В постели монстра: Месть невинной

Глава 1. Виолетта. Ужасное знакомство

«В сырых объятьях стен, в холодной тишине

Пугаясь света в заколоченном окне

Трепещет пленница во власти его зла

Сплела ей сеть судьба, чтоб душу сжечь дотла»

И снится мне жуткий сон: как будто я бегу по лесу, ну вот просто что есть сил, даже не смотрю куда. Да и как смотреть, по лицу хлещут ветки, приходится зажмуривать глаза, отчасти поэтому, а ещё – от страха. Уже прям все плечи ободраны о стволы деревьев, от которых я не успеваю уклоняться, куда там!

Или это не сон?

Чувствую – ну не могу я больше! В горле першит, сердце колотиться, всё тело в холодном поту. Сейчас бы просто упасть на землю и хотя бы отдышаться.

Но нельзя – тот, кто гонится за мной, всё ближе и ближе. Кто он? Понятия не имею. Но когда он догонит – я перестану жить. В нём – сила, безжалостность, какая-то нечеловеческая ненависть. Что я ему сделала? Во всяком случае, выяснять некогда – скорее, скорее, скорее!

Я уже ощущаю его яростное горячее дыхание сзади на шее. От внутреннего напряжения прям хочется завизжать, но сил на это уже просто нет, крик скребёт горло где-то в самой его глубине.

И тут он резко хватает меня за разлетающиеся во все стороны волосы. Я успеваю издать какой-то кашляющий звук… ноги успевают сделать ещё шаг в какую-то пустоту… руки успевают взлететь в каком-то беспомощном жесте.

Я падаю. Темнота. Ужас. В животе – пустота.

Всем телом я ощутила страшный удар, который должен был просто расплющить меня в лепешку.

Захлебнувшись воздухом, закашлявшись, я не сразу открыла зажмуренные глаза.

Вокруг и впрямь темнота.

И ужас тоже. Повсюду. И внутри меня, и снаружи – казалось, здесь всё пропитано им.

Но – я находилась не в лесу, не в пропасти, а в каком-то закрытом помещении. Это прям чувствовалось.

Значит, это был всё-таки сон.

Я неуверенно провела руками по поверхности, на которой лежала. Похоже было на обычную кровать. Осмотрелась – да, это комната. Хотелось бы сказать – обычная комната, но она не была обычной.

На месте окон сквозь рулонные шторы свет пробивался только в узкие щели под самым потолком, гораздо выше моего небольшого роста. Этот свет не рассеивал темноту, а просто придавал помещению сходство с тюремной камерой. Там окошки тоже расположены где-то под потолком. Это я себе так представляю тюрьму, сидеть-то я в ней не сидела. Но вот, похоже, прям нечто подобное со мной произошло.

Мысли о тюрьме внушали не только странные окна. Чувствовалась какая-то сырость, как будто помещение было нежилым. Хотя вокруг и были видны силуэты какой-то мебели.

Может быть то, что я была в состоянии заострять внимание на каких-то особенностях комнаты, покажется знаком того, что мне удалось успокоиться. Однако это было далеко не так. Страх нарастал всё больше, мне казалось, что я попала прям в какой-то ночной кошмар.

Всё-таки во сне всегда подсознательно понимаешь, что это просто фантазии нашего мозга. А вот в реальности всё бывает гораздо страшнее.

Где я?

Как я здесь оказалась?

Объяснений у меня не было, и это пугало больше всего.

Попытавшись сосредоточиться сквозь гудящую головную боль, я вдруг услышала шаги. Они приближались. Они всё приближались. Судя по их звучанию, шёл мужчина.

Я приподнялась на локтях и с трудом села. Почему-то болело всё тело, и сильно тошнило. Опираясь на руки, я медленно отползла к спинке кровати, чтобы облокотиться – просто сидеть самостоятельно не было сил.

Отворилась дверь в противоположном от кровати углу, и оттуда в комнату хлынул поток яркого весеннего света. Я заморгала от рези в глазах и выступивших слёз, и поэтому не смогла разглядеть вошедшего.

Он не обратил на меня внимания, а пошёл поднимать шторы. Свет в помещении стал яснее, но всё равно в углах застоялся сумрак. Все окна оказались забиты толстыми досками до самого верха, где оставалась лишь узкая щель, через которую и проникал свет. У меня обострились сухость во рту и чувство вязкой пустоты в животе. Темница. Специально созданная для меня темница.

Это первое, что бросилось мне в глаза. Затем я, едва дыша, перевела взгляд на мужчину.

Он был чем-то знаком мне. Высокий брюнет в черной одежде, с широкими плечами и прям заметно накаченными руками. От окна к окну он передвигался с грацией тигра – тяжело, уверенно, с осознанием своей силы, но пластично. А ещё я каждой частичкой своего беззащитного здесь, в этой страшной комнате, тела просто физически ощутила угрозу со стороны этого хищника. Рассмотреть черты его лица было невозможно в полутьме, в которой мы с ним находились.

Зачем я здесь?

Что он собирается со мной сделать?

Я, сама не замечая, подтянула ноги к себе, обняла их руками и неотрывно смотрела на мужчину.

Вот он покончил со шторами и подошёл прям к самой кровати. Оглядел меня так, что мне вдруг вспомнился мой сон и новая волна страха окатила меня. Я не отводила от него взгляд. Мне казалось, что только он и остался единственной преградой между нами в случае чего. Не сможет же он изнасиловать меня, глядя мне в глаза?

– Ну, довольна? – Со злой насмешкой спросил мужчина, – добилась, чего хотела, похотливая тварь?

Я прям замерла. Чтооо?!

Я бессмысленно хлопала глазами, мысли мои разлетались невнятными ошмётками. Добилась? Добилась? О боже, чего я добилась от этого, не вызывающего ничего, кроме дикого ужаса, смутно знакомого мужчины?

Видимо, он прочитал мои чувства, потому что презрительно сказал:

– Не помнишь? Тьфу! Какие же вы, бабы, мерзкие. Вот, например, ты. Всего-то восемнадцать едва стукнуло. С виду – ну просто невинный ангелочек! А уже туда же, под взрослого мужика норовишь залезть!

Я просто онемела и опустила глаза. Что он такое говорит? Уши полыхнули огнём. Я просто не знала, что мне думать, что сказать! О чём он вообще?

– Что… – выдавила я, – о чём… что вы… что я… сделала?

– «Что я, что вы», – с отвращением передразнил он меня, – сделала достаточно, чтобы теперь получить сполна за свою распущенность и дурость. И я тебя уверяю – получишь. Такие, как ты, заслуживают этого в полной мере.

Сердце колотилось у меня в груди от вида его злобного звериного оскала. От него прям исходила ненависть, но я не могла понять – что я такого сделала, чем вызвала такое отношение? Да я всегда боялась слово лишнее вымолвить. И не только в присутствии чужих.

Просто родители у меня были строгие, особенно папа. Они считали, что девушка должна смотреть в пол и слушать, что ей говорят. Конечно, больше полугода учёбы в университете тоже не прошли без следа. Конечно, я постепенно старалась немного раскрепощаться, смотря на других девушек. Но не настолько же, чтобы вести себя прям так, как говорит этот ужасный человек.

Я даже боюсь его о чём-то спрашивать.

– Ну, чего молчишь, как идиотка? Говори, дрянь паршивая, задавай свои вопросы! Вижу же, что они крутятся у тебя на языке!

Я задрожала, но постаралась взять себя в руки. В буквальном смысле, обняв ими себя, чтобы собраться. Я не была уверена, что смогу спросить хоть о чём-то. Но какие-то зловещие нотки в его голосе говорили мне, что лучше бы мне делать то, что он приказывает.

Не просит. Не предлагает. Приказывает – это было понятно. А я была явно не в том положении, чтобы отстаивать свои права. Хоть бы жить оставил. Я не хочу умирать, не хочу, не хочу!

– Простите меня, – прошептала я, – но я ничего не помню. То есть… я не понимаю, о чём вы говорите. Что я сделала не так?

Внезапно он резко шагнул к самому краю кровати и сильно ударил меня ладонью по щеке.

Яркая вспышка боли затмила мой взор, в голове загудело ещё больше. Я совершенно не ожидала этого и съёжилась в комок, закрыв голову руками.

– Ты чего там шипишь? Я прислушиваться должен? Так вот: твои несознанки и оправдания мне не нужны. Я хочу слышать от тебя только одно: признания в своей сучности и извинения за своё поведение. Всё. Дальше этой границы ты не заходишь. Это ты запомнила?

– Да, – сказала я, ничего не поняв на самом деле. Теперь я боялась смотреть ему в лицо.

– Отлично. Продолжим дальше. То, что ты видишь вокруг – твоя комната. Здесь ты будешь жить. Не вздумай пытаться сбежать или звать на помощь. На ближайшие пятьдесят километров здесь нет ни души. Убежать – не убежишь, а любая попытка такого рода будет строго наказана. Скоро ты узнаешь, что я имею ввиду. Если хочешь жить, и жить в безопасности – полностью положись на меня. Я отныне хозяин твоей жизни. Соответственно веди себя. Усвоила?

– Да, но… я хотела бы узнать. Кто вы? И где мы находимся?

Он одним движением метнулся на кровать, повалил меня на спину, сел сверху, схватил за волосы и дал три пощёчины подряд. Я пыталась сжаться и кое-как прикрыться руками, но он не обращал внимания и несколько ударов попали и по ним.

– Ещё раз задашь мне вопрос без разрешения – будешь наказана. Поняла, тварь?

– Поняла, поняла! – Отчаянно закричала я.

– Не ори. Говори почтительно, – строго сказал он.

От создавшегося положения я впала в панику. Я не могла нормально дышать, лишь коротко и резко втягивала в себя воздух. При этом кислорода мне не хватало, голова закружилась. Дикость ситуации пугала до жути, неизвестность подавляла, сидящий на мне мужчина казался полоумным маньяком.

Я стала извиваться, чтобы выбраться из-под нависшего надо мною тела и вдохнуть как следует. Трясущимися руками я изо всех сил упёрлась в его бёдра, чтобы было легче выползти.

Вдруг я осознала, что он сидит без движения, лишь сильнее сжимая моё тело между ног и продолжая держать за волосы. И странно смотрит на меня. Я затихла.

– Что ты делаешь? – Спокойно спросил он.

– Я… мне просто страшно, – я хотела подстроится под его тон, но слышала, как в моём голосе проскальзывали панические нотки.

– Чего же ты боишься? – Как бы удивлённо спросил он.

– Я не понимаю, что происходит, – призналась я, пытаясь наладить контакт, как нас учили в университете, – и не знаю, кто вы.

– Значит, тебя пугает неопределённость твоего положения, ты это хочешь сказать? – Мягко спросил он, – и моя личность?

Теперь я видела его лицо. Смуглое, узкое, с высоким лбом и резкими чертами – оно было безжалостным. В глубине карих, почти чёрных глаз чувствовалась жестокость. Нос с небольшой горбинкой усиливал впечатление мужественности, а с другой стороны – властности. Но не это всё смутило меня.

Он был очень красив – рядом с такими харизматичными мужчинами я всегда была очень неуверенна и чувствовала себя просто дурочкой, не зная, что сказать и как ответить.

– Не то, чтобы прям личность… – и в этот раз промямлила я, – просто… я же не знаю, кто вы, понимаете?

– Ладно, пойду навстречу и представлюсь ещё раз. Марат Олегович. Это пока всё, что тебе нужно знать обо мне.

– А… очень… приятно, – ляпнула я. Просто не представляла, как мне на всё это реагировать. Он подавлял меня.

– Приятно? – Снова как будто удивился он, – а вот мне неприятно, потому что я не люблю вежливую брехню и лицемеров с невинными глазами.

Он резко соскочил с меня, сев на колени тут же, на кровати, и не успела я опомниться, как уже лежала на них спиной вверх. Этот Марат зафиксировал меня локтем, а кистью этой руки вжал что было сил мою голову в матрас. Я едва могла дышать.

Сильно испугавшись, я не решалась сопротивляться. Да хоть бы и решилась – какой в этом толк? Он был много сильнее меня.

Я была полностью в его власти и никак не могла защитить себя ни от чего, что бы только не пришло ему в голову. А это могло быть всё, что угодно.

Глава 2. Виолетта. Последствия боли

«Ни эта клетка из отчаяния и боли

Ни монстр, сидящий там в неволе

Не укрощает чувств, живущих глубоко

Они возьмут своё и будет нелегко»

Я беспомощно лежала на коленях у моего «хозяина», как он выразился. Меня переполнял страх. Я чувствовала такое внутреннее напряжение, что каждый раз вздрагивала, когда он трогал меня.

А он трогал. Сначала несколько раз сжал в кулаке мои волосы на затылке. Второй рукой охватил, а потом погладил шею. Несколько раз провел по спине. По пояснице. Я задрожала.

Однако мужчина на этом не остановился. Он грубо задрал мою юбку и ударил ладонью по попе. От неожиданности я прям вскрикнула. Он сильнее прижал мою голову и стал наносить удары один за другим. Но теперь я старалась сдерживаться и не кричать.

Видимо, ему показалось, что мои трусики мешают мне достаточно чутко ощутить его хлёсткие удары. Он рванул их так, что они разошлись на две части, а края ткани больно обожгли кожу. Я почувствовала, что вся кровь прилила к моему лицу при мысли, что взрослый мужчина видит меня абсолютно голую… там. Ведь меня ещё никто так не видел, кроме… но ведь то – совсем другое.

Я прикрыла рукой бесстыдно обнажённую часть тела. Он с яростью схватил меня за неё и вывернул за спину так жестоко, что хрустнуло в плече. Я закричала от боли и слёзы выступили у меня на глазах.

– Не дёргайся, шлюха, – задыхаясь, рыкнул Марат, – принимай заслуженное наказание достойно, и останешься жива. Или хочешь подохнуть, как приблудная собака?

– Нет! – Я больше не могла сдержать слёз, которые беззвучно впитывались в покрывало на кровати. Все начиналось сначала, – пожалуйста, Марат Олегович, только не убивайте меня! Я буду всё терпеть! Всё-всё, ну прям всё, что вы будете делать со мной! Я не хочу умирать, пожалуйста!

– Тогда держись посмирнее, сука, – уже спокойнее сказал он и продолжил хлестать меня по воспалённой коже, – и хорошо запоминай мои правила. Ты-то думала, найдёшь себе дурака, который будет постоянно за тебя отдуваться и всё на блюдечке подносить? Нет, тварь, не в этой жизни.

Он начал с такой силой хлестать меня, что попа загорелась в буквальном смысле слова. Хотя я и привыкла к подобной экзекуции, но ТАК меня никогда ещё не били.

Сначала я пыталась уткнуться носом и ртом в матрас, чтобы всхлипы не могли вырваться наружу. Но так я не могла дышать – приходилось приподнимать голову, и в такие моменты он бил просто с нечеловеческой силой.

Я больше не могла выдержать и стала кричать. Теперь только временами я прятала лицо в матрас, но при ударах не могла уже ограничиваться стонами. Мне казалось, что он содрал мне всю кожу с ягодиц и не представляла себе, как я буду сидеть. Просить его перестать я тоже боялась – ведь он сказал держаться. Я просто больше не сдерживалась и уже выла – не переставая, не только в момент ударов.

Вне зависимости от меня мои бёдра стали дёргаться из стороны в сторону, чтобы инстинктивно уйти от очередного удара. И в какой-то момент его рука попала мне между ног.

Я внезапно ощутила то, чего не замечала раньше. Там у меня всё было мокро настолько, что наверняка образовалась лужа.

Марат тоже почему-то прекратил наказание.

О боже! Наверное, у меня начались месячные! Что он теперь сделает мне… Я в панике стала вспоминать число – не подходило. Возможно, из-за стресса…

– Ах ты, сука, – угрожающе протянул Марат, – наслаждаешься, значит?

И он грубо сунул руку мне прям между ног и сжал в кулаке мои нижние губы.

Я снова застонала, но на этот раз не только от боли. Меня почему-то окатили и приятные ощущения. Спина сама по себе выгнулась на его коленях, приподнимая попу вверх – навстречу его руке. Я не понимала, что со мной происходит. Попа продолжала болезненно жечь, но его прикосновения доставляли такое удовольствие, что я снова уткнулась в матрас и глубоко застонала.

Он презрительно хмыкнул, разжал кулак и, поколебавшись, засунул палец между моих складок. Я ахнула, когда он дотронулся его подушечкой до какой-то особо чувствительной точки и стала невольно прижиматься к его руке, едва заметно потираясь о неё.

Моё тело делало это непроизвольно, как бы вне зависимости от моей воли. Я испытывала очень смешанные чувства: облегчение от прекращения боли, дикое желание, чтобы он продолжал гладить меня там, ужасный стыд за свои ощущения и… я хотела, чтобы он продолжил моё наказание за то, что я испытываю всё это – ведь это было ужасно плохо с моей стороны.

– Я же сказал, что ты – шлюха, – презрительно сказал Марат, но продолжал делать то, что делал.

Я снова стала стонать. Однако, хотя попа продолжала жутко гореть адским огнём, не из-за неё. Я хотела, чтобы он это делал.

Рука стала сползать всё глубже. Она незаметно оказалась во мне и её пальцы принялись осваивать меня внутри. Видимо они знали больше, чем я, потому что управляли моим телом, как хотели. Только теперь не через боль. Мне хотелось прижаться сильнее, повернуться поудобнее, чтобы усилить его нажим. Я прям ёрзала на его коленях, пытаясь найти какой-то выход этому мучительному желанию. Но он не позволил мне этого, ухватив другой рукой за волосы и снова вдавив голову в кровать, а спину – в свои колени.

Его пальцы приникали всё глубже. И вдруг резко остановились. Мне показалось, он вздрогнул. Марат что-то едва слышно пробормотал, мне показалось «не может быть». Я незаметно шевелила бёдрами, чтобы он продолжил то, что делал, так как терпеть остановку было невыносимо.

– Ты что, мать твою, девственница? – с какой-то злостью спросил он.

Я испугалась, не зная – хорошо это или плохо. Судя по его тону – ничего хорошего в этом не было. А вдруг он опять начнёт меня бить? Господи, да я больше не выдержу, куда уже! Что отвечать ему – я прям не знала, в голове у меня творился полный бардак от всего происходящего со мной. Но я понимала, что моё молчание сделает только хуже, и в этом случае он точно будет бить.

– Я… – голос мне не повиновался, был какой-то осипший, наверное, я его сорвала от крика, – понимаете… у меня… ну, то есть… мои родители… я…

Вдруг он вытащил свои пальцы, продолжая держать меня за волосы, и наотмашь ударил по лицу, оставив мокрый след на щеке. Следом последовал такой жгучий удар по воспалённой попе, что я закричала изо всех сил, в животе что-то сжалось и по ногам пошли судороги.

– Ты что за бред несёшь? Я задал простой вопрос! – И он хлестнул меня ещё раз.

– Да! – Завизжала я.

– «Да, Марат Олегович!», – жёстко поправил он, шлёпая в третий раз.

– Да, Марат Олегович! – Взвизгнула я. Только бы не бил. Я же не виновата, что я девственница!

И чем больнее мне было, тем сильнее было желание вернуть его руку в себя. Я прям умирала без неё. Пусть делает, что хочет, говорит, что хочет, но я не могу вот так… я хочу, чтобы он… я не знаю, но что-нибудь сделал со мной!

Он уверенными, сильными движениями погладил мою попу. Я зашипела от боли. Ему моя реакция, видимо, понравилась, потому что он, поиздевавшись так ещё немного, снова засунул в меня пальцы и стал двигать ими туда-сюда. Я растаяла, а он всё ускорял силу и скорость.

– Тебе нравится, шлюха?

– Да, – искренне выдохнула я, продолжая пытаться сильнее нанизать своё тело на его кайфовую руку.

Марат вытащил мокрые пальцы и снова стал бить меня по попе. Несильно, но хватало и этого. Мучительное желание смешивалось со жгучей болью.

– А теперь?

Я почувствовала себя жалкой тряпкой, с которой мой мучитель творит что ему угодно, а я даже не могу никак сопротивляться. Мне стало ужасно обидно, и я расплакалась – сначала тихо, в матрас, а потом всё сильнее и сильнее, навзрыд. Никогда я не чувствовала такого унижения: я беспомощно лежала на коленях чужого мужчины, вынуждена была терпеть страшную боль, а мне при этом хотелось попросить его поласкать меня.

Он снова сунул в меня пальцы, и я моментально почувствовала какой-то невероятный разрыв с реальностью, словно перенеслась в другой, волшебный мир. Всё внутри запульсировало в бешеном экстазе, от этого пробегали пузырьки по венам и судороги по всему, сделавшемуся невесомым телу, которое лежало на НЁМ, что я особенно чувственно/ сейчас ощущала.

Я всхлипывала, стонала, кричала, не зная, как мне реагировать на всё это. Я боялась его, но сейчас была настолько благодарна за такое наслаждение, что мне хотелось поцеловать его руку, обнять его, положить голову ему на грудь, и… и чтобы он ещё раз так сделал. Я прям не знала, что на свете существует такое неземное блаженство.

