Битва Света и Тьмы. Владычица Костей и Сумерек

Эрибой: Песнь о Тьме и Свете

Из чрева Ночи, где звёзды спят,

Где хаос дремлет, вечно млад,

Восстал Эрибой, лик двойной,

Владыка Сумрака и Света, рождённый тьмой.

Одна его личина – тьма густая,

Бездонная, как пропасть вековая.

В ней шепчут тени, стонут призраки,

И гаснут искры, словно угольки.

Другая личина – свет лучезарный,

Сияющий, как меч небесный, ясный.

Он гонит мрак, дарует жизнь росткам,

И будит радость в спящих лепестках.

Эрибой – не злодей и не герой,

Он – равновесие, вечный покой.

Он правит гранью, где день сменяет ночь,

Где правда с ложью сплетаются точь-в-точь.

Когда он гневен, тьма поглощает свет,

И мир в кошмаре тонет много лет.

Когда он милостив, свет прогоняет мрак,

И жизнь ликует, словно птичий гак.

Легенды шепчут, что в его глазах,

Хранится тайна всех земных путях.

Кто в них заглянет, истину узрит,

Но разум может навсегда разбить.

Молитесь, смертные, Эрибою,

Чтоб тьма не взяла верх над судьбою.

И помните, что даже в самой тёмной мгле,

Всегда есть искра света, верьте ей!

Так пойте песнь Эрибою, владыке двух начал,

Чтоб равновесие он вечно охранял.

И пусть его лик, то тёмный, то светлый,

Напомнит вам о жизни быстролетной.

***

Эфиальт: Песнь Предательства и Тени Фермопил

В тени Олимпа, где боги пируют,

И смертные славят героев отвагу,

Родился Эфиальт, духом понурый,

Не знавший ни чести, ни доблести знака.

Он был из Трахиса, земли суровой,

Где скалы вздымались, как копья титанов,

Но сердце его, словно камень гнилой,

Хранило лишь зависть и жажду обмана.

Когда Леонид, царь Спарты могучий,

С тремястами воинов встал на защиту,

У Фермопил, где проход был узкий и круче,

Чем гнев Посейдона, вздымающий плиты.

Эфиальт, сгорбившись, к Ксерксу явился,

И тайную тропу ему указал,

Чтоб персы, в обход, в тыл грекам пробились,

И славу спартанцев навеки попрал.

Он предал свой народ, свою землю родную,

За золото, власть, за пустые слова,

И тень его мерзкая, словно чумная,

На Фермопилы навеки легла.

Когда Леонид понял, что окружён он,

И предан предателем, подлым и низким,

Он воинов верных к себе наклонил он,

И молвил: «Сегодня мы станем бессмертны!»

И бились спартанцы, как львы разъярённые,

Кровь персов лилась, словно горный поток,

Но силы неравны, и были сломлены,

Под натиском вражьим, последний оплот.

Эфиальт, скрываясь в горах, ликовал,

Над гибелью храбрых, над горем народа,

Но проклятье спартанцев его настигало,

И смерть его ждала, как страшная непогода.

Он был убит, как пёс, без чести и славы,

И имя его стало символом предательства,

Навеки запятнан, в истории правой,

Эфиальт, палач Фермопильского братства.

Так помните, люди, историю эту,

О доблести, чести и подлости гнусной,

И знайте, что предательство не имеет ответа,

Кроме вечного позора и участи грустной.

***

Трахис: Песнь о Геракле и Пламени

В долине Трахис, где Эты пики в небо вздымают,

Где Сперхий река, как серебряная змея, петляет,

В тени дубов, чьи корни в землю глубоко вросли,

Судьба плела свой горький узор, что Гераклу нести.

Двенадцать подвигов свершил, чудовищ всех одолел,

Но яд кентавра, словно искра, в сердце его засел.

Дейанира, супруга верная, в страхе за мужа своего,

На плащ нанесла ту кровь, что Несс пролил давно.

Не ведала она, что яд тот смертелен, лют и жесток,

Что Гераклу, герою славному, принесёт он лишь рок.

Надел он плащ, и пламя жгучее тело его обвило,

Боль нестерпимая, словно тысяча жалящих сил.

