Тихоня

Размер шрифта: 13

JL Beck

The Wallflower

* * *

Посвящается всем тихоням.
Не бойтесь выйти на свет, показать себя и ярко сиять.
Главное, не привлеките внимание психопата.
Мужчины с серой моралью прекрасны, но только в книгах.

Примечание для читателей

Большое спасибо за то, что выбрали «Тихоню». Однако хочу подчеркнуть, что это темный роман для взрослых с открытым финалом. Главный герой – ходячий знак опасности. Он будет приводить вас в бешенство и ужасно действовать на нервы. В его словаре нет слова «нет». Он снова и снова раздвигает границы дозволенного. В этой книге много триггеров, поэтому, если вы чувствительны к каким-то из них, пожалуйста, читайте с осторожностью. А еще, прошу, дайте Дрю шанс. Он злодей, но у него чистое сердце, обещаю, вы увидите это, если дочитаете до конца.

Триггеры

Героиня-девственница, секс с неоднозначным согласием и без согласия, жестокое обращение с детьми, преследование, игры с кровью, травля, убийство, эмоциональное и физическое насилие, домашнее насилие, шантаж, доминирование, фетиш на незащищенный секс, детская бедность, онкология, психические расстройства, клеймление, насилие, оргазм/удовольствие по принуждению.

1. Дрю

В футболе существует только две категории людей: победители и проигравшие. Все остальное значения не имеет, а притом, что на кону моя фамилия и имидж, я ни за что не потерплю поражение даже на тренировке. Я снова жестоко пинаю по ребрам засранца, который пытается встать, и перешагиваю через него. С ним все будет нормально. На нем футбольные щитки.

Меня нагоняют друзья – люди, которым я доверяю больше всех на свете. Ли, Эриес и Себастиан прикрывают меня, пока я неспешно бегу к тренировочному центру, чтобы привести себя в порядок после тренировки.

Остальные члены команды и даже тренеры идут следом спокойным шагом, будто хотят держаться на расстоянии.

Я заведен, потому что не успел толком выплеснуть энергию. Этот придурок, что стонет на земле, тщетно пытался. После его провала мы с ребятами преподали ему урок. Тренеры завершили тренировку, но я все еще на взводе и настроен драться.

Я снимаю тренировочную футболку и начинаю отстегивать защитные накладки по пути в раздевалку. У меня уходит минута на то, чтобы их сбросить, и я остаюсь в одних штанах и обуви. Открыв дверцу шкафчика, я запихиваю в него снаряжение и плюхаюсь на скамейку, чтобы снять бутсы.

Ли усаживается рядом, его темные волосы растрепались и намокли от пота.

– У тебя все в порядке, дружище?

Я прислоняюсь спиной к шкафчику, чтобы холодный металл меня остудил.

– Да, нормально. Жаль только, что не остались сегодня чуть дольше. Мне нужно выпустить пар.

Эриес наклоняется ко мне с такой же растрепанной темной шевелюрой.

– Хочешь, найду тебе девчонку, чтобы было чем себя занять?

Я качаю головой и разминаю ступни, высвободив их из обуви.

– Нет, подожду до вечера.

– Можешь найти девчонку для меня, Эри, – говорит Себастиан мрачным низким голосом. – Может, мне потребуется аперитив перед основным мероприятием. Очень уж трудно ждать до завтра. Какую-нибудь крошку, которая отсосет мне и поможет скоротать время. Всегда приятно, когда есть кому снять напряжение.

Эриес с прищуром смотрит на Себастиана.

– Когда я в последний раз находил тебе девчонку, ты жестко трахнул ее в рот, и теперь мне запрещено приближаться к тому женскому общежитию.

Себастиан фыркает.

– Она сама этого хотела. Умоляла меня, прежде чем я дал ей желаемое. Она разозлилась только потому, что я сказал ей, что не стану трахать дырку, которую отымели все парни в команде. Ей оставалось довольствоваться моими пальцами или вообще ничем, и она выбрала последнее.

Ли издает смешок, сидя возле шкафчика в паре шагов от нас. В помещении стало людно, вся команда заходит и раздевается, чтобы принять душ.

Парни продолжают подкалывать друг друга, а я запрокидываю голову и сжимаю кулаки, думая о важном мероприятии, которое пройдет завтра вечером. Мне не терпится погрузиться в какую-нибудь красотку с наивными глазами, которой не хватило ума убежать, когда я наконец-то ее поймаю. Вот чего ждет мое тело, чего ждет мой член. Стоило догадаться, что больше ничего не подойдет.

Ребята снимают снаряжение, запихивают вещи в шкафчики и поторапливают парня на побегушках, который заходит, чтобы раздать всем чистые полотенца.

Я выхватываю одно из стопки и подталкиваю его вперед, чтобы быстрее скрылся прочь с моих глаз.

– Себастиан, все готово?

Я поручаю организацию Охоты самым испорченным. Себастиан всегда придумывает забавные сюрпризы. Может показаться, что он держит себя под контролем, но на самом деле нормальным его не назовешь. На фоне этого парня я похож на джентльмена, а это кое о чем говорит, учитывая, насколько я сам ненормальный.

Себастиан снимает майку и бросает ее в шкафчик.

– Конечно, все готово. За кого ты меня держишь? Приглашения разосланы, парни ими поделились. Все предусмотрено до мелочей.

Я разминаю шею из стороны в сторону, размышляя.

– А что с группой в этом году? Есть кто-то, кто мог бы меня заинтересовать?

Себастиан ухмыляется мне через плечо.

– Сам как думаешь? Есть как минимум парочка девственниц и несколько милых девчонок, которые даже не представляют, во что ввязываются. Подозреваю, что некоторые из них могут привести своих несмышленых подружек.

Ли и Эриес посмеиваются.

Эриес убирает волосы с лица.

– Хочу такую, что даст небольшой отпор. Пусть сперва и будет беспомощной, но, когда я поймаю ее, хочу, чтобы она меня вымотала, и, может, окажу ей ответную услугу.

Ли пожимает плечами.

– Люблю сюрпризы. Устрою погоню, и посмотрим, кого сумею отыскать.

Я делаю протяжный вздох и перевожу взгляд с одного на другого.

– Вы все знаете, чего я хочу. Но на этот раз желаю, чтобы все было по-настоящему, черт возьми. Без притворства, будто она не хочет этого, хотя сама вся течет от возбуждения. Я хочу видеть круглые от испуга глаза. Если будет сопротивляться – прекрасно, но я хочу, чтобы она делала это от страха, а не притворства.

Ли со смешком снимает бутсы.

– Ты хочешь того же, что и все мы, только пока это не нашли. Удачи, приятель. Надеюсь, когда найдешь ее, то сумеешь удержать.

Я пожимаю плечами.

– Может, да, а может, и нет. Пожалуй, все зависит от нее. Думаю, чем меньше она меня хочет, тем больше удовольствия я получу от Охоты. Такова моя цель. Настоящая охота и настоящая награда.

Я мало чего хочу в жизни. При моих деньгах и наследии отца мне доступно все, кроме одного: идеальной охоты.

Меня беспокоит, как сильно она мне нужна. Как много занимает мои мысли в последнее время. Может, завтра наступит та самая ночь. Когда имеешь так мало власти над собственной жизнью и всем, что в ней происходит, то нечто столь простое, как легкая охота в лесу, может или возвеличить тебя, или погубить. Это единственное, в чем у меня есть выбор.

Я снова сжимаю руки в кулаки, вставая, снимаю штаны и бросаю в шкафчик вместе с остальной формой. Сперва приму душ, а потом нужно найти одного ботаника. Я вновь проверяю телефон и нисколько не удивляюсь, что мое сообщение осталось без ответа. Маленький гаденыш пожалеет, что заставил меня ждать. Я заплатил ему пять сотен за этот реферат, и если он думает, что может меня надуть, то глубоко заблуждается.

Я быстро принимаю душ и раскладываю вещи в стирку по пакетам, не забыв бросить косой взгляд через плечо на недовольного товарища по команде, который думал, что сможет обойти меня на выходе. То ли Ракас, то ли Тайлер. Не помню его имя.

Парни молча провожают меня взглядом, когда я выхожу в толстовке и джинсах, не высушив волосы. По пути через тренировочный центр отправляю мелкому мерзавцу сообщение, в котором требуют ответить мне, пока не выследил его и не отметелил.

Я останавливаюсь, чтобы налить в бутылку воды из фонтанчика, и жду ответа. Этот идиот читает сообщение, но не отвечает. Раз он хочет поиграть, то так тому и быть. К сожалению, некоторые люди далеко не такие умные, какими себя мнят. Я плачу ботаникам за работу не потому, что не могу сделать ее сам. А потому, что проще поручить ее кому-то другому. У меня нет лишнего времени на написание рефератов и исследования. Но все получается только в том случае, если нанятый мной человек делает свое дело.

Я иду через двор туда, где увидел его впервые, – в библиотеку. До нее меньше километра пути, и прохладный воздух остужает ярость, кипящую в моих венах, превращая ее в нечто более резкое и зловещее.

Ко мне подходит миниатюрная жеманная блондинка и подстраивается под мой шаг, чтобы поговорить со мной.

– Дрю, я слышала, завтра важная ночь.

Я лишь мычу в ответ.

– И что?

Она хлопает длинными накладными ресницами и почти срывается на бег, чтобы поспевать за моими размашистыми шагами.

– Ну, надеялась получить приглашение. Могу привести с собой несколько подруг, чтобы повеселиться.

Я резко останавливаюсь, отчего она теряет равновесие. Жду, упадет ли она, но нет, не падает.

– Каких подруг?

Девчонка уже запыхалась, но улыбается шире.

– О, у меня их много. Наверное, зависит от того, какие тебе нравятся.

Я прищуриваюсь и окидываю взглядом ее топ с глубоким вырезом и обтягивающие легинсы. Она одета так, будто готова прямо сейчас порезвиться в лесу.

– Как насчет немного наивных? Есть такие знакомые?

Она обдумывает мой вопрос, постукивая по подбородку, но ее глаза светятся пониманием.

– Есть несколько, кто мог бы подойти. Я попрошу их прийти в обмен на приглашение для меня и пару советов о том, как прибрать к рукам кого-то из твоей команды.

Я осторожно приподнимаю ее подбородок и наклоняюсь ближе, возвышаясь над ней.

– Приходи, конечно, но тебе придется самой придумывать, как привлечь их внимание.

Грубо отталкиваю ее на несколько шагов назад.

– Встретимся завтра на закате у Фабрики.

Я ухожу, не оглядываясь. Не исключено, что у нее есть то, что я ищу, но это уж точно не она сама.

Оставшаяся часть пути до библиотеки проходит без происшествий, в основном потому, что при виде моего свирепого взгляда никто даже не пытается ко мне подойти. И хорошо, мне так нравится. Я поддерживаю образ хорошего парня только для вида, но на самом деле я не добрее крокодила, который не ел несколько месяцев.

Я поднимаюсь ко входу в библиотеку, перепрыгивая через две ступеньки, и распахиваю стеклянные двери. Помещение большое, поскольку это единственная библиотека в кампусе, а значит, поиски этого тощего засранца могут занять некоторое время. Особенно если он усердно пытается от меня спрятаться.

Сперва я бреду между стеллажами. При моем приближении несколько человек шарахаются в сторону, что полностью меня устраивает. Никто не привлекает моего внимания, и я замедляю шаг, чтобы не проглядеть его между шкафами.

Дойдя до конца библиотеки, я перехожу на другую сторону и начинаю осматривать небольшие читальные уголки. Меня замечает группа хихикающих девчонок, и я слышу, как они подзадоривают друг друга подойти и заговорить со мной. Я не обращаю на них внимания.

Здесь сидят еще несколько человек и профессор, устроившийся за столом со стеклянными перегородками в задней части зала. А щуплого ботаника нигде не видно. Терпение иссякает с каждой секундой. Если он не хочет, чтобы я его прикончил, то скоро появится.

Я с раздражением достаю из кармана телефон и отправляю сообщение. Всего через секунду в тишине зала раздается звуковой сигнал. Губы расплываются в улыбке.

Попался, гаденыш.

Я осматриваю область, из которой донесся звук, пока не замечаю его. Он смотрит на экран с ожидаемо напуганным видом. Хорошо. Он и должен бояться. Я обхожу стеллажи и подбираюсь к нему со спины.

Мне требуется всего пара секунд, чтобы схватить его за ворот свитера и утащить за собой между шкафами.

– Привет, Марк. Не знай я, что к чему, решил бы, что ты меня избегаешь. Ты ведь забыл мне сегодня кое-что отправить?

Он бессвязно лепечет, телефон выскальзывает у него из рук и падает на потертый ковер. Марк оборачивается с растерянным видом.

– Нет, нет. Я… Я тебя не избегаю. Просто вношу правки в твое эссе. Я не забыл его отправить.

– Оно должно было быть доставлено сегодня утром. Когда я обозначаю тебе дедлайн, то жду, что он будет соблюдаться. Теперь мне приходится беспокоиться о том, чтобы вовремя сдать задание. А я вообще не должен об этом беспокоиться, тем более что уже тебе заплатил.

Я с силой толкаю его к стеллажу. Марк хнычет и поворачивает голову в сторону, видимо, надеясь, защитить лицо.

– Я бы и рад отпустить тебя безо всяких последствий, но это создаст ужасный прецедент для всех прочих ботаников, которых я потом найму. – Прикинув расстояние до полок у меня за спиной, я отодвигаюсь, чтобы ударить его в живот, как вдруг слышу громкий вздох с правой стороны из глубины стеллажей.

Настолько громкий, что я замираю. Я могу быть настолько испорченным, насколько пожелаю, но не могу рисковать своим местом в футбольной команде или репутацией отца. Такое маловероятно, но ни к чему вызывать вопросы, особенно в разгар сезона.

В тусклом свете трудно что-то разобрать, но я сосредотачиваю взгляд на точке в темноте. Вздох донесся от маленького создания в огромной поношенной толстовке. Ее светлые волосы собраны в пучок на макушке. Она белокурая, словно луч света в полумраке. И очень красивая.

Во мне зарождается что-то темное и зловещее. Я не могу отвести от нее взгляд. Ни на секунду.

Девушка нерешительно подходит и берется за ближайшую полку.

– Все нормально? – Похоже, она не слишком уверена в себе. Не то чтобы напугана… Но даже не повысила голос.

Я отпускаю ботаника и позволяю ему встать на ноги.

– Ага, просто чудесно.

– Непохоже. Если отпустишь его, я могу сделать вид, что ничего не слышала. Никто и не узнает, чем ты занимаешься.

Я слегка потрясен ее наглостью. Она что, встречается с этим зубрилой? Поэтому так его защищает? Похоже, парень вообще не знает, кто она такая, значит, дело не в этом.

– Ты не похожа на ту, кто способен на шантаж, так что же ты дашь мне взамен, если я отпущу этого крысеныша? Он меня обокрал. Взял пять сотен за свои услуги и еще не выполнил свою часть сделки. Так… что мне остается?

Девушка указывает на Марка.

– Если тронешь его, он не сможет выполнить работу, так ведь? Подумай об этом. К тому же, как я уже сказала, если отпустишь его, мне не придется никому ничего говорить.

Предостережение в ее словах должно насторожить меня, но нет. Я не боюсь. Наклоняюсь и маню пальцем. Напротив, мне любопытно. Кто эта девчонка? Мне нужно рассмотреть ее получше. Увидеть цвет ее глаз, форму губ и изгиб шеи.

– Подойди.

Я не свожу с нее глаз, когда она судорожно сглатывает. Моя ладонь идеально обхватила бы ее горло. Как перчатка. Да, теперь я это вижу. Член твердеет.

Язвительность, которую она демонстрировала мгновение назад, отчасти развеивается.

– Да ну, сомневаюсь, что это хорошая мысль.

– Кто сказал, что у тебя есть выбор? – цежу я.

2. Бел

Как только мы встречаемся взглядом, я понимаю, что совершила ошибку. В его глазах таится нечто темное, глубинное, жаждущее вырваться на волю в моем присутствии.

Что же мне теперь делать, раз я привлекла его внимание? Его вопрос повисает в воздухе… что я ему дам?

Я судорожно сглатываю и натягиваю рукава, чтобы дать себе время на раздумья.

– Отпусти же его.

Качок с ухмылкой разглаживает рубашку своего бывшего пленника.

– Что ж, дама велит отпустить тебя, так что, пожалуй, отпущу. Мне нужен мой реферат, ботаник, иначе в следующий раз никому не позволю мне помешать. Прольется кровь. Даю тебе двадцать четыре часа.

Второй парень колеблется, бегая взглядом между мной и задиристым хулиганом. Я едва заметно качаю головой, давая ему понять, чтобы уходил, пока есть возможность. Этот парень ничего мне не сделает, ни в библиотеке, ни на людях… наверное?

Будто прочтя мои мысли, мальчишка убегает прочь, как перепуганная мышь. У меня внутри все сводит от беспокойства. После его ухода все внимание качка сосредоточено на мне.

Не сводя с меня пристального взгляда, он неспешно подходит ко мне, когда я отказываюсь идти к нему. Он высокий, широкоплечий, с непослушными темными волосами и полными, недовольно поджатыми губами. Есть в нем что-то темное и опасное, и чутье так и подсказывает мне: «Беги».

Я хочу отступить, но, черт возьми, не желаю показывать слабость, тем более на своей территории. Это не… спортивный стадион… или где он там собирает своих почитателей и фанатов. Я видела, как этот парень вошел сюда, будто хозяин, как все оборачивались, чтобы посмотреть на него, а несколько человек даже отпрыгнули в сторону, когда он проходил мимо.

Он популярный, спортсмен и, несомненно, богат. Еще пара секунд – и он заметит мою поношенную толстовку и дырки на джинсах – от носки, а не как дань моде. Поймет, что я учусь на стипендии, и будет обходить меня стороной. Мне незачем убегать, ведь он сделает это за меня.

Парень рассматривает меня, как насекомое под микроскопом, проходится взглядом по моему телу и снова смотрит в лицо. Хуже того, он даже не пытается скрыть, что разглядывает меня. Ну и свинья. Я бедная, поэтому, само собой, трахнусь с ним. Вот как он на меня смотрит.

– Подойди, моя маленькая тихоня. Хочу рассмотреть тебя получше.

Я кривлю губы в отвращении.

– Я тебе никто, и нет уж, спасибо. Мне нужно учиться. В отличие от тебя, я должна сама сделать домашнее задание.

Он делает еще шаг, теперь нас разделяет всего метр, и, черт возьми, он выше, чем я думала. Около метра девяносто, не меньше. Он возвышается надо мной, отчего я чувствую себя маленькой и незначительной. Окидываю взглядом его тело.

Его толстовка с капюшоном плотно облегает широкие плечи. Очевидно, что он спортсмен, потому что самим своим телом напоминает греческую статую. Я боюсь опустить или отвести взгляд хоть на секунду.

В горле встает ком, и он едва заметно улыбается, словно кот, нашедший мышь, которая так и ждет, чтобы ее сцапали.

И как мне отсюда выбраться, черт подери? Я не повернусь к нему спиной, пока он так на меня смотрит. Будто я добыча, а он охотник.

Я делаю шаг назад, и парень прищуривает темные глаза. А потом говорит, качая головой:

– Не торопись, цветочек. Я отпустил твоего ботаника. А теперь хочу переговорить с тобой.

