Оазис желаний

Пролог

– Тост в честь шейха и его новобрачной!

В обычных обстоятельствах этот призыв к свадебному тосту вызвал бы улыбки на лицах пышно разодетых гостей, собравшихся в роскошном шатре, украшенном яркими тканями и золотыми орнаментами, в самом сердце Аравии. Под куполом шатра разносились бы звуки одобрительных восклицаний, звон бокалов с ароматным мятным чаем и мелодии традиционных музыкальных инструментов, таких как уд и канун. Всё это провозглашало великую и благородную связь двух семей.

Но не сегодня. Не на моей свадьбе.

На этом торжестве никто не веселился и не поднимал бокалов. Гости следили друг за другом внимательными взглядами, оставаясь настороже. Моя семья отсутствовала, а присутствующие обменивались ехидными репликами, когда вокруг разносились звуки дарбуки и народные песни. Семья жениха настороженно наблюдала за происходящим, окружённая ароматами ладана и розовой воды. Даже верблюды, стоявшие неподалёку у шатра, чувствовали напряжение в воздухе.

– Тост в честь шейха и его новобрачной! – снова воскликнул брат жениха, и его голос прозвучал в неестественном безмолвии, как глас вопиющий в пустыне. – Пусть ваш союз будет подобен прекрасному саду, где любовь и уважение цветут вечно. (مبارك لكم هذا الزواج الجميل!)

В иных условиях этот древний тост вызвал бы ожидаемый эффект. Жених гордо улыбался бы, уверенный в своём выборе, облачённый в изысканный тхоб с золотыми узорами. Я бы ответила ему нежной улыбкой, зная, что стала частью чего-то великого, и махнула бы хной, украшающей мои руки, что символизировало счастье и благополучие. Гости радовались бы, ибо брак в этих кругах означал союз двух могущественных семей, что само по себе давало повод для великого празднования и ликования. Под аккомпанемент барабанов и арабских струнных инструментов начались бы традиционные танцы, завлекая всех в вихрь празднества.

Произнеся тост, брат жениха поднял свой украшенный фужер с ароматным чаем и одарил жениха мрачной улыбкой. Друзья жениха, в традиционных одеждах, подняли свои напитки и смотрели на приглашенных гостей суровыми взглядами. Жених, кажется, единственный, на кого не действовала царившая в шатре атмосфера напряженности, поднял свой фужер и безмятежно улыбнулся мне. Но его глаза оставались холодными.

Я и не подумала никому улыбаться. Я чувствовала себя взбешенной и готовой взбунтоваться.

По правде сказать, я пребывала в таком смятении, что едва замечала кого-либо из присутствующих. В данный момент я всеми фибрами души сосредоточилась на последнем, отчаянном призыве к Богу, который, либо недосмотрел (а он точно занят?), либо не испытывал никакого к моей персоне интереса, и позволил (да, как он может!) случится несчастному кошмару в жизни любой девушки.

«О Боже, ты вообще меня слышишь, а? – молила я про себя, пытаясь успокоить дыхание, – если Ты собираешься что-нибудь предпринять, чтобы остановить эту чертову свадьбу, поторопись, или через пять секунд будет поздно! Я точно заслуживаю чего-то получше, чем насильственный брак с мужчиной, похитившим мою, ну может не честь! Да ладно, он же украл все остальное! Тебе ведь известно, я отдала все, не просто так!»

Осознав глупость упреков Всевышнему, я поспешно перешла к слезливым просьбам, беззвучно шепча: «Разве  я не стараюсь усердно молится, хотя бы когда боюсь? Разве я не следовала Твоим заповедям, когда могла устоять перед соблазнами? А? В нынешних временах это очень-очень трудно, Боже. Ты же сам видел, что творится в мире! И как тебе только не страшно? Так много соблазнов и зла. Да я, практически святая!»

«Не всегда, Теона», – раздался в моей душе сварливый голос.

«Ну почти не всегда, – отчаянно оправдывалась я. – Я бываю в церкви, ну, по крайней мере, когда могла. Ладно, признаюсь, иногда я выбирала оставаться в постели, но кто же нет? И я реально пыталась молиться каждое утро и вечер… почти, – добавила я, – кроме тех случаев, когда засыпала с телефоном в руках. Я действительно старалась быть такой, какой меня хотели видеть окружающие, хотя иногда это сложно, жизнь-то затягивает. Ты ведь знаешь, как я стараюсь! Боже, да я для тебя искала эту злосчастную икону, – закончила я с легкой язвительностью, – если Ты сейчас мне поможешь выбраться из этой ситуации, я обещаю больше не быть такой упрямой и безрассудной, и, возможно, даже откажусь от пятничных попоек!»

И была мне в ответ тишина. Никаких сварливых голосищ.

«Нет, я клянусь Тебе, – серьезно уверяла я, пытаясь заключить соглашение. – Я выполню все, что Ты пожелаешь, сразу же вернусь домой, и посвящу жизнь молитвам, и…»

– Брачный договор подписан как положено. Приведите имама, – приказал ибн Рахман, и мое дыхание превратилось в дикие, панические всхлипывания, а все мысли о возможных жертвах оглохшему Богу улетучились из головы.

«Боже, – мысленно молила я, – почему Ты так поступаешь со мной? Ты ведь не допустишь, чтобы это произошло, правда?» Черт, да это вообще не справедливо! Нифига не справедливо. Ни капельки.

В большом зале воцарилась мертвая тишина, дверь распахнулась.

Толпа как по команде расступилась, давая дорогу имаму, и мне вдруг показалось, что это конец всей моей жизни. Рамиль приблизился и встал рядом со мной. Я немного отодвинулась, и меня захлестнули волны отчаяния от необходимости терпеть и соглашаться. Если бы я только могла предвидеть, что одно неверное решение обернется катастрофой и позором! Если бы только я не была такой упрямой!

Я стояла там, пытаясь собрать свои мысли и найти хоть какое-то решение. Внутри меня бушевала буря эмоций, и я чувствовала себя загнанной в угол. Может быть, где-то в глубине души я всё ещё надеялась на чудо или на внезапное озарение, которое подскажет, как выбраться из этой ситуации.

Глава 1

Городок застыл во времени, узкие улочки и старинные здания рассказывали истории прошлого. Я стояла у Кафедрального собора в Калининграде, наслаждаясь вечерним воздухом, пропитанным ароматами ранней весны. Запах сырой земли и первых листиков окутывал пространство, даря уют. Готические башни тянулись в небо, отражая багряные лучи заката, а витражи играли всеми цветами радуги, бросая на брусчатку причудливые узоры.

Ветерок, шурша ветками в парке, придавал этому месту особое очарование. В этот момент мой сводный брат Макс с лёгкой улыбкой прошептал:

– Загадочно, не правда ли?

