#НайдитеВарю

Глава 1

Вася быстро шёл по улице, задыхаясь от спешки. В руке был сжат телефон. Сначала Вася убирал его в карман, но выхватывал каждые несколько секунд: ему казалось, что он слышит звук сообщения, или что устройство вибрирует. Но на экране были только уведомления от друзей и игр.

Вася остановился на повороте дороги. Мимо неслись машины, поднимая пропахшую бензином горячую от солнца пыль. Несмотря на многочисленные просьбы местных жителей, здесь по-прежнему не было ни светофора, ни пешеходного перехода. Вася несколько раз посмотрел по сторонам и, подгадав момент, перебежал на другую сторону. Один из промчавшихся мимо автомобилей всё-таки протяжно прогудел ему в спину.

Вася остановился и отдышался. Над головой шумели на ветру молодые листья деревьев. Снова посмотрев список недавних уведомлений, Вася разблокировал телефон и в очередной раз набрал номер своей девушки – Вари. Монотонные длинные гудки раздавались, казалось, целую вечность. Нет-нет, Васе чудилось, что пауза затянулась, а значит ему сейчас ответят, но предательский гудок звучал снова.

Бывало, она не брала трубку, потому что была занята чем-то или оставила телефон в другой комнате. Но потом она всегда перезванивала, или писала сообщение сама. Вася не помнил, когда последний раз они не говорили дольше пары часов. Тем более, когда они договорились встретиться, а она не пришла.

Вася говорил себе: её жизнь на тебе не сомкнулась, у неё есть друзья, семья, хобби. Вдруг что-то случилось с её мамой? Впрочем, скорее всего, она просто проспала будильник.

Вася знал, что вчера Варя была на вечеринке у приятеля, и всё время они переписывались. Только в три с чем-то Варя пожелала Васе спокойной ночи и пошла спать. Затем около одиннадцати утра Варя сообщила, что добралась до дома и собирается ещё вздремнуть перед встречей с Васей. Они условились встретиться на «их» месте – в городском парке в четыре дня. Вася прождал там час, обрывая Варин телефон и забрасывая её сообщениями. Впустую.

В итоге тревожность взяла верх, и Вася отправился в Варе домой.

Вася глубоко вдохнул и медленно выдохнул, взял себя в руки и пошёл дальше по чуть поднимавшейся узкой улочке между высокими заборами частных домов. Эх, повезло Варьке с родителями: Вася тоже мечтал жить в таком доме, получать кучу денег на карманные расходы и не думать о будущем. Но приходилось уже второе лето подряд торчать в душном пункте выдачи заказов, чтобы хоть что-то отложить на личные нужды.

Из-за угла выбежала бездомная собака, увидела Васю, замерла, ощетинилась и зарычала. Варя рассказывала, что недавно родились щенки, и теперь дворняжка была особенно агрессивна, никого к себе не подпускала. Вася благоразумно отошёл на другую сторону улицы, стараясь не глядеть животному в глаза. Собака успокоилась и гавкнула Васе вслед.

Вася подошёл к коричневым раздвижным воротам. Обычно, когда Вася наведывался в гости, он кидал прозвон Варе, и она открывала ему ворота из дома с помощью пульта. Ещё ни разу Васе не доводилось пользоваться неприметной калиткой, заросшей травой и спрятанной за низко свисающими ветками берёзы. На панели звонка была паутина. Вася скорчил брезгливую физиономию и быстро-быстро ткнул пальцем в кнопку. Динамик домофона захрипел, кашлянул, потом раздался женский голос:

– Кто там?

Голос был искажён электроникой, и Вася не узнал, кто именно из семьи ему ответил, но точно был уверен, что это не Варя. Он представился:

– Это Вася.

Возникла небольшая пауза, а потом тот же голос перепросил:

– Какой Вася?

– Ну, Вася, парень Вари.

Теперь Вася понял, что с ним говорила Галя Шеина – девушка (а может, гражданская жена – в семье избегали ярлыков для этих отношений) Вариного старшего брата Никиты. Вася, конечно, надеялся застать дома Ангелину Сергеевну – Варину маму. Но у Васи был всего один простой вопрос, так что сойдёт и Галя.

Домофон тем временем протяжно запищал и что-то щёлкнуло. Вася нажал на ручку калитки, так же покрытую паутиной, а ещё ржавчиной, – под напором она хрустнула, и калитка открылась, оглушительно скрипнув и задев берёзу. На Васю посыпалась ещё прошлогодняя шелуха отцветших серёжек и сухие листья.

В просторном дворе стояла бочка с дождевой водой, от неё тянулись недавно вскопанные грядки. Ещё несколько было на другой стороне от дорожки, но они были ещё заброшены с прошлого сезона. О былых урожаях напоминали только борозды между кучками сухой земли и большой кусок брезента, потерявший свои защитные свойства и заросший сорняками.

У ворот стояли две машины. Одна – светлый «Мерседес» с наклейкой «инвалид» на заднем стекле – выходит, Ангелина Сергеевна всё-таки была дома. Рядом с «Мерсом» контрастировал старый «Форд» грязно-розово-бежевого цвета – он принадлежал как раз Никите и Гале. Водить умели оба, поэтому невозможно было угадать, приехала ли Галя одна или с Никитой. Второй вариант казался Васе более вероятным, так как за всё время знакомства с семьёй Вари он ни разу не видел парочку поврозь, разве что, когда Галя ездила куда-нибудь c Ангелиной.

