравилось учиться. Хотя и пребывать в праздной лености тоже. Я вообще отношусь к той категории людей, для которых всё хорошо. Любой кипишь, кроме голодовки.

Подружки иногда смеются над моей жизнерадостностью и оптимизмом. В шутку называют «блаженной». Мол, Евка, хоть раз разозлись по-настоящему. Накричи на кого-нибудь. А я не вижу смысла тратить нервы на неприятных людей. Если человек обижает меня, то он просто перестаёт существовать в моём сознании.

Встаю с кровати и босиком шлёпаю на кухню. Включаю радио, настроенное на волну с латиноамериканской музыкой. Наливаю в чайник воду и ставлю его на плиту. Под звуки заводной мелодии выглядываю в окно. С моего этажа люди и машины во дворе кажутся смешными букашками. Среди зелёных крон деревьев уже появляются редкие золотые листочки. Первые предвестники осени. На ярко-голубом небе нет ни облачка. Всё-таки какое сегодня чудесное утро!

Двигаясь в ритме сальсы, отправляюсь в ванную. Водные процедуры прерывает телефонный звонок. Наспех промокнув лицо и руки полотенцем, возвращаюсь в спальню, где остался сотовый.

– Да, пап! Доброе утро!

– Привет, зайчонок! Я сейчас заеду на кофе. Угостишь старика? – смеётся отец.

На самом деле никакой он не старик. Ему всего сорок пять, а его физической форме может позавидовать любой тридцатилетний. Не зря папина вторая жена моложе его на пятнадцать лет. Или на семнадцать? Неважно, в общем. Суть в том, что Инга – нереальная молодая красотка, а из всех мужчин нашего города выбрала моего отца.

– Конечно! – радостно отвечаю.

Нажимаю на кнопки на кофемашине. Сама я предпочитаю чай, но папа – заядлый кофеман.

Через десять минут звонит домофон. Открываю дверь и жду в прихожей раннего гостя.

– Папа… – застываю с открытым ртом, потому что вместе с отцом в квартиру заходит незнакомый мужчина.

Он настолько красив и суров, что у меня перехватывает дыхание, то ли от страха, то ли от того, что я впервые вижу оживший мужской идеал.

Незнакомец высокий. Метр восемьдесят пять, если не выше. Широкоплечий настолько, что просторный коридор сразу кажется тесным. Воздух моментально наполняется тестостероном. Чую его, как запах.

Глаза у мужчины – чистая сталь с графитной окантовкой. Взгляд серьёзный, немного колкий. На лице ни тени улыбки. Тёмные волосы зачёсаны назад, а виски коротко подстрижены. Небритость на щеках и волевом подбородке ухожена. Здесь не обошлось без барбера.

– Знакомься, зайчонок, это Александр Вячеславович Родионов. Он будет охранять тебя. Какое-то время.

– Охранять меня? – ахаю, отступая на шаг. Что ещё за новости? В нашей семье телохранители были только у папы. Да и то они появились не более, чем месяц назад. – Здравствуйте! – наконец, произношу, вспомнив о правилах приличия.

– Привет, – хрипловатый голос мужчины откликается во мне странным волнением. Гость смотрит, не мигая. Его лицо не выражает ровным счётом ни одной эмоции. Однако почему-то складывается впечатление, что Александр тоже слегка удивлён нашей встречей. Будто бы ожидал увидеть кого-то другого, а не меня.

– Выросла, да? – гордо улыбается папа.

Родионов кивает.

Мы проходим на кухню, где я угощаю гостей кофе. Чувствую себя неловко от присутствия незнакомого мужчины. Он одет в дорогой деловой костюм антрацитового цвета. Белая рубашка оттеняет загорелую кожу.

А я в шёлковых шортах и топике на тонких бретельках. Без лифчика. Если бы знала, что отец придёт не один, оделась бы прилично.

– Ева, Александр будет жить в квартире на пару этажей выше. Так что, если куда-то соберёшься, звони ему. Он отвезёт тебя. На своей машине ты пока ездить не будешь.

Краем уха я слышала, что у отца возникли какие-то проблемы на работе. Но в суть дела меня никто не посвящал. А теперь вот внезапно он приставляет ко мне телохранителя. Это явно дурной знак. Неужели нам кто-то угрожает?

Папа сообщает Родионову, что моя квартира оснащена современной сигнализацией и просит на всякий случай проверить её на надёжность.

Я молча полощу чайный пакетик в чашке. Спросить отца о причине изменений в нашей жизни при чужом человеке не решаюсь.

Рассматриваю шатена из-под опущенных ресниц. Он выглядит моложе папы. Пожалуй, ему лет тридцать семь. Руки у него большие, с длинными пальцами и ногтями красивой формы. Не будь этот элитарный самец настолько брутальным, заподозрила бы, что он ходит на маникюр.

От тембра голоса Александра внутри у меня происходят странные движения. В области солнечного сплетения что-то сладко сжимается, а в животе становится щекотно. Эти ощущения в новинку. Раньше не доводилось испытывать их.

Вскоре отец уходит. Моё чувство неловкости усиливается. Не знаю, что говорить и как себя вести. Я никогда не оставалась наедине с незнакомым мужчиной в одной квартире.

– Будете ещё кофе? – предлагаю Родионову. Это единственное, что приходит в голову.

– Нет, спасибо, – сухо отвечает он.

– Может, кушать хотите? Я могу приготовить…

– Ева, давай договоримся так: ты занимаешься своей обычной жизнью. Представь, что меня здесь нет.

– Это несколько затруднительно, – закусываю губу. Не могу оторвать взгляд от Александра. Разглядывать с таким интересом человека некультурно. Но этот мужчина словно загипнотизировал меня.

– Ничего. Со временем привыкнешь.

Улавливаю смутную улыбку. Уголки чётко очерченного крупного рта на миг приподнимаются. Или мне это только почудилось?

– Александр Вячеславович…

– Можно без отчества. Просто Александр.

– Александр, а что у папы настолько всё плохо, раз он ко мне охрану приставил?

– Я не вдавался в подробности. Какие планы у тебя на день? – быстро меняет тему телохранитель. – Ты куда-то должна идти?

– В бассейн. А потом с подружкой в кафе встречаюсь.

– Окей, – он коротко кивает, принимая к сведению информацию.

– А Вы прям везде-везде будете со мной ездить?

– Да. Без меня ты из дома больше не выходишь.

Звучит это как-то не очень. Я не привыкла к ограничению свободы. Вернее, не привыкла сообщать о каждом своём шаге кому бы то ни было. Но судя по всему, придётся менять привычки.

– Но…

– Ева, никаких «но», – строго отрезает Александр.

– А если я на свидание пойду? – лукаво улыбаюсь.

– Не имеет значения, – он хмурится, отчего между бровями на переносице появляются две глубокие морщины. Они совсем не портят благородные черты лица мужчины. Наоборот, придают некий шарм.

Александр поднимается из-за стола. Снимает пиджак. Аккуратно вешает его на спинку стула. По кухне распространяется облако божественного мужского парфюма. Жадно вдыхаю его. Папа всегда пользуется качественными брендовыми одеколонами. Но ни один запах не вызывал у меня такого обильного слюноотделения.

Родионов подходит к окну. Засунув руки в карманы брюк, что-то высматривает на улице.

Вид Александра со спины окончательно деморализует мою впечатлительную натуру. Под тонкой тканью рубашки, перетянутой наплечной портупеей, проступают рельефные мышцы. Офицерская, прямая как струна, осанка мужчины свидетельствует о том, что он либо бывший военный, либо… На этом мысль останавливается.

Вопреки здравому смыслу скольжу глазами по подтянутой заднице телохранителя, по узким бёдрам. Боже… У него не фигура, а эталон. Даже у Дамира нет такого офигенного тела. А ведь он не вылезает из тренажёрки.

От волнения у меня потеют ладошки. Соски твердеют и бесстыже выделяются под топиком. Надо скорее ретироваться, пока Родионов не обернулся и не увидел, что я поплыла. Хотя он сто пудово привык к подобной реакции женщин на себя.

– Пойду, соберу сумку в бассейн, – сдавленно блею.

Александр кивает, продолжая смотреть в окно.

До спортивного комплекса мы едем молча. Я пыталась завести разговор на нейтральную тему, но Родионов не поддержал его. Похоже, мне достался телохранитель-бирюк. Находиться рядом с таким человеком – настоящее испытание, ведь я очень общительна.

– Буду ждать тебя в фойе, – единственная фраза, которую за всю дорогу произнёс Александр, паркуясь на стоянке возле здания, где расположен бассейн.

Обычно плавание расслабляет меня. Методичная физическая нагрузка очищает мозг от лишних мыслей. Перезагружает. Но сегодня, рассекая голубоватую воду, не перестаю думать о Родионове. В душе странное ощущение, что мы уже когда-то виделись. Напрягаю память, но вместо нормальных воспоминаний, в голове всплывает смутный образ, как из сновидений. Может, мы встречались в прошлой жизни?

После бассейна Александр всё также молча везёт меня на встречу с Викторией. Она – моя закадычная подруга с детского сада.

– Привет, кисунь! Как делишки? – улыбается от уха до уха Викуля, поднимаясь из-за столика. Тянусь к ней, чтобы расцеловать в обе щёки.

– Нормально. А у тебя? – боковым зрением вижу, как Родионов садится за стол по диагонали от нашего.

– Тоже.

Официантка подаёт меню. Не глядя в него, заказываю облепиховый чай и сэндвич с ветчиной, сыром, помидорами и листьями салата. Я часто бываю в этой кофейне и знаю ассортимент чуть ли не наизусть.

– Ев, а что это за мужик с тобой зашёл? – шепчет Вика, показывая мимикой в сторону Александра.

– Охрана. Отец сегодня привёл, – пожимаю плечами.

– Ого! Крутая ты теперь чикса!

– Да уж, – бурчу себе под нос.

– А я было подумала, что это какой-то сталкер. Уселся за соседний столик, глаз с тебя не сводит, – Виктория с интересом рассматривает моего телохранителя.

– Нее. Всё норм. Не обращай внимания, – беру чайничек, который принесла официантка, и наливаю ароматный чай в чашку.

– Слушай, а он знойный, – со знанием дела произносит подруга. – Красавчик. Я б такому дала второй раз. Если бы он первый захотел, – заливисто хохочет.

– Вика! – шиплю на неё, округляя глаза. Мне неловко даже от мысли, что Александр услышит фривольные слова, неосторожно сказанные бесшабашной Викторией.

– Чего «Вика»? Твой папа явно знает толк в телохранителях, – очаровательно улыбаясь, она машет рукой Родионову, приветствуя его.

Тот хмурит брови и сдержанно кивает в ответ.

Сколько помню Викторию, она всегда была кокеткой. С самого детства вокруг неё вились кавалеры. С годами их становилось всё больше. Миниатюрная девушка с точёной фигуркой и яркой внешностью мало кого из мужчин может оставить равнодушным.

У Вики роскошная копна вьющихся смоляных волос и пронзительно-зелёные кошачьи глаза. Добавьте к этому фарфоровую чистую кожу, аристократический прямой носик и соблазнительную линию губ. Стоит ли удивляться, что подруге не раз предлагали работу модели. Однако Викторию не привлекает карьера на обложках глянцевых журналов. Подруга делает ставку на удачное замужество.

К кандидатам предъявляются высокие требования: внешность, как у голливудской кинозвезды, наличие внушительного банковского счёта или богатых родителей, преклонение перед Викой, как перед королевой. К сожалению, пока ни один жених не прошёл строгий отбор. Викуля находится в поиске.