Мы не виделись долгие годы, и его внезапная настойчивость была как неожиданный порыв ветра. Я почувствовала, как напряглись плечи, и холодок пробежал по спине, создавая ощущение, что в воздухе витает нечто новое и неизведанное. Предчувствие перемен.

– Я уже собрал своих ребят, – продолжил он, его рука игриво скользнула по моей талии, пальцы мягко сжимаясь и разжимаясь, как будто стараясь поймать ускользающее мгновение. В его прикосновении чувствовалось напряжение, передающееся мне, как электрический разряд. Не ответив, я продолжала смотреть на собор, чувствуя, как сердце учащённо бьётся в груди. Плечи слегка напряглись, но взгляд оставался прикованным к величественным стенам.

– Трое парней. Они не говорят по-русски. Вломились внутрь и пытались снять со стен всё, что попадалось на глаза, – сказал он.

– А свидетели?

– Вечерняя служба только началась, и людей было немало, – объяснил он. – Мы просматриваем камеры, чтобы понять, кто и что. Вломились, как пожарные, пустили дымовые шашки, были в противогазах и перчатках. Ещё один человек, четвёртый, ждал на "бэхе". Люди были в панике…

– Ты шутишь, – перебила я, и Макс, наконец, убрал руки. – Поясни? – голос стал настороженным.

– У них была машина и четвёртый сообщник? Сами иконы какого размера?

Макс нахмурился, пытаясь понять ход моих мыслей.

– Полтора на два с половиной метра.

Я едва сдержала улыбку, осознавая нелепость ситуации.

– Зачем поднимать шум и выгонять людей, если они не влезут в машину? Неужели они их на крыше повезли?

Макс сжал челюсти, его взгляд стал жгучим, отражая решимость и раздражение.

– Пошли, – рыкнул он, рука обвила мою талию, и он уверенно повёл меня внутрь.

Мы нырнули под полицейскую ленту, поднялись по ступеням храма, и он вдруг остановился, улыбаясь.

– Платок накинуть не хочешь?

– Ты серьёзно?

– Детка, ты крещённая.

– Макс, что за шутки?

– Смешные, но мы же в храме.

– По делу, – ответила я, стараясь не поддаваться его усмешке.

Мы стояли у массивных дубовых дверей храма, под ногами скрипели старые каменные плиты, и по-детски препирались, не обращая внимания на прохожих. Макс наклонился, и, шипя сквозь зубы, выпустил облачко пара в холодном воздухе:

– Ну, раз ты такая взрослая и не веришь в сказки, пообещай мне кое-что.

– Иди ты знаешь куда… – всегда старалась не поддаться его провокациям.

Его руки крепко ухватили ворот моего пальто, подтягивая ближе к себе, так что я оказалась с ним нос к носу. От Макса исходил жар, его дыхание ощущалось на моей коже, тёплые руки придавали моменту особую интимность. Я смотрела на его губы и лицо, понимая, как он любит дразнить – настоящий провокатор.

– Хочу, чтобы было страстно и горячо, чтобы ты стонала в голос, – прошептал он с хитрой улыбкой.

Мои глаза сузились от раздражения, и я была готова выругаться прямо у входа в храм, где царила тишина и благоговение. Он что, список желаний составляет? Страстно, горячо, в голос?

– Обещай мне.

– Обещаю громко не храпеть, не пердеть, не молиться и не плеваться. Ещё будут просьбы?

– Ужин?

– У меня есть парень, – отрезала я, и его лицо слегка помрачнело.

Мы вошли внутрь, и я сразу начала осматриваться. Храм с высокими сводами и мерцающими свечами казался величественным и чуть зловещим. Я рассматривала его профессиональным взглядом, не на предмет красоты. Древние каменные стены и окна с витражами создавали ощущение вечности. Задумчиво взглянула на брата.

– Почему именно этот?

Макс пожал плечами, мол, не имеет значения. Пришлось неторопливо пройтись по помещению, разглядывая алтарь, иконы, подсвечники и цветы, оставленные прихожанами. Остановилась, долго смотря на пустое место на стене. Там висела икона, и только она пропала. По отчёту, небольшого размера.

– Её же не было у них при себе, верно?

Он кивнул, скользнул взглядом с моего лица на грудь и ниже.

– Я надеялся, ты соскучилась. Хотя бы немного…

Я соскучилась? Врет и не краснеет. Прекрасно знает, что здесь мы по работе. Страховая компания не выплатит ни копейки, пока не дам отмашку. А я не дам, пока сама всё не проверю.

– Хорошо тебе платят за это?

– Не жалуюсь, – усмешка у меня злая. – На парней хватает.

– Видит бог, не пацаны тебе нужны, а сильный и крепкий мужчина. Имидж королевы подходит для молодых девиц. А тебе подошёл бы другой.

– Какой? – в самом деле, какой? – я внутренне напряглась.

– Хорошо удовлетворённой женщины, желательно крепким членом, – глаза Макса заблестели с вызовом.

Каждое слово Макса, словно вызов, висело в воздухе храма, пропитанным ароматом воска и ладана. Несмотря на мой смех, в глубине души я чувствовала, как нарастает напряжение.

– Твои слова, да Богу в уши. Я не про тебя, – и в глазах Макса мелькает что-то, что заставляет насторожиться.

– Кто знает. Ну так что? Что-нибудь видишь?

Я перевожу сосредоточенный взгляд на величественный свод церкви. Витражи отбрасывали на пол разноцветные пятна, создавая почти мистическую атмосферу, которую дополнял запах старых камней и свежих цветов, оставленных прихожанами.

Киваю, скорее себе, чем ему. Работать, нужно работать. Люблю свою работу, но сегодня всё кажется каким-то странным. Макс окликает вошедшего полицейского с рацией, и в его голосе слышится скрытая тревога:

– Эй, ну что с машиной? Нашли?

– Пока ещё нет, – отзывается устало тот. – Наверняка брошена где-то неподалёку.

– Да, возможно на границе, – Макс хмурится, и я чувствую, как его беспокойство передаётся мне.

– Мы проверяем, – отвечает другой полицейский, нервно оглядываясь, словно это базар, а не святое место. Он обращается к приближающемуся человеку. – Отец, святой отец.

Из-за престола выходит священник, облачённый в чёрную одежду, его лицо выражает смесь озабоченности и печали. В воздухе витает лёгкий аромат благовоний, добавляющий ощущение торжественности. Макс протягивает ему руку, и мужчины обмениваются крепкими рукопожатиями. А мне вот никто ничего пожать не предложил, и я чувствую себя немного лишней.

– Кто были эти грешники? – спрашивает священник, и в его голосе слышится скрытый протест.

