Лисичка для Медведева
Глава 1
– Это тебе, Медведев, читай, хлопай в ладоши и не благодари, я сегодня добрая.
– Что это?
– Читай, узнаешь.
– Да я вижу уже, вижу, что. Мне зачем это?
– На конгресс хирургов едешь – представлять нашу область, набираться опыта, так сказать, потом расскажешь нам, что видел и слышал.
– Какого опыта, Светлана Егоровна? Некогда мне, у меня дежурство сегодня еще неизвестно когда закончится. Там двух гостей со вчерашней свадьбы привезли со сломанными конечностями.
Медведев был возмущен.
Нет, он знал, когда его с самого утра вызвали в кабинет к главному врачу больницы, что ничего хорошего не будет. Только он думал, что кто-то настучал, что он превысил лимит по спирту, дал похмелиться одному страдающему.
Или полицейские пришли по заявлению пострадавшего, которому Медведев заехал кулаком за то, что плохо себя вел с женщиной, а если быть точным, сначала приставал, а потом оскорбил медицинскую сестру.
Нос он обидчику сломал, потом сам же сделал рентген и сам же все поставил на место и зафиксировал, а вот гадкий осадок от случившегося остался. А здесь какой-то конгресс хирургов, будь он неладен.
И вообще, у него отпуск через неделю, у него планы – рыбалка, баня, лес, свежий воздух: Хабаров дает свой дом на две недели в личное пользование. И Медведев этому несказанно рад, будет время подумать над жизнью и слиться с природой.
– Светлана Егоровна, я не могу. Реально не могу.
Медведев снял медицинскую шапочку с принтом рыжих мультяшных лисичек, почесал бороду и посмотрел на женщину как можно более грустным взглядом. Светлана Егоровна сидела в кресле за широким столом, заваленным бумагами, и на провокации своего работника не поддавалась:
– Нет, нет, Тимофей, и не смотри на меня так, тебе не шесть лет, и ты не мой младший внук, хотя и зовут тебя так же, и ты в том году отлично наложил ему гипс, и он до сих пор передает тебе приветы. И на конгресс поедешь, не спорь со старшими, и я тебя не боюсь, каким бы ты ни был здоровым и бородатым.
– Но почему именно я? Пошлите кого другого. У нас что, народу в больнице мало?
– Кого? Специализация «Неотложная хирургия» – твоя родная и до боли любимая. Или мне послать развеяться в столицу проктолога Симона Адамовича и уролога Михаила Наумовича? Пусть он расскажет о других важных органах, а не о костях. Вот смеху будет, прославимся на всю страну.
Светлана Егоровна взяла со стола леденец, развернула, закинула в рот – бросить курить в пятьдесят семь лет давалось трудно, но она справлялась.
– Сами съездите, развейтесь, прическу сделайте новую, платьев с собой возьмите красивых. Подружек встретите, поболтаете о жизни.
– Да, точно, а отчет в департамент здравоохранения ты будешь писать, а потом доказывать чиновникам, что нам нужен новый аппарат МРТ, который стоит бешеных денег, которых на нас нет? Или проктолог с урологом? Чтобы сразу из двух мест вышло неизвестно что, а не отчет.
– Так уж и нет никого?
– Нет, кроме твоего друга Хабарова, которого можно было послать, но он выскулил себе отпуск, медовый месяц у него, забыл? А у меня дочь того и гляди родит через неделю третьего внука. И куда они только с такой силой размножаются? Ты представляешь, третий мальчик! Так что, Медведев, не раздражай меня, едешь, и никаких возражений я не принимаю.
– Не люблю я столицу. – Медведев обреченно вздохнул.
– Ее нельзя не любить, прекращай мне такие разговоры, возьмешь у секретаря все документы, что пришли, в бухгалтерии уже тебя оформляют. Встретишься с коллегами, наберешься опыта, расскажешь о своем, у тебя его, Медведев, хоть отбавляй. Погуляешь по столице, сходишь в Третьяковку, выпьешь пива на Арбате, привезешь мне магнитик. Желаю удачи, мягкой посадки. Все, иди, мне работать надо, достал уже.
Тимофею ничего не оставалось, как, сжав зубы, выйти из кабинета главного врача и, сдержав эмоции, не хлопнуть дверью.
– Тимофей Михайлович, доброе утро, вы еще на дежурстве?
Новенькая молоденькая секретарша улыбнулась, облизнув полные губы, но улыбка застыла на миленьком личике, когда доктор посмотрел на нее недобро:
– Что там по конгрессу, давай сюда. Забыл, как тебя зовут?
– Я Лида. – Девушка надула губки, протянула конверт.
– Спасибо, Лида.
Тимофей засунул его в карман и уверенно пошел в хирургию. И вот почему он невзлюбил новую секретаршу? Ведь молоденькая, свеженькая, красивая. А все потому, что она рыжая. А рыжих с Нового года Тимофей не переносит на дух. Все они подлые, хитрые лисицы, которые так и норовят расковырять грудную клетку и сожрать сердце.
– Так, на чем мы остановились, товарищи?
В смотровой все остальные заботы словно улетучились, осталась работа, которую Медведев любил и жизни без нее не представлял. На ходу надел шапочку с лисичками, которых он терпеть не мог, перчатки и посмотрел на собравшихся.
– Мужчины рассказывали, как весело прошла свадьба друга, и хвастались тем, что невесту они знают вдоль и поперек.
– Обезболивающее не отошло?
– Нет, не отошло. Вот снимки.
– Ну, мужики, теперь у вас не только невеста друга общая, но и переломы, будет что вспомнить и внукам рассказать. Приступим?
Конец дежурства прошел спокойно, перед отъездом домой зашел в бухгалтерию, выслушал от дам слова восхищения и зависти по поводу поездки в столицу, сел в машину и, опустив голову на руки, закрыв глаза, задумался.
Нет, не любил Тимофей суету больших городов, тем более Москву. Был у него уже опыт, поехал как-то молодой и амбициозный доктор Медведев за успехом, славой и деньгами.
И не вышло ничего. Нет, может быть, все бы и получилось, если бы не ошибки в личной жизни. Если бы он встретил другого человека, а не того, кого встретил.
А потом еще новогодняя лисичка с аппендицитом из Москвы укрепила нелюбовь к столичным своими дерзкими штучками. А еще у которой на все было свое мнение, гордыня и спесь, которой Тимофей сыт по горло.
– Эй, эй, Тимофей Михайлович, эй, вы спите? Или вам плохо?
В стекло стучали пальцами, это была Лида. В глазах волнение, в другой руке стакан с кофе из соседней кофейни. Тимофей опустил стекло, потер лицо, взял из рук Лиды стакан, сделал большой глоток, поморщился.
– Слишком сладко, а сахар – это белая смерть, Лида.
– Так мне еще рано, и я молодая, мне можно. – Девушка улыбнулась, заморгала ресницами, хорошенькая она была, как с картинки.
А может, замутить, и неважно, что рыжая?
Клин, как говорится, вышибают клином, вспомнилась поговорка. Медведев мужик был свободный, холостой, не так чтобы молодой, но силен и вынослив, а женщины у него не было уже прилично так.
– Вечером свободна?
– Да. – Лида улыбнулась, намотала на палец прядь рыжих волос.
– Натуральные?
– Что?
– Волосы.
– Нет.
– Так и знал.
– Так что вечером?
– Заеду, жди.
Глава 2
– Эй, Медведь, ты спишь? Рано еще в спячку, лето.
Звонок друга разбудил Тимофея, причем это была видеосвязь, на экране смартфона было довольное обгоревшее лицо Хабарова на фоне океана. Этот гад пил коктейль, потягивая его через трубочку, вальяжно раскинувшись в шезлонге.
– И тебе доброго дня, Егор.
Тимофей потер лицо, посмотрел на настенные часы, было уже семь вечера, а это значит, что свидание с Лидой он проспал, но разочарования не было. Она наверняка звонила и писала, но Медведев действительно спал, как медведь в спячке, после дежурства.
– Точно спишь, извини, хотел узнать, как дела?
– Шикарно дела, лучше некуда дела.
Мужчина встал, с телефоном в руке прошел на кухню, поставил его на стол, подпер кружкой с медицинской тематикой, им такие дарили женщины на двадцать третье февраля. Хирургу Медведеву досталась кружка с картинкой скелета с гипсом на ноге и руке.
– Прими мои поздравления.
– Знаешь уже, да? И какая такая сорока на хвосте прямо до Мальдивских островов принесла новость?
– Нет никакой сороки, есть чат, в который ты заходить не хочешь, а там много интересного.
– Ну да, да, чат, как я мог забыть?
Тимофей достал из холодильника холодную минеральную воду, начал пить прямо из бутылки. Голова болела, словно с похмелья, и сны какие-то странные снились. Надо было не ложиться днем спать.
– Когда выдвигаешься?
– Куда?
– На конгресс.
– Тебе вообще какое дело? У тебя, Хабаров, медовый месяц, наслаждайся, не отвлекайся от молодой красивой жены, это вредно для здоровья. И вот мне кажется, что это твоих рук дело.
– Что именно?
– Конгресс этот, будь он неладен.
– Я не такой могущественный, чтобы со всей страны собрать хирургов, чтобы бесить тебя. И заметь, там всего пять дней, моргнуть не успеешь, считай, отпуск начался раньше, а потом сразу ко мне, в лес. Ключи под кадкой с елью, заселяйся и отдыхай, даже можешь и не один, только дров наруби.
– Хорошо, спасибо, нарублю. Черт, Лида.
Тимофей сказал имя секретаря главного врача вслух – а звонила именно она, – поморщился.
– Лида? Что за Лида? Это та самая, рыжая секретарша?
– Нет, это не она, все, Хабаров, пока, жене привет, отдыхай.
– Эй…
Тимофей отключился, Лида продолжала звонить, а Медведев, как малолетка, мялся, не зная, отвечать или нет. Ответил:
– Извини, Лида, заснул.
– Ничего страшного, а я вот ждала вас, ждала, а потом пошла в бар, тут недалеко от больницы, и напилась.
Девушка икнула, Тимофей пошел в ванную комнату, надо было принять душ, взбодриться. Послышались какие-то посторонние голоса, к Лиде кто-то приставал.
– Лялька, а давай еще выпьем и поедем ко мне?
– Отстань, я сказала, что не хочу никуда ехать. Уйди, противный. Так вот, о чем я говорила?
– Как бар называется?
– Не знаю, но он рядом с больницей, через пару остановок, недавно открылся.
