Семейные тайны. 10 книга. Пирог от тети Клавы

«Сила не исходит из физических возможностей.

Это исходит от неукротимой воли»

Махатма Ганди.

Иркутск 1984- 1988

1984 год. Осень. Иркутская осень. Осень в Иркутске – это как будто сама природа плачет, сбрасывая свои золотые и багровые листья, покрывая тротуары мягким ковром. Шелест листвы – словно тихий шепот прошедших лет, напоминание о временах, когда всё казалось проще, а сердце было чуть свободнее. Листья летят на проезжую часть и тротуары, шелестят опавшей листвой прохожие, тополя качаются и снова сбрасывают листву. И они кружатся вокруг, словно в танце осенней баллады, и ветер шепчет о забытых временах. В воздухе витала грусть и надежда, одновременно. А школьники бегут и бросают в друг в друга листвой. Один не заметил старика, который шел, опустив голову, явно с трудом, хромая и с сумкой за плечами. Неожиданно мальчишки налетели на него, и сумка упала, старик поднял голову. Мальчишка испуганно застыл, увидев его лицо. – Ой! Простите! – Прошептал мальчик и испуганно подбежал к товарищу.– Ты видел?

–Ага! Слушай я, кажется, его знаю это же Донцов Олег, помнишь, говорили, что он предатель? Мама мне рассказывала, он в такси работал. К ним приходили и спрашивали не замечали что –то за ним. Слушай, а может это не он. Пошли меня мама ждет, уже 5 часов, а я уроки не делал.

Олег с трудом уже шел, усталость сжимала его словно тиски, он не сел на трамвай и на автобус, он не мог в толкучке, словно тебя трогают, его тело просило покоя, что бы не трогали. В поезде то с трудом доехал. А сейчас бы только дойти до дома, найти уют и тишину, где никто не потревожит его покой. Ветер осенний играл с его волосами, а листья, кружась вокруг, словно напоминали о том, что всё в этом мире – временно и меняется. Голова кружилась, а в груди затаился странный ком- то ли от усталости, то ли от внутреннего напряжения. Он в городе, в своем городе, он шел через мост и вдыхал терпкий рыбный запах с реки. Ангара текла так же тихо и незаметно как и само время. Чайки громко что-то кричали, кружась над рекой. Он остановился, положил руки на перила и закрыл глаза, слышался шум трамвая, и его пробрала дрожь, когда колеса трамвая прогрохотали по рельсам и мост отозвался вибрацией. Звуки поезда и долгий гудок паровоза, на другом берегу, вокзал, он от туда пришел, Иркутск пассажирский. Черные перила моста, отшлифованные руками, мерцал в лучах солнца. Олег оторвал руки и посмотрел на ладони, они были в пыли. Закинув снова сумку за спину, он пошел дальше, неожиданно остановился у лестницы.– «Может так сократить и идти к шиплю?» Но тут же отогнал мысль, так дольше, сейчас перейти мост, дорогу и еще раз у светофора, а потом только прямо, прямо и только прямо. Вот уже открывается вид на сквер Кирова, с шелестом фонтана еще сентябрь и фонтан не отключили. Серой громадой так же высится серый дом и гостиница « Ангара», он прошел темный сквер и пошел дальше, вот и проулок, вот и пединститут.– «Обойти и пройти через проулок у школы?»– От туда стайкой бегут дети. -«Нет, лучше обойти». И школьный сад своими тенистыми аллеями появился за забором. Уже подошел к цирку, фонтанчики для питья еще не отключили, было пока тепло и они работали. Олег с удовольствием напился. Вроде бы тело просило остановиться, остановить этот бесконечный бег, остановить этот шум, что внутри, и снаружи. Внутри словно кричало: «Не трогайте меня, оставьте в покое». Но вот обувная фабрика у цирка, вот «Детский мир», перейти дорогу и повернуть налево и идти вперед, снова дорога, вот военные казармы, он вдруг почувствовал, как сердце стало биться чуть сильнее, словно пытаясь прогнать из себя весь этот груз. Он опустил голову, чтобы скрыть свои глаза, и пошел дальше. Вот и его дом, огромный с 17 подъездами. Ему во второй. Надо пройти еще одну арку и вот его двор, карусель на месте Ветер прошелестел листвой, словно тихий шепот природы – «Все пройдет». А в его душе зазвенел тихий звон надежды: может, это всего лишь временные трудности, и скоро наступит тишина, которая подарит покой. Знакомый второй подъезд, дверь деревянная такая скрипучая, пять ступенек, вот уже одиннадцать ступенек, еще пролет и еще. Вот знакомая дверь, с цифрами 23 и обитая коричневым дерматином дверь, ручка которую он сам налаживал и звонок белый с черной кнопкой, звонок такой же продолжительный и родной. Тяжелые шаги отца, так же бурчит и недоволен, что потревожили. Сердце замирает. – Что? Ты кто?– Хрипит голос отца.

– Отец!– Шепчет Олег.

– Олег?

И неожиданно Олег понимает, что он лежит на площадке, сумка уберегла его от удара головой об камень, удар был сильный, спина взорвалась от боли. А отец стоит в дверях, его кулаки сжаты, что бы еще ударить, его трясет, черные глаза наливаются кровью и яростью.– Вон отсюда, вон. У нас в роду предателей нет, и не будет. Пошел вон. И что бы духу твоего не было. Ты понял?

Олег лежит на площадке, с трудом дышит, пытается подняться, но тело не слушается. В груди жжет, словно там раскаленный уголь. В глазах темнеет, но сквозь пелену он видит, как отец стоит в дверях, силуэт, искаженный ненавистью – Никогда больше не смей показываться мне на глаза! -Дверь захлопывается с грохотом, от которого звенит в ушах. Олег чувствует, как по щеке течет что-то теплое. Кровь? Или слезы? Он не знает. Да и не важно. Важно лишь то, что он один. Совсем один. Преданный самым близким человеком. Собрав последние силы, он все же поднимается на ноги. Шатаясь, словно пьяный, он бредет вниз по лестнице, цепляясь за перила. Каждый шаг отзывается болью в груди, в голове, в сердце. Куда идти? Что делать? Он не знает. Все, во что он верил, рухнуло в одно мгновение. Осталась лишь пустота и жгучая обида, разъедающая душу.– «У каждого свой предел!»– Неожиданно раздается над ухом голос Муджахада и его смех прорывается в голову как ураган. Олег в ужасе закрывает уши и выскакивает на улицу. Он останавливается, оглядываясь вокруг. Город живет своей жизнью, не замечая его боли. Люди спешат по своим делам, смеются, разговаривают. А он стоит здесь, сломленный и потерянный, как выброшенный на берег обломок корабля.

Олег побрел по улице, не разбирая дороги. Автобус, проезжая мимо, окатил его грязной водой из лужи. Он даже не вздрогнул. Ему было все равно. Он шел, как автомат, запрограммированный на одно – уйти как можно дальше от этого места, от этого дома, от этого города.

Ветер усилился, срывая последние листья с деревьев. Они кружились вокруг него, словно насмехаясь над его бедой. Он поднял воротник пальто, пытаясь хоть немного согреться. Но холод проникал внутрь, замораживая душу.

Он шел, пока не вышел на набережную. Ангара, темная и бурная, несла свои воды к Енисею. Он остановился у перил, глядя на реку. В голове мелькнула мысль: "А что, если…?" но вокруг еще было много людей. Он уже не мог это был его предел. Предел, о котором говорил Муджахад. Предел, красная черта, точка, пропасть. Он больше не мог, не мог и не хотел. Там, он мог и то сорвался в посольстве и в госпитале пытался держаться, но с трудом получалось. Когда были перевязки и снятия швов, косые взгляды, презрительные ухмылки, равнодушие врачей, когда у него начинались приступы, а они только бросали таблетки и уходили. Медсестры, которые равнодушно снимали швы и не обращали внимания, что ему больно и их перешептывания. – Это тот предатель.

– А что он не в тюрьме?

– Да, простили!

–Неужели, странно как –то.

А ему хотелось кричать, что он не предатель, что это не так. Но кто его будет слушать. Если в посольстве его держали два дня, на голом полу и не оказывали врачебную помощь, потом допрос и молодой лейтенант, с омерзением сдерживая рвотные позывы, допрашивал его. А у него все было в крови и гною.

Он помнил этот запах, запах гниющей плоти, смешанный со страхом. Страхом, который пропитал каждую клетку его тела. Он пытался объяснить, рассказать, как все было на самом деле, но его слова тонули в потоке обвинений и ненависти. "Предатель! " – Кричали ему в лицо.

А в госпитале встретил одного из сослуживцев. Тот с ненавистью смотрел на него, он был без руки- Вот из-за таких как ты ребята гибнут.– Прошипел парень и ударил его в плечо.

Олег опустил глаза и молча, пошел в палату, а ночью они пришли, решили избить, отвлекли медсестру. Но он не спал, интуиция, словно молотом била в мозг. В руках был обычный карандаш. Двое с порванными щеками, один со сломанной рукой, а заводила лежал с поломанной ногой и орал так словно его режут пилой по кусочкам. А Олег стоял прижавшись к стене, сжав карандаш, держа его у своих глаз словно целился в кого –то, его лицо пылала бешенством, яростью, диким страхом и болью. Медсестра, которая относилась к нему по человечески, вбежала в палату и остановилась.– Олеженька, солнышко! Добрый мой, хороший, пожалуйста, отдай, отдай миленький, отдай.

–Аня, осторожно, он сейчас не понимает где он!– Прохрипел главный врач госпиталя ее отец.

– Я понимаю!– Тихо прохрипел Олег и из его рук выпал карандаш, и он тихо сполз по стенке, неожиданно начался приступ. Аня вскрикнула и бросилась к таблеткам, вытащила сразу четыре, сунула ему за щеку. А Олег лежал на полу, скорчившись, его тело била дрожь, а из носа шла кровь. Аня, дрожащими руками, пыталась удержать его голову, чтобы он не ударился о кафельный пол. Главный врач, обычно невозмутимый, сейчас выглядел растерянным и беспомощным. Он понимал, что это только начало.

Когда приступ отступил, и Олега перевели в реанимацию, в палате повисла гнетущая тишина. Аня, с заплаканными глазами, сидела на стуле, не отрывая взгляда от двери. Ее отец, Колесов, подошел и положил руку ей на плечо.– Аня, иди домой. Тебе нужно отдохнуть.

