Бывшие. Испепелённая любовь

Пролог

***

Смотрю на мужчину, которого когда-то предала и не понимаю, как у него получается пробуждать во мне желание жить.

Я даже вкус жизни не помню, а здесь…

– Я бы не обратилась к тебе, но выбора нет, – стараюсь говорить уверенно, и мне совершенно всё равно, как я сейчас выгляжу в глазах Булата.

Знаю, что вид у меня не очень, учитывая, что муж уже неделю сгоняет злость на мне за то, что отец мой решил нарушить их договорённости.

– Ты думаешь, что я – меньшее из зол, Оля? – взгляд леденящий, а голос наигранно-спокойный. – И что мне за это будет?

– Всё, что скажешь, – поднимаю глаза на Булата и содрогаюсь внутренне.

Боюсь и хочу, чтобы он согласился.

– Я захочу всё, – рычит он. – До последней капли, – он делает шаг ко мне и сжимает шею, но с ним всё по-другому. И в его словах слышится совершенно другой подтекст.

Он не душит, только держит, чтобы не отворачивалась. Что-то пытается рассмотреть в моих глазах, когда в его горит огонь. Он меня ненавидит. Ненавидит и хочет, до сих пор.

Поднимаю руку и провожу по его щеке, Булат содрогается, а потом его губы грубо накрывают мои, подчиняя и присваивая, выплёскивая всю злость, что сейчас бурлит в нём.

Он прикусывает губу, и рана на неё снова трескается, начиная кровить. Шиплю, и Булат сразу останавливается. Смотрит на мои губы, проводит большим пальцем по ним, подносит его ко рту и облизывает, глядя мне в глаза.

– Я заберу всё, Оля, – голос его до того спокойный, что это вызывает диссонанс во мне. – И ты не сможешь отказать мне.

– Булат, – отвечаю ему, стараясь улыбнуться. – Я устала. И вариантов у меня немного. Либо умереть, что более приемлемо для меня, либо попросить о помощи.

– Почему же не просила раньше? – спрашивает он.

– Потому что некого было.

– А сейчас ты думаешь, что тебе помогают просто так? – иронично спрашивает он.

– Никто в нашем мире не будет помогать просто так, – отвечаю ему. – И моя мачеха не исключение. Она слишком любит деньги, чтобы помочь мне просто так.

– Какая ты умница, Оля, – улыбается Булат, но сейчас его улыбка напоминает оскал. – Я тоже не исключение.

– Я уже сказала, – отвечаю я.

– Тогда первое условие нашего контракта, – Булат склоняется к моим губам, оставляя между нами несколько миллиметров. – Ты подчиняешься мне. Беспрекословно.

Глава 1

***

– Проси! – Ярослав сжимает моё горло слишком сильно, воздуха не хватает, но я не отвечаю. – Проси, сука! Умоляй! – муж выплёвывает мне в лицо каждое слово. – Я тебя предупреждал, – гаркает он и резко толкает меня на пол.

Больно бьюсь головой о спинку кровати так, что звёзды летят. В голове шумит, но ещё одна резкая боль приводит в себя.

Ярослав хватает за волосы и тащит к кровати. Вздёргивает вверх и бросает на неё животом вниз, придавливает коленом поясницу и задирает платье.

Хочется кричать, чтобы не смел, но я затыкаю себя. Заставляю себя молчать. Знаю, что если скажу хоть слово сейчас, то снова проиграю. Он снова будет изгаляться всю ночь, а наутро сделает вид, что ничего не было.

– Куда тебя сегодня трахнуть, Оля? – спрашивает он возбуждённо. – Давай снова разработаем твою задницу. А то она слишком туговата у тебя.

– Нет, – хриплю я, не успев себя заткнуть.

– Тебе понравится, – шепчет он на ухо и больно кусает за мочку.

Чувствую плевок между ягодиц и сжимаюсь вся. Знаю, что снова будет больно. Знаю, что наутро захочу сдохнуть, но мне опять не дадут.

Его палец уже растирает слюну между ягодиц, а я чувствую, как по щеке стекает слеза. И снова мой инстинкт самосохранения машет мне рукой.

– Не трахался со своей шлюхой? – спрашиваю я зло.

Знаю, что у Ярослава есть вторая семья. Но я слишком выгодна для него в роли официальной жены. Слишком выгодна для всех.

Поэтому каждый раз, как я уже сдавалась и хотела умереть, меня вытаскивали с того света.