По голосу было понятно, что еще немного, и Лида поедет в гости к тому противному, что клеил ее, а значит, нужно спасать. Иначе случится непредвиденное, и в этом Медведев будет винить только себя.
– Жди. Сиди на месте и жди. Скоро приеду.
– О, как здорово, я буду ждать, обязательно буду, только вы не обманывайте, Тимофей Михайлович.
Обманывать, тем более девушек, Тимофей Михайлович не любил, поэтому душ пришлось отменить, умыться, почистить зубы, быстро надеть футболку, джинсы, кроссовки, взять ключи от машины, закрыть квартиру и спуститься на улицу.
Если эта клуша Лида за время его пути до бара напьется и расслабится, то, считай, спасательная операция пройдет зря. Странно было думать и переживать о том, что девушка может расслабиться прямо в баре. Когда Медведев как раз этим вечером собирался расслабить Лиду сам и затащить в свою постель.
Странно вообще в свои тридцать пять лет было думать о таком.
В этом возврате нужно спешить домой, заезжать по пути в магазин, покупать продукты, забирать детей из детского сада или секции. Спорить с женой, куда поедут в отпуск, думать о том, стоит ли покупать дачу и прочие мелочи, из которых состоит жизнь, но точно заниматься не тем, чем сейчас занимался Медведев.
А ведь он реально пытался, и не один раз, даже любил. Но обе его попытки закончились ничем, обе его спутницы пытались прогнуть его под себя, а Медведев непрогибаем. Медведев – камень, кремень, скала и осел, как его назвала на прощание Элина.
Нет, вот только о ней думать и вспоминать не стоит.
Элина для него табу.
Запрет.
Закрытая зона.
Хоть и носит он на работе шапочку с лисичками и даже в квартире остались ее вещи, от которых Тимофей никак не может избавиться, на что психологи бы сказали, что это плохой знак. Знает он все знаки, а вот выкинуть ничего не может.
Пока пытался не думать о бывшей лисичке, которую ему послал Дед Мороз в новогоднюю ночь с аппендицитом, но вспоминал, приехал к бару. С виду все было прилично, даже название «Два пирата», а вот внутри уже царил бардак, хотя был всего девятый час вечера.
Лиду нашел сразу, около нее толклись уже три мужика и настойчиво предлагали девушке выпить.
– Нет, я не пью водку, фу… Она противная.
– А пиво?
– И пиво не пью, я люблю мартини.
– Бармен, нам бутылку мартини!
– Отставить мартини, девушка уходит, ей завтра на работу.
– Мужик, а ты кто такой?
Пять пар глаз уставились на Медведева. Бармен – вопросительно, трое потенциальных кавалеров Лиды – с вызовом, а вот сама Лида – с нескрываемой любовью в глазах.
– Отец я ее.
– Папа? – Лида икнула и поерзала на высоком стуле.
– Папа, папа, а ты кого ждала? Пошли домой.
Ситуация, конечно, была комичная, но что еще оставалось делать? Тимофей дернул девушку за руку, вывел ее на улицу, пока не началась драка, которая ему не нужна. Поволок Лиду до внедорожника, запихнул в салон:
– Адрес говори.
– Плеханова, пять. А вы правда приехали меня спасать?
– Твою жопу я приехал спасать, дура.
– А что не так с жопой?
– Все с ней так, только думать ей часто не надо, опасно это.
– А я вам нравлюсь, Тимофей Михайлович? – Лида пошла в пьяное наступление, нелепо привлекая к себе внимание.
– Нет.
– Нет? А как же…
– Ошибка, ты же знаешь, не люблю я рыжих.
– А я перекрашусь. Хотите блондинку?
– Нет.
– Это все после вашей бывшей? Той, что была зимой? Она вам разбила сердце?
– Что за глупости, Лида, нет у меня сердца, у меня там кость, я хирург.
– Но говорят, что эта столичная богатая штучка звала вас в Москву и предлагала целую клинику. А вы не продались и бросили ее.
Ну, если в пересказе коллег, то примерно так все и было, только с большей долей драматизма, со скандалом и битьем посуды.
А Медведев кремень, камень, скала, он не продается, но и посуды в доме осталось мало.
Глава 3
Элина лениво помешивала ложкой в чашке кофе и смотрела в окно.
Начало лета в столице выдалось жарким и душным, но все, кажется, были этому рады. По улице гуляли туристы, фотографировались, разглядывали достопримечательности исторического центра. Они были шумными, яркими, даже в глазах рябило.
В прохладе кондиционеров ресторана за спиной щебетали три подружки, обсуждая скорую поездку на море, они были счастливы в предвкушении отличного отдыха. Каждый делился тем, что слышал от знакомых о тех местах, куда они поедут.
Жизнь кипела.
А вот Элину не радовало ничто и никто.
Даже сидящий напротив очень привлекательный мужчина в дорогом, нет, в бесстыдно дорогом костюме, с такими же бесстыдно дорогими часами, запонками и с брошенным небрежно портсигаром на столе. Все в нем кричало о роскоши и богатстве и вызывало восхищение, как легко он это все принимает.
Но вот рыжеволосую девушку, сидящую напротив него, это раздражало.
Мужчина хмурил красивые брови, трогал модную щетину пальцами, смотрел на свою спутницу голубыми холодными глазами и разговаривал по телефону.
Точнее, он слушал собеседника, но сам вид этого дорогого и богатого мужчины не сулил тому, кто находится по ту сторону связи, ничего хорошего. Элина была уверена на сто процентов: он уволит того, кто звонит, потому что услышанные новости надменному голубоглазому брюнету не нравились.
Трем подружкам, обсуждающим отдых, не мешало пожирать взглядом этого импозантного красавца, сошедшего с обложки глянца, где пишут о богачах, их состоянии и количестве квартир и яхт.
Элина видела это в отражении зеркала, и ее это никак не трогало.
Последнее время, а уж если сказать точно, то вот уже пятый месяц, ее не трогало и не вызывало эмоций ничего.
– Элина, солнышко, что опять не так?
Девушка медленно повернулась, оторвала свой взгляд от созерцания толпы туристов на улице и обратила свое внимание на мужчину.
Да, Стравинский был красив как бог – что есть, то есть.
При этом умен, хорошо сложен, везде, где надо, у него было подкачано и скульптурировано. Костюм сидел как влитой, сшитый, кстати, в Англии на заказ, по его размерам и лекалам, Всеволод специально летает туда раз в три месяца за новыми шмотками.
Волосок к волоску, блеск бриллиантовых запонок, маникюр, была даже эпиляция в интимных местах. Он словно был инородным телом в окружении простых смертных. Всеволод всем своим видом делал одолжение обществу и прощал его за то, что оно находится по чистой случайности рядом с ним.
Элина даже думала, если бы он мог, он трахал бы себя сам.
– Так в чем дело, солнышко?
«Солнышко» подавило в себе импульсивное желание плеснуть в лицо Всеволода остатки остывшего кофе. Оно возникло импульсивно, а психолог говорит, что первые вспышки необходимо гасить сразу, любым способом отвлекаясь на детали.
– Слушай, тебе не жарко?
– Ты о чем? – Стравинский не понял вопроса. Элина умела выбить его из колеи.
– В костюме в такую жару. Тебе не жарко?
Девушка покрутила пальцами чашку с кофе и отодвинула ее от греха подальше. Хотя вышла бы красивая сцена, все были бы в шоке, а потом аплодировали.
– Нет, я не хожу по улицам, там, где я нахожусь, везде кондиционеры. Но твой недовольный взгляд говорит не о том, что ты волнуешься о моем состоянии. Элина, что не так?
Да, что не так?
Элина Эдуардовна, что в вашей жизни постоянно не так?
Неужели ваша богатая и сытая жизнь вам надоела и сидит в печенках и вам хочется чего-то нового и непривычно-необычного, не такого роскошного мужичка и не такого обеда в центре Москвы?
Всеволод бросил взгляд на свой телефон, пришло сообщение, он прочел его, но не ответил, положил на стол экраном вниз. Эта его особенность Элину тоже раздражала, вечно были какие-то тайны.
Вот она ничего не скрывала, ее телефон всегда лежал на видном месте, экраном вверх. И плевать она хотела, что ей сможет кто-то что-то предъявить за какие-то сообщения.
– Так что не так, солнышко? – Всеволод накрыл пальцы девушки ладонью.
– Сколько раз я тебя просила, – Элина придвинулась и заглянула в глаза красавцу, – не надо называть меня «солнышко», я этого терпеть не могу.
Вышло громко, подружки за соседним столом обернулись, Элина так и представила в их глазах сочувствие. Мол, ну что за стерва и сука досталась этому Аполлону?
– Я любя, милая.
Милая?
Ну, это еще куда ни шло.
– Я понимаю твою нервозность последнее время, но я обещаю, дай мне пару дней, я дожму финнов, и мы уедем на море, нет, лучше на океан. Только ты и я, бунгало, фрукты, вино, прозрачная вода и яркие рыбки.
«Только ты и я» пугало.
Элина не хотела на море или океан, а уж тем более в бунгало со Всеволодом. Хотелось шпрот на черный хлеб, апельсинового сока из пакета и запотевшей бутылки водки из морозильной камеры.
И к чему все это, рыжая красавица не понимала.
Она точно не беременна.
– Слушай, а у них в меню есть шпроты?
Девушка освободила свою руку, начала листать меню, где была какая-то иностранная дичь и ничего из человеческой еды.
– Шпроты? Какие шпроты?
– Сева, ты никогда не ел шпрот?
– Можно подумать, ты их ела.
– Да.
Стравинский уже думал, что перестал удивляться этой молодой женщине, но нет, это продолжалось.
– Ах да, я забыла, ты же родился с золотой погремушкой в жопе. Извини, вопрос закрыт. Что за ресторан? Официант, можно попросить вас подойти?
На телефон Стравинского вновь пришло сообщение, на красивом лице отразилось недовольство.
– И ответь уже там всем, кому надо ответить, бесишь меня. О, наконец вы пришли. У вас есть шпроты?
– Что, простите?
– Ш-п-р-о-т-ы, что непонятного в этом слове? И черный хлеб?
Официант посмотрел на Элину как на полоумную, бросив взгляд на ее спутника, поджал губы и кивнул:
– Да, конечно, через пару минут все будет. Какой фирмы шпроты предпочитаете?
Перед ним сидели постоянные клиенты, а один из них – это был мужчина – являлся шурином владельца ресторана. Им просить можно было все что угодно, хоть шпроты, хоть кильку, хоть бычки в томате.