– Не могу, пап. Я должна быть здесь.

– Ты ничем не поможешь, если сама свалишься. Иди. Я присмотрю за ним.

Аня неохотно поднялась и вышла из палаты. В коридоре ее ждали несколько врачей и медсестер, с тревогой смотревших на нее.

– Что с ним, Анечка? – спросила пожилая медсестра, Мария Петровна. Она сочувствовала, Олегу, но боялась это показать. Она удивлялась этому человеку, когда увидела, как он кормит птиц, его лицо светилось счастьем, когда в открытом окне к нему садились птахи,– синицы, воробьи и голуби. Однажды она зашла неожиданно, птицы взлетели и он взлетел, прижимаясь спиной к стене, в его глазах стояло что –то такое от чего ее сердце задрожало от ужаса. А когда у нее умер муж, она сидела и плакала ночью на стуле. Она вздрогнула, когда кто – то опустился рядом и тихо сказал.– Все будет хорошо!– И погладил ее по голове, она подняла голову и увидела Олега, в его глазах было столько сострадания, что ее слезы просохли. И иногда он находил у себя в комнате, тарелку с домашними пирогами или булочками.

– Приступ, Мария Петровна. Очень сильный.

– Бедный мальчик. Что же они с ним сделали…

На следующий день, когда Олег пришел в себя, Колесов собрал всех, кто был причастен к инциденту в столовой. В глазах его горел гнев, который он обычно тщательно скрывал,– Вы понимаете, что натворили? – начал он, обводя взглядом присутствующих, – вы сломали человека! Человека, который и так пережил ад!– Он замолчал, давая своим словам осесть в сознании каждого.– Олег – бывший военнопленный. Он прошел через такое, что вам и в кошмарах не приснится. Его психика и так была на пределе. А вы… вы, решили поразвлечься?– Колесов тяжело вздохнул.– Я понимаю, что вы молодые, глупые. Но это не оправдание. Олег – не просто пациент. Он – человек. И он заслуживает уважения и сочувствия. Даже если его обвиняют в предательстве, – он обвел взглядом притихших врачей и медсестер и больных.– И еще кое-что. Олег – не просто жертва. Он – профессиональный солдат. Он владеет боевыми искусствами в совершенстве. Любая вещь в его руках превращается в оружие. Он может убить вас голыми руками, если его довести. И, поверьте мне, довести его сейчас легче простого. Он сломлен, он уязвим, он полон ярости и боли. И если вы еще раз посмеете его тронуть, я лично позабочусь о том, чтобы вы пожалели об этом. И если на перевязках я увижу, что он плачет, Вы у меня вылетите из госпиталя, звеня всем, чем можно. Вам ясно?– Он посмотрел на одну из медсестер.– Он Вас не трогает, потому что у него кодекс чести, а у Вас нет ни чести и не совести, – В столовой повисла мертвая тишина. Все понимали, что Колесов говорит серьезно. Они видели его гнев, его боль за Олега. И они понимали, что совершили огромную ошибку. Они разбудили спящего зверя. И теперь им придется жить с этим. Колесов продолжил, его голос, казалось, прорезал тишину, как нож масло:– Я знаю, что среди вас есть те, кто считает его виновным. Кто шепчется за спиной, обсуждая его прошлое. Кто сомневается в его словах. Но я вам скажу одно: вы не знаете правды. Вы не были там. Вы не видели того, что видел он. И вы не имеете права судить его. Судить может только Бог, и то, если сочтет нужным. Ваша задача – лечить. Ваша задача – помогать. Ваша задача – быть людьми,– он сделал паузу, его взгляд скользнул по лицам присутствующих, выискивая хоть искру понимания, – Олег -не враг. Он – человек, который нуждается в помощи. Он нуждается в поддержке. Он нуждается в понимании. И если вы не можете дать ему это, то хотя бы оставьте его в покое. Не мешайте ему выздоравливать. Не мешайте ему жить, -Колесов глубоко вздохнул, сдерживая подступающую ярость. Он понимал, что его слова не изменят ситуацию в одночасье. Но он надеялся, что они посеют зерно сомнения в сердцах этих людей. Зерно, которое со временем прорастет и заставит их задуматься о своих поступках,– Я не хочу больше слышать ни о каких инцидентах с Донцовым. Никаких насмешек. Никаких косых взглядов. Никаких сплетен. Если я узнаю, что кто-то из вас нарушит мои указания, я лично прослежу, чтобы вы пожалели об этом. И поверьте мне, я знаю, как это сделать, – он обвел взглядом присутствующих, его глаза сверкали сталью.– Вы поняли меня?

В ответ последовало молчаливое кивание. Никто не осмелился перечить. Все понимали, что Колесов не шутит. И что лучше не испытывать его терпение.

А через два дня Колесова сняли с должности, новый главный врач вызвал Олега к себе, приказал сидеть у себя в палате и вообще не высовывать носа. Иначе он пойдет из госпиталя, не долечившись, а последствия проникновения в задний проход может привести к выпадению толстой кишки и недержанию кала, ведь он не хочет быть ходячим туалетом. Олег шел по коридору, опустив голову, стараясь не закричать от раздирающей его боли в душе. Он с кем- то столкнулся, поднял голову, на него смотрела Аня, она держала свои вещи. Улыбнулась и вдруг поцеловала его в щеку.– Держись, у тебя все получится.

Его больше никто не трогали, все обходили стороной. Пытался позвонить домой, но телефон был отключен. А соседские телефоны не помнил.

Ангара тихо неспешно несла свои воды, несмотря на его внутреннее смятение. Он смотрел на темную воду, и ему казалось, что она зовет его, обещая покой и забвение. Забвение от боли, от унижения, от предательства, которое он не совершал.

Он закрыл глаза, чувствуя, как ветер треплет его волосы. Вспомнил лицо Муджахада, его слова- "У каждого есть предел. Так какой у тебя предел Али? Я хочу знать" Но он не остановился. Он верил, что сможет доказать свою невиновность, что сможет вернуть себе честное имя. Но теперь… Теперь он понимал, что Муджахад был прав. Предел достигнут.

Он открыл глаза и сделал шаг вперед, но вдруг ветер принес запах хлеба, такого родного и домашнего. Он огляделся, он стоял на Нижней Набережной, недалеко хлебный завод и институт педагогический. Церковь, Костел, Вечный огонь. Его словно потянула туда. Огонь горел ровно и спокойно, он оглянулся на стену серого дома, где были выбиты имена героев, а он предатель. Предатель. Предатель кричал огонь, предатель кричали буквы на стене, Предатель, вдруг рванул ветер пальто. Олег с трудом стоял на ногах, тело молило о отдыхе, но он не мог дать ему его. Он, шатаясь, пошел в сторону Ангары, Спасская церковь белым пятном притянула его. На вывеске проблескивали буквы -музей. Но это церковь где был ОН, бог.

– Помоги, прошу тебя, помоги!– Прошептал Олег. А Ангара текла, словно вторя его отчаянию. Он смотрел на церковь, на ее белые стены, словно на последний оплот надежды. Музей… Какая ирония. Его жизнь, его прошлое, его честь – все превратилось в экспонат, выставленный на всеобщее обозрение, оплеванный и оклеветанный.

Он сделал еще один шаг к реке, но ноги словно приросли к земле. Запах хлеба, запах дома, запах жизни – они боролись с запахом гноя, который словно прирос к нему и запах разложения так остался в носоглотке, словно он проглотил их и страха, с запахом смерти, который преследовал его.

–Помоги… – Снова прошептал он, обращаясь к небу, к Богу, к чему-то высшему, что могло услышать его мольбу. Он не был религиозен, он учил Коран, его еще и там научили. Но, сейчас он не хотел обращаться к этому богу, не хотел и не желал.

Он вспомнил мать, ее добрые глаза.. Как он мог предать её? Как мог предать свою страну?

В голове всплыли обрывки воспоминаний: лица товарищей, взрывы, кровь, крики… И Муджахад, его улыбка, его взгляд. – У каждого есть предел…

Он закрыл глаза, пытаясь ухватиться за что-то светлое, за что-то настоящее. Запах хлеба становился сильнее, перебивая смрад гниющей плоти.

И вдруг из груди вырвался всхлип, резкий, болезненный и сильный. Он разрыдался, как там, на границе, рыдал от боли и унижения, когда его били, требовали сказать, где Азис Коралл, а он даже не знал кто это. А он, умоляя, что бы ни били, а его били и били. Он упал на колени. – Господи за что, за что, я не могу больше, не могу.– Вдруг вырвался из его груди крик. Но ветер ответил ему молчанием и обжег лицо. Олег замычал и с трудом поднялся. Сколько шагов до воды, наплевать сколько, он дойдет и всем будет легче. Это его предел, предел боли, предел веры, предел надежды. Вот и край.

– Сыночка! –Раздался крик матери и резкий рывок назад, и он упал ей в объятия, рыдая. Он чувствовал ее тепло, ее запах, такой знакомый и родной. Запах детства, запах прощения. Но даже в ее объятиях он чувствовал себя грязным, сломанным, недостойным.

– Мама… – прошептал он, захлебываясь слезами. – Я… я не могу…

– Можешь, сыночек, можешь, – шептала она, гладя его по голове. – Я знаю, что ты можешь. Ты сильный. Ты мой сын. Ты мой хороший. Ты меня простишь, ты сможешь.

Он поднял голову и посмотрел на нее. В ее глазах не было ни упрека, ни осуждения, только любовь и боль. Боль за него. И в этот момент он понял, что не имеет права сдаваться. Не имеет права предать ее. – Я… я попробую, – прошептал Олег, вытирая слезы. – Я попробую снова.

Оксана Кирилловна слышала все, она затрепетала от ужаса, когда муж ударил сына и захлопнул дверь. Он посмотрел на нее. – О, твое отродье пришло! Живой! И еще имеет наглость придти! Гаденыш.– Он прошел в большую комнату и включил телевизор и сел в кресле. – Все настроение испортил. – Прорычал он, а сам внутри похолодел, от себя, от своей тайны.

Оксана Кирилловна, осторожно взяла ключи, от маленькой квартиры на Володарского, знакомая дала пока она уехала к детям на полгода. Подойдя к двери, со всей осторожностью открыла и так же закрыла дверь. Она шла за сыном, боясь его окликнуть, боясь своей лжи, боясь правды. Но когда его нога зависла над водой, она не выдержала. Она крепче его обняла и заглянула в его черные полные боли и страдания глаза. «Нет, не сегодня, не сегодня, этого он не выдержит, нет, не сегодня» – Я всегда буду рядом, сынок. Всегда.