– Не переживайте, не из местных. Утром пересекли границу, судя по всему, нелегально. Пограничники не делали тщательного досмотра, проехали в фуре, мы допрашиваем водителя. – Есть номер машины, – сообщил полицейский.

– Это место уже грабили? – спросила я, осознавая, что я единственная женщина среди мужчин, и в их взглядах читается недоумение.

– Нет, – помощник Макса ответил с явным недовольством, пока остальные оценивающе смотрят на меня. – Впервые.

– Эта икона бесценна. Её утрата станет большой потерей для России и её культуры, – сказал священник, и его слова, словно облако ладана, растворились в тишине храма.

– Как они собирались вывезти добычу? – спросила я у Макса, заметив, как он напрягся.

– Похоже, они планировали переправиться через брод. У них были гидрокостюмы из неопрена, чтобы двигаться вверх по течению, – объяснил полицейский.

– Как лососи, – усмехнулся Макс, но его смех прозвучал натянуто.

– Мне кажется, что в этой версии есть несостыковки. Ты согласен? – я обратилась к собравшимся.

Священник кашлянул, помощник молчал, а Макс удивлённо поднял брови, как бы приглашая меня продолжать.

– Грабители в гидрокостюмах знают об иконах, но не замечают сигнализацию? Срывают всё подряд, но не трогают самую ценную, как будто о ней не знают. В какое время её сорвали?

– Пять минут спустя после начала ограбления, – неуверенно ответил помощник, осознавая абсурдность ситуации.

– Они собираются уехать на машине, которая их не ждёт, но гидрокостюмы носят с собой, а не кладут в багажник. Это был их запасной план? Что-то здесь не сходится, – сказала я, замечая, как Макс сердится.

Молчит, но напряжение между нами растет. Я чувствовала, что он что-то скрывает, и это вызывало у меня подозрения.

– А вы? – священник протянул руку для рукопожатия, вызвав у меня улыбку.

О, меня наконец заметили!

– Теона Никонова, – представилась я, пожимая его руку. – Я отвечаю за страхование ценных вещей. Не хотелось бы, чтобы начальство осталось недовольным, верно?

Рукопожатие стало теплее, и я ощутила, как оказалась в самом центре паутины лжи и скрытых мотивов. Меня терзал внутренний конфликт: доверять ли Максу или полагаться на свои профессиональные инстинкты?

Глава 2

Утром мы несколько раз пересматриваем материалы. В комнате царит напряжённая тишина. Второй следователь, плюхнувшийся в кресло, явно не в духе. От него потянуло горьким ароматом кофе, который он пил с явным неудовольствием. Его язвительное замечание, прозвучавшее хриплым голосом, лишь усиливает общее недовольство.

– Уродцы, – бормотал он, бросив на нас усталый взгляд.

– Удалось выяснить, кто они? – я надеюсь хоть на какую-то ясность.

– Польские наёмники, – он поморщился от горечи кофе. – Нашли их в даркнете. Им предложили приличную сумму: десять процентов вперёд, остальное после завершения. Обычные неудачники. Про хакера ничего не знают.

Я заметила его выразительный взгляд, брошенный в сторону Макса, как бы спрашивающий, кто здесь "эта неопытная".

– Почему считаете их неудачниками? – не удержалась я.

Он бросил на Макса взгляд, полный предубеждения.

– Не ясно? Мы же их поймали. Они попались!

– Но ведь кража удалась, – стараюсь выглядеть как можно более невинно. – Иконы при них не оказалось. Они выполнили часть своей задачи, и, по-моему, довольно успешно. Не похоже на неудачников.

Макс, наконец, уловил мою мысль и усмехнулся. В его усмешке читался вызов: «Правда?».

Я кивнула, размышляя вслух о возможной хитроумной схеме.

– Кто-то нанимает обычных воров, чтобы отвлечь внимание на себя, а тем временем другой человек, находящийся внутри, крадёт нужную икону. Вся эта паника и дымовая завеса скрывают настоящего преступника.

– Может, ты знаешь, кто это был?

– Нет, но скоро выясню. Икона вряд ли появится на аукционах. Её украли по частному заказу, и, скорее всего, она уже в чьей-то коллекции. Есть свидетели?

– Местные, как всегда, ничего не знают. Священник тоже. Но один приезжий видел, – пояснил второй следователь. – Мужчина сидел в машине и заметил, как они надевали противогазы. Он позвонил в полицию. Было темно, но шанс есть.

– Покажите его.

Мы с Максом направились в полицейский участок. Путь короткий, но за эти три минуты Макс успел бросить укоряющий взгляд и спросить:

– Про парня вчера ты серьёзно?

– Разве это тебя касается?

– Могла бы изредка появляться дома.

Я задрожала от пронизывающей сырости. В управлении мы прошли через ряд барьеров и оказались в комнате для опознания. За стеклом находились пятеро мужчин, а в полумраке комнаты собрались полицейские и свидетель. Я пыталась разглядеть свидетеля в темноте, напрягая память, чтобы понять, где могла его видеть раньше.

Мужчина выглядел просто, даже слишком универсально – джинсы и тёплый свитер, но сразу понятно: он не местный. Черты лица выдавали в нём выходца с Дальнего Востока или, возможно, араба. Густая борода и внушительный рост придавали ему сходство с лесорубом. Взгляд, полный сосредоточенности, прикован к подозреваемым. За густой бородой скрывалась личность, которую трудно прочитать, но разрез глаз намекал на арабское происхождение.

– Вот он, – прогремел его басовитый голос с лёгким акцентом, добавляющим загадочности. Он указал на одного из воров, и Макс протянул ему ручку с протоколом. Несмотря на видеозапись, требовалось письменное подтверждение.

– Там было темно. Вы уверены? – уточнил Макс.

Мужчина шумно вздохнул и ещё раз подтвердил свои слова. Теперь у полиции были свидетель и его показания.

Я покинула помещение и направилась к кулеру, чтобы выпить воды и обдумать происходящее. Окно рядом открывало вид на центральные ворота, где я наблюдала, как патрульные и гражданские машины подъезжали и отъезжали. Ранняя весна, и голые ветви не мешали обзору. Спустя тридцать минут подошёл Макс, налил себе чай.

– Кто он? – спросила я, полагаясь на инстинкт, подсказывающий, что была свидетелем чего-то важного, но пока не могла это осознать.

– Киф Ли. Крупная фигура в арабском мире.

Как только он произнёс имя, всё встало на свои места. Мужчина казался знакомым, как любая другая медийная личность. Киф Ли…

– Что он тут делал?

– Говорит, личное. Камеры показывают, что он не покидал машину. Уехал спустя час после приезда полиции. Судя по видео, он с кем-то разговаривал по телефону. Хочешь знать с кем? – Макс глядел с интересом, предвкушая.