Вася был немного огорчён, что в сборе оказалась почти вся семья: он надеялся застать только Ангелину и поговорить с ней конфиденциально, чтобы раньше времени не распускать слухи и не создавать панику на пустом месте.

На окнах большого двухэтажного дома висели кружевные занавески. Когда Вася подходил, ему показалось, что одна из них колыхнулась, словно кто-то подглядывал за ним и поспешил скрыться. На широком крыльце по инициативе Вари стояли миски с едой и водой для приблудных кошек.

Вася запрокинул голову. Варины окна выходили на задний двор, и было не увидеть, открыты ли они, задёрнуты ли шторы, – это могло бы дать Васе подсказку.

Поднявшись на крыльцо, Вася собирался постучать в дверь, но она сама резко распахнулась. На пороге его встречала Галя. Она была довольно высокой, худой в бёдрах и талии, но широкой в плечах и груди двадцатилетней девушкой. У неё было красивое, вытянутое лицо. Васе не очень нравились её тёмные глаза: одновременно надменные и несчастные. Но у неё были роскошные почти чёрные волосы, которые она любила носить распущенными, хвастаясь незаурядной длиной до пояса.

Сейчас волосы были заплетены в лежавшую на плече косу, что означало, что Галя вовсю занимается домашними делами, а может, и огородом. Эту догадку подтверждала даже более чем обычно небрежная одежда. Галя была в грязных трениках, ношеных кроссовках и футболке слишком длинной и широкой для неё – явно с плеча Никиты.

На Васю она посмотрела в первый момент враждебно, но потом улыбнулась и даже вежливо пригласила его в дом, сказав, что Ангелина Сергеевна «у себя».

Постороннему человеку разобраться в родственных связях внутри семьи было сложнее, чем в персонажах «Игры Престолов», но Вася уже хорошо их изучил. Никита был сыном Ангелины от первого брака, а с Вариным отцом она познакомилась, когда Никите было уже 11. Васе редко доводилось видеть взаимодействие сиблингов, и отношение Никиты к сестре казалось ему прохладным, хотя сама Варя утверждала, что в детстве Никита был её лучшим другом, всегда соглашался играть с ней в чаепития и дочки-матери с куклами, даже катал её на спине.

На увеличенной фотографии в большой красивой раме, которая висела в прихожей, семья была запечатлена в день свадьбы Ангелины и Вариного отца Дмитрия Павловича. Много лет пара жила в незарегистрированном браке, но два года назад они наконец решили узаконить отношения. Причина тому была не романтическая или эстетическая (кому не хочется покрасоваться в белоснежном платье и погулять на широкую ногу на банкете?), но весьма грустная.

Три года назад Ангелине Сергеевне диагностировали рассеянный склероз, и с тех пор её состояние постепенно ухудшалась. Боясь, что неофициального мужа могут не пустить к ней в больницу, или возникнут трудности с захоронением и получением наследства, Ангелина сделала Дмитрию предложение. Оказалось, Дмитрий планировал то же, но из тех соображений, чтобы подарить любимой кусочек сказки, пока не слишком поздно.

Всего через несколько месяцев после торжества Ангелине стало настолько тяжело передвигаться, что было принято решение наконец пересесть в инвалидное кресло. Но женщина не теряла присутствия духа и в перерывах между лечебными процедурами старалась вести активный образ жизни. Вот только домашние дела давались ей с трудом, а Варя, наконец вписавшаяся в школьный коллектив, стала всё чаще бывать не дома. Тут очень вовремя Галя предложила свою помощь, причём почти круглосуточную. Она не только хлопотала по хозяйству, но сопровождала Ангелину на многие врачебные приёмы и даже содействовала с гигиеническими процедурами.

Галя утверждала, что это ей ничего не стоит, ведь Ангелина – мама её любимого человека, но Ангелина и Дмитрий, посовещавшись, решили, что лишают Галю не только социальной жизни, но и возможности трудоустроиться, поэтому через пару месяцев подобного ухода, вопреки Галиным возражениям, ей стали платить за работу небольшую, но всё-таки ощутимую сумму.

Впустив Васю в дом, Галя сразу же умчалась на кухню, откуда было слышно, как прыгает крышка на кипящей кастрюле, и пахло чем-то вкусным. Вася, досконально знавший планировку дома, направился к комнате Ангелины Сергеевны.

Проходя мимо зала, где висел большой плазменный телевизор и стоял широченный диван, Вася заметил Никиту. Он сидел на полу, смотрел шедшее по федеральному каналу ток-шоу и не обратил внимание на поприветствовавшего его Васю. Никита так же был в трениках и кроссовках – вероятно помогал Ангелине и Гале с какой-нибудь работой по дому или на участке.

Комната хозяйки была следующей за залом. Дверь была приоткрыта. Вася постучал, дождался приглашения войти и проскользнул внутрь.

Спальня была почти такая же просторная как зал, в бежевых тонах. Низкая кровать была почти по центру, с одной стороны от неё был платяной шкаф, с другой, под окном, выходившим во двор, – широкий стол. На примыкающей стене висел небольшой телевизор, под ним на комоде стоял музыкальный центр. Рядом была дверь в отдельную личную ванную.