Он отстранился от нее и посмотрел на Ангару. Вода все так же текла, но теперь в ее неспешном беге он слышал не отчаяние, а надежду.

Она взяла его за руку.– Пойдем, сыночек, – сказала она. – Пойдем домой.

Они пошли по Нижней Набережной, рука об руку. Запах хлеба все так же витал в воздухе, напоминая о доме, о жизни, о возможности начать все сначала. Он знал, что путь будет долгим и трудным, но он больше не был один. У него была мать, у него была надежда, и у него была вера. И он знал, что ему предстоит еще многое узнать о себе и о мире, но теперь он был готов к этому

Они вошли в подъезд, старый, пахнущий кошками и сыростью, но сейчас этот запах казался Олегу почти родным. Поднимаясь по лестнице, он чувствовал, как дрожат его ноги, но рука матери, крепко сжимавшая его ладонь, придавала сил. Квартира на Володарского оказалась крошечной, но чистой и уютной. Две комнаты, маленькая кухня и санузел. В одной комнате стояла старая кровать, в другой – стол и пара стульев. На окнах висели простые занавески, а на стенах – несколько старых фотографий.

Оксана Кирилловна провела его в комнату с кроватью. – Приляг, сынок, отдохни. Я сейчас чай сделаю. Олег послушно лег. Кровать была жесткой, но удобной. Он закрыл глаза и попытался расслабиться, но воспоминания о пережитом снова нахлынули на него. Он видел лица тех, кто его бил, слышал их крики, чувствовал боль. Он снова и снова переживал то ужас, то унижение.

В комнату вошла Оксана Кирилловна с чашкой горячего чая. – Вот, выпей, сынок. Тебе станет легче.

Олег сел и взял чашку. Чай был сладким и горячим, он обжег ему горло, но это было приятно. Он сделал несколько глотков и почувствовал, как напряжение немного отступает.

– Мама, – сказал он. – Спасибо.

– Не за что, сынок, – ответила она. – Я всегда буду рядом.

Они долго сидели, молча, каждый погруженный в свои мысли. Олег смотрел в окно, на серые дома и прохожих, спешащих по своим делам. Он чувствовал себя потерянным и одиноким, но знал, что теперь у него есть мать, и это давало ему надежду.

– Мама, – снова заговорил Олег, – а что будет дальше?

Оксана Кирилловна вздохнула. – Дальше, сынок, будет жизнь. Будет трудно, я знаю. Но мы справимся. Мы будем вместе.

Мать принесла раскладушку и спала на ней. Так продолжалось несколько недель. Она принесла свои и его вещи, она сохранила его вещи, его одежду, его скрипку. Одним днем он взял скрипку в руки, и заиграл, как раньше, но вдруг скрипка застонала, заплакала, закричала под его смычком и вновь воспоминания обрушились на него.

****

СССР

г. Иркутск 1978 – 1981г.

КГБ. Институт КГБ в лесу неподалёку от деревни

Челобитьево, на 89-м километре МКАД.

Афганистан 1981. Год

Индия 1983-1987 года

– Олег я прекрасно тебя понял. Молодец арабский и пушту на зубок и хинди на отлично. Твой английский и немецкий в совершенстве, как и французский. Как сказал парень, так и сделал. Тебе сейчас 16 институт КГБ тебя ждет, всем говоришь, что учишься в интернате, как всегда.

– Андрей Павлович, я Коран вызубрил .

– Молодец, Лоранс Аравийский ты мой! –Засмеялся Андрей Павлович и обнял засмущавшегося парня.– Ахмар, ты мой дорогой. Скоро у нас дела будут, ох, дела. Так что учись парень. Твоя помощь будет необходима. Ты молодец карате у Деда прекрасно усвоил , он тебя еще многому научит. Ладно, давай иди. Да, что бы в комсомол вступил. – Он дождался, когда хлопнет дверь и поднял трубку телефона.– Ген, я нашел. Три года и парень готов. Так что вперед. – Он побарабанил пальцами по столу от удовольствия.– Да, конечно. Ну, давай!

Андрей Павлович откинулся в кресле, довольно улыбаясь. "Вот она, смена растет. Универсальный солдат. Идеальный инструмент." Он снова взял трубку, набрал короткий номер.

– Соедините с товарищем Сидоровым.

Пока шли гудки, он достал из ящика стола старую фотографию. На ней был запечатлен он сам, молодой, полный энтузиазма, в форме пограничника. Рядом стоял мужчина с суровым взглядом и орденом Ленина на груди. "Дед", как называл его Олег. Именно он, легендарный ветеран, обучил парня рукопашному бою и привил ему любовь к Родине.

– Андрей Павлович, слушаю. – Раздался в трубке хриплый голос.

– Николай Иванович, привет. Как там наши "цветочки"?

– Растут, Андрей Павлович, растут. Но твой "Ахмар" – это что-то особенное. Таких талантов я давно не видел.

– Я знаю, Николай Иванович. Именно поэтому я тебе и звоню. Подготовь для него специальную программу. Упор на психологию, вербовку, контрразведку. И, конечно, языки. Пусть еще фарси подтянет.

– Будет сделано, Андрей Павлович. Но ты уверен, что ему это нужно? Парень еще совсем юный.

– Николай Иванович, не сомневайся. Время сейчас такое, что медлить нельзя. Нам нужны люди, способные действовать в любой ситуации, в любой точке мира. И Олег – именно такой человек.

– Хорошо, Андрей Павлович. Я понял. Тогда приступаем немедленно.

Андрей Павлович положил трубку. В его глазах горел огонь. Он видел в Олеге не просто талантливого парня, а надежду. Надежду на то, что его дело будет продолжено, что Родина будет защищена. Он снова посмотрел на фотографию. "Не подведи меня, Олег. Не подведи нас всех."

Олег вышел из кабинета, чувствуя, как внутри него кипит энергия. Он знал, что его ждет непростая жизнь, полная опасностей и испытаний. Но он был готов. Он был Ахмар, Лоранс Аравийский. Он был оружием в руках государства.

Он сел в черную "Волгу", и машина плавно тронулась с места. Он смотрел в окно, на проплывающие мимо пейзажи. Он видел леса, поля, реки. Он видел свою Родину. И он был готов защищать ее любой ценой.

В институте КГБ его ждали новые знания, новые навыки, новые друзья. Он учился стрелять, взрывать, шпионить. Он изучал языки, культуру, историю. Он становился универсальным солдатом.

Дед, как его все называли, был старым, опытным инструктором. Он видел многое в своей жизни, он знал, как выжить в любой ситуации. Он учил Олега не только драться, но и думать, анализировать, предвидеть. Он учил его быть хладнокровным, решительным, беспощадным.

"Запомни, Ахмар, – говорил Дед, – в нашей работе нет места эмоциям. Ты должен быть машиной. Ты должен выполнять приказ. И ты должен быть готов умереть за Родину."

Олег слушал Деда, впитывая каждое его слово. Он понимал, что его жизнь больше не принадлежит ему. Она принадлежит государству. И он готов был отдать ее, если потребуется.

Олег схватывал все на лету, многие преподаватели удивлялись, как быстро он мог меняться и менял схему действия. Трехгодичный курс для него пронесся в год с половиной. Школе, было сказано, что из-за болезни матери он отправляется в интернат, через год с половиной он приехал домой и пошел доучиваться в школу.

Присяга,  словно крылья раскинулась над ним, заставляя сердце биться сильнее.

Я, Донцов Олег Федорович, вступая в ряды сотрудников органов государственной безопасности перед лицом товарищей и памятью чекистов, павших в борьбе с врагами во имя торжества коммунизма –

Торжественно клянусь: через всю жизнь с честью нести высокое звание чекиста, быть бдительным, храбрым и дисциплинированным воином, самоотверженно защищать интересы Коммунистической партии и Советского народа, вести неустанную борьбу с происками империалистических разведок,

крепить и развивать боевые традиции ВЧК-КГБ.

После присяги, словно сбросив с плеч груз, Олег почувствовал прилив сил. Он впитывал знания как губка, будь то тактика ведения боя, психология допроса и иностранные языки. Его фотографическая память и аналитический ум позволяли ему быстро усваивать огромные объемы информации. Инструкторы отмечали его хладнокровие и умение принимать решения в экстремальных ситуациях. Он был словно создан для этой работы. было углубленное изучение иностранных языков и культуры. Он с легкостью осваивал новые диалекты, изучал обычаи и традиции разных народов. Его готовили к работе за границей, к операциям, требующим тонкого понимания человеческой психологии и умения вживаться в чужую роль.

А потом он снова был дома в школе.

И уже лейтенант разведки КГБ Олег Донцов в форме и в погонах освещен солнцем и идет по своей дороге.

Вторая присяга прозвучала уже на солдатском плацу.

Я, гражданин Союза Советских Социалистических Республик, вступая в ряды Вооружённых Сил, принимаю Присягу и торжественно клянусь: быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все воинские уставы и приказы командиров и начальников

Я клянусь добросовестно изучать военное дело, всемерно беречь военное и народное имущество, и до последнего дыхания быть преданным своему Народу, своей Советской Родине и Советскому Правительству.

Я всегда готов по приказу Советского Правительства выступить на защиту моей Родины – Союза Советских Социалистических Республик и, как воин Вооружённых Сил, я клянусь защищать её мужественно, умело, с достоинством и честью, не щадя своей крови и самой жизни для достижения полной победы над врагами.

Если же я нарушу мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара советского закона, всеобщая ненависть и презрение советского народа.

****

– Донцов , завтра идет твоя колонна , твоя задача оказаться в последней машине. Твори что угодно, но ты должен быть в последней машине. Твой капитан будет с тобой, это и так понятно. Постарайся его мягко приложить чем нибудь. Нам надо, что бы ты влился в банду. Иди капитан! –Олег козырнул и развернувшись вышел. – Генадий Сергеевич презрительно посмотрел на мальчишку, его ярость зашкаливала….

…Олег оглянулся, дым от бензовоза вился внизу, он сел и дотронулся до виска. Кровь запеклась, голова болела так, что казалось, будто в ней играют на барабанах. Он не услышал тихих шагов, и внезапный удар в голову заставил его упасть. Темнота накрыла его словно плотное одеяло. Он очнулся от голоса, который звучал как рокот грозы: – Этот? Это еще мальчишка, да и еще и солдат. Что ты несешь?

