Мосты судьбы

1.

В тот год много чего произошло: множество людей нашли друг друга, создали семьи, некоторые, наоборот, эти семьи разрушили. Рождались дети, умирали старики. Несколько компаний пошло ко дну, появились новые.

Но запомнился он катастрофой, обсуждаемой всей страной, и не только своей. Долго еще упоминания мелькали на экранах телевизоров, комментировалось в новостных лентах разрушение конструкции моста. Корпорация Шин Сео Групп была одним из тех колоссов, что кажутся нерушимыми; однако ее акции рухнули, как и их детище, подняв столб пыли, который оседал годами.

Что послужило причиной гибели свыше пяти тысяч людей, разбирали лучшие инженерные умы Южной Кореи. Главный акционер окончания не дождался, пустил пулю в висок, остальные не были столь категоричны; разъехались и затаились на время следствия.

Бизнес-проекты прикрыли, идеи разошлись по другим, более удачливым компаниям вместе с персоналом, которому нужно было кормить себя и семьи.

Молодого начальника отдела проектирования и начальника инженерного отдела в итоге признали виновными за разработку документации, не соответствующей требованиям государственной экспертизы, и цепочка поиска виновных потянулась дальше.

На Му Хён был одним из тех, кто в том году создал семью и с молодой супругой они ожидали пополнения. После оглашения приговора их квартира осталась невыкупленной, супруге пришлось искать подработки, а сам он отправился в тюрьму на каторжные работы на долгий срок.

Ли Мин Мэй оказалась одна в чужом городе, без средств к существованию, без друзей и какой-либо поддержки. В Сеуле оставаться она не могла, даже позволить себе снять крохотную комнатушку в кошивоне1 стоило денег, которые таяли с каждым днем, проведенным в столице. Помогать ей никто не стремился, бывшие сослуживцы Му Хёна, доброжелательные несколько месяцев назад, теперь переходили на другую сторону улицы при встрече и прятали лица. Жене убийцы никто не был рад вплоть до кассиров в магазинах, говоривших сквозь зубы, и то только потому, что обязаны были.

Мин Мэй вернулась в Мокпхо.

Собрав вещи, свои и мужа, за которыми его семья не удосужилась заехать, поняла, что придется упрашивать водителя автобуса пустить ее с таким количеством чемоданов либо тащить их до ближайшего мусорного бака. На такси денег не оставалось. К счастью, аджосси оказался в добром настроении и даже помог уложить багаж. Мин Мэй вернулась домой. С кольцом на пальце и без мужа.

Встретили ее ожидаемо – гробовым молчанием. Однако в этом маленьком городке осталось то, что было важнее в данный момент добрых встреч – домик в районе Сонсан-дон, оставленный покойной хальмони2. За который не нужно было платить, и где можно было жить. Небольшой, на три комнатки; и окруженный забором дворик.

Узенькие чистые улочки ветвились между разноцветными домами, рисунки на стенах, вывески, скамейки везде, где можно дать отдых ногам. Воздух в деревне Сихва нес ароматы ленивой неспешности и покоя. Казалось, даже люди здесь ходили иначе, чем в Сеуле.

Но новости смотрели везде.

– Вернулась, – прошептала в спину соседка.

Мин Мэй разогнула спину, потерла поясницу. Обернулась, соседке улыбнулась. Про себя отметила, что она совсем не изменилась за пять лет, что прошли с их последней встречи: те же волосы до плеч, забранные заколками с висков, тот же испытующий взгляд, очень хорошо работавший на ее муже, добрейшем Ли Че Дуке. Сын их, Юонг, в то время еще не дорос, чтобы задумываться о его значении, потому Мин Мэй помнила мальчика как большого непоседу.

– Онни!

– Мама Ли Суонга, – прищурилась соседка, сразу установив между собой и бывшей подругой черту. Оглядела чемоданы, уперла руки в бока. – Надолго, что ли?

Мин Мэй виновато улыбнулась.

– Надеюсь, не буду вас стеснять, госпожа. Так вышло, что мне пришлось.

Спрашивать о причине даже у Ен Хо не хватило наглости. Солнце жарило, стоять дальше у забора становилось невмоготу. Тем более заметила, как свободное платье облегает выступающий живот соседки, и как та придерживается рукой за камень. Смягчилась.

– Раз надолго, могу спросить мужа, не нужна ли ему помощь в чистке осьминогов.

Мин Мэй на миг прикрыла глаза, благодаря судьбу за то, что все же вспомнила о ней.

– Спасибо! Мама Ли Суонга, я буду очень признательна за работу!

– Чего уж там, – проворчала Ен Хо и сама взялась за один из чемоданов. – Иди в дом, нечего на жаре стоять, а то бабушка твоя припомнит мне такую встречу на том свете. Еще и свалишься, возиться потом с тобой. Рассчитаешься, приглядев за Юонгом.

Жители Сихвы все же оказались не такими бессердечными, чтобы изводить беременную женщину. Посудачили месяц – два, а потом надоело самим. Помогло расположение Ен Хо, ровный характер самой Мин Мэй, улыбкой отвечающей на шипение, прекрасная погода, в которую ругаться казалось пустой тратой времени, а также слова двух старушек, живущих ниже по улице, напомнивших слишком уж ретивым ненавистникам их собственные огрехи, которые, если о них и забыли, никуда не делись. Так все поняли, что ничего не забылось, и языки придержали.

Мальчик Ен Хо оказался прелестным ребенком, смышленым третьеклассником, не доставляющим совершенно никаких хлопот. Если родители были заняты на рынке в своей лавке, то он тихонечко выполнял домашнее задание в одной из комнат домика Мин Мэй. Благодарил за еду и мыл за собой посуду. Мин Мэй частенько заглядывала к нему, переживая о тишине. Потом присаживалась рядом, решая с ним задачки. Не однажды Ен Хо, приходя за сыном, заставала его и соседку за обсуждением выбора решения.

– Почему бы тебе не пойти учиться? – предложила как-то она. Мин Мэй искренне рассмеялась, что Ен Хо восприняла как вызов. С тех пор не уставала затрагивать тему университета при любом удобном случае.

Мин Мэй в то же время тайком рассматривала чертежи того самого моста, которые забрала из Сеула. Черновые варианты, которые Му Хён держал дома. Ничего в них не понимая, приходила в отчаяние. Читала статьи и соображала, что разбираться нужно с азов.

Наступила осень, дни становились все холоднее. На заработанные деньги купила в дом обогреватель. Вечерами тоскливо было сидеть в стенах, поэтому, закутавшись в бабушкину куртку, выходила во двор. Смотрела на звезды, определенно светившие ярче, чем в Сеуле. И думала, что зря они с мужем не остались здесь. Виды с вершины Юдальсана после заката были ничуть не хуже, чем с Намсана, а воздух чище, и люди добрее. Жили бы себе, растили ребенка.

Свидания с мужем не разрешались, оставалось только писать ему письма; ответы на них не получала. И еще сильнее отчаивалась. Ен Хо возмущалась так, что привела своих подруг для поддержки. О Хоа, милейшая женщина, явившаяся знакомиться с полными сумками закусок, и Чан Су Мин, вида которой Мин Мэй сначала испугалась. Но, несмотря на обесцвеченную завивку и чересчур яркий наряд, онни оказалась очень отзывчивой и принесла в подарок шерстяной плед, связанный ею же и оказавшийся очень кстати.

Когда Ен Хо, со вздохом снимая с плиты тукпеги3 с ччигэ4 и ставя его на стол, поинтересовалась, будет ли Мин Мэй разводиться с бесчувственным мужем, сама хозяйка расплакалась. Су Мин, с досадой цыкнув на подругу, бросилась за салфетками.

– А что? – возмутилась Ен Хо. – Все говорят, что и женщина у него…

– Женщин что, не пускают? – торопливо перебила Су Мин, уже пиная Ен Хо ногой. – Что, если поехать к нему? Узнать? Письма могут затеряться…

– Поханг, – убито выдавила Мин Мэй и соседки переглянулись, поняв, что к берегам Японского моря, через всю страну беременная женщина не отправится, к тому же не имея лишних денег на такие поездки. Не зная, что сказать в этом случае, Хоа похлопала Мин Мэй по спине и протянула еще одну салфетку.

– Все будет хорошо, вон Су Мин-а вообще решила, что кот лучше мужа, – сказала наигранно бодро и поставила чашу с рисом поближе. Послала виноватую улыбку для Су Мин, но та без конца твердила именно это на все вопросы о замужестве. – Совсем молодая еще, двадцать три года всего. Вот родится малыш, сможешь пойти учиться…

Ен Хо подмигнула, а Мин Мэй мысленно простонала, сообразив, кто подает такие идеи.

Октябрь порадовал мягкой погодой, духота сменилась свежестью, отдающей солью и привычным запахом водорослей. Только по ночам становилось все холоднее.

В один из таких вечеров у забора она обнаружила мальчика лет тринадцати – четырнадцати, сидевшего на земле, спиной к камням. Подтянув к груди ноги, опустив между ними голову, он затаился так, что и не заметила бы, если б не фара проехавшего мопеда, свет которой выхватил из темноты скрюченную фигурку.

Мин Мэй испугалась: час был довольно поздний, ребенок на улице один.

– Ребенок, – присела и попыталась его разглядеть. Мальчишка вздрогнул, только сильнее закрыл лицо. – Где твои родители?

Он шмыгнул носом, замотал головой, что Мин Мэй скорее угадала, чем увидела. Вздохнула. Глянула на ряды домиков по улице, на их темные окна. Представила, как поднимает хозяев из постели, чтобы они проводили мальчика в полицейский участок.

– Пойдем со мной, – сказала. – В дом, я позвоню в полицию. Раз ты потерялся, то тебя наверняка ищут. Родители…

Мальчишка потянул ее за край юбки. Шумно сглотнул.

– Нуна, – голос хриплый, простуженный. Ломающийся то ли от возраста, то ли от долгого плача. Начал вставать; неуклюже, упираясь ладонями в землю. – Нуна, не надо полиции. Я уже ухожу. Простите, что напугал вас.

Мин Мэй нахмурилась. Улицы пустовали, фонари горели через один, а за поворотом и вовсе стояла темень жуткая. Позволить мальчишке одному уйти неизвестно куда не могла.

– Иди за мной, – сказала как можно строже и крепко взяла ребенка за руку, чтобы и не подумал вырываться. Темноволосая голова опустилась еще ниже.

Встав на ноги, он оказался одного с ней роста. Довольно высок для ребенка, вдруг подумала Мин Мэй. Ребенок ли?

– Сколько тебе лет? – спросила резковато.

– Четырнадцать, нуна, – мальчик переступил с ноги на ногу и странно изогнулся на один бок. Машинально прижал к нему локоть. – Я честно ничего не хотел! Отпустите меня!

Мин Мэй потащила его за собой, через дворик, по пути отметив грязные стоптанные кроссовки, которым на вид лет было не меньше, чем их хозяину.

– Откуда ты?

Мальчик молчал, только торопливо вытер щеку плечом.

– Где твои родители?

Шипение, едва слышное. Мин Мэй открыла дверь и завела ребенка в дом. Сдалась.

– Хорошо, как тебя зовут хоть, скажешь?

– Ён5, – быстро ответил ребенок. Мин Мэй споткнулась на пороге и с изумлением воззрилась на сведенные плечи. Ноль, подумала. Ноль? Кому в голову пришло так назвать своего сына, стало вдруг интересно.

– А фамилия?

Мальчик мотнул головой, резко и зло.

– Нуна, я буду благодарен за кружку воды, только не нужно никуда звонить. Пожалуйста. У меня правда есть куда пойти, меня ждут. Если не вернусь, то получу нагоняй и…

Мин Мэй обошла найденыша и встала перед ним. Тогда только разглядела его жалкий вид и перекошенное лицо. Довольно милое, но все в грязи, с огромным синяком на скуле. Грязные волосы падали на лоб, он их отодвигал такими же немытыми пальцами и щурился на свет. Ногти он сгрызал, о чем Мин Мэй, сама не раз так делавшая, пока шло следствие, догадалась сразу. Несвежий растянутый свитер, заношенные, рваные джинсы открывали разбитые коленки. Кроссовки разглядела чуть раньше.

На миг прикрыла глаза, ругая себя за то, что собиралась сказать и сделать. Перевела взгляд на часы. В глупое положение себя поставила, сначала затащив ребенка к себе домой, лишь потом начав размышлять, стоило ли так спешить. Рассудок кричал, что нужно позвонить и сообщить, но мальчик так смотрел, как на коленях умолял. Словно ничего страшнее полицейского участка для него не существовало.

– Если ты в таком виде вернешься домой, то одним нагоняем не отделаешься. Душ дальше по коридору. Вымойся, Ён, я пока накрою на стол. Чистые вещи положу у двери. Они великоваты тебе будут, но все лучше, чем эти.

Ласково потрепала мальчишку по волосам, тепло улыбнулась в широко распахнутые глаза. Ён, видимо, ожидал совершенно иного и от слов нуны застыл, приоткрыв рот и забыв, что нужно сутулиться, прятаться. Выпрямился, весь натянулся, ища подвох. Комкал в кулаках свой свитер, а подбородок начал мелко дрожать. Взгляд стал совершенно затравленным, мальчик начал озираться.

– Иди, – напомнила Мин Мэй, боясь, что расплачется сейчас вместе с ребенком. Обняла свой живот, представила кроху внутри, а глаза наполнились слезами. Отвернулась, торопливо направилась в одну из комнат, куда сложила вещи мужа.

Нераспакованный чемодан так и стоял у стены. Оттуда Мин Мэй достала спортивный костюм, отыскала носки, наткнулась на кеды. Подумав, вытащила еще и куртку. Все вещи пахли затхлостью и лишь чуть-чуть – морозом. Из-за лосьона Му Хёна. Леденящий запах ветра, который самому Му Хёну не слишком и нравился; но ему в принципе мало что нравилось из парфюма, так что выбор он оставлял супруге.

Прижав куртку к лицу, на миг Мин Мэй вернулась на вершину Намсана, под самое подножие иглы Сеульской телебашни. Глубоко вдохнула позабытый запах семьи…

Поежилась, проглотила слезы. Плотную ткань намочила всего немного, поспешно растерла слезинку и взяла кеды, чтобы сравнить размер с теми, что мальчик оставил у входа. Проходя мимо ванной комнаты, услышала шум воды. Стукнула в дверь.

– На полке под зеркалом лежит мочалка. В упаковке. Можешь ее взять.

Кеды мужа оказались на размер меньше, чем нужно было, и Мин Мэй неожиданно расстроилась, поняв, что ребенок их надеть не сможет, либо разотрет себе ноги. Вздохнула, отнесла обратно. Ён все еще не вышел, использовала это время для разогрева позднего ужина. После визитов О Хоа всегда оставался полный холодильник контейнеров с закусками, так что накрыть стол быстро труда не составило. Разогрела только рыбный суп и манду6, в чашу выложила отваренный рис. Кимчи, немного грибов, в мисочке – несколько последних ломтиков пулькоги7. Отошла, осмотрела, решила, что ребенку для насыщения будет достаточно.

Но, когда Ён появился из ванной комнаты, тощий, весь какой-то острый, длинный, начала в этом сомневаться. Казалось, ему вдобавок ко всему еще не помешала бы кастрюлька нанмёна.

– Садись, – предложила. Мальчик торопливо осмотрелся, как ожидал обнаружить в комнате отряд полицейских.

– Нуна…

– Я никуда не звонила, – терпеливо Мин Мэй придерживала рукой спинку стула. – Сядь и поешь. После я посмотрю, что с твоим лицом.

Осторожно ребенок бросил взгляд на стол. Сглотнул. Вытер ладони о кофту подаренного ему костюма. Поднял голову и Мин Мэй наконец рассмотрела его; поразилась его глазам. Ореховым, почти желтым, точно как у тигра, которого видела в зоопарке. Один в один печальным, лишённым надежды. На губе застарелая болячка, на скуле разливался багровый синяк. Знал, как выглядит, поэтому за волосами спрятался очень быстро. Сложился под прямым углом, сел, весь деревянный. Рук его Мин Мэй все так же не видела.

– Я никого не бил, – быстро сказал.

Мин Мэй украдкой рассматривала Ёна. Это, кстати, была проблема – пройти ночью по улицам было невозможно, уже столько побитых и покалеченных отвозилось в больницы, что давно бросила смотреть новости. И дети попадались, из-за чего могла довести себя до истерики.

Села напротив мальчика.

– Ён, – сказала. – Ты уже не маленький, я не могу тебя кормить. Может, ты все же сам?

