Домашняя шкатулка

Сколько помню себя, столько в нашей семье хранится эта шкатулка. На ней изображены непонятные символы, а, может, это всего лишь узоры. Но самое главное: мне твердили, что открывать её следует только в том случае, когда станет очень плохо.

Мы с родителями жили нормально, как любая среднестатистическая семья. Мама – учитель литературы в общеобразовательной школе, папа – стоматолог. А потому поводов для открытия заветной шкатулки не предвиделось. Дедушка с бабушкой, к сожалению, умерли. Но их квартиру в Москве мы сдавали, а сами жили в посёлке городского типа, недалеко от столицы.

Конечно, я не раз пыталась открыть загадочную вещь, но она каким-то чудом не поддавалась. А ключа не было. Когда я спрашивала родителей, они только качали головой: мол, не знаем.

Закончила одиннадцатый класс, собралась поступать в институт. На самом деле, учиться не очень-то и хотелось, но родители настаивали. Тут надо знать моего папу, который категорически сказал:

– Елизавета, или ты идёшь учиться, или работать.

Работать мне хотелось ещё меньше, чем грызть гранит науки, а потому пошла в медицину. Не знаю, как меня взяли. Наверное, из-за отца. По крайней мере, он приходил со мной в универ и беседовал с кем-то. Вроде, друг у него там или ещё кто…Короче, поступила.

Не знаю, как сложилась бы моя судьба дальше, но в один день всё переменилось.

Первый день учёбы, вторая пара.

– Елизавета Кошкина, к декану.

Встала и пошла. Странно, вроде пока натворить ничего не успела. Да и двоек не нахватала.

Вера Станиславовна при виде меня встала из-за стола. Лицо у неё было печальное, даже скорбное.

– Лизочка, – начала деканша, протягивая ко мне руки, – ты присаживайся.

– Что случилось-то? – я не на шутку занервничала.

– Твой телефон был отключён…, – продолжила Вера Станиславовна.

Ах, да! Я его просто выключила на время занятий, чтобы всякие рекламщики не доставали.

– Поэтому позвонили в институт. Уж не представляю, как они узнали, что ты учишься здесь…

Ничего не понятно. Кто это – ОНИ?

– Звонили из…, – деканша всё никак не могла сказать мне то, для чего, собственно говоря, и позвала, – в общем, твои родители погибли в автокатастрофе.

Она что, сейчас пошутила? А, может, не со мной разговаривает? В сущности, это реальность или сон?

Предательски задрожали губы, и затряслись руки. Почему-то стало жаль себя. А как я теперь совсем одна?

Действительно хорошо, что я сидела, иначе уже валялась бы на полу без сознания.