– Ты идёшь на тусовку к Маркеловой? – спрашивает она, отпивая через трубочку фруктовый смузи.

– Ага. А ты?

– Конечно! Разве я могу пропустить вечеринку, где будет полно клёвых парней? – смеётся Виктория.

Глава 3

Александр

Купцов не соврал, когда сказал, что его дочь адекватная. По крайней мере, такой вывод я сделал из информации, которую смог достать на девчонку. Несмотря на многомиллионное состояние отца, Ева не уподоблялась золотой молодёжи. Девушка вела достаточно скромный образ жизни. Не была замешана в громких скандалах. Не нарушала правила дорожного движения. Не имела приводов в полицию, хотя с деньгами и связями Георгия подчистить нелицеприятные факты в биографии не составляет труда.

– На сегодня всё? – уточняю, когда мы с Евой садимся в машину.

– Пока да. А вечером я иду в кино.

– Хорошо. Как будешь готова к выходу, дай знать.

– Александр, может, я без Вас обойдусь? За мной бойфренд заедет. А после фильма привезёт назад. Папа знает Дамира и…

– Нет.

Около семи вечера Ева выходит из подъезда. Отмечаю, что она принарядилась. Тёмно-голубое платье до колена красиво подчёркивает изгибы девичьего тела. Ничего вызывающего, но достаточно сексуально. Как раз то, что надо, чтобы возбудить интерес мужчины. Странно только, что вместо элегантных туфель девушка надела кеды. Но, видимо, сейчас так модно.

Каскад длинных русых локонов рассыпался по хрупким плечикам. На лице – неброский макияж. Губы, покрытые прозрачным блеском, кажутся более пухлыми, чем обычно. Красивая у меня подопечная. Девочка-картинка.

Она усаживается на заднее сидение автомобиля, и до меня доносится запах её духов. Они отличаются от тех, которыми Ева пахла днём. Эти более терпкие и будоражащие кровь.

Около входа в кинотеатр девушку ждёт молодой жгучий брюнет. Дитя Северного Кавказа.

– Это Дамир, – представляет Ева своего парня. – Дамир, это Александр. Я тебе про него писала.

– Добрый вечер! – он протягивает руку в знак приветствия.

– Добрый, – отвечаю на рукопожатие.

Автоматически отмечаю, что Дамир из состоятельной семьи. Одни часы, болтающиеся на запястье, стоят несколько штук баксов. Прикид у парниши соответствующий. Фирменные кроссовки, джинсы, рубашка. Наверное, это закономерно. У дочери Купцова не мог быть жених из бедных.

Однако есть что-то в Дамире, что настораживает меня. Логически объяснить это невозможно. Просто срабатывает интуиция.

Парень обнимает Еву за талию и уводит внутрь здания. Следую за ними, испытывая неприятное чувство. Его природу я пока не осознал. Но в душе возникает какой-то протест. Не хочу, чтобы Еву обнимал этот мажорик.

Закупив колы и попкорна, ребята занимают свои места в зрительном зале. Я устраиваюсь на почтительном расстоянии от парочки. Во время сеанса Дамир периодически целует мою подопечную. Она же выглядит скованной и не особенно поддерживает ласки. Стесняется, что ли?

Протест внутри меня нарастает.

Пытаюсь абстрагироваться от того, что вижу. Периодически бросаю взгляд на часы, будто хочу заставить минутную стрелку двигаться быстрее. Происходящее на широкоформатном экране мне не интересно. Там идёт модный голливудский блокбастер, в котором нарушены все законы физики и логики.

***

На следующее утро Ева, лучезарно улыбаясь, запрыгивает в машину на пассажирское сидение рядом с водительским креслом. Обдаёт меня свежестью и ненавязчивым цитрусовым ароматом духов.

– Приветик! Как спалось на новом месте?

У девушки удивительно красивые зеленовато-голубые глаза. На несколько секунд залипаю, вглядываясь в них. Есть что-то завораживающее во взгляде Евы. Какое-то русалочье колдовство.

– Здравствуй! Нормально.

– Сейчас мы поедем в торговый центр. Мне надо платье для вечеринки купить. Потом на важную встречу, а вечером на танцы, – сообщает девчонка.

– На важную встречу? – бросаю насмешливо.

– Ага. Вы, наверное, знаете, что я учусь на экологическом факультете?

Молча киваю. Когда прочитал об этом в досье на Еву, слегка офигел. Дочка Купцова будет экологом! Экологом, ёлки зелёные! Не юристом, экономистом или менеджером, что казалось бы естественным, учитывая род деятельности её отца. У Георгия других детей нет. Поэтому со временем его бизнес достанется Еве. Девушке, которая учится спасать зайцев и птичек. Ну, или что там делают экологи.

– Ну вот. Мы с однокурсниками готовим митинг против строительства завода автозапчастей. Тот, кто затевает это производство, хочет вырубить часть соснового леса, чтобы расчистить площадку и обеспечить к ней прямой подъезд с центральной трассы.

– Ев, ты серьёзно? – скептически приподнимаю бровь. Наивность девушки поражает. Неужели она, правда, считает, что митинг какой-то группки студентов – «зелёных» активистов способен победить жажду наживы сильных мира сего? За свою жизнь я видел достаточно примеров, когда ради бабок и власти людей пускают в расход, будто они фарш. А тут всего лишь сосны.

– Абсолютно! Мы привлечём внимание общественности. Пригласим прессу. Создадим петицию и соберём подписи против будущего завода, – пылко заявляет Ева.

– Думаешь, кто-то прислушается к вам? Новое предприятие принёсёт немалый доход в областной бюджет и обеспечит местных рабочими местами.

– А ещё угробит их здоровье и ухудшит экологическую ситуацию. Знаете, как вредно производство, связанное с плавлением алюминия? Я могу рассказать!

– Не надо.

– Нет, Вы послушайте! Послушайте! Знаете, что в Европе запрещены такие заводы? Их специально строят в развивающихся странах типа Мексики, потому что там, всем плевать на экологию и на людей.

Она принимается с энтузиазмом грузить меня совершенно лишней информацией.

Поскорее бы добраться до торгового центра, иначе мой мозг взорвётся. Откровенно говоря, спал я хреново и проснулся с головной болью. Такое случается, когда мне приходится ночевать в незнакомых местах. Автоматически включается режим «Кругом враги». Вместо нормального сна – состояние полудрёмы, которое выматывает похлеще бессонницы. Ты вроде как спишь, но слышишь каждый шорох. Тело не расслабляется. Мышцы напряжены. Подсознательно ждёшь, что тебя в любой момент может атаковать противник.

А ещё этой ночью я размышлял о Еве. Она очень изменилась с нашей последней встречи, что логично, ведь прошло около шестнадцати лет. В детстве у девчонки были светлые волосы, а теперь потемнели. Глаза цвета ясного неба приобрели зеленоватый оттенок. Однако всё это ничуть не испортило её внешность.

Когда я переступил порог квартиры Евы, прямо обалдел. Накануне видел пару фоток дочери Купцова в Интернете, но в реальности девушка оказалась ещё красивее. Бархатистая персиковая кожа словно светилась изнутри. Нежная улыбка. Взгляд, как у испуганной лани. Тонкая талия, округлые бёдра и упругая аппетитная попка. А ещё груди. Я бы не сказал, что они большие, скорее приятно полные. Высоким ростом Ева не отличалась. Но модельные красотки с ногами от ушей никогда мне не нравились. Они напоминают оживших манекенов, а не женщину из плоти и крови. А секс с пластиковой куклой не входит в список моих эротических фантазий.

Впрочем, о собственных вкусах и предпочтениях стоит забыть. С мужской точки зрения я оценил Еву по достоинству. А вот с точки зрения профессионала, мне должно быть по барабану, как она выглядит.

Одно из первых правил, которое я доношу до своих подчинённых: никакой эмоциональной вовлечённости. Сентиментальная заинтересованность и чувства влияют на принятие решений в экстренных ситуациях. Подвергать риску свою жизнь и жизнь клиентов нельзя. Поэтому романы с охраняемыми лицами в моём агентстве строго запрещены.

А в этом конкретном случае исключён даже лёгкий флирт. Шутка ли, девчонка младше меня почти в два раза. Да ещё и дочь моего бывшего близкого друга.

Как назло, мы встаём в пробку. Ева распаляется всё больше. Приводит данные по статистике онкологических заболеваний, небольшой продолжительности жизни работников подобных предприятий в других странах.

Наблюдать за малышкой, свято верящей в успех митинга, забавно. Её глаза горят праведным гневом и сверкают как драгоценные камни. Щёки раскраснелись.

Ева тараторит, не замолкая ни на секунду. С жаром старается объяснить мне, что завод нанесёт природе непоправимый ущерб. Не только лесу, но и почве, а также подводным водам, куда попадут отходы производства.

Она переключается на тему устаревших очистных сооружений и некачественных фильтров, которые должны улавливать дым. Сетует на отсутствие надлежащего контроля со стороны городских властей из-за их коррумпированности. Доказывает, что этому безобразию необходимо положить конец.

– Стрекоза! Ты когда-нибудь замолчишь? – не выдерживаю и вклиниваюсь в бурный поток речи девчонки.

– Как ты меня назвал? – удивлённо моргает она.

– Стрекоза.

– Почему?

– Потому что стрекочешь без умолку.

– Хмм… Если я Стрекоза, то ты – Медведь, – Ева внезапно переходит на «ты». До этого момента она всегда обращалась ко мне на «Вы».

– Да? С чего это? – смотрю на девушку притворно-тяжёлым взглядом исподлобья, хотя в душе смеюсь.

– Большой, сильный и суровый. А ещё никогда не улыбаешься. Хотя не уверена, что медведи не умеют улыбаться. На втором курсе я проходила практику в заказнике. Там на реабилитации находилось несколько несчастных медвежат, которых спасли от браконьеров. Так вот маленькие Потапычи реально улыбались, когда им давали вкусняшки или чесали пузики.

Господи! Теперь лекция про медведей мне обеспечена!

– Кстати, после того, как я узнала историю этих спасённых медвежат, решила, что буду поступать на второе высшее на юрфак. Хочу защищать права животных и упекать за решётку извергов, издевающихся над ними. К сожалению, у нас очень слабое законодательство относительно братьев наших меньших. Но я верю, если приложить усилия, то ситуацию можно исправить в лучшую сторону. Понимаете, Александр, надо бороться! Даже если сложно, ни за что нельзя опускать руки.

Охренеть! А девчонка-то целеустремлённая. И ещё более наивная, чем я предполагал изначально. Верит в высокие идеалы, в справедливость.

Ума не приложу, как у Купцова могла вырасти такая дочь. По всем раскладам Ева должна быть взбалмошной, избалованной девицей, помешанной на деньгах и дорогих побрякушках. А она животных защищает, природу спасает, за правду против проклятых капиталистов выступает. Полный сюрреализм!

Глава 4

Ева

Выбрав несколько платьев, скрываюсь в примерочной. Помощь мне никто не предлагает. Продавщица полностью поглощена Александром. Будто бы это он готов выложить кругленькую сумму за тряпки, а не я.

Как только мы переступили порог бутика, молодая ухоженная блондинка растеклась лужицей при виде моего телохранителя. Расточала ослепительные улыбки и вилась ужом перед ним. Почему-то меня это неприятно задело.

Примеряю короткое серебристое платье с очень откровенным вырезом на груди. Лифчик под этот наряд исключается. В целом, вещь сидит на мне неплохо. Облегает прямо как вторая кожа. Если надеть босоножки на высоком каблуке и собрать волосы в пучок, то будет круто.

– Нравится? – выхожу в зал, чтобы продемонстрировать платье Александру.

