Разговор со смертью

Разговор со смертью

Глава 1

Тонкий дымок, который летел мне в лицо, совершенно ничем не пах. Я отмахнулась от него, разгоняя клубы во все стороны.

– Знаешь, это как-то… несерьезно, что ли, – проговорила я, раскладывая свои бумажки. – Сегодня сигареты, а завтра что? Дудку начнешь?!

Костлявая рука небрежно махнула в мою сторону.

– Старая привычка, еще с момента создания Вселенной. Никак не отделаюсь.

Скрипучий голос прорезал слух. Я вздрогнула: все никак не могу к нему привыкнуть.

– Разве в момент создания Вселенной были сигареты?

Челюсти моей собеседницы с глухим стуком ударились друг о друга.

– Хороший вопрос. – Вверх взлетело еще одно колечко дыма, которое тут же растворилось в воздухе. – Знаешь, когда тебе миллиарды лет, начинаешь немного путать детали. Главное, суть остается той же – дым, огонь, тлен… все едино.

Я приподняла бровь.

– Очень поэтично. Но я все же настаиваю на ответе. Если не сигареты, то что?

– Звезды, дорогая, звезды. Знаешь, как они взрываются, рассыпаясь на миллиарды осколков? Это почти как сигаретный пепел, только масштабнее. И запах… Запах смерти звезд – это ни с чем не сравнимый аромат.

Я нахмурилась. Она явно уходила от темы обсуждения вредных привычек.

В окно подул свежий, весенний ветер и разметал все мои бумажки по кабинету. Я кинулась собирать их под ее меланхоличным взглядом, когда лежащий в сумке телефон зазвонил.

– Алло, – сказала я, доставая его и включая на громкую связь.

– Спускайся на выезд, – голос дежурного был грубым и напряженным.

– Что там? – со вздохом спросила я, переключаясь на папку с документами и прикидывая, какие бланки взять.

– Муж пишет заявление на жену, в квартире ребенок. Надо проверить.

– Окей.

Я кладу трубку и начинаю собраться: проверяю все – от папки до головного убора. Моя спутница выжидающе смотрит на меня, пока я не спрашиваю:

– Поедешь со мной?

Она вскакивает со своего места, точно собачонка, которой показали сладкую косточку, несмотря на свой головокружительно-внушительный возраст. Мне даже думается, что если бы у нее был хвост, она виляла бы им с дикой скоростью.

***

Я неслась по залитой солнцем улочке, почти врезаясь в поток спешащих парижан и горожан. Шарф, небрежно намотанный вокруг шеи, развевался за мной, словно знамя, а в руках я держала хрупкую вазу с только что купленными пионами.

– Ешкин кот! – вырвалось у меня, когда, оступившись на неровной брусчатке, я почувствовала, как ваза предательски кренится.

Всё произошло в доли секунды. Ваза полетела вниз, пионы начали рассыпаться, и я закрыла глаза, ожидая неминуемого столкновения с землей. Но его не последовало. Вместо этого чьи-то сильные руки обхватили меня, и я услышала встревоженный мужской голос.

– Девушка, с вами всё в порядке?

Я открыла глаза и увидела перед собой незнакомца. Высокий, с темными вьющимися волосами и глазами цвета морской волны, он держал ее в своих объятиях, а рядом с ним, чудом уцелев, стояла ваза. Несколько лепестков пионов лежали у его ног.

– Я… я в порядке. Спасибо, – пробормотала я, чувствуя, как щеки заливает румянец.

Он улыбнулся, и в его глазах заплясали солнечные зайчики.

– Рад, что смог помочь. – Он бережно поставил вазу на тротуар. – Но ваши прекрасные цветы пострадали.

Я взглянула на рассыпавшиеся лепестки и вздохнула.

– Они были такие красивые…

– Не беспокойтесь. – Он наклонился и поднял один из лепестков. – Красота никуда не исчезла. Она просто немного изменила форму.

Он протянул мне лепесток.

– Наверное…

– Знаете, я обожаю пионы, – сказал он, глядя на нее с лукавой улыбкой. – Они такие нежные и хрупкие, как… как Вы.

Я рассмеялась.

– Вы умеете говорить комплименты.

– Нет, нет, я просто честен. – Он оглянулся на рассыпавшиеся цветы. – Позвольте мне угостить вас кофе, чтобы вы пришли в себя после этого небольшого инцидента? И заодно помогу вам выбрать новые пионы.