– Не очень, – отзываюсь я, прячась за стаканчиком и не выпуская внутреннее ощущение следа.

Макс явно ожидал другого ответа, но мне точно не хотелось поддаваться на его намеки, я прячась за стаканчиком воды, не отпускала ощущения, что здесь есть что-то большее.

– Он встречался со старым другом семьи. Без лишних глаз. Здесь, сама знаешь, живут люди с разным прошлым.

В тихих городках на границе любой страны действительно можно встретить самых интересных людей. Они не участвуют в громких событиях, но и не скрываются в глуши, предпочитая жить на территориях, где границы между своим и чужим размыты, но закон их защищает.

– Случайность? – задумчиво спросила я, бросив взгляд на него. – Дай угадаю, друг жил в доме напротив церкви?

Максу не понравился намек, но он всё же кивнул, подтверждая предположение.

– Он даже не миллионер, а супер-мега. Сомнительно, что его интересует что-то из материального мира. Уровень бог, – добавил он и его голос зазвучал чуть глубже и мягче, чем обычно, как будто Макс хотел, чтобы я обратила внимание не только на слова.

– Да что ты? – приняла его вызов. – Ну давай посмотрим, чем занимается старый друг семьи.

Я подошла к компьютеру, открыла несколько уровней доступа в базе данных и нашла нужное.

– Очень занятно, – усмехнулась, когда Макс наклонился посмотреть. Плечом он слегка коснулось моего, и я почувствовала, как его рука на мгновение задержалась на спинке стула.

– Друг семьи оказался у нас подполковником. Награды за боевые действия на Ближнем Востоке: Оман, Кувейт, Сирия, Ирак, Иран. Живет на пенсии и обожает рыбалку. Я тоже люблю ловить рыбку в мутной воде.

Он выпрямился и развёл руками, но взгляд оставался прикован к моим глазам, чуть дольше, чем обычно.

– Это выше нашей компетенции. Ты же понимаешь? Мы не Интерпол, – в голосе прозвучала нотка, которую я не могла не заметить – нечто больше.

– А моей нет, – кивнула я, указывая на монитор. – Давай выясним, какую рыбку он ловит.

Я продолжила искать информацию и наконец нашла нужное.

Макс придвинулся ближе, его глаза блестели интересом и чем-то ещё, когда он наклонился, чтобы заглянуть в монитор. Я ощутила тепло его тела рядом, и в воздухе повисло напряжение. Он промедлил чуть дольше, чем нужно, его рука едва заметно коснулась моей спины, как будто случайно погладила.

– Смотри, правда прелесть, – сказала я, показывая распечатку.

Он слегка наклонился.

– Да-да, друг семьи охотник за старинными иконами, – продолжила я, стараясь сосредоточиться на деле, но ощущая, как его внимание заставляет сердце биться быстрее.

Он выпрямился, но не ушёл далеко, пытался прочитать мои мысли, и в этой тишине чувствовалось, что между нами растет нечто большее. А оно не нужно. Оно лишнее. И мы давно не дети.

– Как думаешь, сколько лет он караулил эту рыбку?

– Предлагаешь вломиться в дом и устроить обыск?

– Нет, – ответила я, ища глазами пальто. – Её у него уже нет.

Макс пошёл за мной, гневно рыча мне в ухо, и его близость почти ощутимо царапала меня изнутри.

– Ты же сама сказала, что этот рыбак поймал рыбку.

– Я сказала, что он любит её ловить. У него есть связь с твоим замечательным свидетелем. И всё, – мой взгляд обшаривал помещение, полное занятых людей.

Работа кипела, как в улье: кто-то звонил, кто-то беседовал с потерпевшими, а кто-то сидел за монитором с невозмутимым лицом. Обычный день в полицейском учреждении.

– Куда я его?

– Теона, на что ты намекаешь? Отвечай, – его голос был тихим, словно он хотел, чтобы я услышала не только слова, но и то, что скрывалось за ними.

– Только на то, что они связаны. Это факт, Макс. У твоего Ли алиби, а у его друга?

– Выясним. – он задержался на мгновение, его взгляд потеплел.

– Убеждена, что тоже, – заметила своё пальто, висящее на самой дальней вешалке.

Макс неожиданно покраснел и преградил путь, его глаза встретились с моими, полными азарта. Он знал этот мой взгляд лучше других – отличал его от всех остальных чувств. И ему он не понравился.

– Теа, этот человек сумасшедший миллионер! У него не просто парочка адвокатов, а целые управления. Он неприкасаемый. Соображаешь? Политические связи на уровне "вышибаю дверь ногой в овальные кабинеты"!

– Ага, – улыбнулась я почти кокетливо, понимая, что такие, как Киф Ли, никогда не оказываются за решёткой. Но это не повод моим боссам платить страховку. – И что? Ты полицейский, ты его и лови.

– А ты не будешь? – он приблизился и его лицо оказалось так близко, что казалось, он готов поцеловать меня. – Что будешь делать?

– Отойди.

Он отступил, пропуская меня вперёд, и я наконец смогла схватить своё пальто.

– Теона?

– Я верну назад имущество. Мы не будем платить страховку. Это всё. Увидимся позже.

– Куда ты?

Я обернулась с улыбкой, почти полностью одевшись, вытаскивая волосы из-за ворота пальто.

– Поговорю с твоим неприкасаемым уровня "бог". Думаю, беседа будет поживее, чем в церкви.

Макс сердито усмехнулся и помог завязать пояс на талии.

– Думаешь, бросится исповедоваться?

– Думаю, мужчины болтуны. Особенно, когда на них охотятся. Посмотрим.

Глава 3

Прием в посольстве ОАЭ в формате «а-ля фуршет» в самом разгаре, что означает два часа стоя, без рассадки за столами. Это ежегодное мероприятие по случаю православной Пасхи, куда приглашают самых разных деятелей культуры. В этом году на приеме представлена выставка православного искусства – очень кстати. Среди приглашенных дам и джентльменов меня интересовал лишь один гость.

В черном коктейльном платье, я не свожу глаз с Кифа Ли. Буквально нагло сверлю взглядом. Люди вокруг него бурлят, льнут, липнут, особенно женщины. У него необычная внешность: с одной стороны агрессивная и восточная, с другой – в нём есть какое-то очарование. Притягательно-отталкивающий тип.

Спустя некоторое время он подходит ко мне, вплотную:

– Мы знакомы?

Вопрос указывает на хорошую зрительную память.

– Пока нет.

Он не скрывает любопытства.

– Нравятся иконы?

– А вам?

Хозяин жизни изучающе смотрит на меня, во взгляде стынет усмешка и заинтересованность.