Хоть он и на службе, но может высказать своё мужское мнение.

Он окидывает меня ошалелым взглядом. Ого! Кажется, эффект что надо! Если взрослый мужчина так отреагировал, то Дамир вообще с ума сойдёт.

– Нет, – неожиданно произносит Родионов.

– Почему? – непонимающе хлопаю ресницами.

– Слишком вызывающее. Тебе не идёт такой стиль, – констатирует холодным тоном.

В замешательстве возвращаюсь в кабинку. Надеваю другой наряд. Платье цвета индиго, расшитое пайетками. Здесь лиф полностью закрытый и представляет собой треугольник, который заканчивается шлейками с застёжкой на шее сзади. Зато спина голая. Прямо до поясницы.

– А это? – кручусь перед Родионовым.

– Уже лучше, – без энтузиазма отвечает он. – Только подол чересчур короткий. Неужели нельзя подобрать что-то более эмм… Приличное?

– Конечно! – встревает продавщица в наш разговор. – Одну минуточку! – наградив Александра призывным взглядом, удаляется, покачивая бёдрами.

Судя по всему, она приняла нас за парочку. Папик и его любовница. При этом решила про себя, что она-то уж всяко лучше подходит на роль женщины Александра, нежели я.

– Вам, кажется, попёрло, – тихо хихикаю. – Блондиночка запала.

Родионов стоит с каменным лицом и делает вид, что не слышит мои слова.

– Вот! Посмотрите, – служащая бутика приносит два старушечьих платья. Даже без примерки вижу, что это полный отстой.

– Спасибо. Не надо, – отказываюсь от нарядов а-ля «Прощай, молодость!»

– Почему ты не стала мерить те платья? – спрашивает Александр, когда мы идём по торговому центру в другой отдел.

– Пусть эта мымра крашеная сама их носит. А мне ещё рано рядиться в бабушкины вещи и задумываться о вечном, – высказываюсь не слишком вежливо. Своим повышенным вниманием к Родионову продавщица вызвала у меня раздражение, хотя такие эмоции я испытываю крайне редко.

– По-твоему, люди, которые не разгуливают полуголыми по улице, непременно старые?

– Не знаю.

Во втором бутике покупаю платье-футляр цвета пыльной розы. Александр никак не комментирует наряд, но интуитивно понимаю, что он ему понравился.

– Давайте сюда зайдём, – говорю, заворачивая в большой магазин зоотоваров.

– Зачем? У тебя же вроде нет никакой живности, – удивляется Родионов.

– Надо для приюта купить корм.

На долю секунды глаза Александра расширяются.

– Мы с волотнёрами помогаем бездомным собакам, – поясняю. – Забираем их с улицы, лечим. Пристраиваем в добрые руки.

Он молчит, глядя, как я тянусь к полке за пятикилограммовым пакетом корма.

– Подожди, – останавливает меня. – Я возьму.

– Ещё этот и этот, – показываю на другие пакеты. – И вон те два по семь килограмм для пожилых собак отнесите, пожалуйста, на кассу.

Пока Родионов перетаскивает корма, достаю из сумки листок со списком необходимых лекарств.

Александр

– Зайдёте ко мне на обед? – приглашает Ева, когда мы возвращаемся домой с «важной» встречи молодых защитников природы.

– Нет, спасибо.

– Зря отказываетесь. Я вчера куриную грудку замариновала в лимонном соке с прованскими травами. Сейчас на сковороде-гриль её зажарю. Очень вкусно получится.

С моего языка уже готова слететь подколка, мол, какая такая грудка? Разве ты не вегетарианка? А как же защита животных? Однако вовремя останавливаю себя. Отставить дружеские шуточки! С женщинами они слишком похожи на флирт.

Мне и так хватило по самое горло быть вовлечённым в примерку платьев в магазине. Я, конечно, не пацан в пубертате, но и не робот, лишённый либидо. А Ева выглядела слишком горячо в тех тряпках. От вида скорее раздетой, чем одетой девушки, в паху запустилось характерное шевеление. Если бы моя клиентка была постарше, подумал бы, что она устроила перформанс с совершенно определённой целью.

– Не сомневаюсь, – нажимаю в лифте кнопку своего этажа.

По лицу девушки вижу, что она как будто бы расстроилась из-за моего отказа.

Я и сам не прочь полакомиться домашней едой, но не хочу сближаться с Евой. Совместный обед подразумевает общение. Не будешь же молчать всё время за столом? А мне лишние разговоры с этой девочкой ни к чему. Нам лучше держать дистанцию.

Ева странно действует на меня. Когда наблюдал за ней в приюте для собак, поймал себя на том, что любуюсь ею. Это произошло совершенно неосознанно. Однако не мог оторвать взгляд от улыбчивой девушки, которая гладила брошенных животных, чесала их за ушками. В тот момент Ева буквально светилась любовью. Такая искренняя. Такая наивная.

В душе царапнуло, словно ещё остался в ней уголок, способный что-то чувствовать. А ведь был уверен, там давно один пепел.

По дороге домой девчонка в своей обычной манере трещала, повествуя о судьбе того или иного пса, которого я успел увидеть в приюте. Где подобрали, как спасали и учили заново доверять людям.

– Если не мы, то кто, Александр? – задала она риторический вопрос, не заметив, что от него я дёрнулся, как от болевого спазма.

Много лет назад эту фразу мне уже доводилось слышать от другой девушки. Она тоже была молодой и наивной. Верила в справедливость и вызывала восхищение своей самоотверженностью. За что поплатилась жизнью.

Вопреки воле воспоминания уносят меня туда, где не прекращались артобстрелы, где рвались мины, рушились дома и человеческие судьбы, а смерть стала обыденным и привычным делом.

Анна работала хирургической медсестрой в военном госпитале, куда я пришёл проведать друга после тяжёлого ранения. Приветливая сероглазая девушка сразу понравилась мне. Я ей, видимо, тоже. Наш роман был стремительным и бурным, потому что в тех условиях каждая минута на вес золота. В любой момент может прилететь шальная пуля и тебя просто не станет. Нет времени на долгие прелюдии.

С Аней мы поженились при первой же возможности. Мне дали короткий отпуск, а она уже вернулась из командировки и ждала моего возвращения в Москве. Я любил эту хрупкую, но такую смелую и сильную духом девочку, как никого ни до, ни после неё. Собственно после неё никого и не было в моей жизни. Так, разовые связи, не оставившие в памяти имён и следа в сердце.

Разбив на сковороду пару яиц, сооружаю бутерброды с сыром и ветчиной. Завариваю крепкий кофе, хотя предпочёл бы накатить грамм сто коньяка. Но нельзя. Вечером я должен везти Еву в центр города. Дочка Купцова гиперактивная. От её расписания голова идёт кругом, а ведь ещё даже учебный год не начался.

– Вернусь через полтора часа, – сообщает девушка, заходя в большой зал, в котором проводятся занятия танцами.

– Хорошо, – остаюсь ждать её в коридоре. Достаю телефон, собираясь сделать несколько звонков по работе. То, что я подрядился охранять Еву, не отменяет моих постоянных дел. Надо держать руку на пульсе, несмотря на компетентного зама.

– Привет, Паш! Как там у вас? Вопрос с Нефёдовым улажен? – интересуюсь у друга и по совместительству соучредителя моего агентства.

– Здорово, Сань! Да, я перебросил Борисова к Игнатьеву, а к Нефёдову отправил Кузнецова. Так что, пока всё ровно.

– Мне Полянский сегодня днём звонил. Просил выделить его жене кого-нибудь на время поездки во Францию. У кого из наших свободных ребят Шенген есть?

– У свободных ни у кого. Пусть оплачивает расходы на визу, кандидатуру подберём.

– Да ему срочно надо. Некогда на бюрократию заморачиваться. Полянский наш постоянный клиент. Порешай вопрос, а?

Боковым зрением замечаю Еву. Она вышла из зала и стоит, переминаясь с ноги на ногу. Явно что-то хочет сказать мне, но ждёт, пока я закончу разговор.

– Паш, перезвоню, – произношу в трубку. – Что случилось? – обращаюсь к девушке.

– Александр, тут такое дело, – щёки Евы заливает стыдливый румянец. – Вы не могли бы побыть моим партнёром по танцам сегодня?

Глава 5

Ева

– Не мог бы, – сухо отвечает он.

– Пожалуйста! Парень, с которым я обычно танцую, не пришёл. И теперь у меня нет пары, – умоляюще смотрю на Александра.

– Я не умею танцевать.

– От Вас ничего особенного не требуется. Это латиноамериканские танцы. Сальса и бачата. Я сама всё сделаю, а Вы просто…

– Ев, ну ты куда пропала? – из зала в коридор выглядывает преподавательница. – Мы начинаем!

Чувствую себя ужасно неловко. Вся группа ждёт только меня. И надо же было Серёге именно сегодня забить на занятие! Хоть бы предупредил заранее, что не собирается приходить!

– Это и есть тот, кто заменит Сергея? – Майя окидывает Родионова заинтересованным взглядом.

Когда я поняла, что Серёга не появится, неосторожно сказала преподше, мол, есть замена. И теперь попала в наиглупейшее положение. Александр не только не согласился, но и явно неприятно удивлён вопросом Майи.

На лице у мужчины прямо написано: «Ева, ты совсем охренела? Я телохранитель, а не мальчик для исполнения твоих прихотей!» Однако преподавательница не замечает возникшего напряжения. Или делает вид, что не замечает.

– Здравствуйте! Я Майя, – представляется эффектная брюнетка, протягивая руку Родионову.

– Александр, – ему ничего не остаётся, кроме как пожать худые загорелые пальцы молодой женщины.

– Очень приятно, – широко улыбается Майя. – Пойдёмте! – увлекает Родионова к студии.

– Я не… – хочет запротестовать Александр, но преподавательница не слушает его.

– Идёмте, идёмте! Нечего стесняться. Вам понравится! В первый раз все немного робеют, зато потом входят во вкус. Вот увидите … – она продолжает увещевать Родионова елейным голосом. И к моему удивлению мужчина поддаётся и позволяет увести себя.

– Итак, начинаем! Сальса! – громко объявляет Майя, хлопая в ладоши. – Встаём по отдельности и вспоминаем движения! Повторяем за мной! Разогреваемся! Раз, два, три! Поехали!

По ритмичный счёт препода мы выполняем танцевальные шаги.

– Супер! Вы молодцы! У вас отлично получается! – хвалит всех присутствующих Майя. – А теперь попробуем ускориться!

– Отлично! Ииии… То же самое… Под музыку! – она включает заводную мелодию.

После выполнения задания, преподавательница говорит, чтобы мы встали в пары.

Во время разминки я старалась не смотреть на Александра. Но сейчас этого не избежать. Родионов снял пиджак, галстук и наплечную портупею с оружием, оставшись в классических тёмно-синих брюках и белой рубашке. Для удобства или из-за жары он расстегнул две верхние пуговицы, закатал рукава до локтя. Фактурный мужчина невероятно хорош собой, хоть и напряжён.

– Не думай ни о чём, – шепчу, пытаясь разрядить атмосферу. – Расслабься и отдайся музыке.

Он хмыкает, типа, сказать легче, чем сделать.

Я беру его за руку. Моментально чувствую покалывающее импульсы, расползающиеся по коже от соприкосновения с тёплой мужской ладонью. Вторую руку Родионов автоматически кладёт мне на талию. По позвоночнику пробегает ток. Покрываюсь восхитительно приятными будоражащими мурашками с ног до головы.