Немного придя в себя, я было хотела рассказать ему о своих ощущениях, как мне понравились его ласки, ну и всё остальное. На самом деле даже не рассказать, а спросить – почему так? Наверное, он знает, должен знать. Ведь он же делал это со мной.

Я только приподнялась на локте, опустила глаза (я не могла смотреть на него после всего). Как вдруг он, без предупреждения, толкнул меня так, что я скатилась с его колен прямо на пол, сильно ударившись боком.

– Какая же ты грязная шлюха, – с отвращением сказал он, вытирая руку о покрывало кровати, – да все вы такие!

Он встал с кровати и вышел из комнаты, даже не посмотрев на меня, валяющуюся на полу.

Его слова ударили меня прямо в душу. Вот он и объяснил. И он прав. Это же ненормально, когда меня бьют, а я… Мне же ещё папа говорил, когда наказывал меня. «Я тебя наказываю за серьёзный проступок, а у меня такое впечатление, что ты радуешься этому» – строго говорил он, снимая руку с моей груди, которой он заставлял меня опираться на него, пока шлёпал.

Я вовсе не радовалась. Просто была благодарна папе, что он заботится обо мне, указывает на ошибки и делает так, чтобы я их запомнила. Он так любил меня.

Да, я не радовалась. Мне было противно на самом деле и после, в своей комнате меня ещё долго тошнило от этой экзекуции. Но только благодаря папе, я это прекрасно понимаю, я выросла нормальной, хорошей девушкой, а не какой-нибудь шаболдой.

Я так думала. Но теперь поняла – стоило папе оставить нас с мамой и вот во что я превратилась без его наказаний. Так стыдно мне ещё никогда не было в жизни. Я не оправдала его надежд. А я любила его больше всех на свете.

Дорогие мои, как вам начало моей новой книги?

Решила попробовать себя в новом жанре.

Очень хочется услышать ваше мнение об этом. Если напишете комментарий и поставите звёздочку – вы меня очень поддержите в моём начинании!

Заранее всем вам спасибо, люблю вас!

Глава 3. Эксперимент Марата. Мысли

«Я думал, что счастлив, жил так, как хотел

Но встретив её я попал под прицел.»

Итак, я всё же решился на эксперимент, идея которого пришла ко мне не так давно. Я имею определённый план, сравню его с фактом, и сделаю выводы. Думаю, будет интересно. Поучительно. А главное – расставит все точки над i. И мне удастся вытащить из моего мозга эту грёбанную занозу.

Дело в том, что одна тема не даёт мне покоя. Я, в принципе, всё знаю, понимаю, но попал в ситуацию, когда хочется ещё раз подтвердить мои взгляды. Такой известной со школы фразой: «что и требовалось доказать».

В свои тридцать лет я был полным хозяином своей жизни. В своё время с отличием закончил школу и в дальнейшем получил прекрасное высшее образование только благодаря себе самому. Мне никто никогда не помогал и некому говорить спасибо.

В настоящий момент я работаю начальником экономического отдела одной крупной корпорации. Её директор, Руслан Сергеевич – один из моих лучших друзей. Зарабатываю я хорошо, в деньгах не нуждаюсь. У меня есть коттедж в черте города, а также мой любимый Гелендваген чёрного цвета.

Я не хвастаюсь, нет. Хотя всё заработал сам и горжусь этим. И всё же главным достижением своей жизни считаю отсутствие у меня женщины. Я даже в юности ни разу не встречался с девками. Ни разу в жизни не целовался и не целовал их.

Почему? По-моему, это очевидно. Вот что действительно поражает – зачем другие, иногда даже во всём остальном нормальные парни заводят у себя этих тварей? Я этого никогда не понимал и никогда не пойму.

Как сказать, конечно, у нас есть естественные потребности. Но ведь для их удовлетворения совершенно не обязательно постоянно держать возле себя этих гадких существ. Наверное, некоторым мужчинам кажется, что в нужный момент под рукой (ну или не совсем под рукой) никого не окажется. У меня такой проблемы не существовало. Если я чего-то хотел – я это без труда находил.

Единственное правило, которого я неукоснительно придерживался – никогда не пользоваться бабой второй раз. Неважно, сразу или спустя время. Никогда.

Даже на работе они умудрялись портить мне жизнь. В экономическом отделе работают, как правило, в большинстве своём женщины. Хотя я сразу всех поставил на свои места, они продолжали питать какие-то надежды. В принципе, это было естественно – такая уж у всех баб похотливая сучность. И это усиливалось моей привлекательной внешностью, положением в обществе и, особенно, отсутствием «постоянной подруги» – так это называется на их тупом языке. А на моём звучит немного по-другому: «приборзевшей течной суки».

Конечно, я ни одну из своих работниц пальцем не тронул. Ещё чего. Знаю, к чему приведёт. К тому, что её придётся сразу уволить – вот к чему. Тупая овца никогда не поймёт, что перепих не даст ей абсолютно никаких преимуществ. Что таких дырок, как у неё – хоть отбавляй. Грош им всем цена, если не меньше.

Нееет, дашь им только зацепиться за краешек мысли, что тебе что-то от неё нужно – и получишь беспринципную, безжалостную, тупую тварь на свою шею. А зачем она тебе?

Ну да ладно, я могу говорить об этом бесконечно, но разговорами удовлетворён не будешь.

А идея эксперимента пришла ко мне вскоре после одного случая.

Это было во время нашей с Русланом очередной «охоты» – так мы называли съём девок. Проститутками я не пользовался, ещё противнее. В нашем городе было много заведений на разный вкус: рестораны, кафешки, бары, забегаловки быстрого питания и тому подобных. Так вот, в зависимости от того, какую бабу хочешь, и выбираешь место, где такие водятся.

На этот раз мы решили, что нам нужны девахи помоложе и посвежее. И отправились после работы в кафе-бар недалеко от универа. Там обычно тусовались студентки на любой вкус.

Они всегда были лёгкой добычей – дуры без царя в голове, которые сразу начинали пускать слюни при виде двух представительных красавцев-мужчин. По-крайней мере, за одного красавца отвечаю. Ну и второму до кучи доставалось, по одной девки редко ходили – не с кем было тупо хихикать над чашкой кофе.

Мы сели за столик и огляделись. Наметили двух блондинок, одетых в бесформенные одежды, которые скрывали худые тела без лишнего жира и выпуклостей. То, что мне нужно. Руслан подозвал официанта и заказал им в подарок самые дорогие вкусняшки, что здесь были.

Когда заказ был подан, наши будущие подстилки обернулись к нам и тут же стали кривляться, как все они обычно это делают. Взяв маленькие ложечки, оттопырив задницы и выпятив грудь, они стали жеманно ковыряться в вазочках с угощением, время от времени бросая на нас «соблазнительные» взгляды. Я равнодушно (вернее с презрением) ждал, а Руслан закурил, жадно наблюдая за элементами шоу. Он любил сучек, несмотря на то, что был женат и имел троих детей. Вообще парень он был хороший, из тех, кого называют добряками. Но стержень у него был и организационные способности тоже. А без баб он просто не мог жить. Хотя, надо отдать ему должное, и помыкать собой не давал. Но как-то по-доброму, всё больше ласкою. Я так не мог. Потому что ненавидел этих подлых тварей и испытывал к ним только отвращение.

Руслан затушил сигарету и направился к шлюхам. Играя улыбкой, он сказал им пару слов. Во время беседы шоу кривляний продолжалось. Потом вся компания переселилась за наш столик. Руслан заказал девахам вина, а нам коньяка.

Я рассмотрел их вблизи и выбрал одну. По нашему с Русланом обычаю, я взял бутылку и налил ей первой вина в бокал – мой друг понял, что я сделал выбор. Я был разборчив, а ему плевать.

Шлюхи трещали, Руслан знакомился с ними, болтал, шутил – я всё это пропускал мимо ушей. Никогда не спрашивал их имён, не запоминал и не обращался к ним так. Зачем? Зачем телу одноразового использования имя?

Так мы сидели, я лишь иногда чуть улыбался выбранной подстилке и односложно отвечал на её вопросы. Этого вполне хватит. Даже если бы я просто молча сидел – она бы всё равно дала. Шалава и так не отрывала от меня похотливый взгляд, и я знал, что она уже потекла. И вторая аналогично.

Вдруг в кафе зашла девка в сопровождении двух парней.

Первое, что привлекло мой взгляд – длинные, чуть волнистые рыжие волосы.

Как сказать, у меня не было особых предпочтений, определённого типажа, как это называется. Все они были одинаково противные мрази.

Но рыжие вызывали всё же особый всплеск. И возбуждения, и ненависти. Поэтому я стал рассматривать её дальше.

Как я уже сказал, она пришла с двумя сопровождающими, каждый из которых пожирал её глазами и их намерения были очевидны. Однако девка вела себя как-то не так. Ну в смысле не так, как они все всегда ведут себя в таких ситуациях, в присутствии парней. Шоу не было.

Ещё больше заинтересовавшись, я продолжал наблюдение, не обращая внимания на недовольство сидящего рядом тела, которому вскоре предстоит снять моё мужское напряжение.

Рыжая была совсем ещё зелёной. Но тело было развито хорошо. Она была в платье, скромном, как это ни странно, по колено, с расклешённой юбкой. Верх платья облегал фигуру и подчёркивал тонкую талию и грудь второго размера. На лице – ложная наивность. Или не ложная? Да, что-то в ней есть необычное, она какая-то не такая, как нужно.

Всех сук я всегда вижу насквозь, как на ладони. А в этой как будто что-то скрывается. Какое-нибудь дерьмо, конечно, в этом сомнения у меня нет. У баб по-другому не бывает. Но мне интересно не это.

Почему я не могу раскусить эту соплячку? Что в ней не так?

Наверное, в тот момент и возникла не то, чтобы идея эксперимента, а просто – заинтересованность неожиданным экземпляром. Как сказать: мой интерес к шлюхам всегда ограничивался обычным трахом по потребностям. В остальное время я хотел от них лишь одного: чтобы они держались подальше.

А здесь впервые меня привлекла сама сука, вернее, какое-то несоответствие в ней.

Мы уже покинули кафе, сняли номер в гостинице и оттрахали, как следует, нашу добычу. В процессе поменялись, как иногда делали. Но у меня в голове периодически всплывала рыжая и связанная с нею странность. Пока застёгивал ширинку и пуговицы рубашки, а шлюха ожидаемо просила мой номер телефона, я думал о том, что мой интерес к рыжей чисто социологический: понять – что не так.

Номер я, конечно, не дал. Просто молча вышел, даже не взглянув на отработавшее своё тело.

Следующие несколько вечеров у меня выдались свободными, и я иногда заходил в то кафе. И сам не знаю зачем, но одевался я не в своём стиле, и не в свой цвет. Обычно я носил брюки и рубашки черного цвета, в крайнем случае – чёрные классические джинсы. А туда надевал что-то спортивное, серенькое, причём специально для этого купленное. И бейсболку – прикрывал лицо. Да, и тёмные очки тоже.

Почему, зачем всё это – ей-богу, не могу сказать. Может быть, в подсознании на тот момент у меня уже сформировался какой-то замысел. Но ничего серьёзного я тогда ещё не планировал.

Она тоже заходила туда. Я продолжал наблюдать за её поведением. Но, вместо разгадок я получал новую порцию загадок. Это просто выбешивало. Что с ней не так?

Она просто одна из шлюх. Какого хрена я таскаюсь сюда, как последний идиот?! Но я не мог просто так ставить этот вопрос. Не знаю, почему, но нужно было его решить.

Что ещё важно отметить: я ни разу не встречал бабы, которая заинтересовала бы сама по себе. Так никогда не бывало. Обычно я сначала хотел, а потом шёл и находил подходящее тело.

На эту же я изначально обратил внимание, не воспринимая, как сексуальный объект.

Она приходила то с прежними студентами, то с одним из них, то с подругами. На фоне парней особенно бросалась в глаза её странность. Но я и тут не мог понять, в чём дело.

Однажды она пришла одна. Заказала чашку кофе и смотрела в окно, около которого сидела.

Не знаю, чего я хотел добиться тем, что сделал дальше. Но меня вдруг как дёрнуло. Я не думал, а действовал автоматически.

Заказал ей пирожное. И снял бейсболку с очками, чтобы она видела мою внешность.

Официант принёс заказ, склонился над нею, что-то говоря, и кивнул в мою сторону.

Она широко раскрыла глаза и выпрямилась. Коротко посмотрела на меня, потом снова на официанта и замотала головой, отодвигая блюдце. Тот развёл руки и ушёл. Рыжая ещё несколько секунд посидела, как замершая лань (ну и чушь в голову лезет, однако!), глядя на угощение, как на змею. Потом вдруг торопливо встала, и, не глядя в мою сторону, вышла из помещения.

От испытанного мною шока кулаки сжались сами собой. Как? Куда эта сука пошла? Какого хрена, что происходит вообще?

Вот, наверное, в тот момент у меня в мозгах чётко мелькнула эта мысль. Она специально ведёт себя так. Она не может быть не такой как все. Такого не бывает. Иначе бы я уже разгадал её. Просто провоцирует меня. Она – такая же. Ещё хуже даже, чем все остальные твари, ей подобные. Посмела унизить меня! Она должна быть такой же. В ней нет ничего необычного. Просто надо это доказать. Себе прежде всего. И ей – тоже. Как она могла встать и уйти?

Как сказать, не то, чтобы я обиделся. Просто так ни разу не было. И не должно быть. Своим поступком она нарушила… Даже не знаю, что. Она поступила, как последняя сволочь. Она… было чувство, как будто она ударила меня. Ударила в самую больную точку. А я не люблю, когда меня бьют суки. Я это больше всего ненавижу. Я не позволю им это делать! Надо, чтобы она это поняла. Признала. И поплатилась!

Воображение тут же нарисовало мне, как бы я мог заставить её сделать это. Помечтав немного, я купил бутылку коньяка, вышел из проклятого кафе и пошёл домой.

Наутро я, конечно, не думал об этом всерьёз. Хотя вчера коньяк сделал своё дело – фантазия работала вовсю. Чёртова сука умоляла меня о прощении, валяясь в ногах. Но не тут-то было! Выдал ей сполна, всё что заслужила.

Не думать-то я не думал, но рыжая не выходила у меня из головы. Я убеждал себя, что всё это – чушь, что она – обычная шлюха, каких много. Не помогало. Мне надо было убедиться в этом, основываясь на фактах. А ещё – как следует наказать её. За всё сразу. И за то, что она влезла мне в мозги, и за отказ от моего угощения, и просто за то, что она принадлежит к этому презренному сучьему племени. Я её просто люто ненавидел. Их всех, но её – особенно сильно.

Ни одна тварь из сучьего отродья больше не причинит мне боль безнаказанно.

Глава 4. Эксперимент Марата. Начало

«Она влезла в меня, и душе всё больней и больней.

Я, как пойманный зверь, срываюсь в безумие дней»

Как я уже сказал, рыжая тварь просто поселилась в моей голове. Я решил, что прекратить это смогу, если сам себе не буду накручивать. Больше я не ходил в то кафе.

Но злоба на неё никуда не делась. Наоборот, она наполняла меня всё больше и больше с каждым днём. Одна только мысль, что она где-то там ходит, как ни в чём не бывало, была невыносима. После того, как тёрлась в компании своих двух трахарей, после того, как провоцировала меня, а потом унизила – после всего этого она безнаказанно ходит и смеётся надо мной.

Так не должно быть. Я не могу с этим жить.

Руслан как-то позвал меня «вечерком на охоту». Мне никуда не хотелось, но я согласился, надеясь развеяться.

Но на этот раз что-то шло не так. В баре, куда мы завернули, все шлюхи были какие-то страшные. В следующем баре-ресторане так вообще крокодилы. Руслан стал хмуриться.

– Какая тебе разница, – пробурчал он, – жениться, что ли, собрался?

– Да я не могу так, – сказал я, – ты знаешь, я этих сук и так терпеть не могу, а страхолюдин вообще не перевариваю.

– Да нормальные девки, чего ты кочевряжишься? Я что, до ночи тут с тобой бегать по забегаловкам буду, царевну выбирать? Меня жена дома ждёт.

– Ну и иди к жене, чего тебе не хватает? – Язвительно подначил его я. Есть же дураки на свете!

– Да вот совета твоего не спросил. Гоу в торговый центр, если там не выберешь – я себе сниму, а ты проваливай со своими запросами.

Мы шли по ТЦ, незаметно оглядываясь вокруг. И вдруг сквозь стеклянную стену я увидел сидящую в кофейне рыжую девку. Нет, не ту. Гораздо хуже той, да и волосы у этой всего лишь по плечи. Но зато рыжие.

Она была с двумя подругами. Я ткнул Руслана локтем и кивнул на объект. Он кинул на них взгляд и как-то странно на меня посмотрел.

Мы зашли и сели за пустой столик, заказав по чашке кофе.

– Какую берёшь? – Неожиданно спросил Руслан вопреки тому, как у нас было принято.

– Рыжую, – само собой вырвалось у меня.

– Серьёзно? А почему? Она совершенно не в твоём вкусе, – как мне показалось, насмешливо произнес он, развалившись на стуле.

– А ты с какой целью интересуешься? – Ощетинился я.

– Да так… не бери в голову, – небрежно ушёл от ответа Руслан, – ладно, к делу.

Он встал и подсел к девкам, а я остался ждать с чувством досады. Чего он привязался? Как я уже сказал, я всегда выделял рыжих, а что эта страшная – ну так пусть найдёт мне красивую!

Со стороны столика раздался смех, но я туда не смотрел. Мне почему-то именно сегодня было особенно противно смотреть шоу. Вспомнилась рыжая. Она хотя бы не кривлялась. И вообще была не такая, как эти.

Ну вот опять, блядь! Да точно такая же она, просто делает вид! Как же эта лицемерная тварь меня бесит! Ну ничего. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последний.

Мы зашли с девками в номер. Я повёл рыжую, сияющую от счастья, в одну комнату, а остальных, откровенно расстроенных шлюх, ухмыляющийся Руслан поманил во вторую.

– Раздевайся, – коротко сказал я ей.

Сука неумело притворялась смущённой. Хотя по её виду можно было сказать, что она выиграла главный приз в своей жизни и изнывала от нетерпения его получить. Она стала стягивать с себя свои убожеские тряпки.

Я окинул её взглядом. Да уж. Лицо – как непрожаренный блин. Полная. А как я уже сказал, мне нравятся худые. Сиськи слишком большие, висят. Живот. Ноги короткие и толстые.

Меня затошнило. Она, видно, почувствовала мою реакцию, потому что стояла, как оплёванная. Я вздохнул и вспомнил рыжую. Тонкие черты лица, аккуратный носик, большой рот, полные губы. Хрупкая фигура. А волосы – рыжая, мягкая копна до пояса. Когда она в тот раз быстро уходила – они переливались на солнце и шевелились, как живые. Сука. Сука! Долбанная сука! Отъебись от меня, грёбанная тварь! Ненавижу!

Я решительно шагнул к уродине и резко толкнул её на кровать. Мне показалось, она немного испугалась, но мне было плевать. Я стал расстёгивать ремень, стараясь сдержать пылающую внутри ярость.

Я не снял ни рубашки, ни штанов, ни плавок, а как был бросился сверху на шлюху. Её страх быстро пропал, глаза утонули в животной похоти. Она обняла меня и застонала.

Я старался не обращать внимания на то, что лежит подо мной, а сосредоточиться на действиях. Схватил в кулак противно-мягкое вымя и сжал его. Сука пискнула. Ага?! Ну как? Больно? То-то же.

Вынул из кармана презерватив и надел его. Провел рукой между её ног – ну конечно! А чего ещё было ожидать? Течная сучка! Все вы такие, похотливые мерзкие твари, затрахать бы тебя до смерти, раз ты этого так хочешь!

– Что ты такое говоришь? – крикнула уродка.

Я понял, что последнюю фразу произнёс вслух, но это уже было неважно. Эта шваль ответит мне. Я посмотрел прямо в испуганные глаза моей корявой подстилки. Не отрывая взгляда, я решительно взял член и с силой засунул его так глубоко, как только мог.

– Ай! Ты что, подожди, мне так больно, давай потихоньку!

Но меня уже ничто не могло остановить. Я чувствовал себя в каком-то угаре и не знал, как мне выплеснуть пожирающее и разъедающее меня бешенство.

Я вцепился одним кулаком в её чёртовы рыжие волосы, а другим в белую с голубыми прожилками сиську и выкрутил её.

Девка вскрикнула от боли, а я начал долбить её так, как будто хотел всю душу вытрясти. Хотя какая у баб душа?

Она болезненно стонала, слабо стараясь освободиться или хотя бы сгладить толчки.

– Подожди! – хныкала сука, – что ты делаешь? Я не хочу так. Мне больно! Давай помедленней и не так сильно.