– Самой лучшей фирмы.
– Желаете что-то еще под шпроты?
– Водки, только холодной.
– Элина?
– Мне можно, я не на работе, а ты, Стравинский, давай вали к финнам, оставь меня одну, мне надо подумать.
– Но два часа дня, какая водка?
– Да, кстати, какая у вас водка? – Девушка вновь обратилась к официанту.
– Самая лучшая.
– Несите.
Элина не помнила, какую они пили зимой после ее аппендицита на тесной кухне Медведева, но она была самой вкусной, на этикетке, кстати, был нарисован медведь. А еще она пилась как вода, поцелуи Тимофея были крепче, вот от чего сносило голову.
Соседки захихикали, а вот Стравинский был недоволен. Предложение руки и сердца было согласовано с отцом Элины, тот был только «за», а вот сама потенциальная невеста и жена, как рыба, вырывалась из рук.
Сейчас она хочет шпрот и водки, а завтра что?
Но лучше бы Всеволод об этом не думал, а сосредоточился на финнах. Завтра его ждал сюрприз.
Глава 4
Пробуждение Элины было нерадостным.
Девушка открыла один глаз, потом второй, тут же их снова закрыла и накрылась одеялом с головой. Шторы были не задернуты, через стекла пробивалось яркое июньское солнце, а вот в спальне было холодно: кондиционер работал на полную мощность.
И зачем только она вчера напилась? Так ведь и выпила немного, водка, как и обещали, была хорошая, шпроты с хлебом зашли под нее отлично. Всеволод гундел и смотрел недовольно, а Элине это доставляло истинное удовольствие.
И как так ее угораздило с ним познакомиться? Ах да, это все папа, как раз в период душевных переживаний дочери подсунул ей такого галантного и нудного кавалера.
Вообще, бесить и раздражать людей Элина умела с детства. Единственная дочь очень богатого родителя никогда ни в чем не нуждалась. Отец давал ей все, что только она ни попросит, все, кроме человеческого внимания и отцовской любви и заботы.
Да и когда ему было это делать? Надо было поднимать и удерживать на плаву бизнес, а потом еще один и еще. Газеты, заводы, пароходы. Доход увеличивался, возможность купить весь мир и немного больше росла, но также очерствело сердце.
За свои двадцать семь лет Элина Эдуардовна Саранцева крови всем выпила много, конечно, в переносном смысле. И мужчины у нее были те, которых она сама хотела, бывало, даже просто ради некоего эгоистического интереса уводила их у подруг, но так же легко к ним охладевала.
Девушка была уверена, что все, все молодые люди, что знакомились с ней и хотели завести отношения, делали это исключительно из-за того, что у нее очень богатый и влиятельный отец. Все хотели поиметь выгоду, урвать свой куш, влиться в компанию, семью, бизнес.
Это было печально и обидно.
Поняла такой расклад Элина не сразу, а подсказать было некому. Ах нет, было кому, те же подруги, у которых она уводила мужиков, раскрыли как-то глаза.
С тех пор нет у нее подруг. Хотя все было и так очевидно, Элина была неглупой, даже имела два высших образования, которые никак не помогут в жизни и не сделают тебя мудрее.
Но все-таки в этой не такой уж и большой массе ухажеров и потенциальных мужей нашелся один, нет, даже два, но первого в расчет брать не будем. Волков попал под горячую руку, Сергей стал ее блажью, он не стремился заполучить ее как трофей и выбиться в люди, а Элине это не понравилось, и пришлось немного попортить ему жизнь, за что она потом даже извинилась.
А вот второй мужчина разбил холодное сердце рыжей королевы, а перед этим вырезал аппендицит. Все случилось в самый канун Нового года, когда в одном милом провинциальном городе за сотни километров от столицы Элину Саранцеву скрутила адская боль внизу живота.
Приемный покой и сама больница, как и доктор, не вызывали доверия, но звонить папе, который как раз в это время с какой-то малолеткой – моложе дочери – зависал на Сейшелах, Элина не стала. Как и ждать вертолета с бригадой спасателей после этого звонка.
Бородатый и наглый хирург в смешной шапочке внимательно ее осматривал, называя Лисичкой, так фривольно к Элине не обращался никто. Потом он подмигнул, сказал, что все будет отлично и шрама практически не будет заметно. Увез ее в операционную, и последнее, что помнила Элина, это его красивые карие глаза.
Вместе с аппендиксом он, кажется, вырезал сердце и забрал его себе.
Но это только ее фантазии, а вот шрам остался.
Элина прижала ладонь к правому боку, нащупала там пальцами тонкий шрам, обманул, говорил, что ничего не останется. Осталось.
Прикусила губу, чтобы не расплакаться, откинула одеяло и посмотрела в потолок. Нет, она не будет плакать, нет, хватит. И вообще, куда пропала та циничная сука Элина Эдуардовна и откуда на ее месте появилась милая Лисичка?
Нет, надо что-то делать.
Но Элина не знала что, и все никак не могла вернуть себя прежнюю и забыть все, что было пять месяцев назад. Работа, которой она все-таки решила заняться, не отвлекала, хотя были новые проекты, и она даже сделала пару дизайнов открытых пространств для бизнеса и двух ресторанов.
Путешествия не приносили былого удовольствия, алкоголь не то что не был выходом, он просто ей не нравился. Хотя вот водка вчера пошла хорошо вместе со шпротами, от которых во рту противный привкус, а еще желудок сводит спазмами.
Стравинский еще пристал со своим отпуском и лощеной мордой. А Элине хотелось не его морду, а другую – бородатую и лохматую морду Медведева.
– Так, все, хватит.
Девушка резко вскочила на ноги, широкая футболка спала с плеча, это был ее трофей – футболка того самого хирурга Медведева, малое, что она могла у него украсть, если учесть, что он украл ее сердце. Выключила кондиционер, открыла настежь окно, впуская в комнату еще не прогретый солнцем воздух душной столицы, и пошла в душ.
– Алиса, включи музыку.
Пока стояла под упругими струями воды и приходила в себя, слушая музыку, в груди нарастало волнение, словно надвигалось что-то неизбежное, что может изменить ее жизнь.
Вышла из душа, обернулась полотенцем, оставляя следы на черном кафеле пола, ушла на кухню, включила кофеварку и телевизор. Шла какая-то передача, показывали природу, отдыхающих людей.
– Алиса, выключи музыку.
Прислушалась к тому, что говорит милая девушка.
– Наша программа рассчитана на людей, которые устали, и не просто устали физически, а еще и духовно. Которые не могут найти дальнейший жизненный путь, избавиться и перезагрузиться от эмоционального выгорания.
– Что же вы предлагаете? – Ведущий задал вопрос.
– Ретрит. Он позволяет на какое-то время выйти из привычной жизни, побыть в пространстве с собственным сознанием, с природой. Позволяет отключить наш интеллект на некоторое время, дать нашему мозгу отдых, разгрузку. Дает возможность освободиться от напряжения и сделать шаг за пределы своих текущих ограничений, установок. Чтоб перезагрузиться и все переосмыслить, мы и выбираем ретрит.
– А что именно предлагает ваш центр?
– Вы выезжаете в другое место, непривычное для вас, подальше от города, от людей. Находитесь там без связи, телефона, книг, без получения любой информации. Там вы хотите освободиться от напряжения, которое внутри вас, от стресса, от постоянных забот, побыть наедине с собой.
А вот это показалось Элине интересным, девушка налила кофе, интервью закончилось, она взяла телефон и стала искать информацию о центре, предлагающем такую интересную услугу.
Вот то, что ей было нужно. Именно побыть наедине с собой, разобраться, перенастроить себя, стать новой версией Элины и двигаться дальше.
Глава 5
Дождавшись десяти часов утра и уже практически начав собирать чемодан, Элина наконец дозвонилась до того самого центра, владелицу которого показывали в новостях. Хотелось поехать уже туда, и неважно куда, хоть на край света, девушка была к этому готова.
И приятной новостью стало то, что ближайший ретрит будет групповым и пройдет он в течение пяти дней за городом, в живописном и практически уединенном месте под названием «Сосновый Берег».
Но, судя по картинкам в Интернете, не такое это было и уединенное место. «Сосновый Берег» оказался элитным загородным клубом, там можно было не только отдохнуть, но и провести переговоры и даже сыграть свадьбу.
Имелись центральный корпус, два бассейна, закрытый и открытый, теннисный корт, ресторан и кафе, отдельные домики для проживания и даже вилла. Но все было вполне мило и с умом разбросано по территории. Все-таки комфорт для Элины имел значение, а еще эстетическая красота.
Ехать на самом деле на край света, жить в лачуге в лесу и ходить по нужде под куст никак не хотелось даже ради того, чтобы перезагрузить сознание и познать свой внутренний мир. Лучше это было делать с комфортом и в близости к цивилизации.
Узнав всю необходимую информацию и переведя деньги – кстати, не так уж и мало, но это не имело значения, – Элина продолжила сборы. Решено – значит, решено. Отдых не повредит, а ей действительно надо немного разобраться в себе и понять, куда дальше двигаться.
Но вот когда позвонил отец, Элина поморщилась. Говорить ему о своих планах не хотелось, она девочка большая, никому ничего докладывать не должна, и контролировать ее не нужно.
– Привет, папуля.
– Привет, дочь, как настроение?
– Когда ты спрашиваешь, как у меня настроение, то у меня ощущение, что ты мне скоро его испортишь.
– Нет, когда такое было?
– Было, не буду напоминать.
Действительно было, и не один раз, можно перечислять долго, но Элина не хотела этого делать.
– Что у вас с Всеволодом?
– С кем?
– Со Стравинским.
– Не знаю, о ком ты говоришь.
– Элина!
– А что у меня с ним должно быть? Вчера виделись.
– Мне уже рассказали, что ты пила водку и закусывала шпротами.
– Кто? Сева донес?
– Неважно.
– Ну, если неважно, то я взрослая девочка и могу пить любой воспламеняющийся напиток и закусывать его любым продуктом.
– Но… ты должна вести себя прилично.
– Кто бы говорил о приличии, папа, ты недавно отдыхал с девушкой, которая моложе меня, я видела ваши фото в новостных лентах, меня чуть не стошнило.
– Я взрослый, и это моя жизнь.
– Хочу тебе напомнить, что я тоже взрослая и это моя жизнь. И все, считай, что ты меня воспитывал, я приняла к сведению. Еще вопросы будут? Мне некогда.
– Что у вас с Всеволодом?