Бальными танцами я занималась с детства. В школе даже выступала на городских и областных конкурсах. Получала призы. Но в одиннадцатом классе бросила, потому что надо было готовиться к поступлению в университет и времени не хватало. Сейчас же я хожу в танцевальную студию вместо фитнеса, чтобы поддерживать себя в форме. Ну и ради удовольствия, разумеется.

За годы занятий у меня было много партнёров. Талантливых и не очень. Однако ни разу я не испытывала таких ощущений, как с Александром.

Мы начинаем танцевать сальсу. Точнее неуверенно двигаться под музыку. Естественно я веду, как более опытный партнёр. Постепенно из тела Родионова уходит напряжение. Он становится более податливым.

После сальсы, Майя переключает всех на бачату. Не переставая подбадривать своих учеников, женщина задаёт новый ритм.

В нашей группе собрались люди разных возрастов и комплекций. Большинство никогда не практиковали танцы, поэтому между нами нет никакой конкуренции. На уроках у Майи никто не требует от тебя выдавать филигранные па. Сюда ходят, чтобы отвлечься от рутины, забыть на полтора часа о делах и проблемах. Погрузиться в волшебный мир карибского карнавала и томного аргентинского танго.

Последнее обычно является завершающим этапом тренировки. Танец, наполненный ностальгией и чувственностью, призван настроить всех на умиротворяющий лад. Дать некую релаксацию после интенсивного занятия.

Но сегодня танго становится для меня чем угодно, только не релаксом. Когда раздаются первые аккорды щемящей душу мелодии, встречаюсь взглядом с Родионовым. В ту же секунду между нами вспыхивают магические искры. Люди вокруг растворяются. Мы будто остаёмся одни в огромном зале.

Александр касается пальцами моей обнажённой в глубоком вырезе платья спины, тело охватывает дрожь. Через пару движений её сменяет сладостная истома.

Наверное, это и есть то, что должен вызывать пронзительный аргентинский танец. Однако по неведомой причине раньше танго не пробуждало во мне таких чувств.

Влажная от пота кожа полыхает огнём под мужской ладонью. Бедро, прижимающееся к бёдру Родионова, горит не меньше. Нервные окончания на кончиках пальцев тикают и коротят. Дыхание замирает, а во рту становится суше, чем в пустыне.

Внезапно Александр перехватывает инициативу. Повинуясь невесть откуда взявшемуся мастерству, отталкивает меня от себя, закружив под музыку, а затем резко привлекает обратно к своей груди.

Не будь я подкована в танцах, непременно рухнула бы на пол. Родионов повторяет трюк, заставляя моё сердце пропустить удар, а потом затрепыхаться в каком-то новом особенном ритме.

Провожу рукой по лицу Александра от виска к щеке, покрытой щетиной. На ощупь она очень не жёсткая. Скорее приятно-колкая. Медленно втягиваю носом воздух, не отрывая взгляда от глаз Родионова. Серая сталь радужки потемнела и слилась с антрацитовой окантовкой. В глубине пламенеет нечто, что интерпретирую, как желание. От этого открытия голова идёт кругом, словно я залпом хватанула стакан крепкого алкоголя. Эффект усиливается от окутывающего нас божественного аромата мужского одеколона. Древесные нотки, терпкая хвоя, табак и лёгкий дым.

Александр плотно прижимает меня к себе. Твёрдое мускулистое тело сильное и неимоверно горячее. Его хочется обнимать ещё и ещё. Приклеиться. Впечататься навеки вечные. Но танец не позволяет.

Только к концу песни замечаю, что другие пары расступились, освободив нам пространство, и в полном афиге уставились на меня с Родионовым. Даже Майя застыла, приоткрыв рот. Мелодия стихает, но никто не двигается с места. Мы с Александром тяжело дышим, не разрывая зрительного контакта.

Кто-то начинает аплодировать. К нему присоединяются остальные присутствующие.

– Ребята, это было потрясающе! Спасибо вам! Круто! Очень круто! – восторгается Майя нашим танцем.

Посторонние звуки вырывают из прострации. Возвращают нас с Родионовым в реальность. Вижу, как часто пульсирует артерия на его шее. Как напряглись литые мышцы под рубашкой, из-за чего кажется, что ткань вот-вот не выдержит и лопнет по швам. В глазах Александра бушует ураган. В данный момент этот мужчина невозможно сексуален.

Пытаюсь проглотить слюну, только её нет. На ватных ногах иду в дальний угол зала, где на стуле лежит моя сумка. Достаю из неё бутылку с водой. Выпиваю сразу половину. Медленно прихожу в себя. В мозгу свербит единственный вопрос: «Что это было?»

Глава 6

Александр

По дороге домой Ева не проронила ни слова. Я же, состряпав притворно-безразличную мину, пытался примириться с мыслью, что во время танго потерял над собой контроль.

Поначалу я был раздражён из-за того, что поддался умоляющему взгляду девчонки и уговорам преподши. Как придурок ввязался в танцевальную тренировку. Сальса и бачата не вызвали у меня ни малейшей симпатии. Не моё это – дрыгаться под заводную латину.

Но вот танго стало откровением. Я даже не уловил момент, когда всё изменилось. Внезапно гибкое тело, ноги, делающие правильные шаги. Ева, конечно, молодец. Она направляла меня и уверенно вела в танце. Сразу видно, опытная танцовщица.

Чувственная, податливая, невозможно сексуальная малышка. Под звуки пронзительной мелодии я тонул в её колдовских глазах. Наслаждался запахом разгорячённой кожи и видом приоткрытых губ. Еле сдержался, чтобы не поцеловать их в конце танца.

Мне нравилось прикасаться к Еве. Ощущать её в своих объятиях. Ловить сбившееся дыхание.

Нежное прикосновение тёплых девичьих пальчиков к моему лицу окончательно выбило из колеи. Слишком интимно. Охренительно эротично.

От случайного жеста Евы кровь быстрее побежала по венам. На несколько минут я ощутил себя снова живым. Гормоны взыграли похлеще, чем у подростка.

Наше танго походило на вертикальный секс. Не на пошлое совокупление для получения физиологической разрядки. А на красивую, наполненную страстью и душевной глубиной близость, которая случается с редким партнёром.

Очевидно, Ева тоже почувствовала нечто особенное. Поэтому и сидела притихшая. Переваривала.

Как бы самому переварить тот факт, что я захотел девушку на семнадцать лет младше меня, к тому же дочь друга? Хоть и бывшего, но всё же. А ведь ещё никто не отменял правила поведения с клиентом.

Нет, я абсолютно точно кретин, раз вляпался в такую ситуацию.

Ночью заснуть ни черта не выходит. Впервые за долгое время возникает желание затянуться сигаретой. Даром, что бросил курить после того, как ушёл из спецназа. Чтобы как-то отвлечься от воспоминаний о танце с Евой и от мыслей о табаке, просматриваю записи с камер видеонаблюдения.

Ещё до моего приезда Купцов договорился с предприятием, которое отвечает за охрану жилого комплекса, что они предоставят мне доступ к видео с камер. Мера предосторожности на случай, если какие-нибудь подозрительные личности будут тереться на этаже, где живёт Ева. Вовремя замеченная потенциальная угроза может спасти жизнь.

Ничего интересного на видео не замечаю до тех пор, пока не добираюсь до записи, сделанной час назад.

– Твою мать! – громко ругаюсь. – Вот же паршивка!

В половине первого ночи Ева, одетая в спортивные штаны и толстовку с капюшоном, вышла из квартиры, вызвала лифт и была такова.

Неужели к мальчику своему на свидание рванула? Так ей никто не запрещал с ним видеться. Встречалась бы на здоровье. Но нет. Азарт сделать это втихую, сбежать от душнилы-телохранителя – вот высший кайф! Запретный плод сладок. Не зря же девчонку Евой зовут! Надо оправдывать имя.

Вот из-за таких предполагаемых вывертов я и не хотел соглашаться её охранять. Как в воду глядел!

Обычно детки богатых Буратин не осознают весь масштаб опасности. Думают, родители нанимают им телохранителей чисто по приколу, ради развлечения, чтобы продемонстрировать перед друзьями свою значимость и платёжеспособность. Избалованные девицы и парни специально сбегают или доводят своими капризами до белого каления моих ребят. Этих историй я выслушал воз и маленькую тележку. А теперь сам попал.

Объяснять, что выкрутасы могут стоить жизни молодым мажорикам бесполезно. У них на уме только «Гуччи-хренуччи», тусовки, тачки, да СПА-салоны. Но ведь Ева вроде была нормальной. Тогда какого лешего её куда-то понесло на ночь глядя?

Звоню девушке на сотовый, но ожидаемо ответа нет.

Быстро мотаю запись с камер наружного наблюдения у подъезда. Стоп! Ага, Стрекоза села в такси. Хмм… Становится всё чудесатее и чудесатее. Вряд ли молодой джигит не заехал бы сам за подружкой. Если она не с ним, то куда отправилась ночью одна?

Думай, Родионов, думай! В таком прикиде Ева не могла пойти на дискотеку или в бар.

Сумка! У неё на плече висела большая матерчатая сумка, которую нынче модно называть «шоппер». А по мне, так обычная авоська. В неё вполне мог поместиться пакет с листовками, который девушка вынесла из штаб-квартиры «зелёных». Я тогда ещё спросил:

– Что собираешься делать с этой макулатурой?

А Ева засмеялась и ответила:

– Раздавать людям, чтобы все знали о вреде завода, который хотят построить.

Возможно, юный натуралист решила расклеить листовки по городу? Идея вполне жизнеспособная.

Быстро сменив домашнюю одежду на джинсы и водолазку, хватаю ключи от машины.

Мой план: прошвырнуться по району, а потом доехать до центра. Обычно несанкционированную печатную рекламу, всякие объявления развешивают на автобусных остановках и фонарных столбах. Если я не ошибся, то найти Еву будет не сложно.

Через час мои поиски всё ещё не увенчались успехом. Главный проспект города практически пуст. Редкие автомобили, одинокие прохожие, две жрицы любви, скучающие возле памятника. Едва я притормаживаю около него и опускаю стекло в машине, видавшая виды молодая женщина моментально подходит ко мне.

– Не спится? – начинает «светскую» беседу она. – Могу составить компанию, – обольстительно улыбается.

– Девушку здесь не видела в серой толстовке и джинсах? Рост примерно метр шестьдесят. Предполагаю, что она расклеивала листовки.

– Нет, красавчик. Девушку не видела. Но двое парней что-то клеили у «Стекляшки», когда я мимо проходила.

– Что такое «Стекляшка»?

– Торгушник. Торговый центр на улице Ленина, – поясняет представительница древнейшей профессии, заметив, что я не совсем понял первое слово.

– Давно это было?

– Да минут тридцать назад. Слушай, прохладно на улице. Озябла я что-то. Пусти в машину погреться, а? Заодно покажу, где «Стекляшка» находится.

– Спасибо. Сам найду, – протягиваю жрице любви денежную купюру. Во-первых, за информацию надо платить. А во-вторых, жалко мне таких вот несчастных женщин.

– Ого! Это аванс? – уточняет она, с ловкостью обезьянки схватив деньги и пряча их в низкое декольте.

– Нет. Это тебе на чай. Удачи! – трогаюсь с места.

Торговый центр местные прозвали «Стекляшкой» за то, что его фасад полностью отделан стеклом. Не самое изящное, с точки зрения архитектуры, здание напоминает гигантский аквариум. Остановившись у него, выхожу из машины. Пробегаюсь глазами по листам, наклеенным поверх колонн.

«Спаси своё будущее! Останови вырубку леса!» «Мы против строительства завода!» «Митинг-протест состоится…»

Угу, ясно. Здесь поработали соратники Стрекозы. А где же она сама?