Кричал он в муках, к небу руки воздев в мольбе,

Но боги молчали, взирая на смертную борьбу.

И понял Геракл, что смерть близка, что час его пробил,

И волю свою последнюю он людям своим объявил.

На Эте костер воздвигли, дрова сложили ввысь,

И Геракл, герой величайший, на пламя то взгромоздился.

Смирился с судьбой, с болью адской, что тело терзала,

И взгляд его, полный мужества, в небеса устремлялся.

Лишь Филоктет, юный воин, осмелился пламя зажечь,

И Геракл, в благодарность, отдал ему лук свой и меч.

И взвился костер, пламя лизало небо, дым клубился,

А Геракл, в огне очищаясь, к бессмертию устремился.

Зевс, отец его, с Олимпа взирал на сына своего,

И понял, что подвиги Геракла достойны венца его.

И молнией с неба костер тот Зевс поразил,

И душу Геракла, очищенную, к богам вознёс, освободил.

Так в Трахисе, в пламени Эты, Геракл свой путь завершил,

Героем смертным, богом бессмертным, он в памяти людской ожил.

И ветер, гуляя в долине, шепчет легенду о нем,

О силе, о мужестве, о боли, о подвиге, что был свершен.

***

Сперхий: Река, рожденная богом

В долине Фтии, где Эллада цвела,

Струится Сперхий, река-госпожа.

Не просто вода, что с гор потекла,

А память о боге, что в ней ожила.

Его отцом был сам Океан могучий,

Речной владыка, чья сила безмерна.

А матерью – нимфа, прекрасная, жгучая,

Дриада, чья жизнь с лесом связана верно.

Рождённый от союза стихий и любви,

Сперхий был рекой с душою живой.

Он видел, как мимо плывут корабли,

И слышал, как плачет герой роковой.

Ахилл, сын Пелея, его почитал,

И волосы стриг, принося в дар реке.

Он верил, что Сперхий его защищал,

И силу давал в нелегкой борьбе.

Когда же Патрокл, друг верный, погиб,

И ярость Ахилла взметнулась к небесам,

Он Сперхию клялся, что враг будет сбит,

И кровью троянской наполнит он сам.

И Сперхий, услышав клятву героя,

Вздыбился волной, словно зверь пробужденный.

Он мстил за Патрокла, не зная покоя,

И трупы троянцев нёс в море соленое.

Но гнев Ахилла был слишком велик,

И Сперхий взмолился, прося пощадить.

Он больше не мог, он был слишком слаб,

И Зевс повелел Ахиллу остыть.

Так Сперхий, река, что рождена богом,

Хранит в своих водах и ярость, и боль.

Он помнит Ахилла, великого воина,

И шепчет легенды, как древняя роль.

И ныне течёт он, сквозь Фтию родную,

Напоминая людям о силе богов.

И каждый, кто пьёт из реки той святую,

Впитает в себя отголоски веков.

***

Ужас, конь багряный, копыта из стали

Из пепла битвы, из криков и стона,

Рождается Ужас, конь бога войны.

Не плоть и не кровь, а ярость и злоба,

В его багровых глазах отражены.

Копыта из стали, не знают пощады,

Топчут надежду, ломают щиты.

Грива из пламени, дышит прохладой

Лишь в сердце хозяина, в гуще беды.

Он создан из страха, из боли и гнева,

Вскормлён проклятьями павших в бою.

Не знает узды, не признает древа,

Лишь голос войны – команда ему.

Когда бог сражений взлетает на спину,

Дрожит под копытами грешная твердь.

И Ужас, как вихрь, несёт властелина,

Сея разрушение, принося смерть.

Он видел падение великих империй,

Слышал предсмертные хрипы царей.

Он – вечный свидетель кровавых мистерий,

И символ победы над тенью скорбей.

Не вздумай коснуться его багряной шкуры,

Не смей заглянуть в его огненный взгляд.

Иначе навеки прокляты все куры,

И в адском котле твои кости сгорят.

Ибо Ужас – не просто конь, а проклятье,

Воплощенная ярость, живая война.

И лишь бог войны может им управлять,

И лишь ему одному он верен сполна.