Ён медленно вытащил на свет одну руку. Одни пальцы, скорее, так натянул манжет рукава. Добрался до палочек, потянул их на себя, уложил в ладони. И опять замер, не решаясь нарушить красоту перед собой. Только раздувались ноздри, втягивая запахи.

Боялся. Нервничал. Не мог понять, откуда это все и что с него потребуют за заботу. Мин Мэй понаблюдала немного за тем, кого привела в дом.

– Я скоро стану мамой, – негромко проговорила. Ён неловко кивнул, он заметил. – И отношение к детям у меня особое. Понимаешь? Не могу допустить, чтобы ты в таком виде, голодный и замерзший, шел туда, где тебя ждут. Наверное, те люди находятся далеко, поэтому поешь, согрейся. Потом только иди. Хорошо?

Мальчик неуверенно кивнул и сжал в пальцах палочки. Ногти посинели, а Мин Мэй почти расслышала хруст суставов.

– Ешь, – сказала как можно мягче. Глаза скользили по влажным волосам, которые Ён то и дело заправлял за уши. – Хочешь, я тебя подстригу немного? Чтобы не мешались волосы?

Не давала покоя мысль, откуда он, этот Ён, без фамилии, телефона и с именем, вызывающим только недоумение. Может, поругался с родителями, хотя покидать при этом дом было крайне глупо. Но… Дети есть дети. Сбегать от взрослых заложено в них с рождения.

А, может, она чересчур доверчивая и приютила малолетнего преступника, который перед этим обокрал какого-нибудь добропорядочного старичка, старушку, а, поняв, что попался, притворился несчастным. Ведь… Дети есть дети, искусство водить всех за нос заложено в них с рождения.

Ён все же поел, выпил горячий чай. И кеды ему оказались впору, потому как его собственная обувь была ему велика. Оцепенело высидев, пока на царапину на щеке клеился пластырь и мазалась ранка на губе чем-то остро пахнущим, Ён попытался отказаться от куртки. От обуви. Принялся заверять, что костюма ему достаточно, да и на улице тепло еще. Обещал вернуть, на что Мин Мэй только улыбнулась.

– Подарки не возвращают, – сказала и натянула ему на плечи куртку. – Все. Она теперь твоя. Если хочешь, я постираю и починю твою одежду, а ты заберешь.

Следующую неделю Мин Мэй следила за новостями, читала местные чаты, осторожно узнавала у Ен Хо о соседских детях. Пристала к ее сынишке, выясняя, не учится ли Ён в его школе, однако тот выложил столько информации об учениках средней школы, что Мин Мэй попросту в них запуталась.

Ён нигде не засветился. Никого не ограбили, не убили и даже случайно не толкнули в их деревне. Сихва цвела и благоухала последними теплыми деньками, радуя и жителей, и туристов. Ли Чи Дук, муж Ен Хо, завалил свою лавку уловом, и они с Ен Хо целыми днями пропадали на рынке. Мин Мэй окончательно переквалифицировалась в няню и приглядывала за маленьким Ли Юонгом. Сгибаться над тазами на причале становилось сложно, поэтому за возможность заработать таким образом Мин Мэй была очень благодарна. Несколько раз заглянула на сайты университетов посмотреть стоимость обучения. И что представляет собой сунын8. А еще – какие вступительные требования предъявляются к поступающим на факультет архитектуры.

В конце ноября, поздним вечером, в дверь ее домика постучали. На вопрос, кто, в ответ раздался голос, который Мин Мэй и не думала уже услышать. Открыла, широко улыбнулась. На пороге стоял Ён. В руке держал коробочку с яблоками, которую и протянул нуне.

– Зайдешь? – тут же спросила Мин Мэй. Мальчик покусал губу. В этот раз не побитый, одетый по погоде; правда, все такой же нестриженый. И смотрел уже не так забито, подозрительно. Однако, он отказался.

– Подарок вам, – пояснил. Сунул хозяйке в руки яблоки и исчез за забором. Мин Мэй успела только заметить, что на ногах у него были кеды ее мужа.

Му Хён все молчал, как сгинул окончательно среди решеток и тюремных станков. Мин Мэй сомневалась, известно ли мужу о ее переезде. Читает ли вообще ее письма или выбрасывает, решив притвориться равнодушным, чтобы жене не совестно было с ним развестись. Нарочно ли растил в ней обиду и непонимание, чтобы освободить от себя таким образом.

Декабрь выдался совсем не мягким, снегом завалило улицы по самые тротуары. Влажный, промозглый ветер свистел между домами, срывал белье с веревок и забирался в самые теплые жилища, отыскивая для этого любую щель.

В последнюю неделю перед Новым годом Мин Мэй чувствовала себя не очень хорошо. Ен Хо сначала звала ее к себе в гости, после пыталась создать праздник, явившись с Су Мин и Хоа. Но, посидев часик и так и не расшевелив сонную подругу, компания убралась в другой дом.

В тот вечер пришел Ён. Мин Мэй сильно удивилась, открыв дверь и проморгавшись от влетевшего в лицо снега.

– Нуна, – зубы мальчишки стучали, руки покраснели. Он крепко держал жестяную банку и, казалось, примерз к ней. – Это вам. С Новым Годом. Не грустите.

Мин Мэй схватила Ёна за руку и ужаснулась тому, насколько ледяной она ощущалась.

– А ну быстро в дом! – воскликнула. Опустила глаза и различила все те же кеды. Легкие, далеко не зимняя обувь. И наверняка, насквозь мокрые. Подумала о тяжелых меховых ботинках, стоявших без дела. Еще несколько лет – и кожа на них сморщится, потрескается; можно будет выкинуть. – У меня есть подарок для тебя. Подожди.

Ён вытаращил глаза.

– Не нужно…

– Стой здесь! – строго велела Мин Мэй. – Хотя… Хочешь горячего чаю? У меня есть пирог. Сладкий. А?

Ён быстро затряс головой, не желая напрягать своим присутствием эту женщину, так тепло к нему относившуюся. Непонятно, правда, чем заслужил, но не стал и анализировать. Еще у забора заметил, что дом совсем не украшен, ни гирлянд, ни фонариков. И внутри ни елки, ни рисунков на окнах. Беглый осмотр не показал даже ленточки мишуры. Судя по ее виду, ей было не до гостей, ей бы полежать. Плохо только, что она была одна в этом домике.

– Меня ждут, нуна. Мой… дедушка. Я обещал ему, что сбегаю туда и обратно.

Мин Мэй вздохнула, потерла поясницу. Кивнула. Сходила к чемодану, вернулась с ботинками. Присесть не смогла, протянула их мальчику.

– Примерь.

Ён моргнул. Попятился.

– Не нужно.

– Примерь, – настаивала Мин Мэй. Ботинки были совсем новые, поэтому смогла соврать убедительно: – Надеюсь, нога не сильно выросла, потому что покупала на прежний твой размер.

Ён осторожно взял обувь. Не дыша, заглянул внутрь, потрогал мех.

– Это мне? – шепнул. – На самом деле мне? Для меня?

Мин Мэй коснулась его волос, смахнула капельки растаявшего снега. Погладила ласково по макушке. Янтарные глаза сверкнули подозрительно при свете лампы, Ён уронил подбородок вниз.

– Спасибо, нуна! Они прекрасны! Спасибо!

Мин Мэй потерла глаза, в носу защипало. Прокашлялась. Представила, как рыдает, а Ён в ужасе стоит столбом и не знает, что ему делать.

– Примерь, давай-ка. Принесу пока пакет, чтобы кеды положить.

Вместе с пакетом прихватила и плед, связанный Су Мин, подумав, что Ёну он пригодится больше, чем ей. Улыбнулась, увидев, как приплясывает мальчишка, обувшись. Развернула плед и накрыла ему голову.

– Теплее будет, – сказала. – С Новым Годом, Ён.

Когда гость ушел, Мин Мэй открыла принесенную им баночку. Долго смотрела внутрь. По носу скатилась капля и упала на яркую красную клубнику. Потом еще одна, и вот уже Мин Мэй рыдала, обняв жестянку. В каких тайниках их деревушки этот странный ребенок смог достать такую ягоду, даже не представляла.

Ён приходил потом еще несколько раз. А однажды, дождливым днем, стоя под сломанным зонтиком, услышал плач младенца. И остался за забором. Тогда решил, что доброй госпоже есть теперь о ком заботиться помимо него. Может, с этого времени она не будет столь печальна.

2.

За дверью комнаты царила тишина. Не такая, к какой стремится каждый уставший человек, пусть и маленький еще, а неправильная, будто ее насильно натянули, как резиновый тент, и удерживали. Она-то и насторожила мальчика. Он знал, что будет после того, как повернет ручку. И еще лучше знал, что заходить туда не хочет.

Постоял немного в коридоре, дыша так тихо, чтобы никто не разобрал, что он вообще есть. Подумал о кабинке в туалете, которую можно закрыть на замок и посидеть там, в четырех стенах. Подумал о кабинке в душе, который был дальше по коридору: и там тоже есть место, даже побольше, чем рядом с унитазом. Особенно если сесть на пол и спиной опереться на стенку, то можно даже уснуть…

Шаги учителя оборвали все планы. Мальчик с тоской глянул по сторонам и прошмыгнул в свою комнату. Сегодня дежурил учитель Ким, она иногда могла быть пострашнее соседей; ей на глаза лучше не попадаться в неположенное время.

В спальне свет не горел. Даже настольные лампы, и те экономили электроэнергию. Сопение сбоку, шелест у окна, позади кто-то переступил с ноги на ногу. Детей здесь было явно больше, чем спальных мест. И наверняка самый маленький его сосед, кроха Чон Вон Сик, опять закрылся в шкафу, дрожал там. Вон Сика стало до ужаса жалко.

– Ён, – издевательски пропел голос из-за спины. Мальчик сразу понял, кто в гостях: здоровяк из спальни напротив и его свита, два близнеца, живущие через комнату. – Ён, Ён, никто, пустое место!

Мальчик промолчал. Было бы здорово, если б учитель Ким начала проверять спальни и обнаружила в одной настоящую толпу; но она проходила только коридоры, что известно было всем. Хван До Юн потому и вел себя так нагло.

– Ён, нолик, – начали ехидно подпевать близнецы. Мальчик тихонечко вздохнул, понимая, что соседи дразнили его нарочно. Выводили из себя, чтобы сверху тумаков он получил еще и выговор управляющего. Тогда б они веселились целую неделю, развлекая подробностями школу, в которой учились.

– Парни, поздно уже, – попробовал образумить. Спокойно, не дергаясь лишний раз. – И Вон Сику спать давно пора.

От стола что-то пробубнил Им Бён Хо, и Ён понял, что тот опять сидит в наушниках и прикидывается занятым. Поддержки с того бока ему не дождаться. Прикрыл глаза. Как раз вовремя: один из близнецов включил фонарь и направил ему прямо в лицо, рассчитывая ослепить. Засмеялся, тихо так, гаденько.

– Отличился, да? – прошипел его брат справа. Толкнул в шею. – Думаешь, твой проект лучше, чем До Юна?

Си У ткнул фонарем Ёну в лицо, мальчик отшатнулся. Стиснув зубы, пытался вспомнить, что за проект.

– Какой проект? Мы ничего не сдавали на этой неделе…

– На прошлой неделе! – выкрикнул Си Ву. – Хёна не выбрали лучшим, потому что ты влез со своими идиотскими каракулями!

Ён вздохнул громче: тут он действительно постарался, уж очень хотелось получить финансовую поддержку на дополнительные занятия. Математика легко ему давалась, как и черчение, только вот денег не было оплатить учителей. Понадеялся, что его проект заметят и заинтересуются.

– Послушай, Си Ву…

Си У размахнулся и врезал ему фонариком. Металлическим ободком точно по щеке, обожгло скулу. Ён пошатнулся и схватился за лицо.

– Си У!

Зубрилка Бён Хо забормотал быстрее и согнулся над столом. Что он там только видел в потемках…

От стены отлепился До Юн. Одного возраста с Ёном, он умудрился вырасти раза в два больше него, массивнее. Кулаки как у взрослого, и били так же. Молча он размахнулся и всадил их в ребра Ёна, пока тот мотал головой, пытаясь увернуться от луча света.

Мальчишка резко выдохнул и упал на колени, прижал локоть к боку.

– До Юн…

До Юн нагнулся, схватил ненавистного ему соседа за волосы и дернул голову вверх. Услужливый Си У тут же ослепил противника.

– Я тебе не До Юн! – зарычал сосед. – Друга нашел?

О Господи, подумал Ён, силясь сдержать слезы. Перед глазами плясали уже не точки, а черные солнца, такие огромные, что не разбирал вообще ничего. Замер, дышал поверхностно, чтобы не хрипеть. Если сейчас разозлит здоровяка сильнее, тот точно сломает ему что-нибудь, потом треснет себя по макушке и позовет учителя, ходившего неподалеку. Два свидетеля подтвердят любые слова До Юна, и тогда вместо кровати придется ползти к управляющему. Бён Хо без сомнений ничего не видел и не слышал, а маленький Вон Сик трясется от ужаса, его спрашивать ни о чем не стоит. И без допросов кричит по ночам.

До Юн окинул Ёна задумчивым взглядом, почесал свой подбородок. Похлопал по багровой щеке, после чего сделал знак Си Ву отпустить руку соседа, которую тот заломил ему за спину. Близнец послушно отошел к брату.

– Вздумаешь жаловаться…

Скрипнула дверца шкафа, оттуда послышался сдавленный плач. Ён испугался, что резкий ответ сейчас вырвется из него, отчего устрашение перерастет в настоящее побоище. Прикусил губу. Кивнул, надеясь, что этим До Юн удовлетворится.

Все вздрогнули от стука в дверь.

– Ты здесь? – прошептал кто-то с той стороны. – Спишь?

Побитый мальчик с трудом поднялся на ноги.

– Да. Уже спать ложусь. Завтра встретимся.

На следующий день из детского дома Ён сбежал раньше всех учеников. Завесив налившийся синяк волосами, выскочил за ворота, морщась от боли в ребрах. Вместо школьного автобуса сел в другой, даже не глянув, в какую сторону его увезут. Смотрел в окно, на проносившиеся мимо аккуратные домики, старушек с сумками, довольные лица ребятишек, играющих у ворот. И думал о том, что до недавнего времени и у него было нечто похожее. Более строгий вариант, конечно, потому как отец спрашивал за учебу жестко и не ленился проверять все домашние задания. Но мальчик все равно любил проводить с ним время. Мама кружила по дому, наполняла его теплом и разными вкусностями. Она пахла сладким, была очень доброй.

Теперь их прах находится в колумбарии, потому что купить кусочек земли на кладбище денег просто не хватило после продажи имущества. Все ушло на оплату больничных счетов мамы и штрафов.

А их сын остался один. Едет неизвестно куда, лишь бы подальше от тех детей, которые вымещали на нем свое разочарование жизнью. Ёну не повезло с соседями по спальне, которых доводил до истерики любой намек на драки. Приходилось вести себя тихо. Тихих не очень-то и жалели.

Круг, тупо подумал он и осторожно потрогал щеку. Видел как-то змею, кусающую себя за хвост – именно так представлялись ему бесконечные годы, которые предстояло провести в учреждении для брошенных и никому не нужных.

– Плачешь? – участливо поинтересовалась старушка рядом и полезла в сумку, наверное, за платком.

– Нет, – мотнул головой мальчик. – Конечно, нет, бабушка.

– Вот и правильно! – радостно похвалила старушка, достав журнал. – Таким большим плакать уже стыдно.

Вот и все участие; старушка принялась разгадывать кроссворды. Ён сник, вернулся к пейзажу за окном.

Автобус высадил его на конечной остановке. Где-то среди гор; внизу простиралось синее море, как букашки копошились на причале люди. Отчетливо пахло солью. А еще в этой местности оказалось холоднее, чем рассчитывал. Поискал указатели, прочитал название. Напряг память, вспоминая, Мокпхо – это где? Там, где находился детский дом, моря не было и близко. А, сообразив, удивился, куда его занесло. Почти сто километров от Кванджу; вот учителя в детском доме удивятся, если отыщут путешественника.

Ён сел на скамейку на остановке. Потер руки, грея их. Посидел, достал из кармана деньги. Десять тысяч вон отложил на обратный билет, осталось три. Грустно улыбнулся, поняв, что этого не хватит и на стаканчик кофе. Ко всему прочему, не позавтракал, потому что избегал попадаться на глаза взрослым в детском доме. Стало интересно, как скоро из школы весть об отсутствующем ученике дойдет до ушей управляющего.