– Закрой свой поганый рот! – гаркает Ярослав и, сжав мои волосы так, что у меня на висках кожа загорелась, задрал голову. – Ты просто товар. Качественный товар, который должен служить долго! Вот и служи.

– И как она живёт с тем, что ты трахаешь меня, когда она воспитывает твоего сына? – спрашиваю, намеренно провоцируя Ярослава.

Хочу, чтобы он разозлился и ушёл. Чтобы оставил меня, чтобы дал прожить этот день.

Но сегодня явно что-то идёт не по плану. Вместо того чтобы идти по обычному сценарию, муж звякает бляхой ремня, а в следующий миг я ощущаю разрывающую боль ануса.

– А-а-а! – не могу сдержать крик.

– Я научу тебя, тварь, смирению! Вот так! – и он начинает вколачиваться в меня со всей злостью, которая так и витает в воздухе.

В ванную я заползаю на четвереньках, дотягиваюсь до ручки душа, включаю его и ложусь на холодный кафель в душевой. Вокруг меня растекается красная вода, а в голове только пустота.

Хочу закрыть глаза и не просыпаться. Хочу, чтобы от меня все отстали. Смотрю на свои руки, покрытые шрамами, и горький смешок срывается с губ.

Пытаюсь найти в себе хоть малую долю того, что когда-то испытывала. Я же любила и знаю, что это такое. Я знала, что меня любят в семье, знала, что меня любит тот, кто дарил наслаждение, умел доставить удовольствие одним прикосновением.

Когда меня привезли в ЗАГС и сказали, что либо я выйду замуж за Ярослава, либо получу пулю в лоб, я слишком любила жизнь, чтобы согласиться на смерть. Дура!

– Выходим, – дверь открывает помощница Ярослава.

Поднимаю взгляд на эту каменную женщину и удивляюсь, как она может работать на такого человека, как мой муж. Хотя они все здесь, как преданные псы, служат хозяину, совершенно наплевав на то, чем он занимается.

– Выходи, Ольга, – повторяет Жанна. – Иначе я позову охрану, и они вытащат тебя отсюда. Не давай повода Ярославу снова трахнуть тебя.

Медленно сажусь и шиплю от боли между ягодиц. Стягиваю с себя платье. Обмываюсь под её пристальным взглядом и, замотавшись в белый халат, иду в комнату. Ложусь на кровать и прикрываю глаза. Хочу, чтобы меня оставили одну.

– Завтра прилетает твой отец с мачехой, – сообщает обыденным голосом Жанна. – Ярослав сказал, чтобы ты привела себя в порядок. Вы поедете их встречать в аэропорт.

– Хорошо, – говорю безразлично.

– В десять ты должна быть готова, – добавляет Жанна.

– Хорошо, – снова отвечаю, потому что знаю, что она не уйдёт, пока не услышит ответ.

Дверь закрывается, и мои глаза тоже.

В аэропорт приезжаем за полчаса до посадки. Для чего весь этот цирк, я не знаю. Отец и Ярослав тихо ненавидят друг друга, но если они схлестнутся, то оба потеряют всё. А в наше время нельзя быть слишком беспечным.

Вот поэтому они и меряются яйцами.

– Я в туалет, – говорю Ярославу, но не успеваю сделать и шага, как меня хватают за руку.

– Без глупостей, Оля, – холодно произносит муж.

– Все глупости я уже совершила в этой жизни, – смотрю на мужа безразлично.

– Иди, – отвечает он и отталкивает мою руку.

За мной идёт охрана, но в туалет не заходят. Становлюсь перед зеркалом, смотрю в своё отражение и удивляюсь тому, как могу выглядеть так хорошо. Хотя нужно отдать должное визажистам. Потрудились они на славу.

Смачиваю руку и брызгаю в лицо холодной водой. За спиной раздаётся скрип открывающейся двери одной из кабинок. Странно, я не слышала, чтобы кто-то входил.

Поднимаю взгляд и натыкаюсь на глаза, которые уже и не надеялась увидеть.

– Привет, Оля, – голос тихий, но такой, что у меня под кожей пробегает электрический импульс.

Впервые за столько лет!

– Здравствуй, Булат, – шепчу я, медленно разворачиваясь к нему лицом.

Глава 2

– Оля, дочка, – отец обращается ко мне так ласково, что я бы даже растрогалась, если бы не знала, какой он на самом деле.

И от его обращения становится не по себе. Уже чувствую, что этот день не просто так преподнёс мне сюрприз в виде Булата. Мы с ним не виделись с того самого дня, как меня заперли дома за две недели до свадьбы.