Это начинало раздражать. А что вообще у них с Всеволодом? Он зануда, Элина его зачем-то терпит, надо только разобраться – зачем?
– У нас все хорошо. Стравинский обещал разобраться с финнами, и мы рванем в отпуск на острова – греть булки и тратить его деньги.
Пришлось соврать родителю, но это было сделано в гуманных целях, чтобы не тревожить нервы тому самому родителю. Счастливое неведение – это лучший рецепт от головной боли.
– Я этому очень рад, но открою тайну: на отдыхе тебя ждет сюрприз.
Что там за сюрприз ждет Элину, ей узнать не удалось: в домофон позвонили, пришлось проститься с отцом и пойти открывать дверь.
Элина заказала пиццу, после вчерашней водки и шпрот есть хотелось смертельно, а в холодильнике, кроме обезжиренного йогурта и одного яблока, ничего не было.
Это его хозяйка сидела до водки и шпрот на диете, худела, так сказать, к лету. Но сейчас можно забить на это, вечером она отправляется за город, где начнет духовную практику очищения и самопознания.
Но пока об этом приходилось только мечтать, так как на пороге вместе с доставщиком пиццы появился Всеволод с цветами.
– У нас праздник?
– Мне не нужен праздник, чтобы дарить цветы любимой девушке.
Элина приняла букет, составленный изощренным флористом, слишком замысловатый – из орхидей и каких-то экзотических цветов. Доставщик смотрел косо, но при этом улыбнулся и подмигнул девушке – видимо, ее леопардовый халатик, едва прикрывающий задницу, его покорил.
– Спасибо, конечно, а почему ты не с финнами?
– Подождут, заехал поцеловать тебя.
Всеволод поправил запонки на рукавах, не дал Элине даже поставить цветы в вазу, прижал к себе и накрыл ее губы своими. Девушка прислушалась к ощущениям, но ничего не уловила, лишь в животе заурчало от голода.
Вот разберется она с собой и займется этим модником, надо давно его отшить, а то и так задержался рядом. Но со Стравинским было весело, он терпел все издевки рыжей избалованной девицы, делал шикарные подарки, цветы вот таскал.
– Хочу тебя безумно.
Букет упал на пол, рассыпался, Всеволод распахнул халат Элины, начал целовать шею, грудь, опустился на колени и замер.
Зазвонил телефон в кармане пиджака, но он не спешил отвечать.
– Я хочу, чтобы ты ее свела.
– Ты о чем? – Элина сделала вид, что не поняла фразы.
– О ней, когда я вижу ее, мне хочется лично содрать ее с твоей кожи.
Всеволода, как истинного педанта, раздражали некоторые мелочи, он мог на них зациклиться, и тогда весь былой настрой к чему-либо пропадал. Вот и сейчас это случилось снова, как только он видел эту татуировку, пропадал не только настрой, но и эрекция, а с этим у него никогда проблем не было.
– Нет. Когда и что сводить, а также набивать на своем теле, решаю я сама. И ответь уже на звонок, раздражает.
Девушка отошла, откинув за плечо длинные рыжие волосы, они блеснули в солнечных лучах, запахнула халат и ушла на кухню есть пиццу. Откусила большой кусок, зажмурив глаза, начала жевать.
Нет, это ее татуировка, она закрывает тот самый шрам от аппендицита, но она со значением и тайным смыслом. Небольшой шрам закрывал след от медвежьей лапы.
Стравинский не мог знать, почему именно лапа и почему именно медвежья, они познакомились позже зимнего и такого горячего романа Элины. Так что пусть катится к черту со своими просьбами и желаниями.
Всеволод ушел, что-то сказал, поцеловал девушку в макушку, Элина не расслышала, пусть говорит, что хочет, вечером ее уже не будет в городе, а вернется она совсем другим человеком.
Как же порой мы, не зная того сами, идем в руки к своей судьбе, но все равно бываем не готовы к встрече с ней.
Глава 6
Тимофей Медведев не любил суету больших городов.
Он не мог понять причину происхождения этой нелюбви, не хотел копаться в себе и анализировать, не любил – и все. Может быть, потому что с большим городом был связан не совсем удачный период его жизни, а может, потому что как раз тот самый большой город не принял его.
Москва встретила жарой и своей привычной суетой. Пробки, пробки, пробки. Все куда-то ехали, и этому не было конца. Это была малая часть того, что мужчина не любил, а еще Медведев устал, почти шесть часов за рулем, и все для того, чтобы попасть из одной пробки в другую.
И зачем он только согласился на эту конференцию? Так и не согласиться не мог: главврач ясно дала понять, что кроме него некому. Можно было, конечно, поломаться, встать в позу, но радовало и грело душу то, что нужно потерпеть всего пять дней, а дальше отпуск.
Поерзал на сиденье, задница устала жутко, хотелось выйти из машины и пойти пешком, и неважно, как далеко. Хорошо еще, что работал кондиционер, а то можно было приехать на регистрацию участников потным вареным вареником.
Навигатор показывал жирную красную линию в три полосы и еще пятьдесят километров до точки прибытия.
Нет, не любил Медведев столицу, да, все было красиво, ярко, чисто, Москва жила своей, только ей известной жизнью, и каждый, кто попадал в ее жерло, должен был принять этот уклад. Не верила Москва слезам, соплям и не принимала слабостей, а слабаков выплевывала перемолотыми.
– Да чтоб тебя… Вот же сука…
Движение тронулось, но не успел Медведев перестроиться в другой ряд, что просил сделать регистратор, как его подрезал красный «порше», внедорожник дернулся, чуть не создав ДТП. Не хватало еще застрять здесь до ночи, даже ладони вспотели и пот побежал по вискам.
Медведев хотел выйти, взять из-под сиденья биту и сделать отбивную из водителя «порше», но телефонный звонок его отвлек, а звонило начальство.
– Алло, да, я слушаю, – ответил нервно, сжимая руль, матерясь сквозь зубы.
– Добрался?
– Нет. Острое желание развернуться.
– Нельзя, Медведев, нельзя. Но чего я звоню-то? Задание тебе, не в службу, а в дружбу: заедь к племяшке моей, она передать должна кое-что.
– Что? Вы с ума сошли, Светлана Егоровна? Какая племяшка? Я в пробке стою, которой нет конца, у меня в навигаторе адрес один забит, нет, нет, я сейчас никуда не поеду.
– Хорошо, не сейчас, на обратном пути, она будет ждать, и она тебе понравится.
– Так, стоп, никаких «понравится», мы это уже проходили.
– Тимофей, не будь таким противным, тебе это не идет. И я прошу тебя по-человечески.
Медведев вздохнул, если по-человечески, то можно, он очень человечный и понимающий, он придет на помощь и, конечно, заедет куда надо, но не сейчас.
– Хорошо, на обратном пути, скиньте адрес и телефон ее.
– Спасибо, Медведев, тебе привет, кстати, от Лиды. Что там между вами произошло? Ты смотри мне, разобьешь девчонке сердце, а она такая молодая, утром вот плакала.
– Все, отбой, некогда мне, Светлана Егоровна, очень напряженное движение, это же столица, того и гляди не ты, так в тебя какая-нибудь пижонская дорогая тачка впишется.
Медведев отключился, взял бутылку воды с соседнего сиденья, выпил остатки несколькими жадными глотками, проклиная все и всех на свете, и эту поездку в первую очередь. Лида еще эта. И как так его угораздило связаться с ней? Хорошо, что еще ничего не было между ними, а девчонка взяла и уже влюбилась и вопросы-то задавала каверзные, царапая ими сердце.
Вот почему он не любит рыжих?
Да любит он их, любит, но только не всех, а одну – рыжую лисичку, которая своими острыми ноготками расковыряла душу и проникла в нее, свернувшись там клубочком, так удобно устроившись. Месяц, что они провели вместе, кажется, прошел как один миг… и в то же время как целая вечность.
Она привлекла его сразу – своими зелеными глазами с хитрым блеском, растрепанными рыжими длинными волосами и той уверенностью и наглостью, с которой смотрела. Тимофей вспомнил, как они познакомились, ухмыльнулся, а ведь тогда и не предполагал, что между ними так все далеко зайдет.
Странную пациентку привезли в канун Нового года, Медведев тогда дежурил.
– Волков, ты только не оставляй меня здесь, пожалуйста, я же помру в этой дыре, здесь нет медицины.
– Это как это нет медицины? А мы тут чем, по-вашему, занимаемся? – Медведев зашел в кабинет и сразу начал с вопросов. – И что случилось с Лисичкой-сестричкой? Показывай, где болит? Вы кто? Муж? Сват? Брат?
– Коллега, – ее сопровождающий ответил сразу.
– Значит так, коллега, мы поговорим с Лисичкой, а ты погуляй, ок? Не переживай, все будет хорошо, от доктора Медведева еще никого в морг не увезли.
Он подмигнул, коллега понял и вышел из смотровой.
Медведев тогда всего пара часов как заступил на смену, но уже в клинике была суматоха. Тридцать первого декабря, как назло, у всех все обострялось и ломалось.
Но рыжая девица в норковом манто стала отрадой для его глаз.
– Ну рассказывай, Лисичка, что случилось?
– Больно.
– Где?
– Здесь. – Она задрала кофту, показывая на пах справа, поморщилась от боли, когда он стал ее ощупывать, надавливая крупными пальцами на больное место и хмуря брови. – Эй, аккуратней можно?
– Давно болит?
– Нет, точнее, давно, но так резко – совсем недавно. Что это? Я умру, да?
– Ты пила сегодня?
– Нет.
– Врать нехорошо.
– Немного, всего лишь шампанское.
Тимофей снова нахмурил густые брови.
– Я умру, да?
– Не в мою смену, Лисичка.
Медведев подмигнул, ему понравилась эта девица, к рыжим Тимофей был неравнодушен всегда, а эта была горячей штучкой. Вон как сверкает глазами, а еще корчит недотрогу, несмотря на то что без белья.
– Я Элина. И не надо склонять меня звериными именами.
Дерзкая штучка с острым аппендицитом – это было интересно, почти подарок на Новый год.
Так и вышло, подарок оказался шикарным, как и ее тело, как и то, как она спала, а потом приходила в себя и смотрела на Тимофея затуманенным взглядом, а он уже поплыл.
Натуральным образом поплыл, как подросток, а когда Лисичка облизнула пересохшие губы, единственное, что хотелось, это впиться в них жадным поцелуем. Но Медведев себя остановил, на работе вроде как был, хоть и смена его закончилась, но он остался, чтобы проверить.