Еще раз глянул на море и решил, что ничего страшного не произойдет, если пройдется к причалу, раз уже приехал. Видел в фильмах, как работников нанимают прям на месте, если рук не хватает. Возможно, и его наймут, ведь рыбу чистить он умел. За день заработает себе на миску лапши.

Пока плутал узкими улицами и глазел на витрины, глотая голодную слюну, обед прошел. В целом местечко ему понравилось, такое тихое, цветное, оно радовало глаз. Даже обида унялась, разморилась и стала не столь огромной, как утром. Здесь, в этих местах, быть кем-то маленьким казалось правильным, ведь с горами и бескрайним морем мало кто может сравниться.

К причалу Ён так и не добрался, заблудился, но спросить дорогу боялся. Людей избегал, в голову въелась мысль, что уже вся страна знает о его побеге и ищет. Подняли тревогу по всем полицейским участкам, подоставали самых злых собак и, если отыщут, то кулаки До Юна покажутся ему разминкой перед директором.

Ухитрился споткнуться, упал, порвал джинсы. Хоть одежда и старенькая была, но новые дырки в ней не осчастливили.

К вечеру безумно устал. Болели ободранные колени, ныл ушибленный бок. Живот крутило до тошноты. Отыскал пустынную улочку и присел у забора немного передохнуть. Обнаружил, что, если сжаться в комок, то становится теплее. Так и сделал, еще и уши прижал коленями.

Здесь и нашла его добрая нуна.

Ён поражен был до крайности ее отношением. Знанием, что существовали люди, подобные этой девушке. Абсолютно бескорыстные, с такой открытой душой, что становилось больно; готовые приласкать чужого ребенка как своего.

В тот вечер он согрелся и насытился. Почувствовал себя дома. Насладился заботой. Украдкой погладил туфли хозяйки, когда уходил. И пообещал себе, что вернется обязательно и что-нибудь ей подарит. На что хватит его денег, которые выдавало сиротам государство.

Ночь провел на улице, но уже в тепле. Подаренная куртка оказалась просто волшебной, великоватой, и в нее можно было завернуться, как в одеяло. Вкусная еда разморила, и мальчик уснул на скамейке. А утром отыскал остановку и уехал в Кванджу.

Его, конечно, ждали. Директор был в бешенстве. Управляющий отводил глаза и поджимал губы. Учителя не стеснялись так сильно. Его вид списали на приключения и сверху еще назначили наказание. После Ён вернулся к своей обычной жизни. Стал собирать деньги.

Но на многое их не хватило, суммы он получал мизерные. Тогда стал думать, где можно заработать. В то время как тот же Хван До Юн и два его хвоста трясли на мелочь малышей, Ён искал место, где мог бы получить деньги за труд. Честный заработок, чтобы не унизить нуну ворованными дарами. И сильно хотелось удивить ее так, как она его. До потери речи, до глубокого «ах». На глаза попалась картинка людей, собирающих клубнику, и Ён уставился на нее. Пока смотрел, в голове начала формироваться мысль. Дикая, сказал бы, только сильно навязчивая. К тому же вполне осуществимая.

Купить ягоду самому даже не мечтал, тридцать тысяч вон у него не было: он все еще копил на билеты до Мокпхо. Но вот знал, где можно попросить несколько кустиков растения, да и подходящее теплое место в подвале было, куда можно поставить ящичек с лампой.

Примерно в то же время в школе заметили его проект, чертеж офисного стола, и в детский дом прибыл представитель небольшой мебельной фабрики, аджосси в костюме и с портфелем. Оглядев неприметное двухэтажное здание, направился к охраннику, попросил провести к директору. Чуть позже туда отвели и Ёна, а остальные мальчишки, прижавшись к стенам, шептались и строили догадки. Весь коридор вдоль и поперек исходил До Юн, сильно переживавший, чем опять умудрился отличиться не в меру умный сосед.

Ён получил свою первую работу. И время, чтобы ею заниматься после школы. Менеджер Ли забирал его и привозил обратно на служебном автомобиле, а мальчишки из детского дома кусали локти и следили, выглядывая из-за штор всякий раз, как слышался звук двигателя.

В ноябре менеджер Ли предупредил директора детского дома, что подопечный фабрики едет с ним в другой город, поработать на месте. Сложная архитектура, по фотографиям не получалось. Услышав, что место назначения – Мокпхо, Ён воспарил. Поручив следить за ягодками клубники своему товарищу, летел в машину менеджера, не чуя под собой ног.

В тот вечер он принес нуне яблок. Самых вкусных, которые бы захотел съесть сам. Выбирал их на рынке долго, осматривал каждое, чтобы не было червивым или ушибленным. Ему показалось, что нуна обрадовалась. Хотел бы посидеть немного рядом с ней, но менеджер Ли дал ему совсем мало времени.

Клубника созрела в декабре, как раз под Новый год. Не так много, как хотелось бы, поэтому ягоды Ён укладывал в баночку очень бережно.

Из дома ему пришлось сбежать и ехать в деревню Сихва на автобусе. Однако маршрут был уже знаком, так что просто наслаждался дорогой и представлял удивление, когда нуна увидит его.

Ноги промокли, не ожидал, что в том районе будет столько снега. Банку Ён спрятал под куртку, чтобы ягоды не промерзли. Радовался, как маленький, стуча в знакомую дверь. И уж точно не думал, что и для него нуна приготовила что-то. Как будто ждала его прихода, от этой мысли становилось тепло и светло, несмотря на тяжелые снеговые тучи, затянувшие все небо над морем. В этот раз как никогда хотел остаться и выпить чай, хотя бы полчасика подышать запахом домашнего хлеба. От слов о сладком потекли слюнки, но отказался, потому что видел, что нуна устала. Поэтому ушел.

Даже успел на последний автобус. В детский дом пробирался тайком поздней ночью. Учитель не заметила его отсутствия, зато перехватил До Юн. Сидел на его постели, расстеленной на полу, а по обе стороны стояли близнецы. Оба держали металлические линейки и так многозначительно постукивали ими по ладони. Симпатичные мальчишки по четырнадцать лет, с красивыми волнистыми волосами и слегка томными взглядами. Им бы на сцену и зрителей, все думал Ён, а не играть роли прихвостней.

Кроха Вон Сик забрался к Бён Хо и накрылся с головой. Посапывал оттуда, отчего Ён понял, что соседи уже давненько его поджидают, раз ребенок успел заснуть.

– Опять шлялся? – прогудел До Юн. – Про отбой слышал?

Шлеп, линейка треснула по руке. Ён зашипел и бросил быстрый взгляд на Бён Хо. Тот даже не повел веками, как не слышал ничего. Сжались только пальцы на одеяле.

На руке вспухал рубец.

– Выйдем, – сказал Ён и развернулся. До Юн заворочался, закряхтел, вставая на ноги.

– Никуда мы не пойдем, – обозначил. Ён не послушался, открыл дверь и шагнул в коридор, за ним побежали близнецы, цепляясь за одежду.

Уже в коридоре, рискуя поднять весь этаж, Ён выхватил линейку у Си У, приложил ею пару раз по плечам соседа, потом по бокам его брата. Скулящих мальчишек распинал к стенам. Повернулся к До Юну, расплывшемуся на пороге. Тот прищурился и его глаза вообще спрятались, остались только угрожающе узкие щелочки.

– Тронешь меня – я больше терпеть не стану, – тихо предупредил Ён. – Не будь трусом, хватит прятаться за Вон Сика. Хочешь драться – мест полно.

На плечо опустилась рука, Ён скосил на нее глаза. Напрягшись вначале, успокоился, разглядев знакомые обкусанные ногти. Его друг проснулся и пришел. Тот, кто всегда его защищал, как мог.

– Не спится? – друг зевнул и выступил вперед. – До Юн! К тебе обращаюсь! Не спится, спрашиваю?

– Иду уже, иду, – прогромыхал До Юн. Махнул своим близнецам, веля вернуться в спальни.

Через пять лет, когда Ён окончил школу, мебельная фабрика оплатила его обучение на факультете архитектуры. Погрузившись в мир учебы, настроившись на ту цель, что взращивал в себе с того дня, как оказался на пороге детского дома, не мог позволить отвлекаться на сказки. Нуна и чудесная деревушка у моря остались волшебным воспоминанием, которое иногда позволял себе просматривать. Изредка, если становилось совсем уж невмоготу делать то, что должен был.

Его друг детства учился с ним. Менеджер Ли оценил таланты обоих мальчишек. Так оказались они под наставничеством доброго Ли Хим Чана. После окончания университета им предложили трудиться на той самой фабрике, которая и приметила много лет назад школьный проект Ёна.

3. 18 лет спустя

– Агасси9!

Юми уже наловчилась исчезать из дома так, чтобы мама не замечала, но в этот раз ее все-таки хватились. Безумно обидно было покидать съемки шоу, так и не дождавшись выхода братьев Джу, но мама была категорична. Пробираясь через ряды стульев, загораживая вид и бесконечно извиняясь за это, по дороге зацепила несколько плакатов и расстроилась окончательно. На голос позади внимания не обратила, но кто-то позвал повторно, потом еще громче, и Юми обернулась только затем, чтобы глянуть, что там происходит. Может, ссорятся уже за освободившееся у самой сцены место.

Но нет, за ней пробирался молодой человек, в точности повторяя весь путь и все извинения. Нагнал у самого выхода, выдохнул и улыбнулся. Протянул телефон.

– Агасси, – еще одна улыбка, на щеке появилась ямочка. – Вы оставили на стуле. Вот. – Поймал взгляд, устремленный на теперь уже далекую сцену, подумал немного, из кармана достал бутон розы и положил поверх экрана. – Так будет лучше.

Юми прикусила губу. Телефон забрала. Цветок захотелось вернуть, но показалось невежливым, ведь незнакомец просто хотел ее утешить. Наверное, по ней видно было, что вот-вот расплачется.

– Спасибо, – только сказала и вышла с охраняемой площадки. Сразу окунулась в духоту вечернего Сеула. Незнакомец увязался за ней, в мир звуков и запахов.

– Разрешите вас проводить, хотя бы до остановки. Время позднее…

– Меня ждут, спасибо, – Юми уже увидела маму, стоявшую у машины. В стального цвета брючном костюме, с собранными на затылке волосами, она, казалось, не за дочерью приехала, а собралась на банкет; не хватало только строя охраны. Как мать умудрялась выглядеть так в любое время суток, для Юми оставалось большой тайной. Восхитилась бы, только ожидаемый разговор дергал все нервы. – Господин…

– Вон Джион, – незнакомец склонил голову, проследил за направлением взгляда прелестной как роза Шарона девушки и моргнул. Посмотрел на хозяйку машины пристальнее. – Знаете, а я знаком с братьями Джу. Не хотите ли…

– Что? – рассеянно перебила его Юми. Мама стучала каблуком по плитке, это было нехорошо. – Господин, спасибо за телефон, у меня действительно память дырявая. До свидания.

Джион передвинулся вперед, загородив собой дорожку. Достал из кармана визитку, протянул ее девушке.

– Позвоните мне, я могу познакомить вас с братьями Джу, – повторил несколько нетерпеливо. И привлек-таки внимание Юми.

– Знакомы? – произнесла, отводя взгляд от предстоящей расправы. – С ними? Но… Как?

– Друзья детства, – улыбка у парня вышла заразительной. Невольно Юми улыбнулась в ответ и схватила протянутую карточку. – С удовольствием проведу вас на их репетицию. А теперь… – кивнул вперед. – Вижу, что вас и правда ожидают, да еще как!

Юми тихонько рассмеялась. Вечер немного распогодился, ярче засияли огни витрин.

– Спасибо! – еще раз воскликнула. Визитку спрятала в сумочку вместе с телефоном и розой, махнула и побежала к машине. Джион остался стоять.

Засунув руки глубоко в карманы брюк, не замечал, что стал чем-то вроде столба посреди тротуара, который огибает поток людей. Не спускал глаз с белой Audi, трогал взглядом номера, которые и так уже знал наизусть.

– Это была она? – тихо спросил голос у самого уха. Джион кивнул. – Хорошо.

Джион обернулся. Только тогда обратил внимание на реакцию прохожих на себя, двинулся с места, ближе к краю тротуара. Жарко было неимоверно, снял пиджак, сложил его, повесил на сгиб локтя.

– Ты на машине?

– Подвезти?

– Вроде того, – Джион задрал голову вверх, к небу. Сосредоточившись на одной-единственной звездочке, проглянувшей в черноте, украдкой вытер о себя влажные пальцы. Дрожь никак не унималась. – Нервничаю сильно. Побудешь водителем? Выпить хочу.

– Пойдем в бар, – предложил его друг, и не пытаясь отговорить.

Они направились по улице, мимо ярких вывесок, множества незнакомых лиц, лотков с уставшими продавцами, притворяющимися бодрыми. Слушая детский смех, шепот парочек, обрывки чьих-то разговоров. Уступая дорогу, держа в руке кофе. Все, чтобы не выделяться. Быть как все.

– Я дал этой девушке номер телефона, – сообщил Джион. – Рён, как думаешь, когда она позвонит?

– Когда ее желание увидеть кумиров задавит ее опасения по поводу встреч с незнакомцем, – хмыкнул Рён. – Не сегодня точно, так что можешь расслабиться. Только завтра нам на собеседование, не забывай.

Джион остановился у одной из дверей, с трудом различимых на сверкающем фасаде многоэтажки, поставил ногу на ступеньку.

– Ты меня знаешь, похмелье не помеха для работы.

Это Рён знал, даже завидовал такому умению в полувменяемом состоянии уметь разобраться в переплетениях линий и обозначений.

– И все же…

Джион хлопнул Рёна по плечу и открыл дверь.

– Ладно, ладно, мамочка. Понял, много не пить.

Любому другому такую развязность Рён бы не позволил. Но это Джион, брат, друг и единомышленник. Поэтому только искривил угол губ и подтолкнул его внутрь, в задымленный и прокопченый зал.

* * *

Ли Мин Мэй вела машину так, как умела только она – одной рукой, успевая смотреть по сторонам, на светофоры, на пешеходные переходы, слушать новости и, что поразительно, даже понимать их, а еще заставлять желать начать оправдываться немедленно. Юми тоскливо вздохнула.

– Мама.

Мин Мэй молчала.

– Ты ведь знаешь, как нравятся мне братья Джу! И я выиграла билет на съемки шоу с их участием! Как могла пропустить такое?

– Ты могла мне сказать, – произнесла Мин Мэй. – Всего лишь.

Юми заморгала.

– Ты бы не отпустила!

Мин Мэй повернула голову.

– А ты пробовала? Хоть раз спросить? – отвернулась, перевела взгляд на дорогу, притормозила перед переходящим дорогу человеком. – Мне бы не пришлось караулить тебя за углами в таком случае. Может, вместе бы сходили на концерт.

Внезапно Юми ощутила себя скверно.

– Ты знала? Все то время… Ты знала?

Мин Мэй вздохнула.

– Ты всерьез считаешь, что отличный маскировщик? Пойми, Юми, зрелость означает не возможность делать, что душа пожелает, а умение отвечать за свои действия. То, что ты сбегаешь втихую и крадешься потом под дверью, как стадо бешеных ежей, говорит только о том, что отвечать ты не желаешь. То есть до зрелости тебе еще и пальчиком не дотронуться.

Юми стало стыдно. Опустила голову, ощущая, как начинают пылать не только щеки, но и уши. Расслышала смешок матери.

– Давай договоримся, – сказала Мин Мэй. В спокойном ее голосе не прозвучало ни раздражения, ни нервных ноток. Ничего такого, чего опасалась Юми, получив от нее звонок. – Пока ты учишься, ты сообщаешь мне, где ты находишься, хорошо?

У дома остановила машину, заглушила двигатель. Потянувшись, взяла руку дочери и пожала ее.

– Юми, позволь мне еще побыть твоей мамой. Хоть немного, еще несколько лет, ладно? Позволь мне беспокоиться о тебе. Я не проверяю твой телефон и твои чаты, но… Доверие, помнишь? Давай не станем его извращать.

Юми расплакалась.

Только когда дочь ушла в свою комнату, а Мин Мэй закрылась в своей, позволила ужасу стечь по щекам и размазала его чернильные щупальца.

Испугалась. Сильно испугалась, когда такси увезло ее девочку. Неслась со всех ног, не успев переодеться после работы, ехала за чужой машиной так осторожно, что могла бы давать теперь консультации по слежке. И чуть не растеклась по коврику своей Audi от облегчения, поняв, что Юми всего лишь поехала на концерт.