Но сейчас не о нашей встрече. Ощущение надвигающейся катастрофы накаляет воздух до предела.

– Да, отец, – откладываю приборы, чтобы полностью сосредоточиться на нём.

Мы заехали сразу в один из ресторанов, которые очень любит мой муж. Да и отец предпочитает здесь бывать, когда прилетает к нам.

У нас здесь отдельная вип-ложа, так что кроме официанта и охраны никто сюда не войдёт и не потревожит трапезу господ.

– Когда вы уже порадуете старика пополнением? – спрашивает отец, а мне так и хочется рассмеяться ему в лицо.

– Как только мы соберёмся, ты первым узнаешь об этом, – вставляет Ярослав злясь.

У него уже есть наследник, ему нет смысла переживать. А я так, до поры до времени. И чем больше проходит этого времени, тем чётче я понимаю, что как только отца не станет, не станет и меня.

Я жду очередного взрыва, но в этот раз его нет. Отец не продолжает тему, не давит на Ярослава, не тычет в меня тем, что я здесь одно разочарование.

– Ну тогда моя зайка подарит мне наследника, – отвечает уверенно отец, сжимая руку Тины.

Она возрастом всего на три года старше меня. Яркая брюнетка, умеющая привлечь внимание к своей персоне. Так она и привлекла внимание отца, а теперь умело руководит им.

– Конечно, милый, – уверенно кивает Тина и кладёт вторую руку на свой плоский живот.

А вот и приближение конца. Ярослав взрывается первым.

– Игорь, что за бред? – выкрикивает муж. – Ты сейчас что хочешь сказать? Какой наследник?

– Мой, Ярик, – отец говорит уверенно, а потом переводит взгляд на Тину. – Зайка, возьми Олю, и пойдите, припудрите носики.

Выходим из комнаты, и за нами сразу же пристраивается охрана. Внутри всё покрывает коркой льда, а ноги не хотят идти.

В голове звучат слова Булата:

– Ну как тебе семейная жизнь, Оля?

– Терпимо, – ответила уклончиво.

Он стал ещё красивее, мощнее, увереннее в себе. Мужчина с каждым годом становится только лучше, если он настоящий.

– А по твоему виду и не скажешь, – хмыкнул он.

– А твоя жизнь как? – спросила я. Непреодолимое желание слышать его голос стало для меня открытием.

Я давно так сильно ничего не хотела, как сейчас. Я уже и забыла, как это – чувствовать что-то помимо боли и только существовать…

– Оля, ты рада, что у тебя появится братик? – спрашивает Тина и даже улыбается мне, но я не могу разделить её радость.

Хотя я должна радоваться. Я же просила, чтобы от меня все отстали, так почему же мне так паршиво сейчас?

– А у нас научились определять пол ребёнка на ранних сроках? – спрашиваю у Тины, смачивая лицо холодной водой.

– Я понимаю, что ты не ожидала, – она будто не слышит меня, но придерживается какой-то своей цели. – Я тоже не была готова к такому повороту. Но ради Игорюши пойду на всё. Даже рожу для него долгожданного наследника.

В воздухе так и повисает её недосказанное предложение: «Раз твоя мать не смогла».

Хочется скрутить её красивую шейку, но не из-за наследника, а из-за того, что смеет думать о моей маме!

– Что ты хочешь, Тина? – спрашиваю я, разворачиваясь к ней лицом.

– Откажись от наследства, – вся её любезность уходит, будто и не было. Вот теперь передо мной та Тина, которую я привыкла видеть – расчётливая сука. – Скажи Игорю, что тебе ничего не нужно. И, возможно, я смогу убедить его, чтобы он дал разрешение на твой развод.

Губы сами растягиваются в улыбке, но, судя по тому, как сощуривается Тина, моя улыбка похожа на оскал. По туалету разносится мой истеричный смех.

Я просто не знаю другого способа, как выплеснуть всю ту безысходность, что живёт во мне.

– Тина, я, может, и дура, но не тупая, – пытаясь успокоить свою истерику, начинаю говорить. – Или ты так хочешь избавиться от меня, что готова уничтожить половину людей отца, лишь бы было всё по-твоему?

Тина только подбородок вздёргивает, а глаза превращаются в щёлочки, которые метают молнии в мою сторону.

– Я уже труп, Тина, – улыбаюсь ей. – После вашего с отцом спектакля я долго не проживу, потому что больше невыгодна своему мужу, – решаю напомнить ей, кто такой Ярослав Ильинский. – Так что можешь свои предложения папочке моему делать. Ах да, ты подумай над тем, что будет, если у тебя родится девочка, – решаю ткнуть ей в то, что она слишком уверена в своей исключительности.