Я колебалась лишь мгновение.

– С удовольствием.

***

Приехали быстро. Поднялись на пятый этаж. Пахло затхлостью и дешевыми сигаретами. За дверью, судя по приглушенным крикам, разворачивалась драма.

Звонок. Долгая пауза.

Наконец, дверь приоткрылась, явив взъерошенного мужчину с красными глазами. Внутри, всхлипывая, сидела женщина, прижимая к себе ребенка. Обычная бытовая сцена, каких я видела сотни. Но моя спутница замерла, словно охотничья собака, почуявшая дичь.

– Капитан Иванова, – руки привычным жестом достали удостоверение из кармана и явили его гражданину. – Обращались в полицию с заявлением?

– Да, – яростно выкрикнул мужик и шире приоткрыл дверь, приглашая меня внутрь.

Я немного замялась, так как была на адресе одна. Но, взглянув на испуганное лицо женщины, все же решилась сделать шаг внутрь.

– Можно куда-то пройти и сесть? Мне нужно отобрать объяснения, заполнить бланки.

– Зачем это? – фыркнул мужик. – Вот они мы, спрашивайте.

– Устно опрашивать не положено. У нас все должно быть оформлено документально.

Он смерил меня пристальным взглядом голубых глаз, сдался и кивнул в сторону кухни. Я прошла туда и все семейство двинулось за мной.

На кухне было тесно и накурено. За маленьким столиком, покрытом клеенкой в цветочек, едва удалось разместиться всем нам. Я достала из папки бланки, ручку и приготовилась к рутине. Но моя спутница, которая проскользнула за нами, не сводила глаз с мужчины, словно завороженная.

Я начала опрос, стараясь не обращать внимания на странное поведение моей спутницы. Муж кричал, обвинял жену во всех смертных грехах, женщина плакала и оправдывалась, ребенок испуганно жался к матери. Он смотрел на нее с такой теплотой и любовью, что мое сердце дрогнуло.

Спустя 10 минут мои уши устали от творящегося бедлама и я, опросив мужа, попросила его покинуть кухню.

– Но это и мой дом! – возмутился он.

– Я понимаю, – я постаралась сделать голос низким и успокаивающим. – Мне просто нужно получить целостную картину.

– Какую?

– Це-лост-ну-ю! – по слогам повторила я. – Вдруг жене нужен психолог, квалифицированная помощь?

– Хуе… ей нужен, – пробасил он, злобно зыркнув на супругу, которая съежилась под его взглядом.

Костлявая закатила глаза.

– Такова процедура, – пожала я плечами. – К тому же, нужно разъяснить ей, что мужа нужно уважать и слушаться. Потрындеть, так сказать, по-женски.

Услышав последние фразы, он сразу расслабился и по-кошачьи улыбнулся.

– Без Б! Вы сидите, девочки, а я сейчас… сбегаю в магазин… Че-нить к чаю! А то ж у нас, поди, и нет ничего. Да, Маш?

Она испуганно кивнула.

Мужика после моих слов как ветром сдуло. Я тут же повернулась к женщине.

– Уходит Вам надо отсюда. Вам есть, где жить?

– Да куда ж я уйду? – всплеснула она руками. – Мне некуда. Да и денег нет…

– Так идите работать!

– Хто? Я? – она подозрительно поджала губы. – Да у меня и образования нет… Вернее, есть, но только десять классов. Куда я пойду? Продавщицей?

– А почему бы и нет? – не отступала я. – Продавцы сейчас неплохо зарабатывают, между прочим.

Женщина, ни жива, ни мертва, попыталась слиться со стеной сзади нее, но стена напрочь отказывалась ее принимать.

На кухне повисла тишина. Только ребенок тихонько всхлипывал, уткнувшись в плечо матери. Я откашлялась, посмотрела на него и перевела взгляд на женщину. Вид у нее был побитый, но не сломленный. В глазах читалась усталость, обреченность, но искорка надежды еще как будто тлела где-то глубоко внутри.

– Расскажите мне, что произошло, – тихо попросила я, стараясь не давить. – Как есть. Без прикрас.