Продолжаю исследовать ночные улицы центра. Хоть бы те парни попались, что ли? Спросил бы у них про Еву.

На одном из второстепенных перекрёстков стоят две полицейские машины с включёнными мигалками. Вокруг царит суета, но автомобильной аварии нет.

Подъехав поближе, наблюдаю, как несколько стражей порядка собираются упаковать в «бобик» стайку молодёжи. Среди всей этой кутерьмы – Ева.

Чувствую, как отлегло от души. Пока колесил по городу, чего только не надумал себе.

– Доброй ночи! – приветствую полицейского, который следит, чтобы никто из задержанных не сбежал.

– Здравствуйте!

– Чем провинились эти касатики, господин старший лейтенант? – начинаю издалека, хотя мне и так понятно, что произошло.

– Да вот, портили муниципальное имущество. Расклеивали агитационный материал в неположенном месте.

– М-да, нехорошо. И что теперь им грозит?

– Штраф, – равнодушно пожимает плечами старлей.

– Вон та девушка в серой толстовке, могу я с ней переговорить прежде, чем Вы её увезёте?

– А Вы собственно кто? – проявляет бдительность парнишка в форме. Ему вряд ли исполнилось двадцать пять.

– Её телохранитель.

– Чего? – у полицейского отвисает челюсть.

– Девушку зовут Ева Купцова. Она дочь Георгия Купцова. Это имя Вам знакомо? – делаю ставку на известность в городе отца Стрекозы.

– Ну… Так… – неопределённо мямлит старлей. – Петрович! – кричит в сторону толпы. – Петрович, ты Купцова знаешь?

К нам подходит внушительных размеров капитан.

– Наслышан. А чего? – недовольно бурчит он.

– Говорят, – лейтенант кивает на меня, – дочка вон его там, – машет рукой на молодёжь.

– Здравия желаю! Капитан Самойлов, – представляется мужчина.

– Здравствуйте! Родионов Александр, – отдаю ему раскрытые корочки, в которых указано, что я полковник спецназа в отставке. Обычно эта информация благотворно влияет на представителей закона. – Мы можем уладить возникшую ситуацию здесь и сейчас?

– Да как её уладишь? – пыхтит капитан. – У этой шпаны нет при себе документов. В участок заберём, там будем устанавливать личности.

– Девушку отпустите, пожалуйста, под мою ответственность, – аккуратно вкладываю пятитысячную купюру в руку мужчины, одновременно забирая у него свой документ.

– Мы протокол уже составили на неё, – упирается капитан, убирая, меж тем, деньги в карман брюк.

– Понимаю. Что ж… Значит, поеду с вами. Вызволять возмутительницу спокойствия, – произношу с притворным смехом, протягивая руку капитану как будто бы для прощания.

– Ладно, забирай, – изрекает он, сминая в ладони второю банкноту. – Но если ещё раз попадётся, так просто не отделается.

Капитан подводит меня к Еве. Её глаза расширяются. Испуг на бледном личике сменяется на робкую улыбку.

– Пошли! – командую строго.

– Александр…

– В машину! Быстро! – повторяю приказ.

Вместо того, чтобы подчиниться, Стрекоза громко заявляет:

– Я не брошу ребят!

– Я сказал: «В машину!», – злобно цежу сквозь зубы и крепко беру девчонку за предплечье.

– Нет! Вы не понимаете! – сопротивляется Ева. – Они же…

– Это ты не понимаешь! – не даю ей договорить. Подхватываю Стрекозу за талию и взваливаю на своё плечо.

– Пусти! – она колотит кулачками по моей спине. – Пусти меня, Медведь! – сучит ногами. Увесистый шлепок по заднице остужает воинственный пыл девчонки.

Забросив её на пассажирское сидение, ударяю по газам.

– Какого хрена, Ева? – рычу. – Тебе русским языком было сказано: «Из дома одна ты не выходишь!»

– Я не могла Вам рассказать, что собираюсь агитки клеить! Вы бы всё равно со мной не поехали!

– Разумеется, не поехал бы! Мне в тридцать восемь лет для полного счастья только не хватало нарваться на траблы с ментами из-за твоей придури!

– Наше дело – не придурь! – с жаром возмущается девушка. – Мне очень жаль, что Вы так думаете!

– Окей, – киваю, сосредотачиваясь на дороге. – Посмотрим, что думает твой отец по этому поводу.

– Ой… – жалобно пискнув, Стрекоза замолкает. Но уже через пять минут просит:

– Александр, не рассказывайте папе. Пожалуйста!

– Да с чего это? Я чуть не поседел, пока разыскивал тебя.

– Он рассердится, – Ева нервно грызёт ноготь на большом пальце.

– Ммм, то есть папу сердить нельзя, а меня можно? – бросаю на неё меланхоличный взгляд. Уже не злюсь. Я достаточно отходчивый человек. Главное, что нашёл дорогую пропажу целой и невредимой.

– Медведь… – канючит она. – Я больше так не буду.

– Ага, я вот прям так взял и поверил тебе, Стрекоза! – хмыкаю.

– Ну, правда! Честное пионерское!

– Ты не была пионером.

Спустя какое-то время, боковым зрением вижу, что Ева давится слезами.

– Ев, ты чего? – женский плачь всегда выбивал меня из колеи. Я отношусь к тому типу мужиков, которые понятия не имеют, как вести себя в подобных ситуациях. – Ладно, не рыдай! Не скажу я твоему отцу.

– Ребята теперь меня предательницей считать будут. Их-то загребли, а я, получается, отмазалась, – гнусавит Стрекоза, отворачиваясь к окну.

– А ты бы хотела в каталажку загреметь? – подшучиваю над ней.

– Нет, конечно. Но раз уж нас накрыли, нельзя бросать друзей в беде. Сам погибай, а товарища выручай! Слышали такую поговорку? Надо держаться вместе до конца и разделять общую участь! – сквозь слёзы разъясняет Ева прописные истины.

А я в очередной раз фигею над ней. Откуда она взялась такая честная и правильная в наше-то время?

– Ты бы в любом случае её не разделила. Не я, так твой отец утряс бы всё с полицией. Поэтому нет смысла париться, – отвечаю спокойно.

Заехав на подземную парковку, выключаю мотор и разворачиваюсь к Еве всем корпусом.

– Я предупреждал Георгия, что откажусь охранять тебя, если ты будешь нарушать протоколы безопасности. Считай, сегодня ты получила первое и последнее предупреждение. Снова сбежишь, уйдёшь из дома, не поставив меня в известность, я вернусь в Москву. А к тебе приставят другого телохранителя. Носиться по всему городу и разыскивать по ночам своих клиентов я не намерен.

– Я не хочу другого, – еле слышно шепчет Ева. Она кладёт тонкие пальчики на мою руку и слегка сжимает её. У меня в душе разливается тепло. – Я тебя хочу.

Глава 7

Ева

Фраза звучит двусмысленно, даже провокационно, хоть я и не преследовала такой цели. Александр напрягается. У него на скулах проступают желваки. Мазанув по моему лицу тяжёлым взглядом, Родионов выходит из машины.

Я мышкой шмыгаю к лифту. Пробормотав скороговоркой «Спокойной ночи!», выхожу на своём этаже.

Дома, не успеваю коснуться головой подушки, моментально вырубаюсь. За сегодняшний вечер и ночь произошло слишком много эмоциональных потрясений.

Около девяти утра просыпаюсь от телефонного звонка. На дисплее смартфона высвечивается «Папа». Внутри всё леденеет от страха. Неужели Родионов сдал меня? Он же обещал молчать!

Может, затихариться? Сделать вид, что не услышала вызов? Не вариант. Ведь рано или поздно отец снова позвонит. Набрав в лёгкие побольше воздуха, произношу в трубку:

– Привет, пап!

– Привет, зайчонок! Как твои дела?

– Нормально.

– Как с Александром? Нашли общий язык? – судя по вопросам и тону, отец ничего не знает о моей ночной вылазке. Чувствую, как нервное напряжение отпускает.

– Угу. Всё хорошо.

– Ну и славно! Я в Москву по делам уеду ненадолго. Ты будь паинькой. Слушайся Родионова. Договорились?

– Да, конечно. Удачной дороги! – желаю, выдыхая с облегчением.

После разговора с папой настроение сразу поднимается. Даже не знаю от чего: то ли от того, что не получила заслуженную выволочку, то ли от того, что у нас с Александром появился один на двоих секрет. Это так волнительно и запретно. Ведь Родионов, прикрывая меня, рискует работой.

Пожалуй, Александр заслужил гораздо больше, нежели простое «Спасибо!» Испеку-ка я для него пирог.

Приняв душ и выпив чашку чая, приступаю к готовке. Замешиваю песочное тесто, на которое выкладываю творог, взбитый в блендере с сахаром и яйцом. Творожную массу покрываю дольками свежих персиков. Нарезаю фигурным ножом оставшуюся часть теста на полоски. Делаю из них решётку поверх пирога, после чего отправляю его в духовку.

Пишу Родионову сообщение: «Доброе утро! Приходите через тридцать минут на кофе».

«Доброе. Спасибо, но откажусь», – отвечает он.

«Я пирог с персиками пеку. Буду Вас ждать», – настаиваю.

«Не стоит. Ешь пирог без меня».

Вот же редиска! Почему он так себя ведёт? Шарахается, будто я заразная. Что крамольного в том, чтобы вместе выпить кофе? Или пообедать? Видимо, я чего-то не понимаю. Неправильно веду себя с мужчинами, вот они и сторонятся меня. Дамир – исключение. Но он и не взрослый мужчина, а парень.

Мой весёлый настрой улетучивается, как по щелчку пальцев. В такие моменты мне очень не хватает мамы рядом. Она бы подсказала, что я делаю не так. Но, к сожалению, у нас с ней не сложились близкие отношения.

В спальне достаю из шкафа тяжёлый альбом в кожаном переплёте. Всегда пересматриваю наши старые фотографии, когда расстраиваюсь. Это мой личный способ медитации.

На первых снимках запечатлён папа в модном джинсовом костюме. В молодости он был позёр. Да и сейчас мало что изменилось. Папа с гитарой, на лыжных соревнованиях, на шашлыках. Потом он появляется уже в компании с мамой. Они оба выглядят такими счастливыми! Отец целует её на какой-то студенческой тусовке.

Мамочка в подвенечном платье. Красивая, глаз не оторвать. Папа, как и полагается жениху, в строгом жемчужно-сером костюме и галстуке. Свадьба была пышная. В центральном ресторане города. Гостей, судя по снимкам, пригласили человек сто.

Бабушка сохранила свадебные фото моих родителей и перед смертью передала мне семейный архив.

Перевернув несколько листов, вижу себя. Вернее, свёрток на руках у отца на крыльце роддома. Мама стоит рядом с букетом цветов. Далее следует бесчисленное количество моих детских фотографий. С родителями, с бабушками и дедушками. В ботаническом саду. На море. На каруселях.

Вдруг взгляд задерживается на одной из фоток дольше, чем на других. На не слишком качественной карточке я сижу на диване между папой и парнем лет двадцати. Мне здесь лет пять, не больше. Вглядываюсь в знакомые черты лица. Да это же Александр! Господи! Это точно он! В голове кружат смутные обрывки воспоминаний. Ничего конкретного, но… Вот почему у меня было ощущение, что я уже где-то встречала Родионова! Он папин друг молодости. Ну и дела… Зависаю, размышляя о том, почему отец не рассказал, кто такой Алекс на самом деле. И если они с папой дружили, то где Родионов пропадал все эти годы?