Ангелина Сергеевна в инвалидном кресле сидела за столом и плела кашпо. Это было её новейшим хобби, и она уже поднаторела в нём так, что брала работы на заказ. Все её хобби по совету врача были связаны с мелкой моторикой, чтобы не давать мышцам атрофироваться ещё быстрее, но и не слишком напрягать тело.

Несмотря на недуг, Ангелина была позитивной, ухоженной, энергичной женщиной. Много читала, смотрела, делала. Она рано поседела, но в светлых волосах седина терялась. Ей было всего пятьдесят, но, возможно из-за болезни, лицо уже было покрыто глубокими морщинами. Впрочем, даже нависшие веки не скрывали жизнелюбивые голубые глаза. Ангелина Сергеевна широко улыбнулась тонкими губами и отложила работу, когда вошёл Вася.

Они поздоровались, Вася наклонился, чтобы обнять Ангелину Сергеевну. От неё пахло теми же духами, которыми пользовалась Варя. Видеть Васю она была удивлена.

– А ты разве не знаешь, что её нет дома? – спросила Ангелина, разворачивая кресло в пол-оборота к столу. Она взяла начатое кашпо и продолжила плести почти вслепую, поглядывая на Васю.

– Часов в одиннадцать она писала, что дома, а потом перестала отвечать на звонки и сообщения и не пришла на встречу, – объяснил Вася своё присутствие и развёл руками.

Ангелина приостановила работу, внимательно посмотрела на Васю, мотнула головой, неодобрительно цыкнув языком, и возобновила плетение.

– Не нравится мне эта её новая привычка – никому ничего не рассказывать, – пробормотала Ангелина. – Я уехала утром ко врачу, вернулась только к трём. Галя сказала, Варя около полудня ушла.

– А Галя с вами не ездила? – уточнил Вася, немного удивлённый, зачем тогда приехали сегодня старшие Ангелинины дети.

– Нет, ко мне зашла подруга, мы разговорились, и она меня отвезла, а ребята по дому работали, – пояснила Ангелина и улыбнулась. – Лето скоро! Сарай разобрать, траву покосить, грядки прополоть… Что бы я без них делала!

– Ну вы, если что, меня зовите тоже! – вызвался Вася. – Я пойду у Гали узнаю про Варю, вам принести что-нибудь с кухни?

Ангелина ласково улыбнулась и помотала головой. Поблагодарив Ангелину и похвалив её работу, Вася вышел обратно в зал, где Никита всё так же смотрел телевизор, не обращая внимания на гостя, и прошёл на кухню.

Васю не удивило отсутствие тревоги у Ангелины насчёт «исчезновения» дочери. С тех пор как у Вари наладилось общение с одноклассниками, она стала чаще спонтанно срываться на встречи, не говоря родственникам, куда именно она пошла. И уж если она не поставила в известность Ангелину, в которой души не чаяла, то уж тем более вряд ли она отчитывалась перед Галей. Но попытать счастье стоило.

Кухня была совмещена со столовой. Большой овальный стол был окружен десятком стульев. Подоконник небольшого эркера был плотно заставлен цветочными горшками и утопал в зелени чисто вымытых листьев. Благодаря большому окну в комнате было много света и воздуха, а когда солнце светило особенно ярко, казалось, что и стены, и мебель, и даже эти листья сверкают. На одном листе большого фикуса была прищепка в виде божьей коровки. На низкой этажерке под окном стояли две лейки разных размеров, несколько пустых горшков, на самой нижней полке лежал мешок с землёй и садовые инструменты.

Среди прочих увлечений Ангелина любила возиться с цветами.

На кухне что-то вовсю кипело и скворчало на плите. Помытая посуда была горой сложена около раковины и грозилась вот-вот упасть. Галя, с перекинутым через плечо полотенцем, неистово что-то шинковала, громко стуча ножом о разделочную доску. Её плечи были раздражённо нахохлены. Васе даже захотелось бросить затею обращаться к Гале и просто самому подняться в комнату Вари и всё осмотреть, но это показалось ему невежливо.

Хотя Вася был вхож в дом и обладал привилегией самостоятельно пользоваться кухней, идти одному в комнату своей девушки без приглашения было как-то предосудительно. Так что Вася поборол себя и окликнул Галю.

Галя резко обернулась, всё ещё держа в руках большой нож, и выглядела она угрожающе.

– Галь, а вы Варю сегодня видели? – спросил Вася.

– Да. Нет. – Галя пожала плечами и, отвернувшись, продолжила шинковать, после чего сбросила порезанные овощи на разогретую сковородку. С шипением полетели в стороны брызги масла. Галя схватила лопатку и начала перемешивать овощи, второй рукой поскорее убавляя температуру плиты. – Мы к ней не заходили, когда приехали. Но я слышала, как она спустилась и вышла: за ней дверь захлопнулась.

– Около полудня? – уточнил Вася.

– Типа того.

– Значит, только слышали… А она телефон дома не могла забыть? Я ей весь день звоню, а она не отвечает.

– Может, и могла, – согласилась Галя. – Ты набери ей и пройди по дому – может, услышишь звонок.