Она долго молчала, собираясь с мыслями. Костлявая начала ходить по комнате, а потом выпалила, как будто все это время сдерживала себя:

– Да что тут говорить? Он ее пи…

Я цыкнула на нее, и она затихла. Женщина, углубленная в свои переживания, не обратила на мой жест внимания и, наконец, заговорила. Голос ее дрожал, а каждое слово как будто было выстрадано. Поведала она о рутине, о быте, о мечтах, которые разбились о скалу реальности. О муже, который сначала был принцем, а потом превратился в тирана. О ребенке, ради которого она терпела все унижения. О страхе, который сковал ее волю.

Я слушала ее, кивала, записывала. Моя спутница делала то же вместе со мной, не проронив ни слова. Когда женщина закончила свой рассказ, на кухне снова воцарилась тишина. Но на этот раз она была другой – тишиной понимания и сочувствия. Я отложила ручку в сторону и посмотрела на женщину.

– Вы хотите уйти от него? – спросила я.

К моему удивлению она покачала головой.

– Нет… Мне некуда идти. Да и ребенка жалко, он же отец…

Я вздохнула. Знакомая песня. Сколько раз я это слышала… Женщины, годами терпящие унижения и побои, не решаются уйти и живут вместе с унижающими их мужчинами "ради детей", потому "некуда идти", "а что люди скажут". Круг замыкается, и насилие продолжается.

– У вас есть выбор, – сказала я, – даже если вам кажется, что его нет. Есть кризисные центры, есть социальные службы, есть, в конце концов, есть я. В реабилитационном центре можно жить, оставлять ребенка в яслях под присмотром специалиста и работать. Мы можем вам помочь. Но только если Вы сами этого захотите.

Женщина снова покачала головой.

– Я знаю, что заслуживаю лучшего, – сказала она, перебирая светлые волосы своего ребенка. – Но сейчас я не готова хоть что-то менять.

Меня кольнуло разочарование.

– Почему?

Костлявая посмотрела на меня так, как будто я – самое глупое существо на свете.

– Все же понятно! – она закатила глаза. – Все абсолютно понятно.

– Понимаете, у меня маленький ребенок… Работать я пока что не могу. А муж хоть какой-никакой доход приносит. Я не могу и… не хочу пока что работать.

– Обучитесь делать маникюр. Собирайте букеты. Да хоть полы мойте, лишь бы…

– Девушка! – перебила она меня. – Вы не понимаете! Он, – она ткнула пальцем в сторону входной двери, – мой муж. И так будет всегда. Мы в ЗАГСе брак заключили и в церкви повенчаны! Да и потом, что родственники скажут?! Да и кому сейчас нужна баба с прицепом?

Я открыла рот, чтобы снова возразить, но костлявая покачала головой, и пришлось захлопнуть его с глухим стуком. Она была совершенно права: взрослых людей исправлять – только своей психике вредить. Как бы я ни старалась, мне никого не исправить. Максимум – слегка запугать.

Я встала со стула, собрала документы в папку и направилась к выходу. У входной двери обернулась:

– Если узнаю, что муж Вас избивает…

Женщина, которая семенила за мной следом, кивнула головой.

– Конечно, конечно… Если это будет повторяться регулярно, я сама…

– Ага, щас, – усмехнулась костлявая. – Жди ее, как же.

Я перевела взгляд на ребенка на ее руках с белокурыми кудрями. Девочка лучезарно улыбнулась мне. Выдавив улыбку ей в ответ, я шагнула за порог.

***

На улице костлявая достала сигарету и закурила. Я пожалела, что тоже не имею такой дурной привычки. После всего увиденного на адресах порой курить хочется неимоверно.

Липкий осадок бессилия раздражал. Такие истории въедаются под кожу, оставляя после себя горький привкус разочарования. Сколько еще таких женщин, запертых в клетке страха и зависимости, будут повторять эту заученную мантру про "детей", "некуда идти" и "что люди скажут"? И как достучаться до них, как разбудить в них ту искру, которая поможет вырваться из замкнутого круга?

Я достала телефон и набрала номер психолога из кризисного центра, с которым мы часто сотрудничали. Ей-то уж точно не привыкать к таким случаям. Рассказала про семью, про ребенка. Та выслушала меня внимательно, не перебивая.

– Ты сделала все, что могла, – сказала она в конце разговора. – Дала ей понять, что есть выход, что она не одна. А дальше – выбор за ней. Нельзя спасти того, кто не хочет быть спасенным. Сосредоточься на тех, кто действительно нуждается в помощи.