Боялась, все еще тряслась от ужаса, стоило подумать о том, что кто-то узнает в Юми дочь человека, признанного виновным в обрушении моста. Кто-то, чей гнев и боль еще не утихли. Кто-то, кто решит восстановить справедливость дикарским способом, ведь нет ничего проще, чем навредить ребенку. И, перебираясь в Сеул, отчаянно надеялась, что прошедшего времени достаточно для притупления памяти.

Юми, конечно же, знала эту историю. И Мин Мэй не раз умоляла дочь вести себя осмотрительно. Но ребенок есть ребенок, они такие непосредственные и открытые, что страшно. Отпускать их в самостоятельную жизнь. Как тот мальчик, с кем как-то пересеклись их дороги.

Мин Мэй часто вспоминала Ёна и молилась, чтобы в его жизни все сложилось наилучшим образом. Воспитанный ребенок, чуткий. Он заслуживал хорошей судьбы. Жаль, более они не встречались. Той клубнике, видимо, была отведена роль прощального дара.

Ночь спала плохо, встала, едва рассвело. Вышла на балкон с чашечкой кофе. Ежедневный ритуал, пробуждение вместе с городом. Мин Мэй вдохнула прохладный еще воздух, который вскоре наполнится суетой и гулом. Станет не таким вкусным. С высоты десятого этажа посмотрела вниз, на кажущиеся узкими трассы, практически пустые еще, на разномастные дома, не заметила людей. Неспешно катила свои воды величественная река. Ханган.

Ночные краски разбавились, плавно перетекали в лиловую дымку. Темным фиолетом окрасились ночные облака, над горизонтом разгоралось пламя восходящего солнца, золотя все, чего касалось. Его еще не было видно, но лучи прорезали туманную завесу, выхватывали темные точки. Птиц.

Мин Мэй отпила кофе и подумала о письме, которое собиралась отправить сегодня мужу. О чертежах, которые обнаружила давным-давно среди его вещей. Хотела сообщить нечто любопытное. И попросить о встрече для разговора лицом к лицу. Раз уж Му Хён начал отвечать по почте, может, не будет против визита.

Потом вспомнила, что на сегодня назначила собеседование. Двух архитекторов рекомендовала одна мебельная фабрика из Кванджу, с ее директором Сеульский офис ЮНИМ Групп как-то работал над совместным проектом. Милейший господин понимал, что двум молодым людям тесно в рамках столов и шкафов, поэтому предложил коллеге нанять талантливых работников. Талантливые работники сразу же дали о себе знать, позвонили в офис, максимально вежливо и корректно сообщив, что они в Сеуле, и Мин Мэй оставалось только выделить для них время.

Юми еще спала, когда Мин Мэй, отправляясь на пробежку, тихонько закрыла дверь квартиры. Съемной пока, но уже обсуждала с владельцем возможность ее покупки. Проживали они с дочерью в Сеуле не первый год, к тому же Юми выбрала Сеульский университет для поступления. Собственная квартира становилась необходимостью. Район Сондон нравился им обеим, близость природы, Сеульский лес, Ханган в пешей доступности. Офис ЮНИМ Групп находился там же, в промышленной части.

Магазины еще не открылись, на улицах стали появляться редкие несчастные невыспавшиеся, зевающие и бредущие к остановкам. Мин Мэй искренне им сочувствовала. Пробегая мимо, привычно здоровалась, уже зная, кто это. И улыбалась, выслушивая наставления о пользе сна, если, конечно, на работу не нужно добираться больше двух часов.

Вдоль домов бегала, до небольшого фонтанчика, вокруг него. Под вишней стояла лавочка, там Мин Мэй отдыхала. Возвращалась домой другой дорогой.

В этот раз обнаружила, что забыла взять бутылку с водой. Вытерев лицо полотенцем, села у фонтана. Посмотрела на воду, поймала себя на мысли, что размышляет, насколько она чистая. Горло пересохло так, что впору было нырять в этот фонтан.

– Вы так смотрите на эту воду, что, рискну предположить, хотите ее выпить?

Мин Мэй испуганно вскинула голову: рядом стоял, улыбаясь, молодой мужчина. И протягивал ей бутылочку воды. Двинул рукой, предлагая взять.

– Простите, – добавил, – я вовсе не слежу, бегаю вон по той дорожке, – указал на серевшее покрытие вдали. – Просто заметил, что вы каждый раз здесь отдыхаете, только в этот раз без воды. Вот. Я не открывал еще.

Мин Мэй машинально взяла воду. Сглотнула. От ощущения капелек, стекающих по пластику, пить захотелось еще сильнее. Воду, казалось, достали из холодильника, такой холодной она оказалась.

– А вы?

– Я рядом живу, – охотно отозвался незнакомец. – Не умру от жажды. Хорошего вам дня.

Он в самом деле оставил ей бутылку, а сам побежал на маршрут, который обозначил как свой ежедневный. Мин Мэй смотрела ему в спину, потом прижала холодный пластик к щеке. Хмыкнула, отвинтила крышку и напилась, наконец. К тому времени мужчина успел скрыться за деревьями.

Придя на работу, уже и забыла о нем. Оказалось, рано. Когда в десять часов секретарь Пак объявила о двух людях, прибывших на собеседование, а после завела их в кабинет директора, Мин Мэй ошеломленно уставилась на одного из претендентов.

– Добрый день, – выдавила. В кабинете повеяло морозом, отчего поймала себя на втягивании носом воздуха.

– Шин Рён, директор Ли, – представился Рён с поклоном.

– Вон Джион, директор Ли, – сказал Джион, но на него Мин Мэй глянула мельком.

– Вы… С водой. Сегодня утром… – Понимала, что грубит страшно, но слова вырвались прежде, чем прикусила язык. Испугалась их. Села в свое кресло, придвинула к себе папку с рекомендациями. – Присаживайтесь.

Однако оскорбленным специалист не выглядел, только слегка улыбнулся. В костюме, причесанный, без болтающегося на шее полотенца он выглядел совершенно иначе, чем тот бегун в шортах и футболке, встреченный ею утром. Это сбивало с толку.

Рён ждал, пока директор вернет самообладание. Джион рядом дышал перегаром, хотелось его спихнуть куда–нибудь на другой стул, подальше, к окну. Но держался он спокойно. Даже невозмутимее, чем сам Рён, хотя оба знали, кто их встретит в офисе.

Мин Мэй бестолково перебирала листы в папке. Подняла голову.

– Буду откровенна, – сказала. – Вас порекомендовал директор с вашего прежнего места работы как отличных специалистов, так что в ваших талантах я не сомневаюсь. Но. Специализации фабрики и ЮНИМ Групп разнятся. Вам это известно?

– Да, директор Ли, – без запинки ответил Джион. – Архитектурное проектирование, дизайн интерьера, ландшафтный дизайн, проектирование зданий, инфраструктур, городское планирование. Это все нам известно, изучили все проекты и, насколько было возможно из открытых источников, работу в Сеульском офисе. Уверен, здесь намного интереснее и перспективнее, чем на мебельной фабрике. Горим желанием присоединиться к вашей команде.

Рён покосился на него. Мин Мэй моргнула и глянула на второго архитектора.

– Что ж. Молодые таланты востребованы везде и, если вы готовы трудиться, то вы приняты. Секретарь Пак покажет вам рабочие места. Начальник Чхон объяснит вам все.

Рён встал, поклонился в пояс.

– Благодарю, директор Ли.

Выйдя за дверь кабинета, незаметно утер виски. Оглянулся, нахмурился.

– Идеально, – удовлетворенно прошептал Джион. Рён попытался проникнуться его восторгом, но не выходило.

– Не потирай руки, – одернул друга и послал улыбку устрашающего вида девице, звавшейся секретарем Пак, положившей трубку телефона и оглядывающей новых сотрудников. – Выглядишь жутко… безумным, будто убил директора в том кабинете. Если мне придется растягивать рот с утра до ночи, я рехнусь. Как бы не увязнуть здесь.

Секретарь Пак выбралась из-за своего стола, а Рён постарался не пялиться на ее юбку. Поднял глаза и понял, что юбка все же предпочтительнее ее макияжа. Выдохнул.

– Успешно прошли собеседование? – осведомилась Пак Са На. Рён попытался мысленно ее умыть, но возраст угадать так и не смог. – В проектирование, верно? Директор Ли велела провести вас. Прошу.

Покачиваясь на каблуках, как на ходулях, Пак Са На пересекла коридор, свернула налево, мимо открытых дверей чего-то шумного, потом еще налево, мимо комнаты отдыха, где Рён и Джион разглядели диванчики, поддерживающие людей с кружками. Миновав еще два отдела, остановилась.

– Отдел проектирования! – и распахнула дверь. Люди, находившиеся внутри, подняли головы одновременно.

Сухенький, сгорбленный, лысеющий аджосси сжал и без того несуществующие губы.

Начальник, подумал Джион.

Начальника признал и Рён без промедлений. Тот держался точно как профессор в университете.

Начальник Чхон уставился на секретаря Пак недобро.

– Сколько раз я просил, секретарь Пак! Не вламываться! У нас тут серьезные вещи происходят! У Мун Джи Су здание рухнуло в прошлый ваш визит!

– Господи, – едва слышно прошептала Са На. И громко известила: – Директор Ли наняла двух архитекторов. Теперь они работают под вашим руководством.

Начальник Чхон сразу же прикрыл глаза. Рён решил, что это не от радости. Остальные пять сотрудников слегка заинтересовались. Крепла уверенность, что обязательным ужином, который им сегодня перепадет от новеньких. Выступил вперед, поклонился.

– Шин Рён, буду рад работать с вами.

Джион что-то пробормотал похожее. Начальник Чхон и вовсе упал духом, поняв, что придется обучать кого-то.

– Где работали? – безнадежно спросил. Снял очки, протер их, водрузил обратно на переносицу и ответил сам себе: – Неважно. Где бы ни работали, все равно бестолковые.

Хрюкнул кто-то, еще один смешок послышался. Встречу назвать радушной было сложно.

Отдел проектирования по размерам был не слишком большим, уютным даже. Начальник Чхон сидел здесь же, как рядовой сотрудник, за одним из столов, выставленных в два ряда так, чтобы сотрудники видели друг друга. Понаблюдав немного за ним, Рён невольно восхитился умением решать одновременно несколько задач и при этом в них не путаться. Еще и успеть закидать почту новеньких горой информации, попутно ее комментируя.

– Мы участвуем в конкурсе, – сообщил. И Рён, и Джион предположили нечто грандиозное, таким строгим тоном это было произнесено. – Мост через Намхан в Йоджу. Срок для сдачи проекта – четыре месяца. Оставшийся срок. Конкурентов много, за нами следят оттуда, – палец начальника взлетел вверх, за ним устремились взгляды сотрудников. – Желательно, чтобы мост не рухнул под несколькими машинами.

И неодобрительно посмотрел на одного из людей. Новичкам отчего-то подумалось, что это и есть Мун Джи Су, не удержавший здание вертикально. Следующей мыслью стало – допущен ли он к документации на мост.

Джион вызвался купить всем кофе. По лицам инженеров было понятно, что они этого ждут уже давненько, потому как каждый держал наготове список того, что он пьет, и с чем пьет. Несколько раз заглянула секретарь Пак. Молча. Быстро открывала дверь, сканировала кабинет и успевала закрывать до того, как начальник Чхон успевал открыть рот. Рён, уткнувшись в монитор, догадывался, что Пак Са На проверяет обстановку по заданию директора Ли.

Директор Ли. Она оказалась не такой, как на фотографиях или в записи. На экране – бесстрастная льдинка: у такой и дорогу не спросить; так глянет, что имя можно свое забыть. А без камер, без свидетелей и необходимости поддерживать образ, в спортивном костюме и без идеальной прически открылся человек. Который хочет пить, как и все. Она бегает постоянно, как понял. В Сеуле они с Джионом осматриваются почти месяц, и каждый день он видел ее на пробежке. Одну, без дочери.

Рён в пятый раз перечитал страницу.

Поздравил себя с успешным прохождением собеседования и с получением работы. Тут же покривился, выхватив из текста предмет конкурса.

– Как нарочно, – шепнул Джиону, сидевшему напротив него. Тот кивнул и хлебнул кофе из стаканчика.

Мин Мэй, собираясь на почту, тоже зашла посмотреть на новых сотрудников. Начальник Чхон выжидающе поднял брови, очки подскочили вверх.

– Директор Ли?

– Ничего, ничего, – директор тихонечко прикрыла дверь.

Мун Джи Су отправил сообщение. Спрашивал, где все-таки работали новенькие. Потом пригласил в чат, где уже вовсю обсуждали, кто чем займется вечером. После каждого сообщения следовала многозначительная пауза. До того неловкими они были, что Рён пригласил всех в бар; деваться было некуда. Минуты не прошло, как в кабинет заглянула секретарь Пак.

– Знаю отличное местечко, – сказала она, а Рён проверил, на месте ли его банковская карта. При упоминании о том, что столов хватит на всех, догадался посмотреть, сколько человек в том чате, куда его добавили. Рассмешило, что и Джион полез проверять свои карманы.

На фабрике в Кванджу сложилась компания непьющих, и им с Джионом не приходилось проводить вечера с коллегами. В Сеуле, очевидно, отчуждение не приветствовалось. Хотят нормальное отношение – придется гулять наравне со всеми.

– Директор Ли идет? – поинтересовался Джион.

Начальник Чхон пожал плечами.

– Если и придет, то долго сидеть не станет. Не переживайте так сильно.

В шесть часов вечера Рён выключил компьютер.

– Мы не обедали сегодня, – вспомнил. Джион, откинувшись на стуле, массировал виски. Промычал, что знает.

– Есть хочется.

– Потерпи уже. Сейчас соберутся все.

Начальник Чхон заметно оживился к концу рабочего дня и начал подгонять своих подчиненных. Может, тоже хотел есть. Или надоело бегать от монитора к монитору, и предвкушал, как расслабится.

– Не звонила? – Рён, осмотрев в последний раз свой стол, придержал дверь, пропустив Джиона вперед. Джион недовольно качнул головой.

На улице их уже ждали. Человек тридцать, не меньше, приплясывали вокруг лавочек и высматривали выходящих. Такая толпа не могла не привлечь внимания, и Рён сомневался, что здесь только свои. Вполне мог прибиться и еще кто любопытный, никто б и не вычислил.

Секретарь Пак угодила каблуком в щель между плитками, с трудом удержала равновесие.

– Тут недалеко, – сообщила застывшему Джиону. – Идем.

Рён надел пиджак, который нес в руке. Пока одевался, украдкой касался лиц.

– Ее нет, – шепнул Джион. Рён вздохнул. Отпрянул от девушки, заглядывавшей ему в лицо.

– Вы из проектантов? Я из дизайна, Юн Бо А, – коллега отыскала руку Рёна, потрясла ее. – Живу тут, недалеко. А вы откуда приехали? Слышала, до этого на фабрике работали? В Кванджу, да?

Джион отвернулся и направился вслед за секретарем Пак.

Бар занял полуподвальное помещение. Зал на самом деле выглядел вместительным, как и обещала Пак Са На. Чистеньким и аккуратным. К тому же секретарь была знакома с администратором, потому как места им выделили сразу, сдвинув вместе несколько столов и натаскав стульев. За минуту появилось с десяток тарелок с мясом и, Рён моргнуть не успел, как официанты расставили в столах дымящиеся горшки с углями. Голодные коллеги уже раскладывали мясо на решетках, а столы заставлялись запотевшими бутылками. Потихоньку начали подтягиваться закуски.

Недооценил прыть толпы, работавшей вместе и собиравшейся, судя по всему, частенько, пусть и не таким составом.

– Как на свадьбе, – пробормотал Джион, пребывая в шоке. Рён прищурился. – Это не намек. Как ты отвязался, кстати, от Бо А из дизайнеров?

– С трудом, – Рён отыскал свободное место и нацелился на него. – Поесть надо, потом все остальное. Тошнит уже.

Начальник Чхон оказался рядом, вместо тарелки поставил перед новеньким рюмку.

– За отличную работу! – провозгласил и опрокинул в себя ту, что держал во второй руке. Нет, подумал Рён, профессор в университете вряд ли бы так сделал. Хотя, кто их знает… Начальник Чхон тоже был начальником до того момента, как попал в бар. Еще часик – и станет обычным собутыльником.

Стащил с решетки кусок мяса и сунул его в рот.