– А что так? – Задыхаясь, злорадно спросил я. По лицу текли ручейки пота и капали ей на лицо, но я не переставал терзать рыхлое тело, – сама же слюни на меня пускала? Чуть не обоссалась от похоти, сука течная! Хотела поиметь меня? Не вышло, дрянь паршивая! Я здесь не для того, чтобы твои хотелки исполнять, а чтобы лишнюю сперму слить, ясно объясняю? Сама меня провоцировала, сама не давала мне покоя, все мозги выела! А теперь на попятную? Заткнись и терпи наказание, блядь помойная!

– Ты что, вообще псих? – Истерично заверещала жирная, начиная сильно дёргаться подо мною, – ты сумасшедший? Что я тебе сделала, как провоцировала? Ты ненормальный? Я вообще тебя первый раз увидела и не трогала! Вы сами к нам подошли! Отпусти, идиот! Оставь меня, я не хочу!

Но я просто закрыл ей рот ладонью и продолжал своё дело. Сначала она мычала, и пыталась освободиться. Нет, тварюга! Получай чего хотела, сука!

И тут она размахнулась и ударила меня по лицу. Потом второй раз.

Мозг взорвался яростью и больше я ничего не помню.

Очнулся я сидящим на кровати. Сильно болела челюсть и голова. Посреди номера Руслан обнимал стерву, ударившую меня. Она рыдала навзрыд, и вся тряслась в его объятьях. В углу, прикрывая голые тела тряпками, жались остальные суки.

– Ну всё, Катюш, успокойся, девочка. У парня нервный срыв. На работе неприятности, начальник его нагнул конкретно, девушка изменила. Не злись на него, тут пожалеть человека надо.

– Ага, жалеть ещё этого маньяка придурастого! Идиота тупого! У него с головой не всё в порядке! Он меня чуть не убил! Я думала – всё, конец! – выла засранка. Я волком смотрел на неё и мне хотелось одного – добить жирную тварь.

– Ну всё, Катенька, Катюша, милая, он идиот, ты права. Когда вы уйдете, я его также изукрашу, просто не хочу при вас. Даже сильнее, чтоб знал, как таких красивых девушек обижать. Успокойся, не обращай на дурака внимания, да он этого не стоит. Всё будет хорошо.

– Ага, хорошо! Как я на работу пойду с таким лицом? Я заявление напишу на него!

– Ну что ты, заечка, пожалей человека! Его же посадят! А ты знаешь, что на зоне делают с насильниками? Я тебе всё расскажу, а там уж суди сама. У него девушка была, вот такая же, как ты – рыженькая красавица. Вы даже во всём похожи очень. А она ему изменила с лучшим другом. Он, как увидел тебя – сразу запал, давай, да давай подойдём. Ну потом, наверное, крыша поехала, вспомнил ту девушку, не знаю, первый раз такое с ним. Не обижайся на него, прости. Ну бывают же у человека срывы. Представь себя на его месте. Я его не оправдываю, просто прошу простить. Это трагедия! Ты же добрая девушка, котёночек!

Я хотел ему сказать, чтоб он не нёс такой чепухи, потому что от его выдумок и от того, как он унижался перед подстилкой, мне хотелось блевануть. Но голова болела настолько, что я не смог выдавить ни слова.

– Ну ладно, – продолжала всхлипывать раскисшая сволочь, – я понимаю его чувства, но он мог бы просто рассказать мне. А он… вёл себя ужасно… Но я не хочу, конечно, чтобы с ним так поступили там… ну…

– Я понимаю, я тебя очень хорошо понимаю, Катюша! Если бы я знал, что он на пределе! Не заметил – это я виноват во всём этом. Но тут видишь, как… Иногда нельзя предсказать, как всё это подействует. Согласна? Прости, котёнок! И его, и меня. Идите, одевайтесь, девчонки. У меня для вас подарочки есть, чтобы поднять вам испорченное настроение.

Они ушли в комнату Руслана. Он холодно смотрел на меня.

– Чего вылупился? – Буркнул я, – она первая стала руками махать. Привыкли эти твари, что им всё можно. Не на того напала. Получила по заслугам, сама напросилась.

– Заткнись, осёл, – презрительно сказал мой начальник, – по-хорошему, тебя надо на колени перед ней поставить и заставить прощения просить. Не сделал так только потому, что и правда жалко такого психа, как ты. Катюха-то права! Тебе лечиться надо и уже давно.

Он вышел в коридор проводить сучек. В дверной проём я наконец увидел лицо рыжей. Губы были разбиты и опухли, нос тоже. Кожа вокруг глаз принимала фиолетовый оттенок. На шее тоже остались красные следы от пальцев. Сама виновата. Она бросила на меня обиженный взгляд, пока Руслан рассовывал им по карманам и сумкам деньги.

Он вернулся в номер и сел рядом со мной, обняв за плечи.

– Слушай, Марат. Я не знаю, что у тебя в голове творится, но что-то явно ненормальное. Это как бы не моё дело было, но сейчас стало моим. Ты понимаешь, что это – уголовка? У тебя проблемы. Может быть, стоит к психологу походить?

– Да всё со мной нормально! Если я не дал себя по роже бить какой-то гниде означает, что я псих? – я начал злиться.

– Марат, ты не просто «не дал»! Я тебя еле оттащил, такое впечатление было, что ты реально хочешь до смерти её забить! Пришлось даже по морде тебе зарядить, чтобы остановить!

– Просто она меня и до этого уже разозлила, вот и всё!

– Чем? Ну? Чем? Да она дышать не могла от твоего шарма!

– Тем, что она страшная, – неубедительный довод, но что я ещё мог сказать?

– Ты сам её выбрал.

Я молчал.

– Это из-за той девушки, да? – Вдруг сказал Руслан.

Я вздрогнул. Мне очень не понравился этот вопрос.

– Что? Какой девушки?

– С рыжими длинными волосами, которая пришла в кафе, недели полторы назад, когда мы блондинок сняли. Ты пялился на неё весь вечер, не отрываясь. Я ещё удивился. После этого каким-то странным стал. Влюбился, что ли?

От напряжения мои руки стали подрагивать. Так хотелось надавать и ему тоже! Чтоб не лез не в свои дела.

– Не помню никакой девушки, – сквозь зубы сказал я.

– Да всё ты помнишь! Сегодня зачем Катюху выбрал? Ты таких сроду не снимал. И я не понимаю – раз та девушка тебе так понравилась, то в чём проблема? Ты же у нас неотразимый парень – она не устоит, – улыбнулся Руслан.

– Иди ты, – я едва держал себя в руках. Надо было поскорее уходить, я не мог этого слышать. Если он ещё что-нибудь скажет… Я встал и заправил рубашку в брюки.

– Слушай, может бухнем на выходных у тебя на даче? – Руслан почувствовал, что я на пределе и перевёл тему. Вовремя, – а то давненько мы там не отрывались. Без девчонок? Как тебе?

Я ничего не ответил, потому что меня озарило, словно молнией. У меня есть дача. Вернее, дача родителей. Но они давно уж забыли про неё. Как и все остальные владельцы своих шести соток. Опустевший посёлок представлял собой грустную картину, но именно благодаря этой особенности мог пригодиться мне.

После сегодняшнего происшествия я понял: она не даст мне жить спокойно. Она будет продолжать провоцировать меня, а потом унижать и бить по лицу. Я не мог этого ей позволить. Уже за то, что она на данный момент успела сделать, её надо наказать, и наказать жестоко.

И сделать это я могу в своем дачном домике. Его в своё время построили родители. Я же, когда стал прилично зарабатывать, нанял людей, чтобы они обложили его кирпичом, отремонтировали крышу и сделали ремонт.

Как я уже сказал, я могу привезти туда рыжую. И там она поплатится за всё зло, которое мне причинила.

Я был совершенно серьёзен, когда обдумывал это. Я понимал, на что хочу пойти. Это было не так, как с этой жирной девкой – там всё на эмоциях. А здесь я знал, на что иду, чем это может закончится для меня. Но выбора не было. Я не мог позволить ей и дальше влезать в мою жизнь, в моё сознание, в мои поступки, и пытаться заставить меня подстроиться под её правила. Этого никогда не будет со мной.

Я выполнил подготовку домика: забил окна на втором этаже досками, укрепил двери, поставил на них засовы. Докупил немного мебели, постельного белья, там полотенец разных и так далее. В то же время я стал следить за ней – не за ней уже, а за её распорядком дня. Вскоре я уже знал, где и в какое время её можно застать.

И вот настал этот момент. Я нашёл её в парке. Она сидела одна на скамейке. Я собрался с духом. Хотя всё продумал, но всё же всегда существовала вероятность провала.

Я неторопливо шёл по направлению к ней. Поравнявшись с её скамейкой, я резко остановился и наклонился, сделав вид, будто у меня развязался шнурок. Повернувшись к ней и улыбнувшись, я спросил:

– Извините, можно присесть рядом? По-моему, у меня возникла проблема.

– Да, конечно, – поднимая со скамьи сумку и кладя её на колени, улыбнулась она в ответ.

Это был опасный момент. Она же меня уже видела, хоть и мельком и в другом стиле одежды. Но не узнала. Улыбайся, сучка, улыбайся. Скоро я сотру улыбку с твоей наглой морды.

– Сколько раз зарекался брать туфли со шнурками, – продолжал я молоть чушь, приводя ботинок в порядок, – и каждый раз не удерживаюсь. Они всё-таки более стильно выглядят, как вы считаете?

Дурочка посмотрела на меня и снова улыбнулась.

– Я как-то не задумывалась прям об этом, – просто ответила она, и меня что-то кольнуло. Любая другая стала бы моментально выпендриваться своими познаниями в области моды. Злость стала подниматься у меня в душе.

– Но мои туфли вам нравятся? – Я старался включить моё обаяние на максимум, я же знал, как оно действует на шлюх.

Рыжая немного покраснела и засмеялась. Она даже смеялась на так как другие: не было ни вульгарности, ни глупого хихиканья, ни ужимок. Очень нежный смех, как и сама она.

– Ну так что? Каков ваш вердикт? Если не нравятся, я их сейчас же сниму и выброшу! – Сказал я, хотя мне стоило больших сил сказать какой-то наглой сучке, что я пойду у неё на поводу. Но так надо было.

– Нет, не надо! Очень красивые туфли! – Снова засмеялась она.

Но я чувствовал, что она ещё напряжена. Попробовать на жалость надавить, раз с модой не прокатило?

– Я вам не надоел ещё? Я знаю за собой, я очень надоедливый. Меня постоянно девушки прогоняют, не хотят со мной общаться.

Она широко раскрыла глаза и у неё вырвалось:

– Вы шутите, наверное? – И её щёки залились краской.

Ахахах. Конечно шучу, дурочка. Вот и ты уже вслух призналась, что хочешь меня. Я улыбнулся.

– Признаться, да. А раз уж признаваться, то признаваться во всём. Я вам врал всё это время. На самом деле я вас ещё издалека заметил. У вас роскошные волосы. И не только. То, что нам нужно. Можно сказать, вас нам бог послал.

Девка насторожилась и прижала к себе сумочку. Не защитит тебя твоя сумочка – раньше надо было думать.

– Я не поняла. Зачем я нужна? – Тихо спросила она.

Я выдал ей историю о том, что мы снимаем в этом городе фильм, уже отснято несколько сцен, но одна из актрис второго плана ушла по личным причинам и дело застряло. Потому что такая внешность – редкость, каких поискать. Мы уже и не надеялись найти новую актрису и спасти фильм. Но рыжая нам подойдёт идеально. Мы готовы заплатить на двадцать процентов больше, только пусть это останется тайной, а то все актёры начнут уходить.

Во взгляде рыжей были сомнения.

– Послушайте, я прошу вас. Очень жаль терять вбуханные деньги. Да и вам же они не помешают? Вы учитесь? Не беспокойтесь, мы сможем подстроиться под график. Правда, если вам ещё нет восемнадцати, потребуется согласие родителей.

– Мне недавно исполнилось восемнадцать. Я просто… я не знаю… я же не актриса, я не умею играть. Все будут смотреть.

Она поверила. Всё остальное дело техники. Господи, ну почему они все такие идиотки, почему они рождаются без мозгов?

Мы ещё некоторое время препирались, но я уговорил её хотя бы попробовать. Пока не сделаешь первый шаг – не узнаешь, твоё это или нет. В процессе выяснилось, что она учится на психолога – тот ещё психолог!

– Ну так что, договорились? Попробуем? – Сказал я, протягивая ей руку.

– Договорились. Попробуем, – неуверенно улыбаясь, вложила свою руку в мою.

– Меня зовут Марат Олегович, – сообщил я.

– Виолетта.

– Красивое имя! Очень подходит к вашим глазам, – я знал, суки любят лесть, – давайте съездим прямо сейчас, познакомитесь с обстановкой, я дам вам документы, чтобы вы почитали дома, в спокойной обстановке, ещё раз подумали. А завтра уже окончательно решите, хорошо?

Она кивнула, и мы пошли к моей машине. Во время всей нашей беседы меня ужасно корёжило от всего этого, что приходится уламывать эту тварь, которая бесцеремонно влезла в мою жизнь. Но куда мне было деваться? Пришлось унижаться. Из-за неё. Опять из-за неё! Ну она своё получит!

– Я возьму нам по кофе? Или вы предпочитаете другой напиток?

– Кофе подойдёт, спасибо! Я заплачу.

– Бросьте, я просто хочу угостить новую коллегу. Я очень надеюсь на это. Позвольте мне.

Я усадил её на скамью недалеко от магазина, купил два кофе в бумажных стаканах и в один из них насыпал той дряни, которой часто пользуются вороватые сучки, чтобы усыпить и ограбить богатых дядек.

Дорогие девчонки, хочу сказать всем спасибо за звёздочки!

Я начала эту книгу в новом для меня жанре и мне безумно важна ваша поддержка!

Ещё очень хочется узнать ваше мнение о героях. Что вы думаете о Виолетте, о Марате?

Поделитесь, если есть время и желание поддержать меня

Глава 5. Виолетта. На грани

«Кошмарные ночи сменяются днём

Она же в могиле закрыта живьём

И пишет о чувствах на стенах сырых

Но оба плутают в страстях роковых.»

Я прям не могу описать, как мне страшно сейчас. Раньше не думала, что можно так бояться. Я здесь умру.

Сегодня весь день плакала. Мне так хочется жить! Но, похоже, шансов у меня не было. Я без конца вспоминаю истории пропавших без вести девушек, которые мелькали в разных СМИ. Их потом никогда не находили или находили мёртвыми. Я особо не задумывалась об их судьбе, чувствах, что они испытывают, что с ними произошло. И только когда сама попала… вот только тогда… я поняла, через какой ужас им пришлось пройти. Если бы я только раньше постаралась вникнуть в их ситуацию! Наверное, не попала бы сама в такую глупую ловушку.

Когда прошло действие какого-то наркотика, который он, скорее всего, подбросил мне в кофе, я всё вспомнила. Как я могла быть такой дурой? Но он был так убедителен, с такими прям подробностями всё рассказывал. И что нельзя говорить актёрам… и про согласие родителей… И вообще, он показался мне таким интересным, безобидным, всё время шутил… Был таким галантным…

Марат не приходил два дня. Я сидела одна где-то в безлюдной местности. Здесь была абсолютная тишина. Ни людских голосов, ни шума машин. Прям могильная тишина. Я как будто замурована заживо в своей будущей могиле, в которой мне суждено умереть. Так я чувствовала.

За что? Что я ему сделала? Я его слушалась, всё терпела, он же сказал, что оставит жить! А сам бросил здесь, взаперти. Без еды. Без воды.

Я не спала эти две ночи. Просто не могла заснуть. И не только от голода и дикой жажды. Попа ужасно болела. Я не могла сидеть на ней. Правда, жгло уже не так сильно, но тупая боль при каждом движении напоминала о себе.

Но главное – мне было ужасно страшно. Ночь, темно, разные шорохи. И я одна, вокруг ни души. А свет я боялась оставлять на ночь – а вдруг кто-то увидит! Вдруг здесь водятся звери. Или бомжи-алкоголики? Но и без света было жутко. А вдруг здесь крысы? Боже, как я боюсь!

Когда Марат ушёл, я весь оставшийся день искала способ выбраться из этой комнаты. Дверь была такой крепкой, что её бы и мужчина не смог выбить. Доски я тоже не могла оторвать руками, а ничего такого, что бы можно было использовать, как рычаг, не было. Как не было и ничего острого.

Но второй день я тоже провела в попытке вырваться на волю. Ободрала все руки, поломала ногти об эти доски, пыталась ковырять их, пилить, колоть. Расчёской. Пилочку для ногтей, зеркало и маникюрные ножницы Марат забрал из моей сумки.

Я даже простучала все стены. И пол. Вдруг там были какие-то полости. Ничего. Мне не вырваться отсюда. А Марат бросил меня здесь, потому что я – грязная шлюха.

На третий день своего заключения я уже ни на что не была способна, кроме как лежать и плакать. От бессонницы, голода и жажды кружилась и болела голова, сил не было встать с кровати, в животе были рези, невыносимо хотелось пить. Я ужасно себя чувствовала. Тело казалось чужим. Я постоянно думала о смерти. И плакала снова и снова, я не хотела так. Пусть бы он лучше бил меня, даже насиловал, но я не хочу умирать! Я и раньше всегда боялась смерти, но когда подошла так близко – я даже не представляла такого отчаяния! Я готова была сделать всё, что угодно, только бы жить.

Насколько я могла судить, был уже вечер, когда я услышала шаги. Сначала я подумала, что мне это снится, потому что к тому времени впала в какое-то такое состояние, что перестала нормально воспринимать реальность. То мне казалось – всё это происходит не со мной, а на самом деле я сижу на парах и, как всегда, выдумываю всякое. То, наоборот, я до боли чётко ощущала, что живу последние часы в этом мире. То вообще лежала безо всяких мыслей.

Но шаги похоже, были реальны. Потому что дверь открылась, в комнату вошёл Марат и остановился у двери, глядя на меня.

Я собрала все силы, всё ещё не до конца поверив своим глазам, и попыталась сесть на кровати. У меня это с трудом получилось, и я тоже всмотрелась в него, пытаясь понять, настоящий ли он или нет.

Осознать этого до конца я так и не смогла. Я растерялась, мне стало ещё страшнее – оттого, что я не понимала, что есть на самом деле, а что только кажется. Я впала в отчаяние, закрыла лицо руками и зарыдала. Вернее, рыдания вырывались из моей груди, но слёз уже не было.

Он тут же быстро подошёл к мне и сказал:

– Вставай!

– Я не могу… я очень плохо себя чувствую, – губы пересохли и были как будто не мои.

– Я тебе помогу, гадина проклятая! – Он схватил меня за растрепанные волосы и стянул с кровати.

Я попыталась сесть на пол, но он заставил стать перед ним на колени, придерживая за волосы.

– Можно мне немного попить? – Попросила я.

Он ударил меня по голове. Зазвенело в ушах.

– «Марат Олегович» добавляй! И разве я разрешал тебе обращаться ко мне с просьбой? Запоминай правила, идиотка, если хочешь жить! Я ненавижу тупых шлюх, таких как ты, придушу не задумываясь! – Он ударил ещё раз.

Меня заколотило от страха. Он почему-то был сегодня настолько страшен, что я без колебания поверила, что он убьёт меня, если я сделаю что-то не так. Прям чувствовалось, как в нём клокотала какая-то внутренняя ярость.

– Я поняла, всё поняла, Марат Олегович, – стараясь говорить тихо и почтительно, сказала я.

– Проси у меня прощения, сука, – напряжённо сказал он.

– Пожалуйста, Марат Олегович, простите меня! Пожалуйста! – Умоляюще сказала я. Я не хотела умирать!

– Расстегни ремень на моих штанах, – уже спокойнее приказал он.

Опять будет бить? Ремнём? За что? Я ничего не сделала! Он же видит, в каком я состоянии, почему он делает всё это со мной? У меня и так всё болит!

– Ну! Я долго ждать буду? – Прикрикнул на меня Марат.

Я сразу стала расстёгивать ремень. Я не знала, как это делается, сильно нервничала, мои ободранные руки дрожали. В конце концов Марат дал мне подзатыльник, но не сильный, и сам расстегнул и вытащил ремень.

– Ширинку! Надеюсь, хоть на это способна?

Моё сердце забилось. Теперь я поняла, что должно произойти. Вернее, что я должна буду сделать дальше. Лучше бы он побил меня! Я стояла перед ним на коленях и моё лицо находилось прямо перед… Боже, я этого не смогу! Это очень стыдно! И противно! Я так не могу!

Он больно дёрнул меня за волосы.

Я сильно трясущимися руками потянулась к пуговице и змейке. Мне не хватало воздуха. Как я это сделаю? А ведь я должна буду сделать! А если меня вырвет, что он сделает со мной?

– Доставай, сука!

Я сглотнула. Я боялась и сделать так, как он приказывает, и попросить его не заставлять меня делать это.

– Марат Олегович! Я не умею этого, – сказала я как можно более просительно сказала я.