Разворачиваюсь, чтобы уйти, но Тина меня больно хватает за руку.

– Я могу помочь тебе сбежать от Ярослава, – говорит она уверенно.

Хочу выдернуть руку из её захвата. Запрещаю вслушиваться в её слова и верить в них тоже запрещаю себе. Но эта долбанная искра надежды уже пробивается сквозь тьму души.

– Ты же не знаешь всех нюансов вашего контракта, а я знаю. Я смогу помочь тебе, но ты должна от всего отказаться, – ещё раз повторяет Тина.

– Ты не сможешь, – горько отвечаю я Тине. – Никто не сможет.

Только разворачиваюсь к двери, как тут же отскакиваю от неё. Дверь распахивается с такой силой, что с треском бьётся о стену.

– Мы уезжаем! – гаркает Ярослав и, схватив меня за руку, вытаскивает из туалета.

Еле успеваю за ним, так как ноги начинают заплетаться на каблуках.

Рука начинает жечь в месте, где её сдавливает Ярослав, но я молчу. Надеюсь, что мы сейчас сядем в машину, и он отпустит меня.

Дверь нам открывают ещё до того, как мы подходим к машине, Ярослав заталкивает меня на заднее сидение, и только срабатывает замок блокировки, как мне в лицо прилетает кулак мужа.

– Сука! Конченая тварь! Я научу тебя смирению! – всё, что я успеваю понять из слов Ярослава, когда моё сознание уплывает.

Глава 3

Открываю глаза, точнее, пытаюсь их открыть, но ничего не вижу, кроме пробивающегося света под веки.

В груди зарождается кашель, но от боли во всём теле страшно даже двигаться.

Кто-то трогает мой лоб, чем-то смачивают губы. Какое-то лекарство, так как привкус соответствующий.

Хлопает дверь, и по уверенным шагам узнаю своего мужа.

– Пришла в себя? – спрашивает он зло.

– Да, но сейчас ей нужен покой, – а вот и наш верный доктор Иван Петрович.

– Мне насрать, что ей нужно! – рявкает Ярослав. – Как хочешь, но в порядок её приводи. Её папаша хочет видеть нас на приёме через неделю.

– Я не волшебник, Ярослав. – Ух ты! У нашего доктора, оказывается, есть характер. – Ты с ней что сделал? Она тебе чем опять не угодила? Сколько можно?

А дальше слышится тупой удар и стон доктора.

– В следующий раз ты ляжешь рядом с ней, – шипит Ярослав. – Любого можно заменить.

– Ну так поменяй, – не унимается доктор. Что на него нашло сегодня? Или вид у меня настолько ужасный, что у бедолаги не выдержала психика? – Что же ты Ольгу не заменишь?

– Не твоего собачьего ума дело! – орёт Ярослав, а я понимаю уже, что если Иван Петрович не замолчит, то точно ляжет рядом со мной.

Выдавливаю из себя стон и всё-таки закашливаюсь. Во рту разливается вкус крови, а глаза начинает нестерпимо жечь от выступивших слёз.

– Дышите, Ольга, – рядом слышу голос Ивана Петровича, и его рука ложится мне на грудь, укладывая назад. – Вам нужно успокоиться.

– Чтобы через неделю и следа не осталось, – рычит Ярослав и выходит, хлопнув дверью.

– Оля, я не приду больше, – произносит устало Иван Петрович, а мне так и хочется рассмеяться и сказать ему что-то ироничное, но рот тяжело открывать. – Я не могу так. Я столько лет работал обычным врачом, но когда спас твоего мужа, думал, что судьба улыбнулась мне, и теперь я заживу нормально. Я зажил, – и столько горечи в его голосе. – Но цена слишком высока!

Мужики не выдерживают, а я должна. Всем должна! Не нужно мне было ничего, но оказалось, что я нужна всем.

Так противно от самой себя! Хочется что-то сделать, но мне даже двигаться больно.

Языком аккуратно провожу по губам и зубам, понимаю, что несколько зубов сколоты. Плохие, значит, мне в прошлый раз протезы ставили.

– Оля, Вам нужна помощь, – шепчет Иван Петрович, а я вспоминаю слова Тины, которые услышала перед тем, как меня выволокли из ресторана.

«Я помогу тебе, только откажись»!