***

Конь бога войны по имени Блеск

Из кузницы звёзд, где рождается гром,

Из искр сражений, из пепла времён,

Явился Блеск, конь бога войны,

Чей шаг – землетрясение, взгляд – как огни.

Грива из пламени, копыта из стали,

Он мчится по полю, где копья восстали.

Всадник на нём – сам бог в доспехах кровавых,

Ведущий в бой армии, жаждущих славы.

Блеск чует битву, как волк чует кровь,

И рвётся вперед, не знающий оков.

Его ржание – клич, зовущий к победе,

Его поступь – судьба, что ждёт впереди.

Он видит павших, он видит живых,

Он знает цену мгновений таких.

Он – воплощение ярости, мощи и силы,

Конь бога войны, что ведёт к могиле.

Но в тишине, когда битва стихает,

Блеск у костра, словно тень, замирает.

Он помнит павших, он помнит живых,

И ждёт нового дня, новых битв роковых.

И снова, когда горн протрубит к атаке,

Блеск вздыбится, полный мощи и знати.

Он – конь бога войны, он – символ сраженья,

И в вечной войне его предназначенье.

***

Шум, конь багряного бога: Миф о скакуне войны

Из пепла битв, из грохота небес,

Рождён Шум, конь Ареса, бог войны воскрес.

Не смертный жеребец, не зверь земной породы,

Он соткан из кошмаров, из ярости природы.

Шерсть цвета запекшейся крови, грива – огненный смерч,

Копыта из адаманта, что землю рвут, как меч.

Глаза – два уголька, пылающих злобой,

В них отражается хаос, что правит Аресовой судьбой.

Когда Арес в седло садится, мир содрогается в страхе,

Шум ржёт, как гром небесный, предвещая крах.

Он мчит по полю брани, не зная ни преград, ни жалости,

Оставляя за собой лишь смерть, разруху и усталость.

Он видел падение Трои, слышал крики агонии,

Он пил из рек, что кровью были полны до донышка.

Он нёс Ареса в бой против титанов, против гигантов,

И в любой битве, был верен своему владыке, как гарант.

Говорят, что Шум питается страхом и болью,

Что его сила растёт от каждой пролитой крови.

Что в его жилах течёт не кровь, а лава вулкана,

И что лишь Арес способен удержать его ураган.

Но даже конь войны, даже Шум, зверь неукротимый,

Имеет свою слабость, свой миг уязвимый.

Когда Арес, устав от битв, склоняется в печали,

Шум лижет его руку, словно верный пёс, в молчаливой дали.

Ибо даже в сердце войны, даже в душе Ареса,

Есть место для тоски, для тишины, для интереса.

И Шум, конь багряного бога, это знает,

И в моменты слабости, Ареса утешает.

Так пусть же гремит легенда о Шуме, коне войны,

О скакуне, что несёт смерть, но знает и дни тишины.

И пусть помнят смертные, что даже в самой яростной буре,

Есть место для верности, для сострадания, для натуры.

***

Пламя, конь Ареса: Песнь о ярости и огне

Из кузни Гефеста, где пламя танцует с металлом,

Рождён не конём, но яростью, гневом и сталью.

Пламя, конь Ареса, чья поступь дрожит под землей,

Предвестник битвы, что льётся кровавой рекой.

Шерсть цвета запекшейся крови, грива – клубящийся дым,

В глазах его плещется зарево, адским огнём опалим.

Ноздри раздуваются, выдыхая серу и жар,

И каждый удар копытом – как громовой удар.

Не знает он узды, не признаёт поводьев руки,

Лишь воля Ареса, лишь жажда кровавой резни.

В седле восседает бог брани, в доспехах из тьмы,

И Пламя несёт его в пекло, где гибнут мечты.

Он мчится сквозь строй, оставляя пепел и страх,

Его ржание – крик умирающих, эхо в полях.

Он топчет надежду, он сеет лишь горе и боль,

И в его движении – ярость, что рвётся на волю.

Не конь он, а демон, из бездны поднявшийся в мир,

Чтоб служить Аресу, чтоб множить кровавый пир.

И если услышишь ты топот, дрожащий в ночи,

Знай, Пламя Ареса несётся, готовься, молись и молчи.