– Тут большого ума не нужно. Каждая подстилка умеет это. А так как у них всех мозгов нет, значит научиться легко. Давай, доставай, или я должен тебя уговаривать?

Я всхлипнула, но повиновалась. А что мне оставалось делать? Приспустив штаны и запутавшись в его трусах, я… сделала так, как он сказал.

Я держала его прямо перед своим лицом, опустив глаза, чтобы не смотреть на него. Отвернуться я боялась – а вдруг Марат обидится? Я знала, мужчины относятся к этому… чувствительно. Но и смотреть мне было страшно – я… не видела никогда.

Я просто замерла, держа его в руке. Он тоже ничего не предпринимал, но я чувствовала, как его взгляд обжигает меня.

Наконец он накрыл мою руку своей и стал ею двигать сверху вниз.

У меня загорелось лицо. Стоять на коленях было ужасно неудобно, больно. Смотреть куда-то в никуда, ощущать его в своей руке, а сверху его горячую ладонь… от унижения я снова стала всхлипывать, но сопротивляться я не могла никак.

Дёрнув меня за волосы, он поднял моё лицо вверх.

– Открой рот.

– Марат Олегович, пожалуйста! Я себя плохо чувствую, и никогда такого не делала! – Взмолилась я в отчаянии.

– Сейчас сделаешь. А ты думала, просто так можешь морочить мне голову? Нет, сучка, будешь теперь за всё отвечать! И старайся – мне должно понравиться. И ещё – вздумаешь укусить… очень не советую. Будешь умирать долго, мучительно и без зубов. Я хочу, чтобы ты запомнила – твоё место теперь вот здесь, где ты сейчас стоишь, а единственная цель в жизни – чтобы я был доволен тобой. Старайся.

Я открыла рот. Он сунул мне туда… я ощутила его… внутри – языком, и.. всем остальным. Вдохнула мужской запах.

– Не спи! – резко сказал он и сунул его ещё глубже. Я подавилась.

Он тут же вытащил его из меня, отпустил мои волосы и сильно ударил по голове. Я упала, и он ударил меня ногой по голени. Я свернулась в клубок, а голову закрыла руками. Он ещё несколько раз пнул меня по ногам.

– Не надо! – Взмолилась я, – Марат Олегович, простите, я буду стараться, пожалуйста! Не убивайте меня! Просто я не умею! Но я буду стараться!

– Смотри, шлюха тупая! Я тебе сразу сказал – старайся! Что тут сложного? Вставай!

Я с трудом поднялась снова на колени. Всё тело болело. Я еле удерживалась от слабости. Мне уже было всё равно. Я просто должна выполнить всё, что он мне приказывает. Иначе я умру.

Я взяла его член, и сама засунула его себе в рот. Стала внутри облизывать его языком. Так продолжалось какое-то время, а потом он раздражённо сказал:

– Ну? В чём теперь дело?

Я вопросительно посмотрела на него, не выпуская член изо рта.

– Чего вылупилась? – Сказал он грубо, – хватит его мусолить, начинай уже!

– Что начинать? – С отчаяньем спросила я, мечтая о том, чтобы всё это скорее закончилось. Мне было ужасно противно, прям тошнило.

– Ты серьёзно? – Недоверчиво спросил он.

– Да, – устало сказала я.

Мне показалось, что атмосфера вокруг нас внезапно изменилась. Он снова положил свою ладонь на мою руку, снова засунул его мне в рот и стал двигать ею, как в первый раз.

– Ты должна сосать его, – внезапно спокойно объяснил он, – чупа-чупсы пробовала? А подтаявшее эскимо? Что ты делала, чтобы оно не капало? Делай то же самое, и одновременно продолжай работать языком, как и до этого.

Я стала выполнять все его указания. И вскоре почувствовала, что он становится менее напряжённым.

Я старалась всё делать так, как он сказал. Марат обеими руками вдруг собрал мои волосы на затылке в обе руки и мягко подталкивал мою голову в такт моим движениям. Я слышала его тяжёлое дыхание.

Он застонал. Этот стон неожиданно вызвал у меня какое-то возбуждение. Я тоже могу вызвать у мужчины такие чувства, которые сама испытала в тот раз? Но не успела я это подумать, как он вытащил член у меня изо рта и отпустил волосы.

Я осталась стоять перед ним на коленях, не понимая, что происходит.

Он взял с кровати ремень со своих брюк.

– Чёртова сука, ты опять за своё? Провоцировать меня вздумала? – Он ударил меня по спине. Боль обожгла меня. Удары последовали один за одним, оставляя горящие следы.

Каждый из них вырывал у меня стон, но я терпела. Почему-то вспомнилось, как он ласкал меня. Мне сразу же захотелось, чтобы он дотронулся до меня сейчас. Но я боялась об этом просить, помня, как он отнёсся к моей реакции на побои. Но я прям не могла просто так терпеть это желание. Мне хотелось как-то почувствовать его. Я охватила руками его бёдра и снова взяла его член в рот. Удары прекратились. Я продолжила делать так, как он меня научил, но уже не принудительно. Я теперь сама почему-то отчаянно этого хотела. Чтобы прекратить боль. Чтобы почувствовать его в себе. Чтобы он снова наказал меня за это.

Сначала он замер на какое-то время. Потом снова стал бить меня ремнём. От безумной смеси боли, унижения, желания его прикосновений и ощущения его во мне я потеряла контроль над собой и стала громко стонать, не переставая продолжать то, чего он требовал от меня.

Он выронил ремень, обнял руками мою голову и зарычал. Я почувствовала в своем рту солёную жгучую жидкость и поняла, что он кончил. Я всё проглотила, но всё равно не могла отпустить его бёдер.

– О боже! – Прохрипел он, прижимая моё лицо к своему паху. Я тёрлась о него головой. Его руки дрожали, а я старалась дотронуться до них лицом. Я ничего не соображала, кроме того, что хочу чувствовать его тело.

И я сразу ощутила смену его настроения. В воздухе стало сгущаться напряжение. Марат снова схватил меня за волосы. Потом как бы через силу оторвал мою голову от себя.

– Ты что делаешь, блядь?! Ты что делаешь? – Спросил он с таким бешенством, что у меня кровь застыла в жилах.

Он снова ударил меня так, что я упала. Я поднялась на руках и бросила на него взгляд из-за растрёпанных волос. Он возвышался надо мной, глаза его прям пылали ненавистью, а кулаки сжимались. Я стала медленно отползать в сторону.

– Я старалась делать всё, как вы говорили, – попыталась оправдаться я.

– Заткнись, сука! – Заорал он так, что я закрыла уши руками и спрятала голову в колени.

Он сделал шаг по направлению ко мне. Меня стало трясти. Мне конец, если он сейчас набросится на меня.

Но он вдруг резко повернулся и вышел из комнаты. Я разрыдалась от страха. За что? Я ничего не понимала, что мне делать, как себя вести, как выжить?!

Он ходил внизу туда-сюда, как тигр в клетке. Я сидела в углу и тряслась от ужаса.

Так продолжалось долго.

Я услышала, что он снова поднимается ко мне. Я сжалась так, чтобы быть незаметной. Сердце выпрыгивало из груди.

Но он не стал даже входить. Лишь поставил какие-то пакеты возле двери и буркнул:

– Сразу много не пей.

И ушёл. Я услышала звук мотора и снова осталась одна перед наступающей ночью.

Дорогие читательницы и читатели!

Спасибо, что читаете книгу, за ваши реакции – всё это очень помогает писать!

Увидев ваш интерес, я просто обрела второе дыхание!

Для книги очень важны звёздочки от читателей – так она повышается в рейтинге и её могут заметить другие читатели.

Буду очень благодарна вам за помощь в продвижении романа!

Глава 6. Эксперимент Марата. В капкане

«Я мечтал о победе, но в душе продолжалась война.

Я стал пленником чувств, и жестокость – моя тюрьма»

Я был просто вне себя, когда вышел от неё. Хотелось рвать и метать, разрушать и убивать. Да, именно убивать! С каким удовольствием я бы задушил эту наглую сучку, возомнившую о себе невесть что!

Как я сдержался и не забил её до смерти прямо там? На том же самом месте, где она… да просто поимела меня, мать её! Причём уже второй раз! А я, как последний лох, повёлся на её уловки! Что происходит? Я не понимаю!

В первый раз, когда она мало того, что увернулась от наказания, так ещё и вынудила меня довести её до оргазма. Хитрая тварь выбила меня из колеи сначала тем, что потекла от порки, а потом своей девственностью. Восемнадцатилетняя сука, постоянно таскалась с двумя хахалями, у которых на неё постоянный стояк был! Как и у меня в тот момент. Но я понимал, что нельзя, поэтому стал вытворять, что попало. Вообще не соображал, что делаю.

А когда понял, что наделал… Как сказать – да я не могу передать это словами. Я её для того, чтобы она кайфовала сюда приволок? Как я мог поддаться провокациям мерзавки?

В тот раз я решил: хватит с меня экспериментов. Пусть подыхает там. Это будет самым лучшим избавлением от неё.

Как только я въехал в город, сразу снял первую попавшуюся бабу и тут же выдрал её в машине, потому что невозможно было терпеть. После чего немного успокоился и поехал домой.

Как оказалось, спокойствие моё было недолгим. Я не мог выкинуть чёртову суку из головы. И стыдно признаться – теперь мой интерес был не только социологический. Это было ужасно. Я не хотел даже думать об этом, но, как известно, мы можем контролировать свои действия, но не мысли. И они продолжали разъедать меня.

Мне не помогало ничего: ни работа, ни бабы, ни алкоголь. Последний только хуже делал. Перед глазами постоянно возникал водопад рыжих, мягких волос, круглые ягодицы, покрасневшие от шлепков, извивающееся в попытках потереться о мою руку тело. А как она кончала? Орала и дёргалась, как сумасшедшая, а потом, казалось, бросится ноги мне целовать. Видно было, что у неё это в первый раз. Я сам чуть не кончил прямо в штаны. А если её надлежаще трахнуть, что же тогда с нею будет?

Как сказать, я дотянул только до вечера третьего дня. В душе проклиная её и свою дурость, я помчался на дачу. Не то, что я что-то хотел с нею сделать – нет, я её не трону, ни за что. Просто хотел поставить на место, чтобы она поняла, кто такой я, и кто такая она. И для чего она, собственно, существует. Ну и наказать ещё разок, раз не понимает.

Девка снова переиграла меня. Когда чёртова целка, не умеющая даже брать в рот, всё же отсосала мне, я чуть сознание не потерял. Такого у меня ещё не было. Причём я не сдержался и не смог скрыть от неё свою реакцию. Она видела и поняла, что ей удалось сделать со мной.

В тот момент меня как озарило: я не могу отвязаться от неё, я влип, эксперимент мой провалился, не успев начаться. Она не такая, как все, но разгадать почему – мне не под силу. И наказать её мне не удаётся.

Я ехал назад и испытывал просто бурю эмоций. Перед глазами стояла какая-то пелена, и в висках пульсировало. Я не знал, как мне выбраться из этого дерьма. Что только ни пробовал – лишь глубже увязал. Проще всего было убить засранку. Нет человека – нет проблемы. Это было самым первым решением. Но я не смог. Чувствовал – если убью её – она навсегда поселится в моём мозге. Нет, надо сначала выкинуть её оттуда.

Как я уже сказал, с трудом, но я признался себе, что хотел её. Зачем врать самому себе? Не просто хотел потрахаться, как всегда бывало, а ХОТЕЛ ИМЕННО ЕЁ! Самое страшное – хотел ТОЛЬКО её. Сколько ни имел баб после того, как увидел рыжую – было похоже на обычную дрочку. А когда она сосала мне, пока я кончал ей рот – это просто умопомрачительно. Как сказать, это было настолько дико для меня, что не укладывалось в голове, мозги просто взрывались.

Всё осложнялось тем, что трогать её было нельзя. Иначе будет ещё хуже, я инстинктивно чувствовал это.

Весь вечер я обдумывал положение, в которое попал. Долго не мог заснуть, пока не помог сам себе расслабиться, думая о рыжей.

Наутро решил пропустить этот денёк и не ездить туда, чтобы немного успокоиться и дать себе больше времени поразмыслить.

После работы я сел в Гелик и поехал на дачу. А почему бы нет? О чём тут размышлять? Я уже всё придумал. Новую линию поведения. Посмотрим, как ты теперь вывернешься, тварь! Бить я тебя больше не буду, повода провоцировать меня не дам!

Я зашел в спальню. Сегодня рыжая выглядела получше.

Она сидела на кровати. Я сел на стул напротив неё.

– Как себя чувствуешь? – неожиданно для себя самого спросил я. Да что со мной творится? На хрен мне её чувства?

Она удивлённо посмотрела на меня, но ответила почтительно, как я её научил:

– Спасибо, хорошо, Марат Олегович. Спасибо вам за еду и воду.

Теперь я уставился на неё. А она продолжила:

– Можно вас попросить, Марат Олегович?

– Да, – только и смог я сказать.

– Можно мне принять душ? И постирать платье?

Я задумался. Что ж…

– Я сейчас задам тебе несколько вопросов. Ты должна честно ответить. Тогда посмотрим.

– Я отвечу, Марат Олегович, – опустила глаза рыжая.

Её послушание всё больше заводило меня. И в то же время раздражало. У неё что – совсем гордости нет? Но я держал себя в руках, поэтому произнёс строго:

– Соврёшь – накажу!

Она кивнула.

– Встань передо мной.

Она повиновалась.

– Что за хахали приходили с тобой в кафе?

– Откуда вы знаете? – Широко распахнула она глаза.

– Я разрешал тебе задавать вопросы? Ты опять забыла правила, шл… – почему-то назвать шлюхой я её не смог, и это сразу взбесило меня до крайности, – сука тупая?! Становись на колени, овца, мать твою!

Она торопливо выполнила приказ, со страхом поглядывая на меня.

– Ну?!

– Это однокурсники, знакомые.

– Они тебя трахали?

– Вы же знаете, что нет, – покраснела она.

– Ну трахать можно не только туда.

– А куда ещё? – снова хлопнула глазами девка.

Чёрт, она не притворялась. Я готов в этом поклясться. Она реально была невинной. Какой-то чистой. Не такой, как все.

Мне так хотелось её. И я мог бы приказать ей сделать всё, что я хочу. И в то же время не мог.

– Значит, тебе нравится, когда я тебя бью? – снова внеплановый вопрос!

Но она ужасно покраснела и промолчала. Не ответила, когда я её спрашиваю!

– Чего молчишь, сука? Говори, что ты ощущала, когда я тебя наказывал! Иначе будешь сидеть тут грязная, вонючая, без еды и воды!

– Нет, Марат Олегович, пожалуйста! Я скажу! – Из её глаз потекли слёзы, – я просто не умею говорить на такие темы. Это же неприлично. Но я постараюсь… Когда вы наказывали меня, я понимала… что вы просто хотите научить меня, как правильно себя вести… заботитесь обо мне.

Чегооо?

– Ты совсем тупая? Как можно считать насилие заботой? У тебя что, мозги набекрень?

Она захлюпала носом.

– А разве это не так? – Прохныкала она.

– Конечно не так! Когда кто-то о тебе заботится – он не будет бить. А если бьёт – это далеко не забота. Это ненависть. Откуда ты набралась такой хрени?

Мои слова как будто ударили её. Она без разрешения осела на пол и закрыла лицо руками.

– Что вы такое говорите? Этого не может быть! Мой папа ненавидел меня? Нет, он любил меня! Заботился обо мне, и поэтому наказывал.

Мне стало так плохо, что просто не передать словами. Сознание как будто провалилось в вонючее гнилое болото. Меня замутило.

Перед глазами встала картина:

Темнота шкафа. Дверца распахивается, свет слепит глаза. Она стоит с ремнём.

– А ну-ка вылазь, тварь! – Тянет за руку. Волочёт к кровати. Снимает штаны и трусы. Ставит на колени. Заставляет телом лечь на кровать. Бьёт.

Боль. Стыд. Тошнит. Страх. Если вырвет – закроет в подвале. Ненавижу. Ненавижу!

Я встал и, не видя ничего вокруг, вышел из комнаты. Спустился вниз, зашёл в душ, разделся и встал под холодную воду. Я подставлял лицо ледяным струям, смывал со своего тела вонючую болотную грязь.

Я стоял так, пока не перестал чувствовать ничего, кроме холода. И ненависти. Её я чувствовал всегда. К этим тварям. Она не смывалась.

Я оделся и нашёл веревку. Сейчас я тебе покажу, сука. Сейчас ты на себе узнаешь, каково это.

Я вошёл, и она вскрикнула при виде меня. Боишься? Правильно делаешь, мерзавка! Безмозглая тварь! Я направился к ней.

– Говоришь, любил? Наказывал, потому что любил? Сейчас я тебе покажу эту любовь!

Она сидела на том же месте, но при моих словах сделала попытку вскочить. Нет, куда же ты? Я сел ей верхом на ноги и повалил набок, заломив руки за спину. Придавив её своим весом, связал ей запястья и перевернул на спину.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, глядя мне в глаза.

– А в чём дело? Я же забочусь о тебе, как твой папа! – я стал бить её. Особо не целился – куда попадало. Она орала и вырывалась из-под меня. Давай-давай.

Я слез с неё, поднял и подтащил к кровати. Поставил возле неё на колени и воткнул мордой в матрас. Поднял юбку и заткнул её за шиворот, оголив задницу. Красиво. Сука скулила. Что, не нравится? Я снял ремень и стал лупить её по заднице. Получай, тварь!

Когда я устал от её криков, сказал:

– Проси прощения.

– Простите, Марат Олегович, – куда-то в матрас сказала она глухо.

– Не так! – Я поднял её за волосы, – на меня смотри и говори: «прости меня, Марат, я подлая сука, которая будет гореть в аду!»

Прерывая речь всхлипами, она повторила.

Я бросил её голову и плюхнулся рядом на кровать, чтоб отдышаться. Рыжая не шевелилась. Я вдел ремень назад.

Ради интереса провел рукой по её промежности. Она застонала. Опять. Сука реально ловила кайф от побоев. Мазохистка чёртова.

О, придумал, как ей отомстить за то, что она пыталась меня использовать!

Снова запустил ей туда пальцы и стал гладить. Сучка моментально стала стонать и извиваться, как змея. Я почувствовал запах женского возбуждения и у меня начал вставать. Блин, ну придётся потерпеть, куда деваться!

Я дотронулся до клитора. Она выгнулась, задрав задницу навстречу моей руке. Я стал потирать его, иногда надавливая. Что с ней творилось! Вскрикивала, прижималась к моей руке, открыла ротик, даже попыталась ползти ко мне со связанными руками. Я надавил ей на спину, сказав:

– Лежать! – И стал гладить воспалённые ягодицы.

Она задрожала всем телом и проскулила:

– Марат Олегович! Пожалуйста!

– Что тебе? – Думая, что попросит не трогать задницу.

Не тут-то было.

– Вы могли бы… меня…

– Ну?! Говори!

– Поласкать… сильнее… как тогда?

Да уж. От её слов я завёлся ещё больше. Как и она – кисть моей руки была вся мокрая. Я уже пожалел, что начал всё это. Изо всех сил старался сдерживать себя, чтобы не сорваться и не трахнуть её. В паху ныло.

Засунул два пальца в неё и стал дразнить чувствительную точку. Рыжая так крутила задницей, тёрлась сиськами о кровать, стонала, хныкала, что я не мог больше терпеть. Может хотя бы в рот ей дать? Нет, я и сейчас не смогу скрыть, какой кайф получаю от неё.

Но и просто смотреть на извивающееся тело я не мог. Я расстегнул штаны, достал член и стал делать это сам. Она уставилась на него голодными и немного испуганными глазами и вдруг сказала:

– Можно я, Марат Олегович?

– Нет! – Резко сказал я.

Долго мне стараться не пришлось. Я вытащил из неё пальцы, встал и кончил ей на лицо. Она не ожидала этого, но, в общем, нормально перенесла.

Она смотрела на меня, разгорячённая, ожидая продолжения. Всё, милая. На сегодня ты выполнила свою функцию.

Я вытер руку об её волосы и пошёл к выходу.

Друзья, я очень рада вашей поддержке. Количество читателей и их реакций растет и это просто обязывает меня писать больше и лучше!

спасибо вам за поддержку, дорогие мои!

Очень хочется услышать ваши отзывы!

Глава 7. Виолетта. Прошлое против настоящего

«В глазах – отчаянье, в сердце – буря.

Зачем поступили с ней так жестоко?

Вспоминает, что было, лицо понуря,

Лёжа в оковах чужих одиноко»

Когда он ушёл, бросив меня связанной, я ещё долго лежала в том же положении. Колени ужасно болели, попа горела. Низ живота прям свело судорогой. Первое время я ни о чём не думала, только о нём. Он не довёл меня до конца, как в тот раз, и я не знала, как избавиться от томительных ощущений. Надеялась, что он вернётся, что он только временно куда-то вышел. Ждала его. Но услышала, как он завёл машину.