– Да ладно, вернётся она рано или поздно – сама перезвонит. – Вася махнул рукой, изображая необеспокоенность, но в душе всё ещё сомневаясь, что Варя могла просто так уйти гулять с кем-то другим, хотя договаривалась с ним, и даже не потрудиться отменить планы. Обычно, наоборот, она сама несколько раз переспрашивала, в силе ли договорённости о месте и времени встречи. Разве что увлеклась и не заметила, что телефон разрядился…

Вася направился было к выходу, решив, что оставит эти переживания до утра, но вспомнил, что надо попрощаться с Ангелиной Сергеевной. На обратном пути Вася в очередной раз глянул на Никиту, который теперь ещё и уткнулся в телефон, хотя телевизор всё так же работал. На экране какой-то политик с неприятным одутловатым лицом, но в дорогом костюме со значком партии на лацкане, выкрикивал набившие оскомины лозунги, пока ведущий передачи с блаженным видом смотрел на него, мыслями явно пребывая в каких-то иных измерениях.

Вася постучал и заглянул в комнату. Ангелина повернула к нему голову, оставаясь сидеть за столом, склонившись над плетением.

– Уходишь, Васюш? На ужин не останешься?

– Нет, спасибо, Ангелина Сергеевна, пойду. Вы напишите мне, если Варя объявится? Или скажите ей, чтобы сама написала, – опросил Вася.

Ангелина всё-таки отложила работу и жестом поманила Васю подойти. Он послушно приблизился. Она взяла его руку в свои ладони и внимательно, но не требовательно посмотрела ему в глаза.

– Вы же не поссорились, правда? – тихо спросила Ангелина.

Вася энергично замотал головой. Ангелина удовлетворённо кивнула и отпустила его руку.

– Будь с ней нежнее. Ты знаешь, она такая хрупкая…

Вася заверил Ангелину в полной своей ответственности за его отношения с Варей, про себя подумав, насколько удивительно, что тяжело больная женщина больше печётся о своей вполне дееспособной и самодостаточной дочери, хотя поводов беспокойства за себя куда больше.

Видимо, это материнский инстинкт: в любой ситуации ставить отпрысков выше себя.

В зале Галя присоединилась к Никите за просмотром. Она сидела на диване, и его голова оказалась между её колен. Она делала Никите массаж, не сводя глаз с экрана. Вася бросил дежурное прощание, и впервые Никита обратил на него внимание: оторвал взгляд от телефона, рассеянно посмотрел на Васю и как-то совсем по-детски помахал ему рукой. Галя тоже.

Вася вышел из дома, но прежде чем уйти, инстинктивно решил обойти участок. Галя сказала, что слышала, но не видела, как Варя ушла, и не знает, куда. То есть даже если Вари нет в доме, это не значит, что её вовсе здесь нет.

На заднем дворе стояла пустая собачья будка, оставшаяся от пса соседей, которого семья брала на передержку: те купили новую, а эту Варя попросила сохранить на случай, если они сами решат завести собаку. Будка простояла всю зиму, и дерево заметно потемнело, крыша даже начала покрываться мхом. Внутри всё ещё лежали прошлогодние листья, занесённые ветром.

Вдоль забора росли фруктовые деревья. Вовсю цвели белые яблони. Издалека казалось, что их просто залили пеной. Зияли чернозёмом несколько цветочных клумб, окружённых декоративным пластиковым заборчиком кирпичного цвета, в тон дома. На торчащих колышках трепетали приколотые бумажки с названиями цветов. На ходу Вася не успевал рассмотреть их, в глаза почему-то бросились только «лилии».

У дальнего забора стояла баня, а в самом углу примостился сарай. Сарай был необычный – двухэтажный. Варя в детстве мечтала иметь домик на дереве, как в американских фильмах, но подходящих деревьев, чтобы выдержать такой вес, на участке не было, зато как раз строился сарай. Варин папа придумал совместить полезное с приятным и возвёл над сараем второй этаж, к которому вела железная лестница, похожая на пожарную. Надстройка была такой невысокой, что даже полутораметровой Варе там не удавалось распрямиться во весь рост, но и этого закутка ей было достаточно для счастья.

Вася, конечно, тоже был почётным гостем этого девичьего уголка. Поднявшись по чуть-чуть шатавшейся и скрипевшей лестнице, Вася на всякий случай предварительно постучал и громко позвал Варю, затем прижался ухом к колючей деревяшке и прислушался. Слышно было только шелест ветра в кронах деревьев, разговоры на соседнем участке и где-то очень далеко гул дороги. Где-то поблизости закричал петух, и за забором залаяла собака.

Открыв дверцу, Вася заглянул внутрь. Мебели в помещении почти не было: два кресла-груши, большой пушистый ковёр и небольшой журнальный столик. На столике лежала книжка. Спрятаться здесь было негде, так что Вася с одного взгляда убедился, что Вари здесь нет. Вздохнув, он закрыл дверцу и спустился вниз.

Хотя Варе там было нечего делать, Вася всё-таки заглянул на авось в сам сарай, где пахло деревом, паутиной и бензином. Среди аккуратно расставленных полок с инвентарём и садовой техники Варю было бы легко видно, но её там не было. Вася с грустью посмотрел на красный велосипед с несколькими скоростями около двери. Варя с Нового года не могла дождаться, когда снова сможет покататься.

Напоследок Вася заглянул в баню, проверил даже под лавками в парилке, потом прошёлся вдоль забора между деревьями, почувствовал себя охотником, выслеживающим жертву, и наконец направился к выходу.