Следующие часы коллеги упорно напивались и вели себя соответственно: лицом в стол, кто-то не выдержал, упал, кто-то уполз. Ближе к полуночи Рён недосчитался больше половины людей. Оставшиеся таращились друг на друга. Свет приглушили немного, и свинство на столах стало выглядеть вполне прилично. Даже головы спящих никого не напрягали, еще сидящие иногда их нежно поглаживали.

Взялись за проект. Самое время, подумал Рён, с трудом соображая. Джион поплыл после того, как ему начали мешать коктейли, и теперь косил куда-то в стену, вряд ли пребывая в сознании. Держался на чистой привычке. Начальник Чхон перемигивался с какой-то аджумой, сидевшей напротив. Возрастной версией секретаря Пак; Рён предположил, что они родственницы, одевались из одного шкафа. Аджума ковыряла палочками что-то вроде грибов, мутную массу, от вида которой Рёну захотелось срочно выйти.

– Говорю же, – вещал некто, – что там вина строителей.

Рён остался сидеть. Начальник Чхон подпер кулаком подбородок. Рён сделал так же, голова трещала. Секретарь Пак звякнула бутылкой, пролила на стол лужу.

– Простите.

– Где Санг Ши Ву? Санг Ши Ву! – позвал начальник Чхон. Рён сместил фокус на него. – Пусть он скажет.

– О чем? – прохрипел голос. Одна из голов на столе двинулась. Начальник Чхон отыскал ее и поморгал.

– Вот ты где, инженер Санг. Кто там виноват был?

– Секретарь Пак… Кто же еще? Вечно пиво…

Начальник Чхон потрогал лысеющую макушку. Шлепнул по ней. Звон заставил Рёна сглотнуть.

– Мост через Ханган, который упал. Строители недоделали или проектанты?

Голова инженера Санга сдвинулась еще левее, к холодной бутылке.

– С проектом… – пробормотал, – все…

Рён сдавил подбородок, надеясь привести себя в чувство. Инженер Санг троился и смещался рывками. Удержать его в поле зрения становилось все сложнее. Джион сполз по стулу вниз. Начальник Чхон хрюкнул.

– Еще пить будете? – прокричала Пак Са На, а Рён зажал себе рот, судорожно глотая едкую слюну. Двинул стул, схватился за край стола, подтаскивая себя вверх на одной руке.

– Простите. Простите, на улицу. Выйду.

В пиджак вцепилась рука Джиона. Черт, подумал Рён. Еще и его тащить.

– Счет пусть принесут, – простонал, начиная шарить по карманам. Такси, им нужно такси и в кровати. Начальник Чхон донес просьбу до официанта. Джион продрал глаза и вспомнил, что он не слизняк. Сел ровнее. У стола появился человек с книжечкой и терминалом. Книжечку положил на стол, раскрыл ее.

– Это моя трехмесячная зарплата! – ужаснулся Джион, разобрав цифры на чеке. Аджума, изображавшая секретаря Пак, виновато улыбнулась и погладила руку начальника Чхона.

– Да уж, – сказал Рён, приложил карту к терминалу.

На улицу вывалились в обнимку. Рён вряд ли мог бы утверждать, что именно он поддерживал Джиона; скорее, они подпирали друг друга как два покосившихся столба.

– Погоди, – промямлил. – Такси вызову.

Джион выпустил его и пополз в кусты. Пока Рён приглядывался к цифрам на экране, его друг скрылся в зарослях линдеры практически без следа. Рён глубоко вдохнул влажный воздух и пожелал немедленный ледяной душ. Можно дождь, без разницы, но небо таращилось сверху тысячами глазков, и ни одной тучки.

– Шин Рён, – послышался негромкий голос. Рён выдохнул, сразу поняв, кому он принадлежит. – Вашему товарищу плохо?

– Директор Ли.

Директор Ли полезла в кусты. Обернувшись и разобрав, что она делает, Рён потерял дар речи. Упер руку в столб рядом.

– Директор Ли…?

Мин Мэй вытащила на свет Джиона. Присела на корточки, достала из сумки упаковку салфеток и вытерла ему лицо. Глянула на Рёна, освещенного фонарем.

– Я отвезу вас домой. Садитесь в машину. Белая Audi, направо и два метра шагайте.

4.

На Юми позвонила через неделю. К тому времени Рён начал кое-что соображать в концепции проекта, над которым они работали. Глядя на чертежи, цифры, расчеты и прилагающиеся к ним мегабайты пояснений, отыскивал что-то в своей памяти. Будто видел похожее, понимал, как устроена эта конструкция, и предвидел, каким будет следующий шаг, схема.

– Позвонила, – маякнул Джион со своего места, потолкав Рёна под столом носком туфли. Рён кивнул.

– До обеда, – сказал. Не сейчас, слишком занят иным. – Тебе ничего не напоминают эти рисунки?

– Мост напоминают. Я сказал ей, что мы можем пообедать вместе.

Рён раздраженно глянул на друга.

– Сказал, что буду не один, – быстро добавил Джион. – Так что тебе не придется есть в одиночестве.

– Больше переживаю о том, что придется идти в компании Бо А и ее подруг. Тишина – не самое страшное, что может здесь случиться.

Джион фыркнул. И быстро опустил голову в бумаги, едва начальник Чхон скрипнул стулом. С вечера совместной попойки он чуток подобрел. Но лишь настолько, чтобы не называть новеньких бестолковыми в глаза. А еще стал относиться к Рёну иначе, подолгу зависая у его стола и наблюдая за его работой. Иногда – в молчании, скрестив на груди руки, иногда – склонившись и что-то втолковывая.

На самом деле Джион ожидал чего-то подобного.

– Схожу за кофе, – встал. Поторопился уточнить, пока не закидали заказами: – В комнату отдыха. Принести кому стаканчик?

Рён поднял руку.

Кофемашину оккупировала секретарь Пак. Джион с удивлением заметил, что смотрит ей в глаза, практически не наклоняя головы. Ее каблуки набирали высоту с такой же скоростью, с какой теряла длину юбка. Из-под подола уже выглядывали шортики. Куда только смотрит директор Ли, подумалось само собой.

– Вам черный, инженер Вон?

– Черный, – обреченно ответил Джион. – Два.

– Не выспались? Круги под глазами. Совсем как этот кофе.

– Спасибо, – пробормотал Джион и умостился на спинке стула. Са На изогнула шею.

– У вас есть девушка, инженер Вон? Подумала, что она вам отдыхать не дает.

– Секретарь Пак! – возмутился Джион. Са На чуть улыбнулась в широко раскрытые глаза.

– Значит, ее отсутствие не дает вам отдыхать? Вы на свидания ходите?

– Боже, – пробормотал Джион. Выхватил стаканчик из рук секретаря и пролил на себя. Обжегся. Едва не потряс рукой. – Вы всегда так прямолинейны, секретарь Пак?

– Могу устроить вам свидание вслепую, – спокойно продолжила Са На и протянула еще один кофе. – Или можем сходить с вами вдвоем.

Джион посмотрел на нее. На трех коллег, примолкнувших на диване. В окно. На юбку смотреть не стал, невежливо. Посмотрел бы на себя, каким идиотом, должно быть, выглядит.

– Благодарю, секретарь Пак. Работы много, боюсь, не чувствую себя подходящим собеседником.

Бесславно сбежал, иначе назвать свое отступление не смог. Не помышлял играть в романтику с коллегой по работе, к тому же настолько приближенной к директору.

Время до обеда тянулось как никогда долго. Джион извелся весь, ожидая секретаря Пак с каждым звуком шагов за дверью. Нервничал, стучал карандашом по столу. Рён поглядывал поверх монитора с непроницаемым выражением на лице. Когда коллеги засобирались наконец, дождался их ухода, тогда только спросил:

– Что у тебя?

– Пак Са На, – выдавил Джион. – До сих пор не соображу, сколько ей лет.

– Двадцать? Сорок? – Рён встал. – Тоже любопытно. Но не больше, чем где находится наш директор.

Джион вздохнул.

– Утром видел ее?

– Я-то видел, – недовольно бросил Рён. – Только что толку? Ты должен ее видеть. Когда бегать начнешь?

Джион прикусил губу.

– С ума сошел. В пять утра! Какой придурок встает в такое время? – запальчиво воскликнул. Осекся при виде нахмуренных бровей. – Извини.

Рён сдернул пиджак со спинки стула.

– Мы сюда не развлекаться приехали, – напомнил. Тихо и зло. – Буду благодарен, если ты вспомнишь об этом. Иначе – выметайся. Из квартиры и из Сеула, возвращайся в Кванджу и живи в свое удовольствие. Пей, гуляй… Чем ты там еще занимался?

– Рён!

Рён не стал слушать, вышел из кабинета.

Долго сердиться не мог, не на Джиона, что тому прекрасно было известно. Слишком многим обязан был другу. Их связало общее детство, схожее несчастье. Один дом и драчливые соседи. Выросли вместе, выучились вместе, работали бок о бок. Ближе Джиона у Рёна не было никого. Поэтому, когда друг нагнал его на улице, уже остыл.

– Вырвалось. Извини.

Джион развернул Рёна в обратную сторону.

– Ничего. Нам туда. На Юми уже ждет.

На Юми, в темных очках, невысокая, тоненькая как ива, стояла у кафе и оглядывала прохожих. Волновалась, топталась на месте, часто смотрела в свой телефон. Прятала его в сумочку и опять доставала.

– Господин! – увидев Джиона, обрадовалась. Приметив рядом с ним еще одного человека, насторожилась.

– Это мой друг, я о нем говорил. Шин Рён, – Джион вытолкал Рёна вперед. – Мы работаем вместе.

Рён нагнул шею.

– Здравствуйте.

– На Юми, – Юми протянула руку, которую Рён аккуратно пожал и быстро отпустил. Не нравились ему эти иноземные манеры, которые молодежь перенимала, насмотревшись телевизоров. Считал, что чем меньше контактов, тем меньше людей влезут в его пространство.

– Вон Джион, – еще раз назвал себя Джион и с удовольствием сжал тоненькие пальцы девушки. Протянул руку, приглашая пройти в кафе. – Пообедаем?

Сделав заказ, Юми покрутила в руках визитку Джиона.

– Господин…

– Можно по имени, – Джион улыбнулся. – Чувствую себя стариком, если честно. Мне тридцать два года.

– Вон Джион-щи? – недоуменно уточнила Юми. Джион отреагировал сразу, показав свою ямочку на щеке. – Ладно. Хорошо. Вы тогда сказали… – Вздохнула тяжелее. – Что знакомы с братьями Джу.

– Си У и Си Ву, – подтвердил Джион. Рён уставился в свою тарелку, избегая изучающего взгляда девушки, и возил там палочками. Но не в силах был скрыться от толкания коленом под столом, означающего, судя по силе, просьбу принять участие в беседе. – Я созвонился с ними. У них свободный вечер сегодня, приглашают поужинать вместе.

Юми вскинула заблестевшие глаза на довольного Джиона.

– Правда? – воскликнула. – Мне нужно спросить у мамы.

– Можем сделать это сейчас, – предложил Джион. – Мы возвращаемся в офис. Ваша мама – наш директор, узнал ее по машине, на которой вы уехали тем вечером.

– Ну надо же! – обрадовалась Юми. Расслабилась, услышав, что незнакомцы не такие уж и неизвестные. Если мама их наняла, значит, вполне порядочные люди. – Мир тесен. Но… Не получится. Она уехала в Поханг. Ой… – и прижала ладошкой рот.

* * *

Он изменился. И очень сильно. Постарел, похудел, со щек свисала кожа, веки набрякли. Руки покрылись морщинами. Хотя едва отпраздновал сорокадевятилетие.

Мин Мэй постаралась скрыть ужас при виде мужа, которого не видела восемнадцать лет.

– Му Хён…

Решетка между ними холодила ладони. Охранник напомнил, что трогать преграду не следует, и Мин Мэй скользнула по ней пальцами, опустила их перед собой на стол.

Му Хён смотрел куда угодно, только не на супругу.

– Му Хён! – позвала Мин Мэй. – Посмотри на меня.

– Ты не изменилась, – глухо проговорил заключенный. – Такая же. Красивая и мягкосердечная. Много воды утекло, всякой разной, но только не в твоей реке, Мэй. Так зачем приехала? Решила просить развод, наконец?

Мин Мэй на миг прикрыла глаза, борясь со слезами.

– Нашей дочери уже восемнадцать. Она красавица, Хён. Умница, в этом году заканчивает школу. Хочет поступать в Сеульский, на архитектуру. Как ее отец.

– Неблагодарная специальность. Ты ведь тоже закончила архитектуру?

Мин Мэй кивнула и дотронулась кончиками пальцев до бортика, выше которого вырастали железные прутья. Подождала, но замечания охранника не последовало. На серые стены смотреть не хотела, они нагоняли жути. Темные, какие-то мрачные; и это должны видеть люди, и так лишенные надежды.

– Да, закончила. Давно уже, мне помогли люди из Сихвы оплатить учебу. – Попробовала улыбнуться, мышцы свело. – Невероятно отзывчивые люди.

Му Хён наклонился вперед так резко, что охранник с той стороны решетки схватился за дубинку.

– То, что написала в письме – Мэй, что это означает?

Мин Мэй глубоко вдохнула.

– Наш офис участвует в конкурсе. Проектирование моста в Йоджу. Хён, я взяла за основу тот самый проект.

– Какой проект? – прохрипел Му Хён, бледнея.

Мин Мэй ответила долгим взглядом.

– Я изучила его вдоль и поперек. Тот, что был в твоих вещах. Черновые записи, над которыми ты работал дома. Хён! – чуть качнула головой, видя, что муж выходит из себя. – Подожди, выслушай. Там все верно, я проверяла и так и этак. Не только я, но и наши специалисты. Мы все пришли к выводу, что этот проект спокойно пройдет государственную экспертизу. И…

– Перестань! – процедил Му Хён, вскочив со стула. Охранник моментально оказался за его спиной, на что заключенный внимания не обратил. Он уже кричал, рвясь к перегородке: – Брось эту затею немедленно! Что за бумаги ты обнаружила?

– Я докажу, что проект был идеален! – торопливо говорила Мин Мэй, вклиниваясь между словами мужа и выкриками охранника. – Что он не содержал ни одной ошибки! Тебя выпустят, Хён, слышишь?

Его увели. Уволокли, скорее, под руки, а Му Хён старался зацепиться пятками за порог и все не отпускал ее взгляда, полного слез. Мин Мэй, оцепенев, смотрела на закрытую дверь и прислушивалась к отдаляющимся звукам, топоту. Смаргивая теплые капли, оттирая щеки, все ждала, что тот человек, что пропустил ее внутрь комнатушки, скажет хоть что-то, попеняет, что так растревожила заключенного, но охранник красноречиво открыл дверь, тем самым дав понять, что время для свидания вышло.

Садясь в машину, Мин Мэй пожалела, что не взяла с собой водителя. Потом вспомнила, что не могла его взять, иначе весь офис гудел бы, строя догадки. Не исключено, что слухи о встрече с преступником донеслись бы выше, до ушей президента ЮНИМ Групп, а в совете раздулся бы скандал с подачи склочного акционера Юн Кан Тэ, хватающегося за любую возможность очернить директора Сеульского офиса.

Сидела в машине, держась за руль. Руки дрожали сильно. И вовсе не реакция Му Хёна на ее работу была тому виной.

Потрясена. Убита видом мужа. Все то время, пока не видела его, жила в своем замкнутом мирке на трех человек: она, Юми и Му Хён, которого мысленно отправила в командировку и терпеливо ожидала его возвращения.

Оглушена, растерялась, поняв, что тот человек, которого увидела, ей незнаком. Не ощущалось близости, не хотелось броситься ему в объятия. Как одноклассник, с которым учились вместе, а потом разъехались, через много лет встретились и встали столбом, кроме приветствия и не зная, что спросить. Желая побыстрее распрощаться.

Задавалась вопросом, чем они занимались вместе? О чем беседовали или молчали? Не могла вспомнить ничего, кроме одного момента у Сеульской телебашни. Может, согласись он раньше на встречи, такого отчуждения не случилось бы.

Домой попала под самый вечер. И устало улыбнулась дочери, бегавшей по гостиной.

– Собралась куда-то?

– Мама, – Юми забавно сложила перед собой руки. Мин Мэй оглядела ее наряд, явно не предназначенный для домашнего отдыха. – С тобой работает Вон Джион? Высокий, каштановые волосы до ушей, глаза такие, как миндаль. А, – подняла палец вверх. – Точно, у него в ухе серьга гвоздиком.