Когда я немного пришла в себя, я поняла, что он это сделал специально. Он воспользовался мной, чтобы удовлетворить себя, а меня бросил. Специально, чтобы я мучилась. Стыд и унижение затмили даже боль. Мне хотелось заплакать, но я почему-то не смогла. Было какое-то опустошение в душе.

Я чувствовала себя ужасно. Я не понимала, что со мной происходит. Я ужасно боялась его, понимала, что он ненавидит меня за что-то и может убить. Я ощущала это. Внутри него сидело что-то тёмное, страшное. Как будто его внешность была лишь оболочкой, внутри которой скрывается монстр. И этот монстр выбрал меня жертвой, чтобы утолить свою жажду крови. Так я всё воспринимала.

И, осознавая всё это, я хотела его. Мне хотелось быть его жертвой. Но только живой.

Такого чувства у меня ни к кому не было. Даже к Егору, хотя мне казалось, что он мне нравится. Мы даже поцеловались один раз, но мне не понравилось.

Тогда он встретил меня после пар с букетом подснежников и так ещё смущённо протянул их мне.

– Это тебе. Сам нарвал.

– Спасибо, – сказала я. Мне было как-то неудобно, как будто я не заслуживаю этого, но я приняла цветы.

А Егор после этого взял меня за руку с таким видом, как будто боялся, что я сразу же отдёрну её. Только поэтому я не стала её отнимать. Мне было стыдно при всех идти с ним за руку, но не хотелось его расстраивать.

Мы пошли в сторону парка. Молчали, пока он не сказал так тихо:

– Летти… ты же знаешь, что ты мне нравишься…

Я ужасно смутилась.

– Да, – я хотела было сказать, что он мне тоже, но почему-то не смогла.

Он помолчал.

– А ты как ко мне относишься?

Теперь молчала я. Нормально? Хорошо? Как? Я не знала.

Мы сели на скамейку. Я рассматривала подснежники.

Вдруг он нагнулся и поцеловал меня в губы.

Я растерялась и позволила ему делать это. Сначала он просто целовал, а потом попробовал раскрыть мне рот. Ну я видела в фильмах, конечно, что так целуются, поэтому сперва не сопротивлялась. Но потом мне стало противно, и я оттолкнула его.

– Что не так? – Спросил он, – скажи, я должен знать.

– Думаю, – ответила тогда я, – думаю, я ещё не готова к этому.

А сейчас стоит мне представить, как я целуюсь с Маратом, как на меня накатывает волна желания. Хочется прижаться к его ногам. Чтобы он поласкал меня там… и теперь даже самой хочется… я не могу этого сказать даже в мыслях, но, вобщем того, что он заставил меня сделать. Ртом. Я же видела, как ему понравилось, хотя потом он почему-то разозлился.

Господи, я не верю, что могу даже думать о таких вещах! Что бы сказал папа, если бы узнал обо всём этом? Не хочется даже представлять. Но он уже не узнает.

– Виола, – говорил он, – иди ко мне.

Я уже знала, что будет. Он наказывал меня с двенадцати лет.

Я подходила, папа ставил меня между ног, держал за бёдра и говорил:

– Ты же знаешь, зачем я это делаю?

– Конечно, – кивала я.

– Потому что люблю тебя, – говорил папа, гладя по спине, – я хочу, чтобы ты выросла хорошей девушкой, а не какой-нибудь шаболдой.

Он ставил меня на колени, наклонив над своим бедром и придерживая рукой за грудь. Мне было неприятно ощущать его прикосновение к груди, и я ругала себя за дурацкие мысли – ведь это мой папа, а не кто-нибудь чужой.

Он начинал шлёпать меня рукой по попе. Не так сильно, конечно, как это делал Марат, но ощутимо.

Потом папа поднимал меня, сажал к себе на колени и гладил. По спине, плечам и груди. И по бёдрам. Целовал в шею. Вобщем, утешал.

Мне было приятно, я ощущала его заботу, но почему-то всегда стеснялась этого. Какое-то странное чувство возникало – хотелось спрятаться куда-нибудь. И когда он меня отпускал со словами:

– Помни, я тебя люблю, – я и пряталась в своей комнате.

Папа наказывал меня не за какие-то проступки, а для профилактики, как он говорил. Это происходило почти каждый день, а в те дни, когда этого не было, мне хотелось попросить его сделать это, потому что я боялась стать плохой и не оправдать его ожидания.

Если же я действительно совершала какое-то нарушение, папа наказывал меня по-другому.

Или так же шлёпал, но заставляя раздеться догола. Мне было ужасно стыдно, особенно когда он утешал меня потом. Поэтому я радовалась, когда он выбирал другие наказания – просто бил ремнём или ставил перед собой на колени на час, пока сам смотрел телевизор.

Я вспомнила слова Марата о наказании и заботе. Тут он не прав. Мой папа действительно заботился обо мне. Где тут ненависть? Может быть, сам Марат и ненавидит меня, хотя и не знаю, за что. Но папа точно меня любил и делал это для моего блага.

А вот Марат хочет просто причинить мне боль и унизить. Я не понимаю, почему. И он такое несёт, что становится ясно – он сумасшедший. И мне страшно. Что ему от меня нужно – я не знаю, поэтому в любой момент могу совершить ошибку и он меня убьёт.

Я сразу поняла, что он – садист. Но сейчас я взглянула на это по-другому. Он причиняет мне боль не потому что ему это просто нравится. Скорее, он боится боли. А когда боится, стремиться защититься агрессией. Вот.

Так сегодня и было. Мои слова почему-то ошеломили его, даже вот именно, что напугали – он так изменился в лице и чуть ли не выбежал из комнаты. А потом вернулся и стал вымещать всё на мне.

Я постаралась подняться и перелезть на кровать. Опираясь плечом на её край, я поднялась с колен и переползла туда. Лежать со связанными руками было ужасно неудобно, к тому же плечи начали ныть, а запястья натирала верёвка.

Я уже поняла, что мне не выбраться отсюда физическим путём. Нужно попробовать подстроиться под него, а потом придумать какую-нибудь хитрость. Иначе я не выйду отсюда живой.

Ночь прошла просто ужасно. Руки совсем затекли и сильно болели. Неприятнее всего было, когда по ним пробегали судороги. Я старалась заснуть, лёжа на боку, но не могла этого сделать с заведёнными назад руками.

Я лежала и думала о своей тюрьме, о ситуации, в которой оказалась, о своём странном отношении к Марату, почему-то постоянно вспоминался папа… К середине ночи у меня начался какой-то бред. Как будто папа сказал мне, что я всё-таки стала шаболдой и нарушила все его запреты. Выпросила у мамы телефон. Подключила интернет. Подружилась с другими девчонками. И даже с парнями. Да ещё и целовалась с одним из них! Поэтому он отдаёт меня Марату, чтобы он как следует меня проучил. А Марат говорит, что я просто не представляю того, что меня ждёт. Что он ненавидит таких грязных тварей и покажет мне моё место.

К утру я просто не находила себе места от боли. Особенно болели плечевые суставы. В мыслях творился полный бардак, я не понимала, что со мной происходит, кто хороший, кто плохой, кто и что со мной хочет сделать. Почему-то о папе стало неприятно вспоминать, от поцелуя Егора – тошнить, а хотелось, чтобы пришёл Марат. Неважно, что он будет со мной делать – я не могла больше оставаться тут одна. Мне было страшно, больно, я ничего не понимала. Хотелось, чтобы он просто был рядом, а в этом ужасном одиночестве наедине со своими мыслями я сойду с ума.

И он пришёл.

Снова остановился на пороге и смотрел на меня.

Но даже при нём я не могла спокойно лежать, тело просто выкручивало наизнанку.

Он подошёл и перерезал веревку. Сел рядом и продолжал наблюдать. Я старалась не смотреть на него, потому что боялась и не хотела показать свой страх. И ещё больше боялась, что он снова станет что-то делать с моим телом, а оно опять предаст меня.

Я попыталась вытащить руки из-за спины, но я просто не чувствовала их. Боль была, а рук не было. Марат взял одну из них и стал массировать. Для меня это было неожиданно, я не знала, как реагировать. Сказать спасибо? Я сомневалась, но всё же сказала.

– Какая ты глупая, – заметил он, продолжая гладить мою руку, которую стало покалывать, – ну как, понравилась тебе моя забота?

– Да, – слабо сказала я, так как у меня не было никаких сил.

Он схватил меня за волосы и приподнял мою голову.

– Не ври мне, сука! Я имею ввиду что было до того, как я тебя пальцами трахал! Или твой папик тоже после побоев так делал? Это многое бы объяснило!

– Нет, что вы! Он так не делал! До вас вообще так со мной никто не делал, я даже не знала, что такое бывает!

Он сразу отпустил волосы и снова взял руку.

– А твои дружки не совали в тебя руки?

– Нет, конечно, что вы! – я не знала куда деваться от стыда, но всё равно деваться было некуда и приходилось отвечать, – они просто друзья.

Мне показалось, он стал спокойнее. Закончив с руками, он встал и принёс мне пакет и бутылку гранатового сока.

– Вот тебе завтрак. Ты же такой сок любишь? И пирожные – хотя ты тогда и не приняла моё угощение.

Я вздрогнула. В памяти всплыла картина. Сидящий за столом мужчина, от которого исходила угроза. Ведь это был он! Только в спортивном костюме!

– Вы… вы… это были вы…

– Да, это был я. Почему не стала есть?

– Я испугалась.

– Съесть пирожное испугалась, а ехать с незнакомым мужиком чёрт знает куда – нет? Странная ты какая-то. Зачем поехала, если ты такая трусиха?

– Не знаю. Я вам поверила. Мне понравилось, что вы шутите, – мне стало очень страшно. Он же маньяк. Настоящий. Он не просто похитил первую попавшуюся девушку в парке. Он до этого следил за мной. Знает про Егора и Сашу. Знает, какой сок я люблю.

– Дура, одним словом. Ладно, завтракай, я приеду вечером, продолжим нашу беседу. У меня есть много вопросов. Подготовься на них ответить.

Он ушёл, а я осталась лежать и думать – удастся ли мне пережить сегодняшний вечер.

Дорогие мои, если вам нравится то, что вы читаете, не забывайте поставить звёздочку!

Это очень важно для меня, как автора, а также других поклонников дарк-романов, которых эта книга может заинтересовать!

А если вы хотели бы читать и дальше подобные книги, то не забудьте подписаться на мою страничку! В плане ещё много идей!

А тем, кто уже поддержал меня таким образом, ОГРОМНОЕ СПАСИБО!

Меня очень согревает и мотивирует ваш интерес!

Глава 8. Эксперимент Марата Зверь проснулся

«Она была как свет. Но он померк давно

Стою я перед пропастью и смотрю на дно»

Я бежал по зелёному газону, задыхаясь от переполнявшего меня счастья. Позади осталась детская площадка, но я не жалел об оставленных развлечениях. Я бежал мимо огромных деревьев, под раскинувшимся надо мной чистым небом.

К моей мамочке.

Вон она – тоже бежит навстречу мне. У меня самая красивая мамочка на Земле! Из рыжего пучка на затылке выбились отдельные пряди, достающие до груди. Белое платье волшебным шлейфом вьётся за нею. У меня ещё не получается бежать так же красиво и быстро, не касаясь земли, как у неё. Но я бегу и бегу.

Мы всё ближе друг к другу.

Мамочка подхватывает меня на руки и подбрасывает вверх. Я взлетаю в воздух, сердце замирает, в животе образуется щекотная пустота. Я радостно смеюсь и хочу так ещё разок.

– Ещё!

Мамочка тоже смеётся.

– Ратик, солнышко моё, ты же уже большой, тяжёленький! Тебе четыре годика завтра будет. У мамочки слабые ручки! Скоро ты меня уже на ручках будешь носить!

Мы вместе смеёмся, и я обнимаю свою мамочку за шею. Она такая теплая и уютная! Я так люблю её!

Я проснулся и дёрнулся всем телом. Меня покрывал холодный липкий пот, сердце стучало где-то в горле. Казалось, кто-то накинул мне удавку на шею, потому что я не мог как следует вздохнуть.

Я попытался набрать воздуха в грудь, но что-то там захрипело. Я закашлялся. По лицу стекал пот. Я вытер его пододеяльником.

Опять этот кошмар. Он преследовал меня в детстве. Несколько раз снился и позже. Я думал, что он, наконец, оставил меня в покое. Но вот опять.

Боже, как же мне плохо.

Сердце болело. Невыносимая тоска разрывала душу. Я скатился с кровати на пол и прижался лбом к холодному полу. Не хотелось ничего видеть, слышать, чувствовать вообще.

Не было ненависти. На смену ей пришли совершенно изматывающие боль и… потерянность. Я не знал, как бороться с этим. Я не знал, как мне выйти из этого сна, как мне забыть его.

Почему я живу в каком-то вечном холоде? Мне постоянно холодно, но об этом даже никто не подозревает. Хорошо, я привык к нему, но зачем напоминать мне о том, что когда-то в моём мире было тепло?! Больше его нет, да и то что было – оказалось всего лишь иллюзией! Иллюзией, которая продолжает настолько мучить меня в этом сне, что после него мне хочется умереть.

Я поднялся с пола и поплёлся на кухню. Мне не хотелось оставаться в спальне, где всё ещё остались блики этого чёртового сна. Выпил стакан воды и плюхнулся на стул. Как я уже сказал, не хотелось ничего.

Я пошёл в ванную и встал под холодный душ. Когда вышел, стало чуть легче. Но мучительное состояние сосущей тоски никуда не делось. Почему-то вспомнилась рыжая. Мне надо поехать к ней.

Не знаю, откуда взялась эта мысль, но думать было больно. Как сказать, я не хотел сейчас ничего анализировать, а уж тем более копаться в себе. Иначе можно такого накопать! Сам не рад будешь. Надо меньше думать.

Я оделся, сел в машину, купил пирожные в том кафе. Я почти не видел дороги, ехал чисто автоматически, потому что в голову постоянно лез идиотский сон. Частично вытесняли его только мысли о рыжей. Как она там?

Вроде я вчера немного переборщил. Надо было развязать. Конечно, она сама виновата, несла какую-то хрень про своего долбанного папика-садиста, будь он проклят! Но, в конце концов, все бабы идиотки, их не исправишь, можно только заткнуть и поставить на своё место. И не разрешать дёргаться.

Заботился он о ней! А может… может ей тоже сняться сны? Почему она такая странная? Надо поговорить с ней, а вдруг я смогу всё-таки разгадать её секрет и успокоиться наконец?

Всё было хуже, чем я предполагал. Хорошо, что приехал утром. Как сказать, с руками было совсем плохо.

И со мной всё было хуже, чем я предполагал. Вместо того, чтобы отвлечься и выбросить из головы мой ночной кошмар, я вдруг ощутил себя в нём. С той разницей, что я понимал, что это не сон. От этого было ещё больнее и тоскливее.

Поэтому я отложил разговор и поскорее уехал. Мне очень не хотелось выходить на работу, находиться весь день среди всех этих баб. Было чувство, как будто с меня содрали кожу, и каждая тварь может ткнуть меня куда попало в любой момент.

Кое-как пытаясь сосредоточиться на проверке исполнения бюджета за предыдущий месяц, я почти дотянул до обеда, когда в мой кабинет влезла сучка, которая просто достала меня своими приставаниями.

– Марат Олегович, – протянула она и подошла вплотную к моему столу, виляя бёдрами и кривляясь, – вы не заняты?

Нет, конечно, тупая овца, порнушку сижу смотрю, ожидая, когда ты придёшь и отсосёшь мне.

– Я занят, что хотели?

– У вас всё в порядке, вы такой бледный и не похожи сами на себя? – Обеспокоенно спросила она.

Мне захотелось блевать, и я не скрыл этого от неё.

– Напомните, кем вы работаете у нас? – Спросил я, постукивая карандашом по столу.

– Вы же знаете, Марат Олегович, экономистом. Под вашим руководством, – мурлыкнула она.

– Не врачом?

– Нет, – засмеялась она, – просто беспокоюсь о вашем здоровье. Кто ещё о нём побеспокоится? Живёте один… И скучно, наверное…

– Это хорошо, что не врач. Врачи нам не нужны. У нас даже экономисты некоторые лишние, на мой взгляд. Толку от них ноль, ни для чего не годятся, а другим мешают работать. Ещё вопросы есть?

– Вас Руслан Сергеевич вызывает, – обиженно сказала течная сука.

– Хорошо. Свободны.

Шлюха пошла на выход, а мне так и хотелось пнуть её хорошенько ногой под зад, чтобы придать ускорение.

Я сел напротив Руслана.

– Ты опоздал сегодня.

– Проспал.

– Не заболел? Хреново выглядишь.

– Да вы что, сговорились все? Говори, чего звал.

– Когда отчёт об исполнении бюджета будет? Задерживаешь.

– Завтра. Делаю.

– Слушай, Марат, у тебя точно всё окей? – Внимательно глядя на меня, снова спросил он. Меня это стало напрягать.

– Чего ты привязался? Ладно ещё бабы, лезут со своей заботой… – я запнулся на этом слове, переключился на рыжую и забыл, что хотел сказать дальше.

– Эй, ты чего?

– Всё нормально, – пришёл в себя я.

– Ты же сказал бы мне, если бы что-то случилось? – Гнул своё мой друг.

– Смотря что случилось бы, – буркнул я, – но сейчас говорить не о чем.

– Слушай, а давай сегодня на охоту, а? Ты как? – Откидываясь на спинку кресло, сказал Руслан, не отрывая от меня глаз.

– Нет. Неохота.

– Чего? Ну хотя б за компанию!

– Не хочу.

– Расслабился бы с девчонкой. Ты весь какой-то, как натянутая пружина.

– На хрен этих сук.

– Кстати, – отрываясь от спинки и наклоняясь ко мне, сказал Руслан, – ты слыхал – девчонка у нас в городе пропала – та, что тебе так понравилась?

Я был не готов к этому. Как сказать, он слишком внезапно поменял тему. Конечно, я не смог скрыть свою реакцию. Я вздрогнул, и у меня задрожали руки – под пристальным взглядом Руслана.

Во рту пересохло. Мысли закружились волчком. Надо было ответить, молчание всё затягивалось и губило меня. Резкий выброс адреналина спас.

Я сглотнул.

– Про какую девчонку ты плетёшь?

– Про вот эту, – он разблокировал лежащий перед ним телефон и сунул мне в лицо фото рыжей.

Виолетта Калинина

Ушла из дома и не вернулась…

Все, кто имеет информацию…

В голове стали стучать молотки. Всё расплывалось. Я вспотел. Пытался держать себя в руках изо всех сил, но моё тело выдавало меня с головой. Воздуха не хватало.

– Не помню её. Вроде не снимал.

– Марат, я не слепой, – жёстко сказал он, – где она? Что ты с ней сделал?

Я сжал губы и взглянул ему в глаза.

– За кого ты меня принимаешь?

– За того, кто ты есть. Психически ненормального парня.

– Что же ты дружишь с психом?

– Не замечал раньше, что всё настолько далеко зашло. Ведь Катюха рассказала мне про бред, который ты нёс, – холодно ответил Руслан, – и поверь, никакая дружба не заставит меня молчать и позволять тебе причинять вред женщинам. Что ты сделал с Виолеттой? Рассказывай сейчас же – тогда я постараюсь тебе помочь, насколько это будет возможно в зависимости от твоего ответа. Я имею ввиду, если она ещё жива.

Вся кровь ударила мне в голову. Он на их стороне! Всегда был, но я это понял только сейчас. Того, что это не я им, а они мне причиняют вред – он делает вид, что не замечает. Что это не я их, а они меня убивают – особенно рыжая!

Я медленно встал, продолжая смотреть в его предательские глаза. Он тоже поднялся, неумолимо глядя на меня.

– У тебя есть что-то конкретное на меня? – спросил гада я, – иди с предъявой в ментовку. От меня отъебись со своими сраными шлюхами. Пусть хоть все попередохнут, буду только рад.

Я встал и пошёл на выход. Как я ненавижу этот грёбанный мир!

– Марат, подожди! – Напряжённо сказал Руслан, – я хочу помочь! Я же твой друг. Давай спокойно поговорим.

– Пошёл на хуй, – указал я ему направление для лохов и вышел из его душного кабинета.

Я шёл по коридору, не замечая никого вокруг. Внутри клокотало бешенство. Лезет не в своё дело, мать его! Кто его просил?! Рыжую теперь придётся убить. Я не собирался этого делать, но оставлять её живой теперь смертельно опасно. Он понял, что её исчезновение связано со мной. Он знает про дачу. Он сам сказал, что сдаст меня.

Очнулся я на своем рабочем месте. Эмоции буквально разрывали меня в клочья. Убить её? Фиалковые глаза. Наивные. Лживые. Все они сначала прикидываются ангелами, а потом раскрывают свою сучность. Да, в целом она заслужила смерти. Как я уже сказал, возможно тогда мне удастся выкинуть её из головы.