– Это один из тех, кто расшифровал карту, – ответил другой голос, и в нем слышалось раздражение и зависть. – Этот урод хранит тайну еще многих месторождений. А этот мальчишка связной, и он ему должен передать. И не солдат, а капитан. Ему повышение дали сразу, как только он в Афганистан приземлился.

– Тогда сделай так, чтобы твой уникум был нашим агентом, ты понял, Гена? Иначе мне надоело с тобой возиться. Денежки любишь получать, а вот работать не хочешь. И завидовать нехорошо, Гена, – усмехнулся первый голос.

Олегу показалось, что его зовут. Неподалеку горел костер, и он постарался перетереть веревку, которая сковывала его руки. Услышав шаги, он замер. – Олег, Олег! – рука дернула его за плечо, но он не стал реагировать, а заставил тело расслабиться. – Ладно, валяйся, утром разберусь, – произнес голос, и снова погрузился в тьму. Олег открыл глаза и наконец, перетер веревку. Вдруг он услышал шаги. Сердце стучало ровно, как механизм, готовый к запуску.. Стараясь прижиматься к земле он стал спускаться, вдруг мальчишка как из под земли выскочил, быстро как учили и мальчик оказался в костре, второй упал от удара камня.

Но удар в спину и теперь он летит на землю.

– Куда же ты собрался, мальчик? – раздался знакомый голос, и его перевернули. Огромные серые глаза и лицо, испещренное оспами, смотрели на него с любопытством. – Ну что, решил поиграть? А ну, вставай! Тихо, тихо! – Мужчина перехватил его руку, и Олег, с трудом сдерживаясь от крика, почувствовал, как его прижимают к камням. – Вот не надо меня злить. Поднимите его. – Олега подняли, принесли несколько факелов.

– На колени! – Олега поставили на колени, он смотрел в лицо мужчине тот на него и молчали.– Ну, что познакомимся. Андрей Фокс ФБР США.

– А где я?– Придавая голосу испуг, пробормотал Олег.

Фокс усмехнулся – Смешно, не спорю! Ты мальчик плохо играешь! Чему ВАС учат.

– Я в театральном не был, я на политех шел. – Забормотал Олег, рассматривая людей вокруг себя . Он вдруг увидел Генадия Сергеевича который стоял недалеко и слушал их разговор. Он и так все понял, но думал, что показалось . Его еще в самолете предупредили , что бы он был настороже. Но, проворонил.

– Хреновый из тебя мальчик разведчик.

– Вы ошибаетесь я не в разведке, я шофер, бензин, там, грузы. Вам бинизинчика надо, да.

Фокс усмехнулся.– Нет спасибо бензинчик не к чему, а вот кой какую информацию вот по зарез. Поможешь. А?

– Да, конечно, а Вы бить меня не будете?

– Нет, что ты!– И в то же мгновения удар ногой и Олег летит на земли.– Молодец, пять за актерское мастерство, а вот за технику, два.

Олег, стиснув зубы от боли, его поднялся на колени, и он посмотрел в лицо Фокса. – Вы точно уверены, что вам нужна информация от меня? Я ведь не шпион, а просто шофер. – Произнес он, с трудом улыбаясь.

Фокс наклонился и поднял выпавший из его рукава нож.– Первое! – Он воткнул нож в плечо Олега , парень охнул , но сцепив зубы замолчал. – Не надо меня злить. Второе – Он вытащил ножик,– Второе, что тебя просили передать нашему общему знакомому.

– Дяде Вите на Центральном рынке? Ведь Вы же у него научились так локо орудовать ножом. – Улыбнулся Олег, чувствуя, как кровь бежит по руке. « Донцов, если у Вас цель подохнуть, вы просто кладезь для этого. Думайте головой как вашего врага заставить идти на ваши условия.»

У Фокса губы сжались в тонкую линию, глаза заискрились яростью. Он взял в руки факел, задумчиво посмотрел на него и сунул в лицо Олега, тот успел отвернуться и холодные языки пламени лизнули правую сторону. Олег захрипел, но его ноги были зажаты сапогами, руки держали.

Фокс передал факел стоящему рядом моджахеду и поднял голову Олегу, на него глянули полные боли глаза, слезы текли из глаз, но он сжал зубы и молчал..– Я повторяю свой вопрос .Что ты должен передать нашему общему знакомому.

– Шашлычков… захотелось..– Прохрипел Олег.– Да с …водочкой… -Олег пытался говорить, но слова выходили с трудом, словно каждое из них было обожжено.

Фокс вдруг присел перед ним .– Ты дурной? Или тебе хочется умереть? – произнес он, его голос был почти шепотом, но наполнен угрозой.

–Ага …..дурной, …..не…. а ,….. умереть ….не ….хочется..

–Гена, а Гена!– Вдруг заорал Фокс, разорвав ночь словно ножом – Иди -ка сюда. – Генадий Сергеевич уже несся к нему. – Это что за урод?

– Это капитан Олег Донцов, разведка КГБ СССР.

– Я……шофер……..дяденька…машинку ..вожу…и солдат …я!– Прохрипел Олег, ощущая дикую ненависть и боль. Он сглотнул, с трудом видя двух людей.

–Олегушка , вот этот человек, – Григорий Сергеевич присел перед Олегом.– поможет тебе попасть в США . Ты ведь же хочешь в США? Джинсы, кола ,жвачка, свобода. Ну, как , а совсем немного надо, что нужно передать и что у тебя есть. Ну, мальчик, ты же умирать не хочешь? Тебя девочка ждет и мама с папой.

– Папа.. вряд ли ..он так и …сказал.. Хрен ..тебе ..а..не ..дом..ты .. бы ..с ним…поговорил…а?

–О чем?– Не понял Генадий Сергеевич, вообще не поняв, что парень над ним издевается.

За то Фокс понял, он зарычал и прошипел по английски- Один дурак , второй клоун. Что за работа с идиотами работать .

– А…ты ..дядеч..ка с ..умными… работай!

– О мы и английский знаем!– Обрадовался Фокс.

– Так…у меня..пятерочка…в школе была ..!– Прохрипел Олег .– И по ..физкультуре…и по ..химии .– Он говорил и сознание оставалось ясным от боли, но только он замолкал , он начал впадать в белесую пустоту.– И по литературе… Последняя туча рассеянной бури! Одна ты несешься по ясной лазури, Одна ты наводишь унылую тень, Одна ты печалишь ликующий день. Ты небо недавно кругом облегала, И молния грозно тебя обвивала;– Он чувствовал, как хватка ослабевает, люди даже склонились, что бы послушать, заставил себя собраться. Уложил обоих, тут же направил пистолет в сторону Фокса, как удар в лицо, заставил его упасть на землю. А потом удары посыпались как из порванного мешка. Олег с трудом открыл глаза, во рту привкус крови, все тело болит.

Фокс приказал притащить парня в пещеру, он его тряхнул.– Пришел в себя. Спасибо. Пушкин отличный. Я его тоже люблю. Выпьем, добрая подружка бедной юности моей, выпьем с горя; где же кружка? Да, а правда, где же кружка?– Фокс достал флягу, Олег вдруг понял что –там, сжал зубы и адская смесь полилась на обожженная лицо. С трудом дыша, он смотрел на Фокса.– Так на чем мы остановились. Нет, не на стихах. Я хочу услышать …

Олег молчал, он пытался понять ,что делать, когда Фокс взял факел и поджёг ему рубашку. Крики боли Пламя жадно пожирало ткань, обжигая кожу. Олег извивался, пытаясь сбить огонь, но его держали крепко.

– Говори! – прорычал Фокс, приближая лицо к пылающему телу. – Что ты должен был передать?!

Олег молчал. В голове пульсировала только одна мысль: "Не сломаться". Он видел перед собой торжествующее лицо Фокса, испуганные глаза Геннадия Сергеевича и равнодушные лица моджахедов. Он не должен доставить им удовольствие. Внезапно, в голове что-то щелкнуло. Он вспомнил слова инструктора: "Если попал в плен, используй все, чтобы выиграть время. Ври, тяни, запутывай. Главное – выиграть время".– Я, – прохрипел Олег, – Я должен был передать.– Фокс наклонился ближе, жадно ловя каждое слово.– Передать, – Олег сделал паузу, собираясь с силами. – Передать привет от тети Клавы

Фокс замер, его лицо исказилось от ярости. Он оттолкнул Олега, и тот рухнул на землю, задыхаясь от боли и дыма.– Ты издеваешься надо мной?! – взревел Фокс. – Ты думаешь, я поверю в эту чушь?!

– А что, – прохрипел Олег, – тетя Клава не в авторитете?

Фокс пнул его ногой в живот. Олег закашлялся.

– Гена! – заорал Фокс. – Принеси воды! И нож!

Геннадий Сергеевич, бледный как полотно, поспешно бросился выполнять приказ.

Фокс присел на корточки рядом с Олегом.– Ладно, мальчик, – прошипел он, – поиграли и хватит. Сейчас ты расскажешь мне все. Иначе я буду резать тебя по кусочкам, пока ты не умрешь. Медленно и мучительно.

Геннадий Сергеевич вернулся с кувшином воды и ножом. Фокс взял нож и поднес его к лицу Олега.

– Итак, – проговорил он, – с чего начнем? Может, с глаз? Или с языка? -Олег смотрел в стальные глаза Фокса, в которых не было ни капли сочувствия. Он знал, что это не пустая угроза. Фокс был способен на все. Но он также знал, что если он сломается, то предаст не только себя, но и тех, кто на него рассчитывал.

– Знаешь, Фокс, – прохрипел Олег, сплевывая кровь, – а ты ведь совсем не романтик. Я думал, после Пушкина ты хотя бы попытаешься меня разговорить стихами. А ты сразу к пыткам. Некультурно.

Фокс скривился, – стихи – это для слабаков, – процедил он. – А ты, как я вижу, парень крепкий. Но у каждого есть свой предел.– Он провел лезвием ножа по щеке Олега, оставляя тонкую красную полоску.– Говори, – повторил он. – Что ты должен был передать?

Олег закрыл глаза. Он чувствовал, как боль пронзает все его тело. Но он не собирался сдаваться. Он должен был выиграть время. Любой ценой.

– Я – начал он, – я должен был передать рецепт пирога.

Фокс замер. Геннадий Сергеевич, державший кувшин с водой, чуть не выронил его. Даже моджахеды, казалось, были озадачены.