Вася собирался выйти так же через калитку, но не нашёл на заборе кнопки, которая открывала бы её изнутри. В этот момент что-то лязгнуло, и с гулом ворота поползли в сторону, открывая Васе проход. Он обернулся на дом и теперь уже точно увидел в окне Галю. Выходит, она следила, как он бродит по участку, чтобы открыть ему выход, иначе откуда ей было знать, что это нужно сделать именно сейчас? Казалось бы, логичный поступок, но почему-то Васю передёрнуло, как от холода.

Вася прошёл в проём приоткрытых ворот, и так же с гулом они закрылись обратно. Вася почувствовал себя изгнанным. Ещё пару минут он постоял у ворот, размышляя, потом проверил телефон. Сообщений от Вари по-прежнему не было. Все мессенджеры и соцсети показывали, что её не было онлайн плюс-минус с одиннадцати утра. Когда она написала ему последнее сообщение. «Не последнее – крайнее», – сказал себе Вася и ещё раз набрал Варин номер.

Снова бесконечные длинные гудки. Слушая их, Вася пошёл обратно к дороге. Отвлёкся и не услышал шороха шин за спиной. Резкий автомобильный клаксон так напугал его, что Вася уронил телефон, когда отскакивал с проезжей части на узкую травянистую обочину. Машина проехала. Вася поднял с земли телефон. По закону подлости уронил его экраном на камень, и от места удара по стеклу разбежалась паутинка трещин. Но телефон работал. Звонок сбросился, и Вася набрал номер снова.

Он слушал гудки всю дорогу до автобусной остановки, и потом, пока ждал транспорта, и дальше по пути до города. Садившееся солнце слепило глаза, Вася щурился, у него начала болеть голова. А может, из-за стресса.

Остаток вечера Вася провёл кое-как, бессмысленно залипая в телефон, без особого успеха играя в компьютерные игры, без аппетита ужиная, почти не разговаривая с родителями. Последнее, впрочем, было делом обыкновенным.

Сон не шёл. Вася всё пялился в разбитый экран телефона, на переписку с Варей. Его последнее сообщение тревожно и одиноко висело у края экрана. Вася несколько раз тыкал в текстовое поле, но потом смахивал появившуюся клавиатуру. Что написать? Надо ли что-то писать? Из Вариных родственников так никто ему ничего и не сообщил. Да они и не обязаны, в общем-то…

Вася ещё раз на авось набрал Варин номер.

Гудки.

Собравшись с духом, Вася всё-таки написал сообщение: «Можешь не отвечать, это ничего. Просто хочу знать, что у тебя всё в порядке. Хорошо провести вечер! Скучаю. Люблю тебя❤️»

––

С уходом Васи Ангелина попробовала сразу вернуться к плетению, но мысли её всё время возвращались к этому неожиданному визиту. Со вздохом она отложила начатое кашпо, откинулась на спинку кресла и тяжело вздохнула.

Особых поводов для беспокойства у Ангелины в самом деле не было: Варя была ответственной и бдительной девочкой, невероятно, чтобы она вляпалась в какую-нибудь тёмную историю, а будь у неё проблемы, она бы нашла способ связаться с семьёй и попросить о помощи. Даже когда Варя, не предупредив, отправлялась в гости к подружкам и оставалась с ночёвкой, наутро она обязательно писала извинения, что ушла, не сообщив, и обещала вернуться к конкретному времени.

Так что и теперь Ангелина просто ждала, когда Варя объявится к следующему утру и, виновато улыбаясь и опуская глаза, будет просить прощения, что заставила всех нервничать, особенно Васю.

В Васе было всё дело. Ангелина успела хорошо изучить его за те полгода, что он встречался с Варей, и знала его как заботливого и уважительного мальчика. Даже когда он переживал, что Варя подолгу ему не отвечает, он чтил её личное пространство и не стал бы приходить домой, просто чтобы узнать причину затишья. Что-то должно было вызвать у него особую тревогу, раз он решился на это, но что? У Васи были доверительные отношения с Ангелиной, даже щадя её хрупкое здоровье, он бы поделился с ней подозрениями, если бы для волнений был весомый повод.

Всё это было крайне запутано.

Ангелина снова попробовала заняться кашпо, но из-за нервов руки слушались хуже обычного.

Собрав с колен обрезки и обрывки шпагата, Ангелина не без усилий покатила кресло к выходу. Комната была спланирована так, чтобы кресло спокойно проходило с обеих сторон от кровати и между кроватью и дверью, поэтому Ангелина справилась с тем, чтобы открыть её сама. На кафельном полу коридора колёса немного скользили, и Ангелине приходилось ещё больше напрягаться, чтобы заставить кресло двигаться. Даже немного заболели руки.

Почему было просто не позвать Никиту и Галю подойти к ней? Это и быстрее, и проще. Но Ангелина понимала, что с каждым днём её жизнь сокращается и улетучиваются силы. Ей хотелось как можно больше времени провести дееспособной и активной, до последнего не становясь обузой. Поэтому, пока она может сама доехать из одной комнаты в другую, чтобы с кем-то поговорить, она будет это делать. А полежать в постели, дожидаясь, пока придут к ней, она ещё успеет.

Телевизор в зале всё ещё работал, но в комнате никого уже не было. Ангелина низко наклонилась, чуть подрагивая от напряжения, дотянулась до лежавшего на полу пульта и выключила телевизор. Она терпеть не могла политические ток-шоу, но раз сыну нравится, не будет же она ограничивать его увлечения, тем более телевизор ей совсем не мешал. Но сама слушать эту болтовню она не хотела ни одной лишней секунды.