– Эм… Мне нечего тебе сказать. Как я уже говорила, мне нужно возвращаться к…

К чему конкретно? К стопке учебников, которые я подумывала продать, чтобы моя больная мать наконец-то смогла сходить к врачу? К болтовне девчонок за соседним столом, обсуждающих какую-то дурацкую студенческую охоту, во время которой собираются найти сексуального качка, чтобы тот трахнул их в лесу? Да, прямо-таки много к чему нужно возвращаться.

– Ты учишься, я помню, – заканчивает он за меня.

Я стою, чувствуя себя ужасно неловко с ощущением, будто желудок подскакивает к горлу, и не знаю почему. Он ничего мне не сделает. Не сможет, только не здесь. Невольно напоминаю себе, что он без зазрения совести собирался побить другого парня у всех на виду. Что помешает ему сделать то же самое со мной? Думаю, при его комплекции очень немногие захотят помериться с ним силой.

Парень слегка наклоняет голову и засовывает руки в карманы. Это попытка придать себе обезоруживающий вид, но оттого я нервничаю еще больше.

– Как тебя зовут?

Я смотрю куда угодно, только не в его лицо, оглядываю помещение в поисках выхода. Если побегу назад, то окажусь в главном зале. Он же не станет там на меня наседать, правда?

Будто предугадав мой следующий шаг, он резко протягивает руку и обхватывает мое запястье, словно тисками.

– Не так быстро, тихоня. Я хочу с тобой поговорить. Скажи, как тебя зовут.

На сей раз это не вопрос, а требование.

Которое мне совсем не нравится.

– Нет, воздержусь. Тебе не нужно знать мое имя и трогать меня тоже. А теперь отпусти.

Придвинувшись ближе, я улавливаю запах мяты и чего-то мужественного – может, тикового дерева. Теперь нас разделяет всего несколько сантиметров, и я судорожно сглатываю от его пьянящего аромата, дыша через рот. Да кем он себя возомнил? И вообще, зачем я полезла не в свое дело?

Я осторожно поднимаю на него взгляд и жду. Он хочет знать мое имя, но я не назову его, так что мы зашли в тупик. Словно сошлись в противостоянии.

Парень снова кривит губы, а потом расплывается в широкой улыбке, и я понимаю, почему на него все смотрят. Черт. Что-то подсказывает мне, что он нечасто так улыбается, лишь когда думает, что с помощью этой улыбки сможет добиться всего, чего захочет.

– Твое имя, – шепчет он мягким, хриплым голосом.

– А волшебное слово? – напоминаю я.

Он фыркает.

– Это не просьба. Лучше дай мне желаемое.

– В твоем лексиконе нет слова «пожалуйста»?

Парень прищуривается и крепче сжимает мое запястье. Настал его черед молча смотреть мне в глаза. Он хочет, чтобы я назвала ему свое имя, но не намерен вести себя вежливо. Понятно.

Дергаю руку в попытке вырваться, но оттого он лишь усиливает хватку, пока я не перестаю сопротивляться. В груди вспыхивает жар, и я не сразу осознаю, что впервые за долгое время пребываю в ярости.

Постоянные ссоры с мамой из-за денег и врачей что-то убили во мне. Заставили подавить и спрятать эмоции, чтобы не сорваться и не наговорить еще больше слов, которые ранят маму и заставят смотреть на меня так, будто я разочаровала ее, лишь потому что не в силах видеть, как она умирает.

Как он смеет так со мной обращаться? Мы даже не знакомы. Во мне разливается новая волна жара, пробуждая то, что долго спало.

На сей раз я с силой выдергиваю запястье, вырываюсь из его хватки и прижимаю руку к груди. Борюсь с желанием потереть нежную кожу.

– Оставь меня в покое.

– Назови свое имя, тихоня, и оставлю. Это совсем несложно.

– Я не твоя, не цветочек, не тихоня или как ты там еще меня называешь.

– Тогда скажи, как тебя зовут, и буду называть по имени.

Парень продолжает изучать мое тело задумчивым взглядом, после чего его темные глаза снова смотрят в мое лицо, окутывая кожу ледяным раздражением.

– Скажи мне…

Я все жду от него «пожалуйста», но он молчит. Манерам его явно не обучили. Или же ему редко приходится к ним прибегать.

– Я вернусь за свой стол, а ты можешь и дальше пинать мячи, сквернословить или чем ты там занимаешься, когда не терроризируешь окружающих.

Его улыбка становится шире, и я вижу, как в тусклом верхнем освещении сверкают его белые зубы. Улыбка скорее хищная, нежели успокаивающая. По рукам бегут мурашки, и я плотнее кутаюсь в толстовку, но противлюсь желанию накинуть капюшон, чтобы спрятаться от него еще больше.

Он стремительно хватает меня за запястье и прижимается ко мне. Я издаю судорожный вздох и борюсь с желанием ударить парня по яйцам. Оказавшись так близко, он ужасно пугает, и мне приходится запрокинуть голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Он прижимается ко мне всем телом, и я чувствую сплошь твердые горячие мышцы. Я дрожу, и, похоже, ему это нравится, его улыбка становится только шире.

Он наклоняется ко мне и шепчет:

– Назови свое имя… Пожа…

Слева раздается шорох. Мы оба замираем и поворачиваемся посмотреть, кто нас прервал.

На нас с прищуром смотрит профессор Стоун.

– Не вздумайте здесь этим заниматься. Если так хочется, идите в общежитие.

Его тон такой же мрачный, как и прежде, когда он сообщал мне о просроченной оплате поездки группой в Нью-Йорк. По крайней мере, похоже, он ведет себя как мудак не только со мной.

Я мельком поглядываю на лицо качка, и видеть, как его застилает маска дружелюбия, – едва ли не завораживающее зрелище. За долю секунды его угрожающий вид сменяется добродушным.

– Простите, что побеспокоили, профессор. Все не так, как кажется. Я просто помогал… – Он смотрит мне в лицо с глуповатой милой улыбочкой, и я понимаю, что он ждет профессора, который и дает ему желаемое.

– Мэйбел?

Парень подмигивает мне.

– Мэйбел… она упала. Я помогал ей подняться.

Профессор переводит взгляд с него на меня и обратно, а затем уходит, не сказав больше ни слова.

Какого черта?! Злость выплескивается наружу, и я с силой толкаю парня в грудь, но он не сходит с места. Ни на сантиметр. Все равно что пытаться сдвинуть бетонную плиту.

– Значит, Мэйбел? Пожалуй, предпочту тихоню. Больше тебе подходит.

Он растопыривает пальцы, чтобы прикасаться ко мне как можно больше. Когда опускает руку ниже, чтобы обхватить за ягодицы, я снова толкаю его, желая вырваться.

– Как ты смеешь?

Маска спадает, и я снова вижу его настоящее лицо. Передо мной предстают скука, высокомерие и одержимость. Он смотрит на меня так, будто я принадлежу ему, но слишком глупа, чтобы это понять.

– О, это только начало, цветочек. Ты даже не представляешь, что я мог бы с тобой сделать. Мог бы причинить легкую боль. Мог бы сломить тебя. Сорвать лепестки с этого маленького пышного тела, которое ты так отчаянно пытаешься спрятать. – Он наклоняется ко мне, и я ощущаю свежий и резкий запах мяты в его дыхании. – Но ты облажалась, просчиталась, потому что попала в поле моего зрения и, черт возьми, обречена. Теперь тебе никуда от меня не деться.

Эти слова должны повергнуть меня в ужас – конечно, так и происходит, – но крошечная, странная, дикая часть моего мозга отметает всякую осторожность. Во мне прячется страшная тайна, которую я не открывала ни одной живой душе, фантазия, которую я никогда не исследовала, желание, чтобы меня взяли против воли, желание оказаться совершенно беспомощной в чужой власти. А этот парень, каким бы устрашающим ни был, напоминает об этом, пробуждая во мне новую жизнь. Он смотрит на меня, будто видит не насквозь, а заглядывает внутрь, где ему открываются все мои изъяны… Хочет меня не просто в роли помощницы с домашним заданием. Он хочет меня саму.

Хватит с меня этой хрени. Я с трудом сглатываю, разворачиваюсь и ухожу. Как ни странно, он отпускает меня, и я спешу к стеллажам, думая, что смогу обойти их и как можно скорее вернуться в главный зал. Вот только я не рассчитала, что этот придурок пойдет за мной по пятам. Он не отстает, будто заранее ожидал погони, и с легкостью преодолевает расстояние длинными ногами.

Беги, цветочек. Беги со всех ног. Я почти слышу его голос в своей голове. Что со мной такое?

Я изо всех сил бегу быстрее вглубь стеллажей, надеясь обмануть его, но он совсем близко. Его дыхание овевает мой затылок, щекочет, растрепав выбившиеся пряди волос и посылая мурашки по спине.

Я не утруждаюсь обернуться.

– Иди прочь, псих.

– «Иди прочь, псих», – передразнивает он. – Пожалуй, хочу, чтобы эти слова были высечены на моем надгробии.

Я ускоряю шаг.

– Продолжишь меня преследовать, и я лично прослежу, чтобы этим все и закончилось.

– Чем именно? Тем, что ты неизбежно окажешься в моей постели и будешь стонать мое имя? Или ты про надгробие? – Моего слуха касается тихий смешок. Этот звук выводит из равновесия еще больше, чем его прикосновения.

Когда я добираюсь до другой стороны, по венам разливается облегчение. Как только нас разделяет полметра, я резко сворачиваю направо, в главный зал, и иду прямиком к своей потрепанной сумке. Подсознательно испытываю искушение обернуться и посмотреть, продолжает ли он меня преследовать, но не решаюсь вступать в его ненормальную игру. Вместо этого я иду дальше, к дверям библиотеки, которые ведут на улицу к моему спасению.

Как только прохладный воздух касается щек, я делаю судорожный вдох, чтобы прийти в чувство. Что же там сейчас произошло, черт возьми? Кто этот парень? Как только адреналин понижается, усиливается паранойя.

Он так упорно пытался выяснить мое имя, но так и не назвал своего…

Я оглядываюсь через плечо, чтобы посмотреть, продолжает ли он меня преследовать, но никого нет. Клянусь, пока иду дальше, я все еще слышу его смех за спиной. Черт. Типичное для меня невезение, что, едва я встречаю привлекательного парня – чокнутого, но привлекательного, – он оказывается полным психом. Я была так сосредоточена на учебе, заботе о матери и помощи в том, чтобы мы сводили концы с концами, что отношения окончательно отошли на задний план. А теперь, когда кто-то проявляет ко мне интерес, так это какой-то парень, который гоняется за мной по библиотеке и требует, чтобы назвала ему свое имя. Нет, спасибо.

Я поправляю лямку сумки и спешу к своей машине. Страх толкает нас на безумства, а поскольку мои мысли занимает этот качок и его сумасшедшие выходки, я не замечаю человека, который идет мне навстречу, и врезаюсь в него плечом. Мне не сразу удается восстановить равновесие, и я едва не вздыхаю от облегчения, когда узнаю знакомое лицо.

– Джеки, что за черт?

Она тихо смеется, потирая руку в том месте, где я в нее врезалась.

– Ты влетела в меня жестче, чем парень с моего последнего свидания. От чего ты убегаешь?

Джеки перекидывает белокурые волосы через плечо и наклоняет голову в знак вопроса. Солнце бросает отблеск на ее высокие скулы, отражается в бездонных голубых глазах, отчего они сияют, как сапфиры.

Я не решаюсь рассказать ей о случившемся в библиотеке. Джеки из тех, кто скажет мне вернуться и взять у него номер телефона. Но я все равно рада ее видеть. Мы подруги и соседки по комнате с первого дня учебы, и она помогает мне сохранять спокойствие, когда это необходимо.

Я отваживаюсь оглянуться и качаю головой.

– Да не от чего, просто засиделась в библиотеке. Ты же знаешь, как я порой с головой ухожу в учебу.

Она кивает с улыбкой.

– Давай пообедаем, и я поделюсь с тобой хорошими новостями. Даю слово, ты точно захочешь их услышать.

Я снова оглядываюсь, хоть и не стоило этого делать. В затылке возникает ощущение, будто за мной кто-то наблюдает. Когда я озираюсь, вижу только обычных студентов. Никакие огромные мерзавцы не прячутся в тени. Тогда почему я до сих пор чувствую на себе его взгляд? Вздрогнув, поворачиваюсь к машине.

– Ох господи, сомневаюсь в этом, – шучу я. – Давай я отнесу сумку в машину, а потом пойду с тобой.

Джеки окидывает взглядом мою огромную сумку.

– У тебя от нее еще плечо не отваливается? В ней же книг килограммов на восемь, а то и девять. – Она ошибается – на одиннадцать, но я не поправляю ее. Не хочу выставлять себя еще большей занудой.

– Проще так, чем постоянно бегать в общежитие или к машине, – говорю я через плечо, подходя к автомобилю. Разблокирую его и бросаю ужасно тяжелую сумку в салон. Она падает с громким глухим стуком и рвется еще больше. Я издаю вздох. – О, кстати, после обеда мне нужно к маме.

Джеки хмурится и хотя знает, что у меня нет выбора, я не могу винить ее за то, что она грустит. Теперь мы почти не проводим время вместе, а если это и случается, то только на несколько минут. Знаю, что я ужасная подруга, но ничего не могу с этим поделать. Жизнь взяла меня в тиски, из которых мне, похоже, никак не вырваться.

Хмурое выражение лица становится озорным, и Джеки радостно потирает ладони, когда я нагоняю ее. Мы возвращаемся в сторону столовой.

– Ну и отлично, значит, смогу привести с собой в общежитие любого парня, и мы сможем бегать по комнате голышом и заниматься сексом на столах, а может, даже в твоей кровати.

Я хмурюсь.

– Фу, нет уж, это негигиенично. Не хочу, чтобы твоя голая задница или какие-то телесные жидкости оказались на моей постели.

– Ой, брось, Бел! Все равно в твоей кровати ничего интересного не происходит. – Я знаю, что она шутит, просто дразнит меня, но ее слова все равно ранят. Джеки осознает свою ошибку и морщится от раскаяния. – Ладно, это было грубо. Прости. Я не это имела в виду.

– Не извиняйся. Это ведь правда. – Я пожимаю плечами, и, к счастью, мы подходим к дверям столовой. Ненавижу обсуждать свою личную жизнь или ее отсутствие.

– Да, но еще я знаю, что ты заботишься о матери, и сейчас для тебя это самое важное. Потом будет еще полно времени для мужчин. – Она улыбается, и я киваю, желая закончить на этом разговор.

Хватает и того, что моя мать почти каждый день напоминает мне, что я должна заниматься другими, более продуктивными студенческими делами, а не заботиться о ней. Я хочу поддержать ее, но она настаивает, чтобы я сосредоточилась на своей жизни. Вот только это дает обратный эффект: оттого я волнуюсь все больше, пока мой разум не превращается в паутину навязчивых мыслей о том, что я делаю для нее слишком мало. Что могу потерять ее. Я судорожно сглатываю.

Двойные двери столовой распахиваются, и нас окутывает теплый воздух, едва мы с Джеки заходим внутрь.

Обеденный ажиотаж в самом разгаре. От болтовни однокурсников и звона посуды трещат барабанные перепонки. Внутри зарождается тревога. Ненавижу толпы и громкие звуки. Обычно я прихожу сюда до обеда или сразу после него, чтобы избежать столпотворения. Мистер Псих отвлек меня, и я потеряла счет времени. Джеки пробирается сквозь толпу, и я иду следом, пока мы не доходим до другого конца зала, где лежат подносы.

– Господи боже, почему здесь так много народа? Сегодня даже не вторник тако.

Я пожимаю плечами.

– Может, еду раздают бесплатно.

– Вряд ли, – фыркает Джеки. – Это заведение слишком шикарное для бесплатной раздачи.

Мы встаем в общую очередь и ждем, когда сможем выбрать еду. В столовой подают и горячие блюда, и полуфабрикаты. Я беру стаканчик йогурта, сэндвич с яичным салатом и воду, а Джеки выбирает сэндвич-субмарину[1] и кусочек пиццы.

– Не вздумай меня осуждать. – Она улыбается, когда я вскидываю бровь.

– А как же: «Я отказываюсь от углеводов до Нового года»? – Я повторяю слова, которые она сказала мне на прошлой неделе после того, как взвесилась и поняла, что набрала больше двух килограммов. Она умоляла, чтобы я напоминала ей о диете каждый раз, когда попытается ее нарушить.

Не сказала бы, что не понимаю этого. Углеводы – мой криптонит. Если бы я могла позволить себе каждую неделю брать здесь пиццу и пасту, я бы так и делала. И мой вес ни черта не значит. Люди должны любить тебя за то, какой ты, а не за цифры на весах.

– Слушай, у меня сейчас критические дни и ужасно хочется вкусненького. Отстань, – цедит она, и мне остается только с улыбкой покачать головой. Мы с Джеки во многом полные противоположности, но она моя самая близкая подруга.

Мы платим за еду, и теперь остается только найти свободное место. Будь моя воля, я бы отнесла ее в комнату, но Джеки считает, что мне нужно больше общаться. Я позволяю ей выбрать место, что оказывается ужасной затеей, потому как оно в самом центре зала. Едва усевшись, я тут же берусь за еду. Ох, несколько часов ничего не ела. Я опускаю ложку в йогурт и размешиваю его, а Джеки тем временем наклоняется ко мне.

– Помнишь, я говорила, что хочу рассказать тебе кое-что интересное?

– Нет. Не помню, чтобы ты говорила что-то об интересных новостях. – Я отправляю в рот полную ложку.

Джеки недовольно фыркает и закатывает глаза.

– Тебе повезло иметь такую замечательную подругу, которая всюду достает для тебя приглашения.

– Приглашения… куда? – уточняю я.

От малейшего интереса с моей стороны в ее глазах загорается озорство.

– О, так теперь тебе интересно меня выслушать?

– Да ну тебя. Мне и до этого было интересно. Расскажи. Все равно я не соглашаюсь идти.

– Конечно нет. Ты предпочтешь всю ночь сидеть в своей спальне и читать.

– Эй, не впутывай моих книжных парней! – дразню я с притворно сердитым видом.

– Ты бы могла найти настоящего парня, если бы куда-то ходила и общалась.

Я показываю ей язык, но она продолжает, будто я и не перебивала.

– В общем, я раздобыла для нас приглашение на крупнейшее событие Окмаунта. Завтра вечером состоится эксклюзивное мероприятие, на которое можно попасть только по приглашению!

По спине бегут мурашки от страха.

– З-завтра вечером? – Возможно ли, что она говорит о том же, что обсуждали девчонки в библиотеке? Охота… или что-то вроде того? Я упорно старалась не подслушивать их разговор, но это непросто, когда говорят так громко, что слышно всем вокруг.

Большинство мероприятий, на которые Джеки меня приглашает, планируются заранее, поэтому при необходимости я могу все переиграть, чтобы найти вескую причину не идти. Подло ли это? Конечно. Провожу ли я все меньше и меньше времени с ней и все больше с мамой? Само собой. Но, честно говоря, я бы предпочла сидеть за книгами, чем стать объектом подкатов очередного психопата.

Она качает головой, поджав розовые губы, ее блеск ярко сверкает в свете ламп.

– Да! Давай, жду слова благодарности. Мне не терпится услышать, что я лучшая, самая классная подруга, раз достала для нас официальное приглашение на Охоту. – Она размахивает руками, будто показала фокус.

– Ну не знаю, Джек. Мне кажется, такие мероприятия не в моем вкусе. И если ты получила приглашение, то как его получила я? Можешь прийти с подругой?