– Рецепт пирога? – Переспросил Фокс, в его голосе звучало недоверие.

– Да, – кивнул Олег. – Тетя Клава – отличный кулинар. Она обещала передать рецепт своего фирменного яблочного пирога. Говорила, что он может изменить мир.

Фокс отбросил нож в сторону. Он встал и начал ходить по пещере, словно загнанный зверь.– Ты издеваешься надо мной! – Взревел он. – Ты думаешь, я поверю в эту чушь?!

– А что, – пожал плечами Олег, – яблочный пирог – это не серьезно? Ты просто не пробовал пирог тети Клавы. Он взрывает мозг.

Фокс остановился и посмотрел на Олега с ненавистью.

– Ты заплатишь за это, – прошипел он. – Ты заплатишь за каждую секунду, которую я потратил на тебя. Он повернулся к Геннадию Сергеевичу.– Гена! – заорал он. – Принеси ка мне тесак. Я хочу знать, что этот ублюдок думает, когда я буду его жарить!

Геннадий Сергеевич, дрожа всем телом, поспешил выполнить приказ. Олег закрыл глаза. Он знал, что сейчас начнется настоящий ад. Но он был готов. Он должен был выиграть время. Ради тех, кто на него рассчитывал. Ради тети Клавы и ее яблочного пирога, который, возможно, действительно мог изменить мир.

Олег чувствовал, как страх ледяной хваткой сжимает его сердце. Тесак… это было за гранью. Но он не мог позволить себе сломаться. Он должен был продолжать играть, тянуть время, пока не появится хоть какой-то шанс.

Когда Геннадий Сергеевич вернулся с тесаком , Фокс ухмыльнулся, как хищник, предвкушающий добычу.

– Ну что, мальчик, – проговорил он, поднося раскаленный тесак к лицу Олега, – готов рассказать мне рецепт этого чудо-пирога? Или, может, все-таки вспомнишь, что ты должен был передать на самом деле?

Олег сглотнул, чувствуя, как пересохло во рту.

–Я готов поделиться рецептом. Но только если испечешь этот пирог. И угостишь им всех своих моджахедов.

Фокс нахмурился.– Ты думаешь, я буду тратить время на выпечку пирогов?! – Взревел он.

– А почему нет? – пожал плечами Олег. – Может, после пирога ты станешь добрее. Может, перестанешь мучить людей. Может, даже стихи начнешь писать.

Фокс зарычал и ткнул тесаком в плечо, Олега, он застонал боли.– Говори! – прорычал Фокс. – Говори, что ты должен был передать!

– Я уже сказал, – прохрипел Олег. – Рецепт пирога. Но если ты настаиваешь… могу рассказать тебе анекдот про тетю Клаву и генерала.

Фокс отдернул тесак.– Анекдот? – переспросил он, в его голосе звучало недоверие.

– Да, – кивнул Олег. – Очень смешной. Про то, как тетя Клава генералу пирог испекла… с сюрпризом.

Фокс задумался. Он явно не понимал, что происходит. Олег продолжал тянуть время, используя абсурд и юмор как оружие.

 Ладно, – сказал Фокс, наконец. – Рассказывай свой анекдот. Но если он окажется несмешным…-Он снова поднес тесак к лицу Олега.

Олег глубоко вздохнул и начал рассказывать анекдот. Он импровизировал на ходу, добавляя все больше и больше нелепых деталей. Он рассказывал о тете Клаве, генерале, пироге, сюрпризе, и о том, как все это закончилось полным хаосом и неразберихой.

Фокс, скрестив руки на груди, слушал с мрачным видом.

Когда Олег закончил, в пещере повисла тишина. Геннадий Сергеевич слабо улыбнулся.

Фокс оставался невозмутимым.– И что в этом смешного? – Спросил он, нахмурившись

– Это как… как сон сумасшедшего!– Пробормотал Геннадий Сергеевич.

Фокс посмотрел на Олега с ненавистью.

– Ты думаешь, что перехитрил меня? – прошипел он. – Ты думаешь, что я поверю в эту чушь про пироги и анекдоты?

– А почему бы и нет? – пожал плечами Олег. – Может, тебе просто нужно немного расслабиться. Может, тебе нужно испечь пирог. Может, тебе нужно послушать хороший анекдот.

Фокс замахнулся, чтобы ударить Олега, но остановился. Он посмотрел на него, словно видел впервые.

– Ты… ты сумасшедший, – проговорил он, в его голосе звучало удивление.

– Может быть, – согласился Олег. – Но знаешь, сумасшедшие часто выживают там, где нормальные люди погибают.

Фокс отвернулся и начал ходить по пещере. Он был явно в замешательстве. Олег продолжал тянуть время, используя абсурд и юмор как щит. Он знал, что это не может продолжаться вечно. Но он должен был выиграть хоть немного времени.Фокс перестал ходить, по пещере его уже трясло от этого мальчишки, который лежал на полу и даже ехидно на него смотрел, его черные глаза, словно пронзали его. И что бы как то заглушить ярость, он подскочил и попытался ударить Олега, но тот успел сгруппироваться и отклониться, Фокс заскользил ногой и упал. Олег фыркнул, от удовлетворения, а Фокс словно потерял последний разум, он приказал моджахедом избить парня.

– А что, если я расскажу тебе… анекдот про трех мудрецов…. и говорящего осла? – предложил Олег, стараясь говорить как можно более небрежно, несмотря на боль, пронзающую его тело. – Он довольно … длинный, но концовка ….просто уморительная.

Фокс не ответил. Он просто стоял, наблюдая за избиением с каким-то отстраненным интересом, словно это был не человек, а марионетка, дергающаяся под ударами. В его глазах не было ни злости, ни сочувствия – только пустота.Олег почувствовал, как кровь стекает по лицу. Он сплюнул, стараясь не потерять сознание.– Знаешь, – прохрипел он, – ты ведь мог бы просто спросить. Я бы рассказал тебе анекдот.

Один из моджахедов замахнулся для очередного удара, но Фокс поднял руку.

– Хватит, – сказал он тихо. Его голос был ровным и холодным, как лед. – Оставьте его.

Моджахеды, переглянувшись, отступили. Олег лежал на полу, тяжело дыша, чувствуя, как каждая кость в его теле ноет от боли.

Фокс подошел к нему и присел на корточки.– Ты действительно думаешь, что анекдоты и пироги могут изменить что-то? – спросил он, глядя Олегу прямо в глаза.

– А почему бы и нет? – повторил Олег, стараясь говорить как можно более уверенно. – Мир и так полон несовершенен. Может, немного юмора – это именно то, что ему нужно. Может, это то, что нужно тебе.

Фокс усмехнулся, но в его усмешке не было тепла.– Ты наивный идиот, – сказал он. – Но в тебе есть что-то… интересное. Что-то, что заставляет меня задуматься.-Он встал и отошел к выходу из пещеры.– Бросьте его на улице, – приказал он моджахедам. – Пусть подумает над своими анекдотами.

И он ушел, Олега оттащили к выходу, и бросил в нескольких метрах. Олег закрыл глаза, чувствуя, как надежда, словно тонкий луч света, пробивается сквозь мрак отчаяния. Он выиграл немного времени. Но он знал, что это только начало. Игра только началась. И он должен был придумать что-то еще, что-то, что могло бы спасти его. И, возможно, не только его. Он потерял сознание, как будто мир вокруг рассыпался в пыль. Очнувшись, он почувствовал, как пекло солнце, обжигая его кожу. С трудом открыв глаза, он понял, что рядом никого нет. Повернув голову, Олег внезапно ощутил, как его голова взорвалась от боли, а тело завыло, словно его разрывали на части. Сгоревшая рубаха прилипла к телу, и жуткий запах жжёного мяса заполнил воздух. Его несколько раз вырвало, и пустой желудок мучительно сжимался спазмами, как будто знал, что его больше не накормят. Олег попытался осознать, что происходит, когда вдруг услышал разговор на пушту: – Ждём ещё два часа, они должны подойти. Там четыре каравана с оружием, и выходим. Этому отдай того, пусть привезёт папочке. Он всё равно по дороге сдохнет.

Сердце Олега заколотилось сильнее. Он напрягся и увидел, как из-за камней осторожно появляются несколько людей в советской форме. Они передвигались с осторожностью, избегая обнаружения. Понимая, что он узнал важную информацию, которую нужно доставить до командования, собрал все силы, Олег сумел привлечь внимание солдат. Он вначале свистнул, огляделся , никто не обратил внимание, потом еще раз свистнул и кивнул головой, когда один из солдат сделал знак группе укрыться. Их глаза встретились, Олег кинул и губами прошептал « Иди сюда» Их лица были сосредоточены, как у хищников, готовящихся к нападению.

Олег с трудом огляделся, охраны нигде не было, он чувствовал, как с трудом соображает, но действовать нужно быстро. Но не успел он отреагировать, как рядом раздался тихий шепот.– Ты кто?

–Мой позывной, Ахмар передай командованию, я провален, Гена врет. А сейчас запоминай, в течение двух часов сюда подойдет четыре каравана с оружием, плюс прибудет командование американское. Здесь американский шпион Андрей Фокс ФБР США. Информация срочная. – Прошептал Олег, с трудом удаваясь справиться с головной болью.

– Ты можешь идти?

– Нет, я должен остаться, они поймут что -тут кто -то был . Я вызываю на себя огонь .Ты кто по званию ?

– Лейтенант.

– Лейтенант- Олег с трудом дышал от боли, – как капитан, как старший по званию приказываю тебе , уходить и передать информацию.

– Держись, Ахмар! – прошептал лейтенант, ощущая вес ответственности, который лег на его плечи. Лейтенант кивнул, его глаза горели решимостью. Он понимал, что сейчас решается не только судьба Олега, но и, возможно, исход целой операции. Он отполз назад, стараясь не издавать ни звука, и растворился в тени скал.

Олег остался один, его тело горело, но разум был ясен. Он знал, что его время истекает. Он должен был сделать все, чтобы задержать караваны и американцев, дать лейтенанту время добраться до своих.