– Некоторые из моей коллекции.

– Надо же, – размышляю над его истинными намерениями. – Весьма щедро, но я не вижу новых приобретений.

Ещё один пытливый взгляд.

– Вы знаете, чем именно я владею? – Он слегка поворачивается и наклоняется корпусом в мою сторону, явно заинтересовавшись.

– Помните своё последнее приобретение?

Интересно, насколько он параноик? Не секрет, что чем богаче мужчина, тем больше у него странностей. Паранойя – не самое серьёзное.

– Мы точно не знакомы?

Я улыбаюсь и предлагаю руку для рукопожатия, весьма по-западному, по-мужски.

– Теона Никонова.

– Киф Ли, – он слегка касается моих пальцев, изучая, как именно я к нему прикасаюсь: жму ли я руку, проявляю ли склонность к чему-то большему. Элегантным жестом он останавливает официанта и протягивает мне коктейль. Я принимаю его, не интересуясь, с чем именно он, ведь сейчас объект моего любопытства сам Киф Ли.

– Из вашего досье.

Наши взгляды сталкиваются, растворяясь в догадках и его подозрительности. Он хмурится, и я замечаю, как мышцы его тела подтягиваются и собираются. Киф Ли определенно заинтересован, потому что теперь всё его внимание принадлежит мне. Я улыбаюсь во весь рот. Его голова немного склоняется вперёд, взгляд скользит исподлобья.

– Чем вы занимаетесь? – спрашивает он.

– Работаю в сфере искусства, – я поднимаю бокал, салютуя, и провожу между нами невидимый барьер. Приятно дергать котика за усы, но когда он готовится выгнуть спину и выпустить когти, хочется очертить границы, хотя бы незримые. Он ведь не боится меня, а лишь изображает беспокойство. И это весьма любопытно. Почему?

– Вы что-то продаете?

– Нет.

– Хозяйка галереи?

– У-у-у, – отрицательно качаю головой. – Скорее из области сохранения чужих денег и имущества.

Он не понимает, видно, как анализирует и мнется. Хочет уйти, но остается стоять на месте и смотреть в лицо. Киф Ли что-то ощущает. Предчувствует и доверяет своей интуиции.

– Мое имущество в полной сохранности, – отзывается спокойно, точно играет в покер.

Теперь моя очередь блефовать и делать ход. Я загадочно смотрю ему в глаза и вкрадчиво, с вызовом, произношу:

– Источник сущий света, кипение светлости присно священный, не истощаемый, сего умоли разум моей тьмы.

Слова определенно шокируют его, хотя он держится очень хорошо.

– Припоминаете?

Расширенные зрачки выдают узнавание строк.

– Они относятся к древней рукописи XII века. Как и икона Богородицы, которая неделю назад была украдена.

Киф вытягивается в полный рост, чуть выставляет подбородок и обжигает меня вызывающим, кипящим взглядом. Дерзко отказывается разрывать зрительный контакт со мной. Смотрит, как одержимый. Кипит внутри… В яркой зелени его глаз я вижу его самого впервые за весь вечер.

Его. Одного… Настоящего. Реального. В нём есть что-то особенное.

Я продолжаю:

– Вы же не думаете, что страховка покроет убытки церкви просто так, – адреналин выдаёт румянец на моих щеках и блеск в глазах. – Никаких денег не будет.

Нам обоим очень жарко. Жутко хочется сократить дистанцию, потому что между нами висит не высказанное, не спрошенное, поистине опасное – правда!

Я облизываю губы. "Ловись рыбка большая и маленькая"… Обожаю момент, когда жертва понимает, что мне всё известно. Карты на стол!

– Вы готовы признаться в содеянном, мистер Ли?

Теперь он знает, чей меч висит над его головой и шеей. Ох, какой пленительный невозмутимый у него взгляд.

– Значит вы, – Киф одержимо блефует.

Мой азарт и адреналин – лишь отзеркаливание его более мощных внутренних эмоций. Он на таком же азартном дофамине, что и я.

– Вы… ты, охотница за редкостями?

Какая роскошная, чарующая улыбка у этого миллионера… или мультимиллиардера… Белоснежная, кокетливая, очаровательная и с клыками. Цап! Только поза застывшая и дыхание участилось. Я не могу не усмехаться. Разницы между его сексуальным возбуждением и сейчас нет никакой. Уверена, что он ощущает бешеное, разрывающее его сексуальное желание.

– Скорее за головами.

Его повышенный интерес вызывает покалывания в кончиках моих пальцев. Он умеет блефовать, но признаков достаточно, чтобы понять, я угадала. И моё клацанье зубами повлекло за собой его ответную мужскую реакцию. Яркую, сочную, перемешанную с адреналином.

– И за чьей же головой ты охотишься сейчас?

Цап! Я ставлю нетронутый коктейль на поднос проходящего мимо официанта, но сама смотрю только на Кифа. В его глазах горит фантастический огонь игры.

– За вашей. Хорошего вечера, мистер Ли.

Прохожу мимо озадаченного Кифа Ли, чтобы он уловил аромат моего тела, пляс женских феромонов и гормонов, вязкую опасность – это всегда славная вещь. Обычно работает безотказно. Выхожу из зала приёма в фойе и лениво двигаюсь в сторону гардероба по вестибюлю. Моё тело настолько расслаблено, словно я только что с сеанса крышесносного массажа. Настолько хорошо и кайфно, что немного стыдно. В груди разливается тепло, и уголки губ подрагивают от желания улыбнуться шире. Какой симпатичный мерзавец! Киф Ли – однозначно горячий игрок, видно, что он ничего не боится. Такого ведь мало чем проймешь.

– Хотите сказать, что я в чем-то… виноват? – его голос достигает меня, и через секунду он оказывается совсем близко.

Оборачиваюсь, улыбаюсь, не в силах контролировать губы.

– Нет, я бы не назвала это виной. Скорее элегантной самодеятельностью, с вашей стороны.

Он улыбается на последнюю издевку. Ну всё, я его раздразнила, разозлила…

– И много платят за это?

Киф Ли забирает пальто у сотрудника посольства и разворачивает его. Приходится притворяться леди и позволить ему ухаживать за собой.

– Семь процентов от найденной вещи.

Мне нравятся сильные, доминирующие мужчины, но в данном случае всё выглядит настолько двойственным, что приносит дополнительное удовольствие. Внимание такого самца льстит любому женскому самолюбию. Но увы и ах, партия завершена, пора прощаться. Даже с мультимиллиардером.

Плавно двигаюсь к выходу.

– Всегда получаете своё?

Бросаю на него кокетливый взгляд, кое-как сдержав злую усмешку.