Джеки закатывает глаза.

– Парень, который меня пригласил, попросил привести с собой подругу, а поскольку ты единственная по-настоящему мне нравишься…

– Даже не пытайся давить на чувство вины, – предупреждаю я.

Она смотрит на меня щенячьим взглядом.

– Брось, Бел. Мы почти ничем не занимаемся вместе. Пойдем со мной, пожалуйста? – Меня так и подмывает отказаться и уйти, но назойливый внутренний голос напоминает кое о чем, что я услышала в разговоре двух девушек. Денежный приз. Двадцать пять тысяч долларов.

– Если тебе не хочется пойти хотя бы ради меня, то там будет приз в двадцать пять тысяч. Его получит тот, кто первым доберется до хижины.

– Значит, это что-то вроде раздутой игры в прятки?

Джеки улыбается.

– Вроде того. Хочешь пойти? Прошу, соглашайся. Мы обе могли бы попробовать выиграть эти деньги, ну знаешь, для твоей мамы.

Я должна отказаться. Это разумный поступок как раз в стиле Мэйбел, но, когда потребность в чем-то перевешивает страхи, неизвестно, на что ты готов.

– Ладно, я пойду, – неохотно соглашаюсь я, надеясь, что не совершила худшую ошибку этого года. Впрочем, когда на кону такой приз, возможно, единственная ошибка – не попытаться вообще.

3. Дрю

Ничто не будоражит так, как погоня. А вообще нет. Погоня захватывает, но поймать свою добычу, пока она умоляет отпустить ее? Вот что неизменно меня цепляет. Когда я был ребенком, отец брал меня с собой на охоту. Хотел научить основным принципам жизни и смерти и тому, как сакрален акт лишения жизни… Он и не догадывался, что обрекал меня на неудачу. Может, он с самого начала знал, насколько я ненормальный, и пытался заранее контролировать проблему. В любом случае ничего не вышло. Только пробудило во мне жажду чего-то настоящего.

Мысль о том, как я охочусь на нее, вижу, как ее красивые голубые глаза наполняет страх, а рот приоткрывается в крике ужаса, возбуждает меня сильнее всего. А от осознания, что она не притворяется, желание и жгучая потребность только усиливаются. Она правда меня боится, и это лишь увеличивает приятное волнение. Я представляю, как преследую ее, пригвождаю и беру желаемое. Это было бы так просто. Умоляла бы она меня остановиться? Стала бы сопротивляться? Я бы хотел почувствовать, как она впивается ногтями в мою кожу. Но не сделал того, о чем молила каждая клеточка моего тела, а позволил ей уйти.

Как мило, что она думает, будто победила лишь потому, что смогла убежать. Когда поймет, что это я ее отпустил, то придет в бешенство, и мне не терпится увидеть, как в ее глазах вспыхнет огонь. Она не такая, как все, маленькая, но свирепая, податливая, но решительная, и раз завладела моем вниманием, я ее не отпущу.

Я слоняюсь по главному залу библиотеки, избегая взглядов. Я нечасто здесь бываю, поэтому чувствую, как привлекаю взгляды. Это выводит меня из себя, но в то же время вынуждает поторопиться. Не будь я так поглощен мыслями, то послал бы всех к черту, но меня интересует кое-что другое. Пока я иду к выходу мимо читальных уголков, меня посещает идея. С другой стороны круглого библиотечного стола стоит профессор Стоун. Его взгляд прикован к реферату, который он держит в руке. Похоже, он знает милашку Мэйбел. Вдруг сможет поделиться со мной какой-то информацией.

– Прошу прощения, профессор Стоун. – Я здороваюсь и достаю из кармана телефон, чтобы показать ему. – Мэйбел выронила телефон, и я его нашел. Вы, случаем, не знаете, в каком общежитии она живет? Хочу отнести его ей.

Оторвав на миг взгляд от реферата, он бормочет:

– Хм, да. По-моему, она живет в корпусе С на третьем этаже. Уточни у старшего, если не сможешь ее найти.

Ух ты. Не ожидал, что будет так просто. Он тут же возвращается к своим делам, а я отвечаю ему улыбкой золотого мальчика. К счастью, я выхожу из здания как раз вовремя и вижу, как Мэйбел стоя на тротуаре, разговаривает с блондинкой, которую я недавно пригласил на Охоту. Любопытно. Может, сегодня и впрямь мой счастливый день?

Я ныряю за угол здания и наблюдаю, как она окидывает взглядом вход в библиотеку, несомненно, высматривая меня. Даже на таком расстоянии мне понятно, что я произвел на нее впечатление, судя по тому, как она поглядывает через плечо, и по страху, промелькнувшему в ее глазах. Готов поспорить, что она чувствует, как я наблюдаю за ней. По венам разливается адреналин. Черт. Что же я хочу с ней сделать. Это неправильно, ненормально, но мне все равно. Никогда не говорил, что я хороший парень.

Я наблюдаю из своего укрытия, как Мэйбел бросает в машину рваную сумку и идет в столовую. Как только девушки оказываются на приличном расстоянии, выхожу из-за угла и иду следом. Сую руки в карманы и натягиваю привычную улыбку. Это не более чем надежно надетая маска. Одному богу известно, что подумали бы люди, если бы знали меня настоящего.

С каждым шагом кровь все громче стучит в ушах. Меня охватывает искушение похитить эту девушку, отвезти в поместье, привязать к кровати и запереть в своей спальне, но она еще не готова увидеть эту мою сторону. А еще сейчас нужно всеми силами добиться, чтобы отец от меня отстал. Но это не значит, что я позволю ей ускользнуть от меня.

Когда они заходят внутрь, кожу покалывает от чувства, похожего на раздражение. Я мог бы зайти, взять поднос и набрать кучу еды. Мог бы даже усесться рядом с ней, доставать ее, шепча на ухо, или наблюдать издалека, давая понять, что я рядом, и она ни черта не может с этим поделать. Может показаться, что это весело, но я всеми силами стараюсь как можно меньше находиться в кампусе. И без того трудно притворяться во время занятий, и еще труднее, когда мое терпение на исходе, как в этот момент. Твоя фамилия и имидж – важнее всего. Не облажайся. Я слышу низкий, сердитый голос своего отца в голове, будто он стоит рядом со мной и произносит это вслух.

На этот раз тебе повезло, Мэйбел.

Зная, что очень скоро увижу ее снова, я разворачиваюсь и прохожу короткий путь в другую часть кампуса. Свежий воздух несет легкую прохладу. Скоро наступит осень, и зима не за горами. Я радуюсь ему и иду неспешно, чтобы проветрить голову. До поместья моей семьи, которое граничит с кампусом, меньше километра пешком.

Сейчас я живу здесь с парой ближайших друзей. Само собой, мы используем старую Фабрику для встреч, но из-за нехватки времени они проходят нечасто. Каждый год в октябре мы проводим Охоту. Это масштабное мероприятие уже больше сотни лет служит традицией на территории университета. Изначально Охота была пресловутой игрой в прятки еще в двадцатых годах.

Лишь десять лет назад произошли изменения, которые сделали ее более масштабной и популярной. Каждый год мы стараемся превзойти предыдущий, но в этом впервые не будет правил. Все дозволено. Если принимаешь приглашение и приходишь, значит, соглашаешься на эти условия. Каждый год пятьдесят парней и девушек, в основном членов Фабрики, которых приняли в сообщество в прошлом году, проходят отбор для участия в мероприятии. Это означает, что новые участники, которые вступили с начала этого года уже после Охоты, не участвуют, но… так заведено.

Однако мне это уже наскучило. Каждый год одни и те же девушки и одни и те же фальшивые крики.

Но в этому году все будет иначе, я знаю. Нутром чую. Моя семья была в центре Фабрики с момента ее основания три поколения назад. Я полон решимости прославить время своего пребывания на посту президента. Черт, это уже происходит, ведь студенты колледжей из других штатов умоляют разрешить им посетить наши публичные мероприятия. Знали бы они, что происходит непублично.

А пока мне нужно сосредоточиться на настоящем. Надо убедиться, что Мэйбел придет на мероприятие, и тогда я смогу расслабиться. Смогу пережить это событие в том виде, в каком оно задумано. Передо мной высится дом. Под ногами хрустит гравий на подъездной дорожке, ведущей к старому особняку в викторианском стиле. Когда-то его построил декан университета, но пару лет спустя мой прадед приобрел его в личное разгульное пользование.

Он хотел иметь второй дом для разнообразных занятий, проводил в подвале нелегальные вечеринки с выпивкой для других известных студентов кампуса. У моего деда были специфические вкусы, и я слышал от отца несколько историй о том, что на этой территории проходили оргии. Неудивительно, что все это началось в бурные двадцатые.

Кованые железные ворота открываются при моем приближении, и я бегу по другой стороне дорожки к лестнице, ведущей к парадной двери. Тяжелая деревянная дверь скрипит, когда я отворяю ее и проскальзываю под готическими арками. Передо мной открываются витражи и темное полированное дерево, а нос щекочет пряный аромат корицы.

Из кухни, прихрамывая, выходит Пэтти и шагает к главному входу, приветствуя меня улыбкой и тарелкой с печеньем. Она выглядит как и в любой другой день – одета в форму горничной, которой мой отец обеспечивает всю прислугу. Редеющие темные волосы собраны в тугой пучок на затылке. Не выбивается ни один волосок.

– Эндрю, милый, возьми печенье. Твое любимое.

Мне тут же хочется послать ее куда подальше, но я сдерживаюсь. Не поймите меня неправильно, Пэтти – милая женщина. На самом деле, она мне почти что бабушка, но я терпеть не могу вести светские беседы с работниками моего отца. Я скорее выколю себе глаза, чем вступлю в разговор, который, скорее всего, в итоге снова зайдет об отце. Поэтому я просто улыбаюсь и беру печенье с тарелки, которую она мне предлагает, а затем и еще одно на потом.

Пэтти похлопывает меня по руке с унылой улыбкой и уходит, наверное, чтобы угостить остальных тем же печеньем. Похоже, это цель ее жизни – закармливать нас своей вкусной едой. Еще она занимается стиркой, пополнением холодильника и уборкой, а в остальном оставляет нас в покое, особенно во время дел Фабрики.

Я поднимаюсь по широкой винтовой лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Верхняя площадка выходит в длинный коридор. По обеим его сторонам – множество дверей, за которыми находятся спальни и ванные комнаты. А в самом конце коридора – моя спальня.

Первая комната, мимо которой я прохожу, принадлежит Себастиану. Он предпочитает тишину, а не разговоры, и обычно держит дверь закрытой, поэтому я удивляюсь, заметив, что она приоткрыта. Я заглядываю и вижу, что он сидит на краю кровати и читает книгу в мягкой обложке, жуя печенье. Стоит взглянуть на него, и можно подумать, что он просто красавчик с безупречно уложенными волосами, дьявольской улыбкой и запоминающимися зелеными глазами, но, вопреки расхожему мнению, он ужасно умен. Наверное, все благодаря чтению. Мы знакомы с начальной школы, и не припомню, чтобы хоть раз видел его без книги в руках. Если он чего-то не понимает, то изучает, пока не поймет.

Я указываю на книгу.

– Ты умеешь читать. Когда это случилось?

Себастиан, не раздумывая, бросает мне в лицо печенье. Я ловлю его и запихиваю в рот. Его взгляд сулит убийство и разрушение, но я лишь качаю головой. Себастиан многогранный – он и монстр, и ублюдок, и чокнутый сукин сын, и, поверьте, это еще не полный список, но вместе с тем он верный, решительный и почти что моя семья.

– Спасибо! – говорю я с набитым ртом.

– Если бы ты проводил больше времени, открывая книги, а не разводя чьи-то ноги, то, может, был бы хотя бы вполовину таким умным, как я. – Его убийственный взгляд исчезает, но привычная аура порочной тьмы так и витает вокруг него.

Все думают, что я ненормальный, но с Себастианом в этом никому не тягаться. Хотя мое детство было на редкость дерьмовым, в сравнении с его детством оно кажется прямо-таки замечательным. В любом случае проявлять жалость и извиняться за прошлое нет смысла. Нам его не изменить, но иногда я жалею, что не могу сказать ему, что все будет хорошо. Что он со всем справится. Он снова сосредотачивает внимание на книге, а я прохожу вглубь комнаты, проводя пальцами по книжной полке возле двери.

– Разводить ноги гораздо веселее, – язвлю я, усаживаясь в старое кресло возле его кровати. Кладу ноги на ее край, опустив грязные ботинки прямо на серое одеяло.

– Ты серьезно? Где твои манеры? – Себ качает головой и злобно на меня смотрит. – Пускай ты мой лучший друг, но даю тебе пять секунд, чтобы сказать, что тебе нужно, пока не вышвырнул из своей комнаты.

Прежде чем я успеваю ответить, он спихивает мои ноги с кровати и отряхивает одеяло, будто я его испортил. Стиральная машина у нас стоит не просто так.

– Прости, оставил свои манеры у порога. – Я смеюсь и продолжаю: – Я пришел по официальным вопросам Фабрики. Мне нужно знать нюансы плана на завтрашний вечер, чтобы принять меры предосторожности.

У него на скулах ходят желваки.

– Странно. По-моему, ты просил меня все спланировать в этом году. Я проследил, чтобы все было готово, и либо ты расспрашиваешь меня, чтобы узнать, все ли я сделал, либо пытаешься контролировать мою работу. Если дело в этом, то можешь катиться к черту и прыгнуть с утеса. Я часами планировал это мероприятие и рассылал приглашения. Я не потерплю твоих допросов, и неважно, друзья мы или нет.

Утес – дальний край территории, где также расположен наш частный водопад. Шутки шутками, но я прыгал с него с самого детства.

– Я не допрашиваю тебя и не пытаюсь контролировать. Все нормально, но мой внутренний фанатик контроля требует больше информации. В особенности при том, что я нашел для мероприятия достойную погони кандидатуру.

Он пристально смотрит на меня, изучает взглядом, наверняка замечая в моих глазах блеск, который уже давно угас.

– Считай, я заинтересован. Кто она?

– Это значения не имеет. Она даже не согласилась назвать мне свое имя. Как только освобожусь, переговорю с Ли и велю ему собрать для меня какие-нибудь сведения. Я использую любую информацию, какую только смогу найти, чтобы она стала сговорчивой. Но сначала нужно вооружиться фактами.

– Хм. В наш последний разговор ты собирался в библиотеку, чтобы забрать реферат у вороватого ботаника. Ты не смог найти даже научную литературу в библиотеке. Как ты умудрился отыскать эту девчонку?

Ну конечно, этому придурку непременно нужно надо мной поиздеваться. Обычно я не просиживаю в библиотеке, да и вообще редко туда захожу, и, видимо, поэтому Мэйбел так долго оставалась недосягаемой для меня.

Я откидываюсь на спинку кресла.

– Во-первых, ты мудак. Во-вторых, я ее не находил. Как ни удивительно, она меня нашла. Словно сама судьба преподнесла мне ее на золотом блюде. На самом деле, это случайность. С нетерпением жду завтрашнего дня, чтобы увидеть страх в ее глазах – искренний, а не наигранный, который мы наблюдаем каждый год. Я хочу слышать ее крики, ощущать ее панику и чувствовать, как ее киска крепко меня сжимает.

Его глаза темнеют, и мне знаком этот взгляд. Он и сам уже давно ищет что-то похожее, но мое ему не достанется. Мэйбел моя. Вся моя, черт возьми.

– Поздравляю, приятель. Я рад за тебя, и, если решишь поделиться, мы могли бы отлично провести время, развлекаясь с ней вместе. Уже представляю, как именно. Навевает приятные воспоминания о годе, когда мы поймали того маленького пугливого олененка. Как ее звали? Вивиан?

Меня тотчас наполняет ярость, и я сжимаю руку в кулак, готовый на него наброситься. Это происходит внезапно и неконтролируемо, но, главное, пугает меня. Я никогда не испытывал такой эмоциональной реакции, когда речь заходила о девушке или о том, чтобы поделиться ею. Черт, делиться – ужасно возбуждающе, и мы с Себастианом часто это делали, так почему при упоминании об этом я подумываю оторвать ему голову и нагадить в глотку?

– Судя по убийственной ярости в твоих глазах, делиться ты не хочешь?

Я качаю головой и подавляю злость.

– Нет. По крайней мере, в первый раз.

Себастиан пожимает плечами.

– Ну и ладно. А теперь о мероприятии и твоей потребности все знать. Все, что я могу сказать: ты в пролете. Узнаешь обо всем так же, как и все остальные.

– Говнюк, – ворчу я в шутку и встаю с кресла. Если бы я правда хотел что-то узнать, то легко бы это сделал. Получил бы всю необходимую информацию одним телефонным звонком, но тогда пришлось бы говорить с отцом, а я бы предпочел этого не делать.

– Иди доставай Ли. А мне нужно дочитать книгу.

– Какой же ты ботан, – бросаю я через плечо и иду к выходу из комнаты.

– Зато я хотя бы могу сам писать свои рефераты, – возражает он, и тут нужно отдать ему должное. У него на порядок больше терпения, чем у меня. Я разбираюсь в предметах, в которых нужно. Остальное неважно. Во всяком случае, так думает мой отец – он и за этим следит.

Желая получить информацию о Мэйбел, а не возиться с Себом, я иду прямиком в комнату Ли.

За дверью так громко играет Drake, что кажется, будто она открыта. Я бы постучал, но какой смысл? Взявшись за латунную ручку, я поворачиваю ее и открываю дверь. Я бы и рад сказать, что удивляюсь, когда мой взгляд тут же падает на киску какой-то девчонки, но это не так. Она стоит на четвереньках на краю кровати и глубоко заглатывает его член, как профи.

Я стою на пороге, прислонившись к дверному косяку и скрестив руки на груди. Девушка неистово двигает головой, и мой взгляд приковывает Ли, который держит ее за волосы. Он направляет ее движения, запрокинув голову и закрыв глаза. Будто почувствовав мое присутствие, он открывает глаза и наклоняется вперед, а секунду спустя на его лице появляется улыбка.

Застенчивостью в этом доме ничего не добьешься. Секс – такое же обычное занятие, как стирка. Я видел члены всех своих друзей и даже нескольких человек, которые друзьями мне не приходятся. Это ерунда по сравнению с тем, что мне приходилось наблюдать.

Я постукиваю по воображаемым часам на запястье и перекрикиваю музыку, чтобы Ли точно меня услышал:

– Мне нужны твои профессиональные навыки, так что поторопись, пожалуйста, черт возьми.

– Только ты можешь так испортить хороший минет. – Он фыркает и крепче обхватывает девушку за затылок, трахая ее в рот чуть ли не свирепо.

Она давится, отталкивая его. Жалкая попытка вырваться при том, что это лишь побуждает схватить ее крепче и ускориться. Ли стискивает зубы и прикрывает глаза. Я стою и наблюдаю, оставшись невозмутимым. Мои мысли сейчас заняты другим человеком. Еще несколько толчков, и он кончает ей в рот. Когда он заканчивает, она наклоняется, видимо, спрашивая, когда он окажет ей ответную услугу, но Ли качает головой.

– Иди вниз и жди. Я найду тебя, когда придет твоя очередь.

Я же говорил. Она открывает рот, готовясь возразить, но резкого взгляда Ли хватает, чтобы она подобрала с пола платье и вышла из комнаты. Она надевает его, подходя ко мне, а я не схожу с места, вынуждая ее протиснуться мимо.