Запах подгорающего пирога отвлекает от десятка вопросов, возникших у меня в голове. Бегу на кухню, чтобы вытащить тарт из духовки. Слава Богу, он не сгорел. Просто сильно подрумянился.

Одну минуточку! Возвращаюсь в спальню и снова копаюсь на антресолях шкафа. Нахожу ещё один альбом, переданный мне бабулей. В нём хранятся фотографии отца от школы до армии. Я просматривала его всего пару раз, потому что там много незнакомых людей, лица которых мне ни о чём не говорят.

Пролистав альбом почти на две трети, обнаруживаю того, кого искала. Бинго! Родионов с папой в армии! Алекс здесь совсем юный парнишка. Обритый под ноль, худой щегол с головой на тонкой шейке. Его и не узнать совсем. Только глаза те же. Хотя взгляд другой. Более жизнерадостный.

Надо же, как преобразился мой телохранитель за прошедшие годы! Накачался. Заматерел. Стал секси-шмекси.

Между последней страницей и обложкой альбома натыкаюсь на более поздний снимок Александра. Он сфоткан в полный рост, одет в обмундирование спецназа. В руках держит автомат. На обратной стороне фотографии стоит дата и подпись размашистым мужским почерком: «Привет из Сомали».

Минут пять походив из угла в угол по квартире, беру телефон и звоню отцу. Не вижу смысла мучиться догадками, когда можно спросить напрямую.

– Пап! А почему ты мне не сказал, что Александр – твой друг? – выпаливаю сразу в лоб.

– Как ты узнала? – голос отца звучит напряжённо.

– Я смотрела старые фотки и увидела его.

– Понятно. В любом случае, сейчас это не имеет значения. Родионов – твой телохранитель. Остальное неважно.

– А почему вы столько лет не общались?

– Мы общались, но редко. Александр постоянно служил в горячих точках. Ев, не могу больше разговаривать, у меня совещание.

– Ну, хорошо. Пока.

М-да… Ясно, что ничего не ясно. Впрочем, копаться в этой истории дальше я не собираюсь. Иногда прошлое лучше не ворошить.

Покрутившись около остывшего пирога, решаю отнести его Родионову. Раз уж он не хочет приходить ко мне, то пусть ест в гордом одиночестве.

Поднимаюсь на два этажа выше. Звоню в дверь.

– Ева? Привет! Ещё раз, – бормочет Александр, удивлённый моим появлением.

В домашней одежде Родионов выглядит не менее привлекательно, чем в деловом костюме. Чёрная футболка обтягивает мощную грудную клетку и плечи. Трикотажные штаны цвета тёмно-серый меланж подчёркивают мускулистые бёдра.

– Это Вам, – протягиваю ему тарелку с пирогом.

– Не нужно было…

– Я пекла его для Вас! Но Вы же боитесь ко мне в квартиру заходить, как будто я заразная, – перебиваю Александра, буквально всовывая ему в руки блюдо с тартом. Задолбал своими «Не нужно», «Не хочу»! Неужели так сложно просто принять и поблагодарить? Я же от души хочу его угостить. А он ведёт себя, как бука.

– Приятного аппетита! – на последних словах в горле вдруг образуется ком, а к глазам подступают слёзы. Круто развернувшись на пятках, убегаю по лестнице к себе на этаж. В спину летит:

– Стрекоза! Подожди!

Ну уж нет! Не хотел моего общества? Так и сиди один!

Глава 8

Ева

В обед звонит Дамир. Предлагает вечером зависнуть в ресторане. Но у меня нет ни малейшего желания выбираться из своей берлоги. К тому же, повторения свидания втроём я не хочу.

В прошлый раз в кино сидела, будто на раскалённых углях. Я в принципе не люблю проявление нежностей на людях, а тут ещё Александр наблюдал, как мы с Дамиром целуемся. Не чаяла, когда фильм закончится.

Поэтому приглашаю парня на ужин к себе домой. Здесь бдительное око Родионова нас не достанет.

– Привет, малыш! – Дамир появляется на пороге ровно в семь.

– Привет! – принимаю большой букет алых роз от гостя и дарю благодарственный поцелуй.

– У тебя так вкусно пахнет! – улыбается парень.

– Я лазанью приготовила. Проходи!

Он отдаёт пакет с бутылкой вина и фруктами, а сам идёт в ванную мыть руки.

– Наслышан о твоих подвигах прошлой ночью, – смеётся Дамир, откупоривая вино.

– Не вспоминай, – отмахиваюсь, раскладывая по тарелкам еду. – Если бы не Алекс, упекли бы меня за решётку.

– Алекс? – парень вопросительно вздёргивает смоляную бровь.

– Мой телохранитель. Помнишь его? Он в кино с нами был.

– И с каких пор он стал для тебя «Алексом»? – Дамир недобро прищуривается. Он патологически ревнивый. Любого готов растерзать, кто посмотрит в мою сторону. Когда увидел, как я выходила с танцевальной тренировки с Сергеем и на прощание поцеловала его в щёку, устроил дикий скандал. Думала, утрамбует в асфальт бедного паренька. А Серёга – божий одуван, которого как мужчину и воспринимать-то нельзя.

– Ну, вообще я обращаюсь к нему «Александр», но про себя называю «Алекс». Так короче. А Саша ему как-то не подходит. Слишком просто. Он скорее похож на суперагента из голливудских фильмов, чем на «Сашу».

– Запала на него? – в карих глазах Дамира начинает клубиться темнота.

– Нет, что ты! – нагло вру. Это тот самый случай, когда ложь во спасение. Я и так, кажется, сболтнула лишнего. Вон как ноздри у «Отелло» раздуваются. Не ровен час дым пойдёт.

К тому же, моё отношение к Родионову может быть каким угодно, это ни на что не влияет. Я для Алекса просто очередная клиентка, дочка старого друга. Не более того.

Постепенно Дамир успокаивается. За ужином мы обсуждаем общих друзей и будущий митинг против завода. Парень не разделяет моих взглядов по данному вопросу и отговаривает меня от участия в мероприятии. Однако я остаюсь непреклонной.

После еды предлагаю гостю переместиться в зал и посмотреть фильм. На экране парочка авантюристов путешествует по миру в поисках сокровищ, а губы Дамира – по моей шее, руки – по груди и бёдрам.

Поцелуи становятся жарче. Ласки – настойчивее. Когда парень пальцами ныряет мне под футболку и оттягивает чашку лифчика, протестую:

– Не надо.

– Что такое? – севшим голосом спрашивает Дамир.

– Давай остановимся. Я не хочу заниматься любовью, – не знаю почему, но на секс с ним я никак не решусь. Поведение моего парня в момент возбуждения пугает. Он становится каким-то резким, даже грубым.

– А разве ты не за этим меня пригласила к себе? – недоумевает Дамир.

– Нет. Я пригласила тебя поужинать, провести время вместе.

– Зашибись! – психует он и вскакивает с дивана. – А я-то, дурак, раскатал губу! Думал, наконец-то, Ева перестала корчить из себя принцесску!

– Дамир, не злись, – произношу примирительно. Чувствую себя провинившейся, ведь давно знаю, что мой парень хочет близости. Он часто повторяет: «Секс – это неотъемлемая часть здоровых отношений», и что я поступаю, как эгоистка, совершенно не думая о его естественных потребностях.

Дамир привык к раскованным девушкам. Он из очень состоятельной семьи, красивый, всегда одет с иголочки, ездит на дорогущей иномарке, не скупится на ухаживания, поэтому многие девчонки считают его завидным женихом. Мои подружки не понимают, как можно отказывать в интиме такому зачётному парню. Периодически подшучивают надо мной, мол, продолжишь ломаться, он найдёт девушку попроще, которая не будет лишать его удовольствия.

– Ты же знаешь, мне сложно сделать этот шаг, – подхожу к Дамиру и трогаю его за плечо. – Я ещё ни с кем… В общем, я пока не готова.

– Да ты уже полгода, как не готова! – раздражённо фыркает он, дёргая плечом, чтобы скинуть мою руку. – Постоянно пробрасываешь! Мне что? До свадьбы ходить с полными яйцами? Скоро сперма из ушей польётся!

Пошлые слова парня приводят меня в оцепенение. В голове мелькает мысль едко парировать ему в тон: «Подрочи!» Но я не так воспитана. Поэтому просто ухожу на кухню. Убираю остатки лазаньи в холодильник, споласкиваю бокалы от вина, мою тарелки.

– Ну, ладно, не дуйся! Извини, – Дамир возникает за моей спиной и обнимает за талию. Нежно целует за ушком. – Я погорячился. Детка, просто объясни мне, что тебя смущает? Секс – это клёво! Тебе понравится. Вот увидишь. Стоит только начать.

– Возможно, но…

– Спроси хотя бы у своих подружек! Они давно тарахтят направо и налево, как швейные машинки «Зингер». А ты всё в недотрогу играешь. Не подумай, я не осуждаю. Наоборот, моей женой станет только та, у которой я буду первым и единственным мужчиной. Поэтому и познакомил тебя с родителями. Понимаешь?

Возразить на это нечего. Через два месяца после того, как мы начали встречаться, Дамир действительно привёл меня в дом к своим родителям, что для парня из восточной семьи очень важный поступок. Отец и мать Дамира хорошо отнеслись ко мне. Братья и сёстры тоже. В свою очередь я познакомила парня со своим отцом и его женой. Папа благосклонно принял Дамира. Они быстро нашли общий язык. А Инга ободрительно шепнула: «Отличный выбор!»

– Ева, малышка, я же люблю тебя, – мурлычет Дамир с бархатистыми нотками в голосе. – У меня серьёзные планы на наше будущее. Мы поженимся, как только ты закончишь универ. Нет причин отказывать мне в сексе.

Он покрывает поцелуями моё лицо. Опускает руки на задницу и прижимает к себе.

– Рано или поздно это всё равно произойдёт, – сбивчиво шепчет в волосы. – Так почему не сегодня? Ммм? – снова целует в губы, переходит к шее, постепенно двигаясь к спальне.

Наверное, Дамир прав. Ну что я веду себя как кисейная барышня? Пора становиться взрослой. Может, это будет на самом деле приятно.

– Просто расслабься и получай удовольствие, – с улыбкой говорит он, снимая с меня футболку и укладывая спиной на кровать.

Расстегнув бюстгальтер, Дамир по очереди накрывает ртом соски. Обводит их языком, слегка прикусывает. Становится жарко. Ощущения неплохие, но какого-то особенного отклика в душе не появляется. Поигрывая с затвердевшими вершинками пальцами одной руки, второй он стаскивает мои штаны вместе с трусиками. Пожирает меня алчным взглядом.

Стыдно! Боже, как стыдно! Кровь приливает к щекам. Хочется прикрыться. Спрятаться. Тяну на себя покрывало, но парень отбрасывает его в сторону.

– Я хочу смотреть на тебя, – произносит тоном, не терпящим возражений.

Дамир полностью раздевается, и я не знаю, куда от смущения деть глаза. Парень хорошо сложён. Подкачанные плечи, широкая грудная клетка, плоский пресс и узкие бёдра. Смуглая кожа без единого изъяна. Грудь и ноги покрыты короткими чёрными волосками. Но вот то, что находится пониже живота, пугает.

Вживую с мужскими причиндалами я сталкиваюсь впервые, но фильмы для взрослых видела не раз. Член Дамира кажется слишком толстым. Он торчит, как дубинка с большим круглым набалдашником. Каким образом это должно поместиться во мне? Зажмуриваюсь, чтобы отогнать тревожные мысли. Успокаиваю себя поговоркой: у страха глаза велики.