Мин Мэй попыталась вспомнить уши инженера Вона.

– Возможно. Новенький. Они с товарищем из Кванджу приехали.

– Точно! – встрепенулась Юми. – С ним был его друг. Шин Рён. У него волосы черные, до воротника. И что-то с глазами, неестественно большие. И такой…

Этого Мин Мэй запомнила намного лучше.

– В чем дело? – спросила суховато.

– Они с братьями Джу дружат. И пригласили на ужин с ними. Сегодня. Можно?

Против воли Мин Мэй нахмурилась. Потом вспомнила свою просьбу, озвученную совсем недавно. Затем понаблюдала, как разочарованно Юми поджимает губы и отводит взгляд. Плечи сразу опустились, словно яркий пиджак вдруг налился тяжестью и придавил ее к полу.

– Понятно, – проговорила Юми.

– Недолго. И позвонишь мне, я заберу тебя, договорились?

Юми подумала, что ослышалась, недоверчиво мотнула головой.

– То есть…

– Иди, иди. Си У и Си Ву – как можно упустить такой шанс? – шутливо Мин Мэй сделала вид, что вот-вот взъерошит волосы, тщательно уложенные и подкрученные на концах. – За тобой заедут?

– Мы договорились встретиться у фонтана, – Юми поразилась тому, что мама знает имена ее кумиров. – Мама!

– Пусть напишут для меня что-нибудь в твоем блокнотике, – попросила Мин Мэй. Юми подхватилась с подлокотника дивана и помчалась к двери, а мать, глядя на нее, почувствовала себя древней старухой, одной из тех, что сидели в Сихве и грелись на солнышке, как растения. Ничего не желая и ни о чем не мечтая. Их жизнь замедлялась, и они знали об этом.

Сорок один, с тоской подумала Мин Мэй. Ей сорок один год. Еще так долго до конца, что же ей делать все то время? Заново привыкать к мужу?

* * *

Бар, в который Джион привел Юми, более походил на собрание одноклассников. Казалось, все друг друга знали, перекрикивались через головы, перебрасывались бутылками, стучали один другого по спине, если хотели что-то сказать, и вообще не соблюдали никакой субординации. Бармен, взрослый аджосси, смеялся, когда молодые парни звали его старым пнем и принимались спорить на равных.

Джион усмехнулся, глядя на ошеломленную девушку.

– Они там, – указал на столик у стены. Проходя мимо компаний, здоровался, жал руки, хлопал по плечам.

– До Юн! И ты здесь! – воскликнул здоровяку, под которым стул трещал.

– Вот, – здоровяк развел руками и чуть не смахнул со стола бутылки. – Отпуск, приехал посмотреть на этих оболтусов, – кивнул на братьев Джу. Юми заморгала и ею сразу заинтересовался: – А это кто?

Джион качнул головой.

– Фанатка. Как раз тех оболтусов, так что…

До Юн расхохотался. Точно обвал случился. И вернулся к своей компании.

Юми побоялась спросить, что это за место. Сжала телефон в кармане и начала думать о том, что зря согласилась идти.

– А господин Шин? – осмелилась спросить. Джион наклонил голову.

– Весь в работе. – Остановился перед столиком, толкнул ногой развалившегося Си У и тот быстро выпрямился. Его брат откинул назад волосы и блеснул глазами. Встал.

– Госпожа На? – поклонился, незаметно спихнул ноги брата на пол и отодвинул стул. – Вон Джион рассказывал о вас. Присядете? Что пить будете? Вы любите токпокки? Простите моего брата, репетировал всю ночь, теперь спит на ходу.

Си У, разобрав, что речь о нем, обиженно надул губы.

– Вот и нет! Госпожа На, у нас через месяц концерт, не хотите ли…

Юми, казалось, не дышала, садясь. Слушала, смотрела, внимала каждому слову. А Джион вспоминал этих же звезд в детском доме.

Как и надеялся, братья Джу свое дело сделали, очаровали На Юми и притушили всю ее недоверчивость. Теперь он не выглядел хвастуном в глазах девушки и мог рассчитывать на продолжение знакомства. Только вот у него самого что-то не складывалось. Как ни улыбался, как ни рисовался, не впечатлил дочку директора. Заинтересованность в себе обычно чувствовал, только не сейчас и не со стороны Юми. Аджума с кухни, казалось, смотрела на него с большей теплотой, чем его спутница.

– По-моему, она запала на тебя, – уведомил Рёна, возвратившись домой. Стоило тому выйти из ванной комнаты, как и огорошил товарища.

– Не говори ерунды, я не смотрел на нее вообще.

– Тебе и не нужно этого делать. Твое лицо…

Рён накрыл голову полотенцем и убрался обратно в ванную.

Вернулся.

– Директор Ли точно навещала мужа. Втайне. И ее поездка связана с чертежами. Голову дам на отсечение. Столько лет они не общались. То есть… Общалась только она, с той стороны все игнорировалось, а тут этот конкурс. И ты только вдумайся – за основу она взяла провальный мост! Вот только… пока я вижу, что расчеты идеальные. Тот, кто их делал – он гений.

– Рён…

– И все же… Что-то не так с этим проектом, – продолжил Рён, начиная наматывать круги по комнате. – Из-за него пересажали кучу народу, и… В тот вечер Санг Ши Ву отключился прежде, чем разболтал. Нужно выяснить.

– Прямо спросишь? – Джион сдался и принял факт, что ничего иного в мозгах товарища нет, кроме того моста. – Покажешь, что он тебя беспокоит? Так, что готов сидеть над разгадкой днями и ночами?

Рёна хватило только на шипение. С размаху свалился в кресло, схватил со стола бутылку пива. Повертел ее в руках, поставил обратно, не став открывать.

– Мы оба остались без семей, – отчаянно выдохнул. – Мы оба выросли среди чужих людей! В то время как могли бы… Могли бы… – царапнул ногтями обивку кресла. – И все из-за кого, хён? Нам… Всем сообщили, что виноваты два человека, архитектор и инженер. Но что я вижу??

– Что ты видишь? – обозлился Джион. – Что одна умная особа, отучившись, доработала чертежи? – Не заметил, как начал кричать. – Ты мог бы сделать то же самое, как и я! Да любой болван, имеющий хоть каплю мозгов и соображалки, зная, где ошибка, исправит ее!

Рёну не удалось сесть ровно, спина согнулась, как сломалась. Уронил голову на свои же колени, руки свесил до самого пола.

– Что же мне делать? – прошептал. – Что, хён? Направляясь сюда, я был твердо уверен, что месть станет сладкой. Но пока что она горчит так, что зубы сводит и горло перехватывает. А вдруг… Ли Мин Мэй ничего не правила? Вдруг это настоящие чертежи ее мужа, а в те, что были отданы следователям, кто-то влез?

Джион стиснул зубы.

– Мы будем делать то, что и задумали. Только герой у нас сменится. Раз эта девочка запала на тебя, то ты и станешь объектом ее обожания.

Рён крепко зажмурился. Убеждая себя, что сможет. Понял, к чему клонит друг.

– Я не смогу, – вырвалось у него сдавленно.

– Клубнику помнишь? – негромко спросил Джион. Додавливал безжалостно. – Я вот помню. Сколько упорства нужно, чтобы ее вырастить и не облажаться нигде?

* * *

Юми облегчила задачу, заявившись в офис после школы. Всех здесь знала, всем улыбалась. Даже начальник Чхон расцвел и тут же предложил что-нибудь вкусненькое. Идти за этим пришлось, само собой, первому подвернувшемуся под руку, а им оказался Рён, над монитором которого начальник нависал.

Джион скрыл довольную улыбку, а Рёну захотелось столкнуть его со стула. Но вместо этого вежливо показал, что уже несется в ближайший магазин, бесшумно отодвинул свой стул.

– Я с вами схожу, – предложила Юми.

Радость Джиона можно было начинать черпать с его лица большой ложкой.

– Расскажете мне по дороге, как познакомились с братьями Джу. Они упомянули, что вы давние товарищи, – попросила Юми.

– Госпожа На…

– Идемте, – Юми улыбнулась Рёну. Тому пришлось натянуть ответную улыбку. Хоть какую. И последовать за ней.

Не успели они подойти к лифту, как оказались в пределах видимости секретаря Пак.

– Юми, – одна из ее бровей указала на кабинет директора. Юми вздохнула.

– Шин Рён-щи, я недолго. Подождете?

Вид матери на работе вызывал у Юми благоговейное почтение. Она ей напоминала королеву, в присутствии которой нужно опустить голову и только отвечать «да». Смущала немного.

– Юми, почему ты здесь? – спросила Мин Мэй. – Из-за этого парня? Вон Джиона, с которым гулять ходила?

Спокойный вроде молодой человек, вежливый и работящий, как доложил начальник Чхон. Снимает квартиру в том же районе, что и она сама. Денег, должно быть, хватает.

– Мама. – Юми переменилась в лице. – Вообще-то… Нет. Вон Джион-щи веселый и… Но нет, конечно. Он мне не нравится. То есть…

– А кто нравится? – тихо спросила Мин Мэй.

– Его друг, – с готовностью ответила Юми. Мин Мэй быстро улыбнулась.

– Он талант, – выдала неожиданно для себя. – Не пропадет нигде. Начальник Чхон не нарадуется на нового сотрудника, говорит, за пятерых может работать.

Что заставило ее так быстро протараторить хвалу этому человеку, сама не поняла. Прикусила язык. Юми удивленно смотрела на нее.

– Э-э… – отреагировала, не зная, что и сказать.

– Все, иди. Мне работать нужно.

Юми постояла немного, пока мать шелестела бумагами.

– Мам, можно спросить? Почему секретарь Пак работает у тебя? По-моему, кроме нарядов и косметики ее мало что интересует.

– Пак Са На? – рассеянно отозвалась Мин Мэй. – Вводит народ в заблуждение. Она слишком умная. А в таком виде ее никто всерьез не воспринимает.

Выходя из кабинета, Юми глянула на Са На. Потом еще раз. Обернулась уже, заворачивая за угол: Са На невозмутимо жевала жвачку и накручивала на палец прядь волос.

Украдкой покосилась на идущего рядом мужчину и выбросила секретаря Пак из головы.

– Шин Рён-щи, – обратилась к нему. – Вы тоже из Кванджу?

Рён кивнул. Спохватившись, подтвердил вслух. Пропустил в лифт девушку, зашел сам, нажал на кнопку.

– Вон Джион-щи сказал, что вы все дружили в детстве. Жили в одном дворе?

– Вроде того, – уклончиво ответил Рён. – Госпожа На…

– Можно просто Юми, – ярко улыбнулась девушка, а Рён против воли засмотрелся на нее. Темные, сверкающие глаза, узенькое личико. Заподозрил бы ее в пластических операциях, вот только видел уже что-то похожее. Существуют такие черты у корейцев, точно знал.

– На Юми-щи, – послушно повторил.

– Юми, – настаивала его спутница. – Я много младше вас. Не смущайте меня, Шин Рён-щи.

– Не стану вас смущать, – смирился Рён. Лифт остановился, они вышли, собрали на себе множество любопытных взглядов. – Вы, насколько я понял, родом из Сеула?

Юми рассмеялась и покачала головой.

– Нет. То есть, отец отсюда, а мама с западного побережья. Мы там жили, пока я училась в средней школе. Старшую оканчиваю здесь. Маме предложили работу, поэтому мы переехали.

– Это вам еще три месяца и…

– Сеульский университет, – Юми засветилась, даже подпрыгнула. – Так хочется уже получить уведомление, что я прошла тесты!

Рён хмыкнул. По улице гулял легкий ветерок, приятно обдувал шею.

– Куда собираетесь?

– Как мама. Как папа. На архитектуру.

Ей показалось, или знакомый замолчал как-то иначе. Повеяло холодком. Он ускорил шаг. Поэтому, догнав его, Юми спросила прямо:

– Вам не по нраву эта специальность? Но ведь вы сами имеете такой диплом.

Рён приметил магазинчик и повернул к нему.

– Прошу прощения, Юми-щи. Просто я должен быть на работе, поэтому тороплюсь. Поймите, пожалуйста. – Помолчал, придержал дверь, сначала выпустив аджуму с пакетами, потом пропустив внутрь Юми. – Может… – Язык не поворачивался. – Может… – Прикрыл глаза. Ну не лежала у него душа совершенно к этой девушке, как бы красива она не была. – Вечером, после работы? Не против сходить фильм посмотреть? Мой друг отказался, а у меня два билета.

– С радостью! – удивленный взгляд Юми коснулся неподвижного лица Рёна, уставившегося на витрины: боялся, что ли, что откажет? А две молоденькие продавщицы, засуетившиеся при виде посетителя, заставили вздернуть подбородок. Интересно, слышали они, что ее пригласил в кино тот, об кого они стачивали глаза?

– Вот и отлично, – быстро выдохнул Рён. – Так, что из вкусненького вы хотите?

Набрав полные руки пакетов, они возвращались в офис. Юми – в мечтаниях, Рён в гробовом молчании. Поднявшись в кабинет, не успев сложить угощения на стол, получил сообщение от начальника, что его вызывает директор Ли. Юми села пить кофе.

Рён направился к директору. Взгляд секретаря Пак ему не понравился.

Постучав, услышал приглашение зайти. Посмотрел на директора Ли. Нахмурился.

– Что-то не так, инженер Шин? – осведомилась Мин Мэй.

– Простите… Нет, все в порядке. Вы звали? По поводу проекта…

– По поводу моей дочери, – прервала его Мин Мэй. Рён насторожился. – Буду с вами откровенна – она у меня одна. Я растила ее без отца. И Юми – все, что у меня есть. – Директор встала, двумя руками уперлась в бумаги на столе. – Инженер Шин, хочу сразу предупредить об играх и прочих неприятных вещах. Вы намного старше ее, поэтому думать должны именно вы.

– Я понял, директор Ли, – глухо отозвался Рён. Отвратительное ощущение, она вынуждала его оправдываться. И еще более ужасало то, что он сам хотел остаться в ее глазах чистым.

Мин Мэй села обратно. Она понимала, что это было слишком, но уж чересчур ярко сверкала Юми, того и гляди сгорит.

– Это все. Вы умный человек, я рада.

Рён прикусил губу. Бросил быстрый взгляд на директора. Узенькое лицо, вытянутое. Совсем как у Юми. Или Юми переняла ее черты.

Мин Мэй вздернула брови, заметив изучение.

– Простите, – поторопился сказать Рён и вышел из кабинета.

Весь горел, как факел, прижал к ушам ладони. Уронил руки, споткнувшись о прищур секретаря Пак. Находиться среди людей не мог, не сейчас. Ему нужно было успокоиться.

Мысль о раковине и воде отмел сразу, в тех местах происходила нескончаемая текучка, поэтому по лестнице поднялся выше, на крышу. Открыл дверь, зажмурился от ударившего в глаза солнца. Сделал шаг, другой. Различил шепот. Потом что-то вроде причмоков. Снова шепот. Что-то о коте.

– Есть кто-нибудь? – крикнул вдаль. Звуки прекратились. – О Господи… – Не жаждал узнавать, кто и чем тут занимался. – Я ушел! Продолжайте, пожалуйста!

И преувеличенно громко закрыл дверь. Все-таки раковина и вода.

В отделе по возвращении не оказалось половины состава.

– Жарко, – объяснил свой мокрый вид. Джион поднял глаза, опустил их. Видно было по нему, что не в духе. Джи Су увлеченно тыкал в телефон, пользуясь свободной минуткой.

– Секретарь Пак, – сказал так многозначительно, будто Рён должен был сразу прозреть.

– И что? – не понял Рён. Ши Ву закатил глаза. Джион сполз по стулу еще ниже и воткнул в уши наушники.

Вернувшись, начальник Чхон глянул на Рёна так, будто готов был его придушить, и только разница в весе его останавливала.

– Вот! – уронил перед ним на стол папку толщиной с кулак. – Изучи, и жду предложений по опорам. Не тяни, завтра-послезавтра чтобы было готово.

– Да, сонбэним, – обреченно ответил Рён. И кто только его дергал за язык по поводу кино; минус три часа времени.

5.

– Юми телефон обрывает. Но есть еще ее мать.

– Отстань.

– Все отлично, только нужно чуть ускориться.

– Утихни.