Все случилось между ними через неделю, было неземное притяжение, и даже операция недавняя не остановила, а Тимофей был максимально аккуратен и нежен.
Автомобильный сигнал вернул в реальность, Медведев задумался, вовремя не тронулся с места, а люди все нервные вокруг. Через ряд, на пару машин вперед стоял тот самый «порше», и Тимофею показалось, что за рулем сидит девушка с рыжими волосами.
Глава 7
Когда навигатор вывел Медведева к базе отдыха, расступились высокие сосны и открылся вполне приличный вид. Теперь Тимофей понял выражение «дорого-богато».
Было действительно и дорого, и богато. Парковка усыпана сплошь дорогими тачками, даже его приличный и недешевый внедорожник, к тому же пыльный, смотрелся инородным телом.
Глаз сразу выцепил красный «порше», но на номер того «порше», что подрезал его, Тимофей внимания не обратил, поэтому идти пинать колеса и ждать хозяина было глупо. Хотя, может быть, это и стоило сделать или спросить у кого-то из местных, чья тачка, что-то соврать, разведать, разузнать, но не хотел Медведев этого делать.
Тимофей припарковался, но выходить не спешил, читая сообщения. Главный врач давала очередные ценные указания и еще напомнила непременно заехать к племяннице. Лида извинялась, она это уже делала третий день и этим весьма утомила, Хабаров слал фотки с медового месяца, чем раздражал.
А вот Медведеву было не до отдыха, предстояло пять дней делать умное лицо и мечтать о том, как он наконец окажется в заслуженном отпуске.
Выдохнул, посмотрел на себя в зеркало, провел пальцами по отросшей бороде, поправил мятую рубашку. Ладно, и так сойдет на первый раз, если что – в номере примет душ и наденет свежую рубашку.
– Эй, привет!
Не успел выйти из машины, взять дорожную сумку и закрыть дверь, как замер от испуга. Голос был звонким, резал воздух, Тимофей поморщился и обернулся:
– И вам здравствуйте, незачем так кричать, я не глухой.
– Ой, извините, это нервное, я впервые на таком важном мероприятии. У меня даже мурашки по коже, посмотрите.
Перед Медведевым стояла девушка – блондинка, круглое лицо, светлое платье, полненькая, невысокая, она улыбалась и держала ручку большого чемодана, протягивала руку, показывая свои мурашки.
– Я Варвара. Варвара Назарова. Вы же на конгресс?
– А если нет?
– Нет? – Девушка испуганно обернулась. – Наверное, на свадьбу?
– Почему на свадьбу?
– Я читала об этом месте, здесь модно играть свадьбы, очень дорогое место и свадьбы дорогие, а вообще, я думаю, что не стоит играть дорогую свадьбу, это же сколько денег на ветер, даже представить страшно. Это же сколько можно было бы тогда всего купить? А еще здесь можно проводить перезагрузки…
– Так, стоп, Варвара!
Медведев прервал поток речи новой знакомой, так можно было стоять и слушать ее бесконечно, а хотелось умыться, да и пожрать.
– Извините, я волнуюсь.
– Откуда ты, Варвара Назарова? И в каком месте ты хирург, что тебя послали на конгресс хирургов?
Девушка надула щеки, вопрос ее обидел, она бы охотнее рассуждала о свадьбах.
– Вообще-то, я хирург, и неплохой, просто выгляжу молодо. И я из Житомира.
– Прекрасно, Варвара из Житомира, я Медведев, можно Тимофей. Пойдем, вдвоем веселее, а то заблудимся в этом роскошном пространстве.
– Да, точно, заблудиться здесь можно, но до чего красиво, я такую красоту только в сериалах видела.
Медведев шел впереди, следом шагала новая знакомая из Житомира, колесики ее чемодана монотонно шумели по парковке, а рот ни на секунду не закрывался.
– Но если мы поторопимся, то можем успеть на обед, я прочла программу конгресса, все начнется вечером в центральном зале, а завтрак, обед и ужин – шведский стол. Ой, я страсть как люблю шведские столы.
Шли, к радости Тимофея, недолго, самое приметное здание оказалось с ресепшеном, там была и зона регистрации на конгресс, народу было достаточно, все солидные мужчины в костюмах.
– У вас плюс один? – Девушка на ресепшене задала вопрос и с улыбкой посмотрела на Медведева.
– В смысле?
– У вас номер на двоих.
– Да? Ну хорошо.
– С Назаровым.
– Это я, я, только вы перепутали, я не Назаров, а Назарова.
– Да твою же мать. – Медведев выругался, не стесняясь, потому что ходить голышом после душа, как он любил это делать, ему теперь не светит. И вообще, он эту Варвару не вынесет больше десяти минут.
– Не волнуйтесь, мужчина, мы обязательно что-нибудь придумаем, хотя, конечно, все номера заняты, но мы сейчас все уладим.
Девушка за стойкой была озадачена, начала кому-то звонить, объяснять ситуацию. Варвара переминалась с ноги на ногу, косилась на нового знакомого, мужчина он был видный, высокий, крупный, бородатый, чистый медведь, фамилия ему шла.
– Вы пока можете оставить багаж и пройти в ресторан на обед.
В животе Медведева заурчало, он бы не отказался сейчас от борща с черным хлебом, а еще от кильки и водки. Про кильку и водку вспоминать не стоило, сразу пошел ряд ассоциаций и последствий, к чему этот набор привел один раз.
Как раз в это время за окном прошли несколько девушек, и одна из них была с рыжими длинными волосами. Тимофею даже показалось, что одна из них – это его Лисичка. Он даже подался вперед, сделав шаг, но мужчину отвлекли, Варвара дернула его за локоть:
– Идем?
– Что?
– В ресторан идем?
– Идем, но, Варвара из Житомира, я тебя предупреждаю: еще хоть слово я от тебя услышу…
Что он сделает дальше, Тимофей не придумал, Варвара как-то сама отстала, ее окликнула какая-то женщина, и она переключила свой словесный поток на нее. А вот в ресторане, который тоже блестел роскошью, борща не оказалось.
Но еда была – много, разнообразная, голодным он не остался, также познакомился с некоторыми коллегами, перекинулся парой фраз, узнал, что главное собрание начнется вечером, перед ужином. Когда вернулся к ресепшену, девушек за стойкой было уже две.
– Тимофей Михайлович, произошла досадная ошибка, мы, конечно, не можем вас заселить с незнакомой женщиной, но и мест в главном корпусе нет.
– И что вы мне предлагаете: разбить палатку и ночевать под сосной?
Возникла слабая, но все-таки надежда, что его попросят уехать домой, но это было бы странно.
– Нет, что вы, мы вам такое никогда не предложим, мы ценим и уважаем каждого гостя. У нас есть номер, точнее, бунгало на краю территории, ближе к лесу, мы будем надеяться, что вам оно подойдет.
– Край – это далеко?
– Нет, это не так далеко, вы не заблудитесь.
Девушка виновато улыбнулась, ожидая ответа, а Тимофей даже обрадовался, но вида не подал. Это означало, что он избежит ненужных контактов и общения с Варварой.
– Ну… не знаю… Хорошо, уговорили.
– Это прекрасно. Спасибо вам огромное. Это ваш ключ, на входе электрокары, водитель вас отвезет и покажет дорогу.
– Настолько далеко, что нужно ехать?
– Это для быстроты передвижения.
– Уговорили.
Медведев взял электронный ключ, представляя, как сейчас один в бунгало он примет душ, выйдет голым на крыльцо и вдохнет свежего воздуха элитной базы «Сосновый Берег». И ему никто не будет мешать, и никто не будет трещать над ухом, а потом он вздремнет тридцать минут, как Штирлиц, и отправится на собрание.
Глава 8
– Нам кажется, что наша жизнь убегает от нас, от нашего контроля. Из-за быстрого темпа жизни мы перестали слышать себя. Мы не можем остановиться и подумать, осознать, что для нас важно и ценно. Мы постоянно спешим, бежим, боимся опоздать, не успеть что-то сделать или делаем – и совершаем ошибки! Чтоб перезагрузиться, переосмыслить, мы и выбираем ретрит. Наша практика мягкая: погружение в свое сознание, отрешение от всего, что нас окружает. Нужно слушать свой внутренний голос, и мы обязательно услышим ответ.
Та самая милая девушка, которую Элина видела в новостях, сейчас, сидя в позе лотоса на коврике для йоги на фоне высоких сосен в начинающих сгущаться сумерках, говорила о самопознании, о спокойствии, об умении отключаться и слышать себя.
Кроме Элины было еще шесть человек, все сидели вокруг своего учителя в той же позе, на лицах читалось воодушевление, но было и немного непонимания. В основном это были женщины за пятьдесят, но выглядели они хорошо, можно было каждой скинуть по десять лет. Были две молодые девицы, непонятно что здесь забывшие, и один мужчина.
Девушка больше разглядывала собравшихся, но и слушала учителя, говорила она складно и красиво. Место было хорошее, ей понравилось, а еще лучше, что не пришлось ждать до вечера, свободное место в группе было, и Элине не терпелось уже начать что-то менять в своей жизни.
Вообще, Саранцева ко всему подходила основательно, может быть, и возникало ощущение, что Элина была девушкой ветреной, но нет, это было не так. Если уж она за что-то бралась, то практически всегда доводила дело до конца, это было и в личном плане, если уж она портила кому-то жизнь, то делала это основательно.
Училась хорошо, знания давались легко, но вот характер был взрывной, недолюбленная и избалованная дочь отца-одиночки могла позволить себе все и немного больше. Она получала всегда то, что хотела, но вот зимой случился жизненный, моральный, душевный и сердечный коллапс.
Элина влюбилась.
С этим надо было что-то делать.
Уже давно.
За пять месяцев вытравливания наглого хирурга Элина пробовала много что, хотя татуировка была не на тему «забыть любимого», скорее наоборот. Были путешествия, танцы до утра, гонки на тачках, была работа, водка со шпротами и Всеволод Стравинский.
Всеволод затесался в эту компанию случайно.
Они познакомились три месяца назад на открытии чего-то, чего – Элина не помнит, и это было все с подачи отца. Он пришел со своей очередной малолеткой, на которые он был падок последние пять лет, а Элину атаковал Всеволод.
Он был забавным, но так считала только Элина, все остальные девушки, женщины и все, кто имеет причастность к женскому, считали иначе. В самом расцвете сил и энергии, с престижным английским образованием и, кстати, говорят, что теми же корнями. Привлекательный, богатый, с обворожительной улыбкой голубоглазый блондин, словно сошедший с Олимпа.