Ну раз моя мачеха хочет себе такого счастья, кто же я такая, чтобы ей отказывать. Прошу пить шёпотом, а потом прошу Ивана Петровича, чтобы он написал с моего номера мачехе, что я согласна на новое платье.

Она не дура, поймёт, что я имею в виду. Я никогда ей не писала и не звонила. Но номер её у меня есть, так же как и мой у неё.

Остаётся только самой придумать, как не попасть из одной западни в другую.

Пока меня лечат и приводят в порядок, я пытаюсь найти выход. Больше не хочу так.

Вот всё же странные мы создания люди! Когда просим об избавлении, нам его не дают, а когда это самое избавление с косой нависает над головой, ты его уже не хочешь.

За два дня до поездки к отцу Ярослав отправляет меня к стоматологу. Он не трогает меня эту неделю. Не заходит, не общается. Все приказы передаёт через Жанну.

И это такое счастье – не видеть его! Но у этого счастья есть привкус страха, даже паники. Я не представляю, что он сделает со мной после торжества у отца.

Меня больше никто не защитит. Я им не нужна. Отец явно уверен, что у него родится сын, а вот я не уверена. Но здесь уже никто не будет спрашивать моего мнения. Пусть Тина теперь разбирается.

Лежу в кресле стоматолога и не перестаю думать, что мне делать и как выйти из сложившейся ситуации.

И ответ приходит. Я даже и забыла, как мы когда-то тренировали память с Булатом. Мы запоминали номера телефонов.

Я тогда столько их знала, а он – только мой.

Стоматолога кто-то зовёт в коридор, и он выходит, откладывая телефон, да ещё и не заблокированный. Он ждал, пока у меня застынет лекарство на зубах.

Быстро хватаю его, открываю сообщения и пишу всего два слова:

«Спаси меня»!

Нажимаю отправить и молюсь, чтобы у Булата сохранился его старый номер. Ответ не приходит, и я уже готова выть. Может, цифры неправильно набрала? А может, номер он сменил, хотя сообщение висит прочитанное.

За дверью раздаются шаги, и я панически удаляю сообщение из телефона доктора. Все они едят из миски Ярослава. Нельзя так подставляться.

В груди нарастает отчаяние, и я уже готова к тому, что будет дальше. Не собираюсь больше сопротивляться.

Пытаюсь понять, когда всё изменилось, и понимаю, что именно в тот момент, когда я полюбила. Когда я стала счастлива по-настоящему. Когда пришла домой и, счастливая, сказала папе, что я выхожу замуж.

Вот тогда всё сломалось. Вся моя идеальная жизнь рассы́палась как карточный домик, когда меня через час поволокли к гинекологу, и тот сказал отцу, что я уже не девственница. А мне на тот момент было больше двадцати.

В тот момент я осознала, что моя жизнь всегда была лишь правильно выстроенная стратегия для большой игры отца. А я выгодное вложение.

Дни до приезда к отцу прошли слишком быстро, а я не успела смириться с тем, что скоро всё закончится.

К его родительскому дому мы подъехали в полной тишине. Ярослав, на удивление, спокойный и даже улыбается. Что-то спрашивает, а я не отвечаю.

Не вижу смысла что-то делать. Только продлевать агонию.

На мне чёрное в пол шелковое платье на тонких бретелях. Зачем он сказал одеть его, я даже боюсь предположить, но то, что ещё не полностью сошедшие синяки виднеются по шее и плечам, меня уже не трогает.

Все знают, кто мой муж, но всем насрать. Так зачем прятать всю его любовь?

– Оля, дочка, – ко мне подходит отец и, сжав плечи, прижимает к себе. – Прекрасно выглядишь.

Хочется плюнуть ему в лицо, но я заставляю себя успокоиться. Нет смысла играть роль раненой собаки, всё равно добьют.

– Как ты себя чувствуешь? – ко мне подходит теперь Тина. – Ярослав сказал нам, что ты упала с лестницы, – произносит мачеха достаточно громко, чтобы все, кто находятся рядом, услышали.

– Всё замечательно, – улыбаюсь ей. – Я всегда была неуклюжей, – отвечаю, вкладывая в эти слова намного больше.

Но всем снова всё равно.

– Скоро начнётся банкет, а пока дамы идут направо, а мужчины налево, – бодро сообщает отец, указывая направление Ярославу. – У нас есть незаконченное дело.

От этих слов Ярослав превращается в комок ненависти и злости, а вот отец, наоборот, слишком довольно улыбается. Они уходят, а меня дёргает Тина.