– Понятно, что сложно, но дочка вряд ли сорвется. Берись за мать. Ей без конца названивает кто-то, цветы эти по всему этажу… Как бы не увели…

– Заткнись, хён! – заорал Рён, приходя в бешенство. – Заткнись, понял? Со своими инструкциями и советами! Не могу избавиться от чувства, что живу в каком-то публичном доме, а ты – мой сутенер! С утра до вечера одно и то же… Только и думаешь, как бы выгоднее предложить меня. Исчезни!

Рён вскочил с кровати, зло рванул с себя застиранную майку, в которой спал. Разорвал, порезал нитками плечо. Зашипел. Джион наблюдал за актом агрессии, стоя на пороге.

– И куда ты?

– Не твое дело, – огрызнулся Рён. Зашвырнув в стену майку, ставшую уже тряпкой, натянул на себя свободный джемпер, джинсы. – Цветы, черт… Уйди с дороги!

Джион покачал головой. Начал волноваться, переступил так, чтобы закрыть проем.

– Не дури. Ночь. Темнотища, пьяные люди ходят. Беспомощные, заметь, а у тебя такой вид, что зашибешь кого-нибудь. Не хочу тебя искать в полицейском участке.

Плечо болело, подстегивая раздражение; Рён отпихнул Джиона с дороги и тот отлетел к стене. Набычился, оттолкнулся спиной, сжал кулаки.

– Предупреждаю…

Рён молча двигался к двери. Сунул ноги в кроссовки.

Завязывая шнурки, не ожидал, что на него запрыгнут сверху. Ткнулся подбородком в коврик, ободрал кожу. Растянулись оба.

– Слезь, – голос Рёна прозвучал почти мертво. – Я ударю. Я не шучу.

Джион придавил товарища сильнее. Прощупывал решимость? Не хотел отпускать, беспокоился? Разбираться Рён не стал. Оттолкнувшись руками, скинул Джиона, всадил ему локтем в живот и перевернулся сам. Сесть не успел, в лицо влетел кулак. Зацепил губу, потеплело. Резь пришла позже.

– Хён! – зарычал Рён, слизывая кровь. Джион смотрел исподлобья, всклокоченный, потирая ушибленный живот.

– Избив друг друга, мы ничего не решим! – выкрикнул он, на деле пугаясь того, что сотворил. – И, сам подумай, предполагалось, что эту роль исполню я! Ты хоть раз видел с моей стороны истерики по этому поводу? Нет? И не увидел бы! Но так вышло, что Юми я не интересен! План составляли вдвоем, да и ты был на все согласен, помнишь? Как сидели в темноте, в том детском доме? Помнишь?? Наши слезы, обещания еще не забыл? Так что ты ноешь теперь?

Смуглый Рён побелел как стена, пока Джион задыхался, перетряхивая его память. Не показал, насколько уязвлен словами, расшатан неопределенностью. Появилась тень сомнения на лице. Сделался вялым, поднял руку, уронил ее на колено.

– Они неплохие люди… – убито вымолвил. Так ли был прав тогда, в той темноте?

– Плохие, хорошие… – процедил Джион. – И мы плохими не были, а вон как вышло! Мой отец…

– Знаю, хён, – прошептал Рён, окончательно стихая. Утер струйку крови, стекающую по подбородку. – Знаю. Однако…

– Никто не заставляет тебя спать с ними! – Джион облизал пересохшие губы. Весь трусился, как эпилептик. Впервые у них случился разлад такого масштаба, вызвавший настоящую панику. А ведь знал, что Рён не подходит на роль соблазнителя: слишком глубоко вбиты в него моральные установки, и он отчаянно стремился избежать того, что им противоречило. Однако, вынудил его, а теперь не знал что делать; только уговаривать, наверное. – Намеков, слухов будет достаточно. Переругай их, перессорь. Ли Мин Мэй и На Му Хён до сих пор женаты, любят друг друга безумно. Неслась к нему среди рабочего дня через всю страну, только шины визжали. Так пусть он разочаруется в жене. Дочь возненавидит мать. Мы лишились семей, и я никак в толк не возьму, почему у того пса, который виноват во всем этом, она все еще есть?

Рён заторможенно ощупал голову, тогда Джион испугался еще сильнее. Того, что губой не обошлось. Но друг просто продрал пряди, вытащил на свет руки, испачканные в той же мере, что и минуту назад. Стало чуточку легче.

– Ты испортил мне джемпер.

На груди Рёна расплывались красные пятна, впитывались толстой пряжей. Странные кляксы уродливой формы. Будто не губу разбил другу, а зацепил сердце. Джион протянул руку, стараясь не смотреть на них.

– Вставай. Я постираю.

Рён прикрыл глаза и привалился к двери. Ноги распрямил, занял весь небольшой коридорчик. На поданную руку внимания не обратил, ушел в себя.

До чего он доковырялся в своих размышлениях, Джион так и не понял. Но бить его товарищ раздумал. Посидев так, тяжело поднялся, отряхнулся. Взялся за дверную ручку.

– Куда ты тащишься? – безнадежно скрипнул зубами Джион. Сунул руки в карманы штанов, уже не помышляя остановить Рёна силой.

– Подышу. Мне надо. Воздух и тишина. Никаких глупостей, вернусь скоро, не переживай.

Рён ушел из дома. В ночь, темную, как его самоуважение.

Ветер подхватил его сразу, как вышел на улицу, и потащил, подгоняя в спину, продувая насквозь одежду. Гудел проводами над головой, швырял горстями листьев, пытался оторвать его волосы. Рён брел куда-то, не разбирая дороги. Все думал, думал. То в одну сторону клонился, то в другую. Подбородок опух сбоку, трогать было больно, но упрямо вдавливал в него палец.

На секунду представил, как делает то, что ранее посоветовал Джиону: покупает билет в Кванджу и уезжает. Оставляет все как есть. Насладился глотком свободы. Которая мгновенно разбилась об обещание, данное хёну. Если б ситуация была безнадежна, так бы и поступил, но кое-что еще поддавалось пересмотру. Попробовать хотя бы обелить имя второго человека, упрятанного за решетку – это сделать он должен был. Получить доказательства того, что Мин Мэй подправила чертежи. Что проект принадлежал руке ее мужа, а никак не инженеру Вон У Раму, отцу Джиона. Спустя столько лет требовать нового рассмотрения дела было безумием, но они сделают это.

Вопреки опасениям Джиона пьяных толп не попадалось. Всего лишь один человек, с которым столкнулся в каком-то проулке, таком узком, что не разошлись в стороны.

Какой-то аджосси, вроде в своем уме, только грязный очень. Оглядев себя, Рён вздохнул: не слишком-то и отличался от дяденьки.

– Доброй ночи вам.

Старичок вытянул шею. Оживился. Подпрыгнул, а за спиной у него звякнуло стекло. Приглашение, что ли, подумал Рён.

– Не спится? – участливо спросил дяденька.

– Не спится, – подтвердил Рён.

– Есть хочешь?

Первым порывом стало отказаться; незнакомые дворы, незнакомый человек, ни фонаря, ни камер. Рён уже рот открыл, подыскивая слова. Тонкая пленочка на губе в тот момент опять лопнула.

Вытираясь рукавом джемпера, вспомнил вдруг себя, свое желание разделить с любой живой душой тоскливую темноту. К тому же, сколько шел, больше не встретил никого, даже кошки. Судя по всему, аджосси на самом деле не с кем было поесть. Или что там у него грохотало в сумке на спине.

– Почему бы и нет? – сказал. Не впервой ему сидеть под заборами, поджав под себя ноги, и жевать лапшу, сухую за неимением кипятка.

– Иди за мной.

Рён пошел. Куда – и сам не знал, старался только не потерять из виду шустрого дяденьку, прыгавшего то за один угол, то за другой. В итоге после получаса петляний остановились они у гаражей. Один в ряду светился изнутри полоской света, туда аджосси и двинулся. Поковырял ключом, проскрипел петлями, отворил створку, пригласил Рёна пройти внутрь.

– Холодно, – сказал, потер руки. – Включил бы обогреватель, только нет его у меня.

Над потолком покачивалась лампочка и Рён получил возможность рассмотреть своего спутника. Лет шестидесяти, побитого жизнью и чрезмерными дозами алкоголя. Но какого-то душевного, с добрым лицом.

– Дедушка, – начал Рён. Видно было, что человеку и самому есть нечего, а он еще кого-то подобрал. Дяденька копался в своей сумке, которую снял со спины, и только кивнул, что слышит. – Дедушка, может, я пойду?

Аджосси достал подгнивший огурец, повертел его, подняв к потолку, после чего пожевал губу.

– Насколько сильно ты хочешь есть?

– Не настолько сильно, – быстро откликнулся Рён, тоже разглядев угощение. – Могу и воды попить. Не из канализации она у вас, надеюсь?

Аджосси расхохотался.

– Погоди, – сказал, отсмеявшись, и закряхтел, разгибая колени. – Лапшу принесу. И стаканчики.

Ладно, подумал Рён. Лапшу сложно сгноить, если она запечатанная. Ну, либо, отравится и полежит в больнице, что тоже сгодится: приведет в порядок мысли.

Аджосси сходил в угол, вернулся с двумя чашками лапши и двумя рюмками. Подвинул низенький столик, сгрузил все на него.

– Сейчас, – сказал и опять ушел, уже к стене, оттуда приволок крохотную плиту. – Воды погреть, – объяснил и водрузил на нее железную миску с водой, пока Рён отрывал крышки с упаковок, доставал приправы. – Знаешь, а ведь я давно уже не ел ни с кем. А пакетики для меня открывали последний раз… Вспомнить бы…

Рён высыпал травки поверх сухих спиралей. Старику, себе. На столе рядом стояла уже наполненная рюмка, которую взял без возражений. Посмотрел только на бутылку, но что в ней – определить не смог. Ни одной этикетки и форма необычная.

– Водка.

Рён опрокинул в себя жидкость, моментально выбившую слезы. Поперхнулся, сглотнул. Облизнул защипавшую губу.

– Огонь.

– Ага, – удовлетворенно поддакнул аджосси и тоже выпил. – Вода кипит.

Пока лапша настаивалась, изучал своего гостя.

– Чего по ночам ходишь? Один и побитый? Деньги, в них беда?

Рён качнул головой и протянул аджосси палочки. В горле першило и, подозревал, перец в еде ситуацию не улучшит. Но вливать такой градус в голодный желудок тоже не хотел, поэтому принялся есть.

– На работе проблемы? – продолжил угадывать хозяин и сам себе ответил: – Нет, не похоже, что трясешься от страха, скорее, рвет на части, не можешь совладать с собой. Девушка?

Рён уже подавился, схватил рюмку запить, вспомнил, что там. Замер с поднятой рукой, а проницательный дяденька улыбнулся себе под нос.

– Ну кто же еще, – сообщил своей лапше, – может молодого красивого мужчину заставить страдать скудоумием?

Рён продышался.

– Это не так!

– Ты пей, пей, – подвинул аджосси ему рюмку. Ничуть не впечатлившись негодованием, покивал. – Пока мозг не отключишь, не сообразишь, что на сердце.

– Не девушка это вовсе! – Рён поразился, откуда у этого человека уверенность такая в чужих чувствах. – Аджосси! У меня ее нет даже!

– А хочется? – хитро прищурился старик. Рён моргнул.

– Что?

– Бесишься, потому что не можешь ее получить? На другого заглядывается? Или смелости не хватает подойти к ней? – Дяденька цыкнул и наполнил рюмки заново. – Я так долго сомневался, что вот, – обвел рукой гараж, – один остался. Ни жены, ни детей. Ни дома, брату оставил. И лет уже… Осталось только фантазировать, как бы все сложилось, разберись я в себе вовремя. Пей, пей.

Какая девушка, вяло подумал Рён, проглатывая огненную воду. Юми, что ли? Да и не думает о ней вовсе. А если и думает, то только вину ощущает и пытается отвязаться от образа директора Ли. Хотел было сказать это, но аджосси смотрел на него с состраданием и протягивал очередную рюмку.

Водка оказалась той еще мерзавкой.

Очнулся Рён от того, что между ребер что-то больно кололо. Пошарил рукой, отыскал бутылку. Отодвинул ее. Поморщился, пытаясь вспомнить, как оказался на полу. Уронил голову набок, встретился с посапывающим дяденькой. Тогда только похолодел.

Который час, была первая мысль.

Хён меня убьет, мелькнула вторая.

Рён сел рывком. Схватился за голову, его едва не стошнило. Замер, пережидая муть и стук в висках. Во рту стоял отвратительно гадкий привкус, воды поблизости не наблюдалось. Только еще одна бутылка, от вида которой захотелось лечь и умереть.

Сфокусировал взгляд на той стене, где должна была быть дверь. Пригляделся, прищурился – темно. Стоило встать на колени, как голова раскололась. К выходу Рён пополз, утыкаясь лбом в щебень для устойчивости.

– Спасибо, – просипел, опасаясь обернуться и потревожить хрупкое равновесие внутри. – Аджосси, я пойду.

Рассвет он встретил, трясясь у стены как пропойца со стажем. Судорожно хватая ртом воздух и озираясь в поисках воды. Ранние прохожие отводили глаза, торопливо пробегая мимо, а он все смотрел на них, на их спины, и молился об одном звоночке. Попытался представить свою реакцию на такое существо, встреченное спозаранку, но думать об этом было тошно. Тогда сполз, сел на землю в надежде, что ему хоть скорую помощь вызовут. Куда-то идти самому сил не было.

Сидел так, периодически проваливаясь в прострацию, пока не сжалилась одна из уборщиц улиц. Позвонила по указанному номеру и попросила забрать человека.

* * *

Мин Мэй очень быстро вычислила, что бегали они с инженером Шином в одно время, и с некоторых пор высматривала его на той беговой дорожке. Даже дочери сказала об этом, раз уж ей так понравился молодой мужчина. Юми, правда, обняла крепче подушку и посмотрела на маму так, что больше предложений проснуться пораньше не поступало.

Он никогда не пытался пересечься с ней маршрутами и, насколько видела, был в наушниках. Так что подозревать работника в том, что красуется, оснований не было. Бегал да и бегал, целиком занятый собой; Мин Мэй просто отмечала, что он был. Только вот, впервые не увидев знакомую фигуру с полотенцем на шее, встревожилась.

Привыкла, подумала. И фыркнула. Как к скамейке, которую вдруг убрали с обычного места. Да, сказала себе, точно так и есть.

И все же, направляясь на работу, несколько раз превысила скорость. Отругала себя.

На парковке, выйдя из машины, нос к носу столкнулась с Юн Кан Тэ, очевидно, поджидавшим директора немало времени. Выглядел один из акционеров ЮНИМ Групп откровенно разгневанным. Явился даже без обычных своих цветов, дешевого способа выставить Ли Мин Мэй легкомысленной особой с толпой поклонников.

– Господин Юн, – поздоровалась Мин Мэй, глянув на часы: не опоздала. Тогда улыбнулась свободнее. – Нас не предупредили о вашем визите…

– Директор Ли, – процедил Юн Кан Тэ. Грузный, невысокий и сварливый, не скрывал своего отношения к выскочке, коей считал Ли Мин Мэй, обошедшей его сына и усевшейся в директорское кресло. – Президент Лим, и не только он, обеспокоен готовностью документации.

– Я направила отчет вчера. – Мин Мэй удивилась. – Мы укладываемся в сроки, в бюджет, так что никаких проблем не будет.

Юн Кан Тэ откинул голову назад. Его надменная ухмылка Мин Мэй не понравилась совершенно.

– Вы наняли двух архитекторов.

Мин Мэй осторожно кивнула, стараясь угадать продолжение.

– Сами не справляетесь?

Мин Мэй улыбнулась шире.

– Господин Юн, таких специалистов упустить я не могла. Когда увидите их работу, вы и сами поймете, что они – ценное приобретение для ЮНИМ Групп.

Юн Кан Тэ подарил ей такую же фальшивую улыбку прежде чем уехать, а Мин Мэй, поднимаясь в лифте на свой этаж, пылала яростью. Знала, что акционер только и ждет, когда она оступится, надеется усадить в ее кресло своего сына. Поэтому в который раз похвалила себя, что послушалась интуиции и приняла в штат двух инженеров, один из которых оказался настоящим бриллиантом по словам начальника Чхона.

Этот бриллиант следовало беречь.

Зайдя в офис, сразу окунулась в атмосферу переглядываний, перешептываний. Нездоровая вещь для этого места, будто что-то скрывали.

– Секретарь Пак? – позвала секретаря. Са На уронила на стол телефон и вскочила.

– Директор Ли! Простите!

Мин Мэй приподняла бровь, когда мимо протиснулись две девушки из отдела дизайна с одинаковым и крайне непонятным выражением на лицах. Подошла ближе к столу Са На.