Он не мог быть забавным, он был богом.
Тогда Элина подумала: «Почему бы и нет?»
Может быть, действительно клин вышибают клином, и она забудет свой неожиданный зимний роман с бородатым хирургом?
Всеволод был диаметральной противоположностью Медведева, они были из разных миров, с разных планет, они были во всем разные, и на это Элина не могла не обращать внимания. И это ей казалось лучшим вариантом, потому что ничего не будет напоминать бывшего любовника в нынешнем.
Вот сегодня он ее достал своим вниманием, цветами и ласками. Снова эти немыслимые букеты, не пойми каким флористом-неформалом созданные. Что вообще на него нашло приехать с утра, да еще после вчерашнего? Она, конечно, может, и зря выпила, но это не его дело, да и соседки, те, что сидели рядом, ее поддержали, мило так поболтали.
И вот теперь такой скачок – от алкоголизма до ретрита, Элина сама себе удивлялась, а еще гордилась. Она должна очистить свой мозг, сознание и все остальное от того, что ей мешает жить. Девушка сидела в позе лотоса, положив руки на колени, открыв ладони, спина прямая, дыхание размеренное.
– Да, давайте почувствуем природу, что нас окружает, погрузимся в это, откроем себя, выпустим все лишнее, то, что нам мешает быть счастливыми и жить в гармонии.
Наставница говорила, все ее слушали, Элина гнала от себя посторонние мысли, прислушивалась к шелесту листвы на деревьях, к щебету птиц, к жужжанию шмеля, который сел рядом на цветок. Их группа расположилась достаточно далеко от главных корпусов, домов не было видно, и действительно было ощущение, что они находятся где-то далеко от внешнего мира.
Даже начало что-то получаться, пока неподалеку, позади, за кустами, не раздался раскатистый бас, да с трехэтажным матом, выражающим восхищение местностью.
– Как же хорошо, еб… твою мать… Да просто заеб…ь!
Все резко открыли глаза и замерли, наставница, которую звали Александра, даже побледнела. Находящиеся рядом молодые девицы вытянули шеи и посмотрели за спину Элины и еще двух женщин.
Было действительно хорошо, но можно было не озвучивать это на весь лес. Девицы захихикали, еще больше вытянули шеи.
– Эй, мужчина, вы нам мешаете!
– Ого, так он голый!
– Да ладно?
– Да точно!
Элина только хотела обернуться, но виновник срыва погружения в сознание уже исчез – оказывается, за кустами был домик, и отречение от мира не удалось.
– Что за люди? Ни стыда ни совести. Так, но мы не отвлекаемся, мы продолжаем.
Элина снова выпрямила спину, закрыла глаза, пытаясь поймать те ощущения, что только что были. Голос показался знакомым, но нет, не надо на этом зацикливаться, этот голос не может быть в этом месте, это всего лишь ее фантазии. И вот именно от них девушка и приехала сюда избавиться, работать над собой и стать эмоционально независимой от кого-либо.
Но Элина думала, что убегает от судьбы, что путает, как лиса, в темном и дремучем лесу следы, а, оказывается, она сама шла, точнее, уже пришла, сама того не зная, к дикому зверю.
Глава 9
– Можно не так шумно? Вы как слон в посудной лавке. Вообще-то здесь люди делом заняты.
– Извините.
– Ай! Вы мне на ногу наступили.
– Простите.
– Мужчина!
– Мои дикие извинения.
Медведев пробирался к своему месту, наступая на ноги и напирая на сидящих в конференц-зале собравшихся на конгресс людей. Они ругались шепотом, Тимофей извинялся, шипя, как змея, проклиная себя за то, что вообще поехал на это культурное сборище, что не сел с краю, а поперся в середину, откуда ему указала на его место Варвара Назарова.
И все потому, что он проспал.
Да, вот так просто – проспал, уморившись с дороги, после того как наконец нашел свой домик на окраине большой территории, которую занимала база «Сосновый берег». При чем здесь берег, Тимофей не понял, хотя кто знает, может быть, здесь за поворотом озеро есть, но не суть.
Тимофей Михайлович проспал начало конференции, куда надо было явиться при полном параде, занять свое место и с умным видом слушать выступающих. Но Медведев что-то расслабился после душа, упал на очень большую и удобную кровать и наверняка захрапел от удовольствия.
Проснулся от щебетания птичек за окном, было так сладко и так хорошо, а еще снилось что-то эротическое, возбуждающее, да такое, что член стоял колом как надо. Во сне была снова рыжая бестия Лисичка, она извивалась всем телом, плавно двигаясь на нем сверху.
Такие сны уже стали частью жизни Тимофея, поначалу они его бесили, раздражали, потом мужчина к ним привык и даже скучал, когда их не было. Но после них приходилось удовлетворять себя самому, если было время, и весь день ходить злым. Но сегодняшний дневной сон после долгой поездки был каким-то особенным, что ли. Тимофей не мог понять чем именно, но чувствовал это.
За окном было еще светло, в комнате бесшумно работал кондиционер, было свежо, Медведев встал, потянулся, подошел к окну, отдернул шторы. Двери и окна были от потолка до пола, панорамные, выходящие на веранду и небольшую лужайку.
Тимофей открыл двери, вышел, как был, голым, снова потянулся.
– Как же хорошо, еб… твою мать… Да просто заебись!
Было действительно хорошо и заебись, Медведев любил природу, сама его фамилия говорила о том, что жить ему нужно в берлоге в дремучем лесу и спать по полгода.
– Эй, мужчина, вы нам мешаете! – из-за кустов послышался девичий голос.
Тимофей напрягся, но с места не сдвинулся, решил, что ему это кажется.
– Ого, так он голый!
– Да ладно?
– Да точно!
Нет, не послышалось, там, где-то впереди, были люди, и их было больше двух точно. Мужчина прикрыл пах рукой – стояк опал, – почесал бороду, начал приглядываться, но дальше веранды не пошел.
– Что за люди? Ни стыда ни совести. Так, но мы не отвлекаемся, мы продолжаем.
Да, неловко вышло, Тимофей не стал мешать кому бы там ни было, зашел в дом и, когда посмотрел на часы, с ужасом понял, что опаздывает, точнее, уже почти опоздал. Кинулся умываться, искать свежую рубашку, пиджак, хорошо, что все это выложил из сумки.
Схватил документы, телефон, выбежал из домика и побежал по дорожке, которая вела в глубь базы. Дорогу он, конечно, запомнил плохо, но наверняка заблудиться здесь было трудно и все тропинки вели к главному корпусу.
Но Медведев заблудился.
Минут двадцать плутал, спросить было не у кого, как назло, все куда-то пропали. Потом решил срезать путь, ломанулся через кусты, залез в клумбу, испачкал туфли. Короче, жизнь била ключом, и все по голове.
Когда наконец добрался до конференц-зала, все уже началось, а его новая знакомая Варвара Назарова заняла ему место в самой середине зала. Поэтому пришлось пробираться через собравшихся коллег, топтаться по их ногам и извиняться.
– Чего так долго? – Варвара громко прошептала, морщась и придирчиво разглядывая Медведева.
– От волков уходил, следы путал.
– Что?
– А чего в середине места, а не в первых рядах? – Тимофей пошутил.
– Там занято, там профессора сидят, вот когда мы станем такими же, то тоже там будем.
– Не дай бог.
Варвара не стала отвечать, поправила прическу, этот новый странный и большой мужчина ей нравился. Как раз как она и любила: высокий, широкоплечий, бородатый, почти как ее первый муж-паразит. Но подружка и коллега Алла говорит, что ей нужна противоположность бывшему – интеллигентный, утонченный, воспитанный.
Но где же такого взять?
Пациентов, конечно, хватает разных в ее городе, но все не то и не те. То предлагают пошлости, то женатые. Да и интеллигентные и утонченные не ломают руки в драках на Новый год, а вот таких драчунов как раз в сезон полно.
Варвара покосилась на Медведева, поморщилась снова, прогоняя мысли и следуя советам подруги Аллы. Надо было переключить свое внимание на кого-то другого, мужчин в зале было полно, с кафедры говорил очень импозантный мужчина в очках и сером костюме, и Назарова все пыталась со своего места разглядеть, есть ли на его безымянном пальце обручальное кольцо или нет.
– Это скоро закончится?
– Еще два оратора.
– А ужин был?
– Для нас нет, после открытия банкет.
Живот заурчал, Медведев посмотрел на часы, скрестил руки на груди и начал вникать в то, что говорит оратор. Но вот в памяти возник момент его выхода голым на веранду, и Тимофей зуб готов дать за то, что там, за кустами, откуда доносились возмущенные голоса по поводу его наготы, мелькнуло что-то рыжее.
Нет, лисичек и белочек там быть не могло, а значит, это был кто-то с длинными рыжими волосами. Ну, это уже диагноз.
– Слушай, Варвара Назарова, а психологов здесь нет среди докторов?
– Нет, конгресс по психологии в Крыму осенью. Господи, я так хочу на море, так и так красиво.
– Да? Откуда знаешь?
– Что красиво?
– Что конгресс.
– Подруга у меня психолог, поедет туда, заявку подала уже. А тебе нужен? Слушай, она классная, могу порекомендовать, а еще у нас в городе хороший психиатрический диспансер…
– Так, стоп, Варвара, без фантазий и фанатизма. – Медведев даже повысил голос. Не хватало еще ему определиться в психбольницу в Житомире. Хабаров будет смеяться как конь.
– Так я только помочь хочу.
– Спасибо, не нужно.
Час прошел спокойно, рассказывали о передовых технологиях в хирургии, даже показывали слайды, было интересно. Когда всех попросили пройти на банкет, народ оживился.
– Я заняла нам места за центральным столиком.
– Варвара, ты слишком активная, ты знаешь это?
– Я нормальная, и если бы не я, то мы бы сидели на задних рядах и нам бы не было ничего видно. Идем.
Чувствовал Тимофей, эта Варвара еще выклюет ему мозг за пять дней.
Но нужно было уже поесть, а еще желательно выпить для расслабления нервов. А потом еще нужно было найти свой дом на краю базы, но тут уже Медведев решил что хоть и на автопилоте, но он дойдет до него.
Глава 10
Банкет удался.
Там было гораздо веселее, чем на собрании.
Тимофей не знал, как гуляют на других конгрессах хирургов, так как это был его первый в жизни, но светила – и не очень – медицинских наук отрывались как в последний раз.