И всё же. Взять хотя бы то, что я чувствовал во время минета. Больше никогда не почувствую. Может, и к лучшему – до хорошего это не доведёт. Того и гляди, эта тварь приборзеет, и я превращусь в такого же лоха, как и остальные. Да ведь я уже в него превращаюсь – какого хрена я сегодня побежал к ней утром? Ручкам больно? Ой-ой-ой, печалька.

Нет, всё правильно. Надо с этим заканчивать. Я ещё и разговоры собрался с нею разговаривать? Совсем спятил. Что со мной творится? Надо это срочно прекращать. С какой стороны ни посмотри.

Сосок на свете много, проживу как-нибудь. После них хотя бы кошмары не сняться.

Да что я себя уговариваю, в конце-то концов?

Вопрос в другом: как это сделать? Стрелять или ножом не стоит, всё в кровище заляпано будет. Душить как-то тоже мне её не хочется, картина не из приятных. Лучше пусть она мне запомнится такой, какой я её видел в кафе.

А вот подушкой, кстати, можно придушить. Наверное, самый оптимальный вариант.

Додумать я не успел, потому что в мой кабинет зашёл, мать его, Руслан.

Сел напротив меня.

– Слушай, бро, – сказал он спокойно, – я же знаю, что это ты. Расскажи мне. Я постараюсь помочь. Я тебя не виню. Твои проблемы бросаются в глаза. Ты вообще, соображаешь, в какое дерьмо ты вляпался?

– Вали отсюда. Я уже сказал куда, – хватает же наглости приходить ко мне и в лицо говорить, что я какой-то маньяк!

– Я вообще-то здесь директор, и скорее, свалишь отсюда ты, чем я. Но дело не в этом. Давай поговорим, как друзья.

– Хорошо, я свалю. Сейчас напишу заявление. Я больше не хочу работать у такого мудака, как ты.

– Рассказывай, Марат. Потом напишешь, когда решим этот вопрос.

– Мне помощь ссученных лохов не нужна, так что можешь идти и поделиться своими подозрениями с ментами, – с этими словами я встал, намереваясь выйти из кабинета.

Но не успел я подняться до конца, как ощутил такой удар в челюсть, что свалился с ног, а Руслан подскочил ко мне, перевернул лицом в пол и заломил руки за спину. Чёрт, это больно!

Вывернуться я не мог – он был гораздо здоровее меня.

– Слушай сюда, женоненавистник хренов! Я тебе не баба, чтоб ты мог вымещать на мне свои бзики! Будешь дёргаться – так отделаю морду лица, что ни одна девчонка с тобой не пойдёт. Ещё раз, для тупых психов: я твой друг. Я хочу тебе помочь. Если Виолетта жива, у тебя есть реальный шанс всё исправить и выйти сухим из гавна, в котором ты решил утопиться. Я поговорю с нею, объясню, что ты больной человек, заплачу сколько будет нужно. Но! При условии, что ты будешь ходить к психиатру. Я лично буду следить за этим. Я не хочу, чтобы по улицам моего города разгуливал зверь с такой внешностью, как у тебя. Усёк?

– Да, – сказал я, не видя другого варианта отвязаться от него.

– Даю тебе время до конца завтрашнего рабочего дня, чтобы поразмыслить, как будет лучше для тебя. И понять, кто тебе друг, а кто враг. Если к пяти часам ты не явишься ко мне с согласием принять мою помощь – я иду в полицию.

Он отпустил меня и без лишних слов ушёл.

После работы я поехал на дачу окольными путями. Конечно, я не собирался принимать никакую помощь. Не нужен мне психиатр, да и отпустить её я не мог. При всём желании.

Пусть идёт в ментовку. У него на меня ничего нет, кроме подозрений. Ну, расскажет про ту шлюху. А где её теперь найдёшь?

А рыжая на тот момент уже будет мертва.

Как вам глава? Что думаете про Марата?

Как считаете, что будет в завтрашней главе с Виолеттой?

Удастся ли ей остаться живой?

Спасибо вам всем, любимые мои, за ваши отзывы, интерес и звёздочки!

Кто ещё не поставил, это можно сделать здесь, если считаете, что я это заслужила:

Глава 9. Виолетта. Между жизнью и смертью

«Не стены крепкие, а чувства – вот тюрьма,

И не пытайся вырваться из этих крепких пут.

Его любовь, как бездна, где клубится тьма,

Окутала тебя от всех душевных смут»

Я весь день провела в ужасном беспокойстве. Марат утром показался мне очень странным. Во-первых, он был какой-то другой. Во-вторых, назначенный на вечер разговор пугал меня. В-третьих, я поняла, что нахожусь в руках настоящего маньяка. Чего от него можно ожидать, зачем он меня похитил – даже представить невозможно. Ведь такие люди мыслят совсем по-другому.

Конечно, я и раньше понимала, что он немного ненормальный. Но почему-то мысль о том, что он следил за мной, ужасала больше всего. Я ни о чём не подозревала, вела себя, как всегда. А он в это время постоянно смотрел на меня. Очень неприятно было осознавать это.

Зачем он это делал? Ждал случая, чтобы похитить? В кафе? А зачем хотел угостить пирожным? Его же принесли прямо мне, он даже подсыпать туда ничего не мог.

Может быть, я ему просто понравилась, и он решил так оказать мне знак внимания? А когда я не стала есть, разозлился? И теперь ненавидит меня за это? За отказ?

Почему он просто не подошёл познакомиться? Он же прям красивый, уверенный в себе мужчина. Приятный в общении. Был, тогда, в парке. Егор уж точно с ним не сравнится. Непонятно.

Но, если я ему нравилась, значит, могу понравится снова. Надо постараться, тогда он не убьёт меня.

Когда Марат пришёл, я сразу поняла – что-то не так. Он странно выглядел, был не такой, как утром. В его взгляде прям что-то… тяжёлое. Опасное.

У меня по коже побежали мурашки.

Я инстинктивно поползла по кровати, увеличивая расстояние между нами. Однако он его снова быстро сократил, подойдя и сев рядом со мной.

– Ты вроде хотела принять душ?

Я кивнула. Ответить вслух не смогла, потому что у меня перехватило горло. Он пришёл убить меня – я вдруг это прям чётко поняла. Об этом говорили его глаза. Мы сидели близко друг к другу, и от него волнами исходила угроза. Я чувствовала это кожей.

– Пойдём, я провожу тебя. Вон там лежат полотенца и халат, возьми.

Я встала на подкашивающиеся ноги и взяла необходимые вещи. Его голос был неестественно спокойным, от этого становилось ещё страшнее. Я чувствовала внутри него монстра более, чем даже вчера, когда он избивал меня. Я была наедине с моим будущим убийцей, совершенно беспомощная. От ужаса внутри меня всё дрожало.

Мы спустились вниз и остановились перед душем.

– Волосы тоже помой. Внизу побрейся. Всё для этого лежит в ящике под умывальником.

Меня прям окатило жаром. От неловкости, что мужчина говорит мне такие вещи, я не могла поднять голову. А для чего брить?

– Марат Олегович, можно спросить? – заставила себя сказать я.

– Спрашивай.

– Зачем вы меня по… привезли сюда? – Заметив, что он нахмурил брови, я заговорила быстрее, – я просто хочу знать, чего вы будете требовать от меня. Чтобы понять, как правильно себя вести. Объясните мне, и я буду во всём слушаться вас.

– Ну что ж, раз ты такая любопытная. Я отвечу тебе. Смотри мне в глаза, сука, – он взял меня за подбородок и поднял моё лицо вверх. Его голос звучал как-то отстранённо, как будто не из этого мира. В чёрных глазах была бездна, мне показалось, что я туда проваливаюсь, – я привёз тебя сюда, чтобы отомстить за всё, что ты сделала со мной. Ты сломала мне жизнь. Ещё и кошмары насылаешь. Теперь я могу тебе это сказать. Сегодня ты за всё ответишь. Ты будешь наказана так, как того заслуживаешь.

У меня прям всё сжалось внутри. Я смотрела в его глаза и видела в них чистое безумие. Я сомневалась, что он сам понимает, что говорит. Было видно, что нет. Он как бы был на своей волне, и мне туда не проникнуть.

– Могу я спросить, как вы хотите наказать меня, Марат Олегович, – осторожно и почтительно спросила я, изо всех сил стараясь не разозлить его.

– Как? Ну, сначала трахну. Только я не буду бить тебя – я не хочу, чтобы ты получала удовольствие, а что ты грёбанная мазохистка, я уже понял. Я сперва не хотел этого делать с тобой, потому что мне захотелось бы ещё раз. А у меня правило – не трахать бабу второй раз. Для меня это закон. Но теперь можно, я могу тебя трахнуть. Буду твоим первым мужчиной, – он дружелюбно улыбнулся.

Марат говорил так, как будто доверительно делился своими планами на выходные со своим другом.

У меня прям мороз по коже пробежал. Теперь можно?

– А что вы потом сделаете со мной?

Марат словно бы очнулся.

– Иди мойся, хватит болтать. Там видно будет.

Спорить и просить о чём-то было бесполезно. Я вошла в душ и, плача от страха перед тем, что мне сейчас предстоит,стала приводить себя в порядок.

Он решил убить меня. Изнасиловать, может быть, не один раз, а потом убить. Что мне делать, как спастись? Я тёрла себя новой мочалкой с душистым мылом, но никакого удовольствия не получала, так как тело было как будто скованно. Что делать, что мне делать? Может быть, помолиться Богу?

Я не знала, как это делать, поэтому просто стала на колени, сложила вместе ладони и прошептала:

– Божечка, помоги мне! Защити меня! Я не хочу умирать, ведь я ещё молодая! Пожалуйста, помоги мне! Если я заслужила наказание своим поведением, я готова принять любое, которое ты выберешь! Спаси меня от этого маньяка! Я что угодно сделаю! Я уйду в монастырь, но пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, помоги мне спасти жизнь!

– Ты долго там? – Стукнул кулаком в дверь Марат.

Я вскочила с колен и, немного постояв перед дверью, чтобы собраться с духом, вышла.

Мы снова поднялись наверх. Я была в халатике, который он купил мне. Он был не эротический, обычный, но слишком короткий, на мой взгляд. Мы сели на кровать.

– Ну, пока твои волосы сохнут, можем поговорить. Как джентльмен, – он гадко усмехнулся, – уступлю тебе право первой задать вопросы.

Я немного помолчала, пытаясь продумать линию поведения, которая помогла бы мне сохранить жизнь. Но от страха перед тем, что ждало меня сейчас, и тем, что будет после, мысли путались, я не могла связать их, чтобы произнести какие-нибудь разумные просьбы или доводы, чтобы он оставил меня живой.

– Марат Олегович, – начала я, – я буду вас во всём слушаться.

– Это я уже слышал. Впрочем, другого выбора у тебя и нет.

– Я имею ввиду – если вы хотите меня взять, я не буду сопротивляться, – мне было очень тяжело говорить на такие темы с мужчиной, я буквально ломала себя, но я должна попытаться спасти свою жизнь.

– Можешь сопротивляться, я не против. Это не поможет тебе и не помешает мне. Хотя по нашему предыдущему опыту я не заметил, чтобы ты особо сопротивлялась.

Моё лицо загорелось, и я снова помолчала. Нет, дело тут не в непослушании. Попробовать настроиться на его волну? Хуже всё равно не будет, а вдруг даст мне шанс.

– Марат Олегович, вы сказали, что хотите отомстить мне. За что именно? Как я испортила вам жизнь?

Его лицо сразу перекосилось, и я увидела взгляд того внутреннего монстра. Он медленно встал, расстёгивая ремень брюк. Я застыла от ужаса.

Марат смотрел на меня не отрываясь. Вернее, смотрел монстр. Когда он расстёгивал рубашку, у меня от страха перед предстоящим потекли слёзы. Но что я могла сделать? Он прав – у меня не было выхода. Меня всегда учили, что свою девственность надо отдать любимому, который потом станет твоим мужем. Мне же суждено отдать её сумасшедшему маньяку.

Сняв рубашку, он распахнул на мне халат и стащил его с меня. Я осталась голой. Чувствовала себя абсолютно беззащитной. Это чувство было настолько остро, что я надеялась уже хотя бы на то, что меня защитит он сам от себя самого.

Он грубо дёрнул меня за ступни так, что я легла на кровати. Я придерживалась своего слова и никак не сопротивлялась. Даже не прикрывалась руками, хотя мне было очень трудно противостоять этому желанию. Я сжала в кулаках простынь. Потерпи, Виола, потерпи, ты сможешь… Может быть, ему понравится, и он не убьёт тебя. Потерпи…

Он лёг сверху, как был, в штанах. Сначала он ничего не делал, просто рассматривал моё лицо, шею и грудь. Мне было ужасно стыдно, я стала чаще дышать. Почему-то вспоминалось, как я сижу на коленях папы голая, а он гладит моё тело.

Потом Марат стал делать тоже самое. Он провёл рукой по моей шее. Затем опустил её ниже и схватил грудь. Из моей груди вырвался резкий вздох.

Он продолжал гладить меня, то самыми подушечками пальцев, то сильными движениями, то вообще больно сжимал соски. Я умирала от стыда и унижения.

Я заметила, что его дыхание изменилась, как в тот раз, когда… как в тот раз. Он всё сильнее ласкал моё тело, запускал руки в мои волосы.

Марат что-то достал из кармана брюк, привстал с меня и расстегнул штаны. Что-то сделал там (я боялась смотреть), и я почувствовала, что его член упёрся мне между ног.

Моё дыхание стало рваным. Божечка, помоги мне перенести это.

– Марат Олегович, – спросила я, – это будет очень больно?

– Очень, сучка, – почему-то ласково ответил он, начиная запихивать в меня член, – но кричать я не разрешаю. Обещала слушаться – вот я посмотрю на твоё послушание.

Я вцепилась руками в его плечи – просто хотелось ощутить чью-то поддержку, а кроме него здесь никого не было, и изо всех сил закусила губы.

Он сделал очень резкое и сильное движение.

Дикая боль облила меня изнутри. Крик родился из самых глубин меня, но наружу не вырвался – я прокусила губы, да ещё быстро зажала рот и нос обеими руками.

– А ты молодец, сучка! – Улыбнулся мне безумной улыбкой Марат, – восхищён тобой! Ты не похожа на других баб. Не такая, как все.

Он начал действовать так же сильно, что явно доставляло ему удовольствие. Я продолжала зажимать себе рот, поэтому, несмотря на ужасную боль, которая постепенно разливалась по всему телу, лишь глухо стонала.

Марат же сначала тяжело дышал в такт своим движениям, потом стал постанывать. Он обхватил руками мои надплечья, и стал толкать моё тело навстречу себе, проникая ещё глубже в меня.

Внезапно я осознала, что наряду с острой болью ощущаю какое-то странное удовлетворение. Я подняла наконец глаза и посмотрела на лежащего на мне мужчину. Марат был очень красив. Мышцы выделялись на плечах, я ощущала его силу. И власть. Я лежала под ним, такая слабая, беспомощная. Мне хотелось, чтобы рядом был кто-то сильный, кто бы защитил меня. И вот он был рядом. Да, он причинял мне боль, но без неё нельзя было обойтись, я понимала это. В конце концов он же хочет меня наказать за что-то. Но мне было с ним хорошо. Я снова испытывала очень приятные ощущения.

Он был моим хозяином. Хозяином моей жизни. Он мог делать со мной всё, что угодно. И я этого хотела. Хотела его. Ощущать в себе. Чувствовать, как он владеет моим телом.

Марат столкнулся с моим взглядом и не стал отводить свой. Сначала я прочитала в нем недоверие, но потом он всё более открывался мне и становился всё более понятным для меня.

Вдруг он оторвал мои ладони от моего рта, прижал их к кровати возле моей головы и сказал:

– Кричи, если хочешь.

И я стала кричать. От удовольствия, смешанного с болью. Он сунул руку мне между ног и снова стал ласкать меня там. Я выпала из реальности – ничего не существовало вокруг, был только он, я хотела принадлежать только ему.

Я почувствовала себя на грани, и у меня сам собой вырвался крик:

– Марат!.. Я… я хочу тебя! Возьми меня!

Толчки усилились, а он обнял меня за шею и прижал голову к своей груди. Я слышала бешеный стук его сердца.

Произошёл чувственный взрыв моего тела, и я закричала:

– Марат!

Внутри меня всё пульсировало, а тело вздрагивало в такт. Я ощутила, как он тоже кончает и изо всех сил прижалась к нему, мне хотелось слиться с ним в одно. Он сжал меня так, что у меня захрустели кости.

– Боже мой, сучка ты такая, что же ты делаешь со мной! – Прохрипел он, – Фиалочка моя…

Я всхлипнула от пережитых чувств и уткнулась лицом ему в грудь. У меня было ощущение, что я наконец-то нашла безопасный приют. И больше я ни о чём не думала.

Я очень рада, дорогие читательницы и читатели, что вы дошли со мной до этого момента и благодарна вам за это!

Надеюсь, вам понравилась эта глава.

Очень интересно, что вы о ней думаете?

Спасибо вам всем за интерес и поддержку!

Глава 10. Эксперимент Марата. Остров боли

Это какое-то безумие. Я реально схожу с ума. Собирался наказать и убить её, а вместо этого…

Я медленно возвращался в себя. Такого невероятного кайфа я не испытывал ещё никогда. По сравнению с другими подстилками это было… да тут никакие сравнения не прокатят. Как сказать, всё равно, что сравнивать Божий дар с яичницей.

Когда я ехал сюда, меня вдруг озарило: раз ей всё равно суждено умереть, почему бы не воспользоваться этим и разрешить себе получить то, что я хочу? Это должно помочь и в том, чтобы поскорее выкинуть её из головы. С остальными шлюхами это всегда срабатывало. После траха мне противно было даже думать о них.

Ладно, я признаюсь. Мне жаль убивать рыжую. Она, конечно, из сучьей породы, но как-то не похожа на них всех. И она очень красивая. Как сказать, всегда жалко уничтожать красивые вещи.

Но в данном случае её красота нужна только для того, чтобы служить определённой цели. И когда я её достигну, она, можно будет считать, отработала своё. Второй раз её уже не использовать, так что можно будет без зазрения совести придушить. И я убью сразу двух зайцев: успокоюсь, наконец, и уйду от опасности со стороны любителя и защитника сук Руслана.

Так я рассуждал.

Но, как сказать, что-то пошло не так.

Сучка опять переиграла меня.

В этот раз я её даже не бил, чтобы она не кайфанула. Доставить этой твари удовольствие – было самым последним, чего я хотел.

Моей ошибкой стало то, что, сбивая ей целку, я переусердствовал. Мне бы сделать это осторожно, чтобы боль была минимальной. Тогда бы она мучилась больше. Но я как-то увлёкся, пытаясь дать ей понять, чего заслуживает такая тварь, как она, которая не даёт мне спокойно жить. Но надо признать, держалась она просто отлично, не ныла, не жаловалась, не орала. По моему приказу. Терпела наказание, знала, что заслужила.

Как результат – сучка снова словила кайф от боли и снова стала крутиться подо мной, как на раскалённой сковородке. Ясен пень, я тоже повёлся. Но ужас не в этом. Я почувствовал в какой-то момент, что она принимает всего меня таким, как я есть, и готова отдать мне все, что у неё есть, полностью открылась передо мной.

А как я уже сказал, я был в таком состоянии, совершенно не контролировал себя.

Поэтому провалился в неё уже с головой. По самое не хочу.

Позже, придя в себя, я понял, что на самом деле это была ловушка. Это она вползла в мою душу, в моё сознание, полностью, теперь я не смогу выкинуть её оттуда. Ведь она уже давно там жила. Частичка её. А теперь я не смог сдержаться и впустил этот кошмар в свою жизнь. Мне всегда удавалось держать сук на расстоянии. А этой удалось пролезть. Обманом. Хитростью.

Волны отвращения от её присутствия во мне и стыда за самого себя нахлынули на меня. Меня затошнило. Тут я заметил, что держу её в объятьях и прижимаю к себе, что есть силы. И она меня обнимает за шею, уткнувшись лицом в меня.

Я разомкнул руки и грубо отпихнул её. Она удивлённо посмотрела на меня своими чёртовыми глазами и опасливо потянула к себе свои загребущие лапы.

– Что…

Но я не дал ей задать тупой вопрос, толкнув её с такой силой, что она слетела с кровати на пол и вскрикнула.

Меня просто накрыло яростью. Как я мог это допустить?! Я хочу наказать её, сломать наглую тварь, чтобы она ползала у меня в ногах и просила прощения за всё, а вместо этого даю ей выигрывать у меня раунд за раундом, давая всё больше власти не себе над нею, а ей надо мной!

Я сжал кулаки так, что они заболели, по вискам потекли струйки пота. Мне захотелось сесть на неё сверху и медленно забивать до смерти эту приборзевшую суку, видеть, как её губы превращаются в бесформенное нечто, сломанный нос навсегда теряет свою идеальную форму, а лицо покрывается кровавыми подтёками.