– Что случилось? – тихо спросила.

– Звонили из головного офиса, – Са На проследила за сотрудницами.

Судя по необычному оживлению, только звонили; ногами не дошли.

– И?

– Напомнили про отчет. Я отправила еще раз

«Как подло с вашей стороны, акционер Юн», – подумала Мин Мэй. Заострять внимание на звонке не стала, да и не в нем дело было, как казалось.

– У нас кто-то заболел?

– Попал в аварию, скорее, – так же шепотом ответила Са На и глазами указала вдоль коридора, как кошка практически заглянула за угол взглядом. – Инженер Шин. Явился в таком состоянии, что даже мне поплохело.

Мин Мэй крепче сжала ручки сумочки. Беречь, напомнила себе.

– Пусть зайдет ко мне.

– Директор Ли…

Мин Мэй уже открывала дверь в свой кабинет.

– Немедленно.

Секретарю Пак ничего не оставалось, как идти в отдел проектирования за инженером, на которого сегодня смотреть было больно, не то что заставлять работать. По пути прихватила стаканчик кофе. Просто так, ведь никто и не просил, но… Подумав, вернулась за вторым.

В небольшой кабинет проектировщиков умудрился втиснуться почти весь сердобольный, также падкий на сенсации люд. Облепили стулья, поверхности столов. Девушки из дизайнеров уподобились мухам и Са На махнула им, сгоняя со стен. Оттуда они перетекли к спинам, закрывающим инженера Шина. Никакого уважения, но разбираться с этим сейчас момент не годился.

– Инженер Вон! – перекричать гвалт было сложно, тогда Са На повысила голос: – Инженер Вон, вы здесь?

Люди зашевелились, расступаясь. Открыли стол и фигуру, согнутую над ним. Двумя руками человек держал голову и пытался смотреть в монитор, тогда как его друг мудрил что-то с пластырем. Рён вяло отмахивался.

– Где начальник Чхон? – секретарь Пак оглядела людей.

– Там, – многозначительно ответил Джи Су и поднял нос к потолку.

– Понятно, – Са На закатила глаза туда же и поставила перед Рёном два стаканчика. – Вам и инженеру Вону. Вы, – посмотрела на Джиона, – успокойте нервы, а вы, – подвинула кофе Рёну, – выпейте, чтобы запах перебить немного. Инженер Шин, вас вызывает директор Ли.

Господи, подумал Рён, совершенно расклеиваясь, что могло ей понадобиться в начале рабочего дня. Встал, постоял, наклонившись над столом. Осторожно дотронулся до опухшего подбородка. И вздохнул. Перекос Джиона, который тот пытался все же скрыть, подтвердил, что за последний час ничего в облике не изменилось.

– Говорил я тебе! – процедил Джион, жестами прося всех разойтись. – Иди в больницу! Нет же! Упертый мул!

Рён поймал сочувственный взгляд секретаря Пак и подумал, что, действительно, лучше бы отравился той водкой, чем предстать вот таким перед начальством.

Вышел в коридор. Челюсть тупо ныла после кулака, на губе то и дело проступала сукровица. Наверное, не раз падал в том гараже, потому что после того, как Джион его забрал с улицы и привез домой, обнаружил, раздевшись, на себе порядочно синяков.

Са На молча протянула салфетку.

– Директор Ли не сказала, по какому вопросу вызывает? – осмелился спросить Рён. Секретарь Пак вздохнула.

Перед дверью в кабинет Рён скомкал салфетку, сунул ее в карман и постучал. Получил приглашение зайти.

– Инженер Шин, – начала Мин Мэй, услышав стук двери. Подняла голову и у нее вырвалось: – О Господи, что с вами произошло?

Рён голову, напротив, опустил.

– Ничего серьезного, директор Ли.

Мин Мэй пораженно смотрела на работника. Попыталась отыскать его взгляд, но инженер окаменел, едва переступив порог. Тогда встала, вышла из-за стола.

– Инженер Шин. – Подошла ближе. – Вы что, на самом деле в аварию попали? Почему вы не в больнице?

Рён постарался дышать поверхностно и в сторону.

– Нет причин там находиться. Я в состоянии работать и…

Мин Мэй учуяла исходивший от него запах. Тяжело вздохнула.

– Пьяная драка?

Среди уксусного букета уловила иные нотки, невольно принюхалась. Поняв, что делает, одернула себя, начала краснеть. Нежелание смотреть ей в глаза невероятно раздражало, тогда нагнулась и заглянула в опущенное лицо.

– Я спрашиваю… – разглядела травмы отчетливее и ахнула, приходя в ужас. Машинально протянула руку, коснувшись ушиба. Рён отступил на шаг. – Что у вас с челюстью? И вы говорите, что вам не требуется медицинская помощь? – вскричала.

Рён удивился так, что поднял голову. Оббежал глазами лицо директора, оказавшееся настолько близко, что различил пульсацию в зрачках. Моргнул. Отошел бы дальше, только позади оказалась дверь; в нее и ткнулся спиной.

– Обычный ушиб. Вы правы, пьяная драка, – быстро сказал, опуская ресницы. Хмурясь все больше. Хотел взглянуть еще раз, но это стало бы подозрительно. – Вам не следует беспокоиться…

– Сядьте! – прикрикнула Мин Мэй, забыв уже, зачем вызывала его. – Быстро!

На миг ей показалось, что он сейчас посмеется над попытками командовать, развернется и уйдет. И все, что она сможет сделать в ответ – это уволить его. Ни уговорить, ни заставить не выйдет. Поэтому повторила медленнее:

– Инженер Шин, пожалуйста, сядьте на диван. Я хочу посмотреть, насколько серьезна была ваша драка. И губа у вас кровит, нужно обработать. Или… Мне вызвать настоящего врача?

Походило на угрозу. Рён помялся, но к дивану все же подвинулся.

– Просто посмотрите?

– Вы боитесь? – в свою очередь спросила Мин Мэй.

– Не то чтобы боюсь, – медленно произнес Рён, подыскивая слова. Пульс определенно подскочил выше нормы, не в силах угнаться за мыслями. – Считаю, что это ни к чему.

Директор Ли вызывала странные ощущения. Ее волнение заставляло что-то сжиматься внутри. Ее голос, напряженный, грозный, пробуждал воспоминания, ту ценность, что прятал ото всех. И лицо, которое запомнилось хуже всего, потому что смущение не позволяло глазеть; но общие черты сохранились в памяти.

Резко выдохнул, сев. Убеждал себя, что это плод воображения. Похожа, она просто похожа. Черты, голос, заботливость. Ведь все женщины такие – только дай кого полечить, человека, котика, без разницы.

Застучало сильнее в висках. Юми, ее дочери, было восемнадцать лет. А жили они с матерью на западном побережье страны, как сообщила. Перед глазами проносились картины забора, добрейшей нуны, протягивающей ему руку. И он сам, парящий от лучика теплоты.

– Инженер Шин, – прозвучал натянутый голос сбоку. Выдвинулся, задвинулся ящик, шаги простучали совсем близко. – С вами точно все в порядке? Странно выглядите.

– Простите, – тупо пробормотал Рён, уставившись в пол. Не узнал себя, так сдавило горло. – Наверное, удар был сильнее, чем думал. В голове муть стоит. Я…

Перед глазами мелькнула рука, и он отпрыгнул в сторону, впечатался в боковину дивана.

– В больницу. Вы правы, – вскочил. Мин Мэй застыла с ватным диском в одной руке и флакончиком антисептика в другой.

– Инженер Шин, – осторожно позвала. Рён споткнулся о ножку дивана, перевернул стул, пятясь спиной. Плечом утер губу, а на белоснежной рубашке заалело пятно. Мин Мэй пугалась все сильнее. – Шин Рён. Успокойтесь, пожалуйста. Хотите воды?

– Нет, – затряс головой Рён. Быть не может. Шансы двух людей случайно встретиться в пятидесятидвухмиллионной толпе терялись где-то ниже нуля, однако…

Попытался дышать ровнее. Хотя бы дышать. О своем невменяемом поведении думать не мог, мысли метались, причиняя вполне ощутимую боль. Похмелье сводило с ума.

Он просто помутился рассудком, от выпивки. В этом и крылась причина галлюцинаций. Придумал, надумал, дорисовал.

Подобрав объяснение своему бреду, Рён смог облегченно расслабиться. Даже выдавил подобие улыбки. Бросив быстрый взгляд на директора, решил, что его все же уволят.

– Ли Мин Мэй…

Мин Мэй изумленно воззрилась на него, тогда Рён сообразил, что сказал что-то не то. Потер лоб.

– Ваша дочь сказала, что вы жили у моря.

Мин Мэй уже нахмурилась, начала поглядывать странно. Антисептик поставила на стол.

– Похоже на сотрясение, – сказала серьезно. – Сядьте, я посмотрю реакцию на свет.

Колени дрожали от такого сотрясения; Рён обошел упавший стул, плюхнулся на диван. Может и правда…

Фонарик ослепил; моментально зажмурился.

– Черт, – простонал, закрываясь руками. Линзы, как мог забыть о них? – Директор Ли, я сносно себя чувствую, правда. Всего лишь похмелье. Могу я вернуться к работе?

Мин Мэй тут же вспомнила, зачем звала его.

– Начальник Чхон хвалил вас. – Воспользовавшись тем, что инженер прислушался, дотянулась до антисептика и отвинтила крышку. – Я бы хотела показать вам одну идею. Посоветоваться. Может… – смочила диск и зависла, разглядывая ранку в углу нижней губы. Нижнюю губу. Потрогала ее ватой.

Рён прислушивался к голосу. С закрытыми глазами, смутно ощущая, что его чем-то мазали: вся нижняя челюсть онемела.

– Больно?

Рён промычал, что нет. Ему стало интересно, как скоро директор Ли угорит рядом с ним. Наклонялась так низко, что чувствовал ее дыхание.

Резко открыл глаза и столкнулся с таким же перепуганным взглядом. Миг они смотрели в глаза друг другу, а потом Мин Мэй отпрянула стремительнее, чем до этого он от нее.

– Все! – выкрикнула. Рён поморщился.

– Спасибо, – прошептал. – Я могу идти?

Мин Мэй бросила порозовевший диск в ведро у стола.

– По поводу вашего совета, инженер Шин.

– Какого совета?

Какого совета, вслед за ним подумала Мин Мэй.

– У вас рубашка в крови.

Рён медленно покрывался холодным потом.

– У вас есть запасная, директор Ли?

Мин Мэй присела на край стола. Крайне странная поза для директора, на что ни один из них внимания не обратил.

– Инженер Шин, – голос ее внезапно стал прохладным. – Езжайте сейчас домой и приведите себя в порядок. Если вам станет хуже, обратитесь в больницу. В таком виде приходить на работу больше не нужно, к тому же я понимаю, что такое плохое самочувствие.

Рён вымелся из кабинета, говорить дважды не потребовалось. Даже не запнулся через порог, захлопнул дверь. На нее Мин Мэй уставилась в растерянности. И снова потянула носом воздух. Морозные нотки, едва уловимые в общем амбре, исходившем от инженера Шина. Давно уже забытые.

Похожим парфюмом пользовался ее муж.

Вздрогнула, соскочила со стола, когда дверь открылась вновь.

– Это я, – Чан Су Мин влетела в кабинет, едва не снеся диван на своем пути. – Этот… Человек караулил тебя на парковке! Я не успела предупредить…

Мин Мэй тяжело опустилась обратно.

– Встретились. Хоть без букетов на этот раз, только с угрозами. Онни, пожалуйста, в следующий раз проследи, чтобы этот человек не подчищал почту.

* * *

Ко времени возвращения Рёна в кабинет начальник Чхон разогнал толпу, внутри остались только сотрудники отдела. Ни одного лишнего человека, если не считать секретаря Пак, занявшую один из свободных столов.

– Директор Ли приказала проследить, что вы ушли отсюда, – сообщила, едва Рён успел зайти. Пожала плечами и встала. – Идемте, инженер Шин, к лифту, я вызвала вам такси.

Рён ошеломленно смотрел в напудренное лицо, с которого, боялся, вот-вот отвалится пласт.

– Я на машине…

– Инженер Вон за рулем, я видела, – Са На угрожающе улыбнулась и указала на дверь. – Берите свой пиджак и спускайтесь, водитель ждет. На случай вашего сопротивления директор Ли разрешила мне лишить вас премии и потратить ее на ваше пребывание в больнице.

Санг Ши Ву прыснул в кулак. Начальник Чхон рассматривал окно.

Рён решил не спорить. Чувствовал себя на самом деле паршиво как никогда. Только теперь похмелье не имело никакого отношения к тому зверю, что скребся внутри.

– Сонбэним?

– Выздоравливай, инженер Шин, – рассеянно отозвался начальник, думая явно не о несчастном сотруднике. Джион помахал рукой на прощанье.

Рёну ничего не оставалось, как спуститься вниз, сесть в такси и ехать домой. Водитель поглядывал на пассажира, однако комментировать ничего не стал; ни внешность, ни тошнотный шлейф, ни вид побитой собаки. Подъехав к нужному дому, не взял даже денег, сказав, что поездку уже оплатили.

Пожилая аджума у лифта ужаснулась повторно, а потом вспомнила, что уже встречала соседа на рассвете. Тогда неодобрительно покачала головой и постаралась, чтобы Рён это заметил. Он заметил.

Зашел в квартиру, закрыл дверь. Постоял, упершись взглядом в стену. Механически скинул одну туфлю, потом вторую. Нащупав крючок, пристроил туда пиджак, лишь бы руки не занимал. Все думал. Думал и не мог поверить, хотя уже поверил. Не мог принять. Не мог понять, как вляпался в такую лужу.

Как она вообще оказалась женой того человека, На Му Хёна. Почему она переехала в Мокпхо, ведь городов в Корее полно всяких разных. Как его самого угораздило из всех автобусов выбрать именно тот, что ехал в Сихву, вдобавок прилипнуть к забору ее дома. И зачем она вышла в тот момент, а он не сбежал. Еще и приезжал потом не раз. Еще и умирал от волнения, придумывая подарки. Исключительно для нее растил клубнику.

– Придурок, – прошептал. – Какой же ты придурок, Шин Рён.

И что теперь говорить Джиону, не знал. И как теперь продолжать врать всем, тоже не понимал. Особенно этой женщине, спасшей его и согревшей в тот момент, когда терял веру в людей. Превращался в одержимого, а нуна взяла и улыбнулась ему, грязному побитому мальчишке. Вымыла, одела и накормила. Просто так. Не побоялась привести в дом неизвестно кого, а ведь он мог быть болен, заразен. Мог оказаться мошенником в конце концов.

Могла ли эта женщина обмануть? Горела отчаянная вера, что нет, не стала бы она подделывать документы. Та нуна, которую знал когда-то, не опустилась бы до подобного. У нее глаза были такие чистые, такие добрые. Получив хороший пинок от жизни, она не обозлилась, как он сам, как Джион.

Понял, наконец, что за печаль ее окружала. Уткнувшись лбом в стену, смотрел. До рези в глазах таращился на извилины в штукатурке. Пока не помутнело в голове, тогда только сообразил, что едва дышал все то время, что стоял у двери.

Сделал шаг, другой, нащупал ручку. Повернул ее, ввалился в ванную. Стянув с себя испачканные вещи, бросил в корзину, сам забрался в душевую кабинку. Открыл воду.

Наверняка отдала ему вещи мужа. И кеды, которые таскал до тех пор, пока не стали напоминать образец для штопанья. Только когда починка оказалась бессильной перед всеми дырками, решился заменить их другими.

Горячая вода обожгла раны, добавил холодной. Опустил голову, глядя, как стекает вода с волос.

Зря не остался тогда, под Новый год. До сих пор жалел об этом. Особенно грустно было, когда ребята все заперлись в одной из спален. Джион хотел остаться с ним, но Рён соврал, что будет спать. Не стал портить праздник другу только из-за того, что сам никак не мог поладить с До Юном. Тот мальчишка и дал прозвище Ён, тащившееся за ним до самого выпуска. Иногда Рёну даже нравилось представлять себя никем, оставаться в тени. Меньше ожиданий, нет разочарований.

Признаться ей во всем, прямо посмотреть в глаза и сказать?

Рён обтер лицо и тут же вскинул голову вверх. В широко открытые глаза снова залилась вода.

А зачем, спросил у потолка, если проще исчезнуть. Нуна никогда не узнает о том, насколько неблагодарным может быть тот, кому однажды она протянула руку. Это избавит ее от разочарований.