Те самые профессора, которые сидели в первых рядах, на которых с завистью смотрела Варвара, самые первые под влиянием «зеленого змия» начали творить черт-те что. Были и длинные тосты за процветание медицины, билась посуда, а также были дикие пляски, куда уж без них, словно на деревенской свадьбе, только в другом антураже.
Складывалось впечатление, что доктора собрались не только обмениваться опытом и рассказывать об инновационных технологиях в области хирургии, а больше именно оторваться, поплясать, познакомиться с другими людьми и показать себя с не совсем хороших сторон.
Медведев просто ел, пил и наблюдал за всем со стороны, хохотал и бил по столу ладонью, было весело. Варвара после четвертой рюмки коньяка пошла в разнос, пила девушка только его, говоря о том, что это только в терапевтических целях, поскольку коньяк расширяет сосуды.
Но сама же просила больше трех не наливать, иначе она за себя не отвечает. Тимофей налил четыре, и, видимо, теперь придется за Варвару отвечать ему. Но было весело.
От выпитого алкоголя у мужчины лишь немного расслабились мышцы, прошла нервозность, но накатила тоска. Медведев понимал, что надо выпить больше, это все от недопития, но не мог себе этого позволить по ряду веских причин.
Во-первых, он на конгрессе, и, в отличие от профессоров, которые достигли в своей жизни научных высот и уважения, ему есть что терять. Во-вторых, это Варвара, будь она неладна, которая сейчас трясет титьками четвертого размера и задирает подол платья в горох на танцполе около какого-то щуплого очкарика.
Она, конечно, девочка взрослая, но Тимофей решил, что уже несет за нее ответственность, не пойми с какого хрена. Смотрелась она с очкариком нелепо, но алкоголь, влитый в нее, сделал свой выбор. А может, ну ее, пусть отрывается?
Да, Тимофей решил именно так, утром посмеется над ней, и нечего включать режим няньки.
Посидел еще немного, закуски были вкусные, наелся от пуза, пора бы и в кроватку идти, но тут неожиданно подсел какой-то мужик, смело налил в бокал коньяка Медведеву и себе, протянул, смотря вопросительно:
– Выпьем?
Тимофей несколько секунд разглядывал нового товарища, его напор и смелость ему нравились.
– Заметьте, не я это предложил.
– Принято. Я Леха.
– Тимофей.
– За знакомство.
Выпили, закусили, потом выпили еще. Леха, как выяснилось, такой же, как и он, хирург из провинции, волей случая попавший на это солидное мероприятие. Парнем он оказался веселым, за разговорами и рассказами интересных и курьезных случаев из практики Тимофей не заметил, как пропала Варвара и тот очкастый дохляк.
Искать ее мужчина не пошел, но и пить больше не стал, хотя Леха настойчиво предлагал. Вышли на улицу подышать, Медведев даже закурил, чего давно не делал, никотин расслабил еще больше, а нужно было найти еще дорогу к своему жилищу.
– Слушай, а еще вот такой случай был: привозят как-то ночью дамочку одну, красивая, сил моих нет, я даже возбудился, не поверишь.
Ну отчего же, в это Тимофей как раз и верил, что некоторые дамочки очень даже могут возбуждать вопреки тому, что ты врач и давал клятву только лечить – и ничего больше.
– Дай угадаю, а у нее аппендикс?
– Точно, откуда знаешь? – Леха удивился, пошатнулся, но устоял на ногах, ухватившись за фонарный столб.
– Экстрасенсом подрабатываю.
– Ой, не ври. И что было дальше?
– Ну, тут все просто. Ты вырезал ей аппендикс, запал на нее, она вроде и сама не против, но у вас не сложилось. Дамочка попалась с характером и гонором.
– А-а-а… Никакой ты не экстрасенс, но в чем-то прав. Да, запал, да, она была не против, но потом объявился муж. И что мне так не везет на баб, если как с темпераментом, так с мужем?
– Слушай, Леха, а ты видел, со мной такая пышка была в платье в горох?
– Ну.
– Рекомендую, темперамента хоть отбавляй, хоть отливай ковшом из бочки.
– А вы это… не вместе?
– Нет-нет, боже упаси, не мой типаж.
– Да? И холостая?
Тимофей в паспорт к Варваре не заглядывал, но кольца на пальце не было точно.
– Да.
– И где она сейчас?
– Ты поищи иди, а я спать, что-то устал с дороги. Ок?
– Ок, братан, спасибо за наводку.
Леха ушел искать Варвару, ничего, потом она еще спасибо Тимофею скажет за то, что подогнал такого кавалера. А сам Медведев пошел искать свою берлогу.
Поиски оказались не быстрые и не легкие. Мужчина все время не туда сворачивал, фонари слишком тускло освещали тропинки, особых примет, чтобы по ним ориентироваться, не было никаких. Все вокруг одинаково: сосны, кусты, двухэтажные домики. Но у него был точно одноэтажный и на самой окраине.
– Господи, прости, да кто же архитектор и дизайнер этой сраной базы?
После часа блуждания Тимофей сел на траву и посмотрел в небо, можно было заночевать прямо здесь, на газоне, но утром будет холодно и выпадет роса. А еще не хватало, чтобы потом фото с ним появились где-нибудь в Интернете. Сейчас любой дурак все туда выкладывает.
Когда рассеялись облака и выглянула пузатая луна, Тимофей увидел крышу домика, окруженного деревьями и кустарниками:
– Ну наконец-то.
На душе сразу стало легче, потому что ноги уже еле как шли, все-таки выпил он лишнего, хотелось уже упасть на кровать и захрапеть так, чтобы звенели стекла.
Прорываясь через растительность, Медведев обломал пару веток, залез ботинками в землю, запнулся, упал, но встал и попер дальше. Когда оказался на крыльце, все вокруг погасло, и мир погрузился во мрак.
– Это что за хуйня?
Медведев уже решил, что у него что-то со зрением и что коньяк оказался паленым, но вот все вернулось. Лампочка под потолком навеса зажглась, это, видимо, какой-то сбой по электричеству был. Тимофей дернул ручку, дверь открылась, он шумно вошел, разуваясь на ходу, снимая пиджак и бросая его на пол.
До кровати было идти невмоготу, увидел силуэт дивана в гостиной, дошел до него и упал лицом вниз.
«Господи, как хорошо», – это были последние мысли мужчины, прежде чем он провалился в сон. А вот в соседней комнате, как раз в спальне, до которой он не дошел, девушка на огромной кровати резко проснулась, села, сняла маску для сна с лица и посмотрела на электронные часы.
Они показывали два сорок ночи, прислушалась, нет, точно показалось… или какой-то зверек прыгает по крыше, ей говорили, здесь полно бурундуков. Вновь надела маску, легла, начала думать о хорошем, о чем-то нейтральном, как ее учили, не ожидая, что утро принесет много сюрпризов.
Глава 11
Это утро должно было быть лучшим.
Замечательным. Самым прекрасным за последнее время. Именно так думала Элина, иначе быть не могло.
Она решила поменять себя, заняться перезагрузкой, а это значит, что процесс удаления всего лишнего из головы, из души и тем более из сердца уже запущен. Поэтому это утро должно быть лучшим.
Самым лучшим. Замечательным и прекрасным.
Проснулась Элина именно с такими мыслями, думая об этом, все еще находясь в кровати, но вдруг напряглась.
Дальше что-то пошло не так.
Девушка на самом деле слышала или ей только показалось, что в гостиной, которая являлась и главной комнатой небольшого домика, были какие-то звуки? То же самое она слышала ночью, когда проснулась. Тогда Элина решила, что это по крыше скачут белки.
А сейчас что? В дом забрались зайцы и ходят по полированному полу? Но, кстати, это было бы тоже прекрасно – встретить милых зайчишек с пушистыми хвостиками. Природа, живой мир, все рядом с тобой, по соседству. Тут хочешь не хочешь, сольешься с ней всем своим сознанием и станешь думать иначе, а значит, и жить начнешь по-другому.
Ладно, бог с ними, с зайцами и белками, звуки вроде прекратились, не обращая внимания, что происходит за дверью. Элина откинула одеяло, опустила голые ступни на пол и медленно встала, потянувшись всем телом.
Солнце светило ярко, на часах было раннее утро. Она обычно так рано не встает, но сказали, что нужно в девять часов утра быть на лужайке. У них будет какая-то мегарасслабляющая гимнастика и аутотренинг. Все научатся дышать определенными частями тела, за счет этого в него придет успокоение.
Девушка прошла в ванную комнату, не до конца закрыла дверь, бросила на пол атласные шортики от пижамы, в которых спала, затем маечку, открыла стеклянную дверь душевой кабины и шагнула внутрь. Вода потекла приятными, теплыми струями.
Да, да, да, ничего не должно сегодня испортить этот день. И даже хорошо, что она отключила телефон и закинула его на самое дно чемодана. Никаких звонков, никаких социальных сетей, будь они неладны.
Никаких последних коллекций обуви, одежды, украшений и сумок. Никаких ссылок, которые постоянно посылали магазины. Никаких разговоров с папой, со Всеволодом, с подружками, которых она, кстати, давно не видела.
Только она, только природа, свежий воздух и перезагрузка. Окончательная и бесповоротная. Элина даже подумала о том, что у нее уже начало получаться. Она больше думает о том, как выкинуть все лишнее из головы и сердца, где внушительную часть занимает Медведев, будь он неладен.
Этот бородатый и беспардонный хирург из провинции решил тогда подмять Элину под себя, сломать и перевоспитать, а еще называл ее наглой и избалованной девчонкой. Но теперь Элина занимается тем, что думает о том, как бы вытравить его из головы, но это лучше, чем просто думать о нем.
Но самое противное, что все это время, все эти месяцы Элина, рыжая, сексуальная чертовка, которая, кстати, похудела на несколько килограммов из-за переживания, но еще больше приобрела сексуальности, думала о том, что тот самый бородатый и беспардонный хирург из провинции завел себе какую-нибудь новую белочку и зайчика. А может быть, даже скорее всего, он завел себе какую-нибудь серую мышку, променяв на нее Лисичку, так Медведев сам называл Элину.
– Так, все. Я не думаю. Я не думаю. Я совершенно не думаю об этом. Все хорошо. Все прекрасно. И совсем скоро меня ждет полное освобождение и чистая голова, и жизнь с чистого листа.
Тимофей проснулся оттого, что где-то в районе паха вибрировало.
Немного напрягся, но потом понял, что это был его же телефон, который стоял на беззвучном режиме. Лежал Тимофей неудобно, на животе, лицом вниз. Открыл сначала один глаз, потом второй, увидел темный лакированный пол, часть ковра.