Олег закрыл глаза. Словно в ответ на его отчаянные мысли, мир вокруг него вновь погрузился в темноту, но на этот раз он почувствовал, что не один. Он не мог позволить себе сдаться. Каждый из них был частью большой игры – и в этой игре он не имел права проиграть. Визуализируя успех, он открывал глаза, готовясь к последнему шагу, готовясь к вызову, который мог изменить всё. Вдруг удар ногой и над ним стоял Фокс ухмыляясь.– Ну. О, пришел в себя.– Прошу знакомится господа . –Вдруг Олег увидел как один солдат все же остался, возможно для ориентировки, но занял слишком не выгодную позицию чуть повернутся и его уже будет видно. Олег понял , что ему нужно сместиться вправо что бы его не заметили. А вправо был вход в пещеру. С трудом подавлял боль он неожиданно встал.– Дяденька….. а можно….. в туалет…. сходить.. – Он сделал три шага вправо и все дружно повернулись за ним, теперь парень был не виден, а ему были прекрасно видны профили господ. Но Олег вдруг почувствовал что –то не так, но, что? Он чувствовал, что упадет в обморок, а это делать нельзя. И вдруг он увидел причину беспокойства. Мужчина, с пепельными волосами, в выцветшем пальто в беретке, стоял, сложив руки, наблюдал за ним. В его глаза было удивление и невероятное восхищение. Увидев, что парень на него обратил внимание, он показал глазами на солдата и быстро показал большой палец. Олег в шоке сел на землю, чувствуя ,что парня подставил. Все прошло за минуту. Фокс удивился, но подумав , что Олег может от шока неадекватно ведет себя, усмехнулся.– Что передумал?

–А! –Олег удивленно пострел на него и потом на человека краем глаза. Но, тот молча, стоял и наблюдал. Может ему показалось?– Да.. нет ..дядечка ..просто плохо мне.. вот ..водички бы..

– Водички!– Усмехнулся Фокс , он чувствовал себя на коне .– Господа дерьмо просит водички , дадим.– Через секунду на Олега стали мочится. Олег попробовал встать , но на этот раз не получилось нога скользнула и он упал на бок и от боли, чуть не заорал, глаза прояснились и он увидел как парень достает автомат, он покачал головой и парень увидел и исчез.

– Господа прекращайте! Вы Цивилизованные люди, вы же не декари. Идите я там припас прекрасную бутылочку французкого шампанского , давайте выпьем.

– Роже, как Вы вовремя.

– Ланд, какой Вы молодец! Это классно!

Все вошли в пещеру, Ланд остался, он внимательно огляделся чуть подальше возились с лошадьми ,еще дальше кто – что –то делал никому дела до них не было. Уже по тропе в лагерь входили караваны. Ланд посмотрел на солдата, он исчез. Посмотрел на Олега, его удивленные глаза были больше блюдца. В Институте преподаватель говорил о Ланде, о его способностях и навыках и сейчас увидеть его воочию.– Капитан, я предлагаю Вам избавиться от этого идиотского выражения лица. Как я понимаю Ваш преподаватель, говорил обо мне, если Вы так реагируете. Значит, Сема еще жив, молодец.…

– Дяденька а водичку.. можно..– Простонал Олег, делая вид что теряет сознания.

Ланд улыбнулся.– Капитан вот теперь вы поступаете правильно. Я дурачок у Вас идеальный. Не зная, причину и я попался бы. Но, не переигрываете. Иначе можете остаться без головы. Это у Вас останется на всю жизнь . Так что думайте головой. А своему другу скажите, что бы не отсвечивал. Вы мне понравились капитан, очень хочу Вас встретить свободным и познакомиться. А пока прощайте, за Вами.

Олега подняли и стали привязывать его руки к седлу. Ланд смотрел на него и тут подошел, сделал знак моджахедам отойти.– Дам добрый совет. Молитесь, вспоминайте стихи, придумывайте все что угодно, что бы занять мозг. Будет больно, не терпите, кричите громко, как можете, быстрее отстанут. Вы хотите в туалет? – И увидел улыбку, но она быстро исчезла – Ланд покачал головой, он посмотрел вниз, брюки были мокрые.– Да, капитан, Вас и унизить сложно, вы найдете свою выгоду и в этом. Если не хотите принять мой совет как друга, скажу как враг. Вашего друга в следующий раз убью. Он трус оставить товарища или..– Ланд увидел взгляд Олега уверенный, и словно он сделал свое дело.– А ты мальчик молодец. У меня бы не получилось так. Он достал фляжку и наполи Олега, посмотрел на часы и на караван- Езжайте и быстрее его отсюда уберите, а то он воняет. Ну!

Моджахед погнал лошадь, и Олегу пришлось бежать.– Мэрси!– Вдруг по французки крикнул он.

Дорога была страшной, он с трудом шел за лошадью, дикая боль разрывала все тело. Голова разрывалась от боли. Вскоре он уже волочился за лошадью, Дорога превратилась в ад. Каждый камень, каждая кочка отзывались в теле нестерпимой болью. Олег старался не отставать от лошади, понимая, что если упадет, то его просто потащат. Он вспоминал стихи, молитвы, лица родных, все, что могло хоть немного отвлечь от мучений. Но боль была всепоглощающей, она проникала в каждую клетку, лишая разума.

В какой-то момент он перестал чувствовать землю под ногами. Мир сузился до узкой полоски пыли, вздымающейся из-под копыт лошади. Он чувствовал, как веревки врезаются в запястья, как пот стекает по лицу, смешиваясь с грязью. Слова Ланда эхом отдавались в голове: "Молитесь, вспоминайте стихи…". Молиться Олег не умел, стихов не знал, он знал Коран . И оставалось придумывать. Он начал вспоминать лица родных, друзей, моменты из прошлой жизни. Каждый образ, каждое воспоминание он старался удержать в памяти, как драгоценность.

Боль накатывала волнами. Сначала тупая, ноющая, потом острая, пронзительная. Олег стиснул зубы, стараясь не издать ни звука. Он помнил совет Ланда: "Кричите громко, как можете, быстрее отстанут". Но кричать он не хотел. Не хотел доставлять удовольствие этим зверям. Не хотел показывать свою слабость.Солнце палило нещадно. Жара и боль изматывали. Олег чувствовал, как силы покидают его. Он начал терять сознание, но тут же приходил в себя, заставляя себя думать, вспоминать, бороться. В какой-то момент он перестал чувствовать боль. Все вокруг словно замерло. Он видел только небо над головой, бесконечное и безразличное. И вдруг, в этом небе, он увидел лицо своей матери. Она улыбалась ему, и в ее глазах была любовь и гордость. Олег закрыл глаза и улыбнулся в ответ. Он знал, что все будет хорошо. Он выживет. Он вернется домой. Он очнулся от голосов, ему подняли голову и на него глянули холодные, серые глаза, а потом дикая боль разрывающая спину. Олег дернулся, пытаясь вырваться, но руки были крепко связаны на седле у лошади. Животное само дрожала от страха, когда кнут приближался к ней, но стояло. У Олега боль пульсировала в каждой клетке тела, отзываясь эхом в голове. Он попытался сфокусироваться, увидеть хоть что-то, кроме расплывающихся пятен перед глазами.

Моджахед с серыми глазами зарычал, и кнут снова взметнулся в воздух. "Ты! Ты отнял у меня все! Мой род! Мою надежду!"

Олег стиснул зубы, стараясь не закричать. Кнут продолжал хлестать, оставляя на спине кровавые полосы. Уже спина кровоточила ,когда Олег потерял окончательно сознание. Он очнулся от резкой боли , с трудом открыл глаза и тут же в него прилетел камень , потом еще один. Он висел на столбе , а его окружили подростки и кидали в него камни. Он попытался что-то сказать, но из пересохшего горла вырвался лишь хрип. В голове мелькнула мысль: "Это конец". Но даже в этот момент, когда смерть казалась неминуемой, в нем теплилась крохотная искорка надежды. Надежды на то, что все это – кошмар, что он проснется в своей постели, и все будет как прежде. Но камни продолжали лететь, и реальность была жестокой и неумолимой. Он потерял сознание. Очнулся окруженный собаками и койетами. Он дрался за жизнь , на крики пришли моджахеды и бросили его в яму. Сколько пролежал в ней, он даже и не помнил. А потом его вытащили , заставил работать , хотя ожоги нещадно болели , но он выжил . Заставили учить Коран . Делая вид, что путается в Коране, хотя его били нещадно, но надо было делать вид, что не знаешь. Писал стихи в голове , придумывал песни пытался расшифровать шифр который ему дали для человека. Потом пришла мышка, он очнулся вечером , когда мальчишки закидали камнями, несколько камней попало в голову, он потерял сознание. Открыл глаза , и увидел мышку, она сидела на задних лапках и умывалась. Было в этом что –то домашнее, что сердце часто .часто забилось. Она приходила часто и давала себя гладить и иногда приносила что-то. Крошки хлеба, обрывок нитки, однажды даже маленький, блестящий осколок стекла. Он бережно прятал эти дары под грязным лоскутом своей одежды, словно это были сокровища. Мышка стала его единственным другом, его связью с миром, который, казалось, забыл о его существовании. Он назвал ее Ночкой. В голове, между стихами и шифрами, теперь жило ее имя. Он шептал его, когда боль становилась невыносимой, когда голоса вокруг звучали особенно злобно. Ночка была его талисманом, его надеждой. Олег закрывал глаза, представляя, как Ночка бегает по полю, полному колосьев пшеницы, как солнце играет в ее серой шерстке. Эти картины давали ему силы, чтобы пережить очередной день. Он знал, что если он сломается, если позволит себе потерять надежду, то Ночка исчезнет, и он останется один в этой кромешной тьме.Однажды, когда его заставляли таскать тяжелые мешки с зерном, он споткнулся и упал. Боль пронзила все тело, ожоги взвыли. Он лежал на земле, не в силах пошевелиться, ожидая удара. Но вместо этого услышал тихий писк. Ночка. Она сидела рядом с его лицом, дрожа всем телом. Он протянул к ней руку, и она не убежала. Она доверчиво ткнулась мордочкой в его ладонь. В этот момент Олег понял, что он не один. Что даже в этом аду есть кто-то, кто нуждается в нем, кто верит в него. И ради этой маленькой мышки он будет жить. Он поднимется. Он выдержит.Собрав последние силы, он поднялся на ноги и продолжил свою работу. Боль никуда не делась, но теперь она была не такой невыносимой. Теперь у него была цель. Он должен был выжить ради Ночки. Он должен был найти способ выбраться отсюда, чтобы они могли жить вместе, в мире, где нет боли и страданий.Он продолжал учить Коран, делая вид, что путается в словах. Он продолжал писать стихи в голове, запоминая каждую строчку. Он продолжал расшифровывать шифр, надеясь, что он приведет его к свободе. И он продолжал заботиться о Ночке, делясь с ней крохами еды и согревая ее своим теплом.