Отбросив пульт на диван, Ангелина доехала до кухни, где сладко пахло каким-то супом, а за столом сидели напротив друг друга Никита и Галя, перекусывавшие бутербродами с кабачковой икрой.

Закатки на зиму тоже были одним из хобби Ангелины, правда, тут она не обходилась без помощи. Долгими темнеющими вечерами на осенних каникулах Варя всегда с радостью ей помогала в готовке.

Новенькое, дорогое кресло с прорезиненными колёсами передвигалось бесшумно, и потому молодые люди на кухне не заметили приближения Ангелины. Их внимание она привлекла безобидным вопросом:

– Ну как, вкусно?

У Гали от неожиданности дрогнула рука, и икра с хлеба капнула на её футболку. Девушка собрала каплю пальцем и засунула его в рот. Никита тем временем ответил:

– Да, мам, супер. Дашь с собой пару баночек?

– Конечно!

Ангелина широко улыбнулась. Ей было приятно побаловать сына.

Она подъехала ближе и попросила Галю сделать бутерброд и для неё. Галя с энтузиазмом взялась за исполнение. Ангелина пощупала заварочный чайник на столе – он был холодным. Пока Галя возилась с бутербродом, Ангелина проверила, что электрический чайник на кухонной стойке полный и включила его, потом взяла из горы чистой посуды чашку и вернулась к столу. Галя протянула ей бутерброд, а когда закипел чайник, ошпарила заварку.

Икра действительно была вкусная. Хлеб суховат.

– Галчонок, скажи ещё раз, во сколько Варя ушла? – спросила Ангелина.

– Около полудня. В гостях, наверное, у кого-нибудь.

– Никит, а ты тоже сестру не видел?

Никита мотнул головой, дожевал бутерброд и пояснил:

– Я к ней поднялся, когда мы приехали, у неё играла музыка, я постучал, сказал, что мы с Галей здесь, и всё. А потом мы слышали, как она спустилась, и ушла, хлопнув дверью.

– Хлопнув дверью? – переспросила Ангелина и нахмурилась. – Наверное, с кем-нибудь из ребят поссорилась…

– Как поссорились, так и помирятся. – Галя пожала плечами, наливая Ангелине чай, а потом принялась намазывать себе ещё один бутерброд.

Они продолжили пить чай молча. Галя время от времени вставала проверить суп и снять пенку. Поговорили о планах на выходные, что надо сделать по дому и в саду перед летним сезоном, когда следующий визит к врачу. Никита жаловался, что никак не может найти постоянную работу – перебивается подработками. Потом вместе с Галей они разговорили о том, как хотели бы детей, но боятся не потянуть финансово. Ангелина заверила их, что, если всё-таки решатся, она и папа окажут им всестороннюю поддержку. Галя отметила, что и Варя наверняка будет рада понянчить племянников, ведь она такая заботливая и любвеобильная девочка.

Такие семейные разговоры всегда успокаивали Ангелину. Видя, как хорошо относятся к Варе Никита и его девушка, Ангелина могла не переживать, что после её ухода Варя останется одна.

Ближе к восьми вечера вернулся отец семейства Дмитрий. Он был немного удивлён видеть Никиту и Галю в гостях так поздно, но был рад и предложил им остаться на ужин, однако пара хотела провести вечер вдвоём, а потому они распрощались с родителями и собрались в путь. Ангелина и Дмитрий стояли на крыльце, провожая гостей, пока они в сгущающихся сумерках садились в свой старенький «Форд» и заводили мотор.

Отъехали ворота. Мимо них как раз кто-то шёл – небольшая тёмная фигура в полумраке, и у Ангелины ёкнуло сердце: сейчас прохожий завернёт во двор, подойдёт знакомой прыгающей походкой, и в свете фонаря над крыльцом станет видно улыбающуюся Варю, которая начнёт весело трещать об интересно проведённом дне, а потом виновато посмотрит в пол и извинится, что никого не предупредила об уходе.

Но фигура прошла мимо, а Никитин «Форд» мигнул задними красными фарами и с коротким кашлем мотора тронулся с места. Ангелина и Дмитрий помахали машине вслед. Когда она поворачивала за воротами, Никита помахал в ответ из водительского окна. Машина исчезла за забором, а ворота поехали обратно. Дмитрий погладил Ангелину по плечу, наклонился и поцеловал её в лоб.

– Как прошёл твой день?

– Спасибо, неплохо. Ты голодный? Пойдём, поедим.

Пока Дмитрий на втором этаже мыл руки и переодевался из делового костюма в домашнее, Ангелина накрыла стол. Посуда в доме в основном теперь хранилась в нижних шкафах, чтобы она могла достать её сама. Также в холодильнике продукты первой необходимости лежали внизу. Но вот сама разлить по тарелкам суп из горячей кастрюли Ангелина не могла: даже сумев дотянуться до крышки, чтобы её снять, она не смогла бы донести наполненный половник до тарелки.

Когда спустился переодевшийся Дмитрий и взялся за суп, Ангелина извинилась, что не справилась сама. В ответ на что Дмитрий заверил, что ему приятно поухаживать за женой тоже, а пять минут ожидания ужина ничего не решают. Напротив, он похвалил Ангелину, что она так много смогла сделать сама, а потом добавил, что Галя могла бы и задержаться, чтобы помочь накрыть на стол.