Ли выключает музыкальный центр. Отсутствие дурацкой музыки, можно сказать, само по себе новый звук.

– Твоя подружка? – дразню я.

– Ты, как никто другой, знаешь ответ на этот вопрос. Она хотела мой член, и я дал его ей. Если это считается дружбой, то само собой. В противном случае, нет, она не моя подружка.

Мне остается лишь посмеяться. Отец Ли считает, что тот никогда не подарит ему внуков. Этот осел не понимает, что дети и его предпочтения не одно и то же. Из всей нашей компании Ли кажется самым стабильным, так что у него есть преимущество. При этом он первым полезет в любую передрягу и пойдет на любую авантюру. Скорее всего, вслед за кем-то из нас, придурков, по наклонной. Его социальному положению в университете способствует и то, что его отец владеет технологической компанией стоимостью в миллиард долларов. Ли научился взламывать компьютеры, пока учился ходить. Это у него в крови. Вот бы отец больше его поддерживал.

Он спрыгивает с кровати и исчезает в ванной, а минуту спустя выходит в баскетбольных шортах, низко сидящих на бедрах.

– Понадобились мои навыки?

– Да. Нужны любые сведения, какие сможешь найти. – Я сажусь рядом со столом, когда он устраивается в офисном кресле и придвигается к компьютеру.

– Ну конечно. Хорошо, что у тебя есть такой друг, как я? – Ли расплывается в улыбке. – Как ее зовут?

– Мэйбел. Нашел ее в библиотеке. Вернее, она меня нашла. Живет в общежитии. Отказалась называть мне свое имя и пыталась сбежать. Оказывается, с ней сложнее, чем я ожидал. Теперь мне нужно знать о ней все, что только можно.

Что я за человек, раз меня будоражит возможность использовать против нее компромат? Шантаж, ложь во благо, тайны. Если я смогу использовать это в качестве оружия, то так и сделаю. Все, лишь бы заставить ее слушаться.

– А-а-а. Понял. – Ли не задает вопросов, да и зачем ему? Он в курсе ситуации и знает, каким жестоким бывает мир.

Не нужно понимать все превратно. Может показаться, что Ли самый нормальный из нас, но у него есть свои демоны и тайны. Он легко порхает пальцами по клавишам, когда взламывает базу данных студентов университета. Не проходит и двух минут, как он загружает ее университетский профиль. Я наклоняюсь и внимательнее смотрю на экран.

Это она, и мое сердцебиение снова учащается. Все мышцы напрягаются, готовя меня к грядущему. Меня убивает ожидание, а я еще даже не убедился, что она будет на мероприятии. Неважно, придет она или нет. Я найду способ заманить ее в лес. Просто на мероприятии это было бы легче сделать.

– Вот она, – объявляю я.

Ли кивает и изучает экран.

– Она милая, немного ботанка, но точно не в твоем вкусе. Это какая-то месть или дело в другом?

– Это не месть, и я знаю, что она не в моем вкусе. Может, именно поэтому мне так хочется ею завладеть. Не знаю, в чем причина, но знаю одно: нужно, чтобы ты прислал мне все, что сможешь о ней найти.

– Просто пригласи ее на Охоту. Тогда сможешь поймать ее и делать с ней все, что захочешь.

– В этом и состоит весь план, гений. Однако она умная девочка. Мне нужно удостовериться, что она точно придет, а если нет – иметь серьезные основания для шантажа.

– Прозвучало как-то… – Ли прищуривается и пристально смотрит на меня. – Ты собрался сделать ее своей девушкой или что? Потому что говоришь так, будто она будет твоей постоянной подружкой.

Правда? Черт.

– Нет. Ты знаешь, что я только трахаюсь и ни с кем не встречаюсь. Мой план – заполучить ее и трахать, пока она мне не надоест. Но она не такая, как все, и, похоже, сможет бросить мне вызов. Поэтому мне нужно что-то, что я смогу использовать против нее.

– Логично. – Ли кивает и снова сосредотачивает внимание на компьютере. Прокручивает страницу, щелкает по нескольким вкладкам. Мгновение спустя появляется файл с ее точным адресом, адресом ее родителей, ее текущим местоположением, учебным расписанием и информацией о девушке, с которой я ее видел и которая, как мне теперь известно, приходится ей соседкой по комнате.

Я быстро достаю из кармана телефон и делаю снимок.

– Пришли все мне.

– Без проблем, – бормочет он, читая что-то на экране. – По-видимому, мисс Мэйбел Джейкобс несколько раз посещала университетского психотерапевта в этом году. Похоже, она страдает от депрессии, тревожного расстройства и посттравматического расстройства. Интересно, что творится у нее в голове. Уверен, что хочешь влезать в ее безумства?

Его вопросы оставляют неприятный осадок.

– Без обид, Ли, но совета я не просил. Только информацию, и ты мне ее предоставил. С каждым из нас случаются личные проблемы, депрессия, тревога, абьюз и травмы. Жизнь продолжается. А теперь больше не доставай меня вопросами, пожалуйста.

– Слушай, я не имел в виду ничего плохого. Просто удивился. Ты еще никогда не обращался ко мне по поводу девушки, тем более не просил найти на нее компромат, да и женщины сами вешаются на тебя. Если тебе нужно прибегать к шантажу, то что-то подсказывает мне, что эта девушка – та еще чертовка, и приручить ее будет непросто.

Я хлопаю его по спине.

– Спасибо за информацию. Давай я сам буду об этом беспокоиться. Мой интерес к ней никак не связан с Фабрикой, и тебя он не касается. Тебе достаточно знать, что она непохожа на остальных, и я ее хочу. Она еще сама не знает, что хорошо для нее, но скоро все поймет.

– Конечно, конечно. Только будь осторожен. – Его предостережение повисает в воздухе, и я понимаю, что он имеет в виду: моего отца.

Ли смотрит на меня мгновение, что-то взвешивая в уме.

– Возьми.

Он тянется к компьютеру и достает черную флешку размером с пластинку жвачки.

– Помнишь работенку, которой я занимался для одного из братьев в прошлом году, чтобы незаметно изменить его оценки? Можешь использовать это, чтобы найти больше информации об этой девчонке, если получишь доступ к ее устройствам. Оно готово к использованию и все тебе отобразит.

Прекрасно. Он отдает мне устройство, и я убираю его в карман.

– Спасибо за это и за предостережение, но мы оба знаем: если кому и по силам справиться с моим отцом, так это мне.

– Речь не о том, чтобы с ним справляться, Дрю. А о выживании. Становится все хуже, и лишь вопрос времени, когда что-то случится.

Настроение тут же портится. Разговоры о моих отношениях с отцом всегда к этому приводят.

– Каждый день случается что-то паршивое, Ли. Тебе меня не спасти. Будь что будет, – рычу я.

Ли хмурится, и я понимаю его чувства. Мне знаком этот страх и предостережение. Я понимаю все, как никто другой, но ничто не изменит происходящее. Я всего лишь марионетка в игре моего отца, и он дергает за ниточки.

– Так быть не должно… – начинает Ли, но я перебиваю.

– Мне не нужны твои советы, так что прибереги их для кого-то другого. Спасибо за флешку и информацию. Я признателен. Если понадобится ответная услуга, ты знаешь, где меня найти, – напоминаю я и выхожу из комнаты, не позволяя разговору затянуться.

Выйдя в коридор, я иду к своей спальне. Дверь в комнату Эри закрыта, и я бы зашел, чтобы подействовать на нервы и ему тоже, но так зол, что даже не думаю с ним связываться. Эриес оправдывает свое имя. Всегда бесшабашный и провоцирует драки. Клянусь, он получает удовольствие от чужой боли. Не говоря уже о том, что способен взорвать все вокруг одним чирканьем спички. Может, он и красавчик, как говорят все женщины, но при этом само воплощение дьявола.

Моя комната в самом конце коридора, и, дойдя до нее, я чуть ли не вышибаю дверь ногой. Это главная спальня в доме с готическими арками и эстетикой. Я постарался обновить мебель, чтобы она не выглядела, как любимый бордель Эдгара Аллана По. Смежная ванная полностью обновлена, и я со вздохом переступаю порог. Лично я считаю, что у меня лучшая комната во всем доме. Мало того что окно выходит на лужайку, но и спальня самая большая. Прямо перед окном стоит моя кровать, а в левой части комнаты – зона отдыха и гардеробная. Справа ванная. В интерьере преобладают аксессуары черного и серого цветов. Холодные и суровые… совсем как мое сердце.

Я раздеваюсь по пути в ванную. Мраморный пол блестит, когда на него падают солнечные лучи. Я захожу в душевую кабину размером с небольшой шкаф и поворачиваю вентиль горячей воды до упора. Через мгновение стеклянную кабинку наполняет пар, и я встаю под горячие струи.

Напряженные мышцы дрожат под пронизывающими потоками воды, и это невероятное ощущение. Как только я позволяю себе постоять и подумать, все мысли сразу устремляются к Мэйбел. Просто нелепо, какими собственническими становятся мои фантазии, когда я думаю о ней. Я не знаю о ней ничего, кроме общедоступных фактов, но почему-то мне этого достаточно. Почему-то мой мозг обосновал, что она моя.

Почти неосознанно беру член в руку и, с силой сжав, двигаю ею вверх и вниз по всей длине. Я возбуждаюсь от одной мысли о Мэйбел и уже готов кончить. Сжимаю руку крепче и двигаю жестче. Сдавливаю почти до боли и стискиваю зубы.

Черт, это приятно. Вижу только ее в своих мыслях. Она так хорошо убегала, что мне не пришлось ее подгонять, и, что самое приятное, сумела уйти.

Черт подери. Я двигаю рукой все быстрее, вверх и вниз, вверх и вниз. Я на грани, вот-вот потеряю контроль.

Контроль. Я бы окончательно его утратил, если бы застал ее среди темных заброшенных стеллажей в дальней части библиотеки. Никто не смог бы спасти ее от меня. Я бы сорвал с нее легинсы с трусиками и трахнул прямо на месте. Стала бы она умолять, чтобы я остановился? Или молила бы, чтобы продолжал? Перед глазами лишь то, как она пыталась спрятаться от меня, как поправляла очки на носу. Как сверкнула глазами и вздернула подбородок, когда пыталась дать мне отпор.

Мне необходимо, чтобы она оказалась подо мной, чего бы мне это ни стоило. Нужно почувствовать, как она трепещет, когда я глубоко вхожу в нее, трахая, пока не начнет рыдать и умолять, чтобы остановился, потому что удовольствие слишком сильно. Могу только представить, как прекрасно будет выглядеть ее бледная гладкая кожа, когда я оставлю на ней следы. Мне не терпится это выяснить. Я подхожу все ближе к кульминации, мысли путаются, пока я обдумываю все, что хочу с ней сделать. Удовольствие проносится по позвоночнику, и я кончаю с громким ревом, выплескивая потоки липкой спермы на плитку. У меня вырывается безмятежный вздох, и прежнее раздражение ослабевает.

Я быстро моюсь и ополаскиваюсь. Когда выхожу из душа, чувствую себя спокойнее, лучше себя контролирую. Я обдумываю имеющуюся информацию. Пока ее немного, но скоро я выясню больше. Однако сейчас мне нужно удостовериться, что Мэйбел придет на завтрашнее мероприятие, а для этого – гарантировать, что ее подружка-блондинка приведет ее с собой.

Я улыбаюсь про себя, быстро натягивая футболку, джинсы и университетскую куртку. Без нее образ золотого ребенка, который исполняет семейные обязанности, будет неполным. Образ джентльмена, обаятельного героя. Вот кем я хочу быть в ее глазах, пока не станет слишком поздно убегать. Возможно, я уже испортил все это своим сюрпризом в библиотеке, но интересно посмотреть, как она отреагирует, когда я заявлюсь в ее общежитие. Бежать будет некуда.

Я распихиваю бумажник, ключи и телефон по карманам и спускаюсь. Едва прохожу мимо комнаты Себастиана, как он спрашивает, куда я ухожу.

– Из дома. – Вот и все, что он получает в ответ. Пока больше никто не успел спросить, чем я занят и пообедал ли, будто они мои родители, я выхожу на улицу и иду обратно к кампусу.

У меня есть машина, даже две, но я предпочитаю пойти пешком. Это дает мне время собраться с мыслями и все обдумать. К тому же без машины привлеку меньше внимания. По пути я думаю, что сказать ей и как выманить из укрытия. Ее соседка сыграет в этом важную роль. Если потребуется, буду шантажировать и ее тоже. Ничто не помешает мне получить желаемое.

Когда я подхожу к общежитию, уличные фонари только зажглись. Я сую руки в карманы и стою возле здания с непринужденным видом, ожидая, когда какая-нибудь девушка предложит мне войти. Само собой мне придется обратиться за изготовлением электронного пропуска, чтобы не пришлось стоять здесь и улыбаться каждые две секунды. На это точно стоит спустить пятьсот долларов.

Проходит всего две минуты, когда сторонняя наблюдательница решает сжалиться надо мной.

– Хочешь зайти? – спрашивает брюнетка, облизывая губы. Симпатичная, но что-то подсказывает мне, что она из тех девушек, которые изображают испуг, а я ищу другого.

– Да, моя девушка не берет трубку. – Я пожимаю плечами.

Она хлопает ресницами и придерживает дверь.

– Что за девушка вот так оставляет своего парня без внимания?

Я пропускаю ее слова мимо ушей и прохожу в общежитие. Меня окутывает поток теплого воздуха, и я поднимаюсь по лестнице на третий этаж.

– Если тебе надоест твоя паршивая подружка, я в комнате 2B. – До меня доносится ее голос, а предложение так и повисает в воздухе, но я не выказываю интереса. Я очень избирателен в том, с какими девушками сплю, и еще более избирателен в том, кто видит скрывающуюся во мне тьму.

Я иду дальше, не обратив на нее никакого внимания. Поднявшись на третий этаж, внимательно смотрю на двери, на крайне полезные таблички с именами, прикрепленные к каждой из них. Номер комнат в общежитии был указан среди данных, которые мне предоставил Ли, но таблички на двери радуют еще больше.

Идеально. Джеки и Мэйбел живут в третьем номере по счету. Приятно знать имя человека, который скоро станет соучастником моего дурного поведения. Я поднимаю кулак и тихо стучу, а затем убираю руку и жду, чувствуя, как с каждой секундой сердце подскакивает к горлу.

Это не нервы, просто адреналин. Мне не терпится увидеть, как кожа моей маленькой тихони краснеет под моими зубами, услышать, какие звуки она будет издавать, пока я трахаю ее прямо на земле.

Мгновение спустя дверь открывается, и появляется пышная блондинка, которую я видел возле библиотеки. Ее глаза загораются, когда она меня узнает.

– О, это ты.

Я одариваю ее улыбкой, такой же фальшивой, как и ее сиськи.

– Это я. Можно мне зайти на секунду? Хочу убедиться, что у тебя есть вся информация к завтрашнему вечеру. Как тебе известно, доступ на него строго ограничен.

Девушка распахивает дверь до конца, и я замечаю полупустую бутылку вина на кухонном столе. Я заглядываю внутрь, осматриваясь, как профессиональный вор, который собирается позже сюда проникнуть. Из большой открытой комнаты ведут три двери: одна закрыта, за второй бардак, а за третьей ванная. Слева от входной двери маленькая кухня, в центре которой стоит большой поцарапанный стол.

– А твоя соседка здесь? С ней я тоже хочу поговорить, – непринужденно спрашиваю я, пытаясь не выдать интереса.

Она указывает на закрытую дверь.

– Ой, нет, ей пришлось пойти помогать маме. Она сейчас болеет. Рак вроде бы или что-то в этом роде. Не хочет вдаваться в подробности. У нее нет никого, кроме мамы.

Я киваю, сочувственно охая в нужные моменты, и в то же время запоминаю полученную информацию.

– Ох, разумеется.

Я достаю черный конверт и протягиваю ей.

– Это понадобится, чтобы пройти через ворота. Не возражаешь, если я отнесу в ее комнату? Все персонализировано, так что…

Это ложь, но ей это знать не нужно. Я попросил Себастиана сделать их специально для меня, когда нашел девушку, на которую планирую устроить охоту.

Купившись, Джеки без колебаний машет на дверь.

– Да, давай. Она с нетерпением ждет мероприятия.

Я киваю, оценивая ее тон, и иду к двери.

– Можешь меня не ждать. Я сам выйду, когда закончу.

Правда ли Мэйбел ждет этого с нетерпением? Тон Джеки убеждает меня в обратном. Она проходится взглядом по моему телу, и, клянусь, я замечаю, как в ее глазах зарождается подозрение, но оно исчезает так же быстро, как появилось. Она кивает, не задавая вопросов, берет вино и уходит в свою комнату. Прекрасно.

Взявшись за дверную ручку, я поворачиваю ее и открываю дверь. Захожу внутрь, и меня встречает необыкновенный сладкий аромат. Приторно-сладкий. Тот, который я не уловил среди затхлого запаха библиотеки. Я окидываю комнату взглядом, запоминая каждую мелочь.

Все безупречно, все предметы на своих местах. Я берусь за спинку черного офисного кресла и сажусь. Оно скрипит подо мной, и я подталкиваю его к столу. На нем лежит сумка, и я в считаные секунды вынимаю из нее ноутбук, открываю и достаю из кармана флешку, которую принес с собой. Подключаю ее к устройству и отправляю сообщение Ли. Он отвечает через несколько секунд, – видимо, его подружка уже ушла.

Есть доступ. Она вся твоя.

Приходит ответное сообщение.

Я жду, пока программа загрузится на мой телефон, а потом смотрю, как на его экране появляется изображение с камеры ее компьютера. Она ничего не сможет от меня скрыть.

– Моя, – говорю я себе под нос. – Жду не дождусь, когда она это поймет.

Закончив, я убираю компьютер и оставляю на столе черный конверт, перевязанный красной лентой. Еще раз окинув комнату взглядом, я ухожу, пока не поддался желанию остаться и осмотреть каждый сантиметр. Нет, мы сделаем все как полагается, и первый шаг – это всегда…

Охота.

4. Бел

Похоже, единственный человек, который не готов признавать, что моя мать больна, – это она сама. Я провела с ней ночь и большую часть дня, помогая по дому и пытаясь уговорить ее обратиться к врачу.

Сейчас она не может даже сходить за продуктами или пойти на работу, но все равно настаивает, что подхватила простую инфекцию вроде гриппа и все скоро пройдет.

Мы уже сталкивались с этим, и я понимаю ее нежелание смотреть фактам в лицо, но я ужасно устала и несчастна.

Я вытираю слезы, заходя в свой номер в кампусе. Приятно немного побыть одной или хотя бы иметь возможность уйти в свою комнату и побеспокоиться о чем-то другом.

Моя соседка вскакивает и выбегает из своей комнаты, как только я закрываю за собой дверь.

– Где тебя носило? Мы опоздаем.

Джеки накрутила волосы на бигуди и уже успела сделать макияж.

Я указываю на нее подбородком.

– Если все задумано как охота, не боишься, что под конец у тебя потечет макияж?

Она улыбается.

– Нисколько, у меня надежный фиксирующий спрей. А теперь иди сюда и готовься.

Я опускаю плечи и сажусь. Больше нет сил стоять.

– Ну не знаю, Джек. Я устала. Наверное, мне лучше остаться.

Она прищуривается и вынимает заколки из волос.