– Всё готово, – шепчет она. – Тебе только нужно будет сделать вид, что сильно плохо, и тебя увезут на скорой. А потом я тебя спрячу.

И столько заботы звучит в её голосе, что мне становится не по себе. Раз муж не добил, эта добьёт. Смотрю на неё несколько секунд и тихо отвечаю.

– Мне нужно в дамскую комнату. А потом можно и заканчивать со всем.

Тина кивает, продолжая мило улыбаться, а мне кажется, что она похожа сейчас на ведьму, которая пьёт кровь младенцев, чтобы сохранить молодость.

В туалете нахожусь довольно долго, так как не могу успокоить себя. Но стоит мне открыть дверь, как мне закрывают рот и волочат в противоположную сторону от зала.

Глава 4

***

– Ты просто ошибка, Булат! Мне же нужно было набраться опыта перед свадьбой, ты отлично справился с ролью учителя, – Оля смотрит на меня и произносит каждое слово с усмешкой.

– Что ты несёшь, Оль? – не верю ей.

Хватаю за плечи, встряхиваю, но она будто под чем-то, не реагирует на мои действия.

Хватаю её за щёки, заставляя смотреть в глаза.

– Что, не нравится? – начинает смеяться она. – Не переживай, ты ещё найдёшь ту, которая всё же согласится выйти за тебя. А вот это, – она достаёт кольцо из кармана, даже с пальца сняла, – оставь себе, пригодится.

– Оль, если тебе нужна помощь, скажи мне, – прошу её.

Никогда не унижался так, как в тот момент, но именно тогда был готов на коленях стоять, лишь бы она сказала, что всё это шутка. Злая, отвратительная шутка.

После того как я сделал ей предложение, она исчезла на три дня. Ни звонка, ни сообщения. Мобильный выключен. И дома не было. А теперь она появилась, чтобы сказать, что всё ложь.

– Газимов, ты меня бесишь, – вырывается она из моих объятий. – Спасибо за приятное времяпровождение, дальше нам не по пути…

А сейчас я смотрю на сообщение на своём мобильном. Этот номер знает очень узкий круг лиц. И гадать не нужно, кто написал это сообщение.

Память услужливо подсовывает мне нашу встречу с Олей несколько дней назад. Стоял за колоннами в аэропорту и как конченый пожирал её взглядом.

Вот только она была какой-то неживой. И муж её… Я не святой и никогда не претендовал на эту роль, но Ильинский – мразь редкостная. О нём ходит много интересных историй.

И вот я смотрел на Ольгу и не видел в ней жизни. Просто робот. Так ведут себя те, кто потерял всё ценное в жизни. Я знаю, сам такой.

Увидел, как она идёт в сторону туалетов, и не понял, как оказался в кабинке в женском туалете. Хотел посмотреть на неё вблизи. Посмотрел и охерел!

«Спаси меня» – и всё.

А ведь я просил её когда-то открыться. Просил, чтобы она сказала, в чём дело, но Оля будто не слышала меня.

Не знаю, сколько времени я просидел, перечитывая эти два слова, а потом просто набираю номер, с которого отправлено.

– Слушаю, – слышу мужской голос.

– Здравствуйте, – отвечаю и сразу соображаю, что же сказать. – Ольга Ильинская потеряла у вас свои серьги, – несу чушь полную, но нужно что-то говорить.

– Нет, что Вы, – голос мужика сразу меняется. – Персонал уже убрался возле стоматологического кресла, здесь ничего не было. И мы бы сразу сообщили.

– Хорошо, спасибо за информацию, – отвечаю и отключаюсь.

Откладываю телефон и пытаюсь сопоставить информацию, которую имею.

Логика орёт, что мне это не нужно. Нахер всё! Если я ей нужен только для того, чтобы вытащить её шикарный зад из проблем, то смысла нет ни в чём.

Но бля! Снова её этот потерянный и пустой взгляд.

День и так не задался сегодня. Сначала мой лучший друг с семьёй попал в аварию, и пришлось разбираться с теми, кто нагло пытается их убрать. А теперь это!

Набираю несколько полезных номеров и сразу узнаю нужную информацию. Отец Ольги затевает грандиозное событие. Праздник в честь своей молодой жёны.

Вся инфа по их семейке приходит разом, а ещё занятные данные о том, что у Ольги с Ильинским есть брачный контракт. И слишком много в нём прописано.

Пока всё это читаю, башка кругом идёт, а внутри всё кипит от ярости. Я ведь мог её защитить! Не поверила тогда, а сейчас помощи просит.