– Ну, Димчик, она моя сиделка, а не наша домработница, к тому же она и так сегодня достаточно сделала, – возразила Ангелина.

Супруги стали ужинать. Сначала Дмитрий рассказал, как прошёл его рабочий день. Потом Ангелина поделилась, что успели сделать по дому и на участке Никита и Галя. Дмитрий слушал с завистью, в очередной раз отметив, что с радостью бы променял свою работу в офисе на домашние дела, если бы была возможность.

– Взялся бы Никитка за ум – я бы ему помог устроиться. И Гальку бы отпустили – я бы сам за тобой ухаживал, – со вздохом рассуждал Дмитрий.

– Мы-то, может, и отпустили бы – Никитка не отпустит, – фыркнула Ангелина. – Так хочется дожить до внуков, Дим, ты не представляешь…

– Доживёшь, никуда не денешься. – Дмитрий улыбнулся, сжал руку жены в своей, а потом встал, чтобы помыть посуду. – Ты смотри, как бы Варька с Васькой нас первыми не порадовали.

– Вася заходил сегодня, кстати, – сказала Ангелина, и тут встрепенулась: за приятной беседой у неё из головы совсем вылетели переживания минувшего дня. – А ты с Варей сегодня разговаривал?

Дмитрий задумался, потом помотал головой. Ангелина почувствовала, как снова быстрее забилось сердце. Она пересказала мужу, что произошло перед его приездом, и Дмитрий сперва хмурился, слушая её, но потом лишь расслабленно хмыкнул и покачал головой.

– Мы её избаловали. Хорошо, конечно, что она стала куда-то выбираться, но такие исчезновения надо начинать пресекать. Вот вернётся она завтра, я ей уши-то надеру.

– Давай только как-нибудь без ушей обойдёмся, – ласково попросила Ангелина.

С посудой было покончено. Дмитрий отвёз Ангелину в зал, они выбрали фильм и начали его смотреть, но Ангелина первая начала зевать. Тогда Дмитрий помог ей устроиться на ночь, оставил на прикроватной тумбочке все нужные таблетки и полную кружку воды, а сам остался ещё в зале почитать.

Из-за болезни Ангелине теперь требовалось очень много свободного пространства в кровати, чтобы вертеться и раскидываться без ограничений. Дмитрий уверял, что его не пугает получить среди ночи рукой по лицу или коленкой по почкам, но лечащий врач Ангелины объяснил, что дело не в этом – ей просто будет недостаточно места, если Дмитрий будет рядом. Поэтому последние несколько месяцев они спали в разных комнатах, и обоих это огорчало, поэтому они старались больше времени проводить вместе и чаще обниматься.

Когда Ангелина погасила свет, Дмитрий заглянул к ней напоследок, поцеловал в лоб. Проверив, что на первом этаже выключена вся электроника и надёжно заперта входная дверь, Дмитрий поднялся на второй этаж. Там располагалась вторая ванная комната, спальня Вари, гостевая, которая чаще всего пустовала, так как гостей в доме бывало немного – в основном Никита и Галя, но они редко оставались на ночь, и кабинет Дмитрия. В кабинете был просторный диван-кровать, но так как дети уехали, Дмитрий решил поспать в гостевой.

Дверь в комнату Вари была закрыта. Дмитрий помялся возле неё, почему-то испытывая острое желание заглянуть, но нарушать личное пространство дочери он не стал.

Устроившись в гостевой, Дмитрий достал телефон и тоже проверил свой чат с Варей. Статус контакта показывал, что она последний раз была в сети около одиннадцати. А крайняя их переписка была ещё с прошлого вечера – Варя рассказывала, как проводит время с друзьями. Чуть подумав, Дмитрий написал: «Варёк, всё нормально? Мы тебя потеряли, мама нервничает. Маякни. Спокойной ночи.»

––

В чёрном бархатном небе висел белоснежный полукруг луны. Звёзд было не видно. Мигая красными сигнальными огнями, пролетел самолёт. На земле шум его двигателей слился с шелестом молодых листьев на деревьях. Ветер был сильным. Ветки качались и гнулись; отбрасываемые ими тени как будто танцевали, изящные и жуткие. Изредка проезжали машины. То и дело тут и там лаяли собаки.

Лишь в нескольких окнах четырёхэтажной кирпички горел свет. На одном из балконов в темноте кто-то курил – было видно только силуэт, тлеющий уголь на кончике сигареты и поднимающийся столбик голубого дыма. Множественные деревья вокруг дома были с него высотой. На некоторых болтался мусор: пластиковые пакеты, сдувшиеся шарики, обрывки каких-то лент.

Газон с задней стороны дома тоже был усыпан невесть чем: окурки, банки, бутылки. Была здесь и забытая детская игрушка – палка-каталка. Огороженные обрезками шин, донышками бутылок и пластиковыми контейнерами клумбы давно завяли и заросли сорняками. В кустах лежал гниющий, подпалённый матрас. Асфальтированная дорожка вдоль дома была вперемешку расписана неприличными словами и разрисована классиками и всяческими каляками-маляками.

Во дворе стояли несколько машин жильцов. В ночной темноте все они казались серыми, только разных оттенков. Иномарки соседствовали с отечественными автомобилями. У одного была разбита и замотана скотчем фара. У другого на крышке капота спали две кошки. Ветровое стекло третьей плотно «разукрасили» птицы, и на их художества налипли облетающие листья и всяческая древесная шелуха, – было видно, что машиной давно не пользовались.