Проблема была в том, что завтра здесь будет полиция, и кровь в комнате будет лишней. С помощью подушки не удастся, конечно, выплеснуть пожирающий меня гнев, зато этот способ будет безопаснее для меня.

Я спустил ноги с кровати и потянул к себе подушку.

Рыжая, как упала, так и лежала, не шевелясь, боясь даже пискнуть. Но, увидев моё движение, немного приподнялась. Взглянула на подушку в моих руках, перевела взгляд на лицо. Ни капли не сомневаюсь, что она читала по нему, как в раскрытой книге. Как и я по её.

Мы поняли друг друга без слов.

По её лицу потекли слёзы, и она поползла по полу ко мне. Уткнулась лицом в мои ступни, обвив ладонями щиколотки, и взмолилась:

– Марат Олегович, пожалуйста, простите меня за всё, что я вам причинила! Я просто подлая сука и заслужила всё, что вы сделали и… собираетесь сделать со мной, – она зарыдала, – простите, пожалуйста! Пожалуйста, накажите меня, как вы считаете нужным, я всё приму от вас, всё! Убейте меня, если считаете нужным!

Она стала целовать мои ноги, продолжая рыдать. Её тело дрожало крупной дрожью.

Как сказать, мне всё это очень понравилось. Чувствовалось, что она искренне осознала свою вину и раскаивается, что поступила со мной так. Так приятно было смотреть на распростёртое у моих ног прекрасное голое тело, которое было полностью моим, и с которым я мог делать абсолютно всё, и оно само признавало это.

Конечно, у меня встал, и я подумал, что придушить её можно и позже. В конце концов, если она так хочет наказания, я могу ей это дать напоследок. Почему нет? Мне самому хотелось бы повторить и в данному случае это можно сделать, опасности нет. Да и всегда было принято выполнять последнюю просьбу человека.

Я отбросил подушку.

– Встань на колени и смотри в пол! Не смей поднимать на меня глаза!

Она выполнила приказ.

– Будешь делать только то, что я говорю. Никакой инициативы. Поняла?

– Да, Марат Олегович.

– Отлично. Соси.

Я не сделал ни одного движения, сидя на краю кровати, предоставляя ей заниматься процессом самой.

Она подползла ближе, посмотрела на член, который был весь в её крови, пересилила себя и взяла его в руку.

– Сначала языком слижи кровь. Так, чтобы я это видел, – приказал я.

Она несколько раз резко вздохнула. Но деваться было некуда, и она начала это делать, высовывая язычок как можно дальше, чтобы я не пропустил деталей.

У меня сразу в голове поплыл туман. Одновременно хотелось две вещи: вдуть ей сразу, без всяких выкрутасов, и продолжать смотреть на её унижение.

Полюбовавшись на эту прекрасную картину ещё какое-то время, я приказал:

– Бери в рот, – и стал смотреть, как она накрывает своими красными распухшими губками головку. Член прошёл сквозь них и погрузился в горячий ротик, где его встретил старательный язычок.

Она стала сосать, и меня снова накрыло неземным наслаждением.

– Чёрт, как же ты хороша, сучка, – я стал сбиваться с дыхания. Я мог говорить ей теперь что угодно, приборзеть и почувствовать себя королевой Вселенной она не успеет.

Но комплимент ей понравился, она стала стараться ещё больше. Я почувствовал боль в яйцах, схватил её за волосы, вынул член изо рта и провёл им по её влажным, раскрытым губам.

– Нравиться сосать у меня?

– Да, Марат Олегович, – не поднимая глаз, ответила она.

– Поцелуй его.

Она наклонила голову, поцеловала, да ещё и лизнула. В паху всё сжалось. Я отвесил ей хорошую пощечину.

– Без инициатив, дрянь такая! Запомни, ты – моя подстилка, а у подстилки не может быть своего мнения и желаний. Только те, которые я разрешу иметь.

– Я поняла, Марат Олегович, – сказала рыжая со слезами на глазах.

– Переползи на коленях на середину комнаты, лицом ко мне. Руки сцепи в замок за головой. Ноги расставь пошире.

Я лёг на кровать набок, приподнявшись на локте, а другой рукой поддерживая член в боевом состоянии, и рассматривал её. Глаза в пол. Хорошая девочка. Розовые соски сжались. Хочет меня. А ведь я даже ничего не делал! Забавная мазохисточка, ей и унижения нравятся!

Видно было, что стоять так ей ужасно неудобно, и чем дальше, тем хуже становилось. Она стала переносить вес с одного колена на другое, периодически вздрагивать от судорог, всхлипывать. Слёзы текли из опущенных глаз.

– Говори о своих ощущениях, – приказал я.

– Мне больно и неудобно, Марат Олегович. Но я это заслужила, – сказала она.

– К тому же тебе это нравится, так?

Она молчала.

– Не слышу ответа!

– Да, мне это нравится, Марат Олегович, – с рыданием призналась, наконец, она.

– Чего тебе при этом хочется?

Она снова стала резко втягивать в себя воздух, собираясь с духом.

– Чтобы вы прикоснулись ко мне.

– Может, лучше будет моим ремнём?

– Как посчитаете нужным, Марат Олегович.

– Считаю нужным.

Я встал, взял ремень и несильно шлёпнул её три раза по заднице.

– Я не разрешаю орать, – сказал я и стал бить с каждым разом сильнее.

Она вздрагивала и изо всех сил сжимала губы, глотая крики.

Я перешёл с задницы на спину, а затем ударил пару раз по торчащим соскам. Она резко вздохнула и глубоко застонала.

Я встал, бросил ремень на кровать и взял подушку. Бросил её ей в ноги.

Увидев её, она вздрогнула и прошептала:

– Марат Олегович.

Я набросился на неё, повалил спиною на пол и стал хлестать по лицу:

– Заткнись, сука! Заткнись! Заткнись! Ещё раз вякнешь, придушу! Ты хотела сказать мне, что я должен делать?!

– Нет! Нет! Марат Олегович, конечно нет! Только вам решать, что делать! Простите, пожалуйста, что я заговорила, простите!

– Почему ты не можешь что-то решить? – Я прекратил её бить.

– Потому… потому что… я ваша подстилка и не имею своего мнения и желаний. Только вы можете решать, что мне нужно, а что – нет, – всхлипнула она.

– Умница. Уже лучше. Тебе же нравится быть моей подстилкой?

– Да, конечно, Марат Олегович. Очень.

Как сказать, хотя это была всего лишь игра, но я вдруг поверил ей, очень уж она искренне это сказала. Я внимательно посмотрел на неё, и чёрт меня дёрнул в очередной раз сделать глупость.

– А я тебе нравлюсь? – Спросил я.

– Да, – еле слышно сказала она и даже отвернула покрасневшее лицо в сторону без разрешения.

Но я не разозлился, а поразился. Она говорила правду, я чувствовал её так же, как себя самого. Ещё бы – она же залезла мне внутрь!

– Почему?

– Мне хорошо с вами, – снова еле шепчет, но мне не хочется прерывать, делая замечание, – вы… мне очень приятно с вами. И вы… такой сильный, уверенный… мужественный… мне постоянно страшно, но с вами я чувствую себя в безопасности. Вы защитите меня от всего.

Я был в шоке. Что творится у дурочки в голове вообще? Она же психопатка какая-то! Явно не все дома. Вот кому психиатр нужен, а не мне!

Я не знал, что думать об этом, растерялся, решил выкинуть из головы лишние мысли и продолжить, что начал. Раздвинул ей ноги, положил между ними подушку и опустился на неё на колени.

Пальцем стал гладить её клитор. Она застонала, и, конечно же, сразу стала вертеться, как на вертеле. Я сжал его, и она вскрикнула. Я продолжил, затем засунул два пальца и стал трахать её ими, упираясь каждый раз в точку на передней стенке влагалища. Она хныкала. Я смотрел сверху на её бьющееся на полу тело, на извивающиеся пряди рыжих волос, на раскрытый ротик, на соски в центре розовой полосы от ремня.

В душу лезло щемящее чувство тоски. Ну зачем этот долбоёб влез не в своё дело?

Она дышала всё чаще и чаще, и я ускорил движения. Когда она кончала, стала кричать, мотая головой. Без разрешения, но мне уже было наплевать. Всё равно ей недолго осталось.

Теперь моя очередь. Я лёг и вошёл в неё. Она зашипела от боли, но не сделала ничего, чтобы помешать мне делать то, что я хочу. Во мне всё бурлило от злости на Руслана, на неё, на себя, на весь этот грёбанный мир, поэтому я старался выместить её на лежащем подо мной теле. Имел право, хотя и знал, что ей очень больно. Мне тоже больно – морально, и всё из-за неё! Так что пусть терпит.

Она и скулила, и вскрикивала, но прижималась ко мне, а в какой-то момент даже обняла за плечи. Потом стала гладить ладонями мою грудь, шею… Лицо. Этого я не позволял ещё ни одной шлюхе, но ей разрешил. Потому что она не была шлюхой. Она была особенной, она была МОЕЙ, я знал, что она чувствует меня, чувствует то, что происходит сейчас со мной. А я должен буду убить её.

Мы снова кончили одновременно, как в первый раз. Ощущая, как её мышцы охватывают меня снова и снова, я застонал и упал на неё всем весом. Кайф разорвал моё сознание вместе со всеми мыслями, кошмарами, и всей этой адской реальностью, дав мне несколько секунд блаженного покоя и счастья, которого я не испытывал уже очень давно.

Когда я снова вернулся в этот проклятый мир, то чуть не зарыдал. Вернее, я зарыдал бы, но не мог. В груди стоял противный ком, на душе лежал камень.

Ладно, чем меньше об этом думать, тем легче будет. Лучше всего сделать это побыстрее.

Я приподнялся с неё на одной руке, второй стараясь нащупать подушку. Я не смотрел на неё – иначе не хватит сил.

Глубоко вздохнув, я положил подушку ей на лицо, краем глаза заметив, что она зажмурилась.

Я сильно придавил подушку к полу. Она стала вырываться, хвататься за мои руки, отталкиваться от пола ногами, бешено вертеть бёдрами, в попытке столкнуть меня. Я слушал её жалобное мычание сквозь подушку, и меня пронзала физически ощущаемая боль от чувства невосполнимой утраты и омерзения к себе самому.

Что я буду делать в мире, в котором не будет её? Снова по вечерам трахать мерзких шлюх, от которых меня тошнит?

ДА ПОШЛО ВСЁ НА ХУЙ! Не могу я, блядь, её убить!

Я схватил ебаную подушку и с рёвом, который вырвался из самых тёмных глубин моей душе, бросил её так далеко, как только смог.

Глава 11. Виолетта. Расставанье – маленькая смерть

«Любимый властен, горд и жесток

Чувства хотел посадить под замок

Не знал одного – что безумия тень

Накрыла обоих, сердца их – мишень»

О боже! Он убивал меня! По-настоящему убивал! Мне было нечем дышать, было ТАК страшно, хотелось сделать хотя бы ещё один вздох! Хоть самый малюсенький, последний! Но я не могла, я понимала, что вот сейчас, прям сейчас, я умру!

Я лежала на полу, свернувшись в комок, и рыдала так, как никогда в жизни. Как же он должен ненавидеть меня, чтобы захотеть убить сразу после того, что между нами произошло? Я делала всё, чего он хотел: и ноги ему целовала, и просила прощения, и ползала перед ним на коленях – да вообще, такие вещи, о которых раньше даже подумать бы побоялась. Но всё равно не смогла смягчить его отношение к себе.

Ужас и паника от произошедшего не покидали мне. А ещё мне было очень обидно. Мне было так приятно от его ласк, а он… убивал меня. И я продолжала плакать навзрыд так, что иногда вырывался вой.

Сейчас он сидел на кровати, охватив руками голову.

– Ну хватит выть, в конце концов! – Рявкнул, наконец, он, – чего сопли распустила до самых колен?

– Вы… вы хотели… убить меня, – у меня началась икота.

– Ну и что теперь – реветь всю ночь?

– Я боюсь… скажите… что я должна сделать, чтобы вы… не убили меня? Я очень боюсь, я не хочу умирать!

– Ты же сказала, мать твою, что я могу тебя убить, если сочту нужным? И что ты примешь это наказание? – Злобно сказал он.

– Да… говорила… но оказалось… это очень страшно… и обидно…

– А ты думала – это будет весело? И чего тут обидного, не понимаю?

– Нет… конечно… не думала, но… просто… вы были сначала… таким ласковым… и спрашивали, нравитесь ли мне… а потом… это обидно…, – всхлипывала я в пол.

– Ласковым? – Удивился он, – это когда это я был ласковым? Когда порол тебя ремнём? Или драл твою пораненную дырку?

От этих грубых и ужасных слов мне стало безумно стыдно, и я закрыла лицо ладонями.

– Нет, – промычала я из-под них, – когда потом делали… чтобы мне стало хорошо.

Марат тяжело вздохнул.

– Иди сюда, – он похлопал по кровати рядом с собой.

Мне пришлось встать и сесть рядом с ним, хотя я очень боялась. Он неожиданно он взял мой халат и надел его на меня.

– Всё, успокойся. Хватит ныть и трястись. Жива же осталась? Нам надо поговорить. Слушай меня внимательно и отвечай честно.

– Хорошо, Марат Олегович, – послушно ответила я, вытирая глаза и щёки.

Он снова вздохнул.

– Я тебе правда нравлюсь или ты сказала это, потому что тебе было страшно?

Я почувствовала его напряжение и поняла, что для него был важен ответ.

– Мне было страшно, – он напрягся сильнее, – но… я сказала правду.

Он бросил на меня быстрый взгляд.

– А если я отпущу тебя, что ты будешь делать?

Я даже вздрогнула. Неужели он решил меня отпустить? Вот так просто? Только что хотел убить, а теперь отпустит? Нет, он просто снова издевается надо мной.

– Я понимаю, что вы не отпустите меня, – вздохнула я тихо, опуская голову.

– Почему?

– Ну не для того же вы меня сюда привезли, чтобы отпустить. Так… не поступают.

– А если я уже получил всё, ради чего это сделал? – Его голос был каким-то странным.

– Вы этого хотели?

– Ну да, – безразлично сказал он, – тебе же понравилось в итоге.

К щекам прилила кровь. Он говорит так, как будто для него это в порядке вещей. Он ничего не чувствует ко мне. Просто заманил меня, попользовался, а теперь хочет просто выкинуть. Обида заполнила всю меня. Слёзы вновь выступили на глазах.

Он насмешливо смотрел на меня.

– Вы так говорите… как будто вам всё равно…

– Потому что мне всё равно. С чего ты решила, что мне должно быть не всё равно? Таких, как ты полно на свете. Выбирай любую. Знаешь, как на меня все подряд сучки вешаются? Я уже устал от них.

– Вы говорили, что я не такая, как все, – напомнила я и тут же ощутила сильный удар, снова сбросивший меня на пол.

Марат снова оказался на мне и стал по очереди медленно хлестать меня по щекам, говоря в перерывах:

– Ах ты, сука поганая, быстро ты стала борзеть! Ты овца тупая, раз не знаешь, что в такие моменты чего только не скажешь, это ничего не значит! Это просто сотрясение воздуха! Скажи мне то, что должна теперь сказать.

Хлёсткие удары оставляли горящие следы на щеках, голова стала гудеть.

– Простите меня, Марат Олегович! Пожалуйста!

– Не это! Буду бить, пока не скажешь!

Я расплакалась.

– Пожалуйста, отпустите!

– Не это!

– Я виновата, я не подумала, о чём говорю, пожалуйста!

– Не это!

У меня снова началась паника. Он же так забьет меня до смерти!

– Пожалуйста, мне страшно, Марат Олегович! Я дура, я сука, я овца тупая, простите меня, прошу вас, не надо! – Я задыхалась.

– Не это!

Из моей груди вырвались рыдания, я стала судорожно вспоминать, в какой момент он ударил первый раз. Паническая атака накрыла меня широкой волной, и я уже плохо соображала из-за ударов по голове. Наконец мелькнула та фраза.

– Я такая же как все, Марат Олегович!

Удары прекратились.

– Повтори!

– Я такая же, как все, Марат Олегович, – прорыдала я.

– Может быть, в тебе есть что-то особенное?

– Нет, Марат Олегович. Во мне нет ничего особенного, я такая же сучка, как все, – я ещё всхлипывала, но уже ощущала его приятную тяжесть на себе и между моими ногами становилось тепло.

– И, как и всё остальные сучки, ты течёшь от меня, так ведь?

Я непонимающе посмотрела на него.

– Ты хочешь меня, да?

Кровь прилила к моим щекам.

– А если я засуну руку тебе между ног, – продолжил он, – то там всё будет мокрое, да?

Я не знала, куда девать глаза. Он был прав.

– Да… – прошептала я.

– Сунь туда свою руку и делай то, что я делал с тобой, пока я буду говорить дальше, – приказал он.

Я сглотнула и выполнила его приказ. Там действительно было очень мокро. Мне было очень стыдно делать это, но деваться было некуда.

– Чего бы тебе сейчас больше хотелось: пососать у меня или чтобы я тебя выдрал, как следует, в твою щёлку? – мне казалось, его голос вибрирует где-то внутри меня.

– Марат Олегович! – Взмолилась я.

– Что, Фиалочка?

О, боже!

– Пожалуйста, не надо! Не заставляйте меня отвечать! Я не могу говорить на такие темы!

– А я могу. Так чего? Я жду ответа.

Он смотрел прямо мне в глаза, я же, наоборот, отворачивалась, пытаясь выдавить из себя нужные слова. Я несколько раз открывала рот, но не могла произнести этого.

– Пососать, – наконец удалось выполнить его приказ.

– Развратная сучонка! – Продолжал издеваться он, и я заплакала от унижения, – но за свою развратность надо отвечать. Смотри мне в глаза и ответь более распространённо.

Я плакала, но знала, что слёзы мне не помогут. И я поняла, что чем больше сопротивляюсь, тем больше он будет мучить.

Я прерывисто вздохнула, взглянула в его бездонные черные глаза и сказала:

– Марат Олегович, я хочу пососать ваш член.

– Мммм… Нет. Ты плохо себя вела, не заслужила. Идём дальше. Но ты продолжай ласкать себя. Так что ты будешь делать, если я отпущу тебя?

– А вы отпустите? – Честно говоря, в этот момент мне было всё равно. Единственное, чего я хотела прямо сейчас – чтобы он сменил мою руку своей. И разрешил мне поласкать член.

– Это зависит от твоего ответа.

– Ну… я не знаю… жить, как и жила… учиться…, – мне не хватало воздуха.

– С парнями тусоваться, – в его голосе мне послышалась угроза.

– Мне они не нужны, Марат Олегович.

– А кто тебе нужен?

Ты.

– Я не знаю.

– Не знаешь?

– Нет.

– Может быть, я?

– Может… может быть.

– Глупая сучонка… все вы одинаковые. Значит, не будешь писать на меня заявление?

– Какое? – Спросила я, хотя его слова очень задели меня.

– В полицию. Похищение человека, изнасилование, побои. Меня надолго закроют.

– Нет, что вы, Марат Олегович, – решительно сказала я, – я не буду писать на вас заявление, честно. Клянусь.

– А что так? Разве я не заслужил?

– Нет. У вас были причины так сделать.

– Какие?

– Я не знаю. Просто чувствую.

Он помолчал.

– А ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?

– Да.

– Ты же говорила, я тебе нравлюсь? В чём же проблема?

– В этом месте. Мне здесь очень страшно одной. Особенно по ночам. Я почти не сплю здесь. И мне нужен воздух. И свет.

– Ясно, – сказал он и встал с меня, – можешь убрать руку.

Я растерялась.

– А… а вы…

– Что такое?

– Нет, ничего, – смутилась я от вопроса, который чуть не вырвался у меня сам собой.

– Говори, что хотела сказать, – жёстко приказал он.

Зачем только ляпнула!

– Вы не могли бы… поласкать меня? Я бы хотела этого.

– А мне наплевать на то, что ты хотела, – так же жёстко и холодно произнёс он, – ты забыла своё место?

Я испугалась.

– Простите меня, Марат Олегович! Я забылась. Я – ваша подстилка, у которой нет своих желаний. Пожалуйста, простите!

– У тебя есть желания, но только те, которые я разрешу. Так что, прежде чем вякнуть о них, разрешения спрашивай!

– Я поняла, Марат Олегович! Простите меня.

– Нет, не прощу! Я хочу, чтобы ты чётко запомнила своё положение и даже среди ночи могла озвучить его без запинки. Раздевайся, будешь наказана!

Я встала с пола и сняла халат. Марат принёс веревку. Меня прям передёрнуло, и я хотела просить его не наказывать меня так, но понимала, что сделаю ещё хуже. Хотя что может быть хуже? Я вспомнила ту боль, когда он оставил меня связанную прошлый раз.

– Марат Олегович, – прошептала я, – простите меня.

– Прощу после наказания.