– Ну-у-у, – ладно, не будем лукавить, он хочет знать процент снесённых с плеч голов и свои шансы. Пусть всё будет по-честному. – Всегда.

Он останавливается, наверняка думает со скоростью квантового компьютера. Я тоже останавливаюсь, чтобы понять, какой эффект возымело признание.

– Рассчитываешь получить меня? – ох, как блестит его взгляд, будто я к алтарю его позвала спустя пять минут знакомства.

– Очень, – слишком страстно, но что поделать, я люблю деньги. – Надеюсь, вы не против, мистер Ли. Кто знает, может быть, вам понравится?

Глава 4

– Спишь?

– М?

– Радует, что одна…

Умеет Макс взбесить.

Я мгновенно проснулась, понимая, что вряд ли он звонит без дела. Но прежде чем мы перейдем к делу, если его не остановить, будет урок критики.

– Что? – подразумевается… «тебе нужно».

– Хочу встретиться и пообедать.

Обед означает, что он где-то поблизости, в Москве, и, скорее всего, поселился недалеко. Макс любит донимать просьбами и настаивать на своём. Считает, что имеет на это священное право, хотя я так и не поняла, с какого именно.

– Что с тобой, Макс? Тебя бросила очередная подружка?

Он сразу не реагирует, яростно сопит и, очевидно, приходит в бешенство.

– Зачем звонишь?

– Затем! Почему ты никому не сказала о своей встрече? Явилась в посольство, заявила в лоб, что подозреваешь невиновного человека в преступлении и к тому же с угрозами. Ты с ума сошла, Тео? Кто так делает?

– Не нужно на меня орать, как на подчинённую. Я тебе не секретарша!

– Ты хуже! Ты сплошная головная боль!

Ох, если бы лишь головная. Однако, Киф Ли не дипломат и не имеет защиты дипмиссии работника посольства. А значит, вопли Макса не имеют под собой законного основания.

– А знаешь, я не обязана тебе ничего докладывать. К тому же ты и сам прекрасно осведомлён.

– Хватит, Теона. Ты валишь всё дело. Как по-твоему, что он будет делать?

Ненавижу его за это. За грязные намёки. Дескать, в полиции работают профи, а все остальные так… мусор на обочине криминалистики.

– Да, плевать мне, что он будет делать. Прекрати мне звонить и иди лесом.

– Никуда я не пойду. Мне нужна правда.

– Хочешь знать правду? Вот тебе правда. Вы всё затягиваете. Кому это даёт время? Годами ищете то, что можно найти за пять минут. Сколько, Макс? Сколько у вас уйдёт времени, чтобы собрать доказательства и получить ордер на обыск? А он вообще не наш гражданин. Дело передадут в Интерпол. Сам всё понимаешь! Я же узнала всё за несколько минут. Это сделал он! Украл Киф Ли!

– Но зачем? Зачем ему эта икона?

– Да откуда я знаю зачем? – Я отбросила одеяло и босиком пошла на кухню, хватая стакан для воды. – Мне вообще всё равно, зачем. Какая разница. Скука. Развлечение. Он, знаешь ли, не похож на обычного жулика. Он вообще ни на кого не похож!

– Ты фактически дала ему возможность уйти из-под нашей юрисдикции!

Я усмехнулась, отпивая только что налитую воду из-под крана.

– Никуда он не денется. Такие, как он, никогда, слышишь, никогда не бегут от вызова и хорошей драки.

– Теона! Ты хоть понимаешь, что играешь с огнём?

– Я большая девочка и умею обращаться с пиротехникой. Огонь это вообще по моей части.

– Не мешай нам работать! Больше никаких встреч и провокаций. Иначе придётся привлечь тебя к уголовной ответственности за попытки препятствия следствию. И даже сам Господь Бог не спасёт тебя от неприятностей, даже если ему персонально нужна эта чёртова икона!

Я поморщилась. Макс любит угрожать, но всегда делает это разным голосом. В этот раз он не шутил. Сам по себе звонок указывал, что за мной следят не только его люди, но, возможно, и другие спецслужбы. Скорее всего, его попросили сделать звонок вежливо и настоятельно. Вот он и делает.

– Я тебя услышала, – ответила я обиженно, наконец-то он замолчал.

Ненадолго, правда.

– Так как насчёт обеда?

– Извини, Макс, у меня жёсткая диета, – я положила трубку, задумчиво замерев на кухне.

Очевидно, звонком он предупреждал о всевозможных неприятных последствиях. В действительности идёт крупная игра, и я в ней мелкая фигурка. Что же это за игра? Никому нет дела, заплатит ли страховая компания за икону ущерб или нет? Меня пока, совсем пока вежливо, попросили не мешаться под ногами, сидеть ровно и к важному дяде не подступать. Вроде бы я послушная девочка.

Как говорится, хотелось бы… хотелось бы, но не судьба. Киф Ли вышел на меня сам.

Это всё усложняет. Если он действительно замешан в краже иконы, то почему проявил интерес ко мне? И почему это так важно для Макса и его людей? Вопросов больше, чем ответов. Но одно я знаю точно: Киф Ли – не тот человек, от кого легко избавиться.

***

В Третьяковской галерее есть отдел, где даже если толпы туристов заполняют музей, почти всегда пусто. Экспозиция с иконами в нескольких залах, которую посетители часто пробегают мимо, с напряжёнными и задумчивыми выражениями лиц. Людей здесь традиционно так мало, что не в каждой комнате есть смотритель.

– Нравится?

Я обернулась, разглядывая Кифа и размышляя о его странном выборе места встречи. Одет он был как обычный посетитель – джинсы, рубашка… Но бесценные часы, маникюр, идеальная стрижка и обувь выдавали его статус. Я кивнула в знак согласия.

– Чем?

Как ему объяснить так, чтобы он понял?

– Другой парадигмой мышления, – ответила я, не особо надеясь, что он поймёт. – Смотреть иконы – это как изучать чужое искусство, язык и культуру одновременно. Сначала ничего не понятно, но со временем начинаешь соизмерять свою линзу восприятия с чужой. Это как читать книги людей с религиозным мировоззрением, существовавшим до эпохи "Модерна".

Киф улыбнулся и кивнул.

– А представьте, как сложно нам, людям Востока. Хотя у нас есть нечто общее.

Я вопросительно посмотрела на него, думая: "И что? У нас даже представления о правах человека разные."

– Мы люди "Постмодерна."

Его слова поразили меня. Они не просто поверхностный лайк или сердечко, а нечто более глубокое, разрушающее лёд между нами. Но это зря – мы не можем быть друзьями. Мы по разные стороны корта.

– Что вы тут делаете? Присматриваете что-то новенькое?

– Вы меня в чём-то обвиняете? – Киф белоснежно улыбнулся, глядя на икону, которую я изучала.