На одну из них пристально смотрели двое с балкона первого этажа. Автомобиль был прямо напротив него. Стоял как ни в чём не бывало, скрывая свой страшный груз. Казалось, запертый багажник вот-вот сам по себе откроется, и оттуда…

– Пора.

Голос нарушил тишину на тёмном захламлённом балконе. В одном углу стоял рассохшийся шкаф, одна дверца отвалилась и была прислонена к нему сбоку, на антресоли лежали декоративные оленьи рога. Что хранилось в пластиковых пакетах и коробках на тех полках, которые оголила отсутствующая дверь, никто уже точно не знал. Что скрывали остальные дверцы, и подавно. В другом углу были навалены корзины, пластиковые контейнеры, стеклянные банки, цветочные горшки, пустые коробки. Был разобранный велосипед, лыжи – причём только с одной палкой, небрежно скомканный кусок клеенки. Среди этого хлама едва было место, чтобы могли стоять два человека.

– Может, не надо в дом? Вонять будет.

– Не будет.

Мимо дома проехала одинокая машина. Свет её фар скользнул по балконам и окнам первого этажа. Двое рефлекторно присели, скрываясь от взглядов, и снова поднялись, только когда шорох шин машины затих. Посмотрели ей вслед. Красные задние фары скрылись за поворотом дороги.

– Может, вылезешь через балкон и мне сюда передашь?

– Не тупи. Пошли.

Они ушли с балкона. Не зажигая света, пробрались через квартиру. Около входной двери остановились. Первый сказал «тсс», приложив к губам палец, и выглянул в глазок. На этаже горел свет. Никого не было. Стояла тишина. Медленно, аккуратно, стараясь ни издавать ни звука, отодвинули щеколду, толкнули дверь. Она скрипнула. Оба замерли. Прислушались. Где-то скрипнула, потом хлопнула дверь. Они поспешно закрыли дверь, и Первый тут же припал к глазку. По лестнице спустился, вернее проковылял пьяный мужчина лет пятидесяти, в спортивных штанах и сланцах на босу ногу. Он врезался бедром в перила и, перебирая по ним руками, кое-как добрался до низа лестницы, пропав из поля зрения. Было слышно писк домофона, лязг открываемой двери, потом она со стуком захлопнулась. Постепенно восстановилась тишина.

Второй уже нетерпеливо дёргал Первого за рукав, и он раздражённо отмахнулся, решительно распахнул дверь.

Оставив её открытой, спустились по лестнице. Снова писк домофона и лязг. Обдало ночной прохладой. В подъезд ворвались звуки улицы. Эту дверь тоже оставили открытой, подперев валявшимся у порога кирпичом. Быстрым шагом, но не бегом, они обошли дом и подошли к машине. Она была старая, без электронного замка, с отдельным ключом для багажника.

Первый, который явно был «главным» и руководил «операцией», озираясь по сторонам и щурясь в темноте, вслепую попал ключом в скважину. С хрустом он повернулся, и со щелчком багажник приоткрылся. Каждый звук в тишине казался оглушительным, разносившимся на весь квартал. Собственное дыхание звучало как вой ураганного ветра, сердце бешено колотилось. Он резко рванул багажник наверх. Сердце замерло.

В багажнике лежала большая спортивная сумка тёмного цвета.

– Иди, помоги мне.

Второй, до того старавшийся не смотреть и топтавшийся рядом, обхватив себя руками и пританцовывая от холода, скривившись, подошёл, но тут же отвернулся. Первый рванул его за локоть.

Схватив сумку не за ручки, а за противоположные края, потащили её из багажника. Внутри звякало и лязгало. С глухим ударом, сумку бросили на асфальт. Первый вытащил из багажника коврик, свернул его и сунул в руки второму, потом пошарил ладонью по дну, но никаких предметов не нащупал. Крышку багажника опустил плавно, в самом конце сделал паузу и закрыл его лёгким нажатием, – щелчка почти не было слышно.

На сей раз он, кряхтя от напряжения, подхватил сумку обеими руками, как человека. Снова лязгнуло, и он выругался себе под нос. Дёрнул головой в сторону дома. Они пошли обратно. Второй изо всех сил впивался пальцами обеих рук в свёрнутый коврик. Оба нервно озирались по сторонам. В свете фонарей сквозь деревья и кусты было видно идущего через соседний двор человека. Прибавили шагу. Чёрное жерло открытой дверью манило обещанием безопасности.

Первый проскочил внутрь боком, чтобы не ударить сумку. Второй стал отпихивать кирпич ногой.

– С собой бери.

Немного помедлив, удивляясь такому странному распоряжению, второй всё же поднял кирпич, обдирая об него ногти, от чего по всему телу пошла дрожь. Обе руки оказались заняты, и он придерживал дверь локтем, пока она не закрылась, тихо и монотонно скрипя; тихо щёлкнул магнит доводчика.

Снова где-то раздались шаги и голоса. Уже ни о чём не думая, они бросились в квартиру и захлопнули дверь за собой. Сумку бросили на пол. Второй кинул рядом кирпич и коврик, сел на корточки и начал всхлипывать. Первый мимоходом потрепал его по плечу.

– Дальше будет проще. Пошли спать.

– А как же…

– Да пусть пока здесь валяется. Утром решим.

Глава