И почему весь пиздец в жизни случается разом? Дома – проблемы по работе. Так как моё охранное агентство наводнили крысы, приходится делать грандиозную чистку! Тем более эти крысы нацелились на семью Северова.

С ним мы с детства. Многое пережили, многое прошли. Но то, как с ним жестоко обошёлся родной отец, раздавило бы любого.

И вот сейчас, когда нужна помощь ему, мне нужно спасти ту, которая однажды растоптала всё!

Ну тут мне приходит ещё одно письмо на почту: из нескольких клиник выслали выписки из медкарт, и то, что читаю в них, заставляет волосы на заднице шевелиться!

***

Сжимаю Ольгу в руках и, прикрыв её рот, тащу в дальние коридоры особняка её отца.

Вот не зря у него прозвище Барсук. Нор у него здесь, как дерьма.

Жду, что Ольга начнёт брыкаться, царапаться или, как минимум, сопротивляться, но ничего не следует.

Заталкиваю её в одну из комнат и, включив свет, смотрю в её потерянные глаза. Вижу, что она не сразу соображает, кто перед ней.

– Булат, – выдыхает она так, будто я ей только что реально жизнь спас.

– От чего тебя спасать, Оля? – спрашиваю и понимаю, что злюсь.

Только сейчас осознаю, сколько я умудрился провернуть за пару дней. И ради чего?

– Отвечай, Ольга, иначе я ухожу, – хмурюсь я.

– Я бы не обратилась к тебе, но выбора нет, – она говорит вроде спокойно, но я вижу, как бьётся жилка на шее.

Чувствую её страх.

– Ты думаешь, что я – меньшее из зол, Оля? – спрашиваю у неё и делаю шаг ближе. Мне, как маньяку, нужно вдохнуть её запах, который уже проник в лёгкие. – И что мне за это будет?

– Всё, что скажешь, – смотрит на меня прямо, а у меня желание скрутить и трахнуть её.

Блядь, это ненормально, но мои демоны требуют её!

– Я захочу всё. До последней капли, – дёргаю её на себя, вжимая в тело.

Беру её за шею и замечаю потемнение кожи на лице. Я знаю, от чего остаются такие следы. Осознание того, что её были, вышибает воздух из лёгких.

А дальше я будто одержимый набрасываюсь на её губы. Хочу ощутить её и понять, что она настоящая. Сука, предательница, но потерянная и настоящая.

– Я заберу всё, Оля, – отрываюсь от губ, слизывая её кровь. – И ты не сможешь отказать мне.

– Булат, – она даже улыбнуться старается, – я устала. И вариантов у меня немного. Либо умереть, что более приемлемо для меня, либо попросить о помощи.

– Почему же не просила раньше? – спрашиваю зло.

– Потому что некого было.

– А сейчас ты думаешь, что тебе помогают просто так? – хочется скрутить её и отходить по заднице, но, бля, судя по всему, ей неплохо досталось после последней нашей встречи.

– Никто в нашем мире не будет помогать просто так, – хмыкает она. – И моя мачеха не исключение. Она слишком любит деньги, чтобы помочь мне просто так.

– Какая ты умница, Оля, – улыбаюсь ей и сразу прокладываю маршрут, как нам убраться отсюда. – Я тоже не исключение.

Она молчит и ждёт моего ответа, а я жалею сейчас, что во мне не хватает долбоебизма Севера. В чувства приводят шаги за дверью. Бросаю взгляд на окно за спиной Ольги и говорю:

– Тогда первое условие нашего контракта: ты подчиняешься мне. Беспрекословно. Одна оплошность, и я тебя верну туда, где взял. Говорю «бежать» – бежишь, говорю «прятаться» – прячешься, говорю «легла и расставила свои прелестные ножки» – ты выполняешь. Кивни, если поняла, – заглядываю в глаза Оли и снова матерю себя за слабость.

– Поняла, – выдыхает она.

– Ну раз поняла, значит, задрала своё платье и лезь в окно, – киваю за её спину, как раз когда ручку в эту комнату кто-то начинает дёргать с другой стороны.

Глава 5

***

Прихожу в себя, когда Булат останавливается на какой-то заправке. Осматриваюсь – ночь вокруг. Ничего не видно и не понятно. Я понятия не имею, куда он меня везёт, но и не спрашиваю.

Я так устала от собственной жизни, что даже если мне суждено умереть в ближайшее время, то я хочу провести его с тем, кого никогда не боялась.

– Вот, выпей, – дверь в машину открывается и Булат садится рядом, протягивая мне стаканчик с ароматным кофе.