– Нет, что вы. Это больше не в моей власти. Скорее, дразню. Ну и, в самом деле, любопытно, зачем вам всё это?

Секундное напряжение в его позе сменилось вспышкой обаяния. Киф чуть качнулся вперёд, как будто приблизившись, хотя на самом деле остался на месте. Я едва удержалась, стараясь не отступить перед его притягательной энергетикой.

– Хочу пригласить вас на обед.

– Обед? – в моих глазах загорелись искорки азарта, которые было легко заметить. – Вы любите играть с огнём, мистер Ли. Ведь я могу задавать вопросы, и, возможно, не совсем приятные.

– Надеюсь, вы не на строгой диете?

Вопрос вызвал у меня усмешку. Интересно, кто ещё прослушивает мой телефон и записывает все мои разговоры.

– На что вы намекаете, что мне требуется…

Глава 5

– Роскошной женщине это ни к чему, – произнёс он, и его слова повисли в воздухе, как невидимый шелковый платок.

Я игриво делала вид, что обдумываю предложение, в то время как он всем своим видом показывал заинтересованность. Но только ли в этом дело? Какие у вас планы насчёт меня, мистер Ли?

– Хорошо, я согласна.

Киф отреагировал сдержанно, удовлетворённо, будто моё согласие было лишь очередной ожидаемой победой. Он прекрасно знал, насколько магнетически воздействует на женщин, особенно тех, кто осведомлён о его социальном и почти королевском статусе. И ресторан, и место он выбрал соответствующие.

– Почему рыбный?

– Вам не нравится водная гастрономия?

Мне не стоило признаваться, что я вообще не люблю публичные места. Если и бываю там, то исключительно по необходимости. В данном контексте он, возможно, намекал, что я – рыбак. Или наоборот?

После его звонка мне и сюда идти не стоило. Но как удержаться, когда такой мужчина предлагает почти свидание? А вдруг он признается в содеянном, вдруг согласится вернуть икону. Тогда вообще «вау».

– Я буду водку, а моя дама, – он выдержал паузу, пока официант ждал, а я смотрела на него с любопытством. – Моя дама будет земляничный морс. Она пока не употребляет алкоголь.

Очень смешно. Я не употребляю что?… Алкоголь?

– М-м, – я перевела взгляд на меню и, когда официант ушёл, снова посмотрела на Кифа. У него были отличные источники, не хуже, чем в полиции. – А вы времени совсем не теряли.

Он усмехнулся. Несомненно, недели достаточно, чтобы нарыть информацию, но такие подробности… Боже мой, что ещё он может знать?

– Вероятно, не одна я читаю досье. Только в моей биографии нет ярких красок, как в вашей.

– Уверен, вам есть, чем меня удивить.

Ага, есть. Например, у меня нет аккаунтов в социальных сетях, нет собственности, и я не слишком большой любитель общения с другими… людьми.

– Не так, как вам меня, – я отложила меню, разглядывая его с вопросительным видом и размышляя, на каком уровне поддавков можно будет нам зависнуть. Он был очень любопытным игроком.

У большинства публичных людей есть персональные имиджмейкеры. Они ведут соцсети, отбирают материалы и фотографии, советуют, что следует делать, а что нет, какую одежду носить и стоит ли встречаться с другими персонами. И так далее, и так далее. Настоящие биографии никогда не бывают написанными. Они все исключительно придуманные. Но Киф Ли кажется ещё более глубоким.

– Вы скрытный человек, – замечает Киф, верно убеждён, что я веду двойной образ жизни.

– Думаете? Мне всегда казалось, что лучший друг девушек это…

– Бриллианты?

– У вас может быть, а в России – телевизор, – я, как сноб, морщусь.

После таких слов меня наверняка запишут в старые девы без амбиций и требований к жизни. Киф улыбается и откидывается на спинку удобного стула, разглядывая меня с лёгкой иронией.

– Одного не пойму, вы до сих пор не замужем? Такая шикарная девушка.

Соглашусь, это мужской мир, но мы всё-таки не в Аравии, так что замуж и вовсе ныне можно не ходить. Я лишь мило улыбаюсь в ответ.

– А вы?

– Выбор родителей хочется всегда оттянуть.

– Что так?

Он щурится и переводит взгляд на официанта, принесшего напитки.

– Чем выше статус, тем меньше свободы.

Он сказал правду. Обычные люди выбирают пару по любви. А в мире элит выбора нет, существует классическая необходимость. Верный признак любого социального класса – насколько люди беспрепятственно вступают в брак и как часто контактируют друг с другом. Мы из разных социальных слоёв. Даже если он не сказал это вслух, один вопрос звучит для нас в разных контекстах. И Киф Ли не выберет себе жену по сердцу или страсти. Это плата за богатство.

– Так почему? Столько потенциальных возможностей. Вы нравитесь мужчинам. Но за деньги вас нельзя получить.

«Ой!»

Я беру бокал и пробую земляничный морс. Вкус потрясающий – лесной и душистый. Что ему ответить? Что у меня есть сводный брат, ревностно охраняющий меня для мужа? Или что мужчины не трогали ни моё сердце, ни душу.

– Пожалуй, верно. Только через церковь, – пошутила я, направляя разговор в нужное мне русло.

– Старомодно, – его усмешка и блеск в глазах показывают, что он не верит. – Это страх потерять контроль над любой ситуацией? Или недоверие к жизни?

– Точнее, врождённое чувство легитимности.

– Ваша базовая ценность, – Киф фактически угадал или он знает. Тогда мы одной крови.

– Можно и так сказать, – отзываюсь я, легкомысленно пожимая плечами. – А можно я тоже спрошу? Почему вы так горите жизнью?

Он не совсем понимает подтекст вопроса.

– В смысле?

– В смысле исполняете свои желания. На Эверест, в космос, на дно, хоть куда. Вы, похоже, уже везде побывали? Пару дней в году хотя бы проводите дома? Наслаждение – ваша конечная цель в жизни?

Киф некоторое время хранит молчание, обдумывая вопрос. Нам приносят заказ.

– Роскошь – палач богатых, – наконец тянет он задумчиво. – Она вызывает утрату способности наслаждаться жизнью. Нам всё быстро надоедает. Особенно то, что не меняется. Оно мучает нас.

– Как нужда бедняков, – заканчиваю я рассуждение.

С другой стороны, многие сказали бы, что принц зажрался. Ведь у него есть всё: деньги, власть, живи и радуйся. Но Киф ответил откровенно и честно, настолько, что я почувствовала уважение. Фактически, он признался, что находится в ловушке. А это уже не слабость, а понимание и смелость.

– Значит, у вас всё – борьба с бессмысленностью и скукой?