Ночка была его светом во тьме. Его надеждой на будущее. Его маленьким другом, который помог ему не сломаться в этом жестоком мире. И он знал, что пока она рядом, он сможет выдержать все.Время шло медленно, тягуче, как патока. Каждый день был похож на предыдущий: изнурительная работа, голод, боль, унижения. Но Олег не сдавался. Он помнил о Ночке, о ее доверчивых глазах, о ее маленьком тепле. Он знал, что должен выжить ради нее.

А потом его забрал Муджахад, Этот высокий мужчина с безумными карими глазами словно прожигал все вокруг, он смотрел на Олега и улыбался, но от этой улыбки хотелось куда –то скрыться, исчезнуть. Олег после избиения и столба и после того как Хамза хотел снять с него кожу и несколько часов шел привязанный к лошади. Упал на пол и не мог даже пошевелиться.

– Как я знаю, ты капитан разведки КГБ СССР, – прошипел Муджахад, склоняясь над ним. Его дыхание пахло сухой землей и специями.

Олег молчал. Он прекрасно понимал, что в данный момент лучше молчать. Он с трудом дышал, в сознании вертелось только одно: где он, что теперь будет?

Муджахад присел на корточки рядом с ним, его тень накрыла Олега, словно саван. Он достал из-за пояса короткий, кривой нож и провел им по щеке Олега, оставляя тонкую, кровоточащую полоску.

– Молчание – золото, капитан, – промурлыкал Муджахад. – Но иногда молчание может стоить тебе жизни. У меня есть вопросы, и я хочу получить ответы.

Олег стиснул зубы. Боль была невыносимой, но он не собирался выдавать ни единого слова. Он знал, что от его молчания зависят жизни многих.

– Ты думаешь, я не знаю, как заставить тебя говорить? – прошептал Муджахад, наклоняясь еще ближе. – У меня есть способы, капитан. Очень… болезненные способы.

Он провел кончиком ножа по шее Олега, едва касаясь кожи. Холод стали обжигал сильнее огня. Олег закрыл глаза, готовясь к худшему. Он знал, что его ждет. Но он также знал, что должен выдержать.. Ради Родины. Ради всего, во что он верил.

Муджахад отстранился, его глаза горели нетерпением. Он поднялся и прошелся по комнате, словно хищник, оценивающий свою добычу. Комната была глинобитной, с низким потолком и единственным маленьким окном, забранным решеткой. В углу стоял грубый деревянный стол, заваленный какими-то бумагами и оружием. Запах пота, крови и пыли витал в воздухе, создавая гнетущую атмосферу.

– Ты храбрый человек, капитан, – произнес Муджахад, остановившись у окна и глядя вдаль. – Я уважаю храбрость. Но твоя храбрость бесполезна. Ты один, вдали от своих, в моей власти. И я сломаю тебя. Медленно и мучительно.

Он повернулся к Олегу, и в его глазах плескалось безумие.

– Я дам тебе шанс, капитан. Один шанс. Ответь на мои вопросы, и я обещаю, что твоя смерть будет быстрой. Откажешься – и ты познаешь такую боль, о которой даже не подозреваешь.

Муджахад подошел к столу и взял в руки плеть, сплетенную из толстых кожаных ремней. Он провел ею по ладони, и в комнате раздался свистящий звук. Олег вздрогнул, несмотря на все свои усилия.

– Итак, капитан, – проговорил Муджахад, приближаясь к нему. – Начнем?

Олег смотрел на него, не отводя взгляда. В его глазах не было страха, только решимость. Он знал, что его ждет, и был готов к этому.

– Я обычный шофер.. солдат!, – прохрипел Олег, с трудом разлепляя пересохшие губы.

Муджахад усмехнулся. -Ты врешь. Мы еще посмотрим, капитан. Мы еще посмотрим.

Он замахнулся плетью. Олег закрыл глаза, готовясь к удару, и они последовали, резкие быстрые и страшные. Плеть обрушилась на его спину, словно раскаленный хлыст. Боль пронзила все тело, выбивая остатки воздуха из легких. Олег закричал, но крик тут же затих, заглушенный новой волной боли. Муджахад бил методично, с холодной яростью, словно выбивая из него душу.Каждый удар плети отзывался во всем теле, разрывая кожу и мышцы. Олег чувствовал, как кровь течет по спине, смешиваясь с грязью на полу. Он пытался сжаться, укрыться от ударов, но это было бесполезно. Муджахад был неумолим.

Между ударами Муджахад задавал вопросы, его голос звучал как шипение змеи:

– Так кто ты? Как твой позывной? Кому ты должен передать и что?

Олег молчал, лучше смерть, чем предательство. Муджахад, видя его упорство, лишь усиливал удары. Плеть хлестала по спине, по плечам, по ногам. Олег чувствовал, как теряет сознание, но усилием воли заставлял себя оставаться в сознании. Он должен выдержать. В какой-то момент он перестал чувствовать боль. Тело онемело, словно чужое. В голове кружились обрывки воспоминаний: мать, дом, друзья, присяга. Он видел их лица, слышал их голоса. Они придавали ему силы. Муджахад остановился, тяжело дыша. Он смотрел на Олега, лежащего на полу в луже крови, и в его глазах читалось удивление.

– Ты крепкий орешек, капитан, – проговорил он. – Я думал, ты сломаешься быстрее.Он бросил плеть на стол и подошел к Олегу. Присел на корточки рядом с ним и схватил его за подбородок, заставляя смотреть в свои безумные глаза.– Но я сломаю тебя, – прошептал он. – Я обещаю. Ты будешь умолять меня о смерти, -он отпустил его и отошел к столу. Достал из ящика небольшой металлический ящик и открыл его. Внутри лежали различные инструменты: щипцы, иглы, крюки. Олег похолодел. Он знал, что его ждет.– Муджахад взял в руки щипцы и подошел к нему.

– Что ж, капитан, – сказал он, усмехаясь. – Посмотрим, как ты запоешь, когда я начну вырывать тебе ногти.

Олег закрыл глаза. Он был готов к худшему. Но он не собирался сдаваться. Он будет молчать до конца

Неожиданно открылась дверь, вошел старик мулла его халат висел на нем как на сухом дереве. Борода отягощала лицо, слово она была лишней на нем.

– Прекрати! Ты же правоверный! Это ребенок, что ты делаешь!– Тихо сказал старик.

–Уйди мулла, это не ребенок это воин, он разведчик, а с военными мы поступаем так.– Холодно прошипел Муджахад, подходя к нему.– Иди, молись за своих детей. Пока они живы!

– Тебя покарает Аллах!– Прохрипел старик- И за моих детей то же .– Он склонился над Олегом, тот дышал рывками, хрипло и тяжело, глаз были затуманены дикой болью.– Я помогу тебе мальчик.– Прошептал старик.– Ради Аллаха, Муджахад дай мальчику прийти в себя, как он может что –то сказать , если сил даже на голос у него нет . Прошу тебя, будь милостив.

Муджахад усмехнулся и кивнул.– Эй, уберите его к ним. Пусть немного придет в себя, а потом мы с ним поговори.

К ним, это пленным советским ребятам. Олег пришел в себя, когда они помогали ему, вытирали осторожно спину, давали воды. А Сергей стал для него опорой. Словно отец, который всегда подаст руку. А Муджахад приходил вечером, садился на стул и смотрел на своих пленных. Мужчины сидели у стены молча и не двигались, они знали любое движение и кто нарушил этот странный ритуал будет избит так, что не сможет двигаться несколько дней. А сейчас ритуал был нарушен. Муджахад показывал пальцем на Олега и его поднимали и бросали к ногам Муджахада и били. Останавливались и он задавал одни и те же вопросы и получал одни и те же ответы.

– Ты капитан? Ты разведчик КГБ? Что ты должен передать.

– Я солдат! Я шофер!– Хрипел Олег пытаясь хоть как –то отклониться от ударов.

Муджахад ухмылялся, слушая эти жалкие оправдания. Он бил методично, профессионально, зная, куда бить, чтобы причинить максимум боли, не убивая сразу. Он хотел сломить Олега, вырвать из него правду, которую, как он был уверен, тот скрывал.

Сергей, сидя у стены, сжимал кулаки, что побелели костяшки пальцев. Он видел, как страдает Олег, и чувствовал себя бессильным. Он понимал, что любое вмешательство обернется еще большей жестокостью для всех. Он лишь мог, молча молиться, чтобы Олег выдержал.

Муджахад, видя, что Олег не ломается, менял тактику. Он приказывал принести ведро ледяной воды и выливал его на избитое тело Олега. Тот вздрагивал от холода, зубы стучали, но он продолжал твердить одно и то же: "Я солдат. Я шофер."

Муджахад, однажды потерял терпение. Он выхватил нож и приставил его к горлу Олега.– Говори! – прошипел он. – Говори, кто ты, и я пощажу тебя.– Он смотрел в глаза Олега, полные боли и силы. А Олег видел в его глазах смерть. Он знал, что если скажет хоть слово правды, это будет означать гибель.

– Я… солдат… – прохрипел он, и кровь потекла по его шее.

Муджахад отдернул нож. Он не убил его. Не сейчас. Он хотел сломить его волю, увидеть его сломленным, униженным. Он хотел, чтобы Олег сам признался, кто он на самом деле. Он знал, что завтра он вернется. И игра продолжится.

Однажды утром Олег лежал в углу и мысленно придумывал стихи, как вдруг Сергей дотронулся до него и прошептал .– С юбилеем тебя парень! 20 лет это ничего себе!

Олег обернулся и с удивлением посмотрел на него.– Как ты узнал?

Сергей усмехнулся.– Да, так птичка на хвостике принесла. – Ребята улыбались, сели рядом и тихо поздравили его. – С днем рождения! С юбилеем! Ура!– Тихо крикнули они

– Ребят, Азам идет со своими.– Тихо предупредил Михаил.

Азам! Там у Хамза, Олег напугал его до ужаса, до тряски в коленях, до икоты. И каждый день он искал повода, что бы унизить парня и избить. Азам вошел в сарай и усмехаясь посмотрел на них. – Так. А ну все к той стене быстро!– Проревел он, показывая на противоположную стену, где стояли ведра для отходов жизнедеятельности. – Давай!– Его сподручные, стали палками отодвигать одежду и тряпки.