– Хм… прошу прощения… ты забыла про приз в двадцать пять тысяч долларов, который хочешь получить?

Я иду в свою комнату, бросаю тяжелую сумку на пол и падаю на кровать.

– Может, мне и нужны эти деньги, но каковы шансы, что я правда их выиграю? Наверное, просто обманываю саму себя.

Мое внимание привлекает что-то, лежащее на столе. Я приподнимаю голову, чтобы посмотреть, а потом придвигаюсь к краю кровати и беру черный конверт, перевязанный красной лентой.

– Это еще что?

Я разрываю плотную дорогую бумагу и раскрываю приглашение. Подробностей мало, только адрес и время проведения. Внизу оставлена приписка с просьбой повязать на себя ленточку с конверта.

Черт подери. Не сомневаюсь, что это просьба того мудака и… пошел он куда подальше. Я не стану преподносить себя на блюдечке для его забавы.

Я со вздохом бросаю конверт с ленточкой на стол. Если есть хоть малейший шанс выиграть, то я должна попытаться. Ради мамы. Иначе никогда не смогу сказать, что перепробовала все.

Вместо того чтобы снова лечь в кровать и остаться в ней на год, я иду к шкафу и достаю одежду.

– Джек, что мне надеть на эту ерунду?

Она эффектно заходит в комнату, расправляя кудри пальцами.

– Хм… что-то, в чем легко передвигаться, а еще темное, чтобы тебя было сложнее увидеть, если ты этого хочешь. – Она подмигивает и поправляет грудь в мини-платье ярко-розового цвета.

Я выбираю облегающее черное платье, само собой с карманами, и раскладываю его на кровати вместе с чистым нижним бельем. Сначала нужно принять горячий душ. Может, после него появится настроение куда-то идти.

Экстренное сообщение: после душа я чувствую себя еще более уставшей. Это глупо. В итоге я потеряюсь в лесу и буду ходить кругами. Вернусь домой разве что с ядовитым плющом.

Что ж, на худой конец я не могу отпустить Джеки одну, поэтому… у меня правда нет выбора.

Мне хватает нескольких минут, чтобы одеться и разложить все самое необходимое по карманам платья. Я наношу лосьон и собираю волосы в небрежный пучок на макушке. В завершение надеваю очки и иду на кухню нашего номера.

– Ты уже почти готова?

Через минуту Джек выходит из своей комнаты в таком виде, будто собралась в клуб, а не на природу.

– Э-э… ты уверена, что хочешь идти в этом?

Она оглядывает ярко-розовое мини-платье.

– А что не так с моим нарядом?

– Разве он не противоречит цели?

Джек ухмыляется, берет маленькую сумку через плечо и открывает дверь.

– Видимо, это зависит от цели? – Она шлепает меня по заднице по пути из комнаты. Ответом ей служит мой визг, с которым я спешу по коридору к лестнице.

Путь через кампус до указанного адреса не занимает много времени. Мы подъезжаем к железным воротам, возле которых дежурит мужчина в костюме. Когда мы останавливаемся, он просит меня открыть окно. Я выставляю палец, прося его дать мне секунду, и наклоняюсь, чтобы повернуть рычаг и отпустить стекло в своей развалюхе.

Как только мы показываем приглашения, он жестом пропускает нас внутрь, разговаривая с кем-то по рации.

Я въезжаю на подъездную дорожку и ищу место для парковки. А когда вижу дом, у меня отвисает челюсть.

– Охренеть. Всегда хотела узнать, что здесь находится, но такого даже не представляла.

Джеки ерзает на пассажирском сиденье.

– Шикарно, правда? Я видела его в прошлом году во время Охоты, но до сих пор захватывает дух.

Я паркуюсь среди остальных машин и выхожу. Дверь громко скрипит в безмолвных сумерках.

Мы поднимаемся на небольшой холм и видим группу людей, которая толпится перед маленькой черной платформой. Я наклоняюсь к Джеки, стоя в конце толпы.

– Итак, мне нужно о чем-то знать?

Она пожимает плечами.

– Правила меняют каждый год, чтобы было веселее. В прошлом году все надевали на глаза повязки. Интересно, что придумали в этом. И где прячется Себастиан, черт возьми?

Я качаю головой, пока она осматривает собравшихся, но не вижу никаких огромных качков поблизости. Здесь только девушки и несколько парней, стоящие в ожидании.

Неважно. Мой взгляд прикован к великолепному дому. Он огромный и очень красивый. Я рассматриваю каждое витражное окно и вздыхаю. У меня такого никогда не будет, но смотреть приятно.

Раздается хруст гравия, и мы все поворачиваемся посмотреть на подъездную дорожку, ведущую влево от дома. Вот черт. Я прячусь за спинами более высоких девушек. Вот черт. Черт. Черт. Это он.

Я выглядываю из-за плеча одной, за что получаю суровый взгляд.

– Прошу прощения, – бормочу я. – Просто увидела бывшего.

Ее взор становится мягче, но она отходит от меня на пару метров.

Один из подошедших парней заходит на платформу и поднимает руки, призывая всех к тишине.

– Добро пожаловать на Охоту.

Я все жду, когда он достанет цилиндр и вытащит из него кролика.

Джеки ерзает рядом со мной.

– Боже мой, вон он. Себастиан, – говорит она с придыханием.

Он одет в черное, темные волосы безупречно уложены, а зеленые глаза сверкают в лучах заходящего солнца.

Я закатываю глаза и, бросив взгляд на остальных парней, вижу, что самый высокий неотрывно смотрит на меня.

– А это кто? – спрашиваю я шепотом. Он похож на того чокнутого парня из библиотеки. Джеки замечает, куда я смотрю, и расплывается в порочной улыбке.

– Эндрю Маршалл. Капитан футбольной команды, золотой мальчик университета и миллионер. – Она указывает на дом. – Это поместье его семьи.

Я поправляю очки на переносице и заставляю себя отвести взгляд.

– Ну конечно.

Снова смотрю на говорящего и улавливаю угрозу в его голосе. Не сказать, что его тон звучит сердито, но… черт, я чувствую, что угодила в неприятности.

Он перекрикивает шепот толпы:

– До хижины на севере девять с половиной километров. Кто доберется первым, получит оставленный в ней трофей и денежный приз. Все просто.

От улыбки, с которой он говорит «просто», у меня сводит живот. Черт. Следующая часть мне не понравится.

Себастиан указывает на лес примерно в тридцати метрах от нас.

– В этом году мы добавили нечто особенное. Если участвуете в мероприятии, то нет никаких правил. Делаете в этом лесу все, что захотите… и если заходите в него, то соглашаетесь на эти условия. Если вас кто-то поймает… лучше учитесь молить о пощаде.

Джеки громко сглатывает и обмахивается рукой.

– Черт, я уже прошу пощады.

В груди щемит, пока я смотрю на темные деревья. Охренеть, это может быть опасно… А вдруг там водятся койоты, или медведи, или, черт… высокий качок, который смотрит на меня, как на свою очередную добычу?

Может, это плохая идея.

Я уже готова предложить, чтобы мы ушли, как вдруг Джеки хватает меня за руку.

– Я так взбудоражена. Даже если не удастся прибрать к рукам Себастиана, полно других охотников… Надеюсь, хоть у кого-то из них есть воображение.

– Ты не хочешь выиграть деньги?

Она смеется, но потом видит мое лицо и приходит в себя.

– Извини, деньги меня не интересуют… Но если подберусь поближе, постараюсь выиграть их ради тебя и твоей мамы, хорошо?

Немного успокоившись, я киваю и смотрю на других участников, охваченных волнением. Чувствую себя здесь единственной занудой. Не может же быть все настолько плохо, если все эти люди так взбудоражены и готовы это сделать, верно?

Я смотрю на свои дрожащие руки. Черт. Нужно прийти в себя. Джеки берет меня за руки и смотрит мне в глаза.

– Эй, эй, все хорошо. Ты не обязана это делать, если не хочешь. Иди посиди в машине или возвращайся потом за мной.

Я судорожно сглатываю и качаю головой, борясь со слезами.

– Нет, я должна сделать это ради мамы.

Она кивает и сжимает мои пальцы.

– Ну, если ты уверена. Постарайся расслабиться. Это просто игра. Обещаю, ты получишь удовольствие.

Вряд ли она в курсе, что именно я считаю удовольствием, но не хочу еще больше портить настроение.

Раздается звук шагов, когда парни присоединяются к группе других парней и паре девушек, стороне.

Я указываю на них.

– Что они делают? Планируют ограбление биржи?

Джеки закатывает глаза.

– Это охотники. Дают бегунам пятнадцатиминутную фору, чтобы им было веселее, наверное… дают нам шанс убежать.

О, этого я не знала. Если смогу добежать, наверное, у меня появится шанс. Я не бегала много лет, но… могу попробовать. Я должна это сделать.

Я подпрыгиваю на носочках и пытаюсь немного размять ноги. Мышцы противятся, но я не обращаю внимания на легкую боль и продолжаю, пока Себастиан не выходит снова.

– Все готовы?

Внезапно сердце подскакивает к горлу, и я не могу дышать.

Он улыбается жестоко и язвительно.

– Приготовиться…

Поднимает руки.

– ВПЕРЕД!

Пока я мчусь с остальными к границе леса, то могу думать лишь о том, во что я, черт возьми, ввязалась?

Осмелившись, оглядываюсь и вижу, что качок Эндрю не сводит с меня глаз.

Черт.

5. Дрю

В воздухе витает напряжение, от которого я едва могу дышать. Кости вибрируют, а кожа, все органы чувств горят. Я прислушиваюсь к звуку шагов, направляющихся к лесу. К шуму ветра в деревьях, ко всему. Кто-то толкает меня локтем в ребра, и я вздрагиваю от неожиданности. Ли смотрит на меня, приподняв бровь.

– Ты будто весь на нервах, приятель. Все хорошо?

Я расправляю плечи, растягивая флисовую куртку.

– Да, нормально. Мы все были на взводе от ожидания. Я нашел себе добычу и собираюсь завладеть ею. Уже ощущаю ее вкус.

Быстро темнеет, и небольшая толпа возле Фабрики, начинает беспокоиться. Мы все готовы к броску в лес. Всматриваясь сквозь деревья, мы замечаем, что несколько смельчаков решили не убегать. Легкая мишень для тех, кто не хочет погони.

Жду не дождусь, когда догоню свою добычу и услышу ее испуганный крик, пока она убегает, а потом и свое имя, когда наконец поймаю ее. Ну, если только сперва не заткну ей рот кляпом… Зависит от того, как сильно она будет сопротивляться.

Я переступаю с ноги на ногу, всматриваясь в лес. Нетрудно понять, куда она бежит. Из всех кроликов, которые сегодня побегут через лес, она, наверное, единственная участвует ради приза. И единственная, у кого меньше всего шансов его получить.

Собираются парни и несколько девушек, которым тоже нравится охота. Себастиан встает перед нами и расплывается в зловещей улыбке.

– Господа… и дамы… – Он наклоняет голову в сторону Линдси и Саши. – Готовы найти свой приз?

Минуту мы прыгаем на месте, разминаемся и в целом готовимся, пока подскакивает адреналин. Такое ощущение, что я могу выскочить из собственного тела.

Испытываю похожие ощущения перед каждым матчем, но это нечто большее. Каждый год одно и то же, но я знаю, что в этом меня ждет настоящий приз. Нутро сводит, в груди щемит. Я готов как никогда.

Себастиан размахивает ракетницей для большего эффекта, направив ее в небо.

– На старт. Внимание…

Мы все готовимся к забегу. Он выпускает сигнальную ракету, и все срываются с места.

Все, кроме меня. Хочу дать ей немного времени убежать подальше, чтобы мне было приятнее ее ловить.

Будет ли она сопротивляться? Убегать? Пинаться? Драться? Кричать?

Я все это уже видел, но ни разу не слышал, как она кричит, и жду этого с нетерпением.

За те несколько мгновений, когда держал ее в библиотеке, я понял, что она станет идеальной добычей.

Я подхожу к лесу. Все уже ушли. На опушке валяются куртки. Обувь, сумки, одежда, всевозможные аксессуары – все это бросили, чтобы потом забрать.

Перешагиваю через ворох одежды и захожу в лес. Стемнело, и я медленно шагаю, закрыв глаза, чтобы привыкнуть к темноте. Как только становится лучше видно в сгущающихся сумерках и свете разбросанных фонарей, я ускоряю шаг. Не потому, что мне нужно спешить, чтобы догнать ее, а потому, что теряю терпение. Я хочу одного: поймать ее, заявить свои права и назвать ее своей.

Звуки леса становятся громче, сверчки и другая живность разлетаются из подлеска. Помимо естественных звуков леса слышны и несвойственные. Люди жестко трахаются среди опавших листьев. Другие кричат, когда их преследователи бросаются в погоню.

Я улыбаюсь про себя. К утру здесь будет полно уставших, измученных людей… некоторые из них даже не протянут так долго.

Справа от меня кто-то ломится среди деревьев, но я и глазом не веду – знаю, что это не она. Даже если Мэйбел бежит, то делает это тихо. Ее жизнь подконтрольна и выверена. Если она побежит, то будет держаться тропы, направляясь к своей цели. Мне нужно лишь следовать за ней, пока моя маленькая тихоня не устанет. Не потребуется много времени, чтобы ее нагнать.

Деревья покачиваются от легкого ветра, в воздухе уже чувствуется прохлада. Мне вполне тепло и при пешей прогулке, а вот она в итоге замерзнет. Если будет хорошо себя вести, я позабочусь о том, чтобы к концу ночи у нас было все, что нужно.

Слева раздается пронзительный крик, и я замечаю, как кто-то сбивает девушку с ног и кидает ее спиной на ворох шуршащих листьев.

Я останавливаюсь на мгновение и наблюдаю, гадая, настоящий ли это крик или же она из тех женщин, что притворяются испуганными, но, едва их поймают, тут же бросаются в объятия преследователя.

Парень – судя по всему, Нейтан – хватает ее за бедра и прижимается к ней, но они все еще одеты.

Девушка хватается за листья и землю, пытаясь отодвинуться. Насколько я могу судить, в ее лице нет страха, но она явно пытается вырваться. По крайней мере, пока.

Я с улыбкой прислоняюсь к дереву, пока он с криком легко обхватывает ее миниатюрное тело руками и удерживает на месте. Она сопротивляется еще несколько минут, пока он крепко держит ее, навалившись телом и зажав ее бедра и ноги.

Как только она мирится с тем, что ее поймали, Нейтан спускает черные легинсы с ее пышных бедер, крепко держа за талию. Сначала с одной стороны, потом с другой. Она визжит, когда ее голой задницы касается холодный ночной воздух, и он так сильно шлепает ее по ягодице, что она снова взвизгивает.

Мгновение спустя Нейтан останавливается, заметив меня.

– Хочешь? Рад поделиться с тобой своим призом.

Девчонка оглядывается на меня через плечо. В ее глазах появляется паника, но исчезает тут же, когда она видит, с кем он говорит.

Я качаю головой и прохожу мимо.

– Нет, спасибо, я заприметил кое-что другое. А вы развлекайтесь.

По лесу разносится еще больше звуков. Крики, стоны, звуки секса… Периметр по большей части огорожен, чтобы обеспечить нам уединение. Ворота поместья тоже гарантируют, что никто не проберется внутрь. Мы обеспечиваем безопасность членов сообщества и участников настолько, насколько это возможно. Остальное зависит от них.

Под ботинками шуршат листья, когда я иду дальше, предвкушение усиливается. Я осматриваю лес, листву и небольшие поляны в поисках Мэйбел, но ничего не вижу. Она пришла не ради секса. Если она умная, то будет сторониться остальных и побежит к хижине. Из того, что я узнал о ней за минувшие сутки, ей нужны деньги. В отличие от меня, она учится на стипендии. Во всяком случае, покрывает ею большую часть платы за обучение. Остальное она выплачивает сама в рассрочку и уже некоторое время задерживает платежи.

Я сую руки в карманы и ускоряю шаг. Мне не терпится снова услышать ее голос, поговорить с ней. Не сомневаюсь, что она будет сопротивляться, как и в библиотеке. Только на сей раз она на моей территории. Ей не уйти. Я сжимаю руки в кулаки, натягивая карманы. Мне нужно успокоиться, иначе все пройдет слишком быстро.

Я шагаю быстрее, чтобы избавиться от лишней энергии. Ей и так хватит, но я не хочу слишком наседать на нее и торопить.

Листья кружат вокруг моих ног. Выйдя на небольшую поляну, я замечаю светлые волосы и резко останавливаюсь.

Девушка лежит на спине, ее белокурые локоны ореолом рассыпались вокруг нее на земле. Я подхожу, готовый схватить и уничтожить парня, который сунул руки под ее платье.

Но затем облака расступаются, на землю проливается свет едва взошедшей луны, и я узнаю в девушке подругу Мэйбел, которая вымаливала у меня приглашение.

Все же я подхожу ближе и присаживаюсь на корточки возле ее головы, чтобы посмотреть ей в глаза. Вижу в них боль, когда парень грубо раздвигает ее ноги и входит в нее одним жестким толчком.

Она смотрит на меня, боль в ее глазах сменяется удовольствием, и я наклоняюсь ближе.

– Где она?

С ее губ срывается стон, она закрывает глаза на мгновение.

– Я… не знаю.

Я ловлю слезинку в уголке ее глаза и, растерев ее между пальцев, перевожу взгляд на парня.

– Остановись на минутку.

Он молча останавливается, прижимаясь к ней и крепко сжимая пальцы, пока борется с самим собой.

Девушка стонет и упирается ногами в землю, чтобы хоть немного пошевелиться. Но он наваливается на нее слишком крепко, поэтому у нее ничего не выходит.

– Скажи мне, где она, и я снова велю ему продолжать. Она была с тобой какое-то время, или ты потеряла ее из виду? Дай подсказку.

Она хнычет и снова пытается пошевелиться, но на этот раз я надавливаю на ее грудь, удерживая и не давая сдвинуться с места.

– Хоть намекни. Неужели ты не хочешь, чтобы ей было так же хорошо, как и тебе сейчас?

Она мотает головой, мечась на земле.

– Она не такая, как я. Она пришла сюда не ради секса.

Я киваю.

– Ты не говоришь мне ничего нового. Она здесь ради денег. Но, к сожалению, не доберется до хижины, чтобы забрать приз.

Она смеется и пытается вырваться.

– Тогда тебе придется непросто. Она сильнее, чем кажется, и очень хочет получить деньги.

Я отпускаю ее и встаю.

– Продолжайте.

Я снова возвращаюсь в лес и иду дальше. Кругом трахаются все больше людей, и воздух наполняют их стоны удовольствия. Несколько счастливчиков все еще продолжают погоню, и я осматриваю густой лес, ожидая ее эффектного появления. Хотя бы шороха или проблеска. Каждая секунда, когда я не вижу ее, усиливает мое беспокойство. Я натянут как струна и едва сдерживаюсь. Чем дольше ее ищу, тем труднее мне будет держать себя в руках, когда я ее поймаю.

Я иду быстрым шагом, осматривая лес, разглядывая парочки, чтобы убедиться, что никто не забрал то, что принадлежит мне. Не уверен, что не убил бы ублюдка, который поймает ее первым. Я наконец-то нашел идеальное испытание, идеальную девушку и никому не позволю отнять ее у меня.

Как бы меня ни раздражало, что она не упрощает мне задачу, нужно отдать ей должное за то, что оказалась гораздо проворнее и умнее большинства. Прошел уже почти час, а ее еще не поймали. По крайней мере, это мне ясно.