Слышу, как шуршит слюда. Похоже, Дамир надевает презерватив. Через несколько секунд парень нависает надо мной. Чувство, словно я овечка на заклание. Нервно покусываю нижнюю губу.

Дамир разводит мне колени и проводит рукой между ног.

– Что-то ты суховата здесь, – констатирует недовольно. Плюёт на пальцы и мажет слюной по моей промежности.

В этот момент меня будто отклинивает. Чётко осознаю, что не хочу, не готова пойти до конца.

– Дамир, остановись, пожалуйста, – упираюсь обеими ладонями в его грудь.

– Ты шутишь, что ли? – часто дышит он.

– Нет. Я… Я не могу.

Дамир набрасывается на меня с бешеными поцелуями. Они хаотичные и совсем не нежные. Движения рук парня, шарящих по телу, рваные, грубые. Запах мужского парфюма мгновенно становится удушливым, хотя раньше нравился.

– Не бойся. Первый раз все девчонки дрейфят, – возбуждённо хрипит Дамир.

– Я не боюсь. Я просто… ну… не хочу… Аааа!

Последние слова тонут в крике боли, потому что Дамир резко входит в меня. Из глаз непроизвольно брызжут слёзы. Между ног сильно жжёт и невозможно распирает. Впившись пальцами в бёдра, парень принимается вбиваться в моё тело размашистыми толчками.

В Дамира, будто демон вселился. Он убирает руки с бёдер и переключается на соски. Выкручивая их, остервенело врывается в моё несчастное влагалище.

К счастью, длится это не долго. Минут пять, не больше.

– *лядь! Как о*уенно! – вскрикивает он, после чего странно дёргается и затихает.

А я лежу в полном шоке, глотаю солёные слёзы, пытаясь понять, что из этого всего мне должно было понравиться? Где обещанное удовольствие?

Между ног ужасно саднит. Несмотря на то, что Дамир вышел из меня, ощущение дискомфорта не прошло. Внутри будто распорку поставили. В животе болезненно тянет. И вообще чувствую я себя отвратительно. Какой-то грязной.

– Ну вот и всё. Больше ты не целочка, – довольно хмыкает парень, отдышавшись. Он чмокает меня в губы и снимает презерватив.

Не говоря ни слова, встаю с кровати. На дрожащих ногах иду в ванную. Скорее под душ. Стоя под струями воды, никак не могу успокоиться. Плачу, глядя, как на белое дно ванны по внутренней стороне бёдер стекает розовая от крови вода. Неужели секс это всегда так стрёмно?

Я знаю от девчонок, что в первый раз почти всем больно. Но в моём случае дело не в боли, а в неприятии себя после произошедшего.

Господи! Если бы можно было отмотать время назад! Я бы выставила Дамира из квартиры, как только он завёл свою шарманку про «случится рано или поздно». Лучше бы это произошло поздно. Или вообще никогда. Зачем я поддалась на его уговоры? Дура бесхребетная!

Когда выхожу из душа, Дамир уже одетый стоит в прихожей.

– Я, пожалуй, пойду, – говорит он, сияя ярче, чем начищенный пятак. – Спасибо за ужин и за продолжение, – наклоняется, чтобы поцеловать меня, но я отворачиваюсь. – Это было классно. Теперь мы будем часто трахаться с тобой, детка, – заговорчески поигрывает бровями.

Открываю рот, чтобы возразить: «Ну уж нет! Мне не понравилось, и вообще это было мерзко», но раздаётся звонок в дверь.

Глава 9

Александр

Как только открывается дверь, моментально замечаю, что у Евы заплаканные глаза. Рядом с ней в прихожей топчется Дамир. Довольная физиономия кавалера резко контрастирует с бледным несчастным личиком девушки.

– Добрый вечер! Что здесь происходит? – перевожу взгляд с Евы на парня.

– Ничего, – опустив голову, тихо произносит Стрекоза.

– Да, всё путём! Я уже ухожу! Пока! – Дамир пытается просочиться мимо меня, но я не позволяю ему этого сделать.

– Ева? – вопросительно смотрю на свою подопечную.

– Пусть идёт, – еле слышно шевелит она губами.

Отхожу от дверного проёма, пропуская парня, который моментально испаряется.

– Я тарелку тебе принёс. Пирог был очень вкусный. Спасибо!

Ева молча кивает, забирает у меня из рук блюдо и понуро бредёт на кухню. Понимаю, что у девушки что-то случилось. Вернее, между ней и лощёным парнишей. Поругались? Он её бросил? Не моё это дело. Не стоит соваться в личную жизнь клиента.

По логике вещей я должен уйти. Только что-то в душе переворачивается при виде поникшей Евы с покрасневшими от слёз глазами. Она же обычно маленький энерджайзер, весёлая Стрекоза. Улыбается, смеётся, болтает без умолку. А сейчас, будто кто-то погасил огонёк внутри неё. Не хочу оставлять её одну в таком состоянии.

Закрываю дверь на замок и прохожу на кухню. На столе стоит недопитая бутылка вина, керамическая миска с остатками овощного салата, блюдо с фруктами. Угу, значит, ужинали. Что же пошло не так?

– Ева, что случилось? – внимательно рассматриваю девушку, пытаясь отгадать, почему она расстроена.

– Ничего.

– Послушай, если Дамир обидел тебя, я разберусь с ним.

– Не надо, – она бросает на меня испуганный взгляд, и я понимаю, что попал в точку.

– Что он сделал? – рычу, чувствуя, как внутри закипает злоба.

Ева съёживается. Её нижняя губа начинает дрожать.

– Он… Он меня… А я… – лепечет что-то невнятное, стараясь побороть слёзы.

– Что? Он тебя принудил к чему-то? Изнасиловал? – предполагаю самое худшее.

Она отрицательно мотает головой. Я быстрым взглядом окидываю её руки, запястья, шею. Никаких отметен насилия не вижу. Ни красных пятен от чужих пальцев, ни проступающих синяков.

– Алекс, побудь со мной, а? – жалобно просит Ева. – Давай немножко посидим молча, пожалуйста.

Тяжело вздохнув, обнимаю её за плечи и увожу в гостиную. Там усаживаю на диван. Ева залезает на него с ногами. Как кошечка сворачивается в клубочек и кладёт голову ко мне на колени. Утыкается лицом в живот, обхватив за торс обеими руками.

Она беззвучно плачет. Понимаю это по слегка вздрагивающим девичьим плечикам. Я глажу Еву по волосам, по спине. Больше не задаю никаких вопросов. Эта девочка – экстраверт и, если бы захотела, то сама выложила бы всё как на духу. А раз молчит, значит, не готова поделиться. Кто я такой, чтобы лезть ей под кожу?

Иногда нам всем нужен человек, с которым можно вместе просто помолчать.

Минут через сорок Ева засыпает. Беру её на руки и несу в спальню. Вид растрёпанной постели напрягает меня. Догадываюсь, что здесь происходило. Мысленно осаживаю себя, в который раз напоминая, что личная жизнь охраняемого лица – не моё собачье дело. К тому же, Ева – совершеннолетняя. Может заниматься сексом, с кем хочет и сколько хочет.

Однако, когда укрываю девушку одеялом, замечаю на нём небольшое запёкшееся пятно крови. Внутри меня всё опускается.

Похоже, Ева сегодня стала женщиной. Хотя, может, у неё просто красные дни календаря? Вряд ли. Не выглядела она довольной и счастливой, какой должна быть девушка после близости с любимым мужчиной. Судя по поведению, всё-таки это у неё случилось в первый раз. Поэтому и плакала. Ей было больно. А её ухажёр сбежал, как последний трус, вместо того, чтобы остаться, утешить. Справил свою нужду и дёрнул в кочаны. Не зря мне этот крендель с самого начала не понравился.

Подоткнув одеяло под спящую Еву, с тяжёлым сердцем выхожу из спальни.

***

На следующее утро первая моя мысль о Стрекозе. Как она там? Уже отошла от вчерашнего события или продолжает грустить? Пишу ей сообщение: «Привет! Какие планы на сегодня?»

«Никаких. Я дома буду», – получаю ответ, из которого делаю вывод, что Ева ещё хандрит. Меня это совсем не радует, потому что для Стрекозы отсутствие планов – противоестественно. Она же из тех, кто «драмкружок, кружок по фото, хоркружок – мне петь охота».

Повинуясь эмоциональному импульсу, еду в ближайшую кондитерскую. Там покупаю пирожные, а затем поднимаюсь к Еве. Знаю, что таким образом нарушаю собственное правило – не сближаться с клиентом. Но не могу оставаться в стороне и делать вид, что всё окей, когда этой девочке плохо.

– Доброе утро! Как ты? – улыбаюсь, переступая порог её квартиры.

– Привет! Нормально, – произносит Ева бесцветным голосом.

Ну да, ну да. От «нормально» она сейчас так же далека, как от Луны. Бледная, непричёсанная, в пижаме. В глазах – вселенская скорбь. Мне охренеть как хочется обнять Стрекозу, чтобы пожалеть, но это будет уже перебор.

– Ты меня на кофе как-то приглашала. Вот я пришёл, – протягиваю коробку с пирожными.

– Спасибо! – еле заметно улыбается Ева. – Проходите.

– Не знал, какие ты любишь. Набрал разных, – поясняю, когда она выкладывает сладости на тарелку.

– Спасибо, Алекс. Вы милый, – вежливости хозяйке дома не занимать. Но в данный момент это её качество бесит. Я хочу видеть ту, эмоциональную Еву, которая хохотала и фонтанировала идеями по защите природы. Или, на худой конец, пусть кричит от злости и бьёт посуду. Всё что угодно, только бы не отгораживалась от меня коконом безразличия.

– Можешь обращаться ко мне на «ты», – предлагаю, чтобы сделать обстановку более дружеской. Не надеюсь, что девушка сядет и вывалит мне свои любовные переживания, но, возможно, хоть немного расслабится. А то похожа на робота. Достаёт чашки, делает кофе чисто механически, с абсолютно отрешённым выражением лица.

На самом деле, сейчас Еве лучше бы побыть с мамой, а не с посторонним мужиком. Мать, чисто по-женски, могла бы обсудить с дочерью щекотливую тему физической близости с противоположным полом. Успокоить. А я что? Не говорить же девчонке: «Да забей! Первый раз почти у всех стрёмный!» Была бы Ева парнем – другое дело.

– Стрекоза, а где твоя мама? – снова нарушаю этикет общения с охраняемым лицом. Лезу не на свою территорию. – Что-то я про неё от тебя ни разу не слышал.

– Она в Германии живёт.

– Надо же… – знаю, что Купцов развёлся с матерью Евы много лет назад, но что Наталья уехала в Европу, был не в курсе.

– Угу, давно уже. Она когда от папы ушла, осталась без денег. Принципиально ничего не хотела у него брать. Обиделась. Ведь он ей изменил, – девушка подаёт мне чашку с дымящимся кофе. Затем достаёт из холодильника молоко и наливает его в молочник.

– Работу в нашем городе мама не нашла, поэтому поехала в Москву на заработки. Оттуда – в Германию, – продолжает рассказывать Ева, ставя на стол сахарницу.

Предполагаю, почему Наталья не смогла устроиться на работу здесь. Зная Купцова, он перекрыл бывшей жене все возможные варианты. Георгий любит, когда люди от него зависят целиком и полностью. Он не последних мужиков выбивал из бизнеса, если те отказывались прогибаться под него. А тут женщина взбрыкнула. Ушла и ребёнка забрала.

– И ты осталась с папой?

– С бабушкой по линии отца. Она жила в городе, а мамины родители в деревне. Я уже ходила в школу и занималась танцами. Выбор моего места жительства был очевиден.