–Нашел!– Крикнул один и поднял узелок с кусочками лепешек.

– Так!– Азам усмехнулся- Твой подарок?– Он кивнул на Олега, тот недоуменно посмотрел на Сергея, который побледнел и с яростью смотрел на Азама.– Иди сюда. – Олег с трудом подошел, нога нещадно болела. –Все выходят!

Они вышли на улицу и Азам подвел всех к лошадям.– А теперь им все отдай.– Он сунул узелок с кусочками лепешек в руки Олега.

– Маха!– Олег позвал коротконогую со спутанной гривой лошадку, на ее шеи был виден заживший рубец. Он больше недели назад сумел спасти лошадь, разрезав гнойник который перекрывал трахею, выдавив гной он спас лошадь, когда хозяин хотел ее пристрелить. Старик каждый раз благодарил, поднося руку к сердцу. – На, возьми!– Маха затрясла головой и подошла к своему спасителю. Олег протянул ей кусочки лепешки, лошадь взяла и стала есть. – Хорошая, молодец!– Неожиданно лошадь взяла хлеб и ткнулась ему в губы , словно предлагая съесть хлеб , кусочек попал в рот Олега , он неожиданности проглотил и вдруг засмеялся.– Маха, хорошая, умница. Зия иди сюда, иди моя хорошая.– Позвал он каурую лошадку которая с интересом смотрела на них. А вскоре его окружили все лошади. Они толкались, ржали и пытались выхватить из рук Олега, но Маха их прогоняла и била копытом, а сама словно пыталась накормить Олега, тыкалась ему мордой в рот. – Эй! Ты чего! У меня день рождения! Я угощаю!– Снова засмеялся Олег.

От этого смеха уже давно застыли все. Парни с восхищением и удивлением смотрели на него, а вот у Азама вылезли глаза на лоб, и его лицо покрылось пятнами от злости и ярости. Он вдруг схватил плетку у рядом стоящего душмана и стал бить лошадей.– Вон пошли , пошли вон .-Олег выхватил плетку и отбросил ее в сторону. Азам побелел,

–Ты что творишь, зверь? – прорычал Олег, его глаза налились кровью. Он забыл про боль в ноге, про унижения, про все, что с ним сделали. Перед ним были его друзья, и он не позволит никому их обижать.

Азам опешил от такой дерзости. Он привык видеть в этих людях лишь сломленных рабов, готовых на все ради куска хлеба. Но сейчас перед ним стоял человек, готовый защищать своих друзей, даже ценой собственной жизни.

– Ты пожалеешь об этом. – Прошипел Азам, его голос дрожал от ярости. Он поднял руку, собираясь ударить Олега, но тот не отступил.

В этот момент Маха встала между ними, заслоняя Олега своим телом. Она заржала, и в этом ржании слышался вызов. Другие лошади тоже заволновались, начали переступать с ноги на ногу, словно готовясь к атаке.

Азам отступил. Он почувствовал, что теряет контроль над ситуацией. Эти лошади, эти люди, они были едины, и он не мог их сломить. Неожиданно он увидел что коновязь сломана и доска лежит наполовину сломана , он схватил ее и приказав повалить Олега на землю стал избивать его. А потом ногами, да с такой яростью, что у парня пошла кровь носом и начался припадок, его глаза закатились и он забился в конвульсиях.

Сергей бросился к нему, пытаясь удержать его голову, чтобы он не ударился о землю. Михаил и другие парни, забыв о страхе, окружили Азама, готовые разорвать его на части.

– Остановитесь! – закричал старик, хозяин Махи, выбежав из конюшни. – Он подбежал к Олегу, – Нужно отнести его в сарай, – сказал он, – там хоть какая-то тень. И воды!

С трудом, но они оттащили Олега в сарай. Старик смочил тряпку и приложил ее ко лбу Олега. Тот тяжело дышал, его тело все еще содрогалось

Азам стоял в стороне, наблюдая за происходящим и довольно усмехался, но в его глазах читалась растерянность. Он не ожидал такой реакции. Он привык к страху, к повиновению, но не к такой сплоченности, к такой яростной защите.

– Что ты наделал? – Прошептал один из его подручных.

Азам ничего не ответил. Он понимал, что перешел черту. Он не сломал человека, но и что-то большее – веру, надежду, единство скрепил .

Прошло несколько часов, прежде чем Олег пришел в себя. Он открыл глаза и увидел над собой встревоженные лица друзей.

– Что… что случилось? – Прошептал он.

– Ты потерял сознание, – ответил Сергей. – Азам… он избил тебя.

Олег попытался сесть, но резкая боль пронзила его тело.

– Лежи, лежи, – сказал Михаил. – Тебе нужно отдохнуть.

Олег посмотрел на них. В их глазах он увидел не только страх, но и решимость. Решимость бороться, не сдаваться. Неожиданно в сарай вошел Муджахад и как обычно сел на стул, но никто даже не посмотрел в его сторону, словно он был тень.

– У нас есть юбиляр!– Раздался голос Муджахада. –Иди сюда мальчик мой!– Он подал знак своему сподручному, и тот взял за волосы лежащего Олега и подволок к Муджахиду и заставил его встать на колени перед ним. Я решил тебе сделать подарок . Или тебя бьют пять человек или ты идешь на поединок и ты выберешь с кем драться.

Олег с трудом дышал, и тело было словно из ваты, но вдруг, словно какая- то волна вошла в него и он, молча, показал пальцем на Азама.

– Азам! –Муджахад усмехнулся.– Хорошо пусть он!

Азам с ужасом смотрел на вдруг переменившегося Олега, вначале это был замученный человек, а потом вдруг через секунду, спокойный, решительный и холодный.

Его вывели на улицу, где уже собрались все обитатели сарая. В центре стоял Азам, разминающий кулаки. Его лицо выражало уверенность в победе

Муджахад объявил о начале поединка. Олег и Азам встали друг напротив друга. Тишина была звенящей.

Азам первым бросился в атаку. Он нанес мощный удар, но Олег уклонился. Он был слаб, но он был быстр. Он укорачивался от ударов Азама, словно тень.

Азам злился. Он не мог попасть в Олега. Он наносил удар за ударом, но все они проходили мимо.

Олег ждал своего шанса. Он знал, что не сможет долго уклоняться. Ему нужен был один точный удар.

И вот, этот шанс представился. Азам, увлекшись атакой, потерял равновесие. Олег мгновенно воспользовался этим. Он нанес удар в челюсть Азама.

Азам пошатнулся и упал на землю. Олег набросился на него и начал бить. Потом отошел. Олег понимая , что Муджахиду надо было увидеть как он дерется, а этого он не должен был показывать. Азам вскочил, вытирая кровь и шатаясь увидел лежащую палку , которой он утром бил Олега и бросился на него с криком, Олег сделал вид ,что нога подвернулась, упал , сделал подсечку и Азам перевернувшись верх тормашками рухнул носов землю. Он снова взревел Олег не стал подниматься, а сумел сгруппироваться и Азам стал его бить . Олег от боли чувствовал как все его тело трещит по швам, но это нужно было для дела . Муджахад довольно хмыкнул, наблюдая за избиением. Ему нравилось видеть сломленных людей. Это укрепляло его власть. Он уже предвкушал, как Олег будет умолять о пощаде, как будет целовать его сапоги.

Но что-то было не так. В глазах Олега не было страха. Была лишь какая-то странная, холодная решимость. Он принимал удары, не пытаясь защититься, словно позволял себя избивать.

Муджахад нахмурился. Ему не нравилось это. Он хотел видеть страх, а видел лишь какую-то непонятную игру.

– Хватит! – Рявкнул он. – Азам, отойди!

Азам, тяжело дыша, отошел от Олега. Тот лежал на земле, весь в крови и грязи, но смотрел на Муджахада с каким-то странным вызовом.

– Что это значит? – спросил Муджахад, подходя ближе к Олегу. – Ты что, играешь со мной?

Олег с трудом поднялся на ноги. Он сплюнул кровь и посмотрел прямо в глаза Муджахиду.

– Я просто показываю тебе, что ты хочешь видеть, – прохрипел он. – Ты хочешь видеть сломленного раба? Вот он я.

Муджахад опешил. Он не ожидал такого ответа. Он привык к тому, что люди перед ним дрожат и умоляют о пощаде. А этот… этот смотрел на него с презрением.

– Ты пожалеешь об этом, – прошипел Муджахад. – Ты еще узнаешь, кто здесь хозяин.-Он подал знак своим людям, и те схватили Олега.– Заприте его в зендане , – приказал Муджахад. – Пусть посидит там и подумает над своим поведением. И не давайте ему ни еды, ни воды.

Олега поволокли в яму. Он не сопротивлялся.. А Маху Азам пристрелил на глазах у Олега. Парень стоял, и смотрел, как бьется в конвульсиях лошадь. В его душе словно прожгли дыру, было дико больно, но он старался не показывать. Азам нашел возможность отомстить Олегу. Однажды Олег не выдержал и подобрал кем –то выброшенную гнилую сливу, сунул в рот неожиданно наслаждаясь хоть гнилым , но вкусом и желудок заныл . А потом удар в спину.– А ты украл еду. Вор!– Злорадный голос Азама был настолько счастливым, что Олег, задохнулся от ужаса, первый раз за все время, ужас накрыл его с головой. Он сделал ошибку, страшную, непоправимую. А потом удары по лицу ногой – Убери руки, убрал руки!– Прошипел Азам, когда Олег старался хотя бы защитить лицо.– Ну! -Он схватил его за волосы и разрезал от края рта до уха ему щеку. Олег закричал дико, кровь хлынула его в глотку, он захрипел, пытаясь выплюнуть ее, но это с трудом получалось. А Азам не прекращал, он бросил его на землю и ударил носком сапога в щеку с такой силой , что зубы сломались, а потом и нос хрустнул по ударом. Олег лежал, корчась на земле, чувствуя, как жизнь утекает вместе с кровью. В голове гудело, перед глазами плясали черные мушки. Он пытался вдохнуть, но в горле булькало, мешая воздуху проникнуть в легкие. Азам стоял над ним, ухмыляясь, словно демон, явившийся из преисподней.-Вор! Ничтожество! Ты думал, я позволю тебе воровать у меня? – Азам пнул Олега еще раз, на этот раз в живот. Воздух выбило из легких, и Олег забился в конвульсиях.