А это значит, что он, слава богу, дошел до дома. Не заснул в кустах или на газоне, как планировал. Медведев все помнил, все прекрасно помнил, что было вчера вечером, точнее, сегодня ночью, но от этого голова болеть меньше не стала.
Голова немного гудела, что говорило о том, что коньяк в этом элитном загородном клубе отвратительный.
Звонила, скорее всего, Варвара либо главврач, а может быть, и Лида. Мужчина с трудом сел, сжал голову ладонями, подергал себя за волосы, чтоб прийти в сознание, похлопал по щекам и уже окончательно открыл глаза.
Да, он у себя в домике, только, кажется, спальня была с другой стороны. Или все-таки с этой? Но уже не суть. Достал телефон из кармана брюк, звонок уже прекратился, сфокусировал взгляд на дисплее. Да, действительно, это звонила Варвара, они, оказывается, успели обменяться номерами, вот же ушлая бабенка.
Следом за звонком пришло сообщение, что через сорок минут начало первого заседания и обсуждение темы, которое Тимофей прочитал с трудом. Были очень сложные слова, но он понял, в чем суть, а это значит, что нужно собираться быстро, принять душ, почистить зубы, зажевать упаковку жвачки и только после этого появиться на людях.
– Душ. Да, да, да, срочно, срочно в душ.
Но перед тем, как пойти в ванную комнату, Тимофей открыл бутылку минеральной воды, так удачно оказавшуюся на журнальном столе, жадно выпил половину. Расстегнув лишь верхние пуговицы рубашки, снял ее через голову. По дороге к ванной комнате начал снимать брюки, белье, оставляя все на полу и перешагивая через него.
Но как только он подошел к ванной комнате, дверь которой была, кстати, приоткрыта, а из-за нее доносился шум воды, остановился:
– Это что за херня?
Застыл на месте, но все-таки через несколько секунд вошел в ванную и остолбенел.
Он точно был не один.
Зря, конечно, Медведев не спросил, есть ли психиатр среди приглашенных на конгресс или нарколог. Сейчас бы они оба ему пригодились, потому что после выпитого вчера алкоголя начались галлюцинации. И не только зрительные, но и слуховые.
Он слышит шум воды, он видит за запотевшей стеклянной дверцей душевой кабины силуэт обнаженной девушки. Очень красивой девушки, стройной, с шикарными формами, прямо как в какой-нибудь рекламе для взрослых. Вот она повернулась спиной, прислонилась к стеклу попкой, подняла руки вверх, провела по волосам. Снова встала боком, выгнула спину, ее руки плавно скользили по телу, а Медведев перевел взгляд на свой член, покачал головой.
– Охренеть! – Это все, что мужчина смог прошептать.
А может быть, это входит в стоимость проживания в этом элитном месте? Может быть, всем одиноким мужикам, кто приехал, утром предоставляли по такой вот красотке? Бред, конечно, но а вдруг?
Ну, или это галлюцинации от недотраха, и Тимофею пора в дурдом. Больше вариантов он придумать не мог.
Глава 12
Что-то знакомое мелькнуло в силуэте девушки, словно Тимофей его уже видел. В такой бы ситуации стоило бы уйти, понять, что здесь что-то и впрямь не так и в его домике, в его душе сейчас не может чисто физически находиться голая девушка.
Видение можно было, конечно, списать на нервные переживания, на психические расстройства, но Медведев считал себя устойчивым в этом плане, к тому же с диагнозом по психиатрии не допускают оперировать живых людей.
Но в данный момент думать времени не было, член стоял в полной боевой готовности, кровь начинала закипать в венах, дыхание учащалось, все говорило о сильном возбуждении. Рука сама собой потянулась к створке душевой кабины, за которой все еще была девушка.
Тимофей представил, как шагнет к ней туда, прижмет к себе, потрется членом, проведет носом по шее, вдыхая знакомый аромат, сожмет длинные волосы в кулак, заставит посмотреть на себя и… утонет в зеленых глазах.
Открыл слишком резко, девушка обернулась, вода все еще стекала по ее телу, все происходило за какие-то доли секунды. Медведеву хотелось потрясти головой, потому что он видел то, что не должен был видеть, ту, которой здесь по определению не могло быть.
– А-а-а-а… А-а-а!!!
Громкий крик разорвал тишину и наваждение, Элина не могла понять, что происходит, ужас, паника, дикий страх, все это сразу взорвало сознание. В глазах потемнело, в голове вся жизнь пронеслась. Вопросы, догадки. Кто это? Зачем он пришел? Ее изнасилуют? Убьют?
Медведев поморщился, в висках от визга возникла острая боль, а значит, это все были не галлюцинации и он не сошел с ума.
– А-а-а-а! А-а-а-а!!!
Элина закрыла грудь руками, шагнула назад, вода накрыла с головой, ничего не стало видно, и от этого паника разыгралась еще сильнее. Ноги заскользили по мокрому полу, она потеряла точку опоры, начала падать назад. Еще немного, и голова встретилась бы с кафельной стеной, но ее потянули вперед за талию, и девушка оказалась прижата к горячему мужскому телу.
– Отпу… отпустите… нет… нет… нет… пожалуйста…
Ну все, сейчас ее изнасилуют, а потом расчленят и закопают в лесу, а еще хуже – сожгут. Страх мешал думать, Элина даже не слышала, что ей говорит мужчина, ее трясло, пульс стучал в висках, пальцы немели, конечности стали ватными. Такого девушка не испытывала никогда.
– Эй, все хорошо, Элина, посмотри на меня, посмотри!
– Нет, нет…
Закрыла лицо руками, чтобы не видеть, чтобы умереть прямо сейчас и не испытывать того, что будет потом. Она даже голос не узнала, потому что Медведев хрипел, вода стекала по их телам, и все казалось, что это не та реальность, в которой они существуют.
Та, другая, в которой они могли быть вместе, скорее всего, случится в следующей жизни. У девушки была настоящая истерика, еще немного – и от нервного срыва она просто упадет в обморок.
– Элина, это я, посмотри на меня! Посмотри! Элина, все хорошо, это я!
Кое-как оторвал ее руки от лица, обхватил щеки ладонями и решил прибегнуть к шоковой терапии.
Поцелуй был глубоким, долгим и жадным. Медведь дорвался до сладкого, до своей медовой Лисички. Сминал ее полные губы, проникал в рот языком, а Элине казалось, что из пропасти ужаса, в которую она падала, ее начали вытягивать наверх.
Ее так уже целовали. И так целовать умеет только один мужчина. Но это все обманчивые ощущения, и надо сопротивляться. Но как только девушка уперлась руками в грудь мужчины и открыла глаза, поняла, что Медведев, тот самый наглый бородатый хирург из провинции, сейчас целует ее.
Бред?
– Все хорошо, Лисичка, все хорошо, девочка, это я, не бойся, это всего лишь я. – Тимофей отстранился от губ Элины на пару миллиметров, хрипло прошептал, прижимая ее одной рукой к себе.
– Ты… Медв…
Но Элине не дали ничего сказать, Медведев снова нагло впился в ее губы, крупные ладони заскользили по телу девушки, а оно предательски откликнулось. Все нутро еще трясло от пережитого стресса, даже пальцы дрожали и ноги держали плохо. Но жар накрыл волной, прокатившейся от губ до низа живота. Хотелось просто отключиться, ни о чем не думать, да ей и не дали.
Медведев брал свое, то, без чего он жил несколько мучительно долгих месяцев. Он безумно, чертовски, до сумасшествия хотел эту девушку. Не давая Элине прийти в себя, подхватил на руки, развернулся, прижимая ее к кафелю. Продолжая целовать и практически насиловать ее рот, удерживая одной рукой, прошелся пальцами по раскрытой промежности, девушка вскрикнула.
И это стало подобно щелчку затвора оружия, она была влажная, гладкая, Медведев прорычал, член болезненно дернулся. Ждать не было никаких сил, сжал ягодицы до боли, одним движением насадил ее на себя и громко простонал.
– Папочка дома…
– А-а-а-а… М-м-м-м…
Удовольствие от первого проникновения накрыло тело и сознание, Элина закричала, впиваясь в плечи мужчины ногтями. Большой, толстый, он заполнял ее полностью, растягивал. Она отвыкла, почти забыла, каково это с ним, только с ним и ни с кем больше.
Движения резкие, глубокие, Тимофей насаживал девушку на себя, тяжело дыша, ловя ее стоны, смотря в ее затуманенные от удовольствия глаза. Ему не надо было знать и думать, как любит Элина, они всегда хотели и давали друг другу необходимое удовольствие.
Никто не мог даже предположить, сколько прошло времени, но когда Элина почувствовала приближение оргазма, затряслись бедра, сжала внутренними мышцами влагалища член Медведева, а у того перед глазами пошли круги. Яйца поджались, он опустил голову, смотря на то, как сливаются их тела, а потом увеличил темп, понимая, что кончает сам.
– А-а-а-а… Не могу… А-а-а… Да-а-а-а… Да-а-а-а-а…
Кончали долго, сперма от толчков вытекала из влагалища, Элине казалось, что она умерла. Откинув голову, кусала зацелованные губы. А когда ее сняли с члена, заменив его пальцами, закричала снова. Тимофей стал ласкать ее внутри, целовать шею, а потом, войдя двумя пальцами, быстро задвигал ими.
– А-а-а-а… Боже мой… А-а-а…
Второй оргазм накрыл неожиданно, из груди вырвался уже не крик, а хрип, а Медведев продолжал свои ласки, стимулируя клитор, продлевая оргазм.
Молчали минуту, приходили в себя. Элина отвернулась, начала болеть голова, тело не слушалось.
– Отпусти меня.
– Я напугал тебя? Извини.
– Я сказала, отпусти меня, – прошипела сквозь зубы.
Тимофей отпустил, но из душа не вышел:
– Как ты себя чувствуешь?
– Что? Ты в своем уме, Медведев? Какого хрена ты вообще здесь делаешь? Что происходит?
– Сам не понимаю, наверное, домики перепутал.
– Перепутал? Ты в своем уме? Я могла от сердечного приступа умереть!
– Или от оргазма.
– Уходи! Убирайся из моей душевой!
Элина была зла, Медведев, как всегда, можно сказать, воспользовался ей, а сейчас включил доктора. Но на самом деле она ему не нужна, у него другие планы на жизнь, в которые она не вписывается.
– Что?
– Я сказала, уходи.
– А, ну да, вот она – настоящая избалованная девочка.