Он подвёл меня к выступу на спинке кровати и привязал к нему мои запястья. При этом я не могла выпрямиться, было очень неудобно. Он раздвинул мне ноги пошире. Меня ужасала мысль, что я останусь стоять в таком положении всю ночь. Я заплакала.

– Марат Олегович, можно попросить?

– Ну?

– Пожалуйста, не бросайте меня так одну. Пожалуйста, хотя бы побудьте со мной. Мне очень страшно оставаться так одной!

– Я не поеду домой. Уже поздно. Завтра утром я тебя отпущу, так что не стоит кататься туда-сюда. Я переночую внизу.

– Пожалуйста, Марат Олегович, переночуйте на этой кровати. Я буду тихо себя вести, не буду мешать.

– Нет. Если будет невмоготу – зови. Спокойной ночи. И думай о своём месте, – сказал он и вышел.

Я застонала.

Через час я уже едва терпела. Стоять в таком положении было ужасно неудобно, спина ныла. Руки снова затекли. Единственное, что я могла сделать, чтобы немного облегчить свои страдания – это время от времени менять позу, становясь на колени. Тогда спина немного отдыхала, но рукам так было больнее и коленам тоже.

Ещё через час я больше не могла сдерживать стоны. Спина горела огнём, ноги болели в любом положении. Я мечтала уже хотя бы о том, чтобы просто присесть на корточки и дать отдых спине и рукам.

Тут зашёл Марат, поднял моё безвольно висящее на верёвках тело и снова поставил на ноги. Он засунул ладонь мне между ног и провёл пальцем туда-сюда. Это вырвало из меня глубокий стон, я просто не в состоянии была сдержать его, так мне хотелось этого. Он стал крутить в пальцах бугорок на стыке малых губ и наслаждение захлестнуло меня. Мои бёдра сами по себе стали прижиматься к его божественной руке, и он тоже стал давить на бугорок им навстречу.

У меня срывались всхлипы, когда он стал погружать в меня пальцы. Всё тело ныло, сердце стучало, как безумное. Я совершенно переставала соображать, когда он делал это. У меня даже стыд пропадал. Хотелось только одного: чтобы он не остановился, продолжал доставлять мне невероятные ощущения. Муки, которые испытывали мои затекшие мышцы, лишь подчёркивали удовольствие.

– Ооо… Марат, пожалуйста!

– «Марат Олегович», не борзей! – Но ускорил и усилил движения пальцев, а ладонью надавил на бугорок.

Я стала тереться об неё с громкими стонами и, наконец, почувствовала это неземное блаженство, которое разом убрало боль, закричав и повиснув на своих верёвках.

Марат сунул руку к моим губам.

– Облизывай! – Приказал он, и я языком облизала его мокрую ладонь.

Он развязал меня, подхватил на руки и отнёс на кровать.

Насмешливо, но в то же время как-то грустно посмотрел на меня. и сказал:

– Ты такая забавная, Фиалка! Так интересно играть тобой.

Но я так устала, что уже отключалась. Это был длинный день.

На следующий день, приняв душ и приведя себя в порядок, мы поехали назад. По дороге Марат позвонил кому-то и сказал в трубку:

– Подъезжай ко мне через полчаса. По поводу нашего разговора, – и сбросил звонок, не слушая ответ.

У него с самого утра было очень мрачное настроение. Со мной он почти не разговаривал. Я тоже старалась помалкивать.

Мы приехали к небольшому, но очень красивому коттеджу.

Он провёл меня в гостиную и жестом указал на диван.

– Сейчас сюда придёт человек. Он хочет поговорить с тобой. Ответишь на его вопросы так, как считаешь нужным. Но палку не перегибай. Всё поняла?

– Да, – я решила не задавать дополнительных вопросов, чтобы не разозлить его.

Минут через десять в комнату зашёл огромный мужчина, я даже испугалась сначала. Он выглядел очень представительно и серьёзно. Но глаза у него были добрые.

Мужчина был немного старше Марата. Волосы светлее, каштановые, а не чёрные, а глаза голубые.

Увидев меня, он на мгновение замер и бросил взгляд, и в этом случае недобрый взгляд, на Марата. Затем отвернулся от него, приблизился ко мне и присел передо мной на корточки.

– Привет! – Сказал он, – я – Руслан! Друг вот этого… парня.

– Виолетта, – представилась я, не понимая, кто это и что ему от меня нужно.

Марат отошёл к окну и стал к нам спиной.

– Очень приятно, Виолетта! Какое красивое имя! А как тебя друзья называют?

– У меня почти нет друзей, только однокурсники. Они зовут меня Летти.

– Летти? Очень мило звучит. Можно я тоже буду называть тебя так? Я хочу стать твоим другом, хоть я и не похож на однокурсника такой молоденькой девушки. Сколько тебе лет? – По-доброму улыбнулся он, так, что я улыбнулась в ответ.

– Можно. Мне восемнадцать.

– У тебя всё нормально, Летти, милая?

– Да, всё хорошо, спасибо!

– Точно? А ты знаешь, что тебя все ищут, беспокоятся? Ты куда это пропала? Расскажешь мне? Что с тобой произошло?

– Я… была у Марата Олеговича.

– Он не отпускал тебя? Обижал?

– Нет, всё было нормально, – быстро помахала головой я.

– Летти, милая, ну зачем ты меня обманываешь? Ты можешь говорить со мной искренне. С тобой не случится ничего плохого, обещаю тебе.

Я ощутила растущее напряжение и раздражение Марата.

– Всё было хорошо, – стояла я на своём.

– Послушай, Летти. Можно я возьму тебя за руку? – сказал он, протягивая свою.

– Нет, – внезапно жёстко отрезал Марат, не оборачиваясь к нам.

Я сразу спрятала руки за спину.

Руслан удивлённо посмотрел сначала на меня, потом на него, потом снова на меня.

– Летти, ты не должна его бояться. Он ничего не сможет тебе сделать.

Я молчала.

– Он бил тебя?

– Нет.

– Но я же вижу, что бил. Ты вся в синяках.

Мне было очень неудобно, не хотелось врать этому доброму человеку, но и не хотелось рассказывать ничего из того, что было у нас с Маратом.

– Кроме побоев, он что-то ещё делал с тобой?

Я отрицательно помотала головой. Меня очень тяготил этот разговор и я не знала, как избавиться от неудобных вопросов.

– Всё, хорош! – вдруг сказал Марат своему другу, – узнал, что хотел? Теперь оставь её в покое и иди по своим делам. Как видишь, жива-здорова, и всем довольна.

– Нет, не вижу! Летти далеко не здорова! Ты что с ней сделал? Говори сам, раз запугал девчонку до смерти!

– А если не скажу, что будет? – нагло спросил Марат.

– Скажешь, мудак! – рявкнул Руслан, – я тебе сейчас таких люлей выпишу, псих больной, что не только всю свою жизнь мне расскажешь, но и прощения будешь просить у Летти.

Я вскочила, и обратилась к Руслану:

– Пожалуйста, поверьте: Марат Олегович не причинил мне никакого вреда! Я сама с ним пошла! А потом… вобщем, у меня все хорошо, он меня не обижал. И Марат Олегович не запрещал мне говорить. Он сказал лишь, что вы зададите вопросы, отвечать я могу по своему усмотрению. Я не хочу об этом говорить просто потому, что это личное.

Руслан недоверчиво посмотрел на меня.

– Ты уверена, милая? Реально не сердишься на этого…

Я помахала головой.

– Ладно, чёрт с тобой, – сказал он Марату, – но отпустишь ты её при мне. Я не оставлю её тут с тобой.

– Идёмте, – пожал плечами Марат.

– Постой, – сказал Руслан, и подошёл ко мне, – милая, я хочу хоть немного компенсировать то, что тебе пришлось пережить. Забудь всё, пройдись по магазинам, накупи себе подарков.

Он протянул мне огромную пачку денег. Я в ужасе оттолкнула её.

– Что вы! Я не возьму! За что? – я стала задыхаться, – Марат Олегович!

Тот сразу подошёл к Руслану и сильно толкнул его в плечи так, что тот сделал два шага назад.

– Отъебись от неё, я сказал! – Он схватил меня за плечо и усадил диванчик, на котором я сидела изначально, а сам стал между мной и ним, вызывая такси.

Руслан засунул деньги в карман, и мы молча ждали какое-то время.

Пришла смска о прибытии машины, и мы втроём вышли.

– Иди, – сказал мне Марат.

Я пошла, но в душе у меня была буря. Он ничего не сказал, что будет дальше.

А будет ли?

Я обернулась. Мужчины стояли плечом к плечу и смотрели на меня. Я попыталась понять что-нибудь по лицу Марата, и не поняла ничего.

Дорогие девчонки и ребята!

Не забывайте о том, что автора безумно радуют ваши реакции в виде лайком, комментариев и, конечно, подписки на страничку!

Если роман нравится и есть желание принести в наш мир частичку поддержки и добра – вы можете сделать это прямо сейчас, порадовав меня, и порекомендовав книгу другим любителям этого жанра, способствуя поднятию её рейтинга!

Всех вас люблю! Поцелуйчик!))

Глава 12. Марат. Передел плана

«Я безумец, что прячет во тьме свои сны.

Её стоны – музыка, ласки – костры»

Ну и что мне было делать? Я не смог убить рыжую бестию.

Более того – я не смог убить рыжую, поставив тем самым её жизнь выше своей собственной. И что бы это значило? Как сказать – я не был дураком. Отрицать очевидное глупо, надо решить, что с этим делать.

В данный момент факты таковы: жизнь маленькой сучки перевесила мою безопасность и это поставило меня перед угрозой перекочёвки на зону, где меня с большой вероятностью опустят.

Передо мной стояли две задачи.

Во-первых, отвязаться от защитника сук, а это означало хотя бы частично пойти ему на уступки.

Во-вторых, сохранить контроль над рыжей, потому что отпустить её я не мог.

Чтобы решить первую, я должен буду отпустить её. Тогда он не пойдёт в ментовку, конечно. Для него главное – чтобы сучка осталась без особых повреждений. Он не захочет, чтобы меня закрыли и поимели из-за того, что я кого-то там немного потрепал. Причём того, кто для этого и предназначен, в сущности, и он сам это прекрасно понимает.

А вторую задачу тоже, в принципе, можно решить. Девка уже поплыла от меня. Просто надо почётче объяснить ей, кто она, кто я, и какое отношение мы должны занять по отношению друг к другу. Тут самое главное – не дать слабину.

Правда до сих пор я постоянно давал слабину, она была очень хитрой, как и все эти твари. Даже хитрее, потому что ей удалось то, что до сих пор не удавалось никому. Но придётся рискнуть, как я уже сказал, помимо этого было только два других варианта – убить её или присесть самому, а мне не хотелось ни того, ни другого.

Поэтому всё оставшееся до разговора с Русланом время я посвятил тому, чтобы как следует объездить эту лошадку. Я убедился, что она реально запала на меня, да она и не скрывала этого, вобщем-то. Что мне больше всего понравилось – она была искренняя, в ней не было фальши, как у всех остальных представительниц её сучьей породы. Я прямо кайфовал от её наивных ответов на свои вопросы.

А если быть уж совсем честным, я кайфовал от всего, что было связано с ней. От того, как она просила прощения, умоляла меня о чём-нибудь, плакала, терпела боль, говорила своим голоском, кончала на моей руке, кончала подо мной, сосала у меня. Когда я находился рядом, у меня почти постоянно был каменный стояк, мне каждую секунду хотелось схватить её и выдрать.

Какой же я оказался дурак! Не ожидал от себя такого. Я просто спятил. Господи, помоги мне вести себя с нею правильно, не дать моей Фиалке сбежать от меня, но не дать и самому скатиться туда, куда скатываются все лохи, сажая себе на шею приборзевших сук.

Как сказать, вот именно с этими целями я провел разъяснительные работы среди рыжей и, в целом, остался доволен результатами. Да, она конечно пыталась получить больше прав для себя, иногда борзела, но довольно быстро понимала, что от неё требуется. Я применил метод пряника и кнута.

Собой я тоже остался доволен. Ни разу не прогнулся под неё, хотя порой хотелось дать ей поблажку. То становилось жалко, то хотелось удовлетворить её хотелки – потому что мне ещё больше хотелось того, что она просит у меня! Но я держал себя в руках, потому что знал – это путь в никуда. Она должна понять, что её место – подо мной, а моё – сверху. Иначе никак. А никак мне тоже не хотелось, она должна быть моей.

Теперь осталось только разделаться с этим гадом и приступать ко второму этапу обучения Фиалки.

Но переговоры с Русланом оказались трудными. Меня он просто взбесил, я еле сдерживался, чтобы не въехать ему по наглой морде. Предлагал ей свою защиту, в то время, как она находилась под моей, тянул к ней свои лапы, пытался залезть своими расспросами к нам в постель… а потом ещё деньги предложил, привык иметь дело со шлюхами.

Моя Фиалочка так перепугалась, что я окончательно убедился – она точно особенная. К такой не грех и относиться по-особому. Разумеется, в разумных пределах.

И вот мы стоим с Русланом и смотрим ей вслед. Я повернулся и открыл дверь, чтобы зайти в дом, бросив ему:

– Пока.

Но он придержал дверь, втолкнул меня внутрь, шагнув следом.

– Нет, не «пока». У меня есть ещё пара слов к тебе, – заявил он.

Я злился, но сделать ничего не мог.

– Ты планируешь посещать психиатра? – Холодно спросил он, не глядя на меня.

– Нет, – отрезал я, – мне он на хрен не нужен.

– Марат, – медленно сказал Руслан, – ты похитил девчонку, несколько дней держал её взаперти, избивал, и, скорее всего, насиловал. Это НЕнормально. Ты понимаешь это или нет? Ты отдаёшь себе отчёт в своих действиях? Ты же знаешь, что в нашем социуме так поступать не принято? Летти – человек, такой же, как и ты. А никакой нормальный человек, будучи в своём уме, не применит по отношению к другому человеку насилие без его вины. Скажи, как ты сам объясняешь свой поступок?

– Слушай, отвали. Ты у нас кто – психиатр? Нет? Вот и иди отсюда, не лезь не в своё дело.

– Марат, я хочу по-хорошему закрыть эту тему. Ты больше не будешь так поступать, и я хочу быть уверен в этом. Психиатр тебя не укусит, а поможет решить твои проблемы с головой.

– У меня нет проблем с головой.

– Да? Тогда ответь мне всего на два вопроса. Почему ты откровенно, не скрывая, а даже выпячивая это, ненавидишь женщин? Почему обращаешь особое внимание на рыжих?

– Ненавижу, потому что они – мерзкие шлюхи. На рыжих наплевать, они такие же, как светлые или темные. Всё? Теперь ты отъебёшься? – Я уже еле держался.

– Да нет, Марат, ответ неправильный. Просто какая-то рыжая женщина причинила в своё время тебе огромную боль. Не нужно быть психиатром, чтобы понять это.

– Пошёл ты! – Сквозь зубы сказал я, – ты мне больше не друг, так что избавь меня от своих советов, «помощи» и присутствия как можно скорей.

– А если не избавлю, что будет? – Насмешливо передразнил он мои недавние слова.

– Я пошёл на работу. Пока.

Я повернулся и хотел уйти, но Руслан схватил меня за ворот рубашки и потряс.

– Ты пойдёшь к психиатру, мудло? Ты пойдёшь или вновь будешь отыгрываться на Летти и ей подобных? Пойдёшь?

Я ударил его в челюсть и почти одновременно получил ответный удар, сбивший меня с ног. Руслан стал пинать меня ногами по плечам и ногам. Если я делал попытку подняться, он пресекал её ударом кулака по голове.

– Хорош! – заорал я.

– А когда Летти просила тебя не бить её, ты останавливался? Терпи, герой, буду бить, пока не согласишься лечиться.

Мне не оставалось ничего другого, как валяться на полу и принимать удары. Подняться я больше не пытался, а то как бы этот отморозок голову мне не повредил. Я удивляюсь, как некоторые люди не замечают, что им самим к психиатру надо?

Наконец ему надоело махать ногами, он наклонился ко мне и приподнял за воротник.

– Ну ты упрямый сукин сын! Ну, смотри у меня! Я же вижу – ты не собираешься оставить Летти в покое. Я буду лично узнавать, всё ли у неё в порядке, ты меня понял? И если… ох, лучше тебе не трогать её больше! – С угрозой сказал он.

– Какая она тебе Летти, урод? – Хрипло сказал я, – называй её Виолетта!

– С хера ли? Она разрешила называть её Летти.

– А я не разрешаю!

Руслан посмотрел на меня во все глаза и рассмеялся.

– Ты? Не разрешаешь мне? Да нет же, болван! Это я не разрешаю тебе даже приближаться к ней, не говоря уже о том, чтобы как-нибудь называть её!

– Слушай, – я приподнялся и сел на пол, – я понимаю, что ты сильнее, но оставь нас в покое, хорошо? Я её отпустил? Отпустил. Так отвяжись от меня и от неё тоже.

– Не могу я её оставить, бро, – сказал он, тоже садясь на пол напротив меня, – не могу я оставить её на растерзание сумасшедшему маньяку, для которого она сейчас представляет собой надкушенную, но недоеденную жертву. Не могу я оставить её, потому что знаю об опасности, угрожающей ей, но ничего сделать не могу, потому что этот маньяк – мой друг. Я не могу заставить его лечиться. Я не хочу обращаться в полицию, потмоу что надеюсь, что всё ещё можно исправить мирным путём. Мне остаётся всего лишь наблюдать за ситуацией.

– Наблюдай, за чем хочешь, – сказал я, вставая. Всё тело болело, – а сейчас убирайся. Мне на работу надо.

– Давай-давай, – он тоже поднялся, – сегодня жду отчёт по исполнению бюджета. Займись, наконец, чем-то полезным.

Пошёл ты!

Следующие три дня были просто ужасными. Днём, на работе, ещё кое-как. Хотя и там я постоянно рычал на всех. Мои сучки притихли просто необычайно. Даже самая ушлая из них, та самая Римма, которая так беспокоилась о моём здоровье, ходила тише воды, ниже травы.

Но вот вечерами… Я просто из кожи лез. Мне нужна была рыжая. Я знал, что могу просто выйти из дома, пойти в то кафе и найти там её. Но нельзя было так.

Как я уже сказал, если она лишь краешком мысли поймёт, как она нужна мне – на этом будет всё. Нет, она должна чётко понимать, что всё будет происходить так и тогда, когда я захочу. Её желания не учитываются. Ну только если я разрешу. А для этого она должна просить. И если ответ будет «нет» – дальнейший разговор уже невозможен.

Поэтому я держал себя в руках. Но это было невероятно тяжело. Я постоянно вспоминал её белое тело с красными полосками ремня. Её рыжие волосы, которые я мог бы намотать на кулак и поставить её перед собой на колени. А затем приказать ей взять в рот… сладкий ротик… мммм… я задолбался уже дрочить, честно говоря. На охоту с этим придурком мы теперь, конечно не выходили, да если бы и вышли – эти поганые шлюхи мне на хрен не были нужны.

Я херово спал, я вообще не спал толком! Все эти дни были сплошной пыткой. А вот если бы я её придушил тогда? Ну и как бы я жил дальше?

Я старался снова возненавидеть её. Но не мог. Передо мной вставали картины, как она целует мне ноги, сосёт у меня…

«Марат Олегович, я хочу пососать ваш член»

Ооо, мать твою, мне опять надо срочно кончить!

Но я держался, держался, блядь, держался из последних сил. Неделю я не видел рыжей. Такой срок я ей установил. Пусть почувствует.

А ещё я ужасно ревновал. Не пускают ли на неё свои вонючие слюни те студентишки? А этот грёбанный наблюдатель? Я же не дурак, понял, что уж неспроста он так близко к сердцу принял все эту историю. «Летти»… Вот козлина!

В субботу я пошёл в кафе.

Волновался ужасно. А вдруг я где-то совершил ошибку и её там нет? Вдруг она вовсе и не хочет меня больше видеть? Тогда… Но нет, такого просто не может быть! К чему накручивать себя понапрасну?

Она была там.

Сидела за своим обычным столиком над чашкой кофе. Одна. И судя по всему, ждала кого-то, потому что смотрела в сторону входа. Наши взгляды встретились, и я как можно незаметнее перевёл дух.

Фиалочка моя!

Сохраняя абсолютно невозмутимый вид, я равнодушно отвернулся от неё, прошёл мимо и сел за тот же столик, за которым сидел тогда, когда заказал ей угощение. На неё я не смотрел.

Как я уже сказал, я не смотрел на неё, но чувствовал её состояние. Она явно не ожидала от меня такой реакции и почувствовала себя униженной. А именно это и было мне нужно.

Я прямо ощущал, как она ёрзает на своём стуле. И чем дольше текло время, тем всё нестерпимее становилось её желание, и тем больше текло из неё.

Минут через двадцать она не выдержала. Подошла, остановилась возле моего столика и робко спросила:

– Можно сесть с вами, Марат Олегович?

Я лениво поднял на неё взгляд.

Всё, сучка, этот раунд выиграл я!

Гла