Я перехожу на бег трусцой. Это помогает сбросить накопившуюся энергию. Когда я вижу блеск стекла в лунном свете примерно в шестидесяти метрах впереди, меня словно пронзает электрический разряд.

Это она?

Я стискиваю зубы и сжимаю руки в кулаки, срываясь на бег. Губы растягиваются в ликующей улыбке. Она бежит со всех ног, перепрыгивая через бревна и камни, которые не убрали возле водопада.

Вскоре я нагоняю ее и чем ближе оказываюсь, тем легче мне видеть ее и следить за ее движениями. Да. Да, черт возьми. По венам мчится хорошо знакомый прилив воодушевления. Нет ничего лучше, чем выследить их, обнажить и узнать, как далеко сможешь зайти, прежде чем они сломаются. Вот чего я хочу сильнее всего… обладать ею, заставить понять, что у нее нет выбора. Она моя, даже если не хочет этого.

Я напрягаюсь все больше, пока наблюдаю, как она бежит, а в голове пульсирует от одной мысли… поймай ее. Поймай ее. Черт возьми, поймай ее.

Она – все, что мне нужно и чего я хочу.

Я бегу все быстрее, тяжело дыша. Мне хватает минуты, чтобы пробежать оставшиеся между нами шесть метров. Она так близко, что я сжимаю кулаки, чтобы не протянуть руку и не выдать себя раньше времени.

Быстрее. Упорнее. Доберись.

Я перепрыгиваю через бревно и мчусь дальше. Я уже так близко, что видно, как ее светлые волосы выбились из неряшливого пучка.

Да.

Слева из темноты появляется еще одна фигура, и я вижу, как за ней бросается другой парень.

Черта с два.

Я мчусь со всех ног, с силой сбиваю его и бросаю на землю. При первой возможности толкаю его и бью ботинком по ребрам.

– Не рыпайся и не трогай то, что принадлежит мне.

Раздается тихий вздох, и вот она стоит, замерев неподвижно, обхватив лицо ладонями и не сводя с меня глаз.

6. Бел

На миг мне показалось, что у меня получится. Все отвлеклись на секс, драки или выпивку. Я заметила несколько костров, в мягком свете которых творилось все, что только можно. Однако в большинстве своем все бежали. Но в последние двадцать минут я не видела никого, даже пару девушек, которые от меня не отставали.

Я ужасно устала. Когда он хватает меня, крошечная часть моего мозга даже думает «слава богу»… потому что я выбилась из сил.

Но о чем я только думаю? Это же он. Тот, что следит за мной, звезда футбола из библиотеки… Отчасти я знаю, что он заставит меня заплатить за то, что улизнула от него вчера.

Я пинаюсь и пытаюсь вырваться. Другой парень, который нагнал меня, хромает в противоположном направлении.

Дрю сжимает мои бедра так крепко, что останутся синяки.

– Куда ты так спешишь, тихоня? Мы даже не успели поболтать.

Я визжу и пытаюсь освободиться, но он держит крепко.

– Отпусти меня, мать твою.

Мне удается вырваться, но я дергаюсь так сильно, что по инерции падаю в кусты. И вот он снова оказывается за мной и хватает за бедра под другим углом.

– Если сможешь вырваться из моих рук – вперед, дерзай, пожалуйста. Так будет еще веселее. Я могу делать с тобой все, что захочу… но и ты со мной тоже.

Я пинаюсь и испытываю удовлетворение, когда попадаю ногой по его твердому бедру, но он только ворчит в ответ.

– Я ничего не хочу с тобой делать. Хочу, чтобы ты просто испарился.

Дрю тихо смеется и обхватывает мои бедра, растопыривая пальцы, чтобы ухватить как можно больше моего тела.

– Это ты сейчас так думаешь, но к концу ночи будешь умолять меня, чтобы помог тебе снять напряжение.

Я закатываю глаза и извиваюсь еще сильнее, но он будто из железа.

– Я никогда и ни о чем не буду тебя умолять. А теперь отпусти.

Я рвусь так сильно, что, едва он отпускает меня, скольжу вперед на руках, перепачкав пальцы и ногти в земле. Даже не задумываюсь, почему он меня отпустил. Вскакиваю на ноги и мчусь вперед, в темноту. Он поймает меня. Я уже выбилась из сил, а он чертов футболист, но, может, сумею добраться до хижины.

Я продираюсь через деревья и кусты, не утруждаясь вести себя тихо. Какой теперь смысл? Никто в лесу не пытается затихнуть.

Под ногами шуршат листья, которые я пинаю на бегу. Они хрустят и у меня за спиной, и я знаю, что он идет за мной, явно подстраиваясь под мой ужасно медленный темп. Я надеялась оторваться, но точно недооценила, сколько людей хотели поразвлечься в грязи.

Кто-то приближается ко мне справа, и я, обогнув дерево, бегу на запад. Это все, что я сейчас могу. Боюсь, что он поймает меня, но еще больше боюсь, что поймает… наверное, какой-то другой незнакомец.

Я бегу все быстрее и быстрее, надеясь уйти как можно дальше. Когда больше не могу бежать, прячусь за большим деревом и прижимаюсь спиной к грубой коре.

Зачем я так с собой поступаю? Это должно было быть игрой, но мое сердце колотится, и кровь стучит в ушах так громко, что я не услышу, если кто-то подкрадется. Если рассуждать логически, победа в игре с большим призом не могла быть легкой.

Уже жалею, что ввязалась в эту дурацкую погоню. Жалею обо всем. Возможно, оно того не стоило, особенно если он меня поймает. Тот самый, кто преследовал с самого начала.

Я слышу, как он зовет в темноте:

– М-а-а-а-ал-ленька-а-а-я тихо-о-о-оня… где же ты? – Его низкий тембр дразнит, не дает покоя.

Черт. Я знаю, что не могу просто выйти, извиниться и сказать, что совершила ошибку и сдаюсь. Ему будет наплевать на это, и он не даст мне уйти. Никто из них не даст.

Я сползаю вдоль дерева, цепляясь одеждой за кору, и падаю на твердую землю. Ноги дрожат от усталости, пальцы замерзли. Как же это невыносимо. Лучше бы я лежала в своей постели, устроившись с чашкой чая и книгой.

Кто считает, что это весело?

Я обхватываю колени руками и прислушиваюсь в темноте, пытаясь понять, где он. Уже пару минут кругом тихо, но я не верю.

Впереди девушка пробирается среди небольших деревьев, отталкивая все со своего пути, лишь бы уйти подальше от преследователя. Всего через пару минут появляется и парень, который следует за ней по пятам. Я прижимаюсь к дереву, стараясь стать как можно меньше, чтобы он не заметил меня. Впрочем, мне не стоит об этом беспокоиться. Он нацелен на свою добычу.

Парень хватает девушку, и они падают в кусты. Я помалкиваю, пока она борется и переворачивается на спину, чтобы отбиться от него. Ему требуется всего пара мгновений, чтобы схватить ее руки и пригвоздить бедра.

Она кричит, и громкий вопль пронзает ночь. Я вздрагиваю и прижимаюсь к дереву, а затем встаю, держась за него. Еще один такой крик, и мне придется вмешаться. Я не стану сидеть и наблюдать, как ее насилуют.

Девушка издает еще один тихий крик, который стихает, едва парень снимает с нее нижнее белье и входит. Я отвожу взгляд, не желая смотреть, хотя мое тело вспыхивает от его стонов и звуков, которые слышатся отовсюду в ночи.

Что я здесь делаю, черт возьми? Это не я. Я даже ни разу не занималась сексом… а теперь… перспектива лишиться девственности в грязи повергает в ужас.

Сделав еще один глубокий вдох, я иду дальше, направляясь глубже в лес и каждую секунду надеясь увидеть хижину. Хотя бы намек, чтобы я знала, что оно того стоит и я правда смогу до нее добраться.

Может, наилучшая альтернатива – уйти, пока не влипла по уши. Из этого мог бы получиться разумный план, если бы я представляла, где выход. Вокруг высокие сосны и кусты. Время от времени попадается фонарь на столбе, вбитом в землю. Я стараюсь держаться подальше от этих источников света, чтобы меня не поймали. Не вижу даже огней поместья в отдалении или кампуса неподалеку.

Черт. Что же я наделала?

Из темноты доносится тихий голос:

– Бел… выходи и поиграй со мной! Ты же знаешь, что хочешь этого.

Страх пробирает до нутра, и я, прикрыв рот ладонями, прижимаюсь спиной к стволу дерева в попытке вести себя как можно тише. Почему он охотится за мной, когда может выбрать любую девушку? Я никто. Пустое место в его богатом развращенном мире.

Может, он почувствовал, что я бросила ему вызов, когда отказала в библиотеке? Теперь ему нужно потешить задетое самолюбие?

В любом случае я боюсь, что будет, когда он меня поймает.

Голос в темноте раздается снова:

– Ты могла бы получить приятный опыт. Черт, я мог бы даже попытаться быть милым с тобой.

Я сжимаю губу и еще крепче прижимаю ладонь ко рту, борясь с желанием выкрикнуть «чушь собачья» в сторону, из которой донесся голос. Слово «милый» не входит в его лексикон, и я знаю это, понаблюдав за ним всего пять минут.

Реальность такова, что его насмешки начинают меня злить. Если он собрался стоять там и выкрикивать всякое вранье, то какой в этом смысл? В глубине души я понимаю, что он делает. Хочет спровоцировать мою реакцию, выманить меня. Вот только мне бы хотелось, чтобы у него ничего не получилось, но получается, и это злит меня еще больше.

Да что вообще этому мудаку от меня нужно?

Парочка в кустах в нескольких метрах от меня наконец-то заканчивает. Девушка снова уходит в темноту одна, а парень с улыбкой пробирается сквозь деревья.

А потом я слышу голоса – его и Дрю. Черт, черт, черт.

Если пойду тихо, пока он отвлекся, может, смогу уйти подальше и даже выиграть. В груди расцветает надежда. Я осторожно отхожу от дерева, пригнувшись, и осматриваю землю, выискивая любые предметы, которые могут выдать мой побег. Я все еще слышу, как они болтают где-то позади меня. С этой мыслью пробираюсь все глубже в лес.

Как только голоса стихают, я выпрямляюсь и мчусь вперед так быстро, как только позволяют уставшие ноги. Я слышу лишь шум крови в ушах вперемешку с моим тяжелым дыханием.

Кажется, будто я иду уже несколько часов. Я вся продрогла, а ноги болят. Не говоря уже о сожалении о том, что вообще подписалась на это дурацкое мероприятие. О чем я только думала?

О том, что должна помочь матери. Но если у меня не осталось надежды добраться до этой чертовой хижины, то почему я все еще здесь, мучаю себя?

Я иду дальше, кажется, уже целую вечность. Лес, похоже, становится все гуще, кругом больше поваленных бревен и кустов. Мне приходится обходить большие деревья и продираться через подлесок.

Раз лес здесь гуще, возможно, это значит, что в этой области ходит меньше людей. Это стало бы хорошим знаком, если бы у меня не горели ноги, а дополнительные усилия не замедляли.

Черт. А знаете что? Это противоречит правилам, которые объявили вначале, но я достаю из кармана телефон и провожу по экрану. Нажимаю на кнопку, чтобы включить его, но… ничего… черт… здесь не ловит.

И я не могу рисковать, используя его в качестве фонарика. Проклятье.

Убрав его обратно в карман, я осматриваю лес в поисках каких-то признаков того, что я двигаюсь в правильном направлении.

Откуда-то справа доносится шум воды. Если я слышу водопад или реку с той стороны, значит, по-прежнему иду в верном направлении. Может, для начала лучше выйти к воде и отыскать хижину вдоль берега. Это займет больше времени, но, скорее всего, убережет меня от зоны охоты.

Главное, что это план, а с хорошей стратегией мне всегда спокойнее живется.

Я поворачиваюсь на звук воды и иду в его сторону. Я иду, и иду, и иду. Пятки болят, ноги горят, но все это не имеет значения, если удастся уберечься от пасти льва.

Пока иду к воде, не замечаю бревно на пути и, споткнувшись о него, падаю на землю.

Сперва ударяюсь коленями, затем приземляюсь на ладони и, наконец, прикладываюсь щекой о землю. Тьфу.

От сильного удара у меня перехватило дыхание, и какое-то мгновение я так и лежу в грязи. Крепко сжимаю кулаки, когда во мне закипает ярость. На глаза наворачиваются слезы, и я смахиваю их грязными ладонями.

Желание закричать почти нестерпимо, но я прикусываю губу, чтобы сдержать его. Позволяю себе издать лишь тихий стон, пока поднимаюсь с земли и переворачиваюсь на задницу. Я редко себя жалею, особенно когда знаю, что у других все обстоит гораздо хуже, но сейчас, оказавшись в этом темном лесу, где мне одиноко и холодно, я поддаюсь жалости к себе. Льется все больше злых слез, и я ненавижу каждую.

Ничего страшного. Я прислоняюсь спиной к бревну и даю себе секунду отдохнуть и отдышаться. Мне нужна минутка, чтобы собраться с мыслями и обдумать следующий шаг. Одна минута.

Окружающую тишину нарушает стрекот сверчков. Зато я хотя бы не врезалась лицом в чью-то задницу. Меня тошнит от одной только мысли. С другой стороны, как только подумала об этом, понимаю, что давно никого не видела… Не знаю, это повод для волнения или надежды. Если хижина в этой стороне и больше никто сюда не идет, то, может, я на верном пути. А если нет, что ж… Я не разрешаю себе думать об этом.

Я вздыхаю и позволяю себе еще немного посидеть у бревна, как следует отдохнуть. Среди ночных звуков я все больше поддаюсь спокойствию и в этот момент совершаю ошибку.

Проходит всего доля секунды, как вдруг я слышу тяжелые шаги в подлеске, но мне не хватает проворности. Едва успеваю встать на ноги, когда чья-то рука зажимает мне рот, а вторая обхватывает за талию, сбивая с ног.

Я хочу кричать, плакать, умолять его отпустить меня. Показать свою глупую надежду на то, что он сжалится надо мной, но уже знаю, чем все закончится.

Я окажусь перед ним на коленях.

7. Дрю

Я довольно долго позволяю ей бегать по лесу, словно она испуганный кролик. Удивлен, что у нее еще остались силы сопротивляться. Тем более что большую часть времени она проводит в библиотеке, а не в спортзале.

– Попалась, цветочек. Успокойся, чтобы я мог взглянуть на свой прелестный приз, – говорю я, убирая ладонь от ее пухлых губ.

Мэйбел визжит, тщетно пытаясь ударить меня ногами по коленям. Я крепко держу ее, позволяя продолжать, пока не выдохнется. Замысел состоял в том, чтобы дать ей поверить, будто у нее получается уйти, и позволить довести себя до изнеможения. Ее сопротивление опьяняет, но выследить ее и сделать своей гораздо заманчивее. Ее тело дрожит в моих руках, мышцы напряжены и вот-вот откажут.

– Тише… – шепчу я. – Расслабься, я не сделаю тебе больно.

Она резко оседает, отчего мы оба чуть не падаем обратно на землю.

– Ты гнался за мной по лесу в темноте, будто охотился на животное. Как я могу поверить, что ты не сделаешь мне больно?

У меня вырывается смешок, и я провожу носом по ее щеке. От испарины ее кожа стала липкой, и мне требуется вся выдержка, чтобы не провести языком вдоль ее шеи и не ощутить вкус ее страха.

– А если я пообещаю, что с болью будет и удовольствие?

Мэйбел фыркает, и я не могу сдержать улыбки. Моя маленькая тихоня дерзкая. Мне это нравится. Тем больше возможностей ее сломить.

– Сомневаешься во мне, цветочек? Ведь врать не стану, это ранит мои чувства.

В ответ она снова фыркает. Я крепче прижимаю ее к себе, желая, чтобы она поняла, кто здесь главный. Без ее огромной толстовки я гораздо лучше чувствую ее тело. Чтоб меня. Ее мягкие бедра и тонкая талия… Я облизываю губы, глядя на пышную грудь. Она прекрасно ляжет в мою ладонь. Я позволяю себе предаться фантазиям. Ее соски окажутся маленькими или большими? Бледно-розовыми или более темного коричневого оттенка?

Я веду пальцами вдоль ее талии и обхватываю ладонью. О да, идеально. Член жаждет разрядки. Я так сильно возбужден, что мог бы кончить, просто прижимаясь к ее сладкой маленькой заднице. На этой ноте я задаюсь вопросом, трахали ли ее в задницу? Неважно. Все когда-то бывает впервые.

– Чего ты хочешь? – спрашивает она шепотом.

Я провожу языком до мочки ее уха. Соленая и сладкая.

– Я очень многого от тебя хочу, цветочек, но сейчас… Хочу, чтобы ты кричала из-за меня. Хочу, чтобы задыхалась. Хочу, чтобы плакала и твои глаза блестели от слез. Я хочу, чтобы ты убегала, изо всех сил старалась от меня уйти, при этом в глубине души зная, что тебе это никогда не удастся. Я хочу все это. Поэтому дам тебе еще один шанс сбежать.

Мэйбел ерзает, и я медленно опускаю ее, пока она не встает на ноги. Как только отпускаю, она толкает меня в грудь и бросается прочь. На этот раз с бо́льшим рвением, чем прежде. Ммм… хорошо.

Я остаюсь на месте, слушая, как она продирается через кусты, и приглядывая, чтобы больше никто по глупости не попытался завладеть ею. Может показаться, что в лесу никого нет, но в кустах всегда прячется более крупный и опасный зверь, готовый наброситься на свою добычу.

Я неспешно иду за ней. Даже когда она бежит со всех ног, я поспеваю. Ничего не стоит просто держать ее в поле зрения, наблюдать, как она пытается убежать. Она уже попалась, просто пока не смирилась с судьбой.

– Ты могла бы сдаться, цветочек, – дразню я. – Но тогда я первым делом накажу тебя за это.

Я слышу крик «пошел ты» в той стороне, куда она бежит, и расплываюсь в улыбке. О, ее будет так весело сломить. Как только увидел ее в библиотеке, когда она заступилась за ботаника, я сразу понял, что она именно то, что мне нужно. Я поправляю стояк и иду дальше. Еще немного, и она будет стоять передо мной на коленях и лежать на спине, а ее узкая киска будет сжимать мой толстый член.

Когда ей наконец-то удается убежать чуть дальше, я ускоряю шаг, а потом перехожу на неспешный бег. Вот оно. Брось мне вызов, цветочек. Заставь меня попотеть.

Мэйбел сворачивает направо, явно продолжая искать чертову хижину. Пускай ее притащила сюда подружка, но я и сам тщательно о ней разузнал. В этой хижине лежат мои деньги, но никто до нее не доберется, особенно Мэйбел. Я намерен занять ее на какое-то время.

– Цветочек, – громко дразню я, чтобы она точно понимала, где я.

На сей раз я не слышу брани в свой адрес, только топот ее ног. Чувствую исходящие от нее страх и панику. Когда шум стихает, я тоже останавливаюсь, чтобы в лесу вокруг нас наступила тишина. Она решила взять передышку? Или снова пытается от меня спрятаться?

У нее в любом случае ничего не получится.

– Маленькая тихоня? Где ты?

Ничего. Тишина. Не слышно даже ее прерывистого дыхания. Значит, она прячется.

Я шагаю через рощу, внимательно прислушиваясь. Все равно ничего. Я снова расплываюсь в улыбке.