Рот сразу наполнился слюной, а желудок предательски ноет.

– Ты когда последний раз ела? – спрашивает хмуро Булат.

Я только плечами пожимаю, а сделав глоток кофе, радуюсь, что он сладкий.

Слышу, как потрескивает обивка на руле от того, как сильно Булат её сжимает. Он резко наклоняется между сидениями, а я дёргаюсь.

Это рефлекс, но он не остаётся незамеченным. Булат тихо рычит, достаёт сумку и открывает её. Мне на колени ложатся спортивные штаны, футболка с длинным рукавом и кроссовки.

– С размером мог просчитаться, – говорит он отстранённо. – Но надеюсь, что хотя бы не малы.

– Спасибо, – шепчу я.

Горло сковывает спазмом. Мне хочется выть от боли. Я не понимаю её природу, но всё тело болит так, что меня будто разрывает изнутри.

Пытаюсь себя успокоить, убедить, что всё хорошо, что всё закончилось, но выходит паршиво. Булат заводит машину и отъезжает от заправки метров на сто. Становится на обочине.

– Переоденься, а я подышу, – говорит он холодно.

Киваю ему, спускаю с плеч бретели, и как раз в этот момент в салоне загорается подсветка – Булат дверь открыл со своей стороны.

– Это, блядь, что? – спрашивает он с рыком, дёргаясь ко мне и смотря на тело, где у меня ещё не сошли синяки. – Это что, Оля? – он поднимает на меня взгляд, а в нём столько всего, что не вместить.

– Семейная жизнь, – шепчу я и чувствую, как по щеке скатывается слеза.

– Ну и как? – голос Булата наполняется сталью, да такой, что режет побольнее побоев Ярослава.

– Познавательно, – хмыкаю я и стараюсь быстро натянуть футболку, но рёбра болят ещё, и от резких движений не могу сдержать шипение.

– Я помогу, – говорит Булат, а его руки уже дотрагиваются к моему телу, запуская мурашки. – Не дёргайся сильно, – останавливает мои движения Булат.

От его такого близкого нахождения мне становится не по себе или наоборот. Он слишком действует на меня. Он будто поднимает из глубин моей истлевшей души что-то такое, от чего хочется плакать.

– Дура, какая же ты дура, – его злость такая осязаемая, что мне кажется, будто я могу её потрогать. – Я ведь говорил тебе, просил.

– И что бы ты сделал? – голос севший, но я спрашиваю. – Мне выбора не дали, а тебя вообще бы убрали.

– Что же вы, бабы, всё время пытаетесь решать за нас! – рявкает Булат, а я подскакиваю от громкости его голоса. – Прости, – он замечает моё состояние, а потом опускает сиденье и одним движением сдёргивает платье с ног. – Ноги сюда дай, – приказывает он. – Штаны надену тебе. И носки тоже. Тебе нужно отдохнуть. Ехать нам далеко.

– Они будут искать, – шепчу я.

– Обломятся, – рычит Булат, натягивая мне штаны, а я даже не думаю сопротивляться.

У меня будто выкачали все силы, осталась только оболочка.

– Я была нужна как гарантия брачного контракта, – говорю Булату, понимая, что это может быть важным, но и тут получаю ещё один удар.

– Ты не просто гарантия, Оля. Ты и есть контракт, – говорит он зло. – Ты прямая наследница, ты та, что должна была управлять всем, что принадлежит твоему папаше. Но, судя по всему, он не ожидал, что у него может родиться наследник, и делал всё так, чтобы ни у кого не было лазеек ни убрать тебя, ни сместить.

– Что ты такое говоришь? – не хочу верить Булату.

Какая-то часть меня всё же надеялась до последнего, что они не могли так обойтись со мной. Что отец был заложником Ярослава, а выходит…

– Твой любезный муж, судя по всему, просто попал в лапы твоего отца. А так как кишка у него тонка, он срывался на тебе, – руль трещит под руками Булата.

Он заводит машину, включает свет, я смотрю вперёд, а там, за светом фар – тьма. Такая же, как и у меня внутри. Нет выхода из этого круга.

И снова становится больно. Почему именно рядом с Булатом всё это полезло наружу, как из переполненной чаши? Столько лет жила себе и старалась держать себя в руках, в последние годы даже старалась рот не открывать лишний раз, а сейчас…

– Ложись, Оль, – просит Булат. – Тебе нужно отдохнуть. До рассвета ещё долго, и мне нужно убедиться, что сейчас за нами никто не поедет, так что ехать будем, где придётся.