– Верно.

Он поднимает стопку с ледяной водкой и салютует.

– За победу над страхами.

Опрокидывает её в себя. Мы начинаем кушать, и я прикидываю, как вывести беседу в нужную тему.

– Но хотя бы объясните, почему? – прошу, понимая, что мои надежды жалкие и бесполезные. – Неужели и в самом деле от уныния? Надоела хорошая репутация? Хочется приключений? Адреналина у вас вроде бы в избытке. Неужели вам хочется не только официальных трофеев, но и тайных?

Он смотрит на меня с пристрастием, словно я следователь, что смог снять отпечатки пальцев по горячим следам. И теперь я настаиваю на своей версии. Типа «Ну, признайся честно, ты спер икону»!?

– А вам, что в этом главное?

Ух ты ж! Как он лихо разворачивает всё в мою сторону.

– Вы о чём?

– О том, что вам, Теона, в вашем деле ценна не награда, а нечто совсем иное.

Я слегка краснею от его наглой открытости. Что он мне сейчас расскажет обо мне?

– Вам же нравится поиск, игра, преследование жертвы? Вы охотница.

Кажется, у этого сукина сына появился аппетит. Принесли десерт, и он набросился на него с наслаждением, смотря на меня как дознаватель. А внутри взгляда Кифа, за прищуром и зеленью, горит огонь.

Жгучий, пламенеющий, сущий расчёт. Любопытно, на что? На секс?

– В этом деле редко бывают женщины, тем более такие, как вы, – замечает он. – Это мужская профессия. Никто не любит в игре джокеров.

Я усмехнулась описанию. Макс много раз указывал мне на моё место. С его точки зрения, женщина создана для иных мужских радостей, а вовсе не для криминалистики. Он фанат Ницше, который утверждал, что мужское наслаждение и смысл жизни выглядит как «я хочу», а женский как «он хочет». Такая вот логика.

– Вы правы. Мой брат тоже так считает.

– Похоже, вами руководит не только желание поймать, но и возмездие.

Слышать о себе подобное противно. Хочется ответить колкостью или чем-то похлеще. Я же не на приёме у психоаналитика. Киф Ли строит предположение, оценивает мой род деятельности, и мне вовсе не обязательно реагировать в ответ.

– На вашем месте, я поступил бы также. А может быть, даже хуже, – он слегка улыбается. – Ваш отец был не прав. И брат тоже.

Допиваю кофе, что нам принесли к десерту. Бросаю гранату…

– Может быть, договоримся? Ну, раз я права во всём.

Глава 6

Киф смотрит на меня с вызовом и хитринкой, словно кот, поймавший мышь, но ещё не решивший, что с ней делать. Между нами ощущается странное сближение, как будто наши взгляды склеил невидимый клей. Похоже, ему это нравится, и мне тоже, но это мешает звучать убедительно. Сейчас мне нужна серьёзность в голосе, чтобы Киф поверил в мои намерения.

– Я найду то, что ищу в любом случае, мистер Ли. Так может быть, сократим мои хлопоты и заботы? – произношу я, стараясь, чтобы голос звучал мягко и обволакивающе, почти как мурлыканье довольного кота.

Я обожаю это состояние, когда ведёшь игру, не зная, куда она приведёт. А вот Киф, этот чёртов мастер покерфейса, загадочно молчит, словно у него в рукаве есть туз.

– Даю слово, я больше не побеспокою вас.

Официант уносит посуду и приносит счёт – знак, что наш обед завершён, и пора расставаться. Но я не могу упустить момент!

– Рано или поздно нагрянет полиция и устроит вам обыск. У нужных людей появятся рычаги для давления, – продолжаю я, как будто у самой в кармане спрятан козырь. – Может быть, вам выгодно не допускать к игре некоторых джентльменов? М?

Моя удочка закинута, и теперь он знает, что я в курсе его дел. Мне до них дела нет, но трофей важен. И вот, когда пора расставаться, я понимаю: игра только начинается!

Мы выходим из ресторана, и я ощущаю волнение в воздухе. На мраморных ступеньках Киф делает паузу, поворачиваясь ко мне, и в его движениях читается необдуманный импульс, почти интуитивный порыв. Он чуть склоняет голову, его взгляд цепляется за мой, пытаясь удержать момент. Глаза блестят, в них горит интерес и нечто большее. Он делает шаг чуть ближе, его рука невольно касается моего локтя, задерживаясь на долю секунды дольше, чем необходимо. Я вижу, как он разглядывает меня, и не могу сдержать улыбку, чувствуя, как между нами разгорается невидимая искра.

– Давайте подвезу вас до дома, – предложил он, и его слова прозвучали как обещание в туманном утре. Москва – огромный город, и мысль о том, что мы проведем это время вместе в машине, наполняет меня радостью. В глубине души я понимаю, что это не просто поездка; это шанс продлить встречу, а может быть, и узнать что-то большее.

Мне не хочется с ним прощаться, особенно без ответа на все те вопросы, что роятся в голове. Губы растягиваются в приветливой улыбке, когда я представляю, как мы будем колесить по Москве, в атмосфере, полной ожидания. Я готова к этому пути и к возможности узнать его лучше, позволяя себе немного помечтать.

– С удовольствием.

В салоне машины царит напряженная тишина, и сердце колотится так сильно, что, кажется, его стук слышен даже водителю. Киф уверенно называет шоферу мой адрес, и от этого внутри всё переворачивается. Мы едем, погруженные в молчание, но в голове буря из мыслей и догадок. Что будет дальше? Я не могу избавиться от чувства неизвестности. Волнение охватывает меня с головой.

Когда мы, наконец, подъезжаем к моему дому, атмосфера становится ещё более наэлектризованной. Он наклоняется ко мне чрезвычайно близко, и я ощущаю его дыхание на своей коже. Оно волнует до мурашек, потому что я не знаю, что он собирается сделать. Думает ли он о моем предложении сдаться? Или, может быть, в его голове совершенно другие мысли? Кажется, время замерло, и я жду, затаив дыхание. В напряжённом моменте, кажется, весь мир сосредоточился на нас.

– У меня к вам серьёзное предложение, – медленно шепчет он.

Вот оно! Он дозрел! Готов к переговорам. Я ликую внутри себя.

– Да?

– Пригласите меня на чашечку кофе.

Первые несколько секунд я просто не могу осознать истинный смысл его фразы. Какой нафиг кофе? Я в полном замешательстве, моё сердце бешено колотится, а в голове одна мысль – я хочу икону! Это признание должно было стать кульминацией, моментом, когда всё встанет на свои места, когда правда наконец-то выйдет наружу. Как он может говорить о каких-то банальностях, когда на кону стоит нечто столь важное?