Ева замолкает, делая несколько глотков кофе, а потом заканчивает повествование:

– Через пару лет мама вышла замуж в Германии. Хотела перевезти туда меня. Но папа не дал разрешение на мой выезд за границу. Сказал, что не позволит воспитывать его дочь чужому мужику. Так я осталась здесь. А мама там.

Слова девушки подтверждают мои догадки. Купцов накозлил и в этой ситуации. Отомстил бывшей за неповиновение. Наверняка, он рассчитывал, что Наталья помыкается-помыкается, да и вернётся к нему. А она, видишь ли, замуж вышла. Ребёнка вздумала в другую страну увезти.

– И ты с тех пор больше не видела маму? – спрашиваю на свой страх и риск. Вдруг эта тема болезненна для Евы?

– Видела. Она приезжала в гости раз в год. Чаще не могла, – спокойно отвечает она. – Меня к ней отец не отпускал даже на каникулы. Боялся, что мама уговорит остаться с ней. Первый раз я побывала у неё, когда мне исполнилось восемнадцать. Тогда мама уже родила двоих детей от Юргена. И я как-то почувствовала себя лишней в их семье, хотя все относились ко мне хорошо.

– Но больше ты их не навещала? – допиваю кофе.

– Навещала. Просто с мамой мы всё равно вроде как чужие, – Ева пожимает плечами. – Вот с бабулей было другое дело. Я с ней жила с десяти лет, и нас связывали очень тёплые отношения. Фактически она заменила мне мать. Жаль только, что рано умерла.

– Давно?

– Два года назад.

Получается, Купцов не дал дочери жить с матерью, но и сам не сильно заморочился над воспитанием чада. Вот же гусь! Годы сделали его ещё более циничным, чем он был в молодости.

– Не надумала куда-нибудь прокатиться? – меняю тему.

– Куда?

– Не знаю. Листовки расклеить, – смеюсь.

– Листовок у меня больше нет, – тяжело вздыхает Ева. – Их полицейские отняли.

– Ну, тогда по магазинам.

– Нет, спасибо. Ко мне в гости Вика скоро придёт.

– Ааа, хорошо. Если буду нужен, ты знаешь, где меня найти, – встаю из-за стола. Ева немного взбодрилась, и моя миссия по моральной поддержке окончена. – Спасибо за кофе!

– На здоровье! Приходи ещё.

В прихожей говорю девушке:

– Выше нос, Стрекоза! – шутливо касаюсь пальцем кончика её носа, чуть поднимая его. – Всё будет хорошо!

Неожиданно Ева ловит мою руку и прижимается щекой к тыльной стороне. На миг прикрывает глаза, словно от удовольствия. Я с трудом сглатываю слюну. Даже дружеская ласка этой девушки действует на меня возбуждающе.

– Завтра не забудь, что мы едем в университет в семь тридцать утра. Учебный год начинается, – отпускает руку Стрекоза.

– Не забуду! – подмигиваю ей.

Глава 10

Ева

– Офигеть! Так ты, никак, раздуплилась! Ну, наконец-то! – бурно реагирует Виктория на мой унылый рассказ о вчерашнем вечере с Дамиром. – Поздравляю! За это надо выпить!

Я её восторга не разделяю, но достаю из шкафа бутылку вина. Разливаю рубиновый напиток по бокалам.

– Слушай, это всегда так отстойно? – смотрю на подругу.

– Что?

– Секс.

– Неее, – мотает Вика головой, делая глоток вина. – Тут как с ездой на велосипеде: поначалу ничего не чувствуешь. Но потом ты трахаешься ещё и ещё и постепенно входишь во вкус. Просто надо почаще тренироваться! – хохочет она, отбрасывая назад прядь смоляных волос.

– Как-то не так я себе это представляла, – задумчиво произношу, нарезая сыр.

По правде говоря, я вообще никак не представляла свой первый раз. Мне нравилось целоваться с мальчиками, обниматься, но особенной страсти я ни к кому не испытывала и о переходе на другой уровень отношений не задумывалась. Ухажёры до Дамира не настаивали на сексе. Так, делали робкие попытки, однако не давили на меня и не возводили этот аспект жизни в культ. Может, всё дело в том, что предыдущие парни были моими ровесниками, а Арсаев старше на четыре года? Плюс у него горячая кровь.

– А как? Типа зажжённые свечи, ложе, усеянное лепестками роз, пение ангелочков. Всё как в доисторических любовных романах? Ха-ха-ха, – подруга заливисто смеётся. – Радуйся, что твой первый секс был на кровати в комфортной квартире, а не в машине или в подъезде, или вообще в туалете клубешника.

– Фу! – брезгливо морщусь.

– Чего «фу»? У большинства именно так и случается, – Виктория замолкает на пару минут, видимо, погружаясь в воспоминания.

– А какой у него член? Классный? – вдруг интересуется она.

– Толстый.

– Уф! – восхищённо фыркает Вика. – Обожаю потолще! Повезло тебе! А то бывает, знаешь, парень вроде неплох, а потом выясняется, что писюнчик у него тоооненький. Болтается, как карандаш в стакане. Никакого кайфа.

– Да я и от толстого кайфа не получила. Больно было, писец!

– Это только в первый раз. Дальше всё наладится. Вот увидишь. Вспомнишь мои слова! Ну, давай! – Викуля поднимает свой бокал. – За взрослую жизнь!

Мы чокаемся и отпиваем немного вина. Затем Виктория откусывает пирожное.

– Ммм, какая корзиночка! Свежайшая! – закатывает глаза от удовольствия. – С глазированными фруктами. Обожаю!

– Это Алекс принёс.

– Фига ты устроилась! Арсаев цветы охапками таскает, телохранитель – пироженки. Зачёт!

– М-да уж. Позавидовать, да и только, – невесело хмыкаю. – А как у тебя на любовном фронте?

– Полный швах! Склеила тут в клубе одного мужичка лет тридцати. С виду серьёзный, деловой. Не жадный. Тачка у него спортивная, крутая. Приехали, значит, к нему на хату. Там всё такое люксовое, но без кича. Думаю, вот мне свезло, так свезло! От души! Ещё удивилась, что этот зачётный мужик не женатый. И знаешь что по итогу?

Отрицательно качаю головой, жуя кусочек сыра.

– Торчком оказался. Ага. Прикинь?! Рассыпал порошок и такой мне: «Угощайся!»

– А ты?

– Ну я сразу «по тапкам» дала. Мол, прости-извини, кота надо срочно покормить. Совсем забыла. Нааафиг с нариками связываться! Чай, я не дура!

– М-да, уж…

– Ничего. Надеюсь, завтра на тусовке у Маркеловой будет кто-нибудь прикольный.

Точно! Завтра же Ирка устраивает ежегодную вечерину по случаю начала учебного года. Типа, прощание с летом и свободной жизнью. Мы договаривались пойти на это мероприятие с Дамиром. Только теперь я не хочу его видеть. Какое-то время. Надеюсь, это изменится. Ведь, исключая одержимость сексом, Арсаев мне нравится. Я даже вроде как влюблена в него. Не до помутнения рассудка и бабочек в животе, но вполне серьёзно рассматривала возможность выйти замуж за Дамира.

Как же поступить? Отказаться от вечеринки? Девчонки меня не поймут. Начнут донимать расспросами. Да и платье я уже купила специально для этого выхода в свет.

Ладно, приму решение позже.

***

Первый день в университете проходит в суете. Новое расписание, новые преподаватели, встреча с однокурсниками и бесконечные разговоры кто как провёл летние каникулы.

Вся эта чехарда переключает меня на позитивный лад. Ощущение гадливости от интима с Дамиром притупляется. Ну, случилось и случилось. Когда-то должно было. Не оплакивать же теперь неделями потерянную невинность? Некоторые мои ровесницы уже детей родили, а я всё в девственницах ходила.

Вечером делаю макияж, завиваю волосы локонами, надеваю новое коктейльное платье цвета пыльной розы. Оно прекрасно сочетается с нюдовыми туфлями на шпильке. Выгляжу я супер! Сама себе нравлюсь.

Усаживаясь в машину, ловлю восхищённый взгляд Алекса. Он ничего не говорит, но и без комментариев понятно, что его торкнуло. Почему для меня это важно? Не знаю. Просто приятно, когда взрослый мужчина смотрит на тебя, как на богиню.

В коттедже Маркеловых дым стоит коромыслом. Играет громкая музыка, народ попивает коктейли и вино. В саду парни жарят мясо на гриле. Родители Ирины в отпуске, поэтому дом предоставлен в наше полное распоряжение.

– Оу! Привет, кисуня! Ты шикарная! – ко мне подлетает хозяйка вечеринки и целует в обе щеки. – Твой уже здесь, – шепчет на ухо. – Иди скорее к нему, а то девки около него табунами вьются.

Глубоко вдохнув, прохожу в просторную гостиную. После того вечера мы с Дамиром не виделись и не созванивались.

Ира не преувеличила, когда обрисовала происходящее. Арсаев, как падишах, восседает на дизайнерском диване. Справа от моего парня пристроилась блондинка, а слева брюнетка. Обе что-то весело щебечут. Их перебивает ещё одна яркая блонда, которую я до этого не видела в нашей тусовке. Она устроилась на подлокотнике дивана, картинно закинув ногу на ногу. Из-под короткого подола платья провокационно выглядывает ажурная резинка чёрного чулка.

Дамир выглядит словно кот, обожравшийся сметаны. Довольный то есть.

Заметив меня, он широко улыбается. Покидает своих поклонниц и направляется в мою сторону.

– Привет-привет! Ты сегодня очень красивая! – дарит лёгкий поцелуй в губы, от чего меня слегка коробит.

– Только сегодня? – иронизирую.

– Всегда! – Арсаев по-хозяйски кладёт руку на мою талию. – Пойдём, налью тебе выпить.

– А как же твоя свита? – подкалываю парня.

– Пф! Обойдутся какое-то время без своего господина! – смеётся он.

Мы подходим к большому столу с напитками и канапе.

– Что будешь пить? – спрашивает Дамир.

– Шампанское. Брют.

Арсаев наполняет фужер пенным напитком.

– Держи! – протягивает его мне. – А я, пожалуй, накачу вискаря.

– Ты разве не за рулём? – удивляюсь.

– За рулём, но когда это меня останавливало? – бросает лукавый взгляд из-под длинных чернущих ресниц. Им может смело позавидовать любая девчонка. К внешности Дамира природа была щедра.

– О! Вот вы где! Пара века! – к нам подходит смеющаяся Виктория. – Привет! – подруга целует меня и Арсаева в щёку.

Вика сегодня в ударе. Серебристое платье на тонких бретельках обтягивает её ладную фигурку, подчёркивая полную грудь, тонкую талию, округлые бёдра и попку. Плетёные босоножки, стилизованные под змеиную кожу, на высокой шпильке. Волосы, гладко зачёсанные назад, собраны в высокий хвост. Макияж в чёрно-серых тонах смоки айс делают зелёные кошачьи глаза девушки ещё более выразительными. Губы накрашены блеском, увеличивающим объём. Викуля не шутила, когда говорила, что намерена подцепить жениха на вечеринке. Я тоже прекрасно выгляжу, но по эффектности проигрываю подруге. Она – эдакая роковая женщина, соблазнительница, коварная чаровница, а я… Ну, просто девочка из хорошей семьи.

Боковым зрением вижу, как Дамир медленно скользит оценивающим взглядом по Виктории. Она явно ему нравится.

– А твой брат придёт? – интересуется Вика у Арсаева. Я знаю, что она давно млеет от Айрата, но он её всерьёз не воспринимает.