Наконец-то появилась девушка, которая стоит моего времени, усилий и внимания. Неважно, хочет она этого или нет, все равно получит. Я приседаю на корточки, подбираю палку и бросаю среди деревьев. Снова прислушиваюсь.

Тишину пронзает звук, топот ног и приглушенные ругательства, когда она бросается в противоположную сторону.

Оу, она попыталась. Как это мило.

Я быстро следую за ней, не утруждаясь действовать тихо. Хочу, чтобы она знала, что я иду за ней. Мэйбел может бегать хоть всю ночь, а я буду следовать по пятам, выслеживая ее, как самую настоящую добычу.

Было бы проще, не будь я так сильно возбужден с тех пор, как прикоснулся к ней. Мое терпение на исходе. Еще немного, и я снова ее поймаю, может, поиграю с ней еще, но очень скоро мне придется ее взять.

Мои шаги грохочут в почти беззвучном пространстве. В этом и состоит удовольствие от Охоты. Я хочу, чтобы она почувствовала меня за спиной, чтобы волоски у нее на затылке встали дыбом, чтобы она испытала страх от того, что ее поймают, вынуждая выбирать следующий шаг. Если честно, я хочу, чтобы она боялась меня чуть сильнее, прежде чем я поймаю ее по-настоящему. Хочу, чтобы взмокла от страха перед тем, что случится, когда я ее схвачу, а не перед тем, чтобы попасться. Следующие десять минут я петляю вслед за ней, хватаю за тонкую талию, а потом отпускаю, позволяя убежать и, конечно же, измотать себя еще больше.

Каждый раз, когда я дотрагиваюсь до нее, она визжит, кричит и проклинает меня. Я даже замечаю слезы на ее щеках, когда она пробегает возле фонаря.

Наконец я довожу ее до желаемого состояния. Когда хватаю ее за бедра в очередной раз, она резко бросается влево, вырывается из моих рук и мчится в другую сторону.

Я теряю равновесие, споткнувшись о ветку, но быстро прихожу в себя. Когда бросаюсь в погоню, она кричит через плечо:

– Чего ты, мать твою, хочешь? Хватит надо мной издеваться!

Я со смехом нагоняю ее, уже поравнявшись.

– Я ни за что не уйду. Не волнуйся, вскоре один из нас устанет, и тогда мы сможем ненадолго остановиться.

Мэйбел дрожит всем телом и вытирает заплаканные щеки.

– Почему ты такой мудак?

Вместо ответа я хватаю ее за талию. Она снова вырывается, а я смеюсь, продолжая играть с ней. Каждый раз, когда тянусь к ней, она отбивается. Мы бежим среди деревьев, но, стоит ей отвести взгляд всего на долю секунды, как она снова падает на землю.

Я сбавляю шаг и осторожно подхожу к ней, наблюдая за каждым ее движением. Она не встает, просто лежит, прижавшись лицом к холодной земле, ее руки все в грязи и в пыли. Воздух наполняют свежий запах природы и пьянящий аромат страха.

Я приседаю на корточки возле ее головы.

– Уже прикидываешься мертвой, цветочек? Мы еще даже не дошли до самого интересного.

– Отвали, – рычит она.

Я облизываю губы, изучая взглядом ее спину, изгиб, переходящий в пышные круглые ягодицы.

Мгновение я просто смотрю на нее в темноте, наблюдаю, как ее спина приподнимается и опускается от тяжелого дыхания. Как только ей удается отдышаться, я тянусь и прижимаю ее к себе. Как и ожидал, она сопротивляется изо всех сил, борясь, пока я не переворачиваю ее на спину и не прижимаю руки к бокам. От ее отпора я рискую потерять контроль, а хуже хищника может быть только неуправляемый хищник.

– Успокойся, черт возьми, – огрызаюсь я и ослабляю хватку. – Твое сопротивление жутко меня заводит и в то же время вызывает желание причинить тебе боль, к которой ты пока не готова. Так что продолжай. В любом случае я в итоге получу желаемое.

Я едва замечаю, как она вырывает руку и отвешивает мне пощечину, пока жжение от нее не распространяется по щеке. Мышцы в челюсти напрягаются. Меня бьют не в первый и не в последний раз, но я не ожидал этого от нее. Мэйбел тотчас пытается отстраниться, изящные черты искажает ужас.

– Я… прости… – бормочет она, закрыв лицо ладонями, будто не может поверить, что сделала это.

Странно, что она извиняется, хотя это был акт самообороны. Я молчу, позволяя ей поддаться эмоциям. Есть в ней что-то настоящее, что-то такое, что мне хочется сохранить и оставить себе.

Мэйбел опускает руки и сокрушенно качает головой, и я замечаю струйку крови, стекающую с ее полной верхней губы. На ее щеке царапина и наметившийся синяк. Неудивительно, что она поранилась. Думаю, меня бы больше поразило, будь все иначе, учитывая, в какой мы местности и то, что она бежала в темноте. Я осторожно вытираю кровь, и она запоздало бьет меня по рукам.

– Прекрати. Ты поранилась, цветочек. – Она хмурится, и это ужасно мило. Ее очки съехали набок, щеки раскраснелись, а красивые зеленые глаза ярко блестят в свете луны. Я поправляю оправу и смахиваю золотистые волосы с ее лица, чтобы получше ее разглядеть. – Дай мне на тебя посмотреть. – У нее дрожат ноги, и я опускаю руку ей на бедро, чтобы удержать. Даже в тусклом лунном свете я вижу ее ободранные колени и ладони. – Может, если бы ты не убежала, то и не поранилась бы.

Ответом на мои слова становится еще один сердитый взгляд. Она в отвращении кривит губы и бросается очередным оскорблением.

– А может, если бы ты не был психопатом, помешанным на том, чтобы причинять другим боль, то мне вообще не пришлось бы убегать.

Мне остается только улыбаться. Я мог лишь надеяться на подобную непокорность. Она сводит колени, и я растираю ее руки, чтобы согреть.

– Дай-ка я обработаю, цветочек.

Я тянусь в карман за небольшой аптечкой, которую всегда беру с собой в такие вечера. Чаще всего она оказывается не нужна, но, к счастью для моей тихони, мне важно убедиться, что она не подхватит инфекцию.

Я достаю спиртовую салфетку, и Мэйбел морщит нос от запаха антисептика, наблюдая темными глазами за каждым моим движением, пока я обрабатываю порез на ее лице. Может, это все инстинкт или что-то вроде, но она позволяет промыть и заклеить рану, тем самым заставляя поверить, что не испытывает ко мне полного отвращения. Когда я встаю перед ней на колени, она дергает ногами, будто хочет меня пнуть, но я обхватываю ее коленки и шлепаю по бедру.

– Не делай того, о чем пожалеешь.

Она всхлипывает.

– Смешно слышать это от тебя. Ты можешь делать со мной все, что захочешь, но я ничего не могу тебе сделать?

– Никто этого не говорил. Можешь попытаться сделать со мной что захочешь. Правила одинаковы для нас обоих, но позволь прояснить. Неважно, что ты мне сделаешь. Только смерть помешает мне забрать свое.

Она оседает на землю, будто сдавшись окончательно. Я тянусь и поднимаю ее, подхватив под мышки, и крепко прижимаю к себе. Чувствую ее тело, как оно сочетается с моим… Черт. Я был со многими девушками, но никогда не ощущал такого пьянящего влечения ни к одной из них. Когда она замечает мою эрекцию возле своего бедра, то снова начинает вырываться, и я держу ее крепче.

– Нет, не бывать этому. Чувствуешь? Погоня, в которую ты меня втянула, возбудила так сильно, что я не могу трезво мыслить.

Она тихо всхлипывает.

– Я ничего не делала.

– Ты… – Я провожу ладонью по ее бедру и просовываю ее под платье, чтобы почувствовать обнаженную кожу.

Мэйбел покрывается мурашками, пока я не опускаю руку дальше и не обхватываю ее между ног поверх трусиков. У нее вырывается еще один всхлип, и мне нравится слышать от нее этот звук.

– Скажи, цветочек, ты будешь кричать?

Она издает леденящий душу крик, и энергия во мне превращается в электричество, словно разряд молнии в небе.

– Ты такая умница, цветочек. Подчиняешься моим правилам и делаешь именно то, что я хочу, но я не удивлен. Что-то подсказывает мне, что ты всегда следуешь правилам.

– Замолчи и перестань ко мне прикасаться!

Я слизываю капельки пота, стекающие по ее шее.

– Я могу делать с тобой все, что пожелаю. Ты согласилась на это, когда вошла в лес. А теперь я беру то, что уже принадлежит мне. Не моя вина, что ты еще этого не осознала.

– Я ни на что не соглашалась! – рычит она, и я впиваюсь зубами в место, которое только что облизывал. Из ее нежного горла снова вырывается визг.

– Осторожнее, милая. Я хочу услышать твои крики попозже, так что не срывай голос.

Мэйбел с трудом сглатывает, и я чувствую это губами. Меня охватывает желание укусить ее сильнее, но пока я не поддаюсь ему. Я хочу от нее гораздо большего.

Я отношу ее к большому бревну и сажаю на него.

– Расслабься на секунду. Дай позаботиться о тебе и убедиться, что ты не поранилась слишком сильно.

Она отодвигается.

– Зачем?

– Вопреки твоему мнению обо мне, я хочу доставить тебе удовольствие не меньше, чем боль. И собираюсь достичь этого, как только смогу… хочешь ты этого или нет. Твое желание все упрощает, но я всегда готов к борьбе, в которой приходится добиваться этого силой.

Судорожно сглотнув, она обхватывает себя руками, будто это спасет ее от меня. Я раздвигаю ее колени, но она пытается свести их снова, за что получает еще один шлепок по бедру.

– Нет, цветочек. Ты останешься в том положении, в которое я тебя поставлю, иначе пожалеешь, когда станет еще хуже.

Слезы наворачиваются на ее чистые зеленые глаза и стекают по перепачканным щекам. Медленно, так медленно, что едва не теряю терпение и не развожу ей ноги сам, она раздвигает их передо мной.

Я наклоняюсь и провожу ладонями по гладкой коже, надавливая большими пальцами возле кромки трусиков.

– Прекрасно, цветочек. Ты быстро учишься. Мне нравится.

– Ненавижу тебя, – пылко выпаливает она.

М-м-м.

– Продолжай. Хочу слышать, как ты кричишь, как сильно меня ненавидишь, когда я окажусь в тебе.

Она комично округляет глаза за стеклами очков.

– Ты… ты…

– Что?

– Ты собираешься…

– Трахать тебя, пока ты не закричишь, срывая горло? Да, именно это я и спланировал. – Я смотрю на ее ободранные окровавленные колени. – Но сперва мне нужно привести тебя в порядок. Не хочу рисковать, что ты подхватишь инфекцию и умрешь. Ты не можешь быть добровольной… или, вернее сказать, невольной участницей, если будешь мертва.

8. Бел

Во что я, черт возьми, вляпалась?

Мало того что привлекла внимание конченого психопата, так еще и подписалась на одну из его ненормальных игр. Судя по его взгляду, он настроен предельно серьезно и не собирается ни уходить, ни отпускать меня…

Дрю упомянул о том, что мы будем трахаться на холодной лесной земле, как и все эти люди. Что-то подсказывает мне, что жалеть он меня не станет и отказаться не получится.

Я судорожно сглатываю, когда он проводит большим пальцем по царапинам на моем колене. Его прикосновения нежны, полная противоположность мрачному взгляду. Моя киска прямо на уровне его глаз, и я не знаю, как к этому относиться. Сейчас темно, поэтому сложно сказать, смотрит ли он на меня. Зачем заставлять меня открыться, если не собирается смотреть?

– Чего ты хочешь? – спрашиваю я снова. – Почему я?

Мне ненавистна хрупкость в собственном голосе, но ему она, похоже, доставляет удовольствие. Стоит мне издать малейший звук, он закрывает глаза, будто наслаждается.

Дрю молчит так долго, что я вообще сомневаюсь, ответит ли он.

– Скажу честно. Сам не уверен. Просто в тебе есть что-то… необычное. Я намерен это разгадать.

– До каких пор?

– Пока не закончу.

– Закончишь – в смысле используешь меня и выбросишь?

Он фыркает и закатывает глаза, а потом ловит мой взгляд в темноте.

– Пока не исчезнет то, что пленяет меня в тебе. Будет проще, если ты поддашься, пока этот момент не настал.

– Но… почему? Ты меня не знаешь. В кампусе полно девушек, которые будут ходить за тобой по всей территории и отсасывать тебе на людях… А ты хочешь меня… дев… – я замолкаю, пока не сболтнула лишнего.

К счастью, он, похоже, не замечает, как я осеклась. Было бы ему важно, скажи я, что девственница? Наверное, нет. Он бы воспринял это как утешительный приз. Дрю так и стоит на коленях у моих ног и снова открывает аптечку. Достает еще одну дезинфицирующую салфетку, и я морщусь, когда он протирает порезы, а потом наносит антибактериальный гель. Доброта, которую он сейчас проявляет ко мне, – это уж слишком для моего хрупкого разума, а вкупе с царящей тишиной становится невыносимо. Я бы сейчас предпочла молчанию его пошлость.

– Ты права. Девушек полно, но ни одна из них не завладела моим вниманием, как ты. Ни одна не привлекает меня и не вызывает желания владеть ею, оставить ее себе.

– Что с тобой не так? Говоришь так, будто я баскетбольный мяч или куртка. Я человек, а не вещь.

Дрю заклеивает порезы, и без налипшей на них грязи и земли становится лучше, хотя их щиплет после промывания. Лицо болит от удара о землю, руки все содраны, потому что постоянно падала, но лучше так, чем лежать и терпеть. Когда все закончится, я сохраню хоть какое-то достоинство.

– Уверяю, ты не захочешь знать, что со мной не так. У нас нет ни времени, ни бумаги для этого разговора. И к твоему сведению, я предпочитаю футбол, а не баскетбол, если ты вдруг не знала. Давай проясним: ты моя и принадлежишь мне, Мэйбел. – Он выпрямляется в полный рост, хватает меня за затылок и притягивает мое лицо к своему. Я не могу отвести взгляд, хоть и знаю, что должна. – Ты принадлежишь мне. Каждый твой всхлип и стон. Каждый оргазм. Каждая твоя мысль – моя. Твоя милая маленькая душа и киска. Все это тоже мое. – Его голос звучит низко и хрипло, а в нос ударяет запах мяты. Голова кружится, и колени норовят подкоситься. Черт возьми. Он и правда конченый псих, если думает, что я соглашусь на это.

Я качаю головой, насколько это возможно, пока он меня держит.

– Нет. Я принадлежу только самой себе.

– Продолжай себя в этом убеждать, тихоня. – Дрю отпускает мой затылок, и я с облегчением набираю в легкие воздуха, как только вырываюсь из его рук. Но это длится недолго, потом что он проходится пальцами по моей шее, а затем сжимает ее. – Продолжай себя убеждать.

На миг я замираю, словно парализованная, и могу только смотреть на него. Черт. Он огромный. Больше, чем мне показалось, когда он схватил меня в библиотеке. Его глаза темнеют, зеленый цвет теперь выглядит почти черным.

– Тебе придется стоять самостоятельно, потому что мне пора осмотреть свой приз.

– Осмотреть? – спрашиваю я шепотом. – Что это значит?

Дрю отпускает меня, словно раскаленный уголек, и я даже не пытаюсь скрыть, как дрожат колени. Съеживаюсь от холода и страха, мчащегося по венам. А он просто смотрит на меня, будто у него уйма времени. Я чувствую себя неуверенно, будто оказалась под микроскопом… и жду вердикта. Пока он наблюдает за мной, я пользуюсь возможностью рассмотреть его. Темные волосы спадают ему до бровей, а темно-зеленые глаза видят меня насквозь, словно я из стекла.

– Мы можем простоять здесь всю ночь, – говорит он наконец. – Мне хорошо и тепло. А вот ты, похоже, замерзла.

Я указываю на свое платье и ссадины.

– И ты хочешь, чтобы я разделась, хотя знаешь, что я уже замерзаю?

Он пожимает плечами.

– Чем быстрее разденешься, тем скорее мы сможем перейти к разогреву.

Я сглатываю вставший в горле ком размером с мяч для гольфа. Дыхание участилось, сердце колотится о ребра. Каждая клеточка моего тела молит, чтобы оказалось, что он просто подшучивает надо мной, но я-то понимаю: это не какая-то ненормальная психологическая игра. Дрю говорит всерьез, и, если не дам ему желаемое, он сам это возьмет.

– Раздевайся, цветочек, иначе я сделаю это за тебя.

– А если я хочу уйти? – шепчу я. – Просто уйти. Без денег. Без хлопот. Я пойду домой и спишу все на свою глупость?

Ответом мне служит смешок.

– Я бы сказал, что попытка неплохая, но ты же умнее. Я уже говорил, что ты моя. Так просто я от тебя не откажусь. К тому же, если по какой-то причине я позволю тебе уйти, думаешь, дам остаться безнаказанной? Ты уйдешь, и все в кампусе узнают, что ты обманщица и мошенница. Подумай хорошенько, цветочек, неужели ты правда считаешь, что я не использую свой статус, чтобы от тебя все отвернулись?

Пока он говорит, мое сердце бьется все быстрее.

– Я не… я не мошенница и не обманщица.

– Ты сказала, что хочешь уйти… Если сделаешь это, то нарушишь соглашение, на которое пошла, когда ступила в мой чертов лес. Ты бы без раздумий забрала призовые деньги… но теперь, когда попалась, вдруг решила, что не хочешь мириться с последствиями. Извини, милая, но все не так устроено.

Весь мой мир сжимается до этого момента. Он в самом деле заставит меня раздеться, а иначе разрушит мою жизнь. Никто не станет ему перечить и не поверит моему слову против его. Я ничтожество, которому едва хватает денег на оплату обучения.

– А если мы заключим сделку?

Уголок его губ приподнимается в улыбке, а потом Дрю облизывает их и делает шаг вперед.

– Какую сделку?

Похоже, я завладела его вниманием. Это вселяет ужас.

– Если я сделаю это. Не стану убегать и доведу до конца все, что ты хочешь… а ты укажешь мне, где хижина, и позволишь попытаться добраться до нее.

Он смеется.

– Двадцать пять тысяч долларов за перепихон в лесу? Сомневаюсь, что оно того стоит. Я мог бы взять тебя и держать тут до рассвета. Лишить всех шансов добраться до хижины.

– Тогда чего ты хочешь?

Дрю подходит ближе, пока меня не окутывает тепло его тела, вынуждая придвинуться, пусть и против воли. Я чувствую запах мяты и тикового дерева, и мне становится невыносимо оттого, что в довершение ко всему считаю его запах приятным. Тем более учитывая, чему он собрался меня подвергнуть.

Он окидывает меня пылким взглядом, от которого пробирает до костей, рассматривает всю от разбитых коленок до растрепанных волос.

– Убеди меня, тихоня. Твоя киска стоит двадцати пяти тысяч? Покажи мне, и, может быть, я соглашусь на твою сделку. А пока у меня нет доказательств, что ты того стоишь.

Черт подери, ну конечно, ему обязательно нужно быть еще и грубияном. В сложившихся обстоятельствах у меня осталось только мое достоинство, но очень скоро он заполучит и его. Можно с тем же успехом самой избавиться от всего, что осталось… По крайней мере, тогда я буду знать, что не он это у меня отнял.

Я тянусь и снимаю платье через голову, а потом бросаю на землю. Меня охватывают злость и боль. Мне хочется ранить его, заставить почувствовать то же, что я чувствую сейчас.

Кожу окутывает холодный воздух, и Дрю многозначительно смотрит на мой лифчик и трусики.

– Продолжай, – хрипло шепчет он.

Я расстегиваю лифчик дрожащими пальцами и бросаю его поверх платья.

Он блуждает взглядом по моей груди, и я почти инстинктивно пытаюсь прикрыться. Не проходит и секунды, как он убирает мои руки, чтобы смотреть дальше.

У меня небольшая грудь, но как раз такого размера, когда без лифчика не обойтись. Дрю пожирает ее взглядом и, снова облизнув губы, отпускает мои запястья. Я стою, замерев, когда он обхватывает меня за талию и прижимает к себе.

Ткань его джинсов грубо трется о мои ноги. Я стараюсь не испытывать удовольствия, когда чувствую его теплые бедра и живот.

– Становится теплее, цветочек. Я хочу увидеть все.

Я умоляю его взглядом, потому что слова застревают в горле. Пожалуйста. Не заставляй меня это делать. Он смотрит на меня все тем же невозмутимым, пылким взглядом. Ему все равно, и он не даст мне поблажек.

Если хочу получить эти двадцать пять тысяч, то он заставит меня отработать каждый пенни.

Я берусь за край трусиков дрожащими руками. Все мышцы застывают. Я не могу это сделать. Черт, думала, получится, но не могу.

– Помощь нужна? – спрашивает он. Его голос звучит низко, мрачно, и я понимаю, что увиденное повлияло на него сильнее, чем он показывает.

Я молчу, и, видимо, его устраивает такой ответ, потому что он лезет в карман и достает перочинный ножик.

Я тут же отшатываюсь и с опаской наблюдаю, как он его раскрывает.

– Полегче, тихоня.

Дрю просовывает холодное лезвие под край моих трусиков и резко дергает. Они сползают с моих ног, и я скидываю их, не снимая обувь.

– Вот так-то. – Он отстраняется, чтобы рассмотреть мое тело. – О, цветочек, ты гораздо привлекательнее, чем можно подумать по твоей одежде.

Я вздрагиваю.

– Незачем щадить мои чувства. Брось. Может, ты этого не понимаешь, но я одеваюсь не для того, чтобы кому-то понравиться.

– Хм… это мы еще посмотрим. – Он отпускает меня и отступает назад. – Что ж, продолжай.

Я вздергиваю подбородок и внимательно смотрю в его лицо.

– Что продолжать?

– Ты хочешь деньги, так что придется их заработать. – Он кладет тяжелую ладонь на мое плечо и заставляет медленно опуститься на колени. Я спотыкаюсь и падаю на ворох своей одежды.

– Я… чего ты от меня хочешь?

Дрю склоняет голову набок и присаживается передо мной на корточки.

– Разве это было не очевидно?

Я не собираюсь распространяться о том, что у меня нет сексуального опыта. Могу предположить, чего он хочет, но не уверена. Не могу допустить, чтобы он это понял.

– Скажи мне, пожалуйста… – Мне тошно оттого, какой слабый и дрожащий у меня голос.

Дрю снова встает и смотрит на меня бесстрастным взглядом.

– Расстегни мои штаны. Достань член и обхвати его своим дерзким ротиком. Все вот так просто.

– Это все, чего ты хочешь? – дразню я.

Он отвечает мне холодной жестокой улыбкой.

– Это первое, чего я хочу.

Я расстегиваю пуговицу на его джинсах дрожащими пальцами, затем и молнию. Он возбудился, как только поймал меня в первый раз. Я задеваю его рукой поверх ткани. Его член кажется огромным, невероятно большим. Я ни разу в жизни не делала минет, а он ожидает, что я сделаю это прямо здесь и сейчас, стоя на коленях посреди леса? Вот вам и первый опыт…

– Соси, – велит он. В его голосе слышится резкость. – Сейчас же. Покажи, как сильно ты этого хочешь.

Я с трудом сглатываю и вынимаю его член из ширинки. Он такой большой, каким и показался на ощупь, с длинным стволом и набухшей головкой. Я обхватываю его ладонью, и отчасти осознаю, как приятно чувствовать тепло его тела. Руки дрожат, когда я пробую провести по нему ладонью.

Все тело подрагивает, пока я стою на израненных коленках. Этот парень пугает меня, и я знаю, что он захочет не только этого. Не ради двадцати пяти тысяч. Не после всех насмешек и издевательств, которым он меня подверг.

Судорожно сглотнув, я подползаю ближе. Похоже, он понимает, что мне приходится непросто, и сам сокращает дистанцию. Его член покачивается возле моего рта, почти касаясь губ.

Живот сводит от холодного ужаса.

Что я делаю, черт возьми? Да кто такой этот мудак, чтобы заставлять меня это делать?

Стоя перед ним на коленях и держа в руке его член, я осознаю, что никогда в жизни никого не ненавидела так сильно, кроме своего папаши-ублюдка, который бросил нас, когда я была маленькой. Человека, с которым я никогда не виделась. Больше никогда ни к кому не испытывала ненависти…

До этого момента.

Я смотрю на него снизу, вижу его голодный жестокий взгляд. Ему это нравится. Его возбуждает мое сопротивление, оно усиливает его удовольствие. Я снова веду рукой по всей длине, впитывая его тепло. Это все, что я сейчас могу, и что-то подсказывает мне, что станет гораздо хуже. Я не могу позволить ему победить. По крайней мере, без боя.

Вздохнув, я наклоняюсь и с силой выкручиваю его член рукой.

– Черт!

Как только он сгибается пополам, хватаю платье и убегаю.

Либо я совершила самую большую ошибку в своей жизни, либо он уловит намек и оставит меня в покое.

9. Дрю

Боль пронзает член и выстреливает в живот. Я сгибаюсь и упираюсь руками в землю, чтобы отдышаться. Ох, эта маленькая мерзавка заплатит за это.

Она бежит по лесу голышом, и я повалю ее на землю и буду трахать, пока не начнет выкрикивать мое имя именно так, как я хочу.

Я убираю достоинство в штаны и застегиваю молнию.

В считаные секунды определяю, в каком направлении она убежала. Я улыбаюсь, как идиот, и бегу между деревьями, чтобы догнать ее. У нее была фора, но я не дам ей сохранить преимущество.

Я мчусь за ней по лесу, прислушиваясь к ее шагам, к звуку ее дыхания и наслаждаясь каждым тихим всхлипом, который она издает, когда ударяется о деревья, кусты и бревна. Она не очень-то грациозна и слишком сосредоточенно высматривает меня, а потому невнимательно смотрит на тропу перед собой. Очень скоро она снова падает на колени.

Ее бедным израненным коленкам сегодня здорово досталось.

Я легко нагоняю ее.

Стою над ее распростертым телом и смотрю.

– Я думал, ты хотела заключить сделку, но теперь мне кажется, что хочешь чего-то другого. Зачем убегать, если не желаешь, чтобы я за тобой гнался, тихоня?

Мэйбел всхлипывает, и я, достав из кармана маленький фонарик, свечу им на ее тело. Бледная кремовая кожа вся покрыта грязью и кровью после погони. О да, она главный приз, и я, как настоящий охотник, буду наслаждаться каждым мгновением. Все порезы и царапины поверхностные. Ничего серьезного. Сильнее всего пострадали колени. Я снимаю с себя куртку и бросаю ее на землю, затем подхватываю Мэйбел за бедра и укладываю так, чтобы куртка оказалась под коленями. Она вызывает у меня желание хотя бы попытаться не быть последним мудаком.

– Я делаю это не ради тебя, цветочек. Просто устраиваюсь поудобнее.

Я провожу ладонью по ее обнаженному бедру и вижу, как от прикосновения моих пальцев бегут мурашки. У нее мягкая, шелковистая кожа, и мне не терпится почувствовать, какая она горячая и влажная между ног.

– Поговори со мной, цветочек. Что-то поранила?

Она издает стон и пытается подняться, но я надавливаю ладонью ей на поясницу, чтобы удержать на месте.

– Кроме своей гордости и чувства собственного достоинства? Да не особо.

Ее очки снова съехали набок, и я снимаю их с ее лица. Мэйбел выставляет руку и пытается перехватить, но я убираю их в карман для сохранности.

– Не волнуйся. Получишь их обратно.

Ее голос звучит пискляво и напуганно.

– Без них я плохо вижу.

Хм…

– Ну и хорошо, может, тогда больше не устроишь подобную выходку.

– Но… я думала, ты хочешь, чтобы я убегала.

Я смеюсь.

– Ох, сильно же я тебя недооценил. А теперь пододвинься поближе, чтобы я тебя согрел.

Я кладу фонарик возле ног, чтобы освободить обе руки, и заставляю ее встать на колени.

– Прижмись.

Мэйбел садится, хныча и постанывая.

– Отпусти уже меня.

– Тебе больше не нужны деньги?

Она фыркает.

– Мы оба знаем, что ты и не собирался давать мне денег. Просто хочешь поиздеваться надо мной, подразнить, использовать, а потом выбросить, как и всех остальных. Я не дура.

– А тут ты ошибаешься, тихоня. Я правда собираюсь кое-что с тобой сделать, но после того, как использую тебя и сломлю, намерен оставить себе. Ты принадлежишь мне, пока я не скажу иначе. Больше повторять не стану.

Мэйбел презрительно ухмыляется. Ее боевой дух только усиливает мое желание. Какой же она будет хорошенькой, когда сломается… Я пробегаюсь взглядом по ее заплаканному, перепачканному землей лицу, затем по шее, по плечу и к красивой круглой груди с розовыми сосками, которые стали твердыми, как алмазы.

Я продолжаю рассматривать плавные линии ее живота, а затем и мягкий пучок светлых волос между ног. Облизав губы, хватаю ее за лодыжку, чтобы развести ее ноги и обеспечить себе доступ. Она брыкается, будто сумеет от меня отползти, но я крепче сжимаю ее холодную кожу теплыми руками и пододвигаю грудью к своей. Затем притягиваю ее ближе, пока она не обхватывает мои бедра ногами.

Прямо там, где я хочу.

Я наклоняюсь, пока мы не оказываемся лицом к лицу, щекой к щеке. Она пытается отстраниться, но я хватаю ее за шею.

– Если еще хоть раз попытаешься меня покалечить, я устрою тебе наказание в десятикратном объеме. Мы поняли друг друга?

Она снова сглатывает, не переставая плакать, и кивает.

Я раздвигаю ее бедра, чтобы взглянуть на свой приз. Ее киска раскрывается передо мной, распускается, словно цветок. Чтоб меня, она готова принять мой член. Мне не терпится войти в нее и узнать, насколько она узкая. Предполагаю, что такая девушка была от силы с несколькими парнями. Она порывается свести ноги, и я позволяю ей это сделать. Когда ее бедра соприкасаются, я приподнимаю ее и ставлю коленями на куртку, а потом наклоняюсь, чтобы она почувствовала, как мой член прижимается к ее заднице. Она ерзает, и я впиваюсь пальцами в ее таз, чтобы удержать на месте.

– Не спеши, цветочек. Я хочу насладиться.

– Я знаю, чего ты хочешь. Покончи уже с этим, черт возьми.

Я наклоняюсь над ней и слегка надавливаю на спину, отчего у нее дрожат ноги.

– Раз уж ты так сказала, пожалуй, я точно не стану торопиться.

Мэйбел резко выдыхает и замирает в моих руках. Так не пойдет. Я шлепаю ее по заднице так сильно, что она падает на живот. Как я и предполагал, она встает, плюется, царапается, пытается ударить меня и целится мне в лицо.

Вот и она. Моя маленькая тихоня намного бойчее, чем показывает.

Я хватаю ее запястья так крепко, что она стонет, а потом снова поворачиваю спиной к своей груди, прижимая задницей именно там, где хочу. Я толкаюсь бедрами вперед, чтобы она почувствовала каждый сантиметр моего члена.

– Я не могу ждать больше ни минуты, мне не терпится заполучить тебя, – шепчу я ей в шею, обхватывая нежные запястья одной рукой, и прижимаю их к своей груди.

Второй рукой я расстегиваю джинсы и достаю ноющий член.

Наконец-то настало время овладеть ею. Она проиграла битву. Она моя.

Я приподнимаю ее бедра, чтобы потереться о них, и направляю член между ними. Жар окутывает его, маня двигаться дальше. Она всхлипывает, но я не обращаю внимания. Через несколько минут она сама будет умолять меня о большем. Я скольжу между ее половых губ, вперед и назад, стараясь при каждом движении задевать ее клитор головкой. Ее стоны меняются, начинают походить на нечто греховное. Резкий вдох. Может, от шока или удивления? Почему это легкое движение ее удивило?

– Поговори со мной, тихоня. Тебе приятно?

Она молчит, не произносит ни слова, поэтому я продолжаю делать, что пожелаю. Если она не хочет ничего мне давать, тогда позабочусь о себе сам.

Мне нравится, какая она шелковистая и розовая в этом месте. Вся кровь приливает туда, согревая нас обоих. Я крепче прижимаю ее к себе, а потом надавливаю на плечи, чтобы она выгнула спину, стоя на четвереньках. Раздается ее сдавленный всхлип, но я не обращаю внимания. Она знала правила, когда пришла сюда, но все равно попыталась заключить такую сделку. Теперь я беру причитающееся, и ей это понравится не меньше, чем мне, и неважно, признает она или нет. Готов поспорить, она плачет потому, что проиграла, а вовсе не от боли или ран. Я позаботился о том, чтобы она не поранилась, и сам никоим образом ее не тронул. У меня нет причин чувствовать себя виноватым. Сосредоточившись на удовольствии, я трусь о ее вход, держа за бедро, а второй рукой обхватывая член. Как правило, это не моя сильная сторона… В девяносто девяти процентах случаев я беру желаемое, не учитывая, насколько я груб или жесток. Все девушки хорошо понимают, что к чему, прежде чем вешаться на меня.

Но Мэйбел другая, и я повинуюсь внутреннему чутью, которое подсказывает мне, что нужно быть осторожным. Двигаясь дальше, я прижимаю широкую головку члена к влажному горячему месту между ее ног и делаю глубокий вдох. Ее мышцы напряжены гораздо сильнее, чем я ожидал, так сильно, что приходится стиснуть зубы, преодолевая сопротивление ее тела. Она ерзает в моих руках, опустив плечи и прижавшись головой к холодной земле. Вся натянута, как струна. Может, ее давно не трахали. По крайней мере, она перестала сопротивляться. Вот бы еще ее тело впустило меня. Как бы мне это ни претило, я замедляюсь, погружаю член еще чуть глубже, а потом снова выхожу.

Я замечаю, что она слегка подается вперед, словно сможет вырваться. Мне остается лишь улыбнуться. Теперь, когда она угодила в мои темные сети, ей от меня не сбежать. Я на всякий случай просовываю руку под ее живот и крепко удерживаю на месте.

– На этот раз ты не уйдешь. Настал мой черед.

– Ты не… я не могу… – Ее слова прерываются тихими всхлипами. – Подожди… У тебя слишком большой. Ты причинишь мне боль.

Девушки говорили мне это раз или два, но чаще всего боль, которая возникает вместе с удовольствием, когда я их растягиваю, уходит на второй план, как только сделаю пару толчков. Сейчас все иначе. Нет, чем глубже я вхожу в нее, тем больше она свирепствует. Вонзается пальцами в землю, будто ей нужно убежать от меня, иначе умрет. Не знаю, то ли мне чувствовать себя оскорбленным, то ли испытывать восторг оттого, что она боится моего члена больше, чем меня самого.

– Тише. Все хорошо, ты сможешь меня принять. Черт, ты уже это делаешь. Так ведь? Может, твоей тугой киске непросто вместить мой член целиком, но она прекрасно растягивается вокруг него. Черт. Не волнуйся, детка, растянется, даже если мне придется тебя заставить, – шепчу я ей на ухо, подаваясь вперед.

По позвоночнику пробегают вспышки удовольствия. При том, как ее тело сопротивляется мне, выталкивая обратно, я уверен, что ее никогда не трахал парень с таким размером члена, как у меня. Это объясняет ее желание вылезти из кожи вон и уйти от меня подальше. Неважно. Ее тело приспособится, и тогда она будет умолять меня, чтобы ворвался в нее до упора.

– Черт, как же туго ты сжимаешь мой член, – стону я. Раздается тихое шипение, когда она подается вперед, будто сможет вырваться, но я крепко держу ее, заставляя принять каждый сантиметр моего члена. – Ты пробудила зверя, цветочек, и теперь тебе от него никуда не деться.

Мое сердце бешено колотится. Член сдавливает так сильно, что кажется, будто она девственница. Черт меня подери, такая узкая и мокрая. Охренеть. Мне хочется врываться в нее снова и снова, вонзаясь пальцами в ее кремовую кожу, помечая ее, делая своей, но вместо этого я останавливаюсь. Выхожу из ее узкой киски и смотрю на нежные складочки.

У меня перехватывает дыхание. В тусклом свете луны я замечаю красные пятна на члене, внутренней стороне ее бедер и между ног.

Кровь. Девственная кровь.

Меня охватывает глубинная первобытная потребность завладеть каждым сантиметром ее тела и заявить на него свои права. Мозг не успевает даже осознать, что я делаю. Я хватаю ее за бедра, жестче, чем хотел, и притягиваю ее красивую киску к своему рту.

Мэйбел визжит, но не пытается меня остановить, когда я утыкаюсь лицом между ее ног и наслаждаюсь ею. Вылизываю сверху донизу, пробуя на вкус сладкий жертвенный дар, который она мне преподнесла. Чувствую медный привкус крови и жадно лижу ее, желая большего. Другие мужчины могут посчитать это жутким и противным, но я не боюсь капли крови. Я несколько раз скольжу языком по ее клитору, а потом обхватываю его губами и сосу. Все ее тело содрогается подо мной, и я понимаю, что добился желаемого, когда она приподнимает бедра, пытаясь тереться о мой язык.

Глубже, ей нужно больше. Я знаю это, но хочу, чтобы она вся текла, когда снова войду в нее. Обхватив клитор губами, я сосу интенсивнее и одновременно двигаю языком, стараясь надавливать чуть сильнее, пока у нее не сбивается дыхание.

– О мой бог, – стонет она в ночи.

– Не бог, цветочек, просто Дрю, – рычу я, уткнувшись в ее складки. Черт, у нее восхитительный вкус. Я мог бы сидеть здесь весь день и вылизывать ее, но хочу большего. Если не удовлетворю зверя, рискую сломить ее прежде, чем узнаю, ее истинную натуру. Подавив возросшее первобытное желание, я с трудом сглатываю и поднимаю ее, пока она не прижимается спиной к моей груди. Передвигаю ее осторожно, будто осколок стекла.

– Кажется, ты забыла мне кое о чем рассказать, – говорю я, проведя носом вдоль ее шеи.

– Я ни о чем не забыла рассказать. У меня не было такой возможности. – Ее голос срывается, напоминая мне о том, что под напускной дерзостью скрывается мягкая и нежная натура, и мне нужно быть осторожным, чтобы не оборвать ее нежные лепестки.

1 Бутерброд или сэндвич, популярный в США. Изготовляется из длинной булочки, разрезанной вдоль и наполненной мясными продуктами, сыром, овощами и приправами.

Продолжить чтение